«Адель. Капля королевской крови»

Ирина Крылова Адель. Капля королевской крови Часть 1 Глава 1

– Ну, что малышка, доброй тебе дороги, – с тяжелым вздохом произнес отец Бенедикт.

Пожилому священнику было грустно расставаться с этим милым смышленым ребенком. Совершенно неожиданно перед сиротой открывались хорошие возможности и было бы сущим эгоизмом не дать ей ими воспользоваться. Ну, а помогать ему станет кто-то другой, наверняка станет. Маленькая девочка, укутанная с ног до головы в потертое шерстяное одеяло лишь махнула рукой. Она чувствовала, что к глазам подкатывают слезы и если она только откроет рот, что бы хоть что-то сказать в ответ, то уже не сможет сдержаться и разреветься в голос. Лошади тронулись в путь, но Аделаида все еще продолжала смотреть на низкую часовенку и сгорбленную фигуру старого священника. Как же тяжело ей было оставлять за спиной этого человека, и родной поселок, растянувшийся по берегу неспокойного моря. Она была так счастлива здесь, особенно, когда была жива ее мать. Воспоминания снова перенесли ребенка в старую лачугу, в которой они жили. Мама. Мамочка. Такая красивая. Она всегда улыбалась. И пусть еды иногда не хватало, зато вместо ужина мама потчевала дочь занимательными историями и рассказами. Мария Лурье занималась не очень почетным и не особенно прибыльным, однако самым доступным для одинокой молодой женщины ремеслом – она была проституткой. Их рыбацкий поселок примыкал к небольшому портовому городку Сан Жан де Люз, гордостью которого была не только мощеная камнем пристань, но построенный недавно храм Иоанна Крестителя. И хотя ремесленники и мастера еще трудились над его отделкой, однако важный и толстый епископ Брандерский присланный из самой столицы Панплоны уже проводил праздничные богослужения. Хотя, сказать по чести сама Адель ни разу не видела этот величественный храм, так как очень редко бывала в городе. Обычно маленькая Аделаида вставала рано и съев сухарик или кусочек рыбы оставшейся с обеда бежала играть с остальными ребятишками к морю или собирала по берегу красивую гальку. А иногда даже получалось найти выброшенную на берег рыбу. И пусть она была уже дохлой и невкусной, зато вполне съедобной, и главное бесплатной. Мама после работы в порту приходила лишь к утру и спала до обеда. А вот вторая половина дня принадлежала только им двоим. Как же Адель любила их неспешные прогулки по берегу моря или тихие беседы перед чадившим полуразрушенным очагом. Им никогда не было скучно вдвоем в своем маленьком мирке. А еще больше их сближала тайна. Мама знала грамоту. Сама Мария никогда не говорила кто научил ее читать и писать, но с раннего возраста она ежедневно обучала этим редким навыкам дочь. В деревне лишь отец Бенедикт, служащий писарем в старой часовне все это умел. Да и в самом городе наверное только священники и сам сеньор де Уртубье понимали эту сложную грамоту. И если бы в округе узнали что нищая пришлая проститутка умеет читать и знает латынь, то появилось бы слишком много вопросов, ненужных вопросов. Впрочем Адель не было до этого никакого дела. Вечерами, когда мать уходила в порт работать или приводила очередного клиента домой, Адель убегала в часовню и часами смотрела как отец Бенедикт выводит гусиным пером красивые буквы на дорогой желтовато белой бумаге. Вот уже более десяти лет пожилой священник делал копию с «Истории христианства» написанной Константином еще несколько веков назад. Это работа постепенно стала смыслом всей его жизни. Еще давно, когда зрение его было зорко, а рука точна святой отец нарисовал витиеватые заглавные буквы, украшающие начало каждой страницы. В их необыкновенных узорах можно было без труда угадать и зверей и птиц и фигуры людей. Сейчас же старик дрожащей рукой едва мог выводить ровные буквы. Однако он никогда и никому не признавался что едва различает шрифт на желтоватой бумаге. Он первый заметил любознательность и смекалку у пятилетней малышки и стал с нескрываемым удовольствием обучать Адель письму. Он и нарадоваться не мог, когда девчушка буквально на лету схватывала его сложные уроки. Ему было и невдомек, что Аделаида с матерью ежедневно учила буквы.

Маленький уютный мирок девочки разбился однажды вечером, когда городской стражник не утруждая себя выбором выражений объяснил Адель что ее мама мертва. Еще утром моряки нашли труп проститутки в доках. Видимо кто-то позарился на ее скудный заработок так как при ней не нашли даже самой мелкой монеты. И вот так в возрасте шести лет малышка осталась не только одна, но и на улице. Родственников у матери в округе не было, а об отце своем Адель ничего не знала, давобщем тои не хотела знать. Из лачуги, даже не дождавшись похорон ее выгнала хозяйка, забрав все вещи и утварь в оплату какого-то долга. Взяв лишь тряпичную куклу и маленький голубой шелковый платочек с вышитой буквой «А», последний подарок матери, девочка побрела к тому, кого хорошо знала. Отец Бенедикт с радостью принял у себя малышку, тем более что она уже подросла и могла немного помогать по хозяйству. Так они и проводили долгие зимние вечера: святой отец всю светлую часть суток сидел за книгой, аккуратно вырисовывая непослушной рукой буквы, а Адель сделав свою нехитрую работу присаживалась рядом и с открытым от изумления ртом наблюдала как на бумаге появляются ровные красивые буквы. Прошли месяцы, сначала старый священник разрешил девочки разводить краску и выводить простые несложные буквы, а потом, неоднократно убедившись что ее буквы значительно ровнее и четче его собственных, позволил ей помогать. Недолго. Лишь две-три строчки в день. Но с какой же гордостью Адель выполняла эту сложную работу. В начале лета из столицы стали приходить новости о смуте и мятежах. Конечно все эти разговоры ходили давно, знатные лорды даже снег зимой не могли между собой поделить. Но уж если соединяли свои силы – добра не жди. Все это не слишком интересовало маленькую девочку, но по тревожным голосам взрослых она понимала что происходит что-то неприятное, а возможно даже опасное. Впрочем люди в поселке жили своей жизнью, своими маленькими бедами и радостями. Им не было особого дела ни до короля, ни до всей остальной жадной своры. Пока война была далеко, о ней можно было забыть, тем более приближалось время праздника. Каждый год в начале июля в городе праздновали день Тунца. Адель как и вся детвора поселка уде несколько недель прибывала в приподнятом настроении и ожидании какого-то чуда. И ни смотря на то что отец Бенедикт отказался отвести ее на праздник в город, сославшись на занятость, а одну не отпустил, и маленькая сирота получила свою порцию угощения и веселья. И пусть праздник в самом поселке отмечался не с таким размахом как в городе, однако и здесь семьи рыбаков устраивали и танцы и веселые игры и угощения и даже сладости для всех, без исключения ребят. Долгое время Аделаида вспоминала потом этот веселый, беззаботный праздник. Но скоро горожанам стало не до веселья. Осенью пришли вести о резне в Сен де Мине. Войска мятежников захватили город и укрепленный замок барона Сен де Мине, в котором вместе с семьей находился король. Повсюду шептались о страшных расправах, учиненных мятежниками над сторонниками короля. С особым зверством обезумевшие от крови солдафоны ворвавшись в замок убили не только самого Хельдерика, но всю его семью. Жену, кроткую королеву Ротруду, четверых малолетних детей и даже старую королеву мать. Старший сын короля и его наследник принц Дрион еще пару месяцев назад сложил свою черноволосую голову на поле брани. Люди на улицах и в дома сбивались в небольшие кучки и обсуждали эту страшную новость. Перевороты и смуты частенько заканчивались гибелью монарха или его наследника, но что бы с такой жестокостью были убиты и жена и мать и маленькие дети короля, включая младенца, такого на памяти отца Бенедикта не было. Чудом уцелел лишь несовершеннолетний принц Гунальд и его маленькая, по слухам убогая сестра. Почти каждую неделю приходили вести о больших и малых сражениям, в которых фортуна улыбалась то сторонникам принца, то его соперникам. И лишь когда на большой площади епископ Брандерский стал призывать народ поддержать девятнадцатилетнего принца, а сеньор де Уртубье увел полсотни молодых сильных мужчин на войну, жители поняли что события начавшиеся в столице пару лет назад докатились теперь и до их небольшого портового городка. Всю неделю поговаривали о крупном сражении около Гроута и жители города, особенно родственники ушедших, с нетерпением ждали новостей. В это неспокойное время в город приехал отец Северентий с посланием к епископу Брандерскому. Пожилой священник несмотря на приглашение его святейшества остановился в небольшом, но гостеприимном доме отца Бенедикта, впрочем этого и следовало ожидать так как два этих ученых мужа уже много десятилетий были не только знакомы, но и дружны. Там же святой отец впервые увидел симпатичную черноволосую девочку. Узнав о том что этот шестилетний ребенок выводит сложные буквы латинского алфавита и при этом еще и умеет писать, читать и знает основы счета, пожилой священник был крайне удивлен и предложил своему другу отвезти малышку в женский монастырь святой мученицы Магдалины, где у него жила послушницей его родная сестра. Все обдумав отец Бенедикт все-таки решился расстаться с полюбившейся ему Адель и попросил друга заняться устройством своей маленькой воспитанницы. И вот поздно осенью собрав в дорогу свой нехитрый скрап, святой отец с малышкой тронулся в обратный путь. Их сопровождали несколько солдат, так как в это смутное время дороги были неспокойными. А от лихих людей острая пика защищала куда лучше сутаны священника. Сначала испуганная и оробевшая Адель сидела тихонько, стараясь не высовывать нос из своего теплого уютного кокона, свернутого из одеял. Но постепенно страх проходил и уже через несколько дней девочка с любопытством стала осматривать окрестности и буквально засыпала святого отца и сопровождавших их солдат сотней всевозможных вопросов. Отцу Северентию пришелся по душе пытливый ум маленького ребенка и он всю дорогу без устали отвечал на вопросы своей маленькой неугомонной спутницы.

Аделаида примостившись на краюшке скамьи сидела тихонечко, почти не дыша. От волнения она стала грызть ногти, даже не замечая, что покусанный до мяса палец вот-вот начнет кровоточить. Обычно мать Августа строго следила за поведением своих воспитанниц и жестко пресекала попытки маленькой Адель запустить руки в рот, но в затемненной приемной самой настоятельницы и сама она чувствовала себя неловко и не замечала ни самой малышки, ни ее несносного поведения. Она не могла понять зачем матери настоятельницы понадобилось посмотреть на эту маленькую выскочку, которая доставляла всем столько хлопот. Прошел год с тех пор как отец Северентий привез в монастырь этого ребенка и уже год старая монахиня старалась выбить из нее непокорность, своеволие и заносчивость. Но славу богу ее усилия не прошли даром, девочка, привыкнув к строгой дисциплине стала вести себя достойно и сдержанно.

– Неужели эта мерзавка успела что-то натворить? – с ужасом спрашивала себя пожилая монахиня.

Ее и саму-то к настоятельнице вызывали редко, но что бы с ребенком. Такого на ее памяти не было. Прошло еще томительных полчаса и наконец заветная дверь распахнулась и их пригласили в просторные апартаменты матери настоятельницы. Адель открыв от изумления рот робко озиралась вокруг. Еще никогда в жизни она не видела такой роскоши и великолепия. Небольшая полукруглая комната с большим, во всю стену окном была озарена солнечным светом. Напротив окна располагался красивый с резными ножками стол. По правой стене стояли несколько высоких кованных сундуков, один из которых был приоткрыт, по левой – узкая деревянная скамья, на которую так и не решились присесть ни мать Августа, ни Адель. Мать настоятельница, высокая, худая, прямая как палка женщина в быту была графиней Сен де Монье. Она и до сих сохранила многие повадки присущие знатной даме. У нее был свой стол и ее спальня с гостиной напоминала скорее будуар, чем монашескую келью. Аделаида с таким изумлением озиралась вокруг что, сказать по чести, пропустила почти весь разговор, состоявшийся между настоятельницей и матерью Августой. Девочка даже подпрыгнула от неожиданности, когда важная сеньора обратилась к ней.

– Я слышала, дитя мое, ты умеешь писать и читать?

– Да, мадам. И еще я знаю латынь, – осмелев произнесла Адель, но заметив как нахмурилась мать Августа, прикусила язык.

– Это хорошо, – сухо произнесла настоятельница. И отвернувшись от них добавила она: – Можете идти.

Лишь по дороге Аделаида узнала, что теперь она будет прислуживать одной очень важной даме, которая живет в монастыре. Конечно об уединенном доме, построенном в лесочке, специально для «кое-кого» ходили слухи и легенды. Кто-то из послушниц говорил что это королева Ротруда де Треве, чудом спасшаяся вдова короля Хельдерика, хотя Адель как девочка взрослая была уверена что это было полной чушью, так как королева мученица была убита на глазах сотен людей в Сен де Мине почти год назад. Кто-то из девочек воспитанниц утверждал что это дочь графа, сестра барона, кузина герцога такого-то и такого-то, но ктоичьяне мог сказать никто. Впрочем все сходились на мысли что это какая-то очень, очень важная птица, которая по какой-то очень, очень важной причине должна была скрываться за стенами этого монастыря. И вот теперь Адель не могла поверить своему счастью, ведь ей удастся не только посмотреть на эту прекрасную даму, но и служить у нее.

Аделаиду провели в просторную комнату с толстым ковром. Эта комната была буквально завалина всевозможными вещами и мебелью. Здесь были и сундуки: большой, средний, несколько маленьких, и высокое накрытое какой-то шкурой кресло и маленький стол, на котором валялись и остатки еды и посуда и листы бесценной бумаги, вперемешку с расческами и веером. И многое другое. Очень впечатлила Адель большая кровать с толстой периной и множеством подушек и огромное толстенное одеяло. Девочка так засмотрелась на все это великолепие что пропустила приход самой хозяйке всего этого богатства. В своем воображении Адель давно нарисовала образ знатной пленительной красавицы, с распущенными волосами и грустными глазами. Каково же было ее удивление когда она увидела перед собой маленькую девочку, свою ровесницу. Совсем не красавицу, в простом, добротном домотканом платье. Принцесса была невысокого роста, полновата, с каким-то непонятным землистым цветом лица. Губы были тонкие бесцветные, недовольно поджатые. Они казались еще тоньше на фоне крупного массивного подбородка. Вот глаза были красивые голубые, с блинными черными изогнутыми ресницами. Несколько минут девочки молча разглядывали друг друга, а потом Адель опомнившись, низко поклонилась госпоже.

– Принцесса?

– Кто ты?

– Адель. Я буду служить у вас.

– Хорошо. Только не называй меня так.

– А как?

– Миледи или леди Брена. Никто не должен знать что я принцесса, поняла? – с надменным видом спросила девочка.

– Конечно, миледи, – еще раз поклонилась Адель.

– Нет, постой, когда мы будет вместе называй меня ваше высочество, но на людях миледи, поняла?

– Ну… я… хорошо, как скажите.

– Как прикажете, – поправила Аделаиду принцесса.

Так началась интересная, но не легкая служба Адель у… принцессы Беренгарии, дочери покойного короля Хельдерика и сестры беглого принца Гунальда Васконского. Впрочем сама служба была не очень тяжелой: принести, подать, помочь помыться, причесаться. А так же постараться развлечь этого скучающего высокомерного ребенка: чтонибудь рассказать или что-то послушать. Всю грязную тяжелую работу, например стирка, уборка, готовка – выполняли сестры. Адель быстро свыклась со своей новой жизнью и несмотря на то, что характер у ее высочества был мягко говоря не сахарный, стала находить в своем бытие маленькие и большие радости. Жила она теперь в маленькой темной, без окна комнатушке, рядом с комнатами принцессы. И пусть кроме кровати и крохотного сундучка, который служил так же и стулом и столом там больше ничего не помещалось, зато эта комнатка полностью принадлежала девочке, давая прекрасную возможность уединиться. Весь последний год, живя в обществе еще двенадцать разновозрастных девчонок и находясь круглые сутки под неусыпным присмотром матери Августы, Адель о такой роскоши и мечтать не могла. Она с удовольствием выполняла свои нехитрые обязанности, особенно ей нравилось причесывать длинные волосы своей госпожи. Без сомнения волосы были главным украшением этого не очень симпатичного ребенка, черные блестящие, они крупными волнами лежали на небольшой детской голове, спускаясь до самой талии. На концах же завивались красивыми локонами. Увидев впервые эти роскошные длинные волосы, перехваченные какой-то грязной веревкой Адель изумилась, настолько они были похожи на ее собственные иссини черные пряди. Но дотронувшись рукой до собственных волос девочка едва не расплакалась. Год назад по приезде в монастырь ее роскошную гриву, предмет гордости ее матери, отрезали по самый загривок. И сейчас чуть отросшие волосы крупными завитками обрамляли ее худенькое лицо. Зато теперь леди Брена вместо скучной косы ходила с красивыми затейливыми прическами, над которыми часами могла с удовольствием возиться Адель. Это увлечение немного сблизило служанку и госпожу. Поглядывая на себя в высокое серебряное отполированное зеркало Брена впервые почувствовала себя почти красавицей. Уже через месяц Аделаида узнала что этот высокородный ребенок родившийся как говориться на подмостках трона, с рождения болел какой-то страшной неизлечимой болезнью, в простонародье называемой «падучая» и сопровождавшийся не только крупными судорогами, но и частыми приступами, во время которых девочка без памяти падала на пол, начинала сильно биться, мычать, краснеть, а иногда и задыхаться. Впервые столкнувшись с подобным приступом Адель насмерть перепугалась, но быстро сообразив что помощи ждать не от кого, сразу вспомнила все, чему учила ее мать Гулия, которая уже полвека лечила травами не только всех монахинь, но и жителей ближайшего города и деревень. Она быстро перевернула принцессу на бок всунув в рот госпожи маленькую серебряную ложечку. Поняв что все сделала правильно, Адель прямо таки загордилась собой. Ведь, как знать, возможно сейчас она спасла жизнь самой настоящей принцессе. Однако, когда Брена пришла в себя, она вместо благодарности наградила служанку сильной затрещиной и тумаком выгнала из комнаты. Убежав в свою комнатушку Адель еще долго глотала слезы от этой незаслуженной и такой обидной трепки. Однако выйдя из комнаты она увидела как рыдает Брена, роняя в подушку слезы боли и отчаяния. Адель поняла насколько тяжело живется этой высокородной принцессе, вынужденной скрываться от людей из-за своего страшного недуга, который многие называли бесовским. С тех пор она стойко переносила вспышки гнева своей госпожи, стараясь не придавать им большого внимания. Ведь по сути Брена злилась не на нее, Адель, а на свою болезнь так мешающую нормально жить. Сама Аделаида в свободное от службы время была почти свободной. Место служанки при знатной госпоже открывало многие двери. Особенно поразила Адель большая в сотню книг монастырская библиотека, в которой любознательному, не по годам сообразительному ребенку, разрешили брать несколько книг. Почти ежедневно девочка с удовольствием изучала травы вместе с матерью Гулией и греческий с матерью Ефросинией, так как большинство летописей было написано именно на нем. А еще у Адель была маленькая тайна почти раз в неделю она незаметно пробиралась в конюшню и часами смотрела как высоченная и сильная мать Грета ухаживает за тремя монастырскими лошадьми. Как же любила Адель этих красивых сильных животных.

Глава 2

Так прошел год и еще и еще. Жизнь текла медленно однообразно, пока вдруг однажды в монастырь не пришла весть о том, что принц Гунальд, с божьей помощью, одержал великолепную победу при Гуанре, что позволила ему наконец-то не только восстановить в раздираемой смутой стране королевскую власть, но и в ближайшие дни возложить на свою голову величественную корону своего отца. Новость эта в монастыре была воспринята с энтузиазмом. Все знали что настоятельница была ярой сторонницей молодого короля и с нетерпением ждали, что же именно получит она и весь монастырь за подобную верность. В комнате принцессы тоже была суета. Брена без умолку обсуждала с Адель подробности своего триумфального прибытия в столицу. Две девочки даже пофантазировали по поводу платьев которые будут на принцессе во время коронации ее брата. Но увы ни через неделю ни через месяц Брена так и не дождалась долгожданного приглашения ко двору. Поняв что про нее забыли или просто постарались забыть принцесса впала в бешенство, щедро раздавая свою злость окружающим ее людям, а когда заряд агрессии пошел на убыль Брена впала в уныние, которое для Адель было еще хуже беспричинных вспышек ее гнева. Целый день принцесса сидела на низкой табуретке около окна, не позволяя служанке ни переодеть ее, ни помыть, ни причесать. Аделаида, у которой жизненная энергия всегда била ручьем никак не могла понять такого. Она из всех сил старалась вывести госпожу из депрессии, читала, рассказывала смешные истории, но Бренна молча сидела у окна, никак не реагируя ни на едкую остроту, ни на смешную веселую шутку.

– Он решил от меня избавиться, – повторяла она.

– Нет, же нет! – яростно уверяла ее Адель. – Просто сейчас король только взошел на трон. Как только он справиться со своими проблемами он обязательно пошлет за вами.

Но проходил месяц за месяцем и уже сама Адель все больше убеждалась, что Гунальд не хочет видеть сестру или просто забыл о ней. И в этом не было ничего удивительного так как в последний раз король видел сестру почти шесть лет назад, когда она была маленьким четырехлетним ребенком и то видел мельком.

– А может вам написать брату письмо? – как то вечером предложила Адель госпоже.

– Мне? Да я же кроме подписи ничего и начиркать то не могу! – с грустью напомнила Брена.

– Вы только скажите о чем, а письмо напишу я, – быстро нашлась Адель.

Они давно уже знали что настоятельница раз в месяц посылает в столицу письма, которые мастер Гуго отвозит в дом кардинала. Жан Гуго, золотых дел мастер, под охраной трех-четырех солдат, несколько раз в месяц ездил в Памплону, отвозя драгоценности и инкрустированное камнями оружие столичной знати.

– Мы вместе напишем письмо, а я отнесу его в город. Я думаю, мастер Гуго не откажется передать его кардиналу за несколько мелких монет?

– Ты думаешь этот кардинал отдаст письмо брату?

– А давай напишем еще одно письмо самому кардиналу и попросим его и в дальнейшем передавать ваши письма королю.

– Мы сделаем проще, мы прикажем! Сестра я королю или не сестра? – с воодушевлением воскликнула Брена.

От ее уныния не осталось и следа. Всю ночь две одиннадцатилетние девчонки взахлеб обсуждали текст письма. Утром едва рассвело Брена заставила Адель начать писать. Но уже после третьей строчки Аделаида поняла что вместо нежного радостного письма новоиспеченному брату выходит злое требовательное послание обиженной маленькой девочки к королю. После такого Гунальд вряд ли захочет увидеться с сестрой. Сказав, что сделала ошибку, Адель взяла новый лист дорогой белой бумаги и не слушая больше нудных отповедей Брены начала писать заново. И писать она стала не о том, о чем хотела бы написать принцесса, а о том что хотел бы прочитать король. О монастыре и его укладе, о веселой смешной маленькой матери Гулии, и грубоватой великанши матери Грете, о хорошем весеннем настроении, о теплой погоде, ярком солнышке и радужных девичьих мечтах. Перечитав текст Адель еще раз убедилась, что письмо получилось веселым добрым и задорным.

– Как мне его подписать? Вашим именем? – спросила она у Брены.

– Нет, так не пойдет. Вдруг оно попадет в чужие руки или не приведи бог, в руки настоятельницы. Она по головке не погладит.

– Значит надо придумать какой-то символ по которому его будет узнавать только король.

– Какой?

– Ну, не знаю какое-нибудь животное. Лошадь например.

– Кобылу!? Ну, нет. Лучше уж птицу. Я лебедей люблю. Раньше они возле дворца Сен-Тули на озере жили.

– Лебедь, так лебедь, – согласилась Адель.

И она стала аккуратно выводить на бумаге эту гордую величавую птицу. Правда шея получилась тонковата и Адель обвила ее снова. И хвостик пришлось чуть-чуть зарисовать.

– Что-то как-то неряшливо получилось, – с сомнением обронила Брена.

Адель и самой не очень понравилось, но переписывать письмо еще раз изза птицы ей не хотелось. Тогда она взяла перо и несколькими штрихами зарисовала птицу.

– Красиво. Черный лебедь, – воскликнула Брена.

– Да, миледи, прям как вы, – улыбнулась Адель, намекая на черные волосы принцессы.

Брене очень понравилось сравнение. Было решено как можно быстрее отнести письмо в город. Сначала Адель решила пробраться туда тайно, но перелезть через трехметровый каменный забор, окружавший монастырские постройки, оказалось непросто.

– Пожалуй я просто попрошу настоятельницу, что бы она отпустила тебя в город. Ты же не монахиня. Тебе можно. Скажем что мне нужны ленты или нитки, – быстро сообразила Брена.

К просьбе сестры короля настоятельница отнеслась весьма благосклонно и разрешила Аделаиде раз в неделю выходить за вороты монастыря, а так же выделила леди Брене небольшую сумму на мелкие карманные расходы. И уже на следующий день Аделаида в чистом шерстяном платье и белоснежном чепце впервые пошла в город. Отойдя от каменного забора она, вместе с монахиней пошли по узкой извилистой дороге, вдоль опушке титового леса. Очень скоро они пересекли речушку обильно заросшую кустарником. По ту сторону реки начинались обширные поля, засеянные зерновыми и виноградники принадлежащие многочисленной обширной семье Тюдо. Ферма мистера Тюдо и еще нескольких десятков ферм составляли пригород старинного города Эса. Впрочем еще пару десятков лет назад это была лишь деревня в две улицы и только соседство с крупным женским монастырем вывело ее жителей в ранг горожан.

Идя по улице за руку с монахиней Адель разинув рот рассматривала маленькие одноэтажные домики, стараясь не наступить на пестрых куриц, копошившихся на дороге. Город был небольшой, в несколько десятков домов и состоял теперь из трех изогнутых улиц. Мать Юлиана подробно рассказала девочке местонахождение самых важных домов и лавок и уже через пару часов Адель легко ориентировалась в городе, благо потеряться здесь было практически невозможно. Через неделю Адель уже сама торопливо побежала по знакомой дороге. В поясе у нее было спрятано несколько мелких монет, которые она робко обменяла на несколько свежеиспеченных булочек посыпанных маком. Это была ее самая первая в жизни покупка. Почти несколько часов девочка бродила по одним и тем же улочкам города вдыхая сладкий запах свободы. Лишь через месяц, окончательно осмелев она решилась подойти в ювелирную мастерскую мастера Гюго и заикаясь попросила этого тучного невысокого мужчину передать кардиналу письмо. Сначала ювелир с недоумением разглядывал маленькую плохо одетую фигурку. Он никак не мог понять, какие дела могут быть у знатного важного служителя церкви с этой бедной послушницей, но увидев в ее руках золотую монету, проворно взял письмо. Так потянулись долгие дни ожиданий. Раз в неделю Адель ходила в город и покупала для леди Брены, то засахаренные пряники, то яркую красную ленту, то пару теплых перчаток. За это время мистер Гюго уже дважды приезжал из столицы, но он ни разу не привозил для Брены ответ.

С утра шел мелкий моросящий дождик. Меньше всего в этот холодный осенний день Аделаиде хотелось выходить на улицу. Она даже хотела попросить леди Брену разрешения остаться. Но представив, что целый день придется выслушивать ее истории о детстве проведенном во дворце, все-таки решила, потеплей одеться и выйти на улицу. Прошлепав по раскисшей дороге до города Адель первым делом зашла в пекарню. В такую погоду сам бог велел побаловать себя чем-нибудь горяченьким и сладеньким. Не спеша с наслаждением, обжигая холодные пальцы повидлом Аделаида слопала два небольших пирожка, только что вытащенных из огромной печки матушкой Марией. Эта старая добрая маленькая старушка, вместе с сыном и его женой пекла не только хлеб, но и самую аппетитную на свете выпечку. Каждую неделю Аделаида покупала у нее какую-нибудь вкуснятину. Часть она съедала сразу, порадовав хозяйку отменным аппетитом, а часть относила Брене, предварительно завернув в чистый ситцевый платок. Спрятав ароматную покупку в полы короткого выцветшего плаща Адель не спеша направилась в мастерские. В ее последний приход мистерГюговстретилеенеслишкомвежливо.

– Ходят тут всякие, мешаются, – пробурчал он, выпроводив девчонку за дверь.

Однако сейчас увидев маленькую фигурку в коротком плаще ювелир даже поклонился. С заискивающей подобострастной улыбкой он подал Адель толстый конверт. Неизвестно, что сказал ему кардинал, но этот важный ювелирных дел мастер сам ринулся проводить свою маленькую гостью аж до самого угла улицы. Впрочем, Аделаиде было не до него. Всю дорогу до монастыря она бежала бегом и лишь перед воротами несколько минут простояла спокойно, переводя дух. В комнате принцессы Адель трясущимися руками развернула долгожданное письмо и медленно, не спеша стала читать послание самого короля Гунальда. Он писал, что был очень рад получить письмо от сестры, единственной оставшийся у него родственницы. О том, что он никогда о ней не забывал и ждал удобного случая с ней связаться. Гунальд в красивых витиеватых выражениях извинялся за свое долгое молчание, объясняя его непомерной занятостью правящего монарха. В конце король просил сестру еще немного потерпеть и хотя бы до совершеннолетия пожить под благодатной крышей монастыря, поскольку только тайна ее настоящего местоположения спасает Брену от козней безжалостных врагов их родителей. И что бы не прощаться с сестрой на такой нерадостной ноте, король закончил его несколькими смешными историями приключившимися при дворе, и даже вспомнил случаи произошедшие с ними в детстве. Почти всю ночь Брена просидела в задумчивости на кровати прижимая к груди заветный конверт. Она всегда воспринимала фигуру брата как что-то потустороннее, почти божественное и сейчас медленно свыкалась с мыслью что он обычный живой человек. Ее брат – король. Король – ее брат. В той же позе и нашла ее с утра Адель. Принцесса спала сидя, уронив голову на грудь, не выпуская из рук помятый клочок бумаги.

– Что теперь будет? – подумала про себя Аделаида, чувствуя что вслед за письмом придут перемены.

И долго ждать их не пришлось. Видимо король вспомнив о сестре, решил обратить свое внимание не только на саму Брену, но и на весь монастырь. Уже через неделю к воротам подъехал небольшой обоз, состоящий из нескольких телег в сопровождении солдат короля. Одна из телег была до верху нагружена припасами: мешки с мукой, фасолью, крупой лежали вперемешку с бочками заполненными соленой рыбой, вяленым мясом. В двух маленьких мешочках лежали сухие фрукты и орехи, редкие лакомства для начала зимы. В другой телеги помимо всего остального были аккуратно упакованы почти десяток рулонов материи. Здесь была и теплая шерсть и легкий лен, а так же несколько десятков меховых и кожаные шкур, великолепной отделки. Не успела Адель выложить все эти новости Брене, как в комнату без стука вошла сама настоятельница. Это было ее первое посещение их уединенного домика. Сначала девчонки испугались что их переписка открыта, но оказалось что это визит вежливости. Король как и обещал, хранил их совместную тайну. Мать Атавия рассказала принцессе о благодарном письме короля и о щедрых подарках, привезенных с ним. А так же сообщила, что поскольку Брена является единственной родственницей бездетного короля, то она когда-нибудь, не привели конечно господь, может занять трон ее родителей. Поэтому с завтрашнего дня начнется ее разностороннее обучение, которым займутся не только самые образованные монахини монастыря, но и сама мать Атавия. Напоследок настоятельница передала принцессе увесистый сундучок. Здесь были и теплые кожаные перчатки, подбитые мехом и красивый шелковый платок, вышитый золотой ниткой, и несколько роговых гребней для прически и золотой ободок для головы и многое, многое другое. Чуть позже в комнату вошла одна из послушниц, по самую голову заваленная одеждой. Почти час обе девчонки млея от удовольствия разбирали щедрые дары короля: платья, туники, плащи, ботинки, чепчики и шарфы. Брена трещала без умолку, перебирая драгоценные ткани и расчески, но вдруг притихла и сев на заваленную платьями кровать горько разрыдалась.

– Ваше высочество? Что случилось? Вам что-то не понравилось? – попыталась дознаться Адель.

– Понравилось, – успокоившись ответила Брена. – Но только зачем мне это все? Я по-прежнему не могу выйти даже за территорию сада. Сложи все в сундук. Жалко будет носить все это дома, да и неудобно.

Хорошо поняв настроение госпожи Адель стала аккуратно сворачивать разноцветные платья. Взяв в руки шерстяную тунику темно зеленого цвета, девочка медленно приложила ее к лицу, вдыхая незнакомый и такой притягательный запах новой одежды. Из всего что внесла послушница ей больше всего понравился этот простой элегантный наряд, так подходящий по цвету к ее глазам.

– Возьми себе, – вдруг как-то мимоходом обронила Брена.

– Прости? – изумилась Адель. От волнения она даже перешла на «ты».

– Возьми эту тунику себе и светлое платье, которое одевают под низ. Они очень тебе пойдут.

– Я не могу.

– Можешь. Я так хочу. Мне сколько все равно не надо. А ты будешь в город ходить. И те ботинки возьми, старые. Я из них выросла, а тебе подойдут. Ты тощая.

– Спасибо! – одними губами выдохнула Аделаида.

Она чувствовала как на глаза наворачиваются слезы. Девочка так и стояла с туникой в руках, не зная что ей дальше делать.

– Беги, одень, – подсказала Брена, – и теплый плащ возьми, а то ходишь как оборвыш! – с какой-то злостью вдруг добавила она.

Впрочем, Адель не было дела до перепадов ее настроения. Выхватив из общей кучи свои подарки девочка бегом понеслась в свою комнатку, молясь лишь о том, что бы госпожа не передумала и не отняла все это богатство назад. С этого дня их жизнь изменилась. Ежедневно с принцессой Бреной занимались несколько монахинь, посвящая сестру короля в тонкости христианской философии, истории, географии, счета и многого, многого другого. А сама настоятельница дважды в неделю, с заискивающей улыбкой рассказывала подопечной о политическом устройстве страны басков и ее ближайших соседях. Не зря монастырь святой Магдалины всегда считался центром образованности и культуры. Адель, с нескрываемым удовольствием слушала эти уроки, забившись в дальний угол заваленной вещами комнаты и как губка впитывала в себя все новые и новые знания. Сама принцесса относилась к урокам с крайнем пренебрежением и нескрываемой ленью. Малейшие сложности в обучении вызывали у нее злость и агрессию. В свои 11 лет леди Брена так и не научилась ни писать, ни читать, а умела лишь коряво выводить на бумаге свое собственное имя. Ни памятью, ни усидчивостью, ни терпением бог ее не наградил. Единственное, что могла часами пересказывать принцесса, так это свои годы проведенные во дворце. После сто сорок пятого рассказа о своем бытие в Сен-Тули, Адель уже наизусть могла пересказать любую из начатых ею историй. А еще в какой-то момент Брена страстно полюбила чтение, вернее что бы ей читала Адель. Для самой Аделаиды это было хорошим поводом лишний раз побыть в большой библиотеке и что-нибудь выбрать. Ну и конечно главное, чем жили две подрастающие девочки, это тайная переписка с королем. Раз в два месяца они посылали письмо через мастера Гюго и уже через пару недель, закрывшись в комнате, они читали долгожданный ответ из столицы. Несмотря на занятость еще ни разу король не оставил послание сестры без ответа. Если письма Брены, вернее Адель, так как именно она их полностью придумывала, были веселые и задорные, то ответы Гунальда удивляли разнообразием. То они было полны нравоучений и скрытых, не всегда понятных философских мыслей, то пестрели веселыми шутками и занимательными историями случившимися при дворе. А иногда король погружался в воспоминания детства рассказывая сестре о старшем брате, сестрах, родителях. Брена больше всего любила именно такие письма, так как сама могла вспомнить о них очень мало. Все свое раннее детство принцесса повела в одном из замков отца – Сен-Тули, находившимся недалеко от столицы, в нежных руках няни, леди Марики, графини Торедо. Именно эта мягкая заботливая женщина заменила больному ребенку семью. Родители наведывались в усадьбу не часто, лишь три четыре раза в год, однако остальные принцы и принцессы в хорошую погоду жили в Сен Тули месяцами. Вот в столицу Брену не вывозили ни разу. Не очень-то хотел король-отец показывать поданным больного убогого ребенка. Адель же не очень любила минорного настроения короля, она предпочитала побольше узнать о дворе, по несколько раз перечитывая смешные истории, происходящие с кем-нибудь из придворных, особенно если это касалась молодого герцога Альба. Лорд Амандо Альба был кузеном короля и соответственно Брены. По рассказам принцессы он был высоким, красивым, светловолосым и голубоглазым. Герцог с детства обладал веселым неугомонным нравом. Приезжая вместе с детьми короля в Сен-Тули, он был одним из немногих ребят, которые ни только не обежали больного ребенка, но и старались развлечь и поддержать маленькую Брену. Гунальд частенько с добрым юмором описывал бесшабашные приключения своего кузена. Эти строчки Адель прочитывала десятки и десятки раз. В тайне она уже почти год была влюблена в этого красивого знатного шалопая. Однажды она решилась и в письме к королю поздравила с днем рождения его кузена. В следующий раз, с почтой пришло не одно, а целых два письма, запечатанные в один конверт. Одно из них было как обычно от Гунальда, другое же от Амандо. Оказалось герцог давно знал о переписке брата и сестры и сам предлагал кузине обмениваться письмами. О таком Адель и мечтать не могла. Теперь она сможет напрямую общаться с любимым человеком. И пусть Амандо будет считать что письма пишет Брена и сам блестящий герцог вряд ли когда-нибудь познакомится с бедной сироткой, зато в своих мечтах Адель уносилась в такие дали…

Глава 3

– Ах, как интересно они жили. Путешествовали… их женщины были свободны, – мечтательно пробормотала Брена. Адель у которой от тусклого света свечи начали слезиться глаза, лишь молча вытерла слезы рукавом платья.

В начале недели она нашла в библиотеке запылившийся рулон с несколькими десятками римских манускриптов. За последние годы под руководством матери Ефросиньи Адель хорошо выучила греческий, на котором был написан манускрипт и быстро прочитала начало. На толстом пергаменте оказался большой отрывок из летописи описывающей жизнь и военные подвиги Гнея Помпея Магна, одного из римских полководцев, подавивших восстания Спартака. И вот уже всю неделю по несколько часов в день Адель читала госпоже удивительные приключения этого человека. По всей видимости летописец написавший этот труд был из окружения самого полководца, так как его рассказы изобиловали большим количеством бытовых подробностей. Вот и сегодня увлекшись чтением Брена никак не хотела отпускать служанку спать. И лишь когда Адель изза тусклого света свечи стала путать слова принцесса вспомнила о времени.

– А помнишь, как Гней побратался со своим другом, бывшим беглым рабом Теодортино? – вдруг спросила Брена. Адель которая уже буквально засыпала на ходу, только устало кивнула головой.

– Помнишь, когда они соединили свою кровь то стала как братья. Стали побратимы, – никак не унималась Брена.

– Помню, – тихо ответила Адель. Она уже поняла, что госпожа спать не собирается, ну и вряд ли даст отдохнуть ей.

– Знаешь, а ведь нас тоже связывает страшная тайна. Давай тоже побратаемся, вернее посестримся… ну ты поняла. Если у тебя будет частичка моей крови, а у меня твоей, то мы будем кровными сестрами.

– Вы в самом деле этого хотите? – изумилась Адель. Конечно, за последние годы они сильно сблизились, но Брена всегда держала дистанцию, во всем показывая свое превосходство.

– Да, хочу! Ты моя подруга, а теперь будешь сестрой. Да и нет у меня никого кроме тебя.

– Но у вас есть брат!

– Есть, то он есть, только … только он там, а я здесь. Знаешь с каждым годом я все меньше надеюсь на то, что он когда-нибудь заберет меня от сюда. И мои приступы они… ненавижу их! – выкрикнула Брена и как-то сникла.

Аделаиде не нужно было это объяснять. Она и сам знала, что если раньше болезнь напоминала о себе пять-шесть раз в год, то с тех пор, как принцесса из девочки превратилась в девушку количество приступов увеличилось в разы. Мать Гулия говорила, что в период созревания девочки всяка зараза лезет: у кого прыщи вылезают, у кого волосы. Кто злой становиться, кто плаксивый. А у некоторых девчонок блуд душу разъедает. Хотя лично за собой Адель никаким изменений не замечала, но то что Брене стало хуже, это было неоспоримо.

– Это такая честь для меня. Спасибо вам, ваше высочество! – робко проговорила Адель.

– Называй меня на ты. И по имени. Просто Брена. По крайне мере, когда мы одни, – попросила Беренгария.

– Хорошо ва… Брена. – согласилась Адель.

– Кто были твои родители? Все таки они будут немножко и моими, – спросила Бренна.

– Ну… отца я не знаю, а мать она … она в порту работала, – утаила правду Адель. Она давно уже поняла, что если ремесло матери в портовом городке считалось пусть не хорошим, но приемлемым, то в монастыре о нем и заикаться было нельзя.

– Рыбу что ли потрошила? – сморщила нос Брена. – Да, ладно. Какая разница, коли их нет.

Ее высочество, спрыгнув с кровати, сбегала за небольшим острым кинжалом, который использовали в обед. Сначала принцесса, а потом и ее служанка сделали небольшие надрезы у себя на запястьях и когда появилась кровь, соединили вместе две своих руки. Несколько минут они так и стояли вместе тесно прижавшись друг к другу. Аделаиде казалось что по ее жилам медленно растекается огонь. И даже озябшие ноги как-то вдруг согрелись.

– Холодно, пойдем на кровать, – потянула ее за рукав Брена.

Они обе с ногами забрались на мягкую перину и принцесса милостиво позволила названной сестре укрыться своим одеялом. Всю ночь они проговорили о разных пустяках. Лишь к утру Адель оставила комнату госпожи. Не смотря на несносный характер Брены, она очень сильно была к ней привязана. Ее до глубины души тронул порыв высокомерной принцессы смешать их такую разную кровь.

– Вот теперь в тебе есть капля королевской крови, – сказала ей ночью Брена. И пусть это было лишь игрой двух маленьких девочек, но Адель отнеслась к ней очень серьезно.

Больше всего на свете она хотела не стать принцессой по крови, а получить сестру, подругу, вместо надменной госпожи. На следующее утро Адель проснулась чуть позже обычного. Несколько минут она лежала на своей узкой кровати вспоминая вчерашний день, а потом услышав набат опрометью спрыгнула с постели. Никому кроме леди Брены не позволялось пропускать утреннюю службу. Позднее Адель сама сбегала в кухню и положила на круглый поднос несколько горячих пирожков и масло, и даже выпросила у поварихи баночку с повидлом, так сильно ей хотелось порадовать Брену. К моменту ее прихода принцесса не спала, но и вставать никак не хотела. Заметив приход служанки, она лишь приоткрыла один глаз.

– Вставай, Бренна. Уже поздно. Скоро начнутся занятия, – с улыбкой произнесла Адель.

– Отстань.

– Вставай, лежебока. Такая хорошая погода, солнышко. Посмотри какие вкусные горячие пирожки я принесла из кухни.

– Я же сказала отвяжись, – как-то зло огрызнулась Бренна.

– Но, Брена. Скоро урок и ты не успеешь позавтракать. Сегодня на кухни я смогла добыть даже баночку с повидлом. Смотри, – не унималась Адель.

Она открыла крышку на баночке и поднесла к носу принцессы ароматное лакомство. Но зря. Брана вдруг резко подскочила с кровати, выбивая из рук Адель банку.

– Посмотри что ты наделала, мерзавка! – закричала Беренгария, стряхивая липкую массу с волос.

– Прости, сестра. Я все вытру, – с испугом воскликнула Адель.

– Сестра!? Да как ты смеешь, мерзкий ублюдок, называть меня сестрой! – вдруг накинулась с кулаками на служанку принцесса.

– Но ты же вчера… – начала оправдываться Адель, но лучше бы ей промолчать.

Услышав местоимение «ты» Бренна окончательно вышла из себя. Схватив тяжелый круглый медный поднос, она одним взмахом встряхнула с него завтрак и стала наносить им сильные удары служанке по голове. Оторопевшая от страха Адель успела лишь прикрыть руками лицо.

– «Бренна», «ты», «сестра»! – начала передразнивать служанку принцесса. – Я покажу тебе гаденыш, как себя вести! Ваше высочество, ваше высочество! Повторяй! – не унималась Бренна.

Она как ошалелая продолжала колотить подносом, отползшую к стене Адель. Спасло бедняжку лишь то, что на крики прибежала монашка. Выхватив из рук озверевшей принцессы поднос, она не церемонясь отшвырнула девчонку к кровати и помогла окровавленной Адель подняться с пола. Всю следующую неделю Аделаида провела в лазарете, под присмотром сердобольной матери Гулии. Славу богу, кроме пробитой головы, других серьезных травм не было, однако синяков и ссадин насчитали несколько десятков. Сильно пострадала рука, которой девочка закрывала лицо. Острый край подноса, подобно ножу, рассек предплечье до самой кости. Мать Гулии даже швы пришлось накладывать.

– Вот оглашенная, – бубнила она, – ладно лицо прикрыть успела, а то бы изуродовала дитятку. Что бы им всем, благородным провалиться! – шептала она, накладывая на израненную кожу своей любимицы толстый слой лечебной мази.

– Матушка, а куда меня теперь? – спросила Адель, сглатывая слезы.

Ей не очень-то хотелось возвращаться в общую спальню к остальным девочкам. После стольких лет относительной свободы ей тяжело будет привыкнуть к жесткой дисциплине, да и насмешек сверстниц, с которыми она никогда дружна не была, Адель было не избежать. Но возвращаться к принцессе было страшно. Хотя вряд ли Бренна после всего случившегося захочет ее видеть.

– Убегу, убегу! – шептала Адель, яростно растирая в ступке сушеную мяту. Она уже совсем поправилась и наравне с матерью Гулией готовила основу для приготовления настойки.

– Что ты бормочешь, дитятко? Куда бежать, зачем? – услышав ее шепот спросила мать Гулия.

– Ах, матушка, в общей спальне мне не жить. Я сегодня с утра в трапезной девчонок встретила, так они мне таких гадостей наговорили… – всхлипнула Адель.

Она не стала вдаваться в подробности, о том что старшая из девочек, Кети, прямым текстом ей объяснила, чем ей придется откупиться за спокойную жизнь среди них. Но очень уж не хотелось Аделаиде расставаться со своим любимым зеленым платьем. А ведь это наверняка было только начало.

– Так зачем же в общую спальню идти? Конечно у принцессы характер не сахарный, но как говориться стерпится, слюбится. Раз столько лет прослужила глупо убегать. А господа то они все такие. Но если совсем не хочешь к ней, так тебя неволить не будут, – спохватилась мать Гулия, – я настоятельницу упрошу со мной останешься. Спать-то в общей придется, но весь день в лазарете будешь.

– Спасибо матушка! – воскликнула Адель.

Она даже прослезилась от нахлынувших на нее чувств. Мать Гулия была самым хорошим человеком на свете. Аделаида знала что матушка всегда была с настоятельницей не в ладах и через что придется пройти доброй женщине дабы выпросить у гордой дворянки подобную милость.

– Я бы и у принцессы послужила, да только…

– Так и служи. Брене то, несколько девчонок предложили, так она все равно тебя хочет. Но если ты против…

– Хочет меня!? – изумилась Адель. У нее на душе как то сразу полегчало.

– Чеж, ей не хотеть. Столько годков вместе прожили. Поругались, померились, с кем не бывает. Все таки не такая уж леди Брена и испорченная, понимает что не права. Она о тебе каждый денек расспрашивала.

– Правда? – изумилась Адель. – Так почему вы мне не сказали?

– А зачем? Ты была на все свет обижена. Тебе надо было дать время остыть.

– А когда мне можно ну… к работе приступать?

– Тык с утра и начинай, – улыбнулась мать Гулия.

Ее порадовало нетерпение девочки. Уж лучше у принцессы на побегушках бегать, чем всю жизнь загнившие раны промывать. Адель думала так же и не откладывая дело в дальний ящик с утра побежала в маленький уединенный дом, спрятанный в роще. Войдя в комнату к принцессе девушка ахнула. Видимо, за последнюю неделю здесь никто не убирался. Грязная измятая одежда валялась и на полу и на кресле и под ним. Стол был завален и остатками еды и грязными мисками, вперемешку с расческами и лентами. Сверху на этой груде лежали два ботинка. Как ни странно, но увидев бардак Адель улыбнулась. Ее грела мысль о том, что кроме нее здесь никто не был и Брена никого не подпускала к себе. Тихонечко, что бы не разбудить спящую принцессу, Адель стала прибираться в комнате. Когда ее высочество соизволило проснуться все вокруг сияло чистотой. Брена, увидев вытирающую пыль Адель, несколько минут молча на нее смотрела.

– С добрым утром, – улыбнулась ей Аделаида. В отличии от гордой принцессы, ей не сложно было сделать первый шаг.

– С добрым, – улыбнулась в ответ Брена, – сделай мне прическу. Нет, сначала голову помоем, – вдруг сразу выпалила она.

– Сейчас?

– Да!

– Хорошо, – не моргнув глазом согласилась Адель.

Конечно, в душе она надеялась на извинения или хотя бы объяснения, но быстро поняла что не дождется ни первого ни второго. Так она и продолжала служить ее высочеству принцессе Беренгарии. Отношения у них были достаточно ровные, но ни о какой теплоте и дружбе уже речи и не шло. Однажды вечером Брена позвала служанку к себе. На ее кровати были разложены драгоценности. Часть из них принцесса привезла с собой, некоторые ей подарил брат уже будучи королем.

– Выбери себе что хочешь, – предложила Брена.

– Я!? Я… не посмею, – заикаясь промямлила Адель. Взять платье и ботинки это одно, но драгоценности королевского дома…

– Возьми! Я так хочу! – начала злиться принцесса.

Понимая, что отказ она не примет Адель несколько минут разглядывала красивые дорогие украшения. Здесь были и нитки жемчуга и золотые браслеты и ожерелья с каменьями и витые обручи для волос. Однако больше всех притягивал взгляд небольшой кулон на цепочке. Из кусочка золота искусный мастер сделал фигурку лошадки, с крошечным изумрудом вместо глаза. Конечно в коллекции принцессы были и более дорогие драгоценности, но пределом мечтаний для Адель был именно этот незатейливый кулон. Год назад он был в конверте вместе с поздравлением с днем рождения от герцога Амандо кузине.

– Этот? Я так и знала! Ты же влюблена в герцога! – поджав губы сказала Брена.

– Да, нет! Что вы! Просто он подходит под мое платье! – начала рьяно оправдываться Адель. Она уже жалела что поддалась на провокацию. – Я могу взять что-то другое.

– Да, ладно, бери это. Мне все равно он никогда не нравился. Я не люблю лошадей.

Глава 4

На следующий день утром Аделаида как всегда пошла в город. За последние годы это было ее настоящей отдушиной. Она познакомилась со многими горожанами и семьей фермера, мимо которого проходила в город. С тех пор как два года назад Брена отдала ей платье, плащ и ботинки, отношение к ней жителей города значительно изменилось. А после того как ей начали кланяться в ответ, Адель поняла, что ее просто ни за ту принимают. Город, как и монастырь был полон слухов о таинственной даме и похоже эти слухи надежно приклеились к маленькой фигуре хорошо образованной и нарядно одетой девочки. А возможно и ювелир подлил масла в огонь поведав кумушкам зачем дважды в месяц воспитанница монастыря ходит в его мастерскую. Адель впервые сделав это открытие удивилась, а потом обрадовалась. Впервые в жизни она была не нищей дочкой портовой шлюхи, а кем-то значительным. Теперь по улицам она шествовала медленно, высоко задрав маленький курносый нос, частенько заходила в лавки и магазинчики, с таким видом рассматривая безделушки, как будто не сегодня, но завтра обязательно придет их покупать. Матушка Мария предлагала девочке самые свежие и вкусные сладости и выпечку. И пусть они были самыми дорогими Адель никогда не скупилась ни на звонкую монету ни на похвалу. Благо Брена вдоволь снабжала ее карманными деньгами, присланными королем. Вот и сегодня Адель медленно шла по улице. День был теплым и девочка не отказала себе в удовольствии продемонстрировать все желающим дорогой золотой кулон на цепочке, блестящий поверх лифа верхнего платья. В городе было на удивление людно. Тут и там горожане сбивались группами и что-то яростно обсуждали. Войдя в дверь жарко натопленной пекарни Адель первым делом спросила матушку Марию в чем дело.

– Поговаривают в окрестностях банда Лютого объявилась. То поселок ограбит, то деревеньку спалит.

– Лютого? Кто это?

– Разбойник, будь он не ладен! – воскликнула хозяйка, но тут же сникла а помолчав поведала:-Правда раньше он из благородных был. Его отец, лорд Руно с десяток лет назад к мятежникам примкнул. Он один из тех баронов был, которые короля нашего вместе с дитятками погубили. Много, он изверг накуролесил. Король наш молодой, как к власти пришел, так всю их семью под корень вырубил. Один граф Сигизмунд остался. Вернее бывший граф. У него ведь ни семьи, ни имущества, ни титула, ни чего не осталось. Вот он и мстит теперь всем подряд.

– Вы так много о нем знаете? – удивилась Адель.

– Уж, кому знать то как не нам. Его родовое имение за лесом находилось, а город издавна в его территорию входил. Монастырь ведь его бабушка строить начинала. Когда его отец граф Руно узнал что настоятельница сторону короля приняла, он хотел его вместе с городом спалить, да жена не дала.

– Жена не дала? – вытаращила глаза Адель.

– А то! Графинюшка у нас была Ух! Высокая, крупная. Как крикнет дома на девок, в поле слышно. Муженек то ей до плеча не доставал. Жаль только от беды уговорить его не смогла. А вот за монастырь грудью стала.

– Вы ее знали? – догадалась Аделаида.

– Еще бы не знать! Меня же лет сорок назад к старшему их сыночку кормилицей взяли. У меня на руках и он и средний и младший выросли. Хорошие были дитятки… если бы не дурень отец…

– Она жива?

– Не знаю. Ее то король пощадил, а вот мужа и двоих старших сыновей на ее глазах повесели. Говорят она с маленьким Сигизмундом куда-то уехала. Много лет от них ни слуху ни духу не было, а вот теперь молодой граф объявился. Видимо прибрал бог душу моей графинюшки. Была бы мать жива она бы ему, бездельнику, безобразить не дала, – вздохнула матушка Мария.

Кончиком белоснежного фартука она вытерла слезу и понуро пошла прочь. Откусив кусочек пирожка с яблоками Адель поняла, что у нее пропал аппетит. Положив свой пирожок вместе с двумя пряниками Брены, девочка пошла в ювелирную мастерскую. Мистер Гюго еще неделю назад должен был приехать из столицы и привезти ответ на последнее письмо, но встретив на углу маленького подмастерья, Адель узнала что ювелир до сих пор не вернулся домой. Это было очень на него не похоже. За все годы, что велась переписка мистер Гюго задерживался от силы на пару дней, но не больше. По испуганным глазам мальчишки Адель поняла что у них есть поводы для беспокойства. Ювелир, возвращающийся с крупной суммой денег в сопровождении лишь трех-четырех солдат, был хорошей наживкой для банды негодяев.

– Только бы все было хорошо! – прошептала про себя Адель и в припрыжку поспешила обратно. В городе ей стало как то неуютно, так хотелось побыстрее спрятаться за высокой монастырской стеной.

– Боже, мой! Наконец-то ты вернулась, – с порога затараторила Брена. – Тебя везде ищут.

– Меня!?

– Да! Настоятельница запретила сестрам покидать монастырь без ее личного разрешения! Вороты закрыты на замок, – начала рассказывать Брена. В монастыре так редко что-то происходило, что хватало малейшего повода для разговоров.

– Странно. Я уходила рано и ворота были открыты, а когда пришла обратно, то постучалась и меня без разговоров пустили внутрь. Пойду скажу сестрам что я вернулась, – воскликнула Адель и поспешила прочь.

Так прошли томительные две недели. В город никого не пускали. Жизнь как будто замерла в ожидании чего-то. Однако это «что-то» таки не происходило и напряжение постепенно отпускало обитателей монастыря.

– Говорят, на опушке леса снова видели каких-то всадников, – рассказывала Адель причесывая длинные волосы госпожи.

Теперь уже и она могла похвастаться волосами. И пусть ее косы не спускались до колен как у Брены, зато кончик косы уже можно было прятать за пояс, что бы он не мешал работать внаклонку.

– Говорят, говорят! Эти болтушки все время что-то говорят, и всего бояться. Но никогда ничего не происходит, – огрызнулась Брена. Она с нетерпением ждала письма от брата и ее терпению приходил конец. – Когда откроют ворота!?

– Не знаю, ваше высочество.

– Так сходи и узнай!

– Я!?

– Ты!!! Скажи что мне очень надо! Может тебя пустят?

– Ну, не знаю…

– Иди узнай! – замахала на служанку руками Брена. Положив расческу на стол Адель послушно пошла на разведку, однако быстро вернулась.

– В город пускают лишь обозы с провиантом. Сестра-хозяйка разрешения мне не дала, – поведала Адель.

– Ну, ты и бестолочь! Зачем было идти к ней? Подойди к привратнице, дай монетку, она и пропустит. Не я же должна тебя учить!? – топнула ногой Брена.

Вздохнув Адель снова пошла на улицу, но быстро прибежала переодеваться. Старую привратницу долго уговаривать не пришлось.

– Что ты здесь делаешь? Зачем же ты голубушка из монастыря-то вышла?

– воскликнула матушка Мария, завидев девочку.

– Мне… мне срочно к мистеру Гюго надо! – стала оправдываться Адель. Попросить пирожка она уже не осмелилась.

– К Гюго? Так он же… нет его.

– А когда будет?

– Да уже никогда, – вдруг всплакнула старушка. – Он ведь до столицы так и не доехал… по дороге его бандиты поймали…

– Где он? – воскликнула Аделаида.

– Как где? Уж с мясяцок как на небесах. Неделю назад его помощник вернулся раненый, но живой.

– А…а его вещь?

– Так знамо дело растащили.

– Понятно, – прошептала Адель. – «А если письмо к бандитам попало?»

От этой мысли девочку даже озноб пробрал. Она стала судорожно вспоминать текст. Переписка велась столько лет, что уже давно обе стороны потеряли бдительность. В письме Адель пару раз называла короля по имени и с десяток раз использовала слово «брат». Ни «король», ни «ваше величество» она не писала. Ну, ладно, похоже все обошлось. Слава богу у короля не одна тысяча тезок по стране и у большинства есть сестры. Адель даже улыбнулась от облегчения, но вдруг вспомнила, что в тот день ювелир вез и письмо от настоятельницы. Уж она-то точно не будет обращаться к королю по имени. И даже если в своем письме она ни разу не упомянет ни имя «Брена» ни слово «сестра» дела могут быть плохи. Каждое из писем в отдельности не страшно, но если кто-то соединит их вместе то последствия могут быть катастрофическими. Прокрутив все это в голове Адель почувствовала как потемнело от страха в глазах. Что бы не упасть она со всего маху шлепнулась на скамью.

– Что с тобой, дитятко? – всполошилась хозяйка.

– Голова закружилась, – шепотом ответила Адель.

– Ах, ты сердешная! Мы ведь тоже как про мистера Гюго узнали, уж так расстроились. Поди на кухню я тебя таким отваром яблочным угощу или молоком.

– Спасибо, – согласилась Адель, – я чуть-чуть у вас посижу и пойду…

– Да, не спеши ты! Пойдем я тебе про графинюшку расскажу, – предложила матушка Мария и повела девочку в кухню.

За разговорами время неслось незаметно. В жарко натопленной кухне витал сильный аромат свежей выпечки. Было так хорошо, так уютно, что никуда не хотелось идти. А особенно не хотелось возвращаться с плохими новостями в монастырь. Адель допивала уже четвертую кружку молока, когда в кухню с грохотом влетела Ганна. Худая Ганна, как ее называли в округе была невесткой матушке Марии. Она была высокая и чрезвычайно худая, с вытянутым длинным лицом и некрасивыми лошадиными зубами. Сказать по чести Адель всегда недолюбливала эту ворчливую сплетницу. Что-то было во всем ее облике неприятное, подленькое. Так и казалось стоит отвернуться как она бросит камень в спину. И как только добрая матушка Мария с ней жила?

– Вот вы где! – с лету затараторила Ганна. – Там такое… такое твориться! Из лесу бандитов целая армия выбежала! С дубинами, мечами, со стрелами… Жуть! Они монастырь окружили. Кричат, костры жгут!

– А реку перешли? – спросила Хозяйка.

– Нет еще, но им не долго! Надо добро прятать! Все по выгребут изверги!

– закричала Ганна. Она схватила со стола скатерть и стала складывать в нее посуду и утварь.

– Иди в дом, – отогнала ее матушка Мария, – я здесь сама уберу. Принеси все сюда, в погребе спрячем. И не высовывайся без надобности. Господи, а с тобой-то что делать? – вдруг вспомнила о гостьи она.

– Со мной? – наконец очухалась Адель. – Я … мне пора. Мне в монастырь надо возвращаться. Я побегу.

– Куда?! Нельзя тебе туда! Там все окружено. Там бандиты!

– Мне надо!

– Не пущу! – замотала головой хозяйка.

Но Адель ужом пролезла у нее под рукой и опрометью бросилась на улицу. В городе стоял невообразимый шум. Люди в панике бегали туда, сюда с баулами, котомками. Бабка палками загоняла кур, а молодая мамаша тащила в дом двух надрывающихся от рева малышей. Никто не обращал внимания на маленькую фигурку в зеленом платье. Адель бегом пробежала город и остановилась как вкопанная вытаращив глаза на открывшуюся ее взору картину. Ферма мистера Тюдо была разграблена. Но людей видно не было. Видимо все ушли за реку. Адель собравшись с духом, зайцем понеслась к ферме. Спрятавшись за сарайчик она стала озираться вокруг. Угол дома был черен от копоти и дыма. Видимо его пытались поджечь но сырое после дождя дерево не поддалось. Поле было вытоптано, аккуратный огород мисс Тюдо был разорен. По всему двору валялись трупы животных и кур. На крыльце лежало тело хозяина. Он лежал лицом в огромной лужи крови, которая стекала вниз по ступенькам. Подойти ближе и войти в дом Адель не решилась. Она мелкими перебежками побежала к коровнику, а потом к невысокому стогу недавно скошенного сена. С этого места виднелись кусты, растущие вдоль реки.

– Вот разрослись! – пробурчала Адель.

За пышной зарослью ни монастыря ни опушки леса видно не было. Однако был слышен гомон сотен людей, крики, ржание лошадей. Похоже сразу за рекой на лугу был возведен лагерь.

– И когда только они успели? – изумилась она. Еще утром никого не было, а теперь, после обеда творилось такое!

Все таки в монастырь пробраться было необходимо. За его могучими стенами находился дом и Брена. Там было безопасно. Адель до слез захотелось вернуться. Но как? По мосту не пройти. Плыть в длинном платье будет неудобно, а без него опасно. Чуть дальше по реке есть брод вдруг вспомнила она. Можно было перейти, подоткнув подол. Но как перелезть через стену?

– Доберусь до лесу, а там поглядим, – пробормотала Аделаида себе под нос. И взвизгнула когда чья то рука схватила ее за лодыжку.

– Тихо! Не кричи, – послышался знакомый голос их стога.

И тут же перед глазами девочки предстала рыжая голова Скотта. Скотт Тюдо был младшим сыном фермера, ну или одним из младших. Адель никогда не могла в этой большой босоногой ораве понять кто старше, а кто младше. Фермерские дети, в свободное от работы время обычно носились всей гурьбой. Они были так грязны и чумазы что Аделаида предпочитала обходить их стороной. Но точно знала что этого бойкого и рыжего зовут Скотт.

– Скотт, это ты? – переспросила она на всякий случай.

– Да. Залезай в сено, тебя за версту видно, – потянул ее за руку Скотт.

– Нет. Мне в монастырь надо. Я пойду.

– Совсем очумела!? Да тебя живо поймают как куропатку. Они все окружили и мышь не проскочит.

– Мне очень надо.

– Ну раз очень. Ты тут посиди. А как стемнеет я тебя до брода провожу.

– Спасибо, – поблагодарила его Адель и шустро забралась в стог. Внутри было тепло и сухо. Скотт сделал небольшую норку, в которую поместились оба. Сделав несколько вздохов Адель почувствовала как от пыли защекотало в носу и громко чихнула.

– А! Вот если бы сено было сухое совсем бы задохнулись, – объяснил Скотт.

– Ты здесь давно?

– С утра. Батя бандитов еще с вечера заприметил. Мы всю ночь в погребе просидели, а утром как рассвело меня скотину отвязать отправили. Я корову и кобылку нашу к пригорку повел когда бандиты пришли. Кобылу они не догнали, я ее так на последок стигонул. А вот коровушку на моих глазах порешили. Не вразумлю я, дойную то зачем убивать?

– Не знаю…

– Эх, батя с меня теперь три шкуры снимет, – вздохнул Скотт. Адель промолчала.

Ей не хотелось говорить мальчику о смерти отца. Возможно мать с остальными до сих пор была надежна спрятана в погребе. А может и нет.

– Зачем они здесь? Поблизости даже богатого имения нет. Даи в монастыре поживиться особо нечем, – перевела разговор Адель.

– Почем знать? Мать еще неделю назад предлагала к тетке уехать. Но отец уперся. Скотина, дом. Все говорил покуролесят изверги и уедут, когда монашки выкуп заплатят.

– Выкуп?

– Ну, да. Вроде раньше так было. Батя говорит с ними Лютый, барин наш бывший, он своих людей трогать не будет.

– Ну, да… – Протянула Адель.

Судя по всему надежда на это была слабой. Услышав как у соседа урчит в животе Адель вспомнила о сладостях, спрятанных за поясом. Развернув льняной платочек она выложила его содержимое на колени и поровну поделила с другом. Увидев пряники щедро облитые глазурью Скотт даже причмокнул.

– Никогда такого не ел! Можно? – спросил он.

Адель лишь кивнула. Не так давно и она сама считала черствый сухарик за лакомство. Мальчик робко взял пряник и стал маленькими кусочками обгрызать края явно растягивая удовольствие. Аделаида, которая вполне насытилась и пирогом положила ему на колени второй пряник. Скотт не отрываясь от своего занятия лишь благодарно кивнул. Так они и просидели до темна. Они слышали и крики, доносившиеся из города, и лошадиное ржание и визг какой-то женщины неподалеку, но выглянуть побоялись. Когда стало совсем темно Скотт молча потянул подругу за рукав. Адель стряхнув дремоту послушно вылезла наружу. Как нарочно, в небе святила полная луна, но с другой стороны хорошо было видно дорогу. Взявшись за руки беглецы пробежали до кустов и под прикрытием зарослей пошли вдоль реки до брода. Скот без малейшего смущения стал раздеваться.

– Что ты делаешь? – ахнула Адель.

– Знамо дело, штаны снимаю. Ни в мокром же исподнем ходить? – пробурчал Скотт.

Подумав Адель тоже сняла платье и тунику, однако нижнюю рубашку оставила. Подняв одежду над головой Скот первым вошел в воду, крепко держа за руку подругу. Уж он-то знал достаточно оступиться и булькнешь в самую глубину.

– Как хорошо, что я не пошла одна. – подумала Адель натягивая на берегу платье.

Она была полностью уверена, что брод был в другом месте. Адель никогда бы не прошла сама. Ночь была холодной. Подол нижней рубашки намок до самого пояса и даже одев платье девочка тряслась от холода. Возвращались по берегу они медленно, стараясь не шуметь. Уже из далека было видно зарево костров, разложенных вдоль монастырских стен и гомон сотен мужчин. В самом монастыре стояла гнетущая тишина.

– Посиди здесь. Я проберусь поближе, послушаю, – предложил Скотт и бесшумно скрылся в темноте. Казалось его не было целый час. Но вот кусты пошевелились и Адель с облегчением увидела рыжую голову друга.

– Что там? – спросила она.

– Да пьяные все, как свиньи. Валяются у костров, балаболят.

– А о чем, слышал?

– Да о какой-то дамочке знатной. Они за ней приехали.

– О, боже, Брена! – выдохнула Адель. – Неужели из-за их письма все раскрылось!?

– Что?

– Ничего! О чем еще говорили?

– Да, о разном. Один на вожака ругался. Мол монашки деньги предложили, а Лютый отказался. Подавай ему бабенку и все! Иначе, говорит спалю все к чертовой матери.

– Мне туда надо!

– А может не стоит?! – с надеждой в голосе спросил Скотт.

– Надо! Очень, очень надо!

– Ну, ладно, давай попробуем, может со стороны леса народу поменьше будет, – Здраво рассудил мальчик и взяв свою спутницу за руку повел ее к лесу.

Миновав заросший елью участок они вышли на опушку и спрятались в молодняке, разросшимся перед лесом. С этого места до стены было несколько десятков метров. Добежать до нее не составит труда, но вот как забраться на стену?

– Встанешь мне на плечи и попробуешь дотянуться до края забора.

– Нет. Я не смогу, высоко… – огорчилась Адель, но не на долго. – Постой, южнее возле хозяйственной постройке растет дерево. Одна из ее ветвей перекинулась за забор. Если до нее дотянуться…

– Хорошо, пойдем, – согласился Скотт.

Они осторожно пошли на юг и через десять минут увидели дерево и толстенную ветку висящую на заборе. Оглядевшись вокруг Адель первая побежала к стене, возвышавшейся к небу. Вблизи она казалась еще выше. С помощью Скотта девочка смогла дотянуться до нижней ветки и напрягая силы начала подтягиваться вверх. Придерживаясь руками за ветку Адель встала Скотту на плечи. Еще чуть-чуть и она сможет закинуть ногу на сучек. Потянув сильнее ветку Аделаида вдруг почувствовала как дерево подалось вниз. Видимо большой сучек был благополучно спилен на кануне и висел как говориться на соплях. С криком Адель рухнула на Скотта, сверху их сильно придавило дерево. Возможно они бы и успели бы благополучно из под него выбраться, но увы на шум прибежали несколько мужчин. Они с гиканьем и сальными шутками вытащили детей из завала и потащили к лагерю.

– Господи, если Лютый узнает, что меня нашли возле забора монастыря и увидит это чертово дорогое платье, меня еще чего доброго за Брену примут, – сообразила Адель.

Но до лагеря они не добрались. Двое мужчин о чем-то шепотом посовещались и один из них, тот что был пониже ростом, вдруг схватив девочку за руку поволок к кустам. Поняв, что к лагерю ее не тащат Адель вздохнула свободно, и лишь почувствовав на губах слюнявый рот, сообразила, почему ее не отвели к кострам. Одной рукой мужчина держал ее за руку, другой крепко схватил за волосы сзади не давая возможность крутить головой. Сам же он изо всех сил пытался протиснуть свой язык через стиснутые зубы девочки. Он все сильнее и сильнее сжимал волосы заставляя подчиниться, но Адель понимала что если откроет рот то ее просто вырвет от омерзения. От его противного кислого дыхания у нее уже закружилась голова. Разозлившись на ее сопротивление мужчина сильно дернул ее за волосы вниз. Адель с криком упала на колени и тут же на нее навалилось тяжелое мужское тело. Насильник прижал к земле испуганного ребенка, не давая возможности пошевелить ни рукой ни ногой. Адель от страха зажмурила глаза, ожидая что он начнет раздвигать ей ноги. Но мужчина приблизив голову к ее лицу вдруг стал облизывать языком ее щеки, глаза, шею. Мокрый слюнявый язык залезал в нос, в ухо, заставляя корчиться от омерзения. И похоже самому негодяю эти действия доставляли удовольствие. Адель терпела эту пытку несколько долгих минут, но когда извращенец разомкнув рукой ей губы стал пускать в рот слюну, девочка не выдержала. Она успела лишь отвернуть голову в сторону прежде чем первый сильный приступ рвоты сотряс ее тело. Мужчина, почувствовав неладное подскочил. Он молча смотрел как содрогается маленькое тельце. А потом процедив «сука» несколько раз сильно пнул ногой в живот. Адель от острой боли согнулась пополам. У нее не хватило сил даже на сопротивление, когда мужчина снова навалился на нее сверху. Лишь почувствовав на своих бедрах прохладный ветерок Аделаида поняла что ее платье задрано до самого пояса. Грубые мужские руки по-хозяйски ощупывали ноги, приближаясь к самым интимным местам испуганной девочки. Аделаида лежала молча, раскинув в стороны отяжелевшие руки, стиснув до боли зубы. Сил для крика или сопротивления не осталось. Она лишь с отчаянием ждала неизбежного. Вдруг Адель под рукой почувствовала острый небольшой камень, впившийся в ладонь. Ни минуты не раздумывая она сжала его в кулаке и подняв руку со всей силы ударила им насильника по голове. Мужчина крякнув тяжело упал на бок. Несколько мгновений Адель лежала не дыша, а потом аккуратно стала высвобождать из под него придавленную руку. Аделаида встала и заканчивала поправлять платье, когда негодяй начал шевелиться. Опомнившись девочка, подхватив юбку кинулась в лес. Она бежала так быстро, словно за ней гнался дьявол, не чувствуя как колючки, запутавшиеся в длинных прядях рвут волосы, а острые ветки до крови царапают лицо. Добежав до реки Адель не раздумывая бросилась в холодную воду. Она плыла и плыла, напрягая последние силы, отчаянно борясь с сильным течением и отяжелевшей одеждой. Ее спасло лишь умение хорошо плавать. Добравшись до берега она рухнула без сил на траву и долго приходила в себя, однако услышав голоса заставила себя подняться на ноги и медленно побрела в город. Стояла глубокая ночь, но то тут, то там слышались громкие голоса, женские крики, пьяный мужской смех. Видимо бандиты гуляли во всю. Соблюдая осторожность Адель окольными путями пробралась в город только к рассвету. Она мышью проскочила по пустынным улица. Везде наблюдая следы погромов и грабежей. Несколько раз она спотыкалась о трупы горожан, мужчин и женщин, с которыми здоровалась еще вчера утром. Добравшись до дома матушки Марии Адель осторожно поскреблась в дверь. Не услышав ответа и боясь зашуметь сильнее девочка решила перелезть через низкую изгородь и проскользнуть во двор. Там она снова постучала в закрытую заднюю дверь. Но ответа не получила. Адель понура побрела прочь когда услышала шум отодвигаемых задвижек. Увидев в проеме двери знакомую фигуру матушки Марии девочка вскрикнула от радости, а потом неожиданно как подкошенная упала на траву без чувств.

Адель казалось что она плывет по облакам. То поднимается вверх, то резко опускается вниз. Потом она видела чистый водопад с кристальной водой, ее мучила жажда. Но сколько она не пыталась так и не смогла из него напиться. Аделаида очнулась от того, что чьи-то грубые руки пытались снять с нее золотую цепочку. Вспомнив, чей это подарок, девочка приложив все силы схватила вора за руку. Открыв глаза она увидела искаженное злобой лицо худой Ганны, которая пыталась выдернуть руку.

– Пусти! – сквозь зубы прошипела она.

Ответить Адель не смогла, она снова погрузилась в темноту, сжимая в кулаке заветную цепочку. В следующий раз девочка очнулась от того что сильно щипало горло. Открыв опухшие воспаленные глаза она невидящим взором уставилась в потолок.

– Проснулась, дитятко? – тихо спросила сидящая рядом матушка Мария.

– Пить… – хотела прошептать Адель, но язык никак не хотел слушаться.

– Ах, сердешная, сейчас попить дам, – догадалась хозяйка и стала с ложечки поить большую смешанной с вином водой.

Утолив жажду девочка почувствовала себя немного лучше. Хотя по прежнему сильно болело горло и кружилась голова. Постепенно память стала возвращаться. Вспомнив события предыдущего дня Адель подскочила на кровати, но матушка Мария снова поспешила ее уложить.

– Куда это ты направилась? Оклематься не успела, а уже бежать?улыбнулась хозяйка. Адель попыталась снова что-то сказать, ноиз ееуст выходили лишь хрипы. Схватившись за горло она без сил опустилась на постель.

– Ах, ты сердешная. Говорила ведь тебе не ходи! Сначала бандит окаянный схватил, а потом лихорадка три дня не унималась. Знаю, все знаю! Еще позавчера рыжеголовый Скотт прибегал. Отца то его убили, а вот мать с детьми три дня в погребе просидела, жива, здорова, – ответила на вопрошающий взгляд больной пожилая женщина, – мальчишка все и рассказал о ваших приключениях. Он ведь тоже убежал и все из кустов видел, да помочь побоялся. Он ведь тебя, бедолага до утра по лесу искал. Ему и в голову не пришло что ты в холодную воду кинешься. Речка то у нас хоть и не широкая, да норовистая. Не всякий взрослый переплывет, – не унималась матушка Мария. – Как от мужичка сбежала надо было в лесу схорониться, да подальше бежать. Зачем тебя дуреху в город понесло? Бандитов в городе пруд пруди. А коли тебя бы увидели? Они ведь все дома прошерстили. Столько мужиков убили, девок перепортили… если бы я у Лютого кормилицей не была и тебя и меня бы… – старушка только рукой махнула.

Адель долго сидела тихо, переваривая услышанное. О том, что в городе опаснее, чем в лесу она даже не подумала. Просто чудо что она ни на кого не напоролась в ту ночь. Да и в монастырь не надо было лезть. Отсиделась бы на кухне пару деньков, а когда бандиты ушли вернулась бы к Брене. А теперь вот когда болезнь отойдет? Может матушку Гулию позвать? Она то уж быстро на ноги поставит. Да и о монастыре надо бы узнать, чем там дело с выкупом кончилось. Адель постаралась жестами выспросить у матушки Марии о событиях предыдущих дней. Сначала старушка лишь изумленно на нее взирала, но в конце концов поняла что к чему.

– Хочешь знать что в монастыре происходило? Лежи, лежи, я все расскажу. Ты только милая не плачь. За те три денечка что ты в лихорадке металась много воды утекло. Лютый он ведь не просто так в наши кроя наведывался. Он какую-то дамочку искал. Монашки ему деньги, да драгоценности предлагали, а он все про эту спрашивал. Видимо не получилось у них там сговора. Лютый приказал стрелами горящими монашек обстрелять, хотел их как лису из норы дымом выманить. Настоятельница то всех своих в часовенке каменной собрала. Думала бог поможет. Ан, не помог… – матушка Мария всхлипнула, губы ее затряслись.

Пожилая женщина уткнулась лицом в белый фартук. Адель притихла, не дыша ожидая продолжения. Она уже поняла что в монастыре случилось что-то ужасное. может Брена сгорела или кто из монашек? Девушка сгораемая от волнения тронула старушку за плечо. Матушка Мария подняла на нее покрасневшие глаза.

– Ах, дитятко, ты сиротинушка! Они ведь все, все как один угорели. Чесовенка-то каменная была, а крылечко деревянное. Как оно сгорело, так вход бревнами и завалило… – на несколько минут в комнате наступила гнетущая тишина. Потом хозяйка снова продолжила свой рассказ. – Когда бандиты то вороты сломали у них аж волосы от ужаса дыбом встали. Они весь монастырь обошли – никого. А уж как в часовенку заглянули… граф то наш, он попугать хотел… они в туже ночь и ушли, даже трупы трогать не стали. Говорят Лютый приказал ничего из монастыря не брать, но видимо его не больно послушали… Наши мужики вчера ходили, там все перевернуто… – старушка все говорила и говорила.

Адель ее уже не слушала. Как такое могло случиться что никого не осталось в живых? Только несколько дней назад она помогала матушке Гулии сушить траву, смеялась над неуклюжестью великанши Гретты, которая утром споткнулась о грабли, учила греческий с матушкой Ефросиньей. Сначала Адель сидела тихо. До нее никак не доходил смысл сказанного. Мертвы, все мертвы! Да этого просто не могло быть! А вредные девчонки, сверстницы самой Адель, а мать Атавия, надменная, гордая, живая… – слезы потекли сами собой, тихие слезы горя. Но когда перед глазами встало лицо Брены, такое до боли родное, Аделаида уже не сдержалась. Тело девочки сотряслось рыданиями. Она плакала и плакала вымещая горе и отчаянье в соломенный полусгнивший тюфяк. Матушка Мария попыталась ее уговорить, но поняв что ребенок ее не слышит, старушка вздыхая вышла из комнаты. Когда она вернулась неся теплый мятный отвар Адель уже спала. Следующие несколько дней девочка провела в полудреме. Ее затуманенное болезнью и горем сознание то погружалось в сон, то не на долго возвращалось в маленькую жарко натопленную комнату.

Адель проснулась от шума, доносившегося с улицы. Слышались громкие голоса, ржание лошадей.

– Неужели снова вернулась банда? – с испугом подумала она и стала озираться кругом в поисках какого-нибудь оружия.

Но кроме глиняного кувшина с водой, ничего больше не было. Через полчаса в комнату вошла матушка Мария неся в руках миску с дымящимся бульоном.

– Уже проснулась? Вот и ладненько, – улыбнулась она, но заметив страх в детских глазах, поспешила успокоить больную. – Не бойся, голубушка! Это свои… договорить ей не дала невестка пулей влетевшая в комнату. Глаза ее блестели. Было видно что ее распирало от новостей. Она с порога начала тараторить:

– Король наш, армию прислала с душегубами поквитаться. Конных, пеших нагнали. Кони у всех чернющие. Рыцарей тьма! Все разряжены, доспехи блестят, аж глазам больно. Особенно их главный ох, как хорош…хорош… – она была в таком возбуждении, что начала проглатывать слова, но взглянув на осуждающее лицо свекрови чуть успокоилась. – Наши девки с ума посходили. Говорят кузен самого короля. Принеслись как черти, ах лошади в мыле. Жаль только опоздали они… их главный как узнал что в монастыре никого в живых не осталось, так чуть с коня не упал, посерел весь. Они ведь тоже за какой-то девицей приехали. Все по камешку там перебрали. Видимо та дамочка, что у монашек жила и вправду важной птицей оказалась. Так уж этот раскрасавиц герцог рассвирепел, чуть наших мужиков не зарубил, да одумался.

– Может монашка ему родственницей была? – здраво предположила старушка и оставив на столике бульон вышла из комнаты, прихватив с собой невестку. Добавила только с порога:-Ты только, голубушка, в окошко не высовывайся. Солдаты то королевские, а кое в чем похуже бандитов будут. Коли тебя заприметят пиши пропало. Я дверь то на всякий случай на щеколду закрою.

Услышав ее последнюю фразу Адель так и подскочила на кровати. Она сердцем чуяла что раскрасавиц герцог, ищущий родственницу не кто иной как Амандо, герцог Альба. Стремительный, напористый, красивый … это мог быть только он. Да и кому еще король мог поручить это ответственную и деликатную миссию.

– Его надо срочно найти, все ему рассказать, – пронеслось в голове у Адель.

Она спустила на пол ноги. Несколько секунд девочка боролась с головокружением. Она дотянулась до миски и быстро, обжигая губы выпила горячий бульон. Через несколько минут она и в самом деле почувствовала прилив сил. Адель медленно встала и не спеша направилась к окну. Распухшее горло нещадно болело, голова шла кругом. Но нужно было идти. Стучать в закрытую дверь смысла не было. Матушка Мария ни за что не выпустила бы ее из дому. Адель немного повозившись с ставнями смогла открыть окно, завешенное пузырем и уже через несколько минут девочка осторожно пробиралась по притихшей улице. Шум голосов и ржание лошадей слышались слева. Пройдя между домами Адель увидела кавалькаду всадников, в окружении пеших солдат. По всей видимости армия короля покидала город. В середине в окружении рыцарей ехал молодой красивый мужчина. Шлем он держал в руке позволяя ветру трепать свои светлые кудрявые волосы. Его шелковый голубой плащ был изрядно испачкан сажей. Видимо герцог сам принимал участие в поиске принцессы. Высокий, статный, он был так хорош, что на несколько минут Адель потеряла дар речи. Она опомнилась лишь когда проехавший мужчина повернулся к ней спиной. Девочка не разбирая дороги бросилась наперерез всадникам. Распихав локтями изумленных мужчин она вцепилась в стремена герцогской лошади.

– Куда лезешь, оборванка! – закричал ехавший слева рыцарь и замахнулся на ребенка хлыстом, но герцог вовремя остановил его руку.

– В чем дело? Тебе что-то надо? – спросил он. Адель судорожно закивала головой. Она пыталась что то сказать, но язык ее не слушался.

Несколько секунд герцог ожидал ответа, но потом тронув лошадь поехал дальше. Девочку, как непослушного щенка, грубо отшвырнули с дороги. Адель отлетев к стене дома рухнула в пыль. Она понимала что если сейчас Амандо уедет ей никогда его не найти. Как ему объяснить? Вдруг девочке на ум пришел дерзкий план. Она схватила уголек и стала рисовать на серой, побеленной стене дома крупный рисунок. Это был черный лебедь, тот самый, который украшал каждую страничку письма, а потом она нарисовала большую витиеватую букву «А». Именно ей заканчивал Амандо свои письма к Брене. Закончив рисовать Адель подняла голову и увидела что еще мгновение и герцог со свитой скроется за поворотом. Необходимо было как то привлечь его внимания. Адель стала махать руками и подпрыгивать, но солдаты лишь хохотали над чумазым ребенком. От отчаяния Аделаида плюхнулась на колени и завизжала, завизжала так, что у нее самой заложило уши. По ее грязному лицу текли слезы, голова начала болеть, земля запрыгала перед глазами, а она все визжала и визжала, пока без чувств не рухнула в пыль. Она уже не видела ни изумленного взгляда Амандо, ни его громких приказов, ни кутерьмы, поднявшейся вокруг. Адель показалось что она летит на облаке, когда сильные руки герцога подняли ее с земли и понесли в ближайший открытий дом. Но там она пробыла не долго. Уже через день ее в крытой карете повезли в глубь страны. Герцог быстро узнал у горожан что эта грязная бледная девочка, в непомерно большой ночной сорочке, единственная выжавшая воспитанница монастыря.

Глава 5

Адель открыла глаза и долго обводила взглядом незнакомую комнату. Потолок и стены были обиты деревянными панелями. В большом камине, украшенном лепниной потрескивал огонь. Окошко затянутое дорогой слюдой щедро пропускало в комнату солнечный свет.

– Куда это я попала? – пронеслось у Адель в голове.

Никогда в жизни она не видела такой богатой комнаты. Даже покои настоятельницы блекли по сравнению с ней. Адель потрогала рукой мягкую перину, застеленную льняными простынями и несколько раз хлопнула рукой по толстому набитому перьями одеялу. Услышав шум, к ней тут же подбежала дремавшая в кресле служанка. Это была худенькая девочка помладше самой Адель, с совершенно белыми волосами. Ее ресницы и брови выделялись белыми полосами на загорелом лице. Она сбегала за кувшином и ловко, со знанием дела напоила больную каким-то горьковатым теплым настоем. Аделаида, у которой опухло горло, глотала с большим трудом, едва сдерживая слезы. Она хотела многое спросить у служанки, но язык опух и едва ворочался во рту. Ни одного связанного слова она произнести не смогла и лишь кивком головы поблагодарила девочку за заботу. Убрав кувшин служанка бегом убежала из комнаты и уже через десять минут в дверь вошел Амандо. Видимо он тренировался на плацу, так как на нем были боевые доспехи. Адель даже глаза зажмурила, настолько сильно блестел на солнце его начищенный серебряный нагрудник. Герцог несколько минут постоял около кровати, разглядывая девочку, потом осторожно сел на край.

– Как ты себя чувствуешь, Брена? – нахмурив брови спросил он. – Ты уже два дня не приходила в себя и здорово нас напугала. – он спросил что-то еще, но Адель это уже не слышала.

«Он назвал меня Брена! Он считает, что я его кузина, сестра короля» – догадалась она. Его нужно было поправить. Адель стала яростно мотать головой, показывая жестами что он ошибся, но Амандо ничего не мог понять.

– Не волнуйся, Брена. Я все знаю о том, что произошло в монастыре. И … под его стенами. Никто кроме тебя не выжил. Я понимаю как тебе тяжело враз потерять всех близких людей, ведь ты столько лет жила с ними и без сомнения привязалась к монашкам. Я не смогу тебе их вернуть, но обещаю что отомщу за каждую безвинно сгубленную душу. Мои люди по всей стране разыскивают банду и их главаря. Многие уже попались. Не плачь, – начал уговаривать девочку герцог, но она снова начала вертеть головой, пытаясь ему жестами все объяснить. А потом вдруг разревелась уткнувшись носом в его руку. Амандо стал аккуратно гладить ее по голове, чувствуя как тело девочки сотрясают рыдания.

Лорд Альба с опаской за ней наблюдал. Он с детства знал, что младшая кузина больна, может это один из ее приступов? Хотя сумасшедшей она не казалась. И, если быть честным герцог просто был поражен ее внешним видом. Раньше он всегда считал сестру короля странным нелюдимым ребенком и испытывал к ней скорее жалость, чем привязанность. Амандо до глубины души был поражен, когда Гунальд впервые дал ему прочесть письмо сестры. В нем было столько добра, света, столько детской непосредственности, смешанной с какой-то неуловимой женской мудростью. Брена умудрялась даже самые маловажные бытовые события описывать с таким юмором, что у Амандо слезы наворачивались на глаза от смеха. Находясь практически в заточении девочка никогда не жаловалась на судьбу, ничего не просила, а наоборот старалась поделится с окружающими неиссякаемым задором и добротой, щедро приправленной искренней заботой о брате и непосредственным любопытством. У Брены был замечательный легкий слог и совершенно незабываемый красивый изящный подчерк. При всем при том из года в год настоятельница в своих письмах повторяла, что ее воспитанница не только серьезно больна, но и упряма, ленива, необразованна и неграмотна. Король терялся в догадках, и в конце концов решив вернуть сестру в столицу к ее пятнадцатилетию. Но увы не успел. Амандо находился в одной из восточных крепостей, когда получил известие о нападении на монастырь. Не дожидаясь приказа короля, до которого известия дойдут позднее, он вместе со своими людьми поспешил к городу, однако увидев руины святой обители и узнав о трагедии случившейся в ней, в герцога как будто дьявол вселился. Он ни за что не хотел поверить что бог забрал к себе чистого невинного ребенка. Только разгребая руками завалы в поисках чудом уцелевших людей Амандо понял насколько сильно он был привязан к этой маленькой больной девочке с большой светлой душой. Но все таки бог есть на свете и он явил чудо. Кто бы мог подумать что единственным выжившим человеком из нескольких сотен живших в монастыре окажется именно Брена. У герцога даже мурашки побежали по спине, когда он подумал что мог просто ее не найти, не увидеть тот рисунок, уехать… Раньше он Брену представлял некрасивой толстенькой девочкой, единственным украшением которой были красивые длинные черные волосы. Разве можно было представить, что этот гадкий утенок превратиться в такого прекрасного лебедя. Черного лебедя. Когда маленькую нищенку отмыли и переодели герцог не поверил своим глазам. Девочка была худенькой, изящной, с тонкими красивыми чертами лица. Ее кожа была чрезвычайно бледна после болезни, а под глазами залегли темные круги. Но даже это не портило прелестной картины. В ореоле роскошных черных кудрей, рассыпанных по подушки, Брена была на диво прекрасна. Лекарь заверил, что ребенок скоро поправится от лихорадки, вызванной купанием в холодной воде. В городе многие с охотой рассказали герцогу о маленькой симпатичной, хорошо одетой девочке приходившей из монастыря. Особенно много о ней поведала старушка, попутно угощая свежевыпеченными пирожками. Так Амандо узнал о том, что Брена сама каждую неделю выходила в город и относила ювелиру письма к королю, попутно покупая мелкие безделушки и сладости. Теперь герцогу стало понятно откуда бандиты прознали о принцессе жившей в монастыре. Когда его мысли возвращались к этим извергам, которые не побоявшись божьего гнева убили почти сотню человек и не просто человек а монахинь, герцог начинал звереть. Конечно и он сам был не безгрешен. На его руках как и у любого другого война было сотни трупов. Но одно дело убить в бою врага и совсем другое спалить монастырь, с живыми женщинами и детьми. Этому нет оправдания. Негодяи заплатят за каждую каплю безвинно пролитой крови. Даже представить сложно что пережила маленькая Брена потеряв дом, друзей, наставниц. И все таки эта девчонка обладала смелостью своих знаменитых предков. Это же надо было решиться пробраться в окруженный бандитами монастырь. А разбить голову опьяневшему от зверств насильнику. Ни каждая взрослая женщина на такое осмелиться. И где только она научилась так плавать? Амандо несколько раз проходил через реку по мосту и даже он не решился бы пересечь ее бурные воды в плавь. Отчаянная девчонка. Все таки как же сильно она изменилась. Была ожесточенной замкнутой скрытной, а теперь… порой в голову молодого человека закрадывались сомнения. Но кто кроме принцессы и может быть нескольких близких монахинь, знали о переписке? А кулон на ее шее? Амандо узнал бы его из сотен. Да и горожане называли девочку не иначе как маленькая госпожа. Уж их то не обманешь. Девочка подняла голову и мысли герцога снова вернулись к ребенку. Она успокоилась и с виноватой улыбкой посмотрела на молодого человека. Амандо улыбнулся в ответ. Только сейчас он заметил, что глаза у Брены красивого темно зеленого цвета. Цвета мокрой листвы после дождя. В кого бы это? Хотя сам герцог не очень хорошо помнил родословную королевского дома. Слишком часто он сбегал с занятий старого монаха. Хотя читать и писать его все таки научили, но хорошо образованным человеком его назвать было трудно.

– Ты успокоилась? – спросил он. Девочка кивнула. Она снова попыталась ему что то показать. «Как же мне ему все объяснить?» – спрашивала она себя.

Ей было это просто необходимо. Хотя ей больше всего хотелось остаться в этой комнате с ним. Она и мечтать не могла о том что когда-нибудь увидит Амандо. И уж тем более о том что он станет гладить ее по голове. Вздохнув Адель решила поставить все на свои места. Говорить она не могла, но вполне могла писать. В письме она объяснит герцогу все и пусть он с презрением ее осудит, но по крайне мере ее совесть будет чиста. Дернув Амандо за рукав Адель стала водила по ладошке пальчиком изображая письмо. Молодой человек наблюдал за ней какое-то время. Потом вдруг рассмеялся.

– Ты хочешь рассказать мне о письмах? – переспросил он. Адель кивнула, ожидая что он пойдет за бумагой. Но похоже герцог понял что-то другое.

– Не волнуйся, я все знаю о том как ты тайно писала брату и мне. И о том как ты сама ходила в город к ювелиру. Старушка кухарка мне многое о тебе рассказала. Она то, как и многие в городе, давно догадывались что ты из знатной семьи, правда и предположить не могла что ты сестра королю. Я не стал их просвещать. Зачем нужны лишние разговоры? – вразумлял ее Амандо. Адель сидела вытаращив глаза. Похоже бумагу он ей не принесет. Тогда она взяла его руку и стала рисовать на ладони корону, потом ее зачеркнула пальцем и показала на себя. Но герцог снова понял другое.

– Ты хочешь поговорить о короле? Ну, конечно, ты же почти не знаешь брата. Не волнуйся он очень тебя любит. Ты его единственная сестра.

Адель снова затрясла головой. Она совсем не сестра королю. Вернее сестра короля не она.

– Ты думаешь что он тебя не любит по тому что так долго держал в взаперти? – по своему понял Амандо. – Это не так. Гунальд давно хотел тебя увидеть. Он хотел через пару месяцев прислать за тобой людей и отметить твое пятнадцатилетие в столице. Он хороший. Вы подружитесь. Ты быстро привыкнешь ко двору и придворным и этикету. Тебя всему научат. Ты, Брена будешь блистать. Выйдешь замуж за какого-то короля или принца и будешь самой красивой королевой на свете, – с улыбкой объяснил он.

Адель молчала. Голос Амандо был такой чарующе мягкий, что она готова была слушать его вечно. «Самой красивой королевой на свете» – говорил он. Если бы это было правда. «Что же, по крайне мере капля королевской крови у меня есть.» – подумала Адель. Глаза ее слипались сами собой. И уже через несколько минут розовые мечты понесли ее в заветные дали приятных снов.

Следующие две недели Аделаида провела как в тумане. Ее здоровье поправилось, она вставала, ходила, но боялась покидать пределы комнаты. Правда скучать ей не приходилось. К ней то и дело приходили гости. Хозяйка замка в которой они разместились, графиня Элеонора Фрисско, ее дочери Катрин и Эльза и конечно же Амандо. Именно его визитов девочка ждала с таким нетерпением. Горло Адель давно зажило и ничего кроме страха не мешали ей говорить. Но девочка по-прежнему предпочитала молчать, кивать и улыбаться. Ведь не говорить правду лучше чем врать, не так ли? Аделаида быстро привыкла к своему новому высокому положению.

– Все таки капля королевской крови у меня есть, – успокаивала себя она, обещая себе завтра или послезавтра все рассказать Амандо. Но проходило завтра и послезавтра…

Девочку уже не раз посещали крамольные мысли оставить все как есть. Ведь в монастыре никого не осталось. Никто не сможет доказать Брена она или нет. Ведь родственники ее не помнят. А превращаться из богатой принцессы в бедную сиротку очень не хотелось, да и очень, очень уж Адель боялась увидеть призрение в голубых глазах герцога Альба.

Рано утром Аделаиду разбудили грохот множество копыт и громкие голоса внизу, но девочки не было дела до суеты, перевернувшись на другой бок она мирно погрузилась в сон. В следующий раз Адель разбудил чей то настойчивый внимательный взгляд. Открыв глаза она увидела невысокого худощавого мужчину вальяжно устроившегося в кресле. У него было узкое, не слишком привлекательное лицо, коротко стриженые черные волосы и светло карие уставшее глаза. Его лицо украшала небольшая ухоженная бородка. А еще Адель обратила внимание на его грязные, забрызганные глиной высокие сапоги, с которых на дорогой ковер стекала грязь.

– Графиня его убьет, – пронеслось у девочки в голове.

Мужчина заметив ее взгляд нисколько не смутился, лишь поудобнее расставил ноги. Похоже он уже давно наблюдал за спящим ребенком, однако начинать разговор не спешил. Так они и просидели несколько минут разглядывая друг друга.

– Не могу понять на кого ты похожа, – наконец произнес он.

После его слов Адель в испуге шарахнулась в сторону. «Неужели ее разоблачили? Может это палач?» – почему-то подумалось Адель. Она побледнела еще сильнее, отползая к стене.

– Господи, боже, я не хотел тебя пугать. Ты не узнаешь меня, Брена, детка? – мягким голосом спросил незнакомец.

Адель лишь потрясла головой. Она была точно уверена что никогда в жизни в глаза его не видела. Да и слишком уж он был богато одет для ее знакомых.

– Да, конечно, ты была совсем малышкой. Я бы тоже тебя совсем не узнал. Брена, девочка моя, я твои брат Гунальд, – с улыбкой произнес мужчина.

В принципе, после его слов малышка должна была кинуться ему на шею, но ребенок вдруг всхлипнув, разрыдался в голос. Король, а это был именно он, нахмурился. Однако приняв слезы страха за слезы облегчения, вздохнул. Гунальд пересел на постель к «сестре» и прижав черноволосую головку к груди, принялся успокаивать ребенка.

– Тебе не нужно меня бояться, тебе больше никто не причинит зла. Клянусь! Я приехал как только узнало том, что произошло в монастыре. Бедняжка, представляю что тебе пришлось пережить… – он что-то говорил и говорил тихим мягким голосом, но Адель его почти не слышала.

Перед ее глазами уже предстала виселица и веревка, затягивающаяся на шее. «Дура, какая же я дура! Надо было признаться во всем раньше! Одно дело не сказать правду герцогу, и совсем другое врать королю», – ругала себя она. Однако король, видимо был искренне рад встречи с сестрой. Он начал рассказывать смешные истории, большую часть из которых Адель уже знала. И уже через пол часа, незаметно для себя, Аделаида поняла что громко смеется. Король оказался молодым веселым мужчиной, который не питался на завтрак младенцами. У него, похоже не было никаких сомнений в том, что перед ним сидела ее высочество принцесса Беренгария Васконская. Единственное, что настораживало Гунальда это немота сестры.

– Ты думаешь она… заговорит снова? – спросил он вечером у кузена.

– Без сомнения, сир. Все в городе говорят, что Брена была общительной образованной девочкой. Да и лекарь подтверждает, что она здорова. Причиной немоты может быть потеря близких людей или страх, оставшейся после насилия.

– Мальчишка рассказал тебе что на нее напал бандит. Ты думаешь он не успел ее … ну… – Гунальд поморщился, грубое слово не шло с языка.

Конечно он уже давно не был неженкой. Годы войны закалили не только тело короля, но и душу. Да и что греха таить, покоряя города и деревни Гунальд не раз брал силой женщин, но представить, что какой-то грязный бандит мог изнасиловать его сестру, принцессу королевской крови, но не мог. Амандо нахмурился. Эта тема для него тоже была крайне неприятной.

– Мальчишка клялся, что Брена оглушила насильника, ударив по голове камнем до того… Да и лекарь подтвердил что на ее теле нет следов ну… подобного насилия. Может, когда она придет в себя и заговорит, вы расспросите…

– Вот уж вряд ли. У меня до сих пор от ее слез камзол мокрый. Я как то это дело не люблю… – вздохнул король.

Амандо кивнул. Все знали что Гунальд и в самом деле не переносил женских слез и некоторые дамы этим успешно пользовались. Как не крути, но кому-то придется поговорить с девочкой. Потеря девственности у принцессы могла обернуться огромной политической проблемой для королевства, если конечно здоровье позволит ей выйти замуж.

– Амандо, а ты ну… не замечал за Бреной каких-то странностей?

– Нет, сир. Все эти дни и я и хозяйка дома внимательно наблюдали за девочкой, но абсолютно ничего странного мы не увидели. Просто маленький испуганный ребенок.

– Так то так, но… Я не очень помню чем она болела, но настоятельница каждый раз уверяла что ее подопечная сильно больна.

– Но она так же говорила что Брена неграмотна и глупа, но мы то знаем, что это не так. Мне кажется, мать Атавия намеренно вводила нас в заблуждение, что бы как можно дольше тянуть из вас деньги, – предположил герцог. Он всегда недолюбливал настоятельницу, почувствовав в письмах принцессы неприязнь к ней.

– Наверное ты прав. Мне всегда казалось что та Брена которая писала письма не могла быть такой, которую описывала настоятельница. Ладно, бог ей судья. Сестра уже окрепла и послезавтра мы вместе вернемся в столицу. Пора показать ее двору и народу, – решил король. Но Амандо бы с ним не согласен.

– Простите, сир. Мне кажется девочку рано представлять двору. Пусть она неплохо образована, но ничего не знает ни о правилах поведения, ни о этикете принятой там. Да и из огня, да в полымя, как говориться…

– Ты прав. Пусть поживет пару месяцев в Сен-Тули, с какой-нибудь опытной дамой. Подучиться, попривыкнет… да и мне будет лишний повод наведаться к ней и отдохнуть.

– Я бы мог побыть там с ней… – начал было Амандо, но Гунальд его быстро пресек.

– Размечтался, ты и так самовольно покинул крепость. Ладно, молчи, знаю, впредь постарайся дождаться приказа. Завтра утром отправляйся назад. Ты мне там нужнее. О сестре я позабочусь сам.

– Да, сир, – поклонился герцог.

– И спасибо, – выходя бросил король.

Он был благодарен герцогу за своевременную помощь, хоть и не одобрял его необдуманных импульсивных поступков. Командир ни под каким предлогом не должен был покидать верейную ему крепость, и тем более забирать почти всех своих людей. Благо что за неделю что гарнизон был без прикрытия не было нападений. Амандо был смел, но слишком горяч и непредсказуем. Оставалась надежда что с возрастом это пройдет. У самого Гунальда жизнь давно выбила из головы юношеский бред, научив осторожности. Иногда королю казалось, что он на много старше своих 27 лет. Прожив большую часть жизни в изгнании Гунальд как то разучился доверять людям. При дворе, где каждый старался урвать кусок верить было нельзя ни кому. Письма сестры стали для молодого короля настоящей отдушиной. Тонкая нить накрепко связала его с маленькой девочкой, лица которой он даже не мог вспомнить. В памяти всплывал лишь бледный лик больного, замкнутого ребенка и всполох черных смоленых кудрей. Кто бы мог подумать что Бренна превратиться в такую красавицу, ни мать, ни тем более отец красотой не отличались. Узнав о нападении Гунальд не жалея лошадей понесся на восток. Лишь доскакав до Логриньо, он узнал об участии герцога и точном местонахождении сестры. В годы войны и смуты были убиты практически все его близкие родственники и мысль о том что он может потерять еще и сестру была невыносима. Пришла пора поближе с ней познакомиться. В воображении короля Бренна всегда оставалась маленькой девочкой, однако рассмотрев ее спящую воочию, Гунальд убедился что она уже выросла. Пожалуй пройдет лишь пару лет и какойнибудь знатный щеголь уведет ее из дома. Хотя, что греха таить, королевские браки совершаются отнюдь не на небесах…

Почти весь следующий день Адель провела с королем. Лекарь позволил ей выходить и Гунальд вместе с «сестрой» несколько часов прогуляли в обширном графском парке. Сначала Адель смущалась от внимания короля. В ее мечтах брат Брены был почти богом, но постепенно веселый нрав взял верх и уже очень скоро девочка смеялась в голос над веселыми рассказами Гунальда о дворцовой жизни. Ей так хотелось хоть одним глазочком посмотреть на разряженных дам и важных кавалеров. Но удастся ли ей это когда-нибудь? Аделаида никак не могла решить что же ей выбрать: сладкую лож или горькую правду. Чаша весов все время склонялась то в одну, то в другую сторону. На одной было любопытство, жажда приключений, красивая жизнь, на другой страх перед разоблачением и никчемная жизнь бедной сироты, а так же чистая совесть.

– Думаю мы слишком злоупотребили гостеприимством графа. Завтра с утра мы тронемся в дорогу, – вечером сообщил король, провожая «сестру» в ее комнату. – Собирать ничего не надо. Все необходимое приобретем на месте.

Адель настороженно молчала. Она страшилась переезда, особенно двора. Уж там-то дамочки быстро выведут ее на чистую воду.

– Пожить бы пару лет в каком-нибудь уединенном замке, вдали от всех…подумала Адель. – Смелости поднакопить, а там уж и письмо для короля написать с объяснениями, а самой убежать куда-нибудь от греха подальше, – вконец размечталась она.

– Не волнуйся, Брена, сразу в столицу я тебя не повезу. Поживешь пару месяцев в каком-нибудь замке, невдалеке от Панплоны, с хорошими людьми, – будто прочитав ее мысли сказал король.

Аделаида лишь благодарно улыбнулась. Вот бы по настоящему иметь такого брата. Но увы, Гунальд был братом Брены и ничего тут не попишешь.

– Вот и ладненько, – тоже улыбнулся король, – уже через неделю будешь в Сен-Тули. Замок ты хорошо знаешь, да и люди тебя помнят.

Услышав эту новость Адель ахнула. Если на земле и было место куда она не хотела, так это именно Сен-Тули. Вот там то ее точно могли узнать, вернее не узнать.

– Нет, только не это! – со слезами закричала Адель.

– Брена!? Ты снова говоришь!? Какой у тебя приятный голос, – изумился король. Адель, которая сама не заметила, что произнесла все это вслух, в страхе зажала рот ладошкой. – Ну, вот. Лекарь был прав, придет момент и ты обязательно заговоришь, – рассмеялся Гунальд. Он подошел к девочке и поцеловал ее в черноволосую макушку.

– Ты не хочешь оставлять здесь свои вещь? Бери с собой, – предложил король. Он по своему понял ее протест. Но Адель хотела другого. Что ж, отступать было уже не куда, пора было уже обрести голос.

– Я не об этом! Ах, сир, прошу вас только не туда, не в Сен-Тули! Там, там…после того что произошло, я … не смогу там жить! – взмолилась Адель протягивая королю руки.

Шестым чувством она поняла что лаской добьется от него больше, чем слезами. Девочка подошла к Гунальду и прижала к его груди маленькую черноволосую головку. Король не скрывая чувств крепко обнял «сестру».

– Ты права, дитя мое, я как-то не подумал что тебе будет тяжело там жить и вспоминать мать, отца… ну, всех остальных. Я возьму тебя с собой в столицу. Поживешь уединенно в своих апартаментах, подучишься, присмотришься, а там глядишь и сама захочешь показать миру свою красоту и бойкий язычок, – сразу согласился Гунальд.

Вот так Аделаида одержала свою первую маленькую победу. Лишь позднее девочка поняла что своими словами навсегда отрезала себе путь к отступлению. Больше не было Аделаиды Лурье, нищей сиротки из маленького прибрежного городка. На блестящем лазурном небосклоне появилась яркая звездочка, которая скоро громко объявит о себе миру – ее королевское высочество, Беренгария Васконская.

Часть 2 Глава 1

Прошел месяц с тех пор как король привез во дворец свою сестру принцессу Брену. С тех самых пор слухи об этой юной красавице будоражили королевство. Сам факт того, что через столько лет в королевском доме неожиданно появилась забытая всеми принцесса, сам по себе удивителен. А то, что девушка не только молода, образованна и красива – стало главной новостью в Васконии. Из замка в замок трубадуры передавали в песнях и балладах эту необыкновенную, почти сказочную историю. Хотя самой Брене, то есть Аделаиде было не до того. Она с замиранием сердца погружалась в новый привлекательный мир взрослых, знатных, богатых людей. Она только, только начинала делать свои первые, робкие и не всегда правильные шаги. Кто-то над ней смеялся, кто-то восхищался, кто-то окидывал презрительным взглядом, стараясь побольнее укусить. Сначала Адель старалась понравиться всем и каждому, но быстро поняла что это невозможно и остановила свой взор на нескольких приятных для нее людях и конечно же короле. В круг ее знакомых вошли несколько молоденьких фрейлин, две три дамы постарше и статс-дама графиня де Лакруа. Последняя пожилая леди была неиссякаемым источником всевозможной информации. Она часами рассказывала всевозможные истории, случаи произошедшие в прежние времена. Знала родословную каждого уважаемого семейства начиная с самых корней. Особенно интересовали Адель рассказы о родителях Брены. Сама она по известным причинам не могла спросить какого цвета были глаза у королевы или волосы у короля и поэтому ей приходилось прибегать к всевозможным ухищрениям что бы выудить необходимую информацию среди бесконечной пустой болтовни старой дамы и самой не попасть впросак. Так пролетел еще один месяц. Двор в спешном порядке готовился к празднованию пятнадцатилетия Беренгарии Васконской. Это был первый день рождения, который девочке предстояло отпраздновать при дворе и ее самый первый официальный выход в свет. Сама Адель ждала этого события с волнением и радостью. И пусть ее собственный день рождения прошел почти пол года назад, девочка с детской непосредственностью ожидала подарков, сюрпризов и веселья, не замечая ничего вокруг. Зато все окружающее все чаще и чаще обращали на нее свое внимание. Слухи об юной принцессе не утихали, а в преддверии праздника множились как грибы после дождя. Только и было разговора как она одета, как ходит, как себя ведет, как ест. Но и конечно главный вопрос, занимающий умы досужих сплетников, на кого она похожа. Слишком уж сильно тонкая нежная красота девочки отличалась от внешности родителей и брата. Точку в этих разговорах поставила как ни странно, сама того не подозревая графиня де Лакруа.

– Ваше величество, а что вы подарите принцессе на день рождения? – как то вечером спросила она у короля.

Большинство придворных давно распирало от любопытства, но никто кроме этой эксцентричной пожилой дамы не осмелился на прямую об этом спросить. Король улыбнулся, пригладив рукой ухоженную бородку. Он знал что до Брены этот разговор не дойдет. Каждый с умным видом будет молчать, хотя бы из вредности.

– У Брены совсем нет драгоценностей, я думаю диадема с сапфирами ее матери, удачно украсит ее симпатичную головку.

– О, да, сир! Помню это было любимое украшения ее величества. Оно так подходило к ее голубым глазам.

– Вот только глаза у принцессы зеленые, в кого только? – вставила свое слово баронесса Монтилье, женщина назойливая и не слишком приятная.

– Да, уж, – рассмеялся король, – раньше я всегда думал, что у Брены глаза голубые, как и у всех детей моей матери.

– Ах, ваше величество! Вы так давно не виделись что и забыть не мудрено. К тому же у многих младенцев при рождении голубые глаза, а потом они меняют свои цвет, – снова высказалась старая графиня.

– Никогда об этом не знал! – искренне изумился король.

– Да, да, да! – закивала головой леди Локруа. – Уж поверьте моему опыту, когда я рожала свою третью дочь… – начала было она, но баронесса Мантилье резко ее прервала:

– И все таки непонятно на кого похожа принцесса?

– Да, известно на кого! В бабку Марию Испанскую пошла! Впрочем вы при дворе недавно, откуда же вам знать! – графиня быстро поставила выскочку на место. – Тетушка королевы, Мария Испанская, в девичестве Брандербургская, всегда отличалась тонкой красотой словенской ветви. Я еще помню когда эта светловолосая, зеленоглазая красавица в последний раз приезжала ко двору своей племянницы, сир. Ее жизнь была недолгой, но очень яркой. Говорят, после ее неожиданной кончины ее муж Франсуа Испанский сошел от горя с ума. Хотя он и в молодости большим умом не отличался, а уж под старость, да после потери молодой жены…

– А не ее ли руки добивался один из франкских герцогов? – вдруг вспомнил один из пожилых сеньоров.

– Вы правы, сер Жустан, у вас отличная память. Он без ума влюбился в красавицу и даже хотел выкрасть ее из под венца, лишь бы она не досталась старому испанцу. Был страшный скандал. Но саму девушку обвинить было не в чем, герцогиня всегда отличалась тихим нравом.

– В таком случае характером Брена пошла не в нее, – рассмеялся король.

– Вы правы, сир! Принцесса Брена еще себя покажет. Пойдет немного времени и Гутемьерский дворец будут осаждать толпы ее поклонников, – вежливо поддакнула какая-то дама и оказалась абсолютно права.

Уже на следующий день во дворец прибыл посланник от одного из правящих герцогов, с предложением выдать принцессу Васконскую за … за своего отца. Узнав об этом Адель испугалась не на шутку. Перспектива выйти замуж за пожилого герцога, а если быть точным, за совсем старого, девушку не радовала. Адель со слезами на глазах побежала к брату. Гунальда растрогали слезные мольбы сестры. Да он и сам не собирался расставаться с ней так скоро после встречи.

– Не волнуйся Брена, я обещал над гробом отца что буду заботиться о твоем благополучие и намерен сдержать обещание. Я не отдам тебя старику. К тому же ты еще не достигла брачного возраста, да и отпускать тебя от себя я не хочу.

– А когда я его достигну, ты отдашь меня тому, кто больше заплатит? – с обидой воскликнула Адель. Впервые она разговаривала с королем в подобном тоне, но ее страх оказался сильнее робости.

– Какой ты еще ребенок, Брена. Королевские браки совершаются по другим принципам. Возможно именно мне придется отдать за тебя пол королевства, лишь бы муж оказался достоин этой чести.

– Пожалуйста не отдавай меня никому, – прошептала Адель, с мольбой заглядывая брату в глаза.

– Боюсь, твоя просьба хоть и лестна для меня, малышка, но невыполнима. Пройдет пару лет и ты сама захочешь завести семью. Могу лишь пообещать что постараюсь прислушаться к твоему мнению, при выборе твоего супруга, – с улыбкой пообещал Гунальд поглаживая сестру по блестящей черноволосой головке.

Праздник удался на славу. На него были приглашены самые знатные люди королевства, а так же послы других государств. Брену, то есть Адель, нет все таки Брену, завалили кучей небольших приятных подарков. Были здесь и недорогие драгоценности, и перчатки и отрезы шелка и бархата и парчи и меха. А так же всевозможные перчатки, туфельки, сапожки, плащи, даже пара теплых чулок. И неимоверное количество всякой безделицы. А еще куница, щенки, редкой породы котенок, сокол и красивая кобылка дорогой ахалтекинской породы. Тонконогая, длинноухая, поджарая, с темно коричневой блестящей шерсткой и светлой длинной гривой и хвостом. Увидев эту высокую, редкого окраса лошадку, Адель даже взвизгнула от радости и не обращая внимания на ошарашенных придворных, перепрыгивая через ступеньки, бегом побежала вниз, дабы как можно быстрее обнять свою собственную, самую замечательную в мире лошадку.

– Ахалтекинская порода древнейшая, выведенная человеком, – объяснил девушке король. Гунальд был страстным лошадником и мог часами рассказывать сестре об лучших породах мара. – Эти лошади родились в оазисах между горами и пустыней. Длинноногие, изящные, с узким профилем и раскосыми глазами. Знаешь, по телосложению они напоминают мне борзых собак, в них за версту чувствуется порода.

– Красавица! Смотри на солнце она почти золотая! – с восхищением воскликнула Адель.

– Да, они бывают и гнедыми и рыжими и соловыми. Он у каждой есть свои неповторимый золотой или серебряный отлив, – объяснил Гунальд.

Не смотря на протесты сестры король повел девушку во дворец. Время для знакомства с новой питомицей еще не пришло. Это было только начало длинного, наполненного церемониями дня. Однако почти каждый час Адель вспоминала об роскошном подарке брата. Сам вечерний пир понравился Адель куда меньше. Она быстро поняла, что ее день рождение было лишь удобным поводом что бы собрать за одним столом самых важных представителей знати. Гости и хозяева быстро забыли о маленькой девочке погрязнув в такие важные, но неинтересные взрослые разговоры. Несколько часов Аделаида стойко переносила скуку. Она сидела за огромным столом по правую руку от короля и с умным видом кивала, улыбалась и снова кивала, силясь хоть что-то понять. Но наконец ее терпение лопнуло. Вежливо попросив разрешение, она с высоко задранным носом вышла из-за стола. Остаток вечера принцесса провела более приятно, в веселой компании юных дам и молодых людей, борющихся за каждое мгновение ее внимания. Но бестолковая трескотня фрейлин и назойливое внимание кавалеров быстро наскучило, ведь все мысли ее высочества были о горе подарков в беспорядке сложенных в ее комнате. И вот дождавшись удобного часа Адель вприпрыжку понеслась к себе, не слыша за спиной ни веселого смеха короля ни язвительных замечаний гостей. Это был ее первый бал, но далеко не последний.

Глава 2

– Вы звали меня, сир? – робко спросила Адель.

Молоденький паж нашел ее во одном из залов дворца, где принцесса играла со сворой недавно родившихся щенков. С важным видом, буквально раздуваясь от сознания собственной значимости мальчик передал Адель приказ от короля немедленно явиться в один из малых залов. На просьбу принцессы объяснить причину столь внезапного желания короля увидеть сестру, паж ответил – что ничего больше не знает. Проходя длинными коридорами до указанного зала, который обычно использовался для частных приемов, Аделаида перебирала в уме всевозможные причины подобного вызова. Обычно брат сам приходил к ней во время занятий и с увлечением наблюдая за учебным процессом. Годы скитаний не позволили ему получить более разностороннее образование. Король, сев чуть дальше сестры, мог часами внимательно слушать рассказы ученых мужей об истории, путешествиях, дальних странах. Гунальд был искренне восхищен успехами сестры. Адель от природы обладала замечательной памятью и без труда заучивала большие сложные тексты.

– Похоже всю память нашей семьи бог вложил в твою голову, – шутил король, он-то сам до сих пор путал имена своих многочисленных придворных.

А еще несколько раз в неделю король с принцессой совершали длительные верховые прогулки по окрестностям города. Это было самое приятное для Адель время, когда оба они отбрасывали условность и могли побыть сами собой. Охрана всегда держалась на почтительном расстоянии, давая возможность государю отдохнуть. Иногда брат с сестрой шли неторопливым шагом, увлеченные разговором, а иногда носились вскачь по окрестным полям, стараясь друг друга обогнать. Аделаида, которая по приезду в столицу не умела даже забираться на лошадь, уже через месяц ежедневных тренировок неплохо держалась в седле. Девочка просто обожала свою невысокую красивую кобылку, подкармливая ее яблоками, морковкой и хлебом.

– Ты мой светлый лучик в этом богом забытом месте, – несколько раз говорил король.

Адель грело душу подобное сравнение. Она искренне привязалась к этому непростому веселому человеку, стараясь во всем соответствовать высокому статусу сестры короля.

– И зачем я только ему понадобилась? – спрашивала себя Аделаида, нервно теребя тоненький витой поясок.

Король явно запаздывал и волнение девочки возрастало с каждой минутой. Но вот наконец-то высокие двери распахнулись и в зал вышел улыбающийся король. Гунальд подошел к сестре. Адель по привычке наклонила голову подставляя макушку для братского поцелуя. Это был ежедневный ритуал, который нравился обоим.

– Ну, чем занималась? Выходила гулять?

– Нет, сир. На улице такие тучи что я предпочла побыть дома. У Грезетты позавчера появились щенки и я все утро с ними играла.

– Это рыжая сучка с черными ушками?

– Да сир.

– Хорошая борзая. Только сама не корми щенков, испортишь.

– Хорошо, сир.

– Брена, а у меня для тебя сюрприз, – с лукавой улыбкой сообщил король.

– Правда!? – воскликнула девочка.

Ее большие глаза стали еще больше от плохо скрытого любопытства. Адель даже начала пританцовывать, ожидая когда король вручит ей очередной небольшой подарок. Гунальд часто баловал любимицу всевозможными безделушками. Он до сих пор чувствовал свою вину перед сестрой за ее долгое томительное изгнание. Однако в руках у короля ничего не было, а сам он лишь хитро улыбался поглядывая на сестру.

– Что это? Что-то крупное? – наконец не выдержала Адель.

– Нет, скорее изящное, – рассмеялся Гунальд.

Паж открыл высокие двери, пропуская вперед невысокую худощавую женщину в простом недорогом платье. Несколько секунд король и его сестра молча смотрели на вошедшую, а потом Адель начала бить крупная дрожь. Она узнала эту пожилую женщину, хотя никогда прежде ее не видела. Но Брена так часто рассказывала о ней с любовью, нежностью, тоской, что Адель просто не могла ее не узнать.

– Няня!? – тихо прошептала она.

– Графиня!? Неужто даже вы не узнали Брену? – рассмеялся Гунальд.

Женщина вздрогнула, впившись взглядом в лицо незнакомой ей девочки. Уж ее то не проведешь. Она не будет молчать, поняла Аделаида, взглянув на нахмуренные брови графини. Няня Брены презрительно поджала губы. Она даже вздохнула, что бы высказать королю все, что она по этому поводу думает. «Пропала, я пропала!» – крутилось в голове у Адель. Ей нужно было что-то срочно делать. Наконец она решилась. Не давая графини опомниться девочка бегом пробежала по залу и буквально повисла на шее у изумленной женщины.

– Ах, нянюшка, нянюшка. Моя дорогая леди Марика! – громко закричала она. Однако почувствовав, что графиня стала отталкивать ее от себя, тихо зашептала ей на ухо:

– Прошу вас подыграйте мне. Я все вам объясню. Сир! – уже более громко сказала Адель, – позвольте мне увести графиню к себе. Мы так давно не виделись, а мне хочется ей все, все рассказать! – И не дожидаясь ответа, девочка потащила растерянную женщину из зала.

– Спасибо, сир, – выходя в дверь воскликнула Адель, посылая королю на прощание воздушный поцелуй.

Как только закрылись тяжелые двери, леди Марика выдернула свою руку из цепкой хватки Адель.

– Ну, потрудитесь объяснить что здесь происходит, юная леди! – с вызовом спросила графиня.

Да, она была крепким орешком. В ней за версту чувствовалась порода и несгибаемый внутренний стержень. Такую не обманешь. Посмотрев на ее задранный подбородок и прямую спину Адель вдруг всхлипнула.

– Никакая я не леди.

– Что ты сделала с Бреной!?

– О, нет! Вы не подумайте! Прошу вас, пройдемте в мою комнату и я все, все вам расскажу, – взмолилась Аделаида подняв на графиню полные слез глаза.

Пожилая женщина кивнула и пошла за «принцессой» все еще недовольно поджав губы.

– Понимаете, я жила… Брена была… – Адель в слезах всплеснула руками, слова не шли с языка. – Я даже не знаю с чего начать.

– Начните с начала, – посоветовала графиня. Она примостилась на краюшке кресла, потирая озябшие руки.

– О, вы замерзли, я крикну горничную и она быстро затопит камин, – воскликнула Адель.

– Не стоит. Я думаю лишние свидетели нам не нужны. Дров много я сделаю это сама.

– Ну, что вы! Я сама все разожгу, я умею! Я ведь была служанкой у леди Беренгарии.

– Служанкой у Брены!? Но почему ты здесь и где она!? – в изумлении подняла брови леди Марика. Адель тяжело вздохнула, поставив на пол полено. Руки ее предательски дрожали.

– Наверное вы правы, я лучше расскажу все с начала, – начала свое долгое повествование Аделаида. – Мне было пять лет, когда умерла мама. Она … она работала в порту. Наш рыбацкий поселок примыкал к небольшому портовому городку Сан Жан де Люз. Вы наверное и не слышали о таком.

– Нет.

– Потом меня воспитывал священник…

Адель все говорила и говорила. Почему-то этой женщине с добрыми глазами хотелось рассказать все. Казалось она все, все понимает. Очень скоро леди Марика узнала и о житье девочки в монастыре и о ее нелегкой службе у принцессы и о переписке с королем и о нападении банды Лютого. Потом? Адель рассказала о приезде Амандо, о своем обмане и своих сомнениях, скрыла она лишь о своих чувствах к герцогу. Даже с этой женщиной девочке не хотелось затрагивать эту интимную тему. О бытие во дворце Адель поведала без подробностей, поняв что леди Марика о нем уже слышала. Когда Аделаида замолчала она в изнеможении опустилась на краешек кровати, почувствовав что у нее абсолютно нет сил. Адель со страхом ожидала самого строгого приговора. Однако графиня Торезо не стала ее ругать. Она присела рядом и обняла худенькое тельце девочки.

– Милая моя, как же много тебе пришлось пережить! – после этих слов Адель вдруг всхлипнула и громко разревелась в голос.

Ее до глубины души тронуло участие пожилой женщины. Так они и сидели вдвоем, обнявшись и даже вздрогнули, когда без стука отворилась дверь и в комнату заглянул король. Гунальд быстро смекнул что он явился не вовремя и тактично закрыл за собой дверь.

– Когда вы… вы ему скажете? – робко спросила Адель. Ей очень не хотелось причинять боль королю.

– Если все будет хорошо, то – никогда, – с улыбкой ответила графиня.

– Ни…никогда!? Но почему? Я ведь все вам рассказала!

– Именно поэтому я ничего ему не скажу. Я же вижу как он к тебе привязался, даитык нему. Эта ниточка тянется давно, с начала переписки. Знаешь, король навещал Сен-Тули года три назад и он показал мне твое письмо. Я была просто потрясена и тем участием с которым оно было написано и той нежностью, которой светились глаза Гунальда. С момента гибели его родителей, он впервые улыбался не только губами.

– Брена она тоже любила брата.

– В какой-то степени, но больше всего на свете Брена любила только себя! Не спорь, я знаю. Конечно болезнь наложила на нее свою лапу, но Беренгария никогда не была чутким ребенком. И пусть принцесса родилась на подмостках трона, она никогда бы не смогла стать публичным человеком, жить на виду у всех, да и никогда она этого не хотела.

– Но …

– А ты смогла. По всему королевству говорят о красавице принцессе, достойной дочери своих родителей.

– Я просто хотела, что бы король гордился…

– Молодец! Он гордиться. Ты все сделала правильно. Не стоит сходить с пути, который дан тебе богом. У тебя хорошие задатки и доброе сердце. Ты будешь не только достойной принцессой, но и со временем великой королевой!

– Вы так думаете!? Но как же это… это ведь ошибка. Во мне нет королевской крови!

– А насколько я помню, есть! И ее больше чем в некоторых других королях, добывших себе трон силой или хитростью. Это твои путь, Аделаида. Иди по нему достойно, с высоко поднятой головой! Я никогда тебя не выдам.

– Спасибо вам, мадам! – воскликнула Адель и снова разревелась, но уже от облегчения.

– Ну, полно тебе, душенька, а то мы весь первый этаж затопим! – пошутила пожилая женщина, вставая.

– Куда вы?

– Домой. Я увидела то, чего хотела. Моя душа спокойна. Я возвращаюсь в Сен-Тули.

– Нет, что вы!? Не бросайте меня здесь! – испугалась Адель. – Вы очень мне нужны. У меня никого здесь нет, да и вообще нигде нет. Я поговорю с королем, он щедро вас наградит. У меня есть драгоценности, я вам их отдам… только пожалуйста побудьте при мне, ну хотя бы какое-то время?

– Почту за честь, ваше высочество. Я с удовольствием останусь с вами. О, нет, оставьте, – рассмеялась графину, заметив как Адель бросилась к сундучку. – Драгоценности вам еще пригодятся, уж поверьте мне, ваше высочество. Я думаю король нам не откажет.

– Спасибо, мадам! Только… только не могли бы вы звать меня Адель. Когда мы наедине, конечно.

– Хорошо, дитя мое. Но при людях вы всегда будете для меня вашим королевским высочеством, принцессой Беренгарией Васконской, – согласилась графиня. Вот так началась ее служба у маленькой одинокой девочки.

Дни молодой принцессы Беренгарии проходили в приятной суете и хлопотах. Охота и конные прогулки по утрам заканчивались плотным обедом и отдыхом. В то время, когда политическая жизнь двора только начиналась и толпы просителей, придворных и челяди сновали по коридорам, жизнь на женской половине после обеда затихала. В эти после обеденные часы Аделаида могла отдохнуть в женских покоях, склонившись над вышивкой, в полудреме прислушиваясь к неторопливому разговору придворных дам. Здесь можно было просто молчать и слушать, слушать и запоминать. И девушка впитывала в себя как губка, собирая по крупицам, то самое ценное, что не пришло к ней вместе с богатством и властью опыт, жизненный опыт придворного быта. Вся ее жизнь даже в эти часы проходила на виду. Аделаида еще не слишком хорошо освоилась при дворе и уставала от необходимости постоянно находится под прицелом сотни глаз, которые выискивали в ее манерах, ее поведении, в ее речи малейшие неточности и с удовольствием смаковали каждую из ее ошибок. Только сейчас девушка начала понимать, что закрытая в стенах монастыря она имела куда больше свободы чем здесь, окруженная слугами, няньками, дамами и охраной. Каждый ужин при дворе, к которому приходилось готовиться чуть ли не с обеда, напоминал сложный отрепетированный спектакль со своими церемониями и правилами. И только поздно вечером, когда дамы сопровождения уходили спать, а графиня Торезо закрывала на защелку толстую дубовую дверь, девушка наконец-то могла побыть самой собой и поделиться с «няней» горестями и радостями, накопившимися за день. Несмотря на все это Аделаида была в общем-то счастлива здесь, любимица короля, обласканная вниманием дам и особенно кавалеров, эта юная красавица заблестела яркой звездой на небосводе Васконского двора. Богатая наследница, сестра короля сама по себе была лакомым кусочком для знатнейших дворян, а уж в купе с красотой, и юной свежестью … Что и говорить дни насыщенные развлечениями и учебой летели незаметно, а список претендентов на руку принцессы Васконской заметно рос.

Прошел почти год, с тех пор как Беренгария впервые прибыла ко двору. И почти четыре месяца, как сюда же вернулся герцог Альба. За это время чувства девушки к Амандо расцвели буйным цветом, щедро подпитанные славой героя. Герцог всегда был учтив, вежлив, галантен и всегда был рядом. Но, ни жестом, ни намеком он никогда не подчеркивал своего особенного к ней отношения. Адель тоже робко молчала. Но не надо было слов, что бы заметить искры, вспыхивающие в глазах влюбленной девушки. Конечно же и Гунальд догадывался о них, но считал их скорее блажью, детской привязанностью. Да и положение кузена сейчас было шатко. Война проехала огненной колесницей по западным землям, где кипели самые ожесточенные бои, и герцогство стояло в руинах. Амандо Альба обладал громким титулом и землями, но был слишком беден, что бы восстановить их. Как только молодой герцог догадался о чувствах принцессы, он незамедлительно приступил к штурму этой робкой вожделенной крепости. Адель немного смущало, что из галантного кавалера Амандо в одночасье превратился в страстного воздыхателя, но она сердцем чувствовала что это не игра или выгодный ход. Слишком уж искренними были заверения молодого человека. Да и какие могут быть сомнения, когда свершилось то, чего девушка ждала долгие и долгие годы.

Адель безропотно отдала свое сердце этому обаятельному голубоглазому красавцу. Объяснившись с возлюбленной Амандо стал с безрассудством юности домогаться у короля ее руки. Но лишь пополнил список людей, для большинства которых Аделаида была лишь выгодным приобретением, ступенькой к вершине власти. Однако брат не спешил делать выбор, и не только из-за того, что помнил обещание данное сестре, но и по самой что ни есть прагматичной причине, он метил выше, значительно выше. Васконское королевство после десятилетий войны не могло похвастаться ни богатством, ни влиянием и за те четыре года, что король был на троне он не успел набрать ни политический вес ни опыт мудрого правителя. Стране как воздух был необходим мощный союзник, которого можно было привязать к себе крепкими узами брака. И вот ранней весной когда на полях начали появляться бурые проталины небольшая кавалькада с трудом пробравшись по раскисшим дорогам, въехала в залитый солнцем двор Гутемьерского замка в Панпломе. Так начались многомесячные переговоры о королевском браке. Аделаида, узнав о том, что брат прочит ее в жены пожилому королю Аквитании, яростно воспротивилась этому. Она без устали напоминала Гунальду об обещании и изводила его жуткими сценами, выплескивая из бурлящего котла своей ярости то слезные мольбы, то угрозы и проклятия. Но увы, политический расчет был куда весомее слез перепуганной девицы. Уставший от женских истерик брат быстро нашел способ вернуть себе спокойствие и отослал принцессу в свиту епископа. Сей достойный во всех отношениях святой отец каждую весну, как только дороги становились пригодными для поездок делал объезд всей своей многочисленной вотчины, в которую входили монастыри, соборы, церкви и многое другое. Уставшая от споров с братом Адель, согласилась. Да и уехать подальше от Амандо было просто необходимо. Узнав о готовящемся браке он стал ревнив и несдержан. Аделаида с легким сердцем отправилась в дорогу, она чувствовала что только молитва в святых местах поможет ей найти ответы на многие вопросы и наконец-то даст возможность примериться с самой собой и со своей совестью. Она до сих пор грызла себя за вынужденный обман, но понимала что обратного пути уже нет и ей самой придется расхлебывать кушу, которую заварила. Погода стояла пригожая и в тяжелой карете, которая медленно тащилась между повозок и обозов его преосвященства епископа Браина IV, помимо принцессы и ее няни леди Марики находились еще две совсем юные девушки из ее окружения. Молодые спутницы у принцессы подобрались веселые, и хорошего беззаботного настроения в карете не могли испортить ни жара, ни дождь, ни нудные многочасовые задержки. Каждый монастырь или крупная дворянская вотчина почитали за честь принять у себя сестру короля, поэтому принцесса была окружена почестями и комфортом. И хотя девушке в данный момент хотелось больше уединения и молитв, но молодость брала свое и она с плохо скрытым удовольствием и под снисходительной улыбкой святого отца принимала от духовенства и дворянства всевозможные знаки внимания. Недели, в которых дни строгого поста в монастырях и дни безудержного веселья в дворянских усадьбах причудливо перемешались, летели с быстротой пущенной стрелы. На просьбы брата вернуться ко двору, девушка отвечала уклончивыми отказами, пытаясь хоть немного протянуть время.

Глава 3

Однажды вечером, когда принцесса, уставшая от дороги и многочасовой молитвы, выходила из маленькой часовни Георгиевского монастыря к ней подошел долговязый монах в поношенной рясе и поцеловав принцессе руку стал благодарить ее за оказанную честь. Но чем больше уничижительной благодарности было в словах монаха, тем больше настойчивости и даже наглости было в его глазах. И лишь поняв, что высокородная дама его узнала мужчина выпрямился во весь свой немалый рост. Сердце Аделаиды забилось в груди подобно загнанной в клетку птички, она почти сразу узнала худого монаха. Отец Мифодий раньше служил при соборе святой Софии находящейся недалеко от монастыря святой мученицы Магдалины и частенько привозил припасы для монастыря. Иногда он неделями жил в отдаленной кельи, ожидая, когда монахини доделают чей-нибудь заказ. И отвозил его нанимателю. Монахини по всей округе славились своими работами. Они умело вышивали шелком и золотой нитью, плели кружева. Многие знатные дворяне приезжали из далека для того, чтобы заказать рукодельницам кружево, вышивку или что-то другое. Эти изделия стоили немалых денег, именно поэтому готовый заказ как правило сопровождал вместе с монахинями отец Мифодий. Аделаида хорошо помнила этого пронырливого худого человека, и видимо он тоже ее не забыл. Уж он то точно помнил, что матери Гули помогала вовсе не высокородная сестра короля. Какое-то время они стояли молча, разглядывая друг друга.

– Господь благословил страну нашу дав ей такую прекрасную ликом и добрую душою принцессу, – начал монах, молитвенно возложив руки. – Да благословит он долгие годы твоей жизни, да наградит детишками без числа, да мужем добрым. Да умножит богатства твои и…

– Хватит, довольно, – резко оборвала его девушка, но быстро опомнилась. Вокруг стояли люди из ее окружения и несколько монахов, да и епископ с настоятелем с любопытством прислушивались к разговору. Аделаида с усилием выдавили из себя улыбку. – Да услышит господь речи твои. Спасибо на добром слове отче, да прими в дар за доброту твою это золотое колечко.

– Она давно уже не была наивной дурочкой, и хорошо понимала, для чего монах привлек к себе ее внимание. Она очень надеялась, что этот подарок охладит его пыл. Но отец Мифодий лишь покачал головой.

– Не гоже ваше высочество бедному монаху носить кольцо золотое, а продать королевский подарок рука не поднимется, – проговорил он кланяясь до самой земли.

– Увы ее надежды на легкий откуп не оправдались. Так просто от него не отделаться. Но что ему нужно? Как узнать. Не спросишь же его об этом на виду у десятков любопытных глаз. А встретиться наедине у них вряд ли получиться.

– Вы правы святой отец. Я сделала подарок не обдумавши его. Я вспомнила вас. Вы отец Мифодий. Мы встречались в монастыре святой мученицы Магдалины несколько лет назад. Вы часто привозили нам провизию. Я жила там по просьбе брата, короля нашего, под защитой монастырских стен.

Аделаида сделала значительную паузу. Это был хитрый ход, но чрезвычайно опасный. Здесь, сейчас, у всех на виду, он должен был подтвердить или опровергнуть ее слова. Если он их подтвердит, то вряд ли когда-нибудь сможет выдать ее, но если нет…. девушке очень хотелось надеяться, что у него не хватит смелости обвинить во лжи принцессу королевской крови. А если хвати, что тогда? Даже если сейчас ему мало кто поверит, эта история наделает много шуму, а это было совсем не к чему, после всех разговоров.

Видимо эти мысли витали сейчас и в голове у отца Мифодия, так как он застыл на несколько секунд, как будто разглядывая лицо молодой девушки.

– О, конечно выше высочество как я мог забыть! – воскликнул он, улыбнувшись одними губами, – Ваша красота и тогда была неповторима, а сейчас она расцвела подобно нежной розе. Позвольте мне выразить свои соболезнования вам по поводу страшной трагедии произошедшей в монастыре и поздравить с чудесным спасением, – воскликнул монах снова кланяясь ей в ноги.

Девушка незаметно выдохнула, почувствовав как от напряжения по спине потекла холодная струйка пота. Монах прилюдно признал в ней воспитанницу монастыря, но его глаза четко говорили о том, что сделал он это не по доброте душевной.

Весь вечер Адель не находила себе место, дожидаясь возвращения графини Торезо. Почти час назад леди Марика ушла на встречу с отцом Мифодием и до их пор не вернулась. Адель очень хотелось самой выяснить во сколько обойдется его молчание, но ускользнуть так поздно она не могла. Монастырь был мужской и за тремя почетными гостьями пристально наблюдали. Наконец маленькая фигурка в темном плаще осторожно проскользнула в келью. – Леди Марика, почему так долго? Вы договорились? Он взял деньги? – на одном дыхании затараторила Адель. Однако графиня лишь покачала головой, устало примостившись на краешек узкой койки.

Утром, во время прощальной трапезы ее королевское высочество поблагодарив хозяев за гостеприимство, вдруг обратилась к сидящему в отдалении отцу Мифодию:

– Святой отец, я не забыла вашу преданность и службу. Вы были рядом со мной когда я была в нужде, так возможно вы захотите разделить со мной минуты моей славы?

– Ваше преосвященство? – Повернулась Адель к настоятелю Георгиевского монастыря отцу Серафиму и робко улыбнулась. – Мне в свиту необходимо было найти образованного верного человека. И кажется я его нашла. Не могли бы вы оказать мне любезность и отпустить в мою свиту одного близкого моему сердцу человека?

Конечно же святой отец не упустил возможности отличиться перед епископом оказав юной принцессе столь незначительную услугу. Ив следующую минуту два первосвященника вместе с принцессой, в окружении свиты, весьма довольные собой чинно медленно снова принялись за горячее. Пробуя разнообразные, хоть и простые блюда постного стола Аделаида обдумывала то, что сегодня произошло. Месяцы прошедшие в развлечениях и учебе притупили ее бдительность, она уже наивно стала полагать что находиться в безопасности. На самом же деле она все время будет ходить по лезвию ножа. В этой стране найдется еще много людей, которые могли бы вспомнить маленькую нищенку жившую из милости в монастыре. А скольким из них ей придется платить?

Вечером Адель вместе с леди Марикой почти до ночи обсуждали как выйти из этого положения.

– Мне не очень-то нравиться этот проныра. Но избавится от него сейчас будет сложно, – подумав сказала леди Марика.

– Тут ты права. Конечно же отца Мифодия придется включить в свиту, придумав должность писца или что-то подобное. Да и отблагодарить его за молчание придется, – согласилась Аделаида.

– А ты не считаешь, дитя мое, что приближать его к себе слишком опасно?

– Он был человеком пронырливым, хитрым, но при этом будет преданно служить если почувствует свою выгоду. После моей просьбы, оставлять его здесь нельзя, появятся вопросы. Пусть он лучше будет где-нибудь поблизости. Да пожалуй, это было единственное правильное решение.

– Может стоит отослать его в дальний монастырь под благовидным предлогом?

– Нет. От может быть опасным противником, лучше уж не настраивать его против себя. Не стоит доверять ему слишком сильно, но пусть будет поблизости. Время покажет насколько у него верное сердце. К тому же он хорошо образован и может быть весьма нам полезен.

Кто бы мог подумать что слова молодой девушки будут пророческими, ведь в этот день принцесса приобрела слугу, в груди которого билось преданное, но увы алчное сердце.

Глава 4

Этот небольшой эпизод стал значимым в ее жизни. Сейчас Аделаида поняла, насколько зыбко было ее положение, ведь сомнения у некоторых людей уже возникали, а благосклонность брата была не слишком надежным прикрытием. Единственной возможностью обезопасить себя на всю оставшуюся жизнь был брак. Только брак с влиятельным человеком, чье имя могло бы защитить ее от любых сплетен, был сейчас необходим. Брак со старым, но влиятельным королем Аквитании это было то, что нужно. Брат писал, что Вильям был восхищен ее красотой, и образованностью. Что же, быть преданно любимой богатым стариком, было не так уж и плохо. Конечно же она любила Амандо тихой тоскливой безнадежной любовью, но понимала что обедневшему герцогу никогда не достанется ее рука. И пусть герцог Альба был любимым кузеном короля, но Гунальд слишком уж много надежд возлагал на брак своей единственной сестры. На следующий день девушка решила поговорить с епископом, как ни крути, но этот маленький толстый человек обладал колоссальным опытом светской жизни.

– Конечно же вы правы выше высочество, – подумав, ответил отец Браин.

– Может быть король Вильям и не молод, но он человек во всех смыслах достойный и будет для молодой девушки куда более хорошим мужем, чем какой-нибудь молодой волокита. С вашей красотой вы быстро вскружите голову этому забеленному сединами мужчине. К тому же обстоятельства таковы, что король все равно принудит вас к этому браку, так лучше уж согласитесь сами, доставив этим удовольствие и брату и жениху.

– Не так давно король обещал что никогда не принудит меня к замужеству, – с грустью ответила девушка.

– Дитя мое, Гунальд был бы самым плохим королем на свете, если бы счастье одного человека ценил больше благополучия всей страны.

– Я конечно понимаю но… – замялась Адель и тут же решила сменить тему.

– Скажите, святой отец, почему брат так долго обдумывал кандидатуру Вильяма? Разве по закону Васкония не входит в состав Аквитанского королевства? Разве Вильям не может просто приказать Гунальду?

– Ты права, моя дорогая. Ну-ка расскажи что ты знаешь о поражении при Сан-Туа? – попросил святой отец. Он частенько проверял знания Адель и почти всегда был очень ими доволен. Девушка сморщила носик и без запинки ответила:

– Согласно договору подписанному несколько столетий назад после громкого поражения при Сан-Туа Франский король являлся сюзереном Аквитанского герцогства, в состав которого вошли многие до того независимые графства и герцогства, в том числе мятежные Васконские земли. Постепенно влияние франского королевства значительно уменьшилось, а после того как герцог сильной рукой соединил разрозненные Аквитанские вотчины и добился для себя королевского титула, связь стала почти незримой. Лишь полвека назад, усилиями ко…начала было Адель, но быстро поправилась – моего деда Васкония снова получила определенную независимость. Хотя многие соседи до сих пор не воспринимают ее всерьез.

– Кто это тебе сказал? – поднял брови отец Браин. Последняя фраза явно не предназначалась для детских ушей.

– Гунальд. Он как то говорил об этом с одним из лордов.

– Понятно. Продолжай.

– Да я почти закончила. Хоть франкское влияние и ослабло, но договор никто не отменял и Аквитания по прежнему входит в состав Франкского королевства, а Васконский король обязан подчиняться королю Аквитании.

– Ты молодец! – похвалил принцессу епископ. – Ты очень хорошо запомнила эту страничку нашей истории. Запомни, сильная рука, крепко держит вожжи, но как только она ослабевает, кони тут же рвут удила.

– Но договор по-прежнему в силе? Так почему Вильям просто не может приказать моему брату?

– Боюсь, бумага на этом документе давно уже истлела. Хотя еще твой отец, принимая решения оглядывался на молодого Вильяма. Но Гунальд только начинает приобретать мудрость твоего отца, а Вильям увы, уже совсем не молод. Без наследника его положение и в собственной стране весьма шаткое, а уж за его пределами и того хуже. Ни в богатстве, ни во власти, ни в титуле нет сильной прелести, если их некому передать. Подумай дитя мое, Вильям нуждается в тебе больше, чем многие другие. И это хорошее подспорье для брака.

Вопрос был решен и Аделаида попрощавшись с его преосвященством и прихватив небольшую свиту отправилась в обратный путь. На этот раз в карете стояла тягостная тишина. Минорное настроение принцессы оказалось заразительным. Даже юные спутницы Аделаиды понимали, что после свадьбы многое измениться, ведь они наверняка вместе с невестой отправятся в чужую страну. И будет ли жизнь при дворе старого мужа так же легка и весела как была в Гутемьерском замке, при дворе молодого короля?

Король принял сестру очень благосклонно, устроив в ее честь несколько званный вечеров. Но Аделаида кружась в вихре очередного танца с горестью понимала как мало для брата имело значение ее согласие. Ведь даже свадебное платье для невесты короля было уже готово. Единственно, за что она была благодарна Гунальду, так это за то, что узнав о возвращении сестры он догадался отослать с поручением Амандо. Очень уж не хотелось ей сейчас с ним объясняться. Когда до свадьбы оставалось несколько недель девушка узнала, что она будет не единственной королевской невестой, поскольку в обмен на руку сестры Гунальд получит себе в жены старшую дочь короля Вильяма.

Аделаида искала любую возможность побольше узнать о своем женихе и узнав, что графиня де Лакруа много лет жила при Аквитанском дворе незамедлительно приступила к расспросам. Впрочем долго уговаривать пожилую леди не пришлось. Она была рада найти в лице юной принцессы достойного слушателя.

– Что бы вы хотели узнать о стране ваше высочество? Могу рассказать о ее истории или культуре. А может быть о владениях короля или …

– Лучше о нем самом! – нетерпеливо воскликнула принцесса.

– Ну конечно же, о нем самом! – хитро подмигнула графиня. – Ах, ваше высочество, вы родились под счастливой звездой! Стать женой Вильяма Великолепного!

– Великолепного!? – с сомнением переспросила Аделаида.

– Да! Вильяма Великолепного! Ты даже представить не можешь себе, дитя мое, как он был хорош! Высокий красавиц, сильный умный, галантный. Все дамы сходили по нему с ума. Сколько знатных красавиц готовы были отдать свою жизнь за один только его взгляд.

Пожилая леди закатила глаза, на несколько минут затянулась пауза. Наверное графиня еще долго прибывала бы еще в мире грез, но после тактичного покашливания принцессы она продолжила свой рассказ.

– Ну ладно, дитя мое, не будем углубляться в дела минувшие, постараюсь рассказать обо всем по короче. Молодой Вильям унаследовал трон своего отца в 32 года. К этому времени он уже был более десяти лет женат на Марии Сент Клуи, женщине умной, яркой, интересной. Говорят, они любили друг друга, ну, насколько это возможно при политических браках. Впрочем, в королеву Марию невозможно было не влюбиться. Она все делала великолепно: правила, охотилась, пела и любила. И родила мужу троих дочерей: принцессу Гизеллу, Аллору и Филицию. Но, увы, лишь год проносила на своей прекрасной голове Аквитанскую корону. Король несколько лет не снимал траур после ее кончины. Вторая жена короля была некрасива и не слишком умна, но крайне требовательна и надменна, ломлива. Изводила мужа придирками и склоками. Но она смогла дать мужу больше красавицы Марии. Она практически каждый год рожала королю по ребеночку. Королева Латура за восемь лет родила королю семерых детишек. До сознательного возраста из них, увы, выжило лишь трое: принц Гастон, принцесса Берта, и принц Луи. Третья жена короля – наследница Говелонского герцогства Луиза Фернанда Изабелла была женщиной тихой, скромной, благочестивой. Ее крайняя набожность навивала на короля тоску. Говорили, что в первую брачную ночь мужу пришлось привязать ее к кровати, дабы исполнить супружеский долг. Но, как водиться, выбор у жены небольшой, и бедная женщина постоянно ходила отяжелевшей, но так и не смогла подарить Вильяму ни одного живого малыша. Не зря говорили, что говелонская ветвь стала загнивать. Слишком уж много у них было браков с близкими родственниками. Это до добра не доводит. Но это не сильно волновало короля, у него было к тому времени пятеро взрослых детей, потом старшая Газелла умерла родами, хотя об этом мало кто вспоминал. А младшая Берта, с детства отличавшаяся крайней набожностью ушла в монастырь. Вильям редко обращал внимание на дочерей, да и на сыновей тоже. Но все изменилось за один год. Наследник трона принц Гастон, многое унаследовал от своей матери, слишком многое, – вздохнула графиня. – Он был горд, надменен, упрям и признавал лишь авторитет силы. Вильям понимал, что как только старший сын сядет на трон, он окунет страну в пучину войн и хауса. Но бог рассудил по-другому. Гастон погиб весной, в бою, бессмысленном и жестоком. Король не сильно огорчился смертью сына, он знал, что Гастон год за годом готовил заговоры против отца. Но через полгода на охоте погибает младший сын короля, его любимчик, его гордость. Принц Луи был копией своего отца, он думал прежде, чем говорить и советовался прежде, чем делать. Он обладал и смелостью брата и мудростью отца. Луи мог бы стать великим королем, если бы не нелепая случайность. Горю Вильяма не было предела. За год потерять двоих сыновей, в его-то возрасте. Но как говориться, во всем виноват самый слабый, и король обрушил всю свою ярость на ни в чем неповинную королеву Луизу. Из скромной тихой женщины она превратилась в жалкое забитое существо. Ее набожность стала чудовищной, фанатичной, но, увы, так и не принесла ей долгожданного малыша. Год назад Луиза скончалась. И с тех пор король ищет молодую, здоровую, и желательно богатую женщину дабы продолжить свой род, ведь в живых у него осталась лишь дочь – Филиция.

– Он, что же корову выбирает? Может он мне и зубы проверять будет?рассердилась Аделаида.

– Ну, что вы ваше высочество! Вильям человек галантный, он мужчина опытный, мудрый. Легенды о вашей красоте и доброте разнеслись по миру. Он заинтригован. И будет польщен тем, что вы выбрали его из множества других претендентов. Покажите ему что вы не только красивы, но иумныи образованны. Родите ему малыша и он будет у ваших ног.

Аделаида надолго погрузилась в молчание. Почти те же слова сказал ей отец Браин. Стоило к ним прислушаться.

– Значит принцесса Филиция – его дочь от второй жены?

– Да, ваше высочество. Увы, судьба ее не слишком завидна.

– Почему? Она некрасива как мать?

– Наоборот. Красотой она пошла в отца. А вот характер ей досталось от матери. Впрочем, без гордости ей было бы тяжело прожить.

– Почему?

– Не больно то приятно, когда за глаза тебя называют «вечной невестой» Древода.

– Но почему?

– Еще в детстве она была обручена с наследником небольшого, но независимого герцогства Луитаном Древода. Однако, за месяц до свадьбы он умирает от скарлатины. Его младший брат Юлиано наследует от старшего не только трон, но и его невесту. Со свадьбой решили повременить до совершеннолетия жениха, который был на четыре года младше невесты. Несмотря на разницу в возрасте Юлиано с Филицией быстро нашли общий язык и с нетерпением ждали свадьбы. Но, как говориться, человек предполагает, а бог располагает. Незадолго до свадьбы на герцогство напали. Маленькое прибрежное королевство всегда было как бельмо на глазу у более сильных соседей. Да и момент был слишком уж благоприятный: старый герцог умер, а молодой был глуп и слаб.

– Была война?

– Да, нет. Войны как таковой не было. Захватить маленькое герцогство не сложно, достаточно захватить столицу и дворец. И он был быстро захвачен. Говорят, герцог проявил чудеса героизма. Только благодаря ему Филиция смогла бежать морем. Но, увы, сам герцог попал в плен. Долгих восемь лет он томился в тюрьме и долгих восемь лет его невеста была вынуждена жить в затворничестве в замке отца.

– Она так сильно его любила, что хранила ему верность все эти годы?мечтательно вздохнула Аделаида.

– Ну, не совсем. Боюсь, что ее любовь к Юлиану быстро превратилась ненависть. Молодой человек понимал, что связь с Аквитанией единственная ниточка ведущая на свободу. И, не смотря на уговоры и подкуп не соглашался разорвать помолвку. Он думал только о себе, а нео все еще молодой и красивой невесте, которая стала день за днем ждать его смерти. И не свободная и не замужняя, участь ее была не слишком весела. Как ни крути, а женщине нужен мужчина так же сильно, как мужчине нужна жена. С природой не поспоришь!

– Интересно, что делала все эти годы принцесса?

– Ну, я точно не знаю… немного управляла замком отца, немного вела светскую жизнь, а в остальное время лелеяла свою красоту. Говорят, она возвела способы ухода за своим телом в ранг высокого искусства.

– Зачем?

– Зачем!? О, как ты еще молода и наивна! Когда молодость в расцвете, кажется что красота дана навечно, но, увы, каждый прожитый год убеждает женщину в обратном.

– Но разве нельзя в данной ситуации разорвать помолвку без его согласия? Я помню когда Филипп III томился в плену его невеста быстро стала свободной.

– Да, но Филипп III не был двоюродным племянником папы, а Юлиан – был.

– Что же случилось потом?

– Я думаю ты уже догадалась! Пару месяцев назад Юлиан весьма вовремя неожиданно умер в тюрьме, а отец принцессы Филиции быстро сосватал ее нашему королю, дабы повлиять на его выбор зятя.

– Но разве брат давно не решил относительно свадьбы? – удивилась принцесса.

– До твоего отъезда – да, но позднее на горизонте замаячили еще несколько влиятельных персон и наш король решил потянуть время. Но желание двух прекрасных принцесс качнули весы в сторону короля Вильяма.

– Вы хотите сказать, что я могла бы не выходить замуж или выбрать когото другого? – изумилась Аделаида.

– Но замуж ты бы все равно вышла, да и вряд ли тебе позволили бы самой выбирать. Знаешь, дитя мое, – добавила пожилая женщина, заметив как погрустнела ее спутница. – Я не очень понимаю, что повлияло на твое решение, но мне кажется ты сделала хороший выбор. Пусть король Вильям и старше других претендентов, но уверяю тебя он один из самых достойных.

Аделаида долго думала над словами старой графини и решила что возможно все это к лучшему и стала с нетерпеливой непосредственностью ждать дня свадьбы.

Глава 5

Было решено что сначала в Васконию прибудет принцесса Филиция в сопровождении свиты. Ее будут сопровождать кардинал Юрье и канцлер де Лафает. Последний был фаворитом короля и его правой рукой, именно он должен будет сопровождать невесту короля Вильяма и ее свиту в Аквитанию. Это вполне устраивало Адель. Ей очень хотелось посмотреть на принцессу Филицию и побывать на свадьбе брата.

Вся неделя прошла в хлопотах, суета во дворце была такая и народу наехало столько что даже Аделаида была вынуждена спать в одной комнате с несколькими дамами из своего окружения. Единственное, что расстраивало девушку – это выбор людей, которые будут сопровождать ее к мужу и останутся жить с ней. Кроме няни и маленькой Лили, так называли графиню Шуазе, принцесса ни с кем не была знакома. А нагловатый пронырливый взгляд баронессы Дрион, вдовы бывшего судьи, и вовсе показался девушке неприятным.

Адель с любопытством разглядывала длинную процессию карет и крытых повозок тянувшихся вдоль дороги. Что же, приданное у дочери Вильяма и в самом деле было королевское. Девушка улыбнулась вспомнив, что пересчитав обозы невесты король Гунальд приказал прибавить несколько подводов к приданному сестры.

Тронный зал Гутемьерском замка был великолепен, его украшали почти четыре тысячи живых цветов, а столы поставленные вдоль стен ломились от яств. Церковная церемония сильно затянулась и девушка с радостью набросилась на всевозможные лакомства. Позднее Аделаида сидела за длинным столом и с любопытством разглядывала туалеты собравшихся дам. Если нижние платья знатных леди были как правило светлых, пастельных оттенков, то верхние туники радовали глаз разнообразием ярких красок. Особенно принцессе понравилась яркая бордовая туника Филиции расшитая золотыми бабочками и птицами и золотой пояс с которого свисали точно такие же золотые фигурки бабочек и птиц. Да и сама принцесса была очень красива. Нежная свежая кожа и тонкие черты лица притягивали взгляд. Светлые волосы сплетенные в две толстых косы спускались до самого пола. Особенно хороша была ее фигура высокая, статная. Пожалуй только она могла выдать в ней зрелую женщину. Ее пышные формы только подчеркивало яркое платье. Аделаида со вздохом разгладила у себя на коленях светло зеленую тунику слегка украшенную вышивкой. В ней аквитанская принцесса выглядела совсем маленькой тоненькой девочкой, с почти плоской грудью и худыми бедрами. Как же она ненавидела сейчас свое тело. Ей было и невдомек, что на фоне яркой созревшей Филиции ее юная свежая красота казалось еще нежнее, еще прелестнее. Лишь глаза золовки смутили девушку они была светло серые холодные как подтаявший снег. Но брату невеста пришлась по душе. Не замечал он ни холодных глаз, ни презрительно поджатых губ. На его лице весь вечер играла какая-то глуповатая плотоядная улыбка. Адель от всей души желала брату счастья.

Прошло несколько недель. Сейчас уже сама Аделаида сидела за длинным узким столом в подвенечном наряде и внимательно, осторожно из-под опущенных ресниц оглядывалась вокруг. Их обоз опоздал почти на два дня из-за сильного проливного дождя. Прислуга едва успела привести в порядок туалеты приехавших на кануне гостей, так как церковная церемония была назначена на ранее утро. Аделаида практически не помнила ни прибытия, ни встречи с королем, ни торжественной красивой церемонии в древнем соборе. И лишь сейчас, выпив для храбрости кубок, вина стала приходить в себя и проявлять любопытство. Дворец в Тулузе был значительно больше Гутемьерском замка, но как она поняла в основном состоял из множества небольших спальных покоев. Тронных залов было три, но они не были так красиво украшены резьбой и фресками как во дворце у брата. Народу за свадебным столом было почти в два раза меньше, чем на свадьбе Гунальда. Ну, что же. Четвертая свадьба нечета первой. Убранство дворца девушке не понравилось, а вот еда очень даже. Похоже главный повар использовал какие-то специи или травы. Адель решила умерить свой аппетит, а то люди еще решат что ее голодом морили. Отодвинув тарелку девушка стала осторожно разглядывать сидящего рядом короля. Назвать его великолепным сейчас не поворачивался язык. Он был высок, но полноват. Корона украшала полностью лысый череп. Его лицо можно было бы назвать приятным, для его возраста конечно, если бы не тяжелые опухшие веки почти закрывающие глаза и обрюзгший подбородок. Единственное что привлекало внимание это глаза темно серые внимательные, и почти молодые.

– Надеюсь, мадам вас не слишком оттолкнуло то, что вы увидели? – с насмешкой спросил король.

– Ну что вы сир! Я просто пытаюсь немного освоиться, – смутившись пробормотала Аделаида.

– Я рад, что вы не слишком разочарованны. После титула Вильям Великолепный вы вполне бы могли бы почувствовать себя обманутой. Увы, годы диктуют свое. Цицерон сказал: «Невоздержанная молодость передает старости изношенное тело».

– Ну что вы сир…

– А потом добавил: «Венец старости – всеобщее уважение и влияние», – после многозначительной паузы договорил король.

Аделаида наклонила голову в знак того, что хорошо его поняла. Вильям мог посмеяться над собой, но он никогда не позволит сделать это кому либо другому. Жене указали своё место, впрочем ни на что большее девушка и не рассчитывала.

– Скажу по чести ваша красота превзошла все мои ожидания! – опустошив кубок, снова начал разговор король.

Адель даже вздрогнула. За последний час Вильям ни разу не повернулся в сторону жены. Казалось он был слишком занят разговорами что бы тратить на ее время. И вдруг эта неожиданная реплика. Аделаида молчала. Хвалить себя ей не пристало, и несмотря на то, что ее порадовал комплимент она сделала вид что не заметила его, скромно опустив глаза. Король с удовольствием кивнул.

– Скромность – лучшее украшение женщины. Главное что бы оно не переходило в боязливость. Не стоит бояться открыть при мне рот. «Есть только одно благо – знание и только одно зло – невежество» – сказал Сократ.

– Этот древнегреческий философ всегда отличался непревзойденной мудростью, сир, – ответила Аделаида потупив взор. – Однако Аристотель добавлял: «Природа наделила нас двумя ушами, двумя глазами, но лишь одним языком, дабы мы смотрели и слушали больше, чем говорили».

Король в недоумении поднял бровь, а потом громко расхохотался.

– А вы хорошо образованны, мадам. Большинство женщин слыхом не слыхивали не только об Аристотеле и Сократе, но и о древней Греции вообще. Вы первая женщина на моей памяти которая смогла их процитировать.

– Всю свою сознательную жизнь я провела в монастыре святой мученицы Магдалины. Там была хорошая библиотека, сир.

– Я тоже собрал большую библиотеку, но боюсь кроме меня ею мало кто пользуется. Ни одна из моих дочерей или жен так и не научились читать.

– О, я обожаю читать! Вы не могли бы позволить мне брать от туда книги?

– Почту за честь. Образованная женщина редкое сокровище. Что еще вы умеете?

– Я знаю три языка. На них пишу, читаю. Знаю счет. Немного разбираюсь в травах.

– Это хорошо, моя королева. Похоже я сделал правильный выбор, кивнул король и отвернувшись, завел разговор с соседом справа.

Вечер подкрался незаметно и Адель тряслась, как осиновый листок на ветру, когда несколько знатных дам стали готовить ее к первой брачной ночи. Нельзя сказать что она не имела понятия о том что должно было произойти, проведя раннее детство с матерью проституткой она насмотрелась на эту сторону взрослой жизни. Да и дома у брата дамы часто забывая о ее присутствии, обсуждая мужчин. Но одно дело когда это происходит с кем-то другим, и совсем другое когда с тобой. Множество раз она слышала от поклонников как хороша, как желанна. Влюбленность старого короля польстило ей. Вместе со страхом у нее разыгралось любопытство. В своих мечтах она часто прокручивала сценарии страстных ночей проведенных с Амандо. Но сейчас все было взаправду и не с ним.

Король вошел в комнату тяжелой поступью уставшего человека. Он сделал знак и дамы окружающие постель с веселым щебетом поспешили прочь. На огромной кровати под балдахином лежала, съежившись под одеялом, его молодая жена. С распущенными черными волосами и огромными испуганными глазами она была дивно хороша. Но король в своей жизни видел много красивых женщин, слишком много. Лет десять назад от бы с радостью научил трепещущую девственницу всеми прелестями любовного искусства, но сейчас…. он подошел и осторожно, дабы не испугать девушку еще больше, стянул с нее одеяло. Крохотная фигурка тут же сжалась в комочек под испытующим мужским взглядом. Вильям тяжело вздохнул, бороться с перепуганной девственницей ему совсем не хотелось. Он сел на край кровати и взял в руку длинный черный локон. Господи, она была моложе всех его дочерей.

– Не волнуйтесь мадам, я не собираюсь набрасываться на вас подобно голодному волку. В моем возрасте это небезопасно.

– Вы не будите….. не можете? – смущенно залепетала Адель.

– Могу и буду. Мне необходим наследник, а без женщины мне его не получить.

– Вы не хотите меня? – вдруг обиженно спросили девушка.

– Какое вы еще дитя. Красивое дитя. После шестидесяти это делаешь скорее по привычки или необходимости, чем по страстному порыву. Я желаю вас не больше чем вы меня. Я буду приходить к вам каждую ночь. Вы будите принимать меня без слез и истерик. Я прошу лишь безоговорочной покорности. Со своей стороны я могу пообещать, что постараюсь, как можно меньше злоупотреблять вашим вниманием. Как только доктор подтвердит вашу беременность я избавлю вас от своих визитов. В остальное время вы будете свободны и сможете пользоваться всеми почестями положенными вам как королеве.

– Остальные ваши жены вели себя именно так!? – выкрикнула Адель и тут же зажала рот ладошкой, заметив как нахмурился король.

– Все мои жены были женщинами в высшей степени достойными и вели себя соответствующе. Что и от вас хотелось бы ожидать.

Более король не произнес ни слова. Он сбросил с плеч тяжелый парчовый халат и помолившись влез на высокую кровать.

Через пол часа Адель всхлипывая сидела над тазиком и смывала следы прошедшего акта. Назвать то, что было, «занятиями любовью» было просто кощунственно. Ни малейшей нежности, страстности или хотя бы заинтересованности Вильям не проявил. Он быстро сухо, без эмоций сделал свое дело и вышел сказав что завтра ночью ей лучше отдохнуть дабы успела зажить пораненная плоть. Как же обидело девушку подобное отношение. Уж лучше терпеть его безудержную страсть или выдержать гнев, но не это холодное безразличие. Тихо незаметно в комнату пробралась леди Марика и стала готовить молодую королеву ко сну. На все ее вопросы девушка ответила что король не был груб с ней и она в общемто в порядке. Следующие несколько дней Аделаида потратила на изучение замка. Он был построен на месте римской крепости и девушка с интересом побродила по старому крылу, оставшемуся еще с тех времен. Разглядывая старинные вырезанные в стене барильефы, изображавшие римские легионы, юная королева представляла перед собой бесстрашных полководцев на вздыбленных лошадях или закутанного в тогу мыслителя древности. Король был очень приветлив со своей женой. Он позволил девушке осмотреть любые покои дворца и разрешил пользоваться библиотекой. Когда Адель впервые вошла в эту большую заставленную шкафами комнату, она потеряла дар речи от огромного обилия всевозможных книг. Она долго бродила вдоль полок не смея ни к чему прикоснуться. Король лишь улыбнулся, он сам был страстным любителем книг и был рад найти родственную душу. Вечером Вильям приказал принести ужин в покои королевы и они вдвоем провели несколько часов за приятной неторопливой беседой. Его величество был один из самых образованных людей своего времени, он со снисходительной улыбкой отвечал на вопросы любопытной девушки. Каждый следующий день стал заканчиваться совместным ужином, во время которого муж рассказывал Аделаиде историю своей страны, ее культуру, обычаи. Засыпая в одиночестве в большой постели Адель подумала о том, что жить здесь будет легко и приятно, ну а ночь… ночь можно перетерпеть. Однако через месяц девушку ждал неприятный сюрприз. Рано утром король вызвал жену к себе и сообщил, что ночью был перехвачен гонец с письмом, в котором содержались важные стратегические данные об обороне замка. Под пытками мужчина сознался что вез сведения королю Гунальду, и назвал человека который ему их передал. В зал втащили скрюченную женскую фигуру, в которой Аделаида с трудом узнала баронессу Дрион. На избитом кровоточащем лице не осталось и следов от былой красоты, однако взгляд, смотревших на юную королеву глаз, был по прежнему дерзок.

– Эта женщина созналась, что она собирала у стражников и офицеров сведения для вашего брата. И поклялась что делала это одна. Будем считать что я ей поверил. Тем не менее все люди прибывшие с вами немедленно отбудут в Васконию.

– Ая?

– Вы королева Аквитании! И будете находиться здесь. Я запрещаю вам впредь передвигаться по замку самостоятельно. Если вам будет необходимо выйти вы доложите офицеру вашей охраны и будете передвигаться только под сопровождением. Я не позволю вам, мадам, шпионить за мной в моем собственном доме.

– Я никогда ….

– Довольно! Можете идти, – резко прервал ее король.

– А как же баронесса?

– Шпионов казнят, кем бы они ни были. Постарайтесь это запомнить!

Аделаида настолько была поражена вероломством брата и суровостью мужа, что провела несколько часов как в забытьи сидя на высоком кровати. Как мог Гунальд ее так подставить. А может ни он сам? Теперь ей никогда не завоевать расположение короля. Теперь она пленница, жалкая пленница в доме мужа. С ней не будет даже графини. Вспомнив об этом девушка горько разрыдалась. Только в следующие дни она поняла как сильно привязалась она к этой хлопотливой пожилой женщине. Тоскливые недели одиночества тянулись крайне медленно. Скоро девушка научилась ценить самые простые развлечения, приход служанки с платьем или пажа с полным подносом всевозможных яств, и даже ежевечерние визиты короля она ждала если уж не с вожделением, то по крайне мере без былого страха. Уже несколько дней Аделаида заметила, что у нее неожиданно стала кружиться голова, но посчитала причиной этого недостаток свежего воздуха. И лишь когда днем она упала в обморок, девушка поняла что наконец-то понесла. Узнав от нее эту новость король немедленно приказал вызвать врача. В первый раз за эти долгие три месяцы он смотрел на жену с улыбкой. Из-за деликатного положения королевы Вильям снял большинство из своих запретов. Она могла свободно гулять по замку, выходить на улицу, посещать библиотеку, общаться с придворными, но только под бдительным присмотром нескольких дам, которые заменили офицеров охраны. Надо ли говорить, что Адель была почти счастлива. Король был необычно приветлив с женой. Во время вечерней трапезы он самолично подкладывал в ее тарелку лучшие куски дичи. Вильям ежедневно осведомлялся о ее здоровье и настроении и хотя Аделаида понимала что его заботит все это исключительно из-за ребенка ей было приятно. А однажды девушка получила от мужа чрезвычайно приятный сюрприз. Вечером, войдя в свои покои, она столкнулась с леди Марикой. Графиня заканчивала распаковывать свои вещи. Всю ночь две женщины проговорили то смеясь от души, то роняя слезы. От леди Марики Аделаида узнала что благодаря двум королевским бракам дела в Васконии налаживались. Угроза совместной войны отошла на второй план и Гунальд увел большую часть военного корпуса от границ с Аквитанией. Благодаря этой военной поддержки разбойники, которые уже несколько лет бесчинствовали в лесах, были разгромлены. Дороги стали более безопасными, торговля процветала, и даже несколько крупных баронов поднявших недавно смуту по притихли. О скандале случившимся несколько месяцев назад все благополучно забыли. Похоже Аделаида была единственной жертвой этой истории. Ну и конечно же баронесса, но она то с самого начала знала на что шла и наверняка дорого продала свою жизнь. Ну вообще жизнь в стране налаживалась, чего нельзя было сказать о браке васконского короля с аквитанской принцессой. Филицией в первые же недели после свадьбы проявила себя женщиной склочной злой и жестокой. Она быстро сумела настроить против себя не только короля, но и большую часть двора. А уж после того как живот королевы стал расти ее характер испортился в конец.

– Видели бы вы, ваше величество, – воскликнула пожилая женщина закатывая глаза. – Как придворные в хаосе носятся по двору не зная в какую сторону лучше примкнуть: в сторону нервного короля или бешенной королевы. Самые хитрые решили переждать за стенами собственных угодий и стали искать самые малейшие предлоги, дабы покинуть двор. Бедный Гунальд стал по несколько дней пропадать на охоте, лишь бы поменьше видеться со своей красавицей женой.

Несмотря на то что Аделаида была сердита на брата ей стало его жаль. Спокойный доброжелательный Гунальд меньше всего заслужил в жены злостную мегеру.

В конце весны пришли известия о жестоком нападении Астурцев. Их владения граничили с Васконией на западе. Герцог Джеордано без каких то видимых причин перевел часть своих войск через границу с Васконией и огнем и мечем прошелся по нескольким вассальным владениям, сжег Турсун небольшой, но процветающий город. Несколькими неделями спустя именно под его дымящимися стенами произошло крупное сражение. Войска, под предводительством герцога Альба, одержали крупную победу и несмотря на весеннюю слякоть прогнали банду астурцев до самых границ королевства и даже дальше, умудрившись отхватить у астурского стервятника, как называли герцога Джеордано, обширное поместье с плодородными землями и скотом. Сердце Адель сжалось при известии о ранении герцога Альбы, но она не посмела даже вздохнуть, заметив пристальный взгляд короля. Видимо ему было известно о нежных чувствах которые она питала к Амандо. Гунальд щедро вознаградил кузена за отвагу, оставив ему откуп с захваченных земель. Теперь стервятнику придется раскошелиться, что бы вернуть себе лакомый кусочек своей земли.

«Да, как несправедлива судьба, – размышляла Аделаида отойдя ко сну, благодаря победе, Амандо здорово возвысился и скоро разбогатеет. Если бы я была сейчас свободна, брат мог бы разрешить наш брак».

Гуляя по саду под руку с леди Марикой долгими летними вечерами королева часто вспоминала о прошлом, жизни с матерью, о монастыре, о дворце брата, о Амандо и о чистой взаимной любви которая когда-нибудь будет и ей доступна. Но скоро королеве стало не до мечтаний. Приближалось время родов.

В конце сентября Аделаида произвела на свет крепкого здорового малыша. К радости короля и восторгу подданных это был сын. Несмотря на то, что это были первые роды, королева разрешилась от бремени быстро и легко. «Как крестьянка» – шептались придворные. Ее тело никогда не было изнеженным, с детства по примеру матери она делала два десятка простых упражнений. Во дворце брата уединиться было сложно, а делать их при всех неудобно и девушка заменила их многочасовыми верховыми прогулками. Да и кровь сотен простых работающих женщин давала о себе знать. Уже на следующий день королева, несмотря на возражения врачей начала вставать. А через несколько дней ее здоровый молодой организм полностью восстановил силы. Скоро пришло письмо от брата, в котором Гунальд уведомил Вильяма что неделю назад королева Филиция произвела на свет здорового сына. Что ж, пусть на несколько дней, но старый король смог таки обскакать молодого. На радостях все ограничения для Аделаиды Вильямом были отменены. Его отношения с супругой налаживались, к чему сама молодая женщина прилагала немало усилий. Скоро была восстановлена традиция совместных вечеров на которых король с удовольствием посвящал жену в тонкости истории, культуры и традиций своей страны. Так же Адель стала принимать участие в дворцовой жизни: присутствовать на приемах, встречах послов, пирах и торжественных обедах. Пусть молодая королева не имела права голоса и сидела тихо как мышка, но ее авторитет сильно подрос. Какого-то заметного участия в воспитании ребенка она не принимала. Видимо в свои 17 лет ее материнский инстинкт еще не проснулся. Она могла поиграть пол часа с малышом, как с котенком под присмотром нянек, но старалась делать это вечером перед приходом короля в детскую, уж очень умиляли его сцены игры матери и младенца. Вильям был не молод и предпочитал спокойное времяпрепровождение, поэтому и молодой женщине пришлось отказаться от ежедневных верховых прогулок принятых при дворе брата. Зато, она с головой окунулась в науки. Ее обучали мировой истории, географии, политическому устройству, риторике, а так же рисованию, музыке, танцам, пению. И пусть, не все чему ее учили, она понимала, но благодаря великолепной памяти старалась все запомнить. Единственное чего у нее никак не получалось так это пение. Король услышав однажды ее распевки сказал: «Если начнется штурм королеву стоит поставить на передовую, от ее песен любой неприятель убежит за версту». Впрочем в остальном Вильям был доволен ее успехами. В том, в чем дети его разочаровали, смогла порадовать жена. После рождения сына король не возобновил попыток супружеского сближения и Аделаида чувствовала себя скорее его дочерью, чем женой. Дни проходили за днями и заметив что молодая супруга начала скучать, а это как известно первый повод к измене, Вильям позволил своей королеве присутствовать на собраниях, советах и судах. Обычно Адель приходила в зал советов, присев в уголочке с рукоделием в руке. В то время, когда иголка ловко сновала над вышивкой, молодая женщина опустив голову, внимательно слушала все, что происходило в зале. Слушала и запоминала, а вечером забрасывала мужа градом вопросов и комментариев. Особенно ей интересно было присутствовать в суде, когда король разбирал дела верноподданных: семейные и денежные споры, права наследования и многое другое. Не зря король считался мудрым правителем, люди почитали его и любили. Однажды утром Аделаида как обычно сидела с пяльцами у стены и слушала как муж разбирает мелкие склоки. В зал вошла молодая девушка. Она обвинила трех солдат короля в насилии. Возможно история не выплыла бы на свет, но девушка забеременела, а ее отец, мельник, терпеть не стал. На суде все три молодых человека согласились, что проводили с девушкой ночь, но настаивали что насилия не было. Они были готовы выплатить небольшие штрафы, но жениться на бедной бесприданнице никто не собирался., там более что мельник настаивал на крупном штрафе в 10 золотых, который должен был заплатить отец ребенка. Сумма эта была неподъемной для молодого солдата.

– Мне бы хотелось послушать, что думает королева, – вдруг сказал король, выслушав все стороны и повернулся к жене. Адель несколько минут молчала, взвешивая все «за» и «против».

– Никто из вас не хочет признать отцовство, дабы не платить крупный штраф. Хорошо. Каждый из вас заплатит по 3 золотых монеты этой молодой девушке и одну монету заплатит ей отец.

– Я!? – изумился мельник.

– Да! Если бы ты лучше следил за своей дочерью, этого бы не случилось.

– Я пришел сюда дабы добиться справедливости!

– Ты хотел заработать на позоре дочери, не думая о ней самой. Но справедливости ты добьешься. Эти деньги пойдут в приданное девушки. Теперь многие молодые люди захотят на ней жениться.

– Простите ваше величество, – вдруг подал голос молодой солдат. – Я не отказываюсь от своих слов, так как не могу знать я ли отец ребенка, но Меги всегда мне нравилась, я сожалею что так произошло. С этим приданным мой отец согласиться на этот брак. Если вы позволите, при согласии наших родителей я бы хотел жениться на Меги.

– Что же. Это мудрое решение. Да будет так, – сказал король.

С тех пор муж позволил Аделаиде самой разбирать дела если в суде выступала женщина, а позднее передал жене все семейные споры. Девушка была чрезвычайно горда доверием короля и старалась быть справедливой и беспристрастной. Далеко не все были рады возвышению молодой королевы. Канцлер де Лафает участие женщины в суде воспринял как личную обиду. И выискивал любую возможность очернить девушку в глазах короля. Раньше именно он был доверенным лицом монарха, и уж очень не хотелось ему передавать эту эстафету сопливой девчонке. Адель старалась не вникать в дворцовые склоки. А старого проныру просто игнорировала, понимая что пока за ее спиной стоит король ей ничего не страшно. Однажды ночью королеву разбудили громкие голоса доносившиеся из коридора. Аделаида чувствуя сердцем что что-то произошло, попросила леди Марику все разузнать. Увы ее новости были плохи. Вечером не дойдя до дверей своей спальни король Вильям неожиданно упал. С трудом, пожилого монарха перенесли на кровать, но несмотря на усилия врачей он до сих пор так и не приходил в сознания. Адель накинув на плечи легкий халат побежала в покои короля. Однако стражники не пустили ее в спальню к мужу. По приказу лорда де Лафает короля нельзя было беспокоить. Возмущенная до глубины души девушка направилась на поиски кардинала Юрье, лишь этот необъятных размеров служитель церкви мог повлиять на решение канцлера, но он не захотел. Очень скоро Аделаида поняла в какой розовой дымке она прожила эти три года. Она никогда не задумывалась о подводных камнях дворцовой жизни, не интересовалась ее коалициями, разнообразными партиями и политическими склоками. И сейчас здорово об этом пожалела. В отсутствие короля власть в свои руки взял канцлер, а королева осталась лишь пешкой в чужой игре. Лафает не без основания опасался, что молодая жена повлияет на супруга и король сделает Аделаиду регентшей до совершеннолетия сына. Девушка понимала, что сейчас ее жизнь стоит мало, так как она невольно встала на пути многих сильных мира сего и старалась не покидать своих покоев, пребывая в ежечасных молитвах. Вильям скончался через двое суток, 31 мая – в последний день весны, так и не приходя в сознание. За это время супруге ни разу не дозволили повидать мужа. После похорон в течении нескольких месяцев решался вопрос о регентстве. И пока знатные лорды этот вопрос решали Адель снова оказалась пленницей в доме умершего мужа. Ей не позволяли принимать корреспонденцию, выезжать за пределы дворца, принимать в покоях гостей и даже видеться с сыном. Объясняя это мерами безопасности. И лишь к концу третьего месяца, когда де Лафает, как первый советник короля возложил на себя регентскую корону молодой королеве дали небольшую свободу. Постепенно Аделаида стала привыкать к своей жизни, находя и в ней свои маленькие радости. Но однажды на пороге ее спальни умер паж, съев пирожное, предназначенное королеве. С тех пор в душе молодой женщины появился страх. С большим трудом графиня Торезо смогла переправить письмо в Васконию и получить ответ от Гунальда. В течении долгих двух месяцев подготавливался дерзкий план, а молодая королева жила лишь мыслью о побеге.

Глава 6

В конце сентября, в одну из темных осенних ночей Аделаида переодевшись в одежду пажа, в сопровождении леди Марики и нескольких преданных людей тайно выехала из дворца. И почти через неделю бешенной скачки их небольшая, вымазанная в грязи кавалькада пересекла границы Аквитанских владений.

Брат принял беглянку очень сердечно, чего нельзя было сказать о его жене. Королева Филиция принять в своих покоях мачеху отказалась, сославшись на плохое самочувствие, крайне удивив молодую женщину подобным отношением. Сразу по приезду Аделаида поняла, что жизнь в Гутемьерском дворце сильно изменилась. Не было уже бесконечной череды беззаботных праздников, исчезли из залов группы веселых молодых людей и стайки юных фрейлин-хохотушек. Зато двор наводнили толпы каких-то мерзких старух, неопрятного вида, чужеземных врачевателей, лекарей, от которых больше попахивало колдовством, чем касторкой. Поговаривали, королева Филиция была просто помешана на своей красоте и пыталась с их помощью найти рецепт вечной молодости. Конечно экс-принцессе это пришлось не по душе, ей как никогда хотелось окунуться в ту далекую беззаботную юность. Но право голоса она не имела. А через несколько дней после побега во дворец прибыл курьер с письмом из Аквитании. В нем от имени ее малолетнего сына Хельдерика 4 и с подписью канцлера было требование немедленного возвращения. Де Лафаету очень не хотелось отпускать на волю птичку, которая в будущем запросто могла возглавить аппозицию. Далее началась длительная переписка между двумя дворами. Регент и просил и требовал, и угрожал и подкупал, но Гунальд был не приклонен. Он отлично понимал, что канцлеру никогда не добиться такого политического веса, какой был у покойного короля. Да и несмотря на то, что народ любил и почитал юную королеву, безопасность сестры на территории Аквитании была под вопросом. В этот период Аделаида жила в южной, хорошо охраняемой башне и находилась практически под постоянным присмотром свиты и офицеров охраны. Лафает готов был пойти на все, вплоть до похищения, лишь бы вернуть беглянку. А для короля Васконии она тоже была лакомым кусочком, и Гунальд, объясняя свое решение безопасностью сестры, практически запер ее в башне. Решение было найдено после того, как королева подписала бумагу о том, что она добровольно отказывается от власти, обещает никогда не заниматься внешней и внутренней политикой страны, а так же ее управлением и клянется не вступать в борьбу с законным регентом и не поддерживать аппозицию и не участвовать в воспитании сына. Там было многое другое, что Аделаида с легким сердцем все подписала. За это все она пожизненно сохраняла за собой титул вдовствующей королевы Аквитанской, с небольшим содержанием и полной свободой передвижения и имела право на титул действующей королевы до того момента, пока ее сын не возложит эту корону на голову своей жены. Впрочем Адель и вникать не стала во все эти витиеватые тонкости. И вот она снова поселилась в своих прежних покоях, окружив себя несколькими придворными дамами и юными фрейлинами. Так постепенно королева Аквитанская создала свой собственный небольшой, но веселый двор. Именно сюда стал частенько наведываться король. Он с удовольствием проводил время в компании молодежи, слушал музыку, пение, играл в преферанс, что еще больше обострило отношение между двумя королевами. Однажды вечером ко двору вернулся Амандо. Сначала он вел себя очень сдержанно и осторожно, чувствуя, что Аделаида сама проявляет сдержанность. Для молодой женщины 4 года в разлуке не прошли даром. Из маленькой, нескладной девочки экс-принцесса превратилась в молодую очень красивую изящную женщину, с печальным опытом замужества, да и сам Амандо изменился. Стал более зрелый, сдержанный, какой-то степенный. Кончился у него тот безудержный юношеский порыв, который так привлекал к нему Адель. Но постепенно их отношения стали налаживаться. Положение вдовствующей королевы давало определенную свободу и молодые люди могли много времени проводить вместе. Конечно же не о каких свиданиях наедине не могло быть и речи. Женская репутация была слишком хрупким и ценным предметом. Но влюбленную пару не смущало постоянное присутствие посторонних, тем более что их отношения никогда не заходили за рамки приличий. И несмотря на то, что Филиция стала распускать самые мерзкие слухи, репутация королевы по прежнему была безупречна. После громкой ссоры с золовкой Аделаида по примеру брата стала как можно меньше времени проводить в стенах дворца, и начала участвовать во всех охотничьих развлечениях Гунальда. И лишь зимой, когда Амандо отправился в военный поход, она поняла как сильно она к нему привязалась. Это была уже не детская влюбленность, а зрелая осознанная любовь, любовь взаимная и пока еще запретная. Когда через месяц герцог Альба вернулся с победой, они вместе отправились к королю, дабы попросить у него позволения на их брак. И вот то, что казалось невозможным четыре года назад – свершилось. Герцог Альба за прошедшие годы благодаря нескольким крупным победам не только значительно улучшил свое благосостояние, но и присоединил к своим землям обширные плодородные угодья. К радости обоих влюбленных король после некоторого колебания дал свое согласия на их брак. Свадьбу решили сыграть летом, дождавшись окончания траура по Вильяму.

– Каждую из своих побед я посвящал тебе, Бренна, даже не надеясь, что бог когда-нибудь дарует мне подобное счастье, – произнес Амандо, как только они покинули апартаменты короля. – Ты была для меня прекрасной путеводной звездой, яркой, желанной и недоступной. В своих мечтах я смел только целовать кончики твоих пальцев, и даже представить не мог, что когда-нибудь судьба дарует мне тебя в жены.

В этот послеобеденный час коридоры дворца опустели и герцог привлек Адель к себе. Он прикоснулся к ее губам легким невесомым поцелуем и тут же отстранился пытаясь успокоить бег своего разгоряченного сердца. Однако молодая женщина сама сделала шаг вперед и прижалась щекой к теплой груди Амандо. Несколько минут они стояли рядом, наслаждаясь близостью друг друга, но услышав голоса были вынуждены разомкнуть объятья. До окончания траура Гунальд просил повременить с оглашением помолвки, поэтому молодым людям нужно было быть крайне осторожными. Герцог отошел чуть в сторону, пропуская Аделаиду вперед. Молодая женщина сделала несколько неуверенных шагов вперед, но потом обернулась и всхлипнув бросилась к Амандо и крепко обняла за шею.

– Я всегда тебя любила, – зашептала она. Столько лет она хранила все это в себе, и сейчас от волнения у нее навернулись на глазах слезы. – Еще в монастыре рассказы о тебе согревали меня холодными зимними ночами. Ты был мой рыцарь на белом коне. И ты спас меня тогда, в Эса. Спас мою жизнь, мою честь, мой разум. В Аквитании я пыталась выбросить тебя из сердца, но когда мне было хорошо или плохо мои мысли были о тебе. Если бы 6 лет тому назад кто-то сказал что я стану твоей женой, я бы не поверила. Но сейчас я буду считать каждый день оставшийся до свадьбы.

И быстро поцеловав герцога в подбородок, она опрометью бросилась прочь. Амандо еще долго стоял в коридоре прислушиваясь к удаляющемуся шороху парчовых юбок, а потом прикоснувшись пальцами к тому месту куда пришелся поцелуй, мечтательно улыбнулся. Через три месяца они станут мужем и женой и никто, кроме смерти, не сможет разлучить их. Молодые люди стали ежедневно видеться при дворе, на конных прогулках, охотах, пирах они старались быть ближе друг к другу, но при этом держали дистанцию. И лишь в коротких письмах, которые отец Мифодий передавал графини Торезо, влюбленные могли выразить свои чувства. Впрочем, они предпочли бы и вообще разучиться писать если бы знали к чему приведет их переписка. Однажды вечером, в конце марта, когда до объявления помолвки оставалось несколько месяцев во дворе разразился громкий скандал. Одно из писем герцога попало в чужие руки. Было оно коротким: «Люблю тебя, моя королева, живу лишь мыслью о том, что скоро ты будешь принадлежать мне.» Поскольку в отличие от сочинителя получатель был известен сей несчастный клочок был передан в руки королю. Само собой Гунальд движимый справедливым негодованием тут же предъявил его Филиции, с весьма нелестными комментариями. И не смотря на то, что Аделаида поспешила во всем признаться брату, скандал получился громкий. Филиция же в очередной раз облив грязью мужа и его сестру, затаила кровную обиду. Дабы еще больше не гневить супругу, король отослал сестру в небольшую поездку по стране. Официально королева Аквитанская должна была объехать несколько монастырей и церквей дабы возложить к ногам святынь находящихся там щедрые дары, в память об умершем муже, а заодно и передать епископу Брайну письмо от короля и попросить этого достойного служителя церкви прибыть к июню во дворец для освещения ее бракосочетания. А так же проводить к нему по просьбе графа Аленсо, отца девушки, леди Грету. Эта юная леди уже пославшаяся во дворе при помощи своего бойкого языка, приходилась внучатой племяннице епископа. Во время своего последнего путешествия Адель хорошо помнила епископа и очень надеялась, что именно он будет ее венчать.

За день до отъезда Адель провели в личные покои короля дабы получить последние наставления и письма для епископа и нескольких дворян.

– Хочу тебе сообщить, что твою охрану возглавит граф Харальд Л-Иль, напоследок сказал король.

– Л-Иль? Но он же …

– Да, он аквитанский дворянин и будет не щадя жизни своей охранять вместе со своими людьми Аквитанскую королеву.

– Но Гунальд, как ты мог согласиться, что бы мне на шею повесили этого шпиона Лафаета? – с негодованием воскликнула Адель.

– Не будь ребенком, Брена! Ты должна всегда помнить о своем высочайшем статусе. И вести себя так, что бы никто, даже самый опытный шпион, не смог посадить ни пятнышка на твою репутацию. Ступай, сестра! – произнес король, и поцеловав девушку в лоб, проводил ее до двери.

Целый день Адель копила в себе злость на всех мужчин, которые с легкостью распоряжаются женской судьбою. Меньше всего ей хотелось все время быть под присмотром и взвешивать каждое сказанное слово. Лишь вечером леди Марика рассеяла ее сомнения. Пожилая графиня обладавшая кучей связей была неиссякаемым источником новостей и слухов.

– Мне кажется тебе не стоит опасаться непорядочности этого человека, сказала она своей подопечной. – Пока ты жила в Аквитании я несколько раз видела при дворе Л-Иля. Он из знатной, но не богатой дворянской семьи. Солдат как говориться с пеленок. Дисциплинированный, сдержанный, преданный королю Вильяму. Он считается не только отчаянным рубакой, но и разумным полководцем. За его спиной более двух десятков знаменитых побед.

– Если уж он такой, раз такой что он тут делает?

– Насколько мне удалось сегодня узнать его взгляды относительно войны и мира в королевстве сильно отличаются от мнения де Лафаета. Месяц назад у них произошел конфликт и теперь он в почетной ссылке при опальной королеве.

– Ты думаешь он не будет шпионить за мной?

– Мне кажется, что нет. Но поживем увидим.

Глава 7

Погода стояла хорошая и вдовствующая королева собрав небольшую свиту отправилась в путь. Спешить им было некуда, так как возвращаться в дом брата ей не хотелось. В дорогу Аделаида взяла с собой несколько приближенных дам с мужьями и двух юных фрейлин, а так же небольшую охрану состоящую из висконских и аквитанских рыцарей и солдат. Ну и конечно же графиню Торезо, с которой после Аквитании Адель сблизилась еще сильнее. Командир охраны, граф Л-Иль произвел на молодую женщину очень приятное впечатление.

– Будете ли вы за мной шпионить? – как то на прямую спросила она его.

– Нет, ваше величество, даю вам слово чести, что ничто увиденное и услышанное мною никогда не обернется вам во вред. Я всегда буду на вашей стороне, – искренне ответил граф и Адель ему поверила.

Небольшая кавалькада медленно тащилась по раскисшим дорогам, объезжая один город за другим. Ольса, Эстелья, Витория, который в народе по прежнему называли Гастейз, а так же Бургос. Поблизости от этих городов стояли крупные монастыри или в самих городах были соборы. В каждом из которых королева оставляла щедрые дары и молилась об ушедшем муже. Особенно долго путешественники провели в Паленсии, расположенной на берегу реки Каррион. Адель хорошо помнила рассказы мужа об этом городе, служившим когда-то королевской резиденцией Вестготским королям. Девушка даже приказала проехать в деревню Вентаде-Баньо, где была построена небольшая христианская церковь – базилика Сан-Хуан-Баутиста. Во время путешествия молодая вдова часто вспоминала мужа. Вильям был не плохим человеком. Во время их короткого брака Аделаида чувствовала себя если уж и не полностью счастливой, то по крайне мере окруженной заботой и безопасностью. Она относилась к мужу скорее как к отцу, которого не знала, или как к деду, который мог бы у нее быть. Короткий период когда они делили постель забылся как неприятный сон. Зато она хорошо помнила вечера наполненные неторопливыми беседами и тронный зал, в котором она могла вершить правосудие под одобрительным взглядом супруга. Она до сих пор по нему скучала. Скоро начнется новый период ее жизни. Она знала, что брак с Амандо будет другим, наполненным взаимной любовью, страстью, плотскими радостями. Конечно, как жена герцога, она потеряет большую часть своих привилегий, но это менее всего огорчало молодую женщину. Ее страшило другое, не смотря на громкие победы Альба, его положение по прежнему было шатким. Из всех обширных владений лишь несколько замков были пригодны для жилья, да и в них необходимо было многое сделать. Адель никогда прежде не управляла замком, домашним хозяйством всегда занимались другие люди. Она не умела ни готовить, ни делать заготовки, ни управлять слугами. Те знания которые она получала в монастыре или во дворце мужа и брата вряд ли могли помочь хозяйке большой усадьбы. Ей так хотелось свить свое собственное уютное гнездышко, хотелось сделать так, чтобы Амандо ею гордился. Конечно это был обычный женский страх перед новым этапом жизни. Только с леди Марикой девушка могла спокойно поговорить. Вечером когда все разошлись по кельям монастыря Сасуа Адель подождав когда графиня разложит ей постель попросила ее присесть и сбивчего рассказала ей о своих страхах.

– Ах, ваше величество, какое вы еще дитя! – воскликнула пожилая женщина. – Амандо любит вас беззаветно. Для всех вы жена короля, дочь короля и сестра короля. Никто не будет требовать от вас того, что бы вы вместе со слугами квасить капусту или тушить мясо. Будьте благожелательны, добры, требовательны, но справедливы и все ваши люди, включая вашего мужа, будут вас боготворить. И если вы или ваш муж не выгонят старую женщину прочь, я сочту за честь и дальше служить вам и помогать.

Адель была так растроганна и обрадована словами графини, что молча взяла ее руки в свои и поцеловала.

– Я так боялась что ты покинешь меня, – воскликнула молодая женщина. Не чета знатной графине служить у жены герцога. Я бы так хотела что бы ты осталась. Конечно ты уже не будешь няней королевы, да и приличного жалования я тебе предложить не смогу, но может быть ты бы захотела стать моей компаньонкой и подругой?

– Конечно же захотела бы. Это великая честь для меня. Да и идти мне некуда. И у дочери и у сына своя семья, мне уже трудно будет с ними жить, да и им со мной тоже. За эти годы вы стали для меня дочерью, более близкой, чем моя собственная.

После нескольких дождливых дней погода наладилась и небольшая кавалькада снова отправилась в путь. В дороге Адель снова подружилась с графиней Шуазе, маленькой Лили как называли ее при дворе. С тех пор как король Вильям выгнал из Аквитании всех придворных дам супруги прошло 4 года. За это время маленькая тоненькая девчушка превратиласьвюную изящнуюдевушкус прекраснымисветлымивьющимися волосами. Она была помолвлена с виконтом Трено, это был красивый юноша, общительный, веселый, музыкант, певец, балагур. С ним было всегда легко и весело. Аделаида зная о том как безумно любит Лили своего жениха и не хочет с ним расставаться упросила брата взять его с собой. И она об этом не жалела, даже в самой непростой ситуации виконт умудрялся найти что-то веселое и смешное. И только командир ее охраны Харальд Л-Иль относился к юноше пренебрежительно и с опаской. Понравился молодой королеве город Ошто, с небольшими каменными зданиями и узкими улочками. Особенно впечатлил Адель большой католический собор. На одной из площадей еще со времен римской империи стоял полукруглый фонтан вделанный в стену. Из головы льва текла вода в две позолоченные чаши. Возможно в нем не было ничего особенного, ведь римляне оставили после себя огромное множество всевозможных памятников, но в городе была традиция, что тот кто выпьет воды из двух чаш этого фонтана будет счастлив в любви. Услышав об этот вся свита устремилась к фонтану. Поскольку сама молодая королева сделать это при людно не могла, а ей этого очень хотелось, пришлось ждать окончания долгого пира, устроенного горожанами в ее честь. И только поздно вечером Адель, переодевшись в платье зажиточной горожанки, которым снабдила ее супруга старосты, вместе с Лили и в сопровождении Гуля Трено отправилась к фонтану. Зрелище это было не для слабонервных. У случайных свидетелей всего происходящего от хохота наверное, начались колики. И было от чего. Невысокий изящный Гуль в течении получаса пытался поднять ко второй высокой чаше двух низкорослых маленьких женщин. Возможно, это былобы не сложно, если быне сильный дождь, которыйименноэтой ночьюи именно в тот момент, когда любопытная троица подошла к фонтану, решил обильно оросить землю. Вдоволь напившись прохладной воды, молодые люди промокшие, но счастливые, взявшись за руки побежали к дому старосты сапожной гильдии. Именно у него разместили знатных гостей. Хотя по недовольному виду этого худого как щепка щуплого мужичка никак нельзя было сказать, что он обрадован свалившийся на него честью. Вот его жена оказалась женщиной приветливой и весьма, весьма разговорчивой. Она помогла молодым людям не только переодеться в более подходящие для ночной прогулки одежды, но вывела их через дальний вход, минуя стражу. И сейчас эта дородная веселая женщина ждала их, прикрывшисьотдождятолстойчернойнакидкой.

– Ах, ваше величество, как я испугалась когда дождь пошел. Я уж, ждала, ждала, вас все нету и нету, я уж хотела стражу кликнуть, да решила еще маленько подождать. А вот смотрю и вы бежите. Уж как я обрадовалась, как обрадовалась, – затараторила говорливая матрона накидывая на плечи Адель теплую бархатную накидку. В то время как виконт пошел искать место среди развалившихся на полу мужчин, девушки в сопровождении не умолкающей хозяйки поспешили наверх, в комнаты отданные королеве.

– Ах как не вовремя дождик то пошел. Если бы чуть пораньше начался ни за что бы вас не пустила, – снова и снова тараторила болтушка, подавая леди Марики сухое полотенце пока две промокшие девушки спешно снимали платья.

– Не стоило вам так волноваться, – устало ответила Аделаида, она только сейчас смогла вставить слово в нескончаемую трескотню жены сапожника.

– Уж не сахарные мы, не растаем.

– Да коль простудитесь, а коль и заболеете? Надеюсь, вы хоть водицу то пить не стали? – не унималась словоохотливая женщина.

– Почему же не стали? – воскликнула леди Лили. – Из двух чаш испили, как вы велели.

– Ох, нехорошо это, не хорошо. Предупредить я вас не успела. Не ведала, что дождик то пойдет.

– Почему же не хорошо? – спросила Адель, пока графиня вытирала ей волосы подогретым у огня полотенцем.

– Да говорят коли в дождь напиться счастье свое слезами разбавишь.

– Что же ты баба болтливая королеву не предупредила!? – накинулась на жену сапожника графиня. Бедная женщина со страху на колени рухнула. И схватив Аделаиду за подол платья, стала его целовать.

– Простите меня, ваше величество. Я как лучше хотела. Все то наши, об этом знают. А вас то я предупредить не успела. Уж я не думала что дождь пойдет, ведь уходили то вы и облачка не было, – продолжала она причитать, когда графиня вытаскивала женщину из комнаты и запирала дверь.

– Не слушайте вы ее. Не хватало еще каждой базарной бабе верить, – воскликнула леди Марика, видя как испуганно переглядываются две промокшие девушки. – Вот увидите через недельку вернемся домой, король наш о помолвке объявит, а там гляди и до свадьбы рукой подать. Летом обе к венцу пойдете.

Но не спокойно как то было на душе Аделаиды, чувствовала девушка беда рядом.

Недалеко от города Оша развернулась большая ярмарка, где крестьяне продавали оставшийся с зимы скот, зерно и другую продукцию. На небольшой площадке выступали приезжие артисты, и молодая королева вместе со свитой с удовольствием посмотрела их красочное, веселое представление. После окончания выступления к королеве подошел пожилой джентльмен. Как только узнав, что ему выпала честь познакомиться с королевой Аквитании старый солдат едва не прослезился и тут же предложил молодой женщине погостить у него хотя бы несколько дней вместе со всей свитой. Ответить отказом на столь душевное и настойчивое предложение Аделаида не смогла несмотря на то что начальник ее охраны Харальд Л-Иль был категорически против изменения маршрута. Тем более, что эта усадьба находилась еще западнее и следовательно еще ближе к границе с Астурией. Но Адель просто была покорена старым воякой, да и с полусотней вооруженных всадников ей нечего было бояться. И вот после Оша небольшая кавалькада отправилась на запад.

– Простите ваше величество, вы не очень заняты? – спросила леди Марика, заглядывая в комнату.

Вот уже несколько дней они гостили в замке виконта де Со. Этот пожилой бравый вояка со всей щедростью преданной души принял у себя свиту королевы. По его словам он воевал еще с королем Хельдериком и был рад принять у себя его дочь. Он мог бесконечные часы рассказывать о походах, сражениях и победах, описывать быт, нравы и традиции того двора. И пусть по сути король Хельдерик был для Адель абсолютно чужим, но это ни как не уменьшало ее интереса к этому необыкновенному человеку. Брат мало рассказывал об отце, а придворные обычно напускали так много лести, что понять где правда, а где вымысел было невозможно. Виконт же преподносил свои истории без прикрас, щедро снабжая их жуткими подробностями и солдатскими шутками. И хоть иногда уши молодой женщины горели от смущения, она по прежнему просила старого балагура что-нибудь рассказать. В этот поздний час свита королевы разбрелась по многочисленным комнатушкам этого необычного дома, построенного еще римлянами и достроенного уже предками самого виконта и их предшественниками. Раньше на этом месте находилась римская крепость с одно и двухэтажными строениями. И несмотря на то что во время нападения варваров она была почти полностью уничтожена, в силуэте первого этажа четко прослеживались линии построек того времени. Аделаида сидела на высокой кровати и перечитывала письмо присланное утром. Гуральт после скандала удалил с глаз долой провинившуюся парочку, отправив сестру молиться по святым местам, а Амандо в армию на север. Несмотря на это влюбленные продолжали переписку и сейчас молодая женщина в сотый раз перечитывала пропитанное нежностью послание.

– Заходи, присаживайся, – предложила Адель графини, аккуратно складывая измятую бумагу.

– Мне не хотелось отвлекать вас в столь поздний час, но я хотела бы узнать как долго вы собираетесь пробыть в замке господина де Со?

– Я собиралась побыть завтра, может послезавтра. А что ты хотела?

– В двух часах от сюда живет семья моей сестры.

– Ты бы хотела повидать сестру?

– Ну повидать ее я не смогу, она уже лет десять как в могиле, а вот ее старший сын по прежнему там живет. Час назад мне от него письмо передали. Очень просит заехать.

– Конечно поезжай. Побыть с родственниками всегда приятно.

– Насчет приятно я бы не сказала. Мужа сестры никогда нельзя было назвать хорошим человеком, наша семья не очень то ладит с племянником. Но узнав, что мы рядом он очень попросил приехать и мне хотелось бы узнать в чем там дело. Если вы не против я бы утром рано уехала, а к ночи вернулась.

– Конечно я не против. Возьми одну из карет и кучера и пару человек из охраны.

– Ну что вы ваше величество, тут верхом полтора-два часа лесом, не больше. Я возьму кого-нибудь из солдат и к вечеру обернусь.

– Если считаешь, что верхом быстрее, делай как знаешь. Но обязательно возьми несколько человек верховых. Мы не далеко от границы. Хоть Астурцы сейчас и не показываются, но лучше быть осторожнее.

– Хорошо, моя госпожа, – ответила леди Марика, и поклонившись закрыла дверь. Утром виконт де Со полностью подтвердил слова королевы и настоял на том, что бы графиню сопровождал один из его людей.

– Это крепкий парень и он хорошо знает эти места, – сказал виконт представляя Адель высоченного детину Трубо Гомеса.

Глава 8

Но не на следующий вечер, ни на следующее утро графиня не вернулась. А денем прислали письмо из усадьбы Треволс. Сеньор Иньиго Тревол писал королеве о том, что его достопочтенная тетя, графиня Торезо отправившись в обратный путь упала с лошади. Она была в очень плохом состоянии и в беспамятстве постоянно звала свою госпожу. Трубо, привезший письмо, подтвердил слова сеньора Иньиго, сказав что графиня очень плоха и если ее королевское величество хочет успеть ее увидеть, то стоит поспешить в усадьбу. Услышав печальную новость Адель немедленно приказала подать карету, а узнав что дорога в обход займет три-четыре часа, велела подать лошадь. Но ее пыл охладил Харальд Л-Иль. Он как начальник ее охраны был категорически против этой авантюры.

– Ваше величество, одумайтесь! – воскликнул он, когда они с Аделаидой немного отошли от свиты. – Не стоит торопиться. Слугам хватит пару часов что бы собраться в путь. Да и мне надо часа два три чтобы вернуть своих людей из леса. Вы видимо забыли что вчера приказали отправить их в северные угодья на охоту.

– Да, я совсем забыла. Но после того как виконт пошутил что мы опустошили его закрома и им придется всю зиму сосать лапу, мне захотелось что-то для него сделать.

– Сосать лапу? Что за чушь!? Из Ошта мы привезли и муку и хлеб и овощи, а по дороге сюда лучник подстрелил оленя. После нашего отъезда закрома виконта будут не беднее чем были.

– Я этого не знала. Может он пошутил, а я этого не поняла? Да нет, он сам рассказывал что лучшая охота в северных угодьях. Ну, да это не важно. Мы сильно отстали от графика, возвращаться сюда я уже не смогу. После Треволса мы сразу отправимся в путь. Сколько у вас сейчас людей?

– Человек 15 солдат, плюс десяток слуг мужчин: кучера, конюхи, камердинеры. И трое вельмож со слугами.

– Я забираю десяток солдат и со свитой верхом уезжаю к графине. Я никогда не прощу себе если не успею с ней попрощаться. Вы собираете своих людей, грузите вещи и по обходной дороге едите в Треволс. Мы все в месте переночуем. А утром двинемся дальше.

– Простите ваше величество. Это очень опасно. Мы ничего не знаем о сеньоре Иньиго. Как он узнал что его тетка здесь? И почему никто из моих людей не вернулся? Я сердцем чую что здесь что-то не так. Если на вас нападут в дороге…

– Хватит меня пугать. Кто осмелиться нападать на королеву? Да и зачем, обозы с вещами ведь остаются с вами. Вы и о виконте де Со говорили что он человек сомнительный. За пол дня без вас ничего со мной не случиться. А новость о том что у де Со гостит королева наверняка подняла на уши всю округу.

– Этого то я и боюсь…. – начал было капитан.

– Хватит! Будет так, как я решила! – и не слушая больше возражений Аделаида поспешила переодеваться.

Через час королева в сопровождении своих дам и джентльменов, а так же виконта де Со и под охраной десятка солдат выехала на запад. Несмотря на возражения сеньор Харальд настоял сам возглавить кавалькаду. За погрузкой вещей вызвалась проследить баронесса Таль, прогулка верхом была в ее возрасте опасна, а проследить за сбором вещей она вполне могла. Конец мая выдался замечательный и если бы не происшествие с графиней, Аделаида бы получила большое удовольствие от быстрой прогулки. Через полтора часа показались зубчатые стены хорошо укрепленного замка. Увидев их сер Харальд знаком руки остановил кавалькаду.

– Насколько я помню речь шла о мирной усадьбе, а не о хорошо вооруженном замке? – нахмурившись спросил он.

– Тревол – древний род. Отец сера Иньиго верно служил королю и хорошо укрепил свой дом. – развеял его сомнения виконт.

– Я думаю будет лучше послать нескольких верховых, а только потом позволять королеве…

– Бросьте, я хорошо знаю Иньиго, и ручаюсь за вашу безопасность. Мы не для того спешили что бы стоять тут и ждать.

– Я уверена, виконт прав, – ответила за командира Аделаида и пришпорив лошадь поскакала вниз.

Заметив всадников стражники открыли высокие ворота, однако как только копыта последней лошади простучали по каменному брусу двора, захлопнули вновь. Услышав скрежет задвигаемых замков сер Харальд сразу понял, что это засада и приказал готовиться к бою. Мужчины в два ряда окружили четырех дам, во главе с королевой. Солдаты не успели обнажить мечи как в них градом посыпались стрелы. Из дверей, углов строений выбежали люди вооруженные мечами, топорами и даже вилами. Закипел бой. Кричали люди, ржали раненые лошади, мечи ударяясь друг о друга издавали неприятный скрежищий звук все это было так похоже на картину нападения на Эса пять лет назад что Адель со страху зажмурила глаза и закрыла руками уши, лишь бы не слышать эти страшные звуки. Когда она открыла глаза, то поняла что несмотря на то, что горстка защитников значительно поредела солдаты под командованием сера Харальда сумели не разрывая строя пробиться к воротам. Если они смогут пройти еще десяток метров и открыть заслоны ворот, то у них появиться хороший шанс вырваться на свободу. Это поняли и нападавшие, так как повинуясь закутанному в черный плащ предводителю усилили натиск. Ни одна из стрел не была выпущена в середину колонны, следовательно королева им была нужна живой и здоровой это значительно облегчало работу защитников. Услышав крики радости Аделаида открыла глаза и вытянула шею. Один из солдат ее охраны смог пробиться к воротам и начал отодвигать тяжелую дубовую заслонку. Через несколько минут горстка оставшихся в живых людей вырваться на свободу. Но тут увы вмешалась другая сила.

– Стоять! Бросьте оружие или я перережу ей глотку, – вдруг громко произнес Виконт де Со схватив королеву за плечо и приставляя к ее горлу холодный меч. Аделаида даже пискнуть не успела, когда сильная рука старого вояки одним рывком сдернула ее с лошади и пересадила на его скользкие от крови колени.

– Предатель! Я знал что тебе нельзя дове… – закричал сер Харальд, но закончить фразу он не успел, так как стрела пущенная лучником пробила ему шею. Алая струйка фонтаном брызнула вверх. Капитан рухнул под ноги лошадей и лишь неприятные булькающие звуки говорили о том что он еще жив.

– Опустите оружие и сдавайтесь, – громко повторил де Со. Крупом лошади он проложил себе путь сквозь смятенные ряды королевских солдат и направился вместе с пленницей к предводителю нападавших. И грубым рывком сбросил ее с лошади. Если бы не реакция высокого мужчины успевшего ее подхватить Аделаида бы упала со всего размаху на каменные плиты ступеньки.

– Осторожнее! Ты перегибаешь палку, – произнес мужчина угрожающе повернувшись к виконту, но тот лишь ухмыльнулся в ответ. – Простите ваше величество за беспокойство, – обратился он к королеве с низким поклоном, – вам не о чем волноваться. Теперь вы под моей защитой и вы в полной безопасности.

– Вы заманили нас в ловушку. Убили половину моих людей. И называете это беспокойством?

– Простите ваше величество, но времена нынче такие что берешься за любую возможность заработать. Кстати, а где ваши обозы?

– Негодяй, мерзкий трус, так вот что тебе было надо. Не дождешься!

– Правда? А посыльный от виконта сказал что они приедут следом за вами.

– Ах ты предатель! Командир был прав, это ты все подстроил!воскликнула молодая женщина и набросилась на виконта с кулаками. Однако он схватил ее за руки и отшвырнул в сторону как хилого котенка.

– Убери ее чертово величество, или я за себя не ручаюсь, – прошипел он и поскакал к группе пленных солдат. Лишившись капитана и королевы они безропотно бросили оружие и сейчас несколько разбойников связывали им руки. Высокий мужчина помог ей встать и крепко взяв за плечо потащил к двери.

– Стойте! Что будет с моими людьми? – воскликнула Адель заметив как один из нападавших ударил раненого солдата.

– Не волнуйтесь, убивать их мне нет резона. Солдат я отпущу. А лорды и дамы поедут с нами.

– Куда вы собираетесь нас вести? Что вы собираетесь с нами делать?

– Ну вы сами мне вообще-то без особой надобности. Я жду только обозов с вашим добром, набитым драгоценностями. Как только они прибудут, я отвезу вас с вашими людьми в другое место и как только получу за вас деньги уеду куда глаза глядят.

– Куда вы нас повезете, к кому?

– Даже преклоняясь перед вашей красотой и мужеством я не могу этого сказать. Но вам не чего волноваться. За вас и ваших людей попросят хороший выкуп и как только король раскошелиться, вы вернетесь домой в целости и сохранности. Располагайтесь.

Аделаида начала немного приходить в себя и посмотрела по сторонам. Ее привели в большую светлую но обшарпанную комнату. Когда-то эту господскую спальню украшали гобелены, но сейчас стены были голы и обшарпаны. Камин видимо давно не топился, так как в помещении витал стойкий запах сырости.

– Постойте, – окликнула королева мужчину, подходившего к дверям. Скажите пожалуйста, что случилось с графиней Торезо и ее племянником?

– Не волнуйтесь. С леди Марикой все в порядке, она в соседней комнате и абсолютно здорова. Что касается ее племянника, то он перед вами.

– Что?

– Простите, что не представился. Сеньор Иньиго Тревол, к вашим услугам, – мужчина картинно поклонился королеве.

– Вы, васконский лорд и пошли на такое!? – изумилась молодая женщина.

– Не вам, всю жизнь прожившей в роскоши, судить обо мне! Короли вспоминают о своих вассалах только когда от них что-либо нужно. Ав остальное время мы можем умереть с голоду и никого это не волнует.

– Вы страдаете от набегов Астурцев, поэтому вы так поступили?

– Раньше страдали. Мы живем на границе. Замок будут дважды в год разрушать и наши и ваши, если только…

– Если только что?

– Если только ты не будешь удобен и тем и другим.

– Предатель!

– Ну, ну. Я помогаю васконцам прятать награбленное так же, как помогаю астурцам. Хочешь жить умей выживать.

– У вас хороший замок. Не скажешь, что вы голодаете, – поддела его Адель.

– И мой дед и мой отец вели себя разумно и мы не нуждались, но после вашей свадьбы набеги прекратились. У нас нет ни пахотных земель, ни стада. Я продал все что мог, даже гобелены вышитые матерью и если не найду денег, то мои люди начнут голодать. Но с вашими сундуками набитыми драгоценностями мы безбедно проживем на другом конце света.

– Вас обманули. В них кроме припасов и платьев ничего нет. Мы возвращались домой и все, что было я уже раздала монастырям и соборам.

– Вы врете! Но через пол часа я все узнаю сам.

– Вас снова обманули. Обозы придут сюда часа через четыре, не раньше. И они будут хорошо вооружены, – после ее слов сер Тревол несколько минут смотрел на молодую женщину, прикидывая можно ли ей верить.

– Удобств не обещаю, долго вы здесь не задержитесь, – наконец произнес он, закрывая за собой дверь.

Минут через десять за дверью послышались рассерженные мужские голоса. Без сомнения хозяин дома спорил о чем-то с виконтом. Что же, пленнице это было только на руку. Еще через десять минут в комнату ввели четырех испуганных женщин. Все они включая леди Марику были живы и здоровы. Увидев графиню Аделаида едва не кинулась ей на шею, но вовремя взяла себя в руки. В присутствии остальных женщин, особенно надменной баронессы Ансо, нужно было вести себя осторожно.

– Ах, ваше величество! Мы так за вас боялись, – воскликнула Лили. Девушка порывисто бросившись к королеве и поцеловала ей руку.

– Все в порядке. Мне не причинили вред. А вам?

– Нас никто не тронул, чего нельзя сказать о наших мужчинах. Их как стадо затолкали в какой-то сарай, – ответила за всех баронесса.

– Ваше величество, их убьют! – простонала Лили и залилась слезами. Адель понимала их чувства. Знатных заложниц редко убивали, но учесть мужчин была разной. Девушка сама видела, что барон Ансо, муж баронессы, и виконт Трено были ранены. А раненый человек – обуза.

– Я уверена, нам всем не о чем беспокоиться. Сеньор Тревол сказал, что солдат он отпустит, а нас через неделю или две обменяют на выкуп, – как можно убедительней сказала Адель. Ей необходимо было успокоить взволнованных женщин. Правда результат оказался обратный.

– Сеньор Тревол?! Так это твой мерзкий племянник все это устроил!закричала баронесса и накинулась на леди Марику с кулаками.

Адель и Лили едва смогли ее оттащить от скрючившийся фигурке графини. Она даже не пыталась защититься, а лишь закрыв руками лицо громко всхлипывала. И наконец, упала на колени и подняв на королеву потемневшие от горя глаза зашептала:

– Это я, я во всем виновата! Я слишком поздно поняла, что это ловушка. Я даже предположить не могла что Идальго опустился так низко. Я молила бога лишь об одном: что бы вы не приезжали сюда, что бы бросили меня здесь умирать от стыда.

– Как ты могла о таком подумать! – ужаснулась Адель. – Мыниза что бы так не поступили. Ты ни в чем не виновата. Если бы нас не подловили здесь, то сделали бы в другом месте. План был слишком хорошо подготовлен. Я думаю нам повезло что мы попали в руки к твоему племяннику, а не к кому-нибудь другому.

– Вы правда так думаете? – изумленно переспросила графиня.

– Конечно. Пусть он человек и не порядочный и жадный, но уж точно не жестокий.

– Тут вы правы, ваше величество. – подала голос молчавшая до сих пор леди Грета.

Бойкая четырнадцатилетняя дочь графа была внучатой племянницей епископа Браина. Отец отправил ее со свитой королевы к своему дяде, дабы под присмотром святого отца она научилась смирению и послушанию. Адель была не против, так как девушка была веселой и находчивой.

– Что ты хочешь сказать? – спросила ее баронесса.

– Я ближе всех в зале стояла к двери и слышала как ругаются сер Тревол и виконт. Виконт настаивал на быстром отъезде. Говорил, что надо брать лишь королеву и уходить, а племенник графини хотел дождаться обозов, а узнав, что они прибудут не скоро и будут вооружены обвинил виконта во лжи. Они долго о чем-то спорили, и по моему решили уехать сейчас, но всех знатных пленников забрать с собой. Сер Тревол говорил, что если уж у него не будет обоза, то по крайне мере он заработает на выкупе.

– Когда ты только все успеваешь! – пробурчала баронесса, ей было обидно что не она принесла королеве интересную новость.

– Это хорошо. Если мы им нужны, значит мы пока в безопасности, подтвердила графиня Трено, сразу воспаряв духом.

Не прошло и часа как карета в окружении верховых, проехав сквозь открытые ворота, понеслась на северо-запад. Крытый экипаж рассчитанный на двух-трех пассажиров был слишком тесен для пяти женщин, но жаловаться никто не смел. Сейчас, более чем когда либо, молодая королева поняла, что из-за ее высокого положения женщины даже более старшие ждут поддержки именно от нее. И она старалась по мере сил сохранять спокойствие, одобрять их ласковым словом или легкой шуткой. Вот уже больше суток они продолжали путь, и несмотря на то, что сер Тревол молчал, все понимали что они углубляются на территорию Астурии. Особенно тяжел был переход через кантабрийские горы. В одном из ущельев в пропасть упала лошадь с провиантом. Адель, которая с детства боялась высоты, всю дорогу через перевал просидела с закрытыми глазами. Успокаивало лишь то, что в отряде был опытный проводник и уже через день он вывел людей на предгорное плато. Впрочем жаловаться им было не на что. Их похититель вел себя очень внимательно и даже галантно. На стоянках женщинам отдавались лучшие куски мяса и самые удобные места у костра, а поближе познакомившись с Идьиго Адель поняла, что он человек образованный и незлобный. Если бы не печальные обстоятельства из знакомства, они вполне могли бы подружиться. Единственное, что не выходило у Аделаиды из головы, это последний разговор с виконтом де Со. Во время пребывания в его доме, девушка проникла к нему искренней симпатией и никак не могла понять, почему он пошел на предательство, ведь в отличии от Тревола у него не было меркантильных планов обогатиться.

Когда из просторной спальни усадьбы женщин переводили в общий зал и дали возможность быстро перекусить перед дорогой, Аделаида не выдержала и напрямую спросила де Со о причинах его предательства. Она ожидала что смутит его подобным пре людным вопросом, но виконт услышав его пришел в ярость. Позабыв все нормы поведения он вытащил королеву из-за стола и почти волоком протащил в другую комнату, не обращая внимания на поднявшийся шум.

– Ты и в самом дела, маленькая дрянь хочешь знать почему я это делаю?уже более спокойным тоном спросил он. – Изволь. Я поступил на службу еще к твоему деду. В 14 лет я уже был оруженосцем знатного лорда. В 18 получил шпоры рыцаря, не раз отличившись в бою. В 23, по повелению отца я женился. Все эти годы я провел на войне, не вылезая из грязи, из крови. Даже в церкви у алтаря я стоял закованный в латах, так как не успел переодеться. Я видел в жизни только боль, смерть, насилие. Выйдя на божий свет из полутемной церквушки в Содбери и наконец-то разглядев свою молодую жену, я обомлел. Вот уж, по истине ангел небесный, невинный непорочный ангел. В свои 15 лет она в сто раз была краше вас. За следующий месяц я понял что такое любовь, нежность, доброта. Уходя на следующую войну я хранил в сердце ее образ. Мне казалось, что пока она со мной кровь и грязь войны не прилипают к моим сапогам. Движимый долгом я уходил сражаться и на крыльях любви летел обратно домой. Твой отец, великий король, призвал нас на восток, где полчища мавров перешли границу. Больше года мы отвоевывали у них клочок за клочком, освобождая один город за другим. Мы стояли под Суэра в ожидании штурма, когда запыленный посланец привез письмо из дома. Моя жена уведомляла о том, что астурбцы воспользовавшись военными действиями на востоке бесчинствуют на западе. Их многочисленные отряды сжигали одно имение за другим и вплотную подходили к Содбери. Прочитав ее полные мольбы строки и бросился к королю с просьбой отпустить меня вместе со своими людьми домой. Что значила для него горстка людей, среди многотысячного войска? Но наш добрый король отказал мне, сказав, что только предатели покидают место боя перед штурмом. Я остался и сражался как бешеный лев надеясь своей храбростью и отчаянной отвагой хоть на минуту приблизить мгновения нашей победы. Город взяли около рассвета и через час я не снимая залитые кровью доспехи несся домой, несся так как будто за мной гнался дьявол. Мои люди измученные боем не отставали от меня ни на шаг, не слезая с седла мы ели, спали, справляли нужду. Со скоростью выпущенной стрелы мы проскакали всю страну, но увы опоздали на пол дня. На пол чертовых дня. Когда мы подъехали к усадьбе, дом еще дымился. Бандитов уже не было и мои люди разбрелись по деревне. Тут и там слышался их скорбный вой, когда они находили свои семьи в сгоревших домах. Сыновей я нашел возле дома. Нянька с малышами пыталась убежать. Им свернули шею. Слава богу перед смертью они не мучались, чего нельзя сказать о моей жене. Она лежала возле крыльца, еще живая. Она пыталась что-то сказать мне, шевеля разорванными губами, но зачем? Все, что с ней сделали эти мерзавцы я и так видел по ее телу, вернее по тому, что от него осталось, – виконт замолчал, Аделаиде показалось что сейчас он видит перед собой изувеченное лицо своей жены.

– Вы их нашли? – тихо прошептала молодая женщина.

– Да, нашел. Всех. Несколько лет я вылавливал их как диких зверей и убивал в их собственных домах, вместе с детьми и женами.

– Это ужасно! – прошептала Адель представляя сколько крови на руках этого человека.

– Ужасно? Нет. Ужасно было тогда, когда убив последнего из негодяев я понял, что мне этого мало. У меня остался еще один враг. Тот, кто позволил этому случиться. Тот, кто ради собственного тщеславия, ради небольшой победы жертвует сотней, тысячей жизней. Мне нужен был твой отец. Я вернулся в армию, шаг за шагом приближаясь к нему. Но он печенкой чуял, что мне уже нельзя доверять. Меня отправили на дальнюю заставу. Там я каждый день придумывал план моей мести. Один лучше другого. Но однажды пришла весть о том, что лорды подняли восстание. Король был убит. И его жена и двое старших сыновей. Остался лишь несовершеннолетний Гунальд и ты, маленький уродец, которого прятали от всего света. Всемилостивый бог – справедлив! Я был отомщен.

– Не очень-то заметно, что ваш дом был полностью сожжен, – как-то невпопад выпалила молодая женщина.

– Увы, от Собери ничего не осталось. Дом, в котором вы жили, достался мне от второй жены вместе с усадьбой. Бабенка была богатая, но очень уж зловредная. Господь быстро ее прибрал, лишив меня возможности ее придушить.

– Ты чудовище. Мой брат тебя повесит, – прошептала испуганная женщина.

– Ну что ты! Он меня наградит. Ведь я несмотря на возраст и ранение до последних сил защищал его сестру.

– Солдаты расскажут.

– Ты же не думаешь, что я позволю им уйти живыми?

– Тревол обещал. Он не позволит этого!

– Идьиго до сих пор не понял, что он позарился на слишком большой кусок пирога. Дураки всегда первыми умирают.

– Как только я вернусь, я лично прослежу что бы с тебя содрали шкуру!

– Ну на это можешь сильно не рассчитывать, красавица. – неприятно, зло рассмеялся Виконт. – Знаешь, я уже стал забывать те страшные дни, когда один из моих людей, тоже потерявших семью, предложил сделку с дьяволом.

– С дьяволом? – испуганно переспросила Адель.

У нее накопилось немало вопросов, но спросить она не успела. В комнату спешной походкой вошел сеньор Тревол. Он с беспокойством оглядел молодая женщину и не говоря ни слова подал руку и отвел обратно в зал.

– Ты с ним встретишься! И узнаешь, что чувствовала моя голубка, прокричал ей в след де Со.

– С кем? – переспросила Адель оборачиваясь у двери.

– С дьяволом.

Часть 3 Глава 1

Этот разговор всю дорогу не выходил у нее из головы. Конечно она старалась всем своим видом поддерживать уставших женщин, но вдушеу нее поселился страх. Пленницы заметили что отряд обходит деревни и города, видимо их новый хозяин не хотел привлекать внимание к их проезду. Наконец, они подъехали к городу, окруженному высокими каменными стенами.

– О боже! Это же Овьедо – столица Астурбии, – побелевшими губами прошептала баронесса.

– Если нас везут в столицу, значит скоро мы встретимся с сами герцогом Ждеордано. Он человек богатый и знатный. Он быстро свяжется с братом и договориться о вознаграждении, – воскликнула Адель.

– Ах, ваше величество. Вы даже представить не можете что это за человек. Говорят гостей он встречает казнью и пытками так же радушно, как другой хозяин хлебом и солью. Не зря его называют астурским стервятником. – подтвердила слова баронессы Грета.

– Ну ты всегда все преувеличиваешь! – отмахнулась от нее королева.

Город был небольшим. Он стоял на живописном, покрытом лесами холме. Одноэтажные домики ютились рядом с друг другом. Улочки узкие и извилистые едва позволяли протиснуться двум экипажам. В городе было грязно и в этот жаркий день путешественницам пришлось зажимать носы, что бы не вдыхать отвратительный запах помоев. Адель вспомнила что улицы Тулузы тоже не благоухали летом, но на территории дворца всегда было чисто. Увы въехав в ворота герцогского дворца королева поняла, что чистота в чести не везде. Небольшой двор был завален отбросами, не догрызенными костями и мусором. Дворец назывался Сан Мигель де Лильо. Он был построен из тесового камня, впрочем как и большинство домов в округе. Однако он был трехэтажным, с высокими арками, сводами и опорами. Его немного грубоватый декор украшали несколько десятков медальонов, помещенных в арки с изображением птиц, животных, лошадей и воинов. Однако зданию явно не помешала бы крепкая хозяйская рука.

Когда их провели в тронный зал женщины ужаснулась. На каменном полу, едва прикрытому соломой валялись остатки вчерашнего ужина, и какое-то полусгнившие тряпье, в углу свора собак делила между собой недоеденную баранью кость. По правой стене стояли длинные дубовые столы заваленные грязной посудой. Видимо совсем недавно был обед, а после окончания трапезы столы просто отодвигались к стене. Между двумя высоченными каминами было возвышение, покрытое некогда красным персидским ковром. Впрочем, о его первоначальном цвете можно было только гадать. Большой каменный трон с искусно вырезанными подлокотниками смотрелся в этот зале просто нелепо. Он явно принадлежал какому-то римскому центуриону и судя по обломанным ножкам был просто выдран из своего первоначального местопребывания. На троне сидел высокий черноволосый мужчина, одетый с кричащей роскошью в короткий по колено парчовый камзол. Судя по тому, как раболепно примостились к трону все остальные это и был сам герцог. Адель много страшного слышала об этом человеке и сейчас без стеснения его разглядывала. Высокий, жилистый, все еще молодой, он был весьма привлекателен. Особенно черные как смоль волосы и тонкая искусно подстриженная бородка. На лице выделялся большой крючковатый с горбинкой нос и тонкие недовольно сжатые губы. Что-то птичье в его облике несомненно было. Но больше всего потрясли молодая женщину его глаза светло серые, холодные, пропитанные какой-то необъяснимой неприязнью ко всему что его окружает. Аделаида еще выше подняла голову и окинула мужчину высокомерным взглядом. Ни за что на свете она не даст ему почувствовать свой страх. Она дочь короля, сестра короля и вдова короля, именно он должен перед ней склониться. Заметив ее взгляд герцог растянул в неприятной улыбке тонкие губы.

– А, ваше величество! Какая честь, – лениво растягивая слова, с издевкой произнес он.

– Как вы осмелились напасть на мой эскорт, пленить меня и притащить сюда!? – пошла в наступление молодая женщина, возмущенная его поведением.

– Прошу мадам … – начал было сер Тревол стараясь немного сгладить обстановку.

– Не смейте меня прерывать, я королева Аквитании! – шикнула на него Адель. – А вы сударь, – обратилась она к герцогу, – мало того что осмелились притащить меня сюда силой, да еще смеете сидеть в моем присутствии!

– Вы правы, мадам, мне давно пара размяться, – ответил Джеордано, с все той же нагловатой ухмылкой и медленно как бы нехотя встал.

– Что вы намерены делать? Получить выкуп? – спросила Адель, она чувствовала что от его неприятного взгляда у нее душа уходит в пятки.

– Ну зачем, же? Я и так получил все что хотел.

– Простите, ваша светлость, – произнес Идьиго, его фигура была натянута как струна, а в голосе явно прослеживалось беспокойство. – Вы обещали, что ваши ммм гости будут здесь в безопасности и после выплаты выкупа вернуться домой.

– Весьма возможн, – улыбнулся герцог и бросил в руки Идьиго увесистый кошелек. – Вы выполнили свою часть сделки и можете идти.

– Я бы хотел удостовериться, что вы будите вести себя …. – начал было сер Тревол.

– Вам надо было уйти, пока была возможность, – произнес милорд и одним резким ударом вонзил клинок в грудь Индиго по самую рукоятку.

– Прости… – прошептал молодой человек глядя в испуганные глаза Аделоиды и как подкошенный рухнул на грязный пол. Его люди понимая, что сами попали в ловушку начали сопротивление и несмотря на то что и барон Ансо и виконт Трено постарались им помочь, были быстро перебиты. Адель как во сне смотрела на эту бойню, остолбенев от ужаса и очнулась лишь от пронзительного крика баронессы. На ее глазах один из стражников герцога перерезал глотку ее мужу. Над раненым виконтом тоже занесли меч, но герцог взмахом руки оставил ему жизнь.

– Не подходите! – воскликнула Адель, видя что герцог направляется к ней.

– Что гонору поубавилось? – ухмыльнулся он. – Думала что раз спала со старым королем тебе все должны в ножки кланяться? Ничего я тебя пообломаю.

Молодая женщина подняла вверх дрожащий подбородок, стараясь не показать страха овладевшего всем ее существом, она даже не осознавала что пятиться назад, пока не уткнулась спиной в холодную стену. Вскрикнув она опрометью бросилась влево, стараясь ускользнуть от ненавистного герцога, но он выбросил руку и поймав ее за длинную косу резким движением дернул к себе. От сильной боли в голове Адель показалось что из глаз посыпались искры. Не удержавшись она со всего размаху упала на пол. Но Джеордан снова сильно дернул ее за волосы заставляя подняться на ноги. Он стал наматывать ее косу на кулак, приближая ее голову к своему лицу и долго внимательно его изучал.

– Они были правы, ты чертовски красива. У нас будут хорошие сыновья, наконец мечтательно произнес он.

– Не смейте! – прошептала Аделаида, стараясь перехватить его руку.

Но не обращая внимания на борозды оставленные от ее когтей, герцог молча подтащил ее к столу. Свободной рукой он сбросил на пол грязную посуду и резким толчком посадил молодую женщину на освободившийся край. Адель успела лишь пискнуть, когда ее нижнее платье и шерстяная туника были задраны до самого пупка. Она пыталась вырваться, но рука герцога железными клещами держала два ее запястья. Поняв, что руки ей не освободить, девушка начала извиваться всем телом пытаясь помешать насильнику войти в тесные створки. Но Джеордано быстро надоела эта игра. Он с силой сжал ее бедро, оставляя на нежной коже багровые следы от своих ногтей. Почувствовав, как от жестокого натиска разрывается ее плоть Аделаида поняла, что проиграла и бессильно откинулась навзничь. Только сейчас она заметила, что в зале полно людей. Захмелевшие от крови мужчины окружили стол и пошлыми фразами и сальными шутками подбадривали своего предводителя. Осознав, что ее не просто насилуют, а делают это при людно, на глазах нескольких десятков человек, молодая женщина скорчилась от стыда. Она была так потрясена, что даже не чувствовала боли, и лишь когда насильник перестал терзать ее тело поняла что все кончилось. Обведя ослепшим от слез взглядом комнату, она со стоном сползла со стола и опустилась на грязный пол. Беспамятство спасло ее от жуткой картины жестокого насилия которое учинили приспешники герцога над остальными женщинами. Очнулась Аделаида в небольшой полупустой комнате. Из мебели здесь стояла лишь низкая кровать с пролежанным тощим матрасом и небольшой квадратный стол, ножки которого были прибиты к полу. Молодая женщина несколько часов пролежала, тупо смотря в серый от влажности потолок. Она никак не могла осознать того, что с ней произошло. Она как будто парила над кроватью находясь между сном и явью. И лишь почувствовав как грубые руки рвут подол ее платья немного пришла в себя. Вперив взгляд в ненавистное лицо Джеордана, она прикусив до крови губу терпела, ни в силах даже кричать. Когда мужчина ушел она так и лежала с разодранными до пупка юбками и разведенными в сторону ногами. Ее пустой взгляд был снова устремлен в потолок. По тому, что в комнате стало светлее молодая женщина поняла – настало утро, утро следующего дня. Лишь, когда заскрежетал замок и в комнату вбежала леди Марика, Адель нашла силы прикрыться и сесть.

– Боже, мой, ваше величество, что этот негодяй с вами сделал?запричитала графиня и упав на колени, обняла ноги своей воспитанницы.

– Ничего, ничего. Я еще жива, и это главное, – устало произнесла молодая женщина, но заметив синяк окрасившей щеку леди Марики, встрепенулась.

– Боже мой. Что они сделали с вами, как остальные?

– Ну, я-то в порядке, чай пережила двоих мужей, – ответила пожилая женщина, отводя глаза. – Что с меня старой взять? Поглумились немного и бросили. А вот девочкам-то досталось.

– Что с ними?

– Лили лежит на верху. Ее сильно порвали, искалечили, но с божьей помощью она выживет. А бедная Грета… уж так они над ней измывались…там ее и прикончили.

– А баронесса?

– Когда ее мужа прирезали она так выть начала, что жуть берет. Ей, как и мне немного досталось. Как говориться помочалили и бросили. Ее тело почти не пострадало. Но вот душа…

– Что с ней?

– Не знаю. Сидит всю ночь, молчит. Лишь в темноту пустыми глазами смотрит. Боюсь я, умом она тронулась.

– Может оклемается? – робко предположила Адель. Она сама мало в это верила. Слишком много случаев было, когда женщины после насилия вот так уходили в себя и больше в мир не возвращались.

– Я тоже на это надеюсь.

– Ты не знаешь, что с нами собираются делать?

– Не знаю, – почти шепотом произнесла леди Марика. – Я слышала герцог послал гонцов к вашему брату и к епископу Браину.

– Это хорошо. Может быть нас быстро выкупят, – с надеждой предположила Адель.

– Нет, девочка моя, чует мое сердце, это только начало, – ответила графиня поднимаясь. Увы она оказалась права. – Мне пора идти. Крепись.

– Хорошо. Я попробую. Поцелуй за меня Лили и … баронессу тоже.

На следующее утро в комнату вошел герцог. При его появлении молодая женщина не смогла сдержать возгласа страха и поспешно отползла к самому краю кровати. Но видимо сегодня в планах милорда насилие не входило. Он вальяжно облокотился об маленький столик, окинув испуганную жертву презрительным взглядом.

– Можете не волноваться, сегодня у меня нет времени вас ублажать.

– Ублажать меня!? – искренни возмутилась молодая королева.

– А по вашему вы меня ублажаете? Да от вашего тощего костлявого тела меня уже – воротит.

– В таком случае зачем вы это делаете?

– Мне нужен наследник. Ни одна из моих идиоток любовниц так и не смогла его зачать. А вы сможете.

– Почему вы так в этом уверены?

– Ну уж если вы смогли родить здорового сына старику, то ужмнеи подавно сможете. Мне нужен наследник, законный наследник.

– Законный? – изумленно переспросила молодая женщина.

– Да. Через два дня мы ждем приезда епископа Браина. Он обвенчает нас в старой часовне на виду у моих лордов и представителей твоего брата.

– Что!? – воскликнула Адель, от возмущения она даже подскочила с кровати.

– Только не надо разыгрывать сцену. Если бы ребенка можно было сделать без бабы, в жизни бы к вам всем не притронулся.

Адель стояла потеряв дар речи. Точно такие же слова сказал после свадьбы ее первый муж. Тогда ее оскорбила и покоробила его холодность, но сейчас поняв что ей предстоит пережить, она похолодела от ужаса. Только сейчас она начала понимать что сдержанность во время близости с Вильямом была продиктована ни его неприязнью к молодой жене, а желанием как можно меньше ее напугать. Джеордано был совсем другим. Он наслаждался ее страхом, ее болью, ее унижением. Брак с ним будет тяжким испытанием. Надо было немедленно что-нибудь придумать.

– Я никогда не дам согласия на наш брак.

– Да что ты, моя красавица? А мне кажется ты побежишь к алтарю в припрыжку. Как ты заметила в моем замке женщин почти нет, это или грязные служанки или мерзкие потаскушки. Не хочешь быть герцогиней, будешь одной из них, вместе со своими малохольными дамочками. Интересно, как долго ты выдержишь, если я отдам тебя на потеху солдат? Ты бабенка крепкая. Продержишься чай побольше той малышки или этих двух престарелых куриц.

– Ты не посмеешь! Я королева Аквитанская! Брат никогда не даст согласия на наш брак.

– В самом деле? После того, как я отьимел тебя на обеденном столе среди отбросов, на глазах половины моих людей? Да и не только моих. К твоему позору наши невинные шалости наблюдали не только они, но и несколько лордов из Васконии и Аквитании. Конечно они мерзавцы, но дело свое знают. О твоем падении судачит весь свет.

– Негодяй! Ты ведь подстроил все это заранее!

– Конечно, как только ты убежала под крылышко брата я знал, что ты будешь моей.

– Но как такое возможно?

– А ты думала ваше любовное письмо само улетело в руки твоего брата?

– Пусть ты смог подстроить скандал, но как бы ты узнал что меня отправят в паломничество по святым местам?

– Словечко там, золотой здесь. Король Гунальд мудрый человек, он всегда прислушивается к советам приближенных к нему людей.

– Но я не понимаю, как ты мог узнать мой маршрут?

– Ну ты и глупая курица. В Вастонии не так много монастырей, что бы раздумывать в какой ты поедешь. Засада была подстроена в трех местах. В одном из них ты бы обязательно появилась.

– Зачем ты это делаешь? – со злостью закричала Адель. – Ты ведь не любишь меня и даже не хочешь!

– Фу, что за сантименты! Мне нужна лишь твоя голубая кровь, твое плодовитое чрево.

– Но может быть дело в тебе, раз за столько лет ни одна из женщин…

– Заткнись! Гадалка сказала, что после меня страной будет править великий король Густарской крови. Я единственный наследник своего отца. Ты родишь мне сына. Или сдохнешь, и это сделает кто-то другой.

Видимо разговор утомил молодого человека, так как он развернулся и широкими шагами пошел к двери.

– Через два дня наша свадьба. Готовься.

Аделаида понимала что ей надо хоть как-то остановить этого человека.

– Постойте! – окликнула она герцога. – Епископ Браин ни за какие блага не приедет в вашу забытую богом страну.

– Ну почему же забытую богом? Я такой же христианин как и ты. Просто смотрю на мир другими глазами. Старый Браин прибежит бегом лишь бы спасти жизнь и честь своей глупой племянницы.

– Она же уже мертва! – изумилась молодая женщина.

– Но старый пень-то об этом не знает.

– Господи как это мерзко!

– На войне и в любви все методы хороши.

– Вы понятие не имеете о том, что такое любовь.

– Просто я предпочитаю любовь сильного, уверенного в себе человека, а не сопливо – слезливое сюсюканье, – не сказав больше ни слова молодой человек закрыл за собой дверь.

«Да, дорого же мне обходиться капля королевской крови», – подумала Адель.

Глава 2

Следующие два дня тянулись для молодой женщины очень долго. Казалось о ее существовании все забыли. А ей больше всего на свете хотелось поговорить с графиней. Узнать что происходит за ее закрытыми дверями. Даже еду и воду ей перестали приносить. Адель была вынуждена пить воду из тазика, в котором день назад умывалась. Лишь перед свадьбой вечером совсем молоденькая, до смерти перепуганная служанка принесла ей миску с какой-то мерзкой похлебкой и кусок черствого хлеба. Несмотря на сильный голод королева так и не смогла заставить себя съесть содержимое миски и лишь погрызла хлеб. На следующий день она так ослабела от голода и переживаний, что почти не видела что делается во круг. Как в тумане она прошла в часовню под шепот разряженной толпы. Ей казалось что каждый из присутствующих мужчин видел ее распростертой на столе и сейчас шепотом смаковал с соседом подробности увиденного. Тихим дрожащим голосом она произносила положенные клятвы. Адель стояла с низко опущенной головой, не поднимая от стыда глаз. И даже на епископа она смотреть боялась. Она понимала, что если увидит его доброе лицо, заметит искорки сочувствия или осуждения в его глазах, то самообладание окончательно ее покинет и она убежит прочь. Но так поступать нельзя. Даже если у старого священника хватит физических и моральных сил ее защитить, то тех кто остался в замке, герцог не пощадит. Она ослабела так сильно, что встать с колен смогла лишь при помощи новоиспеченного мужа. Как бы ей хотелось закрыть глаза и ничего этого не видеть. Розовый туман уже начал окутывать голову молодой женщины. Джеордано сильно, до боли сжал ее запястье и сладкое забытье улетучилось как сон. Славу богу ее не заставили присутствовать на праздничном обеде. Сразу после церемонии два высоких, с наглыми глазами мужчин отвели ее обратно в комнату. Да, видимо барские покои были не для нее. Впрочем, Адель привыкла к своей маленькой комнатке. Она забралась с ногами на постель и как затравленный зверек стала ждать. Уснула. Сквозь тяжелый беспокойный сон молодая женщина скорее почувствовала, чем услышала скрежет засовов. В комнату ввалился сильно пьяный муж. От него так сильно несло перегаром, что у Адель закружилась голова. Как он стоял на ногах оставалось загадкой. Джиордано подошел к кровати и долго возился со шнурком, пытаясь снять панталоны. Все это время зубы молодой женщины отбивали дрожь. Но вот пьяный мужчина спустил штаны и кряхтя залез на кровать. Следующие пол часа он безуспешно пытался выполнить свой супружеский долг. Окончательно рассвирепев, герцог спрыгнул с кровати и схватив жену за волосы резким рывком сбросил ее на пол. Аделаида успела только закрыть голову руками, до того как на ее обрушился град сильных ударов. Когда супруг ушел девушка так и осталась лежать на полу, не в силах подняться. Утром в комнату тихонечко пробралась леди Марика и ахнула, увидев ее. Осторожно она помогла своей госпоже перебраться на кровать и сбегав за мазью долго смазывала ее раны. Увы это было только начало. Очень скоро молодая женщина поняла, что ее муж не просто жестокий, а изощренно жестокий, больной человек. Законная власть над женой развязала ему руки. Теперь он часами измывался над своей жертвой. Ему мало было просто ее насиловать, он подвергал ее пыткам. С несказанным удовольствием он избивал ее, колол нежную грудь кончиком кинжала, надрезал кожу на спине и бедрах. А об изощренных мерзких интитмных унижениях Адель даже не могла вспоминать. Когда ночью молодая женщина почувствовала обычное женское недомогание она в первый раз в жизни была ему рада. Вечером увидев мужа она прямо сказала ему что в ближайшие дни она не сможет исполнить свой супружеский долг. Узнав причину герцог ни на шутку рассвирепел.

– Ах, ты грязная дрянь, – налетел он с кулаками на испуганную женщину. – Я каждый день прихожу к тебе, а ты по прежнему пустобрюхая!

Сильно избив жену Джиордано за волосы подтащил ее к кровати и бросил ее поперек матраса лицом вниз. Задрав юбки он раздвинул руками округлые ягодицы и одним резким сильным движением вошел сзади, намеренно разрывая нежную плоть. Аделаида от боли вцепилась зубами в одеяло, что бы не закричать. Никогда в жизни она не слышала о чем-то подобном. Какие еще унижения приготовил для нее муж? Через час, после ухода герцога, в комнату вошла леди Марика. Увидев в каком состоянии находится молодая женщина она бегом убежала прочь. Скоро она вернулась неся тазик с отваром ромашки и мазь. Пока она осторожно промывала раны своей госпоже, Адель тихо, беззвучно плакала. Она не могла понять за что бог так ее наказал.

– Я не вынесу этого, больше не вынесу! – шептала она уткнувшись лицом в теплое плечо пожилой женщины. Но она вынесла. Все пять дней, пока герцог не мог брать ее как женщину, он брал ее как мужчину.

Через месяц после свадьбы леди Марика сообщила молодой герцогине что получила послание от Амандо. Оказывается герцог Альба уже несколько недель находился где-то поблизости. Он всеми силами пытался вызволить ее из неволи. Его не волновало, что она была замужем, и в случае ее бегства весь свет повернется к ним спиной. Не найдя поддержки ни при дворе короля Гунальда, ни при дворе ее сына, он решил действовать на свой страх и риск. Подкупив несколько солдат герцога он смог внедрить в замок своего человека.

– Боже, мой! Это же так опасно, – конечно же ей хотелось выйти на свободу, но не ценой жизни любимого. – Кто же тот смельчак, который согласился сам прийти в логово зверя?

– Ты не поверишь, дитя мое. Но это отец Мифодий.

– Отец Мифодий? – переспросила Адель. – Меньше всего этот пронырливый человек походил на мученика, готового пожертвовать собой ради ближнего. – Видимо ему очень хорошо заплатили, – задумчиво произнесла она. – Знаешь, пожалуй лучшего соглядателя чем этот пройдоха, найти сложно.

– Да уж такой в любую щель без мыла влезет, – согласилась графиня.

В следующие недели молодая женщина так была окрылена надеждой, что даже визиты мужа стала воспринимать более спокойно. Или просто научилась терпеть. В день побега Адель сидела как на иголках, ожидая когда няня принесет ей другую одежду. Но до самого вечера к ней никто не пришел. Когда ночью в ее комнату вошел муж, девушка с криком отпрянула к стене. По его глазам она поняла, что их заговор раскрыт. Она даже не заметила как первый удар кнута рассек ей кожу, так велико было ее беспокойство за дорогих сердцу людей. Зато следующие удары она почувствовала сполна. Лишь испугавшись, что жена больше не встанет Джиордано перестал ее бить. Поняв, что перегнул палку, герцог сам позвал к супруге врача. Неделю молодая герцогиня прибывала в бреду молясь о смерти, но старый врач знал свое дело. Ему тоже хотелось жить. Еще через неделю Адель сидела в кровати осторожно прислонившись искалеченной спиной к пышным подушкам, когда в комнату вошли двое мужчин. Ни слово не говоря один из них вбил в стену большой железный крюк, с толстой цепью, а другой откинув одеяло схватил молодую женщину за ногу и не обращая внимания на ее крики прицепил к тонкой лодыжке тяжелую цепь. После их ухода Адель еще долго рыдала уткнувшись в подушку. Ее посадили на цепь, на цепь как бешенную собаку. И лишь приход няни ее утешил. Все эти дни она просто с ума сходила от беспокойства о графине. Леди Марика рассказала, что в последний день по глупой оплошности план побега был раскрыт и лишь благодаря отцу Мифодию, его необыкновенной для священника силой духа и тела, почти никто больше не пострадал. Несколько солдат с которыми он держал связь при дворе были допрошены и казнены. Славу богу, они ничего не знали об обитателях замка причастных к подготовке побега, но выдали место где скрывался герцог Альба. Его попытались выкурить из дома мясника, но после жестокой стычки раненый Амандо, вместе с несколькими своими людьми, смог убежать и беспрепятственно перейти границу.

– Он серьезно ранен? – разволновалась Адель.

– Нет, не особо, раз смог добраться до границы.

– Твой муж потребовал от твоего брата выдать герцога, но Гунальд отказался. Сославшись на то, что сам он ничего не знал о готовящемся побеге сестры, а доказательств того что в Астурбии был именно герцог Альба у Джиордано нет, ведь отец Мифодий не назвал ни одного имени. Даже под пытками он не сказал ни слова. – вздыхала пожилая женщина.

– Боже мой. И все напрасно, все его жертвы напрасны. – расплакалась Адель, закрыв лицо руками.

– Нет, не напрасны! Мы ведь живы. Скажи он слово и многие бы лишились головы, – напомнила ей графиня.

– Да ты права. Но как я смогу жить с таким грузом на сердце? Он не выдал меня в монастыре и во дворце служил мне верой и правдой. Если бы не он, мы с Амандо не смогли бы переписываться.

– Тебе не стоит так переживать. Я не хотела тебе говорить, но думаю придется. Когда отец Мифодий отходил в мир иной, он попросил библию. А так как эта книжка здесь не в чести, то Меги побежала за своей. Она была последняя, кто говорил со святым отцом. Позднее она рассказала, что он признался ей в том, что именно из-за его жадности мы попали в это положение. Человек который за деньги передал письмо Амандо королю был именно отец Мифодий. Конечно же он и представить не мог, чем все это закончиться. Без сомнения он в какой-то степени был тебе предан, и благодарен за возвышение, но здесь он оказался из-за себя. Своим поступком он пытался смягчить свою вину перед тобой и перед богом.

– Человек слаб. Многие бы на его месте позарились на золото. Однако очень не многие поступили бы так как он. Мой муж чудовище и смерть отца Мифодия на его совести. Именно он сгубил его душу, а потом и тело.

– Тут ты права. Мы попали в лапы к дьяволу. Он губит все к чему прикасается. Хотя некоторые души с самого рождения были черными.

– Ты о ком?

– Да, я так…

– Уж договаривай, раз начала.

– Ты ни разу не спросила как Гуль.

– Да что о нем спрашивать? Во время резни в зале он остался жив и как мне показалось почти не пострадал.

– Ты права. Джиордано лично помиловал его.

– Значит он как любой знатный пленник в темнице или выкуплен на свободу. Гуль единственный сын своего отца. А лорд Трельяк один из богатейших людей нашего королевства.

– Его отец предложил щедрый выкуп, но герцог отказался.

– Отказался? Почему?

– Знаешь твой муж он не совсем обычный мужчина, он … – графиня никак не могла подобрать слов, дабы объяснить молодая женщине столь щекотливую ситуацию.

– Ты хочешь сказать, что он предпочитает мужчин? – напрямую спросила Адель.

Леди Марина конечно же не догадывалась что настоящая мать девушки проститутка, и ее невинная козочка еще в детстве наслушалась рассказов матери о странностях мужского поведения.

– Ну, да, – смутилась пожилая женщина, – Гуль Трено всегда был привлекательным юношей. Нет ничего странного в том, что его почти женская красота привлекла этого развратника.

– И Гуль согласился?

– Ну… каждый выживает как может.

– Но это же мерзко! Одно дело, когда женщине приходиться ноги раздвигать перед врагом, но что бы мужчина, рыцарь. Да все придворные, которых я знаю, предпочли бы смерть подобному унижению!

– Этот юноша всегда был из другого теста. С детства избалован отцом и женщинами.

– А как же маленькая Лили? Они ведь помолвлены?

– Ну насколько я знаю в отличии от ее, Гуль и раньше был не слишком влюблен в девушку. А сейчас после того, что здесь произошло…. Я не говорила тебе, но ее семья не захотела платить за ее выкуп. Она ведь была опозорена, порченый как говориться товар. Лорд Треньяк, отец Гуля сразу же объявил о расторжении помолвки.

– Но это же не справедливо! Бедная девочка ни в чем не виновата.

– Ну, надеюсь со временем все забудется и ее родители одумаются.

В комнате на долго воцарилось молчание. Адель обдумывала все, что узнала от графини.

– Как ты думаешь, когда …. если мы выберемся от сюда, ко мне тоже будут так относиться? – тихо, почти шепотом спросила молодая женщина.

– Как?

– Ну … с презрением. Как к порченому товару.

– У тебя моя девочка совсем другой случай. Ты по-прежнему королева Аквитании. Этот титул ты носишь пока твой сын не приведет жену. Да и сама ты жена герцога. Законная жена. Конечно популярности тебе это не прибавит, он все-таки астурский стервятник, но как я уже говорила, со временем все забудется.

– А как ты думаешь, когда я буду свободна Амандо захочет на мне жениться?

– Он жизнью рисковал ради тебя. Он не отступит.

– Но почему так несправедлива жизнь! – в сердцах воскликнула Адель. Если бы не это глупое письмо, сейчас я бы уже была замужем за Амандо. Но нет, сижу здесь на цепи, как шелудивый пес в руках больного безумца!

– Одна надежда на то, что бог нас не оставит. Я прошу тебя об одном, моя девочка, пусть тяжелые времена не уменьшат твоей веры во всемогущего бога. Каждый из нас несет свой крест и каждому дано столько страданий, сколько он сможет вынести.

– Не знаю на долго ли меня хватит.

– Ты сильная, ты еще выйдешь от сюда с высоко поднятой головой.

Адель часто вспоминала слова графини. Почему-то от них ей стало легче. Теперь она была уверена что сможет все перенести. Надо лишь перетерпеть, молиться и терпеть и снова молиться и снова терпеть. Как только ей стало немного лучше муж возобновил свои визиты. Плохое самочувствие супруги его не смущало, а тяжелая цепь только прибавляла возбуждения. Когда в следующий раз герцог заметил на ее бедрах кровь он был так взбешен, что молодая герцогиня не чаяла остаться живой. Он так сильно бил ее по лицу, что молоденькая горничная, с утра принесшая завтрак, увидев госпожу со страху выронила поднос. Оставшись одна Адель долго пыталась разглядеть себя в стенку отполированного таза, но оплывшие, отекшие глаза почти ничего не видели. И даже герцог пришедший на следующий день, увидав дело своих рук недовольно сморщился, хотя ему то было все равно. Он просто набросил на изувеченное лицо жены одеяло и перевернув ее на живот быстро взял сзади. Молодая женщина почти привыкла к его извращенной похоти, и лишь беззвучно молилась что бы все побыстрее закончилось и хоть немного ей стало легче.

Глава 3

Видимо молитвы герцогини бог услышал, так как в Овьедо прибыл посланник самого папы. Слухи о том, что знатную молодую женщину, выданную замуж насильно, муж держит взаперти, на цепи, морит голодом и побоями, дошла благодаря содействию епископа Браина до ворот самого Ватикана. Действие герцога Джиордано противоречило всем канонам христианской церкви, ведь его супруга ни словом ни делом не заслужила подобных наказаний. Конечно же папа и пальцем бы не пошевелил ради простой дворянки, но дочь короля, сестра короля, вдова короля… Переговорив с советниками Джиордано решил не идти на конфликт со святой церковью и позволил двум посланником папы следить за жизнью своего двора. Он уже не решался как раньше устраивать кровавые оргии и позволил своей жене ежедневно присутствовать за общим столом во время вечерней трапезы. С тех пор жизнь молодой женщины немного улучшилась. Каждый день утром приходили две служанки которые мыли, одевали, причесывали свою госпожу. Да и герцог был более осторожен, выбирая места для ударов. Адель стоило бы вздохнуть спокойнее, ноона с каждым днем все больше убеждалась в неспособности супруга к зачатию. Вот уже много месяцев его ежедневные визиты ни к чему кроме слез не приводили.

– Должен быть выход, – убеждала ее графиня, – думай, наблюдай.

Теперь когда она могла находиться за общим столом, именно это герцогиня и делала. Она внимательно, сквозь опущенные ресницы, наблюдала за каждым, кто удостаивался чести присутствовать на ужине. На почетном месте сидел Гуль Трено, в дорогой изукрашенной жемчугом одежде. Сейчас с чуть подкрашенными губами, он казался почти девушкой. Джиордано намеренно выставлял на показ своего любовника не стесняясь ни знатных баронов, ни представителей папы – двух худющих священников. Гуль, впервые увидев свою госпожу, недовольно скривился. Честно говоря, молодая женщина ожидала от него другой реакции. Участия, радости, заинтересованности, но не этих презрительно поджатых губ. В свое время Адель приблизила его к себе и даже ради Лили подружилась с ним. Она не понимала подобного отношения. И старалась не обращать на молодой человек никакого внимания. По правую руку от герцога сидел Арно де Тренвиль. Особенно часто взгляд герцогини возвращался к нему. Уже не молодой великан был сводным братом герцога, незаконнорожденным сыном отца Джиордано, который по прихоти старого герцога занял почетное место в семье. С детства он был по собачьи предан своему брату и со временем стал его правой рукой. Хорошо образованный, сообразительный молодой человек перенял часть обязанностей младшего брата. Джиордано был хорошим полководцем и отчаянным рубакой, но увы плохим хозяином. Уже давно Аделаида обратила внимание на то, что Арно частенько останавливал на ней взгляд. И в этом взгляде не было похоти или плотоядной ухмылки, а только сочувствие и интерес. Ни разу свояк не сделал попытки поговорить, как впрочем не осмеливался на это и никто другой. Дни медленно побежали один за другим.

Еще утром Адель поняла, что снова пришли ее женские дни. Теперь она еще больше боялась мужа. Сама до прихода горничных она подмылась в тазу. Оторвав от нижней юбки широкую полосу девушка, как учила ее мать, сделала что-то наподобие набедренной повязки в которую можно было подоткнуть толстый кусок материи. Никаких сподручных средств, которыми обычно пользовались знатные дамы в этот период ей служанки не приносили. Раньше сидя взаперти ей это было не особо нужно. Но сейчас ей предстоял выход в общий зал. Как нарочно служанка на сегодня приготовила ей белое платье с светло-голубой вышитой туникой. Весь ужин молодая женщина сидела как на иголках, молясь что бы ничего страшного не произошло. Но увы, видимо бог сегодня слушал другие молитвы. Когда герцогиня встала сразу было заметно ее испачканное платье. Вообще-то это был лишь небольшой конфуз, постоянно случавшийся при дворе. Обычно его редко замечали, по крайне мере все делали вид что не замечали, дабы не смущать леди. Самое худшее, чем это могло закончиться – несколько беззлобных шуток, опущенных дамами. Мужчинам, замечать подобное было не принято. Но порядки при дворе герцога были иные. Заметив на платье уходящей жены красное пятно Джиордано резко вскочил, уронив тяжелый стул. Схватив Адель за руку, он волоком втащил ее в коридор.

– Мерзкая дрянь, бесплодная сука, – кричал он, награждая жену сильными ударами.

Потом схватив молодую женщину за волосы сзади, он стал бить ее головой о каменную стену. Почувствовав, как кровь от рассеченного лба заливает глаза Адель закричала. Она была почти в беспамятстве и сквозь туман видела как кто-то оттащил от ее мужа. Вся ярость герцога тут же обрушилась на наглеца. Одним сильным ударом Джиордано сбил брата на пол, а храбрецом был именно Арно, и стал наносить неподвижно лежащему мужчине град сильных ударов ногами. И лишь заметив, что тесный коридор наполнен людьми, а посланник папы помогает герцогине встать на ноги, он перестал бить брата.

Однажды, в конце лета, герцог вместе с войнами отправился в очередной набег. Только старшему брату он отдал почетную обязанность следить за женой. Теперь уже сэр Арно приходил вечером в ее комнату и аккуратно открепив замочек на ноге провожал молодую женщину в зал. А после ужина отводил обратно. По велению герцога во время этой ежедневной процедуры присутствовали двое солдат. Даже собственному брату Джиордано не слишком доверял. По тому, как смущенный мужчина не мог отвести взгляд от обнаженной лодыжки герцогини, по тому как краснел, когда ему приходилось прикасаться к посиневшей от железного обруча коже, Адель поняла, что это не просто заинтересованность в симпатичной мордашке, а что то более сильное. Запретное, тщательно скрываемое, и потому еще более желанное. Как-то вечером, улучив момент когда Арно все еще копался с замком, а солдаты уже вышли в коридор Аделоида наконец решилась. Резко вскочив с кровати она рухнула на колени перед молодым человеком, не замечая, что цепь больно врезалась в щиколотку, и взмолилась:

– Прошу тебя, умоляю, помоги мне. Он убьет меня сегодня, завтра. Убьет! Лицо мужчины стало каменным. Он с силой оттолкнул от себя девушку.

– Даже если я откреплю цепь, тебе не выйти от суда, – он попытался отойти, но Адель с криком бросилась к нему и снова уцепилась в его ногу.

– Нет, нет! Мне не куда бежать. Мне нужен ты. Возьми меня! Ведь ты же хочешь меня, ты любишь меня, я знаю это! – от этого проникновенного надрывного шепота у Арно мурашки побежали по телу.

Молодой человек ни как не мог понять как такое возможно. Его мечты, самые сокровенные мечты, вдруг воплотились в реальность и эта гордая неприступная женщина – КОРОЛЕВА, сейчас припала к его ногам. А она все шептала и шептала как он ей нужен, как необходим. Арно и сам понимал, что если она не понесет в ближайшее время, то мужеслиуж ине убьет ее, то точно искалечит. Сейчас все ее жизнь зависела от его прихоти, от малейшего брошенного слова. Как же ему хотелось поднять ее с колен, покрыть мокрое от слез лицо жаркими поцелуями. Сказать так много! Он уже стал наклоняться, что бы помочь ей встать. Но скорее почувствовав, чем услышав за спиной движение, Арно краем глаза увидел стражника беспокойно заглядывающего в дверь. Малейшее его промедление могло стоить им обоим жизни. Резким движением колена он отпихнул молодую женщину и несильно, для видимости пнул распростертое на полу тело.

– Успокойся, знай свое место! – громко, так что бы услышали стражники крикнул он.

И вышел с грохотом закрыв тяжелую дверь. От резкого звука захлопнутой двери Адель вздрогнула всем телом. Она поняла что все кончено. Как только Арно расскажет о случившимся брату …. Ей даже думать было страшно, что после этого могло произойти. Какую же глупость она сморозила! Она всех погубила. И себя и графиню и баронессу и маленькую Лили. Герцог ни кого не пощадит. Поняв это молодая женщина завыла как раненый зверь. Она была так измучена, что не помнила как забралась на кровать и забылась глубоким беспокойным сном. Проснулась она от тихого почти не заметного скрежета открываемых замков.

– Ну вот, за мной пришли, – подумала Адель и зажмурила глаза от яркого света канделябра, осветившего темную комнату.

Она сразу различила внушительную фигуру Арно, но следом за ним больше никто не вошел. Де Тренвиль аккуратно закрыл за собой дверь и поставив на стол канделябр подошел к кровати. Несколько секунд он просто стоял, а потом, упав на колени, взял в руки длинный шелковый локон черных смоленых волос и поднес к губам. Слов было не нужно. Молодая женщина сползла с кровати на холодный пол и встав на колени рядом с Арно положила ему на плечи тонкие белые руки. Оба понимали, что на нежности нет времени, так как каждая минута могла стоить им жизни. Де Тренвиль вел себя как можно бережней, стараясь не причинить герцогине боль. Но Адель была так рада его приходу, она так истосковалась по обычной мужской нежности, что с нескрываемым удовольствием принимала его в своем теле. Все кончилось быстро, даже слишком, по мнению молодой женщины, быстро. Когда Арно ушел, Адель долго лежала в темноте с открытыми глазами. По ее щекам текли слезы, тихие слезы радости. Все две недели, что герцога не было в замке, де Тренвиль каждую ночь приходил в маленькую комнату. Через месяц после приезда мужа Аделаида была уже полностью уверена в том, что зачала ребенка. О чем она и поспешила признаться мужу. Сказать что он был обрадован, это ничего не сказать. Впервые за все месяцы брака молодая женщина увидела довольную улыбку на вечно скучающем лице супруга. Он подошел к жене и осторожно положил руку на ее еще плоский живот. В этом жесте было столько трепетности, благоговеянной нежности, так не свойственной этому человеку. Только сейчас Адель поняла как отчаянно хотел герцог ребенка, сына, наследника. Видимо и он сам, в свои 40 лет потерял надежду. После официального объявления о беременности герцогини, ее жизнь стала значительно легче. Из маленькой темной комнатушки, ее переселили в просторные апартаменты состоящие из спальни, гостиной и комнаты для прислуги, в которой по просьбе молодой женщины поселилась леди Марика. Баронессе и маленькой Лили так же позволили беспрепятственно посещать покои госпожи. Дважды в день Аделаида, под присмотром солдат и в компании приближенных дам, гуляла в саду. И не смотря на то, что была уже поздняя осень и дождь частенько шел вперемешку со снегом четыре женщины, более полугода лишенные возможности выходить на улицу, наслаждались каждой минутой проведенной в небольшом саду. Долгие часы теперь Адель проводила в компании трех подруг по несчастью. От них она многое узнала о жизни герцога, его двора и его приближенных. Узнала она например, что почти всеми делами в герцогстве занимается именно Арно. Джиордано ненавидел все эти скучные советы и совещания. Он практически не принимал участия в политической жизни, хотя мало кто знал об этом, так как под каждым документом стояло его имя. Адель особенно внимательно слушала рассказы об Арно, она чувствовала что их двоих связала тонкая, но прочная нить. Это не была влюбленность, нет. Молодая женщина по прежнему любили Амандо. Это было что то другое. Они как два соучастника преступления, прилюдно не смели даже обменяться взглядом, но в душе знали что очень близки. Только графини Адель рассказала об отце своего ребенка. Конечно же леди Торезо не стала ее осуждать.

– Все что не делается, все к лучшему, – сказала она, – лорд де Тренвиль несмотря на свое не знатное происхождение, значительно более достойный отец для ребенка, чем герцог. Большинство лордов предпочли бы видеть его, а не младшего брата на троне. Но, увы, это невозможно. Даже после смерти Джиордано незаконнорожденный лорд не сможет занять его место.

Зима предъявила свои права на замерзшую землю. Герцог, любитель зимней охоты, частенько на день или два уезжал из замка. Встреч с женой он не искал и относился к ней как к досадной необходимости. Это вполне устраивало молодую женщину. Ей и без Джиордано хватало хлопот. В отличие от первой беременности, вторая протекала сложно. Адель часто рвало, она почти потеряла аппетит и не прибавляла в весе. За первую половину беременности ее живот не увеличился ни на сантиметр. Это вызывало много толков при дворе и даже герцог как то спросил в самом ли деле она носит ребенка или тайно от него избавилась? Как ни странно, самые мерзкие слухи о герцогини стал распространять тот человек, от которого никто этого не ждал. Гуль Трено – этот смазливый юнец по непонятным для Адель причинам стал ярым противником молодой герцогини. Он распускал нелепые сплетни, рассказывал выдуманные рассказы всем кто желал его слушать и почти ежедневно поджуживал Джиордано против жены. Славу богу вторая половина беременности протекала значительно лучше. Тошнота пропала, и как по взмаху волшебной палочки у герцогини в след за ним, как на дрожжах стал расти живот. Теперь уже о том, что Адель находиться в деликатном положении не вызывало ни у кого сомнений. Герцог просто светился от счастья и гордости. Он даже имя сыну придумал – Гренальд. Это был один из легендарных королей Астурбии и Джиордано надеялся что его отпрыск прославиться не меньше знаменитого тески. И лишь Гуль по прежнему терроризировал герцогиню. Теперь он насмехался над ее округлившимся животом, так же часто как ранее над его отсутствием. Однажды графиня Торедо не выдержав, осмелилась поставить его на место и однако наглый щенок не только громко сказал ей в лицо какую-то грубость, но и пожаловался на пожилую женщину герцогу. Аделаиде пришлось самой просить мужа не наказывать леди Марику за вольность. После этого случая даже некоторые знатные лорды стали относиться к молодому человеку с пренебрежением. И лишь Лили по прежнему тайно вздыхала по потерянному жениху и старалась убедить себя и других, что только герцог виноват в падении Гуля. Как то вечером встретив в коридоре виконта, Лили осмелилась к нему подойти. Она стала напоминать молодому человеку об их старой привязанности, о его долге как васконского дворянина перед сестрой своего короля, о рыцарской чести. Гуль слушал ее презрительно поджав губы. Как не пытался он скрыть, но искренние упреки молодой девушки задели его за живое. А уж когда она произнесла имя его отца, виконт взбесился. Он сильно ударил Лили по лицу, а когда оглушенная девушка упала, затащил ее в кладовку. Там в темноте, на стопке чистого белья, он ее жестоко изнасиловал, а натешившись бросил. Бедняжка с трудом добралась до комнат герцогини. Два дня три женщины ухаживали за больной и даже баронесса, потрясенная больше других жестокостью Трено, немного оживилась. Все понимали что эту историю лучше замять, но увы не получилось. Через месяц Лили в слезах призналась своей госпоже что беременна. Адель долго думала, что же делать, но наконец решилась. Во время следующего ужина она прилюдно обвинила виконта в жестоком изнасиловании молодой женщины. И потребовала от мужа его наказать. Но герцог лишь рассмеялся жене в лицо, сказав, что недавно эту девку отьимели половина замка. Конечно же все понимали, что эти два случая нельзя сравнивать. Но никто даже Арно, не поднял голос в защиту молодой женщины. Джиордано лишь пожурил своего любовника, но отношение Гуля с другими придворными стало еще более натянутым.

Закончилась весенняя слякоть и герцог стал подолгу пропадать, ссылаясь на занятость, необходимые объезды имений и охоту. Но при дворе упорно ходили слухи, что Джиордано с зимы не посетил ни одного из своих вассалов, окончательно забросив государственные дела. А вместо долгих поездок по имениям герцог все время проводит с любовником в уединенных охотничьих домиках, разбросанных по всему герцогству. Конечно о слабости своего господина знал почти каждый крестьянин, но так открыто демонстрировать свою страсть подданным, было уже слишком. Впрочем, Адель не волновали подобные слухи. Чем меньше ее муж времени проводил дома, тем ей было лучше. И лишь Лили услышав чтонибудь о Гуле затихала, поглаживая живот. Даже теперь молодая женщина была по-прежнему влюблена в виконта.

Адель сидела в высоком кресле. Она ни как не могла найти удобную позу, целый день у нее ужасно ныла поясница. За последний месяц она сильно располнела и теперь передвигалась как бочонок в развалку. Спускаться в сад по высокой лестнице она не решалась и что бы немного развеяться выходила порой в общую залу. Вот и сейчас она заняла одно из высоких кресел. Вокруг нее сидели баронесса и Лили с вышиванием в руках. К группе женщин, занятых тихими разговорами подошел Арно. Прилюдно он оказывал жене брата все возможные знаки уважения. Иногда он из вежливости подсаживался рядом и заводил с герцогиней какую-нибудь беседу о погоде, о самочувствии, о какой-нибудь приятной ерунде.

– Как вы себя чувствуете, моя госпожа? – с поклоном спросил он.

– Неплохо, милорд, спасибо.

– Сегодня вы снова не стали спускаться в сад?

– Боюсь ступеньки мне не осилить.

– Если вы желаете я … или мои люди отнесут вас на руках.

– Не стоит так беспокоиться, у вас в отсутствие герцога и так слишком много забот, для что бы таскать на руках такую тяжелую корову, как я, в сад и обратно.

– Ну, что вы, миледи. Вы одна из тех редких женщин, которых беременность только красит, – с поклоном сказал Арно. Адель промолчала, хотя и была польщена его комплиментом. – Я весь день хотел у вас спросить…

– Я слушаю вас, милорд?

– Вы с утра во всем черном. У вас что-то случилось?

– Сегодня вторая годовщина смерти моего первого мужа. Я скорблю о его памяти, господин де Тренвиль.

– Я соболезную вам, ваше величество.

– Спасибо. Этим титулом меня давно уже никто не называл, – вздохнула молодая женщина.

– Но насколько я знаю, он по прежнему вам принадлежит.

– Да, но мой муж запретил так ко мне обращаться.

– Для моего брата это наверное не очень приятно. Он после свадьбы с вами по прежнему Его светлость. А вы даже после свадьбы с ним Ваше величество.

– Я вижу отсутствие вашего брата заметно прибавило вам смелости, рассмеялась Адель, понимая, что это всего лишь легкая пикировка.

– Вы правы, без него я кажусь себе отважнее и выше.

Молодая женщина улыбнулась шутке, учитывая что Арно был на голову выше брата, это походило скорее на сарказм. И вдруг испуганно вскрикнула. Острая боль пронзила все ее тело. В зале на мгновение воцарилась тишина, а потом сразу началась неразбериха. Запричитали женщины, забегали слуги. Лорды стали на перебой предлагать себя в гонцы, дабы уведомить герцога о случившимся. Каждому хотелось отличиться. Лишь Арно не растерялся. Он поднял на руки молодую женщину и бегом пустился со своей ношей в спальню герцогини. Графиня вместе с повитухой уже готовили воду, быстро разобравшись в поднявшейся суете. Роды были преждевременными и сложными. Аделаида измученная тяжелыми схватками обессилила. И только из гордости сжав зубы молча выполняла приказы старой повитухи. И вот малыш наконец-то появился на свет. Но по виду находившихся рядом женщин молодая мама поняла, что что-то не так.

– Что случилось? Он живой?

– Да, дитя мое, живой и здоровый, – ответила за всех леди Марика. Только … только это девочка.

– Девочка!?

– Да! красивая, очаровательная девочка.

– О, боже, что же теперь будет? – простонала измученная родами герцогиня и без сил опустилась на подушки.

Все, вместе с герцогом были уверены, что будет сын. Он на каждом шагу повторял пророчество известной гадалки. Что же он сделает узнав, что породил существо с детства им презираемое – женщину.

– Он убьет их обоих, – шептала старая повитуха.

– Надо как можно быстрее окрестить ребенка, – сказала леди Марика. – Как ты хочешь ее назвать?

– Я!? – устало пробормотала Адель.

– Да, ты. Сейчас нет времени советоваться с кем либо.

– Тогда я хочу назвать ее Мари, как мою мать.

– Хорошее имя, – улыбнулась леди Марика и побежала искать Арно.

В отсутствии герцога он единственный кто мог помочь. Де Тренвилю не нужно было ничего объяснять. Он и сам понимал, что как только его брат узнает, что у него родилась дочь, он сделает все что бы ребенок не выжал.

– Немедленно несите ребенка в часовню. Священник по моему приказу окрестит малютку. Я прикажу послать письма по всему королевству, что бы лорды как можно быстрее приехали поприветствовать наследницу герцога. Чем больше народу будет знать о ее рождении, тем лучше. Единственное, на что я надеюсь, что присутствие знатнейших лордов остановит руку герцога, занесенную над невинным младенцем.

Уже через час в замок стали прибывать вассалы. Бог видимо был на небе, так как герцога до сих пор так и могли найти. Его пагубная страсть к Гулю сыграла на этот раз с ними плохую шутку. Вынужденный сдерживать свои мерзкие порывы в присутствии служителей святой церкви он иногда по неделям уединялся в каком-нибудь охотничьем домике вместе со своим любовником. Вот и сейчас гонцы просто не знали где из искать.

Аделаида немного отдохнула и приказала принести ей одежду. Она хорошо понимала, что ее жизнь и жизнь ее ребенка висит на волоске. Переборов боль и слабость она заставила себя выйти в зал. В нем творилась жуткая вакханалия. Более двух сотен лордов, рыцарей, священников толпились в тронном зале. Маленькую принцессу уже показали подданным, после чего поднялся жуткий шум. Говорили все разом, каждый старался перекричать соседа. Все понимали что ситуация очень не простая. То, что у герцога родился ребенок, было само по себе чудо, учитывая его сомнительные способности к деторождению. И если бы все не знали что его жена с самого дня свадьбы жила взаперти, прикованная к кровати, многие бы усомнились в отцовстве Джиордано. Будь это в другой семье, никто не стал бы волноваться о судьбе девчонки, но рождение этой малышки было чудом и все понимали что ждать от герцога рождение еще одного ребенка было слишком маловероятным. В пользу девочки был еще один очень весомый аргумент. Арно де Тренвиль. Он не только был вторым лицом в герцогстве, но и наиболее уважаемым человеком при дворе. И Арно умело этим пользовался. Словечко тут, намек там. Для всех де Тренвиль был лицо непредвзятое, так как при любом раскладе он ничего не получал и не терял. Адель сидела в высоком кресле с лицом серым от слабости. Виданное ли дело что бы знатная дама встала через час после родов. Несколько раз ей предлагали отдохнуть, но она отказывалась. До сих пор не было ясно в чью сторону качнется чаша весов. Услышав голос герцога зал замер. Джиордано широкими шагами направился к жене. Ни слова не говоря он размахнулся и сильно ударил молодую женщину рукой по лицу. Адель не удержавшись в кресле, рухнула на пол.

– Мерзкая дрянь, ты все испортила, – прошипел он и стремительно пошел к лестнице.

Видимо он точно знал, где находиться его дочь. Аделаида с криком бросилась за ним. Следом поспешили лорды вперемешку с солдатами герцога. Ворвавшись в комнату, Джиордано подбежал к кроватки и рывком выхватил из ножен меч. Но герцогиня коршуном бросилась к нему закрывая собой дочь. Ударом ноги он так отбросил от колыбели жену, что бедная женщина кубарем откатилась к стене.

– Не смейте! – закричал отец Терентий, один из посланников папы, выставив перед собой тяжелый серебряный крест, – Не смейте трогать свою дочь, дитя безвинное, ангела божьего! Если ты прилюдно убьешь ребенка, папа отлучит тебя от церкви.

– Плевать я хотел на вашего папу.

– Безбожник. Дьявол, – зашумели во круг.

– Опомнитесь, милорд. – вышел вперед граф Монблан. Адель вспомнила что этот пожилой лорд служил еще отцу герцога и всегда хорошо к ней относился. – Это ваша дочь, ваша единственная наследница….

– Заткнись, старый маразматик! – закричал обезумевший от сопротивления собственных лордов Джиордано.

Он понимал, что его действия не поддерживают большинство. И решил себя обезопасить, кивком приказав солдатам выгнать из комнаты разъяренную толпу. Возле узких дверей началась потасовка, не обращая на нее внимания Джиордано снова поднял меч над детской кроваткой. Аделаида пронзительно закричала понимая, что его не успеют остановить. Но вдруг герцог ухнул, выронил меч и замертво упал на пол. Из его спины торчал кинжал, тонкий, украшенный изумрудами кинжал де Тренвиля. В комнате воцарилась гнетущая тишина. Капитан охраны бросился к Арно и одним движением заломил ему за спину руку. Мужчина опустил голову и не думал сопротивляться. В толпе зашумели «убийца». К де Тренвилю побежали солдаты. Началась паника. И вдруг шум голосов прорезал резкий приказ:

– Стоять! – солдаты остолбенели. Впервые в стенах этого дома голос повысила женщина. Аделаида встала во весь свой небольшой рост и высоко подняла голову. – Тихо! Здесь собрались знатнейшие лорды королевства. Ответьте мне святой отец, кто является по закону наследником мужа? – обратилась к отцу Терентию молодая женщина.

– Наследником мужа являются дети, братья, родители, прямые родственники по мужской линии и жена.

– Правда ли что наследниками моего мужа являемся моя дочь и я?

– Да. По закону это так. – подтвердил священник. После его слов в комнате поднялся невообразимый шум.

– Тихо! Я ваша герцогиня, а так же королева Аквитании! – снова закричала Адель. – Подтверждаете ли вы права моей дочери на наследство отца? И мои права на наследство мужа?

– Да что вы слушаете эту шлюху… – начал было граф Фру. Этот голубоглазый красавчик много лет был фаворитом Джиордано и лютой ненавистью ненавидел всех Васконцев, включая герцогиню. Но его никто не поддержал.

– Да ваша светлость, простите, Ваше величество, мы подтверждаем права вашей дочери на наследство отца, – наконец вышел вперед пожилой лорд имени которого Адель не знала. – Вы без сомнения вдова герцога и одна из его наследниц. Вы наша герцогиня. Но если вы думаете что будете править….

– Что бы баба, шлюха правила Астурией! Не бывать такому! – снова закричал граф Фру. Многие одобрительно зашумели.

– Есть ли такой закон, по которому Астурией не может править женщина? – спросила Адель у отца Терентия.

– Насколько я знаю, такого закона нет. Вы собираетесь стать правящей герцогиней? – изумился он. Все знали, что жена герцога не пользуется авторитетом ни у народа, ни при дворе.

– Конечно, нет! Я и дня лишнего не задержусь в этих стенах! Править будет наследница, моя дочь.

– Но, она младенец! – напомнил все тот же пожилой лорд.

– Да, но при ней будет мудрый регент.

– И кто же им будет?

– Брат моего мужа – Арно де Тренвиль!

– Убийца герцога? – зашумели лорды.

– Лорд де Тренвиль не побоялся поднять руку на своего брата и господина, что бы спасти его душу от страшного греха детоубийства. Он убил негодяя и богохульника, а спас вашу герцогиню и ее дочь, ангела божьего, – вдруг встал на защиту Арно отец Терентий.

– Я первый преклоню колено перед молодой герцогиней Астурской и ее регентом Арно де Тренвилем – последним мужским представителем Густарской ветви, – выкрикнул граф Монблан и выйдя вперед первым встал на колено перед маленькой колыбелью.

Он очень точно озвучил известное на все герцогство предсказание гадалки. После его так вовремя произнесенных слов, воцарилась тишина. Лорды молча переваривали сказанное. А потом сначала нерешительно, а потом все более активно стали друг за другом подходить к маленькой Мари и приносить ей вассальную клятву. То же самое они делали и перед Арно, который казалось больше всех был поражен происходящим. После того как лорды вышли из комнаты молодая вдова без сил опустилась на пол, только сейчас она начинала понимать, что наконец-то все кончено. Нет больше безумца Джиордано и теперь она свободна. Свободна от страхов, от обязательств перед этими людьми. Наконец-то она сможет хоть немного отдохнуть. Но как раз отдохнуть ей и не дали. Через три часа после описанных событий в комнату к молодой женщине настойчиво постучали. В дверях показался стражник, который передал герцогине просьбу регента спуститься вниз. Войдя в общую залу Адель увидела раненого и избитого виконта Трено. От страха он окончательно утратил остатки достоинства и сжавшись к комок, лежал у ног Арно, подвывая как побитая собака.

– Простите ваше величество, что заставил вас выйти. Лорды хотели казнить его, очень уж много у него врагов. Что нам с ним делать?

– Он ранен? – спросила Адель.

– Да и серьезно. Вряд ли на нем можно будет заработать выкуп. Его убить?

– Нет, – подумав сказала молодая женщина. У нее не было ненависти к Гулю. Только отвращение. – Он еще нам пригодиться. Прикажите привести леди Лилиану. Когда ее приказ был выполнен, Адель обратилась к Гулю.

– Подтверждаете ли вы виконт Трено, что вы с согласия своего отца помолвлены с этой леди?

– Да, подтверждаю, – тихо ответил Гуль.

– Намерены ли вы выполнить свое обещание и жениться на ней?

– Да, – после некоторой заминки произнес он.

– А вы, леди Лилианна хотели бы назвать этого человека своим мужем?

– Да, ваше величество! – громко произнесла молодая женщина.

– Скажите, виконт, кто отец ребенка которого носит эта юная леди?

– Я.

– Простите, я не слышу.

– Я! – громко произнес Гуль.

– Подтверждаете ли вы перед всеми этими людьми свое отцовство?

– Да, подтверждаю.

– Отнесите его в часовню, пусть их немедленно обвенчают, – приказал Арно и помог герцогине подняться в свою комнату.

Ночью Гуль умер от потери крови. Как ни странно Лили искренни оплакивала новоиспеченного мужа.

Несколько недель до похорон герцога и после них в замок тек не иссекаемый ручей поданных, который воочию хотели посмотреть на маленькую герцогиню и присягнуть ей на верность. Фигура регента, славу богу ни у кого не вызывала неодобрения. Все давно привыкли, что именно де Тренвиль решал основные дела герцогства и вполне ему доверяли. По решению совета было решено не афишировать то, что предшествовало смерти герцога. О том, что это сделал его брат и вовсе было приказано молчать под страхом смертной казни. Все присутствующие во время трагедии бароны согласились, что неразумно будет открывать людям правду, так как регента вполне могут обвинить в преднамеренном убийстве брата с целью захвата власти. Не то, что бы их сильно волновала судьба Арно, просто каждый из них понимал, что подобные разговоры могут привести к волнениям, смуте и бунту. Даже ярые противники королевы с этим согласились. Официально было объявлено, что герцог обрадованный долгожданным рождением ребенка, так спешил увидеть дочь, что споткнулся на лестнице и сломал шею.

Похороны, как и подобает в королевских домах, были пышными и торжественными. Народ валом валил, что бы проводить в последний путь своего герцога. Не то что бы его любили. Но уж слишком апофеозная была это фигура, а множество слухов бродивших в толпе только подогревали интерес к нему. А уж слухи были один страшнее другого. Кто-то говорил что востонский любовник герцога, узнав о рождении ребенка убил господина в порыве ревности. Другие говорили, что дочь герцога, рожденная от прекрасной королевы это ангел небесный и в день ее рождения архангел спустился с неба и забрал с собой дьявольскую душу ее отца. Треть же говорили что Джиордано упал с лестнице так как просто на радостях напился в стельку. Арно решил за благо никак не комментировать слухи.

– Поболтают и забудут, – сказал он Адель, – А вот попробуй запрети, так они такого еще напридумывают….

После похорон ее величество начала спешно собирать вещи. Сборы затянулись на несколько недель. Не то, что бы она много с собой увозила. По иронии судьбы уже второй раз молодая женщина после смерти влиятельных мужей становилась беднее чем до свадьбы с ними. Де Тренвиль как и обещал передал вдовствующей герцогине в пожизненное пользование обширные угодья, расположенные на востоке.

– Конечно мне бы хотелось предложить вам хрустальный замок, но, увы, все процветающие владения заняты, – вздохнул де Тренвиль. – На вашей территории будет монастырь, деревни и небольшой городок. Возможно вы привыкли к более комфортному существованию, но зато ваши владения граничат по реке с графством Леон и при желании или по необходимости вы сможете через пол дня попасть в Васконию.

Адель сердечно поблагодарила Арно за участие. За последние недели этот обаятельный мужчина уже несколько раз ненавязчиво предлагал молодой женщине остаться и со времени стать его женой. Но, увы, ничего кроме благодарности она к нему не испытывала и со всей возможной тактичностью ему отказывала. Ее сердце рвалось в Васконию к Амандо. Да и дни прожитые здесь были слишком тяжелы. Адель казалось что за ее спиной постоянно не стихает презрительный шепоток и даже стены своей тяжестью давят на голову. Как ни жалко герцогине было оставлять дочь, но вопрос о том, что наследница будет жить с матерью даже не обсуждался. Да и кто лучше родного отца сможет о ней позаботиться. Адель понимала, что вряд ли когда-нибудь сюда вернется, несмотря на то, что тоненькая ниточка всегда будет связывать ее с дочерью и ее отцом.

Глава 4

И вот, когда три кареты окруженные солдатами медленно тащились по узким улочкам города сидящие в них женщины впервые смогли боязливо оглядеться во круг. Особенно сильно хотелось Аделаиде посмотреть на старинный монастырь Санта Мариа дель Наранко. Построенный к северу от столицы на одноименной горе Наранко. Дальше в течении многих дней потянулись бесконечные леса, предгорья и горы, с редкими городами и деревушками. Особенно тяжел был переход через кантабрийские горы, через ущелье. Липкий страх все еще не отпускал женщин и лишь когда кавалькада пересекла границу двух государств они смогли вздохнуть спокойно. Дорога до Гутемьерского замка со множеством остановок заняла несколько недель. За это время Аделаида с прискорбием поняла как сильно пострадала ее репутация. Те двери, которые раньше с почтением распахивались перед королевой Аквитанской, теперь нехотя, лишь по необходимости открывались перед герцогиней Астурии. Даже в монастырях, в которых лишь год назад молодая женщина оставляла щедрые дары относились к нем с плохо скрываемым любопытством и с даже не скрываемым презрением.

– Время лечит, все забудется, – говорила графиня Торезо и Аделаиде очень хотелось в это верить.

Двор короля Гунальда принял их тоже очень сдержанно, даже несмотря на то, что король очень тепло, хотя и не слишком искренне поздоровался с сестрой. Но очень быстро Адель поняла что за эти полтора года во дворце произошли разительные перемены. Королева Филиция, за время отсутствия золовки, прибрала к своим холеным маленьким рукам всю власть при дворе и по слухам начала даже вмешиваться в политику. Гунальд же предпочитал не вступать в конфликты с супругой и старался как и прежде побольше времени проводить вне дома. Поговаривали что даже самочувствие у короля ухудшается, если он проводит с женой более одного часа в день. Зато в остальное время Гунальд был бодор и весел. Теперь подлинной страстью все еще молодого короля вместе с охотой стали женщины. Женщины прекрасные и доступные. Едва встретившись с Аделаидой Гунальд снова уехал на так называемую охоту, бросив свою маленькую сестру саму сражаться со злой улыбающейся в лицо, но кусающей в спину толпой. Несколько дней молодая женщина просто приходила в себя после тяжелой дороги, но потом начала примечать не слишком для себя приятные мелочи. Поселили ее в западной башне, в небольших и даже не смотря на начало лето холодных, покоях. Через слуг ей было сказано, что ее прежние, так любимые с детства апартаменты были заняты. Хотя как узнала леди Марика, это было не так. А уж когда несмотря на настоятельные просьбы молодой вдовы ей так и не вернули ее прежних вещей, оставленных во дворце: платья, драгоценности и даже подарки первого мужа и брата, Адель поняла что ей объявили войну. Впрочем оставаться здесь она и не собиралась. И ждала лишь приезда Амандо, дабы вместе с ним покинуть это змеиное логово. Но увы, человек предполагает, а бог как говориться, располагает. И мечтам молодой женщины не суждено было сбыться. Совсем скоро ей рассказали «доброжелатели» о том, что Амандо вот уже почти год как женат. И женат он был на одной из богатейших наследниц королевства – дочери графа Леонского. Услышав эту новость в общем зале Адель едва не упала на вычищенный до блеска кафельный пол и лишь неимоверным усилием взяла себя в руки и поблагодарив болтливую леди за внимание удалилась с высоко поднятой головой. Лишь вечером графиня принесла подробности. Оказалось что астурские приключения Амандо по похищению жены герцога наделали много шума. Гунальд узнав, что за его спиной кузен не только дезертировал из действующей армии, но и ввязался в откровенную авантюру, пришел в бешенство. Сам-то он ничего не сделал что бы спасти сестру и его авторитет как галантного непобедимого рыцаря, защитника слабых заметно упал. Во гневе король приказал бросить Амандо в темницу как дезертира, но после настойчивых просьб знати решил обезопасить себя в дальнейшим и связал кузена более нерушимыми цепями – цепями брака. Прямо из темницы герцог Альба отправился на собственную свадьбу, а позднее в почетную ссылку в Леон, без права покидать земли графства. Дочь графа Леонского – толстая Нан, вот кто стоял рядом с Амандо у алтаря, вот кто делит с ним радости и беды и …. постель. Пару месяцев назад новоиспеченная герцогиня Альба подарила супругу дочь. Услышав эту новость Адель зажмурилась. Кто бы мог подумать что еще два года назад королева Аквитанская взяла под свое крыло эту чрезмерно полную молодую леди. Анабель или Нан, как ее называли, была милой, беззлобной, общительной не слишком юной девушкой. Она как никто другой понимала, что с богатством ее отца ей не обязательно быть красавицей и ни сколько не комплектовала по поводу своей полноты. Адель частенько ее жалела, а вот теперь жалеют ее. Утром молодую вдову ждало еще одно разочарование. Во дворец прибыл граф Треньяк, отец Гуля. Пожилой лорд уже знал о смерти единственного сына и о его женитьбе. На людях он очень почтительно отнесся к невестке, дабы никто не усомнился в законности брака, но его холодный презрительный взгляд не предвещал для Лили ничего хорошего. Не смотря на протесты врача и просьбы уже сильно беременной женщины он увез новоиспеченную виконтессу в родовое имение. Аделаида тяжело перенесла отъезд подруги, тем более что сразу после этого и баронессу Ансо забрали родственники. Увидев дочь пожилая женщина произнесла ее имя, это было первое слово за все время их плена.

– У нее все наладиться, – произнесла леди Марика и вывела Адель и зятя баронессы в другую комнату. – Пусть поговорят, им с дочерью есть что обсудить.

И вот они с графиней снова остались одни. Пора было думать о будущем. Оставаться здесь не хотелось. Нужно было найти дом, свой дом. Имение в Аквитании которое по «щедрости» оставил вдове короля канцлер де Лафает, было по слухам не пригодно для жилья, поместья в Васконии, оставшиеся ей в наследство от родителей перешли в собственность мужей в виде приданного. Территориально эти земля по прежнему были Васконскими, но управляли ими представители мужей и прибыль тоже текла в их козну. Вот так по прихоти судьбы экс-принцесса, экс-королева и экс-герцогиня осталась почти нищей и это после всего, что ей пришлось пережить. От досады Адель чуть не плакала.

– Ну зачем ты так расстраиваешься, дитя мое! – увещевала воспитанницу графиня. – благодаря Арно у тебя есть земли, собственный город.

– Я ни за что не вернусь в Астурию!

– Тебя никто не заставляет возвращаться в столицу, но на окраине герцогства жизнь может быть спокойной. К тому же рядом Васкония и Леон.

– Что?

– Да разве ты забыла, что твои земля по реке граничат с графством Леонским?

– Забыла. А там Амандо…

– Ну об этом тебе думать не стоит.

– Но Тренвиль сказал, что там для того что бы жить необходимо навести порядок. А у меня совсем нет денег.

– Почему ты так думаешь?

– Но ведь у меня их нет! – изумилась Адель.

– Но кто же дает деньги женщине? Вспомни, тебе как королеве Аквитанской положено содержание, я не думаю что его пересылали Джиордано.

– Но мне никто ничего не сказал.

– А ты все еще ждешь, что тебе что-то принесут на блюдечке? Подойди к казначею и узнай. Попытка не пытка.

Уже через час Адель была счастливой обладательницей внушительной суммы денег, накопившейся за год. Настроение молодой женщины значительно улучшилось. А вечером ее ждал еще один сюрприз. Постучавшись в ее комнату вошел лорд Харальд Л-Иль. Увидев в дверях человека, которого давно считала умершим Адель вскрикнула и схватилась за распятье. Но мужчина лишь рассмеялся и с поклоном спросил позволение войти. Поняв, что это не призрак, герцогиня с графиней подскочили к бравому вояке и стали наперебой забрасывать его вопросами.

– Славу богу, стрела не пробила шею на сквозь, а лишь рассекла кожу и задела артерию, – рассказал граф подождав, когда женщины немного успокоятся. Он развязал черный шелковый шейный платок и показал толстый красный шрам с рваными краями, изуродовавший шею. – Я много видел подобных ран и знал что если остановишь кровь, то есть шанс выжить. Я завязал шею оторванным у мертвеца рукавом и отполз к стене. Все думали что я умер, но я был жив и видел что как только Тревиль уехал де Со приказал перебить всех солдат и раненых рыцарей. Когда через несколько часов подъехали наши люди с обозами все выглядело так, как будто в замке был бой. А де Со, залитому кровью и нескольким его людям чудом удалось выжить. Вы представить себе не можете какая началась паника. Гонцы с известием о вашем похищении были посланы к вашему брату, к епископу, во все близлежащие города и монастыри. Меня нашли лишь к вечеру, но увы говорить я не мог. А писать так и не научился. Вас искали тысячи людей по всей стране: рыцари, солдаты, монахи. Я видел как на загнанной лошади прилетел герцог Альба. Он обезумел, когда узнал что вас похитил Астурский стервятник. Милорд Амандо собрал несколько сотен рыцарей и намеревался отправиться вам на выручку, но пришел приказ короля: вассалам вернуться в поместья, а солдатам в армию. И известие о вашей свадьбе. Лишь через неделю я узнал что случилось с вами в Астурии, – граф замолчал.

А две женщины сидели красные от смущения, не смея поднять головы. Адель даже думать не хотелось о том, что именно рассказали о ней этому порядочному человеку и что он сейчас о ней думает.

– Вы презираете меня после …. м…того что, там случилось? – тихо спросила она.

– Презираю вас!? – Л-Иль был так поражен, что даже вскочил с низкой табуретки на которой с позволения герцогини сидел. – Да как вы могли такое подумать!? Это вы вправе презирать меня. Вы находились под моей опекой, но я не смог вас защитить. Меня, как мальчишку обвели вокруг пальца, заманили в ловушку. Из-за меня вы пережили столько бед и несчастий. Как же я могу вас презирать, вас – ангела небесного, когда я живу лишь затем, что бы своей верностью, своей кровью, искупить перед вами свою вину и выслужить прощение.

Граф упал на колени перед королевой и выхватил из ножен тяжелый обоюдоострый меч.

– Позвольте мне служить вам до последних моих дней иди убейте меня мечом моего отца, славное имя которого я опозорил.

Аделаида смущенная подобным проявлением чувств подошла к рыцарю и взяв его за руку подняла с колен.

– Прошу вас, сер Харальд, у меня даже в мыслях никогда не было винить вас в чем-то. Вы один из самых отважных, самых верных людей которых я знаю. Я не могу обелить ваше имя от позора, потому что оно кристально чисто. Обо мне говорят такие гадости, что боюсь именно служба у меня может испортить вашу репутацию.

– Не волнуйтесь, с тех пор как я вернулся во дворец, таких болтунов стало значительно меньше. Я обнажу меч перед каждым, кто посмеет косо посмотреть в вашу сторону.

– О, я не требую от вас подобной смелости, ваша рассудительность для меня сейчас важнее. Если вы пообещаете себя сдерживать, то я почту за честь если вы продолжите мне служить.

На том и порешили.

– Постоите, – окликнула леди Марика графа, уже подходившего к двери. Ачтос деСо, он по прежнему на свободе?

– Де Со? Нет конечно! Я лично, как только смог, рассказал королю о том, что произошло. Его казнили после вашей свадьбы. Правда герцогу Альба, так же как и мне показался этот приговор слишком мягким. Мы заехали в его поместье по дороге в Астурию и с радостью, скажу я вам, сожгли его вместе с поместьем предателя Тревола. Шуму было, – почесал загривок старый вояка. – Мы то не знали, что он продал его кому-то другому.

– Постой, ты сказал по дороге в Астурию? – воскликнула Адель.

– Ну, да. Мы с герцогом хотели вытащить вас, тогда после свадьбы, но увы не смогли.

– Вы были с Амандо и отцом Мифодием?

– Ну, там были не только мы. Нас собралось с десяток, тех кто хотел вам помочь. Кто то искренне был в вас влюблен, кто-то просто искал славы. Хорошие были ребята, особенно монах. Жаль, что почти никто не вернулся.

Что же говорить было больше не о чем и женщины, отпустив верного рыцаря, стали собирать вещи. Сборы заняли несколько дней и маленький кортеж, состоящий из трех карет, четырех повозок и двух десятков всадников опять пустился в путь. Нанять более внушительную охрану герцогине не хвалило финансов. С погодой им в который уже раз повезло, а после того, как в следующим городе их нагнала легкая карета с баронессой Ансо настроение у Аделаиды заметно поднялось.

– Ваше величество, позвольте мне присоединиться к вам, – воскликнула баронесса, заглядывая в карету с герцогиней. – На западе у меня живут родственники. И если бы вы позволили мне продолжить это путь вместе, то …

– Ах, леди Алика, ну зачем столько слов! – перебила ее обрадованная Адель. – Мы с графиней так расстроились из-за вашего отсутствия, что будем крайне оскорблены, если такая знатная дама как вы не захочет к нам присоединиться.

– Вы правда не против? Я не всегда была легкой попутчицей… потупилась пожилая женщина.

– Правда! Но если вы еще дольше будете стоять на дороге и отвлекать нас от пути болтовней, то мы можем снова приказать вам помолчать….на пару месяцев, – пошутила графиня и протянула руку, что бы помочь баронессе забраться в карету.

– Почему вы снова решили отправиться в путь? Мы думали, что вы соскучились по дому, по дочери и внукам, – спросила Адель, когда все ахи и охи прошли.

– Ну после смерти мужа в доме зять стал хозяином, а дочь – хозяйкой. Мне сложно было к этому привыкнуть.

– Кто-то из них посмел вас обидеть?

– Нет, конечно. Муж дочери достойный человек. Но все эти косые взгляды, шепот за спиной…. – вся гордость и надменность баронессы улетучилась и перед благодарными слушательницами предстала уставшая, потерянная, сильно постаревшая женщина.

– Не волнуйтесь, леди Алика, уж нам-то объяснять все это не надо. вздохнула графиня. – Присоединяйтесь к нам. В сложные времена лучше держаться вместе.

Почти полстраны они проехали за две недели. Спешить им было не куда. За тихими разговорами дорога бежала незаметно.

– Мы пересекли границу графства Леонского, – объявил Л-Иль и в карете повисла гнетущая тишина. Адель уже давно обсудила со спутниками свои планы и пусть не все ее поддерживали, но сердце молодой женщины рвалось к Амандо.

– Что бы проехать в Тру-Тру, мы должны пересечь графство. Будет просто не вежливо если мы проезжая мимо не навестим Леон и графа Леонского и его дочь леди Нан, – начала объяснять свою правоту Адель.

– И его зятя, герцога Альба, – поддакнула баронесса.

– Это лишь визит вежливости, – отрезала герцогиня. Но сама то она была в этом не уверена.

Глава 5

Леон. Этот город был основан еще римскими солдатами, которые разместили в нем один из своих легионов. Леон, вместе с прилегающими к нему территориями, много раз переходил из одних рук в другие. Его захватывали и вестготы, и мавры, и астурцы. Однако это как правило не уменьшало политического влияния города и его правителей на соседние регионы. Этому способствовала не только крепкая власть внутри графства, но и неизменное богатство этой знатнейшей родовой ветви. Уже несколько столетий город был центром торговли золотом, которое добывалось неподалёку. Три путешественницы прилипли к маленьким окошкам кареты, разглядывая красивый белокаменный город. Понравился Адель большой массивный мост перекинувшийся через реку Бернесги и площадь СанМаркос с монастырём и госпиталем для паломников. Женщин графский дворец очень впечатлил своими размерами и строгими архитектурными формами. Граф Гостон, отец Анабель, предупрежденный посыльным, уже ждал почетных гостей в парадной зале дворца. Рядом с ним в высоких резных креслах сидели его дочь леди Анабель и зять – герцог Альба.

– О боже, как же Амандо красив в парадных парчовых одеждах, – подумала Адель.

Молодая женщина никак не могла отвести взгляд от его высокой статной фигуры. За эти несколько лет он еще больше возмужал и как-то изменился. Возможно похудел. А может дело было в прическе. Раньше герцог всегда носил коротко стриженные волосы, теперь же светлые вьющиеся пряди спускались до плеч. Но подойдя ближе Адель поняла в чем дело. Всю левую щеку герцога пересекал красный неровный рубец, заканчивающийся на переносице. Если бы удар пришелся чуть левее, то Амандо наверняка бы лишился глаза. Теперь его вряд ли можно было назвать красавчиком. «После стычки с людьми герцога Джиордана Амандо был ранен в голову», – вдруг вспомнила Адель слова леди Марики. Так значит еще и этим пришлось заплатить Амандо за свои астурские приключения. «Бедный ты мой! – с огорчением подумала молодая женщина. – Ради меня ты пожертвовал даже своей красотой». Хотя для нее он по прежнему оставался самым привлекательным мужчиной на свете. Понимая, что ведет себя крайне невежливо Адель, приклеив к лицу дежурную улыбку, повернулась к графу Леонскому. Пожилой мужчина уже несколько минут ждал, когда же сиятельная гостья обратит на него свое внимание. Вежливо поприветствовав графа Адель наконец приложив усилие перевела взгляд на леди Анабель. Она так боялась что из миловидной полной девушки, леди Нан став женой герцога, превратиться в аппетитную пышнотелую красавицу, что даже облегченно вздохнула, увидев сильно располневшую немного отекшую женщину. На фоне привлекательного мужа она смотрелась как-то нелепо. А шелковая вышитая крупными цветами туника, обтягивающая пышную грудь, еще больше подчеркивала полноту. Но вся неприязнь к жене Амандо быстро улетучилась после теплого сердечного приема, который оказала герцогиня Альба своим гостям. Даже намека на ревность или наигранного радушия не было ни в жестах ни в словах хозяйки. Лишь искренняя радость от встречи со старыми знакомыми и небольшое смущение при общении с блистательной гостьей. Как ни странно, но именно в просторных покоях Нан Адель провела все два дня их недолгого визита. На прощание Аделаида искренне пожелала молодой женщине счастья, тем более что за все время их пребывания под графской крышей Амандо ни разу не сделал попытку приблизиться к гостьям, обратив все свое внимание лишь на приехавших с ними мужчин.

– Уж раз не хочет он, так мне тем более нет смысла настаивать на встречах, – с грустью подумала Адель. Лишь перед самым отъездом Л-Иль намекнул молодой женщине что Амандо удерживает в дали от нее не чувство долга перед женой, а неусыпный контроль со стороны ее отца.

Адель скакала впереди отряда на гнедой кобылке Марте, которую ей подарил еще первый муж. Погода стояла хорошая и трястись в карете, вместе с двумя разомлевшими после плотного завтрака дамами не хотелось. Их визит был сплошным разочарованием. И молодая женщина спешила как можно скорее покинуть земли графства. Заметив устремленный назад настороженный взгляд Л-Иля Адель обернулась. Их догонял снаряженный для охоты дорого одетый всадник в длинном развивающемся на ветру плаще и накинутом на голову капюшоне. Его сопровождали два рыцаря в легких кольчугах. Заметив на их коротких плащах льва – известный всему королевству герб графа Леонского, Л-Иль дал команду остановиться. Всадник не сбавляя скорости подскакал к герцогине. Когда он откинул с головы капюшон, Адель увидела голубые смеющиеся глаза Амандо.

– Амандо!? – выдохнула молодая женщина и протянула герцогу руки. Лорд Альба тут же взял их и покрыл тонкие, затянутые в замшу пальчики легкими невесомыми поцелуями.

– Пойдем со мной.

– Куда?

– В рай, – рассмеялся молодой человек.

– Но мои люди…

– Они подождут нас в монастыре, он стоит неподалеку.

Амандо подскакал к Л-Илю и дал ему несколько коротких распоряжений. Граф окинул герцога долгим внимательным взглядам, как будто проверяя можно ли ему доверять.

– Позаботьтесь о ней, – наконец кивнул он.

– Не сомневайтесь! – улыбнулся Амандо и взяв повод гнедой кобылки, повел ее к лесу.

– Постойте! – закричала им в след графиня. Леди Марика поспешно вылезла из кареты, в одной руке она держала корзинку с провизией, приготовленной в дорогу, в другой небольшой кожаный бурдюк с вином. Вы что же собрались герцогиню голодом заморить? Прикрепив к седлу провизию молодые люди поспешили прочь.

Они уже час как углубились в лес и сейчас осторожно скакали друг за другом по узкой извилистой лесной тропинке. Адель была так взволнована всем происходящим, что все мысли вылетели у нее из головы. За все время поездки они не сказали друг другу ни слова.

– Как ты смог уйти? – наконец спросила она.

– Еще утром я собирался на охоту. Ну вот и собрался.

– Похоже вас можно будет поздравить с удачной охотой, – улыбнулась Адель.

– Не то слово! Сегодня я выследил и поймал самую долгожданную добычу в своей жизни, – рассмеялся Амандо.

– Неужели вам мало льва? – спросила герцогиня, намекая на герб жены Амандо на котором был изображен лев.

Амандо перестал улыбаться. Он внимательно посмотрел в глаза молодой женщине.

– Долг диктует одно, в то время как сердце требует другого. Тебе ли не знать? В своей жизни я хотел лишь одного – прижать к груди моего нежного черного лебедя.

Адель потупилась, она уже жалела о своих резких словах.

– Я тоже хотела этого всю жизнь.

Скоро они выехали на залитую солнцем полянку. Под высоким раскидистым деревом был сложен из бревен небольшой охотничьей домик. Амандо быстро спустился с лошади. Подойдя к Адель он аккуратно снял ее с седла и взял ее на руки. Ударом ноги он открыл дверь и нагнувшись под низким косяком прошел со своей драгоценной ношей в дом. Герцог осторожно опустил молодую женщину на узкую, покрытую шкурой кровать и направился к выходу.

– Куда ты? – испугалась Адель.

– Я должен распрячь лошадей, – объяснил герцог. – Скоро буду.

Герцогиня спустила ноги с кровати и огляделась. Внутри этот охотничий домик был еще меньше, чем казался снаружи. Здесь была лишь одна комната, которая служила и спальней и столовой и гостиной. Кровать, широкий деревянный стол, две скамьи составляли всю обстановку этого дома, а еще большое, грамоское, неизвестно от куда взявшееся кресло, с потертой кожаной спинкой. Не было видно ни пыли, ни грязи, видимо в доме постоянно убирались слуги или им часто пользовались хозяева. В комнату широкими шагами вышел Амандо. В руках он нес корзину с едой и бурдюк с вином, через плечо у него были перекинуты два шерстяных одеяла. Свалив все на стол молодой человек стремительно подошел к Аделаиде. Не сдерживаясь он крепко обнял молодую женщину и стал покрывать ее лицо жаркими требовательными поцелуями. Адель была немного напугана его натиском и упершись руками в обтянутую тонкой кольчугой грудь, попыталась отстраниться. Почувствовав сопротивление Амандо чуть отстранился, он сделал глубокий вздох дабы хоть немного успокоить бег своего сердца. Меньше всего на свете ему хотелось испугать спутницу. Взяв лицо девушки обоими руками, он долго всматривался в ее испуганные зеленые глаза. А потом стал осторожно, едва касаясь кожи покрывать поцелуями ее лоб, опущенные веки. Эти поцелуи были совсем другие. Легкие, как крылья бабочки, не требующие ответа. Он лишь успокаивал, шепча тихие почти не слышные слова.

– Не бойся меня, ни за что на свете я не причиню тебе боль. Я так давно этого ждал, что просто не могу сдерживаться. Я знаю, тебе много пришлось перенести. Доверься мне. Я научу тебя любви. Покажу какое наслаждение может доставить женщине мужская ласка. Не бойся, – снова и снова повторял он.

Вслушиваясь в этот тихий ласковый голос, Аделаида закрыла глаза. Ей казалось что она плывет по течению, а ее напряженное тело расслабляется купаясь в ласке и неги. Молодая женщина даже не почувствовала, как Амандо поднял ее на руки и отнес на кровать. Не прекращая нежной неторопливой ласки, он не спеша раздел свою спутницу и быстро разделся сам.

– Милая моя, прекрасная моя, нежная моя лебедушка, – шептал он.

Почувствовав, что женщина отвечает на его прикосновения тихим едва слышным стоном, Амандо стал осторожно воплощать все более и белее смелые ласки. И лишь когда Адель подняла на спутника затуманенный страстью взор и обняв за шею обоими руками, все еще робко потянула к себе, герцог уже не сдержался и обрушил на молодую женщину всю силу своего желания.

Два дня пролетели незаметно. Влюбленные, унесенные любовным вихрем практически не выходили из дому. Они занимались любовью везде где обуревала их страсть. В постели, на кресле, на столе и даже на поляне, подстелив на холодную с ночи землю два толстых шерстяных одеяла. Адель даже представить себе не могла, что когда-нибудь сможет почувствовать что либо подобное. Иногда молодой женщине казалось что она умрет, если Амандо прекратит свои умелые ласки, а иногда, что ее сердце перестанет биться, если он их продолжит.

Выезжая через два дня на дорогу, Аделаида понимала что стала другим человеком, стала женщиной желанной, любимой, уверенной в себе и своих чувствах. И в этом мужчине, которого она так беззаветно любила. Как они и ожидали свита герцогини и рыцари герцога разбили лагерь под стенами монастыря, так как вход для мужчин в эту женскую обитель был закрыт. ЛИль сидел на поваленном дереве нахохлившись как петух. Было заметно, что он волновался за свою госпожу, но увидев счастливое лицо герцогини, он тут же улыбнулся в ответ. Конечно все понимали, что вдова герцога Джиордано не ягоды в лесу собирала, но разве кто-то осмелился бы упрекнуть молодую женщину в этом маленьком, нечаянно найденном счастье. Не тратя драгоценное время на прощание молодые люди обменявшись лишь взглядами, разъехались в разные стороны. Всю дорогу до границы Адель старалась следить за выражением своего лица, но стоило ей снова вспомнить маленький охотничий домик, как на лице появлялась немного глуповатая счастливая улыбка.

Глава 6

– Вот мы и на месте, – произнес лорд Харальд.

Они вместе с герцогиней стояли на вершине крутого холма, а под их ногами в долине узкой извилистой речки расположился небольшой как будто игрушечный городок. В нем насчитывалось около сотни одноэтажных деревянных домиков, которые в плотную стояли к высокой белокаменной часовне. Один из домов стоял на возвышении. Он был двухэтажный, большой, с двумя круглыми деревянными башенками.

– Как картинка, – заворожено произнесла Адель.

– Надеюсь в близи он будет не на много хуже, – с сомнением произнес граф.

– А как называется город, – спросила герцогиня. Харальд удивленно поднял бровь. – Ну … раньше мне не очень-то было интересно, – стала оправдываться Адель, заметив его жест. Она понимала как нелепо звучит ее вопрос сейчас, когда они проехали полстраны дабы добраться сюда.

– Тру-Тру.

– Как!?

– Древние племена так назвали реку, потом так же назвали поселение которое построили римляне на реке, а потом и город.

– Но по моему у реки я слышала другое название.

– Сложно сказать. Я только знаю что она впадает в Дуэро, а эта длинная извилистая река уносит свои воды в океан. Но эта речка называется у местных Тру-Тру, так же как и этот городишко.

– Тру-Тру так Тру-Тру. А чем они живут?

– Ну, судя по цвету полей они выращивают рожь, и пшеницу и наверное рыбачат.

– Ладно, скоро узнаем, – пробормотала Адель и сделав свите знак рукой, поскакала вниз.

Увы на близком расстоянии город произвел не слишком хорошее впечатление. Домишки были покосившиеся, крыши прохудившиеся, а улицы грязные. Жители города увидев, вооруженный отряд быстро попрятались в своих домах, но узнав что это прибыла сама вдовствующая герцогиня дружно высыпали на площадь. Сначала Адель была немного смущена всеобщим вниманием, она опасалась услышать какую-нибудь грубость или увидеть презрение в чьих-то глазах. Но видимо слухи о ее не совсем удачном замужестве не доходили до этого богом забытого городка, жители были искренне обрадованы ее появлением. Они окружив отряд, шумной толпой все вместе принялись провожать герцогиню к ее дому. А заметив на ее лице тень разочарования при взгляде на двухэтажный дом стали наперебой предлагать свою помощь в ремонте и уборке. И это было не спроста. То, что из далека казалось игрушечным домиков в близи больше походило на развалину. Вся левая сторона высокой крыши заметно просела. И грозила в любой момент рухнуть на второй этаж. На красивое резное крыльцо было просто страшно заходить. Ступеньки скрипели и прогибались. Столбы поддерживающие крыльцо сгнили и покосились. И оставалось загадкой как оно до сих пор держится. Адель хотела пробраться внутрь, но лорд Харальд ее остановил. Он сам аккуратно ступая на шаткие ступеньки, пробрался к входу и прилагая заметное усилие ударом плеча открыл перекосившуюся дверь. Его не было минут десять. И наконец он вышел отряхиваясь от паутины.

– Я думал там будет намного хуже, – наконец произнес он. – На первом этаже после небольшого ремонта вполне можно будет жить. Пол и перегородки почти целые. На второй этаже затекала вода и несколько половиц придется заменить, но если до дождей отремонтировать крышу, можно будет жить и там.

– Кто здесь главный? – спросила Адель, обращаясь к толпе.

– Я глава города, однако, – из толпы вышел седой щупленький старичок, с белой как лунь головою.

– Как тебя зовут?

– Микиш кличат. Мастер Микиш.

– Мастер Микиш, я герцогиня Астурская, вдова герцога Джиордано.

– Да мы поняли, однако.

– Этот город и все прилегающие угодья теперь будут пожизненно принадлежать мне. Какое-то время я намерена жить здесь.

– Вот, это ладненько ваша светлость.

– Обращайтесь ко мне «ваше величество». Я королева Аквитанская.

– Да неушто сама королева!? – присвистнул старик.

– Я вдова короля Аквитании. И пожизненно нашу этот титул.

– Вот, уж такая молодая, а кругом вдовица, – пробормотал старик.

– Да, как вы смеете стоять перед королевой!? На колени смерды!закричал Л-Иль, взбешенный таким панибратством.

Толпа заметя, что рыцарь поднимает меч, охнула, и отхлынула подобно прибрежной волне. Люди один за другим вставали на колени.

– Прости ты нас, королевна. Мы люди простые, никого акромя графа и в глаза не видывали, а уж про королей только в сказках старики сказывали.

– Сер Харальд прошу вас. Вы совсем их напугали. – воскликнула Адель. они простые люди и ни чем меня не оскорбили. Было бы глупо требовать от них соблюдения церемоний принятых при дворе.

– Если мы захотим спокойно жить, до должны научиться ладить друг с другом. – добавила леди Марика, вылезая из кареты.

– Как прикажете ваше величество, – поклонился граф убираю меч в ножны.

– Мастер Микиш, почему господский дом в таком упадке? – спросили Адель.

– Так в нем уже с десятка лет никто не живет, с тех пор как наш граф-то преставился.

– Ну, да и вы решили что лучше все вот так бросить, чем за домом следить, – усмехнулся сер Харальд.

– Да нам же и заходить в него ни велено было пока новый граф не приедет. Мы уж ждали, ждали… Нам ведь без хозяина тоже не просто, однако, – вздохнул старик.

– Ладно, – успокоила его Аднль, – у кого самый большой дом?

– Известно у кого. У пекаря.

– Пока не будет готов мой дом я буду жить там. Проводите, – велела герцогиня.

– Так а детишек то его куда девать … – начал было Микиш, но заметив хмурый взгляд сера Харальта, осекся.

Вот так Аделаида вместе с дамами поселилась в небольшом по их меркам, но в огромном, на взгляд горожан доме пекаря. К дому по всей западной стене примыкала пекарня от которой с самого утра воздух в комнатах сильно накалялся. Зато от туда же проникал изумительный аромат свежевыпеченного хлеба. А каждое утро в комнату, где жили дамы, жена пекаря приносила самую вкусную на свете выпечку. Четырех горничных пришлось поселить в соседнем доме. Вся остальная свита, рыцари и солдаты жили в лагере разбитом недалеко от города. В первое время отношения между пришельцами и горожанами были весьма натянутыми, но постепенно все начало налаживаться. Особенно этому способствовало совместное строительство. Уже через две недели починили крышу и заново покрыли, плотник сделал новые дубовые опоры для крыльца и витые пилястры. Один из солдат графа, одноглазый Шон, почти три недели вырезал фронтон над лестницей с тонким изящным рисунком, который в точности повторял витой рисунок оконных наличников. Кто бы мог подумать, что этот искалеченный в боях солдат, окажется искусным резчиком по дереву. И вот, где нужно были заменены половицы, где необходимо перегородки и через месяц после приезда в дом впустили женщин, которые начали мыть, убирать, отдраивать и чистить. Попутно, на южной окраине города, общими усилиями строили большое одноэтажное здание, в которое должны были вселиться рыцари и солдаты. И днем и ночью не стихал стук топоров, на работу вышли все. Как говориться и стар и млад. Все понимали через несколько недель начнется жатва и к этому времени необходимо все закончить. В это же время в Овьедо, был послан гонец с просьбой продать герцогине за щедрую плату некоторые необходимые в быту вещи. В начале августа к городу подъехала кавалькада из десятка всадников, и с несколькими обозами, в которых была мебель, посуда, подушки, одеяла и почти два десятка рулонов всевозможной материи, начиная от тонкого шелка и кончая шерстью и льном. Деньги, посланные герцогиней были возвращены с запиской.

«Это лишь скромный дар поданных своей герцогине. Я не смог уговорить вас остаться, но возможно смогу облегчить вам тяготы переезда. Ваша дочь, молитвами нашими здорова. Народ ваш благословляет вас, живя без бед и войн. Прошу вас ваше величество, не забывать, что вы самый желанный гость для всех жителей Овьедо, а так же для вашей дочери и для меня, вашего самого верного слуги. Арно Тренвиль.»

Адель была немного удивлена и смущена ответом Арно. Ей не хотелось давать ему несбыточную надежду или быть чем-то ему обязанной. Но и возвратить вещи или снова деньги назад она не осмелилась. Сейчас, когда ее собственный дом был почти полностью достроен молодая женщина стала больше внимания обращать на находившихся поблизости людей, их нужды и чаянья. Еще в процессе строительства она познакомилась со многими из них. Это были простые трудолюбивые мужчины и женщины, которые бросив все свои дела, без принуждения, по первому требованию дружно начали помогать новой герцогине обжиться. Последнее время Адель столкнулась с таким количеством жестокости, обмана и предательства, что до глубины души была потрясена искреннем участием и добротой жителей. Очень скоро молодая герцогиня стала для них не только сиятельной госпожой, но и справедливой хозяйкой. Городок полностью был построен из тесаных дубовых бревен, впрочем в этом не было ничего удивительного так как он находился на опушке обширных лесных угодий и даже засеянные пшеницей и овсом поля были отвоеваны у леса. Удивляло другое. Почему при таком обилии строительного материала большинство домов нуждались в сточном ремонте.

– Так нам запрещено трогать лес, однако, – объяснил ей Микиш. – На растопку зимой мы вон сухостой собираем, но какой из него дом? Все ждали что новый граф распорядиться…

– А коли ждать пришлось бы до второго пришествия так и сидели бы в землянках? – спросил сер Харальд.

Он до сих пор относился с пренебрежением к горожанам. Его раздражало не столько их происхождение, сколько отношение к жизни. Это закаленный в боях воин не мог понять, как можно всю жизнь плыть по течению, не смея поднять головы. Адель понимала отношение сера Харальда, но и мотивы горожан ей были понятны пожалуй лучше, чем кому бы то ни было. Она еще помнила бедную темную комнатушку матери и монастырь. Уж она то понимала, что такое обычный животный страх перед тем, кто сильнее.

«Ну, ладно. Раз это дар поданных своей герцогине значит и я должна им что-то подарить», – решила Адель и дала разрешение на вырубку части леса. А так же приказала спустить по реке несколько лодок к крупному городку расположенному вниз по реке. В них отправившейся вместе с мужчинами баронессе, уж ее то не проведешь, была вручена крупная сумма денег на покупку необходимых к зиме вещей. Поскольку на строительство дома для свиты и казармы было потрачено времени больше чем предполагалось, на сбор урожая пришлось выйти всем, включая солдат охраны. И даже некоторые рыцари с удовольствием помогали в поле.

– Я столько лет воевал и разрушал, что руки сами тянуться к земле, так и хочется взять нагретый солнцем золотой колос и прикоснуться к нему, вздыхая нежный запах будущего хлеба, – воскликнул сер Ютор, закатывая рукава.

Обратившись к рыцарям с просьбой помочь в уборке урожая, Аделаида ожидавшая отказ, была удивлена воодушевлением с который старые вояки принялись за дело. И пусть не все благородные лорды согласились идти в поле, но для каждого нашлась подходящая работа. Так Л-Иль с несколькими людьми предпочитали ходить на охоту, благодаря чему и свита герцогини и горожане были обеспечены свежим мясом. А узнав, что зимой крупная дичь уходит на другие пастбища и удачная охота скоро кончиться, приказал запасать мясо в прок. Осенью после сбора урожая по традиции был устроен шумный праздник. Сидя в кругу захмелевшей от пива и танцев толпы, в которой смешались и крестьяне и дворяне и горожане, Аделаида в первые в жизни почувствовала себя полноправной хозяйкой этого маленького уютного мирка.

– Знаешь, я бы хотела прожить здесь всю жизнь. – тихо пробормотала она сидящей рядом графине.

– Посмотрю что ты скажешь зимой, когда снег отрежет нас от остального мира, – усмехнулась пожилая женщина.

Адель часто длинными зимними вечерами вспоминала этот разговор и шумный веселый праздник. Сначала она просто отдыхала каждой клеточкой своего тела, впитывая покой, умиротворение и безопасность, но потом появилась скука и тоска. Адель старалась оставлять себе как можно меньше свободного времени, с радостью берясь за работу по дому. Сначала графиня с баронессой приходили в ужас, когда ее величество сама бралась начищать серебряный сервиз или садилась за штопку, но потом они поняли что молодой женщине, привыкшей находиться в гуще событий, просто необходимо хоть чем-то себя занять что бы не думать, не вспоминать, не тосковать. Но даже умаявшись за день Адель, ложась в холодную постель часами не могла уснуть. Раз за разом она вспоминала промозглый ноябрьский день. С утра лил дождь. Но в жарко натопленной комнате было душно. Адель заканчивала вышивку, когда в дверь заглянул часовой. Он сообщил что в город приехал монах в сопровождении нескольких солдат и просит встречи с герцогиней. Не избалованная гостями молодая женщина поспешила в общий зал. Эта просторная большая комната служила и столовой и местом для встреч, собраний и суда. Войдя в комнату высокий монах в поношенной рясе, но дорогих кожаных сапогах изящно поклонился королеве. Не поднимая капюшона он попросил всех выйти, сославшись на конфиденциальность послания, а когда его просьбу выполнили стремительно подошел к герцогине. Аделаида была удивлена его поведением и даже собралась позвать стражу, но монах вдруг откинул капюшон и на молодую женщину посмотрели голубые смеющиеся глаза Амандо. Почти две недели они, соблюдая все предосторожности, любили друг друга, проводя почти все дни вместе. Лишь три человека: графиня, Адель и Л-Иль знали, что под личиной монаха скрывается герцог Альба. Для все остальных объявили что герцогиня простудилась и не выходит из своих покоев, а графский посланник спешно покинул город. Две недели любви, страсти или полного тихой нежности покоя. О таком раньше они не могли и мечтать. Ис упоением наслаждались каждой минутой прожитой вместе.

– Старый негодяй, мой тесть, уехал ко двору твоего брата и вернется лишь через несколько месяцев, – объяснил Амандо герцогине.

– А твоя жена? – не удержавшись спросила Адель.

– Я сказал ей что перед зимой необходимо проверить дальние угодья и встретиться с некоторыми вассалами.

– Она поверила?

– Я редко даю ей повод усомниться в моих словах, к тому же в отличие от своего отца, она никогда не посмеет задавать мне лишние вопросы.

Прикусив язык, Адель тоже вопросов больше не задавала. Она просто окунулась с головой в водоворот страсти, все остальное ее перестало интересовать. Однажды ночью герцог уехал, а молодая женщина еще долго вспоминала каждый миг проведенный вместе. Через месяц после отъезда Амандо прибыл небольшой отряд, сопровождающий крытую повозку. Заметив на плащах рыцарей герб графа Леонского, Адель бросила все дела и бегом пустилась к двери.

– Неужели герцог Альба снова смог ускользнуть от вездесущего тестя, – рассуждала она вбегая в зал, но вовремя остановилась.

Амандо, отправляясь на тайное свидание никогда бы не одел на своих людей герб жены. Чинно спустившись с крыльца сиятельная герцогиня в окружении двух дам стала ждать, когда отряд проберется сквозь узкие улочки города и остановиться возле высокого крыльца. Однако увидев, кто вылез из крытой повозки, женщины не смогли сдержать радостного возгласа. И было от чего. Закутанная с ног до головы в теплый, подбитый мехом плащ, крохотная фигурка была ни кем иным как Лили. А если быть точнее вдовствующей виконтессой Трено.

Когда прошли первые, самые волнительные минуты встречи, женщины посадили маленькую Лили, а эту тоненькую миниатюрную молодую девушку язык не поворачивался назвать по-другому, к камину. Выпив несколько кружек горячего чая она начала свой небольшой рассказ. В подробностях поведала как прибыла ко двору короля Гунальда. Как не ласково встретила ее королева. Как почти месяц прожила у подруги, так как места при дворе для нее не было и о том как лишь по счастливой случайности узнала об отъезде графа Леонского и о письме, которое король поручил ему передать Аделаиде.

– Я сама напросилась быть курьером к вам, ваше величество и граф с заметным облегчением отдал мне письмо от короля к вам, – призналась Лили.

– Да уж, представляю, как клял нас граф представляя, что из-за нас ему придется еще день провести в дороге, – поддакнула баронесса.

– Я думаю в его возрасте у нас тоже страсть к путешествиям поубавится, – улыбнулась Адель.

Взяв послание короля она в задумчивости отошла к окну, оставив болтающих женщин у камина. Лили ни словом не обмолвилась о том, что ей пришлось пережить в доме свекра. Но по тому, что эта кроткая тихая девушка решилась на самостоятельный побег, одна, без ребенка, без средств к существованию, можно было судить о тех ужасных месяцах проведенных в доме покойного мужа. Аделаиде было ее жаль, ведь Лили как и все они была лишь жертвой обстоятельств. Пробежав глазами письмо брата герцогиня нахмурилась. Гунальд в весьма резко форме, так на него не похожей, сообщал сестре о нескольких влиятельных претендентах, желавших получить ее руку. Похоже брат снова решил разжиться на ее счет и затевал новую игру в которой счастье сестры было лишь разменной монетой. Похоже с каждым годом их прежняя взаимная привязанность таяла как дым. Но думать об новом браке не хотелось. И дело было даже не в страхе перед незнакомым мужчиной, а в боязни навсегда утратить тот маленький островок счастья, который был ей нежданно приобретен. Лишь час назад Лили передала ей послание от Амандо с обещанием о скорой встрече. Теперь все мысли молодой женщины были заняты лишь ожиданием этого события. Адель и думать не хотела о каких-то женихах, ведь она любила, была любима, а все остальное в мире ее просто не волновало. В ответе который молодая женщина послала брату было сказано о том, что королева Аквитанская сердечно благодарила короля за заботу о ее благополучие, но увы ее моральные качества и христианская веротерпимость не позволяли ей в столь короткий после смерти мужа срок задумываться о новом браке. Адель придумала еще десяток поводов для отказа, ссылаясь на здоровье, погоду и многое другое. Она надеялась что вежливый, даже подобострастный тон письма остудит гнев брата, ну а в крайнем случае, если брака не удастся избежать пройдет несколько месяцев прежде чем ответ короля к ней вернется.

Через месяц услышав от стражников об отряде солдат Аделаида бегом бросилась из кладовки.

– Только бы успеть поменять старое шерстяное платье на свежее, голубое.

– шептала про себя молодая женщина, пробегая по лестнице.

В том что прибыл Амандо, она не сомневалась, но предстать перед блистательным герцогом в изношенном пыльном платье ей не хотелось. Сейчас в конце зимы она почти перестала следить за собой, предпочитая теплую удобную одежду, изысканным нарядам. С утра до вечера она постоянно была чем-то занята. Герцогиня сначала неуверенно, но со временем все более рьяно стала вмешиваться в хозяйственные дела. Она не только решала спорные вопросы и следила за порядком в доме, но и взяла в свои руки управление своим беспокойным хозяйством. Горожане первые месяцы державшиеся на расстояние от влиятельной госпожи, постепенно привыкли и уже не стеснялись подходить к сиятельной герцогине со своими вопросами, бедами или просьбами. Сама Аделоида быстро научилась тому, что раньше ее пугало и стала настоящей хозяйкой на своей земле. Это было не сложно имея под рукой таких помощников как баронесса с графиней. Л-Иль тоже быстро втянулся в хозяйственные дела. Имея характер деятельный и активный он просто минуты не мог просидеть на одном месте. Вместе со своими людьми он сутки на пролет прочесывал окрестности в поисках дичи, и несмотря на то, что крупные копытные перекачивали на юг мелкое зверье попадались исправно. Вот и сейчас Аделаида пересчитывала освежеванные заячьи тушки подвешенные в кладовой в ожидании копчения. Девушке нравился горьковатый аромат копченого мяса, но выходить к Амандо в прокопченном платье ей совсем не хотелось. Быстро переодевшись молодая женщина поспешила в общий зал. Она как на крыльях слетела по лестнице и едва не споткнулась на ступеньках, увидев у камина высокую фигуру Арно Тренвиля. Слава богу мужчина грел у огня руки и не видел как изменилось выражение ее лица. Приклеив дежурную улыбку молодая женщина стала медленно степенно спускаться по лестнице. Арно, услышав легкие шаги обернулся. В его взгляде было столько восхищения, неприкрытого обожания, что Аделаида в смущении опустила глаза.

После обильной вечерней трапезы Арно с Аделаидой почти всю ночь просидели в общей зале за тихой неторопливой беседой. Лорд Тренвиль поведал молодой женщине последние дворцовые новости, с неподражаемым юмором описывая какие-то смешные истории и сплетни. И она, с замиранием сердца несколько часов слушала его рассказы о дочери. По тому, какой нежностью загорались эти суровые мужские глаза при одном упоминании о Марии, Аделаида поняла, что сделала правильный выбор. Рядом с этим человеком ее дочь будет окружена любовью и безопасностью. Сама молодая женщина не слишком скучала о малышке, которую практически не успела узнать. Конечно она бы не отказалась увидеть дочь, но мысль об поездке в Овьедо ее по-прежнему пугала. Арно несколько раз не навязчиво намекал ей о возможности их союза, но Аделаида со всей возможной тактичностью ему отказала. На следующее утро Арно, вместе со своими людьми ускакал дальше, оставив жителям города и их госпоже щедрые дары: муку, ткани и несколько тушей оленины. Все это было как никогда к стати, так как к концу зимы рацион многих жителей города был весьма скуден. Зная о том, что некоторым детям приходиться почти голодать, герцогиня приказала большую часть привезенного провианта разделить между нуждающимися семьями. И снова потекли долгие дни ожидания. Лишь весной Амандо, в образе торговца появился в городе. Несмотря на конспирацию Л-Иль быстро распознал герцога и предупредил свою госпожу. И снова почти на две недели Адель сказавшись больной не покидала своих покоев, нежась под ласковой рукой любимого мужчины. В начале лета герцог снова нанес короткий визит.

Поздно вечером, когда Аделаида уже легла в постель, постучала графиня Марика и ничего не объяснив, пропустила в комнату к госпоже закутанного в плащ мужчину. Аделаида от неожиданности потеряла дар речи, но когда мужчина открыл лицо, с визгом бросилась на шею Амандо. В полдень он ускакал, а молодая женщина еще долго лежала с открытыми глазами, не в силах понять была ли на самом деле эта ночь блаженства или ей все причудилось. Амандо, своими умелыми ласками, разбудил в ней женщину и теперь долгими одинокими ночам она изнывала от желания и проклинала судьбу за слишком уж мимолетные мгновения счастья. Конечно, она была уверена в любви герцога, ведь он два дня провел в седле, что бы пару часов побыть с ней. Но разве могла эта ночь сравниться бесконечными ночами одиночества.

Весна и начало лета прошли в бесконечных хлопотах. Герцогиня сама щедрой рукой насыпала на вспаханную землю первую пригоршню семян, а спустя пору недель ежедневно объезжала поля. Заметив первые малюсенькие ростки Адель была так рада и горда, что приказала устроить праздник по этому случаю. Но мастер Микиш быстро остудил ее пыл.

– Рано нам еще радоваться, однако. Цыплят то, по осени считают. – напомнил он, и был прав.

Глава 7

Лето по всем приметам обещало быть сухим и жарким. Уже в начале августа было понятно, что несмотря на полив из-за засухи на хороший урожай надеяться не приходилось. Сушь стояла такая, что потрескавшаяся земля походила на пустыню. Почти все население городка не вылезало из обмелевшей речки. Для женщин была огорожена теплая заводь, куда вход для мужчин был запрещен под страхом смерти. Аделаида сидя на влажном песке, с завистью наблюдала как плещутся в прохладной воде горожанки с детьми. И даже деревенские жители, не смотря на знойную пору сбора урожая проводили поздние вечера на берегу реки. И только сиятельная герцогиня могла позволить себе лишь приподняв длинные юбки походить по мелководью. Адель как то намекнула что и она бы не прочь рано утром или поздно ночью, когда на заводи никого нет поплескаться в прохладной воде. Но баронесса ответив что негоже королеве в исподнем бегать, быстренько закрыла эту тему. Впрочем Алель быстро забыла этот разговор, так как все ее мысли были заняты совсем другим. Уже несколько недель молодая женщина скрывала от все свою самую большую тайну. Тайну о малыше, которого она носила под сердцем. Кто бы мог подумать что та единственная летняя ночь, проведенная с Амандо подарит ей так много. Уже сейчас она любила этого малыша как никого из своих детей. Любила ради себя, ради него, ради мужчины, который был ей так дорог. Конечно она думала со страхом о том моменте, когда все откроется. Но ради этого ребенка она готова была пойти на все, пережить все круги ада, отвергнутой, обесчещенной женщины, лишь бы получить возможность родить его, вырастить, поставить на ноги. В своих мечтах она надеялась прожить всю свою жизнь в этом богом забытом городке, в дали от всего света, рядом с малышом и поблизости с его отцом. По крайне мере весь прошлый год ее почти никто не беспокоил и даже брат от гнева или по безразличию больше не прислал ей ни одного письма, и она по правде сказать была чрезвычайно этому рада.

– Если так пойдет и дальше, скоро из реки будем доставать вареную рыбу, – пошутил как то Л-Иль.

Но через пару недель всем было уже не до шуток. За весь август не выпало ни одной капли дождя. Урожай был практически потерян. Траву пригодную на корм скоту можно было отыскать лишь по берегу реки или на лесных полянах. На пастбищах осталась лишь жухлая сгоревшая поросль. Все понимали, что если до осени еще можно будет продержаться, то зимой большую часть стада придется резать. Прибывший из ближайшего города купец рассказал, что на юге дела обстояли еще хуже, даже старожилы не припоминали такой жары, и почти полного отсутствия дождей. И в Висконии и в Аквитании люди ожидали суровую голодную зиму.

– Придется вместо хлеба мясо закусывать рыбой, – невесело пошутила баронесса.

Изнывая от жары, все с нетерпением стали ждать осени. Если пойдут дожди, а осень будет теплой, то появилась бы надежда на один или даже два неплохих покоса. Урожая это не спасет, но по крайне мере не пришлось бы забивать скот в начале зимы.

Но увы первый же осенний дождь с грозой принес кое-что похуже зноя. Большой, поглощающий все на своем пути огонь. Не успели люди обрадоваться дождю как по городу разнеслось страшное известие об пожаре. В одинокое дерево, стоящее на склоне холма попала молния. Небольшой дождь не смог насытить влагой иссушенную землю и уже через несколько минут языки пламени, спустившись на землю побежали по жухлой выжженной солнцем траве. Аделаида не придала большого значения известию об горящем дереве, так как этот луг находился далеко от города и деревни. И лишь когда мастер Микиш прибежал к ней с просьбой отрядить в помощь к мужикам несколько десятков солдат, дабы не дать огню подойти к полям, молодая женщина почувствовала беспокойство. Но увы солдаты опоздали. Огонь, подгоняемый ветром, с огромной скоростью шел по земле. Люди, совместными усилиями смогли отстоять лес, лишь несколько деревьев на опушке стояли с обгоревшими стволами, но увы занялось огнем западное поле.

– Как вы могли такое допустить!? Надо было не дать огню добраться до поля, – кричала Аделаида на Микиша.

– Так мы-ж старались леса спасти, ваша светлость, – оправдывался старик, – урожай-то на сгоревшем поле в следующем году еще лучше уродиться, а кабы лес сгорел, с десяток лет дичи не будет. Я вот так разумею, однако.

Но к ночи, когда занялся огнем первый деревенский дом, было уже не до споров. Люди понимали что деревню отстоять они уже не смогут, и герцогиня приказала все силы бросить на спасение города. Мужчины рыли канаву вокруг городских стен, женщины вооружившись кто чем может пытались сбивать огонь. Но как только пламя удавалось потушить в одном месте, оно как по волшебству вспыхивало в другом. Еще вечером Адель отослала трех верховых с просьбой о помощи. Одного к графу Фозеру, их ближайшему соседу, других в Овьедо к Арно и в Леон. А так же в соседний город спустили по реке лодку. Но даже если люди будут спешить первая помощь придет не раньше утра. Из Леона дней через пару, регент же пришлет своих людей не раньше чем через неделю. Рано утром прибыли по реке пять лодок из города с мужчинами, лопатами и ведрами. В какойто момент люди подумали что смогут остановить пламя, но увы все их надежды улетучились как дым, как только поднялся сильный ветер. Он не только раздувал потушенные очаги в самых неожиданных местах, но и после сильных порывов горящий пепел легко преодолевал вырытый с таким трудом ров. К обеду прибыл отряд солдат во главе со старым графом Фозеру. Эти люди оказались как нельзя кстати. Вся западная часть города полыхала огнем. Сначала, когда загорелись первые здания, мужчины пытались их тушить, но высушенные за жаркое лето деревянные домики вспыхивали как солома при малейшей искре. Люди не успевали начать тушить дом, как в тот же момент вспыхивали соседние. Если утром можно было хоть на что-то надеяться, то к обеду все поняли что город спасти не удастся и герцогиня отдала приказ бросить все силы на спасение людей и их имущества. Понимая, что в этом году еда будет дороже золота герцогиня настояла что бы в первую очередь вывозили припасы. Солдаты графа на подводах и верхом, рискуя жизнью вывозили припасы со склада, мешки с мукой, туши дичи, рулоны ткани, коробочки с дорогими специями и многое другое. В городе началась паника люди хватали все что могли унести. Огонь за несколько часов поедал то, что они наживали в течении жизни многих поколений. В одном из домов родители так увлеклись спасая утварь и одежду, что не успели вынести из огня двоих маленьких детей. Но эта трагедия была исключением, так как в самом начале пожара Л-Иль, лучше чем кто бы то ни было понимая что время на исходе, приказал вывезти из города детей и стариков. Аделаида и графиня вместе с несколькими женщинами стали размещать их в здании казармы, построенном в том году на берегу реки. По всем расчетам огонь не должен был до них добраться. Герцогиня с леди Марикой сбились с ног пытаясь хоть как то успокоить почти сотню разновозрастных малышей. Старшие конечно понимали что нужно вести себя тихо, но самые маленькие, оставшись без мам, которые пытались хоть что то спасти из домов, устроили оглушительный рев. И лишь когда женщины догадались разделить их на несколько групп по возрастам и отвлечь по отдельности получилось их немного успокоить. Лили с несколькими стариками взяла самых маленьких и стала петь им колыбельные песни своего детства, в то время как Адель детишкам постарше рассказывала всевозможные сказки и истории. Графиня отобрав самых старших повела их на берег. Там нашлась работа для всех. Даже семилетние малыши старались помочь разобрать вещи, сваленные в общую кучу на берегу. Не дожидаясь приказа баронесса взяв в помощь нескольких верховых вывезла к реке самые ценные вещи из господского дома. К тому моменту как двухэтажное строение заполыхало огнем, благодаря ее сноровки и отваге нескольких солдат, удалось спасти платья герцогине, ее драгоценности, меха, отрезы дорогих тканей, утварь и гарнитур серебряной посуды и деньги. Ноувы в огне погибло все остальное: многие вещи, посуда, мебель и многое другое. Поздно вечером пошел дождь, но он уже не смог ничего спасти. Город был уничтожен практически полностью. Остались целыми лишь казармы, дальняя деревня и поселок рыбаков. Уставшие, измученные, голодные люди разбрелись по берегу реки. Женщины плакали прижимая к себе детей, мужчины, без сил опустившись на землю, молча наблюдали за ярким заревом озарившим ночное небо. Всю ночь догорали остатки домов, даже сильный дождь не смог их затушить. Аделаида несколько часов простояла под проливным дождем подставляя лицо под прохладные струи. Глядя на догоравший город молодая женщина вспоминала картину горевшего монастыря и несмотря на то, что в городе практически никто не пострадал, она как в тот день чувствовала едкий запах горелой плоти. Только графиня смогла уговорить герцогиню уйти с дождя. Конечно сделать это нужно было значительно раньше, уже час как Аделаида почувствовала как начинает болеть низ живота, но несмотря ни на что, так и не могла оторвать взгляд от величественного и жуткого зарева, поглощающего город. И лишь к обеду стало возможным пробраться на пепелище. В то время как женщины пытались разобрать оставшиеся вещи, большая часть мужчин разделившись на отряды и попытались войти в город. Увы спасти было практически нечего, даже серебро и золотые украшения под действием температуры сплавлялись в однородные почерневшие куски. Но тем не менее чудеса случались. Кто-то находил уцелевшую посуду, в другом доме нашли не тронутое огнем белье, в кованном железом сундуке. Но самое удивительное было то, что в самом центре города практически полностью уцелела каменная часовня вместе с утварью, иконами и священными книгами. В часовне под скамьей нашли полуживую от страха, но невредимую старуху, которая весь пожар провела в городе. Но увы плохих новостей было значительно больше. То тут, то там люди находили обгоревшие трупы друзей, родственников, соседей. Все они по разным причинам не успели покинуть свои дома или не смогли. С другой стороны если бы не слаженная работа горожан и солдат, под руководством рыцарей из свиты герцогини, жертв было бы значительно больше. Особенно отличился Л-Иль, своей отвагой и рассудительностью от спас не один десяток жизней. Да и герцогиня была на высоте, даже сама Адель не ожидала от себя подобного холоднокровия и самоотверженности. Люди воспринимали ее как ангела спустившегося с небес в помощь к грешным людям и она не могла их разочаровать. Но никто не догадался чего ей это стоило. Лишь ближе к утру опустившись на жесткую солдатскую койку она поняла как сильно устала. Даже имея возможность пару часов поспать она никак не могла расслабиться, гудели ноги и тянуло низ живота. Казалось чья-то сильная клешня сжимает чрево, вместе с еще не родившимся малышом в кулак, живот стал как будто каменный. Аделаида поняв, что никак не может расслабиться испугалась.

– Ну, маленький, мой, хороший, не бойся, все уже прошло, – шептала она поглаживая мягкими круговыми движениями живот. – Мамочка отдохнет и все наладиться. Никто, никто никогда не сделает тебе больно. Молодая женщина вздрогнула, услышав легкие шаги. Подойдя к кровати леди Марика накрыла госпожу теплой шерстяной попоной.

– Тебе нужно согреться. Когда живот почувствует тепло он расслабиться и малышу станет полегче.

– Ты знаешь!? – изумилась Адель.

– Конечно знаю, дитя мое. Ты мне как дочь. Твой женский цикл я знаю так же хорошо как когда-то знала свой. Да и твои пристрастия в еде изменились. Ты стала задумчивой, то грустной то веселой.

– Неужели это так заметно?

– Я люблю тебя, поэтому и замечаю. Остальные заняты собой. Не волнуйся. Никто не знает.

– Ты меня осуждаешь?

– Конечно нет. Ты достойна счастья больше чем многие другие.

– Скоро будет видно. Остальные меня осудят. Как мне быть?

– Раз уж так получилось чего локти кусать? Что о будущем гадать, коли изменить его мы не в силах? Думай о себе, о ребенке, о его отце.

– Мне так хочется родить ему сына.

– Роди лучше себе. У герцога своя судьба. Не легкая. Не коверкай ее еще сильнее.

– Но он должен знать!

– Ты все решишь сама и отвечать будешь тоже сама. Амандо горяч. Подумай дважды.

– Мне так страшно.

– Все образуется. Всегда можно найти выход.

– Я так по нему скучаю, – прошептала молодая женщина.

Но не успела она закончить фразу как дверь в грохотом распахнулась и на пороге показался тот, о ком только что разговаривали женщины. Герцог стремительными шагами пресек комнату и не обращая внимания на графиню упал на колени перед кроватью Аделаиды.

– Брена, родная моя, любимая, как же я испугался заметив ночью зарево над лесом, – начал рассказывать Амандо, прислонившись лбом к ее руке. Посыльный сказал что загорелись поля. Никто и предположить не мог что запылает город. Я чуть с ума не сошел представив, что ты могла находиться в доме.

Аделаида гладила другой рукой его серые от пыли волосы. Она почти не слушала его. Рядом с ним ей было так хорошо так спокойно. Но вдруг молодая женщина заметила на его плаще сквозь толстый слой придорожной пыли вышитый герб.

– Амандо! Ты не переоделся! Тебя же узнают. Тебе нельзя быть здесь. В Астурии за твою голову назначена награда.

– Ну, это было давно. Я слышал регент весьма лоялен. Я возвращался с охоты, когда услышал новость. Не мог же я потерять пол дня на переодевание. К тому же визит официальный. Позднее прибудут несколько обозов с необходимыми вещами.

– Неушто граф решил помочь!? – усмехнулась леди Марика. Оставить герцогиню одну наедине с мужчиной она не могла, в любую минуту мог кто-то войти.

– Ну не то что бы граф… – поморщась произнес Амандо, – моя жена была весьма настойчива.

– Она знает что вы поехали сюда!? – изумилась Адель.

– Ну… ты же моя кузина…

– Очень не разумно, молодой человек! Награда за вашу голову назначенная еще герцогом Джиордано, до сих пор в силе, – напомнила леди Марика.

– Астурцы меня не знают, Васконцы не придадут, – горячо возразил герцог, – день два я проведу здесь без опаски. Этого хватит что бы собрать королеву в дорогу.

– В дорогу? – переспросила Адель.

– Конечно. Город сгорел. И твой дом тоже. Тебе и твоим людям просто негде жить.

– Мы отстояли лес, мы построим город, дома и …

– Не выдумывай, Брена! До зимы удастся построить лишь пару десяток времянок. Проживешь зиму в Леоне. Граф не посмеет противиться.

– Но я хочу жить здесь, в моем городе, на моей земле…я столько сил вложила в этот дом, в эти поля…, – горячие слезы потекли по лицу молодой женщины. – Почему господь так несправедлив? Как только моя жизнь начинает налаживаться он все у меня отнимает? – уже в голос зарыдала Адель. Какое-то время Амандо пытался успокоить плачущую герцогиню, но похоже у нее начиналась самая настоящая истерика.

– Ступайте, милорд, – тихо прошептала графиня, настойчиво подталкивая молодого человека к двери. – Я сама. Лучше займитесь сбором в дорогу.

– Думаете она согласиться?

– Я с ней поговорю. Она послушает, – заверила леди Марика. Когда Амандо уходил, она сидела на узкой кровати, положив голову рыдающей госпожи на колени и что то тихонько ей нашептывала.

Глава 8

Адель поспала больше шести часов, но проснулась измученная и разбитая. У нее едва хватало сил что бы встать и выйти на улицу. Заметив это, все хлопоты по сборам взял на себя Л-Иль. Несмотря на то что за последние двое суток он и часу не поспал, граф был как всегда деятелен и оптимистичен. Он понимал что провести зиму здесь будет сложно и сразу принял сторону Амандо. Как ни странно но этому решению воспротивилась баронесса, но к моменту пробуждения Адель и ее удалось уговорить. Все с нетерпением ждали, что скажет герцогиня, как не крути, но последнее слово оставалось за ней. Но молодая женщина смотрела на вещи разумно и не смотря на все свое желание остаться понимала насколько обременительно будет для горожан ее присутствие. К полудню прибыли обозы из Леона. В них находились припасы, теплые вещи, инструменты. Оставалось только гадать на какой скорости пришлось нестись всадникам во главе с герцогом, что бы на столько часов опередить собственные обозы. Адель с грустью обходила импровизированный лагерь раскинувшийся на берегу реки. Прожив год в этом небольшом городке она поименно знала почти всех жителей. Ей было грустно оставлять их в столь трудный час, но и остаться она не могла. Перед отъездом герцогиня раздала горожанам почти все свои вещи. Так же она позволила рубить без ограничения лес для постройки сначала времянок, а потом и нормальных бревенчатых домов. По приказу ее светлости на воду были спущены лодки, они должны были привезти из ближайших городов и деревень припасы, материю, утварь и многое другое. Все это должны были поделить между семьями. Худо, бедно, но люди должны были пережить эту зиму благодаря последнему подарку герцогини. Увы на это ушли практически все сбережения, оставшиеся у Адель. На следующее утро герцогиня в сопровождении свиты и охраны отправилась в Леон. Весь их совместный скарб уместился на двух телегах. У самой королевы Аквитанской осталось лишь одежда, драгоценности и небольшая сумма денег. Несмотря на конец августа днем стояла нестерпимая жара, но ночи были уже холодными. Все события последних дней так измучили всех физически и морально, что прибыв в Леон Аделаида даже не поблагодарив хозяев за гостеприимство сразу поднялась в предложенную комнату и проспала без малого почти двадцать часов. Открыв глаза и увидев светло-голубую комнату озаренную лучами полуденного солнца молодая женщина долго лежала не шевелясь.

«Вот бы когда-нибудь жить в такой комнате вместе с Амандо. Любить его у всех на виду, рожать ему детей», – метала Адель жмуря от солнца глаза. «Все наладиться!» – вспомнила она слова леди Марики.

– Да, все наладиться! – громко сказала она и откинув одеяло ловко спрыгнула с постели.

Уже неделю герцогиня со свитой жили в просторном леонском дворце. Нельзя сказать что граф Леонский был этому рад, но на людях он оказывал гостям все необходимые знаки почтения.

– Ну, вот вчера вы были ваша светлость, а сегодня стали опять ваше величество, – рассмеялась леди Лили раскладывая вещи госпожи по сундукам.

Сама королева чувствовала себя в этом доме весьма неуютно, но жаловаться ей было не на что. Мужчины в начале осени развлекались охотой. Лишь вечером за общим столом встречались все домочадцы графа и его гости. Адель и сама была бы не прочь погонять на резвом скакуне по просторным графским угодьям плечом к плечу с Амандо и Л-Илем, нов ее положении охота была слишком опасна. Все свое время женщины проводили в светлой комнате хозяйки. Леди Нан приняла их чрезвычайно радушно. Она не стала донимать гостей напыщенными сочувствиями или требовательными просьбами «все мне рассказать». Молодая женщина вела себя очень тактично, она тонко чувствовала, когда надо быть сдержанной, а когда можно проявить любопытство, а когда необходимо шуткой разрядить обстановку. Аделаида часто гадала знает ли Анабель об их связи, но леди Нан была так искренне радушна, что это казалось маловероятным. Как бы хотелось Адель, что бы герцогиня Альба была равнодушна к мужу, в этом случае чувство вины не так сильно терзало бы молодую женщину. Но увы, леди Нан мужа любила. Любила безответно, сдержанно, ненавязчиво. И Амандо это знал. И пусть он не питал к жене пламенную страсть, но был всегда внимателен, предупредителен. Он относился к супруге очень бережно, даже с нежностью. Когда они каждый вечер входили под руку в общий зал, лицо молодой герцогини освещалось такой улыбкой, что несмотря на полноту, она казалась прекрасней всех присутствующих дам. В такие моменты сердце королевы Аквитанской сжималось от ревности и боли. Но когда Амандо по правилам этикета садился справа от почетной гостьи и весь вечер одаривал ее своим вниманием, шутил и смеялся Аделаиде казалось что мир расцветает розовыми красками. Вот уже несколько дней Амандо не было в замке. По поручению свекра он инспектировал западные земли. Его отсутствие сильно подпортило настроение Адель, она была уверена что старый маразматик все сделал специально, ей назло. Теперь именно старый граф стал соседом молодой женщины во время ужинов и вот уже два дня как королева не могла дождаться окончания трапезы. Ее настроение не улучшало и плохое самочувствие. Стоило Адель немного замерзнуть как низ живота становился как каменный. В такие моменты молодая женщина бросив все спешила в свои комнаты и накрывшись с ногами теплым одеялом терпеливо ждала когда мышцы снова расслабятся. Жаркий август сменился холодным дождливым сентябрем. Камины топили лишь в комнате леди Нан, в остальных помещениях было сыро и прохладно. В коридорах и вовсе завывал ветер и гуляли сквозняки. Почти все время знатные дамы проводили в покоях герцогини Альба, занимаясь рукоделием, чтением или тихими разговорами. У леди Нан был свой кружок придворных дам. По большей части это были жены дворян или городских сановников, однако все они по прихоти графа Леонского были женщины степенные, в летах. Лишь Анабелла, Аделаида и Лилианна были сверстницами. Обычно они чаще общались между собой, чем слушали разговоры почтенных матрон. Особенно сдружились леди Нан и маленькая Лили, они дни напролет проводили в веселой беседе. Адель, как королеве Аквитанской при всем желании приходилось держать дистанцию. Однажды днем, когда дамы постарше обсуждали способы заготовки грибов, а леди Нан и леди Лили отойдя к окошку делились впечатлениями о вчерашнем ужине, Адель, расположившись в просторном кресле со скучающем видом листала книгу. Ни одна из обсуждающих тем ее не привлекала и бесцельно перелистывая страницы молодая женщина впала в уныние. Ее невеселые мысли медленно текли к Амандо, который так и не вернулся, потом к брату, который до сих пор не подавал вестей, потом к беременности, которая скоро станет заметной, потом к леди Нан, которая громко рассмеялась какой-то шутке.

«И все таки, какая же она толстая», – подумала Адель. Герцогиня Альба сидела на низкой табуретке, в подоле длинного платья были сложены мотки разноцветных шерстяных ниток. Присбореная на коленках юбка открывала толстые отекшие щиколотки. «Ее ноги втиснутые в домашние туфли похожи на два бочонка», – не унималась Адель. Видимо ее взгляд был столь красноречив, что леди Нан тут же поправила рукой юбку.

– Во время беременности ноги так жутко отекают, – как-то виновато пробормотала она.

– Вы снова ждете ребенка? – с радостью воскликнула Лили.

– Да, хотя при моей комплекции это и не заметно, – рассмеялась Нан.

– О, мы поздравляем вас ваша светлость! – тут же откликнулись дамы.

Все разговоры немедленно перешли на животрепещущую тему. Будущую маму сразу засыпали советами и нравоучениями. Леди Нан принимала их с благодарной улыбкой. Она никогда не прерывала собеседника, как бы нуден не был разговор. Казалось она всем всегда была за все благодарна. И лишь когда в разговоре затронули пол будущего ребенка, молодая женщина погрустнела. Она родила мужу уже двоих дочерей и все знали как сильно она хочет подарить ему сына.

– А какой у вас срок? – с замиранием сердца спросила Адель. Сам факт беременности соперницы ее не радовал, но известие о том, что Амандо занимался любовью с женой, в то время, когда сама Адель жила в соседних апартаментах было ну совсем неприятно.

– Срок небольшой. Около трех месяцев.

– Но как такое возможно!? Когда!? – в изумлении прошептала Адель. У нее самой был такой же срок.

– Как возможно? – переспросила герцогиня Альба не поняв вопроса. – В начале лета муж уезжал на охоту, а после нее это и случилось, – начала объяснять она, немного смутившись от вопроса гостьи. Но Адель ее не слушала. Она полностью ушла в себя.

Молодая женщина никак не могла переварить что Амандо сразу после того как они занимались любовью перенес свою страсть на жену. А ведь он проделал такой тяжелый путь, что бы провести с ней ночь, был так ласков, и в тоже время так безудержно нетерпелив. Она так надеялась что он ее любит, ее хочет. Но так лихо перепрыгнуть из одной постели в другую…ну как у него хватило наглости сразу после свидания с ней, затащить в свою постель жену. Раньше, когда она слышала истории о том, что жена родила в один срок с любовницей, она искренне потешалась над обоими. И вот теперь смеяться будут над ней. А если Нан родит мальчика, наследника, сына? И что сама Адель может ему предложить? Редкие свидания, тайные встречи, бастарда? И кучу неприятностей со всем этим связанных. Но сам Амандо, как он мог так ее предать! Надругаться над ее чувствами. «Нет. Я и часа не хочу провести под его крышей»! – сказала себе Адель и резко встала, но видимо делать этого не стоило. В голове зашумело, перед глазами поплыли темные круги. Вскрикнув молодая женщина начала падать на пол. Она уже не видела какая суматоха поднялась в комнате. Очнулась Адель лишь в своей комнате, открыв глаза она увидела как графиня выпроваживает любопытных дам за дверь.

– Что случилось? – спросила она дрогнувшим голосом.

– Ты упала в обморок.

– Какой кошмар. Они поняли…

– Нет, конечно. Я сказала что ты с утра простыла. Скажешься больной, полежишь пару дней. Но скоро все равно все откроется. Шило в мешке не утаишь. Может пара рассказать герцогу?

– Нет. Ты слышала, герцогиня беременна. Из моей постели он сразу перепрыгнул в ее. Негодяй! Я так ему верила.

– Успокойся и подумай здраво. Разве он давал тебе обеты верности? Это именно его жена должна быть оскорблена, а не ты. Может он не мог…

– Не мог!? Это женщина не может отказать, когда муж тащит ее в постель. А у мужика хрен не вскочит, коли он не захочет.

– Адель!? – ахнула от ее грубости пожилая женщина.

– Прости. Я не могу жить под одной крышей с ней, с ним. Скоро мы обе будем ходить пузатыми. Как я посмотрю ей в глаза?

– Об этом он должен был беспокоиться, прежде чем притащил тебя в дом жены.

– Прикажи собирать вещи. Завтра утром мы уедем.

– Но что мне сказать хозяевам и нашим людям? Так стремительно…

– Скажи что пришло письмо от короля и он требует моего немедленного приезда, – быстро нашлась Адель.

– Но посланников не было на этой неделе.

– А кто посмеет мне возразить? – с вызовом спросила королева. – Ступай!

– Да, ваше величество вздохнула графиня.

Уже на следующей день, утром небольшая кавалькада покинула гостеприимный Леон и направилась на восток. Королеву Аквитанскую сопровождали только несколько десятков солдат охраны и десяток человек свиты. На больший эскорт у молодой женщины просто не хватило денег.

– Любой дворянешка путешествует по стране с большей охраной, – поморщилась баронесса. Даже леди Лили по просьбе герцогини Альба осталась зимовать в Леоне.

– Мне все равно некуда идти. Можно я останусь, ваше величество? – с виноватым видом попросила она. Конечно же Адель ей разрешила. Ей и самой, в общем-то некуда было идти.

– Остались самые стойкие, – процитировала леди Алика известное изречение.

– И самые верные, – поддакнула графиня.

– Сможем ли мы затемно добраться до следующего города? – спросила Адель Л-Иля, чувствуя, что у нее снова разболелся живот.

– Конечно, ваше величество. Даже с остановками к вечеру мы туда доберемся, – ответил он, но увы оказался не прав.

После обеда королева почувствовала себя так плохо, что не смогла встать с разложенных на лугу одеял. Ее на руках отнесли в карету. В пределах видимости находилась деревня, куда и решено было поспешить. Деревушка оказалась маленькая и бедноватая. В два десятка домов. Но в ней зато оказалась повитуха, которую немедленно привели к королеве. Но, увы, старуха уже ничего не могла сделать. Ни смотря на ее снадобья и отвары трав, измучавшись в конец, к ночи Адель все таки потеряла малыша. Поняв, что вместе с кровью из нее вытекает и жизнь не родившегося ребенка, молодая женщина закричала так, что задрожала на столе посуда. Она выла, рвала на себе одежду, царапала кожу. Вошедшая баронесса ахнув, стремглав бросилась прочь. Лишь леди Марика смогла успокоить свою госпожу. Почти сутки Адель пролежала в деревянной халупе крестьянина. Она отказывалась есть, не хотела вставать. Она лишь лежала уставившись глазами в черный от копоти низкий потолок.

– Время лечит. – шептала леди Марика, поглаживая ее руку.

Она почти насильно кормила ее с ложки. Постепенно силы начали возвращаться, а сними и желание жить. Всю следующую ночь Адель проспала, а утром приказала собираться в путь. Напуганная ее состоянием свита наконец-то вздохнула спокойно. Конечно же приближенные догадывались в чем дело, но благоразумно молчали.

Весь следующий день, несмотря на просьбы графини Адель провела в седле. За последние месяцы ей так не хватало верховых прогулок, ей так хотелось почувствовать свежий ветер на своем лице. Она неслась впереди отряда и рыцари в тяжелом вооружении едва за ней поспевали. Заметив что их догоняет группа всадников Л-Иль насторожился, но разглядев на рыцарях герб графа Леонского дал команду остановиться. Адель услышав по цокоту копыт что за ее спиной люди замедляют движение обернулась. Их догонял отряд рыцарей. Увидев вышитого золотом льва, молодая женщина жестом приказала графу Харальту продолжить движение.

– Остановитесь! Именем графа Леонского! – закричал их предводитель, правильно поняв ее жест.

Л-Иль узнал голос герцога и кивком головы остановил своих людей. Они были на территории Леонского графства и обязаны были подчиниться представителю графа. Сам граф был вассалом короля и на своей территории подчинялся лишь приказам своего сюзерена, да и то, не всегда. Адель тоже узнала закованного в латы рыцаря, а поняв что Л-Иль тактично решил отойти в сторону и не встревать, она вонзила каблуки в бока лошади и понеслась вперед. Ей на перерез полетел всадник на гнедом коне. Несмотря на все усилия молодой женщины ее кобылка не могла тягаться с рослым боевым конем. Прошли лишь несколько минут и рыцарь на полном скаку догнал беглянку. Не церемонясь, он вырвал из рук королевы повод, заставляя лошадей остановиться.

– Отпусти меня! Ненавижу, убирайся прочь! – закричала Адель.

Выхватив плетку из витой мягкой кожи, она стала осыпать всадника и его лошадь градом ударов. Но хлыст лишь отскакивал от отполированной стали, не причиняя вреда ни коню, ни его хозяину. Какое-то время Амандо просто держал повод лошадь, ожидая когда пройдут первые приступы женского гнева, но поняв что Адель расходиться все сильнее, схватил руку с занесенным хлыстом и хорошенечко встряхнул всадницу.

– Немедленно успокойся! – едва сдерживаясь произнес он. – Что случилось? Кто тебя обидел?

– Ты!

– Я!? Да, я две недели не был дома. Я вусмерть замотал своих людей, что бы побыстрее вернуться. И что же я узнал едва въехав в город? Что ты вдруг решила уехать. Неожиданно, не дав объяснений. Ни письма, ни записки. Что случилось!? – какое-то время Адель молчала собиралась с силами.

– Твоя жена беременна, – наконец выдавила она.

– Я знаю. И это все что тебя расстроило?

– Расстроило!? – в гневе закричала Адель. «Да у меня такой же срок как у нее»! – едва не выкрикнула она, но вовремя прикусила язык. – Ты был у меня в начале лета, ты провел со мной ночь, ты клялся мне в любви! Но приехав домой ты сразу потащил в свою постель жену. Интересно сколько ночей у вас ушло на то, что бы сделать еще одного ребенка!? – ехидно спросила она.

Амандо снял с головы тяжелый шлем и отбросил со лба влажные от пота волосы. Только сейчас Адель обратила внимание насколько измученный у него вид. Видимо и он и его люди уже несколько дней не слезали с седла. От боков его лошади валил пар.

– Я не собираюсь обсуждать с тобой мою жену и наши с ней отношения. Уж тебе больше, чем кому бы то ни было известно, что такое супружеский долг.

– Долг!? Ну конечно! Как думаешь, что почувствовала я узнав, что после моей постели ты сразу прыгнул в ее!?

– А как думаешь, что чувствовал я, слушая как на каждом повороте обсуждали как герцог Джиордано… – Амандо замялся. Он сделал глубокий медленный вздох. – Завидев меня никто не скупился на подробности! – наконец произнес он уже более спокойным сдержанным голосом.

– Прости, – опустила голову молодая женщина, – я не знала что…. Ты меня призираешь?

– Призираю!? Ну что ты! Я солдат и уж я-то знаю, как мало шансов у женщины избежать насилия и как слаба мужская плоть. Я винил лишь себя в том, что не смог тебя защитить, в том что не настоял на свадьбе или хотя бы на помолвке. Будь у меня хоть малейшие права на тебя я бы перевернул свет, но вызволил тебя от туда. Но, увы, даже святая церковь была на его стороне! – какое-то время они молчали. Амандо взял руку молодой женщины в свою и стал разглядывать тонкие, обтянутые замшей пальчики.

– Прости. Просто узнав, что ты… что вы…я не смогла там оставаться.

– Ты не должна была уезжать так. Ты подумала хоть раз что чувствует она? Нан женщина умная тактичная. Она ничего никогда не требует. Она принимает с радостью то, что я могу ей дать. Она достойна самого лучшего, – помолчав он добавил:-Анабелла знает о моих чувствах к тебе и к ней и всегда знала о них. Как думаешь, каково было ей все это время, когда ее сравнивали с прекрасной королевой трех королевств.

– Королевой трех королевств? – переспросила Адель.

– Разве ты не знала, что после твоего второго замужества тебя называют именно так?

– Нет.

– Теперь, знаешь.

– Я такая эгоистка.

– Ну что ты, – улыбнулся Амандо. Он снял с руки железную перчатку и поглаживал ее запястье загрубевшими мозолистыми пальцами.

– Как ты можешь меня любить после…

– Я буду всегда тебя любить. Мой прекрасный черный лебедь.

– Черный лебедь? Ты помнишь!?

– Я никогда его не забуду. Знаешь, я полюбил тебя уже давно. Полюбил твои письма, добрые, озорные. Мне говорили, что ты сильно больна, но я не мог поверить в это. В них было столько огня, безудержного веселья, столько душевной теплоты. Ни нытья, ни просьб. Увидев на стене дома твой рисунок и поняв что это ты, я сначала не мог поверить своим глазам. Ты жива, здорова. Я смотрел и не мог насмотреться на твой прекрасный лик, у меня ни как не получалось уверовать в то, что такая чистая светлая душа может принадлежать такой красавице. Не смотря на то, что тебе прошлось пережить, ты совсем не изменилась. Осталась такой же чуткой, нежной, ты всегда стремишься помочь, не заботясь о себе. Судьбе было угодно нас развести, но я всегда буду тебя любить, моего прекрасного черного лебедя.

– Останься, здесь не далеко город и мы могли бы…

– Нет, прости. Мне надо возвращаться. Я и так должен буду как-то объяснить тестю свое стремительное бегство.

– Он злой старик!

– Нет. Он просто любит дочь. Она единственный ребенок, который у него остался. Это я кругом виноват. Наверное я загубил слишком много душ на войне, раз приношу несчастья двум самым лучшим женщинам, которые меня любят.

– В этом нет твоей вины. Но ты прав, нам лучше расстаться здесь.

– Куда ты направляешься, Брена?

– К брату.

– Попробуй. Только берегись королеву. Филиция ненавидит тебя лютой ненавистью. Приложи все силы, что бы встретиться с королем лично. Он обидчив, но быстро отходит.

– Хорошо. Спасибо, Амандо. Береги тебя бог.

– Тебя тоже, Брена. Если будет трудно, ты всегда сможешь вернуться в Леон. И я и Нан примем тебя в любое время, – сказав это Амандо поднес руку молодой женщины к губам. Надев шлем и перчатки он, развернув коня, понесся обратно к своим людям.

Часть 4 Глава 1

– Чай, ваше величество, – сказала леди Марика, входя в комнату к госпоже с тяжелым подносом.

– Спасибо. Король еще не вернулся? – спросила Адель, беря в руки чашку с дымящимся напитком.

– Нет, но гонец передал, что он обещал вернуться к следующей неделе, ответила пожилая женщина и начала поправлять смятую после сна постель.

Вот уже три недели королева Аквитанская со своей небольшой свитой жила в Гутемьерском дворце. Прием оказанный ей, сложно было назвать теплым. Ей снова предоставили холодные апартаменты в западной башне. Двум ее дамам выделили коморку в другом конце дворца, остальным и вовсе пришлось искать ночлег в городе. Адель надеялась, что когда брат вернется с очередной охоты все наладиться, но прошла одна неделя, потом другая, а король так и не спешил покинуть уютное гнездышко, свитое прекрасной виконтессой. Видимо отказ сестры выйти замуж сильно его обидел, а может королева Филиция вовремя отлавливала гонцов, посланных к королю и Гуральд просто не знал о приезде сестры. Адель очень надеялась на последнее. Не зря Амандо во время последней встречи ее предупреждал. Филиция и в самом деле не питала к золовке теплых чувств. Она всеми способами старалась навредить. Она так и не позволила Адель занять ее старую, такую милую сердцу комнату. Клетушка в башне была сырой, холодной, без камина. Провести в ней зиму было бы тяжело, но видимо на это и надеялась королева Васконии. Только после громкого публичного скандала Адель добилась возвращения своих собственных вещей, оставленных на хранение перед вторым замужеством. Но этот шаг был вынужденный, так как молодой женщине просто нечего было одеть. Платья спасенные из сгоревшего города были в основном летние. А двух шерстяных туник, которые подарила королеве леди Нан, было явно не достаточно. Адель и сама с удовольствием сидела бы безвылазно в своих комнатах, но, увы, статус обязывал появляться на людях и участвовать в светской жизни двора. И выглядеть она должна была соответственно. Зато теперь, в ее распоряжении был внушительный гардероб. Несколько дней баронесса с графиней трудились над ее платьями и туниками. Перешивали, украшали, расставляли. Только сейчас молодая женщина поняла как сильно изменилась ее фигура за последние несколько лет. Из худенького подростка она превратилась в женщину. После вторых родов грудь еще больше налилась, бедра поправились, да и талия, увы тоже. Королева Аквитанская, без сомнения могла гордиться своей фигурой. Ее лицо тоже потеряло детскую худощавость, но это только прибавило ему привлекательности. А уж такой белоснежной чистой кожи не было ни у одной из придворных дам. И единственное, что расстраивало молодую женщину, это несколько уродливых шрамов на спине и бедрах, оставшихся после второго замужества, но в одежде они были не заметны. Леди Марика громко закашлялась, едва не уронив пустую чашку.

– С тобой все хорошо? – спросила ее Адель.

Комната, в которой поселили леди Алику и леди Марику не просто была холодной, она была сырой. Крыша протекала над самой кроватью, которую приходилось делить дамам между собой. Первое время возмущению баронессы не было предела, но и ее боевой пыл постепенно закончился. Она понимала, что именно Филиция обладает реальной властью, а объявлять войну королеве Васконии было неразумно. На себя леди Алики было наплевать, но необходимо было думать о дочери и зяте. Увы в начале октября погода не радовала. Дни были промозглые, а ночи совсем холодные. Уже больше недели леди Марику мучил сильный кашель и Адель замечала что ей становилось хуже.

– Няня, хочешь я заварю травку. Она быстро поможет с кашлем? – почти ежедневно спрашивала Адель, но графиня отшучивалась и бодрилась.

Она так боялась стать в тягость, что предпочитала с болезнью бороться сама. Но Аделаида понимала, что пока пожилая женщина вынуждена жить в сырой комнате, ее самочувствие вряд ли улучшиться. Для себя она уже решила, что как только из Аквитании перечислят ее деньги за предыдущий год, все они покинут негостеприимные стены Гутемьерского замка. И пусть после того как она раздаст долги рыцарям и солдатам средств останется немного, но для небольшого путешествия их должно хватить.

– Вы уже решили, куда мы поедем? – спросила леди Алика, собирая вещи.

Баронесса, пожалуй больше других обрадовалась отъезду, все таки сидел в ней какой-то чертенок, толкающий эту пожилую женщину вперед. Вчера Адель предложила ей на какое-то время вернуться к дочери, слишком уж неясным было их будущее, но баронесса с возмущением отказалась.

– После первого замужества мне осталось имение в Аквитании, пора наведаться в те края, – задумчиво пробормотала Адель.

– Вряд ли нам канцлер оставил что-то путное. Я слышала последний набег мавров почти полностью разорил эти земли. Сможем ли мы там перезимовать?

– Не знаю. Все равно больше идти некуда.

– Может стоит самим отправиться к королю, если вы переговорите с братом….

– Если бы он хотел мне помочь, он бы это уже сделал.

– Ваш сын король Аквитании, может стоит…

– Нет. Я едва смогла убежать из Тулузы, и снова возвращаться в клетку со львами мне не хочется. Когда мой сын подрастет, он возможно захочет меня увидеть, но пока у власти де Лафает мне нечего там делать.

Разговор был окончен и уже через несколько дней небольшая кавалькада направилась к границам королевства. Почти всю дорогу лил проливной дождь, дороги раскисли. Из грязной жижи кареты приходилось вытаскивать практически на руках, поэтому дамам по несколько раз на дню приходилось вылезать и под проливным дождем ждать, когда можно будет снова влезть под уютную крышу крытых экипажей. Уже в Аквитании леди Марика совсем слегла. У нее начался жар. Почти неделю они были вынуждены прожить под гостеприимной крышей графа де Труа. Пожилой дворянин был бы раз приютить у себя нежданных гостей на всю зиму, но Адель понимала что в нынешний голодный год они будут слишком обременительной обузой для этого щедрого, но не богатого человека. И вот как только графиня Торезо почувствовала себя лучше, вся кавалькада двинулась в путь.

– Ну вот, ваше величество мы добрались до цели, – сообщил Л-Иль окидывая взглядом деревушки расположенные у дороги.

Адель уже знала, что поместье Субье в Ла-Капитании было некогда богатым и процветающим. Господскую усадьбу окружало несколько десятков деревень, плодородные поля и пастбища. Гордостью предыдущего хозяина был большой, в несколько десятков гектар фруктовый сад, он же и был основным источником доходов ну и конечно виноградники. Обитатели поместья не только сушили и заготавливали фрукты и ягоды, но и знали старинный рецепт по которому изготавливали засахаренные ягоды и фрукты. Спрос на эти дорогие лакомства был большим и в былые времена деликатесы из поместья развозились по всему королевству и за его пределы. Но благополучие быстро кончилось, когда пару десяток лет назад мавры совершили набег на юго-западные земли. Практически все ближлижайшие поместья были разрушены. Сильно досталось и Субье. Хозяйский дом был выстроен из дерева и никогда не был обнесен крепостными стенами. За день и деревни и дом были сожжены, а большая часть жителей или погибла или попала в плен. И вот уже больше десяти лет все приходит в упадок. Часть деревенских домов худо бедно восстановили, остальные же за десять лет поросли травой. И только обгорелые бревна, торчащие то тут то там из под земли напоминали о том, что здесь когда-то жили люди. Все это по дороге рассказал Л-Иль. Оказалось граф в детстве часто гостил в соседнем поместье, в котором жил брат его отца.

– Всегда любил бывать у дяди, – вспоминал он, – у него было шесть сыновей чуть помладше меня и красавица дочь. Сказать по правде, всю свою молодость я был сильно влюблен в Терезию, хоть и не смел признаться в этом даже себе. А зато какие скачки мы устраивали с братьями! Их отец разводил шикарных скакунов.

– Почему вы никому не признавались? – спросила Адель. – Ты ведь старший сын своего отца?

– Ну о браке даже думать было нельзя, мы же близкие родственники. А докучать ей бестолковой влюбленностью как-то не хотелось.

– Где она сейчас? Может тебе наведаться к родственникам?

– Увы, поместью дяди досталось не меньше, чем этому. Никто не ожидал, что мавры смогут так быстро прорваться в глубь страны и добраться до ЛаКапитинии. Усадьба не продержалась и дня, ни смотря на то, что господский дом был обнесен забором.

– Кто-нибудь уцелел?

– Практически нет. И дядю и всю семью вырезали вместе со слугами. Остался лишь старший сын, который на тот момент был в армии короля.

– А Терезия? Она тоже была в усадьбе? Ее тоже убили?

– Да, была. Когда начался пожар, она с несколькими слугами попыталась убежать в лес, но их поймали. Женщин и симпатичных мальчиков увозили сотнями. Больше я о ней ничего не слышал.

– Неужели практически никто не спасся? Ты говорил что неподалеку стоит монастырь. Он уцелел?

– Нет. Его отстраивали заново. Из всех обитателей выжили лишь несколько человек. Но и им сильно досталось. Одна из этих женщин сейчас настоятельница, но не стоит об этом упоминать при ней. В этих местах до сих пор витает дух невинно убиенных.

– По крайне мере они выжили.

– Ну, не знаю насколько они этому рады, – с сомнением произнес Л-Иль.

– Неужели за почти двадцать лет тут никто так и не поселился?

– Ну почему же, многие усадьбы перешли в руки к родственникам или были подарены за заслуги королем. Вот и в усадьбе дяди кто-то живет. Это же поместье переходило то к одному придворному Вильяма, то к другому. Но судя по всему, ни один из них здесь так и не появился. Люди хотят что бы им дарили подарки, от которых можно получить прибыль, а не вкладывать в них средства. В усадьбе нет источника дохода, а что бы он появился, необходимо многое вложить.

– Хорошенький подарочек мне сделал муж, – с грустью произнесла Адель.

– Насколько я знаю король так и не выбрал какое именно поместье вам достанется, он лишь обозначил примерное количество земли. Выбор сделал Лафает. Он отослал вас туда, где нет ни одного влиятельного соседа, с которым вы могли бы соединиться.

– Из-за его интриг мы здесь замерзнем и с голоду помрем!

– Я думаю он и сам не мог предположить что вам придется здесь жить.

– Пару лет назад я бы тоже об этом не подумала, – вздохнула молодая женщина.

Отыскав самый просторный в деревне дом, состоящей из двух небольших комнат и сеней, Адель оставила в нем своих измученных дорогой дам, а сама вместе с несколькими людьми отправилась осматривать то, что осталось от усадьбы. Увы осталось совсем немного. То, что не разрушил враг, разрушили годы. На месте господского дома был лишь курган, поросший травой. Несколько полуразрушенных каминных труб виднелись из земли. Поля заросли, на месте некогда великолепного сада рос бурелом и несколько низкорослых дикушек. Остались лишь часть виноградников, но процесс виноделия был нарушен. Крестьяне разводили скот, но его хватало только на нужды самой деревни. К вечеру стало абсолютно ясно, что жить здесь нельзя. Построить даже временное жилье к зиме не удастся, а зимовать в деревне негде.

– Что же нам делать? – удрученно спросила баронесса. Адель лишь вздохнула. Ее так измотала дорога, что ей просто хотелось отдохнуть.

– Я думаю монастырь не откажется принять женщин, мы же разобьем лагерь под стенами монастыря, – предложил Л-Иль.

– Зимовать в поле в палатках? Разумно ли это? – усомнилась леди Марика.

– Нам не привыкать. На войне и не такое случалось, – улыбнулся граф.

Монастырь святой Марии был небольшим и явно знавал лучшие времена. Окинув взглядом нагромождение маленьких деревянных домиков, притиснувшихся друг к другу, Адель усомнилась в том, что их примут. На всем лежала печать бедности. Латаные перелатаные крыши едва держались и вряд ли могли спасти от дождей и холодов. Покосившаяся часовенка вот-вот грозила завалиться на бок. Несмотря на все это приняли их радушно. Настоятельница монастыря, мать Августа, была женщиной высокой худой. Казалось такая ни перед чем не согнется. Она лишь слегка наклонила спину и стояла перед королевой с высоко поднятой головой, ничуть не смущаясь любопытных нескромных взглядов. А этих взглядов было предостаточно. Все лицо этой не старой статной женщины было изуродовано шрамами, оставшимися от огня. Однако, черты ее лица были столь правильны, столь гармоничны, что даже несмотря на изувеченную кожу, было в них что то привлекательное, притягательное, совершенное. Как не пыталась Адель опустить глаза, ее взгляд так и притягивался к высокой фигуре матери Августе. Настоятельница выслушав путниц, без лишних слов отвела их в небольшой дом, стоявший не далеко от часовни. Объяснив, что это единственное строение, кроме кухни, в котором есть камин. Адель было как то неловко занимать этот дом, ведь она видела как при ней спешно собирались чужие вещь, но выбора не было. Графине, которая продолжала сильно кашлять, было необходимо тепло. По крайне мере, утешала себя Адель, благодаря ее пожертвованию монахини смогут сильно расширить свой скудный рацион. Да и Л-Иль обещал время от времени снабжать их дичью. Адель решила не искать для себя поблажек и неукоснительно соблюдать заведенный в монастыре режим. Сначала это было сложно, но постепенно знатные дамы к нему привыкли. А глядя на высокую несгибаемую фигуру настоятельницы, даже баронесса начинала робеть и проглатывала все свои жалобы и претензии. О том, как живется мужчинам, на продуваемом всеми ветрами поле, не хотелось даже и думать. Несколько раз Адель заводила разговор о том, что Л-Иль и его люди могли бы устроиться и получше в каком-нибудь поместье или хотя бы временно перейти на службу к другому хозяину, но граф даже слышать не хотел подобные разговоры. Он лишь на пару недель отпросился в столицу повидать родственников и друзей. Приехал он уставший, довольный и крайне возбужденный. Оказывается, за время его отсутствия в стране произошло много перемен.

– Лафает так долго рвался к власти, что забыл одну досадную мелочь. Он – не король, – начал свои рассказ граф, удобно устроившись у камина.

Лорд Л-Иль был единственный мужчина, которому настоятельница разрешила приходить в монастырь. Да и то, как говориться по старой дружбе. Обычно Адель, сама совершала конные прогулки по окрестностям и старалась хотя бы пару раз в неделю побыть в лагере, но погода с утра выдалась такая, что молодая женщина не осмелилась выходить на улицу.

– Раньше он обладал большой властью, – вспомнила Адель.

– Да, ваше величество, при короле. И он думал что сможет ее удержать. Но, увы, то, что прощали любимцу короля, не хотят прощать регенту.

– Но король – Хельдерик. Не подчиниться регенту, значит не подчиниться королю.

– Король еще слишком мал, и сослаться на то что этого или того яко бы хочет король, как было раньше, Лафает не может. Дворянство за ним не пошло. Они не хотят подчиняться выскочке. Несколько крупных феодалов подняли мятеж. Половина страны не хочет идти за регентом.

– А мой сын? Захотят ли они подчиняться ему? – с волнением спросила Адель.

– За Хельдериком все еще маячит внушительная фигура Вильяма Великолепного. Но насколько этого хватит?

– Я думаю пришло время увидеться с сыном. Мне власть не нужна, ноя не могу позволить что бы трон закачался под ним.

– Разумно ли это? – с сомнением спросил граф. – При дворе влияние Лафаета велико и если он захочет вам навредить, ни я, ни ваш сын не сможем ему помешать.

– Ты думаешь мне стоит затаиться в этой норе?

– Я думаю прежде чем совать голову в петлю необходимо выяснить, как Лафает воспримет ваш приезд. До весны вряд ли будут значительные перемены. Конец зимы будет чрезвычайно трудным и голодным, лордам будет не до дрязг между собой.

– Скорее всего ты прав. Зимой лучше жить здесь, а не пускаться в авантюры. А весной нанесу визит сыну. Знаешь, в стенах монастыря я почувствовала такой покой, такое умиротворение, что меня все чаще посещает мысль о постриге, – вздохнула молодая женщина.

– Это серьезный шаг, ваше величество. Ведь обратного пути не будет, – напомнил ей граф.

– Поживем, увидим. Но зиму я проведу здесь, – решила Адель, но увы ее планам не суждено было сбыться.

Через неделю после возвращения из столицы графа, к стенам монастыря подъехала внушительная процессия. Заметив вооруженный отряд Л-Иль приказал готовиться к бою. Узнав новость, Адель выслала парламентеров, а сама вместе с монахинями спустилась в часовню и предалась жарко молится. Слишком уж свяжи в памяти были события ее предыдущего плена в Астурбии, да и судьба монахинь монастыря святой мученицы Магдалины не выходила из головы. Но скоро выяснилось, что возглавлял процессию барон Мартье. Этот пожилой прожженный придворный всегда хорошо относился к юной королеве и подумав Адель решила с ним встретиться. Барон с первых же минут стал оказывать молодой женщине королевские почести. Он ежеминутно высказывал радость по поводу ее возвращения, описывал как тяжело стране без королевы, а королю без матери. Он уверил Адель, что в столице ее ждут с распростертыми объятьями и что маленький нищий монастырь не место для великолепной королевы трех королевств. Аделаида не очень-то доверяла этому льстецу, но посовещавшись со своими людьми решила все таки съездить в столицу.

– Барон – ставленник Лафаета. А уж если сам канцлер хочет вашего возвращения, зачем медлить? – посоветовал Л-Иль.

– А если это засада? – спросила леди Марика. – Я то помню как нам пришлось удирать из Тулузы ночью, в одежде пажей.

– Не думаю. Сейчас Лафает не в той ситуации, что бы решиться на такое, – подумав сказал граф.

– Решено. В начале неделе выступаем в путь. Пора снова выйти в свет, – решила королева и приказала собирать вещи.

Глава 2

По дороге в Тулузу взору королевы предстала удручающая картина нищеты и голода. Завидев богатый картеж нищие гурьбой спешили к нему. Молодая женщина наблюдая как матери подносят к дороге худых, синих от холода и голода детишек, не могла устоять и кидала в толпу пригоршни мелких монет. Благодаря этому, слух о приезде прекрасной и щедрой королевы несся быстрее самой кавалькады. В каждом последующем городе нищих становилось все больше. Солдатам приходилось пиками отгонять людей от карет и иногда обезумевшие люди, узнав, что в картеже королева, бросались под ноги лошадей. Однако баронесса быстро прибрала к рукам все наличные деньги, понимая что они слишком быстро таят. Люди ожидая золотого дождя, но не получая его, стали вести себя весьма несдержанно. Охране королевы все чаще приходилось применять силу. Но после того, как один из солдат насмерть убил пикой беременную женщину, Адель приказала гнать до столице без остановок. Тулуза, предупрежденная верховыми встретила их со всем возможным радушием. Дворянство, духовенство и простые горожане стояли вдоль всего пути следования кортежа по городу.

– Интересно, что задумал Лафает? – спросила баронесса.

– Как бы нам его гостеприимство боком не вышло, – пробормотала графиня. С момента их последнего пребывания в Тулузе, она ни дух не переносила канцлера, который пару лет назад попытался отравить ее госпожу.

Но при встрече Лафает и виду не подавал что когда-то считал себя кровным врагом королевы. Он оказывал молодой женщине и ее приближенным все возможные знаки внимания и почтения, положенные вдове короля и матери короля. Сначала Адель ломала голову по поводу этих перемен, но заметив стоящего на лестнице маленького мальчика, опасливо заглядывающего в тронный зал, забыла обо всем. Почти четыре года она не видела сына. Да и раньше, что греха таить она не слишком много уделяла внимание ребенку. Но сейчас при взгляде на этого худого, не по годам высокого мальчика, ее сердце пропустило удар. Заметив взгляд матери, Хельдерик расправил плечи и поднял вверх свой маленький подбородок. Видимо так по его представлению должен был выглядеть король. Неровными шагами он спустился с лестницы и поклонился в знак своего почтения вдовствующей королеве. Но Аделаиде не было дела до строгости этикета. Подбежав к сыну она встала перед ним на колени и порывисто его обняла. Несколько мгновений она чувствовала как сопротивляется в ее руках маленькая фигурка, видимо ребенок не часто сталкивался в своей жизни с подобным проявлением чувств. Но потом маленькие ручки потянулись вверх, к плечам матери и мальчик со всей силы сам прижался к ней. В последующие недели мать и сын заново узнавали друг друга. Хельдерик оказался смышленым любознательным мальчиком, но очень сдержанным, зажатым. И только в покоях матери он стал учиться проявлять свои чувства. В этом не было ничего удивительного. После смерти отца и отъезда матери малыш несколько лет был представлен самому себе. Конечно его учили, с королем занимались лучшие умы своего времени, но что эти пожилые святилы науки могли дать маленькому ребенку кроме сухих, зазубренных знаний? Большую часть дня Аделаида проводила с сыном, наверстывая упущенное. Они занимались в классной комнате, в той самой, в которой когда-то король Вильям рассказывал юной жене об истории, обычаях, нравах своей страны. Вот и Адель усаживаясь в высокое кресло проводила с сыном похожие уроки. К этим занятиям Хельдерик проявлял столько живого, искреннего интереса, что сердце молодой женщины сжималось от нежности. Ежедневно, если позволяла погода королева совершала многочасовые прогулки по саду, под руку с сыном и в сопровождении дам своей свиты. В такие моменты все внимание ребенка сосредотачивала на себе баронесса. Эта пожилая дама была не иссекаемым источником сведений о природе, о животных, о птицах.

– Мой отец был заядлым охотником и многому меня научил, – призналась она, – но я всегда предпочитала наблюдать за животными, а не убивать их.

Как ни странно, но при общении с молодым королем надменная, сварливая леди Алика становилась мягкой и податливой как воск. Да и малыш с каждым днем привязывался к ней все сильнее. Частенько к компании дам присоединялся Л-Иль. Он тоже с удовольствием возился с малышом. Так бравый вояка вводил будущего правителя в основы военной стратегии, рассказывал бесчисленное количество историй о битвах, о королях, об армии и многом другом. В общем о том, что чрезвычайно интересовало шестилетнего мальчугана. Первое время Адель с опаской оглядывалась по сторонам ожидая подвоха, но постепенно поняла, что старый канцлер не собирается причинять ей вред. Слишком уж неустойчивым и опасным было его собственное положение. Да, уж, с их последней встречи Лафает пообтерял свою заносчивость и самомнение. С королевой он вел себя почтительно, сдержанно. В первый же день, при встречи он сказал что не намерен ни в чем сдерживать или ограничивать ее величество. Просил лишь не вмешиваться в политику, не принимать опрометчиво чью-то сторону и не настраивать короля против него. Впрочем Аделаида не была настолько глупа, что бы ради своей личной неприязни к этому человеку, начать раскачивать трон под сыном. У нее хватило ума понять, что только фигура канцлера заслоняла малыша от жадной, раздирающей страну на куски знати. Первое время Адель сторонилась светских развлечений и приемов. Она все еще опасалась пересудов и разговоров за своей спиной. Но то ли слухи о подробностях ее второго замужества не дошли до Тулузы, или возможно со временем все забылось, но ни графиня, ни баронесса не смогли услышать ни единой сплетни, относительно событий в Астурбии. Так постепенно вдовствующая королева заняла положенное ей место в дворцовой иерархии придворных. Прошла зима, весна. До дворца доходили слухи о мятежах и голодных бунтах прокатившихся по стране. Но после жаркого, неурожайного лета это было неизбежно. Во всех соседних государствах, в том числе в Васконии было тоже самое. Королева ежемесячно приказывала урезать и так крайне скудный бюджет двора. Дошло до того что даже на королевском столе разнообразные деликатесные блюда были заменены на простые, как правило постные. Понимая, что для народного взрыва достаточно мелочи, Аделаида переоделась в простые домотканые платья и сняла все драгоценности. Лишь для торжественных случаев она одевала бархат и шелк. Ее примеру последовали многие дворяне и их жены. Слух об этом быстро разнесся по стране, повышая и без того высокий авторитет молодой королевы. Однако как ни странно, при всем при этом, во всех своих бедах народ и знать обвиняли канцлера. Даже в плохом урожае люди винили его. В мае несколько десятков баронов подняли мятеж в северных землях. К ним присоединились толпы голодных, измотанных зимою простолюдин. Восстание черни, под предводительством знати быстро набирало силу. Они захватывали один город за другим, подвергая разорению множество крупных и мелких поместий. Во дворце установилась тревожная тишина. Лафает пытался принять какие-то меры, но за ним не хотели идти ни дворянство, ни горожане. Но когда бунтовщики подошли к Монтабану положение стало слишком серьезным. Канцлер понимал, что под его знамена собрать сильную армию союзников в столь короткий срок будет невозможно. Поэтому решил привлечь на свою сторону мощную фигуру королевы. Несколько часов Лафает и Адель обсуждали этот вопрос за закрытыми дверями кабинета. Конечно молодая женщина понимала, что ситуация критическая и если бунтовщики возьмут столицу они быстро расправятся и с ненавистным канцлером и с маленьким королем. Для знатных баронов голодный бунт был только поводом приблизиться к власти. Но с другой стороны авторитет канцлера был так низок, что он мог потянуть вниз за собой и всех остальных, примкнувших к нему.

– А как же мое соглашение подписанное в Памплоне? – вдруг вспомнила Адель. – Мне же запрещено ввязываться в политику и участвовать в управлении государством?

– Об этом документе мало кто знал. И если я при вас его уничтожу, о нем никто не узнает, – пожал плечами Лафает.

В принципе Адель могла соединиться с боронами против канцлера или с канцлером против баронов. Взвесив все «за» и «против», она решила посоветоваться с Л-Илем и с бароном Мартье. Один был противником Лафаета, другой соратником. Их доводы были понятны.

– Знаете ваше величество, Лафает не сможет править без маленького короля, а среди баронов есть несколько фигур, которым знатность позволяет примерить корону лично на себя, – подумав, сказал граф.

Эта фраза решила все колебания молодой женщины. И вот уже к концу недели к городу стали съезжаться сторонники короля и его матери. Расчет канцлера был верен. Те кто не хотели идти за ним, посчитали своем долгом пойти за королевой и ее сыном. Люди еще помнили Вильяма Великолепного и его юную, но не по годам мудрую супругу. Аделаида в мужской облегченной кольчуге, наброшенной на тунику, бок обок с сыном в начале июля предстала перед взором своих соратников. Через две недели планировалось встать лагерем под стенами Монтабана и вернуть короне этот крупный стратегически важный город. В душе Адель боялась кровопролития, понимая что во время штурма погибнут слишком много невинных людей и жителей самого города. Но узнав, что армию возглавляет король и королева в рядах противников начались брожения. Когда армия королевы подошла к городу, уже около половины союзников баронов переметнулись на сторону короля. Маркиз де Марсан возглавляющей мятежников понимал, что одно дело собирать под свои флаги людей с лозунгом «освободим страну от гнета Лафаета» и совсем другое идти против короны и ее законных представителей. По законом любого государства это приравнивалось к измене. Видимо маркиз и его сторонники решили взять передышку и оставили Монтабан без боя. Армия короля под предводительством королевы и под опытным руководством ЛИля стала быстро продвигаться на север. Иногда они сталкивались с небольшими разрозненными отрядами бунтовщиков, но не зря графа называли блестящим полководцем, он играючи, практически без потерь одерживал небольшие блестящие победы, не доводя ни до одного крупного сращения. Как ни странно, Аделаиде очень понравилась эта кочевая беспокойная жизнь. Для нее были изготовлены облегченные доспехи из дубленой кожи, украшенные серебряными бляшками. Конечно, от прямого удара мячом они бы не защитили, но стрелу смогли бы удержать. Нагружать молодую изящную женщину кольчугой и латами оружейники побоялись. Адель очень понравился ее новый наряд. Теперь не сдерживая себя длинными юбками, она могла ездить в мужском седле, что значительно облегчало и увеличило скорость ее передвижения.

Королева лишь прикрывала стройные, обтянутые в лосины ноги широким длинным плащом. Ежеминутно находясь в окружении большого количества мужчин ей приходилось вести себя очень осторожно. Каждый жест, каждое ее слово мужчины, а многие из них были искренне влюблены в королеву, могли понять превратно. А после штурма замка, находящегося недалеко от Ажана, когда под королевой стрелой была убита лошадь, однако это не остановило молодую женщину, солдаты и рыцари возвели ее на столь высокий пьедестал, что Адель испугалась как бы ей не начали поклоняться. Не то, что бы мужское восхищение ей было неприятно, отнюдь. После унижения и забвения она с удовольствием купалась в лучах славы. Просто она понимала насколько высока ее планка, и начала потихоньку опасаться кардинала Юрье, который в весьма резких выражениях пытался охладить пыл толпы ее поклонников. И хотя кардинал был не единственный кто коса смотрел на молодую женщину, это не могло испортить королеве настроения. Аделаида наслаждалась относительной свободой. Ей нравилось нестись галопом в окружении преданных рыцарей. Она даже научилась не обращать внимание на кровь и насилие, когда ей приходилось гарцевать на белоснежном коне по заваленным трупами полю. В конце августа погода начала портиться и королева приняла решение отослать в столицу сына и дам своего окружения. Даже леди Марика согласилась покинуть воспитанницу, чувствуя что снова начинает заболевать. Теперь из женщин в лагере осталась королева, несколько жен рыцарей и служанки. В условиях непогоды и похолодания все сложней становилось поддерживать личную гигиену. И если для мужчин это не было большой проблемой, то Адель, с детства преученая к чистоте, чувствовала себя в пропыленной, пахнущей потом одежде весьма некомфортно. И даже уединиться по нужде во время переходов женщинам становилось сложно. И лишь когда оплот повстанцев столица маркизатства город Монт де Марсан, вотчина лорда де Марсана после двух недельной осады был взят, королева согласилась отбыть в столицу. Далее в ее присутствии в армии не было необходимости. Ее обратный путь в окружении блестящей свиты и ореоле победы омрачала только погода. Триумфальный въезд королевы в столицу был отмечен грандиозными праздниками. Только окунувшись в атмосферу тепла, чистоты и красоты молодая женщина поняла, насколько она соскучилась по уюту.

– Знаешь, няня, мне кажется, ко мне прилипла пыль всех дорог Аквитании, – пошутила Адель, погружаясь с головой в горячую ароматную воду.

С момента своего приезда в Тулузу королева ежедневно перед сном принимала ванну. Сейчас, чувствуя как ловкие пальцы графини намыливают ей голову молодая женщина вспоминала другие руки, сильные, ласковые, настойчивые. Уже почти полтора года она не знала мужской ласки, но молодое здоровое тело требовало любви. Измученная после длинных переходов королева долгими часами не могла уснуть, лежа на жесткой походной кровати. Тысячи сильных молодых мужчин окружали ее каждый день, будоража тело и душу. Каждый из них готов был отдать свою жизнь ради мимолетной ласки своей королевы. «Да не опорочит тебя мужская любовь.» – сказала ей перед отъездом графиня. Да, уж, в условиях когда невозможно скрыть даже томный взгляд, не говоря уже о чем то более серьезном, любовь неравного мужчины могла лишь опорочить. Зимой в череде рождественских праздников Адель снова почувствовала себя желанной, прекрасной и молодой. Конечно, она любила Амандо. Но он был так далеко, был с женой, с дочерьми. Леди Нан почти год назад разрешилась здоровой девочкой и по слухам ждала еще одного ребенка. Видя как разгораются глаза молодой женщины после изысканных комплементов Лафает однажды утром положил ей на стол небольшой список.

– Что это!? – удивилась королева, перебирая взглядом громкие имена.

– Это, ваше величество список мужчин, которые очень хотели бы получить вашу руку, – с поклоном произнес канцлер.

Сначала, Аделаида не на шутку испугалась. После ее громкой победы постаревший, больной Лафает потихоньку уходил в тень, давая возможность молодой женщине взять бразды правления в свои руки. Понимая, что недостаток опыта может обернуться катастрофой, у королевы хватило ума прислушиваться к мнению советников. И пусть первые месяцы она только входила в курс дела, а правительницей была лишь номинальной, Адель быстро вошла во вкус. И ей абсолютно не хотелось ни уезжать из страны, ни делиться так недавно завоеванной властью. Не один из предложенных мужчин ее не привлекал, да и сказать по правде она практически никого не знала. При мысли о том, что она снова может попасть в руки какого-то ненормального, у Адель подкосились ноги. И вдруг, молодая женщина поняла, что ни у кого нет права ее к чему бы то ни было принуждать. В первые в жизни у нее было законное право отказаться, что она и поспешила сделать. А так же поклялась себе вести себя более сдержанно, дабы ни у кого не возникло мнение что королева тоскует по любви. Дни бежали свой чередой. Весну сменило лето. Аделаида стала полновластной правительницей Аквитании. Именно она, а не регент представляла юного короля в совете, принимала делегации, разбирала суды и так далее и тому подобное. Несмотря на то, что ее дни были чрезвычайно насыщены событиями, она каждый день умудрялась выделять время для занятий с сыном. За этот год Хельдерик заметно подрос. После военного похода мальчик стал вести себя уверенно. Он уже не сдерживаясь мог высказать свое мнение взрослому человеку, он потихоньку учился быть королем. Иногда он становился чрезвычайно упрямым, и это немного пугало Адель. Но от своего отца малыш перенял одно незаменимое для правителя качество – он умел не только слушать, но и слышать окружающих его людей. С матерью Хельдерик был всегда внимателен и нежен и Адель старалась отвечать ему тем же. Она старалась стать ему скорее другом и наставником, чем властной надменной повелительницей. Для полного счастья молодой женщине не хватало лишь Амандо, но Аделаида научилась сдерживать порывы своего тела. На лето королевский двор решил посетить город Бордо и длинная кавалькада карет, повозок и всадников через всю страну потянулась к этому прекрасному большому городу.

Глава 3

Бордо в течении нескольких веков был столицей Аквитанского герцогства, до присоединения к нему Тулузского графства. Еще во времена римской империи на его месте был древний галло-романский город с портом, от которого остались несколько полуразрушенных римских вилл и неплохо сохранившийся амфитеатр. По традиции короли Аквитании большую часть лета проводили в Бордо. Хотя за последние десяток лет ни Вильям, ни его сын практически не покидали Тулузы. После будоражащего дух лета и воинственной осени Адель так не хватало активных действий, что услышав от сына что он давно мечтает посмотреть столицу древних королей, ее величество приказала готовиться в дорогу. Почти две недели королева с сыном и небольшим двором прожила во дворце, построенным из песчаника. Окна этого красивого здания выходили на реку. Особенно любила Адель проводить вечерние часы на открытой террасе, наблюдая как над водой садиться багровое солнце. Хельдерик, переодевшись, дабы не привлекать к себе особого внимания, целые дни проводил в порту СентЭлуа. Глядя на большие, парусные суда, он буквально заболел морем. Адель, с детства ненавидящая портовый запах рыбы, предпочитала оставаться во дворце. И этому весьма способствовал граф Бордо. Лорд Гельома Бордо был высоким статным сорокалетним вдовцом. Он был темноволос, чернобров, а в страстных темно карих глазах было что то демоническое. Граф был одним из крупных землевладельцев страны, и без сомнения самым привлекательным из них. Он без всякой опаски стал одаривать королеву знаками своего внимания. Засыпал цветами, небольшими, но чрезвычайно приятными безделушками. Его настойчивый взгляд обещал такое наслаждение, что Адель пробирала дрожь. Утренние часы королева, в сопровождении графа и нескольких знатных лордов проводила в седле, осматривая бесконечные ряды виноградников, которыми так славился этот город. Лето, в отличие от предыдущего было теплым и сырым и в провинции ожидали небывалый урожай винограда. Прошлогоднее молодое вино на королевских пирах лилось рекой. Хельдерик упросил мать отпустить его посмотреть море и в сопровождении эскорта рыцарей, графа Л-Иля и баронессы Ансо юный король отбыл в Руайян. Адель, уставшая от череды шумных праздников, которые устраивал в честь королевской семьи граф Бордо, поддалась на его просьбы и решила посетить тихий городок Сент-Эмильтон на берегу большого озера. Начало августа было теплым и королева со свитой совершала неспешные верховые прогулки по песчаным пляжам озера. Жила Адель и три десятка придворных на белокаменной вилле графа Гельома Бордо. Это красивое двухэтажное сооружение было построено на фундаменте древней виллы римского патриция. Во время постройки еще отец Гильома постарался не только придать зданию первоначальный вид, но и внутри снабдил свой дом такими прелестями римского наследия как водопровод и выложенный кафелем бассейн с прозрачной теплой водой. Сад возле дома украшало несколько десятков каменных статуй обнаженных дев, и несмотря на то, что священники называли статуи исчадием греха, Адель подолгу с восхищением разглядывала совершенные линии прекрасных женщин.

В эти жаркие августовские ночи Адель подолгу не могла уснуть. Услышав шум за окном она приподнялась и села на кровати. Окно распахнутое настежь, едва пропускало прохладу. Легкие хлопковые шторы висели неподвижно. Молодая женщина вскрикнула, заметив как на их фоне появилась темная мужская фигура. С кошачьей грацией, не издав ни малейшего шума с низкого подоконника спрыгнул на пол граф. От такой наглости Аделаида потеряла дар речи и лишь прищурив глаза смотрела как в полутьме, освещенный лишь лунным светом к ней подходит Гильом. Он молча подошел к кровати и встав на колено на ее край наклонился к королеве. Адель попыталась отшатнуться в сторону, но сильная рука графа стремительно сжала ей затылок и притянуло вперед. Лорд Бордо припал к ее губам жарким требовательным поцелуем. Сначала молодая женщина попыталась вытолкнуть из своего рта, его настойчивый язык. Но очень скоро его умелые ласки так сильно ее возбудили, что отбросив стыд неприступная королева с тихим стоном припала к мужской груди. Почувствовав что Адель готова, граф не стал тратить время на нежности, а запрокинув стройные ноги себе на плечи быстро ее взял. Он как будто чувствовал что изголодавшаяся по мужской ласки женское тело желало именно этого стремительного напора. Откинув голову на подушки и прикрыв глаза Аделаида с готовностью принимала в себе твердую мужскую плоть. Одна часть ее души была возмущена, но другая ликовала. Через пару часов Гильом тенью проскользнул в окно. Они не сказали друг другу ни одного слова, но их тела и так хорошо друг друга понимали. До самого рассвета молодая женщина лежала с открытыми глазами заново переживая все мгновения предыдущей ночи. Сначала уставшая, но довольная она лишь улыбалась в темноту, но постепенно в ее душу закрался страх. А как поведет себя граф днем? У этого самонадеянного безумца вполне могло бы хватить наглости предъявить на королеву свои права или смутить ее какой-нибудь нескромной шуткой. Вряд ли этот сердцеед испытывал к ней что-то кроме страсти. Раньше его не очень-то волновала репутация погубленных женщин, а уж победа над королевой подняла бы его престиж как любовника и придворного на небывалую высоту. Но на следующий день граф вел себя очень корректно, не позволив себе не малейших вольностей. В какой-то момент Адель даже обиделась. Взял что хотел и отошел прочь. Но ночью Гильом снова осторожно ступая вошел в ее спальню. Они занимались любовью неспешно, изучая друг друга, смакуя удовольствие, наслаждаясь томной негой и неторопливостью в движениях. В эту встречу граф подарил своей королевы столько нежности, столько изысканных ласк, что любовники расстались лишь под утро. В следующий вечер Адель уже целенаправленно готовилась к встрече: приняла ароматную ванну, сняла тонкую кружевную рубашку. Заметив высокую фигуру у кровати, Адель привстала и протянула любовнику руки, однако граф убрал их с плеч, побуждая молодую женщину лечь на живот. Заинтригованная королева нехотя подчинилась, с любопытством поглядывая на Гильома. Лорд Бордо вытащил из кармана камзола маленький пузырек из темного стекла и вылил часть его содержимого на ладони. Осторожными, но сильными движениями он начал массировать шею и плечи молодой женщины, заставляя ее урчать от удовольствия. Потом перешел к рукам, не оставляя без внимания пальчики. К спине. Когда он опустился к ногам Аделаида уже не сдерживала стоны наслаждения. Гильом аккуратно перевернул ее на спину и Адель сразу, как кошка выгнула спину и развела в стороны ноги, так велико было ее желание почувствовать в себе твердую мужскую плоть. Но граф никуда не торопился. Это было только начало. Лишь через час он закончил эту сладостную пытку.

– Ты хочешь меня? – спросил он, наклоняясь к лицу молодой женщины.

– Да! – простонала Адель.

– Я не слышу тебя?!

– Да! Я хочу тебя! Я хочу что бы ты меня взял!

После этих слов граф стремительно, почти грубо вторгся в нежную, истекающую соком плоть. Адель пришлось закусить до боли губу, что бы не закричать от наслаждения, сотрясающего тело. Этой ночью Гильом был просто неутомим. «От куда в нем столько силы, столько огня?» – спрашивала себя Адель. Ведь она сама была так измучена, что едва могла пошевелиться. – «И все таки граф великолепный любовник», – подумала она закрывая сонные глаза. Едва закончился последний акт любви, как молодая женщина провалилась в глубокий сон, даже не почувствовав как осталась одна.

Королева проснулась лишь к обеду, да и то ее разбудила леди Марика, раскладывающая на кресле легкий летний наряд.

– Похоже я проспала!? – пробормотала Адель сладко потягиваясь на кровати. Ее тело еще не остыло от любви и у нее было огромное желание еще поваляться.

– Еще бы! – пробурчала под нос графиня, недовольно поджав губы. После ее ответа у королевы тут же испортилось настроение.

– Что ты хочешь этим сказать?! – с вызовом спросила она.

– Да что тут говорить-то. Уж все судачат, что на балконе королевы видели мужчину.

– И ты смеешь мне это повторять!?

– А что мне сметь то!? – встрепенулась графиня. – Я-то у вас каждый день постель убираю. Горничных-то и подпускать страшно!

– Как смеешь ты меня осуждать! – накинулась на нее Адель. В первые в жизни она почувствовала злость и даже ненависть к этой пожилой женщине. – Неужели я мало настрадалась!? Неужели я не могу иметь то, что имеет любая девка в деревне!? Я хочу лишь немного обыкновенного женского счастья. Разве многого прошу!?

– Да кто я такая что бы осуждать великую королеву трех королевств? – с грустью вздохнула графиня. – Подумай о том, как высоко ты поднялась дитя мое, не слишком ли сильно придется падать? Мужчине что? Он усмехнулся и пошел. Весь позор выльют на голову женщине. Тебе ли не знать?

– Я так больше не могу! Он необходим мне как воздух. Он разбудил в моем теле такое…такое… – Адель просто не находила слов. Напоминание о прошлом сразу остудило пыл королевы.

– Я все понимаю, дитя мое. Я ведь сама в двадцать лет вдовой осталась. Тяжел он, королевский венец. Тебе никак нельзя оступиться. Подумай о сыне.

– Я все понимаю, понимаю. Но… как бы я хотела еще хоть ночь, хоть неделю этой любовью упиться. А потом уеду от сюда, все забуду.

– Да разве сможешь ты остановиться?

– Но ведь с Амандо смогла.

– Амандо-то всегда о тебе, а не о себе думал.

– Граф тоже меня любит.

– Граф любит только себя. Пока ему хорошо и удобно он будет рядом, а случись беда – поминая как звали!

– Почему ты его так ненавидишь, ведь герцога сама ко мне в спальню пускала?

– Пускала, потому что Амандо тебя любит. И в беде и в радости. Он бы скорее умер сам, чем позволил бы твое имя обмарать. Загляни в себя, ты же его до сих пор любишь!

– Конечно люблю. Всегда любила. Но с Гильомом все по-другому. Если бы ты знала, что он делает… – мечтательно вздохнула Адель.

– Не знаю и знать не хочу! – отрезала графиня и вышла из комнаты.

Похоже леди Марика не ошиблась. Весь день королева спиной чувствовала косые взгляды. После обеда в своей комнате она нашла записку от графа. Лорд Бордо предупреждал ее о нежелательных разговорах. А так же посоветовал поселить в своей комнате какою-нибудь приближенную даму, с безупречной репутацией, предварительно переманив ее на свою сторону. «Несмотря на мое неудержимое желание обладать вами, я вынужден просить вас об осторожности. Превыше всего на свете для меня ваше удовольствие. Верьте мне, я сумею сделать так что бы наши встречи не оставляли ни единого пятна на вашей репутации. Ваш Г.Б.» – закончил письмо граф. Адель было приятно его беспокойство. Ей очень хотелось увидеть Гильома, но она понимала что ходит по слишком тонкому льду. Впрочем, пылающий страстью мужчина был весьма расторопен и быстро нашел выход.

– Маркиз! – обратилась королева за ужином к маркизу Вальпо. Именно он в отсутствие Л-Иля отвечал за ее охрану.

– Да ваше величество? – поднял голову молодой человек.

– Насколько вы уверены в том, что эта вилла хорошо охраняется? – громко спросила его Адель. Не ожидавший подобного вопроса маркиз даже поперхнулся.

– Я головой ручаюсь в том, что вилла очень хорошо охраняется. Днем и ночью мои люди несут дежурство по всей территории и даже в доме.

– Ну, что же сударь, мне очень бы хотелось вам верить. Но сегодня ночью я увидела на своем балконе тень человека, завернутого в длинный плащ. И сильно испугалась.

– Вы в этом уверены, ваше величество? – с наигранным сомнением спросил граф Бордо.

– Я пока что не выжала из ума, граф! Луна хорошо освещает улицу. Я не могла ошибиться!

– Вы узнали этого человека? – робко спросил Вальпо.

– Нет. Мне кажется это ваша работа узнать, кто ночью пытался вломиться в королевскую спальню! – с вызовом ответила Адель. Ей было немного жаль маркиза. По сути она просто его подставляла. Но королева пообещала себе обязательно возместить ему моральный урон.

– Я немедленно этим займусь! – подскочил молодой человек, едва не опрокинув стул.

– Сядьте, маркиз, я думаю это подождет до конца ужина, – кивнула ему королева, – не стоит лишать присутствующих здесь дам вашего во всех отношениям приятного общества.

Маркиз расцвел от похвалы королевы и с извинениями сел на место.

– Если ваше величество не против я поставлю несколько человек под вашими окнами и под дверью.

– Ну под дверью не стоит. Я же не в тюрьме. Вообще-то я хотела бы поменять спальню. Боюсь после пережитого страха в той комнате я не смогу уснуть. Что посоветует мне хозяин дома? – спросила королева лорда Бордо.

– В западном крыле есть великолепная комната с прекрасным видом на сад. Я думаю она должна вам понравиться, ваше величество, – с поклоном ответил граф.

– Я ее посмотрю. Графиня Торезо согласилась проводить ночь в моей комнате, на раскладной кровати. У нее очень чуткий слух. В обществе леди Марики я буду чувствовать себя абсолютно спокойно, – заверила всех королева, снова принимаясь за еду.

После этого хитрого маневра слухи сошли на нет. Правда, это стоило Аделаиде несколько одиноких ночей, но это было не плохо, по крайне мере она превосходно выспалась. Комнату в западном крыле спешно готовили к переезду. И уже на следующий день королева осматривала новые покои. Неизвестно каким образом, но лорд Бордо уговорил графиню передать королеве письмо. В нем он просил что бы женщины не пугались его внезапному появлению. И просил леди Марику не поднимать паники. Графиня с недовольным видом согласилась. Поздно вечером граф Бордо и в самом деле появился в комнате очень эффектно, в буквальном смысле вышел из шкафа.

– Когда-то давно это была господская спальня. А в те неспокойные времена каждый уважающий себя лорд приказывал строить подземные ходы. Вот и мой отец не был исключением, – объяснил с улыбкой граф галантно раскланиваясь перед дамами.

– Так вот почему вы настояли на переезде в эту комнату? – догадалась Адель.

– Именно, так. Не хотела бы ваше величество прогуляться? – спросил он королеву, протягивая руку.

– Сейчас? Но скоро ночь! – возмутилась графиня.

– Тем лучше. В темноте все кошки серы, – улыбнулся Гильом.

– Я согласна, – ответила королева. Ей было все равно. Сердце молодой женщины учащенно забилось в предвкушении новых приключений.

– Куда вы ее ведете? Возьмите хотя бы плащ! – кричала им в след пожилая женщина, но они ее уже не слушали. Молодые люди, взявшись за руки как дети стремительно спускались по крутой лестнице вниз.

– Осторожней! – воскликнул граф, когда Адель едва не упала споткнувшись на ступеньку. – Никогда не ходи здесь одна, Брена. На лестнице много потайных ловушек, – предупредил он испуганную женщину.

Выйдя из подземного хода королева замерла, изумленная красотой ночного пейзажа. Лабиринт вывел их на самый берег озера. Была ясная тихая ночь и луна красиво отражалась на не подвижной гладе воды. Взяв свою спутницу за руку Гильом помог ей спуститься на пустынный песчаный пляж.

– Ты умеешь плавать? – вдруг спросил ее граф.

– Да, раньше я очень это любила.

– Тогда раздевайся!

– Здесь!? Я не посмею! Вдруг кто-то увидит?

– Ночью к воде никто не ходит. Я пустил слух что влюблен в одну не очень благородную, но прекрасную даму. Если меня увидят с женщиной, никому и в голову не придет что эта дама сама королева. Раздевайся. Если я начну тебе помогать, то одеться тебе будет не во что.

После его слов Адель поспешно скинула легкое платье и с наслаждением медленно вошла в нагретую за день воду.

– Боже, как хорошо, – промурлыкала она.

Как же долго она об этом мечтала. Но тут же молодая женщина взвизгнула, когда граф сзади окатил ее водой. Несколько минут они весело боролись, однако страсть быстро взяла свое. Гильом взял ее на руки и приподняв над водой буквально насадил на свою возбужденную плоть. Позднее они купались и снова занимались любовью на теплом песке. Возвратилась домой влюбленная парочка только под утро, застав в комнате больную от беспокойства графиню. Аделаида чувствовала свою вину перед пожилой женщиной и пообещала себе возвращаться раньше. Но с каждым днем она все больше и больше погружалась в водоворот страсти. Увы, очень быстро она начала замечать что граф и при людях стал вести себя весьма развязано. А однажды при дамах даже посмел повысить голос на королеву. Конечно, он быстро извинился, но Адель пережила очень неприятный момент. В конце августа пришло письмо из Бордо. Король уже несколько дней вернулся в город и с нетерпением ожидал приезда матери. В следующие дни молодая женщина разрывалась между любовью к сыну и страстью к мужчине. Весь день графиня уговаривала ее вернуться в Тулузу, всю ночь граф убеждал ее остаться. Так проходил еще один день и еще… Начался сентябрь. А в месте с ним и дожди. Несколько дней, как впрочем и ночей, все вынуждены были сидеть дома. Хозяин как мог развлекал светскую публику пригласив то заезжих артистов, то маленького слепого мальчика. Ребенок был слеп от рождения, однако обладал изумительно красивым голосом. Сердобольные дамы буквально заваливали его сладостями и мелкими монетками. Следующий день выдался ясным и теплым, его с удовольствием провели на улице. Ночью граф опять открыл потайную дверь.

– Такие тучи на небе ходят, а вы к воде собрались! – пыталась увещевать молодых людей графиня.

Но Адель и Гильом понимали, что у их любви остались последние ночи и не хотели упускать свой шанс. Еще вчера пришло письмо от канцлера с настоятельной просьбой вернуться в столицу. Неделю назад Адель уговорила сына вместе с небольшой свитой уехать в Тулузу. Сама она сославшись на нездоровье осталась еще на пару недель.

Конечно молодая женщина понимала что виной всему слухи витающие воздухе. А причина у них была одна – это нескромное поведение графа. С каждым днем он вел себя на людях все развязанней. Его напускное почтение к венценосной особе таяло на глазах. Несколько раз придворным из ее окружения приходилось его одергивать. Сама королева хранила гробовое молчание ни словом ни жестом не показывая своего отношения к зарвавшемуся лорду. Конечно Адель понимала, что ей стоит дать ему резкий отпор, ее репутация и так висела на волоске. Ее спасло то, что их ни разу не поймали с поличным. Но как она могла при всех унизить этого гордого человека зная, что через пару часов будет кричать от наслаждения в его умелых руках. Она как бабочка попавшая к пауку в плен все сильнее запутывалась в этой сладкой паутине.

На берегу Гильом обрушил на нее дикую, звериную, не сдержанную условностями страсть. Сначала Адель даже испугалась его напору, но потом и сама закружилась в этом пленящем водовороте. Практически без перерыва граф брал ее еще и еще раз. Через несколько часов бешенной гонки, его любовное желание стало ее тяготить и молодая женщина попросила пощады. На трясущихся ногах она едва смогла дойти до воды. Медленно, аккуратно Адель опустилась в прохладную после дождей воду. Разгоряченную кожу стало приятно покалывать от холода. Подождав, когда усталость начнет ее покидать, Адель сделала большой круг по озеру. Она плыла медленно, неторопливо, наслаждаясь приятными мгновениями свободы. Услышав плеск воды молодая женщина обернулась. Несколько стремительных сильных гребков и Гильом смог схватить ее за ногу.

– Отстань! – взвизгнула Адель. – Я могу утонуть!

– Да брось, – лишь рассмеялся граф. – Ты очень хорошо плаваешь. Да и вообще ты наверное единственная королева которая это умеет. – Не обращая внимания на сопротивление спутницы Гильом запечатлел на ее губах долгий, требовательный поцелуй. На несколько мгновений влюбленная парочка ушла под воду.

– Зачем ты это сделал? – закричала Адель, выбегая из воды. – Где я теперь должна сушить волосы?

– Здесь не далеко есть рыбачья хижина. Я тебя провожу.

– К рыбакам!? Ты сошел с ума?

– Не бойся, моя прелесть. Доверься мне и ты не будешь разочарована, лукаво улыбнулся граф.

Однако молодая женщина не была в этом уверена. Заметив его протянутую руку она лишь покачала головой. Но Гильом не собирался обращать внимание на ее капризы, он просто обхвати ее за талию и перебросил через свое плечо. Остановившись лишь за тем, что бы поднять валявшуюся одежду, мужчина широкими шагами направился к зарослям кустарника, щедро облюбовавшему берег. И в самом деле недалеко стояла одиноко хижина, которая судя по сушившимся на крючках сетям принадлежала рыбакам. Адель заранее зажала нос, представив как внутри дома должно вонять рыбой. Но в изумлении раскрыла глаза, как только они переступили порог. Внутри убогая хижина напоминала скорее опочивальню какого-то восточного правителя. Вся утварь рыбаков, судя по всему была убрана. Прямо на земляном полу был расстелен дорогой восточный ковер. Возле стены лежал толстый матрац набитый сеном. На нем и на полу в беспорядке валялись несколько десятков подушек. В углу стоял полированный стол на одной длинной витой ножке. Эта изысканная вещичка без сомнения еще вчера украшала холл.

– Как ты все это смог сделать? Зачем? – изумилась Адель.

– Когда-то давно, в юности, я гостил на востоке, – с улыбкой начал свой рассказ Гильом. – Воспитанный в строгих нравственных традициях я до глубины души был потрясен нравами царящими и их стране. Дабы порадовать знатного гостя, пожилой хозяин позволил мне провести упоительную неделю в стенах своего гарема. Прекрасные наложницы научили меня многому. Теперь, когда я мечтаю о любви память переносит меня в те дни. Позволь мне поделиться с тобой этими воспоминаниями.

– Но я всегда думала что мусульмане очень строги к своим женам?

– В гареме этого старика не было жен. Лишь несколько десятков наложниц. Наложница это красивая вещь, ревновать к ней не принято. Да, и если по чести, я думаю что хозяин с облегчением уступил мне место в своем беспокойном курятнике.

– В курятнике!? – подняла бровь королева. Ее несколько покоробило его отношение к предмету страсти.

– Ну, ладно, в желанном алькове прекрасных дев, – рассмеялся граф.

После купания Адель проголодалась и с удовольствием попробовала изысканные закуски, которыми был завален стол. Кавалер щедро подливал ей вино и уже через полчаса молодая женщина поняла, что захмелела. Почувствовав, что его спутница не готова к стремительному напору граф повел медленную, изысканную игру. Он начал с массажа, щедро умасли все тело возлюбленной ароматным маслом. Потом взял мягкое гусиное перо и стал водить замысловатые узоры на спине и животе изнывающей от желания жертвы. Он ласкал ее руками, губами, языком. С ее телом он вытворял такое, о чем раньше молодая женщина и подумать не могла. Утомленные страстью любовники уснули не размыкая объятий. Адель проснулась от того, что капли дождя барабанили по крыше. Поняв, что они проспали здесь всю ночь, королева испуганно вскрикнула и начала судорожно трясти графа за плечо.

– Вставай, быстрее! Мы уснули. Уже утро! Надо срочно возвращаться! – но Гильом как будто не слышал ее. Он лишь открыл один глаз и снова закрыл. Оставив его досыпать, Адель бросилась судорожно одевать свои вещи.

– Куда ты? Дождь, ведь! – попытался остановить ее граф, хватая за юбку.

– Не смейте меня трогать! – в гневе закричала королева. Ей было уже не до шуток. Если ее не найдут в комнате, она погибла. Сообразив, что венценосная особа шутить не хочет, граф начал быстро одеваться. Распахнув дверь он какое-то время выглядывал наружу.

– Ты права, уже рассвело. Но вряд ли в такую погоду кто-то захочет выйти на улицу, – наконец произнес он. Гильом стянул с их импровизированного ложа толстое шерстяное одеяло и закутал в него молодую женщину. Взявшись за руки они бегом бросились к потайному входу.

Адель поспешила вперед не дожидаясь пока ее спутник закроет вход валежником. Молодая женщина шла быстрым шагом, однако остановилась как вкопанная, заметив что у подножья лестницы что-то белеет. Она стала медленно подходить ближе. На полу лежал человек. Кем бы он ни был необходимо соблюдать осторожность. Но Адель не смогла сдержать крик, поняв что неподвижная фигура на полу принадлежит леди Марики. Она подбежала к пожилой женщине и рухнула перед ней на колени. Судя по всему, графиня упала с лестницы попав в одну из ее замаскированных ловушек. Адель взяла ее руку, но она оказалось холодной и неживой.

– Похоже она сломала себе шею, – каким-то будничным тоном произнес Гильом. – И зачем она только сюда поперлась?

– Поперлась!? – с возмущением воскликнула Адель. – Да она всю ночь провела в беспокойстве, а когда начался дождь решила отнести мне плащ. Он до сих пор зажат у нее в руке.

– Чрезмерная заботливость слуг, всегда становилась проблемой для хозяев.

– Ах, ты бессердечный ублюдок! – накинулась на него королева. – Она никогда не была слугой! Она мне как мать! Она моя няня, наперсница, подруга. Бедняжка умерла на из-за твоей похоти!

– Моей? Не помню, что бы я хоть раз брал тебя силой! Если кто-то и виноват в смерти графини, то только ты. Нельзя слишком приближать к себе слуг.

– Ты прав, Гильом, больше я никогда не буду приближать к себе слуг!отчеканила Адель, намеренно делая ударение на последнем слове. И по тому, как заиграли желваки на скулах у графа, молодая женщина поняла, что до него дошел подтекст последней фразы.

– Ладно, хватит ругаться как торговцы на рынке. Если ее найдут здесь, мы пропали.

– Что же делать?

– Отнесем ее в твою комнату. Скажешь что утром нашла ее на полу.

– Да самый бездарный докторишка поймет, что у нее сломана шея.

– Я найду такого, который не поймет.

Молодые люди с большим трудом смогли протащить окоченевший труп пожилой женщины по ступенькам.

– Не зря говорят что покойника земля тянет, – отдуваясь сказал граф.

Несмотря на хорошую физическую форму он заметно устал. По еголбуи вискам стекали капельки пота. Адель, которой приходилось поддерживать ноги покойницы и подол длинной белой сорочки тоже едва могла перевести дух. Они положили пожилую женщину возле окна. Сначала королева, а потом граф попытались выдернуть из ее скрюченных пальцев дорогую бархатную накидку. Но видимо леди Марика даже после смерти хотела сохранить для себя хотя бы частичку своей маленькой королевы.

– Ладно, – наконец произнес граф, – пусть подумают что она перебирала твои вещи.

На том и порешили. Адель после ухода Гильома аккуратно закрыла потайную дверь и несколько раз проверила насколько она незаметна для постороннего наблюдателя. Найдя небольшой кусочек ткани молодая женщина вытерла пол от песка и грязи. Теперь в комнате был порядок и пора было заняться собой. Королева быстренько переоделась в ночную сорочку, спрятав мокрую испачканную одежду в самую глубь сундука. Но дольше всего она провозилась с волосами. После водных процедур и любовных утех привести длинные спутанные пряди в божеский вид оказалось непросто. Адель заплела косу и распотрошила аккуратно заправленную постель. Молодая женщина понимала, что теперь все зависело от того насколько хорошо она сыграет свою роль. Глубоко вздохнув она набрала в грудь как можно больше воздуха и громко, пронзительно закричала.

Глава 4

Прошло два месяца. Адель сидела за большим столом в уютном кабинете своего бывшего мужа. Как ни странно, смерть графини Торезо осталась практически незаметной для всех. Поскольку апартаменты королевы хорошо охранялись и никто посторонний войти не мог, версию о злом умысле отмели полностью. Все сошлись во мнении что пожилая женщина упала, споткнувшись о полу длинного плаща, который несла в руках. Королева устроила для своей наперсницы пышные похороны. Но даже на них она не могла прилюдно показать все степень терзающего ее горя. Горя смешанного с не проходящим чувством вины. Впервые в жизни смерть одного человека оставила такой глубокий след в ее душе. Лишь по прошествии нескольких дней Адель поняла насколько сильно она была привязана к этой прекрасной преданной женщине. А ведь даже траур королева не могла себе позволить. И лишь два человека – Л-Иль и баронесса, да пожалуй еще маленький король, знали насколько тяжело Аделаиде. Молодая женщина понимала что лишь окунувшись с головой в работу, она сможет себя отвлечь. Но жизнь не стояла на месте, каждый день был насыщен событиями и хлопотами. Так сначала Адель отвлеклась от тяжелых дум, устраивая пышное день рождение сына. Девятилетний малыш был рад и горд когда впервые в его честь устроили настоящие взрослые торжества. А после Аделаида постепенно, но все уверенней, с помощью канцлера и под неусыпным оком кардинала Юрье брала бразды правления королевством в свои далеко не слабые руки. Так она взвалили на свои плечи сначала хозяйственные вопросы, суды, потом внутреннюю и внешнюю политику. Каждый день молодой королевы был расписан по минутам не оставляя времени на сомнения и раздумья. Со смертью графини многое изменилось. Ее величеству стала прислуживать знатная аквитанская дама – леди Генриетта. Первые недели Адель никак не могла расслабиться в присутствии этой говорливой шумной особы, но постепенно молодая женщина поняла что маркиза Шуази – леди образованная, веселая и незлобная. Однако ни о какой чрезмерной откровенности и духовной близости речи быть не могло. В какой-то момент Адель поняла, что ей просто не с кем поговорить по душам. Баронесса Ансо все время проводила в детской. Она с радостью взяла на себя опеку над маленьким королем, занимаясь его обучением и воспитанием. И за это Адель была ей искренне благодарна, тем более что эта привязанность между пожилой женщиной и Хельдериком была взаимна. Сама королева не могла теперь проводить с сыном столько времени сколько ей бы хотелось. Конечно был еще Л-Иль, но разве можно было его посветить в маленькие женские проблемы? Постепенно Адель все больше втягивалась в тонкости королевской власти. Нет, она не упивалась своим высоким положением, вседозволенностью и властью, но без сомнения получала удовлетворение от того, что делала сама. Делала правильно и верно. За последнее время ее авторитет не только в стране, но и за ее пределами значительно возрос. Способствовало этому своевременные налоговые льготы для селян и виноделов, и развитие торговли и мудрая внешняя политика. Эти меры были необходимы после разрушительной гражданской войны и голодного года. Венцом ее успехов стал договор о браке между дочерью франкского короля и Хельдериком. Принцесса Гвиневра была одной из самых завидных невест христианского мира, так как ее отец король Теодор обладал не только обширными владениями, но и значительной реальной властью. Еще отец короля Вильяма, именуемый герцогом Аквитанским фактически подчинялся франкскому королю. И ни смотря на то, что за последние пол века ситуация заметно изменилась и власть эта осталась практически номинальной, союз с этим королевским домом по прежнему считался во всех отношениях очень выгодным. Согласие короля Теодора говорило о высоком престиже аквитанского двора. Торжества по случаю помолвки молодых проходили со всей возможной пышностью. Почти неделю в двух столицах пиры и приемы следовали один за другим. Родители молодых договорились не затягивать с помолвкой и уже через два года, когда Хельдерику исполнится 10 лет, а принцессе 8 над ними будет совершен обряд бракосочетания. И пусть настоящими супругами они станут после совершеннолетия короля, брак их и до этого момента будет считаться состоявшимся и действительным. С одной стороны Аделаиде было грустно терять королевский титул, так как на трон взойдет новая королева, но с другой она была даже рада этому. Слишком уж не легка была тяжесть королевского венца. Ночами молодая женщина все чаще вспоминала нежную преданную любовь Амандо и необузданную страсть Гильома. Смерть графини привела к окончанию их короткого, но бурного романа. В последний вечер проведенный в доме у озера граф снова открыл потайную дверь, чем сильно напугал уснувшую королеву. Узнав, что их роман подошел к концу и Адель не собирается брать его в столицу Гильом сначала просил, потом требовал и в конце концов начал угрожать. Гнев открыл перед молодой женщиной его истинное лицо. И это было уже не лицо галантного кавалера, а лик человека алчного, расчетливого и беспринципного.

– И что же вы собираетесь сделать? На каждом углу кричать, что были любовником королевы? – наконец поинтересовалась Адель.

– Ну зачем же, ваше величество? Мне достаточно просто сейчас выйти из вашей двери на виду у стражи. Разговоры пойдут сами собой, – ухмыльнулся Гильом.

Какое-то время королева судорожно соображала. Тонкий расчет графа был прост. Скандал подпортит ее репутацию, но не ухудшит его, а скорее наоборот. Подкупить его не удастся. Лорд Бордо был человеком влиятельным и богатым. Деньги и власть ему были не нужны. Он метил гораздо выше. Он хотел занять свое место. Место на троне. Когда-то его род уже носил корону – корону королей Бордо. Но аквитанская корона была намного приятней. Только молодая женщина делиться ей не собиралась. Тем более с ним. Раз подкупить его нельзя, то следовало напугать.

– А вы рискованный человек, милорд! Что вы сможете доказать выйдя из этих дверей? Что мы почти месяц были любовниками? Вряд ли. Нас ни разу никто не видел. Вы разве забыли, что у вас был роман «с одной не очень знатной, но очень красивой дамой»? Чем вы сможете доказать, что это была я? Зато как вы думаете, что подумают люди если я скажу, что услышала как хлопнула какая-то дверь, прежде чем я заметила труп графини?

– И чем вы докажите что это был я, а не один из ваших любовников?

– Ну, доказывать мне ничего не придется, моя репутация слишком кристальна для этого. Но я могу обмолвиться что нашла на полу чей-то платок, не принадлежащий ни мне ни графини? Как думаете чей на нем будет герб?

– Но откуда…? – выдохнул Гильом.

– Разве вы забыли как подвязывали мне им волосы, что бы их не намочила вода? – улыбнулась Адель. Она понимала что выиграла этот поединок и могла себе позволить не сдерживать улыбку. Какое-то время граф стоял молча, переваривая услышанное, но потом вдруг расхохотался.

– И все таки вы не только самая красивая, но и самая умная из женщин! Я всегда знал, что этот орешек мне не по зубам. Это надо же, скрутить меня моим собственным платком! – граф какое-то время помолчал. – Могу лишь сказать, что ни с одной женщиной я не испытывал такого удовольствия, как с вами, – наконец произнес он.

– Из ваших уст всегда льется мед, но насколько они искренни, знаете только вы.

– У вас есть полное право мне не доверять. Но могу вам поклясться, что ни разу держа вас в объятиях мне не пришлось имитировать страсть.

– Вы хотите сказать, милорд, что занимаясь со мной любовью, вы чаще думали обо мне, а не о моей короне? – с издевкой спросила Адель.

– Сказать по чести, если бы вы были простолюдинкой или хотя бы ровней для меня, я бы желал вас значительно сильнее. Каждое мгновение нашей встречи я помнил насколько вы для меня далеки.

– И тем не менее вы сделали все, что бы я была к вам с каждым днем все ближе и ближе.

– Я делал то, что хорошо умел, тем более, что я этого чрезвычайно хотел. Уж лучше я останусь великолепным любовником, чем стану отвратительным королем.

– От скромности вы не помрете, – рассмеялась Адель. Она не чувствовала к этому человеку ни любви, ни ненависти, лишь горечь разочарования и легкий привкус несбывшихся надежд.

– Вы, ваше величество, хотите это оспорить? – улыбнулся граф, подходя чуть ближе.

– Нет вы и в самом деле были великолепны. Бог наградил вам удивительным даром чувствовать, что хочет женщина, – абсолютно серьезно ответила королева. – И чего не хочет! – уже другим, сухим тоном произнесла она.

– Возможно когда-нибудь мне снова выпадет удача и мы сможем….

– Возможно, когда-нибудь. Но сейчас я запрещаю вам появляться в столице! – произнесла с улыбкой королева.

Делать врага из этого влиятельного вельможи ей не следовало. Пока у него есть надежда он не будет открыто с ней враждовать. На этом их последняя встреча была закончена. Но Адель частенько вспоминала этот разговор. Конечно она понимала что никогда не приблизит к себе человека которому не сможет доверять, но графу об этом знать было не обязательно. С каждым месяцем она все больше убеждалась в правильности принятого решения. Граф стал одним из самых влиятельных ее союзников, который безоговорочно поддерживал все ее свершения. Правда на расстоянии. Запрет на его посещение столицы так и не был снят. А причиной этому был элементарный женский страх. Страх проявить слабость. Ведь мысли молодой женщины частенько возвращались в то лето. Вот и сейчас Адель сидела в просторном кабинете бывшего мужа и грезила с открытыми глазами, уставившись в яркое пламя большого камина. Как ей не хватало спокойной рассудительной графини и надежного крепкого плеча Амандо.

– Ладно, хватит мечтать, пора письмо закончить. А то глядишь в тронный зал на суд опоздаю, – пробурчала себе под нос королева и снова взялась за перо. Ей было и невдомек что править ей осталось не больше месяца.

С утра усталый гонец принес корреспонденцию из Васконии, среди которой Адель с замиранием сердца нашла конверт с печатью брата. У молодой женщины даже руки затряслись, так она боялась прочесть плохие новости о близких людях. До Тулузы уже давно доходили сведения о нездоровье короля Гунальта. Королева многое к чему была готова, но нек тому, что нашла внутри. В измятом конверте лежала копия документа много лет назад подписанного Аделаидой о том, что она добровольно отказывается от власти, обещает никогда не заниматься внешней и внутренней политикой страны, а так же ее управлением и клянется не вступать в борьбу с законным регентом и не поддерживать аппозицию и не участвовать в воспитании сына. Молодая женщина уже успела забыть об этом документе. Первый экземпляр Лафает сжег у нее на глазах, второй был надежно спрятан в королевских документах в Гутемьерском дворце. Но зачем он здесь? В письме не было ни подписи ни строчки объяснений. С недоумением королева отнесла конверт канцлеру.

– Ну подпись не нужна, если есть королевская печать Гунальда, – немного подумав, стал отвечать на вопросы Аделаиды Лафает. – Цель тоже понятна – он хочет убрать с доски самую значительную фигуру.

– Но зачем? – изумилась молодая женщина.

– С вашей помощью страна обрела покой после длительной междоусобной войны и медленно, но верно идет по пути восстановления и развития. Престиж страны необычайно высок. Да и сама ваша фигура с каждым годом приобретает все больший политический вес. Это только подтвердил удачный брачный договор с королем Теодором. Однако это нравиться не всем. Сильный сосед – угроза остальным.

– Но он же мой брат! Пусть за последние годы наши чувства охладели, но я не давала повода меня ненавидеть!

– В политики чувства в расчет не идут. Возможно короля подталкивает кто-то другой?

– Я слышала он практически не живет во дворце, да и с королевой они не в ладах. А вы на его месте поступили бы так же?

– Нет. Сильный союзник всегда лучше чем ослабевший враг. Я бы постарался сблизиться с вами, а не злить. Гунальд хороший полководец, но до мудрого короля ему далеко. В последние годы его решения, даи вся политика, очень уж непредсказуемы.

– Тогда может просто послать его к черту! – воскликнула Адель.

– Послать конечно можно, но стоит ли? Документ подписан вами при свидетелях, следовательно все эти несколько лет вы управляли практически не законно. При желании и связях можно будет опротестовать любое из принятых вами решений.

– Любое? Даже помолвку?

– Да.

– Вот, свинья! И я называла его братом! Мне сложно его понять, да и простить будет тяжело.

– Не стоит настраивать себя на худшее, возможно ваш брат виноват не так сильно как вам кажется.

– Как бы там ни было я не могу рисковать ни благополучием страны, ни будущем моего сына.

– Я всегда восхищался вашим мужеством, ваше величество. Возможно вам не стоило так скоропалительно убегать из Тулузы. Уже в то время ваш ум был слишком заметен. Мы в полнее бы смогли договориться!

– Договориться!? О да! Наш разговор бы был крайне короток – еще одно отравленное пирожное! – воскликнула Адель.

– Отравленное пирожное!? О чем вы говорите? – искренне изумился канцлер.

– Да, ладно, хватит притворяться. Сейчас вы мой союзник и мстить я не намерена.

– Я впервые слышу о яде. И уж тем более в мои намерения никогда не входило вас травить. Скажу больше, ваша смерть была бы для меня крайне не выгодна. Поскольку абсолютно все, так же как вы сейчас обвинили бы в ней меня.

– Но если это не вы, то кто?

– Не могу знать, впрочем и вряд ли узнаю. По прошествии стольких лет выяснить это будет крайне сложно.

– Ну, да ладно. Речь не об этом. Мне понадобиться около месяца, что бы передать дела, – со вздохом произнесла королева.

– Вы должны знать ваше величество, как бы не изменилась ваша судьба, для своих подданных вы останетесь самой почитаемой, самой умной, и самой прекрасной из королев, – напоследок сказал Лафает.

Не откладывая дело в долгий ящик Адель уже в конце месяца перебралась из дворца в просторный двухэтажный дом, принадлежащий кардиналу Лурье. Но с переменой места практически ничего не изменилось. Страждущих попасть на прием к королеве не убавилось. В большом холле первого этажа стали толпами сновать иностранцы, вельможи, дворянство, духовенство, торговцы и прочий разношерстный люд. Да и Хельдерик с баронессой, на радость матери, были частыми гостями. Однако все изменилось, когда еще один конверт из Васконии лег на стол не только королеве и канцлеру, но и кардиналу Юрье. Это было уже не предупреждение, эта была угроза. Королеве пришлось собрать совет из самых доверенных лиц. После нескольких часов изматывающих дебат было решено, что ее величеству следует покинуть столицу и до свадьбы короля пожить в каком-нибудь уединенном месте.

– Возможно вам пара съездить к брату или навестить дочь? – спросил кардинал.

В домыслы по поводу отправителя его посвящать не стали. Нет, к брату Адель ехать не хотелось, да и в Астурию тоже. Мысль о посещении дворца Джиордано по прежнему привадила в ужас.

– Я думаю будет не разумно вот так сразу уехать из королевства, – подумав сказала Адель. – Будет лучше если я вернусь в Ла Капитани и поживу какое-то время в монастыре. Бегство к богу ни у кого не вызовет ни вопросов ни нареканий. Да и мне было бы не плохо пожить в уединении и все обдумать.

На том и порешили. Официально было объявлено что королева хочет совершить паломничество по монастырям, а в свое отсутствие оставляет править страной канцлера и кардинала. Как ни странно, но эти два непримиримых соперника в жизни, умудрялись очень хорошо и слаженно работать. Единственное что огорчало Адель, так это просьба баронессы и Л-Иля остаться при короле. Конечно молодая женщина видела как сильно эти двое пожилых людей привязались к мальчику, но с другой стороны ей было чрезвычайно обидно, что они бросают ее в столь тяжелую минуту. Зато ее удивило поведение маркизы Шудази. Узнав об отъезде она бросилась в ноги королевы.

– Ваше величество! Я молю вас, не отсылайте меня прочь! Конечно я не могу заменить вам няню, которая растила вас с детства, я готова последовать за вами куда угодно и стану самой преданной вашей подданной! – со слезами попросила она.

– Но это будет не увеселительная прогулка и возможно нам придется прожить не один месяц в суровых стенах монастыря, – напомнила ей Адель.

– Мне все равно. Только не отсылайте меня домой.

– Возможно, с вами плохо обращается ваш муж? – вдруг сообразила королева.

– Да, уж, добра от него я отродясь не видела. Раньше мечтала страну посмотреть, сделать что-то полезное, заметное. А прожив с ним два десятка лет, только и стала мечтать как бы прошмыгнуть мимо него незаметно, что бы под горячую руку не попасть.

– Вы всегда были такой веселой, общительной. Я и представить не могла….

– Да я счастью своему до сих пор не верю, что вы из всего списка меня выбрали. Я ведь только здесь, в дали от дома и жить-то начала.

– Я хорошо вас понимаю, леди Генриетта. Мой второй брак был далеко не сказкой. И я буду очень рада, если вы составите мне компанию, – с улыбкой произнесла Адель. С тех пор их отношения стали более теплыми и искренними.

Глава 5

Провинция Ла-Капитони встретила королеву сочной молодой травой, нежной зеленью проснувшихся после зимы деревьев. Вся природа казалось отходила от долгой спячки греясь под теплым мартовским солнцем. И лишь настроение у вдовствующей королевы было минорное. Не порадовал ее ни новый деревянный дом, построенный на усадьбе, ни длинные ряды виноградников, ни ухоженный, приведенный в порядок сад. Почти неделю королева с дамами и рыцарями прожила в новом доме. Но ни запах свежей древесины, ни изящная отделка комнат не смогли вытравить из этого места жуткой прилипчивой памяти о прошлых событиях. Адель в душе чувствовала что дом построенный на крови прошлых хозяев не принесет ей счастья. А после того как королеву стали мучить ночные кошмары, ее величество вместе с графиней Шуазе решили перебраться под гостеприимные стены монастыря, благо шумное хозяйство матери Августы сильно увеличилось за последние годы. Щедрая помощь королевы позволила монастырю не только починить старые постройки, но и построить новые, значительно расширить свою территорию. Мать настоятельница встретила их очень радушно. Она отвела знатным гостям их старый, но благоустроенный домик.

– Я побуду у вас недельку, другую, матушка? – попросила Адель, склоняясь к руке матери Августы.

Молодая женщина до сих пор чувствовала трепет во время общения с настоятельницей. Это была не робость или страх, а скорее восхищение и почитание этой необыкновенной женщины. Ни смотря на то, что количество послушниц значительно увеличилось жизнь в монастыре попрежнему подчинялась строгому распорядку. Ранний подъем, молитвы, работа – все это как нельзя лучше подходила под настроение Адель. Она очень быстро втянулась в эту простую размерянную жизнь. Ни через неделю, ни через три молодой женщине не захотелось покидать благодатный кров святой обители. В конце концов она приняла решение остаться на все лето здесь и отослала свою свиту обратно в столицу, оставив в поместье лишь несколько десятков человек охраны, да и тех распустила по домам. Слишком уж ценны были сильные руки в жаркое время сбора урожая. Сама Адель с удовольствием втянулась в работу и лично следила за сбором урожая и его заготовкой. В монастыре она нашла душевный покой, который никак не могла востоновить со времени смерти леди Марики. Жаркие молитвы вытеснили из ее души и чувство вины перед графиней и чувство обиды от предательства брата. Уже не раз молодую женщину посещали мысли о том, что именно в таком месте как это Аделаиде хотелось прожить остаток своих дней. Все чаще и чаще в разговорах с настоятельницей королева упоминала о постриге, но мать Августа эту тему не развивала. Не смотря на все выгоды для монастыря этого шага она старалась не давить на гостью.

– Послушайте сердце, оно подскажет, – повторяла она.

В середине октября в тихую жизнь монастыря стремительно ворвался новый посетитель. Разбуженная, однажды утром грохотом копыт и бряцаньем доспехов Адель, сразу поняла, что гости приехали по ее душу. Однако она долго не могла поверить своим глазам когда перед ней предстала высокая фигура Амандо. Герцог стремительно подошел к королеве, но под строгим взглядом матери Августы сдержался и лишь изящно поклонился женщинам. Адель тоже была сдержана и даже оставшись с Амандо наедине не позволила к себе прикоснуться. В душе она уже одела на себя монаший покров и близость этого мужчины ее не только смущала, но и пугала.

– Ты изменилась, – тихо сказал Амандо, присаживаясь в кресло.

– Время меняет даже незыблемость скал. Что-то случилось?

– Разве я не могу приехать просто так, что бы тебя увидеть?

– Вряд ли, Амандо. Как бы не было велико твое желание, не думаю что ты бы сделал подобный крюк, что бы только поздороваться со мной, – грустно улыбнулась Адель.

Уж она-то понимала, что время безудержных, безумных порывов прошло. Герцог тоже изменился. Стал сдержанней, степенней, рассудительней.

– Ты права. Все меняется. Я несся, как дьявол, пересекая строну, что бы сообщить тебе что я свободен. А теперь стою робея, не знаю что тебе сказать.

– Ты свободен? Что случилось? – встрепенулась Адель. Раньше она отдала бы пол жизни что бы услышать эту фразу, но теперь в душе было лишь удивление.

– Я овдовел почти полгода назад.

– Мне так жаль. Аннабела была замечательной женщиной. Что случилось?

– спросила Адель, искренне переживая утрату. Амандо несколько минут сидел молча, разглядывая лицо молодой женщины. Видимо он надеялся на другую реакцию с ее стороны. А может быть просто набирался силы, перед тяжелым разговором. Герцог не был похож на человека, который радовался возможности получить долгожданную свободу. Он искренне переживал смерть жены. Достаточно коротко Амандо рассказал Адель о том, что Нан умерла после тяжелых продолжительных родов. Но не успел герцог похоронить жену и маленького сына, а по иронии судьбы, последним ребенком был именно сын, как на семью обрушилось новое несчастье. Старый граф так и не смог смериться с потерей дочери и умер через два месяца на руках у зятя. Нельзя сказать что Амандо был этому сильно рад. Как ни крути он был посвоему привязан к тестю. Да и не очень уж хотелось взваливать на свои плечи ответственность за столь обширные территории. Но как говориться не было бы счастья, да несчастье помогло. Теперь герцог Альда как единственный наследник жены и тестя по мужской линии на законных основаниях водрузил на свою голову корону Леонского графства. И вот, он становился одним из богатейших людей королевства и имел шанс просить руки единственной женщины, которую продолжал любить. И пусть этот шанс был небольшим – правящая королева, сестра короля, мать короля. Много месяцев Амандо не решался навестить Аквитанию. До Леона доходили слухи об успехах внутренней и внешней политики Тулузы. Захочет ли молодая королева бросить все что бы соединить свою жизнь с графом, пускай и богатым? Лишь узнав о том, что Брена покинула столицу и уединилась в провинции герцог решился ее навестить. Но теперь похоже ему придется отвоевывать эту женщину у куда более сильного противника – у Бога. Амандо не стал торопить события и дал возможность королеве все обдумать.

– Я не требую от тебя немедленного ответа, Брена. Я люблю тебя и буду ждать столько сколько ты захочешь. Позволь мне только видеться с тобой.

Адель согласилась. Почти ежедневно молодые люди стали видеться за стенами монастыря. В первую встречу Амандо лишь вскользь упомянул некоторые события произошедшие с момента ее отсутствия, разжигая любопытство слушательницы. Аделаида очень ждала следующей встречи что бы узнать о многих интересных вещах происходящих за стенами монастыря. Герцог не стал мучить слушательницу и уже со следующего дня стал вводить ее в курс самых важных событий и слухов. Рассказав например о том, что ее брат, король Гунальд почти полностью отошел от дел и уже полгода живет уединенно в одном из своих замков. В народе укоренился слух о нездоровье короля, как телесном, так и духовном. Всеми делами в королевстве правит Филиция и надо отдать ей должное делает это не плохо. Король же увлекшись охотой и женщинами, сквозь пальца смотрел на инициативы жены, лишь изредка вмешиваясь в ее решения. Он практически не появлялся на публике. Даже Амандо так и не удалось встретиться с кузеном. Адель была удивлена подобным поворотом событий и забросала герцога вопросами о жизни при Гутемьерском дворе. Астурия тоже могла подивить обилием новостей.

– В начале лета неверные вторглись на территорию Астурии, пользуясь тем, что в стране не все поддерживали фигуру регента, – начал Амандо. Погода была замечательная и молодые люди наслаждались неспешной верховой прогулкой. – Однако де Тревиль сумел в кротчайшие сроки собрать внушительную армию и не только отбить отряды неверных, но и значительно углубиться на территорию врага. За две недели стремительных походов он взял два десятка больших и малых городов. Сказать по чести, я всегда считал Арно хорошим властителем, но не блестящим полководцем. Его военная сноровка изрядно удивила не только меня, но и других соседей. Боюсь если так пойдет и дальше и Арно войдет во вкус Леону придется изрядно поволноваться. Хотя вряд ли еще одна победа доставит ему такое же удовольствие как эта, – рассмеялся Амандо.

– Удовольствие? – не поняла его Адель. – Мне всегда казалось, что Арно де Тревиль не тот человек, который получает удовольствие от крови и насилия.

– Конечно, нет. Я имел в виду тот шикарный приз, который он выиграл благодаря своей победе. Ах, прости ты же ничего еще не знаешь, – вспомнил Амандо и посветил молодую женщину в интересные подробности происходящего.

Оказывается, де Тревиль в одном из захваченных городов увидел юную мусульманку знатного происхождения. Она пряталась в гареме Абу-лХакама Мунзир ибн Мухаммада, первого советника эмира и являлась его дочерью. По слухам регент настолько сильно был пленен красотой этой девушки, что забрал ее с собой. Арно потребовал от эмира не только разрешения на брак с ней, но и на то, что бы отец разрешил девушке еще до венчания принять христианство. Это было уже условием церкви. Эмир Абд ар Рахман откликнулся на эту просьбу и смог уговорить обезумевшего от ярости отца отдать регенту одну из многочисленных своих дочерей. И не смотря на то, что свадьба не прибавила авторитета регенту в своей стране, но заметно укрепила восточные границы государства.

– Кстати, – прищурившись добавил Амандо, – говорят, девушка Гулейма, необыкновенная красавица, с черными вьющимися волосами и необычными для берберов зелеными глазами. Как думаешь на кого она похожа? – без тени улыбки спросил герцог. Адель молчала, потупив взор. Уж для нее влюбленность Арно никогда не была новостью.

– А что эта девушка, Гулейма. Как она восприняла свою судьбу.

– Ну… вряд ли ее кто-то спрашивал. Хотя говорят она влюблена в своего мужа.

– Я рада за Арно. Он хороший человек. Я от всего сердца желаю ему счастья. А ты не слышал, как она относится к моей дочери? Мачеха часто отличается от матери, – сказала Адель и тут же прикусила язык. Ужее то саму хорошей матерью для дочери никак не назовешь.

– Не волнуйся, Брена. Маленькая герцогиня во дворце окружена почетом и любовью. Я слышал, жена регента очень привязалась к малышке, к тому же она и сама еще совсем ребенок, ей не больше пятнадцати.

– Дай бог, если так. Мне так хочется увидеть дочь, но она меня даже не знает.

– Так съезди и познакомься с ней. Де Тревиль вряд ли тебе откажет от дома.

– Нет… воспоминания об Джиордано еще слишком свежи. Даже ради дочери я не решусь на эту поездку. Кстати, как там твои малышки?

– Не скажу «хорошо», но нормально. Нан всегда была близка с девочками. Мы все тяжело пережили ее утрату. Но леди Лилиана в течении этих лет стала очень близкой для нашей семьи. Год назад ее свекор умер от пупочной грыжи и она смогла добиться от родственников мужа разрешения забрать сына к себе.

– И ей позволили увезти из родового имения наследника? – изумилась Адель.

– Ну … и мне и графу Леонскому пришлось похлопотать на этот счет. Теперь маленький Густав живет в моем доме и скажу тебе по секрету уже начинает строить глазки моей маленькой Николь.

– У тебя такие замечательные девочки. Все таки им так не хватает мамы. Знаешь, раньше я не сильно была привязана к детям, но сейчас мне очень хочется почаще бывать с ними. Баронесса однажды сказала «Лишь став бабушкой я начала каждому ребенку заглядывать в глаза.» Во мне тоже что-то изменилась. Я могу часами смотреть как играют дети. У меня почти не было возможности растить своих детей. Порой я очень сожалею об упущенном.

– Ну, у тебя будет великолепная возможность не только на них смотреть, но и воспитывать, если ты выйдешь за меня замуж, Брена. У нас с тобой будут красивые дети, умные и безмерно любимые. Я верю ты все еще любишь меня. Не лишай нас обоих этой возможности. У людей нашего круга так мало шансов на удачный брак, что мне кажется будет просто кощунством, если мы эго упустим, – начал уговаривать Амандо.

Уже две недели его отряд жил под стенами монастыря. За все это время герцог ни раз не касался этой щепетильной темы. Даже в разговоре он со всей возможной тактичностью обходил острые углы. Ну не мог же он осуждать Брену за искреннюю любовь к богу. Как мог он, смертный муж тягаться с подобным противником? Но время уходило, а Брена так и не дала ответ. Амандо понимал что пора ее немного подтолкнуть. Молодая женщина долго молчала. Она не сказала «нет» и это уже было хорошо.

– Я люблю тебя Амандо. Но и стены монастыря стали для меня домом. До твоего приезда было все так просто и понятно. Но теперь я запуталась. Мне нужно побыть одной.

С этими словами Адель медленно пошла к воротам. Весь день до вечера она провела в молитвах и раздумьях и наконец решил посоветоваться с настоятельницей. Мать Августа следила как послушницы варили мыло в большом прокопченном чане, когда ее нашла королева. Пожилая женщина лишь посмотрела на лицо знатной гостьи и поняла что разговор не терпит отлагательства. Отдав распоряжения двум сестрам, она попросила королеву следовать за собой. Несколько часов они беседовали о жизни, о боге, о долге. Наконец мать Августа, помолчав сказала:

– Мне было шестнадцать лет, когда мы с матерью приехали навестить мою тетю, родную сестру моей матери. Мы и представить себе не могли чем может обернуться эта короткая увеселительная прогулка на юг. Я происходила из знатной, богатой семьи. Была молода и в сто крат вас красивее. Я слыла первой красавицей графства. У меня была семья, которая меня любила и жених, который меня боготворил. Но один день перевернул всю мою жизнь. Я не буду описывать ужасы того дня, когда на монастырь напали бандиты. Лишь через несколько месяцев после насилия и ожогов я смогла прийти в себя. Когда я впервые увидела свое отражение в воде, то хотела удавиться. Меня остановил лишь страх перед адским пламенем, в котором горят души самоубийц. Чуть позднее я узнала, что моя мать мертва, а остальная семья и жених с призрением от меняя отказались. Единственное, что мне оставалось это навсегда закрыться в этом самом монастыре. Год за годом я ненавидела каждый день проведенный в этой тюрьме. Я ненавидела всех людей живущих за его стенами и презирала тех кто жил здесь. Десятилетия я прожила в святом месте как в аду. Но однажды господь явил мне свою десницу и ненависть покинула мое сердце, а вместо нее там поселилась любовь. Любовь к ближнему, к сестрам с которыми я жила все эти годы, к людям, которые жили за стенами, и в первую очередь любовь к себе и своему новому облику. С тех пор монастырь стал для меня не тюрьмой, а домом. Я стала искренне и с радостью делать то, что раньше делала через силу. Я простила родных и однажды собравшись с духом вышла за монастырские стены. Вышла с высоко поднятой головой, и с улыбкой на лице. Я говорю это вам, ваше величество, не для того что бы вызвать жалость или одобрение. Просто в монастырь надо уходить не для того что бы спрятаться, не вопреки чему то, а лишь искренне уверовав в бога, в себя, в людей. С чистым сердцем и открытой душей. Нет, постойте! – воскликнула мать Августа, заметив как с протестом сжались губы молодой женщины. – Я нисколько не сомневаюсь в вашей вере в бога и не собираюсь вас отговаривать если вы решите сделать этот шаг. Просто у вас, ваше величество, в отличие от многих из нас есть право выбора. Не стоит им пренебрегать.

– Вы правы. Спасибо вам, – искренне поблагодарила пожилую женщину Адель. – Вы очень мне помогли мать настоятельница. Теперь мне необходимо побыть одной и подумать.

Вечером королева отказалась принять Амандо, ей не хотелось что бы он как то повлиял на ее выбор. Все следующую ночь она провела без сна так и не придя ни к одному решению. Ей не хотелось покидать эти благодатные стены, но и отказываться от такого долгожданного и неожиданного счастья она не могла. Рано утром, еще до зари Адель проскользнула в часовню и встав на колени перед алтарем начала исступленно молиться. Прошел час, другой и вдруг молодая женщина поймала себя на мысли что последний час она думает вовсе не о боге. Ао Амандо, о его жене, о его дочерях и о своих детях. Об их совместном будущем и раздельном прошлом. Вот он ответ, который дал ей бог. Ведь это он направил ее мысли на то, что ее больше всего волнует и заботит. Нет, затворничество не для нее. Она хочет жить, любить и быть любимой. Поблагодарив бога и пообещав оставить щедрые подношения Адель глубоко вздохнув, вышла на улицу. За ночь как по волшебству хмурое небо разъяснилось. Этот солнечный и теплый день как нельзя больше подходил для начала новой жизни. Теперь пора было поговорить с Амандо и с матерью Августой. Сборы в дорогу были быстрыми. Отправляясь в паломничество королева взяла с собой немного вещей и мало людей. Хорошо, что у Амандо была значительная свита состоящая из нескольких десяток тяжело вооруженных рыцарей и стрелков. Уже через день внушительная веселая кавалькада пустилась в путь. Хорошая компания и погожая погода лучше всего поднимали настроение в дороге. Аделаида уезжала с легким сердцем, она чувствовала что радом с любимым все беды обойдут ее стороной. Долгий путь не был молодой женщине в тягость. Утром королева рядом с Амандо неслась верхом во главе его людей, с наслаждением подставляя лицо теплому летнему ветру. А после обеда отдыхала в тени просторной крытой кареты в компании веселой маркизы. Поздно вечером, когда отряд вставал лагерем неподалеку от какой-нибудь деревни или усадьбы молодые люди оставив леди Генриетту командовать мужчинами незаметно уходили прочь. Нет, они не спешили предаться страсти и спрятаться от любопытных глаз, а просто взявшись за руки медленно бродили вокруг лагеря, предаваясь тихим неспешным разговорам. Они так давно не были вместе что поговорить им было о чем. Несколько раз Амандо пытался поцеловать молодую женщину, но Адель вежливо и настоятельно попросила его подождать.

– Давай подождем до свадьбы. Мне так хочется получить от тебя в подарок мою первую и самую желанную брачную ночь.

Прошла неделя как они благополучно пересекли границу двух королевств. И в Васконии и в Аквитании в последние годы на дорогах было относительно спокойно. Конечно знатные лорды как и всегда грызлись между собой, но в открытые стычки вступать боялись. Мелких же дорожных грабителей хорошо вооруженный отряд не боялся. В городах мимо который приходилось проезжать королеву и герцога встречали со всем возможным почтением и радушием. Леди Марика была права, прошло время и люди забыли как недавно закрывали перед беглянкой дверь.

– Почему ты грустишь, моя королева? – спросил Амандо, заметив как Адель с задумчивостью обводит взглядом окрестности.

– Не знаю. Порой проснувшись одна в кровати у меня сжимается сердце от щемящего чувства одиночества. Я очень тебя люблю, но мне так не хватает графини и сына и вечно всем недовольной баронессы. Генриетта хорошая, веселая, но…

– Тебе хочется что-то свое?

– Ну, можно и так сказать, – виновато улыбнулась Адель. Она скоро вспомнила об этом разговоре, когда неожиданно утром герцог принес ей небольшую накрытую платком корзину.

– Что это?

– Это теперь твое, только твое! – рассмеялся Амандо быстро отъезжая прочь.

Отогнув край вышитого белого платка молодая женщина увидела, что в корзине свернувшись калачиком спит маленький пушистый котенок. Королева была очень благодарна жениху за этот трогательный подарок. Она и маркиза быстро привязались к этому пушистому сорванцу. Теперь всю дорогу он веселил двух женщин, а ночью свернувшись клубочком грел об Аделаиду бочек. Но все таки была еще одна вещь не дававшая королеве покоя. Это мысли о брате.

– Амандо! – Вдруг требовательно позвала королева лорда, опасно высунувшись из окна кареты.

– Что-то случилось, Брена?

– Нет, но я хочу что бы мы немедленно повернули на дорогу к Памплоне.

– Но мы же не собирались ехать в столицу. Нам придется делать значительный круг, – удивился герцог.

– Да, не хотели. Но я знаю что должна! Мне просто необходимо встретиться с братом и поговорить. Если я этого не сделаю сейчас, то эта мысль будет грызть меня до самой смерти. Пойми! – почти со слезами прокричала Адель.

– Не плачь, любовь моя! Я же не чурбан, я все понимаю. Мне и самому хотелось бы знать что думает король о тебе, обо мне и о нашей свадьбе.

– А если он будет против?

– Пусть только посмеет! Я уже не мальчик и не нищий кузен, который жил его подачками. За свое счастье я буду драться! Я никому тебя не отдам!

– Ах, Амандо, я так тебя люблю. За твою преданность, за храбрость!

– Да какая там храбрость! Если бы я пять лет назад настоял на помолвке, а не пошел на поводу у короля, то мы бы избежали очень многих бед.

– Не думай об этом! Леди Марика всегда говорила «Если что-то делается, то обязательно к лучшему, даже если нам кажется что это не так».

– Ну, не знаю! Никогда об этом не думал. Ладно. Спешки никакой нет. Переночуем в следующем городе, а с утра тронемся в обратный путь.

Глава 6

И вот, королева Аквитанская, под руку с герцогом Альба, графом Леонским величественно вошла в тронную залу Гутемьерского дворца. Впервые переступая этот порог она не чувствовала ни смущения ни страха. Она шла с гордо поднятой головой, снисходительно улыбаясь перешептывающимся придворным. В ее душе не было ни робости ни ненависти. Несколько лет проведенных на троне позволили ей чувствовать свою уверенность, и научили легко скрывать ее отсутствие. Это шла уже не маленькая испуганная девочка и не беглянка с опущенной головой – это шла Королева!

– Ваше величество! Мы рады приветствовать вас в столице Васконии. Для нас честь принимать столь знатную гостью, – с поклоном ответил барон Долглар. Этот старый и седой как лунь лорд вот уже пол века четко следил за церемониалом в Гутемьерском дворце.

– Боюсь вас поправить милорд, но вы видимо забыли что это дом моего отца и слово «гостью» звучит несколько странновато. Я приехала домой, – с улыбкой поправила его Адель.

– Простите ваше величество, я ни коем образом не хотел вас обидеть, – ни сколько не смутившись ответил барон. – Для вас приготовлены апартаменты в западной башне. Прислуга поможет вам разобрать веши.

– Я приехала не надолго. И, лишь хочу повидать брата.

– Боюсь в ближайшее время это невозможно. Его величество на охоте. Его не будет неделю, может больше. Вам придется подождать.

– Хорошо, но недолго.

– Как прикажете. Наши слуги перенесут ваши веши в запад…

– Не стоит беспокоиться. Я желаю занять свои прежние покои на втором этаже, на сколько я знаю, они до сих пор принадлежат принцессе Васконии, – с чарующей улыбкой произнесла Адель.

– Но, боюсь, это невозможно…. – растерянно пробормотал барон, – они не готовы.

– У вас есть полчаса что бы их приготовить, пока я и мои люди будут обедать.

– Но обед не готов…

– Так поспешите.

– Слушаюсь ваше величество, – произнес с улыбкой барон и низко поклонился королеве. Видимо первый раунд она выиграла так как даже королю старый пройдоха не кланялся так низко.

Прошло не больше десяти минут, прежде чем королеву и герцога, вместе с их людьми позвали за длинный, заставленный яствами стол. Похоже на кухне всегда имелось что-то про запас. Многие из придворных, не от голода, а скорее из любопытства присоединились к молодой королеве. Уж они-то чувствовали, насколько неординарными могут быть сегодняшние события.

– А где моя дорогая сестра, королева Филиция? Разве она не присоединиться к нам? – вдруг спросили Адель одного из придворных.

– Боюсь ваше величество, королеве нездоровиться, – едва не подавившись мясом ответил он.

– Какая жалость, увы с возрастом самое крепкое здоровье начинает барахлить. Передайте мои сожаления королеве и искренние пожелания скорейшего выздоровления.

– Конечно, ваше величество! – заикаясь пробормотал смущенный лорд.

– Кстати, барон, был ли послан гонец к брату с известием о моем возвращении? – как ни в чем не бывало спросила королева.

– Да ваше величество, верховой уже везет письмо к королю с просьбой о встрече с вами, – быстро отчеканил высокий молодой человек, с нагловатыми светлыми глазами.

– Кто вы? – спросила Адель поднимая бровь.

– Граф Де Лерю.

«Так, так, так, – подумала про себя королева, – фаворит Филиции. Молодой зарвавшийся мальчишка, который младше меня самой». – Впредь граф постарайтесь ничего не напутать. И не отвечать королеве, когда она спрашивает барона, – быстро поставила на место наглеца молодая женщина.

– Но… – начал было он, но под взглядом Амандо замялся.

– И так, барон?

– Как уже сказал граф, ваше величество, верховой везет письмо к королю с просьбой о встрече с вами, – с поклоном произнес лорд Долглар.

– Ах, барон, вы снова что-то напутали. Вы хотели сказать, что верховой везет приказ одному из моих вассалов с требованием как можно скорее вернуться во дворец?

– Я не очень понимаю, ваше величество, – осторожно переспросил барон. Было заметно что он и в самом деле мало что понимает.

– Вы видимо забыли, что я королева Аквитании! А Васкония, лишь одна из моих суверенных земель.

– Ну, да … то есть, нет. Ну я… – начал вконец смущенный вельможа.

– Неужто вы забыли о Алметском договоре? – с улыбкой спросил Амандо. Похоже он искренне наслаждался этой игрой.

– Да, то есть нет, не забыл. Просто…

– Что просто? – с невинный выражением лица переспросила Адель.

– Да, да я немедленно исправлю эту оплошность, ваше величество, – подскочил пожилой лорд. Видимо, он был весьма расторопным поскольку уже на следующий день трубы возвестили о прибытие в замок короля.

Пока леди Генриетта одевала на королеву поверх белой туники красивое вышитое жемчугом шелковое платье, Адель чувствовала как трясутся ее руки. Разговор с братом предстоял не легкий. И что греха таить она немного перед ним робела, ведь что бы ни произошло он был по прежнему ее старший брат. Славу богу войдя в просторную тронную залу Адель средь множества любопытных лиц увидела Амандо, спокойно беседовавшего с королем и вот уж приятный сюрприз, епископа Браина, скромно седевшего у окошка. Вид этих двух мужчин сразу передали ей силы.

– О, боже, Беренгария, ты хорошеешь с каждым годом, – воскликнул король, протягивая к сестре руки. Но, молодая женщина не собиралась подходить ближе.

– Спасибо, но боюсь не могу сказать этого о тебе, – быстро ответила Адель. Брат и в самом деле поправился и обрюзг.

– Годы берут свое. Ты не хочешь подойти ко мне?

– Я!? Похоже ты и в самом деле постарел, раз напрочь забыл этикет. Я королева Аквитанская, а ты лишь один из моих вассалов.

– Похоже, то послание не было шуткой. Жаль, – ответил король. Улыбка сошла с его лица. Он понял что его маленькая сестра давно выросла и сильно изменилась. Гунальд сделал нарочито низкий церемониальный поклон. – Я помню Алметский договор. И не оспариваю его. Только не понимаю, зачем эти тонкости между двумя близкими людьми.

– Похоже ты вспоминаешь о родстве, брат, только когда это тебе выгодно.

– Это почему же?

– Да, так. Ведь ты быстро о нем забыл когда я неделями ждала тебя во дворце и просила тебя о помощи.

– Ты, ждала!? Да только возвращаясь из охоты я узнавал что ты гостила день, другой и быстро уносилась прочь, не соизволив не только меня подождать, но даже не оставив записки!

– Наглая ложь! Я три недели ждала тебя, вернувшись из Леона. А ты ни только не приехал что б повидать меня, но даже не удосужился ответить ни на одну из моих записок!

– Я их не получал!

– Ну, конечно! А что ты сделал, когда я едва овдовев вернулась из Астурского ада?

– Я встретил тебя как самого дорогого…

– Ну, да, встретил! А с утра вскочив на лошадь, унесся прочь, оставив этого «дорогого» на растерзание своре волков!

– Что за чушь! Я оставил мою сестру в моем доме.

– А ты хоть раз поинтересовался, каково мне здесь пришлось? После позора!?

– Прости, девочка моя. Я не предполагал… ты бы написала…я бы приехал…

– Да как ты смеешь врать! Я написала тебе десятки писем с просьбой о помощи, но ты не удосужился мне ответить! – уже перешла на крик Адель.

– Все это ложь! – тоже начал повышать голос король.

– Прошу вас, ваше величества! Остановитесь! – громко прервал их епископ. – Криком вы ничего не добьетесь!

Король замолчал, вспомнив, что зала наполнена десятком любопытных людей. Он сделал знак и уже через пару минут остались лишь самые доверенные придворные.

– Вы, ваше величество утверждаете что жили при дворе брата не менее трех недель и посылали ему письма? – спросил святой отец у Адель.

– Да, святой отец. В тот момент мне очень нужна была помощь.

– А вы ваше величество, говорите, что узнавали о приезде сестры только после ее отъезда и писем не получали? – обратился священник к королю.

– Клянусь моей честью, это так!

– Кто сообщал вам о приезде сестры? – продолжил вопросы епископ. Гунальд какое-то время осматривал собравшихся в зале людей пытаясь вспомнить. Но вот, его взгляд остановился на бароне.

– Лорд Долглар!

– Что конкретно он говорил? Вы можете вспомнить?

– Ну, по-моему, что неделю назад моя сестра наносила во дворец кратковременный визит.

– Кратковременный!? – изумилась Адель? – Да я гостила больше трех недель и это могут подтвердить сотни придворных!

– Как вы объясните свои слова лорд Долглар? – строго спросил король.

– Но мне казалось…что королева провела чуть меньше… может я ошибся… – начал заикаясь оправдываться барон. Все понимали, что по своей инициативе он никогда бы не стал врать. Значит у него был приказ сказать именно это.

– Идиот! Ты что совсем на старости лет из ума выжил!? – накинулся на него Гунальд.

– А письма? Отправляла ли королева письма? – снова начал допрос епископ.

– Яяя не знаю. За корреспонденцию отвечал граф де Ляру.

– Немедленно привести этого щеголя! – приказал король. – Этот мальчишка ставленник королевы возможно она…

– Ну, конечно! Теперь ты скажешь, что во всем виновата твоя жена!? – зло рассмеялась Адель.

– Я это не утверждал. Но возможно письма…

– Письма!? А письма в Аквитанию тоже писала она?

– Какие письма? Я писал тебе несколько раз и ты ответила еще год назад и..

– Не ломай комедию! Я имею в виду копию того договора, который ты обещал хранить в тайне!

– Сбавь тон, девчонка! Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь!

– Ах, ты не понимаешь? Ну, конечно! Только ты знал о договоре, подписанном после моего бегства из Тулузы! Разве не так?

– А, это тот документ присланный канцлером? Лафает решил перестраховаться. Он лежит в королевском хранилище вместе с другими документами. Только понять не могу зачем ты о нем вспомнила, сестра?

– Сестра!? Да как ты смеешь называть меня так, после того как предал меня, как ударил ножом в спину?

– Как смеешь ты… – с возмущением закричал Гунальд, но Адель не дала ему закончить.

– Как мог, ты? Ведь ты знал, как это для меня важно! Найти свое место в этой жизни. Достойное место. Рядом с сыном. Я добилась того, о чем не могла и мечтать! Я управляла своей страной, сама принимала решения, судила и миловала, воевала и дружила. Наживала врагов и заводила друзей! Впервые в жизни я сама добилась успеха и ты все испортил! Ты мерзким шантажом вынудил меня отказаться от власти, от сына, от своего законного места!

– Но Беренгария, о чем ты говоришь!? Я всегда гордился твоими успехами. Я никогда тебя не предавал!

– Не лги мне! Это ты переслал копию известного тебе документа, что бы шантажировать меня. Ты знал, что ради благополучия страны, ради будущего сына, я уйду!

– Я ничего не посылал!

– Но на конверте была твоя печать!

– Когда это было?

– В конце апреля!

– Но в апреле я не был во дворце! У меня были… были причины. Поверь!

– Но, ваше величество, кто имел право воспользоваться большой королевской печатью? – вставил свое слово отец Браун.

– Только я. И в мое отсутствие королева. Я в последние годы частенько бывал в отъездах… – замялся король.

– В отъездах!? Да ты все время проводишь со своей ш… – договорить последнее не лесное слово Адель не успела, так как в комнату робко, боязливо вошел граф де Ляру.

Вся надменность и наглость быстро слетела с этого молодого человека под сердитым взглядом короля. Сейчас он стоял бледный, согнувшись под пытливыми глазами двух венценосных особ.

– Граф, кто отвечает за корреспонденцию в мое отсутствие?

– Яяя ваше величество.

– Передавала ли моя сестра, королева Аквитанская письма ко мне?

– Да…но…да, ваше величество.

– По какой причине ни одно из них не было мне передано?

– Но… я…

– Вы запамятовали, милорд? Вам освежить память? Курьер меня не нашел или вы не нашли курьера? – спросил король с улыбкой. Но эта улыбка была совсем не доброй.

– Нет, сир. Они не были отправлены.

– И кто отдал этот приказ? Вы?

– Нет, ваше величество. Я бы не осмелился.

– Так кто?

– Королева Филиция.

– Кто!? Зачем?

– Ну, я..

– Пошел вон, идиот! С глаз долой! – рассвирепел король. – Немедленно привести мою жену.

По тому, что уже через десять минут в зал с высоко поднятой головой вошла Филиция, было понятно, что она была готова к этому вызову. На королеве была туника из легкого крашенного льна и красивое верхнее платье, перехваченное золотым поясом. А на создание столь замысловатой прически ушел наверное ни один час. Ее все еще красивое лицо было обильно покрыто рисовыми белилами и напоминало скорее неподвижную маску. Прекрасную, но неживую. «Зачем она так краситься, ведь не старая же», – подумала про себя Адель. И тем не менее королева по-прежнему была прекрасна. Высокая, статная. Казалось, она не идет, несет себя величественно и гордо. Всем своим видом подчеркивая свою значимость и весомость.

– Ваше величество, – кивнул король жене. Было заметно, что его былая увлеченность супругой давно прошла. Эти двое едва взглянули друг на друга. – У нас тут накопилось много вопросов и нам бы хотелось узнать степень вашего участия в некоторых из них.

– Я рада хоть чем-то быть полезной моему мужу и господину, – с сарказмом произнесла Филиция. Гунальд насупился.

– Ты и так берешь на себя слишком многое!

– Я лишь подняла то, что вы с поспешностью бросили.

– Бросил!? Да ты меня готова из дому выгнать, что бы прихватить себе побольше!

– Выгнать? Да мне и стараться не надо делать это, раз вас так хорошо подманивают в другом месте.

– Вы забываетесь, мадам!

– Нет, сир это вы забываетесь! – тоже перешла на крик Филиция. Поняв, что дело хорошим не кончиться, епископ поспешил взять разговор в свои руки.

– Ваше величество! Так мы ничего не добьемся, – подал голос отец Брани.

– Ваше величество не соблаговолите ли вы ответить на несколько вопросов? – обратился он уже к королеве.

– Спрашивайте, – высокомерно кивнула Филиция.

– Знали ли вы о двух предыдущих визитах королевы Аквитанской?

– Конечно, куда же от нее денешься, – пожала плечами королева, как будто речь шла о бедной приживалки, а не о сестре короля.

– Знали ли вы о желании королевы Беренгарии встретиться с братом?

– Лично меня она не осаждала подобными просьбами.

– Лично!? Да ты и общаться со мной не желала, – с возмущением воскликнула Адель.

– Я и сейчас не желаю, однако приходиться.

– Да как ты смеешь! – взревел король, стараясь заступиться за сестру.

– Ваше величество! – снова поднял руки святой отец. – Я спрошу прямо. Граф де Ляру признался что вы приказывали ему не передавать письма сестры королю? Так ли это? Или он обманул нас? – дал ей небольшую лазейку епископ.

По тому как забегали глаза благородной дамы стало заметно, что она поняла ход его мыслей и судорожно соображает стоит ли пожертвовать фаворитом. Но посмотрев на ухмыляющееся лицо мужа, она догадалась, что вставать на зыбкую почву обмана не стоит. Король был не в том настроении что бы простить его. А трусливый мальчишка не будет перед палачом молчать.

– Да.

– Что да?

– Я не приказывала ему их передавать.

– Но почему?

– Я не могла передать письма не зная адресата.

– Что!? – не понял король.

– Вы охотились. Не могли же слуги искать вас по всем лесам королевства.

– Многие хорошо знали где я.

– Но меня в число этих «многих» вы не включили.

– И вы не смогли это узнать? – с издевкой спросил Гунальд.

– Я и сейчас об этом не знаю. И знать не хочу. Гдеи скем! – с вызовом выкрикнула Филиция. Но потом вдруг спокойно с улыбкой спросила:-Так где же вы были ваше величество? И что же вы делали там, мой господин?

– подобный вопрос заданный елейным тоном сбил короля с толку. У него и у самого «рыльце было в пушку» и развивать дальше эту тему ему не хотелось.

– Ладно, оставим. Все это было давно. Лучше поведайте нам о недавнем, – быстро проговорил он. – Весной этого года из Васконии с королевской печатью было отправлено письмо, в котором находилась копия одного важного секретного документа, касаемого наших взаимоотношений с Акитанией. Обнародование этого документа едва не нанесло непоправимый вред нашим хорошим отношением с этим королевством. Я думаю вы поняли о чем я?

– Нет. Смысл ваших речей, сир, как-то ускользнул от мен, – усмехнулась королева. Гунальд насупился, сдвинув брови. Не мог же он при всех выразиться яснее.

– Хватит ерничать, Филиция! Кроме меня, только ты, в мое отсутствие могла воспользоваться печатью…

– Не только.

– Но только ты знала о сем документе. И понимала, как можно его использовать. Только понять не могу для чего?

– У вас нет доказательств, что это сделала я! А я сама никогда в этом не признаюсь.

– Ты единственный человек, который мог это сделать! Но зачем?

– Думайте как хотите, сир.

– Ладно, наш разговор не закончен. Можешь идти! – приказал жене король. Филиция величественно выплыла из зала, бросив на Адель злой, ненавистный взгляд.

– Увы, Брена, как видишь, я не могу тебе доказать что это была она, так же как не смогу что это был не я. Но верь мне, прошу тебя. Ты единственная, чье мнение для меня значимо, – попросил король подходя к сестре. Зал опустел. Они остались вдвоем и великий король мог не скрывать своих чувств. – Я слишком долго пренебрегал своими обязанностями. Обязанностями короля, супруга, брата, отца. Впредь этого не будет. Хватит от себя бегать. Пора мне снова занять трон отца. Возможно когда-нибудь я стану хорошим королем.

– Ах, Гунальд. Я верю тебе. Прости, что думала о тебе плохо.

– У тебя были для этого все основания, сестренка. Перед гробом отца я поклялся заботиться и защищать тебя, но не сдержал свое слово. Когда я узнал что ты, моя маленькая сестренка попала в руки астурского стервятника и что он с тобой сделал, я рвал на себе волосы. Я хотел немедленно бросить полки и стереть этих варваров с лица земли. Но тут же советники, лорды, королева начали подзуживать меня. Мол ты не только брат, но и король. Эта война для нас не выгодна. Страна только поднялась после граждански смуты. Я уступил. Ты думаешь, что я бессердечный трус, раз бросил тебя там? – как-то робко обронил Гунальд.

– Нет, что ты, – поспешила заверить его Адель.

– Не перебивай. То, что я скажу, я не повторю уже никогда. А скажу я следующее – я трус. На войне в пылу битвы я не боюсь ни бога, ни черта. Но в миру… я столько раз убегал, когда надо было выстоять. Принять решение и отвечать за него. Вот, Амандо… он дав слово, идет до конца.

– Поэтому за Астурскую вылазку ты отправил его в тюрьму?

– Ты удивишься. Но, да, поэтому. Потому, что я так сделать не смог. А он попытался. Я завидовал. А когда во дворе заговорили что он сделал то, что не смог я …я разозлился.

– Поэтому женил его.

– Нет. Его женитьба была не наперекор ему или тебе. Просто, это было необходимо. Амандо всегда был любимчиком двора. За смелость, за отвагу. Он слишком высоко поднялся после его побед. Да и Филиция его люто ненавидит. Она убедила меня, что его необходимо было убрать. В то время я все время боролся со хворью. Болезнь затуманила мой разум. Я был как дитя, который идет туда, куда его ведут.

– А вела тебя она, ни так ли?

– Я знаю, вы не ладите с моей женой, хотя и не ведаю причин этого. Но она в отличие от меня всегда была разумной королевой. В последние годы большинство решений принимала она. Мне проще было отойти в сторону, чем снова отвоевывать трон, но уже у своей жены. Да и зачем?

– Действительно, зачем? – с сарказмом переспросила Адель.

– Ты, как и все думаешь, что я уехав из дворца отстранился от дел? Нет, это не так. Я был вынужден уехать. Сами эти стены давили на меня. Живя во дворце уже через месяц я чувствовал себя стариком. Однако, стоило мне возвратиться к Елене, как силы возвращались ко мне. Я не знаю, в чем причина. В ненависти королевы или в любви графини. Но даже уйдя я внимательно наблюдал за королевой, за советом, за дворянством, за страной. Если бы она начала совершать ошибки я бы вмешался. Но за все эти годы у меня нет претензий к ней как к королеве. Да, она оказалась плохой женой, никудышной матерью, но хорошей правительницей.

– Я думала, ты просто ушел.

– В какое-то время да. В стране было спокойно и я думал что не будет большого вреда если я ненадолго смогу насладиться покоем в доме Елены, но этот сладкий омут затягивал все сильнее. Но однажды я изменился. Я вспомнил о короне и об обязанностях которые никто с меня не снимал. Я не стал идти на открытый конфликт с женой выдирая у нее власть. Еще с юности я наелся ей досыта и с удовольствием перекинул ее на другие плечи. Филиция не только хорошо правила страной, но и получала от этого удовольствие. Я ушел в тень, но ежедневно был в курсе всего, что происходило во дворце и за его пределами. Я наблюдал за ней и за тобой.

– За мной?

– Конечно! Ты единственная моя сестра. Я так гордился твоими успехами. Внимательно оценивал каждый твой шаг, каждое твое решение. Ты намного умнее меня, сильнее, решительнее. Ты можешь мне не верить, но я никогда бы не навредил тебе намеренно. Да, и если сказать почести, в марте и апреле мне было не до того.

– То есть? – не поняла Адель.

– В конце марта леди Елена родила мне сына.

– У тебя есть дети от нее? – изумилась молодая женщина.

– Да. Двое дочерей. А теперь еще и сын.

– Никто об этом не знает.

– Это единственный способ их защитить.

– А как же принцы?

– Они мои. Я люблю своих сыновей. Я частенько брал их на охоту и проводил с ними времени больше, чем на троне. Когда-нибудь они узнают о брате и сестрах, но не сейчас.

– Филиция знает?

– Нет. Уж она бы нашла способ сжить их со свету. Мы старались быть очень осторожными.

– Ты любишь ее? – спросила Адель, видя как загорелись глаза короля. Давно она уже не видела его таким.

– Да, Брена, люблю. Сначала это был азарт – покорить еще одну красивую женщину, потом похоть. Но этот голод не проходил. Он становился все сильнее. Со временем страсть вылилась во что-то более сильное, крепкое, нежное…. Ну не знаю. Я люблю ее глаза, улыбку, ее робость и смелость. Ни с одной женщиной мне не хотелось просто быть. Сидеть рядом, гулять, молчать. А когда появились девочки… ты даже представить не можешь, какая она замечательная мать. Внимательная, нежная…

– А ты не боишься, что леди Елена захочет…потребует…

– Она не такая.

– Она ведь знает, что ее сын не будет наследником…

– Да. Знает и очень этому рада. Ты удивишься, но эта женщина никогда не стремилась к власти. Моя корона скорее гнетет ее, чем радует. Она всегда ненавидела шумиху, церемониал… – король замолчал, было видно что его мысли витают далеко.

– Гунальд? – наконец подала голос Адель.

– Хватит. Ты со своими вопросами, меня до беды доведешь.

– Почему до беды? Ты человек и имеешь право показать свои чувства тому, кому доверяешь.

– Я доверяю тебе сестра, но есть вещи которые мужчина должен держать в себе. Я и так сказал чересчур много. Надеюсь, ты не воспользуешься моей болтливостью мне во вред? – усмехнулся король.

– Прока не знаю, – поддержала шутливый тон Адель. – Я посмотрю на твое дальнейшее поведение.

– Я буду стараться больше тебя не разочаровывать, – рассмеялся Гунальд и подав руку сестре, повел ее в трапезную залу.

Глава 7

Настало время обеда. Сидя, как в былые времена, за длинным столом по правую руку от брата, Адель улыбалась, но мысли королевы Аквитанской то и дело возвращались в прошлое. Как же она была рада, что все разрешилось. У нее как будто камень с души упал. Хотелось веселиться и плясать как в юности. За торжественным вечерним пиром, устроенным королем в честь сестры, королевы Аквитанской, было объявлено об их с Амандо помолвке. Гунальд ни только ничего не имел против, но и был рад этому взаимовыгодному союзу, который еще теснее связывал королевскую Аквитанскую семью с Васконией. Филиция за столом так и не появилась. Впрочем, это вряд ли кого-то огорчило. Придворные уже поняли куда дует ветер и теперь гурьбой начали угождать королю и его сестре. Сказать по чести, Адель было противно смотреть на эти подобострастные улыбающиеся лица, которые лишь недавно обливали ее грязью. Но жизнь любого двора была похожа на флюгер меняющий свое положение на малейшем ветерке. К этому просто надо было привыкнуть. Возвращение короля и визит королевы Аквитанской дали повод к шумному веселью. Один торжественный пир следовал за другим. Придворные веселились от души. Правление королевы Филиции, с ее неизменными знахарками, гадалками и алхимиками погрузили двор в тоску и страх на многие годы. Королева не очень приветствовала шумные торжества и праздное время провождение. Поэтому не только молодежь, но и почтенные вельможи и знатные дамы с радостью окунулись в атмосферу праздника и веселья. Однако, уже через неделю здоровье короля снова ухудшилось. Видимо, ночные бдения и обильное питание не пошли ему на пользу. Гунальд и сам признался сестре, что устал от праздности и стал больше времени проводить в седле и на ристалище. Адель тоже устала от шума и суеты. Она с большим удовольствием неспешно прогуливалась в саду в компании знакомых дам или Амандо. Славу богу, они были уже не в том возрасте, когда было необходимо таиться и частенько отведя свою спутницу в укромный уголок сада Амандо срывал с ее губ горячий поцелуй. Дальше зайти они не смели. Слишком много вокруг было любопытных глаз. Они решили не затягивать со свадьбой и назначили ее на конец августа. Поскольку пышных торжеств не намечалось пару недель на подготовку должно было хватать. Сначала молодые люби хотели обвенчаться в Леоне, но Гунальд был категорически против.

– Свадьба должна состояться здесь, во дворце наших родителей. Ты принцесса Васконская и не можешь выходить замуж в каком-то Леоне. Я сам поведу тебя к алтарю! – сказал король тоном, не терпящем возражений.

Адель в общем то могла настоять на своем, так как по закону именно Гунальд был ее вассалом, а не наоборот. Но с другой стороны он был страшим, а в прочем и единственным мужчиной в ее семье и новоиспеченная невеста с благодарной улыбкой отдала инициативу в его руки. Даи досихпор, вспоминая роскошный леонский дворец перед глазами вставала внушительная фигура бывшей хозяйки, леди Нан. Подчас Адель даже ловила себя на мысли что по прежнему ревнует жениха к бывшей супруге и как зеленая девственница боится идти в дом мужа.

Амандо снилось, что он несет на руках красивого черного лебедя по цветущему летнему лугу. Подойдя со своей ношей к небольшому озеру герцог бросает птицу в воду. Но вдруг из прозрачной синевы вод выходит не птица, а прекрасная обнаженная дева. Она протягивает Амандо руки, приглашая к себе. Ее лицо закрыто длинными черными волосами. Герцог подходит ближе к воде и аккуратно отводит блестящие длинные пряди. Он уже начинает различать черты лица улыбающийся Бренны. Но вдруг кто-то сильно хлопнул по воде рукой и сквозь рябь пропала его прекрасная дева. Амандо проснулся в холодном поту, резко сев в кровати. Нет, ему не показалось. Кто-то настойчиво, но тихо стучал в дверь. Молодой человек вскочил впопыхах натягивая длинную сорочку и вытаскивая из изголовья кровати обоюдоострый меч. Годы солдатской службы приучили его всегда быть на чеку. Даже во дворце короля ночью за дверью мог скрываться враг. Но открыв дверь Амандо увидел лишь испуганную Брену. В длинной белой рубашке, с распущенными волосами она напоминала скорее приведение, чем великую королеву.

– Бренна? Что с тобой? Что случилось?

– Амандо, котенок, котенок! – всхлипывая причитала молодая женщина. Только сейчас герцог заметил что королева держит в руках маленький неподвижный комочек.

– Что с ним?

– Он умер.

– Ах, Беренгария, ты так меня напугала! Такое бывает с животными. Я подарю тебе другого.

– Не говори ерунды, Амандо! Я не пятилетняя девчонка, что бы рыдать над трупом любимца! Котенок выпил молоко, которое Генриетта принесла для меня на ночь. Котенок умер почти сразу. В молоке без сомнения был яд. И предназначался он мне!

– Ты уверена? – спросил герцог.

После слов Адель он окончательно проснулся. Представив, что могло произойти если бы королева не отказалась от молока, Амандо почувствовал, как по спине побежала холодная струйка пота.

– У тебя есть предположения?

– Нет.

– Может леди Генриетта?

– Нет, она так напугана что едва сама не выпила остатки молока, что бы его проверить.

– Но кто?

– Не знаю! Может привязанность брата лишь ширма?

– Нет, я знаю Гунальда с детства. Он может не подумав пойти на пролом, но вряд ли будет долго замышлять удар в спину.

– Мне тоже не хочется в это верить.

– Может кто то из придворных или сама королева? – вдруг предположил Амандо.

– Но зачем? Власть она потеряла, а их брак все равно уже не склеить.

– Не знаю. Может стоит разбудить короля и пока есть время все выяснить?

– На кухни пол сотни слуг. Выяснить кто это мог сделать будет сложно. А если поднять шумиху, то невозможно. Ах, Амандо я даже не знаю что мне делать? Давай соберем своих людей и уедем! – воскликнула Адель, прижимаясь мокрой щекой к плечу жениха.

– А что подумает твой брат? Если виноват все таки он, толстые стены Леона нас не спасут. А если нет? Не можем же мы убежать без объяснения причин, как влюбленные юнцы?

– Но что делать?

– Подойди поговори с епископом Браином. Он всегда был на твоей стороне. Он жил здесь все эти годы и лучше нас знает всю подноготную этого двора. Я думаю он не откажется принять тебя в столь поздний…эээ…в столь ранний час, – посоветовал герцог и был прав.

Адель не стала тратить время на переодевание и лишь накинула поверх сорочки длинный плащ Амандо. Отец Браин принял королеву весьма радушно, несмотря на неурочный для визитов час. Адель почти два часа проговорила со святым отцом. Но, увы, им так и не удалось разобраться кто именно за этим стоит.

– Я даже не знаю, чем тебе помочь, дитя мое, – наконец сознался священнослужитель. – Как ни крути, все кто мог это сделать не имеют причин для столь решительных мер. Королю твоя смерть крайне не выгодна, так же как канцлеру. Филиция после нее тоже останется ни с чем. А те кому она в общем-то выгодна, я имею в виду твоих наследников – детей, они сделать это не могли. Да и оба они и сын и дочь, устроены лучше тебя самой и от твоей смерти ничего не получат.

– Но что же мне делать? Так скоро я начну шарахаться от собственной тени, – воскликнула Адель.

– Подумай еще, дитя мое, возможно сердце тебе подскажет лучше разума.

– Хорошо, святой отец. И спасибо вам за все, – пробормотала молодая женщина.

Ее мысли лихорадочно работали. Казалось она вот-вот найдет ответ на свои вопросы, что то важное, то и дело крутилось в ее голове, но Адель никак не могла понять, что же она упускает из виду. В комнате ее встретила насмерть перепуганная леди Генриетта.

– Ах, ваше величество! Где же вы были? Я так за вас беспокоилась. Вы смогли выяснить хоть что-то? – с порога начала тараторить маркиза.

– Нет, я ничего не узнала.

– Вы сказали королю?

– Нет. Я решила, что лучше не поднимать шуму. Надеюсь ты никому ничего не говорила?

– Нет, конечно, нет! Кому я скажу? Я из комнаты-то выйти побоялась. По коридору всю ночь бродит эта рыжая колдунья и что-то вынюхивает.

– Рыжая колдунья? – переспросила Адель.

– Служанка королевы Филиции. Говорят, она и гаданием и приворотами и зельями всякими промышляет. Одним словом колдунья проклятая!

– Но что ей здесь делать ночью, покои королевы в другом крыле дворца?

– Не знаю ваше величество. Я хотела выйти, вас поискать. Плащ взяла, негоже королеве в неглиже по дворцу бегать. Дверь открыла, а она в коридоре напротив стоит. Волосы взлохмачены, глаза горят. Страх да и только!

– Понятно, – тихо пробормотала Адель.

В ее голове постепенно стал вырисовываться план. Как то резко все кусочки головоломки стали на свои места. И рыжая колдунья в коридоре и яд в молоке и ненавистный взгляд королевы Филиции. Теперь молодая женщина была полностью уверена в том, что за отравлением стоит именно она. А причины могли быть самые банальные – злость и обыкновенная ревность к более молодой сопернице. Но вот как вывести ее на чистую воду? Голословными обвинениями тут не обойтись. Дело слишком серьезное.

– Как же мне эту змею то из норы вытащить? – проговорила в слух королева.

– На хвост наступите, она и сама голову высунет, – вдруг подала голос маркиза.

– О ком ты говоришь? – переспросила Адель.

– О ком о ком, о гадюке этой, золовке вашей!

– Ты думаешь она? – изумилась королева. Она пол ночи не могла решить этот вопрос, а ее служанка видимо давно обо всем догадалась.

– Кто же еще? Видели бы вы какими глазами она в вашу сторону зыркает, когда некого нет рядом. Да и кто же мог яд подсыпать, как не ее колдунья знахарка?

– Ты права. Не знаю почему, но Филиция с первого дня меня возненавидела. Приготовь мне темное шерстяное платье и причеши, – вдруг приказала Адель.

Она уже решила что ей надо делать. И хотела поспешить, пока решимость ее не покинула. Через пол часа причесанная и одетая она снова постучалась в дверь к Амандо. Молодой человек был одет и с нетерпением ждал новостей.

– Ты что-то узнала? – спросил он с порога.

– Да. Но расскажу потом. Пошли.

– Куда?

– Скоро узнаешь.

Через час королева Аквитании настойчиво стучала в дверь. Отпихнув в сторону испуганную служанку, Адель вошла в просторные покои Филиции.

– Ваше величество, вам нельзя… королева еще спит, – начала причитать выбежавшая из комнаты статс-дама.

– Вы забываетесь мадам! Я королева Аквитанская! Я желаю немедленно видеть жену брата. Или она выйдет сюда или я сама войду в спальню.

– Ну входи, – вдруг услышала Адель голос из затемненной комнаты. Филиция в ночном чепце и в широком платке накинутом поверх рубашки сидела на высокой кровати. И внимательно смотрела на гостью. – И чем же это я удостоилась подобной чести? – с ехидством спросила она.

– Хороший вопрос, если учитывать сколько ты сделала, что бы никогда ею не удостаиваться! – отпарировала Адель.

– Ты что пришла посреди ночи что бы заставить меня загадки отгадывать?

– Ну, что ты!? Сегодня ночью загадки отгадывала я.

– Ну и как, отгадала?

– Не все. Я точно знаю кто, только понять не могу почему?

– Снова загадка? – улыбнулась Филиция. Адель поняла, что ходить вокруг да около они могут долго, пора было идти на пролом.

– Хватит играть словами, Филиция. Ты чудесно знаешь причину моего визита! В мой напиток был подсыпан яд.

– Ты поняла это по вкусу?

– Нет! Вылизав плошку на моих глазах умер котенок.

– Ах, бедняжка! Но причем здесь я?

– Я уверена, что это ты пыталась меня отравить!

– С чего ты взяла?

– Ты меня ненавидишь! Хоть и непонятно почему. Только твои колдуны и знахарки могли быстро подготовить яд. А твоя рыжая служанка пол ночи провела у меня под дверью вынюхивая и высматривая!

– Я не обязана следить за своими людьми, может у нее свидание? В чем ты меня обвиняешь? Что я спустившись на кухню подмешала тебе в молоко яд? Это просто смешно!

– В молоко? А разве я говорила что яд был в молоке? – с улыбкой переспросила Адель. Она и не думала, что Филиция так быстро попадет на эту старую уловку.

– Но ты сказала что выпил котенок… – зачала было королева. Стало заметно, что она волнуется.

– И тем не менее, как ты могла знать что яд в молоке? Котенок мог выпить воду или бульон? Ведь это ты приказала меня убить?

– Ну, что ты Брена! Ведь ты моя любимая золовка, сестра моего обожаемого мужа! Как бы я посмела?

– Не надо ерничать. Я прекрасно знаю, что это приказала сделать ты! Но зачем? – спросила Адель, но ее вопрос остался без ответа.

Похоже ее нечем не пронять. Адель была уверена в ее виновности, но как вытащить из нее признание?«Наступи змее на хвост», – вдруг вспомнила молодая женщина слова Генриетты. Филиция с каменным лицом продолжала сидеть на кровати. Даже обвинение в покушении на убийство она восприняла не моргнув глазом. Впрочем, заметить выражение ее лица в таких потемках было сложно. Подойдя к высокому окну Аделаида резким движением раздернула толстые парчовые шторы. Филиция взвизгнула, когда на нее упал тусклый свет раннего утра. И было от чего. Только сейчас Адель заметила, что некогда прекрасное лицо Васконской королевы было обезображено крупными красными пятнами, покрывающими щеки и шею. Так вот почему Филиция так обильно пользовалась рисовой пудрой. Она просто закрашивала изъян.

– Ну, что довольна!? – зло зашипела Филиция.

– Да ты ведь просто мне завидуешь, не так ли? – вдруг догадалась Адель.

– Мечтай, мечтай! Не долго тебе осталось.

– О чем ты?

– Думай как знаешь. Ты все равно не сможешь ничего доказать, – громко рассмеялась Филиция. Поняв, что ничего не добьется Аделаида медленно пошла к выходу.

– Ты такая страшная. И злая. Теперь понятно из-за чего тебя бросил мой брат. Ты никого не любишь и никто не любит тебя, – вдруг бросила через плечо Адель.

По тому, как завизжала Филиция и вытянув вперед скрюченные пальцы с длинными ухоженными ногтями ринулась на соперницу, метясь в лицо, молодая женщина поняла, что ее слова стали последней каплей. Лишь чудом Адель смогла увернуться от острых ногтей. Обежав стол она проворно схватила длинную витую кочергу, которой горничные ворошили в камине угли. Выставив ее вперед, на подобии пики, Адель стала медленно пятиться к окну. Но Филиция лишь громко, неприятно расхохоталась.

– Думаешь эта палка спасет тебя от моих когтей? С каким удовольствием я оставлю кровавый след на твоей чистой нежной коже!

– Не подходи! – испуганно закричала Адель. Она стала яростно размахивать кочергой, не подпуская к себе соперницу. Но Филиция и не собиралась рисковать. Она знала что золовка в ее власти.

– Не бойся. Я не собираюсь тебя здесь убивать. Слишком заметно. Я убью тебя после свадьбы, а обвинят в этом твоего ненаглядного мужа. Ведь это ему выгодна твоя смерть. Можешь пробовать каждую ложку, я найду способ тебя извести.

– Ведь ты меня ненавидишь?

– О да!

– Почему?

– Ты все время стояла у меня на пути. Ты испортила мне всю жизнь! Сбила все планы!

– Как? – не могла понять Адель.

– Безмозглая дура! Я, единственный ребенок своего отца и его наследница! И только я должна была стать королевой Аквитанской! Я так долго об этом мечтала! Но кто бы мог подумать, что этот старый маразматик захочет снова жениться? И на ком? На маленькой тупой девчонке, которая умудриться родить старику сына! Ты должна была сдохнуть еще тогда, в Тулузе. Но тебе вечно везет: то мальчишка паж, то котенок!

– Так это была ты, семь лет назад? – догадалась Адель.

– Не я, но мои преданные слуги. Ты мешала мне. На троне должна была быть я!

– Но у Вильяма есть наследник, его сын!

– Подумаешь, сопливый мальчишка! Если уж я смогла убрать с дороги его старшего брата, то уж его-то и подавно уберу!

– Так это ты убила принца Луи на охоте? – догадалась Адель.

– Ну, не совсем я… я не любитель охоты. Сказать почести, я с детства просто ненавижу этих огромных вонючих лошадей. Но это сделали по моей указке.

– Но зачем, он же твой брат?

– Он мне мешал.

– А принца Гостона тоже убили по твоей указке?

– Это было не нужно. Гастон с детства был напыщенный осел. Им можно было управлять. Вернее его ненавистью к отцу. Словечко здесь, словечко там. И они с отцом как два быка уже неслись на встречу друг другу. К его смерти я не имею никакого отношения. Она была мне не выгодна, так как он был лишь марионеткой в моих руках. А вот маленький Луи был другим. Он обдумывал каждый свой шаг и не поддавался на провокации. Его пришлось убрать. Но на его месте тут же появилась ты! Но ничего, это не на долго. Я найду способ.

– Какая же ты гадина! Но если ты так сильно хотела от меня избавиться почему не воспользовалась моим первым приездом домой, после бегства из Тулузы?

– Ну если бы ты вдруг неожиданно сдохла, это бы спровоцировало слишком много вопросов. Я не так глупа, что бы попасться. Я придумала кое-что поинтересней. Тебе понравилось в Астурии, прелесть моя? – с издевкой спросила Филиция золовку.

– В Астурии? Но почему…. Так это ты подстроила тот брак? – вдруг догадалась Адель.

– Ах, какая ты сообразительная! – зло рассмеялась королева.

– Но как? Неужели ты была знакома с Джиордано?

– Нет, конечно. Да и он слушать бы меня, женщину, не стал. Зато послушал мою рыжую Катьку. Этот псих был помешан на гадалках. И кругом твердил о том знаменитом пророчестве. Катька известная ворожея и ее приняли при дворе с распростертыми объятьями! Она прожила там месяц. Словечко тут, намек там. И этот идиот уже носился с идеей о браке с тобой. А уж если он чего-то наметил… ну, а я немножко ему помогла.

– Так это ты сама подбросила любовное письмо к королю? Но отец Мифодий…

– Этот священник так ничего и не понял. Ладно хоть сдох вовремя.

– Но, как вы смогли… Даже я сама не знала куда поеду в паломничество!

– с недоумением воскликнула Адель.

– Да, чего тут знать-то! Ты же рвалась к отцу Браину. А уж где находился этот старый козел, все знали. Да, и в Васконии не так много монастырей. Остальное подготовил сам герцог. И вот птичка в клетке. Ах, с каким наслаждением я слушала рассказы о том, как Джиордано тебя распял на столе. А потом… – Закатив глаза начала вспоминать Филиция. Но Адель не намерена была снова это слушать.

– Ах, ты мерзавка! Будь ты проклята! Но твой план не удался. Я жива и моя дочь – герцогиня Астурская, а Джиордано, гниет в могиле!

– Так ему и надо. Этот придурок обещал мне, что ты сдохнешь в муках если не сможешь родить ему сына. Или после этого.

– Но я родила дочь!

– Вранье. Я много раз гадала на рунах, да и Катька осматривала герцога. Его семя пусто и бесплодно как пустыня. Не знаю от какого вонючего стражника ты понесла, но муж не мог тебе сделать ни сына ни дочь!

«Однако смог Арно!» – едва не выкрикнула Адель, но вовремя прикрыла рот и с опаской покосилась на дверь.

– Я могу поклясться на библии, что отец моей дочери – последний мужчина из Густарской ветви. Предсказание сбылось. Она законная наследница престола!

– Да мне кто ее отец без разницы. Мне нужна она сама.

– Сама? Зачем тебе моя дочь? Тоже хочешь отравить? Даже если с Мари что-то случиться, ты никогда не сможешь претендовать на этот трон.

– На трон может и нет. Но кому как ни мне, ее единственной тете быть опекуном сопливой девчонки? А там кто знает…

– У нее есть опекун и Арно вряд ли тебе отдаст и свою власть и ребенка.

– После его женитьбы на неверной свалить его будет не сложно.

– Гунальд не позволит тебе делать гадости моим детям.

– Гунальд!? Этот набитый дурень? О, не волнуйся, брат ненадолго переживет свою сестру. Сказать по правде, он давно уже должен был сдохнуть. Я много лет, день за днем подсыпала в его еду опиум. Еще бы немного и он или сдох бы или стал послушной собачкой в моих руках. Но появилась эта шлюха, графиня Елена. Он стал все меньше бывать при дворе, как дикий бык учуяв опасность. Но ничего, теперь долг снова призовет его во дворец и я не упущу свой шанс.

– Так ты все эти годы травила своего мужа?

– Подумаешь, я иду к своей цели и добиваюсь своего! Скоро на мою голову оденут еще одну корону. А возможно со временем и третью. И МЕНЯ будут называть королевой трех королевств!

– Почему ты мне это все рассказала? – вдруг спокойно спросила Адель. Она даже и представить себе не могла, что услышит такое.

– Да потому, что я так давно мечтала это тебе рассказать и посмотреть при этом на выражение твоего смазливого личика, – расхохоталась Филиция.

– И ты не боишься?

– Кого? Тебя? Да кто тебе поверит?

– Я! – вдруг донесся голос короля. Тяжелая дверь соединяющая спальню королевы с остальными покоями распахнулась. В комнату вошел Гунальд, а в след за ним отец Браин. Замыкал шествие герцог Альба. По тому с какими лицами мужчины вошли в дверь, Филиция поняла что пропала.

– Вы…вы слышали? – прошептала она побелевшими от страха губами.

– Да! Мы все слышали! – подтвердил король.

– Это ты, ты все подстроила! – дико завизжала королева и неожиданно ринулась к Адель, пытаясь вцепится сопернице в лицо. Однако, Гунальд был проворнее. Он успел схватить жену за руку и с силой отбросить к стене. Филиция так и осталась лежать на полу, лишь подвывая, как побитая собака.

– Амандо, крикни стражу, – едва сдерживая ярость приказал король. По тому с каким холодным презрением смотрел он на жену, стало понятно что снисхождения ей не дождаться. – И скажи, что бы плаху готовили. К вечеру этой гадине голову снесут и пусть дьявол заберет ее черную душу!

– услышав последние слова мужа Филиция подняла голову. На ее лице блуждала какая-то странная полуулыбка. Казалось, все что здесь происходит ее не касается.

– Гунальд, посмотри на нее! – вдруг воскликнула Адель. – Да она же именно этого и хочет. Стать королевой мученицей!

– Да, догадалась? – зло расхохоталась королева. – Да я буду смеяться палачу в лицо! А в моей смерти все обвинят тебя, Астурская шлюха и твоего брата – развратного полусумасшедшего короля! Я десять лет управляла этой страной. Люди меня любят! А тебя лишь считают немощным сумасшедшим кобелем, которой ради сучки оставил трон и бросил жену!

– Амандо, дай мне свой меч! – закричал Гунальд. Его намерения были столь ясны, что даже Филиция отшатнулась к стене.

– Ваше величество! – Бросился ему на перерез епископ, – Одумайтесь! Леди Бренна права! Ведь она добивается именно этого. Гадюка знает, что проиграла и старается что бы ее смерть попортила вам как можно больше крови. Если вы в порыве гнева убьете жену, вы никогда не сможете от этого очиститься! Подумайте о сыновьях.

– Гунальд, он прав, она этого не стоит! – встала на сторону отца Браина Адель.

– И что же мне ее отпустить? – уже более спокойным тоном спросил король.

– Нет, конечно. Но может стоит отдать ее в то место, которое она так яростно призирала?

– Куда же?

– В монастырь? – догадалась Адель.

А епископ был прав. Многим было известно с каким презрением и даже ненавистью Филиция относилась к монахиням, считая этих женщин слабыми малодушными существами. Прожить жизнь среди них будет для гордой надменной королевы истинной пыткой.

– Хорошая идея, – поддержал король.

– В монастырь надо уходить не вопреки чему-то, а лишь искренне уверовав в бога, в себя, в людей, – вдруг произнесла в слух слова настоятельницы Августы Адель. – Правильно ли мы поступаем по отношению к людям, которым придется с ней жить? Ведь как королеве ей обязаны будут подчиняться…

– Не волнуйся, дитя мое, – улыбнулся епископ Аделаиде, – официально королева уйдет в один из богатых почитаемых монастырей на востоке. Но думаю настоятельница на нас не обидеться если уже через пару дней ее надменную гостью переведут в другое место.

– Куда же? В тюрьму? – с вызовом спросила Филиция.

– Ну зачем? В тюрьме от вас мало проку. Свои деяния вы будете отрабатывать. На западе в предгорной равнине, недалеко от границ с Астурией есть уединенный закрытый монастырь. Его монахини взяли на себя тяжкую ношу. Они ухаживают за неизлечимо больными людьми.

– Прокаженными, – побелевшими губами произнесла Филиция.

– Нет, мне бы не хотелось подвергать вас подобному испытанию. Есть другие формы недуга, не такие коварные, но не менее страшные. Больной человек нуждается в помощи больше, чем здоровый. Возможно, помогая этим несчастным вы окупите свои грехи и перед богом и перед людьми.

– Я не поеду туда! – пронзительно закричала Филиция. Она бросилась к мужу в ноги бормоча что-то несвязанное, непонятное. Но у Гунальда не было жалости к этой женщине. Он лишь с презрением отошел прочь.

– Да будет так! – это было последнее слово короля.

Адель было неприятно смотреть на побежденную соперницу и молодая женщина поспешила прочь. За ней вышли и все остальные. Судьба Филиции была решена. Уже на следующий день было объявлено о решении королевы Васконии уйти в монастырь. Это неожиданная новость вызвала много вопросов среди двора. Но после отъезда Филиции слухи улеглись сами собой. Придворные быстро забыли об опальной королеве, с головой ударившись в подготовку к свадьбе.

Глава 8

На кануне торжества Адель робко постучала к Амандо. Она понимала, что сильно рискует, ведь если ее заметят в столь поздний час на кануне свадьбы будет грандиозный скандал. Но молодая женщина не могла больше откладывать этого решения.

– Амандо, это я.

– Бренна!? Что ты тут делаешь? Что-то опять случилось? – с испугом спросил герцог.

– Нет, то есть да. То есть не сейчас.

– Сядь, успокойся.

– Хорошо, – пробормотала Адель, робко присаживаясь на край разобранной кровати. Сейчас глядя на жениха она почувствовала, что вся ее решимость улетучилась как дым.

– Ты что-то хотела?

– Да! Я хотела тебе признаться в чем-то очень плохом, очень страшном! После моих слов ты вправе призирать меня. Я пойму если ты откажешься от свадьбы и уедешь. Я знаю, что должна была рассказать тебе раньше, но я боюсь тебя потерять.

– Бренна, ты меня пугаешь!

– Не перебивай меня, пожалуйста. Я и так едва решилась. Просто я не могу больше тебя обманывать. Пообещай мне только, что если ты меня даже возненавидишь после моих слов, то все равно не расскажешь никому о том, что услышишь. Не ради меня, а ради моих детей.

– Господи, Бренна, что ты натворила?

– Я не Бренна. И не принцесса. Меня зовут Адель. Аделаида Лурье, – начала свой рассказ молодая женщина.

Она начала все с начала. Стараясь ничего не утаить. Поведала о своей матери, о монастыре, о принцессе, о письмах и обо всем, что случилось потом. Во время своего рассказа Адель внимательно наблюдала за выражением лица Амандо, боясь увидеть на нем недоверие и призрение. Но после окончания рассказа герцог лишь облегченно вздохнул.

– Ну, ты меня напугала, Бренна, то есть Адель. Я думал ты кого-то убила.

– Ты разве не слышал меня!? Я всех обманула. Я…

– Я все хорошо слышал. История странная и занимательная. И я тебе верю.

– И ты меня не осуждаешь?

– Нет. Ты обманула всех ненамеренно. Так получилось. И я очень этому рад. Если бы ты не сделала это, мир никогда бы не узнал самую мудрую и самую прекрасную из королев. А я бы никогда не был бы счастлив.

– И тебя не смущает что я простолюдинка и моя мать шлюха в порту?

– Мне нет до этого дела! Ты выбрала свой путь или сказать вернее, он тебя выбрал. И ты прошла его лучше, чем любая из высокородных принцесс. Помимо прекрасной мордашки у тебя есть много великолепных качеств: смелость, решимость, выносливость, доброта. Ты не сгибаясь перед трудностями, идешь вперед. Ты образованна, умна, добра. Да ни одна из дочерей королей тебе в подметки не годиться.

– Ты в самом деле так думаешь?

– Конечно! Я люблю тебя не за корону на голове, а за многое и многое другое. И по-прежнему или даже еще сильнее, хочу что бы ты стала моей женой, матерью моих детей.

– И тебя не смутит, что у них не будет голубой крови?

– Значение всего этого слишком преувеличено. Борьба за чистоту крови в королевских домах привела лишь к вырождению потомства. Благодаря тебе мой род и мои сыновья получат здоровую сильную кровь, а не вялую голубую водичку.

– Я думала…

– А ты поменьше думай, Бре… Адель. Не надо всю свою жизнь раскладывать по полочкам. Просто живи и наслаждайся моментом. Кстати. Я всегда был уверен, что имя Беренгария тебе абсолютно не подходит. Когда мы вдвоем я буду звать тебя Адель.

– Ах, Амандо, я так давно об этом мечтала. Как же меня тяготила ложь!

– А я мечтаю о том, что бы ты и в будущем всегда была со мной откровенна.

– Обещаю тебе! Знаешь, я так сильно тебя люблю! – воскликнула Адель крепко обнимая Амандо за шею.

– Ступай спать Б… Адель, – тихо попросил герцог, расцепляя ее руки, – я и так сдерживаюсь с трудом.

– Хорошо, прости, – с улыбкой пробормотала молодая женщина, хитро поглядывая на его выпирающую под материей плоть. И вдруг, осторожно потрогала ее сквозь рубашку пальчиком.

– Бренна! – выдохнул сквозь зубы Амандо. – Ты за это ответишь! – Но угроза ушла в пустоту. Шалунья убежала прочь, оставив лишь легкий запах цветочного мыла.

– Я тоже тебя люблю, мой прекрасный черный лебедь, – мечтательно пробормотал Амандо, закрывая за беглянкой дверь.

Прошло пять месяцев со дня их свадьбы. И чуть меньше с тех пор, как герцог привез свою красавицу жену в Леон. Сначала белокаменный графский дворец принял новую хозяйку настороженно. И приближенные и слуги еще слишком хорошо помнили доброту герцогини Анабеллы. А высокое, слишком уж высокое, положение королевы вызывало робость и трепет. Но постепенно все поняли, что новая высокородная жена хозяина женщина не только красивая, но и умная, справедливая. И даже «маленькие графини»-внучки старого графа, не без помощи леди Лилианы, стали признавать мачеху. Впрочем, Адель сразу понравились три маленькие, робкие, испуганные девчушки. Ее падчерицам было пять, четыре и два года соответственно. У них были круглые щечки матери и светлые кудряшки отца. Новоиспеченная мама старалась проводить в детской не менее часа своего занятого заботами дня. Дальше же она со спокойной совестью оставляла малышек в приятном обществе маленькой Лили. Да что греха таить, вот уже больше года именно леди Лилианна была для девочек и няней и наставницей и почти матерью. Вместе с малышками рос и молодой виконт, сын красавца Трено. И уже вовсю обсуждался вопрос об его помолвке со средней дочерью герцога. Это была хорошая партия для обоих семей. Но уж на сколько удачна она была для самих детей пока не знал ни кто.

И вот неизбежно приближалось время большой королевской свадьбы. Адель соскучилась по сыну и ей не терпелось увидеть его и познакомиться с маленькой принцессой. Она очень надеялась, что их брак будет удачным или хотя бы неплохим. Слишком уж редко венценосные супруги могли похвастаться взаимной любовью и уважением. Адель до сих пор не могла поверить в свое счастье и наслаждалась каждым днем прожитом вместе с любимым.

Вещи, включая дорогие подарки для молодоженов были собраны. И длинная кавалькада, состоящая из повозок и карет медленно потянулся на север. Королева Аквитансская рука об руку со своим мужем герцогом Альба, графом Леонским на великолепных вороных скакунах скакали впереди своего отряда. Сказать по правде, эти два роскошных великана Фризской породы привлекали внимание не меньше, чем сами всадники. Оба были высокие сильные поджарые, с длинными густыми волнистыми гривами и эффектными пушистыми хвостами подстриженными чуть выше земли. Скакун под Амандо был блестящим и иссине-черным как ночь, лошадь же Адель отличалась необыкновенным зеленоватым отливом своей абсолютно черной шерсти. Они были одним из свадебных подарков короля Васконии сестре и зятю. Подарков, что и говорить было много. Однако самый существенный и неожиданный преподнес лорд Треволс от имени герцогини Марии. Это была значительная часть земли, которую Арно подарил в пожизненное пользование вдовствующей герцогини Астурбии. Земля эта соединяла земли доставшиеся вдове герцога Джилиано с Васконскими землями графства Леонского. И пусть это были лишь поля и бескрайние непроходимые леса, но о лучшем подарке Адель и мечтать не могла.

– Знаешь, Арно обещал со временем возвести эти земли в одноименное графство, со столицей в городе Тру-тру, – как-то утром сообщил жене Амандо.

– Моем маленьком Тру-тру?

– Да, только этот городок благодаря твоей помощи и деньгам значительно прибавил не только в территории, но и в влиянии. Наверное пройдет пару лет, – мечтательно проговорил Амандо, – и тебя будут звать королевой Трутру.

– Кем!? Да, я лучше умру! – с возмущением воскликнула Адель. – А знаешь, у этих земель есть еще одно название. Лес вокруг них называется «кастильяно». Или Кастильский лес. Почему бы графство назвать не по названию реки, а по названию леса?

– Королева Кастильская? Звучит не плохо, – пробормотал герцог, развязывая затейливый узел на ночной сорочке жены.

– А мне больше нравиться королевство Кастильское и Леонское, – воскликнула она, спешно помогая мужу.

– Боюсь, моя дорогая твои земли по прежнему принадлежат Астурии, а мои Васконии. Но возможно когда-нибудь, не мы, так наши дети смогут их объединить, – мечтательно изрек Амандо. Права его мысли и мечты были совсем о другом… о чем то более близком и более приятном.

И вот сейчас молодая герцогская чета стремительно неслась вперед подставляя лица уже теплому весеннему ветерку. Хотя если быть более точным Адель несмотря на замужество до сих пор по праву носила громкий титул Королевы Аквитанской. И лишь через месяц, после торжественного бракосочетания Хельдерика с принцессой Гвиневрой, великолепную Аквитанскую корону возложат на детскую головку молоденькой жены юного короля. И сказать по правде, Адель была этому очень рада. Ее мысли были слишком далеки от трона и от Тулузы и ей как можно быстрее хотелось снять с себя эту тяжкую ношу. Молодая женщина впервые в жизни наслаждалась каждым прожитым мгновением, находя удовольствие в мелких житейских радостях и ей совершенно не хотелось снова с головой окунаться в политику и разбирать бесконечные интриги королевского двора.

– Как думаешь на сколько продлятся свадебные торжества? – спросил Амандо, едва переводя дух от быстрой скачки. Все таки Аделаида, а герцог практически не называл жену другим именем, была великолепной наездницей и даже ему порой было не легко с ней тягаться.

– Мы не успели от дома отъехать, а тебе уже хочется назад? – рассмеялась Адель, придерживая норовистую лошадь. – Стареешь, друг мой, стареешь! – подколола она мужа.

– Что!? Ну, мадам, сегодня ночью вы ответите мне за это несправедливое оскорбление! – с наигранным гневом воскликнул герцог.

– Жду, не дождусь, мой господин. Только постарайтесь не забыть что в палатке слишком тонкий полог. А то прошлой ночью вы своим рычанием разбудили весь лагерь, – снова не унималась Адель.

– Я!? А по моему это крики вашего наслаждения разбудили даже моих солдат.

– О!

– И все таки очень хочется снова вернуться домой. В нашу просторную спальню … на нашу широкую кровать.

– Ну, до этого еще далеко. Знаешь, Амандо после Тулузы я хотела бы проехать в Овьедо и повидать дочь.

– Но, не ты ли говорила что никогда ноги твоей не будет в этом проклятом месте? – удивился герцог. Уж он то знал какой панический страх наводит дворец бывшего мужа на Адель.

– Да. И у меня до сих пор коленки трясутся при одном воспоминании о нем. Просто… когда я смотрю на твоих дочерей … маленькой Марии уже исполнилось пять лет, а я даже лица ее не помню…

– Не расстраивайся, Адель. Если ты хочешь совершить эту поездку мы обязательно съездим туда.

– Ты… ты поедешь со мной? Ведь приказ о твоем аресте все еще в силе…

– Я теперь муж королевы, брат короля, отчим короля и королевы, да и герцогини тоже. Кто же осмелиться меня тронуть! – усмехнулся Амандо.

– О, так значит вы стали важной птицей, мой господин?

– Ну, не зря же я на тебе женился! – подколол Аделаиду муж.

– Ах, ты негодник! – с деланным возмущением воскликнула молодая женщина и шутливо ударила мужа по руке. Но после воздушного поцелуя быстро сменила гнев на милость.

– Знаешь, я чувствую что пока ты рядом со мной ничего плохого не случиться. Да и пора познакомиться не только с дочкой, нои сновой женой Арно. Кстати, а я говорила тебе что получила письмо от баронессы?

– Нет. А что в нем?

– Леди Алика намекала, что граф хочет попросить ее руки и ждет лишь нашего приезда.

– А сам Л-Иль тебе не написал?

– Нет, похоже у нашего отчаянного вояки вдруг проснулась робость.

– Один мудрец сказал: «Любовь делает девушку смелой, а юношу робким». Похоже с годами у некоторых это усугубляется, – рассмеялся Амандо.

– Ну, баронесса всегда отличалась смелостью и решимостью. Л-Иль попал в хороши руки.

– Бедняга. Еще одного хорошего человека скуют сладкими цепями брака, – вздохнул герцог и получил весьма заметный тычок от жены. Так обмениваясь шутками и остротами молодая чета скакала вдаль навстречу новым приключением, которые им предстояло пройти вместе.

P.S

– Любимая, тебе давно пора отдохнуть, – пробормотал Амандо, с нежностью поглядывая на жену.

Молодая женщина сидела в высоком кресле у камина и с головой ушла в увлекательное чтение. Похоже, она даже не слышала вошедшего мужа. И лишь когда герцог накрыл ее ноги теплым шерстяным пледом, подняла глаза от пожелтевших страниц.

– О, Амандо, я так увлеклась! – воскликнула она, натягивая плед на свой округлившийся животик. – Представляешь, в библиотеке графа я нашла рукопись какого-то древнего историка. Он описывает жизнь одной царицы. После смерти мужа она правила одна. И даже, представляешь, стала пираткой и вела войну с римлянами.

– В самом деле?

– Да! Мне так хочется узнать, чем все это закончилось! Можно я еще посижу? – попросила молодая женщина, перелистывая страничку.

– Если только немного. В твоем состоянии долго сидеть вредно, – согласился муж. – Хотя, если честно твои приключения намного интересней и занимательней.

– Ты правда так думаешь?

– Конечно. Может тебе тоже стоит их описать?

– О, мне бы очень хотелось. Но если я оставлю подобные записи и их прочтут, то все узнают что я …, нучтоя не…

– А ты напиши от третьего лица. Как будто описываешь не свою жизнь, а чужую. Да и имена поменяй, а может и страну. Через пару десятков лет никто и не догадается, что это ты.

– Амандо, это великолепная идея! Я обязательно попробую! Только твое имя я оставлю как есть. Я слишком его люблю, что бы поменять.

– А как ты назовешь себя?

– Адель, Аделаида.

– Почему так?

– Мне всегда нравилось это имя.

– Хорошо, Адель, так Адель. А теперь пора отдыхать, мой прекрасный черный лебедь.

ОглавлениеЧасть 1Глава 1Глава 2Глава 3Глава 4Глава 5Часть 2Глава 1Глава 2Глава 3Глава 4Глава 5Глава 6Глава 7Глава 8Часть 3Глава 1Глава 2Глава 3Глава 4Глава 5Глава 6Глава 7Глава 8Часть 4Глава 1Глава 2Глава 3Глава 4Глава 5Глава 6Глава 7Глава 8P.S