«Истинная любовь»

Сюзанна Энок Истинная любовь

Глава 1

«Вместе со всем светским обществом, мечтающим в полной мере насладиться неприветливой хмурой погодой и тяжело нависшим низким пасмурным небом, в город вернулась леди Энн Бишоп. Лондон переживает небывалые холода, каких не помнят даже самые древние из его жителей. Не поверите, но наша великолепная Темза замерзла! Автору этих заметок остается лишь вопрошать: неужели все почтенные мужья города утратили любимую отговорку и вынуждены делать то, что прежде могли отложить до лучших времен? Например: «Соглашусь выбросить кабанью голову (или признать, что страдаю подагрой, или выслушать мудрые советы супруги — вы, дорогие читатели, вольны, выбирать любой понравившийся вариант), когда замерзнет Темза».

Однако, невзирая на непривлекательное покраснение носов, бомонд с оптимизмом встречает холода: очевидно, радует новизна ощущений. Леди Энн Бишоп, как указывалось ранее, была замечена за лепкой снеговика в компании сэра Ройса Пемберли, который, нелишне уточнить, не является ее нареченным женихом.

Остается лишь догадываться, как в данной ситуации поведет себя маркиз Хэлферст, обрученный с леди Энн с первых дней ее жизни. Неужели оставит поместье в Йоркшире и явится в Лондон, чтобы наконец-то познакомиться с той особой, с которой намерен рано или поздно отправиться к алтарю? А может быть, сложившиеся обстоятельства вполне устраивают маркиза? В конце концов, далеко не каждому джентльмену нужна жена».

Светские заметки леди Уислдаун 24 января 1814 года[1]

Леди Энн Бишоп положила письма на карточный стол.

— Ну вот, — с улыбкой заключила она. — Теперь каждая из нас прочитала все три послания. Так каково же ваше мнение, леди?

— Самое пылкое приглашение пришло от мистера Спенгла, — со смехом ответила Тереза де При и показала листок. — Он целых четыре раза употребил слово «сердце».

— И дважды — слово «горячий»! — Энн тоже рассмеялась. — А еще у него самый красивый почерк. Как, по-твоему, Полин?

— Можно подумать, Энни, будто почерк имеет для тебя какое-то значение. — Мисс Полин Гамильтон пренебрежительно отмахнулась. — Всем нам прекрасно известно, что в театр ты собираешься ехать с лордом Хардом, и вовсе ни к чему хвастаться перед бедными подружками любовными письмами.

— Ради Бога, это вовсе не любовные письма. — Энн взяла со стола послание лорда Харда и задумчиво взглянула на каллиграфический почерк. Деэмонд Хард, вне всякого сомнения, оставался самым остроумным из знакомых джентльменов, но при чем же здесь любовь? О любви не могло быть и речи.

— Как же в таком случае предпочитаешь называть все эти произведения эпистолярного жанра? Письмами искренней симпатии?

Энн слегка нахмурилась и вернула листок на место.

— Все это лишь шутка. Ровным счетом ничего серьезного.

— Почему? Потому что тебя обручили в возрасте трех дней? — не унималась Полин и даже скептически покачала головой. — По-моему, для тебя давний семейный договор значит еще меньше чем для твоих поклонников.

— Полин, с какой стати ты вдруг решила читать мне мораль? — Энн обиженно надула губки и быстро сложила письма в стопку. — К твоему сведению, у меня нет поклонников, да и ничего предосудительного я не делаю.

— И вообще, — вступила в спор Тереза, — не напомните ли, когда Энни получила последнее письмо от лорда Хэлферста?

— Никогда! — в один голос воскликнули подруги и весело рассмеялись.

Энн тоже засмеялась, хотя ей самой разговор вовсе не казался забавным. В сказках жених спасал невесту, ради любимой бесстрашно сражался с ведьмами и убивал драконов. Написать письмо, пусть даже из забытого Богом Йоркшира, — подвиг несколько меньшего масштаба.

— Да, — подтвердила она. — К сожалению, за долгие девятнадцать лет не пришло ни одной записки, ни единого слова. А потому не желаю больше выслушивать нелепые замечания по поводу суженого-овцевода. — Для большей убедительности она слегка наклонилась. — Джентльмену прекрасно известно, где протекают мои дни. Если сам он предпочитает жить как можно дальше от Лондона, то остается лишь пожелать герою удачи.

Тереза вздохнула:

— Так что же, замуж не собираешься? В ответ Энн похлопала подругу по руке.

— Видишь ли, я надежно обеспечена ежемесячным содержанием; благодаря министерской должности отца провожу большую часть года в Лондоне, да еще в окружении лучших подруг, о которых только можно мечтать; получаю по три приглашения на каждое светское событие, причем в разгар холодной зимы. Если это не совершенство, то, что же тогда считать совершенством?

Полин покачала головой:

— Ну а как же все-таки насчет маркиза-овцевода? Неужели бедняга иссохнет и сгинет в своем дремучем Йоркшире? А если когда-нибудь решит жениться, то разве не на тебе?

Энн вздрогнула. Мисс Гамильтон отличалась редкой способностью находить на чужом пути опасные камни.

— Решения этого господина меня не касаются.

— Может быть, суженый погибнет смертью храбрых при стрижке овец? — предположила Тереза.

— О, я вовсе не желаю лорду Хэлферсту зла, — поспешно возразила Энн. О, небеса! Да ведь если, не дай Бог, с маркизом приключится что-нибудь неладное, мгновенно рухнет единственная защита, до сих пор кое-как спасавшая от неумолчного ворчания матери о необходимости сделать выбор и выйти замуж. Пока что удавалось успешно прикрываться неведомым женихом-маркизом. Брак без его согласия оказался бы нарушением норм приличия. — Джентльмен мне очень нравится на расстоянии — чем дальше от Лондона, тем лучше.

— Хм, — усомнилась Тереза. — Это сейчас ты так рассуждаешь, но…

В этот момент дверь гостиной открылась.

— Энн, немедленно иди сюда! — прошипела мать.

Леди Дэвен выглядела очень бледной и встревоженной, и Энн с ужасом решила, что с отцом что-то случилось. Она мгновенно вскочила и подбежала к двери.

— В чем дело, мама?

— Он здесь! — изрекла графиня, даже не удостоив подруг своей дочери взгляда. — Но почему ты в этом платье? Куда делось новое, голубое?

— Мама, о чем ты? — Энн выразительно посмотрела на молодых леди, без слов умоляя о прощении. — Кто здесь? Папа?

— Нет, он! Лорд Хэлферст!

У Энн перехватило дыхание, а Тереза и Полин изумленно воскликнули:

— Что?! — Хватит медлить! — строго одернула мать, схватила дочь за руку и потащила по коридору.

— Что он здесь делает? — В голове Энн роились сотни вопросов, но в слова воплотился лишь один-единственный, самый важный.

Леди Дэвен раздраженно взглянула на дочь.

— Пока что это никому не известно. Спросил тебя. Бедняга Ламберт растерялся и не знал, что делать, но, к счастью, хотя бы догадался проводить нежданного гостя в утреннюю комнату.

Суженый ждет в утренней комнате! Овцевод, Маркиз Хэлферст. Тот самый толстый, лысый, неряшливый, низенький, дурно пахнущий овцевод, которому родители пообещали отдать ее в жены. За все девятнадцать лет жизни она еще ни разу не видела этого ужасного человека.

— Ой, сейчас упаду в обморок, — пробормотала Энн.

— Ни в коем случае. Сама во всем виновата: незачем было так себя вести. Скорее всего, он приехал, чтобы от тебя отказаться.

Энн заметно оживилась.

— Правда? — Теперь, когда в Лондон явился неведомый маркиз, даже перспектива выслушивать постоянные напоминания матери о необходимости выйти замуж за другого уже не казалась столь мрачной.

Перед закрытой дверью утренней комнаты они остановились.

— Даже не сомневайся, — убежденно прошептала графиня. — И постарайся вести себя прилично. — Она открыла дверь и пропустила дочь вперед.

— Вести… — закончить Энн не успела, поскольку дверь резко захлопнулась.

Он стоял возле камина и грел руки. Пару мгновений Энн видела лишь профиль. Не лысый, не низенький, ничуть не толстый, в темном, ловко облегающем сильную фигуру сюртуке. Почему-то внезапно пришло на ум слово «аристократ» — в старинном, элегантном смысле.

— Вы Хэлферст? — неожиданно для, себя выпалила Энн и покраснела.

Гость быстро обернулся, чем вызвал легкое движение воздуха. Темно-серые глаза, на лбу влажная от снега прядь. Волосы иссиня-черные, как уголь. Он смотрел пристально, в упор, с заинтересованным вниманием, от которого перехватило дыхание.

— Да, Хэлферст.

Ответ прозвучал отрывисто, почти резко, хотя трудно было определить, отчего именно: от изумления или от раздражения.

— Леди Бишоп, полагаю?

«Совсем не безобразен», — мысленно отметила Энн, глубоко вздохнула, взяла себя в руки и присела в запоздалом реверансе.

— Что… что привело вас в Лондон, милорд?

— Снеговик, — лаконично, ровным голосом ответил гость.

— Прошу прощения?

Маркиз достал из кармана в несколько раз сложенную газетную страницу и сделал несколько шагов навстречу Энн.

— Снеговик?

Осторожно, стараясь не коснуться руки маркиза, Энн взяла листок. Глупо, конечно, но прикосновение сделало бы присутствие жениха неоспоримо… реальным. В свете камина на указательном пальце сияло кольцо с огромным рубином. Фантастические отблески придавали сцене мрачный средневековый колорит. Энн с опаской заглянула в смуглое, четко очерченное лицо, но наткнулась на непроницаемое выражение. Медленно развернула потертую бумагу и побледнела.

— О! Я… ах… видите ли, леди Уислдаун невероятно преувеличивает.

— Понимаю, — едва слышно пробормотал гость. Почему-то от тихого голоса по спине поползли мурашки. — Значит, вы вовсе не изволили валяться в снегу на пару с сэром Рейсом Пемберли?

Шок, вызванный неожиданным появлением жениха, успел слегка сгладиться и уступить место иным чувствам. Посетитель выглядел высоким, стройным и сильным, а выразительные черты красивого худого лица наверняка вызвали бы у поэта чистые слезы умиления. Однако откровенная грубость встревожила и привела Энн в смятение. Она настороженно прищурилась и отвернулась, не в силах смотреть в глаза греческому богу впрочем, костюм небожителя даже приблизительно не соответствовал требованиям лондонской моды. Добротно сшитый из дорогой шерсти сюртук отставал от новейших фасонов лет на шесть, если не больше. Темные бриджи из оленьей кожи выглядели так, словно знавали лучшие дни, а качество сапог вообще скрывалось под толстым слоем грязи.

— Я вовсе не валялась, лорд Хэлферст. Сэр Ройс просто упал в снег, а я хотела помочь ему подняться и сама не удержалась.

Гость вопросительно поднял брови.

— Надеюсь, подобное случается не слишком часто? Энн нахмурилась. Теперь он еще и издевается?

— Прежде чем нападать, могли бы, по крайней мере, поздороваться, лорд Хэлферст.

— Видите ли, последние три дня я провел в дороге и стоически преодолевал снег и бездорожье — лишь для того, чтобы выяснить, с какой стати, черт возьми, невеста милуется с тем, кто «не является ее нареченным женихом». — Маркиз взял из рук Энн газету. — Так что в данной ситуации мое поведение можно назвать самым, что ни на есть любезным.

Максимилиан Трент, маркиз Хэлферст, постарался скрыть интерес за резким тоном. Он предполагал, что неожиданное появление вызовет удивление, но не мог предвидеть столь откровенного противостояния. Тоненькая девушка с пышными темными волосами, собранными на затылке в тугой узел, стояла перед, ним, упрямо сжав кулачки. Кажется, ее вовсе не волновало, что именно он предполагал, а о чем не догадывался. Забавно.

Очень не хотелось оставлять Йоркшир, однако деревенская жизнь излишне затянулась. Заметка леди Уислдаун пролила свет на две неприятных истины. Во-первых, следовало самому отправиться в Лондон за невестой, поскольку невеста явно не собиралась ехать в Йоркшир. Во-вторых, если лондонские джентльмены, пусть даже всего лишь в рассказах светских сплетниц, сочли возможным поставить под сомнение права и мужское достоинство жениха, значит, пришло время напомнить и о правах, и о себе. Ну а едва он увидел ту, с которой был обручен на протяжении девятнадцати из прожитых на свете двадцати шести лет, сразу понял, что имело смысл приехать значительно раньше.

— Я не «миловалась» с сэром Ройсом. Он просто друг.

— Бывший друг, — поправил Максимилиан. Убежденность, с которой прозвучал приговор, удивила даже его самого: что ни говори, а с невестой он беседовал впервые в жизни.

Молодая леди смотрела гневно и решительно; в зеленых глазах не осталось ни капли былого любопытства.

— Не уверена, что вы обладаете правом…

— Тем не менее, — перебил маркиз, — я здесь. — Он неторопливо подошел ближе. — Где ваш отец?

Энн нахмурилась.

— У регента. Зачем он вам?

— Чем быстрее уладим все формальности, тем лучше. Сможем уехать прежде, чем приключатся новые снежные истории.

Энн так же медленно отступила.

— Уехать? Но куда?

— В Хэлферст. В это время года длительное отсутствие недопустимо. Сельская жизнь требует присутствия хозяина.

Леди Бишоп остановилась и расправила складки тяжелого лавандового платья.

— Вот так просто? После девятнадцати лет полного и абсолютного отсутствия вы внезапно появляетесь, и — хлоп! — мы женимся и скрываемся от человечества в глуши?

— Йоркшир вряд ли можно назвать глушью, — возразил маркиз, доставая карманные часы. — Если удастся отправиться в путь до полудня, то в поместье можно будет вернуться уже к концу недели — это с учетом ужасной погоды и нагрузки в виде невесты.

Он строго сжал губы и снова осмотрел собеседницу с головы до ног. Да, с этой молодой особой несколько остановок в придорожных гостиницах окажутся не только необходимыми, но и приятными.

— Нет, — внятно произнесла мисс Бишоп. Максимилиан отвлекся от глубоких размышлений.

— Что?

Ему показалось, что она колеблется, хотя и стоит напротив, с гордо поднятой головой, решительно расправив плечи.

— Я сказала — нет.

Маркиз захлопнул золотую крышку часов.

— Это я слышал. Прошу пояснить, что именно вы имели в виду?

— По-моему, все и так ясно, лорд Хэлферст. Я не покину Лондон и не поеду с вами в Йоркшир. А еще…

— Ах, так вам угодно выйти замуж здесь? Что ж, в таком случае, думаю, смогу без труда получить специальную лицензию на брачную церемонию. — Достаточно разумный подход. Она выросла в Лондоне, а потому против бракосочетания в столице возражать не стоило.

— Позвольте договорить, — настойчиво, хотя и дрожащим голосом продолжила Энн. — В Йоркшир не собираюсь в принципе и скорее умру, чем выйду за вас замуж.

Максимилиан недоверчиво покачал головой:

— Не в вашей власти просто так отказать. Решение принадлежит не вам, леди Энн. — Он с трудом сдерживал закипающий гнев. — Ваши родители…

— Не сомневаюсь, что мои родители просто забыли предупредить вас, что не хотели бы видеть дочь несчастной в браке с человеком, которого она ни разу в жизни не видела. К тому же за все девятнадцать лет этот человек ни разу не потрудился прислать ни письма, ни записки, ни даже крохотного клочка бумаги.

Маркиз вновь поднял брови: интересно, кого пыталась убедить упрямая невеста — его или саму себя?

— Вы…

— Я совершенно вас не знаю, милорд, — перебила его Энн, — а потому ни за что не позволю постороннему джентльмену увезти себя из города.

— Думаю, имело смысл заблаговременно изложить свою точку зрения, — заметил маркиз. Не хватало еще, чтобы эта малышка, моложе его на целых семь лет, диктовала условия брака. К тому же девочка слишком хороша, чтобы отпустить ее только потому, что он не удосужился написать пару писем.

— Не отрицаю, что если бы вы раньше вспомнили о моем существовании и не поленились представиться, то я бы вам не отказала.

Красавица старалась напрасно; если бы родители разрешили дочке разорвать помолвку со старинной и почтенной семьей, к которой принадлежал Максимилиан, то навлекли бы на себя всеобщее осуждение и злые насмешки. Кроме того, маркиз вел регулярную переписку с лордом Дэвеном и точно знал, что и сам граф, и графиня Дэвен горячо поддерживали предстоящий союз. Максимилиан открыл рот, чтобы возразить, но тут же передумал. К чему лишние слова? Победа уже за ним, хотя соперница пока еще этого не поняла. Он настолько устал, промок и замерз, что, вряд ли смог бы произнести убедительную и в то же время красивую речь. Ну а обострять и без того непростые обстоятельства знакомства, пожалуй, не имело смысла.

Он взглянул на юную леди. Мисс Бишоп нервничала: щеки раскраснелись, глаза возбужденно блестели, пальцы судорожно мяли тяжелую ткань лавандового платья. Нет, криком здесь ничего не добьешься, да и недостойно побеждать с помощью грубой силы. Придется изменить тактику.

С сожалением, представив, в какое непролазное месиво превратит дорогу на север скверная погода, маркиз кивнул:

— Что ж, возможно, вы правы.

— Возможно? Да я действительно права, — с видимым облегчением подтвердила леди Бишоп и даже улыбнулась.

Ах, Господи, до чего же хороша! Вот этого он не ожидал. Да и вообще, не предполагал увидеть столь яркую, впечатляющую особу.

— В таком случае позвольте возместить причиненный ущерб.

Энн на мгновение нахмурилась, но тут же взяла себя в руки.

— Не вижу ни малейшей необходимости.

— По-вашему, мне следует поспешно развернуться и уехать в Йоркшир? — уточнил Максимилиан, вновь уступая любопытству. Да, леди Энн удивила непредсказуемостью и своеволием, но его внезапный приезд наверняка поразил ее куда больше.

— Вы сказали, что не намерены надолго задерживаться в Лондоне.

— Действительно не намерен. И все же был бы признателен, если бы вы согласились отправиться со мной, — он посмотрел в потрепанную газету, — в театр «Друри-Лейн». Сегодня там идет «Венецианский купец» Шекспира. Шейлока, насколько, мне известно, играет сам Эдмунд Кин.

— Да, так оно и есть. — В изумрудных глазах засияла улыбка. — Говорят, прекрасный артист. Вообще-то… — Леди Энн замолчала и залилась румянцем.

— Вообще-то что? — уточнил маркиз. — Ничего.

— Ну и отлично. В таком случае заеду за вами ровно в семь.

Не в силах противостоять искушению, Максимилиан сделал еще один шаг вперед. Разжал пальчики, все еще нервно терзавшие платье, и поднес к губам узкую ладошку. Легко, бережно поцеловал руку невесты и в ответ услышал тихий вздох. Энн подняла личико и из-под густых темных ресниц посмотрела ему в глаза. Прикосновение и взгляд отозвались жаркой волной желания.

— До вечера, — пробормотал маркиз и выпустил руку, хотя воображение услужливо рисовало иные способы прощания.

Не дожидаясь ответа, он вышел в коридор и быстрым шагом направился в холл, на ходу забрав из рук дворецкого шляпу и теплое пальто с капюшоном. До вечера предстояли кое-какие дела. Вовсе не обязательно было изучать выражение лица слуги, державшего добротную, но не модную одежду, чтобы выбрать среди неотложных задач самую важную и срочную.

Приехав в Лондон несколько часов назад, лорд Хэлферст намеревался всего лишь забрать леди Энн и не медленно вернуться в графство Йоркшир, в старинное родовое поместье. Однако знакомство с невестой изменило планы: почему бы, в конце концов, не проявить галантность и не поухаживать за блестящей молодой леди?

Глава 2

«Автор заметок не отличается склонностью к преувеличению собственных заслуг, однако вокруг только и слышно, что наблюдения, напечатанные в этой колонке на прошлой неделе, повлекли за собой приезд в Лондон самого Максимилиана Трента, маркиза Хэлферста. Очевидно, известие о веселой прогулке суженой в компании сэра Ройса Пемберли не прошло даром.

Более того, поговаривают, что жених настойчиво ухаживает за леди Энн. Судите сами, дорогие читатели. Вот что произошло в субботу вечером в театре «Друри-Лейн»…

Светские заметки леди Уислдаун 31 января 1814 года

— Ты ему отказала?!

Не обращая внимания на попытки горничной довести прическу до совершенства, игнорируя жалобные вздохи и укоризненные взгляды, Энн продолжала взволнованно ходить по комнате.

— Ты бы послушала, мама, что он говорил! «Хватит веселиться. Все брось и немедленно отправляйся со мной в деревню».

— Этого он не говорил.

— Но вполне мог бы сказать.

Леди Дэвен покачала головой. Графиня сидела на кровати, скептически наблюдая за беготней дочери и героическими усилиями преданной горничной Дейзи.

— Какая разница? Все равно отказывать нельзя. Твой отец и старый маркиз Хэлферст заключили…

— Так пусть папа и выходит замуж! А я никогда не просилась в ссылку в Йоркшир!

— Еще вчера помолвка с Хэлферстом казалась тебе огромной удачей.

Вчера она и не предполагала, что маркиз вообще способен когда-нибудь появиться на горизонте. Энн, наконец, утомилась и опустилась в кресло, позволив Дейзи закрепить последние локоны.

— Он мне не нравится. Разве этого недостаточно?

— Ты видела джентльмена всего лишь один раз. А уж к внешности не может быть никаких претензий.

Внешность как раз и вызывала самое острое раздражение. К сожалению, маркиз оказался красивым — неожиданно красивым, непозволительно и возмутительно красивым.

— Возможно, лицо действительно приятное, — уклончиво согласилась юная леди. — Но ты обратила внимание на костюм? Бог мой, это же самое настоящее старье! И вел себя грубо. Как же еще я могла ответить?

Графиня вздохнула:

— Возможно, он просто нервничал. Первая встреча. — Вряд ли этот человек знает, что такое нервы, — ворчливо заметила Энн.

— Понравился он тебе или нет, а придется встретиться снова. Соглашение остается в силе, и отменить его способно лишь душевное расстройство жениха, если таковое обнаружится. Не забывай, речь идет о чести твоего отца.

— Маркиз предложил сопровождать меня в театр. — Энн нахмурилась. — Точнее, приказал ехать вместе с ним.

— Хорошо. Мы с отцом будем ждать подробного рассказа об интересно проведенном вечере. — Шурша шелковой юбкой, леди Дэвен поднялась и с достоинством направилась к двери.

— Ничего хорошего, — возразила Энн вслед. — Терпеть не могу приказов, особенно от овцевода в старомодной одежде. — «Да, но какие глаза!..» Пришлось себя одернуть. — И уж меньше всего на свете я хотела бы появиться рядом с ним в свете. Засмеют.

— Миледи…

— Дейзи, будь добра, предупреди Ламберта, чтобы о появлении лорда Харда он сообщил только мне и больше никому.

— Но….

— Не спорь, пожалуйста. Не собираюсь проводить остаток дней в зарослях живописного графства Йоркшир.

Горничная поспешила вниз, а Энн откинулась на спинку кресла и погрузилась в задумчивость. Если бы матушка узнала, что лорд Хард тоже надеется сопровождать леди Бишоп в театр, то пришла бы в неописуемую ярость, она и сама не понимала, с какой стати проявила столь отчаянное упрямство — скорее всего потому, что маркиз Хэлферст удалился, уверенный в полной победе, и при этом не позаботился ни о ее чувствах, ни о ее планах и обстоятельствах.

В дверь настойчиво постучали.

— Войдите, — отозвалась Энн и поспешно вскочила с кресла.

В комнату проскользнула Дейзи.

— Миледи, лорд Хард уже здесь и разговаривает в гостиной с графиней, вашей матушкой!

Энн нервно вздохнула.

— Отлично. Возьми шаль — и пойдем.

Не в силах скрыть отчаяние, горничная обреченно кивнула:

— Как прикажете, миледи.

— Не бойся, Дейзи. Постараюсь, чтобы весь гнев обрушился только на мою голову.

— О, надеюсь, что так и случится.

***

— Так, значит, притащился в запряженной волами повозке и потребовал, чтобы вы немедленно поехали с ним в Йоркшир? — Дезмонд Хард уверенно кивнул ливрейному лакею и повел даму по золоченой парадной лестнице театра «Друри-Лейн» в заранее абонированную ложу.

Теперь, когда удалось избежать преследования лорда Хэлферста и родителей и беспрепятственно добраться до театра, леди Бишоп немного успокоилась.

— Да. Причем даже не счел нужным поздороваться.

— Что ж, вполне типично.

Энн бросила на виконта острый взгляд.

— Так вы знакомы с лордом Хэлферстом? Лорд Хард слегка пожал плечами:

— Немного. Вместе учились в Оксфорде. Но виделись в последний раз давно — во время его приезда в Лондон.

Энн удивилась: оказывается, маркиз и раньше бывал в столице?

— Когда это было?

— Наверное, лет семь-восемь назад.

— Хм. И даже не счел нужным нанести мне визит. — Конечно, тогда ей было всего лет двенадцать — тринадцать, не больше, но помолвка-то оставалась в силе!

— Он очень быстро уехал: кажется, умер старый маркиз. — Виконт скептически усмехнулся. — Вряд ли герою хотелось оставаться в столице после того, как поверенные заявили об угрозе банкротства.

Чудесно! Итак, Хэлферст не только груб, но и беден. Об этом родители не предупредили. Должно быть, сошли с ума, если надеются, что она добровольно согласится уехать с женихом, каким бы красивым он ни казался, и спрятаться в лачуге.

— Как мило, — пробормотала Энн и подумала, что, если маркизу нужны ее деньги, избавиться от него будет еще труднее.

Лорд Хард снова усмехнулся.

— Не переживайте, прелестная Энн, — успокоил он. — Сегодня вы со мной. Уверяю, уж я-то ни за что не лишу столь очаровательный цветок плодородной лондонской почвы.

— Спасибо. — Леди Бишоп улыбнулась и вошла в ложу, в то время как кавалер услужливо придерживал закрывавшую вход тяжелую бархатную портьеру.

— Поверьте, не стоит благодарности, — учтиво ответил виконт и устроился рядом, в ближайшем кресле.

Публика шумно заполняла театр, не обращая внимания на незамысловатое предварительное действо. Внезапно партер оживился. Энн посмотрела внимательно и среди заинтересованной толпы заметила очень красивого, элегантно одетого джентльмена в обществе столь же импозантной, но крайне смущенной мисс Амелии Реллтон.

— С кем сегодня мисс Реллтон? — спросила она спутника, из последних сил борясь с желанием посмотреть в упор. Впрочем, судя по направлению театральных биноклей в соседних ложах, прочие зрители вовсе не задумывались о деликатности.

— Хм, Полагаю, это маркиз Дарингтон, — ответил лорд Хард и откинулся на спинку кресла. — Должно быть, сошел с ума, если привел даму в партер. — Виконт придвинулся ближе и оглянулся на Дейзи — горничная скромно устроилась в уголке. — Всех тянет в Лондон на зиму и, судя по всему, на женщин, — ядовито заметил он.

Энн внезапно обрадовалась присутствию верной служанки.

— Должно быть, во всем виноват холод, — отозвалась она.

— Несомненно. — Виконт склонился и оказался неприлично близко. — Признайтесь, милочка, вы просили родителей официально расторгнуть помолвку с Хэлферстом?

Интерес в голубых глазах не соответствовал кажущейся невинности вопроса, и почему-то вспомнилось предупреждение Полин: поклонники существуют независимо от того, готова ли она признать их наличие или нет.

— Я выразила некоторую озабоченность, — осторожно ответила Энн и сама удивилась неожиданной осмотрительности. Если убедить родителей отказать маркизу, мать немедленно выдаст ее замуж за кого-нибудь другого.

— «Некоторая озабоченность» вовсе не соответствует тому настроению, с которым вы высказывались несколько минут назад, — заметил виконт и кивнул знакомым в соседней ложе.

Наконец поднялся спасительный занавес.

— Тсс, начинается, — прошептала Энн и подвинулась на самый краешек кресла, с особой благодарностью наблюдая за игрой актеров.

До самого антракта она сидела неподвижно, погрузившись в интригу пьесы. Никто и никогда не играл Шейлока так оригинально и в то же время настолько убедительно. Стоило ли удивляться, что исполнение роли мистером Кином вызвало в Лондоне настоящий фурор?

Закончилось первое действие. Занавес опустился, и Энн с восторгом присоединила свои аплодисменты к аплодисментам зала.

— Боже! — воскликнула она. — Мистер Кин поистине…

— Поистине приковывает внимание? — продолжил за спиной мужской голос. — Что и говорить, весьма примечательное исполнение.

Леди Бишоп и лорд Хард одновременно обернулись, и виконт тут же вскочил:

— Хэлферст!

Маркиз продолжал стоять неподвижно, удобно прислонившись спиной к стене возле входа. Судя по испуганному выражению лица Дейзи, горничная тоже не заметила его появления. Высокая фигура скрывалась в полумраке, однако Энн чувствовала на себе острый взгляд.

— Лорд Хард, — негромко продолжил маркиз, — вспоминаю, что вас всегда отличал интерес к различного рода пари и к чужим женам.

— Но я вам не жена, — возразила Энн шепотом.

Максимилиан резко выпрямился.

— Однако сегодняшний вечер вы должны были провести в моем обществе. Разве не так?

— Я…

— Леди Бишоп приняла мудрое решение и согласилась поехать со мной, — подал голос лорд Хард. — Буду, признателен, если вам удастся воздержаться от оскорблений.

Маркиз шагнул вперед и оказался в тусклом свете канделябров. У Энн перехватило дыхание. Старая не модная одежда исчезла, уступив место темно-серому сюртуку и брюкам в узкую полоску. Новый костюм сидел идеально, выгодно подчеркивая безупречную стать фигуры. Разумеется, он никак не мог быть чужим, взятым напрокат или взаймы, Впрочем, ум отказывался решать вопрос, откуда именно явился наряд. Взгляд скользил по фигуре, отмечая черный жилет и белоснежную полотняную рубашку, туго накрахмаленный шейный платок и холодные серые глаза.

— Вы… изменились, — пролепетала она и покраснела.

— Всего лишь переоделся, — ответил лорд Хэлферст, удерживая взгляд. — Утром кому-то не слишком понравился мой костюм.

— Полагаю, вам следует удалиться, — вмешался в разговор виконт.

Энн вздрогнула; она почти забыла о присутствии еще одного джентльмена. На красивом лице лорда Харда господствовало самоуверенное выражение, которое Энн замечала уже не раз. Выражение это сообщало, что виконт знает о собственном преимуществе и намерен незамедлительно им воспользоваться. Не приходилось сомневаться, что сейчас последует резкий выпад и поверженный маркиз покинет чужую территорию. Очень жаль, она с удовольствием полюбовалась бы на лорда Хэлферста в великолепном одеянии.

— Не намерен задерживаться, — ответил маркиз и сухо улыбнулся. — Из вашей ложи нелегко увидеть, что происходит на сцене. Я пришел лишь затем, чтобы проводить невесту туда, где ничто не мешает наслаждаться превосходным спектаклем, а именно — в мою ложу.

— Леди пришла со мной. Постарайтесь внедрить этот факт в свою тупую йоркширскую башку!

— Лорд Хард! — не выдержала Энн.

Виконт словно и не слышал предупреждения. Подошел к высокому маркизу и по-петушиному воинственно задрал голову:

— Неужели долгое отсутствие заставило окончательно забыть правила приличия? Уходите прочь!

Хэлферст лишь пожал плечами:

— Если бы я действительно забыл правила приличия, то в этот момент уже тащил бы вас вниз по лестнице и дальше, на улицу, а потом избил бы до полусмерти за то, что вы осмелились вклиниться между мной и леди Энн. Но вместо этого всего лишь прошу невесту пройти в соседнюю ложу. Воплощение хороших манер. — Он перевел взгляд на Энн. — Вам не кажется? Дезмонд багрово покраснел.

— Вы… я… да как вы…

— Не заикайтесь, Хард, — перебил маркиз. — Если хотите что-то сказать, скажите внятно, чтобы можно было понять. — Он предложил даме руку. — Миледи? Обещаю предоставить возможность без помех досмотреть пьесу до конца.

Энн растерялась. До сих пор никому не удавалось победить лорда Харда в словесной перепалке, да еще со столь невероятной легкостью. А на нее маркиз смотрел как на чудесное, неземное создание.

— А что, если я откажусь идти с вами? — задиристо уточнила Энн, силой заставив себя думать и сомневаться. В конце концов, она не товар для обмена. Или товар?

— В таком случае придется разобраться с Хардом, — ответил маркиз просто и в то же время уверенно. Не оставалось сомнений, что именно так и случится.

Энн встала.

— Полагаю, лучше подчиниться, — заключила она сдержанно.

— Энн! — попытался остановить ее лорд Хард. Резким движением маркиз заставил соперника сесть.

— Всего доброго, Хард, — ровным голосом попрощался он и направился к выходу.

В коридоре Максимилиан взял спутницу под руку и повел вдоль ряда лож, занавешенных бархатными портьерами. При этом он упорно смотрел в сторону. Дейзи шла следом. Да, как оказалось, лондонская кокетка имела достаточно веские аргументы против брака с землевладельцем из Йоркшира. И в то же время очаровательное создание в нежно-сиреневом платье с открывающим юную грудь декольте и ниткой жемчуга на шее вселяло твердую уверенность: никто, ни один мужчина на свете не посмеет к ней прикоснуться.

Да, Максимилиан ожидал встретить хорошенькую девушку, но никак не предполагал, что своевольная особа завладеет его мыслями и чувствами. Сейчас впечатление оказалось еще ярче и сильнее, чем утром. Он непременно подберет ключ к загадочной душе, обязательно заставит упрямицу желать его так же пылко и нетерпеливо, как желал ее сам. Без нее он из Лондона не уедет.

— Но ведь все билеты на спектакли Эдмунда Кина давным-давно распроданы. Как вам удалось достать ложу?

Максимилиан отдернул портьеру и проводил даму к креслу.

— Всего лишь обратился с просьбой к друзьям. Маркиз сел рядом и взглянул на спутницу. Судя по выражению лица, похищение ничуть ее не взволновало. Да и сам он не придал истории особого значения. Можно было сделать вывод, что родители не справлялись с чересчур самостоятельной дочкой, однако даже они удивились ее внезапному исчезновению. Приехав в дом графа Дэвена, маркиз не застал леди Энн, однако без труда вычислил, где следует искать беглянку.

— Не думайте, что я согласилась пойти с вами потому, что из этой ложи лучше видно сцену.

— Разумеется. Уверен, что всего лишь пытались сохранить здоровье лорда Харда. Поступок, безусловно, благородный, однако я бы предпочел, чтобы вы отправились в театр со мной, потому что обещали.

— Нет, это вы заявили, что я должна поехать с вами в театр.

— Но вы не возражали. Сдержать данное слово не так уж сложно, не правда ли?

Энн прищурилась.

— Можете сердиться, если хотите, однако моего согласия вы даже не спросили. Не ждите беспрекословного… подчинения.

Кажется, маркиз недооценил силу характера суженой: потребуются немалые усилия, чтобы приручить невесту и… заманить в постель.

— И все же тешу себя надеждой, что рано или поздно вы соизволите повиноваться, — негромко заключил он и взял Энн за руку.

Пальцы оказались сжатыми в кулачок, словно она готовилась нанести удар, но Максимилиан все-таки склонился и нежно провел губами по тыльной стороне ладони. И рука, и перчатка пахли мылом. Простой, до сегодняшнего дня ничем не примечательный аромат почему-то взволновал и едва ли не опьянил его.

Он поднял голову и встретил прямой взгляд зеленых глаз.

— Если ждете от меня подчинения, — произнесла леди Бишоп неровным, чуть дрожащим голосом, — то я вправе ожидать убедительных мотивов.

Маркиз улыбнулся.

— Что ж, в таком случае начнем сражение.

Глава 3

«Интересно отметить, что лорд Хард покинул театр «Друри-Лейн» задолго до окончания спектакля. Джентльмен выглядел крайне мрачным, а главное, позволил себе пить на ходу прямо из бутылки.

Свидетели не заметили на благородном лице ни одного синяка, из чего следует, что слухи о борьбе с маркизом Хэлферстом за внимание очаровательной леди Энн Бишоп сильно преувеличены. Тем не менее, из ложи доносились весьма резкие выражения, так что автору данных заметок остается лишь гадать, что за чудесная сила предотвратила открытое столкновение.

Автор, конечно, не жаждет крови, и все же, уважаемый читатель, разве парочка лиловых отметин не придала бы героизма изнеженному облику лорда Харда?»

Светские заметки леди Уислдаун 31 января 1814 года

Максимилиан встал рано. Какой смысл лежать, если ночь прошла в бесплодных попытках уснуть? Мысли о той, которая должна была стать супругой, но спала не просто отдельно, а даже в другом доме, на другой улице, окончательно прогоняли сон.

Почти все комнаты особняка Трент-Хаус оставались закрытыми, а мебель так и стояла в чехлах. Но к счастью, даже после шести лет отсутствия хозяина слуги исправно исполняли свои обязанности, а в главных апартаментах было тепло и уютно.

Судя по всему, невеста вообще не собиралась идти навстречу. Она ожидала ухаживаний и церемоний, в то время как маркиз наивно надеялся, что граф Дэвен просто посадит дочку в карету и привезет в Хэлферст, как и обещал.

— Не желаете ли чаю, милорд? — услужливо предложил дворецкий, едва господин показался в столовой.

— Лучше кофе. И как можно крепче. — Максимилиан выбрал среди выставленных, на буфете блюд огромную яичницу с ветчиной и энергично, с молодым энтузиазмом приступил к завтраку. Спустя некоторое время его взгляд упал на стопку конвертов, аккуратно сложенных рядом с утренним номером газеты «Лондон таймс». — А это что?

— Полагаю, приглашения, милорд, — ответил Симмс, наливая кофе в большую чашку.

— Приглашения? Куда?

— Не могу сказать, милорд. Для этого времени года Мейфэр выглядит необычайно… оживленным.

Максимилиан недовольно покачал головой:

— Подумаешь! В Йоркшире реки замерзают каждую зиму. Непонятно, с какой стати половина населения южной Англии собралась в Лондоне, чтобы посмотреть на покрытую льдом Темзу?

— Дело в том, что здесь это большая новость. Равно как и вы, милорд, позвольте заметить.

Максимилиан кивнул и начал быстро просматривать приглашения.

— Похоже, что так оно и есть, — заметил он. — Но, если верить наблюдениям леди Уислдаун, все эти приглашения поступили от семей с дочерьми на выданье. Разве они не знают, что я на этом поле не игрок?

— Я…

— Риторический вопрос, Симмс. Будьте добры, распорядитесь, чтобы Томсон оседлал моего коня.

— Вашего коня? — с сомнением повторил дворецкий.

— Да, моего коня.

— Позвольте заметить, милорд, что идет снег.

— По меркам Йоркшира погода почти весенняя. Не сомневаюсь, что мы с Кракеном отлично справимся.

— Слушаюсь, милорд.

Продолжая поглощать сытный завтрак, Максимилиан открывал один конверт за другим. Почта красноречиво свидетельствовала о том, что лондонских мамаш не отпугнули даже слухи о его банкротстве: каждая упорно предлагала молодому маркизу свою дочку. В некотором смысле ситуация даже забавляла — толпа женщин рвалась избавить холостяка от одиночества, а вот та, которую обещали еще в младенчестве, сопротивлялась изо всех сил. И все же после вчерашнего вечера сомнений не осталось: ему нужна только леди Энн Бишоп; замена невозможна.

Следовало честно признать, что преступное невнимание к невесте объяснялось не только необходимостью привести в порядок доставшиеся от отца запутанные финансовые дела и разрушенное хозяйство, но и излишней самоуверенностью. Больше ошибка не повторится. Энн бросила вызов — увы, заслуженный, — и он, Максимилиан Трент, маркиз Хэлферст, готов не только его принять, но и достойно ответить.

— Симмс, не знаете, где можно купить цветы? Желательно розы.

— Насколько могу судить, лучшие в городе розы продаются у Мартенсена. Прикажете кого-нибудь отправить?

Максимилиан стремительно поднялся.

— Нет, спасибо. Пожалуй, займусь сам.

Лондонский бомонд еще спал, когда маркиз разыскал магазин, купил охапку роз и поехал в Бишоп-Хаус. Все неустанно восторгались зимней погодой и дружно уверяли, что в Лондон приехали исключительно ради снега и мороза. Однако наглухо закрытые экипажи и преувеличенное количество одежды на редких прохожих свидетельствовали об откровенном лицемерии. Собственно, ничего иного в светском кругу ожидать не приходилось.

Дворецкий распахнул дверь и не посчитал нужным скрыть удивление.

— Боюсь, леди Энн еще не покинула спальню, милорд, — заявил он, слегка нахмурившись.

— Ничего, я подожду.

Слуга повел раннего посетителя в холодную утреннюю комнату, где еще даже не затопили камин. По пути маркиз мельком взглянул на серебряный поднос для визитных карточек. Несмотря на ранний час, он уже не пустовал: три джентльмена успели выразить почтение, а заодно и напомнить о своем существовании. Значит, войско соперников не ограничивалось лишь лордом Хардом и сэром Ройсом Пемберли — партнером по лепке снеговиков.

— Они лично доставили карточки? — поинтересовался он.

— На улице снег, милорд, — ответил дворецкий, явно считая объяснение исчерпывающим. — Сейчас пришлю кого-нибудь растопить камин.

— Не беспокойтесь, я прекрасно справлюсь сам.

— Эээ… Хорошо, милорд. Немедленно сообщу леди Энн о вашем визите.

— Не может быть!.. — пробормотала Энн, поспешно сбросила ночную сорочку и потерла ладонями щеки, чтобы прогнать утреннюю бледность. Последнее, впрочем, было вовсе не обязательно, поскольку в присутствии лорда Хэлферста щеки почему-то сразу начинали пылать. — Еще нет и девяти. Жуткая рань!

— Какое платье желаете надеть — шерстяное голубое или бархатное бордовое? — донесся из гардеробной голос Дейзи.

— Наверное, бархатное. — Энн быстро причесалась: за ночь длинные темные волосы изрядно спутались. — Нет, оно для улицы. Снег идет?

— Да, миледи.

— Тогда, наверное, шерстяное. — Но ведь это означает, что придется сидеть с гостем и вести беседу. Вчера вечером маркиз показался невероятно… интригующим; еще не хватало увлечься. А его цель — утащить ее в неведомый Йоркшир, подальше от родных и друзей. — Нет, все-таки бархатное.

Закончив, наконец, туалет, леди Энн направилась в утреннюю комнату. Спускаясь по лестнице, она уже едва дышала и сама не понимала, отчего дрожат руки: то ли от холода, то ли от раздражения, вызванного бесцеремонностью раннего визита, то ли от предвкушения новой встречи. Скорее всего, виновато раздражение: что ни говори, а расстались они всего лишь девять часов назад.

— Милорд, — неуверенно произнесла Энн и застыла у входа в утреннюю комнату.

Маркиз сидел на корточках перед камином и сосредоточенно поджигал только что сложенный уголь. Судя по следу сажи на тыльной стороне ладони, уголь закладывал он тоже сам. Услышав обращение, Максимилиан обернулся и посмотрел через плечо.

— Одну минутку, пожалуйста.

— Но…

— Ваши слуги были заняты, и я предложил помощь, — пояснил он, вставая, и слегка пожал плечами. Камин тем временем весело разгорался. В комнате сразу потеплело.

Итак, ее овцевод, оказывается, умел растапливать камин, причем делал это быстро и ловко.

Энн тут же себя одернула: никакой он не «ее»!

— Что привело вас в столь ранний час?

Маркиз подошел, на ходу вытирая руки белоснежным платком.

— Вчера вечером кое-что упустил.

— Не думаю, что такое возможно, — вполне искренне возразила Энн. — Я чудесно провела время. — Конечно, если не считать стычки с лордом Хардом. Впрочем, даже с виконтом он разобрался уверенно и интересно.

На красивых губах мелькнула улыбка.

— Приятно слышать. Но я имел в виду нечто иное.

— Что же именно?

Лорд Хэлферст остановился и неторопливо, обстоятельно осмотрел стройную фигурку с головы до ног и обратно, с ног до головы. Медленно коснулся подбородка и приподнял лицо.

— Забыл поцеловать вас на прощание и пожелать спокойной ночи, — пояснил он тихо, сосредоточив взгляд на губах.

— Вы… — Энн не договорила, потому что маркиз склонился и легко поцеловал ее. Глаза сами собой закрылись. Быстрое, нежное, мягкое прикосновение манило и требовало продолжения. Почему-то захотелось крепко обвить руками сильную шею и поцеловать в ответ, только по-другому, дерзко и горячо. Энн резко вздохнула и с усилием открыла глаза. — Позволяете себе излишнюю вольность. — К счастью, удалось произнести нечто подходящее случаю. Хэлферст покачал головой:

— Ничуть. В конце концов, мы ведь обручены. — Он привлек ее к себе и снова поцеловал.

Оказавшись, наконец, на свободе, Энн едва устояла на ногах.

— Но вы уже поцеловали меня на прощание.

— Второй поцелуй означал приветствие.

— О!

Маркиз отошел к буфету и через мгновение вернулся с великолепным букетом роз.

— Зимний сюрприз, — пояснил он, торжественно преподнося цветы.

Сияющие алые розы вполне могли согреть комнату и без камина. Да и вообще тяжелое бархатное платье уже казалось чересчур теплым: Энн сгорала от волнения.

— Спасибо, — поблагодарила она и глубоко вдохнула пьянящий сладко-пряный аромат. — Розы восхитительны. Но вовсе не обязательны.

— Напротив, обязательны и необходимы, — возразил маркиз. — Предстоит исправить прежние оплошности. Так что это всего лишь начало.

— Начало? — растерянно повторила Энн, не в силах оторвать взгляд от четко очерченных и в то же время чувственных губ. В жизни нареченный супруг оказался красивым аристократом и настолько не соответствовал тому карикатурному образу, который она создала в воображении, что, не зная наверняка, можно было бы принять его за самозванца. А улыбался он поистине чудесно: в глазах мгновенно загорались веселые искры. Сердце Энн с готовностью ответило радостным, взволнованным стуком.

— Начало моего ухаживания.

Спокойное, вполне будничное заявление окончательно привело ее в смятение; собраться с мыслями удалось не сразу.

— Разве вы не собираетесь немедленно увезти меня в Йоркшир?

Хэлферст задумчиво склонил голову, словно подыскивая убедительный ответ.

— Да, ничто не мешает мне это сделать, — наконец негромко заговорил он. — Но как научить вас хотеть там жить, а главное, как научить хотеть жить со мной?

Энн критически прищурилась.

— Не сочтите меня циничной, но что же заставило вас внезапно изменить решение и проявить столь похвальный здравый смысл?

— Знакомство с вами. Однако дело вовсе не в здравом смысле; речь идет всего лишь о терпении. Вы созданы для меня, и я твердо намерен сделать вас своей.

Что и говорить, джентльмен проявлял завидную уверенность в собственных силах.

— Почему? Потому, что я недурна собой да к тому же принесу в дом мужа солидное приданое?

На красивом лице маркиза мелькнула легкая тень улыбки.

— Нет, всего лишь потому, что вы заявили, что скорее умрете, чем согласитесь выйти за меня замуж.

— Но… но это же абсурдно!

— А еще потому, что заинтересовали, заинтриговали и удивили. Только представьте: за все девятнадцать лет не получив от меня ни единого письма и пользуясь невероятной популярностью, вы всего лишь сказали «нет», но не добавили, что уже выбрали другого.

Неожиданно у Энн закружилась голова — вовсе не от его экстравагантной логики, а от пристального взгляда серых глаз, от поразительного ощущения, что едва знакомый человек безошибочно знает, какие слова ей хочется услышать.

— Значит, вы намерены добиваться моего расположения?

— Именно так.

— А если я все-таки не поддамся?

— Это невозможно.

Типичная мужская самоуверенность.

— И все же?

Ответ прозвучал после долгой паузы:

— В таком случае вернусь в Йоркшир.

— Один? — уточнила Энн.

— Без вас, — уточнил Максимилиан таким тоном, словно точно знал, что реплика не понравится.

О Господи, уж не собирался ли он заставить ее ревновать? Всю свою недолгую жизнь Энн знала о существовании жениха, но его самого впервые увидела лишь вчера. Маркиз не отводил глаз, а потому следовало как-то реагировать. Энн забавно наморщила носик.

— Хорошо.

— Хорошо, — тихо повторил гость? — Ну а теперь не согласитесь ли отправиться со мной на утреннюю прогулку?

— Но ведь идет снег!

— Разве это снег? Мы оба одеты по погоде. — Маркиз сжал губы и снова осмотрел собеседницу с ног до головы. Во взгляде мелькнула легкая ирония. — Если, конечно, не предпочтете сидеть со мной здесь.

Энн неожиданно смутилась.

— Пойду, возьму накидку.

— Такого ответа я и ожидал.

— Только не подумайте, что я вас боюсь, лорд Хэлферст! — задиристо предупредила юная леди, направляясь к двери.

— Максимилиан, — поправил он.

— Нет.

Маркиз в два шага оказался рядом.

— Почему же нет?

Проще было сразу согласиться. С другими джентльменами она чувствовала себя намного увереннее. Они не ставили под сомнение каждое слово — скорее всего половину пропускали мимо ушей.

— Обращение к джентльмену по имени подразумевает определенную долю… фамильярности, — пояснила Энн и нахмурилась: сентенция получилась излишне строгой.

Еще один решительный шаг, и лорд Хэлферст оказался возле двери, преградив путь.

— Но мне довелось слышать, что и сэра Пемберли, и лорда Харда вы как раз называете по именам. Так позвольте спросить: о какой именно фамильярности идет речь?

Леди Бишоп коротко рассмеялась:

— Неужели ревнуете, милорд?

— Да. Причем с каждой проведенной рядом с вами минутой ревность становится все яростнее.

Неожиданное заявление поставило ее в тупик. Как правило, джентльмены разыгрывали карту ревности в надежде добиться благосклонности, а лицемерие утомляло и раздражало. В настоящей, искренней ревности мужчины не признавались — во всяком случае, до настоящего момента.

— Я… я вовсе не собиралась заставлять вас ревновать, — попыталась оправдаться Энн, не зная, куда спрятаться от горячего требовательного взгляда.

— Знаю. И этим вы тоже интригуете, Энн. — Лорд Хэлферст бережно поправил выбившуюся из ее прически непослушную прядь. — Итак, зовите меня по имени. Максимилиан.

«Овцевод. Он овцевод! — почти отчаянно напомнила себе леди Бишоп. — И живет не где-нибудь, а в далекой глуши, в Йоркшире!..»

— Хорошо, Максимилиан, — согласилась она. Твердая решимость противостоять обаянию самоуверенного деревенского обитателя не помогла сдержать странной, непонятно откуда взявшейся нервной дрожи.

Серые глаза потемнели.

— Возьмите накидку, Энн, — коротко заключил маркиз.

Он последовал за ней в холл и по пути с радостью заметил, что леди Бишоп даже не взглянула на поднос с визитными карточками. Да, не зря говорится: кто рано встает…

Максимилиан с удовольствием признался себе, что суженая оказалась значительно сложнее, чем можно было представить. План завоевания приходилось каждую минуту пересматривать и менять, поскольку постепенно раскрывался непредсказуемый, полный сюрпризов характер.

Дворецкий снял с вешалки тяжелую серую пелерину, подбитую мехом горностая, но маркиз тут же перехватил инициативу.

— Позвольте мне, — коротко приказал он и, решительно завладев правом укутать хрупкие плечи прекрасной дамы, приблизившись к Энн сзади, бережно надел накидку.

Невольно оказавшись в ароматном лавандовом облаке, он обошел Энн и встал лицом к ней, чтобы застегнуть под подбородком серебряную пряжку. Чуть терпкий запах и легкое прикосновение к нежной коже пьянили и возбуждали.

Неожиданный эффект! Направляясь в Лондон за невестой, лорд Хэлферст планировал всего лишь жениться — да, вступить в законный брак и родить законного наследника, ничего больше. О том, что невеста может удивить, привлечь и вызвать бурю чувств, не было и речи.

— Энн! — вдруг раздался сверху раздраженный голос. — И куда же ты направляешься?

Леди Дэвен поспешно спустилась. За ней едва поспевала небольшая процессия в составе лакея и двух горничных. Мать подбежала к дочери в таком же бурном волнении, в каком маркиз застал ее вчера, когда приехал за невестой и обнаружил, что та исчезла. Следовало немедленно прояснить ситуацию.

— Доброе утро, леди Дэвен, — с любезным поклоном поздоровался он.

Достойная матрона замерла от неожиданности и залилась краской.

— О Боже милостивый! Лорд Хэлферст! Простите великодушно: не знала, что вы здесь.

— Не стоит извиняться. Всего лишь решил опередить соперников и пригласил леди Бишоп на утреннюю прогулку.

— Опередить соперников?.. — нахмурилась Энн.

— Уверяю вас, милорд, никаких соперников! Мы с лордом Дэвеном неустанно напоминаем дочери о помолвке.

— Мама, пожалуйста, не надо…

— И все же, — заметил маркиз, — считаю, что победа без честной борьбы — это не победа.

Энн открыла дверь и выбежала на улицу. Максимилиан церемонно поклонился растерянной и смущенной мамаше и вышел следом. Возможно, родители действительно пытались призвать дочь к порядку, но вот слушалась ли она — это совсем другой вопрос.

— Энн, — заговорил он, беря спутницу под руку, — сказать по чести, даже не предполагал, что вам так не терпится подышать свежим воздухом.

Леди Бишоп выдернула руку и ускорила шаг.

— Если вы проявляете любезность лишь для того, чтобы одержать сомнительную «победу» в столь же сомнительном соревновании, то уверяю: напрасно тратите время. Можете спокойно возвращаться в Йоркшир. Прямо сейчас!

Добродушие маркиза с трудом выдерживало испытание.

— Не говорите глупостей.

— Глупостей?

— Разумеется, я здесь лишь для того, чтобы завоевать ваше расположение, — перебил Максимилиан и снова завладел ее рукой. — В ином случае не стал бы хлопотать. — Он склонился и легко коснулся губами ее уха. — Но вспомните: разве я упражнялся в лепке снеговиков? Если бы не ваше вольное поведение, встреча могла бы и вообще не состояться.

Утверждение не совсем соответствовало истине: он ведь сам собирался в Лондон за невестой, но только планировал отправиться в путь весной. И вдруг нашелся такой замечательный повод! Не воспользоваться ситуацией было бы просто грешно. Энн взглянула искоса.

— Так что же получается, не появись мое имя в колонке леди Уислдаун, вам так и не пришло бы в голову выбраться из Хэлферста? Кто из нас говорит глупости?

Очень хотелось упрекнуть кокетку в неуважении к договору, заключенному их родителями много лет назад. Но этот участок пути можно было считать пройденным, так что возвращаться не стоило. Всегда лучше двигаться вперед, а не вязнуть в прошлом.

— Возможно, следует согласиться, что никто из нас не относился к обязательствам достаточно серьезно.

— Ничего подобного! — горячо возразила Энн. — У меня нет никаких обязательств по отношению к вам.

— В таком случае, милая, что же мы делаем вдвоем на улице, под снегом? Помнится, перспектива утренней прогулки поначалу не вызвала у вас энтузиазма. — Он шутливо смахнул с ее носа снежинку. — И все-таки зимняя погода очень вам к лицу.

Энн оглянулась через плечо на идущую следом горничную, однако не успела спрятать улыбку.

— Хм. Думаю, я решилась на этот крестовый поход только потому, что от усталости и голода утратила способность рассуждать здраво.

Максимилиан рассмеялся. Направляясь в Лондон, он надеялся встретить покладистую, пусть и слегка избалованную девочку.

— Что ж, непременно запомню вашу склонность к долгому сну, — негромко пробормотал он и отметил, как покраснела спутница. Покраснела, разумеется, не от холода, и это радовало. — Ну а сейчас придется довольствоваться свежим хлебом в пекарне Хэммонда.

Судя по всему, леди Энн действительно проголодалась, потому что ничуть не возражала, когда маркиз привел ее в уютную, теплую кондитерскую и заказал завтрак.

— Откуда вы знаете, что здесь вкусно готовят? — поинтересовалась она, с удовольствием запивая чаем пышную сдобу с маслом.

— Я не чужой человек в Лондоне, — ответил Хэлферст. Он сидел напротив и, не скрывая интереса, наблюдал за трапезой.

Энн взглянула из-под густых темных ресниц.

— Так почему бы, не приезжать чаще?

— Мне здесь не нравится.

— Но почему? Друзья, светские рауты, театры, магазины, вкусная еда — разве все это может не нравиться?

Она не назвала самую притягательную достопримечательность Лондона — саму себя. Как правило, это время дня он проводил на пастбище, проверяя, как чувствуют себя животные. Но иногда и город казался не лишенным достоинств. Отвечать не хотелось, однако зеленые глаза смотрели серьезно, искренне, явно ожидая столь же серьезного и искреннего ответа.

— Видите ли, ваш опыт заметно отличается от моего. Оказалось, что вы судили обо мне не по характеру, а по слухам и сплетням.

— Но ведь иных оснований просто не существовало. — Взгляд Энн слегка омрачился. — Полагаю, и вы явились не только за мной, но и за моими деньгами.

Маркиз улыбнулся:

— Когда нас обручили, мне было всего семь лет. В сферу моих непосредственных интересов входили лишь лошади и оловянные солдатики. Должен честно признаться, что ваша персона в списке не значилась. Право, очень и очень жаль.

Чашка замерла возле очаровательных губок. Энн нахмурилась.

— Хотите сказать, что мы встречались и раньше? Максимилиан кивнул и провел пальцем по тыльной стороне ее ладони.

— Имел честь держать вас на руках, когда вам было три месяца.

— Правда?

— Честное слово. А вы изволили на меня чихнуть и ткнули пальцем в глаз.

Энн рассмеялась звонким мелодичным смехом, от которого кровь помчалась, как горная речка по ущелью.

— И вы, бедняга, за девятнадцать лет так и не смогли простить мне грубости?

— Простил, хотя и с трудом. — Максимилиан растерянно улыбнулся.

Странно, прежде у него не возникало проблем с выбором слов и выражений для продолжения беседы. Но с другой стороны, раньше его никогда не волновало, какое впечатление он производил на собеседников. Возможно, именно поэтому в Лондоне ему было не слишком уютно. Прямота и открытость здесь никого не впечатляли. Но Энн, кажется, не боялась ни того, ни другого.

— Согласитесь, в четырнадцать лет трудно заставить себя писать письма семилетней девочке. Когда мне исполнилось двадцать, вы все еще оставались ребенком. Ну а потом умер отец, и на первое место вышли совсем другие заботы.

— И вы обо мне забыли. Маркиз покачал головой:

— Нет, не забыл. Всего лишь решил, что эта сторона жизни остается под надежным контролем. — Он посмотрел ей в глаза. — Решение оказалось ошибочным, и вот сейчас я пытаюсь исправить досадную оплошность.

— Считаете, что я настолько избалованна и эгоистична, что заставлю вас крутить сальто, чтобы что-то доказать? Поверьте, Максимилиан, я вовсе не собираюсь…

— Да, признаюсь, я действительно считал вас избалованной, однако изменил мнение уже на десятой минуте знакомства — вернее, повторного знакомства. — Маркиз лукаво улыбнулся и большим пальцем стер с ее пухлой нижней губки крохотный кусочек масла. Не то чтобы в его помощи особенно нуждались, просто очень хотелось прикоснуться.

— И что же я такое сказала, что вы вдруг изменили мнение?

— Вы увидели мой костюм, выслушали упреки и требования и отказали, потому что не знали, что я за человек.

К удивлению маркиза, Энн отодвинула тарелку и встала из-за стола.

— Итак, я прошла ваш тест, — заключила она, вытирая руки и надевая перчатки. — Однако вы мой не прошли. И, к сожалению, не сможете пройти — до тех пор, пока поместье Хэлферст остается в графстве Йоркшир.

Ну вот, вернулись туда, откуда начали. Максимилиан глубоко вздохнул и тоже встал.

— Как можно чаще напоминайте себе об этом ужасном обстоятельстве, Энн, — негромко посоветовал он и, направляясь к выходу, крепко обнял невесту за плечи. То ли от холода, то ли оттого, что прикосновение показалось приятным, спутница не возражала. — Пусть красивая фраза превратится в боевой клич. При каждой встрече, ощутив на своих губах мои губы, а мои ладони на своей нежной коже, не забудьте мысленно произнести: «Хэлферст остается в графстве Йоркшир». Кстати, вместе с ним там же остаюсь и я.

— Непременно, — согласилась леди Бишоп дрогнувшим голосом. — Аргумент достаточно веский.

Они подошли к крыльцу Бишоп-Хауса, и Ламберт открыл дверь. Энн попыталась освободить руку, однако спутник не позволил, прижав ее ладонь к груди.

— Не намерен добровольно отказываться от преимущества, дарованного помолвкой, — едва слышно сообщил он и прильнул теплыми губами к ее губам.

Когда маркиз поднял голову, Энн все еще стояла с закрытыми глазами и приоткрытым ртом. Теплая, мягкая, податливая… Боже милостивый, во что же он так неосторожно впутался? Брак по расчету никак не предполагал нестерпимо острого желания.

— Завтра поедем кататься в экипаже, — с усилием произнес лорд Хэлферст, поправил серебряную пряжку на накидке и едва удержался, чтобы снова не заключить спутницу в объятия.

— Но… у меня уже есть планы.

— Так отмените! Я снова приду рано, чтобы успеть к утреннему поцелую.

Яркий румянец на свежих щечках лишь добавил возбуждения. Какое счастье, что умные люди придумали просторную зимнюю одежду! Лорд Хэлферст плотнее запахнул пальто.

— Вы излишне уверены в себе, Максимилиан. — Нет, миледи. Я уверен в вас.

Глава 4

«В воскресенье лорда Хэлферста заметили входящим в дом леди Энн Бишоп.

В понедельник лорда Хэлферста заметили входящим в дом леди Энн Бишоп.

Во вторник лорда Хэлферста заметили входящим в дом леди Энн Бишоп.

Автору предстоит сдать колонку в печать к утру среды. Но как вы думаете, дорогой читатель, ошибется ли автор, написав, что в среду лорда Хэлферста заметили входящим в дом леди Энн Бишоп?

Нет? Автор считает так же».

Светские заметки леди Уислдаун 2 февраля 1814 года

— Вопрос о свадьбе нельзя считать решенным.

Лорд Дэвен в упор посмотрел на дочь.

— Прошу прощения?

— Я сказала ему, что ты не будешь принуждать меня выйти замуж. — Энн перевела дух. Было очень страшно, но все-таки следовало идти до конца. — Тебе прекрасно известно, что я не хочу ехать в Йоркшир!

— Подожди, Энни, не горячись. Если ты… ответила отказом, чего не следовало делать, не посоветовавшись со мной, то почему же в таком случае лорд Хэлферст продолжает к нам ездить?

Юная леди сосредоточилась на изучении собственных туфелек.

— Он за мной ухаживает, — наконец едва слышно пробормотала она.

— Я уже не так молод, как когда-то, дочка, а потому ради Бога говори внятно!

Энн подняла голову и повторила громче:

— Он за мной ухаживает. Во всяком случае, он так сказал.

Губы графа едва заметно дрогнули. — Ты надо мной смеешься, папа?

— В данный момент — да. — Лорд Дэвен откинулся на спинку кресла и улыбнулся, что с ним случалось не часто. Лицо мгновенно смягчилось. — Учти: Максимилиан Трент совсем не таков, как его отец.

Фраза отрезвила, и Энн опустилась в соседнее кресло.

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе интересно? Странно. До сих пор ты не считала нужным спросить моего совета, так что можешь продолжать в том же духе. А я имел в виду всего лишь то, милая, что маркиза невозможно заподозрить в легкомыслии. Он не мог случайно оказаться там, где оказался.

Энн нетерпеливо наклонилась.

— Папа, где он оказался и откуда тебе известны подробности его жизни? За целый год ты ни разу не произнес имени маркиза.

Граф добродушно усмехнулся:

— Достаточно сказать, Энни, что я следил за карьерой молодого человека несколько внимательнее, чем ты. Более того, писал ему письма, и он исправно на них отвечал. — Лорд Дэвен открыл толстую бухгалтерскую книгу. — А теперь прости, у меня много работы.

— Да, помочь ты явно не спешишь.

— Хм. Равно как и ты. Прежде чем сообщать человеку, что я буду делать, а чего не буду делать, могла бы ради интереса посоветоваться со мной.

В растрепанных чувствах, все еще хмурясь, Энн вышла из кабинета и направилась в утреннюю комнату. Там, по крайней мере, уютно и никто не критикует. Когда отец позвал ее к себе, чтобы наконец-то поговорить о лорде Хэлферсте, она сразу поняла, что грядет непонимание, граничащее с серьезным разногласием. Так оно и случилось. Какие же секреты таит этот человек — Максимилиан Трент, маркиз-овцевод?

Едва она села за пяльцы и занялась вышивкой, как в дверь негромко постучал Ламберт.

— Войдите, — отозвалась леди Бишоп, расправила юбку и постаралась сделать вид, что сердце не выпрыгивает из груди. Маркиз приезжал каждый день, а сегодня предстоял званый вечер у лорда и леди Морланд: они устроили на замерзшей Темзе каток и приглашали избранный круг гостей.

Появился дворецкий.

— Миледи, приехал лорд Хард. Спрашивает, дома ли вы.

— Лорд Хард? Да-да, конечно. — За всю неделю Энн вспомнила о виконте лишь один-единственный раз, когда потребовалось отказаться от давно запланированного посещения Британского музея.

Дезмонд вошел, на ходу стряхивая со светлых волос снег.

— Энн! — воскликнул он с улыбкой. — До чего же я рад, что застал вас дома!

— Да, боюсь, в последнее время я была очень занята.

— Скорее, монополизирована, — уточнил виконт. — Можно присесть?

— Конечно.

Гость опустился в одно из кресел, а леди Бишоп села на диван напротив. Она познакомилась с лордом Хардом в вечер своего светского дебюта, и с тех пор любезный кавалер всегда оказывался под рукой, готовый танцевать, сопровождать ее на разнообразные вечера, фейерверки и прочие бесчисленные лондонские увеселения.

— Собираетесь на каток к Морландам? — поинтересовался виконт.

— Получила приглашение, но пока еще не решила…

— Хотите сказать, что Хэлферст до сих пор не высказал намерения вас сопровождать?

— Дезмонд, я обязана проводить с ним время. Гость вскочил и принялся взволнованно ходить по комнате.

— Не понимаю, с какой стати вы вообще чувствуете себя обязанной! Я не раз слышал, что всю жизнь маркиз упорно вас игнорировал. — Он сел рядом и взял Энн за руку. — Остается лишь гадать, с какой стати он вообще явился в Лондон.

Слегка смущенная неожиданным эмоциональным взрывом, Энн нахмурилась.

— Прочитал в газете, что я лепила снеговика вместе с сэром Ройсом Пемберли.

Виконт еще крепче сжал руку.

— Что ж, в таком случае все ясно. Йоркширский домосед понял, что вашей персоной интересуется другой, и поспешил заявить права на невесту и ее деньги.

Как бы ни обстояли финансовые дела, а лорд Хэлферст без труда за один день полностью обновил гардероб и вдохнул жизнь в скучавший без дела особняк на Хай-стрит. С другой стороны, некоторым семьям удавалось годами скрывать банкротство, пока истина, наконец, не выплывала на свет божий.

— Если честно, милорд, я впервые слышу о денежных затруднениях маркиза.

— Ха! Неужели полагаете, что самолюбие позволит ему поделиться столь серьезными проблемами? Если дело не в деньгах, то почему же он не исполнит ваше желание: не расторгнет нелепую помолвку и не женится на одной из лондонских девиц? Они гроздьями виснут у него на шее.

Интересно!.. Оказывается, женщины преследуют Максимилиана? А она-то и не знала. Когда они вместе выезжали в свет, все его внимание концентрировалось исключительно на ней.

— И как же, по-вашему, мне лучше поступить, Дезмонд?

Виконт склонился так низко, что щекой коснулся ее пышных волос.

— Какими бы мотивами ни руководствовался наш общий знакомый, мы оба прекрасно знаем, что Йоркшир не для вас. При этом сельский аристократ — далеко не единственный, кто жаждет, вашего благосклонного внимания.

Гость улыбнулся и легко прикоснулся губами к ее виску. Энн изумленно подняла глаза, а он позволил себе повторить попытку, на сей раз, поцеловав в губы.

Едва справившись с удивлением, Энн подумала, что рядом с этим джентльменом ей не приходится сдерживать желание немедленно броситься на шею. Не хотелось ни углубить поцелуй, ни даже продлить.

— Пожалуйста, прекратите, — попросила она и, с некоторым усилием освободив руку, встала.

Виконт поднялся вместе с ней.

— Прошу прощения, Энн. Позволил чувствам… руководить действиями. — Он вновь сжал ее ладонь. — Пожалуйста, извините.

— Конечно, извиняю, — с готовностью поддержала леди Бишоп, стремясь загладить неловкость. — Мы же друзья.

Виконт улыбнулся, и в его небесно-голубых глазах мелькнуло неподдельное облегчение.

— Да, мы давние друзья. И в качестве друга хочу попросить разрешения сопровождать вас на раут Морландов. Какое бы решение ни навязал вам Хэлферст, один вечер вы вправе провести с удовольствием.

Возражений не нашлось. Да, общество лорда Хэлферста с каждым днем и с каждым часом становилось все более интригующим и привлекательным, и все же забыть о блистательной перспективе жизни в Йоркшире никак не удавалось. Если маркиз и впредь намерен придерживаться устоявшегося жизненного уклада, то следующий визит в Лондон состоится лет через шесть, не раньше. Разве можно стерпеть безнадежное затворничество в глуши?

— Хорошо, — согласилась леди Бишоп. — Буду рада отправиться на каток вместе с вами.

— Благодарю. В полдень непременно заеду. Едва гость вышел, Энн оглянулась на горничную.

Верная Дейзи скромно сидела в уголке и делала вид, что зашивает чулок.

— Как, по-твоему, теперь все джентльмены намерены меня целовать?

— Да, миледи. Вот только лучше лорда Хэлферста этого не умеет делать никто.

— Что?

— Вы же сами признались, миледи, что он очень хорошо целуется.

Госпожа вздохнула:

— Да, действительно призналась. Отрицать трудно. Не прошло и десяти минут, как в открытую дверь снова постучал Ламберт.

— Приехал лорд Хэлферст, миледи. Щеки ее мгновенно вспыхнули.

— Пригласите, пожалуйста, Ламберт.

Максимилиан помедлил в дверях, ожидая, пока дворецкий отойдет в сторону и уступит дорогу. Скоро, черт возьми, ему не придется спрашивать разрешения войти в комнату и увидеть ее. Скоро не придется сдерживать себя в поцелуях и воображать, что скрывают восхитительно-волнующие линии скромного утреннего платья.

— Доброе утро, — поприветствовал ее маркиз, входя.

Энн встала.

— Доброе утро.

Она смотрела на его губы. Усилием воли Максимилиан преодолел внезапное желание опрокинуть красавицу на диван и сделать своей не только формально, на скрепленном подписями отцов листке бумаги девятнадцатилетней давности. Он всего лишь бережно коснулся щеки и склонился для почти бесплотного поцелуя.

Незаметное, но бдительное присутствие горничной заставило его тут же выпрямиться и прервать поцелуй значительно раньше, чем хотелось.

Малышка вцепилась в лацканы сюртука и прильнула так откровенно, что при первом же дыхании Максимилиан ощутил прикосновение нежной груди. Святая Дева, о чем же он думал раньше? Почему не примчался в Лондон, едва ей исполнилось восемнадцать, несмотря на стойкое предубеждение против столицы и ее жителей? Из-за преступной медлительности пропали почти два драгоценных года рядом с Энн Бишоп.

Горничная громко кашлянула в своем углу. Энн вздрогнула, опустила руки и отступила.

— Доброе утро.

Маркиз улыбнулся:

— Вы это уже сказали.

— Правда? Совсем забыла.

— В таком случае, наверное, забыли и о поцелуе. Должно быть, следует напомнить.

Энн на мгновение зажмурилась.

— Не думаю, что такой поступок окажется мудрым, — прошептала она и снова взглянула подернутыми туманной дымкой зелеными глазами.

— Аминь, — донесся из угла голос Дейзи. Максимилиан на мгновение обернулся. Горничная, конечно, права, как и сама Энн. Следует держать себя в руках; опыт уже показал, что вспугнуть суженую ничего не стоит: любая попытка форсировать мучительно медленный процесс приручения может закончиться крахом. А он вовсе не намерен терять драгоценность, едва обретя.

— Что ж, пусть так. — Лорд Хэлферст грустно вздохнул. — Позволите ли в качестве компенсации попросить вас провести вторую половину дня в моем обществе? Дело в том, что меня пригласили покататься на коньках на Темзе.

Только что пылавшие щеки Энн внезапно побледнели.

— О!

— В чем дело? — не скрывая дурного предчувствия, сурово уточнил маркиз.

— Дело в том, что… недавно приезжал лорд Хард. Я дала согласие отправиться на каток с ним.

Проклятый фигляр!

— Итак, целуете меня, а планы строите с другим?

— Его она тоже целовала, — неожиданно подала голос горничная. Правда, тут же испугалась собственной дерзости и втянула голову в плечи.

— Дейзи!

— Что?

Энн отступила еще на несколько шагов.

— Я его не целовала. Это он меня поцеловал. Максимилиан сжал кулаки.

— И что же, он и раньше вас целовал? — Нет! Разумеется, нет!

Хотелось поверить, однако гнев не отпускал, сковывая разум, Дезмонд Хард посмел прикоснуться к его невесте, а она неосмотрительно согласилась покататься с наглецом на коньках!

— Я с вами не в игры играю, — сурово заявил он, — и был бы признателен, если бы вы соблаговолили тоже этого не делать.

— Право, я не…

— Желаю приятно провести время.

Слишком обиженный и раздраженный, чтобы поддерживать вежливую светскую беседу, Максимилиан резко повернулся и вышел из комнаты.

Оказавшись на улице, он запрыгнул в седло и направил коня к дому. В одном сомневаться не приходилось: сегодня каток на Темзе никак не обойдется без его присутствия. Пусть даже лорд Хард временно одержал верх, но леди Бишоп все равно принадлежит, и будет принадлежать ему одному.

Энн сидела между Терезой и Полин на скамье, специально предусмотренной, для отдыха дам. Супружеская чета Морландов пригласила около сотни гостей, и оставалось лишь надеяться, что лед на Темзе выдержит непомерную нагрузку.

— Пытаюсь сосчитать соотношение джентльменов и леди, — шепотом сообщила Полин, пока горничная застегивала на сапожках коньки.

— И что же получается? — так же тихо отозвалась Энн: леди и лорд Морланд стояли неподалеку и отдавали последние распоряжения. Приглашенный оркестр слаженностью не отличался, но, к счастью, хотя бы сидел на пирсе, а не испытывал прочность льда.

— О чем вы? — вступила в разговор Тереза. Она встала, но опасалась выйти на коварную скользкую поверхность и медлила на снежной кромке.

— Сотня гостей, и среди них семьдесят пять дам, — многозначительно пояснила Полин. — Как, по-вашему, к чему бы это?

— О, стоит ли удивляться? И так ясно: все ради Дональда.

На протяжении последних четырех лет виконт и леди Морланд регулярно устраивали светские рауты вне сезона. В это время большинство молодых людей уезжали из столицы, и супруги надеялись, что кто-нибудь из незамужних леди рано или поздно оценит неоспоримые достоинства их сына, Дональда Спенса. В обществе, однако, отлично понимали уловку, и никто не поддавался. С каждым годом количество джентльменов, особенно молодых и свободных, сокращалось, а число приглашенных дам росло, и все же глубоко спрятанное очарование Дональда не прельщало ни одну из них. Энн уже провела в беседе с молодым человеком целых десять минут: ее задержали, едва она вышла из экипажа Дезмонда. Судя по всему, в этом заключалась неизбежная плата за участие в веселом катании. К сожалению, за время, прошедшее с последней встречи, мистер Спенс стал еще более неуклюжим и скучным.

— А вот и лорд Хард, — сообщила Полин. — Я поехала. Пожелай мне удачи.

— Смотри, не упади, — напутствовала Энн. Впрочем, за подругу можно было не беспокоиться: Полин скользила по льду легко и уверенно, словно с самого рождения каждый день только этим и занималась.

Лорд Хард подъехал с противоположной стороны катка, где располагалась скамья для джентльменов, и Энн не без труда встала. Она не каталась на коньках много лет, с детства, да и тогда не успела, как следует научиться. Впрочем, стыдиться не приходилось: если не считать Полин, то никто из дам, не блистал особой ловкостью.

— Прокатимся? — Дезмонд любезно подставил руку.

Энн кивнула, вытащила ладони из горностаевой муфты и вцепилась в кавалера. Они ступили на лед и, к немалому удивлению, заскользили довольно уверенно.

— Ой, как весело! — восторженно запищала Энн. Она опасалась, что сразу упадет.

— А главное, все дуэньи благополучно остались на берегу.

Дезмонд отцепил судорожно сжатые пальцы дамы от своего рукава и принялся медленно описывать вокруг нее круг за кругом.

— Зеленый бархат очень вам идет, — пропел он сладким голосом. — А щечки на холоде расцвели, словно розы. Вы умопомрачительны, Энн!

В душе вновь шевельнулось беспокойство, смешанное с чувством неловкости. Друзья так не разговаривают.

— Вы тоже великолепно выглядите, лорд Хард, — с улыбкой ответила она комплиментом на комплимент. — И, кажется, неустанно тренируетесь. Совсем меня затмили.

— Никто и ничто не в силах вас затмить.

Пытаясь собраться с мыслями, Энн посмотрела по сторонам. На льду собралось уже не меньше полусотни гостей. Между ними сновали слуги с подносами, предлагая сандвичи и мадеру. Оркестр тем временем заиграл контрданс.

— Вы не ответили, — донесся из-за спины голос виконта.

Энн заставила себя вспомнить о спутнике.

— Прошу прощения. На какой вопрос я не ответила? Виконт неожиданно оказался перед ней и посмотрел на нее холодными голубыми глазами. Впрочем, недовольство длилось лишь мгновение.

— Хочу отказаться от утреннего извинения. На самом деле я поцеловал вас вполне сознательно и намеренно.

О нет! Только не это.

— Прекратите вертеться! — резко потребовала Энн. — От вашего мелькания кружится голова.

Виконт немедленно встал рядом, снова взял ее под руку и повел к заснеженному берегу.

— Скорее голова кружится от чувств. Возможно, мои слова покажутся неожиданными, и все же: мы знакомы не первый день, и вы, конечно, не могли не заметить моего восхищения и преклонения.

Энн нервно сглотнула. Внезапно все недавние заявления приобрели очевидный смысл: и заверение в том, что он никогда не увезет ее из Лондона, и беспокойство относительно возможности счастья с Максимилианом. Нет, этот человек думал вовсе не о дружбе.

— Дезмонд…

— Черт побери! — нервно перебил лорд Хард. — Как он умудрился получить приглашение? У Морландов явно ум за разум зашел!

Леди Бишоп обернулась и словно окаменела. По льду скользил лорд Хэлферст собственной персоной, а на каждой его руке висело по восторженной неуклюжей даме. Одна из спутниц что-то сказала, и маркиз рассмеялся весело и беззаботно. Отражаясь ото льда, смех покатился по реке. Сердце Энн едва не остановилось. Ему надлежало сидеть где-нибудь в темном уголке и грустить, мечтая о следующей встрече. Кто позволил ему веселиться на празднике, на который она отказалась с ним отправиться?

— Уверен, что нашему приятелю прекрасно подойдет любая богатая наследница, — прошептал над ухом Дезмонд. — Такими темпами он женится уже к Дню святого Валентина и тем самым избавит вас от необходимости тащиться в этот мерзкий Йоркшир.

— Но он казался настолько… — Искренним? — подсказал виконт. — Что ж, он и сейчас выглядит вполне искренним.

Очень хотелось хотя бы несколько минут подумать спокойно, без ядовитых комментариев лорда Харда — тем более досадных, что они воплощали в слова ее собственные худшие подозрения. Не в силах оторвать взгляда, Энн продолжала неподвижно наблюдать за маркизом. Хэлферст вернулся к берегу, оставил на снегу усталых подопечных и среди всеобщего смеха и веселья принял следующую пару. Судя по счастливому возбужденному верещанию, все молодые леди были благодарны и за щедрое внимание, и за уверенное мастерство на льду.

— Пойдемте, дорогая, — не унимался Дезмонд. — Вы заметно расстроены. Что ж, вполне естественно: трудно было предположить, что джентльмен ухаживает и за другими дамами.

— А вам не кажется, — не скрывая раздражения, возразила Энн, — что маркиз всего лишь пытается вести себя любезно? Кавалеров здесь заметно не хватает.

— Ах, милая, добрая Энн! Вы всегда и везде готовы найти оправдание.

— Дело не в этом…

— Знаю, чем вас развлечь. Здесь неподалеку, в Квинхайте, простолюдины устроили на Темзе торговые ряды. Даже название придумали: «Ледовая ярмарка» — или что-то подобное. Совсем близко, за поворотом. Почему бы нам…

— Дезмонд, будьте добры, принесите бокал мадеры, — перебила его Энн, не в силах стерпеть ни единого слова, пусть даже самого сочувственного.

— С радостью. Только не катайтесь без меня. Сейчас вернусь.

Максимилиан развлекал третью или четвертую пару неумелых, готовых в любую минуту упасть дам, с непринужденной легкостью удерживая обеих в вертикальном положении. Энн поняла, что совершила ошибку: приходить сюда не следовало вообще, а уж тем более с Дезмондом. Поцелуй лорда Харда должен был послужить серьезным предупреждением в отношении его намерений и ее собственных чувств. Кажется, сама того не осознавая, она все-таки затеяла ненужную игру.

Нахмурившись, Энн неуклюже поехала к пирсу, где остановился Максимилиан. Ведь, несмотря на категоричный отказ и решительное нежелание отправиться в Йоркшир, она вовсе не собиралась вести себя недоброжелательно, а сегодня утром и не думала кокетничать.

Лорд Хэлферст посмотрел на нее в упор. На мгновение взгляды их встретились, а потом он отвернулся и невозмутимо повез девиц к берегу.

— Энн, что происходит? — Полин быстро подъехала и, резко затормозив, едва не сбила подругу с ног.

— Ничего не происходит. Просто надо немножко подумать. — По щеке скатилась непрошеная слеза, и, пока никто не заметил, Энн сердито ее смахнула.

— Не лучшее место для раздумий, — заметила подруга. — Давай провожу тебя к берегу.

В этот момент лорд Хэлферст благополучно освободился от нагрузки и предстал перед Энн с сурово сложенными на груди руками. Вот еще! Должно быть, ожидал услышать слова сожаления и раскаяния в том, что она осмелилась отправиться на каток с другим джентльменом. А потом увезет ее в Йоркшир и навсегда разлучит с дорогими сердцу подругами.

— Уходи, Полин! — скомандовала Энн и повернулась спиной к маркизу. Интересно, понравится ли такое отношение его светлости?

— Но, Энни…

— Не беспокойся, со мной ничего не случится. Справлюсь без посторонней помощи.

Не хватало еще, чтобы Полин сдала ее с рук на руки тирану и мучителю, каким бы красивым, привлекательным и добрым он ни казался. Пусть не надеется, что сумел добиться расположения всего лишь несколькими восхитительными поцелуями и интересными прогулками. Поддаваться нельзя ни в коем случае: слабость неминуемо приведет к деревенскому заточению.

Энн глубоко вздохнула, набралась храбрости, оттолкнулась и поехала в противоположном направлении, не обращая внимания на совет Полин не разгоняться. Внезапно на пути возник сэр Рейс Пемберли; выглядел он откровенно испуганным.

— Леди Энн…

Она попыталась увернуться, избежать столкновения. Отчаянно, взмахнула руками и совершила героический маневр; оставалось лишь надеяться, что пируэт не выглядел безнадежно неуклюжим. Левый конек врезался в лед, и, не поняв толком, что произошло, Энн покатилась дальше, причем гораздо быстрее, чем хотелось бы.

Перед глазами мелькнула голубая накидка. Остановиться не удалось, и столкновение не заставило себя ждать. Энн устояла, а вот той несчастной, которую угораздило оказаться на пути, повезло меньше. Послышался глухой стук.

— О нет, только не это! — дрожащим голосом воскликнула леди Бишоп и обернулась. На снегу лежала Сюзанна Баллистер — Энн хорошо ее знала еще с прошлого сезона. Платье и накидка разметались, растрепанные волосы закрыли лицо. Не в силах остановиться, Энн проехала мимо, на ходу заметив, что Сюзанна села и начала отряхиваться от снега.

— Энн!

Голос Максимилиана прозвучал совсем рядом. Лицо ее пылало. Не хватало еще, чтобы маркиз кричал на нее здесь, на виду у всех. Леди Бишоп снова решительно оттолкнулась, а спустя мгновение уже скрылась за поворотом — подальше от нелепой затеи Морландов.

Спустя некоторое время ей удалось сбавить скорость, подъехать к берегу и даже не упасть носом в снег. Рядом никого не было, но неподалеку торговала и веселилась та самая ярмарка, на которую приглашал Дезмонд.

— Слава Богу, — пробормотала Энн и вытерла слезы. Хотелось прийти в себя, подумать обо всем, что происходило помимо воли, справиться со странной, непривычной сумятицей в душе. Шумная, многолюдная ярмарка казалась лучшим местом. Скрестив пальцы на удачу, Энн вернулась на лед и осторожно поехала туда, откуда доносились музыка и смех.

Глава 5

«Леди Энн Бишоп доказала, что катается на коньках хуже всех в Лондоне. Исключение можно сделать лишь для лорда Миддлторпа. Необходимо заметить, впрочем, что почтенный джентльмен в четыре раза старше юной особы».

Светские заметки леди Уислдаун 4 февраля 1814 года

Энн ехала навстречу. Максимилиан вздохнул с облегчением: сейчас непонимание сгладится, и размолвка тотчас забудется. Видеть леди Бишоп рядом с Хардом было невыносимо мучительно, и все же надежда оставалась. Судя по всему, виконт сказал что-то неприятное. Энн поехала к берегу, и лорд Хэлферст поспешил туда же, чтобы оставить подопечных на безопасном снегу.

И вдруг неприятности посыпались одна за другой: сначала Энн сбила молодую леди — хорошо еще, что та упала не на лед, а отлетела в сугроб, — а потом и вовсе исчезла за изгибом реки в гордом и опасном одиночестве.

— Черт возьми, — сердито пробормотал Максимилиан и устремился следом, лавируя между неопытными конькобежцами, неловкими фигуристками и неповоротливыми парами. — Энн!

Упрямица исчезла. Максимилиан в волнении окинул взглядом оба берега Темзы и поехал дальше, Вот еще один поворот… и в полном недоумении маркиз резко остановился.

Лондон — очень странный город. Неожиданно взору открылась небольшая, но густонаселенная деревня: она занимала всю ширину реки, от берега до берега, и состояла из крохотных деревянных домиков, построенных прямо на льду. Между этими торговыми палатками пешком и на коньках сновали, скользили и медленно, осторожно ходили сотни горожан. Резкие звуки скрипок соперничали с пронзительными криками торговцев.

Оставалось лишь порадоваться тому обстоятельству, что Энн отвратительно каталась на коньках. Значит, далеко не уедет. Но с другой стороны, в такой толпе одинокая молодая леди могла навлечь на свою голову неприятности куда более серьезные, чем обычное смущение. Тревога росла. Какие бы чувства ни побудили беглянку покинуть общество, здесь ее поджидало немало опасностей. Угораздило же Харда бросить девочку без присмотра!

— Вор! Держите вора!

Пронзительный женский крик заставил его резко обернуться. Кричала Энн: она отчаянно пыталась удержать рослого человека с грубым лицом бандита. Тот крепко зажал в руке ее зеленый ридикюль.

— Энн!

Услышав мужской голос, вор безжалостно толкнул свою жертву, и леди Бишоп беспомощно опрокинулась на спину возле одной из палаток. Сам же он лишь злобно оглянулся и, то и дело скользя и теряя равновесие, побежал прочь.

Максимилиан наклонился.

— Этот мерзавец вас не поранил? — спросил он заботливо и убрал с ее лица волосы. — Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — тяжело дыша, пробормотала леди Бишоп. Маркиз помог ей встать на ноги и почувствовал, что она дрожит. — Но в сумочке лежала моя любимая брошка. Так глупо…

— Ждите здесь, — коротко приказал Максимилиан, кивнул подоспевшему полицейскому и мгновенно исчез.

Какой-то негодяй осмелился грубо толкнуть его невесту! Разве можно оставаться в стороне, сохраняя ложную видимость благородства и сдержанности? Заметив в толпе обидчика, Максимилиан лишь угрюмо усмехнулся. Нет, никому не позволено дурно обходиться с той, за которую он в ответе.

Энн растерянно смотрела вслед.

— Ну-ну, мисс, ничего страшного? — Полицейский крепко сжал ее руку. — Не волнуйтесь, все будет хорошо.

Вот в этом-то она как раз и не была уверена. Зубы стучали, но вовсе не от холода. Она думала, что осталась одна, и вдруг, откуда ни возьмись, появился Максимилиан. Появился, поставил на ноги и снова исчез — на сей раз вслед за опасным человеком, вором и бандитом. А все потому, что она так глупо и некстати вспомнила об этой дурацкой брошке.

— Отпустите, пожалуйста, — попросила она дрожащим голосом.

— Джентльмен приказал, чтобы вы оставались здесь.

— Лорду Хэлферсту может грозить опасность, — возразила Энн.

— Лорду… о, черт подери! — Констебль прореагировал достаточно странно. — Стойте на месте, мисс, и никуда не уходите.

Он умчался прочь. Стремление помочь аристократу явно перевесило заботу о юной особе, которая в его глазах была всего лишь неведомой мисс. Что ж, в данной ситуации подобное отношение можно было считать оправданным.

Вскоре появился еще один страж порядка и поинтересовался, по какому поводу шум. Не желая оставаться в стороне, Энн поехала в том направлении, где скрылся Максимилиан. Маркиз заметил ее исчезновение, разыскал и помог. Недостойно было бы бросить его на произвол судьбы.

Лорд Хэлферст догнал вора неподалеку от противоположного края ярмарки и, издав короткий воинственный клич, набросился на обидчика. Завязалась борьба, невольными жертвами которой оказались ближайшие тележки торговцев, пивные кружки и стаканы для бренди.

В отчаянной схватке противники налетели на угол одной из деревянных палаток. Хлипкое сооружение не выдержало напора и рухнуло. Максимилиан невольно застонал: острая доска больно полоснула его по ноге. Хорошо еще, что негодяй не в коньках: будь так, твердое намерение произвести на свет общего с леди Бишоп наследника могло бы потерпеть сокрушительное фиаско. Опрокинув противника, маркиз отступил на безопасное расстояние.

— Какого черта?.. — начал, было, вор, однако удар кулака в челюсть заставил его немедленно замолчать.

В куче пивных кружек и устриц лорд Хэлферст не без труда разыскал бархатный зеленый ридикюль.

— Большое спасибо, — тяжело дыша, произнес он и поглубже засунул сумочку в карман.

— Лорд Хэлферст! Милорд! Вы не пострадали? Маркиз обернулся и увидел, как среди обломков и осколков неуклюже пробирается констебль.

— Разве вам не поручили следить за леди? — сердито отозвался он, стараясь дышать ровно. Проклятие! Энн снова осталась одна в этом жутком месте!

— Но… мисс отправила меня на помощь, милорд, — попытался оправдаться полицейский. — Я…

— Максимилиан!

Маркиз обернулся как раз вовремя: не умея тормозить, Энн врезалась в него на немалой скорости. Снова не сдержав проклятия, Максимилиан опрокинулся на кучу досок, а Энн упала на него.

— Как вы себя чувствуете? — заботливо осведомилась она, приподняв голову и глядя сверху вниз.

— Если честно, чувствую себя избитым, — серьезно признался он. Еще бы! Как иначе может чувствовать себя человек, на которого то и дело что-то падает? — А вы как?

— Я? Ужасно! Сначала налетела на Сюзанну, потом зачем-то уехала сюда, и вам пришлось меня спасать. Бог мой, у этого вора мог быть нож!

— Но к счастью, вы целы и невредимы, — заключил маркиз, в глубине души мечтая, чтобы она перестала ерзать. Положение, в котором оба оказались, по меньшей мере, лишало самообладания. К тому же погром привлек внимание множества зевак.

— Да, кажется, я в полном порядке.

— Ну и отлично. А можно попросить вас убрать конек с моего колена? И, если не возражаете, сделать это медленно и аккуратно.

— О Господи! — в ужасе воскликнула леди Бишоп и осторожно, а оттого крайне неуклюже сползла на лед. — Я вас поранила?

— Ничего страшного, всего лишь царапина, — успокоил лорд Хэлферст. — Правда, брюкам, боюсь, пришел конец.

— Простите, мне ужасно жаль, что так вышло. Она готова была расплакаться.

— Не расстраивайтесь, — с улыбкой успокоил маркиз. — Бывало гораздо хуже.

В эту минуту подоспел второй полицейский, и стражи порядка вплотную занялись поверженным вором. — Что прикажете с ним сделать, милорд? Маркиз достал из кармана ридикюль и отдал хозяйке.

— Ничего. Вреда он не принес. Просто уведите его отсюда.

— Как прикажете, милорд.

Бормоча что-то насчет безумия аристократов, полицейские потащили бандита прочь. Судя по всему, тому предстояло выслушать красноречивую отповедь. Поскольку с Энн не приключилось ничего плохого, дальнейшая судьба обидчика Максимилиана не волновала. Стараясь не стонать, он не без труда встал — нога не желала подчиняться — и поднял Энн.

— Давайте вернемся на каток, — предложил он и крепко сжал руку спутницы: так безопаснее.

— Не могу. Стыдно. — Энн пунцово покраснела. — Вела себя как самая настоящая хулиганка. — Она взглянула на своего спасителя и защитника. — К тому же вам больно, вы весь мокрый, пахнете пивом и рыбой.

— А разве от овцевода можно ожидать чего-то иного? — невозмутимо возразил маркиз. — Конечно, запаха мокрой шерсти и баранины…

— Вы просто злитесь, потому что я каталась с лордом Хардом. И вы действительно овцевод.

Максимилиан недовольно нахмурился, но кивнул:

— Да, овцевод. Так почему же вы уехали с катка?

— Потому что так захотела.

Он уже не считал ее той легкомысленной, безмерно избалованной девицей, какой представлял, прочитав заметку в светской газете.

— И даже не задумались о возможной опасности? Местами лед очень тонок. К тому же вы оказались в центре уличной ярмарки. Хорошо еще, что нашему новому другу потребовался всего лишь ридикюль.

— Удивительно, как мне удавалось существовать до вашего приезда в Лондон?

Нестерпимое упрямство! Маркиз выпустил руку спутницы. Энн пискнула и покачнулась. Однако упасть не успела: Максимилиан схватил ее под мышки и поставил перед собой.

— Ну что, намерены продолжать спорить? — поинтересовался он.

Молчание можно было считать хорошим знаком. Маркиз слегка смягчился и, придерживая отважную, но неустойчивую особу, поехал в сторону доков.

— Отлично. В таком случае объясните, по какой причине вы решили отправиться на каток с лордом Хардом.

— Виконт меня пригласил.

— Вы прекрасно знали, что, и я тоже приглашу.

— Он пригласил первым.

— А я первым попросил выйти за меня замуж. Энн оглянулась через плечо; удивительно, но в ее зеленых глазах стояли слезы.

— Неправда, вы не просили. Меня вообще никто ни о чем не спрашивал.

Можно было ожидать циничного ответа: что-нибудь вроде того, что и его тоже не спрашивали. Однако маркиз не сказал ничего подобного. За все время знакомства он ни разу не пожаловался на судьбу.

Они подъехали к берегу. Лорд Хэлферст легко поднял спутницу и посадил на край пирса. Энн озадаченно смотрела, как ловко он отвязывает коньки от сапожек. Руки мельком касались подола юбки, порой сжимали щиколотку. Несмотря на зимний холод, от прикосновений почему-то стало жарко. Маркиз не переставал ее удивлять. Вряд ли можно было предположить, что овцевод способен легко и красиво двигаться на льду, и все же лорд Хэлферст в полной мере владел этим редким искусством.

Да и вообще он прекрасно делал все, что требовалось для успешного существования в столь привередливом городе, как Лондон. С первого взгляда трудно было поверить, что джентльмен обладает полным набором светских качеств. И все же он заметно отличался от остальных лондонских аристократов.

— Я поступила плохо. Следовало отказать Дезмонду, — негромко призналась Энн.

Максимилиан связал коньки и перекинул их через плечо. Поднял глаза и посмотрел прямо, требовательно.

— Почему?

Он ждал правдивого ответа; об этом честно говорил настороженный взгляд.

— Потому что я знала, что вы пригласите.

Маркиз ловко подпрыгнул, сел рядом и принялся сосредоточенно отвязывать коньки от своих высоких лакированных сапог.

— Ему не удалось завладеть вашим сердцем, правда?

Энн взглянула на четкий профиль лорда Хэлферста.

— Никому не удалось завладеть моим сердцем. Маркиз выпрямился.

— Вызов принят.

— Не понимаю зачем. Я ведь уже сказала, что не выйду за вас замуж.

— О! — Губы его изогнулись в улыбке. Лорд Хэлферст снова наклонился, и длинные волосы упали на лицо. — Вам нравится спорить со всеми или только со мной?

— Кажется, настала моя очередь задавать вопросы, — ушла от ответа Энн. Почему-то вдруг захотелось узнать, ждут ли возвращения йоркширского помещика скучающие любовницы. Овцеводы наверняка пользуются в тех краях особой популярностью, а мистер Максимилиан Трент, несомненно, самый красивый овцевод в округе.

— Спрашивайте, мне не жалко.

— Вам действительно необходимо круглый год жить в Йоркшире? Или просто нравится проводить там время?

Маркиз снял коньки, перекинул их через другое плечо и встал.

— Дело в том, что я совмещаю обязанности счетовода, мирового судьи и главного специалиста по сельскому хозяйству, а заодно выполняю массу прочих функций, необходимых для благополучного существования Хэлферста. — Максимилиан бережно снял свою даму с пирса и поставил на ноги.

На мгновение Энн показалось, что сейчас он возьмет ее за руку, как на льду, но вместо этого джентльмен заботливо подал теплую горностаевую муфту.

— И к какой же категории отношусь я, и что собой представляю — ответственность или выбор?

— Вы представляете собой загадку, причем весьма затейливую. Прогуляемся до дома пешком или мне нанять экипаж?

— Пешком? Но ведь идти придется несколько миль!

— Значит, экипаж.

Маркиз направился на улицу. Сравнение с загадкой Энн понравилось: во всяком случае, это куда приятнее, чем слышать, как тебя называют упрямой или легкомысленной. В последнее время она пребывала в непривычном и необычном состоянии растерянности, а временами ее одолевали вспышки внезапного острого влечения к человеку, за которого она наотрез отказалась выходить замуж. Он притягивал даже сейчас, облитый пивом и пропахший креветками.

— Вы, должно быть, совсем замерзли, — неожиданно произнесла Энн, вытащила из муфты теплую ладонь и взяла спутника за руку. В это самое время перед ними остановился экипаж.

Лорд Хэлферст помог ей подняться по узким ступенькам, приказал вознице ехать в Бишоп-Хаус и лишь после этого сел рядом и захлопнул дверцу. Даже в закрытом экипаже из его рта шел пар. Ради всего святого, если этот человек замерзнет насмерть, с кем же она тогда будет пререкаться? И кто будет целовать ее, желая доброго утра?

— Вы совсем мокрый! — Энн внезапно повернула спутника к себе лицом и расстегнула верхние пуговицы пальто.

Максимилиан вопросительно поднял брови. — Прошу прощения?

— Вы же насквозь промокли! — решительно заявила она. Смело сунула ладошку под пальто, а потом и глубже, под сюртук. — Но почему же ничего не сказали? — Мокрой и холодной оказалась даже тонкая полотняная сорочка.

— Энн, прошу вас немедленно пересесть на противоположное сиденье, — тихо и очень серьезно произнес маркиз.

— Но…

— Сейчас же.

Энн посмотрела на спутника. Максимилиан не отводил взгляда от ее рук — сейчас уже обе ладони оказались на груди, под пальто и сюртуком. Крепко сжав зубы, одной рукой он стиснул ручку дверцы, а другой схватился за потертую спинку сиденья.

Пунцово покраснев, Энн тут же скромно сложила руки на коленях.

— Я… я просто волновалась, что вы промокли и можете простудиться, — пролепетала она. Какой позор! Даже куртизанки не позволяют себе подобных вольностей.

— Мне очень тепло, благодарю за заботу! — прорычал маркиз, все еще не спуская глаз с ее ладоней и тяжело дыша.

— А вы не…

— Энн!

— Да?

— Немедленно замолчите!

— О!

Он пробормотал что-то невразумительное, однако леди Бишоп постеснялась попросить повторить те слова, которых не расслышала. Просто сидела и смотрела на своего спасителя: он закрыл глаза и так яростно сжал зубы, что, казалось, послышался скрежет.

— Вы хорошо себя чувствуете? — не удержавшись, шепотом спросила Энн.

Максимилиан вскочил и распахнул дверцу экипажа.

— Я пойду пешком. Энн схватила его за руку.

— Ни в коем случае! Он обернулся.

— Просите остаться?

— Ведете себя как ребенок, — ответила Энн, стараясь говорить равнодушно. Сама она вела себя еще хуже: требовала, чтобы мужчина остался с ней наедине в закрытом экипаже. — Если окажетесь на улице, непременно простудитесь. — Выпустив, наконец, его руку, она пересела на противоположное сиденье и снова скромно сложила ладони на коленях. — Обещаю не покушаться на вашу добродетель.

Маркиз слегка прищурился.

— Меня волнует вовсе не моя собственная добродетель.

— Сядьте, пожалуйста.

Лорд Хэлферст глубоко вздохнул и наконец послушался.

— Хочу напомнить, что если я простужусь, заболею и умру, то вам не придется против собственной воли ехать в Йоркшир.

— Никто и ничто не заставит меня ехать в Йоркшир против собственной воли.

— Начинаю это осознавать.

Намеревался ли он сказать, что сдается? Взгляд оставался откровенно страстным, так что вряд ли можно было надеяться на отказ от заявленных прав. Но какие бы похотливые стремления ни одолевали душу и тело, к той минуте, как экипаж остановился возле Бишоп-Хауса, маркиз уже дрожал от холода, хотя и пытался сделать вид, что ничего особенного не происходит. Максимилиан вышел первым и подал даме руку. — Чтобы не испытывать добродетель, — заметил он, искоса взглянув на возницу, — пожалуй, пропущу прощальный поцелуй. Но только сегодня.

Маркиз уже собрался вернуться в экипаж и уехать — до дома на Хай-стрит предстояло еще добрых двадцать минут пути, — однако Энн нахмурилась и снова схватила его за руку.

— Ни в коем случае!

— Почему-то начинает казаться, что вы ко мне неравнодушны, — пробормотал он.

Не вполне уверенная, чем именно была вызвана озабоченность: то ли беспокойством о здоровье, то ли близостью красивых чувственных губ, — Энн решила выбрать первый вариант.

— Я не о том, — деловито уточнила она и потащила спутника к парадному подъезду. Сначала показалось, что сдвинуть с места нареченного жениха так же трудно, как сдвинуть гору, однако, в конце концов, маркиз подчинился. — У отца наверняка найдется подходящая одежда. Зайдете и переоденетесь. Не могу допустить смерти от переохлаждения, тем более что всю вину свалят на меня. — Убедили. — Дрожь не помешала достать из кармана соверен и расплатиться с возницей, но холод действительно пробирал до костей.

Вопреки правилам Ламберт не распахнул дверь перед господами, и Энн только сейчас вспомнила, что по вторникам после полудня слуги свободны.

Черт! — пробормотала она и полезла в ридикюль за ключом. Хорошо, что лорд Хэлферст сумел догнать вора.

— Что случилось?

Ничего. Просто никого нет дома.

— А…

Энн вздрогнула, но вовсе не от холода. Никогда еще ей нe доводилось надолго оставаться наедине с мужчиной. А идея впустить в дом этого большого, сильного человека и вообще была чересчур смелой — мягко говоря. Но экипаж уехал. Позволить спасителю идти под снегом? Нет, нельзя. Это несправедливо и даже жестоко!

— Как бы ни сложились обстоятельства, — объяснила она не столько спутнику, сколько себе самой, — выхода нет: вы промокли и замерзли, причем из-за меня.

— Ничего не имею против, — заметил маркиз. — Хочется верить, однако, что хотя бы один из нас не окончательно сошел с ума.

Что ж, сумасшествие, во всяком случае, могло бы объяснить ее поведение.

— Комнаты отца здесь. — Энн направилась к лестнице.

Максимилиан взял ее за руку.

— Так, значит, дома никого нет? — уточнил он и повернул ее лицом к себе. — Не ошибаетесь?

Противостоять объятию не было ни сил, ни желания. Энн поднялась на цыпочки и уступила жаркому, требовательному поцелую, по сравнению с которым все предыдущие казались по-детски целомудренными. Однако едва наваждение отступило, реальность заявила о себе резким запахом пива, смешанным с крепким рыбным духом.

— Фу!

Максимилиан с улыбкой посмотрел сверху вниз.

— Как правило, мои поцелуи вызывают несколько иную реакцию.

— Надо срочно переодеться. Понятия не имею, как вы сами терпите.

— Привык, почти не замечаю.

Лорд Хэлферст хотел снова ее обнять, однако Энн отступила.

— Вот здесь есть свободная спальня. Сейчас поищу одежду.

Жаль, что в пустой комнате не растоплен камин. Впрочем, ее овцевод непременно что-нибудь придумает.

Энн на мгновение застыла и даже перестала рыться в шкафу в поисках подходящей чистой рубашки. Ее овцевод? Что за новости? С какой стати?!

— Ничего не поделаешь, должен же кто-то присмотреть за овцеводом в огромном чужом городе, — пробормотала она вслух, едва веря собственным словам. Дело в том, что, несмотря на весь свой йоркширский патриотизм — а может быть, благодаря закалке деревенской жизни, — Максимилиан Трент оказался самым умелым и уверенным в собственных силах джентльменом из всех, с кем Энн довелось познакомиться во время светских сезонов.

Она достала из шкафа рубашку, брюки, жилет, сюртук и даже шейный платок. Костюм, разумеется, трудно было назвать изысканным, но ничего не поделаешь — ситуация чрезвычайная. Вряд ли маркиз начнет привередничать.

— Вот, держите. — Энн громко оповестила о своем приближении и лишь, потом распахнула прикрытую дверь. Вряд ли, конечно, гость предстанет раздетым, но все же подстраховаться не мешает.

К огромному разочарованию, маркиз до сих пор даже не снял мокрое грязное пальто. Он сидел на корточках перед весело горящим камином и грел руки.

— Да снимите же это, наконец! — раздраженно приказала леди Бишоп и положила одежду на стул.

Гость выпрямился. Колено, видимо, болело: чтобы подняться, пришлось схватиться за край камина.

— Я пытался, — смущенно признался он. — Не смог расстегнуть пуговицы; пальцы замерзли и не слушаются.

Можно было бы заподозрить в словах хитрость или, по крайней мере, преувеличение, однако в этот момент маркиз потер руки и неподдельно вздрогнул.

— Вам действительно очень холодно, да?

— Если честно, то замерз до полусмерти, — признался он и снова вздрогнул. — Сам не понимал, пока едва не обжегся трутом и даже не заметил. — Несколько мгновений он смотрел на нее молча, а потом откашлялся и добавил: — Вот развел огонь, сейчас разгорится, и сразу станет теплее.

— Позвольте, помогу. — Энн подошла ближе. Во-первых, человек действительно нуждался в помощи, а во-вторых, очень хотелось прикоснуться. Не к одежде, а к его собственной гладкой, пусть пока и холодной коже.

— Не стоит беспокоиться, сейчас согреюсь и справлюсь.

— Стойте смирно! — решительно приказала она, развела в стороны его руки и подошла вплотную, чтобы расстегнуть пуговицы.

Объятие оказалось таким близким, что трудно было сохранить невозмутимость. И все-таки удалось распахнуть пальто и скинуть с плеч.

Следом на пол отправился сюртук. Энн чувствовала на себе воспаленный взгляд, однако не осмеливалась поднять глаза навстречу. Глаза предательски откроют правду; как же тогда притворяться, что она действует исключительно из жалости?

Едва очередь дошла до мелких тугих пуговиц на жилете, маркиз опустил руку и быстрым ловким движением расстегнул пряжку на меховой накидке Энн. Горностаевая пелерина плавно сползла с ее плеч. Энн замерла.

— Просто подумал, что вам жарко, — невинно оправдался он.

Можно было бы ехидно заметить, что пальцы уже приобрели утраченную подвижность, однако она сочла за благо промолчать. Распахнула жилет и провела ладонями по холодной мокрой рубашке. Ощутила рельефную, почти скульптурную мускулатуру и вспыхнула: вот теперь стало по-настоящему жарко.

Энн придвинулась ближе и сняла жилет с плеч; он скользнул по рукам и упал на пол. Пиво и устрицы никогда еще не пахли так восхитительно, так притягательно. Прильнув, она ясно ощутила откровенное мужское возбуждение. Опустила глаза и не смогла сдержать изумления.

— Боже милостивый!

Наконец-то нашлись силы посмотреть в лицо тому, кого она так старательно раздевала. Максимилиан вздохнул, словно внезапно ожившая статуя, и прильнул к губам в нетерпеливом жадном поцелуе.

— Энн… — прошептал он единственное слово, сжал тоненькую талию и властно привлек к себе.

Леди Бишоп прикрыла глаза и уступила чувствам. Поцелуй продолжался, углублялся, становился жарче и требовательнее. Подобно мечте, увлекал, манил куда-то. Понять, куда именно, пока не удавалось, и все же очень хотелось попасть в неведомую страну — вместе с тем, кто вел по незнакомой дороге.

Крючки на спине платья расстегнулись мгновенно, словно сами собой. Жаркая волна захлестнула и безжалостно заглушила остатки здравого смысла, который упрямо пытался напомнить о необходимости спасаться бегством, пока слушаются ноги.

Ноги, однако, начинали подводить и уже отказывались держать. Ощущение близости дарило телу странную, граничащую с опустошением легкость.

Издав странный, напоминающий звериное рычание звук, Максимилиан сорвал с себя шейный платок, крепче обнял любимую, и в следующий миг оба оказались на ковре, среди разбросанной одежды.

Он ласкал страстно и жадно, даря наслаждение и в то же время заставляя стонами умолять о продолжении. Сорвал с себя мокрую рубашку, отбросил в сторону и прильнул мускулистым телом к Энн. Постепенно поднимая ее сорочку, он стал покрывать поцелуями каждый дюйм, каждый уголок прекрасного, манящего, но пока еще неведомого тела.

Пытаясь помочь, желая оказаться ближе, Энн приподняла бедра и позволила его ладони скользнуть между ног.

— Максимилиан, — позвала она, и сама удивилась прозвучавшей в голосе мольбе. Да, он делал то, что казалось жизненно необходимым, мучительно важным. Промедление могло довести до безумия.

Тонкий батист сорочки обнажил талию, грудь. Теплые губы согревали, ласкали, дразнили и терзали. Язык щекотал нежные соски, успевая встревожить каждый. Слова потеряли смысл и значение. Дрожащими пальцами Энн вцепилась в густые темные волосы в твердом намерении не отпускать никогда, никогда в жизни.

Не отрывая губ от восхитительной груди, Максимилиан слегка отстранился, чтобы скинуть сапоги и сдернуть брюки, и тут же вернулся к Энн, согревая ее всем телом. Энн явственно ощутила сокровенное напряжение мужественности и невозможную, нестерпимую страсть. Пронзило странное, замешенное на ужасе возбуждение. Остановить события, повернуть время вспять? Нет, об этом не могло быть и речи! Если Максимилиан остановится, она умрет на месте. Стремление слиться с ним воедино, стать частью красивого, сильного и доброго мужчины уничтожило все сомнения, все опасения, все и всяческие рассуждения.

Проведя ладонью по ее груди и животу, Максимилиан добрался до бедер и развел ноги. Прильнул, накрыл собой — требовательно, властно.

— Энн, — едва слышно окликнул он, приподнял голову и заглянул в глаза. А в следующее мгновение бедра прижались откровеннее, и любимый проник в сокровенную глубину медленно, но настойчиво, с неоспоримой уверенностью, которую невозможно было представить заранее.

Внезапная боль заставила вскрикнуть. Максимилиан мгновенно остановился и, балансируя на локте, снова заглянул ей в глаза, свободной рукой лаская грудь.

— Расслабься, — хрипло попросил он, поцеловал в шею и забавно уткнулся носом в ухо. — Боль сейчас уйдет и больше никогда не вернется. Так бывает только в первый раз. Просто почувствуй меня, отдайся мне.

— Уже лучше, — пробормотала Энн. Никогда в жизни тело не значило так много, не казалось таким важным, таким самостоятельным. Еще ни разу предчувствие не сочеталось с… наслаждением и удовлетворением. — Не останавливайся.

Максимилиан улыбнулся и кивнул:

— Вряд ли смог бы остановиться, даже если бы очень захотел. — Осторожно, но в то же время упрямо он погрузился глубже.

Затем последовало мощное ритмичное наступление, и Энн вцепилась в его плечи, чтобы не потерять ни единого, драгоценного мгновения близости и страсти. Она забыла о себе: дыхание, биение сердца — отныне все принадлежало единственному на свете мужчине. Вот, оказывается, к чему она стремилась. Ничто на свете не могло принести счастья ярче, переживаний острее и красочнее.

Движение постепенно ускорялось, и в недрах ее собственного тела стремительно нарастало напряжение. Но куда же больше? Невозможно!

— Максимилиан!.. — выдохнула она.

— Лучшее впереди, — коротко успокоил он, не столько услышав, сколько почувствовав вопрос.

— Но как?

— Не думай, Энн. Расслабься.

О чем можно думать, когда мускулистое тело прижимает к ковру? Когда ласковые руки нежно и горячо обнимают? Когда тело наполнено до предела и безумно жаждет освобождения?

— О Господи… — только и смогла прошептать она. Новые, неизведанные ощущения наполняли, переполняли, искали выхода.

И вот настал счастливый миг освобождения. Энн затрепетала и словно растворилась в пространстве. А спустя мгновение почувствовала, как вздрогнул в глубине ее тела возлюбленный. Да, они поднялись на вершину блаженства вместе, в неразрывном объятии.

Несколько секунд длилось первозданное, недоступное пониманию и описанию единство. Словно почувствовав, что любимой трудно дышать, Максимилиан завел ладонь под ее спину, чтобы придержать, и ловко перекатился — теперь Энн оказалась сверху.

— Как себя чувствуешь? — шепотом поинтересовался он, убирая с лица прядь длинных темных волос. Он очень старался действовать бережно, но желание оказалось настолько острым, что обуздать пыл и нетерпение не удалось.

— Как я себя чувствую? Растрепанной, — так же тихо ответила Энн и нежно провела ладонью по широкой, надежной груди. — А еще очень…

— Расслабленной? — подсказал Максимилиан с едва заметной улыбкой.

— Да, точно.

— А я наконец-то согрелся. — Он вздохнул и подумал: надо будет постараться, чтобы в Хэлферсте встречи на ковре перед камином случались как можно чаще. К реальности вернул все тот же резкий запах пива и устриц: на сей раз, неповторимый аромат ощутил сам Максимилиан. Хуже всего, что теперь навязчивое последствие приключения передалось и Энн. Будет не слишком красиво, если их застанут обнаженными, да вдобавок насквозь пропитанными духом дешевого и грязного постоялого двора.

— Пахнешь пивом, — сонно пробормотала Энн. Она уютно устроилась, положив голову ему на плечо и обняв за талию.

— Да и ты тоже, — успокоил Максимилиан. — Воды здесь, конечно, нет? Хорошо бы при встрече с твоим отцом не предстать горьким пьяницей.

Энн мгновенно проснулась и села. От резкого движения смятая сорочка опустилась и прикрыла наготу.

— Что?

— Не волнуйся, я уже буду в его одежде, — успокоил Максимилиан, сел рядом и прижал невесту к груди. Удивительно, но вожделение снова давало себя знать. — Обсуждая условия, лучше выглядеть человеком трезвым и приличным. — Впрочем, условия подойдут любые; он мечтал лишь о том, чтобы Энн стала его женой, а все остальные соображения отошли на второй план.

Энн нахмурилась.

— Какие еще условия?

— Условия нашего брака. Она сердито вырвалась из объятий и встала.

— Ты меня обманул!

— Ничуть. Никакого обмана, — невозмутимо возразил Максимилиан. — Ты хотела близости не меньше, чем я.

— Да, хотела вот этого… — Она опустила взгляд: возлюбленный все еще сидел обнаженным. — Но больше ни на что не соглашалась.

Максимилиан тоже встал, сражаясь одновременно и с гневом, и с желанием.

— Ты моя! — решительно заявил он. — Не исключено даже, что уже ждешь ребенка. Моего ребенка. Кроме того, я много раз предупреждал, что не настроен, играть и флиртовать, а в Лондон приехал только за тобой. Так что теперь…

Снизу донеслись какие-то звуки, открылась и вновь захлопнулась дверь, а потом послышался взволнованный голос:

— Леди Энн! Господи Боже! Вы здесь, миледи? Энн побледнела.

— Это Дейзи. — Она повернулась к стулу, схватила одежду отца и бросила соучастнику преступления. — Быстрее одевайтесь!

— Нет.

На мгновение Энн растерялась, но тут же пришла в себя и быстро собрала с пола свои вещи.

— Что ж, торчите здесь голым, если считаете, что так лучше. А я, пожалуй, пойду.

Максимилиан попытался удержать беглянку возле двери, но она проскользнула мимо и выскочила в коридор. Черт возьми! Он вовсе не планировал на сегодня подвиги подобного рода, да и своей ее сделал не слишком красиво и изысканно. Болван!

Лорд Хэлферст сердито бросил на стул рубашку и сюртук и взялся за брюки. Что и говорить, сложившуюся ситуацию вполне можно было повернуть в свою пользу: точнее говоря, теперь уже ничего не стоило заставить упрямицу выйти за него замуж. Никто не посмел бы осудить его за рискованную тактику — если не считать самой леди Бишоп. Но ему хотелось построить брак на тех отношениях, которые начали зарождаться сегодня — а сегодня не только вспыхнуло страстное желание, но и пробился росток теплой и искренней дружбы. Проявить настойчивость и увезти любимую в Йоркшир именно сейчас означало бы вызвать в душе разочарование и горькое сожаление.

Маркиз застегнул брюки. Они оказались чертовски короткими. Хорошо еще, что сапоги высокие — можно будет заправить и скрыть нелепое несоответствие. В коротких штанах ходят только овцеводы. Чем меньше он будет походить на овцевода, тем скорее сможет достичь желанной цели.

Глава 6

«Весь Лондон увлеченно обсуждает радостную новость: леди Шелбурн дает бал по случаю Дня святого Валентина. Насколько известно автору этих заметок, приглашения будут разосланы сегодня.

Автор, однако, выражает надежду, что гостей не попросят одеться в соответствующие празднику цвета — красный, розовый и белый.

Красный, розовый и белый? Одна лишь мысль вызывает дрожь».

Светские заметки леди Уислдаун 7 февраля 1814 года

Шанс, о котором можно было только мечтать, представился четыре дня спустя: почта принесла приглашение на бал в доме леди Маргарет Шелбурн.

Максимилиан с интересом вертел в руках глянцевую карточку. Если вспомнили о нем, то наверняка не забыли пригласить и леди Бишоп. Учитывая поведение несговорчивой особы, этот бал можно было считать последней возможностью добиться победы.

Он приезжал в дом графа Дэвена вчера и позавчера и всякий раз слышал, что леди Энн отправилась на прогулку с лордом Хардом. Трудно было предположить, где именно друзья проводили время, однако добиться от дворецкого внятной информации так и не удалось.

Встреча на ковре у камина доставила Энн наслаждение; в этом призналось молодое гибкое тело, это же подтвердил стремительный ритм сердца. Он стал ее первым мужчиной и, черт возьми, готов был сделать все, чтобы остаться единственным.

Что бы ни говорила Энн, как бы ни капризничала, они все равно принадлежали друг другу — не только потому, что так было написано на старом, девятнадцатилетней давности, листе бумаги. Не лишенное оснований подозрение, что Энн встречается с Хардом только для того, чтобы не видеть его, приводило в ярость. Чего доброго, упрямица решит выскочить замуж за виконта, чтобы не уезжать из Лондона.

— Выходит, не знаете, куда могла направиться мисс? — уточнил Максимилиан у безупречно вышколенного дворецкого.

— Не знаю, милорд. Леди Энн изволила сообщить лишь о том, что непременно вернется к обеду.

Старый хитрец, скорее всего, лгал, но винить его было трудно: работа такая. Что ж, приходилось признать, что главная цель пока недостижима, однако оставались и другие варианты, которые можно было использовать для ее приближения.

— А дома ли лорд или леди Дэвен? Ламберт слегка прищурился.

— Если вашей светлости будет угодно подождать в утренней комнате, то я немедленно разузнаю.

Значит, кто-то из родителей еще не успел уехать. Вопрос лишь в том, захотят ли с ним разговаривать. Несколько дней назад, в тот знаменательный вечер, объяснение, которое придумала Энн его присутствию в доме, показалось Максимилиану вполне невинным, но, слава Богу, он не был ее отцом.

— Лорд Хэлферст, — послышался за спиной спокойный мужской голос. — Должен признаться, ваше появление стало сюрпризом, хотя и не вполне неожиданным.

Максимилиан почтительно поклонился:

— Лорд Дэвен, благодарю за согласие меня принять. Знаю, насколько вы заняты.

— Не стоит благодарности. Должен ли я сделать вывод, что Энн все-таки одумалась? Честно говоря, после того вечера, когда она тайком ускользнула в театр, я уже не надеялся вас увидеть.

— Я настойчив.

— Судя по всему, весьма настойчивы.

Граф жестом пригласил сесть, и Максимилиан опустился в одно из глубоких кожаных кресел.

— Если позволите, хотел бы задать вам вопрос.

В этот момент лакей принес поднос с чаем, и граф откашлялся.

— Остерегаюсь делать предположения.

— Речь вовсе не о приданом. — Маркиз слегка наклонился и, собираясь с мыслями, потер руки. Главное, что раздражало в обычаях и нравах лондонского бомонда, — это лицемерие, притворство и приторный лоск вежливости, не позволявший понять истинного отношения. Правду заменяли сплетни и пересуды. Сам он предпочитал говорить открыто и мечтал получить прямой и честный ответ.

— Хотите ли вы, чтобы ваша дочь вышла за меня замуж?

Лорд Дэвен нахмурился:

— Хм… Разумеется, хочу. Договор между двумя почтенными семействами…

— Простите. Вопрос в том, хотите ли нашего брака именно вы?

— О! — Граф задумчиво отпил из тонкой фарфоровой чашки. — Очевидно, вы имеете в виду широко распространившиеся слухи о банкротстве вашего батюшки.

Оказывается, некоторые из жителей Лондона все-таки умудрились сохранить способность к откровенному разговору. Что ж, уже приятно.

— Да.

— Буду говорить без обиняков — полагаю, вам угодно получить честный ответ. Если бы я знал о вас только то, что слышал, то был бы категорически против замужества дочери. Хэлферст, разумеется, старинная и весьма уважаемая фамилия, однако она не гарантирует счастья.

Максимилиан не спешил продолжать разговор.

— Вам известны не только слухи, но и правда, — заметил он после долгого молчания. — В своих письмах я постарался изложить факты настолько ясно, насколько позволяет… звание джентльмена.

— Да, понимаю. — Граф поставил чашку на стол. — Позвольте задать встречный вопрос: хотите ли вы жениться на моей дочери?

— Не только хочу, но и твердо намерен, милорд. В настоящее время, однако, приходится реабилитироваться за девятнадцать лет молчания.

Лорд Дэвен добродушно усмехнулся:

— Энн провела всю жизнь в Лондоне, а потому твердо верит, что мир начинается в этом городе и здесь же заканчивается.

— Леди Бишоп не считает нужным скрывать свою позицию. Дело в том, что ее пугает не столько отсутствие писем от нареченного жениха, сколько обратный адрес.

— Проблема разрешима, мой мальчик:

Максимилиан кивнул и встал.

— Полагаю, что так.

И все же хотелось кое-что выяснить. Каким бы наивным и бессмысленным ни казалось намерение, важно было понять, что всем медоточивым кавалерам невеста предпочитает именно его. Постоянное присутствие лорда Харда невероятно затрудняло задачу — если, конечно, он сам не был готов играть по правилам виконта. Лорд Хэлферст предпочел бы иной путь, если иной путь в принципе был возможен. Но поскольку речь шла об Энн, годилась любая тактика. Если она согласится сделать хотя бы один, пусть даже самый маленький шаг навстречу, он, не задумываясь, пройдет сотни миль.

— Почему вы постоянно оборачиваетесь? — недовольно спросил Дезмонд, глядя вдоль заснеженной улицы. — Неужели полагаете, что Хэлферст способен преследовать вас даже здесь, в Ковент-Гардене?

— Не отрицаю такой возможности, — лаконично ответила Энн и еще глубже засунула руки в муфту. Никому, даже себе не хотела она признаться в том, что тоскует по Максимилиану, жаждет его поцелуев и ласк. В голову пришла дерзкая идея попросить лорда Харда поцеловать еще раз, чтобы доказать себе, что глупое чувство рождено лишь абстрактными потребностями тела. Впрочем, обмануть собственное сердце было трудно: Энн прекрасно знала, что радость способен подарить только лорд Хэлферст, а остальные мужчины не оставляют в душе ничего, кроме холода и равнодушия. А потому попытки целоваться с другим докажут лишь то, что вовсе не является секретом.

— Маркизу еще причитается за исчезновение вместе с вами с катка, — продолжил виконт, не скрывая раздражения. — И за ваше столкновение с мисс Баллистер: ведь это он вас напугал.

— Никто меня не пугал, — возразила Энн, залившись пунцовым румянцем. — Прекратите это обсуждать, пожалуйста.

— Непонятно, что заставляет вас возражать. Всего-навсего еще одно доказательство йоркширской дикости и неотесанности. — Виконт презрительно фыркнул. — Не сомневаюсь, что полы в его доме застелены соломой — так удобнее свиньям.

— О, Дезмонд, прекратите же, наконец! Вам отлично известно, что это не так!

— Если и не так, то всего лишь потому, что Хэлферст разводит не свиней, а овец. — Лорд Хард зло рассмеялся. — Полагаю, что в компании овец он оттачивает искусство любви. Знаете ли…

— Лорд Хард! Немедленно остановите экипаж! Я не собираюсь участвовать в неприличном обсуждении!

Виконт натянул вожжи, и лошади встали.

— Энн, успокойтесь, пожалуйста. Прошу прощения за такое вульгарное поведение. Потерял контроль над собой.

— Заметно. — Пытаясь скрыть унижение и чувство вины, Энн отвернулась. Почему-то казалось, что Дезмонду хватит одного взгляда, чтобы понять, на какой поступок она отважилась и как высоко ценит искусство любви Максимилиана. Овцы, как бы не так!

— Весьма похвально, конечно, что вы стремитесь щадить его чувства, но ведь прошло уже больше недели. Если не уговорите родителей объявить о расторжении помолвки, то рискуете быть заподозренной в намеренном поощрении внимания.

Энн глубоко вздохнула и наконец-то осмелилась взглянуть на спутника.

— Мы ведь друзья, правда?

В ответ лорд Хард красноречиво сжал локоть.

— Конечно, друзья. Надеюсь, правда, что скоро сможем говорить о большем.

О, только не это! И все же не хотелось обижать услужливого, искренне расположенного джентльмена.

— Так вот, ответьте на вопрос: если отбросить слухи, сплетни и измышления, то, что известно о лорде Хэлферсте вам лично?

Едва заметным поворотом запястья виконт вновь пустил лошадей ровной рысью.

— Немногое. Целый год накануне возвращения в город молодого виконта Максимилиана Трента его отец, предыдущий маркиз Хэлферст, хвастался всем и каждому грядущими успехами и процветанием. Некоторое время действительно казалось, что дела идут в гору… до тех пор, пока старый Хэлферст не умер скоропостижно, прямо во время званого вечера в собственном доме. Несчастная вдова рыдала и твердила, что теперь все они окончательно разорены.

— Какой ужас! Родители никогда об этом не рассказывали.

— Еще бы! Вы ведь обручены с нынешним маркизом. Но банкротство семьи превратилось в самую популярную тему разговоров и рассуждений. Насколько помню, клуб «Уайтс» даже отказал новоявленному маркизу в членстве. После этого он чересчур поспешно собрался, схватил мамочку и то немногое, что осталось от семейного благосостояния, и бесследно скрылся в графстве Йоркшир.

Учитывая очевидную приверженность Максимилиана к искренности и правде, нетрудно было понять, почему он не сочинил какую-нибудь красивую версию собственного прошлого. А вот представить его спасающимся бегством, от каких бы то ни было неблагоприятных обстоятельств, оказалось сложнее. Впрочем, в то время маркизу едва исполнилось восемнадцать — он был на год моложе самой Энн.

— Думаю, вы отлично понимаете, ради чего он вернулся, — с нескрываемой горечью продолжил лорд Хард. — Надеется, что невеста в сочетании с богатым приданым сможет вызволить его из тисков бедности, потому и примчался в город. Как только добьется своего, сразу вернется в глушь, в родное Поместье.

Графство Йоркшир. Энн никогда в жизни не была в этом краю и понятия не имела, что он собой представляет, однако само слово ненавидела всей душой.

— Да, полагаю, так оно и случится. Дезмонд смерил ее сердитым взглядом.

— Полагаете? Только не говорите, что попали под обаяние этой странной, старомодной откровенности.

— Дело не в откровенности, — уклончиво заметила леди Бишоп. — Если маркиз настолько нуждается в деньгах и всем известно о его стесненных обстоятельствах, то каким же образом ему удалось за один день полностью сменить гардероб и арендовать лучшую ложу в театре «Друри-Лейн», да еще на самый популярный спектакль?

— Думаю, на протяжении последних семи лет маркиз отказывал себе в самом необходимом. Ну а сейчас из последних сил пытается изображать состоятельного человека. Как бы там ни было, если ваши родители ему откажут, другую невесту бедняга не найдет.

— С моими родителями он даже ни разу не встречался, — пробормотала Энн себе под нос, чтобы не услышал спутник. Наверное, виконт забыл собственное утверждение относительно того, что Хэлферста устроит любая из светских дам. Но сама Энн никак не могла согласиться с унизительным замечанием: ее не покидало подозрение, что Максимилиану не составило бы труда заполучить самую претенциозную леди. Он, однако, почему-то предпочел именно ее. Страсть оказалась не только очевидной, но и весьма действенной — более того, заразительной.

— Я вас смутил? — заметил лорд Хард. — Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

— Да, пожалуйста, — с готовностью согласилась Энн. Вовсе не хотелось, чтобы Дезмонд понял, что не его слова заставили ее покраснеть; одной лишь мысли о Максимилиане вполне хватало, чтобы сердце взволнованно застучало, а щеки запылали от воспоминаний и желания.

— Энни!

Леди Бишоп вздрогнула и посмотрела вперед. Возле громоздкой многоместной кареты стояли Тереза и Полин и радостно махали подруге. Какая радость! Наконец-то дружеские лица.

— Давайте остановимся, милорд, — попросила Энн и с улыбкой помахала в ответ. До приезда лорда Хэлферста беседы с джентльменами никогда не казались столь запутанными, опасными и проблематичными.

— Но мне хотелось бы провести время наедине с вами, — обиженно запротестовал виконт.

— Всю дорогу вы только и говорили что о лорде Хэлферсте, — упорствовала Энн. — Не могу больше слышать о нем ни слова.

— В таком случае перестаньте о нем спрашивать, дорогая. Можно подумать, что вас угораздило влюбиться в овцевода.

Но как же получить ответы, если не задавать вопросы?

— Остановите коляску, Дезмонд. Мы с Дейзи, пожалуй, пройдемся пешком.

— Энн, не сердитесь на меня за то, что я так ценю ваше общество. Готов обсуждать любую тему, какую пожелаете.

Несмотря на уступку и предложение мира, больше всего на свете леди Бишоп хотела бы избавиться от виконта, хотя не далее как час назад зачем-то согласилась отправиться за покупками на рынок Ковент-Гарден.

— Может быть, не откажетесь сопровождать нас всех? — предложила она. — Я уже несколько дней не встречалась с Полин и Терезой.

Виконт тяжело вздохнул, но покорно направил фаэтон к тротуару.

— Как прикажете, дорогая.

Теперь он считал ее капризной, своевольной и стремился задобрить. До тех пор пока поклонники не сомневались в помолвке, отношения складывались значительно проще: все понимали, что ничего, кроме дружбы, красавица предложить не может. А в последнее время Дезмонд упорно стремился поцеловать ее, да еще доказать, насколько плох Максимилиан.

Это обстоятельство казалось особенно странным. Разговоры о несоответствии и несостоятельности маркиза должны были бы радовать и подтверждать логичность и правомерность отказа. Но вместо этого каждый выпад виконта вызывал немедленное стремление возразить и привести веские аргументы в защиту обвиняемого. Почему, почему она вела себя так глупо? Почему допустила объятия, прикосновения и… близость?

Наконец коляска остановилась у кромки тротуара.

— Энн! — решительно заговорила Полин и даже зачем-то схватила ее за щиколотку. — Как хорошо, что мы тебя встретили!

— Я тоже очень рада вас видеть, — призналась леди Бишоп, слегка удивленная нетерпением и настойчивостью подруги.

— Но мы специально тебя разыскивали, — пояснила Тереза. — Приехали утром домой, чтобы позвать за покупками, и кого, по-твоему, застали?

Догадаться не составляло особого труда.

— Лорда Хэлферста?

— Да! Так ты знала о визите?

— Откуда? Приняла приглашение лорда Харда и уехала.

Виконт подошел, чтобы помочь спуститься, и она одарила его милостивой улыбкой.

— Представляешь, сидит в утренней комнате — наверняка уже больше часа! А леди Дэвен сказала, что, похоже, он твердо намерен дождаться твоего, возвращения.

Пытаясь скрыть чувства, Энн на миг прикрыла глаза: уже знакомое волнение при мысли о встрече с маркизом сменилось откровенным, опасением. Если лорд Хэлферст долго пробудет в Бишоп-Хаусе в ее отсутствие, то непременно встретится с отцом. Судя по загадочному высказыванию относительно пристального внимания к делам маркиза, лорд Дэвен уважает молодого человека и считает его вполне достойным супругом. Господи, еще, чего доброго, эти двое договорятся за ее спиной!

Дезмонд тем временем стоял рядом и напрасно пытался скрыть недовольство; сообщение подруг его не порадовало. Кроме того, виконт уже понял, какая именно просьба последует.

— Дезмонд, будьте так добры…

— Отвезти вас домой? — перебил лорд Хард. — Что ж, придумайте хотя бы один убедительный довод, почему я должен это сделать.

Энн нетерпеливо, раздраженно вздохнула:

— Милорд, если вам удастся хотя бы еще на несколько минут сохранить иллюзию любезности, возможно, мы сумеем остаться друзьями.

— И что же из этого последует? — резко возразил виконт. — Раз в полгода письмо из Йоркшира с жалобами на несчастную долю и сожалениями о том, что не прислушались к советам «друга»?

— Знаете ли, так не разговаривают, — ледяным тоном заметила Энн и сжала руку Терезы. Пальцы дрожали, но Тереза подумает, что это от холода? — Ваше поведение больше похоже на ревность. Должна заметить, я всегда ясно давала понять, что обручена. Собираюсь ли я выходить замуж за лорда Хэлферста или нет, этот факт остается неизменным.

— Только когда вам так удобно, — язвительно отозвался Дезмонд.

— Пойдем, Энни. — Тереза потянула ее за руку. — Мы с Полин отвезем тебя.

— Да-да, так будет значительно лучше, — вставил лорд Хард. — А я снова буду к вашим услугам, когда наиграетесь со своим овцеводом и образумитесь.

Прежде чем леди Бишоп успела придумать достойный ответ, оскорбленный поклонник, прыгнул в фаэтон и был таков.

— Бог мой, — изумленно прошептала Полин, — в жизни не видела его таким злым.

— И я тоже, — призналась Энн. Голос дрожал не меньше, чем руки. — Отвезешь меня домой?

— Конечно, Энни. Садись.

Устроившись в карете приятельницы и немного успокоившись, леди Бишоп с удивлением поняла, что думает не столько о припадке ревности, который только что случился с виконтом, сколько о предстоящей встрече со своим овцеводом. Четыре дня разлуки казались вечностью, а возможность оказаться рядом — блаженством.

К счастью, удалось убедить леди Дэвен в том, что вовсе нет необходимости развлекать гостя приятной беседой. Максимилиан заявил, что с удовольствием почитает книгу и дождется возвращения невесты. Нерешительное топтание мамаши жутко раздражало, а попытки поговорить о дочери вызывали негодование неточностью характеристик и ошибочностью понимания. Леди Бишоп не поддавалась ни описанию, ни анализу.

Прежде всего, Энн оказалась первой и единственной лондонской девицей, чуждой жеманства и манерности. Она оставалась собой и при этом прекрасно себя чувствовала. Вопреки утверждениям маменьки о стеснительности и замкнутости дочки мисс Бишоп предстала особой любознательной, решительной и склонной к неосторожным поступкам.

Максимилиан собирался объяснить упрямице, как много ярких открытий обещает семейная жизнь, и в то же время надеялся, что радости любви позволят отвлечь от слепой приверженности к лондонскому бомонду. Если на успех первой части плана еще можно было как-то рассчитывать, то неустанные прогулки в обществе лорда Харда в качестве спутника и кавалера доказывали полную несостоятельность второй его части. Если же мисс Бишоп намеревалась и впредь прятаться от нареченного жениха, то провал можно было считать неизбежным.

Оставалось лишь надеяться, что рано или поздно юная леди вернется домой и тогда нелепая история, наконец, закончится. Он убедит ее выйти за него замуж, а остаться в Лондоне согласится лишь в самом крайнем случае — если почувствует, что аргументы исчерпаны, а решимость на исходе. Впрочем, после жарких объятий у камина решимость казалась безграничной. Впервые с того дня, как судьба приказала принять ответственность за семейное гнездо, Максимилиану было почти безразлично, что произойдет с поместьем Хэлферст в том случае, если отсутствие господина затянется на неопределенный срок. Он дал себе слово, что без Энн Бишоп из Лондона не уедет.

Из строгой установки ни в коем случае не следовало, что маркиз согласен играть по правилам юной светской леди. Она привыкла видеть мужчин распростертыми у ее ног: кого-то сразила красота, кого-то манили деньги, кто-то мечтал о благосклонности. Знакомые шаги послышались значительно раньше, чем можно было ожидать, однако Максимилиан продолжал невозмутимо сидеть в кресле и читать выбранную в библиотеке Бишоп-Хауса книгу. Дверь утренней комнаты открылась.

— Лорд Хэлферст!

Маркиз прервал увлекательное занятие.

— Энн? — От одного лишь взгляда на стройную фигуру в душе и теле вспыхнул пожар; усидеть на месте оказалось непросто, равно, как и скрыть возбуждение.

— Что вы здесь делаете? Разве Ламберт не сказал, что я уехала?

Голос звучал неуверенно. Сознание собственной причастности и к очевидному волнению, и к раннему возвращению едва не выталкивало маркиза из кресла; сохранять видимость спокойствия удавалось лишь усилием воли.

— Сказал. Но я решил дождаться.

Энн вошла в комнату. Потребность вскочить и немедленно, сию же минуту покрыть поцелуями ту, о ком мечтал, стала почти болезненной. В дверях показалась верная Дейзи, однако из коридора донесся женский голос, и горничная растворилась в пространстве. К. счастью, леди Дэвен все-таки обладала здравым смыслом.

Энн склонила голову, чтобы рассмотреть название книги.

— «Сон в летнюю ночь»? Вот уж не предполагала, что вы можете читать Шекспира.

Малышка нервничала. Хороший знак.

— Не предполагали? А что же, по вашему, мне читать? Или вам казалось, что я вообще читать не умею?

— Не смешите. Просто не предполагала, что вы находите время для чтения Шекспира, вот и все. Выглядите полностью поглощенным Йоркширом.

Неужели? Скорее, Йоркшир поглотил саму леди Бишоп. А его навязчивая идея в последнее время приобрела облик очаровательной девятнадцатилетней леди с волнистыми темными волосами и изумрудными глазами.

— Если хотите, могу процитировать наизусть. — Максимилиан отложил книгу и встал. — Но только это не докажет ничего, кроме способности заимствовать чужие, красивые слова.

Энн на шаг отступила, словно готовясь спастись бегством.

— Но… вы так и не ответили на мой вопрос. Что вы здесь делаете?

— Жду вас. Вы скрывались от меня.

— Даже и не думала, — возразила Энн и нервно рассмеялась. — Считаете, что следует безвылазно сидеть дома до тех пор, пока ваша светлость соизволит нанести визит? У меня много друзей и много дел. Да будет вам известно, Лондон — мой город.

— Известно. — Не отрывая взгляда от прелестного личика, маркиз медленно поднялся. — В любом случае за мной утренний поцелуй, вернее, целых четыре.

— Я…

Максимилиан понимал, что если позволит возражать ей и спорить, то так и не сможет к ней прикоснуться. Один решительный шаг — и он оказался рядом. Властно положил ладони на плечи, склонился и завладел восхитительными, самыми желанными губами. Энн ответила мгновенно: прильнула к груди и вцепилась в лацканы сюртука. Страсть сквозила в каждом движении, в каждом вздохе, распаляя бушующее желание.

Максимилиан опустил руки и сжал хрупкую талию. Энн застонала, но тут же с силой оттолкнула его:

— Прекратите!

— Почему? — удивился он, неохотно прервав поцелуй. — Почему? Вы снова желаете меня, а я безумно вожделею вас. Разве не так?

Не замечая, что делает, Энн плотнее прижалась к нему бедрами. Из последних сил пытаясь сохранить самообладание, Максимилиан сжал зубы.

— Так.

— Зачем же приказываете остановиться?

Он снова поцеловал ее и вновь ощутил, как она поддалась, уступила. Но только на мгновение.

— Нет! — возразила она решительно и снова отстранилась.

Конечно, при желании нетрудно было бы ее удержать, однако Максимилиан разомкнул объятия, напомнив себе о необходимости действовать лишь убеждением. Оставалось одно: совладать с неудовлетворенной страстью, не позволить физическому дискомфорту повлиять на собственные слова и действия. Принуждение не приведет к успеху.

— Если согласитесь выйти за меня замуж, каждый день будет приносить то блаженство, которое вы уже познали.

— Это непорядочно! — отчаянно закричала Энн. Можно было подумать, что она и вправду убеждена в том, что говорит. И если бы глаза не скользнули вниз, а раскрытые губки не манили столь откровенно, недолго было бы и поверить.

— Почему же непорядочно? Такова правда. Речь идет о браке, Энн. О единстве, о союзе. Знаю, что близость доставила вам наслаждение. Ошибиться невозможно. Помните, как было восхитительно?

— Прекрасно! Напомните мне о моей слабости, — жалобно отозвалась Энн и смахнула слезу. — Вы ничем не лучше лорда Харда.

Эта неожиданная слеза почему-то отозвалась в сердце острой болью. Захотелось успокоить, уговорить.

Желание оказалось столь острым, что даже навязчивая идея брака слегка отступила.

— Но это была вовсе не слабость, — негромко произнес Максимилиан и стер со щеки мокрую полоску. — Это было желание. В желании нет ничего плохого, особенно если оно возникает между нами.

Ответный взгляд красноречиво доказал бесполезность уговоров. Он тяжело вздохнул и снова опустился в кресло. Если неосторожный, пусть и восхитительно приятный опыт лишь отпугнул невесту, то приезжать в Лондон, разумеется, не стоило. Лучше было остаться дома. Маркиз точно знал, в чем именно заключалась суть упорного сопротивления: предстояло найти способ примирить Энн с Йоркширом. В разгар холодной, угрюмой зимы задача не из легких.

— Энн, — наконец заговорил лорд Хэлферст, — присядьте, пожалуйста.

— Только если объясните, зачем явились.

— Явился, чтобы увидеть вас. Разве это не естественно?

— Нет, вы явились для того, чтобы соблазнить меня и вынудить выйти за вас замуж! — возмущенно воскликнула леди Бишоп, но к счастью, все-таки села — в противоположном углу комнаты.

Максимилиан не смог сдержать усмешку.

— Я вас уже соблазнил, а мы все еще не женаты. Не намерен просить прощения за то, что продолжаю считать вас притягательной и желанной.

— Если знаете, что соблазнение уже ни к чему не привело, то каким же образом намерены меня убедить? Вопрос прозвучал так, словно малышка и сама хотела, чтобы ее убедили. Сердце радостно дрогнуло.

— Вам доводилось слышать о Фарндейле? Энн нахмурилась:

— Фарндейл? Нет, ничего не слышала.

— Это совсем недалеко от Хэлферста — примерно в трех милях к западу. Небольшая долина у подножия Пеннинских гор. Ранней весной она вся покрывается дикими нарциссами.

— О, должно быть, необыкновенно красиво! Представляю…

— Не стоит напрягать воображение. Я вам покажу этот удивительный уголок. — Максимилиан заглянул в зеленые глаза и увидел неподдельный интерес. — Вы ни разу не были в Йоркшире. Так почему же изначально решили, что там плохо, что никогда не сможете полюбить мой край?

— Почему вы ненавидите Лондон?

— Я… полагаю, причина кроется в принципиальном расхождении взглядов на жизнь.

— Хотите сказать, что, когда распространилось известие о банкротстве, все стали плохо к вам относиться?

— Маркиз настороженно прищурился. Гнев мгновенно охладил пыл вожделения к излишне осведомленной красавице.

— Полагаю, об этом поведал лорд Хард?

— Да, он все мне рассказал, однако лишь после того, как я попросила. Не вините его.

— Сомневаюсь, что он рассказал все. — К черту виконта! К черту грязные сплетни, бесцеремонные измышления, стремление одержать победу любой ценой! Что ж, ради доверия Энн он готов открыть правду. Всю, от начала и до конца. — Но почему же вы не спросили меня?

Леди Бишоп сложила руки на коленях.

— А зачем? Какой смысл выяснять, если, в конце концов, вы все равно попытаетесь утащить меня в Йоркшир? Даже нарциссы не способны скрасить жалкое существование в глухомани. Нет, ни за что не соглашусь провести остаток своих дней в ссылке!

— Предпочтете провести остаток своих дней с Дезмондом Хардом? Так почему бы, не поинтересоваться его финансовым состоянием? Долго ли он сможет обеспечивать вам жизнь в столице, после того как спустит ваше собственное приданое?

— Лжете!

Максимилиан порывисто вскочил.

— Нет, не лгу! — прорычал он и в три шага оказался рядом. Наклонился, уперся руками в подлокотники кресла и пронзительно посмотрел в глаза. — Спросите его, Энн! А если хотите что-нибудь узнать обо мне, спросите меня!

Маркиз выпрямился, стремительно подошел к двери и так же стремительно ее распахнул. Да, он не хотел уходить, не добившись согласия на брак. Не хотел уходить, не получив ее навсегда. Никак не думал, что придется плохо отзываться о другом человеке, пусть даже и о нечестном сопернике. Такие разговоры не в его стиле, обсуждения за спиной постыдны и низки.

— Так вы банкрот? — послышался из угла слабый дрожащий голос. — И я вам нужна лишь как нагрузка к деньгам?

Максимилиан остановился и обернулся.

— Нет и еще раз нет! Это ответ на оба вопроса. Не надейтесь, что все окажется вот так просто и понятно. Тем более что я вовсе не намерен отступать. — Он глубоко вздохнул и подошел ближе. — Я уже успел вас понять. Да, вы честны и благородны, а это означает, что не сможете расстаться на уровне сплетен, не выяснив правду. Где меня найти, вам известно.

— Значит, вернетесь, в Трент-Хаус и будете там дуться?

— Ежедневно, вплоть до четырнадцатого февраля, буду приезжать к вам. Четырнадцатого встретимся на балу в доме леди Шелбурн. А пятнадцатого я уеду из Лондона.

— В таком случае уедете в одиночестве.

— Посмотрим. Я уже сказал, что понимаю вас. — Лорд Хэлферст понизил голос, чтобы не смогли услышать любопытные слуги: — А еще я точно знаю, что вы мечтаете снова стать моей. Подумайте об этом.

Глава 7

«Ах, День святого Валентина! Автор признается в ненависти к этому празднику. Еще бы! Молодые леди измеряют собственное достоинство количеством полученных открыток и букетов, а джентльмены вынуждены расточать поэтические строки в столь неумеренных масштабах, что невольно сбиваются на банальности.

Ужасный день заслуживает полного и окончательного изгнания из столицы. А еще лучше — вообще из страны.

Однако приходится признать, что далеко не все разделяют неприязненное отношение к Дню влюбленных. На свете немало сентиментальных сердец, а потому первый (автор горячо надеется, что не ежегодный) бал в доме леди Шелбурн скорее всего превратится во вселенское столпотворение. Об этом недвусмысленно свидетельствует количество положительных ответов на разосланные приглашения.

Ну а поскольку День святого Валентина все-таки существует, автор вправе задать вопрос: используют ли его по назначению молодые пары? Вряд ли леди Шелбурн сочтет праздник удавшимся, если на нем не прозвучат волшебные слова: «Согласны ли вы выйти за меня замуж?»

Впрочем, даже этого будет мало. Что значит предложение без единственно приемлемого ответа: «Согласна»?»

Светские заметки леди Уислдаун 14 февраля 1814 года

В библиотеку неожиданно вошел отец, и Энн поспешно захлопнула атлас Британии.

— Доброе утро, папа. — Она старалась говорить беззаботно и легко, однако голос предательски дрогнул.

Граф поднял бровь.

— Доброе утро. И что же ты здесь делаешь?

— Читаю. — Энн натянуто засмеялась. — А что еще можно делать в библиотеке?

— Дочка, тебе никто не говорил, что ты отчаянная лгунья?

Помнится, один человек говорил, но милее от этого не стал.

— А что, сегодня парламент не заседает? — уточнила мисс Бишоп, чтобы не отвечать на вопрос.

Лорд Дэвен подошел и сел рядом.

— «Атлас Британии», — прочитал он, слегка склонив голову. — Интересуешься какой-то конкретной местностью?

Энн забавно наморщила носик.

— Сам знаешь, какую местность я искала. Просто так, из любопытства.

Вот уже неделю Максимилиан рассказывал ей о западном Йоркшире — каждый день понемногу, чтобы разбудить интерес. Но за все это время ни разу не поцеловал. В результате хитрой тактики леди Бишоп уже не понимала, влечет ли ее к самому маркизу или к его ужасному графству. Для открытого, прямого и очень-очень мужественного человека лорд Хэлферст вел себя чрезвычайно сдержанно и отстраненно.

— Что ж, немного любопытства не повредит. — К счастью, отец не умел читать мысли. Он немного помолчал и добавил: — Хэлферст сказал, что завтра уезжает.

Сердце оборвалось.

— Да, он упоминал.

— Полагаю, ты будешь счастлива?

— Какой ответ ты хочешь услышать, папа? — нервно отозвалась Энн и встала, чтобы вернуть атлас на место. — Я… он мне нравится. Но вот только живет в Йоркшире.

— Видишь ли, дочка, я изо всех сил пытаюсь сохранить нейтралитет. Мог бы проявить отцовскую власть, но не желаю видеть тебя несчастной.

— Зачем же тогда заключил этот нелепый договор? — Вопрос прозвучал взволнованно и нетерпеливо, но раздражения и обиды в голосе не слышалось.

Граф пожал плечами:

— Роберт Трент был моим близким другом. У него родился сын, а спустя семь лет у меня родилась дочь. Помолвка казалась естественным продолжением нашей дружбы. Более того, Максимилиан мне всегда нравился. И сейчас нравится.

Голос потеплел, а глаза смягчились. Редкий случай: политическая карьера не часто давала повод для искренней симпатии. Энн с трудом справлялась с чувствами: отец не считал нужным скрывать, что мечтает о ее браке с маркизом, а сама она сгорала от желания вновь оказаться в страстных объятиях того, кто завладел и душой, и телом. Мысли путались.

— Он такой упрямый, — задумчиво произнесла она в пространство.

— Равно как и ты, милая. — Лорд Дэвен встал. — Если не хочешь выходить замуж, отпусти человека на свободу. Уверен, мама с радостью подыщет тебе подходящего жениха.

— По своему вкусу, — нахмурилась Энн.

— Во всяком случае, того, чье поместье расположено ближе к Лондону. Судя по всему, это твое основное требование.

— Папа!

— Желаю приятно провести День святого Валентина. — Граф насмешливо улыбнулся и вышел из комнаты.

Едва дверь закрылась, Энн снова сняла с полки атлас. Благодаря ярким рассказам Максимилиана она живо представляла пейзаж Хэлферста. Хозяин определенно считал свою вотчину земным раем: долины, полные цветущих нарциссов, мягкие зеленые холмы, живописные речки, кудрявые водопады. И даже стада овец приобрели своеобразную пасторальную прелесть — так уютно они паслись среди округлых возвышенностей и живописных развалин, оставшихся со времен древних римлян и викингов.

В глубине души очень хотелось увидеть все эти чудеса собственными глазами, хотелось прогуляться вместе с Максимилианом по его любимым местам. Но холодный страх предупреждал, что расставание с Лондоном может оказаться вечным.

К сожалению, компромисса не существовало: Йоркшир или Лондон; Максимилиан или… или кто-то другой.

— Максимилиан, — прошептала Энн красивое, гордое имя. От одного звука сердце забилось быстрее, а в животе образовалась странная пустота.

В дверь постучали. Она вздрогнула и поспешила поставить атлас на полку. — Да?

Появился Ламберт с большим букетом нарциссов в руках.

— Цветы только что прибыли, леди Энн. Прикажете поставить в утреннюю комнату вместе с остальными?

Нарциссы.

— Нет, спасибо. Оставьте здесь, на столе. — Энн заметила в букете, письмо и едва удержалась, чтобы не подбежать и не выхватить конверт немедленно, не дожидаясь, пока дворецкий выйдет.

— Хорошо, миледи. — Ламберт поставил цветы в вазу и исчез.

Юная красавица лишь второй сезон вращалась в свете, и вот уже второй День святого Валентина изобиловал цветами. В прошлом году леди Дэвен насчитала тридцать семь букетов. К каждому прилагались конфеты, шоколад и стихи. Впрочем, в одном случае избитые подарки уступили место солидному куску оленьего мяса (да-да, не удивляйтесь). Судя по всему, сэр Фрэнсис Хеннинг всерьез озаботился субтильным сложением очаровательной мисс.

Сегодня Бишоп-Хаус тоже благоухал розами. Но вот еще никто и никогда не присылал нарциссы.

Ладони неожиданно вспотели, так что, прежде чем выудить из недр букета плотный глянцевый прямоугольник, пришлось вытереть их о юбку. Энн распечатала конверт и достала небольшой, похожий на открытку листок бумаги. Он тут же выскользнул из неловких пальцев и упал на пол. Энн прочитала уверенную, размашистую надпись: «Рисовал по памяти». Подняла листок, перевернула и увидела восхитительный акварельный пейзаж: окруженная старинными дубами и огромными валунами зеленая поляна, покрытая ковром сияющих желтых цветов. В углу стояли инициалы: «М.Р.Т.» — Максимилиан Роберт Трент. Они притягивали взгляд ничуть не меньше, чем сама картинка.

— Оказывается, ты еще и художник, — прошептала Энн и бережно провела пальцем по шершавой поверхности акварели.

Села за стол, положила пейзаж перед собой и обратилась к письму. Все полученные сегодня открытки, письма и записки были украшены сердечками и пухлыми кудрявыми херувимчиками, а содержание ограничивалось восторженными излияниями, словами восхищения и обещаниями преданности. Но это послание оказалось совсем другим.

«Энн! Девятнадцать нарциссов в честь тех девятнадцати лет, в течение которых мы обещаны друг другу. Мечтаю когда-нибудь показать, как они растут и цветут».

— Ученый, художник и романтик, — задумчиво произнесла леди Бишоп, обращаясь, то ли к цветам, то ли к акварельному пейзажу. — Разве можно было предположить?

«Думаю о вас так же, как, надеюсь, вы думаете обо мне: с нетерпеливым предвкушением сегодняшней встречи. Максимилиан».

Сегодня. На балу в доме Шелбурнов. Если бы хватило мужества и красноречия, чтобы убедить родителей, она отклонила бы приглашение. Завтра он уедет, и на этом история закончится.

Грустно вздохнув, Энн встала и отправилась в гардеробную: она уже не сомневалась, что выберет желтое платье.

Силой воли Максимилиан заставлял себя спокойно стоять возле десертного стола, накрытого с тонким вкусом. В доме леди Шелбурн все отличалось тонким вкусом. Оставаться на одном месте следовало для того, чтобы не выдать нестерпимого, разрывающего на части волнения. Она приглашена — это он знал точно, потому что не постеснялся спросить у лорда Дэвена. Должна приехать, не может не приехать, потому что в ней сосредоточился смысл жизни.

— Проклятие, — пробормотал маркиз.

Другие тоже ее ждали, и оттого мир вокруг казался еще мрачнее. Лорд Хард кружил по залу подобно хищнику: останавливался и любезничал с молодыми дамами, но явно сгорал от нетерпения в предвкушении самой значимой встречи.

Сэр Ройс Пемберли тоже был здесь, однако его внимание сосредоточилось на неповторимой даме в неповторимом розовом платье, неповторимо гармонирующем с розовыми, красными и белыми шелковыми лентами, которыми был щедро украшен зал.

Что ж, изменение позиции можно считать честной игрой. Еще раз, взглянув на соперника, Максимилиан направился к Маргарет Шелбурн и розовой леди, с которой хозяйка увлеченно беседовала.

— Могу ли я рассчитывать на знакомство? — с любезным поклоном осведомился он, останавливаясь перед дамами.

— Конечно, милорд, — ответила леди Шелбурн. Внимательный наблюдатель отметил бы промелькнувшую во взгляде тень смятения. — Лиза, это лорд Хэлферст. Милорд…

Розовая дама широко улыбнулась и протянула руку.

— Мисс Элизабет Притчард, или просто Лиза. Рада познакомиться.

Маркиз осторожно пожал мягкую ладонь.

— Очень приятно. Светло-каштановые волосы мисс Элизабет никак не хотели оставаться под гнетом затейливой прически, куда их, судя по всему, упорно запихивали; они выбивались, выскальзывали и забавно торчали во все стороны. Но выразительные глаза смотрели остро, а светившийся в них ум трудно было не заметить. Кроме того, впервые в истории матрона проявила беспокойство при его появлении возле незамужней молодой леди, и одно лишь это обстоятельство придавало личности мисс Лизы Притчард особую пикантность.

— Позволите ли пригласить вас на вальс, мисс Лиза? — продолжил знакомство маркиз. — Конечно, если он еще не занят.

Кажется, она посмотрела на сэра Пемберли. Отлично.

— Боюсь, я в вашем полном распоряжении, милорд. Интересная особа выглядела на несколько дюймов выше Энн. В центре зала, когда мисс Притчард наступила Максимилиану на ногу, выяснилось, что на ней красные туфли.

— Простите, — расстроилась Лиза и покраснела.

— Не стоит извиняться, — улыбнулся Максимилиан. Еще не хватало, чтобы партнерша расплакалась. Выглядела она в меру изящной, но не прошло и минуты, как снова наступила на ногу.

— О нет!

— Не волнуйтесь, миледи, — успокоил маркиз. Да, оказывается, неповторимая внешность сочеталась с грацией слона.

— Зря я вас не предупредила, — смущенно отозвалась Лиза. — Танцы не входят в число моих неоспоримых достоинств. А что, если попробовать вслух считать шаги?

Левая нога уже начинала болеть, но даже это не помешало Максимилиану по достоинству оценить забавность ситуации.

— Опасность делает приключение еще более интересным, — заметил он.

Удивительно, но партнерша рассмеялась и, к всеобщему восторгу окружающих, действительно принялась считать:

— Раз-два-три, раз-два-три. О черт!

К счастью, Максимилиану удалось устоять самому и удержать неловкую партнершу, когда та умудрилась наступить на собственное платье. Все это время пара находилась под неусыпным вниманием сэра Ройса Пемберли. Наконец джентльмен не выдержал и преградил им путь.

— Позволите? — сухо произнес он. Максимилиан посмотрел сопернику в глаза, ожидая встретить гнев или злобное пренебрежение, но увидел совсем иные чувства. Молча кивнул и сделал шаг в сторону, уступая почетное место. Никто из троих не произнес больше ни слова, однако, едва мисс Элизабет положила руку на плечо нового партнера и взглянула ему в глаза, Максимилиан мгновенно понял, что Энн говорила чистую правду: случай со снеговиком действительно был не больше чем приятельской забавой. Ройс Пемберли явился на бал вовсе не ради леди Энн Бишоп — он уже нашел свою любовь.

Стараясь не хромать, Максимилиан вернулся к десертному столу. Лорд Хард продолжал нетерпеливо кружить по залу, время, от времени бросая на соперника взгляды, полные ненависти. Маркиз спросил себя, не пришло ли тому в голову рассказать Энн не только о вымышленных проблемах семейства Трентов, но и о собственных сомнительных подвигах — например, о том, как беспечно сломал жизнь молодой горничной? Если бы Максимилиан не пришел на помощь и не устроил несчастную в дом своей матери, девушка оказалась бы в страшной, безвыходной ситуации.

Внезапно воздух едва заметно шевельнулся — это открылась и закрылась дверь. Не оборачиваясь, маркиз почувствовал, что наконец-то вошла она. Леди Бишоп. Его Энн. Несмотря на твердое намерение покинуть Лондон с ней или без нее, лорд Хэлферст всерьез опасался, что не протянет без любимой и дня. Что же говорить о целой жизни?

К счастью, удалось опередить Дезмонда и встретить красавицу у входа.

— Вы сегодня в желтом, радостный цвет необыкновенно вам идет, — растроганно произнес он и склонился, чтобы поцеловать обтянутые кружевной перчаткой пальчики.

Зеленые глаза ярко сияли в свете канделябров — кажется, не только от возбуждения бала. Возможно ли, чтобы очаровательная леди разделяла его чувства? Оставалось лишь надеяться на лучшее.

— Почему-то сегодня вспомнились нарциссы, — ответила Энн негромко и, как показалось маркизу, неуверенно.

Вы красивее всех цветов мира. Потанцуете со мной.

— Максимилиан…

— Прошу всего лишь о танце. — Лорд Хэлферст решительно повел даму в центр зала. Опыт показывал, что ответ, начинавшийся с обращения по имени, не сулил ничего хорошего. Кроме того, маркиз понял, что если немедленно не заключит любимую в объятия, то умрет на месте.

Должно быть, леди Бишоп испытывала похожие чувства, потому что глубоко вздохнула и кивнула с явным облегчением:

— Хорошо. Один танец.

— Два танца, — возразил Максимилиан. — Этот ведь уже начался.

— Нельзя танцевать с одним кавалером два танца подряд.

— Кто обратит внимание? К тому же мы обручены.

И вот наступил миг блаженства. Лорд Хэлферст обнял партнершу настолько крепко и откровенно, насколько позволяли приличия и она сама. Его даже не раздражала необходимость постоянно оглядываться и маневрировать, чтобы не столкнуться с Рейсом Пемберли в паре с оригинальной розовой дамой. В отличие от катания на коньках танцевала Энн безупречно. Вальсируя с изящной, ритмичной, музыкальной красавицей, Максимилиан полностью отрешился от внешнего мира. Да, на несколько секунд он забыл обо всем на свете: о том, что он в нелюбимом Лондоне, среди сотни любопытных гостей, в окружении домыслов и сплетен. Забыл даже о коварном Харде, с жадным нетерпением ожидавшем поражения и отступления конкурента.

— Так вы действительно завтра уезжаете? — уточнила леди Бишоп, смущенно опустив длинные ресницы.

— Нельзя же оставаться здесь бесконечно, — ответил маркиз. Ему показалось, что в тихом голосе Энн прозвучали нотки сожаления.

— Почему же? — Она посмотрела ему в глаза. — Почему нельзя жить в столице?

Сердце дрогнуло, но лишь на миг.

— Хэлферст — мой дом, и я за него в ответе. Не могу бросить даже ради вас.

— Упорно настаиваете на своем? Это нечестно, Максимилиан.

Пожалуй, прямолинейность действительно можно было счесть излишней. Маркиз, помедлив, ответил:

— Я всего лишь надеялся, что ваши чувства ко мне окажутся сильнее привязанности к городу. Что такое Лондон? Всего лишь здания и толпа неприятных людей.

— Мне эти люди вовсе не кажутся неприятными. Уверена, что если бы вы в свое время не убежали, а дали себе труд узнать светское общество ближе, то изменили бы мнение.

Замечание напомнило о кознях Харда.

— Я не убежал. Я вынужден был уехать, потому что Хэлферст требовал…

— И все же позволили всем и каждому, говорить о себе что вздумается. Ничего не предприняли, чтобы защититься.

— Какая разница, кто и что о нас говорит? — Ха!

Максимилиан вопросительно поднял брови.

— Ха? — повторил он.

— Да, ха! Все эти нелепые сплетни не прошли даром. Более того, дают себя знать, и по сей день. Вот откуда ваша антипатия к городской жизни.

— Я…

— А виноваты вы сами, — не позволила возразить Энн.

В пылу спора леди Бишоп даже не заметила, что партнер привлек ее к себе почти вплотную. Расстояние в шесть дюймов оказалось поистине невыносимым! Несговорчивая красавица воспламеняла до безумия.

— В чем же моя вина? Умоляю, скажите! Не томите неизвестностью.

— Единственное, что вам следовало сделать, дурачок, — это что-нибудь сказать. Да-да, случилось ли банкротство или нет, надо было защитить репутацию отца и свою собственную, вот и все.

— Простите, мне послышалось или вы действительно только что назвали меня дурачком?

Леди Бишоп слегка шлепнула маркиза по плечу.

— Сосредоточьтесь, это важно.

На самом деле значительно более важным казалось то обстоятельство, что она всеми силами пыталась убедить его остаться в Лондоне, но пока не хотелось заострять на этом внимание.

— Если я сосредоточусь на вас, то вы немедленно окажетесь обнаженной, — с невинным видом пробормотал маркиз.

— Прекратите паясничать. Да, во-первых, сосредоточьтесь, а во-вторых, сделайте что-нибудь!

— Итак, советуете встать на стул и во всеуслышание объявить, что после смерти отца я глубоко горевал? Что мне было абсолютно безразлично, кто и что о нас говорил? А может быть, надежнее просто констатировать, что Хэлферст никогда не знал банкротства, а мой годовой доход превышает сорок тысяч фунтов?

Зеленые глаза Энн удивленно расширились.

— Сорок тысяч фунтов?

— Даже немного больше.

— Ну, так скажите всем… или хотя бы кому-нибудь, что слухи беспочвенны. И тогда…

— И тогда все снова меня полюбят? — перебил Максимилиан. — Но я уже сказал той, чьим мнением дорожу.

— Кому? — уточнила Энн, но тут же поняла и очаровательно покраснела. — О!

Вальс закончился слишком быстро. Маркиз неохотно опустил руки.

— Ну, вот и прекрасно, — раздался за спиной вкрадчивый мужской голос. — Теперь моя очередь. Энн взяла партнера за руку.

— Дезмонд, я уже обещала лорду Хэлферсту кадриль. С удовольствием…

— Надеетесь, что овцевод умеет танцевать кадриль? — язвительно отозвался Хард. — Честно говоря, удивительно, что он справился с вальсом. Чем оплачивали уроки, Хэлферст? Бараниной?

Максимилиан смерил обидчика непроницаемым взглядом. Гости замолчали, боясь пропустить хотя бы слово. Но главную заботу составляла Энн — девушка кипела негодованием.

В этот момент маркиз понял, что ни за что на свете не откажется от нее, чего бы это ему ни стоило. Своей короткой и взволнованной речью она только что объяснила главное: его репутация ей небезразлична, и если они поженятся, то разделят все, в том числе и отношение бомонда.

— Я терпел вашу дружбу с моей невестой, Хард, — сквозь зубы прорычал лорд Хэлферст, — но сейчас вы ее смущаете. Уходите!

— «Уходите»? Еще чего! Не собираюсь никуда уходить! Это вы здесь чужой, маркиз!

— Лорд Хард, прекратите, пожалуйста, — шепотом приказала Энн. — От вас и без того немало вреда.

— Я только начал. Извольте сказать еще что-нибудь умное, мистер овцевод.

Достаточно, подумал Максимилиан. Энн ждала действий.

— Может быть, это? — Короткий точный удар пришелся Харду в челюсть. Обидчик промычал что-то невнятное и рухнул на полированный пол. — Отлично. — Не обращая ни малейшего внимания на взволнованные восклицания и возмущенные возгласы, маркиз повернулся к любимой. — Пойдемте.

— Боже мой, — в отчаянии прошептала она. — Всего один удар!

Изумление показалось забавным, и маркиз не смог сдержать угрюмой усмешки.

— Надо было раньше признаться, что вам по душе человек действия.

Энн не нашла, что сказать в ответ, и маркиз повел ее к ближайшему выходу и дальше — вниз по узкой лестнице. Она-то всего лишь имела в виду, что необходимо защищать репутацию на словах. Бесчувственное тело Дезмонда в сценарий не входило, хотя зрелище впечатляло.

— Он очень рассердится.

— Потому я и поспешил вас увести, — улыбнулся Максимилиан и остановился у подножия лестницы. — Вот если бы еще знать, куда нас занесло…

— Кажется, это лестница для слуг.

В эту минуту из боковой двери появился лакей с нагруженным сладостями подносом и едва не столкнулся с маркизом.

— Прошу прощения, милорд, — испуганно пробормотал он, неуклюже пытаясь поклониться.

— Что там? — коротко уточнил Максимилиан.

— Кухня.

— А выход на улицу есть?

— Да, сэр. В сад.

— Хорошо. — Молодой человек продолжал растерянно стоять, и маркизу пришлось привести его в чувство. — Продолжайте путь.

Едва слуга исчез за поворотом лестницы, Максимилиан заключил любимую в объятия и начал целовать с неуемной страстью. Энн едва не задохнулась — не только от недостатка воздуха, но и от нетерпеливого желания.

— Кто-нибудь увидит, — слабо прошептала она.

— Мне все равно.

— А мне нет.

Он поднял голову и с улыбкой посмотрел ей в глаза:

— Потому что опасаешься принудительного брака?

— Макс…

Он схватил ее за руку и втащил в кухню. Не меньше дюжины слуг мгновенно замерли в тех позах, в которых их застало неожиданное появление господ.

— Занимайтесь своими делами, — приказал маркиз, и головы тут же опустились.

— Максимилиан, — повторила Энн, сожалея о прерванном поцелуе, — что все это означает?

— Сейчас узнаешь.

К немалому удивлению, он побежал по кухне, явно что-то разыскивая. Поиски увенчались успехом: в дальнем конце большой комнаты маркиз перекинулся парой слов с одним из поваров, завернул в салфетку какой-то круглый предмет и через минуту вернулся.

— Надеюсь, ты хорошо помнишь мифы Древней Греции? — спросил он, вытянув руку.

— Да. — Энн смотрела то на горящее от возбуждения лицо, то на таинственный сверток в раскрытой ладони. — Хотя, если честно, не вижу связи между половинками золотых яблок и той ситуацией, в которой мы оказались.

Максимилиан широко улыбнулся:

— Ответ неправильный. Не тот миф. Открой.

С неожиданным волнением Энн отдернула салфетку.

— Гранат?! Маркиз откашлялся.

— Как ты, конечно, помнишь, прекрасная Персефона разрывалась между возлюбленным Аидом — он жил в подземном мире — и матерью Деметрой, которая оставалась на Земле. Но они все-таки нашли выход из положения.

Энн замерла.

— Значит, ты готов оставить Йоркшир?

— Тебе решать, любимая. По щеке ее скатилась слеза.

— Ты назвал меня любимой…

— Потому что я тебя люблю.

— Боже милостивый! — прошептала она. Да, внезапно счастье оказалось доступным. Максимилиан Роберт Трент принадлежал ей, и только ей. Дрожащими пальцами Энн вынула из граната шесть сочных пурпурных зерен.

— Шесть месяцев в Йоркшире и шесть месяцев в Лондоне, — постановила она.

— И ты всегда и везде со мной. Обещай выйти за меня замуж.

Энн взяла из руки любимого гранат и положила на стол. Обхватив руками шею маркиза, она заглянула в его серые глаза.

— Обещаю. Обещаю выйти за тебя замуж, — Энн засмеялась сквозь счастливые слезы, — потому что отчаянно тебя люблю!

Максимилиан поцеловал невесту, взял на руки и закружил.

— Слава Богу! — повторял он снова и снова. Энн радостно рассмеялась. Удивительно! Еще три недели назад она ни за что на свете не поверила бы, что способна согласиться выйти замуж за овцевода из Йоркшира. И вот с восторгом согласилась… Что же, теперь любимому придется задержаться в Лондоне еще на несколько дней, потому что одного она его ни за что не отпустит. А если Максимилиан сумеет быстро получить специальную лицензию на брак, то уже к весне они приедут в Йоркшир и успеют увидеть, как цветут нарциссы.

— С Днем святого Валентина! — прошептала Энн и крепче прижалась к самому дорогому на свете человеку.

Максимилиан светло улыбнулся:

— С Днем святого Валентина, любовь моя!

Примечания

1

Здесь и далее все заметки леди Уислдаун написаны Джулией Куин.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Реклама на сайте