«Все и немного больше»

Мэрилин выдавила из себя улыбку. Единственное, что она не могла принять в своей жизнерадостной, энергичной матери, так это ее убежденность в том, что Уэйсы должны носить поношенные вещи. За время скитаний Шилтона Уэйса семью ни разу не заносило в Гринуорд, штат Джорджия, поэтому Мэрилин знала о родине Уэйсов, Ройсов и Фэрбернов лишь со слов матери, а генеалогию свою изучала по присылаемым из этого города посылкам с поношенной одеждой, которые приходили к каждому Рождеству.

— Ну вот, ешь, — сказала мать, кладя ей на тарелку три коричневых блина (в начале месяца бывал еще бекон). Стол не был накрыт: Нолаби вела хозяйство наскоро, по-походному, весело, и ели там, где придется.

В это солнечное майское утро Мэрилин устроилась с блинами на подоконнике и, пока ела, рассматривала крутой спуск к бухте. Вымазанные нефтью черные вышки возвышались над разбросанными там и сям ветхими домишками. Мэрилин вытянула шею, чтобы увидеть серую лачугу, из которой всю ночь доносились джазовые мелодии, исполняемые на пианино, и куда то и дело заходили мужчины. Поджав губы, Нолаби предупредила дочерей, чтобы они туда не ходили и даже не смотрели в ту сторону, из чего Мэрилин заключила, что это было дурное место. Конечно, ее интересовали три броско одетые женщины, которые жили в этом доме. Каждый раз, когда ей удавалось увидеть хотя бы одну из них, Мэрилин испытывала чувство вины. Мать не хотела, чтобы она смотрела туда, а Мэрилин, пусть и не унаследовавшая отцовской робости, была послушным ребенком. Послушание было одним из средств, которым она могла оплатить горячую материнскую любовь.

— Опять после обеда отправишься в драматический клуб? — спросила Нолаби:

Залившись румянцем, Мэрилин повернулась к матери.

— Мы сейчас читаем новую пьесу.

— Я думаю, что ты там лучшая актриса.

— Что ты, мама, совсем нет, — вздохнула Мэрилин.

— Тебе не хватает уверенности, — твердо сказала Нолаби. — Без этого нечего делать в Голливуде.

Нолаби интересовалась всем, что имело отношение к кино, читала и перечитывала старые подшивки «Современного экрана» и не пропускала передач по радио, которые вели Хедди Хоппер и Лоуэлла Парсонз. Кнодетт, Жоан, Коарк, Тироне, Эррол — она произносила эти имена так, словно эти люди были членами ее семьи. При малейшей возможности она водила девочек на субботние утренники и вовсе не в шутку прочила старшей дочери, своей любимице, будущность кинозвезды.