«Где начинаются мечты»

Нужно было бежать.

Гул несмолкаемых разговоров, сияние канделябров, роняющих воск на танцующие пары, смесь запахов, предвещавших роскошный ужин, – все это подействовало на Холли Тейлор угнетающе. Она совершила ошибку, выбравшись на такой многолюдный прием вскоре после смерти Джорджа. Конечно, три года большинству не показались бы недолгим временем. Холли пробыла в глубоком трауре год и один день, осмеливаясь выйти из дома разве что на прогулку в сад в сопровождении своей маленькой дочки. Она носила платья из черного бомбазина и закрывала лицо вуалью, символизирующей разлуку с мужем, а стало быть, и всем мирским. Ела она почти всегда в одиночестве, завесила все зеркала в доме черным крепом и писала письма на бумаге с черной рамкой – словом, все окружающее ее носило печать горя.

Потом настал второй год. Она по-прежнему одевалась только в черное, но больше не носила вуаль. На третий же год после смерти Джорджа Холли позволила себе носить серый и лиловый цвета и появляться на небольших сборищах, где присутствуют только женщины, – таких, как чаепития с родственницами или близкими подругами.

Теперь, после трех лет затворничества, Холли выбралась из своего убежища, где она сполна могла предаться горю, в суетный мир, который показался ей совсем чужим. Правда, лица и декорации оставались в точности теми же, какие она помнила… только вот Джорджа с ней уже не было. Ей казалось, что она бросается в глаза своим одиночеством, ей было не по себе в новой роли – вдовы Тейлор. Так же, как остальные, она всегда смотрела на переживших потерю женщин с трепетом и неловкостью, боясь лишний раз прикоснуться к окутывавшему их облаку несчастья. Теперь она поняла, почему вдовы, посещающие приемы вроде нынешнего, выглядят столь отстраненно. Люди подходят к ним с выражением сочувствия, предлагают чашечку пунша, говорят пару утешительных слов и уходят, стараясь скрыть облегчение. Выполнив свой общественный долг, они снова могут со спокойной душой веселиться на балу. Раньше она сама вела себя точно так же.