«Голос призрака»

В день моего семнадцатилетия матушка дала званый обед в честь этого события. К тому времени я уже три года жила в Эверсли. Не думала я, покидая замок моего деда, что никогда уже не увижу его. Конечно, мне было известно, что во Франции очень неспокойно. Даже такая юная и несведущая в житейских делах девушка, как я, не могла не знать этого, тем более что моя родная бабка погибла, растерзанная толпой разъяренной черни. Это произвело ужасное впечатление на всех моих близких.

После этой трагедии моя мать, брат Шарло и я покинули наш дом в Турвиле и переселились в замок Обинье к деду, чтобы поддержать его и утешить в горе. Мы захватили с собой подругу матери Лизетту и ее сына Луи-Шарля.

Я любила Обинье, а мой дедушка, несмотря на печаль, все еще был блестящим кавалером, совсем не похожим на того мужчину, каким я его знавала прежде, до смерти бабушки.

Да, не было ни единого человека, кто не сознавал бы подспудно зреющей угрозы, она ощущалась везде: на улицах, на проселках, в самом замке.

И тогда наша мать увезла нас — меня, Шарля и Луи-Шарля — в Англию, навестить родичей, где оказалась совсем другая жизнь. Мне было в то время четырнадцать лет, и, очень быстро привыкнув к новой обстановке, я почувствовала, что это — мой родной дом. Я знала, что и моя матушка чувствует то же. Но у нее это, конечно, объяснялось тем, что ее детство прошло в Эверсли.

Здесь вас охватывало ощущение мира и покоя; трудно было понять, откуда оно исходило, потому что эту семью никак нельзя было назвать ни мирной, ни спокойной. Да и любую другую семью, будь ее членом Дикон Френшоу. Дикон чем-то напоминал мне моего деда. Он был одним из тех сильных и властных мужчин, которые невольно внушают почтительный страх. Есть люди, которым не нужно стараться завоевывать уважение, оно дается им без труда, может быть потому, что они считают это само собой разумеющимся. Он был высок ростом, по-настоящему красив, но главное, что производило впечатление, — это исходящее от него ощущение могучей силы. Я думаю, что мы все это чувствовали, причем некоторые с возмущением, как, например, мой брат Шарло. Несколько раз мне даже почудилось, что и родной сын Дикона, Джонатан, таил обиду на отца.