«Тайная страсть леди Эстер»

Тайная страсть леди Эстер (fb2) - Тайная страсть леди Эстер (пер. Леонид Анатольевич Игоревский) 1051K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Энни Бэрроуз

Энни Берроуз Тайная страсть леди Эстер

Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме. Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. А.

Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

His Cinderella Bride Copyright © 2007 by Annie Burrows

© «Центрполиграф», 2017

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2017

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2017

Глава 1

Стукнув пару раз кулаком, леди Эстер Кьюэрден распахнула дверь черного хода бекфордского дома священника и очутилась в кухне.

Дочь священника, Эмили Дин, читала книгу, сидя в кресле у камина. Увидев Эстер, она тут же вскочила.

– Что с тобой?! – с тревогой спросила она.

Стаскивая на ходу перчатки, Эстер подошла к камину и протянула руки к огню.

– Я з-замерзла, – стуча зубами, проговорила она. – П-промокла… И вся в грязи! – Эмили успела подхватить перчатки до того, как они упали на тщательно выскобленный рабочий стол.

Онемевшими от холода пальцами Эстер пыталась расстегнуть накидку. Эмили только вздохнула, заметив, как грязная, мокрая накидка полетела на спинку кресла, с которого она только что встала.

– Где твой чепец? – спросила Эмили. – Неужели ты в такую погоду вышла из дому с непокрытой головой?!

– Конечно нет, – ответила Эстер. – Утром, отправляясь в путь, я, как мне казалось, подготовилась к любым превратностям судьбы! И даже повязала шаль поверх чепца, чтобы его не унесло ветром. И конечно, я захватила с собой корзинку с провизией… Знаешь, где все это сейчас? На дне сточной канавы! Я вышла из калитки возле сторожки в тот самый миг, – продолжала Эстер сквозь стиснутые зубы, – когда из-за угла на бешеной скорости вылетел высокородный и могущественный маркиз Ленсборо! Он мчался так быстро, что не смог остановиться. Конечно, одна из лошадей могла ведь и споткнуться, если бы он свернул к канаве, а направив упряжку в другую сторону, чего доброго, мог поцарапать краску на своем новеньком экипаже! Знаешь, как он поступил? – Эстер продолжала, не дав Эмили ответить: – Он обругал меня последними словами за то, что я бросилась под копыта его лошадей! Таких выражений я в жизни не слышала.

Эмили была потрясена таким бессердечием.

– Неужели он так и не остановился?

– Я не заметила, потому что карабкалась из сточной канавы!

– Сейчас же разувайся, – велела Эмили, опускаясь на колени и с трудом развязывая намокшие шнурки. – Им конец, – объявила она, разглядывая ботинки: подошва развалилась у нее в руках.

Эстер дрожала всем телом; тяжело вздохнув, она села в кресло.

– Счастье, что осталась жива. – Она провела дрожащей рукой по забрызганному грязью лицу. Ее голова была настолько занята новостью, из-за которой она поспешила выйти из дому, что, выходя на дорогу, даже не посмотрела, не едет ли кто, а из-за сильного ветра не услышала цокота копыт. Увидев экипаж, она совсем растерялась и испугалась. Еще страшнее было выражение бурлящей ярости, которую излучали черные как ночь глаза владельца экипажа. – Мне еще повезло, что я успела спрыгнуть с дороги, только это меня и спасло.

– Эстер, только не говори, что он наехал на тебя нарочно, – возразила Эмили. – Просто ты еще до знакомства с ним вбила себе в голову, что он тебе не нравится.

Хорошо было Эмили читать проповеди, ведь не ей испортили день! Последние три недели, с тех самых пор, как лорд Ленсборо сообщил письмом дяде Томасу о дате своего приезда, весь дом гудит, как растревоженный муравейник. Он приедет, чтобы решить, которая из ее кузин будет удостоена сомнительной чести стать его женой! Тетя и кузины накупили материй и шьют себе наряды, а дядя буквально рвет на голове волосы в ожидании счетов. Слуги сбились с ног: приближается день званого ужина, на котором будет присутствовать властная тетя Валерия. Избавиться от маркиза не представлялось возможным. Попросить его прибыть в другое время? Или сообщить, что в «Пойме» не хватит места для его друга, который приедет вместе с ним? О таком и речи быть не могло! Вот почему Эстер пришлось как-то размещать маркиза и его друга в доме, и без того переполненном до предела гостями и их слугами.

Эстер злорадно улыбнулась, живо представив, как маркиз устроится в северном крыле. Она убедила дядю открыть эти комнаты специально для высоких гостей. Узнав от тети Сьюзен, что маркиз, которого та видела несколько раз, очень высок ростом, Эстер приказала приготовить для него так называемое «королевское ложе» в апартаментах в тюдоровском стиле. Если он попробует вытянуться на кровати, ноги высунутся на целую милю! Если ему все же удастся задремать, не утонув в груде подушек, его наверняка разбудит шум с чердака, где живут слуги. Если он продержится целую неделю, как он предупредил в письме, она очень удивится. Такой богач, как маркиз, несомненно, привык к самому лучшему. Еще до встречи с ним Эстер решила, что она его презирает.

– Что еще хуже, – светло-карие глаза Эстер полыхнули гневом, – пока я выбиралась из канавы, подошел его конюх и, пытаясь помочь мне, принялся отчитывать: мол, как я посмела напугать лошадей его светлости? Из-за меня он, возможно, даже проиграет пари!

– Не может быть! – потрясенно воскликнула Эмили.

– Может! Знаешь, что он сделал? Развернул экипаж поперек дороги! Чтобы приятель не смог его обогнать. Когда он увидел, что конюх мне помогает, велел ему не тратить времени зря и возвращаться туда, где ему и положено быть.

Рыжеволосая Эстер отличалась вспыльчивым нравом, и, когда конюх объявил, что лошади его хозяина ценятся гораздо выше, чем какая-то девчонка, она вскипела. Забыв о том, что она леди, а он – слуга, что здесь на дороге их может кто-то увидеть, она бросилась на обидчика, молотя его кулаками и пиная ногами, обутыми в старые ботинки.

Опомниться ей помог разгневанный голос маркиза. Она заставила себя успокоиться и вспомнить о своем общественном положении. Подобрав намокшие юбки и приказав себе сдерживаться, она, хлюпая, зашагала к виновнику своей катастрофы.

– Чем, интересно, вы думаете? – осведомилась она. – Вы же могли кого-нибудь убить. На дороге мог играть ребенок! В деревню могла ехать крестьянская повозка!

– Но их не было. – Маркиз едва заметно приподнял левую бровь. – Давайте придерживаться фактов!

– Факты заключаются в следующем, – процедила она, снова вспылив из-за его ледяного тона и раздраженного выражения лица. – Ради своего спасения я была вынуждена прыгнуть в канаву, вся вымокла и перепачкалась, а содержимое моей корзинки погублено!

Вместо ответа, он выпрямился и быстро оглядел ее с ног до головы.

– Кроме того, вы лишились шляпки, а ваши чулки безнадежно испорчены…

Эстер ахнула, чувствуя, как кровь приливает к лицу: когда он успел разглядеть ее чулки? Она попыталась заправить пряди волос за уши, внезапно сообразив, какое зрелище собой являет, и нечаянно мазанула по лицу грязной перчаткой. В эту минуту Эстер мечтала о том, чтобы под ней разверзлась земля и поглотила ее, лишь бы не стоять под холодным, уничижительным взглядом маркиза Ленсборо. Его камердинер откровенно расхохотался, глядя на нее.

– Боже, дай мне силы, – услышала она вздох маркиза, и его губы неприязненно скривились.

Да как он смеет смотреть свысока на нее, как будто она – грязь на подошвах его начищенных до зеркального блеска ботфортов! Она метнула на маркиза испепеляющий взгляд. Ну и что из того, что его плотно сидящие на ноге ботфорты из оленьей кожи, многослойный плащ для верховой езды и мягкие перчатки стоят больше, чем ее дядя тратит в год на наряды для всех своих дочерей? Его манеры и нравственные принципы оставляют желать лучшего! Он не достоин ничего, кроме презрения.

Когда их взгляды встретились, ее глаза излучали презрение, а его черные глаза метали молнии. Он сжал рукоятку хлыста и снова выругал ее.

Кто знает, сколько продолжалась бы их дуэль, если бы оба не обернулись на звук еще одного подъезжающего экипажа…

– А потом он просто хлестнул свою уп-пряжку, – сквозь зубы продолжала Эстер, – и уехал, н-ни разу не оглянувшись!

– Снимай скорее платье, – спохватилась Эмили. – Я дам тебе одно из моих.

Девушки поднялись на второй этаж в спальню Эмили.

– Он настолько погряз в охоте и азартных играх, что даже не может выкроить время для того, чтобы найти себе жену обычным способом! – ворчала Эстер, пока снимала мокрое платье, нижние юбки и стаскивала чулки. – Заставляет мать писать знакомым, у которых имеются незамужние дочери и хорошая родословная. Его невеста должна быть достойна славного рода Чаллиноров! – как будто выбирает породистую кобылу!

Эмили протянула подруге полотенце.

– И вот он шлет моему дяде письмо, в котором хладнокровно сообщает, что приедет взглянуть на моих кузин! Как будто он собирается посетить аукцион чистокровных лошадей! – фыркнула она.

– Ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Такие, как он, обычно заключают браки по расчету, о которых договариваются их родители. Твоя тетка и его мать много лет переписываются. Кажется, Джулия – крестница леди Чаллинор? Должно быть, его матушка решила, что Джулия подойдет ее сыну, и он согласился приехать и познакомиться с ней.

– Но ведь в «Пойме» живет не только Джулия, верно? – Промокшее полотенце полетело на пол. – Не могу забыть письмо его матери: она сообщает, что он посмотрит также и на Фиби! Если ему нужна совсем юная девушка, чьи взгляды еще не до конца сложились… Фиби, возможно, проще будет сформировать и подготовить к тому положению, какое ей предстоит занять. Как будто она – не живой человек, а ком глины, кукла, с которой ему предстоит играть! – Понизив голос почти до шепота, Эстер продолжала: – Эм, ей едва исполнилось шестнадцать. Я не могу смириться с тем, что мужчина в его возрасте, с его опытом начнет «формировать» совсем юную девушку и приучать ее повиноваться его приказам! И все только потому, что он сам не так давно понял, чего хочет от жены.

Эмили протянула подруге чистые чулки:

– Но ведь ни одна из твоих кузин, кажется, не против того, чтобы стать маркизой! И он вовсе не приехал бы к вам, если бы твои дядя или тетка намекнули на то, что его визит нежелателен.

Эстер со вздохом натянула чулок, она вспомнила, как ее кузины затанцевали в гостиной, вне себя от радости, когда тетка получила письмо, в котором подтверждалось его намерение жениться на одной из них.

– Вот что, по-моему, хуже всего. Они готовы продаться этому бессердечному, ужасному человеку только из-за его громадного богатства и положения в обществе. К концу недели одна из моих бедных кузин станет собственностью мужчины настолько холодного, что он способен выбрать жену по рекомендации матери, даже не видя ее. К тому же он настолько бессердечен, что сбросил беззащитную девушку с дороги и выругал конюха за то, что тот напрасно тратит время, пытаясь ей помочь. Хорошо еще, что все случилось в нескольких шагах от вашего дома, иначе мне пришлось бы возвращаться домой, вместо того чтобы…

Она прикусила губу, понимая, что подруга наверняка не одобрит то, как она собралась провести сегодняшний день. Как она и догадывалась, Эмили положила руку ей на плечо и мягко заметила:

– Может быть, в таком случае тебе стоит считать его посланцем самого Провидения. Он послан, чтобы отвратить тебя от…

Эстер сбросила руку подруги.

– Я не делаю ничего дурного! В самом деле, ничего!

– И тем не менее… – приглушенно произнесла Эмили, роясь в платяном шкафу в поисках лишней пары ботинок, – ты ведь не хочешь, чтобы кто-нибудь из твоих близких узнал, что ты задумала, ведь так? Кроме того, ты наверняка понадобишься тетке – ведь к вам приезжает столько гостей!

Эстер надела ботинки, протянутые ей Эмили.

– Последние несколько недель я только и заботилась о том, чтобы все в доме работало как часы. Вся прислуга точно знает, что делать, и тетя будет в своей стихии. Меня долго никто не хватится. Все они будут слишком заняты суетой вокруг своих гостей… – Она пожала плечами: – Я заслужила выходной!

Эмили повернулась к шкафу и выбрала подходящее платье для дела, которое, как она знала, собралась выполнить Эстер.

– В деревне уже пошли слухи о том, что вчера на Богородицыном лугу раскинулся табор цыган. Навещать их без ведома твоего дяди неприлично, и кому как не тебе об этом знать.

– Если бы я спросила разрешения, он бы не позволил мне пойти туда, особенно сегодня! – вскричала Эстер. – А ведь в прошлый раз они были у нас почти год назад!

Эмили вздохнула.

– Значит, ты твердо решила идти?

– Да.

Эстер знала: Эмили не одобряет такого поведения, но не выдаст ее.

– В таком случае позволь мне пойти с тобой. Если кто-нибудь и узнает, ты скажешь, что ходила туда не одна, а со спутницей!

Мрачное настроение Эстер развеялось так же быстро, как и наступило.

– Буду рада твоему обществу, но… уверена ли ты? Джай иногда бывает немного…

– Пугающим? – Эмили вздрогнула.

– Я знаю, он тебя пугает, поэтому никогда не просила тебя пойти туда со мной. Сегодняшний визит едва ли пройдет гладко, ведь я потеряла корзинку с провизией, которой собиралась его умаслить.

– Ты знаешь, я умею быстро бегать, если он решит спустить на нас собак.

Эстер рассмеялась:

– Ни один человек не помешает нам следовать велению совести, будь он маркиз или цыган!

Умытая и переодетая, Эстер снова зашагала по тропинке, теперь уже рядом с Эмили, чтобы посмотреть, не удастся ли спасти что-нибудь из канавы. Шляпку они обнаружили на ветке боярышника. Осмотрев ее, Эсер решила, что ее можно спасти, если нашить несколько новых лент. Пирожки, печенье и варенье, которые находились в корзине, превратились в неаппетитную массу, смешанную с осколками разбитой посуды. Зато уцелел пакет, в котором лежали цветная бумага и коробка с карандашами.

По дороге они обсуждали последние события.

– А тебе не приходило в голову, что в канаву тебя, возможно, сбросил не маркиз? Ты сама говорила, что он приедет с другом.

– Нет, это был он, – вздохнула Эстер. – Он полностью соответствовал описанию, которым снабдила нас тетя Сьюзен. – Она скривила губы. – Она уверяла, что, помимо высокого роста и благородной наружности, он выглядит истинным щеголем. – Она презрительно фыркнула. – А мне он показался настоящим животным – плечи как у простолюдина, презрительная ухмылка на лице. Глаза у него жесткие и черные, как уголь, мрачный человека. – Ее передернуло. – Все у него черное! Одежда, волосы, даже выражения, которые он употреблял. И еще, – завершила она, – он выказал полнейшее презрение к простым смертным…

Эмили с задумчивым видом заметила:

– Наверное, он принял тебя за простолюдинку. Эстер, ведь ты оделась для посещения бедняков, к тому же была одна, без сопровождающих.

– Что его, конечно, оправдывает! – Эстер невольно зашагала быстрее; она снова воспламенилась, и Эмили вынуждена была семенить, чтобы не отставать от своей длинноногой подруги. – Хочешь сказать, я сама виновата, что попалась ему на пути?!

– Нет, я вовсе не это хотела сказать, – возразила Эмили. – Я просто пытаюсь как-то объяснить его поступок. Не сомневаюсь, с твоими кузинами он не станет обращаться с таким…

– Презрением? – закончила за нее Эстер. – Наверное, он умеет вести себя в обществе, но, по-моему, он будет обращаться с ними именно так. Такие, как он, считают женщин в лучшем случае игрушками. Ты не забыла, что я рассказывала тебе о тех несчастных, которых принимает у себя миссис Парнелл?

Во время своего единственного лондонского сезона, окончившегося катастрофой, Эстер возобновила знакомство с бывшей школьной подругой, которая руководила приютом для незамужних матерей и найденышей. После рассказов миссис Парнелл ей стало трудно беседовать на балах с мужчинами, которые, как она прекрасно понимала, вполне способны без всяких угрызений совести использовать женщину низшего сословия, а потом выгнать ее на улицу. Многие из них, кроме того, вводили в заблуждение наивных девиц своего круга и склоняли их к замужеству, чтобы впоследствии промотать полученное приданое. Когда очередной кандидат в женихи смотрел на нее с похотливым блеском в глазах, который другим девушкам казался лестным, Эстер бросало в дрожь – и ей приходилось буквально выбегать из бальной залы.

– Кроме того, жены совершенно бесправны, – продолжала она. – Муж может делать со своей женой все, что захочет, как и с другим своим имуществом, в то время как она должна закрывать глаза на его поведение, если ей дорога жизнь. С ужасом думаю о том, что Джулия или Фиби окажутся в лапах такого животного, как лорд Ленсборо!

При мысли о том, что лорд Ленсборо будет гостить в их доме, ею овладело дурное предчувствие. Он наверняка будет смотреть на ее кузин с задумчивым видом, какой обычно напускают на себя холостяки, когда думают о браке…

– Надеюсь, гордость за свое родовое имя не позволит ему быть откровенно жестоким? Даже мне известно, как высокомерны все Чаллиноры.

– После встречи с ним я поняла: он слишком самодоволен, ему безразлично, что думают о нем другие.

Эмили догнала Эстер и сжала ее руку.

– Не суди его, ведь ты его совсем не знаешь. В течение недели у тебя будет не один случай понаблюдать за ним, может быть, у него были причины, как-то оправдывающие его сегодняшний поступок. В конце концов, человек, который не знает тебя так же хорошо, как я, вполне способен превратно истолковать твое поведение.

Эстер взобралась на перелаз.

– Я не изменю своего мнения, – упрямо заявила она, спрыгивая на луг по другую сторону живой изгороди, и зашагала к пестрым фургонам, расставленным полукругом вокруг костра.

Из фургонов высыпали оборванные ребятишки. Слезы навернулись Эстер на глаза, когда она заметила в море черных волос медно-рыжие кудряшки Лины. Как же она выросла!

Глава 2

Лорд Джаспер Чаллинор, пятый маркиз Ленсборо, стоял, прислонясь к камину, и наблюдал, как гостиная заполняется членами большой семьи сэра Томаса Грегори. От их шумных, фамильярных приветствий его передергивало. В его кругу родственники обычно приветствовали друг друга едва заметным кивком. Более бурные изъявления радости считались неприличными. Ничего удивительного, что дети так возбуждены. Они носились вокруг, словно попали на игровую площадку, а не в гостиную, и никто не считал нужным их одергивать.

Более того, хозяин дома, сэр Томас, заявил, что дети должны общаться со старшими. Он настоял на том, чтобы все дети присутствовали на ежегодном семейном сборище, и воинственно предупредил маркиза, что они все вечером будут сидеть за столом.

Отправляясь в путь, маркиз не ждал ничего хорошего от предстоящего визита. Теперь же его настроение сделалось совсем мрачным. Из-за его насупленных бровей никто из гостей не отваживался приближаться к нему, и он в надменном уединении стоял у камина.

Его друг Стивен Фаррар, бывший военный, был лишен сословных предрассудков и умел стать своим в любом обществе. Вот и сейчас он поцеловал руку хозяйке, леди Сьюзен, и подошел к нему, раскрасневшись от удовольствия.

– Рад, что тебе здесь нравится, – процедил Ленсбо-ро сквозь стиснутые зубы.

– Должен признать, что день проходит крайне занимательно. – Стивен широко улыбнулся.

Лорд Ленсборо поморщился. Он весьма опрометчиво согласился на пари – его гнедые против эффектных серых лошадей Стивена. Ни маркиз, ни его друг не были знакомы с местностью. Стивен заявил, что так еще интереснее. Однако их гонка чуть не закончилась трагедией.

И живо напомнила гибель Бертрама.

Он покачал головой. Бертрам, по крайней мере, погиб с оружием в руках. А девице, которую он едва не погубил, нечем было защититься. Она прижимала к груди корзинку, как будто плетеное изделие могло защитить ее от лошадей, летящих на полном скаку. От ужаса и бессилия предотвратить неизбежное он разразился потоком брани, словно девчонка нарочно бросилась под его экипаж.

– Не понимаю, отчего ты хмуришься, – не сдавался Стивен. – Твои невесты – настоящие красавицы. – Он улыбнулся, глядя на Джулию и Фиби Грегори. Они расположились на одном из диванов, расставленных по углам широкого коридора, который на время сбора гостей играл роль приемной. Коридор соединял крылья дома с центральным большим залом, где им предстояло ужинать.

Девушки, которых мать выбрала для лорда Ленсборо, соответствовали его вкусу. Голубоглазые, хорошенькие блондинки. К сожалению, они ничем не отличались от женщин, которым он уделял внимание в Лондоне. Приезд в Йоркшир – напрасная трата времени.

Но он обязан жениться и произвести на свет наследника. Он – последний представитель Чаллиноров; нельзя, чтобы род на нем пресекся. Так же немыслимо выбрать в жены кого-то из хищниц, которые кружили вокруг него – титулованного богача – с жадными взглядами. Но он не женится на ком-то из представительниц лондонского высшего света. Хотя матери он заявил, что ему все равно, на ком жениться, лишь бы жена не надевала на него свой чепец.

– Позволь познакомить тебя с несколькими девушками, которые, возможно, тебе подойдут, – предложила его мать.

– Нет, – ответил он. – Завтра я покидаю Лондон.

Единственным человеком в Лондоне, чье общество он еще терпел, был капитан Фоли, который служил в полку его брата, пока не был ранен при Саламанке. Ленсборо навещал Фоли из чувства долга, характер капитана сильно испортился из-за полученных им ран. Ленсборо казалось, что и он постепенно начинает думать – и говорить – почти как капитан Фоли. Он решил, что ему срочно нужно удалиться от света и заняться своими скаковыми конюшнями.

Он с радостью предоставил сватовство матери, зная, что у нее масса знакомых в благородных английских семействах. Никто, кроме его матери, не знает, где найти ему подходящую жену. Однако он поставил условие: его будущая жена не должна требовать от него повышенного внимания. Он способен сносно относиться лишь к такой жене, которая достаточно хорошо воспитана и понимает, что не должна пытаться менять его образ жизни.

Матушка оправдала его доверие. Вскоре после того, как они со Стивеном, с которым они подружились в мрачных, затянутых шторами комнатах капитана Фоли, уехали в Или, она сообщила ему письмом, что ее крестница, Джулия Грегори, – вполне подходящая невеста. К тому же она согласна выйти за него замуж. Если же Джулия ему не понравится, у нее есть младшая сестра, которая, по слухам, не уступает ей красотой. Семья у них большая, добавила матушка. Леди Сьюзен подарила мужу двух наследников мужского пола, а также четырех дочерей – и по-прежнему отличается крепким здоровьем. Он понял намек: одна из дочерей леди Сьюзен также сумеет подарить ему целый выводок здоровых наследников. Грегори небогаты, однако маркиз не ставил непременным условием наличие у невесты большого приданого. Их главное достоинство заключается в том, что Грегори никому не известны. Узнав, что он женится на девице из йоркширского семейства, тщеславные охотницы за его именем и состоянием придут в ярость – а ему не терпелось раз навсегда поставить их на место. Он улыбнулся: матушка без слов понимала все его невысказанные пожелания. Он ответил, что женится на одной из сестер Грегори, если девица будет не против замужества.

Конечно, они будут не против, написала мать в ответ. Они так бедны, что им не до романтических бредней о свадьбе. Предложение от такого богатого жениха должно показаться им настоящим даром судьбы. Они согласятся выйти за него на любых условиях, какие он назовет. Так как мать знала, что Рождество он собирается провести в своем охотничьем домике в окрестностях Йорка, она предложила ему заехать в Бекфорд, меньше чем в дне езды от его владений, и уладить дело. Таким образом, он сможет жениться до начала лондонского сезона.

– Их матушка мне тоже нравится, – прервал размышления друга Стивен. Когда они приехали, леди Сьюзен сбежала с крыльца им навстречу и бросилась к нему с распростертыми объятиями. Стивен с большим трудом удержался от смеха, видя, как всегда сдержанный лорд Ленсборо уклоняется от такого вульгарного проявления радушия. – Почти так же, как сэр Томас.

Лорд Ленсборо нахмурился. Прием, который оказал ему сэр Томас, разительно отличался от приема его жены. Когда дворецкий привел их сюда, где они, как и прочие гости, дожидались ужина, и подвел к сэру Томасу, стоявшему у камина, тот посмотрел на них исподлобья. Затем хозяин дома осведомился, довольны ли они отведенными им комнатами.

Надо сказать, лорд Ленсборо удивился, когда дворецкий провел их в крыло, в котором, похоже, давно никто не жил. По словам сэра Томаса, Эстер (он решил, что речь идет об экономке) надеялась, что в отдельных апартаментах им будет удобнее. Стивен ответил за них обоих: ему понравилось, что окна их общей гостиной выходят на конюшню; кроме того, он одобрил слова хозяина о том, что они в любой момент могут удалиться к себе и то, что в их комнатах приказано постоянно поддерживать огонь.

– Там очень уютно, – великодушно поддержал друга лорд Ленсборо, хотя не нашел в отведенных им апартаментах ничего особенно уютного. Едва он сел в мягкое кожаное кресло у камина и протянул ноги к огню, совесть его кольнуло воспоминание о дрожащей рыжеволосой девушке в промокшей одежде. Ее зеленые глаза смотрели на него с таким укором… Не нужно было бросать ее одну на дороге. Его возмутила грубость конюха – тот откровенно потешался над бедняжкой, – маркиз чуть было не уволил его здесь же, на дороге, потому и приказал наглецу сейчас же вернуться на свое место. Надо будет разыскать ту девицу. Скорее всего, найти ее не составит труда. Сколько рыжеволосых девиц может быть в такой деревушке, как Бекфорд? Вскочив, он вызвал своего камердинера и велел ему начать поиски. Он передал ему достаточную сумму для пострадавшей. Она сможет купить себе новое платье взамен испорченного; кроме того, часть денег пойдет в возмещение морального ущерба. Лорд Ленсборо не из тех, кто способен забыть о том, что из-за пари сбросил с дороги представительницу низших классов.

– Да, – кивнул сэр Томас. – Эстер настояла на том, чтобы в том крыле прочистили трубы. Моя сестра, когда приезжает, всегда останавливается в синей комнате, и выселять ее было бы неприлично…

Лорд Ленсборо задумался, почему они просто не попросили его приехать в другой раз, если у них и без того полон дом. Он не сумел скрыть раздражения, когда ответил:

– Надеюсь, сэр Томас, мы не причинили вам неудобств.

Сэр Томас фыркнул:

– Мне – нет, ведь не я веду домашнее хозяйство. Вся работа выпала на долю Эстер. Кстати, лучше сразу сказать: из-за вас я не собираюсь менять планы на предстоящую неделю. Видите ли, милорд, я заранее решил, что вы не доставите мне никаких неудобств, понимаете? Вы пишете, что хотите взглянуть на моих дочерей. Что ж, мы люди простые, и я не стану лезть из кожи, чтобы произвести на вас впечатление, притворяясь не таким, каков я на самом деле.

– Должен ли я понимать ваши слова так, – ответил лорд Ленсборо ледяным тоном, – что вы не одобряете моего намерения жениться на одной из ваших дочерей?

Хозяин дома пожал плечами:

– Одобряю – не одобряю, какая разница? Их глупые сердца настроены в пользу брака.

Пока гость приходил в себя после очередной резкости сэра Томаса, тот, склонив голову набок, заметил:

– Вы немного моложе, чем я думал. Сколько вам лет?

– Двадцать восемь.

– И, судя по внешнему виду, вы вполне здоровы. – Сэр Томас оглядел лорда Ленсборо оценивающим взглядом. Плечи его светлости были широкими, простой жилет подчеркивал плоский живот, а щегольские бриджи и черные шелковые чулки – мускулистые бедра и икры. – Да не будьте таким церемонным! – Увидев на лице гостя оскорбленную гримасу, сэр Томас поморщился. – Раз уж вы собираетесь стать моим зятем, вам придется привыкать к моему простому обращению. Зато я не из тех, кто говорит гадости за спиной. Вы всегда будете точно знать, как я к вам отношусь.

– И как же вы ко мне относитесь, сэр?

– Откуда мне знать? Ведь мы с вами только что познакомились!

Во время их разговора Стивену с трудом удавалось сохранить приличествующее случаю выражение лица и не расхохотаться. Затем сэр Томас отошел от камина; позже он подходил к ним лишь время от времени, чтобы представить членов своей большой семьи.

– Похоже, – заметил Стивен, – на этой неделе вам, Ленсборо, многому предстоит научиться!

– Признаюсь, я еще никогда не встречался с таким… своеобразным семейством, как Грегори, – мрачно ответил тот.

– Дом у них тоже своеобразный, верно? Похоже, все создавалось не случайно – неожиданные альковы и лестницы, коридоры, ведущие в комнаты, где никто не живет…

– В таких вот комнатах нам с вами придется спать. Вы почувствовали запах плесени в коридорах? «Пойма» – настоящая кроличья нора; судя по всему, поколения, жившие здесь после Нормандского завоевания, пристраивали новые помещения, которые были в моде в ту или иную эпоху, не думая об общей гармонии…

– Полно вам! Трудно пожелать более подходящего места для того, чтобы поухаживать за двумя хорошенькими девицами одновременно.

Лорд Ленсборо нахмурился, глядя на девиц, о которых шла речь. Они сидели на диване, рука об руку, и смотрели на него с выражением восхищения на хорошеньких, но глупеньких личиках. Они были одинаково безвкусно одеты в платья с низким вырезом и обилием рюшей. Такие платья шьют лишь провинциальные портнихи. Придется написать матери и попросить ее пригласить к себе ту, что станет его невестой, чтобы она пожила пару недель на Брук-стрит, прежде чем можно будет вводить ее в общество. Одно дело – выбрать в жены никому не известную девицу, и совсем другое – продемонстрировать свету, что у жениха нет вкуса.

Вдруг холодок пробежал у него по спине, он снова вспомнил утреннюю сцену. Хуже всего, что он не извинился перед девушкой. Разумеется, его камердинер скажет все приличествующие случаю слова, когда разыщет ее, но это не одно и то же.

Маркиз вспоминал ее гневный взгляд – никогда еще он не видел таких глаз, как у нее. Они казались огромными на ее белом как мел лице. Если он не примет меры, это лицо будет преследовать его до конца жизни. Он живо представил, как она смотрит на него испепеляющим взглядом, стоя в углу, – особенно худенькая под бесформенным платьем и очень бледная…

Боже правый! Он вдруг понял, что видит ее не в своем воображении, а наяву! Она в самом деле стояла в углу комнаты в своем бесформенном платье и мрачно смотрела на него. Он завел руку за спину и ухватился за каминную полку, чтобы удержаться на ногах: ему показалось, что пол уходит у него из-под ног. Что нищенка делает в этом доме?

– Ну, раз Эстер пришла, можно идти ужинать, – объявил сэр Томас, широким шагом подходя к лорду Ленсборо. – Понятия не имею, что ее так задержало, – сухо добавил он, доставая часы из кармана. Заметив его жест, рыжая девица вспыхнула и тряхнула головой.

– Эстер! – Сэр Томас возвысил голос, чтобы перекричать общий гул. – У тебя найдется свободная минутка? – Он поманил ее к себе.

Услышав, как сэр Томас произносит ее имя, все дети в комнате в порыве радости кинулись в ее объятия.

Сэр Томас вздохнул:

– Примите мои извинения, милорд. Эстер так любит детей, что иногда забывает о таких мелочах, как хорошие манеры. Не сомневаюсь, вы рады будете услышать, что когда дети сядут с нами за стол… – Он вызывающе посмотрел на гостя, словно ожидая его возражений, – Эстер позаботится о том, чтобы они вам не мешали. Она всегда развлекает детей, когда они к нам приезжают, они ее особенно любят.

– Эстер? – повторил Ленсборо. Потрясение сменилось ледяной яростью. Оказывается, она член семьи сэра Томаса! Так это та самая Эстер, которая приготовила им со Стивеном апартаменты в самом дальнем и самом заброшенном крыле дома! Это о ней он беспокоился целый день! Она не очутилась бы в таком бедственном положении, если бы осталась дома и исполняла свои обязанности! Она наверняка точно знала, кто он такой, когда бросилась через дорогу с развевающимися волосами.

Сэр Томас издал нетерпеливый возглас, когда стало ясно, что Эстер не спешит подойти к ним. Она звонко целовала всех детей, которые требовали ее внимания. Лорд Ленсборо прищурился, заметив, как радость сменилась у нее на лице воинственным выражением. Сэр Томас взял ее под локоть и подвел к нему. Он выпрямился в полный рост. Хозяин дома собирается ее представить! Он едва не зарычал, когда парочка остановилась рядом с ним. Сэр Томас выглядел воинственно, а Эстер вызывающе смотрела перед собой.

Казалось, лицо у Эстер пылает. Она пыталась незаметно пройти в комнату, надеясь, что никто не заметит ее поздний приход. Она совсем забыла о времени в цыганском таборе. Джай ворчал, но не приказал ей убираться. Не успела она опомниться, как сгустились сумерки, и обратно ей пришлось бежать; времени хватило только на то, чтобы кое-как ополоснуть лицо холодной водой и надеть первое чистое платье, какое подвернулось ей под руку. Она была ошеломлена, когда посмотрелась в зеркало и увидела, в каком состоянии ее волосы. Времени на то, чтобы мыть голову, у нее не осталось. Пришлось отстричь самые спутанные пряди и убрать волосы наверх в надежде, что никто не заметит ущерба. Она сбежала вниз по лестнице и резко остановилась на пороге, положив руку на ручку двери. В зал она вошла с бешено бьющимся сердцем и тут же увидела лорда Ленсборо. Эстер надеялась, что он ее не узнает. В конце концов, утром он едва удостоил ее взглядом, настолько был озабочен состоянием своих лошадей и желанием выиграть пари.

Но он сразу ее узнал. Вначале на его лице появилось недоверие, а потом она увидела злость в его глазах. К счастью, ее обступили дети, и она переключила внимание на них. Но вскоре дядя Томас вытащил ее из-за живого щита и буквально поволок за собой. Зачем ему непременно нужно официальное знакомство? Эстер сказала ему, что ей лучше оставаться за сценой, а общение с гостями предоставить кузинам. Она надеялась, что под таким предлогом ей удастся избегать проклятого маркиза до самого конца его визита. Однако дядя не обращал внимание на ее доводы.

– Лорд Ленсборо – моя племянница, леди Эстер Кьюэрден, – провозгласил сэр Томас, выпуская ее локоть.

– Ваша племянница? – переспросил лорд Ленсборо с удивлением, он был совершенно сбит с толку.

Значит, она не экономка, а родственница хозяев дома. И все же… леди Эстер?! Когда она выбралась из сточной канавы, он сразу же, несмотря на ее правильный выговор, отмел мысль о том, что перед ним женщина, равная ему по положению. Одета она была просто ужасно. Ни одна настоящая леди не выйдет из дому, одетая как бродяга! Он ошеломленно осмотрел платье непонятного цвета, которое висело на ее стройной фигуре, как старый мешок. Потом он перевел взгляд на ее макушку – собственно, только макушку он и видел, поскольку Эстер упорно смотрела в пол. Среди медных кудряшек он заметил кое-как обкромсанные пряди со следами зелени и догадался: за неимением времени смыть грязь и нарядиться, она надела первое, что попалось под руку, и постаралась ликвидировать приметы ее сегодняшней эскапады, затем украсила свои буйные кудри разнообразными гребнями и кое-как уложила волосы на макушке.

– Я думал, вы экономка, – буркнул он.

Она вскинула голову. Секунду они смотрели друг другу прямо в глаза; его презрительный взгляд разогрел ее гнев до точки кипения.

– Такая мысль все извиняет, не правда ли?! – вскинулась она. – Но, увидев, как дядя переминается с ноги на ногу, явно опасаясь выходки с ее стороны, умолкла. Весь ее гнев сосредоточился на булавке в галстуке маркиза, которая находилась прямо у нее перед глазами. Заметив, что булавку украшает не бриллиант и не рубин, а всего лишь полудрагоценный «тигровый глаз», она презрительно скривила губы. Все его поведение демонстрировало пренебрежение к своим потенциальным невестам – начиная с сухого тона написанных им писем и заканчивая булавкой, которой он украсил свой галстук.

– Ах да. – Дядя нарушил неловкое молчание. – Эстер оказывает неоценимую помощь своей тетке в ведении хозяйства, особенно когда у нас столько гостей.

– Леди Эстер, наверное, нам нужно вас благодарить за то, что вы приготовили нам самые очаровательные комнаты, – галантно добавил Стивен.

К изумлению лорда Ленсборо, сэр Томас ткнул леди Эстер в бок, отчего та, пролетев на три шага влево, оказалась прямо перед Стивеном Фарраром, и дядя как ни в чем не бывало представил их друг другу.

Он не мог отвести от нее взгляда. Ясно, что она до сих пор злится на него. То сжимает, то разжимает кулаки, как будто ей хочется его ударить. Ленсборо решил, что отчасти ее гнев оправдан – ведь он пару раз в ее присутствии употребил выражения, которые не подобает слышать ни одной благородной леди. Но он никогда не простит ее за то, что она так пренебрежительно с ним обошлась.

– Рад с вами познакомиться. – Стивен поклонился и собрался взять ее за руку. Он имел обыкновение очаровывать всех представительниц прекрасного пола независимо от их возраста и состояния.

Леди Эстер резко завела руку за спину и так быстро шагнула назад, что упала бы, не подхвати ее в тот миг одна из кузин, Генриетта, старшая замужняя дочь сэра Томаса.

– Милая Эстер, посиди со мной, – ласково попросила Генриетта – судя по ее виду, она вскоре должна была родить. – Простите меня, джентльмены! Нам о многом нужно поговорить. Знаешь, Эстер, у Барни опять режутся зубки…

Посмотрев вслед удаляющимся дамам, сэр Томас перевел взгляд со Стивена на лорда Ленсборо и обратно, как будто ждал, что они выскажутся по поводу необычайной грубости его племянницы.

– Она своенравна и упряма, – наконец заметил он. – Но сердце у нее – чистое золото. – Кашлянув, он заговорил на другую тему: – Итак, теперь все в сборе и можно идти ужинать… – Он повернулся к лорду Ленсборо: – Вы, конечно, поведете мою сестру, леди Валерию Молтон, ведь она самая высокородная дама из всех присутствующих. – Он обернулся и поманил к себе почтенную даму.

Стивен воспользовался случаем и прошептал ему на ухо:

– Все интереснее и интереснее! Мы живем в полуразвалившемся лабиринте, населенном семейством настоящих чудаков… Подумать только, я боялся, что заскучаю, пока вы будете выбирать себе невесту по расчету!

– А я, – проворчал в ответ Ленсборо, – даже не мечтал увидеть, что женщина в ужасе попятится при виде одного из ваших жилетов!

– О, нет! Вы все неправильно поняли. – Стивен провел ладонью по шелковому жилету в вишневую полоску. – Леди Эстер испугалась, когда очутилась лицом к лицу с настоящим маркизом. Она задрожала в ту же минуту, как вошла в комнату, а вы посмотрели на нее и подняли левую бровь.

Леди Молтон сообщила ему, что на месте большого зала, куда сейчас двигались гости, находилось жилище саксонского тэна, вокруг которого последующие поколения семьи Грегори выстроили себе дом. Да, несомненно, «Пойма» выглядела так, словно ее соорудили еще до Нормандского завоевания. Потолочные балки почернели от времени, на полу лежали неровные каменные плиты, а внушительная дубовая дверь, судя по ее виду, способна была выдержать натиск целой армии. По бокам окон со средниками стояли фигуры рыцарей в мятых доспехах, и он невольно заметил, что все дети, сидевшие за узким и длинным столом, с восхищением поглядывают на внушительную коллекцию старинного оружия. На стенах можно было увидеть все – от широких мечей до зазубренных алебард.

Леди Молтон подвела его к месту почти во главе стола. Хотя в камине развели такой большой огонь, что на нем можно было зажарить целого быка – возможно, в прежние времена хозяева именно так и поступали – жар от огня гасился потоками холодного воздуха, проникавшего сквозь покоробленные оконные рамы и щели под дверями. Выцветшие знамена, свисавшие с потолка, покачивались на сквозняке.

Джулия и Фиби, сидевшие напротив него, по обе стороны от Стивена, покрылись крайне непривлекательными мурашками. Даже он, в шелковой рубашке и сюртуке из тонкой материи, радовался согревающему действию ароматного лукового супа, который подали на первое. К тому времени, как лакеи унесли посуду первой перемены блюд, он нехотя переменил мнение о платье леди Эстер. Судя по всему, она – ее усадили на дальнем конце стола, с детьми и нянями – выбрала весьма практичный наряд, ведь вдали от очага в зале царил почти арктический холод. Он заметил, как она рассеянно накинула на плечи зеленую шерстяную шаль в тон платью, обвязав концы вокруг тонкой талии.

– Она замечательно управляется с детьми, – заметила леди Молтон, проследив за направлением его взгляда. – Ах, как жаль!

– Жаль? Чего жаль? О чем вы? – Впервые после того, как его спутницей стала говорливая вдова, он почувствовал слабый интерес к тому, о чем она говорила.

– Ведь едва ли у нее появятся свои дети, – ответила она таким тоном, словно разговаривала с дурачком.

В ответ он лишь едва заметно поднял бровь, однако в другом поощрении леди Молтон не нуждалась. Как только лакеи уставили стол разнообразными мясными блюдами, пирогами и сезонными овощами, его соседка продолжала:

– Представляю, как вы удивились, когда ее представили вам и вашему обаятельному молодому другу. Ее поведение удивляет всех! – Леди Валерия цокнула языком, и положила себе на тарелку кусок пирога с бараниной. – Она всегда так себя ведет с холостыми джентльменами. Делается неуклюжей от смущения. Разумеется, ее сезон стал полной катастрофой.

Он уронил нож в блюдо с соусом бешамель. От смущения?!

Эта девчонка-сорвиголова с волосами, похожими на расплавленную лаву, вовсе не застенчива. Она вылезла из канавы и осыпала оскорблениями несчастного конюха, который пытался ей помочь. Сам он развернул упряжку так, чтобы лошади не испугались вида замарашки, которая бросилась в канаву, чтобы не попасть под их копыта. Ему еще не доводилось видеть женщину в такой ярости. И здесь, в доме, едва увидев его, она задрожала от гнева, а вовсе не от смущения. Она вспыльчива – и еще у нее дурные манеры…

– Она была дебютанткой в том же сезоне, что и старшая дочь сэра Томаса, моя племянница Генриетта. – Леди Молтон махнула вилкой в сторону молодой дамы в интересном положении. – Ради экономии, знаете ли. Генриетта стала миссис Дейвенпорт… – указала она на румяного молодого человека, сидевшего с ней рядом, – а Эстер опозорилась… – Она наклонилась к нему и понизила голос: – Убежала с бала у леди Джес-боро в слезах, и все над ней смеялись. После этого Эстер почти никуда не ездила. Она, представьте себе, занялась благотворительностью! Ну а после возвращения в Йоркшир принялась помогать своей тете Сьюзен вести хозяйство… Больше она уже не вернется в Лондон в поисках мужа. Бедняжка!

Леди Эстер явно принадлежала к числу созданий, которые часто встречаются даже в самых лучших семьях: бедная родственница. Все наконец объяснилось. И ее жалкие платья, и роль своего рода бесплатной экономки – несмотря на свой титул, она вынуждена полагаться на великодушие дяди и тети. И как она им отплатила?

Когда ее вывели в свет, она упустила возможность выйти замуж, не вовремя закатив истерику. И сейчас она нарушила доверие близких, слоняясь по округе в то время, когда должна была заботиться о благополучии гостей.

– Вы хмуритесь, милорд, – заметила леди Молтон. – Надеюсь, ее неподобающие манеры не оттолкнут вас от ее кузин. Ручаюсь вам, у них нет ее недостатков.

Да, подумал он, рассеянно глядя в сторону Джулии и Фиби, отчего обе с надеждой заулыбались. Хотя маловероятно, что они когда-нибудь станут законодательницами мод, он не сомневался, что его матушка с минимальными усилиями сумеет вышколить любую из них и научить вести себя в высшем обществе.

Зато леди Эстер никогда не станет респектабельной. В обществе такая, как она, – настоящая катастрофа; она проявляет неблагодарность по отношению к семье, принявшей ее под свой кров… Лорд Ленсборо пожал плечами. Нет смысла думать об этой девице. Ленсборо обернулся и смерил Эстер мрачным взглядом в тот же миг, когда она посмотрела на него с крайним презрением. Заметив, что он это видел, она покраснела и отвернулась.

В этот момент веснушчатый мальчик, сидевший по другую сторону от Эстер, звонко попросил:

– Тетя Хетти, расскажите о пике!

– Только этого не хватало… – вздохнула леди Молтон, беря бокал с вином.

– Да, о пике, о пике! – закричали еще два мальчика, подскакивая на месте.

Леди Эстер покосилась на дядю; сэр Томас отсалютовал бокалом, давая разрешение рассказывать.

– Итак, – начала она, – в тысяча четыреста восемьдесят пятом году жил-был воин, который служил сэру Мортимеру Грегори…

Леди Молтон повернулась к сэру Томасу:

– Том, нам обязательно слушать такое во время еды? Эти кровожадные истории отбивают у меня аппетит!

Наверное, леди Эстер услышала жалобу, потому что понизила голос, отчего дети наклонились к ней, привстав со скамьи, чтобы слышать каждое слово.

– Семейная история, Валерия, – рявкнул сэр Томас. – Молодежи следует знать, что оружие, которое развешано по стенам, – не просто украшение! Все эти предметы побывали в бою, милорд, – сообщил он лорду Ленсборо. – Грегори владели в этих краях землями с незапамятных времен. Много веков подряд нам приходилось защищать свой дом и своих женщин от самых разных угроз, мятежников и предателей…

– Мы никогда не сражались не на той стороне! – хором подхватили с полдюжины голосов с разных концов стола; все дружно подняли бокалы. Сэр Томас рассмеялся в ответ. Тихий голос Эстер потонул в радостных возгласах и детском визге. Очевидно, история о пике подошла к своему завершению.

Золотоволосая девочка забралась на колени к леди Эстер, широко раскрыв голубые глаза. А лорд Ленсборо неожиданно для себя обратился к ней:

– Вы считаете приемлемым пугать маленьких девочек такого рода историями?

За столом воцарилось неловкое молчание. Леди Эстер развернулась и прищурилась в ответ на его обвиняющий взгляд.

– Девочки с самого юного возраста должны знать, на что способны подлые создания – мужчины, – объявила она.

Глава 3

После того как дамы и дети ушли, лорд Ленсборо с бокалом портвейна в руке погрузился в мрачные раздумья.

Капитан Фоли, с присущей ему прямотой, заявил, что глупо обижаться на потенциальных невест за их охотничий инстинкт.

– Ленсборо, женщины корыстны. Те же нежные фиалки, которых передергивает при виде моего лица, готовы улыбаться горбатому карлику, если у него есть деньги, не говоря уже о титуле. Вы заблуждаетесь, если думаете, что отыщете такую, которая отличается от остальных.

Ленсборо представил, что осыпает дам из семьи Грегори выражениями, которые он обрушил на ершистую леди Эстер, и решил, что они все равно пресмыкались бы перед ним ради его титула и богатства.

Видимо, ему суждено жениться на женщине, которую он не сможет уважать. С этой грустной мыслью он допил свой портвейн.

Ему по-прежнему не давало покоя сегодняшнее происшествие. Его безрассудство едва не стоило жизни Эстер. Ее трудно назвать милой, тем не менее нельзя было забывать, что он – джентльмен. А ведь считая девушку нищенкой, он собирался возместить ее потери щедрой финансовой компенсацией. Разве он меньше должен ей теперь, когда узнал, что она благородного происхождения?

Жизнь бедной родственницы часто бывает почти невыносимой. Она особенно ранима, а люди его положения часто обижают таких, как она. Он должен дать ей понять, что не хотел ее обидеть… Словом, следует извиниться.

На протяжении всего ужина Эстер ощущала на себе взгляд маркиза, исполненный недоброжелательства. Он сидел во главе стола, одетый с головы до пят в черное, и ждал случая в очередной раз поддеть ее.

Она дала ему достаточно поводов презирать себя, хотя он и не знает всей правды. Ведь она вышла из дому без сопровождения. На его глазах набросилась с кулаками на его конюха и кричала на него, как настоящая мегера. И все же… он даже не спросил, не пострадала ли она.

Как ей хотелось набраться храбрости и высказать ему все, что она о нем думает! Разумеется, она этого не сделает.

Тетка и кузины очень хотят породниться с ним, ей придется общаться с ним как с родственником, ведь он женится на одной из ее кузин. Она не должна портить с ним отношения. Если он так плох, как ей кажется, его жене понадобится моральная поддержка, которую она охотно окажет.

– Вижу, он тебе не нравится, – заметила Генриетта.

– Да, совсем не нравится, – согласилась Эстер.

– Тебе не нравился ни один мужчина, с которым тебя знакомили. Во время нашего сезона мне показалось, что новые знакомые откровенно приводили тебя в ужас.

– Да, – согласилась Эстер. – Как и большинство их матушек.

– Ах, некоторые дамы-патронессы были так жестоки, когда обсуждали твою внешность, как будто есть что-то плохое в веснушках и рыжих волосах. Очень хочу, чтобы ты нашла милого, доброго человека, который сумел бы тебя оценить. Ты ведь очень хорошенькая, когда забываешь о своей застенчивости, не краснеешь и не заикаешься всякий раз, как мужчина приглашает тебя на танец!

– Знаешь, я счастлива здесь, с твоими родителями, мне вообще не хочется выходить замуж…

– Но ведь ты не станешь всю неделю прятаться от нас из-за своей застенчивости?

– Я не смогу спрятаться, даже если бы и хотела, – вздохнула Эстер. – Твоя матушка строго запретила мне уклоняться от бесед с гостями, а дядя Томас ее поддержал.

– И они совершенно правы.

Дверь открылась, и первые джентльмены вышли в гостиную. Фиби и Джулия тут же засеменили к фортепиано и принялись расставлять ноты, которые они разучивали для сегодняшнего развлечения.

– Господи помилуй! Лорд Ленсборо и мистер Фаррар, – вздохнула Генриетта, поднося платок ко рту. Склонясь к Эстер, она понизила голос: – Гарри Молтон говорит, они славятся тем, что производят смятение среди дам. Их называют «Марс и Аполлон», – продолжала Генриетта. – Один серьезный брюнет, второй – веселый блондин, и оба – обладатели огромных состояний.

Эстер скривила губы, переводя взгляд с одного на второго, когда те задержались в дверях, оглядывая собравшихся. Надменный пэр с черным сердцем и самодовольный золотой денди.

– Ах, – вздохнула Генриетта. – Лорд Ленсборо смотрит прямо на тебя с таким странным выражением на лице… Как будто ты его чем-то оскорбила… наверное, все дело в том, как ты ему отвечала за ужином. Знаешь, тебе в самом деле не стоит говорить так резко – что на тебя нашло?

– Я ничего не смогла с собой поделать, – призналась Эстер.

– Он в самом деле тебе так не нравится?

Лорд Ленсборо направился к свободному месту рядом с хозяйкой дома. Завязавшаяся беседа с леди Сьюзен почти не занимала его, он гадал о том, что сказала Эстер. Он видел, как она, покосившись на него, презрительно скривила губы, а ее кузина рассмеялась.

Ему удалось похвалить Джулию, которая попадала в ноты, и сделать комплимент сладкому голоску Фиби; однако, говоря банальности, он с досадой думал: пока две девицы изо всех сил стараются произвести на него впечатление, мысли его заняты их рыжеволосой кузиной. Она переходила от одной группы гостей к другой, заботясь о них, пока хозяйка дома разнеженно полулежала в кресле рядом с ним. Маркиз помнил, что как джентльмен обязан извиниться за свою роль в их неудачной первой встрече.

Он объяснит, что принял меры, направленные на то, чтобы возместить ей ущерб. И что от нее зависит, заключат ли они перемирие или продолжат военные действия.

Когда сэр Томас пригласил гостей к карточным столам, Эстер отошла к боковому столику и принялась рыться в ящиках. Ленсборо воспользовался случаем, желая поскорее покончить с делом, и в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние.

Он кашлянул, и она вздрогнула, словно испугалась, обнаружив его так близко.

– Вы намерены стоять здесь весь вечер и сверлить меня взглядом или хотите что-то сказать?

Голова Эстер была по-прежнему опущена: она выкладывала на стол колоды карт.

– Вот лиса! – с довольным видом проговорил он. – Ничего не можете с собой поделать, да? Наверное, все из-за ваших рыжих волос.

Вблизи он увидел, что среди медных прядей ее волос есть почти черные – как будто язычки пламени мерцали над горячими углями. Покраснев, она круто развернулась и посмотрела на него в упор.

– Я… вы… – запинаясь, проговорила она, в досаде сжимая и разжимая кулаки.

– Нам надо поговорить, – негромко заметил он. – Необходимо разрешить недоразумение, возникшее между нами.

Эстер поспешно отступила, готовясь к обороне.

– По-моему, нам лучше просто больше не заговаривать об этом.

– Вполне с вами согласен, но считаю необходимым объяснить причину своего поведения.

Она шагнула в сторону, но он преградил ей отступление.

– То, как вы были одеты, то, что вы вышли на общинную дорогу без сопровождения, позволило мне думать, что вы…

– Что со мной можно не считаться! – Она вспыхнула, ее глаза метали молнии. – Да, я и сама уже пришла к такому же выводу. – Она выпрямилась в полный рост. – Наверное, вы принадлежите к числу тех, которые считают, что, даже если леди из хорошей семьи идет навестить бедняков, все равно должна ехать в карете в сопровождении лакеев, чтобы хвастать своим богатством перед лицом их бедности и вынуждать их чувствовать себя в десять раз несчастнее.

Навещать бедняков? Так вот чем она занималась! Значит, себя она не считает бедной.

– По крайней мере, я могу сказать камердинеру, чтобы он больше никого не искал: ведь я уже узнал, кто вы такая.

– Вашему камердинеру?

– Да. Я приказал ему обойти окрестности и найти вас, чтобы предложить некоторую сумму в возмещение одежды, которая пострадала после того, как вы… м-м-м… упали в канаву.

– Милорд, вы всегда приказываете слугам делать за вас черную работу? Думаете, за деньги можно купить что угодно… или кого угодно?

– Достаточно, Эстер! – Рядом с лордом Ленсборо появился сэр Томас. – Мы все по-прежнему ждем карты.

Весь ее гнев куда-то улетучился.

– Извините, дядя Томас. Я… – Она вздохнула. – То есть лорд Ленсборо…

– Да, я понял, что здесь происходит, – сурово ответил сэр Томас. – Иди, девочка. Твои тетки Сьюзен и Валерия ждут партии в вист.

Она подхватила колоды карт и удалилась.

Лорд Ленсборо невольно посмотрел на сэра Томаса с уважением: ему удалось обуздать бешеный темперамент племянницы всего несколькими решительными словами.

– Милорд, надеюсь, вы не сочтете мои слова неуместными, но, по-моему, вам лучше держаться подальше от моей племянницы.

– Что, простите?

– Позвольте напомнить, что вы приехали сюда не ради моей племянницы, а ради моих дочерей.

– Если вы думаете, что я пытался флиртовать с вашей племянницей, вы сильно заблуждаетесь. Я просто хотел убедиться в том, что она не сильно пострадала после нашей первой встречи, и пообещал компенсировать ущерб, какой понесло ее платье, когда…

– Когда – что?

Лорд Ленсборо поспешно объяснил:

– Ваша племянница сегодня упала в сточную канаву, а я стал свидетелем этого происшествия, сэр, только и всего…

– В сточную канаву? На дороге, по которой вы ехали… Боже правый, уж не с корзинкой ли она шла? По вашему лицу вижу, что да.

О небо, неужели эта женщина имеет обыкновение воровать еду с кухни, желая помогать обездоленным?! Он вовсе не собирался выдавать ее, хотел лишь убедить сэра Томаса, что не флиртует с леди Эстер.

Но сэр Томас вихрем пронесся по залу к племяннице и сказал ей что-то на ухо. Она сначала покраснела, а затем смертельно побледнела. А когда он выпрямился, Эстер вскочила и выбежала из комнаты, метнув на лорда Ленсборо укоризненный взгляд.

Он повинен в том, что ее прогнали из салона? Должно быть, сэр Томас решил, что ее поведение трудно назвать приемлемым. Зачем он вообще представил ему свою племянницу, если не хотел, чтобы его гость с ней беседовал! Бедных родственников обычно не подпускают к важным гостям, особенно таких, которые не умеют себя вести.

Но как посмел сэр Томас делать замечания ему, Джасперу Чаллинору, пятому маркизу Ленсборо? Просто верх неуважения! Теперь он нарочно будет при любой возможности отыскивать леди Эстер… хотя бы для того, чтобы извиниться!

Глава 4

С рассветом лорд Ленсборо сразу же направился к конюшне. Ночь стала для него настоящей пыткой. Короткая постель, беспокойные мысли, да к тому же наверху всю ночь топали деревянные сабо… Он совершенно не выспался.

К тому же у него зародилось ужасное подозрение, что он не успокоится до тех пор, пока не покинет «Пойму» и не забудет некую рыжеволосую и очень сварливую девицу, которая сводит его с ума.

И в этот момент вышеупомянутая девица въехала на двор на красивой серой кобылке. Маркиз недоверчиво покачал головой, у него возникло странное чувство, будто он ее вызвал, как джинна из волшебной лампы.

Он не мог не восхититься ее великолепной посадкой. Вот она наклонилась вперед и потрепала свою кобылу по шее, ее щеки раскраснелись, глаза сияют от удовольствия, словно она только что занималась любовью. Лорду Ленсборо очень не понравилось то, что ему в голову пришли такие мысли в связи с леди Эстер.

Ее сегодняшний костюм сильно отличался от «нарядов», в которых он видел ее раньше. Отлично сшитая амазонка зеленого цвета подчеркивала женственные изгибы ее фигуры и очень ей шла. Когда она спешивалась, юбка зацепилась за луку седла, и он мельком заметил изящную лодыжку в сапожке.

Лорд Ленсборо невольно нахмурился и велел себе смотреть только ей в лицо. Он заметил на ее шляпке для верховой езды венок из бумажных цветов и удивился столь неподобающему украшению.

Маркиз вполне разделял ее радость от верховой прогулки в такое свежее, ясное утро. Он и сам любил покататься в одиночестве до того, как его захватывала лавина повседневных дел.

Леди Эстер расправила юбки и обернулась, почувствовав на себе его мужской одобрительный взгляд, побледнела и нахмурилась. Тяжело вздохнув, он зашагал к ней. Пора объявить перемирие.

– Доброе утро, миледи. Вижу, вы довольны прогулкой.

– Да, – сдержанно ответила она, бросив на него настороженный взгляд.

– Я тоже люблю кататься верхом.

– В такой ранний час? Я думала, вы, модные столичные джентльмены, валяетесь в постели до полудня.

– Возможно, только я-то вовсе не модный джентльмен. А когда нахожусь за городом, встаю рано, как принято в деревне.

– И все же вряд ли вы катаетесь верхом каждое утро.

– А вот представьте себе!

– До завтрака? – Она досадливо постучала себя по сапогу кнутовищем.

Он кивнул:

– Никогда не завтракаю до верховой прогулки.

В ответ она лишь досадливо фыркнула.

Улыбка, которую вызвал у него ее непосредственный отклик, тут же увяла у него на губах, когда он увидел, что Эстер неожиданно прижалась к стене конюшни с самым виноватым видом. Он круто развернулся, проследив за ее взглядом, и увидел, как на двор выходят сэр Томас и его румяный зять. Сэр Томас переводил гневный взгляд с него на Эстер, как будто не мог решить, кто из них больше его возмущает.

Лорд Ленсборо невольно ощетинился. Сэр Томас имеет полное право поступать со своей племянницей, как считает нужным, но пусть не ждет, что его гость будет ему кротко повиноваться.

Подняв кнутовище, сэр Томас подошел к Эстер; целое ужасное мгновение Ленсборо казалось, что он ударит племянницу. Но сэр Томас лишь показал на бумажный венок у нее на шляпке и проворчал:

– Думаю, мне не нужно спрашивать, где ты была.

Рука леди Эстер бессознательно взлетела к шляпке.

– Да, дядя. – Она вызывающе подняла подбородок.

– Питер! – рявкнул сэр Томас.

Его зять, услышав свое имя, вздрогнул.

– Будьте так любезны, покажите его светлости конюшню и, если он пожелает прокатиться верхом, покажите усадьбу. Возьмите моего жеребца. Я какое-то время буду занят другими делами.

Эстер опустила голову, а лорд Ленсборо оперся об открытую дверь конюшни и скрестил руки на груди.

– Понятия не имел, что вы такая ранняя пташка, милорд, – подчеркнуто вежливо обратился к нему сэр Томас.

– Я тоже, дядя! Честно, – выпалила Эстер, поднимая голову. По какой-то причине слова племянницы вызвали мимолетную улыбку на лице сэра Томаса.

– Охотно верю. – Он расплылся в улыбке, а затем обернулся к лорду Ленсборо и продолжал: – Милорд, вчера Гарри обмолвился, что у вас большая конюшня. Гарри, мой племянник, проводит много времени в Лондоне и, похоже, считает вас настоящим спортсменом.

К нему неторопливо подошел Питер.

– Я и сам люблю верховую езду, – признался он. – Почту за честь показать вам усадьбу. На пустоши можно проехаться хорошим галопом.

– Питер, хочу кое о чем предупредить вас, – перебил его сэр Томас. – Держитесь подальше от Богородицына луга; места там совсем неподходящие для прогулок. Ну а ты… – повернулся он к леди Эстер и большим пальцем ткнул себе за спину, – в мой кабинет. Живо!

Сэр Томас развернулся и быстро зашагал прочь; к удивлению лорда Ленсборо, леди Эстер кротко последовала за дядюшкой.

Легко вскакивая в седло гунтера по имени Метеор, лорд Ленсборо размышлял о том, что сэр Томас напрасно беспокоится: в целом свете трудно найти менее подходящую кандидатуру на роль маркизы, чем леди Эстер. Тот, который надумает на ней жениться, должен будет ежедневно вести битвы в попытке обуздать ее своенравную натуру – и нет гарантии, что его усилия увенчаются успехом.

Он легко догнал Питера, который ехал по парку рысцой, лорду Ленсборо очень хотелось пустить своего жеребца в галоп. Маркиз размышлял о своей предстоящей женитьбе.

Джулия так мало интересовала его, что он не мог вспомнить, присутствовал ли на ее первом балу, хотя его мать упорно твердила, что он там был, оказывая любезность ее крестнице.

Его мать отмечала, что Фиби очень обрадуется возможности выезжать в свет как его невеста, но он решил, что будет несправедливо лишать ее удовольствия, какое, похоже, испытывают девушки в окружении поклонников. А у Фиби их наверняка много, она ведь такая хорошенькая.

Наконец Питер пустил своего коня в легкий галоп, и лорд Ленсборо дал шпоры Метеору. Жеребец рванул вперед, как стрела, выпущенная из лука. Вот чего маркиз так долго ждал! У него перехватило дыхание, когда в голову пришла неожиданная мысль: чем-то таким же радостным и неизведанным стала бы женитьба на Эстер. Жизнь с ней – как скачка бешеным галопом по незнакомой местности. С Джулией или Фиби – ничего подобного не испытать.

Он расхохотался, натягивая удила. Ему нужна жена, которая не станет испытывать по отношению к нему никаких романтических чувств. Тут можно быть спокойным: Эстер как раз такая.

«Почему бы и нет? – расслышал он в цокоте копыт. – Почему бы и нет?»

Они поднялись на вершину холма, и лорд Ленсборо невольно залюбовался открывшимся перед ними видом. Ему нужна жена, которая будет довольна тем, что по большей части станет жить в одном из его загородных поместий и растить его наследников. Он думал, что выберет себе в жены женщину покорную, услужливую, которая не станет вмешиваться в его жизнь.

Но Эстер… если он женится на ней, ни о какой скуке не может быть и речи. Мысль о том, что она родит ему наследников, горячила ему кровь; он вспомнил, как она молотила Паттисона по груди кулаками… Если он научит ее направлять ее страсть и энергию в нужное русло, со временем можно будет и вовсе отказаться от любовницы. Соблазнительное тело – не все, что мужчина ищет от спутницы в постели.

Может быть, все и получится… Почему бы и нет!

Всадники перешли на шаг, лорд Ленсборо развернулся в седле и посмотрел на Питера.

– Пожалуйста, удовлетворите мое любопытство насчет леди Эстер… Прав ли я, предполагая, что она исполняет роль бесплатной экономки в доме своей тетушки?

– В некотором смысле – да. То есть я, конечно, не должен так говорить, но вы, наверное, все уже заметили. Моя теща – особа весьма возбудимая. Не знаю, как она справилась бы со всеми гостями, которые свалились ей на голову одновременно, если бы Эстер ей не помогала, но Эстер любит такого рода работу. Она превосходный организатор. По словам моей жены, она любит все планировать до самой последней мелочи.

Лорд Ленсборо и так понял, что в «Пойме» дела шли так гладко едва ли благодаря усилиям леди Грегори. Итак, леди Эстер не станет блистать на модных приемах. Правда, и его самого такие приемы не слишком занимают. Зато она способна принять и разместить целую толпу гостей, которых он будет приглашать на охоту…

– Кроме того, она устраивает самые разные развлечения для детей – поиски сокровищ и все такое прочее… Дети обожают сюда приезжать.

Да, так и есть. При мысли о ее привязанности к детям его губы изогнулись в улыбке. Он никогда не говорил о том, какими качествами должна обладать его будущая жена, но в глубине души ему очень хотелось, чтобы у его избранницы был развит материнский инстинкт. Он желал бы дать своим детям такую мать, которая окружит их любовью и заботой, чем так явно пренебрегала его собственная родительница! Леди Огаста не пролила и слезинки по Бертраму, так мало ее заботило все, кроме высшего общества, в котором она вращалась.

Леди Грегори придет в ярость, если он предпочтет ее избалованным дочкам нескладную племянницу, которой все пренебрегают. Ну а сэр Томас… Губы маркиза изогнулись в злорадной улыбке. Стоит жениться на Эстер хотя бы ради того, чтобы поставить на место этого нахального сельского сквайра!

Однако кампанию придется вести с осторожностью. Если сэр Томас догадается о его намерениях, он категорически запретит ему общаться с леди Эстер!

Когда они развернулись в сторону «Поймы», лорд Ленсборо с удивлением понял, что мысли о браке больше не нагоняют на него тоску.

Сэр Томас швырнул кнут на заваленный документами письменный стол; от бумаг вверх поднялось облачко пыли.

– Эстер, как ты могла? – Он повернулся к окну и сцепил руки за спиной, когда его племянница тихо прикрыла за собой дверь. – Неужели ты думаешь, что никто не узнает о твоих тайных побегах?

Эстер устало вздохнула и опустилась в кресло напротив дядюшкиного стола.

– Я не рассчитывала, что меня хватятся, ведь приезд его светлости вызвал столько треволнений! Я думала, слуги решат, что я наверху, с семьей, а вы, наоборот, подумаете, что я внизу и занимаюсь домашними делами. Более того, если бы его светлость держал рот на замке, никто бы так ничего и не узнал!

– Откровенно говоря, я рад, что он не смолчал. Как только Бейнс сообщил мне, что цыгане встали табором на твоем лугу, я понял, что тебе захочется пойти туда и повидать Лину. И прежде чем мы возобновим старый спор о том, что они промышляют браконьерством в моих угодьях и одновременно разоряют твои земли, вынужден просить тебя подумать о возможных последствиях твоих тайных визитов в шатер Джая.

– Я вела себя осторожно… оба раза.

– И тем не менее оба раза маркиз едва не узнал, куда ты направлялась, – отрезал ее дядя. – Повторяю, твой вчерашний визит еще как-то можно оправдать – в конце концов, их не было здесь целый год, а сердце у тебя – не камень… Но пойти туда снова сегодня утром… Даже не думай отрицать! Я сразу понял, где ты побывала, когда увидел… украшение на твоей шляпке.

– По правде говоря, дядя, у меня в мыслях не было, что лорд Ленсборо встанет так рано и придет на конюшню.

– Да… он оказался совсем не таким, как уверяла твоя тетушка. Более того, чем больше я о нем узнаю, тем больше мне кажется… – Он покачал головой. – Ты знаешь, что он разводит скаковых лошадей? Но мы снова отклоняемся от темы. Итак, если кто-нибудь увидит, что ты водишь дружбу с цыганами, ты лишь подольешь масла в огонь.

– Но меня никто не увидит! И даже если увидят, что они могут заподозрить, кроме того, что я немного эксцентрична, потому что помогаю детям, которых все остальные побаиваются?

– Эстер, люди не слепые! Все, кто увидят светлую кожу Лины и ее веснушки, сразу поймут, что она – не чистокровная цыганка. Потом они увидят тебя рядом с ней и задумаются, почему у нее волосы и глаза точно такого же цвета, как у тебя.

Эстер виновато намотала на палец в перчатке прядь волос.

– Откуда вы знаете, что она стала похожа на меня?

– Оттуда… – Сэр Томас печально улыбнулся. – Вчера я сам ходил к цыганам и взглянул на нее.

Глаза Эстер наполнились слезами. Сэр Томас гневался, когда узнал о кровном родстве его племянницы с цыганами. Несмотря на отчаянные мольбы Эстер принять отпрыска незаконной связи у себя в доме он ответил отказом, но не мог заглушить в себе теплые чувства по отношению к девочке Лине, своей внучатой племяннице.

– Эстер, прошлое не изменишь, но я не допущу, чтобы чужие грехи угрожали благополучию моих дочерей! И Джулия, и Фиби не прочь выйти замуж за маркиза, а человек его сорта, поверь мне, неблагосклонно отнесется к постыдному факту, который мы от него скрываем – то есть буквально прячем от него…

Увидев, что племянница задумалась над его словами, сэр Томас отрывисто продолжил:

– Кроме того, подумай о чувствах твоих тетушек, леди Сьюзен и леди Молтон. Пока о ее существовании не известно никому, кроме нас с тобой. Мне бы хотелось, чтобы все оставалось так и дальше. Особенно нежелателен скандал теперь, когда на карту поставлено счастье моих дочерей.

– Вы правы, дядя Томас, – вздохнула Эстер. – Я думала только о себе! Но те часы, которые я провожу с ней, для меня драгоценны! Кроме того, я очень хочу, чтобы Лина научилась читать и писать, получила по крайней мере начатки образования. Ей и так во многом отказано.

– Знаю, знаю. Но считаешь ли ты благоразумным, особенно теперь, когда она стала старше и больше понимает, намекать ей, что она отличается от остальных цыганят? Будет несправедливо возбуждать в ней надежды или недовольство своей участью.

– О, на этот счет можете не беспокоиться. – Эстер с горечью улыбнулась. – Джай ни за что не позволяет мне разговаривать с ней наедине или относиться к ней как-то по-особому. Он разрешил мне учить ее грамоте только при условии, что другие дети тоже будут учиться вместе с нею. Более того… – Эстер нахмурилась, – учится она довольно плохо. Она сидит вместе с остальными, но почти не слушает меня. Лина сплела мне венок из бумаги, на которой должна была писать прописи!

Увидев, что по лицу племянницы текут слезы, сэр Томас подошел к ней и протянул носовой платок.

– Будет лучше, если она никогда не узнает о своем происхождении. Джай поступил мудро, когда, взяв ее на воспитание, настоял на таком условии.

– Это так трудно, дядя… – всхлипывая, призналась Эстер и судорожно вздохнула. – Не видеть ее, не иметь возможности посадить к себе на колени и обнять, пока она рассказывает о приключениях, которые выпали на ее долю после нашей прошлой встречи.

Неожиданно дядя посуровел:

– Значит, ты со мной согласна. Обещаешь не приближаться к ней до тех пор, пока наши гости не уедут?

– Да. Мне пора приниматься за дела. Я и так потратила впустую много времени.

Сэр Томас тяжело вздохнул:

– Ах, Эстер, дитя мое, ни одной женщине не следует нести такую ношу, какую вынесла ты.

Глава 5

К концу завтрака лорд Ленсборо успел передумать. Там, на пустоши, когда в лицо ему дул ледяной ветер, мысль жениться на девчонке-сорванце казалась ему вполне логичной. Затем он поостыл и решил выкинуть леди Эстер из головы. Он провел приятный день, гуляя по саду с двумя юными красавицами-блондинками и Стивеном в роли компаньона. Однако, переодеваясь к ужину, понял, что не может вспомнить ничего из сказанного его спутницами, и нахмурился, глядя на свое отражение. Зато вдруг вспомнил, как Эстер вошла в салон, где гости собирались к ужину.

Окинув ее быстрым, но внимательным взглядом, он заметил, что ее платье давно вышло из моды и было того же зеленоватого цвета, что и вчерашнее, к тому же было ей великовато. Почему она так одевается? Эта девушка вызывала у него все большее любопытство.

Поэтому после превосходного ужина, меню которого, как сообщил дворецкий, составляла леди Эстер, он специально разыскал ее в комнате, куда удалились дамы.

Увидев его на пороге, кузина Генриетта что-то сказала, и Эстер, запрокинув голову, рассмеялась. Это так поразило лорда Ленсборо, что он словно оцепенел, вдруг заметив, что леди Эстер может быть настоящей красавицей. Если бы она чаще смеялась, даже веснушки, усеявшие ее вздернутый носик, не считались бы большим недостатком.

Кроме того, ей стоит носить одежду, которая подчеркивает ее стройную, гибкую фигуру. Он улыбнулся про себя. Ее кузины едва ли сумеют потрясти столичное общество, если его матушка их не вышколит. Конечно, всем трем девицам нужно научиться одеваться. Его матушка с таким же успехом может сделать презентабельной леди Эстер, как и Джулию или Фиби. В этом отношении все три равны.

Пока он размышлял, Эстер пересела в дальний угол и достала вязанье. Он подошел к ней.

– Можно к вам присоединиться? – осведомился он, придвигая стул к столику, на котором стояла ее рабочая корзинка.

Она вздрогнула, не сводя взгляда со своей работы, которая на глазах росла вместе с движениями ее ловких пальчиков. Она вязала крошечный шерстяной носок.

– Не думаю, что сумею вам помешать, – негромко ответила она.

– Совершенно верно. – Он сел, закинув ногу на ногу. – Как и кто-либо другой.

Она метнула на него дерзкий взгляд, но он его вдохновил.

– Значит, вы не совсем запуганы, – протянул он. – Рад, что наказание, которому утром подверг вас дядюшка, не сломило ваш мятежный дух.

Эстер озадаченно нахмурилась: она спрашивала себя, что он имеет в виду? Кажется, радуется, что дядюшка подверг ее какому-то наказанию, ведь именно это ему хотелось сделать самому. Не успев вовремя прикусить язык, она отрезала:

– Вам-то что за дело? Чего вы хотите?

– Разумеется, познакомиться с вами поближе. Я уже узнал, что вы любите кататься верхом и что в верховой езде вы так же сведущи, как и во всем, чем вы занимаетесь.

От этих его слов голова у нее пошла кругом. Зачем он хочет познакомиться с нею поближе? Он ведь приехал для того, чтобы решить, на ком женится – на Фиби или на Джулии. Она для него – ничто, он ясно дал это понять, когда уехал, бросив ее на дороге, промокшую и замерзшую. Она покосилась на него из-под черных ресниц. У него на губах играла едва заметная улыбка.

– Благодаря вам я не буду кататься верхом, пока вы гостите в «Пойме». Вас это радует?

Вот, значит, как! Дядюшка запретил ей кататься верхом. Теперь понятно, почему она так гневно смотрит на него. У нее в жизни и так мало радостей, а ее лишили одной из них по его милости. Как же ей сейчас должно быть тяжело! Когда она станет его женой, получит возможность ездить на самых лучших лошадях в стране. Уголки его губ дернулись в улыбке, когда он представил, как просияет ее лицо, когда он покажет ей свою конюшню в Или.

– Да, – прошипела Эстер, по-своему истолковав его улыбку. – Так и знала, вы обрадуетесь, когда поймете, что теперь можете ходить на конюшню, не опасаясь наткнуться на меня! – Она вздохнула. – Ну вот, из-за вас я пропустила петлю! Придется перевязывать целый ряд.

Лорд Ленсборо пришел в замешательство оттого, что она неверно его поняла.

– Бросьте свое вязание и поговорите со мной, – велел он, наклоняясь вперед и накрывая рукой ее дрожащие пальцы. Она дернулась и невольно напряглась. Он убрал руку и взял моток шерсти, лежавший на столе между ними.

– Поговорить… – грудным голосом произнесла она. Лицо ее густо покраснело. – О чем? О чем нам с вами говорить? Прошу вас, вернитесь к Джулии и Фиби, а меня оставьте в покое.

– Нет. Во всяком случае, не сейчас, – решительно возразил он. – Мне пришла охота поговорить о политике, а я не думаю, что у кого-то из ваших кузин есть какие-либо политические взгляды.

– У меня тоже! – воскликнула она. – По крайней мере, такие, которые уважал бы мужчина вроде вас.

Она покосилась на тетку, и на ее лице застыла такая смесь страха и вины, что лорд Ленсборо даже передвинул свой стул, заслоняя собой Эстер от ее родственницы.

– Нисколько не удивлюсь, если найду в ваших взглядах новизну. Расскажите, что вы думаете о сокрушительной победе Веллингтона над Наполеоном.

Эстер возмутилась: говорить о войне, как о забаве?! Она знала, что он бессердечный, но не до такой же степени, чтобы делать предметом занимательной беседы страдания и смерть!

Вязанье упало на пол, клубок покатился по полированному паркету.

– Вы, наверное, считаете маршала Веллингтона славным победителем, – прошептала она. – И восхищаетесь его стремлением остановить Наполеона любой ценой.

– А вы нет? – Он подался вперед, внезапно захваченный мыслью: если по этому вопросу их точки зрения не совпадут, он будет сильно разочарован.

– По-моему, он поступил бессердечно, отправив стольких людей на смерть. Не нахожу ничего славного в горе вдов и сирот! Ничего благородного в тех условиях, которые вынуждены были переносить выжившие, когда вернулись домой; они стали калеками, сражаясь за свою родину, не способны работать. И я считаю чудовищным, что правительство ничего не делает, чтобы помочь им.

Воистину, капитан Фоли обрадовался бы знакомству с леди Эстер Кьюэрден! Она – полная противоположность жеманным девицам высшего общества.

– Что же, по-вашему, следует предпринять правительству?

Она развернулась к нему лицом, озадаченная тоном, в котором угадывался неподдельный интерес.

– Обеспечить им помощь, конечно! Эти люди погибли или получили ранения, сражаясь за свою родину. И теперь их родина, в свою очередь, должна помочь им. Люди вроде вас…

Леди Эстер замолчала: она прочла в его глазах восхищение и на миг даже забыла, что собиралась сказать. Она вдруг заметила, что глаза у него вовсе не черные, а темно-карие и в них поблескивают янтарные искорки.

– Что – «люди вроде меня»? – напомнил он мягко.

Она сглотнула подступивший к горлу ком, но не в силах была отвести от него взгляда. И ей это не понравилось. Какое ей дело до его глаз, пусть даже они такого необычного цвета? Сердце у него все равно черное.

– Вы должны принять соответствующий закон, а не утверждать, будто инвалиды представляют угрозу, и не стараться убрать их с улиц. Если они представляют угрозу, то только потому, что их так учили! Благодаря их свирепости нам и удалось отстоять нашу свободу, разве не так?

– Я не могу принять такой закон, даже если бы захотел. Для этого нужно, чтобы он был принят парламентом, мало слова одного человека.

– Даже слово маркиза? – поддразнила она, но тут же вспыхнула и опустила голову, поняв, что окружающие уже перешептываются на их счет.

Он вздохнул, и она стала ждать отповеди. Но маркиз молчал, и она почувствовала себя виноватой, отчего еще больше рассердилась на себя.

– Вы вполне способны что-нибудь сделать, если захотите, – при вашем-то влиянии! Да любой благотворительный фонд с радостью принял бы ваше покровительство! Люди выстраивались бы в очереди, чтобы сделать пожертвования, надеясь таким поступком снискать вашу милость.

– Благотворительный фонд… – задумчиво повторил он. – Благотворительный фонд!

Он учредит фонд имени своего брата, целью которого станет материальная помощь его сослуживцам. Да, вот что будет достойным памятником Бертраму! Почему ему в голову не пришла такая мысль?

Вдохновение снизошло на него благодаря этой женщине, замечательной женщине, которая думает и говорит не как все.

– Мой брат пал при Ватерлоо, – тихо признался он.

Эстер в ужасе закрыла рот рукой, а ее глаза наполнились слезами, когда она подняла глаза и заметила мрачное выражение его лица.

– Ах, простите меня, пожалуйста! Я не хотела вас обидеть… по крайней мере, ни за что не сказала бы ничего подобного, зная о вашей потере.

Лорд Ленсборо пытливо заглянул ей в глаза и увидел в них раскаяние, она была тронута его болью, о которой больше никто не догадывался.

– Бертрам смотрел на войну как на приключение. Он погиб, занимаясь тем, во что он верил. – Признав, наконец, вслух эту истину, он словно пролил бальзам на свою израненную душу. Он снова взял ее за руки, чувствуя непреодолимый порыв с благодарностью поднести их к губам. Эстер поспешно отстранилась и съежилась в кресле, когда на них обоих упала тень.

– Дядя Томас! – пискнула она.

– Эстер, я увидел, что ты выронила вязанье, – негромко проворчал хозяин дома. Лорд Ленсборо обернулся – рядом стоял сэр Томас, он старательно скатал шерсть в аккуратный моток и протягивал его дрожащей племяннице. – Что-нибудь случилось?

Лорд Ленсборо тут же бросился в атаку:

– Сэр, мы обсуждали битву при Ватерлоо, и леди Эстер сделала ряд весьма ценных предложений, касающихся помощи вдовам и сиротам.

Сэр Томас даже не повернул голову в его сторону. Он намеренно обращался к леди Эстер:

– Дорогое дитя, ты не обязана оставаться здесь, если не хочешь. Можешь идти к себе в комнаты, когда пожелаешь.

Не говоря ни слова, леди Эстер вскочила и бросилась прочь.

Лорд Ленсборо встал нарочито медленно, глядя вслед сэру Томасу так, словно готов был прожечь в нем дыру. Сэр Томас вышел из салона следом за племянницей.

– Эстер! – окликнул он девушку, когда она поднималась по лестнице. Эстер обернулась, заставив себя растянуть дрожащие губы в улыбке. Сэр Томас поднял голову и посмотрел на нее, нахмурившись. – Знаешь, дорогая, если в присутствии этого малого тебе неуютно, ты не обязана страдать от его манер.

– Но тетя просит, чтобы все мы…

– Кланялись и пресмыкались перед ним, знаю. – Сэр Томас пренебрежительно повел рукой. – Ты заранее предупредила, что тебе не нравятся его намерения и ты не хочешь иметь с ним ничего общего. Надо было тебя послушать. Моим девочкам придется с ним мириться, поскольку они хотят выйти за него замуж, но тебе я разрешаю, если захочешь, послать его к дьяволу!

Улыбка на лице Эстер увяла.

– Ах, дядя Томас, я и без того наговорила ему самых ужасных, непростительных вещей! Судя по всему, я раздражаю его почти так же, как он раздражает меня. Однако мне вовсе не хочется его провоцировать!

– Знаю, знаю, стоит вам оказаться рядом, как все затаивают дыхание и ждут очередного взрыва. – Он улыбнулся. – Почему бы тебе завтра после церкви не навестить Эм и не посвятить остаток дня самой себе?

Эстер спустилась на одну ступеньку.

– А тетя Сьюзен справится без меня? Завтрашний ужин довольно сложен, а для детей я наметила поиски сокровищ…

– Не волнуйся, все домашние дела подождут до тех пор, пока ты не вернешься. И с детьми ничего не случится, если один вечер они побудут на попечении своих нянь.

Эстер заметно успокоилась.

– А как же ужин… – нерешительно продолжала она.

– Ты не обязана на нем присутствовать, если сама не захочешь. Если тебе так больше нравится, прикажи отнести поднос к себе в комнаты. Если захочешь посплетничать с Генриеттой о том, как растет Барни, или о чем там вы с ней любите болтать, всегда можешь пригласить ее на ночной пир, какие вы, бывало, устраивали, когда приезжали на каникулы из пансиона…

Эстер покачала головой:

– Дядя Томас, предполагалось, что наши ночные пиры – тайна!

– Все, кого ты к себе приглашала, должны были проходить через кухню, ведь к тебе можно подняться только по черной лестнице, – возразил он. – К тому же вы прихватывали печенье и кувшины с лимонадом!

Эстер накрыла теплая волна нежности к дяде: он поощрял ее стремление оставаться независимой в своих апартаментах. По его приказу никто не входил к ней без приглашения, даже горничная для того, чтобы прибрать.

Она поселилась в «Пойме» после того, как во время эпидемии тифа умерли ее родители. Первое время она не знала, как себя вести. Тетя Сьюзен была демонстративно нежна с ней, а дядя держался скорее грубовато. Но когда она выразила желание поселиться в мансарде, он поддержал ее решение, как будто почувствовал, что ей нужна территория, которую она может считать только своей. Так и случилось. Ее комнаты стали ее убежищем.

– Я серьезно подумаю над тем, что вы сказали, дядя Томас. Эм всегда удается настроить меня на более благоразумный лад.

Какое облегчение! Больше ей не нужно бояться встреч и стычек с лордом Ленсборо!

Глава 6

– Из всех скучных дней, которые мы провели в этой глуши, – протянул лорд Ленсборо на следующий вечер, выпив вторую порцию бренди, – воскресенье стало самым тоскливым!

– Ну, не знаю, – возразил Стивен, вытягивая ноги к камину в их общей гостиной. – Меня, например, сегодняшний поход в церковь изрядно позабавил.

Лорд Ленсборо метнул на друга гневный взгляд.

– За обедом Джулия сообщила мне, – продолжал Стивен, которому едва удавалось сдерживать смех, – что здесь еще никогда не собиралось столько прихожан с тех самых пор, как свинорылая дама[1] проезжала в этих местах по пути на ярмарку в Скарборо. Люди стекались из нескольких соседних приходов в надежде хоть одним глазком взглянуть на настоящего маркиза!

– Если вы думаете, что мне нравится, когда на меня смотрят, как на персонаж шоу уродов…

– Конечно, мы не должны забывать и о возможности увидеть божественную мисс Дин, красавицу Эмили. – Стивен поднял свой бокал.

– Боже правый! – Лорд Ленсборо прищурился, заметив мечтательное выражение на лице друга. – Неужели вы собираетесь флиртовать с дочерью приходского священника?!

– По вашим же собственным словам, чем еще заниматься в такой глуши? Вы присвоили себе всех незамужних дам в пределах этих четырех стен, хотя… – Он рассеянно посмотрел в свой бокал, прежде чем продолжить: – Считаю своим долгом вас предупредить: если вы остановите свой выбор на Золушке, скорее всего, успеха вам не видать. – Золушкой Стивен прозвал Эстер из-за ее положения в доме, а также из-за ее нарочитой скромности по сравнению с двумя юными и хорошенькими кузинами, которые состязались между собой за ценный приз в виде мужа.

– Что?! Почему?

– Ну, для начала, вы не похожи на прекрасного принца, мечту всех девиц. В вас нет ничего прекрасного.

В ответ лорд Ленсборо только фыркнул:

– Не собираюсь притворяться прекрасным принцем, чтобы заманивать в свою постель невинных девушек, если вы это имеете в виду. Мне никогда не были по вкусу подобные игры. – Подхватив прозвище, придуманное Стивеном, он продолжал: – Однако меня в самом деле привлекает перспектива избавить Золушку от ее страданий. От злой мачехи…

– Точнее, от дуры тетки, – поправил его Стивен.

– …которая сегодня даже не выпустила Золушку к столу! Она вынуждена была ужинать у себя в комнате. – Лорд Ленсборо умолчал о том, что несколько дней назад сам считал: бедным родственницам не место за общим столом. – Вы только представьте, она живет в мансарде, куда можно попасть только по черной лестнице!

Стивен поднял брови и широко улыбнулся другу:

– А вы времени даром не теряли! Кто сообщил вам столько сведений о ней?

– Мой камердинер, – ответил Ленсборо. – А когда она не сидела взаперти у себя наверху, ее сослали в дом священника в Бекфорде – якобы для того, чтобы она могла повидаться с мисс Дин, судя по всему, ее лучшей подругой.

– Ну вот. Я же говорил, что мне нужно пофлиртовать с очаровательной Эмили! И вам пойдет на пользу, если мы с вами вместе отправимся осмотреть дом приходского священника.

– Не нуждаюсь в вашей помощи.

– Да уж, вам ничья помощь не нужна. Но мне хочется развлечься. Приятно будет посмотреть, как вы поставите себя в дурацкое положение. Всегда буду вспоминать тот миг, когда Золушка оценила вас ниже своего вязанья. По-моему, все в салоне слышали, как она отчитывает вас за то, что из-за вас пропустила петлю!

– Она вспыльчива. – Лорд Ленсборо пожал плечами. – И у нас с ней с самого начала не заладилось. Кроме того, дядюшка настоятельно велел ей держаться от меня подальше. Он хочет, чтобы я женился на одной из его дочерей. Естественно, она волнуется, когда я оказываю ей внимание. Как только мне удастся объясниться с ней и заверить ее, что я не позволю родственникам мстить ей, увидите, как переменится ее отношение ко мне.

– Вы так думаете?

– Не думаю, а знаю. Какая женщина не придет в восторг, получив предложение руки и сердца от маркиза?

На следующее утро сразу после завтрака Эстер подвязала волосы ярко вышитым ситцевым шарфом, собрала детей и повела их в длинную галерею, где собиралась занять их игрой в крикет.

Она подпрыгнула, стараясь схватить теннисный мячик, который Генри послал в ее сторону, однако ее пальцы схватили воздух. Она очень удивилась, услышав, как дети аплодируют и кричат:

– Отлично поймано, сэр!

Когда ее кузен Гарри, как полагается, опустил теннисную ракетку, с помощью которой он охранял перевернутое ведерко для угля, заменявшее воротца, леди Эстер обернулась, желая посмотреть, кто из отцов совершил беспримерный подвиг, навестив так рано утром своих отпрысков, а не конюшню. Однако к ним широким шагом приближался лорд Ленсборо; на ходу он подбрасывал мячик и ловил его одной рукой.

– По нашим правилам, сэр, это значит, что вы теперь отбиваете! – радостно объяснил Генри, а Эстер потрясенно застыла. Лорд Ленсборо в роли отбивающего? «Ну уж нет», – решила Эстер, поджав губы.

– Дети, поклонитесь его светлости, – велела она своим подопечным, приседая в официальном книксене. Его светлость недовольно сдвинул брови. Он понял, здесь ему не рады. – Вы, кажется, заблудились, милорд, – продолжала она, не сводя взгляда с мяча в руке Ленсборо. – Мои кузины ждут вас в библиотеке.

– То, чем занимаетесь вы, куда интереснее, – возразил он, сжимая мяч длинными сильными пальцами. В его голосе послышались угрожающие нотки. Эстер сделала шаг назад – маркиз шаг вперед. – Я заметил, – он так понизил голос, что никто, кроме Эстер, его не услышал, – что самое интересное всегда происходит рядом с вами. Не прогоняйте меня в библиотеку, позвольте немного побыть с вами. Даже вы не можете быть такой жестокой! Подумайте, как тяжело мне вести скучные разговоры с вашими кузинами!

Эстер изумленно раскрыла глаза.

– Но милорд, мы просто играем в детскую игру.

– Уверяю вас, игра позабавит меня гораздо больше, чем беседы с вашей тетушкой-наседкой.

– Моя тетушка не… – Эстер приготовилась кинуться на защиту тетки, но запнулась, подумав, что тетку действительно не назовешь светочем разума, и заметив в его тигровых глазах веселые огоньки. И все же… оскорблять тетю Сьюзен, да еще в присутствии детей…

– Вы не видели мою тетушку в лучшие дни! – Эстер пришлось подойти к нему поближе и понизить голос, чтобы дети не могли их подслушать. – Сейчас она немного нервничает, потому что у нас полон дом гостей.

– Судя по тому, что я заметил, – безжалостно возразил лорд Ленсборо, – в основном ваша тетушка сидит на диване и издает многочисленные противоречивые приказы, в то время как вы из кожи вон лезете, чтобы, несмотря на это, все в доме шло гладко.

Эстер сжала зубы, удерживаясь от резкого ответа.

– Прошу вас, сэр, отдайте нам мячик! Детям не терпится продолжить игру.

– Но ведь я отбивающий, – возразил лорд Ленсборо.

– Ни в коем случае! – Она бросила на него испепеляющий взгляд, сразу забыв о своих зароках сдерживаться в его присутствии. – Вам не следует даже находиться здесь. Вам положено быть в библиотеке!

– Вовсе нет, – едва слышно ответил он, и в его голосе ей послышались отдаленные раскаты грома, холодок пробежал у нее по спине. Маркиз Ленсборо не повинуется ничьим приказам.

Она сцепила руки перед собой, бессознательно защищаясь, и испуганно оглянулась на детей через плечо.

Лорд Ленсборо вздохнул, следя за направлением ее взгляда. Любой из этих детей может рассказать родителям, что леди Эстер, вместо того чтобы играть с ними, флиртовала с ним. Все шло совсем не так, как он планировал. Его попытки вести себя беззаботно лишь смущали ее и заставляли нервничать. Он должен объяснить ей, что его поведение абсолютно невинно.

– Мадам, прошу, ради разнообразия перестаньте спорить со мной и объясните правила игры, – проворчал он.

– П-правила… – запинаясь, повторила она, пятясь от него.

– Правила у нас простые, – радостно вмешался Гарри, подскакивая к ним и протягивая лорду Ленсборо теннисную ракетку. – Один отбивает, защищает воротца… – Он указал на ведерко из-под угля. – Остальные – полевые игроки. Чтобы игра была честной, тетя Хетти придумала самые разные препятствия. Чем вы старше и сильнее, тем больше фора младшим!

Лорд Ленсборо кивнул, разглядывая детей. Самая младшая участница игры, золотоволосая девочка, та, что во время первого ужина в большом зале забралась на колени к леди Эстер, казалось, только что научилась ходить.

– Да, так будет справедливо, – согласился он и, покосившись на леди Эстер, не удержался от вопроса: – А какая фора у леди Эстер?

– Да ведь она женщина, – жизнерадостно возразил Гарри.

– Он хочет сказать, – вмешалась Эстер, видя насмешливую улыбку на губах лорда Ленсборо, – что меня очень сковывает юбка, отчего я нахожусь в невыгодном положении. Однако должна отметить, что подача засчитывается, только если я ловлю мяч левой рукой и мяч ни разу не отскочил от другой поверхности.

– Позвольте спросить, что вы придумаете для меня?

Дети обступили высокого, внушительного вида маркиза, который придал игре серьезности, выразив желание к ней присоединиться.

– А давайте вы будете отбивать только левой рукой, – предложил Гарри. – А вторая будет привязана у вас за спиной!

Все дети загудели в знак согласия.

– Для такого хорошего спортсмена, как его светлость, никакая фора не будет действительной, – возразила леди Эстер. – Нужно что-то еще.

– Может, надеть ему повязку на глаза? – предложил веснушчатый мальчик.

– Отличная мысль, Джордж! – согласился Гарри. Не успел маркиз возразить, как дети уже подталкивали его к угольному ведерку, протягивая шарфы и шейные платки, которыми его надо было связать.

– А нельзя просто держать правую руку в кармане? – смеясь, спросил он.

Но дети были настойчивы, и Эстер в порыве общего веселья завела руку ему за спину. Она сразу поняла, что он не новичок в самых разных видах спорта. По словам Гарри Молтона, которые ей передала Генриетта, помимо разведения и тренировки скаковых лошадей, лорд Ленсборо регулярно боксирует в клубе «Джентльмен Джексон» и фехтует в клубе для избранных рядом с Сент-Джеймс-стрит. Он был в превосходной бойцовской форме.

Ей пришлось обхватить его за талию и приподнять фалды фрака, чтобы покрепче привязать руку. Она сама себе удивлялась: позволила себе такие вольности. Она приподнялась на цыпочки, чтобы завязать шелковый шарф у него на затылке, пальцы у нее так дрожали, что ей с трудом это удалось. Пока она возилась с узлом, невольно прижимаясь к его спине всем телом. Понимает ли она, что с ним делает? Он от всей души надеялся, что нет.

Когда она обхватила его за талию, привязывая его правую руку к спине, в голове у него возникла соблазнительная картинка: она привязывает его ноги к медным столбикам кровати… А потом, когда она прижалась к нему всем телом, у маркиза и вовсе разыгралась фантазия. Он представлял, как ее нежные пальчики исследуют его тело, а ножки прижимаются к его ногам.

Больше он не сомневался в том, кого выбрать себе в жены. Льстивые улыбки ее пышногрудых кузин оставляли его совершенно равнодушным, зато ее невинные прикосновения вызывали у него мощные эротические образы.

Наконец приготовления закончились, и Гарри предупредил, что сейчас отбивать его светлости. Интересно, как он будет защищать воротца, если не видит, откуда летит мяч? Он решил, что единственный выход – размахивать ракеткой перед ногами и надеяться, что удача будет на его стороне. Мяч стукнулся о его плечо, и радостные крики детей возвестили, что он не отразил удар. Все громко расхохотались, а затем Эстер и Гарри хором закричали:

– Аут!

Когда он большим пальцем свободной руки сдвинул с глаз повязку, то увидел, что кудрявая малышка крепко сжимает мяч обеими руками.

– Она меня обошла?

– Да, – со смехом призналась Эстер.

– Замечательно! – воскликнул он, глядя на улыбающуюся девочку, которая скакала на одной ножке и косилась на него с выражением благоговейного ужаса на личике.

– Она, сэр, не ловит мячи, – поспешил объяснить Гарри. – Просто мяч покатился прямо на нее, она просто его подобрала.

– Миледи… – Прежде чем он успел попросить Эстер развязать его, она уже шла к дворецкому, который только что вошел в галерею.

– Вас просят спуститься в библиотеку. У вас гости, – доложил Фишер.

Настроение у лорда Ленсборо сразу упало.

Ему не позволяют наслаждаться ее обществом даже в окружении самых лучших компаньонов – невинных детей! Он сорвал с лица шарф и освободил руку из повязки у талии.

– Но я обещала детям играть до одиннадцати, – возразила Эстер.

– Я побуду здесь и присмотрю за ними до вашего возвращения, – предложил лорд Ленсборо. – Гарри объяснит мне правила.

– Вы? Нет, уж лучше не надо. Пусть возвращаются в детскую.

– Почему? Сейчас моя очередь подавать. Ведь вы не лишите детей развлечения?

Эстер задумчиво нахмурилась, а он улыбнулся в ответ.

– Отлично! – радостно закричал Гарри, хватая оброненный шелковый шарф. – Очень хочется посмотреть, как вы будете подавать с повязкой на глазах!

Эстер закрыла дверь в галерею, не успев до конца насладиться восхитительным зрелищем: деспот охотно подчинился растрепанному двенадцатилетнему мальчику. Может быть, Эм права и она неверно судила о маркизе с самого начала?

Ее возмутило сухое, деловитое письмо от его матушки, в котором леди Огаста рассуждала о том, что сыну необходимо жениться для продолжения рода. Но только и всего. Письмо написал не он. А сам маркиз, похоже, любит детей.

Эстер не раз думала о том, что, раз уж им суждено породниться, ей придется пересмотреть свое мнение о нем. Возможно, и он пришел к тому же выводу. Как бы он ни относился к ней, ради будущей жены надо постараться наладить отношения со всей ее родней.

Она спустилась на первый этаж и направилась в крыло, где располагалась библиотека, размышляя над тем, почему ей все труднее считать его отвратительным типом?

Потому что он по одному разрушает ее предубеждения, вот почему. Открывая дверь библиотеки, она вдруг поняла, что так увлеклась мыслями о лорде Ленсборо, что забыла спросить Фишера, кто ее ждет. Дворецкий остался в длинной галерее, чтобы проводить его светлость в библиотеку, когда закончится игра.

Тетка сидела в кресле у камина, Джулия и Фиби – на диване напротив. В нише у окна устроился мистер Фаррар, расстелив на коленях газету, а рядом с ним стояла Эмили Дин.

– Эм! – Эстер бросилась к подруге с распростертыми объятиями.

Накануне Эм решила навестить подругу и посмотреть на маркиза. По ее словам, присмотревшись к нему, она сможет судить о его характере. И предлог у Эмили нашелся – занести одежду, оставленную Эстер в доме священника в тот злополучный день, когда она оказалась в канаве.

Эм улыбнулась:

– У меня для тебя сюрприз. Ты ни за что не догадаешься, кто неожиданно объявился вчера вечером и ненадолго остановился у нас!

– Так скажи мне!

– Входите скорее, и вы увидите меня сами.

При звуках голоса, которого она не слышала с тринадцати лет, Эстер невольно сжалась. Ей показалось, что ее сердце стиснул холодный кулак.

– Лайонел Снелгроув? – Она круто развернулась к нему, а он с широкой улыбкой вышел из-за двери. Наглый, как всегда. И с всегдашней многозначительной, вызывающей улыбкой. Эстер напомнила себе, что сейчас она взрослая женщина и в комнате люди.

– Хетти, разве вы не рады меня видеть? – Лайонел осклабился, пригладив пятерней свою густую рыжевато-каштановую шевелюру. – Остальные просто в восторге оттого, что я вернулся.

Но ведь больше никто не знал его так, как знала она! Она прищурилась. Он показался ей выше ростом. Теперь перед ней был мужчина, а не долговязый школьник. Как будто прочитав ее мысли, Лайонел продолжал:

– Вы определенно выросли – не знаю, узнал бы я вас, если бы случайно встретил на улице. В последний раз, когда я вас видел, вы были тощей рыжеволосой девчонкой, вечно бегали за мной и вашим братом! А сейчас… – Прежде чем она успела ему помешать, он схватил ее руку и прижал к своим толстым губам: – Вы стали настоящей красавицей!

Эстер выдернула руку и непроизвольно вытерла ее о юбку. Лайонел расхохотался, а Эмили возмущенно воскликнула:

– Прекратите, Лайонел! Эстер не вольна выбирать свой цвет волос, и если в детстве она была рыжеволосым сорванцом… Сейчас вовсе не по-джентльменски напоминать ей об этом.

– Да, в самом деле, – промурлыкал Лайонел, совершенно не смущенный публичным выговором, – но сейчас ее волосы… насколько я вижу… стали того оттенка, который принято сравнивать с осенними листьями. Просто жаль прятать их под этим смешным шарфиком! Где вы его взяли, Хетти? – Он наградил ее многозначительным взглядом. – Такой шарф подошел бы цыганке!

«Он все знает, – поняла Эстер. – Ну да, конечно, знает! Они с Джерардом были очень дружны. У брата не было от него тайн. А сейчас он предупреждает меня: если я не буду ему подыгрывать, он вполне способен разболтать все – в гостиной, в присутствии тетки и моих кузин, и…» – Она круто развернулась.

– Лорд Ленсборо! – воскликнула она, увидев маркиза, конечно, он появился в самый неподходящий момент.

– Хетти, идите и посидите со мной. – Лайонел стоял к ней слишком близко. Она почувствовала его жаркое дыхание, когда он прошептал ей на ухо: – Думаю, вы согласитесь, что нам с вами многое нужно обсудить.

Эстер не в силах была сдвинуться с места. Голова у нее кружилась, внутри все переворачивалось. Она озиралась в поисках спасения, но ждать его было неоткуда.

Делать нечего. Сейчас у нее не оставалось иного выхода, как уединиться с Лайонелом Снелгроувом и выслушать его. Чувствуя, что одержал верх, он самодовольно улыбнулся.

Лорд Ленсборо услышал достаточно благодаря открытой двери в библиотеку и понял, что этот тип намеренно смущает леди Эстер. Она смертельно побледнела, губы сделались бескровными; ее била крупная дрожь. Выглядела она так, словно вот-вот упадет в обморок.

Лорд Ленсборо вспомнил, что, по рассказам семейства Грегори, лондонский сезон Эстер кончился катастрофой по причине ее застенчивости, но не поверил в это, он видел, какой решительной может быть эта девушка.

Маркиз прищурился. Пока непонятно, чем вызван ее страх, об этом он подумает позже. Сейчас главное другое – ей срочно нужна помощь. Сразу видно, что этот неотесанный тип ее запугивает и получает от этого удовольствие.

– Кажется, ваша фамилия Снелгроув? – Маркиз протянул руку, вынуждая противника отпустить локоть леди Эстер. – Я Ленсборо. Вы, наверное, обо мне слыхали. – Замявшись на долю секунды, Снелгроув отпустил леди Эстер, чтобы пожать ему руку. – Друг семьи, так?

Последовала неловкая пауза. Эстер словно окаменела.

– Мистер Снелгроув – мой дальний родственник, – вмешалась мисс Дин. – Он неожиданно приехал вчера ночью.

Скорее всего, рассчитывает отдохнуть за городом, а может быть, и призанять денег, подумал лорд Ленсборо, глядя на одутловатое лицо и налитые кровью глаза, выдававшие беспутный образ жизни.

– Вы надолго в эти края? – осведомился он.

– Как получится, милорд. Все зависит от многих обстоятельств.

Маркиз с облегчением отметил, что лицо леди Эстер покрылось гневным румянцем и она сжала кулаки, когда Снелгроув, ухмыляясь, покосился на нее.

– У меня много друзей в этих краях, с которыми я хотел бы возобновить… связь. Брат леди Эстер был моим близким другом, я гостил в их доме во время школьных каникул. К сожалению, я не мог присутствовать на его похоронах.

– Вы тоже потеряли брата, леди Эстер? – негромко спросил лорд Ленсборо.

Эстер хотела ответить, но словно онемела.

– Увы, он умер около шести лет назад, – вступила в беседу леди Грегори. – Ужасная трагедия. – Она испуганно покосилась на лорда Ленсборо, затем многозначительно – на Эстер, и продолжила: – Мы нечасто вспоминаем о нем… это слишком тяжело.

Он посмотрел на побледневшую Эстер.

– Простите, леди Эстер, за то, что я вмешиваюсь в ваши дела. – Он развернулся к Снелгроуву, встав к ней спиной. – Насколько я понимаю, вы хорошо знаете местность, поскольку провели здесь много времени в юности? – Он подошел к окну и показал на обширные пустоши.

– Да, милорд. – Снелгроув нехотя последовал за ним. Он явно не желал отходить от Эстер, но не посмел открыто противоречить маркизу.

– И вы ездите верхом. – Ленсборо развернулся к Снелгроуву, сцепив руки за спиной. – Мне бы очень хотелось обследовать окрестности. То, что я увидел, довольно любопытно. Может быть, вы согласитесь быть моим проводником? Я привез с собой пару своих гунтеров; до сих пор, к сожалению, у них было мало практики.

Снелгроув заглотнул наживку. Среди любителей скачек не было ни одного человека, не слышавшего о конюшне маркиза Ленсборо. Он не упустит случая проехаться верхом на одном из его гунтеров! А потом, презрительно подумал маркиз, он будет с восторгом рассказывать об этом в гостях. Краем глаза маркиз заметил, что леди Эстер подошла к креслу, без сил опустилась в него и вздохнула.

Лорд Ленсборо был удовлетворен, его уловка удалась, хотя и удивлен тем, что ему так хочется защитить эту девушку. Он стал подробно рассказывать Снелгроуву о лошадях, которых привез с собой. Это дало Эстер короткую передышку. Но теперь, когда она знает, что он здесь… Намекнув на цыган, Лайонел дал ей понять: если она не подчинится его воле, он нанесет удар по тщеславию ее кузин.

Она поняла, что не сводит взгляда со спины лорда Ленсборо, только когда он полуобернулся и покосился на нее, словно хотел убедиться, что с ней все в порядке. Это произошло так быстро, что Эстер сама не поняла – может быть, ей только показалось? Он вел себя так, как будто понял, что она расстроилась, и нарочно удерживал Лайонела рядом с собой ради нее.

Не может быть! Неужели лорд Ленсборо заметил то, что не видят ее ближайшие родственники? Нелепо! Он слишком занят собой, видимо, у нее разыгралось воображение. Она увидела в Ленсборо своего спасителя, потому что ей отчаянно нужен был спаситель, только и всего.

– Рада видеть, что вы так хорошо поладили! – неожиданно заметила леди Грегори, бросая взгляд на двух мужчин у окна. – Лайонел, как-нибудь вечером вы должны поужинать с нами. И вы, мисс Дин, разумеется, тоже. Приходите вместе.

Эстер вскочила. Больше всего ей хотелось избегать Лайонела, а тетка по глупости сама приглашает его к ним в дом!

Эм с сомнением покосилась на подругу:

– Благодарю вас за приглашение, но у вас собрались родственники…

– Чушь! – Леди Грегори величественно взмахнула рукой, словно отметая все возражения. – У нас гостят лорд Ленсборо и его друг. Еще одна пара за столом только оживит вечер, если вы к нам присоединитесь, потому что тогда у нас будет достаточно пар для танцев. Скажем, приходите в среду, в последний день, когда у нас будет леди Молтон!

– Соглашайся, Эм! – протянул Лайонел, подходя к родственнице, которая озабоченно смотрела на встревоженную Эстер. – Не отказывайся. Твой батюшка только порадуется за тебя – ты развлечешься. И потом, ты сама слышала, на нас рассчитывают – мы должны составить пары. А я рад случаю угодить дамам, – продолжал он, многозначительно глядя на Эстер.

Леди Грегори проследила за его взглядом и нахмурилась.

– Эстер, милочка, – сказала она, – ты не могла бы сходить на кухню и переговорить с кухаркой? Конечно, я приглашаю мисс Дин и мистера Снелгроува в среду, но такие вещи нужно продумывать заранее. Впрочем, – она улыбнулась, – уверена, мне ничего не нужно тебе говорить. Ты точно знаешь, что делать.

На сей раз лорд Ленсборо быд доволен леди Грегори. Она предоставила возможность Эстер уйти из комнаты от неприятного ей Снелгроува. Она охраняла свою застенчивую племянницу. Но тут же маркиз вспомнил, сколько раз члены семьи отсылали Эстер из комнаты по пустяковым поводам, когда он сам пытался развлечь ее беседой.

Возможно ли, что они стараются оградить ее… от него?

Глава 7

– Ленсборо, что такое на вас нашло? – осведомился Стивен вечером в среду, заканчивая повязывать сложным узлом свой шейный платок. – В Лондоне такого невоспитанного типа вы бы отхлестали кнутом!

– Вам нужен был предлог для того, чтобы посетить дом священника? Так вот, я вам его предоставил. – Лорд Ленсборо твердо решил не подпускать Снелгроува к Эстер и потому два дня подряд с рассветом уезжал верхом в Бекфорд и ездил с ним по окрестностям. Кроме того, он больше не пробовал застать Эстер одну и флиртовать с ней.

– С каких пор вы ставите чужие интересы выше собственных? – нахмурился Стивен. – По-моему, вы просто не подпускаете его к Золушке. В понедельник я видел, как он увивался вокруг нее в библиотеке.

– Какой вы проницательный, – улыбнулся Ленсборо. Он с нетерпением ждал сегодняшнего вечера. Танцы предоставят ему законный повод подержать Эстер в своих объятиях.

– Вы в самом деле собираетесь сделать предложение бедной родственнице?

– Почему бы и нет? – Маркиз пожал плечами. – Она подходит мне ничуть не меньше, чем любая из ее кузин.

Стивен выбрал перстень, надел его на палец и повертел, любуясь игрой света в гранях драгоценного камня.

– Ленсборо, очень не хочется портить вам настроение, но… неужели вы не замечаете, что не нравитесь ей?

– Я не нравлюсь ей гораздо меньше, чем ей не нравится Снелгроув, – возразил маркиз.

– Вы намереваетесь жениться на женщине, которая испытывает к вам неприязнь?

– Стивен, иногда вы несете такую чушь! Какое отношение к браку имеют чьи-то чувства и предпочтения? Более того, мне скучно было бы жениться на женщине, которой я слишком нравлюсь. Мне есть что ей предложить. Вместо того, чтобы играть роль бесплатной экономки при своей тетке, она будет хозяйкой в собственном доме. Кроме того, она станет матерью. Она обожает детей.

Стивен несколько секунд внимательно рассматривал свои пальцы, а затем голосом, лишенным какого-либо выражения, заметил:

– Ленсборо, вы знаете, что я желаю вам только добра. Но брак, семейная жизнь… словом, это надолго. Жениться – совсем не то же самое, что завести любовницу, от которой можно откупиться, когда она вам надоест.

– Если вы собираетесь сказать что-либо непочтительное о леди Эстер, настоятельно рекомендую: не стоит.

По какой-то причине его последняя реплика вызвала у Стивена улыбку.

– Не буду, – сказал он. – Если хотите, спустимся к ужину молча.

Так они и поступили.

– В чем дело, Эстер? – Эм и Эстер стояли у фортепиано, которое перенесли из большого зала, и листали ноты в ожидании, когда к дамам присоединятся джентльмены. Эстер радовалась, в доме царила поистине праздничная атмосфера.

По такому случаю Эстер надела лимонного цвета атласное бальное платье, сшитое еще к ее лондонскому сезону, кружевная косынка-фишю прикрывала глубокий вырез корсажа. Она даже позаботилась о том, чтобы все аксессуары сочетались. Кремовые замшевые перчатки и золотистые атласные туфельки, которые она купила на Бонд-стрит, были как новые, потому что после ее единственного неудачного выхода в свет они несколько лет пролежали в папиросной бумаге. Мэри, старшая горничная, помогла ей собрать волосы в прическу и заколоть их золотисто-янтарными гребнями. Конечно, ее наряд был не таким модным, как у Джулии и Фиби, но ведь не ей нужно было привлекать к себе внимание маркиза.

– За ужином ты почти все время молчала – и вообще в последнее время ты какая-то напряженная. У вас в семье что-то случилось?

– Нет, – задумчиво ответила Эстер, – все идет даже лучше, чем я ожидала. Тетя Валерия так захвачена величием лорда Ленсборо… – она подбоченилась одной рукой, встряхивая воображаемые фалды фрака, и надменно посмотрела на Эм, подняв одну бровь, подражая лорду Ленсборо, – что не закатила еще ни одной истерики. А мистер Фаррар, – продолжала она своим обычным тоном, – которого я вначале считала не более чем фатом, на самом деле изо всех сил старается, чтобы мои кузины чувствовали себя непринужденно… Правда, ему это не совсем удается.

– Ого! Что же натворил чудовище маркиз?

– Да ничего особенного, – беспечно ответила Эстер. – Разве что смеется над акварелями кисти Фиби и зевает над вышивками Джулии. Кроме того, он совершенно очаровал тетю Валерию и все время ездит кататься вместе с Лайонелом Снелгроувом – наверное, для того, чтобы не приходилось выезжать с моим дядей.

Эм хихикнула. На таком напряженном ужине в «Пойме» ей еще не доводилось бывать. Обычно за столом в этом доме царила непринужденная атмосфера. Джулия и Фиби, как сказала ей Эстер, все больше волновались, поскольку назначенная неделя близилась к концу, а девушки так и не знали, кому из них сделают официальное предложение.

– Он хоть раз вспоминал о том, как чуть не задавил тебя при вашей первой встрече? Извинился перед тобой?

– Ну что ты. – Эстер с томным видом обмахнулась нотами. – Похоже, он просто забыл о том происшествии. Когда он все же изволит обращать на меня внимание, что, уверяю тебя, происходит не так часто, мы говорим о политике.

– О п-политике? Не может быть! – Эм рассмеялась. – А с Джулией или Фиби он тоже говорит о политике?

– Уж я бы это заметила. – Эстер бросила взгляд на кузин, стоящих у камина: они что-то обсуждали оживленным шепотом. – Его невыносимое поведение хорошо лишь одним: дядя разрешил мне не принимать участия в развлечениях, на которых присутствует он. За исключением сегодняшнего дня… – Она тяжело вздохнула. – Поскольку вы с мистером Снелгроувом формально мои гости, я не могу уйти, пока вы не уйдете домой.

Эм выпрямилась и посмотрела Эстер в глаза. Эстер готова была провалиться сквозь землю.

– Знаешь, если бы дело было только в тебе, я бы с радостью смирилась с… то есть я бы унесла поднос с ужином к себе, и нам не нужно было бы даже… ах, ты и сама, наверное, понимаешь, что дело в Лайонеле. Не знаю, как мне быть, если он пригласит меня на танец. – Она порывисто схватила подругу за руку. Эм похлопала Эстер по руке.

– Полно, Эстер! Ты у себя дома, тебя окружают родственники. Ты без всякого страха ходишь в цыганский табор и общаешься с этим грязным бандитом Джаем, а потом дрожишь как осиновый лист при одной мысли о том, чтобы потанцевать с моим родственником.

Эстер опустила голову.

– Дело не в том, что он твой родственник. Дело в том, как он… – Она густо покраснела. Эм поджала губы.

– Эстер, я знаю, он любит пофлиртовать, но не кажется ли тебе, что ты принимаешь все слишком близко к сердцу? – Она решительно уселась на табурет перед фортепиано. – Смотри, входят джентльмены, и скоро начнутся танцы. Его светлость, несомненно, предложит руку одной из твоих кузин, а мистер Фаррар – второй. Другие мужчины будут танцевать со своими женами, так что Лайонел, скорее всего, пригласит тебя. И ты должна пойти.

Эстер побледнела.

– Не будь глупышкой. Это всего лишь танец.

Все так и произошло, только у Лайонела не оказалось партнерши для танца, он тут же направился к Эстер и склонился над ее рукой. И стоял при этом гораздо ближе, чем ей бы хотелось. Так близко, что сквозь тонкую материю своего платья она чувствовала идущий от него жар. Ее бросило в дрожь от отвращения, и она невольно попятилась к фортепиано.

– Какое милое сопротивление! – ухмыльнулся Лайонел. – Но вы не откажете мне в этом танце. Необходима еще одна пара для первой фигуры!

Внезапно Эстер озарило: когда они выйдут на середину зала, Лайонел сможет лишь ненадолго касаться ее руки, как того потребуют танцевальные па. Она отошла от фортепиано и отправилась на середину зала. Эм взяла первый аккорд, джентльмены поклонились дамам, и танец начался.

К тому времени как танец закончился, у Эстер кружилась голова от необходимости притворяться, будто на нее не действуют его язвительные замечания, которые он шептал ей на ухо всякий раз, как оказывался против нее. С огромным трудом ей удавалось делать положенные па. На самом деле ей больше всего хотелось подобрать юбки и сбежать отсюда. Единственное, что мешало ей так поступить, – это ее гордость. Нельзя, чтобы он одержал верх. Она больше не позволит ему унизить ее!

Пока танцоры аплодировали игре Эм, Лайонел бочком подошел к Эстер.

– Как мило вы покраснели! – прошептал он ей в затылок. – Давайте во время следующего танца сядем рядом. Вы сможете отдышаться. Мне нужно кое-что вам сообщить.

Эстер едва не упала; ей нужно было срочно сесть куда-нибудь и прийти в себя, но только не рядом с ним. Не успела она придумать какой-нибудь предлог, как он взял ее под локоть и повел к нише рядом с хорами.

Неожиданно путь им преградил лорд Ленсборо и поклонился. Сквозь шум в ушах Эстер услышала, как он спрашивает, не окажет ли она ему честь и не станет ли его партнершей на следующий танец.

Эстер и не мечтала, что настанет день, когда она обрадуется возможности потанцевать! Она тут же выдернула свою руку из руки Лайонела. Приличия требовали, чтобы он отпустил ее. Она протянула руку лорду Ленсборо; он молча взял ее, и Эстер, испытывая глубокое облегчение, вернулась на середину зала.

– Миледи, по-моему, танцевать вам хочется не больше, чем мне, – тихо заметил маркиз, когда они заняли свои места в новой фигуре. – Однако приличия требуют, чтобы мы выглядели довольными. Нельзя омрачать радость другим.

Интересно, почему же он пригласил ее на танец, если на самом деле заметил, что ей это совсем не нравится? Может, испытывает своего рода извращенное удовольствие, ставя ее в неловкое положение? Она посмотрела на булавку из тигрового глаза, которая пряталась в глубоких черных складках его шелкового галстука.

– Я не обижусь, если вы не предпримете попыток разговаривать со мной.

Что ж, в это она охотно поверила. Всякий раз, как они разговаривали, дело оканчивалось ссорой, а последние два дня он так же старается избегать ее, как прежде она – его.

Однако его следующие слова повергли ее в замешательство:

– Не желаю, чтобы танец стал для вас большим испытанием, чем это необходимо.

По-прежнему в подавленном молчании Эстер с трудом закончила первую фигуру.

– У вас неплохо получается, – заметил маркиз, беря ее за руку и кружа. – Я часто замечал, что выполнение скучных, монотонных обязанностей способно восстановить самообладание, когда меня жестоко оскорблял тот или иной идиот.

Эстер вскинула на него ошеломленный взгляд. Неужели он хочет сказать, что заметил, как ужасно действует на нее Лайонел, и помогает ей вновь обрести равновесие? Может ли быть, что перед ней тот же человек, который осыпал ее градом ругательств меньше недели назад, когда она случайно попалась ему на пути?

В ответ маркиз сокрушенно улыбнулся:

– Я умею вести себя пристойно, хотя до сих пор не давал вам повода так считать.

О небо, неужели он читает ее мысли?! Эстер не успела ответить – они разошлись в танце.

– По крайней мере, теперь я знаю, что танец со мной предпочтительнее тет-а-тет с этим вашим неотесанным поклонником.

– Ему я предпочту все, что угодно, – не успев подумать, отрезала она.

Лорд Ленсборо отрывисто и удивленно рассмеялся, и Эстер показалось, что его смех настолько поразил присутствующих, что все взгляды устремились на них. Эстер удивленно вскинула голову – и нечаянно сделала одно открытие: его губы дернулись вверх в искренней улыбке и вся суровость покинула его лицо.

– Прошу прощения, – извинилась она, чувствуя, как краснеет.

Как могла она ответить так грубо? И неужели его это забавляет? Наверное, все дело в новизне, ведь он не привык, чтобы окружающие, тем более женщины, осмеливались вести себя с ним так, как это делает она.

Может, он не любит условностей? И именно поэтому носит булавку для галстука не с бриллиантом, а с полудрагоценным камнем, узоры на котором так хорошо оттеняют искорки в его глазах?

Он не ответил на ее извинение: их снова разделили. Более того, ей неудобно было поддерживать разговор во время танца. Фигуры разделяли их в самые неподходящие моменты.

– Ничего страшного. – Он улыбнулся ей, когда они в очередной раз оказались друг против друга. – По-моему, мы с вами сравнялись в количестве извинений, которые должны друг другу. Может, будем считать, что мы квиты?

Эстер кивнула, покружилась, сделала шаг в сторону и подумала: может быть, ей и не придется жалеть кузин. В конце концов, обе они только и твердят о том, что хотят выйти замуж. Может быть, для одной из них лорд Ленсборо окажется таким мужем, каким всю жизнь был дядя Томас для тети Сьюзен. Прямолинейный, грубоватый, но добрый и глубоко порядочный.

К своему удивлению, она поняла, что танец закончился, и лорд Ленсборо подвел ее к своему другу мистеру Фаррару.

– Вверяю вас заботе мистера Фаррара. – Уверяю вас, – продолжал он, – его вам нечего бояться.

Она ошеломленно покосилась на него, прежде чем подать руку мистеру Фаррару и кротко последовать за ним, чтобы перейти к следующей фигуре.

Ей пришлось признать, что и мистер Фаррар ведет себя достойно. Как только он заметил, что его игривые замечания ее смущают, тут же сменил тактику и начал делать самые изысканные комплименты Джулии и Фиби.

Интересно, зачем он вообще возится с ней? По своему, пусть и небольшому, опыту Эстер знала: мужчины вроде мистера Фаррара или лорда Ленсборо получают гораздо больше удовольствия, насмехаясь над застенчивыми, неуклюжими созданиями вроде нее. Однако они оба демонстрировали такую же терпимость к ее нескладности, как ее дядя и муж кузины, Питер.

Лорд Ленсборо танцевал медленный менуэт с располневшей Генриеттой и смешил ее какими-то рассказами. Совершенно озадаченная, она покачала головой. Она считала лорда Ленсборо и Стивена Фаррара бесчувственными грубиянами. Но теперь Стивен был с ней сама доброта, а маркиз…

Кажется, в разговоре он назвал Лайонела идиотом… После того как маркиз познакомился со Снелгроувом, Эстер показалось, что лорд Ленсборо нашел родственную душу и именно поэтому проводит с Лайонелом столько времени. Неужели он пытался оградить ее от нежеланного внимания Лайонела?

В это мгновение, как будто угадав, что она думает о нем, он повернул голову, и их взгляды встретились. На миг, на долю секунды ей показалось, будто, кроме них, в зале больше никого нет. Разделявшее их расстояние исчезло; они сообщались способом, далеким от разумного объяснения.

Эстер поморгала, желая стряхнуть с себя чары, и споткнулась, мистер Фаррар мягко поддержал ее, и контакт с лордом Ленсборо прервался. Она снова обрела способность слышать музыку и гул голосов.

– Мама, – трелью рассыпалась Джулия, когда закончился изысканный танец, – будет очень неприлично, если следующим танцем сделать вальс?

Эстер почувствовала, как рассыпается в прах ее самообладание, обретенное с таким трудом. Она еще могла вынести контрданс, когда с партнером соприкасаешься только руками, да и то недолго. Но вальс, когда мужчина держит женщину в объятиях и заставляет подчиняться каждому его движению?

– Не вижу препятствий, – ответила леди Сьюзен, – у нас всего лишь скромный семейный вечер, поэтому в вальсе нет ничего неприличного.

Заметив ошеломленное выражение лица Эстер, Эм встала и отошла от фортепиано.

– Миледи, прошу вас заменить танец. Не все присутствующие – члены одной семьи. Среди нас три холостых джентльмена, которые не являются родственниками ни вашим дочерям, ни вашей племяннице.

– Эмили, не будь такой ханжой, – протянул Лайонел.

– Можешь вальсировать со мной, ведь мы с тобой родня. Леди Эстер займет мое место за фортепиано. Несправедливо ставить ее в такое положение, когда она вынуждена будет отказать кому-то из гостей в доме ее тетушки.

Когда две девушки поменялись местами, лорд Ленсборо выгнул бровь – к этому его жесту Эстер уже начала привыкать.

– Вы не танцуете вальс, леди Эстер?

Метнув на него вызывающий взгляд, она покачала головой.

Что ж, сейчас она увидит, каковы его истинные намерения. Он наверняка презрительно ухмыльнется, и порядочность, которая мелькнула за его надменным фасадом, окажется всего лишь миражом.

– А я тоже не вижу в вальсе ничего плохого, – объявила Джулия. – Когда я была в Лондоне, вальсировала с самыми разными джентльменами, с которыми не состою ни в каком родстве!

– Тогда вы, конечно, должны повальсировать со мной. – Лорд Ленсборо отвел задумчивый взгляд от леди Эстер и подошел к Джулии. Но затем мягко заметил: – И мы получим удовольствие от игры леди Эстер – впервые за все время моего пребывания.

Эстер опустилась на табурет за фортепиано. Стивен пригласил на вальс Фиби, и у каждой дамы, желающей танцевать вальс, появился партнер. Эстер заиграла. Глядя в ноты, она нежно касалась клавиш пальцами. Она не фальшивила и чувствовала себя довольно уверенно. Поддержав ее решение играть, лорд Ленсборо позволил ей не танцевать и не выглядеть при этом нелепо.

Зато бедняжке Эм пришлось страдать за великодушный порыв спасти ее. Судя по всему, вальсировала она не слишком хорошо. Время от времени она слышала, как Лайонел ругается себе под нос – должно быть, Эм наступала ему на ногу. А однажды, когда они кружили рядом с фортепиано, Эстер услышала:

– Эм, ты танцуешь с грацией слонихи.

– А я и не утверждала, что тебе понравится танцевать со мной, – парировала Эмили. – Ты не можешь ожидать, что в доме священника у меня было много возможностей практиковаться в такого рода танцах!

Когда Лайонел повернулся к Эстер спиной, она вдруг заметила, как Эм подмигнула ей через его плечо. Подавив желание хихикнуть, Эстер взяла завершающий аккорд. Танцоры зааплодировали ее игре и стали выбирать партнеров для следующего танца. Как и следовало ожидать, лорд Ленсборо пригласил на следующий танец Фиби. Эстер решила сыграть вещь, которую она знала наизусть. Почему-то теперь, после того, как ее мнение о лорде Ленсборо изменилось, ей хотелось посмотреть, как он поведет себя с Фиби.

Он не слишком старался поддерживать беседу. Более того, ей показалось, что ему скучно. Эстер нахмурилась, даже с Генриеттой он держался куда оживленнее! И только с Фиби и Джулией он выглядит напряженным. Конечно! Он должен сделать важный шаг, который повлияет на все его будущее.

Он как будто тщательно взвешивает все «за» и «против». Может быть, он подходит к браку куда серьезнее, чем ей казалось вначале?

Наблюдая за тем, как пары кружат по большому залу, она заметила, что Эм, танцуя со своим следующим партнером, мистером Фарраром, не наступает ему на ноги, и он кружит ее по залу с грацией, которая дается ему без всяких усилий. Их движения были совершенно синхронными.

И все же Эм нисколько не радовалась. Лицо у нее раскраснелось. Эстер хорошо знала свою подругу и понимала: Эм вот-вот выйдет из себя. Ах, как она надеялась, что мистер Фаррар не поддразнивает ее в той же манере, какую усвоил в общении с ее кузинами! Джулия и Фиби находили такие разговоры милыми, а Эм терпеть не могла флиртовать почти так же, как Эстер.

Вальс окончился, но, так как юные кузины хотели танцевать еще и леди Грегори дала свое согласие, Эстер заиграла третий вальс. Лорд Ленсборо стал партнером Эм и, усилив замешательство Эстер, быстро успокоил ее, в то время как Лайонелу удалось вызвать улыбку на губах Фиби, которая вышла из объятий Ленсборо совершенно подавленной. Вальс, как решила Эстер, – такой танец, который обладает способностью переворачивать чувства человека с головы на ноги.

Сэр Томас объявил, что три вальса после нескольких довольно энергичных контрдансов, – достаточное упражнение для одного вечера и что пора всем перейти в гостиную, где приготовлена легкая закуска.

Эстер начала убирать ноты. И только когда рядом с ней словно ниоткуда возник Лайонел, она поняла, как была беспечна. Все направились к выходу, и она предоставила ему идеальную возможность застать ее одну.

– Хетти, избегать меня нет смысла, – прошептал Лайонел. – Вы прекрасно знаете, зачем я приехал. Я говорил вам, когда настанет время, я вернусь и женюсь на вас.

Он положил одну руку на крышку фортепиано и склонился над ней, как стервятник над добычей.

– И вот вы по-прежнему не замужем и ждете меня!

– Прошу вас, отойдите от меня, – с трудом проговорила Эстер.

Лайонел рассмеялся:

– Что такое, Хетти? Не знай я вас лучше, я подумал бы, что не нравлюсь вам!

– Нет, не нравитесь, – с трудом процедила она. – И замуж за вас я не пойду.

На миг, когда он резко выпрямился и выругался, Эстер испугалась, что он ее ударит. Однако в то же мгновение поняла, он отреагировал на то, что не далее чем в пяти шагах от них стояли лорд Ленсборо об руку с Эм.

– Мистер Снелгроув, мисс Дин хочет уйти домой. – Голос маркиза был исполнен ледяной вежливости. – Ей не по себе оттого, что пришлось оставить ее отца так надолго в одиночестве.

– Идти по парку довольно далеко, – подхватила Эмили чуть выше обычного и громче, чем необходимо. – Папа будет беспокоиться, если я вернусь слишком поздно. – Эстер поняла, что слова Эмили предназначались не столько ей, сколько мистеру Фаррару, который стоял за парой и выглядел таким же разгневанным, как и мистер Снелгроув.

– Ну разумеется, – ответил Лайонел, сухо кланяясь Эстер.

Он вывел Эм из зала, Стивен Фаррар мрачно плелся за ними.

И тут Эстер задрожала всем телом. Она не могла встать и отойти от фортепиано, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Опустив голову, она ждала, пока дрожь пройдет; не сразу она поняла, что лорд Ленсборо терпеливо ждет ее.

– Я… – Она вспыхнула. Она поняла, что должна как-то объясниться, но он перебил ее, покачав головой, и с сокрушенной улыбкой протянул ей руку.

– Объяснения не требуются. Позвольте сопроводить вас в гостиную. Вид у вас такой, что вам не помешает освежиться бокалом лимонада.

– Спасибо, милорд. – Она приняла предложенную руку и встала. – С удовольствием.

Лорд Ленсборо вел Эстер по коридору в сочувственном молчании. Не хотел смущать ее, ссылаясь на подслушанный им разговор, но и говорить о чем-то другом, как будто он не замечает ее состояния, не стоило.

Они остановились на пороге, и маркиз пытливо заглянул ей в лицо, пока она обводила взглядом собравшихся в зале. Эстер смотрела на хихикающих в углу Джулию и Фиби, они ликовали, потому что каждая протанцевала вальс со своим потенциальным женихом. Как мало нужно для того, чтобы они пришли в приподнятое настроение! А вон Генриетта, она преданно смотрит на мужа и вся словно светится от предвкушения скорого материнства.

Дядя и тетя сидят на диване и пьют чай.

Никогда еще Эстер не чувствовала себя такой неуместной, такой совершенно одинокой. Она вздохнула; хорошо, что ее родные слишком заняты собой и не интересуются ее жизнью. Если бы кто-то из них угадал, что таится под ее тщательно пригнанной маской… Ее передернуло. Хорошо, что ее тайны неведомы никому!

– Простите, милорд… – Она заглянула в глаза, которые раньше считала черными и угрожающими. Сейчас они не внушали ей страха. – Я очень устала. У меня был трудный день.

Лорд Ленсборо колебался лишь долю секунды, а затем поклонился и пожелал ей спокойной ночи. Он был доволен тем, каких успехов добился за вечер.

Глава 8

Эстер так разволновалась, что долго ворочалась в постели. Когда же она наконец заснула, ей приснился страшный сон, который иногда повторялся. Хотя ей мешал видеть густой туман, она знала, что находится в летнем домике. Она слышала, как дождь барабанит по крыше. Туман делался гуще; дым душил ее. Она пыталась добраться до двери, но он обхватил ее за талию и повалил на пол, придавив своей тяжестью. Чем сильнее она вырывалась, пытаясь освободиться, тем громче он смеялся. Потом он одной рукой прижал ее к грубым половицам, а второй принялся расстегивать на себе бриджи. Пламя лизнуло ей ноги, и почерневший подол ее муслиновой юбки рассыпался в пепел в его пальцах. Если она его не остановит, она сгорит дотла!

Ее крик, вначале слабый и жалобный, перерос в громкий стон, Эстер проснулась. С бешено бьющимся сердцем она сбросила одеяло, отшвырнув его подальше, схватила с прикроватной тумбочки стакан с водой и выпила его одним глотком.

Понимая, что не заснет, она набросила на плечи одеяло и босиком вышла из своей спальни без окон. Взяв со стола в прихожей зажженный фонарь, она спустилась на один пролет, желая убедиться, что заперта единственная дверь, через которую можно пройти к ней в мансарду. Потом забралась на стул и проверила засов потолочного люка. Засов был задвинут. Она в безопасности. К ней никто не проберется!

Во всяком случае, в реальности. Но ее сны – о, это дело другое!

Лайонел вернулся, и его возвращение пробудило воспоминания, с которыми она так долго боролась и которые старалась подавить. Эстер вернулась в свою гостиную, поворошила кочергой угли в камине, затем устроилась в кресле.

Вот почему она была так благодарна за то, что ей отвели комнаты в мансарде. Никто здесь ее не слышит, когда она просыпается с криком. Никто не видит, как она, словно одержимая, проверяет и перепроверяет замки и засовы. Никто не заставляет ее снова лечь в постель, когда она понимает, что единственный способ отдохнуть – это прикорнуть в уголке, иногда даже с кочергой в руке.

К счастью, завтра гости начнут разъезжаться. Прощание и уборка займут много времени. Если повезет, к завтрашней ночи она так устанет, что сможет хотя бы несколько часов крепко, без снов, поспать.

Но чем тише становилось в доме, по мере того как разъезжались гости, тем хуже чувствовала себя Эстер. Под вечер нервы у нее были на пределе, и она подумала, что, может быть, рядом с родственниками почувствует себя в безопасности. Ее кузины должны были находиться в библиотеке. Она собрала книги, которые гости оставили в своих комнатах, и решила расставить их по местам.

Лорд Ленсборо и мистер Фаррар тоже оказались в библиотеке. Она порадовалась этому, потому что вскоре появился Фишер и объявил о приходе с визитом Лайонела Снелгроува.

Не ожидая ничего хорошего от этого визита, Эстер направилась в самый дальний угол библиотеки и начала расставлять книги.

Поздоровавшись со всеми, Лайонел повернулся к лорду Ленсборо:

– Милорд, я немного удивился тому, что сегодня вы к нам не приехали. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?

– Я подумал, что в следующий раз можно устроить пикник, в котором примут участие и дамы.

Эстер навострила уши, услышав ледяную вежливость в тоне лорда Ленсборо.

Джулия радостно захлопала в ладоши:

– Это будет замечательно, правда, Фиби? Как мудро с вашей стороны, милорд, предложить пикник! Когда гости разъезжаются, дом кажется пустым.

Краем глаза Эстер заметила, как Джулия, глядя на Ленсборо, кокетливо захлопала ресницами.

– Леди Эстер, возможно, нам удастся и вас убедить оставить ваши домашние хлопоты на один день и присоединиться к нам? – обратился к ней лорд Ленсборо.

– Да, Эстер, поедем с нами! – Джулия порывисто вскочила с кресла и подбежала к ней. Обернувшись к лорду Ленсборо, она добавила: – Эстер ездит верхом гораздо лучше нас с Фиби.

– Кроме того, леди Эстер знает местность даже лучше меня, ведь меня долго не было в этих краях, – добавил Лайонел. – Не сомневаюсь, она придумает великолепный маршрут, который подойдет и не для таких опытных наездников, как она.

– К сожалению, я не смогу поехать с вами. Земляничка стоит в конюшне в «Жилище Девы». Пока ее приведут сюда, пройдет целая вечность, – возразила Эстер, ставя очередную книгу на полку.

Лорд Ленсборо нахмурился, он уже знал, где находится имение «Жилище Девы». Его показал ему Снелгроув и, смеясь, объяснил, что название не соответствует действительности. Теперешний арендатор, эксцентричный капитан Коркоран, нанимал на работу только мужчин, особенно бывших моряков, таких же, как и он сам.

– Но вы езжайте, – продолжала Эстер. – Не хочу, чтобы из-за меня его светлость отказывался от ежедневной прогулки.

Он чертыхнулся про себя. Целью задуманной экспедиции было пригласить с собой Эстер!

– Да полно вам, Хетти! – Лорд Ленсборо напрягся, услышав, как фамильярно Снелгроув обращается к леди Эстер, как он положил ладони на стол, наклонившись к ней почти вплотную. – Вы ведь обожаете скакать сломя голову по бездорожью! Вы справитесь с любым скакуном, какой найдется на конюшне у сэра Томаса. Хетти, берите любую лошадь и поезжайте с нами. Все будет как в старые времена!

Заметив, как сжалась леди Эстер, лорд Ленсборо тут же забыл о своем желании провести время в ее обществе; теперь ему хотелось защитить ее, выручить из положения, которое явно было для нее невыносимым.

– Снелгроув, вполне возможно, леди Эстер немного устала, ей пришлось много трудиться ради нашего удобства. Но она слишком вежлива, чтобы признаться в этом!

Джулия взяла Эстер за руку:

– Раз уж его светлость об этом заговорил, Эстер, у тебя в самом деле усталый вид. Мне так жаль, раньше я ничего не замечала. Ты хорошо себя чувствуешь?

Эстер наградила лорда Ленсборо благодарным взглядом, и его разочарование оттого, что она отказалась ехать с ними, сразу прошло. Наконец-то! Она поняла, что он намеренно защищает ее от ненавистного Лайонела Снелгроува.

– Признаю, сегодня мне как-то не хочется кататься верхом. – Эстер охотно подхватила намек, который обронил лорд Ленсборо. – Кроме того, я совсем забросила Эм… то есть мисс Дин, – объяснила она, поворачиваясь к маркизу. – Мы с ней не виделись уже около недели. Возможно, я погуляю по парку и зайду к ней.

Лайонел покосился на нее так злобно, что слова застряли у нее в горле. Она вздрогнула, но потом поняла: так как он стоит спиной к остальным, никто, кроме нее, ничего не заметил.

– Будем надеяться, миледи, что после вашего визита вы вернетесь отдохнувшей, – ответил лорд Ленсборо. И прошу вас поужинать сегодня с нами, ведь вам уже не нужно присматривать за детьми!

Я… – Эстер нахмурилась, отводя взгляд от мрачной физиономии Лайонела. По правде говоря, она больше не считала нужным избегать маркиза. Он доказал, что может, когда хочет, быть вполне приятным собеседником. Она уже пришла к выводу: как только он решит, которая из кузин достойна чести носить его имя, возможно, из него даже получится добрый муж, пусть и несколько властный. Он наверняка захочет, чтобы мать его детей была довольна своей ролью.

– Да, милорд, я согласна. – Она не заметила торжествующего блеска в его глазах, потому что поспешила уйти. Сейчас ей хотелось одного: избавиться от Лайонела. Пока он здесь, в «Пойме», она без опаски может навестить Эм в доме священника. Правда, задерживаться там она не собиралась – не хотела рисковать и оставаться в Бекфорде до его возвращения.

Хорошо, что Лайонел планировал навестить места их детства. Дорога к озеру, где они с Джерардом, бывало, плавали, не представит трудностей даже для Джулии и Фиби; а может быть, они поскачут вдоль ручья, где они ловили рыбу, или через парк к роще, где обычно лазали по деревьям. Во всяком случае, все эти места лежали в противоположной стороне от цыганского табора на Богородицыном лугу.

Спустя короткое время Эстер сидела в фургоне Джая; в руке она держала кружку с горячим сладким чаем, а ее маленькая любимица устроилась у ее ног, положив голову ей на колено. После того как Эстер выпила чай, а с полдюжины детей, сгрудившихся на полу шатра, съели пирожные, которые Эстер захватила для них, она открыла сумку и раздала всем листы цветной бумаги и карандаши.

Несмотря на то что дети обучались только у нее и всего раз в году, в то время как их табор стоял на Богородицыном лугу, два мальчика явно с толком употребили прошедшие месяцы.

– Стоит постараться ради любого преимущества, какое мы получим перед англичанами, – с хитрым видом заметил один из них, прекрасно зная, что в жилах леди Эстер нет ни капли цыганской крови. – Если мы сумеем читать их письмо, а они по-прежнему не будут знать наших знаков и обычаев, мы получим над ними преимущество, верно?

Эстер уже закончила урок, когда Джай, стуча каблуками, поднялся в фургон и просунул голову в верхнюю половину двери.

– Англичане, – задыхаясь, проговорил он. – Мужчины. Целая группа всадников! Леди Хетти, могут быть неприятности.

Их взгляды встретились. Неприятности могли ждать не только цыган, которые часто становились жертвами чрезмерно подозрительных местных жителей, но и ее саму, если ее застанут здесь. Эстер встала.

– Джай, я буду рядом, – заверила она его. – Они ничего не посмеют вам сделать, пока я здесь.

– Я сама все соберу. – Эм принялась собирать карандаши, разбросанные по полу. Подхватив Лину, Эстер кивнула, чтобы показать, что она поняла нежелание Эм показывать свое лицо. Хотя дочь священника часто посещала бедных прихожан, многие наверняка решат, что ей не стоит поощрять банду мошенников и бродяг задерживаться в пределах прихода.

Выйдя из фургона, Эстер заметила группу всадников, которая выехала из рощи и остановилась на краю луга.

У нее перехватило дыхание, когда она узнала лорда Ленсборо, мистера Фаррара, Джулию…

Все они смотрели на нее, широко раскрыв глаза, такие же ошеломленные, как и она.

– Эстер, – с трудом выговорила Джулия, – что ты здесь делаешь?

Когда Эстер в ужасе застыла, Лина поняла, что чужаки представляют какую-то угрозу, и крепче обхватила Эстер за шею. Что ей сказать?

Дядя Томас взял с нее слово, что его дочери никогда не узнают о ее родстве с цыганским кланом. И теперь, увидев выражение крайнего отвращения на лице лорда Ленсборо, она поняла, почему представители знати не желают ничего знать о так называемых «отбросах общества» и не подпускают к ним своих родственниц. В его глазах она столь вопиющим образом нарушила все условности, что пути назад для нее уже не было…

– Я могла бы задать вам тот же вопрос, – вызывающе ответила она, целуя Лину в щеку, чтобы дать девочке понять, что гнев незнакомцев направлен не на нее.

Эстер поставила Лину на землю, девочка прижалась к ней. Пока остальные мужчины табора медленно подступали к незнакомцам, Джай спустился со ступенек своего фургона и подошел к Эстер; Лина очутилась между ними.

– Это ваши друзья, леди Хетти? – спросил Джай звучным голосом, разнесшимся на весь луг. Наклонившись, он взял Лину за руку.

– Да, Джай, но сюда я их не приглашала. – Она заметила злорадную улыбку на лице Лайонела. Ну конечно! Он догадался, что она пойдет сюда. Он ведь с первой встречи намекал, что способен причинить неприятности, если она не подыграет ему. Она не согласилась. И теперь настал час расплаты!

– Дамы – мои кузины, – объяснила она Джаю и Лине. – Мисс Джулия Грегори и мисс Фиби Грегори. Эти джентльмены, лорд Джаспер Чаллинор, маркиз Ленсборо и его друг мистер Стивен Фаррар, гостят в «Пойме». Уверена, они не хотят вас обидеть.

– Ты не назвала мистера Снелгроува! – воскликнула Джулия. – Знаешь, ведь это он привел нас сюда! Сказал, что у него для нас сюрприз, но я не ожидала увидеть ничего подобного. Вот, значит, каков ваш сюрприз, мистер Снелгроув? – Она полуобернулась в седле. – Маленький цыганский табор?

Лина дернула ее за юбки, Эстер нагнулась, и девочка прошептала:

– Тот самый маркиз, про которого вы рассказывали? Он сбросил вас в канаву и оставил стоять на дороге в грязи!

– Да, милая, – призналась Эстер; ей стало стыдно, что в их прошлую встречу она говорила о маркизе так неприязненно. Но тогда она еще сердилась на него; кроме того, ей нужно было объяснить Джаю и другим цыганским старейшинам, почему она пришла к ним с пустыми руками. Она бы не вынесла, если бы ей не позволили увидеться с Линой. – Но, понимаешь, он не нарочно. Тебе не нужно его бояться.

– Ая и не боюсь, – заявила Лина, глядя на всадника исподлобья. Леди Хетти держала ее за одну руку, а Джай – за другую, и она была совершенно уверена, что двое этих людей защитят ее даже от самых злобных маркизов.

Тем временем к двум юным всадницам подошла цыганка и протянула им руку ладонью вверх.

– Погадать вам, красавицы? – льстиво спросила она.

– Ах, как романтично! – воскликнула Джулия. – Вот почему вы привели нас сюда, верно, мистер Снелгроув? Чтобы настоящая цыганка-гадалка погадала нам на судьбу!

Фиби испуганно откашлялась и обратилась к сестре:

– Джулия, я не уверена, что папе это понравится. Лорд Ленсборо, а вы как думаете?

В присутствии Джулии и Фиби лорд Ленсборо не мог повторить вслух, что он думает. Перед ним стояла женщина, на которой он собирался жениться, и держала за руку маленькую девочку с копной медных кудряшек, точно такого же цвета, как и у нее, с острым носиком, испещренным веснушками, как у нее. А вызывающе-настороженное выражение чумазого личика было таким же, как у мрачного грязного цыгана, который держал девочку за другую руку. Губы его изогнулись в презрительной усмешке. Какая милая семейная сцена!

Вот и объяснение ее загадочному поведению. Поэтому она выглядела такой виноватой во время утренней встречи на конюшне, не хотела кататься вместе с ними! И вот откуда бумажные цветы у нее на шляпке, они были подарком нищего любовника для своей высокородной подруги!

Теперь понятно, почему дядя приказал убрать ее лошадь и поставить на конюшню к соседу, он не хотел, чтобы племянница в очередной раз улизнула в цыганский табор, где могла встретиться со своим любовником и незаконным ребенком.

– По-моему, – наконец процедил он сквозь стиснутые зубы, – вам следует поступать, как вы желаете.

Интересно, как лживая девчонка выкрутится из такого положения? Неужели она считает, что после всего смеет обратиться к нему за помощью? Пусть придумает что-нибудь другое!

– В таком случае я хочу, чтобы мне предсказали судьбу! – объявила Джулия. – В конце концов, Эстер уже здесь, так что папа, наверное, не станет возражать. Почему нам нельзя быть там, где бывает она?

Джай повернулся к Эстер и наградил ее взглядом, который его светлость истолковал только как реакцию на то, что их тайная интрижка выплыла на свет. И лицо Эстер, когда она посмотрела на него в ответ, было смертельно бледным.

Лорд Ленсборо очутился словно в плотном облаке тумана, в котором выделялись лишь две фигуры любовников, пойманных с поличным. Он смутно сознавал, что Снелгроув наклонился и взял за поводья кобылу Джулии, чтобы глупышка могла спешиться.

– Тогда подойдите поближе к костру, красивая леди, – сказала цыганка, – и я посмотрю, что написано у вас на руке.

– Ах, как интересно! – хихикнула Джулия. – Я и понятия не имела, чем ты занимаешься, когда говоришь, что идешь в гости к Эм! А тебе уже предсказали судьбу?

– Нет. – Эстер шагнула вперед. – Да я и не хочу.

– Почему? – Джулия в недоумении наморщила лоб.

– Если меня ждет что-то хорошее, пусть станет приятной неожиданностью. А если мне суждено испытать что-то плохое, не хочу жить в постоянном страхе.

Тут из фургона в сопровождении нескольких оборванных ребятишек вышла Эмили. Она поспешила к Эстер.

– Джулия, я согласна с леди Эстер, – резко сказала она. – Верх безумия гадать без разрешения вашего батюшки. Он хотя бы знает, где вы?

– Конечно нет. Мы даже не знали, что на Богородицыном лугу цыгане, пока нас не привел сюда мистер Снелгроув.

– Так я и думала. – Эмили повернулась к Снелгроуву: – Лайонел, почему от тебя вечно одни неприятности? Не притворяйся, будто не знал, что почувствует сэр Томас, когда станет известно, что ты притащил сюда его дочерей, не говоря уже о том, что поощрял их погадать!

– Ему вовсе не обязательно знать о нашей прогулке, – парировал Лайонел. – Мы можем хранить маленькую тайну Эстер так же, как и вы.

Джай стиснул кулаки и непроизвольно шагнул к ухмыляющемуся всаднику. Эстер поспешно схватила его за руку.

– Не надо, Джай! – вскричала она. – Вы только сделаете еще хуже!

Встав перед ним, она напустилась на Лайонела:

– Вы сильно заблуждаетесь, если думаете, что у меня есть тайны от дяди Томаса! Как только я вернусь домой, расскажу ему о том, что здесь сегодня произошло. И что произошло между нами вчера вечером.

Ухмылка Лайонела сменилась яростным оскалом.

– А если вы с Фиби… – она круто развернулась лицом к Джулии, – будете гадать, я и это ему расскажу!

– Никто не достоин большего презрения, чем доносчик, – ухмыльнулся Лайонел.

– Н-нет, – возразила Джулия. – Эстер права. – Она с грустью бросила последний взгляд на цыганку, а затем заметила: – Я с самого начала понимала, что этого делать не стоит, и знаю, что скажет папа, если Эстер ему признается… – Она великодушно продолжала: – Прекрасно понимаю, почему она так считает. Спасибо, Эстер!

Когда Джулия вернулась к своей лошади, цыганка подошла к Эстер и, метнув на нее злобный взгляд, презрительно сплюнула на землю.

– Вот… – Стивен Фаррар выехал вперед на своем жеребце и бросил цыганке горсть монет. – Вот вам компенсация за то, что вы потеряли плату за ваше ремесло.

– Благослови вас Бог, сэр! – Цыганка снова заулыбалась. – Я бы пожелала вам удачи, но вам она не нужна. Ваше сердечное желание в вашей власти. – Увидев его озадаченное выражение, она хрипло расхохоталась. – Во всяком случае, вам только и надо, что протянуть руку, и вы коснетесь своего счастья!

Эстер заметила, как Стивен вздрогнул, а затем развернул жеребца к опушке со словами:

– Ленсборо, здесь ужасно холодно. Вы не думаете, что нам следует доставить дам домой?

– Ах да, пожалуйста! – воскликнула Джулия. – Мне очень хочется домой.

Лорд Ленсборо молча спешился и, взяв в руку поводья, нагнулся и подставил ей ладони, чтобы она могла сесть в седло.

– Эстер, вам тоже пора возвращаться. – Эмили мягко тронула ее за плечо. – Вы совсем замерзли.

– Снелгроув, пожалуйста, проводите мисс Дин домой, – сказал Ленсборо. Вашу кобылу я сам отведу назад на конюшню. Она не должна возвращаться одна.

Поняв, что его прогоняют, Снелгроув вынужден был подчиниться. Он спешился, взял Эмили под руку, поклонился всем и, бросив Эстер последний торжествующий взгляд, зашагал по лугу.

– Пора уходить, мадам.

Эстер сделала вид, что не слышала безапелляционного приказа лорда Ленсборо. Вытерев с лица слезинку тыльной стороной ладони, она опустилась в траву на колени и крепко обняла Лину. Лорд Ленсборо резко отвернулся, что-то бормоча себе под нос.

– Вы скоро вернетесь, леди Хетти? – спросила девочка, выпутываясь из ее объятий. – Мне пирожное очень понравилось.

Поверх ее головы Эстер посмотрела на Джая.

– Если можно… – Она многозначительно посмотрела на своих кузин, которых уводил мистер Фаррар. – Конечно, я вернусь.

Джай кивнул в знак согласия.

– Уж я присмотрю за ней, леди Хетти, – ворчливо пообещал он.

– Знаю. – Она встала, отряхивая юбку от сухого папоротника и пепла. – Вы всегда хорошо заботитесь о ней. И пришлете мне весточку, если у вас будут неприятности?

Джай кивнул, посадил Лину на свои широкие плечи, а Эстер поспешила отвернуться. Она больше не могла сдержать слез, которые катились по ее лицу, и, не желая, чтобы Лина заметила, как она огорчена, быстро зашагала по тропинке к дому, пройдя мимо лорда Ленсборо, который почти загораживал ей дорогу.

Она не успела зайти далеко в рощу, когда почувствовала, как чья-то рука схватила ее за плечо.

– Вот, – сухо сказал он, – возьмите платок и утрите слезы.

– Спасибо, – машинально ответила она, беря платок. – Вы снова очень злитесь на меня, да?

– Вас это удивляет?

– Да. – Она высморкалась. – Дядя Томас предупредил меня, сказал, чего ожидать, но я уже начала думать, что вы… – Ярость, с какой он произнес несколько ругательств, заставила Эстер вспомнить их первую встречу. Вот настоящий лорд Ленсборо: с черным сердцем и черной душой! Ей только показалось, что он добрый и порядочный.

Ее охватил ужас. Неужели он так возмущен тем, что она нарушила приличия, и теперь не женится на одной из ее кузин? Неужели они тоже запятнаны в его глазах только потому, что состоят с ней в родстве?

– Вы ведь не передумаете ухаживать за моими кузинами из-за того, что случилось? Ни они, ни тетка ничего не знают о том, что я хожу в цыганский табор…

– Должен ли я заключить из ваших слов, что вашему дядюшке все известно?

Эстер кивнула.

– Это уже переходит всякие границы! – вскричал он.

Эстер тут же перешла в нападение:

– Как можете вы быть таким нетерпимым?

– Нетерпимым? Да кто способен терпеть, когда его так обманули?

– Мы вовсе не собирались обманывать вас… Просто дядя не хотел, чтобы кто-нибудь узнал об этом. Особенно мои кузины или моя тетушка. Он считает, что они очень расстроятся.

Лорд Ленсборо издал странный сдавленный звук.

– Так что… они совершенно невинны. Вы ведь мне верите?

– О, да. В отличие от вас, ваши кузины – именно такие, какими кажутся. Чистые грифельные доски, на которых я могу написать все, что захочу.

Эстер покраснела.

– Как вы можете говорить такие ужасные вещи! Джулия и Фиби – живые люди со своими чувствами, а вовсе не грифельные доски, на которых вы можете писать что вам заблагорассудится! – Она сжала кулаки. – И, к вашему сведению, мне все равно, что вы думаете о том, что я общаюсь с цыганами. Я люблю Лину и никогда не буду ее стыдиться. Если это расходится с вашим представлением о приличиях, что ж, я очень рада. Зачем мне одобрение бесчувственного, бессердечного человека вроде вас?

Он дернулся так, словно она его ударила.

– Не стоит держать лошадей на холоде, – сказал он, поворачивая на тропинку.

Он слышал, что Эстер идет за ним, но не мог заставить себя обернуться, хотя услышал, как горько она плачет. Как мог ее дядя позволить ей бегать к любовнику, пока она живет под его крышей? Или представлять ее своим гостям, как будто она порядочная девушка? Или ему все равно, лишь бы о ее похождениях не знали ее невинные родственницы?

И все эти разговоры о ее застенчивости… Он ведь с самого начала понял, что это обман. Не застенчивость, а чувство вины делало ее неуклюжей в присутствии мужчин-холостяков. Она прекрасно понимала, что не может выйти замуж за порядочного человека. Вот почему сэр Томас велел ему держаться от нее подальше.

Но, если он не хотел, чтобы правда выплыла наружу, почему он вообще не скрыл ее от гостей?

Лорд Ленсборо все быстрее гнал своего мерина вперед; мысли в голове путались. Наверное, в семье не хватает средств для того, чтобы сослать девушку в какое-нибудь отдаленное имение и навсегда забыть о ней. А если бы дядя попытался отделить ее от остальных родственниц в пределах дома, они наверняка начали бы задавать неудобные вопросы.

Почему она просто не ушла жить к своему любовнику-цыгану? Такого рода позорные тайны рано или поздно становятся явными. Репутация дочерей сэра Томаса находилась под угрозой из-за того, что они в родстве с леди Эстер.

Приходится признать, что сэр Томас просто изгнал незаконнорожденного ребенка и велел Эстер хранить тайну, чтобы оградить доброе имя своих дочерей.

Хотя Лайонел Снелгроув с самого начала не нравился лорду Ленсборо, он решил, что сейчас нужно быть ему благодарным. Снелгроув раскрыл тайну Эстер и тем самым избавил его от позора. Ведь он мог совершить ужасную ошибку, сделав предложение женщине, которая родила ребенка от грязного цыгана! Такого позора он бы не пережил.

Глава 9

– Дядя Томас, я все погубила! – Эстер, спотыкаясь, вошла в дядин кабинет, где он занимался своей коллекцией табакерок.

– Очень сомневаюсь, дорогая моя. – Он улыбнулся ей. – Ну, рассказывай, что ты еще натворила!

– Сегодня я ходила навестить Лину. Да, я помнила, что вы просили меня этого не делать, но Джулия и Фиби уехали кататься с лордом Ленсборо и его другом, и я решила, что мне ничто не угрожает. Я и подумать не могла, что они поедут в ту же сторону!

– Так… – Сэр Томас осторожно закрыл очередную табакерку и отставил ее в сторону.

– Конечно, они меня увидели. И все получилось, как вы и предсказывали. Лорд Ленсборо по-настоящему рассердился на меня. Стоило мне подумать, что он… – Эстер, дрожа, опустилась в кресло напротив дядиного стола.

– Стоило тебе подумать, что ты убедила его заняться благотворительностью, ты решила, что он сочувственно отнесется и… к другим делам? – Сэр Томас покачал головой. – Учредить благотворительный фонд в память брата – одно, но смириться с тем, что благородная девица якшается с бродягами, – совсем другое.

– А еще Джулия сказала: мол, нет ничего плохого в их визите, раз вы позволяете мне там бывать… Теперь лорд Ленсборо ни за что не женится на ней! – Она нервно рассмеялась. – Выходит, из-за меня кузины лишаются возможности сделать блестящую партию!

– Эстер, возьми себя в руки! Мы пока не знаем, будут ли какие-либо последствия.

– Но лорд Ленсборо наговорил мне ужасных вещей, а я… я вышла из себя и тоже в долгу не осталась!

К удивлению Эстер, ее дядя усмехнулся:

– В самом деле? Хотелось бы мне на это посмотреть!

– Нет, дядя Томас, я повела себя отвратительно!

– По-моему, хорошая взбучка пойдет ему только на пользу. Я бы и сам с удовольствием… нет-нет, не стоит. Лучше скажи вот что. Давал ли он тебе повод… только подумай хорошенько, дорогая, прежде чем отвечать… итак, можно ли, судя по его поведению, сделать вывод о том, что твои поступки повлияли на его мнение о моих девочках?

– Нет… Нет, он назвал их чистыми грифельными досками.

– Вот видишь! Ничего страшного. Хотя, признаюсь откровенно, мне все равно, выйдет ли кто-то из них за лорда Ленсборо или нет. Я хочу одного: чтобы мои девочки были счастливы. Если он настолько груб, как тебе кажется, может быть, он неподходящий муж для них. – Сэр Томас нахмурился. – Эстер, сделаешь ли ты кое-что для меня? Помню, я сам запретил тебе рассказывать кому бы то ни было о происхождении Лины. Я, глупец, надеялся, что нам удастся сохранить в тайне сам факт ее существования. Но, может быть, будет даже лучше, если лорд Ленсборо узнает все.

– Все?!

– Да. Если ты расскажешь, как была больна и как начала возвращаться к жизни, увидев ребенка своего брата… – его собственные глаза заблестели, – возможно, он смирится с тем, что я позволил тебе видеться с твоей племянницей, пусть и незаконнорожденной.

Если ты расскажешь, что мне недостало духу запретить тебе общаться с девочкой, которая так похожа на твоего брата…

– Все было не так! – вспыхнула Эстер. – Мне хотелось искупить его преступление. Я считала брата хорошим человеком, но он использовал ту женщину, а потом бросил ее с ребенком!

Сэр Томас примирительно поднял руки:

– Лину он не бросал! Ведь он умер до того, как узнал о ее существовании.

– Что не делает его поступок менее ужасным.

– Да, – вздохнул сэр Томас. – Сколько всего пришлось исправлять после этого молодого повесы… – Он сокрушенно покачал головой. – Понимаю, тебе больно будет рассказывать о нем, но…

– Конечно, я все ему расскажу, если вы так хотите. Я бы ни за что не простила себя, если бы мой поступок причинил горе вам. – Эстер в отчаянии уронила голову на грудь. – По-вашему, будет лучше, если я совсем перестану видеться с Линой?

– Кто знает? Я поступил так, как считал наилучшим для тебя, для Лины и, конечно, для моих девочек. Если сегодня и совершилось зло, во всем виноват только я. – Сэр Томас сокрушенно улыбнулся. – Хотя я не мог предвидеть, что человек вроде лорда Ленсборо случайно раскроет твою семейную тайну.

В тот вечер за столом царила гнетущая атмосфера. Лорд Ленсборо пребывал в дурном настроении, которое даже не пытался скрыть. Джулия вызвала его гнев несколькими глупыми замечаниями, а Фиби так нервничала, что почти все время молчала. Эстер не поднимала глаз, а маркизу хотелось, чтобы она ощутила на себе весь его гнев из-за того, что она вообще сидит со всеми за одним столом. Даже леди Грегори, которая обычно не замечала настроения других, вздохнула с облегчением, когда дамы наконец встали и вышли из-за стола.

– Что случилось? – спросила она. – Почему он сегодня в таком ужасном расположении духа?

Джулия и Фиби переглянулись и пожали плечами, обе решили, что лучше не упоминать об их поездке в цыганский табор. Единственным человеком, который вел себя как обычно, был сэр Томас. Он ел с аппетитом, словно не замечая состояния сотрапезников, а когда дамы ушли и слуги убрали со стола, он с улыбкой поднес к губам первый бокал портвейна.

– Милорд, у вас выдался интересный день? Слышал, вы ездили кататься с моими дочерьми на Богородицын луг. – Лорд Ленсборо прищурился, когда сэр Томас передал ему портвейн, но не попался на удочку. – Эстер говорила, вы были не очень довольны, когда узнали, что она навещала своих друзей.

– Естественно, подобных вещей я не одобряю, – отрезал лорд Ленсборо.

– В самом деле, милорд? – Сэр Томас с преувеличенным изумлением поднял брови. – Как всегда, когда моя племянница занимается благотворительностью, ее сопровождала мисс Дин. Последние шесть лет Эстер регулярно навещает этих людей. Возможно, я чего-то не понимаю? Я местный мировой судья, и у меня вошло в привычку не выносить приговора, не выслушав всех заинтересованных лиц.

Лорд Ленсборо метнул на хозяина дома взгляд, который обычно вгонял в дрожь его противников. К его удивлению, он увидел, что сэр Томас спокойно потянулся за щипцами для орехов.

– Уверены ли вы, что имели право отчитывать мою племянницу? – поинтересовался он. – Что дало вам право обращаться с ней так, что она прибежала домой в слезах?

Стивен поморщился, когда грецкий орех, который сэр Томас держал в руке, раскололся и кусочки скорлупы разлетелись по столешнице.

Разумеется, он имел полное право ее отчитывать! Честь по-прежнему обязывает его жениться на одной из дочерей этого человека. Значит, придется признать их распутную кузину своей родственницей.

Шесть лет… Лорд Ленсборо отпил портвейна. Шесть лет назад Эстер было не больше четырнадцати. Совсем девочка! Значит, она забеременела еще раньше, когда ей было тринадцать. Скорее всего, она просто не понимала, что делает. Или… холодный ком образовался у него в груди… что с ней делают. Возможно, сэр Томас намекает на то, что он не покрывает разврат, а хочет защитить племянницу после того, как она стала жертвой преступления?!

О боже! Бедная Эстер! Ничего удивительного, что она так боится мужчин. Хотя… Что бы там ни произошло, напрасно ее пытаются вернуть в общество, даже если она не виновата. Он залпом выпил портвейн и налил себе еще.

Да в самом ли деле тот угрюмый цыган – отец ребенка Эстер? Вряд ли сэр Томас пустил бы его табор в свои владения, если бродяга соблазнил или изнасиловал ее! Судя по тому, как решительно он защищает племянницу, если бы дело обстояло именно так, сэр Томас скорее встретил бы цыган с дробовиком. Должно быть, ребенка просто отдали цыганам на воспитание с тем, чтобы у Эстер была возможность время от времени видеться с ней, когда они кочуют в этих краях.

Гнев его постепенно отступал. В конце концов, никто не вынуждал его жениться на Эстер. Он сам решил сделать ей предложение. Более того, сэр Томас не однажды просил его держаться от Эстер подальше. Он же, из-за своей извращенной гордости, нарочно поступал наперекор.

– Эстер решила, что, поскольку вы против, она больше не пойдет в табор, пока вы здесь. Она не хочет обижать вас и задевать вашу гордость.

– Обижать меня? – Маркизу стало стыдно. После всего, что ей пришлось вынести, она отказывается от общения с ребенком, которого она так любит, только чтобы не обижать его! – В этом нет необходимости.

– А Эстер считает, что есть. И я с ней согласен. Теперь, когда мои девочки видели цыган, ее визиты могут вызвать вопросы, на которые Эстер предпочла бы не отвечать.

– Понятно… – Что еще он мог сказать?

– Милорд, вы совершенно уверены, что больше не желаете ничего узнать в связи с тем, что я защищаю свою племянницу? – спросил сэр Томас, удобнее разваливаясь в кресле.

– Нет, сэр, – с горечью ответил лорд Ленсборо.

– И все же Эстер хочет поговорить с вами. Поскольку вы в скором времени женитесь на ком-то из ее родственниц, будет только справедливо, если вы услышите историю из ее собственных уст.

Подобное предложение показалось ему гнусным. Он не желал слушать, как женщина, на которой он собирался жениться, будет рассказывать ему подробности своего падения.

– По-моему, на эту тему уже было сказано достаточно.

– А я не согласен! – неожиданно подал голос Стивен. – Вы нанесли тяжкое оскорбление чувствительной молодой леди без всякого повода с ее стороны. Меньшее, что вы можете сделать, – позволить ей изложить свою версию и как-то наладить с вами отношения.

Он явно намекал на то, что он обязан извиниться перед Эстер. Черт побери, он прав! Лорд Ленсборо едва заметно склонил голову. Какие бы гнусные тайны ни скрывало ее прошлое, его сегодняшнее поведение ничто не оправдывает.

Он замялся на пороге гостиной; взгляд его устремился туда, где в углу, в стороне от остальных, сидела Эстер. Она задумчиво смотрела в камин, ее пальцы судорожно сжимали вязанье. Лорд Ленсборо придвинул к ней стул и уселся рядом.

– Позвольте извиниться перед вами за мою сегодняшнюю несдержанность. – Он не повышал голоса, хотя говорил весьма пылко. – Мои манеры достойны сожаления. У меня не было никаких причин так грубо говорить с вами. Вы простите меня?

Она озадаченно нахмурилась, затем едва заметно покачала головой.

– Мне не за что вас прощать. Ни один джентльмен не среагировал бы по-другому. Во всем виновата я сама. – С этими словами она встала и вышла.

Сразу же после чая он ушел к себе. Ему надо было подумать. Леди Эстер считает его бессердечным, но она ошибается. О, как она ошибается! Теперь он точно знает, что у него есть сердце, потому что оно болит.

До встречи с Эстер он не питал никаких иллюзий и считал, что его будущая супружеская жизнь будет не чем иным, как исполнением долга.

Теперь ему будет вдвойне тяжело, потому что он мельком увидел, чем могла стать для него семейная жизнь. С ней.

Он заблуждался, считая, что может спасти ее от нищеты и сделать хозяйкой собственного дома. С того мига, как она выкарабкалась из сточной канавы, испепеляя его взглядом, она вытеснила из его мыслей всех остальных женщин. Ему нужна была она. Он желал ее всеми фибрами своей души.

Но он не только не может взять ее в жены; он должен жениться на другой. На одной из ее кузин. Боже, помоги ему! Значит, они обречены часто видеться. Во всяком случае, на всех семейных встречах.

И на его собственной свадьбе. Ему придется идти к алтарю с невестой, а она будет мрачно смотреть на него со скамьи. Вынесет ли он такое испытание?

Он глубоко, судорожно вздохнул. Его долг заключается в том, чтобы жениться. Теперь, когда в счастье ему отказано, долг – все, что у него осталось. Долг… и еще гордость. Гордость Чаллиноров не позволит ему разоблачить глубину его чувств. Он никому не позволит заподозрить, что сердце его завоевала и разбила падшая женщина.

Лорд Ленсборо прижался лбом к холодному оконному стеклу и посмотрел в темноту. Которую из двух сестер он приговорит к пожизненному презрению за то, что она – не Эстер?

В целом он предпочитал Фиби ее старшей сестре. Как отметила его мать, Фиби так молода, что он без труда сумеет вышколить ее по своему вкусу. Но справедливо ли это, если он никогда не сможет полюбить ее? Разве он не сделает ее такой же несчастной, каким теперь чувствует себя?

Она ему слишком нравилась для того, чтобы желать ей такой жизни.

Зато Джулия будет рада тратить его деньги независимо от того, нравится она ему или нет. Лицо его исказилось от горечи. Нечего сказать, достойная из них получится пара!

Лорд Ленсборо сжал кулаки. Он вернется в Стэн-торн. Оттуда напишет официальное письмо ее отцу. Более того, отныне он будет вести дела на безличной, деловой основе. Все необходимые формальности можно уладить через поверенных. Его мать заберет девицу в Лондон и отшлифует ее по своему вкусу. Ему останется только одно: перенести брачную церемонию.

В таких терзаниях прошла ночь. На рассвете он оделся, вошел в комнату к Стивену и потряс его за плечо.

– Что? – Стивен рывком сел. Возможно, он и одевался как денди, но многолетняя служба в полку капитана Фоли наградила его способностью мгновенно просыпаться.

– Я покидаю этот проклятый дом, – объяснил Ленсборо. – Возвращаюсь в Стэнторн. Вы со мной?

– Как-то неожиданно.

– Мы пробыли здесь неделю. На больший срок я не соглашался.

– Но… – Стивен нахмурился, – вы так и не сделали предложения.

– Я решил, что по этому поводу напишу сэру Томасу из Стэнторна. Итак, вы едете со мной?

– В такой ранний час? Неужели нельзя хотя бы позавтракать?

– Ни в коем случае. Я уезжаю немедленно. Позавтракаю по дороге.

– Простите, Ленсборо, но я хочу еще поспать. – Стивен лег и укрылся одеялом до подбородка. – Я уже не в армии и чувствую потребность спать ночью не просыпаясь и принимать пищу регулярно и в удобной обстановке, в тепле и уюте.

– Как хотите. Жду вас сегодня в Стэнторне.

– Может быть, я и приеду, – послышался приглушенный голос из-под одеяла. – А может, еще задержусь здесь. Или вернусь в Лондон. Я принял ваше приглашение только потому, что решил понаблюдать за вашим необычным ухаживанием. Мне показалось, что это будет забавно. Но, откровенно говоря, последние несколько дней ваши выходки больше не забавляют меня.

Глава 10

На следующее утро Эстер спустилась к завтраку последней и узнала о том, что лорд Ленсборо уехал.

Она не спала всю ночь, наконец перед рассветом провалилась в сон и теперь чувствовала себя совершенно разбитой.

К счастью, все остальные были настолько поглощены неожиданным отъездом его светлости, что никто не обратил внимания на ее поздний приход. Она села на свое обычное место почти незамеченной, тетка и кузины забрасывали несколько смущенного мистера Фаррара вопросами.

И хотя она испытала некоторое облегчение оттого, что теперь ей не придется раскрывать ему тайну рождения Лины, поступок лорда Ленсборо ей не понравился. Как это для него типично! В своем высокомерии, эгоизме и бессердечии он не посчитал нужным объясниться с кузинами.

Рядом с ее тарелкой лежало письмо. Не узнав почерка, Эстер взломала печать и первым делом посмотрела на подпись. Лайонел!

«Дорогая Эстер! Знаю, вы, наверное, еще злитесь на меня за небольшую попытку отомстить вам, когда я показал всем вашу незаконнорожденную племянницу. Но я ничего не мог с собой поделать. Мне стало очень больно оттого, что вы не отвечаете на мои чувства взаимностью. Признаю, я поступил импульсивно. Но, надеюсь, вы поверите мне, когда я скажу: вы по-прежнему много значите для меня. И по этой причине я считаю нужным написать вам и настоятельно просить вас прийти ко мне в дом священника, чтобы обсудить дело, связанное с благополучием Лины. Знаю, что эта девочка дорога вам, и прошу вас ради нее отбросить всякую враждебность, какую вы, возможно, ко мне питаете. Буду готов принять вас в любое время после одиннадцати.

Лайонел».

– Плохие новости, дорогая? – спросила ее тетка. – Эстер подняла голову и заметила, что разговоры за столом прекратились и все смотрят на нее. – Вы так побледнели!

Я… – Она сунула письмо в карман и вымученно улыбнулась дрожащими губами. – Нет, ничего… просто… мне нужно будет сегодня навестить Эм.

– Хотите, я провожу вас, миледи? – Стивен встал. – Буду рад оказать помощь вам и мисс Дин, если потребуется.

– Ах, нет, мистер Фаррар, неужели вы тоже нас бросите? – Джулия надула губки. – Вы обещали сегодня поучить меня играть на бильярде!

– Ах, как глупо с моей стороны, чуть не забыл! – Стивен улыбнулся, не размыкая губ. – Прошу у вас прощения, леди Эстер.

– Ничего страшного, мистер Фаррар. – Эстер вздохнула с облегчением: Джулия освободила ее от необходимости самой отказывать ему. – И потом, мне нужно отправляться немедленно.

– Ох уж эти бедняки… – поморщилась леди Сьюзен, как только Эстер вышла. – Вечно им что-то нужно!

Эстер поспешила к себе, чтобы переодеться в простое платье, которое она держала специально для таких вылазок. Она прочно закрепила чепец на голове, а затем укутала голову и плечи в самую толстую шерстяную шаль, надела лишнюю нижнюю юбку и толстые шерстяные чулки. И все же, когда она подошла к калитке у сторожки, ноги у нее совсем окоченели: ветер трепал юбку, а руки и лицо щипал мороз.

Она немного удивилась, когда увидела, что на дороге стоит простая карета. Еще больше она удивилась, когда открылась дверца кареты, а из нее вышел Лайонел.

– Вы пришли! – сказал он. – Хорошо. Садитесь, скорее, прочь от холода, чтобы мы могли поговорить.

– Я думала, мы с вами поговорим в доме священника, в присутствии Эм, – возразила Эстер, попятившись.

– Боже правый, женщина, неужели вы считаете, я пошел бы на такие расходы и нанял карету, не будь дело срочным?

– Срочным? – Эстер шагнула к нему. – Лина ранена?

– Садитесь, я все объясню по пути!

Эстер замялась на долю секунды, а затем повиновалась. Как только Лайонел захлопнул за ними дверцу, лошади понеслись вперед. Карета накренилась, и Эстер, тихо вскрикнув, упала на подушки.

– Не тревожьтесь, Хетти! – улыбнулся Лайонел. – Чем быстрее поедем, тем скорее попадем куда нужно. – Он сел рядом с ней и накинул ей на плечи тяжелую попону. Затем подложил ей под ноги нагретый кирпич.

– Куда попадем? – насторожилась Эстер. – Куда вы меня везете? Мы едем к Лине?

Лайонел покачал головой.

– Не совсем, – признался он, – вот, глотните, чтобы согреться. – Такая заботливость была совсем не похожа на Лайонела. Он что-то задумал. Эстер посмотрела на фляжку, которую он ей протягивал, увидела выжидательный блеск в его глазах, холодок пробежал у нее по спине. Она поняла, он без всяких угрызений совести схватит ее и вольет содержимое ей в глотку. Однажды он уже так поступил, тогда она была почти ребенком. От бренди, которое он тогда в нее влил, ее затошнило, разум затуманился, и она была совершенно не способна защищаться.

Эстер решила притвориться, она взяла фляжку, поднесла ее к губам и сделала небольшой глоток, заткнув горлышко языком, чтобы в рот попало как можно меньше содержимого. Она непроизвольно поморщилась от горечи. Да, определенно бренди, но в напитке было что-то еще. Она вытерла губы тыльной стороной ладони и вернула фляжку Лайонелу. Должно быть, она убедительно изобразила, будто выпила, потому что он заткнул горлышко пробкой и кинул фляжку на сиденье с торжествующей улыбкой, от которой сердце тревожно забилось у нее в груди.

Как можно непринужденнее Эстер вновь стала его расспрашивать.

– Итак! – воскликнула она. – Куда мы едем? Что с Линой?

Лайонел развалился поудобнее и, не снимая сапог, положил ноги на сиденье напротив.

– Сначала отвечу на ваш второй вопрос. С Линой ничего не случилось.

– Но в письме вы…

– Я написал, что хочу обсудить с вами дело, связанное с ее благополучием. Так я и сделаю. Эстер, вы выйдете за меня замуж.

Ей показалось, что ледяные пальцы схватили ее за сердце.

– Не выйду.

– Нет, выйдете. – Лайонел ухмыльнулся. – Ваше замужество, разумеется, повлияет на благополучие Лины. Можете быть уверены, что я больше не позволю вам видеться с ней. Моя жена не станет якшаться с цыганами, это я вам обещаю.

– Остановите карету, Лайонел! – задыхаясь от страха, воскликнула Эстер. – Я хочу домой.

– Нет, я не остановлю карету. И вы никуда не пойдете, пока не согласитесь стать моей женой.

– Я никогда не соглашусь стать вашей женой!

– Так я и думал, поэтому решил, что бесполезно обращаться к сэру Томасу. Я был готов ухаживать за вами. Но вы питаете ко мне неприязнь, и любящий вас сэр Томас ни за что не даст своего согласия на наш брак. Я понял, что двери вашего дома будут закрыты для меня после той глупости, которую я совершил вчера. Даже преподобный Дин намекнул, что мое присутствие в его доме нежелательно. Мне пришлось действовать быстро, чтобы заполучить вас. Видите ли, я обанкротился, и некоторые мои кредиторы… в общем… скажем, отчаянные цели требуют отчаянных средств. Вы очень богаты. Точнее, как я случайно узнал, вы будете очень богаты после свадьбы.

Карета катила на большой скорости, но Лайонел пугал Эстер гораздо больше, чем вероятность разбиться, если она выскочит на ходу. Она метнулась к дверце, но попона, которой укутал ее Лайонел, мешала ей двигаться. Он обхватил ее за талию и, злобно расхохотавшись, усадил к себе на колени.

– Голова у вас уже плохо соображает – разве вы не понимаете, что сломаете себе шею, если упадете на дорогу? Я не могу допустить, чтобы вы пострадали, – задыхаясь, проговорил он, хотя она лягалась и вырывалась. – Это испортит нам первую брачную ночь.

Потянувшись, он схватил фляжку.

– Судя по всему, вы выпили недостаточно для того, чтобы стать послушной.

Эстер отчаянно сопротивлялась, когда он поднес фляжку к ее губам. Липкая жидкость потекла по ее щекам.

– Ну, ну, – говорил Лайонел, – не стоит напрасно тратить такое снадобье. Оно обошлось мне в кругленькую сумму.

Одной рукой он схватил ее за подбородок, указательным и большим пальцами второй руки зажал ей нос. Она не размыкала губ, но от недостатка воздуха у нее перед глазами все поплыло, и губы разжались. Она задыхалась и фыркала, но добрая толика зелья попала ей в горло, и она вынуждена была глотать, чтобы не захлебнуться.

Несчастная девушка ничего не могла сделать, чтобы спастись, ее похититель был слишком силен. Издав последний отчаянный возглас, она обмякла.

Эстер не знала, сколько прошло времени, прежде чем она пришла в себя, но, когда ей удалось с трудом приоткрыть глаза, увидела, что лицо Лайонела нависает над ней под очень странным углом. Оно выглядело таким смешным, что она с трудом удержалась, чтобы не засмеяться.

Странно, она готова была поклясться, что совсем недавно ей было очень страшно, а теперь она испытывала лишь сонную истому. И ей стало гораздо удобнее, она вытянула ноги и перевернулась на бок. Глубоко вздохнув, она подложила руку под щеку.

Хорошо бы Лайонел перестал говорить – тогда она сможет подумать. Ей необходимо решить какой-то жизненно важный вопрос. Тяжелые веки снова сомкнулись. Если Лайонел решит, что она заснула, может быть, он замолчит. Внезапно карету тряхнуло.

Лайонел опустил окошко и выглянул наружу. Значит, они приехали. Он говорил, что собирается остановиться на каком-то постоялом дворе, где снимет номер… Эстер хихикнула. Он думает, что очень умный, и все же его зелья недостаточно, чтобы она полностью перестала соображать! Лайонел подробно рассказал, что собирается с ней сделать. Он пытался запугать ее своими разговорами, проверяя, спит ли она на самом деле. Ни одна женщина не смогла бы выслушать подробное описание того, что сулит ей ночь, не зажав ушей. Но Эстер сдержалась и не стала шевелить отяжелевшими руками и ногами.

Однако она придумала, что она должна сделать, чтобы бежать от него. Теперь или никогда! Пока он сидел к ней спиной, Эстер привстала и выдернула из чепца булавку, а затем снова закуталась в попону, спрятав под ней руки.

Она закрыла глаза и приказала себе расслабиться. Лайонел грубо расправил на ней юбки и подхватил ее на руки. От него пахло перегаром и немытым телом, но Эстер заставила себя не морщиться.

Приоткрыв глаза, она увидела, что они действительно приехали на какой-то постоялый двор. Шел сильный снег, и Лайонел с трудом брел к двери со своей ношей.

Эстер сжала булавку в руке. Она не должна действовать слишком поспешно, ей понадобится помощь… ей нужны свидетели.

Лайонелу пришлось переступать порог боком, и он слегка пошатнулся. Эстер поняла, что лучшей возможности у нее не будет. Что есть силы она ткнула булавкой сквозь попону. Она не знала, куда вонзилось ее оружие, но Лайонел громко вскрикнул и выронил ее.

Встать на ноги, однако, оказалось не так легко, как она думала. Попона, под которой она успешно прятала свое оружие, теперь удерживала ее, не давая бежать. К тому времени, как ей удалось распутаться, Лайонел схватил ее за ворот накидки и рывком поставил на ноги.

Эстер, не глядя, снова ткнула его булавкой и испытала огромное удовлетворение, когда почувствовала, как ее оружие прокололо ему кожу на руке.

Выругавшись, Лайонел выпустил ее. Не оглядываясь, она бросилась на шум голосов. Ее ослепил яркий свет, согрело тепло; к ней повернулось множество мужских лиц.

Не сумев вовремя остановиться, она врезалась, как ей показалось, в кирпичную стену, почему-то обтянутую домотканой материей.

– Пожалуйста, помогите! – воскликнула она. То, что казалось ей кирпичной стеной, неожиданно отрастило руки и схватило ее за плечи.

– Прошу прощения, джентльмены, – послышался ненавистный протяжный голос Лайонела. – К сожалению, моя подруга по пути сюда слишком много выпила. Я по глупости предложил ей глоточек, чтобы согреться, но вам ведь известно, каковы эти дамочки.

Над ней нависло лицо с бакенбардами:

– Надо было водой разбавлять!

– Нет, – возразила Эстер, – я вообще не пью! Он что-то туда подмешал.

Услышав ее противоречивое заявление, присутствующие разразились грубым хохотом.

– Пожалуйста, помогите! – взмолилась она. – Он похитил меня… хочет, чтобы я вышла за него замуж! – Снова наступило недоверчивое молчание; обитатели общего зала переводили взгляды с нее на Лайонела; потом расхохотались еще громче. Эстер застонала от отчаяния. Лайонел был воплощением невозмутимой элегантности; он стоял, прислонившись к дверному косяку, а она шаталась и несла чушь. К тому же на ней была простая грубая одежда, которую она надевала, когда навещала бедняков.

Внезапно она пришла в ярость.

– Эй, осторожно, – сказал кто-то. – Она, похоже, вооружена!

– Какая горячая – прямо огонь! Достаточно взглянуть на ее рыжие волосы.

Ее озарило вдохновение.

– Так и есть, – сказала она, размахивая кулаком, в котором была зажата шляпная булавка. Она махала рукой перед их насмешливыми физиономиями. – Убирайтесь с дороги, не то пожалеете!

Мужчины расступились, и она бросилась вперед, к двери, которую разглядела на другом конце зала. Лайонел догнал ее, когда она собралась отодвинуть засов. Развернувшись к нему лицом, она уклонилась от его попытки разоружить ее, присела, быстро вонзила булавку ему в бедро и тут же выдернула.

Он отскочил, грязно ругаясь. По его бриджам потекла кровь.

– Настоящая дикая кошка! – закричал кто-то. Остальные закричали, заулюлюкали. Эстер отодвинула засов и, пятясь, вошла в помещение за дверью.

Она развернулась, прислонившись спиной к двери, чтобы подпереть ее, потому что внутри запора не оказалось. Быстро огляделась, ища что-нибудь тяжелое, что можно было бы придвинуть к двери, и заморгала. Она думала, что за дверью что-то вроде кладовки, но очутилась в отдельном небольшом зале. В камине пылал огонь. Перед ним стояло большое кресло. В кресле кто-то сидел.

Эстер видела ноги в сапогах, вытянутые к огню. Сапоги были из хорошей кожи. Такие сапоги могли принадлежать только джентльмену. Она больше не заблуждалась относительно того, что за публика собралась в общем зале, но неужели джентльмен не поможет ей?

– Убирайся отсюда! – проворчал неизвестный, прежде чем она успела заговорить. Однако его голос вселил в нее надежду.

– Лорд Ленсборо! – Она не могла ошибиться. Этот грубый, скрипучий голос показался ей самым желанным на свете. Она не стала спрашивать, что его светлость здесь делает. Само его присутствие придало ей сил. – Вы не покинете меня в беде!

Эстер почувствовала, как Лайонел толкнул дверь снаружи, и сильнее прижалась к ней спиной.

– Еще как покину. – Его светлость не удосужился даже повернуть голову, чтобы посмотреть на нее, не говоря уже о том, чтобы встать на ноги.

Она бросилась к нему, но самым позорным образом упала на коврик у камина, потому что ноги ее не слушались. Опираясь о подлокотник его кресла, она с трудом встала на колени. Увидев у него на лице выражение крайнего презрения, она едва не упала в обморок.

– Прошу вас… пожалуйста, поверьте мне! Лайонел обманом заманил меня в свою карету и чем-то одурманил. Он меня похитил!

Его губы скривились в подобии улыбки, но глаза оставались холодными и жесткими. Он тоже ей не поверил!

– Прошу вас… – Ее глаза наполнились слезами.

Дверь распахнулась, и в комнату влетел Лайонел. Должно быть, он ударился плечом о дверь, и, поскольку Эстер больше не держала ее, ничто не помешало ему упасть ничком.

Он сразу увидел, что она стоит на коленях у кресла.

– Хетти, не думай, что найдешь кого-то, кто поверит твоим сказкам! – Шатаясь, он шагнул к ней. – Будь умницей, оставь этого бедного джентльмена в покое и пойдем со мной, пока я не рассердился на тебя по-настоящему!

Слова Лайонела подействовали на лорда Ленсборо удивительным образом. Вскочив, он бросился на незваного гостя, его мощный правый кулак ударил Лайонела в челюсть, прежде чем тот успел узнать нападавшего.

Шатаясь, Лайонел попятился; за дверью его подхватили восторженные зрители. Некоторые из них снова заулюлюкали, радуясь неожиданному развлечению. Лорд Ленсборо, который и сам любил посмотреть на хороший бой, не спеша раскланялся, а затем захлопнул дверь, отказав зевакам в продолжении. Он развернулся одновременно с тем, как бледная Эстер упала на пол в безуспешной попытке встать. В два прыжка он очутился рядом с ней.

Испытание, которому подверг ее этот негодяй, способно было лишить сознания молодую женщину. Надо расстегнуть ее платье. Ведь так положено поступать в случае обморока?

Открыв глаза, она увидела, что он возится с застежками ее платья.

– Не прикасайтесь ко мне! – Она замахнулась, готовясь его ударить; он инстинктивно схватил ее за руку и заметил окровавленную шляпную булавку.

– За кого вы меня принимаете, мадам?

Она еще какое-то время пыталась вырваться. Потом ее странно пустые глаза как будто блеснули.

– Лорд Ленсборо?

– К вашим услугам.

Она тут же обмякла, разжала руку и отдала ему булавку, а затем закрыла глаза и прошептала:

– Значит, теперь я в безопасности.

Маркиз сел рядом с ней на корточки и нахмурился. Она явно не в себе. Разве она только что не бормотала бессвязно, что ее одурманили? Да, это было перед тем, как в комнату ворвался негодяй Снелгроув. Движения у нее были неуклюжими, зрачки – крошечными. Может быть, ее действительно одурманили, а сейчас она почувствовала себя в безопасности и потому перестала сопротивляться?

Уверенными пальцами лорд Ленсборо снял с нее накидку и осторожно уложил поудобнее на коврике у камина, ближе к огню. Затем тоже снял сюртук и, свернув его, подложил ей под голову, а ее укрыл накидкой.

Сколько она еще пробудет в таком состоянии? Он не знал, что за зелье ей подсунули, но по опыту понимал, что кофе всегда помогает протрезветь. В любом случае, горячее питье пойдет ей только на пользу. Руки у нее были ледяными. Он вызвал трактирщика.

Когда Эстер в следующий раз пришла в себя, она чувствовала приятное тепло и полное спокойствие. Тихий шорох привлек ее внимание к обитателю мягкого кресла, в ногах которого она, оказывается, лежала.

Лорд Ленсборо мрачно смотрел на нее сверху вниз. Она улыбнулась, вспомнив:

– Вы избавились от Лайонела!

Он кивнул:

– Велел трактирщику выставить его.

– Естественно! – Эстер по-прежнему улыбалась. Никто ей не поверил и не прислушался к ее мольбам о помощи, а Ленсборо стоило поднять свою надменную бровь, и все тут же кинулись выполнять его приказы.

– На столе кофе. Наверное, еще теплый. Выпейте.

Кофе? Это хорошо… Но, когда Эстер попыталась сесть, комната закружилась у нее перед глазами.

– Вот… – Сильная рука обхватила ее, к губам поднесли чашку. Она с благодарностью пила ароматный напиток, между глотками прижимаясь головой к широкой груди лорда Ленсборо.

– Когда вы ворвались сюда, – пробормотал он, зарывшись в ее кудри, которые щекотали ему нос, – мне вначале показалось, что вы гонитесь за мной. Даже сейчас, когда я понимаю, что ничего подобного не произошло, невольно вижу во всем случившемся руку провидения. Мы не можем сражаться с судьбой. – Эстер вздохнула и села поудобнее. – Нам предназначено быть вместе. – Пока она спала, он все продумал. Теперь он не хотел ее отпускать. Да и зачем отпускать ее? Какое будущее ее ждет? – С первого мгновения, когда я увидел вас, понял, что вы – моя судьба, дорогая. – Он поцеловал ее в макушку. Ее волосы были такими мягкими, пахли дымом и чем-то травяным. – К черту приличия и долг! Я не могу жениться ни на ком другом, потому что мне нужны только вы! Поедемте со мной в Стэнторн. Вам там понравится. А если нет, у меня есть и другие имения. Можете жить, где хотите. Сегодня мы не можем отправиться в путь из-за снегопада, но трактирщик говорит, что у него есть свободная комната. Оставайтесь со мной, Эстер. Будьте моей. И я больше никому не позволю обижать и пугать вас. – Он поднял пальцем ее подбородок и заглянул ей в глаза. – Эстер, сердце мое, что скажете?

Глава 11

Лорд Ленсборо выругался, стряхивая корку наста с обледенелого жилета. Эстер, сидевшая в экипаже с ним рядом, возмущенно хмыкнула.

– Если мои выражения вас оскорбляют, – проворчал он, – в этом виноваты только вы. Я ведь предупреждал вас, что в такую погоду не стоит отправляться в путь.

– А я сказала, милорд, что вам вовсе не обязательно отходить от камина! – Ее тон был не менее ледяным, чем ветер, который сыпал мелкий снег сугробами. – Ваш конюх вполне мог бы выполнить ваше поручение; зачем же трудиться самому?

– Я считал, что целью данного упражнения является вернуть вас в «Пойму», не возбуждая подозрений относительно того, где вы пробыли целый день. Слуги любят посплетничать. – Лорд Ленсборо снова цветисто выругался, вспомнив, как ответила Эстер на страстную мольбу стать его любовницей.

Тогда она тоже негромко фыркнула. Опустив голову, он увидел, что глаза у нее закрыты. Черт его побери, если она не проспала его объяснение!

Он радовался, что никто, кроме него, не узнал, насколько он потерял голову в те несколько секунд, когда укачивал ее в своих объятиях.

Он думал, что, уехав из «Поймы», выкинет ее из головы, но, как только она вбежала к нему в комнату, понял, что готов сражаться за нее не на жизнь, а на смерть. Сама мысль о ней в объятиях другого наполнила его отвращением.

А едва она пришла в себя, прежде чем он успел произнести хоть слово, она возмущенно воскликнула:

– Почему мы лежим на полу? И что вы себе вообразили?!

Выражение ужаса у нее на лице трудно было истолковать превратно. Эстер вовсе не готова стать ничьей любовницей, он не особенно нравился этой сварливой женщине, да и недостойна она была его внимания. Злясь на себя и на нее, он отрезал:

– Я пытался напоить вас кофе. Вы, мадам, заснули, лежа на мне.

– Прошу прощения. – Она высвободилась из его объятий. – Я вовсе не собиралась… то есть… не люблю, когда ко мне прикасаются, – выпалила она, неуверенно вставая на ноги.

– Хорошо, что вы уже не такая бледная, – насмешливо заметил он, когда она принялась деловито отряхивать юбку. Напряжение было невыносимым. Он не хотел ни видеть ее, ни прикасаться к ней – пока не сказал и не сделал чего-то непоправимого.

– Можете воспользоваться комнатой, которую я снял для себя, – проворчал он, вставая и стряхивая с бриджей опилки. Если у хозяина не найдется свободных комнат, он поспит в конюшне, где угодно, лишь бы очутиться подальше от ее колдовского влияния.

– Но я не могу здесь оставаться!

– Сегодня вам определенно не стоит никуда уезжать. Если вы не заметили, на улице метель.

Она подошла к окну, выглянула наружу.

– Я бы не назвала это метелью, – презрительно заметила она. – Я проберусь.

– Не понимаю, зачем вы так хотите рисковать своим здоровьем и выходить на улицу – особенно после того, как я распорядился сделать все для вашего удобства, неблагодарная вы глупышка.

Она круто развернулась, ее глаза блестели от непролитых слез.

– Пожалуйста, простите, если я кажусь вам неблагодарной, милорд! – вскричала она, ломая руки. – Если бы не вы, если бы я вас не встретила… – Она побледнела, пошатнулась и вынуждена была опереться о стол, а затем тяжело опустилась в кресло. Пару раз глубоко вздохнув, она смогла продолжать, хотя и не смотрела ему в лицо.

– Возможно, вы не подумали о последствиях.

– О последствиях? – Он резко рассмеялся, садясь в кресло напротив нее. О каких еще последствиях она говорит? Ведь она родила внебрачного ребенка.

Свои следующие слова она обратила к его рукам, лежащим на столешнице:

– Во-первых, необходимо считаться с моими родными. Если я сегодня не вернусь домой, они подумают, что со мной произошло что-то ужасное.

– Как только погода наладится, можете спокойно вернуться домой и все им объяснить.

– Объяснить?! – в ужасе переспросила она. – Думаете, мне захочется повторять вслух, что… – Она пылко покачала головой. – И потом, вы только представьте, какое действие окажет на них мой рассказ! Дядя Томас, скорее всего, поскачет в Бекфорд, несмотря на метель, и отхлещет Лайонела. Тетя Сьюзен закатит истерику, что огорчит Джулию и Фиби и напугает бедных Гарри, Джорджа и Дженни. Весь дом вверх дном – и чего ради? Ведь я… – Она вздохнула. – Он не… – Она снова покачала головой. – Им будет гораздо спокойнее, если я ничего им не скажу. Кроме того… – она густо покраснела, – надо подумать и о вашем добром имени. Представьте, что могут насплетничать злые языки, узнав, что вы провели ночь на постоялом дворе, накануне помолвки, не с вашей нареченной, а с другой женщиной. А если еще проскользнет слово «похищение»…

– Меня не заботит, что могут говорить обо мне сплетники.

– Да… Уж мне ли не знать! – Она вскинула голову; ее глаза стали похожи на изумруды. – Но Джулия и Фиби будут смертельно оскорблены, если о нас с вами распространят хотя бы долю скандальных сплетен.

Ее бескорыстие устыдило его. К горлу подступил ком.

– Решено. Я сейчас же отвезу вас домой. – Он встал и отвернулся от нее. Найдя прибежище в сарказме, он продолжал: – Не дай бог, сэр Томас отправится в такую погоду на улицу.

– Нас с вами не должны видеть вместе. Домой я могу добраться и пешком.

– Пешком?! – загремел он. – Чтобы снова угодить в лапы Снелгроува? Дурочка! Вы хоть представляете, сколько отсюда до Бекфорда?

Сдавленным голосом она призналась, что не знает и что она не совсем уверена, где они находятся. Когда он ей сказал, она пришла в ужас.

И вот ему, который решился во что бы то ни стало покинуть «Пойму» и бежать от Эстер, пришлось везти ее домой в метель.

– Насчет снега вы оказались совершенно правы, – заметил он, смахивая с ворота очередной сугроб. – Он даже не успевает лечь на дорогу.

– Мне так же холодно, как и вам, милорд, но я не жалуюсь.

– Все потому, что вы хотите вернуться в «Пойму». А я-то надеялся, что ноги моей больше не будет в этом проклятом месте!

Эстер ссутулилась от его гнева; ей трудно было поверить, что меньше часа назад он же нежно держал ее на своих сильных руках, ласково утешая.

Может, ей это приснилось? У нее кружилась голова, она была напугана и отчаянно стремилась к покою. Кажется, он сказал, что они встретились по воле провидения. Но с тех пор как она пришла в сознание, он только огрызается и рычит на нее.

Правда, его трудно винить. Ее приход перевернул все его планы. Должно быть, он в ярости, что его холеные лошади должны бежать в такую погоду. Ей самой было жалко несчастных животных, и она охотно отправилась бы в путь пешком, если бы не боялась, что Лайонел по-прежнему рыщет где-то поблизости.

Она посмотрела на его мрачный профиль. Несмотря на то что он злится и ругается, он все же не бросает ее и даже решил лично проводить домой, чтобы никто не узнал, что с ней сегодня случилось. Он ни за что не причинит ей вред намеренно, как бы сильно она его ни злила. В глубине души он… Он собирается стать мужем одной из ее кузин, вот что!

Если только, увидев ее в цыганском таборе, он не решил вовсе отказаться от брака… Не потому ли он так внезапно уехал? Не это ли имел в виду, когда сказал, что хотел, чтобы ноги его больше не было в «Пойме»?

Она узнала поворот на дороге, где они впервые встретились; вскоре карета уже ехала по парку. Сгущались сумерки.

Эстер дернула его за рукав:

– Остановитесь здесь, у кустов. – Лорд Ленсборо послушно остановил лошадей. – Вы никуда не уедете, пока я не поговорю с вами. Прошу вас! Это очень важно. Я должна кое-что объяснить.

– Вам нужно пойти в тепло, мадам, – ледяным тоном ответил он.

– Отсюда я срежу путь через парк и попаду в дом черным ходом. Никто не спросит, где я была. Утром я предупредила, что схожу навестить Эм; все думают, что мы с ней и сегодня занимаемся благотворительностью. – Видя, как он нахмурился, она поспешила оправдаться: – Я не совсем солгала. Я ведь поверила, что Лайонел ждет меня в доме священника. Он написал мне и попросил встретиться с ним там, а сам перехватил меня за воротами. Он знает, что я всегда хожу этой дорогой.

Ее передернуло. Несколько секунд она смотрела на лорда Ленсборо, впервые в жизни поняв, почему иногда женщине хочется поцеловать мужчину в щеку.

– Ступайте в дом, – ворчливо повторил он, но умоляющее выражение ее глаз заставило его передумать. Он ни в чем не мог ей отказать. – Так и быть, я никуда не уеду, не поговорив вначале с вами.

– Ах, спасибо! За все, – прошептала она, вылезая из экипажа, и скрылась в вихре снега.

Лорд Ленсборо повернул на конюшню, навстречу ему выбежали два конюха. Маркиз убедился в том, что за лошадьми будет надлежащий уход, и направился в дом.

Леди Грегори и ее дочери выбежали в холл, наперебой предлагая ему принять горячую ванну, выпить подогретого вина и уверяя, что они подождут его с ужином.

– Эстер сегодня не будет ужинать с нами, – прощебетала леди Грегори.

– Почему? – насторожился лорд Ленсборо. Он был уверен, что горячий ужин – именно то, что ей сейчас нужно. И ванна, и подогретое вино, и все заботы, которые предлагают ему.

– Она прислала сообщить, что ей нездоровится, милорд, – ответила Джулия, когда ее мать потупилась под недовольным взглядом лорда Ленсборо. – Наверное, она будет ужинать у себя в комнате.

– Наверное?

Маркиз был потрясен, неужели она настолько им всем безразлична, что никто не позаботится о ней? Ей было бы гораздо лучше, останься она на постоялом дворе. По крайней мере, там за ней бы присмотрели. Здесь же он даже не может никому рассказать о ее страданиях. Она совершенно одна.

– У себя в комнате… – буркнул он.

– Не сомневаюсь, милорд, она вовсе не собиралась вас обидеть. – К его удивлению, голос подала кроткая малышка Фиби – не от своего имени, а от имени своей кузины. – Раз она говорит, что ей нездоровится, значит, ей нездоровится.

Именно этого он и боялся. На обратном пути он и сам промерз до костей. Бог знает, в каком состоянии сейчас Эстер после всех выпавших на ее долю испытаний! Он пожал плечами:

– Наверное, вы правы.

Он едва притронулся к блюдам, которые подали за ужином. Пока он мылся и переодевался, принял решение. Эстер заставила его пообещать, что он останется и выслушает ее. Что ж, пусть! В таком случае, и ей придется кое-что узнать.

Как только рыжеволосая прелестница появится, он избавится от ее коварных чар и сделает это просто: опустится на одно колено и у нее на глазах предложит руку и сердце Джулии.

Пытаясь согреться, Эстер зажгла камин у себя в гостиной. Она никак не могла успокоиться и уже в который раз перепроверила запоры на двери и на люке. Наконец, немного угомонившись, она спохватилась, что с самого утра ничего не ела и не пила, кроме кофе, и теперь решила съесть бульон, который Мэри оставила ей на подносе у двери. Однако ее желудок взбунтовался после нескольких проглоченных ложек, и ее стошнило.

Усталая, измученная, она положила тяжелую голову на подушку и забылась тяжелым сном, в котором Лайонел запустил руку ей под юбку. Девушка вздрогнула всем телом и вскочила, тяжело дыша.

Она упала на колени перед камином. Его мерзкий шепот снова и снова повторялся у нее в голове.

Эстер подбросила в камин еще совок угля и накинула на плечи стеганое одеяло. Она с горечью вспомнила, как чувствовала себя в безопасности, когда лорд Ленсборо держал ее в объятиях. Он ее спас и привез домой.

Не забыла ли она запереть дверь после того, как внесла поднос?

Снаружи послышались тяжелые шаги; ноги в сапогах тяжело взбирались наверх по лестнице, кто-то дергал дверь ее спальни, мужской голос… он сейчас войдет. Как он ее нашел?

Как он сюда попал? Эстер схватила кочергу. И хотя она знала, что никто ее не услышит, что на сей раз спасти ее некому, она запрокинула голову, глубоко вздохнула и пронзительно закричала.

После бессонной ночи настроение у лорда Ленсборо нисколько не улучшилось.

– Разве леди Эстер сегодня не спустится к завтраку? – поинтересовался он, когда трапеза близилась к завершению. – Кто-нибудь справлялся о том, как она себя чувствует?

Сэр Томас откинулся на спинку стула и смерил его светлость задумчивым взглядом.

– Если ей нездоровится, она, скорее всего, останется у себя, – ответила Джулия.

Маркиз швырнул салфетку на стол и выбежал из столовой, кипя от бессильной досады. Черт бы побрал этих женщин! Наверное, надо как можно скорее сделать предложение и уехать.

Как он может уехать, не узнав, что ей лучше? И потом, он дал ей слово, что выслушает ее.

Когда в «Пойму» с визитом пришла Эмили Дин, он последовал за ней в малую гостиную и испытал к ней безмерную благодарность, когда, несмотря на уверения леди Грегори, что Эстер никого не принимает, упрямая девушка поднялась к ней в мансарду. Однако не прошло и десяти минут, как Эмили вернулась.

– Леди Грегори, боюсь, Эстер совсем нехорошо.

– Немедленно пошлите за доктором! – воскликнул лорд Ленсборо.

Джулия рассмеялась:

– Ради Эстер никто не посылает за доктором, разве что она сама об этом попросит!

– Она просто не откроет ему, – подхватила Фиби. – Запрется у себя и откажется выходить. Она уже так делала.

– Ее дверь заперта, – сказала Эм. – И она не прикоснулась к еде, которую Мэри утром отнесла ей на подносе. Я стучала и кричала, но она не отзывается.

– Ах, господи! – Леди Грегори завязала носовой платок узлом. – Все же надеюсь, что с ней не случилось ничего серьезного. Что будет с Гарри, если она принесла в дом инфлюэнцу? Томас, я много раз просила тебя, чтобы ты не позволял ей так часто навещать бедняков. Бедняки разносят заразу!

Наконец лорд Ленсборо не выдержал, нервы его были уже на пределе.

– Мисс Дин, буду очень вам признателен, если вы сейчас же проводите меня в комнаты леди Эстер. Я выясню, нужен ли ей врач, и поверьте, если он ей нужен, никакого отказа я не приму.

– О нет, милорд. – Леди Грегори приложила ладони к розовым щекам. – Это совершенно неприлично – и потом, она вас не впустит. Она никого из нас к себе не пускает.

– Если придется, я взломаю дверь.

Леди Грегори встревоженно пискнула и повернулась к мужу, умоляя его сделать что-нибудь.

Сэр Томас пожал плечами и пробурчал:

– Я бы оставил ее в покое, раз она так хочет.

Его слова стали последней соломинкой.

– А если ей так плохо, что она не может даже попросить о помощи? – воскликнул лорд Ленсборо, обращаясь к мисс Дин. – Достаточно времени и так было потрачено впустую! Ведите меня к ней сию же секунду!

Эм выбежала из комнаты; его светлость мчался за ней по пятам. Оцепенелое молчание в гостиной нарушал лишь сэр Томас, кашляющий из-за своей газеты. Путь в комнаты Эстер лежал через людскую; потом нужно было подняться еще по одной узкой лестнице. Эм решительно постучала в дверь на верхней площадке, но ответа не последовало.

– Вы уже говорили, что она не отвечает, – мрачно проговорил лорд Ленсборо. – Отойдите в сторону. – После нескольких хорошо рассчитанных ударов ногой дверь слетела с петель.

Следом за Эм лорд Ленсборо ворвался в крошечную прихожую, где он увидел подставку для зонтиков, стол с мраморной столешницей, на котором стоял фонарь, и ряд крючков, на которых висели две накидки. Сначала он подумал, что над столом находится окно, но, присмотревшись, понял, что там зеркало, на котором была нарисована лесная сцена.

Эм объяснила:

– Здесь нет окон, милорд. Вот одна из причин, почему больше никто не хотел здесь жить. Эстер повесила зеркала, чтобы в мансарде было светлее и создавалась иллюзия какого-то вида.

Посмотрев на скошенный потолок, он понял, что они находятся под самой крышей. Приглушенное ругательство замерло, едва слетев с его губ. Как ее родственники допустили, чтобы она жила в таких условиях? Без окон летом здесь должно быть невыносимо душно. И зимой, и летом Эстер не знала ничего, кроме неудобства.

Эм вбежала в спальню; лорд Ленсборо ждал на пороге, сжимая кулаки.

– По-моему, она не спала в своей постели.

Поманив его за собой, она толкнула вторую дверь, которая вела в другую комнату – вероятно, в гостиную. Увидев угольки в почти погасшем камине, лорд Ленсборо вздохнул с облегчением. Ей по крайней мере хватило ума поддерживать тепло. Он зашел в комнату и замер на пороге. Существо, свернувшееся калачиком у камина, издало леденящий душу вопль.

В огромных глазах Эстер застыл ужас. Увидев, как она размахивает кочергой, лорд Ленсборо опустился на колени.

– Эстер, Эстер, не надо, – снова и снова бормотал он, продвигаясь вперед. – Тише… это я… всего лишь я…

Ее дикий взгляд наконец сосредоточился на нем, и кочерга со звоном выпала у нее из рук.

– Вы… как вы… зачем?

– Меня привела мисс Дин. Мы все забеспокоились, когда вы не спустились к завтраку.

– Завтрак? – Поверх его плеча она посмотрела на Эм, которая нерешительно топталась в дверях. – Разве уже день?

Он нагнулся и приложил руку к ее лбу.

Она закрыла глаза и прижалась лбом к его ладони.

– Вы вся горите! Вам нужен врач.

– Нет! – Она попятилась, плотнее закутавшись в одеяло. – Никаких врачей. Мне нужно остаться одной. Прошу вас, оставьте меня в покое. – Она сунула руку в ведерко для угля, и на лице у нее появился озадаченный взгляд: – Кажется, у меня кончился уголь.

– В моей комнате тепло – там горит камин. Вы сами настояли, чтобы в нем все время поддерживали огонь, помните?

– Конечно, помню. Думаете, я идиотка?

Лорд Ленсборо улыбнулся:

– Простите, но сейчас, похоже, голова у вас действительно не в порядке.

Эстер провела дрожащей рукой по лицу, испачкав его сажей.

– Вы ели что-нибудь после того, как пришли домой? – Он говорил тихо, чтобы Эм ничего не слышала. – Хотя бы переоделись в сухое?

Эстер чуть приподняла одеяло и осмотрела себя, словно ни в чем не была уверена. Лорд Ленсборо успел заметить, что она так и не сняла уличной накидки.

– Все ясно! – отрезал он, подхватил ее на руки и встал. – Сейчас я отнесу вас вниз; там вы согреетесь и переоденетесь.

– Правда?

– Правда, – твердо ответил он, а она закрыла глаза и положила голову ему на плечо.

– Мисс Дин! – не оборачиваясь крикнул он. – Будьте так любезны, найдите для нее сухую одежду и принесите вниз, в мою комнату. Потом надо будет разыскать в этом невежественном месте врача, который осмотрит ее.

Эм повиновалась без возражений.

– Кому-то необходимо присматривать за вами. Боже правый, вы понимаете, что могли серьезно заболеть после вчерашнего путешествия в метель?! – негодовал он. – Проклятие, понятия не имею, какие последствия может иметь зелье, которое в вас влили, не говоря уже о других ужасах, которые вам пришлось пережить!

Эстер подняла голову и укоризненно посмотрела на него.

– Вы обещали, что никому ничего не скажете! – Она уцепилась за его жилет. – Прошу вас, я не хочу, чтобы доктор меня осматривал… задавал вопросы.

Лорд Ленсборо выругал себя за бесчувствие. Конечно, ей тяжело будет с чужим мужчиной, который попытается осмотреть ее против ее воли, пусть и из лучших побуждений.

– В таком случае вы должны взять себя в руки и сами о себе позаботиться, – сурово заключил он. Открыв дверь в свои комнаты пинком ноги, он усадил ее на край кровати. – Вспомните о своей гордости! Неужели вы позволите этому мерзавцу Снелгроуву одержать над вами верх, скатившись в болезнь?

Пока он разворачивал одеяло и расстегивал накидку, Эстер доверчиво обнимала его за шею. Когда он опустился на колени, чтобы расшнуровать ее ботинки, она робко спросила:

– В-вы не могли бы тогда просто сказать… если кто-нибудь спросит… что я замерзла вчера в метель и у меня простуда? Ведь это правда… отчасти.

Он стянул с нее ботинки и воинственно посмотрел снизу вверх ей в лицо.

– Если я скажу так, вы обещаете вести себя хорошо?

– Обещаю, во всяком случае, постараюсь, – вздохнула она.

Он кивнул и встал. Когда он развернулся, чтобы уйти, она испугалась. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности, ведь он так силен!

– Подождите! – воскликнула она, невольно протягивая руки ему вслед. Когда он обернулся, она с виноватым видом уронила их. Нет, это совершенно невозможно! Нельзя просить его взять ее на руки!

С другой стороны, ей невыносима мысль о том, что он уйдет.

Надо как-то убедить его остаться… Неожиданно ее озарило:

– Вы обещали, что не уедете, пока я не расскажу вам про Лину – маленькую цыганку.

– По-моему, сейчас не самое подходящее время.

– Сейчас идеальное время. Еще несколько минут мы можем побыть наедине. Дядя Томас не хочет, чтобы о ней узнал кто-то еще, особенно Джулия или Фиби, – продолжала она. – Хотя, по-моему, если они уже достаточно взрослые, чтобы выйти замуж, то им можно рассказать и о Лине. Но дядя Томас считает, что благородным леди не годится знать о таких вещах. Но я бы не хотела, чтобы кто-то из них испытал потрясение, какое испытала я, когда впервые увидела Лину.

Неожиданно он упал на стул рядом с кроватью и схватил ее за протянутую руку.

– Да уж, представляю ваше потрясение! Это я вполне понимаю.

– Да, ведь я считала Джерарда таким хорошим. – Она покачала головой. – Мне до сих пор не верится, что мой родной брат был способен на такой плохой поступок. Он ведь все равно не смог бы жениться на матери Лины. Он ее просто использовал. – Ее передернуло.

– Ваш брат?! – Он сжал ей руку почти до боли. – И цыганка?

Эстер вызывающе вскинула подбородок.

– Возможно, вы услышите о Джерарде и кое-что похуже… Например, то, что он погиб в публичном доме, когда там случился пожар.

– Кто вам это сказал? – ошеломленно спросил лорд Ленсборо.

– Я подслушала разговор дяди Томаса и кузена Гарри. Лорд Ленсборо, прошу вас, постарайтесь понять, почему дядя Томас позволяет мне видеться с маленькой племянницей. После гибели Джерарда я так тяжело заболела, что мне пришлось оставить пансион. Я никак не могла успокоиться, ни с кем не могла разговаривать. Почти все время я пряталась в мансарде. В конце концов мне позволили обставить мансарду мебелью и отдали ее мне. И вот однажды на конюшню пришла цыганка с рыжеволосым ребенком на руках; она спрашивала моего брата. – Эстер намотала на палец прядь медных волос. – По ее словам, она не могла сказать, что ребенок у нее от мужа, при таких-то рыжих волосах… Она спрашивала, что с ней теперь будет…

Сердце лорда Ленсборо часто колотилось в груди. Наконец-то он узнал правду. Девочка – внебрачный ребенок Джерарда. Он закрыл глаза и, исполненный стыда, опустил голову. Как мог он хотя бы на секунду заподозрить, что мать Лины – Эстер?

– Я просила дядю Томаса, чтобы он позволил мне взять девочку и растить ее самой. – Она криво улыбнулась. – Не забывайте, тогда я и сама была еще почти ребенком и понятия не имела, что мое желание выглядит диким и нелепым. Но тогда мне казалось, что это будет справедливо. Дядя Томас долго объяснял мне, почему я не могу взять Лину. Я плакала, скандалила, злилась… – Голос ее затих; наконец-то она заметила, как ссутулился лорд Ленсборо. Он не хотел ничего слышать! Не успел он вызволить ее из одной беды, как она досаждает ему подробностями другой.

У нее защипало глаза, и она с удивлением поняла, что плачет.

– Теперь-то я понимаю, что поставила дядю в ужасное положение. В конце концов ему удалось убедить меня, что нельзя забирать ребенка у родной матери. Он разрешил цыганам регулярно останавливаться на Богородицыном лугу, чтобы я могла видеться с Линой, убеждаться, что она жива и здорова. Кроме того, он хорошо заплатил Джаю, чьей женой была мать Лины, чтобы тот не отрекся от девочки. Мне кажется, – задумчиво продолжала Эстер, – Джай по-своему ее любит. Даже после того, как умерла ее мать, он продолжает воспитывать Лину… Наверное, вы думаете, что дядя поступил неправильно, позволив мне видеться с Линой, – поспешно продолжала она. Упорное молчание лорда Ленсборо пугало ее; ей казалось, что он отворачивается, чтобы не показывать ей растущего презрения. – Но после гибели Джерарда мне казалось, что все утратило смысл до тех пор, пока в мою жизнь не вошла Лина. И я вдруг снова ожила.

Он прекрасно понимал, о чем она говорит. После гибели брата ему самому казалось, что его жизнь – пуста. Более того, до знакомства с Эстер, ему вообще все было безразлично.

– Ожидание встречи с ней помогало мне преодолеть самые мрачные мысли. Я снова начала есть и старалась побольше узнать о младенцах. Я донимала нянь расспросами, ведь Дженни была всего на несколько месяцев старше Лины.

Вдруг макркиз подумал, что по чистой случайности оказался в нужном месте и спас Эстер от козней Снелгроува. А потом предложил ей стать его любовницей. Она бы ни за что не простила ему такого оскорбления, если бы тогда была в сознании и слышала его!

– Лорд Ленсборо, прошу вас, скажите что-нибудь. Пожалуйста, скажите, что вы меня понимаете.

Он поднял голову и встретился с ее тревожным взглядом.

Эстер вздрогнула, пока он пытливо смотрел на нее, как будто раньше никогда не видел по-настоящему. Но ее руки он не выпустил. Наверное, это что-то значит?

– Леди Эстер, я понимаю одно: вы порывистая, бескорыстная натура, – с трудом, хрипло проговорил он наконец. – И нам, остальным, с нашими мелочными предрассудками, надо стыдиться своего поведения.

Она потрясенно смотрела на него, когда на пороге появилась Эм; она несла в охапке чистую одежду.

Лорд Ленсборо тут же вскочил.

– Позаботьтесь о ней, мисс Дин, – отрывисто попросил он.

Эм поморщилась, глядя ему вслед, когда его горделивая прямая спина скрылась из виду, но Эстер больше не испытывала желания высмеивать его властные манеры. Наоборот, ее успокаивало сознание, что он где-то рядом и охраняет ее покой.

Когда Эм помогала ей снять одежду и укладывала ее в постель, ее била крупная дрожь.

– Постарайся заснуть, – посоветовала Эм, подробно расспросив у Эстер, как она себя чувствует, – а я приготовлю настойку от головной боли. – Эстер передернуло при мысли о том, что она закроет глаза и на нее снова нахлынут воспоминания, которые осаждали ее всю ночь.

– Вряд ли мне сейчас удастся заснуть, – призналась она, чувствуя приступ тошноты. Глубоко дыша, она стиснула зубы и отвернулась от озабоченного взгляда Эм.

От подушки шел тот особый запах – чистого белья, мыла для бритья и мускусный мужской аромат – который был присущ только лорду Ленсборо. Он как будто тоже был здесь, с ней рядом. Она свернулась калачиком, уткнувшись лицом в подушку, и стала вдыхать аромат безопасности, который был неразрывно связан с его запахом. С каждым вздохом она все больше успокаивалась, как будто заражалась от него силой.

Наконец Эстер глубоко вздохнула. Подумать только, когда-то она презирала лорда Ленсборо, считала его холодным и бесчувственным! Правда, он не считал, что любовь – необходимая составляющая брака. Зато он ни за что не уступит сладострастным порывам, если они вступят в противоречие с его строгим чувством чести. Лорд Ленсборо не раз давал понять, что она ему не нравится, что он не одобряет ее манеры, ее характер и ее поведение. Но он собирался жениться на ее родственнице, что делало его кем-то вроде кузена. Или очень заботливого старшего брата. Доброго и заботливого старшего брата…

Довольная, что определилась со своими чувствами к маркизу, Эстер погрузилась в блаженный сон без сновидений.

Спустя довольно долгое время, уже под вечер, в дверь гостиной постучала леди Грегори.

– Все это крайне необычно, – сказала она, заглядывая в комнату поверх плеча Эм. – Лорд Ленсборо говорит, что хочет отдать свою комнату в пользование Эстер, пока ей не станет лучше.

– По-моему, это неплохая мысль, миледи. Представьте, как тяжело будет без конца подниматься в ее мансарду! А в этом крыле она далеко от детей, так что не заразит их.

– Ну да, но ему-то где спать, хотелось бы мне знать? – Леди Грегори наморщила лоб. – А ведь скоро ему понадобится переодеться к ужину!

– По-моему, в доме много свободных комнат, ведь другие гости уже уехали.

– Синяя комната! – воскликнула леди Грегори. – Я всегда говорила, что лорда Ленсборо следует поселить в синей комнате. Мистер Фаррар тоже должен переехать в новое крыло. Ведь нельзя же ему ночевать в тех же апартаментах, что и Эстер, верно? Вам, милая Эм, придется остаться. Если, конечно, вы не против, поухаживать за Эстер. Сходите домой и предупредите своего батюшку, что побудете у нас. Мэри посидит с ней, пока вас не будет. Не сомневаюсь, преподобный Дин вас отпустит, учитывая обстоятельства.

Из-за переполоха Эм не имела возможности рассказать лорду Ленсборо о состоянии Эстер, как он ее просил, до самого ужина, когда вся семья собралась в салоне.

– Леди Эстер почти весь день проспала, – сообщила она ему. – Когда она проснулась, по-прежнему жаловалась на головную боль и боль в горле, зато ее уже не так лихорадит. Мэри отнесет ужин ей в комнату, а я пока схожу домой. Леди Грегори просит меня побыть в «Пойме», пока Эстер совсем не поправится.

– Может быть, помочь вам перенести свои вещи сюда? – предложил мистер Фаррар. – Я с удовольствием провожу вас до дома священника и обратно.

– Вы очень любезны! – вместо Эмили ответила ему леди Грегори.

Пока Стивен собирался, Эм обернулась к лорду Ленсборо и сказала:

– Лорд Ленсборо, спасибо вам за все, что вы сделали для моей подруги. Ваше вмешательство пришлось вовремя.

– Вы уверены, что справитесь в одиночку? – Лорд Ленсборо покосился на двух сестер, сидевших бок о бок на диване. Джулия и Фиби сблизили головы и о чем-то перешептывались. Ему пришлось призвать всю свою силу воли, чтобы не выдать отвращения к двум самовлюбленным, бессердечным созданиям. Эстер храбро терпела страдания в одиночку, а ее кузины настолько избалованы, что ни одной из них и в голову не пришло посидеть с ней хотя бы час. Эм многозначительно посмотрела на него:

– Леди Грегори боится, как бы Гарри не подхватил заразу. Несколько лет назад, когда в деревне была эпидемия инфлюэнцы, он чуть не умер. А Эстер не простит себе, если, сама того не желая, причинит ему вред.

Он вздрогнул. Оказывается, он совершенно неправильно истолковал настроение близких Эстер. Наверное, не стоит забывать: они не знают, что ей пришлось пережить на самом деле!

– А вы, мисс Дин? Разве вы не боитесь заразиться?

– Я никогда не болею, болезнь – роскошь, которую не могут себе позволить бедняки, – ядовито произнесла она.

Когда они вышли, лорд Ленсборо подошел к окну и стал смотреть на темнеющий парк. Заметив у себя за спиной отражение Джулии, он вздохнул. Он стал бы бедняжке ужасным мужем. Ее мать и отец будут сильно разочарованы, когда узнают о его планах, но с этим ничего не поделаешь. Выслушав Эстер и убедившись в ее непорочности, он воспрянул духом – как будто из-за туч, нависавших у него над головой, вдруг выглянуло солнце. Он не может вернуться назад, в серое, беспросветное существование. Он женится на Эстер.

И горе любому, кто встанет у него на пути!

Глава 12

– Мисс Дин не считает, что у Эстер инфлюэнца, – сообщила леди Грегори за десертом. – Всего лишь лихорадка от долгого пребывания на холоде в метель. Скоро она поправится, так что, как видите, не было необходимости посылать за доктором, – продолжала она, глядя в мрачное лицо лорда Ленсборо. – Она терпеть не может, когда вокруг нее суетятся.

– Мама, может, нам сходить в деревню за лимонами? – В ожидании ответа Джулия покосилась на лорда Ленсборо. – Чтобы сделать ей освежающее питье.

Щебеча о лекарствах от лихорадки, Джулия, Фиби и леди Грегори ушли, оставив лорда Ленсборо наедине с сэром Томасом.

Плеснув себе щедрую порцию портвейна, лорд Ленсборо мысленно готовился к признанию, которое собирался сделать хозяину дома. Но сэр Томас его опередил:

– Насколько я понимаю, вы ведь не хотите жениться ни на одной из моих дочерей, верно?

– Верно, – ответил он, едва не подавившись.

– Более того, – продолжал сэр Томас, – похоже, ваше внимание привлекла моя племянница.

– Наверное, вы хотите напомнить мне, что мы с вами пришли к определенному соглашению.

– Не будьте глупцом! Вы не можете приговорить себя к сожалению длиною в жизнь, потому что решили жениться на одной из девушек, которых ни разу в жизни не видели.

– Вы… очень великодушны, сэр Томас.

– Не воображайте, что я поступаю так ради вас. Вовсе нет. Я делаю это ради Эстер. Моим девочкам не составит труда найти себе мужа, но Эстер – дело другое. – Сэр Томас широко улыбнулся. – Откровенно говоря, не думаю, что она чувствовала к какому-нибудь мужчине симпатию, какой прониклась к вам. Когда мисс Дин рассказала, как вы ворвались к ней и на руках стащили ее вниз, мне захотелось тут же откупорить шампанское! Прижалась к вашей груди, подумать только! – Он рассмеялся. – Потом позволила вам сидеть у ее постели и держать за руку. Никогда не думал, что такой день настанет. Я боялся за нее. Она как будто махнула на себя рукой и только сжималась, когда вокруг нее увивался очередной охотник за богатым приданым. А когда какой-нибудь наглец позволял себе вольности, она украдкой вытирала руку о юбку…

– Прошу прощения. Вы сказали «охотник за богатым приданым»?

– Ха! – Сэр Томас хлопнул рукой по столешнице. – А вы и не знали, верно? – Лорд Ленсборо молча покачал головой. Усмехнувшись, сэр Томас закинул ногу на ногу и продолжал: – Да, все лучше и лучше! Эстер очень богатая женщина, а после замужества станет еще богаче. Видите ли, ее брат, как только стал виконтом Восби, составил завещание в ее пользу. Моя младшая сестра, мать Эстер и Джерарда, очень выгодно вышла замуж. Если бы Джерард успел жениться и произвести на свет законных наследников… но, как вы знаете, жениться он не успел. Поскольку он был последним мужчиной в роду, после его смерти Эстер стала владелицей и его имений, и земли своей матери, Богородицына луга, который примыкает к моим владениям.

– Богородицын луг принадлежит ей?

– Да, как и поместье «Жилище Девы». В соответствии с одним старинным договором, призванным оградить имущество женщин из семьи Грегори, эти земли всегда будут принадлежать ей. Они будут передаваться по наследству по женской линии, остальные владения после замужества Эстер перейдут во владение ее супруга.

– Но по ее виду и поведению можно было подумать, что она в лучшем случае бесплатная экономка…

– Ах да, Эстер с удовольствием помогает тетке. Она очень отзывчива. – Сэр Томас наклонился вперед и с вызовом в голосе продолжал: – Если вам нужна светская дама, то Эстер не для вас. Помните, я уже говорил вам, что она не такая, как все. Она никогда не тратила на наряды денег, которые я ей давал, – разве что каждый сезон заказывала себе красивый костюм для верховой езды. Почти все она раздавала бедным. – Он поморщился и придвинул графин лорду Ленсборо. – Особенно этим льстивым цыганам. Вот почему в последнее время я намеренно урезал ей содержание. Кстати, предупреждаю: не вздумайте потакать ей в этом вопросе, милорд, ради ее же блага. Все ее деньги помещены под хороший процент. Ваш поверенный может изучить ее дела самым подробным образом.

– Да, так и будет.

Лорд Ленсборо подлил себе портвейна, заметив, что руки у него дрожат. Теперь он понимал, почему Снелгроув похитил Эстер. Им руководила жадность, а вовсе не безответная страсть. В его сердце затеплилась надежда на счастье, но еще больше ему хотелось оградить Эстер от подобных мерзавцев.

– Зато вам не нужно бояться, что она будет проматывать деньги на наряды, как некоторые. Или тратить почти все на себя – она не желает даже заводить личную горничную, знаете ли, хотя такой расход ей вполне по карману. Говорит, что с ее стороны бестактно так сорить своим богатством в то время, как я не могу нанять горничную для Джулии и Фиби. – Сэр Томас помолчал. – С другой стороны, советую вам заранее подумать, как не дать ей потратить все ваше состояние на то, что она считает достойными делами. Ей нужна твердая рука. По-моему, вы – как раз такой человек, какой ей нужен. Вы и представить себе не можете, как я радовался, наблюдая, как вы с ней всю неделю старательно избегаете друг друга, пытаясь погасить вспыхнувшие между вами искры. Я все гадал, когда вспыхнет следующий фейерверк. – Сэр Томас наклонился вперед с серьезным видом: – Мне известно, как вы возмутились, увидев ее в цыганском таборе. Скорее всего, вам не нравятся и ее одинокие прогулки по парку. Но мы живем тихо; более того, во время своих прогулок она даже не выходила за пределы наших владений. Уверяю вас, ей хватит здравого смысла, живя в Лондоне, никуда не выходить без сопровождения.

Ленсборо поднял руку:

– Я уже поговорил с леди Эстер; она рассказала, почему ходит к цыганам. Теперь я полностью в курсе дела.

Сэр Томас ошеломленно покачал головой:

– Вы, наверное, считаете, что я проявил недопустимую мягкость… Кстати, едва ли Джай станет вам докучать. Я не говорю, что он – не хитрец и не мошенник, но, если уж мне удавалось держать его в узде… – Лицо у него вдруг вытянулось. – Конечно, если вам удастся убедить ее выйти за вас.

– По-вашему, она может мне отказать?

Маркиз подумал, что такое вполне возможно.

– Ах да. Видите ли, у нее свои планы. Когда ей исполнится двадцать пять лет, она получит право распоряжаться своими средствами. Я буду бессилен помешать ей открыть Восби-Хаус… ее лондонский особняк, который я сейчас сдаю в аренду, как и «Жилище Девы»… и устроить там нечто вроде приюта. Эмили Дин собирается поехать с ней, чтобы оказать ей, по ее словам, моральную поддержку. Не могу сказать, что мне от этого намного легче. Если Эм удастся настоять на своем, они продадут все имущество Эстер и будут влачить жалкое существование среди бедняков в каком-нибудь большом городе. – Сэр Томас шумно вздохнул. – По мне, лучше Эстер выйти за сильного человека, который сдерживал бы ее порывы и заботился о ней. За такого, которого она могла бы уважать.

– Сэр Томас… – Лорд Ленсборо подался вперед; во рту у него внезапно пересохло. – Я ее не обижу!

– Так я и знал. – Вид у сэра Томаса был очень довольный. – Несмотря на то, что вы видите ее недостатки, прониклись к ней нежностью.

Лорд Ленсборо криво улыбнулся.

– Похоже, я ничего не могу с собой поделать, – признался он.

– Превосходно! Но предупреждаю: следующий шаг потребует от вас большой осторожности. – Сэр Томас потянулся к графину и подлил себе еще портвейна. – Придется действовать с умом. Мне кажется, вам удалось преодолеть первую линию ее обороны, потому что она всегда считала, что вы уже, можно сказать, помолвлены с одной из моих дочек. Лестью вы ничего не добьетесь – да вы сами видели, как она реагировала, когда ваш друг-денди пытался подольститься к ней.

– В таком случае я сделаю ей предложение самым рациональным, деловитым способом, указав все преимущества брака по расчету…

– Ни в коем случае! – Сэр Томас так хватил кулаком по столу, что в горлышке графина звякнула пробка. – Брак по расчету ей не нужен, Эстер так богата, что вполне способна жить независимо. Еще несколько лет, и она сможет делать все, что ей заблагорассудится; и она с нетерпением ждет, когда настанет это время.

Да, подумал маркиз, его богатство и знатность никогда не производили на нее особого впечатления. Если она и согласится выйти за него замуж, то только в том случае, если он ей небезразличен. Настолько, что она ради него согласится пожертвовать своей независимостью.

Сердце у него билось все чаще. Эстер придется завоевывать. И завоевывать не в качестве сказочно богатого маркиза Ленсборо. Нет, богачу маркизу ни за что не завоевать Эстер. Он должен показать себя достойным человеком.

Вздрогнув, он вернулся в действительность и понял, что сэр Томас что-то говорит:

– …Так что вы не должны вести с ней такие разговоры, пока я все у нее не разузнаю.

– Я подожду. – Он невидящим взглядом посмотрел на хозяина дома. – Но не могу обещать, что мне хватит терпения.

– Привыкли, чтобы все было по-вашему, да?

– Нет, – сухо ответил маркиз, – так происходит с тех пор, как я приехал в Бекфорд.

– Мне еще нужно все объяснить леди Сьюзен. – Лицо сэра Томаса вытянулось. – Не думаю, что она обрадуется, ведь она рассчитывала, что вы женитесь на ком-то из девочек. Правда, вы не сделали бы ни одну из них счастливой… – Сэр Томас вымученно улыбнулся. – Они вам не подходят, так я ей и скажу.

Допив портвейн, он встал и, набравшись храбрости, отправился передавать новость жене.

– Ах, ах! – воскликнула леди Сьюзен, когда сэр Томас наконец ввел ее в курс дела. Глаза ее наполнились слезами. Сэр Томас уже собирался напомнить ей, что такие славные, душевные девочки, как их дочери, нуждаются в большой любви, а его светлость – не тот человек, который способен на такое чувство.

– Ах! – снова вскричала леди Сьюзен, грозя мужу пальцем. – Но это просто прекрасно, любовь моя! Чудесно!

– А? Что? – Сэр Томас не верил своим ушам. – Вы не сердитесь? После всех денег и усилий, что мы затратили, стараясь, чтобы наши девочки ему понравились?

– Ах, не будьте же таким наивным! Наши усилия не пропадут даром. Джулия и Фиби сумеют показать свои новые наряды, когда мы поедем в Лондон на свадьбу Эстер! А если церемония состоится не в Лондоне, она наверняка пригласит их пожить с ней во время очередного сезона. Эстер введет их в высшее общество, где они познакомятся с самыми подходящими для них женихами!

– Не забегайте вперед, дорогая. Маркиз еще не объяснился с Эстер…

– Ах… – Ее пухлая белая рука взлетела к горлу. – Неужели ей хватит глупости ему отказать?

Сэр Томас сел на край кровати.

– С Эстер никогда ничего не знаешь наверняка. – Он нахмурился. – Она вполне способна отказать ему из-за того, что он обманул надежды наших девочек!

Слезы на глазах леди Сьюзен тут же высохли.

– Томас, я с ними поговорю. И объясню Эстер, как мы все будем рады за нее, если она обретет семейное счастье.

– Спасибо, любовь моя. – Сэр Томас вздохнул с облегчением. Теперь он должен подготовить Эстер, прежде чем его светлость попросит ее руки. Она давно обнаружила отвращение к самой мысли о браке, не стоит подвергать такого влиятельного человека, как его светлость, унижению бестактного отказа, который, скорее всего, его ждет, если они неверно судят о ее чувствах к нему.

Поэтому на следующее утро, еще до того, как семейство отправилось в церковь, сэр Томас пошел навестить больную.

– Ты выглядишь не так плохо, как мне говорили, – заметил он, придвигая стул к кровати Эстер. – Судя по поведению лорда Ленсборо, можно подумать, что ты на пороге смерти.

При одном звуке его имени племянница вспыхнула и опустила голову.

– Что же касается его поведения… – Он нахмурился, решив сыграть роль «адвоката дьявола», чтобы она заговорила о своих чувствах. – Откровенно говоря, я поражен! Твоя тетка очень расстроилась. Уверяю тебя, повторения не будет. Кем он себя вообразил, что так себя ведет?

– О, нет! – Эстер устремила на дядюшку умоляющий взгляд. – Прошу вас, не делайте ему выговора из-за меня. Он ведь всего лишь хотел мне помочь.

– Скорее, всячески настаивал на своем.

– Разве вы не понимаете? Он привык, что все повинуются его желаниям. Возможно, он вел себя не слишком тактично, но побуждения у него самые добрые.

– Самые добрые? Да в нем нет ни капли доброты. Чем больше я его узнаю, тем меньше мне нравится мысль о том, чтобы кто-то из моих дочерей стал женой такого неприятного типа.

– О нет! – Эстер схватила дядю за рукав. – Я уверена, он не способен плохо обращаться со своей женой.

– А я думаю, что ты с самого начала была права насчет него, а я совершил ошибку, позволив ему приехать сюда.

– Неужели вы не дадите своего согласия на их брак? – ужаснулась Эстер. – И все из-за его властности… но ведь вы не могли не заметить, что он до мозга костей джентльмен! Лучшего мужа трудно и пожелать девушке из хорошей семьи! Конечно, он не слишком романтичен, но кому нужен муж, который будет вздыхать и томиться у ваших ног? Муж разумный, рациональный гораздо лучше!

– Разумный, рациональный – все это очень хорошо, если бы не его вспыльчивость. Иногда он бывает очень груб.

– Да. – Эстер стряхнула соринку с дядиного рукава. – Да, он загорается, как сухой порох… Но Джулия или Фиби наверняка скоро поймут, как подладиться к нему, если они не хотят, чтобы он кричал на них. А он отплатит им тем, что постарается как можно лучше заботиться о них.

Сэр Томас кивнул, как будто бесстрастно обдумывал ее слова.

– Значит, тебе кажется, что, если он приложит определенные усилия, он способен стать вполне сносным мужем?

– Как только жена к нему привыкнет и лучше узнает его, будет считать себя счастливейшей женщиной на свете!

– Не знал, что ты столь высокого мнения о нем!

Лицо Эстер запылало.

– Еще до знакомства с ним я испытывала предубеждение… как я была глупа! Теперь же, узнав его получше… – Она отвернулась, ее обдало жаром от внезапного прозрения. Она не могла никому признаться в том, что многим ему обязана, но в ее глазах он был героем.

Дядя вышел от нее, широко улыбаясь; поэтому она решила, что убедила его в том, что лорд Ленсборо будет добрым мужем одной из его драгоценных дочек. Она упала в груду подушек, вдруг ощутив усталость и, непонятно почему, тоску. Ей стало совсем грустно, когда в доме установилась тишина, потому что все ушли в церковь и она осталась одна. И так будет всегда.

Наконец она стряхнула с себя оцепенение: пора вставать и возвращаться к обычной жизни.

Ей стало гораздо лучше после того, как она тщательно вымылась и переоделась в чистую одежду. Посмотрев на себя в зеркало и увидев, во что превратились ее волосы, Эстер взяла гребень и принялась терпеливо расчесывать прядь за прядью. Она все еще сидела перед зеркалом, работая гребнем, когда в комнату вбежала Джулия.

– Эстер! – защебетала она, обнимая ее и целуя в щеку. – Я так рада, никогда в жизни так не радовалась!

Должно быть, лорд Ленсборо наконец объяснился с ней. Странно, но Эстер не нашла нужных слов, чтобы поздравить кузину.

– Неужели тебя так вдохновила проповедь преподобного Дина? – спросила она.

Джулия села рядом с ней и захихикала:

– Я говорю о твоей помолвке с лордом Ленсборо!

– О моей… – Гребень выпал из внезапно онемевших пальцев Эстер.

– Ну да, я знаю, ты собиралась ему отказать, потому что беспокоишься за нас с Фиби. Мама мне говорила. Вот почему я поспешила к тебе. Знай, мы только обрадуемся, если нам не придется выходить за него!

– Но ведь ты… – Их с Джулией взгляды встретились в зеркале. – Ты ведь не станешь отрицать, что вначале очень хотела выйти за него!

Джулия не отвела взгляда.

– Ну да, вначале я поощряла его ухаживания. Не скрою, приятно думать о том, что выйдешь замуж за богача. И даже потом, когда я поняла, какой у него тяжелый характер, мне хотелось доказать маме и папе, что я могу быть послушной дочерью и выйду замуж независимо от того, как к нему отношусь. Мама очень хотела породниться с ним, а я… – Большие глаза Джулии наполнились слезами. – Знаешь, она ведь еще не простила меня за прошлый раз, когда я не сумела сделать выбор между капитаном Фицпатриком и Лисандером Уэллсом.

Эстер испытала порыв сочувствия к Джулии, вспомнив сцены, которые происходили дома, когда она вернулась после лондонского сезона без жениха. Ей сразу надо было понять, что Джулия ни за что не выйдет замуж из-за одних только денег. Джулии нужны любовь и одобрение. Она согласилась выйти за лорда Ленсборо из чувства долга перед родителями…

– А Фиби? Я видела, как она на него смотрит!

– Да. Как будто он – какое-то божество! Сначала и я думала, что ей хочется выйти за него, но на самом деле она боится, что он выберет ее, сама мне в этом призналась. Понимаешь, ей бы духу не хватило ни в чем ему отказать! И что у нее тогда была бы за жизнь?

– Ты говоришь о нем так, словно он какой-то великан-людоед! Разве Фиби не понимает, что такая возможность выпадает всего раз в жизни?

Джулия снова хихикнула:

– Что ж, теперь мы все знаем, что хотя бы ты так не считаешь! Когда я подслушала, как папа в церкви шепчет маме, что ты в него влюбилась, мне показалось, что наши молитвы услышали!

Эстер вздохнула: все происходящее – самое обыкновенное недоразумение. И она все уладит.

– Джулия, я кое-что говорила сегодня утром для того, чтобы успокоить твоего батюшку, но речь шла о том, что за него выйдет кто-нибудь из вас. Обо мне речи не было.

– Еще как была! Вчера вечером он просил у папы твоей руки.

Не может быть!

– Но твой отец не согласился…

– Конечно, согласился!

Нет!

Как он мог, не посоветовавшись с ней?!

– Он не мог… – Или все-таки мог? Чтобы избавить родных дочерей от ненавистного брака, сэр Томас предпочел пожертвовать племянницей. Теперь он, наверное, даже не чувствует себя виноватым, особенно после того, что она наговорила ему утром, перед церковью! – Как странно… – И что вдруг нашло на лорда Ленсборо? Он ведь не скрывал своей неприязни к ней. Даже после того, как он спас ее от Лайонела и повез домой, он ругал ее всю дорогу. Уж не из-за того ли, что она тогда сказала на постоялом дворе о сплетнях, которые могут задеть и его доброе имя, он так поступил? И решил в корне пресечь возможные слухи, женившись на ней.

Джулия вскочила и обняла ее.

– А знаешь, что самое лучшее? Мама говорит, когда ты выйдешь замуж, она позволит мне поехать в Лондон и ты поможешь мне найти по-настоящему хорошего мужа! Доброго, снисходительного и красивого мужа, который не станет смотреть на меня свысока.

Джулия сделала пируэт на пороге и убежала, оставив Эстер в полном недоумении. Она ухватилась за край туалетного столика и закрыла глаза – комната бешено закружилась.

Замужество… Эстер проглотила подступивший к горлу ком. Подумать только, она вдыхала аромат его подушек и представила, что обрела в нем защитника, который оградит ее от всего плохого! А он тем временем решил… Она посмотрела на постель, в которой спали они оба. Не одновременно, пока еще нет, но после того, как он наденет ей на палец обручальное кольцо…

Пот выступил у нее на лбу. По спине пробежал холодок. Их голые тела сплетутся. Она представила себе пот, слезы, стоны, крики… Все, чем угрожал ей Лайонел. Эстер задрожала. Сдернув с кровати одеяло, она закуталась в него и села к очагу в гостиной. В дверь постучали.

– Насколько я понимаю, тебе уже лучше? – Леди Сьюзен переминалась с ноги на ногу на пороге, она вошла в комнату и присела на краешек стула у двери. – Ну, моя дорогая, хочу поздравить тебя. Такая блестящая партия! Искренне надеюсь… конечно, я помню, как ты всегда высказывалась против брака, но брак – естественное состояние для женщины, когда мужчина о ней заботится, когда она рожает ему детей.

Эстер стиснула зубы, борясь с приступом тошноты. Большинство женщин – да. Но не она. Ей невыносима сама мысль о том, через что придется пройти ради того, чтобы стать матерью.

– Итак, Эстер, надеюсь, ты будешь умницей. Ты ведь не откажешь ему, не сделаешь такой глупости? Родство с ним пойдет на пользу нам всем. Подумай только, что означает его покровительство для Гарри и Джорджа!

Ее охватило чувство полного поражения. Все до одного ее близкие настроены против нее.

– Понимаю, это не брак по любви, но разве не все к лучшему? Я имею в виду – для тебя. Я знаю, ты терпеть не можешь, когда за тобой пытаются ухаживать. – Тетя Сьюзен чуть придвинула стул к коврику, на котором скорчилась Эстер. – Я заметила, что с лордом Ленсборо ты не так застенчива, как с другими мужчинами. Да и танцевала ты с ним вполне умело. И ты разговариваешь с ним так, как не могут мои девочки. О реформах и всем прочем – они такими вещами совершенно не интересуются. И о лошадях. Наверное, поэтому он и предпочел тебя. Ну и, конечно, у тебя лучше родословная, и есть значительное приданое. – Она покосилась в сторону постели. – Не сомневаюсь, в этом отношении он покажет себя настоящим джентльменом. – Леди Сьюзен покраснела и встала. – Наверное, тебе еще день не стоит никуда выходить, ты такая бледная! – Не дав Эстер вымолвить ни слова, тетка вышла из комнаты.

Тете хорошо предполагать, что он покажет себя джентльменом. Она-то не видела убийственной вспышки у него в глазах, когда он уложил Лайонела одним точным ударом.

Эстер приуныла. Нет, она этого не перенесет! Даже ради того, чтобы обеспечить будущее своих близких. Она должна ему отказать. Вежливо, но твердо. Сказать «нет». Эстер выпрямилась. Словно огромная тяжесть свалилась с ее плеч. Конечно, после того, как она ему откажет, придется мириться с недовольством родных. Ей придется нелегко, но она как-нибудь справится.

А что будет делать лорд Ленсборо после того, как она его отвергнет? Ему и в голову не может прийти, что какая-нибудь женщина способна ему отказать! Ведь он считает себя такой выгодной партией! Какие дурочки Джулия и Фиби – они не замечают его лучших качеств только потому, что иногда на него нападает брюзгливое настроение. Видели бы они, как он бросился на ее защиту… Но она ему откажет, он сделает предложение Джулии и Фиби и получит отказ от обеих. Его гордости будет нанесен смертельный удар.

Она не может так его унизить, ведь она перед ним в долгу. Если бы не он, Лайонел затащил бы ее в номер и изнасиловал, чего она бы не пережила. Лайонел сказал, что потом у нее не останется другого выхода – ей придется выйти за него замуж. Он плохо ее знал. Она не смогла бы жить с таким чувством стыда и таким сознанием своего поражения. Да она и не позволила бы Лайонелу завладеть ее приданым. Нет, она бы ни за что не вышла за него! Она бы что-нибудь придумала…

Эстер поднялась и заставила себя посмотреть на постель. Она многим обязана лорду Ленсборо. Может ли она нанести такой удар его гордости после того, как он столько сделал ради того, чтобы сохранить ее достоинство?

Она пошатнулась и ухватилась за столбик кровати. И ведь не так много он от нее требует. Ей только и нужно, что казаться довольной. И подарить ему детей.

Она подошла к окну и посмотрела на конный двор. Когда она забеременеет, предложит ему завести любовницу. Она не сомневалась, что он отнесется к этому с пониманием и тактом. Когда ему захочется… развлечься, он найдет себе подходящую женщину, а ее оставит в покое. Но почему-то подобное предположение вызвало у нее слезы.

На следующее утро, хотя мысль о помолвке с лордом Ленсборо не стала для нее привлекательнее, ей отчаянно захотелось увидеться с ним и все решить.

Его замысел – как можно дольше оттягивать решающее объяснение – привел лишь к тому, что нервы у Эстер натянулись до предела. Несколько раз она даже подходила к его двери. Ближе к полудню Эм принесла ей на подносе чай и лепешки.

– Эм! Как я рада тебя видеть! – воскликнула Эстер, когда ее подруга поставила поднос на низкий стол.

Эм смерила ее холодным взглядом:

– В самом деле? – Наклонившись, она принялась разливать чай. – Наверное, тебя можно поздравить.

– Ах… Понимаю, как ты разочарована.

– Я не разочарована. Мне больно. Я думала, мы с тобой подруги. Думала, что ты мне доверяешь. И что же? Я узнаю о твоей помолвке не от тебя, а от Фиби.

– Я сама испытала потрясение, когда услышала о своей помолвке от Джулии!

Эм смерила Эстер пытливым взглядом:

– Только не говори, что маркиз сделал тебе предложение и твой дядюшка ответил за тебя согласием!

– Примерно так все и было. И я, при всем моем желании, уже не могу отказаться. Но… Эм, ведь это значит, что мы не сможем зажить общим домом, как собирались!

Фыркнув, Эм протянула Эстер чашку чаю.

– Забудь о том, что мы собирались делать! То были всего лишь глупые мечты девушек, которые считали себя слишком бедными или слишком неуклюжими для того, чтобы выйти замуж. Сейчас нам пора повзрослеть и посмотреть правде в глаза.

– Значит, ты не разочарована во мне из-за того, что я не ответила отказом? Я ведь собиралась…

– Конечно нет! Если бы мне сделал предложение мужчина, который был бы хотя бы вполовину так красив, как лорд Ленсборо, или обладал десятой частью его состояния, я приняла бы его, не беспокоясь о том, как это повлияет на моих друзей. Думать о добрых делах прекрасно, но, по правде говоря, брак – единственный выход для девушки, если она хочет сохранить доброе имя. Как бы мне хотелось, чтобы мы не зависели во всем от мужчин! – Она нахмурилась. – Но что толку роптать, жизнь такова, какова она есть. Когда ты выйдешь за своего маркиза, у тебя появится масса возможностей делать добро. Он человек влиятельный, и вы будете общаться с людьми, от которых зависят перемены, о которых мы мечтали. Вы оба можете стать силой добра в нашей стране!

– Не думаю, что у меня получится. Мне не хватает твоей смелости. Жить тихо и заниматься благотворительностью в своем окружении – одно; высказывать свое мнение министру или пэру – совсем другое.

Эм понимающе улыбнулась:

– Вначале – да, наверное. Но потом ты обретешь уверенность в себе.

Эстер вздохнула:

– Ах, все возможно. Но почему он думает, что я стану для него подходящей женой? Ему ведь нужна женщина, которая будет держаться на заднем плане и, верная своему долгу, производить на свет наследников. Ах, Эм, для меня такая жизнь унизительна! Тетя говорит, что материнство – естественное состояние для женщины, но, когда я думаю о том, что он выбрал меня по родословной, словно породистую кобылу…

– Что ж, тогда нам стоит прогуляться на конюшню.

– Что?! Зачем?

– Ты очень бледна. Наверное, слишком долго просидела в четырех стенах. Кстати, если ты боишься, что он будет обращаться с тобой так же, как обращается со своими лошадьми, нам в самом деле стоит взглянуть на них.

Эстер ошарашенно посмотрела на подругу, но, заметив озорные огоньки у нее в глазах, рассмеялась.

– Эм! Ты неисправима!

– Нет, я просто практична. – Эмили улыбнулась. – Можно много сказать о человеке по тому, как он обращается с животными и со слугами. Если ты решишь, что он жесток, то от замужества лучше отказаться.

– Знаешь, он ведь еще не объяснялся со мной!

– Значит, тебя с ним ничто еще не связывает. И, чтобы ни подумали твои родные, ты имеешь полное право ему отказать.

Но Эстер считала, что у нее нет прав, только огромное количество обязанностей.

Эстер заметно приободрилась, заметив, что Земляничку вернули в свое стойло, и даже повеселела, когда Эм осторожно дернула ее за рукав и многозначительно кивнула в сторону дома. Обернувшись, она увидела, что к ней решительно направляется лорд Ленсборо. В нескольких шагах позади него следовал мистер Фаррар.

В приступе паники Эстер схватила Эм за руку, но подруга отступила в тень. Широко раскрыв глаза, Эстер смотрела на высокую, мускулистую фигуру, которая надвигалась на нее, и невольно пятилась к полуоткрытой двери денника. Маркиз Ленсборо так богат и так красив, что может жениться на любой женщине, какую пожелает. Как он, должно быть, разочарован, ведь теперь он считает себя обязанным жениться на неуклюжей рыжей девице с дурным характером! Хотя, он ведь и планировал брак без любви. Она отвечает его целям не хуже любой другой.

Он остановился прямо перед ней.

– Леди Эстер, рад видеть, что вам уже значительно лучше. – Его бархатистый голос эхом отозвался во всем ее теле; она вздрогнула. – Надо было догадаться, что вы первым делом спуститесь на конюшню и поздороваетесь со своей лошадью, которая вернулась из ссылки. Славное животное! – Он потянулся поверх ее плеча и похлопал Земляничку по шее.

Эстер поморщилась, он будет вести с ней светскую беседу?

– Приступайте к делу! – отрезала она.

– Вы догадываетесь, что я собираюсь поговорить с вами по личному делу?

– Ах, ради всего святого, не притворяйтесь! Ведь вы уже все обсудили с моим дядей. Даже странно, что вы все же собираетесь поговорить со мной, как будто у меня есть выбор!

– Разумеется, выбор у вас есть. Если мысль о замужестве со мной вам настолько отвратительна, я, естественно, откажусь от своих притязаний.

– Нет. – Она схватила его за рукав, видя, что он собирается уйти. – Вы не должны так поступать! – Она посмотрела ему в глаза. Она не может подвергнуть его такому унижению, как тройной отказ! – Это было бы ужасно. Они… – Она опустила голову. Ей невыносимо думать о том, как ему будет больно. – Конечно, я выйду за вас замуж.

Лорд Ленсборо поднял руку, чтобы погладить ее по склоненной голове, но она отстранилась, словно его прикосновения были ей неприятны.

– Пожалуй, я вернусь к себе, – буркнула она. – Мне вдруг снова стало хуже.

– Эстер, нет! – Когда она отвернулась, он схватил ее за плечи и развернул к себе лицом. – Я хочу, чтобы все было не так. Прошу вас!

Она сердито высвободилась. Конечно, он хочет, чтобы все было не так. Или он думал, она не знает, что он так же не хочет жениться на ней, как и она – выходить за него замуж?

– Послушайте, давайте договоримся, что будем видеться не чаще, чем это необходимо. Вы, мой дядюшка и поверенные вполне способны все обсудить. Я… Она рискнула посмотреть на него и поняла, что он в ярости. – Мне нужно время, чтобы привыкнуть, – очень тихо продолжала она. – Мысль о замужестве стала для меня совершенно неожиданной. А после того, что случилось за последние несколько дней… – Лицо у нее запылало. – Это тем более слишком.

Лорд Ленсборо скрипнул зубами, глядя ей вслед. Да, она права, это слишком. Нельзя было позволять сэру Томасу вмешиваться. Он должен был пойти к ней сам и заверить ее, он сделает все возможное, чтобы она была счастлива. В кабинет сэра Томаса он вошел без стука.

– Ну, что? – Сэр Томас выжидательно поднял голову – он рассматривал очередную табакерку. – Вы сделали ей предложение? Что она ответила?

– Сэр, у меня не было возможности сделать формальное предложение, – с горечью ответил он. – Судя по всему, ей кажется, что ее поставили перед совершившимся фактом.

– Но она вам не отказала?

– Нет; только сказала, что у нее нет выбора.

– Ну вот, мальчик мой. Поздравляю! – Сэр Томас встал и протянул лорду Ленсборо руку. – Вы, конечно, успели узнать Эстер и понимаете: если бы она в самом деле не хотела стать вашей женой, она бы так вам и сказала!

Лорд Ленсборо вспомнил растрепанную Эстер с диким взглядом и окровавленной шляпной булавкой в руке. Она готова была сопротивляться до конца. Он посмотрел в улыбающееся лицо сэра Томаса и понял, что тот прав. Эстер хватит силы духа противостоять кому угодно. Даже ему. Расплывшись в улыбке, он ответил на рукопожатие сэра Томаса.

Глава 13

Эстер растерянно смотрела на дорогое кольцо с изумрудом и топазом, которое лорд Ленсборо только что надел ей на палец; ее родственники радостно улыбались и хлопали.

– Это фамильная драгоценность Чаллиноров, – негромко объяснил он, не выпуская ее руки. – Но если оно вам не нравится, я прикажу вставить камни в более современную оправу.

Эстер выдернула руку и отвернулась. Он говорил так, словно оказывал ей большую честь, а она видела в этом кольце лишь символ своего неизбежного подчинения.

Сэр Томас разлил шампанское, которое припас для такого случая. Даже Фиби позволили выпить полбокала. Все, на кого Эстер бросала взгляд, улыбались. Сказав себе, что она поступает правильно по отношению ко всем ним, Эстер залпом выпила шампанское и протянула бокал за добавкой.

– Мне бы очень хотелось прокатиться верхом до того, как мы уедем в Лондон, – услышала она слова лорда Ленсборо, стоявшего позади нее.

– Прекрасная мысль, – отозвался сэр Томас; сама Эстер могла лишь смотреть на то, как поднимаются на поверхность пузырьки шампанского.

– Когда вы собираетесь уехать? – спросила тетя Сьюзен.

– Как можно скорее. Матушка просила привезти мою невесту на Брук-стрит заранее, чтобы успеть заказать ей полный гардероб перед свадьбой… – Он повернулся к Эстер: – Вам нужно много времени для того, чтобы собраться в путь?

Она была занята тем, что снова просила Оуэна налить ей еще шампанского, и не сразу поняла, что вопрос обращен к ней.

– А венчание пройдет в часовне Святого Георгия? – Тетя Сьюзен поспешила заполнить неловкое молчание, пока лорд Ленсборо, прищурившись, смотрел на Эстер.

– Если того пожелает леди Эстер, – ответил он.

– Насколько я понимаю, – с трудом проговорила она, – смена гардероба – важный момент?

– Совершенно верно. Моя жена будет занимать не последнее место в обществе. Очень важно, чтобы она выглядела соответственно. Ей понадобится полностью обновить гардероб. Нет, – поспешно продолжал он, вспомнив слова сэра Томаса об отношении Эстер к нарядам, – я не хочу, чтобы она выглядела как картинка из модного журнала, но есть определенные стандарты, которых ни за что не достичь провинциальным портнихам…

Эстер подумала о том, сколько времени ее кузины потратили на поездки за покупками в Хэрроугейт… Однако в результате все их усилия удостоились лишь насмешки по поводу искусности провинциальных портних. Не сдержавшись, она хихикнула.

Лорд Ленсборо забрал у нее пустой бокал из-под шампанского и безукоризненно вежливо проговорил:

– Наверное, сейчас вам лучше удалиться к себе.

С таким же успехом он мог бы сказать: «Вы слишком много выпили». Может быть, так оно и есть. Эстер уже успела опорожнить несколько бокалов. Но, поскольку ей больше всего хотелось избежать нелепого празднования в честь ее продажи в пожизненное рабство, решила не обращать внимания на его властный тон и молча вышла из комнаты.

Жаль, что она раньше не познакомилась с преимуществами шампанского, подумала она, проснувшись на следующее утро. Накануне она быстро заснула, несмотря на то что дверь в ее комнаты по-прежнему валялась на площадке.

Стакан воды помог пересохшему горлу и обложенному языку. Она вышла в свою гостиную и замерла, вспомнив, как, всего через несколько минут после того, как она вернулась к себе, к ней, пыхтя, поднялась Мэри с ведерком угля, чтобы растопить камин – как она сказала, по распоряжению лорда Ленсборо.

Эстер окунула полотенце в умывальник и протерла лицо. Откуда он знал, что ей захочется спрятаться у себя наверху? Она со страхом ждала того времени, когда придется навсегда покинуть свою мансарду.

Дрожа всем телом, она вытерлась. Пройдет еще несколько дней, и у нее начнется новая жизнь, в которой ей во всем придется полагаться на лорда Ленсборо. И пусть Джулия и Фиби радуются тому, что ее, как они выразились, наконец «завоевали». Сама Эстер смотрела на дело иначе. Ей казалось, будто ее принесли в жертву. Ее отправят в Лондон, разоденут, выставят на всеобщее обозрение, а потом уложат в брачную постель – и все ради того, чтобы удовлетворить потребность его светлости в наследнике.

Она даже обрадовалась, когда стало ясно, что кольцо, подаренное ей лордом Ленсборо, слишком массивное и с ним невозможно носить облегающие перчатки для верховой езды. Она положила кольцо в шкатулку сандалового дерева. Пусть лорду Ленсборо кажется, будто он приобрел ее в собственность; уж она постарается добиться того, чтобы у нее в жизни оставался уголок, который она могла бы называть своим.

С высоко поднятой головой и вызывающим взглядом она встретилась с ним возле конюшни. Его озадаченное «доброе утро» как будто подлило масла в огонь.

– Доброе? – Эстер надменно отказалась от его предложения подсадить ее в седло и сама встала на подставку.

– По-моему, да, – ответил он, легко взлетая в седло. – Превосходное утро для доброго галопа. – Эстер перекинула колено через луку седла и расправила юбки. В Лондоне галопом не поскачешь. Нельзя будет убежать на конюшню, если испортится настроение. Верховая езда в Лондоне – скучное, благопристойное занятие; там необходимо заранее извещать о своем желании. Конюхи сопровождают дам, которые едут медленной рысью по размеченным дорожкам. И еще там много людей, которые желают поговорить. И там она не сможет ездить на своей милой Земляничке. Метнув на его светлость вызывающий взгляд, Эстер дала шпоры Земляничке и, согнувшись над ее шеей, галопом унеслась со двора. Расхохотавшись, лорд Ленсборо устремился за ней. Его гнедой жеребец вскоре поравнялся с ее коротконогой кобылой. Они скакали рядом, остальные все больше и больше отставали от них.

Покосившись на маркиза, Эстер поняла, что все происходящее ему очень нравится. Его угольно-черные глаза мерцали от удовольствия: он удерживал своего коня вровень с ее кобылой, хотя мощное животное рвалось вперед. Ее губы скривились в самодовольной улыбке. Его светлость не выглядел бы таким довольным собой, если бы увидел, куда она его ведет.

Возможно, сейчас ей представится последняя возможность увидеть Лину. Последняя в жизни. Он уверял, что понимает, почему она опускается до общения с отверженными, но Эстер сомневалась в том, что он позволит ей видеться с Линой и после того, как она станет его женой. Скоро у него появится власть ограничивать ее передвижения. Но он не помешает ей попрощаться с племянницей и объяснить Джаю, что она выходит замуж и навсегда уезжает из Йоркшира. Чем раньше он поймет, что она не пустышка, чье согласие соответствовать ожиданиям общества он может принять за данность, тем лучше для него!

Она преодолела последнюю живую изгородь, отделявшую земли дяди от ее земель, и пустила Земляничку легким галопом по берегу ручья, протекающего по краю луга.

– Какая у вас энергичная кобылка, – заметил лорд Ленсборо, поравнявшись с ней. – Хотите взять ее с собой в Лондон? Хотя, конечно, там мы не сможем насладиться настоящим галопом, как здесь. – Эстер его почти не слышала. Поляна, где раньше стоял цыганский табор, опустела. Лишь несколько холмиков пепла и участков пожухлой травы показывали, где они были раньше.

Она поняла, что лорд Ленсборо накрыл ее руку своей, когда натянула поводья.

– Мне очень жаль, – сказал он. – Они ушли, и теперь вы не сможете попрощаться с девочкой.

Она круто развернулась и посмотрела на него в упор:

– Вам-то что за дело! Будь на то ваша воля, я бы никогда больше ее не увидела. – Так сказал Лайонел. Какой муж позволит жене якшаться с цыганами, не говоря уже о том, чтобы быть с ними в родстве?

– Но вы все равно будете видеться с нею, с моего согласия или без него, ведь так? – На его губах мелькнуло подобие улыбки.

– Да, – ответила она, дрожа от негодования.

Его улыбка стала шире.

– Тогда я смогу лишь попросить у вас видеться с ней на тех же условиях, что были заведены у вас здесь.

– На каких условиях? – изумилась она.

– Ваши визиты должны оставаться незамеченными; кроме того, вам не стоит пробуждать у Лины лишних надежд. – Он нагнулся и приподнял пальцем ее подбородок, приближая к себе ее губы. – Или вы считали меня таким тираном, который способен запретить вам видеться с племянницей?

Мягкость его голоса и прикосновения решили дело. Слезы градом хлынули из глаз Эстер.

Я… п-простите меня, – заикаясь, проговорила она.

Несправедливо было вымещать на нем гнев. Он не виноват в том, что ей противна сама мысль об интимной близости с мужчиной. Он не виноват, что Лина исчезла и она не знает, когда они увидятся снова. Ни в чем он не виноват, кроме того, что решил жениться на ней и взять на себя все ее проблемы. Чем больше она старалась подавить слезы, тем сильнее они текли. Наконец она сдалась, ссутулилась в седле и горько заплакала, уткнувшись в гриву Землянички.

Сильные руки обхватили ее за талию, и лорд Ленсборо стащил ее на землю и прижал к своей груди. Он покачивал ее, пока она плакала, безвольно уронив руки. Когда слез не осталось, она прижалась к нему, позволила его сильным рукам ласкать себя, вдыхая знакомый аромат его одежды, аромат, который у нее в мыслях стал прочно ассоциироваться с безопасностью. Спустя какое-то время ей пришло в голову: будь на его месте любой другой мужчина, ей захотелось бы убежать. Сейчас же ей больше всего хотелось расстегнуть на нем пальто и вплотную прижаться к его большому, сильному телу. Эта мысль смущала и тревожила ее. Тихо ахнув, она отстранилась и недоверчиво посмотрела ему в глаза.

Он выпустил ее, как только она сделала шаг назад. Единственным указанием на то, что ему не хотелось ее выпускать, было то, что он по-прежнему легко держал ее за талию.

И все же он ее отпустит. Если она прикажет ему отпустить ее, он подчинится. У нее перехватило дыхание при мысли, что она обладает властью над этим большим и сильным мужчиной.

– Теперь вы готовы поговорить? – Он нахмурился. – В конце концов, именно поэтому я и хотел побыть с вами наедине. Когда рядом ваши родные, они всегда вас перебивают.

– Чего вы от меня хотите? – Ей невыносима была тревога, которую она увидела в его глазах; поэтому она сосредоточилась на верхней петле его пальто. – Должно быть, вы уже поняли, что я не способна и двух слов связать после того, как вы спасли меня от Лайонела. Я не могу выкинуть произошедшее из головы, как бы ни старалась. – Она положила ладони ему на грудь. – Я не могла ни есть, ни спать, а потом вдруг стала вашей невестой… и теперь вот это… – Она указала на покинутый лагерь. – Это последняя соломинка.

– Хорошо, что хотя бы помолвка со мной не стала последней соломинкой. – Он рассмеялся, но безрадостно – ее слова его ранили.

– Простите. – Ее глаза наполнились слезами при мысли, что она причинила ему боль. – Простите меня! – повторила она.

– За что мне вас прощать? – Он мягко провел большим пальцем по ее щеке, смахнув слезинку.

– Я никогда не думала, что выйду замуж, – попыталась объясниться она. – По-моему, моя… холодность не слишком льстит такому гордецу, как вы.

– Но ведь вы мне не отказали. Хоть какое-то утешение! Должно быть, вы почувствовали, что во мне есть нечто, выделяющее меня из толпы других мужчин.

– Нет, в том-то и дело. Обычно вы меня так злите, что я забываю о застенчивости, только и всего. Вряд ли я когда-нибудь вообще думала о вас как о мужчине. – Она ахнула и покраснела, сообразив, что сказала. Интересно, что такого в лорде Ленсборо, что с ним она выпаливает первое, что приходит ей в голову?

– Дорогая моя, ни один настоящий мужчина не станет выслушивать подобные оскорбления, не почувствовав необходимости немедленно доказать свои способности, – заявил он.

Рука, которая ласкала ее щеки, спустилась ниже, ей на затылок. Он собирался ее поцеловать. Подумать только, она сама навела его на такие мысли! Сердце в ее груди бешено забилось, когда он медленно опустил голову.

Она в состоянии остановить его. Она может уклониться, повернуться к нему боком или приказать ему перестать или даже дать выход охватившей ее панике, влепив ему пощечину…

Или… она вздохнула… можно постараться постепенно привыкнуть к тому, что он станет требовать от нее, когда они поженятся.

Готовясь к первому прикосновению его губ, она вцепилась в его пальто и закрыла глаза. Нет, так не пойдет. Единственный способ, каким можно все преодолеть, – если она будет смотреть на него и убеждать себя, что с ней лорд Ленсборо. Он спас ее.

Она почувствовала его теплое дыхание, когда он вздохнул. Его рука скользнула ей на талию, он притянул ее ближе. Это нелепо, но, как только она почувствовала на себе его руку, успокоилась. Когда он обнимает ее, она способна перенести что угодно. А потом он прильнул губами к ее губам.

И все оказалось не так плохо. Лорд Ленсборо был очень близко к ней, только и всего. Коснулся ее губ очень нежно, словно пробуя ее на вкус. Она вздохнула с облегчением.

Он с трудом оторвался от ее губ и стал осыпать поцелуями ее нос, щеки, подбородок. Поцелуями такими легкими, что они напоминали крылья бабочки, которые прикасались к ее лицу.

– Эстер… – хрипло проговорил он, и дрожь пробежала по его крупному, мощному телу. – Я хочу перецеловать каждую из твоих веснушек.

Ее веснушек? Смех замер у нее на губах, когда он привлек ее к себе и снова поцеловал в губы. Он притянул ее к себе так крепко, что она даже через одежду почувствовала его возбуждение. Он прижался бедрами к ее животу, и она почувствовала его растущую мужскую силу, как у Лайонела, и все же не испугалась. Наоборот, приятная истома сковала ее руки и ноги…

Оказывается, она может получать удовольствие от поцелуев лорда Ленсборо! Когда маркиз легко раздвинул ей губы языком, она откликнулась без труда, уверенная в том, что она, если захочет, всегда сможет ему отказать. Наконец, с судорожным вздохом, он отпрянул, а она едва не задохнулась, когда поняла, что даже такой глубокий поцелуй не показался ей неприятным.

– Пойдем, – хрипло произнес лорд Ленсборо, круто разворачиваясь. Она изумленно дотронулась до своих губ пальцами.

Когда он сел на одно из бревен, лежавших вокруг костра, Эстер задумалась, что она сделала не так. Отчего он снова так помрачнел? Внезапно почувствовав себя очень уязвимой без тепла его рук, она послушно последовала за ним, как будто ее тянули на невидимой веревке.

Когда она села рядом с ним, он отодвинулся подальше от ее юбок. Сердце у нее упало. Теперь она уже не сомневалась в том, что сделала что-то плохое.

Она опустила голову, чтобы скрыть пылающее лицо. Еще тогда, давно Лайонел обвинял ее в том, что она сама его завела, дразнила его, хотя она понятия не имела, что так поступает. Может быть, что-то в том, как она его целовала, заставило лорда Ленсборо прийти к тому же выводу.

– После такого, – услышала она, – нам нужно называть друг друга на ты… – И в карете, пока он вез ее домой, она позволяла ему вольности. – Меня зовут Джаспер.

Неужели она все же так развратна, как ее уверял Лайонел? Не потому ли ей часто снятся страшные сны?

Лорд Ленсборо тяжело вздохнул.

– Если что-то в наших договоренностях тебе не нравится, достаточно лишь сказать, и все можно изменить. Я знаю, ты застенчива – твоя тетка объяснила, что твой первый лондонский сезон оказался не слишком удачным. Если тебе неприятно выставлять себя напоказ перед представителями общества, можно провести скромную церемонию, без лишнего шума.

Ей пришлось заставлять себя внимательно слушать то, о чем говорит лорд Ленсборо. Их свадьба должна была стать всем, о чем другие могли только мечтать. Она знала, что его мать, леди Огаста Чаллинор, мечтала о грандиозной церемонии. Судя по тому, что рассказывала Джулия о своей крестной, со стороны Эстер будет глупо обманывать ожидания леди Огасты, заявив, что она предпочитает выйти замуж в «Пойме» и чтобы их повенчал престарелый отец Эм. Кроме того, она понимала, как ее кузины и тетка ждут возможности поехать в Лондон и вращаться в кругах, к которым у них прежде не было доступа.

– Я не питаю по этому поводу особого восторга. Я ведь говорила тебе, что не собиралась замуж. Надеюсь только, что твоя матушка не очень разочаруется во мне.

– Эстер… – Он взял ее сжатую в кулак руку и поцеловал в костяшки пальцев. – Как она может разочароваться в тебе? Ты убедила меня в необходимости жениться, скоро ты подаришь ей внуков. Ты превзойдешь всех признанных светских красавиц. – Она выхватила руку, ей неприятно было напоминание о том, что ее главная задача – рождение детей. Подумать только, его умелые поцелуи почти соблазнили ее, его медовые речи растопили ее холодность, а ведь он, если подумать, не слишком отличается от животных, которые пасутся в поле!

Он нахмурился.

– Эстер, я могу чем-то тебе помочь? Тебе будет легче, если рядом с тобой будет стоять друг? Может быть, пригласить в Лондон мисс Дин, чтобы она была твоей компаньонкой?

Ее презрение мигом прошло. Трудно было испытывать враждебность к человеку, который думает о том же, что она всегда желала для себя. Он даже догадался, что ей хотелось бы взять с собой Земляничку, еще до того, как она об этом попросила.

Эстер захотелось домой, чтобы наедине разобраться в запутанном клубке своих мыслей, подальше от человека, который постепенно растапливает окружавший ее лед. Ей с ним хорошо, спокойно – и вместе с тем кажется, будто она загнана в угол, будто она распутна; с ним немного стыдно, она испытывает к нему одновременно презрение и благодарность.

Она вскочила и отбежала к Земляничке.

– Не стоит оставлять лошадей на таком холоде.

Лорд Ленсборо поднялся. Он поцеловал ее, и она растаяла. Правда, вскоре вернулась к прежнему, привычно вызывающему поведению.

И посмотрите на нее сейчас: как ловко она распутывает повод! Встав у нее за спиной, он не смог удержаться от искушения обхватить ее за тонкую талию и подсадить в седло. Она тихо вскрикнула от удивления, но не стала сопротивляться. Нет… она отвернулась, пытаясь скрыть румянец, тщательно расправляя юбки своей амазонки. Расплывшись в улыбке, он подошел к Нерону, который с надеждой тыкался носом в пятно тронутой морозом травы.

Она застенчива, как его и предупреждали. Но он только что убедился в том, что под ее холодной оболочкой кроется страстная натура и ждет, когда нужный мужчина доведет ее до кипения.

Он не удивился, когда следующие два дня она находила для себя сотню дел, словно боялась оставаться с ним наедине.

Нет, она не боялась его, в этом он был уверен, ее пугала собственная реакция на него. Он все больше убеждался в последнем всякий раз, как она вспыхивала и отворачивалась, оказавшись с ним рядом. Как ей, должно быть, тяжело признаться, особенно самой себе, что ей нравятся его поцелуи! Она дала обет не выходить замуж, и вот теперь то и дело озадаченно косится на него всякий раз, как думает, что он на нее не смотрит.

Но он не пытался принуждать ее к дальнейшим проявлениям близости только ради того, чтобы доказать, что ему теперь многое можно. Он мысленно усмехнулся. Кого он пытается одурачить?

Он не посмеет заключить Эстер в объятия до тех пор, пока их не обвенчают. Страсть, охватившая его, когда она растаяла в его объятиях, потрясла его своей силой. Он никогда не испытывал желания заниматься любовью под открытым небом, но один поцелуй Эстер – и ему пришлось приложить все силы, чтобы не повалить ее на землю и не утолить растущую потребность овладеть ее восхитительно дрожащим телом.

Он заставил себя отойти от нее, чтобы не потерять контроль над собой.

Его самообладание подверглось испытанию и на следующий день, когда они наконец отправились в путь.

Им пришлось целый день сидеть бок о бок в замкнутом пространстве. Стивен Фаррар, который также решил вернуться в Лондон в роскошной карете лорда Ленсборо, и Эмили Дин в роли компаньонов были безнадежны. Всю дорогу они так самозабвенно ссорились, как будто никого вокруг не существовало. К концу первого перегона досада из-за близости Эстер в сочетании с постоянными ссорами их спутников привела лорда Ленсборо в самое мрачное расположение духа.

На постоялом дворе им подали превосходный ужин, но за столом царила гнетущая атмосфера… Ленсборо не очень удивился, проснувшись в два часа ночи от пронзительных криков Эстер: ей приснился страшный сон.

Услышав ее крики, он вломился к ней в номер, не подумав о том, что его поступок неприличен. На верхнем этаже, кроме них, ночевали еще несколько постояльцев; все они тоже выскочили посмотреть, что случилось.

Как только он распахнул дверь, Эстер вскочила с постели и с криком бросилась к нему на грудь.

– Что такое? – спросил он, прижимая ее к своему сердцу. Она была вся в испарине, и теплый женский запах заполнял его ноздри с каждым вдохом. Он стиснул зубы.

– Что случилось?

– С-страшный сон!

– И все? – Он вздохнул с облегчением. Взглянув на ее постель, он увидел, что простыни и одеяла разбросаны по полу, как будто здесь дрались.

– Все?! – Она застыла в его объятиях. – У меня… мне пришлось долго уговаривать себя раздеться и л-лечь, – икая, призналась она; слезы градом хлынули у нее из глаз. – И всякий раз, как я закрывала глаза, вспоминала, что… по его словам, он с-со мной сделает, как только затащит меня в постель… и я повторяла себе, что это не тот постоялый двор, н-но… все равно слышала г-голоса из общего зала… и чувствовала тот же запах, что и тогда…. – Она в отчаянии топнула босой ногой по полу. – На всех постоялых дворах пахнет одинаково!

– О, моя милая, прости меня! – Он притянул ее ближе и принялся укачивать. – Я все понимаю, но сейчас ты в безопасности. Я никогда никому больше не позволю причинять тебе боль или пугать тебя.

Всхлипывая, она прижалась к нему всем телом. Боже, скоро ли она поймет, как действует на него их близость?

– Когда я не сплю, я все понимаю. – Она шмыгнула носом и положила голову ему на грудь. – Но стоит мне заснуть, как события того дня снова оживают, и я не могу от них избавиться. Я очень стараюсь, я дерусь с ним, но он всегда оказывается сильнее… намного сильнее! – Она снова зарыдала.

Он услышал за спиной деликатное покашливание.

– Лорд Ленсборо! Вы в самом деле считаете, что вам следует здесь находиться? – язвительно спросила Эм.

– Эстер видела страшный сон. Я ее утешаю.

– Страшный сон?

«Страшный сон», – словно эхом прокатилось по коридору. Это объяснение вполне удовлетворило любопытство остальных проснувшихся постояльцев.

– Неужели мы должны находиться среди людей всякий раз, как останавливаемся на постоялом дворе? – Лорд Ленсборо решительно подошел к двери, закрывая ее перед носом Эм. Заодно он отделил их от всех остальных, кто еще оставался снаружи. Эстер шла за ним вплотную, цепляясь за его ночную сорочку.

– Не уходи, – взмолилась она. – Не оставляй меня одну!

Он развернулся, крепко взял ее за плечи и заглянул ей в глаза.

– Тише, тише! – прошептал он, целуя ее в макушку. – Ты ведь понимаешь, что я не могу остаться у тебя надолго. То, что я здесь, и так вызовет скандал.

– А мне все равно! – Эстер крепко обхватила его руками за талию. – Я не смогу заснуть, если ты не будешь обнимать меня.

Он завел руки за спину и с мрачной решимостью расцепил ее руки.

– Ты сама не знаешь, что говоришь. Я понимаю, ты напугана, но поверь мне, это не выход. – Он отодвинул ее от себя, пока еще в силах был сопротивляться. Если он в самом деле останется, она вскоре поймет, что он едва ли лучше Снелгроува.

– Тогда уходи! – Она обняла себя руками и посмотрела на свои босые ноги.

– Эстер! – взмолился он. Я…

– Убирайся! – закричала она.

Она подошла к двери и распахнула ее, по-прежнему упорно глядя в пол. Лорд Ленсборо похолодел. Она наконец поняла, что происходит под его ночной сорочкой. Он вызывает у нее отвращение. Он ничего не мог сказать в свое оправдание. Когда ей больше всего нужно, чтобы он был добр к ней и защищал ее, он отозвался необузданной похотью.

Сраженный, он вышел и услышал, как она придвигает к двери что-то тяжелое.

На следующее утро Эстер спустилась к завтраку с темными кругами под глазами. Она не могла смотреть ему в лицо. Она подавала ему руку, когда он подсаживал ее в карету и помогал выйти из нее, но почти сразу же отстранялась.

Ленсборо ругал себя. За один миг он испортил все, чего достиг с ней. Она больше не доверяет ему!

Чем ближе они подъезжали к Лондону, тем более отчужденной и холодной становилась Эстер, и он не знал, как исправить совершенное им зло. Им так и не представилась возможность поговорить откровенно. Она явно подстраивала так, чтобы они не оставались наедине.

По крайней мере, подумал он, когда они наконец подъехали к особняку его матери на Брук-стрит, она не разорвала помолвку. У него есть несколько недель до свадьбы, и за это время он постарается хотя бы отчасти вернуть доверие, так грубо разбитое из-за его животной похоти.

Эстер выглядела разбитой. Когда он представлял ее матери, она смотрела перед собой пустыми глазами, отчего ему стало не по себе. Она даже как будто не заметила, насколько холоден был прием, оказанный ей будущей свекровью. Неуверенно покосившись на него, она промямлила:

– Я хочу в свою комнату.

– Да, по-моему, так будет лучше, – отрезала леди Огаста. – Клотильда! – Горничная, которая явно ждала, когда ее позовут, тут же подбежала и увела ее.

Леди Огаста напустилась на сына:

– Ты что, совершенно ума лишился? Когда ты написал, что предпочел леди Эстер Кьюэрден ее кузинам, я решила, что она, должно быть, сильно изменилась с тех пор, как я ее видела. Но она ничуть не стала лучше! Она неисправима. Совершенно безнадежна! Ты станешь всеобщим посмешищем!

– Она просто устала в дороге, только и всего. Когда она придет в себя, вы все поймете.

– Устала? Это настоящая леди может выглядеть усталой. А эта… это создание, которое ты привез с собой, выглядит настоящей замарашкой! – Леди Огаста села в мягкое кресло. – И как она могла прийти в такое состояние после путешествия, которое продолжалось всего четыре дня? Она ведь ехала в карете на хороших рессорах! Позволь тебе напомнить, ты отправился в Йоркшир в поисках здоровой, породистой невесты! Она выглядит так, словно ее может унести ветром!

Лорд Ленсборо сквозь зубы ответил:

– Она совсем недавно оправилась после болезни. Обычно она не выглядит больной. Путешествие было…

Скорее всего, путешествие было для нее пыткой. Почему он не подумал о том, как скажется на ней ночевка на постоялом дворе всего через неделю после попытки Лайонела похитить ее? Перед путешествием он куда больше заботился о своих лошадях, чем о ней. Он приказывал размещать упряжки в тех заведениях, где знал, что за лошадьми будут хорошо ухаживать, хотя мог бы с таким же успехом останавливаться в домах у знакомых. Но сейчас уже поздно думать об этом. Ущерб уже причинен!

– У нее всегда был такой же страдальческий вид, – продолжала его мать. – А еще она вечно краснеет невпопад. Она совершенно не умеет себя вести! Однажды я видела, как она выбегает из бальной залы в слезах, а все над ней смеются.

Он нахмурился сильнее, но его мать продолжала перечислять недостатки Эстер:

– А цвет ее лица!

– Мне нравятся ее веснушки. И мне все равно, блистает она в обществе или нет. – Он обещал, что никому не расскажет о попытке похищения, предпринятой Лайонелом. Сейчас ему надо было сбить мать со следа. – Разве целью моей поездки не было выбрать женщину, которая станет самым оскорбительным вариантом для всех остальных претенденток?

Мать смерила его проницательным взглядом:

– Все это хорошо, но ведь она должна стать матерью твоих детей!

– Эстер обожает детей, и они отвечают ей взаимностью. В отличие от вас, матушка, я видел ее в семейном кругу. Кроме того, она замечательно ведет домашнее хозяйство и прекрасная наездница. Мы с ней отлично поладим. – Он церемонно поклонился и направился к двери. – Завтра я заеду за ней и повезу кататься в парк. До свидания!

Но на следующий день, когда лорд Ленсборо вернулся, оказалось, что весь дом в смятении. Его матушка пожаловалась: вместо того, чтобы занять лучшую гостевую комнату, среди ночи Эстер покинула свою уютную постель и исчезла.

– Слуги обыскали дом сверху донизу. Как ты думаешь, где мы ее нашли?

Лорд Ленсборо примерно представлял себе ответ.

– Горничная случайно обнаружила ее наверху, в бельевом шкафу; она свернулась там калачиком.

– Не в мансарде? – с кривой улыбкой уточнил он.

Его мать нахмурилась:

– Бельевой шкаф находится в мансарде… да. Я только что так и сказала. Но какая разница?

– Где же она сейчас?

– Мы отвели ее в детскую и заперли там. Сейчас ее осматривает врач.

– Вы поместили ее в детскую? – На окнах детской имелись решетки. Он понизил голос до шепота: – Матушка, она не любит врачей.

– Доктор Фотергилл славится своим умением обходиться с нервными больными.

– Вы намекаете на то, что Эстер безумна?

– Что еще мне остается думать? Она появляется на пороге как в тумане, среди ночи бродит по дому, пугает слуг тем, что прячется в бельевом шкафу!

– Я вверил ее вашим заботам, – заговорил лорд Ленсборо с матерью тоном, которого она раньше никогда не слышала. Ярость, пылающая в его глазах, дотла спалила самоуверенность леди Огасты. Бледная и дрожащая, она опустилась в ближайшее кресло. – К черту приличия! – воскликнул он, выходя из комнаты. – Я забираю ее с собой в Чаллинор-Хаус.

Когда за ним захлопнулась дверь, леди Огаста встала с места и задумалась. Насколько хорошо она на самом деле знает своего сына?

Глава 14

Лорд Ленсборо взбежал в детскую, перепрыгивая через две ступеньки, и вошел туда без стука.

Хотя дверь, которую он распахнул, с грохотом ударилась о стену, фигура, лежащая на кровати, оставалась зловеще неподвижной.

– Что вы с ней сделали, черт побери?

Лорд Ленсборо сверлил взглядом высокого мужчину во фраке, склонившегося над неподвижным телом Эстер, как стервятник.

– Вы, должно быть, несчастный жених, лорд Ленсборо? – При виде сочувственной улыбки доктора его светлости захотелось врезать эскулапу в челюсть. Краем глаза он заметил какое-то движение и впервые понял, что Эстер не отдали всецело на милость доктора. На него наступала Эм, сжав кулаки:

– Я ни за что не позволю увезти ее в сумасшедший дом, вы… вы… чудовище! – Глаза ее пылали яростью не меньше, чем у него. – Я буду до последнего дыхания сражаться против такой несправедливости!

Он напустился на доктора:

– Сумасшедший дом? И вам хватает наглости предположить, что леди Эстер следует изолировать от общества?!

На лице врача появилось снисходительно-вкрадчивое выражение.

– В подобных делах период времени, проведенный вдали от суеты, часто оканчивается заметным улучшением.

– Мисс Дин, – протянул Ленсборо, не сводя взгляда с врача, – будьте добры, выйдите, пожалуйста. То, что я собираюсь сказать этому шарлатану, не предназначено для ваших ушей.

Услышав, как он отзывается о докторе в выражениях, которые она считала совершенно заслуженными, Эм умерила свой пыл по отношению к лорду Ленсборо.

– Вы не позволите ему повлиять на ваше суждение?

– Этому дураку? Как будто я способен воспринимать всерьез что-либо из сказанного им!

– Полностью поддерживаю ваше решение удалить юную леди из комнаты, милорд, – хладнокровно заметил доктор Фотергилл, когда Эм вышла. – Наш разговор затронет вопросы, которые не подходят для невинных ушей.

– Что вы хотите этим сказать?

– Милорд, мне нелегко дался вывод о необходимости изолировать пациентку. Ее разум глубоко взволнован. Леди Чаллинор, ваша добрая матушка, сообщила мне, что юная особа всегда была в высшей степени возбудимой. Возможно, волнение от предстоящего брака с такой важной персоной, как вы…

– Вы с моей матушкой придаете слишком большое значение пустякам. – Он не собирался предавать доверие Эстер, рассказывая о том, что с ней случилось, такому подхалиму. – Ей приснился страшный сон, она вышла взять стакан воды и, полусонная, заблудилась в незнакомом доме. Там, где она выросла, у нее были апартаменты на верхнем этаже.

Доктор поднял руку и снисходительно произнес:

– Увы, если бы дело было только в этом! Но, видите ли, я имел продолжительную беседу с пациенткой. Хотя вначале она не хотела мне доверяться.

Лорд Ленсборо сжал кулаки. Эстер терпеть не могла докторов, однако этого человека ей явно навязали, а затем он неизвестно что из нее вытянул…

– Я умею лечить подобные недомогания, – доктор презрительно усмехнулся. – Вскоре она отнеслась ко мне с доверием. Примерно то же самое бывает с католиками, которые исповедуются в грехах своему духовнику.

– Эстер ни в чем не виновна!

– Да, конечно. Учитывая природу ее болезни, я счел своим долгом осмотреть ее и установил, что она… – он понизил голос, словно не желая, чтобы их подслушали, – virgo intacta[2].

Лорд Ленсборо сам не сознавал, как подскочил к доктору и опомнился, только когда схватил его за горло.

– Милорд, успокойтесь! – прошипел доктор Фотер-гилл, медленно багровея. – Осмотр был лишь поверхностным после того, как она заснула… в присутствии другой девицы… сугубо профессиональный…

Он отдернулся от доктора, как будто само прикосновение к нему было заразным.

– Профессиональным? Вы подвергаете мою невесту интимному осмотру без моего позволения и называете это профессиональным? Да за это я вас в порошок сотру!

Доктор дрожащими пальцами поправил галстук.

– Думаю, что нет, милорд. Бред, которым она страдает, оказался такого странного и исключительного свойства, что у меня не оставалось другого выхода, кроме как проверить, нет ли под ним каких-либо оснований. Вряд ли вы захотели бы жениться на женщине, которая в самом деле перенесла такие испытания, как те, о которых она бредит.

– Убирайтесь!

– Уверяю вас…

– Нет, это я уверяю вас. Если вы немедленно не уберетесь отсюда, я вышвырну вас сам. В окно, если понадобится!

Доктор хладнокровно вышел из комнаты. Не было смысла спорить с такими богатыми и влиятельными клиентами, как этот маркиз. Если он хочет жениться на сумасшедшей, это целиком и полностью его дело. Он предупрежден. Надо лишь выписать большой счет за сегодняшнюю консультацию.

Лорд Ленсборо несколько минут молча смотрел на Эстер, мучимый угрызениями совести.

– Прости меня, любовь моя, – сказал он, подходя к камину и звонком вызывая горничную. – Нельзя было оставлять тебя здесь одну. – Он склонился над ее кроватью, отбросил прядь медных волос с ее воскового лба. – Я увезу тебя в Чаллинор-Хаус, и мы поженимся по специальному разрешению.

– Ну уж нет! – Эм незаметно прокралась в комнату, как только ее освободил доктор. Она встала у постели больной, как львица, которая охраняет своего детеныша. – Эстер никуда не поедет, если сама не захочет. И вы не увезете ее отсюда, как мешок, пока она без сознания, и не спрячете ее у себя дома!

– Мисс Дин, я хочу одного: заботиться о ней.

– А может быть, после того, что с ней произошло, она не захочет, чтобы вы о ней заботились! Возможно, она вообще не захочет выходить за вас, не говоря уже о какой-то тайной церемонии, как будто вы ее стыдитесь!

Он склонил голову. Эм лишь произнесла вслух страшную мысль, которая мучила его с той ночи, когда он вошел к ней в комнату на постоялом дворе.

– Вы правы.

– Что?

– Я подожду, пока она проснется, и сам все ей скажу. Я поступлю так, как решит она. Что бы она ни решила.

– Вот как… – лишенная возможности отстаивать свою точку зрения, Эм выглядела довольно обескураженной.

В дверь поскреблись – это пришла горничная Клотильда, за которой следовала его мать. Горничную он прогнал, приказав ей только упаковать вещи Эстер и проводить свою хозяйку в Чаллинор-Хаус.

Эм он послал за чаем для своей матери, с которой, как он мрачно объявил, он желает перекинуться словом с глазу на глаз.

– Я поручил ее вашим заботам! – обвинил он мать, как только они остались одни. – И что же? Вы нашли ее в расстроенных чувствах, ей требовалась помощь, но вы напустили на нее какого-то грубияна доктора, который вырывает у нее признание о событии столь болезненном, что она попросила меня никому о нем не рассказывать! Затем он одурманивает ее каким-то зельем и подвергает самому бесстыдному и неприличному осмотру! – Он встал. – Я должен был помнить, что вы не способны к состраданию. Вас никогда ничего не заботило, кроме внешних приличий. Разве вы пролили хоть слезинку по Бертраму?

Леди Огаста ахнула и не глядя опустилась в кресло.

– На что вы намекаете? – Она сделала вид, что не слышала болезненных личных уколов и сосредоточилась на том, что потрясло ее почти так же сильно. – Что за событие?

Он смерил мать неприязненным взглядом:

– Эстер похитил негодяй, охотник за богатым приданым, который думал склонить ее выйти за себя замуж под угрозой изнасилования. Он одурманил ее и отвез на постоялый двор, где собирался совершить свое гнусное преступление. По счастливому стечению обстоятельств на том же постоялом дворе оказался я, мне удалось ее спасти. Удивительно ли, что с тех пор ей снятся страшные сны? Что поездка сюда была для нее почти невыносимой? Я никогда не забуду, как она кричала, проснувшись среди ночи на постоялом дворе, когда воспоминания об угрозах были еще свежи.

Его мать схватилась рукой за горло.

– Это случилось…

– Чуть меньше недели назад. Для нее страшные воспоминания еще болезненно свежи.

– Я и понятия ни о чем не имела!

– Конечно, не имели. Неужели вы думаете, что ей было бы приятно, если бы о происшествии стало известно?

– Нет. – Леди Огаста выпрямилась и посмотрела сыну в глаза. – Ни одна благородная леди не станет о таком говорить. Ни одна леди не восстановит равновесие сразу же. Это я понимаю.

Его ярость сменилась горечью.

– Очень жаль, что из-за вашего… рвения мне пришлось нарушить слово, данное Эстер.

Его мать и глазом не моргнула.

– Кроме меня, никто ничего не узнает.

Лорд Ленсборо сел на стул рядом с узкой кроватью и взял безвольную руку Эстер в свою.

– Я побуду с ней, пока она не проснется.

Его мать пришла в волнение.

– Понимаю, это неприлично, но после всего, что она испытала, необходимо, чтобы я стал первым, кого она увидит, когда придет в себя. Понимаете?

Леди Огаста кивнула, хотя сомневалась в правильности его решения. Около трех часов пополудни Эстер зашевелилась и открыла глаза. Случилось так, что была очередь леди Огасты составлять компанию паре. Она увидела, как расцвел ее сын, когда Эстер ласково улыбнулась ему и поднесла руку к его щеке.

Он явно чего-то боялся и вместе с тем был исполнен надежды. Его дыхание стало затрудненным, глаза увлажнились. Леди Огаста поднесла ко рту платок, чтобы подавить рыдания.

Ее сын влюблен!

Такого она и представить себе не могла. Она всегда думала, что Джаспер – копия его холодного, высокомерного отца, человека, который растоптал ее девичьи мечты. Она думала, что будет лучше, если его невеста вступит в брак, что называется, с открытыми глазами. Она думала, что ее невесткой станет непритязательная провинциалка вроде Джулии Грегори, которая решит, что головокружительный взлет в ее положении и благосостоянии – достаточная компенсация за необходимость связать свою жизнь с человеком, который едва ли заметит ее существование. Кроме того, у нее будет преимущество – происхождение из большой и любящей семьи. Ее родные позаботятся о том, чтобы она не страдала от одиночества, которое познала сама леди Огаста, выйдя замуж за маркиза.

Но если Джаспер любит Эстер – что ж, это меняет дело!

Леди Огаста долго смотрела на свою будущую невестку.

Она совершенно не походила на тех женщин, с которыми ее сын обычно затевал интрижки. Ни обхождения, ни умения одеваться. Задача непростая, но она уж постарается вышколить ее. Она не будет стоять в стороне и смотреть, как светские львицы разорвут бедняжку на куски. И не позволит ей сделать из себя посмешище – а вслед за ней и ее сына. Решительно кивнув, леди Огаста встала и тихо вышла из комнаты.

Не замечая ничего, кроме того, что Эстер смотрит на него, лорд Ленсборо поднес ее руку к губам и поцеловал в ладонь.

– Как ты себя чувствуешь? – Сердце гулко колотилось в груди. Судя по ее взгляду, вряд ли она его ненавидит. Она первая потянулась к нему. И не отдернулась, когда он поцеловал ее руку.

– Хочу пить, – хрипло ответила она.

Не выпуская ее, свободной рукой он плеснул воды в стакан. Она хотела взять его, но у нее задрожала рука.

Воспользовавшись случаем, он обнял ее за плечи и поднес стакан к губам.

– Ты вся дрожишь, – проворчал он. – Еще прольешь воду.

– Как глупо, – прошептала Эстер, сделав несколько глотков. – Я как будто совершенно без сил. – Она положила ладонь ему на плечо. Вскоре он понял, что она молчит, потому что снова заснула. Ему не хотелось отрываться от нее, поэтому он присел на край кровати и притянул ее к себе. Когда ее голова легла ему на плечо, он поцеловал ее в макушку. Она зашевелилась. Теперь, когда она проснулась, он решил, что лучше пересесть в кресло, но, стоило ему отодвинуться, как Эстер обхватила его руками за талию.

– Пожалуйста, останься, – жалобно попросила она. – Не хочу, чтобы хороший сон заканчивался!

– Милая Эстер, это не сон. – Он наклонился к ней. – Ты в доме моей матери. Помнишь? Она вызвала к тебе врача.

Она порозовела, постепенно приходя в себя. Потом нахмурилась.

– Если я в самом деле на Брук-стрит, почему ты здесь, в постели со мной? Почему с нами больше никого нет?

Потрясенный, лорд Ленсборо огляделся и понял, что впервые за день их в самом деле оставили одних. Ему самому стало жарко, когда он спустил ноги на пол и пересел на стул.

Я… – Он откашлялся. – Ты меня простишь?

– За что? – Она прищурилась, хотя даже не попыталась накрыться одеялом. – Что случилось?

Он с трудом отвел взгляд от ее розовых грудей, которые просвечивали сквозь ночную рубашку.

– Этот… м-м-м… доктор… – невыносимо было рассказывать, что сделал врач, пока она лежала без сознания. Почти то же, что собирался сделать с ней Снелгроув. Он поправил галстук. – Нужно перевезти тебя в Чаллинор-Хаус, где я сам о тебе позабочусь. Я собираюсь получить особое разрешение и завтра же жениться на тебе.

– Завтра? Но как же… Твоя матушка расстроится. Она задумала пышную свадьбу.

– Мне все равно. Больше всего меня заботит твое благополучие.

– Ты считаешь, что я не справлюсь. Что я подведу тебя, – без выражения проговорила Эстер. – Наверное, ты прав.

– Ты меня подведешь?!

Она ухватилась за мятые простыни, которые соскользнули до талии, когда лорд Ленсборо усадил ее на подушках и поддерживал собственным телом.

– Прости за то, что случилось на постоялом дворе, и за то, как глупо я повела себя здесь. Пожалуйста, не отменяй все планы твоей матушки из-за меня. Мне здесь хорошо. Я выспалась, и мне стало гораздо лучше. Обещаю, что буду вести себя благоразумно. Больше я не стану тебя смущать.

– Смущать? Я не… ладно…

– Нет, ты смутился. Ты, по доброте своей, скрыл смущение, но я все поняла. Я устроила скандал на постоялом дворе.

Лорд Ленсборо закрыл глаза, она поняла, что он смущен, но не разгадала причину. Как он может все ей объяснить, не сделав все в десять раз хуже? Тем временем Эстер продолжала:

– Я как могла старалась, только бы не увидеть еще один кошмар. – Глаза у нее блестели от непролитых слез. – И задремала, сидя в кресле… в общем, Лайонел… – Она уронила голову на грудь. – Видишь ли… – Она посмотрела ему в глаза. – Не знаю, почему так происходит, но, когда ты обнимаешь меня, мне кажется, будто ничего плохого со мной не случится.

Со стоном он вытащил ее из постели вместе с одеялом и простынями и усадил к себе на колени.

– Я не до конца понимал, насколько тебе было трудно. – Он крепко обнял ее, а она… о, небо… она обвила его шею руками и прильнула к нему.

– Прости меня, Эстер! – прошептал он, уткнувшись ей в щеку. – Скажи, что ты прощаешь меня за то, что я подверг тебя такой пытке!

– Джаспер, – прошептала она ему в шею, – мне нечего прощать. Если бы не ты…

– Я говорю о том, что ты перенесла, когда ты попала сюда, – он стиснул зубы. – Проклятый доктор!

– А. – Она пожала плечами. – Он ничем не отличался от всех остальных. Не поверил ни единому моему слову. Хотя… – Она с горечью усмехнулась. – Кто поверил бы такой странной истории? Ты тоже мне не поверил. В тот день мне не поверили посетители общего зала на постоялом дворе. Перед всеми вами была женщина с диким взглядом, которая шатается и истерически вопит о том, что ее напоили и похитили. Конечно, доктору трудно было представить тебя в роли героя, который тут же бросился мне на помощь.

– Я? Я тебе не поверил? Когда?

– Помнишь, как я скорчилась на полу у твоих ног, умоляя тебя о помощи, а ты смотрел на меня так брезгливо, словно от меня неприятно пахнет… И только когда следом за мной в комнату ворвался Лайонел… – Она пожала плечами. – Что же удивительного в том, что доктор хотел увезти меня в сумасшедший дом?

– Как мне загладить свою вину?

Он чувствовал себя негодяем: столько раз подводил ее, столько раз делал неверные выводы о ее нравственности.

Когда он осмелился посмотреть ей в глаза, заметил в них лукавые огоньки.

– Пригласи меня покататься… нет… проехаться в парке галопом – возможно, с этого стоит начать!

– На галоп в парке смотрят неодобрительно.

– Как и на то, что ты обнимаешь свою невесту в спальне, когда на ней только ночная сорочка! – Когда он тут же попытался ее выпустить, Эстер еще крепче прижалась к нему. – Нет, не уходи, прошу тебя. Мне все равно, прилично это или нет. Не отпускай меня. Прошу тебя, побудь еще немного! – Она зарылась лицом ему в шею, чтобы не видеть его неодобрительного взгляда. – Я сделаю все, чего ты от меня ожидаешь. Буду наряжаться, позволю другим смотреть на меня и сплетничать обо мне и о нашей свадьбе, – ее передернуло. – Я даже могу оставаться в той ужасной комнате с окнами, выходящими на балкон, куда может влезть любой, – если ты будешь так же обнимать меня.

Он сидел молча, хотя дыхание у него стало учащенным и хриплым.

– Я вызываю у тебя отвращение? – продолжала она. – Мне неприлично так говорить о своих желаниях?

Лорд Ленсборо погладил ее по голове и поцеловал в лоб.

– Эстер, ты так невинна. Ты ведь ищешь от меня только утешения, да?

– Конечно. – Она вскинула на него ошеломленный взгляд.

– В таком случае твои желания не могут быть неприличными. Ты столько перенесла, но просишь от меня всего лишь, чтобы я время от времени обнимал тебя. Когда мы поженимся, – добавил он, – у тебя появится право требовать у меня объятий, когда тебе захочется.

Эстер задумчиво вздохнула. Для нее стало открытием то, что в замужнем положении есть и что-то привлекательное. Она может просить его вот так обнимать ее всякий раз, как ей захочется! Возможно, исполнение супружеского долга окажется вовсе не таким неприятным, как она боялась…

Гораздо позже, когда он все-таки ушел, в своей приемной он застал Стивена Фаррара. Друг ждал его.

– Как она? – На Стивене был костюм для верховой езды, и лорд Ленсборо вспомнил, что раньше он договаривался покататься с другом.

– Вы пробыли здесь весь день, друг мой?

Стивен элегантно пожал плечами:

– За неимением ничего лучшего. Мисс Дин составляет мне компанию.

Эм бросила на него мрачный взгляд через плечо из-за письменного стола, за которым она, вероятно, писала письмо.

– Прошу прощения. Из-за… словом, я совершенно забыл, что мы с вами собирались покататься… – Он помолчал. – А сейчас я ухожу.

– Значит, и мне пора уходить. – Стивен направился к столу и преувеличенно вежливо попросил прощения у мисс Дин; он несколько раз поцеловал ей руку, несмотря на ее попытки уклониться от такого бурного прощания.

– Вам непременно нужно докучать подруге леди Эстер? – спросил лорд Ленсборо, когда они зашагали по Брук-стрит.

– Другого выхода не остается, – с горечью ответил Стивен, – ведь она от всего сердца презирает меня! Считает меня повесой, паразитом, который сидит на шее у честных работяг, бесполезным украшением системы жестокой эксплуатации, а кроме того, бессердечным мотыльком, который перелетает с цветка на цветок, отбрасывая их, как только выпьет их нектар. – Он запрокинул голову и расхохотался. – Однако словесные дуэли с мисс Дин помогают мне ощутить себя живым – я не испытывал ничего подобного с тех пор, как мне пришлось выйти в отставку.

Лорд Ленсборо смерил его внимательным взглядом.

– Хотите сказать, что она вам небезразлична?

– А какая разница? Она терпеть меня не может, как и все, что я собой олицетворяю. Вот что значит «не везет». – Стивен заметно помрачнел. – Стоит вам щелкнуть пальцами, и женщина, которая вам нужна, падает к вашим ногам. А Эм, когда я пытаюсь убедить ее в том, что она красавица, лишь уподобляется дракону, который изрыгает пламя!

Лорд Ленсборо улыбнулся, что-то припомнив.

– Она бросает вам вызов, которому трудно противостоять… Верно? Завоевать женщину, которая полностью осознает ваши недостатки, вместо того, чтобы избегать расставленной ловушки гарпий, которые хотят одного: наложить лапы на ваши деньги.

Стивен рассмеялся:

– Возможно, в ваших словах что-то есть.

Лорд Ленсборо хлопнул друга по плечу. После того как сам он наконец нашел для себя идеальную женщину, считал, что каждый мужчина имеет право на такое счастье.

– Вам необходимо продумать стратегию, – продолжил он. – Составить такой хитроумный план, чтобы в конце концов у нее не оставалось другого выхода, кроме сдачи. Обсудим это за ужином в Чаллинор-Хаус?

Глава 15

Эстер робко постучала в дверь спальни леди Огасты, гадая, как ей смотреть в глаза дракону в его логове. Однажды леди Огасте хватило жестокости довести Джулию до слез на светском приеме. Одному небу известно, как она поведет себя в собственном доме. Но плакать Эстер не собиралась. Она более крепкий орешек, чем Джулия Грегори. Сделав глубокий вдох, она подняла голову и вошла.

– О! – Леди Огаста приподнялась в груде расшитых подушек и хлопнула в ладоши. – Вам следует запомнить это выражение лица. Скорее посмотритесь в зеркало: с этим надменным наклоном подбородка вы выглядите маркизой до мозга костей!

Первый залп оказался таким неожиданным, что Эстер, неожиданно для себя, кротко подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение.

– Теперь идите сюда и сядьте рядом со мной.

Ошеломленная Эстер села на стул рядом с кроватью леди Огасты.

– Жаль, что внешне вы пошли в отца, а не в мать, но у вас есть потенциал.

– Вы знали мою мать? – Прямота леди Огасты нисколько не обидела Эстер.

– О, да. Вот у кого был характер! Она бы не позволила каким-то сплетницам довести себя до слез, как позволили вы во время вашего лондонского сезона. Почему вы не защищались?

– Я боялась выйти из себя и кого-нибудь обидеть, моя вспыльчивость могла лишить Генриетту надежды сделать хорошую партию.

– Можно научиться парировать оскорбления и не выходя из себя. – Леди Огаста отпила глоток шоколада. – Ваша тетка поступила очень глупо, когда вывела вас в свет, не научив там выживать.

Увидев, как Эстер ощетинилась, леди Огаста продолжала:

– Я хорошо ее знаю; Сьюзен славная, но совершенно безмозглая. Ей следовало предупредить вас: если вы хоть раз покажете слабость, вас тут же разорвут на куски.

Эстер глубоко вздохнула.

– Какой ужас! Почему некоторые получают удовольствие от того, что мучают других?

Леди Огаста пристально посмотрела на нее:

– Хотите сказать, что не обрадуетесь, если язвительно ответите какой-нибудь неприятной особе?

– Нет, если мои слова причинят ей боль.

Леди Огаста вздохнула.

– Кажется, вы не умеете не краснеть, когда кто-нибудь с вами флиртует? – Она снова вздохнула, увидев, как Эстер залилась краской при одной мысли о флирте.

– Дело не в том, что мне говорят. – Она попробовала защищаться. – Больше в том, как они на меня смотрят.

– Да-да… Как будто раздевают вас взглядом.

– Вот именно. – Эстер смутилась. – В такие мгновения я способна думать только об одном – как бы убежать и чем-нибудь прикрыться.

– В таком случае, зачем вы надевали платья с низким вырезом?

Эстер пожала плечами:

– Они тогда были в моде.

– Что ж, в этом году вы сама станете законодательницей мод. Вам следует выбирать такие платья, в которых вам удобно. В них вы должны чувствовать себя уверенно и высоко держать голову на публике. Другие станут подражать вашему стилю. Более того… – Леди Огаста внимательно оглядела Эстер с головы до ног. – Нисколько не удивлюсь, если рыжие волосы войдут в моду и глупые девицы начнут при помощи косметики делать на лице искусственные веснушки! – Она со звоном поставила чашку на блюдце. – Мы не станем даже пытаться скрывать ваши недостатки или извиняться за них. Вас выбрал маркиз Ленсборо, а у него, как известно, безупречный вкус. Не бойтесь, милочка, я вас поддержу. Если кто-нибудь попытается хотя бы намекнуть на любой ваш недостаток, вы должны смотреть на них так же, как смотрели на меня, когда вошли! Подобные взгляды мигом осаживают наглецов. Ну а мужчины… помните одно: вы – больше не какая-нибудь беззащитная девица. Те, кто обижают вас, обижают лорда Ленсборо. Отныне ни один человек не имеет права косо смотреть на вас!

Эстер закрыла глаза, живо вспомнив, как Лайонел растянулся на полу таверны и из его разбитого носа хлынула кровь.

– Итак, чем вы намерены сегодня заняться? – Эстер вздрогнула и вернулась в настоящее. – Естественно, мы не можем начать делать визиты к важным людям, пока вы не обзаведетесь более-менее подходящим гардеробом, поэтому, как только вы будете в состоянии передвигаться, я отвезу вас к своей модистке.

Эстер посмотрела леди Огасте в лицо.

– Вы так… – Она вздохнула. – То есть… вначале мне показалось, что я вам не понравилась.

– Скажем… – леди Огаста едва заметно улыбнулась, – после того, как я поняла, как обстоят дела, мне не терпится бросить всем вызов и представить вас высшему обществу. Я всегда выигрываю независимо от того, какие карты сдала мне судьба!

Внезапно Эстер застыла. Леди Огаста предвкушает, как заставит других полюбить свою будущую невестку. Но она не знала, понравится ли ей самой роль пешки в чужой партии. Ей нужно выбраться наружу.

– Сегодня, если вы не возражаете, я бы хотела навестить некоторых друзей, – сказала она.

– Друзей? Я их знаю?

– Сомневаюсь. – Эстер вкратце рассказала о своих связях с миссис Парнелл и о характере ее работы.

– Любопытно. – Леди Огаста с задумчивым видом отломила кусок булочки с медом. – Благотворительность… – Она махнула на Эстер кружевным платочком, словно отгоняя муху. – Значит, я поеду с вами. Мне нужно запустить механизм в действие, если мы хотим, чтобы все сошло гладко. Не забудьте прихватить с собой компаньонку и кого-то из лакеев. Сегодня моя карета в вашем распоряжении. И не вздумайте мне перечить. Невеста Ленсборо никуда не ходит пешком!

Эстер открыла было рот, собираясь возразить, но решила, что бессмысленно сопротивляться по такому ничтожному поводу. Перспектива всюду выезжать с леди Огастой приводила ее в уныние, зато будущая свекровь на ее стороне. Гораздо хуже обидеть ее, после чего она перейдет к ледяной враждебности, какую демонстрировала сразу после их приезда.

Позже, вернувшись в особняк на Брук-стрит, Эстер несколько приободрилась. Как она могла жаловаться на свою жизнь, когда есть женщины, которые живут в полной нищете?

Пока ее не было, заходил Джаспер; он оставил записку, в которой сообщал, что завтра рано утром, если она не против, они поедут кататься верхом.

На следующее утро она выскочила из постели еще затемно и облачилась в свою амазонку. Атмосфера дома на Брук-стрит ее угнетала; побег оттуда ради прогулки в парке с Джаспером, пусть даже там они смогут лишь передвигаться бок о бок легкой рысью, казался ей настоящим раем. Когда Клотильда сообщила, что приехал его светлость, Эстер сбежала вниз. Ее уже ждала Земляничка; для Эм Джаспер выделил спокойную гнедую кобылку.

– Доброе утро, леди Эстер, мисс Дин. – Стивен Фаррар прикоснулся кнутовищем к цилиндру, когда они вышли из дома.

Джаспер поравнялся с ней, как только она села в седло.

– Как ты? – тихо спросил он, прислоняясь к ней, чтобы их не подслушали.

– Рада покататься верхом, мил… то есть Джаспер.

Он, поморщившись, оглядел холодную, мрачную улицу.

– Очень жаль, что нам пришлось так рано встать, но только рано утром в Лондоне можно получить удовольствие от верховой езды. Если хочешь прокатиться галопом.

– Если?

Его каменное лицо расплылось в улыбке.

– Только так и можно начинать день, верно? Мне от всей души жаль модников, которые долго спят и просыпаются, когда парк уже переполнен.

Привратник у Гроувенор-Гейт приподнял шляпу, когда они въехали в ворота Гайд-парка и пустили лошадей рысью. Некоторое время Эстер слышала лишь цокот копыт да иногда щебет, если они скакали рядом с птичьим гнездом. Почти как за городом!

Лорд Ленсборо прискакал на поляну; Эстер пришпорила Земляничку и догнала его. На какое-то время она забыла все заботы, наслаждаясь быстрой ездой.

Наконец они остановились. Эм и Стивена нигде не было видно.

– Мы потеряли наших компаньонов! – рассмеялся лорд Ленсборо.

– Может быть, вернуться и поискать их?

– Потом. – Он положил ладонь на луку седла Землянички. – Возможно, у нас сегодня больше не будет случая переговорить с глазу на глаз.

– Ты хотел что-то обсудить?

– Да. Мое предложение отменить планы матушки и устроить тихую церемонию по-прежнему в силе. Можно сказать, что я настоял на соблюдении строгого траура по брату.

Трудно было понять, что выражает его лицо, потому что над ним нависли ветки деревьев. Эстер понимала одно: под деревьями неприятно сыро. Она вздрогнула.

Он старается изо всех сил, но на самом деле считает, что она не выдержит пышной великосветской свадьбы. Он ведь видел, как она спотыкалась во время скромного семейного бала. Как она справится с волнением в раззолоченном салоне, в толпе из трехсот с лишним представителей высшего общества?

Эстер вывела Земляничку на открытое место.

– Твоей матушке не терпится стать хозяйкой главного события сезона. Я не хочу разочаровывать ее; к тому же она, похоже, начинает оттаивать по отношению ко мне.

– А чего же ты хочешь? Я пытаюсь…

Эстер вскинула голову. Разве он не понимает, что, если отменит роскошную свадьбу, все сразу же поймут: он стыдится своей невесты.

– Ты прекрасно понимаешь, что мои желания тут совершенно ни при чем. Пусть твоя матушка порадуется; тогда, по крайней мере, кто-нибудь что-нибудь получит от этого фарса.

Сердце Эстер бешено билось в ожидании его ответа, и она очень удивилась, когда вместо ответа он вежливо спросил, как она собирается провести остаток дня.

Метнув на него испуганный взгляд, она ответила:

– Еду к модистке вместе с твоей матушкой.

Он бросил на нее озадаченный взгляд:

– Ты говоришь так, словно поездка к модистке – своего рода наказание!

– Так и будет. – Эстер вызывающе задрала подбородок. – Терпеть не могу, когда меня измеряют, когда вокруг меня суетятся и тычут в меня пальцами.

Помолчав немного, он заметил:

– Признаться, я и сам стараюсь проводить у портного как можно меньше времени. – Она покосилась на его элегантно сшитый сюртук, пробежала по его бриджам, по безупречным сапогам и нахмурилась. – А, одежда для верховой езды! – Он уже улыбался. – Это совсем другое дело! – Он сам оглядел ее костюм, на сей раз не торопясь, внимательно рассматривая каждую деталь от пера, которое свисало с тульи ее шляпы, до ношеных перчаток, которые она привезла из Йоркшира.

Эстер почувствовала, как настроение у нее портится.

– Я не буду возражать, если ты не станешь блистать в свете, ведь ты это понимаешь? – сдавленным голосом спросил он.

Эстер казалось, что она прекрасно его понимает. Он заранее считает, что ее появление в свете будет настоящей катастрофой. Она прикусила губу.

– Так или иначе, обычно я не провожу много времени в Лондоне, – продолжал он. – Моя жизнь связана с расписанием скачек. К счастью, в моих имениях все приспособлено к спортивным состязаниям, и я перемещаюсь между ними, как цыган… – Он выругался. – Эстер, прости, я выразился бестактно.

Она грустно улыбнулась. Невозможно тактично сообщить невесте, что вы собираетесь спрятать ее от публики, чтобы она вас не позорила.

– Ты хочешь, чтобы я… тоже кочевала, как цыганка? Или мне лучше обосноваться в каком-то одном из твоих многочисленных имений?

Он хотел, чтобы она всегда была рядом с ним. Он хотел показать ей своего призового жеребца, хотел, чтобы она стояла рядом с ним и криком подбадривала скакунов, которых они будут тренировать вместе. Но захочет ли она постоянно ездить по сельской местности? Он не хотел оказывать на нее лишнее давление.

– Конечно, решать тебе. – Эстер кивнула. Ему все равно, чем она занимается, лишь бы ему не мешала. Она удивилась тому, как больно ранили ее его слова, но решила показать ему, что она умеет прислушиваться к голосу разума. Она наклонилась вперед и похлопала Земляничку по шее: – Пока я могу кататься верхом на Земляничке, я справлюсь со всеми твоими требованиями!

Джаспер нахмурился. Он хотел подбодрить ее, обещав, что будет больше считаться с ее чувствами. А оказывается, он всего лишь напомнил ей, что практически вынудил ее стать его женой, хотя она дала обет не выходить замуж. Более того, он еще больше оскорбил ее, намекнув на ее незаконнорожденную племянницу, – и сам загнал себя в тупик.

– Нам лучше найти наших компаньонов, пока они не нанесли друг другу серьезные увечья. – Он вздохнул, разворачиваясь назад.

Слезы навернулись на глаза Эстер, когда она смотрела ему вслед. Она плохо себя вела с самой их первой встречи; должно быть, ее приступы ему ужасно надоели.

Вытерев лицо тыльной стороной ладони, Эстер затрусила за ним. После всего, что он для нее сделал, она хотела по крайней мере доказать, что она его никогда не подведет.

Только благодаря решимости заслужить его одобрение Эстер удалось сохранять хладнокровие во время визита к мадам Пишо. Модистка очень обрадовалась, услышав от леди Огасты, что Эстер намерена совершенно изменить свой образ, и немедленно начала ходить вокруг нее, прищурившись, дергая ее за руки и пощипывая ее талию. Эстер хранила стоическое молчание, леди Огаста и мадам Пишо все решили за нее.

– Хватит с нас показного шика, верно? Эстер должна выглядеть по-другому, целомудренно.

– Ах… может быть, ей подойдет образ богини Дианы? – Мадам Пишо накинула ей на плечи шелковую ткань. – Вариация классической темы – платье будет лежать волнами, вот так, скрывая худые плечи. А при таких волосах все ее платья должны быть бронзовыми и золотыми, но только не белыми. Она будет разительно выделяться в толпе других молодых леди. А вечером ей лучше носить зеленое, чтобы подчеркнуть цвет глаз.

Затем она молча ждала, пока искусный куафер усмирит ее густую гриву.

– Всегда заплетайте косички близко к голове, вот так, – учил он Клотильду, которой предстояло каждый день делать Эстер прическу. – Чтобы нежные черты лица больше не затенялись ничем. И длина… ах, мы оставим эти великолепные пряди, которые будут каскадом спадать по спине.

У Клотильды каждое утро уходило больше часа, чтобы укладывать ее тщательно напомаженные кудри по вкусу леди Огасты, но, если так надо, чтобы выглядеть достойной Джаспера, она все вытерпит. Эстер решила не подводить его ни своим внешним видом, ни своим поведением.

Эстер была поражена, сколько всего ей понадобится, по словам леди Огасты, чтобы убедить свет, что она – достойная партия для Джаспера. Почти каждый день они тратили массу времени на покупку перчаток, шляп, ботинок и домашних туфель разных оттенков в тон многочисленным платьям, которые приносили от модистки, не говоря уже о лентах для волос, нижних юбках, чулках и веерах.

Постепенно представители высшего света возвращались в Лондон. Весть о помолвке маркиза Ленсборо распространилась со скоростью лесного пожара. Говорили, что на одном рождественском приеме в Йоркшире он сделал предложение никому не известной девице. Вскоре гостиная Эстер наполнилась утренними посетителями.

– Должна сказать, – призналась она как-то Эм, когда они разворачивали очередной пакет, присланный модисткой, – что сейчас в Лондоне гораздо больше сознательных особ, чем в мой прошлый приезд в Лондон. Я получила массу приглашений на благотворительные вечера и балы!

Эм хихикнула:

– Естественно, люди на все готовы, лишь бы иметь возможность сказать, что знакомы с настоящей маркизой. Ради этого они готовы даже помогать беднякам!

– Нет, конечно же все не так!

– Не будь такой наивной. Все жаждут добиться какого-то положения в земной жизни гораздо больше, чем получить воздаяние на том свете!

Эстер с грустью положила новую зеленую шляпку-кивер в коробку, на слой папиросной бумаги. Почему она сама ничего не заметила?

Она, правда, быстро поняла, что многие надеются снискать благосклонность Джаспера, делая пожертвования в его благотворительный фонд. Она вздохнула. Так трудно привыкнуть к тому, что теперь она обитает в тех же высших сферах, что и он!

– Кроме того, леди Огаста делает из тебя какую-то святую. Уверяет, что ты совершенно бескорыстна; рассказывает, как она рада, что ее сын нашел такую достойную женщину, с которой пойдет по жизни, как ты любишь делать добрые дела…

Притворившись, будто сердится, Эстер бросила в подругу перчатки.

– Наверное, она говорит так только для того, чтобы позлить недоброжелателей, которым хватает глупости отпускать нелестные замечания о моей внешности.

– Раз уж ты об этом упомянула, вспоминаю, как она бросилась восхвалять тебя, сказав, что девушка, которая станет матерью следующего маркиза, должна быть не просто украшением своего мужа. Что ее сына, несомненно, привлекла твоя врожденная добродетельность.

– Ах, какая чушь! Джаспера во мне никогда ничего не привлекало. – Эстер рассмеялась, но сама поняла, что ее веселье вышло наигранным. Она ему совсем не нравится; более того, чем чаще он ее видит, тем меньше она его привлекает. Конечно, он по доброте душевной не позволяет себе грубо отзываться о своей невесте. Однако всякий раз, когда они встречаются на публике, он смотрит на нее так, словно готов задушить ее, если она совершит какую-нибудь оплошность.

И даже когда им удавалось урвать несколько минут наедине во время их ранних утренних верховых прогулок, он говорил о чем-то безличном: о лошадях, о необходимости реформ, о том, как успешно идут дела в фонде помощи для бедных сослуживцев Бертрама. Чем больше он открывал перед ней свои мысли, тем больше она им восхищалась и тем большее уныние испытывала. Что такой человек, как Джаспер, нашел в простушке вроде нее?

Леди Огаста, напротив, проявляла к ней крайнюю предупредительность и была очень ласкова – особенно после того, как Эстер согласилась предоставить ей полную свободу относительно организации свадьбы. Зато будущая свекровь изрыгала пламя на каждого, кому хватало глупости критиковать невестку. Более того, она помогала Эстер всевозможными подсказками. Эстер жалела об одном: что не умела себя вести во время ее единственного лондонского сезона. Она никогда не должна опускать голову. Наоборот, если в чьем-то присутствии ей не по себе, она должна смотреть поверх плеча такого человека, как будто у него за спиной находится кто-то или что-то, что представляет для нее куда больший интерес. Кроме того, ей нужно научиться улыбаться с таким видом, чтобы показать, как ей скучно. Она часами тренировалась перед зеркалом…

– Вы пользуетесь успехом! – наконец объявила леди Огаста. Правда, куда бы она ни поехала, все рассыпались в комплиментах невесте лорда Ленсборо, которая так выгодно отличалась от других молодых дам. Всеобщее восхищение должно было радовать Эстер, но не радовало. Тем более что Джаспер делался все более отчужденным с каждым днем.

– Пора устраивать первый бал сезона. – Леди Огаста тепло похлопала ее по щеке, войдя в детскую, где Эстер предпочла остаться после той первой, ужасной, бессонной ночи на Брук-стрит. – Ну-ну, не волнуйтесь.

Бал в преддверии вашей свадьбы станет главным событием нынешнего сезона! Нет ничего плохого в том, что мы позволим открыть его графине Уолтон. Граф – не тот человек, которого я хотела бы обидеть, ведь его сводный брат – близкий друг Джаспера. Кроме того, нет смысла усугублять положение его бедной маленькой француженки-жены, относясь к ней надменно. Обернитесь! – Эстер послушно развернулась. Струящийся подол ее шелкового яблочно-зеленого платья взметнулся вверх, открыв сандалии, сшитые из мягчайшей замши цвета слоновой кости. Хотя ее руки от плеч были голыми, она не чувствовала себя выставленной на всеобщее обозрение, поскольку на груди платье спадало волнами, скрепленное двумя изумрудными зажимами. – Очаровательно! Вы похожи на ожившую мраморную скульптуру. Леди Огаста просияла. – Главное, не забывайте, когда джентльмен приглашает вас на танец, вы должны притвориться, будто советуетесь со мной. Если кавалер вам не нравится, подайте мне знак.

Эстер левой рукой дотронулась до планки на своем веере.

– Да, вот так. Тогда я пойму и покачаю головой. При условии, конечно, что он не принадлежит к числу тех немногих джентльменов, которых нельзя обижать отказом. На такие случаи вы должны иметь в своем арсенале и другие виды оружия.

Улыбка – и пустой взгляд. Эстер выпрямилась. Кое-кто назовет ее надменной, но леди Огаста уверяла, что надменность – та черта, которую не осудит ни один представитель светского общества. И никто не обидит ее, попытавшись заглянуть в вырез ее платья, поскольку она укрыта от шеи и ниже. Возможно, ей удастся пережить вечер, не выставив себя дурой и не подведя Джаспера.

После того как леди Огаста ушла, чтобы докончить собственный туалет, Эстер заглянула к Эм спросить, скоро ли та будет готова. Эм критически смотрела на свое отражение в большом напольном зеркале. Голубое платье очень шло к ее льняным волосам и придавало бы ей ангельский вид, если бы не мрачная гримаса, искажавшая лицо.

– Эстер, вы не должны напрасно тратить свои деньги на платья для меня, – сурово сказала Эм, заметив в зеркале отражение Эстер.

– На что же еще мне их тратить? Джаспер настаивает на том, что будет оплачивать все мои счета. Меньшее, что я могу, – позаботиться о том, чтобы у вас появилось одно-два красивых платья за эту поездку в Лондон.

– Платье красивое, не правда ли? – Эм с любовью провела рукой по голубому шелку. – Но деньги все же лучше было потратить на бедных. – Она полуобернулась, чтобы лучше рассмотреть свой шлейф, усыпанный блестками.

Эстер вздохнула, сравнив два их отражения. Рядом со светловолосой пышной Эм она казалась рыжей дылдой.

– Мне все равно, сколько денег я потратила на платье, если Джаспер, увидев меня в нем, решит, что я хорошенькая.

– Понимаю, о чем ты, – вздохнула Эм и вдруг покраснела. – То есть я не могу не заметить, что твои чувства к нему претерпели заметную перемену.

Эстер с ней согласилась:

– Я уже примирилась с мыслью о том, что выйду за него замуж.

– А как же… – Эм как-то странно посмотрела на нее.

– Никак. Нам лучше спуститься вниз. Леди Огаста, наверное, рвет и мечет.

Они договорились, что встретятся с лордом Ленсборо в Уолтон-Хаус. Знакомясь с гостями, Эстер жадно осматривала присутствующих, ища в толпе знакомый выразительный профиль. Он всегда выделялся среди нарядных гостей благодаря черной одежде. Ага! Вот и он. Разговаривает с кем-то ниже себя ростом, кто… Эстер ахнула и запнулась, когда собеседник Джаспера обернулся, чтобы взять бокал у проходившего мимо официанта. Хотя его лоб был закрыт густой челкой, волосы не скрывали его шрамов, портивших лицо, которое когда-то, наверное, было красивым.

– Дорогая! – Эстер поняла, что Джаспер заметил ее реакцию на своего спутника, потому что его лицо словно окаменело.

Она присела в книксене, опустив голову, чтобы скрыть свое разочарование. Почему она не может расстаться с глупой надеждой, которая все время прорывается на поверхность, но сразу же тонет снова, едва она сталкивается с равнодушием Джаспера? Эстер как во сне ответила на приветствие нового знакомого, капитана Фоли.

Впрочем, она тут же забыла о своих дурацких предубеждениях, когда увидела, что рука, торчащая из левого рукава капитана Фоли, сделана из дерева. Его лицо исказила кривая гримаса.

– Не ждите, что я приглашу вас на танец! – Он постучал по своей левой ноге: – На своей деревяшке так и не научился.

– По правде говоря, я и сама не в восторге от танцев, – улыбнулась ему Эстер. – Более того, я была бы вам очень признательна, если бы попозже вы посидели со мной где-нибудь в уголке. – Она протянула ему свою карту для танцев и намекнула: – Особенно сильно я не люблю вальс.

– Считайте, что вы от него спасены. – Капитан Фоли с искренней улыбкой поставил отметку на ее карте.

– Умница, – негромко похвалил Джаспер, беря ее под локоть и ведя на середину зала. – Будь больше таких милосердных женщин как вы, Фоли, возможно, и не опустился бы до того состояния, в котором оказался прошлым летом.

От его слов у Эстер словно выросли крылья за спиной. Наконец-то она удостоилась его одобрения! Она чувствовала себя такой польщенной, что ничего не замечала, пока он не сказал:

– Я знаю, что вы не любите вальс, но, может быть, для этого вальса сделаете исключение?

Его рука легла ей на талию, и Эстер была так счастлива, что ей и в голову не пришло возражать. Вскоре она поняла, что по-настоящему танцует – впервые в жизни, ноги без труда двигались как надо. Они вдвоем стали как одно целое. Ей не хотелось, чтобы музыка заканчивалась. Хотелось продолжать танцевать, чтобы Джаспер по-прежнему крепко обнимал ее. Ей вообще не хотелось, чтобы он отходил от нее.

Пораженная, она подняла голову, и оказалось, что музыка умолкла, а Джаспер хмурится, глядя на нее сверху вниз.

– Неужели было так плохо? – Он взял ее за руку и проводил к креслам у стены.

– Нет. – Ее голос стал бесцветным от разочарования, что все закончилось и происходящее совсем не повлияло на Джаспера. – Совсем неплохо.

Весь следующий танец она сидела рядом с леди Огастой, размышляя над тем, как хорошо ей было в танце с Джаспером.

Эм определенно не выглядела так, словно она подпала под чары мистера Фаррара. Выражение ее лица словно говорило, что, хотя она и согласилась танцевать с ним, никогда не будет игрушкой для мужчины.

Наконец гостей пригласили к столу. Несколько пар взяли тарелки с едой в слабо освещенную оранжерею, которая находилась сразу за столовой, но Джаспер усадил ее рядом с леди Огастой и стал расспрашивать, о чем она беседовала с капитаном Фоли во время второго вальса.

Пробуя глазированное пирожное с вишней, она гадала, удастся ли ей отделить лорда Ленсборо от его матери и увлечь в оранжерею. Другие пары пользовались преимуществом уединенных скамеек, расставленных среди густой листвы. Трудно ли будет снова уговорить его обнять ее, если она убедит его пойти туда? Может быть, он ее даже поцелует?

А ведь у него была масса возможностей. Каждое утро они ездили кататься верхом и часто отрывались от своих спутников, но, оставаясь с ней наедине, он беседовал исключительно о политике. И никаких поцелуев. Наверное, она ему безразлична.

– М-м-м… простите! – Эстер оторвала зачарованный взгляд от губ Джаспера и увидела, что над столом склонилась Эм. – Эстер, если ты не против, прошу тебя, пойдем со мной в дамскую комнату.

Эстер вскочила. Ей нужно уйти от Джаспера, сейчас же, прежде чем она поддастся искушению и совершит что-нибудь скандальное. К удивлению Эстер, Эм направилась не к лестнице, а в одну из комнат, расположенных вдоль длинного коридора, который вел назад, в бальную залу. Оглядевшись и убедившись в том, что в комнате, кроме них, никого нет, Эм плотно закрыла дверь и принялась ходить туда-сюда, ломая руки.

– Эм! Что случилось?

– Я поцеловала Стивена. Точнее, он поцеловал меня.

– В оранжерее? – неожиданно для себя с тоской спросила Эстер.

Эм снова принялась расхаживать туда-сюда.

– Да. Но все начал он. Я только ответила. Но сначала, уверяю тебя, влепила ему пощечину!

– Ну, разумеется. – Эстер села на диван. – Ты его ненавидишь.

– Я его люблю, – всхлипнула Эм. – Я полюбила его с первой минуты, как увидела это самодовольное, надменное лицо!

– Но вы с ним ссоритесь… постоянно!

– Конечно, я с ним ссорюсь. Или ты думаешь, что я должна была броситься к его ногам, как только он попросил меня стать его любовницей? Отдать ему свое сердце, чтобы он его растоптал? Он позабавился бы со мной, пока оставался в «Пойме», а потом бросил, даже не оглянувшись!

– Ах, Эм, какой ужас!

– Правда, теперь он уже ничего мне не предложит. – Эм рассмеялась, хотя глаза ее потемнели от боли. – После того как я влепила ему пощечину, он сказал, что моя вспыльчивость ему надоела. Он назвал меня мегерой и завел руки мне за спину, чтобы я больше не могла его ударить. А потом… он поцеловал меня по-настоящему. – Она пошатнулась. – И не успела я опомниться, как уже целовала его в ответ, и, сама не знаю как, мы очутились на скамье, а он оказался на мне. Неожиданно на нас наткнулись графиня Уолтон и капитан Фоли; они увидели нас. Я заметила их через плечо Стивена, но не заставила его остановиться. Капитан Фоли стащил его с меня.

– Боже! – Эстер обрадовалась, что все же не заманила Джаспера в оранжерею, если все там заканчивалось именно так.

– А потом… – Эм закрыла лицо руками. – Стивен сказал, что ни к чему шуметь, потому что он только что обручился и немного увлекся.

– Обручился?!

Эм вскинула голову и вызывающе посмотрела на подругу:

– После того, что было, он обязан на мне жениться. Он сказал так при свидетелях. И я не собираюсь его отпускать! – Она сморщилась. – Должно быть, он меня ненавидит! Что мне делать?

Если Стивен с самого начала только играл с Эм, их брак обречен. Если один партнер влюблен и безнадежно жаждет, чтобы второй полюбил в ответ… Эстер показалось, что холодная рука сжала ее сердце. Она словно предсказывает собственное будущее. Джаспер всего лишь терпит ее, а она… Она любит его!

Когда же это случилось? Она вспомнила их первую встречу несколько недель назад. Когда она не думала о нем, когда из-за него не совершала самых нелепых поступков? Как она могла не понимать, что питает к нему такие сильные чувства?

Тихое рыдание Эм вернуло Эстер в настоящее.

– По-моему, лучше всего будет поехать домой. – Она достала из сумочки носовой платок и протянула его Эм. – Посиди пока здесь, а я схожу за Джаспером. – Эм кивнула, и Эстер, как в тумане, вышла в коридор. Когда она успела полностью подчинить свою волю его воле? Когда-то она бы сама обо всем позаботилась. Теперь же она может только бежать к нему.

Вдали играла музыка. Наверное, в зале возобновились танцы. Она повернула к бальной зале, но не успела пройти и нескольких шагов, как кто-то вышел из другой комнаты и зажал ей рот рукой, обхватил за талию и потащил назад через открытую дверь.

От него пахло перегаром, сигарами и потом. Она узнала того, кто ее схватил, к горлу подкатила тошнота, и она принялась лягать его по ногам, жалея, что на ней не сапоги, а легкие сандалии.

Лайонел без труда развернул ее к себе, прижал к стене и ногой развел ее бедра в стороны.

– Ну, ну, – издевательски ухмыльнулся он, – не так полагается здороваться с милым… – он поцеловал ее в щеку, – близким… – он прижался губами к ее шее, – другом! – он спустил с ее плеча рукав и провел языком по ее ключице.

Она бешено извивалась, но ей не удавалось ослабить его хватку.

– Разве ты не понимаешь, что твой пыл заводит меня еще больше? – шептал Лайонел, еще шире разводя ей ноги. Эстер застыла, когда он прижался бедрами к ее животу, давая ей почувствовать, как сильно он возбужден.

– Так-то лучше! Гораздо лучше! – просипел он. – Помнишь, что я обещал тебе много лет назад? Что обязательно вернусь и доведу дело до конца! – Он снова прижался к ней бедрами.

Эстер начала с яростью вырываться, хотя и понимала, что это бесполезно: Лайонел гораздо сильнее. И все же она будет драться с ним до последнего вздоха!

Он крепче сжал ее талию, отчего ей стало трудно дышать, а рукой плотно зажал ей рот. Голова у нее закружилась. Вдруг он ослабил хватку, хотя по-прежнему зажимал ей рот.

– Хетти, сейчас я не за этим пришел. А что же мне нужно, спросишь ты? Если будешь умницей, я уберу руку от твоего рта. Конечно, ты знаешь, что случится, если ты закричишь или попытаешься убежать, не правда ли? – Он сжал кулак и провел костяшками пальцев по ее щеке и ниже, ниже, по левой груди.

Потом он убрал руку от ее губ. Она почувствовала на губах вкус крови. Ей показалось, будто она покрылась слоем слизи. Даже легкие казались испачканными оттого, что она вдыхала его запах. Сердце бешено колотилось, а ноги… она до сих пор чувствовала на себе отпечаток его коленей.

Теперь ее удерживала только злоба в его глазах. Она не смела отвернуться. Одному Богу известно, что он задумал. Она должна готовиться ко всему.

– Помни, что я мог бы просто взять тебя прямо здесь, у стены, и положить конец твоей блестящей партии. – Он погрозил ей пальцем. – А остановился я только потому, что в моих интересах позволить ему жениться на тебе. В конечном счете ты для меня слишком большая обуза. – Он ухмыльнулся.

– Так что же ты хочешь? – Слова давались Эстер с трудом, хотя голос был таким хриплым, что казался ей чужим.

– Денег. Мне нужны деньги. Я тебе говорил! – досадливо ответил Лайонел. – И ты мне их дашь.

– С чего бы это?

Лайонел прищурился.

– Чтобы я не рассказал всем, что ты вовсе не образец добродетели, а грязная потаскушка! Многие джентльмены очень обрадуются, узнав, что разборчивый лорд Ленсборо сделал из себя посмешище, женившись на опытной маленькой соблазнительнице.

Кровь отхлынула от лица Эстер.

– Я не… ты не…

– Нет, ты именно такая. И я все могу. Помнишь летний домик, Хетти? – Она вздрогнула, и он продолжал: – Вижу, что помнишь. Сколько, по-твоему, стоит неведение лорда Ленсборо? Скажем, для начала пять тысяч?

– Таких денег у меня нет. И даже если бы были…

– Ничего. Я подожду, пока ты выйдешь замуж. До свадьбы осталась всего неделя или около того, верно? У тебя достаточно времени, чтобы придумать, как вытянуть деньги из его светлости. Или убедить его, чтобы он позволил тебе самой распоряжаться твоими средствами. Твои деньги, его деньги – мне все равно, я не привередлив. Лишь бы они достались мне.

Эстер ссутулилась.

– Я сам с тобой свяжусь, – произнес Лайонел и вышел.

Она еще долго сидела на полу в темноте. Почему она поверила, что она в безопасности? Лайонел ни перед чем не остановится, чтобы получить то, что он хочет. Никогда не останавливался и не остановится. Он оберет ее до нитки.

А Джаспер… Она закрыла лицо руками. Если он узнает… Она скорчилась от боли, прикусив и без того распухшую губу. Он воспылает к ней отвращением. Но не это самое плохое. Как только ее тайна станет достоянием гласности, он станет всеобщим посмешищем. Леди Огаста представляет ее образцом добродетели, хотя на самом деле она…

Она слепо направилась к двери. Первым делом надо найти его и рассказать – не об этом, а об Эм. Они должны поехать домой, и там, в уединении маленькой комнаты с решетками на окнах, она придумает, как спасти Джаспера.

Глава 16

Хотя Джаспер объяснил, что Стивен невольно скомпрометировал Эмили только потому, что влюбился в нее по уши и не знал, каким еще способом он может прорвать ее оборону, Эстер кипела от негодования всякий раз, как видела напряженное лицо подруги.

Почему он не стал ухаживать за ней как полагается с самого начала? Нет. Он начал с того, что заявил о своем желании переспать с ней. Теперь Эм не верит ни одному его слову!

Карета остановилась, лакей распахнул дверцу, спустил ступеньки, и Эм побежала к дому, как кролик в нору.

Джаспер преувеличенно театрально помог Эстер сойти и улыбнулся, глядя на нее сверху вниз:

– По-моему, тебе придется очень постараться, чтобы помочь мисс Дин смириться с неизбежным.

Эстер посмотрела на него снизу вверх, помня только о его неведении. Только поэтому он относится к ней так любезно и терпимо. Больше он не будет так ей улыбаться. Забыв об осторожности, она обхватила его за талию и зарылась лицом в его шейный платок. И, хотя они стояли у крыльца на глазах у кучера и нескольких любопытных лакеев, Джаспер крепко обнял ее.

Она вдыхала его аромат, чувствуя близость его мускулистого тела, и старалась запомнить его, понимая, что она, наверное, в последний раз тешит себя иллюзией безопасности, которую всегда находила рядом с его несокрушимой твердостью.

Теперь она не может за него выйти. Она не имеет права брать у него деньги и покупать на них молчание Лайонела. С другой стороны, она так любит Джаспера, что не вынесет презрения, какое проснется в нем, как только правда выплывет наружу. Это ее убьет.

Глядя на его милые, суровые черты, она гадала, можно ли поцеловать его еще один, последний раз. Но, пытливо глядя в его лицо и стараясь набраться храбрости, чтобы забрать с собой в темное будущее последнее воспоминание, она услышала, как он стонет:

– Я больше не выдержу!

Склонившись к ней, он поцеловал ее со всем пылом, которого она жаждала. Эстер разомкнула губы, принимая его; их языки сплелись, ее пальцы вцепились в его шелковый платок. Она старалась стать с ним одним целым.

Джаспер первым отстранился от нее. Его била дрожь.

– Иди в дом, – хрипло велел он, прерывисто дыша. Потом решительно взял ее за запястья и оторвал от себя. Эстер дрожала. Ноги под ней подкашивались. Груди заныли от прикосновения к его груди. Спине стало холодно после того, как он разомкнул объятия. Теперь ей вечно будет холодно и тоскливо. Она будет испытывать тоску по тому, чего ей не суждено получить.

Подавив рыдания, она взбежала по ступенькам, прежде чем уступила безумному желанию прильнуть к нему и просить никогда ее не отпускать.

Она не смела оглядываться. Взбежала по лестнице и по коридору в комнату Эм и рассказала подруге то, что узнала о чувствах Стивена.

Из их поездки в Лондон вышло хоть что-то хорошее. Разъяснилось недоразумение между Эм и Стивеном. Чуть позже она закрыла за Клотильдой дверь детской, борясь с завистью к тому, что счастье подруги не знает преград. Они со Стивеном любят друг друга.

Пока Клотильда помогала ей готовиться ко сну, Эстер решила, что у нее есть только один выход. Шантажу она ни за что не поддастся, но и выйти замуж за человека, который ее презирает, не сможет. Она должна вернуться к дяде Томасу и отдаться на его милость. Он поможет ей как-то выпутаться из всего этого.

Она уложила все необходимое для нескольких ночевок в дорожную сумку и закрыла ее. Потом села на край низкой кровати, уложила на колени перевернутый поднос, который использовала как импровизированную грифельную доску, сняла с пальца кольцо и написала два письма.

«Я все же не смогу за вас выйти», – написала она Джасперу и замялась. Больше она не могла себя заставить написать ничего. «Простите меня», – закончила она, завернув в письмо кольцо. Со временем он все поймет. Скоро Лайонел осознает, что не получит от нее ни пенни, и осуществит свою месть. Весь Лондон узнает о ее позоре. Но к тому времени она будет уже далеко, и ей не придется лично переносить гнев и презрение Джаспера.

Второе письмо она адресовала Эм. Писать его было куда легче. Она знала, что Эм не сможет оставаться под крышей дома леди Огасты после бегства Эстер, поэтому написала на ее имя доверенность. Теперь Эм может связаться с ее лондонским поверенным и взять ключи от Восби-Хаус. Там имеется полный штат прислуги: семейство Грегори решило остановиться там, когда все приедут на свадьбу Эстер; и Стивен позаботится о ней.

Теперь оставалось одно: придумать, как вернуться в Йоркшир. Такая перспектива привела бы ее в ужас, если бы альтернатива, необходимость остаться и встретиться лицом к лицу с последствиями, не была гораздо хуже.

Крепко держа сумку, она расправила плечи и зашагала по коридору к черному ходу.

Примерно через два часа Эванс решительно постучал в дверь спальни лорда Ленсборо:

– Простите, милорд, но одна молодая леди весьма настойчиво…

– Ах, ради всего святого, встаньте! – с этими словами в комнату ворвалась Эм, подошла к постели, к ужасу камердинера, схватила с кресла халат и швырнула его светлости.

Лорд Ленсборо сел и прищурился.

– Я, конечно, встану, но вам придется ненадолго выйти из моей комнаты. Даже думать не хочу, что скажет Стивен, если застанет вас здесь…

– Да перестаньте болтать! – перебила его Эмили. – Я подожду внизу, а вы пока лучше прочтите! – Она швырнула на постель небольшой пакет и выбежала вон.

Когда он вскрыл пакет и на одеяло упало кольцо, его сердце словно сковало холодом. Не тратя времени даром, он спустился к Эм в библиотеку.

– Так что же она сказала? Почему она так поступила? – Эм выхватила мятую записку из пальцев Джаспера. – Вижу, вам она написала даже меньше, чем мне! – Она подняла на него глаза. – Что нам делать?

Джаспер схватил ее за плечи и встряхнул:

– Вы знаете, куда она могла уйти?

– Понятия не имею. – Эм покачала головой.

В этот миг камердинер Ленсборо открыл дверь, и вошел Стивен.

– Вы! – Он смерил гневным взглядом Эм, потом Джаспера, который поспешил убрать руки с ее плеч. – Что вы здесь делаете? В такой час! С Ленсборо в халате!

– Да перестаньте! – Эмили сунула ему записку Эстер. – Ваш друг, по крайней мере, вчера ночевал в своей постели! – Она метнула выразительный взгляд на Стивена. Он по-прежнему был во фраке, но его волосы, всегда так тщательно уложенные, были растрепаны, как будто кто-то нарочно ерошил их пальцами.

– Стивен, прочтите записку, – хрипло попросил Джаспер с мрачным видом. – От Эстер. Она сбежала из курятника.

– Почему? – Стивен пробежал записку глазами, не скрывая облегчения из-за того, что у Эм имелся серьезный повод находиться в комнатах Джаспера и в его объятиях.

Джаспер мрачно смотрел на свои домашние туфли.

– Я должен был это предвидеть! Во-первых, она никогда не хотела выходить за меня замуж. Я загнал ее в угол. И с тех пор как мы приехали в Лондон, моя мать манипулирует ею в своих низменных целях. Приходится лишь удивляться тому, как долго она терпела!

– Хотите сказать, что вы позволите ей бежать?

Джаспер выпрямился во весь рост:

– Ни за что!

– У нее большая фора? Эм, вам известно, когда она уехала?

– Едва ли больше пары часов назад. Видите ли, мне не спалось после того, как… – Лицо Эм порозовело, и она отважилась робко улыбнуться Стивену. Он тут же подошел к ней и взял ее руки в свои:

– Продолжайте.

– Я решила согреть себе молока. Будить горничную мне не хотелось. Проходя мимо комнаты Эстер, я заметила под дверью полоску света. Я подумала, что ей тоже полезно будет выпить молока, чтобы заснуть, поэтому вошла, увидела обе записки и сразу же прибежала сюда.

– Содержание записки мисс Дин свидетельствует о том, что она собралась покинуть Лондон, – продолжал Джаспер.

– Тогда я пойду в контору дилижансов и посмотрю, что удастся там выяснить, а вы одевайтесь и готовьтесь к погоне! – с улыбкой предложил Стивен.

Он вернулся еще до того, как Джаспер допил кофе и доел булочки, которые камердинер ему навязал, «чтобы подготовиться к раннему выезду».

– Напал на ее след. В первом же месте, куда я заглянул. Она села в почтовый дилижанс на Эдинбург; он отошел от «Головы сарацина» в восемь часов.

Джаспер нахмурился.

– Она возвращается в Йоркшир! – В каком же она состоянии, что добровольно согласилась подвергнуть себя испытанию поездки в одиночку, хотя путешествие в Лондон едва не убило ее?

– Полно, старина! – Стивен хлопнул его по плечу. – На вашей паре мы успеем догнать ее.

– И что потом? – Он швырнул салфетку на стол. – Выволочь ее из кареты и потребовать объяснений? Устроить развлечение для досужих зевак, которые смогут нас услышать? Она молчать не станет, уж вы мне поверьте! – Он надеялся лишь на то, что она не вооружилась шляпной булавкой перед тем, как бежать с Брук-стрит. – Все будет похоже на похищение. Кстати, предупреждаю, она умеет драться, как дикая кошка, если ее загонят в угол. Так вы согласны поехать со мной?

У Стивена загорелись глаза.

– Еще бы я не согласен! Разразится самый громкий скандал нынешнего сезона! Не удивлюсь, если о нем будут рассказывать еще много лет. Безжалостный маркиз похищает невесту, которая не хочет выходить за него! Такое я не пропущу ни за что на свете!

– Нерон и Юпитер уже оседланы и ждут на конюшне. Мисс Дин, лакей проводит вас на Брук-стрит. Прошу вас подробно пересказать моей матери все, что здесь произошло. Мы должны вернуть Эстер в Лондон до того, как станет известно о ее пропаже. Распространите весть о том, что она не принимает – придумайте какой-нибудь предлог.

– После того, что Стивен натворил вчера на балу, – Эм широко улыбнулась, – никто не удивится суматохе на Брук-стрит.

Стивен рассмеялся.

Поездка в дилижансе – совсем не то, что путешествие в роскошной карете Джаспера. И, хотя Эстер была стиснута между двумя дамами, она совсем замерзла. К тому же ее одолевали грустные мысли. С какой радостью она помогала бы Джасперу управляться со скаковой конюшней! Как бы ей нравилось быть хозяйкой в его многочисленных домах и покровительствовать различным благотворительным фондам, которые он бы для нее учредил. Она стояла на пороге невиданного до тех пор счастья, однако дверь захлопнули перед самым ее носом.

Больше всего Эстер сожалела о том, что никогда не станет матерью. А ведь она так любит детей! Она страшилась того, через что надо пройти ради материнства, но с Джаспером… Она тяжело вздохнула и покачала головой. Что толку думать об этом! У нее не будет детей.

Она никогда не встретит другого такого, как Джаспер. И больше никто не сумеет примирить ее с мыслью о замужестве.

Однако, зная человеческую натуру, она понимала, что никогда не будет недостатка в нежеланных, заброшенных детях, на которых она может щедро тратить время и деньги. Ей только нужно…

Прогремел выстрел, и дилижанс, накренившись, остановился, отчего тощая дама упала на колени сидевшего напротив американца.

– Кошелек или жизнь! – послышался грубый голос. Тощая дама взвизгнула.

– Не бойтесь, – протянул американец, усаживая ее на место и доставая из-под своего сиденья саквояж. Из него он извлек пару устрашающего вида пистолетов. – Без них я в путь не пускаюсь.

– Они заряжены? – спросила Эстер.

– Конечно, заряжены – порохом, – горделиво ответил американец.

– В таком случае, прошу вас, перестаньте ими размахивать, – сухо парировала она. – Особенно в мою сторону.

Как будто недостаточно было ее рухнувших надежд, теперь Эстер очутилась в дилижансе с безумцем, который скорее снесет ей голову выстрелом, чем попадет в разбойников, – скорее всего, на них напали бывшие солдаты, привыкшие обращаться с огнестрельным оружием. Она перегнулась через толстуху и опустила окошко.

– …Только спиртное! – услышала она слова кучера. – Ну, вы уже позабавились, так что убирайтесь с дороги! У меня расписание, пора ехать!

– В последний раз приказываю: пусть пассажиры выйдут. Посмотрим, что у них есть!

Эстер оцепенела. Голос разбойника показался ей знакомым. Нет, не может быть! Она высунулась из окошка.

– Любой дурак сразу поймет, что вы не настоящие грабители с большой дороги, – услышала она слова кучера. – Уж больно дорогие у вас лошади! Надо вам было взять простых, неприметных лошадок и не размахивать у меня перед носом вашими пистолетами с серебряными рукоятками! Настоящие разбойники вооружены кавалерийскими седельными пистолетами…

– Хватит. Пусть мы не продумали все до мелочей, мы не шутим! У меня есть основания подозревать, что в этом дилижансе едет дама, которая сейчас же должна вернуться со мной в Лондон.

Эстер съежилась на сиденье. Это Джаспер! И, судя по голосу, он вне себя от ярости.

– У вас, значит, есть основания? – не сдавался кучер. – Тогда вот что я вам скажу: если дама одумалась и хочет вернуться домой, счастливого ей пути. Повидал я достаточно невинных сельских девушек, которых поманил Лондон и которых погубили такие, как вы.

Американец радостно следил за реакцией Эстер.

– Не бойтесь, – повторил он. – Я пристрелю разбойника, прежде чем он хоть пальцем вас тронет! – Он выставил ствол пистолета из окошка.

– Он не разбойник! – закричала Эстер, с трудом поднимаясь на ноги. – Он мой жених. Не стреляйте, не стреляйте в него! – Ударом кулака сбив пистолеты на пол, Эстер спрыгнула на землю. – Кучер, все в порядке! – закричала она. – Я поеду с ним.

Едва ее ноги коснулись земли, Джаспер развернул лошадь к ней. Его глаза сверкали сквозь прорези в маске, которая закрывала его лицо. Нагнувшись, он оторвал ее от земли и посадил в седло перед собой.

Кто-то выкинул следом ее сумку, американец ухмыльнулся и захлопнул дверцу. Смеясь, Стивен освободил дорогу, и дилижанс, кренясь, покатил дальше. Пассажиры высовывались из окошек, глядя на так называемых разбойников, которые поскакали со своей добычей в рощу.

– Оставляю вас, голубки, выяснять отношения. – Стивен отсалютовал им и развернул Юпитера в сторону Лондона.

Джаспер направлял Нерона к роще; он скакал до тех пор, пока они не очутились вдали от дороги. Он остановился на поляне.

– Я боялась, что тебя застрелят, только поэтому тебе удалось остановить меня. – Она вздрогнула от неприкрытой ярости, которая пылала в его глазах, когда он сорвал маску. – Ты можешь увезти меня назад в Лондон, но… не можешь принудить меня выйти за тебя замуж.

– Ты так думаешь?

В его голосе угадывалась такая угроза, что она затрепетала. Он может сделать с ней именно то, чем угрожал ей Лайонел. Пульс у нее участился, однако в глубине души она заметила, что вовсе не испытывает той дурноты и того ужаса, какие возбуждал в ней Лайонел.

– Джаспер, – вздохнула она, хватая его за лацканы фрака.

Он склонился к ней, желая поцеловать, а ее сердце пронзила боль – она никогда не сможет принадлежать ему. С криком отчаяния она отвернулась, и поцелуй пришелся ей в щеку.

Джаспер спрыгнул на землю, сняв с коня девушку, крепко обнял ее и стал осыпать жгучими поцелуями щеки, уши, шею. Она с трудом сдерживалась, чтобы не обнять его.

Он оторвался от нее так резко, что она пошатнулась и прислонилась спиной к дереву, под которым они стояли. Ноги под ней подкосились, и она упала на толстый ковер из листвы, устилавший рощу, а он отвернулся от нее.

– Я думал, – проворчал он, привязывая Нерона к ореховому кусту, – что ты преодолела свое отвращение ко мне.

– Д-да… конечно, но… – Глядя в его негнущуюся спину, она поняла, что ранила его гордость. Это было невыносимо. Ведь он ни в чем не виноват! – Я люблю тебя!

Он круто развернулся к ней и с удвоенной яростью парировал:

– Так любишь, что отказываешься выйти за меня! Уклоняешься от моих поцелуев, хотя вчера… – Он, пошатываясь, шагнул к ней. – Неужели вчера я напугал тебя? Неужели был слишком пылок? Ты поэтому бежала?

Эстер покачала головой. Нельзя, чтобы он думал, будто он в чем-то виноват, но признаваться ему в ужасной правде… Она закрыла лицо руками. То, что она ему расскажет, ее погубит, но он должен все узнать от нее самой.

– Ты не сделал ничего плохого. Все дело во мне. То есть, в Лайонеле…

– Он снова тебе докучал? Когда? Почему ты мне не сказала?

– Вчера вечером. – Она подняла голову. – Каким-то образом он проник в Уолтон-Хаус. Нашел меня, и…

Джаспер в два шага преодолел разделявшее их расстояние и сел рядом с ней. Он хотел обнять ее и утешить, потому что ее била крупная дрожь, но боялся, что это лишь усугубит ее состояние.

– Он сказал, что если я не заплачу ему пяти тысяч фунтов, он позаботится о том, чтобы все узнали, что я не образец добродетели, каким меня представляет твоя матушка. Ты станешь всеобщим посмешищем. Я не могла позволить ему поступить так с тобой!

Джаспер расслабился. Ее куда больше заботит его репутация, чем ее собственная. Даже сейчас она считает: события того дня, когда Лайонел пытался ее похитить, способны так или иначе повредить ему.

– Эстер, я спас тебя до того, как он успел осуществить свои угрозы. Ничего не произошло. Если он начнет распространять слухи о том дне, он погубит только себя самого, а я в глазах общества стану романтическим героем.

– Дело не в том, – без выражения ответила она; ее глаза стали пустыми. – Дело в другом… в том, что было раньше.

– Раньше? – Дрожь пробежала по спине Джаспера.

– Когда мы были детьми. Он был школьным другом Джерарда и родственником Эм, поэтому регулярно проводил каникулы в «Пойме» и в деревне. Он был противным мальчишкой. Он получал удовольствие, запуская жуков за воротник моего платья или заставляя прыгать из лодки в жирную грязь… – Я пробовала пожаловаться Джерарду, но он и слушать ничего не желал. Говорил, что доносчиков все презирают… Он пригрозил, что не позволит мне гулять с ними, если я не налажу отношения с его другом. Лайонел никогда не делал ничего предосудительного в присутствии других, поэтому всегда было лишь мое слово против его слова. Мы вели тайную войну за спиной у Джерарда. В последний раз, когда он приезжал, им было лет по семнадцать, а мне – только тринадцать. Он… – Эстер тяжело вздохнула, – тем летом он изменил тактику. Вместо того, чтобы запускать жуков мне в платье и дергать меня за волосы, он хватал меня, когда я меньше всего этого ожидала, и целовал. Ужасные, мокрые, слюнявые поцелуи! – При одном воспоминании ее передернуло. – А Джерард… тогда я его почти не видела. Почти каждую ночь он украдкой уходил из дома и шел в таверну; потом лежал в постели допоздна, жалуясь, что у него болит голова. Однажды ночью я прокралась в комнату Лайонела и перевернула в его постель целую банку слизняков, которые собирала весь день. Мокрых, скользких, отвратительных…

Отвращение бурлило в жилах Джаспера, пока он слушал рассказ Эстер, но он не смел ее перебивать. Ей и без того тяжело рассказывать о своих несчастьях.

– Позже он пришел ко мне в комнату в одной ночной рубашке, пьяный и злой. Вначале я даже обрадовалась тому, как сильно его разозлила. Он сказал, что не собирается всю ночь выбирать слизней из своей постели. Сказал, что это должна сделать я. Я рассмеялась и ответила: а ты заставь меня. Он выругался и сдернул с моей постели одеяло. Я схватилась за него, и мы подрались. Я не кричала. Дело касалось только нас, больше никого – как всегда.

Вдруг он остановился. Он стоял на коленях надо мной. И сказал, что я могу делать, что хочу, но он будет спать здесь, на чистых простынях. Лег ко мне в постель, закрыл глаза и захрапел. Выключился, как свет. Ну, а я… я была в своей постели, места хватало, и я не понимала, почему я должна сдаваться, поэтому я укрылась получше и заснула сама… Бесполезно говорить, что я не должна была так поступать. Теперь я все понимаю. Но дело в том, что тогда я этого не знала. В школе мы часто ложились друг к другу в постель, когда становилось холодно.

Джаспер сжал кулаки. Возможно, она в тринадцать лет в самом деле ничего не понимала, но Лайонел, в его-то возрасте, определенно все понимал. И то, что он был пьян, его не извиняет. Он совершил непростительное преступление против невинной младшей сестры своего друга.

– В ту ночь мы во сне прижались друг к другу. Когда я проснулась, то лежала спиной к нему, а он обнимал меня. И мне… прости, Джаспер… на какое-то время мне стало приятно.

Лицо у нее раскраснелось, но она вызывающе вскинула подбородок.

– Родители обычно ласкали меня, когда я была маленькой, но после их смерти никто не прижимал меня к себе. Примерно такое чувство я тогда испытала. Мне стало тепло и уютно.

В ее голосе послышались горькие нотки:

– До тех пор, пока он не проснулся. И все сразу изменилось. Его руки были повсюду. Он сказал: теперь, когда я превращаюсь в женщину, у меня появляются женские желания. Он назвал меня сосудом греха и шлюхой в процессе создания; уверял, что мой брат устыдился бы меня, если бы услышал, как я заманивала его в свою постель. Грозил, что однажды я получу по заслугам.

Его слова смутили меня, мне стало стыдно, я почувствовала себя грязной. Я понимала, что сделала что-то плохое, но не понимала, что.

Джаспер больше не мог молчать.

– Ты ни в чем не виновата! Ты была невинна. Вся вина лежит на нем!

Она протянула к нему руку, призывая его к молчанию, и он, хотя это стоило ему невероятных усилий, закрыл рот, хотя ему очень хотелось ее утешить.

– Позже, летом, я попала в грозу и побежала в укрытие – в летний домик. Хотя почему я побежала туда, а не домой – ума не приложу. Он уверял, будто я знала, что он там, якобы я хотела, чтобы он увидел меня в мокрой одежде, которая стала прозрачной и прилипла к телу, что я его дразнила. – Она покачала головой, видимо, до сих пор ошеломленная доводами своего обидчика. – Откуда мне было знать, что он там? Я думала, он с Джерардом… С другой стороны, почему я просто не пошла домой? Я все равно не могла промокнуть сильнее. – Она понурила плечи. – В общем, мы вдвоем оказались в летнем домике; дождь барабанил по крыше, а я дрожала от холода. А у него была фляга с бренди. Он сам его пил. Я почувствовала по его дыханию. И он был так силен! Гораздо сильнее меня. Я ничего не могла сделать, чтобы его остановить…

Джаспер встал на колени в потрясенном молчании; от крика его удержало только воспоминание о словах доктора Фотергилла, который объявил ее девственницей. Что бы ни сделал Лайонел, что бы он сейчас ни услышал, по крайней мере он мог не сомневаться в том, что негодяй не изнасиловал ее в полном смысле слова.

– Он лил бренди мне в горло до тех пор, пока мне не показалось, что я вот-вот захлебнусь. Потом он пригвоздил меня к полу и подробно описал, в чем мужское тело отличается от женского и способы, какими мужчина может получить удовольствие от женщины, хотя только один из них оканчивается тем, что у женщины будет ребенок. Мне казалось, это продолжалось много часов. И все время он прижимался губами к моему уху, вдалбливая в меня грязные слова. Он был… – Ее передернуло. – Но наконец он получил свое удовольствие и скатился с меня. Спотыкаясь, я вышла на улицу, и меня вырвало в кусты рододендронов. Он стоял за мной и хохотал, застегивая бриджи. Предупредил, что бесполезно кому-либо рассказывать о том, что случилось, потому что физических доказательств нет. Как и всегда, будет лишь его слово против моего. Кроме того, прошла целая неделя после того, как он провел ночь в моей постели, и тогда я не пожаловалась. И от меня пахло бренди. Он обещал сказать, что я была пьяна и соблазнила его, что он не смог мне противиться. Я убежала в дом; его слова звучали у меня в ушах. Он был прав. Я никому не могла ничего сказать. Я была так же виновата, как и он. И потом, тогда тетя Сьюзен ждала Дженни, и я не хотела ее расстраивать.

Джаспер тяжело вздохнул. Она готова вытерпеть все, что угодно, лишь бы больше никого не расстраивать! Поэтому она без нужды много лет несла в себе груз чужой вины…

– В ту ночь я боялась спать у себя в комнате; боялась, что он придет и в самом деле сделает то, что, по его словам, мужчины любят делать с женщинами. – Голос у нее охрип, как будто она заставляла себя подойти еще к одному камню преткновения. Сколько же их еще? Джаспер склонил голову, готовясь к худшему.

– Я взяла одеяло и прокралась в мансарду, где спряталась, а платье, которое он запачкал, сожгла в камине. Пока оно горело, я молилась так, как никогда в жизни не молилась: пусть случится что-нибудь, что не позволит ему больше приезжать в «Пойму». Так и произошло. Джерард погиб. – Она с трудом подавила рыдания. – Джаспер, это я… я убила его! Я молилась перед огнем, и огонь взял Джерарда. Я… не из тех, на ком следует жениться, особенно такому, как ты. Во мне есть что-то злое… – Она прижала руки к животу: – Что-то темное и разрушительное!

Больше он не мог выдержать. Схватил ее за плечи и встряхнул:

– Какая чушь! Ты меня слышишь? Полная чушь! Во-первых, это Лайонел напал на тебя. И, во-вторых, то, что твой брат погиб именно на пожаре, – всего лишь совпадение.

Он видел, что его слова не доходят до нее. Ее глаза потемнели от ужаса на измученном, бледном лице.

– Послушай меня. Когда погиб мой брат, меня окутал такой же мрак, который только что описала ты. Я чувствовал себя виноватым потому, что я еще живу, а он умер.

Она наконец посмотрела на него, хотя ее страдальческий взгляд по-прежнему блуждал где-то далеко. Он рывком поставил ее на ноги.

– И если ты хоть на миг способна подумать, что я позволю тебе бросить меня из-за того, что случилось шесть или семь лет назад, ты сильно ошибаешься. Ни одного Чаллинора еще не бросали, и я не собираюсь становиться первым.

– Б-бросить? – изумилась Эстер. – Я тебя не бросаю. Разве ты не понимаешь? Я пытаюсь тебя спасти!

– Интересно, как дурацкое положение способно меня спасти, маленькая ты глупышка?

– Ты не женишься на женщине, от чьего доброго имени ничего не осталось.

– Конечно, не женюсь. Уж не думаешь ли ты, будто я не способен раздавить червя вроде Снелгроува? Тебе надо было сразу же прийти ко мне и рассказать о том, как он пытался тебя шантажировать.

Эстер покачала головой и закрыла глаза:

– Я не могла. Я не хотела повторять то, что случилось, кому бы то ни было, и меньше всего тебе. Как ты, должно быть, меня сейчас презираешь!

– Презираю – тебя?!

Он вдруг отпустил ее плечи. Она подумала, что он злится на нее. Ничего удивительного. Он кричал на нее, тряс.

– Я тебя не презираю, – процедил он сквозь зубы, стараясь изо всех сил сдерживаться.

– Но теперь ты все знаешь, – не сдавалась она. – Много лет я жила во лжи. Джаспер, я запачкана.

Он отвернулся и выместил злость, хлеща кусты своим хлыстом для верховой езды. Неужели он ничего не может сделать, чтобы вырезать язву, которую вырастил в ней негодяй? Она ведь больше не выносит даже его прикосновений!

Услышав шорох юбок, он обернулся и увидел, что Эстер отвязывает свою сумку от седла Нерона.

– Объясни, пожалуйста, чем ты занимаешься?

– Я иду домой. Совершенно ясно, что ты не можешь жениться на мне после всего, что узнал.

– Мне ничего не ясно. – Он выхватил у нее сумку и снова привязал к луке седла. – Кстати, что хорошего будет, если ты вернешься к дяде? Он не сможет тебя защитить. Как по-твоему, много ли времени пройдет, прежде чем Снелгроув снова попытается шантажировать тебя? Или ты хочешь упасть прямо к нему в руки, как спелый плод? Видишь ли, если ты не выйдешь за меня, он снова начнет охоту за твоим наследством. Решайся же, Эстер! Или ты всю жизнь будешь бегать от Снелгроува, или всю жизнь будешь в безопасности со мной.

– Нет, все будет не так. – Она прижала ладонь ко лбу. – Я не могу ничего решить…

– Тогда я сделаю выбор за тебя. Ты не сделаешь из меня посмешище и не обречешь себя на страдания. Ты выйдешь за меня замуж, и это окончательно!

Вскочив на Нерона, он снова поднял Эстер с земли и усадил в седло перед собой.

– Более того, мы поженимся сегодня, в первой же церкви, какую найдем по пути! Я ношу в кармане особое разрешение с того дня, как тот дурак доктор угрожал запереть тебя в лечебницу. Ни он, ни Снелгроув, ни твое собственное желание стать мученицей не помешают нашей свадьбе!

Эстер дрогнула, он решил жениться на ней потому, что не хотел сделаться посмешищем из-за того, что его бросили. Или выставлять ее на посмешище.

Он снова спасал ее от позора. Она обвила его талию руками и прижалась к его груди. Пока ему нужно было сосредоточиться на том, чтобы выбраться из зарослей и вернуться на дорогу, он не мог ее оттолкнуть, какое бы отвращение к ней он ни испытывал.

Эстер изумилась тому, сколько денег пришлось потратить, чтобы провести тайную церемонию венчания. Им пришлось победить предубеждение приходского священника против тайной свадьбы, заплатить свидетелям… Она никогда не видела, чтобы столько денег переходило из рук в руки под таким недостойным предлогом…

День клонился к закату, когда они вышли из сырой церквушки, где Джаспер хрипло, а она шепотом произнесла брачные обеты.

– Значит, так. – Он остановился у калитки и развернул ее к себе лицом. – Отныне по закону ты моя жена. Можешь забыть все свои глупости насчет побега, необходимости скрываться от Снелгроува и прочих вроде него до конца жизни, слышишь? – Он приподнял рукой ее подбородок и заставил посмотреть себе в лицо. – Тебе больше не нужно сражаться одной. Теперь защищать тебя – мой долг.

Глаза Эстер наполнились слезами, Джаспер будет ее защищать, но теперь, когда он узнал о ней столько плохого, не сможет ее уважать.

Джаспер выругался и отпустил ее. Ничего удивительного, что Эстер плачет. Она не хотела выходить замуж. И теперь он понимал, в чем дело. Проклятый Снелгроув отравил ее мысли, заставил ее дрожать от отвращения всякий раз, когда к ней прикасается мужчина.

– До утра мы не можем вернуться в Лондон, – сказал он, ведя ее назад, к тису, к которому был привязан Нерон. – Мы переночуем на постоялом дворе, который мне знаком. – Он подсадил ее в седло, а сам сел сзади. – Все уже привыкли к тому, что по утрам мы с тобой катаемся верхом в парке. Стивен встретит нас там с Земляничкой, и мы все просто проедем верхом по Брук-стрит, как уже делали много раз.

Когда они спешились у постоялого двора, уже стемнело. Джаспер обнял ее за талию. Было очевидно, что это место, куда заезжают мужчины в поисках незаконных удовольствий. Эстер стало стыдно, когда владелец заведения ухмыльнулся, глядя на нее. Несчастную девушку даже замутило оттого, что именно сюда Джаспер привел ее для скрепления их злополучного брака. Все в их отношениях было неудачным. Она была не такой женой, за которой Джаспер приехал в «Пойму». Теперь он счел, что должен довести дело до конца – лишь бы она больше не убежала от него.

Слезы тихо катились у нее по щекам, когда хозяин вел их по скрипучей лестнице в их комнаты. Вряд ли приятно будет то испытание, которого она всегда страшилась. Она знала, что ей будет больно. Лайонел говорил, что, если бы он взял ее в летнем домике, когда она была еще девочкой, ее крики были бы слышны на Бек-форд-сквер.

Маленькая гостиная оказалась на удивление чистой. На столе был накрыт ужин на две персоны. У Эстер заурчало в животе. Хозяин ушел, и Джаспер подошел к двери, которая вела в спальню. Небрежно бросил сумку Эстер на двуспальную кровать и снял сюртук. У нее пересохло во рту.

– Ты сегодня что-нибудь ела? – спросил он, подходя к столу, как будто все происходящее было совершенно обычным. Возможно, для него все именно так и было. Наверное, он много раз устраивал здесь тайные свидания.

– Ты должна что-нибудь съесть. – Он взял с блюда булочку и разломил пополам.

– Не могу. – Эстер закрыла глаза; к горлу подкатывали волны тошноты; она покрылась испариной. Джаспер подхватил ее, когда она пошатнулась, и крепко обнял.

Он развязал ленты ее чепца и вынул из ее волос шляпную булавку, которая удерживала чепец на месте.

– Пожалуй, это я возьму себе, – сказал он, кладя булавку в карман, а чепец швыряя на комод.

Она смотрела на мрачные складки в углах его рта.

– Джаспер, я не собираюсь с тобой драться, – сказала она скорее себе, чем ему.

– Я ничего не оставляю на волю случая. – Он начал расстегивать ее накидку. – Не забудь, я видел тебя в действии.

– Но теперь я твоя жена. Ты имеешь полное право…

– Эстер, ты вся дрожишь. Ты не знаешь, то ли бежать на свободу, то ли в последний раз попытаться защитить свою добродетель. – Он презрительно скривил губы, снимая с нее накидку. – Я загнал тебя в угол, поймал в ловушку, и тебе хочется наброситься на меня. Ты до сих пор не поняла, что я совсем не похож на Снелгроува. Что я никогда не обижу и не унижу тебя.

– Нет, поняла, – возразила она. – Иначе я не смогла бы полюбить тебя. Но я ничего не могу с собой поделать – я боюсь.

В ее глазах сверкнула решимость, руки потянулись к застежкам платья.

– Никакого ужина – по-моему, лучше скорее покончить со всем!

– Нет. – Он перехватил ее запястья. – У нас все будет не так. Я твой муж, а не насильник. – Боже, Эстер! – прошептал он, привлекая ее к себе. – Ты думаешь, что столько знаешь, но то, что ты знаешь, неверно!

Он покачивал ее, гладил по голове и чувствовал, как постепенно унимается ее дрожь. Когда она робко обхватила его руками за талию, он вздохнул с облегчением. Кажется, действует! Ее постоянно нужно подбадривать. Ему придется проявить терпение, но он полон решимости научить ее тому, что мужчине не обязательно оскорблять женщину, чтобы самому получить удовольствие.

В дверь постучали, и вошли две горничные со всем необходимым для ванны.

– Ты дрожишь с тех самых пор, как я вытащил тебя из кареты, – прошептал он, зарывшись губами в ее волосы. – Я приказал приготовить тебе ванну, горячая вода поможет согреться и расслабиться.

– Ты очень заботлив, Джаспер. – Она с грустью посмотрела на него. – Но я не думаю, что расслаблюсь, когда буду раздеваться, зная, что ты в соседней комнате.

Неожиданно его озарило: лучший способ показать ей, что прикосновение мужчины может быть нежным, – искупать ее. Он это сделает, и она почувствует себя и чистой, и любимой.

– Я все время буду рядом с тобой.

– Ты будешь смотреть на меня? – Она широко раскрыла глаза и густо покраснела.

Он расстегнул ворот ее платья и провел пальцами по ее шее.

– Не просто смотреть… – За пальцами последовали губы; он покрывал нежными поцелуями ложбинку между грудями, когда лиф платья расстегнулся. Когда платье упало на пол, он положил ее голову к себе на плечо. – Не бойся меня! – Он провел ладонью вверх и вниз по ее спине, поглаживая, успокаивая.

– Я н-не боюсь… – Она не лгала. Ее страхи рассеялись в тот миг, когда он заключил ее в объятия. Она ничего не боялась, когда он обнимал ее вот так, не боялась даже его мужских желаний. А когда он в первый раз осторожно погладил ее грудь, ей показалось, что кровь у нее в жилах закипела. А потом он поцеловал ее…

Джаспер опустился перед ней на колени и расшнуровал ботинки.

– Давай вторую ногу, – приказал он, – и она, неожиданно для себя, прислонила уже разутую ногу к его плечу и терпеливо ждала, пока он снимет с нее второй ботинок. Когда она собралась опустить ногу на пол, он подхватил ее, покрывая поцелуями, а затем провел рукой вверх по ноге, чтобы снять с нее чулок. Ей стало тепло и хорошо.

– Теперь нижнюю юбку, – сказал он наконец.

– Нет! – сказала она. – Теперь я справлюсь сама, спасибо.

Едва она погрузилась в теплую воду с ароматом розы, как Джаспер подошел и закатал рукава рубашки. Он успел снять с себя жилет и галстук. От смущения Эстер не знала, куда деваться.

Он опустился на колени рядом с ванной, взял в руки кусок мыла, окунул руки в воду и принялся намыливать ее. Как нежно он это делал! Сначала помассировал ей затекшие плечи и шею, затем принялся гладить по спине.

Ей стало стыдно, когда его теплое дыхание согрело ей колени; соски отвердели в болезненно приятном отклике. Такого она от себя не ожидала. Она была совершенно голой, совершенно в его власти, и ей следовало испытывать страх и отвращение.

Эстер со стоном положила голову на колени. Он взял ее правую руку, оторвал ладонь от округлых коленей, медленно провел намыленной рукой по всей длине. Вскоре их пальцы сплелись. Он положил ее ладонь на край ванны. Потом потянулся к ее левой руке.

Она по-прежнему сидела, подтянув колени к подбородку, а он методично мыл ее. Вот дошла очередь до ее ног. Она не могла отвести взгляда от его лица, когда он массировал костяшками пальцев ее стопу. Казалось, он всецело поглощен своим занятием, ласкал, разминал, изучал ее стройную ножку. Его руки двинулись выше, выше, и коснулись того места, где она больше всего страшилась прикосновения.

Он погладил ее ногу снизу доверху, и положил ее на край ванны, затем потянулся в воду, чтобы заняться второй ногой: она затрепетала от предвкушения. Он повторил свои восхитительные ласки, и на сей раз, из-за того, как он поставил ее вторую ногу, они оказались раздвинуты самым неприличным образом, отчего она с дрожью поняла, какова его конечная цель.

Она не пыталась сопротивляться, она превратилась в мягкую глину, из которой он лепил то, что считал нужным. Она нетерпеливо поерзала в воде, дожидаясь, когда он снова намылит руки, и смотрела, как он наклоняется и убирает с ее левой груди прядь волос. Когда он поцеловал ее сосок прежде чем осторожно заправить прядь волос ей за ухо, ей захотелось притянуть его голову к своей груди.

Когда же его ладони скользнули к ней на талию, она поняла, что больше не в силах сдерживаться. Она с трудом подавила желание закричать, когда он наконец взял в руки ее груди, но она не в силах была устоять против того, чтобы обнять его за шею. Тяжело дыша, она прижалась к нему, пока он ласкал и поглаживал ее, разжигая огонь, который поднимался с низа живота выше и выше.

– Джаспер! – прошептала она, запрокидывая лицо и слепо ища его губы своими губами. Одна его ладонь скользнула под воду, и Эстер вся раскрылась перед ним. Кровь гулко стучала в ее ушах, ей хотелось чего-то, хотелось большего.

И тогда умелые пальцы Джаспера дали ей то, чего она желала, сама того не зная. Она прижалась к нему и застонала, когда он тыльной стороной ладони провел между ее ног, разжигая пламя еще сильнее. Когда он осторожно ввел в нее палец, она инстинктивно свела бедра, ошеломленно распахнув глаза. Он не сдавался, и она прижалась к его руке и выгнулась, почти выпрыгнув из воды, когда ее словно пронзило молнией снизу доверху, от низа живота до кончиков пальцев. Потом все мышцы в ее теле совершенно обмякли. Она была как тряпочная кукла, когда Джаспер поднял ее из воды, завернул в большую купальную простыню и с довольной улыбкой посадил к себе на колени.

Она наслаждалась тем, как он растирает ее досуха. Ее радость немного угасла, когда она задумалась над тем, где и с кем он приобрел такой опыт.

Джаспер заметил озабоченное выражение, которое вернулось на ее лицо, и понял, что на сегодня хватит с нее испытаний.

Она в самом деле его любит. Раньше ему казалось, что она сказала так только для того, чтобы смягчить боль отказа. Но она не могла притворяться, когда доверчиво раскрылась перед ним, подобно цветку, который раскрывает свои лепестки навстречу солнцу.

Она его любит. Правда раскрылась в ее изумительном, сначала робком и, наконец, исступленном ответе. Его возбуждение было безмерным, но он не смел поддаваться. Если он сейчас бросит ее на кровать и испортит чудесный миг сексуального пробуждения, окончив его несколькими минутами грубого насилия, то разрушит ее доверие. Кроме того, он не хотел скреплять их брачные узы именно здесь. Он не хотел, чтобы она в будущем просыпалась от страшных снов, в которых его лицо, его поступки будут смешиваться с ненавистной физиономией Снелгроува и дешевыми постоялыми дворами. Нет, они по-настоящему станут мужем и женой в более подходящей обстановке. Снелгроув и все, что он собой олицетворяет, будут изгнаны опытом таким чудесным, что он будет похож на причастие.

Он встал, на руках отнес ее в спальню и усадил в кресло. Нарочно повернувшись к ней спиной, достал из ее сумки ночную рубашку.

– Одевайся, – сурово велел он.

Гадая, что она сделала не так, Эстер оделась, а Джаспер отдернул одеяло.

– Залезай! – приказал он, и она повиновалась, скользнув под одеяло. Удивительно, до чего хорошо чувствовало себя ее свежевымытое и заново пробудившееся тело.

И все благодаря ему. Это он разрушил оковы, которыми много лет назад сковал ее Лайонел!

С сердцем, полным любви, она смотрела, как он готовится лечь в постель. Прекраснее его она ничего в жизни не видела. Раньше она приходила в ужас при одной мысли о близости с мужчиной. Но теперь… о, теперь она хотела только одного: прижимать его к себе, чтобы он обрел то же удовольствие, какое только что подарил ей.

– Эстер, не хочу, чтобы ты еще когда-нибудь стыдилась или чувствовала себя грязной. – Его голос показался ей на удивление грубым.

– Я знаю, – сказала она. И сердце у нее бешено забилось в предвкушении.

Глава 17

Джаспер лег в постель поверх одеяла, которым укрылась она, и отвернулся от нее.

Эстер лежала ошеломленная. Они стали мужем и женой… Почему же он не торопится взять ее? Что она сделала не так?

Жар бросился ей в лицо при воспоминании о том, какой необузданной она была только что в ванне. Она прижималась к нему и извивалась, вода текла с нее на пол, и она… стонала и даже кричала.

Может быть, видя ее исступленную реакцию, Джаспер задумался, правду ли она рассказала о том, что делал с ней Лайонел? Может, подумал, что она в самом деле могла поощрять Лайонела, а затем повернула все так, чтобы казаться невинной жертвой?

А что, если во всем виновата она сама? Может быть, в ее натуре все же есть нечто темное, и требовалась лишь искра, чтобы разжечь в ней пламя настоящей порочности? Лайонел разглядел в ней это. А теперь и Джаспер все понял.

Он не может себя заставить снова прикоснуться к ней. Он попытался символически отмыть ее, каким-то образом сообразив, какой грязной она себя ощущает в глубине души. Сомнения и страхи одолевали ее со всех сторон, и во сне чувство вины вырвалось на свободу на волне спутанных воспоминаний, более мощных и устрашающих, чем все было на самом деле. Она снова слышала, как дождь барабанит по крыше. Чувствовала едкий дым во рту, ощущала тяжесть Лайонела, пригвоздившего ее к грубым половицам.

Пытаясь освободиться от него, она почувствовала, как чья-то рука гладит ее по голове, услышала голос, который заставил ее прислушаться.

– Тише, Эстер. Тебе снова приснился страшный сон. Не бойся, теперь тебя никто не обидит. Я с тобой.

И во сне она повернулась к мужчине, который ее утешал, доверяя надежному теплу его тела.

Было еще темно, когда Джаспер разбудил ее.

– Одевайся, – велел он, повернувшись к ней спиной.

Унижение ударило ее, словно кулаком, и она натянула простыню до подбородка. С волосами, разметавшимися по подушке, она понимала, что выглядит как необузданная вакханка. Ничего удивительного, что он не в силах на нее смотреть.

– В твоем саквояже есть что-нибудь ценное? – Джаспер нагнулся и подобрал с пола бриджи.

– Н-нет.

– Тогда оставь его здесь.

Она изумленно смотрела, как он натягивает бриджи на свои мощные бедра.

– Когда мы встретимся в парке с мисс Дин и Стивеном, нам нужно выглядеть так, словно мы только что вернулись с обычной утренней верховой прогулки. Саквояж возбудит ненужное любопытство.

Эстер сняла ночную сорочку и под одеялом надела нижнюю рубашку.

– Что же мы скажем твоей матушке? Она с таким нетерпением ждала нашей свадьбы, но осталась без нее.

– Эстер, мы никому не скажем, что мы женаты.

– Что?! – Она остановилась посреди комнаты, раскрыв рот.

– Подумай сама. – Он бесстрастно смотрел на нее, обуваясь. – Какую разумную причину мы можем назвать для того, что мы сбежали меньше чем за две недели до свадьбы? Если эти сведения просочатся наружу, те самые сплетни, которые я ради тебя пытаюсь подавить, распространятся со скоростью лесного пожара. – Нагнувшись, он хладнокровно передал Эстер платье. Она быстро надела его и принялась суетливо застегиваться. – Мы должны устроить пышную свадьбу, как будто ничего не случилось.

– Н-но… Лайонел может…

– Эстер, Лайонела предоставь мне. Теперь, когда мне известно все, я точно знаю, как с ним поступить.

Ему хотелось раздавить Снелгроува за попытку уничтожить его милую, храбрую жену. Он лишил ее детства, но погубить ее взрослую – ему не удастся! И уж разумеется, он не позволит негодяю приближаться к Эстер. Возможно, придется прибегнуть к посторонней помощи, чтобы выкурить его из норы, в которой он спрятался, но у него есть друзья, на чью тактичность он может положиться. Фаррар уже разыскивает Снелгроува по всему Лондону. И капитан Фоли охотно сделает все необходимое, чтобы защитить единственную женщину в Лондоне, которая обращалась с ним как с нормальным мужчиной, а не с калекой.

Когда они прибыли на место встречи, Стивен помог ей спешиться, а Джаспер наблюдал за ними в мрачном молчании; именно Стивен подсадил ее на Земляничку после того, как Эм помогла ей надеть шляпку для верховой езды.

Когда они наконец спешились у подножия крыльца, ведущего к парадной двери особняка леди Огасты, мужество почти совершенно оставило Эстер.

– Не знаю, как буду смотреть ей в глаза, – призналась она, крепко держа Эм за руку.

– Тогда не смотри. – Она круто развернулась, услышав первые слова Джаспера с тех пор, как они уехали со злополучного постоялого двора. – Ступай к себе в комнату. – Он смерил ее мрачным взглядом. – Позавтракай, переоденься… – Он неопределенно махнул рукой. – Словом, делай все как обычно. Я сам поговорю с ней за тебя.

Когда он скрылся в недрах дома, Эстер побежала наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Войдя в свою спальню, она захлопнула за собой дверь.

Там она провела два дня. На третий день перед завтраком она зашла к леди Огасте.

– Завтра в Лондон приедут мои дядя и тетя, – начала она, не сводя взгляда со снежно-белых рук свекрови, лежащих на атласном одеяле. – Как по-вашему, будет благоразумно, если я на какое-то время перееду в Восби-Хаус?

– Благоразумно? – Леди Огаста прикусила губу. Джаспер велел ей не докучать Эстер, не расспрашивать о том, какие шаги он предпринял с тем, чтобы она больше не убежала. Но она не дура. Он так влюблен в эту тощую маленькую веснушчатую девицу, что бросился в глушь, переодевшись разбойником, и поспешил уложить ее в постель, ведь после этого она уже не сбежит. С тех пор Эстер прячется в своей комнате, не в силах посмотреть никому в глаза. Она не принимает даже Джаспера и больше не ездит с ним кататься верхом. И после каждого отказа ее сын все глубже скатывается в отчаяние, породить которое способна лишь сильная страсть.

Леди Огаста жалела об одном: не с кем поделиться забавной историей. Ее сын по-прежнему расхаживает по лондонским гостиным, надменно глядя на простых смертных, как будто сам – воплощение невозмутимости; он уверяет всех в том, что вполне доволен браком по расчету, задуманным его матушкой, хотя все время пребывает в отчаянии.

– Дженни, Джулии и Фиби придется срочно сшить платья, ведь они будут моими подружками, – продолжала Эстер. – А поскольку дядя Томас собирается стать посаженым отцом, для меня логичнее будет оставаться с ними в Восби-Хаус.

– Логичнее… – Голос леди Огасты слегка дрогнул. – Конечно, так будет логичнее.

– Пожалуйста, не думайте, что я не благодарна вам за все, что вы для меня сделали.

– Ну, естественно, вы хотите провести последние несколько дней своего законного девичества с вашими родными.

– Вот именно.

Леди Огаста кашлянула в платочек, а затем заговорила:

– Естественно, Джаспер нанесет визит вам и вашим близким, дабы засвидетельствовать свое почтение. И будет сопровождать вас на все мероприятия, какие вы пожелаете посетить.

– Ах! – Эстер побледнела.

– Вам придется представить их всем знакомым.

– Да, конечно.

Леди Огаста язвительно улыбнулась:

– И, конечно, вы должны привести мою крестницу ко мне с визитом. А я, в свою очередь, буду частой гостьей в вашей гостиной – прошло столько времени с тех пор, как я по-настоящему разговаривала с моим милым другом, вашей тетушкой Сьюзен! Джаспер будет меня сопровождать. Мы будем видеться так часто, что вы как будто и не покинете нас!

Эстер вскочила. Если бы только ей в голову не пришла глупая мысль бежать с Брук-стрит! Она могла бы и дальше под предлогом нездоровья оставаться в своих комнатах и избегать Джаспера до самого дня их свадьбы. Теперь же, заявив, что она должна занимать своих родных, она обязана повсюду появляться. Ей придется смотреть ему в лицо. Разговаривать с ним.

Как ей вынести боль безнадежной влюбленности в мужчину, который сейчас настолько зол, что с трудом заставляет себя смотреть на нее?

Скоро боль стала нестерпимой. В первый раз, когда она снова увидела его после вынужденной разлуки, он всего лишь поклонился и буркнул: «Добрый вечер». Она тут же с ужасом вспомнила, что он видел ее голой, в самом беспомощном положении, когда она ахала, стонала и дрожала, пока его искусные руки бродили по ее жадному телу. Было выше ее сил бормотать приличествующие случаю ответы, не говоря уже о том, чтобы смотреть ему в глаза. Она могла думать только об одном: как бежать от него. Поэтому старалась занимать себя беседой с гостями. Родственников она убеждала, что счастлива, хотя в глубине души ощущала себя мертвым грузом.

Джаспер видел, что она дрожит от напряжения, стараясь выглядеть веселой и беззаботной, но решил, что ничто, кроме окончательного уничтожения Снелгроува, не успокоит ее до конца, и с презрением относился к мысли о том, чтобы предложить ей пустые банальные слова.

К его большому облегчению, за два дня до их «официальной» свадьбы он получил известие: капитан Фоли выследил негодяя. Отпустив лакея, который принес ему записку с сообщением, что ловушка вот-вот захлопнется, он подошел к Эстер. Напряженная, словно натянутая струна, она сидела между его матушкой и своей теткой, притворяясь, будто слушает сопрано, которую пригласили в тот вечер для увеселения гостей.

Склонившись над спинкой ее стула, он прошептал ей на ухо:

– Если позволите, слово наедине.

Не дав ей возразить, он взял ее под локоть, поднял с места и увлек из комнаты.

– Все закончится сегодня, – обещал он. – Завтра вы поедете со мной кататься, как в тот день, когда мы только приехали в Лондон.

Понимая, что их могут подслушать, он мрачно добавил:

– Мне нужно кое-что обсудить с вами, и только с вами. До свадебной церемонии. Вы понимаете?

Она с жалким видом кивнула. У него было достаточно времени, чтобы решить, как с ней обходиться, учитывая ее сомнительное прошлое. Он, конечно, не одобрял ее поведение на публике после того, как они тайно обвенчались. Всякий раз, как она осмеливалась взглянуть на него, он отвечал ей мрачным взглядом.

Когда он вышел из комнаты, Эстер заставила себя вернуться на свое место с высоко поднятой головой.

Она решила, что согласится с любыми его условиями. Быть может, со временем его желание получить наследника победит неприязнь к женщине, к которой он привязан по закону?

С бешено бьющимся сердцем Джаспер шел к дому капитана Фоли, условленному месту гибели Снелгроува. Стивен Фаррар уже ждал его там. Они сидели молча, и оба вскочили, услышав нетвердые шаги капитана Фоли по лестнице. Фаррар подошел к двери. Как только Фоли приковылял в комнату, поддерживаемый румяным, запыхавшимся Снелгроувом, он захлопнул за ними дверь и прислонился к ней, скрестив руки на груди.

Снелгроув прищурился, заметив лорда Ленсборо у стола, покрытого зеленым сукном. Он вытаращил глаза, увидев, как капитан Фоли выпрямился и уверенно подошел к столу, чтобы налить себе выпить. Он больше не был жалким пьяным калекой, которого он почти тащил на себе из ист-эндской таверны, где они познакомились.

– Снелгроув, насколько я понимаю, вы собирались о чем-то меня попросить, – холодно начал лорд Ленсборо. – Если я не ошибаюсь, речь пойдет о пяти тысячах фунтов.

Глаза Снелгроува забегали; он отчаянно искал выхода, но единственный выход перекрыл атлетического вида Стивен Фаррар.

– Милорд, вряд ли вам захочется обсуждать дело при свидетелях. – Голос Снелгроува сделался вкрадчивым.

– Вот как? – Ленсборо едва заметно поднял брови. – А я-то думал, вы хотите, чтобы как можно больше народу узнало вашу версию событий.

– Мы с вами не обязательно хотим одного и того же, ведь так, милорд? Отсюда и просьба о пяти тысячах фунтов, чтобы я держал язык за зубами относительно того, что мне известно о вашей нареченной.

– Вам не известно ничего, что не было бы известно мне. У леди Эстер нет от меня тайн. – Ленсборо помолчал, словно все обдумывая, хотя давно решил, как обойтись с негодяем. – Итак, выберем ли мы этих двух джентльменов секундантами? – Поняв, что встреча была устроена с единственной целью – устроить дуэль, – Лайонел утратил вызывающий вид. – Хотя не удивлюсь, если к концу нашей встречи вы сами не будете готовы отдать мне пять тысяч или все, что у вас есть, лишь бы я не разглашал того, что мне известно о вас.

– Какая нелепость!

– Вот как, в самом деле? Интересно, сколько дверей останутся для вас открыты после того, как все узнают, что вы пытались изнасиловать девочку, более того, сестру вашего ближайшего друга, под чьей крышей вы в то время жили! Такой истории, в сочетании с моим словом, что вы человек без чести и совести, вполне достаточно, чтобы вас прикончить. Я обладаю большим влиянием, как и те, кого я считаю своими друзьями.

– Вы этого не сделаете! – Снелгроув побагровел от ярости. – Если вы меня погубите, ваша жена пойдет ко дну вместе со мной!

Ленсборо как будто задумался над его словами, но потом покачал головой:

– Возможно, хотя чем вы можете доказать, что то, о чем вы говорите, произошло на самом деле? Будет лишь ее слово против вашего! – Он с радостью воспользовался выражением самого Снелгроува, которым тот в свое время пугал Эстер. – А поскольку у меня имеется доказательство… документальное подтверждение того, что Эстер – девственница, вы преуспеете лишь в том, что испачкаетесь в грязи, и выставите себя низким лгуном и мошенником, кем вы являетесь на самом деле.

– Доказательство? У вас не может быть доказательств!

– Оно у меня есть. После того, как Эстер приехала в Лондон, я попросил врача тщательно проверить… достойна ли она стать моей женой. Если хотите, могу назвать вам его фамилию.

– Хладнокровный негодяй! Неужели вы способны на такое с собственной невестой?

– Как вы и сказали. – К очевидному ужасу Снелгроува, Ленсборо жестоко улыбнулся. – Разве вам ничего не известно о репутации семьи Чаллинор? Вы думаете, что такой человек, как я, способен жениться с завязанными глазами? Да я даже кобылу для своего жеребца не куплю без предварительного тщательнейшего осмотра!

Снелгроув вспотел; он переводил взгляд с одного враждебного лица на другое.

– Значит, вы хотите принудить меня к дуэли?

– Я бы с радостью пристрелил вас, – протянул Ленсборо, – но, поскольку это будет убийство, а мой долг как пэра – соблюдать закон… – Он постучал пальцем по колоде карт, лежавшей на столе, – пусть нашу судьбу решат карты.

– Карты?

– Да. Будем тянуть по одной. У кого выпадет старшая, тот победил.

– Согласен! – Снелгроув сел за стол и даже потянулся к колоде, но потом его осенило, и он сглотнул слюну: – Что же получит тот, кто вытянет старшую карту?

– Что получит? – Ленсборо злорадно улыбнулся, и холодок ужаса пробежал по спине Снелгроува. – Ну, например, если вы победите, у вас есть право говорить все, что угодно, о моей жене, а я и слова против не скажу?

Снелгроув лихорадочно соображал:

– Погодите! Вы сами только что сказали: если я так поступлю, никто мне не поверит, и тогда мне конец.

Ленсборо равнодушно пожал плечами:

– Вы сами все придумали. Я только позволяю вам исполнить ваше желание и мириться с последствиями.

– Я… не собирался порочить ее на самом деле! Мне только нужны были деньги… – проблеял Снелгроув.

– Разве вы не хотите узнать, что будет, если старшую карту вытяну я? – перебил его Ленсборо.

Совершенно сбитый с толку Снелгроув кивнул.

– Итак, главное в следующем. Я не хочу, чтобы вы докучали моей жене своими грязными инсинуациями. Более того, я хочу, чтобы вы покинули пределы Англии. Так что, если старшую карту вытяну я, я оплачу ваши долги и куплю вам лицензию в каком-нибудь полку, который в настоящее время несет службу за океаном. При строгом условии, что назад вы больше не вернетесь. Если же ваша нога когда-нибудь ступит на английскую землю… – договаривать ему не пришлось.

Дрожащей рукой Снелгроув потянулся к колоде и вытянул карту. Не сводя взгляда со своего врага, Ленсборо вытянул вторую.

Снелгроув посмотрел на свою карту и облизнул побелевшие губы:

– Мы ведь так и не договорились… тузы считаются за одно очко или за одиннадцать?

Ленсборо посмотрел на свою карту и медленно расплылся в улыбке:

– Решать тут определенно не мне. Фоли, что скажете?

Фоли выждал добрые пять минут; Снелгроув покрылся холодным потом. Капитан покосился на него здоровым глазом и провозгласил:

– За одно.

Снелгроув провел пальцем по галстуку и выложил на стол восьмерку пик. При виде бубнового короля Ленсборо он вздохнул с облегчением, опершись о стол. Фаррар взял Снелгроува под одну руку, а Фоли под другую; они рывком поставили его на ноги и увели в спальню.

Ленсборо понимал: они не выпустят негодяя из виду, пока все бумаги не будут подписаны должным образом.

Оба поклялись сделать все необходимое для защиты леди Эстер.

– Наверное, не стоит и говорить, что я не забуду вашей услуги, – сказал им лорд Ленсборо. – Если я смогу чем-то вам отплатить, вам стоит только сказать.

С этого момента он не мог дождаться утра, когда можно будет освободить Эстер от мрачной тени, которая столько лет нависала над ней. Вот лучший свадебный подарок, который он ей преподнесет.

Он лучился еле сдерживаемой радостью, как заметила Эстер, когда они легким галопом направились к тому месту, которое они привыкли считать своим в буковой роще.

– У меня для тебя кое-что есть, – сказал он, рывком снимая ее с седла в тот миг, как она остановила Земляничку в зарослях густой листвы. – Это всего лишь залог, но он послужит предлогом того, что я так настойчиво требовал сегодняшней встречи. Это – и, конечно, возможность тайно обменяться поцелуями.

Прежде чем она успела понять, что он сказал, Джаспер заключил ее в объятия и прижался губами к ее губам, наградив ее таким властным поцелуем, что она задохнулась.

– Вот. – Пока она тщетно поправляла измятую шляпку, он что-то достал из кармана. – Надеюсь, это будет напоминать тебе обо мне.

Сердце, которое и так часто билось от надежды, как будто вовсе остановилось: не значит ли это, что он собирается ее оставить? Но тогда почему он так ее поцеловал? Она опасливо открыла крышку шкатулки, которую он протянул ей, гадая, что мужчина может преподнести своей невесте в качестве прощального подарка. Внутри, на подкладке из черного бархата, лежала брошь. Пучок желтых бриллиантов, окружавших…

– Твоя булавка из тигрового глаза! – воскликнула она, проводя пальцем по ее гладкой поверхности.

– Мне показалось, она тебе нравится. – Эстер метнула на него озадаченный взгляд. Джаспер поспешил объясниться: – Когда-то я радовался тому, что ты излечилась от привычки обращаться к моему шейному платку, но в последнее время тебя снова привлекает этот предмет моего гардероба. Поэтому… – Он выразительно пожал плечами.

– Я вела себя чудовищно грубо, правда? – Эстер повесила голову. – Просто после… то есть я все время ощущаю твое присутствие.

– Ощущаешь, – вздохнул он в ответ.

Бедная девочка еще боится окончательной близости. Даже после того, как трепетала в его руках. Она дрожала, раскраснелась, но по крайней мере не отпрянула от поцелуя, когда он не сумел совладать с собой. Правда, сейчас она снова отвернулась от него. Он ласково улыбнулся, глядя на ее макушку – теперь он видел ее довольно часто.

– Тигровый глаз подарил мне Бертрам, – объяснил он, когда она провела пальцем по камню, который напоминал ей цвет его глаз. – Не могу сказать, что это самый дорогой камень в моей коллекции, но он всегда был моим любимым.

– Ах… – У Эстер заблестели глаза. – А ты подарил его мне! – Она посмотрела на него, и в ее сердце вновь затеплилась надежда. Наверное, она все же небезразлична ему, если он дарит ей то, что представляет для него такую ценность. – Я буду всегда хранить его как сокровище.

– Хотя не это мой настоящий свадебный подарок, – продолжал Джаспер, снова приведя ее в замешательство. – Вчера ночью мы… то есть я, – поспешно добавил он, не желая, чтобы она знала, что и другим стали известны некоторые неприятные подробности ее прошлого, – отправил Снелгроува прочь. Больше он тебя не потревожит.

Она ответила совсем не так, как он ожидал. Смертельно побледнев, она пошатнулась.

– Ты убил его!

– Что?! Нет! – Он обвил рукой ее талию и прижал ее к груди, когда ему показалось, что она готова отшатнуться. – Хотя, не скрою, мне очень этого хотелось, поверь мне! – Он пальцем приподнял ее подбородок. – Ты в самом деле считаешь меня способным на хладнокровное убийство? – Он встревоженно заглянул ей в глаза.

Но она обняла его за талию и уронила голову ему на грудь.

– Если ты не убил его, – прошептала она, не поднимая головы, – как ты можешь быть уверен, что он не вернется? – Дрожь сотрясла ее. – У него мерзкая привычка появляться, исчезать, а потом снова появляться, когда его меньше всего ждешь!

– Эстер, Эстер! – Он вздохнул, покачивая ее, как перепуганного ребенка. – Уверяю тебя, я не оставил ему выбора. Он никогда больше не посмеет вернуться в Англию.

Тогда она запрокинула голову, глядя на него и нахмурив лоб.

– Должно быть, недешево было отправить его за границу. Меньшее, что ты можешь мне позволить, – возместить тебе расходы.

Он нахмурился и отстранился от нее.

– Возместить расходы? – возмутился он. – Почему, во имя всего святого, ты должна что-то возмещать? Ты моя жена! Защищать тебя – мой долг!

– Знаю, – вздохнула Эстер, отворачиваясь от него. – Не думай, что я не помню, сколько всего ты уже перенес из-за меня. Особенно потому, что я не та, кто тебе нужна.

– Не та… о чем ты? Эстер, ты мне нужна! Я сам тебя выбрал!

– Да, но только потому, что наше пребывание на постоялом дворе вместе скомпрометировало тебя. Я все понимаю и уже не возражаю. – Она повернулась к нему, отчаянно желая, чтобы он понял. – Я знаю, что ты приехал в «Пойму» в поисках женщины, способной стать матерью твоим детям… которая не нарушит твоего привычного образа жизни. А я… все, что я делала до сих пор, – причиняла тебе беспокойство. По крайней мере, позволь мне самой расплатиться с долгами, ведь я не…

– Проклятие, женщина! – вздохнул Джаспер, глядя на ее встревоженное лицо. Его охватило чувство вины, когда он вспомнил, с чего все началось. Он понял, что она совершенно неверно истолковала его чувства к ней. Он кричал на нее, отдавал приказы, говорил и думал самые оскорбительные вещи. В своем отчаянном, всепоглощающем желании обладать ею он вел себя как худший оскорбитель.

Сжав кулаки, он закричал:

– Когда же ты поймешь своей упрямой головой, что я сам, сам хочу заботиться о тебе?

– Но ведь ты не можешь! Я совсем не похожа на такую жену, которая, по твоим же словам, тебе нужна!

– Вот именно. – Он сокрушенно покачал головой. – Когда я приехал в «Пойму», моя голова была забита глупостями, но ты выбила их из моего твердого черепа своими откровенными замечаниями и королевским презрением. После того как я вырос из коротких штанишек, никто ни разу не пытался исправить мои манеры. И даже в раннем детстве мою гордость всячески пестовали, считая ее необходимым условием моего положения! А ты… перевернула меня с головы на ноги в тот момент, как мы с тобой встретились.

– Мне очень жаль.

– Не жалей! – крикнул он, хватая ее за плечи и снова привлекая к себе. – Эстер, никогда не жалей о том, что мы с тобой встретились!

Не потому ли, что она смотрела на него с такой надеждой и с такой тоской и была такой теплой и податливой в его объятиях, он снова поцеловал ее? Раз, а потом другой…

– Завтра мы снова поженимся, – напомнил он, с трудом беря себя в руки. – После того, как церемония окончится, нам с тобой надо будет серьезно поговорить. – Прижавшись к ней лбом, он простонал: – Завтра тебя ждет трудный день. И потом, если мы еще здесь задержимся… – Он с горечью рассмеялся, когда разрумянившаяся Эстер вывернулась из его объятий.

По его словам, она не должна сожалеть о том, что они встретились, думала она, в каком-то тумане садясь на Земляничку. И он снова поцеловал ее. Поцеловал по-настоящему.

Она проплыла через все последние приготовления, через последнюю примерку, словно во сне. Мужчина не может притворяться, когда обнимает любимую женщину… Она в самом деле нужна Джасперу.

В самом деле!

И вот наконец наступил день свадьбы, и она стояла перед зеркалом, в последний раз глядя на свое отражение перед тем, как спуститься в холл, где ждал дядя Томас, готовый сопроводить ее в церковь. Тетка, кузины и Эм наперебой уверяли ее, что она выглядит чудесно.

Но ее заботило только одно: как она понравится Джасперу. Эстер прекрасно знала, что она не красавица, но сегодня в ней появилось нечто такое… она сама не понимала, что именно, но решила, что она хотя бы элегантна. Бледно-золотистое шелковое платье струилось, словно жидкий солнечный свет, на ее стройной фигуре, а бриллиантовая тиара, которую она надела на свои пышные локоны по настоянию леди Огасты, превратила ее в принцессу.

Она отыскала его взглядом в тот же миг, как вошла в церковь. Она не замечала богатых и знаменитых, которые разглядывали ее платье, была глуха к замечаниям, которые отпускались шепотом. Она видела только Джаспера, которого с гордостью называла своим мужем. А когда он обернулся, чтобы посмотреть на нее, ей с трудом удалось не броситься к нему, не закинуть руки ему на шею и не поблагодарить за то, что он все-таки женится на ней, несмотря ни на что. Она сама не знала, как ей удалось пройти по проходу медленно и плавно, поступью, которая, по словам мадам Пишо, приличествовала настоящей маркизе – и показывающей в самом выгодном свете ее струящееся платье.

Непонятно, как ей удалось пережить очень долгое и очень многолюдное празднество, которое устроила ее свекровь. Близость к Джасперу сводила ее с ума. Стоило ему взять ее за руку, как внутри у нее загоралось пламя.

Она была так влюблена в своего мужа, что все ее тело пульсировало от предвкушения, и ей было стыдно, потому что казалось, что это замечают все.

– Знаете ли, вы ведете себя ужасно немодно, – укорила ее леди Огаста, когда наконец – наконец-то! – настало время им с Джаспером уезжать в Чаллинор-Хаус. – И ты тоже! – Она повернулась к сыну.

С того момента, как он обернулся и увидел, как она идет к нему по проходу, он не в силах был больше ни секунды скрывать охвативших его чувств. Всем было ясно, что молодожены безумно влюблены друг в друга.

– Мама, разве Эстер не стала ослепительной невестой? – только и ответил он на язвительное замечание леди Огасты. Затем он взял Эстер под руку и с самым решительным видом повел сквозь толпу гостей, осыпавших их добрыми пожеланиями.

Он уговаривал себя не слишком доверять ее очевидному желанию поскорее уйти со свадебного праздника. Он не мог забыть, как она начала раздеваться, желая поскорее покончить с неприятной обязанностью в их первую брачную ночь.

Ему показалось, что у него остановилось сердце, когда он подсадил ее в карету. Поездка до Чаллинор-Хаус была совсем недолгой. Однако все казалось ему совершенно новым. Его уже вознаградили за то, что он обуздал свою страсть в их первую тайную брачную ночь. Она шла по проходу с высоко поднятой головой. Если бы его невеста не была девственницей, она бы чувствовала, что все происходящее фальшиво. Кроме того, он освободил ее от Снелгроува, и она испытывала огромное облегчение.

Эстер испуганно покосилась на мрачный профиль Джаспера. Он снова ушел в свою гранитную раковину, и она не знала, как до него достучаться. Она обрадовалась, когда карета в конце концов остановилась, улыбающийся лакей распахнул дверцу и она смогла выйти. Джаспер находился в очень странном настроении, знал ли он, чего хочет от нее?

Она зажмурилась при виде величественного фасада Чаллинор-Хаус. Слуги в ливреях, каждый из которых держал факел, выстроились на ступенях в два ряда. Каждый из них смотрел на нее с откровенным любопытством, и многие, когда она проходила, широко улыбались хозяину.

Что же происходит?

Что здесь за прислуга?

Она вошла в красиво обставленный холл осторожно-напряженная, жалея о том, что не успела побывать в этом доме до того, как стала его хозяйкой. Надо было поближе познакомиться с прислугой, которой она будет управлять; еще многие собрались у подножия лестницы. Все, однако, улыбались.

– Неужели вам больше нечем заняться, кроме как толпиться в холле? – неожиданно закричал Джаспер, и слуги разбежались, тихо посмеиваясь. Она вспомнила слова Эм, что его конюх относится к нему как к благодушному деспоту. Очевидно, то же самое касалось и других слуг.

Джаспер открыл дверь слева от холла и спросил:

– Не хочешь пропустить по рюмочке перед тем, как мы ляжем спать? – Вид у него сделался… тревожный.

Это стало последней соломинкой.

– Разве нельзя просто лечь спать? – взмолилась она.

– Ага! – Джаспер посмотрел на свои ноги. – Эстер. Я должен тебе сказать… Я не… – Он посмотрел на нее испытующе, как будто искал ее понимания. – Я никогда не стану тиранить тебя.

– Знаю, – ответила она, – но родить тебе детей – мой долг.

– Отлично!

Ее рука по-прежнему лежала в его руке; они стали медленно подниматься по лестнице.

– Я очень серьезно отношусь к своему долгу.

Что ж, последнее она уже знала. Долг – вот что толкнуло его к ней, а не к одной из ее более хорошеньких, покладистых кузин.

– Есть один долг, который мне особенно не терпится исполнить, – сказал он. – Долг мужа лелеять свою жену.

Они поднялись на первую площадку, и только там до нее дошел смысл его последних слов. Она остановилась и изумленно переспросила:

– Лелеять?

– Лелеять, – подтвердил он, ведя ее на второй этаж. – И потому я постарался как можно подробнее продумать убранство твоей комнаты. – Он провел ее по ковру и распахнул первую дверь справа. Открывшийся перед ней вид заставил Эстер ахнуть от изумления. Она, как зачарованная, вошла в комнату, которая напоминала освещенную лунным светом лесную поляну. Здесь не было ни одного обычного предмета мебели. Стены были расписаны вручную лесными сценами: деревья, цветущие кусты, окружавшие небольшую поляну. Луна отражалась в кристально чистом пруду.

– Как ты… – Она потрясенно разглядывала потолок, напоминавший звездное небо: мерцали сотни крошечных свечей, отражавшихся в кристаллах, подвешенных к пологу из черного бархата. Луна была просто фонарем, подвешенным за газовой ширмой.

Не в силах устоять, она опустилась на колени у пруда, погрузив пальцы в мелкую воду, потом в зеленые подушки, изображавшие траву.

– Увы, трава не настоящая. – От волнения у Джаспера сел голос. – Но бархат вполне ее напоминает. – Он закрыл за собой дверь. – Мне хотелось устроить здесь еще и водопад, но плотник долго рассуждал о необходимости укрепить балки, и предупредил, что шум от насоса, который нужен для циркуляции воды, уничтожит романтическую атмосферу, которую мне хотелось создать.

– Романтическую? – Эстер во все глаза смотрела на мужчину, который презирал любое проявление чувств. Он расхаживал по комнате, вертя в пальцах лист папоротника. – Это должно быть романтичным?

Он застыл на месте.

– А разве нет? – Он нахмурился. – Раньше я ничего подобного не делал, поэтому ни в чем не был уверен. Просто мне хотелось, чтобы спальня подходила тебе. Видишь, здесь нет окон! – Он жестом показал на раскрашенные стены. – Я хотел, чтобы ты чувствовала себя здесь в безопасности, в полнейшей безопасности со мной здесь сегодня.

Эстер встала на ноги.

– Кровати здесь тоже нет, – заметила она.

Он откашлялся и смял лист папоротника. Она смотрела, как он склонил голову набок.

– С нашей первой встречи я понял, что ты отличаешься от всех, кого я знал до тебя. Ты – творение природы. Когда ты приехала в Лондон и попыталась приспособиться ко всем ограничениям, наложенным на тебя моей матерью, ты напоминала мне плененную лесную нимфу. Эстер… – Он шагнул к ней. – Твое место не в светских салонах, где говорят бессмысленные банальности. Твое место в лесу, моя маленькая веснушчатая лань! – Он подошел еще ближе и провел пальцем по ее носику. – Вдали от всех остальных мужчин, способных напугать или обидеть тебя… – Он увлек ее на подушку, похожую на травянистую кочку, и усадил рядом с собой. – Все это… – он обвел комнату рукой, – вот что подходящее для тебя окружение.

«Кочка» оказалась невероятно мягкой.

– Она набита перьями? – спросила Эстер, усевшись.

Он кивнул:

– Ты слишком редкая птица, чтобы обитать в скучном, обыденном мире мужчин. – Он поднес ее руку к губам и начал целовать кончики пальцев. – Этот бедный смертный будет почитать тебя в твоем храме, если ты позволишь. – Он разжал ей пальцы и пылко поцеловал в ладонь.

– П-почитать? – Поцелуй как будто проник в самое ее лоно, и она таяла между бархатных подушек рядом с его могучим телом.

– «Отдаю на милость твою всего себя», – повторил он слова из клятвы. Затем, к ее удивлению, он опустился рядом с ней на колени и поднес к губам подол ее платья. – Я никогда не обижу тебя так, как угрожал Снелгроув. Я не хочу брать; я буду только давать. – Ее сердцебиение участилось, когда он снял с нее золотые атласные туфельки. – Не бойся меня. Я не заставлю тебя идти туда, куда ты не захочешь, – продолжал он, целуя по одному ее пальцы. Все тело Эстер стало превращаться в жидкое пламя. – Я буду ждать столько, сколько понадобится, прежде чем мы сможем окончательно скрепить наши брачные узы. – Он снял с ее головы бриллиантовую тиару, небрежно отбросил в сторону и зарылся пальцами в ее густых волосах. Эстер обвила его шею руками.

– Я не боюсь тебя, – объявила она, храбро целуя его в губы.

Он печально улыбнулся:

– Милая, с тех пор как я принудил тебя к тайному венчанию, ты не можешь смотреть мне в глаза. Я заставил тебя вспомнить твои страхи, когда купал тебя, и…

– Нет. Нет! – Она обхватила его лицо ладонями и посмотрела ему прямо в глаза. – Я боялась не тебя, а того, что ты откажешься от меня. Всякий раз, глядя на тебя, я вспоминала твои ласки… а потом ужасную холодность, когда ты отверг меня.

– Что?! Я не отвергал тебя! – Он выругался. – Так вот о чем ты думала? – Он тяжело вздохнул. – Я вовсе не отвергал тебя, моя милая невинная девочка. Я пытался тебя уберечь. Когда ты трепетала в моих объятиях, я едва не взорвался от страсти. Я не смел прикоснуться к тебе. Еще миг – и я взял бы тебя с такой жестокостью, что разрушил бы все доверие, которое только начал создавать.

Лицо Эстер осветилось.

– Значит, тогда ты желал меня?

– Желал до боли, до дрожи, как и сейчас… но не бойся. Я умею сдерживать свои чувственные порывы. Я не такой, как Снелгроув.

Она легонько шлепнула его по плечу:

– Джаспер! Я прекрасно знаю, что ты не такой, как Лайонел. Когда ты меня поцеловал в первый раз, я поняла, что не поцелуи вызывали у меня отвращение, а он. Он хотел унизить и испортить меня. А ты… – Она погладила его по щеке. – Я люблю тебя. И еще, – застенчиво добавила она, – я тоже умираю от желания. Теперь, когда мы обвенчались официально…

– Ты уверена?

Эстер улыбнулась и, расстегнув, решительно стащила с него жилет и развязала шейный платок.

– Боже, Эстер, неужели это произойдет сегодня? – Он зарылся лицом в массу волос, разметавшихся по ее плечам. – На такое счастье я и не надеялся! – Он расстегнул пряжки, скреплявшие ее платье, и спустил рукав с плеча. – Я был готов ждать… – тяжело дыша, продолжал он, покрывая поцелуями ее лицо и шею, – у твоих ног… целую вечность. Любовь к тебе заставила меня упасть на колени, – признался он, сдергивая с нее платье до талии и принимаясь ласкать ее груди. Она не настолько забылась, чтобы не обратить внимания на его слова.

– Значит, ты меня любишь?

Джаспер перекатился на спину и закрыл лицо рукой, пряча глаза.

– Я не собирался это говорить!

– Тогда почему сказал? Если не собирался…

Его рука не двигалась. Она села на него верхом.

Он тяжело вздохнул, потом посмотрел на нее снизу вверх:

– Нет, я собирался. В том-то и трудность. Я так люблю тебя, что совершаю глупости! – Он указал на сооруженное с таким искусством жилище невесты. – Истратил целое состояние, сооружая то, что должно было стать самым нелепым романтичным жилищем, какое жених может подарить своей невесте! После знакомства с тобой я сам себя не узнаю! Что со мной происходит? Я дерусь в тавернах, вышибаю ногой двери, останавливаю дилижансы, похищаю невинных девиц…

Эстер перебила его и перешла к тому, что считала самым главным:

– Как у нас появится сын, если ты собираешься терпеливо ждать до конца времен, прежде чем скрепить наш брак?

– Ах… не упрекай меня в отсутствии логики. Видишь, Эстер, что ты со мной сделала? Моя голова не способна функционировать как надо, сейчас работает только одна часть моего тела… Он взял ее руку и поднес к своим бриджам.

Когда она почувствовала его плоть в своей ладони, ее глаза расширились от изумления. Она немного испугалась, поняв, какой он огромный. Но справилась со своим смятением, вздохнула, наклоняясь вперед и нежно целуя его в лоб. Он вздохнул с облегчением и, не удержавшись, прильнул губами к ее груди. Эстер же уступила любопытству и принялась робко исследовать его мужское достоинство…

– Джаспер, должна признаться, что я еще немного боюсь. До того, как я встретила тебя, меня ужасала сама возможность стать до конца женщиной. П-прошу тебя, муж мой. Ты не прогонишь мои страхи прочь? Навсегда! – Она чуть сильнее сжала пальцы.

Широко улыбнувшись, он уложил ее на спину и с любовью посмотрел ей в лицо – по его мнению, самое красивое лицо на свете.

– Тебе будет хорошо, обещаю. Отныне вся моя жизнь будет посвящена тому, чтобы прогонять твои страхи. Регулярно! – За секунду до того, как их губы соединились, она прошептала:

– Спасибо!

И он приступил к выполнению своего обещания.

Сноски

1

Персонаж городских легенд.

(обратно)

2

Девственна (лат.).

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg