«Призрак Сахары»

Призрак Сахары (fb2) - Призрак Сахары 1047K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ирада Нури

Ирада Нури Призрак Сахары

Пролог

– Чери! – Рой нетерпеливо поднимался по лестнице на верхний этаж. – Куда она опять запропастилась?

– Ноэль, ты не видел маму? – спросил он трёхлетнего карапуза, пристроившегося на верхней ступеньке. В руках мальчонка держал весьма потрёпанного на вид медвежонка. Где он его только откопал?

– Мама там! – пальчик ребёнка показал наверх.

Так, всё понятно, опять она на чердаке. Вечно её туда тянет.

Рой ловко перепрыгивая через ступеньки, мигом забрался в пыльное помещение. Уловив краем глаза движение в углу, он облегчённо вздохнул:

– Вот, ты где. Милая, машина ждёт внизу, пора ехать.

Жена не отвечала. Уткнувшись в какую-то старую тетрадку в потрёпанном кожаном переплёте, она читала её содержимое с таким упоением, не видя и не слыша никого вокруг, словно от этого зависела её жизнь.

– Алло, Чери, ты слышишь меня? Пойдём уже. В конце концов это ведь не навсегда, – продолжал уговаривать Рой, – вот сделаем ремонт, кое – что снесём, что-то достроим, и ты сможешь копаться в своём хламе сколько твоей душе будет угодно. Чери! Ау! Это уже не смешно!

Мужчина подошёл к жене, и решительно положил руку ей на плечо. Молодая женщина вздрогнула, как от удара:

– Рой? Ох, как же ты меня напугал! Ты просто не поверишь, что я нашла! – глаза Чариз блестели, как звёзды, и Рой невольно залюбовался, глядя на неё. Несмотря на то, что они знакомы почти всю жизнь, он так и не привык к её экзотической красоте. Волосы цвета красного дерева и тёмные, словно омуты глаза, не совсем типичны для выходцев из Новой Англии. Её красота была скорее неуловимо – восточной. Даже их сын Ноэль, и тот, кроме синих отцовских глаз, всю внешность унаследовал от матери.

– Что же ты такого важного нашла, что совершенно потеряла связь с окружающим миром? – в глазах Роя сквозила нежность.

Глубоко вздохнув, Чариз сунула ему под нос книжицу, которую до этого крепко сжимала в руках:

– Знаешь, что это такое? – и, видя полный недоумения взгляд мужа, продолжила:

– Это дневник Шарлиз Деринджер – моей прапрабабки. Этот дом, – Чери развела руками, – построила она вместе с моим дедом. Отец часто рассказывал мне о том, что невероятную любовь к лошадям, унаследовал именно от неё. Она была просто невероятной женщиной!

– Ну, насчёт этого, могу поспорить, – Рой нежно поцеловал жену в макушку, – Самая потрясающая женщина – это ты!

Чери зарделась:

– Это да! Но ты, только прочти!

В тусклом свете пробивающимся сквозь крошечное чердачное оконце, Рой бросил взгляд на строчки, написанные красивым, изящным почерком:

Дорогой дневник!

Не могу передать словами, как же я потрясена. Виктор Баттон сделал мне предложение! Разве может быть что-то более удивительное? Мы выросли в одном приюте, и с самого детства были не разлей вода. Сколько я себя помню, Виктор всегда был рядом – делился со мной едой, чинил мою одежду, а однажды, даже вступил в схватку с мерзкой мисс Донахью, чтобы она не обрезала моих волос. Правда, силы были не равны, и мне, как и всем воспитанницам приюта, коротко остригли волосы. Оглядев тогда меня, ревущую белугой, со всех сторон, Вик с умным видом изрёк:

– Ты, похожа на мальчишку. Отныне, я буду звать тебя – Чарли!

За что сразу же получил в глаз. Но, к сожалению, это ничего не изменило, Шарлиз, для него навсегда превратилась в Чарли…

Вик всегда имел склонность к точным наукам, и старался получать знания отовсюду, откуда было хоть чуточку возможно их получить. И, вот однажды, когда он возвращался в приют выполняя очередное поручение мисс Донахью, он стал свидетелем того, как маленькая пушистая собачонка, сорвавшись с поводка какой-то важной дамы, пыталась перебежать улицу вслед за мохнатой дворнягой, но случайно угодила под колёса проезжавшего экипажа. Бедняжка сильно поранилась. На душераздирающие вопли хозяйки несчастного животного, сбежалась целая толпа зевак. Никто не пытался помочь. Люди делали ставки на то, через сколько минут собачка издохнет. Только Вик, у которого было отзывчивое, доброе сердце, не побоялся протиснуться сквозь толпу, и броситься к лежащему на земле животному. Он делал всё возможное, чтобы остановить кровь, до тех пор, пока к нему не присоединился вызванный кем-то ветеринар. Вдвоём, они смогли спасти жизнь собачке. Мужчина был в восторге от такого помощника, и даже выразил сожаление по поводу того, что всегда мечтал о таком ассистенте. На что благодарная владелица животного ответила тем, что вызвалась оплатить обучение мальчика, если ветеринар захочет взять его к себе в ученики.

Время шло. Вик всё свободное время проводил за книгами, лишь изредка вспоминая о моём существовании. Казалось, он был одержим идеей стать врачом…

И вот, как раз вчера, все мы праздновали получение им диплома ветеринара. Подумать только, приютский сирота – дипломированный специалист!

Чуть позднее, когда все начали расходиться, Вик отозвал меня в сторону, и попросил меня стать его женой. Я согласилась! А как же иначе? Мне уже почти восемнадцать, очень скоро придётся покинуть стены ставшего уже родным приюта, и оказавшись совершенно одной в жестоком мире, искать себе крышу над головой и пропитание. Многие девушки, вышедшие из стен нашего заведения, вынуждены были заниматься проституцией, лишь бы не умереть с голоду. Их судьбы пугали меня. Я не хотела такого для себя.

Если подумать, Вик был всем для меня – отцом, старшим братом, другом, защитником! Я не уверена, достаточно ли моей сестринской любви и привязанности для брака, но я буду очень стараться. Я сделаю всё возможное, чтобы не быть ему в тягость. А, когда мы скопим достаточно денег, то сможем осуществить наше общее заветное желание – построить дом мечты! Он будет огромным и красивым, с большим количеством комнат. В нём никогда не будет холодно. А ещё, там будут расти наши дети, которым мы подарим всю нашу родительскую любовь.

Глава 1

Новая Англия, 1903 год.

– Чарли! Чарли, выходи скорее! Ты только погляди! – взволнованный голос Вика раздавался во дворе. Бросив рубашку, которую стирала, обратно в мыльную воду, я, вытерев руки о фартук повязанный на талии, выскочила за дверь.

Прошло уже два года с тех пор, как мы поженились, и переехали жить в Провиденс, штат Род-Айленд. Здесь, у Вика была довольно значительная практика, а всё благодаря мистеру Лиаму Гастингсу, который занимался разведением редких пород лошадей. За хороших рысаков платили безумные деньги. Забеги и скачки приносили весьма солидный доход, что позволяло мистеру Гастингсу чувствовать себя едва ли не хозяином города.

Знания и энтузиазм Вика были просто неоценимы. Для того, чтобы он всегда был рядом, мистер Гастингс оказался настолько любезен, что предоставил нам в неограниченное пользование крошечный коттедж, который раньше принадлежал приходскому священнику. Со временем, приход всё уменьшался, и вскоре священник с семьёй вынуждены были переехать в места, где их услуги могли понадобиться больше, чем здесь.

Не имея никогда собственного угла, мы радовались предоставленному жилью, как сумасшедшие. Но! Оно всё равно было чужим. Мечта о собственном доме никогда не покидала нас, заставляя экономить буквально на всём, чтобы хоть немного приблизиться к заветному желанию.

– Чарли! Ну, где ты там?

– Иду, – отозвалась я. Волнение мужа стало передаваться и мне. Как странно, что такого могло произойти, чтобы достаточно флегматичный Вик, вёл себя подобным образом?

Завернув за угол, я обомлела. Под небольшим навесом, который я обычно использовала для сушки белья в дождливую погоду, прямо на разостланном сене, неподвижно лежала лошадь.

– Вик, откуда она? – не в силах справиться с изумлением, я склонилась над животным, которое услышав мои шаги, слегка поводя ушами, подняло голову. Большие, умные глаза уставились на меня.

Темно – гнедого окраса, с более тёмной, почти чёрной гривой, животное было настолько прекрасным, что от него буквально захватывало дух.

Однако, приглядевшись внимательнее, я заметила следы от жестоких ударов, нанесённых каким-то извергом.

Не могу передать словами, что я почувствовала в тот миг. Та нежность, которую я годами копила в своей душе, вылилась на несчастное животное. Опустившись перед ним на колени, я провела рукой по слегка подрагивающему крупу. Лошадь отзывалась на каждое моё прикосновение.

– Чарли, ты только посмотри, – от волнения, голос Вика охрип, – он реагирует на тебя. Ты ему понравилась.

– Но, откуда он? Кто сотворил с ним такое? – я чувствовала, как спазмы сдавливают моё горло.

– Это арабский скакун. Его недавно привезли мистеру Гастингсу из Саудовской Аравии, за просто сумасшедшую сумму. Но, животное оказалось норовистым, и совершенно неприспособленным к тем физическим нагрузкам, которым обычно подвергают будущих чемпионов. Старику Фрэнку было поручено заниматься с ним. А тот, известный своим садистским обращением с животными, довёл несчастного скакуна до полного истощения. Вон, ещё и ногу травмировал.

– Он умрёт? – спазмы свели горло, мешая говорить.

– Из-за отёка сложно определить насколько серьёзна травма.

– Но, ты ведь вылечишь его? – та надежда, которая звучала в моём голосе, удивила меня саму. Вот уж не думала, что могу привязаться к кому-нибудь буквально с первых же секунд.

– Да уж придётся. И знаешь, почему? – у Вика было весьма приподнятое настроение.

– Нет, а что?

– А то, что мистер Гастингс отдал коня мне. Он так и сказал: «Забирай этот никчёмный кусок мяса себе. Всё равно теперь, от него не будет никакого толка. А, о скачках вообще можно забыть».

– Всё так серьёзно? – мне было жаль.

– Не уверен. Вот спадёт отёк, тогда точно и определим, разрыв там или же просто лёгкое растяжение. В любом случае, он теперь наш. Я очень рассчитываю на твою помощь по уходу. Коню, как и человеку очень нужны забота и внимание.

Вик мог бы мне об этом не говорить. То, что я почувствовала к животному, не передать словами. Я дала себе слово, что в лепёшку расшибусь, а сделаю всё возможное, чтобы конь стал таким, каким был прежде.

Шли дни, недели, месяцы. Диагноз, который поставили хозяева коню не подтвердился. Растяжение, которое изначально приняли за разрыв связок, постепенно прошло. Благодаря нашей особой заботе и уходу, Мухиб, что в переводе с арабского означает «Великолепный», вернулся в прежнюю форму.

Опасаясь, что прежний хозяин, узнав о том, что конь совершенно здоров, захочет его у нас забрать, было решено переехать куда-нибудь в другое место. После не слишком долгих поисков, Вику удалось снять недорогое жильё в пригороде Ричмонда.

Здесь было довольно развито сельское хозяйство, и специалисты профиля Вика, ценились на вес золота. Просторные поля и равнины стали любимым местом для наших с Мухибом прогулок. Словно подгоняемые самим дьяволом, мы без устали носились по округе, пока однажды, нас не свела судьба с одним пожилым господином, представившимся как мистер Джонсон.

Это был тщедушный старичок, с остренькой седой бородёнкой и очень внимательными, глубоко посаженными карими глазами. Одет он был довольно опрятно в коричневого цвета костюм и светлую сорочку.

Увидев Мухиба в действии, он был поражён скоростью, которую тот развивал совершенно без напряжения:

– Миссис Баттон, – обратился он ко мне, – Вы себе и представить не можете, обладателем какого сокровища являетесь. Такие скакуны как ваш Мухиб, относятся к виду кохелайн – сиглави. Они – большая редкость, и не только в Штатах, но и на территории самой Аравии, своей родины. Вы уж поверьте старику, которому на своём веку не мало довелось повидать.

Чего уж греха таить, мне было весьма приятно слышать такое про своего любимца. Узнав, что когда-то мистер Джонсон занимался тренировкой лошадей, я, за весьма неплохое вознаграждение, уговорила его заняться физической формой скакуна.

Глава 2

Жизнь на новом месте, казалась не такой уж и плохой, если бы не два обстоятельства, весьма огорчающие меня, и заставляющие частенько проливать слёзы. Первое – это то, что мне до сих пор, никак не удавалось забеременеть. Несмотря на то, что мы с Виком безумно мечтали о малыше, пока, это оставалось лишь мечтой, расстраивая меня каждый раз при виде какого-нибудь карапуза на руках матери.

Ну, а второе, это то, что в последнее время, мой «араб» стал привлекать к себе чересчур пристальное внимание окрестных жителей. Благодаря мистеру Джонсону, мой любимец физически очень окреп, и развивал просто невероятную скорость. Как ни странно, но старичку едва ли не с первых секунд знакомства, удалось завоевать доверие Мухиба. Относящийся с подозрением ко всем людям, конь доверчиво принимал знаки его внимания.

Из-за того, что мы не имели возможности нанять профессионального жокея, его обязанности временно взяла на себя я. Будучи невысокой и достаточно хрупкого телосложения, я являлась идеальным седоком для норовистого коня, который и так, кроме меня, мистера Джонсона, и лишь изредка Вика, никому не позволял к себе прикасаться. Видать моральная травма, оставленная прежним хозяином, была чересчур сильна для несчастного животного.

Но, речь сейчас не о том…

Вот уже около недели, я постоянно замечаю за нами с Мухибом слежку. За забором, возле небольшой пристройки, что мы отвели под мини-конюшню для нашего любимца, постоянно околачивались какие-то типы, которые исчезали прежде, чем мы успевали добежать.

Почёсывая седину, мистер Джонсон, который вызвался и ночами оставаться возле коня, говорил:

– Душенька, вы уж поверьте на слово старому еврею, не к добру это всё. Ох, не к добру! – и, это несмотря на то, что в последнее время, и он как-то загадочно себя вёл. Постоянно отлучался в город, ждал каждого появления почтальона так, словно от него зависела вся его жизнь.

Прошла неделя. Тревога постепенно улеглась. Близился День Благодарения. Для нас, приютских сирот, этот праздник был особенно долгожданным. Запекая огромную индейку и накрывая на стол, я в приподнятом настроении носилась по домику, когда внезапные крики, а затем и раздавшиеся выстрелы, заставили меня сорваться с места, и выскочить во двор. Привлечённые шумом, стали сбегаться жители окрестных домов.

На земле, возле конюшни, лежал мистер Джонсон, зажимая рану на груди, из которой сочилась кровь. Рядом с ним валялось ружьё.

– Мистер Джонсон! Что произошло? – я бросилась к старику. Как назло, Виктор ещё не вернулся, и я понятия не имела, как подступиться к подобной ране. Предупреждая мои действия, старик, превозмогая боль проговорил:

– Не нужно, душенька, всё в порядке. Коня пытались похитить, и в этот раз, мне удалось прогнать их. Но, кто знает, возможно в следующий раз, им удастся сделать своё грязное дело. Вам нужно бежать. Срочно! Берите коня, и уезжайте пока не поздно.

Слёзы застилали глаза. Рядом опустился на колени, подбежавший Вик. Ему хватило нескольких секунд, чтобы понять – старику уже ничем не помочь.

– Миссис Баттон, – голос умирающего слабел, – вот, здесь… письмо… возьмите его, оно… для вас… – Дрожащими, непослушными руками, он сунул мне в руку смятый конверт. – Это – ваш шан…с…

Тело дёрнулось, и затихло. Остановившийся взгляд, яснее всяких слов дал понять, что мистера Джонсона с нами больше нет.

– Нет! Пожалуйста, нет! – по мере того, как шок проходил, рыдания рвались наружу.

Почувствовав, как что-то ткнулось мне в плечо, я подняла залитое слезами лицо вверх. Мухиб. Уткнувшись в шею коня, я разрыдалась в голос.

Прошло три дня. Старика Джонсона похоронили. Вик, на пару с соседом несли вооружённую вахту возле коня, но похитители пока не объявлялись.

В связи со стремительно развивающимися событиями, я совершенно забыла о письме, которое мне передал умирающий. Сейчас, сидя в деревянной качалке на крыльце домика, я наконец, развернула его.

Смысл написанного не сразу дошёл до меня. Тряхнув головой, и несколько раз проморгавшись, я вновь уставилась в написанные явно мужской рукой строчки:

«Мистер Гешрон Джонсон!

Комитет рассмотрел вашу заявку, и учитывая ваши прежние заслуги, одобрил её. Ваша команда допускается к участию в международном забеге, который пройдёт через два месяца в городе Бискара, что во Французской Алжирии. С вашей стороны, надлежит в течение недели после получения письма, подтвердить своё участие и предоставить данные о составе вашей команды. Напоминаем, что в случае победы, победитель получает в переводе на нашу валюту, приз в сорок пять тысяч долларов, из которых, двадцать процентов будут перечислены организационному комитету.

С уважением, Председатель комитета конного спорта, мистер Алан Эберхайм.»

«Забег? Скачки?» – я ничего не понимала. Но, постепенно, смысл произошедшего стал доходить до меня. Это в ожидании сего письма, мистер Джонсон носился как наседка, не пропуская ни одного визита почтальона. – «Это ваш шанс!», – сказал он мне тогда.

День клонился к вечеру, а я по-прежнему сидела в кресле, сжимая заветный клочок бумаги. Заслышав шаги приближающегося Вика, я, наконец, поднялась:

– Он прав! Это, действительно наш шанс!

– С кем это ты говоришь? – в голосе мужа сквозило беспокойство.

Бросившись ему на шею, я счастливо рассмеялась:

– Он дал нам шанс, понимаешь? Теперь, всё у нас будет замечательно!

Глава 3

– Ты с ума сошла? Как тебе могло такое прийти в голову? О чём, вы со стариком, вообще думали? – голос Вика, ещё никогда до этого момента не срывался на крик. Чувствовалось, что он уже на пределе. Но, я не могла стоять и спокойно смотреть на то, как его нерешительность грозит разрушить все наши мечты:

– Вик, милый, да пойми же ты, у нас, по сути, и выбора-то особого нет. Те, кто пытался украсть Мухиба, непременно вернутся. Кто, по-твоему будет следующим после Джонсона? Ты? Или я? Неужели, ты не понимаешь, что нам в любом случае нужно отсюда уезжать. И, куда, мы отправимся? У нас нет ни денег, ни связей, да ещё и конь редкой породы, который постоянно привлекает к себе не нужное внимание. И, не смотри на меня так, – я ткнула пальцем ему в грудь, – я ни в коем случае не соглашусь его продать. Слышишь? Ни за что!

Пыл Виктора стал постепенно стихать. Мои слова не были для него откровением, они отражали лишь реальную обстановку – нам нужно уехать!

Мысли мужа, были написаны на его лице. Он устал. Постоянные переезды, устройство на новом месте, начинание всего с нуля – всё это невероятно выматывало его. Он мечтал о другом – тишине, покое, большом собственном доме, куче ребятишек, и солидной практике. Я понимала и поддерживала его, и потому выдвинула последний козырь:

– Вик, ты только подумай, в случае выигрыша, у нас будет целая куча денег! Мы сможем построить дом, о котором всегда мечтали! Старик Джонсон верил в Мухиба, поверь и ты!

Колебания на его лице постепенно стали уступать место решимости:

– Чарли, ты действительно этого хочешь? Пойми, пути назад уже не будет.

– Вик, мы справимся. Клянусь тебе, у нас всё получится!

* * *

Мы стояли в холле «Комитета», и ожидали, когда мистер Эберхайм примет нас. Симпатичная, средних лет секретарша, окинув мимолётным взглядом Вика, сосредоточила всё своё внимание на мне. Оценивающе окинув меня с головы до ног, она, томно улыбнувшись и положив ногу на ногу, откинулась на стуле. Призыв в её глазах, говорил яснее любых слов. Я непременно бы расхохоталась, если бы не вынуждающие сдерживаться обстоятельства. Вик, заметивший перемену в поведении женщины, лишь хмыкнул, и постарался загородить меня собой.

Но, не тут-то было. Обойдя «заграждение» в виде моего мужа, она обратилась ко мне лично:

– Молодой человек, могу ли я предложить вам чего-нибудь?

Преодолевая смех, я уже было приготовилась предложить ей исчезнуть, но тут дверь отворилась, и мистер Эберхайм, лично завёл нас в кабинет. Пожав плечами на разочарованный взгляд секретарши, я вошла вслед за мужчинами.

Пока Вик и председатель обсуждали детали, я украдкой кинула взгляд на своё отражение в небольшом зеркале в золочёной раме, которое висело на ближайшей ко мне стене.

Готовясь к сегодняшней встрече, мне пришлось до неузнаваемости изменить весь свой облик. Женщинам не дозволялось участие в таких соревнованиях, как международные конные скачки. И, если вдруг раскроется мой обман, то дисквалификация последует незамедлительно. Помню, как в приюте, я всегда мечтала о длинных косах, но, к сожалению, для профилактики появления у нас вшей, всех девочек нещадно стригли «под тифозных». Сейчас, глядя на отросшие ниже плеч белокурые локоны, которые я считала своим главным украшением, мне нужно было решиться на то, чтобы вновь их остричь. Глубоко вздохнув, и зажмурившись, чтобы не передумать, я резко поднесла ножницы к первой пряди, когда услышала окрик Вика:

– Отрежешь хоть волосок, и я придушу тебя голыми руками.

Ему легко говорить, а мне-то что делать? Как оказалось, Вик нашёл решение. Зайдя к местному парикмахеру, он приобрёл у него замечательный, каштанового цвета парик, из тех, что тот изготавливал для престарелых джентльменов, не желающих мириться с возрастом и потерянными шевелюрами.

Примерив на себя это «безобразие», и переодевшись в приобретённый по этому случаю мужской костюм, я превратилась в весьма симпатичного юношу. Как ни странно, тёмные волосы парика, прекрасно оттеняли мои природные голубые глаза. Вот только что делать с чересчур нежным для юноши лицом? Пришлось подрисовать подходящим карандашом тоненькие усики.

Хм, не удивительно, что секретарша запала на меня. Я бы и сама, на её месте, непременно обратила бы внимание на такого. И всё бы ничего, если бы не три обстоятельства: голова под париком ужасно чесалась, грудь, которую пришлось крепко перебинтовать, с непривычки болела, а ноги, которые я вынуждена была обуть в мужские ботинки, да ещё и насовать в них тряпок, чтобы не спадали, всё время за что-то цеплялись.

Но всё это ничто по сравнению с тем, что мне придётся выносить в пустыне, если председатель одобрит мою кандидатуру жокея.

Как ни странно, вопреки всем нашим страхам, никто так и не догадался о том, что юноша, которому все желали успеха в скачках, и крепко пожимали руку, на самом деле молодая женщина. И, имечко у меня, с лёгкой руки Виктора, было самым, что ни на есть подходящим – Чарли Баттон.

Получив все необходимые для отъезда документы, уже через несколько дней, мы отходили от пристани на борту трёхпалубной «Колумбии», следующей до Аннабы, крупнейшего порта на севере Алжира.

Глава 4

Полуторамесячное плавание на борту межконтинентального судна, оказалось не таким уж и романтичным, как нам представлялось первоначально. Уже на третий день, морская качка свалила более половины пассажиров, и среди них моего мужа. Бедняга обессилел настолько, что с трудом поднимал голову с подушки. Мне приходилось заботиться обо всём самой.

Люди, приставленные комитетом, должны были присоединиться к нам уже в Бискаре, а потому, на борту судна, отпадала необходимость в моей конспирации. Тем не менее, я, в отличие от многих пассажиров, предпочитала уединение в каюте вместе с Виком, нежели обеды и ужины в обществе капитана и команды.

Для Мухиба, по специальному разрешению, был отведён небольшой закуток недалеко от багажного отсека. Счастливчик! Ни морская болезнь, ни отсутствие аппетита, ему не грозили. Трижды в день, я, стараясь не привлекать особого внимания, пробиралась к нему, чтобы накормить и напоить. Расчёсывая его мягкую гриву, я взяла за обыкновение делиться с ним всем происшедшим за день, своими переживаниями, надеждами. Глядя в его умные глаза, я каждый раз читала в них понимание. А это, мне сейчас было ох, как необходимо.

Шли дни. Вик постепенно начал поправляться, и уже не испытывал жесточайших приступов тошноты всякий раз, когда судно начинало качать. Правда, на все мои уговоры покинуть каюту и выйти подышать чистым свежим воздухом, он отвечал отказом ссылаясь на слабость и головокружение.

* * *

Он стоял на капитанском мостике, и делая вид, что невероятно увлечён той морской нудятиной, что пожилой капитан ему рассказывал, внимательно следил за хрупкой фигуркой, которая ухватившись за довольно увесистый мешок, упорно тянула его в сторону заграждений.

«Интересно, кто она?» – Он уже не первый день наблюдал за ней. Предпочитая уединение каюты, она трижды в день появлялась на нижней палубе, волоча за собой мешки. Зачем они ей?

Отсюда, с высоты, было трудно разглядеть её лицо, однако та порывистость, которая скользила в каждом её движении, могла принадлежать лишь очень юной особе.

– Готов побиться об заклад, что ей нет ещё и двадцати, – пробормотал он, не замечая того, что говорит вслух.

– Простите, вы что-то сказали? – капитан прервал свой «увлекательный» монолог, и воззрился на собеседника.

Он понял, что сглупил, однако, не желая давать повод капитану думать, что его болтовня не интересна, тут же ответил:

– Да вот, пытаюсь представить масштабы услышанного, но честно говоря… – он, словно от избытка эмоций, лишь развёл руками.

– Вы правы, мой друг, представить довольно сложно. И, тем не менее, вы почти угадали возраст – пятнадцать! Да- да, я уже пятнадцать лет плаваю на этой посудине, и поверьте, каждый раз взойдя на борт, радуюсь, как мальчишка, – восторгу капитана не было предела.

Он, продолжая кивать на болтовню капитана, попытался отыскать глазами белокурую головку, но незнакомка уже ушла.

Жаль. Он хотел бы узнать её поближе.

* * *

Вечерние сумерки – моё любимое время суток. Все заняты лишь собственными делами – кто-то ужинает с капитаном, иные проводят время в музыкальном салоне, прочие – играют в карты, и возможно, кому-то сегодня повезёт, и он унесёт в свою каюту весьма солидный куш.

Ну, а я, позаботившись обо всех нуждах Вика, могла, наконец уделить время своему любимцу. Напоив, как следует, а затем, дав ему заранее заготовленного сена, и ссыпав в кормушку овса, я, по обыкновению принялась расчёсывать его гриву и «петушиный» хвост. Вы спросите почему петушиный? Дело в том, что хвост является одной из главных отличительных черт арабского скакуна. Во время быстрого бега, «арабы» высоко поднимают его так, что он действительно напоминает петушка. Но не только это отличает «арабов» от других пород. Ещё одним признаком, является уникальный вогнутый профиль, строение которого определяется особенностями скелета. По своему виду, он напоминает «щуку».

Закончив расчёсывать, я отложила в сторону щётку, и усевшись на небольшой подстилке принялась рассказывать коню о том, как прошёл мой день. Я делилась с ним своими переживаниями о самочувствии Вика, о том, как важно нам победить в забеге, а также о том, в чём никогда не призналась бы ни единой человеческой душе – я мечтала о любви. Настоящей, всепоглощающей. Когда ни ешь, не спишь, а лишь живёшь минутами, проведёнными рядом с любимым. С Виком, к сожалению, такого не было. Я любила его всем сердцем, но только как друга.

Я продолжала свои излияния, как вдруг какой-то шорох в глубине заграждения, дал мне понять, что мы не одни. Не помня себя от ужаса, я, позабыв обо всём на свете, рванула прочь.

Лишь заперев дверь каюты и дав сердцу немного успокоиться, я поняла, что забыла на полу лёгкую шаль, которую обычно накидывала на плечи прохладными вечерами.

Но, когда я, с рассветом проскользнула к коню, шали нигде не обнаружила.

Странно всё это…

Глава 5

Поглаживая мягкую шелковистую ткань, пахнущую едва уловимым ароматом жасмина, он застыл в ожидании. Ежедневно, в это самое время, незнакомка появлялась на палубе. Вчера, проследив за ней, он, наконец узнал, что она навещает коня, а услышав обрывок речи, понял, что девушка отчаянно нуждается в любви. Он готов был ей её предложить. По крайней мере физическую её часть. Однако, стоило ему сделать к ней пару шагов из своего укрытия, как незнакомку словно ветром сдуло. Единственное, что напоминало о её недавнем присутствии, это шаль, которую она в спешке обронила.

Повинуясь внезапному порыву, он поднёс ткань к носу. Нежный женский аромат окутал его словно вуалью, рождая весьма чувственные желания. Он думал о ней. Всю ночь. И вот теперь, после полудня, когда она вновь должна была отправиться к коню, он словно мальчишка, сжимал в руке кусок ткани, как пропуск, благодаря которому, собирался проникнуть в тайны, окружающие незнакомку.

Скорее инстинктивно, он почувствовал её появление, и резко обернулся в ту сторону. Но, каково же было его разочарование, когда он понял, что она была не одна. Она опиралась на руку довольно симпатичного, но несколько измождённого на вид молодого человека. Он выглядел, как и половина экипажа, большую часть пути страдающая морской болезнью.

Она не одна! Он понял это по тому взгляду, каким мужчина смотрел на неё. Ту нежность в его взгляде, нельзя было спутать ни с чем. Он любил её.

Находясь довольно близко от проходящей мимо, но совершенно не замечающей его пары, он, наконец, смог её разглядеть. Да, она была именно такой, какой он её себе представлял – нежное личико в форме сердечка, обрамлённое роскошными, белокурыми, слегка вьющимися локонами, выбившимися из несколько небрежной причёски. Маленький аккуратный носик, пухлые губки, зовущие к поцелуям. Но главным, на его взгляд её достоинством, помимо, разумеется, тоненькой фигурки, были глаза. Огромные, ясные, голубые, они, казалось, были отражением её души, светлой и прозрачной.

Судорожно сжимая в руках шаль, он никак не мог решиться сделать шаг навстречу тем двоим. Но вот, она, смеясь какой-то шутке своего спутника, как-то совершенно естественно чмокнула его в губы. Это решило всё. Они связаны. Ни одна девушка, не стала бы целовать в губы мужчину, который не был бы ей мужем или женихом.

Он опоздал. Разочарование накрыло его с головой. Сам не понимая причины своего следующего поступка, он резким движением сунул ткань в карман пиджака, и резко повернувшись, широким шагом покинул нижнюю палубу. Хорошо, что плавание уже подходит к концу. Он сойдёт на берег, и вернётся к той жизни, что вёл прежде.

Так, он скорее забудет и о незнакомке, и том, какие чувства она в нём вызвала.

* * *

Всё было просто замечательно! Мне удалось уговорить Виктора покинуть душную каюту, и отправиться вместе со мной к Мухибу. Прогулка благотворно сказалась на нём. Бледные, впалые щёки порозовели, а глаза, приобрели блеск. Я поняла, как мне сильно не хватало его такого. Радуясь, словно дитя, я, совершенно позабыв о том, что мы, возможно не одни, поцеловала его прямо в губы. От смущения, он зарделся ещё сильнее, а я, счастливо рассмеялась. Жизнь прекрасна! Очень скоро, наше плавание подойдёт к концу, и мы, пересев на верблюдов, которых местные жители поэтично называют «кораблями пустыни», продолжим путешествие уже верхом, останавливаясь на ночлег в местных караван- сараях. Правда, теперь, мне нужно будет стать крайне осторожной, и переодевшись в мужской костюм, стоически терпеть местную жару, чтобы ни единая душа не догадалась о том, что я женщина.

Ну, а пока, можно было расслабиться, и мы, словно дети, провели полдня на палубе, подбрасывая кусочки хлеба вверх, и глядя, как чайки подхватывают их на лету.

* * *

В порту Аннабы стояло столпотворение. Пассажиры, радуясь тому, что живыми и невредимыми добрались до суши, не дожидаясь особого приглашения от капитана, стремительно покидали судно. Военный оркестр, любезно предоставленный расположенным здесь французским гарнизоном, наигрывал приятный мотив, давая понять прибывшим, что гостеприимный африканский оазис рад их прибытию. Чернокожие носильщики сновали туда и сюда, неся поклажу вдвое, а иногда и втрое тяжелее собственного веса, а всевидящие надзиратели, будучи всегда начеку, плётками заставляли их поторапливаться.

Он стоял на капитанском мостике, и лениво облокотившись на штурвал, скучающим взглядом следил за отбывающими. Его поездка ещё не окончилась, до ближайшего порта, где он высадится на берег, не менее недели. И, он уже не мог дождаться той минуты, когда сможет вернуться домой.

Случившаяся неразбериха внизу, внезапно привлекла его внимание. Трое матросов никак не могли справиться с начавшим нервничать жеребцом. Прекрасное животное наотрез отказывалось подпускать к себе кого-либо.

«Наверняка, это тот самый конь, который принадлежал той блондинке», – оживившись, он принялся выискивать в толпе знакомую фигурку. Девушки нигде не было.

«Хм. Как странно, конь здесь, её спутник тоже… Где же она?» – не отдавая себе отчёта, он подскочил к самым поручням, чем весьма удивил стоявших рядом собеседников. Вытягивая шею, он тщетно вглядывался в каждый женский силуэт, но безрезультатно.

Тем временем, конь, раскидав матросов по сторонам, грозил учинить беспорядок. Внезапно, какой-то паренёк, который до этого находился в тени, видя, что без его вмешательства не обойтись, подскочил к жеребцу, и решительно взяв того под уздцы, и что-то шепча ему на ухо, повёл по сходням вниз.

Что-то было в том парнишке… В наклоне головы… Несмотря на тёмные, короткие волосы, и тоненькие усики, которые можно было рассмотреть даже с такого расстояния, какая-то неестественность присутствовала в каждом его жесте. Но, вот, парнишка поднял голову, и прощальным взглядом окинул судно!

– Чёрт побери! – он подскочил на месте. – Это она!

Глава 6

Корабли пустыни?! Интересно взглянуть в лицо тому горе-поэту, который сравнил этих душетрясов с кораблями. Я, которая стойко вынесла полуторамесячное путешествие по воде, готова была завыть от отчаяния уже на вторые сутки «плавания» по суше. Под палящим солнцем, меня, закутанную и забинтованную, да ещё и в этом адском устройстве – парике, под которым голова самым жестоким образом потела и чесалась, укачивало и мотало из стороны в сторону на спине двугорбого «проклятия». Бросив взгляд на сжавшего зубы Вика, я поняла, что не одна испытываю желание придушить кого-нибудь.

Решение пришло, само собой. Остановившись на отдых возле небольшого восточного базара, где местные «аборигены» втридорога продавали «шедевры» собственного прикладного искусства, я увидела то, без чего не мог обойтись в пустыне ни один уважающий себя мужчина.

И тут началось…

Сначала, мне пришлось целый час руками, ногами, глазами, объяснять продавцу что именно, и зачем, мне нужно. Затем, в течение ещё полутора часов уговаривать Вика надеть то, что арабу в радость, а европейцу – смерть.

В итоге, победила жара! Сдавшись, и перестав ворчать, Вик согласился переодеться в джаллябию – традиционную арабскую одежду в виде длинной, до щиколоток, полотняной рубахи с длинным рукавом, и такого же цвета бурнус. Сломив сопротивление, я с чистой совестью переоделась в такую же одежду, и сразу же почувствовала себя лучше. Сняв ненавистный парик, я обмотала голову шарфом – куфией. В жарких странах такой головной убор, сшитый из плотной натуральной ткани, спасает мужчин от жаркого солнца. Куфия – неизменная часть одежды кочующих по пустыне бедуинов. Закрывая лицо, куфия спасает кочевников не только от солнца, но и от песка, который вздымается неистовой метелью во время песчаных бурь.

Ну, а мне, так сам Бог велел. Просторные одежды позволяли излишне не затягиваться бинтами, и я, могла вздохнуть полной грудью.

Бросив взгляд на чересчур резвящегося и довольного Мухиба, которого вёл на поводу нанятый нами работник, я решила, что раз шиковать, то уж по полной программе, заодно испорчу ему настроение. Продав по сходной цене свой «корабль», я, как истинный бедуин, пересела на коня.

Африка – полный загадок и тайн континент. Совершенно непредсказуемый климат, когда днём, ты просто погибаешь от жары, а ночью, замерзаешь от невыносимого холода.

Закрыв куфией лицо, оставив открытыми только глаза, я могла беспрепятственно наблюдать за всем происходящим вокруг. Вопреки моим представлениям о том, что улицы заполнены арабскими женщинами в разноцветных одеждах, действительность оказалась совершенно иной. Женщин на улицах почти не было. Лишь изредка встречались спешащие по делам закутанные во всё чёрное фигуры. Как мне объяснили, арабские женщины сидят дома, в отличие от нас, западных женщин, они не работают. Всю тяжёлую и грязную работу вплоть до закупок продовольствия, уборок территории, по большей части готовок, и так далее – занимались мужчины.

Всё было таким странным, непривычным, чуждым, и совершенно потрясающим!

Несколько дней пролетели как сон, и вот, мы уже въезжаем в Бискару.

Являясь важнейшим французским военным постом в Сахаре, Бискара была невероятно укреплена. Расположенная на южном склоне Орских гор, она являлась самым жарким местом алжирской Сахары.

Остановившись у гостиницы с поэтическим названием «Восточная сказка», мы встретились с приставленными к нам членами конного комитета, которые выполняя условия контракта, забронировали нам номера. Да, вы не ослышались, номеров было два, ибо как бы мы с Виком, объяснили окружающим тот факт, что двое мужчин проживают под одной крышей? И, надо признать, это было потрясающе. Так, как Бискара являлась своеобразным городом-оазисом, то проблема с водой, здесь особо не замечалась. Попросив принести мне воды для ванной, я, с удовольствием принялась смывать с себя пыль и пот длительного путешествия по пескам.

До скачек оставалось два дня, и на завтрашнее утро, нам была назначена встреча с представителями организационного комитета, с целью обозначения маршрута предстоящего забега.

Ну, а после ванны, и достаточно вкусного ужина, принесённого прямо в номер, я почувствовала, как меня неудержимо клонит в сон.

Лёгкий ветерок проникающий сквозь открытое окно, и колышущий лёгкие занавески с причудливым восточным орнаментом, приятно освежал лицо и тело, прикрытое лишь тонкой простыней.

Вдруг, я увидела его! Вы скажете, я сошла с ума. Что же, возможно, вы правы. Но, я видела его! Так же чётко, как если бы он находился прямо передо мной.

Да, он был лишь сном, но, зато каким реальным! Чёрные, как ночь глаза, словно два омута засасывали меня в свою глубину. Сопротивляться не было никаких сил. Вялый, предательский голосок о том, что у меня, вообще-то за стенкой спит муж, не действовали. Всё моё естество тянулось к нему. В попытке прикоснуться к нему, я протянула руку, и поймала рукой лишь воздух.

Рывком вскочив на постели, я открыла глаза. Холодный пот выступил на лбу. Что это было? Засветив лампу, я оглянулась по сторонам.

В номере никого, кроме меня не было.

* * *

Он следил за ним уже не один час. Жирный, самодовольный, тот доводил своих работников до полного истощения, безжалостно эксплуатируя их труд, и зверски издеваясь над ними. А, затем, он выбрасывал их на улицу, не удосужившись заплатить ни единой монетки. И, вот сейчас, он спускал в карты сумму, на которую можно было прокормить целую деревню.

Полковник Растиньяк утробно расхохотался, когда в последний момент сорвал банк. Да, что ни говори, но сегодня его ночь! Он показал этим сосункам, как играет бывалый солдат!

Однако, уже поздно, и не мешало бы выспаться как следует. Чёртов генерал-губернатор, этот местный «царёк» шейх Харун бин Халиль, устраивал гонки на лошадях, и ему, полковнику, нужно было привести гарнизон в полную боевую готовность, дабы обеспечить безопасность прибывающих иностранных делегаций.

Опрокинув в себя содержимое кружки, он тяжело поднялся, кивнув напоследок неудачникам – игрокам, и сгребая в карман свой выигрыш, на нетрезвых ногах направился к выходу.

Выйдя на улицу, он глотнул свежего воздуха, и почувствовав, как хмель начал отступать, уже более решительно завернул за угол. И, тут же наткнулся на приставленный к груди кинжал:

– Кошелёк или жизнь! – на чистом французском, произнёс разбойник.

– Что? Да ты… – Растиньяк впал в ярость. Побагровев, он бросился на того, за кем охотился уже не один год. Да, нет никаких сомнений, это тот самый «Месье Фантом», этакий Робин Гуд местного масштаба, который нападая на зажиточных граждан и офицеров, лишал их приличных сумм денег и драгоценностей, и раздавал всякому нищему сброду.

Но, не на того напал! Растиньяк и не таких, как он ломал голыми руками. Бросившись на обидчика, он совершенно не ожидал того, что удар в челюсть, который тот с ходу ему нанесёт, отправит его прямёхонько в нокаут. Сделав пируэт, и взмахнув одновременно всеми конечностями, Растиньяк тяжело повалился на землю, взметая столб песка и пыли.

– Черт, больно! – пробормотал разбойник, потирая ушибленный кулак. Челюсть у этого «гризли» просто каменная. Однако, медлить нельзя. Кто-нибудь в любую секунду может появиться, и застать его здесь. Не теряя времени, он решительно обчистил карманы пребывающего в блаженном сне полковника, и исчез в ночи.

– Au revoir! – донёсся его довольный смех.

Глава 7

Уж не знаю, то ли всему виной мой странный сон, то ли усталость, а может и волнение перед предстоящим забегом, но до утра, я так и не сомкнула больше глаз. Если бы не страх наткнуться на какого-нибудь зеваку в коридоре, я непременно проскользнула бы в номер Вика. Прижавшись к его боку, как и в детстве, я мгновенно засыпала. Но, не в этот раз.

Перед самым рассветом, голос муэдзина, произносящего азан, и созывающего всех мусульман на утреннюю молитву, поднял меня с постели окончательно. Переодевшись в мужское платье, и не забыв повязать голову и часть лица, я отправилась в конюшню, чтобы самолично покормить своего коня. Там, спустя сорок минут, меня разыскал Вик. Как оказалось, он также не мог уснуть. Всю ночь его мучили кошмары, в которых его убивали какие-то люди. Посмеявшись над глупыми страхами мужа, и назвав его паникёром, я уговорила его вернуться в отель позавтракать, так как через час, нам назначена была встреча с организаторами.

Помещение, в котором мы собрались, было достаточно просторным, чтобы вместить такое огромное количество человек. Представители более чем двадцати стран изъявили желание побороться за приз. Ещё бы, такая куча деньжищ!

Начальник форта полковник Огюст де Растиньяк, обладатель весьма внушительного размера живота, и как оказалось не менее раздутого самомнения, на протяжении часа подробнейшим образом излагал весь предстоящий маршрут.

На пробег, нам предположительно было выделено около трёх недель. Чтобы попасть из Бискары в Аль-Зирву – следующий этап путешествия, прежде надлежало обогнуть Орские горы, что протянулись в пустыне на многие мили. Затем, следовало проскакать через Сахару до населённого пункта Фарраджа, а оттуда, почти без остановки до оазиса Аль-Сиррун, что в переводе с арабского означает «тайный». А, это значит, что перед тем, как делать там привал, этот чёртов оазис ещё нужно было найти. Ну, а от него, вновь по пустыне, уже до Аль-Хамсы- деревушки, расположенной в ущелье между пятью скалами. Отсюда и её название – Хамса, по-арабски – пять.

Все слушали одобрительно кивая. Уверена, многие и понятия не имели, с какими трудностями нам придётся столкнуться в пути. Признаюсь, я и сама тогда этого не сознавала.

Закончив говорить, Растиньяк обвёл тяжёлым взглядом заплывших глаз всех собравшихся, словно бы проверяя достаточно ли у нас мужества, чтобы рискнуть на подобное приключение. Он повернулся, и я увидела огромный фиолетовый синяк на левой половине его лица.

Ух ты, кто это его так? Видать, рискнувший на это, редкий смельчак, если осмелился пойти против подобной скалы.

Мы уже собирались расходиться, когда наше собрание почтил своим приходом «Его превосходительство» губернатор Бискары, а по – совместительству, ещё и главный организатор соревнований шейх Харун бин Халиль.

Как и все представители его народа, он был одет в просторные, белые с золотом одежды, которые, впрочем, не скрывали его немногим меньший, чем у Растиньяка живот. Чёрные, как и у большинства арабов глаза под нависшими кустистыми бровями, орлиный нос, и пышная борода, впрочем, не добавляли ему особой привлекательности. Его цепкий взгляд, одного за другим ощупывал каждого из нас, заставляя невольно съёживаться от неприятного ощущения. Он, словно людоед, приглядывался к собравшимся, выбирая себе кандидата на ужин.

Его тяжёлый взгляд остановился на мне, и я сжалась от ощущения страха. Ну вот, он сейчас поймёт, что я женщина, а потом, меня либо дисквалифицируют, либо в худшем случае закидают камнями.

Но нет, его взгляд лишь равнодушно скользнул по мне, и остановился на другом участнике.

Фуф, когда мы, наконец, вышли из здания форта, я чувствовала себя так, как, наверное, чувствует себя выжатый лимон.

Завершив последние приготовления перед завтрашним забегом, и побродив немного по городку, мы отправились в единственный в форте питейный дом, где, помимо того, что неплохо кормили европейской и местной едой, можно было посмотреть на танцы живота в исполнении восточных красавиц.

В помещении, в котором мы оказались, было сильно накурено, и пахло сразу всем – запахи немытых потных тел смешивались с ароматами горящих благовоний, сигар, и пряной еды. Кое-как справившись с желанием немедленно покинуть сие заведение, чему способствовали протестующие урчания в наших желудках, мы с Виком устроились за маленьким столиком в углу, недалеко от сцены, где красавицы в прозрачных, разноцветных одеждах, призывно поводя под аккомпанемент восточных инструментов всем телом, развлекали мужчин, обещая незабываемое наслаждение за определённую плату.

Стараясь особенно не глазеть по сторонам, опасаясь привлекать к себе излишнее внимание, я сосредоточилась на еде, которую нам принёс услужливый мальчишка. Должна признать, что местная кухня оказалась весьма вкусной. Мясо, приготовленное на углях, буквально таяло во рту, а вино, поданное в специальных глиняных кубках, было удивительно прохладным в такую жару, и очень вкусным.

Не прошло и десяти минут, как я почувствовала себя приятно захмелевшей. Откинувшись на спинку стула, я, на половину развернувшись к сцене, лениво наблюдала за тем, как одна из танцовщиц, в ходе танца, постепенно избавлялась от покрывал. Одно за другим, прозрачные покрывала падали к её ногам, под разгорячёнными взглядами, и подбадривающими криками мужчин.

Почувствовав, как краснею, я перевела взгляд на Вика. Ну вот, и этот туда же. Мой целомудренный дурачок, вместо того, чтобы оказывать знаки внимания мне, своей жене, раскрыв рот, пьяными глазами восторженно «пожирал» обнажённую красоту.

Вот ведь болван! Не выдержав, я, довольно ощутимо пнула его ногой под столом. Лишь на миг, он повернулся ко мне, а затем вновь устремил взгляд на сцену.

А затем, случилось то, что совершенно изменило мою дальнейшую жизнь.

Глава 8

Он вошёл в душное помещение. Вообще то, он предпочитал не выходить днём на улицу, но Муса настаивал на встрече, мотивируя это тем, что попал под подозрение военных, и должен немедленно убираться из Бискары. Мусу, он увидел почти сразу же. Несмотря на то, что тот старательно прятал лицо, Фантом сразу же его узнал. Не теряя ни минуты, он протиснулся к столику друга, и опустился на единственный свободный стул.

– Что-то ты припозднился, друг мой. Что задержало тебя? – голос Мусы звенел от напряжения. Судя по всему, гарнизонные подобрались совсем близко.

– Прости, но сам понимаешь, конспирация…

Договариваясь об очередной встрече, Фантом внимательным взглядом окидывал помещение, уже чисто по привычке оценивая посетителей, выбирая очередную жертву.

Раздались возмущённые возгласы, и Фантом машинально посмотрел в сторону сцены.

Какой – то пьяный алжирец, совершенно потерявший над собой контроль, влез на сцену, где самым мерзким образом принялся лапать танцовщицу. Девушка взвизгнула, и попыталась вырваться, но силы были не равны.

Такие происшествия не были редкостью в Бискаре. Они происходили сплошь и рядом. Многие посетители, уже успевшие привыкнуть к подобным зрелищам, лишь лениво наблюдали за происходившим. Результат был очевидным – девушка сдастся грубой силе, и завтра снова продолжит выступление.

Фантом вновь повернулся к Мусе, когда внезапный шум, дал понять, что что-то пошло не так.

Какой-то чужестранец, одетый в арабское платье, видимо не зная местных обычаев, решил проявить благородство, и вступиться за несчастную девушку. Выкрикивая что-то пьяным голосом, он пытался голыми руками справиться с сыном пустыни.

Так, минуточку… Его акцент… Он американец!

Словно решив какую-то головоломку, Фантом принялся внимательно оглядываться по сторонам, словно ища кого-то. Но, тут началось совершенно невероятное. Оттащив, наконец, насильника от девушки, американец не удержался, и вместе с противником рухнул на ближайший столик. Тарелки и их содержимое разлетелись в разные стороны. Посетители, на чей обед так бесцеремонно покусились, повскакивали с мест. Завязалась драка. Уже через несколько минут, в ней участвовали все.

Пытаясь добраться до американца, Фантом изо всех сил работал кулаками и локтями. Он узнал его. Это был он, тот самый, что сопровождал ту блондинку на корабле. Наверняка, и девушка где-то поблизости. Нужно было сделать всё возможное, чтобы вытащить их отсюда целыми и невредимыми. Будучи иностранцем, мужчина попросту не знал диких законов этих мест, и того, что человеческая жизнь, здесь не стоила и ломаного гроша.

Едва успев увернуться от занесённого над ним стула, Фантом лишь на миг отвлёкся на нападавшего. Этого оказалось достаточно для того, чтобы он не заметил занесённого лезвия. Раздался истошный крик.

Повернувшись туда, откуда донёсся крик, он увидел, как медленно, словно в замедленном кадре опускается на землю тело американца, в груди которого торчал огромный кинжал.

Драка моментально стихла. Посетители, зная, что уже через несколько минут здесь окажутся военные, в спешке покидали помещение. Фантом разрывался между желанием броситься вслед за убегающими, и кинуться к раненному. Он успел достаточно повидать на своём веку, чтобы смело утверждать, что с такими ранами не выживают. Бедняге уже ничем нельзя было помочь.

Но тут произошло кое-что, отчего волосы на голове Фантома встали дыбом. Какой-то мальчишка, словно лишившись рассудка, с криком кинулся на убийцу. Повиснув у того на шее, он пытался всеми силами помешать ему скрыться с места преступления. С остановившимся сердцем, Фантом внезапно узнал в обезумевшем юнце ту самую девушку, мысли о которой не покидали его ни на миг. Позабыв обо всём на свете, он кинулся к ней, и как оказалось весьма вовремя. Сбросив девушку на землю, убийца занёс над ней клинок.

Словно раненый зверь, Фантом ринулся на врага, отвлекая его внимание на себя. Выхватив из-за пояса кинжал, он подобно своему сопернику, выжидал удобного момента чтобы нанести удар.

Кружась, и периодически делая выпады в сторону противника, Фантом краем глаза успел заметить, как девушка, подползя к своему спутнику, и положив его голову себе на колени, склонилась над ним. Её рыдания разрывали ему сердце. Выпад, ещё… Улучив момент, он по самую рукоять вонзил в грудь убийцы кинжал. Как раз в то же место, в какое тот поразил несчастного американца.

Поверженный враг рухнул. Времени практически не оставалось. Крики и топот сапог, приближающихся военных, лишали его возможности поговорить с девушкой, помочь ей. Лишь на секунду, он опустился возле неё, побуждая взглянуть на него.

Она подняла полные боли и слёз глаза. Их взгляды встретились. Словно электрический разряд прошёлся по телу Фантома. Да, это была она. Ещё прекрасней, чем он помнил, несмотря на мужское платье и покрасневшее от слёз лицо.

Чья-то рука опустилась на его плечо. Муса, который уже почти добежал до дверей, не мог оставить друга одного. Солдаты были уже совсем близко, и, если Фантом попадёт к ним в руки, расправа будет короткой – сначала, ему за воровство отрубят руку, а затем, по военным законам, вздёрнут на первом попавшемся дереве.

Побуждая к действиям, Муса, чуть ли не силой вытолкнул друга через чёрный ход, как раз в тот самый момент, когда помещение наводнили прибывшие солдаты.

Глава 9

Господи! Как такое могло произойти? Я всё время думаю об этом, и никак не могу найти ответа.

Всё было нормально. Мы сидели, трапезничали, смотрели на танцовщиц. Но, в какой-то момент, что-то пошло не так.

К танцовщице начал приставать весьма отвратительный на вид тип. Мне стало жаль бедняжку. Женщина в этих местах ценится дешевле любого домашнего животного. Её могут продать, выгнать из дома, убить, и никто, ни единый человек не заступится за неё. Всё, что им несчастным остаётся, это терпеть и покорно ждать своего конца. Вот и сейчас, когда насильник прилюдно унижает несчастную, ни один мужчина не поднялся со своего места, чтобы вступиться за неё.

Я повернулась к Вику, чтобы предложить немедленно покинуть это заведение, когда поняла, что его нет на месте. Не понимая в чём дело, я принялась озираться по сторонам, чтобы определить, куда мог запропаститься мой благоверный.

Шум справа от меня ответил на мой вопрос. Увидев своего нетрезвого мужа сцепившимся с огромным детиной, я почувствовала, как земля уходит из-под ног. «О чём он только думает?» Вот ведь дуралей, как истинный джентльмен, он решил заступиться за честь дамы.

Тем временем, схватка приняла массовый характер. Все присутствующие, как по команде, принялись бить морду друг другу. Забившись в уголок, я мечтала о том, чтобы меня, по ошибке приняв за мужчину, не отлупили бы под горячую руку. Как – никак завтра у меня ответственный момент, и я должна быть в отличной форме.

Я пыталась придумать способ как бы вытащить из общей свалки Вика, когда сверкающее лезвие занесённого над моим мужем клинка, лишило меня возможности двигаться. Всё, словно замерло. Время остановилось. И, только Вик, с клинком в груди словно мраморная статуя падает на землю.

Кто-то закричал. Теперь, спустя время, понимаю, что кричала я. Свалка мигом прекратилась. Кто-то, кажется хозяин, побежал за солдатами.

На, словно ставших ватными ногах, я пыталась добежать до истекающего кровью Вика, когда моё внимание привлёк его убийца, пытающийся сбежать с места преступления.

Ну нет! Врёшь, не уйдёшь!

Обретя второе дыхание, я исполненная решимостью во что бы то ни стало наказать убийцу, бросилась прямо на него. Мне удалось повиснуть на его шее. Я даже пыталась его душить, но что такая, как я, может сделать с таким, как он? Он сбросил меня словно пушинку. Всё, что я помню в тот миг – это блеснувшее лезвие второго кинжала, занесённого надо мной.

А потом, случилось что-то уж совершенно странное. Кто-то бросился между мной и убийцей. Воспользовавшись тем, что они позабыли обо мне, я из последних сил подползла к Вику. Я молилась, чтобы не было поздно. Но, всё оказалось зря. Голова, покоящаяся на моих коленях, и уставившаяся в небо остекленевшими глазами, уже не принадлежала живому человеку. Вик был мёртв.

Спазмы сжали горло. Слёзы обжигали глаза, лицо… Я судорожно прижимала к себе тело Вика, передавая своё тепло начинающему остывать единственному родному мне человеку. Всё происходящее было похоже на страшный сон, и я отчаянно пыталась проснуться. Но, пробуждения не было.

Внезапно, я почувствовала прикосновение к себе. Подняв голову, я встретилась с тёмными глазами своего защитника. В них была боль! Он, словно бы разделял её со мной.

Я плохо помню его лицо. Из-за слёз, всё было словно в тумане. Только эти глаза… Тёмные, глубокие, и невероятно тёплые.

Он положил руку на мою, покоящуюся на груди мужа, и слегка сжал её. Он, словно пытался мне что-то сказать. А потом, исчез.

Через пару мгновений, помещение заполнили солдаты.

* * *

Он последними словами проклинал себя за то, что поддался уговорам Мусы, и оставил девушку одну. Торопясь покинуть место происшествия, он закоулками выбирался из города.

Проклятье! Что же с ней теперь будет? Когда все узнают, кто скрывается под одеждой юноши, ей будет грозить огромная опасность. Разумеется, участие в гонках отпадает, само собой. И, что тогда? Молодая, красивая, сломленная горем женщина, она станет лёгкой добычей для всех желающих. В лучшем случае, её сразу же убьют. А, в худшем… Заставят работать в каком-нибудь публичном доме, которых здесь, в Алжире не мало. Да, и за европеек местные мужчины готовы платить огромные деньги.

Этого допустить было нельзя. Срочно нужен был какой-нибудь план.

Полный решимости помочь девушке любой ценой, он нырнул в скрытый от посторонних лаз в стене.

Глава 10

Это был конец! Конец всему. Радости и веселью, счастливой семейной жизни, мечтам о спокойной старости вместе с мужем в огромном, светлом, наполненном детьми и внуками доме. Всё исчезло в одночасье.

Вот уже второй час, я сижу в кабинете начальника форта, и даю какие-то нелепые показания, как будто бы они способны оживить Вика.

Да, мой секрет раскрылся. Всем вокруг стало известно о том, что я – женщина. И теперь, собравшиеся мужчины решали мою судьбу.

Признаюсь, мне уже было совершенно всё равно, что со мной будет. Я потеряла всё. Ничего не осталось. Даже слёз.

Представители американского комитета, который мы должны были представлять на предстоящих соревнованиях, были глубоко оскорблены и шокированы тем, как их провели. Но, даже они не решались поставить окончательную точку в моей судьбе. Все ждали «его». Да, именно от решения «Его превосходительства» шейха Харуна бин Халиля зависела моя дальнейшая судьба. Зная о его крутом нраве и весьма кровожадном характере, никто особо не ручался за то, что мне будет сохранена жизнь.

Несмотря на присутствие французского гарнизона, единственным фактическим правителем здесь являлся именно шейх. Прикажи он казнить меня, никто не смог бы оспорить его решение.

Всех интересовало только это. Убьёт, или нет?

Никто, ни разу не спросил, каково сейчас мне? Как я себя чувствую?

Виктора должны были похоронить завтра поутру. В такой жаре, тела быстро начинали гнить и разлагаться, и, оставлять его для высылки домой, чтобы похоронить на Родине, не было никакой возможности.

«Бедняга, Вик. Тебя лишили даже этого».

За дверью послышались тяжёлые шаги, чьи-то голоса, и в кабинет вошёл «Его превосходительство» собственной персоной. Вслед за ним семенил закутанный в бурнус старичок, служащий, по всей видимости, переводчиком.

Выслушав внимательно всё, что ему рассказали, шейх соизволил уделить мне внимание.

Тяжёлый взгляд из-под чересчур густых нависших бровей, с ног до головы оглядел меня. Он, словно бы решал про себя, что со мной делать. Наконец, видимо приняв какое-то решение, он что-то отрывисто бросил переводчику, и поднявшись, вышел из кабинета.

Старичок, обратившись сразу ко всем присутствующим, огласил приговор:

– «Его превосходительство» шейх Харун бин Халиль был глубоко возмущён поступком этой женщины, – он весьма бесцеремонно ткнул в меня скрюченный артритом палец. – Смерть – единственное, что заслуживает эта неверная! Однако, не мгновенная, от рук палача, а долгая и мучительная от жары и жажды в пустыне. Ей позволено продолжить участие в соревновании, ибо смерть единственный приз, который ждёт её.

Что? Я ослышалась? О каких скачках теперь вообще может идти речь? Лишившись мужа, я лишилась и мечты об огромном доме. Зачем он мне теперь?

Но, как оказалось, выбора у меня не было. Волю шейха оспаривать было нельзя, и раз он решил, что я должна погибнуть в Сахаре, то так оно и должно быть! Ни моё горе, ни слабость, никого не интересовали.

Для того, чтобы я не сбежала до старта, ко мне было решено приставить охранника, который подобно тени, бесшумно и безмолвно двигался за мной по пятам, пока я запасалась провизией и питьевой водой, а также, навещала Мухиба.

Конь, словно чувствуя плохое, нервно всхрапывал и бил копытом. Мне стоило больших усилий успокоить разбушевавшееся животное.

Горе! Меня лишили его. Но, они плохо меня знали! Все они, те самодовольные мужчины, что там, в кабинете, уже заранее меня похоронили, очень сильно ошибаются! Мухиб – единственное родное мне существо, в один миг изменил моё решение. Нет! Я не позволю никому хоронить себя раньше времени. Я выжила в приюте, выживу и сейчас, в песках. Я докажу всем на что способна, и ради Вика, в лепёшку расшибусь, но выиграю эту гонку! Ради мужа, его веры в меня, ради той мечты, что забросила нас сюда.

Вик, помоги мне. Благослови меня…

Последняя ночь в гостинице. Я вновь в своём номере. Но, только, в соседнем помещении больше не посапывает мой любимый ветеринар. Лишь охранник, застывший словно изваяние с саблей наперевес, да импровизированная решётка на оконце, чтобы я не смогла сбежать.

Нужно было уснуть, чтобы набраться сил, но сон никак не шёл.

– Держись, Чарли, держись! Плакать нельзя! Наплачешься вдоволь, когда утрёшь носы всем этим мужланам. Победа – вот, что важно! Только победа!

Постепенно, усталость взяла своё, и я, сама не знаю, как, погрузилась в глубокий тревожный сон. Вокруг меня кружили какие-то тени, пытающиеся высосать до капли мою жизнь. Но, что-то им помешало… Вернее, кто-то… Я не видела его лица, лишь глаза… Тёмные, глубокие, страстные…

Глава 11

Старт был назначен сразу же после утренней молитвы. Мусульмане спешили в мечеть для совершения намаза, ну, а «неверные» вроде меня, за этот свободный кусочек времени, пытались как можно лучше подготовиться к долгому и мучительному пути.

Долго раздумывая над тем, что надеть в дорогу, я остановила свой выбор на джаллябие и бурнусе, надев под них лёгкие, хлопковые брюки. Что ни говори, а сверкать голыми ногами под взглядами почти полсотни мужчин, как и я участвующих в забеге, мне не улыбалось. Маленький компас, на который мне удалось выменять черепаховый гребень с фальшивым бриллиантом, я повесила на тоненьком шнурке на шею.

Карта маршрута, а также складной нож с очень острым лезвием разместились в сапоге так, чтобы их в любой момент можно было выхватить.

Бросив в небольшой узелок нашу с Виктором единственную семейную фотографию в деревянной рамке, смену белья, расчёску, увлажняющий крем, и приличный запас патронов к «Кольту», доставшемуся мне в наследство от мужа, я присоединила его к значительному запасу сладких фиников, которые были здесь размером со среднее яблоко, и назывались «хурмой».

Набрав воды в две фляги, и запасшись бурдюком с водой и мешком овса для Мухиба, ровно в указанное время, я стояла в одном ряду с остальными участниками в ожидании сигнала к старту.

Постепенно вокруг нас собралась довольно большая толпа народа. Люди показывали на нас пальцами, что – то говорили на своём языке, присматривались к скакунам, делали ставки.

Благодаря рассказам мистера Джонсона, я приблизительно была знакома с некоторыми породами присутствующих здесь скакунов.

В первую очередь выделялись арабы. В основном, они делились на три вида: Кохелайн – широкогрудые, очень выносливые, массивные лошади, которые являлись прекрасными скакунами. Сиглави – очень красивые, изящные и лёгкие. Хадбан – не относящиеся к чистокровным, но, тем не менее, очень спортивные и резвые лошади.

Таких, как мой Мухиб, смешанных скакунов кохелайн- сиглави, было ещё двое. И они, весьма выигрышно отличались от своих собратьев. Кохелайн- сиглави взяли себе все лучшие качества обеих пород. Будучи красивыми внешне, они отличались высоким ростом, невероятной выносливостью и работоспособностью. Именно на них и делалось больше всего ставок. Но, только не на нас с Мухибом. Несмотря на прекрасную форму, в которой находился мой жеребец, никто не желал победы жалкой и презренной женщине, посягнувшей на святая святых. И никому, ни единому человеку не пришло на ум, что у меня просто нет выбора.

Один, особо наглый юнец, совершенно не интересуясь моим мнением, подошёл к Мухибу, и попытался осмотреть его зубы. И… чуть не лишился всей руки. Откуда ему было знать, что мой конь терпеть не может наглецов.

С проклятьями, парнишка отскочил в сторону, и подняв земли увесистый камень, попытался бросить его в Мухиба, но наведённый прямо на него «кольт», мгновенно охладил его пыл.

Рядом послышались одобрительные хлопки, это представители Франции и Германии выражали восхищение смелым американцем, за которого они меня принимали.

Едва удостоив их кивком, я повернулась в сторону импровизированной трибуны, на которую только что поднялись шейх и кади – местный судья. На него-то и была возложена столь почётная миссия, как выстрел из ружья дающий старт пробегу. Но, перед этим, шейх решить произнести небольшую речь, которую переводчик, путая и коверкая слова, перевёл на английский язык:

– «Его превосходительство» приветствует всех участников состязания, и желает им победы. Шейх ещё раз напоминает всем вам о том, что предстоящий забег для многих из вас окажется очень сложным испытанием. По нашим законам, двигаться вы будете исключительно в утренние и дневные часы, ну, а в ночные, следует спешиться, и устроиться на ночлег. На определённом расстоянии почти по всему пути, вас будут ожидать небольшие караваны с провизией. Однако, каждый раз, провизии будет всё меньше и меньше. Только те, кому повезёт добраться до них раньше соперников, сможет поесть и напоить коня.

Послышались протестующие выкрики. Подняв руку, шейх призвал всех к тишине, и продолжил говорить:

– Вас интересует, почему такие условия? Да всё потому, что многие из вас уйдут с дистанции уже в первые же сутки. Не каждый человек, а, уж тем более конь, способен лицом к лицу столкнуться с теми опасностями, что подстерегают всех вас в пустыне. Палящий зной, ледяной холод, песчаные бури и хищные звери, лишь малая часть того, что вам придётся преодолеть на пути к победе.

Тут, взгляд шейха, которым он обводил всех нас, остановился на мне, и то, что я увидела в его взгляде, заставило меня похолодеть. А он, недобро улыбнувшись, и указывая рукой на меня прокричал:

– Среди участников, затаилась змея в человеческом обличье. Посмотрите на неё! Это женщина, которая возомнила себя равной мужчине!

По толпе пробежал ропот. Я огляделась. Презрение, которое выражали лица участников, не оставляли сомнений в том, что я автоматически становлюсь изгоем.

– Пусть никто из вас не обманывается её невинным видом. Слабая женщина, сидела бы дома, а не участвовала наравне с мужчинами в состязании, желая унизить их своей победой. Она не заслуживает ни вашей помощи, ни жалости, ни сочувствия. Более того, каждый из вас, кто окажет ей покровительство, будет наказан и отстранён от участия.

Ну, и напоследок, желаю каждому из вас победы или же лёгкой смерти, ибо Сахара весьма жестока к чужеземцам. Храни вас Аллах, и благослови.

Он передал слово кади, который принялся считать:

– Раз, два, … три! – раздался выстрел, и нас понесло вперёд.

Глава 12

Поначалу, всё шло не так уж и плохо. Ещё не успевший прогреться песок, был достаточно твёрдым, и не мешал бегу коней. Но, уже ближе к полудню, поминутно усиливающаяся жара стала просто невыносимой. Не только солнце, но и сам песок, словно раскалённый добела, нещадно слепил глаза.

Покрыв голову и шею куфией, я оставила открытыми лишь глаза. И, это оказалось весьма предусмотрительно, ибо уже через несколько часов бешеной скачки по пустыне, у тех из моих соперников, что не позаботились о защите, все открытые участки лица и тела покрылись бордовым загаром и волдырями. Особенно пострадали представители европейских стран, им досталось больше всех.

Но, должна признаться, что и лошадям приходилось не сладко. Изнуряющая жара, а также песок забивающийся в ноздри, отнюдь не способствовали их быстрому бегу.

И вот, некоторые постепенно начали отставать. Уже в первый же день. Выходит, шейх был прав. Многие, просто не смогут пережить весь путь.

Полдень. Вика уже должны были предать земле. И я, его жена, должна была быть рядом в этот миг. Но, меня лишили этого.

«Бедняга Вик, некому будет тебя оплакать, прочитать молитву. Некому, проводить в последний путь, и сказать последнее прости. Прости меня, за то, что подвела. За то, что уговорила участвовать в скачках. Если бы не я, ты был бы жив. А так…»

Услышав оскорбительную реплику от проезжающего мимо всадника, я пришла в себя. Всё верно, не стоит сейчас предаваться горьким мыслям, я смогу оплакать Вика позже. Сейчас, главное, остаться в живых!

Помня о том, что на щедрые запасы в конце дня смогут рассчитывать лишь те, кто сможет обогнать остальных, я ни на миг не сбавляла темпа. Этого и не требовалось. Мухиб, словно почувствовав себя в родной стихии, радовался, как сумасшедший, и совершенно свободно парил над песком. Лишь пару раз, пробегая мимо кобылиц, он переходил на заигрывающий аллюр, но лёгкий удар сапогом в бок, как ни странно сразу же приводили в себя моего «ветреного» друга.

Было решено, что те запасы, что я захватила для себя и Мухиба в Бискаре, останутся на крайний случай. Нужно будет во что бы то ни стало, всегда быть впереди.

Вечером, наконец-то достигнув точки отдыха, и получив свой заслуженный паёк, я, расположившись в одной из импровизированных палаток, смогла наконец-то расслабиться. И, очень пожалела об этом. Внутренняя часть бёдер горела огнём, мышцы с непривычки болели так, что я уже не была уверена, смогу ли завтра сесть на коня. Укутавшись в бурнус, и по возможности вытянув ноги, я и не заметила, как меня сморил сон. А потому, и не услышала подозрительных шагов возле моей палатки.

Задолго до рассвета, поднявшись раньше остальных, и приведя себя в порядок, я, плотно перекусив и запасшись продовольствием, двинулась в путь.

Ещё вчера перед сном, сверившись с картой, я наметила для себя приблизительный маршрут. До Аль- Зирвы, первого из учётных пунктов, не менее пяти-шести дней. Сократить путь не представлялось возможным из-за Орских гор, выстроившихся словно стена слева от меня. Оставалось рассчитывать лишь на скорость моего скакуна.

Периодически оглядываясь назад, и не замечая за собой соперников, я радовалась как дитя тому, что смогла выиграть небольшую фору.

Благодаря своей высоте, горы создавали достаточно широкую тень для того, чтобы я, укрывшись в ней, могла, не испытывая сильной жары, свободно двигаться к цели.

Но вот, опустился вечер. Я, по-прежнему была впереди. Нужно было устраиваться на отдых, потому, что, во-первых, таковы были правила, а, во-вторых, именно в ночное время был весьма вероятен риск напороться на пустынных хищников, выходящих на охоту именно в это время.

Заметив небольшую расселину, мы с Мухибом, устроились там на ночлег. Разводить огонь я не стала, из-за опасения привлечь к себе не нужное внимание.

Запасов еды и питья для нас с конём, должно было хватить на весь путь до Аль-Зирвы. Устроившись на расстеленной прямо на земле попоне, и закутавшись в бурнус, я провалилась в глубокий сон.

Из-за камней выглянули трое мужчин. Почувствовав их присутствие, конь вскочил, и заржал, забив копытом. Но, девушка, сильно утомлённая дорогой, так и не проснулась. Воспользовавшись этим, один, самый рослый из них, подскочил к коню. В то же время, двое других, накинув шарф на голову девушки, потащили её на руках туда, где привязали своих лошадей.

На следующий день, участники соревнований достигшие расселины, были невероятно удивлены при виде вещей американки, разбросанных повсюду. Финики, распоротые бурдюки с водой, рассыпавшийся овёс…

Следы диких животных вокруг того места, говорили о том, что вероятно, девушка вместе с конём, стали жертвами голодных хищников.

Глава 13

– Поднимайся! – чей-то сапог, весьма неделикатно пнул меня под рёбра.

Ничего не соображая, я, разлепив глаза, и, разглядев незнакомую обстановку, несмотря на боль, моментально вскочила с подстилки, на которой до этого спала.

«Где я? Что, я здесь делаю?» – словно рой пчёл, мысли кружили и жужжали в моей голове. Я пыталась вспомнить события вчерашнего дня, и понять, как могла очутиться в этой грязной каморке, среди каких-то закутанных фигур, которых, впрочем, мои терзания абсолютно не волновали, судя по насмешливым взглядам, и довольно оживлённой речи.

«Хм, ничего не понимаю. Помню, как невероятно устала после долгой скачки. Помню, как легла спать… Смутно вспоминаю, что видела какой-то кошмар… Будто бы меня несут куда-то в темноте, а где-то громко ржёт мой конь… Выходит, это был не сон? Меня действительно похитили? Но кто? Зачем? Мухиб! Где мой конь?!»

Не соображая толком, что делаю, я накинулась на своих похитителей:

– Вы не имели права меня похищать! Я иностранка, и непременно напишу жалобу консулу, и поставлю его в известность о том, что здесь творится. Верните меня и коня на прежнее место, и я обещаю, что вас не станут сурово наказывать.

Громкий хохот, был единственным ответом на мою пламенную речь.

Раздался стук, и в комнату кряхтя и ворча, вошла древняя старуха, принесшая в узелке финики и какую-то одежду.

– Эй, вы говорите по-английски? Мне нужна помощь! – бросившись к ней, я схватила её за костлявые плечи, – Помогите мне!

Старуха ощерилась в беззубой улыбке, и что-то лопоча на своём языке, знаками показала мне на принесённые вещи. Всё, что я смогла понять из всей её тарабарщины, так это то, что мне следовало привести себя в порядок, подкрепиться, и переодеться в наряд, что она мне принесла.

Нет, я могу конечно соврать, и сказать, что мне ни капельки не было страшно. Что перед тем, как меня насильно переодели, я успела изрядно поколотить своих обидчиков. Но, всё было не так! Я боялась. Ещё как! Стремительно развивающиеся события последних дней, горе, невероятная усталость, боль в натруженных мышцах, мозоли на ладонях, немытые, и утратившие свой блеск волосы, теперь спутанными прядями, обрамлявшими моё измождённое лицо – всё это, подобно снежному кому, обрушилось на мою несчастную голову, введя меня в состояние полной прострации.

Безвольно ссутулившись, и опустившись прямо на пол, я позволила старой ведьме впихнуть в меня два финика без косточек, которые проглотила не жуя, и закутавшись в широкий балахон, отправиться следом за ней в хамам, где за горсть монет, хамамчи и две её помощницы, в течение часа отрабатывали свой хлеб тем, что скребли, мочалили, мыли меня, а напоследок, умаслив ароматными благовониями, переодели в какое-то совершенно неприличное безобразие именуемое в народе: Тут черта, там черта, и больше ни черта!

Всё остальное, происходило как в тумане. Совершенно разморённая после хамама, и вновь закутанная в балахон, я покорно поплелась в сопровождении похитителей в сторону базарной площади. Однако то, свидетелем чему я стала, мгновенно отрезвило меня, и вывело из того ступора, в котором я хоть и не долго, но всё же пребывала.

Во- первых, я поняла, что нахожусь вновь в Бискаре. А, во-вторых, базарная площадь к которой мы приближались, оказалась невольничьим рынком, на котором бойко шла торговля живым товаром. И, когда до меня наконец дошла истинная причина моего нахождения здесь, я испытала такой шок, от которого вся моя прострация мигом испарилась.

Так, значит вот для чего я здесь! Меня похитили для того, чтобы продать в какой-нибудь бордель, либо в лапы готового заплатить старого извращенца! Не бывать этому! Предполагается, что я стану покорно ждать своей участи… Не дождётесь!

Прошло не меньше пары часов, прежде, чем очередь дошла до меня. Ничуть не церемонясь, с меня содрали балахон, и под одобрительные возгласы и улюлюканья, вытолкнули на импровизированный подиум, где мерзкий старичишка в роли аукциониста, начал торги. Говорили по-арабски, и я ни слова не понимала, но, судя по оживлению вокруг, торговля шла весьма бойко. Цены выкрикивались со скоростью света, и продавец довольно потирал руки.

Стоя практически обнажённая перед всем этим людом, не считая тех тонюсеньких лоскутков, что прикрывали самые интимные части тела, я готова была провалиться от стыда сквозь землю. Даже перед Виком, я никогда не позволяла себе подобного, всегда прикрываясь длинной рубашкой из плотной, непрозрачной ткани. А тут, сразу такое…

Совершенно темнокожий араб, демонстративно плотоядно облизываясь, и пытаясь привлечь моё внимание, весьма неприличными жестами показал, как намерен поступить со мной, когда я стану ему принадлежать. Это не прошло незамеченным для остальных участников торгов, и они глумливо захохотали.

В ответ, я, сложив руки домиком, и подложив их под щёку в жесте спящего, и указав на него, провела большим пальцем по горлу, давая ему и всем понять, что в таком случае, как только он уснёт, я перережу ему глотку.

Снова раздались насмешливые смешки, но, уже не надо мной. Смеялись над незадачливым покупателем, который совершенно обезумев от ярости, и дико вращая глазами, вытащив нож, попытался подскочить ко мне. С визгом, я спряталась за спину ведущего аукцион, который испугавшись не меньше меня, совершенно женским голосом что-то заверещал.

Не знаю, чем бы всё закончилось, если бы в этот момент, на площади не появились бы какие-то люди в странной одежде, напоминающей мундиры с шароварами, и с саблями наперевес.

Все голоса разом смолкли, и народ расступился, пропуская вперёд вооружённого великана, который кинув весьма увесистый кошель на подиум, и схватив меня в охапку несмотря на крики и протесты, заткнул мне рот своей огромной лапищей, и потащил куда-то в сторону от площади.

Глава 14

Оказавшись перед большим строением за высокой оградой, я поняла, что это и есть конечный пункт моего путешествия. Не знаю, что меня там ждёт, но сбежать, минуя сотню стражников, мне вряд ли удастся. И всё же не стоило сразу опускать руки. Прежде, следует хорошенько обследовать территорию, и разведать, кто же меня в конечном итоге купил.

Очутившись внутри, я изловчилась, и укусила ладонь, что зажимала мой рот. Дёрнувшись, но, по-прежнему не издавая ни звука, стражник швырнул меня прямо на мраморный пол. Лишь на миг, боль от падения оглушила меня, впрочем, быстро вскочив, я замолотила кулаками прямо по груди своего мучителя:

– Увалень несчастный! Мерзкая образина! Тупица! Немедленно выпусти меня отсюда! Я подданная иностранного государства! Вы не имеете права насильно удерживать меня здесь.

– О, пожалуйста, заткните ей рот чем-нибудь. Милая, не знаю, откуда ты, но теперь, ты подданная лишь его превосходительства губернатора Бискары, светлейшего господина Харуна бин Халиль. Он, между прочим, оказал тебе невероятнейшую честь, приобретя для собственного гарема, – по лестнице спустилась по всей видимости когда-то очень красивая женщина, вся сплошь покрытая украшениями.

Невольно пришедшее на ум сравнение её с рождественской ёлкой на городской площади, едва не заставило меня прыснуть со смеху.

Однако, я оказалась единственной, кого рассмешил её вид. Охрана, при её приближении, склонилась в почтительном приветствии.

Тем временем, женщина остановилась прямо напротив меня, и оглядев с головы до ног внимательным взглядом, спросила:

– Твоё имя, дитя? – одновременно с этим, она протянула руку к моим растрёпанным волосам, словно пробуя их на ощупь.

Мне это не понравилось. Совсем. Так, обычно пробуют товар на рынке, ощупывают, осматривают. А что, если показать им, что товар порченый? Отпустят ли они меня?

Набрав воздуха в лёгкие, я резко вскинула голову:

– Чарли. Так меня зовут. А вы кто?

Что это? Мне показалось, или же я увидела в её глазах искорки веселья? Которые, впрочем, тут же исчезли, уступив место высокомерию:

– Хочу надеяться, – подбоченившись заявила она, – что причина твоей бестактности в твоём невежестве, нежели в желании оскорбить меня.

Смерив меня презрительным взглядом, она продолжила:

– Да будет тебе известно, что я прихожусь матерью твоему хозяину шейху Харуну, и занимаюсь управлением его гаремом ещё со времён его покойного отца шейха Халиля бин Дауд.

Слово «хозяин» она намеренно подчеркнула, давая мне понять, что отныне, вся моя жизнь зависит лишь от их с сыночком прихоти.

Своим тоном и словами, женщина поразительно напомнила мне ненавистную мисс Донахью, вызвав во мне дикое желание противостоять ей. И, пока я раздумывала, стоит ли мне послать её подальше сразу же, или же немного выждать, слова вырвались сами собой:

– Глубоко вам сочувствую, мадам, ибо, прозябая всю свою жизнь здесь, вы и понятия не имеете чего лишились там, во внешнем мире. Однако, прошу не равнять меня с собой. Я не намерена злоупотреблять вашим гостеприимством, и собираюсь в самое короткое время покинуть ваш драгоценный гарем.

Опять искорки.

Женщина быстро овладела собой, и насмешливо ответила, дав знак прислуге приблизиться:

– Ну что же, мечтать, как известно, не вредно. Советую тебе смирить гордыню, и придержать свой дерзкий язычок, а иначе, здесь очень быстро можно его лишиться.

Обратившись к прислуге, она что-то приказала им по-арабски, и те, низко поклонившись ей, весьма бесцеремонно подхватив меня под руки, поволокли куда-то вглубь здания.

* * *

– Ну, что скажешь? – после ухода девушки, шейх вышел из-за своего укрытия.

На этот раз, улыбка женщины была искренней, широкой. Потрепав сына по плечу, она весело ответила:

– О, чувствую, что с появлением здесь этой бунтарки, никому скучать не придётся. Знаешь, когда-то, я и сама была такой, и, если бы не любовь к твоему отцу, ещё неизвестно, каких бед могла натворить. Однако, ты уверен, что привезти её сюда было правильным решением?

– Оно было единственным правильным. Ты только подумай, что с ней могли бы сделать, останься она одна, без покровителя. Тебе, как никому, хорошо известно, как поступают с такими женщинами, как она. Приставив к ней охрану и заставив принять участие в гонке, я оградил её от стервятников, готовых запустить в неё свои когти после смерти мужа. Ну, а, выманив её из города, и запретив кому-либо ей помогать, я намеренно изолировал её от всех, чтобы потом преспокойно доставить сюда.

– Что же, твои намерения благородны, сынок, но, ты уверен, что эта, твоя Чарли, простит тебя за то, что ты заставил её, как какую-то рабыню, принять участие в торгах.

– А, разве у меня был выбор? Как иначе, я мог показать ей то, через что она рискует пройти, оставшись одна. Теперь, когда ей пришлось пережить подобное унижение, она станет более сговорчивой и покладистой.

– Она станет свирепой и яростной, – смеясь, перебила его мать, – когда узнает, что за всем этим стоял ты. Погляди на неё, разве та, дерзкая особа, что только что отсюда ушла, похожа была на убитую обстоятельствами жертву? Проснись! Она выцарапает тебе глаза при первой же возможности, помяни моё слово!

– Ты уверена? – лицо шейха выразило беспокойство.

– Абсолютно! Во, всяком случае, я бы, поступила именно так. А, эта девочка, очень напоминает меня в молодости. Советую тебе запастись терпением, и беречь глаза… – женщина разразилась хохотом, и повернувшись, принялась подниматься по лестнице.

Её хохот ещё долго звучал в его ушах, рождая сомнения в правильности принятого решения.

Глава 15

Бесчисленные коридоры, ведущие на женскую половину дворца, были абсолютно похожи друг на друга, делая побег крайне затруднительным. Тем не менее, ведомая стражниками, я старалась изо всех сил осмотреться.

Ну, что сказать… Интерьер, конечно роскошный, богатый, но, на мой взгляд, совершенно безвкусный. От количества пёстрых шёлковых драпировок и золочёных изделий, буквально рябило в глазах. По мне, так резиденция больше походила на музей, нежели не жилое помещение.

Как-то в одном журнале, я видела снимки версальского дворца, и, несмотря на то, что они были чёрно-белыми, в них была та же показная роскошь. Разве, что золотых ангелочков не было. Их, в резиденции шейха, заменяли грозные на вид вооружённые до зубов стражники, грозящие отрубить голову всякому, осмелившемуся бросить вызов власти их господина.

Пройдя ещё немного и завернув за угол, мы подошли к обитой медью двойной двери. Охраняющие её слуги отворили обе створки, и я очутилась… В раю?

Несмотря на невозможно жаркий климат Бискары, здесь, во внутреннем дворике женской половины, били фонтаны. Их, здесь было целых три!

Женщины, одетые в лёгкую одежду немыслимо ярких цветов, словно стайки райских птичек сидели в их тени, и щебетали между собой, наслаждаясь покоем и прохладой.

Но, вот они заметили меня, и все разговоры сразу же смолкли. Под их, словно пронзающими насквозь взглядами, я, по-прежнему ведомая стражниками, прошла через ещё пару дверей, и оказалась в каком-то помещении, смутно, если не брать в расчёт его наполненности всякой всячиной, напоминающем кладовую в нашем приюте. Хотя, о чём это я?

Даже здесь, повсюду были установлены позолоченные светильники и жаровни для углей.

Навстречу вышла согбенная годами женщина. Однако, взгляд, которым она окинула меня, отнюдь не был измождённым. Миллиметр за миллиметром, она внимательно оглядела меня со всех сторон. И вновь, мне невольно на ум пришла мысль, что меня собираются съесть. Вот сейчас решат достаточно ли я упитанна или нет?

Поцокав языком, и недовольно покачав головой, она, на ломанном английском прокаркала:

– Тощая слишком. Ни грамма мяса.

Ну, что я говорила? Сейчас же велит меня откормить. Ой, мамочки, куда же я попала?

По приказу этой старухи, которая оказалась второй по старшинству в гареме после матери шейха, меня второй раз за день провели через церемонию отмывания, удаления даже малейшей растительности на теле при помощи желтоватого цвета пасты, остро пахнущей миндалём, и умащения ароматическими маслами.

Ну точно, промаслили хорошенько, самое время ставить в печь.

Две служанки, которые от госпожей отличались простотой нарядов и совершенно бритыми головами, по приказу своей начальницы, принесли воздушные одежды из нежно розового шёлка, и облачили в них меня. Мои волосы, вымытые и просушенные, они завили на щипцах и уложили в затейливую причёску, украшенную нитями розового жемчуга.

Глядя на результат их трудов в большом напольном зеркале, я поражалась, и не узнавала сама себя в той женщине, что была передо мной.

Не могу сказать, что мне не понравилось то, что я видела, но, всё это так отличалось от того, к чему я привыкла.

Полупрозрачные шаровары, практически не скрывали моих ног, сверху, на меня одели расшитый бисером и цветными каменьями роскошный кафтан, красоте которого могла позавидовать любая европейская принцесса. Только рукава у него, были из той же прозрачной ткани, что и шаровары. Смешные шлёпанцы, с загнутыми вверх носами, также щедро расшитые бисером, которые назывались у них чарыки, украсили мои ноги.

Теперь, я мало чем отличалась от той, щебечущей стаи, что населяла гарем шейха. Видимо, и распорядительница посчитала также, так, как меня отправили к остальным.

Не успела я войти в помещение с «цветником», как дамочки сразу же окружили меня. Я не понимала их речи, большинство тараторило по-арабски, но зато, каждой не терпелось как следует разглядеть и пощупать меня. Особенно, им интересны были мои волосы. Судя по тому, что я видела, белокурых среди них не было.

– Ай, больно же! – я еле вырвалась от одной особо назойливой девицы. Она так увлеклась, что чуть не вырвала у меня целый клок волос. Но, как оказалось, она сделала это специально. Дёрнув за нитку, она разорвала жемчужное украшение на моей голове, и бусины разлетелись в разные стороны.

Если бы она извинилась, я бы могла её понять и простить. Но то, торжествующее выражение лица, которое появилось у неё от сделанной пакости, не могло оставить равнодушной выпускницу приюта святой Магдалены, которой я являлась. Таких вредителей как она, у нас наказывали строго, чтобы впредь не повадно было.

Ни слова не говоря, я схватила её за длинные лохмы, за которыми она судя по всему тщательно ухаживала, и, подтащив прямо к фонтану, окунула её в воду.

Товарки бросились ей на помощь, но, разве же меня можно было остановить?

Подержав её там ровно столько, сколько было необходимо для того, чтобы она окончательно не захлебнулась, но достаточно чтобы усвоила урок, я вытащила её из воды, и швырнула на пол. Судорожно глотая воздух, девица закашлялась. Ужас застыл в её глазах.

Повернувшись к остальным, я жёстко произнесла:

– Наверняка, кто-то из вас понимает меня. Запомните сами, и переведите остальным, что если кто-нибудь, ещё раз посмеет протянуть ко мне свои руки, он очень быстро их лишится! Мне совершенно всё равно, по какой причине вы здесь. Важно лишь то, почему здесь я! В течение всего лишь нескольких дней, меня оставили вдовой, похитили коня, продали, как какую-то вещь в гарем. Единственное, что не даёт мне сломаться, и покориться своей участи, так это клятва, что я дала. Любой ценой, я выберусь отсюда, и продолжу участие в забеге. Меня не интересует ни ваш господин, ни положение, ни деньги. Всё это, вы можете оставить себе. Но, если кто-либо из вас, знает, как можно отсюда выбраться, то, я буду очень благодарна за предоставленную информацию.

Закончив свою речь, я, ни слова больше не произнося, отошла в самый дальний угол дворика, и подобрав под себя ноги, уселась на мраморной скамье. Адреналин бурлящий в крови начал стихать, и к глазам подступили слёзы. Крепко зажмурившись, я постаралась их остановить:

– Не заплачу. Ни за что!

Глава 16

– Уже слышал, что учинила твоя протеже? Твой «нежный цветок», как ты её давеча окрестил, оказался с шипами. Да, ещё с какими!

Шейх Харун, читавший книгу полулежа на подушках, поднялся навстречу влетевшей в его покои матери. Пытаясь понять причину её возбуждения, он, взяв её за руки, и усадив на подушки рядом с собой, осторожно спросил:

– Что произошло?

– А то, мой милый, что твоя новая наложница, не пробыв в гареме и пяти минут, умудрилась подраться с Зейнаб, той, что раньше ты особо выделял среди остальных.

– Подралась? Не может этого быть! – он стремительно вскочил, в волнении принявшись мерить шагами комнату.

– Ещё как может! – женщина тоже поднялась. – Твоя Чарли, или как её там зовут, не просто её побила, нет, она пыталась её утопить! Ты это себе представляешь? Ты, вообще, уверен, что там, у себя на родине, её не разыскивает полиция? Может быть, она беглая преступница, или каторжанка?

Ответом ей был тихий смех:

– Успокойся, мама. Никакая она не преступница, просто очень растерянное и обиженное дитя. Ей, в последнее время пришлось очень нелегко, нужно её понять.

– Ты, меня, пожалуйста извини, дорогой, за то, что я возможно лезу сейчас не в своё дело, но, позволь, я всё же дам тебе совет. Не жди, когда она придёт в себя от горя. Ты, лишь потеряешь время, и упустишь возможность. Ничто не лечит разбитое сердце так, как новая любовь. Не давай ей времени прийти в себя, и начать строить козни и планы мести. Лучше начинай укрощать сейчас, пока она слаба и покорна.

Шейх остановился, внимательно посмотрел на мать:

– Что, ты посоветуешь?

Женщина, радуясь, что сын прислушивается к её советам, ответила:

– Только пожелай, и, я распоряжусь, чтобы уже сегодня ночью её доставили в твою опочивальню. Поверь мне, сын мой, чем раньше ты её покоришь, тем меньше головной боли она тебе доставит.

– Хм, – хмыкнул сын. – Однако, мадам, откуда такая уверенность? – скептически поднятая бровь говорила о том, что он несколько сомневается в правильности совета.

– Именно таким способом, твой великий отец, да простит Аллах его грехи, когда-то укротил меня. А, я, поверь мне, была ничуть не менее крепким орешком, чем твоя пленница.

Задумчивость в глазах шейха, сменило совершенно иное выражение. От предвкушения ночи любви с той, о которой он не переставал мечтать с самой первой встречи, его лицо приняло восторженное выражение, глаза заблестели.

– Ну, ни дать, ни взять, влюблённый идиот! – констатировала мать. – Так, что прикажешь делать с девушкой?

– Ты права, мама. Распорядись, чтобы её привели сегодня ко мне. Пора, нам, наконец, познакомиться поближе.

* * *

– Поднимайся, и следуй за мной! – ко мне, в сопровождении стражников, подошла старуха-распорядительница. Судя по её воинственному виду, меня, как минимум, ожидала порка.

Страх сковал внутренности. При мысли о том, что гаремные девицы в предвкушении наказания, следили за каждым моим движением, я изо всех сил сжала челюсти, чтобы ни в коем случае не выдать своего ужаса. Ну, и пусть. Выпорют сегодня, а завтра, я обязательно найду способ, чтобы за всё расквитаться.

Однако, меня, вопреки всему, пороть не стали, а провели длинными тускло освещёнными коридорами куда-то наверх. Пройдя три пролёта витиеватой лестницы, я очутилась перед богато украшенными коваными дверьми, охраняемыми вооружённой саблями охраной. После обмена «любезностями» на понятном лишь им языке, двери перед нами раскрыли, и, мы оказались в святая святых – личных покоях шейха Харуна бин Халиля.

В последний раз окинув меня критическим взглядом, и поправив мою причёску, «старая сводня», как я прозвала её за глаза, спешно покинула помещение, не забыв бросить мне напоследок, чтобы я вела себя прилично, и держала свой язык за зубами.

Оставшись одна, я, в первую очередь, кинулась к зарешеченным окнам, но, к сожалению, в опустившихся сумерках, не могла разглядеть ничего.

Разочарование. Одни сплошные разочарования. Как, и вся моя совершенно бессмысленная жизнь. Стоило ли так рваться навстречу новой жизни, чтобы в итоге лишиться всего, даже элементарной свободы, став невольницей ужасного шейха.

Глядя на приготовленное ложе в алькове, у меня не осталось ни малейших сомнений в том, для чего я здесь. Ну, разумеется, кто бы сомневался? Я ведь вещь, которую он приобрёл на рынке, так, почему бы ему не воспользоваться новоприобретённой игрушкой?

Я тут вся такая нарядная… Ни дать, ни взять – кукла в розовом платье. И шейх, подобно любому малышу, сорвёт всю нарядную упаковку, и наигравшись с игрушкой вдоволь, просто сломает её. А где место сломанной кукле? Правильно, в пыльном углу какого-нибудь сарая.

Но, я так не хочу! Это может произойти с кем угодно, но не со мной. Все двадцать лет своей жизни, я только и делала, что боролась. Не стоит опускать руки и сейчас. Что, если я поговорю с шейхом, всё ему объясню? Быть может, я смогу достучаться до него и всё объяснить?

Надежда придала мне сил, и опустившись на огромные подушки возле накрытого восточными сладостями и фруктами столика, я принялась ждать своего «хозяина».

Усталость и напряжение переполненного событиями дня, не могло сказаться и на моём состоянии. Подушки были такими мягкими, а я так устала…

Почувствовав сквозь сон лёгкие прикосновения к своей щеке, и приняв их спросонья за назойливого комара, я попыталась его прихлопнуть. Шлёпнув сама себя по лицу, я вскочила. Рядом раздался мужской смех. Вик?

Мгновенно проснувшись, я устремила взгляд в ту сторону, откуда доносился звук. Разочарование накрыло меня с головой. Рядом со мной сидел шейх.

Просторные белые одежды, на голове тюрбан, густая, скрывающая более половины лица борода, и не менее кустистые брови, из-за которых, его глаза превратились в тёмные отверстия…

Боже мой! Вблизи, он был ещё отвратительней, чем я помнила.

Глава 17

Вздрогнув, я попыталась отползти назад, но, очень скоро упёрлась спиной в стену. По-прежнему не двигаясь, лишь изучающе глядя на меня исподлобья, шейх похоже забавлялся видом моих мучений.

Но, вот, он что-то произнёс. Я не поняла ни слова. Несмотря на жуткий внешний вид, голос у него был довольно мелодичным.

Он подобрался поближе. Не имея возможности отползти назад, я вытянула вперёд руки, и затараторила. Было не важно, что он совершенно меня не понимает, я чувствовала непреодолимое желание выговориться:

– Нет, пожалуйста, не подходите ко мне. Не смейте, слышите? Я – свободная женщина, и никогда не соглашусь стать невольницей в вашем гареме.

На миг, он застыл, и я, даже решила, что он меня понял, но, вот он снова продолжил движение в мою сторону. Поймав мою руку, он стал подтягивать меня к себе.

– Нет, остолоп! Бороду вон какую отрастил, а мозгами, так и не разжился. Говорят, тебе, что со мной так нельзя. Да убери, ты от меня свои чёртовы щупальца! – не в силах терпеть, я вскочила на ноги, при этом умудрившись перевернуть столик со всем его содержимым, прямо на белоснежные одежды шейха.

– Послушай меня, я не вещь, понимаешь? Нет? Что же делать, я не знаю твоего языка! Пойми, олух, у меня пару дней назад убили мужа, меня похитили, продали, теперь пытаются изнасиловать. Да, отвали же ты от меня! – я еле увернулась от его настойчивых рук, пытающихся схватить меня.

В тщетных попытках увернуться, я схватила с пола подсвечник, и занесла над головой:

– Не подходи – убью! – как резанная завизжала я.

Как ни странно, это помогло. Шейх молча сел на подушки, и скрестив руки на груди, продолжал недовольно сверлить меня взглядом.

Постояв ещё несколько минут в той же позе, и сообразив, что нападать на меня никто больше не собирается, я, впрочем, не выпуская из рук своего оружия, села напротив него.

Шейх вновь затараторил на своём языке. Он явно был недоволен. Но, как же мне объяснить ему…

Вытянув руку вперёд желая привлечь к себе его внимание, я, жестами постаралась объяснить свою ситуацию. Жесты я сопровождала словами, разговаривая как с умалишённым:

– Послушай. Я, – я ткнула себя в грудь, – должна идти, понимаешь? Те гонки… Ну, кони, лошади… Да что же такое-то… Ну, лошадки, иго-го, – я, как дура заржала, подражая лошадям, что вызвало широкую улыбку у шейха. Видя, что он по крайней мере больше не злится, я продолжила:

– Так вот, эти скачки, они очень – преочень были важны для нас с мужем. Мы собирались на вырученные деньги купить большой дом, – жестами, я изобразила крышу над головой. – Ты не поймёшь, у тебя же всё есть. А, вот у нас с Виком, никогда ничего своего не было. Мы – сироты, понимаешь? Выросли в приюте, и всегда мечтали о собственном доме, куче детишек в нём…

Слёзы вновь подкатили к глазам. Шейх с непроницаемым выражением следил за каждой моей попыткой объяснить ему свою ситуацию. Сдерживаясь изо всех сил, я осевшим голосом произнесла:

– Знаешь, мой конь, Мухиб, ну, тот, на котором я собиралась скакать… Он единственное, что у меня было. Моё! Самое дорогое! Но, меня похитили, и коня тоже. Представляешь? Я понятия не имею где мой конь, и, это убивает меня!

Глядя прямо в глаза шейха, хоть и не надеясь на его понимание, я подалась вперёд, и изобразив умоляющий жест, проговорила, не замечая, как слёзы тонкими струйками потекли по моему лицу:

– Пожалуйста, отпусти меня. Я, ведь всё равно не буду принадлежать тебе, лучше умру. Не бери грех на душу, отпусти.

Непроницаемое выражение лица дало мне понять, что его хозяин просто бесчувственное бревно. Все мои попытки ни к чему не привели. Посверлив меня взглядом ещё некоторое время, он вскочил, и распахнув двери покоев, что-то отрывисто велел стражникам.

Вскоре прибежала распорядительница, которая согнувшись в три погибели под гневной тирадой шейха, поспешила вытолкать меня из его покоев.

По её приказу, меня заперли в одном из нижних помещений здания, очень напоминающем тюремную камеру.

Вцепившись в прутья дверной решётки, я безвольно на них повисла. Для меня всё было кончено.

* * *

– Что опять произошло? Я слышала, что твоя невольница опять что-то выкинула?

– Мама, я так себя ненавижу! Зря, я всё это затеял.

– О, чём ты, дорогой?

– О том, что лишил несчастную сироту единственного шанса на жизнь, о которой она мечтала. Ты знаешь, для чего она участвовала в скачках? – и, видя недоуменное выражение лица матери, продолжил:

– Она хотела выиграть деньги, чтобы приобрести дом своей мечты, понимаешь? Сирота, у которой никогда ничего не было, мечтала о доме, детях, а, я лишил её этого.

Потрясение отразилось на лице женщины:

– Как, ты это узнал?

– Разумеется от неё самой. Она была уверена, что я ни слова не понимаю, и делала отчаянные попытки достучаться до меня.

– И, ты, конечно, ей сразу признался, что английским владеешь не хуже неё.

– Нет, ей о моих секретах знать пока рано. Но, тем не менее, я должен как-то исправить причинённое ей зло.

– Что, ты собираешься предпринять?

– Ну, я, тут подумал…

Глава 18

Была глубокая ночь, но мне всё никак не удавалось уснуть. Перед тем, как втолкнуть меня в эту камеру, распорядительница не преминула злорадно шепнуть, что шейх был очень недоволен моим поведением, и, что наказание последует незамедлительно.

Наказание в придачу ко всем моим бедам – просто невиданная роскошь! Столько всего, и всё мне одной, нет, я определённо умру от переизбытка «счастья».

Внезапно что-то зашуршало, послышался лёгкий шорох осыпавшейся глины со стороны небольшого, зарешеченного окошка, расположенного почти под потолком. А затем, кто-то прошептал по-английски:

– Эй, ты здесь?

Не в силах поверить, что обращаются ко мне, я вскочила с циновки, на которой до этого сидела.

– Я здесь. Помогите мне!

– Шш, не кричи так, перебудишь всю стражу.

Слишком поздно я сообразила, что понятия не имею с кем говорю:

– Эй, а вы кто?

В ответ раздался смешок, и мой таинственный собеседник ответил:

– Слушай внимательно. У меня очень мало времени. Завтра, в это же самое время, я помогу тебе бежать. Я уже выяснил где находится твой конь, постараюсь выкрасть и его. Будь готова. Не отказывайся от еды и питья, тебе нужно будет набраться сил перед дорогой. Постарайся выспаться.

– Но, почему, ты помогаешь мне? – уж не ловушка ли это? Слишком уж как-то всё гладко…

– Потому, что я один из немногих, кто поставил приличную сумму на твою победу. Так, что сама понимаешь, у меня свой интерес. Не забудь, завтра, в это же самое время.

Вновь послышался шорох. Похоже он собирался уходить. Поддавшись внезапному импульсу, и, боясь не успеть, спросила:

– Эй, а как тебя зовут?

На миг воцарилась тишина, и, я уже решила, что мой собеседник ушёл, но вот, послышался его голос:

– Месье Фантом. Можешь звать меня именно так.

* * *

Надежда, что внушил мне ночной гость, не покидала меня ни на минуту. Именно благодаря ей, я заставляла себя держаться. Завтрак, обед, ужин – я не отказывалась ни от чего. Случись бежать сегодня ночью, не известно, когда удастся поесть в следующий раз.

Несмотря на угрозы расправы, никто меня сегодня не беспокоил, и у меня было достаточно времени, чтобы расслабиться, и, в случае удачного побега, хорошенько продумать дальнейший маршрут. Как- никак я потеряла двое суток, компенсировать которые будет чертовски сложно, если не сказать невозможно. Но, попробовать всё же стоило. Хотя бы для того, чтобы сбежать из этой золотой клетки. Становиться наложницей алжирского деспота я не собиралась.

– Так, всё, Чарли, расслабься, дыши глубже, – успокаивала я себя. – Всё будет хорошо. Непременно должно!

Однако, чем ближе становилось назначенное время, тем нетерпеливей становилась я. В какой-то момент, я начала сомневаться в том, что это не было плодом моего воображения. Вскакивая поминутно при малейшем шорохе, я едва не довела себя до нервного срыва.

Но вот, где-то за полночь, послышался шорох, а затем, долгожданный шёпот произнёс:

– Эй, ты, там не спишь?

Он шутит? Разве мне сейчас до сна?

– Не сплю, – поспешно ответила я, становясь прямо под окошком.

– Отлично, – бодро произнёс мой спаситель, – готовься на счёт четыре. Раз, два…

Где – то совсем близко, возможно, даже в самом доме, прогремел взрыв. Послышались крики. За дверью послышался топот ног. Стражники, что стояли возле моих дверей, покинув свой пост, побежали в сторону взрыва.

В этот же самый момент, раздался треск над моей головой, и, какая-то невидимая сила, вырвала решётку прямо из стены. Благо, глиняные стены не были особо прочными.

– Три, – произнёс спаситель, и опустил из окна верёвку, со сделанной на её конце большой петлёй.

Сообразив, что именно от меня требовалось, я затянула петлю у себя на поясе, и придерживая верёвку, слегка ею подёргала, давая понять, что готова.

– Четыре! – торжествующе произнёс мужчина, и мгновенно вытащил меня наружу.

В кромешной темноте очень трудно было что-то разглядеть, и я, боясь упасть с крыши, на которой очутилась, невольно вцепилась в одежду своего спасителя.

Раздался тихий смешок, а затем, он произнёс:

– Дорогая, вынужден вас огорчить, но с нежностями, придётся повременить. – Сняв ставшую ненужной верёвку, он схватил меня за руку, и велев следовать за ним шаг в шаг, потащил в сторону придерживаясь самого края.

Спрыгнув на какой-то выступ, и пройдя ещё несколько шагов прижавшись к стене, мы, воспользовавшись суматохой, царившей во дворе, незаметные, пробежали по внешней галерее, и выбежали к деревьям, росшим недалеко от ограды.

Словно дикий кот, мой спаситель молниеносно вскарабкался вверх по стволу, а затем, велев ухватиться за его ногу, обутую в высокий сапог, подтянул меня наверх.

Цепляясь и карабкаясь по толстым ветвям, нам удалось перебраться на стену ограды, за которой, нас уже вовсю поджидали пара привязанных коней, в одном из которых, я, не без удивления, узнала своего Мухиба.

Однако, времени на нежности совершенно не было. Нас в любую минуту могли обнаружить. Вскочив на коней, мы во весь опор пустились вскачь.

Глава 19

Петляющая скачка по узеньким улочкам форта, и вот она – свобода. Не сбавляя темпа, мы неслись в сторону гор, где, как объяснил мне мой спаситель, он припрятал запасы провизии для дальнейшего путешествия.

Близился рассвет. Ещё немного, и диск солнца, что только-только стал показываться из-за горизонта, поднимется высоко над нами. Прохлада сменится изнуряющей жарой, и необходимо за этот небольшой промежуток времени, как можно быстрее преодолеть максимально большее расстояние.

Но, каково же было моё изумление, когда Фантом, или как его там зовут, до этого скакавший впереди меня, вдруг резко свернул куда-то влево, где приглядевшись хорошенько, я обнаружила едва заметный проход между скалами.

– Постой! Куда ты? Я помню маршрут, нам совсем в другую сторону.

Он остановился:

– Предпочитаешь продолжать путь в этом, – концом стека, он указал на мой наряд.

Боже! Из-за всего случившегося, я совершенно упустила из виду тот факт, что на мне всё ещё был надет мой прозрачный розовый наряд одалиски. Любому взглянувшему на меня, попросту не оставалось места для фантазии.

Залившись краской, и к своему стыду осознавая правильность его слов, мне не оставалось ничего другого, как следовать за ним. Молча.

Проехав ещё несколько подобных ходов, мы выехали на небольшую площадку. Фантом остановился в ожидании меня.

Я подъехала, и, наконец, смогла на него взглянуть при свете дня. Однако, всё, за исключением глаз, было сокрыто под обычной для бедуинов одеждой – куфией и бурнусом. Но, вот глаза…

Взглянув в них лишь раз, я испытала чувство, сродни удару под дых. Словно дежавю. Эти глаза я уже видела… Но где? Тёмные, глубокие, страс…

Минуточку… Это они преследовали меня в моих снах, лишая покоя. И, это их я видела тогда, когда держала на коленях умирающего мужа.

Абсолютно не осознавая, что делаю, я, словно во сне, протянула руку к концу куфии закрывающей его лицо, и рывком сорвала её.

Лицо, открывшееся моему взору, принадлежало незнакомому, молодому, лет тридцати, и очень привлекательному мужчине. В скульптурных чертах угадывались признаки как восточной, так и европейской крови. Скорее всего, Фантом был ребёнком от смешанного брака, унаследовав лучшее от обоих родителей.

Ярко выраженные скулы, ямочка на гладко выбритом, упрямом подбородке, полные, красиво очерченные губы…

Ой, что-то я расфантазировалась…

Почувствовав, как жар заливает щёки, я резко отвернулась. Чтобы хоть как-то прийти в себя, я уцепилась за первую догадку, что пришла на ум:

– Это ведь не первая наша встреча, не так ли? Это ты спас меня тогда от удара кинжалом? Отвечай!

Он прятал глаза. Но почему? Наконец, словно придя к какому-то решению, он вновь взглянул на меня:

– Мне очень жаль.

– Чего? – нетерпеливо переспросила я.

– Того, что не успел тогда помочь твоему мужу. Клянусь, что пытался. Я отвлёкся лишь на миг… И, опоздал…

Я смотрела на свидетеля тех кровавых событий, вновь мысленно проживая их. Вот, убийца сбрасывает меня на пол… Вот, заносит надо мной клинок… Ещё миг, и он пронзит моё сердце… Но, в последний момент, какой-то незнакомец спасает мне жизнь. Он склоняется ко мне, пытается что-то сказать… Его черты словно смазанные, но, глаза… Их, мне никогда не забыть. Это в них я смотрела сейчас, испытывая и ужас, и восторг.

Повисло молчание. Зрительный контакт, что установился между нами, затягивался…

Устав стоять на одном месте, Мухиб начал переминаться с ноги на ногу. Отвлёкшись на коня, я первой отвела глаза. Магия разрушилась:

– Ну, что же, показывай путь, – пряча глаза, бодро воскликнула я. И, когда он, помешкав лишь секунду, спешился, и ведя под уздцы своего коня направился в сторону скрытого от посторонних глаз входа в своё тайное убежище, я бросила ему вслед:

– Спасибо!

– Не за что, – улыбнулся он. – Я же говорил, что поставил на твою победу.

– Я, не о том. Спасибо, что спас мне жизнь!

* * *

Костерок, весело потрескивал между выложенных вокруг него камней. Аромат жареного зайца, которого поймал и приготовил Фантом, ещё не успел полностью выветриться, напоминая о вкусном обеде, о котором, впрочем, очень скоро придётся забыть – одинокой женщине найти провизию посреди пустыни практически невозможно. Остаётся надеяться лишь на то, что перед моим отъездом сможет раздобыть мой новый знакомый.

Я подняла глаза, и встретилась с пристальным взглядом тёмных глаз. Залившись краской, я постаралась отвлечь его внимание:

– Так, как говоришь, тебя звать?

– Так же, как и прежде, Фантом, – усмехнулся он.

Решив его поддразнить, я надула губы:

– Ну, нет, для меня это слишком длинно. Придумала, – поймав его заинтересованный взгляд, я пояснила:

– Фан – том. Решено, отныне, ты – Том.

Громкий кашель был мне ответом. При упоминании имени, мой спутник подавился фисташкой, которую как раз в этот самый момент закинул в рот.

Глава 20

Уже в который раз я украдкой бросила взгляд на своего спасителя. Он сидел лицом к огню и терпеливо ждал, когда я облачусь в дорожную одежду. Что-то угнетало его. Несмотря на показную браваду, глаза выдавали его озабоченность и напряжение. Не выдержав, я задала вопрос, мучавший меня в течение всего времени, прошедшего с побега:

– Как, ты думаешь, нас всё ещё ищут? – вопреки желанию, голос мой дрогнул, выдавая страх, который я мучительно пыталась скрыть.

Он поднял голову, но не обернулся, тактично ожидая, когда я сама выйду из-за его спины. Тем не менее, слегка помедлив, он всё-таки ответил:

– Губернатор слывёт жестоким человеком. До сих пор, никто не осмеливался на подобную дерзость, как побег. Думаю, он ни за что не откажется от возможности разыскать нас и казнить в назидание всем остальным. Но, ты не волнуйся, пока я рядом, ничто не посмеет тебе угрожать.

Его слова успокаивали, вселяли надежду, но, как долго? Закончив переодеваться, я вышла из-за его спины и встала прямо перед ним:

– А что будет, когда наши пути разойдутся? Ты ведь не сможешь быть рядом всё время.

Лёгкая улыбка на какую-то ему одному известную мысль скользнула по губам. Не отрывая пристального взгляда от моего лица, он спросил:

– А тебя бы это расстроило?

Лишиться единственного союзника и спасителя? Естественно расстроило бы. Теперь, когда ко всем моим бедам прибавилась ещё одна в лице шейха, которого я оставила с носом, я просто не представляла себе, что буду делать дальше.

Однако, он ждал ответа. Пытаясь справиться с внутренним ужасом, я опустилась на землю по другую сторону костра, и сказала:

– Знаешь, жизнь никогда не баловала меня. Стоило преодолеть очередную трудность, как вместо неё тут же возникала новая…

Сама не знаю почему, но мне хотелось, чтобы этот разбойник с большой дороги, за голову которого была назначена приличная сумма, хоть немного, но узнал меня. Его мнение отчего стало важным. И меня понесло. Не замечая, как слёзы текут по лицу, я говорила и говорила. Слова буйным потоком лились из меня. Посреди чужой земли, я рассказывала этому совершенно незнакомому человеку о своей жизни. О том, как тяжело жилось в приюте, как знакомство с Виком отразилось на всей моей последующей судьбе.

Фантом слушал молча, не перебивая, за что я была ему особенно благодарна. Он словно чувствовал, что мне просто необходимо выговориться, и с готовностью давал мне эту возможность.

Время шло. Постепенно, пламя костерка начало гаснуть, а с ним и мой рассказ подошёл к концу:

– Теперь, ты знаешь всё, – шмыгнув носом, проговорила я. – Ты спросил, расстроит ли меня расставание с тобой? Да, Том, расстроит. Там, на Родине всё казалось таким лёгким, романтичным. Разве я могла предположить, что останусь совершенно одна посреди пустыни, и буду стоять перед выбором, какое из зол меньшее – смерть в пустыне или же жизнь в гареме мерзкого шейха?

Рядом раздался знакомый всхрап. Словно чувствуя, что нужно разрядить обстановку, Мухиб подошёл ближе, и толкнулся ласковой мордой мне в плечо. Своим поведением он словно бы говорил:

– «Не дрейфь, подруга! Я с тобой, а значит всё у нас будет хорошо».

Я обняла за шею единственного друга, и не замечая завистливого взгляда, что украдкой бросил на коня Фантом, нежно потрепала его по холке.

– Прости, родной, я совершенно не хотела тебя обидеть. Ну, конечно, я не одна. У меня есть ты, Мухиб! Пока мы вместе, ничто не сможет нас ослабить!

– Вот что, – Фантом поднялся, и присыпал песком погасшие угли и кости, что остались после зайца. – Я поеду с вами!

Видя, как я открыла рот в попытке возражать, он жестом велел мне умолкнуть.

Это было так непривычно! С Виком, мы всегда были на равных, а тут такое явное мужское превосходство! Не то, чтобы я была против… Нет. Как раз таки всё наоборот. Мне хотелось подчиниться. Хотелось возложить все свои проблемы и опасения на сильные мужские плечи. Хотелось довериться. Но, разве могла я сознательно подвергать опасности жизнь человека, который и без того столько сделал для меня?

– Женщина, не вздумай спорить со мной, и побереги свои возражения для кого-нибудь другого.

Во взгляде Фантома горела решимость:

– Шейх уже давно имеет на меня зуб. Когда выяснится, что я приложил руку к твоему побегу, он попросту заживо сдерёт с меня шкуру. Так что, сама понимаешь, мне здесь оставаться тоже нельзя. Пустыня – наше единственное спасение, как бы нелепо это ни звучало. Нам стоит держаться друг друга, и даст Бог мы справимся. Как знать, может быть именно ты, с моей помощью разумеется, выиграешь эту гонку, и на вырученные деньги, в память о Викторе построишь дом своей мечты.

Его слова успокаивали, дарили надежду. Разве могла я долго отказываться от такого щедрого подарка?

Но одно, хоть и с запозданием, всё же не давало мне покоя. Фантом, видя мои колебания, спросил:

– Ну, что ещё?

Я колебалась. Как открыто признаться в том, что меня беспокоило? Собравшись с мыслями и зажмурившись, я произнесла:

– Ладно, договорились. Но, только делить ложе я с тобой не буду, и не мечтай.

В ответ он так сильно расхохотался, что я всерьёз стала опасаться за состояние его рассудка. Кое – как успокоившись, он насмешливо взглянул на меня:

– Не волнуйся, красотка. Я, конечно ничего не имею против блондинок, но, ты совершенно не в моём вкусе. Так что расслабься, твоим прелестям ничего не угрожает. Кроме того, в тех местах, через которые нам придётся проезжать, можно найти кучу красавиц с меньшими требованиями и большим опытом, которые, как, ты говоришь, с удовольствием разделят моё ложе.

Он вновь расхохотался. А мне вот, наоборот, что-то стало тоскливо. Да, совсем невесело, когда тебе в лицо признаются в том, что ты совершенно не привлекательная. Особенно, если это делает мужчина, от одного взгляда которого, тебя охватывает такой трепет, что приходится прилагать просто титанические усилия чтобы его скрыть. Борясь с противными слезами, что совершенно некстати вновь навернулись мне на глаза, я смогла лишь пожать плечами и пробормотать:

– Вот и ладненько! Не хочу, чтобы думали, что между нами, что-то есть. Вдруг, в пути я встречу новую любовь, не нужные слухи только отпугнут её.

Что это? Мне показалось, или я заметила злобу в его глазах?

Подойдя к своему коню и приторочив к седлу сумку с вещами и провизией, он, не оборачиваясь, словно сквозь зубы выплюнул:

– Отлично, значит договорились! Собирайся, больше задерживаться нельзя.

Глава 21

Плюсы путешествия в компании стали выявляться уже с начала нашего путешествия. Что ни говори, а это здорово, когда твой спутник разбойник, который знаком с этой местностью, как со своими пятью пальцами. Не было ни одного камешка, ни единой расселины, о которой бы он не знал.

Из-за похищения, я потеряла два дня пути, и просто не представляла себе, как смогу наверстать упущенное. И тут, раз… и вуаля – оказалось, что Фантому известен короткий путь прямиком через горы. А это означало, что в то время, как остальные участники гонки будут огибать Орские горы, мы сможем сильно срезать путь, и возможно вновь возглавить гонку. Невозможно? Ошибаетесь! Оказалось, что очень даже возможно, когда, взяв с меня клятву не проговориться об этом ни единой душе, мой спутник подвёл меня к скрытому тоннелю, которым он не единожды пользовался, скрываясь от солдат. Тоннель, в котором запросто умещались и лошади, проходил как раз наперерез выбранному маршруту, и после почти целых суток пути, мы выбрались почти в двух километрах от Аль- Зирвы.

Разделив поровну провиант, мы решили, что дальнейший путь я продолжу одна, а Фантом, невидимый для других участников гонки будет держаться в стороне, на случай если мне понадобится помощь.

До наступления сумерек оставалось не более получаса, когда в лагерь участников ворвались мы с Мухибом, и сразу же стали сенсацией. Как оказалось, все нас уже давно похоронили и списали в утиль. Тем более удивительным стало для них то, что мы с конём не выглядели ни измождёнными, ни особо уставшими.

Я не стала никого разуверять, а получив свою порцию еды и позаботившись о коне, поспешила уединиться в небольшой палатке.

Как ни странно, осознание того, что где-то поблизости находится Фантом, и оберегает мой сон, действовало на меня успокаивающе. Я больше ничего не боялась. А потому свернувшись калачиком расслабилась, и преспокойно заснула.

Незадолго до рассвета был дан сигнал к гонке. Все в спешке покинули места отдыха и поспешили к лошадям.

Успев выспаться, я одной из первых уселась на своего скакуна. Оглянувшись, я заметила значительные потери среди участников. Их количество видимо сократилось. Не хотелось спрашивать об их судьбе, наверняка они стали жертвами хищных зверей, голода и жажды.

«Сахара сурова к чужестранцам», – так сказал перед началом скачек шейх. И он оказался прав. Мне стало вновь страшно. В числе погибших могла оказаться и я. Как знать, может быть Виктору повезло быть убитым в Бискаре. Он хотя бы был погребён, как положено, а не обглодан ночными хищниками пустыни.

Впрочем, не буду о грустном. Пустив Мухиба во весь опор, мне удалось ворваться на территорию Аль – Зирвы в первой пятёрке.

Несмотря на зной, местные жители высыпали из своих домов, чтобы криками и улюлюканьем приветствовать победителей первого этапа. Он подбегали к участникам, приносили им воду и угощения, вешали на шеи амулеты. Но заметив меня, каждый считал своим долгом плюнуть в мою сторону. Их оскорблял тот факт, что женщине удалось показать один из лучших результатов.

Женщины тыкали в меня пальцами, а мальчишки пару раз кинулись грязью прежде, чем я пригрозила им кнутом. Ни воды, ни угощений мне никто не предлагал.

Отведя Мухиба в специальный загон, и убедившись, что он вполне доволен жизнью, я и сама не заметила, как ноги сами привели меня к окраине. Прикрыв глаза рукой от солнечных лучей, я напряжённо всматривалась вдаль, пытаясь определить где сейчас может быть мой спаситель. Это было совершенно странным и необъяснимым то чувство защищённости и покоя, что дарило осознание того, что он где-то поблизости, и возможно в данный момент смотрит на меня. Кровь тут же прилила к щекам, окрасив их в пунцовый цвет. Устыдившись собственных мыслей, я поспешила вернуться в отведённое мне место ночлега. Но, оказалось, что кого-то очень сильно оскорбляло моё нахождение в Аль-Зирве. Моя палатка была жестоко изрезана, а запасы еды и воды были разбросаны по земле и втоптаны в грязь. Единственное, что у меня осталось нетронутым, это содержимое моей дорожной сумки, да и то потому, что я её не снимала со своего плеча, и всюду носила с собой. Страшно представить, чтобы вандалы сделали с моими интимными принадлежностями.

Не имея возможности устроиться на ночлег, мне пришлось потеснить в стойле Мухиба. Пробравшись незаметно к нему в закуток, я, в который раз залившись слезами, прижалась к своему любимцу и забылась тревожным сном.

Не знаю сколько времени прошло, а только проснулась я от того, что кто-то весьма неделикатно тряхнул меня за плечо. Ещё толком ничего не соображая, я постаравшись не напугать Мухиба вскочила на ноги:

– Кто здесь? – вглядываясь в темноту спросила я. Несмотря на все усилия казаться храброй, мой голос дрожал.

– Это я, – послышался ответный шёпот, – даже твой конь и тот меня узнал.

Ещё не оправившись от изумления, я бросила взгляд на коня, и то, что я увидела, повергло меня в шок. Мой «араб» был осёдлан по всем правилам, и ожидал, когда мы двинемся в путь.

Но, как это возможно? Мухиб ведь никого к себе не подпускает. Как же незнакомцу удалось его оседлать, ведь судя по довольным физиономиям обоих, им вполне удалось мирно договориться и избежать не нужных жертв.

Щёлкнув по носу предателя, я повернулась к Фантому, и как всегда вихрь необъяснимых чувств захватил меня. Впрочем, ненадолго. Призвав весь свой здравый смысл, мне удалось взять себя в руки, и достаточно нелюбезным тоном спросить:

– Какого чёрта, вы так рано нас подняли?

Он решил проигнорировать мой грубый тон, и терпеливо объяснил:

– Надвигается песчаная буря. Если мы не поспешим, то потеряем как минимум сутки. Нужно отправляться сейчас же.

– Я не могу сейчас, – испуганно прошептала я, – мои запасы еды и воды уничтожены, и пока не проснутся местные, мне не у кого будет приобрести провиант.

– Нет времени, придумаем что-нибудь, – было мне ответом.

Пришлось подчиниться.

Глава 22

По моим расчётам, мы были в пути уже несколько часов, но я так и не заметила никаких признаков надвигающейся катастрофы. На все мои вопросы, Том продолжал тревожно оглядываться назад, и лишь сильнее понукал коня.

Но вот, где-то после полудня, когда воздух раскалился настолько, что было тяжело вздохнуть, Фантом завидев впереди несколько пальм, дал резкую команду спешиться.

Вытащив из седельной сумки пару свёртков парусины, он принялся закреплять один из них между двумя деревьями. Укрывшись за этим импровизированным навесом, мы принялись копать небольшую яму, помогая себе ветками, что валялись то тут, то там. Когда яма стала такой, что в ней смогли разместиться двое коней и мы, Том, бросив ещё один взгляд наверх, приказал мне снять бурнус, и накинуть его на голову Мухиба так, чтобы песок не смог попасть ему в уши и ноздри. Проделав то же самое со своим конём, он велел мне хорошенько замотать лицо куфией и сесть на дно.

Решив не спорить с тем, кто был гораздо опытнее меня, я беспрекословно выполнила всё, что от меня требовалось. Присоединившийся к нам Фантом, набросил поверх нас оставшуюся парусину, сам нырнув вниз.

Прошло несколько минут, и решив, что с меня хватит, я собралась выбраться наружу, когда вдруг что-то совершенно гигантское обрушилось на наше убежище.

Деревья скрипели от сильного потока, но, как ни странно продолжали стоять. Импровизированная стена из парусины прилично защищала от огромного количества песка, что пытался поглотить нас.

Мы не ведали, что происходило наверху, все мои силы уходили лишь на то, чтобы сдерживать крутой нрав моего жеребца, и не дать ему погибнуть, глотнув песка.

Не знаю сколько времени прошло, многие часы или минуты, но в какой-то момент я попросту потеряла сознание. Видимо сказался недостаток кислорода и сильнейшее нервное потрясение.

Мне снилось море. Я слышала крики чаек, кружащих надо мной. Вода была невероятно приятной и вкусной…

Я резко очнулась и попыталась вскочить, но голова ужасно кружилась, и мне пришлось вернуться на своё место, а именно на колени Тома. От забившейся пыли, было трудно дышать. Вода, что снилась мне, была из фляги Фантома. Поддерживая меня за голову, он каплю за каплей вливал живительную влагу в моё воспалённое горло.

Немного придя в себя, я попыталась сесть и осмотреться. Всё вокруг было погружено во мглу. И дело вовсе не в том, что наступила ночь, а просто всюду не успел осесть кружащийся после прошедшей бури песок. Опасность миновала, и было решено выбираться из укрытия.

Я не знала, как выгляжу, но одного взгляда на Фантома было достаточно, чтобы завыть про себя от отчаяния. Боже! Да я убить сейчас готова за возможность принять горячую ванну с одним из тех сильно пенящихся ароматических средств, которыми меня мочалили во дворце шейха. Раньше мне нигде таких встречать не приходилось. В приюте, о том, чтобы помыться мылом, даже и мечтать не приходилось. Мыло стоило больших денег, и не каждому было по карману.

Свой первый кусок мыла я взяла в руки лет в семнадцать. Его к моему дню рождения сделал своими руками Вик. Смешивая содержимое своих склянок, он варил всё это в небольшом котелке, и заливал в небольшие квадратные формочки, которые вырезал из дерева. Мыло пахло не очень приятно, зато отлично пенилось и прекрасно всё отмывало.

Да… Вик… – чувствуя, что вот-вот снова расплачусь, я с силой хлопнула себя по щекам. Всё, хватит, что сделано, то сделано, ни мужа, ни ванны у меня больше нет, зато есть свобода, которая превыше всех моющих средств в мире. И ещё мой Мухиб, который под толстым слоем осевшего на нём песка, изменил окрас на желтовато-рыжий.

Кое – как отряхнувшись, прополоскав драгоценной водой носы и рты, и напоив лошадей, мы стали собираться в дальнейший путь. Фантом отвязал спасшую нас парусину, и вытряхнув её хорошенько, собрал в небольшой свёрток, и приторочил к седлу.

Запасов воды и провизии было немного, поэтому нужно было как можно скорее добраться до ближайшего населённого пункта. Радовало одно, предположительно, нам удалось выиграть целые сутки у других участников, а значит появился реальный шанс прийти к финишу первыми.

Скакать пришлось невероятно долго. И вот, когда уже и мы, и лошади уже чуть ли не падали от усталости, нам удалось добраться до небольшого поселения, где за несколько серебряных монет, Фантом смог разжиться едой и питьём. Правда на ночлег нас никто к себе не пустил, но мой спутник решил и эту проблему. Из той же парусины, что раньше уже укрывала нас от песка, он соорудил для меня некое подобие палатки, закрепив её деревянными колышками. И пока я, завернувшись в бурнус спала крепким сном, снаружи он, положив ружьё на колени, чтобы в случае чего выстрелить без промедления, присматривал за костром и лошадьми.

Бедняга, он был измотан побольше меня, и поэтому, когда под утро, я, отдохнув хорошенько предложила его сменить, он с благодарностью согласился.

К счастью страха я не испытывала, так как люди уже начали потихоньку вставать, и заниматься каждый своим делом.

Пользуясь тем, что мой спутник спит, я решила немного пройтись, чтобы размять ноги, но тут же столкнулась с новой бедой. Люди при виде меня сплёвывали и отворачивались. Матери прятали детей, словно я была людоедом каким-то. Никто не хотел со мной общаться!

Вернувшись к палатке, я, позавтракав холодной лепёшкой, оставшейся со вчерашнего дня и запив её водой, принялась терпеливо ждать пробуждения своего спутника.

Когда он проснулся, я рассказала ему о своём приключении, и он, велев ждать меня внутри отправился поговорить с жителями, и купить у них еду.

Вернувшись, он выглядел несколько озабоченным, и нехотя объяснил, что местные жители считают меня ведьмой, потому что до сих пор не видели ни у кого голубых глаз. Они боялись, что я могу сглазить их детей и навести порчу на их дома, поэтому настаивали, чтобы мы поскорее покинули эти места.

Боясь, что кто-нибудь может проявить ко мне агрессию, мы предпочли не задерживаться, и поскорее трогаться в путь.

Глава 23

Остаток пути до Фарраджи прошёл относительно спокойно. Тому удалось подстрелить пару капских зайцев, которых можно было встретить только здесь, в Африке. Одного мы съели сами, а другого смогли обменять у идущего впереди небольшого торгового каравана на корм для наших лошадей.

Фарраджа оказалась совсем не такой, как я думала. Говоря о ней, я представляла себе небольшую деревушку вроде Аль-Зирвы, но оказалось, что Фарраджа довольно развитый торговый городок. Несмотря на то, что по своим размерам он значительно уступал Бискаре, тем не менее, здесь были две гостиницы и большой караван-сарай.

А вот с ночлегом возникла проблема. Восток – дело тонкое, и здесь не принято, чтобы женщина путешествовала в одиночку, ибо она в одночасье может стать жертвой какого-нибудь насильника или убийцы. Поэтому было решено, что во избежание лишних проблем, для всех мы будем супружеской парой. Но, только одно дело проводить ночь вместе на открытом воздухе, лёжа на земле, я в палатке, он снаружи, другое дело делить с ним узкую кровать, при этом в закрытом номере.

Я уже собиралась найти предлог, чтобы отказаться, но вид горячей воды и большой металлической ванны, что по просьбе Тома принесли в наш номер, резко изменил ход моих мыслей. Неужели это не сон, и я смогу, наконец, смыть с себя толстый слой песка и пота? Да что там Том, ради такого удовольствия, как купание, я готова делить номер хоть с половиной города!

К счастью, Тому хватило деликатности уйти, и дать мне возможность привести себя в порядок в блаженном одиночестве. Не знаю, куда он ходил, но, когда вернулся, его волосы всё ещё были влажными от воды, а чистая одежда заставила меня скрипеть зубами от злости.

Не зря говорят: «Не торопись судить человека, которого, ты едва знаешь». Оказалось, что он подумал и обо мне. Войдя в номер, он бросил на кровать небольшой свёрток, и не глядя в мою сторону вышел, давая мне возможность разглядеть его содержимое.

Чего там только не было! Я аж присвистнула от удивления. Помимо новой верхней одежды, там лежала пара комплектов нижнего женского белья, при виде которых, я заалела, как варёный рак.

Как оказалось, у нас с Томом очень разнилось понимание того, какое нижнее бельё должна носить женщина. Такие ценные качества, как удобство и практичность, судя по всему даже не обсуждалось. А жаль. Как, скажите мне на милость можно носить на себе эти полупрозрачные, щедро расшитые бисером, блестящими пайетками и шёлковыми нитками лоскутки? Не знаю, как на востоке, но ни одна приличная замужняя дама там, откуда я родом, ни за что не согласится примерить подобную обновку. Хотя…

Если подумать, то мне в последнее время приходилось побывать в стольких, по мнению света, неприличных ситуациях, что будь я у себя на Родине, меня тотчас бы записали в ряды падших женщин, которые жили в огромном публичном доме на окраине Ричмонда.

Однажды, когда мы с Виком проезжали мимо него, какая-то женщина с неестественными рыжими волосами и густо накрашенным лицом, окликнула моего мужа. На незнакомке не было почти ничего надето, кроме полосатого неглиже и чёрных шёлковых чулок.

Смутившись, Вик поспешил поскорее увезти меня оттуда. На мои расспросы о том, откуда она его знает, он, сильно покраснев, начал сбивчивый рассказ о том, что однажды был вызван в тот дом, чтобы осмотреть хозяйскую кошку.

Тогда, я поверила ему, и не стала задавать лишних вопросов. Но сейчас, после того, как мой кругозор несколько расширился, меня иногда одолевают сомнения, а не был ли мой благоверный одним из частых посетителей в том доме. Ведь не стала бы звать его по имени какая-то совершенно незнакомая женщина?

Вот, то-то и оно!

Взвесив все «за» и «против», я пришла к мнению, что раз родственников – пуритан у меня нет, мужа – выходит теперь тоже, то не стоит так категорично относиться к красивым шёлковым вещицам, что Том для меня выбрал. И, лучше переодеться в чистое, чем вновь натягивать на себя грязное и потное тряпьё.

– Вот и отлично! – промурлыкала я, на всякий случай надёжно завернувшись в простыню.

Прополоскав грязную одежду, я кое-как развесила её на перилах небольшого балкончика, что прилегал к нашему номеру.

Закончив причёсываться, и нанеся на лицо увлажняющий крем, о котором кстати также позаботился Том, я, поплотнее укрывшись с головы до ног, легла на свою половину кровати, и почти мгновенно провалилась в глубокий сон.

Проснулась я внезапно от истошного крика, который раздался практически возле моего уха. Резко вскочив на постели, я трясущимися руками засветила лампу, и оглядела комнату.

Том ещё не возвращался. Об этом говорила не смятая половина его кровати. Рывком подбежав к окну, я обратила внимание на то, как высоко на небе стоял месяц, выходит, сейчас глубокая ночь. Где же черти носят моего спутника?

Крик повторился. Как я поняла, звук шёл из соседнего номера. Раздались глухие удары, снова крик, а следом звук упавшего тела.

Мне стало страшно. Я была совершенно одна в номере, куда легко мог ворваться кто угодно, а мой спутник, который обещал меня охранять, пропадает чёрт знает где.

Кстати, где он? Невольно, услужливая память подсказала мне разговор, который произошёл у нас перед самым началом скачек. Тогда я заявила, что не стану делить с ним ложе. На что он весьма обидным образом расхохотался, и дал мне понять, что как женщина, я его совершенно не интересую. Тогда же он заявил, что в любом городке, всегда сможет найти женщин по своему вкусу.

Неужели он сейчас предаётся страсти с какой-нибудь местной красоткой? И это в тот самый миг, когда я просто умираю от страха.

Снова послышался шум борьбы. И я, уже совершенно потеряв голову от ужаса, натянула на себя принесённые Томом джаллябию и бурнус, и выскочила из номера.

О том, что я в спешке позабыла повязать голову, я к сожалению, тогда не подумала. А зря…

Глава 24

Разговор с Мусой затянулся несколько дольше, чем он предполагал. Последние новости были неутешительными. В Бискаре участились случаи столкновения местных жителей и солдат. Недовольные военным режимом, что установили на их землях колонисты, жители объединялись в небольшие группы и всё чаще вступали в схватки с французами. Слухи о развитии тяжёлой болезни шейха Харуна бин Халиль, из-за которой он в последнее время вновь перестал появляться на публике, лишь усугубляли ситуацию в регионе. Поговаривали о том, что военное руководство гарнизона планирует воспользоваться этим обстоятельством, и устроить военный переворот.

Такие вести на востоке передаются очень быстро. Стоило опасаться, что подобные волнения могут перекинуться и на соседние города. Люди ожесточались, оказывали сопротивление, и падали, сражённые пулями военных.

Всё это не могло не беспокоить Фантома, ведь он столько сил положил на то, чтобы в стране воцарилось перемирие. И теперь, проходя один по тёмным улочкам, едва освещаемым скупым светом, льющимся из редких окон домов, он беспокоился за свою спутницу. Бедняжка Чарли. Как она там? Ждёт его, или уже давно покоится в объятиях Морфея? Вспомнив, какое детское выражение принимает во сне её лицо, мужчина улыбнулся. Бедное дитя, сколько бед навалилось на её хрупкие плечики. Его долг позаботится о ней, и сделать всё возможное, чтобы защитить от любой опасности.

Муса был удивлён, когда о Фантом отклонил его предложение навестить местный «дом удовольствий». Это было странным, и совсем не похожим на Сахиба, как его почтительно называли все, кто имел честь быть с ним знакомым. (Сахиб – в переводе с арабского языка – господин, хозяин).

Что же могло случиться? На востоке «мужская слабость» – равносильна смерти. Неужели странный недуг поразил его? Или же на это есть какая-то иная причина?

Фантома веселили неловкие попытки друга задать мучавший его вопрос, и сдавшись, он признался Мусе, что с недавних пор все его мысли и желания связаны лишь с одной женщиной. Но кто она, отвечать категорически отказался.

О Аллах, неужели та голубоглазая неверная похитила его сердце? – Мусе оставалось лишь покачать головой.

Внезапно, где-то впереди закричала женщина. Раздались звуки возни. Кто-то пытался зажать кричавшей рот.

Если на долю секунды у Фантома и возникли сомнения в том, что нужно вмешиваться в драку, то после того, как он услышал до боли знакомый голос: «Отпусти, негодяй!», – а затем мужской голос взвыл от боли, все сомнения разом отпали. Кричала Чарли.

* * *

Я ничего не видела, ноги сами несли вперёд. Где искать Тома я и не имела представления, но оставаться в номере я тоже больше не могла. Темноту я считала меньшим из всех зол.

В одном из домов, резко, как от удара открылась дверь, и в образовавшемся свете, я увидела троих мужчин. Мне бы нырнуть в темноту и бежать со всех ног, но я отчего-то решила, что возможно мой спутник сейчас среди них. Я ошиблась.

Все трое оказались весьма неприятными на вид, закутанными в бурнусы местными жителями, которые при виде меня замерли на месте. Я не сразу поняла, почему они, преградив путь, так уставились на меня, пока один из них, лопоча что-то на своём языке, не вцепился мне в волосы.

Боже! Какая же я идиотка! Мои белокурые локоны светились в темноте не хуже маяка, и разумеется сразу же привлекли их внимание.

Резкая боль пронзила всё тело, когда негодяй стал выкручивать мне руки назад. Я закричала. В ответ, он попытался зажать мне рот своей грязной лапищей, в то время, как его пособники принялись рвать на мне одежду. Я пыталась брыкаться, но всё было бесполезно. Грязные руки жадно шарили по моему полуобнажённому телу. Один из насильников грубо сжал мне грудь.

Страх и отчаяние лишали сил. Одной, справиться с тремя здоровыми бугаями, не было никакой возможности. Молясь про себя, я просила Господа о быстрой смерти, когда что-то на огромной скорости врезалось в нас.

Не ожидавшие нападения, негодяи выпустили меня из рук, но вместо того, чтобы бежать, я совершенно обессиленная повалилась на землю. Оглушённая, сначала я ничего не могла разглядеть. Слышались удары, хруст ломающихся костей, крики, перерастающие в жалобные поскуливания.

А затем, кто-то подошёл ближе, и опустившись рядом, взял меня на руки словно младенца. Последнее, что я помню прежде, чем окончательно потерять сознание, это тревогу в прекрасных глазах.

Сердце колотилось как сумасшедшее и грозилось выпрыгнуть из груди, когда он вместе со своей драгоценной ношей ворвался в номер. Опустив девушку на постель, он присел рядом. Сбитые в кровь суставы нещадно болели, из разбитой губы сочилась кровь, но всё это было неважным по сравнению с тем, в каком состоянии находилась девушка. Она всё ещё не пришла в сознание.

В спешке покидая номер, она не погасила лампу, и теперь, в тусклом мерцающем свете, он видел отпечатки рук, что насильники оставили на её белоснежной коже. Её нежная грудь, видневшаяся в разорванной одежде словно магнит, притягивала его взор. Не отдавая отчёта своим действиям, он протянул руку, и едва касаясь кончиками пальцев, провёл по нежной плоти.

Он был настолько поглощён созерцанием прекрасного тела, что не заметил, как девушка пришла в себя, и с ужасом в глазах смотрит на него.

– Чт-то, вы делаете? – словно вор, попавшийся на краже, он вздрогнул от неожиданности, и взглянул в её глаза. В них был страх, и растерянность… И ещё нечто такое, отчего он совершенно потерял голову. Всё завертелось перед глазами, и тайные желания, что он безуспешно пытался в себе подавить, стремительно вырвались наружу.

Будто бы во сне, он потянулся к ней, и прижался к её губам в страстном поцелуе.

Глава 25

То, что происходило между нами, иначе, как безумием и не назовёшь. Кровь буквально вскипела в моих венах, стоило ему меня коснуться. Даже в самых смелых своих мечтах, я и предположить не могла, что абсолютно без всякого стеснения и стыда, буду так смело отвечать на каждую его ласку. О, а их было не мало.

Словно не доверяя своим рукам, он исследовал сначала моё лицо, а затем и тело своими губами, каждый раз посылая сильнейшие электрические импульсы по моему позвоночнику.

Вся моя почти трёхлетняя супружеская жизнь с Виктором, не шла ни в какое сравнение с минутами, проведёнными с Томом. Страсть и безграничное восхищение в его потрясающих глазах лишь подстёгивали и обостряли мои чувства. Тот восторг, что отражался на его лице придавал мне смелости, заставляя почувствовать себя по-настоящему прекрасной.

Страсть и желание наполняли её глаза, в которых, казалось, отражалась вся её душа. То, как она смотрела на него, было одновременно и мольбой, и приказом.

Как он мог устоять? Он вновь потянулся к её губам.

Она отдавалась в его власть со страстью, которая приводила его экстаз. Его руки то нежно гладили, то крепко сжимали.

Фантом оторвался от её рта лишь на секунду, чтобы сорвать и отбросить в сторону лохмотья, в которую по вине насильников превратилась её одежда. Она попыталась прикрыть наготу, но он стал шептать ей ласковые слова, гладя и успокаивая, говоря, что она самая прекрасная и желанная на свете.

Проложив дорожку из поцелуев от моего лица по шее вниз, он сомкнул уста на моей груди, которая тут же отвердела, и я задохнулась от столь смелой ласки, и наслаждения, которое она дарила. Выгнувшись дугой, я самозабвенно отдавалась во власть его волшебных рук и губ.

Резкий стук в дверь, пролившись холодным душем, мгновенно вернул нас с небес на землю. Чертыхнувшись и вскочив с постели, он накинул на меня простыню, и лишь затем подошёл к двери. Спросив что-то по-арабски, он получил ответ, который ему видимо не понравился. Рывком отворив дверь, он быстро вышел в коридор.

Тело всё ещё горело огнём в тех местах, где он к нему прикасался, и требовало продолжения того, отчего нас так грубо отвлекли. Неутолённое желание отзывалось ноющей болью внизу живота.

Что же произошло? Куда он ушёл? Неужели те люди, что напали на меня узнали его, и сейчас собираются отомстить?

* * *

– Муса? Что, ты здесь делаешь? Как нашёл меня? – скрестив руки на груди, Фантом пытался выровнять дыхание. Его другу не нужно знать, чем он только что занимался. На востоке мужчины не имеют привычку обсуждать друг с другом любовные дела.

– Дело плохо, Сахиб. Те люди, с которыми ты недавно столкнулся, вместо того, чтобы сбежать как трусливые псы, поджав хвосты, решили повести себя как мерзкие шакалы, они собирают людей, чтобы наказать твою неверную за то, что она посмела соблазнять их. А, ты, и сам знаешь, что с ней в таком случае сделают.

Да, Фантом это знал. Девушку нужно было срочно спасать. Поблагодарив друга за предупреждение, он отдал ему несколько распоряжений, а сам поспешил вернуться в номер.

После ухода Тома, меня охватил ужасный стыд. Боже, я вела себя просто непростительно. Чем же я в таком случае отличаюсь от падших женщин из ричмондского борделя? А мой муж, упокой Господи его душу, как я могла позабыть о нём? Неужели я настолько безнравственная и порочная?

Слёзы выступили на глазах. Резко вскочив с постели, я стала искать чем бы прикрыть наготу, когда вернулся Том.

Страстного любовника, будто подменили. Теперь, на его лице отражались беспокойство и решимость:

– Чарли, прости, милая, нет времени объяснять, но нам нужно немедленно убираться отсюда.

В дальнейших объяснениях не было необходимости, мои подозрения, что обидчики вернулись, подтвердились. Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы собраться. Выскочив на балкончик, я сорвала с перил свою не успевшую просохнуть одежду, и кое-как натянув, принялась собирать в сумку оставшиеся вещи. К тому времени был готов и Том.

Удирать пришлось через балкон. В коридоре стали слышны крики, преследователи были совсем близко. Крикнув что-то по-арабски, Фантом попросту столкнул меня вниз. Не ожидавшая подобного, я уже приготовилась к смерти, когда благополучно была кем-то поймана. Следом спрыгнул Том.

У него, судя по всему, опыта прыгать с крыш и балконов было побольше, чем у меня, потому что, удачно приземлившись, он перекатился, и подскочил к нам. Конь Фантома был тут же, полностью осёдлан и готовый в путь, а вот Мухиба нигде не было. Видимо мой скакун не позволил чужаку приблизиться к себе.

Так оно и оказалось. Знакомый Тома, которого он называл Мусой, продемонстрировал багровые следы от копыт, которыми его наградил мой «араб».

Что же, делать нечего, пришлось мне сесть на коня позади Тома. Доехав до места, где содержался Мухиб, я быстренько спешилась, и моментально оседлав коня, вскочил ему на спину.

Втроём мы во весь опор покидали Фарраджу, когда в городе раздались истошные крики и выстрелы.

Глава 26

Проехав какое-то время, и убедившись, что погони за нами нет, мы решили остановиться. Нужно было где-то запастись продовольствием и водой, о которых, мы совершенно позабыли, покидая город. К счастью, оказалось, что Муса прекрасно знает здешние места. Он то и отвёз нас к знакомым погонщикам верблюдов, живущим за городом. У них мы смогли приобрести всё необходимое для дальнейшего пути.

– Вот, попробуй, – Том протянул мне кружку, с какой-то мутной жидкостью.

– Что это? – спросила я, отхлебнув, и тут же выплюнув всё на землю. Питьё было отвратительным на вкус, смутно напоминая по вкусу солёное коровье молоко, в котором перед этим сполоснули столовую тряпку.

– Верблюжье молоко, – улыбнулся мой спутник. – Оно очень полезное, и, кстати прекрасно утоляет жажду.

Вот как? Ну не знаю, как насчёт его полезных свойств, но привкус его мне очень не понравился, поэтому от дальнейшей дегустации молока я отказалась.

Начинало светать, и пришло время прощаться с Мусой. Он не мог сопровождать нас дальше, дела требовали его возвращения в Фарраджу. Я отошла в сторонку, не желая мешать друзьям прощаться. Фантом что-то говорил ему по-арабски, а Муса внимательно слушал и кивал головой. Я не понимала ни слова из их разговора, и это меня удручало. С недавних пор меня интересовало всё, что имело хоть какое-то отношение к Тому.

И тут, Муса сделал такое, отчего мои глаза попросту полезли из орбит. У нас мужчины всегда при прощании пожимают руки друг другу, и в этом нет ничего предосудительного. Но, когда Том протянул ему руку для прощания, Муса её не пожал, а почтительно склонившись, сначала прижался к ней губами, а затем и лбом. Дикость какая! Я никак не могла понять причины его жеста. Решив, что обо всём расспрошу Тома позже, я лишь издали помахала Мусе рукой, когда он уже отъезжая вдруг обернулся, и сдержанно кивнул мне.

Да, мужчины поистине странные существа… Кстати, о мужчинах… Я всё ещё не знала, как себя вести с Томом, после того, что между нами ночью было. Точнее, не совсем было. Ну, а если предельно точно, то совсем не было. Меня бросало в жар каждый раз, стоило мне только вспомнить его поцелуи и прикосновения. Интересно, а он чувствует то же, что и я, или же, всё это не имело для него никакого значения? Если последнее, то мне лучше умереть, потому что я больше никогда не смогу воспринимать его как чужого человека.

Будто почувствовав, что мои мысли в данный момент о нём, он подошёл ко мне:

– Чарли, я понимаю, что тебе не удалось ночью отдохнуть, но нам сейчас задерживаться никак нельзя. До тайного оазиса Аль – Сиррун не менее четырёх суток, и всё меньше времени остаётся до конца гонок.

– Ты сказал четверо суток? Ты знаешь, где он находится? – я не могла поверить в такую удачу. Неужели мне повезло, и не придётся долго его разыскивать?

– Ну, разумеется, знаю. Мне иногда приходится там останавливаться во время переездов, так что не волнуйся, мы справимся.

– Мы – то возможно и справимся, а как насчёт остальных участников? Мы ведь ничего о них не знаем. Удалось ли им спастись во время той песчаной бури? Не погибли ли от голода и жажды?

В ответ, мой спутник лишь пожал плечами, словно ему не было никакого дела до других людей, и, если честно, меня это слегка покоробило. Неужели возможно вот так, наплевательски относиться к чужим жизням? А случись, что со мной, ему так же будет всё равно?

Настроение как-то сразу испортилось. Словно почувствовав произошедшие во мне перемены, Том больше не делал никаких попыток общаться.

Когда припасы были собраны, мы в полном молчании уселись на своих коней, и продолжили путь.

Стараясь не терять драгоценного времени, мы двигались достаточно быстро. Мухиб, тот вообще не испытывал никакого дискомфорта, а высоко задрав свой хвост – «петушок» нёсся вперёд.

«Да, мистер Гастингс, могли ли вы предположить, что тот самый, как вы его называли?.. Ах да, кусок бесполезного мяса… Так вот, мистер Гастингс, если бы вы сейчас могли бы увидеть Мухиба, вы бы сильно пожалели бы о том, что поспешили списать его. Мухиб был в прекрасной форме, и, если будет на, то воля Всевышнего, мы сможем в целости и сохранности вернуться домой, то я непременно найду возможность выставить своего «араба» против любого вашего чемпиона, и бьюсь об заклад, что он обгонит его шутя».

Оставшийся путь до тайного оазиса прошёл на удивление спокойно. Не сговариваясь, мы с Томом всячески избегали разговоров о том памятном вечере. Дружески подтрунивая друг над другом, мы радовались тому, что по-прежнему сохраняли лидерство в гонке.

Прошли обещанные четверо суток, но оазиса мы так и не достигли. Вместо него, мы упёрлись в скалистые горы, что простирались на несколько миль вперёд. Выругавшись так, как совершенно не приличествовало леди, я под громкий хохот Тома поехала в обход. И тут, мой спутник меня удивил. Озорно подмигнув, он спустился вниз, и велев мне спешиться, взял под уздцы обоих коней, уверенно направился к скрытому от посторонних глаз потайному ходу прямо в скале.

Ничего не скажешь, это всё-таки замечательно, когда твой товарищ разбойник, который знает, где можно спрятаться от преследователей. Пещера, в которой мы очутились, казалось не имела конца. Бесчисленные повороты почти в кромешной тьме, если не считать самодельного факела, торчащего в стене на входе. Засветив его при помощи ружейного патрона, мы с его помощью умудрились ни разу не сбиться с пути.

Но вот, откуда – то спереди донеслось пение птиц. Это было удивительно! Откуда они здесь? Затем появился свет. Много света. Пройдя ещё немного вперёд, мы, к моему вящему удивлению вышли прямиком к скрытому оазису. Аль-Сиррун – тайный, теперь понятно откуда такое название. Оазис со всех сторон был надёжно скрыт скалами от людских глаз. Волосы на голове зашевелились, стоило мне представить, что было бы если Тома не было бы со мной. Я, как и многие другие до меня, просто бы проехала мимо, и никогда бы не нашла его.

Я с благодарностью сжала руку Тома, а он, ободряюще улыбнувшись, подтолкнул меня вперёд.

Глава 27

Трудно представить, как такое вообще возможно, но прямо посреди знойной, безжизненной пустыни раскинулся райский сад. По крайней мере, почти таким я его себе представляла, когда удавалось тайком подслушать проповеди отца Саймона, которые он проводил по воскресеньям в соседней церквушке. Нас, бродяжек, туда не пускали, так как мы оказывали отталкивающее действие на разряженных дам и кавалеров, которые приходили в святое место помолиться, покаяться в своих грехах, и послушать воскресную проповедь. Зажав носы надушенными платками, они шарахались от нас, как от прокажённых, и, несмотря на призыв священника помогать страждущим, ни разу, никого из нас не осчастливили ни единым центом.

Но, я несколько отвлеклась… Итак, отец Саймон… Описывая Эдемский сад, он рассказывал о невероятной густой зелени и плодоносных деревьях, растущих в нём, пение разноцветных красивых птиц, а также ключи, бьющие прямо из-под земли, и спадающие с камней водопадом… Тогда, нам, не видевшим ничего кроме облезлых стен приюта и заполненных отбросами серых, унылых улиц, его описания казались просто нереальными. Но не теперь. Сейчас, глядя прямо перед собой, я видела воочию всё, что ранее казалось красивой сказкой.

И всё это великолепие расположилось под выжигающим солнцем Африки. Хотя, в данном случае, высокие скалы, обступившие Аль- Сиррун со всех сторон, отбрасывали довольно существенную тень на растения, что позволяло им расти зелёными на этой благословенной земле.

О да, земля была по истине благословенной. Возможно, вам трудно себе это представить, но нам, путникам, что столько времени провели в седле под палящим солнцем, изнывая от невыносимой жажды и слепящего песка, это место казалось тем самым раем. Мимо пробежал заяц, и я радостно улыбнулась – это значит, что мой спутник вновь приготовит зайца на углях. Жизнь прекрасна!

Кони почувствовав воду нервно всхрапывали и поводили ноздрями. Едва дождавшись пока мы их расседлаем, он подскочили к драгоценной влаге.

Да, что там кони! Вдоволь напившись, я только и делала, что мечтала искупаться под небольшим, призывно звенящим и дразнящимся водопадом, что с грохотом спускался с камней.

Заметив мой взгляд, Фантом предложил мне не мешкать с удовольствием, а сам, тактично отвернувшись, и взяв в руки ружьё, отправился добывать нам ужин.

Боже, может ли быть что- либо лучше, чем это? Вдоволь наплескавшись и отмывшись до скрипа, я прополоскала свою одежду и разложила сушиться на камнях. При таком солнце, она быстро просохнет, и я смогу одеться до прихода Тома.

Рядом раздался треск. Инстинктивно прикрывшись руками, я моментально обернулась в ту сторону, откуда шёл звук. Я продолжала буравить взглядом кустарник, когда раздался ещё больший треск, и из него выскочил заяц, за которым гнался мой спаситель. Почти поравнявшись со мной, он вскинул ружьё. Раздался выстрел, и серая тушка, подпрыгнув в последний раз, свалилась на землю. Фантом подскочил к ней. Он не видел меня, или же специально не смотрел, не желая смущать, в любом случае я не стала дожидаться пока одежда до конца просохнет, а поспешила натянуть её на себя.

* * *

Чёрт! Надо же было так спалиться! Скрытый густым кустарником, он с восхищением наблюдал за резвящейся как дитя, девушкой. Как же она прекрасна! Солнце позолотило её прежде белоснежную кожу, отчего ясные, голубые глаза сверкали ещё ярче. Белоснежные волосы, мягкость которых он всё ещё помнил, потемнели от воды, и завиваясь крупными кольцами рассыпались по плечам и спине.

Затаив дыхание, и не смея шевельнуться, он во все глаза уставился на обнажённую красоту высокой и упругой груди и тонкой талии. Его взгляд спустился ниже. Судорожно сглотнув, он только сейчас понял, что не дышал всё это время. Округлые ягодицы и длинные стройные ноги, поражали воображение.

Он настолько увлёкся созерцанием прекрасной девы, что не расслышал шороха рядом с собой. Мимо проскочивший заяц, заставил его подпрыгнуть от неожиданности. Раздался треск.

Проклятье! Девушка насторожилась, и уставилась прямо туда, где он стоял. Что же делать? Если она узнает, что он наблюдал за ней, она сочтёт его подлецом, и перестанет доверять.

«И, поделом тебе!» – поддакнула совесть, – «Нечего было глядеть, как последний болван!»

Как назло, заяц сиганул в её сторону. А, была не была… Вскинув ружье, он уже не скрываясь, ломанулся прямиком через кусты.

Подстрелив ушастого нарушителя, он, изо всех сил делая вид, что не видит девушки, потащил добычу к тому месту, где собирался развести костёр. Не прошло и пяти минут, как Чарли присоединилась к нему.

– Вода просто замечательная! Не хочешь искупаться?

Ха, да он душу был готов продать за возможность освежиться, но памятуя о том, чем занимался совсем недавно, он как-то совершенно не желал, чтобы Чарли сделала тоже самое.

– Позже, с удовольствием. Пока же нужно заняться приготовлением ужина.

Желая как-то разнообразить рацион, я собрала спелые финиковые плоды, что при тряске дерева сами падали на землю. Разложив свои трофеи на большом пальмовом листе, я наблюдала за тем, как ловко справлялся со своей задачей Фантом. Интересно, есть ли что-нибудь, чего он не умеет? Но, свой вопрос я пока решила отложить, так как в данный момент меня интересовало нечто другое:

– Том, как, ты думаешь, многим ли людям известно об этом месте? Не угрожает ли нам здесь опасность?

Не отрываясь от своего занятия, и не поднимая на меня глаз, он ответил:

– Опасность есть всегда и везде. Что же касается этого места, то о нём известно многим местным, которые против вторжения всяких чужеземцев на их земли. Здесь, они скрываются от военных колонистов, здесь, частенько прячут контрабандный товар, оружие.

– Выходит, сюда в любой момент может кто угодно нагрянуть? – не унималась я. И получив утвердительный кивок, слегка опешила, но тут же пришла в себя и задала свой следующий вопрос:

– А, что насчёт участников забега? В основном они иностранцы. Выходит, ни у кого из них нет шанса найти оазис?

– Ну, отчего же? Если им хватит ума и средств, чтобы нанять проводников из местных жителей, то с этим у них никаких проблем не возникнет. Они в любое время смогут сюда прийти.

Его разъяснения меня ничуть не успокоили, а наоборот вселили некоторые опасения. Выходит, наше уединение в любой миг может быть нарушено. Что же, придётся не расслабляться, и продолжать оставаться начеку.

В воздухе разлился великолепный аромат. Прошло совсем немного времени, и я, совершенно позабыв о недавних опасениях, уселась скрестив ноги не хуже любого местного жителя, и уже вовсю уплетала вкусное мясо. Заяц был достаточно большим, так что никто из нас не остался голодным. Нужно было готовиться ко сну.

Люди, занимающиеся разбоями и грабежами, частенько облюбовывают подобные тайные места для того, чтобы скрываться от преследователей, и иметь возможность припрятать часть добычи. Как выяснилось, подобный тайник был и у Фантома. Я узнала об этом тогда, когда он, отлучившись на какое-то время, вернулся чистый, гладко выбритый, в совершенно незнакомой одежде. Помимо этого, он принёс спальные мешки, и о чудо, бутылку французского коньяка.

Глава 28

Стаканов не было, поэтому нам пришлось пить по очереди прямо из горлышка. Что-то интимное было в том, чтобы касаться губами того места, где только что был его рот…

Что со мной происходит? Я уже давно не невинное дитя, и успела побывать замужем, так отчего же близость этого мужчины вгоняет меня в краску? Почему при одной лишь мысли о нём, меня охватывает паника, и я начинаю себя вести как дурочка? Вот и сейчас, когда я поднесла бутылку ко рту, мне внезапно вспомнились его губы на моей груди. Воспоминания были почти физически ощутимы, и почувствовав, как сильно заколотилось сердце, я, в надежде немного успокоиться, сделала большой глоток.

Это было ошибкой! Мне никогда раньше не доводилось пить коньяк, и я понятия не имела о том, насколько это крепкий напиток. Думая, что по вкусу он не сильно отличается от привычного мне лёгкого вина, я попросту задохнулась, когда моё горло обожгла огненная жидкость. Я вскочила. Пытаясь вздохнуть, я закашлялась, из глаз брызнули слёзы. Всё нутро словно полыхало огнём. Решив, что умираю, я повернулась к Тому, и… Замерла от возмущения. Негодяй смеялся надо мной. Даже нет, он вовсю хохотал, до слёз, которые катились из уголков его тёмных глаз.

Не в силах стерпеть такого унижения, я плеснула содержимым бутылки прямо в него. И всё бы ничего, если бы он не находился так близко от костра. Часть коньяка попала ему на одежду, а другая – в огонь. Пламя всколыхнулось, и моментально перекинулось на его джаллябию. Ткань загорелась. Тут пришёл мой черёд хохотать. Видеть, как взрослый мужик, растерявший свою обычную самоуверенность носится из стороны в сторону было уморительно.

Но вот, он похоже начал соображать, и метнувшись к водопаду, вмиг очутился в воде. Опасность сгореть заживо, если таковая и была, прошла. Я, по-прежнему корчась от смеха подошла ближе. Бедняжка Фантом, глядя на его несчастное лицо, мне стало его искренне жаль. Желая как-то искупить свою вину, и закусив губу чтобы вновь не расхохотаться, я протянула ему руку, чтобы помочь выбраться. И он её с благодарностью принял, но только для того, чтобы рывком дёрнув меня на себя, окунуть в ледяную воду с головой.

Смех пропал. Движимая местью, я вскочила, и …

* * *

Её глаза сверкали яростью. Она была похожа на дикую кошку. Точнее, мокрую дикую кошку, готовую зубами и когтями вцепиться ему в лицо. Он остро почувствовал животный магнетизм, исходящий от неё.

Всё стихло. Казалось, что сама природа застыла в ожидании того, что должно было произойти в следующий момент. Воздух словно сгустился, стало трудно дышать.

Находясь в опасной близости, он не мог отвести от неё взгляда, снова и снова вспоминая ту ночь в Фаррадже. Что, если бы им тогда не помешали? Мог ли он мечтать о том, что такая женщина, как она разделит с ним страсть?

Страсть… Это много, и в то же время так мало. Возможно ранее, ещё тогда, на корабле, когда поблизости находился её муж, он непременно удовлетворился бы тем, что она разделила с ним ложе раз или два… Но не теперь. Теперь, ему этого было недостаточно! Он желал, чтобы эти глаза-звёзды сияли только для него. Чтобы её тёплая, радостная улыбка озаряла всю его жизнь. Да, её тело сулило невероятное блаженство, он ни капли не сомневался в этом, но ему теперь было нужно гораздо более ценное – её душа. Он хотел, чтобы все её мысли, чувства и желания были связаны с ним, так, как его помыслы были связаны с ней. Да, чего уж теперь скрывать, она не просто нравится ему, кажется он совершенно безвозвратно влюблён в неё, иначе зачем каждый раз, когда он думал о предстоящей разлуке с ней, сердце сжималось так сильно?

А она? Может ли он надеяться на то, что она сможет ответить на его чувства? Согласится ли принять его любовь? Он готов был покончить с прошлой жизнью, и начать всё с чистого листа, но нужно ли это ей? Жизнь в Африке не для слабаков, согласится ли она остаться с ним здесь, или предпочтёт вернуться на Родину?

Так много вопросов, в то время как она так рядом. Стоит протянуть руку, и он сможет до неё дотронуться…

Он опустил свой обманчиво ленивый взгляд вниз. И, хотя ни единый его мускул не дрогнул, я точно знала куда именно он смотрит, и как ему нравится увиденное. Мысли о мести сами собой тут же выветрились из головы.

Меня охватили противоречивые чувства. С одной стороны, я испытывала некоторое смятение, а с другой, меня охватило странное ликование. Рядом с ним я чувствовала себя красивой и желанной.

Взгляд его прищуренных глаз вовсю блуждал по моему облепленному мокрой одеждой телу, но я была в таком состоянии, что ему меня уже было не смутить. Я не пыталась прятаться. Напротив, я смотрела на него в упор, как бы бросая вызов: Вот она я, приди и возьми если смелый!

И он оказался смельчаком. Я только что смотрела на него, и вот уже его руки с невероятной силой и нежностью прижимают меня к его мускулистому телу.

Эта ночь оказалась откровением. Близость с Виктором не шла ни в какое сравнение с тем, что творил с моим телом волшебник Фантом. Его губы терзали и мучили меня доводя до исступления. Руки не упускали ни единой клеточки тела, которая могла бы почувствовать себя обделённой. Жар полыхавший в его крови передался и мне. Забыв всякий стыд, я самозабвенно отдавалась на волю человека, заменившего мне целый мир.

Его пальцы дразнили, манили… О, Господи, что это? Там, где только что были его руки, к моему удивлению и безмерному восторгу оказался его рот…

Внезапно он отстранился. Подняв меня на руки и, не переставая шептать как я прекрасна и желанна, он вынес меня из воды и уложив прямо на песок, придавил своим крепким сильным телом.

Глава 29

– Знаешь, всё это так странно, – прошептала я, когда ко мне вернулась способность говорить. Я нежилась в объятиях возлюбленного, всё ещё переживая восторг от случившейся недавно близости.

Его пальцы, что мягко поглаживали моё плечо, замерли, а затем, как ни в чём не бывало, продолжили своё движение.

– Ты о чём? – спросил он.

– Я о нас, и том, что только что произошло.

– Что же тут стран… – Договорить ему не дал Мухиб. Словно почувствовав что-то, он внезапно принялся всхрапывать, бить копытом о землю и становиться на дыбы. Конь Тома был не в лучшем настроении, и вовсю вторил другу.

Мягко меня отстранив, Фантом тут же оказался на ногах. Он внимательно обводил взглядом место вокруг нашего лагеря. Приложив указательный палец к губам, он дал мне знак молчать, и теперь сосредоточенно вслушивался в каждый ночной шорох.

Не заметив ничего подозрительного, он обернулся ко мне, видимо желая попросить угомонить своего коня, когда я, к своему ужасу, внезапно увидела два жёлто-зелёных огонька мелькнувших в кустах, прямо за его спиной. Мухиб заржал сильнее, он почувствовал опасность раньше нас. Я открыла рот, чтобы предупредить Тома, но крик застрял у меня в горле.

Прямо на нас, из кустов выскочил лев. Не знаю, что его к нам привлекло запах жареного мяса или же вода, но он явно жаждал нашей смерти.

К несчастью, ружьё лежало по другую сторону костра, и Том при всём желании, просто не успел бы до него дотянуться. Однако реакция его меня поразила. В тот момент, когда хищник взмыл в прыжке, Фантом успел выхватить горящую головню из огня, и ткнуть ею прямо в его разинутую пасть. Громкий рык прокатился по окрестности, но льва это не остановило, а лишь сильнее разъярило. Он сбил с ног Фантома. Завязался бой не на жизнь, а на смерть между человеком и хищником.

Не мешкая ни минуты, я метнулась к ружью, и кое-как щёлкнув затвором постаралась прицелиться в зверя.

Раздался выстрел. Приклад сильно ушиб плечо, когда меня отдачей отбросило назад, на землю. Пуля попала льву в бок, но, к сожалению, не убила. Я видела, какие усилия прилагал Фантом, чтобы уворачиваться от острых клыков.

И тут случилось то, что до сих пор остаётся для меня непостижимой загадкой. Мухибу каким-то образом удалось сорваться с привязи. Подскочив ко льву, он с силой опустил подкованное копыто тому на голову. Раз за разом он наносил удары до тех пор, пока голова хищника не превратилась в кровавое месиво. Лев больше не двигался. Всё это время, Фантом оставался под ним, и я очень боялась, что он задохнётся.

Страх за его жизнь придал мне силы. Схватив тяжеленную тушу за хвост, я кое-как оттащила её от мужчины.

На Тома было страшно смотреть. Он был весь в крови, в своей и львиной, и без сознания. Не сумев добраться до него зубами, лев разодрал ему правую руку, плечо, и часть груди острыми когтями.

Господи, нет! За что? Сначала Вик, теперь…

Нет, я даже думать не хочу о том, что могу потерять Тома. Это невозможно! Я люблю его, Господи! Люблю больше, чем Виктора, больше, чем себя… Молю, не отнимай его у меня!

Я бросилась к Тому, отчаянно выискивая признаки того, что он жив. Вспомнив уроки Виктора, я постаралась нащупать на шее Тома артерию, чтобы проверить пульс. Сначала, я ничего не ощущала. Но вот, кончики моих пальцев ощутили под собой едва уловимое подрагивание. Пульс был слабым, едва заметным, но он был!

Мне частенько приходилось ассистировать мужу во время операций, поэтому кровью меня не испугать. Благо, что вода была рядом. Разорвав всю свою запасную одежду на тряпки, я, приступила к процедуре очищения. Закончив смывать грязь и кровь, я с облегчением заметила, что раны, хоть и были серьёзными, но всё же не настолько смертельными, как казались на первый взгляд. Однако рана на плече, всё же требовала того, чтобы её зашили. Среди моих вещей, как и у любой женщины, была катушка ниток с иголкой, нужно было лишь найти, чем их простерилизовать.

Оглядевшись по сторонам, я заметила на земле бутылку со злосчастным коньяком. К счастью, не всё расплескалось при падении, оставалось чуть менее половины бутылки. Этого было достаточно для того, чтобы продезинфицировать раны и нитку. Иглу же мне пришлось раскалить на огне.

Молясь про себя, чтобы Фантом пока не очнулся, я принялась стежок за стежком накладывать швы. Слёзы катились градом, мешая видеть то, что делали руки. Я боялась, что всего этого может оказаться недостаточным. Но, где в пустыне можно найти ранозаживляющие средства?

Я уже готова была завыть от беспомощности, когда меня внезапно осенило! Я вспомнила, как на пути в Фарраджу мы повстречали караван, следующий из Египта. Тогда, нам удалось купить у них еду для себя и лошадей и воду. Но, было и ещё кое – что.

Одного из торговцев в пути ужалил жёлтый скорпион – очень опасная, мерзкая маленькая дрянь, яд которой считается ужасно смертельным. Я была уверена, что он вскоре умрёт, но нет. Его товарищи дали выпить несчастному какой-то маслянистой жидкости с сильным характерным запахом из тёмного флакона, а затем, смочив этой же жидкостью чистую ткань, наложили на воспалённое место. Уже к вечеру, от укуса не осталось и следа, а человек быстро пошёл на поправку.

Фантом по моей просьбе спросил у торговцев о волшебном снадобье, и они охотно объяснили, что это масло, выжатое из чёрного тмина, растущего в их краях. Его-то они в основном и везли на продажу, аж из самого Египта. Один араб – мусульманин, тогда рассказал нам историю о том, что по легенде их пророк Мухаммед часто использовал это уникальное средство для лечения людей от различных болезней, говоря, что средство способно излечить практически от любой болезни, кроме смерти.

Тогда я заинтересовалась этим маслом, и попросила Тома купить для меня флакончик. Теперь, вспомнив о том случае, я немедленно кинулась к своим вещам и вытащила заветную склянку. Обработав средством царапины, я смочила им чистую ткань и приложила к зашитой ране.

Глава 30

Оставалось закрепить повязку. К сожалению, у меня больше не оставалось ничего, чем бы я могла перевязать раненого. Решив поискать что-нибудь подходящее среди вещей Тома, я развязала тесёмки его седельной сумки.

Так, посмотрим… Это не то… Не то… Не… а это ещё что такое?

Пальцы коснулись чего-то мягкого. Вытащив его наружу, и разглядев при свете уже начинающего подниматься солнца, я обомлела.

Это была моя шаль! Та самая, что я потеряла на корабле по пути в Аннабу. Это был подарок Виктора к первой годовщине нашей свадьбы. Молли Адамс, наша тогдашняя соседка, по моей просьбе вышила в уголке инициалы Ш.Б – Шарлиз Баттон. Я, как помешанная уставилась на знакомые буквы. Но как? Откуда? Я точно помнила, что оставила её на полу загона, когда в спешке убегала встревоженная странными шорохами. Сколько бы я потом не искала, её нигде не было. И вот теперь, она самым таинственным образом оказывается у меня в руках. Бросив взгляд на всё ещё пребывающего в забытьи Фантома, я решила отложить расспросы до лучших времён.

Шаль была мягкой, удобной, и прекрасно подходила для повязки. Не теряя времени, я аккуратно повязала ею рану.

В который раз пожалев о том, что у нас не было стаканов, мне пришлось развести масло тмина с водой прямо в своей ладони, которую я сложила ковшиком. Поднеся её к губам раненого, я постаралась аккуратно влить жидкость ему в рот.

Оставалось ждать. И хотя, повсюду были деревья, солнце всё – равно сильно пекло. Пришлось опять воспользоваться свёрнутой парусиной. С великим трудом натянув её между деревьями, я создала над раненым нечто похожее на навес, который неплохо защищал от зноя.

Была ещё одна проблема, которую нужно было немедленно решать. В такой жаре мёртвая туша льва начала быстро портиться. Нужно было срочно от неё избавиться. К счастью, и это было решаемым. Привязав верёвкой тушу к оскорблённому до глубины души Мухибу, который и не пытался скрывать своего возмущения, я, упрямо схватив упирающегося коня под уздцы, уверенно повела его вглубь деревьев, подальше от лагеря.

Там, на довольно приличном расстоянии, мне, не имея никаких подручных средств кроме своих рук и валявшихся веток, удалось его частично прикопать.

Обратно я возвращалась уже верхом на заметно повеселевшем Мухибе. Силы были уже практически на исходе. Бессонная ночь и переживания стали сказываться. Не заметив пока у Тома признаков улучшения, я решила смыть с себя грязь и кровь, что второй кожей покрывали меня с головы до ног.

Ледяная вода бодрила, заставляя распрямляться уставшие руки и ноги. Взглянув на изрядно потрёпанную мокрую одежду, которую разложила сушиться на камнях, я печально улыбнулась самой себе:

«Бедная Чарли, приютская сирота, мечтавшая избавиться от лохмотьев, что изменилось в твоей жизни? У тебя по-прежнему ничего нет, кроме этих лохмотьев». Будто подслушав мой разговор с самой собой, Мухиб ткнулся мне в спину.

– Да, да, прости дорогой, конечно у меня есть ты! – я крепко обняла умное животное за шею, и прижалась к нему всем телом, – только ты, у меня и есть.

* * *

Ближе к вечеру, у Тома начался жар. Его трясло, как в лихорадке. Будь здесь сейчас Вик, он непременно бы с умным видом изрёк, что организм начал бороться с инфекцией. Не имея ничего иного под рукой, я беспрестанно обтирала несчастного водой, и прикладывала на лоб прохладные компрессы. Ещё дважды за день, я влила ему в рот целебное масло, каждый раз отчаянно молясь про себя, чтобы оно помогло.

Мне было совершенно всё равно, что время отведённое для завершения гонок подходит к концу. Меня уже не интересовала победа. Потеряв почти всё, я смертельно боялась потерять Тома. Его жизнь – всё, что мне было нужно. И я, как одержимая боролась с самой смертью из-за него.

Жар и лихорадка вызвали бред. Том метался в бреду, выкрикивая непонятные слова то по-арабски, то по-французски. Иногда, он переходил на английский. Словно обращаясь к кому-то очень близкому, он говорил:

– Она замечательная… Узнаешь её лучше… Я люблю её…

Услышав последнюю фразу, я замерла на месте. Кого это он любит? С кем он говорит? Но, будто бы мне назло, он снова пробубнил что-то по-арабски, а затем вообще затих.

Не позволяя сомнениям отравлять душу, я, сцепив зубы, старалась не думать об услышанном. Мало ли с кем он мог говорить. Может, он вообще говорил обо мне. Да-да, так и буду думать – речь шла обо мне. Я люблю его, он – меня, когда он очнётся, мы будем счастливы и вообще никогда не умрём. Смешно? Зато мне сразу стало легче, и я с удвоенными силами бросилась ему помогать.

Уже почти рассвело, когда в очередной раз приложив руку ко лбу Тома, я поняла, что жар начал спадать. Его дыхание уже не было таким отрывистым. Он мирно спал.

В этот самый миг на меня накатило такое облегчение, а с ним и безграничная усталость, что я уже совершенно не имея сил на то, чтобы отстраниться, прикорнула рядом с любимым, и тут же провалилась в глубокий сон.

Меня разбудили мужские голоса и конское ржание. Решив, что всё ещё сплю, и вижу сон, я попыталась от них отмахнуться, когда внезапно кто-то меня с силой встряхнул, и что-то выкрикнул. Распахнув широко глаза, я рывком села. Передо мной на корточках сидел один из моих соперников. Полковник Растиньяк в Бискаре представлял его нам как принца из Саудовской Аравии. Он был одним из тех, кто с особенной неприязнью воспринял моё участие в скачках. Я видела зависть, с которой он разглядывал моего коня. Ещё тогда, глядя на его гаденькую усмешку, я поняла, что он настроен на победу любым способом, даже не самым честным. И сейчас, когда ему выпала такая возможность, он наверняка собирался вывести меня из игры.

Я кинула взгляд на спящего Тома. Помощи ждать было неоткуда. Мне стало страшно.

Глава 31

Фантом для них никакой угрозы не представлял. Во-первых, он не был участником, а значит не мог претендовать на победу, что несказанно радовало принца. Во-вторых, он был сильно покалечен, и до сих пор, несмотря на адский грохот не пришёл в себя. Его судьба была предрешена – он пойдёт на корм диким зверям. Конь его, хоть и был по любым меркам чистокровным, тем не менее не привлекал принца, и его попросту застрелили.

Иначе дело обстояло с Мухибом. О, я и не пыталась скрыть своего злорадства, когда эти охотники за лёгкой добычей попытались его схватить. Ага, держите карман шире! Попробуйте усмирить этого зверюгу, который, за исключением меня, не выносит никого рядом с собой в радиусе десяти метров.

Что же, очень скоро они смогли сами во всём убедиться. Несмотря на их численное превосходство – пятеро на одного, ни одному из похитителей так и не удалось приблизиться к строптивцу. В ход шло всё: зубы, которыми от страшно кусался, копыта, которыми бил так, словно пытался с одного раза вышибить из них дух. Он не боялся их оружия. Потерять волю – вот, что было для него по-настоящему страшно.

Принц стоял поодаль, изредка выкрикивая приказания. Рисковать своей жизнью он не торопился, хотя заполучить непокорного конягу ой, как хотелось. Ну-ну, удачи…

Наконец, потеряв терпение, он, велев другим отойти в сторону, схватил в руку свёрнутую верёвку наподобие той, что у нас в Америке использовали ковбои. Они называют её – лассо. Петля мелькнула в воздухе и затянулась на шее коня.

Сердце ухнуло в груди, и провалилось куда-то вниз. Мухиб! Мой бесценный друг, единственная память от Вика – всё, что у меня оставалось от прежней жизни… Теперь, потерян и он.

Сморгнув слёзы, я отвернулась в сторону, чтобы не видеть торжествующих взглядов негодяев. Однако, что-то шло не так. Не смея поверить в чудо, я обернулась, когда услышала крики ужаса.

Мухиб, не желающий, чтобы его схватили, решил выкинуть последний фортель. Вместо того, чтобы замереть на месте и признать своё поражение, он резко встал на дыбы и понёсся прочь прямо через кустарник, росший на пути. Принц, вцепившийся обеими руками в конец верёвки, волочился по земле следом, и в считаные секунды исчез из поля видимости. Через несколько минут мы услышали его вопль.

Трое помощников отправились на выручку, в то время, как ещё двое остались меня сторожить.

Пользуясь тем, что главаря не было рядом, а стражники, хоть и не спускавшие с меня глаз, но всё же державшиеся на приличном расстоянии, я склонилась над Фантомом:

– Пожалуйста, Том, не вздумай сейчас приходить в себя, слышишь? Если, ты сейчас очнёшься, они тебя убьют. Я этого не переживу, понимаешь? Мне очень жаль, что так получилось, но меня не волнует моя судьба. Прошу, ты, только выживи. Что бы не уготовила мне судьба, я всё приму зная, что с тобой всё хорошо. Я люблю тебя.

Послышались шаги, и на поляне появился прихрамывающий принц, поддерживаемый слугами с обеих сторон. Физически, он пострадал не очень сильно, задета была его честь. Коню удалось вырваться и скрыться. Оазис был довольно большим, и поиски строптивой твари, как он отзывался о Мухибе, мог занять несколько дней. А время было на исходе.

Вернувшись, он, злой как чёрт, направился прямо ко мне. Заметив довольную усмешку, которую мне так и не удалось скрыть, он коротким ударом кулака в живот, заставил меня сложиться пополам. Дикая боль, подобно вспышке молнии, на миг ослепила меня. Дыхание спёрло, я упала, а он, уперев руки в бока склонился надо мной, и к моему величайшему удивлению заговорил по-английски. Несмотря на сильный акцент и неверные окончания, мне удалось его понять:

– Что, весело? Ты женщина, которая осмелилась бросить нам вызов. Тебя следовало казнить ещё тогда, в Бискаре, а не позволять участвовать наравне с мужчинами. Одно твоё существование – оскорбление для всех. Ну что же, я погляжу, как ты будешь веселиться, когда мои люди отвезут тебя в соседний Марокко и продадут, как рабыню. Там, тебя будет ждать успех. Восточные мужчины любят глупых блондинок, которым не хватило ума сидеть у себя дома. Очень скоро, тебя купит какой-нибудь старый извращенец, и ты будешь ежедневно молиться, чтобы Аллах послал тебе скорейшую смерть.

Да что же это такое, опять торги? Меня уже продавали на одних таких. Правда, тогда в моей жизни появился Фантом. Он спас меня. Но, теперь, всё по-другому. Теперь спасти меня будет некому. Том сильно ранен, и вряд ли будет способен двигаться в путь. Оставалось одно средство. Нужно разозлить принца так, чтобы он пристрелил меня здесь и сейчас, тогда не придётся переживать новых мучений.

Подняв голову, и воспользовавшись тем, что он низко склонился надо мной, я изо всех сил плюнула ему в лицо. Раздался вопль. Боже, я и не думала, что мужчина способен в гневе кричать фальцетом. Оказывается, на Востоке, плюнуть кому-нибудь в лицо – это всё равно, что проклясть его.

Он снова ударил меня, теперь по голове. Было больно, но всё же недостаточно для того, чтобы умереть. Принц вновь замахнулся, но тут же опустил руку. Похоже он разгадал мою игру, потому что, вырвав у помощника из рук ружьё, он взвёл курок, и, к моему ужасу направил дуло прямо на бесчувственного Тома:

– Надеешься, на лёгкий конец? Не выйдет. Сначала, я пристрелю твоего друга.

– Нет! – Вся моя напускная храбрость улетучилась вмиг. – Не надо, не трогай его! Я поеду с тобой. Позволю делать со мной всё, что хочешь, только оставь его.

Дулом ружья, он приподнял моё лицо за подбородок:

– Глупая женщина, одним выстрелом, я бы облегчил его страдания, но, раз, ты предпочитаешь, чтобы плоть его разорвали хищники, то так тому и быть.

Он отошёл от меня выкрикивая какие-то приказы своим людям. Мы начали выдвигаться в путь.

Глава 32

Жар! Нестерпимый жар вывел его из забытья. С трудом, превозмогая сильнейшую головную боль, он открыл глаза, и постарался осмотреться. Увидев в нескольких метрах от себя водопад, он судорожно сглотнул, и тут же поморщился от резкой боли в горле, в котором уже давно не было влаги.

Чья-то заботливая рука раскрыла над его головой тент, и благодаря этому, солнце не сожгло его заживо.

«Что произошло? Где я»? – пронеслось за миг до того, как он вспомнил всё. – «Чарли»!

Фантом попытался встать. Вся правая сторона, казалось, была парализована. Каждое движение давалось с трудом. Невыносимо хотелось пить.

Внезапно, холодный душ обрушился на его голову. И, пока он приходил в себя, душ снова повторился. Как ни странно, это очень помогло. Ловя пересохшими губами капельки воды, стекающие с волос на лицо и плечи, он поднял взгляд вверх. В этот самый миг, новая порция влаги брызнула ему прямо в лицо, заставив быстро зажмуриться. Но то, что он перед этим успел увидеть, изумило его до глубины души.

Конь Чарли, тот самый непримиримый враг человечества Мухиб, не имея возможности помочь как-то иначе, решил проблему по-своему. Подходя к воде, он набирал полный рот воды, а затем обрушивал её на раненого.

– Мухиб, хороший мальчик, – не особо надеясь разжалобить упрямого зверя, произнёс Фантом, в точности повторяя интонацию его хозяйки. – Помоги мне добраться до воды, – мужчина кивком головы указал на водопад.

Как ни странно, конь его послушался, правда опять по-своему. Подойдя к Фантому сзади, он ухватился зубами за разорванный ворот джаллябии, и попросту поволок несчастного по земле. Добравшись до воды, он, удерживал Фантома за одежду, не позволяя тому свалиться в воду.

Благодаря неожиданной помощи своего заклятого друга, Фантому удалось напиться и сполоснуть лицо. Ему заметно полегчало.

Умываясь, он опустил взгляд вниз, как раз туда, где раны были заботливо обёрнуты шёлковой шалью.

«Проклятье! Она нашла её. Представляю, как она удивилась, когда нашла давнюю пропажу среди моих вещей. Ничего, после нашей близости, это уже не имеет никакого значения. Сейчас Чарли вернётся, и я сам ей обо всём расскажу».

Он принялся снимать изрядно подмокшую ткань, одновременно пытаясь оценить, насколько серьёзно он ранен. К его удивлению, раны, что нанёс ему лев практически зажили, оставив после себя лишь затягивающиеся рубцы. Рана на плече была серьёзней. Он сильно скосил глаза пытаясь рассмотреть швы, которые девушка ему наложила. Молодец, девчонка, заштопала лучше любого эскулапа. Уж кто-кто, а он на своём веку повидал немало всяких ран, и теперь, мог с уверенностью заявить, что настолько искусно обработанных, он ещё не встречал.

Почувствовав странный запах исходивший от перевязки, он принюхался. Точно, она лечила его тминным маслом, вот почему раны так быстро затянулись.

Сердце переполнилось любовью и благодарностью, стоило ему представить, как девушка денно и нощно выхаживала его.

Однако же, она задерживается. Внезапно, взгляд его упал на шею коня, который ни с того, ни с сего вдруг проникся заботой о Фантоме, и всё ещё крутился неподалёку. На его шее была затянута верёвочная петля, конец которой свободно волочился по земле.

Откуда верёвка? Чарли ни за что бы не стала накидывать её на него. Что произошло? – полный плохих предчувствий, Фантом принялся беспокойно озираться по сторонам. Намётанный глаз разбойника, сразу же заметил присутствие чужаков в лагере. Как же он сразу не догадался?

Его конь был мёртв. Сильно взбухший, он лежал на самом солнцепёке, грозя в любой момент лопнуть, и забросать всё вокруг гниющими внутренностями.

Лагерь выглядел так, будто по нему прошёлся тайфун. Все их вещи валялись разбросанными на земле. Сумка Чарли, с которой она практически не расставалась, так же валялась в пыли, рассыпав вокруг своё содержание: компас, расчёска, крем, фотография…

Чарли! Она ни за что бы не бросила на землю фотографию мужа. Где она? Что с ней?

– Мухиб, нужно немедленно спасать твою хозяйку. Ты знаешь, где она?

О да, он знал. Фантом понял это по его глазам. Прежде, чем вернуться к раненому, умный конь наверняка некоторое время следил за тем, куда увозят его драгоценную Чарли. Не имея возможности спасти её самому, он решил пойти на мировую со своим давним недругом, и вернулся за ним назад.

– Что же, в таком случае, двигаемся в путь.

Похитители совершили непростительную ошибку, когда не пристрелили его вместе с конём тогда, когда у них ещё была такая возможность. Теперь же, пусть пеняют на себя.

Судя по всему, они уехали не так давно. Он прекрасно знал эти места, и при необходимости, знал, как срезать путь.

Они забрали его ружьё. Глупцы! Они и понятия не имели о том военном арсенале, что был припрятан им здесь же, в тайнике.

Наведавшись в укрытие, Фантом основательно подготовился к походу. Переодевшись в чистую одежду – штаны и хлопковую рубашку, сверху надел бурнус, а голову повязал куфией, наподобие того, как это делали бедуины. Перекинув ружьё через спину, он закрепил вокруг себя длинный патронташ. Двум кинжалам также нашлось место: один он спрятал в сапоге, другой просто заткнул за пояс.

Подкрепившись финиками и запасшись водой, он готов был выдвигаться.

Оставалось одно «но», и Фантом с огромным сомнением посмотрел на коня. Словно прочитав его мысли, конь подошёл совсем близко, и смиренно опустившись на передние ноги, позволил мужчине взобраться ему на спину. Конь не был осёдлан, вместо уздечки, на нём был лишь кусок лассо, за который Фантом и схватился. К его удивлению, конь нормально это воспринял.

– Прости, друг, негодяи забрали сёдла с собой, а запасного у меня нет. Вот догоним тех мерзавцев, что похитили твою хозяйку, обещаю, что добуду тебе самое лучшее седло на свете.

Он слегка сдавил коленями бока коня. Тому, и не надо было ничего объяснять, резко сорвавшись с места, он стрелой полетел туда, где видел хозяйку в последний раз.

Глава 33

Знаете, какую единственную книжку, я за всю свою жизнь прочла? Её мне дала почитать одна из старших воспитанниц за то, что я не сдала её миссис Донахью, когда увидела целующейся с каким-то увальнем.

Книга называлась «Гензель и Гретель», сказка, в которой рассказывалось о том, как двое потерявшихся детей после долгих скитаний и мытарств, смогли найти дорогу домой. Подходящее чтиво для такой сиротки как я, не находите?

Сейчас, спустя столько лет, эта сказка вспомнилась мне особенно сильно. Несмотря ни на что, в глубине души, я надеялась, что Том обязательно поспешит мне на выручку. И, пусть, вера в это была ничтожно мала, именно она не давала мне сломаться окончательно.

Связав по рукам и ногам, меня бесцеремонно перекинули лицом вниз через круп лошади, впереди одного из людей принца. Пользуясь моей беспомощностью, негодяй не отказывал себе в удовольствии периодически лапать меня самым грубым образом. Ничего, я потерплю, но клянусь, что при первой же возможности воткну нож ему в сердце.

В пути, мы были уже около трёх часов. Почти сразу же, как только мы покинули пределы оазиса, принц, взяв с собой лишь одного из слуг, направился к последнему этапу гонки – деревушке Аль – Хамса.

Меня же он поручил отвезти в Марокко, и подороже продать на невольничьем рынке.

Но, вернёмся к сказке. Чтобы найти обратную дорогу, дети разбрасывали по пути хлебные крошки и белые камушки. У меня таковых не имелось, а если бы и были, то они наверняка потерялись бы на фоне песка. Зато, у меня нашлось кое-что получше. Под моей почти разорванной одеждой, всё ещё был надет один из комплектов подаренного Фантомом белья. Теперь, вся эта нелепая мишура, покрывающая его, не казалась мне такой уж и бесполезной. Пользуясь каждым удобным случаем, я незаметно срывала с лифа пайетки, и бросала на землю. Они, может и не самые крупные, зато хорошо блестят, могут сразу же привлечь к себе внимание.

Грубая рука сжала мои ягодицы, и я, сжав зубы, в очередной раз поклялась отомстить.

* * *

Определить маршрут похитителей, оказалось не такой уж и сложной задачей. Намётанным глазом, он заметил, что отряд разделился. След одной группы шёл в сторону пяти скал, которые в народе называли «Аль – Хамса» – конечному маршруту соревнований. Значит, похитители из тех, кто является потенциальными соперниками девушки. Но, вот, что странно, Мухиб, словно пёс, сразу взял след второй группы, направляющейся почти в противоположную сторону.

– Ты уверен? – вполголоса обратился он к коню. Вместо ответа, конь уверенно поскакал вперёд.

Скорость, которую совершенно без усилий развивал этот скакун, невероятно поражала седока. Фантому оставалось лишь крепче вцепиться в гриву коня, и пригнуться, чтобы не слететь на землю.

Прошло немного времени, когда внимание Фантома привлекло нечто блестящее, ещё не присыпанное песком. Спешившись, он взял в руку красный блестящий кружок. Минуточку… Где – то он уже такой видел… Эврика! Такими штучками была украшена нижняя одежда Чарли. Он сам покупал её в Фаррадже.

Если встречу ещё один такой же, значит девушка специально оставляет нам знаки. Умница, так, мы сможем быстрее её найти.

Он снова сел на коня и продолжил путь. Спустя некоторое время, что-то вновь засверкало. Фантом улыбнулся – они на верном пути.

Похитители совершенно не ожидали погони, поэтому двигались не очень быстро. С заходом солнца, было решено сделать привал. Выбрав подходящее место, они спешились. Скажу вам честно, со мной, похоже, никто церемониться не собирался, а просто грубо стянули с лошади на землю. Тот самый, что всю дорогу не оставлял меня в покое, схватив меня за волосы, поволок к большому камню. Усадив спиною к камню, он очень грубо привязал меня к нему верёвкой. Ни рук, ни ног, мне так и не освободили.

Чувствовалось, что у них был довольно большой опыт привала посреди пустыни. Они точно знали, что делать: умело разожгли костёр, достали из сумок тонкие лепёшки, которые местные женщины выпекают так, что они не черствеют и после недельного срока. У меня слюнки потекли при виде тонких, высушенных кусочков мяса, которые местные жители называют «басдырма». В Бискаре я слышала историю о том, что такое мясо распространилось по восточному миру во времена Османской империи. В переводе с турецкого языка, оно означает «сдавленное, прессованное мясо». Древние тюрки были кочевниками, питались кониной. Куски мяса они густо смазывали солью и специями и помещали в холщовые мешки, вешая их с двух сторон от седла. При езде мешки придавливались ногами всадника, мясо становилось плоским, спрессованным. С тех давних пор технология приготовления несколько изменилась, но одно оставалось неизменным – такое мясо действительно было очень вкусным и сытным.

Получив свою порцию еды, которую мне, буквально пихнули в лицо, я, глотая слёзы, пыталась есть связанными руками.

Я заметила, какие плотоядные взгляды бросали похитители на моё тело, виднеющееся в разорванной джаллябие, и у меня не оставалось ни малейших сомнений относительно их намерений. Было страшно. Напрасно я ломала голову над тем, как мне сбежать – всё было впустую.

Уже почти совсем стемнело. Один из мужчин поднялся, и направился в сторону соседнего бархана. Наверное, по нужде. А вот меня, между прочим, об этом так никто и не спросил. Может быть мне тоже нужно, причём уже давно.

Но им было на меня плевать. Я была женщиной, а значит не заслуживала ничего.

Глава 34

Солнце ещё не успело опуститься на землю, когда Фантом с Мухибом настигли маленький отряд.

С тем арсеналом, что он взял с собой, вполне можно было справиться с пятью такими отрядами. Тем не менее, Фантом чувствовал, что очень переоценил свои силы. Плечо сильно болело от многочасового напряжения верхом без седла. Колени дрожали от слабости, и подкашивались. По лбу водопадом лил холодный пот. Нужно было хотя бы немного отдохнуть, и постараться прийти в себя.

Лёжа на одной из насыпей, он, пользуясь сгустившейся темнотой чтобы оставаться незамеченным, внимательно наблюдал за отрядом.

Так, их четверо. С такого расстояния ему не попасть, нужно подобраться ближе. Если допустить, что он выстрелит сразу в двоих, то успеет ли он перезарядить ружьё прежде, чем остальные двое его обнаружат? Раненая рука продолжала трястись, и из-за неё, он очень сомневался в своей меткости.

Придётся действовать иначе.

Стараясь держаться подветренной стороны, чтобы лошади их не почувствовали, Фантом с Мухибом осторожно приближались к лагерю. Дав приказ коню держаться подальше, Фантом вытащил из-за пояса кинжал, и согнувшись, сделал несколько шагов вперёд.

Ему повезло. Один из похитителей встал, и направился как раз в его сторону. Затаившись, и стараясь успокоить дрожь в руке, Фантом приготовился к нападению. Мужчина приблизился. Он даже не подозревал о той опасности, что поджидала его. Он потянулся к шнуркам от штанов, когда рядом с его лицом промелькнуло сверкнувшее лезвие клинка. Он упал с перерезанным горлом, не издав ни звука, так до конца и не поняв, что произошло.

Вытерев клинок об одежду убитого, Фантом продолжил движение. Не прошло и пяти минут, как он, подобрался к кормившему лошадей второму похитителю, и точно таким же способом отправил его в мир иной.

Оставались ещё двое. А сил, становилось всё меньше. Ружьё, он для удобства повесил на шею коня вместе с дорожной сумкой Чарли, и теперь очень жалел об этом. Видя, как один из оставшихся направился в сторону девушки, Фантом, мобилизовав все свои силы, метнул кинжал в того, что оставался возле костра, ближе к нему. Клинок попал в спину, и прежде, чем упасть, тот успел закричать. Лошади заржали, и стали метаться на привязи.

Оставался ещё один, но он уже был начеку. Услышав крик, он, направляясь в сторону пленницы, резко вернулся. Вскинув ружьё, он внимательно вглядывался в темноту, готовый в любой миг спустить курок.

Что- то ткнулось в плечо Фантома. Резко обернувшись, он увидел любопытную морду, пытающуюся разглядеть всё из-за его спины.

– Не сейчас, Мухиб, – прошептал Фантом, в попытке его отогнать, – беги отсюда, у него ружьё. Стоп! Ружьё? – он едва не расхохотался от счастья, когда заметил на шее животного оружие.

Противник приближался. Он прокричал, что знает, где Фантом прячется, и грозился убивать его мучительно долго.

– Нет, так долго я точно не выдержу, – сцепив зубы пробормотал Фантом, и вскинув ружьё, сделал шаг навстречу.

Два выстрела раздались одновременно. Прошло несколько мгновений, и оба стрелявших грохнулись в песок.

* * *

Что-то произошло. Сначала, незаметно, один за другим ушли и не вернулись двое охранников. Затем, в тот самый момент, когда мой обидчик закончив трапезничать направился в мою сторону, а я, вся сжалась от страха, раздался крик третьего товарища.

Похититель успел вернуться и схватить ружьё.

Я боялась поверить в то, что подсказывало мне сердце, которое забилось, как сумасшедшее. Это Том, он, несмотря ни на что, пришёл за мной!

Мой обидчик что-то прокричал, целясь в темноту, а затем раздались выстрелы. Я видела, как на землю упал мой враг, и вышедший вперёд мой возлюбленный.

– Том! – крик вырвался из груди. Там лежал человек, ради которого я без колебаний пожертвовала бы собственной жизнью, а я, привязанная к камню, лишь могла беспомощно сидеть, и наблюдать за тем, как чудом оставшийся в живых негодяй, поднимается с земли, чтобы добить его.

– Нет! Нет! – орала я, зная, что всё бесполезно.

Вы верите в чудеса? Теперь, я точно знаю, что они бывают. Ещё мгновение назад, убийца стоял, склонившись над Фантомом, а уже в следующий миг, его, словно внезапно налетевшим ураганом свалило на землю. Ударом копыта в лоб, негодяй отправился к праотцам.

«Мухиб, мой верный друг, он тоже здесь? Но как?» – изо всех сил пытаясь высвободиться из пут, я ломала голову над этой загадкой.

– Подожди, я сейчас помогу, – услышала я приближающийся, самый родной голос. Том, он жив. Слава Господи! Раненый, исхудавший, ковыляющий, но живой!

Не в силах больше сдерживаться, я разрыдалась в голос.

Глава 35

Едва утихли первые восторги от встречи, как голос Фантома вновь принял командный тон:

– Спрошу только раз, ты всё ещё намерена побороться за победу?

Мог бы и не спрашивать. После всего, что нам удалось пережить, я считала это уже долгом чести. Тем более, что мне просто не терпелось посмотреть на выражение лица аравийского принца, когда он увидит меня совсем не там, где ожидает.

– Так точно, сэр! – я шутливо отдала честь «командиру».

Улыбнувшись одними губами, он посерьёзнел:

– Отсюда до финиша трое суток, притом, что твой соперник опережает тебя почти на сутки. Я хорошо знаю эти места, и могу предложить вот что… – сняв с шеи коня мою дорожную сумку, он вытащил из неё карту.

Из-за очень плохого освещения, нам пришлось расположиться прямо у костра:

– Вот, посмотри… Мы, сейчас, находимся здесь, – его палец заскользил по карте. – А, вот это – Аль-Хамса, конечная точка твоего путешествия. Эта синяя линия указывает путь, который к ней ведёт. Сначала, ехать придётся на запад до протоптанного караванного пути, там есть старое сухое дерево, на котором чья-то добрая душа оставила указатель, так что не ошибёшься. Затем, дорога огибает большой солончаковый бассейн вот, до этого места, ну а там, всё время прямо. Таким образом, через трое суток, ты будешь на месте. Но, есть другой путь. Вот, погляди…, – он выгреб из костра уголёк, и стал чертить им по карте, – Добравшись до солончака, можно срезать дорогу вот здесь, видишь? Тогда если ехать напрямик, можно сэкономить почти сутки. В этом случае, есть шанс догнать соперников прямо перед финишем. Какой путь изберёшь?

Он смеётся надо мной? Ну, разумеется второй. Вот только почему он всё время говорит только обо мне одной? Он что же, отказывается сопровождать меня дальше? Я прямо его об этом спросила.

– Мне жаль это говорить, но ты права, сопровождать тебя дальше я не смогу. Моё ранение будет всё время тебя сдерживать, мешать. Из-за меня, ты не сможешь скакать со всей скоростью.

– А как же ты? Что будет с тобой? – мысль о предстоящей разлуке сводила меня с ума.

– Да, что со мной будет? Ты погляди, у меня есть всё для путешествия с комфортом: запасы еды, которые мы сейчас с тобой разделим, вода в бурдюках, лошади. Вот, погляди, у меня оружия сейчас больше, чем у кого бы то ни было. Я только отдохну немного, а затем присоединюсь к тебе в Аль – Хамсе. Ну что, договорились? – и улыбнувшись при виде моего кивка, сказал, – Сейчас немного передохнём, а завтра, с рассветом сможешь выехать в путь.

Я подняла глаза в небо, которое освещала взошедшая полная луна. Нет, я не могла ждать до завтра. Мне просто жизненно необходимо было максимально сократить путь до принца. Поэтому легко поцеловав мужчину в щёку, я ответила:

– Нет, Том, я отправляюсь сейчас же. Возьму с собой всё необходимое, и в путь.

– Ты с ума сошла? Ночью? Я не пущу тебя…

Я мягко закрыла ладонью его рот, не давая возможности возражать:

– Прости, но ты не имеешь права мне что-либо запрещать. Я глубоко благодарна тебе за всё, но позволь в данном случае решать мне самой. Эта победа очень важна для нас обоих, – и, видя его недоуменный взгляд, пояснила, – ну, помнишь, ты сам сказал мне, что поставил деньги на мою победу? Так вот, я хочу помочь нам выиграть, слышишь? И, никому не позволю мне в этом мешать.

То ли на него подействовала моя пламенная речь, то ли он смертельно устал, и не имел сил спорить со мной, но, в итоге, после непродолжительного спора, мне удалось настоять на своём.

Была только одна проблема. Моя разорванная одежда совершенно не подходила для пути, который мне предстояло преодолеть. На помощь вновь пришёл Фантом, который любезно предложил мне свою, обещая подыскать для себя что-нибудь из одежды похитителей. Так как выбора у меня не было, я согласилась.

Рубашка и штаны, мне были велики, пришлось их прилично подвернуть. Зато бурнус подошёл идеально. Большой, широкий, он прекрасно скрывал тело и оберегал одновременно и от палящего солнца, и от пронзительного холода.

Больше всего, меня радовало то, на мне всё ещё были мои сапоги. Путешествовать без удобной обуви было бы невозможно. Скрыв волосы и часть лица под куфией, я была почти готова.

Фантом к тому времени, успел переодеться в одежду, снятую им с одного из убитых и оседлать Мухиба, в который уже раз удивив меня своим неожиданно возникшим взаимопониманием с моим строптивым конём. Тот, со спокойным видом стоял рядом, и как ни в чём не бывало, позволял мужчине делать с собой всё, что нужно.

Взяв с собой необходимые запасы еды и питья для меня и Мухиба, я, закинув за спину дорожную сумку, и повесив на шею компас, обняла Тома:

– Прошу, будь осторожен. Обязательно найди меня, слышишь?

– Я найду. Береги себя, – крепко сжимая меня в прощальных объятиях, прошептал он.

Долгие проводы, лишние слёзы. Следовало поберечь силы, поэтому взяв себя в руки, я отстранилась, и наигранно улыбнулась:

– Ловлю на слове, попробуй только меня подвести.

– Никогда! – он помог мне взобраться в седло, – я, тут на всякий случай приторочил ружьё. Кто знает, может, понадобится…

Его забота обо мне была так приятна. Однако, задерживаться дольше было нельзя. Подняв Мухиба на дыбы, я помахала на прощание рукой и понеслась в ночь.

Он смотрел ей вслед до тех пор, пока она не исчезла из виду. Всё шло по плану – она на пути в Аль-Хамсу, ну а ему, настала пора кое-кого навестить. Быстро собравшись и затушив костёр, он взобрался в седло одной из лошадей, и поскакал в сторону, почти противоположную той, куда ехала она.

Времени не было. Нужно было спешить.

Глава 36

В точности следуя всем указаниям Фантома, я, судя по карте, существенно смогла сократить разрыв между собой и соперником. После суточной, почти беспрерывной скачки, вечером следующего дня, мы, валящиеся с ног, решили сделать привал, чтобы как следует передохнуть перед последним рывком.

Мухиб меня немного беспокоил. Я чувствовала, как он устал. Это было заметно по его движениям, поступь стала более тяжёлая, он всё ниже опускал шею. Даже его хвост-петушок, и тот уже не развевался подобно гордому стягу. Но, мы оба понимали, что теперь, когда мы всего в паре шагов от заветной цели, сдаваться нельзя. Нужно идти вперёд, до конца. А отдохнуть, мы сможем и потом, когда утрём носы всем тем, кто ставил на наш проигрыш.

Несмотря на усталость, сон никак не желал приходить. Огонёк костра весело потрескивал между камней, напоминая о вечерах, проведённых вместе с Фантомом. Подумать только, ещё совсем недавно, на корабле, я жаловалась на то, что несмотря на то, что у меня есть муж, я отчаянно мечтаю испытать истинную любовь. И вот, прошло совсем немного времени, я потеряла мужа, и вместе с тем обрела любовь, о которой мечтала.

Фантом… Мы расстались совсем недавно, а я уже отчаянно по нему скучаю, и с нетерпением жду встречи.

Ночь прошла на удивление спокойно. Закутавшись в бурнус и прижавшись к тёплому боку коня, я и сама не заметила, как уснула.

Первым проснулся Мухиб. Мягко, губами, он потянул меня за выбившуюся из-под куфии прядь волос, заставляя встать. Сегодняшний день был решающим. Я чувствовала, что мой соперник уже где-то совсем рядом, и это чувство заставляло меня как можно скорее броситься в погоню.

Основательно подкрепившись перед решающим забегом, мы пустились в путь.

Сахара! Теперь, когда мои приключения подходили к концу, я начала понимать, как успела привязаться к этому краю, где утром поднимается огромный огненный шар солнца и раскаляется все вокруг: воздух горяч и сух, что обжигает губы, а на земле стоять просто невозможно. Где ветер может принести пыльные бури, а может подхватить страшную «песню песков», и тогда над пустыней пронесётся страшный вихрь – самум. Ночью нестерпимый зной сменяется пронизывающей прохладой. Таких резких перепадов не выдерживают даже камни – они лопаются с громким треском. Такие камни получили в Сахаре название «стреляющих», а жители пустыни говорят: «солнце в нашей стране заставляет кричать даже камни». Бескрайнее море выжженных солнцем песка, камня и глины, оживляемое лишь редкими зелёными пятнами оазисов и одной единственной рекой – вот что такое Сахара.

Слёзы навернулись на глаза. Здесь, я познала горечь утраты, и великое счастье любви. Несмотря на все трудности, я бы ни за что не согласилась бы променять воспоминания об этом крае на…

Что это? Впереди стали заметны клубы пыли. Это были всадники. Вот оно, у нас получилось!

– Мухиб, миленький мой, ты видишь их? Ну же, мальчик, давай покажем этим недотёпам из какого теста мы сделаны.

Он понял меня. Между нами всегда была особая связь, позволяющая без слов понимать друг друга. Эта победа была важна и для него. Он был «арабом», рождённым в пустыне, и для него было крайне важно доказать, что он лучший!

Мухиба не нужно было пришпоривать. Широко раздувая ноздри, он нёсся вперёд с такой скоростью, что его копыта почти не достигали земли. Подобно призраку, он парил над пустыней.

Расстояние стало заметно сокращаться. Я видела принца, гордо восседающего на своём жеребце, и ничего не подозревающего о погоне. Но вот, когда расстояние между нами сократилось метров до ста пятидесяти – двухсот, нас заметили.

Первым обернулся слуга. Он что-то прокричал принцу, и тот сразу же посмотрел в нашу сторону. Даже с такого расстояния, я увидела удивление и ярость, отразившиеся на его холёном лице. Он пришпорил коня, заставляя прибавить шагу.

Я старалась беречь силы Мухиба, поэтому не позволяла, до поры, развивать всей скорости, на какую он был способен. Так, мы и неслись – впереди принц с адъютантом, позади – мы с Мухибом.

Постепенно лошадь слуги стала отставать. И наступил тот момент, когда мы пронеслись на скаку мимо их с седоком. Не удержавшись, я показала ему неприличный жест, которому научилась ещё в приюте. Глаза мужчины едва не вылезли из орбит. Ничего, пусть знает наших!

Не знаю, сколько мы скакали, может час, может два… Воздух вокруг был раскалён настолько, что дышать становилось всё затруднительнее.

Впереди показались скалы. Пять их или же больше, я считать не стала. Мы были почти у цели. Это понял и принц, судя по тому, с каким остервенением он принялся подстёгивать своего коня. Несчастное животное, над которым буквально издевался хозяин, бежало со всей скоростью, на которою было способно.

Я не пользовалась ни шпорами, ни плетью. Они не нужны, когда конь понимает тебя с полуслова. Вот и теперь, я низко склонилась к шее Мухиба, и прошептала: «Пора!» – и, мой конь понёсся со скоростью, обгоняющей ветер.

Впереди уже стало заметно поселение. Огромная толпа людей, видная даже с такого расстояния, собралась чествовать победителя.

Прошло совсем немного времени, и мы с соперником поравнялись. Бедная его лошадь! Он загнал её настолько, что из ноздрей и рта у неё выбивалась пена, окрашенная кровью.

Увидев меня так близко, принц впал в ярость. Он замахнулся на меня кнутом. Я успела пригнуться, и поэтому удар пришёлся не по голове, а по спине. Бурнус смягчил страшный удар.

– Мухиб! – заорала я с такой силой, что мой конь от неожиданности, припустил ещё быстрее. Принц остался позади, а уже через несколько минут мы на полном скаку неслись к финишу. Под оглушительные крики толпы, мы разорвали финишную ленту, и по инерции проскакав ещё метра три, остановились.

Что, тут началось! Толпа ревела и улюлюкала, приветствуя чемпиона. Я посмотрела назад. Едва добравшись до финиша, лошадь принца пала, захлёбываясь кровью. А он, пнув её ногой, с горящими от бешенства глазами стал пробираться к нам через толпу.

Он что-то выкрикивал. Я не понимала ни слова, но догадывалась, что он призывал их не присуждать победу женщине.

Но, закон, есть закон. Победил тот, кто первым пересёк финишную черту. Народ почтительно расступился, пропуская нас с конём к трибуне, на которой разместились главы комитетов.

Глава 37

В этот миг, я поняла, как сильно боюсь попасться на глаза организатору и самому главному здесь человеку – шейху Харуну бин Халиль. Но, к моему удивлению, его здесь не оказалось. Как мне уже потом объяснили, шейха задержали в Бискаре какие-то важные дела, и он поручил провести церемонию поздравления победителя своему помощнику. Под звуки военного оркестра, присланного специально для этой церемонии, нам с Мухибом торжественно вручили серебряную статуэтку, и конверт с чеком, который я могла бы обналичить в любом международном банке.

Работая локтями, ко мне протиснулись представители нашего организационного комитета. Пожимая мне руку, они поздравили меня от имени мистера Эберхайма, и выразили желание сфотографироваться на память.

Раскрасневшийся фотограф приволок треногу, и уже собирался «выпустить птичку», когда я попросила его подождать минутку. Повинуясь какому-то детскому капризу, я сорвала с головы куфию, и с наслаждением, тряхнула рассыпавшимися волосами. Пусть завтра, когда во всех газетах появится этот снимок, все увидят, что скачку выиграла женщина.

Усталость и напряжение последних дней стали сказываться. Мне было жарко, безумно хотелось пить, а ещё я мечтала снять с себя потную и пыльную мужскую одежду, и принять горячую ванну с настоящим мылом.

Воспользовавшись тем, что ажиотаж стал несколько стихать, я, крепко прижимая к себе заслуженные трофеи постаралась выбраться из толпы. И мне это почти удалось, когда кто-то с силой прижал к моему носу платок. «Запах эфира!» – было последнее, что пронеслось в моём мозгу прежде, чем я провалилась в темноту.

Какие-то странные видения проносились перед глазами. Мужские голоса, конское ржание, мерное покачивание, запах эфира…

Мне приснился Виктор. Он стоял на холме, сплошь покрытым ярко-зелёной травой. На нём, был его белый полотняный костюм и соломенная шляпа, которые он обычно надевал, совершая обход пациентов. Он стоял ко мне спиной, словно высматривая что-то впереди. Но вот, он обернулся. Такая родная, мальчишеская улыбка осветила его бледное лицо. Он ничего не говорил, а только смотрел, и улыбался так тепло, как это мог делать только он. Внезапно, его взгляд переместился чуть влево, прямо через моё плечо. Проследив за ним, я обернулась, и увидела неподалёку ещё одного человека. Поначалу, его образ был каким-то расплывчатым, нечётким, но вот, он подошёл чуть ближе, и я смогла его узнать. Это был Фантом. Он так же, как и Виктор стоял, и чуть улыбаясь смотрел на нас.

Мне хотелось подбежать к Виктору, и сказать, как же сильно я по нему соскучилась, обнять крепко-крепко, пожурить, что так надолго оставил одну. Но, я не могла сдвинуться с места. Напротив, меня как магнитом тянуло туда, где стоял Том.

То чувство, когда ты стоишь на перепутье, и не знаешь, что выбрать, убивало меня. Оба были мне близки и бесконечно дороги, и отпускать из своей жизни, ни того, ни другого, я не хотела.

Внезапно, мир позади меня начал рушиться. Зелень превратилась в оранжевый песок. С огромной скоростью страшнейшая песчаная буря надвигалась в нашу сторону, поглощая всё на своём пути. Очень скоро, она доберётся и до нас. Ближе всех к ней находился Том, но его, казалось она не пугала. Он по-прежнему стоял, и улыбаясь ждал меня.

Мир за спиной Виктора был безмятежен. По-прежнему ласково светило солнце, обещая покой и негу. Увидев приближающуюся катастрофу, Виктор потянулся ко мне. Я чувствовала его желание спасти меня, и знала, что стоит мне дать ему руку, он унесёт меня из этого места туда, где всегда будут покой и умиротворение. Моя рука поднялась, и счастливая улыбка озарила его лицо.

Бросив последний взгляд на Тома, я увидела, как разрушающая стихия почти добралась до него. И тут, я поняла, что мне не нужен покой и умиротворение другого мира. Мне нужен мой собственный, всё равно какой, лишь бы там был Том. И пусть, мне придётся погибнуть, единственное, что я хочу – умереть вместе с ним, рука к руке, плечом к плечу, потому что жизнь без него для меня невыносима.

Моя рука опустилась.

– Прости, – в последний раз взглянув на Виктора, прошептала я одними губами.

Он всё понял. Кивнув, он, помахал мне рукой, и стал отступать куда-то назад, постепенно растворяясь в воздухе. Но, я этого уже не видела. Ноги сами несли меня туда, где уже давно была моя душа.

Я бежала из всех сил к человеку, который наплевав на стихию стоял, и ждал меня. Я успела подбежать к нему за мгновение до того, как нас обоих накрыло песком. Держась за руки, глядя в глаза друг другу, мы с радостью встречали уготованное нам судьбой – вместе.

Я проснулась, как от толчка. С трудом разлепив веки, я попыталась сфокусировать взгляд на окружающей меня обстановке, но это оказалось не лёгким делом. Всё плыло перед глазами, и мне ничего не удавалось толком разглядеть. Меня тошнило, и ужасно хотелось пить.

С трудом приподнявшись с чего-то непривычно мягкого, я попыталась сосредоточиться. Где я? Что случилось? – вертелось в голове.

Я крепко зажмурилась и снова открыла глаза. На этот раз мне повезло. Картинка стала более отчётливой, и приобрела контуры. Увидев кувшин с водой, лежащий на подносе, я недолго думая схватила его, и залпом осушила, поражаясь тому, когда я успела так измучиться. Почувствовав себя снова живой, я, наконец смогла разглядеть комнату, в которой находилась. А, когда поняла, где я, едва не закричала от ужаса. Я снова была в Бискаре, в опочивальне его превосходительства шейха Харуна бин Халиль.

Глава 38

Всё верно! Не было никаких сомнений в том, что это то самое помещение, в котором я уворачивалась от похотливых рук мерзкого старикашки. Какая ирония судьбы! Теперь, когда я была всего в шаге от осуществления своей мечты, судьба-злодейка вновь подкинула мне свинью в виде отвратительного тирана, поклявшегося жестоко наказать меня за неповиновение.

В комнате царил полумрак, освещаемый скупым светом масляных светильников, расставленных по углам. Я лежала на огромном ложе, богато украшенном золотой вышивкой и тесьмой. Прямо над моей головой был закреплён полог, с которого вниз спускались полупрозрачные занавеси, так же украшенные золотым шитьём. Узорчатые подушки были мягкими, как пух. Никакого шёлка или атласа.

Да, однозначно это ложе принадлежало мужчине, ибо в отличие от женщин, мужчинам – мусульманам их религия запрещала ношение на себе и использование в личных целях шёлковых тканей, а также украшение себя изделиями из золота.

Обо всём этом я узнала от Тома, который частенько, чтобы развлечь меня в пути, рассказывал об обычаях, царящих в этих краях.

После того, как я столько времени провела на голой земле, подобное ложе казалось просто райским местом. Однако не стоило этим злоупотреблять, а то чего доброго войдёт хозяин комнаты, и решит, что я уже готова, и с нетерпением жду его.

Кто-то искупал меня, и переодел. Вместо грязной одежды, на мне была длинная белая рубашка, расшитая по вороту и рукавам речным жемчугом. Волосы были расчёсаны и пахли ароматной водой.

Мне стало как-то не по себе. Кто-то прикасался ко мне пока я была без сознания, мыл меня. Возможно, вы со мной не согласитесь, но что-то в этом было жутковатое.

Подойдя к зарешеченному окну, я смогла убедиться, что со дня моего побега, охрана увеличилась вдвое.

Ах, Том, где же ты? В прошлый раз, ты помог мне отсюда выбраться. Пожалуйста, найди меня, спаси! Вспомни своё обещание не оставлять меня!

Постояв у окна ещё немного, я вернулась в комнату. На том же самом месте, что и в прошлый раз, был установлен серебряный столик с блюдом полным фруктов. Рот непроизвольно наполнился слюной – я была так голодна, а здесь столько всего вкусного! Гордость, конечно штука серьёзная, но не тогда, когда желудок с тобой категорически не согласен. А то, что он протестовал, можно было понять по урчанию, которое непроизвольно раздалось особенно громко.

С порога раздался смех, и в комнату кто-то вошёл. Проклятье! Как же не вовремя!

Обернувшись, я нос к носу, столкнулась с его превосходительством.

Вопреки моим ожиданием, у него, кажется, сегодня было неплохое настроение. Наверное, радовался, что удалось меня схватить. Аппетит тут же пропал.

По мере того, как он приближался, я продолжала отступать. И, так продолжалось до тех пор, пока я не почувствовала спиной стену. Отступать больше было некуда, а шейх, с глумливой улыбочкой продолжал приближаться.

Он прижал меня к стене, и я, зажмурившись от страха, заколотила по его плечам:

– Нет! Не смей дотрагиваться до меня, ты, мерзкое животное!

– Чёрт! Больно же… – раздался совсем рядом знакомый голос.

Не смея поверить своим ушам, я открыла глаза и уставилась на шейха, который скривившись схватился за правое плечо.

– Что? – Боже, я, наверное, начинаю сходить с ума, если повсюду слышу этот голос.

– Ничего! Говорю, могла бы и как-нибудь полегче обойтись.

Нет, я точно сошла с ума! На меня уставился шейх, говорящий голосом Фантома.

Чувствуя, как от слабости стали подкашиваться ноги, я прямо по стенке спустилась вниз.

– Чарли! Чарли, что с тобой? – шейх опустился рядом со мной. На его лице было написано беспокойство.

Его глаза оказались на одном уровне с моими. Они были чёрными как ночь, тёплыми, и такими любящими… И тут, я всё поняла.

Протянув руку к его лицу, я ухватилась за его густую бороду и резко потянула вниз. Он вскрикнул, а его борода чудесным образом осталась у меня в руках, обнажив гладко выбритый подбородок с ямочкой. Очередь последовала за бровями и большим, накладным носом. Я сорвала с его головы тюрбан, и передо мной, самым волшебным образом возникло любимое лицо.

– Том?!

– Да, Чарли, это я, – он рывком притянул меня к себе, но ему чертовски мешал огромный живот. Выругавшись, он просунул руку под подол, и выудил на свет Божий большую подушку.

Не выдержав, я прыснула со смеху. Следом, хохотом разразился и он.

Ну а потом… а потом произошло то, о чём я мечтала с той памятной ночи, когда, лёжа под звёздами в тайном оазисе, мы дали друг другу клятву любви.

Глава 39

– Ну, а теперь, ты расскажешь мне всё, – потребовала я, когда первые волны восторга стали стихать, и мы, наконец могли обо всём поговорить. Я перевернулась на живот, и подперев подбородок кулачками, приготовилась слушать.

Фантом слегка задумался, решая с чего начать, а потом приступил к повествованию:

– Прежде всего, должен тебя огорчить, но я и в самом деле генерал – губернатор и единственный законный правитель этих мест шейх Харун бин Халиль.

– Но, как же так? Я же…

– Шш, милая, успокойся, и позволь мне всё объяснить. Так вот… Моим отцом был шейх Халиль бин Дауд. Человеком он был суровым, но справедливым, за что местные жители его очень любили. А вот моя мать… Ты, кстати, с ней уже успела познакомиться во время своего первого пребывания здесь, помнишь?

Ещё бы! Я прекрасно помню, как умудрилась нагрубить женщине, сына которой люблю больше жизни. Мне стало очень стыдно, в чём я не преминула сразу же, признаться.

– Не волнуйся, любовь моя, она прекрасно тебя понимает, и не держит зла. Напротив, ей хотелось бы с тобой подружиться. Завтра, я представлю вас друг другу как следует. Ну а теперь, позволь мне продолжить рассказ. Итак, …

Моя мать родом из Англии. Её отец, баронет, был страстным любителем путешествий, а мать, была ближайшей подругой знаменитой Флоренс Найтингейл. Как и Флоренс, моя бабушка всё положила на алтарь самопожертвования, дни и ночи проводя в госпиталях и приютах, где могла понадобиться её помощь. Тридцать лет назад, обе подруги, сопровождаемые моим дедом и их единственной дочерью Мелани, совершили путешествие в Египет, чтобы поделиться с тамошними сёстрами милосердия своим опытом и знаниями. Мама частенько была предоставлена самой себе, поэтому много времени проводила в прогулках по Каиру. Во время одной из таких прогулок, мама, тогда ещё совсем юная семнадцатилетняя девушка, познакомилась с моим отцом, прибывшим в Египет по делам. Молодые люди влюбились друг в друга с первого взгляда. Однако, по всем социальным меркам, между ними пролегала огромная пропасть – она была христианкой, он – мусульманином. Разумеется, её родители никогда бы не одобрили подобный мезальянс. И молодые люди сговорились сбежать. Они приехали сюда, в Бискару, и долгие годы жили в мире и согласии, управляя этими землями.

Через год после побега, у них родился я. К тому времени, стало известно, что безутешные родители вернулись на Родину. Мама решилась написать им письмо, в котором сообщила о рождении внука. Для неё было очень важным, чтобы они её простили, и чтобы её отец, дал малышу христианское имя.

Вскоре пришёл ответ. Родители, узнавшие о внуке, простили нерадивую дочь, но выдвинули одно условие. После того, как мне бы исполнилось шестнадцать, я, в течение трёх месяцев каждого года, должен был гостить в их поместье в Англии, чтобы они могли иметь возможность наблюдать за тем, как я расту, и принимать живое участие в моём воспитании. Знаешь почему я поперхнулся, когда, ты впервые назвала меня Томом? Потому, что имя, которое дал мне дед – Томас Роберт Деринджер. Тогда, мне это показалось символичным.

«Надо же, а мне и в голову тогда не пришло, обратить на это внимание. Я просто из ребячества тогда решила сократить имя Фантом до одного слога».

А Том, тем временем продолжил:

– Благодаря родителям, я рос достаточно образованным молодым человеком, а когда мне исполнилось восемнадцать, было решено, что по протекции деда, я буду зачислен в военную академию. Там, в Англии, изучая дисциплины и языки, я по-настоящему увлёкся легендами о благородном шервудском разбойнике Робин Гуде. В своих мечтах, я множество раз спасал бедных и обездоленных от рук тиранов, и убийц. И, кто мог тогда подумать, что однажды мои мечты осуществятся.

На нашу землю пришли чужаки. Французские легионеры, вторгшись на эти земли, стали строить форты, укреплять гарнизоны. Не испытывая никакого сострадания, они истребляли местных жителей, насиловали и продавали женщин.

Мириться с их присутствием, становилось с каждым разом всё сложнее. Тогда-то, мне впервые и пришла в голову идея, стать эдаким Робин Гудом – защитником обездоленных здесь, на Родине. Я собрал верных людей, и с их помощью, мы стали совершать вылазки в стан врага. Моё правильное произношение ставило французов в тупик. Они были уверены, что я француз. А так, как никому, ни разу так и не удалось увидеть моего лица, меня окрестили призраком – месье Фантомом.

Отличное знание местности позволяло начисто заметать следы. У меня было идеальное алиби: я был сыном правителя. Никому бы и в голову не пришло, что я и разбойник – одно лицо.

А затем, умер отец, и следующим губернатором стал я. Для того, чтобы уж совершенно исключить у кого бы то ни было любую мысль о возможном сходстве с разбойником, было решено, что я кардинально поменяю внешность. Только самые близкие и доверенные люди знают правду, но они будут молчать.

Изменение внешности было удобно ещё и тем, что во времена моих отъездов в Европу, любой из моих соратников мог в случае необходимости переодеться в этот маскарадный костюм, тем самым отводя подозрения от моей персоны.

Наше противостояние с военными стали приобретать всё большую популярность и массовый характер. Десятки людей ежедневно изъявляли желание вступить в ополчение. Но, мы не хотели торопиться. Что могли сделать сабли и кинжалы против ружей и пулемётов?

Я стал всё чаще отлучаться из Бискары. В Европе и Америке, я закупал необходимое оружие, и перевозил на корабле до Аннабы. Наши люди принимали ценный груз и распределяли между повстанцами.

Однажды, около месяца назад, я, заполнив до отказа оружием трюм межконтинентального судна «Колумбия», возвращался из Америки домой. Всё было так же, как и всегда. Я не испытывал ничего, кроме скуки, приготовившись к долгому и утомительному путешествию. Но, только до тех пор, пока не встретил тебя, – Он чмокнул меня в нос.

– Меня? – удивилась я.

– Именно, – улыбаясь, ответил он. – Вот, как это было…

Глава 40

Его рассказ о том, как он следил за мной на корабле, вызвал у меня поток воспоминаний о тех днях. Бедняга Вик, морская болезнь едва не доконала его, и мне приходилось заботиться обо всём самой.

– Так вот, откуда у тебя моя шаль! А я всё гадала, каким образом она могла оказаться в твоей сумке.

– Ничего удивительного. С тех самых пор, я с ней не расставался.

Подумать только! Я и не предполагала, что мой Том такой сентиментальный! Мне только одно непонятно, почему он так агрессивно повёл себя со мной под видом шейха? Почему, заставил принять участие в гонке, и запретил другим помогать мне?

– Дело в том, что путь мой, первоначально шёл не в Бискару. Встреча с моими людьми должна была произойти в другом месте. Но, увидев тебя в мужском облачении и с конём, спускающихся с трапа, я понял, что ты собираешься участвовать в гонке. Уже тогда, я знал о той опасности, что тебя подстерегала.

По первоначальному плану, мой человек, переодевшись шейхом, должен был объявить старт, но я не мог остаться в стороне. Изменив планы, я спешно вернулся в Бискару, и сам встретил участников. Ты была с мужем, и мне даже показалось, что вы вполне со всем справитесь. Но потом, случилась та драка.

По странному совпадению, в то же самое время, я должен был встретиться той забегаловке с Мусой. Я и понятия не имел, что вы там, а когда узнал, было уже поздно. Клянусь, я делал всё возможное, чтобы спасти твоего мужа!

– Знаю, – перебила я его, – я видела тебя там.

– Да. Когда я увидел, как тот мужик занёс над тобой лезвие, я чуть с ума не сошёл от горя. Поверь, тогда, я готов был отдать что угодно, лишь бы остаться с тобой, но не мог. На место убийства уже спешили солдаты, и нам с Мусой пришлось уйти.

С той минуты всё изменилось. Ты и понятия не имела, какой опасности подвергалась. После того, как ты осталась вдовой, любой мог предъявить на тебя права. Тогда я понял, что единственный способ тебя спасти, это официально вывести из города, а затем, устроив похищение, доставить тебя сюда, во дворец. Здесь, после того, как бы ты оказалась в безопасности, я бы во всём тебе признался, и предложил остаться со мной.

– Что же изменилось?

– Всё изменилось, когда ты, думая, что я не понимаю ни слова, принялась рассказывать мне о том, как важна была для тебя победа. Я узнал о твоей мечте, и я не смог её у тебя отнять. Мне пришлось организовать твой побег. Ну, а что было дальше, ты уже знаешь.

Да, я знала, и теперь, прекрасно понимала его мотивы. Только…

– Послушай. А как же насчёт последних дней? Для чего понадобилось похищать меня на этот раз?

– О, это мы с Мусой придумали ещё в Фаррадже. Помнишь, он сказал, что не может ехать с нами, так как у него остались дела в городе? – и, когда я кивнула, продолжил, – На самом деле, в то время, как мы с тобой якобы искали оазис Аль – Сиррун, Муса поспешил в Аль – Хамсу, и всё подготовил для твоей доставки сюда.

– Но почему?

– А потому, моя любопытная любовь, что одинокая женщина, ставшая обладательницей большого денежного приза, не прожила бы больше пяти минут, и была бы убита за первым же углом. Как нам удалось узнать, аравийский принц назначил большую сумму за твою голову и поимку Мухиба. Поэтому, Мусе пришлось срочно инсценировать ваше с конём похищение, и тайную доставку сюда, во дворец. Кстати, опережая твой вопрос, отвечу, да, Мухиба тоже пришлось усыпить, иначе привезти его сюда было бы невозможным.

– Так, Мухиб здесь? – от нетерпения, я подскочила на постели. Я так по нему соскучилась, и мне уже не терпелось обнять своего чемпиона, и угостить какой-нибудь вкуснятиной.

– Здесь. Смею, тебя заверить, что ему отведено лучшее стойло во всей моей конюшне. За ним присматривают даже лучше, чем за мной. Завтра, ты сама сможешь во всём убедиться.

– Но…

– Никаких, но! Завтра – значит завтра! Ну, а сегодня, любовь моя, ты принадлежишь только мне! – перекатившись, он навис надо мной, и все мысли о сопротивлении тут же выветрились у меня из головы.

Прошло два месяца. Жизнь во дворце протекала безмятежно. Дни, я проводила больше в обществе матери Тома, перенимая от неё опыт управления домом, слугами, хозяйством. Ну, а ночи, наполненные негой и страстью, были посвящены лишь Тому. Под его чутким руководством, я каждую ночь, с упоением отдавалась всепоглощающему чувству.

Одно, лишь, беспокоило меня. Клятву, данную Виктору, я так и не сдержала, и это меня сильно угнетало. Жизнь в Бискаре, могла бы быть вполне сносной, если бы не моя, всё усиливающаяся тоска по зелёным лугам, по свежему ветерку, и даже по пушистому зимнему снегу. Я не признавалась в этом любимому, но я ужасно хотела вернуться домой.

Несмотря на невероятную любовь, что с каждым днём становилась только крепче, мы так и не узаконили наши отношения. В моих мечтах, мы венчались в церкви украшенной всевозможными благоухающими цветами, под музыку органа и церковного хора. А этого всего, тут не было.

Зато, с каждым днём, всё чаще стали появляться тревожные вести. Почти ежедневно происходили стычки между местным населением и солдатами гарнизона. Том не желающий меня расстраивать, ничего мне не рассказывал, да этого было и не нужно. Все и так знали, что в последнее время по гарнизону поползли слухи, что готовится военный переворот. Полковник Растиньяк лично собирался узурпировать власть шейха.

Под маской Фантома, мой любимый каждый раз умудрялся испортить планы военных. Но, надолго ли? Поговаривали, что те со дня на день ожидали подкрепления. И что тогда? Мне было страшно подумать о том, что всех нас могло ждать. Особенно теперь, когда я окончательно убедилась, что жду ребёнка. Подумать только, я столько раз молилась Господу о том, чтобы он явил мне своё чудо, и теперь нарадоваться не могла ему. Однако будущее ребёнка могло оказаться под угрозой.

Глава 41

Весть о ребёнке оказалась очень кстати. В последнее время наметился раскол среди ополченцев. Многие рвались бой уже сейчас, заведомо зная, что обрекают себя на смерть, другие, старались работать на два фронта, сдавая обоим вражеским лагерям и своих, и чужих. Таким образом, скоро военным стало известно о том, что под маской Фантома скрывается лицо, приближённое губернатору Бискары.

– Подумай, что станет со всеми нами, когда военные ворвутся сюда? Что они сделают с твоим ребёнком? – захлёбываясь слезами, кричала я. – А если, тебя убьют? Ты подумал, как я это смогу пережить?

В итоге, на семейном совете было решено, что Том отвезёт нас с матерью к деду, в Англию, а сам, вернётся в Бискару. Было решено, что во время нашего отсутствия, роль Харуна бин Халиль будет играть Муса.

И вот, в начале ноября, мы наконец высадились в английском порту. Встречать нас приехал дедушка лично. Вы бы видели трогательную сцену встречи отца и дочери после стольких лет! Я ревела белугой всю дорогу.

А дальше случилось то, что в корне изменило все наши планы. Не прошло и пяти дней, как Том получил письмо от одного из своих арабских друзей. По странному стечению обстоятельств, в ночь нашего отъезда, вооружённые солдаты вместе с подкреплением, ворвались в резиденцию губернатора, и вырезали всех, кто имел несчастье попасться на их пути. Не пожалели ни стариков, ни женщин. Бедняга Муса оставался верен себе до конца. Он сражался, как лев, и пал как герой. Растиньяк, будучи уверенный в том, что перед ним шейх, велел отрубить несчастному голову и выставить на городской площади.

В провинции установился военный режим. Были казнены все, кто имел хоть какое-то отношение к сопротивлению. Те единицы, что спаслись от смерти, либо гнили в тюрьмах, либо ушли в подполье. Все планы о возвращении в Бискару лопнули, как мыльный пузырь.

Том сильно переживал, и мы уже начинали серьёзно беспокоиться о состоянии его здоровья, когда пришёл ответ на мой запрос от мистера Эберхайма и Американского комитета конного спорта. Они поздравляли меня с победой, и приглашали к дальнейшему сотрудничеству.

Так, в скором времени, мы с Томом перебрались в Штаты. На плодородных землях Вирджинии, мы выбрали идеальное место для нового дома. Жаль, что к моменту рождения нашего первенца, дом ещё не был окончательно готов, зато уж потом, у нас появилось сразу несколько поводов для празднования – наша свадьба, появление первого зубика у малютки Джона и новоселье.

Новый дом оказался именно таким, о каком мы и мечтали: Большим, светлым, уютным. Прошло совсем немного времени, и топот трёх пар детских ножек, окончательно вдохнул в него жизнь.

Мухиб обзавёлся подружкой, и был весьма доволен жизнью. Именно с него и началось моё увлечение конным производством. Прошли годы, и о конной ферме Деринджеров узнало полмира. Наши питомцы неизменно занимали самые высокие места в соревнованиях, укрепляя нашу репутацию, как профессионалов.

«Дорогой дневник! Хочу поделиться с тобой тем, как я счастлива! Несмотря на выпавшие на нашу долю трудности, мы с Томом смогли найти друг друга в этом огромном мире, и с тех пор ни разу не расставались. Мы своими руками построили этот дом, и от всего сердца желаем счастья тому, кто будет в нём жить после нас!

Шарлиз «Чарли» Деринджер.

Ричмонд, 1920 г.»

* * *

Чариз захлопнула дневник. Они с Роем и не заметили, как наступила глубокая ночь. Мария, так и не дождавшись распоряжений хозяев, покормила Ноэля, и уже давно уложила спать. Машина с рабочими уехала, и наверняка вернётся завтра.

Взглянув на блестевшие от слёз глаза жены, Рой крепко обнял её, и прошептал:

– Я всё понял, родная, и знаю, как много этот дом значит для тебя. Обещаю, что не позволю изменить ни малейшей детали в нём. Мы только освежим и укрепим его, чтобы и наши дети, и дети наших детей, могли ощутить те счастье и любовь, которыми он пропитан. Обещаю, что дело твоей прапрабабушки будет продолжено. У нас есть Фантом. Теперь понятно, почему он был так дорог твоему отцу – в нём течёт кровь знаменитого Мухиба. Мы возродим былую славу дерирнджеровских конюшен, и поведаем всему миру о первой в истории женщине, выигравшей скачки по Сахаре, и о мужчине, который помог ей осуществить свою мечту.

Супруги так увлеклись разговором, что не заметили за окном две едва различимые тени. Почти совершенно прозрачные, он, держась за руки, улыбались друг другу.

– Ты счастлива? – спросил он. Или же это ветер пошевелил листвой?

И, в ответ, так же тихо услышал: «Да».

– Теперь, они справятся и без нас.

– Ты прав… Пора…

Небо начинало сереть. Близился рассвет. Две тени, по-прежнему держась за руки, взмыли вверх, постепенно растворяясь в воздухе.

Конец.

25.07. 2016

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg