«Предвкушение счастья»

Пролог

Июль 1775 года

Три матроса в голубых робах и полосатых штанах, оказавшиеся невольными зрителями очередного наказания кнутом, прижались к поручню «Зимородка», корабля его величества. Их внимание было обращено не на беднягу Дэлби, привязанного к мачте, и не на капитана Кричтона, нетерпеливо постукивающего ногой в ожидании начала экзекуции, — они смотрели на шлюпку, которая отошла от семидесятичетырехпушечного флагмана «Неустрашимый».

— Это он, — с трепетом прошептал один. — Я знал, что он придет.

— Мы все это знали. Наш Брендан не бросит нас.

— Верно. То, что он стал капитаном флагмана, не означает, что он забыл про нас.

Матросы не сводили взгляда со шлюпки, наблюдая, как она рассекала небольшие волны, сверкавшие под жарким солнцем. Кричтон повернулся и побледнел. Выругавшись, он что-то выкрикнул. Матросы торопливо выстроились на палубе. Офицеры в белых и синих мундирах приготовились к приему высокого гостя. Свисток боцмана не затихал. Когда шлюпка подошла к самому борту, гребцы убрали весла.

Капитан флагмана, как всегда, появился неожиданно, без громких фанфар, полагавшихся ему по рангу.

Кричтон был в ярости:

— Эй, на шлюпке!

— На «Зимородке»! — громко отозвался рулевой Лайам Доэрти, голубоглазый ирландец с копной светлых волос и добродушной улыбкой. — Спустить трап для капитана Меррика!

Послышалась команда, в воздухе раздался резкий свисток боцмана.

— Только представь, — зашептал один из матросов, — неужели он появился здесь ради таких, как мы, а, Джон?

— Конечно, и не сомневайся в этом, — сказал другой. Он посмотрел на красноватые холмы; окружавшие бухту Бостона. — Ведь мы все подписали жалобу сэру Джеффри на нашего капитана Кричтона, верно? У вице-адмирала доброе сердце и умная голова, коль он назначил нашего Брендана Меррика новым капитаном флагмана. Вспомни, как здорово все было, когда он командовал нашим кораблем: он ни разу не наказал ни одного человека! И вряд ли ему понравится, что на корабле все стало так плохо!

— Плохо? Бог мой, за это утро Дэлби уже второй, кого Кричтон приговорил к наказанию кнутом, и это не считая троих, что были вчера.

— Вчера было четверо, Зак.

Возле поручня матросы в красных бушлатах вытянулись по стойке «смирно». Барабанная дробь затихла, свистки смолкли, и матросы напряженно затаили дыхание. Было слышно, как капитан Брендан поднимается по трапу, затем показалась его треуголка с золотым шитьем, а затем появился и он сам, сверкающий, красивый. Яркие лучи солнца играли на его эполетах и золотых пуговицах синего, как море, мундира. Вступив на палубу, он торжественно отдал честь и, повернувшись, улыбнулся, когда встретился взглядом с матросами. В последний раз он проходил вдоль этого строя как капитан и знал по имени каждого из ста пятидесяти членов команды.

— Мистер Барк? Как дела? Похоже, ты немного навеселе этим утром, приятель?

Радость была на лицах всех матросов. Высокий ранг ничуть не изменил его, он оставался их прежним капитаном и интересовался делами каждого члена экипажа.

— А, мистер Ховес! Надеюсь, ты не пристаешь к моей сестренке? Кстати, где же она? Ей-богу! Я почти целую милю качался на волнах в этой утлой шлюпке, и Эвелина могла бы подняться на палубу и поприветствовать меня!

Продолжая улыбаться, он подмигнул бледному тщедушному барабанщику, который залился краской и от неожиданности уронил палочку. Капитан Брендан Джей Меррик только усмехнулся и протянул ее пареньку, не заметив, с каким благоговением тот прижал ее к груди. Матросы со смешанным чувством гордости и облегчения думали, что он ничуть не походил ни на Кричтона, ни на тех, кто занимал пост капитана флагмана до него, — этих напыщенных и чванливых господ, так рьяно заботившихся о соблюдении протокола, свойственного их чину.

Нет, их Брендан не обращал внимания на почести, но был весьма галантным, способным очаровать любую даму. Элегантная осанка, изящная форма рук, веселые искорки в глазах и заразительный смех придавали ему неповторимое очарование.

Но под безупречными манерами скрывался сильный и волевой характер, и никто на королевском флоте не знал корабли так хорошо, как он. Никто не мог вести «Зимородок» сквозь волны и туман так уверенно, как он, и никто с такой отвагой не стоял на палубе фрегата под вражеским огнем.

Когда-нибудь Меррик станет адмиралом, как и его отец-англичанин. Неудивительно, что его решительность и отчаянная храбрость привлекли внимание в Лондоне и что сэр Джеффри Ллойд назначил его на флагманский фрегат. Неудивительно и то, что матросы, жаловавшиеся на жестокое обращение Ричарда Кричтона, смотрели на своего бывшего капитана как на спасителя.

Едва Кричтон шагнул вперед, чтобы отдать ему честь, как матросы расступились, и капитан Меррик увидел Дэлби О'Хара, привязанного к мачте. Голова паренька повисла между худеньких плеч, а впившиеся веревки оставили багровые полосы на его опухших руках.

В одно мгновение радость исчезла из глаз Меррика. — Капитан Меррик, я рад видеть вашу милость в моих скромных владениях, — выдавил Кричтон. Его короткое приветствие походило скорее на насмешку, чем на проявление уважения. В его словах слышался сарказм, и искренность, которую он пытался изобразить, перечеркивалась тяжелым взглядом кровью налитых глаз. Кричтон явно продолжал злиться на то, что сэр Джеффри назначил капитаном флагмана не его, а этого полуирландца, и он тщетно пытался скрыть досаду под напускным равнодушием. — Может, выпьете чашечку чая в моей каюте? На палубе ужасно жарко. Брендан смотрел на Дэлби, не обращая внимания на сарказм и ненависть Кричтона, на его любезное предложение. Было невыносимо жарко. Солнце немилосердно жгло спину Дэлби. Оно раскалило палубу под ногами, расплавив смолу в пазах между досками.

И этот Кричтон предлагает ему чай?! Рассвирепев, Меррик отвел взгляд от Дэлби и повернулся к Кричтону. Заметив краем глаза стоявший недалеко на якоре флагман, над которым развевался флаг сэра Джеффри, Меррик подумал, что не позволит уронить честь адмирала.

— Капитан Кричтон!

— Если не чай, сэр, то как насчет чашечки кофе? — затараторил Кричтон, нервно хватаясь за ручку кортика. — Уверен, мисс Эвелина уже приготовила его для вас. Она необыкновенная девушка, и очень трудолюбивая. Как бы ни было жарко, она каждое утро берет краски и холст и садится на палубе рисовать портреты матросов, а потом раздаривает их! У нее такой талант! Команда «Зимородка» полюбила ее. — Пот заструился по бледному лицу Кричтона, когда Брендан снова взглянул на Дэлби. — Мы все считаем благословением, что она решила сопровождать вас в Бостон, И хотя я не привык к присутствию женщин на борту своего корабля, я очень рад, что она путешествует с…

— Капитан Кричтон, я здесь не для того, чтобы говорить о своей сестре!

— Конечно, нет, сэр, хотя она наверняка видела вашу шлюпку и ждет вас…

— Я прибыл сюда, чтобы разобрать жалобу, поступившую к адмиралу, относительно вашей чрезмерной жестокости! — продолжал Брендан, совершенно не слушая Кричтона.

На палубе установилась напряженная тишина.

— Моей… жестокости? — Лицо Кричтона побагровело. — Какая чушь! Кто посмел сказать такую глупость?

— Ваша команда. И я, когда увидел ваши действия. Кричтон проследил за взглядом молодого офицера и пренебрежительно махнул рукой.

— Так вы говорите о Дэлби О'Хара? Он заслужил это! Лейтенант Майлз поймал его сегодня утром на краже хлеба. Вы, конечно, не считаете, что я должен оставить без наказания такое преступление?

— Капитан Кричтон, единственное преступление, которое я здесь нахожу, совершено вами. Неужели вы считаете, что человек может жить на заплесневевшем хлебе и воде? Отвяжите его и отправьте в лазарет, пока он не поправится, чтобы вновь приступить к своим обязанностям. Я должен переговорить с вами!

— Переговорить?!

Брендан достал из кармана депешу адмирала и жестко произнес:

— Я принимаю на себя командование «Зимородком», пока адмирал не убедится в вашей компетентности.

Кричтон застыл на месте, его верхняя губа задергалась, а ноздри затрепетали.

— Я же приказал отвязать его! — рассвирепел Брендан.

— Но этот человек виновен во многих преступлениях и понесет заслуженное наказание!

— Он будет сейчас же освобожден, иначе вы сами ощутите гнев адмирала и предстанете перед следственной комиссией. Выполняйте!

Никогда прежде матросы не видели капитана Меррика в такой ярости. Все затаили дыхание. Кричтон не двинулся, открыто игнорируя приказ. Прошло несколько минут. Затем Брендан спрятал депешу в карман и решительно направился к Дэлби.

Все понимали, что Кричтон только что подписал себе приговор.

Заслышав шаги, Дэлби поднял голову.

— О, сэр, я знал, что вы придете! Вы никому не позволяли так обращаться с нами. Кричтон — сущий дьявол, сэр. Я взял только кусочек черствого пирога, сэр, честно…

— Я знаю, Дэлби, не волнуйся.

— Он кормит нас, как котят, а хочет, чтобы мы работали, как лошади! Только вчера малыш Билли сорвался с каната и утонул, поскольку совсем ослаб от голода. О, здесь полно хорошего грога и свежего мяса, но это все для Кричтона и его офицеров. А я взял всего лишь кусочек черствого пирога, сэр, и только.

— Знаю, Дэлби. Но как ты мог есть этот пирог, когда всем известно, что солонина куда лучше? — невесело пошутил он, хотя все знали, что соленая говядина ужасна. — Правда, в ней по крайней мере нет червей.

Но Дэлби не замечал, что Брендан говорит это сквозь зубы. Дэлби знал, что капитан пришел спасти его, и он наслаждался звуками голоса Меррика, в котором слышались ирландские нотки. Дэлби громко всхлипнул, чем непроизвольно подстегнул экипаж корабля.

— Да, червяков нет, но хлеб страшно черствый! — крикнул кто-то.

— И кусочки тоньше ногтя!

— Освободите его, капитан! Освободите! — раздавалось с разных сторон.

— Сэр, я не потерплю этого! — взвизгнул Кричтон. — Вы слышите? Я не потерплю этого!

Брендан улыбнулся, продолжая резать веревки.

Кричтон шагнул вперед, и тут началось невообразимое!

Из толпы выскочил матрос и с диким воплем бросился с ножом на Кричтона. Раздались громкие крики.

Позднее в докладе говорилось, что все произошло случайно и выстрел был сделан в целях самозащиты, когда офицеры отчаянно пытались усмирить взбунтовавшуюся команду. Никто не знал точно, что произошло. Но Дэлби видел все: как лейтенант сбил с ног матроса с ножом, как все ринулись на палубу и как Кричтон спокойно достал свой пистолет и, хладнокровно прицелившись, выстрелил, но не в того матроса или в воздух, а в Брендана, в того человека, который пришел спасти их всех.

Дэлби закричал.

Раздался выстрел, и на палубе все смолкло. Когда эхо затихло и Дэлби открыл глаза, он увидел, что капитан лежит на спине, уставившись на белые паруса, его рот скривился от боли, а густые каштановые кудри блестят на солнце. Треуголка Брендана валялась возле плеча, а темно-красное пятно растекалось на его груди, заливая белую рубашку и новенький мундир. Он кашлянул, потом еще и еще, и струйка крови потекла по подбородку.

— Брендан! — Женщина пронеслась сквозь застывшую толпу. — Брендан! О Боже, нет…

Молодой капитан открыл глаза и, повернув голову, попытался изобразить улыбку. И тут Дэлби увидел, что Брендан неимоверным усилием воли поднялся, поскольку Кричтон снова прицелился и Эвелина оказалась на его пути…

— Эвелина! — крикнул Брендан.

Раздался выстрел. Девушка вскрикнула и упала, прижимая к себе руку. Ее брат ринулся вперед. А Кричтон, улыбаясь, прищурит свои бесцветные глаза и поднял второй пистолет, чтобы завершить начатое…

Пуля ударила капитана флагмана в грудь, и тот отшатнулся. Сквозь пелену слез Дэлби видел, как солнце сверкнуло на его золотых эполетах и пуговицах, а затем раненый споткнулся о поручень и упал за борт, в плескавшиеся внизу волны.

Вся команда застыла от ужаса. А Кричтон, снова оставшийся во главе корабля и оказавшийся наиболее вероятным кандидатом на свободное теперь место капитана флагмана, улыбнулся и спрятал пистолет. Встретившись взглядом со своими преданными офицерами, державшими на мушке всю команду, он понял, что они не разочаруют его и больше не допустят никаких жалоб адмиралу. А все случившееся сегодня не выйдет дальше офицерской кают-компании. Кричтон был уверен в этом. Девушка, скорчившись, лежала на палубе, прижимая к груди раненую руку, ее белые юбки с оборками были испачканы кровью брата. Не обращая внимания на ее стоны, Кричтон поднял кнут и протянул боцману. Дэлби все еще оставался привязанным к мачте, он сделался белым как полотно. Улыбаясь, Кричтон кивнул своему боцману:

— Можете приступать.

Тот усмехнулся в ответ, и кнут засвистел в воздухе, опускаясь снова и снова.

В этот раз никто больше не мог прийти на помощь малышу Дэлби.

Глава 1

Ньюберипорт, Массачусетс, 1778 год

Три года прошло с тех пор, как капитан Брендан Джей Меррик упал за борт фрегата «Зимородок». За эти годы американские колонии провозгласили свою независимость от Англии. Они смогли привлечь к своему правому делу многих выдающихся полководцев и морских офицеров, включая и капитана Меррика, заразив их патриотической лихорадкой.

Город Ньюберипорт не слишком был обеспокоен борьбой за независимость, поскольку его жители были свободны задолго до начала этого движения. Расположенный в сорока милях к северу от Бостона, в устье реки Мерримак, город в своем существовании зависел только от моря. Лосось, сельдь и полосатый окунь мигрировали вверх по реке. Океан снабжал жителей треской, макрелью, устрицами, гребешками; в окрестных болотах в изобилии водились утки. В небольших деревянных коптильнях вялилась рыба, но Ньюберипорт в отличие от Глостера и Марблхеда, расположенных южнее, никогда не полагался только на добычу рыбы. Источником жизни города была торговля.

Не так давно привычным зрелищем были стоящие в порту огромные океанские корабли с грузом из далеких стран. Из удаленных от побережья городов приезжали фермеры, чтобы продать овощи, кукурузу, бочковую солонину и купить ром, кофе, сахар и черную патоку, а также дорогой шелк с Востока, виноград и апельсины из Испании. В доках царило оживление, а в лавочках на торговой площади продавались лен, шерсть, фарфор из Англии, вино с Мадейры, тонкое сукно и атлас, железо, бумага и стекло, гвозди и перчатки и все, что могло понадобиться в Ньюберипорте.

Фермеры и теперь приезжали. В доках тоже бурлила жизнь. Но корабли, стоявшие у причала, совсем не походили на те тяжелые и громоздкие суда, которые приходили раньше. Новые были верткими, крепкими, боевыми и независимыми, как и сам город, строивший их. Это были каперы. И в Ньюберипорте старались строить их как можно больше. Ведь если торговля была источником жизни, то строительство кораблей становилось средством для жизни.

Вдоль берегов Мерримака вырастали новые верфи, а старые расширялись. На каждой верфи имелись своя кузница, своя пилорама, свои стапеля. И везде была своя мастерская, где из кусков льняного полотна шили паруса для фок-мачты, грот-мачты, марселя, кливера. И везде сами изготовляли пеньковые канаты и другую оснастку каперских судов, которые считали Ньюберипорт своим домом.

Богатые купцы и судовладельцы, сколотившие состояние на торговле, производстве рома и подлогах, теперь вкладывали деньги в строительство каперов. Возвышавшиеся на Хай-стрит красивые трехэтажные дома, обставленные модной мебелью, отражали успех и благополучие этой категории людей. Однако, следуя духу свободы, они сменили шелка и бархат на одежду из домотканой шерсти. Женщины сжигали английский чай и заваривали местные целебные травы.

Ньюберипорт был таким же независимым, как и прежде. И этот дух патриотизма отражался на каждом его жителе, как молодом, так и старом, на его милиции, его моряках и каперах…

Окруженная плетеной изгородью школа верховой езды мисс Майры Эштон представляла собой обыкновенное поле, которое пахло клевером и свежим навозом. Ночью шел дождь, и теперь прозрачные капли свисали с дубовых листьев, дрожали на сосновых иголках. Заря предвещала еще один жаркий день.

Тишину раннего утра нарушили стук копыт, свист хлыста и фырканье молодого серого жеребца. Точеная шея коня и короткий круп говорили о его чистокровности, а серый цвет отливал голубым. Невысокая девушка, возле которой топтался этот серый красавец, стояла посреди поля и звонко напевала «Янки Дудль».

В четверти мяли от этого места Эфраим Эштон, судостроитель, сидел за завтраком с газетой в руках. Он был в блаженном неведении относительно того, что его дочь в этот ранний час стояла по колено в грязи и, гордо подняв голову, распевала свою любимую песню. Серый красавец Ршеть шевелил ушами, прислушиваясь к голосу хозяйки.

Отец не знал, что этим утром она собиралась впервые прокатиться верхом на Ригеле, и явно не догадывался о пари, которое она заключила со своим братом Мэттом, что сможет пробраться тайком на капер Мэтта «Владычица» по крайней мере два раза, прежде чем отец поймает ее за этим и разразится гневом.

У Майры, так же как и у ее отца и брата Мэтта, была горячая бунтарская кровь. Но ее патриотизм не ограничивался только свободолюбивыми песнями, хотя Майра тоже отказывалась пить английский чай, носила одежду из домотканой шерсти и разделяла свои густые темные волосы на тринадцать косичек. Но поскольку она была капитанской дочкой, которая появилась на свет в ста сорока лигах к востоку от Ньюфаундленда во время сильного шторма, старый корабль был ее колыбелью, а кусок паруса — первым одеяльцем, то и ее роль в отстаивании свободы была несколько более активной. Было чертовски трудно управляться с корабельной пушкой, и невозможно будет выиграть пари, ведь Мэтт опять ускользнул на своей «Владычице» без нее. Именно по этой причине этим утром она стояла посреди сырого поля, а не на палубе брига.

Отец был не в духе, и не без причины: особенный клиент, чьи чертежи великолепной шхуны настолько понравились Эфраиму, что он надеялся прославить свое имя, построив этот корабль, так и не появился прошлым вечером.

Все старания произвести благоприятное впечатление на этого человека, которого знал только Мэтт, встречавшийся с ним в Портсмуте несколько месяцев назад, оказались напрасными. Чертежи корабля поразили ее брата, и отец, устав от его восторгов, написал наконец письмо этому капитану Меррику и пригласил его в Ньюберипорт в надежде заключить договор на строительство судна. Как же они готовились к этой встрече!

Майра со смехом повторяла вслух все нравоучения своего брата: «Не носись сломя голову на лошади по улице, клиент может увидеть тебя! Не смей являться на ужин в штанах и рубашке, пропахшей лошадиным потом! Следи за своим языком, Майра! Не корми собаку под столом! Пристрой куда-нибудь этих котов, которых ты отовсюду тащишь домой! Если отец увидит их всех, его хватит удар!»

Конечно, Майра соглашалась с отцом, сделав покорный вид, но на самом деле и не собиралась подчиняться. Спасенных кошек она пристраивала в хорошие руки после того, как выхаживала. И сейчас в доме и возле дома Эфраима Эштона жило всего девять кошек. Ну, десять. Она приняла все меры, чтобы ничто не спугнуло нового клиента: заперла своих кошек в спальне и на всякий случай придвинула к двери кресло.

Но все оказалось напрасным.

Доблестный капитан американского капера «Аннабель», который прошлой ночью перехитрил британский фрегат, был смыт за борт во время ожесточенного морского сражения и, вне всяких сомнений, утонул.

Неудивительно, что отец этим утром был в таком дурном расположении духа. Капитан этого капера и был тем высоким гостем, которого они так ждали.

Майра услышала далекий пушечный выстрел, означавший, что по реке в бухту поднимается корабль. Затем последовало еще двенадцать выстрелов — всего тринадцать: по одному от каждой колонии. Это был торжественный салют, который повторили стоявший на рейде корабль и береговая батарея, охранявшая подступы к городу со стороны острова Плюм. Наконец раскаты выстрелов затихли, и были слышны только отдаленные крики чаек и громкие голоса в порту.

Это скорее всего вернулся Мэтт. Майра представила, как он, высокий и гордый, стоит на палубе «Владычицы», когда его шхуна проходит вверх по реке мимо дымящихся пушек береговой батареи. Его очки закоптились от дыма, плащ развевается на ветру, рыжие волосы, обрамляющие веснушчатое лицо, растрепались. Он стоит и раздумывает, какую женщину выбрать из тех, кто собрался на причале приветствовать его. Ему понадобится не меньше часа, чтобы бросить якорь, определиться с выбором, пробраться сквозь толпу и дойти до своего дома по Хай-стрит.

Майра встретит его дома, правда, ее приветствие будет не таким нежным.

Комар забрался в штаны Майры, которые до нее носил Мэтт. Она хлопнула себя по ноге и выругалась так, что отец мог бы гордиться, если бы она была его сыном, а не дочерью. Майра смахнула со лба пот и тут услышала шум, доносившийся из дома. Неужели Мэтт уже там?

Майра услышала громкий лай Лаффа и испуганное конское ржание, а затем до нее донеслись возбужденные мужские голоса.

— Я же говорю тебе, отец, он не британец! Сколько раз я должен повторять это? — Что-то ударилось о стену. — Господи, да на нем был американский бушлат!

Эти слова доносились из гостиной, и Майра с любопытством начала прислушиваться.

— Это не делает его американцем, — проворчал отец.

— Неужели ты забыл про нашего клиента и чертежи?

— Какие чертежи? Я ничего не видел!

— Это потому, что они пропали в воде, как ты не понимаешь?

Громкий крик отца сотрясал стены гостиной:

— Хватит болтать, Мэтт! Я сразу отличу проклятого британца, едва увижу его! И ты рассказываешь мне какие-то глупости про Меррика, будто он не только остался в живых после морского сражения с британским фрегатом, но и выжил, проведя целую ночь в открытом океане?! Ты что, принимаешь меня за идиота? Этот негодяй, что находится наверху, не может быть моим клиентом: Готов поклясться, что это дезертир с того самого британского судна! Так что убирай его из моего дома. Пусть о нем позаботятся в таверне! Я не хочу видеть его здесь!

— Черт побери, но ведь это наш клиент!

— Мой клиент погиб смертью храбрых на борту своего корабля!

— Твой клиент и в самом деле испустит дух, если ты не проявишь хоть немного американского сочувствия!

— Это не он, и я не обязан быть добрым по отношению к проклятому британцу!

— Какой же ты твердолобый, сколько можно говорить, что он не британец!

Майра тихо прижалась к стене, затаила дыхание, осторожно наблюдая за отцом и братом. У Мэтта от гнева даже очки запотели. Позади них стояла раскрасневшаяся экономка Абигайль.

— Вспомни о христианском милосердии, Эфраим! взмолилась она. — А вдруг Мэтт прав и он действительно капитан американской шхуны «Аннабель»? А если нет, то какое это имеет значение? Что из того, что он британец? Ты же не можешь выкинуть беднягу!

— Здесь я хозяин!

Отец с силой стукнул ботинком по двери. Майра подумала, что благодаря этому скандалу она сможет незаметно проскочить со своим котом, и тихонько направилась к лестнице.

Мэтт повернулся и увидел ее. Майра кинулась к ступеням.

— Майра! Держись в стороне от дальней спальни, слышишь?

Лучшего приглашения для нее и быть не могло. Майра метнулась к закрытой двери и замерла. Она услышала, как внизу Мэтт снова сцепился с отцом.

Девушка открыла дверь и не раздумывая ворвалась в комнату.

Глава 2

На широкой кровати лежал красивый, почти голый мужчина, мокрые бриджи плотно облегали его мускулистые бедра. Лицо его поражало красотой даже во сне: брови вразлет, высокие скулы, твердый подбородок и чувственные губы. Густые каштановые волосы начинали завиваться на кончиках по мере высыхания. Это был самый красивый мужчина, которого когда-либо видела Майра, и она испытала безотчетное желание прикоснуться к его полураскрытым губам, погладить подбородок, потрогать белый шрам на мускулистой груди, чтобы убедиться в реальности этого человека. Майра ощутила волну жара и вся задрожала, когда ее взгляд скользнул по шее мужчины, широкой груди, рукам, проследил за темной полоской волос, которые исчезали под влажными бриджами. Удивительными были его руки… руки музыканта, художника, чертежника…

— Господи! — Майра подошла поближе. Его распухшие веки подергивались, словно ему что-то снилось. Девушка видела, как сжимались его пальцы, как голова металась по подушке, рот приоткрылся, а дыхание сделалось прерывистым.

Но Брендан не знал о ее присутствии. Для него время повернуло вспять, к прошлому вечеру, когда он стоял на палубе «Аннабели», которая на всех парусах неслась к Ньюберипорту, спасаясь от преследования английского фрегата «Унылый».

— Капитан, этим фрегатом командует Кричтон! — выкрикнул Лайам, сжимая в руке подзорную трубу. Брендан едва успел схватить чертежи, чтобы они не разлетелись от ветра. — Ты слышишь меня, Брендан? Это Кричтон!

Следовавший за ними английский фрегат приближался, намереваясь не дать им добраться до реки Мерримак, чтобы укрыться в безопасном порту Ньюберипорта. Нос фрегата неистово рассекал волны, на его палубе громко трещали барабаны и слышались боцманские свистки. Пушки были приготовлены к бою.

Впередсмотрящий на «Аннабели» Дэлби О'Хара сжался в комок, его лицо стало землистым, когда он вспомнил, что ему пришлось пережить три года назад от рук капитана злосчастного фрегата. Стоявший рядом с ним неверующий Фергюс Макдермотт в каком-то забытьи снова и снова повторял тридцать первый псалом.

Брендан развернул чертежи шхуны так, чтобы Лайаму было лучше видно.

— Знаешь, Лайам, я вот думаю… Может, мне следует сделать бушприт немного поуже? А так, мне кажется, эта шхуна будет само совершенство. Заостренный нос, неширокая корма, скошенная с обеих сторон. А благодаря низкой посадке ее трудно заметить издалека. С такой формой корпуса она будет великолепно ходить под парусом, сможет нести больше парусов, чем обычные суда с более коротким корпусом. А это означает, что мы сможем использовать марсели и брам-стеньги…

— Брендан…

— Если ширину уменьшить, то она станет менее устойчивой, увеличить ширину — она будет неуклюжей. Если заузить кормовую и носовую части, то тогда мы пожертвуем тоннажем, а это пушки, ты понимаешь, Лайам? А на каперской шхуне они очень важны, верно? Эх, Лайам, если бы эта шхуна была у нас сейчас, то мы оставили бы далеко позади эту неуклюжую посудину. Если бы она была у нас…

— Черт возьми, Брендан, у нас и не будет этой шхуны, если ты не оторвешься от своих чертежей, чтобы выслушать меня! Там Кричтон!

— Я думаю, если этот Эштон построит ее точно по моим расчетам, а именно девяносто метров в длину, двадцать три — в самой широкой части корпуса…

За кормой стремительно приближались паруса фрегата.

— А глубина трюма будет достигать девяти с половиной метров… Лайам, перестань дергать меня за рукав!

— Но там же Кричтон!

— Я знаю. Думаю, я узнал об этом гораздо раньше тебя, поскольку ты большую часть дня провел в трюме. Я также знаю, что за ним следуют целая эскадра и флагман сэра Джеффри со своими семьюдесятью четырьмя пушками. Всего три года назад это был мой корабль, помнишь? А сэр Джеффри — мой адмирал, а? Господи, он такой чудесный старикан. Мне так нравилось пить с ним чай. — Он улыбнулся, словно эти воспоминания не причиняли ему никакой боли, и посмотрел поверх головы Лайама. — Право руля, мистер Кифи!. Держите курс прямо на то большое дерево! — И, бросив взгляд на свои чертежи, Брендан задумчиво добавил:

— Этот дуб называется у них маяком, поскольку это отметка для тех, кто заходит в реку с моря. В своем письме Эштон писал об этом дубе…

— Если ты не перестанешь витать в облаках и думать об этой проклятой шхуне, то никто из нас не доживет до того момента, когда ее построят. Ведь мы идем прямо в реку!

— Вот именно, — улыбнулся Брендан. — Ньюберипорт — восставший город, они просто ненавидят англичан! Они не только сожгли английский чай четыре года назад, но и затопили несколько старых кораблей в устье реки, чтобы закрыть проход для англичан. Их не видно под этой спокойной водной гладью, но я уверен, что либо песчаная отмель, либо одно из затопленных судов остановит Кричтона.

— Скорее они остановят нас! Ты об этом не подумал? Мы не пройдем по этой чертовой реке!

— Все бывает в первый раз. — Улыбнувшись, Брендан снова взглянул на чертежи.

Фрегат был уже настолько близко, что можно было разглядеть, что происходит на палубе. Команда открыла огонь из мушкетов, и одна пуля просвистела возле самого уха Лайама, а другая пробила рупор, который держал Брендан. Матросы на «Аннабели» закричали, некоторые даже начали всхлипывать, в то время как Фергюс отчаянно повторял слова молитвы: «Господи, спаси и сохрани меня и…»

Послышался пушечный выстрел, ядро вырвало большой кусок рубки и ударилось в мачту. Другой снаряд сорвал треуголку с головы Брендана.

— О, Лайам, ты не подашь мою шляпу? Кажется, я потерял ее. Что подумает Эштон, если я появлюсь у него в доме полуодетым?

Голос Фергюса был полон отчаяния, когда он непрестанно повторял молитву.

— Эштон писал, что нужно найти большой белый дом с зелеными ставнями и якорем на входной двери. Готов побиться об заклад, что здесь у многих такие дома.

Пули свистели над самой головой.

— Как ты думаешь, Эштон уже накрыл на стол?

Лайам недоверчиво поднял голову:

— Что?

Брендан аккуратно свернул чертежи, спрятал их в карман и улыбнулся:

— Я бы сейчас многое отдал за кусок жареной баранины, чудесный сыр, вареную картошку, а также за индейский пудинг с кленовым сиропом…

— Черт возьми, Брендан, как ты можешь думать об ужине в такое время?

— А почему бы и нет? Сейчас семь часов, самое время подумать об ужине. Так вот, если я сегодня погибну, обещай мне передать эти чертежи Эштону. Пусть построит шхуну, это будет настоящий капер. А что касается бушприта, то мне кажется, лучше…

Но Лайам не слушал его, он завороженно смотрел на «Унылого», не сводя взгляда с высокой фигуры, стоявшей на палубе.

Ньюберипорт быстро приближался. Брендан слышал звон церковных колоколов, пушечные выстрелы и лай собак — в городе поднялась тревога.

— Идите вместе с Дэлби на нос и смотрите, где эти подводные дамбы.

— Есть, капитан! — отозвался тот. — Наконец-то ты заговорил серьезно. — Двойной заряд, Сандерс!

— В пушки?

— Ну конечно, а вы о чем подумали?

— Есть, сэр!

Они уже вошли в реку, сильное течение отчаянно пыталось выкинуть их снова в море. Мимо на огромной скорости проносились болота, луга с густой травой. Справа по борту показался Ньюберипорт, вдоль берега вытянулись кирпичные и деревянные домики с порозовевшими от закатного солнца окнами. Длинный причал вел к гавани, высокий шпиль церкви был устремлен прямо в небо.

«Унылый» начал разворачиваться, готовя к бою орудия левого борта.

— Жареная баранина и индейский пудинг, — пробормотал Брендан, напряженно вглядываясь в темную бурлящую воду, совершенно не думая об ужине, на который не успевал. Он боялся пропустить подводные преграды, к которым они неумолимо приближались. — Лево руля, Кифи!

Рулевой рванул штурвал так резко, что матросы попадали на палубу, порох рассыпался, а четырехугольный марсель свалился вниз. Песчаные отмели, в которых были затоплены старые корабли, промелькнули под килем судна. Матросы затаили дыхание, но их капитан знал, что делал. Они благополучно прошли в канал, и их взору предстали бриги, шхуны и яхты — одни стояли на якоре, другие — в доке, а некоторые устремились к ним навстречу.

Брендан взволнованно размахивал пробитым рупором:

— Ровнее, мистер Кифи, ровнее.

Кричтон оказался не таким умным. С сильным грохотом и треском ломающегося дерева «Унылый» налетел на подводные преграды, на борту раздался взрыв, и судно охватили ярко-оранжевые языки пламени. Послышался страшный треск, и мачта «Аннабель» переломилась. Люди кричали и метались в сплошном дыму. Палуба закачалась под ногами Брендана. Он упал, на него посыпались осколки, а обломок поручня ударил по лицу. Брендана оглушило, едкий дым забивал легкие, но сквозь мглу он увидел, что на фрегате готовятся к новому залпу.

Приподнявшись на колени, Брендан скомандовал:

— Огонь!

Палуба резко дернулась, и он почувствовал, что летит в воздухе. Брендан слышал, как кто-то громко звал его, но почти сразу же упал в воду…

Он вынырнул на поверхность и, ухватившись за плававший обломок, изо всех сил старался удержаться на плаву, когда мощное течение пронесло его мимо горящего фрегата и вынесло в открытую Атлантику. Брендан беспомощно смотрел, как густое черное облако, окутавшее оба судна, постепенно уменьшалось, пока не исчезло из виду. Вскоре со всех сторон оказалось бесконечное водное пространство, а течение продолжало уносить его все дальше и дальше.

Солнце село, пловца окутала сплошная мгла. Кусок дерева был холодным и скользким, а набегавшие волны заливали рот и нос. Вверх и вниз, вверх и вниз… Появились звезды, затем взошла луна и залила серебром поверхность океана, высвечивая его как единственную искорку жизни в бесконечном пространстве. Брендан сцепил руки, прижался щекой к мокрому дереву и погрузился в сон, несмотря на пронизывающий холод океана.

Ирландская удача оказалась на его стороне. На рассвете он был еще жив. Окоченевший от холода, Брендан едва смог открыть распухшие глаза, когда первые лучи солнца появились на горизонте и вывели его из оцепенения. Его не оставляли мысли о жареной баранине, об индейском пудинге со сладким кленовым сиропом… Яркие солнечные блики резали глаза, и Брендан со стоном потер их побелевшей и сморщенной рукой. Выплюнув соленую воду, он прищурился и стал осматривать линию горизонта.

Брендан зажмурился, потом недоверчиво открыл глаза и снова зажмурился. На востоке темным треугольником на фоне белого неба показались паруса прекрасного корабля, который приветствовал рассвет и возвещал о своем прибытии гордо реющими вымпелами и золочеными парусами. Это был необыкновенный корабль, и он направлялся к Брендану…

— Полегче с ним. Бедняга чуть жив. Джой, позови доктора. Джек, перестань суетиться и принеси ведро воды. Да, и захвати побольше одеял. Скорее!

Брендан закашлялся и попытался сесть.

— Не спеши, парень, — послышался тот же голос. Крепкие руки прижали его к палубе. Брендан видел совсем рядом пару башмаков, чувствовал запах кожи и ощутил прохладную тень на лице, когда кто-то наклонился к нему. — Мистер Малверн уже идет сюда. Немного горячего грога и пара теплых одеял — и ты скоро снова будешь на ногах, поверь.

Он пытался открыть глаза, поскольку этот голос казался удивительно знакомым. Голос как-то был связан с его чертежами…

Ужас охватил Брендана. Чертежи! Он ведь не успел передать их Лайаму. Они находились у него в кармане, а он целую ночь провел в открытом океане…

Брендан вытянул руку и нащупал шляпу, чью-то заросшую щеку, нос, очки.

— Чертежи!

Он с трудом открыл глаза и словно сквозь пелену увидел высокого мужчину с заросшим щетиной подбородком. Волосы у него были рыжие, лицо усыпано веснушками, на носу очки. Мужчина поднял голову, но Брендан уже узнал его.

— Эштон! — выдавил он и закашлялся. — Корабельный мастер…

— Это мой отец.

— А ты — Мэтью, его сын! Рад снова встретиться. Я думаю, — распухшие губы Брендана изобразили подобие улыбки, — стол у вас накрыт?

— Что? — Эштон недоуменно уставился на него.

— Он не в себе, — произнес один матрос.

— И он британец, как мы и думали, — мрачно заявил другой, — наверняка с того фрегата.

— А по-моему, больше похож на ирландца.

— Британец, ирландец, какая разница?

— Но ему здорово повезло!

Эштон задумчиво смотрел на Брендана. Неужели он не узнал его? Неужели забыл об их встрече в Портсмуте?

— Я не помещался. — Брендан закрыл глаза, он был слишком слаб, чтобы дальше пытаться что-то доказать. — Ты — Мэтью Эштон, капитан американского капера. Твой отец — Эфраим Эштон, корабельный мастер… — Он сделал глубокий вдох и попытался улыбнуться. — А я — капитан Брендан Джей Меррик, бывший капитан королевского флота его величества, капитан шхуны «Аннабель», и боюсь, что я опоздал к вам на ужин.

— Бог мой! — воскликнул Эштон, выронив ведро с водой.

Кто-то накинул на Брендана еще одно одеяло. Он почувствовал, как его подняли с палубы, голова у него закружилась, и лицо Эштона превратилось в круговорот веснушек, рыжих волос и очков. Неужели Эштон не поверил ему?

— Он врет, никакой он не американец! Послышался спокойный голос Эштона:

— Сейчас сам отправишься в Англию вместо него.

— Но, капитан, это же бритт!

— Я сказал — поосторожнее с ним!

Последний взгляд, брошенный на лицо Эштона, сказал Брендану, что янки продолжает сомневаться. Надо убедить его! Чертежи!

Он просунул руку под одеяло, стараясь попасть в карман размокшего плаща.

— Постойте! — крикнул кто-то.

Брендан попал в карман, и его пальцы погрузились в мокрую скользкую массу. Он со стоном вытащил руку.

— Чертежи… шхуны… твой отец… построить… для… меня…

Брендан потерял сознание, и его снова охватил кошмар трехлетней давности. Залитая солнцем палуба «Зимородка». Выстрелы Кричтона. И Эвелина…

— Чертежи! Боже! Эштон, не дай им попасть в руки Кричтона!

Он беспокойно заметался на кровати, отчаянно пытаясь сбросить это наваждение. Собственные крики вернули его к реальности.

Глава 3

Сердце у Брендана бешено колотилось, и кровь стучала в висках. Он не сразу понял, что он не в море, а на просторной кровати с белым балдахином. Пытаясь вернуться к реальности, он закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

Первое, что он увидел, была длинная подзорная труба. Легкий ветерок, доносящий аромат летних цветов и свежескошенной травы, шевелил занавески и обдувал его щеки, лоб, обнаженную грудь…

— Что, кошмар приснился? — раздался чей-то голос.

У кровати стоял подросток. Его широкие штаны были подпоясаны обрывком веревки, носки вымазаны грязью, а рубашка, унаследованная, похоже, от отца, висела, как парус. Под мышкой он держал рыжего кота. Большая соломенная шляпа скрывала волосы паренька и оставляла в тени лицо.

Порыв ветра распахнул дверь, и паренек закрыл ее на задвижку, не сводя взгляда с Брендана. В комнате ощущался запах конского пота, навоза и роз.

— Ты мог бы по крайней мере ответить мне, — произнес паренек звонким голосом, и Брендан заключил, что ему не больше тринадцати лет. — Слишком невежливо просто лежать и молчать, тебе так не кажется? Правда, если ты бритт, то это объясняет твой непробиваемый снобизм. Считаешь себя выше нас, провинциалов?

— Что? — переспросил Брендан, не отрывая взгляда от кота, который уставился на него желтыми глазами.

— Так у тебя был кошмар? Кстати, кто такая Эвелина? Твоя жена или любовница? — Паренек подмигнул и наклонил голову.

— Любовница… Бог мой! — Тяжело сглотнув, Брендан осмотрелся. Это была мужская спальня.

Он не имел ни малейшего представления, где находится и что с ним произошло. Когда маленькая рука, отдающая конским потом, потянулась к столику и взяла модель бригантины, Брендан вдруг вспомнил все события прошедшего дня.

— Чертежи! — воскликнул он.

Паренек поставил модель.

— Что?

— Чертежи корабля, схемы!

— Так Мэтт, оказывается, был прав! Неудивительно, что отец в такой ярости.

Словно в подтверждение этих слов внизу что-то разбилось и послышались голоса. Но подросток, похоже, совсем не обратил на это внимания и, вытерев руку о штаны, протянул ее Брендану:

— Здорово у тебя получилось заманить британский фрегат на мель прошлой ночью. Весь город только об этом и говорит. Все эти британцы сидят в тюрьме! — Рука все еще была протянута. Брендан смутился и взял ее. — Кстати, меня зовут Майра. Добро пожаловать в Ньюберипорт, капитан!

Брендан покачал головой:

— Прости, я не расслышал…

— Майра, вторая звезда в созвездии Цефея.

— А, Майра… — недоуменно протянул Брендан.

— А почему бы тебе не назвать свое имя?

— Брендан, — устало ответил он.

— Так ты ирландец?

— Наполовину…

— И служишь у кровавого короля?

— Что?

— Ты офицер королевского флота? Отец считает, что это так. Отсюда весь этот шум. И я не могу винить его за это. Ты говоришь как ирландец, но твои манеры — как у проклятого бритта. А поскольку Мэтт не говорил, что наш клиент британец, то, думаю, я ошиблась и ты совсем не тот, кого мы ждали.

— Что?

— Майра! Майра! Ты здесь? Сейчас же открой! — В дверь с силой заколотили. Рыжий кот юркнул под кровать.

Подросток выпрямился и крикнул:

— Иди к черту, Мэтт! Я говорю с этим бриттом, которого ты притащил в дом, и не хочу, чтобы меня прерывали! Твой зад может отираться там сколько влезет, пока я сама не решу открыть!

— А твоему заду здорово достанется, когда я снесу эту чертову дверь!

Дверные петли едва держались, и Брендан тоже не мог больше выдержать.

Влажные бриджи облегали его тело, словно кожа, ему наконец удалось сбросить простыни и спустить ноги с кровати. Схватившись за резную стойку, он поднялся, здорово возвышаясь над пареньком.

— Я больше не собираюсь оставаться здесь и терпеть оскорбления. Там капитан Эштон, и я требую открыть ему!

Парень резко обернулся и, ощетинившись, ткнул пальцем в грудь капитана:

— Ты встретишься с ним, когда я захочу этого, и ни секундой раньше! Думаешь, что можешь приказывать здесь только потому, что выше ростом? Ты всего лишь гость, не забывайся! А теперь сядь и прикройся! В таком виде не годится появляться перед хозяйкой дома!

— Буду весьма благодарен, если она принесет мне остальную одежду, чтобы я мог приветствовать ее с истинно британской вежливостью!

— Ты можешь сделать это сейчас, поскольку я и есть хозяйка этого дома!

— Так я и поверил! — ответил он и направился к двери.

— Придется поверить!

И тогда случилось невероятное. Паренек выпрямился и сердитым движением отбросил в сторону соломенную шляпу, высвободив каштановые волосы, которые густой волной упали до самого пояса. Отступив, Брендан схватился за стойку кровати и сел.

— Бог мой, — недоверчиво прошептал он и что-то добавил по-ирландски.

Поскольку он заговорил на родном языке, эти незнакомые слова остались для нее непонятыми. Она уставилась на него зелеными глазами, холодными и блестящими, как зимние волны. Майра откинула волосы за спину, показывая свои румяные, веснушчатые щеки, испачканные грязью. Она была здорово рассержена.

— Доволен? В следующий раз разговаривай со мной с тем уважением, которого я заслуживаю!

Брендан закрыл глаза. Он оказался запертым в комнате со злющей девчонкой, хитрым котом и совсем без одежды. Лучше оказаться зажатым между двумя кораблями, чем попасть в такую ситуацию. Он провел большую часть жизни в море и вынужден был признать, что женщины смущали и пугали его. А эта, в мужской одежде и громко вопившая, совершенно обезоружила.

Эштон с силой пинал дверь.

— Открой, Майра!

Кто-то должен был вмешаться, и Брендан со свойственным ему юмором шагнул вперед и вежливо произнес:

— Мисс Майра, когда вы улыбаетесь, ваш носик очаровательно морщится.

Девушка, собиравшаяся крикнуть что-то в ответ Мэтту, застыла на месте, потом резко повернулась и уставилась на него зелеными глазами.

Брендан продолжал:

— А когда смеетесь, ваши глаза сверкают, как утренняя роса на траве. Это так красиво.

Не ожидавшая такого нахальства со стороны чужака, да к тому же англичанина, Майра отреагировала в характерной для нее манере. Она размахнулась и дала ему оплеуху.

Удары за дверью прекратились, и в комнате установилась тишина.

Они смотрели друг на друга. Брендан провел рукой по губе — она была разбита. Улыбнувшись, он произнес:

— Начнем сначала?

Выгнув бровь, девушка не сводила с него глаз, явно озадаченная его странной реакцией. Потом на ее губах появилась улыбка, щеки зарделись, и она отвернулась. Он явно застал ее врасплох.

В этот момент в комнату ворвался Мэтт Эштон. Его лицо побагровело от ярости, а запотевшие очки сползли на кончик носа. За ним влетели три кота и некий комок, похожий на собаку, потом ввалился пожилой человек с торчашими в разные стороны седыми волосами и громоподобным голосом:

— Тысяча чертей, что здесь происходит?

Маленькая плутовка смиренно сложила руки и тихо произнесла:

— Ничего, отец.

Три кота и собака ринулись под кровать. Громкое мяуканье и лай добавились к общей суматохе.

— Я не потерплю никаких британцев в своем доме! Ты слышишь, Мэтт? — ревел старик.

— Сколько раз я должен повторять, что он не бритт?

— Не слушай его, отец, это британец, и он ходит так, словно аршин проглотил.

— Майра!

— Черт бы побрал вас обоих! — Мэтью со злостью швырнул в угол свою шляпу. — Тогда он мой гость! И я не позволю, чтобы с ним плохо обращались из-за твоего упрямства.

— Но это мой дом!

— В такой же степени он и мой, поскольку мой корабль тоже приносит деньги!

Брендан повернулся и неуверенным шагом вышел из комнаты. Завернутый в простыню, как в тунику, он направился к лестнице, ведущей вниз. По стенам были развешаны портреты гордых американских морских капитанов, пейзажи. Через полуоткрытую дверь в дом проникал яркий свет… Еще несколько шагов, и прочь из этого кошмарного дома.

Наверху хлопнула дверь, и голоса переместились в коридор.

— Мэтью, я-то думал, что вырастил из тебя настоящего патриота!

Брендан спустился с последней ступеньки и торопливо направился к двери.

— Да как у тебя язык поворачивается говорить такое? Меррик! Меррик, подожди!

Брендан потянул за ручку и уткнулся лицом в стену мокрых простыней, какое-то существо прыгнуло на него и лизнуло в лицо.

— Лафф! — крикнула девушка. — Назад, Лафф! Крики, вопли, собачий лай — и вдруг все оборвалось.

Брендан задрожал и упал. В полной тишине Мэтт помог ему подняться, его глаза умоляли о прощении.

— Почему бы тебе самому не сказать отцу, кто ты? Похоже, мне он никак не может поверить!

Все это было как в кошмарном сне. Позади сердитого старика, собаки и целой армии кошек, рассевшихся на лестнице, стояла девушка и, глядя на него, ехидно улыбалась.

Что-то перевернулось в груди Брендана. Эта дерзкая, озорная улыбка, от которой смешно наморщился нос девушки, вызывала в нем трепет. Он улыбнулся в ответ и почувствовал, что кожа на лице стянута от морской воды. Мэтью вложил в его руку обрывки бумаги.

— С удовольствием, — произнес Брендан, чувствуя, как нахальный взгляд девчонки беззастенчиво скользит по его голой груди и завернутым в простыню бедрам, и продолжил:

— Я капитан Брендан Джей Меррик, владелец капера «Аннабель» и долгожданный гость корабельного мастера Эфраима Эштона из Ньюберипорта. — Он раскрыл ладонь с мятыми и рваными листками чертежей. — Он должен был построить для меня шхуну.

Лицо старика потемнело. Заметив это, девушка закрыла ладонью рот, словно стараясь сдержать смех.

Брендан перевел дух и продолжил:

— Смею предположить, сэр, что вы и есть тот человек, к которому я направлялся?

— Да, мы ждали тебя. Но никто мне не сказал, что ты англичанин.

— Ирландец, — поправил Мэтт.

— Ирландец, англичанин, почему ты не сказал мне об этом, Мэтт?

— Потому что я знаю, как вы оба относитесь к британцам!

— Пожалуйста! — Брендан вытянул руку, стремясь предотвратить новую перебранку, совсем не ведая о том, какое впечатление произвели на маленькую озорную фею его беспомощная улыбка и природное обаяние. — Вы оба правы. Мой отец из Корнуолла, а мать — ирландка. Но несмотря на происхождение, смею вас заверить, что я, как и вы, предан Америке. Мой первый патент на офицерский чин был подписан рукой самого Вашингтона, мое судно построено в Америке. Если оно еще на плаву, то вы найдете все бумаги в запертом ящичке под иллюминатором в моей каюте. Вы сами можете убедиться в правдивости моих слов.

Попытки Брендана примирить их не увенчались успехом. Эфраим повернулся к Мэтту, словно разъяренный медведь:

— Тысяча чертей тебе в печенку, почему ты не сказал мне этого? Неужели ты думаешь, что так надо обращаться с гостем, особенно с тем, которого я дожидался целый месяц? Из-за тебя я выгляжу настоящим идиотом!

У Мэтта от возмущения запотели очки:

— Черт, я пытался сказать тебе.

— Мне не нужны твои жалкие объяснения. Вы оба — сущая обуза для меня! Ты со своими девками, и она со своими проклятыми кошками. — Он протянул руку Меррику. — Мне очень жаль, Меррик. Прими мои извинения. — И великодушно добавил:

— Мой дом — твой дом, капитан Меррик. Оставайся, сколько пожелаешь. Жаль твои чертежи, но мы что-нибудь придумаем. Найдем приличную одежду для тебя и набьем твои кишки хорошей домашней едой. Ты слишком бледный и тощий. Бьюсь об заклад, у Абигайль осталось кое-что от вчерашнего ужина.

Брендан не успел опомниться, как Эфраим провел его через холл на кухню, горланя во всю мощь:

— Абигайль! Абигайль! Принеси что-нибудь из того, что готовила вчера для капитана Меррика. Быстрее! И не забудь пудинг!

— Надеюсь, тебе понравится индейский пудинг? Его приготовила наша малышка Майра. Она хорошая хозяйка! — затараторила маленькая пухлая женщина, торопливо ставя на стол соль, перец, стакан холодного молока.

Брендан посмотрел на свою тарелку и подавил приступ тошноты. Выхода не было. Он неторопливо отрезал кусочек мяса и отправил его в рот.

— Вкусно? — раздался голос Абигайль. — Ешь как следует, ты такой худой. Мы не выпустим тебя из-за стола, пока не наешься.

Спасение пришло со стороны Эфраима. В дальнем конце дома послышался его грозный голос, и Абигайль поспешила туда.

Брендан не стал терять ни секунды. Он украдкой поставил тарелку с пудингом под стол, где пушистый кот терся о его ноги. Оттуда раздалось благодарное мурлыканье. С пудингом было покончено.

Глава 4

— Меррик, просыпайся!

Брендан застонал и открыл глаза, чувствуя себя совершенно разбитым. Это было его второе утро в доме Эштонов, и ночь не принесла долгожданного отдыха. Разные звуки будили его: стрекот сверчков душной августовской ночью, перебранка между Мэтью и Эфраимом, даже мерное тиканье часов. Когда же наконец ему удалось уснуть, его стала преследовать Майра Эштон в эротических снах, и он проснулся весь в поту.

Мэтт стоял с подносом в руках.

— Хорошо спал?

— Как ребенок, — солгал Брендан, прикрывая рукой глаза.

— Абигайль приготовила завтрак и оставила его внизу на буфете, а я решил принести тебе кофе и оладьи сюда. — Мэтт поставил поднос на столик.

— Спасибо, — поблагодарил Брендан. Он сел и облегченно вздохнул, когда огляделся и не увидел Майры Эштон. Меньше всего ему хотелось видеть ее после таких ярких снов.

Мэтт подошел к подзорной трубе и посмотрел на реку.

— Сегодня все тихо, — заметил он и провел рукой по волосам. — Меррик, мне так жаль, что чертежи пропали…

Брендан пожал плечами:

— Могло быть и хуже. — Улыбнувшись, он снова принялся за кофе.

Мэтт взял модель бригантины и погладил ее корпус.

— Хуже? Сомневаюсь. Твоя шхуна могла стать самым лучшим кораблем, когда-либо построенным в этом городе. Но нельзя построить корабль без чертежей. Я знаю, что ты можешь восстановить их, но на это потребуются долгие месяцы.

Брендан обмакнул оладью в варенье.

— Напротив. Я тщательно записывал все свои расчеты и цифры. Восстановить чертежи будет нетрудно. Времени у меня предостаточно, поскольку шхуны у меня больше нет, — улыбнулся Брендан, стряхнув крошки с губ.

Мэтт просиял:

— Господи, если все обстоит так, то давай добудем твои заметки как можно скорее! Я готов отправиться в порт сразу же после завтрака! Нет, не выйдет… Я вспомнил, что обещал взять Люси Пребл на борт «Владычицы». А ты наверняка будешь здесь сходить с ума от безделья?

— Люси — твоя подружка? — спросил Брендан.

— Ну да, нынешняя, — неохотно ответил Мэтт. Он посмотрел в окно. — Знаешь, меня это раздражает. Когда я был подростком, меня не любили. Я был рыжим очкариком, меня дразнили и смеялись надо мной. Мне столько раз приходилось драться, что ты даже не представляешь. Все это продолжалось вплоть до войны, когда отец дал мне «Владычицу». После этого все переменилось. Немного славы и удачи — и те же самые женщины, что смеялись над моими рыжими волосами, теперь спорят за право погладить их. Знаешь, Меррик, иногда мне кажется, что в этом мире совсем нет справедливости.

Брендан доел оладьи и сочувственно улыбнулся Мэтту.

— Нет, я не жалуюсь… — Мэтт вздохнул. — Я просто хочу, чтобы меня ценили вовсе не за мои деньги и не за статус героя. Сейчас я меняю женщин каждую неделю, многих это забавляет, но меня тошнит. Я делаю это только потому, что надеюсь встретить ту единственную, которая полюбит меня самого.

— Ты имеешь в виду такую, как твоя сестра? У Мэтта удивленно приподнялись брови.

— О, прости меня, — торопливо произнес Брендан. — Похоже, я еще не совсем проснулся.

— Майра?! — Мэтт зашелся от хохота. — Боже, Меррик, ты, кажется, помешался, если можешь представить ее в роли жены и матери! Да она ни минуты не усидит на одном месте, и не всякий мужчина совладает с ней, чтобы надеть обручальное кольио! — Хмыкнув, он посмотрел на Брендана, и его глаза заблестели. — Уж не решил ли ты приударить за ней?

Брендан покраснел, поскольку это было недалеко от истины.

Мэтт долго смотрел на него, а потом лукаво улыбнулся:

— Будь осторожен. Моя сестра не самое… нежное создание, которое создал Господь.

— Буду помнить, — ответил Брендан, довольный тем, что Мэтт больше не стал говорить на эту тему.

— Да уж, не забудь, — предупредил Мэтт и погрозил ему пальцем. Он выглянул в окно, и его улыбка исчезла. — Мне пора. Завтракай. Отец отправился на утреннюю прогулку, Майра занимается лошадьми, и весь дом в твоем распоряжении. Ветчина в буфете, свежие сливки на кухне, если Абигайль не скормила их кошкам. — Возле двери он остановился и обернулся. — Кстати, если я окажусь в порту, то захватить твои чертежи?

— А ты сможешь?

— Они на твоей шхуне?

— В запертом ящике в моей каюте. Мой лейтенант Лайам Доэрти знает, где они лежат.

— Хорошо. — Мэтт прикусил губу, — Я слышал, что твоя команда расположилась в таверне Давенпорта. Я зайду туда по пути к Люси и все скажу твоему лейтенанту.

— Спасибо, — улыбнулся Брендан. — У тебя доброе сердце, Мэтт.

— Увидимся за обедом.

Глава 5

Уильям Давенпорт был жителем Ньюберипорта, он видел, как погиб генерал Вольф на поле брани, и никогда не забывал этого. После возвращения в родной город Давенпорт превратил свой дом в таверну. На вывеске он вырезал портрет знаменитого генерала и начал свое дело.

В последующие годы таверна Вольфа стала самым популярным местом в городе. Здесь собирались политические и патриотические кружки, сюда заезжали путешественники. Мужчины, сидя за столиками, обсуждали последние военные новости и развлекались игрой в карты. После смерти Давенпорта таверной занялись его сыновья, Энтони и Мозес, продолжая предлагать гостям и жителям города крепкие напитки и добротную еду.

Именно здесь нашла себе пристанище команда «Анна-бель», после того как два капера пригнали шхуну к берегу. Теперь «Аннабель» стояла на берегу, в то время как вся ее команда за исключением пропавшего капитана наслаждалась в таверне вкусной едой и напитками.

Команде «Аннабели» повезло: во время нападения фрегата Кричтона никто не пострадал, несколько человек отделались незначительными царапинами, да старина Дэлби жаловался, что ему трудно дышать. Он здорово наглотался дыма во время этого сражения.

Теперь Дэлби сидел в таверне, перед ним стояли кружка пива и тарелка, на которой остывали говядина и отварной картофель. В таверне было довольно чисто, недавно выметенный пол был хорошо утрамбован не одной сотней башмаков. Большой камин и стены были выкрашены в коричневатый цвет. Свет от небольшой люстры с полусгоревшими свечами тонул в клубах густого табачного дыма.

Дэлби с растущей неприязнью смотрел на команду. Смех Лайама становился громче с каждой выпитой кружкой рома, и Дэлби знал, что недалек тот момент, когда Лайам пустится в пляс. Напротив него сидел Джон Кифи, его длинные седые волосы и черная борода у многих вызывали усмешку. Макдермотт уткнулся носом в книгу, Амос Рейли заливался хохотом всякий раз, когда Лайам пытался ущипнуть хорошенькую подавальщицу.

Дэлби хмуро уставился в свою тарелку. Еда оставалась только у него одного, и все остальные с завистью поглядывали на нее. Если бы капитан был здесь, то Дэлби быстро расправился бы с ней. Но капитана не было. Дэлби прикусил губу и подавил слезы, раздумывая, стоит ли жить дальше. Капитан пропал, «Аннабель» разбита, а у этой говядины странный вкус. Может, она отравлена? И словно в подтверждение этого у него заурчало в животе.

— Дэлби, ты портишь все веселье, — раздался голос Лайама.

— Как вы можете есть и веселиться, когда наш капитан утонул? — закричал Дэлби. — Как вы можете?!

Все разом уставились на него.

Дэлби тяжело опустился на стул и сердито посмотрел на остальных. Как они могут спокойно сидеть и шутить? А Лайам вообще был лучшим другом капитана, особенно после того, как старый адмирал Меррик умер и его вдова переехала с двумя детьми в свой любимый дом в Коннемаре…

— Ты слишком беспокоишься, Дэлби. Ты и правда можешь заболеть так, — заметил Лайам, откинувшись на спинку стула и сцепив руки за головой. — Видишь, у тебя уже живот болит. Отец капитана был англичанином, да, но Меррик унаследовал везение своей матери-ирландки, и оно никогда еще не подводило его.

— Я вижу здесь только твою ирландскую удачу! После смерти нашего капитана командование кораблем переходит к тебе. Вот и скажи, кому повезло?

— Слушай, — сказал Лайам, похлопав огромной ладонью по щуплой руке Дэлби. — Никто на свете не любит нашего капитана больше, чем я. Неужели ты думаешь, что я сидел бы здесь и спокойно пил пиво, если бы считал его утонувшим? Да упаси меня Господи! Я готов побиться об заклад, что в любой момент дверь этой таверны распахнется и на пороге появится наш Брендан собственной персоной…

Словно по волшебству дверь действительно распахнулась, и в лучах солнца появился высокий силуэт.

— Капитан! — воскликнул Дэлби, вскочив на ноги. Но это был не Брендан, а незнакомец с веснушчатым лицом и торчавшими из-под треуголки рыжими волосами. Вне всяких сомнений, это был моряк, офицер, а может, даже и капитан, если судить по тому, как он держал себя и шел, слегка раскачиваясь. Он неторопливо обвел взглядом всех собравшихся и улыбнулся, когда заметил девиц, разносивших пиво. Круглые очки придавали ему вид школьника, но по одежде это был настоящий янки. Его китель давно пережил свои лучшие времена, кожаные штаны висели колоколом над светлыми чулками и покоробившимися башмаками. Забыв про свой живот, Дэлби прищурился и даже не моргал.

Незнакомец снял шляпу, провел рукой по густым рыжим вихрам и сердечно улыбнулся, когда одна из обслуживавших Кифи и Рейли девиц весело кинулась к нему в объятия. Он подхватил ее и поцеловал в губы.

— Во дает! Мы обхаживали эту девицу целый час, а он едва вошел, как тут же подцепил ее, словно рыбу на крючок! — проворчал Рейли.

— Привет, — произнес Лайам, откинувшись на спинку стула. — Присаживайся к нам, выпьем пивка.

Мэтт посмотрел на сидевших рядом людей:

— Вы — команда со шхуны «Аннабель»?

— Часть ее, — ответил мощный ирландец, протягивая крупную руку. — Я — Лайам Доэрти, первый лейтенант. Это — Дэлби О'Хара, он болен, так что не обращай на него внимания. У него все время что-то не так. Это — Джон Кифи, а тот беззубый, что рядом с ним, — Амос Рейли. Тот, что помоложе, — Джордж Сандерс, наш пушкарь, а это Фергюс Макдермотт, очень опытный моряк. Правда, сейчас он собирается посетить церковь в вашем городе, как обещал вчера. Верно, Фергюс? Где остальные — одному только Богу известно. А наш капитан — в море, — произнес он как ни в чем не бывало. — Мы ждем его возвращения в любую минуту.

— Да? — Мэтт удивленно приподнял рыжие брови.

— Он не в море! — воскликнул Дэлби. — Он утонул.

— Так он все равно в море, — с горьким смехом добавил Рейли, хлопнув ладонью по столу.

Мэтт с любопытством смотрел на них.

— Похоже, он был суровым капитаном? — неторопливо произнес он.

Дэлби вскочил на ноги, совсем забыв про боль в животе:

— Да он был самым лучшим хозяином! Честный и справедливый! Смелый, бесстрашный и улыбчивый! Он оставался таким до самого конца. И он знал о кораблях практически все, все! Он мог сделать чертежи любого корабля.

— Да, вот бы тебе взглянуть на те чертежи, которые он сделал, — добавил Кифи, покачивая седой гривой, пока раскуривал трубку.

Дэлби снова бросился в атаку:

— Эти чертежи! Эти дурацкие чертежи! Если бы не они, то он был бы сейчас жив и здоров. Но нет, ему нужно было найти самого лучшего мастера в колониях, который построил бы для него этот корабль. И посмотрите, что получилось! Если бы он довольствовался шхуной «Аннабель», то был бы сейчас с нами…

— Вряд ли, Дэлби, — сказал Лайам, стряхивая с рубашки хлебные крошки. — Он не из тех, кто любит тратить время на берегу. Вспомни, он доделывал эти чертежи, даже когда нас преследовал британский фрегат. Он все фантазировал.

— Да? — Мэтт посмотрел на них с неожиданным интересом. — И что же он в конце концов решил?

— Поставить марс на обе мачты.

— И брам-стеньги тоже, — добавил Кифи.

— И еще лисели.

— Надо же! — Мэтт почти допил свое пиво. — А разве это не сделает шхуну неустойчивой, трудноуправляемой?

Дэлби гордо выпятил грудь:

— Да наш капитан мог доплыть до луны и вернуться назад, если понадобится. Да если бы поднял паруса до самых звезд, то и тогда справился бы с ними!

Лайам похлопал Дэлби по руке.

— У судна должна быть достаточно глубокая осадка, чтобы нести все эти паруса, — пояснил он. — Брендан был отчаянным, но далеко не глупым. Он прекрасно разбирался во всем, что касается оснастки корабля.

— Разбирался! — сквозь слезы выкрикнул Дэлби. — Неужели до тебя никак не дойдет, что он погиб?

Увидев слезы в глазах малыша Дэлби, Мэтт решил, что пора положить конец этой игре. Попросив принести еще пива, он откинулся назад, немного отхлебнул и рассказал им, что привело его сюда. К тому времени, когда он закончил, Лайам улыбался так, словно спасение капитана ничуть не удивило его, а Дэлби всхлипывал от радости.

Все заулыбались и выпили за удачу. Наконец Мэтт поднялся и вместе с лейтенантом направился к выходу. Снаружи было жарко и влажно. Мимо проехала повозка под усиленной охраной. Мэтт заметил, как вздрогнул и сильно побледнел Лайам — в этой повозке находились офицеры британского фрегата, который вчера вечером капитан Меррик посадил на затопленную преграду. Если бы у Мэтта не запылились очки, то ему тоже стало бы не по себе от полного ненависти взгляда капитана Кричтона.

Закашлявшись от дорожной пыли, Мэтт обмахнулся помятой шляпой и снова заглянул в таверну.

— Джентльмены! — Матросы посмотрели на него сквозь клубы табачного дыма. — Если вы хотите навестить своего капитана, то приходите ко мне домой на Хай-стрит завтра. Это высокий белый дом с зелеными ставнями и якорем на входной двери. Не ошибетесь?

— Спасибо, капитан Эштон!

Глава 6

Брендан нашел ветчину, пирожки с треской, тушеные бобы, намазал толстые ломти хлеба земляничным вареньем и с удовольствием позавтракал. Все складывалось не так уж плохо. К полудню, правда, он заскучал и стал нетерпеливо расхаживать по дому, удивляясь, почему ему так трудно сосредоточиться на шхуне и ее чертежах, а с легкостью думается о мисс Майре Эштон…

Большой дом был пуст. Он несколько раз обошел его, насчитав не менее двенадцати часов разных размеров и форм и не менее пяти котов различных пород и окраски. Брендан прошел в библиотеку, надеясь насладиться там тишиной и покоем, но тиканье двух часов и назойливое мяуканье трех котов заставили его взять книгу по корабельному делу и быстро ретироваться в свою комнату.

Девочка-служанка принесла ему чашку кофе и выглаженную одежду. Неторопливо размешивая сахар и сливки, он услышал отдаленное лошадиное ржание, и его мысли снова вернулись к Майре Эштон.

Она представляла собой загадку, которую он не в силах разгадать. Нет, лучше заняться чертежами корабля, рассчитать его длину, ширину корпуса, его скорость и остойчивость, решил Брендан, но почему-то озорная улыбка девушки, зеленые глаза и густая темная грива волос продолжали занимать его воображение…

Он потерял всякое желание заниматься работой над кораблем, к тому же в этот момент Эфраим вернулся с утренней прогулки, и Брендан услышал, как внизу хлопнула дверь и послышался громкий голос хозяина. Вздохнув, Брендан подошел к подзорной трубе. Вдали, за зелеными деревьями, виднелась рыночная площадь с многочисленными магазинами и кирпичными домами, а за ними вставал целый лес мачт. Было даже видно, как на палубах некоторых шхун суетились люди.

«Аннабели» он не увидел.

Часы на каминной полке показывали двенадцать сорок. Брендан больше не мог ждать.

В двенадцать сорок пять он заплел в косичку свои каштановые волосы. Через пять минут он уже одевался. Застегнул белую крахмальную рубашку, вышитый алый жилет и темно-синие бриджи с золотым шитьем и золотыми пуговицами по бокам, поверх накинул синий китель. Надев на ноги чулки и башмаки с латунными пряжками, Брендан подошел к зеркалу и критически окинул себя взглядом. Не важно, что он родился в Англии, он выглядел настоящим американским капитаном капера, кем он, собственно, и был. Мэтт принес ему красивую треуголку, отделанную золотым галуном, и, надев ее, Брендан улыбнулся своему отражению. Настоящий франт, совсем не похожий на того субъекта, которого увидела Майра Эштон. Мокрые бриджи и простыня вряд ли привлекут внимание красивой девушки. А капитанская форма — совсем другое дело.

Конечно, ему будет жарко…

Брендан как раз поправил галстук, когда все часы в доме пробили час. Он подошел к окну и увидел, как Эфраим вышел из дома, сверился с часами, которые достал из кармана, и прошел к экипажу. Он громко обругал грума и покатил по улице.

В час ноль пять Брендан решил, что ему следует пройтись по городу. Это гораздо лучше, чем сидеть дома, где коты, часы и вынужденное безделье могут свести с ума. Он глубоко вдохнул аромат цветущих растений и скошенной травы, а потом решительно направился по Хай-стрит.

Возле небольшого загона, вплотную примыкавшего к конюшне, стояла Майра Эштон. Девушка поправила седло на сером красавце Ригеле и взялась за поводья. Потом быстро оглянулась на распахнутые окна верхней спальни, где колыхались от ветра красивые вышитые занавески, сделанные мамой незадолго до смерти. Смотрит ли красавец капитан на нее? Она представила, как он облокотился о подоконник и улыбается, восхищаясь ее мастерской верховой ездой… Ее сердечко неожиданно затрепетало. Но в окне никого не было, и единственным зрителем был серый Рамзес, ее спасенный под номером тридцать один, который сидел на заборе и вылизывал свой роскошный хвост.

Хоть какой-то зритель. Это лучше, чем ничего.

Жеребец переминался с ноги на ногу, опасливо поглядывая на нее. Майра в последний раз посмотрела на окно. Сейчас или никогда. Сделав глубокий вдох, она намотала поводья на левую руку и, схватившись за густую гриву, легко взлетела в седло. Она на коне!

И почти в ту самую секунду Ригель рванул с места, словно выпущенное из пушки ядро. Девушка приникла к шее жеребца, ноги у нее выскочили из стремян, и она изо всех сил сжимала коленями крутые бока Ригеля, когда тот стремглав помчался по улице. Схватившись за поводья, она пыталась попасть ногами в стремена, — Ригель! Тише! Тише!

Дома и лужайки проносились мимо, прохожие с громкими криками разбегались в стороны, а Ригель мчался все быстрее. Он закусил удила, ветер развевал его гриву, и Майра изо всех сил старалась удержаться в седле.

Слишком поздно она увидела трехцветную гончую Джонсонов, которая сидела на лужайке, высунув язык. Эта собака кидалась на каждую пробегавшую мимо лошадь. Стремясь повернуть коня, Майра уперлась коленом ему в бок и тут заметила, что наперерез им несется собака.

— Черт бы тебя побрал, Сниффер!

Ригель не замедлил хода, но резко повернул в сторону. Раздался женский крик, кто-то еще закричал. Майра заметила только синий мундир, испуганное лицо и вылетела из седла. Она оказалась на лужайке на виду у всех соседей и прохожих. За ее позорным падением наблюдал Джонатан Джонсон, выглядывавший из окна своего дома; Натаниэль Трейси, корабельный мастер и их конкурент, высунулся из экипажа и приподнял шляпу, насмешливо приветствуя ее. Еще три женщины жались к стене дома, с ужасом наблюдая, как Ригель понесся дальше, а на дороге, скорчившись, остался лежать мужчина. У Майры кровь отхлынула от лица, когда она увидела, что это капитан Меррик.

Женщины подхватили юбки и побежали к нему. Трейси резко остановил экипаж, подняв клубы пыли. А снизу по улице шла группа моряков, которые закричали и бросились к месту происшествия. Но Майра, забыв о своем унизительном падении, видела только капитана, неподвижно лежавшего на земле.

— Пропустите меня! — кричала она, расталкивая собравшихся. — Пожалуйста, пропустите! Да уберитесь вы с дороги!

Трейси вышел из экипажа.

— Вам действительно следует быть более осторожной с этими лошадьми, мисс Майра. Разве можно так носиться по улице! Ничего удивительного, что вы кого-то сбили!

— Да она убила его! — крикнул кто-то в толпе.

— Нет! — Майра гладила неподвижные плечи капитана, упав перед ним на колени. Но все было напрасно, он был бледным как смерть и не шевелился. — Капитан! Капитан Меррик… О Боже! Капитан, очнитесь!

— Ты убила беднягу, мисс Эштон, — спокойно произнес Трейси и снял шляпу.

Одна из женщин вскрикнула, другая тихо заплакала, а третья прижалась к груди Трейси, тяжело дыша. Подоспевшие моряки, тяжело дыша, раздвинули толпу, затем раздались разъяренные голоса. Майра крепко обнимала капитана, прижимая к себе его голову. Она целована его в лоб, а слезы стекали по ее щекам на его синий мундир. Его каштановая косичка казалась шелковой в ее руках, сам он был теплым, и от него пахло морем и мылом. Неожиданно его рука шевельнулась и дотронулась до груди девушки.

Брендан пришел в себя. Он был ошеломлен, но сознания не терял. Он помнил, как шел по улице, как закричал, увидев, что на него несется лошадь, как упал… Капитан тяжело привалился к плечу Кифи и обхватил руками голову. Плечо ныло от боли, в ушах стоял гул от криков людей и собачьего лая. Но тут загрохотал голос, который он узнал бы из тысячи. Это был Эфраим. И Брендан с неожиданной ясностью припомнил лицо молодого паренька, который сбил его, и понял, что это была мисс Майра Эштон. И она только что обнимала его и целовала.

Он запаниковал. Стараясь поскорее сбежать от Лайама, Кифи и всех этих людей, Брендан с трудом поднялся.

Эфраим обратился к дочери:

— Что ты здесь делаешь в этой одежде? Я же сказал, чтобы ты не смела появляться на людях иначе как в платье и перчатках!

— Я ничего не могла сделать, Ригель понес меня! Ты не мог бы перестать орать, я и так хорошо слышу!

— Я буду орать, если захочу!

— Тогда давай! Ори громче, может, тебя услышат в Солсбери!

— Меня услышат и в Бостоне, если я еще раз увижу тебя в штанах! Что за чертова девка! И что скажет наш клиент, если увидит тебя в таком одеянии?

— Почему бы тебе не спросить у него самого? Он сидит здесь!

Но Брендана не было видно. Прихрамывая, он торопливо уходил подальше от толпы, от гама и от Эштонов. В мире полно других корабельных мастеров.

— Меррик! — заревел Эфраим.

Брендан только ускорил шаг, и Лайам бросился вдогонку.

— Меррик! — Голос Эфраима стал еще громче. — Меррик, ради Бога, не уходи!

Вслед за голосом Эфраима послышался возглас Лайама:

— Брендан, погоди! Ты не можешь уйти вот так! Брендан обернулся и крикнул другу:

— Я сыт по горло и Эштоном, и его дочерью, и ее кошками с собакой, и ее пудингом!

— А я думал, что ты хотел добраться до Ньюберипорта, чтобы построить здесь шхуну!

Они вихрем пронеслись по Хай-стрит. Лайам оставил попытки урезонить капитана, а Брендан отказывался умерить шаг. Они миновали огромный дуб, служивший маяком, прошли мимо домов портовых рабочих, мимо верфей, лягушачьего пруда. По дороге к ним присоединились и другие моряки, слегка растерянные от волнения.

Все, кроме Брендана, остановились, когда добрались до порта. Там, в песке и прибрежной грязи, лежала на боку «Аннабель» или, вернее, то, что от нее осталось. Не замедляя шага, Брендан пробрался к судну и подтянулся по спущенному тросу. Оказавшись на борту, он прошел по покосившейся палубе.

Наконец-то покой и одиночество. Он спустился вниз, отыскал дверь в свою каюту и закрылся. Здесь по крайней мере не было ни его матросов, ни котов, ни Эштонов.

Ужин в этот вечер был безрадостным. Абигайль превзошла себя, приготовив восхитительного жареного гуся с нежной золотистой корочкой, пироги с начинкой из рубленого миндаля, красивые лепешки, сладкие сливки. Но все оказалось напрасным: заказчика не было.

Майра сосредоточилась на рыбной похлебке, в то время как Эфраим, сидевший во главе стола, посматривал на нее, словно король Генрих VIII. Сильный дождь стучал в окна. Похоже, аппетит был только у Мэтта, который привел свою очередную подружку. Кресло, предназначавшееся для капитана Меррика, оставалось пустым.

— Говорят, что завтра Меррик собирается в Портсмут, — пробормотал Эфраим с набитым ртом, ни к кому не обращаясь. — Все мои мечты — псу под хвост. Вот так.

Майра продолжала смотреть в свою тарелку и размышляла о том, почему похлебка у нее получился серого цвета, а не золотистого, как у Абигайль. Надо будет точно следовать ее рецепту. Майра отметила, что Мэтт обращается с Люси Пребл с истинной галантностью, но была твердо уверена, что пройдет не так много времени, как он поймет, что эта женщина эгоистичная и неприятная и ничем не отличается от остальных, и примется за новые поиски. Почувствовав на себе презрительный взгляд Люси, Майра отбросила волосы и с вызовом посмотрела на очередную подружку Мэтта. Эта мисс Люси никогда не ездила верхом, не шила форму для солдат континентальной армии, никогда не стояла на палубе шхуны во время шторма!

Правда, она никогда не отпугивала важного заказчика, не наезжала на человека, и, уж конечно, ее никогда не видели в мужских штанах. Слезы навернулись на глаза Майры, и она снова уставилась в свою тарелку. Мисс Люси — совершенство, она никогда не навлекала несчастья на свою семью.

— Будут и другие клиенты, — сказал Мэтт. — К тому же я думал, что он тебе не понравился. Он же англичанин.

— Ирландец, — ворчливо поправил его Эфраим. — Кроме того, не важно, где он родился и вырос. Он сражался на нашей стороне, и этим все сказано! — Эфраим посмотрел на часы, а потом вдруг так сильно стукнул ложкой по столу, что разбрызгал суп. — Ты видел его чертежи и расчеты? Поверь мне, этот парень знает толк в своем деле! Он просто творец! Эта шхуна была бы самым чудесным кораблем! С ней не сравнился бы даже «Хенкок». А вспомни, что проклятые англичане говорили об этом фрегате! Что он самый быстрый и самый красивый фрегат в мире, вот! А теперь, — тут он подцепил вилкой кусок гуся и отправил его в рот, — кто-то другой прославится, создав этот корабль, но не я!

Люси ничуть не расстроилась, услышав слова Эфраима, и попыталась использовать характер этого человека для своей выгоды:

— О, Натаниэль говорил папе, что капитан Меррик приходил к нему вечером с предложением.

— Вот невезение! — Эфраим с силой ударил кулаком по столу, и вся посуда содрогнулась. — А я еще ничего не слышал об этом!

— Да что вы, весь город об этом судачит, — продолжила Люси елейным голосом, бросив торжествующий взгляд на Майру.

Майра сжала кулаки, стараясь сдержаться, чтобы не сорваться и не ударить эту мисс. «Веди себя, как подобает девушке», — напомнила она себе. Она разгладила свои домотканые юбки и произнесла:

— Мне очень жаль, отец!

— Жаль?! Ты думаешь, что твое сожаление вернет Меррика?

— Ну прости меня.

— Простить? Почему ты тогда не попросила у него прощения? Может, сейчас он сидел бы с нами, и соглашение на постройку шхуны было бы у меня вот здесь! — Он поднял руку и сердито потряс своим кулаком. — Но нет! Из-за тебя он теперь обратился к Трейси! — Эфраим, глядя на дочь, произнес ледяным голосом:

— Начиная с завтрашнего утра ты будешь вести себя подобающим образом. Полагаю, поскольку я не могу справиться с тобой, пусть кто-нибудь другой попытается сделать это. Через год ты должна быть замужней женщиной. Через год. Поняла меня, Майра?

— Замужней?

— Именно! И завтра же ты начнешь подыскивать себе жертву. Мне не важно, кого ты выберешь. — Его слова были такими злыми, что Майра вся съежилась. Люси не могла вымолвить ни слова, и даже Мэтт приоткрыл рот от ужаса. — Через полгода ты подойдешь ко мне и скажешь, кого ты выбрала. Если никого не будет, то я продам одну из твоих лошадей. Через восемь месяцев ты снова придешь доложить мне. Нет имени — не будет еще одной лошади. И если через десять месяцев ты никого не найдешь — расстанешься и с третьей.

— Отец!

— Ты меня слышала! Если хочешь сохранить своих лошадей, ищи себе мужа, черт побери!

— Отец, ты не можешь!

— Могу! И более того, — он сорвал салфетку с груди и бросил ее на стол, — если я еще раз узнаю, что ты тайком пробиралась на шхуну к Мэтту, то, клянусь Богом, я сам выдам тебя замуж за того, кого выберу!

Майра видела, как брат отодвинул тарелку и встал, его лицо покраснело от злости.

— Отец, ты сам знаешь, что это несправедливо!

— Сядь, Мэтью!

— Я сяду, когда захочу, но я не собираюсь закрывать глаза на твои выходки. Ты думаешь, что можешь вести себя в доме как диктатор? Ты считаешь, что жизнь каждого должна зависеть от твоих желаний и страстей?

— Все мои желания и страсти замыкаются на бизнесе, а за этот месяц я потерял уже третьего клиента по вине твоей сестры!

— Она же попросила прощения, что тебе еще нужно?

— Мэтью, не смей говорить со мной таким тоном!

— А как мне говорить со старым сварливым козлом?

— Это кого ты назвал козлом?..

Майра отодвинула стул и пошла к выходу на одеревеневших ногах. Голова ее была высоко поднята, а на ресницах застыли слезы. Она видела, как Люси пыталась успокоить Мэтта, но брат с отвращением оттолкнул ее. Майра не ощутила никакого торжества, на сердце у нее стало пусто. Она ждала, что отец окликнет ее, извинится, но он был слишком занят перебранкой с Мэттом.

Выходя из комнаты, Майра увидела фаянсовый кубок в честь спуска на воду корабля «Сдержанный». Такого знака в память о прекрасной шхуне капитана Меррика не будет. Эту шхуну построит Трейси.

Прикрыв рукой рот, чтобы заглушить рыдания, Майра побежала вверх по лестнице.

Глава 7

Полная луна сияла высоко в небе, скрываясь иногда за облаками. Ее серебряные лучи заливали все вокруг таинственным светом. В эту тихую ночь река была похожа на светлую шелковую ленту, а устремленные в небо мачты стоявших на якоре кораблей словно отдавали честь небесному светилу. Паруса были залиты серебром, и нежное дуновение ветерка слегка колыхало их. Соленый морской запах наполнял воздух, обещая наутро свежий ветер.

Возле самой кромки воды лежала маленькая шхуна «Аннабель». Луна осветила изуродованную палубу, бросила тень на бак, несколько сгладила вид разбитого борта и срезанной мачты. Шхуна казалась совершенно заброшенной, но, если присмотреться, можно было заметить тонкий желтый лучик света, пробивавшийся сквозь задраенное окно.

При свече напряженно работал хозяин шхуны. Огонек слабого пламени заколебался; Брендан отложил карандаш, потер глаза и, покопавшись в своем разбитом рундучке, нашел новую свечу и зажег ее от огарка.

Искушение отправиться спать было очень сильным, но сначала он должен был закончить с чертежами. Он и сам не понимал, к чему нужна такая поспешность. После сегодняшнего глупого поведения ему придется забыть свою гордость и идти утром на поклон к Эфраиму, надеясь, что его не собьет лошадь, не задавит экипаж и что коты не набросятся на него. Каким он оказался идиотом, когда позволил самолюбию руководить своим поведением во время недавнего происшествия. Следовало бы просто подняться, отряхнуть пыль и посмеяться. В другое время он, вероятно, так и поступил бы. Но когда вокруг столько горожан и мисс Майра…

Брендан обхватил голову руками и потер виски. Все могло сложиться совершенно по-другому, сели бы Кричтон не атаковал «Аннабель» в двенадцати лигах к востоку от мыса Энн. Тогда своим появлением он мог бы произвести впечатление на Эштона и его дочь. Его дочь… Застонав, Брендан прижался лбом к прохладному стеклу. Какое ему дело до этой девчонки? Он моряк, искатель приключений, у него нет времени для самого себя. Да Майра Эштон совсем не подходит под его понятие «девушка». Девушки должны быть очаровательными и нежными, одетыми в платья с лентами и кружевами. Они не должны ходить в штанах и сломя голову носиться на лошадях, таскать котов и ругаться, как грузчики в королевском порту.

Слова Лайама вдруг всплыли в памяти Брендана: «Ты что, боишься ее? Сбегаешь от какой-то маленькой девчонки?»

Да, он и вправду сбежал. После горького предательства Джулии он меньше всего хотел увлечься хорошенькой девушкой, которая опять попыталась бы оторвать его от моря и любимых кораблей. Джулия, которая нашла Брендана в водорослях Бостонской бухты после того, как пуля из пистолета Кричтона едва не прикончила его, не желала делить с ним его любовь к кораблям. А он мечтал создавать их для своей молодой страны. Особенно после того, как на флоте его королевского величества Брендана посчитали мертвым и, кроме того, предателем. И все это из-за свидетельств Кричтона и его офицеров. Вначале Брендан был слишком слаб, чтобы попытаться опровергнуть это, а потом его охватило отвращение. И почему мисс Майра должна отличаться от его возлюбленной Джулии? Нет, лучше беречь свое сердце, лучше отдать свою любовь кораблям, особенно этому, чьи строгие очертания, маневренность и быстрота заставляли биться сердце уже от одного взгляда на чертежи.

Но несмотря на его решимость выбросить из головы все мысли о Майре, она, словно колючка в одежде, продолжала беспокоить его. Она заставляла его думать о тайных поцелуях и ласках. Но хуже всего было то, что она заставила его потерять хладнокровие, которое он считал своим достоинством.

Он снова вспомнил, как она целовала его лоб, вспомнил ее соленые слезы, шелковистые волосы, ласкающие щеки. Его мужское достоинство сразу отреагировало на такие образы, и в каюте вдруг стало тесно и душно. Застонав, он высунул голову в окно и вдохнул прохладный ночной воздух…

Он не мог допустить, чтобы его снова охватила горячая страсть к женщине, которая в конце оставит только пустоту и холод. Разве не от этого он убегает? А ведь именно так все закончится, если он хоть ненадолго задержится в ее доме. Брендан и так ощущал прилив желания при одной мысли о ней. Она наверняка такая же, как Джулия, которая похитила у него сердце, а потом поставила его в такое положение, когда пришлось выбирать между ней и своим кораблем… Теперь он такого не допустит. Он отдаст свое сердце только той, которая под всеми парусами несется по волнам, послушная одному лишь ветру. Она гораздо преданнее и вернее. Безопаснее думать о шхуне, которая лежала в чертежах рядом с его треуголкой и занимала столько места в его сердце. Его шхуна.

Брендан снова взял карандаш, хотя от усталости у него слипались глаза. Но работа оказалась не такой трудной, как он думал, и теперь он с облегчением и гордостью смотрел на чертежи. Брендан довольно улыбнулся. Старый Эфраим сомневался в нем? Что ж, эти чертежи расскажут гораздо больше, чем высохшие клочки бумаги.

Может быть, встреча с громогласным корабельным мастером завтра окажется не такой тягостной. Придется на время забыть о своей гордости, которая, как утверждал Лайам, шла от его английских корней. Непреклонность и чопорность всегда навлекают на него неприятности, предоставляя его ирландской половине выпутываться из них! Спасет ли она его от мисс Майры Эштон?

Стук в дверь заставил Брендана вспомнить о времени: час ночи. Прошло двенадцать часов после его рокового бегства из дома Эштонов…

Стук повторился, на этот раз громче. Осторожно поднявшись, чтобы не удариться о свисавшую балку, Брендан пробрался к двери, резко распахнул ее и оторопел. Там стояла Майра Эштон, прижимая руку к груди. Он застал ее врасплох, хотя и сам был изумлен не меньше.

— Вот это да! — вырвалось у него на ирландском. Девушка с любопытством посмотрела на него.

— Мне очень жаль беспокоить вас, капитан Меррик…

— Не сомневаюсь, — с улыбкой произнес Брендан и отвел взгляд от кремовой плоти в вырезе ее платья. — Как ты смогла пробраться мимо моего часового?

Девушка начала нервничать и теребить рукав хорошенького платья.

— Я… не пробиралась. Ваш лейтенант остановил меня, когда я поднялась на борт. Но я сказала ему, что мой отец строит для вас корабль, поэтому он пропустил меня.

Она ворвалась в его каюту, как то пушечное ядро, которое наделало здесь столько разрушений. Усевшись в одно из уцелевших кресел, Майра взяла локон своих густых темных волос и небрежно намотала его на кулачок. Брендан весь напрягся и отвел взгляд. Он только и думал о том, как бы прикоснуться к этой роскошной темной гриве, увидеть эти волосы разметавшимися по белой подушке. Ему вдруг вспомнилось, как она смотрела на его израненную грудь. Во взгляде ее зеленых глаз не было никакой девичьей застенчивости, а одно откровенное бесстыдство, которое так смутило его.

— Мисс Эштон, — заговорил он, — вы наверняка знаете, который час, принимая во внимание тот факт, что в вашем доме нет недостатка в часах. Но даже если вы в полном неведении относительно времени, вам не подобает посещать меня ночью. Вы должны думать о своей репутации.

— Моя репутация?

Казалось, эти слова позабавили ее, но улыбка быстро исчезла. Она перестала играть волосами и спрятала руки за спину. От этого движения ее полная грудь выступила вперед, и Брендан, торопливо отвернувшись, налил себе стакан воды и залпом выпил его, прежде чем отважился снова взглянуть на девушку. Нижняя губа у нее дрожала.

— Я… — Она сделала глубокий вдох, потом решилась продолжить:

— Я знаю, который час. Просто это был единственный момент, когда я смогла выскользнуть из дома. Видите ли, мой отец выпивает стаканчик на ночь, а потом отправляется в постель, где читает Новый Завет. Сейчас он, похоже, читает вторую главу, про римлян. В половине первого он гасит свечу и…

— Мисс Эштон…

— А в половине пятого он встает, чтобы…

— Мисс Эштон, меня это совсем не интересует! Пожалуйста!

Она поднялась и прошлась по маленькой каюте. Край ее нижней юбки касался пыльного пола, и деревянные обломки трещали под каблучками. Но тут Майра заметила чертежи.

Брендан бросился вперед.

— Не трогайте! — крикнул он, но было поздно.

Майра уже рассматривала их. Ее рот слегка приоткрылся, а прядь темных волос опустилась на бумагу. Она моргнула, а Потом подняла глаза, и их взгляды встретились.

Казалось, что их обоих словно пронзила молния. У Брендана во рту пересохло, а щеки девушки порозовели, но она не отвела взгляда, а продолжала смотреть на него. В ее глазах появилось благоговение, как часто случалось с теми, кто видел его чертежи и понимал их. Такое восхищение всегда смущало Брендана. Наконец она снова увлеклась чертежами, предоставляя Брендану возможность рассмотреть веснушки на ее лице, мягкие вишневые губы, красивую грудь и густые роскошные волосы. Подняв глаза, Майра перехватила его взгляд.

Девушка была слишком увлечена чертежами, чтобы заметить раскрасневшиеся щеки и вспотевший лоб.

— Это вы сделали? — спросила она. — Все рассчитали? Брендан отвернулся. Он был готов смотреть куда угодно, только не в эти завораживающие зеленые глаза. Поплотнее запахнув мундир, скрывая свое возбуждение, он подошел к столу и взял кувшин.

— Не хотите стакан воды, мисс?

Она не обратила внимания на его вопрос.

— Вы сделали? — настаивала девушка, не сводя глаз с его изящных рук с красивыми длинными пальцами. Она продолжала смотреть до тех пор, пока Брендан не спрятал руки за спину.

— Так это вы нарисовали? Да?

Брендан кивнул, не поворачивая покрасневшего лица.

— Капитан Меррик, я… я даже не знаю, что сказать. Он тоже не знал. Пожав плечами, он прошел к окну со стаканом воды в руке и нервным движением стряхнул с подоконника осколки стекла.

— Моя сестра была художницей.

— Была?

— Да, была…

Это было сказано с такой болью, что удерживало от дальнейших расспросов. С его сестрой что-то произошло, но он не хотел об этом говорить. При свете неяркой свечи Майра разглядывала его густые каштановые волосы, выступающие скулы, крепкую шею. Брендан повернулся и перехватил ее взгляд. Он снова покраснел и занервничал.

— Вы всегда с таким трудом принимаете комплименты, капитан Меррик?

Он повернулся и улыбнулся:

— А вы всегда с таким трудом высказываете цель своего столь позднего визита к мужчинам?

— Я не имею обыкновения наносить поздние визиты мужчинам. Но если я это сделала, то смогу ясно выразить свою цель.

Он едва не поперхнулся.

— И какова же ваша цель?

Она улыбнулась своей кошачьей улыбкой.

— Попытаться заставить вас разорвать договор с Трейси.

— Трейси? — Он поставил стакан и озадаченно спросил:

— А кто он такой?

— Патрик и Натаниэль Трейси — судовые мастера!

— Я их не знаю.

— Ну, я слышала, что вы решили строить шхуну у них.

— Это неверные слухи.

— Тогда вы собираетесь обратиться к моему отцу?

— Я этого пока не говорил, — ответил он, хотя его намерения были именно такими. Он решил немного поиграть с ней. А что касается Трейси, то эти слухи наверняка были делом рук Лайама, который хотел таким образом образумить Брендана.

Что ж, результат этих слухов — появление в его каюте Майры Эштон, которая все еще держала в руках чертежи, словно не могла выпустить их.

— Но вы должны пойти к нему!

— Почему же, мисс Майра?

— Если вы этого не сделаете, то отец рассвирепеет!

— Да? Мне кажется, что в этом состоянии он проводит большую часть своей жизни.

— Но вы не понимаете!

— Чего?

Она казалась такой маленькой и беспомощной в платье, плотно облегавшем фигуру, подчеркивавшем тонкую талию и полную грудь. После того, как он видел ее в мешковатой рубашке и штанах…

Брендан снова осушил стакан воды и подумал, что пот скоро ручьями польется с него.

— Не понимаете, зачем я пришла сюда? — тихо произнесла она, отложив чертежи и взглянув ему прямо в глаза. — Я пришла, чтобы заключить с вами сделку.

Брендан закашлялся и отставил стакан.

— Сделку? — Он недоуменно поднял брови. — А что может предложить такая девушка?

Слова сорвались с губ, и он сразу же пожалел о сказанном. «Черт возьми, Брендан, если она даст тебе пощечину, то ты это заслужил», — подумал он. Но она, смутившись, едва взглянула на него. Либо мисс Майра Эштон была гораздо менее опытной, чем он думал, либо этот вопрос застал ее врасплох.

— Капитан Меррик, — неторопливо произнесла она, твердо глядя ему в глаза, — я пришла сюда не для того, чтобы обмениваться с вами колкостями, страдать от вашей едва прикрытой похоти и предлагать вам прелести, которые я… не желаю предлагать. Я пришла, чтобы задать вам вопрос.

Едва прикрытая похоть? Вот как она подумала о нем? О Боже! Брендан почувствовал, как загорелись щеки, и, стремясь скрыть смущение, торопливо произнес:

— Ну, и какой же у вас вопрос? У меня не так много времени.

Девушка подняла голову. У него был очень подвижный рот, а эта озорная мальчишеская улыбка и густые каштановые волосы придавали ему неотразимую привлекательность, заставлявшую ее сердце бешено колотиться. Майра собрала свое мужество и выпалила:

— Что могло бы убедить вас отдать постройку шхуны в руки моего отца?

— Что могло бы меня убедить?..

Его лицо было очень выразительным: на нем сначала застыло недоверие, потом появилась заинтересованность, затем насмешка. Неужели ее слова показались ему забавными?

— А почему вы так отчаянно заинтересованы в этом деле, мисс Эштон? — Опять в его глазах заблестели веселые искорки. — Неужели несчастья, что посыпались на меня после знакомства с вашим семейством, случаются со всеми вашими потенциальными клиентами? Именно поэтому вы пришли уговаривать меня? — Его улыбка стала еще шире. — Неудачный бизнес?

Майра покраснела: в его шутке была доля правды. — Ну, в некотором роде… да. Но не в этом дело. Разные мелочи…

— Понятно… Ну, мисс Эштон, поскольку вы пришли сюда без кошки, собаки и без лошади, то полагаю, я могу считать себя в безопасности. Итак, ваше предложение?

Она снова посмотрела на чертежи, ее сердце заметно встрепенулось при виде узкого корпуса шхуны, высоких мачт… Мэтт не шутил, когда утверждал, что эта шхуна может стать гордостью Ньюберипорта. Черт, да она будет гордостью всего Массачусетса!

Страшное отчаяние охватило девушку. Она должна заставить капитана Меррика отдать строительство судна в руки отца!

— Капитан Меррик, я уверена, вы понимаете, что оснастка вашей шхуны и ее отличия от общепринятого стандарта сделают ее строительство довольно дорогим. Согласно вашим чертежам, вы хотите, чтобы ее корпус был обшит медью. Где, скажите на милость, можно достать медь во время войны? Вы хотите, чтобы на вашей шхуне стояли и марсель, и брам-стеньга, и лисель. Я не видела ничего подобного! И еще вы хотите, чтобы крышки люков открывались со стороны кормы, а не наоборот, тут дополнительная оснастка, всякие нетрадиционные новшества на палубах, необычная форма корпуса. — Она показала на выгнутую корму. — Все это потребует дополнительных расходов, вы же знаете.

Он снова стоял у окна и пил воду, поглядывая на луну.

— Так будет суше, — просто ответил он. — Что?

— Если крышки люков будут открываться со стороны кормы, то нижнюю палубу не будет заливать водой.

— Капитан, если на ней будут такие лиселя, то вам не придется беспокоиться об этом. Уверяю вас, сильный порыв ветра просто перевернет шхуну.

Он повернулся к ней и терпеливо улыбнулся, словно говорил с непонимающим ребенком.

— Мисс Эштон, — сказал он и подошел так близко, что она почувствовала тепло его тела и приятный аромат мыла.

Он осторожно взял чертежи из ее рук, нечаянно коснувшись ее пальцев, и Майру бросило в жар. Он был такой высокий, что полностью загораживал свет, и такой красивый, что от него невозможно было отвести взгляд. Майра с трудом перевела дыхание, испугавшись, что он может прочитать ее мысли. Когда он заговорил, его голос был таким тихим и ласковым. Она закрыла глаза. — Мисс Майра, посмотрите внимательно на глубину осадки ее корпуса. Неужели вы действительно считаете, что шхуна не выдержит таких парусов? Она будет очень устойчивой.

— Я не спрашиваю о ваших расчетах, — прошептала она и отодвинулась, надеясь успокоить колотившееся сердце.

— Да? Тогда почему вас заинтересовали паруса?

— Капитан Меррик, вы собираетесь выслушать меня или нет?

— Мисс Эштон, вы собираетесь предложить мне что-то полезное?

— Буду с вами откровенна, капитан Меррик. В действительности у меня ничего нет, чтобы предложить вам для сделки. Да, у меня есть кошки, но вы непохожи на человека, который их обожает, да и они тоже не любят вас. Я могу предложить вам права на разведение лошадей от породистого арабского скакуна. — Она словно не заметила его недоуменного взгляда. — Но у меня такое чувство, что вы не очень-то жалуете лошадей, и я вряд ли могу винить вас за это, особенно после сегодняшнего происшествия. Я являюсь совладелицей брига «Владычица», но что он вам? Это хороший корабль, ходкий и прочный, но ваша шхуна рядом с ним будет смотреться как хищная пустельга рядом с индюшкой.

— Пустельга, — задумчиво повторил Брендан.

— Что?

— Да так. Продолжайте.

— Вы должны заключить договор с отцом. — Девушку охватило отчаяние. — Капитан Меррик, пожалуйста! Я знаю, у вас был… трудный день. Но поймите, такой мастер, как мой отец, готов душу продать, чтобы построить корабль, похожий на вашу шхуну! Я готова перебить любую ставку, которую вам предложат Трейси, Кросс, Гринлиф или другой мастер!

— Любую?

— Да. Вы можете отдать свои чертежи другому, но он построит вам корабль, и ничего больше. А мой отец сможет вдохнуть в него душу!

— А что вы мне дадите, мисс Эштон, если я так сделаю?

— Вам?

Брендан поднес квадрант к лампе и прищурился, словно делал замер.

— Да, мне. Как я понял, вы пришли сюда с предложением, сделкой, как вы заметили.

— Ну, я же сказала, что могу снизить цену!

— Угу, — безразлично отозвался он.

— Или мы могли бы ускорить его строительство, сделать быстрее, чем предложит Трейси…

Капитан зевнул, перевернув песочные часы.

— Может, даже удастся как-нибудь достать для вас медь, я пока не знаю как, но подумаю…

Брендан вздохнул и положил квадрант на стол.

— Мне пора спать, — сказал он.

— Но, капитан Меррик!

— Мисс Эштон, ваши предложения хорошие, но их недостаточно, чтобы убедить меня вести дела с вашим отцом.

— Тогда что могло бы убедить вас?

Он улыбнулся, и Майра увидела, как его взгляд уперся в ее грудь, потом скользнул по шее, остановился на губах. Озорное очарование его улыбки заставило затрепетать ее сердце. Он подошел и провел рукой по ее щеке, тронул нежную кожу шеи.

— Поцелуй хорошенькой девушки может быть именно тем убеждением, которое требуется…

Майра не была трусихой и приняла вызов. Определенно шхуна заслуживала такой пены, как простой поцелуй. Она смело встретила его взгляд. В конце концов, он предложил не такую уж тяжелую сделку.

— Ну, я полагаю… что это справедливо.

— Более чем, — согласился он, его пальцы теперь путешествовали по линии ее выреза.

— Ну… — Майре было трудно дышать, а не только говорить. — Итак, мне нужно поцеловать вас… или вы поцелуете меня?

— Как тебе нравится, милая, — прошептал Брендан, его пальцы проникли в ложбинку на груди. — Уверен, ты делала это столько раз, что тебе будет приятно и так, и так.

Он сильно ошибался на этот счет, вероятно, из-за того, что она пришла сюда в такой час, что она не испугалась предложения и не протестовала, когда он прикоснулся к ней. На самом деле она просто не могла шевельнуться или возмутиться и ни разу в жизни не целовала мужчину.

Конечно, он не мог знать этого. Кроме того, Майра столько раз видела Мэтта со своими подружками, что вполне представляла, как это сделать. Почувствовав себя увереннее, Майра прикоснулась к плечу капитана и погладила его руку. Он весь напрягся, и его дыхание участилось. Глаза у капитана потемнели. Осмелев, девушка обняла его и прижалась к груди.

— Итак, мисс Майра, я вижу, вы решились поцеловать меня, да? — прошептал он, наклонившись и прикасаясь губами к ее уху.

— Ну, я… я надеюсь получить ответный поцелуй.

— Поверь мне, милая, так и будет.

Сердце Майры замерло, когда его губы коснулись ее шеи, ей было трудно думать, и по спине у нее пробежали мурашки. Ноги девушки ослабели, и руки стали соскальзывать, когда она почувствовала, как Брендан взял их и снова положил на свои плечи. Она ощутила, как его колени прижались к ней, заставляя ее передвигаться, пока она не прижалась к стене, оказавшись зажатой между ней и его мощной грудью.

Казалось, Брендан излучал такой жар, что она могла растаять в нем. Майра почувствовала его дыхание на своем лице.

— Закрой глаза, милая.

Он нежно погладил ее щеки, откинув назад густые волосы. Майра задрожала, почувствовав прикосновение его губ.

Она не представляла, что поцелуй может быть таким чудесным. Майра притянула к себе его голову. Радужные блики замелькали у нее перед глазами.

Брендан раскрыл ее губы, и Майра застонала, когда его язык проник в ее рот, сперва осторожно, а потом решительно и смело, дразня и искушая ее, вызывая странные, неведомые прежде ощущения. Майра почувствовала, что ноги отказываются держать ее, внизу разливался жар, и, стремясь облегчить эту нестерпимую боль, она прижалась к его бедрам.

Брендан застонал, схватил ее руку и положил на выпуклость в своих бриджах. Она оказалась твердой, жаркой и определенно требовала более пристального изучения. Майра отстранилась от Брендана и, открыв глаза, увидела, что он спрятал лицо на ее плече. Дыхание его стало шумным и хриплым. Пальцы девушки продолжали гладить его мужское достоинство, которое становилось все тверже. Майра с любопытством посмотрела вниз, и глаза у нее округлились, а рука замерла на месте.

— Не останавливайся, милая.

— Но… что мне делать с этим?

Он открыл глаза и отскочил от девушки. Они уставились друг на друга. Майра была озадачена. Однако ее не оставляло желание исследовать эту часть мужского тела, которую она никогда не видела. Брендан же с ужасом понял, что мисс Майра Эштон была не искусной соблазнительницей, а невинной девушкой, которая не понимала всего происходящего.

— Что случилось? — спросила она.

Брендан ответил не сразу:

— Ты никогда раньше не прикасалась к мужчине?

— Нет… А что это меняет?

— О Боже! — вырвалось у него, и он отвернулся.

Поцелуй оставил у Майры смутное и неудовлетворенное желание чего-то большего. Она чувствовала томление в груди, губы горели. Она сжала руку, стремясь сохранить то недавнее ощущение.

— Давай попробуем еще раз, — сказала она, посмотрев на его интригующую выпуклость.

Брендан заметил ее опухшие губы, белую шею и ложбинку на груди и заставил себя остановиться.

— Тебе пора идти, — выдавил он.

Майра видела, как он старался взять себя в руки, как ухватился за спинку кресла так, что побелели костяшки пальцев.

— А как же мое предложение? — смущенно спросила Майра.

— Черт, девушка, ты слишком молода и понятия не имеешь, что предлагаешь, а я достаточно пожил и знаю, поэтому не решаюсь взять. Теперь уходи, пока я не передумал и не сделал того, о чем потом будем жалеть мы оба.

Майра прикоснулась к его руке, почувствовав, что его пальцы словно онемели.

— Не вижу, о чем мы будем жалеть.

— Я сказал, уходите, мисс Майра.

— Я имела в виду, что вы можете пожалеть, но не я, — поправилась Майра, все еще находясь под влиянием тех головокружительных ощущений, которые пронзали ее. Она попыталась обнять его, но Брендан сбросил ее руки и отвернулся.

— Ради Бога, Майра, уйди! Я уже решил, кто будет строить мою шхуну, и ничто не может повлиять на мое решение!

— И поцелуй ничего не значит?

Он не мог причинить ей большей боли, даже если бы дал пощечину.

— Просто… уходи.

Майра разозлилась:

— Черт возьми, а как же наш уговор? Я тебя поцеловала, а это ничего не значит, да? Что же тебе еще нужно, бритт? С меня хватит! — Чувствуя себя униженной, она подхватила юбки и буквально пронеслась к двери. — Пусть будет так, как ты хочешь. Можешь отдавать свои чертежи кому угодно, пускай другие строят твою проклятую шхуну! Мне все равно!

Она едва не сорвала дверь с петель.

— Мисс Эштон!

Майра резко обернулась.

— Я не думаю, что они умеют так хорошо целоваться, как вы.

Полная нелепость этих слов и улыбка на его лице растопили ее гнев. На него невозможно было сердиться, когда он так смотрел на нее, когда в его глазах мелькали озорные искорки.

— Почему вы меня окликнули, капитан?

— У меня есть другое предложение для вас, мисс Майра… более безопасное, я думаю.

Она выгнула бровь.

— Да?

— Есть одна вещь, которую вы не предложили, но которую я бы с удовольствием взял, если бы вы согласились.

Майра прошла к креслу и улыбнулась, едва дыша.

— Да? — ласково переспросила она. — И чего же вам хотелось бы, капитан?

— Того жеребца.

Улыбка застыла на лице девушки.

— Что?

— Мне очень понравился серый жеребец, на котором вы были верхом сегодня днем.

Вся воспитанность и хорошие манеры мигом слетели с нее. Майра вскочила.

— Ригель?!

— Его назвали по имени звезды в созвездии Ориона? — хитро спросил Брендан.

— Вы в своем уме?

— У вас прекрасные лошади, мисс Эштон. Я наблюдал за ними из окна. А ваш брат сказал, что вы — самая лучшая наездница в этих краях. Хотя, — тут он широко улыбнулся, и на щеке у него появилась ямочка, — судя по тому, что случилось днем, я бы этого не сказал.

— Что? Да как вы смеете? — Она стукнула по столу своим маленьким кулаком, перевернув квадрант, чертежную доску и чернильницу, которая оставила большую кляксу на столе. Брендан едва успел схватить чертежи, но Майра даже не заметила этого, настолько разозлилась. — Не могу поверить, что вы осмелились предложить такое. Вы, наверное, совсем из ума выжили, если думаете, что я соглашусь на такую сделку! Мне не важно, на чьей стороне вы воюете, но вы — типичный бритт, знаете? Такой же наглый и надменный! Да лет пятьдесят назад вы были бы настоящим пиратом! Вам даже не нужна лошадь, ведь вы — капитан шхуны…

Брендан схватил ее за руки, пока она не натворила еще чего-нибудь.

— Этот конь не для меня, а для моей сестры. Майра заметила, как в его глазах промелькнула боль.

— Видишь ли, скоро ей исполнится двадцать, а я не имею ни малейшего представления, что ей подарить. С каждым годом ей все труднее угодить. Но лошадь… У нее никогда не было лошадей. Думаю, она боится их. Но этот маленький серый жеребец может быть той вещью…

— Мой серый жеребец не вещь, и заверяю вас, что неопытному наезднику с ним не справиться.

— Похоже, мисс Эштон, что и вы с ним не справляетесь.

— Хватит подтрунивать надо мной! Ригель — вне обсуждения!

— Тогда, боюсь, и шхуна тоже! — Брендан встал, возвышаясь над ней на целый фут. Он сжал ее локоть, провожая до двери. С галантным британским поклоном он указал ей на выход и улыбнулся:

— Спокойной ночи, мисс Эштон. И будьте осторожны, когда в следующий раз отправитесь на прогулку верхом на Ригеле по Хай-стрит.

— Но…

Дверь закрылась перед самым ее носом, и Майра увидела разодранную обшивку и застрявшую мушкетную пулю. Она подняла было руку, чтобы снова постучать, но остановилась, услышав, как он расхаживал по каюте.

Черт бы его побрал! Этот надменный английский мешок с морской слизью! Да скорее он сгорит в аду, чем она отдаст ему своего серого жеребца! Майра быстро побежала прочь, не зная, конечно, что Брендан рассмеялся от невольно услышанной сердитой тирады.

Он, разумеется, не знал, что Майра расплакалась, едва сошла с корабля.

Это была тихая ночь, как раз подходящая для раздумий и сожалений. Весь город спал, вдали мелькали огоньки, в полутемной конюшне Эштонов мирно дремали в своих стойлах лошади. В уголке возле двери на душистом сене сидела Майра и смотрела, как проникавшие в небольшое окно лунные лучи заливали серебром серую шкуру Ригеля. Она слышала, как поодаль бил копытом другой конь, Эль-Нат.

Слезы текли по щекам Майры, и она смахивала их ладонью. Ригель наклонил голову и прикасался к лицу девушки своими мягкими губами.

— О, Ригель… — Майра нежно погладила его бархатистую морду. — Что он делает со мной? Я ненавижу его! Но он пробуждает во мне такие чувства, которых я раньше не знала. Я вся в каком-то смятении. — Она всхлипнула и прикусила нижнюю губу. — А теперь ты нужен ему… Я не могу расстаться с тобой, просто не могу!

Почему кругом все такие жестокие? Если она не найдет себе мужа, то отец продаст Ригеля и остальных лошадей тоже. Если она примет условия капитана, то потеряет жеребца и Ригель окажется у какой-нибудь английской девицы, которая и верхом-то сидеть не умеет…

Зарыдав, она закрыла лицо руками. Ее загнали в угол, и сделал это не только отец, но и чужак с нежными глазами и обаятельной улыбкой, за которой скрывается настоящий дьявол. Черт бы побрал их всех!

«И черт бы побрал те чувства, которые он пробуждает во мне», — подумала она, вспомнив его теплые руки, сильное тело, чудесный поцелуй, который потряс ее до глубины души. Майра гладила атласную шею Ригеля, прислушиваясь к шуму ветра в вершинах деревьев. Ночные звуки сегодня казались особенно громкими: пели цикады, где-то ухал филин. Майра заставляла себя не думать о красивом капитане, который, вероятно, крепко спал на своей полуразбитой шхуне. Она должна принять решение, а мысли о тех восторженных ощущениях, которые были вызваны его прикосновениями, мешали ей. Майра вспомнила о чертежах, которые лежали на столе в его каюте. Только настоящий мастер сможет построить эту чудесную шхуну, чтобы она бороздила воды Атлантики и Мерримака. Эта шхуна с ее строгими, даже хищными очертаниями станет гордостью их молодой страны… И она заслуживает лучшего мастера, чем Патрик и Натаниэль Трейси.

«И все это по моей вине, — снова подумала Майра. — Этот корабль, похоже, действительно много значит для отца».

Он был так рассержен, что отправился спать, даже не заведя свои любимые часы. И он пока еще не видел чертежи, которые восстановил капитан.

Но ведь он сможет построить этот корабль, если Майра захочет. В ее руках и судьба этой шхуны, и счастье ее отца. И судьба серого…

— Но я не могу! — заплакала она, вцепившись в шелковистую гриву Ригеля. — Господи, помоги мне!

Словно чувствуя ее настроение, Ригель придвинулся ближе, его большие глаза мерцали в полумраке. Конечно, он не понимал, почему она так расстроена, почему не погладит его морду и не достанет из кармана морковку. Она плакала, потому что боялась потерять любимого коня, так и не узнав восторга от бешеной скачки на нем.

Но… с другой стороны, Ригель ведь не окажется в руках совершенного незнакомца. Если за решение его судьбы возьмется отец, то Ригель может попасть к тому, кто будет плохо обращаться с ним. Капитана Меррика она по крайней мере знала…

Его сестра, похоже, боится лошадей. И капитан собирается подарить ей гордого и резвого скакуна, который совсем не для новичка. А может быть, девушка так испугается, что отошлет коня обратно. Кроме того, если Ригель окажется у Эвелины, то у Майры будет возможность видеть ее брата, красавца капитана…

«Сделай так, Майра, не будь эгоисткой. Это не такая большая жертва ради своего собственного отца», — промелькнуло у нее в голове. Но она не могла сдержать слез, которые снова полились ручьем.

— Ригель… мой Ригель, — бормотала она, вдыхая теплый конский запах.

Но тут снова заговорил рассудок: «У тебя еще остаются Эль-Нат и Шейла. Будут и другие лошади… А может, если отец уладит дела с капитаном, тебе не придется подыскивать себе жениха, отец может забыть про свои требования...»

Майра подняла голову и посмотрела в маленькое окошко. Луна спряталась, и воцарилась кромешная темнота. Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и приняла самое трудное решение в своей жизни.

Глава 8

По причинам, известным только ему одному, капитан Меррик вернулся в свой дом в Портсмуте сразу же после подписания договора с Эфраимом Эштоном.

Работа над шхуной началась без промедления.

Ее очертания были тщательно просчитаны по чертежам Брендана в комнатке над конторой Эфраима, детали вырезаны, соединены в пазах, и готовый киль положили на каменные подставки у реки Мерримак, недалеко от того места, где лежала «Аннабель», с которой сняли пушки, снасти и другое снаряжение.

Корабельные плотники, столяры, конопатчики, рабочие-артельщики, старые моряки и мальчишки — все работали не покладая рук, делали нос и корму, вырубали мачты из массивного белого дуба. К наступлению первых морозов возгласы «Укрепляй!», «Подавай!» слышались постоянно, и под бдительным оком Эфраима Эштона поднимались на руках или с помощью лебедки отдельные детали, пока не был закончен основной каркас шхуны. Он был такой узкий и изящный, что многие из любопытства приезжали поглазеть на него.

Каркас постепенно обшивали досками и смолили. Иногда за день появлялось два или три новых ряда. С утра до вечера стучали деревянные молотки, мастера укрепляли перлинь и забивали в пазы паклю и хлопок, чтобы сделать корпус водонепроницаемым. По бокам были вырезаны отверстия для четырехдюймовых пушек, был укреплен фальшборт, установлены поручни, отполированы песком и отлакированы деревянные детали.

День ото дня шхуна становилась все красивее и совершеннее. Наконец плотники начали смолить днище специальной смесью из жира, серы и смолы. Корпус корабля был покрашен в черный цвет с двумя широкими белыми полосами вдоль вельса. Палуба была покрыта лаком, а острый нос шхуны украсил затейливый орнамент. Шхуна получилась стройной, изящной и стала настоящей гордостью Ньюберипорта.

День, когда корабль впервые спускают на воду, всегда отмечают как праздник. Люди, собравшиеся на берегу реки, наблюдали, как из-за моря вставало солнце, пробивая лучами золотисто-розовые облака. Плотники, торговцы, грузчики и просто любопытные толпились возле верфи Эштона, разглядывая шхуну, которая гордо стояла на стапелях, словно королева во время коронации. Ее украшали флаги молодой страны. Люди с благоговением смотрели на нее, прикасались к ее черным бортам. А шхуна выглядела красивой, стройной, самоуверенной и невероятно женственной.

Солнце поднималось все выше. Преподобный Эдвард Басе, настоятель церкви Святого Павла, торжественно прочитал молитву и благословил шхуну на счастливое плавание. Рядом с ним стоял Эфраим Эштон, который целых два месяца самозабвенно трудился над созданием этого корабля. Он поминутно поглядывал на часы и изредка толкал в бок сына. Толпа нетерпеливо переминалась с ноги на ногу в ожидании капитана, молодого и красивого ирландца (правда, многие утверждали, что он англичанин).

Капитан же Брендан Джей Меррик держался несколько в стороне, предоставив священнику произнести слова благословения, Эфраиму — похвастаться своим детищем, а шхуне — сказать самой за себя.

Наконец священник закрыл Библию и отступил назад. Эфраим прокашлялся, сверился с часами и разбил бутылку шампанского о борт судна. Тысячи зрителей затаили дыхание.

— У нее слишком узкий корпус, — шептали одни.

— Она сразу же пойдет на дно, вот увидите, — предрекали другие.

— У нее необычно высокая корма, — раздавалось с разных сторон.

Прогремел пушечный выстрел, и тогда красавец капитан, одетый в синий безупречный мундир с красными лацканами и золотыми пуговицами, шагнул вперед, чтобы отправить шхуну в ее первое плавание. Он с любовью посмотрел на корабль, потом взмахнул рукой и отошел, наблюдая, как упали крепления, удерживавшие шхуну.

Шхуна ожила и начала двигаться. Толпа ахнула:

— Она идет!

Шхуна постепенно набирала скорость, а потом с громким плеском скользнула в речную воду и закачалась на волнах.

Послышались восторженные возгласы, музыка и пушечная стрельба. В этот момент что-то маленькое и юркое вынырнуло из облаков и с пронзительным криком пронеслось мимо шхуны, едва не коснувшись крылом ее борта. Потом птица снова взмыла ввысь и стала парить в голубом небе. Это была пустельга. Так шхуна получила имя.

Майра, восседавшая на гарцующем Ригеле, не осталась смотреть на торжественный спуск «Пустельги» дольше, чем это было необходимо. На ней было платье в патриотическую красно-белую полоску, такую же, как флаги на шхуне. Когда шхуна закачалась на воде, Майра едва сдержала слезы.

Он вернулся, этот чертов ирландец, после двух месяцев и теперь предъявит права и на шхуну, и на ее серого жеребца.

Старательно избегая встречи с капитаном, Майра развернула коня и промчалась по Маркет-сквер, а затем по Хай-стрит с такой скоростью, что от ветра на глазах выступили слезы. Но только добравшись до конюшни и поставив Ригеля в стойло, она дала волю своим чувствам. С трудом сдерживая рыдания, она взяла щетку и принялась чистить серебристую шкуру коня. Грязные капли падали на платье, но она не обращала на это внимания. Ригель вытягивал шею и тряс головой от наслаждения, а Майра скребла все усерднее, сердито смахивая рукой набегавшие слезы.

— Эй, есть здесь кто-нибудь?

Рука со щеткой замерла.

Это капитан. Майра подавила рыдание, смахнула слезы и сердито прокричала:

— Оставьте меня одну!

— Вы здесь, мисс Майра?

— Я же сказала, убирайся отсюда, вонючий бочонок с тухлой водой!

Ну вот, так ей стало немного легче, но слезы продолжали литься, и она с еще большим рвением принялась чистить коня.

Майра чувствовала, что капитан стоит у нее за спиной. Не оборачиваясь, она крикнула:

— Разве вы плохо слышите? Я же велела вам убираться!

Внезапно он сжал ее руку со щеткой, которой она отчаянно чистила Ригеля, и Майра не раздумывая развернулась и свободной рукой отвесила ему пощечину.

— Ты что, оглох или ослеп, мешок птичьего помета? Я же сказала, что хочу остаться одна!

Майра вырвала у него руку и закрыла ладонями лицо, громко зарыдав.

— Уходи! Уйди сейчас же!

Но капитан не ушел. Он придвинулся ближе, отвел ее руки от лица, погладил узкие плечи и нежно привлек девушку. Майра прижалась щекой к его белому галстуку, вдыхая свежий запах моря, прикоснулась губами к золотистым пуговицам его синего мундира. Ей казалось, что она ненавидела этого человека, но он был таким надежным, теплым и уютным, что она спрятала лицо на его широкой и крепкой груди. Брендан беспомощно смотрел на нее. Он был в полной растерянности, не зная, что делать. Он где-то слышал, что лучший способ успокоить плачущую девушку — просто обнять ее. Брендан хотел, чтобы она поскорее перестала плакать, потому что у него перехватило дыхание и стало трудно думать.

То, что она зачесала волосы наверх и надела красивое платье, не должно обмануть его. Она была такой маленькой, что едва доставала ему до подбородка, и когда он наклонял голову, ее волосы щекотали ему нос. Желание прижаться подбородком к ее голове было сильным, но страх от того, куда может завести такое чувство, был сильнее. Ему и так пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать себя в руках, когда это маленькое невинное создание так смело предложило себя в обмен на строительство корабля у ее отца.

Он разрывался между желанием убежать и желанием остаться и насладиться прикосновением к этим нежным и заманчивым прелестям прямо здесь, в конюшне, где свидетелем их объятий был бы только этот серый жеребец. Брендан испугался своих собственных мыслей, движения своих рук. Она невинная девушка, и продолжения быть не может. Взяв Майру за руки, он слегка отстранился от нее.

Ее глаза сделались большими и беззащитными. Слезы блестели на щеках, и Брендан, не удержавшись, осторожно вытер их.

Он прекрасно знал, почему плакала Майра: она думала, что он пришел забрать ее коня.

Брендан осторожно спросил:

— Слезы, мисс Майра? Можно спросить почему?

— Нет! — она отпрянула. — Это не твое дело! Прислонившись к дверному косяку, Брендан пнул ногой солому и подумал, есть ли у такой колючки чувство юмора.

— А я думаю, что это мое дело, — ответил он. — Ведь именно спуск на воду моего корабля так расстроил тебя. И я хочу знать почему!

— У меня свои трудности. И если бы я хотела поделиться ими с тобой, то сделала бы это!

Его взгляд обратился к жеребцу, который стоял рядом и с любопытством косился на них.

— А может, все это из-за нашей… сделки?

— Я же сказала, что не хочу говорить об этом!

— Да, я слышал. Но неужели от меня так пахнет?

— Что?

— Я ведь предпочитаю мыться с мылом, как и другие. Так что я озадачен.

— Озадачен? — Майра уставилась на него. — Чем?

— Почему тебе кажется, что от меня воняет?

— Но я этого не говорила!

— А как же бочонок с тухлой водой и птичий помет?

— О Господи! — Майра была готова проскочить мимо него, но заметила улыбку на его губах.

— Черт бы побрал твою ирландскую хитрость! Ты играешь со мной, заставляешь выглядеть дурочкой. Ты пришел сюда только для этого?

— Упаси вас Бог, мисс Эштон. Если вы чувствуете себя дурочкой, то мне искренне жаль…

— Капитан Меррик, вы не могли бы замолчать?

На его губах опять заиграла озорная ирландская улыбка, которая так не вязалась с английской осанкой.

— Только если ты перестанешь так обращаться ко мне. Я предпочитаю имя Брендан. Так меня назвала мать в честь святого Брендана, покровителя моряков.

— Поскольку между нами есть некоторые… разногласия, я буду называть тебя капитан Меррик!

— Разногласия? Какие же?

Майра была готова убить его. Стукнув кулаком о дверь, она выругалась, как заправский матрос:

— Гак какого черта ты пришел сюда?

Пряча улыбку, Брендан схватил Майру за руку. Она вырвала руку и сунула ее в карман, чтобы удержаться и не ударить капитана.

— Ну, так зачем ты здесь, Брендан?

— Чтобы уладить с тобой еще одно дело.

Майру охватило подозрение, и она забыла про свои дрожавшие руки.

— Что, тебе не понравилась эта чертова шхуна? — выдохнула она, желая, чтобы капитан не казался таким красивым.

— Напротив, она мне очень нравится. Я даже не ожидал, что буду в таком восторге, Я предложил твоему отцу вознаграждение за то, что он поставит мачты и всю оснастку корабля в срок в два раза короче, чем планировалось сначала.

— Ты, наверное, невероятно богат, капитан?

— Не совсем. Вернее, уже не богат. Я отдал все свои сбережения твоему отцу, чтобы он построил эту шхуну. Конечно, жаль, что он не смог достать медь для обшивки корпуса, как я хотел, но, думаю, я уже не смог бы заплатить за нее.

— Так она гораздо красивее, — заверила Майра и сама удивилась, почему ей вдруг захотелось утешить эту кучу гнилых морских водорослей… Куча гнилых морских водорослей? Нет, лучше так не говорить. Она никогда не брала в руки гнилые водоросли, но знала, что они отвратительно воняют.

— Ты так считаешь? — заинтересованно спросил он, и его глаза радостно засветились.

— А разве ты не видишь этого? Ты же корабельный инженер.

Продолжая ласкать ее нежным смеющимся взглядом, он дернул поводок, висевший на гвозде.

— Корабельный инженер? Как лестно. Я всегда считал себя морским капитаном, — Ты ничуть не похож ни на одного капитана, которых мне приходилось видеть.

Брендан, казалось, был немного задет.

— Это почему?

— Ты слишком… безупречный. Слишком веселый. Кроме того, где можно услышать о капитане, который не ругается, не плюется и не пьет…

— А откуда тебе известно, что я не пью?

— Я видела той ночью в каюте «Аннабели», что ты пил воду.

— Да?..

— И ты не плюешься и не ругаешься, — напомнила она, стараясь не думать о его нежном и ласковом взгляде.

— Плеваться — плохая привычка, но я иногда ругаюсь.

— Но не так забористо.

— Верно. Здесь ты превзошла меня, — Он приподнял бровь и рассмеялся. Майра вспыхнула, почувствовав, как все внутри затрепетало. Горя желанием стереть с его лица улыбку, она выпалила:

— Так ты какой-то религиозный фанатик? Поэтому не выпиваешь?

— О нет, причина вовсе не в этом, хотя я каждое воскресенье провожу для верующих службу на корабле.

— Так причина в этом?

— Я не пью, потому что мне это не подходит. Майра застыла.

— Не подходит… Неудивительно! Я уверена, что есть много всего, что тебе не подходит. Будем надеяться, капитан, что новая шхуна не из этого порядка.

— Почему ты так говоришь?

— Да потому что со всеми этими парусами, которые ты хочешь поместить на нее, она перевернется при первом сильном порыве ветра.

— Ну что ж, тогда, полагаю, нам остается только надеяться…

Схватив щетку, Майра повернулась к Ригелю, ее волосы растрепались, а глаза гневно сверкали. Господи, он просто тупоголовый идиот!

— Разве можно скрести его с такой силой?

— Я не скребу, и, кроме того, ему так нравится. Это знает любой дурак, который хоть немного знаком с лошадьми.

— Смешно, но я никогда не считал себя дураком.

— Это видно. Иначе ты не стоял бы так близко от его копыт.

Брендан отступил назад.

— Ты думаешь, он меня лягнет?

— Если этого не сделает он, то сделаю я! А теперь будь любезен, оставь меня одну!

— Через минуту.

— А почему не сейчас?

— Ну, одна из причин в том, что ты снова плачешь. Если бы ты не плакала, я бы ушел. Но с моей стороны было бы весьма невежливо уйти и оставить девушку в слезах.

Майра сердито отвернулась, стараясь скрыть слезы, и услышала за спиной его ласковый звучный голос.

— Может, возьмешь мой носовой платок? — Брендан потянулся к карману.

— Уйди!

— Но ты же плачешь!

— Я не плачу!

— Так ты шмыгаешь носом из-за сена? Это ужасно при твоей любви к лошадям. Тебе, наверное, придется подумать о другой подстилке для них…

Майра развернулась и ударила кулаком по двери.

— Уходи! Убирайся отсюда!

— Я уйду, но я собирался встретиться с твоим отцом ровно в час. — Он достал из кармана часы, на корпусе которых виднелась отметина от мушкетной пули. — Сейчас уже двенадцать тридцать пять. Нет, двенадцать тридцать шесть…

Майра прижалась лбом к маленькой двери, глубоко вздохнула и начала считать до десяти, как учил ее Мэтт. Но это не помогло успокоиться. Краешком глаза Майра взглянула на капитана.

— Прекрасно. Значит, в твоем распоряжении всего двадцать пять минут?

— Двадцать четыре.

— И ты думаешь, я выдержу, пока ты будешь дразнить меня? Ты говорил, что у тебя была причина для прихода сюда, капитан.

— Брендан.

— Ну да, Брендан…. и поскольку у тебя осталось двадцать четыре минуты, то, может, тебе лучше начать?

— Уже двадцать три.

Майра подняла щетку, словно хотела ударить его. Брендан засмеялся и закрыл лицо рукой.

— Ради Бога, сжалься, милая. Зачем быть такой грубой?

— А если надо мной смеются!

— Разве?

Терпению Майры пришел конец.

— Да ты только этим и занимаешься!

Она кинула щетку, и капитан со стоном ухватился за локоть.

Майра попыталась прошмыгнуть мимо, но Брендан перехватил ее и задержал без особых усилий. Девушка перестала сопротивляться, и тогда Брендан отпустил ее.

— Простите, мисс Майра. Я только хотел приободрить вас.

— Никто не может сделать этого, и меньше всего — вы!

— Ошибаетесь. Только я могу спасти вас от этой пытки.

— Да вы сами стали причиной этого! Я больше ничего не хочу слышать о ваших дурацких сделках, ясно?

— Эта тебе понравится.

— Черта с два!

— Но ты даже не знаешь, что я хочу предложить…

— И знать не хочу, слышишь? — Она сердито топнула ногой. — Не хочу!

— Хорошо. — Он пожал плечами, улыбнулся и, приподняв шляпу, собрался уходить.

— Подожди!

Брендан остановился в проходе, и солнце оттенило голубизну его мундира, высветило золотые прожилки в каштановых волосах, которые были заплетены в косичку, перехваченную черной ленточкой. Он весь был смесь английской галантности и ирландского очарования, и Майра, даже не видя его лица, знала, что он улыбается. Брендан неторопливо повернулся, доказав ее правоту. В груди у Майры что-то дрогнуло.

— Да, мисс Эштон?

Она отвела взгляд в сторону.

— Я хочу знать. И обещаю, что не буду сходить с ума. — Девушка глубоко вздохнула и смахнула слезу.

Даже Ригель тряхнул головой при таком заявлении хозяйки.

— О, тебе не придется сходить с ума. — Брендан посмотрел на свои башмаки, потом поднял глаза и пожал плечами:

— Я пришел сюда, чтобы вернуть тебе твою лошадь.

— Вернуть мне мою… лошадь?!

— Да.

— Но почему? Почему ты это делаешь?

— Даже не знаю… — Он посмотрел на нее и беспомощно улыбнулся.

— Тогда я ничего не понимаю.

— Этого и не нужно. Я просто спрашиваю, хочешь ли ты получить назад свою лошадь. Забудь о нашей прошлой сделке. Боюсь, я вел себя не совсем по-джентльменски. Ты застала меня в трудную минуту.

Майра виновато отвела взгляд. Она хорошо помнила, что была причастна к этому. Но неужели он и в самом деле возвращает ей ее любимого жеребца? Сердце Майры запрыгало от радости.

— Кроме того, — продолжал Брендан, — я немного поразмыслил и решил, что моя сестра — плохая наездница. Видишь ли, она… не владеет одной рукой. Очень опасно сажать ее на такого ретивого коня. Так что будет лучше, если мы расторгнем наш договор. У тебя останется твой конь, у меня моя шхуна — и все будут довольны.

— Ты очень добр, — заговорила она, выдавливая из себя слова, — но я сказала, что ты можешь взять коня с собой в Портсмут. Сделка есть сделка, и я готова выполнить свои обязательства.

Брендан увидел, что ее глаза снова затуманились, и ощутил свое бессилие.

— Вы слишком горды, мисс Эштон.

— Возможно.

— Возьми его, пожалуйста, Майра.

— Не могу. — Она распахнула глаза. Брендан стоял так близко, его лицо было совсем рядом. — Я бы очень хотела, но я дала слово, капитан…

— Брендан, — тихо поправил он, нежно приподнимая ее подбородок.

— Брендан… — Майра закрыла глаза и совсем не сопротивлялась, когда он прижал ее к себе. Она больше ни о чем не думала, а только чувствовала нежное прикосновение его пальцев, его горячее дыхание, его губы, теплые, ласковые и твердые…

Ноги Майры подкосились, и она упала бы, если бы Брендан не держал ее. Ее пальцы пробежали по блестящим пуговицам, по красным лацканам, прикоснулись к белому галстуку и, наконец, обвили шею капитана. Слезы прекратились, и ей казалось, что она растворяется в нем.

Его язык раскрыл губы и проник внутрь, прикоснулся к ее зубам, лишив дыхания и возможности сопротивления. Она встретила его поцелуй с ненасытностью, испугавшей ее саму. Ладони у нее сделались влажными, горячий жар разливался по жилам. Гнев растаял во все возрастающей страсти. Майра чувствовала, как его пальцы погрузились в ее волосы, как его рука ласкала спину. Она прижалась к нему, ощущая каждый мускул, каждую пуговицу его мундира. Голова у Майры закружилась, она едва держалась на ногах, ощущая в нижней части живота прилив горячей волны, которая изумила ее.

Неторопливо и нежно Брендан оторвался от ее полураскрытых губ. Потрясенная, Майра смотрела на него широко распахнутыми глазами и с трудом пыталась перевести дух. Наконец она обрела голос.

— Боже мой! — вырвалось у нее.

Они смотрели друг на друга, изумленные глубиной охватившего их чувства, которое грозило снова толкнуть их в объятия. Губы Майры стали пунцовыми. Сердце Брендана колотилось с такой силой, что он боялся, как бы оно не остановилось. Он неуверенно провел рукой по волосам.

Да, он должен был избегать ее. Еще той ночью, в каюте, когда она так безрассудно предложила ему себя в обмен на корабль, он понял это. Брендан также понимал, был бессилен против ее напора, не мог удержаться, чтобы не обнять ее и не поцеловать. Все происходило точно так же, как с Джулией; такое же безрассудное и страстное желание, которое жгло его, точно лихорадка, заставляя думать только о ней, послав к черту и шхуну, и войну, и все остальное. Холодный отвратительный страх закрался в его душу, страх оказаться снова перед выбором и страх потерять самое дорогое, если выбор окажется неверным. Он посмотрел на роскошные волосы Майры, ее узкие дрожащие плечи и вдруг понял, что у него не останется выбора, если он уступит этому дикому желанию сделать ее своей.

Но Брендан был не в силах оставить ее, пока она плакала. Ведь он потребовал ее жеребца ради шутки, отчасти от злости. И теперь он не мог расторгнуть сделку, не задев гордости Майры.

— Мы оказались в смешной западне, да? — тихо произнес он, прижавшись щекой к ее шелковистым волосам и стараясь не думать о том, как колотится сердце и как приятно держать ее в своих объятиях.

Майра всхлипнула.

— Мисс Майра… — Он взял ее за руки и нежно отстранил от себя. — Вот что я подумал. У вас есть школа верховой езды, да?

Майра кивнула.

— Как ты относишься к тому, если я привезу свою сестру сюда, к тебе? — Брендан непроизвольно сжал ее хрупкие плечи, надеясь, что ей понравится его идея. — Ты могла бы научить ее ездить верхом прямо здесь, на этом жеребце. Научила бы ухаживать за лошадьми, заботиться о них и понимать их. У нее был бы прекрасный наставник.

Майра смотрела на него, не говоря ни слова. Брендан не мог знать, что она еще не отошла от поцелуя, что ее охватило желание снова испытать эти чувства и посмотреть, куда они могут привести…

— Мне кажется, это неплохая мысль, мисс Майра…

— Полагаю, что так, — услышала она свой голос словно издалека. Она посмотрела на Брендана и вдруг увидела его в новом свете: его лицо стало еще красивее, а глаза — теплее. Девушка провела языком по нижней губе, стараясь запомнить вкус его поцелуя, и задрожала. «Почему всякий раз, когда ты прикасаешься ко мне, меня бросает в жар?» — подумала она, обхватив себя руками, чтобы удержать эти восхитительные ощущения, которые он разбудил в ней.

По мягкому блеску его светло-карих глаз она видела, что тоже произвела на него впечатление.

— Ну что? — Его голос стал хриплым.

Майра отодвинулась, ее лицо горело, несмотря на утреннюю прохладу, а ноги ослабели. Заикаясь, она произнесла:

— Я… я думаю, это замечательная идея. Твоя сестра может остаться с нами. Мне хочется иметь подругу, и, кроме того, у нас полно свободных комнат…

«Но дело не только в этом, — добавила она про себя. — Если его сестра будет рядом, то можно будет чаще видеть и красавца капитана».

— А ты думаешь, она сможет привыкнуть к папе?

Брендам заверил, что сестра постарается.

— А к кошкам?

Он кивнул, и его глаза мягко засветились при виде ее грациозной шеи, темных волос, милого личика. Это был взгляд ирландца, полный очарования и отчаянного безрассудства. Но оно мгновенно исчезло, попав под власть английской стороны его натуры. Брендан вдруг понял, что думал вовсе не о благополучии своей сестры. Он искал предлог оставить Портсмут и сделать город Майры своей родной гаванью, чтобы снова и снова возвращаться сюда.

Господи, что же он делает?

Майра ждала.

Ирландское безрассудство Брендана вернулось.

— Пусть так и будет! — весело произнес он, решив скрепить это соглашение новым поцелуем, но в этот момент оба услышали скрип колес экипажа, стук копыт и громкий сердитый голос.

Их драгоценное время истекло. Был час дня.

Эфраим вернулся домой.

Глава 9

— Убери от меня свои руки, вонючая деревенщина!

Эполеты были давно сорваны, белый мундир, бриджи и чулки стали серыми от грязи. Но гордость и высокомерие капитана Кричтона остались неизменными даже после трех месяцев заключения в трюме корабля, стоявшего на якоре в бостонской бухте.

Для него не имело никакого значения, что условия содержания узников на британских кораблях были куда хуже. Американские тюремщики насмехались над ним, кормили протухшей свининой, червивыми сухарями и поили вонючей водой, которую он глотал с отвращением сквозь зубы.

Но и это не шло ни в какое сравнение с тем унижением, которому его подвергли перед его собственными офицерами и матросами. С него сорвали золотые капитанские пуговицы, эполеты, а с башмаков сняли пряжки. Отобрали роскошную шляпу, отороченную золотой тесьмой, и теперь тюремщик прохаживался в ней по палубе, насмехаясь над яростью Кричтона и проклиная короля и всех, кто ему служил. Негодяй!

И все это из-за Брендана Джея Меррика. Сегодня настал день, когда Кричтона обменивали на американских пленных. О, теперь он доберется до сэра Джеффри, добьется командования другим кораблем и заставит Меррика заплатить за все унижения, которые ему пришлось пережить у американцев.

Он оттолкнул руки матроса, который вел его на верхнюю палубу, продолжая лелеять мысль о мщении. Капитан Ричард Кричтон всегда исполнял свои клятвы. Он поклялся отомстить Меррику.

Может, Англия и думала, что у нее хватало проблем с восставшими колониями, но в 1778 году в конфликт была втянута Франция, и настоящие трудности для британцев только начинались. Французское вмешательство заставило Англию подумать о защите собственного побережья от возможного нападения старого врага, укрепить свои силы в Вест-Индии, где были и французские, и английские владения, увеличить флот. Те корабли, которые входили в состав американского флота, может, и уступали английским судам по снаряжению и быстроходности, но с американскими каперскими судами дело обстояло иначе. Словно стая коршунов, они вылетали из родных портов и охотились за британскими кораблями. Они перехватывали корабли с продовольствием и оружием, предназначавшимися для английских войск, и доставляли все это в армию Вашингтона. Они преследовали англичан, создавали панику у берегов метрополии, не давали прохода торговым кораблям.

Теперь к славной когорте американских каперов присоединилась и «Пустельга», важно покачивавшаяся в холодных водах Мерримака. Ее черный силуэт отражался в реке, мачты были устремлены в голубое зимнее небо.

Шхуна была готова к плаванию. В тот день, когда были закреплены последние снасти, довольный Эфраим Эштон послал сообщение ее капитану, который отправлялся в Портсмут. И ровно через неделю капитан Брендан Джей Меррик, освободив снимаемый им в Портсмуте дом, прибыл в Ньюберипорт на том же экипаже с большой сумкой под мышкой и объемистым баулом за спиной.

Майра, дожидавшаяся, когда отец отправится на верфь, собиралась прокатиться верхом, а затем по распоряжению отца встретить Брендана. Ей и самой не терпелось увидеть выражение лица капитана, когда его взору предстанет совершенно готовый корабль. Она сломя голову неслась на Ригеле, в шерстяном пальто, чулках, облегавших ее стройные икры, и широких штанах, похожих на юбку. Она старалась не думать о том, как рассердится отец, когда узнает, что она не только скакала верхом, но и опять носилась по городу в одежде Мэтта.

Не ее вина была, что она так и не встретила Брендана. Когда Ригель пронесся по Хай-стрит и на полном скаку повернул на Фиш-стрит, а затем пустился вскачь к пристани, Майра сквозь набегавшие от ветра слезы заметила вдали экипаж, запряженный шестеркой лошадей.

Торговые и каперские суда стояли на якорях у пристани. В тени кораблей на корточках сидел парнишка, ловил рыбу. Тощий темно-серый кот терся о его ноги, выпрашивая поесть. На свое несчастье, парень, выбрав неудачный момент, с силой пнул ногой кота, далеко отлетевшего в сторону.

Бедолага Билли, которому недавно исполнилось шестнадцать, не сразу понял, кто налетел на него и опрокинул навзничь. Майра не думала о том, что Билли гораздо сильнее ее. Какое это имело значение, когда он ударил бедного кота!

— Бьешь беззащитное животное, да? — закричала она, ударив парня кулаком по лицу. — Да как ты смеешь, личинка навозной мухи! Я тебя проучу! — Она врезала ему в ухо, а затем в челюсть. — Только попробуй еще! Я тебя сразу прибью!

Увлеченная дракой, Майра не заметила, как вокруг стали собираться рыбаки, портовые рабочие, плотники и просто прохожие, решившие поглазеть на сражение, и услышала громкие приободряющие крики:

— Давай, Майра! Покажи ему! Разбей ему нос!

Билли взвыл от боли и с такой силой ударил Майру в челюсть, что у нее искры посыпались из глаз. Волосы у нее спутались, но она продолжала грозно кричать:

— Если я еще когда-нибудь услышу, что ты колотишь свою лошадь…

Она собралась было стукнуть его еще раз, но кто-то схватил ее за руки.

Это был Брендан. Он не выглядел слишком удивленным. Толпа протестующе зашумела, недовольная тем, что он положил конец такому развлечению. Брендан не обращал внимания на крики. Он казался таким красивым в зеленом сюртуке, отделанном золотой тесьмой, таким благородным, что это никак не вязалось с его вмешательством в драку. На его лице проявилось смешанное выражение удивления и восхищения. Майра откинула спутанные каштановые волосы и застенчиво улыбнулась, не зная, что сказать.

— Привет, Брендан…

— Что ты там говорила насчет беззащитных существ? — неторопливо произнес он, выразительно посмотрев в сторону Билли.

— Беззащитный? — Она попыталась изобразить улыбку, ей хотелось провалиться сквозь трещины в причале. — Билли далеко не беззащитный. Он носит на поясе нож и не преминет воспользоваться им. Такое уже бывало. Не будешь ли ты так добр освободить мои руки?

Брендан засмеялся и отпустил ее, но мгновенно посерьезнел, когда Билли с воплем вскочил на ноги и бросился на Майру. Брендан успел перехватить его.

— Ну вот что! Она победила в честной схватке, парень. Так что отправляйся домой, пока вы не поубивали друг друга.

— Я не потерплю, чтобы женщина одержала надо мной верх!

Майра буквально взвилась:

— Тебя победили, Билли, и если ты дотронешься до меня хоть пальцем, то я тебя так отделаю, что ты утром не поднимешься! — Она гордо вздернула подбородок. — Ну-ка попробуй! Ударь меня, а не бедного кота!

— Я сказал, хватит! — Брендан развел их в стороны, его голос стал суровым. — Мисс Майра, пожалуйста, займитесь своей лошадью. Она, кажется, ест украшения на шляпке дамы, которая вот-вот упадет в обморок.

Толпа захохотала, а когда Майра увидела, чью шляпку жевал Ригель, то тоже залилась смехом.

— Ригель! — Она сунула два пальца в рот и свистнула. Жеребец с сожалением оторвался от шляпки мисс Люси Пребл. Шумно фыркнув, он нехотя направился к своей хозяйке, громко цокая копытами.

Толпа заревела, Брендан тоже удивленно приподнял брови, но стоявшая рядом с ним девушка в шелковом платье даже не улыбнулась.

— Брендан, нам пора, — напомнила она. Майра взяла Ригеля за повод и почувствовала, как улыбка застыла у нее на губах. Толстая блондинка с явным неодобрением оглядела Майру. Короткая шея толстушки была унизана бриллиантами, а двойной подбородок спускался, словно воротник. На запястьях сверкали бриллианты, одну руку она держала в кармане широкой юбки.

Брендан был худой и высокий, но между ними было много сходства: одинаковые светло-карие глаза, похожие носы, одна бровь у нее была слегка приподнята, как у Брендана. Майра сразу поняла, кто она. Но если в глазах Брендана были восхищение и радость, то у его сестры — неприкрытая враждебность.

Обняв Ригеля, Майра посмотрела на брата с сестрой и заявила без обиняков:

— Не надо беспокоиться из-за мисс Пребл. Она просто злится, потому что мой брат недавно бросил ее. Но зря она это делает, я побилась об заклад с отцом, что Мэтт и нынешнюю пассию скоро оставит. Мэтт уже перекрасил нос на своей «Владычице», — сказала Майра, кивнув в сторону стоявшей на якоре шхуны. — Он всегда так делает, когда оставляет очередную даму. Там, наверное, уже столько слоев краски, что десяти плотникам придется хорошо потрудиться, чтобы соскрести их.

Брендан улыбнулся шутке Майры, но его сестра осталась совершенно равнодушной.

— Брендан! — запротестовала она, потянув его за рукав.

— Минуточку, Эвелина.

Он смотрел на Майру, и теплая улыбка играла на его губах.

— Но, Брендан, я проголодалась!

Он сдвинул на затылок свою треуголку, наблюдая, как толпа начинает расходиться.

— Я же сказал, минуточку, Эвелина. Думаю, сейчас самое время представить тебя.

— Представить?! Ты хочешь, чтобы я познакомилась с этим… этим существом?

Майра крепко сжала в руках поводья и выпрямилась.

— Это моего коня ты назвала существом? Девушка высокомерно посмотрела на нее:

— Нет, я говорю о тебе.

— Тихо! — Брендан едва успел перехватить Майру, когда та ринулась вперед. — Пожалуйста, девушки, успокойтесь.

Майра пыталась вырваться.

— Она оскорбила меня!

— Брендан, пожалуйста, пойдем. Ты обещал отвести меня в таверну и угостить яблочным пирогом.

— Я пришлю тебе нож, чтобы ты не обломала зубы! — выкрикнула Майра.

— Эвелина, подожди! — Он удержал Майру за руку, не выпуская в то же время и свою сестру. Майра напоминала разъяренную кошку, а Эвелина — негодующую королеву. — Давайте начнем снова… — Майра, это моя сестра Эвелина. Эвелина, эта девушка — мисс Майра Эштон. Это в ее семье ты останешься жить, а она будет учить тебя ездить верхом.

Светлые брови Эвелины удивленно приподнялись. Она презрительно окинула взглядом мужскую одежду Майры, ее растрепанные волосы и сжатые кулаки, перепачканные кровью.

— Будем надеяться, что остальные члены ее семьи ведут себя более… прилично. Интересно, пригласят ли они нас сегодня на ужин? Мне действительно хочется отведать яблочного пирога… Брендан, как ты думаешь, их прислуга приготовит какой-нибудь десерт?

— Я сама приготовлю десерт! — перебила ее Майра. Брендан побледнел при этих словах и повернулся к стоявшим у пристани кораблям, выискивая свою шхуну.

— Правда? Надеюсь, ты вымоешься перед тем, как готовить. Видишь ли, я очень разборчива в еде.

— Вот уж не подумала бы!

Брендан не обращал на них внимания, не сводя глаз с «Пустельги», которая стояла на якоре, гордо вонзив в небо свои мачты, словно только ждала прилива, чтобы отплыть в море.

— Красавица, — произнес он, его взгляд сделался теплым и мечтательным. — Такая элегантная, стройная. Господи, я даже не смел надеяться… Кажется, что она вот-вот полетит…

Эти слова услышал пожилой моряк, стоявший рядом.

— Да, она полетит, верно… если не перевернется вверх дном при сильном порыве ветра.

— Ну, Брендан… пожалуйста, что для тебя важнее: этот дурацкий корабль или я?

— А?

— Брендан, этот корабль просто заворожил тебя. Я начинаю думать, что ты заботишься о нем больше, чем обо мне. А я вынуждена стоять и терпеть оскорбления. Я промерзла и мечтаю о кусочке яблочного пирога. Но ты продолжаешь стоять здесь и любоваться этой грудой дерева и парусов!

Он нехотя отвел взор от «Пустельги», которая манила его, точно соблазнительная, уверенная в себе женщина. Он сгорал от нетерпения пройти по ней, прикоснуться к каждой досочке, к каждой детали. Больше всего ему хотелось встать у штурвала и ощутить, как она будет преодолевать волны и ветер. Но Брендан проявил великое терпение, особенно в том, что касалось Эвелины. Он не забывал тот ужасный день, когда Криптон стрелял ему в грудь и изуродовал руку сестры. Огорчало, что Эвелина не разделяла его страсти к кораблям, но только один он знал, почему она стала такой. Смыслом существования ее было рисование, но Кричтон лишил ее этой возможности.

— Сейчас, Эвелина. — Шагнув вперед, он прикоснулся к густой гриве Ригеля и погладил его крепкую гибкую шею. Он чувствовал на себя взгляд Майры, но не смел посмотреть на нее, боясь, что она заметит в его глазах затаенную страсть. Ригель, однако, не скрывал своих чувств. Он радостно закивал головой и потерся о грудь Брендана, оставив на его безупречно чистом сюртуке влажный след и оторвав пуговицу. — Я могу понять, что ты не испытываешь никаких чувств к шхуне, но неужели тебе не нравится эта лошадь? — Он с надеждой улыбнулся. — Это тот самый конь, которого я собираюсь подарить тебе на день рождения. Верно, мисс Эштон?

Майра неохотно кивнула, с ужасом понимая, что означает эта сделка и ее предложение оставить Эвелину в ее доме.

— О нет… нравится, но он кажется таким маленьким. Брендам, а как же пирог? Ты обещал…

— Он — арабский скакун, — натянуто произнесла Майра.

— Какой?

— Арабский! Я вижу, ты ничего не понимаешь в лошадях!

— Я тоже не знаю, что значит арабский, — признался Брендан, но Майра восприняла это как попытку выгородить свою ноющую сестру, и ее охватило негодование. Как ей повезло, что Мэтт — такой замечательный брат! Брендану не позавидуешь. Но тут до нее дошло, что как только Брендан уйдет в море, именно ей придется иметь дело с его капризной сестрицей.

— Мне совсем не интересно, арабский он или нет. Я вообще никогда не хотела лошадь, Брендан. Они пахнут и кусаются. А у этого еще хвост высоко поднят. О Боже, если он сделает кучу, то я упаду в обморок.

— Он — арабский скакун! — повторила Майра.

— Неужели это значит, что его навоз не пахнет? — спросил Брендан с невинным видом.

— Это значит, что у него спина короче, чем у других лошадей, в результате хвост естественно посажен выше! Это значит, что я больше не собираюсь стоять здесь и выслушивать нытье какой-то брезгливой зануды, которую больше волнует яблочный пирог, чем счастье брата. А этот конь — результат нескольких столетий кропотливой работы по выведению породы! — Высвободив свою руку, Майра подхватила кота, посмотрела на Эвелину и крикнула:

— А если он и сделает кучу, то хорошо бы прямо на твой башмак.

Она вскочила на Ригеля и, зажав спасенного кота номер тридцать семь, вихрем пронеслась по пристани, оставляя за собой снежную пыль.

Черта с два она будет сидеть в городе вместе с этой занудой. Как только «Пустельга» отправится в плавание, она обязательно проберется на ее борт!

Глава 10

— Отец этого не допустит, — сказан Мэтт, покачав головой. Он снял очки и протер их краем рубашки. — Одно дело — пробираться на борт «Владычицы», а другое — на «Пустельгу». Он и слышать об этом не захочет.

— Ты прав, но он ведь ничего и не узнает об этом… верно. Мэтт? — проговорила Майра.

— Ты угрожаешь?

— Конечно. — Она непринужденно улыбнулась.

— У тебя ничего не выйдет.

— Еще посмотрим. Завтра «Пустельга» отправляется в свое первое плавание, и я собираюсь оказаться на ее борту.

Мэтт сложил руки и лукаво посмотрел на сестру.

— А почему ты так стремишься попасть на борт этой шхуны? Похоже, ты неравнодушна к капитану.

— Может, и так.

— Мне жаль парня.

— Что? Тогда мне жаль всех тех женщин, с которыми ты проводишь время, а потом бросаешь.

Мэтт недовольно скривился.

— Послушай, Майра, я ведь говорил тебе, что я чувствую ко всем этим женщинам…

— Тогда нечего волноваться за меня! Ты говорил мне, что ищешь хорошую, порядочную девушку, но сам отлично знаешь, что ищешь не там. И ты продолжаешь волочиться за этими шлюхами, покупать им дорогие подарки, хотя понимаешь, что их интересуют только твои деньги и слава быть твоей новой любовницей. Мне жаль, что ты страдаешь из-за такой ерунды, снова и снова испытывая разочарование.

— Может, я обречен на одиночество?

— Ты просто сам не знаешь, чего хочешь!

— А ты?

— А я точно знаю, что мне нужно, впрочем, как и ты. — Майра решила больше не сердить Мэтта своими замечаниями.

— И чего же ты хочешь?

— Капитана Меррика.

— Ну, ты даешь, Майра?

— А тебе не кажется, что он прекрасно подходит под папин ультиматум? Но сначала я должна получше узнать его. Я всегда говорила, что если выйду замуж, то только за капитана. Меррик — капитан, но он должен пройти испытание. Именно поэтому я хочу пробраться на борт его шхуны и убедиться, что он — настоящий моряк. Я знаю, что он может спроектировать корабль, но он должен доказать мне, что сможет командовать этим кораблем.

— Ну, Майра…

Но она уже расхаживала по комнате, продолжая рассуждать:

— Единственная возможность проверить это — самой пробраться на «Пустельгу» и посмотреть на него в действии. А отец ни о чем не догадается, потому что будет следить, как бы я не проскочила на твою шхуну, как делала обычно!

— Неужели ты думаешь, что капитан Меррик допустит это?

— Конечно, нет. Если бы он согласился, то провалил бы часть испытания. Разве капитан в здравом уме пустит на свой корабль женщину, да еще в качестве пушкаря? — рассмеялась Майра. — Но это только половина дела. Мне придется здорово постараться, чтобы пустить пыль в глаза капитану Меррику.

Мэтт заулыбался:

— Разумеется, ты уже все продумала, — Конечно.

— Я желаю тебе удачи, но отец наверняка поймает тебя.

— Поспорим?

— Я готов. А что ты хочешь, если выиграешь? Девушка огляделась. Ее взгляд остановился на висевшем на стене мушкете.

— Как насчет этого ружья?

— Майра, это мое любимое ружье!

— Придется тебе обойтись без него.

— Ну ладно, идет. Если у тебя все получится, то ты получишь это ружье. Но если отец поймает тебя, то победа будет за мной и мне достанется…

— Синяк под глазом!

— Что?!

Майра усмехнулась, глядя на его недоумевающее лицо.

— Посуди, Мэтт, отец сможет все узнать, если ты сам расскажешь ему.

— Я на такое не способен!

— А сколько раз ты жаловался отцу, когда я тайком пробиралась на твою шхуну? И не забывай про папин ультиматум… Ты в любом случае останешься в выигрыше. Ты избавишься от меня, и я стану головной болью капитана Меррика.

— Думаю, ты и так ею стала.

— Что ты хочешь этим сказать?

— А разве не ясно? Он влюбился в тебя.

— Ну, половина Ньюбери влюблена в тебя, — парировала Майра, — однако ты до сих пор не привел в дом хорошую девушку, как обещал.

— Слушай, не суй нос в мои любовные дела!

— А ты держись подальше от моих.

— У тебя их еще нет!

— Так будут!

Они смотрели друг на друга, и никто не хотел уступать. Но затем Мэтт подумал о плане Майры и рассмеялся. В выигрыше будут все: и Майра, и Эфраим, и даже ничего не подозревающий капитан Меррик.

Уже наступили сумерки, ужин был съеден, а яблочный пирог Майры скормили собаке. Эвелина стояла посреди комнаты, которую отвели ей в доме Эштонов. Ставни на окнах были закрыты, красивые вишневые шторы плотно задернуты. За окном завывал ветер, Вздрогнув, она прошла по толстому ковру, покрывавшему пол. Возле кровати с резными спинками стоял ее наполовину распакованный дорожный сундук. Свеча в бронзовом подсвечнике освещала целую горку подушек, вышитое покрывало на кровати и пушистый прикроватный коврик. Но, несмотря на заманчивый вид постели, Эвелина не собиралась ложиться спать.

Слова Майры Эштон продолжали звучать у нее в голове. Эвелина подошла к большому зеркалу в резной раме и стала рассматривать себя, как и предложила Майра. Она с неприязнью смотрела на свое отражение, испытывая желание плюнуть в зеркало.

Снизу, из кабинета, доносился веселый смех Брендана, старого капитана Эштона и его красивого рыжеволосого сына. Ей стало горько от этого смеха. Если бы она тоже могла радоваться чему-нибудь!.. Эвелина не могла вспомнить, была ли она хоть один день счастлива после того, как Ричард Кричтон едва не застрелил ее любимого брата и лишил ее единственного занятия, к которому она была пригодной.

Пригодной? Да у нее был талант… Она уже никогда не сможет рисовать. Она и сейчас прятала за спиной изувеченную правую руку, чтобы не видеть ее в зеркале.

На душе у Эвелины стало тяжело, и она сразу же ощутила голод. Надо было захватить с собой оладьи, оставшиеся от ужина. После еды она почувствовала бы себя лучше. Даже Брендан, которого она обожала, не мог заполнить душевную пустоту, как это делала вкусная еда. Бедняга Брендан… он так старался доставить ей удовольствие, покупая все эти драгоценности, которые ей, в сущности, не были нужны, а теперь и лошадь. Что с ней делать? Она никогда не ездила верхом и вряд ли научится. Брендан явно верил, что Майра Эштон способна творить чудеса.

«Майра Эштон… Смешно, — подумала Эвелина, — но мы все всегда ждем чуда от тех, кого любим, считая их совершенными и непогрешимыми».

А как ее брат смотрел на Майру во время этого восхитительного ужина, совершенно не думая о великолепных тушеных грибах и картофеле, ветчине и сыре… Он даже краснел, когда Майра случайно перехватывала его взгляд! Не было никаких сомнений, что Брендан увлечен этой девушкой, которая с легкостью превращалась из озорного мальчишки в прекрасную даму.

А что, если Майра и вправду сможет сотворить чудо и научит ее кататься верхом?.. Но Эвелина сомневалась в этом. Майра, кажется, не слишком терпелива, но более важно то, что Эвелина не имела ни малейшего желания учиться. И если Брендан не замечал ее изувеченной руки, она сама не забывала.

Если бы она снова могла рисовать…

Вот на Майру Эштон мужчины смотрели. Там, на пристани, все были очарованы ею, совершенно не замечая ее испачканного лица и грязной мужской одежды. Они все будут смотреть на нее, потому что Майра смела, красива и стройна.

А Брендан? Он все воспринял совершенно спокойно. Похоже, он привык к такой бурной манере общения в данной семье, и это не испортило его аппетита, правда, только до того момента, когда дело дошло до яблочного пирога Майры…

И почему Эфраим и Мэтью отказались от пирога, предусмотрительно взяв оладьи? Неужели они знали о проделках Майры?

Эфраим, может, и знал, однако она не могла поверить, что Мэтью тоже причастен к этому. Мэтью… Эвелина задумалась. Он совсем не похож на морского капитана: рыжие волосы, мальчишечьи веснушки, очки, которые придавали ему скорее вид школьника, чем вояки. Правда, внешность бывает обманчива. Она без труда могла представить, как он командовал кораблем, как спас в океанских просторах ее бедного полумертвого брата и вернул его к жизни. Мэтью был смелым, внимательным и добрым. Он хорошо относился к прислуге, к Майре и искренне хотел, чтобы Эвелина удобно устроилась в их доме. У него такой очаровательный американский акцент и чудесные карие глаза, скрытые за толстыми стеклами очков…

Эвелина мельком глянула на свое изображение в зеркале — и все мечты о прекрасном принце испарились. Она с ненавистью уставилась на свою неуклюжую фигуру, а затем резко отвернулась и прикусила губу, чтобы не расплакаться. Свеча догорала и начала чадить. Эвелина взглянула на красивую кровать, предназначенную для женщины, а не для такого толстого убожества, как она. Она попыталась заглушить рыдания, но тут ее взгляд упал на коробку с карандашами и пожелтевшую от времени бумагу, торчавшую из-под одежды в дорожном сундуке. Девушка долго смотрела на них, ее рыдания затихли. С какой надеждой подарил их Брендан, он так уговаривал ее попробовать рисовать снова, даже если для этого пришлось бы пользоваться левой рукой.

Но у Эвелины никогда не хватало мужества.

Она подумала о Майре Эштон, которой все было по плечу. Конечно, Майра могла пользоваться обеими руками, но даже если бы она стала калекой, то неужели позволила бы, чтобы это разрушило ее жизнь?

Нет, Майра смогла бы заставить себя рисовать.

Неудивительно, что Брендана влекло к ней. Майра была сильной, смелой, изобретательной. Эвелина должна стать смелее. Возможно, если она попытается помочь себе самой, то красавец капитан Эштон обратит на нее внимание? А если она станет рисовать так же хорошо, как прежде, он наверняка будет восхищаться ею.

В душе она оставалась художником. Она не должна терять этот дар. Впервые после того злополучного дня Эвелине захотелось попробовать рисовать.

Она неловко вытащила альбом. Затем принялась доставать карандаш и уронила его.

Подавив подступившие к горлу слезы, Эвелина подняла карандаш и попыталась удержать его неловкими пальцами. Это ощущение показалось таким знакомым и таким пугающим. Получится ли у нее?

Сосредоточившись, она провела кончиком графита по бумаге. Линия получилась неровной.

Эвелина была настолько поглощена этим занятием, что не услышала тихого стука Майры. От напряжения на лбу у нее выступили капельки пота. Она так хотела, чтобы Господь оставил ей надежду…

Карандаш выпал и укатился. Эвелина швырнула альбом и уткнулась в подушку, поэтому не увидела, с каким сочувствием смотрела на нее стоявшая в дверях Майра.

Эвелина была не единственной из Мерриков, кому в ту ночь не спалось. Брендан уже три часа лежал в постели не смыкая глаз. Он смотрел на луну и прислушивался к тиканью всех шестнадцати часов, которые насчитал в этом доме.

Вздрогнув от холода, Брендан встал и направился к окну Большое созвездие Ориона как раз поднималось с востока над Атлантикой. Его звезды ярко сверкали на небосводе. А вот и Ригель. Брендан мысленно улыбнулся. Он все утро спорил с Майрой, стараясь убедить ее оставить себе этого серого жеребца. Но Майра решительно собиралась выполнить свою часть сделки. Наконец они достигли компромисса, решив, что Эвелине подойдет мать Ригеля, Шейла, кобыла с более кротким нравом, чем Ригель или черный жеребец Эль-Нат. Брендан надеялся, что Майра была права. Этот черный дьявол в разгар их спора с такой силой ударил копытом об пол, что Брендан испугался.

Он вдруг подумал, нет ли часов и в конюшне, тогда это объясняло бы крутой нрав жеребца.

Вздохнув, Брендан вернулся в постель и натянул одеяло до самого подбородка. Он сильно замерз, несмотря на ярко горевшие поленья в камине и несколько шерстяных покрывал, лежавших поверх одеяла. Обыкновенный человек просто задохнулся бы под ними, но у Брендана были длинные руки, длинные ноги, и ему казалось, что пока кровь добирается до его конечностей, она успевает остыть.

Может, именно поэтому не спалось.

Тик-так, тик-так, тик-так…

— Черт возьми!

Он схватил кота и сунул под одеяло, пока тот не разбудил весь дом. Кот уютно устроился в ногах и громко замурлыкал. По крайней мере так было теплее.

Брендан лежал, думая о завтрашнем дне: ему предстояло отправиться в первое плавание на новой шхуне. Но тут он вдруг понял, почему не мог заснуть.

И виноваты в этом были не часы, не холод, не мысли о «Пустельге». Причина заключалась в Майре Эштон, которая находилась в соседней комнате. Их разделяла тонкая стена. Осторожно, чтобы не разбудить кота, Брендан повернулся в кровати и стал смотреть на залитые лунным светом занавески.

Если бы она была нимфой, то могла бы прийти к нему по лунной дорожке. Закрыв глаза, Брендан представил ее в лунном свете с густыми, рассыпавшимися по спине волосами, маленькими босыми ногами, выступавшими из-под длинной прозрачной ночной рубашки.

Брендан застонал, когда ее образ стал еще более явственным. Эта темная шелковистая масса волос, пахнувшая розами, мягкие и притягательные губы… Ее руки медленно скользят по его шее, груди, бедрам и…

Тут у него промелькнула неожиданная мысль.

«Понимаете, отец отправляется спать в 11:45... Ровно в 12:33 он тушит свечу и в 12:45 уже засыпает…»

Брендан сел. Тик-так, тик-так, тик-так… Шел второй час ночи.

Он долго сидел на краю кровати, так что у него застыли ноги. Но этот холод никак не охлаждал жар, что охватил его чресла. Брендан походил по комнате, подошел к окну и с трудом открыл его. Холодный чистый воздух ударил в лицо. Луна была такой яркой, что на нее было больно смотреть, темные ветви деревьев четко выступали на фоне неба, порывы ветра шевелили их. Последние звуки веселья затихали в трактире. Кругом царили тишина и покой.

Звезды были далекими в сравнении с низко проплывавшими облаками, но светили ярко, и Брендану казалось, что он мог бы прикоснуться к ним.

Майра… звезда в созвездии Цефея… Такая же далекая и близкая, как Майра, спавшая в соседней комнате. Осторожность и здравый смысл покинули Брендана. Ему захотелось зайти в ее спальню и посмотреть на спящую, просто посмотреть — и ничего больше.

Задрожав от холода и охватившего его волнения, Брендан пересек комнату и осторожно открыл дверь. Портреты на стенах просторного холла были погружены в темноту, в тишине слышалось тиканье часов. Из-за ближней двери доносился громкий храп Эфраима, и Брендан почувствовал себя крадущимся вором. Он подошел к двери Майры Она оказалась незапертой. Брендан замер, заколебавшись, а потом открыл дверь. В комнате стояла блаженная тишина. Здесь не было часов. Он увидел высокую кровать с резными спинками и шелковым балдахином, казавшимся серебристым в призрачном лунном свете. Но кровать была пуста, подушки так и лежали горкой на покрывале, Майра, обхватив колени, сидела на подоконнике, любуясь лунной ночью. В неярком свете свечи ее глаза казались темными и большими, а кожа — нежной и золотистой.

У Брендака перехватило дыхание, а девушка замерла, увидев в окне его отражение.

— Капитан Меррик?

Его застали врасплох.

— Извини… Я искал комнату Эвелины… и, должно быть, ошибся дверью…

Майра повернулась, ее длинные темные волосы рассыпались по плечам, а в глазах светилась нежность.

— Нет нужды извиняться, капитан. По правде говоря, я рада, что ты пришел. Я… хотела видеть тебя.

Брендан обрадовался, что в темноте нельзя было заметить, как он покраснел. Он сжал дверную ручку, собираясь уходить.

— Подожди.

Брендан замер, не смея повернуться. На лбу выступил пот. Он слышал, как зашлепали по полу босые ноги. Капитан с трудом сглотнул, сердце бешено заколотилось. Он почувствовал ее аромат, эту смесь запаха роз и мыла. Черт, нужно поскорее убираться отсюда.

Она дотронулась до его руки, и Брендан вздрогнул.

— Брендан? Я хотела поговорить с тобой о… о твоей сестре.

Он почувствовал облегчение, поскольку боялся, что она собиралась попросить поцеловать ее. Он и так уже был влюблен в нее и не нуждался ни в каких поощрениях. Брендан неторопливо повернулся, стараясь не думать о маленькой руке, крепко державшей его.

— Что с ней случилось, Брендан?

Он знал, что Майра обязательно спросит об этом, и намеревался объяснить ей причину недовольства и злости, которые скрывались за поступками Эвелины. Но стоявшая так близко Майра спутала все его мысли. Он прикусил губу и прислонился к двери, стараясь сохранить небольшое пространство между собой и этой феей, которая так неожиданно показала ему лучшие стороны своей души. Он поспешно заговорил:

— Мне очень жаль, что она так плохо обошлась с тобой утром. Возможно, это была не слишком хорошая идея привезти ее сюда…

Майра крепче сжала его ладонь.

— Нет, я хочу, чтобы она осталась.

Брендан поспешно отвел глаза, стараясь не смотреть на ее грудь, так ясно вырисовывавшуюся под тонкой ночной рубашкой.

— Она очень страдает, Брендан, — услышал он голос Майры. — Я не поняла этого днем и поэтому резко ответила на ее колкости. Я не должна была делать этого. Твоей сестре очень плохо, да?

По его лицу промелькнула тень.

— Брендан, что сделало ее такой несчастной? — продолжала настаивать Майра, поглаживая его плечи. — Все дело в искалеченной руке, да?

— Я бы не хотел говорить об этом.

— Но ты должен. Эвелине нужны друзья, Брендан. Я готова поспорить, что у нее никого нет и ты единственный в целом мире, кто заботится о ней, верно?

Брендан упрямо молчал.

— Черт возьми, Брендан! Я хочу помочь! Почему бы тебе не довериться мне?

Майра придвинулась и обвила руками его шею. Ее взгляд был таким мягким и умоляющим, что он наконец сдался.

— Это случилось почти четыре года назад, — спокойно заговорил он. — Я был назначен новым капитаном флагмана английского флота. Мы находились на борту фрегата в бостонской бухте. На корабле начался мятеж… и произошел несчастный случай. Кто-то выстрелил из пистолета, и пуля повредила Эвелине руку. — Он помолчал, а потом решил, что не должен ничего утаивать — Ей… она лишилась трех пальцев — Бог мой, Брендан…

Он долго молчал.

— Моя сестра была прирожденной художницей, — заговорил он снова. — Наша мама обычно говорила, что она родилась с кистью в руке. И правда, Эвелина рисовала портреты, когда ей еще не исполнилось и пяти лет. А в пятнадцать она рисовала портреты лондонской знати. Она стала настоящей сенсацией… Люди были готовы платить огромные деньги, лишь бы позировать ей. — При этих воспоминаниях на его лице появилась улыбка. — Она обычно шутила, что когда-нибудь будет брать уроки у знаменитых художников и что ее картины будут висеть в музее рядом с их. Но выстрел Кричтона все изменил.

— Кричтон? — нахмурилась Майра.

— Не важно, кто он. Что сделано, то сделано.

Майра смотрела на Брендана. Его темные волосы слегка завивались возле самой шеи, глаза потемнели от боли, и в них уже не было того искрометного ирландского юмора, который так нравился Майре. Значит, Эвелина не всегда была такой. Возможно, если проявить немного внимания, она сможет стать прежней.

— Теперь я понимаю, почему она так несчастна, — задумчиво произнесла Майра, запустив пальцы в мягкие волосы Брендана и теснее прижимаясь к нему. В его взгляде промелькнуло беспокойство, но он не отстранился. — Я постараюсь подружиться с ней. Отец недавно сетовал, что в моей школе нет ни одного ученика. Думаю, Эвелина станет моей первой ученицей.

— Она будет упираться, что не научится кататься верхом, — взволнованно произнес Брендан.

— Я буду настаивать, что научится. — Майра снова подумала о боли, которую испытывала Эвелина, о том, как она попыталась начать рисовать. — Может, она больше не сможет рисовать, но она должна знать, что способна что-то сделать. И когда она это поймет, то обретет уверенность в себе, которая так необходима ей…

— Майра? — Его голос прозвучал непривычно хрипло.

— Да?

— Пожалуйста, не прижимайся ко мне.

Майра улыбнулась, на мгновение забыв об Эвелине и вспомнив ультиматум отца. У нее промелькнула коварная идея.

— Я отодвинусь, если ты поцелуешь меня, — кокетливо заявила она, еще сильнее прижавшись к Брендану. В его глазах промелькнуло беспокойство, и он попытался высвободиться из ее объятий. Он попятился, и босые ноги девушки заскользили по полу.

— Брендан, если я посажу занозу, придется разбить тебе нос.

— Если ты отпустишь мою шею…

Она засмеялась и спрятала лицо у него на груди, лаская губами маленькие нежные волосы. Дыхание Брендана участилось, и он снова постарался высвободиться.

— Пусти меня.

— Нет.

Ее нога, гладкая и шелковистая под тонкой тканью рубашки, поднялась по бедру Брендана, поглаживая его, как кота. Он сделал последний шаг и оказался прижатым к стене. Кровь стучала у него в висках. Майра принялась гладить его шею, грудь, осторожно прикасаясь к шраму, который оставила пуля, пущенная Кричтоном.

— Что ты делаешь?

— Соблазняю тебя.

— Так мужчину не соблазняют!

— Но тогда как?

— Не знаю, я никогда не пытался сделать этого!

Майра видела, что его бастионы рушились, как плохо построенная крепость. Его губы изогнулись, а в глазах появились озорные искорки. Майру охватило странное волнующее чувство, от которого перехватило дыхание.

— Давай посидим у окна, Брендан. — Она машинально провела языком по губам и увидела, как потемнели его глаза. — Мы можем., посмотреть на звезды.

Брендан уставился на нее.

— Как же так? Мы только что говорили о моей сестре, а в следующее мгновение ты настолько одурманиваешь меня, что я даже не способен думать…

Брендан запнулся, услышав ее смех. Схватив за руки, Майра потянула его к себе, и обрадовалась, поскольку он ничуть не протестовал. Она дрожала от предвкушения. Каково будет попытаться соблазнить его, испытать те сумасшедшие ощущения, которые будоражили ей кровь?

— Я ждала этого с того самого момента, когда ты в первый раз поцеловал меня, — выдохнула Майра, толкнув его на подушки и прижав к ним. Она ласкала его твердую грудь, дыхание Брендана сделалось частым и хриплым. — Я знаю, ты боишься меня, но я не "причиню тебе боли, обещаю…

— Майра, я нисколько не боюсь тебя.

Майра уселась ему на живот и почувствовала себя смелее.

— Майра… — повторила она, обжигая своим дыханием ему кожу. — Мне нравится, как ты произносишь мое имя. — Волосы упали ей на лицо, когда она принялась целовать его подбородок, шею. — У меня от этого мурашки бегут по спине.

Жар его рук проникал сквозь тонкую ночную рубашку. Ей хотелось вновь и вновь целовать его, ласкать, прижиматься к его груди. Непонятная горячая волна запульсировала внизу, разливаясь по всему телу, пока не достигла сердца и легких, и девушке стало трудно дышать. Она уткнулась ему в шею, чувствуя щекой щетину, вдыхая запах его мыла…

Как он только что назвал ее? Приподняв голову, она отбросила с лица волосы.

— Стойрин, — повторил он, взяв в руку прядь ее темных волос. — Это по-ирландски значит «милая», «маленькое сокровище».

— О, — в ее глазах заплясали озорные искры, — ты считаешь, что я — маленькое сокровище, да, Брендан?

Он поднес к губам ее волосы.

— Ну да, ты и есть сокровище. Меня только удивляет, как это никто еще не украл тебя.

— Никто не осмеливался. — Она снова склонилась к нему, целуя, и зашептала возле самого уха:

— Видишь ли, мой отец — довольно грозный, а Мэтт слишком покровительственно себя ведет. Иногда я думаю, что мужчины боятся меня больше, чем отца и Мэтта, вместе взятых, хотя я не знаю почему.

Брендан ничего не ответил, пребывая в сладкой агонии, разливавшейся по его телу.

— Реальность такова, что у меня никогда не было возлюбленного и все мужчины, которых я знаю, просто друзья.

— Милая, остерегайся мужчин, которые называют себя друзьями, — произнес он хрипло. — Обычно они самые опасные.

— А кто ты, Брендан? Друг?

— Друг? — Ее рука двигалась все ниже и ниже. Брендан застыл от напряжения. — Черт… я не могу вынести этого…

— Что вынести, Брендан? Разве я сделала тебе больно? Я не хочу, чтобы ты боялся меня. Вот, я сяду рядом, чтобы ты мог спокойно вздохнуть. Ой, куда ты?

Брендан перехватил ее руку, скользившую вниз, и вскочил на ноги.

— Я должен идти.

— Ты боишься меня, правда?

— Боюсь тебя? Маленькой девчонки? — Он нервно засмеялся и отвел ее руки, когда Майра попыталась обнять его. Он чувствовал, что теряет самообладание, что его сердце готово выскочить из груди. — Конечно, я не боюсь тебя, по крайней мере не в том смысле, о котором ты думаешь.

— Так ты все-таки боишься меня.

— Нет! То есть да. — Образ Джулии промелькнул у него в голове и Брендан запаниковал, снова отстранившись от Майры. — Думаю, что я совершил ошибку, придя сюда…

— Ошибку?

— Тише, ты разбудишь своего отца!

— Я не разбужу отца! Но ты не можешь уйти, мы… мы собирались посмотреть на звезды!

— Ты посмотришь на звезды из своей комнаты, а я — из своей, а за завтраком мы сравним наши наблюдения.

— Но… куда ты уходишь?

— В свою комнату. Так будет безопаснее для нас обоих!

— Безопаснее?

Она стояла, залитая лунным светом, загадочная девушка, обладавшая такой властью, о которой даже не подозревала. Брендан видел ее точеную фигурку. Темные волосы, обрамлявшие лицо и спадавшие на спину, контрастировали со светлой кожей, но прекрасно гармонировали с темным треугольником маленьких курчавых волос внизу.

У него перехватило дыхание, и он кинулся к двери.

— Брендан, что случилось?

Он выбежал, а она осталась стоять на холодном полу, смущенная и немного рассерженная.

Майра подхватила на руки старого ленивого кота и, задув свечу, забралась в постель. Кровь все еще бурлила в ней, она прижала палец к губам и решительно прищурила глаза. Он не сможет убегать вечно, рано или поздно ему придется снова поцеловать ее.

Улыбнувшись, она посмотрела на звезды. Орион ярко светил в бархатной темноте ночи…

В соседней комнате капитан Брендан Джей Меррик распахнул окно, сбросил толстые покрывала и уткнулся в подушку, чтобы не видеть эти звезды. Прошло много времени, прежде чем ему удалось уснуть, и сны его были наполнены девушками, спускавшимися к нему по лунной дорожке.

Глава 11

К счастью для Майры, сильный восточный ветер удерживал «Пустельгу» в бухте весь следующий день. Из окна она наблюдала, как Брендан вместе с отцом и Мэттом отправились на причал осмотреть шхуну, и сразу же, не тратя попусту времени, решила все уладить с Эвелиной Меррик.

Чтобы завтра пробраться на борт «Пустельги» без ведома отца или Брендана, ей нужно было завоевать доверие Эвелины и заручиться ее обещанием сохранить все в секрете. Конечно, это была сложная задача, но Майра припасла одно очень привлекательное предложение.

Она сразу заметила, что Эвелина увлеклась ее братом — Мэттом.

Майра улыбнулась, подхватила на руки старого кота и прижалась к его мягкой шерсти. Конечно, дружба с Эвелиной имела и другие преимущества. Майра была искренна в своем желании помочь девушке вновь обрести смысл жизни, но она также понимала, что Эвелина может оказаться ценным союзником в отношениях с капитаном Бренданом.

Майре нужно было чем-то занять Эвелину на то время, пока она будет плавать на «Пустельге». Конечно, ничего не случится, если просто оставить ее дома на попечение отца, прислуги и иногда Мэтта. Абигайль всегда возьмет ее под свое крылышко, но Майра хотела найти то, с чего Эвелина сумела бы начать новую жизнь и в то же время вернуть себе прежнюю уверенность.

Майра радостно рассмеялась, когда решение пришло само собой. Лошади… Эвелина боялась их. Но если научить ее основному — как их кормить и ухаживать за ними, — то Эвелина сможет заниматься этим и в ее отсутствие и в конце преодолеет страх.

И надо сделать это как можно быстрее, ведь «Пустельга» отправляется в свое первое плавание уже завтра.

Приняв решение, Майра надела льняную рубашку и штаны Мэтта, а затем — тяжелое шерстяное пальто. Солнце уже высоко поднялось над горизонтом. Взяв хлыст, она вышла из комнаты и остановилась в коридоре возле закрытой двери в спальню Брендана, Воспоминания о прошлой ночи нахлынули на нее, она снова ощутила, как кровь забурлила в ее жилах, и повторила про себя клятву, что Брендану не удастся долго избегать ее. А уж если ей понравится, как он будет командовать «Пустельгой», то у красавца капитана не останется никаких шансов…

Майра решительно направилась к комнате Эвелины, точно боевой генерал, постукивая по ноге хлыстом. Она настроилась на сражение и уверенно открыла дверь.

— Эвелина?

Девушка все еще была в ночной рубашке и сидела в кровати с подносом на коленях, на котором горкой лежали оладьи и стоял большой стакан молока. Эвелина подняла глаза на Майру, и сразу же на ее лице появилось кислое выражение.

Майра ожидала подобной реакции и потому не придала этому значения.

— Надевай что-нибудь старое, и поскорее, — жестко приказала она. — Уже поздно, а нам нужно приступать к работе, если ты хочешь научиться ездить верхом на этой кобыле.

Эвелина капризно произнесла:

— У меня нет ничего старого.

— Хорошо. Тогда можешь надеть то платье, в котором была вчера, только без драгоценностей.

— Но…

— Сначала ты должна научиться кормить и поить свою лошадь. Потом научишься ухаживать за ней, чистить стойло и очищать ее копыта от навоза.

— Очищать от навоза? — воскликнула Эвелина, побледнев от ужаса.

— Ну да. И поторопись!

— Но я не могу надеть свое шелковое розовое платье!

— Ну, подыщи что-нибудь. Я ведь не буду ждать весь день.

Эвелина внимательно посмотрела на нее.

Майра улыбнулась.

— Зачем ты это делаешь? — произнесла Эвелина. — Потому что твой брат попросил меня.

— Ты влюблена в него, да?

— А тебе что до этого?

— Ничего, — сердито ответила Эвелина, и на ее губах появилась злобная улыбка.

— Ну хорошо, так оно и есть, — призналась Майра, не желая отступать. — Но я случайно узнала, что ты неравнодушна к моему брату, так что мы квиты.

Майра увидела, как Эвелина побледнела. Ее глаза яростно сверкнули.

— Не волнуйся, я не собираюсь ничего говорить Мэтту, — сказала Майра. — По правде говоря, мне бы хотелось, чтобы вы с ним были вместе. — Майра была вознаграждена дружелюбным взглядом Эвелины. — Но этого не случится, если ты не изменишь свою жизнь и не поднимешься над обстоятельствами, которые сделали тебя такой несчастной. Ты можешь стать счастливой, Эвелина, при небольшом усилии. Именно поэтому я пришла, чтобы заставить тебя его сделать. — Майра улыбнулась в ответ на робкую улыбку и начала расхаживать взад и вперед, постукивая хлыстом по ладони. — Чтобы покончить с этим, я хочу предложить тебе сделку. — Она повернулась и сложила руки на груди. — Ты поможешь мне заполучить твоего брата, а я помогу тебе заполучить моего.

— Что?

Майра пожала плечами:

— Твой брат испытывает мое терпение. Он боится меня, и одному только Господу известно почему. Но, видишь ли, мой отец заставляет меня выйти замуж, и я решила, что Брендан — именно тот, кто станет моим мужем… если, конечно, он пройдет испытание.

— Испытание?

— Да. Я должна увидеть его в действии, на борту шхуны… и в этом мне нужна твоя помощь.

Эвелина смотрела на нее так, словно Майра потеряла рассудок. Майра изложила свой план проникновения на борт «Пустельги» и то, как Эвелина поможет ей сохранить все в тайне.

— А что получу я? — подозрительно спросила Эвелина.

— Мэтта, конечно.

— Не вижу, каким образом.

— Положись на меня, и я обещаю, что мой брат станет твоим еще до конца лета. — Майра спокойно выдержала взгляд Эвелины. — Но ты должна делать все, что я тебе скажу, каким бы неприятным тебе это ни казалось.

Вызов был брошен, и Эвелина поняла это.

Майра наблюдала, как сомнение и подозрительность на ее лице сменились проблеском надежды. Эвелина посмотрела на нее, потом отвернулась и взяла оладью.

— Можешь позавтракать позже, — сказала Майра, не обращая внимания на негодующий взгляд Эвелины. — В этом доме мы сначала заботимся о лошадях.

— Ты позаботься о них, я все равно не могу держать ведро или щетку.

— Нет, можешь.

— Нет. У меня рука не действует. Я — калека.

— Чтобы держать ведро или щетку, нужна только одна рука, и править лошадью можно одной рукой.

— Но я же сказала, что я калека! — выкрикнула Эвелина. Майра присела на ее кровать и отставила поднос с едой.

На глазах Эвелины заблестели слезы, которые она пыталась скрыть. Майра нежно взяла ее за руку.

— Эвелина… ты не должна прятать от меня свою руку.

— Она уродливая.

— Нет.

— Откуда тебе знать? Ты никогда не видела ее!

— Видела, — тихо призналась Майра. — Прошлой ночью.

Злость и ненависть засверкали в глазах Эвелины.

— Ты дрянь, — прошептала она.

— Я кое-что скажу тебе, Эвелина. — Майра смело встретила обвиняющий взгляд. — Ты помнишь, я сказала, что делаю это ради Брендана?

Эвелина молчала.

— Я солгала. — Майра поднялась. — Я делаю это ради тебя.

Сказав это, она направилась к выходу.

— Майра? — остановил ее дрожащий голос.

Она обернулась. Эвелина смотрела в сторону, прикусив губу.

— У тебя не найдется чего-нибудь старенького для меня? — Затем она посмотрела на нее и слабо улыбнулась.

— Думаю, что смогу кое-что подыскать, — кивнула Майра и улыбнулась, стукнув хлыстом по ладони. — Сейчас посмотрим, что тебе подойдет.

Глава 12

Утренняя ярко-розовая заря предвещала перемену погоды. И к тому времени, когда Брендан побрился, оделся и торопливо позавтракал, уже повалил густой снег.

Натянув до самых бровей треуголку, он вышел на заснеженное крыльцо, дожидаясь Эфраима, и посмотрел на темное окно Майры. Она не появилась за завтраком и не вышла проводить его, и Брендан ощутил какую-то странную пустоту в душе. Вчера ночью она наверняка была не только изумлена его торопливым бегством из ее комнаты, но и рассержена. Черт возьми, неужели она не понимает, что делает с ним? Она свела его с ума, и он готов был поддаться сладостному искушению ее восхитительного тела. Но разве мог он остаться у нее и заняться с ней любовью прямо в доме ее отца?

Крупные снежные хлопья опускались на лицо и таяли. Он отвел взгляд от ее окна. Может, это совсем неплохо, что он уедет на несколько дней. Даже лучше, если он сохранит некоторую дистанцию.

— Уже готов, мой мальчик? — зарокотал Эфраим, выходя из конюшни и ведя за собой упирающегося Эль-Ната, которому, похоже, совсем не хотелось тащить большие красные сани.

Брендан снова метнул взгляд на темное окошко, с некоторой опаской покосился на свирепого жеребца и неохотно забрался в сани рядом со старым мастером.

— Я готов, как и положено.

— Ну, тогда в путь. — Эфраим достал из кармана часы и с ухмылкой заметил:

— Уже половина седьмого, и на верфи наверняка много любопытных. Нам не следует задерживаться, верно? — Он дернул за поводья. — Пошла, старая кляча!

Сани весело заскрипели по свежему снегу. Клубы пара поднимались от ноздрей коня, снежинки застревали в его черной гриве, а красные и белые ленточки упряжи развевались на ветру. Брендан почувствовал трепет. Вот и настал этот день! Там, у причала, его ждет «Пустельга».

На пристани уже собралась огромная толпа. При появлении саней раздались приветственные крики. Группа девушек с покрасневшими от холода носами громко запела «Да здравствует свободная Америка», раздался стук барабанов, где-то совсем рядом выстрелила пушка, и тут Брендан увидел свою шхуну.

Толпа громко ревела, играла музыка, но Брендан больше ничего не слышал и не видел.

Она стояла недалеко от причала, гордо покачиваясь на волнах, словно ей не терпелось поскорее оторваться от берега. Течение было сильным, и нос шхуны высоко поднимался, а яркие флажки развевались на ее высокой мачте. На палубе толпились матросы и офицеры из новой команды. Кто-то, похоже, заметил Брендана, потому что неожиданно вокруг началось движение — все готовились к встрече капитана.

Брендан мельком заметил, как Мэтью, до этого стоявший рядом с какой-то девушкой, отошел от нее и дотронулся до его руки. Он не помнил, как прошел сквозь расступившуюся толпу к краю пирса, где на волнах покачивалась лодка. Команда нарядно одетых матросов во главе с Лайамом приветствовала его, подняв по команде весла и одновременно опустив их в воду. Такой выправкой маг гордиться самый лучший королевский корабль. На носу лодки была изображена маленькая птичка, которая дала название кораблю. Лодка быстро понеслась по волнам.

Поправив треуголку, Брендан стоял в лодке с гордо поднятой головой и смотрел сквозь падавший снег на приближающуюся шхуну. Все было так знакомо: волнение и трепет, радость ожидания, громкие команды, резкие боцманские свистки, барабанная дробь, матросы, выстроившиеся в одну шеренгу. Неожиданно на него нахлынули воспоминания о другом дне, когда его торжественно встречали на флагманском фрегате адмирала Джеффри Ллойда…

Брендан потряс головой, стараясь отогнать эти воспоминания. Под звуки песни «Янки Дудль» Брендан поднялся по трапу на борт судна. Офицеры приветствовали его, подняв шпага, матросы замерли в строю. Возле большой стасорокавосьмимиллиметровой пушки стоял невысокий паренек и громко выводил слова песни.

Брендан улыбнулся.

Отдав честь и сделав вид, что не заметил подернувшиеся влагой глаза капитана, Лайам шагнул вперед:

— Добро пожаловать на борт, сэр!

Брендан ответил на приветствие, снял шляпу и окинул взглядом свою команду.

Длинный бушприт шхуны устремлялся прямо в небеса. Пушки застыли в ожидании, белый снег лежал на их стволах. Тросы были аккуратно свернуты и лежали на узкой палубе, паруса убраны и стянуты на реях. Пахло свежей краской и смолой, и эти запахи смешивались с соленым морским воздухом.

Лайам изо всех сил старался сдержать широкую улыбку.

— Хороша?

— Она прекрасна! — ответил Брендан. — Больше нечего сказать.

Он взглянул на падавший снег, который таял на его щеках. Да, она была прекрасна. Высокие, слегка скошенные назад мачты чернели на фоне серого неба, а яркие флажки намокли от снега. Свежий ветер оживлял снасти — начинался отлив. Трудно было представить более подходящую погоду для выхода в море.

И «Пустельга» была готова к плаванию. Брендан чувствовал ее нетерпение, когда прошелся по палубе от кормы до самого носа, затем погладил небольшой румпель. Снег растаял под его ладонью, пальцы онемели, но он не убрал руку до тех пор, пока дерево не стало теплым. Брендану казалось, что он прикоснулся к самому сердцу шхуны, и он наслаждался этим моментом. Наконец он повернулся к заждавшемуся экипажу.

Краем глаза он заметил собравшихся на пристани людей, другие корабли и покачивавшиеся на волнах лодки с любопытными. Где-то там на берегу оставалась и Майра Эштон. Она не вышла к завтраку, но он был уверен, что она там, он даже чувствовал на себе взгляд ее озорных зеленых глаз. Брендан подставил лицо ветру, который неожиданно показался ему горячим. Майра Эштон считала, что он мог сделать чертеж корабля, но не мог им управлять. Она наверняка будет пристально наблюдать за ним.

При виде капитана команда разразилась радостными возгласами.

— Поднять лодку на борт и дать сигнал нашему лоцману! Мистер Уилбур, мы пойдем под кливером и с одним рулем.

Кливер нетерпеливо затрепетал на ветру, и «Пустельга» осторожно двинулась вниз по реке.

— Поднять якорь! — скомандовал Брендан, когда якорная цепь стала натягиваться.

— Есть, сэр!

Якорь был поднят из темной глубины и закреплен на борту. «Пустельга» стала набирать скорость, устремившись к устью Мерримака. Их ждало море.

Верфи и заснеженные луга остались позади. Волны ударяли о борт шхуны, а впереди шла лодка лоцмана, который должен был провести их через затопленные заграждения. Когда они проходили мимо острова в устье реки, их приветствовал пушечный залп скрытой там батареи. Брендан кивнул, и орудия «Пустельги» заговорили в первый раз, ответив на салют и поблагодарив город, который построил ее.

— Красавица, просто красавица, сэр! — взволнованно воскликнул Джон Кифи, с восторгом и благоговением разглядывая мачты и оснастку корабля. — Она станет вашей гордостью, сэр! Она станет гордостью нашей страны! Я просто не могу налюбоваться на нее. Теперь мы покажем этим британцам, из чего мы сделаны! Дадим им жару!

Брендан улыбнулся и указал вперед:

— Видишь прямо по курсу ту маленькую лодку со зрителями? Только задень ее, и ты у меня повеселишься.

— Ясно, капитан.

Ветер крепчал. Они обогнули северную оконечность острова, и тут вся команда затаила дыхание. Серый и мглистый простор Атлантики во всем своем великолепии лежал перед ними. Лодка боцмана осталась позади.

— Поднять парус на фок-мачте! Лечь на новый галс!

Команда, еще не привыкнув к новому снаряжению, медленно развернула и укрепила парус. Брендан прошел на нос и ухватился за холодные, мокрые перила, наблюдая, как разворачивались на ветру огромные белые полотнища. Он чувствовал, как судно резко усиливает ход.

— Выбрать шкоты! — скомандовал он.

Берег стал удаляться.

Команда ответила громкими возгласами, а волны буквально кипели за бортом. У матросов было самое прекрасное и быстроходное судно, которое когда-либо строили в Ньюберипорте, самый везучий капитан по эту сторону Атлантики и океан, полный британских кораблей, которые только и ждали, чтобы их захватили. По одному и группками матросы стали спускаться в кубрик, чтобы согреться и выпить за удачу. На палубе остались только несколько человек из старой команды и один канонир из Ньюберипорта, щуплый паренек в большой шляпе и с заплетенной по-морскому косичкой. Прислонившись к пушке, которую парнишка считал своей и окрестил «Свободой», он наблюдал за капитаном, стоявшим у штурвала.

Следы ушедших вниз матросов уже были заметены снегом, но у Брендана еще будет время присоединиться к ним, чтобы послушать морские истории, познакомиться с ирландцами… Сейчас переодетая Майра была довольна, что смотрела на капитана, который вел вдаль свой корабль.

Капитан Брендан впервые оказался наедине со своей шхуной. Это очень ответственный момент, и она не хотела ему мешать.

По заснеженной палубе Майра направилась к люку, но прежде чем спуститься, она оглянулась и увидела, что капитан улыбался.

Всю ночь Майра провела в спорах с офицерами «Пустельги», и особенно с лейтенантом Лайамом, стараясь убедить их в том, что ее пол никак не влияет на ее мастерство канонира, поэтому не было ничего удивительного в том, что она заснула сразу после завтрака, который оказался весьма вкусным.

Они в конце концов позволили ей остаться на борту втайне от капитана. Конечно, немалую роль в этом сыграла поддержка моряков из Ньюберипорта, которые плавали вместе с ее братом на «Владычице» и знали, что своими легендарными успехами шхуна была обязана не только командованию капитана Мэтью Эштона, но и канонирскому мастерству его маленькой сестры.

Брендан оказался не единственным, кто был в полном неведении, что на борту находится Майра Эштон. Эфраим, закончивший к семи утра чтение раздела «Морские новости» в местной газете, тоже ничего не знал о местонахождении своей дочери. Однако когда он не услышал о ней к десяти часам, у него не осталось никаких иллюзий.

Правда, Эфраим считал, что она снова сбежала с Мэттом, ведь его шхуна через час отплыла вслед за Бренданом. Как бы там ни было, в это самое время Майра спала в гамаке на корабле Брендана. Неожиданно послышался топот, а затем и крики:

— Все наверх!

Наверху завывал ветер, кто-то бегал по палубе. Она дотронулась до корпуса корабля: он был холодный, но сухой, значит, судно не тонуло. Послышался громкий голос Брендана:

— Доложите, мистер Рейли!

— Прямо по курсу виден парус, капитан!

Налетевший порыв ветра заглушил остальные слова.

Дрожа от холода, Майра выбралась из гамака, спрятала косичку под воротник и, торопливо натянув шляпу и ботинки, поднялась на палубу. От резкого порыва холодного ветра на глазах у нее выступили слезы. Нос «Пустельги» то вздымался вверх, то погружался вниз, оставляя по бортам вспенившиеся волны. Майра заморгала и уставилась на реи.

На вантах стоял человек и смотрел в подзорную трубу. Это был Брендан.

— Кажется, глупая ирландская удача улыбнулась нам, — произнес Обадая Боббс, высокий коренастый матрос с крупной родинкой возле рта. Он покачал головой и усмехнулся. — Не прошло и полдня, как мы вышли из порта, а он уже отыскал добычу. Вон там, смотри! Похоже, большой бриг. Кажется, мы застали его врасплох. Теперь он не скроется!

— Ты прав насчет брига, Боббс, — сказал Брендан, стараясь согреть руки. — Кажется, это «Шалун», у него четырнадцать пушек, построен три года назад в Глазго.

Он с любопытством посмотрел на невысокого паренька, застенчивого и робкого. Брендан нахмурился. Этот паренек вдруг показался ему удивительно знакомым.

— Не помню, чтобы нанимал вас, мистер…

— Старр, сэр, — ответил паренек, уткнувшись лицом в шарф, словно черепаха, укрывшаяся под панцирем.

Лайам заметил затруднительное положение Майры и тут же бросился на помощь. Схватив кружку горячего кофе, которую Дэлби приготовил для капитана, он быстро передал ее Брендану.

— Парень очень застенчив. Ты его не помнишь, потому что это я нанял его.

— Ну, снимите шляпу, чтобы я мог взглянуть на вас, — с улыбкой сказал Брендан.

— Невозможно, — промямлила Майра.

— Он боится, — пояснил Лайам, подтолкнув ее к люку. — Эти парни так боятся старших офицеров, ты же знаешь, Брендан!

Брендан продолжал настаивать:

— Не надо меня бояться, мистер Старр! Я прошу только вашего доверия, а не вашу жизнь!

— Не могу снять шляпу, сэр.

— Черт возьми, почему?

Она судорожно подыскивала подходящий ответ.

— Потому что… моя кожа не выносит солнца, сэр. И свет тоже. Я сразу покрываюсь волдырями.

— Но ведь сейчас снег, мистер Старр! — сказал Брендан, грея руки о кружку с кофе.

— Это не важно, солнце все равно ведь там, — показала она наверх.

Лайам громко кашлянув.

— Видишь ли, Брендан, — заговорил он, положив руку капитану на плечо и уводя его в сторону. — Мистер Старр — альбинос и не выносит никакого света.

Брендан еще некоторое время смотрел на нее, но, как видно, этот ответ удовлетворил его, поскольку он кивнул и устремил взгляд на видневшийся вдали корабль. Лайам подмигнул ей, а Майра зажала рот рукой, чтобы не рассмеяться.

Стоявший рядом с ней Боббс потер щеку, стараясь скрыть улыбку, и вопросительно посмотрел на капитана:

— Вы уверены, что это «Шалун», капитан? Это ведь американский бриг.

— Так и есть. Посмотри внимательнее, Боббс, на мачте над американским флагом развевается английский. Вероятно, его захватили англичане. — Брендан протянул моряку подзорную трубу и спокойно отхлебнул кофе.

— И что вы собираетесь делать? — спросил моряк, протерев линзы.

Брендан допил кофе.

— Сделать бриг нашей добычей и привести в порт под американским флагом.

Боббс в недоумении уставился на него.

— У Америки не так много хороших кораблей, чтобы разбрасываться ими, — добавил Брендан и озорно улыбнулся.

— Но, сэр, на «Шалуне» четырнадцать пушек, а это значит, что у того, кто его захватил, их вдвое больше. Вряд ли они согласятся уступить добычу маленькой шхуне с десятком пушек…

Но Брендан уже начал отдавать команды:

— Спустить парус на грот-мачте! Приготовиться к атаке! Через секунду его команды послышались на корме. Майра удивленно смотрела на него, а потом повернулась к Лайаму:

— Он всегда такой?

— Какой?

— Дерзкий, азартный, невозмутимый!

Не отвечая, Лайам широко улыбнулся: мисс Майре еще многое предстоит узнать об их капитане. Брендан забрался наверх и крикнул в рупор:

— Эй, на бриге! Чей это корабль?

Напряжение возрастало. Матросы обменялись взглядами. Майра представила, как удивились на бриге, когда «Пустельга» точно призрак возникла под самым носом.

Сквозь снежную завесу донесся ответ:

— Корабль его величества короля Англии!

— Спусти английский флаг, или мы сделаем это за тебя! На «Шалуне» все пришло в движение. Раздался выстрел, и ядро упало в четверти мили от шхуны. Кто-то на бриге перерезал якорную цепь, и судно задрейфовало на волнах.

«Похоже, они хотят поиграть», — подумал Брендан. Он посмотрел на маленькую фигурку возле орудия и содрогнулся от страха. Если Лайам решил пошутить…

— Право руля, Уилбур! Мистер Старр, прицелиться! Майра энергично закрутила рукоятки, поднимая ствол орудия и наводя его на цель, прижалась щекой к холодному железу. «Пустельга» покачивалась на волнах, снежная пелена загораживала цель. Тут главное не промахнуться, чтобы не пробить корпус брига.

Майра чувствовала, что все смотрят на нее. Лайам молитвенно сложил руки на груди, Дэлби зажал ладонью рот, а ирландцы делали на нее ставки. Брендан тоже не сводил с канонира взгляда. Майра запалила фитиль и отступила назад, чтобы избежать отдачи. Пушка извергла клубы дыма и пламени. Все устремили взгляды на бриг и затаили дыхание.

— Боже мой! — воскликнул побледневший и изумленный Лайам, на его лице застыла странная улыбка. Майра увидела, как нос брига нырнул в воду, потянув за собой снасти и перекладину рангоута. Больше не было необходимости стрелять. Английский флаг был быстро спущен с мачты.

Лайам напряженно пытался подыскать слова:

— Изумительный выстрел, мистер Старр!

— Благодарю…

Брендан продолжал смотреть на нее, зажав в руке рупор.

«Пустельга» уверенно и гордо подошла к побежденному бригу и покачивалась на волнах, пока капитан высаживал на него своих людей. Судно было изувечено, но могло плыть, и вскоре победитель и пленник подняли паруса и направились к берегу.

Они как раз приближались к бухте, когда вслед за львенком в погоню кинулась львица: «Гадюка», тридцатидвухпушечный корабль его королевского величества, с новым капитаном, Ричардом Кричтоном, была полна решимости отомстить.

Глава 13

Прошло два дня после столкновения «Пустельга» с «Гадюкой», которое оказалось весьма печальным для Кричтона.

— Нехорошо, Ричард. — Сэр Джеффри Ллойд перевернул еще одну страницу доклада капитана.

В каюте семидесятичетырехпушечного фрегата «Неустрашимый» было холодно, но Кричтон обливался потом под своим красивым синим кителем. Он казался совершенно бесстрастным, и только светлые глаза выдавали его волнение. Его пальцы нервно поглаживали эфес шпаги, он не отвечал на слова адмирала, по опыту зная, что сейчас лучше не возражать.

Сэр Джеффри перевернул еще одну страницу, и пот заструился по спине Кричтона.

Брендан Джей Меррик. От этого имени Кричтон ощутил привкус горечи во рту. Прошлой осенью, после обмена английских пленных на американских и его возвращения, адмирал сэр Джеффри встретил Кричтона без особого энтузиазма и не был расположен отдавать под его командование еще один корабль. Но бывший капитан «Гадюки» погиб в бою, и туда срочно требовалась замена.

И вот теперь Меррик снова выставил его болваном. Кричтон скрипел зубами: он был уверен, что этот негодяй умер четыре года назад.

— Послушайте. Ричард, это какая-то галиматья! — Адмирал продолжал разбирать слова доклада.

«Старому козлу уже давно пора в отставку, — подумал Кричтон. — Может, он сделает всем одолжение и околеет в ближайшие дни? Но тогда флот перейдет под командование, этого надменного Хайрама Элсуорта, напыщенного педанта. Уж пусть лучше остается сэр Джеффри».

Адмирал вздохнул и снова перевернул страницу. Сидевший рядом с ним Элсуорт презрительно улыбнулся, глядя на Кричтона, и потянулся за своей табакеркой. Кричтон проигнорировал его. Он столько раз переписывал доклад, стараясь выгородить себя, а этот старый козел никак не может дочитать. Кричтон нервничал еще и потому, что доклад был не совсем правдивым.

Наконец сэр Джеффри устало отложил бумаги.

— Чего я не могу понять, капитан Кричтон, так это как можно было победить тридцатидвухпушечный фрегат и отнять у него добычу! Это позор!

— Неслыханно! — воскликнул Элсуорт. Кричтон сжал эфес шпаги.

— Я же сказал вам, сэр, там был Меррик.

Это объясняло многое. Адмирал устало потер глаза.

— Вы уверены, Ричард?

— Да, сэр.

— Я думал, что он умер.

— Мы все так считали, сэр.

— Прекрасный молодой человек, который подавал столько надежд. Какой позор, что он выступил против своей страны! Я, конечно, рад, что он жив, но, черт побери, Ричард, он как бельмо на глазу!

Старый адмирал отвернулся к иллюминатору и слегка улыбнулся своим воспоминаниям.

Меррик… Бывший капитан флагмана, жизнерадостный молодой повеса с доброй улыбкой и острым умом. Он был его лучшим капитаном. Одному только Богу известно, что с ним сталось бы, если бы не тот мятеж на корабле четыре года назад. Люди, подобные Меррику, являлись гордостью британского флота, становились героями.

А иногда становились врагами…

Вздохнув, адмирал взял транспортир и начал машинально вертеть его. Похоже, пресловутая ирландская удача Меррика оказалась очень сильной. Не всякий мог выжить после ранения в грудь или остаться в живых после стольких часов, проведенных в открытом море, как рассказал в докладе Кричтон. Нет, адмирала не удивило то, что Меррик выжил и объявился в самый неподходящий момент. Он не очень удивился, услышав о необыкновенной шхуне, но в руках капитана Меррика эта шхуна…

Его улыбка исчезла. Нужно положить этому конец. Снова придвинув к себе доклад, адмирал прищурился, разбирая почерк Кричтона, а потом с ворчанием отбросил бумаги.

— Ричард, вы очень нечетко пишете. Лучше расскажите, что произошло.

— Хорошо, сэр. — Кричтон выпрямился и посмотрел на собеседника своими бесцветными глазами. — Я захватил «Шалуна», американский бриг, вооруженный четырнадцатью пушками, и высадил на него часть экипажа под командованием лейтенанта Сандерсона. — Его голос был спокойным, словно они говорили о политике за чашкой чая. — Шел сильный снег, подул шквалистый ветер. Я принял решения отвести «Гадюку» в открытое море, а Сандерсон держался ближе к берегу. Вскоре я услышал пушечный выстрел и решил все разузнать. И тут увидел эту шхуну.

— Ах да, эта шхуна! — Элсуорт откинулся на спинку кресла и поднес к носу табакерку.

У Кричтона на скулах заходили желваки.

— Это самая необычная шхуна, которую я когда-либо видел. Высокие, немного наклоненные назад мачты, низкая посадка, невысокие борта… она похожа на клиперы, которые делали в Балтиморе. Она уже перехватила мой трофейный корабль и направлялась вместе с ним к берегу. Конечно, я кинулся за ней, поскольку она сама явно была более ценной, чем «Шалун» со всем своим грузом.

— И в этот момент бриг отделился от шхуны?

— Да, сэр.

— Я бы погнался за бригом, все-таки это трофей, — заметил Элсуорт. — Слушай, Кричтон, а тебе известно, что с ним стало?

— Он вернулся в американский порт, — ответил Кричтон, поджав губы и схватившись за эфес шпаги.

— Джентльмены, — урезонил адмирал, зная об их взаимной неприязни. — Продолжайте, Ричард.

— Но эти замечания унизительны, сэр.

— Я это понимаю, Ричард. Все это унизительно для вас, для меня и для британского флота. И я боюсь, что, если не покончить с Мерриком, он доставит нам много хлопот.

Кричтон затаил дыхание. Об этом говорилось в его докладе, но старый козел опять повторял все перед Элсуортом. Скорее в аду похолодает, чем он доставит этому напыщенному Элсуорту удовольствие увидеть свое унижение. Не важно, что у того отец граф, Кричтон тоже найдет шанс продвинуться. Но вначале нужно разделаться с проклятым Мерриком.

Адмирал ждал. Кричтон постарался сохранить твердость в голосе:

— Я поставил все паруса и кинулся вдогонку за шхуной. На ней было поднято столько парусов, что она могла перевернуться в любой момент. В то же время мне показалось странным, что она не продвигалась вперед. — Его светлые глаза потемнели от злости. — Теперь, конечно, я знаю, что это была хитрость. Они стояли на якоре, создавая видимость движения.

— Это похоже на Меррика, — вставил Элсуорт.

Кричтон с ненавистью посмотрел на него.

Адмирал уронил транспортир на стол.

— Продолжайте, Ричард.

— Посмотрев в трубу, я понял, что на шхуне хитрят. Меня просто уводили от брига. Я выстрелил, но шхуна буквально полетела вперед, когда подняла якорь.

Адмирал уткнулся в доклад, чтобы скрыть свою радость. «Даже сейчас Меррик не разочаровал меня», — подумал он. Внезапно его улыбка исчезла, когда он поднял глаза и встретился с холодным взглядом Кричтона.

— Принимая во внимание то, что вы рассказали о шхуне, меня не удивляет, что они так ловко обманули вас. Но мне кажется, вы упускаете самое главное — сражение.

Костяшки пальцев Кричтона побелели.

— Шхуна была неуловима, сэр. И позвольте также напомнить, что шел сильный снег, дул порывистый ветер. Это очень важно…

— А сражение, Ричард?

— Ах да… — Кричтон откашлялся и продолжил:

— Я запер ее в бухте, сэр, и она встала ко мне правым бортом. Проход в бухту оказался слишком узким для моего корабля, " поэтому я продвинулся по нему насколько смог. Если бы там было глубже, то я мог бы воспользоваться всеми орудиями, а так в моем распоряжении остались только те, что стояли в носовой части, в то время как шхуна могла обстреливать меня всей своей батареей. Она это и сделала. — Кричтон старался казаться спокойным, хотя это была самая унизительная часть истории. — За час я лишился фок-мачты и получил значительные повреждения бушприта и корпуса. Мы не могли достать шхуну, но и она не могла выйти.

— И тогда вы отступили?

— Мы отошли, сэр. Я бы не стал называть это отступлением.

— И решили отправиться на поиски трофейного брига?

— Да, сэр.

— И обнаружили, что шхуна преследует вас?

— Если бы ее появление не было таким неожиданным, то исход нового сражения был бы другим, сэр.

Сэр Джеффри потер лоб.

— Так это во время второго сражения были снесены руль, штурвал и грот-мачта? Похоже, у Меррика очень меткий канонир, который смог одолеть корабль с таким снаряжением, как ваша «Гадюка». Хорошо, что вы не потеряли флаг, Ричард. В морском бою всякое может случиться. Я не стану ставить вам в вину ваше поведение, даже несмотря на то, что у Меррика было в два раза меньше орудий, чем у вас.

Воцарилась гнетущая тишина. Снаружи доносились крики чаек и отрывистый голос лейтенанта. Адмирал задумался, а потом продолжил:

— И по этой причине вы встали на якорь, чтобы заняться ремонтом. — Он уставился в бумаги и покачал головой. — Но мне непонятно, как с корабля могли исчезнуть сорок пять человек!

— Они не просто исчезли, сэр! Их украли, когда на судне все спали…

Адмирал кивнул, чтобы он продолжал.

— На посту остался мичман Эверетт. Ему всего двенадцать лет, и этот идиот разрешил подняться на борт двум мальчикам-рыбакам, которые продавали свой улов. Вероятно, пока он разговаривал с одним, второй пробрался к экипажу с этой запиской. К рассвету сорок пять человек исчезли.

Адмирал метнул на него недобрый взгляд.

— О, не волнуйтесь, сэр. С этим маленьким мичманом уже разобрались.

Сэр Джеффри нахмурился. Ему было известно о том, как Кричтон «разбирается» с матросами, но, будучи адмиралом, он не мог вмешиваться в то, как Кричтон командовал кораблем. Это было обязанностью Элсуорта, и он позже переговорит с ним об этом.

— Записка все еще у вас, Ричард?

— Да, сэр.

— Я бы хотел прочитать.

Кричтон достал ее из кармана и протянул адмиралу. Тот начал читать: «Джентльмены, относясь с полным пониманием и сочувствием к вашему бедственному положению под командованием одного из самых жестоких офицеров короля, я приглашаю вас присоединиться к команде новой каперской шхуны „Пустельга“, с которой вы уже имели возможность познакомиться. Вы найдете ее в миле к востоку от вашей стоянки. Те из вас, кто захочет сбросить иго короля-тирана и стать славными защитниками свободы, будут почетными гражданами Америки и получат долю от захваченного шхуной трофея. Капитан Брендан Джей Меррик, бывший офицер королевского флота».

В каюте стало тихо. Элсуорт деликатно кашлянул, а сэр Джеффри отбросил в сторону записку. Меррик обратил слухи о жестокости Кричтона в свою пользу и с легкостью переманил матросов с королевской «Гадюки».

Встав с кресла, адмирал наполнил мадерой три бокала.

— Джентльмены, — заговорил он, — я не считаю необходимым волноваться из-за какой-то маленькой шхуны. Но, учитывая тот факт, что ее капитаном является Меррик, я не могу оставить ситуацию без внимания. Она унизительна для британского флота. — Он тяжело вздохнул. — И я боюсь, что они будут повторяться.

Элсуорт чихнул и потянулся за носовым платком.

Адмирал посмотрел на падающий за окном снег, а затем перевел взгляд на Кричтона, который, в свою очередь, уставился на него своими немигающими бесцветными глазами. Сэр Джеффри недолюбливал Кричтона, но он был его офицером, и надо было предоставить ему возможность восстановить свое достоинство.

— Вы говорили, что эта шхуна совсем не похожа на рыбацкое или контрабандное судно, что у нее узкий корпус и большая парусность.

— Да, сэр. Она скорее напоминает хищную птицу.

Адмирал задумался. Похоже, Кричтон был прав, когда кинулся в погоню за шхуной, оставив трофейный бриг. В адмиралтействе были бы весьма заинтересованы изучить это судно. Тогда он смог бы спокойно, с почетом отправиться в отставку и поселиться в родовом поместье в Кенте.

— Разведка сообщила мне, что некий Эфраим Эштон из Ньюберипорта недавно построил судно, совсем не похожее ни на одно из тех, что строились на их верфях. Высокий поднятый нос, много мачт и такой узкий корпус, что многие предсказывали, что эта шхуна перевернется, едва ее спустят на воду. Но если ее сконструировал Меррик, то такого наверняка не случится. И мне кажется, что именно его шхуну и построил Эштон. Вы что-нибудь знаете про Эштона, джентльмены?

— Я слышал о его сыне, — произнес Элсуорт.

— Да. Молодой Эштон — точная копия своего отца. Эфраим сделал состояние на торговле ромом, а потом занялся строительством кораблей. Но как видно, это дело у него не слишком процветало, — сказал адмирал. — Однако теперь, когда разнесется слава о новой шхуне, у него не будет отбоя от заказов. А Мэтью у них известный капер, своего рода герой города. Но он не сможет соперничать с Мерриком, если тот тоже займется пиратством и разбоем на море, — со вздохом заявил адмирал.

— Все может обернуться настоящей катастрофой, если Меррик и Эштон объединятся, — заметил Элсуорт.

Адмирал неторопливо расхаживал по каюте.

— Полностью согласен с вами. — Он постучал пальцами по подзорной трубе. — Особенно если принять во внимание тот факт, что из Лондона отплывает целая торговая флотилия, которая должна появиться в Нью-Йорке через две недели. Капитан Меррик, без сомнения, узнает об этом, как и остальные пираты. Поэтому его нужно остановить до того, как он причинит нам огромный ущерб. Я хочу, чтобы вы, Ричард, сделали две вещи. Или, вернее, попытались сделать, поскольку здесь замешан капитан Меррик.

Кричтон подался вперед.

— Во-первых, чтобы вы доставили мне Мэтью Эштона. Живым. Американцы хорошо заплатят за его возвращение. Мне бы хотелось кое-что выведать у него о Ньюберипорте и неприступных порогах на этой проклятой реке.

Установилась продолжительная пауза.

— А что во-вторых, сэр?

— А во-вторых, Ричард, — заговорил адмирал, глядя поверх своего бокала, — мне нужна эта шхуна. — Его старческие глаза неожиданно заблестели, и он продолжал:

— Она должна быть абсолютно целой, на плаву. Ее нужно захватить как можно скорее. Если она и вправду так великолепна, как вы ее описали, то представляет собой гораздо большую ценность, чем сотня кораблей. Пусть наши инженеры разберут и изучат каждую ее досочку.

Улыбка появилась на плотно сжатых губах Кричтона.

— На том и порешим, джентльмены. — Сэр Джеффри отослал из каюты Элсуорта и пристально посмотрел на Ричарда. — Вот ваш шанс, Ричард. Чтобы вернуть себе славу и укрепить мою веру в вас, добудь мне Мэтью Эштона, и в адмиралтействе ничего не узнают о ваших неудачах прошлой ночью. Но если вы приведете мне Меррика и его шхуну, то я обещаю вам адмиральский чин к концу года.

— Адмиральский чин, сэр?

— Да, Ричард. Я знаю, что вы мечтаете об этом. — Адмирал улыбнулся и проводил его до двери. — Теперь идите и не медлите. Я старик, и у меня мало времени. У вас всего две недели, так что не тратьте время попусту.

Кричтон улыбнулся, и в его глазах промелькнула такая ненависть, что у старого адмирала невольно мурашки пробежали по спине.

— Благодарю вас, сэр Я оправдаю доверие. — Кричтон поклонился и вышел из каюты. Через некоторое время боцманские свистки возвестили о том, что он покинул флагман и поднялся на борт своей «Гадюки».

Сэр Джеффри долго стоял возле иллюминатора. Он думал о своем доме в Кенте, о Меррике и Эштоне и о том, что с ними сделает Кричтон, если ему посчастливится пленить их.

Глава 14

Было пять вечера, и стало совершенно темно.

Брендан насвистывал, шагая по заснеженным, холодным улицам Ньюберипорта. Он засунул руки в карманы, низко надвинул треуголку и уткнулся подбородком в шарф. Он волновался от радостного предчувствия, поскольку в его кармане лежало приглашение на обед от Эфраима Эштона. Отражало ли оно истинное гостеприимство морского капитана или было вызвано желанием услышать рассказ о восьми трофейных судах, которые «Пустельга» привела в порт Ньюберипорта, Брендан не знал.

Он улыбнулся, вспомнив, как сотни горожан громко кричали, пытались получить у него автограф, привлечь его внимание, молоденькие девушки так и висли у него на руках. Господи, и как Мэтью удалось пройти через это испытание, ведь он вернулся в порт с победой всего на несколько часов раньше Брендана, Во всей этой суматохе кто-то сунул ему в руку листок бумаги, как оказалось, приглашение самого Эфраима Эштона. После холодной жесткой койки, овсянки на завтрак и кофе с галетами даже воспоминания о пудинге Майры Эштон были приятны.

Брендан старался идти по следам, оставленным санями, чтобы не провалиться в глубокий снег. Ноги у него промокли и стали замерзать, но на душе было тепло. Он ускорил шаги. Где-то вдали послышалось лошадиное ржание и звон колокольчиков.

Неужели это Майра Эштон катается на своем сером красавце?

К тому времени когда Брендан добрался до дома Эфраима, его бриджи совсем промокли, в башмаках хлюпала вода, а плащ покрылся слоем снега. Но перед ним был дом, где в окнах горел яркий свет. И в этом доме была Майра.

У Брендана заколотилось сердце. Эта девушка была единственной, на кого он хотел произвести впечатление победой «Пустельги». Его не волновал восторг, который испытывал город по поводу добытых им трофейных судов.

Он заметил, как к дому, проваливаясь в снег, пробирался большой кот. Брендан бросил в него снежок и, конечно, промахнулся. Он не был таким метким, как его канонир Старр.

Продолжая смеяться, он наблюдал, как кот огромными прыжками добрался до крыльца и стал жалобно мяукать и царапаться в дверь. Дверь отворилась, на пороге показался Мэтью Эштон. Второй снежок Брендана попал Мэтту в лицо, свалив очки с носа.

— Сукин сын! — заорал Мэтт, стряхивая с лица снег. Он опустился на колени и стал нашаривать руками очки. Кот прошмыгнул мимо него в открытую дверь. — Ах ты, маленькая дрянь, проклятое кошачье отродье! Вот я тебя поймаю и задам тебе порку!

— Порку? — Брендан громко расхохотался, представив, как подслеповатый Мэтт будет гоняться за шустрым котом. — Хотелось бы мне посмотреть!

— Так это ты, Меррик?

— Нет, это Санта-Клаус! — продолжал веселиться Брендан. — Я принес тебе подарок на Рождество. Ты был хорошим мальчиком Мэтью?

— Подарок за то, что я сделал, или за то, что сделаю?

— Конечно, за то, что сделал, ведь будущее находится в руках Господа. Но тебе лучше установить с ним мир, пока ты не совершил ничего необдуманного, мальчик!

— О, я сейчас живо совершу необдуманный поступок! — воскликнул Мэтт, нацепив очки. Он стал торопливо лепить снежок. — Кстати, о мире. Это тебе пора просить его, ирландец!

Он бросил снежок и промахнулся.

— Говорят, что ты привел в порт сразу семь трофейных судов, это верно, ирландец?

— Нисколько.

— Я так и знал, что слухам верить нельзя.

— Их было восемь, парень.

— Восемь трофеев? — Мэтт стал готовить очередной снежок.

— Ну да, восемь! — ответил Брендан, поймав брошенный другом снежный комок. Мэтт с улюлюканьем кинулся в кусты возле крыльца и стал выглядывать оттуда, словно индеец.

— Мимо! — закричал он, после того как Брендан промахнулся. — Не представляю, как ты смог захватить столько судов, ты ведь мазила!

— Ты прав, я сам и не смог бы, но у меня есть замечательный канонир, который попадает в цель с первого раза!

Бах! Комок ударил прямо в грудь Брендана с такой силой, что он сел. Снег попал за воротник, по телу заструилась холодная вода. Старая рана заныла. Закашлявшись, Брендан прижал к груди руку и посмотрел на дверь. Там стояла Майра Эштон и лепила очередной снежок.

В голубом платье она напоминала морскую принцессу, такую красивую и хрупкую, что у Брендана перехватило дыхание. Он завороженно смотрел на нее. Невозможно было представить, что это та самая девушка, которая носилась по улицам в мужской одежде, ругалась, как матрос, которая сбила его своим конем. Да, рука у нее меткая!

Майра старательно долепила снежок, и ее рассчитанные, точные движения напомнили Брендану Старра, который тщательно проверял каждое ядро, прежде чем зарядить им пушку. Глаза Майры блестели, щеки раскраснелись от мороза. Сзади стояла Эвелина, которая следила за Мэттом.

— Ты еще не видел «Владычицу» после своего возвращения, капитан? — спросила Майра.

Брендан не сводил глаз со снежка, думая, кому он предназначается.

— «Владычицу»? Нет.

— Нужно обязательно посмотреть. Мэтт опять перекрасил голову женской фигуры, чтобы она была похожей на его новую подружку. У нее теперь рыжие волосы и зеленые глаза, да, Мэтт?

— Голубые глаза, черт возьми!

— Ах, простите! Я еще не успела разглядеть вблизи мисс Гринлиф.

Ее следующий снежок оказался крепким и страшным… Теперь уже Мэтт взвыл от боли и кинулся за хохочущей сестрой.

Вверху с громким стуком распахнулось окно, и раздался грозный голос Эфраима:

— Что здесь происходит?

В ответ раздался веселый смех. Окно закрылось.

— Что, черт возьми, происходит? — передразнила Майра и взглянула на Брендана, заметив в его глазах такую же неутоленную страсть, какая была в них, когда он впервые увидел «Пустельгу». Девушка улыбнулась, и для Брендана неожиданно ночь перестала быть холодной.

Мэтт вытер руку о штаны и затем протянул ее в знак приветствия.

— Заходи, Меррик! Мы очень рады твоему возвращению!

Брендан улыбнулся, и они вместе вошли в дом, раскрасневшиеся и запыхавшиеся. В доме ярко горели свечи. Слуга взял у Брендана мокрый плащ и шляпу, повесил шпагу, а Эвелина поднесла ему горячего грогу. Но он едва обратил на это внимание, поскольку не сводил взгляда с Майры, которая только что скрылась в столовой в сопровождении толстого полосатого кота.

Брендан слышал, как в столовой расставляли посуду, как там командовал Эфраим, оттуда доносились восхитительные запахи жареной индейки, пирожков с корицей, печеных яблок. И Брендан вдруг почувствовал, что ему все равно, смогла ли Майра что-то приготовить сама или нет.

Абигайль потрудилась на славу, и стол был уставлен отменными блюдами. Тут были и индейка с золотистой корочкой, и кукурузный пудинг, и пирожные, и клюква в сахаре, и оладьи в кленовом сиропе, и сыр, и растертые с сахаром яичные желтки.

В отличие от Эвелины Майра почти не притронулась к еде. Все ее мысли были заняты сидевшим рядом Бренданом. Он был так близко, что она чувствовала запах его мыла, сырой одежды, запах снега и моря. Он улыбнулся, сделал комплимент Абигайль относительно ее кулинарного мастерства, много смеялся и жестикулировал. Но Брендан, похоже, не замечал того, что Майра сидела рядом. Он ни разу не посмотрел на нее, не заговорил и изо всех сил старался не прикоснуться к ней. Но его застенчивость нисколько не обманула Майру. Всякий раз, когда она смотрела на него, она вспоминала, каким он был на палубе корабля, веселым, смелым, отчаянным, как уверенно он вел вперед свой маленький корабль…

— Ты влюбилась в него, — сказал Мэтт, когда она несколько часов назад напряженно расхаживала по залу, то и дело поглядывая на часы.

— Нет.

— Да. — Он щелкнул ее по носу, а она в ответ слегка пнула его. — Я все вижу.

— Я не влюбилась в него. Он просто сумасшедший. Какой капитан будет стоять на палубе во время сражения и рисовать вражеский корабль?

— Наш капитан прекрасно справляется со своим делом, сестренка, да ты и сама это знаешь. Но я уверен, что в его сердце есть местечко и для тебя…

— Это все чепуха, Мэтт!

Брат только рассмеялся и похлопал ее по плечу.

Майра надеялась, что Мэтт прав и что Брендан действительно что-то испытывал к ней. Но тогда почему он избегал ее?

Сразу после победного прибытия «Пустельги» в порт Майра быстро примчалась домой и уже перепрыгивала через две ступени по пути в свою комнату, когда ее заметил Эфраим. Добрых десять минут он орал во все горло, прежде чем вспомнил про свой ультиматум.

Эфраим был неумолим:

— У тебя осталось ровно два месяца и десять дней, чтобы назвать имя твоего будущего мужа, Майра! — Он достал из кармана часы и помахал ими у нее под носом. — Два месяца и десять дней, иначе придется распрощаться с серым жеребцам! Не думай, что я не нашел на него покупателя. Патрик Трейси с удовольствием выложит кругленькую сумму!

— Только через мой труп! — выкрикнула Майра и скрылась в комнате.

Хорошо, что отец не знал, на чьем корабле она была! И слава Богу, что ее Шейла в безопасности, поскольку она принадлежит теперь Эвелине. Правда, отец пока тоже не знает об этом. Но оставался вопрос с Ригелем и Эль-Натом. Два месяца и десять дней…

— Брысь! — вырвалось у Майры.

— Что? — нахмурившись, посмотрел на нее Эфраим.

— Брысь! — повторила она коту, который терся о ее ногу, требуя подачки. Громкое мяуканье раздалось под столом.

Эфраим нахмурился и отрезал кусок индейки. Брендан улыбнулся и посмотрел на Майру.

— Как дела с уроками верховой езды?

Майра растерялась. Какие уроки? Она ведь была на «Пустельге»!

К удивлению, на выручку ей пришла Эвелина:

— Просто замечательно, Брендан.

Майра закрыла глаза и вздохнула с облегчением.

Эвелина, однако, не собиралась раскрывать секрета Майры, чтобы ничего не испортить не только для нее, но и для Брендана.

До приезда в Ньюберипорт Эвелина была готова возненавидеть ту женщину, о которой ей рассказывал Брендан. В прошлый раз, когда ее брат влюбился, его сердце было совершенно разбито, и Эвелина не хотела, чтобы это повторилось. Но Майра ничуть не напоминала Джулию, которая не только ненавидела все то, что было дорого сердцу Брендана, — море и корабли, но и никогда не осмелилась бы проникнуть на его корабль лишь для того, чтобы быть рядом с ним.

Майру и Брендана связывало нечто особенное, и Эвелина, несмотря на ничтожность шансов своего счастья с Мэттом, не испытывала желания лишить этого шанса Брендана и Майру.

Майра заметила, что Эвелина не сводила глаз с Мэтта, который составлял план нападения на английский конвой, который, по слухам, скоро должен был появиться у берегов Америки. Брендан, привыкший к хвастливым рассказам завсегдатаев таверн, слегка улыбался, в то время как Эвелина испытывала неподдельное восхищение. Майра подумала, что не мешало бы занять помыслы Эвелины еще чем-то, кроме еды и Мэтта. Чувствуя, что нога Брендана слегка подвинулась к ней, она вытерла губы салфеткой и весело произнесла:

— Ну что, Эвелина, ты готова к завтрашнему занятию верховой ездой?

Эвелина растерялась:

— Ах да, я совсем забыла. После завтрака…

— Завтрак ровно в восемь, — напомнил Эфраим, словно об этом никто не знал.

— Видишь? Так что ты успеешь поесть. Только не слишком много, чтобы лошади не было тяжело…

Так прошел вечер. Эвелина смотрела на Мэтта, а он не обращав на нее никакого внимания. Майра смотрела на Брендана и тоже без взаимности. Наконец Майра осмелела и положила руку на бедро Брендана, он дернулся от неожиданности и опрокинул бокал вина. Красное пятно расплылось по белой льняной скатерти, и Брендан зарделся.

— Нервничаешь, парень? — спросил Эфраим, приподняв густые седые брови. — Брось, Меррик, с каждым бывает. Немудрено после стольких часов сражений, уж мне это хорошо известно. — Он многозначительно посмотрел на свои большие трофейные часы и откашлялся. — Думаю, самое время нам удалиться в библиотеку. Не следует рассуждать о крови и убийствах перед женщинами. — Он хмыкнул и потянул Мэтта из кресла.

Брендан поклонился с истинно английской галантностью и тоже прошел в библиотеку.

Майра мечтательно смотрела ему вслед, на ее губах появилась улыбка. Она продолжала сидеть и смотреть на закрытую дверь еще долго после того, как слуги убрали со стола.

Он, ее капитан из Коннахта. Мэтт был прав, она действительно влюблена в него. Два месяца и десять дней.

Брендан с честью прошел испытание, он доказал, что является опытным моряком и смелым командиром. «Ну что ж, — подумала она, — с ультиматумом отца можно смириться. Я нашла свою жертву».

Глава 15

Майра еще долго сидела за столом, размышляя, как лучше приступить к осуществлению плана.

Брендан. Он был хитрым лисом в делах с англичанами и явно пытался ускользнуть от нее. Погрузившись в свои мысли, Майра забыла, что сидит за столом не одна. Она даже подпрыгнула от неожиданности, когда Эвелина, доев десерт, поднялась из-за стола. На ней было все го же розовое платье, и Майра подумала, что завтра, после верховой езды, им следует сходить в лавку и подобрать более подходящую ткань для нового.

Майра снова задумалась. Неожиданно возникло осложнение, к которому она была совершенно не готова.

Она влюбилась. Брендан Джей Меррик прошел испытание. Майра вспомнила его веселые глаза, улыбчивые губы, изящные руки, и ей захотелось отразиться в его глазах, почувствовать прикосновение его губ, ласку нежных рук…

Его поступки говорили о том, что его тоже влечет к ней. От осознания этого ее кинуло в жар, сердце взволнованно забилось. Может, она была неопытна во многих вопросах, но она могла отличить мужчину, обуреваемого страстью, как бы он ни пытался скрыть ее. А Брендан пытался это сделать. Однако сегодня вечером ему с трудом удавалось спрятать блеск глаз.

Может, ей следует перестать расхаживать в одежде Мэтта к почаще появляться в красивых платьях? Поучиться готовить?

Дверь в библиотеку все еще оставалась закрытой, и Майра могла только слышать голос Брендана и его заразительный смех. Она представила, как пахнет в библиотеке старыми книгами и кожей, ромом, который отец хранит там… Брендан наверняка сидит в уютном кожаном кресле, и огонь камина отсвечивает от золотых пуговиц его мундира.

В столовой становилось прохладно, камин погас, и свечи почти догорели. Большие часы пробили десять, и дверь в библиотеку распахнулась, ударившись о стенку.

— Ерунда, Меррик! Для тебя предназначена восточная комната. Там уже развели огонь в камине и приготовили горячий кирпич, чтобы согреть твои ноги. Тебе нет нужды возвращаться на этот чертов корабль. Он подождет до утра — Спасибо за приглашение, сэр, но я, право, более уютно буду чувствовать себя на шхуне, — запротестовал Брендан, вспомнив последнюю бессонную ночь, которую он провел в этом доме. Кошки, часы… и Майра.

— Все вы, молодые капитаны, так и рветесь к своим кораблям. Думаешь, я этого не помню? Но корабль и утром будет на месте. Не отказывайся от моего предложения, парень!

Отец с шумом прошел в столовую, взял со стола тарелку и, заметив дочь, заговорщически подмигнул ей:

— Если этот молодой Адонис продолжит препираться, то я натравлю на него Лаффа. Лафф? Лафф! Где ты? Иди скорей сюда!

Наверху послышался подозрительный шорох, и Брендан подумал, что его кровать, похоже, согревает не только кирпич. В столовую ворвалась собака, отчаянно виляя хвостом. Эфраим сложил на тарелку все остатки ужина и поставил их перед собакой, заметив, что Абигайль не было поблизости.

— Абби будет ругаться, если увидит, что он ест из тарелки. Но ты, Меррик, надеюсь, не против? Здесь хорошо моют посуду.

Лафф быстро все съел, оставив на тарелке только пирог Майры.

— Ой, Мэтт, погоди, мой мальчик! Я совсем забыл! Энни Пилсбери заходила сегодня утром, пока тебя не было. Она спрашивала, пойдешь ли ты с ней на рождественский бал в дом Далтонов.

Мэтт недоумевающе уставился на отца, его щеки раскраснелись от вы питого вина, а рыжие волосы были всклокочены. Он поправил на носу очки.

— Энни?

— Ну да, Энни! Та хорошенькая блондинка…

Мэтт махнул рукой, продолжая спускаться.

— Вернись, черт возьми! Я задал тебе вопрос. Так ты пойдешь с ней или нет?

— Какое тебе дело до того, с кем я встречаюсь, с кем сплю, с кем пойду на рождественский бал? Не суй свой нос в мою жизнь!

Увидев, что Брендан застыл в беспомощном смущении, Майра схватила его за руку и потащила из столовой с такой скоростью, которой позавидовал бы и Ригель. Позади слышались вопли, дрожали стены, кошки с громким мяуканьем разбегались в разные стороны. Добравшись до безопасной кухни, Брендан с Майрой остановились и громко расхохотались.

Когда они наконец смогли говорить, Брендан вымолвил:

— Ты здорово научилась выпутываться из таких ситуаций, мисс Майра!

— От долгих лет практики, капитан!

Смех затих, и Брендан поймал себя на том, что не может отвести взгляд от ее задорных глаз, вздернутого носа, нежной кожи. Ее темные волосы были уложены в замысловатую прическу, из которой выбилось несколько прядей. Его так и подмывало запустить руки в эту густую массу и освободить волосы от шпилек. Он судорожно сглотнул, ощутив сильное напряжение.

— Ты в порядке, Брендан?

— А что?

— Ну, у тебя лицо стало пунцовым… и ты тяжело дышишь.

Еще немного этого невинного флирта, и он потеряет голову.

— Нет. Я должен вернуться на шхуну.

— Ты не останешься у нас на ночь?

— Я не могу.

— Но почему?

— Потому что… — Он покраснел, отвел глаза в сторону и торопливо сказал:

— Потому что ты — красивая девушка, Майра.

Майра. Ей нравилось, как он раскатисто произносил ее имя. Брендан смотрел на нее, и в глазах его было такое растерянное выражение, которое казалось странным для смелого и решительного капитана «Пустельги». Майра прижала руки к груди, страстно желая, чтобы он поцеловал ее.

— А то, что я… красивая, имеет какое-то значение?

Он был так занят своими мыслями, что не заметил лукавого блеска в ее глазах.

— Ну конечно же! А сейчас извини, я должен идти.

Майра тронула его за руку.

— Брендан, я думаю, ты бежишь от меня.

— Я не бегу. Я спасаюсь бегством, — пояснил он с отчаянной улыбкой.

— Но почему? И от чего ты бежишь?

— От… черт, я и сам не знаю!

Его китель сушился возле очага на кухне. Брендан снял его с вешалки и стал торопливо застегивать пуговицы. Именно в этом кителе он был на «Пустельге» во время сражения, и он выглядел в нем настоящим капитаном американского каперского судна. Он взял свою шпагу, быстро вынул ее из ножен, проверил и вернул на место. Майра представила, как ловко и умело орудовал он ею на борту судна во время морского боя. Но эти руки, красивые, чуткие и умелые, напоминали руки художника. Девушке захотелось ощутить их прикосновение к своему телу. Если она сейчас не удержит его, он снова ускользнет от нее. Где же его ирландское легкомыслие? Где задорная улыбка? Где озорство? Похоже, если ей хочется, чтобы он поцеловал ее, то придется самой проявить инициативу.

Майра преградила ему путь к двери, скрестила на груди руки и спросила:

— Так ты собираешься поцеловать меня, Брендан, или нет? Его рука со шляпой застыла в воздухе, на лице дрогнул мускул. Он молча уставился на нее. Майра с трудом спрятала улыбку. После разоблачения любовных похождений Мэтта такая реакция Брендана была почти комичной.

— Ну так что? Ты меня поцелуешь? — Она задорно взглянула на него. — Мне понравилось, как ты поцеловал меня в прошлый раз. Обещаю, что в этот раз мне понравится еще больше.

Брендан открыл было рот, посмотрел на стену, потом на Майру и явно занервничал.

— Ну, по правде говоря, я раздумывал над этим, но приняв во внимание тот факт, что твой защитный арсенал включает в себя целый набор средств, начиная от дикой лошади и кончая снежками, я подумал, что это может дорого обойтись мне и…

— Капитан Меррик, обойдемся без вашей лести!

— Брендан, — напомнил он и двинулся к двери, надев на голову шляпу.

Майра ухватила его за локоть.

— Если ты думаешь, что тебе удастся удрать на свою чертову шхуну, не поцеловав меня, то ты ошибаешься!

Он уставился на маленькую руку на своем рукаве, понимая, что ее не так легко стряхнуть. Та, кому принадлежала эта рука, имела огромную власть над его сердцем, желаниями и даже над его силой воли. Как он мог противостоять ее задорному очарованию? Его сопротивление оказалось бесполезным.

Брендан с трудом перевел дыхание и в отчаянии посмотрел на нее. Глаза Майры блестели, губы улыбались. Она ждала, понимая, что победила.

Меррик улыбнулся своей озорной ирландской улыбкой, и Майра почувствовала, как заколотилось ее сердце. В его глазах появились веселые искорки, и Брендан тихо сказал:

— Думаю, если ты не причинишь мне никакого увечья, то мне следует умолять тебя о поцелуе, прежде чем уйти…

— Нет нужды умолять, Брендан. — Майра улыбнулась и погладила его руку. — Видишь ли, до тебя меня никто не целовал. Я еще многого не знаю, но ты сможешь научить меня, Брендан. И не надо так смущаться. Ты стал новым героем нашего города, и я хочу быть первой, кто предъявит на тебя свои права.

Брендан снова покраснел.

— Черт, но ведь ты говорила, что терпеть меня не можешь!

Девушка потупила взор и провела ботинком по полу.

— Теперь я нахожу, что ты нравишься мне. Даже очень. Меррик побледнел, несмотря на свой морской загар.

— Конечно, я пойму, если ты не захочешь поцеловать меня. Может, у тебя уже есть девушка в каком-нибудь отдаленном порту. Может, есть здесь. А может, я не нравлюсь тебе. Ведь все наши неожиданные встречи были не слишком… приятными.

— Да нет, мисс Майра. Даже самые напряженные были очень приятными. — Он сказал это так искренне, что Майра едва не рассмеялась. Брендан подошел ближе, так что Майра могла рассмотреть золотистые искорки в его карих глазах, длинные ресницы. Она чувствовала запах его мыла, талого снега и моря. Всегда это море.

Брендан долго смотрел на нее, такой невероятно высокий и красивый, а потом взял в ладони ее лицо.

— Ты уверена, Майра?

Она закрыла глаза и кивнула.

— Так ты не боишься, милая?

Майра изумленно уставилась на него.

— Боюсь? А разве мне следует?

— Ну, не знаю. Мое… самообладание небезгранично.

Майра ахнула и смело спросила:

— Может, покажешь, где его границы?

— Что?!

Она поднялась на цыпочки, погладила его щеку, шею, а затем забралась под ворот рубашки.

Брендан перехватил ее руку.

— Черт, девушка, ты думаешь, я смогу долго сдерживаться, если ты будешь так делать?

— А кто сказал, что мы должны сдерживаться?

— Ты caivta не знаешь, что говоришь.

— Верно. — Она улыбнулась, чувствуя, как горячая кровь заструилась по ее жилам. — Перестань так пугаться и поцелуй меня!

Майра усмехнулась, и оборона Брендана рухнула. Английская сторона его натуры с ее рыцарством и самообладанием отступила.

Брендан приподнял бровь.

— Так ты хочешь, чтобы тебя поцеловали?

Майра благоговейно посмотрела на него, точно маленькая девочка, сложив руки перед грудью.

— Ну хорошо.

Брендан взял ее за плечи и неторопливо привлек к себе. Ее кожа покрылась мурашками, казалось, что его пальцы обжигают ее тело даже сквозь ткань. Она почувствовала его дыхание на своем лице и задрожала. Майру охватило сладостное, восторженное чувство, когда он принялся гладить ее руки, а потом нежно целовать кончики пальцев.

Эти прикосновения были настолько нежными и трепетными, что Майре казалось, будто она тает.

— Одно слово, Майра, и я остановлюсь, — услышала она его тихий голос.

Но даже испанская инквизиция не вырвала бы у нее ни звука. Майра знала, что не остановила бы Брендана, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Но так трудно было держаться на ногах…

Брендан принялся ласкать ее шею, плечи, провел ладонью по вырезу, затем отыскал жилку, которая пульсировала у нее на шее. Завороженная и потрясенная, Майра не сводила с него глаз. Назад пути не было, но она и не собиралась отступать. Она хотела не только поцелуев, но и большего, гораздо большего…

Брендан запустил руки в ее прическу, и последние шпильки рассыпались по полу, а густая масса темных волос упала на плечи. Его шершавые руки нежно гладили лицо Майры, потом он убрал с ее щек непослушные пряди, приподнимая ее лицо, словно цветок, который тянется к утреннему солнцу. Это был сладостный плен. Ноги девушки так дрожали, что она боялась упасть, но тут Брендан стал наклоняться к ней. Майра обвила руками его шею и притянула к себе, пока их губы не встретились.

Как и прежде, она ощутила потрясение, как будто между ними пробежала искра. У Майры закружилась голова, кровь в ней закипела, и где-то внизу живота появилась нестерпимая боль. Девушка сжала ноги, но незнакомое удивительное ощущение только нарастало, и она прижалась к Брендану, чувствуя его затвердевшую мужскую плоть. Его губы стали требовательными, жадными и ласковыми, голова ее запрокинулась, а тело оказалось прижатым к стене. Силы совсем покинули Майру, и она повисла на шее Брендана. Если бы не его железные объятия, то она просто упала бы, как тряпичная кукла.

Все вокруг кружилось, когда Брендан оторвался от нее. Совершенно потрясенная, Майра дрожащей рукой дотронулась до своих губ. Девушка взглянула на Брендана. Ее глаза казались огромными на побледневшем лице.

— Теперь ты поняла, о чем я пытался предупредить тебя, — тихо произнес он.

Майра не могла ни говорить, ни думать. Она закрыла глаза, наслаждаясь легким прикосновением его пальцев.

— Ты счастлива, Майра?

Она кивнула и провела языком по припухшей нижней губе.

— Брендан…

— Да?

— А ты… целовал много женщин?

Он засмеялся:

— Достаточно.

— А ты целовал какую-нибудь дважды?

— Случалось.

— А как случалось?

— Ну, если она была хорошенькой. Если нравилась мне. И если я знал, что ее отец не будет гнаться за мной с заряженным мушкетом.

— А я… достаточно хорошенькая?

— Да, моя милая, ты очень красивая девушка.

— И… я нравлюсь тебе?

— Да… — Он поколебался, а потом добавил:

— Даже больше, чем следовало бы.

— А мой отец, он беспокоит тебя?

— Беспокоит?

— Ну да. — Она тихонько топнула ногой. — Он отпугивал всех возможных ухажеров.

— Твой отец не пугает меня, Майра.

— Ты уверен?

Он рассмеялся, и от этого густого, мелодичного смеха ее снова бросило в жар.

— Уверен, милая.

— Тогда, Брендан, поцелуй меня еще раз.

Он с восторгом посмотрел на нее и снова крепко прижал к себе.

Глава 16

Брендан настойчиво пытался отправиться ночевать на корабль, но Майра требовала, чтобы он остался в их доме.

Они спорили до тех пор, пока не вмешался Эфраим, который решительно принял сторону дочери, и Брендан наконец согласился, что Майра отвезет его на шхуну собрать вещи. Он сделает вид, что хочет вернуться в дом Эштонов, а сам попрощается с Майрой на пристани и проведет ночь на борту «Пустельги», решил он.

В конюшне было темно и холодно. Он снова почувствовал вкус губ Майры, когда она обняла его. Потом она рассмеялась и убежала, до него донеслось тихое ржание лошади. Брендан стоял в темноте, удары его сердца отзывались в ушах, а бриджи стали совсем тесными.

На улице тихо падал снег, укрывая кусты и деревья. Где-то над его головой скребла мышь. Порыв ветра забросил снег в открытую дверь, и Брендан с готовностью подставил ему разгоряченное лицо. Майра как раз вывела Ригеля.

— Готов?

Серый жеребец, словно призрак, прошел рядом, его копыта звонко цокали по обледенелой дорожке. Майра взяла Брендана за руку и сжала ее, чтобы согреть. Что-то екнуло в груди Брендана, он спрятал другую руку в карман, благодаря Господа за темноту, которая скрывала его желание. Майра уверенно запрягала жеребца, и Брендан, наблюдая за ней, подумал, что она видит в темноте, как коижа.

Но Майра, несмотря на свои уверенные движения, была далеко не так спокойна, просто это было привычное для нее занятие. Сердце ее колотилось как при воспоминании о поцелуях Брендана, так и от предвкушения чего-то большего. Она накинула уздечку на голову Ригеля, похлопала жеребца и потрепала его густую серебристую гриву. В темноте не было видно, как дрожат ее руки. Майра запрягла жеребца в сани, подбадривая его нежными словами.

Тихий голос Брендана нарушил тишину:

— Тебе не следовало бы делать это. Я пришел сюда и вполне смог бы добраться обратно.

Майра подхватила теплые накидки, стараясь скрыть свое волнение, и бросила их в сани.

— Ты что, опять боишься?

Брендан поднял руки в знак перемирия, поскольку в ее голосе послышались сердитые нотки.

— Ты такая же упрямая, как твой отец!

На улице было холодно, и на морозе у Майры застучали зубы, но непогода не могла поколебать ее решимости. Ни за что на свете она не отдаст это время, которое можно провести с Бренданом.

У Майры потеплело на душе, когда она увидела, как Брендан затворил большую дверь, надвинул треуголку и подошел к ней, потирая руки. Ригель нетерпеливо переминался с ноги на ногу, от него шел пар. С типично английской галантностью Брендан подсадил ее в сани и сам сел рядом, а потом накрыл ее плечи и колени теплыми накидками. Майра вздрогнула, когда его нога прижалась к ней, обжигая ее кожу даже сквозь толстый слой юбок и накидок. Ригель тронулся с места, и в ночной тишине послышался скрип полозьев.

— Тебе тепло?

Майра кивнула, глядя перед собой. Она казалась напуганной, точно маленькая девочка. У него заныло сердце, и он сжал руки на коленях. Она думает, что довезет его до верфи, чтобы он собрал вещи, а потом вернется с ним домой. Ну что ж, Эфраим может рвать и метать от злости. Но его дочь уже не маленькая девочка, и Брендан не может провести еще одну ночь в его доме, где невинное очарование Майры будет испытывать его самообладание. Нет, он останется на борту «Пустельги», а Майра будет спать в своей постели. Так будет лучше и безопаснее для них.

Может, ему удастся даже немного поспать, хотя он сомневался в этом.

Он не знал, как ему вытерпеть эту поездку до верфи. Ее тело, прижавшееся к нему, воспламеняло его сердце, кровь, чресла. Брендан заставил себя отвернуться и стал смотреть на проносившиеся мимо темные дома с занесенными снегом крышами. Ригель фыркал и мотал головой.

Майра ударила поводьями по спине жеребца, и он пустился рысью. Ночь была морозной, но ей было тепло под плотными шерстяными накидками. И еще рядом сидел Брендан, его сильная нога плотно прижалась к ней, а плечи соприкасались с ее рукой при каждом движении саней. От его близости у нее пересохло во рту, ее то и дело бросало в жар. Девушка придвинулась ближе, наслаждаясь его теплом и силой. Захочет ли он снова поцеловать ее?

«Не надо слишком обнадеживать себя», — подумала она. Может, он не испытывает к ней того, что чувствует она. Но ведь это он целовал ее до головокружения, это он потянулся к ней во второй раз.

И это он взял ее руку и держал, пока не начал таять снег. У нее перехватило дыхание, когда Брендан погладил большим пальцем ее ладонь. Плотно сжав ноги, когда у нее снова возникло это незнакомое ощущение внизу живота, Майра опять хлопнула поводьями по спине Ригеля.

«О, Брендан, мой храбрый капитан… Я люблю тебя…»

Любовь. Пара поцелуев, красивая внешность, несколько смелых подвигов на быстроходной шхуне — и она оказалась безнадежно влюблена. Но именно о таком мужчине мечтает каждая женщина. Находчивый, остроумный и веселый. Умный, ловкий да к тому же морской капитан. А разве не она всегда говорила, что если и выйдет замуж, то только за моряка-капитана?..

Конечно, он англичанин, нет, вернее, он — ирландец. Но какое это имеет значение, раз он сражается на стороне американцев? Майру очень интересовало, почему он встал на их сторону. Когда она спросила его об этом, он отшутился, сказав, что американские русалки привлекают его больше. И Лайам сказал только, что в английском флоте Брендан сделал головокружительную карьеру, но потом произошел один неприятный инцидент, после которого он перешел на сторону американцев.

Майра решила, что обязательно выяснит все, пусть не сегодня, но рано или поздно ей это удастся.

Они проехали мимо большого дуба, служившего маяком, и вскоре Ригель перешел на шаг. Они добрались до пристани. На верфи Эштона было темно и тихо. Снег лежал на крышах маленькой кузницы и парусной мастерской. Огромные бревна лежали возле самого спуска к реке, и в воздухе ощущался запах хвойных опилок. Остов нового корабля высился справа, его бушприт грозно устремлялся в небо.

Возле причала мерно покачивалась стоявшая на якоре «Пустельга».

Майра натянула поводья. Сани остановились, ей показалось, что они добрались слишком быстро, но ни она, ни Брендан не осмеливались выйти из саней. Брендан не поцеловал ее, и она ощутила какую-то пустоту.

— Ну вот и добрались, — произнесла она, стараясь скрыть разочарование. — Я подожду, пока ты соберешь свои вещи.

Брендан не двигался с места.

— Брендан!

— Тебе не придется ждать. — Он смотрел ей в глаза, сжимая ее руки. — Ты одна вернешься домой, Майра.

Это было сказано командным тоном, каким он обычно отдавал приказы на корабле.

— Одна?

— Одна.

— Но, Брендан… ты же слышал, отец сказал, что для тебя все приготовлено!

— Майра, я не могу. Пожалуйста, пойми.

— Я ничего не понимаю!

На нее пахнуло холодом, когда он встал и спрыгнул с саней. Она смотрела ему вслед, прижав руки к тому месту, где он только что сидел.

— Брендан!

Он оглянулся, чтобы только приподнять шляпу, а потом решительно направился к привязанным у пирса лодкам. Она поняла, чего он боялся: он пытался сохранить дистанцию между ними, хотел избежать того соблазна, о котором говорил в ее доме. Она смотрела, как он уходил к своей шхуне, которая молча торжествовала, покачиваясь на темных волнах.

Ревность охватила ее. Она почувствовала злость, а потом негодование. Он бросает ее ради корабля? Майра выпрыгнула из саней, слепила снежок и изо всех сил запустила его. Он попал Брендану прямо в спину.

— О-ох!

— Куда ты уходишь?

— На шхуну, чтобы переночевать там.

— Ты не можешь этого сделать! — выкрикнула она. — Отец будет в ярости!

Брендан остановился, ею фигура темнела в потоке падающего снега.

— Нет. Я думаю, его дочь будет в ярости, а не он. А теперь забирайся в сани и поезжай домой.

— Одна я не поеду!

— Но и здесь ты тоже не останешься. Спокойной ночи, милая!

— Брендан!

Он отвернулся, в любой момент ожидая получить удар в спину. Черт, она все еще стояла там, обиженная и растерянная. Но неужели она не понимает, какую бурю чувств вызывает в нем? Он сам себе не доверяет, когда находится рядом с ней. За те десять минут, что они сидели в санях, он едва не сошел с ума от страсти. Еще десять минут, и он уже не смог бы сдержаться.

Но она решила снова завладеть его вниманием, чтобы воспользоваться им в своих целях.

— Пугливый кот! — тихо произнесла она.

— Искусительница.

— Цыпленок.

— Дикая кошка.

— Я пойду с тобой, Брендан.

— Нет.

— Пойду!

Она повернулась и быстро выпрягла коня из саней, сняла с него уздечку и бросила в сани. Прежде чем Брендан сообразил, что она хочет сделать, Майра хлопнула коня по крупу, и тот понесся домой, оставляя за собой клубы снега.

В ночи послышался ее громкий смех.

— Ты маленькая дурочка! — с ужасом воскликнул он.

— Думаю, теперь у тебя нет выбора и ты возьмешь меня на корабль, да, Брендан? — Она лукаво улыбнулась и прислонилась к саням. Брендан был готов задушить ее. — Если, конечно, ты не захочешь, чтобы я шла домой одна. А может, ты проводишь меня?

Он возмутился:

— Не представляю, как твой отец справляется с тобой!

— Он не справляется. Вот почему он выдвинул свой ультиматум.

— Что выдвинул?

— Ультиматум. Видишь ли, если я не найду мужа к полудню пятнадцатого сентября, то он сам найдет его для меня. А тем временем он будет продавать по одной моей лошади каждые три месяца, пока я не назову подходящего кандидата.

— И ты выбрала меня своей жертвой, да?

— О нет. Эта мысль даже и не появлялась у меня. — Она пожала плечами. — Видишь ли, я вообще не собираюсь выходить замуж. Ты же сам удивляешься, как мой отец справляется со мной, но если это не удается ему, то разве это сможет сделать кто-то другой? И уж конечно, не сможешь ты. Так что ты, Брендан, в полной безопасности. — Она улыбнулась. — Так ты возьмешь меня на свой корабль?

— Если я это сделаю, то мы не будем в безопасности.

— Если ты этого не сделаешь, то мы замерзнем.

— Если я это сделаю, то мы оба потом будем сожалеть.

— Если ты этого не сделаешь, то я запущу в тебя этим снежком!

Так они стояли под падающим снегом, замерзая на ледяном ветру и не желая уступить друг другу. Наконец Майра опустила голову, выронила снежок и обхватила себя руками.

— Хорошо, я буду стоять здесь, пока не замерзну до смерти.

— Зачем ты делаешь это со мной?

— Я испытываю твои качества джентльмена.

— Ты просто испытываешь мое самообладание.

— Нам обоим повезет, если ты его потеряешь.

Он сжал кулаки.

— Знаешь, ты невыносима!

— Нет. Просто я хорошо научилась добиваться того, чего хочу. Так что прости.

— И чего ты добиваешься, Майра?

Она провела рукой по своим замерзшим губам.

— Мне хочется, чтобы сначала ты поцеловал меня, а затем взял на борт «Пустельги». Я ведь заслужила это, поскольку являюсь дочерью ее создателя, да? И кроме того, ты обещал… — Брендан занервничал, и девушка поняла, что он колеблется. И тут же ей пришлось разыграть свою козырную карту:

— Она так красива, вся покрыта снегом, правда, Брендан?

Майра улыбнулась, когда выражение его лица смягчилось при упоминании любимой шхуны. Так легко было отыскать брешь в его обороне…

— А потом я хочу, чтобы ты отправился домой вместе со мной, спал в соседней комнате и позавтракал вместе с нами, как просил тебя мой отец.

— Он не просил, он приказал.

— А приказы надо выполнять.

— Я выполняю только свои собственные приказы, да и то не всегда. Я ничего не должен твоему отцу.

— Но ты должен мне. Ведь это я замерзну здесь до смерти, если ты не…

— Черт бы тебя побрал, Майра Эштон!

— И тебя черт бы побрал, капитан Меррик! Сделай хоть шаг к своей шхуне без меня, и я уложу тебя на месте снежком, так что неделю не сможешь подняться!

Их взгляды встретились, в ее глазах был вызов, и Брендан ощутил свою полную беспомощность против ее напористости и очарования. Его страсть и желание вырвались из-под контроля. Время для сожалений наступит позже.

Он натянул шляпу до бровей и двинулся к девушке с той же решительностью, с какой уходил от нее. Заключив Майру в объятия, Брендан заглушил ее победный смех. Мокрые волосы прилипли к ее щекам, снежинки таяли на лице, и вода текла по их губам, когда он жестко и безжалостно прижался к ее рту. Девушка наслаждалась этим талым снегом, запахом свежести и обещанием весны, которые исходили от Брендана. Он снял ее капюшон, запустил пальцы в густые темные волосы и крепко поцеловал Майру. Снег продолжал падать.

Брендан оторвался от Майры, его дыхание сделалось прерывистым. Он привалился к саням и провел рукой по глазам. Майра облизнула губы, слизывая снег. В ее глазах было безмолвное приглашение, а Брендан никогда не мог устоять перед вызовом, особенно когда такая красивая девушка преследовала его. Черт возьми, она такая невинная и такая женственная, соблазнительная…

Майра шагнула к нему и взяла за руки, прижавшись к его груди.

— Покажи мне свой корабль, Брендан… Я даже помогу тебе грести.

— Майра…

— Но ты же обещал, Брендан…

Он громко выругался по-ирландски, схватил ее за руку и потащил за собой к лодке. Майре пришлось бежать, чтобы успеть за ним. Она смотрела на его гордую выправку, красивые плечи, решительно поджатые губы и улыбалась.

Глава 17

«Пустельга» напоминала коршуна, сидевшего в гнезде. Ее грозные орудия были укрыты снежным одеялом, высокие мачты покачивались от прилива, снасти тихо скрипели на ветру. В морозном ночном воздухе все звуки казались очень громкими, и весла с шумом опускались в темную воду.

— Она красива, правда?

Его голос нарушил тишину, прервав мысли Майры, и она снова ощутила ревность.

— Да, очень красива, — ответила она ровным голосом.

— Ты должна увидеть ее под парусами. У тебя просто дух захватит.

«Я уже видела ее под всеми парусами, — подумала Майра. — Я видела ее в дыму собственных орудий, уверенно рассекающей высокие серые волны». Но вслух сказала:

— Бьюсь об заклад, она великолепна.

— Это точно. Когда-нибудь я возьму тебя в небольшое плавание. Ты не страдаешь морской болезнью?

— Только чуть-чуть, — покривила она душой.

— Тогда мы выберем тихий день. Может, я даже разрешу тебе постоять за штурвалом.

Он говорил так, словно постоять за штурвалом красивой шхуны было для нее чем-то новым. Если бы он только знал, что она стояла за штурвалом «Владычицы» и во время сражений, и в шторм, и в штиль! Она приводила в порт захваченные корабли, проводя их через подводные рифы и преодолевая опасное течение в устье Мерримака. Майра научилась ходить под парусом раньше, чем стала держаться на ногах. Она начала вязать узлы раньше, чем говорить, она провела на кораблях значительную часть своей жизни. Но Брендану не обязательно знать об этом.

— Это было бы здорово, — согласилась она. — Может, весной, когда на море станет спокойнее.

Когда они проплывали под бушпритом шхуны, Брендан посмотрел на вырезанную там фигурку коршуна. Снег лежал на его плечах, словно эполеты, ветер трепал волосы. Майра вспомнила, с каким спокойствием и уверенностью он вел свой корабль, и снова почувствовала восхищение. «Новый герой Ньюберипорта» — так называли его в городе. «Капитан из Коннахта», — обращались к нему на борту «Пустельги». О, теперь она понимала, что такое любовь! Весь мир может превратиться в прах, но это не важно, лишь бы только он был рядом.

Преодолевая течение, Брендан подобрался к шхуне и пришвартовался. Майра могла бы легко взобраться на борт обледеневший «Пустельги», но не посмела показать свои морские навыки. Да и гораздо приятнее было протянуть руку Брендану и позволить ему помочь ей.

Брендан прихватил с собой теплые накидки. На палубе было пусто, все было покрыто толстым слоем снега. Они стояли там некоторое время, не решаясь произнести ни слова, мокрый снег бил в лицо. Оба молчали.

— Ты хотела взглянуть… — произнес наконец Брендан, но Майра заметила, как он нервничал. — Смотри под ноги. Я не хочу, чтобы ты поскользнулась и упала.

Брендан взял ее за руку. Они пробирались по глубокому снегу, и шхуна мерно покачивалась под их ногами. Наверху скрипели снасти и ванты, словно шхуна просила своего капитана выйти в море. Майра видела, с какой любовью он стряхнул снег с орудийного ствола, услышала его тихий шепот. Брендан открыл люк и помог Майре спуститься в холодную темную нижнюю часть шхуны.

На берегу он просто терялся, испытывая неловкость рядом с Майрой. Но, согласившись привести ее на шхуну, стал смелым и решительным. Девушка удивилась, как корабль может изменить человека, и снова ощутила укол ревности.

Ей казалось, что шхуна тихо смеется.

Внизу, несмотря на безветрие, было очень холодно. Шаги гулко раздавались в глубокой тишине, а дыхание казалось невероятно громким. И Майра всюду ощущала присутствие «Пустельги», которая наблюдай за ней, оценивала ее, боролась с ней за внимание капитана. Малоприятное чувство, которое вряд ли мог бы понять сухопутный человек. Но Майра прекрасно знала о том особом влечении, которое испытывают друг к другу капитан и его корабль, поэтому она понимала, что ей придется отвоевывать красавца капитана.

«Пустельга» была серьезной соперницей, притягательной, завораживающей, коварной и кокетливой, как женщина, Майра усмехнулась в темноте. Брендан все еще держал ее за руку, открывая дверь своей каюты. «Я тоже могу быть нежной и обольстительной, — подумала Майра, мысленно передавая свои слова переборкам, которые слушали ее, палубе, которая тихо раскачивалась, мачтам, которые скрипели невероятно громко в этой тишине. — И я буду сражаться за него».

Казалось, шхуна шептала в ответ: «Я первой встретила его и не отдам его тебе…»

— Это мы еще посмотрим, — произнесла вслух Майра.

— Что?

— Так, ничего, — уклончиво ответила она, когда Брендан обернулся. Ей показалось, что все переборки вокруг задрожали от смеха.

Майра молча ждала, пока Брендан разжигал фитиль. Через несколько мгновений помещение было залито мягким светом. Майра впервые оказалась в каюте Брендана после того, как он обосновался на «Пустельге», и ей здесь понравилось.

Каюта была небольшой и удобной. Стол, тщательно натертый воском, был прикручен к переборке. Чертежная доска, чернильница, гусиные перья, целый набор навигационных приборов аккуратно лежали на столе. На полу толстая циновка, а возле небольшой печки — дрова. К другой стенке была привинчена узкая кровать, покрытая белоголубым одеялом, очень напоминавшим шитье Абигайль, вероятно, это ее подарок капитану, которого она любовно называла капитан Брендан. Над кроватью рядом с книжной полкой и несколькими рисунками висела шпага. В отличие от других кают здесь не было бутылок с бренди, стаканов с недопитым вином.

— Как у тебя здесь хорошо, — похвалила она.

— Тебе нравится?

— Да.

Снова повисло неловкое молчание. Брендан не выдержан первым.

— Мне кажется, нужно развести огонь.

— Огонь? Зачем?

— Здесь ужасно холодно.

Брендан смущенно и испуганно уставился на нее.

— Но ты же сам сказал, что хочешь остаться здесь на ночь. Так ты можешь устроиться поуютнее.

— А ты не хочешь пройтись по кораблю?

— Позже. А сейчас разведи огонь, я совсем замерзла.

Брендан размышлял, чувствуя, что она завлекает его куда-то, и не знал, хотел он этого или нет. Конечно, он не должен был приводить ее сюда, и ему не следовало разводить огонь, но он сделал это.

Майра улыбнулась: он развел огонь и теперь не сможет покинуть корабль, чтобы проводить ее домой. Значит, она останется вместе с ним.

Он подбросил в огонь несколько поленьев и протянул к теплу руки. Снег таял на его башмаках, оставляя лужи. Брендан скинул обувь и блаженно протянул к огню ноги. Языки пламени освещали его лицо с закрытыми глазами, и он казался настоящим, Адонисом, как назвал его ее отец.

Майра стояла рядом, не в силах отвести от него взгляд. Она смотрела на его длинные ресницы, высокие скулы, красивые руки с длинными пальцами, наслаждалась видом его темных вьющихся волос. Ей так хотелось погладить эти мягкие волосы…

Вдруг она заметила, что Брендан дрожит.

— Почему ты не сказал мне, что замерз?

Он посмотрел на нее с беспомощной улыбкой, его зубы стучали от холода.

— Я не замерз, я окоченел.

Майра взглянула на его мокрые бриджи и чулки, которые прилипли к ногам; нос покраснел, а по виску стекала капля воды. У нее вдруг возникло желание обнять его и слизнуть эту каплю.

Снег на нем таял, но еще предстояло растопить тот лед, что лежал между ними. И вдруг Майра поняла, что нужно делать. Они были одни в этой маленькой уютной каюте, где ярко горел огонь, а за окном завывал холодный ветер. Она заставила его привести ее на шхуну и теперь сама должна сделать первый шаг, Майра чувствовала его страсть, ее собственное желание пульсировало в крови, точно лихорадка. И это желание останется неудовлетворенным, если она позволит ему укрыться возле огня, притворившись, будто ее здесь нет.

Было ясно, что, несмотря на все свои джентльменские манеры, он не пригласит ее сесть рядом. Майра сделала вдох, взяла одну накидку и бросила ее возле печки. Брендан замер. А она сбросила обувь, сняла накидку и устроилась возле него.

Он невольно отодвинулся.

— Брендан, ты мог бы по крайней мере поделиться теплом. Мне тоже холодно.

Он посмотрел на нее и попытался улыбнуться. Майра женским чутьем поняла, что он очень хотел этого. И она придвинулась к нему, прикасаясь к его крепкому бедру, чувствуя, как вздымается и опускается его широкая грудь. Ей захотелось прижаться к нему, обнять, получить от него не только поцелуи…

Рукав его плаща оказался совсем мокрым.

— Сними плащ, — велела она.

— Нет.

— Черт возьми. Брендан, ты стал новым героем нашего города, а ведешь себя, как школьник на первом свидании.

Он вспыхнул.

— Снимай плащ. Он насквозь промок. Неудивительно, что ты озяб!

Брендан отвел взгляд, не переставая дрожать. В тишине слышалось потрескивание дров. Казалось, шхуна выжидала. Это был настоящий вызов. Отбросив всякие колебания, Майра сняла с его застывших плеч намокший плащ и разложила его на кресле. Потом стала расстегивать пуговицы на жилете. Брендан не шевелился, он продолжал смотреть на огонь, сжав кулаки, так что пальцы побелели. Майра взяла шерстяное одеяло и накинула ему на плечи, проведя при этом рукой по его шее.

Он весь напрягся, но не остановил ее, потом закрыл глаза. По его виску стекала капля, и Майра, собрав все свое мужество, прижалась к ней губами.

Брендан застонал, открыв глаза, и ее сердце затрепетало от такого страстного взгляда.

— Зачем ты делаешь это, Майра? — прошептал он.

— Что?

— Сводишь меня с ума. Я не могу больше вынести этого и продолжать веста себя как джентльмен.

— Я и хочу, чтобы ты перестал вести себя как джентльмен. Мне это начинает казаться скучным.

— Черт! — Он опять закрыл глаза.

— Мир полон джентльменов и повес. Ты уже доказал мне, что можешь быть джентльменом, покажи теперь, что можешь быть и повесой.

Он распахнул глаза.

— Повесой?

— Ты же ирландец!

— Наполовину.

— Ну так поступи, как ирландец. Я хочу, чтобы ты поцеловал меня.

— Нет, Майра.

— Да, Брендан.

— Это опасно, милая.

— Что, разве у меня какая-то болезнь?

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю!

Она скользнула рукой под его рубашку и принялась гладить его грудь, твердые и крепкие мускулы. Брендан застонал, понимая, что ему не выстоять в этой битве. Майра развязала его галстук и отбросила на пол, лаская его шею, грудь, прикоснувшись к небольшому белому шраму, оставленному пулей Кричтона. Брендан содрогнулся.

— Майра, милая, ты должна прекратить это…

— Нет, Брендан.

— Но…

Она приложила палец к его губам.

— Не думаю, что ты этого хочешь. — Майра прижалась к нему, сводя с ума своей близостью. Тихое покачивание «Пустельги» еще больше сближало их.

Майра боялась, что Брендан оттолкнет ее, но он не сделал этого. И пока он медлил, ее горячее тело, знакомый запах волос и нежные пальцы сделали свое дело. Брендан с силой заключил ее в свои объятия.

— Нет, я не хочу, чтобы ты останавливалась, милая, — прозвучал голос Брендана. — Но черт возьми, Майра, ты сводишь меня с ума. Я не могу сдерживаться…

Она закрыла глаза.

— А я не хочу, чтобы ты сдерживался, Брендан.

— И я тоже, — произнес он, прикасаясь губами к ее шее, уху, ее темным волосам.

Брендан не спеша опустил девушку на толстое одеяло. Майра закрыла глаза, ей казалось, что она тает от его поцелуев. Наконец-то, подумала она, чувствуя, как горячая волна заливает ее лицо, шею, грудь, живот. Его губы отодвинули край платья, а затем рубашки, проложив дорожку по ложбинке на ее груди. Дыхание Брендана обжигало, когда он прижался к белым полушариям. Его пальцы неутомимо ласкали и гладили темные бугорки. Когда Брендан поднял глаза и посмотрел на Майру, она увидела золотистые искорки в его глазах, наполненных любовью. Потом он снова опустил голову и взял в рот ее сосок, нежно лаская его языком. Майра вскрикнула и выгнулась навстречу ему.

— Ох… Брендан…

Она никогда не испытывала таких восхитительных ощущений. У нее вырвался стон от сладостной агонии, и она запустила пальцы в его густые волосы. Он приподнялся только для того, чтобы заняться другой грудью. Кровь застучала в висках Майры, боль внизу сделалась невыносимой, заставляя ее извиваться всем телом. Но Брендан оставался неумолимым, лаская ее ноги и бедра, пока не добрался до темного треугольника волос. Его пальцы нежно раздвинули влажную плоть и скользнули внутрь. Майра вскрикнула от неожиданности и крепко ухватилась за его шею. Ее нектар заструился под его пальцами, тело затрепетало.

— Черт возьми, Майра…

Брендан расстегнул бриджи, снял и отбросил их в сторону под страстным взглядом Майры. Он приподнял ее и принялся расстегивать пуговицы на платье. Наконец на ней не осталось ничего, кроме отблесков пламени. Майра подалась вперед и притянула его к себе. Затвердевшая мужская плоть настойчиво прижималась к ее животу, пытаясь отыскать потаенное место между ног, где сладкая боль и желание стали просто нестерпимыми.

— Брендан..

О Боже…

— Тише, Майра…

— Но, Брентан…

— Ты хочешь, чтобы я остановился, милая?

Она ахнула.

— Только попробуй, и в следующий раз ты отправишься в море с синяком под глазом…

Он, кажется, рассмеялся, и Майра снова ощутила его горячее дыхание на своей шее.

— Тебе будет больно, мое сокровище…

— Это не важно.

— Но только на краткий миг…

— Ради Бога, Брендан, просто сделай это. Никакая боль не сравнится с той, через которую ты проводишь меня сейчас.

— Я постараюсь быть нежным, Майра. — Он сжал ладонями ее лицо, его губы коснулись ее глаз, щек, она почувствовала давление между ног.

Она застонала, всхлипнула и непроизвольно дернулась вперед.

Боль ослепила ее, но Майра не остановилась, ведь это он причинил ей эту боль, и она была ему благодарна за нее. Боль быстро исчезла, и Майру захлестнуло сладостное чувство, которое нахлынуло, точно прилив, оставив ее совершенно беспомощной. Брендан был этим приливом, когда его сильные, мощные толчки сотрясали ее тело, вызывая сладостные ощущения.

— Брендан…

Его губы нашли ее, горячее дыхание обжигало щеки. Он приподнял ее ноги, его движения становились быстрее и быстрее…

— Брендан!

Он извергал свое семя, и Майра ощущала этот страстный взрыв внутри, казалось, от наслаждения ее душа воспарила к небесам. Она вскрикнула и прижала его к себе, не желая выпускать, не желая расставаться с удивительным, волшебным чувством, охватившим их.

Наконец вернулась реальность. Она видела, как отблески пламени играют на его голых плечах, густых золотистых волосах. Руки Майры отяжелели, словно их приковали к якорным цепям шхуны, но она все-таки сумела дотянуться до покрывала и набросить его на спину Брендана.

— Господи! — вырвалось у него.

Она улыбнулась и сильнее сжала его плечи. Когда наконец ее сердце успокоилось, она смогла кокетливо произнести:

— Тебе все еще холодно, Брендан?

Он поднял голову и взглянул на нее с такой любовью, что она затрепетала от счастья.

— Нет, — мягко произнес Брендан, гладя ее лицо и покрывая его нежными поцелуями. — Помнишь, я сказал, что ты очень красивая?

— Да.

— Думаю, я хотел сказать, что… влюблен в тебя.

Майра закрыла глаза и прерывисто вздохнула. Впервые в жизни она не нашлась что ответить. Она просто гладила его и ласкала. Если бы она не знала его, то подумала бы, что он сильно пьян, так отличался сейчас Брендан от того застенчивого человека, с которым она вышла из дома. Его голос сделался сонным, и ирландский акцент звучал сильнее, чем обычно. Он целовал Майру, шептал незнакомые ирландские слова, которые она не понимала, но знала, что он хотел сказать.

Время шло. Они неподвижно лежали в объятиях друг друга. Потом Брендан нехотя лег на спину рядом.

Майра уютно устроилась, прижавшись щекой к его могучей груди, и согревала ладонью старый шрам возле самого сердца. Ее густые волосы разметались по телу Брендана. Она долго смотрела на этот белый след от пули, а затем прижалась к нему губами. Ей показалось, что она ощутила боль его невысказанных воспоминаний, ту боль, которая еще жила в его душе.

— Нам нужно идти, Майра.

Она подняла голову и ласково посмотрела на него.

— Не нужно.

— Но ты должна идти.

— Нет. Я могу остаться на всю ночь, и никто не узнает об этом.

— А твой отец?

— Он не встанет до пяти сорока пяти.

— Мэтью?

— Он наверняка согревает постель Алисы Литтл.

Брендан сел и устало потер глаза.

— Но подумай, что скажут, когда Ригель вернется в конюшню без саней.

— И без уздечки, — добавила Майра, потянувшись к Брендану. Все запело у нее в душе, когда он привлек ее к себе на грудь. Он закрыл глаза и стал похож на спящего ангела. Его кожа отливала золотом, волосы спутались, а рука доверчиво лежала на ее животе, Майра взяла покрывало и накрыла Брендана.

— Без уздечки?..

Она нежно гладила его мягкие волосы.

— Ну да. Видишь ли, когда он вернется в конюшню без уздечки, то все поймут, что я намеренно отпустила его.

Прошло немало времени, прежде чем он ответил, словно какая-то мысль не давала ему покоя:

— Но они будут беспокоиться.

— Нет. — Майра расплела его косичку, чувствуя себя счастливой оттого, что он начал доверять ей.

Голова Брендана отяжелела. Майра видела, что он засыпает, его дыхание сделалось ровным и глубоким. Рука соскользнула на пол. Она подняла ее и ласково поцеловала пальцы, а потом прижалась щекой к ладони. Шхуна тихо укачивала обоих.

— Спи, мой любимый, — прошептала Майра, продолжая обнимать его. — Спи, мой капитан, мой смелый, красивый возлюбленный…

«Да, спи, мой капитан», — вторила ей шхуна.

Брендан, боясь пошевелиться, лежал в ее объятиях. Сон окончательно сморил его. Майра подняла голову, неожиданно почувствовав себя очень одинокой. Ей казалось, что «Пустельга» тихо смеется над ней.

Глава 18

Брендан проснулся поздно утром, его разбудил плеск воды и холод. Он открыл глаза и не сразу сообразил, где находится. На переборке отражались солнечные лучи. Он натянул на плечи одеяло, не понимая, как оказался на полу, и тут вспомнил… Майра!

Он моментально сел, чувствуя во всем теле такое томное удовлетворение, которое бывает только после ночи любви. Где же она? Неужели он заснул в ее объятиях?

Брендан схватил рубашку, торопливо натянул бриджи, башмаки и, надевая на ходу треуголку, выскочил из каюты.

Наверху вся палуба была покрыта снегом, и солнечные лучи отражались от белой поверхности с такой яркостью, что невозможно было открыть глаза. Со снастей и с мачт на палубу падали тяжелые комья снега, оставляя глубокие вмятины. Тут он заметил цепочку следов, которые вели к краю борта. Одна из лодок шхуны исчезла. Брендана охватил ужас. Что, если Майра поскользнулась и упала в темную реку? Ведь ее могло унести в море!

Десять минут спустя новоиспеченный герой Ньюберипорта сломя голову несся по улице. Лайам, смотревший в это время в окно таверны, запрокинул голову и захохотал.

— Как ты можешь смеяться? — возмутился Дэлби, который, скрючившись, сидел на постели. — Я тут умираю от боли, у меня наверняка оспа, а ты хохочешь!

Лайам отвернулся от окна.

— Мне кажется, дружище, что наш капитан подцепил нечто более опасное, чем оспа!

Дэлби побледнел, сразу забыв про свои болячки.

— О, Лайам…

Но лейтенант снова расхохотался.

— Точно, он заболел… Это называется любовью, Дэлби! И если мои догадки верны, то истоки его болезни ведут к мисс Эштон!

— О Господи, капитан Брендан! Что случилось?

Абигайль стояла в кухне, замешивая тесто для хлеба, фартук у нее был выпачкан в муке, а щеки раскраснелись от жаркой печки.

Брендан стянул свою треуголку и прижал к груди. Он с трудом дышал, а по лбу у него струился пот.

— Майра! Где она?

Абигайль никогда не видела веселого и беспечного капитана Брендана в такой панике.

— Успокойтесь, молодой человек. Мисс Майра в полном порядке. Сейчас она на заднем дворе, дает вашей сестре урок верховой езды.

Брендан прислонился к буфету и выдохнул с облегчением:

— Слава Богу!

Абигайль с любопытством смотрела на него.

— Капитан?

Он опустил руки, а потом весело рассмеялся.

— Садитесь, капитан, пока не упали в обморок. Как насчет горячих тостов? Вы уже завтракали?

Он сел в кресло, смахнул со лба пот и покачал головой. Абигайль уже отрезала ломоть горячего хлеба и тихо напевала про себя, выставляя на стол масло, джем, сыр. Вскоре появилась чашка с крепким черным кофе, а за ней большой кусок ветчины.

— Ешьте, молодой человек! — весело заговорила она. — Мы поможем вам нарастить мясо на костях!

Брендана не пришлось упрашивать. Он торопливо набросился на еду.

Абигайль долго смотрела на него, а затем взглянула на его пустую тарелку.

— Неужели вы все еще голодны, капитан?!

Он заулыбался, а Абигайль удивилась, как он может столько проглотить и оставаться таким худым? Господи, если бы она была лет на двадцать моложе…

Брендан надел треуголку, немного помялся, а потом поцеловал Абигайль в щеку. Она покраснела, словно школьница.

— Мне кажется, я слышу, как ссорятся Эвелина с Май-рой. Думаю, надо посмотреть, в чем там дело.

— Это верно! — Она заметила озорной блеск в его глазах и поняла, что ему просто не терпится увидеть свою малышку. — Только старайтесь держаться подальше от линии огня! А то они могут объединиться. Тогда вам здорово достанется.

Он прошел через заднюю дверь и, шагнув на улицу, почти по колено провалился в снег. Из-за конюшни доносился сердитый голос, и вороной жеребец изо всех сил старался обратить на себя внимание белой кобылы, которая ходила по загону. На заборе сидели несколько кошек, которые с любопытством уставились на Брендана. В загоне он увидел Майру на сером жеребце; она поражала своей царственной осанкой; густые темные волосы были перехвачены красной лентой. Она казалась очень маленькой и сердитой, напряженно пощелкивая хлыстом по своей ноге. Майра приподнялась в стременах и закричала так, что ее было бы слышно даже на шхуне:

— Я же сказала, держись ровнее! Сожми ее коленями! Ударь ее пятками! Заставь двигаться! Ты ничему не научишься, если будешь просто сидеть!

И тут он увидел Эвелину, которая сидела на белой кобыле, сердито глядя на свою наставницу. Она опять была в розовом платье, которое так не нравилось Брендану. Ее золотистые волосы были убраны под небольшую шляпку, одной рукой она сжимала поводья, а другую прятала под жилетом. И хотя Эвелина старалась казаться уверенной, Брендан знал, что она ужасно боится.

Майра была безжалостна:

— Не бойся, ты не упадешь, а если и свалишься, то не ушибешься, сейчас полно снега. Ну давай же! Двигайся! Я же не заставляю тебя прыгать на ней через изгородь! Сожми ногами ее бока!

— Ты заставляешь меня делать это, потому что знаешь, что я боюсь! И еще потому, что я толстая…

— Эта кобыла твоя, и ты должна научиться не только ухаживать за ней, но и ездить на ней верхом. Ну, давай, попытайся еще раз! Она не будет тебя уважать, если ты не заставишь ее сделать это!

Лицо Эвелины побледнело, а рука сжимала поводья с такой силой, словно от этого зависела ее жизнь. Она попыталась пошевелить коленями, но лошадь едва повела ухом и наклонила голову. Эвелина выпустила поводья. Шейла резко вскинула голову, и девушка в один миг оказалась на снегу. — Ты меня ненавидишь! — кричала Эвелина. — У меня есть драгоценности, а у тебя нет! Ты ненавидишь меня, потому что брат любит меня! Ты ненавидишь меня, потому что я толстая!

— Садись на лошадь! Или я заставлю твоего брата посадить тебя силой! Он уже целых десять минут наблюдает за тобой!

Эвелина замерла, ее слезы моментально высохли, лицо приняло обычное недовольное выражение, а голос стал жалобным и писклявым:

— Брендан! Слава Богу, я знала, что ты придешь. Эта лошадь погубит меня! О, Брендан, я не хочу ездить верхом!

Он прикусил губу, глядя то на сестру, то на напряженное лицо Майры. Девушка перестала пощелкивать хлыстом, но ее пальцы нервно перебирали гриву Ригеля. Майра казалась сердитой и невероятно красивой, ее глаза сияли. Ригель выгнул шею и захрапел. Брендан подошел поближе, погладил жеребца и нежно сжал пальцы Майры. Посмотрев на сестру, он ободряюще произнес:

— Давай, Эвелина. Мисс Майра очень опытная всадница, и она просто пытается помочь тебе. Я готов побиться об заклад, что она уже многих девушек выучила верховой езде.

— Молодых, худеньких девушек, — всхлипнула Эвелина, — не таких, как я.

Майра вспыхнула:

— Если ты перестанешь так много есть, то у тебя не будет этой проблемы!

— Если ты опять угостишь меня своим яблочным пирогом или черничными лепешками, то я точно похудею.

Решив, что настало самое время вмешаться, Брендан взял поводья белой кобылы и намотал их на руку.

— Иди, Эвелина, я подсажу тебя. Не бойся, я буду рядом.

— А что ты можешь? Ты сам не умеешь ездить верхом!

— Ну давай! — терпеливо повторил он, заметив, как удивленно приподнялись брови Майры.

Эвелина посмотрела на него как на предателя, бросила злой взгляд на Майру.

— К тому же это мужское седло, — снова принялась жаловаться Эвелина. — Она хочет посмеяться надо мной.

— Ну все! — Майра слетела с Ригеля и направилась к ней. — Еще одно слово, и я сниму это седло и заставлю тебя кататься без него! Ты обязательно прокатишься сегодня и не уйдешь домой, пока не сделаешь этого!

Выругавшись, Майра хлестнула кнутом по белому боку лошади.

Эвелина вскрикнула, и Шейла удивленно вскинула голову.

— Если ты не заставишь ее двигаться, то я приведу вместо нее Эль-Ната! И еще по пути приглашу Мэтта, чтобы он мог полюбоваться на тебя.

— Ты не сделаешь этого!

— Сделаю!

— Отпусти ее, Майра, — попросил Брендан.

Майра резко обернулась. Неудивительно, что Эвелина была такой капризной, раз брат потакал ей во всем.

— Послушай, еще одно слово — и следующим будешь ты! Эвелина ухватилась за эту возможность:

— Заставь его Майра! Он тоже не умеет сидеть в седле!

— Эвелина! — предупреждающе произнес Брендан.

— Давай, заставь его, Майра! — кричала Эвелина, наклонившись к шее лошади.

— Осторожно, Эвелина! — крикнула Майра, но было поздно Эвелина потеряла равновесие и слетела с лошади. Майра подскочила к ней, но Эвелина удержала ее, улыбаясь сквозь слезы.

— Майра, мы действительно сегодня добились прогресса, — сказала она, поднимаясь на ноги и отряхивая снег. — Оказалось, что падать совсем не страшно!

Засмеявшись, она посмотрела на своего изумленного брата.

— Я думаю, что теперь настал черед Брендана, а?

Две пары женских глаз уставились на него, и Брендан почувствовал, как кровь отлила от лица.

— Подождите, сейчас…

Он сопротивлялся и вырывался, но Майра с Эвелиной одолели его и притащили к белой кобыле. Так в школе верховой езды Майры Эштон появился второй ученик, не горевший особым желанием постичь азы учения.

Глава 19

— Порядок, можешь идти.

Эфраим Эштон стоял у причала, поглядывая на часы и проверяя каждого подростка, который проходил мимо него. Этот паренек выпрямился и направился к лодке, которая должна била доставить ею на борт «Владычицы» Мэтта.

— Следующий, — проворчал Эфраим. Он снял шапку с парня, а когда увидел, что это не его дочь, нахмурился. — Следующий…

Майры среди отплывающих не было, и негодование Эфраима росло. Неужели она найдет способ снова проникнуть на борт шхуны Мэтта? Он был готов за это удушить ее.

Ему и в голову не пришло оглянуться назад, где стояла вереница тех, кто садился в лодки, направляющиеся на «Пустельгу».

Если бы он это сделал, то сразу заметил бы подростка, которого искал. Тот шагал с экипажем и держал за спиной любимый мушкет своего брата.

Но все это случилось два дня назад, а сейчас «Пустельга» бороздила морские просторы в компании с «Владычицей».

Капитан стоял у штурвала и привычно держал перед собой блокнот, зарисовывая корабль Мэтта, который виднелся в миле слева. Штурвал был прижат ногой, и Брендан изредка поворачивал его, направляя нос шхуны по ветру. Стояла зима, но ветер был несильным, чайки спокойно дрейфовали на пенистых серых волнах, и шхуна оставляла после себя небольшую рябь. Несмотря на безветрие, один впередсмотрящий сидел на мачте, а другой — на бушприте, высматривая корабли на горизонте. Но пока им встречались только рыбацкие лодки, которые жались к берегу при виде красавицы шхуны и боевого брига, который сопровождал ее.

Брендан не волновался. По слухам, сильный шторм разметал конвой, который направлялся в Нью-Йорк, и он был уверен, что паруса королевских кораблей обязательно появятся на горизонте. У него были опытный экипаж, быстроходная шхуна и меткий Старр возле любимой пушки. Правда, сейчас Старр висел на снастях где-то на высоте около пятнадцати метров, вцепившись в них, словно белка. Он напряженно всматривался в подзорную трубу, а полы его одежды развевались на ветру, точно флаг.

— Вижу парус!

Брендан отложил свой рисунок и поднял голову, выискивая наверху паренька. Удивительно, как этот малый смог что-то разглядеть в таком тумане.

— Доложи, Старр!

— Вижу три паруса, сэр! Прямо по курсу! Они идут на север.

— Какой у них флаг?

Вся команда сгрудилась у правого борта, напряженно вглядываясь в туман и передавая подзорную трубу из рук в руки. Скорее всего в этих водах оказались британские военные или торговые суда, остаток конвоя, что вышел из Лондона. В любом случае это возможный трофей, и они могут вернуться в Ньюберипорт с богатой добычей.

— Не могу сказать, сэр!

Улыбнувшись, Брендан снова посмотрел на свой рисунок, представляя себе лицо Майры, когда они с Мэттом приведут в родной порт три захваченных судна. Она примчится на причал на своем сером жеребце, пробьется сквозь толпу и кинется в его объятия… Она будет такой нежной и теплой, ее поцелуи — страстными и горячими, он почувствует в руках ее шелковистые волосы…

Несмотря на кажущуюся отрешенность, Брендан прекрасно знал о присутствии Лайама. Он положил на рубку блокнот и улыбнулся старому приятелю.

— Лайам, что ты застыл на месте? Подай сигнал капитану Эштону, пока он не заявил о своем праве на то, что первым заметил добычу. Ты же знаешь, что мы поспорили с ним!

Они засмеялись, точно пара заговорщиков, и через мгновение над высокой мачтой «Пустельги» взвился шар и закачался на ветру.

Снова послышался голос Старра, и Брендан задрал голову, прижав рукой свою треуголку. Там, на самом верху, где от мачты отходили гафель и такели, бесстрашно балансировал паренек, опираясь одной ногой на рангоут, а другой на шкиф и крепко ухватившись за трос. Это было весьма опасно, особенно при сильном ветре.

— Кажется, одномачтовое судно, сэр, с двумя тихоходными шхунами с подветренной стороны!

— Наверное, это британцы со своей добычей, — предположил Лайам, радостно потирая ладони.

Брендан улыбнулся и посмотрел в подзорную трубу.

— Похоже, пастух тори охраняет свою отару от волков вроде нас. — Он сунул трубу в карман и начал подниматься наверх. — Все равно они будут нашей добычей.

Снасти заледенели, но он продолжал бесстрашно карабкаться. Ноги Брендана соскальзывали, а руки застыли и покраснели от холода, пока он добрался до рангоута, отходившего в сторону от мачты. Остановившись там, он осмотрелся. Наверху в тумане скрывался парус, но Старра нигде не было видно. Облокотившись на снасти, Брендан потер руки, подул на них и продолжил путь наверх.

Он нашел парня на рее, отходившей от брам-стеньги, шляпа у него была низко надвинута на глаза, а сам он повернулся в ту сторону, где виднелись корабли. Его волосы, заплетенные в морскую косичку, совсем заиндевели. Брендан старался не думать о том, что до палубы целых двадцать пять метров.

— Это британцы, сэр, — промямлил парень, еще сильнее надвинув шляпу на глаза, и Брендан только удивился, как он вообще мог что-то видеть.

— Ты прав, — согласился он, совершенно ясно видя корабли поверх полосы тумана. Он решил проверить подростка. — Скажи, как ты догадался, Старр? Ведь на них нет никаких флагов.

— Это судно имеет более высокую осадку, чем француз или наш.

— Хорошо, Старр. — Брендан едва не поскользнулся и ухватился за раскачивавшуюся мачту. — У американских шхун также более округлые борта, более заостренный нос и меньше высота борта, чем у них.

— Да.

Старр, как обычно, оказался весьма немногословным. Брендан заметил:

— Ветер крепчает. Что ты скажешь, если мы развернем паруса, поставим марсели и кинемся вдогонку?

Мальчишка, глаза которого скрывались за небольшими очками с зелеными стеклами, так и не повернул лица, хотя капитан, как обычно, находился в прекрасном настроении. Старр всегда избегал встречаться с ним взглядом. Похоже, парень ужасно боялся капитана, к тому же у него наверняка был комплекс из-за его чувствительной кожи, так что Брендан не стал на него давить. Над ним и так, должно быть, подшучивали матросы, хотя Старр, по всей видимости, пользовался авторитетом.

Не сводя глаз с видневшихся кораблей, паренек произнес:

— Нам нужно поставить еще парус на брам-стеньги и косой лисель. Это прибавит ходу, особенно если поймаем ветер.

Брендан удивился:

— Ты так считаешь?

Для немногословного Старра это была целая речь.

— Ну да. Мы догоним их еще до темноты.

— Ну хорошо, Старр. Похоже, тебе не страшен холод, так что останься здесь, пока мы не начнем сближаться, а потом слезай и займись своей пушкой. — Брендан положил в карман подзорную трубу и стал спускаться, мечтая о горячем.

На палубе у штурвала стоял Лайам, с сосредоточенным видом уставясь на компас. Туман начат подниматься, и вода ярко заблестела от солнечных бликов. Справа по борту вынырнул тюлень, посмотрел на них, а затем нырнул в воду с шумным плеском. Спрыгнув на палубу, Брендан затопал ногами, стараясь согреться.

Старина Дэлби словно прочитал его мысли и поспешил к Брендану с кружкой кофе. Брендан с благодарностью сжал в ладонях горячую кружку.

— Дэлби, спасибо, ты такой заботливый. Как ты сегодня чувствуешь себя, приятель?

Но едва эти слова сорвались с его губ, как он сразу же пожалел о них.

— О, ужасно, сэр, просто ужасно! У меня течет из носа, а голова совершенно раскалывается. Наверное, я простудился. И горло болит, к тому же у меня, кажется, жар.

— Дэлби, хватит молоть чепуху, лучше займись делами, — посоветовал Брендан.

— Вижу парус! — закричал Старр. — Справа на горизонте. На мачте английский флаг.

— Это становится интересным, — произнес Брендан. — Четыре против двух, хороший счет, да, Лайам?

— Да, но у нас есть «Пустельга», а у них нет.

— И не будет. — Брендан взял свой простреленный рупор. — Развернуть паруса! Поднять парус на брам-стеньгах! Поставить лисель и косой кливер! Живее, парни!

Матросы принялись торопливо разворачивать льняные полотнища и поднимать их. «Пустельга» покачнулась, бушприт приподнялся, а узкий корпус ринулся вперед, с огромной скоростью рассекая волны. «Владычица» неуклюже следовала за шхуной Брендана, заметно отставая. Брендан вытащил подзорную трубу. Он ясно видел рыжеволосую голову Мэтта, а тот заметил Брендана и приветственно помахал рукой.

— Бьюсь об заклад, что Эштон хочет раньше нас добраться до добычи! — воскликнул Лайам, в радостном возбуждении потирая ладони.

Брендан потянулся к своему блокноту.

— Ты так думаешь?

— А ты нет?

— Мне кажется, они больше обеспокоены тем, что «Пустельга» заметно обходит их, оставляя в хвосте.

Он задрал голову и крикнул:

— Старр, спускайся! Готовь к бою пушку Наверху все паруса наполнились ветром, и вода закипела за бортом шхуны.

Брендан улыбался:

— Развернуть лисель!

Один из жителей Ньюберипорта недоверчиво пробормотал:

— Господи, ветра почти нет, а эта шхуна, похоже, делает шесть узлов.

— А как повернем лисель, так будет и все семь!

Но Брендан не стал ничего объяснять. Вражеский корабль был уже совсем рядом, а чуть в стороне шли два торговых судна…

Когда все паруса были поставлены, «Пустельга» стала похожа на маленькую хищную птицу, которая камнем летела с высоты на свою жертву.

Майра стояла возле пушки, держа в руках шнур и спички. Сердце у нее колотилось, во рту пересохло, ее охватило нервное возбуждение, как всегда перед боем. Брендан, ухватясь за снасти, напряженно смотрел вперед. Он казался таким красивым, в синем кителе с золотыми пуговицами, в треуголке, лихо съехавшей на затылок. На запястье у него болтался рупор, в руке был блокнот.

Майра с трудом отвела взгляд в сторону.

Шхуна быстро сокращала расстояние, ее нос ритмично опускался и поднимался на волнах, рассекая серую пенистую воду. Вражеский корабль, похоже, был королевским почтовым судном, которое везло приказы и деньги для британских войск в Нью-Йорке. Он шел под всеми парусами и наверняка был вооружен до зубов. Майра представила, какой хохот поднимется на его борту, когда у них под самым носом вынырнет из тумана маленькая шхуна. Но скоро им станет не до смеха.

— Уилбур! Ослабить лисель и выбрать шкоты!

— Лечь на прежний курс!

— Спустить предохранительный трос!

— Повернуть кливер! — Карандаш Брендана так и летал над листом бумаги.

Корабль до самого последнего момента не ожидал нападения шхуны. Брендан сполна воспользовался внезапностью. «Пустельга» обогнула его со стороны кормы и дала бортовой залп. Когда она подошла к нему с другой стороны, тот уже лишился топ-мачты и потерял скорость. Брендан не тратил времени попусту.

— Перезарядить орудия, парии! Целься ниже ватерлинии!

Майра подожгла спичку, поднесла фитиль к пушке и отступила в сторону. Из жерла орудия вырвалось пламя, его грохот смешался с грохотом других пушек, но противник промахнулся. Похоже, ирландская удача взяла под свое крыло и «Пустельгу», которая буквально танцевала среди волн. А теперь Брендан провел ее прямо под самым носом вражеского судна.

С корабля донесся резкий злой окрик:

— Что вы делаете, проклятые собаки? Это корабль его королевского величества! Как вы смеете атаковать? Поднимите свой флаг, или я потоплю вас прямо на месте!

Брендан свесился с вантов, которые поддерживали мачты «Пустельги», поднес ко рту рупор и ответил:

— Давай попробуй!

Те, кто смотрел в подзорные трубы, видели, как покраснел от злости британский офицер.

— Что это за корабль? — потребовал он ответа.

«Пустельга» подняла свой полосатый флаг и произвела бортовой залп по оснастке катера. Команда радостно закричала:

— Получайте, проклятые британмы!

— Это вам и вашему тупому королю!

— Полюбуйтесь на настоящий корабль! Ха-ха-ха!

— Да здравствует «Пустельга»!

Их радостные крики сопровождались грохотом падающей мачты и разваливающихся снастей.

— Думаю, теперь они поняли, кто мы такие, да, капитан?

— Верно, Лайам.

— Но они ни разу не попали в нас!

— Я этого и не ждал. Здесь командует молодой Оливер Хэтмор.

«Конечно, Брендан хорошо помнит своих знакомых, с кем вместе служил на королевском флоте», — подумал Лайам.

Брендан улыбнулся:

— Это тщеславный молокосос. Ну что ж, постараемся не наносить ему большого вреда. Мне нужны его донесения и деньги, но не его корабль.

— Но он мог бы оказаться хорошим трофеем.

— Нет, особенно когда Старр покончит с ним.

Маленький канонир и его команда снова зарядили орудие.

— Огонь! — скомандовал Брендан.

Вражеское судно исчезло в клубах дыма.

— Капитан Хэтмор, отвечайте на огонь, пока вы еще на плаву! — выкрикнул Брендан. — Иначе я потоплю вас!

— Черт бы тебя побрал, проклятый повстанец! Я еще разделаюсь с тобой!

Брендан повернулся к Лайаму и обиженно произнес:

— Ты слышал? Он обозвал меня повстанцем! Должно быть, не узнал меня.

— Он наверняка принял бы бой, если бы узнал, — пошутил Лайам.

Справа послышались выстрелы. Там «Владычица» захватила другой корабль, двухмачтовую бригантину. Закашлявшись от дыма, Майра напряженно слушала, боясь пропустить приказ капитана. Дым начал рассеиваться, и ее охватил страх, что в Брендана могла попасть вражеская пуля. Но тут Майра увидела его. Он все еще держался на вантах и что-то торопливо зарисовывал в свой блокнот. Все-таки он чудак.

В этот момент Брендан оторвался от своего занятия:

— Не стой на месте, Старр!

Она быстро выстрелила из пушки, и корабль противника беспомощно замер. Его молодой капитан прищурился и увидел, как большая шхуна захватила два торговых судна и двухмачтовую бригантину. Когда дым совсем рассеялся, капитан Оливер Хэтмор и его экипаж затаили дыхание.

Прямо перед ними на волнах покачивалась грациозная, красивая шхуна. Никогда прежде им не приходилось видеть такую. Она напоминала прекрасную женщину, которая знала себе цену и пользовалась своей властью. Она несла паруса, точно королева свою одежду. Две ее мачты были резко наклонены назад, будто их согнула рука гиганта. Нос был очень острым, а бушприт — длинным и тонким, и сама шхуна так низко сидела в воде, что создавалось впечатление, будто она родилась из морской пены, а не из дерева.

Хэтмор посмотрел на отражавшуюся в воде золотистую надпись, сделанную на черных бортах: «Пустельга. Ньюберипорт».

Затем в глаза ему бросилась худощавая фигура в синем кителе американского капера с блокнотом и рупором в руках. Настроив свою подзорную трубу, капитан Оливер увидел, что он зарисовывал картину морского боя, того самого, который Оливер только что проиграл.

Человек выпрямился и прокричал в рупор:

— Ну, что ты думаешь об этом, Олли? Тебе это нравится? И тут только Хэтмор узнал эти озорные глаза под американской треуголкой, эту задорную улыбку и ирландский акцент.

— Черт бы меня побрал, — тихо выругался он.

Глава 20

«Морские новости»

"В прошлое воскресенье каперские шхуны «Владычица» и «Пустельга», с капитанами Эштоном и Мерриком, вернулись в порт после успешного похода против врага в районе Сэнди-Хук.

Из достоверных источников известно, что шхуна «Пустельга» под командованием Меррика захватила быстроходный королевский почтовый корабль «Сассекс», который направлялся из Лондона в Нью-Йорк с деньгами и депешами для вражеских войск. Вместе с ним были захвачены два торговых судна. На одном были сахар, хлопок, кофе, на другом — 1000 мушкетов, 12 тонн пуль для мушкетов, ядра и несколько десятков бочонков с порохом, предназначавшихся для армии его королевского величества. Также захвачена бригантина, перевозившая 12 орудий и 10 вертлюг, на что капитану Эштону пришлось потратить меньше часа. Почтовый корабль получил серьезные повреждения, и капитанам Эштону и Меррику пришлось затопить его. Однако капитаны вели себя смело и по-джентльменски: на торговых судах пассажирам возвращены деньги и имущество".

Эфраим Эштон крякнул и отложил газету. Он уже выучил наизусть эту заметку. Сидевшая напротив Эвелина Меррик не сводила с него глаз, но он не замечал ее. Прогнав с колен кота, Эфраим снова взял газету.

«Возвращаясь в порт с тремя захваченными судами, капитаны Меррик и Эштон заметили еще одно вражеское судно, похожее на торговое. Им оказался военный фрегат. Капитаны разделились, и фрегат бросился вдогонку за „Пустельгой“. Обнаружив, что не сможет уйти, поскольку ветер был встречный, капитан Меррик прибег к уловке. Он приказал спустить все паруса, а экипажу — выстроиться вдоль борта с длинными шестами в руках, сделав вид, что шхуна села на мель. Экипаж фрегата побоялся рисковать и, чтобы не оказаться на мели, резко ушел влево, предоставив Меррика его судьбе, поскольку уже приближалась ночь. С наступлением темноты Меррику не составило труда поднять паруса и удалиться, имея под килем добрых двести ярдов».

Эфраим покачал головой и рассмеялся.

«Пустельга» и «Владычица» были торжественно встречены в порту пушечным салютом и залпами береговой батареи. Они привели с собой столько захваченных судов, что им всем не хватит места на реке. Полюбоваться героическими шхунами и их экипажами, которые внесли большой вклад в дело борьбы за свободу, приглашаем на верфь Эфраима Эштона. Храбрый капитан Меррик сообщил, что его шхуна открыта для всех, у кого появится желание помочь заштопать на парусах дыры, оставленные вражескими пулями".

Эфраим отбросил газету на стол и удовлетворенно вздохнул. Чего ему еще желать? Сын приносил ему все больше славы и известности, а теперь и будущий зять, который оказался даже хитрее Мэтта. То, что Брендан женится на Май-ре, было для него делом решенным.

Неожиданно он насупился. Чтобы его планы осуществились, он не должен позволить Майре ускользнуть на «Пустельге». Если Меррик узнает, что она обманом проникала к нему на корабль, он не женится на ней.

Эфраим прекрасно знал, где пропадала его дочь, хотя Меррик, похоже, был в полном неведении. Едва он привел в порт свою победительницу «Пустельгу» и пробрался сквозь толпу восторженных горожан, как сразу прибежал к ним с раскрасневшимся от волнения лицом и спросил про Майру. Пришлось сказать, что она заболела и лежит в постели. Но Эфраиму удалось удержать Меррика в своем доме и выведать от него все подробности плавания. Нет нужды говорить, что надежным источником для газет оказался сам Эфраим. Довольный собой, Эфраим провел рукой по седым волосам.

— Ах, Эвелина, твой брат — замечательный моряк. Никогда бы не подумал!

Она отставила тарелку с сыром.

— Брендан научился плавать на лодке раньше, чем стал ходить. По крайней мере отец всегда так говорил.

— Твой отец, наверное, хороший моряк, раз еще в детстве выучил сына таким вещам.

— Да. — Глаза у девушки стали печальными. — Он был адмиралом королевского флота, его убили ударом ножа на борту своего флагмана.

— Адмирал?! Ты хочешь сказать, что ваш отец был адмиралом королевского флота?

— Да.

Удивлению Эфраима не было предела.

— Абигайль! Абигайль! Иди сюда! — закричал он. — Мне нужно что-то сказать тебе!

Он просто не мог держать в себе такую новость. Наверху было тихо. Видно, сын адмирала мог спать при любом шуме.

Абигайль появилась в столовой, вытирая руки о фартук.

— Право же, Эфраим! Зачем так кричать? Ты разбудишь капитана!

Он схватил ее за руку.

— Ты представляешь, отец Меррика был адмиралом! Адмиралом! То-то британцы взбесятся, когда узнают, что его сын сражается на нашей стороне!

— Их всегда это злило, — спокойно ответила Эвелина. — Даже когда Брендан служил у них на флоте.

— Что?

Девушка поднялась из-за стола, и ее золотистые волосы рассыпались по плечам.

— Зависть, — спокойно пояснила она. — Она сгубила многих людей, особенно умных и честных. Мой отец не исключение, и Брендана постигла бы такая же судьба, если бы он остался служить там.

Девушка вышла из столовой, а Эфраим и Абигайль смотрели ей вслед, с трудом веря услышанному.

— Черт меня побери! — вырвалось у Эфраима.

Наверху в восточной комнате Брендана не было. Он позволил Эфраиму уговорить себя остаться на ночь, дождался, пока старый капитан отправится спать и когда все девятнадцать часов в доме пробили час, открыл замерзшее окно и спрыгнул в снег.

Через полчаса Брендан уже поднимался на борт «Пустельги».

Он испытывал угрызения совести, обманув старого капитана, но он больше не доверял самому себе, когда Майра была так близко. Слава Богу, у него была шхуна, где он мог укрыться. Если бы он остался на ночь в доме Эштона, то она закончилась бы в постели Майры. Он любил ее и боялся этого чувства. Он не был готов расстаться с морем и любимой шхуной.

Брендан не хотел снова испытывать боль, оказавшись перед выбором между девушкой и шхуной. И это толкнуло его на побег.

Он проснулся в своей постели на борту мерно покачивавшейся шхуны, когда солнце давно уже взошло. В каюте все еще пахло порохом, и Брендану вспомнились вчерашний бой, грохот пушек, крики людей и его шхуна, летящая по волнам…

Заложив руки за голову, он улыбался, глядя на переборку. Наверху послышались шаги. Должно быть, это Лайам с первыми посетителями. Да, горожане устроили ему торжественный прием, как и бедняге Мэтту. Но бедняге ли? Похоже, Мэтт наслаждался своей славой.

Шаги направлялись к люку, но они были слишком легкими для Лайама и торопливыми. Наверняка это Дэлби. Господи, только не сейчас…

Дверь тихонько открылась, и Брендан притворился спящим.

Кто-то прошел по каюте и дотронулся до него.

— Капитан?

Брендан распахнул глаза. Это была Майра.

— Мне жаль, что я разбудила тебя. — Глаза девушки блестели, а щеки разрумянились, словно она бежала по холоду. — Не думала, что ты еще спишь.

— Вообще-то я уже не спал.

Она озорно улыбнулась и прикоснулась к его руке.

— Не похоже.

— Я думал, это Дэлби.

— А, это тот коротышка с вечно больным животом?

— Он самый.

Майра присела и с любовью посмотрела на него. Вопреки словам он был совсем сонным, густые волосы спутались, лицо безмятежно, глаза чуть припухли. Сквозь распахнутый ворот рубашки виднелись крепкая шея и золотистые волосы на груди. Брендан был таким красивым и желанным, что у Майры перехватило дыхание. Она облизнула губы и прикоснулась к его заросшей щеке.

Глаза Брендана потемнели.

— Ты выгладишь так аппетитно, как завтрак после трехдневного голодания, милая.

— Правда? — Она провела пальцем по его губам. — Так почему бы тебе не поцеловать меня и не попробовать, так ли хороша я на вкус?

Брендан засмеялся, притянул ее к себе и поцеловал. Потом он выпустил Майру и посмотрел на нее таким взглядом, от которого у нее быстро забилось сердце и кровь застучала в висках. Она взяла его руку и благоговейно поцеловала каждый палец, его большую ладонь, а потом прижалась к ней щекой. Брендан запустил пальцы в ее густые волосы, и Майра вздохнула, закрыв глаза.

— Я соскучился по тебе, Майра.

Майре вдруг вспомнилось, как Брендан на палубе торопливо зарисовывал картину боя, как он стоял у штурвала шхуны, как смутился, когда горожане подхватили его на руки и торжественно пронесли по площади. Она с благоговением прижала к губам его руку и тихо произнесла:

— Я тоже тосковала по тебе, Брендан.

Он улыбнулся и отвел взгляд, словно это признание смутило его.

— Вы оба были такими смелыми и отважными. Он покраснел.

— От кого ты узнала?

— Старр говорил мне, — ответила она с лукавым блеском в глазах.

— А! Так вы друзья?

— Мы… знакомы.

— Меня это не удивляет. — Он провел пальцем по ее носу и мягким, нежным губам. — Ты со своими котами, а Старр — с цыплятами.

— Цыплятами? — Майра удивленно приподняла брови.

— Ну да, цыплятами. Ты не поверишь, но я застал его, когда он разговаривал с одним петухом, которого мы взяли на камбуз на суп. Он посадил его себе на плечо и расхаживал, точно пират с попугаем.

Майра засмеялась.

— Ну, мы, любители животных, должны держаться вместе, — сказала она и опять принялась целовать его пальцы. Ее глаза блеснули, и она лизнула его палец.

Брендан испугался и занервничал:

— Не надо.

— Почему?

— Я сказал — не надо, и все!

Он попытался выдернуть руку.

— Я тут лежу и сгораю от желания, а ты делаешь все, чтобы свести меня с ума! Ну перестань!

Его голос был не очень убедительным, и Майра снова провела языком по его пальцу.

Страстное, ослепляющее желание захватило Брендана, он вырвал свою руку, испугавшись тех чувств, которые она пробуждала в нем.

— Майра, это непристойно!

Майра воспользовалась этим замечанием, чтобы дать ему понять, что рассердило ее.

— Непристойно сбегать из дома посреди ночи, Брендан. Думаешь, я не заметила твои следы на месте приземления? Или тропинку, которая вела по лужайке? Удивительно, как ты не сломал свою глупую шею! А отец думает, что ты все еще спишь.

— Так оно и есть, — улыбнулся Брендан.

Она снова завладела его рукой.

— Ты любишь меня, Брендан?

— Конечно.

— Так же как свою шхуну? — дерзко спросила она. — Скажи откровенно, Брендан.

— Я очень люблю тебя, Майра.

— Я не о том спрашиваю. Я спросила, ты любишь меня так же, как и свою дурацкую шхуну?

Он не заметил дразнящие нотки в ее голосе. Все, что он слышал, — это два слова: «дурацкая шхуна», и это больно задело его. Он задумчиво произнес:

— По-другому.

— Как по-другому?

— Черт, Майра, как ты можешь сравнивать женщину со шхуной! Это совершенно разные вещи!

— Неужели? — Она посмотрела на него, и в ее глазах засветился огонек. Он не мог обмануть ее. Разве он забыл, что она — дочь корабельного мастера? — Неужели они так отличаются?

Он дернул ворот своей рубашки и, вздохнув, выдавил:

— Нет. — Если бы только она поняла! Но она хорошо понимала, в этом и проблема. — Майра… Шхуна ведь сделана из дерева, а женщина — из плоти и крови, и обе рыдают, когда плохо. Обе завладевают сердцем мужчины, очаровывают и завораживают его. Они обе женщины, Майра! Красивые, нежные и…

— Брендам…

— Преданные, любящие и…

— Брендан…

Он умолк, удивляясь странному чувству, появившемуся у него.

— Тебе не нужно объяснять мне. Я… я знаю, как это бывает с моряками. — Она улыбнулась.

— Ты рассердилась?

— Нет. Ведь это не дало бы мне ничего хорошего, верно? — Она опять слабо улыбнулась.

Брендан потянулся и посадил ее на себя, желая доказать Майре, что она занимает в его сердце такое же место, как и шхуна. Но удовлетворится ли она только частью его сердца, или захочет получить все, как это было с Джулией?

При мысли о Джулии Брендана сковал страх. Но руки Майры были нежными, она ласково гладила его волосы, его заросший подбородок, лицо, шею. Наконец он успокоился, напоминая себе, что Майра не такая, как Джулия, что ему нечего бояться.

Теперь она провела пальцем по его губам. Его взгляд перестал быть беспокойным, и в его улыбке снова появилось очарование.

— Брендан?

— А? — Ругая себя за свое безволие, Брендан обнял ее и спрятал лицо в ее густых темных волосах. Он принялся покусывать ее ухо, и у Майры от восторга по спине побежали мурашки. Она закрыла глаза, наслаждаясь этим ощущением. Его губы прикасались к шее, прокладывали дорожку из поцелуев за ухом, на спине. Удовлетворенно вздохнув, Майра забралась под его рубашку, гладя его плечи, грудь, шрам на груди.

От его горячего дыхания и страстных, нежных слов заныл низ живота. Он говорил на ирландском, но это не имело значения, слова любви одинаковы на любом языке. Как она любила его! Она любила его больше всего на свете. Ну и что, что он робок с женщинами? Ну и что, что он любит только свою шхуну?

Вода тихо плескалась у бортов «Пустельги», в каюте было солнечно. Мачта наверху слегка поскрипывала от ветра. Их окружали знакомые корабельные звуки.

— Мы не должны… — прошептал Брендан возле ее уха. — Кто-нибудь может войти.

— Никто не войдет.

Выскользнув из объятий, Майра отодвинула ворот его рубашки и прижалась губами к сильной груди, теплой, загорелой. Ее желание росло с каждой минутой.

— Но…

Она прижала палец к его губам, заставляя умолкнуть. Придется снова соблазнить этого застенчивого красавца. Сердце ее заколотилось, а руки стали влажными от возбуждения. Майра провела языком по пересохшим губам и приникла к его груди, почувствовав, как напряглись мускулы Брендана, а дыхание стало прерывистым. Она провела языком по его соскам, по белому шраму. Брендан вздрогнул, и Майра услышала, как гулко забилось его сердце.

— Майра, милая…

— Господи, Брендан, как ты можешь надевать такую старомодную рубашку? Тут даже пуговицы не расстегнешь! Знаешь, как трудно целовать тебя, когда приходится возиться с такой вещью?

И она оторвала зубами одну пуговицу, потом вторую, третью. Ее голова двинулась дальше, приближаясь к животу Брендана, и он начал метаться на подушке. Четвертая пуговица.

Брендан запустил руку в ее волосы.

— Майра, любимая, ты не знаешь сама, что делаешь.

— Знаю, — ответила девушка и ухватила зубами последнюю пуговицу. Пуговица упала на пол и укатилась. Она посмотрела на Брендана блестящими глазами и стала расстегивать пуговицы на спине своего платья, насколько могла дотянуться. — Я прекрасно понимаю, что делаю, капитан! А сейчас помоги мне с моими пуговицами.

Майра отодвинула волосы, и Брендан дрожащими пальцами принялся расстегивать оставшиеся пуговицы. Его взгляд ласкал белую спину Майры, которая контрастировала с ее темными волосами. Майра повернулась, платье и сорочка упали, открыв жадному взору Брендана матовые, нежные полукружия грудей с гордо выступающими темными сосками. Он застонал и потянулся к ним. Все мысли о джентльменском поведении и даже о шхуне мигом исчезли.

— Почему ты искушаешь меня?

Она откинулась назад, озорно сверкнув глазами.

— Чтобы посмотреть, сколько ты сможешь выдержать.

— Я и так уже на пределе, любовь моя.

Майра затрепетала.

— Любовь? Ты в самом деле любишь меня, Брендан?

Он не ответил, принявшись ласкать ее прекрасную грудь.

Жар запылал в ее крови, но Майра думала только о его последних словах. Неужели он любит ее? Она спросила снова.

Он прошептал, не отрываясь от ее нежной груди:

— Да, люблю…

У нее перехватило дыхание, и слезы любви и счастья появились на глазах. Сжав ладонями его лицо, она посмотрела ему в глаза.

— И я тоже люблю тебя, Брендан.

Он закрыл глаза.

«Пустельга» грустно заскрипела и недовольно закачалась на волнах.

Майра вспомнила, как Брендан со страстью говорил о своей шхуне, любовно гладил ее обшивку, стоял у штурвала. Ревность снова зашевелилась в душе Майры, и она почувствовала необходимость узнать, что его любовь к ней так же сильна, как и к шхуне.

— Ты сказал, что женщина и шхуна — это совершенно различные вещи, — осторожно заговорила она, зная, что ступает на зыбкую почву. — Но мы оба понимаем, что это не так.

В его глазах промелькнуло что-то похожее на беспокойство, и он отвел взгляд.

— О, Брендан, «Пустельга» тоже женщина, но разве она может любить тебя так, как я? Разве она может обнимать тебя и ласкать? Сказать тебе, что ты самый лучший, самый замечательный?

Брендану стало неловко от такого сравнения.

— Разве она может делать так?.. — Майра принялась гладить его грудь и ощутила под ладонью биение его сердца.

— Майра, дорогая…

Майра прикоснулась к его животу, и ее рука скользнула ниже. Он закрыл глаза, на лбу выступила испарина.

— Разве она может заставить твою кожу пылать, сердце — бешено колотиться, разве она может сделать твою мужскую плоть твердой? — Майра осторожно прикоснулась к его затвердевшему жезлу и гладила его до тех пор, пока Брендан без сил не рухнул на подушку.

Майра наклонилась и крепко поцеловала его, Брендан ответил с такой страстью, что у нее закружилась голова. Когда он выпустил ее из объятий, она заглянула ему в глаза и торжествующе произнесла:

— Конечно, она не может этого!

— Ты совершенно права, любовь моя. — Брендан закрыл глаза, прижавшись к плечу Майры.

Ловко сбросив с ног ботинки, Майра забралась под одеяло. Его возбужденная плоть прикоснулась к ее бедру, и она потерлась о нее, совсем сводя Брендана с ума. Больше он не мог устоять, да и не хотел. Он принялся ласкать губами ее темные соски. У Майры вырвался стон, и она стала гладить его волосы, грудь, плечи. Словно откуда-то издалека она услышала свой собственный голос:

— О, Брендан… ты можешь любить шхуну, можешь отдать ей свое сердце и даже душу. Она тоже женщина, но гордая и недоступная… В ней нет тепла, только огонь. Нет любви, есть только красота.

Майра погладила его колено и двинулась дальше, пока ее пальцы не натолкнулись на твердую мужскую плоть.

— Нет, твоя любимая шхуна не может любить тебя так, как могу я, Брендан Разве она может сделать это? — Майра наклонилась, и ее губы захватили мужское естество, нежно лаская.

— Боже мой. Майра! — хрипло вырвалось у Брендана. Теперь он был полностью в ее власти. Она сделала с ним то, чего никогда не могла бы сделать шхуна.

Брендан терпел, сколько мог, ее горячие поцелуи и нежные губы, а потом торопливо сорвал платье, опрокинул ее на спину и принялся покрывать страстными поцелуями ее лицо, грудь, живот, темные волосы, скрывавшие ее женскую сущность. Майра выгнулась и ухватилась за край кровати.

— Брендан… покажи, что любишь меня. Покажи, что я значу для тебя так же много, как и она…

Он раздвинул нежные лепестки влажной плоти, прикоснулся к ним горячими губами, а потом его язык скользнул внутрь. Майра вскрикнула от сладостной агонии, ее охватил неописуемый восторг.

— Покажи, как ты любишь меня, Брендан…

Он продолжая, покрывать горячими поцелуями каждый дюйм ее тела. Майре стало трудно дышать, она извивалась, ее рот открылся в немом крике экстаза. Он прижал ее к кровати и снова проник языком внутрь, раздвинув лепестки бутона ее страсти. На этот раз Майра громко вскрикнула и впилась ему в спину.

— Брендан!

Он вонзил в нее свой жезл с такой силой, что с ее губ сорвался крик и тело содрогнулось от ослепительного восторга. Она чувствовала, как его горячее семя наполняет ее, и снова ощутила неповторимое, ни с чем не сравнимое наслаждение.

Прошло немало времени, прежде чем их сердца успокоились. Она лежала в объятиях Брендана, уютно устроившись у его подбородка, разметав волосы по его груди. Брендан гладил ее спину и мягкие плечи. Она любила его, любила…

— Майра… — Его голос был еще хриплым и скорее напоминал шепот. Где-то вдали кричала чайка, на причале тоже начиналась жизнь.

— Да, мой капитан? — Она вздохнула и крепче прижалась к нему, нежно целуя его грудь. Майра могла бы лежать так вечно, забывшись в сладостном блаженстве и неге. Глаза у нее были закрыты, и она старалась согреть белый шрам на его груди.

Брендан испытывал странное чувство защищенности. Все опасения исчезли, страх оказаться перед выбором между Май-рой и шхуной тоже пропал. Она успокоила его своими словами и ласками. Он гладил ее шелковистые волосы и испытывал такое блаженство и покой, что слезы навернулись на глаза. Никогда он не чувствовал себя таким счастливым, таким спокойным рядом с женщиной. Она знала, что значит любить моряка. Она понимала все.

Брендан взял прядь ее волос и поднес к губам.

— Я… я думаю, нам следует пожениться.

Майра повернулась на спину и посмотрела на него своими зелеными глазами, светившимися от любви.

— Когда? — спросила она улыбаясь.

— Ты хочешь сказать, что ты согласна, да?

— Даже если бы отец не выдвинул свой дурацкий ультиматум, я все равно вышла бы за тебя, Брендан. — Майра обвила его шею руками. — На следующей неделе вы с Мэттом отправитесь в плавание, а когда вернетесь…

— Мы обсудим эти планы? — спросил он, разволновавшись, как мальчишка.

— Да.

— О, милая… — Он обнял ее и крепко прижал к себе. — Ты не представляешь, как много это значит для меня. Господи, как же я люблю тебя, мое сокровище…

— И я очень люблю тебя, мой капитан из Коннахта!

На палубе «Пустельги» послышались шаги.

Глава 21

Эфраим поймал ее в тот момент, когда Майра рано утром пыталась выбраться из дома в одежде Мэтта и с пожитками в рундучке. Она направлялась на «Пустельгу». Все ее крики и мольбы не возымели никакого действия, поскольку Эфраим твердо вознамерился сделать из своей непослушной дочери настоящую даму и удержать ее подальше от моря, впрочем, так же как и от капитана Меррика.

Злая и расстроенная, Майра с берега наблюдала, как «Пустельга» отплыла от порта и направилась к устью реки, чтобы выйти в открытое море. Она стояла на берегу, держа под уздцы Ригеля, когда шхуна величественно проплывала мимо и свежий ветер надувал ее белоснежные паруса. До Майры доносились обрывки команд, которые отдавал Лайам, смех Брендана. Девушку охватило восхищение, настолько прекрасной и гордой казалась эта шхуна. А после этого плавания ее красавец капитан будет полностью принадлежать ей, Майре.

Майра старалась думать только об этом. Любовь Брендана будет поддерживать ее.

— Майра, — говорил он, держа ее в объятиях прошлой ночью и глядя вместе с ней на созвездие Ориона из каюты шхуны. — Ты будешь ждать меня на причале, когда я вернусь, да? Как я буду счастлив…

Но при виде соперницы-шхуны, которая оставалась наедине с ее любимым мужчиной, Майра почувствовала тяжесть на сердце.

Теперь по каналу проходила «Владычица» с заново перекрашенной женской головой. Она следовала в кильватере шхуны, как слуга за своей королевой. На палубе шхуны было много веселых горожан, которые энергично махали Майре. Сколько лет она плавала на корабле Мэтта с этими людьми, сколько раз Мэтт одерживал с ними победы в морских сражениях! Рыжие волосы Мэтта растрепались от ветра, и он смотрел в подзорную трубу, выискивая ее на берегу. Брат и сестра встретились взглядами. Мэтт улыбнулся и помахал ей на прощание.

Далеко впереди маячил хищный профиль «Пустельги», и Майра смотрела и смотрела, пока оба корабля не скрылись за горизонтом. Вдруг ей показалось, что порыв ветра донес до нее похоронный набат. Майра вздрогнула от странного предчувствия. Когда она вскочила на коня и понеслась к городу, она вдруг поймала себя на том, что очень похожа на своего отца. Майра сжимала в руке часы, отсчитывая по ним время, когда «Пустельга» вернет ей мужчину, которого они обе любили.

— Вот так, Эвелина. Заставь ее бежать немного быстрее.

Эвелина, одетая в сиреневую амазонку и шляпку с пером, уныло посмотрела на свою наставницу. Но верховая езда, уборка в конюшне и незаметное ограничение сладкого начали оказывать свое действие. Розовые платья стали ей широки, и те времена, когда Майре приходилось кричать и угрожать, остались в прошлом. Уверенность Эвелины росла с каждым днем, а в последнее время в ее глазах появился блеск, который невозможно было скрыть. Сегодня, однако, она добилась самого большого достижения — проскакала рысью на Шейле!

— Но как же больно! У меня в животе все трясется!

Не обращая внимания на ее жалобный тон, Майра расхохоталась.

— Эвелина, если ты сможешь проскакать рысью три круга, то я сама пойду с тобой в таверну и куплю тебе самый большой яблочный пирог!

Эвелина подпрыгивала в седле при каждом движении лошади и не могла сдержать радости от своих успехов. Она все больше походила на Брендана, и Майра в душе обрадовалась этому.

— У тебя отлично получается, — похвалила она.

Они скакали рядом, наставница и ученица, и были настолько поглощены успехом, что не услышали выстрелов, которые возвещали о возвращении корабля. Но вместо двух кораблей вернулся только один.

Майра слышала громкий, зычный голос отца, она знала, что Мэтт вернулся.

— Черт бы тебя побрал! Проклятый трус! Негодяй! И я верил тебе!

Эвелина побледнела, услышав эти грозные слова Эфраима, она не знала, что отец и сын часто затевали шумные перебранки. Но Майра обрадовалась, услышав эти крики.

— Скорее, Эвелина! Мэтт и Брендан вернулись!

Она стремглав помчалась на Ригеле к дому, хвост жеребца развевался на ветру, точно знамя. Испуганно закрыв глаза, Эвелина крепко вцепилась в поводья, когда кобыла бросилась вскачь вслед за своим сыном. Майра не дожидалась Эвелину, подгоняя жеребца все быстрее я быстрее. Но ее радость мгновенно исчезла, когда она увидела огромную толпу народа, собравшуюся на лужайке возле их дома. Мужчины кричали и бранились, некоторые женщины рыдали.

В дверях стоял Эфраим с белым как мел лицом, искаженным от горя. Позади стояла Абигайль и плакала навзрыд. Майра похолодела.

— Проклятое английское дерьмо! — орал отец. — Лучше бы ты никогда не появлялся в моем доме!

Майра проследила за взглядом отца, и кровь отлила у нее от лица. Там стоял Брендан, один.

Он стоял словно перед судом, а толпа и Эфраим были его судьями. Он держал в руках свою треуголку, и в глазах было такое отчаяние, так непохожее на его обычный веселый взгляд, что Майра даже не узнала его. Она покачала головой. Нет, отец не мог так кричать на Брендана.

Но Мэтта нигде не было видно. Обезумев от страха, она закричала:

— Мэтт!

Майра не услышала, как подъехала бледная Эвелина… Люди продолжали кричать, обвинять Брендана, проклинать его.

В этот момент Брендан повернулся к ней, и в его взгляде была такая мольба о понимании, что у Майры болезненно сжалось сердце. Она бросилась к нему, обняла его.

— Брендан, где Мэтт?

Он стоял неподвижно, будто боялся пошевелиться. Заморгав, словно что-то попало ему в глаза, он с трудом перевел дыхание и крепко сжал ее руки.

— Майра, милая, он…

— Он погиб! — раздался громкий голос Эфраима. — Он погиб из-за этого проклятого труса. Не зря я не доверял ему!

Брендан закрыл глаза, на которые навернулись слезы, но не опустил головы.

Покачнувшись, Майра отошла от него. Как будто издалека она слышала вопли толпы, плач Абигайль, который становился все громче и громче. Майра зажала уши руками.

— Прекратите! Прекратите!

— Но это правда! Господи, это правда, Майра! — сквозь слезы произнесла Абигайль, вытирая глаза краем фартука. — Там было сражение… они столкнулись с конвоем, который шел из Лондона… Твой брат остался сражаться, а этот… негодяй сбежал, бросив его одного! Одного, Майра! Твой бедный браг остался один на один с целой британской армадой, когда этот трусливый пес сбежал, поджав хвост. Он спасал свою проклятую шхуну! О, мой бедный Мэтт!

Слуги увели Абигайль в дом, и ее громкий плач доносился оттуда. Сердце Майры сжалось, а потом бешено заколотилось.

— Только не Мэтт… — прошептала она, не почувствовав, как сзади подошел Ригель, словно пытаясь утешить ее. И хотя Брендан тоже потянулся к ней, она попятилась от него. — Только не мой брат… Он был хорошим капитаном… самым лучшим. Он не мог погибнуть, Брендан! Это не правда! Он не погиб!

Люси Пребл шагнула к ней из толпы.

— Это правда, Майра! Спустись к реке, и ты увидишь там только один корабль, эту проклятую шхуну!

— На ней нет ли царапины! — выкрикнул кто-то.

— Он сбежал, бросив Мэтта на произвол судьбы! Он боялся за свою бесценную шхуну!

— Предатель! Трус! Иуда!

Брендан просто стоял на месте, ничего не признавая, но ничего и не отрицая, сдерживаясь изо всех сил. Но то обстоятельство, что он не защищался, сделало его виноватым в глазах горожан, Эфраима и любимой девушки.

Майра посмотрела на него, как на чужого, по ее бледному веснушчатому лицу струились слезы. Она прошептала:

— Это правда? Ты… ты не мог бросить его одного!

— Майра…

— Это правда?

Она не заметила, как он судорожно перевел дыхание, не видела боли в его глазах, когда он пытался подыскать нужные слова. Все, что она чувствовала, — это огромный ком, вставший в горле, и перед глазами у нее стояла гордая и величественная «Пустельга», которая бросила «Владычицу», обрекая ее на гибель.

Майра кинулась прочь от Брендана и, вскочив на спину Ригеля, понеслась вниз по улице сломя голову. Она пыталась найти спасение в бешеной скачке, в порыве ветра, который не мог осушить ее слезы. Ей хотелось убежать от горя, от правды, от реальности, от…

— Мэтт, — всхлипывала девушка, и перед ней вставали веснушчатое лицо, рыжие волосы, очки, вечно съезжавшие с носа. — О Господи, только не мой Мэтт!

И тут Ригель внезапно споткнулся, Майра перелетела через его голову и упала неподвижно на землю возле большого дуба.

Ее нашел Брендан. Он нежно нес ее на руках, благоговейно прижимая к своей груди и дав наконец волю слезам, которые разрывали на части его сердце.

Глава 22

Никогда прежде Майра не просыпалась со слезами на глазах, и никогда раньше Брендан не засыпал с ними, если, конечно, можно назвать сном его тяжелое забытье.

Майра открыла глаза в темной могильной тишине. Она лежала в своей постели, одеяло было натянуто до самого подбородка, в закрытое шторами окно едва пробивались неяркие лучи заходящего солнца. Уже темнело.

В доме стояла полная тишина, такая непривычная и враждебная. Что-то было не так. И вдруг она поняла: не слышно было тиканья часов. Казалось, что само время остановилось.

Неужели отец забыл завести свои любимые часы?

И тут она вспомнила. Мэтт! И слезы потекли по ее щекам, — Мэтт, Мэтт! — громко зарыдала она, уткнувшись в подушку.

Но Майра была не одна. В кресле рядом с кроватью сидел мужчина, похожий на застывшего стража. Он слышал ее рыдания и возблагодарил Бога за то, что она пришла в себя.

Брендан был здесь только ради нее, и он потянулся к ней, когда рыдания стали очень громкими.

И Майра, почувствовав на себе эти руки, сразу поняла, кому они принадлежат. Она со злобой ударила его и испытала невероятное облегчение, услышав, как он застонал от боли. Воспоминания о брате, которого она больше никогда не увидит, снова нахлынули на нее.

— Не прикасайся ко мне!

Но эти сильные руки продолжали прижимать ее к груди, гладить ее дрожащие плечи.

Брендан. Новый герой Ньюберипорта.

Майра уперлась ему в грудь, стараясь высвободиться из теплых объятий, прочь от страдающего сердца, которое так нуждалось в ней.

— Иуда — прошептала она.

В комнате было темно, и Майра не увидела, как исказилось его лицо, какая боль появилась в его глазах. Но она бы и не заметила, потому что в этот момент больше всего на свете Майра ненавидела капитана Брендана Меррика.

— Убирайся, — тихо произнесла она.

Брендан вздохнул и снова попытался завладеть ее рукой.

— Я же сказала, убирайся! — В ее голосе слышались ненависть и отчаяние страдающего человека. — Не прикасайся ко мне, предатель…

— Майра…

Она поджала под себя ноги, сжалась в комок, и ее плечи снова задрожали. Сердце у Брендана разрывалось от этого зрелища.

— Майра... пожалуйста… выслушай меня…

— Где мой отец? Я хочу к отцу…

Он опять попытался взять ее за руку, но она ударила его.

Брендан подошел к окну, посмотрел на улицу, на деревья, на корабли, стоявшие у причала. Корабли Ньюберипорта. Все, кроме одного, который никогда больше не вернется в родной порт. И спокойно произнес:

— Твой отец в таверне. Он там со вчерашнего дня, Майра. Отец, кажется, опять пытается найти утешение в вине, как это было после смерти мамы. «Господи, помоги мне перенести эту боль! — думала Майра. — Прогони эту боль. Прогони и его».

Но Брендан не уходил. Его слова тихо раздавались в комнате.

— Милая, пожалуйста, выслушай меня, прежде чем судить, умоляю. Пусть твой суд будет по крайней мере справедливым…

Она громко всхлипнула и вцепилась в край подушки.

— Мы разработали стратегию нападения на конвой кораблей, которые шли из Лондона. Но теперь я думаю, что все было подстроено заранее. Похоже, кто-то знал, что мы там будем. Видишь ли, там было много каперских шхун американцев, которые тоже ждали подходящего момента, чтобы захватить трофей. Но никого из них не тронули. Англичанам нужны были только Мэтт и я.

Майра пробормотала что-то неразборчивое.

— Что, милая?

— Лучше бы ты оказался на месте моего брата!

Брендан отвернулся к окну, ему стало нечем дышать Он снова посмотрел на ту вещь, что была у него в руках, прикусил губу и хрипло продолжил:

— Мы обнаружили конвой в десяти лигах от Сэнди-Хука, очень большой конвой, Майра. Там было много торговых кораблей, которые можно было легко захватить… Мы ждали весь день, а когда стемнело, настал наш черед. Один из нас должен был отвлечь сторожевое судно, а другой — захватить первый корабль, В темноте они не осмелились бы отделиться друг от друга, и корабли охранения не могли бы поспеть в несколько мест. Да, они пытались уйти от нас, а охрана была небольшой. Мы захватывали одно судно за другим…

Он прижался лбом к прохладному стеклу. Солнце уже село.

— Мы оказались глупцами, отчаянными, самоуверенными, жадными глупцами. Мы захватили столько судов, что на наших собственных шхунах почти не осталось людей. И мы все никак не могли остановиться. Мы просто потеряли головы. Да ты и сама хорошо знаешь старую традицию не возвращаться в порт, пока не захватишь по кораблю на каждую свою пушку… И вот у «Пустельги» уже было десять трофеев, а у «Владычицы» — четырнадцать.

Он не стал говорить, что именно Мэтт хотел привести в родной порт двадцать четыре захваченных судна.

— На третьи сутки мы встали на якорь в миле от острова, чтобы переждать ураган. — Брендан перевел дыхание, снова переживая те ужасные минуты. — Был сплошной туман, и фрегат появился совершенно неожиданно. Вооруженные до зубов англичане захватили нас врасплох. Теперь я понимаю, что они караулили нас, дожидаясь, когда почти вся наша команда перейдет на захваченные корабли. Они ждали, пока успех усыпит нашу бдительность. Мы с Мэттом разработали систему сигналов флажками, и он попросил меня использовать «Пустельгу» как приманку, чтобы отвлечь фрегат и увести врага от захваченных трофеев.

Он не стал уточнять, что это фрегат «Гадюка» и что его капитаном был Ричард Кричтон. Вместо этого он рассказал ей, как старался увести фрегат за собой, уверенный в том, что Кричтон хотел поймать именно его. Он не мог поверить, что его злейший враг будет охотиться за Мэттом. Но все произошло именно так. Когда Брендан отошел на подветренную сторону и поднял все паруса на шхуне, «Гадюка» кинулась вдогонку, но, убедившись, что «Пустельга» отплыла на достаточное расстояние, она вернулась к оставшемуся в одиночестве бригу и каравану трофеев, открыв огонь по «Владычице» и отбивая остальные корабли. Мэтт отчаянно сражался, но у него было мало людей, а находившийся сзади остров не давал возможности для маневра. И какой бы быстрой ни была «Пустельга», она не успела прийти на помощь товарищу. Они нашли лишь обломки на волнах.

— Если бы я только знал, милая. — Его голос был ровным и бесстрастным. Майра услышала глубокий вздох. — Если бы я знал… Если бы у Мэтта был такой канонир, как мой Старр…

Он нахмурился, когда Майра снова зарыдала. Она думала, что если бы не осталась на берегу, то могла бы спасти своего брата.

— Но на фрегате был меткий канонир. А может, ему просто повезло…

Брендан сжал ту вещицу, что была у него в руке.

— Его ядро попало прямо в пороховой склад шхуны, и «Владычица» вспыхнула как факел.

Громкий плач девушки заставил Брендана сделать шаг в ее сторону, другой…

Почувствовав его приближение, она подняла голову и закричала:

— Не подходи ко мне! Ты должен был находиться рядом с ним и сражаться! Ты негодяй! Больше никогда не подходи ко мне, слышишь? Я тебя ненавижу!

Брендан остановился.

— Я больше не хочу видеть тебя!

Майра схватила со столика бело-голубой кубок, который напоминая о том дне, когда «Пустельга» была спущена на воду, и швырнула его в сторону Брендана. Кубок ударился о стену и разбился на мелкие осколки.

— Уходи, трус! Я ненавижу тебя!

Но в действительности Майра ненавидела саму себя, ведь если бы она не осталась на берегу, то могла бы помочь брату…

Брендан молча прошел по темной комнате. Он снова сжал в руке ту вещь, которую нашел на острове, когда обшаривал его в поисках Мэтта. В последний раз он провел рукой по тонкому металлу и положил на столик, где недавно стоял кубок. Кубок разбился, как и доверие Майры к нему, как и их любовь. Капитан тихо вышел из комнаты. А на столике осталась оправа от очков погибшего капитана Эштона.

Хотя тело капитана Мэтью Эштона так и не нашли, его памяти были отданы все почести. Траурная церемония состоялась в сумрачный, дождливый день. Серое небо, серая река, серые лица и слезы людей, которые смешивались с каплями дождя и становились незаметными. Гранитная плита, на которой была вырезана шхуна с женской фигурой на носу. Это был печальный день для города.

Американский флаг в городе, как и на всех кораблях в порту, был приспущен. Черная карета привезла семью погибшего в церковь Святого Павла, далее следовала похоронная процессия. Когда все закончилось, корабли на реке произвели по одному выстрелу в честь погибшего ради свободы. Громко звонили церковные колокола, били барабаны. Возле могилы был произведен троекратный ружейный салют, а сестра погибшего капитана положила на гранитную плиту распустившийся крокус.

В отдалении от всех стоял человек в парадном мундире и прижимал к груди треуголку. Мундир стала темным от дождя, вода стекала по густым вьющимся волосам. Он в отчаянии смотрел на Майру, и, когда она подняла голову, оторвавшись от груди своего отца, их взгляды встретились.

Брендан сглотнул и с надеждой шагнул вперед.

Но толпа загородила путь, и Майра отвернулась.

Сердце Брендана разрывалось от горя. Горожане поворачивались в его сторону, проклинали и уходили прочь, оставив одного возле реки, по которой он приплыл в этот город. Название его шхуны тоже стало проклятием для города. Герой Ньюберипорта. Названный своей матерью-ирландкой в честь святого покровителя моряков.

В горе правда часто оказывается незамеченной.

Глава 23

Капитан Ричард Кричтон принадлежал к тому типу людей, которые добивались получения нужных сведений грубой силой. Он не видел смысла следовать приказаниям сэра Джеффри Ллойда о сдержанности и применил свои методы к трем пленным янки.

Это были жалкие, оборванные людишки. Глядя на них, он не мог взять в толк, как колонии могли надеяться на победу в этой войне. Один из них, старик с седыми волосами и светло-карими глазами, подтвердил свою тупость, плюнув Кричтону в лицо. Теперь он получил столько плетей, что не забудет этого до конца жизни. Второй пленник, также выловленный из воды после взрыва «Владычицы», был еще желторотым юнцом. Но даже этот парень, Джек, отказывался сообщить хоть какие-то сведения о капитане Меррике, несмотря на допрос с пристрастием.

А третий, ослепший после взрыва, теперь лежал возле переборки роскошной каюты Кричтона и был совершенно ему бесполезен.

Это был капитан Мэтью Эштон.

Едва сдерживая ярость, Кричтон ударил лежавшего Эштона ногой. Слепой янки скорчился от боли, его побледневшее веснушчатое лицо и копна рыжих волос придавали ему мальчишеский и беспомощный вид.

Трудно поверить, что это тот самый капитан «Владычицы», который сражался с такой храбростью.

Кричтон снова пнул его.

— Бравый капитан Эштон будет хранить верность своим товарищам? — Светлые глаза Кричтона налились кровью, а губы растянулись в тонкую линию. Его синий мундир был отглажен, башмаки начищены до блеска, эполеты отливали золотом. Но вряд ли его лоск мог произвести впечатление на ослепшего Мэтта, и Кричтона злил этот факт. — Так что, ответа не будет, капитан Эштон? Неужели ты думаешь, что молчание спасет тебя? Или что оно спасет Меррика, когда я начну охоту на него? — Он злобно усмехнулся. — Лиса может долго скрываться в норе, но рано или поздно она выберется, и уж тут-то ей не спастись.

— Напрасно… тратите время… Вам никогда не поймать… эту шхуну…

Кричтон злобно рассмеялся.

— Неужели ты считаешь меня дураком, который будет напрасно тратить время? Эта шхуна показала мне свою великолепную скорость. «Пустельгу» нельзя догнать в полете, мой дорогой капитан, но ее можно поймать в силки, а лису можно подстрелить.

— Капитан Меррик не дурак.

— Именно. Он бывший офицер королевского флота, а у нас на флоте дураков не держат. Им не доверяют командование кораблями. — Мэтт слышал, как Кричтон налил в стакан бренди. — Меррик пришел на флот в двенадцать лет и начал служить мичманом. Он быстро продвинулся и в семнадцать лет выдержал экзамен на лейтенанта. В двадцать он уже командовал своим первым кораблем, в двадцать четыре у него был двадцатипушечный фрегат, а в двадцать восемь он стал капитаном флагмана. Но в этой должности он не продержался и месяца. Вскоре после этого он перешел на сторону повстанцев и стал командовать каперской шхуной «Аннабель». Тебе знаком этот корабль, Эштон?

Губы Мэтта растянулись в улыбке, и Кричтон снова ударил его.

— Я задал тебе вопрос!

— Пошел ты к черту! — выдавил Мэтт, ухватившись за ребра.

Удары посыпались один за другим, но Мэтт молчал, стиснув зубы.

Кричтон наконец успокоился, его голос снова стал ровным:

— В любом случае многие считали, что своим быстрым продвижением по службе Меррик был обязан благоволению сэра Джеффри, который, видите ли, был другом отца Меррика, А сэр Тревор Меррик сам был адмиралом, аристократом, который пользовался расположением короля. Он многого добился и хотел продвинуть своего ублюдка сына. Конечно, есть такие, которые считают, что Брендан получил пост капитана из-за своих способностей, но я так не думаю, Эштон! Это все влияние отца и ирландская удача его матери, которую, похоже, Меррик унаследовал.

Мэтт услышал, как Кричтон поставил стакан.

— Ему просто повезло. Это я должен был стать капитаном флагмана, я, а не он. Черт возьми, я это заслужил!

Мэтт повернул голову в сторону Кричтона.

— Думаю, в одном вы все-таки ошиблись, сэр, — произнес Мэтт.

— В чем же я ошибся?

— Любой, кто думает, будто Меррик достиг всего благодаря своему отцу, а не своему уму, таланту, мужеству, — не только дурак, а полный идиот.

— Как ты смеешь оскорблять меня?

— Я все смею, поганое дерьмо! — Мэтт весь внутренне сжался, ожидая удара. Он боялся не столько боли, а того, что не видит приближения своего врага. Но он хорошо помнил выражение лица Кричтона, когда гот стоял на палубе «Гадюки» и злобно ухмылялся незадолго до того, как залп его пушек взорвал «Владычицу» и Мэтта ослепило.

Кричтон словно не слышал последней фразы.

— Нет, Эштон, я не дурак и не идиот. И очень скоро я тебе докажу это, когда с твоей помощью подстрелю прекрасную лисицу и принесу ее шкуру адмиралу. А шхуна эта — самое быстроходное судно на флоте. Просто уникальное судно! Именно поэтому мой адмирал хочет, чтобы ее доставили в Лондон. Ее можно использовать как образец, чтобы улучшить наши корабли. — Кричтон расхаживал по каюте. Думаю, ты согласишься с тем, что она по праву должна принадлежать Англии, учитывая, кто ее придумал…

Мэтт едва сдерживался, чтобы не застонать от сильной пронзающей боли во всем теле.

— Лису можно перехитрить, — продолжал Кричтон. Мэтту показалось, что он передвигал фигуры на шахматном столике. — Обмануть. И ты, Эштон, поможешь мне выманить зверя.

Мэтт поднял голову и уставился в темноту.

— Никогда, сукин сын. Нико…

Последовал один удар, другой. Кричтон попал Мэтту в висок, и тот потерял сознание. «Проклятый повстанец!» повторял он про себя, продолжая бить Эштона. В этот момент в каюту вошел Майлз, преданный лейтенант Кричтона. Он улыбался, блестя маленькими глазками-бусинками.

— Я передал эту записку Тори, а уж он позаботится, чтобы она так или иначе попала к Меррику.

Майлз подобострастно улыбнулся, обнажив мелкие зубы.

— Да, на палубе привяжите Эштона к снастям, а наш мичман пусть поучится выкраивать лоскуты с его спины. И не забудь снова окатить Эштона соленой водой…

— Будет исполнено, сэр.

Кричтон продолжал пить, поглядывая на свою жертву. Завтра приманка начнет действовать, и скоро лиса попадется.

Эвелина укладывала веши, когда вошла Майра.

— Что ты делаешь?

Эвелина положила свою юбку и отвела взгляд. На нее было жалко смотреть. Она не только потеряла любимого Мэтью, но и свою приемную семью. Поскольку Майра и ее отец так плохо думали о Брендане, его сестра больше не могла оставаться в их доме.

— Ты не можешь уехать, Эвелина, — сквозь слезы проговорила Майра.

— Но мне больше не рады здесь.

— Это не правда. Мы всегда будем рады тебе! И ты моя единственная подруга. Господи, Эвелина, мы так нужны друг другу сейчас!

Эвелина посмотрела на заплаканное лицо Майры, заметив в ее глазах страх, которого не видела раньше. Она понимала, что Майра не лукавит. Майра не позволяла ей отгородиться ото всех жалостью к себе.

Эвелина смахнула слезы, с трудом сдерживая рыдания.

— Ты тоже нужна мне, Майра, — прошептала она.

Девушки обнялись и расплакались. Их дружба была единственным спасением от страданий.

В доме стало непривычно тихо. Старый Эфраим проводил дни и ночи, запершись в библиотеке наедине со своим горем, бутылкой вина и портретом покойной жены.

Майра затосковала и много времени проводила в конюшне. Уроки верховой езды прекратились, и все поле покрылось густой травой, где разгуливали кошки. Перебранок в доме не было слышно, и соседи стали спать спокойно. Убитая горем Абигайль больше не готовила, и тогда этим занялась Майра, но есть никому не хотелось.

Часы в доме остановились.

Прошла неделя после похорон Мэтта. Эвелина лежала в своей постели, как вдруг услышана тихий плач Майры, доносившийся из комнаты Мэтта. Она отложила пирог, взяла пушистого кота и пустила его в комнату Мэтта, надеясь, что маленькое животное сможет утешить Майру. Но чуда не произошло.

Уже глубокой ночью Эвелина подошла к окну, встала на колени и стала молиться за Брендана, чтобы он вернулся с моря, куда убежал от людских глаз.

Корабли были лучшей связью, они доносили через океан новости о войне, доставляли письма влюбленным, привозили также разные слухи и сплетни. Прекрасно понимая это, Кричтон воспользовался всеми средствами, навел справки и вскоре уже знал, что «Пустельга» обосновалась в каперском порту Салем. Теперь было не так трудно передать записку Брендану, воспользовавшись услугами капитана рыбацкой шхуны.

Словно в ответ на мольбы Эвелины Лайам и Дэлби через несколько дней появились в доме Эштонов с запиской Кричтона. Брендан отказывался плыть в Ньюберипорт, но Лайам, воспользовавшись предлогом, что ему надо взять свои вещи из таверны, заставил своего капитана зайти в этот порт. Эфраим в это время сидел в таверне и пил, иначе он рассвирепел бы, увидев у себя дома экипаж шхуны. Но Лайам пришел не для разговора со старым капитаном. Он пришел переговорить с Майрой, умолять ее, чтобы она отправилась с ним на шхуну и сама убедилась бы в невиновности Брендана.

Эвелина спустилась в гостиную, прочитала записку и заявила, что это всего лишь попытка Кричтона выманить ее брата. Она сказала Лайаму, что Майра катается на своем жеребце по берегу.

— Тогда я буду ждать ее. — Лайам готов был просидеть здесь хоть целый день. Похоже, он собирался буквально притащить Майру на борт шхуны в качестве канонира Старра.

— Но зачем она так нужна вам? — подозрительно спросила Эвелина.

Лайам тяжело опустился на диван.

— Потому что мы в отчаянии, — ответил он и развел руками. — Твой брат очень страдает, Эви. Он просто не в себе. И если он собирается броситься в погоню за Кричтоном, то голова у него должна быть ясной. Иначе он найдет себе верную гибель. Любовь мисс Майры — это единственное, что может помочь ему.

Эвелина подалась вперед.

— Ты хочешь сказать, что Брендан собирается поймать Кричтона? Вот твердолобый идиот! Мне бы хотелось, чтобы он уладил свои отношения с Майрой, а не гонялся за Кричтоном! Разве он не понимает, что эта записка может оказаться лживой? Черт, я готова сама придушить его!

Лайам беспомощно развел руками и широко улыбнулся. Он взглянул на Дэлби, который сидел напротив, привычно прижимая руку к животу.

— А ты что думаешь, Дэлби? — спросил он, сложив на груди огромные руки.

— Джентльмены, — заговорила Эвелина, переводя взгляд с одного на другого. — Мне очень не нравится то, что Брендан решил отправиться за Кричтоном, но, думаю, это неизбежно.

Эвелина ненавидела корабли, но она слишком любила своего брата, чтобы позволить ему страдать от незаслуженной обиды. Она была не единственной, кто стремился защитить Брендана. Вся ирландская часть экипажа «Пустельги» была настроена решительно, собираясь кулаками восстановить справедливость в таверне города, заставить людей извиниться перед их капитаном.

Кроме того, предстояло разделаться с Кричтоном. «Опять этот Кричтон оказался на пути», — с горечью подумала Эвелина. Но кто еще способен уничтожить врага, как не ее любимый брат? Ни один американец не знает Кричтона так, как Брендан. И ни один корабль не сможет соперничать с «Гадюкой», кроме «Пустельги».

И Майра Эштон должна быть на своем месте возле пушки, она должна посмотреть правде в глаза и найти в себе силы простить Брендана, чтобы он мог одолеть Кричтона.

В руке Лайама была записка, смятая и потертая, которая побывала не в одних руках, прежде чем попала сюда. Это записка от Кричтона, записка, в которой говорилось, что капитан Эштон не погиб, и капитана из Коннахта приглашали убедиться в этом.

Глава 24

Кричтон был прав. В Британском королевском флоте не держали дураков. Это касалось и капитана Брендана Джея Меррика.

Этот полуирландец не слишком верил утверждению своего врага, что Мэтт жив, и не собирался подвергать опасности свою шхуну и экипаж, удостоив Кричтона чести появиться перед ним в назначенный срок у небольшого острова Мачиас.

Если кто и был глупцом, надеясь на это, так это Кричтон. Нет, Брендан спрятал в глубине души тоску по Майре и поклялся отомстить за смерть ее брата. Собрав преданную часть экипажа, он вышел в Атлантику и незаметно появился у острова Мачиас на полтора дня раньше назначенного Кричтоном срока.

Такое раннее прибытие было не случайным, поскольку Брендан не хотел попасть в ловушку. Он хотел знать о приближении Кричтона заранее, и поэтому Старр сидел на рее брам-стеньги, готовый подать сигнал тревоги при появлении на горизонте королевского фрегата. Трудно описать изумление и испуг британцев, которые высадились на острове, чтобы пополнить запасы питьевой воды, когда внезапно появившаяся быстроходная шхуна отрезала их от стоявшего на рейде фрегата. Лица англичан побелели, когда они увидели направленные на них бортовые орудия. Молодой лейтенант вскрикнул, а матросы бросились врассыпную. Но сидевшая наверху Майра не видела ужаса врага и торжествующей улыбки Брендана. Там, на берегу, в окружении британских матросов, стояли Джек Пилсбери и Изекия Симмонс, которых она знала с самого детства. Они были членами экипажа «Владычицы», экипажа, который все считали погибшим. Одежда их была разорвана и покрыта кровью, небритые лица в кровоподтеках. Но едва они увидели появившуюся словно по волшебству «Пустельгу», их глаза заблестели. И Майра поняла, что только ради этого она была готова просидеть на рее много часов, только ради этого стоило отправиться в плавание. Заливаясь слезами, она прижалась щекой к мачте. У нее вдруг появилась надежда, что, может быть, ее брат жив. Майра посмотрела на стоявшего далеко внизу Брендана.

Для Джека и Изекии он наверняка казался настоящим героем. Он был таким красивым в синем мундире с золотыми пуговицами. Его волосы были аккуратно заплетены в косичку и перехвачены черной лентой, а белый галстук сильно накрахмален. На лице Брендана застыла торжествующая улыбка.

В душе Майры шевельнулось сомнение. Может, она ошиблась в Брендане? Может, она несправедливо осудила его? Может, он и в самом деле не виноват, как продолжали уверять Лайам, Эвелина и все члены его команды?

Ведь он решительно поставил свою шхуну под удар королевского фрегата, пошел на встречу с человеком, который, по словам Лайама, не остановится ни перед чем, чтобы только убить его.

Майра сунула руку в карман и нащупала очки Мэтта, которые теперь всегда носила с собой.

— О, Брендан… — прошептала она и зажмурилась. — О, Мэтт, смею ли я надеяться, что ты еще жив?

Но Брендан, несмотря на улыбку, пока не собирался торжествовать. Он весь превратился в комок нервов. На берегу Брендан заметил лейтенанта Майлза, с чьей подлой натурой уже имел возможность познакомиться, и самого Кричтона.

Он поднес к губам рупор, чтобы скрыть охватившее его тревожное волнение.

— Эй, капитан Кричтон! Прекрасный сегодня денек для прогулки, не так ли?

Кричтон оглянулся и увидел «Пустельгу» со спущенными парусами и нацеленными на него пушками.

— Прости, что я прибыл на встречу немного раньше. Но ты не дал мне возможности согласовать с тобой наиболее подходящее для меня время!

— Черт бы тебя побрал, Меррик! — Кричтон резко повернулся и приставил пистолет к животу Джека.

Мальчишка закричал:

— Капитан Меррик! Спасите нас! У него капи…

Кричтон ударил паренька по лицу, и тот умолк.

— Держись подальше, Меррик! Тебе больше не удастся сделать из меня посмешище!

— Что теперь, Брендан? — спросил Лайам, который стоял рядом с капитаном, крепко вцепившись в поручень.

Брендан наблюдал за происходящим на берегу. Он судорожно перевел дыхание, а потом спокойным голосом произнес:

— Лайам, прикажи Старру спуститься вниз и встать у орудия.

Брендан почувствовал, как заныла его старая рана в груди, и прижал к ней руку. Там был Кричтон, жестокий, злобный и испуганный. Всего один орудийный залп его шхуны — и с этим кошмаром будет покончено. Один залп — и обладатель этих бесцветных злобных глаз перестанет существовать. Кричтон был у него на прицеле, и он мог отправить его в ад, отомстив таким образом за Мэтью Эштона, его людей и его шхуну. Он четыре долгих года мечтал об этом.

Но Брендан не мог выстрелить. Он убил бы не только Кричтона, но и двух американцев. И Кричтон прекрасно понимал это. Он ткнул пистолетом в бок Джека и посмотрел на Брендана.

— Если твоя шхуна подойдет ближе, то этот выродок умрет, Меррик! Убирайся, пока я не убил его!

— Он не сделает этого, — сказал Лайам, с такой силой вцепившись в поручень, что побелели костяшки пальцев. — Он блефует, Брендан. Этот парень — его единственная защита от нас!

— Черт возьми, — с сомнением пробормотал Брендан. Он чувствовал на себе вопросительные взгляды окружающих. — Кричтон! Почему бы не обсудить это по-джентльменски? Поднимайся на борт моей шхуны! Ты ведь хотел познакомиться с ней поближе, вот твой шанс!

Сидевшая наверху Майра закрыла глаза и прижалась к холодной мачте. Ветер свистел у нее в ушах, сердце бешено колотилось. Ей вдруг показалось, что она теряет сознание. Но если это произойдет, она упадет и разобьется.

Еле сдерживаемая ярость в голосе английского капитана привела ее в чувство. Это ведь тот самый человек, командир фрегата, что сел на мель в устье Мерримака, когда преследовал Брендана. Это тот человек, который любым способом хотел отомстить за свое унижение. Это он искалечил руку Эвелины, как рассказывал Лайам, и это тот, кто убил ее, Майры, брата. И, видя безжалостный взгляд его светлых глаз, поджатые тонкие губы, она вдруг с ужасом поняла, что Кричтон не остановится ни перед чем, лишь бы разделаться с Бренданом.

Брендан знал об этом и все равно пошел на эту встречу, надеясь только на себя, на горстку людей и маленькую шхуну. Майра больше не сомневалась в Брендане.

Она задрожала от этого открытия и закрыла рот рукой. Неужели ее вера в Брендана оказалась такой слабой, что она легко поверила слухам? Разве то, что маленькая шхуна вернулась без повреждений, говорит о том, что он уклонился от боя с Кричтоном?

— О Господи… Брендан, прости меня, — вырвалось у нее сквозь слезы.

— Я не торгуюсь с такими, как ты, Меррик! — прокричал Кричтон. — И я поднимусь на борт твоей шхуны, только когда над ней будет развеваться мой флаг! Ты меня слышишь, Меррик? А теперь убирайся, иначе смерть этого мальчишки будет на твоей совести!

Брендан остался невозмутимым, только чуть быстрее стал вращать висевший на руке рупор, — Слушай, Кричтон… — начал было он.

— Я же сказал, что никаких переговоров! Убирайся! Пот выступил на лбу Брендана, и в горле пересохло.

— Делай, что он говорит, — выдавил он, повернувшись к Лайаму.

— Считаю до трех! — прокричал Кричтон.

— Скорее, Лайам! — поторопил Брендан.

— Но, капитан, нам понадобится не больше трех секунд, чтобы…

— Я же сказал!

Но было уже поздно. В напряженной тишине раздался выстрел, и паренек упал к ногам Кричтона.

Брендан закрыл глаза, и Лайам увидел, как у него шевелились губы, словно в молитве.

— Поворачивайся. Меррик! — Кричтон схватил Изекию и приставил второй пистолет к его виску.

Слезы текли по щекам старого моряка, когда он смотрел на неподвижное тело Джека, в глазах застыла обреченность.

— Можешь стоять здесь сколько хочешь! Этот будет следующим, а затем наступит черед Эштона!

Никто, кроме забравшегося на снасти Обадаи, не слышал, как вскрикнул Старр.

Брендан медленно поднял свой рупор и весь напрягся от гнева.

— Я не верю, что Эштон у тебя! Я уйду, но только чтобы сохранить жизнь Симмонсу. Тебя, Кричтон, я не пощажу, когда мы встретимся в следующий раз!

Только стоявший Лайам видел, с каким трудом Брендан сдерживая свою ярость.

— Уилбур! — громко позвал он, чтобы Кричтон мог его слышать. — Поднять кливер и марсель!

— Я убью его, Брендан! — поклялся Лайам, ударив кулаком по своей ладони. — Клянусь Богом, он сгорит в аду!

— Тише, Лайам…

Стоявший на берегу Кричтон торжествовал. Он смотрел, как быстро и величественно удаляется красавица шхуна. И тут он вспомнил обещание сэра Джеффри дать ему адмиральский чин, но эта возможность уплывала сейчас вместе со шхуной…

— Меррик!

Ее капитан обернулся, такой же красивый и смелый, как и четыре года назад, только в лице у него не было юношеского оптимизма, одна лишь упрямая решимость человека, решившегося на месть.

Кричтон сложил руки у рта:

— Меррик, я передумал! Я буду иметь с тобой дело, но на моих условиях! Ты не веришь, что Эштон у меня? Так поднимись на борт и убедись в этом сам!

Брендан поднял руку, и его команда остановилась.

— Не слушай его, Брендан! — предупредил Лайам, в отчаянии хватая своего капитана за рукав.

Кричтон торжествовал, бросив ему вызов.

— Поднимись на борт «Гадюки» и поговори с ним сам. А потом я готов обменять его на одного из ваших! Одного пленного на другого, слышишь, Меррик?

— Брендан, не надо! — крикнул Лайам, поскольку знал, кто был нужен Кричтону.

Брендан подумал о любимой девушке, которая усомнилась в нем. Он не заметил, как Обадая изо всех сил пытался удержать Старра, не давая ему возможности спуститься. Капитан видел только одну возможность вернуть свою любовь. Что ему терять, кроме жизни? А жизнь без Майры не имела смысла…

Он вернулся к поручню. Казалось, даже «Пустельга» угадала его намерение и поплыла скорее, стремясь унести подальше своего капитана.

— Твое решение, Меррик!

Брендан посмотрел в бесцветные глаза Кричтона, а потом улыбнулся и повернулся к лейтенанту.

— Ты всегда мечтал о своем собственном корабле, Лайам, — проговорил он, снимая с пояса шпагу и протягивая ее другу вместе с двумя пистолетами. — Теперь он у тебя есть. Заботься о шхуне вместо меня, Лайам.

— Брендан, умоляю, не делай этого!

— Он просто сошел с ума! — выкрикнул кто-то. Дэлби зарыдал.

Но капитан «Пустельги» уже прошел мимо штурвала, мимо своей оторопевшей команды, мимо пушек, которые могли в считанные секунды стереть Кричтона с лица земли. Возле главной мачты он остановился.

— Спустить шлюпку! Я отправляюсь на фрегат.

На шхуне стало тихо как в могиле.

Люди нехотя выполнили приказ капитана.

Майра была в отчаянии, но Обадая снова удержал ее за руку.

— Пусть он идет, Майра! — хрипло произнес Обадая. — У человека есть гордость. Если ты спустишься вниз и откроешься ему, то лишишь его последних остатков гордости!

Они смотрели, как лодка закачалась на волнах.

Лайам кинулся вниз в каюту, закрывая лицо своими большими ручищами. Сидевшая наверху Майра заливалась слезами от безысходности.

«Пустельга», казалось, тоже стонала, ветер завывал в ее мачтах, а ванты печально скрипели.

Глава 25

Застывшая в мучительном ожидании команда «Пустельги» смотрела, как их высокий, красивый капитан уверенно и бесстрашно прошел к планширу, остановился там, снял треуголку и повернулся, понимая, что, может быть, в последний раз видит их всех.

Майра едва сдержала стон, когда Брендан повернулся и направился навстречу своей судьбе.

«Останови его! — кричала ее душа. — К черту эту проклятую гордость. Останови его, пока не поздно!» Она сделала шаг вперед и начала было снимать шляпу, когда встретилась взглядом с Обадаей. Ее друг был прав. У Брендана была собственная гордость. Если Майра остановит его, то он будет выглядеть трусом в глазах Кричтона, и она лишит его возможности восстановить доброе имя «Пустельги» в глазах жителей Ньюберипорта.

Ей и в голову не приходило, что Брендан хотел оправдаться перед ней.

Майра зажала рот и смотрела, как он спускался по веревочному трапу. Сердце девушки разрывалось. Он жертвовал собой ради спасения шхуны. Она также понимала, что никто не может спасти Мэтта, кроме отважного капитана с гордой английской выправкой и лукавой ирландской улыбкой. Никто не знал Кричтона лучше Брендана, который и был единственным, кто мог вызволить ее брата.

Несколько моряков ждали его в лодке. Они все как один опустили весла в воду и понесли его прочь от застывшего в молчании экипажа, от его шхуны и от любимой девушки.

— Господи, благослови его, — прошептала Майра, прижавшись к поручню. — О Господи, Брендан, я люблю тебя…

К ней подошел Лайам, его глаза с тоской смотрели на удалявшуюся лодку, которая все дальше и дальше уносила друга. Он молча сжал руку Майры, которая подняла глаза и увидела, что он плачет.

— Кричтон убьет его, — тихо произнес он, не сводя глаз с лодки.

Брендан ни разу не оглянулся, и Майра с трудом сдержала слезы. О Господи, почему она не послала к черту Обадаю и не открылась Брендану? Почему она не попросила у него прощения за свое недоверие? Увидит ли она его снова?

— О, Лайам… — Она посмотрела на ирландца, слезы текли по ее бледному лицу. — Неужели ради этой шхуны он готов отдать жизнь? — Она вцепилась в его рукав. — Неужели это так?

— Нет, милая, — ответил Лайам. — Он делает это ради тебя.

Майра прикусила губу, но не смогла удержаться и заплакала. На востоке собирались свинцовые облака, ветер крепчал, обещая к вечеру дождь. «Пустельга» начала поворачивать к острову, но очень неуверенно и неохотно. Казалось, шхуна не хотела слушаться руля. Лайам побежал к штурвалу.

— Спустить марсель! Подтянуть лисель! Кифи, держи ровнее!

Шхуна двигалась с трудом, словно сопротивляясь. Май-ре показалось, что судно не сводит взгляда со своего создателя и капитана, словно преданный пес, и пытается повернуть свой бушприт в сторону удалявшегося фрегата. Слышно было, как ругался Кифи и как Лайам сам встал у штурвала; протестующе скрипели мачты и ванты. Понурив голову, Майра ухватилась дрожащими руками за поручень и подумала, что горе и тоска шхуны передаются и ей, И впервые она ощутила странное родство с этой другой «женщиной» Брендана, сотворенной из дерева и парусины. Она закрыла глаза и постаралась понять душу его шхуны. Ветер свистел над головой, надувая паруса.

— Мы не можем допустить этого, — прошептала она, поглаживая мокрый поручень и глядя в ту сторону, куда фрегат уносил Брендана. — Ты понимаешь… он ведь и мой капитан тоже. И я… я люблю его.

«Но ты предала его. Ты не поверила ему, в то время как я одна оставалась преданной ему», — пропел в вантах ветер.

Майра застыла.

«Он пошел на смерть… не из-за меня. А из-за тебя».

Майра не выдержала и побежала вниз, в каюту.

Прием, который устроили Брендану на «Гадюке», был полной насмешкой, и Брендан, поднявшись на палубу фрегата, прекрасно видел это. Выстроившиеся матросы в красных робах и офицеры в синих мундирах с интересом смотрели на него, поскольку для них он был чем-то вроде легенды. И это еще сильнее смутило Брендана. По выработавшейся годами привычке он снял треуголку, повернулся и увидел капитана Ричарда Кричтона. Его давний враг шагнул вперед. На лице у него застыла торжествующая улыбка. Кричтон не слишком изменился за прошедшие годы, только немного раздался в талии, да подбородок сделался несколько массивнее.

— Капитан Меррик! Как приятно видеть вас. Как разумно вы поступили, оставив свою шпагу. Вы всегда отличались умом, сэр, верно? — заговорил Кричтон. Его бесцветные глаза зловеще блестели. Он посмотрел на маячившую вдалеке шхуну. — И как вы благородны! Пожертвовать собой ради спасения друга. Куда катится мир? — Его тонкие губы растянулись в улыбке. — Майлз! Прикажи принести чай в мою каюту… Нам с бывшим капитаном флагмана надо многое обсудить…

— А где капитан Эштон? — спросил Брендан, сцепив за спиной руки.

— О, его сейчас приведут. Знаешь, он доставил столько хлопот… Типичный американец, вспыльчивый, неуправляемый. Но у меня свои методы для таких упрямцев, капитан Меррик. Так же как и для дезертиров…

Брендан впился ногтями в ладони, но Кричтон увидел только его улыбку.

— Майлз! Приведи американца, пусть его отправят назад на шлюпке. Да и старика тоже. Они нам больше не нужны. Мы с капитаном Мерриком будем в моей каюте. Проследи, чтобы нас не беспокоили. — Кричтон насмешливо вытянул руку, приглашая Брендана пройти. — После вас, капитан Меррик. — Когда Брендан заколебался, он грубо ткнул ему в спину пистолетом. — Да, вот еще что, Майлз. Приготовьте виселицу на рее. Нам предстоит наказать дезертира.

Майлз, помня о словах адмирала, переспросил:

— Но, сэр? Мне показалось, что сэр Джеффри хотел, чтобы капитана Меррика доставили живым…

— А кто собирается убивать его, Майлз? Пожалуйста, не переиначивай мои слова. Просто сделай так, как я приказал, ясно? Ты знаешь, я не люблю ждать. — Его тонкие губы изогнулись в злорадной ухмылке. — А ты, Меррик, заставил меня ждать долгих четыре года.

Брендан бросил прощальный взгляд на «Пустельгу», которая была так близко и в то же время недосягаемо далеко. Пистолет Кричтона снова уперся ему в спину, и они направились внутрь корабля. В ад, и Брендан знал это.

Лайам с мрачной решимостью развернул шхуну, поставив ее с наветренной от фрегата стороны, где в случае опасности у них было бы больше шансов на спасение. Нет, Лайам не собирался сбегать, если начнется бой. Конечно, тридцатидвухпушечный фрегат превосходил шхуну по мощи, но отнюдь не по боевому духу.

Горизонт уже окрасился багрянцем, мачты и реи постепенно растворялись в темноте. На палубе было непривычно тихо, и только иногда вспыхивали огоньки от зажженных трубок.

Время шло, но они продолжали ждать.

Сменились часовые. Фергюс принес лампу и повесил ее на снасти. Лайам приказал приготовить пушки. Потом до них донесся плеск воды под веслами, а затем стоны и тихие голоса. Вся команда сгрудилась у поручня, напряженно всматриваясь в темноту.

— Эй, на шлюпке! — окликнул Лайам задрожавшим от волнения голосом.

— На «Пустельге»! — последовал ответ. — Примите капитана Эштона!

Майра едва не упала.

— Мэтт! — закричала она. — Мэтт!

Люди торопливо сбросили веревочную лестницу, взволнованно переговариваясь между собой. Послышались приглушенные ругательства и стоны, когда начали поднимать человека на борт.

— Мэтт! — кричала Майра, отчаянно пытаясь пробиться вперед, но Лайам удержал ее, — Пусти меня! Это мой брат!

— Отойди, девочка. Подожди, пока мы поднимем его, — ответил ирландец, не желая, чтобы маленькая сестренка Эштона увидела следы жестокости Кричтона.

— Но, Лайам…

На палубу осторожно опустили безжизненное изувеченное тело, нисколько не похожее брата, которого она знала и любила.

— Мэтт! — вырвалось у нее.

Лицо Мэтта было в кровоподтеках, распухло до неузнаваемости. Кровь запеклась в волосах, а нижняя губа была рассечена. Кто-то поднес лампу поближе, и когда Мэтт повернул голову, Майра увидела погасшие, незрячие глаза. Он ослеп.

— Майра? Это ты, сестренка?

— Поддержите ее, — произнес Лайам бесстрастным голосом. Его лицо окаменело, когда он уставился в темноту, где виднелись огни удалявшейся «Гадюки», похожие на горящие глаза дьявола.

Кричтон не имел ничего против Мэтта, и вот что он с ним сделал… Но Брендана Кричтон ненавидел. Майра вспомнила слова Лайама: «Нет, милая. Он делает это ради тебя».

— Нет! — Майра вскочила на ноги и бросилась к борту. Дэлби успел схватить ее, и последнее, что она увидела, прежде чем потерять сознание, — красные огни «Гадюки».

За ночь ветер усилился, и в серой предутренней мгле белые гребни волн с силой ударялись о шхуну. Майра забралась высоко на мачту и подставила лицо свежему ветру, не сводя взгляда с видневшихся вдали огоньков фрегата, следовавшего на юг. «Пустельга» бесшумно скользила по волнам, словно хищная птица, преследовавшая добычу. Девушка крепче прижалась к рее, она больше не испытывала враждебности к своей сопернице. Их обеих объединило отчаянное стремление спасти того мужчину, которого они обе любили.

На палубе тихо переговаривались моряки. Всю ночь шел дождь, а теперь низко нависшие темные облака касались мачты корабля. Лунный свет с трудом пробивался сквозь них. Скоро начнется шторм. Но в команде корабля были отчаянные люди, и Майра, помня о своем ослепшем брате, который без сознания лежал в капитанской каюте, боялась даже подумать о судьбе Брендана.

— Когда я увижу тебя, Брендан, то все скажу тебе. И начну с того, как сильно я люблю тебя, — шептала девушка, крепко вцепившись в ванты.

Ветер сильнее надул паруса, и шхуна сразу прибавила ход. Ее нос то погружался в пучину волн, то взмывал вверх.

— Только бы мы не опоздали, — произнесла Майра. Шхуна в ответ подняла нос и прибавила еще один узел.

Брендан, которого на следующее утро под охраной вывели на палубу, никогда не забудет великолепного зрелища. Шхуна неслась по волнам на всех парусах, закрывая собой горизонт. Белые полотнища парусов выделялись на фоне черных штормовых туч, ее флаг гордо развевался на мачте, а нос с силой разрезал высокие пенистые волны.

Едва Кричтон увидел шхуну, как уронил подзорную трубу и закричал:

— Все к орудиям! Приготовиться к залпу по шхуне!

Британцы замешкались, уставившись в недоумении на приближавшуюся шхуну. «Пустельга» была похожа на прекрасного ангела мщения.

Брендан забыл, где находится, забыл об ужасах прошлой ночи и о Кричтоне, который привязал его к снастям и приказал бить кнутом, а потом яростно бил ногами, поскольку тот не издал ни звука во время пыток. Брендан видел только свою шхуну. На сердце у него стало легко, и, несмотря на сильную боль во всем теле, он засмеялся и двинулся к краю палубы.

Матросы торопливо разбежались по своим местам, и Брендан, оставшись один, не спеша взялся за поручень и прыгнул за борт.

Ледяные волны сомкнулись над его головой, он едва не задохнулся от сильного удара, но ирландская удача снова улыбнулась ему. «Пустельга» подходила все ближе и ближе. Брендан вынырнул и ухватился за брошенную ему веревку, ободрав при этом руки. Было так холодно, что он не почувствовал боли. Волны накрывали его с головой, но он держался изо всех сил. Лайам сбросил ему веревочный трап, и Брендан вцепился в него. С трудом преодолевая сильные порывы ветра, он карабкался наверх. Кто-то снял с него мокрый китель и накинул сухой, кто-то укрыл одеялом. И когда Брендан побежал к румпелю, то поскользнулся от слабости, но это вызвало у него лишь улыбку.

— Какая скользкая палуба, — произнес он.

Его рука крепко ухватила деревянный рычаг, шхуна задрожала от сильных порывов ветра и начала поворачиваться.

«Гадюка» уже закончила маневр и стремительно приближалась.

— Они хотят дать бортовой залп!

— Приготовиться к стрельбе, Уилбур!

Шхуна стремительно неслась в сторону врага. Брендан с силой разворачивал румпель. Сзади раздался выстрел, но шхуна уже легла на новый галс и понеслась прочь. Бортовой залп «Гадюки» не достиг цели.

— Ура! Ура нашему капитану из Коннахта!

Позади упрямо маячил фрегат, не желая упускать шхуну.

— Кифи, к штурвалу! — крикнул Брендан. Он хотел подняться наверх, чтобы Кричтон видел его, чтобы вся команда видела его.

Брендан стал карабкаться по вантам, едва сдерживая стоны от невыносимой боли, его руки совсем оцепенели от холода.

— Сэр, что с вами? Капитан!

Но Брендан поднимался все выше и выше. Дождь хлестал в лицо, ветер свистел в ушах. Где-то на высоте десяти метров он остановился. Брендан видел стоявшего на палубе фрегата Кричтона, видел, что тому не догнать шхуну. Он торжествующе рассмеялся и поднес к губам рупор.

— Доэрти, пусть Старр… — Яркие круги вспыхнули у него перед глазами, и он выронил рупор, но тут же выпрямился и выстрелил в ответ.

Враг был совсем рядом. Брендан потянулся, чтобы ухватиться за салинг, но промахнулся. Удача изменила ему. Он почувствовал, что падает, канаты обдирали его спину, когда он, кувыркаясь, летел вниз. Ему показалось, что он услышал крик Майры…

Но он был уже без сознания.

— Капитан! Капитан!

— Кричтон догоняет нас!

И тут налетел шквал. Шхуне пришлось противостоять и шторму, и Кричтону.

Глава 26

Майра никогда этого не забудет. Шторм бушевал, когда она кинулась к штурвалу шхуны, чтобы вывести ее из-под залпа фрегата. Лайам рыдал, прижимая к себе изувеченное тело Брендана. И путь домой был таким долгим.

Шхуне понадобилось трое суток, чтобы добраться до Ньюберипорта, преодолевая грозные высокие волны и штормовой ветер. Она то взмывала на гребне волны, то проваливалась вниз. Может, если бы у штурвала стоял капитан, «Пустельга» могла бы добраться до родного порта быстрее, но Брендан за все это время так и не очнулся. Маленькая шхуна наконец добралась до порта, привезя домой двух раненых героев.

Доктор, маленький седой коротышка с красным носом, явился незамедлительно. Мэтт быстро пойдет на поправку, сказал он, особенно при такой заботливой сиделке, как Эвелина. Синяки заживут, раны затянутся, опухоли пройдут. А зрение? Об этом можно будет судить только по прошествии времени.

Но с Бренданом все обстояло иначе, и доктор не улыбался, когда осматривал его неподвижное тело.

— Я ничем не могу помочь ему, мисс Эштон. Он в руках Господа.

Он и был в руках Господа… и Майры.

Она отказывалась думать, что он умирает, что жизненные силы покидают его с каждым днем. Майра считала, что это происходит по ее вине. Если бы она открылась ему… Но она не сделала этого, не сделала…

Она закрыла глаза, снова вспомнив тот ужас, который охватил ее, когда они с Лайамом раздели Брендана в его каюте, куда ирландец принес своего капитана. Все тело Брендана было в синяках и кровоподтеках — свидетельство жестокости Кричтона…

Теперь синяки на его теле исчезли, ребра зажили, кровоточащие ссадины затянулись. Но сам капитан все еще был в беспамятстве.

Матросы часто навещали его. А жители Ньюберипорта держались в стороне, стыдясь своего прежнего поведения. Некоторые, правда, нашли в себе мужество прийти к больному, но он не мог знать об этом.

Ночи Майра проводила в кресле, сидя возле кровати Брендана, где гнетущая тишина нарушалась только его хриплым дыханием. Днем она читала ему книги, которые брала в библиотеке отца. Она держала его за руку, разговаривала с ним, надеялась, что он слышит ее слова, хотя он ни разу не пошевелился, не издал ни звука. Майра заботилась о нем, поила бульоном, массировала руки и ноги, умывала его, причесывала, целовала любимое лицо. Эвелина во всем старалась помочь ей. Однажды ночью, когда Майре стало невыносимо тяжело и надежда, казалось, совсем покинула ее, она пришла на пристань и поднялась на борт «Пустельги». Там в тишине она плакала и рассказывала обо всем маленькой шхуне, которая слушала и разделяла ее горе. Майра смотрела на звездное небо и молила Бога вернуть ей Брендана. И когда слезы иссякли, девушка спустила простреленный американский флаг, принесла его домой и повесила на стену так, чтобы Брендан, когда откроет глаза, сразу же увидел его и понял, что она любит его, верит ему, дорожит им. Но он так и не приходил в себя.

Весна прошла, и наступило лето. Лягушки больше не квакали в пруду во время лунных ночей, а поле в школе верховой езды Майры Эштон заросло густой травой. У стоявшей в порту шхуны днище стало покрываться ракушками.

В Майне, что располагался выше их города, англичане заняли небольшой полуостров.

А в этой тихой комнате неподвижно лежал капитан из Коннахта.

Напряжение ощущалось во всем доме. Темные круги залегли под глазами Майры, и в ее взгляде появилось какое-то затравленное выражение. Эвелина преданно и неустанно заботилась о Мэтте. Эфраим, которому теперь не с кем было ругаться, ходил скучный и сердитый. Майру совсем не интересовало, что происходило в доме. Она часто проведывала Мэтта, покой которого охраняла Эвелина. Мэтт наслаждался вниманием, которое оказывала ему сестра Брендана. По тому, как Эвелина краснела и трепетала, когда Мэтт говорил ей комплименты, и как радостно улыбался Мэтт в ее присутствии, было ясно, что дела у них идут на лад. Похоже, Мэтту не нужно было зрение, чтобы понять, что сестра Брендана оказалась самой привлекательной по сравнению с теми женщинами, которых интересовали только его богатство и слава. Но Майру не занимали их отношения. Ее ничто не радовало.

Беспомощность и отчаяние все больше охватывали ее, когда Брендан угасал на ее глазах. Только Мэтт и Эвелина еще поддерживали ее дух.

Однажды вечером, когда Эвелина кормила Мэтта и они обсуждали сложившееся положение, сестра Брендана решила, что должна помочь Майре вырваться из цепей отчаяния. Когда-то подруга помогла ей преодолеть жалость к себе и воспрянуть духом, теперь настал ее черед.

Майра сидела в кресле, держала Брендана за руку, а на коленях у нее лежала газета. Ее голос был хриплым, она читала сквозь слезы. Эвелина нахмурилась.

"Вчера каперская шхуна «Вихрь» захватила в плен английский военный корабль… Враг сдался, оставшись без топ-мачты… — Майра смахнула слезу, откинула волосы и продолжала читать:

— По сообщениям разведки, нам стало известно, что британцы собираются укрепить форт Пенобскот…" Это же совсем рядом, ты слышишь, Брендан? — Она умолкла, поскольку это была не слишком хорошая новость, а Майра решила сообщать ему только хорошие известия, независимо от того, слышал ее Брендан или нет. Она торопливо перевернула страницу. — Вот послушай это, Брендан: «Испания заключила союз с Францией, чтобы вернуть себе Флориду, Менорку и Гибралтар…» Испания вступила в войну… Это хорошая новость…

Он не двигался.

— А вот послушай еще. — Страница была закапана жиром, поскольку первым газету прочитал Эфраим. — Здесь говорится о тебе, Брендан! «Жители Ньюберипорта продолжают молиться о выздоровлении смелого капитана Брендана Меррика, с которым они поступили несправедливо… Он вырвал Мэтью Эштона из жестоких рук капитана английского фрегата Кричтона…» — Майра разрыдалась.

Потом она подняла голову.

— Господи, Брендан! Ты слышишь меня? Я говорю, что они простили тебя… Чего же еще ты хочешь? Майкл Далтон написал письмо генералу Вашингтону, где рассказал про твой подвиг… — Она едва сдерживала слезы. — Ты же знаешь, что генерал обязательно захочет, чтобы ты со своей шхуной встал под знамена континентального флота… А потом… потом он будет просить тебя взять на себя командование флотом…

Она расплакалась, бросила газету на пол и закрыла лицо руками.

Никогда Брендан не станет командором… Никогда больше не будет командовать шхуной…

— О, Брендан, как ты страдал от нашего презрения, нашей ненависти… Брендан! Я знаю, ты любишь Мэтта как брата! Ты не трус и не предатель. Ты ирландец. Нет, ты — настоящий американец! — Она положила его руку на одеяло. — Глупый. Перестань мстить нам. Очнись же, очнись!

Уткнувшись в колени, Майра не заметила, как шевельнулся его палец, участилось дыхание, как дрогнули глаза под закрытыми веками.

— Майра, ты разочаровываешь меня, — произнесла стоявшая в дверях Эвелина.

Майра посмотрела на нее и снова закрыла лицо руками.

— Уходи!

— Ему сейчас нужна сила твоего духа, а не твои слезы и жалость.

— Уходи!

Эвелина сердито выгнула бровь.

— Что?

Она ничуть не испугалась этой маленькой женщины. Она понимала отчаяние своей подруги, поэтому нисколько не обиделась. Девушка грациозно прошла по комнате, открыла окно и опустилась в кресло напротив Майры, спокойно глядя ей в глаза.

— Когда я впервые увидела тебя, — неспешно заговорила Эвелина, — я восхищалась тобой, потому что ты была такой, какой мечтала быть я сама. И ты никогда не считала меня бесполезной калекой, но сейчас ты изменилась.

Майра со злостью посмотрела на нее, непроизвольно сжав кулаки, но Эвелина продолжала:

— Что дает тебе право сидеть здесь и ругать себя за то, что сделал мой брат? — Она нежно провела рукой по лицу Брендана. — Неужели ты искренне думаешь, что он мог оставить безнаказанным то, что Кричтон сделал с Мэттом, со мной? — Она снова показала Майре свою изувеченную руку. — Это длится уже четыре года, Майра. И еще не закончилось. Когда мой брат поправится, он снова отправится в погоню за Кричтоном и не остановится до тех пор, пока не положит конец его злодеяниям.

Майра подавила рыдание.

— Никуда твой брат не отправится, Эвелина. Разве только на кладбище за церковью.

— Я молюсь о другом, Майра. И Кифи, и Дэлби, и даже Лайам тоже верят в это.

— Лайам! — Майра вскочила и сердито ударила кулаком по стене. — Да откуда он знает! Мне просто не по себе от этих ирландцев! «Он поправится, Майра. Вот увидишь», передразнила она Лайама. — Вы не хотите видеть реальности. Вы не видите, что он постепенно тает. Но я это вижу, черт возьми! Он умирает, Эвелина!

У нее затряслись плечи и слезы хлынули из глаз. Повернувшись лицом к стене, Майра с такой силой ударила кулаком, что закачалась картина с бригантиной. Подпись художника была такой же, как и на чертежах «Пустельги», которые были помещены в рамку и висели в библиотеке Эфраима. Эвелина пожала плечами и погладила руку своего брата.

— Я видела его и в более тяжелом состоянии, — ответила она с легкой улыбкой.

— Разве что-то может быть хуже смерти?! — воскликнула Майра.

— Майра, есть кое-что, что ты должна знать про моего брата. Я знаю, Лайам говорил тебе, что Кричтон сделал со мной, но я готова побиться об заклад, что ни он, ни Брендан не рассказывали тебе о том, что Кричтон сделал с моим братом. — Эвелина подняла глаза, ее голос стал жестким. — Кричтон выстрелил ему в спину, когда Брендан пытался спасти от наказания Дэлби.

Слезы Майры мгновенно высохли. В комнате стало тихо.

— Пуля прошла насквозь вот здесь. — Эвелина обвела пальцем белую отметину на груди Брендана. — Она должна была убить его, но этого не случилось. Другая пуля прошла чуть выше, вот здесь, и отбросила его к поручню, а потом за борт. Но она тоже не убила его. — Эвелина заботливо укрыла брата одеялом, в ее глазах отразилась боль воспоминаний. — Но я скажу тебе о том, что едва не сгубило его…

Майра всхлипнула.

— Джулия, — спокойно произнесла Эвелина.

— Джулия?

Эвелина задумчиво посмотрела в окно.

— Она была дочерью американского офицера в Бостоне. Именно она нашла Брендана в полосе прибоя, когда он упал с палубы «Зимородка». Это была молодая красивая девушка с темными, как у тебя, волосами. Как и ты, она выхаживала его в доме своего отца. Это было своеобразное место сбора американцев, и Брендан слушал их политические суждения, вникал в их проблемы и в конце концов пришел к выводу, что сражается не на той стороне. — Эвелина улыбнулась и сжала руку брата. — Мой брат всегда был бунтарем. Это ирландская кровь нашей мамы, как говаривал отец.

Дверь отворилась, в комнату вошел рыжий кот, который потерся о ноги Эвелины, а потом прыгнул на кровать к Брендану.

— Короче говоря, Брендан полюбил Джулию. Они собирались пожениться, и все это время мой брат вынашивал замысел построить шхуну, в которой сочетались бы американское мастерство и английская добротность. Он же прекрасный корабел, ты знаешь. Но ему никогда не приходило в голову, что его драгоценная Джулия может не разделить его мечты, что она будет видеть в кораблях только помеху для себя. Брендан не замечал этого, не видел, что Джулия — испорченное, эгоистичное создание. Говорят, любовь слепа. Он думал, что она будет гордиться им, когда он станет капером, чтобы служить своей новой родине. Однако Джулия не собиралась делить Брендана с морем и кораблями. Ее не интересовало то, что сам Вашингтон высоко оценил чертежи новой шхуны…

В общем, когда Брендан однажды вернулся после встречи с генералом Вашингтоном, он нашел записку Джулии, приколотую к его чертежам. «Выбирай: я или твой корабль». Но Джулия не дала ему и этой возможности. Она бросила его и вскоре вышла замуж. Она разбила Брендану сердце, Майра.

Майра судорожно сглотнула.

— Так вот почему он все время бежал от меня, — тихо произнесла она.

— Да, — ответила Эвелина, с любовью посмотрев на брата. — Брендан полюбил тебя с первой встречи. Я долго видела в тебе вторую Джулию. Ведь я тоже люблю своего брата, Майра, и я не хотела, чтобы он снова страдал.

Солнечные лучи блестели в светлых волосах Эвелины, делая ее похожей на ангела.

— Тебя удивляло, почему я не рассказала Брендану, кем на самом деле был канонир Старр, верно? — Эвелина улыбнулась. — Это не имело ничего общего с твоим обещанием сделать так, чтобы Мэтт заинтересовался мной, потому что, честно говоря, я не верила, что такое возможно. Нет, у меня была другая причина, чтобы сохранить твой секрет, 8 тот первый раз, когда ты обманула своего отца и тайком пробралась на борт «Пустельги», я поняла, что ты отличаешься от Джулии так же, как Брендан от… от Кричтона. Я увидела, что ты любишь море и корабли, как и мой брат. И он может обрести с тобой любовь и счастье, поэтому я держала язык за зубами. Видишь ли, Майра, когда Брендан любит, не важно кого — женщину или шхуну, то любит всем сердцем. Просто он боялся поверить тебе. Он перенес всю свою любовь на шхуну, потому что это казалось ему более безопасным. И потому что она никогда бы не предала его, как сделала та женщина.

Майра подняла голову и посмотрела в глаза Эвелины.

— И я тоже…

Эвелина промолчала, но в ее взгляде не было осуждения, когда она грациозно поднялась и осторожно погладила руку брата. Она посмотрела на Майру и улыбнулась:

— Он не умрет, Майра, потому что ты говоришь, что любишь его. Не знаю как, но он обязательно услышит тебя, и тогда даже сама смерть не сможет удержать его, едва он узнает, что ты ждешь его.

Она поправила соскользнувшее с плеча платье и направилась к выходу.

— Эвелина! Подожди! Давай поговорим еще. О Джулии, о Кричтоне, о Брендане! Я попрошу Абигайль, чтобы она принесла чай с печеньем…

Эвелина покачала головой. Она спешила к своему пациенту.

— Я рада, что Брендан здесь, с тобой, а не на борту шхуны. Я ненавижу корабли так же, как и Джулия.

Брендану казалось, что у него болит все тело. В голове отдавался сердитый голос Майры, которая обзывала его проклятым ирландцем, глупцом, бриттом. Потом он услышат голос Эвелины. Но что она делает на шхуне? Она ненавидит корабли. Он услышал громкое чириканье воробьев и бой часов. Нет, это не шхуна.

— Господи! — вырвалось у Брендана, и он открыл глаза.

Увидев большой флаг «Пустельги», он заморгал, недоумевая, что происходит на его корабле. И тут он увидел Майру с густыми спутавшимися волосами и блестящими зелеными глазами.

— Майра…

— Эвелина! — закричала она.

В комнату вошла Эвелина. Неужели она так похудела? Она ласково улыбнулась брату и вышла в коридор. Брендан наконец понял, что лежит в доме Эштонов.

— Брендан! — кричала Майра. — Брендан! Ты очнулся! Она целовала его, заливала его лицо и грудь слезами, обнимая с такой силой, что могла просто задушить.

— Майра! Что там, черт возьми, происходит?

Майра отпустила его, и Брендан увидел столпившихся у входа людей. Мэтт устремил невидящий взор вдаль и улыбался, опершись на Эвелину. Абигайль плакала, вытирая слезы фартуком. Лайам, Дэлби и Обадая улыбались. Впереди стоял Эфраим и сжимал в руке часы.

— Британцы заняли Мэн, — проворчал старый капитан. — «Пустельга» гниет в порту. А ты все разлеживаешься здесь. — Он помахал часами перед лицом Брендана. — Тебе уже давно пора подняться!

Глава 27

Проснувшись, Эвелина стала смотреть в окно, как над причалом поднимается солнце. Были видны мачты кораблей, среди них и шхуна Брендана. Над рекой поднимался туман, чайки низко кружили, охотясь за рыбой, которую принесло ночным приливом.

Все в доме еще спали. Вряд ли птицы могли вытащить Эвелину из кровати в такую рань. Виной всему был Мэтью Эштон, который поднимался вместе с солнцем. И она тоже вставала еще затемно, усаживалась у окна и с нетерпением ждала, когда он пройдет мимо. Ей так хотелось прикоснуться к нему, ощутить поцелуй его губ, его сильные объятия.

Вот он появился, возвращаясь с прогулки, его башмаки намокли от росы. Солнце отражалось в его очках, которые ему теперь стали не нужны, а волосы казались пламенными. Длинной палкой он нащупывал дорогу, но шаги его с каждым днем становились все тверже и увереннее. «Вот таким он и был капитаном: смелым, бесстрашным и готовым на риск», — подумала Эвелина.

Она слышала, как внизу Мэтт что-то уронил. «О, Мэтт, — подумала Эвелина, — ты такой смелый и благородный, никогда не жалуешься на свою слепоту…» Как он пытался скрыть свою боль, когда новость о взятии англичанами Пенобскота дошла до их города! Ньюберипорт горел желанием принять участие в экспедиции, чтобы изгнать врага, и более тридцати капитанов направили свои корабли к Мэну. Но Эвелина видела, как переживал Мэтт из-за своего недуга Еще недавно он был героем города, а теперь, когда страна так нуждалась в нем, он превратился в забытого всеми инвалида.

Как и она. Но Мэтт никогда не жалел себя, не жаловался.

Заскрипели ступени, и Эвелина поняла, что Мэтт поднимается к себе. Она слышала, как он погладил повизгивающую от удовольствия собаку. Скоро Абигайль пошлет для него поднос с завтраком, и Эвелина снова перехватит его и отнесет сама. В последнее время он часто просил ее остаться и поговорить, внимательно слушая ее рассказы об экспедиции и самой войне.

Слепой или нет, он казался Эвелине красивым и совершенным. Но неужели он и в самом деле наслаждался ее обществом? А вчера он спросил, почему она больше не рисует. И когда она рассказала ему, что это все из-за изувеченной руки, то Мэтт просто поинтересовался, почему она не попробует рисовать другой рукой.

Как легко он нашел выход. И как он забеспокоился, услышав, что она плачет… Она вспоминала его тихий, полный сочувствия голос, когда вечером стояла у окна, прижимая к груди изувеченную руку.

— Слезы, маленькая Эви?

— О, Мэтью, не притворяйся, что не видел мою руку! Ты из вежливости не показывал виду. Но я — калека!

— И я тоже. Мы с тобой неплохая пара, а?

— Но моя рука ни на что не годится, — произнесла она, пряча руку в карман, когда Мэтт подошел к ней сзади.

— Дай мне ее, Эви.

Она испугалась.

— Нет, Мэтью… Я… я не могу, она ужасна.

— Но она — часть тебя. Дай ее мне, Эви.

Эвелина почувствовала, как он нежно дотронулся до ее плеча и провел но руке, пока не добрался до изувеченных пальцев. Не обращая внимания на стремление Эвелины вырвать руку, Мэтт поднес ее ладонь к губам и поцеловал.

Он заверил ее, что она красивая и очень смелая, коль смогла противостоять Кричтону, а затем прижал ее руку к своей щеке и закрыл глаза. Эвелина не смогла сдержать слез: Мэтью не считал ее уродливой.

Сам Мэтью, несмотря на свою смелость и стойкость, нуждался в ней так же, как и она нуждалась в нем.

Эвелина подошла к зеркалу и высунула язык, чтобы подразнить свое отражение. Что он может найти в ней? Но она вдруг остановилась, а потом неуверенно подошла ближе.

Отражение, казалось, принадлежало кому-то другому: не было второго подбородка, лицо стало меньше, фигура — гораздо стройнее, можно было даже разглядеть выступающие ключицы. Эвелина боялась оторвать взгляд от зеркала, поскольку впервые заметила произошедшие в себе изменения. Она неуверенно провела рукой по животу, рукам и ногам, где можно было даже прощупать косточки. Когда же это произошло? Неужели это результат ее забот о лошадях в отсутствие Майры?

Неожиданно Эвелина поняла, что произошло. Она была так занята Мэттом, что забывала даже поесть. Она больше не чувствовала той душевной пустоты, которую раньше пыталась заполнить едой.

Женщина, которая смотрела на нее из зеркала, была настоящей Эвелиной Меррик, той же, что и до выстрела Кричтона. Она поднялась выше обстоятельств и перестала жалеть себя, и помогла ей в этом девушка, которая ругалась, как заправский матрос, и разгуливала в мужских бриджах. Именно забота о другом человеке помогла Эвелине избавиться от тучности и превратиться в красивую женщину, заслуживающую любви. Ей хотелось распахнуть окно и закричать от радости: «Посмотрите, это я! Это я!» Торжествующе улыбнувшись своему отражению, Эвелина вышла из комнаты. Чуть позже радостно улыбнулся и рыжеволосый мужчина, когда дверь его комнаты распахнулась и на пороге появилась Эвелина.

Брендан застонал и потрогал лоб. На улице было людно. Из окна он наблюдал за проезжавшими красивыми экипажами, проходившими мимо парочками, играющими детьми. Был уже вечер, и тени становились длиннее, а оранжевое солнце не так сильно пекло. В комнате была невыносимая духота, несмотря на то что Абигайль открыла все окна. Брендан откинулся на подушки, ему казалось, что тело его прилипло к влажным простыням. Стакан холодной воды с ломтиком лимона стоял на столе, а рядом на подносе был ужин. Есть Брендану не хотелось, хотя блюда выглядели великолепно: тушеные омары со свежевыпеченным хлебом, гороховое пюре и имбирные пряники с кремом.

Прошла целая неделя, как он пришел в себя, но память еще не вернулась к нему. Он смутно помнил, как в первые дни Майра поила его бульоном, поддерживая голову. На третий день он уже сам мог есть овсянку и бульон с мелко порезанным мясом и овощами. Он изо всех сил старался сесть, но бессильно падал, Сейчас Брендан мог садиться и даже вставать, держась за спинку кровати. Он шел на поправку, но эти успехи не улучшали его подавленного настроения. Брендан отрешенно смотрел в окно, и на душе у него было тоскливо. Он плохо помнил, что было на прошлой неделе, а еще меньше то, что предшествовало его падению с мачты. Правда, доктор заверял его, что память постепенно восстановится. Сейчас он даже жалел, что пришел в себя, потому что сильно огорчил Майру.

Вчера вечером он решил, что должен отправиться на своей шхуне в Мэн, чтобы присоединиться к экспедиции, направлявшейся в Пенобскот.

— В Пенобскот? — воскликнула Майра. — Ты что, рехнулся? Ты только что пришел в себя! Ты едва можешь подняться, ты не должен даже думать об этом…

— Но, Майра…

— Я этого не вынесу, Брендан, ты слышишь меня? Я просто не выдержу! — Она расплакалась. — Я едва не потеряла тебя, а ты опять хочешь подвергнуть свою жизнь опасности!

— Милая, ты должна понять…

— Ты никуда не пойдешь, ты еще не поправился! С тобой обязательно что-нибудь случится. Я это чувствую!

— Майра, милая, я построил шхуну не для красоты…

— Это все твоя гордость! — закричала Майра, подняв голову. — Иногда ты бываешь настолько безрассудным, что мне хочется задушить тебя! Меня не интересует шхуна, я беспокоюсь только о тебе! Если ты отправишься в Пенобскот в таком состоянии, это будет равносильно самоубийству!

Она выбежала из комнаты, и Брендан весь день ждал ее возвращения, намереваясь все обсудить. Но она, по-видимому, была слишком расстроена, чтобы говорить с ним.

Настроение у Брендана совсем упало. Он закрыл глаза. Неужели она права? Но разве он сможет лежать в кровати, когда так нужен своей стране?

Повернувшись в кровати, Брендан ощутил ноющую боль в ребрах и вспомнил, как Майра пыталась узнать, откуда у него появились такие синяки. Он сочинил какую-то историю, но она явно не поверила. Он не хотел говорить правду о том, что рассвирепевший Ричард Кричтон переусердствовал в своем стремлении добиться от него нужных сведений.

Брендан содрогнулся, вспомнив, как его били плетью в ту ночь, когда он поднялся на борт фрегата. Но ведь это было далеко не все, что замышлял Кричтон. Страшная картина виселицы на высокой рее фрегата всплыла у него в памяти, и он весь покрылся холодным потом. Слава Богу, в этот момент появилась «Пустельга». Никогда ему не забыть того зрелища, когда его маленькая шхуна шла на всех парусах, разрезая носом высокие волны и грозно выставив все свои пушки. Это была волнующая картина. Но тут Брендан нахмурился, подумав, что шхуна могла перевернуться в любой момент, когда так близко подошла к фрегату, чтобы спасти своего капитана. Нужно будет поговорить об этом с Лайамом. Такое безрассудство за штурвалом непростительно.

Мысли о шхуне, дожидавшейся в порту, не облегчили его переживаний после ухода Майры. Было время, когда казалось, что ему нужна лишь шхуна. Каким же он был глупцом! Ему нужна Майра. Не только ее любовь, но и ее понимание того, что он хотел сделать: восстановить веру жителей Ньюберипорта в него и его шхуну.

Тень погибшей «Владычицы» все еще витала над ним. Он отрешенно уставился на красно-белый флаг шхуны, который занимал почти половину стены, и мысленно поблагодарил Лайама. Но ему не удалось спасти команду «Владычицы» и Мэтта от жестокостей Кричтона. Брендан подумал, что ему не удалось оправдать себя в глазах Майры и других жителей города. И этот флаг вдруг показался ему насмешливой и жестокой иронией.

Брендан поставил поднос с едой на стол и, глубоко вздохнув, поднялся с постели. Ноги у него были ватными, и комната вдруг закружилась с такой скоростью, что ему пришлось схватиться за спинку кровати, чтобы не упасть. Пока он не в состоянии командовать кораблем. Пока. Но завтра, может быть, ему станет лучше.

Он стоял на дрожавших ногах и молил Бога, чтобы никто не вошел и не увидел, насколько он слаб, Прижавшись головой к локтю, Брендан закрыл глаза, чтобы прошло головокружение. Слабость немного отступила, и тут он услышал тихий плач Майры, доносившийся откуда-то со стороны конюшни.

— Милая моя, — прошептал Брендан, его сердце устремилось к ней. — Мое сокровище… — Он добрался до окна, но в темноте была видна только изгородь и темная конюшня. Мысленно попросив у любимой прощения, он поднял голову и прислушивался к отдаленному плачу, пока хватило сил. Потом ноги у него подкосились, и Брендан тихо сполз по стене.

Да, он был нужен ей… но она не понимала его стремления исполнить свой долг.

Он чувствовал необходимость принять участие в морском сражении с Кричтоном. Он не мог смириться с тем, что ему не удалось спасти команду Мэтта. Он не может утешить Майру, пока не рассчитается с Кричтоном и не восстановит веру в себя.

Брендан долго сидел на полу, обхватив голову руками, чтобы не слышать ее плача. В конце концов он не выдержал, поднялся, положил в карман бушлата самое необходимое, очень осторожно открыл дверь и спустился вниз.

Не важно, готова «Пустельга» или нет, но она покинет Ньюберипорт.

Глава 28

— Господи, Брендан, ты серьезно? Ты хочешь присоединиться к экспедиции? Ты, наверное, из ума выжил…

Брендан покачнулся и прислонился к стене, чтобы Лайам не заметил, с каким трудом ему приходилось держаться на ногах. Но слабость не проходила.

— Выжил из ума? — Брендан изобразил улыбку, потому что голубые глаза Лайама смотрели на него с откровенным неодобрением. — Я так не думаю. Что плохого в том, что наша шхуна поддержит патриотов?

— Тоже мне патриот! — хмыкнул Лайам. — Ты свалился с мачты и чудом остался в живых. Вряд ли ты, парень, сейчас в состоянии командовать кораблем. Если судить по твоему виду, то я бы тебе даже лодку не доверил!

Брендан закрыл глаза. Если он выглядел так же, как чувствовал себя, то это ужасно.

Вдруг он ощутил что-то мокрое и холодное на лице и понял, что уткнулся в кружку с пивом. Выругавшись, Лайам снова усадил его. Брендан открыл глаза и увидел вращающийся потолок.

— Ради Бога, Брендан…

— Вы в порядке, капитан Меррик?

Это подошел владелец таверны.

— Все хорошо, Мозес! — ответил Лайам, придерживая Брендана за лацкан, чтобы тот не свалился. — Просто капитан выпил многовато, да?

Брендан кивнул:

— Принесите ему стакан сидра, — сказал Лайам, — Конечно, утром он не поблагодарит меня, но сейчас это будет ему в самый раз.

Хозяин торопливо удалился, удивленно пожав плечами, поскольку никогда не видел, чтобы капитан Меррик пил.

— Послушай меня! — Лайам поднял голову Брендана и посмотрел ему в глаза. — Я не хочу, чтобы ты становился посмешищем. Ты не просто хочешь отплыть на помощь американцам в Мэн. Ты снова сбегаешь. От кого на этот раз?

Лайам чуть подождал и сам же ответил:

— От Майры Эштон. Бог мой, Брендан, когда ты наконец позволишь этой девушке зацепить тебя? Она любит тебя, и если только ты забудешь эту проклятую Джулию и повнимательнее присмотришься к Майре…

— Она сердится на меня, Лайам…

— Ну и что? Говорю же, она любит тебя. Девчонка не отходила от твоей постели, пока ты лежал! Она заботилась о тебе, мыла, причесывала, поила, старалась, чтобы ты хорошо выглядел перед гостями…

— Гостями? — удивился Брендан.

— Ну да. Многие горожане приходили навестить тебя и помолиться о твоем выздоровлении.

Брендан недоверчиво махнул рукой.

— Если они и заходили, то ради того, чтобы навестить бедного ослепшего Мэтта…

— Бедный слепой Мэтт! Ха! Позволь тебе сказать, Брендан, что он не настолько слеп, чтобы не заметить, как похорошела твоя сестра в последнее время! Эти двое здорово сблизились с тех пор, как ты вернул его домой. Может, со зрением у него и неважно, но я готов побиться об заклад, что он смог бы выйти в море на корабле, если бы захотел. Но нет! Он слишком занят тем, что изображает из себя слепого, чтобы твоя сестра не отходила от него. Я сам видел, как он смотрит на нее, когда она отворачивается. Сегодня утром он попросил ее нарисовать его портрет. Я уверен, что теперь он попросит тебя начертить для него корабль с женской головкой, похожей на Эвелину.

— Черт! — вырвалось у Брендана. Он недоверчиво покачал головой. — Мэтью и Эвелина?

— Так если наш красавчик капитан Эштон позволил твоей сестре вонзить в него свои коготки, то почему бы тебе не позволить этого Майре? Но ты ускользаешь всякий раз, когда она начинает охоту.

Брендан отвел взгляд.

— Я должен отправиться в Пенобскот, — продолжал настаивать он, стараясь не потерять мысль. — Ньюберипорт уже послал свои корабли… и «Пустельга» тоже должна быть там… Там нужен каждый корабль, и никакая болезнь не остановит меня… Теперь я тоже американец, ты помнишь? — Он улыбнулся. — Кроме того, Мэтью говорит, что там будет сам Поль Ривер, а я всегда мечтал встретиться с этим человеком!

— Брендан!

— Это не так сложно. Я смогу дойти на «Пустельге» до Пенобскота за двое суток…

— Если ты отправишься в Мэн, то англичане смоют тебя с твоей палубы.

Мозес вернулся с подносом, неся две кружки пива. Лайам быстро поставил перед Бренданом свою пустую кружку, чтобы сделать вид, что Брендан выпил, потом схватил его за рукав и посмотрел в глаза.

— Послушай, Брендан. Американцы там уже больше месяца и еще не предприняли попытки атаковать британцев. Да и командором там Дадли Салтонстолл, ты его знаешь, это не очень приятная личность, чтобы служить под его командованием!

— Но я должен, Лайам!

— Брендан, ты не можешь… — Лайам взял друга за руку. Брендан поднял голову, выпрямился и неторопливо повернулся. Он олицетворял собой истинно английскую надменность, начиная с гордо сидевшей треуголки и кончая носками башмаков.

— В будущем, мистер Доэрти, я попрошу вас не забываться. Я — ваш капитан. Пожалуйста, обращайтесь ко мне как положено! — Потом он улыбнулся, чтобы смягчить свое замечание, распахнул дверь и вышел наружу.

В таверне все загудели. Подумать только, этот капитан из Коннахта едва успел оправиться от болезни и уже пришел в таверну, выпил вместе с остальными, поставил на место своего огромного лейтенанта и собрался на войну как ни в чем не бывало. Один лишь Лайам знал, что капитан еще не здоров.

Никто, кроме самого капитана, не знал, сколько раз он падал, пока добирался до причала. Однако он так и не добрался до каюты, а свалился без чувств на палубе, где и провел ночь.

В городе только и было разговоров, что об экспедиции в Пенобскот. Новости приходили из Мэна и из Бостона. Британцы закрепились на небольшом полуострове в районе Багадуса и держались там, несмотря на превосходящие силы американцев. Как видно, англичане ждали подкрепления.

Страсти в городе накалялись, а в доме Эштонов, где новости обсуждались очень бурно, за завтраком разыгралась неприятная сцена.

Поводом послужил красивый черничный пирог, который так старательно пекла Майра, желая показать Брендану свое стремление научиться печь сладкое, чтобы удержать его дома. К несчастью, Брендан был еще наверху, и первый кусок попробовал Эфраим.

— Черт возьми! — заорал он, закашлявшись.

Начинка рассыпалась по столу, а очки Мэтта запачкались кремом. Слезы потекли по лицу Эфраима, он покраснел от ярости и швырнул тарелку с пирогом. Темное пятно осталось на стене. Собака, поджав хвост, с визгом выскочила из столовой.

— Господи, да этим можно запросто отравить! Майра, что, черт возьми, ты положила туда? Да разве ты станешь хорошей женой! Никто не будет этого терпеть! Слава Богу, срок ультиматума истекает, и я сплавлю тебя с рук.

— Тебе нечем похвастаться перед старыми приятелями в таверне! — выкрикнул Мэтт. — И ты не знаешь, на ком сорвать свой гнев!

— Два капитана под крышей моего дома и самая лучшая шхуна в Америке, черт возьми! Но никто не идет в Пенобскот! Никогда в жизни я не чувствовал такого унижения!

— Говори потише, пока не разбудил Меррика! — предупредил Мэтт.

— Я буду говорить еще громче, пока он не поднимется, чтобы присоединиться к нашему флоту!

Эвелина удержала Мэтта за руку, надеясь предотвратить баталию, но было уже поздно. Зеленые глаза Майры сверкнули, она вскочила на стул и закричала:

— Мэтт прав! Ты нисколько не думаешь о Брендане или об англичанах. Для тебя это не главное!

— Да я и сам готов отправиться на помощь нашему флоту!

— Никто тебе не позволит этого! Шхуна принадлежит Брендану, ты слышишь? Он ее капитан!

Как можно так бесцеремонно распоряжаться жизнью других людей! Она сердито проскочила по лестнице и, ворвавшись в комнату Брендана, в изумлении застыла на пороге. Кровать была аккуратно застелена. В комнате никого не было.

Майра сжала кулаки. Нет… И тут она заметила, что флаг шхуны тоже исчез.

Она опоздала! Не теряя ни минуты, Майра бросилась вон из комнаты.

Глава 29

«Пустельга» неторопливо скользила мимо поросших соснами островов и песчаных отмелей. Она вышла из Ньюберипорта несколько часов назад в глухую полночь, а теперь утренняя заря поднималась над океаном, заливая оранжевым светом белые паруса, мачты и палубу. Пушки отливали золотом, солнечные зайчики и разноцветные блики играли на мачтах.

В воздухе пахло крепким кофе и оладьями. Матросы сидели на палубе с тарелками в руках. Некоторые из них смотрели на босоногую фигурку паренька, что стоял возле большой пушки и громко распевал о подвигах быстроходной шхуны «Пустельги» и ее смелого капитана. Матросы многозначительно посматривали на открытый люк, откуда в любой момент мог появиться их капитан.

Старр больше не носил свою огромную шляпу, смешные солнечные очки. А вместо бриджей на нем были юбки, перехваченные поясом на тонкой талии. Стройные загорелые ноги виднелись из-под них.

Тут из люка показалась черная треуголка.

Стоявший у штурвала Лайам забеспокоился, а Дэлби привычно прижал к животу руку.

Как всегда подтянутый, капитан вышел на палубу, опираясь на трость. На нем были красный жилет, надетый поверх белоснежной рубашки, и бриджи, отделанные золотой тесьмой. Солнечные лучи отражались от эфеса его шпаги и золотых пряжек на ботинках, а треуголка лихо сидела на густых волосах, перехваченных черной ленточкой. Заметив Лайама, возле которого стоял бледный Дэлби, Брендан поприветствовал его:

— Доброе утро, Лайам!

— И вам доброе утро, капитан!

— Прекрасный сегодня день. Если ветер окажется попутным, то мы, думаю, к ночи доберемся до Пенобскота.

— Да, капитан. — Глаза у Лайама подозрительно заблестели, но Брендан, занятый своими мыслями, не заметил этого. Он подошел к поручню и стал смотреть на сверкающее море, на волны, на белую пенистую дорожку, что оставалась в кильватере шхуны.

— Он не видит ее, — прошептал Джон Кифи.

— Подожди еще, — отозвался Лайам.

Дэлби, державшийся за живот, мрачно произнес:

— Может, и не видит, но уж точно слышит…

Майра громко пела о том, как капитан Меррик захватил в плен несколько вражеских кораблей, и ее голос разносился далеко-далеко.

Но Брендан, погруженный в свои мысли, не обращал на это никакого внимания. Он пи ч свой кофе и наблюдал за чайкой, парившей высоко в небе. Синие волны мерно поднимали и опускали шхуну, ветер дул ему в лицо, неся приятную прохладу. Сегодня Брендан чувствовал себя гораздо лучше, и мысли не путались у него в голове. Что подумает Майра, когда проснется утром и увидит, что его нет? Может, ему не стоило так поспешно убегать?

Может, когда он доберется до Пенобскота, то сумеет убедить команду снять осаду и начать атаку на британцев? Тогда ему удастся вернуть шхуне ее славу, он вернется в Ньюберипорт и женится на Майре.

Он улыбнулся и закрыл глаза, представляя себе это… Ветер начал крепчать, и волны с силой ударяли о борт шхуны. Снасти заскрипели, паруса наполнились, и шхуна полетела вперед.

Тут Брендан услышал песню и покачал головой, стараясь что-то уяснить для себя. Странно, но голос казался ему таким знакомым… Пожав плечами, он достал из кармана блокнот с карандашом и стал наблюдать за чайкой, севшей на край мачты. Но он никак не мог сосредоточиться. Воспоминания о густых темных волосах, зеленых глазах, наполненных слезами, мешали ему…

Опять этот странный голос… Брендан потер виски, прижав блокнот к поручню. У него рябило в глазах от яркого солнца. Черт, кажется, ему тоже нужно носить солнечные очки, как Старру. Почувствовав непонятное раздражение, он повернулся и вдруг увидел, что весь экипаж смотрит на него, словно у него выросла третья рука.

— Господи, ну что такое? Займитесь делом и поставьте наконец парус на грот-мачту! — сердито проворчал он. Что с ними такое сегодня?

Моряки принялись торопливо разворачивать огромное полотнище, которое метр за метром поднялось вверх, загораживая солнце. Парус наполнился ветром и распрямился на голубом фоне неба. Раздражение Брендана мгновенно растворилось, и его охватило радостное волнение. Рассмеявшись, он сжал кружку с кофе и воскликнул:

— Молодцы, ребята! Теперь поставьте косой парус на нос!

«Пустельга» оживилась, точно птица, и быстро полетела над волнами. Прищурившись, Брендан посмотрел на паруса и вдруг понял, что вызвало в нем раздражение… Это громкое хвастливое пение…

Он опустил карандаш, отыскивая певца, и тут увидел стоявшую возле большой пушки фигурку с босыми ногами и сидящим на плече петушком. Это был Старр, который громко напевал: «И тогда раздался наш залп, и бритты все легли на палубу, как жалкие трусы…»

— Поставить кливер! — услышал Брендан свой голос, и тут кружка с кофе выпала у него из рук. Во что это, черт возьми, одет Старр? Юбки. У Брендана округлились глаза. Юбки! А под ними стройные загорелые ноги. Тонкая талия и рубашка, которая не скрывала красивой груди. Он посмотрел ей в глаза, а она отсалютовала ему, улыбнулась и снова запела.

Брендан выронил карандаш, его блокнот упал в море.

— Лайам! — Он покачнулся и схватился за поручень. — Лайам!

Майра запрокинула голову и звонко расхохоталась.

Появился улыбающийся Лайам:

— Слушаю, капитан!

Они все уставились на него, даже петушок. Они знали обо всем! Брендан сделал глубокий вдох и постучал рупором о бедро. Не сводя взгляда с канонира, он спросил:

— Скажите, Доэрти, кто стоял за штурвалом шхуны в тот день, когда вы спасли меня от Кричтона?

Лайам притворился, что не понял:

— За штурвалом, сэр?

— Да, Лайам, за штурвалом! Черт возьми, ты что, оглох? Это был не Кифи, не Рейли и, уж конечно, не ты! Я хочу знать, кто едва не опрокинул мой корабль?

— Э-э… это был канонир, сэр, но мы контролировали ситуацию…

— Канонир? — Брендан почувствовал, как мускул дрогнул на его лице. — Ты хочешь сказать, что это был Старр?!

— Ну да. Видишь ли, Брендан, больше некому было… Кифи разворачивал парус, Дэлби опять жаловался на живот, потому что в тот вечер Старр готовил ужин, а бедняга Рейли, он…

— Что было с Рейли, Лайам?

— Старр поставил ему синяк под глазом, сэр, — жалостливо произнес Лайам.

— И почему же Старр поставил ему синяк, Лайам?

— Тот грозился сварить его цыпленка, сэр.

— Понятно. — Брендан закрыл глаза. А потом вдруг улыбнулся, и его глаза засветились. Он был готов удушить ее! Солнечные очки! Альбинос! Подумать только!

— Ты куда, Брендан?

— Вниз. — Он снял треуголку, провел дрожащей рукой по волосам и снова надел ее. — Думаю, мне нужно… немного полежать.

— Ты в порядке, капитан?

Брендан зашагал гордой поступью, но никто не видел, что его плечи дрожат от смеха. Так она все время была рядом! Она последовала за ним, и, судя по всему, не сердилась на него.

— Капитан?

Брендан остановился и встретил вопросительный взгляд своего лейтенанта.

— Лайам, — заулыбался он, — я никогда не чувствовал себя лучше. Пожалуйста, посмотри, чтобы шхуна не попала в какую-нибудь переделку, хорошо? И пришли ко мне Старра, чтобы я мог покончить с этим маскарадом!

Глаза Лайама сверкнули, и он лукаво произнес:

— Но, капитан, я подумал, что вы хотите полежать внизу. Брендан опять снял треуголку. Глаза его стали цвета меда, а улыбка была счастливой и даже озорной.

— Именно это я и собираюсь сделать, Лайам, — ответил он, повернулся и исчез внизу.

Брендан и не рассчитывал, что она появится с каким-то глупым или встревоженным видом, и Майра не разочаровала его. Дверь широко распахнулась, и она появилась на пороге с петушком на плече. Девушка подставила птице палец, а затем пересадила ее на спинку стула. Петушок наклонил голову набок, разглядывая золотистые пуговицы на жилете Брендана, потом замер, дернулся, и на блестящем полу появилось пятно.

Канонир бодро доложил:

— Старр, сэр. Явился по вашему приказанию.

— Садитесь, мистер Старр.

Она пожала плечом, прошла и села на диванную подушку, играя длинной косой и оценивающе оглядывая его лицо, грудь, бриджи. Осторожно обойдя оставленное птицей пятно, он взялся за спинку стула и внимательно посмотрел на Майру. Маленькая плутовка!

Его губы изогнулись.

— Мистер Старр, — спокойно начал Брендан, — пожалуйста, расскажите мне, что вам известно о нашей роли в так называемой экспедиции в Пенобскот.

— Есть, сэр. Мы должны оказать помощь флоту командора и выбить проклятых бриттов из Пенобскота.

Он посмотрел на вырез ее широкой рубашки, где виднелась соблазнительная грудь.

— Все верно, мистер Старр.

— Но это большой секрет. Нельзя допустить, чтобы бритты узнали об этом и прислали подкрепление.

— Верно, это большой секрет. А вы умеете хранить секреты, не так ли, мистер Старр?

— Конечно, капитан, — ответила она, озорно блеснув глазами.

Брендан пытливо посмотрел на нее.

— А вы не хотите поделиться со мной своим секретом, мистер Старр?

Она намотала на руку косу, не сводя с него взгляда.

— Только если вы захотите услышать его.

Его взгляд скользнул по ее груди, бедрам, по красивым ногам — Думаю, я очень хочу услышать его.

— Вы уверены?

Он с деланной небрежностью потянулся.

— Уверен, мистер Старр. — Но не удержался и прижал руку ко рту, чтобы не расхохотаться.

— Сэр, вы в порядке? Я могу зайти в другой раз, когда вам станет лучше.

— Я чувствую себя прекрасно, мистер Старр.

— Вы уверены? Мы не хотим, чтобы вы переутомлялись после болезни.

Его глаза весело блестели, а губы изогнулись в улыбке.

— Мистер Старр, пожалуйста, подойдите сюда и снимите свою рубашку.

— Сэр?

— И свои… бриджи тоже.

— Лучше не надо, сэр.

— А почему, мистер Старр?

— Мне очень удобно здесь. Почему бы вам не подойти и не позволить мне снять вашу рубашку?

Брендан удивленно приподнял брови.

— И ваши бриджи тоже, — передразнила она.

Они смотрели друг на друга, потом он подошел к ней, и они оба расхохотались.

— Я должен отчитать вас за обман, мистер Старр! Подумать только, все это время я тосковал по своей девочке, а она здесь, рядом, управлялась с пушкой под самым носом!

Рассмеявшись, Майра легла на подушки и смело окинула взглядом Брендана, остановившись на выпуклости в его бриджах.

— Тосковал по мне, говоришь? Ты хочешь сказать, что на этот раз не собираешься сбегать, капитан?

— Сбегать? — переспросил он, лаская ее взглядом. — Я и не думал об этом, мистер Старр.

— Но ты проделал это прошлой ночью.

Брендан распахнул иллюминатор, впустив в каюту соленый воздух.

— Прошлой ночью все было по-другому. — Наклонив голову, он с любовью смотрел на Майру. — У меня была причина, чтобы сбежать.

— И какая же, капитан?

— Я не мог выдержать того, что так расстроил тебя.

— Но я расстроилась только потому, что люблю тебя.

— Ты любишь меня, Майра?

— Да. Но я думаю, мне придется убедить тебя в этом, — с улыбкой произнесла она, дотронувшись до его щеки.

Она облизнула свой палец, а потом провела им по губам Брендана. Его взгляд стал тяжелым и неподвижным.

— Ты должен знать, что мы со шхуной уладили наши разногласия. И я готова поделить тебя с ней при одном условии.

Он вздохнул, целуя ее палец.

— Все, что хочешь, мое сокровище.

— Ты должен поделить ее со мной.

— Это уж слишком. Ты едва не опрокинула ее.

— Ну да!

Он лениво улыбнулся и прижал ее руку к своей щеке.

— Хорошо. Ты превосходно управляла ею. Почему я должен сомневаться в тебе?

— Не сомневайся. Я плаваю почти столько же, сколько и Мэтт. Кроме того, в тот день у нас с «Пустельгой» была общая цель… и мы зависели друг от друга. Она не позволила бы мне погибнуть. И я не дала бы ей перевернуться.

— Но вы рисковали…

— Конечно. Так ты разрешишь мне иногда выходить на ней?

— Ну… хорошо, может быть.

Он облокотился на раму, над его головой покачивался фонарь.

— Я не собираюсь показывать тебе, как сильно люблю тебя, Брендан, пока ты не скажешь мне «да», — сказала она, неторопливо расстегивая пуговицы его жилета. Другая ее рука скользнула вниз, сжав его затвердевшее мужское достоинство. Он закрыл глаза и прижался лбом к руке, оставляя ей удовольствие соблазнить его.

— «Да» на что? — рассеянно спросил он.

— На то, чтобы поделить шхуну со мной. — Она сильнее сжала руку. — Разве ты не слушал меня?

— Нет… да… черт, я не знаю…

— Это не кажется тебе неожиданным?

— Нет… забирай ее совсем. Мне не жалко.

— Но, Брендан, я хочу поговорить об этом сейчас. — Майра крепче прижала руку к его бриджам и погладила его бедро. — Я не слишком тороплю тебя? Ты сможешь выдержать день любви со мной и не свалиться в обморок ко мне на колени?

Брендан усмехнулся:

— Если наступит такой день, когда я не смогу любить свою девочку, то это будет означать, что я умер и меня похоронили.

Майра заглянула в его смешливые глаза, а затем шутя дернула Брендана за руку к засмеялась, когда он свалился на нее. Быстрым движением она повалила Брендана на спину и радостно засмеялась.

— Пусти меня наверх, милая, — вымолвил Брендан, когда она уселась ему на живот.

Майра нежно потерлась щекой о его грудь, дразня его и показывая силу своей власти над ним.

— Успеете, сэр! Я еще… не убедила вас.

Она прижала коленями руки Брендана и принялась гладить грудь, чувствуя, как сильно колотится его сердце. Брендан затих, отдавшись ее желаниям.

Майра не тратила времени зря, нежно целовала его подбородок, щеки, кончик носа. Она изловчилась и сняла жилет, не спеша расстегнула белоснежную рубашку и стала гладить волосы на его груди, белый шрам, продвигаясь к крепким мышцам живота. Отодвинувшись назад, Майра почувствовала под собой его затвердевший жезл.

— Хорошо ли я доказываю свою любовь к тебе, Брендан?

— Нет, мое сокровище… Боюсь, тебе придется еще постараться.

— И ты предоставишь мне для этого целый день?

— И половину ночи, если захочешь.

Многообещающе улыбнувшись, она развязала на нем галстук и сбросила на пол. Целуя его горячую шею, Майра засмеялась, почувствовав, как Брендан задрожал.

— Черт… темные очки… эта огромная шляпа… альбинос. Какой ловкий обман, Старр!

— И что же меня выдало, капитан?

— Три вещи. — Брендану удалось высвободить свою руку, и он нежно погладил ее ногу. Майра затрепетала. — Ну, во-первых, это ужасное пение…

— Ужасное?

Она приподнялась и стянула с Брендана рубашку.

— Во-вторых, этот цыпленок.

— Этот красивый петушок, да, капитан?

Он застонал, когда Майра легла на бок и начала гладить большую и твердую выпуклость в его бриджах.

— Я заметил, как реагировал Дэлби на твою еду. Неужели ты приготовила ему свой яблочный пирог, Майра?

— Ну, я старалась. — Она быстро стянула с него бриджи. — Из меня не слишком хороший кок, ты знаешь.

Брендан засмеялся, а потом ахнул, когда она нежно сжала восставшую плоть и стала гладить ее, затем наклонилась и лизнула его живот. Брендан попытался было подняться, но она снова прижала его к подушке. Губы девушки с любовным жаром захватили его жезл. У Брендана все закружилось перед глазами, и он ухватился за край койки, чтобы не потерять сознание. Майра победно смотрела на него, облизывала губы и неторопливо расплетала косу.

Он завороженно наблюдал, как густая роскошная масса рассыпалась по ее плечам, а потом по его животу. Она снова потянулась губами к его твердой плоти, и Брендан заметался на подушке. Пот выступил у него на лбу.

— Майра… умоляю…

— Но, Брендан, — лукаво ответила она, поднимая голову, — я еще не убедила тебя. — Она взяла его красивую руку и поцеловала каждый палец, а потом и ладонь. Брендан дрожал и стонал.

— Ты просто сводишь меня с ума, мое сокровище!

Засмеявшись, Майра провела пальцем по его волосатой груди, затем задержалась на темной поросли внизу, а потом скользнула по ноге. Брендан изо всех сил старался держать себя в руках. Она расстегнула свои юбки, которые упали на пол.

— Господи, помоги мне! — отчаянно взмолился Брендан, увидев ее голые ноги. Высвободив руку, он нетерпеливо провел по ее бедру и потянулся выше, к манящему влажному теплу. Она позволила ему ненадолго прикоснуться, ловко перехватила руку и лукаво улыбнулась.

— Терпение, сэр, — проворковала она. — Это пытка… Она погладила его ноги и накрыла ладонью мужскую плоть. Ощутив его страстное, горячее желание, Майра неторопливо потерлась о его затвердевший жезл, приподнялась и, не сводя глаз с любимого, опустилась на него.

— Ты уверен, что это не слишком для тебя, Брендан? Он скорее бы умер, чем признался в том, что у него помутилось в голове. Но это только усиливало его наслаждение. А что до ее дразнящего, томительного движения, то с него хватит. Он заставил скользить по твердому жезлу, пока победная улыбка не исчезла с ее лица, а розовые губы не раскрылись от страсти. Затем нетерпеливо стянул с нее рубашку и прикоснулся к белой притягательной груди, манящим полукружиям с маленькими розовыми бутонами. Он легко поднял ее, положил и, задрожав от едва сдерживаемого желания, стал ласкать и целовать груди, пока Майра не застонала.

— Так… это мое наказание, капитан? — выдохнула она.

— Только его начало, милая. Никто не может обмануть капитана и избежать наказания. — Он завел ее руки за голову и принялся поочередно гладить каждую грудь, пока соски не превратились в затвердевшие вершины, а сама Майра не стала извиваться на подушках.

— Брендан, ради Бога… возьми меня.

— Еще рано, любовь моя, — прошептал он.

Его губы проложили горячую дорожку вдоль ложбинки между ее грудями, а рука погладила живот и нежно раздвинула ноги. Брендан ласкал бутон ее страсти до тех пор, пока Майра не начала громко стонать, умоляя его остановиться. Но он прижал к подушке ее ноги и начал целовать розовые нежные лепестки ее женской плоти. Майра вскрикнула, почувствовав, как его язык проник внутрь, слизывая сладкий нектар. У нее потемнело в глазах от сладостной пытки, но она не могла двинуться, пришпиленная, словно бабочка, к подушке.

— Брендан, о Боже, Брендан!

Вся каюта поплыла перед глазами, и когда Майра немного пришла в себя от острого наслаждения, то ощутила, что он целует ее в шею.

Все еще дрожа от пережитого, Майра обхватила его руками и ногами и притянула к себе. Ощутив, что он наконец вошел в нее, заполнив своим семенем, она снова испытала небывалый восторг, а ее возгласы стихли под его губами.

Они лежали, тяжело дыша и с трудом возвращаясь из заоблачных высот, продолжая ласкать друг друга, не в силах отвести взглядов, и понадобилось немало времени, чтобы услышать доносившиеся сверху голоса:

— Вижу парус!

Брендан поднял голову, но его руки продолжали властно лежать на талии девушки.

— Брендан! — Лайам загораживал собой проникавший сверху свет. — Поднимайся, парень! Примерно в трех милях от острова неизвестный корабль! Он уходит от нас на всех парусах! Над ним английский флаг!

Брендан вздохнул и лег на спину, уставившись в потолок каюты. Он молчал, поглаживая волосы Майры.

— Ну?

— Что ну? — спросила она, целуя его подбородок.

— Захватим его, Старр?

Майра помедлила, а потом, схватив свою одежду, принялась на бегу одеваться. Засмеявшись, она сняла с переборки шпагу Брендана и выбежала из каюты. Брендан не отставал.

Когда они появились на палубе, никто не заметил, что у их маленького канонира волосы были распушены, губы опухли от поцелуев, а глаза блестели от счастья. Никто не обратил внимания, что на их капитане не было рубашки, а китель был застегнут только наполовину. Его треуголка лихо сидела на растрепанных волосах.

Там, далеко впереди, была шхуна, над которой развевался английский флаг.

Брендан подошел к штурвалу и стал неторопливо разворачивать шхуну, пока ветер не наполнил паруса «Пустельга», которая легла на нужный курс, устремившись за кораблем противника.

— Канониры, по местам!

Он видел, как Майра пробежала к своей пушке, и застонал про себя.

«Пустельга» догоняла английскую шхуну, которая резко изменила курс, надеясь укрыться за островом. Брендан непроизвольно сунул руку в карман, но блокнота там не было. Он тихо выругался и взял рупор, протянутый Лайамом.

— Приготовиться к бою!

Раздался одиночный выстрел, и ядро пролетело возле самого кливера «Пустельги».

— Ну, держись!

Брендан пожал плечами и краем глаза заметил Майру, которая вместе со своим расчетом замерла возле пушки в ожидании его команды.

— Огонь!

Он видел, как Майра откинула волосы и поднесла к пушке горящий фитиль. Шхуна содрогнулась от бортового залпа. Все кругом заволокло дымом.

— Заряжай!

— Огонь!

Когда дым рассеялся, все увидели, что мачта вражеской шхуны накренилась и упала на палубу. На «Пустельге» раздались радостные крики, когда английский капитан встал на корме, размахивая белым флагом. Для него не было тайной, что за шхуна атаковала его. Эта черная узкая шхуна могла быть только легендарной «Пустельгой» с гордо развевавшимся над ней американским флагом. А стоявший на ее палубе капитан в синем мундире — сам Брендан Меррик.

Капитан Эдвард Соррингтон не был глупцом, позволяя «Пустельге» захватить его шхуну. Вполне возможно, что это будет ее последний трофей. Соррингтон направлялся в Пенобскот и располагал такими сведениями, которые могли бы спасти американский флот.

Всего в одном дне перехода находилось подкрепление, которое так ждал осажденный в Пенобскоте генерал Френсис Маклин. Эту мощную эскадру возглавлял шестидесятипушечный фрегат «Буйный» под командованием сэра Джорджа Коллиера.

Но Меррику не обязательно знать об этом, В свое время ему станет все известно. Пусть идет в Пенобскот. Пусть его легендарная шхуна присоединится к остальным американским кораблям. Пусть он и эти наглые американцы думают, что смогут отвоевать бухту. Их ждет большой сюрприз.

И Меррик тоже будет неприятно удивлен, поскольку в британской эскадре идет и мощная «Гадюка» под командованием капитана Ричарда Кричтона.

Глава 30

Майра, одетая в белую рубашку и красивую зеленую юбку, присборенную на поясе, под громкий смех моряков танцевала босиком возле пушки. Лайам подыгрывал ей на маленькой скрипке. Это было чудесное утро нового дня, и сегодня они должны встретиться с американским флотом.

Резкий порыв ветра наполнил паруса шхуны, когда она повернула к заливу. За ней следовал захваченный корабль, которым управляли американцы. Плененная команда сидела в трюме «Пустельги». Мимо проплывали острова, поросшие высокими соснами. На их берега вынесло бурые и зеленые морские водоросли. Шхуна разрезала острым носом прозрачную голубую воду, оставляя за собой белую пену. Наверху с громким криком кружили белоснежные чайки.

— Да здравствует свободная Америка! — закричали матросы, повторяя слова из песни Майры.

Стоявший у штурвала капитан улыбнулся. Сидевший возле него Дэлби чинил парус. Все остальные столпились у поручня, боясь пропустить тот момент, когда появится американский флот.

Наконец они обогнули остров, и американский флот предстал перед ними во всей красе. У Майры на глаза навернулись слезы. Кораблей оказалось так много, что можно было запросто перепрыгивать с одного судна на другое. Здесь находились и транспортные, и военные, и торговые корабли. Гордость Америки, ее мощь.

— Брендан, смотри! — воскликнула она, подпрыгивая от нетерпения на палубе.

Но у девушки перехватило дыхание при взгляде на Брендана. Он был такой высокий и красивый в синем мундире со сверкающими на солнце пуговицами. Он пленил ее сердце, стал ее капитаном, а «Пустельга» — ее кораблем.

И они сделают все, что в их силах, ради свободы и славы своей молодой страны.

Теперь Майра понимала, что чувствовал Брендан, почему для него было так важно стать частицей этой мощной армады. Майру, как и весь экипаж, переполняло всепоглощающее чувство единения. И когда они отважно вплыли в центр этой огромной силы, послышались громкие приветственные крики.

Лайам отложил свою скрипку.

— Бог мой, вы только посмотрите, — хрипло произнес он, и его голубые глаза увлажнились.

Обадая Боббс вытер нос.

— Да, чудесное зрелище.

— Они приветствуют нас, — заволновался Дэлби, посмотрев на своего капитана.

Но Брендан видел только английский флаг, который развевался над фортом, и три боевых корабля капитана Генри Моуэта, которые закрывали вход в бухту. Перехватив взгляд Дэлби, капитан оперся о свою трость и поднял рупор:

— Уилбур! Спустить паруса, чтобы мы не врезались в бухту. Доэрти! Приготовиться произвести тринадцатикратный салют. Старр! То есть мисс Эштон! — Громкий смех раздался на палубе в ответ на его ошибку. — Приготовьте пушку.

— Есть, капитан! — Майра засуетилась возле пушки, и через мгновение раздался выстрел, а за ним еще двенадцать потрясли мирную тишину. Громкое эхо разнеслось вокруг, птицы с криком поднялись в небо.

Брендан в подзорную трубу стал рассматривать корабли американского флота. Здесь был мощный флагман «Лабиринт» с тридцатью двумя пушками под началом командора Салтонстолла. Чуть поодаль стояла шхуна «Провидение», бывшее английское судно, которым теперь командовал смелый капитан Хойстед Хакер. Два брига из Массачусетса, «Отважный» и «Тираноубийца», оба с шестнадцатью пушками, стояли на якоре у кормы флагмана, а «Генерал Путнам» из Коннектикута стоял ближе к берегу. Новый двадцатипушечный корабль из Гемпшира грозно возвышался вдалеке, его мачты почти не выделялись на фоне огромных сосен.

«Господи, какая мощь», — подумал Брендан, опуская подзорную трубу. И тут он заметил каперские суда. Именно им достанется больше всего, если эта экспедиция провалится. В нескольких кабельтовых стояли три корабля из Ньюберипорта, в числе первых присоединившихся к этой экспедиции. Их экипажи столпились на палубе, приветствуя оглушительными криками появление «Пустельги». Среди них было много знакомых.

Раздался мощный пушечный выстрел, и Брендан понял, что их приветствовал сам «Лабиринт». На его главной мачте появились сигнальные флажки, которые затрепетали на ветру.

— Приказ от командора Салтонстолла, сэр, — сказал Джон Кифи. — Он хочет, чтобы вы поднялись на борт флагмана как можно скорее.

Брендан улыбнулся, вздохнул и повесил рупор на руку.

— Так я и думал. — Он взглянул на Майру, которая стояла возле пушки и не сводила с него влюбленных зеленых глаз. Он кивнул ей и повернулся к своему лейтенанту:

— Лайам, ты останешься за капитана. Так что позаботься о двух прекрасных дамах. Надеюсь, командор будет милостив и не задержит меня надолго.

Лайам, прекрасно знавший о том, что его капитан не очень-то любил тратить время на светские беседы, мрачно предположил:

— Он наверняка пригласит тебя на ужин, если ты позволишь, конечно.

Но Брендан лукаво улыбнулся и потер руки.

— Что ж, тогда я должен постараться не допустить этого. Лайам удивленно приподнял брови:

— Почему бы тебе не поделиться со мной тем, что ты задумал?

— Ну конечно! — Глаза Брендана были искренними, как у маленького ребенка. — Я принесу ему… кое-что к ужину. Старр! Я хотел сказать, мисс Эштон!

— Да, капитан?

— У нас остались еще пирожки с черникой, которые ты пекла вчера вечером?

— Ну да! Там их много!

— Замечательно! — Брендан и Лайам понимающе переглянулись. — Пожалуйста, принеси мне несколько штук.

Майра обрадовалась и торопливо спустилась на камбуз. У Лайама потемнело лицо.

— Брендан, вряд ли ты расположишь к себе командора, если угостишь его таким пирогом…

Но Брендан только рассмеялся и протянул Лайаму рупор. Он думал о своих проблемах, и реакция командора на пирожки Майры не волновала его.

Сидя в просторной каюте «Лабиринта» вместе с другими капитанами, Брендан прочитал послание из Бостона, в котором командора торопили с взятием английского бастиона.

— Но я не могу послать в бой свои корабли, пока силы Ловелла не захватят этот форт с суши! — возмущался Салтонстолл, глядя на усмехавшегося капитана «Провидения» Хойстеда Хакера, сидевшего напротив.

— Если мы не перестанем рассуждать и не разобьем эти английские корабли, то прибудет британское подкрепление, о котором говорил генерал Вашингтон. И уж оно позаботится о нас! — возразил Хакер.

— Ты хочешь, чтобы я подставил свои корабли под пушки форта?

— Я бы лучше воспользовался шансом и захватил форт. Если подойдет британская эскадра, то она разделается с нами!

— Думаю, мы должны рискнуть, — сказал Брендан, отрезая кусок цыпленка. — Я понял, что вы проводите военные совещания каждый вечер, но так и не приступили к действиям. Но либо мы, либо генерал Ловелл должны предпринять наступление. Хойстед прав! Я ознакомился с его планом атаки, и он мне показался стоящим. Если мы ничего не предпримем, то подоспевшее британское подкрепление запрет нас в этой бухте.

— Да как ты можешь судить об этом, чертов ирландец? — проворчал Салтонстолл.

— Он прославился еще на флоте его королевского величества, прежде чем перешел на нашу сторону, — заступился за Брендана Хойстед.

Капитан Уильям Берк из Ньюберипорта вскочил на ноги.

— Да, и ни один из наших кораблей не может сравниться в скорости с его шхуной!

— Мы должны гордиться, что он на нашей стороне, — проворчал капитан Джон Эдмондс. — Он едва успел оправиться, вырвавшись из рук Кричтона, и уже присоединился к нам!

— Меррик по праву должен руководить этой операцией, — сказал Хойстед.

Брендан ощутил неловкость. Он прокашлялся и вытер губы платком.

— Тише, — сказал он, подняв руку. — Мы ничего не добьемся, если будем ссориться. — Он налил себе стакан воды, чтобы запить кусочек галеты. Хлеб был черствым, но после еды, приготовленной Майрой, он казался превосходным. Тут он посмотрел на блюдо с пирогами, к которым еще никто не притронулся. — Подумайте об этом. Отряды милиции плохо обучены и плохо вооружены. Но им посчастливилось захватить восточную часть у побережья форта. Надо отдать должное их командиру, это была нелегкая задача. Но сейчас его отряд деморализован и разбегается. Мы же являемся опытными морскими офицерами и способными командирами. Так давайте атакуем и захватим эти три английских корабля. Это придаст мужества и отрядам милиции.

— Он прав. Прислушайтесь к нему, сэр, — сказал Титус Салтер, капитан «Успеха».

— Точно! Этот чертов ирландец говорит дело!

— Он англичанин, — с улыбкой поправил Берк.

Лицо у Салтонстолла потемнело, и он поджал губы. Даже его капитаны выступили против него. Нет, первым должен атаковать Ловелл со своим отрядом, а не он! Пусть он захватит форт, и тогда к делу приступят корабли.

Бенджамин Уэст, капитан «Черной принцессы», наполнил свой стакан джином и высказался за всех:

— Сэр, мы зависим от быстроходности наших кораблей на океанских просторах. Прочитайте еще раз послание из Бостона, — попросил он. — Учтите также предупреждение Вашингтона. Мы сидим здесь, как утки. Хакер, Меррик и остальные правы. Давайте атакуем и уничтожим эти три корабля. Я не имею ни малейшего желания оказаться запертым в этой бухте в двадцати милях от океана. А если к ним подойдет подкрепление…

— А так и получится! — разозлился Хакер.

— Надо действовать!

— Точно! Пора разделаться с ними!

Они долго спорили. Были приглашены Ловелл и его офицеры. Наконец после долгих дискуссий был принят план капитана Хакера. Отряды милиции займут пространство перед фортом, а корабли прорвутся в бухту и уничтожат английские суда. Без поддержки этих трех кораблей, которые доставляли в форт продовольствие, британский генерал Маклин вынужден будет сдаться.

Соглашение было достигнуто, но через пару дней возникли новые разногласия, и американцы продолжали бездействовать. А мощная эскадра врага, вышедшая из Нью-Йорка, приближалась.

Третьего августа восемь кораблей под командованием вице-адмирала Джорджа Коллиера покинули порт и направились к Пенбскоту на помощь осажденному генералу Френсису Маклину. Британцы были настроены по-боевому, ведь во главе эскадры был мощный шестидесятичетырехпушечный корабль-флагман «Буйный», в середине шли несколько военных кораблей, а замыкала строй «Гадюка».

Эскадра под прикрытием тумана вошла в большую бухту Пенобскота к вечеру тринадцатого августа. Американский патрульный корабль помчался предупредить командора об их появлении. Но Джордж Коллиер ничуть не обеспокоился. Хоть у повстанцев было больше кораблей, но его мощная эскадра могла противостоять этой жалкой кучке каперских шхун и даже самому флагману американцев. Американская милиция была плохо вооружена и разрознена, а в его распоряжении было более двухсот пушек и около полутора тысяч прекрасно подготовленных солдат.

Вице-адмирал отправился спать, совершенно уверенный в своей победе. Он командовал мощными кораблями. Ему на руку была внезапность. И под его командованием был один из самых честолюбивых офицеров, которого ему порекомендовал адмирал Джеффри Ллойд, когда ушел в отставку и поселился в своем доме в Кенте. Ему не нравился этот капитан, но он отчаянно пытался выслужиться после нескольких провалов… Ричард Кричтон, капитан «Гадюки».

В ту пятницу Брендан расхаживал по своей каюте, размышляя о недавно достигнутом соглашении между Ловеллом и Салтонстоллом. Когда днем начнется прилив, они предпримут совместную атаку. Ловелл сам встанет во главе отряда из четырехсот человек и попытается занять позицию позади британского форта, чтобы разъединить Маклина и Моуэта. После этого Салтонстолл пошлет свои корабли уничтожить три английских судна.

Пять американских кораблей стояли на якоре возле самого входа в бухту, дожидаясь прилива. Брендан слышал, как на палубе его команда готовила шхуну к предстоящему сражению. Он крепко сжал трость, тщетно пытаясь унять дрожь и избавиться от мрачных предчувствий. Тихо вздымались морские волны, поблескивая в лунном свете, под ногами покачивалась шхуна, стоявшая на якоре. «Пустельга» не оказалась среди тех счастливчиков, кто будет атаковать корабли Моуэта. Пора уже подниматься на палубу. Скоро Ловелл должен занять исходную позицию. И в любой момент они могут подать сигнал американскому флоту для начала атаки.

Но это ожидание…

Ночью, когда Брендан держал в своих объятиях Майру, уставившись в темноту и слушая далекое уханье совы, предчувствие беды стало настолько сильным, что он встал с постели и поднялся наверх. Там, на палубе, он провел остаток ночи, наблюдая за огнями кораблей возле бухты. Если бы найти возможность удалить Майру с корабля… Он подумал о некомпетентности и непопулярности Салтонстолла, о плохо вооруженной милиции, о британском подкреплении, которого они так боялись. Потом он вспомнил про пирожки Майры.

Усталый и обеспокоенный, он заставил себя улыбнуться, когда нежно разбудил ее утром.

— Майра, милая! Просыпайся, любовь моя. Я придумал, чем заняться тебе в этот очередной день ожидания.

Конечно, он знал, что сегодня они будут атаковать. Потянувшись, как кошка, Майра открыла глаза. Она посмотрела на Брендана и улыбнулась, когда он убрал с ее липа спутавшиеся волосы.

— Доброе утро, капитан, — ответила она, обвив руками его шею. Она притянула Брендана и принялась целовать его щеки, нос, брови, губы, пока не разбудила в нем страстное желание. — И что же это за неотложное занятие?

Он снова улыбнулся, спрятав руки за спину, чтобы она не заметила, как они дрожат.

— Командору очень понравился твой черничный пирог, — сказал он, ненавидя себя за эту ложь. — Думаю, он будет очень рад, если ты испечешь ему еще один. Ты не хочешь отправиться на берег, чтобы собрать немного черники, мое сокровище?

Глаза девушки радостно вспыхнули.

— Ему правда понравился мой пирог, да?

— Конечно.

В мгновение ока она вскочила с кровати. Брендан подхватил ее и закружил по каюте. Ее волосы разметались по белым плечам, распространяя вокруг розовый аромат. Вскоре она сошла с корабля в сопровождении двух вооруженных матросов и своего давнишнего приятеля Обадаи Боббса.

С тяжелым сердцем Брендан смотрел ей вслед.

Был полдень, когда послышались первые предупредительные выстрелы.

Лайам резко обернулся.

— Что там такое, черт возьми?

Брендан что-то писал, сощурившись от яркого солнца. Потом он спокойно положил в карман карандаш, закрыл судовой журнал и протянул его Уилбуру. Он предпочитал не показывать своего волнения другим, поэтому сцепил руки за спиной и устремил взор на юг.

— Бог мой, Брендан, это похоже на…

— Тише!

Брендан наклонил голову и прислушался. Над бухтой повисла непривычная тишина. Он представил, как другие капитаны схватились за подзорные трубы.

Снова эти отдаленные раскаты. Но Брендан знал, что это не гром.

Лайам провел рукой по светлым волосам и посмотрел на флагман командора. Мгновение назад на его мачту подняли сигнальные флажки, сообщившие о том, что Ловелл занял исходную позицию у форта и корабли могут начинать атаку. Но тут взвились новые флажки.

— Вести с флагмана, сэр, — доложил рулевой Кифи и заметно побледнел. — Патрульный корабль сообщил о появившихся на горизонте восьми кораблях.

— Прекрасно, — ответил Брендан, потянувшись к своему блокноту.

— Думаешь, это британское подкрепление? — спросил Лайам.

— Без сомнения, приятель.

Брендан и Лайам переглянулись. Они прошли вместе сквозь множество штормов и сражений, и оба понимали, что этот бой будет страшным.

Снова послышалась канонада, на этот раз уже ближе.

— Ты готов, капитан? — спросил Лайам, видя, что Брендан еще бледен и не совсем оправился после болезни.

— Как и всегда, Лайам.

— А как она?

— Шхуна?

— Нет. Мисс Майра.

Брендан снял треуголку и посмотрел на золотую тесьму.

— Не знаю, Лайам. Да и не узнаю. Ее не будет рядом со мной.

— Что?

— Я отослал ее на берег собирать чернику.

— Чернику? — удивленно переспросил Лайам. Но он все понял. Брендан отослал Майру на берег ради ее безопасности, догадываясь, что сегодня что-то должно произойти.

Лайам покачал головой:

— Ты очень умен, я всегда это говорил.

— Не так и умен, Лайам. Если бы я мог защитить всех вас, как Майру… — Он посмотрел на пустое место возле самой большой пушки. — Может, мне придется пожалеть о своем решении, ведь я отослал своего лучшего канонира.

— Ты также можешь пожалеть об отказе раскрыть адмиралу Джеффри истинную причину своего перехода на сторону американцев. О том, что Кричтон сделал с тобой тогда…

— Хватит об этом, Лайам, Пусть все останется так, как есть. Пусть адмирал наслаждается покоем. Он его заслужил. А у меня сейчас есть более неотложные дела.

Лайам знал, что капитан все еще беспокоится о Майре.

— По крайней мере у тебя осталась другая красавица, — сказал он, поглаживая поручень шхуны.

— Да. Я бы хотел защитить и ее.

Снова послышался далекий корабельный залп.

— Ну что, Лайам, давай приготовимся.

— Хорошо, Брендан. Я позабочусь о шхуне. А ты спустись вниз и освежись. — Он посмотрел на бледное лицо капитана, на испарину, выступившую у него на лбу. Их командир был еще нездоров, и все на корабле знали об этом. — И надень свой красивый мундир. Она с берега будет смотреть на тебя и увидит, какой ты решительный и смелый.

Брендан собрал все силы.

— Эй, ребята, что приуныли? Похоже, к нам гости спешат, — пошутил он, и смех рассеял напряжение. — Черт, никогда не видел такую толпу бездельников! Пора за дело, ребята. Мы не на похоронах.

Он улыбнулся, похлопал по плечу Лайама и отправился вниз. Никто не видел, что внизу он обессиленно привалился к переборке, дожидаясь, пока пройдет приступ слабости.

Брендан надел белоснежную рубашку, красный жилет и красивый синий мундир с красными лацканами. Ноги у него дрожали, холодный пот струился по телу, но он старался не обращать на это внимания. Когда он поднялся на палубу, Лайам протянул ему шпагу и пистолет.

— Ну вот и настал этот день, — бодро произнес Брендан.

— Да, капитан. Только постарайся не сильно рисковать.

— Не больше, чем обычно.

— И не думай о Майре. Она в безопасности.

Брендан кивнул и улыбнулся:

— Да… И почему ей не сидится дома?

Когда он появился на палубе, все пятьдесят человек повернулись к нему и радостно закричали:

— Ура нашему капитану! Ура нашей шхуне!

Брендан кивнул, смущенно улыбнулся и, взяв подзорную трубу, забрался на снасти. Он напряженно всматривался в южном направлении, стараясь не думать о зеленоглазом метком канонире.

На горизонте виднелись вражеские паруса. Он опустил подзорную трубу. Его взгляд непроизвольно устремился на пушку, возле которой обычно стоял Старр. И неожиданно Брендана охватило сильное желание, чтобы Старр был рядом с ним в этой отчаянной битве.

Потом он взглянул на американский флаг, гордо развевавшийся над шхуной, на ее высокие, слегка наклоненные мачты. Он чувствовал, как «Пустельга» нервно подрагивала под его ногами.

Глава 31

— Если ты перестанешь есть ягоды, Боббс, то Майра быстрее наберет их на пирог! У тебя все лицо в чернике!

Обадая почесал свою родинку. Капитан просил его задержать здесь Майру как можно дольше, он предчувствовал что-то недоброе. А Обадая доверял своему капитану.

— Заткнись, Стэн. Ты ешь не меньше меня. Господи, что это? — Боббс резко вскинул седую голову.

— Что там?

— Какой-то шум, похожий на гром!

— Может, шторм приближается? — предположил Стэн, опершись на свое ружье.

Майра выпрямилась, прислушиваясь. Ее лицо побледнело, когда она взглянула на Обадаю.

— Это не гром, Обадая!

Он поставил свое ведро.

— Нет, милая, я так не думаю.

— Это не гром, а пушечная пальба, и вы знаете это! — закричала Майра. — Бьюсь об заклад, что подошло британское подкрепление.

— Господи, спаси нас, — прошептал побледневший Стэн.

— Майра, подожди! — Обадая хотел схватить ее за рукав, но она уже пробиралась сломя голову сквозь кусты. Схватив ведро, Обадая кинулся за ней. — Майра!

Два других матроса не отставали от них.

— Брендан! — кричала она. — Господи, мы должны успеть добраться до корабля!

Они торопливо добежали до берега и стали карабкаться по скользким камням. Сердце Майры бешено колотилось. Там, вдали, по заливу мчался сторожевой корабль американцев, а далеко на горизонте виднелись едва различимые паруса противника.

— Скорее! Скорее! — закричала Майра и, подхватив маленькое ведро, помчалась к оставленной ими шлюпке. Прилив уже начался. — Брендан ждет нас!

— Нет, Майра. — Обадая удержал ее за руку. — Посмотри.

Она проследила за его взглядом, и ей стало страшно. Перед ними был весь американский флот, некоторые из кораблей снимались с якоря. Сигнальные флажки на флагмане отдавали приказание прекратить атаку. Какую атаку?

А вот и «Пустельга». Паруса, поднятые на ее мачтах, наполнились ветром, орудия поспешно готовились к бою. Шхуна не стояла на якоре, как остальные, а быстро разворачивалась носом на юг, в сторону врага.

— Брендан! — закричала Майра. — Не бросай меня! Волны ударяли о черный корпус шхуны, которая быстро набирала скорость, уходя от флота и от нее.

Маленькая шхуна смело двинулась навстречу врагу. Майра дала себе клятву, что если «Пустельга» выстоит в сражении, то она никогда не оставит Брендана.

— Что задумал этот проклятый ирландец? — взревел Кричтон, выхватив подзорную трубу у изумленного Майлза и направив ее на приближавшуюся шхуну. — Он что, с ума сошел?

Майлз фыркнул:

— Не стоит забывать, что он гораздо умнее, чем кажется. По крайней мере пытается вырваться из окружения. А другие будут сидеть, точно утки, когда подойдет эскадра вице-адмирала.

— Насколько я знаю Меррика, он не бежит, он что-то задумал! И меня не волнует остальной американский флот! Мне нужны только эта шхуна и сам Меррик! Эта маленькая шхуна — мой пропуск к адмиральской должности! И именно из-за ее капитана я до сих пор не получил ее. Он мой должник, Майлз! И в этот раз заплатит сполна!

— Да, сэр, — ответил Майлз.

— Теперь давай команду приготовить к бою носовые орудия. Пусть зарядят крупной картечью. Если Меррик попытается проскочить мимо, то я дам залп и отправлю его шхуну на дно.

В бесцветных глазах Кричтона появился фанатичный блеск, он ухватился за поручень и стал ждать.

— Вижу пять… шесть… семь вражеских кораблей, сэр. Они заходят в бухту!

— Хорошо, Рейли. — Брендан спокойно достал свой блокнот.

Значит, так тому и быть. Семь английских кораблей против двадцати американских. Это будет крупное сражение. Достав нож, он отточил карандаш и провел пробную линию на чистом листе бумаги. Ему хотелось сохранить для потомков подробности этой битвы.

Сидевший рядом Лайам побагровел.

— Бог мой, Брендан, неужели ты не собираешься управлять кораблем?

— Управлять кораблем? Лайам, это же твоя работа. Попроси Уилбура обратить внимание на косой парус, я не хочу, чтобы вице-адмирал подумал, будто я потерял свое стремление к совершенству. Кстати, Лайам, сыграй что-нибудь на своей скрипке, а?

Лайам посмотрел на него.

— Что-нибудь ирландское?

— Нет, лучше что-нибудь американское. Может, «Да здравствует свободная Америка»?

Брендан торопливо зарисовал контуры адмиральского флагмана, не обращая внимания на шепот в команде.

— Капитан совсем плох. Посмотрите, как у него дрожат руки. Он с трудом держит карандаш…

— Он еще не поправился до конца, Рейли. Ему бы лежать в кровати, а не участвовать в сражении…

— Делаем три узла, сэр, — доложил Лайам.

— Поставьте марсель, мы должны делать пять узлов.

— Тогда лучше поставить парус и на брам-стеньгу, сэр.

— Хорошо, Лайам, поставь. — Брендан навел подзорную трубу на адмиральский флагман, изучая его очертания, посадку, расположение парусов. Наконец он опустил трубу, а потом быстро и уверенно нанес на бумагу все то, что увидел. У фрегата был грозный, воинственный вид. У него было шестьдесят четыре орудия против десяти пушек «Пустельги» и несколько сот человек команды против его пятидесяти. Да и сам вице-адмирал был опытным и смелым, не в пример их трусливому командору.

— Не слышу твоей скрипки, Лайам.

— Бог мой. Брендан, а как же командор?

— Командор должен благодарить меня за то, что я отвлеку врага на себя, дав ему возможность приготовиться к бою. Кифи! Мы должны сделать вид, что собираемся прорваться в море, ясно? Весь британский флот погонится за маленькой «Пустельгой». Это рискованно, но тогда у Салтонстолла появится время собрать силы.

— Это большой риск, сэр!

— Я знаю, Кифи.

— Поднять паруса! Канониры, занять позицию у пушек. Зарядить их двойной картечью. Сандерс, займите место Старра! Но только не надо петь! Уилбур, закрепите марсель!

Брендан больше не рисовал. Он внимательно наблюдал за английскими кораблями и отдавал команды:

— Доэрти, отойдите от орудий левого борта! Я хочу провести адмирала, заставив его думать, что у нас остались только орудия правого борта.

Матросы торопливо карабкались по снастям, устанавливая паруса. Когда «Пустельга» начала набирать скорость, за кормой остался покачиваться на волнах захваченный чуть раньше трофейный корабль.

Наверху паруса громко хлопнули и расправились, наполнившись ветром.

Брендан погладил поручень шхуны, ощущая ее решимость, ее веру в него.

— Чуть быстрее, милая. Я не слишком многого прошу от тебя…

Нос приподнялся, и вода вокруг забурлила быстрее, словно шхуна ответила на просьбу капитана. У Брендана на лбу выступили капли пота. Он облизнул губы и почувствовал соленый привкус.

— Шесть с половиной узлов, капитан.

— Черт возьми, Лайам, выжми семь!

Повезет, если шхуна разовьет нужную скорость, — при таком ветре это трудно. Приступ слабости неожиданно охватил Брендана.

Еще три минуты, и они окажутся под огнем пушек королевского флагмана.

— Семь узлов, сэр!

Две минуты.

Брендан с неимоверным усилием удержался на ногах.

— Крепить косой парус!

Команда не сводила глаз с приближавшегося грозного боевого корабля. Все затаили дыхание. Шхуна тоже дрожала, подходя к мощной двухпалубной крепости…

Брендан поднял рупор:

— Кифи! Лево руля! Быстро!

Штурвал тяжело повернулся. Большая балка прошла над их головами и заняла новое положение. Шхуна наклонилась набок, едва не касаясь парусами воды.

— Выпрями ее, Джон! Скорее!

«Пустельга» резко подняла нос над водой, ее ванты задрожали от ветра, и тут раздался сильный бортовой залп флагмана. Осколки осыпали шхуну, пробили паруса, часть их упала в море. Она содрогнулась и покачнулась…

— Давай, милая, ты можешь!

И шхуна устремилась в небольшую брешь в черном дыму.

— Четыре узла! — закричал Лайам. — Брендан, мы потеряли мачту!

Брендан смутно услышал еще один залп, который раздался с флагмана. Палуба под его ногами закачалась, когда ударили орудия его собственной шхуны. Густой дым окутал все вокруг, а запах пороха ударил в нос Брендану. Мачты закачались, когда «Пустельга» отважно рванулась вперед.

Брендан отчаянно ухватился за штурвал, пытаясь удержаться.

— Мы почти прорвались, милая! Не подведи меня!

Шхуна выровнялась и, словно услышав своего капитана, уже через несколько мгновений проскочила мимо тяжелого двухпалубного корабля и вырвалась на простор.

Матросы радостно закричали, бросая в воздух свои шляпы.

— У нас вышло! У нас все вышло! — вопил Лайам, радостно подпрыгивая. — Господи, Брендан, мы прорвались! Теперь британский флот бросится вдогонку за нами. Командор будет благодарен нам за эту брешь, Брендан! — Он ринулся вперед. — Брендан! Тише, парень! — И он подхватил на руки своего капитана.

У Брендана все кружилось перед глазами, он поднял руку и указал подзорной трубой.

— Мы еще не вырвались, Лайам… Посмотри… — Он закрыл глаза и упал на грудь друга.

Впереди выход в открытое море закрывала «Гадюка».

В полночь американский генерал Соломон Ловелл отдал приказ эвакуироваться с полуострова. Испуганная милиция торопливо погружалась на корабли, захватывая с собой оружие, снаряжение и пушки. На следующее утро американский флот направился к небольшой реке, где, как надеялся Ловелл, более тяжелые английские корабли не смогут пройти. Но англичане вошли в залив, воспользовавшись приливом, и тогда наконец американцы подняли якоря, приготовившись к бою.

В полдень командор Салтонстолл предпринял самый решительный шаг с момента начала осады. Собрав своих офицеров, он отдал распоряжение, чтобы каждый корабль сам позаботился о себе.

Майра и ее спутники с ужасом наблюдали, как английская эскадра подходит все ближе и ближе. А американцы один за другим поднимали паруса и снимались с якоря.

— Черт, этот трус Салтонстолл дал приказ отступать! — воскликнул Стэнли. — Бежим, нам нужно успеть за ними!

— Но им некуда отступать, разве только вверх по реке! — закричал Обадая.

Они торопливо бежали по берегу, стараясь не выпустить из виду свои корабли и пытаясь успеть за ними.

Англичане бросились преследовать рассеивающийся флот американцев. Воцарился хаос, крики, вопли и пушечная пальба разносились по всей округе. Часть американского флота начала подниматься по реке, но большинство кораблей, шхун и тяжелых транспортов было просто брошено на произвол судьбы. Заплакав от горького унижения, Майра уткнулась лицом в колени. Почему они не сражаются? Почему они бегут? Сжав кулаки, она закричала:

— Салтонстолл! Трус! Развернись и сражайся! На леса Майна опустились сумерки. Корабли один за другим попадали в руки врага. Некоторые стали поджигать их, чтобы не достались англичанам. Люди высаживались на берег и уходили в лесную чащу. В воздухе стоял тяжелый запах гари, то здесь, то там вспыхивали новые факелы.

Майра закрыла лицо руками, не в силах видеть происходящего. Слава Богу, что Брендан прорвался в море и не видит этого ужаса. Слава Богу…

Обадая Боббс тронул ее за руку и показал на реку. Там, далеко внизу, среди пылающих кораблей, она заметила черный корпус «Пустельги». Значит, ей не удалось вырваться на морской простор? У Майры все похолодело внутри: прямо по пятам за шхуной несся огромный фрегат «Гадюка».

Многие американцы пытались прорваться сквозь британскую эскадру, но тщетно. Многие утонули или были взяты в плен. Восемнадцатипушечный «Охотник» сел на мель возле Лонг-Айленда и лишился команды. Весь остальной американский флот, кроме «Пустельги» и захваченного ею трофейного судна, двинулся вверх по реке.

Брендан стоял на палубе шхуны в окружении команды. Его план вывести из окружения Салтонстолла не удался. И теперь он сам оказался в ловушке. В оранжевых отблесках горевших кораблей были видны угрюмые лица его матросов. Шхуна испуганно дрожала под ногами.

Вверху река была забита кораблями, а путь к морю преграждали три боевых корабля и мощный фрегат «Гадюка». Выхода не было.

Брендан судорожно сглотнул и ухватился за поручень. «Я не могу, — подумал он. — Ты мое творение… я не могу разрушить тебя…»

Но он не мог допустить, чтобы британцы захватили шхуну. Слева по борту взорвался очередной корабль, засыпав осколками «Пустельгу». Брендан отвернулся, не в силах смотреть на такую ужасную гибель.

— Я не могу! — вырвалось у него.

Никто не произнес ни слова. «Пустельга» застыла в тревожном ожидании.

Британцы подходили все ближе.

Брендан снял шляпу и провел дрожащей рукой по волосам. Сердце щемило, на глаза навернулись слезы. Он посмотрел на дымящиеся вокруг остатки некогда гордого американского флота и неожиданно понял, что должен сделать.

— Лайам, — тихо позвал он. — Принеси мне пеньковую веревку и лампу из трюма.

— Брендан, что ты собираешься делать?

— Единственное, что мне осталось, — ответил он, закрыв глаза и до боли стискивая кулаки, — поджечь ее, За кормой шхуны жался трофейный корабль. Брендан смотрел поверх него в ночную темень. Время пришло.

Дрожащими руками Брендан открыл горящую лампу.

Небольшой отряд, наблюдавший за происходящим с берега, заметил еще один горящий факел, медленно двигавшийся по заливу.

Страшный крик вырвался у Майры, и она уткнулась в грудь Обадая, чтобы не видеть этого ужасного зрелища. Горела шхуна.

Глава 32

Все те, кто остался в живых в дни морских сражений, добирались домой сквозь труднопроходимые леса Майна. Многие остались лежать там, найдя свой последний приют. Настоящие потери так никогда и не были подсчитаны.

Однажды Майра с трудом открыла парадную дверь дома Эштонов и была встречена расплакавшейся от счастья Абигайль, обрадованным Эфраимом и своей новоиспеченной невесткой.

Мэтт и Эвелина поженились во время ее отсутствия.

Не сказав никому ни слова, Майра спряталась в своей комнате.

С каждым часом ее пребывания в доме боль только усиливалась.

В нескольких лавках висели великолепно выполненные наброски морских сражений, за которые просили большую цену. Майра зашла в одну из них и случайно увидела рисунки. Она узнала их автора, даже не взглянув на подпись. Больше она туда не заходила.

Соседи, уставшие от постоянных криков в доме Эштона, переехали, и теперь в их доме жила молодая чета Эштон. Мэтт стал видеть одним глазом.

На верфи Эштона, недалеко от того места, где родилась легендарная «Пустельга», строили новый корабль с гладкими бортами, быстроходный и легкий, с изящным носом и заостренной кверху кормой. Бриг решено было назвать «Эвелиной», а нос его украсить женской головкой блондинки с нежными глазами. Чертежи брига были сделаны капитаном Мерриком, полуирландцем, героем, который нашел свою гибель где-то под Пенобскотом.

Эфраим, который не мог больше выносить удрученного состояния дочери, решил все взять в свои руки. Его дочь не должна провести свою жизнь в одиночестве. Заручившись согласием Обадаи Боббса, он договорился выдать Майру замуж за его тридцатилетнего сына, человека более склонного к стихам, чем к морскому делу.

Эфраим ожидал сопротивления со стороны дочери, но та растеряла силу духа где-то в лесах Майна. Ее больше ничто не интересовало.

Было решено устроить свадьбу через две недели, к большому неодобрению Мэтта и Абигайль. Но Эфраим был неумолим. Майре нужен муж, чтобы помочь оправиться от недавней утраты. Роджер Боббс был порядочным человеком, немного скучным, правда, но они должны были поладить.

День свадьбы приближался, а Майра увядала, как цветок. Она не думала о будущем, а жила только воспоминаниями о прошлом.

Церковь быстро заполнилась, несмотря на жаркий день. Преподобный Эдвард Басе потел в своем парадном одеянии. Жених нервничал и был бледен как полотно. Среди гостей были морские капитаны в красивой форме, моряки в свежевыглаженных рубашках, торговцы, домохозяйки, юные девушки.

Появилась невеста в сопровождении отца. На ней было бледно-голубое платье, отделанное рюшами по вороту и рукавам, кружевной чепчик покрывал роскошные волосы. Зеленые глаза девушки были совсем отрешенными, губы казались бескровными, щеки побледнели.

Эфраим выглядел гордым и довольным, а Мэтью Эштон, которого сопровождала молодая жена, — рассерженным. Его рыжие волосы торчали в разные стороны из-под треуголки, а карие глаза сердито поблескивали под очками. Губы Мэтта были сжаты в тонкую полоску, и многие слышали его сердитый шепот:

— Отец! Не делай этого! Это несправедливо! Она не в себе!

— Заткнись, Мэтт! Это самый счастливый момент в жизни твоей сестры, и не порть его!

— Черт побери, отец!

— Заткнись! Ты в церкви!..

— Но кому нужна такая жертва?

Преподобный прокашлялся. Жених заметно занервничал. Громко расплакавшийся ребенок нарушил установившуюся тишину.

— Возлюбленные мои! Мы собрались сегодня…

Майра слышала его слова точно сквозь какую-то пелену.

Она посмотрела на Роджера, и ей стало жаль беднягу.

— Капитан Эштон, отдаете ли вы эту женщину мистеру Роджеру Боббсу?

Эфраим выпятил грудь и произнес:

— Да.

— Мисс Майра, пожалуйста, повторяйте за мной…

Снаружи раздался громкий стук копыт, и в церковь ворвался запыхавшийся человек. Он торопливо снял шляпу и громко выпалил:

— Скорее! Два корабля поднимаются по реке! Это наверняка те, что сражались у Пенобскота!

Пастор с явным неудовольствием смотрел, как гости торопливо потянулись на улицу. Через мгновение просторная церковь опустела. Не осталась даже семья Майры.

Роджер стоял, переминаясь с ноги на ногу, а потом произнес:

— Полагаю, мне лучше тоже пойти… Мисс Майра, вы не возражаете? Мы можем пожениться позже, когда все вернутся.

— Хорошо, — тихо прошептала она.

Он ушел, и Майра осталась одна. Девушка расплакалась, горькие воспоминания терзали ее сердце. Пушечный салют только усилил ее печаль. Когда раскаты стихли, она услышала оглушительные крики.

Не важно, что это был за корабль, главное, что это не «Пустельга». Майра закрыла лицо руками и разрыдалась. Почему они так не приветствовали Брендана, когда он сразился с Кричтоном, когда вернулся домой с Мэттом?

Теперь крики раздавались возле самой церкви. Краешком глаза Майра заметила в окно огромную толпу, которая несла на плечах человека. Она слышала радостные восклицания:

— Ничего тянуть с этой свадьбой! Мы так долго ждали и больше не собираемся ждать!

— Сейчас же! Скорее!

Майра услышала голос отца:

— Черт бы тебя побрал! Ты появился как нельзя кстати! Еще немного, и судьба бедолаги Роджера была бы хуже смерти! Ну давай, занимай скорее свое место рядом с ней! Мне нужен зять, и я больше не собираюсь ждать ни минуты, слышишь?!

— Женись! Женись на ней! — громче и громче кричала толпа.

Яркий свет, проникавший в открытую дверь церкви, вдруг померк. Майра подняла голову и повернулась, слезы моментально высохли у нее на глазах.

Там, в дверях, подталкиваемый нетерпеливой толпой, стоял высокий, красиво одетый мужчина в лихо сдвинутой на затылок треуголке. Он улыбался и держал перед собой рисунок: фрегат с английским флагом и маленькая шхуна с резко наклоненными мачтами. Шхуна преследовала фрегат, который тонул.

Он улыбнулся, и их глаза встретились.

— Майра, — произнес он, капитан ее мечты и ее сердца.

Эпилог

Эссекская газета, 15 сентября 1779 года

«Капитан Меррик поджег трофейный корабль и воспользовался им, чтобы пробить брешь в рядах английской эскадры и вывести свою шхуну „Пустельга“, построенную в Ньюберипорте. В морском сражении с капитаном фрегата „Гадюка“ Ричардом Криптоном победу одержал капитан Брендан Меррик, и мы с радостью об этом сообщаем!»

В газете не упоминалось о том, что храбрый капитан Меррик потерял сознание после прорыва из окружения и что лейтенант Лайам Доэрти принял на себя командование шхуной и держал ее в море, пока капитан не поправился. Но главное было изложено верно.

Крякнув от удовольствия, корабельный мастер Эфраим Эштон прочитал заметку еще раз, потом облизал жирные пальцы, чтобы не испачкать раздел морских новостей, осторожно свернул газету и направился в таверну, всю дорогу добродушно усмехаясь.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Эпилог