«Невеста из Бостона»

Линда Кей Карпентер Невеста из Бостона

1

1888 год

Пустыня Мохаве, Южная Калифорния

Поезд начал замедлять ход, и Сьюзен почувствовала внезапный прилив волнения. Она выглянула в окно, ища взглядом своего жениха Тедди Ливермора, но пока никого не было видно — вдаль тянулась безлюдная горячая пустыня.

— Я от всей души желаю вам, моя дорогая, — с доброй улыбкой сказала миссис Данэм, — счастливой семейной жизни с вашим молодым человеком. Меня, правда, несколько настораживает, что вы были знакомы с ним всего неделю и при том год назад… К тому же вам ведь придется жить в этом убогом городке. Золотые Холмы, так, кажется, он называется?

В ответ Сьюзен кивнула с улыбкой.

— Этого времени было вполне достаточно, чтобы понять, что Тедди не такой, как остальные мужчины, — сказала она. — А что касается Золотых Холмов, то я и не надеюсь, что жизнь там будет похожа на бостонскую, для меня это не так уж важно: я буду счастлива с Тедди в любом месте. Хотя, конечно, лучше бы здесь не было так жарко.

Девушка надела соломенную шляпу и вытерла со лба носовым платком испарину. Ее темно-коричневое шерстяное платье, прекрасно подходившее для прохладного апрельского дня в Бостоне, оказалось чересчур теплым для раскаленного зноя пустыни. Но Сьюзен ни за что не хотела переодеваться — у платья был несколько поношенный вид — это все же лучшее из трех ее платьев, и ей хотелось именно в нем предстать перед Тедди.

— Вы ведь понимаете, — продолжала миссис Данэм, — там же совсем не будет женщин. Леди, по крайней мере… А золотоискатели, должна я вам заметить, люди грубые, неотесанные…

— Я знаю. Но мой Тедди тоже ищет золото. Он непременно будет меня защищать. Он такой милый и добрый — настоящий джентл…

— Я не сомневаюсь в этом, — миссис Данэм ласково потрепала девушку по руке. — Но не забывайте, вы знаете его только по письмам, и, может статься, он не совсем такой, каким вы его себе представляете…

Послышался скрип тормозов, и поезд с шипением остановился. Сьюзен вновь выглянула в окно. Ее сердце бешено колотилось. Но она не заметила ни единой души, ни единого здания. «Быть может, он ждет меня по другую сторону рельсов? — подумала Сьюзен. — Как странно!»

Превозмогая волнение, она взяла свою ковровую сумку и чемодан и поднялась.

— Не беспокойтесь обо мне, миссис Данэм, — сказала Сьюзен, успокаивая тем самым больше саму себя.

И неожиданно нагнулась и порывисто обняла пожилую даму. Сьюзен очень грустно было с ней расставаться, ведь они успели так сдружиться в дороге. Все остальные пассажиры были мужчинами, и Сьюзен избегала даже встречаться с ними взглядом — так похотливо они смотрели на нее, единственную молодую девушку в поезде. Точно так же когда-то смотрел на Сьюзен ее кузен Эндрю.

Вот и теперь Сьюзен пробиралась по проходу, не отрывая глаз от пола. Впрочем, в проходе никого больше и не было. Неужели Сьюзен единственная кто выходит в Амбойе?

Спрыгнув со ступеньки, она зажмурилась от слепящего солнца и, прикрыв глаза ладонью, огляделась вокруг. И — о Боже! — Сьюзен почувствовала, как ужас сковал ей сердце: Тедди не было нигде. Более того, вокруг вообще не было ни души. И ни деревца, и ни единой постройки. Только ослепительный белый песок. На мили и мили тянулся он во всех направлениях. «Где же город? Где люди? И главное, Боже мой, где Тедди?»

Уронив вещи, Сьюзен с ужасом уставилась на единственное доказательство того, что она приехала туда, куда нужно — на старом перекошенном указателе значилось: «Амбой».

Тут послышался пронзительный свист, за ним последовал скрип колес — поезд начал медленно двигаться. Сьюзен смотрела на удалявшиеся вагоны набиравшего скорость поезда, и в душу ее закралось отвратительное чувство страха. Ведь через несколько секунд она останется совершенно одна! А темные окна мелькали уже так быстро, что Сьюзен не могла различить ни единого лица.

Вот прогромыхал последний, почтовый вагон, и Сьюзен невольно задрожала — несмотря на нестерпимую жару. Столько жутких историй слыхала она о пустыне — ядовитых змеях, отвратительных огромных черных мохнатых пауках, койотах, диких индейцах… И неожиданно для себя самой Сьюзен подобрала юбки и бросилась было вслед за поездом, но тут краем глаза заметила, что за ней кто-то наблюдает. И обернулась.

— О, Господи, помоги, — пробормотала несчастная девушка.

По другую сторону железной дороги стоял мужчина. Высокий мужчина. Но, нет, это был не Тедди.

Сьюзен окинула незнакомца быстрым взглядом: серая надвинутая на глаза шляпа скрывала верхнюю часть лица, светло-русые усы над квадратной челюстью, выражавшей высокомерие, причудливо загибались кверху; самыми страшными ей показались зловеще болтавшийся на поясе револьвер и длинная винтовка, торчавшая из лежавшего на песке мешка с пожитками. Он стоял, широко расставив ноги и подперев руками бока.

— Прошу прощения, мисс? Вы собираетесь ехать в Золотые Холмы? — спросил он низким голосом, приведшим Сьюзен в не меньший ужас, чем и его вид.

Едва удержавшись от того, чтобы не закричать, Сьюзен сделала шаг назад. Некогда претерпела она большую обиду от мужчины и до сих пор не могла этого позабыть. Любой мужчина вызывал у нее недоверие, а тем более этот незнакомец. Достаточно одного взгляда на него, чтобы понять: он способен на нехорошее.

Незнакомец тем временем перекинул мешок через плечо и — к ужасу Сьюзен — в два шага перескочил через рельсы, оказавшись от нее на расстоянии вытянутой руки.

Чейз Маккейн смотрел, ухмыляясь, на незнакомку, стараясь ничем не выдать своего восхищения ею. Он чувствовал: она и не догадывается о том, как обворожительна. Ветер развевал пряди ее золотистых волос, теребил юбку… Поистине прекрасный цветок среди этой безжизненной тусклой пустыни!

— А? — напомнил он ей о заданном только что вопросе.

Но не в привычке Сьюзен было вести беседы с незнакомыми людьми, а уж тем более с мужчинами. Тогда он подошел к ней еще ближе. Сьюзен невольно отпрянула, но, споткнувшись о свою ковровую сумку, шлепнулась прямо на песок и, вспыхнув от стыда, принялась судорожно поправлять юбку. Ей хотелось вскочить и убежать от него куда глаза глядят, но она прекрасно понимала, что он в два счета догонит ее на своих сильных, длинных ногах. Боже, что делать? Сьюзен дрожала от страха. Она чувствовала себя бабочкой, попавшей в сети паука.

Он протянул ей руку, но она не приняла ее.

— Что-то не так, мисс? — спросил незнакомец с ухмылкой.

Приглаживая раздувавшееся на ветру платье, Сьюзен залилась краской и, умирая от страха, пробормотала:

— Все хорошо. Я еду в Золотые Холмы, — она вздохнула, стараясь собраться с духом. — Откуда вы взялись? Я не видела, чтобы вы ехали в поезде.

Чейз нагнулся, чтобы поднять ее шляпу. «Птенчик хлопает крылышками так, точно надеется взлететь», — усмехнулся он про себя. Стряхнув пыль с соломенной шляпки, он подошел к Сьюзен так близко, что заслонил ее своей тенью от солнца.

— Я ехал в почтовом вагоне, — сказал он спокойно, протягивая ей шляпу. — Думаю, вам лучше надеть ее. Боюсь, солнце пустыни слишком бессердечно к хорошеньким белокожим девушкам.

Сьюзен испытывала крайнее смущение, но не сделала больше ни шага назад. Стоять в тени, которую отбрасывал этот великан, было гораздо приятнее, чем жариться на солнце. Пот потемнил подмышки на его серой рубашке, выступил капельками на лице. Сьюзен едва удержалась от странного соблазна достать носовой платок и вытереть ему лоб и щеки.

— Наденьте шляпу, — напомнил он ей.

Сьюзен вспыхнула. Какое счастье, что он не мог прочесть ее мысли!

— Спасибо, — пролепетала она.

И поспешно надела шляпу. Как мило сидела она на ее головке! Перепуганный птенчик больше не казался смешным. Из-под полей шляпы глядела на Чейза прекрасная молодая девушка. На вид ей было около двадцати. «Самый чудесный возраст», — подумалось Чейзу.

Она стряхнула с платья пыль и скороговоркой пробормотала:

— Я думала, что Тедди — мой жених — встретит меня, но он, наверное, опаздывает… Я уверена, что он уже очень скоро будет здесь…

Она подняла глаза на незнакомца, взиравшего на нее с нескрываемой усмешкой. Сьюзен не понимала, что он находит смешного в ее словах.

— Жарко, правда? — спросила она, теребя узкий воротничок платья.

Пот буквально струился по ее телу. Жаль, что она не может расстегнуть хотя бы две пуговицы! Незнакомец и так чересчур откровенно скользил по ней взглядом.

Но вот он сдвинул на затылок шляпу, и Сьюзен увидела его глаза — прекрасные синие глаза, подобных которым она никогда доселе не встречала.

— Наш поезд опоздал на целые сутки, — сказал Чейз, — так что, скорее всего, он просто приехал и уехал назад. А может быть, с ним что-нибудь случилось. Тут в округе орудуют мексиканские бандиты. — Он нахмурился и уставился вдаль, а в глазах его вспыхнул странный огонек.

Сьюзен взглянула вслед за ним на пустую линию горизонта и спросила дрожащим голосом:

— Когда из города приедет следующая повозка?

— До Золотых Холмов ехать дня два — не меньше, — ответил он, оборачиваясь.

— О, Боже правый…

Налетел порыв горячего ветра, и Сьюзен невольно схватилась рукой за шляпу. Платье обтянуло при этом ее полную грудь. Чейз не мог этого не заметить. Его взгляд скользнул по ее талии, бедрам, остановился на развевавшейся юбке, соблазнительно скрывавшей ее несомненно прекрасные ноги. Наконец он взглянул в ее глаза — огромные, ярко-зеленые. Чейзу, так давно не встречавшему женщин, Сьюзен казалась верхом совершенства. Такими глазами умирающий от жажды взирает на весело журчащий ручеек. Сьюзен почувствовала на себе его пытливый взгляд и, поспешно опустив руку, оправила платье.

— Наверное, он просто опаздывает, — пролепетала она, невольно оглядывая мощную фигуру Чейза.

О Боже, каков великан! «Что будет со мной, — подумалось Сьюзен, — если ему вздумается на меня наброситься? Отбиться от него и убежать будет так же трудно, как спрятаться от солнца среди этой пустыни».

Но он, к счастью, кажется, вовсе не собирается на нее набрасываться. Он указал на юг и задумчиво проговорил:

— Вот откуда он должен приехать. Но его нет: любая повозка подняла бы столько пыли, что ее было бы видно за много миль.

Сьюзен вгляделась в линию горизонта. Воздух был чист настолько, что видно было, как от земли исходит знойная рябь. Вдали блестело огромное озеро. «Интересно, как повозкам удается его преодолеть?» — подумала Сьюзен. Она напрягала глаза, стараясь различить хоть какой-нибудь признак жизни, в душе надеясь, что великан ошибся, но, к ее величайшему разочарованию, на горизонте не было не только ни единой повозки, но и ни единого облачка пыли. Страшная мысль пронзила душу Сьюзен: Тедди еще очень долго за ней не приедет. «До Золотых Холмов ехать два дня! Подумать только! О, Тедди, ты так близко и в то же время так далеко!» — ужаснулась про себя девушка.

Она с трудом взяла себя в руки и, стараясь сохранить хладнокровие, обратилась к пригнувшемуся к земле незнакомцу:

— Вы что-то потеряли? Что вы там ищете?

Он, нахмурившись, отрицательно покачал головой и указал на песок:

— Видите следы от колес повозки? Посмотрите, вот след, ведущий к дороге, а вот — обратно. Я думаю, он был здесь и уехал.

— О, нет!

— Вы не можете его в этом винить, мисс… — Чейз опустился на колени и принялся рыскать у себя в мешке.

— Тедди вернется, я просто уверена в этом. Я даже думаю, что он уже возвращается, просто его не видно за тем холмом.

— Это не холм, мисс, — подняв голову, ответил Чейз. — Это гора, и к тому же дьявольски большая. И я не собираюсь сидеть здесь и терять время, выжидаючи, пока этот — как его там зовут? — через нее перевалит…

Сьюзен подошла к нему поближе: раз он до сих пор не сделал ей ничего дурного, почему она должна бояться?

— Но что же мы будем делать, пока не приедет Тедди? — спросила она обеспокоенно.

Чейз удивленно обернулся и ухмыльнулся про себя: неужели она это серьезно? Да, в этом не было никаких сомнений. В ее лице читалась неподдельная искренность, а сложенные, как для молитвы, руки выдавали сильное волнение. Да, она была абсолютно серьезна. И к тому же донельзя наивна. Женщина в здравом уме никогда бы не задала незнакомому мужчине подобного вопроса, исключая, конечно, тот случай, когда речь идет о заигрывании. Предположи Чейз хотя бы на секунду, что девушка кокетничает с ним, он ни за что не упустил бы свой шанс. Но воспользоваться отчаянием растерявшейся невинной женщины… Никогда! Вздохнув, Чейз принялся копаться в мешке.

На глазах у растерянной Сьюзен он извлек оттуда все содержимое: флягу, фонарь, хлеб, сыр, вяленое мясо, нож, моток веревки, ножницы, спички…

— Что вы делаете? — испугалась Сьюзен.

Не глядя на нее, он ответил:

— Мне нужно немедленно идти. Надо как можно скорее попасть в Золотые Холмы. Я сам смогу дойти довольно быстро.

— Но… мне тоже очень нужно там оказаться. И кроме того, вы же не можете оставить меня здесь одну?

Сьюзен не доверяла мужчинам и боялась их, но еще больше она боялась остаться одна среди дикой природы. В темноте. Сьюзен с тоской посматривала на заходящее солнце. О, Боже, еще немного — и начнется страшная ночь. Она не вынесет, если останется здесь в темноте одна. Лишь мысль о том, что это возможно, вызывала у нее приступ тошноты. Стиснув зубы, она с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться.

— Прошу вас, не уходите без меня.

Черт, Чейзу и самому нисколько не хотелось ее покидать, но ведь другого выхода у него не было.

— Я никак не могу взять вас с собой, мисс. Мне правда очень жаль. Но вы не беспокойтесь: я поделюсь с вами едой и водой — надо только найти, куда ее налить. — Он отвел взгляд, опасаясь, что ей удастся его переубедить. Ох уж эти ее зеленые глаза! От них любой может потерять рассудок. — Обещаю вам, что как только я доберусь до города, я тотчас же за вами кого-нибудь пошлю. Боюсь, это все, что я могу для вас сделать.

— Нет, умоляю вас. — Сьюзен взяла его за плечо — под ее рукой твердели железные мускулы. — Я никогда еще не оставалась одна в таком месте. Вы сказали, что на повозке ехать два дня. Это значит, что пешком идти еще дольше. Мне придется провести здесь одной целую неделю — не меньше. Я… я просто не вынесу этого… — Ужаснувшись при этой мысли, она невольно стиснула Чейзу плечо: — Умоляю вас, не оставляйте меня!

Слезы навернулись на глаза девушки. «Еще немного — и с ней начнется истерика», — подумал Чейз, но даже не взглянул в ее сторону.

И Сьюзен со всей отчетливостью поняла: уговорить его не удастся; еще несколько часов — и она останется совершенно одна в пустыне, в кромешной тьме.

И ее будут мучить кошмары.

2

Она отпустила его плечо и уронила беспомощную, дрожащую руку.

— Есть у вас что-нибудь, куда можно налить воду?

Озадаченная Сьюзен смотрела на него, раскрывши рот. Он и впрямь собирается ее оставить!

Она не нашлась, что ответить, а он, скинув с плеча мешок, опустился на колени и принялся распаковывать ее вещи. Порыскав в ковровой сумке, он извлек из нее металлическую коробочку.

— Ну, что ж, это все же лучше, чем ничего, — сказал он.

— Мои драгоценности, — вскричала Сьюзен и бросилась отнимать у него коробочку, но он поднял руку высоко над головой. — Умоляю вас, не трогайте ее: там лежат драгоценности моей матери!

— Ничего с вашими безделушками не сделается. К тому же, уверяю, вы очень скоро поймете, что глоток воды может стоить гораздо больше, чем все сокровища в мире!

Вытряхнув содержимое в сумку, он налил в металлическую коробочку немного воды.

— Расходуйте ее разумно, — предупредил он. — От этого зависит ваша жизнь. — Чейз показал ей рукой на одинокий куст: — Старайтесь днем прятаться в тени терновника. Обещаю, что пришлю кого-нибудь за вами, как только это будет возможно. Может быть, даже вашего жениха. Как его там зовут?

— Тедди, — пробормотала Сьюзен отсутствующе.

Все мысли были только о том, что Чейз собирается бросить ее среди пустыни. Ночью. О, Боже! А вдруг здесь водятся крысы? Самым страшным воспоминанием детства была для Сьюзен та ночь, когда ее заперли в темном подвале наедине с этими отвратительными тварями. До сих пор при мысли об этом у нее дрожали колени.

Нет, она должна во что бы то ни стало убедить его, что ей никак нельзя оставаться здесь одной! Почему-то полностью уверенная, что этого мужчину стоит бояться гораздо меньше, чем темноты, Сьюзен сделала шаг вперед и подошла к нему вплотную, заставив его тем самым взглянуть на нее:

— Пожалуйста, мистер, умоляю вас, не оставляйте меня. Я безумно боюсь темноты.

Он мгновенно отвел взгляд куда-то в сторону далеких холмов. Его взор был холоден как сталь. Он ответил сурово, точно и не слышал того, что она сказала:

— Я оставил вам вяленой говядины, хлеба и сыра, но не советую есть много. От этого вам только еще больше захочется пить. Если бы я знал, что произойдет такая история, я, конечно, лучше бы подготовился. — Последние слова он пробормотал скорее для себя, нежели для нее.

Сьюзен была близка к истерике:

— Я не понимаю, почему вы так беспокоитесь о воде? Вон там ведь целое огромное озеро! — Она показала на блестящую вдали гладь.

Чейз замялся.

— Видите ли, мисс, — сказал он наконец. — Это не озеро… это мираж… там такой же сухой, горячий песок, что и здесь. И чертовски опасно верить в то, что там есть вода.

Подбоченившись, Сьюзен угрюмо смотрела на него. Зачем он лжет ей? О, Боже, нужно что-то делать! Она судорожно соображала, что ей предпринять. Неожиданно ей в голову пришла блестящая идея:

— А когда будет поезд в обратную сторону? Я могла бы сесть на него, доехать до ближайшего города и там подождать Тедди.

Он неодобрительно посмотрел на нее и покачал головой:

— Забудьте об этом, мисс. Этот поезд встретился нам вчера. А следующий, насколько мне известно, будет лишь через неделю.

Сердце ее колотилось, а ладони стали влажными.

«Что же делать? Что же делать? — лихорадочно думала она. — Обморок? Ну конечно! Это же так просто!»

Приложив ладонь ко лбу, Сьюзен тяжело вздохнула и закачалась на дрожащих ногах.

— Мне… смешно… — пробормотала она дрожащим голосом.

Она закатила глаза точно так, как это делала ее кузина Гортензия, когда хотела привлечь к себе внимание мужчины, и стала медленно сползать на землю.

Черт! В другой ситуации это было бы все, что ему нужно — хрупкая женщина падает прямо ему в объятия… Но сейчас… Опустившись на одно колено, Чейз положил на другое ее голову, открыл флягу и брызнул несколько капель на лицо девушки. Он прикоснулся пальцами к ее щеке, и ему показалось, что он дотронулся до нежного, спелого персика. Чейз позволил себе не сразу отдернуть руку, наслаждаясь бархатистостью ее кожи.

— Мисс, мисс, очнитесь. Черт подери, не надо обмороков.

«Теперь, — подумала Сьюзен, — он поймет наконец, что меня нельзя оставлять ни в коем случае». Ее веки слегка дрожали, но глаз она не открывала, наслаждаясь звуком его глубокого голоса. Никто еще никогда не был так обеспокоен ее здоровьем. К тому же ей даже нравилось лежать на его широком колене. Его дыхание ласкало ее щеки, словно перышко.

И Сьюзен вдруг почувствовала, что ей хочется еще большей близости. Его большое мускулистое тело воплощало собой огромную силу, и рядом с ним она чувствовала себя в безопасности. А ей всю жизнь так не хватало ощущения защищенности.

Он намочил пальцы и провел по ее щекам. Сьюзен застонала. Так приятно было это холодное прикосновение — ласковое и, похоже, даже немного страстное! Он провел по ее щекам, лбу, но прикоснуться к губам не решился.

«Я победила, — подумала хитрая Сьюзен. — Теперь он не уйдет от меня». И она слегка вздохнула с облегчением.

— О Господи, почему это должно было произойти именно сейчас? — пробормотал он, гладя ее шею и теребя верхнюю пуговку. Его рука скользнула под платье, прикасаясь к ее груди, и волшебное ощущение разлилось по всему телу Сьюзен — а пуговка случайно оторвалась.

О, Боже! Он теперь расстегивал ей платье! Сьюзен от испуга открыла глаза и встретилась с ним взглядом.

А он расстегнул еще одну пуговицу.

Сьюзен растерянно моргала, не зная, что ей делать. Стоило этому мужчине только взглянуть на нее своими ярко-синими глазами, как она тотчас потеряла голову, а теперь дошла до того, что позволяет ему прикасаться к ее телу.

Незнакомец расстегнул уже четвертую пуговицу, его рука скользила, лаская, по ее груди.

— Что… что вы делаете?

Сьюзен взглянула украдкой на его усы: интересно, такие же они мягкие, как кажутся с виду? И тут же, исполнившись презрения к самой себе за столь глупую мысль, поспешно перевела взгляд. На его шляпу.

Изучающе глядя на девушку, Чейз не мог не заметить, что для женщины в обмороке у нее слишком хороший цвет лица. Может, она прикидывается? А если так, то как далеко позволит она ему зайти в его ласках? Однако при мысли об этом он тотчас нахмурился. Что за чертовщина с ним происходит? Как он может воспользоваться слабостью несчастной женщины? Но что, если она все-таки прикидывается?

— Должно быть, это с вами от жары приключилось. Но теперь, я вижу, вам уже лучше, так что я пойду. Мне нужно успеть преодолеть до сумерек очень большое расстояние.

Потрясенная тем, что он все же решил ее оставить, Сьюзен схватила его за руку:

— Прошу вас, возьмите меня с собой.

Но Чейз отдернул руку и покачал головой:

— Вы не перенесете дороги. Вы вон совсем недолго на жаре, а уже в обморок падаете.

Сьюзен видела: ее притворный обморок еще больше убедил его в том, что нельзя брать ее с собой.

Она поспешно поднялась на ноги. Слишком поспешно. У нее закружилась голова, только на этот раз по-настоящему, пошли круги перед глазами, и она отчаянно заморгала, чтобы от них избавиться. Сьюзен протянула было руку, чтобы схватиться за Чейза, но он отвернулся и раскрыл свой мешок. Сьюзен опустилась на чемодан и тяжело вдохнула в легкие душный воздух.

Ей не хотелось, чтобы он заметил, что ей действительно стало плохо. Но слишком поздно: он угрюмо взглянул на нее и сказал:

— Послушайте, я оставлю вам оружие. Может, с ним вы будете чувствовать себя увереннее.

Сьюзен с ужасом посмотрела на длинное торчащее из мешка ружье.

— Нет, не винтовку. А вот это. — Он отцепил от пояса угрожающего вида пистолет и протянул ей. — Это кольт сорок пять. Его называют «хранителем спокойствия», и это так и есть.

— Мне… мне не нужен пистолет… — попыталась возразить Сьюзен.

— Конечно же, он вам не нужен, да только иногда полезно иметь его под рукой. — Чейз держал этот отвратительный предмет на вытянутой руке, направив дуло куда-то туда, где блестело озеро. — Им легко пользоваться. Сначала отводите курок. Вот так. — Раздался зловещий двойной щелчок. — Потом целитесь. И нажимаете на курок.

Послышался оглушительный выстрел. Сьюзен вскочила на ноги и пронзительно завизжала. Кусочек желтого кактуса отлетел от растения вдалеке. Сьюзен с ужасом смотрела на клубы дыма.

— Я оставляю вам спички и другие необходимые вещи. Держать его нужно вот так. — Он поднес пистолет так близко, что она поморщилась от запаха горелого пороха. — Откройте затвор, вытрясите использованный порох. Потом вставьте новую пулю. Только будьте осторожны: не выстрелите случайно в саму себя. Эта штука гораздо серьезнее, чем может показаться с виду.

«Серьезнее? — подумала Сьюзен. — Куда уж серьезнее!»

Он зарядил пистолет и протянул ей.

С бьющимся сердцем покачала она головой и отступила на шаг. Ей не хотелось брать в руки эту отвратительную вещь. Чейз нахмурился. Ему не понравилось, что она отказывается от пистолета.

Она взглянула на лежавший на его ладони пистолет — сейчас оружие уже не казалось ей таким страшным.

И Сьюзен протянула к нему дрожащую руку. Но только она коснулась большим пальцем курка, мужчина завопил, темнея от злобы:

— Нет! Его нельзя так брать! Нужно держать его так, как показал я. Нужно быть уверенным, что он полностью под вашим контролем.

Он положил пистолет ей на ладонь. Едва рука коснулась ее, сердце Сьюзен бешено заколотилось.

С большим трудом перевела она взгляд с незнакомца на пистолет. Пистолет оказался тяжелым. Гораздо тяжелее, чем мог показаться с виду. И испугавшись, как бы он вдруг внезапно не выстрелил, Сьюзен поспешила убрать его в чемодан.

— Еще один совет, — сказал ей незнакомец. — Не наставляйте его на того, кого не хотите убивать. Иначе — непременно убьете.

Сьюзен решила совершить еще одну попытку и положила руку на плечо великана.

— Прошу вас, позвольте мне пойти с вами! — взмолилась она. — Я обещаю, что не буду вам обузой. В Бостоне я повсюду ходила пешком и никогда не уставала. Я каждый день ходила на пристань, а она за целых пять миль от моего дома. Знаете, мне очень нравилось провожать уплывающие в далекие края корабли. Мне казалось, будто это я сама уплываю… — Сьюзен умолкла, понимая, что она только задерживает его: он был непреклонен в своем желании оставить ее здесь.

Чейз взглянул на ее стоптанные туфельки на каблуках в два дюйма и покачал головой:

— Идти, утопая в песке, совсем не то же самое, что бродить по мощеным улицам Бостона. Я пойду не по дороге, а срежу путь. У вас мгновенно появятся волдыри на ногах. Не говоря уже о том, что вы обгорите и вновь потеряете сознание…

Слезы навернулись на глаза Сьюзен. Она потеряла последние остатки гордости. Однако ничто не могло сравниться с тем, что ей придется остаться здесь одной. Может быть, хотя бы слезы тронут его бесчувственное сердце?

Но, к ее величайшему сожалению, они были напрасны. Он уже отошел на порядочное расстояние. Боже мой, что же он делает? Он уходит, оставляет ее!..

— Умоляю, — кричала она. — Не уходите!

Но он лишь обернувшись помахал ей на прощание.

— Постойте! Я ведь даже не знаю вашего имени!

Он снова обернулся и крикнул:

— Маккейн! Чейз Маккейн!

Коснулся полей шляпы и пошел дальше.

Сьюзен подобрала юбку и что было сил бросилась за ним. Падая, спотыкаясь, увязая в песке, она поднималась и тут же вновь падала на раскаленную землю.

— Умоляю, мистер Маккейн! Не бросайте меня! — все кричала она, но с ужасом вскоре убедилась, что с каждым ее криком он старается идти все быстрее и быстрее.

Она задыхалась на невыносимо жарком воздухе. Ноги налились свинцовой тяжестью. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот разорвется. Но Сьюзен все еще продолжала бежать.

Однако очертания Чейза Маккейна она различала уже с трудом. А вскоре он и вовсе превратился всего-навсего в точку на горизонте.

Сьюзен, рыдая, упала на колени, зарываясь руками в раскаленный песок. И смотрела сквозь слезы, как Чейз исчезает вдали.

Все пропало теперь. Все теперь пропало.

3

Сьюзен лежала на раскаленном песке пустыни, пока окончательно не потеряла Чейза Маккейна из вида. Она все надеялась, что он вернется. Но он не вернулся…

Сьюзен с тоской смотрела на огромные оставленные Чейзом следы на песке и ненавидела каждую песчинку, на которую ступала его нога. Отчаяние сменилось злобой. Внезапно она вскочила и принялась что есть сил затаптывать следы, выкрикивая:

— Я очень рада, что ты ушел, негодяй! Лучше умереть, чем иметь дело с нечестным человеком!

Но прошло несколько минут и Сьюзен успокоилась, перенесла свои вещи к кусту терновника и разбила там нечто вроде лагеря. Она поела хлеба и сыра и выпила воды, несмотря на предупреждение Маккейна о том, что воду нужно строго экономить. Зачем волноваться попусту, когда рядом целое озеро? «Нет, — думала она. — Это не может быть мираж! Слишком натурально это озеро выглядит! Нужно будет непременно сходить туда завтра искупаться».

Непривычная жара настолько вымотала ее, что, несмотря на страхи, она вскоре уснула…

Открыв глаза, Сьюзен с ужасом обнаружила, что солнце исчезло за горизонтом. Ей сразу стало холодно, и она обхватила себя руками за плечи. Странно, еще совсем недавно здесь стояла такая жара, а теперь так резко похолодало! Сьюзен достала из ковровой сумки шерстяную шаль — единственную теплую вещь, которая была у нее с собой, — и постаралась получше в нее закутаться. Так она просидела довольно долго и все равно никак не могла согреться. «Нужно разжечь костер», — наконец решила она. И, несмотря на кромешную тьму, отправилась на поиски веток.

Она долго-долго шла, прежде чем наткнулась на остатки высохшего кактуса — топливо, наверняка, очень плохое, но ничего лучше не найти — и пошла назад к вещам. Быстро-быстро, в полной темноте.

Через несколько минут Сьюзен поняла, что заблудилась и не знает, в какой стороне растет этот проклятый терновник. «Нет-нет, я не могла заблудиться, — успокаивала она себя. — Я не так далеко отошла».

Она лихорадочно соображала, где железная дорога, но так и не поняла, куда нужно идти. Окончательно сбитая с толку, Сьюзен была на грани отчаяния. Как могла она так быстро заблудиться?

— О Боже, здесь же тихо, как в гробу, — сказала она громко.

Сьюзен привыкла к шумным улицам, лошадям, экипажам, гомону людей. Тишина пустыни резала ей слух, действовала на нервы. Сердце Сьюзен громко стучало, готовое выскочить из груди. Колени дрожали мелкой дрожью.

Сьюзен взглянула на небо в надежде, что звезды помогут ей найти дорогу. Луны на небе не было — вот почему царила такая кромешная тьма. Звезд же было огромное количество. Еще никогда в жизни Сьюзен не видела столько звезд.

Девушка очень быстро различила знакомые созвездия — Большую Медведицу, Полярную звезду… но что могла она прочесть по звездам здесь, далеко на юге, в сотнях миль от дома?.. Разве по звездам найдешь куст терновника?

Сьюзен сделала несколько неуверенных шагов. Песок зловеще захрустел под ногами — единственный звук, нарушивший тишину черной ночи.

Едва сдерживая слезы, Сьюзен решила пойти сначала направо, потом налево. Но вот она совершила таким образом круг — или это ей только так показалось? — но не обнаружила ничего, кроме мрака ночи.

До сих пор Сьюзен не понимала, как много значит для нее этот терновый куст. Теперь же он стал для нее всем — ведь там остались и вода, и еда, и спички.

— Почему, ну почему, я не взяла с собой ничего? — всхлипывала Сьюзен. — Я ведь могла бы сейчас сидеть около костра!

Дрожь пробежала по спине: она окончательно потерялась. Боже милостивый, теперь у нее не было ни огня, ни пищи! И отчаяние вновь охватило Сьюзен. Страх перед темнотой и одиночеством овладел ею с удвоенной силой. Потеряв последнюю надежду, Сьюзен упала на холодный песок и зарыдала. Но никто ее рыданий не слышал…

С каждым шагом Чейз все больше и больше ругал себя. Но, Боже правый, он нисколько не хотел бросать эту женщину одну в пустыне. Он, черт подери, дал ей все, что мог: половину своей воды и еды, спички, оставил даже пистолет. Что еще он должен был сделать?

Взять ее с собой!

Ему почудилось, будто кто-то произнес эти слова. На мгновение он остановился, прислушиваясь, но больше не раздалось ни единого звука. «Это с тобой от жары, Чейз Маккейн», — сказал он сам себе и пошел дальше.

— Мне же, дьявол раздери, срочно нужно в город! — проговорил он громко, решительными шагами пересекая пески. — От меня зависит жизнь людей. — Он передернул плечами так, словно отталкивал руку молодой женщины, до сих пор чувствовал он ее прикосновение.

Решив, что идет слишком медленно, Чейз значительно ускорил шаг, опустив голову и широко размахивая руками. Но он никак не мог избавиться от мысли о ее лилейной шейке, румяных бархатистых щечках, соблазнительных пухлых губках… И сколько он ни шел, всюду виделись ему ее умоляющие зеленые глаза.

Рыдания сотрясали тело Сьюзен. Казалось, прошло уже несколько часов, как она лежала на песке и громко плакала. Впрочем, в пустыне, в кромешной тьме невозможно было понять, как течет время.

Но вот наконец стоны Сьюзен перешли во вздохи, и она села на песок, собираясь с силами и стараясь правильно оценить ситуацию. С ней случилась беда — это понятно, но только слезы тут никак не могут помочь. Плача, она лишь крадет у самой себя последние силы — духовные и физические.

Дрожащими руками Сьюзен получше закутала плечи в шаль. Благодарение Богу, шаль она взяла с собой, когда собралась за дровами. Хоть какое-то утешение темной леденящей ночью. Сьюзен сидела, скрестив ноги, стараясь разглядеть что-нибудь среди густой темноты. Но как она ни напрягала глаза, так ничего и не увидела. Окружавший ее мир был черен, как чернила.

— Нужно быть храброй, Сьюзен, — прошептала она. — Еще несколько часов, и ночь кончится. Понятно, конечно, что эти часы будут тянуться мучительно долго, но все равно рано или поздно ночь закончится. Закончится, и раскаленное солнце опять будет жечь твою нежную кожицу, — ехидно захихикала она.

«Почему я говорю шепотом? Вокруг все равно нет ни души, и никто не может посмеяться над тем, что я говорю сама с собой! — подумала Сьюзен. — Впрочем, как бы я хотела, чтобы хоть кто-нибудь сейчас надо мной посмеялся!»

Она всхлипнула и начала говорить уже гораздо громче, правда, сквозь слезы и в нос:

— Подожди же, Чейз Маккейн! Рано или поздно я найду тебя, подонок…

Сьюзен почувствовала некоторое удовлетворение и улыбнулась. Никогда раньше она не произносила этого слова, но хорошо знала, в каких случаях люди его употребляют. Обругаешь обидчика — и сразу станет легче. Тем более что к Чейзу Маккейну это определение подходило как нельзя лучше. Сьюзен выкрикнула еще несколько известных ей бранных слов подряд и рассмеялась: не зря она все-таки ходила в Бостоне на пристань. Нигде не выучишься так ругаться, кроме как там.

Злоба убила в ней страх. Она просто перестала его чувствовать. А значит, нужно побольше злиться: это поможет выжить…

Внезапно послышался звук — точно хрустнула веточка. Вскочив, Сьюзен огляделась вокруг, но ровным счетом ничего не увидела. Такая темнота, если ослепнешь — мало что изменится.

Сьюзен постояла несколько минут, прислушиваясь, затем пробормотала с тяжелым вздохом:

— Во всем виновата твоя чрезмерная чувствительность, Сьюзен Сент-Клер. Если будешь и дальше разводить нюни, еще не то тебе пригрезится.

В надежде, что появившаяся на небе луна поможет ей найти главный ориентир — терновый куст, Сьюзен поднялась и пошла вперед, но через несколько шагов вскрикнула от боли, наткнувшись на колючий кактус. Она одернула юбку — и еще несколько шипов впились ей в руку.

Тут Сьюзен вновь села на землю и разрыдалась. Потихоньку успокоившись, она положила под голову шаль, решив уснуть, но не смогла сомкнуть глаз. Она лежала, глядя в небо.

Темнота ночи нависла над ней, точно тяжелое одеяло. Нужно ждать.

Она попробовала молиться. Она молилась так, как не молилась никогда в жизни, и просила Господа помочь ей преодолеть весь этот ужас.

Вновь и вновь возвращались ее мысли к и по сей день ярким отвратительным воспоминаниям детства, когда ее оставляли в темноте одну. Но Сьюзен лишь сжала кулаки и стиснула зубы, когда по ее щеке потекла непрошеная слеза. Никуда это не годится: нельзя себя вести так. Еще немного, и ей начнут мерещиться крысы, как они ползают по ней, ворошат волосы…

И тут послышался страшный душераздирающий звук.

Она вскочила, уже приготовившись бежать. Но куда?

Звук напомнил крик несчастного существа, на которое накинулась стая разъяренных собак. Существо же издавало такие визгливые звуки, что Сьюзен заткнула уши и разрыдалась.

Слышалось злобное рычание и жалобные крики. Наверное, койоты напали на какое-нибудь беззащитное животное. Возможно, на кролика.

От этой мысли ей стало еще страшнее. А что, если звери прибегут сейчас сюда и накинутся на нее? Боже, почему она не взяла с собой пистолета!

Страшное рычание приближалось. У Сьюзен задрожали колени, и она невольно попятилась назад.

Затем послышался крик, крик до безумия напоминавший человеческий. Сьюзен заткнула пальцами уши. И тут поняла вдруг, что крик этот исходит из ее собственных уст. Но остановиться все равно не могла.

Внезапно чья-то ладонь зажала ей рот:

— О Боже, женщина, замолчи!

4

Открыв глаза, Сьюзен увидела мерцающие над головой мириады звезд и висящую на небосклоне кривую грустную луну. Неподалеку же уютно трещал костер, а сама она была заботливо укрыта шерстяным одеялом. Повернувшись к костру, радуясь его теплу и свету, Сьюзен вздохнула от удовольствия.

Послышался шелест шагов. Сьюзен подняла голову и увидела Чейза Маккейна. Свет пламени высветил его хмурое лицо. Но Сьюзен все равно была рада: рядом с ней находился живой человек, каким бы дурным он ни был.

Горючая слеза скатилась по щеке Сьюзен, и она опять закрыла глаза. А когда вновь разомкнула ресницы, Чейз уже исчез.

Может, это был только плод ее воображения? Может, ее злоба и ненависть к этому человеку стали настолько велики, что он начал ей мерещиться? Сьюзен посмотрела на огонь. Нет, нет, огонь — не галлюцинация, и одеяло — не галлюцинация. А кто, кроме Чейза, мог укрыть ее и развести костер?

— Хотите пить? — послышался вдруг знакомый голос.

Да, это был Чейз. Он протягивал ей флягу с водой. Но после двух жадных глотков Сьюзен тотчас отнял у нее флягу:

— Хватит. Нужно экономить.

О Боже, опять он взялся за свое! Но убеждать его в том, что рядом огромное озеро, Сьюзен не стала.

— Вы… вернулись… — выдохнула Сьюзен.

Она едва могла говорить. Видимо, из-за того, что слишком долго плакала, а потом громко кричала.

— И правильно сделал. Вы просто бились в истерике. Да и вообще не знаю, что было бы с вами, если б я не вернулся.

Сьюзен вспыхнула:

— Я не испугалась… я…

— Что-что?

— Ничего!.. — огрызнулась Сьюзен.

Нет, этот подлец все-таки невыносим! Немного успокоившись, она огляделась по сторонам и обнаружила, что лежит невдалеке от того самого куста терновника, который она тщетно пыталась найти в темноте. А все ее вещи стояли точно там, где она их оставила. Только рядом с ними был теперь еще и заплечный мешок Чейза.

Несмотря на леденящий холод, Сьюзен скинула одеяло и вскочила. Ничего ей не нужно от этого гадкого человека! Глаза девушки сверкали злобой. Долгие годы она позволяла кузену Эндрю указывать, что ей делать и как жить, но, покидая Бостон, твердо решила, что никому больше не даст командовать и издеваться над собой.

— Вы… вы низкий, гадкий человек! — выкрикнула она, потрясая кулаком, и что было силы ударила его по лицу.

Чейз не успел увернуться. Красной краской брызнула кровь из его носа прямо Сьюзен на платье. Но она ничуть не смутилась и не испугалась. Ярость затмила ей разум.

— Черт подери, мисс, я ведь вернулся, чего же вы кипятитесь? — попробовал пошутить Чейз.

Еще один взмах кулака — и он получил бы удар в живот, если бы вовремя не отпрыгнул в сторону. А Сьюзен аж вскрикнула от разочарования.

Чейз был потрясен той неописуемой злобой, которой встретила его эта маленькая хрупкая женщина, той силой, с которой наносила она ему удары. Наконец, он схватил одной рукой ее за запястья, а другой, сняв с шеи платок, вытер с носа кровь. Держал он ее крепко, но Сьюзен умудрилась все же ударить его мыском туфли по голени.

Она отчаянно пыталась вырваться из его цепких рук, но Чейз был все же значительно сильнее.

— Я ненавижу тебя, дерьмо собачье! Гадкий, склизкий слизняк! — визжала она, довольная тем, что запомнила, как ругались матросы на пристани.

Ее глаза сверкали от негодования, но — странно — особого удовлетворения она не испытывала. Может, если бы она не нос ему расквасила, а размозжила голову, да еще из его же собственного пистолета, может, тогда бы она успокоилась?

Чейз тем временем пристально смотрел на нее. «Нет, она все-таки чертовски хороша, — подумалось ему. — А злоба даже придает ей очарования».

Пламя костра бросало свет на ее горящие яростью глаза; длинные густые волосы разметались по хрупким плечам.

— Ну что, вы успокоились?

— Никогда я не успокоюсь, слышите вы, подонок!

Как смешно слышать из ее уст грубые слова! Чейз не мог удержаться от ухмылки.

Сьюзен же поняла эту ухмылку по-своему.

— Да-да, я не успокоюсь, и не надейтесь!

Она плюнула ему прямо в лицо, к счастью, промахнулась. Тогда она вновь попыталась вырваться, но Чейз крепко сжимал ей руки.

— Пусти!..

— Послушайте, я отпущу вас, если вы пообещаете не бить меня, не кричать и не плеваться. Хорошо?

— Хорошо, я обещаю… — немного поколебавшись, ответила Сьюзен.

Чейз отпустил ее, и она с хитрой улыбкой сделала три шага и опустилась на колени возле своего чемодана. Она же не обещала, что не будет в него стрелять. Открыв замок, Сьюзен принялась шарить рукой в поисках пистолета. Но лишь рука ее нащупала холодную рукоятку, Сьюзен испугалась. «Господи, что это со мной? Неужели я решила убить человека? Да как же это возможно, Боже правый? Кроме того, если я убью его сейчас, то с кем же останусь? Получится, что я опять буду одна. Одна в пустыне», — судорожно соображала Сьюзен. Последнее совсем не входило в ее планы. А потому она отдернула руку, ведь он же в конце концов все-таки вернулся. И принес с собой тепло и свет. И нарушил терзавшее ее одиночество. Его приход дал Сьюзен все, о чем она мечтала. Нет, она не станет его убивать. По крайней мере, пока.

Кроме того, если хорошенько разобраться, в том, что Сьюзен оказалась в пустыне одна, виноват вовсе не Чейз, а не кто иной, как Тедди. Ведь это он не встретил ее у поезда…

— Как вас зовут? — проговорил Чейз, не отрывая платка от носа, из которого все еще шла кровь.

Сьюзен застыла от удивления. Меньше всего на свете ждала она сейчас этого вопроса.

— Сьюзен Сент-Клер, — пробормотала она наконец. — А зачем это вам?

Он посмотрел на платок: кровь наконец-то остановилась — и засунул его в верхний карман.

— Врагов лучше знать по имени, мисс Сент-Клер, — усмехнулся в ответ Чейз.

— У вас, должно быть, немало врагов, — бросила Сьюзен.

Чейз насторожился, но, подумав, засунул руки в карманы и расхохотался:

— Вы правы.

Сьюзен не видела в этом ничего смешного.

— Почему вы вернулись? — спросила она.

— Я уже начинаю об этом жалеть.

Это, видимо, была шутка, но Сьюзен даже не подумала улыбнуться.

— Не знаю, — продолжал Чейз. — Наверное, решил, что в пустыне лучше не оставаться одному, что нам с вами лучше быть рядом. Пустыня жестокое место.

— Да, я уже знаю об этом, — проговорила Сьюзен, глядя на огонь. — Знаю исключительно благодаря вам…

В глубине души она понимала, что теперь, когда Чейз вернулся, пустыня перестала быть для нее такой страшной, и была благодарна ему за это.

Чейз изучающе смотрел на девушку и даже не пытался скрыть, что ему доставляет удовольствие скользить взглядом по ее хорошенькому личику, высокой груди, ладной фигурке. Сьюзен почувствовала себя неуютно под этим взглядом и, повернувшись к костру, подбросила туда кусок сухого кактуса.

— Если вы готовы помириться со мной, мисс Сент-Клер, то я согласен признать свою вину. Я не должен был оставлять вас одну. Я очень сожалею об этом и прошу у вас прощения.

Сьюзен была поражена тем искренним раскаянием, которое звучало в голосе Чейза. Она никак не думала, что он станет извиняться. Такие люди, как он, редко просят прощения. Растроганная, она взглянула ему в лицо, но он, к сожалению, уже не смотрел на нее. Сидя на корточках, Чейз ворошил палкой в костре угли.

Сьюзен присмотрелась к своему новому знакомому. Он был, вне сомнения, хорош собой. Прямой нос правильной формы и массивная нижняя челюсть выдавали в нем человека, знающего, чего он хочет, и привыкшего добиваться этого любым путем. А в глубоких синих глазах таилась загадка. Из-под шляпы выбивались темно-русые волосы, которые давно следовало подстричь. Впрочем, Сьюзен нравились его волнистые, длинные волосы. А усы придавали ему значительности и делали его еще более мужественным и привлекательным.

Сьюзен заметила, что Чейз наморщил лоб. Неужели он уже пожалел о том, что попросил у нее прощения? После всех грубых слов, которые она ему сказала, это бы было неудивительно. «Неужели он снова меня бросит?» — испугалась Сьюзен. Она хотела было сказать ему нечто такое, после Чего они могли бы окончательно помириться, но не находила слов. Кроме того, вряд ли бы он оценил ее извинения. Мужчины этого не любят.

— Лучше бы вам лечь спать, мисс Сент-Клер, — сказал Чейз, поднимаясь, — завтра нам предстоит тяжелый день.

— Но почему? Ведь все, что от нас требуется, это сидеть здесь и ждать, пока кто-нибудь не приедет и не заберет нас отсюда.

— Я не собираюсь никого ждать, — покачал головой Чейз. — И потом, может пройти несколько недель, прежде чем сюда кто-либо приедет.

Он лег по другую сторону костра, положив под голову мешок, и кивнул на одеяло:

— Возьмите. Мне оно не нужно. У меня горячая кровь.

Сьюзен смотрела затуманенными глазами на костер. Она испытывала безумную усталость, такую, словно не спала несколько дней, и широко зевнула. Ее неодолимо клонило в сон, но брать у Чейза одеяло ей не хотелось. Хорошо, что Чейз рядом — теперь Сьюзен не одна, но больше ей ничего от него не надо.

И все же Сьюзен украдкой взглянула на одеяло. Оно манило к себе. Она опустилась, дрожа, на колени. «Но если оно ему не нужно, — подумала Сьюзен, — глупо ведь от него отказываться…» Она бросила быстрый взгляд на Чейза — он не смотрел в ее сторону, — взяла одеяло, легла и укрылась.

Подложив под голову шаль вместо подушки, она посмотрела на звездное небо и спросила:

— Мистер Маккейн?

— У-у?

— Мне интересно… А как я оказалась снова у куста терновника, если была так далеко от него?

— Вы были недалеко. Около пятидесяти ярдов — что-нибудь в этом роде. Вы потеряли сознание у меня на руках, и я вас сюда принес.

Недалеко? Сьюзен была немало удивлена. Тогда почему же она не могла найти этот злосчастный куст? О, Боже, неужели она потеряла сознание? А он подхватил ее на руки? Да ведь он мог в этот момент ее изнасиловать!

«А вдруг он так и сделал? — у Сьюзен перехватило дыхание. — Да нет же! — возразила она сама себе. — Боже, какая я глупая!»

С этой мыслью она и заснула.

5

Когда Сьюзен вновь открыла глаза, ей показалось, что с тех пор, как она уснула, прошло всего лишь несколько мгновений, и не сразу поняла, что с нею происходит.

— Доброе утро, — вдруг сказал с усмешкой склонившийся над нею Маккейн.

— Какое же это утро? — возразила сонная Сьюзен. — Темнотища хоть глаз выколи.

«С какой это стати он вскочил так рано? Я всю жизнь считала, что воры жутко ленивые», — мелькнуло у нее в голове.

Маккейн покачал головой и указал на розовеющий восток:

— Скоро начнет светать. Нам нужно идти, пока еще прохладно. Мне, конечно, очень жаль, что я не могу предложить вам чашечку кофе, мисс, но, к несчастью, воды у нас маловато. Однако я принес вам поесть. Вот сыр и хлеб. Идемте, будете жевать по дороге, — весело сказал Чейз и поднялся.

Сьюзен взяла у него еду, но продолжала лежать. Увидев, что Сьюзен не спешит, Чейз сдернул с нее одеяло, чтобы поскорее его свернуть, и Сьюзен предстала перед ним в мятом, расстегнутом платье и с задравшейся выше колен юбкой. Заметив, как он смотрит на ее обнаженные ноги, Сьюзен смутилась и поспешно одернула подол.

Чейз отвернулся, нахмурившись, и принялся складывать вещи в мешок. «И о чем я только думаю? — сказал он сам себе. — Совсем не время сейчас увлекаться хорошенькими женщинами. Сейчас тебе, Чейз, как никогда, нужна светлая голова».

И Чейз решил поменьше смотреть на Сьюзен, идти все время впереди и не оборачиваться. Благодарение Богу, она, кажется, его слушалась.

Поспешно поднявшись, Сьюзен застегнула на платье верхние пуговки, которые он вчера так задумчиво расстегивал. Ей хотелось привести в порядок прическу, но, увы, большинство ее шпилек потерялись вчера в пустыне. Конечно, в сумке у нее были и шпильки, и расческа, и зеркало, но Чейз уже надел на плечи мешок, а Сьюзен ни за что бы не решилась его задерживать. Чейз ни на минуту не должен сожалеть о том, что вернулся.

Маккейн взял ружье, засыпал песком тлеющие угли, обернувшись к Сьюзен, спросил:

— Вы готовы, надеюсь?

В ответ Сьюзен кивнула, надела соломенную шляпу, взяла в руки ковровую сумку и чемодан.

— Вы что, собираетесь волочить все это барахло за собой? — спросил он хмуро.

— Разумеется. Там ведь лежат все мои вещи. Все, что у меня есть.

«Он же видел мои драгоценности, — подумала Сьюзен. — Неужели он решил, что это просто безделушки? Что ж, тем лучше. В этом случае ему не придет в голову их украсть».

На самом же деле это были очень хорошие вещи. Кроме того, они принадлежали матери Сьюзен, и Сьюзен дорожила ими как памятью.

Маккейн грозно посмотрел на нее из-под полей шляпы:

— Надеюсь, вы не будете ныть всю дорогу!

Он повернулся к ней спиной и быстро пошел в ту сторону, что и вчера.

Сьюзен взглянула на него удивленно и обиженно. Почему он так груб с ней? Можно подумать, она заставляла его возвращаться? Сьюзен готова была возмутиться, но осмотрительно решила, что не стоит. Еще бросит ее Чейз, не дай Бог, снова.

Маккейн шел тем временем вперед очень быстро, и расстояние между ними все увеличивалось. Перепугавшись, что потеряет его из вида, Сьюзен поспешно сунула в рот хлеб и сыр, подхватила вещи и побежала вслед за ним. Сьюзен с завистью смотрела на его заплечный мешок. Жаль, у нее не было такого! Ведь это самый удобный способ носить вещи.

Прошло уже несколько часов, и солнце поднялось высоко, когда Сьюзен глухо простонала:

— Маккейн, мы не могли бы остановиться попить воды?

Маккейн шел на добрых тридцать ярдов впереди. Но он даже не замедлил шага, а только крикнул ей в ответ:

— Пока рано.

Ее воду он перелил себе в флягу, сказав, что так она лучше сохранится. Сьюзен понимала, что он прав, и все же она много бы сейчас отдала за то, чтобы у нее была бы при себе вода. Она ждала, когда же наконец появится озеро, про которое Чейз врал ей, что это мираж. Однако оно было все еще далеко впереди.

Идти по мягкому песку оказалось сплошным мученьем. Каждый шаг давался Сьюзен вдвое тяжелее обычного. Тем более что на бедняжке были туфли кузины Гортензии, которая носила обувь на два размера больше, и у Сьюзен уже начали образовываться волдыри.

Солнце немилосердно жгло Сьюзен затылок, и она невольно замедлила шаг. Спина мучительно ныла, сумка и чемодан тянули руки так, словно были набиты камнями. Пот тек по ее лицу, щипал глаза, застилая свет. Сейчас Сьюзен отдала бы все свои драгоценности хотя бы за один глоток воды.

«О, Боже, наверное, так умирают от жажды», — с ужасом подумала она.

Будучи уже не в силах поднять голову, чтобы следить за идущим впереди Маккейном, Сьюзен шла по следам его больших ног. Потом, окончательно обессилев, она остановилась, обливаясь слезами и потом. Она не могла больше идти. Швырнула вещи и упала навзничь. Песок обжег ей лицо, но Сьюзен уже было все равно. Через несколько мгновений она все же подняла голову и посмотрела туда, куда ушел Чейз. О Боже, где же он? Его нигде не было видно. Ахнув, она вскочила на ноги.

— Маккейн! Где вы? — завизжала Сьюзен, подхватила вещи и, забыв об усталости, кинулась хромая вперед. Над головой кружились грифы, и она от испуга побежала быстрее.

6

Где же он?

— Маккейн! Маккейн! — выбиваясь из последних сил, кричала Сьюзен.

Ее пересохшие губы растрескались, духота сдавливала горло. Мысль о том, что она может остаться одна в пустыне, пусть даже днем, приводила ее в неописуемый ужас. Кроме того, ей безумно хотелось пить, а вся вода была у Чейза. До озера было все еще далеко.

Сьюзен попыталась сглотнуть слюну, но язык, словно терка, скреб по нёбу. Теперь она поняла, что имел в виду Чейз, когда говорил, что вода в пустыне — самая большая драгоценность. Сейчас она с радостью отдала бы за стакан воды все что угодно — даже свое любимое колечко с рубином и бриллиантами.

Может, бросить все и пойти прямиком к озеру? Сьюзен поднялась на холм и остановилась.

Прислонившись к коротколистной юкке, внизу, на песке, сидел, скрестив ноги и сдвинув на затылок шляпу, Чейз и улыбаясь пил воду. Можно даже сказать, ухмыляясь.

Пил их воду!

Сьюзен швырнула вещи и бросилась к нему, вздымая песок. Он же сейчас все выпьет! Она жадно протянула руку к фляжке, но он поднял ее высоко над головой.

— Эй, мисс! — расхохотался он. — Подождите минутку!

— Вы эгоист! Дайте мне тоже попить! Я там умирала на жаре, а вы сидели в тени, отдыхали и пили, сколько влезет! — выпалила Сьюзен.

— Довожу до вашего сведения, мисс Сент-Клер, что я сделал всего один маленький глоточек. А я шел не меньше, чем вы, и по такой же дикой жаре. Вот, держите, — он протянул ей флягу. — Но выпейте совсем немного. Нам ведь нужно экономить.

Она выхватила у него флягу и прижала ее к груди. Потом сделала один большой глоток. Такого наслаждения, кажется, она не испытывала никогда в жизни!

После третьего глотка Чейз отнял у нее флягу:

— Хватит. Еще неизвестно, когда мы в следующий раз увидим воду и как далеко нам идти.

— Как это? Разве вы не знаете, как далеко нам идти? — удивилась Сьюзен. — Вы что же, раньше там не были?

— Нет, — покачал головой Маккейн. — Я был во многих местах Калифорнии, но здесь — ни разу.

Сьюзен не верила своим ушам:

— Но вы вели себя так, будто вам хорошо известно, куда идти?

— Ну, я видел Золотые Холмы на карте, и я беседовал с… с другими людьми, которые рассказывали мне об этих местах. К тому же у меня есть компас, и я знаю, что Золотые Холмы аккурат на юг от Амбоя.

О Боже! Сьюзен закатила глаза. А он-то изображал, будто точно знает куда и сколько им идти!

— Если вы хотите посидеть и немного передохнуть, можете это сделать. Я же пойду вперед, но постараюсь идти помедленнее. — Взяв винтовку, он вскинул на плечи мешок.

Однако Сьюзен вскочила, не обращая внимания на усталость и на боль в ногах. Она не должна больше отставать. Отныне она будет ходить за ним по пятам, как тень. Пока не упадет замертво.

— Я тоже пойду, — сказала она упрямо, взяв в руки сумку и чемодан.

Чейз поднял брови, удивленный такой решимостью.

— Через несколько часов мы перекусим и устроим сиесту, — пообещал он ковылявшей за ним Сьюзен.

— Сиесту?

— Так мексиканцы называют послеобеденный сон, — объяснил он, — в самую жаркую часть дня.

— А откуда вы столько знаете о мексиканцах? — недоверчиво спросила Сьюзен.

— Я довольно много времени провел на Юго-Западе.

— А что там за озеро, не скажете? — Сьюзен показала рукой налево. — Вон там!

Маккейн даже не посмотрел в ту сторону:

— Я уже сказал вам, что это не озеро. Это мираж. Там нет и капли воды.

Сьюзен со злостью кинула вещи и, схватив Чейза за руку, бросила на него полный презрения взгляд. Сквозь зубы она процедила:

— Зачем вы мне все время лжете? Я же прекрасно вижу, что там озеро. — И она показала пальцем на привлекательно блестевшую вдали гладь воды. — Вы только посмотрите: оно же огромное!

У Сьюзен аж слюнки потекли. Как хорошо было бы сейчас вдоволь напиться, опустить в воду усталые ноги, искупаться в конце концов! Она бросила быстрый взгляд на Маккейна. Искупаться, разумеется, в одежде.

Он тяжело вздохнул и пристально посмотрел на нее. Как приятно было прикосновение ее руки!

— Я никогда не лгу, мисс Сент-Клер, — сказал Чейз. — А вам мне просто незачем лгать. Это так называемое озеро в действительности только иллюзия, жестокая издевка природы над простыми смертными. Многие погибают, поверив в мираж, — объяснил он мрачно. — Они идут к миражу, вместо того чтобы идти своим путем, и никогда так и не доходят до воды. Я думаю, мы с вами не настолько глупы, чтобы повторять их ошибку?

Сьюзен оторвала взгляд от миража и посмотрела своими огромными влажными глазами на Чейза. «У нее у самой глаза, как озера, — подумал он. — Ах, как бы я хотел в них окунуться!»

Сердце Чейза екнуло, когда Сьюзен отпустила его руку. Ему самому безумно хотелось бы отвести ее сейчас к какому-нибудь озеру, чтобы увидеть, как заблестят при виде воды ее глаза. Хотелось прижать ее к себе и пообещать, что все будет хорошо. Но как он мог ей это пообещать, если сам не был в этом уверен! Он был уверен только в одном: они сейчас посреди раскаленной пустыни, у них очень мало воды и еды и надеяться им, кроме как на себя самих, больше не на кого.

Сьюзен посмотрела в ту сторону, откуда они пришли. Они шли уже довольно долго по направлению к озеру, но так и не приблизились к нему. Однако она все еще сомневалась — ни в одной из книжек, которые она читала о пустынях, ни слова не говорилось о миражах.

— Поверьте мне, вся вода, которая есть в радиусе двадцати миль, это та, что у нас во фляге. А осталось там ровно половина, — как можно спокойнее сказал ей Чейз.

Но эти слова точно обухом ударили Сьюзен по голове. Только теперь она осознала всю серьезность ситуации. Как же ей хотелось пить!

Наконец песок закончился, и они вышли на плоскогорье. Но идти легче не стало. Гладкие подошвы туфелек Сьюзен соскальзывали с камней так, точно она шла по льду, и девушка беспрестанно падала.

Чейз ни разу не замедлил шага, хотя она почти бежала за ним на избитых, измученных ногах. Он ни разу не помог ей, ни разу не подождал. Он, правда, оглядывался. Неоднократно.

Каждый раз, когда Чейз видел, что Сьюзен упала, он испытывал непреодолимое желание прийти ей на помощь. Но так себе этого и не позволил. Сьюзен была слишком привлекательна — ему совсем не хотелось попасть под воздействие женских чар. Он отлично знал, что женщина способна погубить мужчину. Что они оба способны погубить друг друга.

Прошло довольно много времени, прежде чем Чейз наконец остановился. Это было укромное местечко под большим уступом скалы.

Он оглянулся и увидел, как Сьюзен, ковыляя, взбирается по камням. Черт, запас ее жизненных сил был явно на исходе. Зато загоревшие на ярком солнце щечки только подчеркнули глубину прекрасных зеленых глаз.

Но вот они сели отдыхать, и Сьюзен, с наслаждением жуя крошечный кусочек хлеба, спросила:

— А почему мы не пошли по дороге? Ведь было бы гораздо легче.

Чейз ответил не сразу. Как завороженный, он смотрел на Сьюзен: она сняла шляпу, встряхнула спутавшимися волосами, расчесала длинные пряди. Не отрывая глаз от скользившего по ним гребня, Чейз объяснил:

— Мы действительно сначала пошли по следам повозки, но это было отнюдь не безопасно. Здесь, вдали от дороги, мы можем не так бояться разбойников. Не забывайте, тут повсюду орудуют шайки бандитов, подстерегают простодушных путников вроде вас. Кроме того, так ближе.

— По-моему, бандитам незачем на нас нападать. Мы не представляем собой никакой ценности. У нас даже нет лошадей.

Чейз посмотрел на свою спутницу с неподдельным удивлением. Черт подери, неужели ока не понимает, как хороша собой? Даже сейчас — с темной от солнца кожей, в потной одежде, со спутавшимися волосами — она была настоящей красавицей. Достаточно бандитам один раз взглянуть на Сьюзен Сент-Клер, чтобы забыть даже о краже лошадей! А ему лучше, чем кому-либо другому, было известно, что здесь повсюду орудуют бандиты.

Он исподлобья смотрел, как она обмахивает загорелое лицо своей смешной шляпкой. Медового цвета локоны развевались от легкого дуновения. Маленькая искусственная малиновка в гнездышке, приколотая к полям этой шляпы, вздрагивала, как живая. И Чейзу чудилось, что она вот-вот защебечет.

Казалось бы, что особенного она делала? Просто обмахивалась шляпой, но сколько необычайной женственности, сколько очарования было в каждом ее движении! Черт! Все женщины, которых Чейз знал до сих пор, крутили веером перед носом лишь для того, чтобы подразнить и привлечь внимание мужчины. У Сьюзен же, он уверен, и в мыслях этого не было, а получалось так мило и женственно…

Спустя несколько минут Сьюзен уже сладко спала. А Чейз, несмотря на безумную усталость, как ни пытался, так и не мог сомкнуть глаз. Его взгляд был прикован к спящей Сьюзен.

«Интересно, кто она такая?» — думал он.

Сначала ему показалось, что Сьюзен — богатая самоуверенная леди из Бостона. Теперь он в этом сомневался. Платье ее было, правда, из хорошей материи, но весьма поношенное. Родители Чейза тоже были не Бог весть какие богачи, но такое платье мать Чейза уже давно бы пустила на тряпки.

Он посмотрел на дырки в подошвах ее туфелек: он очень удивится, если они завтра не развалятся. Ковровая сумка и чемодан тоже выглядели жутко обтрепанными.

С другой стороны, драгоценности, которые она ему показала, были очень красивые и стоили, должно быть, кучу денег. По крайней мере, то кольцо с рубином и бриллиантами.

«А что, если эти драгоценности краденые? — вдруг подумал он. — А эта прелестная девушка — воровка?»

Но нет, она совсем не похожа на воровку. Впрочем, жизненный опыт подсказывал Чейзу, что очень часто ворами оказываются как раз те, на кого никогда не подумаешь. Зачем Сьюзен Сент-Клер было приезжать в это Богом проклятое место? Чтобы выйти замуж за какого-то там Тедди? Но неужели она не могла найти себе кого-нибудь в Бостоне? Кто этот чертов Тедди, почему он не дождался поезда и уехал из Амбоя? Ради такой девушки, как Сьюзен, думал Чейз, можно ждать поезда хоть год. Эх, хорошо бы встретиться с этим негодяем и потолковать с глазу на глаз!

Он наблюдал, как при вздохе вздымается и опускается ее грудь. Он любовался длинными пушистыми ресницами, оттенявшими розовые щеки. Волосами, золотым водопадом разлившимися по плечам. Губами, слегка изогнутыми, что придавало ей выражение вечной загадочной улыбки.

Для ее маленького роста у Сьюзен была превосходная фигурка. Ее груди были полными и упругими, талия тонкой, а под юбкой, наверняка, таились круглые бедра. То, что ноги ее хороши и стройны, Чейз знал уже и так.

С самого начала Чейз заметил, что у нее на пальце нет обручального кольца. Значит, либо она не была еще официально помолвлена, либо этот сукин сын Ливермор даже не купил ей колечка. «Нет, нужно будет все же разыскать этого подлеца в Золотых Холмах!» — подумал Чейз, потирая небритое лицо.

Ему страшно хотелось посмотреть на мужчину, которым могла заинтересоваться столь прелестная девушка, как Сьюзен Сент-Клер. Хотя, с другой стороны, какое его дело, за кого она собирается замуж? Добравшись до города, он тут же покинет ее, и они никогда больше не встретятся. В Золотых Холмах Чейз тотчас купит лошадей и обмундирование и отправится выполнять задание, из-за которого он сюда и прибыл.

Наконец Чейз потряс Сьюзен за плечо:

— Вставайте, нам пора идти. Солнце уже садится, жара скоро спадет, но горы здесь крутые и идти будет трудно.

Она простонала и оттолкнула его руку. Но Чейз опять принялся ее тормошить:

— Я сказал вам: вставайте, мисс Сент-Клер. А не то я уйду без вас, учтите. Мне ведь все равно, — сказал он резко.

Сьюзен моментально вскочила, и уже через минуту они принялись карабкаться на гору, которая с каждым шагом становилась все круче и круче.

Сон немало освежил Сьюзен, но волдыри на ногах причиняли ей страшные мучения. Идти нужно было чрезвычайно осторожно, камни так и выскальзывали из-под ног.

Перебираясь через нагромождение камней, она споткнулась и упала. Волдыри на руках и ногах обожгло, точно адским огнем. Поднимаясь, она наступила каблуком на подол юбки и чуть было не порвала платье. Слезы брызнули из глаз Сьюзен. Черт бы подрал эти нижние юбки! Черт бы подрал это палящее солнце! Черт бы подрал Тедди Ливермора! И черт бы разодрал Чейза Маккейна!

Сьюзен бесил один его вид. Он шел спокойно, так, точно ему на все было наплевать, и на нее в том числе. Никогда не чувствовала Сьюзен себя такой несчастной. Пот струился по вискам, по спине, под мышками, между грудями. Ей постоянно не хватало воздуха. А от духоты кружилась голова и подташнивало. Она шла на несколько ярдов позади Маккейна, но ни на мгновение не спускала с него глаз.

Солнце уже садилось, и Сьюзен бросилась догонять Чейза, безумно испугавшись, что может снова остаться одна в темноте.

— Маккейн! — кричала она.

На одном из острых камней она снова споткнулась и упала, при этом разодрав себе ладони. Юбка с треском разорвалась. Но Сьюзен даже не обратила на это внимания. Нужно было догнать Чейза, пока не наступила кромешная тьма.

Когда наконец она увидела Чейза, он уже сидел у горящего костра и жевал вяленое мясо. Он протянул кусок ей, но она отказалась. У нее так все болело, что даже не хотелось есть. Она только попросила воды, и на этот раз выпила всего два глоточка.

Но все равно разозлилась, когда он забрал у нее флягу.

Сев на землю, она расшнуровала туфли, осторожно сняла их и вздохнула с великим облегчением. Но тут же ужаснулась, увидев свои раздувшиеся, окровавленные ноги, — они выглядели отвратительно. Сьюзен мутило от голода, но она лишь сглотнула горькую желчь. Не могла она себе позволить, чтобы ее начало тошнить в присутствии Чейза.

Нужно было пойти куда-нибудь уединиться, но сможет ли она идти? Впрочем, идти в любом случае было надо, и, преодолевая безумную боль, Сьюзен поднялась и захромала.

— Не ходите далеко без фонаря! — крикнул он ей. — В горах трудно понять, где тебя подстерегает опасность.

— Не волнуйтесь, — фыркнула она. — Я прекрасно смогу о себе позаботиться.

Сьюзен и не собиралась уходить далеко. У нее слишком болели ноги.

И все-таки она ушла. Через две минуты Чейз услышал ее крик. Это был не тот истерический визг, которым она встретила его прошлой ночью, когда он вернулся. Это был пронзительный крик, затихавший постепенно и наконец совсем смолкший.

Чейз вскочил как ужаленный. Он выхватил горящую палку из костра и бросился ей на помощь. Что-то подсказывало ему, что со Сьюзен Сент-Клер случилась большая беда.

7

Сьюзен лежала, съежившись, без движения. Она не могла даже дышать.

После нескольких болезненных вздохов она с трудом впустила в легкие несколько жалких глотков воздуха. Дыхание постепенно сделалось ровным, но страх становился все сильнее, нервы напряглись до предела, желудок жгло. Ее окружала кромешная тьма.

«Где я? — думала Сьюзен. — В колодце? В шахте?»

Над ней нависла чернота — отвратительная и зловещая. И начали мерещиться те же кошмары, что и в детстве, когда она сидела запертая в подвале. Дрожа от страха, Сьюзен пыталась молиться:

Господи! Помоги мне!

Ведь рядом с ней могли оказаться крысы.

Страх сразил ее, точно огромное чудовище. Еще немного — и с ней начнется истерика. Но Сьюзен судорожно стиснула зубы. Нет, плакать сейчас не время.

Она попыталась разглядеть хоть что-нибудь в этой кромешной тьме. Но, увы, это было бесполезно.

Сьюзен попробовала приподняться, но тут же дикая боль пронзила левое плечо и руку. И все же она села затаив дыхание, выжидая, пока утихнет боль, затем быстро ощупала свое тело. Слава Богу, ничего, кроме плеча, не пострадало.

Сьюзен стала ощупывать землю вокруг себя. Дыра, видимо, вела в пещеру. Оттуда доносился запах сырости и гнили. Трещина, судя по всему, образовалась здесь очень давно.

Несмотря на боль, Сьюзен подняла голову и посмотрела вверх. Далеко-далеко на ночном небе мерцали звезды, но, к несчастью, ни одна из них не давала достаточно света, чтобы можно было разглядеть дно ямы. И невозможно было понять, есть здесь крысы или змеи, или нет.

Сьюзен всхлипнула, — она не могла больше сдерживать слезы. «Наверное, здесь я и умру», — мелькнуло у нее в голове.

— Сьюзен! — Держа в руках горящую палку, словно факел, Чейз нагнулся над ямой.

— Чейз! Помогите мне! Умоляю, вытащите меня отсюда! Я не вынесу… здесь так страшно!

— Конечно-конечно, я помогу вам. — Его мягкий голос звучал так уверенно, что Сьюзен почти успокоилась.

— Вы сильно ударились. — Он опустил горящую палку вниз на вытянутой руке, однако дна ямы все равно не было видно.

Сьюзен попыталась встать на ноги, но ничего не получилось. Не понимая, что Чейз ее не видит, она помотала головой в ответ, и жгучая боль вновь пронзила шею. Она задрожала, всхлипывая:

— Чейз, прошу вас, помогите мне! Скорее!

— Не волнуйтесь, все будет хорошо! Просто, боюсь, эта палка сейчас догорит, так что я пойду схожу за фонарем и веревкой.

— Нет! — закричала Сьюзен что было сил. — Не уходите! Здесь так темно! Я не вынесу этого!

— Послушайте, Сьюзен. Я не смогу вытащить вас отсюда без веревки…

— Не уходите, Чейз, я умру от страха, если останусь одна! Здесь так темно! — кричала Сьюзен.

Ужасная мысль пронзила ей мозг: а что, если он уйдет и оставит ее здесь одну умирать? Никто даже не узнает, что с ней случилось. Никто не вспомнит о ней. Разве что только Тедди. Но уж, конечно, не ее так называемая семья.

— Я понимаю, что там темно, — успокаивал ее Чейз. — Но я очень скоро вернусь и вытащу вас оттуда… — Он задумался. — Знаете что, прижмитесь к стене, и я брошу вам туда факел. Надеюсь, что вернусь прежде, чем он потухнет.

— О'кей, — пробормотала Сьюзен слабым голосом и сделала шаг назад.

— Прижмите к себе поплотнее юбку, чтобы она не загорелась. Вот, держите!

Однако горящая палка потухла так внезапно, как гаснет задутая спичка. Теперь Сьюзен не видела даже Чейза. Ее окутала кромешная тьма.

— Чейз! — крикнула она снова.

— Я здесь, Сьюзен, держитесь. Я помогу вам.

Его глубокий голос звучал так успокаивающе!

— Не уходите, Маккейн! Умоляю вас!!! Я умру, если вы уйдете!

На голову Сьюзен посыпались грязь и песок: значит, он поднялся и собирается уходить. Сьюзен подняла руку, чтобы вытереть лицо, и застонала от боли.

— Простите, Сьюзен. Вы… вы ничего себе не сломали? — спросил он.

— Нет, все хорошо… — пробормотала Сьюзен, уверенная, что, если она скажет Чейзу правду, он наверняка бросит ее одну. Он сделал так однажды, сделает и еще раз. Она будет для него слишком большой обузой, ведь теперь она идти так быстро не сможет.

— Послушайте, у меня есть идея. Я сейчас принесу ваши вещи и…

— Нет!

Сьюзен овладел леденящий ужас. Если он сейчас уйдет, он уже не вернется! Тогда ему не придется делиться с ней едой и содержимым фляги, и не придется ждать ее, и он еще, чего доброго, украдет ее драгоценности.

Господи, неужели она проделала весь этот длинный путь только для того, чтобы закончить свою жизнь здесь? Даже не сказав Тедди последнее «прощай»?

— Эй, Зеленые Глаза, не плачьте, — донесся сверху успокаивающий голос Чейза. — Неужели вы не понимаете, что без фонаря и веревки я ничего не смогу сделать?..

— Маккейн… послушайте! Я отдам вам все мои драгоценности, если вы меня спасете!

Сьюзен решила использовать последний шанс, хотя, с другой стороны, если он не станет ее спасать, драгоценности и так ему достанутся!

Он ответил так, точно не слышал ее слов:

— Сьюзен, мой план совсем не так уж плох. Я пойду схожу за веревкой и буду все время покрикивать. И вам не будет одиноко.

Что могла Сьюзен поделать? Дрожа от холода и отчаяния, она сползла по грязной стене и, обняв руками колени, приготовилась к смерти.

Чейз же поднялся и побежал за веревкой, крича при этом так громко, как только мог, чтобы приободрить Сьюзен, но сердце его билось часто-часто и он едва слышал собственные слова:

— Поглядите вверх, Сьюзен. Видите звезды? С каждой минутой их становится все больше. Вот еще одна звезда загорелась. Звезды такие красивые! И подумать только, как много их на небе! Вы слышите меня, Зеленые Глаза?

— Да! — донесся издалека слабый голос.

— Вот, я уже добрался до нашей стоянки. — Чейз быстро засунул в мешок выложенные оттуда вещи — нож, спички, веревку, схватил фонарь. — Я уже иду, Сьюзен.

И он помчался сломя голову назад к яме.

— Я здесь, Сьюзен. Как вы там? — прокричал он в черную дыру.

Нет ответа.

— Сьюзен!

Наконец послышался ее слабый голос:

— Да… я… у меня все хорошо… я так рада, что вы вернулись… я думала, вы не… Пожалуйста, посветите фонарем. Здесь так темно.

— Сейчас, принцесса Зеленоглазка. Я только открою мешок. Вот я уже взял фонарь. Вот я его зажигаю…

Он лег над дырой и посветил фонарем — его встретила черная темнота. Снизу доносились тихие всхлипывания.

— Зеленоглазка, милая, я очень скоро вызволю вас оттуда, вот увидите.

— Умоляю вас, не уходите! Я не вынесу этого, Чейз. Здесь так темно. Пожалуйста, побыстрее…

Чейз нащупал в мешке веревку, достал ее, начал разматывать. Что за чертовщина с ним происходит? Случались в его жизни вещи и похуже, но он никогда так не нервничал.

— Чейз! — истошно закричала Сьюзен.

Чейз упал на колени, от неожиданности чуть не уронив веревку в яму.

— Что? Что случилось, Сьюзен? С вами все в порядке? — Леденящий ужас сковал его сердце: неужели змея?

— Нет, ничего… Просто вы замолчали… я думала, вдруг вы ушли… Не бросайте меня больше, пожалуйста…

— Не уйду, не бойтесь. Я просто завязывал петлю на веревке. Сейчас спущу ее. Когда поймаете ее, крикните, ладно?

— Я поймала ее кончик, Чейз! — раздался снизу радостный голос. — Отпустите еще немного!

— Теперь возьмите петлю и наденьте через голову, закрепив под мышками.

Со дна послышался стон.

— Как вы, Сьюзен? — испуганно спросил он. «Уж не ранена ли она?»

— Все хорошо… Тяните… Я просто ударилась о стену. Ничего страшного.

Ее голос звучал все ближе, и Чейз издал вздох облегчения.

Но веревка терлась о стенку ямы, и сверху вниз летела грязь. «Только бы не перетерлась веревка, — как заклинание, повторял Чейз, — Только бы не перетерлась».

Никогда в жизни он ни о ком так не волновался, как сейчас о Сьюзен Сент-Клер. Пот тек по его лицу, веревка немилосердно жгла руки, а он все тянул и тянул.

— Сьюзен… Еще немножко… всего несколько футов…

— Да… — Ее голос звучал уже громче и увереннее.

Наконец из ямы показалась ее голова. Чейз обмотал веревку вокруг камня, бросился к Сьюзен и подхватил ее под мышки.

Она издала такой дикий крик, что у Чейза чуть волосы не встали дыбом.

«Что такое, черт подери?» — подумал он.

И тотчас отпустил ее.

8

Боже, да ведь она сильно ушиблась! Почему же она ему об этом не сказала? Он оглядел Сьюзен, не прикасаясь, и спросил ласково:

— Сьюзен, что с вами? Вы должны сказать мне, что у вас болит.

Она даже не подняла головы. «О Боже, неужели у нее сломана спина? Или шея?»

— Плечо… я, кажется, сломала его…

Чейз выругался сквозь зубы.

— Почему вы мне не сказали? Я мог бы все сделать иначе! — возмутился Чейз, хотя прекрасно понимал, что никакого другого способа вытащить ее из ямы не было.

Чейз кинулся к камню, к которому крепилась веревка, и поспешно отвязал ее.

— Вместо того чтобы тащить вас за руки, я буду тянуть за веревку. Я понимаю, что вам может быть очень больно, но, уверяю, за руки будет еще больнее.

Он старался тянуть как можно аккуратнее, и скоро мягкий свет фонаря высветил бледное лицо девушки. Еще одно движение — и она уже почти выкарабкалась из ямы.

Подхватив девушку на руки, он понес ее подальше от ямы, так, точно боялся, что шахта засосет ее вновь. Сьюзен обняла его правой несломанной рукой. Ее бил озноб.

Сьюзен была просто потрясена теплотой и заботливостью Чейза, силой его рук, его мужским запахом и радостно смотрела через его плечо на свет фонаря.

Очень медленно добрались они до разложенного костра, который уже тлел красными угольками. Осторожно усадив Сьюзен на землю, Чейз ласково закутал ее шалью. Положив под голову ковровую сумку, Сьюзен закрыла глаза и тяжело вздохнула. У нее ныло в желудке от голода, но она решила даже не думать о еде: если она что-нибудь сейчас съест, ее стошнит.

Открыв глаза, она увидела, что Чейз стоит подле нее на коленях с одеялом в руках. От него веяло теплом, добром и уютом.

— Мне очень жаль, что я доставляю вам столько хлопот, — пролепетала Сьюзен.

Он склонился над ней, погладил по волосам, как маленькую девочку, и сказал с улыбкой:

— Признаюсь вам, я, конечно, к подобным хлопотам не привык. Но нельзя сказать, чтобы они были мне неприятны, Зеленые Глазки… — Внезапно улыбка исчезла с его лица и оно приняло серьезное выражение: — Впрочем, сейчас уже ничего нельзя сказать наверняка.

Ее взгляд скользнул по его губам — влажным и мягким. И Сьюзен ощутила непреодолимое желание почувствовать на себе их прикосновение. «О, Боже, что это со мной? — подумала она. — Я же помолвлена. Неужели от падения в эту проклятую яму у меня помутился рассудок?»

— Какое плечо у вас болит? — спросил Чейз почти шепотом, приблизившись к Сьюзен так, что она почувствовала на щеках его дыхание.

— Левое, — только и смогла вымолвить она — у нее захватило дух от его взгляда и нежного обращения.

Чейз склонил голову на бок и нежно провел пальцем по ее бархатистой щеке… затем опустил глаза и запечатлел на плече Сьюзен поцелуй — легкий, как пыльца бабочки. Девушку охватил неведанный доселе трепет. Она ждала, что теперь он поцелует ее в губы, и понимала, что не сможет его оттолкнуть.

— Зачем вы это сделали? — пролепетала Сьюзен.

— Моя мать всегда целовала то место, которое у меня болело. Это очень помогает. Ведь вам сразу стало лучше, правда?

Стало ли ей лучше? О, Боже! Все ее тело горело огнем, бешено циркулировала кровь. Сьюзен с трудом сдерживалась, чтобы не броситься ему в объятия.

«Я ведь снова мысленно предаю Тедди», — мелькнуло в голове у Сьюзен, и она лишь тихонько кивнула Чейзу в ответ, скромно опустив ресницы.

— Давайте-ка перекусим, а потом сделаем перевязку. Вы сможете немного посидеть? — спросил Чейз.

— Да, конечно. Я просто сильно ударилась. — Сьюзен сама не могла понять, от чего ее так трясет — то ли от страха и боли, то ли от поцелуя Чейза. Но как мог поцелуй почти незнакомого мужчины произвести на нее такое сильное впечатление?

Он протянул руку к мешку и, вытащив оттуда хлеб и вяленое мясо, протянул Сьюзен.

Она взяла еду, не отрывая взгляда от его сильных крепких мускулов, а подняв глаза, обнаружила, что он тоже изучающе смотрит на нее.

— Вы уверены, что у вас ничего, кроме плеча, не болит? Как ваши сбитые ноги? — заботливо спросил Чейз.

— Без туфель они чувствуют себя гораздо лучше, и плечо тоже уже меньше болит, — ответила Сьюзен.

На самом-то деле оно горело огнем. Но Сьюзен была так счастлива, что Чейз вызволил ее из шахты, так радовалась весело горящему костру и ласковому обращению Чейза, что считала себя не вправе жаловаться на какую-то там боль в плече.

— Все равно я хочу посмотреть, что с ним. Я думаю, его надо перевязать, но совершенно нечем… — Чейз бросил взгляд на подол ее платья, из-под которого виднелся краешек нижней юбки. — Может быть… — он замялся, — можно использовать вашу нижнюю юбку?

Никогда раньше ни один мужчина не говорил с ней о таких вещах, и Сьюзен густо покраснела, но что же делать? Кроме того, решила она, чем меньше будет на ней надето, тем только легче будет идти.

— У меня есть еще одно платье в чемодане, но я берегу его для… — Сьюзен умолкла, увидев, как Чейз нахмурился. Она хотела сказать, что бережет его для предстоящей встречи с Тедди, но почему-то решила, что Чейзу неприятно будет слышать это имя, и слегка приподняла подол платья. — Вы можете отодрать оборку, я думаю, ее хватит.

Чейз так и сделал. Но оторвав оборку, он протянул руку к фляге, смочил кусочек материи несколькими каплями воды и сказал:

— Боюсь, если не вытереть с вашего лица грязь, она может попасть в ваши прелестные глазки. — И он начал аккуратно вытирать Сьюзен лицо.

Сьюзен почувствовала себя неловко, но по какой-то странной, непонятной причине не оттолкнула его руки. Чейз, как показалось ей, что-то слишком долго вытирает ей лицо…

— Расстегните платье, — вдруг сказал он.

— Ч… что?

Он улыбнулся:

— Но не могу же я перевязывать вам плечо поверх платья?

Сьюзен не нашлась, что возразить, и принялась расстегивать верхнюю пуговку. Одной рукой делать это было не очень удобно, и Чейз решил ей прийти на помощь.

К счастью, расстегивая крошечные пуговки на платье Сьюзен, он не видел выражения ее лица. Сьюзен не в силах была отвести от него глаз. Она любовалась его длинными золотистыми ресницами, загибавшимися на кончиках кверху, его густыми бровями, его синими глубокими глазами… Ей хотелось прикоснуться к его сильным мускулистым рукам, потереться о них щекой. Ей нравилось ощущать его особый, присущий ему одному запах. Запах, к которому она успела уже привыкнуть.

Дул прохладный ночной ветер, но Сьюзен не чувствовала холода. Напротив, присутствие этого мужчины заставляло все ее тело пылать…

— Нужно расстегнуть еще немного, чтобы высвободить для перевязки руку, — объяснил он так, как будто извинялся.

Сьюзен затаила дыхание, когда его пальцы коснулись ее груди. Наконец он расстегнул платье до талии, сел на корточки и, достав из кармана платок, стер со своего лба внезапно выступивший пот.

Достаточно было одного взгляда на него, чтобы Сьюзен поняла: он чувствует то же самое, что и она, — их обоих захлестнуло дикое, полуживотное чувство, которое невозможно ни понять, ни преодолеть!

Сьюзен попыталась высвободить из платья левую руку и опять закричала от боли. Стало ясно: чтобы вытащить левую руку, нужно сначала вынуть правую. Сьюзен осторожно сняла правый рукав, затем левый. Боль все равно оказалась невыносимой, и она до крови прикусила нижнюю губу. Но вот она уже сидела перед Чейзом со спущенным по пояс платьем, в одной лишь нижней рубашке.

— Очень сожалею, но боюсь, вам придется снять и это тоже, — сказал Чейз и закрыл глаза: — Я не буду смотреть.

В нижней рубашке были большие проймы, и Сьюзен относительно легко с ней справилась, поминутно поглядывая, не подсматривает ли Чейз. Нет, он не подсматривал.

Донельзя смущенная и пристыженная, Сьюзен прижала рубашку к обнаженной груди и, опустив ресницы, пробормотала:

— Я готова.

Он открыл глаза и онемел от восхищения. При свете костра ее белые плечи блестели, словно выточенные из слоновой кости. Даже несмотря на спутавшиеся волосы и облупившийся на солнце носик, Сьюзен являла собой чрезвычайно соблазнительное зрелище. Его взгляд невольно скользнул по ее груди. Рубашка не могла скрыть ее пышность. Сердце Чейза забилось сильнее.

«Успокойся, — говорил он сам себе. — Все это только потому, что ты давно не был с женщиной, и в тебе накопилось желание».

Дав себе слово, что, добравшись до Золотых Холмов, он в первую же ночь посетит бордель, Чейз решительно взял в руки оборку и принялся перевязывать Сьюзен плечо, стараясь выбросить из головы все дурацкие мысли.

Но его руки дрожали, а на лбу вновь выступила испарина. Он откашлялся и встряхнул головой:

— У меня такое ощущение, что вы сломали ключицу. Я сейчас хорошенько перевяжу вас, а сразу как приедем в город отведу к доктору.

Он отчеканивал слова, сам не слишком понимая их смысл. Он думал только об одном: поцеловать ее или не поцеловать.

А его прикосновения Сьюзен заставляли дрожать. Она уже начала бояться этого нового ощущения. Она устала от него…

Сьюзен внимательно смотрела, как осторожно перевязывает он ей плечо. На лбу его блестели капельки пота. Сьюзен подумалось о том, что уже ничуть не боится Чейза. Нет, он нисколько не похож на ее грубого и жестокого кузена Эндрю. Сьюзен вспомнила с содроганием, как Эндрю избивал ее, сдирал с нее одежду, трогал самые потаенные уголки ее тела.

Тедди же, напротив, ни разу даже не поцеловал ее. Если, конечно, не считать того похожего на клевок прикосновения к ее щеке.

Окончив перевязку, Чейз как следует затянул узел. Сьюзен поморщилась от боли.

— Простите… — сказал он.

Сьюзен смотрела на его губы: интересно, каким будет поцелуй этого человека? И каким будет поцелуй Тедди? И будут ли поцелуи Тедди пробуждать в ней те же сладострастные чувства, что и робкое прикосновение Чейза к ее плечу? Сьюзен очень на это надеялась. Ей нравились ощущения, которые пробуждали в ней ласки Чейза, и хотелось как можно скорее узнать, что такое мужская любовь.

Хотя Эндрю так и не сумел ее изнасиловать, Сьюзен казалось, что, судя по его попыткам, она достаточно хорошо представляет, что происходит между мужчиной и женщиной.

Чейз отрезал остатки оборки ножом и улыбнулся.

— Простите, что сделал вам больно, мисс, — сказал он, проводя теплой ладонью по ее плечу. — Как вы теперь?

Сьюзен слегка пошевелила рукою.

— Вы не причинили мне никакой боли, мистер Маккейн, и мне уже гораздо лучше. Спасибо вам за все. — Сьюзен слабо улыбнулась.

— Я сделал только то, что сделал бы на моем месте любой. — Чейз отдернул руку, отвернулся и принялся собирать вещи.

Сьюзен хлопала глазами так, словно он окатил ее холодной водой. Какая же она глупая! Навыдумывала себе Бог знает чего из-за поцелуя, который наверняка ничего для него не значил.

Сьюзен Сент-Клер тяжело вздохнула. Она попробовала одеться, но боль в плече заставила ее вскрикнуть. Чейз мгновенно вернулся, откинул назад ее волосы и, надев платье, принялся застегивать пуговки.

Он застегнул три из них, и вдруг его пальцы скользнули, лаская, по ее груди. Сьюзен не отшатнулась. Они оба были охвачены огнем безумия.

Сьюзен подняла на Чейза глаза: его взгляд был прикован к ее груди. Но заметив, что Сьюзен смотрит на него, Чейз отдернул руку и вновь принялся застегивать пуговицы.

Покончив с последней пуговкой, Чейз накинул на плечи Сьюзен одеяло и, поднявшись на ноги, сказал резко, вглядываясь куда-то:

— Я-то думал, что нам уже пора называть друг друга по имени. Даже Маккейн звучит лучше, чем мистер Маккейн.

Он взял фонарь, мешок и поспешно ушел — так, точно не мог больше всего этого выносить.

Сьюзен сидела без движения, несколько сбитая с толку столь неожиданной переменой в его настроении. «Наверное, он злится на меня за мою неуклюжесть, за то, что я упала в шахту, что прибавила к его проблемам еще одну, — думала она. — Только бы он меня не бросил!»

9

Чейз сидел подле нее у потрескивающего костра и чистил винтовку, Сьюзен полуоблокотилась на мешок и ковровую сумку, которые он заботливо положил ей под голову, и мечтательно смотрела на его большие, скользившие по гладкому стволу руки.

Как бы ей хотелось оказаться сейчас на месте этой винтовки! Как было бы хорошо, если бы эти сильные руки скользили по ее плечам, шее, случайно коснулись бы ее груди! От одной мысли об этом Сьюзен задрожала и накрылась с головой одеялом, словно прячась от холода.

Но она не в силах была не смотреть на Чейза. Вновь откинув одеяло, она залюбовалась его крепкими мускулистыми руками, которые золотило пламя костра. Сьюзен покраснела, испугавшись собственных мыслей, и отвела глаза в сторону.

— Маккейн, — пробормотала она.

— Да? — откликнулся он, не поднимая головы.

— Вы можете взять себе мои драгоценности.

На мгновение он застыл, потом с удивлением посмотрел на нее:

— Драгоценности?

— Вы что, забыли? Я же пообещала, что отдам их вам, если вы не бросите меня и вытащите из ямы.

— Ах, вот оно в чем дело!.. — Он вновь принялся чистить винтовку.

— Да-да, я всегда выполняю свои обещания.

— Ну, это обещание можете спокойно оставить при себе. Мне не нужны ваши драгоценности.

Теперь настал черед Сьюзен изумляться: как это так, она предлагает ему драгоценности, которые стоят так дорого, а он отказывается?

— Но я ведь вам очень обязана! Я хочу, чтобы вы их взяли.

Чейз пристально взглянул на нее. Кажется, никогда в жизни ему не приходилось видеть столь красивую девушку. Пламя костра плясало в ее глазах, румянило щеки. «Наверное, он думает, что это самые обычные безделушки», — решила Сьюзен и попыталась объяснить:

— Они стоят около…

— Нет! — крикнул он зло и отшвырнул в сторону тряпку. В его глазах сверкнула ярость. — Мне не нужны ваши побрякушки — сколько бы они ни стоили!

Сьюзен не знала, как его понимать. Может, он богач, а просто прикидывается бродягой? Интересно было бы узнать, кто его родители и вообще, откуда он взялся, этот Чейз Маккейн?

— У вас есть где-нибудь семья, мистер Маккейн?

— А у кого ее нет? — Стоило Чейзу вновь взглянуть на Сьюзен, как злоба его мгновенно улетучилась, и Сьюзен увидела на его лице мечтательное выражение, которого никогда не замечала раньше: — Мои мать и отец живут в Айове. У них ферма, и они выращивают хлеб на самом большом поле, какое я когда-либо видел. — Чейз с доброй задумчивой улыбкой на лице смотрел на пламя костра.

— А какие они, ваши родители?

— Отец — малоразговорчивый работяга, который привык гнуть спину с утра до вечера. Воспитывал нас в строгости, но мы всегда получали только то, что заслуживали. — Чейз засмеялся. — Нашкодим, бывало, он даст нам ремня, получим хорошую отметку — обнимет нас и порадуется. Но больше всего хвалил нас тогда, когда мы чем-нибудь помогали друг другу.

Чейз улыбался, и Сьюзен с удивлением заметила ямочки на его щеках.

— Мама… она совсем не похожа на отца. Она круглая, как шар, и ужасно веселая. Вечно улыбается, даже когда очень устает. А еще она жарит самую вкусную в мире курицу и печет такой пирог с яблоками, что пальчики оближешь. Я с детства зову ее Солнышко.

Солнышко? Сьюзен никогда не думала, что взрослый мужчина, да еще такой великан, как Чейз, может столь нежно к кому-нибудь относиться. Значит, этот человек совсем не такой грубый, как ей до сих пор казалось? Нет, поистине этот мужчина — сплошная загадка. Но так или иначе, ей понравилась та нежность, с которой он говорил о своей семье.

— А братья и сестры у вас есть?

— У меня есть брат, старший. Его зовут Томас, он уже женат, и у него пятеро детей. Он тоже держит ферму — неподалеку от родителей. Придет день, и он станет хозяином сразу двух ферм.

Сьюзен пригляделась к Чейзу: уж не ревнует ли он к брату? Но, нет, в его взгляде не было нехороших чувств. Напротив, его глаза излучали тепло и нежность. Он в задумчивости смотрел на огонь и, казалось, забыл о том, что рядом с ним Сьюзен.

— А вы женаты?

Чейз посмотрел так, точно видел ее впервые в жизни:

— А почему вам интересно? — спросил он наконец с улыбкой.

Густо покраснев, Сьюзен передернула плечами, и тут же ее лицо исказилось от боли.

Чейз усмехнулся и снова принялся протирать винтовку.

— Нет, я не женат, — вдруг сказал он. — У меня нет своего угла, в который можно было бы привести жену.

— А почему? — вырвалось у Сьюзен.

Терпению Чейза, видимо, пришел конец.

— Вы задаете слишком много вопросов! — буркнул он.

Сьюзен открыла было рот, чтобы возразить, но решила, что лучше оставить пока эту тему. Однако любопытство все же взяло верх:

— Что привело вас сюда? Вы сказали, что в Золотых Холмах вас ждет какое-то дело? Да? А что это за дело?

Про себя Сьюзен давно решила, что речь, конечно же, идет о золоте.

Он бросил на нее уничтожающий взгляд, мгновенно заставивший ее умолкнуть. А затем спросил с издевкой:

— К чему все эти вопросы?

Сьюзен смутилась — она и впрямь перешла границы дозволенного.

— Просто так. Надо же о чем-то говорить!

Чейз засунул винтовку в чехол. Облокотившись рукой о камень, он заложил руки за голову и стал смотреть на звездное небо, всем своим видом показывая, что не намерен больше отвечать ни на один из ее глупых вопросов.

Он явно что-то скрывал от нее — только что.

Вдруг Чейз поднял голову и спросил:

— А вы-то сами откуда родом, мисс Сент-Клер?

— Я же говорила вам, что из Бостона.

Сьюзен не понравилось, что Чейз обращается к ней так официально. Ведь всего несколько часов назад этот самый человек называл ее Зеленоглазкой, делал ей перевязку, помогал раздеваться и одеваться, даже видел ее обнаженную грудь. При воспоминании об этом Сьюзен густо покраснела.

— Да, верно, — сказал Чейз, — но я подумал, вы расскажете мне поподробнее. Например, о вашей семье.

Вполне логично, что после стольких вопросов с ее стороны он тоже задает ей вопросы. Но Сьюзен молчала, прикусив нижнюю губу и размышляя над тем, что стоит ему рассказать и что нет. Как ни говори, это была не самая приятная для нее тема. Ей не хотелось рассказывать первому встречному о том, сколько обид и унижений претерпела она в своей семье. Это не удачная тема для светской беседы. Впрочем, их беседу едва ли можно назвать светской. Так что, почему бы не рассказать ему немного?

Сьюзен откашлялась и отвела взгляд в сторону:

— Мои отец и мать погибли, когда мне было шесть лет, и меня взяли на воспитание мой дядя Седерик и его жена, тетя Вильгельмина. Кроме меня, у них уже было двое детей — Гортензия… и, — Сьюзен тяжело вздохнула, — …Эндрю — мои кузен и кузина.

Сьюзен украдкой взглянула на Чейза: заметил ли он эту нотку в ее голосе? Чейз изучающе посмотрел на нее и спросил:

— Они что, плохо с вами обращались?

Этот невинный вопрос был для Сьюзен, точно острый нож к горлу. Она опустила глаза, избегая пытливого взгляда Чейза, и уставилась на собственные колени, теребя юбку. Комок застрял в горле, а в животе аж похолодело.

— Ну так как, Сьюзен?

Сьюзен беспомощно моргала, моля Бога, чтобы Чейз не заметил навернувшиеся на ее глаза слезы. Ей вовсе не хотелось, чтобы он ее жалел. Сейчас, когда она твердо решила начать новую жизнь. Начать новую и даже не вспоминать о старой. Поэтому она хотела немедленно прекратить этот разговор.

Облизнув сухие губы, Сьюзен бодро спросила:

— А как далеко еще до Золотых Холмов?

Чейз буквально буравил ее взглядом:

— Думаю, дня три — не меньше.

— Так долго? — пробормотала Сьюзен.

Чейз кивнул:

— И это в том случае, если не произойдет ничего непредвиденного. К тому же, вы с вашими сбитыми ногами и больным плечом вряд ли сможете быстро идти. Вам что, не терпится увидеть Тедди? — спросил он, усмехаясь.

— Ну да. Я же приехала, чтобы за него замуж выйти.

«И избавиться от мучащего меня кошмарного прошлого», — добавила Сьюзен про себя.

— И что потом?

— Что вы имеете в виду?

— Чем зарабатывает на жизнь ваш Ливермор? И чем собираетесь заниматься вы? Кроме как растить малюток?

Сьюзен удивленно взглянула на Чейза. Он, кажется, издевается над ней? Но нет, он говорил вполне серьезно. На лице его не было и тени усмешки. Он в раздумье смотрел на костер.

— Ну… — пролепетала она. — Мы еще недостаточно хорошо знакомы…

Чейз бросил на нее быстрый изумленный взгляд.

— Как так? Недостаточно хорошо?

— Мы были знакомы всего неделю. Потом он уехал из Бостона сюда, а я осталась. После этого мы целый год переписывались, и письма помогли нам узнать друг друга… И все же, — Сьюзен нахмурилась, — этого не вполне достаточно. Честно говоря, я сейчас с трудом могу вспомнить, как Тедди выглядит…

— Не слишком ли опрометчиво вы поступили, отправившись в такую даль, чтобы выйти замуж за человека, которого не помните?

В голосе Чейза звучала критическая нотка, и Сьюзен изо всех сил принялась защищаться:

— Как это не помню? Я достаточно хорошо его знаю… И потом — кто бы он ни был — жизнь с ним все равно не сравнится с тем адом, который… — Сьюзен потупила взор и, глядя на свои грязные, сбитые в кровь ноги, подумала, что ей не следовало произносить последние слова. Господи, скорей бы закончился этот разговор!

Чейз, казалось, совсем не собирался его заканчивать.

— С тем адом, говорите вы? Значит, ваши родственники все же плохо с вами обращались? Не так ли?

Сьюзен медленно покачала головой, избегая смотреть ему в глаза. Она не нуждалась в его жалости. По ее щеке скатилась слеза. Затем другая, Сьюзен украдкой смахнула их, надеясь, что Чейз не заметит. Ей не хотелось, чтобы он считал ее слабой, плаксивой женщиной.

Чейз сидел молча, и Сьюзен уже было обрадовалась, что он оставил неприятную тему. Но тут он неожиданно встал и подсел к ней поближе. Удивленная, Сьюзен подняла голову и увидела в его глазах тепло, заботу, понимание. Но было в его глазах и еще что-то. Что это? Жалость? Сострадание? Сьюзен нисколько не нуждалась ни в том, ни в другом. Одна только мысль, что чужой человек еще, чего доброго, станет ее жалеть, приводила Сьюзен в ярость.

— Я же вижу, что плохо… — проговорил Чейз мягко.

На глаза Сьюзен опять навернулись слезы. Она снова уткнула лицо в колени и, тяжело дыша, пробормотала:

— Пожалуйста… не спрашивайте меня больше ни о чем… Чейз… я н-не… м-могу г-г-говорить…

— Ладно, оставим эту тему, — сказал Чейз наконец, но спустя несколько мгновений спросил: — А чем занимается здесь ваш Ливермор?

— Он ищет золото, — выдохнула Сьюзен — прикосновение Чейза заставляло ее волноваться, и она с трудом могла говорить.

— А… — его пальцы скользили по ее ладони. — А что, ему выпала недавно большая удача? Почему он вдруг попросил вас приехать?

— Он вовсе не просил меня приезжать. Я сама решила приехать. Раньше, чем мы планировали. И решив, просто написала ему, чтобы он меня встретил.

Сьюзен подумала, что нехорошо, вспоминая о женихе, держать за руку другого мужчину, и, тотчас отдернув руку, вновь положила голову на сумку и закуталась в одеяло.

— Ну да, ему повезло… Даже очень. Он ведь уже построил чудесный большой дом. Именно поэтому я и решила, что мне пора приехать. Нет, не только поэтому… Просто я не могла больше выносить…

— Понимаю. Скажите, Сьюзен, почему вы так боитесь темноты?

Сьюзен вздрогнула.

— Это… старая история… ужасная, — пробормотала она, — и к тому же, очень длинная.

— У нас, мне кажется, времени хоть отбавляй, — возразил Чейз.

Но Сьюзен лишь покачала головой. Она не станет рассказывать ему, как Эндрю запер ее в подвале. О, Боже, при одной мысли об этом сердце билось сильнее, чем при воспоминании о падении в яму!

— Ну тогда… я буду ложиться.

Чейз лег не поодаль, как прошлой ночью, а рядом — голова к голове.

— Спокойной ночи, Чейз, — пролепетала сна сквозь сон.

— Спокойной ночи, Зеленоглазка!

Но Чейз еще долго не мог уснуть. Он лежал, глядя в небо, и слушал, как сладко посапывает во сне Сьюзен.

«Неужели она всерьез думала, что я возьму у нее в награду драгоценности? — злился Чейз. — Неужели решила, что я только поэтому спас ей жизнь?»

Чейз вдруг понял, как много стала значить для него эта девушка. Он преисполнился решимости во что бы то ни стало помочь ей добраться до Золотых Холмов.

Заложив руки за голову, он глядел на звезды, смущенный и сбитый с толку нахлынувшими на него чувствами. В обычной ситуации он ни минуты бы не колебался — непременно воспользовался бы всеми прелестями присутствия молодой женщины. Но эта ситуация была необычной. Чейзу казалось, что Сьюзен тоже понимает, что какая-то невидимая ниточка протянулась между ними, но старается не подать вида. Нет, он должен, пока не поздно, оборвать эту ниточку. Но как это сделать?

«За каким дьяволом ты лег от нее так близко? — ругал он сам себя. И сам себе отвечал: — Она нуждается сейчас в моей защите». — «Да неужели ты не понимаешь, что играешь с огнем?» — вновь вопило его второе я.

Разумеется, Чейз это знал. Но ничего не мог с собой поделать. Никакими самовнушениями не мог подавить того сладостного томления, которое рождалось в его душе при виде прелестной зеленоглазой Сьюзен. Как ни сжимал он кулаки и как ни стискивал зубы.

«Нет, я сию же минуту должен с этим покончить», — уже много раз повторял себе Чейз. Но вот он вновь глядел в ее зеленые глаза и… А как приятно было держать ее в объятиях, когда он уносил ее подальше от шахты! Мягкая, теплая — настоящая женщина — Сьюзен казалась ему столь очаровательной и соблазнительной, что он с трудом сдерживался, чтобы не овладеть ею там же, тотчас же, позабыв обо всем на свете.

Сьюзен удалось отпереть в его сердце замочек, к которому другим женщинам до сих пор удавалось лишь прикоснуться. И теперь этот замочек Чейзу следовало немедленно запереть.

А потому он решил держаться от Сьюзен на расстоянии — духовно и физически. Это, разумеется, будет нелегко, ведь они стали так близки в последнее время, но что в жизни Чейза давалось легко? Да ничего. Но он многое преодолевал — преодолеет и это.

Черт побери, но почему она так красива, так очаровательна? Почему не встретилась Чейзу в Амбойе уродливая старуха? У Сьюзен были такие пухлые губы и полные груди. О, черт! Он с силой ударил кулаком по земле!

Но главное, непонятно, как она умудрилась так быстро вскружить ему голову? Ему встречались в жизни красавицы и до этого, но никогда раньше… А эта вдобавок ко всему еще и помолвлена. А помолвлена — значит, почти то же, что и замужем.

Чейз глубоко вздохнул. Просто он давно не был с женщиной. Наверняка, в Золотых Холмах найдется один или два публичных дома и Чейз сможет навести наконец порядок в своих мозгах. Тогда ему удастся выкинуть Сьюзен из головы. Нет, скорее бы добраться до Золотых Холмов! Так думал Чейз, засыпая.

На следующее утро Чейз проснулся, когда Сьюзен еще спала, и отправился на охоту. Ему не составило большого труда найти и пристрелить кролика, и он, довольный, зашагал назад. По пути Чейз пинал ногами камушки, размышляя о том, сможет ли Сьюзен сегодня идти. А идти нужно было далеко, и подниматься надо уже теперь — пока не наступила смертельная жара.

И тут Чейз услышал зловещее шипение.

Он обернулся. Змея набросилась так быстро, что он не успел и глазом моргнуть.

Жгучая боль пронзила ногу Чейза. В оцепенении смотрел он, как отвратительное чудовище смертельным кольцом сковало его ногу, продолжая зловеще шипеть. Боль затуманила Чейзу разум, все краски смешались…

Но все же, не теряя ни секунды, он выхватил висевший на поясе нож и мгновенно обезглавил змею. Вытирая пот со лба, он тряхнул ногой, и отвратительные кольца отлетели в сторону. Он боялся прикоснуться к змее рукой. Довольно с него яда от укуса.

Разделавшись со змеей, он достал из кармана шейный платок и быстро крепко-накрепко перевязал ногу, выше укуса, чтобы хоть как-то приостановить прилив отравленной крови к сердцу.

Чейз медленно захромал к месту стоянки, стараясь не наступать на пострадавшую ногу, ведь каждое движение — он знал это — уменьшает его шансы выжить. Но драгоценные минуты все бежали, а яд проникал в его тело все глубже.

Сьюзен стояла у костра спиной к нему.

— Зеленоглазка! — слабо крикнул он.

Она обернулась с улыбкой, а Чейз беспомощно упал у ее ног.

10

— Чейз! — взвизгнула Сьюзен. — Что случилось?

Чейз пробормотал что-то невнятное. Сьюзен бросилась рядом с ним на колени:

— Что? Что с вами?

— 3-з-змея укусила меня… гремучая.

Только теперь Сьюзен заметила, что у него перевязана нога:

— О, Боже милостивый!

Она стояла перед ним на коленях в полной растерянности. Его лицо стало серее пепла, Чейз разомкнул пересохшие губы, пытаясь что-то сказать.

— Ничего не говорите, Чейз! Передохните пока! — Сьюзен открыла флягу и поднесла к его губам.

Чейз заскрежетал зубами от боли. Его лицо исказилось.

— Высосите яд скорее! — простонал он едва слышно.

— Что? Что вы говорите? Я не понимаю!

Сердце Сьюзен бешено стучало от страха. Что он хочет сказать? Она склонилась над ним, почти прижавшись ухом к его рту.

— Высосите яд из раны… иначе я умру…

Сьюзен откинула в сторону одеяло и взглянула на его ногу. Но она не видела под платком никакой раны! Нет, не могла это быть гремучая змея. Должно быть, это какая-нибудь неядовитая…

— Нужно развязать его… и… — выдохнул Чейз.

Сьюзен склонилась, чтобы вытереть юбкой пот с его лба.

— Платок?

Чейз тихо кивнул:

— Бренди — у меня в мешке. Достаньте.

Сьюзен отыскала небольшую фляжку и поднесла ее к губам Чейза. Он отхлебнул немного и закашлялся. Заткнув флягу пробкой, Сьюзен принялась развязывать узел на его ноге.

Не зная, что делать дальше, она решила напоить его водой. Но он отчаянно замотал головой и, будто собрав последние силы, прошептал:

— Разорвите штаны, высосите яд… и смажьте рану бренди… скорее!

Сьюзен отпрянула в нерешительности. Но она не может сделать того, что он просит! Ведь разорвать штаны — все равно что раздеть его. К тому же, рана на бедре…

Чейз словно читал ее мысли.

— Я умру, если вы этого не сделаете, Зеленоглазка! — пробормотал он. — Пожалуйста! Высосите яд… только не глотайте… скорее… будет поздно…

Его тело скрутило от неимоверной боли. Неужели такой огромный мужчина может так быстро умереть от одного укуса змеи!

О, Боже, да ведь он и впрямь умирает! Забыв про ложный стыд, Сьюзен с удивившей ее саму решимостью схватила нож и разрезала штанину. Где-то Сьюзен читала, что инструменты хирурга должны быть стерильными, и сунула нож в костер.

Затем, стиснув зубы, она сделала два надреза крест-накрест в том месте, где был укус. Кровь хлынула из раны, но Сьюзен преодолела в себе отвращение. Она упала на живот и прижала губы к окровавленной ране. Она высасывала кровь — осторожно, чтобы не проглотить, — и сплевывала ее, стараясь не обращать внимания на странный металлический привкус во рту. И горячо молилась про себя — за жизнь Чейза и за свою собственную…

Затем Сьюзен открыла флягу с бренди и осторожно смазала рану. Перевязывать она не стала, решив, что рана должна подсохнуть. Оторвав большой кусок от нижней юбки, она подложила его под ногу Чейза. А повыше раны вновь перевязала ногу платком и только тогда заметила свисавшего с его пояса выпотрошенного кролика. Вскрикнув и поморщившись, она отвязала тушку несчастного зверька и положила на камень.

Накрыв Чейза одеялом, Сьюзен села рядом и вдруг увидела, что ее руки и лиф платья — все в крови. Она мгновенно вспомнила, как ее бил Эндрю и как она до крови закусывала себе губы, а кровь красными каплями падала ей на платье. Сьюзен помотала головой: нет, сейчас не время об этом вспоминать.

Стараясь истратить как можно меньше воды, Сьюзен вымыла лицо и руки. Но с темными пятнами на одежде поделать было ничего нельзя.

Вновь опустившись на колени, Сьюзен с отчаянием смотрела на большого беззащитного мужчину, лежащего без движения, и кляла себя за то, что не бросилась ему на помощь сразу.

Его жизнь была теперь в руках Господа.

Сьюзен стиснула ладонь Чейза и прошептала:

— Я сделала все, что могла, Чейз Маккейн. Так что, не смей умирать. Учти, если ты умрешь, я тебе этого никогда не прошу.

Сьюзен даже страшно было подумать, что она никогда не увидит его улыбки и не услышит больше его чудесного глубокого голоса. Как ей хотелось, чтобы он снова назвал ее Зеленоглазкой! Если Чейз умрет, она никогда больше не увидит и этой особенной искорки в его темно-синих глазах! Интересно, замечали ли эту искорку другие женщины?

Весь остаток утра Сьюзен сидела подле Чейза в надежде, что он вот-вот откроет глаза. Но Чейз едва дышал и не шевелился.

Когда солнце стояло уже высоко в небе, Сьюзен отыскала у Чейза в мешке котелок, положила в него тушку кролика и вылила остатки воды. Меньше всего на свете ей хотелось это делать, но бульон — лучшее, что можно было придумать сейчас для Чейза.

Вскоре от бульона пошел такой аромат, что у Сьюзен потекли слюнки и неприлично забурчало в животе. Она тихонько поблагодарила Чейза: ведь это он добыл им пищу — что бы она сейчас без нее делала? Впрочем, еда досталась слишком дорогой ценой.

Весь длинный, скучный, жаркий день Сьюзен провела рядом с Чейзом, постоянно стараясь поддерживать тень — еще не хватало, чтобы он получил солнечный удар — и не сводя с него глаз. Она все ждала, когда же он наконец проявит хоть малейший признак жизни. Сьюзен несколько раз осматривала его рану. Это место было по-прежнему распухшим и красным, но чистым.

Наконец Сьюзен сняла туфли. Теперь уж ясно, что они никуда сегодня не пойдут, и она решила дать сбитым, усталым ногам возможность отдохнуть. В глубине души Сьюзен радовалась тому, что идти не придется. «Все же нет худа без добра: ноги подживут, плечо, может, тоже», — утешала она себя. Однако она многое отдала бы сейчас за то, чтобы Чейз вновь был здоров!

Сьюзен оторвала от нижней юбки еще одну длинную полоску ткани и сделала из нее перевязь для руки. Теперь плечо болело гораздо меньше.

Ближе к вечеру, когда Чейз оказался в тени камней, Сьюзен решила отправиться на поиски воды. Идти босыми ногами по раскаленному песку оказалось невыносимо, и Сьюзен стала выбирать места потенистей. Но нигде не было ни малейшего признака воды, только кактусы и камни, и снова камни и кактусы. А еще повсюду — ослепительный горячий песок пустыни. Сьюзен попалось по пути несколько заброшенных шахт, но каждую из них она обходила, что называется, за милю.

Сьюзен отошла довольно далеко, как вдруг ощутила внезапно нахлынувшее беспокойство за Чейза и кинулась обратно. Почему-то ей показалось, что над ним нависла страшная опасность. Она спешила как могла — то бежала, то шла, прихрамывая.

Еще издалека она с ужасом увидела, что на груди у Чейза сидит огромный черный гриф.

— О, Боже! — вырвалось у Сьюзен.

Неужели он уже выклевал ему глаза? Его прекрасные синие глаза! Завизжав от ужаса, Сьюзен бросилась к Чейзу, изо всех сил размахивая руками, пытаясь согнать отвратительную птицу.

— Пошла отсюда, гадкая, мерзкая тварь! — кричала девушка.

Гигантская птица смотрела на нее в пол-оборота, склонив на бок блестящую иссиня-черную голову. Было ясно, что ее ни капли не испугали ни крики Сьюзен, ни ее взмахи руками. Но так или иначе, когда Сьюзен подошла к ней совсем близко, птица поднялась и перелетела на большой камень, всего в нескольких шагах от Чейза, и вновь нагло посмотрела на девушку.

— Пошла отсюда! — изо всех сил закричала Сьюзен, но птица даже не дернулась.

Сьюзен бросилась к Чейзу: спасибо, Боже, он остался цел и невредим. Сьюзен швырнула в птицу сначала один камень, затем другой, но гриф лишь ловко отскакивал, уворачиваясь, но не улетал.

А хуже всего было то, что уже начинало темнеть.

Взглянув сначала на безжизненное тело Чейза, затем на черные тени, постепенно окутывающие лагерь, Сьюзен почувствовала себя такой же одинокой и брошенной, как в ту первую ночь, когда Чейз оставил ее среди пустыни. Неужели ей предстоит еще одна такая ночь?

Солнце тем временем уже скользнуло за горизонт. Ужас охватил душу Сьюзен, а мертвая тишина до боли резала слух.

А птица не сводила с нее глаз.

Она ждала.

11

Сидя подле Чейза, Сьюзен смотрела только на огонь — смотреть в темноту ей было невыносимо страшно — и все думала, что же с ними будет. Впрочем, ей настолько хотелось пить, что эта мысль почти затмевала все остальные. Не считая, разумеется, беспокойства о Чейзе.

Обернувшись, Сьюзен с радостью обнаружила, что гриф наконец улетел. Спасибо, Господи! Сьюзен вздохнула с облегчением. Одной проблемой стало меньше.

Но радость ее оказалась преждевременной. Отвратительная птица сидела теперь в тени, на огромном кактусе, будто поджидая, когда же наконец умрет Чейз. А потом — Сьюзен.

При мысли об этом девушка вздрогнула. Страх смерти заполз ей в душу, буравя, словно червь. Дрожа, она с тоской думала о том, что может стать жертвой жестокой судьбы.

А птица тем временем принялась выклевывать колючки из огромного бочкообразного кактуса. Сьюзен глядела, не отрываясь, как острый клюв впивается в толстую кожу растения. Гриф поднял голову и посмотрел прямо на Сьюзен, точно хотел сказать: «На-ка вон, погляди!» Затем, к ее величайшему удивлению, птица откусила от кактуса кусок и, проглотив его, насмешливо взглянула на девушку своими похожими на бусины глазами.

— Что ты делаешь? — Сьюзен даже подскочила от удивления. — Разве это едят?

Она зажгла фонарь и, взяв в руки нож Чейза, подошла поближе к растению. Гриф взмахнул крыльями и перелетел на камень, откуда, нагнув на бок черную голову, внимательно наблюдал, как Сьюзен проделывает в кактусе ножом дыру.

Каково же было удивление Сьюзен, когда из-под кожи грозного растения брызнула белая, похожая на молоко жидкость!

Если птица пила ее, то почему ее не могут пить они с Чейзом? Но, с другой стороны, грифы и тухлое мясо едят, а для людей оно все равно что яд.

Может, все же попробовать? Ведь если они не найдут в ближайшее время жидкости, им грозит верная смерть! Сьюзен с любопытством намочила палец в белом молочке, облизала и поморщилась от горечи. Она тут же вспомнила случай из детства, когда кузина угостила ее соком из стеблей одуванчика. Как же было горько и обидно маленькой Сьюзен! Но теперь эта горечь была на вес золота.

Боясь потерять хотя бы каплю драгоценной жидкости, Сьюзен бросилась к костру, схватила пустую флягу и стала завороженно смотреть, как белое молоко льется в нее тонкой струйкой.

Впервые за целый день Сьюзен рассмеялась:

— Подожди, Чейз! Когда ты это попробуешь, ты непременно проснешься.

Не обращая внимания на птицу, Сьюзен принялась проделывать другую дыру. Дело шло медленно, к тому же плечо и рука Сьюзен безумно устали держать флягу, и скоро она сдалась. Да и пальцы ее были уже порядочно исколоты шипами кактуса и кровоточили.

Сидя подле Чейза, Сьюзен облизывала пораненные пальцы и смотрела в раздумье на короля пустыни. Должен быть какой-нибудь более простой способ добывания жидкости!

Взяв нож, Сьюзен вернулась к кактусу, срезала верхушку — всего дважды уколов при этом палец — и с радостью увидела, как из мясистого кактуса мгновенно засочилось молоко. Отрезав от кактуса несколько кусков, Сьюзен швырнула их в котелок, в котором еще лежали остатки кролика, и поставила его на горячие угли.

Глядя на сидящего на камне грифа, Сьюзен сказала спокойно:

— Спасибо тебе, птичка. За одно это я не стану больше швырять в тебя камнями. Но учти, — пригрозила Сьюзен ей пальцем, — если ты только вздумаешь приблизиться к Чейзу, я тебя тотчас поймаю и изжарю на обед!

Сьюзен с удивлением увидела, как гриф взмахнул крыльями и улетел. Казалось, он понял смысл ее угроз. Она оторвала еще одну полоску от нижней юбки и, подойдя к кактусу, намочила ткань в молоке, сочившемся из проделанной ею дырки. Когда тряпка стала достаточно влажной, Сьюзен положила ее — мокрую и холодную — на пересохший рот Чейза. Он застонал, и Сьюзен с облегчением вздохнула. Это был первый за долгое время признак жизни. Однако за этим стоном ничего не последовало. Глаза Чейза оставались закрытыми, а дыхание — слабым.

Когда бульон вновь закипел, Сьюзен решила, что настала пора немного покормить Чейза. Не долго думая она вытрясла из его мешка все содержимое. Среди прочих вещей оказалась сковородка, чашка, нож, вилка и ложка. Сьюзен нужны были лишь чашка и ложка. Она налила горячий бульон и, сев скрестивши ноги подле Чейза, принялась дуть на бульон. От супа исходил сказочный аромат, но Сьюзен не съела ни капли. Весь бульон предназначался исключительно Маккейну.

— Чейз, прошу вас, очнитесь, — взмолилась Сьюзен.

Но он не подавал никаких признаков жизни. Говоря по правде, ее сильно пугал землистый цвет его лица — совсем, как у покойника. Она даже склонилась к груди Чейза, чтобы убедиться в том, что он еще жив.

Набрав в ложку немного бульона, Сьюзен попыталась протиснуть ее между губами Чейза, но жидкость лишь стекала по подбородку.

— Чейз, прошу вас, пожалуйста, откройте рот. Мы не можем тратить этот бульон зря…

Однако Чейз оставался без движения. Сьюзен попробовала еще раз — но все напрасно — она лишь напрасно расходовала драгоценную целительную жидкость, и тут ей в голову пришла блестящая идея.

Макнув самый чистый кусок от нижней юбки в чашку, она осторожно разжала губы Чейза и выжала бульон ему в рот. Плечо и рука Сьюзен адски болели, но она старалась не думать о них. Так проделала она несколько раз — и вот наконец губы Чейза приоткрылись и начали инстинктивно сосать мокрую тряпку.

— Умница, Чейз, — прошептала Сьюзен ласково и прижала тряпочку к его губам.

Дело продвигалось медленно. Спина болела, пальцы кровоточили. Но Сьюзен даже не думала об этом — сейчас, когда Чейз начал оживать, останавливаться было никак нельзя.

Она еще не закончила его кормить, как вдруг Чейз задрожал всем телом. Вскоре его трясло уже так сильно, что Сьюзен перепугалась. Она набросала побольше сухого кактуса в костер и накрыла Чейза одеялом и шалью. Но это не помогало. Сьюзен в ужасе смотрела, как Чейз дико мечется в страшных судорогах, как бьется головой о землю.

Совсем растерявшись, Сьюзен скинула платье, сорвала с себя нижнюю юбку и накрыла его еще и ими. Но Чейза трясло так страшно, что никакие покрывала не помогали. Тогда она легла на него сверху, крепко прижав к себе здоровой рукой его большое тело. Она слышала скрежет его зубов, чувствовала каждый сотрясающий его спазм, но продолжала тихонько шептать:

— Чейз… Чейз… сейчас я обниму тебя, и ты согреешься… и все будет хорошо.

Как ни странно, но озноб скоро прошел и на лбу Чейза выступил пот. Ему, видно, стало жарко, так как он разметался, отшвырнул в сторону Сьюзен, скинул с себя и одеяло и все прочее.

Сьюзен села подле него, протерла его потный лоб холодным соком кактуса — Чейз застонал и успокоился. Тогда Сьюзен вновь накрыла его одеялом:

— Отдыхайте, Чейз. Завтра вам непременно станет лучше.

Она и не заметила, как похолодало. Сьюзен вновь натянула платье и подбросила куски кактуса в костер, чтобы получше согреться. Огонь давал ей не только тепло, но и нарушал сумрак ночи, врывался в ее одиночество. Но и с огнем Сьюзен было страшно, такой ужас внушали ей черные пляшущие тени.

Как назло, даже грифа не было теперь рядом. Сьюзен сидела, не сводя глаз с Чейза: как ей хотелось бы сейчас увидеть его насмешливую улыбку!

Не надо думать об одиночестве! Надо хоть чем-нибудь заняться. Оглядевшись вокруг, Сьюзен заметила вытащенные ею из мешка вещи. Бросив быстрый взгляд на Чейза, она принялась убирать их назад. Только теперь она заметила, что у заплечного мешка есть еще и боковые карманы. «А вдруг там найдется какое-нибудь лекарство для Чейза», — подумала Сьюзен и, открыв первый карман, обнаружила в нем бутылочку с настойкой опия.

В другом маленьком кармашке лежал кожаный бумажник. Сьюзен уже было открыла его, как Чейз вдруг тяжело застонал, и она, испугавшись, сложила бумажник и засунула назад.

Чейза вновь начало трясти, и Сьюзен подтолкнула под него получше одеяло, накинула шаль, собственную одежду и легла сверху сама, и хотя плечо ужасно ныло, она прижималась к нему все теснее, надеясь таким образом согреть его.

К счастью, очень скоро он успокоился, а Сьюзен погрузилась в усталый беспокойный сон, ни на секунду не переставая сжимать его большое больное тело.

Чейз проснулся среди ночи, посмотрел, моргая, на мерцавшие звезды и повернул голову. Увидев, что рядом лежит молодая женщина, он улыбнулся. Выгоревшие волосы скрывали ее лицо, и он откинул их, чтобы получше ее разглядеть. Жаль, в глазах какой-то туман. Но даже и так Чейз видел, что перед ним — красавица.

Он прислушался к ее сонному дыханию, наслаждаясь его легким прикосновением к своей груди. Но как же ему посчастливилось уснуть в ее объятиях? Должно быть, это стоило ему состояния. Как ни силился Чейз, он никак не мог вспомнить, что же с ним произошло и кто она такая…

Черт подери, никогда раньше Чейз не был так забывчив!

По всей видимости, женщине было хорошо. Чейз медленно высвободил руку и положил на ее холодное плечо. Она замычала во сне и прижалась к нему еще теснее. Ее локоны приятно защекотали ему щеки, и тело его налилось еще не вполне ясным желанием.

Рука Сьюзен лежала на его груди, и он прикоснулся к ее запястью, наслаждаясь нежностью кожи. Взяв ее ладонь, он стал целовать кончики пальцев, потерся о них усами, ртом. Потом он припал к ее руке губами в жадном, ненасытном поцелуе.

Много лет прошло с тех пор, когда он в последний раз оставался с женщиной надолго. Обычно он пользовался ими и тотчас с ними расставался. Долгие отношения ни к чему хорошему не приводили. «Так почему же я остался с этой? — нахмурился Чейз. — И где я, черт подери?»

Он ничего не мог вспомнить — но, может, это даже и не очень важно? Чейз собрался с духом и вновь обратил свое внимание к девушке, осторожно коснувшись ее груди. От его прикосновения грудь налилась, точно сочное яблоко, и он принялся ласкать пальцами ее сосок. Он решил, что обязательно все припомнит. Но только… завтра. Теперь же он слишком устал…

— Эй, смотрите-ка, амигос, что мы видим? Прекрасная сеньорита и ее любовник! Трогательная картина, не так ли?

Спросонья Сьюзен поняла только одно: этот голос не может принадлежать Чейзу — говорили на незнакомом ей певучем наречии.

Жмурясь от яркого света, она подняла голову и увидела трех мужчин верхом на лошадях. Она села, натягивая на себя одеяло, и тут же скривилась от боли в плече.

Сьюзен никогда еще не видела таких людей. На них были яркие цветные шляпы с широкими полями, с бахромой и бусинками. Голос принадлежал толстяку, шляпа, одежда и прекрасная лошадь которого были украшены серебром. Он смотрел на Сьюзен весело, немного насмешливо, но не зло, однако, несмотря на это, ужас охватил девушку, когда она встретилась с ним взглядом. Все трое были черноволосыми, смуглыми, а роста, наверное, такого же, как кузен Эндрю.

Второй был уродлив настолько, что Сьюзен подумала сперва, что он искалечен на войне. Правый его глаз игриво посматривал на Сьюзен, левый же косил на напоминавший большую картошку нос. Ухмыльнувшись, человек обнажил два ряда черных гнилых зубов — он выглядел омерзительно. Третий мужчина, совсем молодой, почти что мальчик, окидывал Сьюзен довольно наглыми похотливыми взглядами и облизывал губы.

Черные волосы и небритые лица этих людей чем-то напоминали ей вчерашнего грифа. Только какое-то внутреннее чутье подсказывало Сьюзен, что знакомство с ними может закончиться совсем не так гладко.

— Ага, вот мы и напали на золото, амигос! — усмехнулся толстяк.

Остальные загоготали так, будто он сказал что-то очень смешное.

Толстяк снял шляпу и поклонился:

— Позвольте представиться, сеньорита. Меня зовут сеньор Панчо Перес. — Он сделал паузу, ожидая реакции Сьюзен. Но никакой реакции не последовало, и он вынужден был объяснить: — Если вы совсем не знаете, кто я такой, скажу только, что вся эта территория принадлежит мне — равно как и все, что на ней находится.

— Простите, мистер Перес. Как только мой друг придет в себя, мы тотчас уйдем. Его укусила ядовитая змея.

«Может, попросить их помочь нам добраться до Золотых Холмов? — размышляла Сьюзен. — Или хоть воды у них спросить?» Но в ее душу закралось уже нехорошее предчувствие, и больше всего ей хотелось сейчас, чтобы эти трое как можно скорее оставили их в покое.

Перес покачал головой:

— Ах, сеньорита, ваш амиго действительно бедняга. Но вы не… компренде? Нет. Мне совсем не нужен ваш укушенный змеей любовник. Мне все равно, умрет он или останется жить…

Перес приподнялся в седле:

— Мне нужны вы, сеньорита. Вы можете меня заинтересовать. Вы сейчас в моих владениях, а я давно не имел женщины. Встаньте, май бонита, я хочу посмотреть, красивы ли вы…

12

Глаза Сьюзен округлились от ужаса.

Перес оглядел хищным взглядом их лагерь:

— Но сначала мои люди посмотрят, что вы и ваш амиго принесли нам в подарок в столь чудесный день.

Сьюзен непроизвольно взглянула на ковровую сумку, в которой лежали драгоценности: неужели они их отнимут?

Это оказалось роковой ошибкой: Перес перехватил ее взгляд и, указав пальцем на мешок, приказал:

— Карлос, начни вон с той сумки. Почему-то кажется мне, что там что-то есть.

— Нет! — завопила Сьюзен и бросилась к сумке. Прижимая ее к груди, она почти рыдала: — Здесь все, что осталось мне в наследство от матери!

— Не волнуйтесь, сеньорита! Мы не отнимаем вас у вашей мамы. Вас мы тоже возьмем.

И все трое захохотали, а Сьюзен окончательно впала в панику. Нет, она не может оставить Чейза. Ни за что. Он ведь умрет без нее. Вокруг столько опасностей — грифы, солнце…

Спрыгнув с лошади, Карлос направился к Сьюзен. Он схватил сумку за ручку, но Сьюзен держала ее крепко, несмотря на страшную боль в плече. Тогда Карлос ударил девушку ногой в живот. Она пронзительно вскрикнула и упала на землю, а он спокойно протянул сумку Панчо.

— А теперь, сеньорита, встаньте, я хочу посмотреть на вас. Может, я смогу продать вас, если кто-нибудь согласится заплатить…

Но Сьюзен лежала без движения, жалобно всхлипывая. Ничто уже не волновало ее: они отняли у нее самое дорогое — драгоценности ее матери. Все остальное потеряло теперь значение и смысл.

Терпению Панчо Переса пришел конец:

— Сеньорита, я уже начинаю злиться! А Панчо плох, когда злится. Компренде?

— Убирайтесь отсюда! — взвизгнула Сьюзен и поползла на четвереньках к Чейзу. Забравшись под одеяло, она прижалась к нему, дрожа не меньше, чем он от озноба прошлой ночью.

— Оставьте нас одних!

Она зажмурилась, и перед ее глазами вновь возникли ужасные воспоминания о том, о чем Сьюзен так давно мечтала забыть. Она прижалась к Чейзу, спрятав лицо на его груди, словно надеялась, что он сможет защитить ее и от страшной опасности, и от отвратительных воспоминаний.

— Сеньорита!

Сьюзен горячо молилась, чтобы Бог послал ей смерть. Лучше распрощаться с жизнью, чем позволить этим дикарям себя изнасиловать! Рука Сьюзен нащупала в кобуре нож Чейза. Им не удастся взять ее живой. Сперва она убьет себя. Нет, сначала — одного из них. Осторожно, под одеялом, она вытащила нож…

Карлос подошел совсем близко и, схватив Сьюзен, поволок ее к Пересу. Сьюзен вскрикнула от боли, но одеяло прижимала к себе крепко. Она брыкалась ногами и пронзительно визжала. В одной руке Сьюзен сжимала нож, но как могла она им воспользоваться?

Ну, почему она не положила рядом с Чейзом пистолет? Он остался в чемодане, под головой Чейза. Больше всего на свете Сьюзен хотела бы сейчас убить себя — только чтобы не быть изнасилованной. Нет, она не сдастся без борьбы!

Внезапно один из дикарей скинул с нее одеяло. Нож со звоном упал на камень.

Перес ехидно захихикал:

— А вы, оказывается, храбрая сеньорита! Да только глупая!.. Ну да ладно, раздевайтесь!

— Нет… — завопила Сьюзен и зажмурила глаза от страха.

Послышался треск разорвавшейся ткани — это Карлос разорвал на Сьюзен нижнюю рубашку. Бандиты завыли от удовольствия.

Сьюзен пыталась прикрыться руками, но негодяи держали ее крепко. Один из них провел ладонью по ее груди и грубо сжал ее. Сьюзен вскрикнула, и они втроем расхохотались. Другой похлопал ее пониже спины и крикнул что-то по-испански Пересу, после чего все они заржали еще сильнее.

— Ах, сеньорита, — проговорил сидевший на лошади Панчо, гадко хихикая, — вы действительно хороши собой. Нам остается только попробовать на себе ваше очарование. Ну, что скажете, амигос? Хотите после меня?

Те двое поспешно закивали:

— Ах, Панчо, грасиас! Ты ведь никогда раньше не делился с нами своими сеньоритами.

— Амигос, — сказал Панчо, спрыгивая с лошади и широко улыбаясь. — Я сегодня мучо добрый. Давно нам не попадалась прекрасная сеньорита. Думаю, после этого нам поскачется быстрее. А?

И все трое опять дружно заржали.

Сьюзен скривилась от ужаса и страха.

Перес подошел к ней совсем близко, почти касаясь ее своим толстым животом и тяжело дыша. У Сьюзен сердце ушло в пятки, на глаза навернулись слезы от унижения, и она отшатнулась…

Неужели они сделают с ней это? А Сьюзен-то была уверена, уезжая из Бостона, что все худшее в ее жизни уже позади.

Перес грубо схватил в охапку упиравшуюся девушку и насильно поцеловал.

О, как бы она хотела убить его!

Сьюзен изо всех сил вцепилась ногтями Пересу в лицо, царапаясь и плача. Ее плечо пронзила острая боль, но эта боль была ничто в сравнении с той радостью, которую она испытала, увидев кровь на лице этого подонка.

— А-аа! — взвизгнул Перес и схватился рукою за окровавленную щеку: — Так она еще и дикарка, амигос?

Сьюзен плюнула прямо ему в лицо:

— Уйди от меня, ты, кусок дерь…

Перес с размаху ударил ее с такой силой, что у Сьюзен пошли круги перед глазами.

Сьюзен пронзительно вскрикнула. Почувствовав на губах вкус крови, она впала в безумную ярость и саданула негодяя коленкой в пах.

Панчо согнулся и провыл какие-то проклятья.

Его дружки, не обращая внимания на Переса, набросились на Сьюзен — как две голодные собаки на затравленного кролика. Они сорвали с нее остатки нижней рубашки и швырнули Сьюзен на землю.

Сильно ударившись головой о камень, Сьюзен прикусила нижнюю губу, но не заплакала. Впадать в истерику сейчас было никак нельзя, и падать в обморок тоже — только трезвый рассудок мог спасти ее в данной ситуации. Победа над Пересом придала ей уверенности.

Уродливый упал рядом с ней на колени. По его мерзкому лицу тек пот.

Молодой стоял рядом, приговаривая:

— Давай скорее! Не забывай, я тоже жду своей очереди.

Урод с силой раздвинул Сьюзен ноги, воя в предвкушении удовольствия.

Она пронзительно завизжала:

— Нет! Оставьте меня!

Она уже протянула было руку, чтобы впиться ему в лицо, но негодяй увернулся и причмокнул: кажется, сопротивление Сьюзен лишь еще больше возбуждало его.

Вдруг Сьюзен почувствовала, что теряет сознание. «О, Боже, дай мне силы! Если я упаду сейчас в обморок, он точно изнасилует меня!»

И тут она вспомнила о ноже.

Он лежал всего лишь в нескольких футах от нее. Но как же его схватить? О, Господи, негодяй уже расстегивал штаны, и вот он уже в полубезумии накинулся на нее, ощупывая, мыча… Сьюзен протянула руку и сжала рукоятку ножа.

Урод принялся стягивать с нее панталоны. Но Сьюзен уже занесла над ним нож, в решимости пронзить сердце сначала ему, а потом себе: она понимала, что иначе ее растерзают двое других…

И тут послышался выстрел.

13

С широко раскрытым ртом и выкатившимися из орбит глазами, бандит замертво рухнул на нее, и Сьюзен оказалась придавленной тяжестью его тела. Она судорожно пыталась выкарабкаться, но бездыханное тело мерзавца было слишком тяжелым. И тут прогремел второй выстрел.

Сьюзен зажмурила глаза и приготовилась к смерти, но ничего не случилось.

— Сьюзен! — послышался знакомый голос.

Выбравшись из-под убитого бандита, Сьюзен схватила валявшуюся на земле нижнюю юбку и прижала ее к себе, тщетно пытаясь прикрыть наготу. Всхлипывая, она уже приготовилась к тому, что вот сейчас-то и настигнет ее пуля… или еще того хуже, на нее набросится Панчо.

— Сьюзен! Не плачьте! Идите сюда!

Сьюзен оцепенела. Кто это ее зовет? Она прислушалась и открыла глаза. Неужели это… Чейз? Нет, не может быть. Сьюзен подумала уж было, что это только галлюцинация, как вновь послышалось:

— Сьюзен! Сьюзен!

Она подняла голову и увидела Чейза. Он сидел на земле, держа в руке дымящийся пистолет.

— Как вы, Сьюзен?

Она бросилась к нему, прикрываясь обрывками нижней юбки, и прижалась к его груди. Слезы струились по ее щекам:

— О, Чейз!

Он крепко обнял ее и прижал к себе, будучи слишком взволнован, чтобы сказать хоть слово. Когда впервые он увидел ее в Амбое, то никак не мог предположить, что эта девушка окажется столь стойкой и сильной духом. Теперь он узнал ее лучше. Теперь он просто обожал ее.

Тем более что… о, Боже праведный! Да ведь она спасла ему жизнь!

Сьюзен села на землю, все еще прижимая к себе юбку. Но юбка плохо прикрывала ее полные белые груди, и Сьюзен смущенно потупила взор.

— Как вы сумели достать пистолет? — спросила она.

Рот Чейза пересох настолько, что он с трудом мог говорить, а потому он прошептал:

— Я лежал без движения, и никто из них даже не смотрел в мою сторону. Поэтому я и смог достать пистолет из чемодана. Скажите, Сьюзен… — спросил он, облизав потрескавшиеся губы и коснувшись пальцем ее окровавленного рта: — Перес… и те двое… они успели… вы понимаете, что я имею в виду?

Сьюзен замотала головой, Чейз не удержался и вздохнул с облегчением.

— Нет, — еле слышно сказала Сьюзен. — Благодарение Богу, вы успели очнуться как раз вовремя.

— Это все благодаря вашему визгу, — усмехнулся Чейз. — Можно было подумать, что вопит дикая кошка. — Он коснулся ее волос и принялся накручивать на палец светлую прядь: — К сожалению, я не успел убить Переса. Но непременно прикончу его в следующий раз.

— В следующий раз? — удивленно спросила Сьюзен, и Чейз понял, что, сам того не желая, сказал ей больше чем нужно.

— …Ну, я имею в виду, когда он в следующий раз мне попадется.

— А откуда вы знаете его имя? — снова удивилась Сьюзен.

— Здесь все знают Переса.

— А… понятно. Спасибо, Чейз, вы опять спасли мне жизнь.

Чейз усмехнулся и легонько дернул ее за локон:

— Но ведь и вы спасли мне жизнь, моя прекрасная мисс Сент-Клер.

— Ну, мне никогда не угнаться за вами, Чейз Маккейн! Ведь вы спасаете мне жизнь уже в третий раз!

— В третий? — удивился Маккейн.

— Ну, в первый раз — это когда вы вернулись той ночью, помните?

— Ах, вот оно что…

— Может, вы этого и не осознавали, но на самом деле вы спасли мне жизнь, ведь…

Голос Сьюзен уже журчал, как ручеек, но Чейз едва улавливал смысл ее слов. Нижняя юбка плохо прикрывала ее грудь, и Чейз, как зачарованный, любовался красотой полуобнаженной девушки.

С тяжелым вздохом он отвел взгляд. Если Сьюзен и дальше будет сидеть так близко от него, то он… черт! Он же прекрасно знает, что не имеет на это права. Но что бы он там ни говорил себе, кровь все сильнее приливала к голове…

— …Вы столько сделали для меня, Чейз. Чем мне отблагодарить вас?

Он не расслышал и слова из всего, что она сказала. Но судя по тону, Сьюзен окончательно простила его за то, что он бросил ее в тот первый день. Чейз усмехнулся:

— Когда придумаю, скажу.

Он повернулся было к ней, но тут лицо его исказилось: дикая боль вновь пронзила ногу и правый бок. О, дьявол!

— Осторожнее, Чейз! — испугалась Сьюзен.

Да, нужно было быть осторожнее.

— Разрешите, я посмотрю… — Она слегка коснулась его ноги.

Чейз не возражал. Сьюзен наклонилась, чтобы осмотреть его рану. Нижняя юбка невольно выскользнула из ее рук, и теперь грудь Сьюзен предстала перед Чейзом во всей своей красоте. Сьюзен же точно забыла, что раздета. Чейз застонал.

— Сильно болит? — испуганно спросила Сьюзен, услышав его стон.

— Уже не так, — усмехнулся Чейз. — Вы, Зеленоглазка, лучшее лекарство для больного мужчины.

Глаза Сьюзен стали круглыми от удивления, и только теперь она заметила, что взгляд Чейза прикован к ее обнаженной груди. Залившись краской, она поспешно прикрылась нижней юбкой, затем быстро схватила выпачканное в крови и измятое платье и побежала одеваться. Чейз немало удивился, увидев, что она возвращается с нижней юбкой в руках.

— Жарко ужасно, — объяснила она, точно извиняясь.

Он любовался каждым ее движением: вот она развела костер, вот поставила греться суп из кролика, вот налила ему чашку душистого бульона с кусочком мяса, вот принялась вновь осматривать его ногу.

Чейз со всей уверенностью мог сказать, что это зрелище не доставляет ей удовольствия, но она терпеливо и внимательно осматривала ногу, прикусив губу и нахмурившись.

— Плохо, да? — спросил Чейз.

— О, нет, — улыбнулась Сьюзен. — Прошло еще очень мало времени, и рана не успела зажить.

Чейз понимал, что она просто не хочет его огорчать.

Он отхлебнул бульона и чуть было не задохнулся, — такая это оказалась гадость. Он быстро выплюнул все на землю.

— Бог мой, женщина, вы что, решили меня отравить?

— Да нет же. Пейте маленькими глоточками. Это пойдет вам на пользу.

— Если это на пользу мне, то это на пользу и вам. — Чейз поднес чашку к губам Сьюзен: — Выпейте и вы немного тоже.

— Я, конечно, понимаю, что он не очень вкусный…

— Не очень вкусный?! Да вода из болота по сравнению с этой дрянью просто сироп.

— Я понимаю, что он горький, но…

— Сами-то вы его не пьете!

— Хотите верьте, хотите нет, но я уже ела, — солгала Сьюзен. — Вы столько пережили, вам необходимы силы, не упрямьтесь!

Улыбнувшись, Сьюзен встала и пошла подобрать оброненный на камнях нож. Увидев два трупа, она поморщилась.

Нахмурился и Чейз. С этими мертвецами нужно было срочно что-то делать. Но он сам-то ничего не мог! Черт подери, он был даже не в состоянии перевернуться на другой бок. Нога начинала невыносимо болеть, стоило ему хотя бы слегка пошевелиться.

Вернувшись, Сьюзен поднесла чашку к его губам. Чейз состроил гримасу, умоляя Сьюзен пощадить его. Но она была неумолима и не успокоилась, пока он не выпил все до последней капли и не съел все мясо — до последнего кусочка. «Кролик был бы совсем недурен, если бы не эта отвратительная жидкость, в которой он сварен, — подумал Чейз. — Где умудрилась она разыскать эту гадость?»

Чейз хотел было спросить об этом Сьюзен, но от еды его сразу же потянуло в сон…

Он, должно быть, заснул, потому что, когда открыл глаза, Сьюзен уже снова осматривала его рану. Ее прикосновение было холодным, нежным и очень приятным.

— Что это было? — спросил Чейз сонно.

Ему хотелось поскорее заснуть. Он проснулся на столь чудесном месте: как раз в этот момент он поцеловал в губы прекрасную зеленоглазую женщину…

— Сок кактуса.

— Что?.. — не понимающе пробормотал Чейз, не размыкая ресниц, о чем говорит эта женщина?

А Сьюзен тем временем продолжала объяснять:

— Вчера я проделала вон в том большом кактусе две дырки и стала собирать сок, но это оказалось слишком долгое дело. Тогда я срезала верхушку и, заглянув внутрь, увидела там огромное количество белой жидкости. Ее-то и смешала с бульоном. Удивительно, правда?

— Да, удивительно! — усмехнулся Чейз, приоткрыв один глаз. — Удивительно, как я еще не отправился на тот свет от вашего бульона!

Сьюзен сделала вид, что не слышит его слов:

— Я уж не знаю, есть ли у сока кактуса лечебные свойства, но хуже, я думаю, от него быть не может. Да и потом у нас все равно нет других лекарств. И пить нам нечего, — добавила она с улыбкой.

Чейз открыл наконец оба глаза и пристально взглянул на нее:

— А какой дьявол поведал вам о том, что у кактуса есть сок?

Сьюзен рассмеялась:

— Хотите верьте, хотите — нет, но я узнала об этом от большой черной птицы!

Чейз посмотрел на нее как на сумасшедшую, и впрямь, уж не перегрелась ли она на солнце? Он сравнивал ее с той девушкой, которая встретилась ему на станции железной дороги — с девушкой потрясающей красоты и благородного поведения, — и не находил ничего общего. Теперь Сьюзен была совсем не похожа на ту недотрогу.

Чейз взглянул на ее руки — шершавые, красные, распухшие. О, черт, как она довела их до такого состояния? Его взгляд обратился к кактусу — так вот в чем дело!

Чейз сглотнул горькую слюну. Его охватило странное, неуютное ощущение — ощущение вины за то, что он опять покинул Сьюзен в трудную минуту.

Боже, какая она была усталая, грязная, растрепанная! Впрочем, для Чейза она все равно оставалась самой красивой на свете. Да, теперь он узнал ее — это она, та самая!.. Героиня стольких его снов! но тут Чейз внезапно вспомнил о Панчо Пересе:

— А ваши драгоценности… вашей матери…

Сьюзен вздохнула:

— Да, они забрали все. Но сейчас не это главное — главное, что мы живы, а тот… ужасный человек оставил нас в покое. Впрочем, из всех вещей мне безумно жалко только одно — кольцо с рубином и бриллиантами…

Да, мексиканец оставил их в покое, но надолго ли? Чейз всерьез опасался, что Перес, однажды увидев Сьюзен, не успокоится, пока она снова не попадет в его мерзкие грязные руки. Но когда Перес вернется, он будет иметь дело с Чейзом.

— А долго я так… лежал? — спросил он вдруг.

— Больше суток.

Чейз нахмурился: значит, прошло еще слишком мало времени. Выздоровление после укуса змеи занимает не меньше нескольких дней. А иногда даже две-три недели, в зависимости от размеров змеи, а также от того, насколько быстро была оказана первая помощь. Порой спустя некоторое время после укуса человеку кажется, что он уже идет на поправку, а на самом деле это только начало конца…

Чейза охватило странное, смутное ощущение, что его выздоровление еще ой как далеко! И это сейчас, когда Сьюзен грозила опасность!

14

Чейз спокойно спал, а Сьюзен не находила себе места — совсем рядом лежали два незахороненных трупа и на такой жаре они уже начали разлагаться. Стая грифов кружила над ними, и с каждой минутой их становилось все больше и больше. Скоро все небо словно заволокла огромная туча.

Выбиваясь из сил, Сьюзен с помощью ножа и плоского камня, похожего на детскую лопатку, принялась быстро копать потрескавшуюся, твердую землю.

За этой каторжной работой она провела все утро и большую часть дня. Только спихнув трупы в могилу и забросав их землей, Сьюзен наконец разогнулась и взглянула на небо: грифов не было и в помине. Как они поняли, что поживиться им тут не придется? Сьюзен хотела было помолиться за упокой душ убитых мексиканцев, но поймала себя на той мысли, что у этих мерзавцев вряд ли была душа.

Она вытерла пот со лба и направилась к спящему Чейзу. Тот тихо постанывал во сне, но это было гораздо лучше, чем вчера, когда она прислушивалась к его еле слышному дыханию и каждую секунду ждала, что может случиться самое страшное. Во сне лицо Чейза казалось таким беззащитным, что Сьюзен еще раз упрекнула себя: как могла она подумать, что он преступник!

Сьюзен осторожно развязала повязку на ноге Чейза и с удивлением обнаружила, что рана почти зажила — и все это благодаря тому, что Сьюзен стала мазать ее кактусовым молочком. Она и сейчас проделала то же самое. Чейз не вскрикнул от боли, но по его исказившемуся во сне лицу Сьюзен поняла: малейшее прикосновение для него по-прежнему мучительно. Его нездоровая бледность вновь испугала Сьюзен. Она тяжело вздохнула и села рядом с Чейзом.

Время от времени тело Чейза сотрясалось от судорог, и тогда Сьюзен протирала влажной, смоченной в молоке кактуса рукой его лоб, и Чейз затихал и опять впадал в оцепенение. Так прошло несколько часов, но Сьюзен казалось, что прошли годы. Она чувствовала себя ужасно одиноко — наверное, так, как в ту первую ночь, когда Чейз ушел от нее. Но тогда она смутно осознавала, как страшен мир вокруг. Сейчас она точно это знала. Из глаз полились слезы. Сьюзен долго вытирала их грязной исколотой колючками рукой. Однако слезы принесли успокоение, а вместе с ним вернулась решимость спасти себя и Чейза во что бы то ни стало…

Чейз разомкнул ресницы и, моргая, пытался сообразить, где он. Но красноватый туман застилал ему глаза, и он не мог ничего различить. Ногу будто дергал сам дьявол, а в ушах стоял такой звон, точно били в набат.

Если бы не боль в ноге, он бы непременно решил, что просто-напросто вчера здорово перебрал. Симптомы были именно такие. Чейзу показалось даже, что его сейчас вырвет.

Он хлопал глазами, но так ничего и не видел. Заткнул пальцами уши, чтобы избавиться от дикого звона, — не помогло и это.

Но хуже всего было то, что Чейз вдруг почувствовал себя покинутым, брошенным, и ощущение это было словно нож в сердце. По какой-то непонятной ему причине, он сейчас ужасно боялся быть один. Так лежал он, пока наконец не выдержал и не завопил:

— Где же, черт подери, все? Куда все подевались?

Почему так жарко? Так горячо, точно в аду. «А-а-а, ну, конечно же, я в аду, — понял он. — Я умер и попал в ад».

Чейз схватился за голову и дико застонал, как вдруг послышался ласковый женский голос:

— Чейз, как вы? Что случилось?

Этот голос звучал как будто издалека, из какой-то длинной трубы.

Подняв дрожащую руку, Чейз коснулся тумана ее волос. Какие они мягкие! Точно шелковые! Ни у кого на свете не было таких мягких, шелковых волос!

Он моргал, стараясь различить черты незнакомки. Нет, эта женщина была удивительно ему знакома. Где-то видел он уже это хорошенькое личико, эти золотистые волосы… Он почувствовал вдруг непреодолимое желание прикоснуться к ней. И только тогда Чейз понял, где он.

Он не в аду — он в раю, и она ангел. Его ангел.

Он улыбнулся своему ангелу, а она улыбнулась в ответ:

— Вы помните, кто я? Я — Сьюзен.

Ему было все равно, как ее зовут. Сквозь туман смотрел он, как вздымается и опускается ее прекрасная грудь, и устыдился того, что смотрит таким бесстыдным взглядом на ангела. Но тело его не слушалось разума, а плоть уже твердела от желания. Он протянул руку, прикоснулся к ее груди — столь мягкой и столь невообразимо притягательной.

Она глядела на него огромными изумрудными глазами и не отшатнулась. Тогда он протянул к ней обе руки и прижал ее к себе. И — о! — она тоже прижалась к нему, отвечая на его ласки.

О, Господи!

Столько раз Чейз боролся со смертью. Столько раз. Почему, черт подери, все так боятся умирать?

«О, Боже, спасибо тебе, что настал мой черед, — подумал Чейз. — Я так рад этому».

Никогда в жизни Сьюзен еще не испытывала ничего подобного. Она боялась пошевелиться: вдруг все это закончится? Она закрыла глаза, наслаждаясь прикосновениями Чейза.

Когда она открыла глаза, то обнаружила, что тело Чейза тоже отвечает ей. Ее рука, сжимавшая пропитанную соком кактуса тряпочку, лежала так близко от самой интимной части его тела… выдававшейся из-под одеяла.

Сьюзен вздрогнула. Она видела обнаженным Эндрю. Он заставлял ее смотреть на него, касаться его, гладить… Сьюзен задрожала, вспомнив то унижение, которое она тогда испытывала. Будет ли Чейз Маккейн вести себя с ней так же? Нет-нет! Такого быть не может. Чейз совсем не похож на Эндрю — ни внешностью, ни характером. Даже больной, Чейз воплощал собой силу и мужество. А в Эндрю Сьюзен никогда не замечала и намека на эти качества.

Прикосновения Эндрю казались ей омерзительными, почти тошнотворными.

Ласки Чейза были другими. Совсем другими.

Ей вспомнилось, как нежно поцеловал он ее сломанное плечо. И воспоминание это еще сильнее распалило Сьюзен. А что, если Чейз зайдет дальше — как это будет?

Он же зачарованно смотрел на нее:

— Ангел, ложись поближе ко мне. — Его глубокий голос звучал так мягко, тихо, почти шепотом. Но его горящие глаза напугали Сьюзен.

О, Боже, неужели он умирает? Нет, нет! Он не может умереть! Она готова была сделать все что угодно, лишь бы он остался в живых. А потому нужно заставить его жить, помочь бороться со смертью…

15

Сьюзен залезла под одеяло и прижалась к Чейзу. Уткнувшись головой ему в плечо, она обвила его рукою за талию. С ним было так хорошо и уютно.

— Не умирайте, Чейз! Не оставляйте меня одну! Умоляю! — шептала Сьюзен, гладя курчавые волосы на его груди, лаская его шею, плечи…

— Ангел… — простонал Чейз.

Его тело наполнилось предвкушением дикой, неизъяснимой телесной радости. Он облизал пересохшие губы и, встретившись с ней взглядом, прошептал:

— Я хочу тебя…

И неожиданно для самой себя Сьюзен вдруг поняла, что если это — именно то, что нужно для спасения его жизни, то она это сделает. Несмотря ни на что.

Дрожащей рукой нащупала Сьюзен пуговицы на его брюках. Расстегнув их, она скользнула рукой по его животу и коснулась затвердевшей плоти. Чейз застонал, лаская ее соски.

Обезумев от счастья, Чейз прильнул мягкими влажными губами к ее горячему рту, чтобы слиться с нею в лихорадочном поцелуе. Сьюзен почувствовала горький привкус на его губах, и тело ее задрожало.

Не разрывая пелены поцелуя, Сьюзен приподняла голову, и волосы ее дождем рассыпались по его плечам. И вот ее ищущие губы отправились в сказочное путешествие — по его горящим щекам, подбородку, мочкам ушей… Сьюзен покрывала поцелуями его лицо, не в силах остановиться. Она тоже хотела его.

Чейз простонал и прошептал ей на ухо:

— Боже, наверное, я и впрямь попал на небо.

Сьюзен стыдилась тех полуживотных чувств, которые вызывал у нее этот мужчина, но, будучи не в состоянии сдержать себя, пробормотала:

— Я не знаю, что со мной, Маккейн… Во мне все горит огнем…

— Так иди же ко мне, ангел…

Он прильнул губами к ее белой прекрасной груди, лаская ее шершавым языком. Пламя в глубине Сьюзен вспыхнуло еще сильнее. Что же он все-таки за человек? До сих пор Сьюзен думала, что все мужчины (не считая Тедди, разумеется), — такие, как кузен Эндрю, но теперь уверенность эта начала покидать ее.

Вдруг Сьюзен вспомнила о Тедди. О, Господи, что же это она делает? Сьюзен отдернула руку. Как могла она изменить своему жениху?

Но Чейза уже невозможно было остановить. Взяв обеими большими руками ее лицо, он приблизил ее губы к своим. Он жаждал сладких поцелуев этого ангела. Еще и еще… поцелуев, не сравнимых ни с чем на земле.

Чейз никогда не сомневался, что попадет именно в ад. И другие тоже не раз ему об этом говорили. Ну что ж, если то место, где он оказался, ад — значит, ад самое лучшее место… но тут Чейза посетила страшная мысль:

«А что, если меня сначала отправили в рай — чтобы я мог почувствовать всю его прелесть, а потом, попав в ад, понял, сколь многого я лишился в наказание за мои грехи… Ну, ладно, в таком случае нужно постараться как можно быстрее насладиться пребыванием в раю!»

Чейз соединил свои губы с губами Сьюзен в столь горячем, страстном поцелуе, что девушка невольно застонала. Ее стон еще сильнее одурманил Чейза.

Обуреваемый страстью и охватившим его диким желанием, Чейз плохо понимал, что делает. Сьюзен же все прекрасно осознавала, но не в силах была заглушить тот любовный голод, который пробудили в ней поцелуи Чейза. Она уже тоже не хотела останавливаться!

Однако внезапно все закончилось. Дрожа от безумной телесной радости, Чейз достиг пика удовольствия, застонал и спустя считанные секунды уже спил крепким сном… Сьюзен же вдруг испытала такое острое чувство разочарования и обиды, что чуть не заплакала.

Но прошло немного времени, и Сьюзен поняла, что для нее это — лучший вариант. Теперь она жалела только о том, что их отношения зашли слишком далеко. Она, правда, очень надеялась, что, проснувшись, Чейз забудет об этих страстных поцелуях, и успокаивала себя тем, что пошла на все это, чтобы спасти ему жизнь.

Такого никогда больше не повторится!

Ужасно хотелось есть. Весь сваренный суп Сьюзен скормила Чейзу и теперь чувствовала себя страшно голодной и ослабленной. Она взяла ружье Чейза и решительно отправилась на охоту. Это занятие не казалось ей теперь таким уж отвратительным. Но кроликов нигде не было видно, и Сьюзен выстрелила в суслика, но промахнулась.

Она вернулась к Чейзу и, убедившись, что он крепко спит, вновь отправилась на поиски добычи. Нужно было раздобыть хоть что-нибудь до темноты. Не успела Сьюзен отойти от места стоянки и десяти шагов, как услышала легкий шорох. Сьюзен тут же нажала на курок. Послышались выстрел и громкий визг. К ее великому огорчению, это оказался вовсе не кролик — это был щенок, детеныш койота. Перепуганная мать, видимо, убежала.

Слезы подступили к глазам Сьюзен. Она опустилась перед щенком на колени и прошептала, всхлипывая:

— Прости меня, малыш!

Щенок жалобно посмотрел на нее своими янтарного цвета глазками и издал такой крик, от которого Сьюзен похолодела. «Ему, наверное, всего несколько недель от роду», — подумала она с горечью.

Сьюзен протянула к нему руку, и щенок, громко скуля, принялся лизать ей ладонь. Присмотревшись, Сьюзен обнаружила, что пуля попала ему в заднюю лапку.

Она ласково погладила малыша и осторожно взяла на руки. К ее изумлению, он не стал сопротивляться, только скулил и лизал пальцы. Положив щенка на перевязь, как в колыбельку, Сьюзен поспешила к лагерю. Она во что бы то ни стало должна выходить малыша.

У Сьюзен появилась странная смутная уверенность, что если звереныш погибнет, то и их с Чейзом тоже ждет смерть.

Когда Чейз проснулся, он увидел, что Сьюзен, завернув в нижнюю юбку маленького койота, ласково его баюкает, а детеныш кричит громко и жалостливо на всю пустыню.

— Зачем вы подобрали этого щенка? — спросил удивленный Чейз, зевая.

— Я хочу спасти ему жизнь, — ответила Сьюзен, не отрывая от малыша глаз.

— Но это же глупо! — закатил глаза Чейз. — Гораздо умнее было бы пристрелить его и избавить таким образом от мучений.

Сьюзен ответила ему взглядом, полным отвращения:

— Это я его ранила, и я помогу ему выжить.

— Никогда еще не слышал подобного вздора! — усмехнулся он.

Чейза чуть было удар не хватил, когда Сьюзен достала бутылочку с настойкой опия и налила несколько капель в пасть щенку.

— Черт подери! Что вы делаете? Зачем вы тратите драгоценное лекарство на какого-то зверька? Оно может еще понадобиться нам самим! — крикнул он.

Но Сьюзен никак не отреагировала, она продолжала заботливо убаюкивать малыша. После опия щенок очень быстро заснул, и Сьюзен легла рядом с ним.

Но вот она поднялась и подошла к Чейзу.

— Кажется, вам стало получше, но я не уверена… Впрочем, краснота постепенно спадает и опухоль тоже. Как вам — больно?

— Нет, приятно! — буркнул Чейз.

— Простите, я имела в виду — лучше вам или нет? — терпеливо переспросила Сьюзен.

Он передернул плечами, а Сьюзен принялась смазывать его рану соком кактуса.

Чейзу действительно стало легче, но он никак не хотел этого признавать. А вдруг она решит, что он уже выздоровел, и перестанет за ним ухаживать? Сам Чейз не мог сказать с уверенностью, что помогло ему выжить — молоко кактуса или ласка и забота Сьюзен. От одного ее взгляда ему хотелось жить — прыгать и бегать, плясать вокруг костра.

— …Да у вас, кажется, были галлюцинации после того, как я дала вам успокоительное…

Должно быть, Сьюзен сказала что-то еще и до этого, но Чейз не расслышал ни единого слова. Он поднял голову и с удивлением заметил, что щеки Сьюзен горят густым стыдливым румянцем, а глаза она прячет, точно не хочет встречаться с ним взглядом.

— Я, наверное, дала вам слишком много опия. Думаю, лучше нам с вами будет его экономить.

С этими словами Сьюзен оторвала еще одну полоску от нижней юбки, подошла к нему и перевязала рану, глядя куда-то в сторону. Что это с ней?

— Зачем? — усмехнулся Чейз. — Чтобы заботиться обо всех зверях, которых пристрелите? — сказал он и тут же сам пожалел о своих словах — ему вовсе не хотелось, чтобы Сьюзен обиделась и ушла.

Но Сьюзен и не ушла. Лишь нахмурилась и потупила взгляд. Чейз почувствовал себя неуютно:

— Простите, я совсем не это хотел сказать. Вы совершенно правы, мне не нужен больше опий.

Сьюзен ничего не ответила и уже поднялась, чтобы уйти.

— То, что вы делаете для звереныша, весьма похвально, — проговорил Чейз.

Черт подери, почему она шарахается от него, как от прокаженного? Он хотел крикнуть ей: «Не уходите! Останьтесь, поговорите со мной! О чем угодно поговорите, только не покидайте меня. Возьмите меня за руку, взгляните мне в глаза…»

Но вместо этого Чейз промямлил:

— Хотя он все равно умрет. Ему ведь всего несколько недель. Он не выживет один без матери.

— Почему один? — гордо возразила Сьюзен. — Я буду заботиться о нем. Я постараюсь заменить ему мать.

Чейз улыбнулся про себя, но не нашелся что ответить, а потом подумал с горечью: «Отныне она все время будет проводить со щенком, а не со мной. Еще один лишний рот — только этого нам не хватало!»

— Как только я встану на ноги, мы тотчас отправимся в путь. Что будет с ним тогда? — спокойно спросил он.

Идти действительно нужно было как можно скорее, ведь Перес мог нагрянуть в любую минуту.

— Наверняка я смогу ходить уже завтра, — добавил Чейз. — А из-за этого щенка, черт подери, придется тащиться еле-еле. Здесь оставаться нельзя: мы слишком хорошая мишень для мексиканских бандитов.

— Я его понесу на руках, сумку у меня украли… — тихо сказала Сьюзен.

— Но вы с вашим сломанным плечом не можете тащить одновременно и щенка, и чемодан!

Сьюзен взглянула на перевязь и пробормотала:

— Я не подумала об этом…

— Конечно же, вы не подумали! Боюсь, мне все же придется пристрелить его. По крайней мере, это будет более гуманно, нежели оставлять его здесь на растерзание хищникам!

В глазах Сьюзен вспыхнула ненависть.

— Нет! Вы его не тронете, Чейз Маккейн! И пальцем не тронете! Клянусь вам! — крикнула Сьюзен, потрясая кулаком: — Попробуйте только его обидеть, и я вас самого оставлю здесь на съедение грифам!

Чейз закрыл глаза. О, дьявол! Как может эта женщина так жалеть маленького койота и быть столь безразличной к раненому человеку?

— Хорошо, я сдаюсь. — Чейз поднял руку. — Но давайте все хорошенько обдумаем. Этот звереныш привык к материнскому молоку. Чем вы собираетесь его кормить? А?

Сьюзен развернулась и ушла, ничего не ответив. Может быть, поняла, что Чейз прав?

Кроличьего мяса осталось совсем чуть-чуть, да и щенок был так мал, что вряд ли мог бы его есть.

Подкралась ночь, и сразу же сделалось очень холодно — подул ледяной северный ветер. Сьюзен сидела, закутавшись в шаль, и с завистью смотрела, как мирно спит под одеялом Чейз. Костер разводить она боялась. Кто знает, может, именно по дыму костра нашли их в прошлый раз Перес и его люди? «Может, лечь спать рядом с Чейзом? — подумала наконец она. — Иначе я окоченею от холода».

С вечера Сьюзен дала ему все же немного опия и теперь была твердо уверена, что до утра он наверняка не проснется. Она легла рядом с ним под одеяло, чтобы встать завтра пораньше, еще до того, как Чейз проснется.

Чейз застонал, но не проснулся. Сьюзен свернулась подле него клубочком, положив руку ему на грудь, вздохнула с облегчением и тотчас погрузилась в глубокий сон.

Среди ночи Чейз медленно открыл глаза и с удивлением обнаружил рядом Сьюзен.

Она лежала на боку, положив руку ему на грудь. Он улыбнулся и, приподняв голову, нежно поцеловал ее пальчики. Что заставило ее забраться к нему под одеяло? Наверное, замерзла, бедняжка! Но тут Чейз вдруг смутно вспомнил свой сон.

Давным-давно, еще ребенком, он тоже иногда видел сны, когда болел. Но это всегда бывали горячечные кошмары. А тот сон, что приснился ему вчера, не был кошмаром. Ему снились небеса, ангел, так похожий на… Сьюзен?! Да, черт подери! Чейз ясно вспомнил все — весь сон, приснившийся ему в бреду горячки, от начала и до конца. Он сладко зевнул и, счастливый, снова задремал.

А рядом, совсем невдалеке от Чейза и Сьюзен, посапывал маленький щенок койота.

16

Когда на следующее утро Чейз проснулся, Сьюзен рядом уже не было. На какое-то мгновение ему показалось, что она вовсе и не лежала с ним рядом, что это только сон… Но нет, во сне ощущения не бывают такими живыми и красочными. Кроме того, место, на котором лежала Сьюзен, все еще хранило тепло ее тела.

Затем к Чейзу пришло осознание суровой реальности: нужно немедленно трогаться в путь. Немедленно. Черт, но где же она?

Откинув одеяло, Чейз попытался встать. Мир быстро закружился у него перед глазами, и он беспомощно упал на спину. Глаза застлал туман, а к горлу подступила тошнота. Чейз громко выругался.

Со второй осторожной попытки он смог сесть. Но его все равно мутило. Чейз пытался, судорожно глотая воздух, подавить неприятное ощущение, но ничего не получилось. Он вновь почувствовал себя одиноким и беспомощным. Таким слабым, что не мог поднять дрожащую руку.

Тут он увидел винтовку, лежащую неподалеку.

Когда туман перед глазами окончательно рассеялся, он протянул руку к оружию и, опираясь на него, как на костыль, принялся подниматься.

Ему пришлось изрядно намучиться, прежде чем его действия увенчались успехом. Но, даже поднявшись, Чейз все равно шатался из стороны в сторону. Он нахмурился. Дело оказалось хуже, чем он мог предположить. Восстановив наконец равновесие, Чейз сделал один осторожный шаг, затем другой…

Вдруг Чейз вспомнил о подобранном вчера Сьюзен маленьком койоте. Тот лежал около костра на нижней юбке Сьюзен, с широко открытыми блестящими глазками. Может, он уже умер?

— Эй, ты, — крикнул Чейз, — ты жив?

Услышав громкий голос Чейза, щенок захлопал глазками и слабо-слабо завилял хвостиком, но остался неподвижен.

Чейз склонился и, опустив ладонь на головку малыша, почесал за ухом. Щенок закрыл глаза от удовольствия и потерся лбом о ладонь Чейза, явно пытаясь привлечь к себе внимание. Как ни странно, он нисколько не боялся Чейза. Видимо, он был еще слишком мал, чтобы понимать, как может быть опасен для него человек.

— Ах ты, малыш! Умненький!

Вдруг сзади послышался шорох. Чейз вытянулся и вскинул винтовку. Конечно, скорее всего, это Сьюзен, ну, а если все же Перес? Чейзу подсознательно даже хотелось, чтобы это был именно он. Прикончить этого сукиного сына! Убить на месте.

— Нет! — завопила Сьюзен, бросилась к Чейзу и выбила винтовку из его рук.

Чейз плюхнулся на землю и застонал от пронзительной боли. Потом посмотрел на Сьюзен и тяжело вздохнул.

В ее зеленых глазах горел дьявольский огонь, а рыжеватая грива придавала ей окончательное сходство с разъяренной львицей.

Чейз закрыл глаза. Боль в ноге понемногу стихала.

— Как вы посмели? Вы хотели убить моего щенка? — захлебывалась от негодования Сьюзен. — Клянусь, Маккейн, если вы тронете его хотя бы пальцем, я пристрелю вас!

Чейз уже не мог разобрать ни единого слова. Его взгляд был прикован к пальцу, лежащему на курке, и он молил Бога, чтобы девушка на этот курок не нажала. Будь Чейз сейчас в силах, он непременно выбил бы пистолет из ее рук, но в эту минуту он был неуверен в самом себе. Он слишком, чертовски ослаб! Выстрел может раздаться прежде, чем он оторвет руку от земли. Чейз тяжело сглотнул желчь, проклиная себя за то, что научил Сьюзен пользоваться оружием. Но тогда ему казалось, что это необходимо ей — такой слабой и беззащитной.

— …Маленький щеночек не доставит никому хлопот. Он много не съест, — плача пробормотала Сьюзен. — Так что не смейте его убивать!

Собравшись с духом, Чейз медленно приподнялся, оперевшись на локоть… очень осторожно. Одно неловкое движение, и она бы…

— Сьюзен! Подождите, позвольте мне сказать!

Но Сьюзен не смягчилась и, размахивая пистолетом, выкрикнула:

— Нет, не позволю! Почему я должна вас слушать? Я хорошо знаю породу таких, как вы, Маккейн. Вас ничто и никто не волнует в жизни, кроме вас самого. Вы просто бездушный эгоист! Неужели в вас нет никакого сострадания?

Не обращая больше никакого внимания ни на Сьюзен, ни на пистолет и забыв об унижении, он медленно пополз туда, где лежала его подстилка, и с громким вздохом облегчения упал на одеяло. Он даже не посмотрел в сторону Сьюзен. Плевать он хотел на эту истеричку! Не хватало еще, чтобы он, Чейз Маккейн, боялся какой-то взбесившейся бабы!

Через минуту, открыв глаза, Чейз обнаружил перед своим носом пару босых грязных ног. Он перевернулся на спину и взглянул на Сьюзен.

Она ткнула ему в лицо убитого кролика:

— Вот. Видите, я нисколько в вас не нуждаюсь!

— Я тоже не нуждаюсь в вас, мисс Сент-Клер. Так что уберите, пожалуйста, этот отвратительный труп от моего лица.

— Ах, вы во мне не нуждаетесь, говорите? А что же ВЫ, простите, будете есть? — язвительно проговорила Сьюзен, держа кролика за уши.

Чейз сел, достал из кармана нож, взял из рук Сьюзен убитого зверька и одним быстрым ударом рассек тушку. Затем, не обращая никакого внимания на девушку, принялся потрошить кролика, кидая внутренности в костер.

«Можно было бы, конечно, отдать их вон тому зверенышу, но он, пожалуй, слишком юн для такой пищи, — решил Чейз. — Интересно, а чем вообще мисс Сьюзен Сент-Клер собирается его кормить?»

— Да, мисс Сент-Клер, хочу заметить вам, что у меня и в мыслях не было убивать вашего щенка.

— Ах, вот оно что! А почему в руках была винтовка?

Меньше всего хотелось Чейзу сознаваться, что он использовал ее как костыль.

Сьюзен тем временем подошла к щенку и, опустившись перед ним на колени, принялась гладить малыша, а тот хлопал глазками и легонько бил хвостиком по земле.

Когда кролик был почищен, Чейз поднял его на вытянутой руке.

Сьюзен положила тушку в котелок, залила кактусовым соком и поставила котелок на костер. Затем подошла к обессилевшему Чейзу.

— Давайте, я взгляну на вашу ногу, — мрачно предложила Сьюзен.

Чейз кивнул:

— Прошу вас, мисс.

Он закинул руки за голову и внимательно наблюдал, как Сьюзен опускается перед ним на колени, развязывает повязку, осторожно ощупывает рану.

Чейз впервые сам посмотрел на место укуса и был потрясен. Ранка стала абсолютно чистой и гладкой. Ему не раз приходилось видеть змеиные укусы, которые так до конца дней и не заживали. А тут… Он поглядел на светловолосую девушку, склонившуюся над его ногой — она, наверное, была колдуньей.

Сьюзен вновь смазывала рану соком кактуса, и Чейз всерьез задумался над тем, уж не этот ли волшебный сок спас его. Но какое теперь это имело значение? Главное, что он жив, и все.

А Сьюзен вдруг вспомнила, что произошло вчера, когда она смазывала ему ногу. А что, если Чейз об этом тоже помнит? Помнит, как называл ее ангелом? Сьюзен густо покраснела и потупила взгляд. Она очень надеялась, что никогда больше Чейз не разбудит в ней такой животной страсти. Просто она дача ему тогда слишком много опия — только и всего.

Но ошибку эту нельзя повторять.

Но, Боже мой, ведь сегодня она опять проснулась в объятиях Чейза, и голова ее лежала на его плече. Одной ладонью он сжимал во сне ее грудь — сосок Сьюзен затвердел от этого прикосновения, и те чувства, которые она при этом испытывала, несравнимы ни с чем… Никогда раньше не думала Сьюзен, что объятия мужчины могут быть столь сладостными.

Но почему же тогда она так вела себя с ним сегодня? Ведь она могла застрелить его, и это после того, как он вытащил ее из шахты и спас от мексиканцев!

Она стольким ему обязана.

Перевязав Чейзу ногу, Сьюзен задержала ладонь на его колене. Она вновь почувствовала это. Вновь испытала волнение, которое захватило ее сегодня утром, когда она лежала в его объятиях.

Она не должна допустить, чтобы это повторилось.

Чейз уже выздоравливает, и с сегодняшнего дня она постарается держаться от него на расстоянии.

17

Смущенный близостью Сьюзен и нежностью ее прикосновений, Чейз подумал: «Уж лучше бы она встала и ушла». Близость этой женщины привносила в его усталый мозг слишком безумные желания. Ему хотелось стиснуть ее в объятиях и… и… Чейз вздохнул и закрыл глаза.

Когда он разомкнул их вновь, то обнаружил, что Сьюзен не сводит с него своих огромных зеленых глаз. Пот выступил на лбу Чейза от этого взгляда. Он ощутил себя самым сильным и самым беспомощным мужчиной на свете.

Нет, Сьюзен слишком много пережила, чтобы стать героиней его любовных фантазий. Чейз, впрочем, так и не знал, что произошло между ней и мексиканцами. Неужели они надругались над ней?

О, черт! При одной мысли об этом у Чейза невольно сжались кулаки.

Но как спросить у молодой девушки, была она изнасилована или нет? Никакой разумной формы вопроса не пришло Чейзу в голову, и он сказал только:

— Мы отправляемся в путь завтра утром.

— Что? — брови Сьюзен выгнулись дугой. — Но вы же не в состоянии сделать и нескольких шагов.

— Мы пойдем медленно — это лучше, чем ничего. Нам нужно уйти отсюда как можно скорее.

— Я понимаю, конечно, Чейз, что вам не терпится как можно скорее добраться до Золотых Холмов, но думаю, с этим стоит обождать. Глупо заставлять вас сейчас идти…

Сладкие звуки ее голоса убаюкивали. Неужели ее голос всегда был таким сладким? А руки такими нежными? Почему же Чейз не замечал этого раньше?

— Я сказал, что мы завтра отправляемся в путь, значит, так и будет, — сказал он так резко, как сам от себя не ожидал.

Чейз стиснул ладонью приклад винтовки, вытащил ее из-под одеяла и, оперевшись о землю, встал. Голову его окутал туман, и он стоял, качаясь, не отрывая взгляда от непослушных ног и боясь, что они могут подогнуться и тогда он упадет. Затем он быстро схватил мешок, опустился на колени подле валявшихся на земле вещей и принялся их собирать.

Он поднял голову и сказал с деланой улыбкой:

— Простите меня, Сьюзен. Мне вовсе не хотелось быть грубым с вами, тем более после всего того, что вы для меня сделали. Вы спасли мне жизнь, и, не сомневайтесь, вам за это я очень признателен.

Подул легкий ветерок, разметал и без того растрепанные волосы Сьюзен, вздул пузырем ее юбку — о, дьявол, как она была соблазнительна!.. Чейз тяжело вздохнул и тут же вспомнил еще одну картину. Обнаженная Сьюзен лежит под телом гадкого мексиканского подонка, а его приятель кричит, чтобы тот поторапливался и уступил ему очередь. Чейз пристрелил их обоих. Он не успел прикончить только Переса, потому что не сразу заметил его. А когда заметил, тот уже вскочил в седло и унесся, словно смерч.

Чейз знал, что этот подонок обязательно вернется за Сьюзен. Чейз знал все повадки Переса.

— Нужно поскорее бежать отсюда, — сказал Чейз громко, не сразу сообразив, что произнес эту фразу вслух.

— Вы думаете, Перес вернется, чтобы убить нас?

Чейз взглянул на Сьюзен: ее хорошенькое лицо выражало необычайную серьезность и решимость. Решимость остаться в живых. Да, эта женщина совершала порой глупости, но в целом она была отнюдь не безмозгла и, как теперь начал понимать Чейз, отнюдь не безумна. Просто больно уж она разозлилась. Чейзу вовсе не хотелось пугать Сьюзен. Но в то же время необходимо было предупредить ее, что с Пересом шутки плохи:

— Ну, да. Говоря по правде, я больше чем уверен, что он вернется и непременно прихватит с собой побольше своих молодчиков. Если бы я мог пройти хоть десять шагов, не падая, мы, конечно же, пошли бы прямо сейчас. Пока мы сидим здесь, мы не видим, что происходит по ту сторону горы. Нам нужно добраться до вершины — там мы будем в большей безопасности. Но нам придется при этом заметать следы в полном смысле слова.

Сьюзен опустила голову. Впервые за все время в спокойном голосе Чейза послышались тревожные нотки. Значит, он не надеется, что им удастся добраться до Золотых Холмов? А только до вершины горы! Это ясно прозвучало в голосе Чейза.

Но, с другой стороны, мало ли что думает Чейз? Они уже так много пережили, вышли из стольких переделок. Разве это не означает, что они выпутаются и из этой истории?

Сьюзен улыбнулась. Какое счастье, что Чейз пришел в себя! Как радостно видеть его деятельным, как приятно слышать его голос — пусть даже тревожный. Как не хватало Сьюзен простого человеческого голоса в те два дня, когда Чейз лежал без сознания!

Непрошеные слезы брызнули из ее глаз и заструились по щекам. Сьюзен отвернулась, чтобы Маккейн их не заметил. Она быстро моргала и поспешно вытирала глаза. Ей не оставалось ничего другого, кроме как целиком и полностью положиться на этого человека, который сам, по всей видимости, был преступником. Но как ни странно это звучало, Сьюзен почему-то ни капельки не боялась доверить ему свою жизнь. А почему, она и сама не знала. По крайней мере, она не одна. Есть кому о ней позаботиться, защитить ее, поговорить с ней.

Почувствовав, что наконец окончательно успокоилась, Сьюзен сказала твердо:

— Хорошо, выйдем завтра утром. Но только как вы собираетесь заметать следы?

Чейз не оборачиваясь ответил:

— Мы пойдем только по камням. Так Перес никак не догадается, в какую сторону мы пошли. К тому же нам удастся таким образом срезать путь. Видите вон те камни? — Сьюзен посмотрела туда, куда указал ей Чейз. — Мы вскарабкаемся по ним, потом заберемся на гору — идти придется, разумеется, очень медленно. Путь наш будет тяжелым. Там, наверху, мы найдем себе убежище на день или два, пока я не очухаюсь… А кроликов больше убивать не станем.

— А… что же мы будем есть?

Чейз ответил не сразу, он буквально буравил Сьюзен взглядом, когда наконец ответил, Сьюзен пожалела о том, что задала этот вопрос.

— Змей, ящериц, ваше любимое кактусовое молоко и разные травы, которые сочтем неядовитыми. Сейчас весна, и пресмыкающиеся выползают погреться на солнышке. Я придумаю какую-нибудь штуку, с помощью которой сможем их ловить…

Чейз запнулся, увидев выражение ужаса на лице Сьюзен, но, усмехнувшись, продолжил:

— Простите, но ничего другого нам не остается. По крайней мере, сейчас.

Сьюзен взглянула на кипящее в котле кроличье мясо, и у нее буквально потекли слюнки, а в животе заурчало. Боже, как же хочется есть! Два дня назад ей внушала ужас мысль о том, что можно убить и съесть кролика, а сейчас он казался ей самым большим лакомством на свете — особенно по сравнению со змеями. Сьюзен облизала губы, предвкушая, что скоро можно будет отведать супа.

— Мы постараемся оставить побольше кроличьего мяса и нальем во флягу кактусового сока, — решительно сказал Чейз, не оборачиваясь к ней.

Сьюзен показала ему язык и скорчила рожицу. Этот человек точно читал ее мысли и бесконечно ей противоречил!

Но, к счастью, он, видимо, забыл о том, как она спала рядом с ним. Сама же Сьюзен каждый раз, вспоминая об этом, густо краснела. Теперь ей казалось, что все это было похоже на сказку.

Прикусив губу, Сьюзен наблюдала, как Чейз разбирает вещи в своем мешке. Она заметила, что он извлек оттуда какую-то бумагу и принялся ее читать. «Эти самые пальцы, — вдруг подумала Сьюзен, — ласкали мою грудь — так мягко, нежно, возбуждая во мне дикую страсть…» От одного воспоминания об этом ее груди налились, как спелые яблоки, и жар охватил все ее тело.

Но она умрет от стыда, если поймет, что он это заметил.

Однако в том, чтобы у него остались те же воспоминания, было что-то неоспоримо привлекательное. А, может быть, он даже мечтал о продолжении? Нет, Сьюзен непременно должна забыть об этом и не вспоминать никогда!

Чейз, к счастью, явно ничего не помнил. В этом Сьюзен была абсолютно уверена. Он, при его высокомерии, непременно бы ей как-нибудь намекнул…

На следующее утро, поев и собрав вещи, они поднялись на несколько сот футов вверх по камням и добрались до того места, откуда открывался превосходный вид на всю округу.

Сидя на камне, Чейз рассматривал мексиканские пояса с оружием. Он все никак не мог понять, как хрупкая Сьюзен умудрилась выкопать для их обладателей такую огромную могилу, как смогла хладнокровно снять ремни с мертвых тел. Черт подери, у нее ведь не было даже простого совка. Какой силой духа все-таки обладает эта девушка! Однако Чейз заметил, как поморщилась она при виде этих ремней.

Отложив пояса в сторону, Чейз придвинулся к Сьюзен, склонившейся над щенком, и сказал:

— Вы представить себе не можете, Зеленоглазка, как мне понравился сваренный вами суп. Мне кажется, я никогда не ел ничего вкуснее.

Сьюзен робко улыбнулась в ответ и, потрепав за ушком щенка, проговорила:

— Это значит, что вы выздоравливаете. Вам все время хочется есть, и все кажется вкусным.

Чейз вспомнил, как жадно ела она сама, проглатывая целые куски мяса так быстро, что Чейз всерьез испугался, как бы она не подавилась. «Она, бедняжка, наверное, не ела уже дня два, отдавала всю пищу мне, — подумал тогда Чейз. — Да, многим же я ей обязан».

К вечеру Чейз совершенно обессилел от усталости. Но не лег. Он сидел в сумерках, вглядываясь в даль и прислушиваясь к малейшему шороху.

Прибрав после ужина, Сьюзен сидела возле него на одеяле. На ее коленях лежал щеночек и сосал смоченную в бульоне тряпочку. Сьюзен что-то ласково бормотала малышу, а тот смотрел на нее своими доверчивыми янтарными глазками. «А ведь неплохая идея — кормить его таким способом», — подумалось Чейзу.

Сейчас Сьюзен даже отдаленно не напоминала ту разъяренную дикую женщину, какой она была вчера утром. Каким-то образом ей удалось причесать волосы и завязать их сзади в узел полоской ленты. К тому же, она умылась — одному Богу известно, как она сделала это без воды, — и надела на ноги туфельки. Платье ее оставалось, впрочем, таким же рваным, и все-таки она выглядела прелестно.

— Сьюзен, — прошептал Чейз, он сам посоветовал ей говорить как можно тише.

Она не подняла головы, а только улыбнулась щенку, который игриво терся влажным носиком о ее палец:

— У-у-у?

Чейз придвинулся к ней и взял за руку. Уловив легкий запах сирени, он изумился: где она умудрилась раздобыть духи?

— Скажите, Сьюзен, — сказал он тихонько. — Я уже спрашивал вас об этом, а вы не ответили… Почему вы так боитесь темноты? И почему так ненавидите своих родных в Бостоне?

Щенок заснул, и Сьюзен смотрела куда-то вдаль, задумчиво гладя лежащего на коленях малыша.

Чейз терпеливо ждал ответа. Давно пора ему узнать, почему она приходит в ужас, глядя на сгущающиеся сумерки, отчего трясутся ее руки, а взгляд становится тревожным.

Отчего все это?

Когда Сьюзен наконец начала говорить, голос ее был тих, как дуновение ветра:

— Я уже говорила вам, что, когда мне было шесть лет, меня взяли к себе жить дядя и тетя. Этот день стал самым страшным днем в моей жизни. Я только что потеряла отца и мать и, наверное, была от этого в шоке. Этих же своих родственников я никогда раньше не видела, хотя они жили в соседнем городке. Позже я узнала, что наши семьи враждовали. Отец и его брат ненавидели друг друга из-за того, что отец женился на моей маме. Они оба любили ее. И вполне естественно, что тетя моя тоже питала ненависть ко всей нашей семье, а особенно к маме… Ну, а я, говорят, выросла очень похожей на мать.

Чейз внимательно посмотрел на нее и подумал, что трудно представить себе вторую такую же красивую женщину, как Сьюзен. Неудивительно, что ее мать полюбили два мужчины!

— Мои кузен и кузина, Гортензия и Эндрю, — продолжала Сьюзен, — старше меня на несколько лет. В первый день, когда меня с ними познакомили, нам велели идти вместе играть: тетя и дядя уезжали в гости на весь вечер. Через некоторое время я начала громко плакать и побежала в комнату, чтобы лечь в кровать, — мы с Гортензией должны были жить в одной комнате, — но она заперла дверь и не пустила меня.

Эндрю же сказал, что покажет мне что-то интересное. «Только это нужно хранить в секрете», — добавил он. Я решила, что он хочет успокоить меня, а он отвел меня в темный холодный подвал и запер там.

Растрогавшись, Чейз вновь взглянул на Сьюзен и увидел слезы на ее глазах. Они блестели, как два огромных изумруда. А руки ее дрожали. Ему следовало бы прервать ее, но он решил дослушать все до конца.

— Я так… испугалась! Кругом было темно. Я плакала так, что, казалось, сердце вот-вот разорвется.

Сьюзен вздрогнула, и Чейз невольно стиснул ее ладонь.

А она проговорила возбужденно:

— До сих пор воспоминания об этом так свежи в моей памяти, как будто это произошло вчера. Я стучала и била в дверь ногой. Но никто меня не слышал. Слуги уже ушли в свои комнаты в другой части дома.

Чейз провел шершавым пальцем по ее щеке, смахивая слезу:

— А что случилось потом? Как вы оттуда выбрались?

— Эндрю в конце концов пришел за мной. Незадолго до того, как должны были вернуться тетя и дядя. Я была в таком состоянии, точно пробыла там неделю. По крайней мере, мне казалось, что прошло уже много дней. Повсюду мерещились мне разные страшные звери, чудовища, даже слышались их крики. Неожиданно крыса принялась грызть шнурок на моем ботинке, чем привела меня в состояние истерики. Мне казалось, что вот-вот — и она заберется мне под платье. Когда… когда Эндрю наконец открыл дверь, я буквально упала к его ногам. Я очень хорошо помню насмешливое выражение его уродливого лица, холодный ненавидящий взгляд его глаз. Но я так была счастлива, что выбралась из подвала, что готова была его расцеловать. Ведь я уже думала, что умру там, и никто, кроме Эндрю, тан и не узнает, где я, — Сьюзен тяжело вздохнула. — Но мучения мои на этом не кончились. Честно говоря, они только начались. Эндрю заявил, что не выпустит меня до тех пор, пока я ему кое-что не покажу.

Сьюзен вдруг задрожала так сильно, что Чейз сам невольно вздрогнул.

— Он сказал, что запрет меня снова, если… если я… не сниму с себя одежду, прямо здесь, у двери в подвал. Я заплакала. Помню, я посмотрела вниз на чернеющие ступеньки и поняла, что умру, если снова окажусь там, и я сделала все, что он мне приказывал. — Последние слова прозвучали так тихо, почти беззвучным шепотом, что Чейз подумал уж было, не ослышался ли он.

Он стиснул ее ладонь:

— Простите меня, Зеленые Глазки. Если не хотите, можете дальше не рассказывать.

С каким удовольствием он пристрелил бы этого сукина сына Эндрю!

Сьюзен прикусила губу и покачала головой:

— Нет, я расскажу все до конца. Я никогда никому этого раньше не рассказывала, и мне нужно выговориться.

— На следующий день он схватил меня и затолкал в свою комнату. Он вновь пригрозил посадить меня в подвал, если я сейчас же не сниму с себя одежду. И тогда он при… прикасался ко мне. После этого… каждый раз, делая непонятные мне вещи, он грозил запереть меня, если не послушаюсь, в подвал. Он ни разу не… надругался надо мной. В смысле над моим телом. И только когда я уже выросла, я поняла, что он был просто не в состоянии кого-либо изнасиловать. По крайней мере, физически не в состоянии. — Сьюзен всхлипнула так жалобно, что у Чейза чуть было не разорвалось сердце.

Чейз обнял ее за плечи, искренне жалея, что ничем не может выбить из ее головки эти страшные воспоминания. Он хотел бы остановить ее, но понимал: ей действительно нужно выговориться.

— Он всегда заставлял меня раздеваться, трогал, щупал меня самым отвратительным образом. — Сьюзен тяжело вздохнула. — Иногда он сам тоже раздевался и заставлял меня ласкать его. Он говорил, что если я хоть кому-нибудь расскажу об этом, он посадит меня в подвал и оставит там навсегда… умирать. — Рыдания заглушили голос Сьюзен.

Чейз прижал ее к себе, погладил по голове, поцеловал в макушку. О, только попадись этот кузен Эндрю ему в руки!

Сьюзен плакала и никак не могла остановиться. Чейз нахмурился. Ему показалось, что девушка что-то недоговаривает:

— Послушайте, Зеленоглазка? Ведь было что-то еще? Почему вы не хотите мне об этом сказать?

18

На самом деле ему вовсе не хотелось это услышать. То, что Сьюзен успела рассказать ему, вызывало у Чейза исключительно тошнотворное чувство. Но ей нужно было раз и навсегда покончить с этим, и потому Чейз просил ее продолжить дальше.

После длинной паузы Сьюзен открыла глаза и сделала два глубоких вздоха:

— Ему нравилось бить меня, мучать. Иногда он выкручивал мне руки, пинал, швырял на пол. Однажды вырвал такой огромный клок волос, что это место заросло лишь спустя несколько месяцев. Правда, обычно он старался быть аккуратным — чтобы на мне не оставалось следов побоев, и лишь однажды ударил по лицу так, что глаз у меня заплыл. Тогда он заставил меня сказать всем, что я упала. Впрочем, все равно никто не обращал на меня никакого внимания. О, он был дико изобретателен: столько придумывал разных способов меня мучить. Обожал, например, играть с огнем: все шло в ход… спички, свечка… но излюбленным средством были сигары.

У Чейза перехватило дыхание, и он с трудом выдавил:

— Что вы имеете в виду?

Слегка поколебавшись, Сьюзен нагнулась и, расшнуровав одну из туфелек, показала Чейзу босую подошву — и он впервые увидел на ней следы ожогов.

Чейз схватил обеими руками ее ногу и поцеловал:

— Боже мой, Зеленоглазка, я ведь не знал этого. В тот первый день, когда я ушел вперед…

— Не беспокойтесь, Чейз, — проговорила Сьюзен, надевая туфельку. — Откуда вы могли об этом знать?

Чейзом вдруг овладело безумное желание обнять ее, прижать к себе крепко-крепко и пообещать, что страдания ее кончились навсегда, что отныне все в ее жизни будет прекрасно, лучше, чем можно себе вообразить. По крайней мере, до тех пор, пока жив сам Чейз.

— Все эти годы я жила в постоянном страхе, что он вновь затолкает меня в тот темный погреб, — говорила тем временем Сьюзен, не замечая реакции Чейза. — Жизнь моя была отравлена постоянным страхом. Вечером я боялась засыпать, зная, что мне будут сниться кошмары, а днем шарахалась в ужасе от всего и всех — даже от собственной тени. — Сьюзен умолкла на миг, переводя дыхание, затем продолжила: — Я не должна была позволять ему ко мне прикасаться… я просто сглупила тогда. Но я была слишком маленькой и не понимала этого. Теперь я знаю, что вполне могла бы кому-нибудь пожаловаться на него, могла что-нибудь сделать. Разумеется, Эндрю принялся бы все отрицать, но — кто знает? — может быть, прекратил бы надо мной издеваться. Только вряд ли кто-нибудь поверил бы бедной сироте. — Сьюзен передернула плечами. — Впрочем, теперь, — добавила она со вздохом, — все это уже неважно. Все это можно теперь забыть. Меня пугает лишь одно — что я достанусь мужу запятнанной, хоть Эндрю ни разу и не… ну, вы понимаете… все равно я чувствую себя обесчещенной…

Чейз хранил молчание, не зная, что и сказать. Ему было больно смотреть, как дрожат плечи Сьюзен. Одна мысль о том, что проделывал с ней этот мерзавец, приводила его в ярость. Сколько же всего перенесла эта девушка!

Сейчас же нужно было утешить ее, объяснить, что она ни в чем не виновата:

— Но, Сьюзен, что вы могли сделать? Любой испугался бы на вашем месте. А тем более — ребенок. Да и потом ваши дядя и тетя — они ведь тоже норовили вас всячески обидеть, насколько я понимаю.

— Что вы имеете в виду?

— Да хотя бы вашу одежду. Это же не одежда, а отрепья какие-то. Я сразу это заметил, как только мы сошли с поезда. Хотя изначально она, наверное, из хорошей ткани.

Сьюзен кивнула:

— Да, все это обноски, платья Гортензии. Она отдавала мне одно платье в год. Шить я не умею, но ушивать и подкорачивать мне волей-неволей пришлось научиться: Гортензия много выше меня и крупнее.

— Судя по всему, ваши родственники достаточно состоятельные, ведь так?

— Да.

— Тогда почему они отдавали вам только одно платье в год?

— Все остальное шло в церковный приют. Это создавало семье хорошую репутацию… — с грустью объяснила ему Сьюзен, а потом улыбнулась, словно вспомнив о чем-то приятном: — Знаете, я все время проводила у кухарки на кухне. Мне ужасно там правилось — тепло всегда, запахи такие вкусные… Когда мне исполнилось четырнадцать, кухарку уволили, и мне велено было взять всю готовку на себя… Если что-нибудь подгорало или, наоборот, не прожаривалось, тетя ужасно кричала… — Сьюзен вздохнула: — Зато в результате я стала довольно неплохой кулинаркой. Мне отдали маленькую комнатку при кухне, и жизнь была бы похожа на рай, если бы не…

— Если бы к вам постоянно не ломился Эндрю? — догадался Чейз.

Сьюзен кивнула.

— А еще меня держали как пленницу, — продолжала она, — никуда не выпускали из дома. Я сбегала лишь тогда, когда они все уезжали в гости. Вот тогда-то я и наслаждалась свободой, — улыбнулась Сьюзен. — Я часами сидела на пристани, смотрела на приходящие и уходящие корабли и мечтала оказаться на одном из них. На пристани я однажды и встретила Тедди. Мы вместе укрывались под навесом от дождя… О том, что я хожу на пристань, знали только слуги. Но, что самое удивительное, за все эти годы они ни разу не выдали моего секрета. — Сьюзен тихонько рассмеялась. — А тетка только удивлялась, почему я так быстро снашиваю ботинки. Вся обувь доставалась мне в наследство от Гортензии и была мне сильно велика, а потому на ногах моих вечно были мозоли.

«Как же, должно быть, больно ей было идти по раскаленному песку пустыни в изношенных туфлях, которые были еще к тому же ей страшно велики, и с ожогами на ногах! — подумал Чейз. — Бедняжка и так много пережила за свою не очень долгую жизнь, а я лишь добавил ей страданий».

— Как же вам удалось сбежать из дома? — участливо спросил он.

— Мне помогли слуги, — с улыбкой ответила Сьюзен. — Они собрали для меня денег. Мне кажется, они подозревали о том, что проделывал со мною Эндрю, и жалели меня. — Сьюзен опустила голову, и выбившиеся из объятий ослабевшей ленты волосы рассыпались по ее плечам. — Я… я взяла… украла недостающую сумму у Эндрю из кармана, пока он спал. А из комнаты Гортензии потихоньку стащила мамины драгоценности. Она… она с самого первого дня завладела ими и частенько их надевала — как мне кажется, больше для того, чтобы досадить мне. А когда я все это проделала, — у Сьюзен задрожал подбородок, — то поняла — нужно бежать немедленно. Другого выхода у меня не было. Впрочем, бежать надо было уже давно. В тот же день, когда я попала в этот дом.

— Но вам же было тогда всего шесть лет! — Чейз сжал кулаки — с каким удовольствием он бы сейчас ударил этого сукина сына Эндрю по его гнусной роже! — Вам не в чем винить себя, Сьюзен. И нечего стыдиться. У вас не было другого выбора, вы ничего не могли сделать. Эндрю был чудовищем, а вы — молодой, неопытной и невинной.

— Но я давно уже перестала быть ребенком…

— Т-ш-ш, Сьюзен, не говорите ничего больше. Вы ни в чем не виноваты.

Сьюзен отвела взгляд в сторону:

— Я очень надеюсь, что Тедди тоже поймет…

— А вы ничего не сказали ему. — Слова Чейза звучали как утверждение — не как вопрос.

Сьюзен покачала головой:

— Когда он уехал в Калифорнию, мы были знакомы всего неделю, и я и помыслить себе не могла, что мы когда-нибудь будем помолвлены. Что я вообще смогу выйти замуж. Мне казалось, что Эндрю сделает все, лишь бы мне этого не позволить. А потом, как я могла Тедди об этом рассказать? — Сьюзен подняла на Чейза большие заплаканные глаза: — В письме ведь такого не напишешь.

— Разумеется, вы правы, — прошептал он в ответ, — и вам не стоит волноваться: я уверен, он вас поймет.

Сьюзен вытерла слезы тыльной стороной ладони:

— Не знаю… Он такой… такой порядочный. — Она пожала одним плечом. — Мне кажется, он придает некоторым вещам особое значение. У него свои собственные взгляды на жизнь.

— Тогда вообще зачем ему говорить?

И глазах Сьюзен сверкнуло негодование.

— Я должна ему сказать! Я не хочу начинать семью со лжи!

— Лжи? Мы же не сделали ничего дурного. Вас заставляли, вы были вынуждены. И, кроме того… вы ведь все равно остались чисты, не так ли?

Чейз очень ждал ее ответа, хотя сам уже прекрасно знал его. Эндрю был импотентом, а мексиканцам просто не повезло.

Сьюзен кивнула и добавила:

— Но ведь это только потому, что он просто не мог. А если бы он смог?

— Послушайте, — твердо сказал Чейз, — вы самая лучшая и самая честная девушка на свете.

— Не такая уж я и честная, Чейз. С шести лет я одной только ложью и жила…

— Сьюзен! Если вы считаете, что обязательно должны рассказать ему все до свадьбы, то так и сделайте. Коли Ливермор любит вас, он, поверьте мне, все поймет и искренне посочувствует вам.

Чейз взял ее за подбородок и посмотрел прямо в глаза:

— Он вместе с вами переживет каждую минуту, когда вы страдали, и лишь сильнее вас от этого будет любить. — Чейз глубоко вздохнул, затем сказал дрожащим голосом: — Единственное, что будет для него действительно важно, так это то, что отныне, женившись на вас, он сможет любить вас и оберегать от всех невзгод и страданий.

Почувствовав, что слишком много сказал, Чейз резко поднялся. Что за чертовщина с ним происходит? Эта не его женщина. Разве что лишь сейчас, на короткий миг…

Он посмотрел на темнеющее небо и хрипло сказал:

— Нужно пойти посмотреть, нет ли кого в округе. Я вернусь скоро.

И взглянул ей в лицо. Нет, его выражение не изменилось — теперь, когда он знал столько о ее прошлом. Никаких новых чувств не было написано на ее лице. Сьюзен стала еще красивее, избавившись от страшных воспоминаний.

— Как вы? О'кей? — спросил Чейз.

Сьюзен тихонько кивнула, не поднимая глаз:

— Идите и не волнуйтесь за меня…

Через минуту Чейз растворился в кромешной тьме.

«Что он теперь подумает обо мне? — уже пугала себя Сьюзен. — Зачем, зачем я все ему рассказала? Он до сих пор был не слишком-то со мною любезен, а что уж теперь?»

Налетел холодный ветер, и Сьюзен закуталась в шаль. Взглянув на одеяло, она с тоской подумала: «Где, интересно, буду сегодня я спать? Чейзу ведь тоже нужно одеяло: ему нельзя мерзнуть».

Костер развести они не могли, а ночь обещала быть холодной. Лечь под одеяло Сьюзен не решилась и прикорнула на земле…

Чейз слегка потряс за плечо Сьюзен, и она сонно пробормотала:

— Что… что такое?

— Идите сюда, Зеленоглазка, — проговорил он, — нельзя спать на голой земле. Вы простудитесь.

Полусонная Сьюзен забралась под одеяло и прижалась, дрожа, к теплому телу Чейза.

Он крепко обнял ее, чтобы поскорее согрелась. Золотистые волосы упали ему на плечо, и Чейз опять уловил легкий запах сирени. Неужели она надушилась для него? Почему не приберегла духи для встречи с Ливермором?

Ответа на этот вопрос Чейз все равно не мог сейчас получить, и мысли его невольно вернулись к тому, что он сегодня узнал о прошлом Сьюзен. Невозможно было представить себе, чтобы у такой милой и нежной девушки, как Сьюзен Сент-Клер, была столь тяжелая, полная страданий, судьба.

«И бедняжка, вдобавок ко всему, еще переживает, что подумает этот подонок Ливермор, когда узнает, как истязали его невесту! — проворчал про себя Чейз. — Да этот сукин сын вообще не заслуживает, чтобы о его мнении беспокоились». У Чейза не было сомнений в том, что Ливермор — подонок. Он не мог представить себе, как можно было не встретить молоденькую девушку. Да еще в таком диком краю.

«И потом, почему этот негодяй не позвал ее приехать к себе раньше? — размышлял Чейз. — Он не мог не догадываться, что у нее тяжелая жизнь — знал ведь, что она встречается с ним тайком!»

При воспоминании об Эндрю Чейза захлестнула такая ненависть, что он заскрежетал зубами. Каким же мерзавцем надо быть, чтобы так обращаться с хорошенькой молодой девушкой? У Чейза было сильное подозрение, что Сьюзен еще не все ему рассказала.

Чейз вновь был полон решимости защитить ее, показать мир, в котором нет ни скупости, ни мучений, ни зла, а есть только радостный смех, добрые улыбки, взаимопонимание и любовь.

Любовь?.. Вспомнив это слово, Чейз вздрогнул. Оно, словно яркая молния, вспыхнуло перед глазами. Эта девушка так много стала для него значить! И хотя сейчас подобные чувства меньше всего были ему нужны, Чейз понимал, вдыхая аромат сирени, что не сможет расстаться со Сьюзен, даже если на карту будет поставлена его жизнь.

Его пальцы скользнули по ее груди, коснулись сосков. Сьюзен застонала во сне и бессознательно прижалась к нему. На лбу Чейза выступила испарина, все его тело было готово к близости с ней. Сердце колотилось так сильно, что Чейз испугался, как бы Сьюзен не проснулась от этого стука.

Вдыхая душистый аромат ее духов, он почувствовал, что не в силах больше себя сдерживать. И тогда он встал на колени и, тяжело дыша, прижался к ней — мужское начало к женскому, надеясь, что она проснется. Ему хотелось ощутить ее вкус на губах, почувствовать кожей обнаженное тело и, наконец, познать ее всю, целиком…

Но нет! Она принадлежит другому!

Колоссальным усилием воли Чейз отпустил ее и лег рядом. Так пролежал он без сна всю ночь. Его тело и мозг были слишком возбуждены, чтобы спать. А ведь завтра ему нужно быть сильным. Предстоял тяжелый день.

19

Проснувшись на следующее утро, Сьюзен с удивлением обнаружила, что лежит в объятиях Чейза. Удивление тут же сменилось мыслью о том, что рядом с Чейзом ей хорошо — она чувствовала себя спокойно, но главное — защищенно.

До сих пор это чувство было мало знакомо Сьюзен. Оно не посетило ее даже тогда, когда она бродила с Тедди Ливермором по бостонским набережным.

Набежал порыв ледяного ветра, и Сьюзен еще теснее прижалась к Чейзу. Даже руку высунуть из-под одеяла было холодно, а уж о том, чтобы вылезти из-под одеяла, и думать не хотелось. Сьюзен никак не могла понять, как оказалась рядом с Чейзом.

Глядя на Чейза, Сьюзен улыбнулась. Он был, что ни говори, великолепен. Излучал тепло и необычайную мужскую силу. Сьюзен едва могла дышать. Сердце заколотилось, а на щеках загорелся румянец.

О, Боже, Сьюзен нравилось лежать с ним рядом, обнимать его, прижиматься к нему, ощущать его близость.

«Нет! Так нельзя! — говорила она себе. — Во-первых, он тебе чужой, во-вторых, он преступник, а в-третьих, и, в главных, у тебя есть Тедди!»

Но подобные слова Сьюзен повторяла себе уже очень много раз, тем не менее поделать с собой ничего не могла.

Вчера он так неожиданно покинул ее вечером. Слишком явно показал, что в ней не нуждается. Что ж, в таком случае и он ей не нужен.

Теперь Сьюзен смотрела на Чейза с крайним отвращением: он тихо похрапывал во сне. Как он посмел уложить ее к себе под одеяло?

На вопрос этот существовал один лишь ответ.

«Ну, разумеется, он хотел воспользоваться мною, — подумала Сьюзен. — Так и большинство мужчин поступили бы на его месте».

Наверное, он не поверил, что она девственна, а может, ему просто было все равно. Но хуже всего то, что Сьюзен забыла давно усвоенное ею правило — с мужчинами нужно быть начеку. Как могла она быть такой легкомысленной?

Но ведь, когда он болел, он был так…

Нет, во всем виноват его голос. Этот голос способен вскружить голову любой женщине. А может, дело в его внешности, в его мужественной наружности? Ведь даже в бреду горячки Чейз не терял своей привлекательности. Но Сьюзен с отвращением поморщилась, вспомнив, как далеко зашла она, чтобы подарить Чейзу выздоровление. Господи, и что только тогда в нее вселилось? Разумеется, это было необходимо, чтобы спасти ему жизнь. Спасти жизнь. Какое счастье, что сам Чейз ничего не помнит!

Хотя, конечно, ее нисколько не волнует, что он о ней подумает. Единственный мужчина, чьим мнением она дорожит, это Тедди Ливермор.

Если же Чейз ей хоть что-нибудь припомнит, Сьюзен скажет, что это ему приснилось, что это был бред, да и только.

Сьюзен смотрела на него, нахмурив брови, и размышляла, как лучше проучить его. Лучше всего, конечно же, оставить его одного, сейчас же, пока он не проснулся. Будет знать, как пользоваться ее слабостью…

Он перевернулся на бок и лежал теперь к ней лицом. Прядь волос упала ему на лоб, рот слегка приоткрылся, делая его каким-то маленьким и беззащитным. Нет, бросить его она не могла. По крайней мере, до тех пор, пока он не поправится окончательно.

Он не раз спасал ей жизнь, и теперь, когда он лежал больной и ослабленный, Сьюзен не имела права его бросить. А самое главное, без него она все равно не выживет в пустыне. Выжить же хотелось. Очень хотелось добраться в конце концов до Золотых Холмов и упасть в объятия Тедди.

— Вставайте, Маккейн, — сказала она раздраженно, а затем, вспомнив о его предупреждении, добавила уже много тише: — Вы сами сказали, что нам нужно сегодня встать пораньше.

Чейз пробурчал что-то себе под нос, открыл сначала один глаз, потом другой. «А Сьюзен, похоже, в дурном расположении духа», — была первая мысль.

Она уже стояла, возвышаясь над ним. Плотно облегающее платье подчеркивало прекрасную форму ее груди. Дыхание девушки было столь глубоким и частым, что Чейз тут же подумал: «Как жаль, что она не лежит сейчас рядом со мной».

Но во взгляде Сьюзен читалась враждебность. Не умалявшая, впрочем, ее красоты. Ничуть не умалявшая. Лучи утреннего солнца золотили ее прекрасное лицо, а в зеленых глазах прелестный огонек. Однако Сьюзен все же была зла на него за что-то — Чейз это чувствовал.

«Что это с ней?» — недоумевал он.

Откинув одеяло, он вспомнил вчерашнее жгучее желание обладать этой женщиной. Оно не прошло и теперь. Чейз натянул одеяло до пояса и медленно сел, потирая щеки. Хорошо бы, черт возьми, сейчас броситься в пруд с холодной водой!

Но о пруде в пустыне нечего было и мечтать.

— Доброе утро, — прошептал Чейз, оборачиваясь к Сьюзен.

Она ничего не ответила.

«О, черт, да что это с ней сегодня? — размышлял Чейз. — Ведь вчера вечером все у нас с ней было хорошо. Может, она считает, что слишком доверилась мне? Эта женщина, похоже, не привыкла ни с кем делиться своими переживаниями, а уж тем более с мужчиной. Теперь она, наверное, немало смущена, жалеет, что столько мне всего порассказала?»

Ему необходимо было дать ей понять, что она не более чем жертва обстоятельств и что он искренне ей в этом сочувствует. Заверить ее, что больше всего на свете он хочет быть рядом с нею, сделать ее счастливой, заставить забыть о пережитых страданиях. Но ничего этого сказать он ей, разумеется, не решился.

Собрав вещи, они стали спускаться с горы, заметая следы метелкой из сухих веток терновника.

Чейз радовался тому, что они шли медленно. Хоть он и несколько окреп после болезни, колени его все еще тряслись при каждом шаге, а перетруженные, усталые мускулы дрожали.

Так двигались они некоторое время на восток, затем вновь принялись подниматься вверх, в гору. Солнце стояло уже высоко над горизонтом, когда они достигли вершины. Чейз обнаружил расселину между огромными камнями, образующую маленькую пещеру, забрался туда и крикнул Сьюзен:

— Идите сюда! Здесь, конечно, немного тесновато, но, думаю, вдвоем нам места хватит!

Сьюзен осторожно вскарабкалась на камень и соскользнула по нему в пещеру. Чейз оказался прав: здесь было настолько тесно, что двое людей едва могли уместиться, лежа рядом на каменном ложе. Но все же это было неплохое убежище, и, если Чейз мог стоять здесь, лишь согнувшись, Сьюзен вполне помещалась в полный рост.

В любом случае Чейзу лучше было бы сейчас лечь. Сьюзен расстелила ему одеяло, и Чейз тотчас устало на него плюхнулся. А она не на шутку испугалась, взглянув на него: серый цвет лица, мешки под глазами, частое, прерывистое дыхание.

— Нате-ка, поешьте, Чейз, — ласково проговорила она, протягивая ему кусок крольчатины.

Но он с тяжелым вздохом покачал головой, закрыл глаза и мгновенно заснул. А Сьюзен съела совсем чуть-чуть, чтобы побольше осталось Чейзу, когда он проснется, и совсем маленький кусочек, разжевав, дала щенку. Он проглотил его, подковыляв на трех лапках, с любопытством обнюхал Чейза и улегся рядом с ним, приткнувшись к его теплому боку.

Сьюзен же достала из чемодана иголку и катушку ниток и, усевшись у самого выхода из пещеры, принялась чинить разорвавшееся в дороге платье, прислушиваясь одновременно к каждому доносившемуся шороху.

С вершины открывался прекрасный вид на простиравшуюся во все стороны пустыню.

Сьюзен понадеялась было разглядеть вдали городок, но, сколько ни смотрела вокруг, так и не увидела ничего, кроме песка и камней, да еще отдельных холмов. Здесь, наверху, было не так жарко, даже дул легкий ветерок. Но на этой высоте не росло ни единого кактуса. Хорошо, что предусмотрительная Сьюзен наполнила кактусовым молоком целую флягу.

Она оглянулась, чтобы убедиться в том, что Чейз спит. Увидев, как мерно вздымается во сне его грудь, Сьюзен расстегнула пуговки на платье, осторожно вытащила больную руку и принялась латать рукав.

Шитье всегда быстро наскучивало Сьюзен. Вот и теперь она была очень рада, что закончила наконец с починкой платья, и принялась считать прыгавших вокруг ящериц. Ящериц было здесь великое множество, и такими забавными показались Сьюзен их ужимки, что она невольно тихонько засмеялась. Резвясь на солнышке, ящерицы двигались так, точно занимались гимнастикой, и Сьюзен страшно подумать было, что одну из них Чейз поймает и зажарит.

Но с чего Чейз взял, что ему удастся поймать ящерицу? Они ведь жутко шустрые.

Приближался вечер. Сьюзен расчесывала гребнем свои прекрасные волнистые волосы, как вдруг внезапно почувствовала на себе взгляд Чейза.

«Отчего это он вдруг проснулся? — подумала Сьюзен. — Уж не подглядел ли он, как я снимала платье?»

Подняв руку, он прочертил в воздухе указательным пальцем так, словно хотел изобразить раму от картины:

— С вас впору писать портрет, Зеленоглазка. Женщина — молодая и красивая — сидит на песке в тоскливой безлюдной пустыне и расчесывает длинные золотистые волосы. Как жаль, что я не художник! Получился бы превосходный портрет!

Сьюзен залилась краской. Никто раньше не называл ее «красивой женщиной».

Чейз заметил внезапно вспыхнувший на ее щеках румянец и подумал, что Сьюзен стала от этого еще прекраснее:

— А о чем это таком вы думаете, надув губки и сморщив лобик? Надеюсь, не я причина вашего огорчения?

Сьюзен взглянула ему в глаза. Поистине этот мужчина не похож ни на кого на свете… Как ни старалась Сьюзен, не могла она быть к нему равнодушной! Она испытала огромное облегчение, поняв, что он нисколько не переменился к ней, после того как узнал о ее прошлом. Напротив, он говорил с ней так, точно ничего не случилось. Впрочем, он был даже чересчур дружелюбен, так что Сьюзен насторожилась. «Все же следует быть с ним поосторожней», — решила она.

— Я думала над тем, как вы собираетесь ловить ящериц, — объяснила она.

— Принцесса Зеленоглазка проголодалась?

Сьюзен редко терялась, но тут она не нашлась что ответить и молча смотрела на него. Он выглядел уже немного лучше: щеки приобрели здоровый розовый оттенок, синие глаза были яркими и чистыми, как безоблачное небо, а ноги его уже стояли на земле твердо — словом, он излучал необычайную силу, такую, что Сьюзен затаила дыхание. Да, он был бесконечно хорош собой. Особенно когда улыбался.

Сьюзен почувствовала себя неловко: ей стало стыдно за свой неопрятный вид, за космы волос, которые она не успела еще толком расчесать. В последнее время она почти перестала следить за собой, считая, что сейчас не время об этом думать, но теперь решила, что поступала неосмотрительно.

Раздосадованная собственной неаккуратностью, Сьюзен взяла гребень и вылезла по камням наружу. Причесываться в присутствии Чейза ей было почему-то неприятно. Наверное, смущал хитрый взгляд его ярко-синих глаз.

Чейз, однако, последовал за ней и сел рядышком на тот же большой камень. Ему нравилось вот так сидеть с ней рядом и как бы невзначай прикасаться то локтем, то коленом. Щенок жалобно заскулил, Сьюзен подхватила его и усадила к себе на колени, где он, успокоившись, заснул.

— Значит, я был прав, — сказал Чейз с усмешкой.

— Сама мысль о том, чтобы есть ящериц, внушает мне отвращение.

— Мне очень жаль, Сьюзен, но вам придется это сделать.

Его близость, его прикосновения, его запах смущали и поражали Сьюзен. Подняв голову, она посмотрела ему в лицо, и взгляд ее как будто нечаянно скользнул по его губам. Она тотчас вспомнила тот день, когда забралась к нему под одеяло и он поцеловал ее. Сьюзен до сих пор чувствовала вкус его страстного и жадного поцелуя на своих губах — поцелуя, вселившего томящий жар в ее душу.

Сьюзен с трудом сдерживалась, чтобы не броситься к нему в объятия, не потереться щекой о его щеку, не провести ладонью по его загорелой груди. Ее охладили лишь его насмешливые слова:

— Не рассчитывайте, что мясо ящерицы будет похоже хоть на одно из тех кушаний, которые вы готовили в Бостоне.

Кровь ударила Сьюзен в голову, наваждение исчезло.

— Не упоминайте больше при мне название этого города, мистер Маккейн! Я очень прошу вас забыть обо всем, что я вам рассказала, — выкрикнула она.

Чейз поднял от удивления брови: как быстро, однако, меняется ее настроение! Всего минуту назад он готов был поклясться, что Сьюзен хочет его поцеловать.

— Но почему? Ведь это же ваш родной город, место, где вы родились!

Сьюзен отвернулась:

— Потому что я хочу забыть обо всем, что связано с этим городом, — о тех отвратительных людях, которые меня там окружали!

— Даже о ваших матери и отце? — спросил Чейз как можно ласковее.

— Их я и так практически не помню.

— Но вы могли бы стараться больше думать о них, вместо того, чтобы зацикливаться на…

— Послушайте! — вспылила Сьюзен, ее зеленые глаза горели возмущением. — А какое ваше дело, о чем я думаю?

Она попыталась было отодвинуться от него, но на камне не было больше места. Его горячее дыхание слишком сильно обжигало ей лицо, а его близость смущала ее. Сьюзен почувствовала, что у нее кружится голова.

Чейз же смотрел на нее полунасмешливо, глаза его сияли хитрой искоркой. Но он сдвинул шляпу на затылок и отвел взгляд в сторону — туда, где заходило солнце:

— Видите ли, Зеленоглазка, мне кажется, сейчас, когда мы попали в эту переделку, нас очень даже должны волновать мысли и чувства друг друга.

— Ну, хорошо, допустим. И что же вы прикажете мне вспоминать? — фыркнула Сьюзен.

Ей хотелось встать и уйти, но какая-то неведомая сила приковала ее к этому месту. Кроме того, бродить одной в сумерках было опасно.

— Ну, во-первых, вам будет значительно легче, если вы станете вспоминать о приятном. Хорошие мысли делают человека лучше, чище, добрее, приятнее в общении… А будете думать о плохом — превратитесь в настоящую мегеру.

Сьюзен буквально вспыхнула от злобы и, не помня себя от ярости, ударила Чейза что было сил — наотмашь, по щеке. Но тут же пожалела о содеянном. Рука ее беспомощно повисла в воздухе.

Лучше бы она встала и ушла. Сьюзен растерялась. Чейз усмехнулся. Но чем больше он ухмылялся, тем сильнее злилась Сьюзен. Ей снова захотелось ударить его, но она почему-то испугалась.

Испугалась, что во второй раз ей это с рук уже не сойдет.

Какое-то шестое чувство подсказало Сьюзен, что Чейз никогда ей этого не простит.

20

Чейз понимал, что раздражает Сьюзен своей дурацкой улыбкой, но не улыбаться не мог. Она была так очаровательна в своем гневе: глаза цвета моря в плохую погоду и щеки, пылающие ярким румянцем!

Но внезапно Чейз устыдился своего поведения и поднялся. О, дьявол! Как он посмел! Эта совсем юная девушка столько перенесла в своей жизни, а он еще над ней издевается!

Как хотелось бы Чейзу прижать сейчас Сьюзен к себе, чтобы она поплакала у него на груди. Но он сдержался. Он не был уверен, что ей понравится его сочувствие. Она еще, чего доброго, опять разозлится. И походка, и каждое движение Сьюзен — выдавали в ней женщину гордую, не привыкшую жаловаться. В любом случае, Сьюзен не готова к тому, чтобы ее начали жалеть. Слишком много зла она держала на этот мир, а в особенности на мужчин.

Пройдет еще много времени, прежде чем она оттает… Но Чейзу казалось почему-то, что именно он мог бы помочь ей в этом. «Я докажу тебе, что заслуживаю твоего доверия, раньше, чем мы дойдем до Золотых Холмов», — решил он про себя. Но тут же сам себе возразил: «Да о чем это я? Какое мне дело до того, как она ко мне относится? Вокруг полно женщин, готовых по первому зову броситься мне на шею, и с гораздо более мягким нравом, нежели у этой недотроги. Кроме того, почему я должен обуздывать ее для кого-то другого? Ведь мы расстанемся с ней тотчас, как доберемся до Золотых Холмов, и, скорее всего, никогда больше не увидимся».

Впрочем, последняя мысль доставила Чейзу боль. Эта маленькая женщина успела уже так привязать его к себе, образ ее так глубоко засел в его душу, что…

Чейз взглянул на нее. Прекрасные зеленые глаза смотрели не отрываясь на падающее за горизонт раскаленное солнце, и Чейз вновь испытал непреодолимое желание сжать ее в своих объятиях и поцеловать. Он хотел доказать ей, что не все мужчины такие, как Эндрю. Что в мире существует настоящая любовь…

Но что это с ним? Пусть все это доказывает ей Ливермор.

Честно говоря, Чейз был почти признателен Ливермору за то, что он не встретил свою невесту. Ведь иначе судьба не свела бы их.

Сьюзен взглянула на Чейза и прочла в его взгляде новое выражение, истолковать которое можно было одним лишь образом. Она не раз видела подобное выражение в глазах других мужчин и очень хорошо знала, как это чувство называется. Похоть было ему имя.

Вот и сейчас Чейз вновь опустился рядом с ней на камень и, медленно окинув взглядом, уставился в глаза. Как будто нечаянно придвинулся к ней плечом. Сьюзен охватила невольная дрожь. Смутившись и взволновавшись, она прошептала:

— Вы… вы выглядите намного лучше…

Так оно и было. Синие глаза горели, лицо приобрело естественный цвет, и даже небритость шла ему, придавая еще большую мужественность. Словом, Чейз Маккейн был чрезвычайно хорош собой.

— Я очень волновалась, что сегодняшний переход может плохо повлиять на ваше состояние, — пояснила Сьюзен.

Его губы растянулись в знакомой улыбке, в глазах зажглась хитрая искорка, но заговорил он вежливо и даже как будто нараспев ласково:

— Мне уже намного лучше, Зеленоглазка. Все это исключительно благодаря вашим стараниям. — И подарил ей самый что ни на есть завораживающий взгляд.

Сьюзен вздрогнула и неосторожно вытерла губы. Чейз не преминул изучающе взглянуть на них.

— Вы… — начал он хрипло, но затем откашлялся: — Вы не могли бы пришить мне штанину? Она еле держится.

— Штанину? — пролепетана Сьюзен едва слышно, этот мужчина так околдовал ее взглядом, что она не сразу поняла, о чем идет речь. — А… конечно. Я. не слишком хорошо шью, правда, но думаю, сумею.

Он кивнул и в мгновение ока расстегнул пряжку ремня и снял штаны. Теперь он стоял перед нею в одной только рубашке и нижнем белье и усмехался, заметив, как смутилась Сьюзен.

О, Господи!

Сгорая от стыда, Сьюзен быстро взяла у него брюки и отвернулась. Поспешно забралась в пещеру и нарочито долго укладывала щенка спать в уголок. Чейз же стоял за ее спиной.

Она искоса посмотрела на его сильные мускулистые ноги и не смогла оторвать взгляд.

Видимо, нисколько не стесняясь своей наготы, Чейз сказал ей:

— А я думал, вы хорошо шьете. Вам же, наверное, пришлось перешивать для себя вещи вашей кузины?

Сьюзен нервно облизала губы и сделала вид, что всецело поглощена шитьем.

— Да, мне много приходилось шить, — проговорила наконец девушка, — но по-настоящему у меня не хватало на это ни времени, ни терпения. У меня никогда не получались маленькие аккуратные стежочки.

Руки у нее дрожали. О, если бы в пещере не было так тесно и жарко!

— Я буду рад любым стежкам, лишь бы вы починили мне брюки, — сказал ей Чейз.

Брюки хранили на себе его тепло, и, как ни старалась Сьюзен, она не могла об этом не думать. Забившись в уголок, она мечтала только об одном: чтобы Чейз к ней не приближался. Иначе стежки пойдут совсем уж косые-кривые!

Сьюзен шила, стараясь не смотреть в сторону Чейза, но дело, которым он сейчас занимался, не могло ее не заинтересовать.

Привязав к палке веревку, он сделал на ней скользящую петлю, вылез на солнышко и положил ее на землю. Долго ждать не пришлось. Откуда ни возьмись, появилась большая ящерица и принялась делать гимнастику прямо возле петли. Чейз осторожно приподнял палку, чтобы закинуть петлю ящерице на шею, но ее уже прыг — и след простыл.

— Черт подери! Я же уже почти поймал ее! — разозлился Чейз.

Он был так сосредоточен на ловле ящерицы, что даже не замечал, как внимательно за ним наблюдает Сьюзен. Она сидела с шитьем в руках, но больше поглядывала на него, чем делала стежков. «Этот мужчина удивительно хорош собой, — размышляла она. — Ведь если хорошенько подумать, я никогда не видела такого красавца». Не в силах сдержаться, она вновь и вновь окидывала взглядом его обнаженные ноги, мускулы на которых наливались при малейшем движении.

Внезапно он обернулся, и Сьюзен поспешила потупить взор. Меньше всего хотелось Сьюзен, чтобы он заметил, как она любуется его обнаженными ногами. Залившись краской, она продолжала делать свои нехитрые стежки. До тех пор, пока не услышала:

— Ага! Попался, который кусался!

В петле повисла большая извивающаяся ящерица. Чейз с гордостью показал ее Сьюзен. Девушка невольно поморщилась.

При виде ее гримасы Чейз расхохотался:

— Это же очень весело, все равно что удить рыбу!

Чейз достал из кармана лежавших у нее на коленях брюк складной нож. Сильно ударив ящерицу, он обезглавил ее, взрезал ее мягкий белый живот и живехонько выпотрошил.

Сьюзен зажала нос. Никогда в жизни не станет она есть эту склизкую гадость! Какой кошмар! Чейз же тем временем отрубил хвост и лапки, и в руках его осталось лишь маленькое тельце.

Разложив костер из кусков сухого кактуса, он сказал Сьюзен:

— Большой костер нам разводить нельзя, а от этого, маленького, большой беды, думаю, не будет. Дыма получится немного. Индейцы едят ящериц сырыми, но нам лучше все же ее сварить, не правда ли?

— Я… я не стану это есть, — пролепетала несчастная девушка.

— Но вам нужны силы. И мне, и вон ему тоже. — Чейз кивнул на спящего щенка.

Когда Чейз бросил несчастную ящерицу в котелок, на глаза Сьюзен навернулись слезы от жалости к ней. А что, если это была как раз одна из тех, что так весело резвились днем на солнышке?

Казалось, не прошло и нескольких минут, как Чейз снял котелок с огня. Запах, на удивление, от варева исходил вкусный. Но Сьюзен все же твердо решила, что не станет это есть. Спасибо, что Чейз хоть сам взялся готовить.

Она продолжала шить, потупив взор, но краем глаза заметила, как Чейз взял брошенные им лапки и голову и тоже положил их в котелок.

— Вы что, и это собираетесь есть? — спросила она с отвращением.

Он кивнул ей на свернувшегося клубочком койотика:

— Это для зверя. Я чуть было не забыл про него. До сих пор он ни разу не пробовал сырого мяса, так пусть не знает его вкуса и дальше — я ему его сварю.

Сьюзен была изумлена. Поистине, этот мужчина — загадка. Еще вчера он готов был чуть ли не убить малыша, а сегодня готовит для него пищу!

Убедившись, что мясо готово, Чейз отделил половину и протянул Сьюзен, но она лишь поморщилась и отвернулась. Даже смотреть она на это не могла!

— Нет, спасибо! — сказала она вежливо и содрогнулась. — Там осталось немного крольчатины, я лучше съем ее.

Но, говоря по правде, ей и крольчатины тоже уже не хотелось. Чейз же запустил в рот кусок и, медленно пережевывая, поглядел вверх, точно размышлял, на что это по вкусу похоже.

— Не так уж плохо… — промычал он, — напоминает курицу. Попробуйте. — Он вновь протянул ей кусочек: — Это очень вкусно, правда же. Вы сами не понимаете, сколько теряете. Конечно, я не такой кулинар, как вы, но…

Сьюзен опустила голову, чтобы откусить нитку и скрыть от него свое крайнее смущение. Она уже и не знала, то ли ей плакать, то ли смеяться в ответ на комплимент.

И вообще, что происходит? Она осталась в пустыне наедине с незнакомцем — вполне вероятно, преступником. Они уже на грани истощения и к тому же вполне могли умереть от жажды. Сьюзен облизала пересохшие губы. В любую минуту их могли убить мексиканские бандиты — а ее перед этим изнасиловать. К тому же у нее сломано плечо, туфли износились так, что и сказать нельзя, одежда превратилась в лохмотья, ни денег, ни драгоценностей уже не было. Ее проводник — человек с довольно смутной репутацией — только что оправился от укуса гремучей змеи и теперь уплетал ящерицу так, словно это был кусок превосходного бифштекса. А она подобрала недавно щенка койота.

Сьюзен стало вдруг так смешно, что она громко захохотала. Смех ее был полуистеричным, но остановиться она не могла. Чейз сначала непонимающе смотрел на нее, а потом будто заразился ее заливистым хохотом, и тоже начал смеяться. А Сьюзен разобрало от этого еще сильнее.

Долго не могла она остановиться, а когда остановилась наконец, то вздохнула тяжело и закрыла лицо руками.

Но от смеха ей стало немного легче, а все происходящее показалось не более чем забавным приключением и чуть ли не лучшим временем в ее жизни. Это могло показаться странным, но именно теперь Сьюзен впервые обрела свободу, ощущение собственной независимости, а одно это уже само по себе чудесно.

— Ну, ладно, — сказал вдруг Чейз, прерывая ее раздумья. — Теперь, когда вы успокоились, можете сказать, над чем мы смеялись?

Сьюзен поспешила ответить:

— Я просто как представила себе, что сижу в компании преступника, умираю от голода и жажды и жду появления бандитов…

— Стоп! — крикнул Чейз, поднимая руку. — С чего вы взяли, что я преступник?

21

— Я догадалась, — с достоинством ответила Сьюзен. — Я хорошо умею угадывать занятия людей. То, что вы преступник, я поняла сразу.

Чейз долго смотрел на нее непонимающе, затем покачал головой и удостоил Сьюзен такого взгляда, который еще больше убедил ее в том, что она права. А Чейз размышлял над тем, почему Сьюзен не боится его, если держит за преступника.

— Преступник, хм-м… — Он вновь с улыбкой покачал головой. — Я знал, что от вас ничего не утаишь. Так чем же я, по-вашему, занимаюсь?

Сьюзен пожала плечами:

— Всем понемножку, думаю я. Грабите банки, может быть, поезда…

— И это все?

— Ну, на убийцу вы не похожи.

— А на грабителя похож, значит?

— Ой, ну… — смутилась Сьюзен. — Я уж и не знаю… До вас я не встречала ни одного грабителя. Но вы достаточно крепкий, чтобы запрыгивать на ходу в поезда и делать разные тому подобные вещи.

«Ах, значит, она приняла меня за преступника? — подумал Чейз. — Что ж, если подумать хорошенько, то это даже и лучше». Но облегчения от этого он почему-то не испытал. Ему не очень-то улыбалось, что эта милая, красивая девушка приняла его за обыкновенного вора. Спасибо, что хоть убийцей не назвала!

Но сказать ей, кто он есть на самом деле, Чейз не мог, а потому позволил себе лишь нахмурить брови и посмотреть на склонившуюся над шитьем Сьюзен. Значит, она думает, что он преступник. Чейз так и не мог решить, разубеждать ее в этом или нет.

Наконец Сьюзен протянула ему починенные штаны. Взглянув на огромные кривые стежки, Чейз сказал только:

— Великолепно, Зеленоглазка!

Одна штанина была теперь, правда, короче другой, но Чейз решил не обращать на это внимания. Главное — Сьюзен просияла ему в ответ улыбкой.

— Думаю, нам лучше пораньше сегодня лечь спать, — спокойно сказал он. — Вы не против, если я немного пройдусь? Или вам будет страшно?

— Нет-нет, не беспокойтесь, — услышал он в ответ.

Вернувшись, Чейз лег под одеяло, сдвинувшись в сторону, чтобы оставить место для Сьюзен. Кажется, то, что они спят вместе, уже больше не обсуждалось, и Сьюзен без долгих раздумий залезла к нему под одеяло.

Лежа на боку, спиной к Чейзу, Сьюзен гладила щеночка.

— Спокойной ночи, — проговорила она.

— Спокойной ночи, Зеленоглазка, — ответил Чейз.

А сам мечтал о том, чтобы исчез из их жизни Ливермор, чтобы Сьюзен забыла о нем навсегда и чтобы хотела близости с ним, Чейзом, так же сильно, как он с нею. Чтобы она принадлежала только ему и он мог обнимать ее, целовать…

Несмотря на усталость, Чейз почувствовал вдруг огромный прилив сил и желаний. Желаний, пробудившихся в нем тогда, когда он расчесывал Сьюзен волосы.

Чтобы не подвергать себя соблазну, Чейз отодвинулся. Даже днем ему трудно было бороться с искушением заключить ее в свои объятия, чего уж говорить о ночи? Он с ужасом почувствовал, как явственно ощущает ее близость — так, точно ласкает ее руками, и голова Чейза пошла кругом. Испугавшись, что Сьюзен может это заметить, Чейз старался дышать ровнее и глубже, но каждый нерв был напряжен, и, как он ни силился, все равно не мог подавить в себе мучительное возбуждение и волнение.

Он опять лежал без сна, с широко раскрытыми глазами.

22

Сквозь легкий туман раннего утра, Сьюзен, разомкнув веки, увидела стоящего у костра Чейза и замерла: в это мгновение он был так прекрасен! Высокий, могучий, излучающий силу и радость жизни, Чейз подобен греческому богу, спустившемуся с горы.

Но наваждение исчезло, стоило только «богу» обернуться и крикнуть: «Эй, Зеленоглазка, вставайте, кушать подано!»

Она села, принюхиваясь к запаху. Чейз протянул сковородку, Сьюзен схватила маленький обжигающий пальцы кусочек и принялась на него дуть. Она так проголодалась и так обессилела, что даже и спрашивать не стала, что это такое. Во всяком случае, пахло так вкусно, что это явно не могло быть мясо ящерицы.

Сьюзен осторожно откусила маленький кусочек и, распробовав, захотела есть еще больше. С краю мясо было покрыто хрустящей корочкой, внутри же оказалось сочным и душистым. Никогда в жизни еще не ела Сьюзен такой вкуснятины и протянула руку еще за одним кусочком.

Чейз радостно смотрел в ее сияющие глаза. Сьюзен положила в рот еще кусочек, потом еще и еще. Когда мяса почти уже не осталось на сковородке, Чейз сказал:

— Голову я отдал зверю.

Сьюзен перестала жевать и застыла с открытым ртом.

— Голову?

А уголки его губ уже дрожали от смеха.

— Ну да, змеиную голову.

Последний кусок застрял у нее в горле, и Сьюзен поняла, что сейчас ее стошнит. Она поспешно выплюнула мясо.

— Ну и зря, — рассмеялся он.

В глазах Сьюзен сверкнула ненависть:

— Я просто хочу отдать это щенку… Очень подло с вашей стороны!

А щенок, увидев мясо, тут же подковылял на трех лапках и мгновенно проглотил его.

Чейз же расхохотался так, что все его тело буквально сотрясалось от смеха.

Сьюзен охватило страстное желание запустить в него горячей сковородкой, но что-то остановило.

Чейз тем временем собирал вещи. Он поднялся, согнувшись под низким потолком, и сказал уже без тени улыбки:

— Простите меня, Зеленоглазка Я не должен был так шутить над вами, не должен был давать вам змеиного мяса. Но я подумал, что если вы не съедите хоть что-нибудь в ближайшее время, то живой вам не добраться до Золотых Холмов. Вы и так уже исхудали.

Чейз сделал паузу, ожидая, что Сьюзен скажет хоть слово в ответ на его извинения, но она не издала ни звука.

— Вы готовы? — спросил он тогда и, не дожидаясь ответа, взял в руки свой мешок и ее чемодан и вытащил их наружу.

Сьюзен положила на перевязь щенка. До сих пор она не могла избавиться от привкуса змеиного мяса. Она скривилась и молча пошла вслед за Чейзом, хотя внутри у нее все так и кипело. Он, видите ли, хотел ей блага — как бы не так!

— Нам нужно до ночи спуститься с горы и добраться через пустыню вон до тех холмов, — сказал Чейз срывающимся голосом.

Глаза их встретились, и сердце Сьюзен оттаяло, она словно позабыла о его злой шутке.

— Простите, Зеленоглазка. Я все погоняю вас, чуть не забыл, как вам это тяжело.

Чейз положил руку на ее перевязанное плечо, и боль как будто сама собой утихла Сьюзен улыбнулась ему в ответ:

— А почему такая спешка?

— В открытой местности нас слишком хорошо видно. Мы становимся отличной мишенью кое для кого.

— Вы имеете в виду Панчо Переса? — испуганно спросила Сьюзен. — Вы все еще думаете, что он нас найдет?

А она-то считала, что опасность миновала! Ведь прошло уже целых три дня.

— Кроме этого негодяя есть и другие.

— Какие другие?

Чейз ответил уклончиво, словно нехотя:

— Доводится мне — в этой местности полно бандитов. Перес лишь главный из них. Это очень опасный край, Сьюзен, и особенно для женщин. А уж тем более для красив… — Он замялся и отвел взгляд в сторону.

Сьюзен ждала продолжения, но Чейз умолк и пошел вперед, глядя лишь себе под ноги. Когда попадались большие камни, расселины и другие опасные места, он останавливался, поджидал Сьюзен и протягивал ей руку. Но стоило им преодолеть преграду, мгновенно отпускал ее. Вскоре Сьюзен поймала себя на мысли, что с нетерпением ждет следующего опасного места.

Она так и не могла понять, что за человек этот Чейз. Если он сам преступник, то почему боится бандитов?

Солнце висело уже высоко над пустыней, когда Сьюзен обнаружила, что горы исчезли, а перед ними расстилается равнина — огромное пространство без единого камушка.

Каждый шаг теперь давался ей с еще большим трудом: ноги утопали в горячем песке. Песок набивался сквозь драные подошвы в ее туфли и немилосердно тер ноги. Только поджили у Сьюзен одни волдыри, как вот появляются новые.

Слава Богу, Чейз замедлил шаг! Идти, утопая порой по колено в песке, стало для Сьюзен просто мучительно.

Погода тем временем начала меняться. Подул сильный горячий ветер, вздымая песок, который летел прямо в лицо, злой и колющий, точно сотни маленьких раскаленных иголочек. Сьюзен согнулась в три погибели, кутая лицо и руки в шаль, оставляя лишь маленькую щель для глаз.

Чейз обнял ее за плечи, и они пошли рядом, тесно прижимаясь друг к другу.

Казалось, с каждым порывом сила ветра нарастала. Юбка перекручивалась штопором вокруг ног Сьюзен, замедляя шаг, а порой и почти сбивая с ног, и все же Сьюзен мужественно шла, прижимаясь к Чейзу. Но больше всего угнетал ее зловещий звук. Это ветер выл, леденя и раздирая душу. Казалось, то голосят духи пустыни, предупреждая их о чем-то.

Но о чем?

Сьюзен сделалось страшно-страшно, но тут Чейз крикнул ей, чтобы она обняла его покрепче и закрыла глаза. Сьюзен кивнула, просунула руку под его заплечный мешок и крепко обняла Чейза, вцепившись пальцами в ремень. Чейз прижал ее к себе.

«Как все изменилось, — подумала Сьюзен, — с тех первых дней, когда он даже смотреть не хотел в мою сторону».

К вечеру у них во фляге не осталось ни капли. Сьюзен не могла понять, как это получилось. Она была уверена, что они пили совсем чуть-чуть. Теперь она пожалела, что взяла с собою щенка. Конечно же, это он все вылакал. Сьюзен ждала упреков от Чейза, но тот не произнес в адрес щенка ни единого дурного слова. Даже помогал Сьюзен его нести, когда та совсем выбивалась из сил.

Ни разу за всю полную обид и унижений жизнь девушке не приходилось испытывать такой муки, как жажда. Облизывая сухие, потрескавшиеся губы, она пыталась сглотнуть слюну, но ничего не получалось. Язык, казалось, распух вдвое и прилипал к нёбу.

«Неужели мне суждено умереть в этой Богом забытой пустыне?» — с ужасом подумала Сьюзен, и тут же почувствовала, что падает.

Открыв глаза, она увидела, что Чейз лежит без чувств рядом. Мертвенно-серый цвет его лица поразил девушку. Песок сыпался ему прямо в глаза, но он не сделал ни единого движения, чтобы прикрыть их. Поглощенная своими собственными переживаниями, Сьюзен и думать забыла о том, какую дикую боль причиняет ему каждый шаг.

В безумном испуге она склонилась над ним:

— Чейз! Что с вами?

О, Боже, его губы были бледны как мел, и Сьюзен закричала уже полуистерично:

— Чейз!

Нет ответа.

Неужели он без сознания? «Господи, не дай ему умереть, — тихонько молилась Сьюзен. — Он не заслуживает этого, клянусь тебе».

— Чейз, прошу вас, очнитесь! — заплакала Сьюзен, судорожно тряся его за плечо.

Наконец Чейз слегка кивнул, и Сьюзен с облегчением вздохнула.

Она смотрела на него так, точно видела впервые. Его пересохшие губы были покрыты коркой, а щеки казались точно высушенными. Сьюзен всхлипнула. Если не дать ему сейчас воды, он непременно умрет. В это мгновение ее душу охватил такой ужас, какого она еще не испытывала.

Она не могла позволить ему умереть, хотя бы потому, что он должен был помочь ей выбраться отсюда. Впрочем, были и другие, более глубокие чувства, но в эти минуты Сьюзен не в состоянии была их до конца осмыслить.

Спустя несколько секунд Чейз открыл глаза и проговорил, стараясь перекричать ветер:

— Там в мешке есть еда. Достаньте ее.

Чейз попытался сесть, но смог только лишь приподняться на локте. Сьюзен достала из мешка и поделила между ними какое-то мясо, оставив маленький кусочек для щенка. Есть хотелось так сильно, что ей было все равно, что она ест — змею или ящерицу.

Они улеглись на песке, накрылись одеялом и молча жевали, слушая завывания ветра. На зубах у Сьюзен скрипел песок, и она с тоской подумала о том, что зубы ее, наверное, сточатся до корней прежде, чем она попадет в Золотые Холмы.

Какое, впрочем, это имеет теперь значение? Теперь, когда им грозит неминуемая смерть.

Пить хотелось ужасно, но Сьюзен пыталась об этом не думать. Она изо всех сил старалась получше укрыть Чейза одеялом, которое так и норовило вздуться пузырем или улететь. Как жаль, что они сейчас не в пещере: в какой-то момент Сьюзен с ужасом обнаружила, что лицо Чейза вновь покрыто слоем песка, и принялась осторожно стряхивать его с глаз, рта, носа.

После еды и отдыха Чейз выглядел уже получше, но все равно был бледен. Но вот он сел и, порыскав рукой в мешке, извлек оттуда рубашку и протянул ее Сьюзен. Девушка с радостью натянула ее. Ветер внезапно сделался таким ледяным, что холод становился страшнее жажды.

Затем Чейз велел ей лечь, закутал ее целиком в одеяло, подоткнув его с одного боку, и натянул на себя оставшуюся часть.

— Мы что, здесь останавливаемся? — смутилась Сьюзен.

Чейз притянул ее к себе, обнял обеими руками и спокойно сказал:

— Да, Зеленоглазка. У нас нет другого выхода. Я безумно устал, и ноги мои, кажется, вот-вот отвалятся. Мне нужно отдохнуть, да и вам тоже. — Сьюзен показалось, что он поцеловал ее, но она тотчас решила, что это только плод ее воображения. А щенок тем временем удобно устроился между ними.

«Сможет ли Чейз идти завтра? — подумала Сьюзен. — Это место настолько отвратительно, что лучше здесь надолго не задерживаться». Она уткнулась носом в его грудь и забылась сном.

Ей снился сон: она моется в ванне, вода стекает по ее лицу, радует свежестью все тело…

— Да ведь это дождь! — воскликнула Сьюзен, проснувшись.

Она подставила живительным струям открытый рот, лицо, руки. Глотала свежесть дождя и радовалась его прикосновениям к телу. Под мокрым от воды одеялом было уже холодно, но Сьюзен этого не замечала.

Разбуженный ее веселыми криками, Чейз разразился громом проклятий.

— О чем вы? У нас ведь теперь есть вода! — удивилась Сьюзен, едва различая в темноте черты его лица.

— Мы попали в поток. Может статься, это наводнение. Идемте скорее, нужно добраться до высокой земли. Скорей!

23

Для человека, который всего несколько часов назад лежал без сознания от усталости, Чейз двигался удивительно быстро. Сьюзен то и дело приходилось бежать, чтобы не отстать от него.

— Держитесь рукой за мой ремень и не отставайте, — проревел наконец сквозь шум дождя Чейз.

Ливень был столь силен, что Сьюзен с трудом могла разомкнуть ресницы. Скрежеща зубами, она кивнула Чейзу и вцепилась руками в его пояс. Господи, опять она чувствовала себя безумно несчастной — только на этот раз от сырости и холода.

Скоро они заметили, что местность уходит вверх — сначала не сильно, но затем так круто, что приходилось ползти. Спотыкаясь о путавшуюся, словно свинцом налитую мокрую юбку, пряча лицо от бьющего дождя, прижимая к себе щенка, Сьюзен думал о том, что так плохо и трудно ей еще не было. Она давно бы уже поскользнулась и упала, если бы не Чейз. Он всякий раз подхватывал ее, хотя, как она понимала, сам был на грани полного бессилия.

А дождь все не утихал.

По тому, как рука Чейза все сильнее и сильнее сжимала ее плечо, Сьюзен поняла, с каждой минутой он все меньше уверен в том, что они могут выбраться из этого потока. Вода водопадом лилась сверху, с горы, неся с собой песок и камни.

Единственное достоинство дождя было в том, что Сьюзен утолила наконец жажду. Она старалась радоваться хоть этому. Подумать только: стоит подставить рот — и пей сколько хочешь.

Наконец они добрались до выступа скалы и спрятались под него. Прошло несколько минут, и Чейз захрапел, а Сьюзен сидела и завидовала его способности так легко и быстро погружаться в сон…

Наступило утро, но темное и мрачное. Если бы не мокрая одежда, она, пожалуй, тоже бы уснула. Сьюзен дрожала от холода и с завистью смотрела на Чейза, большое тело которого будто излучало тепло. Не в силах больше мучиться, она подползла к Чейзу и, крепко обняв его, уснула.

Разбудил ее громкий раскат грома. Чейз уже сидел рядом. Они посмотрели друг на друга и расхохотались.

С восхищением смотрели они, как молния зажгла на небе сказочную картину — перелив серебристых полос на черном фоне.

— Мы останемся здесь, пока не уймется буря, — крикнул Чейз, стараясь перекричать грозу.

Сьюзен дрожа кивнула. Передохнуть денек совсем не мешало, ведь за последние двадцать четыре часа они проделали немалый путь, и он был нелегким.

Они выставили флягу наружу, чтобы она наполнилась свежей дождевой водой. Потом Чейз извлек из мешка — о чудо! — пакетик кофе и принялся разводить костер. Дождь, сказал он, убьет все запахи, а огонь необходим, чтобы высушить одежду. Сняв мокрые рубашку и брюки, Чейз положил их подле костра.

Сьюзен завороженно смотрела на его крепкое, хорошо сложенное тело. Он был удивительно ладно скроен. Его широкую грудь покрывали курчавые светло-рыжеватые волосы, которые Сьюзен непреодолимо тянуло потрогать — потрогать не так, как прикасалась она к его телу при перевязке, а со всем чувством, с полной нежностью, рукою пробежаться по этим шелковистым волосам.

Сьюзен старалась подавить эти, как она их про себя называла, «развратные» мысли. «Да что же это со мной происходит? — думала она. — Какой бес в меня вселился? Нет-нет, я должна думать только о Тедди. Только о Тедди должна я думать». Но только тогда вздохнула с облегчением, когда Чейз достал из мешка сухую одежду и натянул на себя рубашку и брюки.

— Лучше вам тоже снять мокрую одежду, — сказал он уверенно и отвернулся.

Она с удовольствием стянула через голову мокрое платье и рубашку. Больная рука сильно замедляла дело, но просить помощи у Чейза Сьюзен не решилась. Она протянула руку к чемодану.

Но, о ужас! Ее чемодан промок настолько, что в нем хлюпала вода.

Как же она не догадалась положить сменное платье в непромокаемый мешок Чейза! Что ж, теперь остается лишь позавидовать ему. Разложив сырые вещи на камнях, она быстро завернулась во влажное одеяло. Мокрое, но все же теплое, оно приятно согревало тело. Грязную одежду следовало бы, конечно, постирать, но никакой возможности сейчас для этого не было.

Да и самой Сьюзен не мешало бы помыться.

Как хотелось бы ей выбежать сейчас нагой под дождь, порадоваться его свежести! Представив, как прореагирует на это Чейз, Сьюзен захихикала, и тот невольно обернулся.

Он медленно окинул взглядом ее завернутую в одеяло фигурку. Одежда лежала рядом, а значит, одеяло скрывало под собой обнаженное тело.

— Почему вы не переоденетесь? — откашлявшись, спросил он.

— Другое мое платье тоже вымокло, — опустила глаза Сьюзен. — Кроме того, я берегла его для…

— Можете не продолжать, — грубо оборвал он ее. — Я понимаю, что вы приберегли его для Тедди.

Но через минуту Чейз уже улыбался, и они сидели возле костра и пили по очереди из одной чашки кофе. Снаружи шел сильный дождь, и они чувствовали себя, как никогда, уютно, и никогда еще кофе не казался Сьюзен таким вкусным.

В воздухе смешались несколько запахов — сохнувшей одежды, дыма, мокрого щенка, свежего горячего кофе — и все это вместе создавало неповторимую атмосферу тепла и надежного убежища.

Жаль только, что у Сьюзен не было сменной одежды. Это заставляло их обоих держаться друг от друга на расстоянии и смущаться больше обычного. Да и разговор как-то не клеился.

Чейз лег спать, отвернулся от нее и закрыл глаза. Сьюзен не замедлила последовать его примеру.

Сьюзен проснулась, когда Чейз еще спал.

Все еще светило солнце и моросил легкий дождь. Сьюзен взяла кусок мыла из мешка Чейза и вышла наружу. Спрятавшись за камень, она расплела косу и вымылась под дождем вся — с головы до ног. Ощущение было неповторимым.

Вернувшись назад, Сьюзен принялась играть с только что проснувшимся щенком, поджидая, когда откроет глаза Чейз. А когда он наконец проснулся, радостно ему улыбнулась.

— Вы вкусно пахнете. — Чейз потянул носом воздух.

Сьюзен залилась густым румянцем:

— Я взяла ваше мыло и сходила помыться под дождь.

— Хорошая идея. Надо мне, пожалуй, последовать вашему примеру.

Через полчаса Чейз превратился вновь в того холеного мужчину, которого Сьюзен впервые встретила в Амбое. Он был чист, ухожен, гладко выбрит.

Дождь все не утихал, и они уселись около небольшого огня, пить кофе и сушить волосы. Чейз развлекал Сьюзен рассказами о своем детстве на ферме, и она прямо-таки заслушалась. То была жизнь, о которой она толком не знала и которую с трудом могла понять.

Глаза Чейза светились нежностью, особенно когда речь заходила о родителях. Сьюзен очень завидовала ему: у него было чудесное детство, он вырос в любви и ласке, не то что она. Ей доставляло огромное удовольствие слушать его рассказы.

Поймав на себе ее завороженный взгляд, Чейз расхохотался, а потом посмотрел на нее серьезно и спросил:

— Эй, Зеленоглазка, почему вы все время молчите? Мне, право же, неловко, что говорю только я один.

Сьюзен ответила ему улыбкой.

— Мне очень нравятся ваши рассказы о своей семье, — сказала она просто. — Кроме того, мне нечего вам сказать. В моем детстве было мало приятного.

Чейз понимающе кивнул и вдруг добавил:

— Я уверен, что вам понравились бы мои родители, а вы понравились бы им — особенно маме.

«Боже, да ведь он скучает по дому, — с удивлением подумала она. — Неужели преступники тоже умеют скучать? Неужели они тоже испытывают одиночество? Хотя, с другой стороны, преступники ведь тоже люди».

Сама Сьюзен очень часто чувствовала себя одинокой. Это чувство сопровождало ее всю жизнь. Ей не хотелось себе в этом признаваться, но именно встреча с Чейзом впервые помогла ей избавиться от гложущего одиночества.

Внезапная нежность к нему затопила Сьюзен, она взяла его руку и задумчиво прижала к своей щеке. Взглянув ему в глаза, она застенчиво улыбнулась. Чейз в изумлении открыл рот и не издал ни звука. Впервые она прикоснулась к нему с нежностью и лаской, впервые дотронулась до его щеки только потому, что этого хотела.

— Я уверена, что вы очень скоро снова встретитесь с вашей семьей, — прошептала она.

Чейз взял ее маленькую руку в свою ладонь и сжал, затем опустил ее себе на колено:

— Нет, Зеленоглазка, не так-то уж и скоро. Прежде мне нужно уладить кое-какие дела. Дела очень важные.

— Вы расскажете мне о них?

Чейз покачал головой:

— Рассказал бы, если бы мог. Но, к сожалению, не могу… может, когда-нибудь потом.

Он взглянул ей в глаза, и Сьюзен почувствовала, как внутри у нее все сжалось. А Чейз глядел на прекрасную молодую девушку, всецело завладевшую его мыслями, и тело его напряглось от желания. Он отчаянно хотел ее, ее всю — и тело и душу.

Много дней подряд он вел себя, как джентльмен, держался от нее на расстоянии и лишь невзначай, изредка прикасался к ней. Но все это время он думал, хотел, мечтал… Нет! Он должен выбросить все эти глупости из головы. Но достаточно было одного взгляда Сьюзен, чтобы напрочь парализовать его волю.

Чейз не сводил глаз с края одеяла, из-под которого виднелась ее гладкая шея цвета слоновой кости. Затем его глаза скользнули по ее пухлым милым губкам, и он почувствовал такое острое желание поцеловать эту девушку, какого не испытывал никогда в жизни. Он понимал, что не имеет на это права, и в то же время ничего уже не понимал.

Сьюзен не могла не заметить его чувственного взгляда. Она же не в силах была оторвать взора от густых усов над его верхней губой и все размышляла, каким, интересно, будет его поцелуй.

Минуты текли, одна сменяя другую.

Они сидели, не говоря ни слова, только слышно было, как стучит дождь, да как бьются их сердца, да как тяжелое дыхание теснит их раздираемые страстью тела.

Так не могли они отвести глаз друг от друга, пока наконец ее рука не потянулась робко к его шее, а его ладони взяли ее за талию и не притянули к себе. Губы их встретились и слились в глубоком поцелуе. Чейз ворошил рукою ее волосы — слегка влажные и пахнувшие сиренью. Она ласкала его шею и мускулистую спину. Поцелуй этот имел вкус свежего кофе и дождя, страсти и чувственности.

Так продолжалось до тех пор, пока он внезапно не отодвинулся от нее и они не взглянули друг на друга пьяными глазами — донельзя возбужденные, немало смущенные и даже слегка перепуганные. Огромного напряжения сил стоило ему оторваться от нее.

— Я пойду поищу еще дров, — хрипло, еле слышно проговорил Чейз. — Они будут, конечно же, сырыми, но думаю, нам удастся как-нибудь их разжечь, — он уже поднялся, чтобы идти, как вдруг сказал: — Может, ваша одежда уже высохла и вы переоденетесь?

С этими словами он исчез.

Пройдя всего несколько шагов, Чейз не выдержал и обернулся. «О, дьявол!» — пробормотал он и, сняв шляпу, склонил голову на бок, подставляя лицо под дождь — оно пылало огнем.

Сьюзен же еще долго сидела неподвижно, недоумевая: почему после столь страстного поцелуя он вдруг сорвался с места и оставил ее одну? «Что-то ему не понравилось, но что? Может, я что-то сделала не так?»

Она зло швырнула прутик в костер.

Что ж, может быть, это даже и к лучшему, Сьюзен ведь скоро увидит своего жениха, так что, пусть Чейз держится от нее подальше…

Но, противореча самой себе, Сьюзен мечтала только о том, чтобы Чейз поскорее вернулся.

24

Когда Чейз вернулся, то сел подле костра и как ни в чем не бывало раскрыл мешок и достал оттуда колоду карт.

— Вы играете в покер? — спросил он Сьюзен.

— Где, вы думаете, я могла этому научиться? — с вызовом спросила Сьюзен, успевшая обидеться на него за то, что он отсутствовал почти целый час.

Чейз пробормотал нечто невнятное и принялся тасовать колоду.

— Я научу вас, — сказал он решительно.

Раздав каждому по пять карт, Чейз приступил к объяснению. Он извлек из мешка фляжку с бренди и, сделав глоток, предложил Сьюзен. Но она лишь тихонько покачала головой:

— Я в жизни не пила ничего крепче шерри, и то всего один раз.

Однако Чейз все же протянул ей флягу:

— Ну же, выпейте немного. Это прекрасно согреет вам внутренности. Только пить много не советую, а то волосы на груди вырастут. — И он захихикал, глядя на ее видневшуюся из-под одеяла лилейную шейку. — А ведь вам этого совсем не хочется, правда? Тедди, пожалуй, может это не понравиться?

Не следовало ему произносить имя этого негодяя. Чейз не мог не заметить, как смутилась Сьюзен. «Неужели она поостыла к своему драгоценному женишку? — подумал Чейз, и сердце его забилось. Но он тут же обругал себя: — Я совсем спятил? Какое мне дело до ее чувств к этому как его, Ливингстону или Ливерлессу, или как его там еще?»

Сьюзен, прижав к себе одеяло, протянула руку к фляге. Она запрокинула голову и сделала несколько небольших глотков — точь-в-точь как это делал Чейз, и начала судорожно кашлять и задыхаться, а слезы сами собой брызнули из глаз.

— Да, и впрямь согревает, что там ни говори, — выдохнула она.

— Если замерзнете, скажите мне, я дам вам еще, — весело сказал Чейз.

Он объяснил ей правила игры во всех тонкостях. Затем сделал еще глоток бренди и предложил Сьюзен. Она приняла флягу из его рук.

— Вы правы, это здорово согревает, — сказала она и пожала вылезавшими из-под одеяла обнаженными плечами.

Чейз усмехнулся, увидев, как зарумянились ее щеки и веселые искорки появились в глазах. Но взгляд его упал на ее плечо — белое гладкое, точно камушки у моря, и соблазнительное, как свежий персик. Чейз облизал губы, чувствуя, что сам он уже плохо понимает смысл игры, правила которой только что объяснял Сьюзен.

Тогда он показал ей, как тасовать колоду. Сьюзен попробовала, но только неловко рассыпала все карты и рассмеялась. Тасовать карты одной рукой — дело совершенно невозможное.

Радостно смеясь, Сьюзен и не заметила, как одеяло сползло с плеч. Зато это сразу же заметил Чейз. Точно завороженный, смотрел он на выпуклость ее груди и проклинал про себя все на свете. Эта женщина сводила его с ума, ему хотелось бежать от нее на край света. Но он знал, что сдвинуться с места так же невозможно, как остановить дождь.

— Ну, что, сыграем на что-нибудь стоящее? — спросил он.

— Стоящее? — удивилась Сьюзен. — Но у меня же ничего нет!

Чейз изучающе посмотрел на нее. С какою искренностью она говорила! Она ведь даже не подозревает, как хороша собой!

— Так на что мы будем играть? — весело спросил Сьюзен.

Чейз усмехнулся. Ясное дело, она не имеет ни малейшего представления о покере с раздеванием! Впрочем, он ни за что такой злой шутки не позволит, никогда не воспользуется ею столь низким способом.

— Можно играть на желание. Если проигрываю я, то исполняю любое ваше желание. Если вы — то вы мое.

— О'кей, — согласилась Сьюзен.

Чейз сразу понял, что скорее всего он проиграет: Сьюзен не поменяла ни одной карты. В том, что она не блефует, он был уверен — откуда ей было знать такие шуточки? Кроме того, глаза ее жадно горели и она явно нервничала. Но как же весело она рассмеялась, когда Чейз поставил тройку против ее стрита. Она выиграла.

— Ваше желание? — спросил Чейз, стараясь не смотреть на вздымающуюся грудь Сьюзен. Но, кажется, легче спать с открытыми глазами!

Он терпеливо ждал ответа. Сьюзен окинула взглядом их тесный приют, сохнущую одежду и проговорила:

— Подбросьте дров в огонь.

Чейз мгновенно повиновался.

— Это желание не слишком трудно было исполнить, — усмехнулся он…

Лишь в четвертой партии победа принадлежала Чейзу — настал наконец его час. Он глотнул еще немного бренди и окинул Сьюзен ленивым взглядом. Ее глаза сверкнули драгоценными изумрудами, щеки зарделись трогательным румянцем. Она сидела перед ним с распущенными по плечам волосами — этакая соблазнительная фея, и в голове Чейза начали рождаться безумные фантазии.

— Я… я… я хочу, чтобы вы меня поцеловали, — сказал он.

Он ждал ее реакции и был немало обрадован, когда Сьюзен просто пожала плечиком. Одеяло же при этом чуть соскользнуло вниз, вновь приоткрывая чудесную округлость груди. Чейз затаил дыхание, ожидая, что одеяло упадет совсем, когда Сьюзен склонится к нему.

Но она лишь коснулась невинным поцелуем его щеки. И вдруг, оступившись, упала прямо к его ногам. Чейз тут же поспешил на помощь и подхватил Сьюзен. Жар обнаженного тела обжег его ладони даже сквозь шерстяную ткань.

Глаза их встретились. Чейз смотрел на Сьюзен с надеждой, с мольбой, с нетерпением, со страстью. Но чувства эти внезапно сделались в нем настолько сильными, что он испугался за себя и выпустил Сьюзен из объятий.

Сняв шляпу, он вытер рукавом со лба испарину — его бросало в жар и от близости Сьюзен, и от пылающего пламени костра, и от выпитого бренди. Но выходить наружу ему почему-то не хотелось. По крайней мере пока.

Чейз выиграл подряд несколько партий, и за каждую был вознагражден поцелуем в щеку. Но в конце концов это ему наскучило, и, выиграв в очередной раз, он скользнул взглядом по ее пухлым губкам и произнес:

— Я хочу, чтобы вы целовали меня в губы, пока не сосчитаете до десяти.

Сьюзен немало удивила его своим ответом:

— Но это же два желания. Целовать и считать до десяти!

Чейз усмехнулся — хорошо, что Сьюзен отнеслась к его просьбе именно так:

— А вот и нет. Мое желание вполне законно. Ну же, я жду!

Достаточно потчевала его Сьюзен поцелуями в щеку! Теперь же склонилась она к нему так близко, что душистый аромат сирени, смешанный с теплым женским запахом, буквально окутал Чейза. Сьюзен взглянула на его губы, у Чейза перехватило дыхание. Одной рукой взялась девушка за его плечо и прильнула к его рту. Чейз мгновенно поймал губами ее нижнюю губку и стал нежно ласкать, наслаждаясь ее сладостью, приправленной легким вкусом бренди и кофе.

Лишь на миг смог он оторваться от нее и пробормотать:

— Что ты делаешь, Зеленоглазка?

— О, Чейз, я… — простонала Сьюзен.

Он знал, что нужно прекратить все это, пока не поздно. Но был не в силах. Глаза Сьюзен горели чарующим огнем-колдуном. Она прижималась к нему все теснее, и, ощутив, как сильно бьется ее сердце, Чейз вновь порывисто прильнул к губам девушки.

Она почувствовала, как его язык стремится проскользнуть между ее губами и… еще мгновение — и она впустила его, сама удивившись тому, как сладостен ей этот поцелуй, как радостно такое сближение с Чейзом. Сама того не замечая, Сьюзен выпустила из рук одеяло и крепко обвила его шею.

Чейз слышал тихое мурлыкание, которое издавала Сьюзен, и сходил с ума от нахлынувшей страсти. Он прервался на мгновение лишь для того, чтобы уложить ее к себе на колени. Одеяло, давно забытое, упало на землю. Пораженный мягкостью и белизной тела Сьюзен, Чейз почувствовал, как кружится голова и как напрягается в нем мужское естество.

Он мягко провел по ее плечу пальцем, по лебединой шее, в которой пульс бился, точно крылья попавшей в ловушку птицы, и скользнул наконец к великолепной груди. Сьюзен дрожала, и Чейз застонал от желания сделать ее женщиной.

Но тут злая мысль, как змея, ужалила Чейза.

— А вы, небось, все мечтаете о своем Тедди? — спросил он резко и сам испугался ответа, который сейчас последует. — Вы мечтаете о нем, когда целуетесь со мной?

Чем больше он размышлял над этим, тем больше злился. От одной мысли, что Сьюзен, целуясь с ним, думает о своем ненаглядном женишке, приводила его в ярость.

Сьюзен поднялась, схватила одеяло и запахнулась в него.

Сначала она просто ничего не могла понять, потом вдруг до нее дошел смысл его вопроса. Но как он мог подумать, что она мечтала о Тедди? Впрочем, ей и впрямь следовало о нем почаще вспоминать, но, к сожалению, Тедди не успел еще занять прочного места в сердце Сьюзен. Единственный мужчина, о котором могла она думать, это был Чейз. Что делать, Боже милостивый? Что…

— Ведь это с ним вы целовались, не тан ли, Сьюзен? — вновь потребовал ответа Чейз, прерывая ее размышления.

«Сочтет ли он меня за бесстыжую, если я скажу ему правду?» Сьюзен пробежала языком по губам.

При виде этого невинного, но волнующего действа Чейз почти застонал.

— Я… я. — Сьюзен с трудом могла говорить.

— Вы думаете обо мне, Зеленоглазка?

Не дожидаясь ответа, он пробежал языком по ее губам, точно пробуя их на вкус.

Дрожь охватила тело девушки. Она тяжело вздохнула, недоумевая, как мог он пробудить в ней столь сильные чувства. Жаром наполнилось все ее тело, когда его язык медленно и влажно скользнул по ее губам. Отстранившись, Чейз осыпал дождем мелких поцелуев ее шею, плечи…

Сьюзен изогнулась, дрожа и мурлыча от удовольствия.

— Скажите, как меня зовут, Зеленоглазка. Назовите мое имя, — прошептал Чейз ей на ухо, лаская его языком. — Произнесите его.

— Ч-чейз, — выдохнула Сьюзен. — О Боже, Чейз!

Он улыбнулся:

— Вот, так-то лучше. Теперь скажите: вы хотите, чтобы я остановился?

— Нет-нет!.. не хочу, я не знала… не останавливайтесь!

Он взял ее лицо в ладони и слился с ней в поцелуе — столь страстном, что он мог показаться грубым. Она стонала, обвивая в ответ руками его тело. Каждым движением, каждым вздохом своим Сьюзен давала ему понять, что его ласки доставляют ей радость, и просила, звала его в мир любви.

— О Боже, Зеленоглазка! — шептал Чейз. — С самого первого дня, как я увидел вас около поезда, я безумно хотел вас… тебя.

Его рука скользнула по ее груди, сосок затвердел под нею. А за рукою последовали губы. Чейз припал со всей страстью к ее полной соблазнительной груди.

Ласково, очень осторожно, Чейз отстранил ее от себя, и руки его пробежали, лаская по ее животу, бедрам. Сьюзен извивалась от удовольствия.

— Ты красивая, ты прелестная… — шептал он ей в ухо, а рука его ерошила ей волосы, перекидывая их вперед, на плечи: — У тебя восхитительные волосы. — И он спрятал лицо в этой медового цвета копне, жадно вдыхая свежий аромат дождевой воды и мыла.

А потом посмотрел на нее с улыбкой:

— Знаешь, Зеленоглазка, ты обладаешь потрясающей способностью восстанавливать силы ослабленного мужчины. Сейчас я чувствую себя таким сильным, что готов бегом бежать в Золотые Холмы. Но не побегу. Гораздо больше мне хочется остаться здесь, с тобой.

— А как же важное задание? — прошептала она.

— Задание? — Усмехнувшись, он взял ее руку и положил на твердеющую выпуклость мужской плоти. — Единственное, что сейчас важно для меня, это ты. Все, что мне нужно, это только смотреть на тебя, быть с тобой.

Руки Сьюзен не отдернула, а, напротив, принялась ласкать Чейза, он ответил ей той же нежностью, и оба тихонько застонали от удовольствия.

Сьюзен улыбнулась: никогда раньше не подозревала она, что может вести себя столь смело.

— Даже когда ты болел, ты все равно был сильным. — Сьюзен потерлась о его шею.

— Зато сейчас я испытываю безумную слабость, — сказал Чейз поддразнивающе. — Даже если бы от этого зависела сейчас вся моя жизнь, я едва ли смог бы удержаться на ногах. Лучше мне лечь…

С этими словами он опустился на землю, увлекая за собой Сьюзен. Его ладони скользнули по ее спине, наслаждаясь неповторимой нежностью кожи. Волосы Сьюзен окутали их, точно золотистое шелковое покрывало.

— Как твое плечо, Зеленоглазка?

Буквально тая от теплых ласк, Сьюзен улыбнулась.

— Какое плечо? — рассмеялась она тихонько и прихватила губами мочку его уха.

Чейз, однако, не рассмеялся.

— Понимаешь, Зеленоглазка, я не смогу больше лежать рядом с тобой и не быть при этом с тобою вместе. Я просто предупреждаю тебя. Наша игра зашла слишком далеко. — Он глядел в ее зеленые глубокие глаза, стараясь прочесть ее мысли. — Либо мы будем спать по очереди, либо… — он тяжело вздохнул, — ты станешь моей сейчас же. Все зависит только от тебя. Хочешь ты этого?

— О, Чейз… хочу. Я хочу…

— Бог мой, Зеленоглазка, я никогда не думал, что ты…

Поцелуй Сьюзен прервал его слова.

Через мгновение их языки сплелись в причудливом, веселом, кружащемся танце, заставившем обоих затаить дыхание. Их охватил жар — сильнее и крепче того, что терзал в раскаленной пустыне.

— О Боже, женщина, ты убиваешь меня… но я умру счастливейшим мужчиной на свете, — пробормотал Чейз.

Сьюзен села и внимательно посмотрела на него. «Как странно, — мелькнуло у нее в голове, — я сижу перед ним обнаженная и ни капельки не стесняюсь. Как будто так оно и должно быть».

Она вытянула его рубашку из брюк, расстегнула ремень. Скользнула ладонью по пуговицам — расстегнуть их оказалось почти что невозможно одной рукой, да и пальцы дрожали.

Чейз стиснул ее руку и припал к ней жадными губами, сам поспешно помогая расстегнуть пуговицы. Затем он сел, снял ботинки и, вновь поднявшись, поспешно скинул с себя одежду.

Сьюзен не в силах была отвести глаз от его сильного, мускулистого тела. Встав рядом с ним, она провела ладонью по его коже, лаская его и восхищаясь.

Потом они оба опустились на колени и, не касаясь, жадно пожирали друг друга взглядом.

— Ты так красива, Зеленоглазка. Твоя красота просто поражает меня.

Чейз легонько сжал между пальцами ее твердеющий сосок. Ее голова склонилась на бок, и Сьюзен издала столь сладостный стон, что желание овладеть ею стало в Чейзе уже непреодолимым.

Он лег на спину, нежно притянул ее к себе и, теребя губами ее ухо, сказал:

— Ты восхитительное создание. Как же я жил все эти годы без тебя?

— Так же, как и я без тебя, — дрожа пробормотала Сьюзен.

Их поцелуй был долгим и страстным, глубоко прочувствованным. Они обвивали друг друга, наслаждаясь тем, что тела их наконец-то сплелись в единое целое, что ее полные груди покоятся на его широкой и твердой груди, а мягкий живот ее прижимается к его мускулистому прессу. Их руки скользили сами собой: восхищаясь, познавая, наслаждаясь.

Не в силах больше ждать, Чейз прошептал:

— Ты готова, Зеленоглазка? Ты уверена в этом? Я вряд ли смогу теперь остановиться, но если ты…

— О Боже, Чейз, если ты ничего не сделаешь со мной сейчас же, боюсь, я умру.

— Ну, уж умрешь! В крайнем случае упадешь в обморок — только и всего! — расхохотался Чейз.

Он перевернул ее на спину и вошел в нее — медленно, осторожно. Сьюзен тихонько закричала. Чейз замер на миг — он не хотел причинить ей боли. Но тут, к его удивлению, она приподнялась ему навстречу, выгнув спину и прижимаясь к нему с поразительной силой, и захныкала, точно котенок.

Чейз застонал от желания и удовольствия.

Медленно, постепенно начали двигаться их тела навстречу любви и безумной телесной радости, пробуждая друг в друге все большую и большую страсть.

Всю прошлую неделю прожили они в борьбе с этим чувством, и вот теперь все их недомолвки, неосторожные прикосновения и взгляды ушли в прошлое, уступив место беспредельному чувству сладостной любви и неутоленной страсти.

25

На следующее утро Чейз с улыбкой вглядывался в лицо спящей Сьюзен: она была так молода и так легко ранима с виду. Внезапно длинные ресницы вспорхнули, глаза открылись и встретились взглядом с Чейзом. Он провел пальцами по ее обнаженной груди, и та сразу же налилась от его прикосновения.

— Ты самая восхитительная женщина, какую я когда-либо знал, — проговорил Чейз задумчиво.

— А ты знал их много?

Чейз слегка замялся.

— М-м-м… да нет, не очень.

— Дождь кончился, выглянуло солнышко.

— Да, я знаю. И хотя больше всего мне хочется остаться здесь с тобой, думаю, нам пора отправиться в путь.

— Как скоро мы будем в Золотых Холмах?

— Точно не могу сказать. Но, наверное, скоро…

Чейз пристально посмотрел на нее. Он собирался сказать, что это произойдет сегодня, но ему самому уже так не хотелось идти в Золотые Холмы, что он промолчал.

Все стало неважно теперь — все, кроме этой прекрасной молодой женщины. В своей жизни он знал много женщин, но ни одна из них не ласкала его так, как Сьюзен. Черт подери, ему совсем не хотелось с ней расставаться!

«Интересно, как Сьюзен сообщит Тедди о прошедшей ночи? — подумал Чейз. — Ясно, что она слишком честна и прямодушна, чтобы что-либо от него скрыть. Впрочем, это уже не моя проблема. Если только этот самый Ливермор не придет с винтовкой меня убивать. Но я-то ведь буду тогда уже далеко от Золотых Холмов… Да, но что если этот подонок вздумает бить ее?»

Однако вспомнив, как Сьюзен в свое время кинулась с кулаками на него самого, Чейз решил, что уж кто-кто, а она сумеет за себя постоять. И все же ему хотелось бы быть где-нибудь неподалеку от Золотых Холмов — просто на всякий случай. Вдруг он все-таки понадобится ей? Черт подери!

— Пора трогаться, — сказал он отрывисто.

Сьюзен мгновенно села. Потом скинула одеяло и поднялась со столь изысканной грацией, что у Чейза захватило дыхание. Он стиснул кулаки, почувствовав непреодолимое желание — провести ладонью по ее коже, чтоб напрягся каждый нерв в ее теле и она захотела его так же сильно, как он теперь хотел ее… Он прекрасно понимал, что, если сделает сейчас хотя бы шаг ей навстречу, они никуда отсюда не уйдут. А ведь каждая минута была на счету, Чейза ждала работа, то дело, которое было сейчас, как ни говори, самым важным в его жизни.

Он опустился на колени и плеснул себе в лицо холодной водой, стараясь хоть как-то охладить свой пыл. Эта женщина сводила его с ума!

Они поднимались вверх по холму, а вслед за ними ковылял, прихрамывая, щенок. Когда бедняжка окончательно выбился из сил, Сьюзен наклонилась к нему и подхватила на руки. Чейз молчал, и она решила отвечать ему тем же, обращая все свое внимание на щенка. Лишь когда Чейз резко изменил направление их пути, спросила:

— Куда мы идем?

— Вот туда, — Чейз показал рукой на показавшиеся вдалеке кроны пальм. — Похоже, там оазис.

— Но он же нам не по пути.

— А я подумал, вы захотите помыться прежде, чем войти в город. — Чейз посмотрел на нее сверху вниз.

— Да, конечно же, это было бы чудесно, — мягко сказала Сьюзен, глядя ему в глаза.

Легкий ветерок ворошил ее волосы и слегка вздувал юбку — она была чертовски соблазнительна, что там ни говори. Чейз глубоко вздохнул и отвел взгляд в сторону:

— Я думаю, там мы сможем укрыться от чужого глаза, — сказал он и добавил: — Не волнуйтесь, скоро вы увидите вашего ненаглядного Тедди.

В его голосе прозвучал такой явный сарказм, что он тотчас сам пожалел об этом. Не ее вина, что она любит этого человека. Люди ведь не выбирают, кого им любить. Чейз скосил глаза на Сьюзен и быстро пошел вперед…

Между высокими раскачивающимися пальмами блестел небольшой мелкий прудик. Не говоря ни слова, Чейз скинул с себя одежду, взял кусок мыла и вбежал в воду, поднимая целый фонтан брызг.

Глядя, как плещется в воде Чейз, Сьюзен почувствовала непреодолимое желание к нему присоединиться. Ей так хотелось скинуть одежду и окунуться в приятную прохладу.

Наконец, отбросив все сомнения, Сьюзен медленно расстегнула платье, сняла его и осторожно вошла в приятную теплую воду.

Это было поистине райское удовольствие! Чейз стоял к ней спиной и брызгал на себя воду с таким рвением, что даже не слышал, как Сьюзен подошла.

А она сделала то, что подсказывало ей ее естество: обвила правой рукой его за пояс, прижалась щекой к спине, ткнулась грудью ему в спину.

Чейз застыл, потом резко обернулся и сверкнул глазами:

— Какого черта вы это делаете?

Сьюзен отступила на шаг и залилась бурым румянцем.

— Я… я… я просто хотела прикоснуться к вам, — бормотала она смущенно. — Я не знала, что вы будете против.

— Никогда не подкрадывайтесь ко мне сзади! — зло крикнул он. — Я мог задушить вас на месте, еще не разобравшись, кто это!

Сьюзен сделала еще шаг назад, пораженная силой его злобы.

— Простите меня. А кто, вы думали, подкрался к вам сзади? Здесь же на несколько миль вокруг нет ни души.

— О Боже, Зеленоглазка!

Внезапно нахлынувшие чувства точно смыли всю злость Чейза, и он стиснул Сьюзен в страстных объятиях. Она издала сладкое мурлыканье, и Чейз прильнул жадными губами к ее рту. Лишь испугавшись, что причиняет ей боль, он слегка ослабил объятия.

Но она, кажется, не чувствовала никакой боли. Обвив правой рукой его шею, Сьюзен покрывала поцелуями его плечи, шею, лицо, потерлась носом о его щеку.

— Ты чертовски привлекательна, Зеленоглазка, — сказал Чейз глухо и хрипловато, и глаза его широко округлились от нахлынувшего желания. — Мне, кажется, никогда не удастся тобою насытиться.

Сьюзен улыбнулась, довольная, что ледяной барьер между ними рухнул.

— А я-то думала, что обидела тебя чем-то…

— Ты ничем не могла меня обидеть. Просто… Взяв ее лицо в ладони, Чейз склонился к ней и слился с нею в поцелуе — долгом и страстном. Затем пальцы его скользнули вниз, и он подхватил ее на руки, прижимая к себе.

Обвив его ногами за талию, она взяла ладонью его твердеющую плоть и… тела их сплелись. Сьюзен закричала от восторга, а Чейз глухо застонал.

Он с силой прижимал ее бедра к своим, и движения становились все быстрее, рябь по воде шла все большими кругами, пока наконец они не достигли вершины удовольствия…

Сьюзен выпрямилась: вода доходила лишь до груди, и капельки стекали с ее сосков. Они были так соблазнительны, что Чейз опустился рядом с ней на колени и, обхватив ее за талию, припал к ним губами, сначала к одному, затем к другому, точно утоляя жажду. Сьюзен запрокинула голову и, выгнувшись, застонала.

— Я мог бы провести с тобой целый день, даже целую вечность, — шептал он тихонько.

— Чейз, я никогда не думала, что отношения между мужчиной и женщиной так прекрасны…

И они вновь занялись любовью. На этот раз медленно, страстно, чтобы чувствовалось каждое движение, познавая, что долгая телесная игра может быть столь же радостной и прекрасной, как и сам акт любви…

26

К полудню следующего дня они перевалили еще через один гребень горы и вдруг внизу увидели маленький городок.

Укрывшись за камнем, Сьюзен и Чейз в изумлении не могли вымолвить ни слова. Им нужно было сказать друг другу так много, что они просто растерялись. Оба понимали, как круто меняется их жизнь. Никогда больше не будет в ней ничего похожего на то, что они пережили за эту неделю, когда смеялись и плакали, голодали и умирали от жажды, чуть не стали жертвой бандитов и предавались любви. Каждый из них осознавал сейчас: тем, что он выжил, он обязан другому. Однако пройдет всего несколько минут, они спустятся с холма в город и, возможно, никогда больше не увидятся. Сьюзен как можно скорее выйдет замуж за Тедди Ливермора и наконец-то обретет покой и домашний уют. Сьюзен очень нервничала. «Надеюсь, то, что произошло между мной и Чейзом, не написано у меня на лице», — думала она. Меньше всего хотелось ей начинать семейную жизнь с обмана, но сказать Тедди правду она ни за что бы не решилась.

На краткий миг ее даже посетила идея вернуться в Бостон. Уж лучше умереть в дикой безлюдной пустыне, чем встретиться с Тедди!

«Трусиха, — сказала она сама себе. — Разве сможешь ты теперь жить там в заточении после всего того, что испытала в последнее время!»

Сьюзен решительно начала спускаться вниз по склону горы. Но не успела она сделать и двух шагов, как Чейз схватил ее за руку и взглянул ей в глаза.

— Сьюзен, я… — пробормотал он и тут же отвел взгляд, вид у него был крайне несчастный.

Улыбка исчезла с лица девушки, сердце ее сжалось.

— В чем дело, Чейз? — спросила она с волнением.

Он отпустил ее руку, повернулся и долго смотрел туда, откуда они пришли. Правильно ли он поступает, что отпускает ее к Ливермору? Конечно же, правильно. Тогда почему он так страдает сейчас? Почему при мысли о том, что скоро они расстанутся, тоска охватывает его душу? Нет, не может он так просто от нее отказаться!

Чейз взял ее за подбородок, провел большим пальцем по ее губам и сказал очень серьезно:

— Я хочу, чтобы вы знали: я уважаю вас гораздо больше, чем это может показаться. Вы вошли в мое сердце, Зеленоглазка, и прочно поселились там. Я не хочу, чтобы вы думали, будто просто я воспользовался вами.

— Я знаю, Чейз. Я все понимаю…

Он обнял ее за талию — так крепко, точно боялся, что она сейчас исчезнет.

— Сьюзен, — проговорил он. — Вы… вы выйдете за меня… замуж? — спросил он неожиданно для самого себя и взглянул ей прямо в глаза.

— Замуж за вас? — изумилась Сьюзен.

— Зеленоглазка? — склонившись, Чейз поцеловал ей руку столь нежно, что на глаза ее невольно навернулись слезы.

— Я не могу, Чейз. Вы же знаете, что я помолвлена, меня ждет Тедди. Он построил дом для меня, у нас планы на будущее… Это будет подлостью с моей стороны…

Чейз кивнул. Он заранее знал, каким будет ее ответ, и счел, что это, пожалуй, и к лучшему. Он никогда не сможет дать Сьюзен того, что Ливермор, — спокойного и тихого счастья, в котором девушка так нуждалась.

— Но все равно не забывайте меня, пожалуйста, Зеленоглазка — что бы ни случилось.

Сьюзен нахмурилась. Как странно вел он себя!

— Скажите, Чейз, что вы собираетесь делать, когда мы придем в город?

«А вдруг его там уже поджидает полиция, — подумала Сьюзен. — Неужели он тотчас же попадет в тюрьму?» Она испуганно смотрела на Чейза. Ей не раз приходилось слышать, что здесь вешают людей даже за кражу лошади. Так неужели Чейза повесят?

Однако Чейз ничего не ответил, а только стиснул зубы, взял в руки ее чемодан и пошел вниз по склону.

Достигнув подножья, Чейз обернулся и увидел, что Сьюзен увязла в песке и никак не может из него выбраться. Мигом взлетел он ей на помощь. Неожиданно для самих себя они стиснули друг друга в крепких объятиях. Чейз прижал ее к себе, жадно целуя — ведь это был последний их поцелуй. Ее мягкие податливые губы отвечали ему, и он наслаждался их сладостью, стараясь запечатлеть в памяти этот вкус. А когда оторвался от Сьюзен, то почувствовал, как земля уходит у него из-под ног.

Маленький койот сидел подле них, задрав вверх голову и поскуливая — видимо, желая обратить на себя внимание. Он подрос за неделю и неуклюже ковылял теперь на непомерно длинных лапах, а большие уши уже почти стояли торчком.

Стоило Чейзу и Сьюзен войти в город, как они привлекли всеобщее внимание, прохожие оборачивались им вслед, а некоторые даже провожали их долгим взглядом. Дело было прежде всего в Сьюзен. Она оказалась единственной женщиной на улице, и это уже само по себе вызывало пристальный интерес. Влажные любопытные мужские глаза охватывали малейшую деталь ее внешности — от сломанной руки на перевязи до необычно загорелого лица и потрескавшихся губ. Сьюзен ужасно смутилась поначалу, — она была уверена, что выглядит очень плохо после их тяжелого путешествия. Однако вскоре она успокоилась, убедившись в том, что Золотые Холмы — далеко не Бостон и стесняться своего испачканного платья и разорванных туфель ей не стоит. Никогда еще не видела она таких грязных и неряшливо одетых людей, как те, которые заполняли улицы городка.

Чем ближе подходили они к центру города, тем сильнее становился шум, доносящийся из салунов. В одном слышались звуки расстроенного пианино, пение, грубый смех и пьяные голоса, в другом — звон разбитой посуды и даже выстрелы. Салуны размещались в старых домишках или в потрепанных палатках, каждая из которых, казалось, вот-вот развалится. Лишь особо дорогие заведения могли похвастать хорошей деревянной дверью. Услышав за одной из них пьяный женский голос, Сьюзен невольно вздрогнула и подумала о том, что в Золотых Холмах молодой девушке лучше одной по улице не ходить.

До сих пор Сьюзен даже не задумывалась над тем, где она остановится. Она была уверена, что как только попадет в Золотые Холмы, то тотчас окажется в объятиях Тедди, потом выйдет замуж за него и поселится вместе с ним в прекрасном доме. А теперь ей не оставалось ничего другого, кроме как целиком и полностью положиться на Чейза.

Они шли и шли, пока не увидели наконец перед собой вывеску: «Меблированные комнаты миссис Пратт. Держать животных строго воспрещается!»

Сьюзен тут же взяла у Чейза чемодан и посадила в него щенка, оставив тому лишь небольшую щель для воздуха.

На стук Чейза из-за двери появилась седая старая женщина с грубым лицом, длинным носом и такой большой грудью, что та еле помещалась в дверном проеме. Она строго взглянула сначала на Чейза, затем на Сьюзен и поджала губы.

— Вы миссис Пратт? — спросил Чейз.

Женщина кивнула.

— Меня зовут Чейз Маккейн. Мы хотели бы снять у вас комнату.

Миссис Пратт скосила глаза на руку Сьюзен: кольца на ней не было.

— Вы не женаты? — фыркнула она. — У меня есть только одна свободная комната, и я ни за что не сдам ее неженатой паре.

— Комната только для леди, мэм, — объяснил Чейз и, сдвинув на затылок шляпу, достал сложенную купюру.

Сьюзен с удивлением посмотрела на Чейза. Разве он не собирается здесь остаться? Она хотела было спросить его об этом, но миссис Пратт уже раскрыла перед ними дверь.

— Комната, — ворчливо объяснила миссис Пратт, — стоит два доллара в день с тем, что два раза вы будете получать горячую еду.

Сумма показалась Сьюзен просто невероятной, но Чейз без малейшего колебания вручил миссис Пратт шестьдесят долларов — за месяц вперед. Сьюзен в изумлении взглянула на него: она не собирается пробыть здесь больше одного дня. Завтра же она встретится с Тедди. Но Чейз шепнул ей! «На всякий случай», и старуха повела Сьюзен наверх смотреть комнату, а Чейз остался поджидать внизу. На верхней ступеньке лестницы Сьюзен обернулась. Чейз ответил ей невеселым взглядом.

Чтобы подбодрить его, Сьюзен послала ему за спиной миссис Пратт воздушный поцелуй: мол, все отлично, Чейз. Но он даже не улыбнулся.

Сьюзен осторожно поставила чемодан на маленькую жесткую кровать, моля Бога, чтобы щенок не заскулил, и повернулась к хозяйке. Та стояла на пороге, скрестив руки на груди, и хмуро следила за Сьюзен.

— Вы хорошо поняли, что я вам сказала? Если этот Маккейн хоть близко подойдет к вашей двери, придется вам отсюда съехать. Понятно? Я видела, как вы смотрите друг на друга.

— Не волнуйтесь, он не будет сюда приходить.

— А что вы собираетесь делать в Золотых Холмах? Сюда приезжают женщины с одной только целью — чтобы ходить на стоянки к золотоискателям… Вы вроде на такую не похожи.

— Уверяю вас, миссис Пратт, — терпеливо говорила Сьюзен. — У меня совсем другие планы. Я приехала к одному человеку.

— К какому человеку? — заинтересовалась миссис Пратт. — Я тут всех знаю.

Сьюзен меньше всего хотелось посвящать хозяйку в свои дела, но — кто знает? — может, она поможет найти Тедди?

— К Тедди… к Теодору Ливермору. Вы должны его знать. Он недавно построил себе где-то здесь большой дом.

— О таком я даже не слышала. Но это ничего не значит: люди меняются здесь очень быстро. Одни загибаются от тяжелой работы на рудниках — появляются другие. А кто он вам, этот Ливермор?

— Он… он мой жених. Я познакомилась с ним в Бостоне год тому назад.

— В Бостоне? — Миссис Пратт была явно очень удивлена.

Сьюзен поняла — она сейчас похожа на бостонку не больше, чем миссис Пратт на китаянку. А хозяйка сказала, подняв вверх указательный палец:

— Хорошенько запомните мои слова. Если найдете своего жениха, побыстрее выходите замуж. В этом городе молодой девушке одной нельзя находиться.

— Да, мэм, — скромно сказала Сьюзен, потупив глаза.

О, скорее бы она ушла! Сьюзен не терпелось быстрее вызволить из чемодана щенка: она очень боялась, как бы он не задохнулся.

Но старуха уходить не спешила. Она все еще разглядывала Сьюзен: странная это была девушка — в драных туфлях, с непокрытой головой, такая красавица — и зачем-то приехала в это Богом забытое место…

— А что у вас с рукой? — спросила любопытная миссис Пратт.

— Я упала и, боюсь, сломала ключицу.

— Х-м-м… думаю, вам надо обратиться к доктору. Он живет через два дома отсюда, вниз по улице. Да, к двум часам я постараюсь сделать вам обед. Вообще же, еду у нас подают в семь утра и шесть вечера. Если хотите ленч — платите дополнительно пятьдесят центов и готовьте его себе сама. Опоздаете к еде — пеняйте на себя, никто отдельно кормить вас не будет. Я не хочу, чтобы всякий сброд превращал мое заведение в сумасшедший дом! А примадонны здесь и не селятся, — сказала миссис Пратт и удалилась.

С каким облегчением вздохнула Сьюзен, когда за ней закрылась дверь! Она поспешно открыла чемодан и выпустила щенка на волю. Кажется, заточение никак не отразилось на его настроении: он весело отряхнулся, кивнул Сьюзен мордой и принялся исследовать комнату, обнюхивая каждый угол.

Сьюзен решила лечь немного прикорнуть, а потом отправиться на поиски Тедди. И еще нужно выяснить, где остановился Чейз…

Сьюзен проснулась от громкого стука в дверь.

— Мисс Сент-Клер! — раздался голос миссис Пратт. — Что там с вами?

— …Кто там? — Сьюзен спросонья никак не могла понять, где находится.

— Вы есть вообще собираетесь? Ужин вы вчера пропустили, сейчас время завтрака. Если я каждого своего жильца буду персонально приглашать к столу, то очень скоро сойду с ума!

Сьюзен села на кровати. Неужели уже утро? Но как же так?

— Можете спуститься вниз и сами взять себе что-нибудь поесть, — сказала миссис Пратт через дверь. — Я не буду вас больше ждать!

Послышались тяжелые шаги по лестнице: старуха ушла. Сьюзен опустилась на колени, вытащила из-под кровати щенка и прижала его к себе. Нужно было каким-то образом поскорее вынести его на улицу. Но как? На улице полно народа, и любой может донести хозяйке, что Сьюзен выгуливает щенка. Тогда Сьюзен решила поступить по-другому: она взяла щенка на руки, завернула в старое платье и быстро прошмыгнула с ним в уборную. Потом отнесла его назад в комнату и спустилась вниз по лестнице.

К счастью, миссис Пратт развешивала во дворе белье и не заметила маневра Сьюзен, Сьюзен отрезала ломоть хлеба, намазала его маслом, положила сверху кусок вареной курицы и налила высокий стакан молока. Она так проголодалась, что руки ее тряслись, она глотала пищу, почти не разжевывая, и едва не подавилась. К тому же мысли о Чейзе полностью занимали ее, и она с трудом различала вкус пищи.

Вернувшись в комнату, Сьюзен покормила щенка остатками курицы, посадила его в чемодан и вместе с чемоданом поспешила на улицу.

«Где же мне теперь искать Чейза?» — думала Сьюзен. И лишь потом вспомнила: «Как же мне найти в городе Тедди?»

27

Сьюзен шла по пыльной людной улице и изо всех сил старалась думать только о Тедди. Но мысли ее вновь и вновь возвращались к Чейзу, повсюду она старалась отыскать взглядом его мужественное лицо и темно-серую шляпу. Впрочем, он был так высок, что его не заметить даже издалека было невозможно. Но его нигде не было.

Удастся ли ей вообще когда-нибудь найти Чейза и Тедди?

Тедди, наверное, сейчас у себя дома. В последнем письме он объяснял Сьюзен, что внутренняя отделка еще требует большой работы.

Что касается Чейза, то он сказал, что его ждет важное задание. Сьюзен не особенно волновало, какое преступление он замышлял. Все, чего она хотела, это с ним попрощаться. Нехорошо разлучаться навсегда, ничего не сказав друг другу, после всего того, что они вместе пережили. Ей хотелось, чтобы они расстались друзьями.

Сьюзен заглядывала в каждый салун в надежде увидеть там Чейза или Тедди. И везде ее встречали клубы табачного дыма и пошлые шутки гогочущих золотоискателей.

Внезапно Сьюзен поняла, что если не найдет Чейза, то просто сойдет с ума. Ей хотелось вновь увидеть его милую, чуть насмешливую улыбку, прикоснуться ладонью к его щеке, почувствовать знакомый запах. Слезы хлынули из глаз Сьюзен, и она села на обочину. Открыв чемодан, она вытащила щенка и прижала к себе.

— Ты тоже ведь по нему скучаешь, да? — всхлипывала она, целуя койота.

Сидя на обочине, Сьюзен могла наблюдать городскую жизнь. Две женщины в пестрых открытых платьях прошли мимо нее в компании нескольких охотников за золотом.

Накрашенные, густо напудренные, женщины кокетливо смеялись в ответ на шутки мужчин — те самые шутки, которые казались Сьюзен ужасно мерзкими. Но еще отвратительнее были их собственные остроты, заставлявшие мужчин громко гоготать, а Сьюзен заливаться румянцем. Вдруг один из мужчин стиснул рукою грудь рыжеволосой женщины. Та не только не отшатнулась, а, напротив, радостно кинулась ему на шею.

«Боже, — подумала Сьюзен, — как же городские власти позволяют подобное безобразие? Что это за город? В Бостоне такого и вообразить себе нельзя».

Даже на бостонских пристанях, куда причаливают корабли из разных стран, не видела Сьюзен столь вульгарного поведения. Сьюзен проводила взглядом эту разудалую компанию — она невольно позавидовала этим женщинам: у них была красивая яркая одежда! Ей о такой не приходилось даже мечтать. Ее собственное шерстяное платье было изрядно поношено, да и не годилось по этой погоде. Как бы хотелось сейчас Сьюзен хоть чуть-чуть принарядиться перед встречей с Тедди!

Она вздохнула и поднялась. Увы, отсутствие красивой одежды было сейчас не самой большой бедой. Открыв чемодан, она посадила туда щенка и пошла дальше по улице, вглядываясь в лица прохожих.

Она силилась вспомнить, как выглядит Тедди. «Он ниже Чейза ростом, у него темные волосы и карие глаза… Что еще? — судорожно соображала Сьюзен. — Нет, больше ничего не помню». Вместо Тедди перед ней беспрестанно вставало лицо Чейза — синие глаза с искоркой хитро глядели на нее, а губы насмешливо улыбались.

Неожиданно Сьюзен пришла мысль обратиться к шерифу. «А что, если пойти сообщить ему о нападении Переса? — подумала она. — А заодно и справиться о Тедди».

Найти шерифа оказалось гораздо проще, чем Тедди или Чейза, и через десять минут Сьюзен уже открывала дверь в его кабинет.

За письменным столом сидел седовласый мужчина с добрым, симпатичным лицом. Перед ним лежала кипа бумаг и стояла чашка дымящегося кофе. Заметив Сьюзен, он улыбнулся и, кивком приглашая сесть, подвинул ей стул.

— Да, мэм, слушаю вас. Чем могу служить?

Улыбнувшись в ответ, Сьюзен поставила чемодан.

— Меня зовут Сьюзен Сент-Клер. Я только что приехала в город и ищу Теодора Ливермора. Может, вы что-нибудь знаете о нем?

Шериф внимательно посмотрел на девушку.

— Рад познакомиться, мэм. Я шериф Бернард Деккер. А вы, должно быть, та самая девушка, которая пришла в город вместе с Чейзом Маккейном? Он рассказывал мне о вас.

Значит, Чейз успел побывать здесь и поговорить с шерифом!

— Все никак не могу поверить, что вы могли перебраться через пустыню. В этом году, знаете ли, исключительно жаркая весна. Многие даже забросили работу, — покачал головой шериф.

Сьюзен едва могла его слушать. Этот человек наверняка знает, где Чейз!

— Мне действительно очень жаль, что меня не было в городе, когда Чейз сообщил, что приезжает. Черт-те что… о, простите, мэм… я… то есть я хочу извиниться перед вами. Я ведь запросто мог кого-нибудь прислать, чтобы вас обоих встретили. Правда, я не знал, что и вы тоже приедете.

— Я не очень понимаю, шериф… Но это неважно. Скажите мне только, где он? — Сердце Сьюзен бешено колотилось с того самого момента, когда шериф упомянул имя Чейза.

Шериф поднялся:

— Идемте, мэм.

Где же он? Сьюзен в ужасе зажмурилась. Неужели Чейз уже за решеткой? Ноги Сьюзен словно налились свинцом, колени задрожали, но она все же последовала за шерифом…

— Бог мой, Сью! Откуда ты здесь? Или я брежу?

Этот голос принадлежал не Чейзу. Это… это был голос Тедди! Сьюзен подняла глаза: да, за решеткой был Тедди, а вовсе не Чейз. В первое мгновение Сьюзен испытала безумное облегчение: значит, Чейз не в тюрьме. Но тут же расстроилась, что не нашла Чейза.

Хлопая ресницами, смотрела она сквозь металлические прутья решетки на Тедди. Он же глядел на нее широко раскрытыми от удивления глазами и сжимал решетку так крепко, что суставы его пальцев побелели.

— О, Господи, Сью, как ты здесь оказалась?

Сьюзен не верила своим глазам. Этот человек совсем не похож на того Тедди, которого она знала. Прежде всего он поражал своей худобой. Темные мешки висели под налитыми кровью глазами — теми самыми, которые смотрели когда-то на Сьюзен с такой нежностью и любовью. К тому же он оброс неровной щетиной и от него исходил такой отвратительный запах, что Сьюзен поморщилась.

— Я написала тебе, что приеду, Тедди. Неужели ты не получил моего письма? — с трудом выговаривая слова, пробормотала она.

Он замотал грязной свалявшейся гривой:

— Нет, я был на руднике. А когда вчера вернулся назад в город… я… я слегка… пошумел в баре «Серебряный Доллар», и шериф доставил меня сюда.

— Чтобы ты протрезвел, — мрачно добавил шериф Деккер. — Ты сметал все на своем пути, угрожал всем пистолетом, не пожалел даже своего друга Коротышку: ранил его в ногу. Ты был в таком бешенстве, что четверо моих людей с трудом тебя схватили…

Тедди умоляюще взглянул на шерифа:

— Не могли бы вы выпустить меня? Ко мне приехала моя девушка, мы год с ней не виделись.

Шериф пожал плечами и отцепил от ремня связку ключей:

— Ладно. Будем надеяться, что присутствие леди заставит тебя прекратить пьянствовать и буянить. Но, черт подери, Ливермор — о, простите, мэм — мне уже порядком надоело твое хулиганство. В следующий раз я уже не отпущу тебя так просто, а заставлю не только заплатить за причиненные убытки, но еще и штраф с тебя возьму. В этот раз ты порядком должен «Серебряному Доллару» за то, что у них натворил, и Коротышке за лечение. Заплатить можешь прямо мне. А я уж прослежу, чтобы они получили свои деньги.

Потрясенная словами шерифа, Сьюзен стояла и не в силах была сдвинуться с места. Неужели это тот самый Тедди Ливермор, которого она повстречала в Бостоне? Но тот ведь был совсем другой — хорошо одетый джентльмен, чисто выбритый, надушенный дорогим одеколоном.

Взглянув на этого Тедди, Сьюзен вздрогнула. Штаны на нем были настолько грязные, что казалось, поставь их — стояли бы сами по себе. Но еще хуже выглядела рубашка, словно на нее его только что вырвало. Картину дополняли рассеченная губа и кровавые пятна на воротнике.

Шериф отпер клетку, и Тедди вышел, широко улыбаясь, точно спустился по ступенькам шикарного бостонского театра.

— Спасибо, шериф. Теперь, когда приехала Сьюзен, я уверен — этого больше не повторится.

Шериф криво усмехнулся.

— Не смей и близко подходить к салуну, — сказал он.

— Не беспокойтесь, шериф, все будет отлично. — Тедди прошел со Сьюзен в конторку, где заплатил за все убытки, забрал свой пистолет и другие отобранные у него вчера вещи.

Обернувшись к Сьюзен, Тедди стиснул ее в своих объятиях:

— Пойдем, нам нужно о многом поговорить.

Сьюзен с отвращением отшатнулась. От Тедди несло какими-то помоями. Но Тедди будто и не заметил ее реакции — распахнул перед нею дверь, взял в руки ее чемодан и пошел, все так же широко улыбаясь, по улице.

Сьюзен последовала за ним, точно в полусне: ей все не верилось, что этот оборванец и есть ее жених Тедди.

— Я все не могу поверить, что ты здесь, Сью! Что привело тебя в Золотые Холмы? Как ты добралась сюда? И что у тебя с рукой? Ты выглядишь… я хочу сказать, ты, конечно, красивая по-прежнему, но почему у тебя такие потрескавшиеся губы и облупившееся, обгоревшее лицо? Что у тебя с рукой, в конце концов?

— Тедди, ты задаешь слишком много вопросов сразу. Я все тебе непременно расскажу, но сначала… Нельзя ли нам найти лучшее место для беседы? Мне… мне нужно много тебе сказать.

— Здесь нет другого места. Только салуны и у Лили… ну, это уж совсем тебе не подходит.

— А где твой дом, Тедди?

— Мой дом?

Сьюзен кивнула:

— Тот, о котором ты писал. Который ты недавно построил. Ты писал еще, что он очень красивый и уютный.

— Он, видишь ли…

— Очень далеко отсюда?

Тедди энергично закивал:

— Да-да, он очень далеко. Около рудника.

— А где же ты останавливаешься, когда приезжаешь в город?

— Я… я… здесь сдают комнаты…

— Меблированные комнаты, ты имеешь в виду?

— Да-да, именно так.

— Надо же, я ведь там и остановилась. Забавно, но миссис Пратт сказала, что никогда не слышала твоего имени.

— Правда? Странно… Наверное, это потому, что я очень давно у нее не был. Иногда я возвращаюсь назад на рудник в тот же день.

— А иногда ночуешь в тюрьме?

Тедди опустил голову и проговорил, глядя на пыльные ботинки:

— Да, иногда. Мне очень жаль, Сью, что ты нашла меня в таком месте.

— Должна признаться, Тедди, что я немало удивлена. Я знала тебя совсем другим.

— На Западе все другое, Сью, и люди тоже другие, грубые. А жизнь — дикая.

Внезапно Тедди хлопнул себя ладонью по лбу:

— О, дьявол, Сью, я чуть было не забыл! — Он сунул руку в карман и достал оттуда маленькую коробочку. — Я собирался послать это тебе, но раз уж ты здесь…

— Что это?

Тедди опустился перед ней на колени, открыл коробочку и надел колечко с крошечным желтым камушком на средний палец ее левой руки.

— Это первый самородок, который я нашел, — с гордостью сказал Тедди. — Я решил сохранить его для тебя.

— О Тедди, я…

— Теперь все будут знать, что у тебя есть жених. — Тедди наклонился и запечатлел поцелуй на ее руке. — Это твое обручальное кольцо, Сьюзен, — сказал он, широко улыбаясь.

Кольцо выглядело холодным и чужим.

— Тедди…

Тедди поднялся, поцеловал ее и прижал к себе:

— Я понимаю, что оно маленькое, Сью. Но подожди — однажды я подарю тебе кольцо с огромным бриллиантом. Таким ослепительным…

— О, Тедди, это так мило… я…

Взяв ее за руки, он изучающе посмотрел ей в лицо:

— Ты не рада?

— Конечно же, я рада, Тедди, — слабо улыбнулась Сьюзен.

А сама думала только об одном: почему поцелуй и объятия Тедди оставили ее совершенно равнодушной? Где же те безумные чувства, которые внушали ей поцелуи Чейза? Ведь достаточно было Чейзу взглянуть на нее, как она начинала дрожать, и от одной мысли о Чейзе у нее теплело внутри.

«Успокойся, — сказала она себе. — Вот Тедди помоется, переоденется, и все сразу станет хорошо».

Стоя около салуна, Чейз смотрел на парочку. Это были Тедди Ливермор и Сьюзен.

Чейз видел, как они вышли от шерифа, и последовал за ними. Он понимал, что шпионить за Сьюзен не годится, но ноги точно сами собой несли его. Впрочем, о чем они воркуют, он все равно не слышал, и лишь когда Ливермор опустился перед Сьюзен на колени и надел ей на палец кольцо, Чейз стиснул зубы.

Но в совершеннейшую ярость привели Чейза их объятия. Он еле сдержался, чтобы не кинуться на Ливермора и не набить этому негодяю морду.

Невыносимо было видеть, как другой мужчина держит Сьюзен в объятиях, прижимает к себе, вдыхая аромат ее волос, слышит ее сладкое мурлыканье!

Чейз в ярости ударил кулаком по стене дома.

Да, теперь она принадлежит Ливермору. А чего еще он хотел, если сам добровольно от нее отказался? Если сдался, уступил ее? Но ведь Сьюзен с самого начала сказала, что у нее есть жених. А он старался об этом не думать. О, черт! Нужно уходить. Немедленно.

Резко развернувшись, Чейз кинулся к стоявшей позади дома лошади и вскочил в седло, бормоча себе под нос:

— В конце концов, она получила то, что хотела. И я должен за нее только порадоваться… Так почему же, черт подери, я чувствую себя таким идиотом?

Он с силой всадил шпоры в бока лошади и помчался прочь из города с бешеной, дьявольской скоростью.

— Я все тебе расскажу. Только, пожалуйста, не перебивай, — тихо сказала Сьюзен Тедди.

Сьюзен стала рассказывать, как сошла с поезда в Амбойе, как искала глазами Тедди, как встретилась с Чейзом, как перебирались они через пустыню, как она упала в шахту, как Чейза укусила змея, как она подобрала щенка… но ни слова ни о пещере, где они прятались от дождя, ни об игре в покер, ни о купании в оазисе… Сьюзен сама презирала себя за трусость, но она скорее бы умерла, чем поведала об этом Тедди.

28

— А кто этот самый Чейз Маккейн? — спросил вдруг Тедди.

Странно было Сьюзен слышать это имя из уст другого человека, да еще произнесенное так громко. На мгновение ей даже показалось, что Чейз где-то рядом, но его, естественно, не было.

— Н-не знаю, — тихо ответила она, — он мне ничего о себе не рассказывал.

Сьюзен прикусила губу: она ведь действительно совершенно ничего не знала о человеке, с которым провела целую неделю и который стал ее любовником. Она не была уверена даже в том, что Чейз Маккейн — его настоящее имя.

— Я не понимаю, Сьюзен. Как ты могла путешествовать с ним вдвоем? — В голосе Тедди звучало крайнее раздражение. — Ты представляешь, что могут подумать люди? О вас уже вчера ходили по городу черт знает какие слухи, но я и представить себе не мог, что та самая девица, о которой все судачат, ты и есть.

Сьюзен вспыхнула от гнева:

— Тедди, ты не понимаешь…

Он встал и грозно посмотрел на Сьюзен сверху вниз, проигнорировав ее возражение.

— Ты даже не представляешь, какой шум поднялся в городе из-за вас двоих! Все уже знают, что вы не женаты. И все думают, что ты его любовница. — Голос его становился от слова к слову все громче, и под конец Тедди почти вопил: — О тебе уже ходят гнусные сплетни…

— Но, Тедди, я…

— Неужели тебе наплевать на это? Как могла ты пойти на то, чтобы провести с этим Маккейном в пустыне целую неделю наедине? Люди еще, слава Богу, не знают, что ты моя невеста!

Сьюзен беспомощно хлопала ресницами, она не верила своим ушам.

— Ты что, стыдишься меня? — спросила она тихонько.

Тедди неопределенно передернул плечами.

— Тедди, неужели ты не понимаешь? — продолжала Сьюзен. — Ты же не приехал меня встретить — у меня не было другого выхода. Я осталась одна в пустыне, в темноте, я ужасно боялась. Кругом — змеи, ящерицы… — попыталась объяснить Сьюзен, но вдруг умолкла.

Никто, кроме Чейза, не сможет ее понять! Она смотрела на Тедди и старалась разглядеть за этой обтрепанной внешностью того хорошо одетого джентльмена, с которым она познакомилась в Бостоне.

К ее великому удивлению, Тедди взял ее за руку и притянул к себе:

— Ладно, Сью, я виноват перед тобой. Я не имею права ни в чем тебя упрекать. Поверь мне, я не хотел сказать ничего плохого.

Внезапно чувства переполнили Сьюзен, и она громко зарыдала, прижавшись к плечу Тедди:

— Если бы я осталась там тебя ждать, я бы тотчас умерла от голода и жажды, — всхлипывала она.

— Ну-ну, дорогая моя Сью. — Он ласково потрепал ее по щеке. — Не плачь, пожалуйста. Я все понимаю.

— Поедем домой? — подняла она с надеждой заплаканные глаза.

— Видишь ли…

— Но мне не нравится у миссис Пратт. Мне все время приходится прятать щенка. Если она узнает, что у меня живет щенок — тотчас вышвырнет меня.

— Не беспокойся.

— Тедди?

— Мы же еще не женаты, Сью. Как это, по-твоему, будет выглядеть?

Стараясь скрыть разочарование, Сьюзен сказала:

— Ну, хорошо. Но возьми меня хотя бы посмотреть на наш дом. Я просто сгораю от нетерпения.

Тедди взглянул на Сьюзен и пожал плечами:

— Я понимаю, как тебе этого хочется, но пойми и ты, что он еще не готов. Нужно немного времени, чтобы закончить работу…

— Не волнуйся, я буду тебе помогать. Это ведь так замечательно — строить наш дом вдвоем! Я буду приходить каждый день и помогать тебе. И скоро у нас будет свой дом. — Сьюзен с живостью подхватила чемодан: — В какую сторону идти?

Он печально махнул рукой в неопределенном направлении.

— Это далеко отсюда? — не унималась Сьюзен. — Сколько идти? Может, у тебя есть повозка?

— Послушай, Сью, мне не нравится эта идея. Повозки у меня нет, нет даже и лошади. Идти туда ком слишком долго, и ты, боюсь, упадешь от усталости. Давай подождем лучше до…

Как Сьюзен устала ждать!

— Знаешь что, Тедди, — вспылила она. — Я проделала весь этот тяжелый путь, чтобы увидеть наш новый дом, и не собираюсь ждать ни минуты.

Тедди тяжело вздохнул.

— Хорошо, Сью, но учти, мы можем не успеть засветло.

— Это неважно.

Сьюзен шла и проклинала себя за упрямство. Ее рваные туфли окончательно развалились и лишь затрудняли каждый шаг. Наконец она скинула их, но идти босиком нужно было очень осторожно: повсюду подстерегали колючки кактуса. К тому же горячий песок буквально обжигал ноги.

К счастью, Тедди был терпелив и всякий раз поджидал Сьюзен, когда она отставала. Но что-то подсказывало девушке, что путешествие это было ему не по душе. «Почему? — недоумевала она. — Разве ему не хочется поскорее показать мне дом, где мы скоро заживем как муж и жена?» Даже койот, кажется, устал от этой бесконечной дороги — он еле плелся за Сьюзен и время от времени жалобно повизгивал.

Солнце скрылось за холмом, длинные тени протянулись по земле. Наконец Тедди объявил Сьюзен, что уже недалеко. Они перебрались через каменную гряду, и Тедди велел ей закрыть глаза. Он взял ее за руку, и они сделали несколько шагов.

Сотни раз за последние месяцы Сьюзен мысленно представляла себе их уютный дом, сияющий на солнце белой краской. Там будут блестящие деревянные полы и хорошенькая кухонька, на которой Сьюзен будет готовить вкусные обеды своему любимому мужу Тедди. От волнения Сьюзен едва сдерживалась, чтобы не разомкнуть ресницы.

— Хорошо, Сью, а теперь открывай глаза, — сказал он дрожащим голосом.

Койот вдруг бросился вперед — так, точно понял особую значимость этого места.

Открыв глаза, Сьюзен окаменела.

— Это? — выдавила она наконец. — Это наш дом? Тот, о котором ты мне писал?

Перед ней стояла ветхая развалюха, сколоченная на скорую руку ржавыми гвоздями из старых гнилых досок. И ни одного окна, насколько успела заметить Сьюзен.

— Когда я закончу его, увидишь — он будет прекрасен.

Сьюзен с досадой смотрела на дом, не зная, что и сказать. Для жилья он был непригоден совершенно — это стало ясно ей с первого взгляда. Казалось, в любую минуту эта халупа может завалиться на бок и кого-нибудь придавить. Сьюзен предпочла бы спать под звездами, как спали они с Чейзом, нежели согласилась бы жить в этом так называемом «доме» Тедди.

Дверь висела на одной лишь ржавой петле. Тедди дернул за ручку, и дверь с грохотом упала на землю. Тедди отскочил в сторону, заслоняя Сьюзен от взвившегося столба пыли.

Откашлявшись, Тедди сказал:

— Скоро все будет закончено, Сью, обещаю тебе. Очень скоро я закончу копать мою шахту и, уверен, найду там много золота. Ну, пойдем же. — Он подсадил ее на высокую ступеньку.

Сьюзен заглянула внутрь и вдруг дико завизжала:

— Крысы!

С силой оттолкнув изумленного Тедди, она вылетела из дома и помчалась куда глаза глядят. За ней несся щенок. Она остановилась лишь тогда, когда уже не было сил бежать. Тяжело дыша, опустилась Сьюзен на большой камень и закрыла глаза. Но тотчас, как наяву, увидела она тех крыс, которые наводили на нее ужас в подвале, где запирал ее Эндрю.

Сьюзен задрожала от страха и вскрикнула. Никогда больше не вернется она в это место. В тот дом, что построил для нее Тедди.

Тут появился ее жених.

— Ну, что ты, Сью, — сказал он со смехом. — Это же обыкновенные крысы! Они убегут тотчас, стоит нам только войти.

— Обыкнов-венные к-крысы? — даже выговорить это слово было Сьюзен противно. — Отведи меня назад к миссис Пратт. Пожалуйста, Тедди…

Обратный путь в Золотые Холмы оказался еще тяжелее, чем дорога туда. Сьюзен постоянно спотыкалась о камни и несколько раз напарывалась на колючки. Она чувствовала себя ужасно несчастной.

Наконец они добрались до дверей миссис Пратт.

— Мы, наверное, некоторое время не сможем увидеться, — сказал ей на прощание Тедди.

Сьюзен было все равно, лишь бы поскорее поесть и лечь в постель, но все же она заставила себя поинтересоваться:

— И как долго?

Тедди пожал плечами:

— Я же сказал тебе, что отправляюсь копать гору. Там у меня большая работа. Я приехал вчера в город только за продуктами, и завтра рано утром снова уеду, — сказал Тедди и добавил: — Я буду при каждой возможности возвращаться и достраивать наш дом. Он будет великолепным, вот увидишь.

— А нельзя ли мне поехать с тобой, Тедди? Я бы тебе готовила. Я бы даже могла копать вместе с тобой. Мне, правда, совсем не хочется здесь оставаться.

Тедди посмотрел на нее с удивлением:

— Ты опять забываешь, Сьюзен, что мы не женаты. Что подумают все вокруг? Нет, нам никак нельзя отправляться туда вместе.

— А нельзя ли нам поскорее пожениться? Скажем, завтра. В конце концов я ведь за этим сюда приехала.

— Здесь нет ни священника, ни мирового судьи. Они приезжают в Золотые Холмы приблизительно раз в месяц. Так что, придется нам подождать, — сказал Тедди…

Сьюзен вздохнула с грустью и осознанием собственного одиночества. Но было и еще какое-то чувство, и чувством этим, кажется, было… облегчение. Да, именно облегчение, хотя Сьюзен с трудом могла объяснить себе причину, тем более что устала.

Она смотрела вслед уходящему Тедди. «Как мог он уйти, оставив меня одну на улице! — со злостью подумала Сьюзен. — И даже не спросил, нужны ли мне деньги на обувь или одежду. На доктора, в конце концов. Да ему, вообще, похоже, на меня наплевать!»

Но самым странным было то, что поцелуй Тедди не вызвал в Сьюзен никаких эмоций, оставил ее совершенно равнодушной.

Сьюзен вошла как раз в тот момент, когда все прочие обитатели дома садились ужинать. Она села за стол — одна в окружении мужчин, и все они, пока продолжалась трапеза, больше поглядывали на нее, нежели ели. Каждый из них, естественно, представился ей, но Сьюзен так устала, что у нее смешались в голове и имена, и лица.

Она вообще старалась не обращать на них никакого внимания и жадно поглощала ужин — ведь это была первая горячая пища, которую она ела за последние две недели, если не считать жареной змеи. При мысли об этом она невольно улыбнулась, и ей тут же вспомнились синие с искоркой глаза Маккейна, его насмешливая улыбка, заставлявшая сердце Сьюзен радостно биться, его густые усы, смешно щекотавшие губы Сьюзен, когда он целовал ее… наконец, его глубокий, сильный голос, растопивший сердце.

Миссис Пратт уселась во главе стола и объявила Сьюзен, что Чейз Маккейн приходил и спрашивал о ней.

— Но я ничего не смогла ему сказать, вы ведь не сообщили мне, куда идете, — ехидно добавила старуха.

Сьюзен почувствовала, что краснеет.

— А что сказал вам Маккейн? Когда он вернется?

— Он сказал, что уезжает из города. А когда вернется, не знает. Кстати, он передал вам письмо.

— Письмо?

— Да, я потом принесу его вам в комнату.

Сьюзен кивнула и снова принялась за еду, но уже не могла проглотить ни кусочка. Выносить любопытные и, как ей казалось, похотливые взгляды мужчин Сьюзен больше была не в силах и, извинившись, завернула остатки мяса в салфетку и направилась к себе.

Миссис Пратт заметила это и скривила рот:

— Я не разрешаю жильцам носить еду в комнату.

Но Сьюзен сделала вид, что не слышит. Запершись в комнате, она положила мясо перед щенком и села на край кровати, уставившись в одну точку.

Что-то было не так. Она чувствовала это каждой частичкой своего тела. Не так будто витало в воздухе. Где же Чейз? Почему он уехал из города, с ней не попрощавшись? И почему — Сьюзен откинулась на кровати — поцелуй Тедди не вызвал в ней абсолютно никаких чувств? Почему поцелуй его был совсем не похож на поцелуй Чейза?

Рыдание вырвалось из ее уст.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем послышался стук в дверь и раздался скрипучий голос миссис Пратт. Сьюзен сидела в тихом раздумье: она давно перестала плакать, но глаза ее были еще красными и распухшими.

— Одну минутку, — крикнула она и бросилась к щенку: усадила его в чемодан, а чемодан запихнула в шкаф.

Миссис Пратт буквально ввалилась в комнату, когда Сьюзен открыла ей дверь, и окинула все вокруг грозным взглядом, видимо, ожидая увидеть беспорядок.

— Вот, держите. — Миссис Пратт извлекла конверт из кармана передника, в котором, как подозревала Сьюзен, письмо и лежало в течение всего ужина.

Сьюзен окинула жадным взглядом мятый конверт. Он был запечатан, и Сьюзен прочла свое имя, написанное большими ровными буквами. Сьюзен никогда раньше не видела почерка Чейза и сочла, что он очень красивый. Ей нравилось, как аккуратно вывел он ее имя.

Миссис Пратт стояла рядом и с любопытством смотрела на конверт.

Но Сьюзен решила не доставлять носатой хозяйке такого удовольствия и не стала вскрывать при ней конверт. Сложив письмо пополам, Сьюзен сунула его в карман.

— Маккейн еще сказал что-нибудь, миссис Пратт?

Хозяйка ничего не ответила.

— Миссис Пратт, я задала вам очень простой вопрос. Мистер Маккейн сказал вам что-нибудь еще?

— …Он заплатил за вас еще за несколько ночей вперед.

— Несколько ночей? Что это значит? Сколько это — несколько?

Миссис Пратт передернула плечами:

— То ли за два, то ли за три месяца, кажется.

Набравшись смелости, Сьюзен спросила еще раз:

— Два или три месяца? Неужели вы не знаете, сколько мистер Маккейн заплатил вам денег? Шестьдесят или сто двадцать? Это ведь большая разница, и я ни за что не поверю, что вы не помните. Так за сколько же?

— За два.

— Он заплатил за меня еще за два месяца? Значит, всего за три? — Сьюзен была поражена. Она и представить себе не могла, что у Чейза было с собой столько денег. Может быть, он их украл? — И когда же вы собирались мне об этом сообщить?

— Ну, при удобном случае. — Миссис Пратт смотрела куда-то в сторону.

Сьюзен тихонько кивнула и открыла перед ней дверь:

— Спасибо, что принесли письмо.

Слегка помешкав, миссис Пратт удалилась. Сьюзен заперла дверь и устало оперлась о нее. Она сильно сомневалась, что сможет вынести колкости этой женщины еще в течение девяноста дней. Но, так или иначе, другого выхода у нее не было. Сьюзен, кажется, прочно застряла в этом городе. А оба мужчины, которые могли бы ей помочь, ее покинули. У Сьюзен не было ни друзей, ни денег. О, Боже, да как же ей жить дальше?

Достав из кармана конверт, она прижала его к груди. Затем еще очень долго смотрела на письмо, сомневаясь — открыть ей его или не открывать.

Наконец Сьюзен осторожно вскрыла конверт. Из него выпал белый листок бумаги и деньги, несколько купюр. Вот что прочла Сьюзен:

«Дорогая Зеленоглазка!

Когда ты получишь это письмо, я буду уже за много миль отсюда. Мне очень жаль, что мы расстаемся, не попрощавшись. Но меня ждут важные дела, какие — объяснить, к сожалению, не могу. Пожалуйста, не забывай меня. Поверь: я тоже никогда не забуду ту ужасную и прекрасную неделю, которую мы провели вместе. Благодарю тебя за то, что ты спасла мне жизнь, и желаю счастья в твоей новой, замужней, жизни.

Твой Чейз.

P. S. Прими, пожалуйста, эти деньги и купи себе на них новое красивое платье и туфли. И поцелуй за меня зверька. Береги его».

Сьюзен положила на ладонь зеленые купюры и проговорила задумчиво:

— Благодарю тебя за то, что ты спасла мне жизнь… Спасла ему жизнь? Да что же это значит, звереныш? Почему он ничего не написал мне толком? Вернется ли он, если вернется, то когда, куда уехал, почему?

Несколько раз перечитала она письмо, но, нет, там не было намека на то, что Чейз вернется.

— Но он ведь вернется, — пробормотала Сьюзен. — Он должен вернуться.

Она закрыла лицо руками и зарыдала.

29

Чейз Маккейн направлялся на юг с одной лишь целью — как можно скорее поймать Панчо Переса и выполнить тем самым личное поручение Президента Соединенных Штатов.

Но не мысли о мексиканском бандите занимали Чейза — он не мог думать ни о ком, кроме как о прекрасной молодой женщине, с которой свела его судьба и которую он сам добровольно уступил другому мужчине.

Глядя на безмолвную пустыню, Чейз вспоминал, как они со Сьюзен пробирались через нее меньше чем неделю назад. Кусты терновника напоминали ему, как они укрывались под ними в первую ночь, горячий белый песок — ее золотистые волосы, которые развевались на ветру, а белые облака казались ему похожими на ее полные груди. Одна мысль о Сьюзен приводила его в возбуждение, терзавшее одинокое сердце и душу.

— Нет, ей лучше выйти замуж за Ливермора, — сказал он коню, единственному своему спутнику в эти бесконечные унылые дни. — Она заслуживает лучшей жизни, чем мог бы дать ей я.

Так говорил он вслух, но слова эти для него ничего не значили: сердце его все равно рвалось к Сьюзен.

Он стиснул зубы, стараясь прогнать от себя лишние мысли. Думать нужно о деле. Перес и его шайка орудуют в Юго-Западе уже целый год.

Хитрый и изворотливый мексиканец убил, видимо, всех людей, которых посылали для его поимки. По крайней мере, никто из них не вернулся. У Чейза же было лишь одно преимущество — Перес пока не знал, что Маккейн идет по его следу.

«Хорошо, что Сьюзен так и не узнала, что я секретный агент, — подумал Чейз. — А то еще разболтала бы, чего доброго, по всему городу, и слухи могли бы дойти до Переса. И тогда она же первая оказалась бы в опасности».

Сьюзен очень злилась на Чейза за его короткое письмо и неожиданный отъезд и на первых порах упорно не разрешала себе тратить его деньги. Но очень скоро она поняла, что это глупо: туфли нужны ей были позарез — ходить босиком по городу было невозможно.

Наконец Сьюзен купила себе новые прочные туфли, но тратить деньги на платье пока не стала, хотя ее собственное, полушерстяное, явно не годилось для такой жары. Она поклялась себе, что непременно вернет Чейзу все деньги, а истраченное на туфли заработает. Это была первая за всю жизнь пара обуви, пришедшаяся ей в пору, и Сьюзен смотрела на нее с благоговением.

Недели тянулись медленно. Щенок заметно подрос. Плечо Сьюзен поджило, и она уговорила миссис Пратт разрешить ей помогать на кухне. Теперь, когда у нее появилось хоть какое-то дело, время пошло побыстрее. Но мучительные мысли терзали душу Сьюзен — с каждым днем она все больше беспокоилась: почему до сих пор она не получила никакой весточки ни от Тедди, ни от Чейза?

Однажды вечером, когда вся работа по кухне была уже переделана, Сьюзен решила сходить со Зверем — так она называла теперь щенка — посмотреть, много ли успел Тедди сделать по постройке их дома. Проделав полуторачасовой путь, Сьюзен уныло взглянула на развалюху-хижину. Тедди не вбил с тех пор ни единого гвоздя, даже не повесил на петли дверь. А внутри кишели крысы — их видно было даже с расстояния в десять шагов…

Неделю спустя Сьюзен готовила на кухне и, сняв с пальца кольцо, положила его на подоконник — так она всегда делала. Но на этот раз Сьюзен совершенно о нем позабыла и вспомнила лишь на следующий день, когда кольца уже, конечно, и след простыл. Она спрашивала у всех, но, разумеется, никто не признался. Сьюзен же просто необходимо было получить его обратно: она твердо решила вернуть его Тедди, когда скажет, что не станет выходить за него замуж. Она понимала теперь, что никогда не будет с ним счастлива.

Был лишь один мужчина на свете, которого она по-настоящему любила, — Чейз Маккейн.

«Пусть я не знаю, где он, — говорила себе Сьюзен. — Пусть он преступник. Пусть все что угодно, но я хочу быть только с ним».

Проснувшись однажды утром, Сьюзен почувствовала внезапный приступ тошноты. То же самое повторилось и на следующий день, и еще через день. За всю неделю Сьюзен лишь один раз пошла помогать на кухню, так плохо она себя чувствовала. Стоило ей уловить запах пищи, как тотчас тошнота подступала к горлу, и она бежала в свою комнату. Лишь через несколько дней она сообразила, в чем дело: у нее будет ребенок! Ребенок от Чейза!

«Я должна ему об этом сообщить, — думала Сьюзен. — Он имеет право знать. Мне просто необходимо разыскать его».

Наконец, не в силах больше ждать она решительно направилась к шерифу.

Склонившийся над письменным столом шериф Деккер оторвался от бумаг и удивленно посмотрел на Сьюзен:

— Мисс Сент-Клер! Что делаете вы здесь в столь поздний час?

Не дожидаясь приглашения сесть, Сьюзен опустилась на стул и поставила подле себя чемодан. Койот послушно уселся возле ее ног и уставился на шерифа умными глазами.

— Скажите мне, где сейчас Чейз Маккейн? Мне нужно разыскать его.

— Маккейна? Простите, мисс, но я думал, Ливермор и вы… — Шериф пожал плечами. — Впрочем, извините, это не мое дело. Маккейн уехал отсюда около двух с половиной месяцев назад…

— Это я знаю, — вздохнула Сьюзен. — Но куда он поехал? В какую сторону, хотя бы?

— Зачем это вам?

Сьюзен была в замешательстве: наверняка, если она скажет, что хочет поехать к Чейзу, шериф ей откажет.

— Мне нужно сообщить ему кое-что очень важное. Я хочу послать ему телеграмму, — Сьюзен отвела взгляд в сторону, только бы шериф не догадался, что она лжет.

Но, к счастью, он ей поверил. И кивнул:

— Он поехал в Мексику и…

— В Мексику? — вырвалось у Сьюзен, она не верила своим ушам. — Неужели так далеко?

— Да, но он собирается скоро вернуться. Я получил от него письмо на прошлой неделе. Думаю, он уже недалеко отсюда, и сам со дня на день жду от него телеграммы.

Вздох облегчения вырвался из груди Сьюзен. Значит, Чейз жив и здоров. По крайней мере, был жив и здоров неделю назад. Но почему он сообщает шерифу о своих действиях?

— Скажите, шериф, а чем он занимается? Зачем он ездил в Мексику?

— Этого я не могу вам сказать, — покачал головой шериф. — Вот он скоро приедет, и вы сами его обо всем спросите. Думаю, вы найдете его прямо здесь.

Значит, он все-таки собирается арестовать Чейза! Нет, Сьюзен должна сообщить Чейзу о ребенке раньше, чем шериф посадит его за решетку. Внезапно ей в голову пришла отличная идея.

— Спасибо, шериф. — Сьюзен взяла чемодан и поднялась.

Он хмуро посмотрел на нее:

— Не вздумайте ничего предпринимать, мисс Сент-Клер, до его приезда. Маккейн очень скоро будет здесь. Помните, Перес где-то рядом, неподалеку. Не ходите больше никуда одна ночью, даже вдвоем с койотом. Это очень опасно.

— Конечно же, шериф, — сладко улыбнулась Сьюзен. — Я буду терпеливо ждать Маккейна.

На небе светила полная луна, но темные зловещие тени все равно окутывали землю. Сьюзен старалась идти по освещенным местам, но впервые в жизни она, кажется, совершенно перестала бояться темноты. Желание поскорее найти Чейза пересилило все страхи на свете. К тому же Сьюзен была не одна: рядом с ней шел Зверь, и он, конечно же, защитит ее от опасности.

Он не отставал от нее ни на шаг, и уши его чутко улавливали малейший шорох. Щенок сильно вырос за последнее время, и уже теперь доставал Сьюзен до колена. Изменилась и его внешность: нос заострился, а большие уши стати еще больше.

Сьюзен была настолько увлечена идеей поскорее сообщить Чейзу радостную новость, что даже и не подумала о том, что может его просто не найти. Она только представляла себе, как он обрадуется, когда она сообщит ему…

Ночь кончилась. При свете зари смотрела Сьюзен на отдаленные горы и размышляла над тем, через какую из них, интересно, станет переправляться Чейз. Разминуться с ним было бы самое обидное. Сьюзен твердо знала одно: Чейз не пойдет по дороге, он отправится в обход, по горам, чтобы прятаться в пещерах.

Вместо того, чтобы идти напрямик — по плоской открытой местности — Сьюзен повернула на Запад, к предгорьям, которые были ближе всего. Она не сомневалась, что Чейз поступил бы именно так.

Устав взбираться вверх по горам, Сьюзен легла отдохнуть. Когда она проснулась, было уже темно и похолодало. И тут же Сьюзен услышала голоса. На мгновение ей показалось, что это только чудится.

Сьюзен полезла вверх, к вершине. В той же стороне, откуда доносились голоса, она увидела мерцающий огонек. И не успела Сьюзен испугаться, как чья-то рука зажала ей рот. Она попробовала закричать, но издала лишь глухое мычание. Она пыталась колотить ногами и царапаться, но неизвестный крепко держал ее — так, что она едва могла пошевелиться.

С ужасом обнаружила она, что Зверь не только не кинулся ее защищать, а, наоборот, радостно запрыгал и завилял хвостом. «Значит, и ты меня предал», — с горечью подумала Сьюзен и тут она узнала его. Никогда в жизни не забыть ей этого чудесного мужского запаха. Чейз, ну конечно же, это Чейз!

Рыдание вырвалось из уст Сьюзен, и слезы счастья заструились по ее щекам.

— Зеленоглазка! — прошептал он ей на ухо и нежно вытер слезы. — Прости меня, я не узнал тебя сразу.

В то же мгновение они бросились друг к другу в объятия.

— О, Чейз, я так боялась, что не найду тебя, — говорила Сьюзен, прижимаясь к его груди, в которой гулко стучало сердце.

— Тише, — прошептал он и наклонился, чтобы погладить Зверька, совершенно обезумевшего от радости.

Затем стиснув холодной ладонью руку Сьюзен, он быстро повел ее куда-то в темноту. Через несколько минут они остановились у входа в пещеру. Чейз закутал Сьюзен в одеяло и, взяв на руки, сел на землю. Койот послушно улегся у его ног, вздохнул глубоко и мгновенно заснул.

Чейз должен был предупредить Сьюзен, что совсем неподалеку, возле костра сидит со своими друзьями Панчо Перес, что он, Чейз, идет по их следу уже несколько недель и что именно теперь для него настала пора вступить с Пересом в открытую схватку. Все это хотел сказать Чейз, но вдруг обнаружил, что его Зеленоглазка спит.

Чейз улыбнулся: как же бедняжка устала, если так быстро уснула!

Он тяжело вздохнул. Теперь у него прибавилась еще одна забота — уберечь Сьюзен от рук бандитов. Если Перес узнает, что она здесь…

Чейзу не раз приходилось видеть, как обращаются мексиканцы со своими жертвами, и, когда он представил, что они сделают со Сьюзен, дрожь пробежала по его телу. Ни о чем другом он уже не мог сейчас думать. О, дьявол! Ему нельзя терять над собой контроль. Как никогда ему сейчас нужна ясная голова. Ведь воины племени юма так: и не пришли на подмогу. Значит, ему предстоит одолеть мексиканцев в одиночку, рассчитывая разве что на помощь шерифа и его парней.

Судя по всему, мексиканцы направлялись прямиком в Золотые Холмы. «Откуда, интересно, мог узнать Перес о новом месторождении золота? — размышлял Чейз. — Ведь шериф Деккер утверждал, что они держат эту информацию в большом секрете».

Со смешанными чувствами прижимал к себе Чейз Сьюзен. Нужно было как-то убрать ее отсюда, но он был так чертовски счастлив ее видеть, что едва мог собраться с мыслями. «Как же я жил без нее все эти долгие месяцы? — подумал Чейз. — Впрочем, я и не жил по-настоящему. Я ведь думал о ней днем и ночью, даже напрочь забывал об опасности и лишь каким-то чудом остался в живых. С того самого дня, когда я впервые встретил ее в Амбойе, я полюбил ее всем сердцем».

Сьюзен открыла глаза и сладко потянулась.

— Я, кажется, уснула, — весело сказала она.

— Тише-тише! Здесь рядом Перес и его люди.

Сьюзен застыла, но затем — к немалому удивлению Чейза — вздохнула с облегчением и спрятала лицо на его широкой груди.

— С тобой я ничего не боюсь, — прошептала она. — О, Чейз, я думала, что мы больше никогда не увидимся.

— Ну, что ты, Зеленоглазка, что ты… — глухо проговорил он.

Тело его пробудилось, отвечая на ее мягкие прикосновения. Ему было уже все равно, замужем она или нет. Быть с ней сейчас же, в последний раз!

— Пока мы в безопасности, — шептал он ей на ухо, — бандиты пьяны настолько, что вряд ли нас заметят.

Он взял ее за подбородок, чтобы поцеловать — сначала робко, затем более страстно, наслаждаясь мягкостью ее губ и медовой сладостью рта. Затем он порывисто обнял ее и притянул к себе, сжимая в горячих объятиях, от которых перехватило дыхание и у обоих пробудилось страстное желание любить друг друга.

Сьюзен опустилась на колени и, не сводя с Чейза глаз, принялась расстегивать пуговицы на платье.

— Позволь мне, — перехватил он ее пальцы.

Она ответила ему улыбкой и медленно, прочувственно вытянула рубашку из его брюк и обвила руками его обнаженную талию.

Чейз задышал тяжело. Дрожащими руками еле расстегнул он крошечные пуговки. Пот потек по его лбу, когда предстали перед ним ее обнаженные плечи. Он снял с нее нижнюю рубашку и прильнул губами к ее груди:

— О, Зеленоглазка, ты просто ангел… или даже лучше. — Он скинул с себя рубашку и брюки, осторожно вынул из ее волос шпильки.

— Если я ангел, то ты переодетый дьявол, — тихонько засмеялась Сьюзен.

— Зеленоглазка… — прошептал Чейз, зарываясь лицом в ее волосы, переливавшиеся при лунном свете, как золото. Откинувшись назад, он взглянул на ее обнаженные груди и подумал, что Сьюзен стала еще красивее, чем была прежде. Он с нежностью прикоснулся к соскам, тихий стон вырвался из ее уст.

— Чейз… — Сьюзен ласково сжала в ладони его твердеющую плоть, прильнула к плечу Чейза губами.

— Боже мой, Зеленоглазка…

Сьюзен казалось, что она плывет по воздуху. Она соединилась с Чейзом в долгом поцелуе, все теснее прижимаясь к его телу.

Крепко обнявшись, они медленно перекатывались по земле. Он с силой прижался к ней, к их еще не родившемуся ребенку, и Сьюзен впервые в жизни испытала высокое чувство привязанности и любви, полной самоотдачи и самозабвения.

Она хотела только Чейза.

Он жаждал только Сьюзен.

Почти три месяца провели они в разлуке, мечтая друг о друге, и вот теперь предались любви со всей силой охватившего их чувства.

30

Сьюзен чувствовала себя настолько униженной и уставшей, что еле волочила ноги. «Какая же я дура! — ругала она себя. — Мужчине от женщины только одно нужно — ее тело. И Чейз не лучше ничем остальных. Как мог прогнать он меня, после всего, что было! Он мною просто воспользовался. Но самое ужасное, что я тоже его хотела… о, Боже!»

Одним только образом могла отомстить ему Сьюзен за все те страшные слова, которые произнес Чейз, как только насытился ее телом, вчера ночью в горах, за то, что прогнал ее, как последнюю уличную девку, — ничего не сказать ему о будущем ребенке. Так она и сделала. Но слеза скатилась по ее щеке при мысли об этом.

«Никогда в жизни не доверюсь я больше мужчине, — всхлипывая, думала Сьюзен. — А я-то считала, что Чейз Маккейн не похож на остальных!» Впрочем, и о Тедди она поначалу думала то же самое. Какой же нужно быть дурой, чтобы два раза так жестоко обмануться! Ну, ничего, этот раз точно будет последним. Сьюзен сама вырастит своего ребенка, нужно только найти какую-нибудь работу. Оставшиеся деньги она потихоньку сунула сегодня Чейзу в пристегнутую к седлу сумку. Теперь Сьюзен оставалось только вернуть ему долг за комнату и за туфли.

Смахнув с глаз слезы, Сьюзен переступила порог дома миссис Пратт. День близился к вечеру, и хозяйка должна быть, по расчетам Сьюзен, на кухне — готовить ужин. Но не успела Сьюзен взойти на ступеньки лестницы, как ледяные пальцы сжали ее запястье.

— Значит, правду говорят, что за вами всюду по городу ходит койот? Он что же, живет с вами в комнате? — раздался грозный голос миссис Пратт.

— Но… я… — Сьюзен робко подняла глаза.

— Значит, вы поэтому все время таскаетесь с этим старым чемоданом? Он, наверное, сидит внутри? — глаза старухи горели злобой.

— Я не…

— Дайте мне чемодан! Ну-ка поглядим…

Миссис Пратт вырвала из рук Сьюзен чемодан. Старый замок поддался не сразу, но когда наконец миссис Пратт открыла чемодан, из него, отряхиваясь, высунул голову щенок, довольный, что вновь оказался на свободе.

— Ой-й-й! Это и вправду койот! — швырнув чемодан, хозяйка отпрянула.

Зверь благополучно выбрался наружу и, весело виляя хвостом, направился прямо к ней. Миссис Пратт отшатнулась к парадной двери, судорожно хватаясь за ручку, и изо всех сил пнула ногой щенка. Он взвизгнул и отлетел в сторону.

— Что вы делаете? — вскрикнула возмущенная Сьюзен. — Он-то чем виноват?

Она опустилась перед скулящим Зверем на колени и прижала беднягу к себе. Только-только поджила его лапка, и вот он снова покалечен! Щенок преданно ткнулся мордой ей в живот.

На миссис Пратт слова Сьюзен не произвели никакого впечатления.

— Я видела, как вы целовались с этим вашим Маккейном, — ехидно шипела она. — И как вы друг друга тискали… Прошлую ночь вы ведь наверняка с ним провели, не так ли?

Сьюзен ничего не ответила, миссис Пратт заорала:

— Впрочем, мне все равно! Немедленно убирайтесь из моего дома! Я слышала, вас рвет каждое утро, еще не хватало мне, чтобы вы родили ребенка прямо здесь, в моем приличном доме! Сами-то вы хоть знаете, кто его отец — ваш Маккейн или этот другой, Ливермор, к которому вы приехали из Бостона? Он ведь отказался от вас, не так ли? Ничего удивительного! Хорошенькая жена выйдет из такой шлюхи, как вы! И не место вам в моем доме! Проваливайте и забирайте с собой вашу мерзкую тварь!

Сьюзен стояла перед ней, держа на руках Зверя.

— Вы не имеете права, — робко сказала она. — Маккейн заплатил вам еще за две недели.

— Нет, я имею право! Это вы не имели права являться в мой дом! Здесь нет места шлюхам! — Миссис Пратт распахнула перед ней дверь. — Вон!

— В таком случае отдайте мне деньги, которые мистер Маккейн заплатил вам вперед.

— Что-о? Да это вы еще должны заплатить за то, что держали животное у себя в комнате.

— Но… вы же этого даже не замечали.

— Неважно. Последних нескольких минут достаточно, чтобы свести меня в гроб!

Не спуская с рук Зверя, Сьюзен взяла чемодан и гордо прошла мимо миссис Пратт. Дверь громко захлопнулась за ней.

И вдруг Сьюзен почувствовала громадное облегчение: теперь ей больше не придется выслушивать грубостей этой женщины.

Сьюзен быстро шла по улице, не глядя по сторонам — так, словно точно знала, куда идет. Зверь неотступно ковылял за хозяйкой, не сводя с нее глаз.

Вокруг бурлила обычная вечерняя пьяная жизнь. Золотоискатели таскались, горланя песни, из одного салуна в другой. Непривычно им было видеть женщину на улице одну — даже шлюхи ходили по несколько человек вместе, — и они громко свистели и шикали, показывая пальцем на Сьюзен.

Но Сьюзен не обращала на них внимания — она думала о том, что же ей делать. Ей нужно было найти работу и жилье — но как, где? Может, вновь попытаться разыскать Чейза?

«Но нет, — сказала себе Сьюзен. — Он достаточно ясно дал мне понять, что не хочет меня больше видеть, и я должна вычеркнуть его из своей жизни».

Задумавшись, Сьюзен прошла еще немного вперед по улице и, оглянувшись по сторонам, увидела большое трехэтажное здание, стоящее чуть поодаль от остальных и напоминавшее дом миссис Пратт, только еще больше. Никогда раньше Сьюзен не видела этого дома. На вывеске большими буквами было написано «У Лили». Громкая музыка доносилась оттуда и заливистый смех — главным образом женский.

«Публичный дом», — догадалась Сьюзен.

В доме горели все окна, по крайней мере, в нижнем этаже. Этот смех, музыка и яркий свет совсем доконали Сьюзен — теперь она чувствовала себя еще более тоскливо и одиноко. Слезы навернулись ей на глаза. С болью в сердце подумала она о том, что уж лучше бы ей остаться навсегда в Бостоне и терпеть издевательства Эндрю, чем бродить теперь по улицам — голодной и бездомной. Там, по крайней мере, у нее была крыша над головой и довольно еды.

Однако мысль, что Эндрю сейчас далеко и не в состоянии ее обидеть, сразу же согрела Сьюзен душу. Она была теперь свободна.

Решив, что особенно жалеть себя пока причин нет, Сьюзен смахнула с глаз слезы и окинула внимательным взглядом большой бурлящий жизнью дом. Затем она подошла к нему поближе и прислушалась. Судя по звукам, обитатели его веселились вовсю, и отчаявшаяся Сьюзен поймала себя на мысли, что не прочь была бы к ним присоединиться — чем бы они там ни занимались.

Она вспомнила: кто-то рассказывал ей, что в таких домах подают вкусную еду и шампанское — и у нее буквально потекли слюнки. Она пристально оглядела задний двор, при лунном свете видно было отлично. Вдруг дверь открылась, кто-то вышел на ступеньки и выкинул во двор объедки. Не успела дверь закрыться, как Зверь кинулся на эти объедки, а вслед за ним и Сьюзен. Кости захрустели под зубами койота.

Очень скоро и она нашла куриную ножку, кажется, вообще не тронутую, жадно схватив ее, быстро обглодала.

Кусочек курицы лишь еще сильнее разжег аппетит, и она снова принялась рыскать в поисках пищи. Вскоре ей попалась жареная картофелина, которую Сьюзен проглотила, почти не прожевав, так что даже подавилась. Испугавшись, что на ее кашель может выглянуть кто-нибудь из дома, Сьюзен спряталась в тени. Но, к счастью, никто не вышел.

Через несколько минут Сьюзен успокоилась и, оглядев двор, подбежала к колодцу. Сначала она с жадностью напилась сама, затем дала попить Зверю и испуганно огляделась по сторонам — не заметил ли ее кто.

Но даже когда Сьюзен начало тошнить только что съеденным, никто не вышел.

Умывшись, Сьюзен села на ступеньки, прислушиваясь к доносившимся звукам пианино, женскому высокому голосу и смеху.

«Они радуются, едят, пьют, разговаривают, — думала Сьюзен. — А я сижу здесь одна, и, наверное, так и умру, и никто обо мне не вспомнит. Даже Чейз Маккейн».

Тяжело вздохнув, она положила голову на чемодан и задремала…

Как вдруг две сильные руки подхватили ее и поставили на ноги.

Лагерь Чейза располагался довольно далеко от стоянки бандитов Переса, когда шериф Деккер приехал разведать обстановку. Кажется, мексиканцы никуда не спешили. Чейз и Деккер сидели рядом и тихо разговаривали, не решаясь даже развести костер.

— Вы помните ту женщину, с которой пришли в город? — спросил как бы между прочим Деккер.

— Сьюзен Сент-Клер, — ответил Чейз, пнув ногою камешек. — А что такое?

— Она пришла ко мне на днях, — продолжал шериф. — Сказала, что ей нужно сообщить вам нечто очень важное и она хочет послать вам телеграмму. Я постарался, как мог, убедить ее, что вы приедете в город через несколько дней. — Шериф рассмеялся и не спеша продолжал рассказывать: — Но ей, кажется, не понравился мой ответ. Она хотела точно знать, где вы и что делаете. Думаю, скажи я ей, что вы совсем недалеко от города, она бросилась бы вас искать. И выражение лица у нее было такое… ну, как у вас сейчас… — ухмыльнулся шериф.

— Что вы имеете в виду? — проревел Чейз.

— Что-то такое особенное было в ее лице. Словно вы для нее очень много значите. Ну, вы понимаете, о чем я говорю?.. Как если бы она была влюблена в вас, ну, или что-нибудь в этом роде.

Чейз молчал.

— Я подумал, вы должны знать об этом, — сказал Деккер.

— Спасибо, шериф. — Чейз лег на расстеленное одеяло и взглянул на небо.

«Неужели Сьюзен не только не вышла замуж за Ливермора, но и не собирается этого делать? Что, интересно, — размышлял Чейз, — хотела она мне сказать такого важного? Господи, почему же я не выслушал ее? Только потому, что боялся услышать, что она уже вышла замуж за другого? Ах, я осел! Как я мог быть с ней таким грубым? Бедная Зеленоглазка! О чем она хотела мне рассказать?..»

31

Сьюзен судорожно пыталась вырваться из цепких рук.

— Нет, Эндрю! Нет! — кричала она. — Никогда!

— Послушай, малышка, я не трону тебя. И я не Эндрю. Я Карлос. Я работаю у мисс Лили. Идем со мной, малышка.

Сьюзен беспомощно хлопала глазами, не понимая, ночной это кошмар или явь.

Но Сьюзен никуда не собиралась идти с этим смуглым человеком, и хотя он был вдвое выше ее, принялась отчаянно лупить его руками и ногами. Он глухо охнул, но не выпустил ее, а грубо потащил за собой…

Яркий свет огромной кухни заставил ее снова зажмуриться. Воздух же наполняли такие ароматы, что Сьюзен тотчас опять почувствовала себя страшно голодной. Было уже далеко за полночь, но в кастрюлях и на сковородках на огромной плите варились и жарились разные блюда — так, точно приближалось время обеда.

Внезапно отворились двухстворчатые двери и в кухню вошла высокая темноволосая женщина.

— Ах, это ты, Карлос… — При виде Сьюзен большие глаза женщины сделались еще больше. — Ой, а это кто?

Сьюзен стояла перед красивой, хорошо одетой женщиной, прекрасно сознавая, какое жалкое она сама, должно быть, производит впечатление. Она не мылась уже дня два, если не три, волосы не расчесывала с утра. К тому же Сьюзен боялась, что от нее пахнет помоями и рвотой.

Сьюзен чувствовала себя больной, слабой, безумно уставшей. Кружилась голова, подкашивались ноги. Покачнувшись, она схватилась рукой за крышку стола.

— Она спала на ступеньках, Лили. А до этого я заметил, как она рылась в отбросах. Видимо, искала еду.

Женщина подошла поближе и, грациозно откинув назад густые волосы, наклонилась к Сьюзен:

— Вы хотите есть, моя дорогая?

От женщины исходил запах дорогих духов. Сьюзен стояла не в силах вымолвить ни слова, сгорая от стыда и унижения: мало того, что она грязная и ободранная, так еще и подбирала объедки на помойке, как бездомная собака, и тут у Сьюзен громко заурчало в желудке. Она густо покраснела, сгорая от смущения, и опустила глаза.

— Ага, сама леди молчит, но за нее говорит ее живот, — улыбнулась женщина. — Покорми ее, Карлос, а потом приведи ко мне. С черного хода…

Когда Карлос поставил перед ней дымящуюся тарелку овощного супа на мясном бульоне, Сьюзен накинулась на него с дикой жадностью, позабыв о хороших манерах и не обращая внимания на то, какой он горячий. Ей безумно хотелось есть. Не успела она покончить с супом, как Карлос принес жареную курицу, пюре с мясной подливкой, морковку с горошком, намазанный маслом кусок хлеба домашней выпечки и высокий стакан холодного молока. Съесть все это было просто невозможно. Сьюзен слишком хорошо знала, что произойдет, если она впихнет в себя такое количество пищи.

Тогда Карлос вышел с ней на улицу, затем проводил ее до заднего входа в дом и повел вверх по лестнице. Сьюзен уже стояла на ногах значительно тверже и все же испытывала страшную слабость. Каждый шаг по ступенькам давался ей с большим трудом.

Не дожидаясь ответа на свой стук, Карлос отворил дверь, и Сьюзен оказалась в очень маленькой комнатке. За большим письменным столом, нагруженным книгами и бумагами, сидела та самая женщина. В комнате витал волшебный запах ее духов — экзотический, загадочный. Женщина подняла голову, улыбнулась Сьюзен и кивком пригласила ее сесть напротив.

Опустившись в большое мягкое кресло, Сьюзен испытала истинное блаженство.

— Вы наелись? — ласково спросила женщина.

Сьюзен хлопала ресницами, не зная, как ей себя вести. Действительно ли эта женщина такая добрая, как хочет казаться, или это только до прихода шерифа?

— Что ж, если вы молчите, будем считать, что вас достаточно хорошо покормили, — сказала Лили. — Как вас зовут?

— Сьюзен Сент-Клер.

— А откуда вы родом?

Сьюзен втянула голову в плечи, сжала ладони между коленями и, уставившись на маленькое пятнышко на столе, проговорила:

— Из Бостона.

— Вот как? И давно вы в Золотых Холмах?

Сьюзен облизала губы. Почему эта женщина задает ей столько вопросов?

— Больше двух месяцев.

— Больше двух месяцев? — удивилась Лили. — И где же вы жили все это время?

— Я жила у миссис Пратт, — проговорила Сьюзен устало.

Она очень боялась, что может уснуть прямо сейчас, в этом старом мягком кресле.

— Ах да, я слышала о вас.

Она откинулась на спинку кресла и изучающе посмотрела на Сьюзен.

— Вы сказали, что «жили» там? Значит, вы почему-то ушли оттуда? Что произошло? Не было больше денег?

— Нет, просто миссис Пратт прогнала меня.

— Прогнала? Но почему?

Сьюзен замялась.

— Она узнала, что у меня все время жил вот этот койот, — пролепетала она наконец. — И… и, к тому же я… я жду ребенка.

— Понятно. И вы, по всей видимости, не замужем?

Сьюзен тихонько кивнула. Она знала, какой вопрос последует дальше. Кто отец ребенка и где он.

Но женщина ничего больше не спросила, она поднялась, обошла вокруг стола и протянула Сьюзен руку:

— Итак, Сьюзен Сент-Клер, меня зовут Лилиан Джонс. Но вы можете называть меня просто Лили. Вы ведь, наверное, ищете работу?

«Так вот зачем я ей понадобилась?» — мелькнуло в голове у Сьюзен.

— Да, — гордо сказала она. — Но, разумеется, не здесь. Мне нужно думать о ребенке, да и к тому же я еще не настолько проголодалась, чтобы становиться шлю…

— А мне кажется, вы уже достаточно наголодались, судя по тому, что подбирали объедки. Ладно, не будем об этом. Я слышала, вы отличная кулинарка. Это правда?

— Говорят.

— В таком случае, будем считать, что нам обеим повезло. Мне нужна хорошая кухарка, а вам — работа. Карлос неплохо готовит, но он мексиканец и не знает тех блюд, которые едят северяне. А здесь бывает много мужчин с Севера. Так что, будете помогать Карлосу, а там посмотрим.

— Да, но…

— Послушайте, я же вижу, как вас потрепала жизнь. Я отлично знаю, что это такое, на собственном опыте… — Лили тяжело вздохнула. — Поверьте, мне просто хочется вам помочь. Вам ведь нужна новая одежда, хорошее питание, не говоря уже о возможности принимать ванну. Когда придет время родиться вашему ребенку, я о вас позабочусь. Если вы хотите, чтобы у вас был здоровый малыш, то примите мое предложение. А мне кажется, вы хотите ребенка, судя по тому, как вы поглаживаете живот.

Сьюзен взглянула на свою руку, лежащую на животе, и слезы брызнули из ее глаз. Да, она хотела этого ребенка. Это ведь единственное, что ей осталось от Чейза. И вообще единственное, что осталось у нее в жизни.

— Если вы хотите подумать, можете дать ответ мне завтра утром. А пока примите ванну и хорошенько выспитесь. Это нужно вам обоим.

Сьюзен с удивлением смотрела на Лили. Почему она так добра к ней? Ничего на свете не бывает просто так. Если один человек делает для другого что-то хорошее, он должен иметь с этого какую-то выгоду. Но она слишком устала, чтобы задавать вопросы. «Да, в ванну и спать», — решила про себя Сьюзен.

Уже лежа в огромной кровати, на мягкой перине, Сьюзен спустила руку вниз и погладила Зверька, уютно свернувшегося на ковре. Сьюзен задула свечу и закрыла глаза, сходя с ума от блаженства.

Она уже решила, что ответит завтра мадам Лили.

32

Зверь скреб лапами в дверь кухни и скулил до тех пор, пока Сьюзен его не впустила. Она как раз резала мясо для жаркого и бросила один малюсенький кусочек койоту. Он поймал его на лету и проглотил, не разжевывая. И тотчас заскулил снова.

— Хватит, обжора, — пожурила его Сьюзен. — Или ты хочешь, чтобы меня выгнали с работы после первых же пяти дней? Тебе ведь тогда тоже придется несладко.

Да, пять дней прошло. Всего пять дней, а Сьюзен казалось, что целая вечность. Лили была так добра к ней, что Сьюзен за столь короткое время о многом успела позабыть — и об Эндрю, и о Тедди.

Не выходил из головы только Чейз Маккейн. Не вспоминать о нем Сьюзен была не в силах. Тем более, что внутри нее рос его ребенок. Говоря по правде, она думала о Чейзе день и ночь. Обо всем ему рассказывала, делилась всем происходящим. Так, словно он был рядом. Как хотелось бы Сьюзен увидеть его улыбку, услышать его глубокий голос, почувствовать его прикосновение… она вздохнула. «Этого просто не может быть, — сказала себе она. — Я не нужна ему. Он совершенно ясно дал мне это понять».

С тех пор, как Сьюзен поселилась у Лили, ее ни разу не тошнило, и ни разу не стало плохо, несмотря на то, что работать приходилось до поздней ночи. Но главное — у нее была крыша над головой и работа.

Зверь снова заскулил, и Сьюзен непроизвольно кинула ему еще кусочек мяса. И тут в комнату кто-то вошел.

Каким-то шестым чувством поняла Сьюзен, что это не Карлос, и не Лили, и не одна из девушек. Откуда этот запах грязного тела? Такой мерзкий, что Сьюзен мгновенно начало подташнивать. Обернувшись, она с ужасом увидела наставленное прямо на нее дуло пистолета.

— Ах, сеньорита, вот мы и встретились!

— Панчо Перес… — прошептала она.

— Да. Я очень рад, что вы меня помните. А вы стали еще красивее, сеньорита.

— Что вам нужно?

— Я пришел заказать повару кое-что для меня и моих омбрес. Но я просто счастлив, что нашел здесь вас, сеньорита. Мы можем закончить то, что не закончили когда-то. — Он помахал перед ней пистолетом.

Инстинктивно прикрыв живот руками, Сьюзен медленно отступила. Зверь тихо рычал, видимо, еще не понимая, как ему реагировать.

— Мадам сказала, что на всех моих людей у нее не хватает сеньорит. Наверное, вас она не считала?

— Нет-нет, — покачала головой Сьюзен. — Я просто кухарка, вот все. Прошу вас, оставьте меня. Девушки будут счастливы обслужить вас, я уверена…

Отступив, Сьюзен коснулась рукой стола и нащупала ручку ножа.

— Сеньорита, я уже говорил вам однажды, что я очень нетерпеливый.

Перес сделал к ней еще один шаг и схватил за плечо.

В ту же секунду Зверь кинулся на Переса и вцепился ему в ногу. А Сьюзен занесла руку с ножом, и… Но Перес оказался ловчее. Он мгновенно отпрыгнул, — нож успел лишь слегка оцарапать ему грудь — и изо всех сил пнул Зверя ногой. Тот взвизгнул и забился в угол за плиту.

— Какая вы горячая, сеньорита! Посмотрим, какая вы в постели…

Схватив Сьюзен за запястье, он легко вывернул из ее руки нож.

— Раздевайтесь! Я давно мечтал о вас, и не хочу больше ждать.

Перес помахал перед нею ножом. Сьюзен начала медленно расстегивать платье, но остановилась: нет, она не могла этого сделать, не могла еще раз пережить все то, что проделывал с ней Эндрю.

— Дальше, сеньорита. — Перес был нетерпелив.

Но Сьюзен не пошевелилась. Тогда Перес схватил ее за воротник и с легкостью разодрал на ней платье.

— Делайте, что вам говорят…

Прижимая к груди обрывки платья, Сьюзен с ужасом смотрела на этого омерзительного человека.

«Может быть, отдаться ему и спасти свою жизнь?» — размышляла она.

У Сьюзен не было другого выбора. Перес все равно возьмет ее, если захочет.

— Хорошо, — тихонько сказала Сьюзен.

— То-то же.

Платье соскользнуло.

— Ах, да у вас не груди, а просто спелые дыньки, — проговорил Перес и больно ущипнул ее за левую грудь.

Поморщившись, Сьюзен отвела взгляд в сторону… и вскрикнула — в кухню вошел не кто иной, как Тедди Ливермор.

— Сьюзен? — Рот Тедди открылся от удивления, а глаза чуть не выкатились из орбит, когда он увидел свою невесту здесь, в публичном доме, да еще и обнаженную по пояс.

— Т-тедди…

— Пошел вон! — проревел Перес.

— Что происходит, Сью? Почему ты позволяешь ему… — Тедди перевел взгляд с груди Сьюзен на огромный нож в руках Переса и сделал шаг вперед: — Когда мы заключили сделку, то не договаривались, что ты придешь в город.

— Между тобой и мной все шито-крыто, — сказал Перес. — Я заплатил тебе. Так что, выйди вон и оставь нас вдвоем с красавицей.

— Но… — Тедди подошел еще ближе, словно хотел получше разглядеть обнаженную грудь Сьюзен, которую она тщетно пыталась прикрыть руками.

— Предупреждаю тебя, Ливермор, я занят!

Панчо с силой оторвал руки Сьюзен от груди и жадно стиснул ее, потом довольно посмотрел на Тедди и расхохотался. Ливермор же лишь хлопал глазами.

— А, я вижу, тебе тоже хочется попробовать ее прелестей. Я могу поделиться с тобой, но только за хорошую цену. Лакомый кусочек, правда? Ну, сколько ты за нее дашь?

— Сколько? — удивился Тедди. — Ты что, продаешь ее? Она разве твоя?

— Си, она моя, но я могу уступить тебе ее на пятнадцать минут за хорошую плату.

— Но… я… Сьюзен, объясни мне, почему ты с ним?

— Так ты не хочешь ее? — Перес медленно разрезал платье у Сьюзен на животе. — Она с ребенком, так что я могу получить двойную плату, как ты думаешь, сеньор?

Тедди залился краской, а на глазах его выступили злые слезы.

— О Боже, Сьюзен, ты и вправду беременна от этого… этого мексиканца?

Не будь ситуация столь зловещей, Сьюзен непременно расхохоталась бы в ответ на его жалкий лепет. Ей было все равно, что думает о ней Тедди Ливермор.

— Да, так оно и есть, Тедди. Я беременна и жду ребенка.

Панчо переводил взгляд со Сьюзен на Тедди и обратно.

— Ага, значит, ты знаком с этой сеньоритой? И ты знал, что она здесь работает?

Брови Тедди взлетели ко лбу:

— Ты работаешь здесь?

— Да, а что тебя удивляет? — сказала Сьюзен с издевкой. — Ты же сам сказал, что я шлюха…

— Да, мне следовало предвидеть, что ты этим кончишь, — процедил Тедди сквозь зубы.

Не обращая внимания ни на Переса, ни на его нож, Сьюзен обернулась к Тедди со сладкой улыбкой на лице:

— Тем более, что всем этим я обязана тебе. — И с размаху влепила ему крепкую пощечину.

Тедди растерялся. Он потер пылающую щеку и посмотрел на Сьюзен как будто недоумевая: за что она так?

— Я приехал в Золотые Холмы, чтобы просить тебя стать моей женой. — Он сжал ее ладонь. — Но теперь…

— Но теперь, когда выяснилось, что я, к несчастью, жду ребенка от другого мужчины и работаю в публичном доме, я, конечно, для тебя уже недостаточно хороша, не так ли? — сказала Сьюзен, и ее зеленые глаза сверкнули гневом. — Если хочешь знать, Тедди, даже если бы ты был единственным мужчиной на свете, а у меня было бы десять детей — я все равно не вышла бы за тебя замуж. А теперь убирайся отсюда, ты, жалкий трус. Иди поищи себе другую дуру, которая поселится в твоей грязной халупе.

Тедди Ливермор в крайнем смущении попятился к двустворчатой двери.

Панчо же, закинув назад голову, громко хохотал, потом протянул к ней обе руки:

— Ах, сеньорита, в вас столько огня! Идите к Панчо! Согрейте его вашим пламенем!

Сьюзен, в которой еще клокотал гнев на Тедди, бросила на мексиканца взгляд, полный ненависти, и почти истерически закричала:

— Убирайся и ты отсюда, грязный подонок! И не смей ко мне прикасаться!

Перес хлопнул себя по колену и залился диким хохотом:

— Си, это мне нравится! В вас столько пыла! И я хочу поближе узнать вас… — Перес перестал хохотать. — Что-то мне чертовски захотелось пить после этого глупого разговора. Пойдем в бар, смочим чем-нибудь горло…

Прижимая к себе обрывки платья, чтобы хоть как-то прикрыть наготу, Сьюзен покорно спустилась по ступенькам в бар. Помимо бандитов, там были лишь Тедди, уныло облокотившийся на стойку, и Лили с перепуганными насмерть девочками. Видимо, все остальные клиенты слиняли, как только появился Перес со своей шайкой.

Музыка давно уже не играла: пианист лежал убитый, уткнувшись лицом в клавиши, а из спины его торчала рукоять ножа.

Всем женщинам велено было отойти к стене. Всем, кроме Сьюзен.

Вдруг среди всеобщего оцепенения раздался спокойный голос:

— Эй, Перес, отпусти девушку и брось оружие на пол!

— Чейз! — тихонько прошептала Сьюзен, мгновенно узнав любимый голос, но самого Чейза нигде не было видно.

— Ложись на пол, Сьюзен! — крикнул Чейз.

Но прежде, чем Сьюзен сообразила, что делать, Перес обхватил левой рукой ее за шею и грубо притянул к себе, прикрываясь ею, как щитом. Остальные бандиты наставили оружие в ту сторону, откуда раздавался голос Чейза.

Послышался выстрел, и Сьюзен громко завизжала. Один из бандитов замертво повалился на пол.

— Отпусти ее, Перес! Сопротивление бесполезно: вы окружены!

— Вы один, сеньор, — с насмешкой сказал Перес, — а нас двадцать.

— Нет, Перес, ты ошибаешься! Посмотри-ка в окна: в каждом из них сидит человек с винтовкой и целится прямо в твою дурацкую башку. Так что, оставь девушку и бросай оружие.

— Это вы бросайте оружие, сеньор! Сюда, на пол! А не то я укокошу вашу красотку. Пронто!

У самого уха Сьюзен послышался зловещий щелчок курка…

33

— Сьюзен! — крикнул Чейз. — На пол! Скорее!

Плохо соображая, что делает, Сьюзен вывернулась из цепких рук Переса и что было сил саданула его в пах. Он завопил, а она бросилась вперед, туда, где в углу за стойкой бара визжали девушки. Не успела Сьюзен упасть на пол, как началась дикая перестрелка.

Пули, словно град, сыпались изо всех окон. Мексиканцы отстреливались, но один за другим валились на пол, точно подкошенные.

Сьюзен была так взволнована и так боялась за Чейза, что не сразу заметила Тедди.

— Сьюзен? — прорезался его голос сквозь грохот выстрелов.

Подняв голову, Сьюзен увидела, что рядом с ней сидит ее несостоявшийся муж — весь покрытый битым стеклом, с зажатой между ног бутылкой виски. Она с отвращением отвернулась от него: сейчас ее волновали только Чейз и их ребенок.

А Тедди пробормотал:

— Когда я договаривался с Пересом, то не знал, что так получится. Он обещал мне не ходить в Золотые Холмы. Говорил, будет ждать, пока золото повезут из города.

Сьюзен не сразу поняла смысл его слов и судорожно стала соображать, что бы это могло значить. Видимо, Тедди пронюхал, по какой дороге повезут золото, и продал эту информацию Панчо Пересу.

Стихший всего на мгновение огонь начался вдруг с удвоенной силой. Тедди вскрикнул и повалился на пол. Пуля попала ему прямо в голову. Широко открытые глаза его смотрели на нее, но уже ничего не видели.

Сьюзен почувствовала, как к горлу подступает тошнота, и в ту же секунду ее начало рвать прямо на жалкое тело Тедди. Судорога сотрясала ее снова и снова, и лишь когда желудок ее полностью опустел, Сьюзен, закрыв глаза, смогла лечь на пол, дрожа от озноба и слабости.

Потрясенная смертью Тедди и измученная приступом рвоты, Сьюзен плохо соображала, что происходит вокруг. Вдруг чья-то рука грубо схватила ее за плечо и потащила вон из бара.

Открыв глаза, Сьюзен с ужасом увидела, что это Панчо Перес. Он, прикрываясь ею, как щитом, толкнув ногой дверь черного хода, вытащил Сьюзен на улицу.

Сквозь пелену тумана судорожно соображала Сьюзен: где же Чейз? Где все остальные? Куда тащит ее Перес?

Во дворе громко ржали испуганные перестрелкой лошади мексиканцев. Перес подтащил Сьюзен к одной из них, усадил в седло и уже поставил было ногу в стремя, как в ту же секунду из двери черного хода, словно смерч, вынесся Зверь, мертвой хваткой вцепился Пересу в шею и повис на нем. Глаза Переса вылезли из орбит, и он хрипя рухнул на землю.

— Молодец, Звереныш! — послышался голос Чейза.

Чейз бросился к Сьюзен, снял с лошади и сжал в крепких объятиях.

Сьюзен кинула быстрый взгляд на Панчо Переса: при смерти этот человек был еще отвратительнее. Зверь лежал рядом с ним и грозно рычал.

— Перес еще жив, Зеленоглазка, — сказал ей Чейз. — К несчастью, мне дан приказ взять его живым. Хорошо, что Зверь не задрал его до смерти.

— От кого ты получил этот приказ, Чейз? Что все это значит?

— Сначала я свяжу Переса, — улыбнулся ей Чейз, — а потом тебе все объясню.

Когда прибыл шериф Деккер, связанный Перес уже лежал на полу в вестибюле.

— Я посадил всех оставшихся в живых за решетку, агент Маккейн, — сказал Деккер. — Может быть, вы сразу сообщите Президенту?..

Сьюзен, хлопая глазами, переводила удивленный взгляд с Чейза на шерифа, а с шерифа на Чейза. Агент Маккейн?! Президент?! О чем они говорят? Что происходит?

Чейз опустился на колени подле сидевшей в кресле Сьюзен и, положив руку ей на плечо, сказал:

— Нет, это может подождать и до завтра. Сейчас мне нужно уладить гораздо более важные вещи.

— О'кей, тогда до завтра, — сказал шериф и кивнул своим помощникам, чтобы они забирали Переса, потом обратился к Сьюзен:

— Да, мисс Сент-Клер, ваш любимец… маленький койот… почти не пострадал. Сейчас он бегает по кухне и требует у Карлоса кусок бифштекса. Думаю, он это заслужил.

— Я пойду взгляну на него, — ответила Сьюзен и посмотрела на Чейза. Как же приятно было видеть его целым и невредимым!

— Ты хорошо себя чувствуешь, Сьюзен? Вид у тебя ужасно измученный и усталый. — Сьюзен закрыла глаза, наслаждаясь звуками его глубокого голоса.

— Все хорошо, Чейз…

— Пойдем отсюда, нам с тобой нужно поговорить. О многом.

— Да, Чейз, нам нужно о многом поговорить. Но я не хочу больше ждать ни минуты… Ты скоро станешь отцом!

— Что-о?

Выражение лица Чейза показалось Сьюзен таким забавным, что она от души рассмеялась.

— Я понимаю, что для тебя это неожиданность… Пойми, я ничего не прошу у тебя, просто… мне показалось, будет справедливо, если ты об этом узнаешь.

— Будет справедливо? Разумеется, я должен об этом знать. Это же… это же просто замечательно, Зеленоглазка! — Он прижал ее к себе. — Сьюзен, тогда, в прошлый раз… я вел себя грубо… но я боялся за твою жизнь, поэтому прогнал тебя. И потом, — он хитро улыбнулся, — я думал, что ты все еще любишь своего Ливермора…

Сьюзен покачала головой.

— Нет, я не люблю его, — сказала она. — С того самого первого дня, как я встретила тебя, он перестал для меня хоть что-нибудь значить… я просто сама не сразу поняла это. Нехорошо, правда, так говорить, ведь бедняга Тедди убит. Убит в перестрелке, — Сьюзен грустно улыбнулась. — Он, видимо, сильно запутался в долгах. Но я не подозревала об этом, когда встретила его в Бостоне. Тогда он показался мне таким респектабельным. Но сейчас это уже неважно. Для меня главное сейчас — ты, Чейз… Ты и наш ребенок.

Широкая улыбка расплылась по лицу Маккейна.

— О Сьюзен, как же я люблю тебя! Я столько раз хотел тебе об этом сказать!

— Так почему же не сказал? — спросила Сьюзен сощурив глаза. — Как ты мог обращаться со мной так грубо? И что все это значит — оказывается, ты агент? Учти, Чейз Маккейн, я жду объяснений!

— Ты права, Сьюзен, — кивнул Чейз. — Сейчас все объясню… Я секретный агент правительства Соединенных Штатов и лично Президента.

— Что-что?

— Я должен был давно сказать тебе об этом, чтобы ты не думала, что я преступник. Но тогда для нас обоих было лучше, чтобы ты этого не знала. До тех пор, пока Перес был на свободе.

В голове Сьюзен шла напряженная работа. Слова Чейза так много ей сразу объяснили!

— Я не говорил тебе, что люблю тебя, — продолжал Чейз, — только по одной причине — я считал, что Ливермор может создать для тебя лучшую жизнь, нежели я. И потому, что я боялся не остаться в живых.

Сьюзен взглянула в его глаза: они горели неподдельной любовью и нежностью.

— Шериф Деккер, — говорил тем временем Чейз, — предложил мне работу в Золотых Холмах. И теперь, конечно, я соглашусь. Я построю в пустыне для тебя огромный белый дом с колоннами. Там родится наш малыш, и я буду очень любить вас обоих…

Чейз прижал Сьюзен к себе и прильнул к ее губам в жадном, страстном поцелуе. Сердце его разрывалось от счастья.

Она любила его сильнее, чем когда-либо.

Потом, взяв Сьюзен за руку, Чейз спросил:

— Ты станешь моей женой?

— Я не знаю.

Кровь прилила к его голове.

— Думаю, — сказала Сьюзен с хитрой улыбкой, — мне надо подождать с ответом до тех пор, пока ты не докажешь мне всю силу своей любви. — Ее изумрудные глаза сверкнули: — Пойдем наверх, в розовую комнату Лили?

— Розовую комнату, говоришь? Х-м… Зеленоглазка на розовом… — Чейз подхватил ее на руки и толкнул ногою дверь. — Кажется, это неплохая идея.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33 X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?