«Викинг»

Фабио Ланзони Викинг

Я посвящаю это и все остальные свои произведения женщинам, которые оберегают человечество и учат его любви.

Автор выражает огромную признательность Эжени Райли за помощь в создании романа, без которой эта книга никогда не увидела бы свет.

ПРОЛОГ

… Наступил решающий момент сражения, и Айвар Непобедимый, взмахнув мечом, бросился на варваров, чтобы защитить свою любимую жену и свой народ или пасть, отражая нашествие врагов с другого берега фьорда.

На стылом, холодном берегу Исландии вот уже несколько часов кипела битва между двумя враждебными племенами викингов. Могучий норвежец Айвар закрылся щитом и, в свою очередь, нанес удар своему смертельному врагу Грюндару Варвару, вождю вражеского племени из народа данов. Их мечи скрестились, посыпались искры, и на оружии соперников появились новые зазубрины. Однако туника Айвара вся насквозь пропиталась кровью, его могучее тело было изранено, и он чувствовал, что с каждой секундой силы оставляют его, а в лицо веет ледяное дыхание смерти, застилая глаза слепящим туманом.

Огромный, косоглазый и от этого еще более страшный Грюндар, изрыгая проклятия, нанес своим тупоконечным мечом удар сверху вниз, надеясь попасть по рогатому шлему противника. Но тот из последних сил сумел отклонить оружие Грюндара, и оно, словно молот, обрушилось на левое плечо Айвара. Смертоносная сталь не смогла разрубить прочные кольца кольчуги, но удар был так силен, что у Айвара перехватило дыхание, и, уже теряя сознание от боли, он еще успел заметить, как торжествующий Грюндар высоко занес свой клинок, чтобы разрубить его… И вдруг Айвар Непобедимый услышал крик ужаса, который издала где-то там, позади, его прекрасная юная жена.

И тогда смертельная пелена отступила, клокочущий в сердце гнев помог набрать в грудь воздуха, и непобедимый вождь викингов, не думая больше о защите, резко выбросил вперед правую руку с зажатым в ней мечом, вложив в этот удар весь свой гнев, всю ярость к врагу. Раздался скрежет металла о металл, и огромный вождь данов, судорожно вздохнув сквозь зубы и загребая беспомощно руками, рухнул бездыханным на сырой от крови и морской воды песок.

Гул сражения сразу затих и как-то отдалился. Айвар еще успел заметить, как, потеряв своего предводителя, даны бросились бежать, спасаясь от стрел и копий, которые бросали в них его воины. Понимая, что вновь победил, он слабо улыбнулся и упал лицом вниз, чувствуя, как ему в рот набивается песок, и удивляясь тому, что песчинки такие соленые…

– Айва-ар! Нет! Не-е-ет!

Нежные руки бережно перевернули его на спину, и, открыв глаза, он увидел склонившуюся над ним прекрасную Герду – свою юную супругу, так и не успевшую родить ему детей.

То, соскальзывая в холодную бездну небытия, то, вновь возвращаясь к земной реальности, Айвар лежал и думал о том, как она прекрасна – прекрасны ее прямые светлые волосы и темные карие глаза, в которых, словно в озерах отражается ее душа, прекрасны ее руки и нежные плавные линии тела. Непобедимый вождь викингов понимал, что умирает, ему уже были слышны голоса валькирий, зовущих его на пир в чертогах Одина[1].

Он чувствовал легкую печаль при мысли о том, что сегодня покинет Мидгард[2], так и не оставив здесь своего наследника, но на сердце у него было спокойно и радостно…

Воины Айвара возвратились из погони. Женщины и разгоряченные битвой витязи опустились на колени у тела своего вождя, умоляя богов сохранить ему жизнь. А Герда, обливаясь слезами, в горестном отчаянии, перебирала длинные светлые волосы Айвара и нежно прижимала к губам израненную и покрытую кровоподтеками руку своего любимого.

– Айвар! Заклинаю тебя, не умирай!

– Герда, любовь моя, – прошептал он в ответ, – настал день, когда я должен покинуть тебя и мой народ…

– О, нет! Нет! – взмолилась она.

– Не горюй, любимая! Это день великой победы. Наша Родина и наш народ навеки спасены от вероломного Грюндара.

– Только благодаря твоему мужеству, мой повелитель! Ты не можешь покинуть нас в час безмерной славы!

– Моя миссия здесь, в Мидгарде, выполнена, – спокойно произнес Айвар, почувствовав, как на лицо упала горячая слеза женщины, – а теперь я вознесусь туда, где среди других павших воинов меня ждет еще большая слава.

Герда прижала его широкую ладонь к своей груди и прошептала:

– Нет! Скажи мне, что это неправда! Но он слабо покачал головой:

– Я должен идти, любимая… Во время сражения я чувствовал, как моего плеча коснулась валькирия и позвала меня за собой.

– Но как я смогу без тебя жить! – воскликнула юная женщина, – ты обещал, что у нас будет сын…

– Знаю, но, может статься, мы вновь встретимся в другом мире, – с нежностью сказал Айвар, – а сейчас, ты должна пообещать мне, что сегодня ночью ты и мой народ положите меня на корабле, чтобы я смог на своем горящем дракаре[3] отплыть в Валгаллу[4] как заповедал нам всем великий вождь викингов Виктор Отважный…

– О, Айвар, пожалуйста! Я не могу…

– Но ты должна, любимая. Я уже готов сражаться и пировать там, среди мертвых, – умирающий сжал руку молодой жены и потухающим взором посмотрел в ее глаза. – Обещай мне…

Увидев его взгляд, в котором горечь скорой разлуки смешалась с огромной бесконечной любовью к ней, Герда вздрогнула и прошептала:

– Да, мой дорогой… Я обещаю.

– Мы еще встретимся, любовь моя, – еле слышно выдохнул он.

Чувствуя, как гаснет его сознание, Айвар Непобедимый услышал строфы стиха, которые Браги[5] шептал умирающим героям. Собрав остатки своих сил, он громко произнес для Герды и всех воинов, окруживших его:

– Власть сердца моего Исчезла. Любовь всей жизни Замерла в груди. На крыльях славы к Одину взлетаю, Чтоб пировать с ним за одним столом.

Обливаясь слезами, Герда склонилась над бездыханным мужем и нежно поцеловала его холодеющие губы…

ОДИН

– Стоп! – закричал режиссер.

Знакомый голос вернул Марчелло к действительности, и он встряхнул головой, чтобы окончательно прийти в себя. Ему часто во время исполнения своих ролей удавалось довести себя до состояния близкого к трансу, когда его собственная душа, казалось, растворялась в душе придуманного персонажа, полностью сливаясь с ней. Он заморгал, снова увидев сверкающий калифорнийский пляж, а вдали темные, словно башни, утесы. Вокруг него вновь были ослепительно яркие огни софитов, кинокамеры на рельсах и хорошенькие статистки, все так же суетились ребята из съемочной группы, и змеями вились всевозможные кабели.

Вслед за этим он увидел Монику, одетую в костюм норманнской женщины. Она опустилась возле него на колени, и, улыбаясь, протянула к нему руку, чтобы стереть песок с его лица. Марчелло подмигнул актрисе, которая, действительно, была его любимой женщиной и в жизни и в этом фильме.

– Слушай, а ты красиво умирал, парень, – засмеялась она. – Я заметила, что наша новая ассистентка режиссера просто обливалась слезами.

Марчелло радостно сел:

– Ну, да?! Ты говоришь о той маленькой блондинке с хвостиком и красной повязкой?

– Скотина! – завопила Моника и, схватив полную пригоршню песку, швырнула в него.

– Эй, вы, двое, кончайте! – раздался властный мужской голос. – Мы и так уже далеко зашли с этой постановкой, чтобы еще потерять ведущего актера, ослепленного сумасшедшей особой.

Марчелло и его подруга взглянули в эту сторону и увидели, что к ним приближается режиссер Ирвинг Хартман, за которым по пятам следует главный оператор Гарольд Шиндл. Оба были средних лет, лысые, с одинаковыми бородками и в очках с толстыми линзами. Между собой члены съемочной группы, не сговариваясь, давно уже назвали их «однояйцевыми близнецами».

Отряхивая песок, Марчелло поднялся на ноги и, притянув к себе Монику за плечи, повернулся к режиссеру.

– Ну как, Ирвинг?

Тот расплылся в довольной улыбке.

– На этот раз достаточно.

– Слава Богу! – с чувством произнес Марчелло. – Самое время закончить после двенадцати-то дублей!

– Если бы ты после девятого дубля не заехал своим мечом по камере, мы могли бы и раньше закончить, – съехидничал Гарольд.

– Так это же оператор на меня наехал! – возмутился главный герой, – я был как раз на своей отметке, когда он оказался у меня на пути!

– Правда! Правда! – с деланным благоговением вздохнула Моника, – великий Марчелло никогда не ошибается!

Суперзвезда потер бок и состроил гримасу.

– Пожалуй, я пойду домой и попробую полечить свои раны в горячей ванне.

– Может пускай посмотрит доктор? – разволновался Ирвинг.

– Не стоит.

– Супергерои, подобные Марчелло, не бегают по докторам из-за каждого ушибленного пальчика! – снова подала голос Моника.

В ответ Гарольд подмигнул героине.

– Уж ты-то поможешь Марчи залечить его раны, правда, малышка?

Моника ухмыльнулась, а Ирвинг спросил.

– Слушай, Марчелло, ты уверен, что будешь готов к завтрашней съемке? Я все переживаю, особенно, после того, как ты отказался от участия каскадеров в сцене с горящим драконом.

– Да брось! – махнул рукой актер, – это все ерунда. А потом, это все равно последняя сцена в картине, так что ты сможешь доснять все остальное, даже если я сгину в аду, правильно?

– Ну, я, право, не знаю, – задумчиво поскреб бороду режиссер.

– Эй, Ирв! Может лучше побеспокоиться о чем-нибудь действительно важном? Например, вдруг завтра будет погода ни к черту, или ветер помешает?

Ирвинг подозрительно посмотрел на небеса, на которых, и впрямь, показались какие-то зловещие тучи, и пробормотал:

– О, Господи, если придется отменить съемку финальной сцены, боюсь, продюсера хватит кондрашка. Мы и так уже выбились из бюджета.

– Может, стоит нам всем вместе попросить Тора[6], чтобы он сменил гнев на милость? – Марчелло наклонился к земле, поднял шлем Айвара и критически уставился на рога. – Ты знаешь, завтра, когда мы будем снимать погребение в ладье и отплытие в Валгаллу, эти рога, впервые за все время съемок, будут выглядеть естественно и правдоподобно.

Ирвинг мученически закатил глаза.

– Слушай, ты опять начинаешь, да?

Марчелло нахмурился.

– Да, опять. Я, видишь ли, очень серьезно отношусь к своему ремеслу.

На это Ирвинг всплеснул руками и, искренне изумляясь, воскликнул.

– Да кого сейчас волнует, носили или нет викинги рогатые горшки!

– Меня волнует, – не сдаваясь, упрямо произнес Марчелло. – Пойми же ты, викинги никогда не носили рогатые шлемы во время сражения. Их оставляли только для религиозных церемоний или на какие-то особые торжества. Да, вот еще валькирии одевали шлемы с рогами. Позволь тебя спросить, я, что, похож на валькирию?

– Да что ты, в самом деле, голубь мой, – замурлыкала Моника, – ты все, что угодно, только не валькирия.

Марчелло ухмыльнулся и нахлобучил шлем партнерше, а она, забавно протестуя против такой фамильярности, наморщила свой очаровательный носик из-под сидящего набекрень шлема. Настроение на съемочной площадке явно становилось все более игривым.

– Ладно, хватит беспокоиться о правдоподобности, – посоветовал режиссер. – Все равно, уже слишком поздно. И потом, обожающие тебя поклонницы сойдут с ума от восторга, когда увидят на твоей голове дополнительное украшение. Подумай сам, разве мы можем лишить их такой радости?

– Эй-эй, ребята! Я присягу дам, что у Марчелло нет ни рогов, ни хвоста, – съехидничала Моника.

Услышав это, Ирвинг и Гарольд захохотали, а Марчелло погрозил партнерше пальцем.

– Ну, ну… Мы с тобой дома об этом потолкуем, озорница.

Если бы они знали Монику хуже, то и впрямь могли бы поверить, что она испугалась сурового взгляда своего партнера.

Положив ладонь на плечо Марчелло, Ирвинг сказал.

– Я хочу тебе дать несколько советов насчет завтрашних съемок. А потом мы все можем собраться в студии и обсудить итоги дня.

Он кивнул актрисе.

– Моника, а ты придешь в студию?

– Извините, ребята, – женщина передала партнеру его шлем. – У меня сегодня деловое свидание, которое я не могу пропустить.

Марчелло подмигнул ей.

– Ну, тогда пока, беби, увидимся дома. Моника в ответ лукаво взглянула на режиссера и попросила:

– Ирв, я тебя умоляю, не подпускай его к той особе с красной повязкой, ладно?

Мужчина засмеялся.

– Детка, ты меня знаешь! А ты, со своей стороны, проследи, чтобы Марчи сегодня отдохнул, хорошо?

Она повернулась, чтобы уйти и, пригладив свои светлые роскошные волосы, заверила.

– Будь спокоен, я его всю ночь буду баюкать.

Четыре часа спустя, поболтав о всяких пустяках с Ирвингом и встретившись в своем клубе с личным рекламным агентом, Марчелло направился домой. В своем золотистом «Феррари» с открытым верхом, он выехал из Голливуда и, миновав живописную Лоррель Каньон Бульвар, оказался на Холмах. Заходящее солнце, стремительно падая за горизонт, как и сотни лет до этого, посылало на землю свои первозданно яркие закатные лучи, окрашивая дома и деревья в какие-то фантастические краски; свежий весенний ветерок приятно охлаждал лицо. После трудного и напряженного дня Марчелло чувствовал себя ужасно разбитым и, все-таки, умиротворенным и довольным. Однако больше всего на свете он сейчас желал добраться домой, поиграть со своими собачками и залезть в горячую ванну. «Еще, пожалуй, придется взнуздать Монику, чтобы слегка восстановиться и наказать за ехидство», – ухмыльнувшись, подумал он.

На повороте три девчушки лет четырнадцати-пятнадцати, завидев его автомобиль, закричали и замахали руками, но Марчелло только улыбнулся и проехал мимо, погрозив им пальцем. Девочкам следует знать, что на скоростной дороге надо вести себя поосмотрительней. Вокруг развелось множество негодяев, и мир стал просто ужасен.

Вообще Марчелло часто казалось, что он не принадлежит тому времени, тому миру, в котором ему довелось жить. У него иногда возникало ощущение, будто по какой-то прихоти судьбы он вынужден существовать не в своем веке. Марчелло Лазаро родился тридцать два года назад в древней прекрасной Венеции, а детство провел на севере Италии, на вилле пятнадцатого века. Навеки очарованный историей, культурой и величавой красотой северной Италии, он всегда чувствовал себя так, словно принадлежал к другим, более ранним эпохам человеческой истории. Он вспоминал, как увлекали его рассказы матери о его норвежских предках, высадившихся в девятом веке в южной Италии. Это именно от одного из тех викингов Марчелло и унаследовал свои голубые глаза и светлые волосы.

К тому времени, когда он поступил в колледж, очарование древностью стало таким всепоглощающим, что Марчелло вступил в общество по изучению средневековья и затем множество выходных потратил на всякого рода военные игры и турниры.

Просто какая-то ирония судьбы, что сейчас ему приходится играть викинга, и даже понимая, что это только кино, он и в этой роли ощущал себя не столько артистом, сколько, действительно, человеком другой эпохи.

Марчелло приехал в Америку десять лет назад, мечтая о славе кинозвезды. Как ни странно, но его познания в строительстве и архитектуре, полученные в колледже, помогли ему в его карьере артиста. Он устроился на студию и помогал на съемочной площадке декораторам, строил всевозможные бутафорские замки, дворцы и тому подобные сооружения, и это дало ему возможность принять участие в съемках в качестве статиста. Марчелло, действительно, имел талант, потому что вскоре его пригласили сыграть несколько крохотных эпизодических ролей, после которых молодому итальянцу, наконец, выпал первый крупный шанс – роль шейха в приключенческом фильме о временах английского колониального господства в Египте. После выхода фильма Марчелло сразу оказался вознесен на самый верх актерской табели о рангах, и о нем заговорили, как о «Новом Валентино». А все его последующие роли – корсара – грозы Карибского моря, средневекового короля и изысканного денди «а ля лорд Байрон» – только сильнее подчеркнули его умение понимать психологию людей прошлого, сживаться с их образами. Теперь на всех «ток-шоу», где ему приходилось появляться, неизменно и постоянно звучало в его адрес: «Кажется, будто вы пришли из другого времени».

Ну, что ж, может быть, так оно и было на самом деле. За последние пять лет Марчелло и самому все сильнее казалось, что он живет не в своем времени. Особенно усилилось это чувство после того, как погибла вся его семья. Марчелло тогда был на съемках фильма в южной Франции. Его родители и сестра решили навестить его, однако, произошла трагедия – маленький самолет, на котором они летели, разбился в Альпах.

Теперь вся семья Марчелло состояла из нескольких собак, а еще у него была Моника, его единственная любовь на протяжении вот уже трех лет.

Подумав о ней, он снова вспомнил свой сон, волнующее, нереальное и, в то же время, пронзительно отчетливое видение, посетившее его не так давно. Ему тогда приснилось, будто он и Моника стоят на каком-то суровом морском берегу, почему-то Марчелло был уверен, что это Исландия. Он держал на руках своего только что родившегося сына и плакал от счастья, а вокруг, отдавая дань уважения, почтительно стояли викинги из его рода. Вообще-то он подозревал, что увидел себя с Моникой на берегах Исландии только из-за того, что слишком увлекся своей новой ролью в фильме о борьбе двух норманнских племен. Но, кроме того, этот сон особенно четко дал понять, что для них с Моникой настало время пожениться и создать, наконец, свою семью.

Они жили вместе уже два года, даже немного больше, и год тому назад ужасно поссорились, чуть ли не до полного разрыва, после того, как Марчелло попросил Монику выйти за него замуж. Она доказывала ему, что в свои двадцать три года еще не готова к такому шагу; ее судьба, ее карьера не определились, не то, что у него. И когда она попросила дать ей еще один год, он согласился.

Этот год закончился, и теперь Марчелло ожидал выполнения ее торжественного обещания.

Сразу после Малхолланд Драйв он свернул на дорогу, которая вела к его одноэтажному особняку, выстроенному в средневековом стиле. Подъехав к дому, вылез из машины и мимо клумб с цветущими геранями пошел к парадному входу. Как только он вставил ключ в замочную скважину, в ту же секунду из внутреннего дворика послышался заливистый собачий лай. Марчелло улыбнулся и, войдя в фойе, поднял лежавшую на полу почту. Судя по тому, что в доме было тихо и пустынно, его домашняя работница миссис Новотны, похоже, уже ушла, следовательно, его ожидали несколько часов полного одиночества.

Марчелло бегло просмотрел корреспонденцию, а затем, небрежно швырнув ее на столик, прошел в свой кабинет. Эта комната, с толстыми брусьями потолка и камином, сложенным из грубо обтесанных крупных камней, казалась сошедшей со средневековой миниатюры, и, видимо, именно поэтому особенно ему нравилась. Они с Моникой частенько ездили в Таос, покататься на лыжах, несколько раз бывали в Санта Фе и там приобрели все те вещи, которые теперь украшали эту уютную комнатку, – раскрашенные деревянные фигурки тигров, птиц, собак, древнюю керамику и плетеные циновки.

Перейдя в кухню, Марчелло подошел к выходу во внутренний дворик и отпер дверь. В ту же секунду в дом ворвались три громадных датских дога, на радостях едва не сбив хозяина с ног.

– Ах, чтоб вас! – с притворным гневом закричал Марчелло, лаская своих любимцев, и те, понимая, что его строгость напускная, радостно потявкивая и повизгивая от восторга, направились вслед за ним в столовую, где Марчелло взял две банки с собачьей едой и наполнил ею миски, вымытые миссис Новотны. Налив еще воды в третью чашку, он пошел к выходу из дома, и все три животных, громко лая от радостного предвкушения, побежали за ним.

Марчелло поставил еду собакам, а когда те принялись с жадностью ее поглощать, направился к ограде внутреннего дворика. Только теперь ему удалось, наконец, расслабиться после тяжелого дня, вздохнуть полной грудью и посмотреть на панораму Лос-Анджелеса и близлежащих городских холмов. У кормушек, развешанных на деревьях, толклись колибри. Вечер был тих, чист и прохладен, даже без обычного смога, и воздух казался наполненным медовым нектаром распускавшихся весенних цветов.

Марчелло очень любил этот свой дом. Большой участок земли, находившийся в его собственности, давал возможность почувствовать себя в уединении даже в центре многомиллионного города. С двух сторон его владения охранялись стенами, а задний двор был огорожен проволокой, необыкновенно прочной сеткой, чтобы сохранить для хозяина дома возможность любоваться изумительной панорамой города и живописного каньона. Впрочем, наличие этой сетки еще и позволяло Марчелло чувствовать себя в безопасности от попыток особо назойливых поклонниц забраться на его территорию.

Чувствуя ноющую боль в боку, он пошел приготовить себе горячую ванну. Спустя пару минут, сбросив одежду, мужчина со вздохом наслаждения погрузился в горячую, пузырящуюся воду. Ах! До чего блаженное чувство…

Если бы еще сюда пришла Моника, вообще можно было бы подумать, что он на небесах!

– Кстати, а почему она задерживается? Она упоминала о деловой встрече, но где и с кем?

Через день-другой после окончания съемок Марчелло собирался напомнить Монике о том, годичной давности, разговоре и вновь попросить ее стать его женой. Он уже и столик в ресторане заказал для этого романтического вечера. Однако сейчас, сидя в горячей ванне и сгорая от нетерпения при мысли о скорой встрече, Марчелло начал серьезно сомневаться, что сумеет выдержать еще целых два дня. Это ее проклятое деловое свидание, затянувшееся настолько, что совершенно выбило его из равновесия, лишило душевного покоя…

Наконец, лай собак, рванувшихся к двери дома, возвестил ему о том, что Моника пришла. Он ухмыльнулся, услышав, как она, подбирая самые замысловатые ругательства, так пуганула догов, что те, жалобно заскулив, поспешно ретировались.

Спустя несколько секунд она уже стояла перед ним. У нее был очень соблазнительный вид в белой легкой блузке и слаксах. А темные солнечные очки и светлые длинные волосы, рассыпавшиеся по плечам, делали ее прямо-таки очаровательной.

Марчелло любовался классически правильными чертами лица любимой женщины, в который раз восхищаясь ее густыми красивыми бровями, высокими, несколько восточного типа, скулами. Особое очарование ей придавали нежный аккуратный носик, большой чувственный рот и упрямый подбородок.

Моника, улыбаясь, стала перед ним, наслаждаясь производимым впечатлением и понимая, насколько ему приятно на нее смотреть. Марчелло, не желая, чтобы она слишком уж задирала нос, насмешливо приветствовал ее.

– Эй, женщина! Ты что, избила моих собачек? Смотри! Я жестоко отомщу за своих малышек!

Посмотрев на сидящего в ванне мужчину, Моника сняла очки и нахмурилась, хотя на самом деле с трудом удерживалась от улыбки. Все-таки, он выглядит потрясающе! Покрытые золотистым загаром мускулистые руки и мощная грудь Марчелло блестели от воды и пузырьков. А его ярко-голубые глаза, властно и призывно глядящие прямо на нее, как всегда волновали своим каким-то нездешним светом.

Чувствуя, как у нее учащенно забилось сердце, молодая женщина поспешно ответила:

– Ха! Ты же знаешь, что я даже волоса не коснусь, по доброй воле, на головах этих шелудивых собачонок! Между прочим, когда ты их научишь не совать свои носы, куда не следует и не вынюхивать, что находится у меня между ног?

Марчелло откинул голову назад и заразительно расхохотался.

– Должен сказать, что я одобряю их выбор. Моника, они же всего лишь хотят с тобой подружиться, а ты им не даешь ни малейшего шанса!

– У меня нет никакого желания заводить дружбу с этими развращенными животными.

– Ну, так может, ты подойдешь поближе и подружишься с вот этим распутным зверьком? – он указал глазами, какого именно зверька он имеет в виду, и теперь уже Моника не смогла удержаться от улыбки. Впрочем, она тут же непроизвольно почувствовала неуверенность и легкую печаль, Несмотря на ироничный тон Марчи, ей было совершенно ясно, что на самом деле означает его такое интимное приглашение к близости. Хотя он прямо и не напоминал ни о чем, Моника очень хорошо знала, что годичная отсрочка, которую ее возлюбленный предоставил ей для утверждения карьеры, закончилась. Она с ужасом думала о том дне, когда он потребует от нее выполнения ее части их договора. Моника серьезно опасалась, что то, что хотел от нее Марчи в этот период ее жизни, пожалуй, все-таки больше, чем она готова была дать ему. Однако, когда он ее обнимал или смотрел на нее вот так, как сейчас, Моника слишком часто испытывала сильнейшее искушение сдаться и отдать ему все и даже больше. Магнетическая и сексуальная сила этого мужчины оказывала на нее потрясающее воздействие, одновременно волнуя и лишая решимости сопротивляться его воле.

Моника попыталась отстоять свою независимость и спросила.

– Чего это ты столько времени млеешь в этой лохани, а? Что, действительно, сцена сражения оказалась для твоего возраста слишком изнурительной?

Его внезапный яростный взгляд явно предвещал нешуточный взрыв негодования. Хриплым от сдерживаемой страсти голосом он проворчал.

– Слушай, женщина! Давай-ка засовывай сюда в ванну свою хорошенькую попку, и я тебе покажу, что значит «изнурительно».

Она не могла больше сопротивляться полному затаенной страсти призыву его глаз. Один вид его тела возбуждал и пьянил ее больше, чем самое крепкое вино. Моника склонилась к нему и шепотом сказала.

– Ладно, я только схожу одену бикини.

Взгляд Марчелло стал таким горячим, что ей показалось – еще немного, и он обожжет ее. Звенящим от нетерпения голосом мужчина приказал.

– Нет, не надо переодеваться. Просто снимай все…

От этого предложения невозможно было отказаться. Пальцы женщины задрожали, когда она начала снимать с себя одежду. Все это время Марчелло не сводил с нее своих глаз, зовущих и ослепительно голубых, от которых ее кожа разрумянилась и потеплела. Оставшись в одних трусиках и бюстгальтере, она попробовала воду в ванне ногой. А мужчина все так же жадно и не отрываясь, продолжал смотреть на нее.

Моника была не очень высокой, но прекрасно сложенной и удивительно изящной. А еще она изумительно обвивала его поясницу своими восхитительно стройными ногами, когда они вдвоем занимались любовью. Скоро он вновь почувствует всем телом прохладную нежность ее кожи. При мысли об этом, Марчелло даже затаил дыхание. Странное дело, живя с нею вот уже третий год, прекрасно изучив ее тело, он, тем не менее, хотел ее сейчас даже больше, чем когда-либо. Возможно, причина этого заключалась в том, что ему так и не удавалось завладеть ею без остатка, – у Моники всегда оставался какой-то уголок, куда никому доступа не было. Марчелло часто думал, что будь у них ребенок, они стали бы ближе друг к другу, и их жизни оказались бы связанными прочными узами. Вот и сейчас, подумав о том, какого замечательного сына могли бы они иметь, мужчина чуть с ума не сошел от нетерпения и едва мог дождаться, пока Моника спустится к нему.

Она весело взвизгнула, когда Марчелло схватил ее, и с громким плеском плюхнулась в воду, а он потянул ее к себе на колени и стал целовать. Мгновение спустя, вырвавшись из его объятий и приказав ему сидеть спокойно, Моника начала массировать его плечи своими гибкими чувствительными пальцами.

Зажмурившись, Марчелло застонал от наслаждения.

– А-а-а, беби, изумительное ощущение! Наверное, меня касается ангел!

– Я очень рада, что тебе хорошо, – прошептала она.

Через некоторое время, мужчина открыл глаза, нежно ей улыбнулся и бережно прикоснулся к шелковой коже на лице молодой женщины.

– Ну, и где ты была, мой ангел? Он почувствовал, как она слегка напряглась в его объятиях, а потом отвела взгляд и ответила.

– Я немного посидела и выпила с Уолли. Удовлетворение исчезло с его лица.

– Эй-эй! Опять Уолли? Тебя не было очень долго. По-моему, ты заходишь слишком далеко – я начинаю ревновать!

– Ну, Марчи, он же мой агент! – немного помолчав, она добавила, – к тому же, у него есть новости.

– Вот как?

Моника положила ладошки на его мускулистую грудь, легонько погладила кожу мужчины и улыбнулась.

– А может, поговорим об этом позже?

– Отлично.

Марчелло расстегнул ее бюстгальтер. От его прикосновения ей стало жарко, у нее сразу перехватило дыхание, и в ушах тяжелыми молоточками застучала кровь, особенно когда она увидела, как лицо мужчины потемнело от желания.

А он наклонился к ней и осторожно сжал зубами ее сосок. В следующую секунду Моника застонала от охватившего ее острого блаженного чувства, а Марчелло еще немного поласкал губами и потискал набухший бутон женской груди. Его широкие ладони легли на гибкую талию женщины, стиснули ее словно мягкий сильный обруч, и Моника, схватившись за мужские плечи часто-часто задышала. Губы Марчелло коснулись тонкой женской кожи у нее на горле, и в следующую секунду она почувствовала, как его руки стали стягивать с нее трусики, последнюю крохотную полоску материи, которая еще оставалась на ее теле. Моника с готовностью приподнялась и изогнулась, помогая ему своими движениями, и уже через мгновение его пальцы оказались у нее на покрытом мягкими волосками холмике внизу живота и начали свои волшебные движения по самым сокровенным уголкам ее тела. Моника вздрогнула от острого наслаждения, пронзившего ее и, закусив нижнюю губу, застонала. Звуки ее дыхания, трепет гибкого прекрасного обнаженного тела любимой, волновали Марчелло сильнее всего на свете; словно истомленный жаждой путник, он прильнул к ее нежным, словно у юной девочки-подростка губам, и она, отзываясь на его изощренные ласки, снова громко застонала.

– Я по тебе очень скучал, малышка моя, – хриплым от возбуждения голосом сказал он, поглаживая ладонями стройную спину Моники и ее упругие ягодицы. – То, что мы вместе на съемках – ничего не значит, это не одно и то же, ты ведь знаешь. Иногда у меня едва хватает сил сдержаться и не наброситься на тебя прямо там. Мне все время хочется ласкать тебя… вот так…

– Я… я тоже этого хочу… – тяжело и прерывисто дыша, пробормотала женщина и уткнулась лицом в плечо мужчины. Сквозь волны наслаждения до нее донесся его вопрос.

– О чем ты думаешь, Моника?

Встретив его ожидающий, слегка встревоженный взгляд, она легкими движениями пальцев обежала его лицо и сильные плечи, словно ощупывая его тело, и ответила почти искренне:

– Я думаю о том, как ты здорово выглядишь… весь такой сырой… такой сильный… и твердый. И весь мой…

– А больше ни о чем? – произнес он опять, чувствуя, как ее тонкие пальцы медленно скользят по его телу вниз, и маленькая сильная ладошка Моники сжимает его восставшую плоть. Женщина принялась ласкать возлюбленного, наслаждаясь его мощью и той радостью, которую ему доставляли ее ласки, и все больше возбуждаясь при одной мысли о том, как он будет скользить внутри нее.

– А еще… – выдохнула она, – я думаю о том, что я испытываю, благодаря тебе…

– А еще?

На ее лице появилось сожаление о том, что сейчас могло уйти безвозвратно, но Моника, на мгновение прервав ласки, честно ответила:

– Мне кажется, ты хочешь от меня того, чего я не вполне готова тебе дать.

– Да, мой ангел, я хочу от тебя все, и хочу всю тебя…

– Вот этого я и боюсь, – улыбнулась она.

И вдруг, одним резким неожиданным ударом, Марчелло в следующее мгновение проник в нее. Молодая женщина громко вскрикнула и, дрожа от возбуждения, прильнула к губам любовника. Ее ладони непроизвольно сжались в кулаки, затем вновь разжались. Она почувствовала, как мужские руки властно и в то же время бережно приподнимают ее и, испугавшись, что Марчелло сейчас выскользнет из нее, Моника теперь уже сама прильнула к нему, усаживаясь плотнее на его горячие бедра и сжимая их своими коленями, словно всадница.

Через секунду, задержав дыхание, Марчелло оторвался от губ подруги, чтобы посмотреть в ее пылающее страстью лицо и вновь, в который уже раз, увидеть как ее глаза сияют счастьем от того, что он с нею делает.

Ее горячее учащенное дыхание, ее желание всегда особенно возбуждали его. И теперь, как всегда в минуты близости с Моникой, Марчелло, услышав эти полные неги вздохи, понял, что не проживет больше ни секунды, если не услышит их вновь. И тогда, он опять начал свое движение в глубь ее тела, потом назад… и вновь в глубь, с замирающим сердцем вслушиваясь, как его прекрасная наездница вскрикивает от наслаждения.

– Да! Ты прав, – простонала она, – это и правда «изнурительно»… Но я хочу это! А-а-а!

И тогда Марчелло крепко обнял Монику за поясницу и стремительно помчал по дороге страсти, давая любимой то, о чем она его просила..

ДВА

После того, как они, наконец, разомкнули объятия, Марчелло натянул джинсы, а Моника пошла в дом и переоделась в шорты и легкую майку. Они приготовили на скорую руку свой ужин; Моника сделала какой-то салат, Марчелло открыл бутылку белого вина, а затем подогрев себе французскую булку, они уселись за стол и стали ужинать, как всегда, весело и непринужденно болтая о киношных новостях и обсуждая завтрашние финальные съемки.

– Ну, так ты будешь готова к субботе, чтобы отправиться со мной на Большое Медвежье Озеро? – спросил Марчелло.

Женщина внезапно замолчала и положила вилку на стол.

– Право, я даже не знаю, Марчи… Я не уверена. Можно, я скажу тебе наверняка после съемок заключительного эпизода?

Он нахмурился.

– Послушай, Моника, мы несколько месяцев собирались в эту поездку. Вчера звонил туристический агент, номер в гостинице уже тоже заказан.

Она успокаивающим жестом положила свою ладонь ему на руку и примирительно сказала:

– Я понимаю, что ты расстраиваешься после того, как все это организовал. Но не сердись, дорогой!

– Нам обоим нужно отдохнуть, – продолжал настаивать Марчелло. – И ты же обещала, что мы эти две недели проведем только вдвоем, чтобы никого не было рядом.

Моника виновато улыбнулась в ответ.

– Да я обещала, я помню… и мне ужасно обидно, что все расстраивается из-за меня.

– Тебе никогда особенно не нравилось бывать на природе. Тут мы с тобой абсолютно разные люди. – Мужчина сокрушенно покачал головой.

– Но я же не могу ничего с собой поделать, я – городская девчонка! Только я все равно очень хотела отправиться в нашу поездку. Но…

– Это имеет какое-то отношение к твоей новости? Она вздохнула.

– Марчи, почему бы нам не подождать до конца съемок, а?

– То есть, другими словами, имеется в виду, что когда я узнаю, в чем дело, мы с тобой непременно сцепимся в лютой схватке, да? – он настойчиво продолжал этот разговор.

На несколько секунд за столом воцарилась напряженная тишина, во время которой они смотрели друг на друга, одновременно и опасаясь продолжения и понимая, что вскоре не смогут остановиться на этой трудной теме. Вдруг раздался телефонный звонок, и Моника тут же вскочила со своего места и поспешно сняла трубку, словно радуясь такой прекрасной возможности уйти от опасного разговора. Марчелло услышал, как она поприветствовала свою лучшую подругу Лайзу, после чего взяла телефон, вышла в соседнюю комнату и заговорила вполголоса.

Закончив ужин, он встал, собрал пустую посуду и сложил ее в мойку. Ему стало, по правде говоря, не на шутку интересно, о чем это там могут секретничать две подруги – слова Моники слышны не были, но тон ее был, явно взволнованный и страстный. Марчелло чувствовал, что с каждой минутой усиливается его разочарование от ее отказа поехать с ним в горы. Сам он очень любил бывать на природе, вдали от больших городов, там, где почти не заметны были следы цивилизации. Только в таких местах ему чаще всего удавалось обрести душевный покой и преодолеть противоречие между ощущением себя, как человека другой эпохи, и своим состоянием современного человека.

Была еще одна чрезвычайно важная причина, по которой Марчелло очень хотелось провести пару недель вместе с Моникой в загородном доме, спроектированном им самим. Его отец был очень известным архитектором, которого высоко ценили в Венеции и, до того как стать актером, Марчелло пытался превзойти своего родителя в строительстве. Дом на Большом Медвежьем Озере оказался его первым проектом, воплотившимся в реальность, и Марчелло внимательно следил за всем ходом строительства от начала до самого конца. Он очень часто чувствовал, что ему, хотя и нравится Лос-Анджелес, – его сердце принадлежит горам и первозданной природе, среди которых он только и хотел бы жить. Кроме того, этот загородный особняк призван был стать для них с Моникой домом, надежным и прочным местом, где будут их корни, откуда начнется их семья.

Но почему же она все-таки взяла назад свое обещание поехать туда с ним?

Пока Моника разговаривала по телефону, а потом принимала душ, Марчелло закончил убираться на кухне. Из ванной до него доносился шум льющейся воды и, представив, как струи разбиваются о ее обнаженное молодое тело, он с трудом подавил желание отправиться к ней. Нет, сначала им следует поговорить.

Когда плеск воды стих, Марчелло пошел в туалетную комнату. Моника уже была там и сидела за столиком, уставленным всякой парфюмерией, завернувшись в толстое белое полотенце. От ее мокрых волос пахло свежестью, и вид молодой, чистой женской кожи возбуждал его. В другой ситуации он бы сорвал это дурацкое полотенце и понес ее на кровать. Но только не сейчас. Сейчас у него другие задачи. Вдруг он увидел в зеркале испуганный взгляд женщины и заметил, как она поспешно задвинула ящик туалетного столика.

Понимая ненужность своего поступка и не имея сил сопротивляться своему внезапному порыву, Марчелло наклонился к Монике и выдвинул ящик…

– Марчи! Не надо! – торопливо воскликнула она, но было уже слишком поздно. Он успел заметить в столике наполовину использованный пакет противозачаточных таблеток. Марчелло растерянно посмотрел на Монику и тут же заметил, как она виновато и торопливо отвела в сторону свой взгляд. Однако этих коротких мгновений хватило, чтобы он сразу все понял. Оказывается, она боится забеременеть, боится того, чего он желает больше всего на свете! Марчелло резко задвинул ящик и пошел из комнаты прочь.

– Марчи! Постой!

Моника бросилась за ним, пытаясь, что-то ему сбивчиво объяснить, но в спальне он повернулся к ней и, посмотрев на нее с гневом и болью спросил:

– Моника, ты знаешь, какой сегодня день?

– Восемнадцатое мая… – тихо ответила она. Тогда мужчина взглянул ей прямо в глаза.

– А ты помнишь, что ты мне обещала год назад в начале мая?

– Да… что я выйду за тебя замуж, – с несчастным видом прошептала Моника.

– Не только! Ты обещала, что мы поженимся, и у нас появится ребенок, – твердо произнес Марчелло. – А как, интересно, мне удастся сделать тебя беременной, если ты, по-прежнему, принимаешь эти проклятые пилюли?

Моника попыталась улыбнуться, но улыбка ее получилась виноватой и вымученной.

– Марчи, мне очень жаль.

Он скрестил свои сильные руки на груди и постарался унять волнение.

– Ладно, я готов подождать с обсуждением этих вопросов, пока не закончим с фильмом. Во всяком случае, был готов… – Марчелло напряженно улыбнулся. – Честное слово, я так хотел бы обставить это событие возможно романтичнее, даже заказал столик в «Спано»…

– Как здорово! – вставила она без особого восторга, а он продолжал:

– … Но мне теперь кажется, что больше с этим делом ждать нельзя. – Марчелло кивнул головой в сторону ночного столика возле кровати и сказал: – Почему ты не взглянешь, что я тебе оставил в ящике?

Вздохнув, Моника подошла к столику и открыла его. В ящике лежала, обитая бархатом коробка. Женщина беспомощно посмотрела на Марчелло и сказала:

– Слушай, я даже боюсь открыть это.

– И все же открой.

Дрожащими пальцами она легко открыла маленькую черную коробочку и, восторженно присвистнув, восхищенно стала рассматривать ювелирное украшение, лежащее внутри. Это было сверкающее алмазное колечко, изящное и удивительно красивое. На глазах молодой женщины заблестели слезы. Она закрыла коробку и положила ее назад в ящик.

Когда Моника медленно повернулась к Марчелло, на ее лице отражались самые противоречивые чувства, но главным среди них, несомненно, была печаль.

– Марчи, кольцо просто восхитительное, но сейчас я не могу принять его. И еще мне кажется – нам надо поговорить.

– Да, надо…

Моника молча прошла к шкафу, а Марчелло, наблюдая за тем, как она одевается в темно-голубой шелковый халат, чувствовал, как сжимается у него сердце от предчувствия того тяжелого разговора, который им обоим сейчас предстоял. Затем, не задерживаясь в спальне, они прошли во внутренний дворик и сели в шезлонгах, далеко друг от друга, словно чужие. Перед ними переливался огнями сказочно прекрасный Лос-Анджелес, ночь была наполнена какими-то романтическими ароматами и волшебной симфонией звуков огромного, уставшего за день, города. Именно такие ночи больше всего подходят для жарких объятий, признаний в любви и тихих семейных праздников. Но у Марчелло и Моники на лицах застыло какое-то отсутствующее, холодное выражение, точно они не замечали ничего вокруг.

– Я ничего не хотела тебе говорить, пока мы не отсняли последнюю сцену, – нерешительно начала она, – боялась, что моя новость помешает тебе собраться и настроиться на съемки.

– Знаешь, Моника, хочешь верь, хочешь нет, – холодно перебил он ее, – но в жизни есть куда более важные вещи, чем эта чертова картина. Ты что, нашла себе еще кого-нибудь?

– Нет, нет! Конечно, нет! – воскликнула она испуганно.

– Тогда, может быть, ты меня просто больше не любишь? – его голос дрогнул.

Смятенный взгляд Моники встретился с его взглядом.

– Нет, это не так… Я люблю тебя, и мне кажется, сейчас – даже больше, чем когда-либо раньше.

– Тогда, в чем же дело? Год назад ты обещала мне, что, если я подожду, ты станешь моей женой…

– Да, я помню, но это было до того, как…

– До того, как – что?

Моника судорожно вздохнула, понимая, что сейчас уже некуда будет отступать, и, наконец, решившись, ответила:

– До разговора с Уолли.

– Ну, ну… продолжай.

– Уолли еще надо решить несколько мелких вопросов, остаются кое-какие детали, но…

– Я слушаю очень внимательно…

Наконец Моника не выдержала и радостно улыбнулась.

– Марчи, мне дают роль!

– Ты имеешь в виду роль Стефании в «Крыльях Судьбы»?

– Да! – и уже не скрывая своей радости, она прошептала, – господи, это же такой шанс!

– Поздравляю, – мрачно кивнул он.

– Как-то ты это не очень искренне делаешь, – упрекнула Моника.

И тогда Марчелло, отчаянно рубанув ладонью воздух, воскликнул:

– А чего, собственно, ты от меня ожидала? Ты же знаешь, что мой следующий фильм будет сниматься в Вайоминге, а тебе полгода придется провести в Монте-Карло! А как же наши планы… наша семья?!

– Твои планы, ты хочешь сказать, – раздражаясь в свою очередь, поправила она его.

– А! Так теперь это уже мои планы? – бросил он в ответ.

– Ну, во всяком случае более твои, чем мои.

– Объясни-ка, что ты имеешь в виду.

Несколько мгновений Моника молчала, а ее лицо отражало борьбу, которая происходила в ее душе. Затем она сказала:

– Ты никогда не прислушивался к тому, чего я хотела, и никогда не принимал в расчет то, что мы с тобой разные люди…

– А что же тогда означает все время, прожитое нами вместе? Только секс?

Он перехватил ее взгляд, полный боли.

– Ты же знаешь, что для нас это означало нечто большее…

Глаза Марчелло заблестели.

– Моника, почти год назад ты давала слово, что выйдешь за меня замуж и возьмешь отпуск, достаточный для того, чтобы родить нашего первого ребенка!

– Да, я это говорила. Но с тех пор многое изменилось, – продолжала твердить свое женщина. – У тебя с карьерой все в порядке, но я-то еще ничего не добилась! А такие возможности, как эта, выпадают не часто, ты же понимаешь.

– Чепуха. Ты достаточно талантлива, чтобы в любое время заняться своей карьерой. Просто, тебе не хочется заниматься устройством нашей семьи.

Моника протестующе фыркнула и резко встала. Скрестив руки, она заговорила решительно и непреклонно.

– Говоря так, ты просто имеешь в виду то, что я не хочу заниматься тем, чем тебе в первую очередь хочется. Что-то я не слышала, чтобы ты решил отказаться от своего нового проекта. Почему твои желания, твоя карьера всегда значат больше, чем мои?

Марчелло тоже встал и, пройдя к молодой женщине вплотную, взял ее за руку.

– Но ведь взаимоотношения двух людей всегда строятся на компромиссе. Кому-то приходится уступать. Услышав этот аргумент, Моника сердито повернулась к собеседнику и бросила ему новый упрек:

– Марчи, а в чем и когда ты сам уступал?

– Ну, хотя бы в том, что три с лишним года ждал, пока ты все-таки решишься выйти за меня замуж, – тут же парировал он.

Моника кивнула и с иронией в голосе сказала:

– О, Боже! Какой же ты старомодный – настоящий ретроград.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что тебе для пущего авторитета требуется добродетельная маленькая женушка и семейный тихий очаг.

– Ну вот, теперь я должен буду слушать всякую ахинею о женском равноправии и прочей муре.

– Ахинею?! – возмущенно воскликнула она. На Марчелло, похоже, ее восклицание не произвело никакого эффекта, и он продолжал:

– Семья для меня, действительно, очень много значит, Моника, и я не виноват, что чувствую и думаю именно так, а не иначе. Если это старомодность – то я, в таком случае, горжусь этим качеством.

Она в отчаянии взмахнула руками.

– Неужели же ты не понимаешь, что, если даже я рожу тебе ребенка, он все равно не заменит тебе родителей и сестру. И твое чувство вины все равно будет преследовать тебя всю жизнь.

Это был удар ниже пояса. Замечание Моники касалось самых потаенных кровоточащих ран его души, оно выбивало почву у него из-под ног. Марчелло, взбешенный и потрясенный ее репликой, пробормотал какое-то проклятье и, резко развернувшись, направился к бассейну.

Моника горько пожалела о том, что не сдержалась и причинила боль любимому человеку. Она бросилась за ним, догнала и положила ладонь на его плечо.

– Извини, мне очень жаль…

После минутного замешательства, Марчелло повернулся к ней. По его глазам было видно, что в душе мужчины идет мучительная борьба между гневом и желанием быть понятым. Наконец, он со страстью в голосе, заговорил.

– То, что ты сказала, неправда! Я совсем не хочу найти замену своим родным или уменьшить чувство вины за то, что остался жить, создавая новую семью. Конечно, когда мои родители и сестра погибли в авиакатастрофе, я испытал страшное потрясение, мне до сих пор больно думать об их смерти. Но заменить их никто, никогда не сможет! Однако, мне сейчас тридцать два года, и я готов создать свою собственную семью. Я знаю, что именно этого хотели бы для меня и мои родители.

– Но почему же ты не хочешь понять, что я-то еще не готова обзаводиться семьей? – воскликнула женщина. – Почему ты не можешь подождать еще немного?

Лицо его исказилось, словно от боли, он потянулся к ней и коснулся пальцами ее щеки.

– Моника, я уже и так ждал слишком долго… Ты помнишь, когда мы познакомились?

– О, да!.. – прошептала она, и он, горько улыбнувшись, продолжал: – В ту самую минуту, когда я тебя увидел на премьере, в этом твоем чертовом черном, чертовски сексуальном платье, я уже знал, что ты именно та, кто мне нужен. Единственная, кого я рано или поздно попрошу стать моей женой.

Тихо, еле слышно, она взмолилась:

– Но, Марчи, это ведь только шесть месяцев! Всего шесть…

– А что потом? Разве потом не появится другая возможность, еще какая-нибудь причина, из-за которой мы по-прежнему не сможем быть вместе? Ты можешь сказать с уверенностью, что это последняя отсрочка?

Моника печально покачала головой.

– Нет, не могу. Но разве честно, что жертвовать приходится мне одной. Ведь это же мне придется отойти от всех дел, чтобы родить ребенка! Ведь это же моя карьера прервется, а может, и совсем прекратится…

– Так ты не хочешь, чтобы у тебя были от меня дети? – казалось, что он поражен до глубины души.

– Нет, то есть, да… ну, конечно, хочу, – в замешательстве торопливо согласилась она, но тут же добавила, – но не сейчас. В настоящий момент это будет слишком большой жертвой.

Марчелло провел ладонью по щеке подруги и печально произнес.

– К несчастью, дорогая, я не могу тебе родить ребенка. И если наше будущее представляется тебе таким мрачным, значит, ты, очевидно, не так уж сильно его и желаешь.

Моника ничего не ответила, и только на глаза у нее навернулись слезы.

А он, помолчав немного, спокойно спросил:

– Ну и сколько времени это будет продолжаться?

– Я не знаю…

– Но то, что мы имеем, так прекрасно! – взволнованно прошептал он, чувствуя, как уходит из его жизни что-то непередаваемо дорогое.

– Я знаю, – голос молодой женщины задрожал, – до того, как мы встретились, у меня было много парней, но ни одного такого, как ты… Я, правда, люблю тебя, Марчи…

– Но, очевидно, не достаточно сильно, – горько улыбнувшись, прервал он ее.

– Может и так, – кивнула она. – Хотя я бы очень хотела в будущем быть только с тобой. Но сейчас я не могу дать тебе никаких обещаний.

– И все же, я именно сегодня требую от тебя твердого ответа.

– Выходит, мы с тобой зашли в тупик, да?

– Да.

Моника вытерла слезу, предательски покатившуюся по щеке.

– Неужели ты даже не хочешь сказать, что счастлив со мной?

Марчелло, немного помолчав, пожал плечами и печально сказал:

– Ты получила свой великолепный шанс, дорогая. Я надеюсь, что он будет стоить того, от чего ты отказываешься.

Затем мужчина пошел в дом и вскоре вернулся назад, держа в руках сегодняшнюю корреспонденцию. Больше они с Моникой об этом не разговаривали, по молчаливому соглашению, стараясь сохранить хоть остатки вечерней умиротворенности. Оба сидели в шезлонгах в полной тишине и перелистывали свои сценарии, готовясь к предстоящей завтра съемке и прилагая огромные усилия, чтобы сосредоточиться. В каком-то смысле, до определенного предела Марчелло понимал тщеславные планы Моники, мог он понять и ее точку зрения на необходимость самоутверждения, но ему никак не удавалось избавиться от чувства, что, отказавшись сейчас принять окончательное решение выйти за него замуж, она предала его. Как они теперь могут надеяться на будущее, на то, что будут счастливы вместе, если слово, данное ему Моникой, так мало для нее значит?

Когда, наконец, пришло время идти спать, они легли в постель, отвернувшись друг от друга, словно боясь прикоснуться. Несколько раз за ночь Марчелло с огромным трудом сдерживался, чтобы не заключить ее в объятия, особенно, когда почувствовал, как она вздрогнула и подумал, что она, возможно, плачет. В конце концов, он не выдержал и, повернувшись к Монике, прикоснулся к ее руке. Женщина тут же напряглась, словно испугавшись его прикосновения и он понял, что для нее в эту минуту, действительно, было бы слишком большой жертвой согласиться с ним и поставить крест на своих честолюбивых планах.

Может ли он дальше идти на компромисс? Среди множества самых противоречивых чувств, теснившихся у него в груди, все-таки самым главным, подавляющим, было одно – Марчелло слишком любил Монику, чтобы согласиться на второстепенную роль в ее жизни и ее судьбе. Да, он очень любит ее, но мысль о том, что их ничто, кроме постели не связывает и рано или поздно им придется расстаться – эта мысль была для него непереносима.

Марчелло вспомнил свою мечту, тот сон, в котором они с Моникой были вместе и он, сияя от счастья, держал на руках своего первенца. Сейчас этот сон казался просто насмешкой. В глазах у него была горячая влага и, зажмурившись, Марчелло почувствовал, как по щеке побежала жгучая маленькая капля…

ТРИ

В наряде норманнского вождя и гриме Айвара Непобедимого, чувствуя как ветер овевает его высокое мускулистое тело, Марчелло стоял рядом с режиссером на берегу удаленного от городского шума пляжа в Малибу. Вокруг них суетились, налаживая оборудование, операторы и разные технические работники, а второй ассистент режиссера, готовясь к предстоящей съемке финальной сцены, пытался расставить на заднем плане массовку.

Минут через десять режиссер и съемочная группа начнут последнюю съемку. Вообще-то, эпизод с горящей погребальной ладьей необходимо было бы снимать вечером, когда стемнеет, но утреннее сумрачное небо с бегущими по нему хмурыми облаками и искусство операторов, приготовивших массу оптических эффектов, позволяли уже сейчас создать полную иллюзию темной северной ночи. Затянувшие небо облака были определенного рода удачей, хотя резкий ветер с Тихого океана угрожал сорвать все съемки, или, по крайней мере, безнадежно испортить световые эффекты.

Гарольд Шиндл только волосы рвал от досады, давая указания осветителям и звукооператорам, где размещать их приборы и стараясь спасти от ветра всякие ограждения, софиты и большие световые экраны, которые постоянно сминались ожесточенными порывами ветра.

На линии прибоя, у самой кромки воды, стоял длинный варяжский корабль, ожидающий той минуты, когда ему надо будет отвезти Айвара Непобедимого в Валгаллу. Темный и стройный, исполненный мощи, силуэт корабля с красиво закругленными бортами и высоким носом, мрачно возвышался на фоне хмурого неба. Хлопал ярко-голубой парус, и тусклым золотом мерцало на нем изображение головы валькирии. Рядом с длинным корпусом дракара стояла моторная шлюпка, на которой оператор устанавливал камеру, чтобы потом сопровождать с нею в море корабль викингов. Чуть-чуть поодаль, на берегу стояла еще одна камера, и возле нее уже заняли свои места оператор с ассистентом. Они деловито настраивали фокус и были заняты обычной предсъемочной суетой, а еще дальше уже кружился винт готового взлететь вертолета, с установленной там третьей кинокамерой.

Перед тем, как получить последние инструкции от Ирвинга, Марчелло уже провел утром несколько часов с гримером и костюмером. Однако резкий сырой ветер готов был свести на нет всю прекрасную работу статиста по прическам, уничтожить весь грим и безнадежно испортить весь наряд, над которыми долго трудились художники по гриму и модельеры. Густые волосы Марчелло уже выбились из-под шлема и рассыпались у него по плечам, легкая голубая туника волнами вздувалась вокруг мощного торса, а золотые броши, сделанные в форме животных и поддерживающие его одеяния, уже оставили кое-где в тонкой легкой ткани глубокие царапины.

Его бутафорский меч, лежавший в ножнах, постоянно бил его по бедру. И в довершение всех бед Ирвингу и Марчелло, переговариваясь, приходилось кричать во все горло, чтобы услышать друг друга за шумом волн.

Ирвинг ожесточенно жестикулировал, делая какие-то знаки специалистам по спецэффектам и пиротехникам, занятым последними приготовлениями к погребальному костру на дракаре. Режиссер выглядел обеспокоенным, если не сказать больше.

– Марчи, я бы все-таки хотел, чтобы ты бросил эту свою дурацкую затею, сниматься в сцене погребения на корабле самому. Еще не поздно привлечь каскадеров. Я все же с тревогой думаю об этих волнах. Да и пламя на таком ветру запросто может выйти из-под контроля.

– Ну, раз уж ты так беспокоишься о безопасности, то совсем не стоило связываться с погребальным кораблем, отплывающим в Валгаллу по океанским волнам. – Марчелло сделал пренебрежительный жест, – и вообще, викинги хоронили своих павших воинов в погребальных ладьях, которых сжигали в особых могильных ямах.

– Ага, снова мы имеем дело с мистером защитником исторической правды, да? – Ирвинг всплеснул руками. – Да какой интерес смотреть за костром в погребальной яме, спрашиваю я вас? Это зрелище не волнует даже амебу! – Внезапно режиссер прервал свою тираду и ухмыльнулся. – А впрочем, в этот раз, дружок, я тебя подловил! – и, приложив ладони ко рту, громко позвал, – эй! Ассистент сценариста!

К ним торопливо направился худой молодой человек со сценарием в руках. За время работы над фильмом Марчелло уже успел познакомиться с Крисом Стеннетом, выпускником факультета истории и антропологии, которого пригласили на съемки в качестве консультанта в помощь автору сценария и модельерам как раз для того, чтобы обеспечивать достоверность исторических событий и обычаев от эпизода к эпизоду.

– Да, сэр? – приблизившись, спросил Крис и поправил свои очки.

Ирвинг махнул большим пальцем в сторону Марчелло и сказал:

– Вот, сообщи-ка нашей суперзвезде, что ее отправка в Валгаллу абсолютно достоверна с точки зрения истории!

Пряча улыбку, Крис достал из заднего кармана джинсов записную книжку и начал торопливо ее перелистывать.

– Привет, Марчи! Давай посмотрим… У меня где-то тут записаны все эти детали… А! Да, вот… в Норвежской мифологии Бальдр – бог света, был убит стрелой прямо в сердце и был похоронен в корабле, горящем корабле, прямо посреди океана.

– А! Так Бальдр же уходил в Хель[7], а не в Валгаллу! – возразил актер.

– Ну все, я сдаюсь – расстроенно заявил Ирвинг, однако, Крис улыбнулся вновь.

– Да, тут ты прав, Марчи. Однако, это далеко не все, что мне удалось обнаружить. Были такие – шведский король Сигурд и король Норвегии Хаки, которые как раз были похоронены в той же самой манере – в горящей ладье. Между прочим, был и еще один король, его имени история не сохранила, которого воины отправили в Валгаллу после того, как он был смертельно ранен в сражении… Король Анахейма, кажется…

Марчелло удовлетворенно кивнул.

– Очень хорошо. Выходит, прецедентов достаточно. Мне нравится, когда все делают свою работу хорошо. Так ты говоришь, неизвестно, как звали того скандинавского короля?

– Как-нибудь, вроде, Виктор Храбрый, скорее всего, – по аналогии с другими скандинавскими именами, – предположил Ирвинг, и трое мужчин рассмеялись.

Затем Крис повернулся к режиссеру и сказал:

– Между прочим, сэр, я должен обратить ваше внимание на соответствие бутафории и нарядов тому времени, о котором снимается фильм. Я перерыл горы литературы, но нигде не нашел доказательства того, что воины во время битвы одевали рогатые шлемы. Вы должны понять, эти шлемы служили только для ритуальных целей!

Услышав последнее замечание консультанта, Марчелло довольно ухмыльнулся, а Ирвинг, изменившись в лице, нацелил свой указательный палец на историка и яростно завопил:

– Все! С меня хватит! Ты уволен, парень! Марчелло перехватил растерянный взгляд побледневшего молодого человека и поспешил его успокоить.

– Не волнуйся, Крис. Ирвинг вовсе не собирается этого делать. Просто, он терпеть не может ошибаться! Режиссер мрачно кивнул.

– Ага. Марчи прав. Только ты, все равно, мотай отсюда, пока я не передумал. Господи, Боже мой! Меня окружают одни специалисты и эксперты! Нельзя работать!

Посмеиваясь, успокоившийся Крис вернулся на свое место возле автора сценария.

– Ну, Ирвинг! Я же тебя предупреждал насчет этих рогатых шлемов! – продолжал Марчелло ворчливо. – Эти рога нам еще дадут жизни.

Сделав вид, что не расслышал последнюю фразу, Ирвинг поскреб подбородок и вновь нахмурился, посмотрев на корабль.

– Черт, я все-таки беспокоюсь за тебя. Как ты там будешь в пламени лежать?

– Нет проблем, – беззаботно махнул рукой актер. – Те, кто организует спецэффекты уверяли, что пламя не дойдет к моей драгоценной шкуре ближе, чем на два фута. Ты просто проследи, чтобы камеры были правильно расположены, и тогда будет полная иллюзия того, что я горю в пламени. Снимая с трех точек, я просто не представляю, как у нас что-то может не получиться!

Ирвинг скривился и выразительно посмотрел на хмурые небеса.

– Угу, если только раньше не пойдет дождь, и нам придется все отменять прежде, чем закончим съемку. Марчелло тоже взглянул вверх.

– По крайней мере, все эти темные тучи помогут нашим ребятам из группы спецэффектов. На фоне таких облаков наши ужасы будут похожи на настоящий базальт.

– Что еще, к черту, за базальт?

Марчелло ухмыльнулся.

– Базальт – это вулканическая порода. Очень прочная. Из базальтовых скал сложена вся Исландия. Разве ты не знаешь, что Исландия возникла из пепла и лавы, выброшенных вулканами со дна морского?

Ирвинг досадливо махнул рукой.

– Ладно, ладно, мне все равно.

А Марчелло, посмотрев на стаю пролетавших птиц, не удержался и пустил еще одну шпильку в режиссера:

– Между прочим, могут быть проблемы с птицами. Чайки этого вида не живут в Исландии. Может быть, тебе стоит их перекрасить?

– Ты давай, лучше береги свою задницу, когда будешь валяться на корабле. И не забывай, что в июне мы начинаем снимать «Форт Лареми».

Марчелло оставалось только покачать головой вслед Ирвингу, который побежал дать указания звукорежиссеру. Невдалеке от того места, где он стоял, гример и стилист по прическам суетились вокруг Моники, одетой в золотисто-желтое платье норманнской женщины и пытались уложить ее волосы, светлыми прядями которых играл ветер.

Марчелло направился к ним.

– Послушай, Гретхен, тебе не удастся сделать ее лучше, чем она есть, – пошутил он, подмигнув Монике.

– Может ты и прав, Марчи… Но я все-таки попытаюсь, – утомленным голосом ответила женщина и вдруг с криком отчаяния бросилась за картонным шлемом, слетевшим с головы одного из артистов массовки.

– Наконец-то мы с тобой одни, мой ангел, – тихо произнес Марчелло. – Ну как, ты готова оплакивать прощание с твоим гордым воином?

Он подошел ближе и провел ладонью по ее волосам, приглаживая их, и Моника взволнованно спросила:

– Ты ведь будешь сегодня осторожен, правда?

– Наверное, ты тоже наслушалась, как Ирвинг переживает по поводу предстоящей сцены. Она посмотрела вокруг.

– Мне совсем не было необходимости его слушать. Ветер, сильное волнение на море, огонь, – я и сама знаю, что это может быть опасно.

Марчелло пожал плечами, а потом улыбнулся.

– Знаешь, в награду павшему герою и в знак особого уважения викинги обычно приносили в жертву красивую рабыню и отправляли ее рядом с погибшим воином в Валгаллу на одной погребальной ладье. Я все еще приглашаю тебя отправиться со мной.

– Чувствую, что должна в этот момент протянуть тебе оливковую ветвь, да? – спросила Моника.

– Может быть.

Молодая женщина задумчиво посмотрела на него, а потом покачала головой.

– Ох, Марчи. Ты хочешь, чтобы я отправилась с тобой, но только на твоих условиях. Действительно, твои старомодные инстинкты лучше всего удовлетворила бы принесенная в жертву рабыня.

– Значит, я по-прежнему остаюсь в твоих глазах троглодитом, с которым ты отказываешься иметь дело? – спросил он и мрачно взглянул на нее.

Моника тяжело вздохнула.

– Троглодит, но, несмотря на это, чертовски притягательный… а может, как раз, благодаря этому я только знаю, что тебя все равно не изменить.

Марчелло подошел к ней поближе и звенящим шепотом прошептал:

– Одним словом, ты не отваживаешься отправиться со мной в путешествие?

– Я не могу, Марчелло, – спустя мгновение печально ответила она.

Они посмотрели друг другу в глаза, словно безмолвно прощаясь, затем мужчина большим пальцем вытер слезу, покатившуюся по щеке женщины, и сказал:

– Ну, что ж, малышка, тогда постарайся не очень плакать об Айваре. А то вся твоя косметика поплывет. Моника сжала губы.

– Марчелло…

– Да?

– После съемок я хочу вернуться домой, чтобы собрать свои вещи.

Он нахмурился.

– Это действительно необходимо, Моника?

На ее лице отразилась печаль и решимость довести до конца начатое.

– Да, необходимо. Иначе, мы только будем оттягивать неизбежную развязку. Мне надо что-то решать с моей жизнью, а тебе нужно искать себе ту девушку, которая сможет дать то, что ты от нее хочешь… – Моника помолчала, а потом сделала попытку улыбнуться, – и которая сможет отправиться с тобой в путешествие.

Марчелло слегка погладил ее по щеке и сказал:

– Я уже нашел эту девушку, но… она, похоже, еще не готова отплыть со мной.

Они вновь посмотрели друг другу в глаза, и, вдруг, услышали крик ассистента режиссера:

– Так, ребята! Все по местам! Живо! Живо!

Увидев как Марчелло нахмурился и собрался отойти, Моника тронула его за руку.

– Давай, по крайней мере, расстанемся друзьями.

Он попытался придать лицу любезное выражение.

– Ну конечно. Никакой трагедии. Наверное, я должен пожать тебе руку на прощанье, да?

– … Поцелуй меня, пожалуйста, – просто попросила она.

И тогда, пробормотав что-то невнятное, он прижал к себе ее гибкое, податливое тело и с огромной нежностью и страстностью прильнул к губам Моники. С того места, где стояли члены съемочной группы, раздались одобрительные насмешливые крики.

– Эй, Марчи, подожди! Скоро будешь целовать валькирий в Валгалле, – ухмыляясь до ушей, пошутил Крис.

Марчелло и Моника разомкнули объятия, и, понимая, что на них смотрят десятки глаз, улыбнулись друг другу спокойно и беззаботно.

– Удачи тебе, красавчик, не сломай себе шею, – сказала Моника, и голос ее дрогнул от волнения.

А Марчелло легонько коснулся кончика ее носа своим указательным пальцем и ответил:

– И тебе удачи, малышка. Пусть все сходят с ума рядом с тобой. В конце концов, тебе это всегда удавалось. Особенно, когда речь идет о моей персоне.

Он повернулся и стремительно пошел прочь. А она, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не позвать его, просто стояла и смотрела ему в спину.

Ветер, казалось, стал еще яростнее, когда Марчелло, держа свой шлем за рог, поднялся на палубу корабля. Там суетились пиротехники и другие специалисты по спецэффектам. Артист подошел к ассистенту по эффектам и легкомысленно поинтересовался:

– Ну что, твои люди, кажется, собираются сегодня приготовить из меня барбекю?

– Не шути так, Марчи. Это совсем не смешно, – покачал головой, не принимая его шутки, Стэн – ассистент режиссера по спецэффектам.

Довольно ухмыляясь, Марчелло осмотрелся на корабле. Рабочие уже расставили на палубе кучи всякой всячины, которую викинги должны были дать своему «погибшему вождю», чтобы он взял ее с собой в Валгаллу – еда, эль, драгоценные украшения, оружие и прочие вещи. Он прошел на середину палубы и лег на узкое погребальное ложе, накрытое шкурами животных. Служители привязали его, тщательно запрятав ремни под складки одежды.

Стэн захлопнул свой ящик с инструментом и принялся инструктировать Марчелло.

– Главное, запомни, – состав, который мы используем для пламени находится в специальной емкости, расположенной вдоль всего фальшборта. Смесь загорится, когда Моника и остальные поднесут к бортам свои факелы…

– И тогда я стану начинкой для гамбургера?

Стэн и бровью не повел.

– … Ты будешь далеко от огня. Кроме того, ты прекрасно знаешь, что эта горючая смесь дает совсем мало жара или дыма…

– Другими словами, судьба бифштекса мне не грозит?

– Прекрати, Марчи. Я уже сказал – это не смешно. Ты, возможно, почувствуешь тепло или запах дыма, но, в принципе, тебе ничего не грозит. Можешь мне поверить, наши парни как следует поработали, чтобы сделать этот погребальный костер абсолютно безопасным. Учитывая все средства пожаротушения, я просто убежден, что ни корабль, ни парус не загорятся… по крайней мере, до конца съемок.

– Ну, спасибо, утешил, – ехидно обронил Марчелло.

– Мы будем в лодке с оператором, поблизости от тебя. Так что если ветер станет совсем уж сильным, мы немедленно все потушим так чтобы ты даже ничего не заметил.

Марчелло спокойно кивнул.

– Отлично, ребята. Несмотря на все мое зубоскальство, должен все-таки похвалить вас за то, что вы сделали такую классную работу.

– Конечно, Марчи. Удачи тебе!

Техники покинули корабль. Вскоре Марчелло услышал, как ассистент режиссера отдает команды, предшествующие дублю, и сам сосредоточился на том, чтобы расслабиться. Он и Ирвинг уже решили перед началом съемок, что сегодня утром ему нет нужды проникать в душу Айвара и перевоплощаться в него. Вместо этого Марчелло сегодня следовало постараться изобразить, как можно правдоподобнее, печать смерти на лице своего героя. Он глубоко вздохнул, прочищая легкие, и стал думать о проплывающих по небу облаках, стремительно и неудержимо летящих куда-то за утесы. Они летели вот так же и сто и тысячу лет назад… холодные и безразличные к тому, что происходит внизу, на земле… Марчелло задержал дыхание, стараясь погрузиться в состояние мертвенного забвения… покоя. Издалека до него донеслись крики режиссера и других киношников, низкий рокот мотора моторной лодки, над головой послышался свистящий гул пропеллеров вертолета.

На берегу раздался пронзительный крик ассистента.

– Мотор.

Затем Марчелло услышал, как зарыдали участники массовки; по опыту предыдущих репетиций он знал, что в эту минуту Моника и другие артисты двигаются чередой к погребальной ладье. У некоторых в руках горят факелы, другие несут дары богам, чтобы спустя несколько минут бросить их на корму дракара, уносящего в Валгаллу погибшего вождя. Тихие слова молитв сказали лежащему на корабле Марчелло, что наступает самый торжественный момент погребальной церемонии.

Он услышал наполненный слезами голос Моники:

– Прощай, гордый витязь!

И в следующее мгновение борта дракара лизнули яркие языки пламени, на палубу полетели факелы, и Марчелло почувствовал, как статисты сталкивают корабль в море.

Марчелло плотно закрыл глаза, вслушиваясь в скорбные вопли Моники, рыдания массовки и все усиливающийся гул пламени. Он чувствовал тепло от огня, пылавшего вокруг кормы, морские волны, раскачивая корабль, убаюкивали его своим мерным колебанием. «Техники были правы», – подумал Марчи. Ощущения, которые он испытывал, были ему даже приятны. Было немного жарко, но запах дыма практически не чувствовался, а качка действовала умиротворяюще, словно колыхание детской зыбки. Марчелло расслабился, пожалуй, даже сильнее, чем следовало и почувствовал, что засыпает… И уже сквозь забытье подумал о том, что случится через несколько минут. Скоро… скоро его разбудят.

Очнулся он сразу, будто его кто-то толкнул, хотя уже в следующую секунду ему стало ясно, что рядом с ним никого нет, и разбудил его запах дыма. Чувствуя нестерпимый жар, опаляющий все тело, мужчина рванулся на своем узком ложе. Каким-то образом он сумел быстро освободиться от державших его ремней и вскочил, задыхаясь от удушья, проклиная все на свете. Со всех сторон его окутывала непроницаемая темнота, и только сам корабль сиял в ночи, превратившись в кроваво-красный, полыхающий ад.

Где, во имя всего святого, он оказался? Почему, черт побери, «пожаростойкий» корабль вспыхнул, словно его охватило пламя преисподней, и куда провалились все пиротехники, обещавшие затушить огонь, если случится что-то непредвиденное?

Совершенно не понимая что происходит, Марчелло попытался осмотреться по сторонам. Вокруг была настоящая ночь. Осатаневший ветер, завывая, закручивал пламя в спирали, и мужчина испытывал совершенно нереальные ощущения жары и леденящего холода. Но самое ужасное было в том, что все вокруг стало иным, чем раньше – пугающе другим! Дракар оказался окутан густым облаком черного дыма, удушающего и плотного, чудовищные языки пламени лизали уже палубу возле самой кормы и подбирались к тому месту, где стоял Марчелло. Вдруг раздался громкий хлопок, и он, взглянув наверх, с ужасом увидел, как в одно мгновение парус корабля превратился в один пылающий экран.

Для дальнейших наблюдений у Марчелло больше не оставалось времени. Понимая, что следующей жертвой огня станет он сам, Марчелло хрипло пробормотал какую-то молитву о помощи к богам и, одним прыжком, преодолев расстояние, отделявшее его от борта дракара, бросился сквозь языки пламени вниз, в красные от огненных сполохов волны. Он упал в воду с громким плеском, и если бы сразу не ушел под воду, то, наверняка, заорал от неожиданности, потому что вода, в которой он оказался, была холоднее, чем лед в январе. Отчаянно сопротивляясь неизвестно откуда взявшемуся тут подводному течению и стараясь преодолеть судороги, мужчина вынырнул, наконец, на поверхность, дрожа от холода и судорожно хватая ртом воздух. В следующее мгновение ему показалось, что его легкие наполнились кусочками льда, но он, преодолевая боль в груди, все-таки поплыл туда, где, по его мнению, должен был находиться берег. Понимая, что не выдержит долго в такой холодной воде, пловец сосредоточился только на том, чтобы добраться до цели, и все-таки не переставал задавать себе одни и те же вопросы.

– Господи, всемогущий, где он оказался? Что же такое с ним случилось?

Вдруг, словно Бог и вправду услышал его вопросы, дымную завесу впереди отнесло в сторону, и Марчелло совсем недалеко увидел береговую линию с темными силуэтами высоких скал. Внизу, у их подножья суетились смутные фигурки людей; горевшие у них в руках факелы с трудом разгоняли ночную тьму. Ну, конечно – это должно быть Моника и статисты! Пловец направился к ним, чувствуя, как в борьбе с холодными огромными волнами его оставляют последние силы. Казалось, что его тело совершенно одеревенело от этого сражения с разбушевавшейся стихией, но еще целая вечность прошла прежде, чем он все же смог, трясясь от холода, ступить на твердое дно и выбраться из воды…

Наконец-то Марчелло мог теперь поближе рассмотреть тех, кто находился на берегу. Это еще что такое? Все эти люди были ему абсолютно незнакомы, и одеты они все в какие-то странные одежды из шерсти, кожи, льна. И воздух оставался по-прежнему таким же холодным, как и морская вода.

Вдруг Марчелло растерянно заморгал, разглядев в отдалении ледяные шапки на горах. О, Господи! Ледники?! Базальтовые скалы?! Это еще откуда? Он что, высадился где-то в Скандинавии? Но это же чушь! Ерунда! Невозможно!

Его стала бить дрожь такая, что зуб на зуб не попадал, и он бы не смог сказать, чем она была вызвана, волнением или леденящим холодом. Впрочем, скорее всего, и тем и другим вместе.

– Князь Виктор! – раздался крик одного из незнакомцев на берегу. – Ты все-таки жив, наш храбрый ярл!

«Князь Виктор»? Какого черта этот мужик называет его таким именем? Марчелло растерянно смотрел на причудливо разодетую толпу людей, бросившихся к нему. Их было человек пятьдесят, многие из них повалились на колени, рыдая от счастья и что-то радостно восклицая. Причем, похоже, радовались эти незнакомцы именно ему!

– Князь Виктор! Благодарение Одину – он вернул тебя к нам!

– Наш вождь вернулся из Валгаллы. Он возродился! – кричали люди.

– Посмотрите, посмотрите! Боги одарили нашего ярла одним из яблоков Идунн[8]!

Марчелло никак не мог совладать со своими зубами, отбивавшими дрожь, и дрожью во всем теле. Но мучительнее холода было все более усиливавшееся ощущение того, что его дурачат. Где он оказался, и вообще, кто такие эти непонятные персонажи, что-то там болтающие про Одина и молодильные яблочки Идунн. Они что, эти идиоты, серьезно верят, что он – Виктор Храбрый, вернулся из Валгаллы? Да нет, что за ерунда! Это, скорее всего, статисты и массовка решили над ним пошутить. Ничего себе забавы!

– Какого черта? Что тут происходит? – сердито спросил, наконец, он.

Как только он заговорил, незнакомцы испуганно шарахнулись от него и остановились в отдалении, со страхом глядя на Марчелло, или куда-то ему за спину, – он не смог разобрать.

– Вольфгард! – закричал кто-то.

– Берсеркеры[9] вернулись! – раздался еще чей-то панический вопль.

– Быстро отправляйте женщин и детей назад в деревню! – послышалась чья-то команда.

И в следующее мгновение начался сущий ад. Женщины и дети, отчаянно визжа, бросились куда-то в ночную тьму, а мужчины, потрясая своими мечами, копьями и боевыми топорами стремительно побежали прямо на Марчелло.

– О, Боже, Святая дева Мария, спаси меня! – прошептал он, чувствуя, что сейчас может случиться нечто непонятное и страшное, а затем стал медленно отступать, собираясь бежать от этих сумасшедших.

Мужчины, направлявшиеся к нему, казалось, были поражены тем, что он отступает назад, они закричали:

– Ярл! Куда же ты? Ты не туда идешь! Сражайся с нами!

– Ярл! Там – смерть, иди в наши ряды! – позвал кто-то из воинов.

Внезапно Марчелло услышал у себя за спиной воинственные крики. Он резко обернулся и в ту же секунду понял, куда показывали мечами и руками воины, называвшие его своим князем. В сотне ярдов от него, прямо у самого берега колыхался огромный дракар. Вдруг из него на берег стали выскакивать толпы каких-то дикарей с топорами, луками и сверкающими мечами. Но самое ужасное было в том, что все они бросились к нему!

ЧЕТЫРЕ

– Виктор! Великий князь, веди нас, мы молим тебя!

– Помоги нам, а то мы все погибнем!

Глядя на то, как из корабля с драконьей головой на носу, продолжают высаживаться варвары, а воины у него за спиной взывают к нему о помощи, Марчелло, наконец, осознал, что ему просто нет времени колебаться и предаваться размышлениям о том, где он сейчас оказался: то ли в аду, то ли на небесах. А, может быть, и на земле, только тысячу лет назад – ему было это неизвестно. Ясно было одно – все эти люди – ЕГО люди – нуждаются в нем. И в этот момент (только на это время) он стал их вождем! Полагаясь скорее на свой инстинкт, сам не веря тому, что делает, он обнажил свой меч и взмахнул им.

– Вперед, мужики! – закричал Марчелло, бросаясь на тех, кто высаживался с корабля, и чувствуя, как его догоняют бегущие сзади воины.

Возле щеки Марчелло очень натурально свистнула стрела. Будь обстановка хоть немного поспокойней, он, наверняка, удивился бы и возмутился тому, что никто не соблюдает элементарных мер безопасности. Однако в эти секунды все его внимание было занято совсем другими мыслями – навстречу ему бросился какой-то седоволосый гигант с огромной бородой, видимо, предводитель варваров, и через мгновение оба враждующих отряда сошлись вместе.

Воины столкнулись с ужасающим грохотом так, что не оставалось ни тени сомнения относительно достоверности всего происходящего. О щиты ударили десятки мечей, зазвенела сталь, свист стрел и предсмертные крики наполнили воздух. И сразу же Марчелло получил первый опыт сражения, потому что перед ним возник огромный бородатый воин, совершенно зверского вида.

– Умри, сын ада! – заорал воин и занес над головой Марчелло свой, отливающий тусклым светом, меч.

Марчелло стремительно выбросил вперед свое оружие, чтобы встретить удар врага и тут же с ужасом увидел, что его бутафорский меч, встретившись с клинком противника, безнадежно согнулся и ему самому только в последний миг, скорее инстинктивно, удалось увернуться от вражеского меча. Сталь зазвенела, ударившись о мерзлую землю и тут же раздался смех дикаря, настоящий смех.

– Эй, викинг! Да у тебя в руках детская игрушка! – захохотал бородач.

Только теперь Марчелло, пожалуй, до конца понял, насколько прав этот бандит, стоящий перед ним. Меч, который он захватил с собой со съемок, не шел ни в какое сравнение с настоящим стальным норманнским клинком. О, Боже! Да ведь это же, что угодно – сумасшествие, чудовищная галлюцинация, кошмарный сон, но только не съемки фильма! Он оказался во временах викингов НА САМОМ деле! И никакие режиссеры ему тут не помогут!

Дальнейшие его мысли были прерваны, потому что бородатый агрессор взмахнул своим мечом, словно бейсбольной битой, явно намереваясь снести ему голову! Санта Мария! Этот персонаж становится невыносимо назойливым. И только краткий миг, мгновенный выпад спас Марчелло от того, чтобы не стать Виктором Безголовым! Он сумел уклониться, а его противник, вложивший в удар всю свою силу, потерял равновесие, покачнулся и в следующую секунду Марчелло нанес ему сильный и резкий удар ногой в пах. Бородатый варвар завопил от боли, сложился пополам и, хватая ртом воздух, рухнул на колени.

Дрожа от возбуждения, или от холода, Марчелло перевел дыхание и оглянулся на то, что происходило вокруг. Сомнений не оставалось, все это было реальностью, но такой кошмарной, что по сравнению с нею Дантов «Ад» казался рождественской сказкой. Мелькали короткие копья, с леденящим душу свистом взрезали воздух стрелы, а воины оглашали берег воинственными криками, нанося друг другу удары мечами и боевыми топорами. Страшнее всего были звуки сражения – скрежет металла о металл, стоны страдающих раненых, леденящие кровь вопли, казалось поднимавшиеся из самых глубин преисподней.

Вдруг, совершенно внезапно, Марчелло с изумлением увидел на некотором расстоянии от себя размахивающую боевым топором… Монику! В первое мгновение он не поверил своим глазам, подумал, что они его обманывают, – но нет, это была настоящая Моника!

– Моника! – закричал он радостно, надеясь, что теперь хоть что-то разъяснится.

Однако если даже она и услышала его крик, то не обратила на него никакого внимания.

Моника и виду не подала и продолжала сражаться с каким-то высоким разъяренным витязем. Марчелло, как зачарованный, продолжал смотреть на нее. Да, это была, несомненно, Моника, ее удивительно стройное тело и длинные светлые волосы, но одета она была, не как жена варяжского князя, а как настоящая валькирия – в кольчуге, коротких узких штанах, а на голове у нее был настоящий металлический шлем.

Может это и впрямь валькирия? Может, он, действительно, оказался в Валгалле? Он замер, пораженный этой страшной догадкой. И все-таки от радости, что она рядом с ним, у Марчелло даже голова закружилась.

Мужчина бросился к своей возлюбленной, не обращая никакого внимания на летавшие вокруг стрелы, копья, сверкающие мечи. Наконец, оказавшись совсем рядом с нею, он, заглушая вопли и лязг оружия, крикнул:

– Родная моя! Я здесь, любимая!

Женщина резко повернулась к нему, досадливо сморщившись и вдруг уставилась на него, словно перед ней было привидение. В следующее мгновение ее красивое лицо исказила гримаса ярости и негодования.

– Викинг! – закричала она пронзительно, – как ты осмелился вернуться! Как ты посмел назвать меня любимой! Я ненавижу всех викингов! – С этими словами она занесла над его головой свой боевой топор.

Боже! Да что же это за сумасшествие! Кажется, Моника совсем потеряла разум! Похоже, они тут совсем все рехнувшиеся маньяки! И у них у всех, видимо, единственная задача зарубить его!

Увидев, что топор начал угрожающе снижаться, Марчелло стремительно отклонился назад. Оружие со свистом разрезало воздух в дюйме от его носа и с резким стуком врезалось в землю. Взбешенная неудачей, валькирия, так похожая на Монику, стремительно уклонилась, ожидая нападения с его стороны, а затем, посылая проклятия на его голову, вновь размахнулась топором и с леденящим кровь криком бросилась на Марчелло. На этот раз то, что он увидел ужаснуло его так, что ему пришлось забыть о самом себе. Двое воинов из числа тех, что называли его своим ярлом, стали между ним и вооруженной женщиной. Однако результат для них оказался самый плачевный. Разъяренная валькирия выбила у одного воина меч, при этом чуть не отрубив тому руку, затем, не ожидая ни секунды, нанесла второму викингу такой удар топором, что несчастный мужчина рухнул как подкошенный. Следующий удар обухом топора, или чем-то еще, Марчелло так и не успел заметить, пришелся как раз ему по голове, к счастью прикрытой шлемом, хоть и бутафорским, но, видимо, достаточно прочным. Крутнувшись вокруг своей оси, Марчелло еще успел удивиться тому, что звезды на небе вертятся вместе с ним, и рухнул на спину.

Ему оставалось только беспомощно, ничего не понимая, наблюдать за тем как этот ходячий ужас, одновременно оказавшийся и Моникой и ее полной противоположностью, начал подходить к нему. Затем, о, ужас, эта, окончательно рехнувшаяся валькирия снова подняла свой топор, явно надеясь уже на этот раз без помех раскроить ему череп!

На его счастье, издалека донесся чей-то истошный крик.

– Отступаем!

И только Марчелло собирался уже отскочить в сторону, как валькирия сама опустила оружие и зловеще улыбаясь, проговорила:

– Ладно, викинг, встретимся в другой раз! Я отложу на будущее удовольствие расчленить тебя!

Назначив ему таким образом свидание, она повернулась и бросилась вслед за другими пришельцами к их дракару. А Марчелло, дрожа от напряжения или от всего пережитого, с трудом поднялся на колени и сжал трясущимися руками мучительно ноющие виски. Некоторое время он чувствовал себя настолько уставшим и разбитым, что даже думать не мог ни о чем. Затем, поблизости, раздались радостные крики:

– Ярл! Мы победили!

– Ты помог нам отразить берсеркеров!

Марчелло недоверчиво посмотрел на группу воинов, численностью до двух дюжин, смутно видневшихся при свете звезд в ночной темноте. Большинство стоявших вокруг него мужчин были среднего роста, коренастые, светловолосые, с густыми бородами. На них были примерно такие же одеяния, как и на нем самом: металлические шлемы, кольчужные доспехи поверх кожаных рубах. На ногах у них у всех красовались мягкие кожаные сапоги, с заправленными в них темными штанами. За спинами окружавших Марчелло воинов, несколько других мужчин оказывали помощь раненым. Словом картина была просто фантастической.

Внезапно к Марчелло приблизился один из молодых воинов и бережно набросил одеяло на его дрожащие от холода плечи.

– Где это я, черт возьми? – наконец удалось вымолвить Марчелло. – Только не говорите мне, что это Валгалла!

Стоявшие вокруг воины расхохотались.

– Ты шутишь, ярл, – произнес один из них, плотный крепкий малый. – Ты ведь знаешь, что это твой остров и твое княжество Ванахейм.

Ванахейм?! Ты уверен, что это не Анахейм?

Увидев его растерянное лицо, воины переглянулись в изумлении. Затем один из них сказал:

– Сегодня вечером мы проводили тебя в Валгаллу, ярл. Но ты возвратился к нам из мертвых, как раз вовремя, чтобы спасти нас от вероломного Вольфгарда!

И прежде, чем Марчелло смог что-то сказать, раздался еще чей-то голос.

– Да! Ты даровал своим людям великую, славную победу. Мы все славим нашего князя Виктора!

Совершенно ничего не понимая из того, что творится, он с изумлением увидел, что большинство воинов повалилось на колени вокруг него, делая руками какие-то странные жесты, и затянули хриплыми голосами нечто похожее на молитву. Милосердный Боже! Он, похоже, оказался в сумасшедшем доме!

Что это они делают? – спросил Марчелло того же крепкого парня, который недавно объяснил ему, где он находится.

– Присягают тебе на верность, ярл, – объяснил тот и по примеру собратьев бухнулся на колени.

Глядя на что-то бормочущих, оживленно жестикулирующих людей, Марчелло совершенно растерялся. «Это что же, выходит, все они считают меня своим королем, или князем?» Сам он меньше всего на свете считал себя похожим на князя, особенно, чувствуя, как его пробирает холод от мокрых штанов, обтягивающих его ноги.

– О, Господи! Я не верю, что это возможно! – пробормотал он, когда хоровое пение закончилось. – Я, должно быть, потерял рассудок…

Высокий воин встал и озабоченно нахмурившись, предположил:

– Может быть, ты потерял в Валгалле свою память, ярл?

– Возможно, суровое испытание огнем и смертный холод на пути домой затмили твой рассудок, – предположил другой викинг.

– Эй, подождите-ка минуточку, – остановил их «пришелец с того света». – Вы говорите, что мы в Ванахейме?

– Так, ярл.

– И где, черт возьми, находится этот самый Ванахейм?

Мужчины опять засмеялись, затем кто-то из них ответил:

– В океане, ярл. В двух днях пути к югу от Исландии.

– Исландии? – Марчелло не поверил ушам. – Как, во имя всего святого, я оказался… – он замолчал, чувствуя, как вновь заныл его висок, а боль окатила новой волной слабости. – Как я только что назвал эту землю?

– Ванахейм.

– … Вот, вот. Как это я оказался в этом Ванахейме?

– Разве ты не помнишь, король Виктор? – снова подал голос все тот же плотный, крепко сбитый воин. – Прошло десять зим с того дня, когда ты и Эрик Рыжий были изгнаны из Исландии. Эрик поплыл на север, чтобы открыть путь к зеленой зиме – Гренландии, а ты направился на юг в Ванахейм.

– Я покинул Исландию с Эриком Рыжим? – тупо переспросил Марчелло слабым голосом.

– Да, он был твоим вассалом, ярл.

– Ребята, вы меня не разыгрываете? Воины начали недоуменно переглядываться.

– Это Ирвинг подговорил вас подшутить так надо мной?

На лицах воинов опять отразилось удивление, наконец, раздался чей-то голос.

– Мы не знаем никакого Ирвинга, ярл. Наверное ты повстречался с ним в чертогах смерти?

– Во имя святого, что же это со мной происходит? – воскликнул Марчелло чувствуя, как от всех этих вопросов голова у него разламывается на части.

Внезапно, в свете ночных звезд ему стали видны окрестности – темный незнакомый, враждебный пейзаж – что-то вроде тундры и равнина, поросшая низкими деревцами, а в отдалении – высокие горы со снеговыми вершинами. Помогите ему небеса! Это все действительно, не шутка! Совершенно определенно, что он не в Калифорнии!

Мужчина схватил себя за волосы, дернул, надеясь, что этот кошмар сейчас исчезнет, и громко в отчаянии застонал.

«Если это только не самый бессовестный в истории обман, кем-то подстроенный, то я должен признать, что только что перенесся во времена назад, на тысячу лет».

– Что ты сказал, ярл? – спросил кто-то его.

– Так вы предполагаете, что мое появление здесь связано с тем, что меня проводили в Валгаллу так же, как Виктора Храброго? – тихо спросил он.

– Ну вот, ты начинаешь вспоминать, что с тобой случилось, – радостно воскликнул один из воинов.

– Еще не очень хорошо, – честно признался Марчелло.

– Ярл, мы должны проводить тебя в твой дом, – сказал высокий воин. – Вольфгард может вернуться, а ты весь вымок и продрог. Если ты останешься здесь, то, наверняка, умрешь во второй раз, – и, помолчав, викинг как-то робко добавил. – И, поистине, ярл, не посчитай меня дерзким, но с головой у тебя сейчас не все в порядке.

– Прекрати издеваться, – заворчал Марчелло, но тут еще один воин шагнул вперед и твердо сказал:

– Так, ярл. Орм сказал правду, не осуждай его. Возьми мою одежду.

Спасенный от смерти «князь» слишком устал и очень замерз, поэтому не стал спорить, когда его стали облачать в мерзко пахнущее грубое шерстяное одеяло. Затем, с помощью воинов, он, наконец, встал с колен и спросил:

– Ладно, куда идти?

Увидев, что вождь повернул налево, воин схватил его за руку и потянул за собой.

– Нам на север, ярл. Если бы ты пошел туда на запад, то попал бы прямо к большому фьорду.

– А! – Марчелло подчинился и, направившись туда, куда его вели, и где, очевидно, и находился север, задал новый вопрос:

– Мы теперь в безопасности?

– Да, – ответил тот, кого назвали Орм. – Вольфгард и его люди переправились на другой берег фьорда. Мы выставили на стражу семерых воинов на тот случай, если они попытаются вернуться.

– А кто он такой, этот Вольфгард? Викингов, похоже перестали удивлять его вопросы. Во всяком случае, они терпеливо отвечали ему.

– Это вождь того племени, которое напало на нас. Марчелло припомнил недавнее сражение.

– А! Ты говоришь о том здоровом парне с серебряной бородой?

Орм заулыбался, обнажив белоснежные, но кривые зубы.

– Ну вот, ты и вспомнил, ярл. Пять весен назад наше племя поселилось здесь. Вольфгарда тоже изгнали из Исландии. Он приплыл сюда и обосновался на другом берегу фьорда со своими людьми. С тех пор между нашими племенами идет кровавая война за землю.

«Князь» попытался осмыслить все, что услышал, а потом осторожно спросил:

– А кто была та женщина, которая сражалась в рядах его войска?

– Наверное ты говоришь о его приемной дочери Рейне Похитительнице.

– Похитительнице? – переспросил Марчелло.

– Да, мы так назвали ее в честь Раны Похитительницы, морской сирены, которая похищает храбрых воинов-викингов и затаскивает их прямо в Хель, – объяснил Орм. – Рейна ненавидит всех викингов.

– Так она и мне сказала, – сердито заметил Марчелло, потирая то место, куда пришелся удар этой обольстительной фурии. – Но почему же, если она ненавидит викингов, почему она живет в семье викингов?

Воин, шедший сразу за ним, объяснил.

– Рейна – французская пленница. Много лет назад Вольфгард силой захватил их с матерью и привез в Исландию. Вольфгард оказал матери Рейны большую честь, сделав ее своей невестой, вместо того, чтобы превратить в наложницу, – так Рейна и стала его приемной дочерью.

– Она презирает и Вольфгарда и его людей, – заметил Орм. – Я думаю она терпит его племя лишь только потому, что напасть на них, означало бы для нее смерть.

– Симпатичная девушка, – хмыкнул Марчелло.

– Вместо этого, она обратила свою ненависть на нас и мстит нашему племени. Это настоящая людоедка. Она уже много лет пытается убить тебя, – князь Виктор.

«Она хочет его убить? О, Боже!» – подумал он. Нет, он не попал в Валгаллу. Словно Бальдр, он отправился в горящей погребальной ладье прямо в преисподнюю, в Хель!

Пока Марчелло продолжал идти со своими новыми друзьями через стылую равнину, Рейна Похитительница сидела, съежившись, у мачты на корабле ее приемного отца, вспоминая последнюю чрезвычайно необычную встречу с Виктором Храбрым. Ей, единственной из всех женщин, дозволялось сражаться в рядах дружины Вольфгарда, и она никогда не испытывала ни малейшей тревоги после окончания битвы. Однако сегодня все было совершенно иначе. В каком-то смысле, после недавнего сражения Рейна чувствовала растерянность такую же, какую испытывал Виктор во время их поединка. Правда, то, что произошло на берегу, нельзя было назвать поединком, в полном смысле этого слова. Почему он приветствовал ее таким странным словом – любимая?! Что заставило ее врага окликнуть ее так словно… словно они друзья? Несмотря на свои попытки храбриться, Рейна чувствовала растерянность и непонятную робость при одном виде этого человека, а его сегодняшние слова до сих пор у нее в ушах…

Кроме того, она знала кое-что такое, чего не знал больше никто в окружении Вольфгарда. Хотя большую часть жизни главным смыслом существования Рейны была ненависть к викингам, она боялась даже себе признаться, что сила и отвага Виктора привлекали ее.

Во время разных мелких стычек и набегов, которые устраивал Вольфгард, девушка часто наблюдала за своим смертельным врагом. Накануне этого вечера, когда они впервые совершили набег на противоположный берег фьорда, Рейна заметила, что вождь вражеского племени ослабел, и она готова была поклясться, что когда Вольфгард, наконец, подал сигнал к отступлению, Виктор был уже на пороге смерти. Позже, когда у нее уже не осталось сил бороться с любопытством, Рейна сама вернулась на вражеский берег, чтобы убедиться в верности своих подозрений. Ей удалось с безопасного расстояния посмотреть, как народ Виктора возложил тело своего вождя на ладью, и горящий дракар поплыл с князем Ванахейма в Валгаллу. Смерть Виктора Храброго потрясла ее сильнее, чем она могла себе представить, и это тоже напугало девушку.

Когда Рейна вернулась на своей лодочке в лагерь приемного отца, тот собрал дружину для второй неожиданной атаки на племя Виктора Храброго. Почему Рейна сразу не рассказала Вольфгарду о том, что случилось с Виктором, она и сама не знала. Возможно ей не хотелось, чтобы это нападение оказалось удачным, возможно просто, она слишком презирала Вольфгарда и не считала возможным оказывать предпочтение какому-то одному норманнскому племени. Однако, возможно, Рейна боялась, что дружинники ее приемного отца догадаются о ее давнем и тайном интересе к Виктору. В общем, какой бы ни была причина, только Рейна хранила молчание о том, что видела…

Затем они высадились на вражеском берегу, и Рейна с удивлением обнаружила, что Виктор, оказывается жив! Значит он вернулся из Валгаллы?! Может быть, он теперь и сам стал богом? Хотя Рейна была христианкой, она с огромным уважением относилась к языческим обычаям. В самом деле, при их второй встрече Виктор показался девушке совсем другим человеком, не похожим на себя прежнего. Теперь он был чисто выбрит и значительно более красив, чем она помнила, особенно, когда улыбался ей радостно и нежно…

При этом воспоминании Рейна вздрогнула. Даже один его вид приводил ее в сильнейший трепет. И в душе девушки вновь, как всегда при встрече с князем Виктором, возникло странное ощущение – даже увидев его в первый раз в своей жизни, она была уверена в том, что уже знает его. Странно, необъяснимо, особенно, если учесть, что он теперь стал божеством!

Как бы то ни было смущение и замешательство Рейны заставило ее яростно напасть на Виктора, чтобы заглушить все свои сомнения и непонятные чувства. Ей пришлось призвать на помощь всю свою ненависть к викингам, весь свой гнев против них, чтобы, все-таки, сделать попытку убить князя Ванахейма. И даже теперь, после сражения, она слишком переживала встречу с ним, чтобы поделиться с кем-нибудь своими мыслями.

Рейна мысленно приказала себе не думать о Викторе. Она решила, что если болтовня воинов Вольфгарда имеет под собой хоть какую-то почву, то у отца Рейны есть свои шпионы в лагере Виктора Храброго. И этот предатель очень скоро расскажет Вольфгарду, как могло состояться «воскресение» ее врага.

Сейчас Рейна желала знать как можно больше об этом новом божественном Викторе, но только для того, чтобы изучить его слабые стороны и иметь возможность сразить его при их следующей встрече. Когда ей удастся убить этого грязного викинга, она успокоится, и непонятные чувства больше не будут ее тревожить…

ПЯТЬ

Марчелло и небольшой отряд викингов медленно шли по стылой, продуваемой насквозь тундре. С огромного темного неба на землю падал свет блестящих, словно россыпь золотых монет, звезд. В возбужденном, пылающем от напряжения мозгу Марчелло вихрем кружились тысячи вопросов. Что случилось с ним там, в его настоящем? Неужели он погиб во время съемок и каким-то образом вновь возродился в прошлом? Может быть, обряд «киношного» отплытия в Валгаллу совпал с такой величайшей точностью с погребальным образом Виктора Храброго, что это открыло перед его кораблем какую-то мистическую дверь во времени и занесло его в эпоху реальных викингов? Существовал ли на самом деле в эти темные века Виктор Храбрый? Как жаль, что он не может как следует вспомнить из своего короткого разговора с Крисом и Ирвингом вымышленная это личность или действительно жившая! И как жаль, что нельзя спрятаться за удобную классическую фразу «ну это же только кино»!

К несчастью, ему довелось оказаться в таком кино, которое реальнее и страшнее жизни и совершенно отличается от той чуши, в которой он снимался!

А что можно сказать об этой малышке Рейне Похитительнице, оказавшейся настоящим живым воплощением Моники, но совершенно очевидно, не имеющей ни малейшего представления о существовании другого «князя Виктора»? Правда, когда они столкнулись в сражении, она была явно поражена, но это возможно, просто следствие того, что она считала его только что вернувшимся из царства мертвых! Почему она оказалась здесь, в этой реальности? Может это настоящая Моника, только переодетая, играющая с ним в какую-то странную игру, или ей, действительно, неизвестно, кто он такой? Все-таки Марчелло подозревал последнее и все сильнее уверялся в том, что эта кровожадная мегера, очевидно была призвана стать орудием судьбы и отправить его душу прямиком в норманнский ад. Похоже, Господь Бог решил сыграть забавную шутку с одним из своих творений. И этим творением оказался он, Марчелло.

Однако, несмотря на всю свою растерянность и потрясение, Марчелло точно знал одно, и это решало все дело. Каковы бы ни были причины, – он больше не Марчелло. Он только что попал в жизнь другого человека, возможно даже, какого-то своего дальнего предка. Теперь ОН стал Виктором Храбрым, настоящим норманнским ярлом, живущим во времена викингов и вовлеченным в подлинную и очень опасную войну между соседними племенами. Интуиция подсказывала ему, что теперь, пожалуй, не стоит говорить этим людям о его прошлой жизни или о том, откуда он к ним пришел на самом деле. В противном случае, они могут посчитать его сумасшедшим, а то и просто – убить. Что там ни говори, но ради своей собственной безопасности, а также, чтобы не сойти с ума, для него будет лучше, если он и сам станет считать себя Виктором, – их князем и вождем…

Из-за облака проглянула луна, и тут Марчелло, или теперь уже Виктор, – прервал свои размышления потому, что боковым зрением уловил какое-то непонятное движение на равнине. Он посмотрел в том направлении и ужаснулся – прямо к ним, залитые лунным светом, отбрасывая чудовищные тени, мчались три громадных волка. К его ужасу хищники, очевидно не были замечены больше никем из воинов.

Предупреждая своих спутников, Виктор воскликнул:

– Смотрите, волки! Нам следует быть осторожнее!

К его удивлению викинги только громко расхохотались.

В это время волки завыли словно демоны, вырвавшиеся из преисподней, и помчались еще быстрее, очень скоро сокращая расстояние, отделявшее их от людей.

– Они нападают! Спасайтесь, парни! – заорал Виктор и бросился бежать, но уже в следующее мгновение осознал, что бежит один, а все его люди по-прежнему хохочут и даже с места не двигаются! Господи! Ну что за сборище сумасшедших идиотов! Неужели они и пальцем не пошевелят, чтобы защитить самих себя? Напрягая одеревеневшие мускулы, он изо всех сил припустил по кочковатой тундре, с усилием хватая холодный ночной воздух ртом, но все это, похоже, было напрасно. Серые чудовища, завывая и взлаивая, без особого труда сближались с ним.

За спиной послышались их мягкие прыжки, затем их смрадное дыхание ударило ему в ноздри, и в следующее мгновение он почувствовал сильный толчок в спину и покатился на промерзшую землю. Издав предсмертный хрип, Виктор повернулся к хищникам, выставил вперед руки в тщетной надежде защитить лицо от острых клыков. Проклиная свою несчастную судьбу, он ждал, когда эти кровожадные чудовища начнут им закусывать, и жалел только об одном, что так и не узнает, за каким чертом провидение забросило его на тысячу лет назад. Неужели только для того, чтобы накормить этих выходцев из ада?

Вдруг, в следующую секунду, он услышал радостное повизгивание, и почувствовал, как шершавый язык облизывает его лицо, а руку игриво покусывают огромные зубы.

Еще через мгновение, его воины подошли к нему и, окружив вождя и волков, стали с ухмылками наблюдать за всем происходящим.

– Что тут вообще происходит? – хрипло спросил Виктор и сделал попытку сесть, но тут же вновь упал под тяжестью волков, вставших своими передними лапами ему на плечи.

– Ярл! Разве ты не узнаешь своих зверюшек? – смеясь воскликнул один из мужчин.

– Зверюшек? – Виктору, наконец, удалось сесть и удерживая буйно радовавшихся хищников на расстоянии вытянутой руки, он переспросил: – Это что, мои зверюшки?

– Да, ярл. Посмотри, они прибежали, чтобы с тобой поиграть.

– Поиграть?!

Несколько воинов засмеялись, а Орм объяснил:

– Действительно, вы все время так забавлялись в тундре, охотились, гонялись друг за другом. За вами было так весело наблюдать!

Нахмурившись и все еще подозрительно глядя на животных, Виктор переводил дух. Все три зверя, удовлетворив первоначальную радость от встречи с ним, теперь стояли рядом и, вынув языки, в ожидании преданно смотрели на него. Теперь Виктор мог их рассмотреть как следует. Действительно, это были восхитительные создания – с мощными телами, серебристо-серым мехом и пушистыми хвостами. У животных были удивительно умные, почти человеческие глаза, и над их мордами поднимались белые облачка пара.

Мужчина осторожно протянул руку и легонько потрепал по холке ближайшего зверя. Тот завилял хвостом и лизнул ладонь хозяина. Повинуясь чувству, Вик-тор обнял остальных двух животных, и волки, словно маленькие собачки, ответили ему радостным повизгиванием и другими проявлениями щенячьего восторга.

Впервые за все время, что он провел в этом призрачно древнем мире, Виктор почувствовал себя по-настоящему счастливым.

– Как их зовут? – спросил он окружавших его людей.

– Сейчас ты ласкаешь Хати, волчицу, – ответил Орм. – Ее так назвали в честь мировой волчицы, которая охотится за луной. Самцов зовут – Тор и Гери, – добавил другой, – в честь бога грома и одного из волков, сопровождающих Одина.

Улыбаясь Виктор встал и, еще раз потрепав животных, сказал:

– Ну и прекрасно. Тогда давайте пойдем дальше.

Волки двинулись за ним по пятам, след в след, а потом уступив им право сопровождать вождя, пошли и остальные викинги.

Вскоре они все вместе оказались возле большого длинного здания, в котором все стены и крыша были сложены из толстых плит дерна. Из отверстия в центре крыши струился кольцами дым. Вокруг центрального здания были расположены несколько меньших по размеру строений такой же примитивной конструкции, а чуть поодаль угадывалось присутствие небольшой деревни.

– Это мой дом? – спросил Виктор, ткнув пальцем в сторону большого строения.

– Да, ярл.

Большинство воинов пожелали ему спокойной ночи, но пятеро викингов с тремя волками зашли с Виктором внутрь. Как только они закрыли за собой резную дверь и оказались в грубых сенях, в нос Виктору ударила густая смесь запахов дыма, подгоревшей еды, сырой травы и еще чего-то. Чадящие светильники, наполненные видимо китовым жиром, отбрасывали тусклый свет.

Виктор посмотрел на спутников слезящимися от чада глазами и произнес:

– О, Боже, такое ощущение, что тут резину палили! Вы что, про вентиляцию ничего не слышали?

– Нет, ярл! – хором ответили викинги. Он потер глаза.

– Вы хоть представляете, как вредно дышать всем этим дымом? – Воины обменялись изумленными взглядами. Внезапно Виктор почувствовал новый приступ слабости, голова у него закружилась и он добавил: – Ладно, ничего. Об этом мы завтра потолкуем.

– Разве ты не собираешься сегодня проводить свой военный совет, ярл? – спросил один из викингов.

– Это еще зачем?

– После сражения с Вольфгардом ты всегда обсуждал со своими советниками их итоги и планы на будущее.

– Я так полагаю, что все вы как раз и составляете мой военный совет, да?

Пять голов согласно кивнули, а один воин сказал:

– Мы твои вассалы, ярл, и верные слуги.

Виктор принужденно улыбнулся:

– Прошу меня извинить, ребята. После своего возвращения из царства мертвых я, похоже, совсем потерял голову и забыл обо всем. Я даже не помню ваших имен.

– Мы все понимаем – отозвался Орм. – Я – Орм Смелый и другие будут рады назвать свои имена, чтобы освежить твою память.

– Я – Свен Прозорливый, твой кровный брат, – представился высокий и красивый светловолосый воин с блестящими голубыми глазами и небольшой бородой.

– А я – Здоровяк Ролло, – улыбнулся темноволосый кареглазый мужчина крепкого телосложения.

– Я – Оттар Добрый – сказал худощавый молодой викинг.

– Меня зовут Хитрец Канут, – подал голос высокий бородатый великан с повязкой на глазу. Лицо его все было изборождено шрамами.

Виктор пожал каждому воину руку, всякий раз наталкиваясь на изумленные взгляды и стараясь не обращать на это внимания.

– Я чрезвычайно рад познакомиться с вами, джентльмены. Однако, если вы не против, я бы сегодня не стал проводить этот самый военный совет.

– Как пожелаешь, ярл, – отозвался Свен. – В конце концов, не каждый день воины отплывают к Одину, а затем возвращаются после встречи с ним. Когда отдохнешь, ты должен рассказать нам все о твоем путешествии в Валгаллу.

– Это можно, только вы мне все равно не поверите, – обронил Виктор.

– Ты думаешь, что тебе лучше остаться одному? – с сомнением спросил Оттар. – Мы волнуемся за тебя.

– Поверьте, все отлично. Я уже почти восстановился, – Виктор поморщился и потер ноющий висок.

В этот момент Канут втолкнул в комнату молоденькую светловолосую девушку:

– Вот! Ива будет ухаживать за тобой всю ночь, если понадобится. А утром твоя ключница Хельга приготовит для тебя завтрак.

Виктор улыбнулся служанке. Маленькая голубоглазая девушка с распущенными по плечам волосами, испуганно смотрела на него. На вид ей было не больше шестнадцати лет.

– Привет, Ива, – сказал он.

– О, господин мой! Ты жив! – воскликнула она.

– Похоже, так.

– Но это же невозможно!

– Это ты мне говоришь?! – усмехнулся Виктор.

– Да, рабыня, твой господин возвратился из Валгаллы, – нахмурившись, грозно сказал девушке Канут. – И теперь ты должна будешь искупить свою вину, трусливая дрянь!

Увидев как Ива в ужасе отшатнулась, Виктор спросил:

– Что еще у нее за вина?

Канут еще больше нахмурился и гневно сказал:

– Ива была избрана из всех девственниц в жертву, чтобы сопровождать тебя в Валгаллу, но она сбежала в горы, и, видимо, эльфы помогли ей спрятаться. Теперь, ярл, если захочешь можешь забить ее до смерти за предательство.

Услышав испуганный крик рабыни, Виктор неприязненно воскликнул:

– Бить ее? За то, что она не захотела умереть? Никогда!

Великан удивленно посмотрел на своего князя, а потом захохотал:

– А! Ты наверное, найдешь для нее другое наказание, да? – он игриво подтолкнул Виктора локтем вбок.

– За что же ее наказывать? – снова повторил ярл.

– Думаю, нашему конунгу надо отдохнуть, – сказал Орм и строго посмотрел на служанку. – Смотри хорошенько ухаживай за своим господином, рабыня, или я сам покараю тебя. Наш ярл сейчас еще очень слаб и устал.

– Слушаю, господин, – ответила с поклоном Ива.

– Ярл, мы соберем наш совет утром, – добавил Свен, и викинги один за другим покинули его «дворец».

Когда они удалились, девушка робко посмотрела на Виктора.

– Господин, чем я могу тебе услужить? Он откашлялся и внезапно охрипшим голосом произнес:

– А кто его знает! Вряд ли у тебя найдется тут бутылочка виски, она бы сейчас пригодилась. – Ива, недоумевая, смотрела на него. Тогда он отвел глаза в сторону и, заметив вилявших хвостами волков, снова закашлялся и спросил: – Слушай, есть тут в доме место, где было бы хоть немного поменьше дыма. У меня скоро горло от него раздерет, и голова ужасно болит.

Девушка улыбнулась и взяла его за руку.

– Пойдем, ярл. Я покажу, где находится твое ложе.

Они прошли через несколько слабо освещенных комнат и вошли в опочивальню, в которой находились несколько деревянных стульев с высокими спинками, сундук и примитивная узкая кровать, покрытая звериными шкурами. В ту же секунду, сопровождавшие его волки взобрались на ложе, почти все заняв своими массивными телами. Виктор глухо заворчал, увидев такое нахальство.

– Эй, эй, минутку, животные! А где, интересно, я буду спать?

Ива хихикнула у него за спиной и сжала его руку.

– Ты можешь пойти в мой покой, ярл. Для меня будет большой честью провести с тобой эту ночь. Тебе будет хорошо со мной. Я еще не знала мужчин.

Виктор отшатнулся и строго взглянул на служанку.

– Ты что говоришь! Ты же еще совсем ребенок!

– Нет, господин! Я самая взрослая девственница в племени. Поэтому меня и выбрали жертвой, чтобы сопровождать тебя в Валгаллу. Я… я сожалею о том, что струсила!

Виктор выслушал эту информацию без особого внимания, так как голова у него совершенно разламывалась, к тому же груз усталости все сильнее давил ему на плечи.

Он сердито сказал рабыне:

– Мне наплевать на то, что ты самая старая девственница в племени. Ты не должна приглашать в свою комнату других мужчин, по крайней мере, пока тебе не исполнится восемнадцать лет. Ясно тебе?

– А как я узнаю, когда это будет? – растерянно спросила девушка.

Он досадливо махнул рукой.

– Ну, пока не выйдешь замуж.

Ива улыбнулась, и на ее щеках появились симпатичные ямочки.

– Но, ярл, рабыни не выходят замуж.

Виктор нетерпеливо нахмурился.

– Я уже могу сейчас точно сказать, что у вас тут скоро произойдут грандиозные перемены.

– Ярл…

– В конце концов, я тут босс или кто?

– Босс?

– Ай, ну, господин! Девушка опустила глаза:

– Да, ты наш господин.

Тогда он улыбнулся и ласково сказал:

– Тогда иди спать, Ива.

Рабыня тихо выскользнула из его покоев.

Посмотрев на трех огромных волков, захвативших его кровать, мужчина тяжело вздохнул. Господи, его до сих пор трясло от холода, к тому же он ужасно устал. Сбросив с себя все свое промокшее одеяние, Виктор подошел к кровати.

– Ну, вы, серые, подвиньтесь, – он легонько растолкал «зверюшек» и улегся в середину между ними. – Пусть я оказался в Валгалле, пусть в Хеле, но я устал и хочу спать. Эти полеты во времени меня совершенно утомили. Такое ощущение, будто я прожил каждый из этих тысяч годов.

Ему с трудом удалось втиснуться, между телами лежащих рядом волков и забраться под теплые шкуры, которыми была покрыта его постель. Почувствовав как его «зверюшки» вновь начали облизывать его лицо и выражать свою любовь, он застонал от досады. Голова у него все еще гудела от удара сумасшедшей валькирии, все тело ныло после утомительной борьбы с ледяными океанскими волнами. И это не говоря уже о том потрясении, которое выпало на его долю сегодня. Подумать только! Еще утром он проснулся в комфортабельном особняке на улице залитой теплым весенним калифорнийским солнцем, а лег спать в какой-то вонючей, пропахшей дымом норе на звериных шкурах! Есть от чего сойти с ума: никто не скажет, что его состояние близко к цветущему.

Он оказался исторгнут из своего уютного существования в двадцатом столетии и заброшен в самые мрачные грубые века европейской истории, в которых его ждали кровавая яростная вражда и валькирия, жаждущая прикончить его. Через это таинственное временное кольцо, окно, дверь, или как там его назвать, его занесло прямиком в жизнь Виктора Храброго, и только Господь знает, что с ним случится завтра.

На другом берегу фьорда беспокойно ворочалась в своей постели Рейна Похитительница. Ну почему ей никак не удается забыть эту странную встречу с Виктором Храбрым? Почему она все время думает о нем? И почему ее волнует, вспоминает ли он ее? Может быть, этот викинг возвратился из Валгаллы совсем не богом, а страшным колдуном, и теперь он будет ее постоянно мучить?

Но несмотря на все эти домыслы и сомнения, Рейна знала одно – сейчас этот человек, ее враг, заинтересовал ее больше, чем когда-либо, и если она станет о нем думать, то ничего хорошего это ей не принесет. Виктор ничем не отличался от других грубых варваров, которые захватили ее в детстве, лишили свободы. Это такие как он, разрушили ее жизнь, убили отца и маленького братца. Она не успокоится, пока не убьет всех викингов и не позволит колдовским чарам Виктора Храброго отвратить ее от поставленной цели.

Завтра она отправится на другой берег фьорда и проникнет на территорию своего врага. Завтра она с ним покончит… Может быть после этого ее любопытство будет утолено сполна… как и чувство мести.

ШЕСТЬ

– Доброе утро, господин!

Первым человеком, с которым Виктор встретился назавтра, выбравшись из-под шкур, была его ключница и домохозяйка, стоявшая возле открытого очага, расположенного в центре комнаты. Женщина помешивала какое-то варево, кипевшее и булькавшее в огромном металлическом котле, висевшем над сложенным из камней кострище. Виктор потер глаза, заслезившиеся от едкого дыма.

Он проснулся почти час назад и сразу испытал потрясение от той реальности, которая его окружала. Сначала ему даже показалось, что это продолжается все тот же кошмарный сон, который мучил его всю ночь. Затем, осознав, что все случившееся ему не снится, Виктор сразу, вообще, пожалел, что открыл глаза.

Волки разбудили его задолго До рассвета, и ему пришлось встать и выпустить их в холодную предутреннюю тьму, после чего он вернулся в свою опочивальню и стал одеваться. В сундуке оказались некоторые вещи из гардероба того, погибшего Виктора – грубая белая рубаха до колен, кожаная куртка, коричневые холщевые штаны и сапоги из мягкой кожи. Вся одежда прекрасно ему подошла, и он оделся перед большим серебряным блюдом, которое использовал вместо зеркала. Затем, при помощи какого-то омерзительного дурно пахнущего мыла и тупого лезвия он побрился и привел в порядок волосы, воспользовавшись примитивным гребнем, вырезанным из моржового клыка.

Закончив утренний туалет, Виктор отправился обследовать дом. Он осмотрел несколько комнат и был поражен тем, что его «дворец», оказывается, полон людей. Рабыни разных возрастов приветствовали своего вернувшегося ярла с почтительным благоговением и стыдливыми улыбками. Все были заняты какими-либо делами. Здесь просыпались должно быть, очень рано. В одной крохотной комнате Виктор с удивлением увидел как женщины пряли шерсть и ткали грубое полотно. В другой комнате он, с огромным интересом посмотрел на приготовление пахты и сыра. В третьей проследил за тем, как месили тесто и резали овощи. Все было удивительно необычно и… и так знакомо!

Наконец, Виктор встретился со своей ключницей.

Это была высокая, худая женщина средних лет: из-под домашней шапочки у нее выбивались пряди серебристых седых волос, а тонкие, резкие черты совсем не придавали обаяния ее сухому лицу. Виктор с интересом взглянул на две фибулы, застегнутые у женщины на плечах, при помощи которых поддерживалось ее одеяние. Одна застежка представляла из себя простое украшение, сочетание металлических узоров с маленькими кусочками янтаря. Другая фибула давала представление о том, кем была ее владелица; от нее вниз свисала цепочка с кольцом, на котором висели разные предметы хозяйственного обихода: ключи, ножницы, иголки, маленький нож и пара маленьких кожаных мешочков.

– Ты должно быть Хельга, – пробормотал он.

– Да, хозяин, – ответила женщина, опустив глаза. – Хитрец Канут сказал мне, что ты возвратился из Валгалла.

– Полагаю, что сегодня все селение только об этом и говорит, – предположил Виктор.

Женщина посмотрела на него отсутствующим взглядом и спросила:

– Ты голоден, хозяин?

Теперь он и сам почувствовал, что просто умирает от голода, хлопнул в ладоши и улыбнулся.

– Да! Воскресение из мертвых, знаешь ли, пробуждает у мужчин просто волчий аппетит!

Смущенно нахмурившись, Хельга взяла миску и плюхнула туда жидкой овсяной каши, затем схватила ложку и поставила еду на стол. Виктор сел на стул с изящными резными ножками и высокой спинкой, взял грубой металлической ложкой немного горячей каши и снял пробу. Еда была скорее похожа на слегка разваренные зерна, чем на кашу, и хотя вкусной ее назвать было нельзя, все же есть это было можно.

Хельга поставила перед воскресшим конунгом металлический сосуд, в котором было какое-то комковатое белесое варево с резким запахом. Виктор поморщился.

– А это что такое?

– Сыворотка, господин. Ты пьешь это по утрам.

– Да? – он с сомнением посмотрел на напиток. – А больше ничего нет?

– Есть эль или пахта.

– А-а! Пахта – это хорошо!

Ключница пожала плечами и, взяв кружку, ушла с ней, но тут же вернулась с другой, наполненной густой пахтой, приятной на вкус, особенно если ее немного охладить.

Во время еды Виктор лучше рассмотрел помещение, в котором находился. Как и во всех остальных комнатах дома, центральный зал имел высокий потолок, покрытый толстым слоем дерна и поддерживаемый прочными деревянными столбами. Однако, на этом сходство с остальными комнатами заканчивалось. Во всех покоях, которые он уже осмотрел утром, полы были из утрамбованной земли, а в этой центральной трапезной, были устроены полы из светлого, гладко оструганного дерева. Сам Виктор сидел за длинным столом с ровным, выскобленным ножом, верхом. Вокруг него стояли такие же, как у него, стулья с высокими спинками, украшенными резными изображениями воинов, лошадей и какими-то странными письменами. Виктор предположил, что это и есть руны. У стен были расставлены длинные скамьи, покрытые потемневшей узорами и изображениями норманнских воинов, сражавшихся с драконами, эльфами, людоедами и троллями.

Виктор сделал вывод, что эта трапезная, очевидно, служила одновременно и пиршественным залом и залом для заседаний совета. Несомненно, именно здесь Виктор Храбрый пировал со своими людьми или обсуждал военные планы. Хотя все здесь было довольно привлекательно по сравнению с другими помещениями, но его глаза и тут слезились и в горле першило от запаха дыма, жира и подгоревшей еды, исходивших от большого каминного очага в центре комнаты. Встреча с обухом боевого топора женщины-воина, состоявшаяся прошлой ночью, тоже не прибавляла ему здоровья. Виктор подумал, что раз уже ему придется остаться в мрачном средневековье, он должен будет потребовать, чтобы слуги систематически проветривали дом. Да! И надо научить этих людей делать нормальные камины.

После завтрака Виктор вышел на улицу. День был прохладный, но приятный и ему стало значительно лучше, легче на свежем воздухе после спертой атмосферы дома. Он сделал несколько глубоких вдохов, с наслаждением чувствуя, как морозный воздух холодит кожу.

Впервые за все время Виктор смог осмотреть окрестности при дневном свете и окончательно убедиться в том, что оказался очень-очень далеко от Калифорнии двадцатого века. Прямо перед ним раскинулась величественная и удивительная панорама.

На некотором расстоянии от поселка высились массивные, мрачные горы с меховыми снежными шапками на вершинах, а ближе, у их подножья, раскинулась широкая равнина с редкими поблескивающими, словно зеркала, лужицами. Там и тут, на покрытых мхом участках оттаявшей земли храбро тянулись вверх березы и ивы, серебристые от утреннего тумана. На запад остров перерезал глубокий, огромный фьорд, и его высокие скалистые утесы тянулись на юг, насколько хватало взгляда. За их вершинами не было видно, где остров заканчивался, но Виктор предположил, что его княжество Ванахейм, должно быть, ничуть не меньше по размерам, чем Исландия.

Поблизости находились плохо обработанные участки земли, очевидно, принадлежавшие жителям деревни, самой типичной средневековой деревни, словно сошедшей сюда с древних миниатюр.

Большинство из хозяйственных построек и убогих лачуг, в которых жили эти люди, были точными копиями Дома вождя и отличались от него только меньшими размерами. Они представляли из себя примитивные строения с деревянными дверями, со стенами, обложенными дерном. Виктор заметил жалкие огороды и высокие стога сена рядом с низенькими сараями, в которых, очевидно, держали домашних животных. Возле некоторых хижин, прямо на грязных дворах, хлопотали женщины, занимаясь приготовлением пищи, а детишки забавлялись примитивными игрушками из палочек и камней. Прямо за поселком несколько человек вспахивали поле деревянными плугами, покрикивая на волов.

Виктор покачал головой и критически усмехнулся. М-да, действительно, он оказался в совершенно другом времени. Ну и дела! По логике вещей, ему бы следовало сейчас чувствовать ужас при одной мысли о своем внезапном перемещении из безопасного, устроенного существования в двадцатом веке. И он, действительно, ощущал растерянность и неуверенность. Но, с другой стороны, его возбуждало фантастически необычное положение, в котором он оказался, и возможность испытать свои физические возможности. Время, в котором жизнь и смерть зависели только от его умений, стойкости и силы духа, – это время давало отличный шанс проверить и свои умственные способности. Была и еще одна удивительная особенность его теперешнего существования – то состояние раздвоенности, известное ему, как ощущение «другой жизни», – здесь, сейчас отсутствовало.

А есть ли в этой его жизни место для Рейны Похитительницы? Виктор вновь, уже в который раз, вспомнил свою драматическую и пугающую встречу с этой земной валькирией. Как все же странно, что она, так напоминает ему женщину, которую он любил совсем недавно, или еще будет Любить. Она похоже и не представляла себе, что он ей известен, и что она его любит.

Интересно, что сейчас чувствует настоящая Моника в далеком двадцатом столетии. Скучает ли она о нем? Может быть, кого-то там обвиняют в том, что он погиб во время съемок последней сцены? Да умер ли он?

К своему удивлению Виктор, несмотря на свою печаль по оставленной где-то там, в бездне времен, Монике, не ощущал особой тоски или боли по всем остальным своим знакомым и близким людям. Ему было понятно, что жизнь там стала бессмысленной после того, как Моника ушла от него и была потеряна всякая возможность создать с ней семью. Напротив. В этих мрачных и неуютных временах вызов, брошенный ему Рейной, женщиной-воительницей, давал новый шанс.

«Если только он сможет хорошенько с ней познакомиться, до того как она прикончит его», – меланхолично подумал Виктор и уже собрался предпринять новое обследование подвластных ему земель, как вдруг заметил появившегося между домами мужчину, в котором он узнал Свена. Воин подошел к своему конунгу:

– Приветствую тебя, ярл! Как ты себя сегодня чувствуешь?

– Кажется начинаю понемногу приходить в себя. Скоро совсем привыкну.

Свен нахмурился и поскреб светлую бороду.

– Как ты странно разговариваешь, ярл. Может быть это связано с тем испытанием, которому подвергли тебя боги?

– Слушай, можем мы с тобой поговорить, как равные? – вместо ответа произнес Виктор.

– Зачем ты хочешь стать ровней мне, ярл? – недоумевая, спросил Свен. Виктор засмеялся.

– Ты знаешь, мне сейчас очень нужен друг!

– Но мы и так больше, чем друзья, – сказал воин. – Разве ты не помнишь как пять зим назад мы с тобой стали кровными братьями?

Виктор покачал головой.

– Не может быть! Мы, действительно, кровные братья?

– Ну конечно! Как заведено, по обычаю предков, мы смешали нашу кровь во время священной церемонии и стали побратимами. А потом мы пировали до рассвета, делили женщин на одном ложе и принесли в жертву Одину самого сильного раба. – Услышав такое, Виктор побледнел, и Свен схватил его за руку. – Ярл! – воскликнул воин, – тебя бьет дрожь, словно весеннего новорожденного ягненка. Может тобой овладела черная немочь?

Оглянувшись вокруг, чтобы убедиться, что никто их не слышит, Виктор, вполголоса, доверительно сказал:

– Знаешь, Свен, с той самой минуты, как я вернулся из Валгаллы, я совершенно ничего не помню о своей жизни здесь.

Свен удивленно приподнял бровь:

– Неужели ничего?

Виктор попытался объяснить свое состояние.

– Понимаешь, это такое чувство, как если бы моя память о Ванахейме была записана на пергаментном свитке, который теперь стал абсолютно чистым.

Свен задумчиво кивнул.

– Я и другие воины, уже подумали о чем-то подобном. Мы говорили об этом после того, как покинули тебя вчера ночью. Да, ярл, ты выглядишь поистине таким же растерянным, как Тор, утерявший свой молот[10].

Виктор хмыкнул:

– Хорошо сказано!

Свен задумчиво поскреб бороду.

– Все твои вассалы, и я в том числе, мы думаем, что твоему странному состоянию должно быть какое-то объяснение. Есть какая-то причина, почему все это случилось с твоей памятью. Может быть, Один хочет, чтобы ты начал все сначала? Возможно, тебе следовало забыть прошлое и приобрести новый опыт, чтобы лучше управлять нашим народом. Помнишь, как Один решил пожертвовать одним своим глазом, чтобы стать мудрее?

– Знаешь, а ведь ты наверное прав, – ответил Виктор, стараясь скрыть виноватый взгляд. – В любом случае, сейчас больше чем когда-либо мне требуется твоя дружеская помощь.

Свен низко, почтительно поклонился.

– Я всегда готов служить тебе, ярл. Обрадовавшись тому, что у него, кажется, появился первый друг, Виктор горячо воскликнул:

– Ты должен мне все как следует объяснить – как работают эти люди, чем мы тут занимаемся и особенно я бы хотел во всех подробностях знать, как мы поселились здесь на Ванахейме.

– Как пожелаешь, ярл. Пойдем, я начну свой рассказ.

И оба мужчины отправились по грязной улице вдоль длинного ряда домов. По пути им попались несколько мальчишек, гнавших куда-то примерно полдюжины отчаянно визжавших поросят. Виктор улыбнулся, провожая их глазами, а Свен начал объяснять:

– Как тебе известно, ты вождь и глава нашего рода. Тебе надо разрешать все спорные вопросы и принимать ответственность за все, что происходит среди наших людей. Жизнь всего племени зависит от тебя.

– Это я понимаю. Все наши люди живут здесь в поселке?

– Да, большинство – здесь. Только пастухи на равнине – охраняют стада овец.

Свен сделал Виктору знак следовать за ним, и они оба вошли в маленькую закопченную хибару. Внутри этой черной от копоти, дымной лачуги, стояла ужасная жара, и Виктор с первого взгляда догадался, что они находятся в кузнице. По стенам было развешено всевозможное оружие – мечи, наконечники копий, боевые топоры, шлемы и щиты. А в центре кузницы, у наковальни, стоял высокий, мускулистый, мокрый от пота мужчина в одной кожаной жилетке и узких штанах. Он резкими энергичными движениями раздувал мехами огонь в горне и при этом на его руках огромными буграми вздувались стальные мускулы. Не замечая гостей, кузнец отпустил меха, резко схватил клещи и, подцепив из горна раскаленную полосу металла, быстро перенес ярко-алую, брызгающую искрами заготовку на наковальню, а затем, подхватив тяжелый молот, стал громко и часто бить по металлу.

– Эйрик! – позвал кузнеца Свен. – К тебе пришел наш ярл.

Эйрик оторвался от наковальни и заулыбался пришедшим. Опустив молот, он сделал к ним пару шагов и поклонился.

– Ярл, мы были так благодарны богам за то, что они возвратили тебя нам.

– Спасибо, Эйрик, – Виктор посмотрел по сторонам. – У тебя тут, как я посмотрю, солидная фирма. Эйрик нахмурился и озадаченно сказал:

– Канут говорит мне, что ты прошлой ночью потерял в битве свой меч. Он у тебя сломался, да?

– Ах, да! Было дело, – улыбнулся Виктор при воспоминании о том, как пытался вчера сразиться своим бутафорским оружием.

Эйрик пошел в дальний угол кузницы и, сняв с полки большой меч, вернулся к конунгу. Он протянул Виктору оружие и, глядя ему в глаза, сказал:

– Это для тебя, ярл. Я делал его с самой осени, чтобы подарить тебе!

Виктор даже затаил дыхание от восхищения. Длинное и широкое стальное лезвие грозной тяжестью легло ему в ладонь. Это оружие было настоящим шедевром кузнечного ремесла. Изготовленное из сваренных между собой металлических полос; прекрасно закаленное, оно поражало тщательностью и качеством обработки. Рукоятка меча была украшена золотом и драгоценными камнями, а вдоль отсвечивавшего голубоватым блеском лезвия, шел затейливый узор из переплетенных злобных змей. Виктор и представить себе не мог, что такие замечательные творения рук человеческих могли изготавливаться во времена викингов в их примитивных мастерских.

Он благодарно кивнул кузнецу.

– Спасибо, Эйрик. Я глубоко тронут, – большая честь для меня принять твой дар.

Мужчина радостно улыбнулся, его лицо при этом осветилось и стало каким-то по-детски мягким.

– Ну что ты, ярл, это для меня огромная радость видеть, что тебе мой дар пришелся по душе.

– А где вы берете железо для своих заготовок?

– Там, среди холмов, мы добываем болотную руду, – Эйрик подмигнул Свену. – И гномы нам в этом помогают. А золото, серебро и другие драгоценности мне дают наши воины, когда возвращаются из своих походов.

– Прекрасно! – Виктор осмотрел горн и очаг и спросил: – А, кстати, вам вообще, что-нибудь известно о существовании дымоходов? – Эйрик покачал головой, а выражение его лица ясно показывало, что ему непонятно, о чем это говорит ярл. Виктор это тоже понял и произнес: – Ну, ладно. Нам нужно все это как следует обсудить на днях.

– Да, ярл!

Свен и Виктор покинули кузницу и направились к узкому длинному строению, двойные широкие двери которого были отворены. Когда мужчины вошли внутрь, Виктор изумленно посмотрел на стойла, доверху наполненные охапками сена. В нос им ударил сильный запах навоза, и он сразу догадался, что они оказались в древней примитивной конюшне.

Конунг посмотрел на Свена.

– А сюда мы зачем пришли?

– Я подумал, может быть тебе захочется вновь увидеть своего боевого коня.

– Ах, ну да-да, конечно.

Свен подвел Виктора ко второму стойлу, возле которого худощавый, черноволосый, мрачного вида, мужчина чистил низкорослую сильную лошадь золотистой масти. Мужчина скосил глаза на вошедших и продолжил свою работу.

Когда они привыкли к сумраку, Свен сказал:

– Ярл, а это твой конюх Невин. Виктор кивнул и произнес:

– Рад видеть тебя, Невин. Оказывается, ты отлично ухаживаешь за животными.

Лицо мужчины не изменилось, оно осталось таким же бесстрастным и суровым, когда он поклонился и несколько принужденно сказал:

– Мы все рады, что ты возвратился из мертвых, ярл.

– У Невина есть брат-близнец. Он наш деревенский скальд, – заметил Свен. – Квигли сочиняет саги о наших деяниях и поет их на наших пирах. А Невину иногда приказывают прислуживать за столом во время военных советов, куда не положено допускать женщин.

– Я с огромным нетерпением жду встречи с твоим братом, Невин, и надеюсь вскоре еще увидеть тебя.

Натянуто кивнув, конюх торопливо вышел из конюшни.

– Довольно мрачный парень, а? – сказал Виктор, задумчиво посмотрев ему вслед.

– Не все наши рабы смирились со своим пленением, – пожав плечами, хладнокровно обронил Свен.

– Да уж, могу представить, как они к нам относятся! Особенно, если учесть, что это именно мы захватили их в плен и лишили свободы. Я не прав?

– Прав, ярл.

Маленькая лошадь тихонько заржала, и Виктор, положив меч у стены, подошел к животному. Лошадь нетерпеливо ткнулась ему в ладонь своими нежными мягкими губами и фыркнула. Она была меньше тех животных, с которыми он имел дело до настоящего времени, но на вид этот скакун был сильным и коренастым, с густой лохматой гривой и красивыми светло-золотистыми глазами.

– Замечательный образец! – восхищенно прищелкнул языком Виктор. – Как эту лошадь зовут? Свен улыбнулся.

– Этого жеребца зовут Слейпнир, в честь восьминогого жеребца, на котором ездит Один.

– Откуда же он у меня?

– Во время Тинга… – начал Свен, но Виктор перебил его.

– Что такое «Тинг»?

– … Каждое лето все жители Ванахейма собираются на общее празднество в месяц сенокоса. Минуло три лета с той поры, когда Слейпнир победил всех жеребцов в их сражениях за кобылицу, и на прошлом Тинге его владелец подарил коня тебе в знак верности.

– Говоришь, сражения жеребцов? – переспросил Виктор.

– Да, ярл. – Виктор не захотел уточнять детали этого сражения, и Свен, помолчав немного, спросил: – Не захочешь ли ты в скором времени прокатиться на своем Слейпнире?

Конунг потрепал коня по холке и кивнул:

– Да, конечно. Как только закончим нашу прогулку. Мне хочется самому осмотреть окрестные равнины.

– Отлично, ярл, так и поступим. – Они покинули конюшню, и Свен указал рукой на группу приземистых лачуг, за которыми виднелись два поля. – А вон там – дома карлов.

– Карлов? – снова переспросил Виктор.

– Ну, земледельцев, крестьян. Каждый из них владеет маленьким участком земли, и у большинства есть рабы, которые на них работают.

– А что дальше на острове?

– Остальная территория практически не заселена. Как ты знаешь, Вольфгард живет на другом берегу фьорда, и мы на его территорию не вторгаемся, ну, если только не воюем. Дальше, за пустошами, в горных долинах, лежит земля гейзеров и кипящей грязи, где живут тролли и великаны. Они подстерегают отважных воинов и утаскивают их вниз, в Хель. А еще дальше, на вершине горы, копит свою злобу мстительный Серт.

– Кто такой Серт? – спросил Виктор, глядя в том направлении, куда указал Свен.

– Серт – демон огня, в его честь мы и назвали огнедышащую гору, где он обитает.

– Ах, так! А эта гора когда-нибудь извергалась? Свен покачал головой.

– Нет, по крайней мере, пока мы тут живем. Серт громыхает и трясет землю почти каждое лето, но хранит покой, пока мы держимся вдалеке от его владений и, начиная посев, приносим ему в жертву самую красивую девушку-рабыню.

Сердце Виктора отчаянно заколотилось при этих словах. Нет, ему, действительно, придется тут как следует поработать, чтобы положить конец языческим обычаям этого варварского народа.

– А где мы, кстати, берем этих рабов? – спросил он.

На лице Свена появилась гордая улыбка.

– Ну как же, ярл! Мы же совершаем походы на материк. Мы захватываем мужчин и женщин в Ирландии, Шотландии и во Франкском королевстве.

– И, по-видимому, относитесь к ним не лучше, чем к животным, которых разводите для еды?! – взволнованно произнес Виктор.

Свен помрачнел.

– Рабы – наша собственность ярл. У них нет прав. К тому же они часто ленятся, и их приходится наказывать, чтобы держать в повиновении. – Неожиданно викинг хмыкнул и еще раз улыбнулся. – Впрочем, женщин мы приводим к покорности более приятными способами.

Виктор весь внутренне напрягся и, уже догадываясь, какой будет ответ, спросил:

– Ты имеешь в виду, что женщин вы берете против их воли, насилуете?

Свен пожал плечами и, словно маленькому ребенку, принялся объяснять:

– Рабыни не могут отказаться выполнить желание свободного викинга. Воля свободного человека – закон. А когда раб становится старым и бесполезным, хозяин его просто убивает или отвозит на другой конец острова, где тот умирает от истощения.

Потрясенный хладнокровием, с которым его кровный брат рассказывал о таких изуверских законах, Виктор чуть не взорвался от негодования, но в последний момент сдержался. Внезапно ему пришло в голову, что для настоящего викинга такой взгляд на жизнь, собственно, абсолютно нормален, и эти люди не видят ничего жестокого в своих обычаях. Наоборот, с их точки зрения, должно быть, очень мудро не кормить рабов, не приносящих пользы и владеть телами людей, не думая об их душах. Конечно Виктору очень бы хотелось, чтобы народ, которым ему довелось править, относился бы к человеческим жизням не столь жестоко и расточительно, но он уже хорошо понял, что сможет завоевать доверие этих людей и хоть немного изменить их, только если будет действовать очень разумно, терпеливо и осторожно. И еще, он вдруг с особой остротой осознал, насколько нуждаются именно в нем, эти несчастные люди, живущие в такое суровое, жестокое, кровавое время. Нет, в том, что ему пришлось совершить свое путешествие во времени, наверняка, есть определенная цель, божественный промысел!

– Расскажи мне еще о том, как мы все поселились на этих берегах, – попросил Виктор своего спутника. – Ты говорил, что мы приплыли сюда из Исландии. Да! Я припоминаю, что кто-то упоминал о том, как меня оттуда изгнали.

Свен кивнул.

– Это так. Ты был воином из племени Эйрика Рыжего. Одним из его ближайших друзей. Однажды Эйрик убил без законного основания одного своего соседа. Тогда брат жертвы поразил твоего брата. В отместку ты убил пятерых воинов своего врага и отказался уплатить штраф за это.

– О, Боже! Я был таким драчуном? – воскликнул Виктор, с удивлением узнавая про себя такие подробности.

На лице Свена появилось растерянное выражение, потом он уклончиво ответил:

– Может быть… А потом, Альтинг Исландии постановил, что вы оба, Эйрик и ты, должны быть объявлены вне закона.

– Что это значит?

– Никто не смеет давать вам кров, зато любой мужчина может безнаказанно убить вас в любую минуту. И твои родичи не имеют права мстить за это.

Виктор присвистнул.

– М-да, милый закон. Ну и что произошло затем?

– А затем внутри клана Эйрика начались стычки и междоусобицы, и тогда вы с ним решили разделить своих воинов. Часть людей вместе с ним поплыли в Гренландию, а другие последовали за тобой на юг, в Ванахейм.

– А Вольфгард? Как он тут оказался?

– Его тоже изгнали из Исландии за то, что он угнал чужое стадо и, к тому же, обесчестил жену соседнего конунга.

– Неприятный парень, да? – хмыкнул Виктор.

– Это так, – согласно кивнул Свен. – И с тех пор как Вольфгард со своими воинами поселился на берегу фьорда, наши кланы непрерывно воюют.

– Он часто совершает свои набеги на наши земли? – Виктор теперь смотрел в том направлении, где остров прорезался фьордом.

– Как когда… Иногда мир длится несколько месяцев, а иной раз Вольфгард совершает нападения по два раза в день, как это случилось вчера.

– Значит мы должны быть всегда наготове, – озабоченно произнес Виктор Храбрый.

– Да, ярл. Но не тревожься. Наши сторожевые посты стоят вдоль всего фьорда и предупредят нас, если только враги вздумают напасть снова.

– Да, это мудрое решение…

Свен немного помолчал, словно не отваживаясь сказать о чем-то, что его очень мучило, а затем сурово сказал:

– Однако, ярл, ты тоже должен быть готов вести нас в бой, даже пусть ты и утратил не только память, но и свои воинские навыки, если судить по тому, что мы видели прошлой ночью. Неважно! – викинг ободряюще улыбнулся своему вождю. – Мы после полудня каждый день практикуемся, сражаясь на мечах, так что, я думаю, ты быстро восстановишь свои навыки. А я и другие воины с радостью тебе поможем. Возможно, новое нападение Вольфгарда не заставит себя долго ждать, и ты должен быть готов повести воинов за собой и принять вызов любого врага с храбростью и силой, достойными великого Виктора Храброго.

До Виктора только сейчас дошло, какая ему уготована участь, и он даже вздрогнул при мысли о том, что это именно он должен будет возглавлять своих воинов в битвах, подобных тому кровавому месиву, свидетелем которого он вчера оказался. Да уж, конечно, если придется остаться здесь, в этом времени, ему следует научиться себя защищать. Только тогда, может быть, у него появится шанс каким-то образом научить этих воинственных людей жить в мире, не только с членами своего клана, но и с людьми из племени Вольфгарда. Виктор снова дал себе слово, что сначала улучшит свое положение среди этих людей, побольше узнает о норманнском обществе и завоюет доверие своего собственного народа.

Наконец, оба мужчины вновь направились к дому конунга, и, когда они уже подходили к двери, внезапно в голову Виктору пришла любопытная мысль, и он спросил:

– Скажи мне, Свен, – я очень отличаюсь от себя прежнего?

Побратим задумчиво посмотрел на своего вождя.

– Раньше, ярл, у тебя была длинная борода. Наверное, ты ее потерял в Валгалле вместе с памятью. А во всем другом ты совсем такой же, как и раньше.

– Как именно я умер? – затаив дыхание, задал новый вопрос Виктор. Свен засмеялся.

– Надо же, ты даже это забыл! Виктор нетерпеливо кивнул, и тогда викинг рассказал:

– Ты умер вчера, по вечерней поре, после того как мы отразили первое нападение людей Вольфгарда.

– Ах, вот как! Я так и думал…

– Мы победили, ты убил того, кто напал на тебя, но сам был очень изранен и весь истекал кровью. Спустя несколько мгновений, после того как берсеркеры уплыли на своем дракаре назад, ты испустил дух. А когда настала ночь, мы возложили тебя на погребальную ладью и проводили в Валгаллу.

Совсем, как в фильме! С точностью до деталей! Виктор не удержался и, чувствуя, что сейчас узнает что-то удивительное, находящееся за гранью реальности, спросил:

– А ты… а вы не заметили в этот момент ничего… необычного?

Свен пожал плечами.

– Да нет… Ветер был сильный, но ладья долго не загоралась. Она отплывала все дальше в море. А потом внезапно стало очень светло, как днем, и мы увидели, что она охвачена ослепительным пламенем. Да вот еще… В этот момент раздался какой-то громкий удар. Мы еще подумали, что это Тор подает сигнал. А потом мы увидели тебя.

Мужчины помолчали несколько секунд и Виктор спросил:

– Выходит, когда воины Вольфгарда вернулись, они не знали, что я только что возвратился из мертвых?

– Пожалуй так. Когда они отступили в первый раз, ты еще был жив.

– Но мне показалось, что Рейна об этом знала, – тихо, как будто самому себе, сказал Виктор, и его спутник удивленно посмотрел на своего ярла.

– Ты хочешь сказать, что Похитительница знала о твоем возвращении из Валгаллы?

– Похоже так… – растерянно предположил конунг.

– Знает она об этом или нет, не так уж важно. Я уверен, что эта новость и так, скоро разнесется по всему острову. – Свен задумчиво потер подбородок. – А вообще-то мы уже давно подозревали, что среди нас завелся предатель, и этот негодяй тайно сообщает Вольф гарду обо всем, что происходит в нашем поселении.

– Неужели это правда?

Голубые глаза Свена засветились гордостью и восторгом, и, победно улыбнувшись, воин воскликнул:

– Но на этот раз предатель окажет нам большую услугу.

– Каким образом?

– Он расскажет о твоем возвращении из Валгаллы, и сердца врагов наполнятся страхом. Никогда прежде ни одному витязю не удавалось одолеть ангела Смерти и по Радужному мосту вернуться обратно в Мидгард. Я уверен, что ты достигнешь великой славы, вселишь ужас в людей Вольфгарда. Виктор кивнул:

– Будем надеяться. В любом случае, нам сейчас больше не на кого полагаться, правда?

Свен хлопнул своего ярла по плечу так, что тот едва удержался на ногах:

– Не беспокойся. Ты скоро опять все вспомнишь. Через пару дней мы устроим великий пир в честь твоего возвращения из царства мертвых, будем пить мед, принесем в жертву Одину ягнят и на мягких животах рабынь встретим рассвет.

– Пить мед, жертвовать животных и насиловать рабынь? – переспросил Виктор с грустной улыбкой. – О, Тор! Я жду не дождусь!

Викинг подтолкнул его локтем и ухмыльнулся.

– Если только мед будет крепким, то нам придется крепко попросить Локи, чтобы он помог нам не растеряться в это время. Иначе мы можем перепутать и принесем в жертву рабыню, а ягненка разложим на лавке!

Представив себе на мгновение, что должно происходить на таких пирушках, Виктор потерял дар речи, а Свен, довольный своей шуткой, откинул голову и громко захохотал.

– Я шучу, ярл! Ты сам увидишь, как будет весело!

Виктор кивнул и в первый раз за все время своего пребывания на этой земле взмолился, как настоящий язычник:

– О, Один! Помоги мне вытерпеть все это!

Далеко в тундре, там где поселка Виктора не было видно за холмами, наслаждаясь стремительной скачкой среди первых весенних цветов, мчалась на своем черном скакуне Рейна Похитительница. Она направлялась в сторону владений своего врага не только потому, что хотела проследить за тем, что происходит во вражеском поселке, но еще и потому, что очень любила то ощущение силы и свободы, которое давала ей быстрая езда верхом. Но если уж говорить откровенно, то сегодня она отправилась в свое путешествие большей частью из-за того, что не смогла преодолеть своего любопытства, вызванного появлением Виктора Храброго на поле битвы вчерашней ночью. Ей очень хотелось разгадать загадку его чудесного спасения из мертвых; это желание у нее было почти таким же сильным, как и желание наконец убить своего врага.

К тому же Рейне хотелось хоть немного побыть вдалеке от поселка своего ненавистного отчима, где ее почти все время преследовали грубые варвары и где у нее были только три друга – ее брат по матери Рагар, его оруженосец Гаральд и ее служанка Сибил. На этой стороне фьорда Рейна, как ни странно, чувствовала себя в большей безопасности; тут ее отпускала тревога, и она могла хоть немного побыть женщиной, а не воином. Здесь Рейна становилась сама собой. Она могла поиграть с ручной полярной лисой Фрейей или навестить еще одного своего хорошего друга Пелагиуса, монаха-отшельника, жившего высоко в горах. Только здесь, на заросших цветами пустошах, втайне от всех проявлялась другая половина ее натуры, и Рейна вспоминала время, когда была невинной девочкой, и тогда она тосковала о своем украденном детстве и земле своих предков, где ей довелось когда-то родиться.

Уже скоро, очень скоро ледники начнут таять и весенние ливни сделают передвижение по тундре практически невозможным. Тогда существование Рейны станет просто невыносимым. А пока она радовалась возможности переправляться через фьорд в самом узком месте, выше поселка Вольфгарда, а затем играть в свою опасную игру с врагами. Может быть ей удастся проникнуть в загадку Виктора Храброго, человека, восставшего из пламени Валгаллы прошлой ночью, и это знание даст ей силу уничтожить его!

Неожиданно до слуха Рейны донесся стук копыт, и девушка поспешила направить свою лошадь к ближайшим зарослям березняка. Через несколько мгновений, словно подействовали ее немые просьбы и мольбы, на горизонте показался Виктор Храбрый верхом на своем светлом жеребце, мчавшийся галопом по равнине прямо к ложбине у подножия того холма, возле которого она скрывалась. При виде врага сердце Рейны отчаянно забилось, но это волнение никак нельзя было назвать ненавистью. Девушка, затаив дыхание, особенно отчетливо увидела, как прекрасен конунг Виктор, с легкостью сидящий в седле, небрежно сжимающий своими мускулистыми руками поводья. Его золотые волосы развевались по ветру, и он казался беззаботным и счастливым, совсем как она несколькими минутами ранее. Рейна неожиданно почувствовала что-то похожее на симпатию к человеку, чья смерть была бы для нее такой желанной.

От этого чувства девушка мгновенно разозлилась на саму себя, ее захлестнул жгучий стыд. Что с ней случилось? По всем правилам она должна была бы пустить стрелу из своего укрытия и убить врага, но… Совсем как прошлой ночью Рейна ощутила странную неуверенность и даже робость и не нашла в себе силы поднять руку на прекрасного, как бог, всадника. А вдруг Виктор теперь и вправду, бог? Не придется ли ей отправиться прямо в Хель за свою вражду к нему?

Возможно, сейчас Виктор владеет сверхъестественной силой. Как она еще может объяснить чувства, которые у нее вызывает его вид? Это ее волнение и робость, хотя она находится в тайном, безопасном укрытии, какое-то волнующее мучительно-сладкое чувство в таких запретных уголках тела, в которых девственница не должна ничего такого испытывать! Тем более к врагу!

Теперь Рейна еще сильнее захотела убить его… Но решила подождать пока лучше его узнает и изучит.

СЕМЬ

Виктор наслаждался быстрой скачкой по равнине, хотя его почему-то не оставляло странное, тревожное чувство, будто за ним следят. Прежде чем вернуться назад в поселок, он поговорил с дозорными, находившимся на заставах, и немного успокоился, когда они сказали, что поблизости не было замечено никаких врагов. Один из воинов заметил, что нападение почти всегда совершаются или ночью или на закате. Однако, Виктор очень хорошо понимал, что Вольфград может атаковать его земли в любой момент, поэтому ему нельзя терять времени на то, чтобы восстановить свои воинские навыки, или, вернее, приобрести их. Очень скоро может возникнуть необходимость вести за собой воинов, и он должен быть готов. Конечно, намного предпочтительнее для Виктора был бы вариант, при котором враждующие стороны сложили бы оружие. Однако, ему было ясно, что именно от него зависит жизнь и его самого и его людей, а значит, необходимо уметь защищаться.

Следующие несколько часов Виктор исследовал жизнь поселка, все больше и больше приходя в волнение, ощущая удивительное чувство собственной причастности к истории. Чем дальше, тем сильнее у него крепло убеждение, что он не случайно оказался именно в этом веке, что в самом этом фантастическом перемещении во времени, есть какой-то глубокий скрытый смысл. Несколько раз Виктор возвращался к мыслям о Рейне, этой удивительной женщине-воительнице, и с замиранием сердца думая о том, как они вновь повстречаются – хорошо бы в такой момент, когда он будет лучше готов к встрече с девушкой.

Днем этого же дня Виктор присоединился к нескольким своим воинам, которые решили заняться воинскими упражнениями. Семь воинов вместе со своим конунгом, вышли из поселка и направились к ближайшей возвышенности. Два воина, вооружившись железными щитами и деревянными учебными мечами, приготовились начать поединок, а Виктор, между тем, оглядел окрестности, восхищаясь развернувшейся перед ним панорамой. Они все стояли на ровном, слегка покатом поле, продуваемом холодными ветрами. Сейчас, правда, особого ветра не было, но весенняя прохлада все же чувствовалась; земля постепенно покрывалась мягкой, густой травой, и из нее тянулись к солнцу, приветствуя наступающее лето, белые цветы подснежников.

Над головами людей, в ослепительно синем небе, тянулись из-за моря стаи перелетных птиц, возвращавшихся в родные гнездовья.

Весь этот пейзаж мог бы казаться настоящей пасторалью, если бы приметы прошлого века, в котором теперь жил Виктор Храбрый, не бросались в глаза на каждом шагу. У подножья холма, совсем рядом с деревней, находилось кладбище – унылый погост с длинными рядами могил, окруженных большими валунами или отмеченных грубо обработанными могильными плитами с начертанными на них рунами. Было видно как два раба копали могилу для воина по имени Зифрид, умершего от ран, полученных во вчерашнем ночном бою. Как объяснил Виктору Свен, Зифрид не будет удостоен проводов в Валгаллу так как туда могут попасть только герои, павшие в сражении. И похоже, только это и служило причиной скорби его сородичей. Глядя на зияющую яму в мерзлой земле, Виктор нахмурился. Да, несомненно, провидению было угодно перенести его на много веков назад именно для того, чтобы он сделал попытку научить враждующие племена жить в мире и согласии.

Конечно, здесь потребуется много дополнительных реформ и перемен. Виктора глубоко возмущало то, что рабов заставляли выполнять самую тяжелую и грязную работу. В поселке ему уже довелось увидеть многих людей, оказавшихся не по своей воле на положении рабочего скота.

Вот и сейчас, кроме тех двух несчастных на погосте, в некотором отдалении еще два невольника выкапывали из земли руду, а напротив них третий раб тащил огромные корзины с породой к плавильне.

Внезапно Виктор опять испытал укол беспокойства. Почему он никак не отделается от ощущения, что из-за ближайших скал за ним наблюдают чьи-то внимательные глаза? Это было то же самое чувство, которое появилось у него во время стремительной скачки по равнине. Подчиняясь внезапному сигналу тревоги, который послал ему его мозг, Виктор внимательно посмотрел в сторону бесформенного нагромождения крупных камней, думая увидеть там хоть какие-то признаки жизни, но все было спокойно. А затем стук деревянных мечей и грохот щитов отвлекли его внимание, и он повернулся к тренирующимся бойцам…

На холме за базальтовым обломком, за состязанием викингов, с напряженным вниманием следила Рейна Похитительница. Большую часть этого дня она следила за конунгом Виктором, и с каждой минутой росло ее удивление тому, что она видела, – рос ее интерес к этому викингу. Сейчас, наконец, наступил тот момент, когда ей удастся наверняка узнать с какими боевыми навыками вернулся из царства мертвых вражеский вождь. Во время их поединка в ночном сражении он показался ей каким-то растерянным, неумелым, непохожим на себя прежнего. Была ли его неуклюжесть простой уловкой, или, может быть путешествие в Валгаллу, действительно, превратило ее врага в беспомощного младенца.

Рейна нащупала под рукой маленький обломок камня и улыбнулась. Может ей стоит слегка позабавиться?

Сейчас она запустит этим камнем в лоб Виктору Храброму и, когда он свалится на землю, наверное, всем этим викингам будет не до учений. То-то будет весело, с мстительным удовольствием подумала девушка. Значительно безопаснее прямо сейчас сразить своего недруга, чем постоянно мучиться от неопределенных, волнующих чувств, которые он вызывает.

Все-таки сначала она как следует все тут изучит и узнает, что можно сделать.

Виктор Храбрый в этот момент с напряженным вниманием следил за поединком между двумя воинами. Ролло с огромной силой ударил мечом по щиту Канута. Тот, в свою очередь, высоко взмахнув своим игрушечным оружием ударил по щиту противника. Оба викинга уже тяжело дышали и все-таки продолжали бой, с воинственными криками нападая друг на друга, грозно ухая и делая обманчивые выпады. Однако, становилось все заметнее, что Ролло устал и Канут тут же воспользовался своим преимуществом. Неуловимым резким движением он выбил меч из руки Ролло. В ту же секунду поединок окончился. Одноглазый гигант победно закричал, а затем высоко поднял свой деревянный меч и медленно опустил его на голову Ролло, символизируя тем самым свой триумф. Побежденный, признавая свое поражение, опустился на одно колено, и тут же раздались приветственные крики викингов, наблюдавших за боем. Широкая довольная улыбка появилась на изувеченном шрамами лице Канута, он повернулся к Виктору и высокомерно воскликнул:

– Ярл! Теперь я вызываю тебя! Виктор ответил не сразу, стараясь оценить ситуацию, но тут же запротестовал Свен.

– Канут, это нечестная игра. Наш конунг оставил свои воинские умения и память в Валгалле. Все мы прекрасно знаем, что ты наш самый сильный воин. И в теперешнем состоянии конунг Виктор, приняв твой вызов, будет с тобой в неравных условиях.

Канут подмигнул Виктору:

– Не беспокойся. Я не буду обижать нашего нежного ягненка.

Воины громко захохотали, довольные шуткой гиганта, а Виктор нахмурился. Как вождь, он готов был на все, что угодно, но только не на то, чтобы становиться для своих подданных предметом насмешек. Ему было понятно, что необходимо выдержать роль лидера и завоевать уважение, соответствующее его положению среди этих людей. И если уж он собирается изменить жизнь в Ванахейме, то необходимо заставить их принимать его всерьез.

– Я принимаю вызов! – решительно заявил Виктор.

Как только он шагнул вперед, Свен тронул его за плечо:

– Ярл, прошу тебя – будь осторожен! Канут не знает жалости.

Виктор благодарно кивнул и тихо, так, чтобы только побратим мог его слышать, сказал:

– Свен, если я ваш конунг, я должен завоевать уважение своих воинов. В поражении нет бесчестия, мне необходимо хотя бы попробовать. К тому же все равно я должен научиться сражаться так же, как вы все, чтобы наш род мог успешно отразить будущее нападение Вольфгарда и его людей.

Свен неохотно согласился, и Виктор стал напротив своего противника. Тут же подбежал Оттар и подал ярлу боевое снаряжение: металлический щит, деревянный меч и кожаный шлем.

– Окажи нам честь, ярл, – с усмешкой сказал молодой воин.

Виктор испытал сильное искушение заехать шутнику в глаз мечом, но с сожалением отказался от этой затеи. Он одел шлем, взял в правую руку меч, а в левую тяжелый и неуклюжий щит и попытался им закрыться.

Канут внимательно следил за ним, и его единственный глаз злобно поблескивал.

– Начнем, как только ты будешь готов, ярл.

– Я сейчас, – пробормотал Виктор.

Во время съемок фильма, в то, теперь уже туманное и далекое время, когда он еще был кем-то по имени Марчелло Лазаро, ему довелось взять несколько уроков фехтования и рукопашного боя. Теперь, припомнив то, что говорил инструктор, он закрыл грудь щитом, и стал размахивать мечом, отражая удары воображаемого противника и пытаясь нанести ему удар.

Глядя на то, как странно подпрыгивает, словно танцует, их конунг, викинги изумленно начали переглядываться и пересмеиваться. Внезапно Виктор Храбрый остановился и, увидев, что воины подбоченясь, с улыбками следят за ним, хмуро обратился к ближайшему, который оказался Орм.

– Ну, что смешного?

– Что ты делаешь, ярл? – вопросом на вопрос ответил ухмыляющийся мужчина.

– Я разминаюсь и тренируюсь в обращении с мечом. Викинги, уже не скрываясь, весело заулыбались.

– Может скажете, над чем смеетесь – вместе бы и повеселились! – огрызнулся Виктор.

– Мы не играемся со своими мечами, ярл, – с оскорбительной ухмылкой ответил Канут, – мы просто наносим удары, совершаем выпады, стараемся отразить нападение противника и выбить из его рук оружие.

– Понятно, – кивнул головой Виктор, делая вид, что не замечает попыток викинга вывести его из себя. – Вы, должно быть, полагаетесь на грубую силу больше, чем на ловкость, и, нанося удары, надеетесь забить врага до смерти, а не зарубить мечом.

Мужчины затихли и стали смущенно переглядываться.

– Ярл, мы достаточно потеряли времени, – поторопил Канут, взглянув на Виктора с улыбкой, не предвещавшей ничего доброго. – Давай! Задай мне!

Виктор мрачно ухмыльнулся и взмахнув мечом, бросился на соперника. Однако, не успев и моргнуть, он почувствовал, как одноглазый гигант сделал какое-то неуловимое движение и деревянный меч вылетел у Виктора из рук в одну сторону, а сам он полетел в другую. Виктор рухнул прямо между хохочущими воинами, набрав полный рот грязи и сырой травы…

На холме, между обломками скал, Рейна хихикнула, прикрыв ладошкой рот. Виктор Храбрый, действительно, оказался неуклюжим, словно тюлень, и высокий одноглазый гигант поверг его на землю, как беспомощного ребенка.

Немного раньше Рейна подслушала, как один из воинов там, внизу, сказал, что Виктор оставил в Валгалле и память и навыки бойца. Оказывается, это правда. Если вражеский конунг и стал теперь божеством, то довольно странным! Его поведение стало совсем другим, чем раньше, однако, это не изменило решения девушки-воина уничтожить своего врага, особенно с тех пор, как благодаря ему, она испытала такие тревожные и непонятные чувства. Рейна осторожно подняла камень, вложила его в петлю пращи и стала ждать подходящего момента для того, чтобы нанести удар…

Лежа на земле, Виктор мужественно сдержал стон, готовый вырваться из груди, стремительно поднялся и вновь взял наизготовку меч и закрылся щитом. Канут молча стоял в ожидании, широко расставив ноги и насмешливо ухмыляясь. Еще три раза вождь предпринимал попытки одолеть одноглазого гиганта, и еще три раза викинг повергал его на землю, нанося удары по плечам или спине так, будто у Виктора и оружия никакого в руках не было.

После третьего падения конунг перекатился на спину, чтобы вновь встать, и вдруг почувствовал на своем горле кончик меча Канута и услышал торжествующий голос противника:

– Ну, ярл, ты готов признать поражение?

– Похоже у меня нет другого выхода, – сокрушенно вздохнул Виктор.

– Если бы мы были на поле брани, – горделиво заявил гигант, твоя голова уже торчала бы на кончике моего меча!

Стоявшие вокруг воины засмеялись и терпение Виктора лопнуло. Он оттолкнул в сторону оружие Канута и встал с земли. Эти варвары очень много знают о грубой силе, но у них нет ни малейшего представления о ловкости или стратегии! И тогда, глядя прямо в лицо стоящего перед ним Канута, Виктор сделал быстрое незаметное движение и ногой нанес резкий удар под коленку противника, одновременно толкнув того локтем в грудь. Гигант, не ожидавший нападения, грузно рухнул на землю, опустившись задом прямо в ту же самую лужу, в которой за минуту до этого валялся Виктор. Несколько секунд Канут растерянно пытался понять, что же это такое с ним произошло, а воины Виктора восторженно заревели, выражая конунгу свое одобрение.

– Думаю, все же хорошо, что мы с тобой не на поле брани, – с насмешливой улыбкой произнес Виктор.

Побелев от гнева, Канут вскочил на ноги, однако, в это мгновение вмешался Свен, который стал между гигантом и ярлом и решительно сказал:

– На сегодня ярлу достаточно упражнений.

– Жалкий обманщик! – заорал Канут. Он сделал шаг вперед, сверля горевшим ненавистью глазом своего ярла, как вдруг свистнул камень и с глухим стуком ударил огромного викинга прямо в лоб. Вскрикнув от боли, Канут снова рухнул на землю, а воины растерянно и встревоженно стали оглядываться по сторонам.

– Что за черт… – начал было Виктор. Грохот камней и стук копыт по замерзшей земле не дали ему закончить ругательство. Мужчины резко обернулись на звуки и в ту же секунду в их круг, словно вихрь, ворвалась верхом на своей черной лошади Рейна Похитительница. С леденящим душу воинственным воплем валькирия начала наносить удары мечом направо и налево. Несколько воинов, оказавшихся у нее на пути, со стонами и проклятиями рухнули на землю. От верной гибели их спасло только то, что девушка била всех плашмя и не пускала в ход лезвие оружия.

Ее неожиданное и стремительное появление так поразило Виктора, что он даже не успел как следует испугаться или разозлиться, когда лошадь валькирии оказалась прямо перед ним. Не обращая внимания на совсем растерявшихся воинов, Рейна подняла лошадь на дыбы и, презрительно посмотрев на своего ненавистного врага, воскликнула:

– Эй, викинг! В следующий раз я не промахнусь!

Изумление Виктора граничило с восхищением, когда он увидел, как уверенно и грациозно сидит Рейна в седле. Ее лошадь, словно танцуя, прошлась перед ним на задних ногах, а затем галопом помчалась прочь, унося на себе прекрасную наездницу.

Внезапно Виктор заметил, как вперед бросился взбешенный Канут. Воин уже отвел назад руку, собираясь бросить боевой топор в спину удаляющейся девушки. Боясь опоздать хоть на мгновение, Виктор схватил одноглазого гиганта за кисть руки и остановил смертоносный бросок.

– Нет! – закричал он.

– Почему ты говоришь «нет»? – рявкнул Канут, пытаясь вырваться из стальной хватки ярла.

– Да потому, что мы не убиваем женщин и не убиваем в спину! Так храбрые воины не поступают!

Очевидно, Канут думал иначе, потому что вырвав, наконец, свою руку, он с досадой швырнул топор на землю так, что оружие до самой рукоятки ушло в сырую почву. Затем плюнув прямо под ноги Виктору, варвар отошел в сторону, сокрушенно качая головой. Виктор вздохнул с облегчением, а другие викинги хмуро переговариваясь, направились обратно в поселок.

Свен подошел к Виктору и озабоченно спросил:

– Ярл, с тобой все в порядке? Ты не ранен? Виктор кивнул головой и произнес:

– Это было удивительно. Рейна и раньше такое вытворяла?

Свен поскреб бороду.

– По-моему, она следила за нашим поселком, но никогда раньше так не безумствовала. – Он толкнул Виктора локтем вбок и ухмыльнулся. – А может ей просто захотелось посмотреть, каким ты стал после возвращения из мертвых?

– Ха! – фыркнул тот, – скорее всего тот булыжник летел в мою голову, а не в Канута.

– М-да, так получается. Похоже, и Канут не очень доволен тем, что ты не дал ему убить эту сумасшедшую девчонку.

– Пусть дуется, но я ничего трусливее не знаю, чем убить женщину, да еще в спину! – взволнованно воскликнул Виктор.

Лицо Свена стало суровым и мрачным.

– Ты снова прав, ярл. Но хочу предупредить тебя, что и ты не должен поворачиваться спиной к Кануту. Виктор с тревогой взглянул на побратима.

– То есть, ты хочешь сказать, что его верность можно поставить под вопрос?

Свен печально улыбнулся и положил руку на плечо конунга.

– Ты уже раньше сам это понял. Тебе необходимо заново завоевать уважение Канута и других воинов. Иначе, ярл, я должен тебя предупредить, что Канут вряд ли согласится тебе подчиняться. Скорее уж, он сам попытается занять твое место.

Виктор замолчал, с тревогой думая о трудностях, которые его ждут впереди. Может ли Канут оказаться тем предателем, о существовании которого его предупреждал уже Свен?

А ведь, наверное, Рейна и была той невидимкой, которая следила за ним весь день! Виктор улыбнулся. Ну что же, хоть одна загадка разрешилась. Остается только надеяться, что слова Свена окажутся правдой и Рейна, действительно, чувствует к нему такое же влечение, какое он испытывает к ней с момента их первой встречи.

ВОСЕМЬ

Прошло несколько дней, однако, Виктор больше не встречался с Рейной. За это время он значительно лучше освоился в мире средневековых людей. Это было для него тем более просто, что многое в их жизни казалось ему знакомым, словно он вырос в это время, в одном из норманнских поселков. Память, а вернее, какое-то шестое чувство подсказывало ему, для чего служат те или иные предметы, орудия, как нужно поступать в разных ситуациях, во время некоторых церемоний. Конечно, не все шло гладко, но в таких случаях ему на помощь приходил Свен и подсказывал правильные решения. Виктор уже на второй день своего пребывания в Ванахейме перестал задумываться над тем, почему он так легко вживается в совершенно чуждый мир. Он даже не стал ломать себе голову в поисках ответа на вопрос, как это ему удалось заговорить на языке древних викингов. В конце концов, Виктор решил, что все эти знания хранились где-то в глубинах его подсознания, и перестал об этом думать. По правде говоря, с каждым днем у него оставалось на это все меньше времени, так как многому приходилось учиться в этой новой для него жизни.

У народа, населявшего Ванахейм, наступила горячая пора. Стада коров и овец перегнали с горных пастбищ поближе к поселению. На полях рабы начали посев овса, ячменя и льна. Свободные викинги-воины тоже были заняты, в основном заготовкой пищи. Они охотились на тюленей или рыбачили, и Виктор очень скоро стал привыкать к виду вялившейся трески и устойчивому рыбьему запаху. Кроме того, мужчины собирали яйца морских птиц и познакомили своего ярла с дьявольски опасным занятием – охота на тупиков, во время которой человек становился на краю высокого, нависавшего над морем утеса и с силой швырял сеть на длинной веревке, пытаясь поймать раскормленных птиц в тот момент, когда они взлетали с гнезда.

В первый раз, когда Виктор увидел, как Ролло, стоя на краю пропасти, бросает в пролетающих птиц свою сеть, он поразился тому, что мужчина не боится упасть и сломать себе шею на острых скалах внизу.

Когда родовичи предложили и его научить всем премудростям ловли тупиков, он отнесся к их предложению с изрядной долей настороженности, а вот уроки подледного лова и стрельбы из лука ему пришлись по вкусу. Особое удовольствие Виктору доставляла езда на Слейпнире, когда в стремительной скачке тундра летела под копыта коня, а ветер свистел в ушах. Часто в этих прогулках его сопровождали волки, сотрясая своим Грозным воем свежий весенний воздух. В минуты, подобные этим, Виктор особенно четко понимал, что его появление здесь исполнено глубокого смысла – превратившись в средневекового человека, он избавился от чувства раздвоенности, преследовавшегося его раньше, и теперь получил уникальную возможность повести свой народ к лучшей жизни, существовать в полной гармонии со стихией и… найти женщину, о которой мечтал.

В то время, как мужское население поселка занималось своими делами, жены викингов ткали, пряли, шили одежду, готовили сыры, варили еду и присматривали за детьми. Виктор подозревал, что они и сплетничали вовсю, перемывая косточки своим ближним. Похоже было, что все они поголовно влюбились в него после возвращения из Валгаллы. Во всяком случае, стоило ему пройти мимо группы служанок, работавших в его доме, как тут же они принимались хихикать и с любопытством пялиться на него.

С течением времени Виктора все Больше начинало тревожить, почему Вольфгард не предпринимает нового нападения на его земли. Свен, когда Виктор сказал ему о своих опасениях, объяснил, что скорее всего, их враги заняты теми же делами, что и люди их рода – возделывают поля, перегоняют скот на равнины, ремонтируют дома, поврежденные за долгую зиму. Тем не менее поселок постоянно жил в тревоге перед возможным нашествием врагов, и Виктор постоянно проверял посты, расставленные вдоль фьорда.

А еще он ежедневно продолжал свои воинские упражнения с воинами, готовя себя к новой встрече с Вольфгардом и его людьми. Более чем когда-либо Виктор понимал теперь, как слабо он подготовлен к леденящим кровь единоборствам викингов. Во время этих занятий воины, в особенности Канут, с досадным постоянством повергали конунга на землю, нанося ему все новые и новые удары по его самолюбию. Сначала попытки Виктора сбить викингов с ног терпели постоянную неудачу – это было похоже на попытки балерины остановить бульдозер. Лишь иногда успех сопутствовал ему, а чаще, столкнувшись с грубой физической силой своих воинов, Виктор тут же утыкался носом в полярные цветы, уже начавшие покрывать тундру цветным ковром. И все же день ото дня его навыки владения оружием медленно, но верно улучшались, так что его люди все реже смеялись над ним. Через некоторое время он даже сам уже мог передать викингам некоторые приемы самообороны, которые помнил с тех пор, как был киноактером.

Приятной неожиданностью для Виктора оказалось наличие в норманнском поселке некоторых удобств: недалеко от его дома была построена настоящая баня, в которой он провел много восхитительных минут, залечивая ушибы и синяки, полученные во время тренировок. Иногда ему становилось грустно при воспоминании о тех изумительных мгновениях, которые он пережил с Моникой; однако, ее образ и все, что с ней было связано, уходили в его памяти все дальше и дальше.

Наоборот, теперь он постоянно думал о том, когда ему удастся встретиться вновь с Рейной. С того дня, когда эта воинственная девушка помешала его первому занятию с викингами, Виктор больше не замечал, чтобы она шпионила за деревней, хотя иногда у него и появлялось ощущение, что за ним следят. Конечно, Рейна была настоящей дочерью своего варварского века, но воспоминания о ее красоте, первобытной силе, даже о ее грубости, по-прежнему тревожили и волновали его. Она была Моникой, возродившейся в облике воинственной женщины, и надежда преодолеть ее жестокость и пробудить в ней страстность и нежность – эта надежда будоражила его с каждым днем все больше.

Однажды, холодным весенним утром, Виктор отправился верхом на Слейпнире в поездку к дальним пустошам. Около полудня, оказавшись у группы базальтовых скал, он решил остановиться, чтобы съесть свой завтрак, состоявший из вяленой рыбы и грубого хлеба, и дать возможность коню пощипать свежей травы. Внезапно внизу, на равнине, он увидел женщину на маленькой черной лошади, и сразу узнал в ней Рейну. Итак, она снова вторглась на его территорию! Виктор удовлетворенно подумал о том, что теперь наконец-то и у него появилась возможность понаблюдать за ней так же, как раньше она следила за ним.

Не желая пугать всадницу и тревожить ее раньше времени, он привязал Слейнира к обломку скалы, и поблагодарил господа за то, что его волки отправились сегодня охотиться на кроликов и другую живность, которой тундра сейчас кишела, иначе они несомненно, выдали бы его присутствие.

А Виктор, на самом деле, не хотел рисковать и встречаться еще раз с Рейной, по крайней мере, до тех пор, пока лучше ее не узнает и не решит, как себя с нею вести, и не научится как следует держать в руках меч. Пожалуй, самой большой проблемой для него будет необходимость защищать себя от ее дикарских выходок так, чтобы не причинить ей вреда.

Мужчина увидел, что Рейна спешилась. Как и раньше, она была одета в мужскую одежду: тунику, короткие штаны и мягкую кожаную обувь. Как и Моника, Рейна была удивительно красива. У нее были восхитительные, стройные длинные ноги, ее прекрасные руки, казалось, не знали тяжелой работы, и совершенно нельзя было поверить, что эта хрупкая и тонкая на вид девушка, могла орудовать боевым топором и не хуже здорового мужчины-воина.

Виктор заинтересовался, почему она тут оказалась. Хочет ли она снова следить за его людьми, или, может быть, ей просто захотелось побыть в одиночестве? Однако, очень скоро его любопытство было удовлетворено. Рейна опустилась на колени и тихонько свистнула; мгновение спустя, к своему удивлению, Виктор заметил маленькую полярную лисицу, выскочившую из-за обломка скалы и подбежавшую к девушке. Та бросилась на землю и начала ласкать маленького зверька и играть с ним. Через несколько секунд и Рейна и лиса весело барахтались среди цветов и до затаившегося мужчины донесся звонкий девичий смех.

Виктор не мог поверить своим глазам! Рейна преобразилась, и на месте суровой, грубой воительницы, теперь перед ним оказалась нежная, веселая и счастливая, словно ребенок, девушка!

Итак, все же под жестоким обликом валькирии скрывается мягкое сердце, способное отозваться на ласку и добро! Как жалел в эту минуту Виктор, что они пока враги, и он не может присоединиться к ее радости, чтобы смеяться вместе с ней!

Через некоторое время она встала, подошла к лошади и, достав из сумки, притороченной к седлу, несколько яиц, бросила их лисе.

Виктор только головой покачал. Рейна оказалась совсем не той жестокой дикаркой, какой предстала перед ним во время их стычек. Уж теперь-то он был глубоко убежден в том, что она, действительно, именно та женщина, о которой он так долго мечтал, и которая ему снилась столько раз в его прошлой жизни. Она – женщина, предназначенная ему самой судьбой, женщина гордая, независимая и в то же время нежная и добрая. И он желал ее. Виктор почувствовал, что не может дышать от волнения, настолько захватило его это желание, эта страсть к девушке, которую он видел всего третий раз в своей жизни и до которой даже ни разу не дотронулся…

Или все-таки дотронулся? Может быть, он уже любил Рейну в своей другой жизни – той жизни, в которой она была Моникой. Может он потому с ней сейчас и встретился, что именно теперь она находилась на той ступени духовного развития, когда могла всем сердцем принять его любовь и его чувства. От всех этих мыслей голова могла пойти кругом! И хотя Виктор, конечно, не мог до конца объяснить и понять всю загадочность и сложность пространства и времени, сначала разлучивших его с любимой девушкой, а затем вновь соединивших их души, он знал, что уже чувствует сильнейшую духовную и физическую связь, которая сплела воедино его судьбу с судьбой Рейны. У них оказывается, так много общего, включая любовь к животным! Виктор желал слушать ее смех, чувствовать любовь ее гордого сердца; он надеялся завоевать эту любовь! Да! Эта нелегкая победа будет более ценной чем все золото мира! Надо же, только здесь ему удалось, наконец, найти девушку, которая не будет думать о карьере и сможет родить ему сына! Мысль о возможности создания семьи здесь, в этом примитивном существовании, но с женщиной, снившейся ему всегда, – сама эта мысль чрезвычайно волновала Виктора. И если это слишком старомодно, ну что ж, пусть это будет старомодным!

Он увидел, что Рейна встала и подошла к лошади. Взяв висевший у седла колчан со стрелами, она перекинула перевязь через плечо и, не обращая больше внимания на стоявшую у ее ног лисицу, начала выпускать стрелы из лука в березу, росшую в нескольких десятках шагов от нее. Стрелы летели так густо и ложились в цель с такой точностью, что Виктор даже поморщился настолько чудовищно резким оказался этот переход от беззаботной девушки к грозной амазонке. Совершенно очевидно, что прежде, чем ему удастся завоевать ее любовь, необходимо будет каким-то образом отучить ее от таких увлечений, явно лишних для домохозяйки. Когда он приручит эту восхитительную дикарку и выпустит на волю запрятанные глубоко на дне ее души женственность и нежность, – только тогда это будет настоящая победа.

А Рейна, между тем, закончила свои упражнения, ласково погладила лису, затем вскочила на лошадь и помчалась галопом на север. Заинтересовавшись, Виктор быстро сел в седло и погнал Слейпнира за ней, стараясь держаться на безопасном расстоянии.

Постепенно вокруг становилось все пустыннее, растительность исчезла; ей на смену приходила каменистая возвышенность, усеянная громадными обломками скал. Все чаще попадались глубокие расселины и обрывы, на дне которых громоздились острые камни. Виктор заметил несколько гейзеров, взметнувших в небо высокие столбы воды и пара. Тут и там над горячими источниками клубились душные облака и встречались потоки затвердевшей лавы. Ему стало интересно, почему эта девушка забралась так высоко в горы далеко от обитаемой части острова, хотя должна была бы направиться домой, в деревню Вольфгарда.

Ответ нашелся очень скоро, как только Рейна остановилась возле стремительного потока, в котором стоял какой-то странный человек и, очевидно, молился. Виктор мог даже с этого расстояния видеть, что незнакомец очень изможден; его лицо скрывала густая борода. Человек неподвижно стоял на коленях и время от времени низко кланялся, практически скрываясь под водой. Виктор был поражен тем, что увидел. Неужели Рейна поддерживает отношения с сумасшедшим? Он быстро спешился и скрылся в зарослях густого ивняка, приготовившись наблюдать за тем, что происходило там, на берегу горного потока.

К этому моменту Рейна тоже соскочила с коня.

Виктор увидел, как она приблизилась к странному богомольцу и замахала руками, пытаясь привлечь к себе его внимание. Он услышал приглушенные шумом воды отчаянные крики девушки.

Наконец отшельник встал с колен, дрожа от холода. С его бороды и темной хламиды ручьем стекала вода. Рейна подбежала к лошади, схватила одеяло и набросила его на плечи человека, а затем подала ему что-то и… опустилась перед ним на колени!

Виктор заметил, как незнакомец сотворил над склоненной головой девушки крестное знамение и сложил ладони вместе, словно собирался молиться.

– О Боже! Так, оказывается, Рейна – христианка! – Виктор почувствовал, что его интерес к ней за эту пару часов вырос до неимоверных размеров. Но тут же появились и новые вопросы. Может быть, этот человек – священник. И если да, то что, во имя всех святых, он делает здесь на острове, среди язычников – викингов? И в каких отношениях с ним находится Рейна?

Уже возвратившись назад в поселок, во время обеда, на котором присутствовал и Свен, Виктор спросил своего побратима о священнике, умолчав при этом о своей сегодняшней встрече с Похитительницей.

– Когда я утром забрался в горы, мне встретился этот странный бородатый тип, молившийся прямо в реке, – заметил ярл, когда они съели по здоровому куску баранины и запили ее элем.

Свен фыркнул, вытер рукавом куртки лоснившийся от жира подбородок и ответил:

– Может ты видел Пелагиуса?

– Пелагиус? – Виктор удивленно поднял брови. – А это кто?

– Монах из Ирландии, который живет в тех местах. Виктор нахмурился.

– Так он ирландец? И что он делает в Ванахейме? Свен впился крепкими зубами в баранью лопатку.

– С тех пор как святой Брендан шесть столетий назад предпринял свое отважное путешествие в Ирландию, ирландские монахи приплыли сюда, чтобы обратить язычников в Христианство.

– О, как интересно! Ну, и добились они успеха. Свен покачал головой.

– Да нет. Говоря по правде, большинство из них сошло с ума и стали отшельниками, вроде Пелагиуса.

– Так вот почему его поведение такое странное?

– Да. Очень тебе советую, ярл, держаться от него подальше. Он полный безумец, но все наши воины очень опасаются его проклятий.

Пряча смущенную улыбку, Виктор сделал большой глоток эля. Так-так, выходит, что у Рейны Похитительницы есть сообщник, такой же необычный и опасный, как и она…

На закате солнца, вечером того же дня, Рейна сидела недалеко от поселка своего отчима, прислонившись спиной к передней стенке маленькой хижины. На руках у нее лежал ее особый друг, годовалый младенец Гамар. Мать Гамара, Инга, отдыхала в комнате, как она это и раньше делала, пока Рейна ухаживала за ребенком. Малыш тихонько ворковал и тянулся ручонками к блестящему железному браслету на руке Рейны.

Рейна чувствовала себя здесь, вдалеке от любопытных глаз и постоянных приставаний воинов своего отчима, очень покойно. На сердце у нее царило удивительное умиротворение после вылазки на равнину на вражеской территории, где она посетила своего друга Пелагиуса и поиграла с Фрейей.

Хотя сегодня, в отличие от прошлых дней, чувство спокойствия, которое она обычно испытывала на земле Виктора, оставило ее. Она не могла избавиться от ощущения, что за ней кто-то наблюдает. Но несколько раз оглянувшись, девушка никого не заметила. И все-таки она готова была поклясться, что Виктор Храбрый следит за ней, точно так же, как она несколько раз следила за ним. Возможно, ей удалось привлечь к себе его внимание после того, как она запустила в него камнем и прервала их занятия тогда, в тундре?

Рейна улыбнулась при воспоминании о том, как полдюжины викингов повалились на землю от ее ударов, словно куча глиняных горшков. И все же в тот раз, как и раньше, она не смогла причинить вреда самому Виктору – ее камень попал в голову другому воину, а вот специально или случайно – она бы сейчас и сама не смогла с уверенностью сказать. Рейна успокаивала себя тем, что хочет просто поиграть с Виктором, прежде чем окончательно уничтожит его, но ее сердце подсказывало ей, что тут нечто совсем другое.

Почему же в самом деле этот проклятый викинг возбуждает в ее душе такие странные, тревожные чувства? А что если он, действительно, видел ее сегодня?

Мысль о том, что Виктор мог увидеть ее с такой стороны, незащищенную и беззаботную, напугала и взволновала девушку. Она не хотела открывать эту грань своей натуры никому из мужчин, включая и ее брата по матери Рагара, хотя он был единственным близким ей человеком в поселке отчима.

Нет, конечно, Виктор не мог ее видеть! Не мог…

Внезапно Рейна взвизгнула от боли – малыш Гамар вцепился ей в волосы и громко загукал, словно гордясь собственным озорством. Девушка посмотрела на ребенка, нежно и осторожно разжала сильные маленькие пальчики, и херувимчик возмущенно залопотал что-то на своем милом, непонятном языке.

– Ах ты, маленький мой! Ты сердишься, что я не обращаю на тебя внимание, да?

Ребенок согласно мурлыкнул, и тогда Рейна, взяв его крохотные ладошки в свои руки, начала играть с ним в «ладушки», напевая про поросят и петушков, танцующих на лужайке. Они с Гамаром часто играли в эту игру, и она доставляла младенцу огромное наслаждение. Он радостно засмеялся, смешно стараясь повторить за Рейной некоторые ее слова. Почувствовав, что малыш устал, она погладила его по головке и прижав к себе покрепче крохотное хрупкое тельце, поцеловала нежную щечку мальчугана. Ребенок повернул к няньке свое хорошенькое лицо и удовлетворенно зевнул. От этого бесхитростного движения Рейна почувствовала, как внутри у нее все переворачивается от любви и нежности к малышу.

Будет ли когда-нибудь и у нее такой прелестный младенец, ее собственный ребенок, которого она будет безумно любить? Рейне стало грустно, потому что ей было очень хорошо известно, что пока она живет на этом острове безбожных викингов, где насилие является способом и образом жизни и где все мужчины – ее враги, пока она тут, – у нее никогда не будет мужа.

И все-таки, глядя на светлые волосы ребенка и его голубые чистые глазенки, Рейна снова подумала о Викторе. Однажды у ее врага тоже может появиться сын, очень похожий на Гамара. И тут же она представила Виктора Храброго отцом в окружении милых, веселых детишек, таких же светловолосых, как он…

Ей даже жарко стало от таких мыслей, и она тут же постаралась отогнать их прочь, чуть не вслух приказав себе остановиться и не сходить с ума. Что же такое случилось с ней, если никак не удается избавиться от мыслей о своем враге, причем, что удивительно, думает она о нем с нежностью. Самое ужасное было в том, что Рейна думала о себе, как о матери будущих детей Виктора Храброго! И ей было страшно от того, что когда-то один из его сыновей возьмет в руки оружие и станет воином и ему придется сражаться с бедняжкой Гамаром, который тоже однажды выйдет на поле сражения и будет смотреть на детей Виктора, как на своих смертельных врагов!

Рейна вздохнула. По крайней мере она могла утешиться тем, что Гамар сейчас счастлив. Когда-то и ей приходилось испытывать нечто подобное в те далекие времена, когда она была принцессой в своей любимой родной Луаре. Когда-нибудь, надеялась девушка, ей, наконец, удастся покинуть опостылевший остров и вернуться на свою Родину.

Она стала покачивать младенца на руках, напевая колыбельную, которую помнила еще со своих детских лет. Малыш доверчиво прижался к ней, схватился своими пальчиками за ее руку, и Рейна почувствовала, как ей на глаза наворачиваются непрошеные слезы.

Через некоторое время она вошла в лачугу и положила ребенка рядом с его спящей матерью. Ей стоило огромного труда заставить себя думать о чем-то не таком мирном и безмятежном, как детство и материнство; Рейна заставила себя вернуться мыслями к своим планам обследовать вражескую территорию. Она как раз сегодня ночью собиралась предпринять новое путешествие через фьорд, чтобы еще что-нибудь узнать о Викторе. Это новое знание обязательно поможет ей одолеть врага… раньше чем он сможет ослабить ее мужество, и она сама сдастся перед его мистической силой.

ДЕВЯТЬ

Вечером этого же дня в трапезной «дворца» конунга Виктора был устроен, наконец, долгожданный пир, в честь его возвращения из царства мертвых. Вассалы Виктора, воины его дружины расселись за длинным столом. Сам он занял место на троне, во главе пиршественного стола, а у его ног расположились волки, с напряженным вниманием ожидая, когда их хозяин бросит им кости.

Виктор знал, что некоторые из его воинов были женаты, однако, сегодня в его доме собрались одни мужчины. Его служанка Хельга тоже отсутствовала и за столом прислуживала какая-то сгорбленная старуха, которую он никогда не видел. Это жалкое создание, одетое в накидку с капюшоном и какие-то истрепанные рукавицы, разносило дружинникам яства, беспрестанно бормоча что-то себе под нос. Виктор с изумлением обнаружил, что эта несчастная рабыня ко всему прочему, видимо, еще и почти слепа. Во всяком случае, она постоянно путала тарелки, роняла куски хлеба на пол и разливала вино.

Кроме женщины, в трапезной присутствовали Невин и его брат Квигли, которые наполняли медом кубки воинов. Глядя на этих двух невольников, Виктор поймал себя на мысли, что никогда не видел братьев, которые бы так отличались друг от друга по внешнему виду. В то время как Невин был худощавым, молчаливым и болезненным человеком, его брат, скальд Квигли круглый и розовощекий, отличался веселым и болтливым нравом. Наливая мед, он развлекал дружинников импровизированными поэмами, в которых подсмеивался над разными эпизодами из жизни викингов, над их привычками, или сыпал коротенькими побасенками о похождениях богов и богинь. Чем шумнее и громче становилось сборище, тем сильнее Виктор начинал понимать, что его воины предпочитают крепкие напитки самым изысканным яствам, и этот «пир» не что иное, как самая заурядная пьянка. Хотя тут еще нужно было подумать что вреднее – неумеренные возлияния викингов или их неправильная пища, богатая жирами и холестерином.

Виктор нахмурился. Ладно, о здоровой диете для своих людей он подумает позже. Хорошо еще, что с наступлением теплых дней ему удалось убедить Хельгу проветривать дом и готовить пищу во дворе. С тех пор в его покоях стало хоть не так дымно. После разговора с Эйриком, он выяснил, что техника кузнечного дела в раннем средневековье еще не позволяла устроить более современные печи, поэтому им было принято решение складывать камины и печи из камня и скреплять их известковым раствором. С помощью Свена он уже даже начал заготавливать камни для своего проекта.

Громкий грубый хохот отвлек Виктора от своих мыслей, и привлек его внимание к пирующим. Несколько воинов стараясь перекричать друг друга, бахвалились своими победами над женщинами.

– Когда я служил телохранителем в Константинополе, – с кривой ухмылкой начал Канут, – однажды я застал в постельке жену императора и ее двух служанок. И хоть бы одна из них пикнула! Нет, спокойно дожидались своей очереди!

– Думаешь удивил? – фыркнул Орм. – Это все ерунда! Помнишь как мы три лета назад ходили в набег на материк?

– А-а! Ты говоришь о том походе, когда мы захватили тот ирландский монастырь? Помню, помню! – воскликнул Свен, – там еще было полно монашек.

– Да их там было превеликое множество, – перебил его Орм. – Я там в одной келье поймал сразу четырех, связал их и, когда мы уходили, на них оставались только веревки. Мне кажется, эти затворницы были довольны. Они заревели от горя, увидев, что я ухожу. Если бы я им оставил одежду, они бы припустили за мной.

Новый взрыв хохота, и Ролло закричал:

– Да плевать! С четырьмя бы и мальчишка справился. Вот я однажды ублажил сразу пятерых здоровых франских девок, одну за другой и всех на одной и той же табуретке!

– А табурет сломался? – поинтересовался Канут.

– Да нет! Скорее у этих шлюх что-нибудь сломалось! – ответил Ролло. – Они так вопили, как будто на кол садились!

От дикого веселого рева, казалось, стены трапезной зашатались. А потом Оттар с гордостью сказал:

– Наш ярл может вас всех заткнуть за пояс. Вы только вспомните, как однажды на улице в каком-то городе, он голыми руками перебил шестерых мошенников, которые хотели нас ограбить.

– Ага, а потом отпраздновал свою победу, затащив к себе на ложе сразу шестерых девок! – добавил Свен, довольно посматривая на своего ярла.

Радостный смех викингов послужил лучшим подтверждением того, что все сказанное правда, и Виктор только слабо улыбнулся в ответ на их восторги, мысленно поблагодарив своего предшественника за такую рекламу. Нечего говорить, хорош же он был до своего «возвращения» из Валгаллы. Заметив его улыбку, старуха-служанка швырнула в него куском хлеба, и он удивившись про себя такому странному сервису, машинально поблагодарил ее. Старая карга что-то пробормотала и двинулась прочь.

В этот момент в трапезную вошли еще несколько служанок-рабынь. Женщины, нисколько не смущаясь, стали слушать хвастливые рассказы мужчин, перешептываясь друг с дружкой. Их появления явно ждали, потому что Ролло и Орм быстро схватили двух ближайших рабынь и потащили к лавкам, стоявшим вдоль стен. Не теряя даром времени, они повалили рабынь на скамьи, задрали им юбки повыше и принялись совокупляться у всех на глазах. Комната наполнилась возбужденными криками пировавших и громкими стонами женщин.

Виктор был потрясен и чуть не вмешался, но, к его удивлению, оказалось, что женщины и сами не проявляли ни малейших признаков смущения, наоборот, они вскрикивали от наслаждения и стонали, ритмично подпрыгивая на коленях у викингов. Когда Орм и Ролло утолили свою похоть, настал черед других мужчин. Канут и Свен, довольно ухмыляясь, быстро спустили штаны и усадили рабынь к себе на колени. Виктор почувствовал, что его сейчас стошнит, особенно ему было горько от того, что даже его кровный брат, похоже не видел ничего предосудительного в таком омерзительном разврате.

Когда Канут, наконец, закончил, он отпихнул от себя женщину и подмигнул Виктору.

– Ну, теперь ты, ярл!

– Нет, спасибо, – Виктор отшатнулся, чуть не плюнув.

– Ты что оставил свою мужскую силу в Валгалле вместе с памятью? – съехидничал гигант.

Несколько опьяневших викингов захохотали, и Ролло выкрикнул:

– Наверное, Локи отрезал нашему ярлу его причиндалы вместе с бородой.

Виктор ничего не ответил и хмуро посмотрел на безобразно напившихся сотрапезников. Ему оставалось только поблагодарить богов за то, что оргия, кажется, пошла на убыль, когда в трапезную вошла его молоденькая служанка Ива, неся в руках ягненка.

Канут вскочил из-за стола и, выхватив меч, воскликнул:

– Ярл, настало время принести жертву богам и выпить здравицу в честь Одина!

Виктор содрогнулся от неприязни и омерзения, но остальные воины, не заметив состояния конунга, стали медленно вылезать из-за стола вслед за одноглазым гигантом. Ива передала ему в руки жалобно блеющего ягненка, и викинг, положив жертву на стол, прижал ее одной рукой, а другой крепко сжал меч и размахнулся…

Виктор почувствовал как у него кровь отхлынула от лица.

– Нет! Не убивай ягненка! – решительно запротестовал он.

Канут замешкался и нахмурился, а Свен объяснил:

– Ярл, мы должны принести Одину жертву в знак благодарности за твое возвращение, иначе Отец богов будет гневаться.

– Он будет гневаться, если вы будете убивать слабых, беззащитных ягнят из-за своих глупых фантазий, – заявил Виктор. – И, кроме того, я вам этого не разрешаю!

Воины растерянно переглянулись, а Канут проворчал:

– По-моему, наш ярл возвратился из мертвых с душой женщины.

Это было уже оскорблением, и викинги, несмотря на все свое опьянение, напряженно затихли, а Свен резко выхватил свой меч и шагнул к одноглазому великану.

– Попробуй только еще раз оскорбить нашего конунга, сын Локи[11], – закричал он, – и я отправлю тебя прямиком в Хель.

Грязно выругавшись, Канут спрятал свой меч в ножны, схватил жертвенного ягненка и, обогнув стол, сунул животное в руки Виктора.

– Это правда, – криво усмехаясь, произнес он. – Мы теперь все видим, что конунг Виктор больше не Виктор Храбрый. Нашему ярлу теперь больше нравится гладить ягнят, чем ласкать женщин!

Канут расхохотался, призывая повеселиться и всех остальных воинов, не обращая внимания на побледневшего от негодования Свена и разъяренного Оттара. Виктор очень хорошо понимал, что то уважение, которое ему удалось завоевать среди своих родовичей, могло сейчас исчезнуть без следа, но он все же не желал завоевывать авторитет ценой жизни беззащитного существа. Все так же держа в руках ягненка, дрожащего и жалобно блеявшего, словно чуявшего какую ужасную участь ему уготовили, Виктор обвел собравшихся тяжелым, мрачным взглядом.

– Ну что же, видимо, придется воспользоваться тем, что эти дремучие люди все-таки свято верят в своих богов! – Погладив ягненка, чтобы тот успокоился, мужчина уже спокойнее посмотрел на викингов и сказал: – Конечно, кое-что я забыл, пока был в Валгалле. Но там же я и научился многому другому и, в первую очередь, я научился уважать все, что создано Господом, любую тварь.

– Что это еще за «Господь»? – гневно воскликнул Ролло. – Уж не хочешь ли ты, ярл, сказать, что возвратился из Валгаллы христианином?

Викинги гневно закричали, каждый свое, и в этом опьяневшем сборище мужчин единственным, сохранившим спокойствие, человеком, оказался Виктор. Он подождал, пока крики смолкли, и произнес медленно, но от этого еще более убедительно:

– Уважать нужно всех, даже христиан, потому что все живое создано Отцом Богов – Одином. В Валгалле я узнал, что Одину больше не нравятся кровавые жертвы, особенно человеческие.

Собравшиеся глухо зароптали и неуверенно посмотрели на ярла.

– Но что же тогда Один хочет от нас, если жертвы ему не нужны? Скажи нам конунг! – растерянно спросил Ролло.

– Сагу! – быстро нашелся Виктор. – И еще заздравный тост в честь моего возвращения!

Воины недоверчиво посматривали на него и молчали, но видно было, что спорить с ним они не осмелятся. Наконец, Свен схватил Квигли за тунику, потянул его к столу и строго сказал:

– Спой нам новую сагу, скальд, иначе ты узнаешь, каким бывает твой хозяин в гневе!

Темноглазый, маленький ирландец нахмурил свои густые брови, подошел к Виктору и посмотрел вокруг. А затем ударив по струнам лютни, запел чистым, высоким голосом:

Конунг наш великий Виктор в славной битве сражен. Народ защищая от недругов, светлый покинул Мидгард. Ушел он сквозь хлад могильный туда, где асы живут[12]. И, сидя одесную Одина, принял из рук валькирии Чашу с напитком богов. Тогда Отец всего сущего, непознанный в светлой мудрости, Вернуть повелел молодость нашему ярлу Отважному. Твое возвращение чудесное мы рады, конунг, приветствовать. Веди своих верных викингов к новым Великим подвигам, Мидгард сотрясай победами. А мы все восхвалим Одина!

Как только скальд умолк, воины восторженно воздели свои рога, до краев наполненные хмельным медом, некоторые из них закричали:

– Слушайте! Слушайте!

Виктор, радуясь в душе, что все обошлось, поднес к губам кубок, но, как оказалось, радость его была преждевременной. В следующее мгновение он заметил, что Канут схватил Иву поперек пояса и понес на скамью. Он усадил ее на колени спиной к себе; рабыня не смела сопротивляться, но, когда она повернула свое юное испуганное лицо к Виктору, ему стало видно, что в глазах девушки плещется ужас, и еще в них была немая мольба к господину – спасти ее от насильника.

В мгновение ока ярл оказался возле Канута и резко приказал:

– Отпусти сейчас же девчонку!

Канут, уже собравшийся запустить руку под юбку Ивы, глухо проворчал проклятие. Затем в его пьяном глазу засветилась угроза, и он хрипло спросил, словно не веря собственным ушам:

– Что ты говоришь, ярл?

– Я сказал – оставь рабыню в покое!

Канут погладил плечо сидящей у него на коленях девушки и, похлопав ее по бедру, сказал упрямо:

– Не-ет! Пока не получу от нее того, что мне нужно.

– Ты уже удовлетворил себя с женщинами, которые этого хотели и сами! – попытался урезонить его Виктор. – Зачем еще принуждать к этому Иву? Неужели ты не видишь, что она боится?

Канут только ухмыльнулся.

– Да! Она дрожит, словно маленькая испуганная овечка. Ничего, скоро она перестанет, ей это понравится, как только я задеру ее юбки!

Сидевшие за столом воины громко, одобрительно захохотали. Снова заблеял ягненок; почувствовав волнение окружающих, сердито зарычали волки. Но Канут, не обращая внимания на все это, крепко держал девушку и даже принялся ее тискать.

– Прекрати сейчас же! – возмутился Виктор. – Она же еще почти ребенок!

Этого не понял даже его кровный брат, а Ролло, защищая Канута воскликнул:

– Ярл, ты говоришь в раздражении. Девчонке уже шестнадцать – в этом возрасте норманнские девушки становятся женами и рожают детей. А среди рабынь в эти года, вообще, девственниц не бывает.

Виктор резко обернулся к остальным воинам и решительно заявил:

– В таком случае, придется тут у нас кое-что изменить!

Викинги заворчали, некоторые возмущенно, другие обиженно, а Канут насмешливо воскликнул:

– Да, пожалуй, придется! Нам придется избрать себе нового конунга, храброго как лев, а не трусливого, словно овца!

Его тирада вызвала тревогу среди воинов и беспокойные разговоры, а Свен не выдержал, выхватил меч и яростно крикнул:

– Я предупреждал, чтобы ты не смел оскорблять ярла, выходец из тьмы!

Возбужденно восклицая, викинги начали выбираться из-за столов, однако, Виктор поднял руку, останавливая тех, кто бросился его защищать, и сказал Свену:

– Не беспокойся, побратим, я с этим сам справлюсь.

Ярл обернулся к Кануту и уже с плохо скрываемым раздражением, произнес:

– Последний раз говорю, отпусти девушку!

Одноглазый великан презрительно фыркнул:

– Ты мне, ярл, скажешь это, когда я возьму ее столько, сколько захочу.

С этими словами он стал задирать вверх платье девушки.

Однако, в ту же секунду Виктор резко отпихнул руки Канута от девичьих ног и сильно сжал своими пальцами запястья грубияна. Глядя в его мутный, пьяный глаз, он рявкнул:

– Убери свои лапы! И сейчас же ее отпусти, тупоголовый ублюдок!

Раздалось волчье глухое рычание, и Канут, наконец, почувствовавший, что время шуток прошло, грубо толкнул девушку прямо в руки Виктору. Ива благодарно, со слезами на глазах, взглянула на конунга и торопливо выбежала из трапезной.

Сверля конунга взглядом своего единственного глаза, Канут с яростью в голосе спросил:

– Значит, ты отказываешь мне в гостеприимстве, ярл?

– Я тебе отказываю в праве насиловать в стенах моего дома шестнадцатилетних девчонок!

От стола послышался голос молодого Оттара.

– Конунг Виктор прав! Нельзя принуждать женщину, если она сама того не хочет.

Еще больше разъярившись от этих слов, Канут выхватил из ножен свой меч и, направив его на конунга, прорычал:

– Я тебе говорю, что разложу эту девку прямо тут на лавке! А если ты мне захочешь помешать, то проглотишь мой клинок, Виктор Храбрый!

Остальные воины замерли, напряженно следя за разворачивающейся драмой, но не желая вмешиваться в ссору самого сильного воина с ярлом.

А Виктор с Канутом стали друг перед другом; у гиганта налились кровью глаза, он сжал рукоять своего обнаженного меча так, что побелели костяшки пальцев, а Виктор положил свою руку на эфес меча, взволнованно, лихорадочно думая, как найти выход из создавшегося положения.

Внезапно, несмотря на то, что напившийся викинг уже изготовился к нападению, Виктора осенило! Затеплилась слабая призрачная надежда на мирный исход ссоры. Он увидел, как Канут шагнул к нему, и задал совершенно нелепый, неожиданный вопрос:

– Слушай, Канут, расскажи мне, как ты потерял свой глаз.

Разгневанный воин остановился, словно наткнувшись на невидимую стену, и уставился на ярла в полной растерянности; его оружие опустилось вниз. Раздавшийся смех викингов совсем сбил его с толку. А те, обрадовавшись, что появилась возможность покончить дело миром, начали его громко подбадривать.

– Ну же, Канут! – воскликнул Орм, – расскажи нам эту историю!

– Да! Мы больше всего любим эту сагу! Да, да! Это настоящая сага! – добавил Ролло.

– Слушайте! Слушайте! – закричали все.

Прошло еще несколько томительных секунд, и Виктор, взглянув на Канута, заметил, что его вопрос оказал-таки замечательное воздействие. Помедлив еще мгновение, великан откинул голову назад и, широко раскрыв рот, громко захохотал. Затем Канут всунул меч в ножны и, посмотрев в лицо своему ярлу, широко улыбнулся, словно это совсем не он стоял тут только что, готовый сражаться не на жизнь, а на смерть.

– Ха! Было дело. Я повстречался с белым медведем на плавучей льдине, которая плыла мимо нашего острова! – гордо сказал он.

– Да, Канут, расскажи нам, расскажи! – закричал Оттар.

– Я сражался с этим чудовищным зверем, и он повредил мой глаз перед тем, как я убил его. Потом я вынул свой глаз и хотел его вставить, когда окажусь на берегу…

– Да! А теперь самое интересное! Рассказывай! – взревел восторженно Орм.

– … Но Локи решил устроить одну из своих проделок. Он превратился в ворона, схватил мой глаз в клюв и улетел, а потом спрятал свою добычу в источник мудрости, туда, где хранится и глаз Отца всех Богов.

Все воины радостными криками, приветствовали окончание рассказа, и Виктор, хлопнув Канута по плечу, признал:

– Да, отличная история, дружище!

Его поддержал Свен.

– Конечно, у Канута сердце дракона!

– И отвага такая же, как у Тора! – добавил Орм.

– Так давайте же все выпьем за его силу и храбрость! – Виктор сделал знак, чтобы ему наполнили кубок.

В конце концов гордость и самолюбие Канута были удовлетворены. Он с наслаждением упивался похвалами и восторгами, которыми его осыпали остальные воины. Наконец, все опять расселись по местам, и Виктор вздохнул с облегчением.

«Никогда нельзя недооценивать силу хорошего рассказа», – улыбнувшись, про себя, подумал он и решил взять на вооружение этот прием на будущее.

В трапезной вновь воцарилось безудержное веселье, пирующие вслед за Канутом, стали хвастаться своими подвигами, больше напоминавшими деяния богатырей из саг. Некоторые, подобно Кануту, начали делиться воспоминаниями о своих встречах с богами. К тому моменту, когда настал черед Виктора рассказывать о чем-то славном, он уже успел сочинить неплохую байку о том, как он провел в Валгалле несколько часов. Не сдерживая своей фантазии, Виктор поведал им о том, как перецеловал всех валькирий и растопил их суровые сердца, и как состязался с Тором за одним столом у Одина и выпил целых три огромных рога, наполненных медовым молоком козы Хейдрун, а потом, возвращаясь по Радужному мосту, повстречался с тремя троллями и великаншей, у которой было больше сотни голов, и сражался с ними.

Самое интересное, что викинги слушали его с выражением благоговейного трепета и страха, только изредка вставляя взволнованные реплики.

Спустя еще часа полтора веселье достигло своего апогея и постепенно начало стихать; некоторые из пирующих выходили, чтобы облегчиться, справить нужду; глаза у викингов стали стеклянными от выпитого, кое-кто уже завалился спать, утомленный пиром. Вдруг в трапезную, словно вихрь, ворвалась растрепанная, словно потерявшая рассудок Хельга. Виктор еще успел заметить что ее платье разорвано, а в волосах застряла солома.

– Господи! Хозяин! – закричала женщина. – Рядом с тобой враг!

Опьяневшие викинги тупо уставились на Хельгу, а Виктор спросил:

– О каком враге ты говоришь?

– Перед началом пира я пошла доить корову, как вдруг на меня напала Рейна Похитительница. Она связала меня и спрятала в конюшне. Я только что смогла выбраться оттуда!

Несколько норманнов охнули и начали в ужасе оглядываться по сторонам. За столом пронеслось:

– Похитительница здесь!

Виктор стремительно вскочил из-за стола, опрокидывая кубки и скамьи, и воскликнул:

– Рейна здесь?! Где она?

Хельга тоже растерянно посмотрела по сторонам, и вдруг ее лицо исказилось от гнева, и она бросилась к старухе, прислуживавшей весь вечер за столом.

– Вот она!

Люди Виктора изумленно уставились на горбатую рабыню.

– Не хочешь же ты сказать… – попытался было возразить Виктор, но закончить ему так и не удалось. То, что затем произошло, напоминало взорвавшийся вулкан – старая карга, на которую весь вечер никто не обращал внимания, внезапно как будто выросла у всех на глазах и издала такой вопль, что у мужчин похолодела кровь. В следующую секунду она сбросила капюшон, закрывавший ей голову, и перед потрясенными взорами собравшихся предстала торжествующая Рейна Похитительница с длинными светлыми волосами, рассыпавшимися по плечам.

– Это Похитительница! – закричал кто-то.

– Убить ее! – раздались вопли воинов.

Виктор, стараясь их всех перекричать, воскликнул:

– Рейна!

Все смешалось вокруг. Виктор в изумлении и полной растерянности смотрел на то, что происходило в трапезной. Все перепившиеся викинги разом бросились на девушку, но добились немногого. Им удалось только повалить несколько столов и столкнуться друг с другом.

Единственным человеком, который не растерялся во всей этой кутерьме, была Рейна. Увидев приближающихся врагов, она опять закричала так, что всем стало жутко, и бросилась на них. Несколько секунд казалось, будто по комнате носится разъяренное сторукое существо, слышались удары рук, ног по телам пытавшихся схватить ее мужчин. И через минуту, по крайней мере, дюжина здоровенных воинов уже валялась на полу. Несколько варягов бросились все же за ней, но столкнувшись друг с другом, с проклятиями повалились туда же, где уже лежали их товарищи.

Виктор был потрясен, – в мгновение ока девушка исчезла из комнаты, оставив за собой только перевернутые столы и стонущих, отчаянно ругающихся мужчин. Наконец он вышел из состояния прострации и бросился вслед за Рейной, чувствуя, что за ним по пятам помчались волки, однако, увидел Похитительницу, только выбежав из дома. Девушка удалялась верхом на своей лошади, держа в руке горящий факел.

– Рейна! Рейна, остановись! – закричал он.

Однако, она подскакала к стогу сена, стоявшему во дворе и, зловеще улыбнувшись конунгу, сунула факел прямо в сено!

– Нет! – в отчаянии заорал Виктор.

Но все было поздно; Рейна стегнула лошадь и, дико захохотав, исчезла из вида. Мужчина, покачав головой, восхищенно щелкнул языком.

– Ну, храбрая девчонка!

Внезапно до него донесся истошный вопль Свена.

– Ярл! Ярл! Сено горит!

– Ну, дела… – покачал головой опять Виктор. – Словно лисица в курятнике похозяйничала, а мы эти самые цыплята, которым она головы посворачивала.

Затем во двор выскочили остальные воины, и суматоха усилилась еще Больше. Натыкаясь по-прежнему друг на друга, викинги пытались залить огонь, воздух наполнился воплями и проклятьями. Проку от всей этой кутерьмы, как заметил Виктор, тоже никакого не было, – вскоре все и вся было залито водой. По двору метались едва сумевшие протрезветь, вымокшие до нитки люди, а в огонь, казалось и капли не пролилось. Словом, стог сена сгорел полностью, и можно было только радоваться тому, что больше ничего не загорелось.

Когда, наконец, догорел последний уголек, Виктор, вместе со своими ручными волками, вернулся в свои палаты, и в трапезной обнаружил сидевшую на стуле Иву.

Увидев хозяина, она поспешно бросилась к нему навстречу.

– Господин, что случилось?

Он слабо махнул рукой успокаивая и неохотно обронил:

– Да так, из-за пустяка, в общем-то переполошились. Только стог сена и сгорел. Всего и делов-то! – Виктор посуровел. – С этого дня ни одну женщину на празднества допускать не будем без предварительной, тщательной проверки. И никаких исключений!

Ива смущенно потупилась.

Вспомнив, что сегодня пришлось пережить бедной девушке, конунг ободряюще ей улыбнулся.

– Ну, как ты, в порядке?

Она схватила его за руку и взволнованно прижалась к ней губами.

– Да, спасибо тебе, господин, что спас меня!

Виктор легонько обнял ее, а затем отпустил на полшага назад и, приподняв голову Ивы за подбородок, посмотрел ей в глаза.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке, все нормально?

– Да, я так напугана, – она кивнула головой, – но ты так отважно за меня боролся! Хотя по нашим законам, за рабыню можно не заступаться.

– Такай несправедливый закон придется менять, – сказал Виктор.

Девушка задумчиво взглянула на него и проговорила:

– Знаешь, ярл, я решила, что ты прав. Я еще слишком молода, чтобы быть с мужчинами. Он улыбнулся.

– Умная девочка. Честно говоря, после сегодняшней ночи мне кажется, что и я слишком молод, чтобы быть с женщинами.

Ива изумленно посмотрела на него, а Виктор тихонько засмеялся и, дернув ее за косу посоветовал:

– Ладно, не обращай внимания на мою болтовню, а что до тебя, то когда немного повзрослеешь, я обязательно помогу тебе выскочить замуж. – Он поскреб подбородок и добавил: – Кстати, а что ты скажешь о молодом Оттаре? Знаешь, когда ты выскочила из трапезной, он вскочил, чтобы броситься на твою защиту.

– Правда? – в широко распахнутых глазах девушки засияла какая-то детская радость. – Он такой красивый воин. Но рабыня не может выйти замуж за свободного человека, да еще к тому же твоего дружинника.

Виктор отвел глаза и проворчал:

– Ладно, потом об этом потолкуем. Тебе уже не долго быть рабыней.

– Ты хочешь меня освободить? – удивленно глядя на него спросила Ива звенящим от волнения шепотом.

– И очень скоро. А пока давай сохраним это в тайне, договорились?

Она счастливо улыбнулась и кивнула.

– Ну, а теперь беги спать.

Девушка почтительно поклонилась и вышла из комнаты.

А Виктор забрался в постель, растолкав уже ожидавших его там волков и устало закрыл глаза. Ну и ночка! Подумать только, Рейна осмелилась пробраться прямо к нему в дом, на пир, где было полно вооруженных мужчин, и все это время совершенно свободно следила за ним! Такое ощущение, что она просто играет с ним в кошки-мышки.

Почему эта отчаянная девушка, с такой завидной настойчивостью пробирается на его сторону фьорда? Неужели все дело только в том, что ей хочется как можно лучше выбрать момент, чтобы сразить его? Но ведь она уже столько раз могла это сделать без особых проблем. Может быть и она чувствует к нему какое-то влечение, подобное тому, какое он испытывает к ней?

Оставалось только молиться, чтобы его последняя догадка оказалась верной. Хотя, конечно, связать себя с такой особой – ничуть не безопаснее, чем хватать за хвост тигра. Думая о том, что произошло сегодня ночью, Виктор поймал себя на том, что строит планы, как бы в следующий раз попытаться схватить ее раньше, чем она успеет скрыться. Мысль о возможности еще раз встретиться с Рейной, привела его в огромное волнение. Кто знает, может ему удастся начать новую жизнь с девушкой его мечты; хотя совершенно очевидно, что укротить эту свирепую, дикую валькирию будет куда труднее, чем провести реформы в его народе.

Что и говорить, работы здесь в Ванахейме у него еще непочатый край. Эти люди живут в обществе, связанном варварскими традициями и законами, которые им самим кажутся совершенно нормальными. Его раздражали грубость и воинственность викингов, их готовность по поводу и без повода сразу хвататься за оружие, но особенно Виктора приводило в негодование то, как они обращались с рабами – словно со своими вещами. Рабов можно оказывается, насиловать, оскорблять и даже убивать, если захочется! Не то, чтобы он об этой особенности средневековья совсем не знал, нет! Но одно дело – читать об этом в книгах, и совсем другое – видеть все это наяву и знать, что весь этот кошмар не в кино, не в книгах, а происходит с настоящими, живыми людьми! Удастся ли ему завоевать доверие своих людей и хоть что-то в них изменить раньше, чем случится какое-либо зло? Виктор не знал ответа на этот вопрос. Но был уверен в том, что попытается добиться своей цели и, если понадобится, даже ценой собственной жизни. До тех пор пока он их ярл, пока его сердце бьется, он не допустит, чтобы в его племени насиловали женщин, мучили рабов или приносили в жертву животных.

Рейна мчалась к месту, где она переправлялась через фьорд, однако, вместо победной улыбки на ее лице теперь было выражение глубокой озабоченности. Ей, действительно, удалось сегодня ночью узнать о Викторе Храбром много нового, пожалуй, даже Больше, чем она сама хотела знать. Она с удивлением открыла для себя, что, оказывается, этот викинг не позволял своим людям мучить женщин и животных – это, вообще, совершенно неслыханно для всего образа жизни варваров, к которым ее враг, несомненно, принадлежал! Девушка видела, что он вел себя сегодня с поразившей ее добротой, мудростью и находчивостью. Она чуть не расхохоталась, когда Виктор сегодня задал тому одноглазому хвастуну свой идиотский вопрос и затушил готовую вспыхнуть ссору. А еще Рейна вновь и вновь вспоминала, как он смотрел на нее со странной смесью гнева, изумления и… восхищения. Да, да! Восхищения! Он с такой страстью звал ее, столько волшебной силы было в его призыве, что она чуть не вернулась к нему!

Одним словом, хотя Рейне и удалось сегодня много нового про него узнать, – все это не могло ей помочь найти в себе силы, чтобы убить его. Наоборот, Виктор стал теперь для нее человеком еще более загадочным и притягательным. Пугающее притяжение, исходившее он него, стало теперь даже сильнее. Рейна почувствовала, что если она не будет как следует оберегаться, то очень скоро может прийти к выводу, что ее враг ей НРАВИТСЯ!

«Хватит!» – с гневом остановила себя девушка. Совсем неважно, насколько он привлекателен, добр и справедлив. Виктор – викинг, а викингам доверять нельзя. Ни одному. Самое время покончить с врагом, пока она сама окончательно не запуталась в своей глупой, бесцельной игре. И уже на этот раз, Локи свидетель, она не позволит женским слабостям помешать ей.

ДЕСЯТЬ

Виктору показалось, что он только-только закрыл глаза и уснул, как чьи-то сильные пальцы взяли его за руку и энергично встряхнули. Он тут же проснулся и увидел, что над ним склонился Свен. При тусклом свете коптящей лампы, которую викинг держал в руке, было заметно его озабоченное, встревоженное лицо.

Волки, чутко дремавшие рядом с Виктором, тоже почуяли тревогу, угрожающе зарычали. Конунг машинально погладил хищников, успокаивая их, пробормотал им несколько ласковых слов, а затем резко встал с кровати.

– Что стряслось? – спросил он Свена.

– Вольфгард! – взволнованно воскликнул побратим. – Дозорные сообщили, что он с дружиной на своем дракаре двигается к нашему поселку.

– Проклятье! Вот скотина, а? – ругнулся Виктор и, пригладив ладонью взлохмаченные волосы, спросил: – Ну и что будем делать?

– Если мы поторопимся, ярл, то еще успеем посадить наших людей на корабль и встретить их до того, как они высадятся на берег и смогут нас атаковать.

Виктор нахмурился.

– А может быть, нам лучше отойти в горы, устроить засаду и напасть на Вольфгарда, когда он будет высаживаться на берег?

Свен с явным неодобрением покачал головой.

– Норманны никогда не прячутся от врагов, подобно женщинам, ярл.

Виктор даже застонал от досады, получив очередное подтверждение тому, насколько мало эти люди представляют, какой должна быть стратегия войны. Его занесло во времена, когда люди живут, надеясь только на грубую силу. В этом деле тоже потребуются реформы, но все это потом. Сейчас – главное – защитить свой род от нападения.

– Ладно, Свен, понятно – он кивнул и спрыгнул с кровати. – Мы поплывем и не дадим Вольфгарду высадиться на берег. Поднимай дружину!

– Я уже отдал приказ Оттару.

– Хорошо. Прикажи седлать лошадей, встретимся возле конюшни.

Виктор начал торопливо готовиться к сражению. Он натянул через голову льняную легкую рубаху, кожаные узкие штаны, затем одел еще кожаную куртку. Одев легкие, но прочные сапоги, Виктор крепко зашнуровал их у щиколоток, в который уже раз поражаясь, насколько удобна и легка эта одежда. Слуга помог ему одеть длинную, до середины бедра, очень прочную кольчугу и железный шлем. Прицепив ножны с мечом и взяв щит, вождь вышел на холодный ночной воздух.

Через несколько секунд на мчащихся галопом лошадях Свен и Виктор скакали по стылой равнине к фьорду. Виктор уже издалека заметил возле пристани огни факелов в руках людей и на дракаре. Воины заканчивали подготовку корабля к отплытию. Судно было довольно большим, около восьмидесяти футов в длину и закруглено с носа и кормы так, что могло с одинаковой скоростью двигаться вперед и назад. Вдоль всего фалыпборта, по самой его кромке, шла тонкая резьба, покрытая золотом и заканчивавшаяся на носу головой Тира, – бога меча. Рядом с дракаром покачивались на волнах несколько более мелких судов.

Конунг и его спутник спешились, торопливо прошли на причал, а потом по сходням поднялись на корабль, на палубе которого их уже ожидали Канут и Ролло.

– Ты готов отразить нападение дружины Вольфгарда, ярл? – спросил Ролло, пристально посмотрев на Виктора.

Тот мрачно кивнул:

– Мы будем защищать родные очаги и посмотрим, чтобы враги не ступили на нашу землю. Ноги их не будет на нашем берегу!

– Ярл, ты на самом деле готов вести нас в бой? – с недоверием в голосе переспросил Канут. – Сейчас не место для ложной гордости. Если хочешь, я могу с радостью заменить тебя, пока ты еще не окончательно восстановил свои навыки.

Виктор и Свен быстро переглянулись, затем Виктор легонько покачал головой.

– Нет, я поведу воинов, – он приложил руки рупором ко рту и крикнул: – Всем внимание, приготовиться к отплытию!

Гребцы заняли места на своих скамьях и по сигналу ярла погрузили весла в холодную темную воду. Корабль неслышно заскользил в море – слышен был только плеск да скрип шпангоутов. Несколько дюжин дружинников, на период плавания ставших моряками, установили в гнезде, находившемся в центре палубы, тяжелую высокую мачту и вскоре над дракаром поднялся большой квадратный бело-голубой парус. Корабль направился навстречу врагу.

Виктор, стоя на палубе, смотрел за тем, что делают на судне его воины и следил за морем, желая не пропустить корабль Вольфгарда. Им овладело какое-то тревожно-радостное возбуждение, предвкушение битвы. То же самое, очевидно испытывали и другие норманны, так же, как и он, напряженно вглядывавшиеся в ночную темноту. Виктору пришло в голову, что наверное, именно так должна выглядеть дорога в Хель, – по холодной почти ледяной воде, вдоль высоких и мрачных утесов.

– Видишь, ярл, вон там? – услышал он за спиной напряженный шепот Свена.

Желея о том, что не догадался захватить из будущего бинокль, Виктор до рези в глазах всмотрелся вдаль и в северном направлении увидел мелькание огоньков, а затем и их отражение на морской воде.

– Вольфгард?

– Да…

– Что будем делать, когда он подойдет поближе?

– По нашим обычаям, вначале мы обстреляем их корабль зажженными стрелами чтобы задержать или по возможности, поджечь его. Но не стоит удивляться, если Вольфгард попытается подойти к нам вплотную, чтобы начать рукопашный бой.

– Проклятье! Ты что его за дурака считаешь, чтобы он пошел на такое варварство?! Как будто это ему доставит удовольствие!

Свен изумленно посмотрел на Виктора.

– Но, так оно и есть, ярл!

Виктор потер ладонью подбородок. По мере того как два корабля сходились все ближе, у него в груди нарастало мрачное предчувствие того, что сейчас произойдет что-то ужасное. Глядя на дракар Вольфгарда, он уже сейчас мог заметить, что вражеское судно и больше и значительно тяжелее, чем его корабль. У Вольфгарда оказалось явное преимущество и в размере и в количестве вооруженных людей на борту. Однако, Виктор мог воспользоваться тем, что его дракар был маневреннее и имел большую скорость.

По его команде на нос судна выдвинулись около дюжины лучников. Они зажгли стрелы и начали залп за залпом посылать их в приближающийся вражеский корабль. Впервые Виктор слышал резкое хлопанье тетив о рукавицы воинов и грозный шелест улетающих стрел. Через некоторое время воины Вольфгарда стали стрелять в ответ, и воздух наполнился огненными росчерками стрел. Дружинники Виктора бросились вырывать горящие древка, впивавшиеся, словно злобные осы, в мачту и борта и огненным дождем падавшие на палубу дракара.

Корабли сблизились уже настолько, что Виктору были видны стоявшие на высокой палубе варвары. Они что-то громко кричали, потрясая короткими копьями и мечами, и только их предводитель хранил молчание и стоял у мачты скрестив руки на груди. На его лице застыла гордая, презрительная усмешка, и только глаза пылали злобным, яростным огнем. Виктор поискал на палубе Рейну, но не увидел ее, хотя вполне возможно, что она и была где-то среди воинов Вольфгарда.

Он почувствовал противную слабость в желудке. Мысль о кровопролитии была ему ненавистна. Виктор приходил в ужас от того, что приходится вести преданных ему людей на убийство, но выхода не было. В этом безумии сейчас самое главное было защитить и сберечь своих людей.

Оба корабля продолжали идти навстречу друг другу и, казалось, что столкновение уже неизбежно, но в последний момент Виктор отдал кормчему команду, и судно резко развернулось. По-видимому, такую же команду своему кормчему отдал и Вольфгард, потому что и его дракар тоже стал поворачивать в сторону. Мгновенно весла были втянуты на борт и корабли столкнулись бортами с громким треском так, что казалось их корпуса должны были бы расколоться. От удара Виктор чуть не рухнул на палубу и вынужден был даже схватиться за мачту, а уже в следующую секунду раздались громкие воинственные крики, с вражеского корабля полетело несколько абордажных крючьев, которые, впившись в борт его дракара, намертво скрепили оба судна. По всем канонам, ему следовало бы сейчас отдавать команду бить эти крючья и попытаться отойти от врага на безопасное расстояние, но похоже, воины Виктора и не думали об отступлении, а наоборот сами с нетерпением ожидали, когда дружинники Вольфгарда бросятся в атаку. Впрочем им не пришлось ожидать долго, потому что сразу на палубу их дракара посыпались грозно вопившие воины, и сражение началось. Полетели стрелы, копья, раздался треск щитов и лязг оружия; крики победителей и вопли побежденных слышались со всех сторон.

Быстро восстановив равновесие, Виктор выхватил меч, закрылся щитом и вместе со своими дружинниками бросился в бой. Сразу же перед ним оказался огромный викинг, потрясавший топором и ужасный на вид от всклокоченных рыжих волос, покрывавших его лицо. Он зарычал что-то своим хриплым голосом, и в следующую секунду Виктор еле успел закрыться щитом, как на него обрушился сильный удар. Не успев удивиться тому, что до сих пор жив сам и щит не разлетелся на куски, конунг вынужден был подставить меч, чтобы отразить новое нападение.

Гигант издал яростный вопль и обрушил на щит ярла новый удар. Вокруг них кипела злая сеча, кричали раненые, гремело железо, и впервые в своей жизни Виктор ощущал густой, тошнотворный запах крови с отчетливым металлическим привкусом, которым, казалось, было наполнено все вокруг.

Наконец, ему удалось вспомнить то, чему он учился все эти дни. Уроки Свена и других не прошли даром. Ярл вновь подставил свой меч под топор напавшего на него викинга и вдруг сделав обманное движение, ударил врага щитом, его кромкой прямо в челюсть. Изо рта великана хлынула кровь, он зашатался, и Виктор нанес ему последний удар мечом, плашмя по лицу. Бородатый гигант отлетел к борту дракара и медленно сполз на палубу, потеряв сознание. Однако, у Виктора не было времени, чтобы перевести дух.

На него тут же напал новый противник. Воин Вольфгарда, словно в безумном танце, прыгал перед ним, размахивая мечом и издавая какой-то животный крик. Глаза этого человека дико вращались, лицо было искажено судорогой и подергивалось, и Виктор понял, что теперь ему предстоит сражаться с одним из тех, о ком он пока еще только слышал: перед ним был воин-берсеркер-викинг, приходивший во время сражения в такое состояние, в котором не чувствовал ни боли, ни ран и остановить которого могла только смерть. Отражая стремительные выпады врага, Виктор чуть сам не обезумел. Его захватило упоение боем, ему уже почти стало нравиться это удивительное состояние – возбуждающая смесь опасности и ощущения собственной силы. В манере ведения боя берсеркером было что-то уж очень однообразное; это был грубый натиск, помноженный на суеверный страх перед ним и перед его безумными воплями. И как только Виктор это понял, он сразу, интуитивно, догадался, что нужно делать. Виктор дождался, когда противник начнет новую атаку и, отбив его меч своим, просто уклонился вправо. Викинг, не удержавшись, проскочил вперед, подставив Виктору Храброму свой незащищенный бок. Конунг резко ударил врага щитом и одновременно нанес сильный удар по рукояти меча. Оружие со звоном полетело на палубу, и обезоруженный мужчина, с которого, видимо, тут же сошло все его безумие, бросился бежать на свой корабль. Виктор мудро решил не преследовать побежденного и посмотрел по сторонам.

Бой на корабле продолжался, не принося ни одной из сторон решающего успеха. На некотором расстоянии от того места, где он стоял, Виктор увидел Вольфгарда, с которым сошелся в поединке Ролло. В это самое мгновение вражеский вождь опустил свой меч на шлем противника, Ролло пошатнулся, и Виктор бросился ему на помощь. Однако, не успел он сделать и трех шагов, как у него на пути встала Рейна.

– Мы снова повстречались! – с жестокой улыбкой воскликнула она, взмахнув мечом. – И как быстро!

Времени на ответ у него явно не было, ее клинок сверкнул словно молния, и ярл едва успел закрыться щитом. Несколько мгновений он не знал, как ему следует теперь вести себя. То, что произошло, противоречило всем его принципам – причинить зло женщине он не мог! Однако эта ведьма, похоже, с огромной охотой и очень быстро отправит его в ад сама. Виктору оставался только единственный выход – защищаться.

Первый ее удар, направленный ему в грудь, ярл отразил щитом, но его успех, казалось лишь разъярил Рейну еще больше. Она начала наносить яростные удары, и мужчине пришлось призвать на помощь всю свою сноровку, чтобы не дать ей возможность разрубить его. Снова и снова девушка обрушивала на врага свой меч, но снова и снова ее оружие встречало на пути щит Виктора.

Рейне не понадобилось много времени, чтобы заменить его необычную стратегию и это привело ее в бешенство.

– Сражайся, сражайся же, грязный варвар! – закричала она и словно безумная, напала на него. Но Виктор опять ничего не сделал для того, чтобы вести с ней честный поединок, а только подставлял и подставлял свой щит.

Пока продолжался этот странный бой, воины Виктора начали понемногу оттеснять врагов. Несколько человек рухнули за борт и камнем пошли на дно в своих тяжелых доспехах. Тогда Вольфгард отдал сигнал к отступлению.

Услышав его команду, Рейна на мгновение замерла, и в эту секунду Виктор раскрылся, чуть-чуть отпустив свой щит. В следующую секунду сверкнуло лезвие ее клинка, и Виктор понял, что этот удар он отразить уже не успеет. Железо зазвенело о его шлем, и вдруг конунг осознал, что девушка нанесла этот последний удар уже совсем не собираясь убивать его, а просто забавляясь с ним, словно желая показать, что может убить его в любой момент, но пока не хочет этого делать. Меч Рейны, скользнув по шлему оказался у него на плече, совсем рядом с тем местом, где между шлемом и кольчугой была полоска незащищенной кожи.

– Ну, пока, до свидания, викинг! – закричала девушка и, резко повернувшись, побежала на свой дракар вслед за остальными варварами.

Сначала, чувствуя предательскую слабость во всем теле, Виктор только смотрел ей вслед, но затем внезапно его охватил безудержный гнев. Он бросился за Рейной и успел схватить ее в тот момент, когда она уже собиралась ступить на мостик, переброшенный с одного корабля на другой. Вокруг них продолжалась битва: войны Вольфгарда, отбиваясь, покидали корабль Виктора, поэтому никто и не обратил внимания на то, что происходит возле самого борта. Виктор, словно железными тисками, обнял воительницу, прижав ей руки к телу. Девушка завопила, стала пинаться, пытаясь освободиться таким образом, но ничего не помогало. Конунг первый раз за все это время чувствовал тепло и гибкость ее тела и в это мгновение он предпочел бы умереть, чем отпустить свою добычу. Внезапно пальцы Виктора коснулись медного браслета на запястье Рейны. Он крепко схватил украшение, рывком сорвал его с девичьей руки и только тогда отпустил ее.

Войны Вольфгарда обрубили абордажные крючья, и вражеский дракар медленно двинулся вверх по фьорду. Их никто не преследовал. Виктор надел на руку браслет Рейны, сделанный в виде двух переплетенных змей и, посмотрев на удаляющийся корабль, увидел на его палубе Рейну.

Девушка стояла гордая, словно богиня, ее длинные волосы рассыпались у нее по плечам, и в глазах у нее, когда она взглянула на него, горел вызов и еще какое-то чувство, но Виктор готов был поклясться, что это нельзя было назвать ненавистью. Решив немного позлить ее и отплатить за все проделки, которые она себе позволила, конунг широко улыбнулся, помахал рукой с трофейным браслетом и послал валькирии воздушный поцелуй. Цель была достигнула, увидев его жест, девушка яростно потрясла мечом и метнула в него гневный взгляд. Сердце Виктора наполнилось радостью, он удовлетворенно подумал о том, что еще одно нападение на его территорию отбито, и теперь наступит несколько относительно спокойных дней.

Однако радость по случаю победы оказалась недолгой, потому что до него донесся крик Свена.

– Ярл! Иди сюда скорее!

Он поспешил на зов к воинам, собравшимся возле мачты в центре палубы вокруг двух окровавленных дружинников, лежавших неестественно спокойно и неподвижно. Виктор с тревогой посмотрел на Свена.

– Ярл, Сигурд и Магнуг мертвы, – торжественно и печально возгласил его кровный брат.

– А, проклятье! – взорвался он и, оглядев дружинников, большинство из которых тоже были окровавлены, с синяками на лицах, в помятых шлемах и пробитых кольчугах, спросил: – Есть еще тяжелораненые?

– Нет, ярл, – ответил Свен, – все остальные скоро поправятся.

– Теперь семьям Сигурда и Магнуга придется тяжело! – Виктор, оборвав сам себя и внезапно вспыхнув от гнева, спросил: – Во имя богов, кто-нибудь скажет мне, ради чего эти ужасные потери и из-за чего началась эта проклятая война?

Воины растерянно посмотрели друг на друга, затем Канут неуверенно сказал:

– Эта война началась из-за спора, возникшего пять весен назад, когда Вольфгард и его люди украли нашу законную добычу – кита, заплывшего на нашу сторону фьорда.

– По-моему, – возразил Орл, – все это случилось из-за того, что воины Вольфгарда похитили трех наших рабынь.

– Вы оба ошибаетесь, – уверенно заявил Ролло, но затем почесав в затылке, уже с меньшей уверенностью продолжил: – Мы стали враждовать, когда они осквернили наш погост и сломали несколько могильных камней.

– Нет, нет, это все не так! – со своей стороны решил внести ясность Оттар. – Мой отец рассказывал, что однажды Вольфгард со своей дружиной в тумане подплыли к нашему кораблю, обрезали сети и похитили всю пойманную нами рыбу.

– Ну и какая из ваших причин истинная? – с плохо скрываемым возмущением спросил Виктор.

На палубе воцарилась неловкая мрачная тишина. Воины переглядывались в очевидной растерянности. Наконец Свен тихо, словно удивляясь, ответил:

– Ярл, никто этого уже не помнит. Конунг с жалостью посмотрел на своих людей и вдруг яростно рубанув рукой по воздуху, сказал:

– То есть, вы хотите мне сказать, что вот уже пять лет мы воюем с родом Вольфгарда, а вы даже не помните, из-за чего началась эта война? Он указал на тела погибших и страстно, задыхаясь от волнения, произнес: – Эти люди мертвы, а вы даже не знаете, почему и ради чего?! Да что же вы за глупцы, если жертвуете своими отцами, братьями из-за причины, которую никто даже назвать не может!

Под градом упреков викинги, казалось, смутились и разошлись притихшие и печальные. Одни занялись врачеванием ран, другие вернулись к своим корабельным обязанностям. Возле Виктора остался только Свен.

Помолчав еще немного, побратим Виктора кивнул в сторону мертвых дружинников:

– Ярл, на берегу надо будет организовать торжественные похороны Сигурда и Магнуга.

Виктор, погруженный в свои мысли, переспросил:

– Ты предлагаешь возложить их в погребальную ладью и пустить ее в море?

– Согласно законам и обычаям нашего народа, погребение в волнах моря – единственная достойная награда для павших героев, – торжественно сказал Свен, – точно так же мы хоронили и тебя.

– Так, так, – кивнул ярл, подумав про себя, что было бы интересно посмотреть на вытянувшиеся лица режиссера и актеров, когда те обнаружили его двойника на горящей ладье. Если, конечно, он и впрямь перенесся на его место в двадцатый век. – Ну что ж, очень хорошо. Похороним их по обычаю предков.

А в это время на дракаре Вольфгарда Рейна, стоя на носу судна, отсутствующим взором следила за проплывающими мимо скалистыми утесами. За ее спиной отчим и его воины, хвастались друг перед другом, говорили о своей новой победе и предстоящем торжественном пире, но у Рейны настроение было далеким от праздничного. Сегодня ей представилась отличная возможность уничтожить своего врага, но… в последний момент мужество оставило ее, и она вновь подарила ему жизнь.

Особенно странным оказалось то, что во время их поединка Виктор отказался использовать свой меч. Ей даже почудилось, что он это делает не желая причинить ей вреда, поэтому она и решила сохранить ему жизнь. Какую же волшебную силу он приобрел над ней!

Самым тревожным и волнующим было то, что сегодня, впервые за все время, Виктор дотронулся до нее… схватил ее за локоть и сорвал с нее браслет! И она в эту секунду почувствовала себя слабой и беззащитной, но что самое удивительное, ей понравилось это ощущение! Может быть, потому что в это мгновение что-то такое произошло и с ее телом там, внизу… Ей стало так тепло и… захотелось подчиниться! Словно с браслетом Виктор похитил и ее свободу и овладел частью ее самой.

При воспоминании обо всем, что сегодня произошло, Рейну охватила слепая ярость и… растерянность. Кто же он такой конунг Виктор Храбрый – Бог или демон, ее спасение или погибель? Кто бы он ни был, он был угрозой, потому что Рейна чувствовала – отныне для нее начинается борьба не только за жизнь, но и за саму ее душу…

После церемонии похорон Сигурда и Магнуга Виктор, стоял на причале со Свеном, долго смотрел на пылающую ладью, медленно дрейфовавшую к выходу из фьорда, туда, где были волны холодной Атлантики.

Виктор размышлял о бесцельности гибели двух людей, у него в душе боролись противоречивые чувства от гнева до скорби и полной растерянности. «Что-то надо с этим делать, – говорил он себе. – Эта бессмысленная война не должна продолжаться. Если он будет медлить, то скоро вслед за воинами начнут гибнуть женщины и дети».

Наконец Виктор решительно сказал:

– Эту войну нужно прекратить.

– Что же ты предлагаешь сделать, ярл? – спросил его Свен.

Лицо конунга стало твердым и суровым.

– Я отправлюсь в поселок к Вольфгарду и поговорю с ним, как воин с воином. Может быть, нам удастся заключить мир.

Лицо Свена изменилось.

– Ярл! Ты с ума сошел! Это будет обозначать для тебя верную смерть. Если ты сам сунешься в лапы Вольфгарда, тебя просто убьют.

– Не пытайся мне возражать! – хмуро ответил Виктор. – Я принял решение и не изменю его.

ОДИННАДЦАТЬ

– Ярл! Это сумасшествие! Ты не должен один отправляться в поселок Вольфгарда! – воскликнул Свен.

– Это единственный способ покончить с войной! – твердо ответил Виктор, и больше они об этом не говорили до обеда.

Однако, в полдень после того как викинги немного передохнули от всех ночных волнений и начали вставать после короткого обеденного сна, Свен снова попытался отговорить конунга от его безумной затеи. Оба они в этот момент уже находились на пристани, где возле корабля, на котором сегодня ночью им пришлось отражать врагов, ожидали несколько воинов.

– Ярл, у Вольфгарда нет совести, – увещевал Свен. – Он настоящий зверь, без чести. Он отверженный, и объявлен вне закона. А прошлым летом он даже отказался посетить Тинг!

– Как, опять Тинг? – нахмурился Виктор.

– Наше народное собрание всех жителей Ванахейма собирается каждое лето по примеру Исландского Альтинга. Там разбираются споры и осуждаются преступники. Во время собрания в месяце Сенокоса Вольф гард и его род отказались явиться и выслушать твои претензии по поводу их постоянных нападений на наших людей. И тогда совет объявил Вольфгарда вне закона, хотя это ничего не изменило – род Вольфгарда укрыл своего вождя, и теперь они совершают свои набеги, убивают и грабят наших людей.

Виктор сурово возразил:

– Вне закона он или нет – это неважно. Знаешь пословицу – «Если гора не идет к Магомету…»

– Что, что? – изумленно посмотрел на него Свен.

– Э-э-э… неважно.

Мужчины прошли по сходням на корабль, и дракар медленно стал отчаливать от причала. Виктор и Свен угрюмо молчали, пока кормчий, ворочая веслами, выводил корабль на глубину, а два других викинга поднимали большой парус. Виктор прикоснулся к медному браслету, все еще надетому на руку, – маленькому трофею, сорванному им сегодня ночью с Рейны. Какая же она все-таки удивительная и противоречивая женщина! С одной стороны нежная и трепетная, а с другой – грубая дикарка. Он вспомнил, как еще вчера наблюдал за ней, игравшей среди равнины с полярной лисой, а позже молившейся с полубезумным монахом на берегу горной речки. Можно только удивляться тому, что женщина, считающая себя христианкой и умеющая быть такой непосредственной превращается в ужасную фурию и убивает других людей без малейшего колебания и жалости.

Однако, в эти минуты, когда дракар тихо скользил по темно-зеленой морской воде, мысли о Рейне занимали конунга недолго. Значительно сильнее его беспокоило предстоящее противостояние с врагами. Что его ждет на том берегу фьорда? Может быть, воины Вольфгарда убьют его в ту минуту, как он приблизится к вражескому лагерю? Может быть… Виктор подумал о том, что Свен, наверное, прав, называя его решение глупым и опрометчивым, но бессмысленная смерть двух воинов переполнила чашу его терпения. Напряжение всех последних дней сказалось-таки, и он понял, что необходимы срочные меры, иначе он просто не выдержит этой жизни в постоянном ожидании кровопролития и гибели безвинных людей.

К Виктору подошел Свен и, тронув побратима за плечо, указал на приближающийся берег, где уже виден был грубо сколоченный причал и тропинка, убегающая вдаль и теряющаяся между невысоких базальтовых утесов.

– Эта дорога ведет в поселок Вольфгарда. Тебе надо пройти по ней примерно сотни две шагов. Он немного помолчал и добавил: – Запомни, ярл, мы будем ждать тебя вон за теми утесами. Когда будешь готов плыть назад или тебе понадобится помощь, – сделаешь нам знак.

По тому, как Свен многозначительно приподнял бровь, Виктор понял, что его побратим считает более возможным именно последний вариант развития событий. И тогда он расстегнул широкий кожаный пояс с мечом в ножнах и передал его Свену.

– Сохрани это до моего возвращения. У того от изумления отвисла челюсть.

– Ты осмеливаешься без оружия сунуться в пасть дракону?

– А ты думаешь, я смогу справиться с десятками вооруженных воинов, если пойду к ним с мечом и дело дойдет до драки? – возразил Виктор и мрачно посмотрел на тропинку, которая, вполне возможно, могла стать для него дорогой в ад.

– Может быть, то, что я приду к Вольфгарду безоружным, будет моей единственной защитой. Свен возвел глаза к небесам и произнес:

– Надеюсь, что Один нам всем поможет, а Локи хоть сегодня будет где-нибудь подальше.

– Аминь, – закончил, криво усмехнувшись, Виктор, и они опять замолчали.

Между тем кормчий подвел корабль к пристани Во-льфгарда. Вдалеке виднелось несколько рыбачьих лодок, однако, конунг заметил, что вражеского дракара нигде не было поблизости; возможно люди Вольфгарда отправились на нем в открытый океан охотиться на тюленей или рыбачить.

Спрыгнув на дощатый настил причала, Виктор помахал своим воинам и проводил взглядом дракар, а затем повернулся и пошел вверх по крутой тропинке. На сердце у него было тяжело, на какое-то мгновение ему даже захотелось вернуться, но он подавил это желание и решительно двинулся вперед. Виктор был разумным человеком, и, если только сегодня ему удастся собрать всю свою волю и смелость в один кулак, его доводы смогут одержать верх над дикими инстинктами средневековых людей.

Он шагал по извилистой дорожке и удивлялся тому, что его никто не задерживал – не видно было никаких дозоров, никаких застав, только в ослепительно-синем небе медленно кружился ястреб, словно он наблюдал за тем, чтобы к лагерю Вольфгарда не приближались враги. Виктора поразила беспечность противника. Может быть Вольфгард привык за эти годы к тому, что именно он чаще всего нападает и стал самоуверенным и неосторожным. К тому же чаще всего викинги совершали свои набеги под покровом темноты, поэтому Вольфгард мог посчитать, что в дневное время дозоры совсем не нужны. Виктор подумал о том, как легко ему сегодня удалось бы застать своего противника врасплох. Конечно, это не выход. Во время такого нападения он не сумел бы удержать своих воинов от проявления их воинственных инстинктов. Виктору даже зябко стало, когда он представил на мгновение, какие жестокости творили бы здесь его люди, случись им внезапно ворваться в поселок враждебного рода. В любом случае этого нельзя позволить.

Наконец, поднявшись на пригорок с растущими на нем двумя скрюченными березами, Виктор увидел укрепленный поселок, расположенный в холодной, укрытой от солнца, низине. Десятка три полу развалившихся лачуг стояли вокруг больного и более крепкого на вид дома, который, очевидно, и был жилищем Вольфгарда. И даже с этого расстояния конунг почувствовал резкий запах дыма, поднимавшегося из волоковых оконец под крышами домов.

Он глубоко вздохнул и начал спускаться в долину. Ему удалось дойти до самых ворот в частоколе, окружавшем поселок, а на него так никто и не обратил внимания, только несколько рабов, ходивших за плугом на ближнем поле, бросили в его сторону любопытные взгляды. Пройдя ворота, Виктор оказался на каком-то подобии главной улицы. Она была покрыта жидкой, почти непролазной грязью; тут и там валялись кучи гниющих отбросов, в которых копошились цыплята, свиньи и рослые, лохматые собаки. В нос ударил резкий запах навоза и человеческих экскрементов. Ярл поморщился, но пошел дальше мимо домов, возле которых носились, отчаянно визжа, чумазые ребятишки и сидело несколько женщин, очевидно, не выдержавших спертой атмосферы внутри и вышедших на относительно свежий воздух, чтобы молоть зерно и нянчить детей.

И только уже совсем рядом с большим домом в самом центре града, Виктором, наконец, всерьез заинтересовались. Тут навстречу ему попались три воина, которые вели в поводу коней, и как только их бородатые грубые лица исказились от ярости, Виктор сразу понял, что его «экскурсия» подошла к концу.

Собравшись с духом и стараясь смотреть прямо в лицо врагам, он сказал:

– Добрый день, ребята! Я бы хотел потолковать с вашим ярлом.

Эффект превзошел все его ожидания. Услышав его голос, все трое бросились на него, как безумные.

– Хватайте его! Это Виктор Храбрый! – закричал один.

Другие поддержали своего товарища:

– На нас напали!

– Убить демона!

В следующую секунду его схватили за руки, а один из дикарей, не долго думая и даже не обращая внимания на то, что противник не сопротивляется, нанес ему резкий и мощный удар в челюсть.

Вспоминая через много лет этот день, Виктор всегда удивлялся, как ему удалось уберечь свои зубы, потому что в течение последующих нескольких минут, его били и пинали все новые и новые варвары, начавшие сбегаться к месту событий на помощь тем, которые уже окружили вражеского ярла. Вся эта вакханалия сопровождалась дикими воплями и угрозами.

– Проклятый ублюдок! Как ты смел пробраться в наш град!

– Мы сварим тебя в твоей собственной крови!

– Умри, выходец из Хеля!

Жестокое избиение продолжалось, а Виктор даже не мог себя защитить, потому что два дюжих воина держали его за руки, и удары сыпались градом на его лицо, голову, спину; все тело болело, губы распухли и рот наполнился кровью.

Только теперь, слишком поздно, Виктор осознал, какую глупость он совершил, и ему оставалось надеяться, что кто-нибудь вскоре ударом меча прекратит его мучения, потому что у него самого сил уже почти не оставалось.

Внезапно до слуха конунга донесся знакомый девичий голос:

– Остановитесь, воины!

Но избиение продолжалось, и тогда голос раздался вновь:

– Я сказала, прекратить! Вы, сыны Хелья!

Не сразу, но викинги все же, прекратили избивать попавшего им в руки вражеского вождя и отошли в сторону, кроме тех двоих, которые продолжали его держать. Наконец, проморгавшись и утерев сочившуюся со лба кровь, Виктор посмотрел в лицо Рейны, стоявшей перед ним с победным видом. Рядом с девушкой он увидел светловолосого, бородатого гиганта, в котором узнал Вольфгарда.

Воцарилось молчание, затем один из варваров спросил недовольно:

– Зачем ты нас остановила, Рейна? Посмотрев на Виктора с презрением, она сделала шаг вперед.

– А может, потому что мне хочется самой прикончить этого ублюдка. Брось, Эгил, не стоит марать меч великого воина в поганой крови этого шелудивого пса!

Тот, которого назвали Эгилом, довольно улыбнулся, очевидно гордясь тем, что ему дали столь высокую оценку, и кивнул своим товарищам:

– Да, нам следует позволить женщине убить этого выродка.

Викинги разразились грубым хохотом. Но вдруг один из воинов схватил Виктора за руку и воскликнул:

– Смотрите, у этого вонючего гоблина браслет. Рейна, хочешь, я его тебе верну?

– Да, да! Отрежь ему руку и забери браслет! – заорали они, а Рейна, дождавшись, пока вопли стихли, покачала головой и с презрением глядя на пленника, ухмыльнулась:

– Не-а, не хлопочите понапрасну. Мне думается, что ему подходит женское украшение. Да и потом, я не желаю прикасаться к этой побрякушке после того, как она касалась грязной кожи этого ублюдка.

Воины опять загоготали, потом кто-то предложил:

– Тогда убей его, Рейна!

– Да, сделай это медленно, пусть он помучится, а мы все посмотрим, – раздался еще чей-то голос.

– Эй, Рейна, покажи ему как ты его презираешь!

– Как я его презираю? – переспросила она со зловещей улыбкой. – Ну что же! Я вам сейчас это покажу.

Викинги с напряженным вниманием следили за тем, как девушка приблизилась к Виктору. Он попытался заглянуть в ее глаза, чтобы понять, что его ждет, однако, не заметил в них ничего, кроме слепой, почти безумной ярости и ненависти. И тогда, взглянув еще раз на эту маленькую, злобную ведьму, Виктор понял, что сейчас ему суждено умереть, и весь вопрос только в том, как быстро это произойдет. Неожиданно, вместо того чтобы выхватить свой кинжал и перерезать ему глотку, Рейна остановилась перед ним и… плюнула ему прямо в лицо.

Кругом раздался такой хохот; что даже птицы взлетели с помойных куч и беспокойно закружились над градом. На мгновение замерев, Виктор задрожал от гнева и ненависти к этой дикой, бешеной своре, измывавшейся над ним. Как он мог хоть раз подумать об этой злобной сучке с симпатией! И, наверное, впервые за все время пребывания в этом мире он почувствовал себя настоящим викингом, конунгом, честь которого оскорбили, и дал себе клятву, что если только сумеет выйти из передряги, в которую попал по собственной дурости, целым и главное живым, то эта взбесившаяся ведьма горько пожалеет о содеянном.

А Рейна тем временем повернулась к окружавшим ее воинам с мрачным торжеством в глазах посмотрела на них.

– А теперь убей его, Рейна! – орали они.

– Да! А еще лучше выпусти ему кишки, и пусть он в них валяется!

Рейна покачала отрицательно головой.

– Нет, я решила сделать по-другому. Этот ублюдок и сын шлюхи не достоин смерти. Нам следует сделать его своим рабом, и пускай он вместе с быками в одной упряжке тянет роло на пашне.

Все восторженно завопили, и вдруг раздался низкий, властный голос, перекрывший крики целой толпы.

– А ну, тихо!

Через скопление своих воинов к Виктору шел сам Вольфгард, и чем ближе он подходил к своему врагу, тем тише становилось вокруг. Безжалостные серые глаза Вольфгарда задержались на лице Виктора, а затем он произнес, не терпящим возражения тоном:

– Отведите его в мой дом. Я поговорю с этим глупцом. Его храбрость удивила меня… Или его глупость.

– Ну что же, враг мой, познакомься – это моя падчерица Рейна, а это мой сын Рагар. Познакомься с моим родом перед тем, как встретить свою смерть.

Теперь они находились в закопченных, душных хоромах Вольфгарда и Виктор кивнул красивому юноше с тонкими чертами лица, сидевшему справа от своего отца, а в адрес Рейны произнес:

– Похоже, я уже имел удовольствие с нею познакомиться.

Вольфгард захохотал, а девушка в ответ презрительно фыркнула.

Виктор сделал глоток эля, предложенного ему хозяином, и мысленно поблагодарил богов за то, что выжил в последние несколько минут. А теперь он и Вольфгард с Рейной и Рагаром сидели вокруг очага, устроенного прямо на полу с трапезной дома, как две капли воды похожего на его, Виктора, дом. Густой дым щипал глаза, но хозяева, очевидно, привычные к этому, не обращали на дым никакого внимания, похоже, не замечая его. Возле дверей стояли два грозных на вид стража, молчаливых и невозмутимых. Однако, было ясно, что оба викинга при первом знаке своего ярла, не задумываясь, пустят в ход свои мечи, до той поры покоящихся в ножнах.

Рейна сидела скрестив свои длинные, красивые ноги, потягивала из глиняной кружки эль и, казалось, не проявляла ни малейшего интереса к тому, что происходит рядом с ней. В отличие от своей сестры Рагар с достоинством кивнул вражескому конунгу и теперь внимательно глядя на отца, ожидал, когда тот заговорит.

Виктор ответил, как Рейна похожа на своего брата: у них обоих были прямые, твердые подбородки, высокие скулы, карие глаза и светлые волосы. Только черты лица девушки были чуть-чуть помягче и нежнее, да волосы у нее были длинные и прямые, а у Рагара – короткие и вьющиеся.

Вспоминая грубое поведение Рейны во дворе перед домом, Виктор спросил себя, как это Вольфгарду удается ладить с двумя такими разными по характеру отпрысками. Однако, услужливая память тут же подсказала, что Рейна и Рагар – брат и сестра только по матери, в девушке нет ни одной капли крови Вольфгарда, и только Одину известно, откуда у нее взялась такая злобность и жгучая ненависть к людям.

А что до Вольфгарда… Виктор внимательно рассматривал своего противника: этому массивному, грузному мужчине на вид можно было дать лет около пятидесяти. Несмотря на свой возраст, Вольфгард был очень силен, а грузным казался только из-за своих огромных мускулов. Невзирая на холодную погоду, он был очень легко одет – в кожаную куртку и узкие коричневые штаны. Безымянный палец левой руки хозяина дома украшало тяжелое золотое кольцо с изображением оскаленной волчьей морды.

Лицо Вольфгарда, изборожденное глубокими морщинами и шрамами, производило одновременно и приятное и отталкивающее впечатление. Оно привлекало своей суровой мужественной красотой, но в глазах викинга читалась такая жестокость, от которой холодело сердце у всякого, кто встречался с ним. Хищное выражение усиливалось крючковатым, сдвинутым немного набок носом, который, как предположил Виктор, явно не раз перебивали. Судя по тем взглядам, которые бросал на него Вольфгард, Виктор отчетливо понял, что жив пока только потому, что его появление поразило вражеского ярла, и как только это любопытство будет удовлетворено, он отдаст приказ убить своего гостя.

Как и ожидал Виктор, хозяин сразу приступил к делу, вдоволь насмотревшись на вражеского конунга, осмелившегося прийти к нему безоружным.

– Что привело тебя в мой град, Виктор Храбрый? Кто ты, герой или глупец?

Виктор спокойно и откровенно ответил:

– Я пришел, чтобы предложить тебе мир.

Несколько мгновений длилось молчание; затем все, кто были в комнате разразились громким смехом – все, кроме Рагара и самого Виктора.

Отсмеявшись, Вольфгард ответил:

– Выходит, все-таки – глупец. Слышал я, что ты оставил свою память в Валгалле. Но теперь мне кажется, что и свой ум ты оставил в обители богов.

Сзади у дверей, рассмеялись воины, но Виктор, не обращая внимания на них, возразил:

– Я с тобой не согласен. Желание положить конец долгой вражде путем переговоров, а не силой оружия, наоборот, говорит о разумности моего предложения. Мне так кажется.

Вольфгард пренебрежительно махнул рукой.

– Не пытайся одурачить меня своим словоблудием. Наша война длится слишком долго, чтобы окончиться по твоему желанию, Виктор Храбрый. К тому же тут замешана кровная месть.

– Можешь ты мне сказать, что послужило причиной нашей усобицы? – спросил Виктор.

Хозяин дома сопроводил этот вопрос гримасой, а один из стоявших у дверей воинов сказал:

– Помнишь, ярл, как его люди похитили шкуры белых медведей, которые мы приготовили к продаже? – После этого мы и начали враждовать.

Второй викинг возразил:

– Нет, нет! Междоусобица началась, когда люди Виктора сожгли один из наших дракаров безо всякой причины.

– Думаю, вы оба ошибаетесь, – подал голос Рагар. – Я помню, как старики рассказывали мне, что вражда началась после того, как Виктор отказался дать разрешение женщине своего рода выйти замуж за одного из воинов отца.

– Ну, что скажешь? – вопросительно посмотрел Виктор на Вольфгарда. Тот пожал плечами.

– Похоже, никто не может вспомнить причину. Тогда Виктор развел руки и, стараясь говорить как можно убедительнее, сказал:

– Выходит, мы сражаемся не на жизнь, а на смерть из-за обиды, которую уже никто не помнит.

– Неважно, почему началась война, – холодно и мрачно сказал Вольфгард. – Сейчас это вопрос чести. Клянусь Одином, единственно, что принесет мир в Ванахейм – это твоя гибель. Впрочем, ты можешь вместе со своим родом покинуть эту страну – выбирай.

– Но почему? – попытался урезонить хозяина дома Виктор. – Мое племя первым поселилось на этом острове, разве не так?

Вольфгард хмыкнул:

– Да, а когда мой род сюда прибыл, ты попытался нас изгнать. На этом острове нет места для двух наших племен, одно должно уйти.

Виктор мысленно проклял тупую упрямость варваров, но сказал внешне спокойно:

– Не могу поверить, что я это слышу. Ты говоришь, как нерадивый школьник из первого класса. Вольфгард изумленно посмотрел на гостя:

– Что такое – «школьник»?

Но не успел Виктор ответить, как вмешался Рагар:

– Позволь сказать, отец. Может быть, в словах нашего гостя есть разумное зерно. Не будет ли истинной мудростью покончить с бессмысленной враждой? Разве не могут два наших рода найти какую-то возможность жить в мире?

– Молчи! – рявкнул Вольфгард и метнул в юношу гневный взгляд. – У тебя сердце женщины, сын мой! Мне следовало отказаться от тебя еще тогда, когда ты появился из чрева матери. Ты уже тогда был слишком слаб. Но мольбы матери вынудили меня сжалиться над тобой. Не позорь меня и Больше не показывай свою трусость нашему врагу!

Рагар потупил свой взор и тихо ответил:

– Слушаю, отец…

Виктора поразило то, как Рейна в этот момент глядела на своего отчима. Ее глаза потемнели от гнева, пальцы девушки дрожали на рукоятке кинжала, висевшего у нее на поясе, и Виктору даже показалось, что еще секунда, и она бросится на Вольфгарда. А тот вновь повернулся к гостю и засмеялся.

– Ох, эти дети – от них одно беспокойство. Вот, посмотри, – тут он кивнул в сторону Рейны, – у нее сердце львицы, зато – никакого уважения к своему ярлу. А вот он – казалось бы, мое семя, но слаб и глуп, совсем как его мать.

Рейна, которая уже и так напоминала готовый взорваться вулкан, при этих словах отчима вскочила и, гневно посмотрев на него, крикнула:

– Эй, ты, старик, попробуй только оскорбить еще раз мать и брата! Я выпотрошу тебя, как рыбину и развешаю твои кишки на мачте дракара!

Лицо Вольфгарда исказилось от ярости, и он прорычал:

– Сядь, женщина, и побереги свой гнев для наших врагов, не то я отрежу твой длинный язык!

Рейна с явной неохотой села на свое место, все еще с ненавистью глядя на отчима. Ссора, таким образом, вроде бы закончилась, и Вольфгард, покачав головой, сказал Виктору:

– Ну вот, я же тебе говорил – никакого уважения к своему ярлу. Следовало давным-давно перерезать ей горло, однако, немного чести в том, чтобы убить женщину. К тому же она очень хорошо дерется за своего ярла. – Затем, подмигнув гостю, он добавил: – Может статься, что очень скоро она принесет мне и твою голову, Виктор Храбрый.

Виктор счел за лучшее промолчать, а через некоторое время произнес:

– И все же ты мне так и не объяснил, почему мы не можем договориться миром. Ведь можно же собрать Тинг и обсудить все наши разногласия. Если же ты считаешь, что мой род нанес тебе обиду, мы могли бы возместить тебе ее чем-нибудь…

Вольфгард только рассмеялся в ответ:

– Ты меня не понял, враг мой! Мне не нужны эти проклятые деньги!

– Но почему бы и нет?

Глаза хозяина дома загорелись нескрываемым удовольствием.

– Да, может, потому что мне просто очень нравится эта война.

Виктор на мгновение даже растерялся. Чтоб их черт побрал, этих викингов с их воинственностью! Он очень хорошо знал, что и среди его воинов есть такие, в первую очередь Канут, Ролло и Орм, которые всем сердцем разделяют кровожадные инстинкты Вольфгарда.

– А разве тебе она не нравится? – ухмыляясь задал вопрос хозяин.

– Нет! – Виктор уже начал терять терпение. – Я предпочитаю жить в согласии с соседями – насилие мне ненавистно.

– Скажи мне, Виктор Храбрый, – Вольфгард произнес его имя уже с нескрываемой издевкой, – с какой целью ты сегодня пришел ко мне? Не только ведь для того, чтобы, подобно слабой женщине, лепетать о мире?

– Как я тебе уже сказал – окончание усобицы в Ванахейме я считаю самым важным и необходимым делом.

– Довольно! – рявкнул Вольфгард, и тут же раздался голос одного из воинов, стоявших у дверей.

– Ярл, зачем ты тратишь время на разговор с этим шелудивым псом? Ты и так терпеливо слушал его скулеж достаточно долго. Прикажи, мы разрубим его на куски.

Виктор изо всех сил старался не подать виду, насколько его напугало выступление воина. Слишком досадно было бы погибнуть сейчас, так ничего и не добившись только потому, что по собственной неосторожности доверился этим варварам. Он наткнулся на внимательный безжалостный взгляд Вольфгарда. Тот немного помолчал и, наконец, как бы подводя точку разговору, произнес:

– М-да, наверное, нам следует прямо сейчас покончить с нашим врагом. Правда и то, что его причитания меня уже утомили. Может его вопли нас развлекут хоть немного.

Воины сделали шаг к гостю, злорадно ухмыляясь и вытаскивая мечи из ножен, и Виктор понял, что если сейчас ничего не произойдет, – в следующую секунду он будет убит. И вдруг, словно Господь услышал его немую молитву, ему на помощь пришел брат Рейны, который поспешно сказал:

– Но послушай, отец, ведь если ты убьешь сейчас конунга, кто тогда поведет в бой его воинов? Война затихнет сама собой, и, значит, Виктор, даже мертвый, добьется своей цели.

Видно было, что его логика убедила Вольфгарда. Вождь заколебался, задумчиво почесал подбородок и нахмурился, а Виктор с благодарностью посмотрел на Рагара и увидел улыбку юноши.

Через мгновение Вольфгард поднял руку, останавливая своих вассалов, и кивнув Рагару:

– Впервые ты сказал истину, сын мой. – Затем он перевел свой взгляд на Виктора и добавил: – Мы отпустим тебя невредимым, но только на этот раз. Твое мужество, Виктор Храбрый, мне понравилось, поэтому я и даю тебе возможность уйти. Плыви к себе, и да продолжится наша борьба! Только впредь не вздумай совершать глупостей, подобных той, которую ты сделал сегодня.

– Хорошо, конунг, даю тебе слово, – Виктор потер синяк на руке, а Вольфгард, заметив его движение, ухмыльнулся и сказал:

– Ну что же, сейчас мы выпьем за мое великодушие и за твою удачу, враг мой. А потом можешь идти. – Хозяин дома хлопнул в ладоши и крикнул слуге: – Сибел, принеси нам эль!

– Я больше не… – начал было Виктор, собираясь отказаться, но Вольфгард грубо оборвал его: – Так требует древний обычай, не гневи меня, Виктор… Сибел! Где же эта ленивая Ирландская собака?!

Он грохнул кулаком по столу, и тогда Рагар, чувствуя, что отцовский гнев в любой момент может перерасти в бешенство, попробовал вмешаться:

– Отец, для меня будет честью услужить вам…

– Не огорчай меня, вызываясь делать женскую работу, Рагар! – сердито проворчал Вольфгард и, метнув грозный взгляд на Рейну, приказал: – Сейчас твоя сестра пойдет и принесет нам еще эля.

Однако, девушка с вызовом посмотрела на своего отчима и даже не пошевелилась. Лицо викинга потемнело от ярости, через секунду он рявкнул:

– Выполняй, девка, – зашибу!

Рейна осталась сидеть, но пальцы ее медленно поползли к рукоятке кинжала. Отчим с падчерицей вонзили друг в друга свои переполненные ненавистью взгляды; казалось, еще немного, и произойдет взрыв.

Заревев в бешенстве, словно полярный медведь, Вольфгард вскочил на ноги и потряс над головой своими тяжелыми кулаками.

– А-а-а! Исчадие царства мертвых, задушу собственными руками!

Рейна тоже вскочила, но казалась абсолютно спокойной, только бледнее обычного, да еще на лице у нее появилась такая зловещая улыбка, что у Виктора даже холодок по коже пробежал.

В трапезной воцарилась страшная, звенящая тишина; викинг медленно потянул из ножен меч, а девушка вытащила до половины свой кинжал, и ее пальцы побелели на рукоятке оружия.

К счастью, в следующую секунду в трапезную вошла высокая красивая женщина с длинными седеющими волосами, в руках она держала бочонок с элем. Женщина поклонилась Вольфгарду:

– Хозяин, я принесла то, что ты требовал. Мои старые кости уже не такие резвые, прости. Но я рада теперь выполнить твой приказ.

Огромный викинг сразу успокоился и, все еще ворча на падчерицу, вернулся на свое место. Они продолжали изредка обмениваться с Рейной нелюбезными взглядами, но, сделав несколько добрых глотков, Вольфгард явно стал помягче. Решив, что не помешает еще немного смягчить своего гостеприимного хозяина, Виктор Храбрый, кивнув в сторону девушки, сочувственно произнес:

– Она просто донельзя избалованный ребенок. И хотя ты, Вольфгард – мой враг, должен сказать, что в этой истории мои симпатии на твоей стороне.

Хозяин дома проворчал в ответ, явно обрадовавшись сочувствию.

– Скажу тебе прямо, Виктор, если найдется викинг, которому удастся приручить эту бешеную кошку, то я этого храброго мужа буду уважать, как самого себя!

Услышав слова Вольфгарда, Виктор почувствовал, что у него созрел блестящий план. Он внимательно посмотрел на Рейну, и девушка ответила ему взглядом, полным ледяного презрения. Конечно, ведет она себя, словно маленькая ведьма, но Виктор понял, что судьба дает ему отличный шанс хоть немного сблизиться с ней и узнать ее получше.

Он повернулся к Вольфгарду и неожиданно, прямо в лоб, сказал:

– Отдай ее мне. Если ты прекратишь набеги на мои земли, я готов укротить ее.

Услышав предложение гостя, тот расхохотался, откинувшись назад, а Рейна так поразилась, что в первое мгновение даже не нашлась, что сказать.

– Ты сможешь ее приручить? – недоверчиво и все еще ухмыляясь переспросил Вольфгард. – Пожалуй, тебе это не под силу. Ее даже Тор не сможет смирить.

– А что ты потеряешь, если дашь мне возможность попробовать? – настойчиво повторил Виктор. – Ты же сам видишь – эта девчонка, как шило в твоей… ну, как заноза в пятке.

– Это точно, – усмехнулся Вольфгард. – Было бы хорошо воткнуть эту занозу в твою пятку.

– Тогда почему же ты не хочешь отдать ее мне? – снова спросил Виктор.

Хозяин дома бросил на падчерицу далеко не любящий взгляд и, прищурившись ответил:

– Потому что не желаю облегчать тебе задачу, Виктор Храбрый. Я не хочу просто так взять и отдать тебе свою девчонку.

Он помолчал, словно что-то просчитывая в уме, а потом добавил:

– Впрочем, может быть, я и соглашусь немного поторговаться.

– Ну, ну? – заинтересованно посмотрел на него Виктор.

Вольфгард опять прищурился и, глядя на Рейну, сказал:

– Если уж тебе так хочется заполучить эту сумасшедшую валькирию, валяй – приди и возьми ее. Укроти ее и заставь родить сына. Когда это случится, я, так и быть, окончу вашу вражду.

Виктор посмотрел на девушку. Рейна по-прежнему сидела спокойно и невозмутимо, холодно окидывая взглядом собеседников и ничем не выдавая своих истинных чувств, словно и не было в комнате двух могущественных конунгов, торгующихся о ее судьбе. Было очевидно, что ее не интересует их разговор, так как она была абсолютно уверена в том, что сможет с легкостью защитить себя от любых домогательств. И Виктор чувствовал, что для такой уверенности у нее есть все основания.

– Ну так что, конунг, договорились? – спросил Вольфгард, улыбаясь.

– Отлично! – Виктор не отводил глаз от девушки. – Я сделаю ее своей невестой, а потом и женой.

– Что, что? – у хозяина дома от удивления округлились глаза.

– Я сказал, что женюсь на этой маленькой ведьме, – широко улыбнулся Виктор.

И когда Вольфгард понял, что не ослышался, на его грубом лице появилась торжествующая ухмылка.

– А-а! Ну знаешь, друг мой, ты сейчас сделал наш договор даже еще интереснее! Ты женишься на этой дикой кошке, и, наверное, к следующей весне море закипит, правда? – он рассмеялся. – Тогда давай выпьем за твое поражение, потому что за успех пить бессмысленно – его все равно не будет.

Когда они выпили еще, Вольфгард отставил свой кубок в сторону и посмеиваясь, доверительно сказал своему гостю:

– Трудная перед тобой задача, Виктор Храбрый. Хочу тебя предупредить, что Рейна уже побывала однажды замужем.

Виктор ехидно улыбнулся девушке и произнес:

– Эге, так мне, оказывается, доведется возделывать уже вспаханное поле, да?

Он удовлетворенно заметил, как в глазах девушки грозно вспыхнули гневные молнии.

– Когда ей было всего пятнадцать весен, – начал объяснять Вольфгард, – я ее отдал своему самому сильному воину Торстейну Ужасному. Однако, в ту ночь, когда Торстейн попытался вступить в свои законные права, эта ведьма кастрировала беднягу, а на следующее утро в его штанах прогулялась по деревне, чтобы всем показать, как она наказала бывшего мужа.

– Хорошая девочка! – почти мурлыкнул Виктор. – Бьюсь об заклад – Торстейн Больше не «грозный» и не «ужасный».

– Увы, – холодно кивнул Вольфгард, – теперь он слабый, ничтожный человек, годный только на то, чтобы плести корзины да сбивать масло с женщинами.

Виктор уловил торжествующий взгляд Рейны. Ах, ты маленькая дикарка! Эта валькирия достаточно играла долго с ним в «кошки-мышки», пора положить этому конец!

***

«С нами все будет по-другому, Рейна, – подумал он, глядя в глаза девушки и желая, чтобы она поняла, о чем он думает в эту минуту. – Ты будешь противиться мне, но я тебя приручу собственной нежностью. Надеюсь, что мне не придется прибегать к суровым мерам. Сражайся со мной, если хочешь, дерись, но ты будешь моей, и я завоюю твою любовь. Потому что нам самой судьбой уготовано быть вместе, тебе и мне».

Впрочем, как он и ожидал, Рейна никак не отреагировала на молчаливое обращение Виктора к ней. Она не высказала ни гнева, ни уважения к нему, совсем ничего.

За столом воцарилось молчание, а затем Вольфгард нетерпеливо махнул рукой:

– А теперь уходи и возвращайся в свой град, Виктор Храбрый! Иди, пока я или мои воины не передумали и не решили, что мы слишком великодушно поступаем, даруя тебе жизнь.

Виктор поблагодарил Вольфгарда за гостеприимство и поспешил откланяться. В сопровождении двух охранявших его воинов он прошел по вражеской деревне в полной уверенности, что ему удалось, наконец, отыскать способ положить конец вражде, да еще и заполучить девушку, о которой мечтал всю свою жизнь.

А в своем доме, у огня, сидел, потирая от удовольствия руки, Вольфгард, глядя на языки пламени и думая о том, каким глупым оказался его противник Виктор Храбрый, и какой он сам молодчага.

Этот парень только что совершил огромную глупость, заключив с ним это соглашение насчет его падчерицы. Самому Вольфгарду было совершенно ясно, что ни один мужчина не сможет укротить Рейну, эта задача оказалась не под силу даже ему самому. Но в борьбе с Виктором Вольфгард не сумел отказать себе в маленьком удовольствии превратить жизнь своего врага в сущий ад. Если он направит в нужное русло ненависть и жестокость своей падчерицы, то очень скоро Виктор вообще пожалеет, что вернулся из Валгаллы. Нет! Он не помешает Виктору похитить Рейну! Победа обернется для его врага поражением.

Где-то в глубине души Вольфгард почувствовал какое-то смутное беспокойство, тень сомнения. А что если Рейна вдруг решит стать союзницей Виктора, а сейчас просто дурачит своего отчима?

При мысли об этом, викинг чуть не сошел с ума от внезапно охватившей его ярости. Однако, его гнев улетучился так же быстро, как и появился. Да нет. Похитительница вряд ли предаст его, слишком уж она ненавидит Виктора.

Да и потом, если она надумает обесчестить своего отчима, ему об этом сразу станет известно от человека, который давно уже находится совсем рядом с Виктором Храбрым. Тогда он и подумает, что можно сделать, чтобы уничтожить маленькую ведьму. В любом случае победа будет на его стороне, а сам он успеет избавиться хоть ненадолго от Рейны.

ДВЕНАДЦАТЬ

Когда Виктор Храбрый взошел на свой дракар, Рейна следила за ним с вершины высокой базальтовой скалы. Она тайно следовала за Виктором и двумя викингами, которым Вольфгард приказал проводить гостя до причала. На этом пути девушке несколько раз с трудом удалось подавить желание выпустить стрелу в широкую спину вражеского конунга. Единственное, что удержало ее, так это убеждение, что такой поступок был бы достоин труса. Нет! Вместо этого она сразится с ним лицом к лицу и убьет его за то, что он посмел заявить о своем дерзком желании подчинить ее и даже укротить. Она готова поклясться, что Виктор умрет раньше, чем посмеет приблизиться к ней или прикоснуться к ее телу.

За этот час отношение Рейны к Виктору изменилось от острого любопытства, до жгучей ненависти. Может раньше вождь враждебного рода и интересовал ее, но сейчас все это в прошлом, так как он вознамерился сделать ее своей собственностью, вещью.

Минуло много лет с того времени, как Рейна дала себе слово, что ни один мужчина никогда не будет ею владеть и не сможет увезти за собой против ее воли. Но сейчас Виктор Храбрый вновь угрожает ее будущему, ее независимости. Он грозит поломать всю ее жизнь, и она… она не простит ему этого оскорбления!

Проклятье на голову Вольфгарда за то, что он согласился заключить с Виктором эту мерзкую сделку! Девушка опять слово за словом вспомнила разговор двух конунгов и вновь возмутилась. Как только посмел ее отчим предложить подобную цену за окончание войны!

Наконец там, на причале, оба охранника развернулись и пошли к себе в деревню, а дракар Виктора направился к выходу из фьорда. Рейна неохотно двинулась домой по узкой тропинке, еле заметной среди камней. Теперь уже девушку начали одолевать сомнения. Зная всю глубину ненависти своей к Виктору Храброму, она теперь не могла не злиться на себя за то, что столько раз упускала верную возможность лишить жизни своего врага. С другой стороны, ее не могла не восхищать храбрость конунга Виктора, отважившегося прийти в лагерь врага совсем безоружным. Сама Рейна, несмотря на всю свою смелость, ни за что не решилась бы открыто появиться во вражеском поселке без меча и боевого топора.

Действительно, Виктор или полный дурак, или самый бесстрашный мужчина изо всех, которых ей доводилось встречать.

Девушке пришлось признать, что восстав из мертвых, этот викинг превратился в совершенно другого, нового человека. Среди воинов Вольфгарда уже пошли разговоры о том, что боги наградили Виктора нечеловеческой силой, и многие при этом вспоминали, какой первый воин в дружине Вольфгарда во время ночного сражения искал спасения в бегстве после единоборства с конунгом. Сегодня Рейна и сама могла вблизи рассмотреть перемены, происшедшие во внешнем облике вражеского вождя. Виктор стал словно выше ростом, крепче и мускулистее, а черты лица перестали внушать страх, в них исчезла беспощадная властность, а появилась особенная, мужественная красота. Даже глаза его после возвращения из Валгаллы стали синее и теперь излучали какую-то манящую энергию. К своему ужасу, Рейна уже ловила себя на мысли о том, как было бы здорово прикоснуться ладонью к его густым и мягким, словно тополиный пух, волосам.

Девушка тихонько выругалась. Ладно, про Валгаллу – это, наверное, сказки. Она – христианка и не очень верит во всех этих грубых богов. Но ведь Виктор был мертв, она видела своими глазами, как его хоронили в горящей ладье. Зачем же Господь совершил такое чудо, для каких целей он воскресил этого язычника? Неужели только для того, чтобы послать ей испытание и проверить, выдержит ли она его? В таком случае, доброму Иисусу следует прекратить это испытание, ибо Рейна чувствовала, что у нее уже почти не осталось сил бороться с искушением, – ее все сильнее охватывали греховные помыслы и желания. В своем ожесточившемся сердце девушка давно уже не оставила места для таких женских чувств, как любовь, нежность и отбросила предательски притягательные мысли о замужестве и детях. Нет! Она должна уничтожать всех викингов – таков ее долг! Особенно теперь, когда Виктор Храбрый открыто заявил о своем желании сделать ее своей женой.

Прожив почти всю свою жизнь среди варваров, Рейна очень хорошо представляла себе, как поступают с женщинами эти дикари и что означает – быть женой одного из них, Она помнила один случай, который произошел, когда ей было всего лишь пятнадцать. Вольфгард и его дружинники пировали по случаю какого-то особо удачного набега, а Рейна в неподходящий момент вошла в трапезную. Первое, что ей бросилось в глаза, была молоденькая, совершенно обнаженная рабыня, сидящая на коленях у воина по имени Эгил. Девушка громко вскрикивала, по-видимому от боли, по лицу ее из-под плотно зажмуренных глаз текли слезы. Рейна сначала даже не поняла, почему рабыня так странно движется; однако, уже в следующую секунду, заметив спущенные до колен штаны мужчины, его волосатые ноги, догадалась о том, что тут происходит. Она пришла в ужас и расширившимися от страха глазами продолжала смотреть на хрупкое обнаженное тело насилуемой женщины. Почему-то ей особенно запомнились смуглые грязные мужские ладони, сжимающие белоснежные девичьи бедра. В следующую минуту Эгил увидел Рейну, мерзко ухмыляясь, оттолкнул рабыню и предложил под хохот воинов вошедшей девушке «тоже прокатиться на его копье». К немалому удивлению Эгила и остальных викингов, Рейна бесстрашно двинулась к сидящему на скамье мужчине, тот довольно похлопал себя по ляжке и протянул руки к девушке и только в это мгновение увидел жестокую, страшную улыбку на ее лице… К огромному удовольствию Рейны, удар ее кинжала пришелся точно между ног этому дубинноголовому варвару. Еще бы немного, и он вообще остался бы евнухом.

Викинг заорал от страха и боли, а его друзья разразились грубыми, непристойными шутками по адресу своего товарища, и история на том и закончилась.

Однако, все дружинники Вольфгарда получили очень хороший урок, и с той ночи никто не осмеливался приставать к Рейне и покушаться на ее девственность. Последним, кто отважился на такую попытку, был тот жирный боров Торстейн, решивший в своем скудоумии, что имеет на нее право, потому что ему пообещал Вольфгард.

И конунгу Виктору не удастся покорить ее, хотя он единственный, кому удалось пробудить в ее душе такие чувства. Его рукам, его силе Рейна почти готова была довериться! Будь прокляты его синие глаза – это из-за них она все чаще представляет, как он ласкает ее, и его сильные ладони скользят у нее по телу! Сегодня, чтобы не выдать своих подлинных чувств, ей пришлось даже плюнуть Виктору в лицо. Боже мой, что она натворила!

Рейна дошла уже почти до центра укрепленного поселка, когда ей навстречу попались два дружинника из числа ближайшего окружения Вольфгарда – Бьорн и Дирк. Увидев ее, оба воина осклабились и остановились у нее на пути.

– Оказывается, наша малышка – ледяная королева, скоро станет невестой, – ехидно заметил Бьорн, а Дирк, ухмыляясь подбоченился и добавил:

– М-да, похоже, наша злобная сученка готова задрать подол перед врагом, а для своих сородичей не хочет показать и собственной пятки. Скажи мне, принцесса, разве это справедливо?

Не очень и удивившись подобной наглости, Рейна выхватила меч и громко отчетливо сказала:

– А ну, пошли прочь, тупорылые свиньи! Я еще ни перед одним мужчиной не задирала подол, а если кто-нибудь впредь посмеет сказать, что я стану невестой Виктора Храброго, я этому ублюдку голову снесу!

Оба викинга довольно расхохотались, и тут к ним на помощь подошли еще трое воинов.

– А что, может наша маленькая валькирия, наконец, встретила того, кто ей под стать! – произнес один из них по имени Гарм.

– Да, давайте поможем нашему врагу и попробуем, умеет ли она ублажать воинов! – захохотал Эгил, не забывший старой обиды.

– Помнится, прошлой зимой наш ярл говорил, что нашу Рейну он разрешает иметь любому, кому удастся завалить ее, – добавил еще один викинг, которого звали Лейф.

– Сходи поговори со своим другом Горстейном, – проговорила Рейна, поднимая меч. Ее окружали одни ненавистные, грубые лица, и, похоже, настроены воины были решительно, но она скорее умерла бы, чем показала им, что испугалась. – А ну-ка назад, облезлые вороны! Чтобы меня повалить, вас понадобится больше, чем пять болванов!

Однако, на самом деле ей стало немного не по себе. Сейчас она чувствовала себя не совсем готовой к борьбе с пятью здоровенными воинами, каждый из которых имел к ней свои давние счеты. На ее счастье, в этот момент на площади появился Рагар со своим другом Гаральдом. Сын Вольфгарда подошел к девушке и стал рядом с нею.

– Что тут происходит? – нахмурился он.

– Ничего, мы просто решили подшутить над твоей сестрой, – ухмыльнулся Эгил.

– В таком случае, оставьте в покое мою сестру и идите по своим делам, воины, – строго и решительно приказал Рагар. – Однако, Эгил явно захотел драки. Викинг положил руку на рукоять меча и проговорил:

– Ты что же, юноша, хочешь за нее вступиться? Заскрежетала сталь и Гаральд стремительно обнажил свой меч:

– Да, твой будущий ярл будет защищать свою сестру, а я ему помогу!

Высокий и стройный молодой воин решительно стал около брата и сестры и пятеро забияк, оказавшись перед лицом разъяренной Рейны и готовых сражаться Рагара и Гаральда, сочли за лучшее ретироваться.

– Спасибо, брат мой, – облегченно вздохнула девушка, опуская оружие. Затем кивнула зеленоглазому юноше лет двадцати и добавила: – Прими и ты мою благодарность, воин моего брата.

Гаральд слегка кивнул и, прижав руку к груди, ответил с улыбкой.

– Я всегда в твоем распоряжении, дева-воительница.

– Не понимаю, что случилось с воинами Вольфгарда. Они словно с ума посходили, – уже спокойно сказала девушка. – Обычно им не приходило в голову так меня дразнить.

– Видишь ли, сестра, сейчас несколько изменилось твое положение среди нас! – озабоченно хмурясь сказал Рагар и посмотрел на Гаральда. – Знаешь, друг мой, давай займемся лошадьми попозже. Сейчас я хотел бы поговорить с моей сестрой. – Гаральд кивнул и ушел в дом, а брат тронул Рейну за руку. – Пойдем, сестра, поговорим.

Она кивнула, и они вдвоем пошли прочь из поселка к холму, на котором располагалось их родовое кладбище и где была могила их матери, умершей пять лет назад и лежавшей под языческим могильным камнем. Рейна украдкой взглянула на брата. Его удивительное сходство с их покойной матерью, а не с Вольфгардом всегда доставляло ей тайное удовольствие. У Рагара был такой же, как у матери нос, он унаследовал ее карие выразительные глаза и светлые волосы, мягкими волнами обрамлявшие его правильное лицо. Однако, сейчас Рейна заметила, что вокруг его красивого чувственного рта залегли озабоченные складки, а брови тревожно сошлись на переносице.

– Скажи, о чем ты думаешь, брат мой? – попросила она.

Рагар печально улыбнулся сестре:

– Мне кажется, наш отец сегодня, во время переговоров, вел себя неблагоразумно, решившись заключить такую сделку с конунгом Виктором.

Рейна сердито прервала его:

– Угу, хотя меня нисколько не удивляет, что Вольфгард ведет себя, как трус.

Рагар хмыкнул, но не ответил ничего. Немного помолчав, он спросил:

– Ты думаешь, Виктор Храбрый все-таки попытается тебя похитить?

Рейна протестующе взмахнула рукой:

– Ты меня оскорбляешь, когда думаешь, что ему это удастся!

Брат все равно не успокоился, зная своих сородичей, он мог предположить их реакцию на договор Вольфгарда и Виктора Храброго и считал своим долгом предупредить сестру.

– Это все равно. Даже одна вероятность того, что ты можешь стать невестой нашего врага, разъярила дружинников отца. Они оскорбились из-за того, что он дал Виктору разрешение похитить тебя, вместо того, чтобы предложить одному из них сделать тебя своей женой.

Рейна мрачно улыбнулась.

– А! Так вот почему Эгил, Гарл и другие взбесились сегодня, словно мартовские коты. Рагар серьезно кивнул.

– Да, сестра. Их гордость уязвлена, и, откровенно говоря, я волнуюсь за твою безопасность. Жаль, что ты не хочешь выйти за Гаральда. Он отличный парень и будет ухаживать за тобой, как не ухаживал бы и за королевой…

– Но он викинг! – возмущенно воскликнула девушка и оттолкнула Рагара.

– Но ведь и я наполовину викинг, – мягко возразил юноша. – Ты же не будешь говорить, что ненавидишь меня…

Рейна прикоснулась к руке молодого человека и, доброжелательно улыбнувшись ему, ответила:

– Успокойся, брат мой. Тебе очень хорошо известно, как я люблю тебя. А что до Гаральда, служащего нам обоим, мне бы очень хотелось, чтобы ты передал ему, что я его люблю и уважаю…

– Тогда все же почему?..

– Он викинг, – повторила девушка на этот раз больше с сожалением, чем с ненавистью. – И я никогда не выйду за викинга замуж. Да и потом, он язычник.

– Но, Рейна, ведь он же старается стать христианином, – Рагар пытался говорить как можно убедительнее. – Он не раз ходил с нами в горы слушать проповеди Пелагиуса. Старый монах учил нас молиться. В конце концов, Гаральд не сумел отвергнуть свою религию и изменить обычаям своих предков. Но скажи, разве он выдал кому-нибудь нашу тайну? А кроме того, все эти годы он еще и учил тебя умению обращаться с оружием и скрывал это от остальных. Вспомни, разве хоть раз он открыл Вольфгарду и его дружинникам, что ты учишься ремеслу воина.

Рейна улыбнулась, вспомнив, сколько терпения пришлось приложить Гаральду, обучая ее умению отбивать и наносить удары мечом и топором, закрываться щитом и делать ложные выпады.

– Да, должна признать, что Гаральд был верным другом для нас обоих и защищал наши тайны. Она помолчала и грустно добавила:

– Если бы я вышла замуж за викинга, то это был бы именно Гаральд, но ты же знаешь, что такое замужество для меня невозможно.

– Почему ты никак не можешь забыть о своей ненависти? – печально спросил Рагар, но ответа не последовало.

Тем временем они подошли к самой вершине холма, туда, где была могила их матери, и Рейна указала на обложенный камнями земляной холмик.

– Вот почему, Рагар. Ты очень хорошо знаешь, что это Вольфгард довел нашу мать до смерти. К тому же он сломал деревянный крест, который я установила здесь, на ее могиле…

– Но, Рейна, мой отец – язычник…

– Он – злобный пес! – гневно прервала девушка брата. – Он – богохульник! Он бросал в меня обломки креста с могилы моей матери, и Пелагиус сказал мне, что за это злодеяние его душа направится прямиком в ад, где ей и место! Ты, наверное, забыл, что это Вольфгард виновен в гибели нашего маленького брата! Как ты можешь после этого жить рядом с ним!

– Рейна! Могу ли я ненавидеть отца! – в отчаянии воскликнул Рагар. – Ведь у меня с ним одна кровь!

В глазах Рейны были боль и гнев, когда она посмотрела на него.

– Но у меня с тобой тоже одна кровь! И маленький Аллен тоже был с нами одной крови, и он умер по вине твоего отца!

Юноша посмотрел на сестру и покачал головой:

– В моих венах есть и его и твоя кровь. Я не могу об этом забыть. И потом я давным-давно понял, что жизнь слишком коротка, чтобы отравлять ее ядом ненависти.

Они сотворили крестное знамение и нарисовали крест на материнской могиле так, как учил их монах-отшельник, а затем Рагар сходил в поле и, нарвав там ярких северных цветов, положил букет у подножья могильного камня. Брат и сестра долго стояли рядом в молчании, глядя на языческие руны, а потом Рейна сказала, словно возвращаясь к прерванному разговору.

– Я не знаю, может и ты прав, но я ничего не могу с собой поделать…

Вздохнув, Ригар спросил:

– Ну что, пойдем домой? Дрогнувшим голосом она ответила:

– Нет. Я еще побуду здесь с матерью…

– Рейна… – безнадежно произнес юноша и умолк, встретив взгляд сестры и увидев слезы, дрожащие у нее в глазах. Внезапно девушка горько и жестко произнесла:

– Тебя там не было, Рагар. Ты никогда не видел, каким жестоким может быть на самом деле твой отец. А я видела! И никогда не смогу забыть, никогда!

Рейна была дочерью франкского графа, владевшего небольшим островом Луар у западного побережья Франции, где двадцать лет назад она и родилась. Память девушки сохранила смутные воспоминания о Лауре. Округлые, покрытые лесами холмы, луга, яркие от полевых цветов. Помнила немного Рейна и то, как счастливы были они втроем: отец, мать и она, когда жили в своем сказочно прекрасном волшебном замке. Однако, внезапно это идиллическое существование было нарушено. Рейне было только три года, когда на их остров напали норманны. Они взяли приступом их замок, убили ее отца и большинство воинов его дружины, а мать Рейны и других уцелевших жителей увезли в рабство.

Но все эти беды ничего не значили в сравнении с той трагедией, которая случилась уже после того, как норманны ворвались в замок. За несколько дней до вторжения врагов у Рейны появился маленький братик, и она успела его безумно полюбить. Однако, Вольфгард, не слушая отчаянные мольбы Бланш, матери Рейны, отобрал у нее малыша и приказал своим воинам бросить его среди горящих развалин рядом с трупами убитых франков.

Рейна до конца дней своих не забудет, как душераздирающе кричала мать, когда Вольфгард потащил их прочь от того места, где жалобно плакал младенец. Злобный викинг так и не сжалился над несчастной женщиной, он притащил Бланш и Рейну на свой дракар, поручил их рабу, а сам опять бросился на остров, чтобы продолжать грабеж. Вот в этот самый страшный день трехлетняя Рейна сердцем почувствовала, что когда-нибудь, но она тоже станет воительницей, такой же храброй и ловкой как ее отец. И когда она научится владеть оружием, она жестоко отомстит и Вольфгарду и всему его роду.

Весь полон норманны привезли на ледяные берега дикой и пустынной Исландии. Но нежная, хрупкая Бланш оказалась неприспособленной к жизни на суровой земле, природа и климат которой так отличались от их теплого зеленого острова. Из нее даже не получилась бы рабыня, так как тяжелая работа была бы не под силу тонким рукам женщины. Но Бланш и ее дочь оказались самыми красивыми пленницами, и Вольфгард воспылал к матери Рейны похотливой страстью, что, впрочем, с ним происходило всегда, когда ему случалось захватить хорошенькую рабыню. Однако, на этот раз, он несколько изменил своим привычкам и объявил прекрасную пленницу своей женой. Рейна сразу оказалась вознесенной в ранг приемной дочери великого ярла, и ей разрешили жить в одном доме с родителями. Однако, чем старше становилась Рейна, тем сильнее она ненавидела своего отчима, потому что теперь ей пришлось стать свидетельницей того, как жестоко Вольфгард обращался со своей женой. Он постоянно избивал Бланш, оскорблял ее и изменял с другими женщинами. Очень часто маленькая Рейна, услыхав, что отчим издевается над ее матерью, пыталась вмешаться, в отчаянии барабаня маленькими кулачками по толстым, будто стволы деревьев, ногам варвара. Однако дело всегда кончалось тем, что Вольфгард с грубым хохотом отбрасывал девочку прочь, а свою жену тащил в опочивальню или просто в другую комнату. Потом, когда гнев викинга стихал, мать с дочерью сидели где-нибудь обнявшись и старались утешить друг друга. И Рейна вновь и вновь давала себе клятву, что, став взрослой и научившись сражаться как мужчина, она вырвет из груди Вольфгарда его черное сердце.

Через год после пленения, Бланш родила Рагара. Когда новорожденного младенца, согласно языческим обрядам, распеленали и положили к ногам отца, казалось, Вольфгард снова собирался отказаться от ребенка, и обречь его на смерть, как прежде Аллена. Однако, на этот раз то ли им были все-таки услышаны мольбы Бланш или сам ярл посчитал невозможным отвергнуть собственного ребенка, но в конце концов викинг завернул мальчика в своей плащ, подчеркивая тем самым, что называет новорожденного сыном и, согласно обычаям викингов, дает ему имя Рагар.

Рейне, наверное, тогда было года четыре и она сразу полюбила Рагара, хотя и знала, что в нем течет кровь ее врага. Однако, в братике была и кровь ее матери, они оказались с ним связанными кровными узами, и Рейна всей душой привязалась к малышу. К ее великой радости, взрослея, Рагар все больше и больше становился похож на Бланш; он воспринял от матери не только тонкие черты лица, но и душевную мягкость и доброту. Пять лет назад, вскоре после того, как род Вольфгарда изгнали из Исландии, мать Рейны и Рагара умерла здесь в Ванахейме, и Рейна поклялась, что не позволит ни одному мужчине обращаться с собой так, как Вольфгард обращался с Бланш.

Благодаря усилиям сестры, Рагар вырос и стал мечтательным, искренним юношей, Больше любившим уединенные прогулки и размышления, чем шумные воинские пиры. Как-то раз, когда ему пошла еще только тринадцатая весна, дружинники Вольфгарда пытались показать Рагару, как нужно стрелять из лука, и в качестве мишени выбрали птиц. Мальчик убежал от воинов, плача и отказываясь убивать невинные создания просто так, ради удовольствия. Хотя воины, удивленные малодушием Рагара, поостереглись его осуждать открыто, Вольфгард почувствовал себя опозоренным тем, что его сын вел себя как трус, и решил примерно наказать мальчишку, чтобы «выбить из того дурь». К несчастью для себя ярл не заметил Рейну, находившуюся на некотором расстоянии от места, где он отыскал-таки своего сына. И как только викинг замахнулся на подростка, Рейна пустила в ход свою пращу. Никто, кроме нее, не видел, как свинцовая пуля угодила Вольфгарду прямо в лоб; воины только увидели, что их ярл рухнул, как подкошенный. Ничего не понимая, дружинники собрались вокруг своего вождя, не подававшего никаких признаков жизни, и Рейна, затесавшись среди них, смогла незаметно подобрать свое орудие мести и спрятать его в складках одежды.

Когда, наконец, Вольфгард пришел в себя, над глазом у него красовалась громадная, размером с гусиное яйцо, шишка, и он, вне себя от гнева, ярости, приказал воинам во что бы то ни стало найти наглеца, осмелившегося напасть на него. Поиски не дали никаких результатов; ни человек, ни то, чем был сражен ярл, так никогда и не были найдены. И уж конечно, никому и в голову не пришло подозревать Рейну в том, что все случившееся – ее рук дело. К тому же она предложила воинам вполне правдоподобное объяснение, предположив, что это сам Тор решил вмешаться, и, когда Вольфгард стал бить сына – запустил в ярла своим, не знающим промаха, молотом Мьелльниром. Натурально, молот после этого вернулся к своему хозяину, и Тор отправился в Йотунхейм сражаться с великанами.

Эти глупцы, эти суеверные язычники поверили Рейне! Она до сих пор со злорадным удовольствием вспоминает это происшествие. Больше Вольфгард никогда не осмеливался поднять руку на сына, опасаясь немедленного возмездия, а Рагар, догадываясь об истинной причине, сам никогда и никому не рассказывал о своих догадках.

Этот случай неизмеримо поднял Рейну в собственных глазах. Она поняла, что, действительно, может научиться в совершенстве владеть оружием, и с этого дня стала еще упорнее тренироваться. Вскоре девушка попросила отчима позволить ей участвовать в военных экспедициях. Сначала Вольфгард поднял Рейну на смех и сказал, что она станет настоящим воином только тогда, когда победит в единоборстве трех его самых сильных дружинников.

Конечно, Рейна понимала, что отчим просто хочет преподать ей урок и поставить на место, поэтому она разозлившись, решила бить ярла его же оружием и приняла вызов. После того, как к удивлению Вольфгарда, его падчерица выдержала это испытание, ему ничего не оставалось делать, как разрешить вздорной девчонке делать все, что ей заблагорассудится.

С тех пор Рейна так преуспела в военном деле, что временами даже ловила в глазах Вольфгарда нечто похожее на гордость за нее. Очевидно, ярлу доставляла, хоть какое-то утешение мысль о том, что его падчерица оказалась таким лихим воином в отличие от его собственного сына. Правда, самой Рейне была ненавистна даже мысль о том, что она доставила отчиму радость.

ТРИНАДЦАТЬ

Когда Рейна вернулась в терем Вольфгарда и прошла в свою светлицу, ее там уже ожидала служанка Сибил. При появлении госпожи, она встала и отложила в сторону только что зашитую ночную рубашку Рейны. Сама рабыня была одета в одежду из толстой шерстяной ткани; ее платье на плечах скрепляли простенькие металлические застежки-фибулы, а ноги были обуты в грубые кожаные сапоги.

Несмотря на бедную одежду, аристократические черты лица, благородная осанка говорили о том, что Сибил, как и ее хозяйка, принадлежала к знатному роду. И хотя на коже у нее появились морщины, а в длинных темных волосах серебрились седые пряди, Сибил все еще оставалась привлекательной.

– Рейна, тебя так долго не было! – пробормотала она, озабоченно глядя на девушку. – Опять, наверное, ходила в горы читать с Пелаигиусом Священное писание?

Рейна покачала головой. Сама христианка, Сибил знала о тайных визитах своей госпожи и ее брата к монаху-отшельнику, но бережно хранила их секрет. Девушка ответила:

– Нет, сегодня я туда не ходила. Я была на могиле матери.

Сибил, которая стала невольницей за несколько лет до того, как умерла Бланш, услышав, что Рейна ходила на кладбище, перекрестилась.

– Успокой, Господи, ее душу! Все же тебе надо быть осторожнее, – Вольфгард может что-нибудь заподозрить.

– А мне плевать, пусть подозревает! – фыркнула девушка и бросилась на постель, застеленную шкурами. – Хотела бы я увидеть олуха, который захочет мне помешать.

Сибил только вздохнула.

– Тебя трудно напугать, девочка, но не позволяй своей смелости заводить тебя слишком далеко. Если Вольфгард узнает, что ты христианка, да еще и Рагар принял нашу веру – этот жестокий викинг нас всех уничтожит.

Взгляд Рейны стал острым и колючим, словно лезвие ножа. Посмотрев на служанку, девушка сквозь зубы процедила:

– Однажды в моих руках окажется крест с концами острыми, словно наконечник копья, и тогда я направлю его в злобное сердце этого дьявола!

– Разве можно давать волю своей ненависти! – воскликнула Сибил. – Господь Бог призывает нас возлюбить ближних, как самих себя и прощать врагам!

– И ты говоришь это мне после того, как Вольфгард разломал крест на могиле моей матери? – возмутилась Рейна.

– Но он сам выбрал себе судьбу и поступает так, как велит ему его религия, ведь он – язычник, – возразила женщина. – Ты оскорбишь Господа, если будешь враждовать с отчимом и мстить ему.

– Но ведь Бог и сам часто подвергал грешников страшным карам. Вспомни его гнев на Содом и Гоморру! Сибил покачала головой.

– Ты слишком много внимания уделяешь пророчествам и историям Ветхого Завета, девочка моя! А тебе надо было бы обновить свою душу Евангелием любви. Ты должна научиться прощать…

Рейна протестующе махнула рукой.

– Ты хорошо знаешь, женщина, что в моем сердце нет места для прощения и любви.

Служанка укоризненно посмотрела на девушку:

– Ах, девочка, а ведь тогда твоя жизнь поистине ужасна. Тебя можно только пожалеть…

Рейна не ответила. Она молча следила за тем, как служанка двигалась по комнате и, казалось, думала о чем-то своем. Наконец девушка спросила о том, что ее интересовало в эту минуту больше чем Божьи Заповеди.

– Что ты думаешь о Викторе Храбром! Правда странно, что он сегодня пришел к нам сюда совсем один?

– Да, это более чем странно, – задумчиво сказала Сибил, и немного помолчав, добавила. – Вообще он стал совсем другим после того чуда, которое сотворил с ним Господь.

– Похоже, да, хотя и не понимаю, зачем Иегова отметил его Своей благодатью, – неохотно согласилась Рейна. – А теперь мой ненавистный отчим отпустил его живым и разрешил вернуться, чтобы похитить меня.

Пряча улыбку, Сибил повернулась к своей хозяйке.

– Ну и как ты к этому относишься, дитя мое?

Рейна раздраженно скривила губы и ответила, по возможности, пренебрежительнее:

– Я его на месте зашибу, выпущу ему кишки и… и выцарапаю глаза, как только он осмелится здесь появиться.

Сибил опять подавила усмешку, которая играла в уголках ее губ, и сказала серьезно:

– После того как сегодня Виктор Храбрый ушел домой из нашего града, мне о нем было видение.

У Рейны от удивления округлились глаза, она резко выпрямилась. Всем в роду Вольфгарда было известно, что Сибил имела дар предсказания, и Рейна всегда с огромным уважением относилась к видениям своей служанки.

– Расскажи мне, умоляю тебя. Скажи, что друиды предадут проклятью его красивое до омерзения лицо, и… и все остальное.

Сибил с сожалением покачала головой:

– Боюсь, девочка, что тебе не захочется слышать мое пророчество.

– Нет, нет, говори! – принялась настаивать Рейна, и служанка, вняв ее просьбе, торжественно сказала:

– То, что ты услышишь, дитя мое, очень рассердит тебя, но я знаю, что твоя судьба лежит вместе с судьбой Виктора на одной линии.

– Откуда ты это узнала? – недоверчиво сощурила глаза Рейна, и в них появился гневный огонек.

– Из моего видения. Я видела ваше венчание, Рейна, – женщина вздохнула. – И думаю, что оно будет скоро.

Украдкой взглянув на гордое лицо девушки, Сибил, увидела на нем сложную гамму самых разных чувств – от недоверия до гнева. Сжав кулачки Рейна резко соскочила с кровати и воскликнула:

– Ты лжешь!

Сибил уже привыкла к вспышкам гнева Рейны, поэтому закончила спокойно:

– Нет, детка. Виктор Храбрый скоро станет твоим мужем.

– Все, хватит! – воскликнула Рейна, потеряв остатки терпения. – И что ты можешь знать о моей судьбе! Ты что получаешь записки от Норм?

Но Сибил только откровенно засмеялась.

– Эй, эй, госпожа! Не хочешь же ты сказать, что веришь во всю эту языческую чепуху? Неужели ты, христианка, веришь в существование богинь судьбы?

– Я верую во единого Господа нашего Иисуса Христа, а больше ни в каких богов не верю! – гневно воскликнула Рейна и указала рукой на дверь. – А теперь оставь меня, глупая старуха, пока я не потеряла остатков своего терпения!

Сибил понимающе улыбнулась и ушла.

После ее ухода Рейна заметалась по своим покоям, потихоньку ругаясь на весь белый свет.

На саму себя она была раздражена даже больше, чем на Сибил. Все эти годы женщина была самой преданной служанкой и почти второй матерью для Рейны. Сибил, конечно, не заслужила такой грубости, особенно если учесть, что хозяйка сама заставила ее говорить правду. Ничего, попозже она прикажет отыскать Сибил и попросит у нее прощение. Может ей стоит сходить в тундру, нарвать цветов и подарить своей советнице и подруге? Рейна очень хорошо знала, что Сибил, как и она сама, испытала много горя и страданий и в ее жизни было мало радостей.

Однако, сейчас самым главным для Рейны было успокоиться, привести в порядок свои обрывочные мысли и бешено скачущее сердце. С ужасом девушка почувствовала, как все ее тело бьет сильная дрожь. Пророчество Сибил затронуло самую больную проблему Рейны. Подумать только – рабыня сказала, что скоро она, Рейна Похитительница, выйдет замуж… и за кого? За собственного врага. Всеми силами своей души и тела Рейна будет бороться со своей судьбой за то, чтобы вещий сон Сибил не сбылся никогда.

И все же Рейна не могла отогнать от себя тревожную, мучительно назойливую мысль о том, что до сих пор пророчества Сибил всегда сбывались.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

– Ну, давайте, попробуйте меня одолеть! – Виктор поднял меч.

Недели через три после визита в лагерь Вольфгарда Виктор со своими дружинниками снова отправились на холм за поселком, чтобы заняться военными упражнениями. Было холодно; серые облака нависли над сырой, стылой тундрой. Однако, наконец, прекратился дождь, несколько дней наводивший на людей тоску и поэтому сегодня казалось, что весна все же пришла и на эти негостеприимные берега. Шумливые чайки чертили серые небеса своими косыми крыльями, из-за базальтового обломка на воинов с любопытством посматривал какой-то расхрабрившийся от весеннего воздуха кролик, а из поселка доносилось блеяние овец, которых пастухи перегоняли на новое пастбище.

С того дня, как Виктор заключил договор с Вольфгардом, он, практически, каждую свободную минуту совершенствовал свои навыки владения оружием. Дружинники снова и снова помогали ему учиться вести бой на мечах и оттачивали его умение пользоваться луком, копьем, бороться врукопашную. Занятия были жесткими, даже жестокими, и остальное время, свободное от воинских упражнений, Виктор тратил на залечивание многочисленных синяков и ушибов. Но он не жаловался даже самому себе на тяготы ратного дела, прекрасно понимая, что должен на голову превзойти всех своих врагов, если хочет добиться успеха и завоевать Рейну. Виктор даже своим дружинникам не сказал ничего о договоре С Вольфгардом, поэтому его люди были убеждены, что все эти упражнения нужны их ярлу, так как он решил в ближайшее время совершить набег на поселок врага и хочет сам вести их в битву.

Виктор чувствовал, что теперь ему уже не будет покоя ни днем, ни ночью, пока он не сможет похитить Рейну, эту дикую прекрасную девушку, и пока не прекратится кровопролитие, столько лет омрачающее жизнь Ванахейма.

Сегодня Виктор вызвал на единоборство с собой сразу троих воинов Орма, Ролло и Канута, и единственное, что требовалось от них – показать силу рук и ног, так как бой решено было проводить без оружия.

Все последнее время ярл постоянно учился биться с несколькими противниками, однако, впервые он бросил вызов троим самым сильным витязям рода.

Виктор приготовился к поединку: его тело напряглось и натянулось как стрела, он широко расставил ноги, слегка согнув их в коленях и развел руки в стороны.

Однако, дружинники, которых Виктор вызвал, не торопились вступать в единоборство с конунгом. Они в нерешительности стояли, явно не зная, как им поступить – Канут внимательно смотрел на ярла своим единственным глазом; Ролло растерянно почесал в паху, а Орм задумчиво жевал кончик уса. Наконец, Ролло сказал:

– Но, ярл, мы же не можем нападать на тебя все трое сразу. Конечно, за последние дни ты стал почти таким же, как до возвращения из Валгаллы, но все-таки было бы бесчестно так сражаться – трое против одного.

– Если я хочу одолеть Рейну Похитительницу, – возразил Виктор, – то свалить вас троих будет для меня проще простого.

Это уже было настоящим оскорблением, и викинги глухо заворчали. Их товарищи, не получившие вызова на единоборство, насмешливыми криками поддержали ярла, но он вовремя сообразив, что слегка хватил через край, не поддержал насмешников, и теперь лихорадочно думал как бы снять напряжение.

– Так ты говоришь, что мы и втроем не стоим одной крохотной девчонки с мечом в руках? – с обидой и оттенком угрозы спросил Канут.

– Эй, эй, конечно нет! – добродушно улыбнулся Виктор. – Ничего такого я и не думал говорить. Но разве вы не знаете, что, разъярившись, она превращаетея в великаншу с целой сотней голов?

Кое-как напряжение начало спадать; викинги, посмеиваясь, готовились продолжать тренировку. Виктор очень хорошо знал, что попал в точку – даже самому отчаянному викингу не приходило в голову состязаться со стоглавыми великаншами, так что сравнение Канута с таким ужасным монстром, пожалуй, еще и делала честь одноглазому гиганту.

– Это та, ярл, – засмеялся соглашаясь Орм. – Эта дева – настоящая великанша из Йотунхейма. Пожалуй стоит тебе попросить о помощи самого Тора, чтобы сразить ее!

– Ценный совет! – согласился Виктор. – Но поскольку пока что мне не приходится рассчитывать, что Тор появится в самый нужный момент, я должен сделать все возможное и подготовиться к борьбе с Рейной как можно лучше. Так что давайте – нападайте все, ну!

Викинги обменялись насмешливыми взглядами и двинулись на ярла, сначала, как бы нехотя словно ленясь. И вдруг издав воинственные крики, все трое бросились на него. Однако, недели напряженных тренировок не прошли для Виктора даром, и теперь он действовал как отлаженный хорошо смазанный механизм, не допускающий ни одного лишнего движения. Никто даже моргнуть не успел, а Виктор резким, неуловимым ударом сразу вывел из строя Канута, заехав ногой в коленную чашечку гиганта. Тот еще не успел рухнуть на землю, когда вслед за ним полетел Ролло, сложившийся пополам после того, как кулак конунга попал ему точно в солнечное сплетение. В следующую секунду Виктор почувствовал на своем плече руку Орма и тут же продемонстрировал дружиннику, в чем тот допустил ошибку; резко поднырнув под руку викинга, он ухватил противника за локоть и поперек туловища и швырнул через бедро. В воздухе мелькнули ноги Орма, и ничего не понявший воин грузно шмякнулся на утоптанную десятками людей почву.

Все кончилось за несколько секунд. Викинги, наблюдавшие за поединком, разом вздохнули от удивления и восторга, а Виктор победно вскинул руки и улыбаясь, помог встать своим противникам. Все бросились поздравлять ярла с победой, восхищаясь его силой и ловкостью.

Горделиво улыбаясь, в центр круга вошел Свен и радостно воскликнул:

– Ты свершил небывалое, ярл! Еще никому не удавалось вернуться из Валгаллы, но ты вернулся! Ты вернулся слабым и неумелым, словно беспомощный младенец, однако, спустя несколько недель ты стал непревзойденным ратоборцем. Нет среди нас равных тебе ни в умении владеть мечом, ни в умении сражаться врукопашную! Ты снова можешь смело вести нас в бой против Вольфгарда и его Похитительницы Рейны!

– Согласен! – кивнул Виктор. – Сегодня вечером мы соберемся на военный совет.

Свен озабоченно нахмурился, а остальные викинги разразились радостными криками.

Затаившись в своем привычном и обжитом тайнике среди базальтовых обломков, Рейна с изумлением и страхом наблюдала за тем, как три воина одновременно бросились на Виктора и… через несколько мгновений все оказались поверженными! Движения ярла стали стремительными и отточенными теперь они оказались наполнены какой-то звериной грацией, они завораживали и пугали, и не было сил отвести глаза от его обнаженного по пояс тела с мощными буграми мышц.

У Рейны появилось какое-то тоскливое ощущение в желудке и на нижней губе выступили капельки пота. Какую властную, притягательную силу излучает этот мужчина! Как восхитительно он сложен! Девушка почувствовала непреодолимое желание броситься к нему туда, вниз, провести ладонью по его телу.

Она знала, сердцем чувствовала, что он готовится к тому, чтобы захватить ее. Наверняка Виктор Храбрый попытается в скором времени осуществить свое намерение, а это значит, что ей теперь придется постоянно быть начеку. Милосердный Господин, а вдруг вражеский конунг на этот раз сможет ею овладеть и сможет справиться с ней?

Никогда! Не бывать этому! Вся ее душа воспротивилась подобной возможности. Она никогда не станет выполнять волю Виктора, не будет рабой его желаний. Пусть отправятся в Хель и он сам, и те предательские волнующие чувства, которые у нее появляются, как только она его видит. Если только Виктор осмелится явиться за ней, она его уничтожит… Да, да! Уничтожит… потому что иначе погибнет она сама…

– Моя верная дружина! Мне надо сообщить вам одну очень важную новость! – такими словами Виктор начал вечером того же дня военный совет, на котором из всех воинов были только Свен, Орм, Канут, Оттар и Ролло. Приглашенные собрались за большим столом в его трапезной и принялись за неторопливый пир. Вообще на этот раз угощение было более чем скромным – рыба, жареная свинина, хлеб и мед. За столом прислуживала Ива. Девушка меняла блюда, наливала мужчинам из кувшина вино, и Виктор заметил, как она и Оттар обменялись смущенными, заговорщицкими улыбками. Принимая во внимание, что недавно ему довелось заметить, как эта молодая парочка отправлялась за поселок, стыдливо держась за руки, можно было быть за них спокойным – у них все развивалось, как нельзя лучше!

Насытившись и совершив возлияние, воины, казалось, пришли в отличное настроение. Трапезная сейчас к тому же стала очень удобной, так как была хорошо проветрена. Вскоре, после визита к Вольфгарду, Виктор с помощью слуг сконструировал в трапезной камин, а в опочивальне сложил из камней примитивную печь с дымоходом. Внешний вид этого сооружения, конечно, оставлял желать лучшего, однако, и печь и камин исправно отапливали палаты, а дым по трубам выходил наружу. На следующий день после «испытания» на новинку приходила подивиться вся деревня, и когда родовичи увидели, как над крышей терема в небо поднялся столб дыма, их удивлению не было границ. Впрочем, людьми они оказались работящими и практичными, и к концу недели почти каждая семья уже обзавелась усовершенствованным очагом, и Виктор мог каждое утро теперь наблюдать, как над крышами лачуг в небо уходит дым.

Когда Ива выскользнула из трапезной, Орм, сыто прищурившись сказал:

– О чем ты думаешь, ярл, поведай нам. Мы все с нетерпением желаем услышать, что ты готов вести нас против Вольфгарда, чтобы вырвать черное его сердце.

Виктор с трудом удержался от презрительной гримасы, услышав столь кровожадные планы. Не требовалось лучшего доказательства тому, что среди дружинников есть ястребы похлеще Вольфгарда. Выждав пару секунд, он спокойно ответил:

– Я нашел способ закончить нашу усобицу.

– Да! Мы нападем на Вольфгарда и перебьем всех его людей! – радостно воскликнул Канут.

– Нет! – сказал хладнокровно Виктор.

– Нет? – хором переспросили все присутствующие.

Он посмотрел на их напряженные, насупившиеся лица и подумал, что сейчас придется привлечь все свое красноречие.

– Есть кое-что, о чем я вам еще не сказал. Из-за этого я и старался научиться драться как можно лучше.

– Зато ты с легкостью одолеешь Вольфгарда! – оценил его успехи Свен.

– Дело не в этом, – Виктор с трудом перевел дыхание, и, наконец выпалил: – Штука в том, что когда я оказался в лагере Вольфгарда, мы с ним заключили соглашение…

Он даже не удивился тому, что затем произошло: воины встретили его слова диким ревом, повыскакивали из-за стола, а Канут, с глазами налившимися кровью, взмахнул мечом и закричал:

– Ты с ума сошел, ярл! Ты нас предал! Виктор тоже вскочил со своего места.

– О чем ты говоришь! У меня и в мыслях этого не было!

– Тогда объяснись, конунг! – сказал Свен, глядя на побратима округлившимися от удивления глазами.

Тот окинул собравшихся викингов взглядом, понимая, как возмущены и растеряны они должны быть, и начал свое объяснение:

– Мы с Вольфгардом заключили сделку, имеющую отношение к его падчерице. Он согласился на то, что если мне удастся похитить Рейну, укротить ее и через год она родит мне сына, то мы закончим нашу усобицу без взаимных претензий.

За столом послышались недоверчивые, изумленные шепотки.

– И ты поверил этому ублюдку? – спросил Ролло.

– Да, просто ответил конунг.

Орм с силой хлопнул по столу кулаком так, что подпрыгнула посуда.

– Тебе с таким же успехом можно было договариваться с самим Локи.

– Вольфгард перед лицом своих воинов, перед свидетелями дал клятву! – возразил Виктор. – Если я выполню свою часть договора, у него просто не будет другого выбора – ему придется сдержать свое слово – прекратить войну.

За столом воцарилось гнетущее молчание, наконец, явно разочарованный всем услышанным, Ролло произнес:

– Но ярл, мы вовсе не желаем, чтобы эта война закончилась.

– То есть, ты хочешь сказать, что вы и дальше хотите наблюдать за тем, как гибнут наши люди? – переспросил Виктор.

Его советники растерянно посмотрели друг на друга, не зная как возразить конунгу, но и не желая с ним соглашаться. Наконец, Ролло сказал:

– Но ведь для воина нет большей чести, чем погибнуть в бою!

– И потом… если война кончится, – растерянно посмотрел на собравшихся Орм, – что мы тогда будем делать?

Загоревшись Виктор охотно начал развертывать перед ними захватывающую дух картину преобразований.

– Во-первых, мы сможем повысить уровень жизни жителей Ванахейма…

– Что значит «уровень жизни»? – вернул его с небес на землю вопрос Свена.

Виктор начал объяснять, что он понимает под этими словами. Он говорил о том, как ему хотелось бы насадить новые растения, чтобы превратить остров в цветущий сад, построить новые, красивые дома и прекратить кровопролития.

– То есть, когда закончится война, мы все можем стать пахарями? Так что ли, ярл? – фыркнул Канут.

Не обращая внимание на ехидные усмешки викингов Виктор горячо воскликнул:

– Я хочу прекратить войну для того, чтобы вы, мои братья, не умирали, чтобы ваши жены не проливали слез и дети не росли сиротами. Если только мне удастся захватить Рейну, то тогда все жители Ванахейма смогут существовать в удивительной гармонии.

Если бы Виктор внимательно посмотрел на своих советников, то он бы заметил, что жертва, которую он собирается принести на алтарь всеобщей гармонии, кажется викингам слишком большой. И им явно не хочется допустить, чтобы их конунг страдал до конца своих дней из-за своих бредовых идей. Наконец Свен прошептал:

– Ярл, неужели ты, действительно, хочешь совершить это безумие?

Надеясь воззвать к их мужскому самолюбию, Виктор добавил:

– Кроме того, Рейна жестко оскорбила меня: она плюнула мне в лицо! Я хочу ей отомстить!

За столом вновь воцарилась мертвая тишина.

– Ну, что еще не так? – раздраженно воскликнул Виктор.

– Ярл, как хочешь, мы не понимаем, – пожал плечами Оттар.

– Чего вы не понимаете?

– Если женщина тебя так оскорбила, снеси ей голову и все! – рявкнул Ролло.

– Убить женщину!? – Виктор почувствовал, что теряет терпение.

– Конечно! Разве может женщина так оскорблять конунга? – воскликнул Орм и возмущенно посмотрел на собравшихся, как бы приглашая их разделить его негодование.

– Но ведь тогда нам никогда не удастся остановить эту проклятую войну!

Снова последовало молчание.

– Да вы что, совсем не хотите мира? – спросил Виктор в отчаянии.

Воины несколько минут совещались, и затем Ролло сообщил конунгу общее мнение.

– Не-а, ярл, не хотим!

– Вы все так считаете? – не предвещавшим ничего хорошего голосом спросил Виктор.

Все пятеро молча кивнули.

Конечно, он мог бы на них наорать. Больше всего на свете, ему именно этого и хотелось. Но вместо этого он грохнул кулаком по столу и прерывающимся от бешенства голосом спокойно произнес:

– Ладно, слушайте внимательно, вы, олухи. Нравится вам это или нет, но я конунг Виктор Храбрый, так хочу – значит, так оно и будет! Я схвачу Рейну, доставлю ее в мой дом и укрощу! А вы, мои вассалы, будете мне помогать! Или вы со мной… или против меня! Выбирайте сами!

Снова воцарилась гнетущая тишина. Свен посмотрел на печальные лица викингов и сказал:

– Мы с тобой, великий конунг!

– Отлично! Отправляемся сегодня ночью.

– Ночью? – переспросил Оттар.

– Да! Я решил, что мы отправимся в небольшую увеселительную прогулку на тот берег фьорда и вытащим эту сумасшедшую девицу прямо из кровати.

Советники переглянулись, и наконец Канут спросил:

– А как же воины Вольфгарда? Он же не оставит деревню без охраны, зная о твоих планах?

Виктор кивнул:

– Мы нападем внезапно. Если потребуется, оглушим и свяжем их. Однако, мы должны избежать кровопролития! Чтобы никаких жертв… Понятно?!

Еще никогда в своей жизни Виктор не видел в глазах людей столько разочарования. От огорчения у викингов даже лица вытянулись.

– Это что же… мы их даже убивать не сможем!? – развел руками Орм.

– Об этом и речи быть не может! – ответил Виктор. И тогда Канут спросил с остатками последней надежды в голосе:

– Неужели мы не сможем даже хоть кого-нибудь взять в плен, чтобы здесь немножко попытать? В конце концов, нам ведь и рабы нужны.

«О, небеса! Этих людей ничто не исправит!» – подумал Виктор и мрачно пообещал:

– Не беспокойся, Канут! Если нам удастся похитить эту девицу, то пытки нам всем обеспечены! Думаю вы все согласитесь, что дотащить эту ведьму до нашего поселка – не меньший подвиг, чем захватить тысячу рабов.

Впервые за весь вечер викинги с ним согласились.

ПЯТНАДЦАТЬ

Темные зловещие тучи, сквозь рваные клочья которых изредка проглядывала тусклая луна, быстро мчались над бурными морскими волнами и, переваливаясь за высокие утесы, скрывались в темноте. Виктор стоял на палубе своего дракара, пристально всматриваясь в холодный надвигающийся берег, куда направлял корабль Свен, оказавшийся в этой ночной экспедиции в роли кормчего.

С Виктором сегодня отправились только самые сильные и проверенные, так как он считал, что чем меньше будет его отряд, тем больше у них будет шансов остаться незамеченными на берегу, где расположен лагерь Вольфгарда. Конунг вознес к неприветливым небесам молитву, чтобы Господь помог ему сегодня добиться желаемого не применяя силы и не жертвуя людскими жизнями. В конце концов, немного помощи проведения не помешает, раз уж они поставили перед собой такую благородную цель, окончание вражды между двумя племенами.

По плану Виктора, они должны были захватить Рейну прямо на ее ложе и, не дав ей опомниться связать и доставить на корабль. Для этих целей он захватил с собой несколько мотков прочнейшей веревки и длинную полосу материи, значительно более чистой и белой, чем следовало бы, чтобы заткнуть вредный рот маленькой Валькирии. На случай особенно яростного сопротивления Виктор приказал взять несколько шерстяных одеял, чтобы завернуть в них девушку. Это предохранит ее от холода и заодно, заглушит ее крики о помощи.

Воины, отправившиеся с ним, так же вооружились веревками, сыромятными ремнями и кляпами, предназначенными для сторожей Вольфгарда.

Польза от такой тщательной подготовки дала себя знать сразу, как только они приблизились к причалу, от которого начиналась тропинка, ведущая в поселок Вольфгарда. Их корабль, под прикрытием ночной тьмы, скользнул к дощатому настилу рядом с дракаром Вольфгарда, и хотя вокруг пока было спокойно, дозорные, заметив пришельцев, тут же приняли свои меры. Два викинга направились к таинственно приставшему у пристани и не подающему признаков жизни кораблю, а один остался позади, готовясь в случае необходимости поднять тревогу.

Стражи осторожно приблизились к кораблю, обнажили оружие и один из них громко спросил:

– Эй! Кто там?

Внезапно на пристань спрыгнули прятавшиеся до этого за бортом корабля Орм и Ролло и бросились на дозорных, а Оттар и Свен напали на третьего дозорного. Короткая схватка за берегу закончилась довольно быстро – вскрик, возня, затем звук удара и глухой стук упавшего тела, и через несколько секунд Орм и Ролло подтащили к дракару, на котором их дожидался Виктор, тела двух оглушенных воинов. Еще через мгновение из тьмы вынырнули Оттар и Свен, выполнившие свою часть работы. Человека, которого они приволокли с собой, уложили рядом с двумя его товарищами, и Ролло, усмехнувшись, спросил:

– Ну, ты доволен, ярл?

– Как тебе и хотелось, мы их не убили, – добавил гордо Орм, – голыми руками взяли и связали.

Виктор спрыгнул на дощатые мостки, закрепил канат вокруг столба, чтобы удержать дракар у берега и сказал:

– Все нормально, но лучше было бы, конечно, сначала их допросить.

Тяжело дыша после схватки, Свен начал оправдываться:

– Они яростно сопротивлялись, ярл. Но ты не сокрушайся, по дороге мы еще кого-нибудь встретим.

Воинов Вольфгарда еще крепче связали, забили им кляпы и оставили в тени корабля. Затем Виктор взял веревки, несколько одеял и, уже собираясь уходить, приказал:

– Канут, останься здесь, охраняй корабль. Одноглазый гигант явно почувствовал себя оскорбленным и заворчал.

– Но, ярл…

– Ты же у нас самый сильный, воин, дружище, – перебил его Виктор. – Ты единственный, кто может отстоять наш дракар, если тут еще появятся дружинники врага. Сам пойми: для нас главное – отстоять корабль, в случае чего, иначе все пропало.

Перехватив взгляд Канута, направленный в сторону холмов, конунг догадался, что великан не очень-то верит в возможность нападения вражеских воинов, но как бы то ни было, он согласно кивнул головой и ответил:

– Ладно, ярл…

– Вот и хорошо, – сказал удовлетворенно Виктор, радуясь, что удалось оставить у корабля своего самого кровожадного воина, а затем передал остальным четырем викингам по сложенному одеялу и добавил: – Так значит, мужики, помните, нам следует держаться в тени и, главное, всем вместе. Переговариваться только шепотом, а еще лучше знаками, и только в случае крайней необходимости. И еще раз предупреждаю: никакой крови.

Вся пятерка двинулась по тропинке вдаль от причала, и вскоре их силуэты исчезли в густой завесе белесого тумана, опустившегося на побережье. Постоянно опасаясь встречи с другими дозорами, они медленно продвигались вперед, прячась за обломками скал и ожидая, когда луну в очередной раз закроет облако. Постепенно, не встречая нигде сопротивления, Виктор и его люди вышли на равнину, и он уже начал волноваться, что все происходящее – это часть какого-то дьявольского плана Вольфгарда, дающего им возможность с легкостью схватить Рейну. Однако, опасение встретить засаду исчезли, как только Виктор заметил на окраине поселка еще двух охранников. Похоже, дозорные не подозревали о близости врага и беззаботно дремали, прислонившись к частоколу, преграждавшему проходы к крепостному рву.

Виктор предостерегающе поднял руку, и, когда его спутники подошли к нему, молча указал на стражу.

– Поручи их мне, – прошептал Орм, отирая грязь с лица.

– Давай, займитесь с Ролло этими олухами, – согласился конунг. – Только помните – не убивать никого! Постарайтесь в этот раз притащить их ко мне в сознании, чтобы можно было их поспрашивать кое о чем.

– Ладно, ярл, – прошептал Орм, – убивать этих жалких вояк – все равно, что красть молоко у младенцев.

Похоже, воинам Виктора и самим понравилась война по новым правилам, когда врага можно было победить, не причиняя ему особого вреда. Да, для этого требовалось проявить ловкость!

– Смотрите же, давайте побыстрее, и тихо там!

Виктор, Свен и Оттар остались в напряженном ожидании, а Ролло и Орм осторожно двинулись вперед. Из-за туч выглянула луна, и в ее неверном свете стало видно, как они достали свои ножи. Виктор испугался было, что дружинники ослушаются его приказаний, но уже в следующую секунду его воины бросились к дозорным и, обхватив их сзади, прижали кинжалы к шеям воинов Вольфгарда. Спустя несколько мгновений, пленников доставили к тому месту, где ожидал Виктор.

– Задавай свои вопросы, ярл, – довольно сказал Ролло.

Виктор посмотрел на захваченных в плен. Даже в темноте было заметно, какие у них бледные лица и расширившиеся от страха глаза; мужчины явно находились в состоянии, близком к полуобморочному.

– Слушайте меня, парни, – начал конунг, – вам никто не причинит вреда, если вы просто ответите на несколько вопросов.

Воины Вольфгарда тупо смотрели на него, ничего не говоря и не пытаясь сопротивляться.

– Где еще находится в поселке стража? – спросил ярл.

Ответом ему было молчание.

Ролло глухо заворчал от гнева и слегка нажал кинжалом на горло своего пленника.

– Отвечай нашему ярлу, иначе я тебе все кишки выпущу!

И прежде, чем Виктору удалось остановить своего воина, его угроза возымела действие – один из воинов пробормотал срывающимся голосом:

– Т-т-там больше н-нет охраны.

– Это еще почему? – изумился Орм. Пленный викинг пожал плечами.

– Нам кажется, наш ярл потерял осторожность. Он почему-то был уверен все последующие дни, что Виктор Храбрый не нападет на нас.

– Это правда, что ты сказал? – помолчав, спросил Виктор.

– Да… мы единственная охрана поселка. Немного поразмыслив над тем, что услышал только что, Виктор повернулся к другому викингу.

– Где в доме Вольфгарда опочивальня Рейны?

После недвусмысленной угрозы со стороны Орма, который выразительно пошевелил кинжалом и пообещал:

– Давай, или говори, или я из тебя это вырежу. Пленник счел за лучшее подчиниться.

– Окна ее опочивальни выходят на северную сторону туда, где коровники.

– Отлично, – Виктор посмотрел на Ролло и Орма и приказал: – А теперь, парни, свяжите их и заткните им рты.

– Но, ярл, мне кажется, ты кое о чем забыл, – нахмурился Орм.

– А что такое?

Ролло подался к ярлу и кивнув в сторону пленников спросил свистящим шепотом:

– А что если эти ублюдки врут? Взглянув на испуганных вражеских воинов, Виктор задумчиво почесал подбородок.

– М-да, логический вопрос, ничего не скажешь, и его надо прояснить. – Кто-нибудь из вас соврал? Пленные отчаянно замотали головами.

– Я им верю! – решительно заявил конунг своим дружинникам.

– Но, ярл! – запротестовал Ролло, – мы должны быть точно уверены, иначе нам всем грозит верная смерть. Нет, серьезно, эти олухи могут нас запросто заманить в ловушку. Я тебя умоляю, позволь нам применить к ним пытку, чтобы быть до конца уверенным в их словах.

Виктор перевел взгляд с горящих нетерпением своих воинов на перепуганных охранников и, мрачно улыбнувшись, сказал:

– Слушайте, парни, если хоть один из вас лжет, я позволю своим воинам вернуться, и тогда они превратят вас в евнухов. Вы поняли?

На лицах пленников выступили капельки пота.

– Ну, итак? – снова спросил он. – Никто из вас не собирается изменить свой рассказ?

Воины вновь отрицательно покачали головами.

– Они сказали правду, – сделал вывод Виктор.

Связанных пленников спрятали в ближайшем стоге сена, и маленький отряд отправился в лагерь Вольф-гарда. Все шло как нельзя лучше. Они проникли в дом с удивительной легкостью, не обнаружив ни запоров, ни стражи, и оставив Свена охранять двери, двинулись дальше. Виктор и его дружинники миновали длинный ряд комнат, пустынных и закопченных, в которых давно уже никто не жил, прошли трапезную, где несколько недель назад сидел Виктор в компании с Вольфгардом и его детьми.

Помещения были тускло освещены светильниками с налитым в них китовым жиром, но самое странное – казалось во всем доме никого не было. В северном крыле здания, наконец, обнаружился один человек, это была рабыня, в которой Виктор признал Сибил. Служанка спала безмятежно и спокойно и даже не пошевелилась, когда викинги скользнули мимо нее туда, где находилась комната Рейны.

Оставив снаружи Оттара, Виктор с Ормом и Ролло проникли в девичью спальню. Хотя здесь и было темно, но в изголовье кровати девушки слабо теплился похожий на лампадку маленький светильник, и Виктору была отчетливо видна в его тусклом свете лежащая на постели Рейна. Во сне она казалась невинной и прекрасной, словно ангел; черты ее лица были умиротворенными, золотистые роскошные волосы рассыпались вокруг ее головы, а тело девушки до самого подбородка было накрыто шкурой белого медведя. Больше всего в эти мгновения Рейна напоминала ему спящую красавицу, такую же хрупкую и прекрасную, и конунг с трудом подавил желание подойти к ней и разбудить ее поцелуем.

Впрочем, имея в виду ее невыносимый характер и то, как она себя ведет при встречах с ним, Виктор и не собирался быть таким наивным, чтобы совершать подобные глупости. Пока девушка спала, он жестом приказал своим воинам занять свои места и, пройдя на цыпочках через комнату, опустился на колени перед ней и бережным движением положил ладонь ей на лицо.

– Рейна, просыпайся и пойдем с нами, – тихо, но решительно сказал он.

Эффект был таким, словно он попытался вытащить барсука из норы. Рейна открыла глаза. Их сонное выражение тут же сменилось выражением слепой ярости, и девушка с силой впилась зубами в его руку.

Инстинктивно Виктор вскочил, размахивая рукой в воздухе и с трудом удерживаясь от того, чтобы не заорать. В следующее мгновение сумасшедшая валькирия уже была на ногах, и Виктор в последнее мгновение увидел, как ее нога приближается к тому месту у него между ног, которое он защитить уже не успеет. Раздался глухой удар и Виктор, охнув, сложился пополам от резкой боли. Затем маленькая ведьма рванулась к двери мимо Орма и Ролло, которые словно остолбенели от всего увиденного и не двигались с места. На шум борьбы в комнату заскочил Оттар и замер при виде летящей на него фурии.

– Остановите ее!!! – закричал Виктор.

Орм и Ролло, наконец пришли в себя. Им удалось схватить девушку в самый последний момент. Однако, она принялась биться в их руках, словно необъезженная лошадь. Укусы, удары дождем посыпались на воинов. И дело закончилось тем, что они были вынуждены отпустить ее. Проскочив мимо Оттара, Рейна бросилась к двери, и только тут Виктор заметил висящий на стене меч, к которому и рвалась девушка. С быстротой молнии конунг бросился к ней. Она развернулась, нанесла ему резкий удар кулаком, но в следующую секунду он все-таки ухитрился схватить ее за руки.

– Попалась, ведьма!!! – рявкнул он и зайдя за ее спину, схватил девушку, прижал к себе и понес пленницу к кровати.

Швырнув ее на медвежью шкуру, Виктор всем телом навалился на Рейну. Он понимал, что причиняет ей боль, но по-прежнему не отпускал. Его сильное тело прижало Рейну, мощные бедра мужчины, словно тисками, сжали ей ноги. Закинув руки Рейны за голову, он сжал ее кисти рукой, зажав в то же время другой – рот девушки, чтобы она не позвала на помощь. Наконец-то ему удалось осилить ее! Она лежала под ним тяжело дыша, и… ах!.. до чего это было великолепное зрелище! Тело Рейны дрожало от не выплеснутого наружу гнева, ее глаза метали молнии.

А затем случилась удивительная вещь. Внезапно Виктор понял, что, пока они боролись, ночная сорочка Рейны порвалась и задралась почти до пояса. Мягкие девичьи груди уперлись в его торс. А ниже в полумраке, белели ее нежные мягкие бедра. Увидев этот бархатистый свет, исходящий от ее кожи, Виктор почувствовал, что стремительно возбуждается. И уже через мгновение это возбуждение достигло таких размеров, что он даже испугался. У него было такое ощущение, будто ему в штаны внезапно засунули бревно. И если бы тут не было посторонних, он, наверняка, набросился бы на нее прямо здесь и сейчас. В эту минуту Виктор понял, что именно так и должен чувствовать себя настоящий норманнский воин. В его сердце смешались гнев и страсть, желание грабить и обладать. В душе конунга в эту минуту происходила отчаянная борьба между образованным, воспитанным человеком 20 века и дикарем-варягом, живущим по законам своего жестокого времени.

В конце концов, победил цивилизованный человек, так как Виктор хорошо знал, что не должен дать ослепить себя гневу и обиде. Хотя Рейна жестоко обидела его, он был уверен, что однажды она будет ему принадлежать. Только не нужно торопиться. И, несмотря на весь свой гнев, Виктор не смог удержаться от удовольствия подшутить над ней. Он слегка пошевелился на ней и затем, глядя ей прямо в глаза, спросил с легкой улыбкой:

– Ну, любовь моя, ты сегодня принимала противозачаточные пилюли?

ШЕСТНАДЦАТЬ

В следующую секунду тело Виктора подлетело вверх, словно его подбросило какой-то мощной пружиной. Сила Рейны его поразила, но на это времени у него оставалось уже немного, потому, что вскоре он лежал на полу.

И тут же раздался ее гневный голос:

– О каких это пилюлях ты болтаешь, викинг? Что, хочешь меня околдовать своими зельями? Можешь заткнуть ими свою глотку и сдохнуть!

«О, господи, – подумал Виктор, изумленно глядя на маленького демона, собиравшегося броситься на него с кровати. – Это же откуда у нее такая нечеловеческая сила». Он тяжелее ее самое меньшее в два раза, а она сбросила его с кровати так, словно он не здоровый мужик, а петушиное перо!

Конунг вскочил, но опоздал на долю секунды, потому что Рейна тоже успела вскочить и встала перед ним с разметавшимися волосами, в разорванной сорочке, готовая к защите и нападению. Она сжала кулаки и, глядя на растерянно стоящего перед ней врага воскликнула:

– А ну, попробуй меня одолеть, конунг! Я убью тебя голыми руками, песье отродье!

Виктор услышал, как у него за спиной шевельнулись и сразу затаили дыхание его воины. Ему даже оглядываться не надо было, чтобы знать, какие у них сейчас растерянные физиономии. На мгновение ему захотелось позвать их, чтобы они помогли вновь схватить Рейну, однако, он тут же отогнал эту мысль. Если уж он желает сделать ее своей невестой, то придется ему научиться самому укрощать эту юную фурию. Возможно, когда-нибудь, они с Рейной и станут замечательной парой, живущей в любви и уважении друг к другу, но сейчас – ничего не поделаешь, придется обращаться с ней так, как она этого заслуживает и так, чтобы эта дикарка смогла понять – кто тут хозяин.

Похоже, маленькая чертовка рассчитывает оставить этот пост за собой – ну что же, сейчас самое время устроить небольшой «государственный» переворот.

Без предупреждения Виктор резко бросился к Рейне, увернулся от ударов и, крепко обхватив ее поперек туловища, швырнул опять на кровать, а затем, не теряя ни минуты, вновь уселся на нее.

Секунду-другую девушка лежала неподвижно, видимо набираясь сил для новой схватки, и с ненавистью смотрела на своего врага.

– Так что ты там собиралась со мной сотворить, валькирия? – насмешливо спросил Виктор, и его голос словно прорвал какую-то плотину.

Рейна снова издала приглушенный вопль и предприняла новую попытку освободиться, но теперь уже и мужчина оказался готов к ее натиску и не собирался становиться легкой жертвой ее ярости. Чувствуя себя примерно так же, как должен был, по его разумению, чувствовать… наездник, оседлавший необъезженную лошадь, он ухитрился скомандовать своим воинам:

– Ролло, Орм! Что же вы стоите, как два идиота, лучше скорее помогите мне связать эту бешеную даму!

Викинги, наконец, вышли из своего оцепенения и тоже стали помогать конунгу так, что вскоре объединенными усилиями им троим удалось-таки усмирить девушку. Виктор прижимал ее всем телом к кровати, а Ролло и Орм завязали ей рот и плотно опутали ноги кожаными ремнями. Только после этого они смогли связать ей руки, а затем еще сверху крепко обмотали Рейну прочнейшими веревками. Переворачивая ее на живот, чтобы затянуть узел, Виктор, внезапно заметил, что легкая ночная сорочка девушки снова сбилась, и теперь обнажились восхитительные округлости девичьих ягодиц. Он усмехнулся, подумав про себя, что стоит все же жить ради того дня, когда его ладони лягут на эту прекрасную часть ее тела, и она вздрогнет в порыве страсти.

А пока воины начали укутывать одеялами отчаянно извивавшуюся Рейну, и вскоре она уже напоминала маленькую мумию с раскрасневшимися от гнева лицом и сверкающими ненавистью глазами.

Виктор удовлетворенно посмотрел на плотно спеленатую пленницу, лежащую на кровати, и сказал:

– Так, с этим покончено. Теперь давайте выбираться отсюда.

И вдруг все трое мужчин, находившихся в девичьей опочивальне, замерли, словно пораженные громом, потому что от двери раздался женский голос:

– Задержись на мгновение, господин.

Виктор, Ролло и Орм повернулись одновременно только для того, чтобы увидеть, как в проходе стоит рабыня Сибил. Ужаснее всего было то, что перед ней со смертельно бледным лицом стоял Оттар, и кинжал женщины, тот которым могли пользоваться рабы, чтобы резать мясо и хлеб, своим лезвием плотно упирался в горло викинга. Виктор даже застонал от досады, чувствуя, что удача уходит у него из рук.

Наступило тягостное молчание, Ролло и Орм взглянули на своего ярла, ожидая приказаний, а тот печально посмотрел на Оттара, ожидавшего неминуемой смерти каждую секунду, и спросил:

– Чего ты хочешь, женщина?

Ее зеленые глаза загорелись мрачной угрозой.

– Сначала отпусти мою госпожу!

– Ярл, не слушай ее! – отважно перебил женщину Оттар. – Это я виноват что не сумел выполнить твой приказ и позволил этой женщине застать меня врасплох. Я заслужил свою участь, а ты ни в коем случае не отпускай свою полонянку.

Что-то в облике рабыни заставило Виктора сделать попытку договориться с ней.

– Слушай, женщина, – начал он, стараясь говорить как можно убедительнее, – мы не хотим ничего плохого для твоей госпожи. Наоборот, я хочу отвезти ее к лучшей жизни…

– Сначала связав, словно свинью, приготовленную на заклание? – перебила Сибил.

– Как будто ты сама не знаешь, что за характер у твоей хозяйки, – пожал плечами Виктор. – Я говорю правду, единственное, что я хочу – это, чтобы Рейна стала моей невестой, а затем и княгиней. Когда она, наконец, поумнеет и станет меня слушать. Обещаю, что я буду с ней обращаться с величайшим почтением.

На лице рабыни мелькнула тень сомнения, женщина заколебалась. Она очень хорошо могла отличить искреннего человека от лживого и видела, что конунг говорит правду, но то, что ей сейчас довелось услышать, так разительно отличалось от всего, что обычно говорили викинги, что Сибил растерялась.

– Как я узнаю, что ты мне не лжешь? – спросила она, и тогда Виктор, торжественно поднял руку, перекрестился и поклялся.

– Я сделаю эту женщину своей княгиней и буду защищать всю жизнь до конца дней моих. Свидетель этому – сам Господь!

Ролло и Орм обменялись удивленными взглядами, а Сибил недоверчиво спросила:

– Но… разве ты теперь христианин?

– Да, я – христианин!

Впившись взглядом в его лицо, рабыня в отчаянии воскликнула:

– О, боже, я не знаю, чему верить, поклянись еще именем Одина!

Ни минуты не колеблясь, Виктор сказал:

– Перед лицом Одина и всех обитателей Асгарда клянусь, что сделаю Рейну своей женой!

– И пусть ты будешь навеки проклят, если лжешь! – добавила грозно служанка. Конунг торжественно повторил за ней:

– И будь я проклят на веки вечные, если лгу! Однако женщина все еще медлила и не убирала нож от шеи Оттара.

– Ну, чего же ты еще от меня ждешь? Может, все-таки, опустишь оружие и освободишь моего парня? – поинтересовался Виктор, уже чувствуя, что победил.

– Хорошо, – кивнула Сибил. – Я его отпущу с одним условием. Я поеду с госпожой, чтобы ухаживать за ней и проследить за тем, как ты сдержишь свое слово, конунг Виктор.

– Согласен…

– И я сохраню у себя кинжал. Если ты обидишь мою госпожу – ты умрешь во сне.

Не успел Виктор ответить, как Орм озабоченно сказал:

– Ярл, не дай себя одурачить. Эта женщина из Ирландии, она колдунья и может заставить своих духов-друидов погубить тебя.

Конунг улыбнулся.

– Если я нарушу свое слово, я, несомненно заслужу такую участь, – он кивнул Сибил. – Оставь себе свой кинжал, женщина, и пойдем с нами.

Кинжал, который она держала у самого горла Оттара, опустился, и молодой викинг облегченно вздохнул, а женщина, вложив оружие в ножны, висевшие у нее на груди, кивнула мужчинам:

– Хорошо, следуйте за мной и несите мою госпожу. Я помогу вам уйти незамеченными.

– Кстати, а где Вольфгард? – спросил Виктор. – Интересно, почему вся эта суматоха его не встревожила? Ирландка фыркнула.

– Да этот толстый боров спит мертвым сном после вчерашней попойки. Однако, нам следует поторопиться. Скоро проснутся его рабы, чтобы готовить завтрак. Мы не должны рисковать. Я не собираюсь погибать…

– Все понятно, женщина, – сказал Виктор. – Мы и сами не хотим здесь причинять вред, и пришли сюда только за моей невестой. – Он немного помолчал и, взглянув на отчаянно извивающуюся связанную Рейну добавил: – Потому что только так можно со временем окончить эту нелепую усобицу.

– Мы все с нетерпением ждем этого дня, – удовлетворенно сказала Сибил. – И во имя спасения своей души ты, конунг Виктор, не смей меня обманывать!

– Договорились! А теперь давай выметаться отсюда!

Виктор и Ролло взяли Рейну, напоминавшую теперь свернутый ковер, на плечи, и рабыня повела их из дому. У выхода к ним присоединился Свен, и маленький отряд быстро, но скрытно двинулся к фьорду. Начался дождь. Под его прикрытием, скользя на мокрых камнях, они спустились к деревянной пристани, где их ожидал Канут. Приняв драгоценную добычу на борт корабля, одноглазый гигант спрыгнул на причал, обрезал канат, которым был пришвартован к берегу дракар Вольфгарда, а затем присоединился к отряду. Они оттолкнулись от деревянного настила, и вскоре вражеский берег скрылся за серой пеленой дождя.

Виктор стоял возле мачты, изредка бросая взгляды на палубу, где под навесом из парусины лежала связанная Рейна, возле которой сидела верная Сибил. Виктор хлопнул Канута по плечу и, кивнув в сторону дрейфующего корабля Вольфгарда, увлекаемого течением в открытое море, одобрительно улыбнулся:

– Это ты хорошо придумал, дружище! Канут, вытряхнув из бороды кусочки грязи, ухмыльнулся в ответ.

– Угу! Теперь им придется повозиться, пока они опять смогут напасть на нас. – А затем, указав на лежащую Рейну, спросил: – Ну, что? Теперь эта маленькая ведьма твоя?

– Да! Мы еще и ее служанку захватили с собой, чтобы было кому ухаживать за ней.

Канут одобрительно засмеялся, а затем, наклонившись к конунгу, доверительно посоветовал:

– Главное, поколоти ее пару раз… и вот увидишь: она у тебя станет шелковой.

Виктор не стал объяснять одноглазому великану свои педагогические принципы, и ограничился замечанием:

– Знаешь, Канут, я хочу, чтобы она стала моей женой по доброй воле.

В ответ Канут развел руками:

– Выходит, мы сегодня зря сюда плавали. Эта бешеная валькирия никогда добровольно не захочет стать твоей женой.

А недалеко от них на палубе лежала униженная, замерзшая и несчастная Рейна, вслушивалась в этот разговор двух викингов, и думала о том, что полностью согласна с последним высказыванием. Собственная беспомощность вызвала гнев на саму себя. Рейна не могла спокойно думать о том, что с нею случилось. Теперешнее ее состояние воскрешало в памяти самые мрачные моменты жизни.

Рейна злилась на себя за то, что позволила Виктору захватить ее врасплох. Хотя заранее знала, что он попытается это сделать. И никто не помог!!! Все предали ее! Да Сибил, которой она доверяла, как самой себе, стала союзницей Виктора, поверив в его басни! Будь проклята и Сибил и ее вещие сны с пророчествами. Извиваясь в своих веревках, Рейна попыталась с ненавистью взглянуть на служанку. Но обнаружила вдруг, что Сибил сидит, уставившись куда-то вдаль задумчивым взглядом и спокойно сложив на коленях руки. А ненавистный Виктор, самодовольно опираясь на мачту, спит и даже не смотрит на пленницу. И вспышки молний освещают его мужественную фигуру. Взгляд девушки упал на мощные мускулистые бедра конунга, и в ту же секунду она вспомнила о том, как его ноги и грудь тесно-тесно прижимались к ее телу. И, не желая этого, Рейна вспомнила свои ощущения от прикосновений его твердой как сталь плоти.

Хотя она и не могла видеть его лицо, сама фигура мужчины, его поза явно говорили о том, что он чувствует себя победителем. Проклятый викинг! Какой же дурой она была, когда думала, что Виктор Храбрый стал другим человеком! Он же обычный варвар, которому нужно то же, что и другим: грабеж, насилие, убийства. Правда, она не знала, почему ее враг продолжает с таким упорством твердить, что хочет жениться на ней.

Рейна подозревала, что на самом деле он хочет просто изнасиловать ее, а потом убить в своем поселке. И, по правде говоря, даже такая участь лучше, чем стать его невестой. Лучше ей гореть в аду, чем добровольно выйти за него!!!

Возмутила и взбудоражила Рейну мысль о том, что Вольфгард, при всей своей ненависти к Виктору, позволил так легко и просто выкрасть ее из своего же собственного дома. Собака, грязная скотина!!!…

СЕМНАДЦАТЬ

Рейна бушевала и вопила всю ночь напролет. Вернувшись в поселок, Виктор решил запереть пленницу в коптильне, так как это было единственное каменное здание, а тяжелые засовы на толстых дубовых дверях делали его похожим на настоящую крепость. Он приказал своим людям вынести вон приготовленные к копчению свиные и говяжьи туши и развести в центре комнаты огонь. Вслед за этим они с воинами распаковали Рейну, развязали ей ноги, а руки связали спереди… Она все вопила и вопила.

Виктор постоял снаружи, прислушиваясь к леденящим кровь воплям Рейны и, ухмыльнувшись, повернулся к Свену:

– Она ревет, как дракон, правда? Мы захватили настоящую ведьму, братишка!

Свен скорчил гримасу и покачал головой.

– Она вопит так, словно это дух тьмы вырвался из ада. Позволь, я зайду и заткну ей рот. Мне это доставит жуткое удовольствие!

– Не надо, – ответил конунг. – Эта валькирия как волчица в капкане. Будет выть пока не охрипнет и не убедится, что никто не рвется ее освободить.

– Она сама освободится, и очень скоро, – предупредил Виктора Свен. – Зря вы связали ей руки спереди.

Теперь она запросто сможет развязать узлы зубами.

– Ты так говоришь, будто она какая-нибудь крыса или другой грызун.

– Да у нее зубы острее, чем у белки Ротатоск[13].

– Если бы я оставил ей руки связанные за спиной, она даже за собой не смогла бы поухаживать, – возразил Виктор.

– Ну, так и пусть валяется в собственном дерьме! – проворчал Свен. – Лучшего она и не заслужила.

Виктор страшно расстроился, увидев, как относится к Рейне его лучший друг. Пожалуй не так-то просто будет его людям принять Рейну в качестве своей княгини.

– Ладно, не переживай, побратим, – улыбнулся Виктор. – Даже если ей и удастся освободиться, что она сможет сделать? Не разнесет же она такие крепкие стены!

В это самое мгновение раздался такой жуткий, нечеловеческий, яростный вопль, что мужчины даже вздрогнули.

Свен покачал головой.

– Это порождение тьмы на все способно! Если Рейна разойдется, то она становится сильнее Фенрира[14].

– Ей надо привыкнуть к своему новому положению. Знаешь, как дикая лошадь – сначала лягает стены конюшни.

– Эта кобылка лягнет тебя прямо в лицо, ярл!

Виктор хлопнул Свена по плечу:

– Ладно, дружище, пойдем отдохнем. Нам обоим это не помешает. А с завтрашнего дня я приступлю к укрощению.

Свен недоверчиво покачал головой, и мужчины разошлись в разные стороны.

– Доброе утро, сердце мое!

Как следует отдохнув и набравшись сил для борьбы со своей будущей женой, Виктор решительно открыл дверь в «темницу» Рейны. Солнечные лучи, проникая через узенькие оконца, падали на пол и освещали девушку, которая, лежа, с ненавистью посмотрела на него. Вид у нее был жалкий: свалявшиеся волосы, грязная сорочка. Однако, глаза Рейны блестели, и вся она напоминала дикого зверька, готового в любой момент вцепиться в обидчика. Как и предупреждал Свен, Рейна развязала веревки у себя на запястьях. Но больше не вопила и, казалось, была готова ко всему.

– Надеюсь тебе хорошо спалось? – спросил Виктор.

Однако, вместо ответа Рейна бросила осторожный взгляд на конунга, затем на дверь. Это не ускользнуло от Виктора, и он, внутренне собравшись, скрестил руки на груди и насмешливо улыбнулся.

– Кажется, Рейна, ты хочешь нас покинуть? Но, в таком случае, тебе придется пройти мимо меня.

Сначала ему показалось, что в него врезался таран. С такой стремительностью и силой маленькая валькирия бросилась к выходу. Под ее натиском Виктор покачнулся и даже был вынужден сделать несколько шагов назад. Рейна чуть было не добилась своего. Однако, в последний момент конунгу удалось схватить девушку поперек тела. Рейна охнула от стальной хватки викинга, а в следующее мгновение он сделал шаг внутрь комнаты и небрежно бросил пленницу на соломенный тюфяк.

Все произошло моментально, Рейна шлепнулась на тюфяк животом и на несколько секунд застыла. А Виктор, не торопясь, вернулся к двери и, повернувшись лицом к девушке, издевательски спокойно спросил:

– Ну что, миледи, начнем второй раунд?

Так он еще и издевается! Издав вопль, от которого, наверняка, ужас вселился в сердца всех обитателей тундры, Рейна вновь бросилась на него. На этот раз схватка оказалась еще короче.

Виктора поразила храбрость и отчаянное безрассудство, с которым пленница вновь и вновь пыталась прорваться к двери. Еще трижды конунг перехватывал ее у выхода и, отворачиваясь от ударов, сыпавшихся на него градом, снова бросал ее на соломенное ложе. Наконец, Рейна как будто успокоилась и, усевшись на тюфяк, с ненавистью уставилась на Виктора. Он почувствовал некоторое облегчение, когда за спиной услышал голос Сибил:

– Господин, я принесла еду госпоже.

Конунг отступил в сторону, давая рабыне дорогу. Она внесла поднос с едой и поставив его перед Рейной на пол, спросила:

– Ну, как у тебя дела, дорогая моя?

Рейна полностью игнорировала свою служанку. Ни один мускул не дрогнул на ее лице при виде Сибил. Сибил подвинула к ней поближе поднос с расставленной едой и повернулась, чтобы уйти. Однако, заметив волнение рабыни, Виктор сжал ее локоть и прошептал:

– Не волнуйтесь, она скоро придет в себя.

Рейна явно услышала его и тотчас в ответ в него полетела коврига хлеба. Она попала ему прямо в живот. Виктор успел подхватить хлеб и, взглянув на девушку, насмешливо произнес:

– Не стоит так разбрасываться едой, миледи! Если вы собираетесь одолеть меня, то вам следует получше есть и побольше двигаться.

На сей раз ему ответом было полное молчание. Только, казалось, света в комнате поприбавилось от багровых сполохов лютой ненависти, горевшей у девушки в глазах.

Он перебросил хлеб назад, Рейне. Она отломила кусок и, запустив в него свои острые, белоснежные зубы, принялась жевать, изредка бросая на Виктора не очень-то любезные взгляды.

Подавив смешок, Виктор прислонился к двери и глядя на девушку, не удержался и опять поддразнил ее:

– Ты просто маленькая чертовка, Рейна, но со временем ты станешь девочкой-паинькой. – В ответ раздалось глухое ворчание. – Твоя храбрость меня восхищает, девочка моя! – продолжал мужчина и вдруг подмигнул ей: – Только не забывай, пожалуйста, что чем больше ты брыкаешься, тем сильнее разжигаешь огонь во мне. – Мельком взглянув на него, Рейна неподвижно замерла. И только ноздри ее точеного носика слегка раздувались, выдавая внутреннее напряжение. – Мы обвенчаемся! – со спокойной уверенностью сказал Виктор. – Обвенчаемся и положим конец этой бессмысленной бойне. – Ее глаза сверкнули, и девушка начала энергичнее жевать. – У нас с тобой будет отличная семья, – продолжал Виктор, теперь уже сам получал удовольствие от этого одностороннего диалога. – Со временем мы улучшим жизнь нашего народа. Когда в Ванахейм придет мир, я построю новые дома. Возле горячих источников мы откроем теплицы и вырастим множество замечательных, сочных фруктов для твоих прелестных зубок. – Рейна отломила от ковриги еще кусок. – Знаешь, Рейна, ты удивительно хороша, даже когда злишься или дерешься, – улыбнулся мужчина. – Когда-нибудь у нас с тобой появятся замечательные детишки. – Рейна по-прежнему молчала. Но после последних слов Виктора, она швырнула в него ложку с кашей. Рассеивая овсянку по всей комнате, ложка со свистом врезалась ему между ног и упала на пол. Он поднял ее и ухмыльнулся. – Ты хорошо дерешься, Рейна, но я знаю, что в действительности ты совсем другая. – Он посмотрел ей в глаза. – Я тебя помню совсем другой! – Они немного помолчали, а затем, ободренный ее вниманием, Виктор продолжил: – Я знаю, что на самом деле в душе ты нежная и ранимая. Тебе пришлось воздвигнуть прочные стены между тобой и жестоким миром, но от меня ты не должна загораживаться, ты можешь меня не бояться.

Он уже было и поверил, что дело сдвинулось с мертвой точки, но ошибся. Летящую в голову кружку со сметаной Виктор заметил, но отойти в сторону не успел и жирная густая масса плотно залепила ему штаны после того, как кружка разбилась о дверной косяк. Мужчина поскреб подбородок. – М-да, воспитаньем ты не испорчена, девочка моя. Менее терпеливый мужчина давно бы уже выпорол тебя как следует. Но, наверное, мне следует быть к тебе снисходительнее. А может быть, мои поцелуи смягчат твое сердце?

На этот раз возмущение Рейны было полным. В Виктора полетел весь поднос. Он отшатнулся, стараясь увернуться от летящих тарелок, кусков и кружек. Ему это удалось с блеском. Грузно вращаясь в воздухе, мимо него пролетел горшок каши и врезался в землю у порога, взметнув вверх целый фонтан брызг.

Виктор повернулся к девушке, посмотрел на нее с осуждением и тогда валькирию прорвало, наконец. Потрясая кулаками, она завопила:

– Ах ты, паршивая скотина!!! Никогда, никогда… я не стану твоей женой и тебе не выиграть твой спор с моим отчимом! Я ни за что не дам тебе закончить эту войну!.. И еще… тебе не удастся никогда приблизиться ко мне, чтобы поцеловать даже мой ноги!.. Ты глупая свинья!…

Виктор почувствовал, что пришло время показать дикарке свою силу. Оставаясь внешне спокойным, он изобразил на лице изумление и хладнокровно произнес:

– Ну что ты, Рейна! Не волнуйся уж так. Если я решу поцеловать твои ножки, я их поцелую, или любое другое место на твоем теле, опять же если я так захочу. Да вот, я тебе прямо сейчас и покажу.

Не давая ей опомниться, он одним прыжком пересек комнату и схватил девушку. И все-таки Рейна успела приготовиться: в тот момент, когда он уже наклонился к ней, она двинула ногой по его голени. Вскрикнув от боли и неожиданности, конунг схватился за ушибленное место и изумленно посмотрел на нее.

Девушка стояла перед ним, сжав кулачки и приготовившись к драке.

– Ну, что-то я ничего не увидела, викинг! – издевательски произнесла она.

– Ах ты, маленькая дрянь! – выпрямившись, прошептал Виктор. – Пожалуй, мне все-таки придется содрать с тебя твои лохмотья и как следует нашлепать по заднице.

Без малейшего предупреждения Рейна размахнулась, но Виктор, словно профессиональный боксер, выстроил блок и схватил ее поперек пояса, отведя от себя удар. Затем он подтащил ее к тюфяку и швырнул на него Рейну. В течение нескольких секунд, изрыгая ужасные проклятья, конунг пытался утихомирить бесновавшуюся фурию. Наконец ему удалось сесть на нее верхом и крепко прижать ее к матрасу.

Девушка отчаянно сопротивлялась, издавая протестующие вопли. Он крепко сжал ее кисти и забросил их ей за голову. Рейна извивалась всем телом, пыталась сбросить с себя мужчину. Она билась под ним яростно, бешено и в то же время так соблазнительно и чувственно, что кровь в жилах Виктора мгновенно закипела.

Чувствуя гибкую упругость ее тела, мужчина понял, что поцелуев ему теперь уже недостаточно и он приготовился преподать Рейне более серьезный урок и хотя внутренний голос советовал ему не делать глупостей и остановиться, его уязвленное мужское самолюбие подстегивало и говорило, что Рейна сама напросилась на неприятности. Он лег на нее всем телом и воскликнул:

– Кажется это ты говорила, что я к тебе никогда не прикоснусь!… Ну!… Теперь ты уже не такая недотрога! – Он с чувством победителя посмотрел на нее и добавил: – Так вот, прелесть моя! Рано или поздно, но я узнаю всю тебя. И такая перспектива мне нравится. Она завизжала от ярости, но Виктор тут же закрыл ей рот страстным поцелуем. Несмотря на весь свой гнев, он едва не потерял рассудок от наслаждения, которое испытал, прикоснувшись к ее нежным губам. От гибких движений девушки мужчина стремительно начал возбуждаться. Тугая плоть уперлась в шершавую, плотную материю штанов. И вслед за этим ему стало ясно, что Рейна тоже это почувствовала, потому что она на мгновение замерла и в следующую секунду ее острые зубы впились ему прямо в нижнюю губу. От неожиданности и резкой боли он заорал, дернулся всем телом и резко размахнувшись опустил свою тяжелую ладонь на ее искаженное от ярости лицо. Вернее попытался это сделать, но не смог. Что-то в ее глазах: то ли отсутствие страха, то ли выражение какого-то мрачного удовлетворения остановило его руку.

– Дрянная, паршивая кошка!!! – Он схватил ее за лицо жесткими пальцами, повернул к себе, заставил смотреть в свои глаза и отчетливо произнес: – Это ж какая удача, что перед тем как оказаться здесь, я сделал себе прививку от столбняка. А теперь слушай, Рейна, внимательно! Сейчас я снова тебя поцелую, и если только ты выкинешь что-либо подобное, то я так укушу тебя за твою прелестную попку, что ты сама запросишь о пощаде.

Кажется впервые за все время ему удалось поразить ее и… даже напугать. Глаза Рейны округлились и она выдохнула:

– Ты не сделаешь этого, викинг!

– Ого, еще как сделаю! – искренно заверил он. – И, клянусь, что оставлю тебе такую отметину, что ты ее будешь до самой могилы носить!

На лице Рейны отразилась сложная гамма чувств: гнев, раздражение, растерянность и даже страх.

Наконец, Рейна подняла на него глаза; под дрожащими ресницами храбрившейся изо всех сил девушки, Виктор увидел слезы, вернее их слабую тень. И он понял: она ему поверила.

«Слава богу!» – подумал Виктор. Не придется, кажется, прибегать к таким жутким мерам. Она-таки позволит себя поцеловать! Одна мысль об этом наполнила мужчину жгучим желанием. В то же время ему хотелось оттянуть этот момент. Может, чтобы помучить ее за то, что она так долго отвергала его, а может, просто продлить себе удовольствие.

Согнутым пальцем он провел по нежной девичьей щеке, затем по крепко сомкнутым губам и улыбнулся, заметив, что Рейна порывисто вздохнула, а в ее глазах загорелся чувственный огонек.

Склонившись над замершей девушкой, Виктор прильнул к ее губам. Рейна вздрогнула, словно ее коснулось пламя костра. Мужчина нежными, ласковыми прикосновениями пробовал вкус ее губ, инстинктивно поняв, что только так, а не грубым и властным поцелуем можно покорить эту гордячку.

Хотя Рейна была дикой, как лесная кошка, целовать ее Виктору понравилось. От нее исходил какой-то возбужденный аромат невинности. Она плотно сжала губы, закрыв глаза и не двигаясь, но и не сопротивляясь.

Однако, даже эта ее неподвижность теперь возбуждала конунга.

– Открой рот, Рейна, – прошептал он, все еще касаясь ее губами.

В ее огромных глазах он заметил отказ.

– Нет!

– Да!

И хотя Рейна попыталась ему противостоять, делала она это как-то вяло, и мужчина нежно, но властно раздвинул ее губы языком. Он проник в жаркую, бархатистую влажность ее рта. Ресницы девушки затрепетали, из горла у нее вырвался тихий, воркующий стон. И этот звук, и робкая дрожь девичьих губ, и какая-то потрясающая интимность поцелуя были так невыносимо чувственны, так возбуждающе прекрасны, что Виктор и сам чуть не застонал. Он откинулся назад, с минуту смотрел на девушку, и, когда она, не выдержав его взгляда, закрыла глаза, мужчина вновь склонился над ней. Жадно вдыхая аромат ее волос, Виктор провел языком по нежной, теплой щеке. Из груди Рейны вырвался похожий на рыдание звук. Она резко отвернула лицо, но он вновь прикоснулся языком теперь к ее шее, подбородку, дразня, лизнул уголок ее рта. Она протестующе застучала кулачками по полу.

– Нет! Нет! – взмолилась она.

– Да! Да! – насмешливо прошептал Виктор.

И хотя ее глаза, гневные, отчаянные, жгли его, он вновь прильнул к ее губам. Рейна изогнулась всем телом. Ее губы, дрогнув, разомкнулись и Виктор понял, что на этот раз она отвечает на его поцелуй.

Рейна тихо, но протестующе застонала, почувствовав, как его язык вновь прикоснулся к ее зубам. А Виктор не обращал внимания на ее протест, продолжал целовать девушку.

Он опустил руку на ее теплое бедро, едва прикрытое остатками сорочки, и в ту же секунду почувствовал, как ее кулачки уперлись ему в грудь. Он слегка откинулся назад и, взяв ее руки в свои, прошептал:

– Ну же, детка, поцелуй меня! Обними меня покрепче! Люби меня, мой ангел?

Она посмотрела на него потрясенными, лихорадочно блестящими глазами. Ее руки дрогнули и…

– Ярл! – раздался голос Свена.

Виктор мгновенно вернулся с небес на землю, и встал, проклиная в душе побратима на чем свет стоит. Свен с нескрываемым удивлением посмотрел на нахмурившегося ярла и пунцовую от смущения Рейну и сказал:

– Там Орм и Ролло ссорятся из-за какого-то пустяка. Ты должен помирить их, иначе прольется кровь.

– Скажи им, что я иду, – кивнул Виктор и пошел к выходу. Подождав пока Свен выйдет, конунг повернулся к Рейне и произнес: – Ну, ладно. Закончим в другой раз.

Однако, к этой минуте Рейна уже опомнилась и теперь смотрела на него с откровенным отвращением.

– Нам нечего заканчивать! Я лучше буду целоваться с боровом, чем с тобой, конунг Виктор! Он изумленно приподнял брови.

– Минуту назад, похоже, все было иначе.

– Я просто терпела тебя, чтобы спасти свой зад от твоих зубов.

Он ухмыльнулся:

– Ничего, Рейна, ты ко мне привыкнешь, и ко мне, и к моим поцелуям. Уверяю тебя, от меня не уйдешь. – Он многозначительно посмотрел на девушку и добавил: – А что до твоей хорошенькой, тугой попки, то она тоже от меня не убежит.

Рейна в ярости погрозила ему кулаком и воскликнула:

– Ты лжешь, свинья, лжешь!!! Я убегу от тебя, как только мой отчим нападет на ваш поселок и вырвет твое поганое сердце!

– Ты серьезно веришь, что Вольфгард придет за тобой? – усмехнулся Виктор. – Знаешь, Рейна, в прошлую ночь, пока мы с тобой воевали, было столько шума, что и мертвый бы проснулся. Но что-то никто не пришел тебя защищать. Мы встретили только нескольких перепуганных дозорных. Что-то непохоже все это на Вольфгарда и более чем странно. Тебе не кажется, что твой папаша страшно хотел избавиться от тебя?

Рейна ничего не ответила, но ее глаза заблестели, и задрожала нижняя губа.

«Ага, все-таки проняло! – обрадовался Виктор. – Чем скорее она смирится со своим положением, тем лучше для нее».

Мужчина вышел и запер дверь на засов. Направляясь к месту ссоры Орма и Ролло, Виктор ощущал смутное недовольство собой.

Конечно, эта маленькая ведьма изо всех сил пыталась вывести его из себя, и, надо сказать, что несколько раз была близка к цели. Виктор внезапно подумал о том, как просто, оказывается, слезает с человека оболочка цивилизованности, и как просто он может превратиться в настоящего викинга. Можно, конечно, позабавиться чувственными ласками, но ни в коем случае нельзя заходить далеко. Виктор довольно усмехнулся, вспомнив тот поцелуй, на который она, хоть и робко, но ответила. А-а-а, это было чудесно! Оказывается, его валькирия – удивительно страстная, горячая натура. Может быть сейчас она и ненавидит его всем сердцем, но придет тот день!… Придет!!!… Когда она полюбит его также сильно. И ради этого дня стоит жить.

А позади, в каменном здании, на соломенном тюфяке, Рейна дрожала от возбуждения и ненависти. Ее поразили чувства, которые вызвал у нее ненавистный Виктор Храбрый. Даже сейчас, когда она вспоминала его поцелуй, у нее начинало учащенно биться сердце и прерывалось дыхание. К ее удивлению, это воспоминание доставляло ей удовольствие.

Интересно, а что имел в виду Виктор, когда говорил, что знал ее? Они ведь были совершенно чужими друг другу, и все же Рейна вынуждена была признать себе, что с того дня, как Виктор вернулся из Валгаллы, у нее появилось чувство мистической связи с ним. Словно физически и духовно она постепенно сливалась с его душой и телом. Как же она сможет бороться с этими предательскими чувствами, овладевшими ею!? Но если она не может положиться на свое тело и на свои чувства, на кого и на что она должна надеяться? Ей срочно нужно бежать от Виктора или убить его, иначе его колдовские чары совсем погубят ее.

ВОСЕМНАДЦАТЬ

– Отец! Рейна исчезла! Я искал по всему граду, но ее нигде не могут найти! Ее лошадь по-прежнему в конюшне, и я боюсь, что сестру украли. Вместе с ней пропала и Сибил!

Когда Рагар с красным от волнения лицом ворвался в трапезную, Вольфгард сидел за столом и завтракал. Он хмыкнул, вытряхнул крошки из бороды и спокойно взглянул на сына.

– Ты говоришь, твоя сестра исчезла?

– Да!!!

– Ага. Я уже и сам так думал. Похоже, Виктор Храбрый держит свое слово… И все-таки похитил… Похитительницу!

У Рагара задрожал подбородок.

– Как это могло случиться?! Как он мог попасть в поселок незамеченным? Вольфгард пожал плечами.

– В дозоре у нас, как обычно, было трое на пристани, двое у ворот.

– Как обычно? – переспросил Рагар и с лицом, потемневшим от гнева, он шагнул вперед. – Но, отец, как же ты мог быть таким беспечным, если знал о коварных замыслах Виктора?

Вольфгард со стуком поставил кружку с пивом на стол и рявкнул:

– Не пытайся учить меня, как защищать поселок, сын мой! Особенно, когда сам ничего не смыслишь в этом деле!

Рагар опустил глаза.

– Прости, отец, я понимаю: таким воином, каким ты меня хотел видеть, я не стал. Но при этих обстоятельствах, кажется, простой здравый смысл подсказывает…

– Убирайся вместе со своим здравым смыслом, – грубо прервал юношу Вольфгард. – Да я просто рад, что хоть немного побуду без Рейны. Я просто наслаждаюсь этой передышкой. И готов спорить, что уже скоро конунг Виктор пришлет нам ее обратно, упакованной, словно тюк со шкурами.

– Ты же не хочешь сказать, что оставишь Рейну там, на милость врага, – воскликнул Рагар. Вольфгард громко расхохотался.

– Попомни мои слова, сын мой – это нашему врагу скоро понадобится наша милость и наша жалость. Рагар гордо выпрямился и строго посмотрел на отца.

– Если ты отказываешься спасти мою сестру, я не могу оставаться с тобой! Я не буду с тобой спорить, но я сам поведу воинов!

Вольфгард так резко вскочил со скамьи, что все чашки и кружки полетели на пол.

– Не говори глупостей, сын мой! У нас все равно нет корабля.

– Но как же так!? – спросил с отчаянием Рагар. Вольфгард расстроенно посмотрел в сторону.

– Эгил сообщил мне, что дракар исчез, а дозорные оказались связанными на пристани. Скорее всего, Виктор и его дружинники разоружили их ночью и, отвязав, угнали наш дракар.

Рагар взмахнул руками.

– Итак, мы снова оказались в дураках!

– Дело сделано! – зарычал Вольфгард. – И возможно, что нам еще несколько месяцев вообще не понадобится новый дракар!

– В таком случае, я отправлюсь за Рейной по суше.

– По суше?! – фыркнул Вольфгард. – Ты что же не соображаешь, что сейчас невозможно из-за весенней распутицы и дождей пройти такую дорогу. Тебе придется идти в горы и совершить огромный крюк к самым истокам реки.

– Я готов к этому.

Лицо Вольфгарда вытянулось от удивления. Он изумленно спросил:

– Итак, ты собираешься утонуть, не боишься, что тебя утащат злые демоны?

– Я готов на все ради спасения сестры.

Вольфгард подошел к сыну. Его обветренное в сражениях лицо стало озабоченным.

– Ого, сынок! Хотя ты и не совсем такой, как мне бы хотелось, но в тебе все-таки моя кровь! Ты не воин. Не стоит рисковать из-за этой неблагодарной девки!

– Эта «неблагодарная девка» – моя сестра, отец, – решительно ответил Рагар. – И у меня теперь просто нет другого выхода, как только идти и сражаться за нее. В конце концов, сейчас это уже вопрос чести.

– Цыц! – рявкнул Вольфгард. – Никакой чести нет в том, чтобы рисковать ради женщины! В ответ Рагар проговорил сквозь зубы:

– Да плевать мне на все! В ней течет кровь нашей матери.

Он повернулся и вышел из комнаты. А вслед ему неслись громкие проклятья. Вольфгард, словно лев в клетке метался по комнате. Когда он позволил Виктору с такой легкостью похитить Рейну, он и не думал, как это воспримет его сын. И вот теперь этот молодой осел готов был одурачить сам себя и испортить отцу весь план. И если Рагар все-таки предпримет эту нелепую вылазку, ему не удастся остановить сына, иначе его же дружинники будут считать Рагара способным только на то, чтоб доить коров.

– Чтоб тебе провалиться, Рейна!!!

Эта девчонка ничего не принесла ему, кроме хлопот. Следовало бы еще тогда оставить ее там, в Луаре. Единственное, что радовало Вольфгарда, – это мысль о том, что очень скоро Рейна отомстит Виктору за свое похищение и как следует испортит ему жизнь.

Вольфгард ухмыльнулся, представив себе эти картины. Нет, серьезно, он ждет не дождется первого же известия от своего лазутчика из лагеря Виктора.

На улице Рагар пошел искать своего друга Гаральда. Он нашел его возле холмов за обычным развлечением. Гаральд упражнялся в стрельбе из лука, используя ствол тоненькой березы в качестве мишени.

– Мой верный друг, я должен поговорить с тобой, – сказал Рагар.

Выпустив стрелу и, дождавшись, пока она точно ляжет в цель, Гаральд повернулся к своему товарищу.

– Беспокоишься о Рейне?

– Да! – озабоченно произнес Рагар. – Ты слышал о ее исчезновении?

Гаральд достал из колчана новую стрелу и кивнул.

– Сегодня утром мы с Квилларом натолкнулись у стога сена на связанных дозорных Рольфа и Торольда. Они и сообщили нам о визите Виктора.

– И ты мне не сказал сразу!? – с упреком воскликнул сын ярла.

– Я пытался, но тебя уже не было в опочивальни.

Рагар угрюмо кивнул.

– Да, я как раз искал Рейну. Ты знаешь, отец, похоже, совсем не беспокоится о ней. Мне нужна твоя помощь, друг мой. Мы должны спасти сестру.

Гаральд, помолчав немного, сказал:

– Друг мой, я понимаю твое волнение и страх за Рейну, но, клянусь Одином, мы будем последними глупцами, если попытаемся совершить это безумие.

– Почему?

Гаральд наклонился к сыну ярла и печально сказал:

– Видишь ли, сейчас, практически, вся деревня знает о договоре двух конунгов и о судьбе твоей сестры. Никто особенно о ней не переживает и, скорее всего, все откажутся участвовать в этой экспедиции.

– Тогда я должен им сказать о том, что собираюсь предпринять, – ответил Рагар. Гаральд вздохнул:

– Ты знаешь, я готов отдать жизнь за Рейну или за тебя. Но я и защищать тебя должен. Как же я могу позволить тебе участвовать в этой экспедиции, если почти наверняка она закончится плохо.

– Но мы все равно хоть попытаться должны, – решительно сказал Рагар, – я не боюсь смерти! Гаральд сказал:

– Дружище, у нас же нет никакой реальной возможности ее спасти. Мы даже корабль потеряли.

– Да, я понимаю. Мы пойдем сначала в горы, затем обогнув их, спустимся к фьорду. Гаральд изумленно поднял брови.

– Ты предлагаешь подняться туда, где мы, наверняка, вызовем гнев подземных богов!

– А что, страх нас может остановить, как слабых женщин? Мы же воины! – гневно возразил Рагар. Гаральд печально покачал головой.

– Друг мой, скажу тебе честно, наши воины боятся призраков и великанов, которые живут в долинах. С нами никто не захочет пойти.

– Если придется, я и один пойду, – сказал мрачно Рагар.

Гаральд тяжело вздохнул:

– Конечно, ты не пойдешь один. Мы пойдем вместе. Я постараюсь собрать хоть небольшой отряд. Но ты должен немного подождать. Нелегко уговорить наших людей отправиться на такой риск ради женщины, которая частенько оскорбляла их.

– Я это знаю, – сказал Рагар. – Но, прошу тебя, не медли. Иначе я отправлюсь один.

Виктор стоял перед запертой дверью, за которой томилась Рейна. Наступил вечер, и он от всей души желал, чтобы раздраженная Рейна хоть немного успокоилась. Вскоре Сибил должна была принести ей еду. И конунг хотел сам убедиться в том, что гнев ее немного поостыл. Виктор отодвинул засов, открыл тяжелую дверь, и солнечные лучи упали на грязный, засыпанный соломой пол… Она исчезла!!!.. Виктор, переступив порог, шагнул внутрь. – Рейна!?

Не прошло и секунды, как сзади ему на спину рухнуло ее гибкое тело. Он слишком поздно сообразил, что пленница дожидалась его, уцепившись за стропила крыши. Она сжала коленями ему грудь и, издав пронзительный вопль, стала колотить кулаками по его голове.

К счастью для него, Рейна вела себя так, как и должна была вести разгневанная женщина. Ее удары были сильными, но не смертельными. Безуспешно пытаясь увернуться от ее ударов, Виктор, наконец, схватил ее за руки. Он сделал несколько шагов по комнате, пытаясь избавиться от своей сердитой наездницы и наконец сумел ее сбросить на памятный ему соломенный тюфяк. Рухнув на пол, Рейна на мгновение замерла, изумленно глядя на него.

«О, Господи! – подумал Виктор. – Она же действительно похожа на сумасшедшую».

Всклокоченные волосы, безумный взгляд! Полежав немного, девушка вскочила и с обезображенным яростью лицом вновь ринулась в атаку. Однако, на этот раз Виктор и сам разозлился до предела и оказался совершенно готовым к ее натиску. Он схватил одной рукой визжавшую, словно дикая кошка, Рейну поперек пояса и повалил ее назад на соломенный тюфяк, не обращая внимания на ее крики и удары. Затем прижал ее к полу так, что она не могла пошевельнуться, и посмотрел ей прямо в глаза.

– Ну что, сегодня у нас третий раунд, кажется? – иронически спросил он.

Рейна ничего не ответила, только с молчаливой ненавистью посмотрела на него. И тогда Виктор улыбнулся. – О, Господи! Какая ты у меня темпераментная, однако! – сказал он, потирая затылок, все еще болевший от ее удара – сколько в тебе сегодня страсти! – Рейна удовлетворенно улыбнулась и, увидев ее ухмылку, Виктор не удержался от издевки: – Признайся, что ты сейчас так рьяно демонстрировала свою ненависть ко мне, потому что я вчера тебя мало целовал?

От его слов Рейна впала в совершенную ярость. Завопив и беспорядочно размахивая руками и ногами, она попыталась сбросить его с себя. Однако, Виктор, увернувшись, перехватил ее за поясницу. В борьбе ее одежда сбилась, и обнажились восхитительно упругие ягодицы. Виктор не сдержался. Своей свободной рукой он с наслаждением шлепнул по соблазнительно тугому девичьему телу. Она в изумлении онемела и Виктор, посмотрев на ее красное от смущения лицо, самодовольно прошептал: – Ну вот, так-то лучше!

Рейна от его слов пришла в себя и с новой яростью начала отбиваться.

Он покрепче прижал ее к полу, еще раз хорошенько шлепнул и, когда почувствовал, что Больше не может ее удерживать, резко, рывком перевернул на живот. От этого движения ее сорочка задралась почти до пояса. Рейна, взвизгнув, начала судорожно одергивать свою одежду. И Виктор, увидев ее красное, словно помидор, лицо, с трудом удержался от смеха. Он понимал, что любой неосторожный поступок или даже движение могут вновь разъярить эту тигрицу.

– Ты знаешь, Рейна, я с тобой просто выбился из сил, – сказал он.

– Тогда отправь меня домой к моим близким!

– Ого, у нашей колдуньи, оказывается, и голос есть, – засмеялся Виктор.

Рейна, не отвечая, дернулась под ним.

– Ага, так Вольфгард и его компания теперь стали для тебя близкими и родными!? – ехидно произнес он. – Вот уж удивила, так удивила.

– Зачем ты меня удерживаешь? – возмущенно спросила Рейна. – Ты же знаешь, как мы с тобой ненавидим друг друга.

– Ну да!? – с веселым изумлением переспросил он. – А по-моему, это ты изо всех сил пытаешься произвести такое впечатление. У тебя ничего не получится, детка! Я все равно женюсь на тебе. – Пристально посмотрев ей в глаза, Виктор расхохотался: – Хотя, сказать по правде, ты сейчас меньше всего мне напоминаешь невесту. Ну что у тебя за вид!? Волосы висят как морские водоросли, да и сама ты больше похожа на чучело.

– Так ты сам меня как животное, держишь в этой клетке!!!

– Ну ничего, ты все равно хороша! – Виктор пошел к двери и, остановившись, подмигнул девушке. – Все-таки я сегодня, пожалуй, тебя не буду целовать. Хотя это, конечно, расстроит мою Рейну.

– Расстроит! – завопила Рейна. – Да я лучше с гадюкой поцелуюсь.

– Вчера ты вроде бы на это смотрела по-другому.

– Это только потому, что ты силой меня вчера заставил!

– Ого! – конунг сделал вид, что удивлен. – Рад слышать, что ты обо мне такого высокого мнения.

– Чтоб тебе сдохнуть!

Виктор вздохнул кротко, пытаясь не обращать внимания на грубость Рейны.

– Рейна, Рейна!!! Где твое благоразумие?! Веди ты себя спокойнее, я бы дал тебе Больше свободы.

– Свободы?! Чтоб стать твоей женой!?

– Ну! – он ухмыльнулся. – Вообще-то я тебя уже и сейчас мог бы освободить из этой маленькой уютной темницы, и ты уже принимала бы ванну.

– Сдохни, провались ты со своей свободой и со своей ванной!

Он покачал головой.

– Рейна, ты сама себе вредишь и поэтому останешься здесь, пока не научишься благоразумию.

– Не жди! Никогда!

– Никогда?! – повторил Виктор, слегка повысив голос, затем добавил: – Знаешь, Рейна, единственный раз ты оказала мне хоть немного внимания, когда я тебя отшлепал. Но еще несколько знаков такого внимания, и предупреждаю: твоей попке не поздоровится.

– Чтоб тебя чума взяла! – завопила она. А Виктор хладнокровно парировал:

– Ну и черт с тобой!

В конце концов и его неистощимому терпению наступил предел. Он хлопнул дверью, закрыл ее на засов и пошел прочь, ругаясь про себя и даже не обратив внимания на Свена и Сибил, которая несла своей хозяйке еду. Сколько же еще ему терпеть эту ведьму? Ее ненависть к нему казалась совершенно абсолютной и безграничной. Хуже того, ей стало удаваться доводить его до белого каления. Неужели у нее совсем нет страха? Теперь он мог надеяться только на чудо. Может она хоть немного образумится до той минуты, когда он придушит ее. Из-за этой девицы он стал забывать, что был когда-то джентльменом…

А Рейна, оставшись одна, не могла не думать о Викторе. Она вся дрожала от гнева и ненависти. Этот негодяй обладает над ее телом какой-то властью. Даже пытаясь сопротивляться ему, Рейна чувствовала удивительное волнение и даже страх, особенно когда его теплая, сильная ладонь прикасалась к ее ягодицам.

Самое страшное заключалось в том, что ей нравились его прикосновения и то, как он жадно смотрел на ее обнаженное тело. Как она могла испытывать такие предательские чувства к человеку, которого ненавидит?

Мысли Рейны прервались, потому что вновь открылась дверь. Девушка напряглась всем телом, думая, что вернулся Виктор, но, увидев Сибил с подносом в руках, нахмурилась. Позади служанки стоял дружинник Виктора. Рейна хмуро посмотрела на рабыню, но Сибил, не обращая внимания на ее грозные взгляды, подошла к ней, опустилась на колени и поставила поднос с едой рядом с ложем девушки.

– Госпожа, тебе нужно поесть, – озабоченно сказала женщина.

– Не смей разговаривать со мной, предательница! – злобно прошипела Рейна. – Два дня назад ты могла меня спасти. А что ты сделала?! Помогла украсть меня, негодная тварь!

На лице Сибил отразились растерянность и недоумение.

– Но, госпожа, я позволила им это потому, что твое будущее связано с конунгом Виктором.

– Только не пытайся меня запутать всякой дурацкой болтовней, женщина, – с презрением бросила ей Рейна. – Это не оправдывает твоего вероломного предательства.

– Госпожа! Умоляю тебя, будь благоразумнее. Нельзя бороться с собственной судьбой. Это принесет несчастье.

– Я уже несчастна из-за твоего предательства, – разъярилась Рейна. – А теперь убирайся отсюда пока жива!

Тяжело вздохнув, Сибил встала и вышла из коптильни. Оставшись одна, Рейна посмотрела на еду. Как у Сибил хватило наглости требовать от нее благоразумия! И как посмел требовать от нее того же Виктор! Словно все забыли, что это ее похитили из собственной кровати! С мрачным злорадством она решила не притрагиваться к завтраку. Пусть Виктор и все знают, что ей на них плевать! Да она лучше с голоду умрет, но ни за что не покорится! Никогда!!!

В течение последующих нескольких дней Виктор пытался приручить дикарку. Стоя у дверей, снова и снова он рисовал ей картины их счастливой семейной жизни. При этом «невеста» вопила, шипела и швыряла в него посудой. Иногда ей удавалось доводить его до белого каления. И тогда Виктор намеренно дразнил ее:

– Ты можешь рычать, как тигрица, Рейна, – сказал он ей однажды утром, – это все ерунда. Зато когда мы станем мужем и женой, ты будешь мурлыкать как котенок. – Котенок тотчас же швырнул в него комок грязи, поднятой с пола. – Ах, какие замечательные детки будут у нас! – словно не замечая ее реакции, продолжал он мечтать. Она плюнула ему под ноги. – Рейна, если ты и дальше будешь вести себя, как старая упрямая ослица, мне придется запрячь тебя в плуг, – пригрозил он.

Девушка оскалилась и глухо заворчала.

Очень скоро Виктор понял, что эту злобную ведьму ничем не пробьешь. Он уже начал терять терпение от всех своих неудач. Сибил встревоженно доносила ему, что Рейна ничего не ест и не пьет. И Виктор стал посылать ей самые изысканные кушанья, какие только можно было приготовить. Однако, он не признавался своим дружинникам, что раздражен и что уже потерял всякую надежду покорить Гордую дикарку. И все-таки он ни за что не отпустит ее, как бы она ни мучила его! Самым досадным было то, что так же она обращалась и с его дружинниками. А они-то не собирались терпеть ее выходки.

Однажды вечером в трапезную Виктора ворвался Ролло, которого конунг перед этим отправил к Рейне с едой. Воин буквально задыхался от гнева. В бороде у него застряли куски хлеба, а на лбу лиловела огромная шишка.

– Эта девка швырнула в меня своей жратвой, ярл, и назвала меня глупым селезнем! Я лучше проглочу свой меч, но к ней больше не пойду!

– Очень хорошо! Спасибо за помощь, Ролло, – успокоил его Виктор. – В следующий раз я пошлю Орма.

На следующее утро, вскоре после завтрака, Орм с решительным видом заявился к конунгу весь красный от ярости и обиды.

– Маленькая ведьма заехала мне между ног и обозвала меня свиньей! Ярл, позволь мне ее убить! Виктор застонал от отчаяния.

– Иди, дружище, залечивай раны. В следующий раз к ней пойдет Канут.

Говорят, что всю эту ночь Канут плохо спал и ворочался во сне, а на следующий день, повторилась та же история. Еще никогда Виктор не видел этого храброго воина в таком жутком состоянии. Канут буквально трясся от злости.

– Это порождение тьмы назвало меня сморщенным…!

Виктор даже не подозревал, что в языке викингов есть подобные слова. Он хрюкнул от смущения, а Канут с яростью грохнул кулаком прямо перед его носом и взревел:

– Она оскорбила мое мужское достоинство! Ярл, я перережу ее поганую глотку! Пусть она станет жертвой Сурту[15]. Хотя ее даже он не примет!

– Черт побери! – Виктор вскочил на ноги, чувствуя, что чаша терпения переполнилась. – Да неужели же с ней никто не справится?! Ладно, хватит!

Он бросился из терема и помчался к дому, в котором была заперта Рейна. Возле дверей коптильни Виктор наткнулся на Сибил, у ног которой стоял поднос с едой. Женщина в волнении схватила его за руки и торопливо заговорила:

– Ярл, я боюсь за свою госпожу! Она была в такой ярости, что мы с Канутом едва успели убежать. Я в тревоге, потому что она больше ничего не ест и не пьет.

Но Виктор был слишком разъярен, чтобы сочувствовать рабыне.

– Ах, ты в тревоге!? Советую тебе поберечь нервы ради тех, кто Больше нуждается в твоей жалости! Рейна нас всех скоро в могилу сведет! Наконец настало время преподать этой злобной фурии хороший урок! И не пытайся меня остановить, женщина!

Видимо, он был действительно, страшен, потому что Сибил с изменившимся лицом отступила в сторону. Виктор рывком отбросил щеколду и пнул ногой дверь. Заглянув внутрь, он увидел девушку, лежащей на тюфяке. Это удивило его, так как ожидал ее нападения. При его появлении Рейна медленно села, но ослепленный яростью Виктор не обратил внимания на ее необычное поведение.

– Ты! – вытянув палец по направлению к ней, загремел конунг. – Я преподам тебе сейчас урок хороших манер! Возможно это будет больно, но я уж отведу душу! – Он стремительно приблизился к девушке, опустился на колени и грубо схватил ее. Рейна не сопротивлялась. Тогда Виктор швырнул ее на свое согнутое колено лицом вниз. И вдруг… в последний момент… почувствовал, какое у нее горячее тело и увидел лихорадочный блеск ее глаз. Инстинктивно, он приложил ладонь ко лбу Рейны и тут же в страхе воскликнул: – О Боже! Девочка моя, да ты же вся горишь!

ДЕВЯДНАДЦАТЬ

В следующую секунду в помещение ворвалась Сибил, и Виктор, все так же держа девушку на руках, спросил служанку:

– Что случилось с твоей госпожой! Сибил опустилась на колени рядом с ним.

– Я пыталась тебе сказать, конунг. Она совершенно перестала принимать пищу и совсем ничего не пьет… Боже, как жарко в этой комнате!

Бросив взгляд на пламя, горевшее в очаге посредине комнаты, Виктор понял, что женщина права.

– М-да, тут даже слишком жарко. Если Рейна прекратила пить, то у нее совсем обезвожен организм. Сибил тревожно посмотрела на него.

– Что это за такая страшная болезнь? Виктор слегка пожал плечами и сокрушенно качнул головой.

– Ну, это значит, что в ее теле совсем не осталось влаги… Надо молить Бога, чтобы она, действительно, не заболела. Я не знаю, что я тогда буду делать.

– И я… я тоже, господин, – эхом отозвалась ирландка, и тогда Виктор скомандовал:

– Принеси воды!

Женщина выбежала наружу и тут же вернулась назад держа в руках кувшин с медом. Виктор прижал глиняную кружку к губам Рейны, но девушка, вызывающе глядя ему в глаза, продолжала плотно сжимать рот, и напиток полился ей на подбородок и на грудь.

– Я же тебе говорила, ярл, – воскликнула служанка. – Моя госпожа не хочет жить!

– Захочет, – мрачно и решительно произнес Виктор, а затем добавил, обращаясь к Рейне, – слушай меня внимательно, маленькая валькирия. Сейчас ты откроешь рот и все это выпьешь… Сейчас же… Иначе, вот тебе крест, – я позову Ролло, Орма и Канута, и они будут тебя держать, пока мне не удастся влить это все тебе в горло, хочешь ты или нет. В любом случае, мои дружинники будут только рады, когда увидят твое унижение. Ну так как? Звать? – Рейна разжала губы, и все еще неприязненно глядя на Виктора, стала медленно пить. Только тогда он улыбнулся ирландке, а потом, взглянув на запачканное, рваное одеяние девушки, ее всклокоченные волосы, произнес как бы про себя: – Боже, до чего же она чумазая!

– Это не очень подходящее помещение для нее, господин, – ответила Сибил. – Девочка спит почти на земле, а тут так грязно!

– Согласен, – кивнул Виктор и подумав сказал. – Пожалуй, я ее возьму к себе в дом. Но сначала я ее искупаю…

Сибил испуганно всплеснула руками.

– Боже, возможно ли это! Тебе нельзя ухаживать за моей госпожой!

Виктор перевел взгляд на Рейну и увидел, что девушка тоже поражена до глубины души его словам. Слегка улыбнувшись он сказал:

– И все же мне придется это сделать самому. В конце концов, Рейна должна стать моей невестой. К тому же, если ее оставить с тобой, Сибил, она непременно удерет. Женщина ее не удержит.

Рабыня вздохнула:

– Это правда, мой господин. Моя девочка сама своим упрямством навлекла на себя это бедствие. Иди, купай ее, а я отправлюсь в твой терем и заставлю ключницу подыскать госпоже подходящую комнату.

Сибил ушла, и как только Рейна выпила все, что он ей дал, Виктор встал и, взяв девушку на руки, бережно прижал ее к груди. Со своей драгоценной ношей он вышел из жарко натопленного дома на свежий, с легким морозцем ночной воздух и направился к горячему источнику, где его люди устроили баню.

– Ах ты, маленькая глупышка, – нежно прошептал он, – ну вот, теперь еще спасай тебя от твоего же безрассудства.

Глядя на озабоченное лицо мужчины, державшего ее на руках, Рейна чувствовала себя глубоко пораженной всем, что происходит, и воспринимала все, словно во сне. Девушку удивило, что Виктор Храбрый просто не убил ее после того, что она здесь вытворяла. Неужели он по-прежнему хочет видеть Рейну своей женой?! И почему он с нею так обращается: сурово, но нежно?! Разве он не понимает, что никогда она не примирится с ним! Вот теперь пришел тот миг, когда она могла бы его убить. Но она так слаба. Рейна вспыхнула от стыда. Сколько раз за последнее время она хотела хоть какого-то конца: или убежать или умереть от голода, но только не стать его рабой.

Но вероломный Виктор даже смерть у нее отобрал. Он заставил ее выпить меду – чтобы ему ослепнуть! – и теперь она несомненно, останется живой. Хотя от выпитого она чувствовала себя слабее и беззащитнее, чем раньше. Он, что же, серьезно собирается ее купать?! Да нет! Скорее, хочет просто изнасиловать. И из-за собственной глупости она не сможет ему даже сопротивляться. Но в глубине души Рейна понимала, что больше боится самой себя. Она боялась, что Виктор вместо насилия может вызвать в ней страсть. Ту самую, которую уже не однажды вызывал сочетанием своей нежности и насмешливости. Рейна поняла, что боится его странных слов, его дьявольских нежных голубых глаз. О, Господи! Быть с ним, чувствовать его горячее сильное тело и ночной ветер на своем полыхающем лице – уже это было пыткой.

Крепкие руки Виктора – одна под коленями, другая на спине – нежно и бережно поддерживали девушку. Ее бедро тесно прижималось к его твердому животу. Она чувствовала исходящий от него запах, его теплое дыхание согревало ей лицо, и казалось, что жар его тела передавался к ней, наполнял теплом и негой. Рейна знала, что он ее враг. Но впервые за много лет она чувствовала себя защищенной. И впервые за всю жизнь девушка подумала о том, что было бы неплохо покончить с враждой и довериться воину, который будет беречь ее, защищать и сделает своей королевой. О, Господи, что это с нею происходит?! Он, наверное, колдун, этот проклятый Виктор! Или там в Валгалле, его наделили какой-то сверхъестественной силой, и теперь он получил над ней совершенно необъяснимую власть. Вопреки себе, она теряет голову, предает сама себя, теряет контроль над своим телом.

Виктор ногой открыл дверь бани и внес Рейну внутрь. Помещение было освещено двумя лампами, наполненными китовым жиром. На скамье сидели в коротких кожаных штанах Оттар и его младший брат Тайр. Они вытирали волосы куском чистого льняного полотна и изумленно вытаращили глаза при виде Виктора с его чумазой ношей на руках.

– Ярл! – закричал Оттар, удивленно глядя на вошедших. – Что ты собираешься делать?

– Пожалуйста, оставьте нас и проследите за тем, чтобы никто сюда не вошел, – вместо ответа скомандовал Виктор.

– Слушаю, ярл!

Юноши быстро забрали свои одежды и удалились. Виктор усадил Рейну на край бассейна, в котором булькала и пузырилась вода и, увидев, с каким жгучим нетерпением она смотрит на курившийся легким паром водоем, присел рядом с ней.

– Почему ты морила себя голодом, Рейна? – Девушка отвернулась и ничего не ответила. Но когда он попытался коснуться ее волос, она резко мотнула головой и отшатнулась. – Неужели мои прикосновения так противны? – спросил Виктор. – Вместо ответа Рейна посмотрела на него, и он ясно увидел в ее глазах утвердительный ответ. Виктор тихонько засмеялся. – Ага, мы можем потерять здравый смысл, но не наш боевой дух, да? – Девушка скрестила руки на груди и величественно отвернулась. – Так-так, опять игра в молчанку. – Виктор задумчиво посмотрел на ее гордый профиль, презрительно оттопыренную нижнюю губу и заметил, что ее подбородок дрожит. – Знаешь, Рейна, – прервал он, наконец, молчание, – сдается мне, что твоя таинственность – просто маска. Настоящая женщина-воин ни за что не стала бы морить себя голодом. Наоборот она бы старалась держать себя всегда в хорошей форме. Я всерьез подозреваю, что я тебе безразличен намного меньше, чем ты так стараешься показать. – Рейна опять ничего не сказала, однако ее пальцы сжались в кулаки. – Внешне ты такая жестокая, Рейна, что иногда трудно поверить, что ты девушка, нежная, мягкая, хрупкая, – тихо продолжал он, – но ты ведь и в самом деле такая. И ты ведь напугалась так, что даже решилась умереть, именно потому, что ты знаешь это и боишься этого, не правда ли? Но когда-нибудь мы в этом с тобой убедимся.

Ее глаза загорелись от гнева. Потрясая кулаками, она исступленно закричала:

– Ты лжешь! Да я лучше сдохну, лучше утоплюсь чем стану твоей женой! Я еще доберусь до тебя и рассчитаюсь с тобой за твои наглые слова конунг Виктор.

Виктор удивленно присвистнул и насмешливо улыбнулся. А когда Рейна попыталась ударить его, он легко сломил ее сопротивление.

– Отпусти меня! – скомандовала она.

– Ты бы поберегла силенки, котеночек, – поддразнил ее мужчина.

Она протестующе попыталась вырваться, но очень быстро поняла, что это ей сейчас не под силу.

Ухмыльнувшись, Виктор освободил ей руки. Быстро сбросил через голову свою рубаху и рассмеялся, увидев, как у Рейны изменилось лицо при виде его мускулистой широкой груди. Он перехватил ее взгляд, скользнувший вниз по его телу к выпуклости на штанах. Он подмигнул ей, и девушка, густо покраснев, торопливо отвела глаза. Виктор не смог удержаться от маленькой издевки по поводу ее грехопадения. Наклонившись к ней, он доверительно прошептал:

– Не беспокойся Рейна, скоро ты его получишь. Я даже надеюсь, что со временем это станет твоей любимой игрушкой. – Она попыталась рявкнуть, но только пискнула что-то. И тогда тихим и от этого еще более возбуждающим голосом Виктор прошептал: – Снимай свое тряпье, я искупаю тебя.

Девушка так перепугалась, что в ней вновь пробудилось ее воинственность.

– А, чтоб ты сдох, викинг!

Но теперь уже Виктор не собирался ее уговаривать. Без всякого предупреждения он легко повалил Рейну на край бассейна.

– Отпусти меня – завопила девушка.

– Ни за что не отпущу такую грязнулю!

Держа ее одной рукой, Виктор вытащил кинжал. Рейна глубоко вздохнула, понимая, что последний миг наступил.

В следующую секунду она уже почувствовала холодную сталь на своей шее, однако, тут произошло нечто непонятное. Сделав надрез на ее сорочке, Виктор отбросил кинжал и рванул одежду девушки, располосывая тонкую ткань и обнажая тело.

Рейна испуганно открыла глаза. Без всякой тени смущения, Виктор смотрел на ее тело: на мерно вздымающиеся прекрасные груди, на плоский, слегка вздрагивающий живот.

– Боже милостивый! Как ты хороша! – восхищенно прошептал он, и вдруг его пальцы коснулись ее груди и быстро, мимолетно обежали вокруг напрягшегося соска. От этого прикосновения Рейна непроизвольно вскрикнула, рванулась, но он проворно прижал ее коленом к полу. Удивительное чувство возбуждения и желания овладели девушкой, и она почувствовала, что у нее уже нет сил бороться с ним. Тяжесть его тела казалась такой потрясающе приятной, голубые глаза, излучавшие чувственный свет, вызвали настоящую бурю в ее душе. Все звуки мира заглушил бешеный стук сердца, и словно издалека, словно это происходило с кем-то другим, девушка почувствовала, как его твердая, возбужденая плоть прикоснулась к ее обнаженному бедру, и от этого где-то там внутри нее, глубоко, горячо запульсировала кровь. Никогда прежде не испытываемое девушкой желание было таким невыносимо сладостным и сильным, что она чуть не потеряла сознание.

– Нет, нет, не надо! Это же стыдно!

– Не говори так, – тихо, но резко ответил Виктор. – Между нами никогда не будет ничего, чего мы могли бы стыдиться. Я познакомлюсь с твоим телом, и ты узнаешь мое. И не будет для нас с тобой большей радости чем снова и снова узнавать друг друга и открывать все новые и новые источники счастья.

Сквозь шум крови в ушах Рейна услышала его слова. Последним усилием воли она попыталась успокоить свое разбушевавшееся сердце, прерывистое дыхание и вышедшие из-под контроля нервы, потому что поняла, что он не лжет. Все его слова – это и ее правда. Он взял ее лицо в свои ладони и прошептал, наклоняясь все ниже к ее губам:

– И не пытайся убедить меня в том, что ты не чувствуешь того же, что и я. Мы уже достаточно знаем друг друга.

Его слова окончательно смутили Рейну, а восхищенный взгляд его прекрасных глаз обезоружил ее. И больше всего остального Рейну поражало отношение Виктора к ней. В нем не было ни тени похотливости и грубости, обычных спутников викингов. Его нежность оказалась более опасной, чем та жестокость, которой она от него ждала.

– О, что ты говоришь, викинг?! – растерянно произнесла девушка.

В ответ она услышала его возбужденный шепот:

– Я говорю Рейна, что мы крепко связаны одними узами. Наши души тоже слиты воедино. Ты должна это чувствовать, потому что ты – часть меня. Нам свыше предназначено быть вместе, и не надо спорить с судьбой.

Это никогда хорошо не заканчивается.

– Судьба! – нахмурившись, прошептала Рейна и вспомнила предсказания Сибил.

В глазах Виктора появилась легкая улыбка, но губы его не улыбались.

– Да, судьба! Я говорил, что я люблю тебя Рейна. И я знаю, что ты должна быть только моей, – он провел ладонью по обнаженному телу девушки и его сердце замерло от счастья, когда пальцы скользнули по восхитительному изгибу ее бедра.

– Я помню это тело!

Виктор снова посмотрел в глаза Рейны и его улыбка стала печальной.

– Как странно чувствовать что ты моя, и знать, что ты не хочешь этого.

– Почему ты так странно говоришь? Какая же я твоя? – тихо сказала девушка.

Наступило долгое молчание. Наконец он прошептал:

– Потому что я любил тебя в другой жизни. И ненавидел тоже в другой жизни.

Девушка со страхом и изумлением посмотрела на Виктора и, скорее выдохнула, чем спросила:

– Ты жил в другой жизни!? Как это так?! – она уже не отстранилась, когда его пальцы бережно коснулись ее подбородка и с напряженным вниманием ждала его ответа. Наконец, он проговорил:

– Да, жил и любил тебя.

К своему удивлению Рейна почувствовала, что она рада этому. Взглянув на него широко распахнутыми глазами, она снова спросила:

– Ты прожил эту жизнь в Валгалле, когда попал туда?

После минутного замешательства он ответил:

– Да, в Валгалле.

– И я была там с тобой?!

Он наклонился к ней так низко, что их губы едва не соприкоснулись.

– Я держал тебя в своих объятиях. Мы находились в бассейне, очень похожем на этот и я был в тебе глубоко-глубоко. – Она затаила дыхание, чувствуя что ее щеки загорелись, но вовсе не от лихорадки. А он на мгновение прильнул к ее губам, с наслаждением ощущая их сухую трепетность, затем порывисто откинулся назад. – Как я уже сказал – это судьба, Рейна! Ты можешь с нею бороться, но победить судьбу никому не дано! – Девушка затихла, лихорадочно обдумывая услышаное. Она попыталась было заговорить, но быстро замолчала, решив очевидно все так, как есть. – А Виктор, чувствуя легкое разочарование от того, что Рейна вновь замкнулась в себе, вздохнул и сказал: – Похоже мне не надо было тебе это говорить, да? – он горько улыбнулся. – Теперь ты используешь все сказанное мной, как оружие против меня же. Правда, маленькая воительница?

– Нет! – ответила она не раздумывая. – Не использую.

Он внимательно посмотрел ей в глаза.

– Почему, Рейна?

Девушка твердо выдержала его ищущий напряженный взгляд.

– Потому что это самый священный дар богов – такая жизнь. И еще потому…

Она замолчала, а Виктор склонился к ней так, что на своей щеке Рейна почувствовала тепло его дыхания.

– Рейна?

И тогда, удивляясь самой себе и затаив дыхание Рейна ответила Виктору:

– Потому что, когда ты конунг Виктор, рассказывал мне об этом, глаза у тебя были такие печальные. Мне знакома эта печаль. – Внезапно в ней проснулась ее уснувшая гордость, и Виктор мгновенно заметил, как изменилось ее лицо, и догадался, что сейчас она вновь пытается воздвигнуть стену, которую ему уже удалось, как он думал, разрушить. Ей явно не хотелось, что бы он проник в ее душу. – Но все это совсем не значит, что я когда-нибудь стану твоей, викинг, или хотя доверюсь тебе, или…

– Да? – перебил он ее.

– … или стану твоей женой! – решительно закончила Рейна.

– Ты откажешься стать моей женой даже ради прекращения этой многолетней войны!? Она гордо вздернула подбородок.

– У меня нет желания прекращать войну! Виктор огорченно посмотрел на нее и кивнул.

– Ну что ж, достаточно откровенно. Тогда, пожалуй мне просто нужно заставить тебя думать по-другому. Не так ли? – Рейна ничего не ответила. И тогда он взялся за края ее разорванного одеяния и сказал: – Для начала я тебя искупаю.

Девушка попыталась стыдливо запахнуться.

– Нет, ты не сделаешь этого!

– Сделаю! – Виктор спрыгнул в бассейн. Но когда он взял ее на руки, Рейна попыталась вырваться из его объятий, но вся ее решимость улетучилась от ласкового прикосновения воды и близости сильного, мужского тела. Воспользовавшись ее усталостью и слабостью, Виктор крепко прижал девушку к себе и прошептал ей на ухо: – Сбрось ты свои лохмотья, Рейна!

Эта фраза разбудила Рейну от ее летаргии. Она оттолкнулась от его груди и рухнула в бассейн. Оказалось, что глубина ей по грудь, Рейна ощутила под ногами каменистое дно, горячее от подземного тепла.

– Нет! – решительно закричала она.

– Нет? – переспросил Виктор, изогнув брови. – По-моему ты слишком часто произносишь это слово. Пожалуй, теперь я буду тебя за каждое твое «нет» целовать.

– Я не разденусь ни за что! – воскликнула Рейна, вновь пытаясь запахнуть рубашку на груди. – Даже если ты порвешь мою одежду в клочья!

Виктор засмеялся:

– Рейна! Ну не будь ты такой упрямой дурочкой. Сейчас Сибил принесет платье. Ты же не сможешь его одеть, не сняв это тряпье. Почему б тебе все-таки не помыться?

Рейна промолчала в ответ, словно соглашаюсь с его железной логикой и все же опасаясь довериться ему. А может быть не доверяя и себе. Девушка очень боялась, что как только скинет свою старую одежду, вместе с одеждой потеряет и всю свою решительность.

Виктор, заметив, что она все еще колеблется, взял кусок мыла и решительно шагнул к девушке. Она только ахнула, когда он свободной рукой легко сорвал с нее остатки одежды. Ее тело, несмотря на теплую воду, покрылось «гусиной» кожей от его прикосновения. Она вздрогнула, ощущая близость его обнаженного торса и мускулистых, сильных рук. Рейна почему-то почувствовала себя совсем слабой и беззащитной, стоя в воде совершенно обнаженной рядом с мужчиной. А Виктор тем временем намыливал ей плечи. Почувствовав его руки у себя на плечах, она дернулась, как будто к ней прикоснулись раскаленными щипцами.

– Пожалуйста, – взмолилась девушка.

– А ты не хочешь быть чистой? – изобразил удивление Виктор.

– Я хочу быть чистой, но я сама!

Он ухмыльнулся, торжественно передал ей мыло.

– Ну-ну, сама так сама.

Облегченно вздохнув, девушка стала намыливаться, а Виктор, отойдя на пару шагов, скрестил руки на груди и дерзко стал ее рассматривать.

Рейна, намылив волосы и все тело, вдруг подумала, что еще неизвестно, что хуже, позволить Виктору мыть ее или мыться самой под его взглядами. В ту секунду, когда он разорвал ее одежды, она была уверена в том, что он собирается ее изнасиловать. Однако, вместо этого он прикасался к ней с такой нежностью, с таким уважением, что она не испытывала никакого стыда. Более того, ее собственные чувства изменили ей. Близость Виктора радовала Рейну. Ей даже дышать становилось труднее, когда он рассказывал ей о самом сокровенном и смотрел на нее с такой болью в глазах. Пожалуй, Рейна и сама теперь чувствовала связывавшие их крепкие узы. Может быть, все-таки не стоило отказываться от его помощи. А он по-прежнему не сводил с нее глаз. И у нее от этого все сильнее шумела в ушах кровь. Наконец, Рейна наклонила голову и старательно отжала волосы. Затем посмотрела на Виктора и увидела, что он улыбается.

– Ну, закончили уже? – спросила она слегка дрожащим голосом.

– Нет, – ответил он. – Ты так восхитительно мылась, так это у тебя хорошо получается, что я бы хотел, чтоб ты и меня теперь помыла.

– А, чтоб ты! – чуть не ударила она его, хотя эти слова Виктора совсем не возмутили ее, как бы хотелось.

– Ну тогда отдай мне хотя бы мыло, – улыбнувшись попросил он.

Рейна осторожно приблизилась к нему, однако к ее удивлению, Виктор и не думал, похоже, набрасываться на нее, хоть в его глазах и видно было ясно различимое желание. Но близость мужчины, капельки воды на обнаженном теле и чувственный взгляд синих глаз конунга совершенно околдовали девушку.

Ею овладела какая-то безумная решимость, Рейна подняла руку с зажатым в ней куском мыла и без всякого стеснения начала намыливать его прекрасное, сильное, мужественное тело. Застонав от удовольствия, Виктор обнял девушку за гибкую талию и прижал ее к себе. Мыло выскользнуло из ее руки, и уже в следующее мгновение мужчина нетерпеливо, но очень нежно прильнул к ее губам. Почувствовав прикосновение кончика его языка, Рейна на этот раз сама с готовностью неумело и робко разомкнула губы. Она вздрогнула, тихонько застонала, не в силах терпеть мучительную сладость поцелуя. Впервые в ее жизни мужские губы, жаждущие и страстные, начали рассказывать ей волшебную сказку любви. Сквозь звон в ушах, сквозь журчание воды, до Рейны доносилось обжигающее дыхание Виктора, и она уже верила, что их души, однажды разлученные, наконец сливаются вновь и обретают вечное блаженство в звенящей тишине любовных объятий. Каждой клеточкой своего тела Рейна ощущала радость, переполнявшую ее словно тысячи, миллионы иголочек нежно покалывали ее тело, где к нему прикасались мужские ладони. Когда ее обнаженные груди тесно прижались к могучему торсу Виктора и она ощутила шелковисто-гладкую кожу мужчины, Рейне показалось, что она в раю. Прижимаясь к нему всем телом, она с незнакомой ей прежде радостью почувствовала, как напрягается его упругая плоть, прикрытая тканью штанов. И это она смогла совершить с ним такое чудо! Вслед за этим Рейна ощутила, что его широкие, горячие ладони заскользили вниз по ее спине. Он сжал упругие ягодицы девушки, сильнее потянул ее к себе, и Рейна забывшись, совсем не думая о том, что она делает и желая только, чтобы их объятия длились вечно, потянулась дрожащими руками к шнурку на его штанах…

Внезапно сзади отворилась дверь, впустив струю холодного воздуха. Они вдвоем резко обернулись и посмотрели на вошедшего.

– Ярл, – позвала Сибил, – я принесла одежду для моей госпожи.

Рейна, смутившись до слез, украдкой бросила взгляд на Виктора, и он, улыбнувшись, подмигнул ей.

«Господи, что с ней происходит!? Лучше бы ей нанесли смертельное оскорбление! Право, она его заслужила! Надо же было так поддаться собственной слабости. Если бы Сибил не вошла, то она, Рейна Похитительница, сама, по доброй воле, отдалась бы своему врагу. И, что самое страшное, сделала бы это охотно».

Спустя полчаса Виктор уложил чисто вымытую, ошеломленную всем происшедшим Рейну в свою постель. Волков предусмотрительно отправили в соседнюю комнату. Виктор заставил девушку съесть немного жидкой овсяной каши и выпить еще меда. Затем он озабоченно пощупал ее лоб, чтобы убедиться в том, что она не больна.

– Тебе удобно, моя госпожа? – тихо, заботливо спросил он, облокотившись на дверной косяк.

– А ты не ляжешь со мной? – нахмурившись спросила Рейна.

– Это что, приглашение? – с улыбкой поинтересовался Виктор.

– Чтоб тебе сгореть в аду!

– Вообще-то, мне польстило, что ты меня позвала к себе, – продолжал, усмехнувшись, Виктор, игнорируя ее последнее пожелание. – И очень бы не хотел отказывать такой хорошенькой девушке, как ты. Но… видишь ли, я берегу себя до свадьбы.

Рейна недоуменно посмотрела на него, очевидно, не поняв, что он над ней подшучивает.

– Ай-яй-яй, ты разочарована!? – добавил он с усмешкой.

Вот теперь Рейна поняла, что над ней смеются. В следующую минуту тяжелый гребень из китового уса, со свистом рассек воздух и врезался Виктору в живот.

Притворившись, что ему очень больно, он наклонился, поднял гребень и, подойдя к кровати, подал его разъяренной Рейне.

– Очень советую использовать этот гребень по его назначению. Я, конечно, понимаю, что тебе больше подошел бы конский скребок, но все-таки хоть иногда расчесывай свои космы этой штуковиной. А может быть, мне самому этим заняться?

Издав глухое ворчание Рейна воткнула гребень себе в волосы и с вызовом посмотрела на мужчину.

– Попробуй только прикоснись ко мне – сразу умрешь.

– А, повторяется знакомая история, – заулыбался Виктор.

– Да, в бане ты воспользовался моей слабостью и усталостью, да к тому же у меня кружилась голова от жары и того меда, который ты влил силком мне в горло. Впрочем, в одном ты был прав, Виктор – с этой минуты я постараюсь поскорее восстановить свои силы, чтобы раз и навсегда отвадить тебя от себя.

– Вот, хорошая девочка, – привычно уже пошутил Виктор. – Я чертовски рад, что твои замечательные качества, наконец, восстановились. – Он осмотрелся в собственной комнате и удовлетворенно сказал: – А вообще не понимаю, чего ты возмущаешься! Я тебя уважаю настолько, что уступил тебе свою собственную кровать.

Рейна криво усмехнулась.

– А-а, Виктор, по-моему тут ты дал маху! Мне никогда не стоит доверять!

– Так ты что же, предпочитаешь снова быть запертой в коптильне? – как бы невзначай поинтересовался конунг.

– Я предпочитаю, чтобы меня отпустили на свободу! – яростно воскликнула Рейна.

– А куда ты пойдешь? Зачем тебе возвращаться к Вольфгарду?

– А я и не собираюсь! Он похитил меня и привез сюда против моей воли, – ответила девушка.

– Так это же он! А за что ты меня ненавидишь? – попробовал было урезонить ее Виктор.

– Да потому, что ты со мной сделал то же самое! Не желая больше спорить, мужчина снова спросил:

– Рейна, я еще раз тебя спрашиваю, если я тебя отпущу, куда ты пойдешь?

– На Луар! – воскликнула она. Он задумчиво нахмурился.

– Ах, да! Я что-то об этом слышал от моих дружинников. Это – тот островок, на котором ты родилась. Однако, боюсь, что сейчас это для тебя невозможно. – Виктор усмехнулся и добавил: – Я этого никак не могу допустить. Я, видишь ли, ужасный самодур, да к тому же еще и по уши влюбился.

Рейна покраснела и дрожащим голосом сказала:

– В таком случае, прекрати дразнить меня и освободи от своего присутствия.

Виктор вздохнул:

– С радостью. – Затем он подозрительно посмотрел на притихшую девушку и спросил:

– Эй, а ты обещаешь не заходить в следующую комнату и не убивать меня, пока я буду спать? Может мне лучше привязать тебя к кровати?

Рейна сверкнула глазами и сквозь зубы процедила:

– Я ничего тебе не буду обещать, викинг.

– Ну тогда мне придется тебя очень серьезно предупредить, – Виктор взял ее подбородок тремя пальцами и грозно произнес: – Я всю ночь буду в соседней комнате со своими тремя ручными волками. И смею тебя заверить, Рейна, мы все четверо, очень чутко спим. Задумаешь убежать – тебе придется идти мимо нас. Только покажись в моей опочивальне, не важно для каких целей, и, обещаю, я затащу тебя к себе на ложе. И ты окажешься моей женой еще до утра и задолго до нашей свадьбы. Я ясно выражаюсь?

Взглянув ему в глаза, Рейна поняла, что он не шутит, и кивнула. Но, когда Виктор вышел, она задрожала от возмущения и еще от какого-то странного чувства. Нет, сегодня ночью, она не пойдет в его комнату, чтобы убить его. Честно говоря, Рейна не очень то верила, после сегодняшнего дня, что сможет убить Виктора. Скорее она потеряет остатки рассудка, если только он прикоснется к ней.

Девушка с тревогой и волнением вспоминала его слова, сказанные там, в бане, о том, что он любил ее в другой своей жизни, и о том, что они связаны судьбой. Каковы бы ни были настоящие цели Виктора, его слова с легкостью разрушили ту стену, которую она воздвигла между ним и собой. И только какой-то суеверный страх помешал Рейне выяснить у него побольше об этой его другой жизни. И еще она теперь и правда чувствовала крепкую связь между ним и собой. А какие у него были печальные глаза!

Рейна вытащила гребень и выругалась. Нет! Она вовсе не желает испытывать из-за него такие чувства. Лучше держаться от Виктора подальше, пока не появится возможность удрать от него.

В соседней комнате, рядом со своими волками, лежал не находя себе покоя, Виктор. Сегодня Рейна сначала крепко его напугала, но то, что произошло потом так повлияло на него, что теперь он точно знал – это голод ему утолить не удастся никак. Голод – по Рейне, по ее молодому, гибкому телу будет мучить его всю ночь.

Почему она по-прежнему опасается его? Ладно, по крайней мере, теперь он знал, что Рейна тоже хочет его, и это знание согревало его. Она так отзывалась на его ласки, в воде! Если бы не эта ее упрямая гордость. Даст ли она когда-нибудь Рейне возможность покориться страсти, которую они оба испытывают? Виктор надеялся, что да и надеялся, что это произойдет очень скоро – раньше, чем он умрет от своего неудовлетворенного желания.

И он теперь желал, чтобы его непокорная возлюбленная все-таки пришла к нему и попыталась его убить. Тогда он смог бы сдержать свое обещание и прекратил бы эту муку ожидания.

ДВАДЦАТЬ

Фыркнула лошадь, затем где-то позади захрапела другая, впервые, после многодневного дождя, выдалась ясная, хоть и немного прохладная ночь и на небе, наконец, появилась полная луна. Рагар, Гаральд и несколько их дружинников, уже много дней двигавшиеся в глубь острова, и сейчас продолжали ехать по залитой лунным светом каменистой равнине, радуясь тому, что наконец можно хотя бы видеть дорогу.

Собственно, этим и ограничивались причины для радости. Чем дальше в горы забиралась группа людей, тем неприветливее и сумрачнее становилась окружающая их природа. К востоку от Рагара и его спутников серебрились волны фьорда, и викинги, целую неделю двигаясь вдоль его берега, все больше удивлялись тому, какие огромные размеры имеет их земля.

Фьорд, хотя и стал несколько уже, все не кончился, а между тем впереди, уже совсем рядом возвышалась мрачная громада вулкана Сюрт, над острой вершиной которого дрожала зловещая багровая дымка.

Поморщившись при взгляде на грозную гору, Гаральд кивнул в сторону семи всадников, оставшихся в их отряде, и спросил Рагара:

– Может лучше остановиться для ночлега?

– Ладно, только сначала подыщем подходящее место для лагеря.

– Да и попросим Одина, чтобы там не оказалось никаких чудовищ.

Словно в ответ на его слова издалека донеслось глухое громыхание, Рагар озабоченно кивнул, соглашаясь со своим другом. По пути сюда они уже потеряли почти половину воинов, согласившихся принять участие в экспедиции по освобождению Рейны. Гаральд собрал отряд из двенадцати человек, хотя большинство с неохотой решило присоединиться к их отряду и уговорить их удалось только пообещав щедрое вознаграждение. И все-таки все викинги очень боялись отправляться далеко на север, где по их представлениям находилась обитель Сюрта и можно было запросто повстречаться с призраками, злыми духами и чудовищными троллями. Уже на первой ночевке одного воина, по его словам, чуть не сожрал какой-то демон. Испуганные крики Норда разбудили весь маленький отряд, и когда они собрались вокруг пострадавшего, тот дрожа всем телом рассказал, как на него напал оборотень и чуть не выпил из него всю кровь. Посмотрев в том направлении, куда показывал Норд, викинги увидели стремительно удалявшуюся серебристую точку. И хотя Рагар был убежден, что демоном оказалась всего-навсего лисица, привлеченная к лагерю запахом съестного, успокоить воина не удалось. Норд в то же утро вернулся назад в лагерь Вольфгарда.

На другой день, когда они начали разбивать лагерь, внезапно опустился туман, белый-белый и такой густой, что воины практически ничего не видели на расстоянии вытянутой руки. Клубившаяся пелена приобретала всевозможные самые жуткие очертания, издалека доносилось заунывное подвывание волков, слышались чьи-то шаги, поскрипывание деревьев. Еще два воина на другое утро, как только взошло солнце, заявили, что одной ночи, проведенной с призраками, для них достаточно и тоже отправились в обратный путь.

Наконец, уже вчера, среди дня, когда вовсю лил дождь, один из дружинников по имени Отто отошел от лагеря, решив набрать ягод, и провалился в яму, наполненную кипящей грязью. Сбежавшиеся на его крик Рагар и другие воины успели вытащить пострадавшего.

Толстая плотная одежда сберегла его от тяжелых ожогов, однако, продолжать путь он, конечно, уже не мог, и Рагару пришлось отправить с Отто еще одного человека в качестве провожатого.

Все эти потери отвратительно действовали на остававшихся еще воинов и, чем дальше маленький отряд продвигался на север, тем тревожнее становилось на душе у Рагара и его людей. Вот уже и сегодня днем, им чудом удалось избежать встречи с камнепадом и не попасть под снежную лавину, сорвавшуюся с гор.

Наконец, отряд въехал на равнину, густо поросшую чахлыми березами и мелким кустарником. Рагар натянул поводья и сделал спутникам знак остановиться.

– Отдыхать будем здесь. Думаю, что завтра мы дойдем до конца фьорда и сможем повернуть на юг.

Однако, не успел он спешиться, как вдруг позади раздалось отчаянное ржание лошади. Оглянувшись юноша и его люди увидели ужасную картину. Тонкая, шипящая паром струя гейзера била прямо в брюхо лошади, на которой сидел Квиллар. Несчастное животное шарахнулось в сторону и резко встав на дыбы, сбросило седока. Квиллар упал и застонал от боли.

– А, чтоб тебя! Что еще за напасть! – в отчаянии воскликнул Рагар, быстро спешился и бросился к упавшему воину. Тот отчаянно стонал, катаясь по земле с искаженным лицом, и держась за ногу. Рагар опустился на колени рядом с пострадавшим и озабоченно произнес: – Лежи спокойно, а то только хуже себе сделаешь.

Но даже беглого взгляда на Квиллера было достаточно, чтобы понять, что и этот воин не сможет продолжать путь. Он лежал с побледневшим лицом стиснув зубы, чтобы не стонать слишком громко и было ясно, что у него сломана нога.

Рагару оставалось только громко выругаться. Он отправил Торальда, чтобы тот вырубил ровную палку, а остальным приказал заготовить сучья для костра и тонкие жерди, чтобы сделать носилки для Квиллара.

– Мне придется подумать, кого направить назад вместе с раненым, – покачал он головой, но вдруг один из воинов сурово сказал:

– Рагар, мы все должны возвращаться! Его тут же поддержали другие.

– Да боги уже подали знак. Они разгневаны тем, что мы проникли в их обитель. Если мы и дальше пойдем, то Сюрт забросает нас скалами или сожжет своим огненным дыханием.

Рагар посмотрел на своих спутников и понял, что он уже не сможет их убедить. Духи оказались сильнее. Его воины и шагу не сделают вперед. Но мысль о том, что он так и не смог помочь сестре, была ему нестерпима. И тогда… почти умоляюще, он произнес:

– Друзья мои! Мы должны идти вперед! Разве можем мы позволить нашему врагу держать в плену и мучить Рейну?!

– Но мы же не можем идти дальше, – возразил кто-то. – Нас слишком мало.

Гаральд гневно воскликнул:

– Стыдитесь, викинги, вспомните конунга Виктора. Дозорные говорили мне, что он пробрался в наш град с пятью воинами. И все-таки он похитил Рейну той ночью.

Однако, напоминание о Викторе не убедило дружинников. Один из них возразил:

– Еще бы! Чего может опасаться человек, прошедший через Биврест – радужный мост, ведущий к Астгарду, обители богов.

Кто-то другой добавил:

– Дружинники Вольфгарда называют его теперь Радужным воином, потому что он совершил то, чего до него не совершал ни один смертный!

– Он теперь полубог, и наш маленький отряд не одолеет его. К тому же нас, наверное, уже поджидают и готовятся к встрече.

Потеряв терпение, Гаральд выхватил меч и направил его на викингов.

– А я говорю вам, что Виктор – просто человек, и смерть ожидает того, кто первым струсит.

Викинги заворчали, однако, на этот раз не решились возражать. Они занялись устройством лагеря. Гаральд отвел Рагара в сторону и, хмурясь, вполголоса сказал ему:

– Ты знаешь, друг мой, не нравится мне все это! Эти воины оставят нас при первой же опасности. Они слишком напуганы.

Однако, Рагар не слушал друга:

– Мы должны идти, а если так случится, даже и вдвоем. Если Виктору удалось так легко проникнуть в наш дом и выкрасть мою сестру, разве не можем мы сделать то же самое.

Гаральд ничего не ответил, но по его виду был ясно, что он не согласен с Рагаром.

В это же время, на другом берегу фьорда в своем поселке Виктор искал Сибил. Он нашел ее в комнате, где несколько рабынь пряли шерсть. Сибил сидела на лавке, мирно покачиваясь за прялкой и вытягивая нить. Виктор завороженно смотрел несколько минут на монотонные, ритмичные движения ловких женских рук. Наконец, рабыня заметила его и, прекратив работу, встала и приветствовала его, низко поклонившись.

– Ярл…

Виктор улыбнулся ей.

– Не останавливайся, пожалуйста. Но лицо Сибил было напряжено.

– Чем я могу тебе служить, господин?

– Я бы хотел поговорить с тобой о твоей госпоже, – сказал он негромко.

Женщина с горечью спросила:

– Чтобы легче ее было подчинить себе, не правда ли?

– Да не хочу я никого подчинять, – тяжело вздохнул Виктор. – Я всего лишь хочу, чтобы она доверилась мне. – Но заметив, что Сибил по-прежнему отчужденно и недоверчиво смотрит на него, Виктор подошел к скамье и сел на нее. – Сибил, присядь со мной.

– Как пожалеешь, ярл.

Женщина подошла, отодвинула в сторону белоснежную пряжу и села рядом с Виктором.

– Ты знаешь, – сказал ей мужчина, – я изо всех сил стараюсь понять Рейну. Порой мне кажется, что она начинает мне доверять, но через минуту она уже готова убить меня. Последняя ее попытка уморить себя голодом меня особенно встревожила. Правда, с тех пор она ест, но характер и поведение ее не стали лучше ни на йоту.

Сибил кивнула:

– О, да, Рейна очень горда! Она не подчинится легко твоей воле, мой господин, и не станет доверять тебе, пока ты этого не заслужишь. Поверь мне, конунг Виктор, эта задача даже для тебя трудна.

– Женщина, – вздохнул Виктор, – я и так все время пытаюсь.

Сибил печально посмотрела на него.

– Ты пытаешься завоевать ее доверие, постоянно угрожая ей. Это не лучший способ. Она всего этого понаслушалась и от Вольфгарда. Так что это только вызывает сопротивление.

– Это я понимаю! – раздраженно взмахнул он рукой. – Но иногда кажется, что страх перед возмездием – единственное, что она способна понять. – Он улыбнулся ирландке: – Можешь мне поверить, Сибил, я буду ей хорошим мужем. Да ты ведь и сама это чувствуешь, иначе зачем бы мне так помогала.

Сибил горько засмеялась:

– И ты говоришь, что я, я – простая рабыня, могла бы остановить тебя в ту ночь?!

Теперь настала очередь смеяться Виктору.

– Я думаю, что когда я похищал Рейну и не позволил тебе убить Оттара, ты уже тогда все заранее знала.

– Да, я знала, – очень серьезно ответила Сибил, – поэтому и не подняла шума. Я знала, что все это правда.

– А что правда? – спросил быстро Виктор.

– Я знала, что ты стал совсем другой после возвращения из Валгаллы!

Он задумчиво посмотрел на женщину, пораженный тем, что только что услышал, и произнес:

– В таком случае, именно ты должна знать, что я не обижу Рейну.

Внезапно Сибил улыбнулась, и возле ее глаз, заиграли веселые лучики морщинок.

– Да, я это знаю. Ты вот ей попробуй доказать.

– Она что, никогда не сможет поверить викингу? – спросил он.

Сибил посмотрела ему в глаза и ответила:

– Но ты должен понять ее. Когда она была совсем малышкой Вольфгард разорил их остров. Она видела, как викинги убили отца, как брошен был умирать среди огня ее маленький брат. Если бы это с тобой случилось, ты бы потом мог кому-нибудь доверять?

Виктор нахмурился.

– Я все понимаю. Но я-то перед ней ни в чем не виноват.

– Это так, но ты – викинг, а моя госпожа с тех самых пор ненавидит всех викингов. Да и если называть вещи своими именами, ты ведь ее тоже силой похитил, как когда-то Вольфгард – мать Рейны.

– Она мне уже говорила об этом, – задумчиво кивнул Виктор. – Но я поступил так ради мира в Ванахейме, а не ради войны. И хочу, чтобы ей было лучше.

Сибил иронично и горько усмехнулась:

– Попробуй объяснить птице в клетке, что ей лучше там, а не на воле.

– Ты говоришь это с такой горечью, Сибил!

– Может быть это потому, что мне пришлось много горького испытать, как и моей госпоже, поэтому я так понимаю ее. – Красивое лицо Сибил исказила мучительная гримаса. – Когда-то мой отец был князем одного Ирландского феода. Наши владения находились в южной Ирландии на реке Шенон. Через два года, после того как я вышла замуж, на наше княжество напал Вольфгард. Он со своими убийцами разрушил стены нашего замка. Они убили моего мужа, вырезали всю дружину, зарубили даже нашего придворного арфиста, который за всю жизнь не обидел и ягненка. Вольфгард захватил меня, моих служанок и других свободных людей, привез в Исландию и превратил в своих рабов.

– О, Боже! – воскликнул Виктор. – Значит, из королевы, ты стала рабыней.

– Увы!

– И все же это не сломило и на озлобило тебя.

Женщина пожала плечами. Ее лицо осталось совершенно бесстрашным, когда она ответила:

– Я смирилась, потому что с судьбой спорить глупо.

– Но Рейна – она другая!

– Да, хотя и с нею случилось то же самое, что и со мной. Когда она была княжной Луарской, Вольфгард все у нее отнял. Ее раны болят сильнее, чем мои, хотя она и не стала рабыней. Все-таки положение падчерицы Вольфгарда довольно почетно.

– По ней этого не скажешь, – покачал головой Виктор. – Жаль, что я не понимал ее. Она – христианка, да?

Сибил растерялась, не зная, что ответить.

– Пожалуйста ответь мне, – настойчиво попросил конунг. – Я видел однажды, как она в горах молилась с Пелагиусом.

Сибил вздохнула.

– Да, моя госпожа – христианка. Хотя иногда мне кажется, что в душе она еще и язычница. Я думаю, что она боится ваших слишком воинственных богов. Да это и не удивительно. Ей рассказывали много легенд. Она верит ирландским друидам, боится драконов и фей…

Виктор тронул женщину за рукав.

– Сибил, как мне ее приручить?

Женщина пристально посмотрела ему в глаза.

– А зачем это тебе, мой господин?

Виктор ответил, вложив в свое ответ как можно больше искренности:

– Только для того, чтобы сделать ее счастливой и остановить эту нелепую, кровавую бойню, которая уже так много унесла жизней! Хотя я, конечно, понимаю, что Рейну будут мучить мысли, пока она не свыкнется с тем, что нам суждено быть вместе.

Сибил удовлетворенно кивнула.

– Хочу верить, ярл, что говоришь ты правду. Но если вдруг откроется, что ты нас обманываешь, берегись. Клянусь, ты пожалеешь о том, что на свет родился!

– Ну что ж, спасибо за откровенность, – ответил он. – Ну, а теперь, может быть, ты посоветуешь мне, что делать?

Сибил улыбнулась:

– Когда-то давно мой юный супруг принес домой щенка, которого выбросили какие-то крестьяне. Мы хотели сначала его утопить, потому что этот замарашка только рычал и кусался.

Виктор засмеялся и крепко потер подбородок.

– Кого-то мне напоминает этот рассказ.

– Но я не дала ему это сделать, а взяла щенка к себе, кормила и ласкала, хотя мои руки частенько были поцарапаны и покусаны.

– Ну и что было дальше?

Сибил усмехнулась.

– Ничего, со временем из нее получилась очаровательная комнатная собачка.

Виктор расхохотался:

– Значит, ты мне предлагаешь перевоспитывать эту маленькую мегеру добротой? Да?

– Попробуй, ярл.

Виктор снова поскреб подбородок.

– Действительно, замечательное предложение! Если только к тому времени твоя госпожа не перегрызет мне горло.

Последовав совету Сибил, следующие несколько дней Виктор проявлял максимум терпения, встречаясь с Рейной. Она теперь не отказывалась от еды и питья и очень быстро восстанавливала свои силы. Девушка больше не пыталась нападать на Виктора и окружающих с кулаками, но язычок ее по-прежнему разил, не зная жалости. Она постоянно оскорбляла Виктора и подбирала для его дружинников такие эпитеты, что те буквально кипели от ярости, когда им случалось сторожить пленницу в отсутствие Виктора.

Надеясь улучшить ее настроение, Виктор решил совершать прогулки верхом вместе с Рейной, Каждое утро, после завтрака, он подсаживал девушку на черного пони, предварительно связав ей руки впереди, чтобы не дать ей сбежать. Свен и Оттар тоже садились на лошадей и сопровождали их. Когда вся четверка проезжала по главной улице поселка, начиналось самое интересное. Рейна и дружинники принимались оскорблять друг друга.

– Колдунья! – кричал Ролло, выглядывая из дома где жили рабыни.

– Ублюдок! – отвечала ему Рейна.

– Грязная тварь! – раздавался из-за забора голос Канута.

– Скотина! – парировала Рейна.

– Сука! – кричал из-за конюшни Орм.

– Шелудивый пес! – так же ласково бросала Рейна.

Выезды эти превращались в настоящий кошмар для Виктора. Он пытался, без всякого, впрочем, успеха, положить конец этой словесной войне. И, наконец, успокоил себя тем, что подобные стычки просто смягчают напряжение в отношениях между Рейной и дружинниками. Когда Рейна обращала свое внимание на Виктора, те же насмешки и оскорбления сыпались и на него. Так что ему приходилось призывать все свое терпение, чтобы обращаться с Рейной доброжелательно. Он взял себе за правило даже ужинать с ней. Но она отвергала все его мирные предложения.

– Не хочешь немного хлеба, Рейна? – заботливо спрашивал он.

– Пошел к черту, викинг! – отвечала она, но хлеб все-таки брала.

– Может быть выпьешь немного вина? – предлагал он. – Свен говорил мне, что это вино прошлым летом привезли из Шотландии.

– Залей его себе в глотку и захлебнись им! – отвечала она, а потом брала серебряную рюмку и с удовольствием выпивала вино.

Очень часто у Виктора просто руки чесались, чтобы задать маленькой мерзавке хорошую трепку или что-нибудь похуже. Однажды вечером он попытался найти выход из этого тупика.

– Рейна, может все-таки будет лучше, если ты перестанешь мне постоянно доказывать, что я негодяй. Ты же пойми, что я вынужден держать тебя здесь, пока ты не согласишься стать моей женой. Другого выхода нет. Иначе война никогда не закончится.

– Я знаю, чего ты хочешь, викинг! – зашипела она. – Ты хочешь сделать меня своей женой, хочешь, чтобы я растолстела, нося твоего ребенка, а ты будешь бахвалиться перед Вольфгардом тем, что сумел меня укротить. Да ты скорее в могиле сгниешь, чем я соглашусь. Потому что я никогда не стану помогать тебе устанавливать мир.

Но почему, Рейна?! – пытался урезонить он ее. – Разве женщина может не хотеть мира!

Она бросила на него неприязненный взгляд и сделала глоток из рюмки. – Нет, Виктор, не хочу. Самое большое мое желание – убить тебя!

– Ну да! – он посмотрел на девушку. – Тогда мне, видимо, приснился странный сон в бане! Мы ведь, кажется, там открыли друг другу сердца. А ведь нам было хорошо вместе, Рейна, и ты это очень хорошо знаешь.

– Мне стыдно это вспоминать, – прошептала она покраснев.

– Здесь ничего нет стыдного, это прекрасно.

– Мне было плохо, я ослабела, и ты этим воспользовался, – капризно возразила девушка.

– Ну ты-то знаешь, что все было не так! – воскликнул Виктор.

– Я знаю только то, что мы враги, и что я ненавижу тебя! – закричала Рейна. – И между нами не наступит мир, пока один из нас жив, или пока ты не освободишь меня!…

Шли дни. Виктор постепенно начинал сомневаться в том, что он сможет укротить Рейну. Знал он и то, что время идет, и, хотя Вольфгард потерял свой корабль, все равно попытается освободить свою падчерицу. Опасаясь внезапного нападения, Виктор расставил дозоры вдоль фьорда и к северу от поселка. Несомненно, что через несколько недель его враги построят новый корабль. И уж тогда жди нападения! Следовало срочно решать, что делать в таком случае с Рейной. Но вместо сближения с ней, пропасть между ними становилась все глубже. Эта девушка, как вода, протекала у него между пальцами…

С каждым днем, не признаваясь себе, Рейна все больше и больше привязывалась к конунгу Виктору. С той самой ночи, когда он был так нежен с ней и когда они пережили вместе такие прекрасные мгновения. Девушка все сильнее попадала под его обаяние. С того времени доброта викинга поражала и обезоруживала ее. Рейна боялась, что эта страсть, которую вызывало в ней присутствие Виктора, когда-нибудь вновь толкнет в объятия врага, и она потеряет себя.

Когда Виктор говорил ей ласковые слова и улыбался, или заглядывал прекрасными синими глазами прямо в душу, у Рейны начинала кружиться голова, подгибались ноги, и ей хотелось зажмуриться и броситься в объятия мужчины. Она мрачно думала о том, что Виктор, действительно, прав, когда подозревал, что ей вовсе не было стыдно там в бане. Правда, не было никакого стыда. Наоборот, было влечение к этому сильному, мужественному человеку, как Рейна боролась с ним изо всех сил. И все же, несмотря на ее ужасное поведение, похититель привлекал ее к себе и сбивал с толку.

Конечно, Рейна была ему благодарна за то, что он поселил ее в своем доме. Но жить в такой близости с ним оказалось трудно. Очень трудно! Хотя он спал в соседней комнате, за день они встречались часто, и Рейна в отчаянии признавалась себе, что ждет его, что ей в нем все нравится: и то как он огрызается в ответ на ее грубость, и то, с какой страстью он смотрит на нее. Ей нравились его руки, мощная грудь, сильные узкие бедра. Ах, как ей хотелось бы стать к нему хоть чуть ближе, чтобы он, наконец, излил на нее свою страсть и дал ее жаждущему телу то, чего оно так давно хочет. У нее даже дух захватило от его красоты. Он был слишком красив для смертного. И Рейна все чаще думала о том, что он – бог. Как может она, простая смертная женщина, сопротивляться богу. И чем больше Рейна привязывалась к Виктору, тем больше она понимала, что ведет сражение не с ним, а с собой. Ей надо бежать, пока она не проиграла полностью.

За день до праздника пастухов, Виктор со Свеном отправились в горы, чтобы найти подходящие камни для строительства новой кузницы с дымоходом, уже давно обещанной Эйрику. Внезапно они увидели, что к тому холму, на котором они стояли, торопливо направляются Ролло и Орм. Ролло потирал лоб и огромную лиловую шишку, красовавшуюся на нем, а Орм, слегка прихрамывая, шел держась рукой за затылок.

Оба воина должны были сегодня охранять Рейну и их появление здесь не предвещало ничего хорошего. Виктор с досадой швырнул только что найденный булыжник, в ближайшую лужу и, нахмурившись, посмотрел в сторону приближающихся воинов.

– Что с вами обоими стряслось? – спросил он. – И где Рейна?

– Она сбежала, ярл! – воскликнул Ролло. Острый гнев и раздражение волной окатили Виктора:

– Сбежала?! Как, во имя Тор-громыхающего, она могла от вас ускользнуть?

Мужчины обменялись растерянными взглядами, и Орм сказал:

– Знаешь, мы просто увлеклись игрой в шахматы. Когда мы посмотрели на нее, она дремала, ну мы и… Представляешь, в мгновение ока эта ведьма вскочила и трахнула нас обоих по головам какой-то железной коробкой.

– Вот проклятье! – с досадой плюнул Виктор. – Вы хоть можете сказать, куда она направилась?

– Скорее всего к фьорду, куда же еще? – подал голос Свен из-за спины ярла.

– Логично, – Виктор помолчал и добавил, – в таком случае она попытается украсть у нас лодку, чтобы переправиться к своим.

– Нам следует сейчас же отправиться за ней в погоню! – воскликнул Ролло.

– Да, ярл! Давай мы догоним эту маленькую ведьму и бросим ее на съедение акулам! – разъяренно рыча пробормотал Орм.

Виктор напугался и не только того, что могут сотворить с девушкой эти двое с их ущемленной гордостью и жаждой мести, но скорее того, что теперь начнется в Ванахейме, если Рейна сумеет удрать.

– Я сам отправлюсь за валькирией, – решительно сказал он. – А вы идите, залечивайте свои раны.

– Но, ярл… – начал было протестовать Ролло, но Виктор тут же прервал его:

– Ты что же думаешь, я не смогу один справиться с девчонкой?

Намек был более чем прозрачный, и оба викинга смутившись понурились.

– Ярл, позволь я тебе помогу, – предложил Свен. Однако, Виктор решительно покачал головой.

– Нет, Свен, я должен сам разобраться с этим.

Он торопливо направился к поселку и пошел на конюшню. Интересно, удалось ли Рейне взять лошадь? Если да – тогда все пропало, ее уже не остановить.

В конюшне конунг сразу подозвал к себе раба Невина, который с одним подростком чистил стойла.

– Рейну видели? – спросил Виктор, задыхаясь от быстрого бега.

– Да, ярл. Она приходила сюда и пыталась украсть лошадь.

– Ну, и?

– Я прогнал ее своими вилами! – гордо сообщил мальчишка.

– Значит у нее нет лошади? – в сердце Виктора вспыхнула надежда.

– Да, ярл, – ответил Невин, – она ушла отсюда пешком.

– Хорошо, – ярл бросил на юного раба благодарный взгляд и бросился выводить Слейпнира. Если Рейна ушла пешком, то у него еще есть шанс догнать ее.

Спустя несколько секунд он уже мчался галопом по направлению к пристани, молясь, чтобы у него хватило времени застать девушку до того, как она сядет в лодку. Чтоб она провалилась со своей гордостью! Когда до нее, наконец, дойдет, что нельзя бороться с судьбой и что ее судьба – это быть с ним и принести мир в Ванахейм!

А он-то сам тоже хорош! Размяк и позволил себя обмануть иллюзиям, о чем-то несбыточно прекрасном, что по его мнению случилось у них той ночью.

Вскоре начался спуск к морю, и Виктор направил лошадь по тропинке, а, вернее, по каменистой осыпи, ведущей к пристани. И сразу, как только прибрежные скалы расступились, его сердце радостно заколотилось в отдалении, на деревянном причале, он увидел маленькую девичью фигурку возле одной из лодок-однодеревок.

Решение пришло мгновенно. Виктор спрыгнул со Слейпнира и, почти кубарем скатившись к берегу, бросился к причалу. Очевидно шум морских волн заглушил его шаги, и Рейна продолжала возиться с веревкой, которая удерживала лодку.

Внезапно девушка подняла голову и увидела приближающегося Виктора. Он успел заметить, как в ее глазах заплескался ужас, она попыталась запрыгнуть в лодку и оборвать наполовину перерезанную веревку, но было уже слишком поздно. Мужчина прыгнул в лодку вслед за беглянкой и в самый последний момент успел схватить ее поперек туловища. Рейна пришла в совершенное исступление – отчаянно завизжав, она стала яростно отбиваться руками и ногами так, что Виктор даже растерялся. Он выпустил девушку из рук, затем потянулся к ней, пытаясь вновь схватить ее и перебросить на причал! Но в это мгновение Рейна нанесла ему резкий удар кулаком в грудь, лодка покачнулась и… потеряв равновесие, Виктор полетел за борт, увлекая за собой девушку, в ледяные воды фьорда. От неожиданности он опять отпустил пленницу. От холодной воды у него перехватило дыхание, но сделав отчаянное усилие, Виктор рванулся и вынырнул на поверхность, кашляя и отплевываясь. В ту же секунду он опять увидел Рейну, которая беспомощно колотила по воде руками с выражением ужаса на лице.

Конунг поплыл к ней и схватил ее за рукав в тот момент, когда она уже уходила под воду, но к его удивлению, эта сумасшедшая начала отбиваться!

– Рейна! Рейна! Прекрати! – закричал он.

– Я не умею плавать! – завопила она в ответ.

И только тогда мужчина понял, что ее сопротивление на самом деле означает просто судорожные попытки ухватиться хоть за что-нибудь твердое и прочное.

– Тогда прекрати драться, а то оба утонем! – скомандовал он, стараясь перехватить девушку так, чтобы было удобнее плыть с нею к берегу.

Наконец она прекратила барахтаться, и Виктору удалось спустя пару минут после отчаянных усилий добраться до места, где он уже мог чувствовать дно под ногами. Хватаясь за острые, покрытые водорослями камни, мужчина вытащил девушку на сушу и здесь поставил ее на ноги. С обоих ручьем лилась вода, их била дрожь. При взгляде на Рейну Виктор почувствовал, как его сердце сжалось от нежности и сострадания. Весь его гнев внезапно прошел, когда он увидел, что на ней было только тоненькое льняное платье, обувь свою она потеряла в воде и сейчас, стоя перед ним, дрожала от холода. Мокрая ткань плотно облепила все ее тело и теперь почти не скрывала ни ее красивых девически высоких грудей, ни плоского упругого живота, ни даже темного мыска курчавых волос внизу…

Виктора сразу бросило в жар, губы внезапно пересохли и он почувствовал, как его плоть стала вдруг стремительно набухать под мокрой тканью узких холщевых штанов. Груди девушки бурно вздымались от ее дыхания, и в эту минуту она показалась ему снежной королевой, прекрасной в своей наготе и ждущей, чтобы он отогрел ее теплом своей любви.

– О, Боже! – прошептал он, восхищенно глядя на нее…

В следующее мгновение Рейна, крепко сцепив руки в замок, нанесла ему резкий удар в челюсть и Виктора пронзила адская боль. В первый раз за всю свою жизнь он понял, что означает выражение «искры из глаз посыпались». Сквозь радужные пятна, плывущие перед глазами, конунг успел заметить, как девушка рванулась бежать, и тогда он с молниеносной быстротой выбросил вперед руку и схватил ее за мокрые волосы с такой силой, что она даже закричала от боли.

– Ах ты, маленькая дрянь! – взревел он. – Да кончится ли это когда-нибудь?! Ты оскорбляешь меня, смешала с грязью моих воинов; что бы я ни сделал, тебе все не так!

Он рывком повернул ее к себе и стал бросать ей в лицо яростные, полные горечи упреки, не обращая внимания на ее побледневшее, искаженное от боли лицо.

– Я только что чуть сам не захлебнулся, спасая твою дурацкую жизнь! И в благодарность за это ты еще меня же и бьешь?! Нечего говорить, теперь-то я знаю, почему ваши мужчины ведут себя, словно дикие животные. Это ж вы, женщины, сами их доводите до скотского состояния! Ну, дорогуша, сейчас ты получишь урок, который запомнишь на всю жизнь!

Грубо и решительно схватив Рейну за руку, Виктор швырнул девушку на камни, и прижав ее коленом к Земле, уже занес руку, чтобы задать ей хорошую трепку. Вдруг до него донеслось сдавленное рыдание, и он даже не сразу понял, что это плачет Рейна…

Господи, что же он делает? Он сам, сам стал вести себя так, как поступают самые примитивные, грубые варвары! Еще немного и произошло бы непоправимое, он своими руками нанес бы Рейне смертельное оскорбление и унизил ее.

Ругая себя последними словами, содрогаясь от пронзительной жалости к этой несчастной, но такой гордой девушке, Виктор поднял ее и, крепко взяв за плечи, встревоженно и нежно посмотрел ей в глаза. Она вздрагивала от беззвучных рыданий, сотрясавших ее тело, и старательно отворачивала лицо, стараясь не показать своей слабости.

– Ну, что же ты теперь плачешь, Рейна! – спросил он ее, сам удивляясь своему хриплому голосу. – Я уж и не думал, что тебя проймет.

Девушка всхлипнула и прошептала:

– Вольфгард обычно меня…

Виктор, холодея от страха и боясь предположить самое ужасное, бережно взял ее лицо в ладони и спросил:

– … Что он обычно делал?

– … Порол меня плеткой, вот что! – с отчаянием сквозь слезы вскрикнула девушка, и мужчина даже застонал, так ему вдруг захотелось покрепче прижать ее к себе, успокоить и утешить ее. Однако, из страха, что Рейна вновь его оттолкнет, он не пошевелился и только спросил:

– Значит ты поставила меня на одну ступень с Вольфгардом? Или я сам опустился на этот уровень?

Рейна вдруг взглянула на него неуверенно и робко и, вытерев катившуюся по щеке слезу, прошептала:

– Нет, викинг, это я тебя вынудила… Она сказала это с такой подкупающей искренностью, что у него снова защемило сердце. Но в то же время он не мог еще забыть боль и обиду, нанесенные ему всего пару минут назад, Виктор покачал головой:

– Рейна, Рейна, ну почему ты так ко мне враждебна, хотя все, чего я хочу, – это любить тебя!

– Я борюсь с собой, викинг, с тем, что я испытываю к тебе… – неожиданно ответила она.

Он чуть не задохнулся от радости, обнял девушку и, прижавшись к ее лбу губами, прошептал:

– Почему ты думаешь обо мне, как о своем враге, хотя я хочу только добра тебе и моему народу? Когда ты, наконец, поймешь, что я – твой друг, и я на твоей стороне, и мое самое горячее желание – стать твоим мужем! И не хочу я никакой вражды!

Рейна слегка отстранилась от него и посмотрела в лицо Виктора своими полными слез глазами. Помолчав немного, она сказала:

– Я не знаю, как это все может быть… Можно ли тебе верить?

– Тогда я покажу тебе, любимая! – Виктор снова обнял девушку, и жгучая волна страсти захлестнула его, когда он нежно прильнул к ее губам.

Рейна напряглась, пытаясь из последних сил устоять перед этим огнем, который грозил сжечь ее. Однако Виктор не хотел больше никаких барьеров между ними, решив сейчас нежностью и страстью сломить ее сопротивление окончательно.

Мягко, но решительно он раздвинул языком ее губы; задыхаясь от волнения почувствовал прохладу ее жемчужных зубов. Рейна сжала губы, и его язык, выскользнув, вновь устремился в бархатное тепло ее рта. Это повторилось еще раз и еще… И Рейна сдалась. В следующее мгновение ее обнаженные, гибкие руки сомкнулись вокруг его шеи, а губы девушки робко и нетерпеливо ответили на его поцелуй. От этого восхитителыю-невинного поцелуя у Виктора защемило сердце.

– Да, родная, – выдохнул он. – Целуй меня так, как я целую тебя!!!

Тихо застонав, она вновь и вновь стремительными прикосновениями своих губ дотрагивалась до губ, щек, глаз Виктора. Их губы встретились и слились и ее мягкий, нежный язык скользнул в рот мужчины. Он крепче обнял ее, а их поцелуй все длился и длился. И они, оглушенные своей страстью и шумом прибоя, потеряли всякое представление о времени. Сердце гулким молотом билось в груди Виктора, когда он нащупал узел на поясе Рейны и начал его развязывать. Последним усилием воли девушка попыталась остановить его руки, но мужчина медленно и нежно, словно умоляя стал целовать ее пальцы. Его руки не остановились и продолжали ее раздевать нежно, но настойчиво.

Рейна уже не сопротивлялась, а ее учащенное дыхание волшебной музыкой звучало в ушах Виктора.

Он обнажил ее грудь, жадно глядя на упругие белоснежные полушария. Дрожа от возбуждения, прикоснулся пальцами к нежным, темно-вишневым бутонам сосков. И ощутил, как они стремительно набухают под его ладонями. Словно отзываясь на немой призыв ее тела, его плоть рванулась навстречу.

– Ты хочешь меня! – прошептал он. Она ничего не ответила. Дыхание ее прерывалось, блеск полуприкрытых глаз и пылающее лицо ответили:

– Да!!!

Его большие, теплые ладони накрыли трепетные полушария ее грудей и нежно сжали их. Девушка громко застонала; ее пальцы бессознательно впились в плечи мужчины.

В следующее мгновение он склонился к ней, и его губы сомкнулись на захваченном в нежный плен соске.

Рейна застонала, чувствуя толчки его языка, изогнулась навстречу ему, желая как можно теснее слиться с ним и дрожа от возбуждения. Виктор почувствовал такое всепоглощающее желание, что ему стало больно. Несмотря на прохладный день, ни он, ни Рейна не чувствовали холода. Огонь, пылающий внутри их, опалял их тела, и они с наслаждением сгорали в этом пламени.

Губы Виктора нежно ласкали шелковистую кожу девушки, и от этих воздушных трепетных прикосновений его губ, молящих и жаждущих, Рейна возбуждалась все больше и больше. Словно в забытьи она почувствовала, как нетерпеливые руки мужчины тянут вверх подол ее платья. И тогда она без сил медленно опустилась и легла на спину.

В следующее мгновение мужчина властно развел ее ноги в стороны. Сначала девушка напряглась, испуганно посмотрела на него, но в ту же секунду Виктор опустил руку прямо на нежный холмик внизу ее живота. Его пальцы скользнули еще ниже, властно и решительно прикоснулись к горячей, влажной девичьей плоти.

От наслаждения у Рейны перехватило дыхание. Она замерла, боясь, что он остановится, и что его руки покинут ее.

И вдруг… девушка почувствовала, как его палец двинулся вглубь нее. Она всхлипнула от наслаждения и счастья, боясь, что ее сердце не выдержит и разорвется, попыталась отстраниться, и его палец, почти выскользнув, настойчиво двинулся опять в ее жаркие, пульсирующие недра.

Виктор просунул свою свободную руку ей под поясницу, нежно и решительно приподнял девушку, а его пальцы продолжали свою волшебную ласку.

Виктор задыхался от страсти. Он с силой приник к ее губам, стараясь заглушить громкие стоны Рейны.

Ее распухшие от поцелуев губы жадно пили дурманящее вино его нежности. С силой вонзила она свои пальцы ему в спину, помогая ему движениями всего своего тела. И Виктор, чувствуя, как откликается на его призыв Рейна, понял, что долгожданная минута пришла.

Прекратив ласки, он стремительно освободил требовательную, твердую, как копье, плоть и прижал туда, где только что была его ладонь.

Рейна разомкнула ресницы и окунулась в бездонную синеву его глаз. И желая утонуть в этой синеве, она потянула Виктора на себя, чувствуя, как он, тугой и горячий, медленно проникает в ее тело.

Внезапно Виктор ощутил эластичную преграду на своем пути, и до него донесся тонкий вскрик девушки…

На него словно ушат холодной воды вылили, и он отшатнулся.

Господи, что же он делает!? Слишком многое поставлено на карту, чтобы так рисковать, удовлетворяя собственное желание! Он не должен, да нет, он не может удовлетвориться только этим. Виктор точно знал, что ему нужно не только тело Рейны, но нужны и ее душа и сердце.

Однажды там, в своем будущем прошлом, он уже допустил подобную ошибку с девушкой, так похожей на Рейну. Теперь, в своем настоящем, он больше не ошибется.

– Нет! – сказал он и начал застегивать штаны.

– Нет!? Ты сказал – нет?! – закричала Рейна в отчаянии.

Виктор, весь дрожа от неудовлетворенной страсти, решительно встал и опустил платье девушки, а потом жестко сказал:

– Этого не будет, пока ты не станешь моей женой!

Она резко села.

– Твоей женой!? Ты думаешь о своем проклятом договоре с Вольфгардом и хочешь только одного – победить в вашем с ним споре.

– Ты же знаешь, что это неправда! – возмутился Виктор.

– Нет, правда!

Лицо Виктора осталось бесстрастным.

– Ты выйдешь за меня, Рейна: и тогда мы займемся любовью.

– Так я скажу тебе тогда – нет, викинг! Нет! Нет! Нет!

Он рывком поставил на ноги разъяренную девушку.

– Рейна, мне кажется, ты и сама не знаешь, чего хочешь! Сначала ты говоришь, что никогда не выйдешь за меня замуж, а теперь бесишься из-за того, что я не переспал с тобой. Черт побери! Может, ты в конце концов, решишь чего тебе надо?

Рейна презрительно посмотрела на Виктора. Ее горячий взгляд задержался на длинной выпуклости в его штанах. Наконец она вызывающе проговорила:

– Я просто желала совокупления с тобой, викинг! Ты меня сейчас разгорячил, и думаю, ты достаточно хорош, чтоб получить с тобой удовольствие. Затем я бы с легкостью прикончила тебя.

Виктор покраснел от гнева. Вряд ли, этой маленькой ведьме удалось когда-нибудь нанести ему больше оскорбления, чем теперь. В своей откровенной, грубой манере она совершенно точно дала ему понять, что хочет его только для плотских утех.

– Значит, ты просто попользовалась бы моим телом, а потом убила бы меня? – спросил он, стараясь быть спокойным. – Знаешь, милая, я едва удерживаюсь от того, чтобы не перерезать тебе глотку.

Она пренебрежительно пожала плечами.

– Ну так убей меня, викинг. Давай, сделай это!

– Да если я тебя сию минуту не доставлю обратно в поселок, я, действительно, так сделаю! – рявкнул Виктор.

С этими словами он схватил Рейну за руку и потащил к Слейпниру, стоящему неподалеку. Вытащив из сумки длинный кожаный ремень, Виктор одним концом связал девушке руки, а другой привязал к луке седла. Отрезав от своей меховой куртки несколько полос, он соорудил нечто вроде сапог и обул девушку. А оставшуюся часть накинул ей на плечи. Он принял решение прибыть в поселок именно так: он – на лошади, она – рядом, привязанная к седлу. Это послужит ей хорошим уроком. Вообще-то если бы Виктор не был уверен в том, что она все равно откажется ехать, он бы предложил ей лошадь. Оставалось только утешиться тем, что она все-таки приняла теплую куртку. Самому ему пришлось довольствоваться холодной, мокрой одеждой, липнущей к телу. Когда они подошли к воротам града, уже вечерело. И сразу внимание Виктора привлекла толпа людей, собравшихся возле костра в центре поселка. Несколько десятков мужчин и женщин стояли в его багрово-красных отсветах, и до Виктора с Рейной донеслись пронзительные женские вопли и воинственные крики мужчин. Приблизившись к толпе, конунг спешился, развязал девушке руки и подтолкнул, понуждая идти вперед. Даже несмотря на все свое возбуждение, единоплеменники Виктора расступились, давая конунгу и его пленнице дорогу. И когда они подошли к большому костру, Виктор, наконец, увидел причину суматохи.

В окружении дружинников стояли два пленника. Одного из них конунг тотчас узнал. Это был Рагар, брат Рейны. А рядом с ним находился молодой воин из племени Вольфгарда. У них были связаны за спиной руки, на лицах виднелись ссадины и кровоподтеки.

Рейна тоже увидела пленников и стремительно бросилась к ним с отчаянным криком.

– Рагар! Гаральд!

Услышав угрожающее ворчание толпы, Виктор перехватил ее и потянул назад:

– Если тебе дорога их жизнь, – прошептал он ей взволнованно, – не вмешивайся – я сам разберусь с этим!

Рейна изумленно посмотрела на него. Но больше всего Виктора поразило то, что она не спорила с ним. Однако ее лицо побледнело. Виктор посмотрел на своих дружинников:

– Что еще здесь происходит?

От костра отошел Канут с раскаленной докрасна полосой металла, заостренной на конце. Гигант широко и зловеще улыбался.

– Ярл, очень хорошо, что ты явился и вернул Похитительницу. Мы тут как раз захватили двух из ее племени.

Из толпы раздались приветственные крики, а Виктор, взглянув на двух перепуганных молодых людей, спросил.

– Это что – все, кто пришел освобождать Рейну?

– А остальные разбежались, когда наш дозор напал на них к северу от деревни.

С нескрываемой ненавистью Канут посмотрел на Рейну и злорадно произнес:

– Ну, сейчас мы устроим пытку и заставим ее смотреть на все это.

Виктор увидел ужас в глазах Рейны. В это время Ролло взмахнул кулаком и закричал:

– Да, мы поджарим им пятки, а потом выпотрошим их как двух кабанов!

Раздались новые, такие же кровожадные вопли толпы. Вся эта картина живо напомнила Виктору историю его неудавшегося визита, когда он пытался заключить договор о мире с Вольфгардом, Вместе с тем у него появилось опасение, что ему, пожалуй, не удастся удержать ситуацию под контролем. Дружинники, женщины – вся толпа пришла в совершенно животное состояние, в воздухе раздавались оскорбительные крики, требования немедленно пытать пленников и предать их смерти. Вверх взметнулись дубинки, лязгнуло оружие. Рейна в ужасе повернулась к Виктору и воскликнула:

– Ну, пожалуйста… Ты должен остановить их! Виктор решительно поднял руку и закричал:

– Эй, люди, остановитесь. – Никакого результата. Злобно хохоча, Канут начал приближаться к Рагару, держа в руках раскаленный металлический прут, и тогда конунг, набрав в легкие как можно больше воздуха, рявкнул: – Эй, вы все! А ну, немедленно прекратить!

Мало-помалу шум начал стихать, воины, ворча и ругаясь, повернулись к ярлу.

– Почему ты нас остановил? – наконец, спросил Орм.

– Понимаю, что вы сейчас взбешены, – спокойно произнес Виктор, – но зачем срывать свое зло на этих ни в чем не виноватых юношах. Я не допущу в своем граде никаких зверств и приказываю немедленно освободить пленников!

В ответ раздался рев разъяренных людей, викинги, размахивая факелами и мечами, начали кричать каждый свое.

К Виктору подошел Канут и мрачно сказал:

– Ты не должен был останавливать нас, ярл. Если ты нам попытаешься помешать, мы все выступим против тебя. – Одноглазый викинг бросил на Рейну полный ненависти взгляд и добавил: – Неужели ты позволишь бабе командовать собой?! Если ты ее слушаешь, то ты и сам баба! – ослепнув от ярости воскликнул Ролло.

Виктор оглянулся по сторонам и увидел вокруг искаженные от гнева лица, широко раззявленные рты, пылающие жаждой убийства глаза. Казалось, еще минута, и они все бросятся на него, а заодно и на всех пленников. Заметив Свена, Виктор в отчаянии обратился к нему.

– Свен, ну хоть ты им объясни! Однако Свен только покачал головой.

– Нет, ярл, в этот раз ты, точно, не прав. Ты не сможешь остановить своих дружинников. Свен посмотрел на Рейну с осуждением.

– Это ее вина в том, что сегодня происходит. Она настолько оскорбила и унизила наших парней, что и представить трудно. Они же хотят мстить ей, а не этим двум несчастным!

Он мог бы этого и не говорить, потому что Виктор и сам понимал, что Свен попал в самую точку, однако, на лице Рейны был написан такой ужас, что он решил сделать еще одну, последнюю попытку.

– Ладно, парни, – крикнул он воинам, – вы правы, и с этим не поспоришь, и все-таки подождите еще пару минут. – Раздалось глухое ворчание, и Виктор нахмурился: – Что такое? Вы не хотите выполнить просьбу ярла?

Воины растерянно остановились, а Канут крикнул:

– Ладно, конунг Виктор, только потом, если она так и не предложит нам ничего взамен, пусть они сдохнут у нее на глазах!

Получив эту минутную передышку, Виктор потянул Рейну в тень, и там, глядя ей в ее залитое слезами лицо, сказал:

– Ты любишь своего брата, правда? Приятно узнать, что, оказывается, и ты тоже кого-то любишь.

– Пожалуйста, – жалобно попросила Рейна, умоляюще глядя в лицо конунга, – сделай что-нибудь, не позволяй своей дружине убить их.

– Но что же я могу поделать, Рейна? Свен сказал правду – ты взбесила моих людей до крайности. Если я их сейчас попробую остановить, они нас на части разорвут. Как я могу их убедить отпустить Рагара и Гаральда? Что я им предложу?

Рейна колебалась только мгновение:

– Скажи им, что я стану твоей женой.

– Что?! – вскричал он, отказываясь поверить своим ушам.

– Я выйду за тебя замуж! – повторила она решительно.

На одно мгновение сердце Виктора переполнилось радостью. Наконец-то он добился от Рейны того, чего так страстно, всей душой желал. Ради этого можно было даже забыть о тех обстоятельствах, которые заставили ее дать согласие выйти за него замуж. Но затем, страх и неуверенность вновь закрались в его сердце, и он тревожно спросил:

– Рейна, ты это серьезно?

– Да…

– Ты станешь моей женой?

– Да, чтобы спасти Рагара и Гаральда…

– И это единственная причина? – с горечью спросил Виктор.

Рейна, не ответив, отвела взгляд.

– А черт! Ладно! – мужчина взял ее за руку. – Пожалуй, это и неважно, когда речь идет о жизни двух людей. Вот только, сдержишь ли ты свое слово. И сработает ли это с моими громилами?

Девушка кивнула головой.

– Разве не этого хотели твои воины – увидеть мое унижение?

Виктор печально посмотрел на нее.

– Ничего себе, так вот что значит для тебя стать моей женой?

Она промолчала, склонив голову, и он даже застонал от досады.

– Ладно, станешь женой, а там посмотрим. Пока сейчас надо действовать и будем молиться, чтобы удалось убедить моих дружинников и спасти твоего брата.

Виктор снова потянул Рейну в круг и громко объявил:

– Слушайте все! Рейна согласилась стать моей женой и королевой Ванахейма! А значит, мы не можем казнить ее брата, моего шурина, и его вассала.

Викинги замолчали, изумленно переглядываясь.

– Нет, Рейна, нет! – закричал вдруг Рагар. – Я не позволю тебе жертвовать собой ради меня!

– Я тоже этого не желаю! – присоединился к нему Гаральд.

Но Рейна с мрачной решимостью посмотрела на двух юношей и сурово сказала;

– Все решено! Я уже дала слово! Я не желаю, чтобы вы погибли из-за меня!

И тогда Виктор приказал:

– А теперь немедленно освободите пленников!

К его удивлению воины даже не пошевелились. Они начали о чем-то переговариваться, и когда Виктор вопросительно взглянул на них, Свен, сделав шаг вперед, ответил за всех:

– Послушай о, великий конунг! Наши воины недовольны.

– Чего же вам еще? – изумился Виктор. – Пораскиньте мозгами. Согласие Рейны на то, чтобы остаться у нас, ослабляет нашего врага Вольфгарда и, может быть, восстановит мир между нашими родами. Разве мы все не этого хотим?

– Ярл! – воскликнул Канут, – этого недостаточно. Она оскорбляла всех нас. Пусть извинится, тогда мы согласимся признать ее своей королевой.

Этого Виктор не ожидал. Теперь все зависело от того, удастся ли Рейне обуздать собственную гордость. Однако, к его величайшему удивлению, Рейна, не колеблясь ни минуты, медленно опустилась на колени перед одноглазым великаном и, смиренно склонив голову, проговорила:

– Я… Я нижайше прошу простить меня за то, что оскорбляла твою честь, викинг…

Удовлетворенно кивнув головой, Канут отошел в сторону, но тут из рядов воинов раздался еще чей-то голос:

– Пусть будущая королева даст присягу на верность конунгу Виктору и его храбрым воинам! Пусть она поклянется, что никогда не обнажит свой меч против конунга и любого из нас.

Рейна послушно повторила.

– Присягаю на верность дружине Великого конунга Виктора Храброго и ему самому. Клянусь, что никогда не буду сражаться против рода, который отныне станет и моим родом. И пусть меня покарает Один, если я нарушу данную клятву.

Наконец Виктор решил, что пора заканчивать. Он строго посмотрел на своих воинов и приказал:

– Ну что же, эти люди могут быть свободны, отпустите их!

Викинги опустили оружие, а кто-то из них подошел к пленникам и разрезал веревки у них на руках. Рагар и Гаральд вздохнули с облегчением и перевели дух. Однако, посмотрев на все еще стоявшую на коленях будущую жену, конунг решил, что необходимо совершить еще один шаг, чтобы уж совсем отрезать Рейне путь к отступлению. Хотя ему претила мысль о том, чтобы подвергнуть девушку новому испытанию, он прекрасно сознавал, что это нужно, так как это единственная возможность обеспечить лояльность Рейны.

Конунг подошел к коленопреклоненной девушке и тихо сказал:

– Поклянись именем Господа, что выполнишь свое обещание, Рейна.

Викинги недоумевая посмотрели на ярла. А Рейна, услышав его требование, впервые за все время взглянула на него своими блестящими от волнения глазами. Мучительное колебание и робкая просьба отразились на лице девушки, но, увидев, что Виктор ждет, она произнесла:

– Ты же знаешь, я христианка.

– Да… и я тоже христианин, – он прикоснулся к ее щеке своими пальцами. – А теперь, поклянись перед лицом Господа, что будешь мне верна. Боюсь, что это мой единственный шанс.

– Клянусь… перед лицом Господа нашего Иисуса_ Христа, – прошептала она и перекрестилась.

Только тогда Виктор поднял девушку с колен и громко воскликнул:

– А теперь мои верные воины, идите по домам. А я останусь с нашими пленниками.

– Ярл! Не отпускай их совсем! – посоветовал Орм.

– Нет – кивнул Виктор, – пусть сначала они будут нашими гостями на свадьбе. Зато потом смогут рассказать Вольфгарду о том, что видели собственными глазами, как мы смогли приручить Рейну Похитительницу. Раздались громкие одобрительные крики, и конунг только теперь наконец почувствовал, что у него словно гора свалилась с плеч. Кризис миновал.

– Когда будет свадебный пир, ярл? – спросил Канут, все еще с опаской и не очень любезно посматривая на Рейну.

В толпе воинов раздались соленые шутки, довольные выкрики. Виктору даже жалко стало свою будущую жену, стоявшую с опущенными глазами, одинокую и несчастную. Как бы ему хотелось, чтобы в такой день Рейна испытывала только радость.

Он посмотрел на викингов, радующихся тому, что им довелось увидеть маленькую валькирию усмиренной, и сказал:

– Свадебный пир будет завтра, накануне пастушьего праздника.

ДВАДЦАТЬ ДВА

С утра в тереме Виктора началась предпраздничная суматоха. В поварне множество женщин занялись приготовлением праздничных блюд для предстоящего пира. Проворные пальцы Сибил стремительно замелькали над куском тончайшего китайского шелка, превращая его в подвенечное платье для Рейны. А за стеной града, на равнине уже началось веселье. Воины Виктора расположились вокруг бочонков с медом и с элем. Они развлекались стрельбой из лука, некоторые боролись друг с другом. По настоянию дружинников Рагар и Гаральд были помещены под охраной в пастушью хижину на холме, недалеко от поселка.

Виктор приказал обращаться с ними как с почетными гостями и вечером доставить их на свадебную церемонию.

После легкого завтрака он зашел в опочивальню, чтобы проведать свою невесту и узнать, как идет подготовка к вечернему празднованию.

В углу комнаты, на низеньком резном табурете, Сибил поспешно дошивала свадебное платье, а Рейна на кровати играла с волчицей Хати. Волчица весело помахивала хвостом, уткнувшись в колени девушки и жмурилась от удовольствия. Рядом на полу лежали Гери и Тор, украдкой бросая на волчицу ревнивые взгляды.

Виктор тихонько посвистел животным, и те бросились к ногам хозяина. Мужчина добродушно потрепал грозных зверей по загривкам и подмигнул Рейне.

– Доброе утро, – бодро начал он. – Рад видеть, что ты хоть к Хати отнеслась поласковее. Несомненно это огорчает Гери и Тора, но, честно говоря, я понимаю, почему ты сейчас не желаешь смотреть на представителей мужского пола.

Рейна промолчала, по-прежнему, лаская волчицу. Только ее лицо помрачнело. Виктор повернулся к Сибил.

– У вас сегодня что, все утро так весело? Сибил пожала плечами и промолчала.

– Что с тобой, Рейна? – осторожно спросил он. Девушка сверкнула на него глазами.

– И ты еще спрашиваешь!? Ты принудил выйти за тебя замуж силой!

– Э-э, я тебя не заставлял, тем более силой! – сдержанно поправил ее Виктор. – Ты сама согласилась стать моей женой, чтобы спасти Рагара и Гаральда.

Рейна сжала кулаки и нахмурилась:

– Это одно и то же! Если бы ты силой не увез меня, Рагар и Гаральд никогда бы не отправились спасать меня! И никогда бы не попались в плен! Поэтому ты меня именно заставил выйти за тебя замуж!

Виктор от отчаяния даже застонал:

– Ой, Рейна, давай остановимся – не будем начинать все сначала. – Однако, увидев, что девушка еще больше нахмурилась, явно собираясь все начинать заново, он поспешил продолжить: – Послушай, сейчас и без того много хлопот и разных важных дел. А потом, что бы ты сейчас ни чувствовала, – пути назад нет. Наше решение облегчит жизнь всему Ванахейму. Сегодня вечером мы обвенчаемся и лучше всего тебе с этим смириться.

Девушка помолчала, задумчиво перебирая пальцами густую шерсть волчицы, затем с неожиданным волнением спросила:

– Правда то, что ты мне говорил вчера у фьорда?

– О чем ты? – Виктор в недоумении посмотрел на нее.

Ее напряженный взгляд встретился с его глазами.

– Ты правда, христианин, конунг Виктор? Или ты солгал?

Обе женщины, и Рейна, и Сибил нетерпеливо ждали его ответа.

– Да, это правда, – ответил он. – Я тебе никогда не лгал, Рейна!

– Тогда почему же ты хочешь, чтобы мы стали мужем и женой по языческому обряду?

– А ты думаешь, что викинги поймут и примут другой обряд?

– Может и нет! – девушка упрямо сжала губы. – И все-таки. Я хотела бы, чтобы мы венчались и по-христиански.

– Но как же это сделать, Рейна?! – воскликнул Виктор, теряя терпение.

– Там в горах, живет монах Пелагиус, я приглашу его в поселок, чтобы он обвенчал нас.

– А ты подумала о том, как к этому отнесется моя дружина?

– А мне плевать!

Виктор посмотрел на девушку.

– Пожалуйста, лучше б тебе не плеваться! Особенно, если ты хочешь все-таки, чтоб монах пришел к нам. Не стоит так пренебрежительно относиться и к моим воинам, чтобы отправлять их из-за пиршественного стола за каким-то монахом.

Рейна встала с кровати и подошла вплотную к Виктору:

– Приглашать Пелагиуса поедем мы вдвоем, ты и я!

– Что!? – он засмеялся, пораженный ее нахальством. – Это что – новая шутка?

– Нет! – воскликнула она. – Но я не хочу, чтобы твои дружинники узнали, где живет монах! Иначе позже его могут убить!

Виктор улыбнулся:

– Выходит, что мне ты все-таки доверяешь? Я просто поражен таким доверием!

– Это тут не при чем! – гневно воскликнула она. – Просто я знаю, что у тебя не хватит мужества, чтобы обидеть старика – монаха или ягненка.

Виктор непроизвольно выругался. Слова Рейны оказались такими грубыми, что он растерялся.

Он схватил ее за руку и раздраженно рявкнул:

– Смотри Рейна, не пожалей о том, что слишком много смеешься надо мной! Хотя, если ты считаешь, что мужчина только тот, кто может обидеть монаха или ягненка, тогда ты права, я – не мужчина!

Они оба приготовились к дальнейшей перепалке. Виктор почувствовал как холодное бешенство застилает ему глаза мутной пеленой. Однако, в следующую секунду Сибил удивила их обоих. Она резко вскочила, стала между ними и яростно прошипела в лицо Рейне:

– Как же тебе не стыдно, госпожа! Ты оскорбляешь своего будущего мужа и упрекаешь его за доброту!

С этими словами, Сибил стремительно выскочила из опочивальни. А Виктор с удивлением увидел, что Рейна смутилась, опустила голову и закусила нижнюю губу, как всегда делала, если понимала, что ее наставница права.

– Ну так что, Рейна? – спросил он.

– Сибил права, – прошептала девушка пристыжен-то, старательно избегая его взгляда. – Я говорила в сердцах, а на самом деле хочу, чтобы именно ты поехал приглашать монаха, потому что уверена, что ты не причинишь ему зла.

– Ты считаешь это слабостью?

Ее ответ он еле расслышал, так как тихи были слова:

– Нет, это сила. Ты – единственный из всех, кто ею обладает.

И все-таки обида его не прошла. Он с легким сарказмом произнес:

– Угу! А когда мы с тобой вдвоем поедем, ты постараешься сбежать от меня.

Зря он это сказал! Легкая нить взаимопонимания мгновенно оборвалась. Яростно сверкнув глазами, Рейна отскочила назад и воскликнула:

– Ты ведь прекрасно знаешь, что я не могу покинуть тебя! У тебя в заложниках Рагар и Гаральд, из-за которых, в первую очередь, вся наша свадьба и затевается.

– И это единственная причина, Рейна? Она не обратила внимания на его вопрос и продолжала:

– Если бы мне удалось от тебя убежать, я бы навлекла смерть на брата и его товарища. А я не могу этого допустить. И кроме того, я дала клятву перед лицом Господа быть верной твоему народу.

– И мне… – добавил Виктор.

– Да… и тебе, викинг, хотя и против своей воли. Как бы то ни было я буду верна клятве.

– Рад слышать, Рейна, что для тебя хоть что-то свято, – не удержался он от шпильки в ее адрес. Затем решив, что наступил подходящий момент для перемены разговора, кивнул: – Ладно, мы поедем вдвоем в горы приглашать твоего монаха! Ну, теперь твоя душенька довольна?

Она минуту колебалась, прежде чем ответила:

– Есть еще одно условие.

– Ну!?

Она гордо вздернула подбородок:

– У меня должен быть кинжал, чтобы я могла защитить себя.

Виктор чуть не упал со смеха:

– Нет, женщина, ты неподражаема! Ты что же всерьез думаешь, что я тебя вооружу своими руками, чтобы потом получить удар в спину. Я же не самоубийца.

Она отмахнулась:

– Я ведь поклялась, что не причиню тебе вреда, так что не бойся за свою драгоценную жизнь.

– И от этого ты сейчас бесишься? – язвительно спросил он.

Рейна сквозь зубы процедила ответ:

– Если я уж решу тебя убить, то буду смотреть тебе в лицо, а не в спину!

– О, как ты меня оказывается уважаешь! – ехидно произнес он.

– Плевать мне на тебя! Я уважаю свою клятву! – яростно завопила она, топнув ногой. – Я не могу тебя убить, потому что поклялась, на свою голову, быть тебе верной! И, вообще хватит спорить!

– Да, хватит молоть чепуху! Пора остановиться, – подтвердил Виктор и вздохнул..

– Ну хорошо, а зачем тебе все-таки кинжал, Рейна? Она решительно рубанула воздух рукой:

– Мы едем в пустошь, в дикий край. Там рыщут дикие звери. Нам могут встретиться даже тролли и злые духи. Да и потом… что если Вольфгард пошлет еще воинов… не для того, чтобы спасти меня… Нет!.. чтобы убить! И, если честно, твои дружинники…

– Что Рейна?..

Она опустила глаза:

– Ну ты же знаешь, что они меня не любят. Виктор долго смотрел на нее. Потом решил, что ее опасения не беспочвенны, и ее страх искренен.

– Ладно, леди, – кивнул он, – можешь взять кинжал.

Девушка ослепительно улыбнулась, необыкновенно похорошев от улыбки. Перед ним теперь стояла очаровательная, лукаво-обаятельная девчонка. Глядя на это превращение, Виктор не знал: то ли ругаться на нее, то ли целовать ее. И, наконец, просто махнул рукой.

– Давай скорее поехали, пока я не передумал. По-моему, я или сумасшедший, или полный идиот.

Когда солнце уже стояло в зените, Виктор и Рейна, наконец, достигли жалкой, полуразвалившейся кельи Пелагиуса. Первый летний день был теплым и солнечным, и тундра сверкала многоцветием красок, словно наряд прекрасной принцессы. Но настроение всадников было далеко не праздничным. Большую часть дороги они проехали в полном молчании. Виктору оставалось только смотреть на спину Рейны, которая скакала впереди него.

Еще в поселке он отдал девушке кинжал в ножнах. И с той минуты старался не поворачиваться к ней спиной. Однако, она не трогала кинжала, так как Виктор боялся, что дружинники, заметив ее с оружием, задержат их или отправятся вместе с ними. Когда они выехали из поселка, Свен и другие воины предложили Виктору свою помощь, но он отказался. Они с пониманием отнеслись к желанию конунга прогуляться с невестой. Однако, Ролло грубо предупредил Рейну, что если до вечера они не вернутся, он лично растерзает на куски ее брата и его дружка.

Рейна молча выслушала ультиматум и проехала молча мимо них. Однако, Виктор заметил, что предупреждение достигло цели. Глядя на упрямо сжатые губы девушки и ее суровые глаза, конунг подумал, сможет ли она остаться такой же холодной и бесчувственной, когда сегодня ночью он займется с нею любовью. Ему было жаль, что физическая близость наступит у них раньше, чем духовная. И все-таки Виктор решил, что сегодня ночью он будет с ней, не только потому, что хочет ее, но и затем, чтобы наконец наказать ее за гордость и строптивость, которые столько времени портили ему жизнь. Пришло время разрушить эту стену, которая разделяла их. На карту была поставлена судьба всех жителей Ванахейма. А вдвоем они не только смогут остановить многолетнюю вражду, но и сумеют объединить свои народы.

Осторожно ступая по каменистой осыпи, лошади подошли к маленькой покосившейся келье монаха. Спешившись Виктор с пренебрежением посмотрел на дырявую крышу и крохотный огород. Рейна сделала Виктору знак идти за ней и, наклонившись, вошла в келью.

– Пелагиус, – тихо позвала она, – ты здесь?

– Скорее всего нет, – сказал Виктор.

Он окинул внимательным взглядом маленькую полутемную комнатушку. Грубо сколоченный стол стоял посреди комнаты и на его плохо струганной поверхности ничего не было, кроме жестяной кружки, горсти ягод и миски с водорослями.

«На редкость колоритная пища», – подумал Виктор и даже покачал головой при мысли о том, что случилось бы с ним, сядь он на такую диету. В одном углу кельи находилось каменное ложе, на котором монах, очевидно молился и спал. Там же лежала небольшая дощечка, покрытая воском, чернильница и исписанная до половины пергаментная страница из какого-то старинного манускрипта.

Виктора поразило искусство, с которым были выписаны готические буквы и яркие миниатюры. Взглянув на стены, он заметил несколько тяжелых кожаных сумок, висящих на деревянных гвоздях.

– А это, что такое? – вопросительно посмотрел он на Рейну.

– Это Евангелие, которое переписал Пелагиус, – тихо ответила она. – Он часто читал мне его. – Девушка кивнула на маленькую подставку с лежащими на ней листами и добавила: – Пелагиус сейчас волнуется, что очень скоро у него кончится запас пергамента, привезенного им сюда с материка.

– А откуда он приехал? – спросил Виктор.

– Есть такое место – Инишмур. Пятнадцать лет назад он отправился в плавание на утлой лодчонке в компании с тремя другими монахами. Но выжить во время плавания удалось только ему.

– И теперь он живет жизнью отшельника? – снова спросил Виктор.

– Да. Он вручил себя заступничеству святых угодников и все дни проводит в трудах и молитвах.

– И спит на этом каменном ложе?

– Да. По писанию соблазны посещают человека изнеженного, поэтому у Пелагиуса нет огня. Он питается самой простой растительной пищей и спит в тонком рубище на этих камнях. – Внезапно губы Рейны тронула улыбка. – А вообще, самым большим грехом он считает обычай викингов спать ночью совершенно раздетыми.

Виктор чуть не рассмеялся. Как подсказывала ему память, почти вся Европа ложилась спать без одежды еще со времен средневековья. «А впрочем, – добавил он с улыбкой про себя, – Европа, но не Рейна».

– Скажи мне, это пример монаха заставил тебя ложиться спать в ночной сорочке? – произнес он уже вслух.

– Ты грязная, отвратительная свинья! – гневно воскликнула Рейна.

– О, нет, Рейна, я собираюсь стать твоим мужем и, если ты считаешь, что мои слова – свинство, подожди, пока не наступит ночь и мы не останемся вдвоем.

– Ты ничуть не лучше других!

От последнего замечания он нахмурился.

– Почему тебя так волнует, что одевать в постель? Я помню, ты говорила, что Вольфгард часто бил тебя. А он и его воины пытались когда-нибудь тебя… оскорбить?

– Что, боишься, что твоя невеста уже потеряла невинность? – презрительно посмотрела через плечо Рейна и, повернувшись вышла из кельи.

Смутившись, Виктор бросился за ней, схватил ее за руку и не отпустил, даже когда она попыталась вырваться.

– Рейна, мы собираемся пожениться! Если тебя кто-нибудь обидел раньше, скажи мне. Я имею право знать! Я отомщу твоему обидчику!

Рейна гордо посмотрела на него и ответила:

– Никто бы не посмел обидеть меня, так что незачем да и некому мстить.

Виктор внезапно почувствовал уважение к этому маленькому воину, хрупкому, нежному, но такому сильному и храброму. И его лицо озарилось сочувствующей улыбкой.

– Тяжело, должно быть, тебе пришлось, малышка. Постоянно ждать неприятностей и опасаться даже во сне, – это трудно. Все изменится когда ты станешь моей женой.

– Ну да, тогда мне придется опасаться только тебя, – уколола она.

– Если ты хочешь воевать – это твое дело, Рейна, – хладнокровно сообщил он ей. – Лично я думаю, что твоя жизнь станет даже легче, значительно, особенно, если будешь со мной, а не против меня.

– Но мы ведь враги! – воскликнула она.

Пробормотав себе под нос проклятья, он схватил девушку и притянул к себе.

– Враги, говоришь?! Нет, мы будем мужем и женой, а не врагами. И воевать станем только в постели. А от твоей дурной привычки – спать одетой, ты избавишься очень скоро.

Рейна от удивления даже рот открыла:

– Значит, мне придется замерзать?

Он откинул голову назад и громко рассмеялся.

– О, это едва ли! Неужели ты думаешь, что я позволю тебе замерзнуть. Моей госпоже будет уютно, тепло. Я согрею тебя всю: от волос до кончиков ногтей на твоих ногах.

Девушка пристально посмотрела на него. Ее лицо помрачнело, как будто темное облако пробежало по нему. Наконец, Рейна, очевидно, отбросила мучившие ее мысли и сказала:

– Пойдем, поищем Пелагиуса.

– Пойдем, – согласился Виктор.

Они осмотрели близлежащие холмы и долины, однако, монаха нигде не было. Потом, увидев кружащихся вдали воронов, пошли в ту сторону. Они взобрались на обрывистый, крутой обломок скалы и на его краю увидели отшельника, стоящего к ним спиной.

Сухая, высокая фигура, одетая в темный балахон, четко вырисовывалась на фоне синего неба. Пелагиус стоял на самом краю утеса, и угольно-черные птицы садились на его голову и распростертые руки. Возле ног другие вороны клевали еду. Виктор подумал про себя, что этот монах похож на ветхое, огородное пугало.

– Святые угодники! Он опять это делает! – с беспокойством вскрикнула Рейна.

– Делает – что? – не понял Виктор.

– Умерщвляет плоть крестом. Он целыми днями занимается этим во время поста.

– А зачем?

Рейна посмотрела на него, как на сумасшедшего:

– Ну, конечно, для того, чтобы через муки прийти к благодати господней.

– А, понятно, – вдруг озорно, по-мальчишески, подмигнул он девушке. – А ты б когда-нибудь хотела тоже ее сподобиться?

В ответ в улыбке сверкнули ее зубы. Затем они молча, медленно направились к Пелагиусу.

Монах не двигался, очевидно, не слыша их шагов, однако, до Виктора донеслось монотонное бормотание. Рейна тихонько коснулась плеча Пелагиуса, и тот резко повернулся к посетителям.

– Кто пришел? – спросил он хриплым голосом.

Виктор изумленно уставился на монаха, больше похожего на душевнобольного, чем на святого человека. Это был высокий, крепкий мужчина с густой бородой и длинными всклокоченными волосами, запачканными, как предположил конунг, птичьим пометом. Нос у него был красноватый, а глаза страстно и пристально наблюдали за гостями из-под лохматых бровей. Кожа на руках Пелагиуса потрескалась, стала шершавой. Лицо избороздили морщины, казалось, он не понимает, кто стоит перед ним.

– Пелагиус, это я – Рейна, – сказала тихо девушка.

Монах, наконец, опустил руки и перевел полубезумный взгляд с нее на Виктора, затем вновь раздался его каркающий хриплый голос.

– Ты прервала мою молитву, дитя мое. Зачем ты здесь?

– Я пришла, чтобы попросить тебя обвенчать нас. Я выхожу замуж за конунга Виктора Храброго.

Монах закашлялся и подозрительно посмотрел на Виктора:

– Она говорит правду, викинг?

– Да, мы женимся и были бы счастливы, если бы ты посетил нас вечером.

Пелагиус вытер нос грязным рукавом своей хламиды и осуждающе посмотрел на Рейну.

– Нельзя венчаться во время Великого поста, дитя мое.

– Но пост уже кончился, – с удивительной нежностью сказала девушка, – теперь уже лето.

– А-а! Память стала меня часто подводить.

– Так ты нас обвенчаешь? – тихо переспросила она.

Отшельник покачал головой.

– Нет, дитя, я не могу. Я не посвящен в духовный сан.

– Ну, может, ты хотя бы благословил нас? – Рейна умоляюще сложила руки у груди, а Пелагиус указал перстом на Виктора и испуганным шепотом спросил:

– Ты хочешь жить в грехе с этим язычником, с этим варваром?

– У меня не было выбора, отче, – с горечью ответила девушка, – воины Виктора Храброго схватили моего брата и еще одного воина. Их немедленно казнят, если я не выйду замуж за него. – Она бросила взгляд на Виктора и добавила: —… И, кстати, мой будущий муж – тоже христианин. Может он увидел свет истины, когда отправился в Валгаллу?!

Пелагиус с оттенком сомнения и волнения посмотрел на Виктора:

– Так это ты, сын мой, воскрес из мертвых?

Конунг кивнул:

– Ну… в каком-то смысле, да.

– И ты теперь христианин, Виктор Храбрый?

– Да…

Лицо монаха по-прежнему не изменилось и осталось все таким же недоверчивым. Пелагиус повернулся к Рейне:

– Он не лжет?

– Я не знаю. Но ты благословишь наш союз?

– Да! Приду, – еле заметно кивнул Пелагиус и посмотрел на Виктора из-под лохматых, нависших бровей, а потом добавил: – Я благословлю твой союз с Рейной, викинг, потому, что она меня просит об этом. Но если ты мне солгал, я тебя прокляну.

– Спасибо за откровенность, – добродушно произнес Виктор.

Пелагиус отказался сесть на лошадь Виктора. И когда они направились к себе в поселок, он пошел за ними пешком, бормоча под нос молитвы и опираясь на высокий посох.

Виктор наклонился к Рейне и, нахмурившись, сказал ей:

– Все-таки жаль, что он не согласился сесть на лошадь. Если мы так будем передвигаться, то вряд ли попадем на свою собственную свадьбу.

– Пелагиус принял обет: любить все живое, – тихо объяснила Рейна. Для него сесть верхом на лошадь – это значит причинить ей страдания.

Виктор усмехнулся:

– Такая верность обрядам не всегда полезна, – он посмотрел еще раз на монаха и добавил: – Он наверное никогда не слышал, что телесная чистота – верная спутница душевной.

Рейна изумленно открыв глаза, повернулась к нему:

– Откуда у тебя такие странные мысли?

Виктор промолчал, не желая говорить, что эти слова были произнесены Джоном Уохли спустя 700 лет. Рейна не сводила с него глаз:

– Знаешь, викинг, ты рискуешь!

– В каком смысле?

Ее глаза весело сверкнули:

– Пелагиус поклялся, что проклянет тебя. А тебе ли не знать, что его проклятья всегда действуют.

– Только не надо меня пугать, дорогуша!

– А вот послушай: прошлым летом три дружинника Вольфгарда обнаружили его келью. Они ворвались туда и изуродовали его лучшую рукопись. И Пелагиус проклял их, и они, один за другим, были наказаны.

– Ну да!? – с легкой недоверчивостью Виктор посмотрел на девушку.

– А вот между прочим… Один воин свалился с корабля и утонул… Другой сошел с ума и закололся собственным мечом. А третий попал в кипящий источник и умер от ожогов.

Виктор изумленно свистнул:

– И ты об этом так спокойно говоришь?! Да ты просто вампирша какая-то…

– Угу, – сказала она без малейшей тени сочувствия, – между прочим, один из них был Торстейн.

– А это не тот самый…

– Да-да! Вольфгард отдал меня ему в жены, и Пелагиус проклял его. В первую брачную ночь он оказался из-за этого просто неспособным сделать меня своей женой! И так из-за этого взбесился, что чуть не задушил меня. Ну, я тюкнула его по голове ножнами, и он сразу успокоился.

Виктор ухмыльнулся, скривив губы:

– А зачем мне все это знать, Рейна? Теперь ухмыльнулась она:

– Смотри, викинг, не лги, а то твой маленький мужской знак посинеет и отвалится прочь! Он засмеялся:

– Рейна, я тебе уже говорил не один раз, что я никогда не лгу. Кроме того, та штуковина, о которой ты говоришь, у меня вовсе не маленькая. И вообще, давай подождем до вечера, а там увидим… Смею тебя заверить, что сегодня ты станешь моей женой! – И он подмигнул девушке.

– Какой у тебя отвратительный язык, викинг! – вскинулась Рейна.

– А у тебя разве нет? – не удержался от укола Виктор.

Рейна снова замолчала. Виктор усмехнулся, чувствуя себя почти счастливым от того, что они пригласили Пелагиуса. Даже то, что он дал Рейне кинжал, прибавляло ему хорошего настроения: ведь что ни говори, а маленькая ведьма еще не убила его, хотя имела возможность.

Поездка в горы ободрила и Рейну. Во всяком случае, ее колючки были в полной боевой готовности. Вот только почему это Виктора радовало он и сам не знал. Может быть, потому, что он не мог ее видеть униженной и жалкой, такой, какой она была в прошлую ночь. Приручить ее не унижая, лаской – самый лучший выход. И Виктор с нетерпением и волнением ждал их свадьбы.

ДВАДЦАТЬ ТРИ

Пожалуй это была самая странная свадебная церемония изо всех, что доводилось видеть Виктору. В пиршественной палате он и Рейна, отмечая свою свадьбу по языческим обрядам, подняли заздравные кубки со свадебным элем. Дружинники с женами, Рагар и Гаральд были свидетелями того, как в торжественной тишине Рейна поднесла к губам серебряный кубок и отпила из него. Затем девушка передала чашу Виктору, и тот, глядя ей в глаза тоже сделал глоток, приникнув губами к тому месту, где только что были губы Рейны.

Когда завершился языческий обряд, шаг вперед сделал Пелагиус. Он приказал преклонить колени и соединил их руки. Стоя на коленях рядом с невестой, Виктор изо всех сил пытался скрыть легкое презрение к монаху, бормотавшему над их головами на ужасной латыни какие-то молитвы и позвякивавшему своим колокольчиком. Чувствуя неприятный запах, исходящий от Пелагиуса, Виктор молил господа, чтобы тот не допустил падения вороньих перьев с плеч монаха к ним на головы. Он осторожно посмотрел на свою молодую жену. Она была удивительно хороша в своем длинном, свободно ниспадающем платье из белого шелка, застегнутом у плеча брошью – его подарком Рейне к свадьбе. Ее блестящие светлые волосы спадали волнами и были перехвачены венком из полевых цветов.

Она мужественно держалась, но Виктор чувствовал, что это спокойствие дается ей нелегко. Ведь она по-прежнему считала его своим врагом. Ей было трудно стоять на глазах всех этих свидетелей, которые с нетерпением ждут, когда она назовет ярла своим мужем. Но, как бы то ни было, они уже муж и жена! И этот союз подарит надежду им и всему Ванахейму.

Виктор молил господа о том, чтобы свадьба обошлась без неприятностей. Он знал, что любит эту гордую, неприступную красавицу. Он любит ее силу, ее мужество, восхищается ее женственностью и красотой, Виктор мечтал о том дне, когда женщина возьмет верх в ее душе и тогда из валькирии она превратится в прекрасную, любящую принцессу. Если бы только хоть немного знать, о чем она сейчас думает?..

Как и Виктора, Рейну переполняли отнюдь не праздничные чувства: неуверенность и неопределенность. Блики пламени мерцали на густых, светлых волосах ее жениха и он, стоящий на коленях, казался ей похожим на молодого бога, мужественного и прекрасного. Зеленая шелковая рубаха и узкие кожаные штаны четко обрисовывали широкие плечи и мощные бедра Виктора.

Вспоминая его взгляд, каким он смотрел на нее, держа в руках свадебную чашу, Рейна вновь почувствовала, как ее обожгла волна желания. Каждое движение Виктора, каждое легкое прикосновение его пальцев возбуждали больше, чем самый страстный поцелуй.

Вложив свою ладонь в его руку, девушка ощущала силу и тепло, исходящие от него. И ей казалось, что крепче уз, чем эти – нет. Вынужденная против своей воли стать его женой, Рейна чувствовала себя униженной. Однако, она ощущала к нему странную нежность и слабость. И это было сильнее унижения. Ее, до глубины души, тронуло то, что он сам отдал ей кинжал и поехал с нею к Пелагиусу.

Рейна вновь осознала, что его удивительная доброта совершенно обезоруживает ее. Даже синяк на щеке от ее удара не обезображивал его лица. Наоборот, он лишний раз напомнил о великодушии конунга Виктора. Любой другой воин давно бы растерзал ее за такое оскорбление. А Виктор даже не шлепнул ее, хотя и хотел сначала. А потом… Ах, как они потом целовались и ласкали друг друга, с какой нежностью и страстью. Сильное и властное желание охватило Рейну, когда она вспомнила, как твердая, тугая плоть Виктора вошла в нее и как ей тогда было больно. Она была рада этому его вторжению. Когда мужчина прервал ласки, говоря, что он не овладеет ею, пока она не станет его женой. Рейна едва не сгорела от злости и желания. И вот она – его невеста.

И сегодня, когда они возлягут на брачное ложе, он уже не остановится, он возьмет ее всю, до конца. Она и боялась этого и в то же время всем сердцем хотела, чтобы эта ночь скорее пришла.

Наконец, Пелагиус остановился. Хотя больше не требовалось никаких формальностей, Виктор положил руку на плечо Рейны и не дал ей подняться с колен. Стоя рядом с Рейной, он снял медный браслет, сорванный когда-то с ее руки во время ночного боя, и одел вновь на ее запястье. Рейна взглянула на него, чувствуя волнение и трепет.

Затем они встали, и Виктор достал из кармана колечко с крохотным янтарным камешком. Взяв руку Рейны, он надел кольцо на ее безымянный палец. Девушка вопросительно посмотрела на него. Тогда он прошептал:

– Рейна, я беру тебя в жены и клянусь любить и защищать тебя всем сердцем и душой!

Он поцеловал ее в губы, и хотя этот поцелуй был кратким и торжественность момента не нарушил, в нем было столько затаенной внутренней страсти, что Рейну окатила горячая волна желания. Она даже растерялась от неожиданной нежности Виктора и не сразу заметила, что все вокруг замолчали, ожидая ее слов. Наконец, собрав все силы, Рейна прошептала:

– Я беру тебя в мужья, конунг Виктор!

Радостные крики раздались в пиршественной зале и потрясли ее своды.

Виктор улыбнулся и почувствовал, как у него дрогнуло от радости сердце, когда Рейна одними глазами ответила на его улыбку.

Один за другим дружинники подходили к молодым и поздравляли их. Ролло, Орм, Канут, радостно гогоча, похлопали конунга по плечам, а Свен и Оттар пожелали молодоженам огромного счастья.

Виктор заметил как Рагар и Гаральд, нахмурившись, ждали своей очереди. И тогда, подчиняясь внутреннему голосу, Виктор первый заговорил с Рагаром:

– Не беспокойся о своей сестре. Я буду о ней хорошо заботиться.

И не успел Рагар ничего сказать, как Гаральд ответил:

– Мы надеемся, великий конунг, что ты сдержишь свое слово, иначе мы оба будем твоими смертельными врагами.

– Ну что ж, спасибо за откровенность. – Он улыбнулся обоим юношам.

– Завтра я прикажу с почетом отправить вас до фьорда, а оттуда вы сможете вернуться домой. Рагар покачал головой.

– Нет, великий конунг! Если позволишь, я бы хотел остаться здесь на некоторое время, чтобы убедиться, что к моей сестре хорошо относятся.

– Ну как хочешь, – охотно согласился Виктор и жестом гостеприимного хозяина пригласил всех к столу, уставленному разными яствами. – А теперь будьте моими гостями по пиру.

Виктор и Рейна были усажены на противоположных концах пиршественного стола, на котором лежали пышные булки ячменного хлеба, стояли тусса с ягодами и орехами, лежали бараньи тушки и свиные окорока. Гости начали есть и пить. Невин непрерывно подливал и подливал в кубки и богато изукрашенные рога.

В другом конце залы зазвучали струны лютни и Кунгли запел сагу о подвигах викингов. Затем вышли танцовщицы и закружились в вихре танца. Вскоре гости насытились и их языки развязались. Один за другим дружинники Виктора поднимали заздравные кубки в честь конунга. К его огорчению большинство из этих здравиц так или иначе оскорбляли Рейну.

– За конунга Виктора, который укротил страшную валькирию! – воскликнул изрядно выпивший Канут. И несколько дружинников одобрительно захохотали.

– За конунга, который сегодня ночью превратит дикую кошку в мурлыкающего котенка! – громко добавил Орм. И раздался новый взрыв одобрения.

– Пожелаем ей родить сына к следующему лету! – произнес свое пожелание и Ролло!

С волнением поглядывая на Рейну, Виктор с беспокойством заметил ее полыхающее лицо и гневно сверкающие глаза. Рагар и Гаральд сидели молча, и тогда Виктор встал из-за стола и, нахмурившись, сказал:.

– Достаточно! Рейна – моя жена! И тот, кто оскорбляет ее – оскорбляет и меня!

– Но ярл! Мы только радуемся нашей победе, – возразил Орм.

– Празднуйте на здоровье, но мою жену не оскорбляйте! – заявил Виктор твердо.

Дружинники несколько попритихли. Однако, веселье продолжалось и Виктор слышал, что его люди уже изрядно набравшись вина и меда, все же не оставили своих попыток побольше уколоть Рейну.

Глядя на ее напряженно застывшее лицо, он понимал, что и она слышит все эти оскорбления и остро ощущает неприязнь окружающих. Конечно, Виктор мог сейчас очень сурово призвать к порядку своих воинов, но в глубине души он понимал, что во многом вся их бравада вызвана опьянением, и они даже не очень соображают, что творят. Однако, если на них нажать, то это может привести к взрыву, и его гости могут причинить вред и Рейне, и Рагару и Гаральду. Поэтому Виктор внимательно следил за тем, что происходило за столом, чтобы вмешаться, когда это будет необходимо.

К ярости Виктора, его неженатые воины, особенно Ролло и Канут, вскоре начали щипать прислуживавших за столом рабынь и заигрывать с ними. Семейные дружинники, замечая помрачневшие лица молодоженов, стали один за другим покидать пир. Но от этого его забияки сделались только нахальнее. И, наконец, когда Виктор заметил, что Канут схватил одну из девушек и потащил ее к скамье, он встал из-за стола и решительно заявил:

– Эй, этим заниматься будешь там, где этого не увидит моя жена!

Крепко обхватив сопротивляющуюся служанку и свободной рукой стараясь задрать ей юбку, Канут рассмеялся.

– Так она же еще не твоя жена, ярл. Может быть ее нужно поучить, как надо ублажать мужчин.

– Да, да, – пьяно загоготал Орм. – Почему бы тебе не поучить ее прямо здесь? Давай, давай, конунг, лавка достаточно широкая – места всем хватит!

Все пирующие замерли, в страхе глядя на каменеющее лицо Виктора. В жуткой тишине он потянул меч из ножен. Но внезапно к нему подбежала Сибил и, схватив его за руку, поспешно проговорила:

– Повелитель, моей госпоже пора покинуть пир, чтобы приготовиться к твоей встрече в опочивальне.

Виктор облегченно перевел дух и с благодарностью кивнул Сабил. Затем он ободряюще подмигнул Рейне и, увидев ее растерянный взгляд, сказал рабыне:

– Да, пожалуйста, уведи Рейну от этих упившихся скотов, пока я не порубил их на части прямо у нее на глазах.

Как только Сибил и Рейна вышли из залы, Канут рывком задрал платье на голову служанки и, повалив ее на лавку набросился на нее, под одобрительные крики собравшихся.

В опочивальне Виктора Рейна дала выход своему гневу. Сюда доносились вопли пьяных воинов и пронзительные крики насилуемых женщин.

– Они все свиньи, свиньи! – яростно воскликнула Рейна.

– Да, госпожа, – кивнула Сибил.

– Я очень скоро отомщу им, и они еще сильно пожалеют о том, что мололи сегодня их вонючие языки.

– Понимаю твой гнев, госпожа, – опять кивнула Сибил. – Однако, сейчас забудь обо всем. Тебе надо готовиться к встрече мужа.

– Чтоб он сдох, вместе с ними!

– О госпожа, он не такой, как другие! – страстно воскликнула Сибил.

Рейна гневно повернулась к служанке:

– Он еще хуже! Обманом и силой принудил меня к этому союзу!

– И спас жизни твоему брату и Гаральду, – тихо напомнила Сибил. Рейна перевела дыхание, но продолжала взволнованно метаться по комнате. Служанка озабоченно посмотрела на нее и сказала: – Госпожа, скоро дружинники приведут Виктора к тебе.

– Через мой труп они его приведут!

– Госпожа, ты не знаешь, что согласно обычаям твой муж должен войти к тебе со свидетелями.

– Я их даже на порог не пущу! – решительно взмахнув рукой, крикнула она. – Пусть они прямо отсюда проваливаются в ад!

– И прямо отсюда дружинники конунга пойдут убивать Рагара и Гаральда! Ты этого хочешь, госпожа? – В ответ Рейна только застонала от бессилия. Тогда Сибил подошла к девушке и сказала: – Ну, девочка моя, давай я распущу твои косы.

Рейна резко отшатнулась. Сибил улыбнулась:

– Твоему мужу понравятся твои волосы, давай расплетем их.

Рейна вопросительно посмотрела на служанку:

– А ты откуда знаешь?

– Знаю, – в глазах Сибил засветилась печаль. – Когда-то и я была замужем… Разве ты забыла? На лице Рейны появилось раскаяние.

– Да, прости, пожалуйста, что я напомнила тебе о твоей потере.

– Твое сочувствие не требуется, – добродушно сказала Сибил, развязывая ленты в волосах Рейны. Полевые цветы с легким шелестом посыпались на пол из ее прически.

– А теперь снимай одежду, забирайся в кровать и жди мужа. Ну, что же ты! Раздевайся! У Рейны округлились глаза.

– Догола!?

– Ну!

– Ни за что! – решительно заявила девушка.

– Но, госпожа!..

– Я одену сорочку, – заявила Рейна. – Иди, принеси ее.

– Нет, госпожа моя, послушай меня, – Сибил подошла к ней поближе, – я никогда не давала тебе советов насчет твоей ночной одежды, потому что ты была в опасности в доме Вольфгарда. Но теперь ты – замужняя дама, и поэтому спать одетой не годится!

– Прекрати мне рассказывать о том, что должны делать семейные люди! – оборвала ее Рейна, разозлившись не на Сибил, а на себя за собственный страх.

– Девочка, ты себя завтра утром сама не узнаешь, – мягко улыбнувшись ей, сказала ирландка.

Рейна ничего не ответила и прошла к кровати. Сибил увидела, как девушка в своем свадебном платье забралась под одеяло и натянула его до подбородка.

– Ну и как, не жарко тебе там в платье? – со смешком спросила Сибил.

Рейна мрачно посмотрела на нее и глухо ответила:

– Я тебя прошу, оставь меня сейчас! Сибил бросила на нее укоризненный взгляд и, вздохнув, сказала:

– Ладно, госпожа, спокойной ночи.

Она вышла из опочивальни, и, как только дверь за ней закрылась, Рейна села на кровати и попыталась успокоиться. До нее все еще доносились звуки буйного пира, и она знала, что очень скоро дружинники Виктора приведут к ней конунга.

Кровать пахла мужчиной, напоминая, кто в ней хозяин. Хозяин скоро придет, чтобы исполнить свой супружеский долг. И как правильно сказала Сибил, у нее, Рейны-валькирии, нет выбора, если она не желает увидеть смерть Рагара и Гаральда.

И все же Рейна решила, что она не отдастся Виктору так просто. После того, как его воины оскорбляли ее – это будет ее возмездием. Однако, девушка знала, что мстить своему мужу она будет за то, что тайно желает его и ждет.

… И слишком скоро до нее донеслись мужские голоса, приближающиеся к двери опочивальни и среди них голос ее мужа.

– Что, эта процессия так уж необходима? – раздраженно спросил Виктор у Канута и Ролло, вызвавшихся проводить его на брачное ложе. Остальные гости, совершенно пьяные валялись там, где их сразило выпитое вино, и теперь терем больше напоминал поле битвы. Впрочем, провожатые Виктора тоже поминутно натыкались на стены и держались из последних сил.

– А как же, ярл! – пьяно икнув, ответил Орм, шедший позади. – Ты должен прийти к невесте со свидетелями!

– А еще что? – уже раздражаясь, спросил конунг, прекрасно представляя реакцию своей молодой жены на этот последний удар по ее самолюбию.

Наконец, они подошли к опочивальне и всей гурьбой ввалились в комнату. Ролло удалось первым увидеть девушку и разглядеть в полумраке комнаты крохотный лоскуток белого платья.

– Твоя невеста еще не разделась! – взревел он. – Она нанесла тебе оскорбление в первую брачную ночь!

Виктор быстро взглянул на испуганную Рейну, а затем став перед дружинниками, решительно сказал:

– Вот что, друзья! Это всем не ваше дело. Так что давайте-ка выметайтесь!

– Д-давай, раз-зденем ее и поколотим, – качаясь, как дерево в бурю, произнес Канут. – Пора научить эту маленькую кобылицу уважать своего мужа и.. ик… его вой… воинов.

Хотя у Виктора не было особого желания затевать драку в такой день, он чувствовал, что его нежелание драться может быть расценено, как слабость. Поэтому, лучше сразу положить этому конец… Широко расставив ноги, Виктор мрачно и грозно сказал:

– Так, а теперь все выметайтесь отсюда и не смейте появляться, пока я вас не потребую к себе!

Канут уже ничего не отвечал, пьяно покачиваясь в дверях, а Ролло игриво толкнув Виктора локтем вбок, добавил:

– И то… Зачем нам ее и раздевать, тебе же достаточно только задрать ее платье, правда?

Не разделяя их веселья, Виктор сквозь зубы процедил:

– Вы выполнили свой долг, привели меня к невесте. А теперь, все вон! Иначе я проломаю вам ваши дурные головы.

Наконец, воины поняли, что ярл не шутит и обменявшись взглядами, они обошли его и покинули опочивальню.

Виктор повернулся к жене. Увидев ее мрачное лицо, он еще больше разозлился на своих дружинников. Пытаясь своими идиотскими шутками повеселить своего ярла, они явно не облегчили ему сегодня его задачу: вступить в свои супружеские права.

Он мягко сказал:

– Рейна, я сожалею о том, как безобразно вели себя мои воины. Уверен, что со временем они изменятся. Когда все эти оболтусы протрезвеют, я их заставлю относиться к тебе с большим уважением.

В следующее мгновение Рейна соскочила с кровати и бросилась к нему с искаженным от гнева лицом, она закричала:

– Ты что же думаешь, мне нужно их уважение?!

Или твое – да, пошел ты.

Несмотря на ее натиск, Виктор при виде босоногой девушки в белом легком подвенечном платье, почувствовал, что у него перехватило дыхание от волнения. Он подошел к ней и улыбнулся:

– Рейна, я знаю, что сегодня тебе пришлось пережить много тяжелых минут и выслушать массу оскорблений. И ты не очень хотела этого замужества. Но, все-таки, может быть, давай попробуем хоть немного что-то исправить? Неужели ты не видишь, что на карту поставлено нечто большее, чем наши с тобой отношения. – Он прикоснулся к ее щеке и тихо добавил: – Сегодня соединятся наши тела и сердца, а завтра наши народы соединятся в один союз.

Девушка резко оттолкнула его руку.

– А-а! Ты только и желаешь использовать меня для достижения своего грязного, вонючего мира!

Но Виктор, не обращая внимания на ее раздражение и обидные слова, продолжал говорить спокойно и терпеливо:

– Подожди, Рейна, послушай… Ты когда-нибудь задумывалась о том, что каждый раз, когда погибает воин, безутешно рыдают его сестра, или мать, или жена? Они плачут так же, как ты вчера, когда думала, что потеряешь Рагара.

Рейна отвернулась от него и крикнула:

– Ты еще меня этим хочешь устыдить? Но он легонько повернул к себе ее лицо и серьезно посмотрел ей в глаза.

– Нет ничего стыдного в том, что любишь другого человека, и готов принести себя в жертву ради него. У нее на глазах показались слезы, но она упрямо и сердито ответила:

– А ты, Виктор Храбрый, даже не надейся, что я когда-нибудь тебя полюблю! Ты насильно заставил меня стать твоей женой, но мое сердце, мое доверие и дружбу тебе не завоевать! И не я буду помогать тебе прекращать эту войну! По мне, так вы хоть все подохните на ней!

Виктор отдернул руку, словно обжегшись и тихим голосом спросил:

– Рейна, ну что ты такое говоришь? Она гордо посмотрела на него:

– Я выполнила свою часть договора и вышла за тебя замуж. Но я ни за что не лягу с тобой и не буду твоей. Разве, что ты возьмешь меня силой!

Что-то произошло в душе мужчины от ее слов. Растерявшись от этих яростных, несправедливых нападок он беспомощно произнес с неизбывной горечью:

– Рейна, нет! Ты не соблюдаешь наш договор, и тебе самой это чертовски хорошо известно! Ты хоть понимаешь, что случится и с тобой и с твоим братом, если мои люди узнают, что ты отказалась выполнять свои супружеские обязанности. Они же убьют вас!

Она помолчала, а потом прошептала, неприязненно глядя на мужа.

– Ну, конечно, уж ты-то сразу побежишь им жаловаться.

– Нет… – покачал он головой, – нет, я никогда не опущусь до твоего уровня, и не буду тебя оскорблять или запугивать…

– Ну, а я никогда не покорюсь тебе! – решительно заявила она.

И вот тогда Виктор понял, что больше не может. Напряжение последних дней, эта тяжелая борьба с девушкой, которая упорно отказывалась поверить ему, и постоянная опасность существования в среде варваров и язычников, сломали его. Он устал… С горечью в голосе конунг Виктор сказал:

– Ну что же, Рейна… Настоящая семья это не покорность. И жаль, что ты этого не понимаешь. Семья – это когда муж и жена отдаются друг другу с любовью и радостью. В этой войне, которая тут тянется столько лет, мы оба, может и погибнем. Во всяком случае, я скорее сдохну, чем позволю себе изнасиловать тебя.

И он вышел из опочивальни, резко хлопнув дверью.

ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

Рейна, оставшись одна, разрыдалась. Натянув меховое одеяло на голову, она из всех сил старалась сдержать рвущиеся из груди рыдания. Девушка чувствовала себя ужасно виноватой перед Виктором. Да, конечно, его воины сегодня жестоко оскорбляли ее, старались унизить, но ведь он не виноват в этом. Если уж говорить честно, то она сама виновата во всем. Не надо было раньше так вести себя с дружинниками. А Виктор до конца был верен данному обещанию и спас жизни Рагара и Гаральда. Это она сама как раз пыталась нарушить их договор самым трусливым образом. Сейчас Рейна чувствовала, что ей больше всего на свете хочется быть с Виктором. Ее сжигало желание овладеть своим врагом и самой отдаться ему. У ее мужа была какая-то волшебная способность притягивать к себе, и она чувствовала себя с ним хрупкой и беззащитной. Именно эта его черта, наверное, и была главной причиной того, что Рейна, даже против своего желания, отталкивала его. Она боялась, что он подчинит ее саму и ее волю себе, и она станет его покорной рабой. А вообще-то, и неважно, что там за причины у нее были. Главное было в том, что она была не права от начала и до конца. По всем правилам, она должна была бы лежать на брачном ложе, и он ласкал бы ее так, как умеет только он один.

Виктор метался, в раздражении, по соседней комнате. Он чувствовал себя обманутым и оскорбленным до глубины души. О, господи! Ну что же еще нужно сделать, чтобы добиться этой колдуньи. Кажется он перепробовал все, что в его силах. Но у Рейны, видимо, сердце из камня. Неужели она никогда не поверит ему?! Хотя бы немного?! Если нет – то его любовь к ней, да и все будущее острова Ванахейма обречены!

И вдруг он услышал из опочивальни тихий звук, похожий на судорожный всхлип. Он ушам своим не поверил. Это что же, Рейна плачет?! Быть того не может! Неужели у нее все-таки есть сердце?!

Несколько мгновений в его душе шла борьба между уязвленной гордостью и любовью к этой девушке. В конце концов любовь победила. Его охватило острое желание утешить, приласкать свою жену. Он отворил дверь в опочивальню, вошел туда и увидел свернувшуюся калачиком, безутешно рыдающую Рейну. Жалость и нежность пронзили его, гнев мгновенно улетучился, и он почувствовал, что готов умереть сам, лишь бы только она не плакала.

Виктор стремительно пересек комнату, подошел к кровати и лег рядом с Рейной, обняв ее рукой за плечи. Рейна напряглась, затихла, но руки его не сбросила. Ободренный этим, Виктор нежно прижал ее к своей груди и радостно почувствовал, как она потихоньку расслабляется. Он осторожно и ласково поправил ей волосы, прикоснулся губами к пушку на шее, почувствовал, как девушка дрожит. Всем телом он ощутил нежное тепло, исходящее от нее. Аромат ее волос и девственная чистота ее платья разжигали и пьянили его. Хотя Виктор понимал, что ему еще будет очень нелегко с нею впереди, хорошо было уже то, что она не оттолкнула его сейчас.

Рейна, услышав, как он вошел в опочивальню и лег рядом, затихла, закружившись в вихре противоречивых чувств. По всем законам, Виктор имел полное право сейчас избить ее или грубо наброситься на нее. Но муж, вместо этого, бережно, ласково, спокойно утешал ее. И это сразу обезоружило ее. Сердце Рейны сразу наполнилось бесконечной благодарностью и любовью, и каждая клеточка ее тела захотела его. Так, что ей даже больно стало. Лежащий рядом с нею мужчина был таким сильным, лежал он так близко к ней, а ее платье было таким тоненьким, что Рейна буквально растворилась в нем.

Виктор прикоснулся губами к мягкой, нежной мочке ее уха, улыбнулся, услышав, как она порывисто, коротко вздохнула.

– Ах, Рейна! – прошептал он. – Ну можно ли так относиться к собственному мужу, да еще в первую ночь?!

Рейна резко повернулась к нему и, взглянув на Виктора заплаканными глазами, еле слышно проговорила:

– Мне бы следовало значительно сильнее ненавидеть тебя!

Пораженный и тронутый этим признанием, он тихо рассмеялся и сказал:

– Значит мне помогает сам Господь. И он не оставит меня в будущем без своего покровительства.

Тень улыбки мелькнула на заплаканном лице девушки:

– Тебе больше не понадобится его помощь. Да у меня и раньше к тебе не было никакой ненависти.

– Ну да? – изумился он. – Да ты ведь только об этом и твердила мне. – На память Виктору пришли их бесконечные стычки и споры, часто очень злые и беспощадные, и он спросил: – А кто же мне однажды даже в лицо плюнул?

Она смущенно потеребила застежку-фибулу на его рубахе, и сердце Виктора застучало с сумасшедшей силой, а девушка тихонько ответила:

– Ты просто не видел, как Эгил, стоящий позади тебя, – самый злобный из дружинников Вольфгарда – собирался ударить тебя мечом в спину. Вот я и…

– Ах, вот как, – пробормотал он, чувствуя одновременно и изумление, и благодарность, и еще сам не знал, что. – Так вот что значила вся эта сцена!

А Рейна, по-прежнему избегая его взора, добавила:

– А я плюнула в тебя, чтобы убедить дружинников в том, что ты недостоин даже смерти от меча, и боялась, что они увидят мое восхищение твоим мужеством. А кроме того я не верила тебе тогда, да, впрочем и теперь не очень-то доверяю.

– Но ведь ты сейчас в моих объятиях, – тихо произнес он и бережным движением, легко прикасаясь к ее лицу, вытер слезы. – И ты плачешь!

Рейна по-мальчишески шмыгнула носом. И словно оправдываясь, сказала:

– Я плачу, потому что не сдержала своего обещания, нарушила слово.

– А! Так для тебя все-таки что-то значит слово, данное мне?

Пожалуй, Виктор рассмеялся бы, если б лицо Рейны не было таким серьезным. С выражением гордой непреклонности, она добавила:

– У нас с тобой был договор, а я привыкла держать слово, данное мной!

– Поэтому ты меня и выставила за дверь только что? – Рейна с виноватым видом смотрела в сторону. Виктор взял ее за подбородок, повернул к себе и, глядя в глаза, произнес: – Скажи мне, пожалуйста, Рейна, правду. Сейчас, по-моему, самый подходящий момент, чтобы быть откровенными друг с другом. – Он видел, что в ее душе идет борьба. Она ответила не сразу. И тогда Виктор спросил снова: – Так почему же ты прогнала меня сегодня?

– Твои поцелуи меня волнуют, и я почти совсем лишаюсь сил, – ответила она, стыдливо краснея. – Это ты меня волнуешь, Виктор, и я боюсь этого.

Виктор едва не закричал от радости, услышав признание Рейны.

– Рейна, милая, тебе не нравится то, что мои поцелуи волнуют тебя, или то, что я волную тебя?

– И то, и другое…

– И все-таки тебе приятно в такие минуты, девочка моя!?

– Да, – коротко ответила она. Он застонал от ее слов.

– И ты хочешь меня?

Виктор видел, что в душе Рейны идет борьба между ее желаниями • быть честной и боязнью обмануться. И тогда он разрешил ее сомнения своим поцелуем. Рейна вздрогнула в ответ, но, когда он попытался отстраниться от нее, гибкие руки девушки обвили его шею.

– Ах, Рейна, Рейна, – прошептал он, приникая губами к ее горячей, нежной щеке и лаская очаровательно-упрямый подбородок. – Ты хочешь отдать себя мне? Ты готова к этому?

– Да! – выдохнула она.

– Почему?

– Потому что ты прекрасен, – несмело прикасаясь к его лицу, ответила она. – И очень добрый, хотя и викинг. Я буду рада сдержать свою клятву и стать твоей женой.

И хотя внутри Виктора все дрожало от радости и возбуждения, он все-таки произнес.

– Но ты не должна отдаваться мне только из-за клятвы.

В ее глазах Виктор неожиданно увидел огорчение.

– Так что же, ты меня совсем не хочешь?

– О Господи, я хочу тебя!

И тогда, радостно улыбнувшись она произнесла:

– Если ты меня хочешь, то заставишь выполнить наш договор. Настоящему воину ничего не стоит это сделать!

Виктор рассмеялся тихонько, чтобы не нарушить того доверия, которое появилось между ними. Он коснулся пальцами ее губ и пошутил:

– А, теперь ты так хорошо разбираешься в мужчинах, милая?

– Нет, – она улыбнулась. – Но Сибил меня предупредила, что утром я буду разбираться в них намного лучше.

– А что, Сибил всегда права?

От ее взгляда кровь застучала в висках. Она ответила:

– В таких случаях – всегда!

– Я и не буду спорить с таким авторитетом, – сказал он и привлек девушку к себе. Рейна снова слегка всхлипнула, но Виктор теперь знал, что это стон желания и нетерпения. От прикосновения ее мягких, нежных, слегка подрагивающих губ, в груди Виктора вспыхнул пожар. Он знал, что ждал этой минуты всю жизнь. Сейчас, сию секунду, он захотел прикоснуться к ее теплому обнаженному телу, и тогда, задыхаясь от собственной нежности, Виктор медленно и осторожно стал приподнимать платье, не переставая целовать ее. Она внезапно резко отстранилась от него и села. Он растерялся.

– Ну что же ты?! – огорченно и обиженно спросил он.

– Ты не должен снимать с меня одежду, – еле слышно ответила она. – Это не твое дело. Сибил говорила, что я должна сама это сделать. И она опять опустила платье, прикрыв свои прекрасные ноги.

– Может это и не мое дело, но мне будет очень приятно сделать это.

Девушка с загоревшимся от желания взором посмотрела на него и сказала:

– Ты лучше займись собой!

– О чем это ты, детка?

Быстро стянув платье через голову и отшвырнув его в сторону, Рейна ответила:

– Ты собираешься сделать меня своей женой, даже не сняв штаны, конунг Виктор?

И в самом деле, при виде обнаженного, прекрасного тела Рейны, Виктор почувствовал, как в его груди гулко забилось сердце. Она была несказанно прекрасна. Ее длинные волосы светлой волной спадали на ее покатые, красивые плечи. Полные чаши девически высоких грудей, гордые и прекрасные, ждали его рук и его губ. Его взгляд опустился на плоский, упругий живот девушки, а затем скользнул к длинным, стройным ногам. Над ними возвышался очаровательный холмик, покрытый курчавыми, темными волосиками. Виктор почувствовал в ту же секунду, что штаны ему становятся тесны. Но что обрадовало и удивило его особенно, так это то, что Рейна, казалось не была смущена своей наготой и взглядами мужчины, скользившими по ее телу.

– Ты прекрасна! – восхищенно прошептал он. Она робко прикоснулась ладонью к его руке и еле слышно выдохнула:

– Ну так сделай меня своей женой!

Торопливо, словно боясь, что его возлюбленная исчезнет, если он отведет взгляд, Виктор сбросил рубашку и мягким, но властным движением уложил Рейну навзничь. А потом лег на нее. Наслаждение было таким острым, что он даже застонал. Ее напрягшиеся соски прикоснулись к его обнаженной груди и, словно два маленьких огонька, обожгли его.

Рейна тихо, радостно вздохнула, и тонкие сильные пальцы девушки впились в мощные плечи мужчины. Под его тяжестью, во власти его объятий его губ она впервые в жизни почувствовала себя маленькой, хрупкой и желанной.

Обнимая нежное нагое тело жены, Виктор вдруг испугался, что не сможет сдержать себя и напугает ее силой своей страсти, а может, даже причинит ей боль. Он все Больше убеждался в том, что уже знал ее. И, несмотря на это, заново открывал ее тело, девственное и непорочное. Ожидание встречи с женщиной, которую он знал и не знал, наполняло его сумасшедшим желанием.

Она изнемогала под его ласками. Возбуждающие, медленные прикосновения языка мужчины совершенно обессиливали ее и в то же время придавали ей смелости, и Рейна неумело, но страстно отвечала на его ласки. И, наконец, когда они оба совсем задохнулись от поцелуев, от этого безумного танца языка и губ, Рейна почувствовала, как мужчина стал прокладывать горячую, влажную дорожку поцелуев по шее к ложбинке меж ее грудей. Ни с чем несравнимое блаженство охватило Рейну, когда она почувствовала, как нежные, влажные зовущие губы мужчины сомкнулись на ее набухшем, словно весенняя почка, соске. Она непроизвольно выгнулась навстречу Виктору, прижимая его рот к своей груди. А в следующий миг по щекам девушки потекли слезы блаженства от того, что ее муж бережно, и в то же время жадно, словно младенец, стал сосать ее груди. Прошло несколько минут, а может быть, секунд, а может быть целая вечность, и Виктор оторвался от чаш, из которых он пил благоуханный напиток любви, лег на спину и потянул Рейну на себя. Ее шелковистые, легкие волосы, рассыпавшись по плечам, упали ему на лицо, и словно светлое летнее облако окутало его и спрятало от всего мира. Он прижал ее лицо к своему лицу. И Рейна ответила на его поцелуй. Он почувствовал как дрожит его тело; почувствовал на своем лице ее опаленные желанием губы. Его ладони медленно, возбуждающе страстно поползли вниз по спине, затем сжали ее упругие, тугие ягодицы и стали ласкать их.

– Еще хочешь, дорогая? – тихо прошептал он, не замечая ничего, кроме темных от желания огромных глаз Рейны. Она торопливо кивнула, не в силах произнести ни слова, сдерживая прерывистое дыхание, приникла к его губам и, сама пугаясь своей смелости, потянулась рукой к завязкам на его штанах. Почувствовав под ладонью скрытую плотной тканью напрягшуюся мужскую плоть, Рейна резко перевернулась на спину. Виктор торопливыми движениями сорвал с себя последнюю одежду и, когда повернулся к жене увидел ее широко распахнутые от изумления глаза.

– О, Господи! – воскликнула она. – Какой он у тебя большой!

Он улыбнулся, прикоснулся ладонью к горячей щеке девушки и тихо прошептал:

– Тебе сначала будет немного больно, – ты знаешь об этом?

Она кивнула и вдруг спросила:

– А что, у всех мужчин такие огромные? Он усмехнулся:

– Уверяю тебя, я никогда этим не интересовался и убежден, что и тебе не стоит заниматься такими вопросами.

Возбужденный и возбуждающий смех девушки был ответом ему. Виктор лег на нее, накрыл губами ее губы, его пальцы легли на покрытый темными волосками холмик внизу ее живота. Девушка порывисто задышала и изогнулась всем телом навстречу его рукам. Его ладонь решительно раздвинула в стороны ноги Рейны. Рейна на мгновение замерла, и тогда Виктор начал нежно и осторожно ласкать ее изнывающее от ожидания лоно. Девушка вскрикнула. Ее голова заметалась по подушке, и мужчина почувствовал, как напряглось, словно струна, трепещущее тело.

Виктор испытал всепоглощающее желание прикоснуться губами к заветному средоточию ее страсти. И только с помощью своих ласк вознести Рейну на пик блаженства. Но он напомнил себе, что таких ласк она не знает и нужно быть осторожным и терпеливым учителем, чтобы не оттолкнуть ее от себя.

А Рейна становилась все более и более нетерпеливой. Оторвавшись от губ мужа и чувствуя, что сгорает в огне желания, она хрипло застонала:

– Муж мой, умоляю, возьми меня!..

– Подожди еще немного, любимая, – прошептал он в ответ, не прекращая свои ласки. Наоборот они стали еще более страстными. Он провел ладонью по горячей внутренней стороне бедра девушки, и затем его палец скользнул в ее влажные, знойные недра. Он посмотрел в ее лихорадочно блестящие глаза и спросил напряженно:

– Так тебе хорошо, любимая?

– Да! – вскрикнула она. – Я хочу тебя там, всего!

Виктор прикоснулся губами к пульсирующей жилке на шее девушки. Никогда не думал, что неприступная амазонка так полно, с такой страстью будет отдаваться ему. Внезапно он почувствовал ее пальцы на своем напряженном члене. Он сквозь зубы втянул воздух и, не в силах вытерпеть этой сладостной муки, попытался выскочить из этого нежного кольца. Но Рейна не отпустила его и робко, но настойчиво стала играть с этой восхитительной игрушкой. На мгновение Виктор забыл обо всем, а потом вновь продолжал ласкать непередаваемо нежную плоть девушки. Ее дыхание стало яростным. Закусив нижнюю губу, Рейна перекатывала голову с одной стороны подушки на другую. А его ласки становились все настойчивее и безудержнее. Он ласкал ее уже двумя пальцами, двигая ими в упоительном ритме. Словно мощные волны прибоя вздымали Рейну на своих крутых гребнях и она, в такт неумолчному грому, звучавшему в ее ушах, радостно вскрикивала подаваясь всем телом навстречу мужским рукам.

– Малышка моя, я тебя люблю! – еще Больше возбуждаясь от собственной нежности, шептал Виктор. Свободной рукой он еще шире раздвинул ей ноги, одновременно продолжая ласкать ее другой.

– Расслабься, так тебе будет легче!

Рейна тяжело дышала и вскрикивала, вся отдавшись блаженству, охватившему ее. Боясь, что он остановится и желая еще более острого наслаждения она, словно в забытьи, молила его прерывающимся голосом:

– Еще… о… еще!..

И тогда Виктор извлек пальцы из ее распаленного лона и осторожно ввел внутрь свой напряженный член. Замерев на мгновение, он подался вперед на нее и в нее… Девушка вскрикнула от сладкой боли. Словно издалека до Рейны донесся голос мужа:

– Тебе больно, малышка? Может быть, мне остановиться?

– Нет!.. О нет!.. – вскрикнула она. – Пожалуйста, продолжай!

И Виктор вновь погрузился в нее, уже смелее, дрожа от возбуждения, с радостью ощущая, как легко и свободно движется в ней его плоть и как ее лоно охватывает его мягким кольцом.

Наконец они стали одним целым, и боже! Как это было прекрасно!

– Как ты себя чувствуешь, родная? – прошептал он.

Ей было еще немного больно, но нараставшее, острое блаженство от движений тугого, эластичного мужского члена в ней и ощущение полного слияния с мужем, заставляли померкнуть всякую боль. Исчезли все страхи, все сомнения, остались только он и она. Рейна впервые ощущала такую полноту бытия, такой ослепительный экстаз.

– Я чувствую себя твоей женой! – сквозь слезы прошептала она, жадно раскрытыми губами ища его губы. Ее слова, этот беспомощно открытый, словно клювик птенца, рот и гортанные вскрики все сильнее распаляли мужчину. Он испытывал сейчас такую нежность к ней, что даже сердце заболело. И тогда, боясь причинить ей боль, он начал двигаться в ней осторожнее и в то же время стремительней. И от этого упоительного ритма они стали возноситься туда, где сверкали яркие, летние звезды и шел звездный дождь осыпая их золотыми брызгами. Своим поцелуем Виктор заглушил последний пронзительный стон Рейны, и в тот же миг он почувствовал, как сладкая судорога стянула ее трепещущее тело. А потом, догоняя ее, он взорвался сам. Их движения становились медленнее и, наконец, они замерли, крепко обнявшись и не желая покидать друг друга.

Сердце еще гулко стучало у него в груди, когда Виктор лег рядом с Рейной и нежно обнял ее. Потом он кончиками пальцев вытер слезы, стекавшие по щекам, | любимой женщины, и виновато улыбнувшись, прошептал:

– Прости, что мне пришлось причинить тебе боль…

– А мне не было больно, – ответила она, сладко улыбнувшись, – мне было… прекрасно. Хотя сначала я чуть не закричала от боли, правда.

– Ничего, тебе больше не будет так неприятно. В следующий раз все будет еще лучше, – пообещал Виктор.

– Серьезно?! – жена изумленно посмотрела на него и вдруг удивила спросив. – Послушай, а может, давай тогда еще раз этим займемся?

– Эй-эй, шалунья! – засмеялся он и поцеловал девушку в нос. Твоему телу надо отдохнуть хотя бы минут пять.

Рейна повернулась к мужу, и тот мгновенно почувствовал как от этого бесхитростного движения, его мужская сила начала вновь стремительно возрождаться к жизни.

– А как себя чувствует твое тело, муж мой? Он улыбнулся.

– Мое тело вместе со мной очень радо, что доставило тебе удовольствие…

Она гибко прильнула к нему.

– Знаешь, Виктор, мне это ужасно понравилось. Я даже вспомнила…

Он взял ее ладонь и, целуя ей пальцы, спросил: —… Что же ты вспомнила, Рейна? – Женщина молчала, и только глаза ее блестели. – Скажи мне, родная… – попросил он, пристально глядя ей в лицо. – Прошу тебя, не уходи от меня теперь, после всего, что мы с тобой только что испытали. Что ты вспомнила?

В углах ее глаз появились слезы, и она ответила:

– … Я вспомнила счастье. Я давно его не испытывала, может быть целую жизнь…

– Любимая моя! – растроганно произнес Виктор и поцеловал девушку. – Неужели так долго? Она кивнула.

– Когда еще я была княжной на Луаре, я часто любила собирать цветы на полях, – ее голос дрогнул. – Впервые за много лет ты заставил меня вспомнить это время, Виктор Храбрый. Спасибо тебе за это, муж мой!

Он прижал ее к себе и, поцеловав, ответил:

– Ну что ты, девочка моя! Это я должен быть благодарен тебе за ту радость, которую ты мне подарила, и нет для меня большего счастья, чем знать, что тебе было со мной хорошо.

– Ты знаешь, – прошептала она, – я уже думала, что та счастливая девчонка навеки умерла.

– Нет, Рейна, нет! Ты можешь снова ее встретить, – покачав головой, заверил Виктор жену.

– Ты думаешь? – с надеждой спросила молодая женщина?

– Да, – уверенно сказал он, – мы вместе ее встретим…

Рейна нахмурилась:

– Говоря по правде, я уже и сама иногда не знаю, что значит быть счастливой. – Заморгав она отвернулась, а Виктор, вновь прижав ее к себе, сказал:

– Отныне, все твои беды позади. Я хочу помочь тебе стать счастливой.

Женщина посмотрела ему в лицо.

– Почему?

«ПОТОМУ, ЧТО Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!» – Виктору очень хотелось сказать ей эти слова, но что-то его удержало. Он не мог говорить о любви, опасаясь, что эти чувства могут быть использованы против него. Однако, Рейна была с ним так трогательно откровенна, что пожалуй, он должен быть с ней тоже откровенен и открыт. Виктор сказал:

– Сибил рассказала мне о твоей беде, и я понимаю и разделяю твою скорбь, потому что сам потерял близких.

– Неужели?! А кого? – изумилась Рейна, и муж печально ответил: всех: – мать, отца, сестру…

– А когда это случилось? В твоей другой жизни?

– Да…

– Ты мне должен обязательно об этом рассказать, – решительно сказала женщина.

– Хорошо, любимая, только не сегодня, ладно? Не хочу омрачать ничем нашу радость… Виктор немного помолчал и добавил: – Рейна, как ты думаешь, теперь у нас с тобой появилась надежда на будущее счастье?

Но Рейна, печально взглянув на мужа, ответила:

– Виктор, ты должен понять меня. Я не знала ничего кроме ненависти, смертей и обид.

– Но ты счастлива от того, что я люблю тебя, правда?

– Да.

Он переплел свои пальцы с пальцами Рейны и задумчиво сказал:

– Значит у нас с тобой есть шанс на счастье друг с другом, любимая.

И тогда улыбка осветила ее лицо, и она ответила:

– Может быть и есть…

– А если моя любовь доставляет тебе удовольствие, то я, пожалуй, буду заниматься с тобой любовью хоть и день и ночь напролет, – тихо засмеявшись, пошутил Виктор.

– Пожалуй это будет правильно, – улыбнулась Рейна и, лениво потянувшись обвила руками его за шею. – Вот, сейчас, как раз самое подходящее время!

– Желание моей госпожи Для меня закон! – он притянул к себе жену, и его колено скользнуло между гладких, словно атлас, чуть прохладных бедер женщины, раздвигая их. Это было восхитительное чувство, – проводить ладонью по спине любимой, ощущая гибкую податливость ее тела и нежную шелковистость женской кожи и знать, что нигде пальцы не встретят преграды из одежды. Виктор внезапно испугался, что может показаться Рейне нетерпеливым и этим причинит ей боль; он нежно поцеловал мочку ее уха и шепотом спросил: – Слушай, а может, не будем так торопиться со вторым разом?

– А уж это позволь мне самой решать, дорогой муж, – тут же ответила она и вдруг резко опрокинула его на спину и своими коленями широко раздвинула ему ноги.

– Эй, эй! – нахмурился он, изображая праведный гнев. – Где это ты этому научилась, жена?

В ответ Рейна пожала плечами:

– Может ты думаешь, я никогда не видела, чем занимаются викинги с рабынями на своих пирах…

В следующее мгновение она села на его бедра и уже совсем было собралась оседлать подрагивающую от напряжения мужскую плоть, но Виктор внезапно остановил ее и сказал:

– У нас с тобой все иначе, так ведь? Это не похоть, не желание совокупиться, правда?

Молодая женщина серьезно посмотрела ему в глаза, понимая, что он спрашивает именно о ее отношении к тому, что произошло между ними, а вовсе не о своих чувствах к ней и затем, покачав головой, улыбнулась:

– Нет, муж мой… Это – счастье!..

Наверное, будь у Виктора нервы похуже, он бы разрыдался от радости. Но вместо этого, он просто привлек Рейну к себе за плечи и горячо и нежно поцеловал. И снова его руки жадно и нетерпеливо шарили по обнаженному прекрасному телу жены, и они вдвоем пили волшебный пьянящий напиток, имя которому – любовь. Остальное Виктор наблюдал словно в полузабытьи. Рейна, оторвавшись от его губ выпрямилась на нем, затем, схватив изнемогающий от желания мужской член, направила его к заветной гавани и медленно опустилась на него. Виктор сцепил зубы и замер. Казалось, бесконечная теплая нежность опустилась на него, и сердце рванулось у него из груди ей навстречу. Ему стоило огромного труда, чтобы сдержаться, не схватить ее грубо за талию так, как это часто делали все викинги, удовлетворяя в первую очередь свою похоть, свое желание. Нет, Виктор положил свои горячие широкие ладони на бедра девушки и стал слегка помогать ее движениям. Однако Рейна, видимо, ничего этого уже не замечала. Она не останавливаясь ни на мгновение, начала свое скольжение вверх по этому волшебному нефритовому стволу, и дойдя до его раскаленной вершины, вновь опустилась вниз, затем еще раз, еще…

– Осторожнее, девочка, – прошептал Виктор, стараясь удержать ее трепещущее тело, – не порань себя, не торопись… Мы вдвоем, и я люблю тебя!

Рейна легла на мужа, уткнулась лицом ему в плечо и, все так же покачиваясь, словно повторяя его движения, простонала.

– Я сама не знаю, что делаю, и что делать…

– Глупенькая, – нежно выдохнул он, – все ты делаешь как надо. Расслабься, моя маленькая всадница, и наслаждайся.

И тогда она, уже не боясь показаться мужчине неумелой и смешной, опять выпрямилась и, застонав от наслаждения, пустилась вскачь по дороге, уносящей прямо к небесам, чтобы там обрести блаженство и покой…

– Рейна!.. Рейна!.. – задыхаясь, звал ее Виктор, устремляясь за ней вслед, но девушка ему не ответила, и только ее громкие гортанные вскрики смешивались с частым дыханием мужа. И когда, наконец, она достигла наивысшей точки своего восхождения, и весь мир взорвался вокруг нее, Виктор догнал ее на этой сияющей вершине, и они вместе низверглись в сверкающую мириадами огней пропасть и поплыли среди лепета весенних листьев на тонких парусах из золотого солнечного света…

На другом берегу фьорда в своем тереме Вольфгард яростно насиловал рабыню. Он набросился на нее сразу, как только та явилась в его опочивальню и, утолив первое желание, теперь сидел на кровати и смотрел на женщину, стоящую перед ним с опущенной головой в разорванном на груди платье. Ее покорность раздражала викинга. Его вообще раздражало что женщины в его присутствии только дрожали от страха и, когда он раздвигал им ноги и утолял свою страсть, жалобно всхлипывали или, вообще, лежали молча. Даже его жена, много лет удовлетворяя его, не проявляла никакого удовольствия. Иногда Вольфгарду, вообще, приходило в голову, что точно так же он мог бы себя удовлетворить и без женщины, просто своей рукой. По крайней мере, тогда не оставалось бы ужасного чувства собственного бессилия. Правда, мысль о собственном удовлетворении вызывала еще большее отвращение. Вообще-то ему нравилось чувствовать под собой дрожащее женское тело, нравилось заставлять женщин рыдать и стонать от боли. В эти минуты он значительно быстрее и полнее получал удовольствие. Вольфгард прищурился, глядя на стоящую перед ним в покорном ожидании, рабыню, которой было не Больше двадцати весен. А затем широко расставил свои ноги и приказал:

– Раздевайся и становись на колени!

Девушка в ужасе затрепетала.

– Пожалуйста, хозяин, не заставляй меня… Не надо больше…

– Быстро раздевайся, тварь, или я перережу тебе глотку! – взревел Вольфгард.

Девушка дрожащими руками быстро стянула через голову платье и медленно опустилась на колени, глядя на хозяина как побитая собачонка. Расширившимися от страха глазами она смотрела, как викинг снимает штаны. Он зашел ей за спину и, схватив девушку за волосы, наклонил рывком вперед. Вольфгард на мгновение остановился, наслаждаясь видом покорно ожидающей рабыни, и вдруг дверь в его покои отворилась, и на пороге появился Эгил. Вслед за ним в комнату, словно тень, проскользнул еще какой-то человек.

– Ярл! – произнес дружинник. – Пришел твой соглядатай, из лагеря Виктора Храброго.

– Проклятье! Парень у тебя что, совсем нет соображения, когда приходить к своему ярлу! – заорал Вольфгард, стоя без штанов. Эгил чуть не подавился от страха, однако, из комнаты не вышел.

– Прости, великий ярл, но у твоего человека важные известия!

Вольфгард нахмурился, натянул штаны и сердито приказал рабыне:

– Пошла вон! Быстро!

Ему не пришлось повторять свой приказ дважды. Рабыню как ветром сдуло. Затем ярл посмотрел на смутную фигуру соглядатая и кивнул:

– Ну, что у тебя за новости?

– Твоя приемная дочь стала женой Виктора Храброго, – приглушенным голосом произнес человек.

С искаженным от бешенства лицом, Вольфгард потряс кулаком.

– Ах, она дрянь! Я своими руками задушу предательницу!

– Ярл, – продолжал соглядатай, – она согласилась стать женой конунга, чтобы спасти жизнь твоему сыну и его оруженосцу.

Издав яростный вопль, Вольфгард метнулся к таинственному гостю.

– Это еще что такое? При чем тут мой сын?

– Люди Виктора захватили Рагара и Гаральда; их уже собирались пытать и убить, когда вмешалась твоя дочь. Она предложила Виктору сделку: он освобождает пленников, а она выходит за него замуж.

– Что с моим сыном, глупец? – нетерпеливо прорычал Вольфгард.

– Я думаю, что его скоро освободят!

– Это все?!

– Да!

Все еще хмурясь, Вольфгард помолчал, затем кивнул Эгилу.

– Заплати, ему и проследи, чтобы он вернулся на тот берег фьорда невредимым!

– Слушаюсь, великий ярл.

Когда поздние посетители уже повернулись к двери, Вольфгард внезапно окликнул их.

– Эй, постой-ка!

Мужчины остановились..

– Что невеста счастлива? – презрительно скривившись, спросил он.

– Я не знаю, – растерявшись, ответил соглядатай.

– Возвращайся назад, узнай это, а потом доложишь мне! – приказал Вольфгард. Человек поклонился:

– Слушаю, ярл!

После их ухода Вольфгард уселся на свое ложе и мрачно уставился на огонь в очаге.

«Этот его безмозглый сын! Из-за мальчишеской глупости угодить прямо в лапы Виктору Храброму! Позор! Позор на весь его род! А тут еще Рейна стала женой конунга! Эту маленькую негодяйку давно следовало растерзать! Дрянь какая! Неважно почему она вышла замуж за Виктора! Главное, чтоб она никогда не родила от него сына! А если все-таки родит ему придется либо нарушить свой договор с Виктором, либо прекратить войну! Но и в том, и в другом случае он потеряет уважение, а, значит, и власть над своими людьми. Проклятая маленькая ведьма! От этих баб одни неприятности!»

На востоке уже занималась заря, когда Вольфгард, наконец, составил план, как он накажет Рейну. Лучше всего было бы заставить ее страдать из-за предательства своего отца! Однако, Вольфгард еще сильнее желал ее смерти. Уже засыпая, викинг подумал, что было бы неплохо позвать ту рабыню. Но сейчас он был так зол, что пожалуй мог избить ее до смерти. А это плохо! Рабы выполняют множество полезных дел, а он слишком рачительный хозяин, чтобы разорять собственное хозяйство.

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ

Виктор проснулся на рассвете, посмотрел на спящую рядом жену. Она казалась ему прекрасной, как ангел. Ее теплое тело доверчиво прижималось к нему. Облако золотых волос, словно дымка, обрамляло ее лицо. Он и сейчас не мог спокойно вспоминать о радости, которую доставила она ему этой ночью, отдавая себя с такой страстью и нежностью. Может быть, она еще не совсем доверяет ему. Может и не любит так, как бы хотелось. Но это со временем придет. А сейчас он был счастлив от того, что она рядом, что он может любить ее и строить вместе с ней свое будущее. Ребенок, который у них родится, сблизит их окончательно, свяжет воедино их судьбы прочными, неразрывными узами.

Закрыв глаза Виктор представил себе на мгновение Рейну, сидящую на кровати с ребенком у груди. Сердце его сжалось от счастья. Когда он вновь посмотрел на жену, увидел, что она уже не спит и удивленно глядит на него, словно его мысли разбудили ее.

– С добрым утром, жена моя!

Он потянулся к ней, чтобы поцеловать, и вдруг замер, заметив в ее глазах неуверенность. Он почти явственно ощутил, как Рейна вспоминает прошедшую ночь, боясь, что при дневном свете все будет не так, как при свете звезд. Но после всего, что было между ними этой ночью, даже сама мысль о возможности ее потерять, была для Виктора невыносима.

– Не надо, – прошептал он и прикоснулся к кончику ее носа.

– Чего не надо? – спросила она растерянно. Он провел ладонью по ее обнаженной спине:

– Не уходи от меня опять, Рейна! Или клянусь – я буду целовать тебя до тех пор, пока не увижу, что все сомнения и страхи исчезли из твоих глаз!

Рейна тихонько ойкнула. И тогда Виктор, не в силах больше сдерживаться, потянулся к ней и прильнул к ее губам, с радостью чувствуя, что жена отвечает ему страстно и самозабвенно. Застонав от наслаждения, он крепче прижал ее к себе. Его ладонь скользнула по горячему бедру женщины. Он хотел, чтобы все их проблемы сейчас исчезли. И это будет прекрасное начал дня, который он впервые проведет с любимой женщиной. Ноги Рейны медленно разомкнулись…

Внезапно послышалось веселое тявканье, и в дверь вскочили волки Виктора всей троицей запрыгнули в кровать и принялись облизывать свою новую хозяйку и ее мужа.

– Эй, ребята! Вы плохо воспитаны! Это не для тебя Хати, – возмущенно воскликнул Виктор, спихивая волчицу, бесцеремонно улегшуюся ему на живот. Рейна захихикала, отбиваясь от Тора, который старательно облизывал ей лицо.

– По-моему, зверюшки просто хотят защитить меня от ненасытного мужа!

– Тебя защитить!? – заворчал Виктор. – Да это меня надо от тебя защищать! Кто, интересно, столько раз пытался меня погубить?!

С деланной серьезностью, она спросила:

– О, господин мой, не погубила ли я тебя этой ночью?

– Ого, еще как!

Он поцеловал жену в губы:

– Слушай, а почему бы нам не отправиться сегодня на пикник?

– Пикник? А что это такое?

– А… ну, мы возьмем немного еды, меда и весь день проведем, собирая цветы где-нибудь в тундре.

Рейна заинтересовалась и растерялась одновременно.

– А зачем их собирать?

Он улыбнулся, затем шутливо сделал вид, будто хочет поласкать ей грудь, и ответил:

– Чтобы наслаждаться друг другом, дорогая. Она восторженно взвизгнула, а затем озабоченно посмотрела на него:

– А волки с нами тоже пойдут? Виктор внутренне насторожился, мягко столкнул Хати прочь и попытался встать.

– Думаю, их следует оставить дома, – ответил он, подмигнув Рейне. – Видишь ли, я сегодня – молодой муж, и в моем положении нужно время от времени амурничать с женой. И чем чаще, тем лучше.

Когда Виктор поднялся и начал одеваться, Рейна не могла отвести глаз от его обнаженного прекрасного тела. Она восхищенно смотрела на его широкие, сильные плечи, стройную, мускулистую спину, твердые ягодицы, узкие бедра, стройные, длинные ноги, покрытые золотистыми волосками.

Прошедшей ночью она чуть не умерла от наслаждения, когда этот мощный торс прижимался к ее груди. Это было так мучительно-приятно чувствовать себя во власти его рук. Ее щеки разгорелись от воспоминания о том, как он двигался внутри нее. Конечно, она вела себя с ним совершенно непозволительно, однако, в глубине души Рейна чувствовала радость при мысли о том, что отныне этот сильный, прекрасный мужчина принадлежит ей, и она его жена. Хотя с другой стороны, прошедшая ночь не до конца излечила ее страхи. И Рейна все еще не могла до конца понять почему Виктор женился на ней. Она все еще опасалась, что он просто использовал ее для прекращения войны с Вольфгардом. Как же она сама-то забыла о своей клятве – не позволять ни одному мужчине приобретать над ней власти. И все же, когда Виктор прикасался к ней, в душе у нее все переворачивалось. И она с готовностью сдавалась ему в плен. Ее гордость ничего не стоила по сравнению с его страстью и теми чувствами, которые он в ней пробуждал. Рейна увидела как Виктор наклонился за рубахой, которую он ночью сбросил прямо на пол. И в следующее мгновение она вспомнила, как его сильные ладони сжимали ее бедра, и от этого воспоминания женщина тихонько застонала. До того захотелось ей вновь почувствовать его тело, почувствовать, как его ноги раздвигают ей бедра и как он легко и уверенно входит в нее. Кажется Виктор сказал, что хотел бы «амурничать» с ней. Рейна не знала, что означает это странное слово, но сейчас была твердо уверена – ей хочется, чтобы он скорее начал это делать. И это нетерпение напугало ее так же сильно, как и взволновало. Увидев, как он с трудом натягивает штаны на свои восставшие мужские прелести, Рейна хмыкнула.

– Помощь не нужна? О, мой господин? – с вкрадчивой усмешкой спросила она.

Виктор улыбнулся в ответ. Жена лежала наблюдая за ним, раскрывшись до пояса и в этой своей прелестной позе выглядела удивительно сексуально. Вид у нее, такой непричесанный, первобытный, в окружении волков и звериных шкур, возбуждал и пьянил сильнее вина. Он внезапно захотел схватить ее, обрушить на нее целый водопад ласк. Единственное, что его останавливало – это ее соседство с тремя девяностофунтовыми серыми чудовищами. Он хрипло произнес:

– Давай одевайся и пошли отсюда, а то я накинусь на тебя прямо сейчас!

Виктор оделся и, пока его жена нежилась в постели, и пошел проверить, как обстоит дело с завтраком. Зайдя в поварню, он поставил на серебряный поднос две миски с овсяной кашей, и кувшин пахты.

Вернувшись с завтраком в опочивальню, он застал Рейну сидящей на кровати и уже одетой в длинное тонкое платье из шерсти и мягкие кожаные ботинки. Виктор сел рядом с женой, поставил поднос на кровать. Женщина выпила пахты и вдруг обеспокоенно спросила:

– А где Рагар и Гаральд? Что с ними? Они поедут | домой?

– Я предложил им отправиться сегодня и даже хотел дать охрану, но твой брат сказал, что они побудут немного еще здесь, чтобы быть уверенным, что с тобой все в порядке.

Рейна нахмурилась, и Виктор понял, что она вновь вспомнила обо всех тех малоприятных обстоятельствах, которые сопутствовали их свадьбе.

Рейна посмотрела на него и предложила:

– Давай, Рагар и Гаральд поедут вместе с нами на этот, как его, пикник!

От досады Виктор чуть не плюнул:

– Ты что, правда, хочешь, чтобы они с нами поехали?!

На лице Рейны появилось упрямое выражение.

– Я должна быть уверена, что пока нас не будет им никто не причинит вреда.

– Да нет же, Рейна, об этом не может быть и речи! – решительно ответил Виктор. – Ничего с ними не случится, не беспокойся. Я попросил присмотреть за ними, пока нас не будет. А вечером мы с тобой пригласим их на праздничный обед. – Виктор посмотрел на женщину и улыбнулся: – Ну что, теперь все в порядке?

– Да, – улыбнулась она ему в ответ. Спустя несколько минут они уже выезжали из поселка: Виктор верхом на Слейпнире, а Рейна на черном пони.

Утро было прохладное, с моря тянул легкий, свежий ветерок, ярко светило солнце. Увидев, что жена ерзает в седле, Виктор усмехнулся:

– Ну что, болят старые раны?

– Да иди ты, – беззлобно ругнулась Рейна.

– Не волнуйся – далеко мы не поедем.

Они отправились в горы, проехали мимо Пелагиуса, однако, тот даже не взглянул на них, когда наездники поприветствовали его. Монах прошел мимо, что-то бормоча себе под нос и крестясь. Отъехав немного, Виктор насмешливо кивнул в его сторону и посмотрел на Рейну. Она засмеялась:

– Не обращай внимания на него.

– Да я знаю. Он хочет найти состояние блаженства. Они выехали на большой луг. Виктор расстелил широкое шерстяное одеяло, расставил на нем еду: мед, ягоды, орехи, положил нарезанный хлеб, сыр и он испытывал благодарность к природе за этот мирный пейзаж вокруг, за состояние покоя, когда они впервые находились вместе, не злясь друг на друга, а, напротив, чувствуя нежность и счастье.

Рейна чувствовала то же самое. Никогда раньше ни один мужчина не подавал ей еду из своих рук. Она все еще боялась полностью доверить себя Виктору, опасаясь, что он попытается поработить ее, как сделал Вольфгард с матерью. И все же муж был для нее загадкой. Сильный и такой нежный, страстный и в то же время сдержанный. Рейна очень хотела лучше узнать его. Намеки на его другую жизнь интриговали ее. Может быть, именно в другой жизни он приобрел все свои необычные качества, которые так привлекают ее. Ему очевидно, был известен другой мир, тот, о котором она мечтала узнать и с которым могла познакомиться только благодаря Виктору. Где, например, ее муж узнал об этом замечательном обычае – «пикнике». И почему во время венчания вчера вечером он ей одел на запястье браслет, а на палец – кольцо с квадратным янтарным камнем. Рейна хотела спросить Виктора об этих странных ритуалах, но как-то совсем забыла, потеряв голову от его поцелуев. Она улыбнулась от удовольствия, глядя на то, как солнечный свет играет в янтаре. Взглянув как Виктор, откинув назад голову, пьет мед из рога, Рейна спросила:

– Послушай, а почему ты подарил мне кольцо на палец и браслет на руку вчера?

Оторвавшись от рога, Виктор вытер губы и ответил:

– Дарить кольцо – это традиция в другом мире, откуда я пришел. Его называют обручальным и жених одевает кольцо на палец невесте в знак вечного союза. А что касается браслета, – тут Виктор подмигнул жене, – так браслет твой, любовь моя, с самого начала.

– Да, но ведь ты же его у меня отобрал?! Виктор ухмыльнулся.

– Это неважно! Главное, что он вернулся к своей хозяйке. К тому же за него очень удобно хвататься, когда ты попытаешься улизнуть из моей постели.

Молодая женщина вздернула подбородок, отхлебнула меду и спросила:

– Ты, викинг, думаешь, что я попытаюсь сбежать?

– Тебе это не удастся, даже если попробуешь.

И он наклонился и приник к ее хмельным губам. Через некоторое время, когда голова Рейна перестала кружиться, она тихо попросила:

– Муж мой, расскажи мне, пожалуйста, о своей другой жизни.

Отбросив прядь волос с ее лба, Виктор с любопытством посмотрел на Рейну.

– О чем тебе рассказать, дорогая?

Она взволнованно потеребила рукав его рубахи.

– Расскажи мне, где ты узнал о таких странных обычаях, вроде обручального кольца, пикника и как нужно амурничать.

Он поцеловал ее. Кончиком языка слизнув капельку меда в уголке ее губ и нежно улыбнулся.

– Неужели в это время люди не ухаживают за своими любимыми, Рейна? Она дернула плечом.

– Ты же знаешь, что я не такая опытная, как ты, и знаю я намного меньше тебя. Однако, я думаю, что мы здесь не ухаживаем за любимыми. Влюбленные у нас только совокупляются.

– Надо же, какая жалость!

Еще более настойчиво Рейна потребовала:

– Расскажи мне, пожалуйста, откуда ты пришел в мой мир или где ты жил, когда тебя проводили в Валгаллу Немного помолчав, она добавила: – Знаешь, я ведь видела тебя мертвым.

– Видела каким?

– В тот день, когда ты умер, я тайно наблюдала за тем, как твои воины провожали тебя в Валгаллу. А потом… я вдруг обнаружила, что ты, оказывается, воскрес из мертвых. Я чуть с ума не сошла.

– Я был убежден, что ты знаешь о моем возвращении из Валгаллы! – воскликнул Виктор с улыбкой. – Выходит ты даже тогда следила за мной?

Однако, вместо ответа Рейна перебила его:

– Значит, ты жил своей другой жизнью вдали от нас, до возвращения сюда? Он кивнул.

– Но как же ты так быстро сумел оттуда возвратиться?

Виктор на мгновение задумался.

– Видишь ли, Рейна, я тут многого и сам не могу объяснить. Я просто знаю, что это произошло, и все.

– А куда ты попал после Валгаллы? – продолжала настаивать Рейна.

И снова задумался Виктор. Прежде чем ответить на этот в общем-то простой вопрос следовало решить, сможет ли его жена понять и принять то, что она так хочет услышать, и о чем из своей жизни он может ей рассказать.

– Я был в мире будущего, – наконец, ответил он.

– Будущего! – воскликнула Рейна. – Я никогда о таком не слышала! Это, что – десятый мир?

– В каком смысле десятый? – удивился Виктор.

– Ну, у викингов же девять миров, – объяснила Рейна, – Мидгард – где живут все люди; Йотунхейм – страна великанов и злых духов, и обитель добрых богов ванов[16]. Ванахейм, – в честь которой мы и назвали наш остров. Есть еще Хель – царство мертвых, Валгалла – жилище павших героев, где ты уже побывал, ну еще несколько миров. – Закончив старательно перечисление молодая женщина лукаво улыбнулась мужу. – Вот, а еще, похоже есть мир будущего… страна Будущего.

– Страна Будущего… – повторил он, – да, пожалуй что и так.

– Ну, расскажи мне о ней, об этой стране Будущего! Это там ты научился так странно разговаривать?

– Да, но я не совсем… – Виктор немного растерянно улыбнулся, – Рейна, мир, в котором я жил той, другой жизнью… Тебе возможно будет трудно его понять.

Она обиженно нахмурилась и с легкой угрозой в голосе спросила:

– Ты что, считаешь меня дурой?

– О, нет, нет! Просто это…

– Ну так расскажи мне об этом мире. Я пойму! – Рейна снова потеребила мужа за рукав.

У нее был такой возбужденный вид, глаза горели таким нетерпением, что Виктор не смог удержаться от улыбки и подумал, что, может быть, она и, вправду, поймет то, о чем он будет ей рассказывать. И глубоко вздохнув, он начал свой рассказ:

– Мир, в котором я жил, не похож на этот. Там много такого, что покажется тебе сказкой. Ну, вот, например, дома там строят из стекла стали и бетона…

– Погоди, а что это «бетон», – прервала его жена, но он тут же погрозил ей пальцем:

– Ага, кто-то говорил, что все поймет! Она виновато посмотрела на него, и Виктор махнул рукой.

– Ну хорошо. Попробую объяснить.

Терпеливо и очень медленно он начал рассказывать о том, как изготавливается стекло и бетон, а чтобы Рейна лучше поняла, сравнил бетон с камнями и строительным раствором, которые иногда использовались викингами для отдельных построек.

Казалось, что от всего услышанного, ее любопытство только разгорелось.

– Еще, рассказывай еще! – требовала она, поминутно теребя его за рукав.

Виктор, добродушно посмеиваясь, подчинился.

– Будущее – это время удивительных изобретений. Огромное множество машин, ну, это такие… механические приспособления, помогают жить людям и делают за них все, что угодно – стирают одежду, думают, считают и даже помогают людям летать по воздуху.

Рейна, казалось, поразилась до глубины души:

– Ты говоришь, железные механизмы могут летать, словно птицы?!

– Да, и люди в них летают по небу…

Женщина затихла, представив себе кошмарную картину, как по небу летит огромная железная птица, несущая в когтях и клюве маленьких перепуганных людей. Передернув плечами, она сказала:

– Бр-р-р, мне кажется странно летать по небу, да еще таким образом. Это наверное, очень опасно!

– Да, иногда… – Виктор нахмурился; сердце его сжалось от печального воспоминания. И это не ускользнуло от Рейны, она встревоженно посмотрела на мужчину и спросила:

– О чем ты подумал, муж мой? Что-то плохое, да?

Он кивнул:

– Так погибла моя семья. Они летели на самолете…

– А что такое «самолет»? – сразу перебила его жена, но тут же, видимо, догадавшись, щелкнула пальцами и сказала.

– А, понимаю! Ты говоришь об этой железной птице. Она что, сбросила их да?

Виктор не смог удержаться от улыбки. Бесхитростный, но полный сочувствия к нему комментарий Рейны делал даже такое трагическое воспоминание менее печальным. Он кивнул.

– Да, в каком-то смысле. Эта «птица» сбросила их. Самолет потерял управление и врезался в гору, а в нем в этот момент были мои отец, мать и сестра.

– И они все погибли? – охнула Рейна.

– Да… все, – он взял ее за руку и, легонько пожав ее пальцы, добавил. – Поэтому я и сказал тебе ночью, что мне знакома горечь утрат, подобной твоей.

Внезапно она почувствовала, как что-то защипало у нее в глазах, словно горе, которое пришлось пережить ее мужу, странным образом, стало и ее горем, напомнив ей то, что когда-то пережила она сама.

– Это было так давно, – проговорила она. – Мне было всего года три, но до сих пор больно об этом вспоминать.

– Да, я понимаю, дорогая.

– А когда ты потерял свою семью в этой стране Будущего?

Он улыбнулся:

– Это произойдет лет через тысячу после сегодняшнего дня.

– Честно?! – вскрикнула молодая женщина.

– Честно.

– О, нет! – она беспомощно откинулась назад, а затем молитвенно сложив руки на груди, взмолилась. – Ну расскажи мне еще, пожалуйста!

И уступая ее настойчивому требованию, Виктор продолжил свой рассказ. Вкратце рассказав о том, что случилось, вернее случится с человечеством в следующие столетия. Он описал появление машин, новых человеческих идеалов. Виктор рассказал о новых медицинских открытиях, с помощью которых будут побеждены многие болезни.

Она слушала его часто перебивая, пытаясь выяснить значение многих непонятных слов. Но что особенно поразило Виктора – это то, с какой готовностью его жена верила в удивительные рассказы. Впрочем, в этом как раз и не было ничего странного. Ведь Рейна, как и все люди средневековья, была глубоко верующим человеком и не сомневалась в том, что существуют и великаны, и тролли, и эльфы, и феи, и из морских пучин поднимаются страшные чудовища. Поэтому все его рассказы были для Рейны не более неправдоподобными, чем те саги и мифы, которые окружали любого викинга с детства.

Они говорили уже очень долго. Но Виктор предусмотрительно не обо всем рассказывал сейчас Рейне. Так, например, он не говорил ей о страшном оружии, созданном людьми будущего. Он умолчал о войнах и возможности ядерного кошмара.

Рейна была страшно заинтересована. С горящими от восторга глазами, положив подбородок на руки, она с восторгом представляла себе картины того, как будут жить люди через многие сотни лет.

Когда Виктор замолчал, она подняла на него свой горящий взор и посмотрела на него как-то по-особому, словно видела в первый раз. И вдруг робко спросила:

– И там, в этом мире, ты любил меня, Виктор?

– Да!

– Ты так и говорил мне тогда в бане. Он улыбнулся.

– Я не забыл об этом, дорогая. На ее лице появилось нетерпение.

– Но если ты любил меня в стране Будущего, почему же я об этом не помню.

Он мягко предположил, желая успокоить ее:

– Может быть, потому что, ты еще не прожила эту жизнь.

Рейна нахмурилась, обдумывая его слова.

– От всего этого голова кругом идет! И как меня там звали? или будут звать?

– Моника.

– А какая она, эта Моника? Он улыбнулся:

– Очень независимая.

– А что значит – «независимая»? Виктор усмехнулся; ему ужасно нравилась непосредственность и какая-то наивность вопросов Рейны.

– Ну это значит, что ты будешь очень привязана к своей карьере киноактрисы.

– Подожди, а что такое «карьера», а киноактриса – что такое?

И снова ему пришлось объяснять жене, что означает слово «киноактриса» и, вообще, что такое кино. Наконец, когда он сравнил кинофильмы с движущимися картинками, Рейна, кажется, более-менее поняла сам принцип и разочарованно протянула:

– А-а, так это что-то вроде бродячих лицедеев. И неужели я любила эти бегущие картинки больше чем тебя?

Виктор посчитал, что необходимо оправдать Монику.

– Ну, ты ведь хотела быть звездой!

Рейна подняла глаза к небу и недоуменно спросила:

– Какой звездой?

Он подавил улыбку, чтобы ненароком не обидеть ее:

– Нет, дорогая, это не совсем то, о чем ты подумала. В этом мире это значит – быть знаменитой, так что тебя будут узнавать все люди и будут восхищаться тобой и твоим талантом.

Рейна, видимо, не совсем поняла, как это прославиться лицедейством – это же не воинские подвиги, – и поэтому решила сменить тему. Она спросила о более важном для нее:

– И значит, ты любил меня? Виктор посмотрел ей прямо в глаза.

– Очень! Больше жизни!

Рейна покраснела от удовольствия.

– Тогда почему же ты покинул меня там, в стране Будущего?

Он печально улыбнулся:

– Это ты, девочка, порвала со мной!

– Что значит «порвала»?

– Ты прекратила наши отношения, потому что не хотела выходить за меня замуж и не хотела, чтобы у нас были дети.

Она нахмурилась, и внезапно на ее лице появилось выражение непреклонности:

– Знаешь, – сказала она, – я не очень-то, наверное, отличаюсь от той будущей женщины.

Виктор почувствовал, как болезненно сжалось у него сердце. Он протянул к ней руку, обнял и сказал задыхаясь:

– О, не гони меня сейчас, после того как мы были с тобой так близки!

Виктор потянулся к жене, чтобы поцеловать ее, однако, Рейна отстранилась от него и, уперевшись руками в его широкую грудь, задала еще один вопрос:

– А как ты оказался здесь?

Он застонал от отчаяния. Действительно, было бы проще сразиться с целой сотней викингов, чем ответить на все вопросы этой маленькой требовательной женщины. Особенно в эту минуту, когда ему так сильно хочется ее.

– Ты хочешь знать, как я попал к вам через тысячу лет?

– Да! Я видела как тебя провожали в Валгаллу. Но не видела, как ты возвратился.

– Видишь ли, все это здорово похоже на сказку, – как-то застенчиво улыбнувшись сказал Виктор. – Там, в будущем, я тоже был актером и в одном кино играл роль викинга по имени Айвар Непобедимый.

– О, нет! – воскликнула Рейна.

– Да! А ты, то есть Моника, играла роль моей преданной жены.

Рейна хихикнула, потрясенная и изумленная одновременно.

– Картина заканчивалась сценой, в которой хоронили погибшего Айвара, В горящей ладье отправляли в Валгаллу совсем так, как здесь Виктора Храброго. Как бы то ни было, меня положили в горящую ладью, я закрыл глаза и, кажется, заснул. А когда открыл глаза – был уже в Ванахейме. И был уже Виктором Храбрым.

У Рейны от удивления открылся рот.

– Ты вернулся сюда в пламени, чтобы стать снова самим собой?!

– Да! – он нахмурился. – Хотя я и не помню, чтобы раньше был Виктором.

– Наверное, ты потерял свою память в Валгалле или там, в стране Будущего.

– Возможно. Но с другой стороны, может быть, я никогда и не был Виктором и просто был послан сюда на его место.

Он пристально посмотрел на нее.

– Послан за тем, чтобы объединить наши народы?

– Чтобы объединиться с тобой, Рейна!

От этих слов ее лицо посветлело, но, вместе с тем, в глазах появилась неуверенность, какая-то трепетная беззащитность. Виктор понял, что сейчас они стали близки друг другу как никогда. Он обнял Рейну и нежно поцеловал ее. Он целовал ее щеки, губы, шею, волосы. Ее руки обвились вокруг его плеч. Она теснее прижалась к нему.

Внезапно Виктор почувствовал, как его щеки коснулся чей-то мокрый, холодный нос. Он резко повернул голову и увидел, как от них отскочила маленькая Полярная лисичка, напуганная его резким движением. Зверек остановился и с любопытством посмотрел на людей. Виктор улыбнулся. Животное было удивительно забавным, добродушным. На его острой, умной мордочке весело поблескивали большие янтарно-желтые глаза. Рейна в ужасе оттолкнула мужа, села и испуганно замахала рукой лисе.

– Уходи, уходи сейчас же!

Животное растерянно посмотрело на Рейну, не понимая, чего это подруга гонит ее прочь. Лисица несколько раз громко и протестующе тявкнула. Виктора поразило поведение жены, и он недоумевая, воскликнул:

– Рейна, что ты делаешь? Зачем ты ее прогоняешь? Неужели ты думаешь что я захочу убить лису себе на закуску?

То, что произошло потом, напомнило Виктору времена его первых встреч с валькирией, потому что он через мгновение уже лежал на спине лицом вверх, а Рейна, прижав коленом его к земле, стремительно выхватив кинжал, поднесла его к горлу мужа.

– Попробуй только пальцем ее тронуть, викинг! – воскликнула она, – и я перережу тебе горло!

Виктор изумленно присвистнул, не понимая в чем дело, и воскликнул:

– Господи, Рейна, на кой черт мне нужно убивать твою лису?!

От его слов она судорожно вздохнула и отшатнулась смертельно побледнев, выронила оружие из рук. Теперь Виктор увидел ее новой: – смущенной и пристыженной. Она уже жалела о своей грубости, готова была извиниться, как вдруг внезапно вспомнила, что Виктор почему-то назвал лису ее лисой.

– Так ты что, знал, что это моя лиса? – потрясенно спросила она.

Виктор сел, потирая шею и чувствуя облегчение от того, что остался жив. Он протянул руку, чтобы погладить зверька, и только тогда ответил:

– Ну конечно! Я тебя видел однажды с ней! Помолчав добавил: – А потом и с Пелагиусом!

– Так ты следил за мной? Довольный он засмеялся.

– А ты за мной не следила? Я, по крайней мере, не пытался убить тебя в это время.

Она виновато потупясь, улыбнулась!

– И все-таки ты видел…? Он погладил ее по бедру.

– Девочка, ты должна меня простить! Просто я очень интересовался тобой.

Она несколько смягчилась, а Виктор, вздохнув спросил:

– Рейна, почему ты подумала, что я убью твою лису?

Она на мгновение заколебалась, но ответила.

– Если бы дружинники Вольфгарда узнали, что у меня есть зверюшка, они бы поняли, что у меня есть слабости. И тогда они убили бы лису, чтобы только досадить мне.

От этого трогательного доверия сердце Виктора сжалось. Он приподнял ее подбородок и, посмотрев в смущенные глаза жены, тихо произнес:

– О, Рейна, как мне жаль, что тебе пришлось столько выстрадать! Тебе, должно быть, очень трудно было среди мужиков в лагере Вольфгарда?!

Ее взор потемнел.

– Еще хуже было моей матери! Честно говоря, я даже испытала радость от ее смерти, так как Вольфгард полностью сломал ее душу! Виктор взял жену за руку.

– Я никогда с тобою так не поступлю, дорогая!

– Разве? – она с вызовом посмотрела на него. – Ведь ты все равно захочешь, чтобы я подчинилась тебе!

– Ни в коем случае! – горячо возразил он. – Я женился на тебе не для того, чтобы сделать тебя своей рабой! Неужели ты этого до сих пор не поняла? Ты можешь быть со мной совершенно свободна! Можешь иметь зверюшек и все, что только захочешь. Ты только доверяй мне и верь!

Неужели он говорит правду!? Глядя на мужа, Рейна боялась поверить и ему и его словам. А он продолжал играть с лисой. Та прямо на глазах у своей хозяйки совершенно бесстыдно жмурилась, подставляя под его ладонь свою голову. Рейна принужденно улыбнулась. «Интересно, может ли вообще, какая-нибудь женщина устоять перед его чарами?»

Взглянув на жену, он заметил ревнивое выражение ее лица и спросил:

– Как ее зовут? Наконец Рейна ответила.

– Фрейя.

Он погладил лису и, легонько хлопнув ее по боку, заметил:

– Знаешь, у нее скоро будут дети.

– Ну да? – Рейна наклонилась к зверьку, тоже погладила пушистый мех и улыбнулась.

– Ты прав… У Фрейи есть друг. Я их иногда видела вместе в горах. Но он никогда не спускается сюда с нею.

– Судя по всему дети у нее появятся уже скоро. Он с гордостью посмотрел на жену.

– Ты очень хорошо за нею ухаживаешь. Наверняка и ты сама будешь прекрасной матерью! Глаза Рейны сверкнули:

– Угу!.. А ты выиграешь свой спор с Вольфгардом! Он с мольбой посмотрел на нее:

– Рейна, ну сколько можно… Разве необходимо все время выяснять причины наших поступков! – Он наклонился к ней и поцеловал ее упрямо сжатые губы.

– Я хочу тебя, дорогая, и еще хочу, чтобы у нас был наш ребенок.

Рейна промолчала, только крепче сжала колени руками.

Он нежно, кончиками пальцев прикоснулся к ее щеке:

– Помнишь прошлой ночью ты говорила, как тебе было хорошо, какой счастливой ты была в детстве. Почему же ты не хочешь, чтобы мы принесли счастье и мир всему Ванахейму?! Пусть и у нас будет малыш, девочка или мальчик – это неважно, и пусть он тоже будет счастлив!

Наконец Рейна ответила Виктору взглядом, доверчивым и страстным.

Как же этот мужчина может убеждать! Давно ли случилось, что она позволила себе погрузиться в прекрасный и радостный мир грез! Всю свою жизнь она жила в ненависти и с жаждой мести. Но этот нежный мужчина заставил вспомнить того невинного ребенка, который был так счастлив на Луаре! И это испугало Рейну, потому что она почувствовала себя уязвимой и слабой. Она не знала как отказаться от своей ненависти, от своих воинских инстинктов, которые были ее защитой против жестокого мира, в котором она жила, и, может быть, от самого Виктора Храброго. Да! Он – само искушение! И он искушает ее, чтобы подчинить своим желаниям. Лучше всего для нее – быть осторожнее со своими чувствами и с сердцем. Рейна с сожалением подумала, что Виктор может обещать ей счастье, но слишком дорогой ценой. Как только она об этом подумала, ее взгляд стал твердым, и она увидела что выражение нежности на лице мужа сменилось печалью.

– Поехали назад! – решительно сказала она. – Я боюсь за Рагара и Геральда, которые остались одни среди твоих воинов.

– И ты боишься за свое сердце, которое ко мне относится добрее, чем ты!

– Возможно, – кивнула она, погладила лисичку и потерлась щекой о мягкий мех животного.

– До свидания, малышка. Мне очень жаль оставлять тебя здесь в таком положении.

– Ну так возьми ее с собой, – предложил Виктор. Рейна изумленно взглянула на мужа.

– А разве ты позволишь?

– Почему бы и нет.

– Но твои волки! Они же ее загрызут!

Виктор засмеялся и шутливо щелкнул Рейну по носу. – Я буду держать их на расстоянии. «А я буду держать на расстоянии тебя и свои чувства», – мысленно добавила Рейна.

ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ

Виктор и Рейна медленно возвращались в поселок. Вслед за ними не спеша трусила лиса Фрейя. И хотя во время пути Рейна часто оборачивалась, хлопала по лошади и всячески пыталась отпугнуть ее, Фрейя продолжала бежать за ними. И женщина была довольна, что это существо не убегает, а еще Рейна была благодарна мужу за то, что он разрешил взять лису к себе. Она с радостью думала о том, что скоро в их тереме возле очага будут возиться несколько крохотных, пушистых комочков. И снова Рейну поразила доброта и нежность мужа, так непохожего на других викингов. Но снова и снова она напоминала себе, что, в действительности, нужно мужу от нее. Если она не будет остерегаться, то он ее покорит. Ее живот разбухнет от его семени, и ребенок, которого она ему родит, поможет Виктору достигнуть своей цели: победы над Вольфгардом. Как только она начинала думать о муже лучше, ее воинственная сущность брала верх. И от этого ей некуда было деться.

Глядя на свою жену, Виктор, с тревогой и нежностью думал об их будущем. У него до сих пор мурашки пробегали по спине, когда он вспоминал, как там на поляне, Рейна поднесла кинжал к его горлу. Как же тяжела была ее жизнь, если в ней скопилось столько ненависти и недоверия. Она никак не хотела довериться ему и боялась, что он любое проявление ее нежности воспримет как слабость. Только сейчас, по пути домой, он осознал, что все еще находится в самом начале пути, который приведет его к сердцу Рейны. И он надеялся, что, может быть, эта история с лисой поможет ему хоть немного сблизиться с Рейной.

Как только они вошли в терем и за ними в дверь скользнула лиса, им навстречу бросились волки. Они сразу же яростно зарычали, пытаясь ухватить клыками Фрейю. Жалобно заскулив, зверек попытался спрятаться за Рейну. Виктор бросился к своим питомцам, стараясь схватить сразу всех троих, и закричал:

– А ну, прекратить, ну вы, зверюги! Назад, я сказал! Разве так встречают гостей?!

В это время Рейна, испугавшись за свою любимицу, схватила на руки дрожащую Фрейю и стала помогать мужу успокаивать волков, которые теперь уже прыгали вокруг нее; скалясь и рыча на лису.

– Гери, сядь! Сядь Хати! Нельзя трогать мою лису! Волки отчаянно рычали, прыгали на Рейну, пытаясь вырвать лису у нее из рук.

– Ну, хватит! – закричал Виктор. Открыв пошире дверь, он начал выгонять волков вон. – А ну, пошли отсюда все! И не возвращайтесь, пока не научитесь хорошим манерам.

Наконец, вся троица была благополучно выставлена за дверь. Виктор с виноватым видом повернулся к жене и погладил Фрейю. Уши зверька по-прежнему были прижаты. Лиса все еще дрожала от страха.

– Мне очень жаль, – извинился Виктор. – Я никак не ожидал такого. Эти остолопы совсем озверели.

– Остолопы? – изумленно переспросила Рейна. Виктор негромко рассмеялся.

– Ну как Фрейя? В порядке? Я бы не знаю, что сделал с этими зверюгами, если бы они тронули Фрейю!

Пощекотав Фрейю за ушами, Рейна улыбнулась:

– По-моему все обошлось! Она только дрожит. Я даже и не думала, что если я принесу ее сюда, то в доме поднимется такой тарарам.

Виктор подмигнул жене:

– Миледи, вы что же еще не знаете, что уже и так поставили и мой терем и весь поселок на уши?

Рейна фыркнула. Вместе с Фрейей Виктор и его жена прошли в трапезную, где уже собрались на ужин Орм, Ролло, Канут и Свен, а также Гаральд и Рагар. Все мужчины с интересом посмотрели на маленькую лису, которую держала на руках Рейна.

– Ха! Что это там у нас, ярл? – приветствовал их Канут. Уж не принес ли ты нам к ужину чего-нибудь вкусненького?

Рейна покрепче прижала к себе Фрейю, а Ролло и Орм громко захохотали. Виктор перевел взгляд на Канута и произнес:

– Мы с женой принесли сюда ее ручную лису, которая отныне будет жить у нас, и вы все будете с этим зверьком хорошо обращаться.

– Да она же не больше мыши! – воскликнул Орм, а потом добавил, – может прекратим ее мучения и сразу сдерем с нее шкуру?

Услышав возмущенный крик жены, Виктор сказал:

– У лисы скоро будут щенки и любой, кто осмелится обидеть это невинное создание, будет иметь дело со мной! Ясно!?

Ролло, Орм и Канут переглянулись, но ничего не сказали. И увидев грозный вид ярла, не решились ему возразить.

Посмотрев с благодарностью на мужа, Рейна прошла на свое место с лисой на руках. На секунду она остановилась возле Рагара, поклонившись и прошептала:

– У вас с Гаральдом все нормально? Рагар улыбнулся и, протянув руку, почесал у Фрейи за ухом.

– Да, у нас все хорошо, сестра моя, хотя нам надоело сидеть взаперти в пастушьем доме.

– Да не беспокойся, мой муж очень добрый, все скоро кончится, – ответила ему Рейна. – Я хочу, чтобы вы оба уехали из этого поселка, пока люди Виктора не потеряли терпения и не причинили вам вреда. Однако, Виктор мне сказал, что вы оба уже сегодня могли бы отбыть домой.

– Мы решили немного побыть здесь, чтобы убедиться, что ты в безопасности. Рейна вздохнула:

– Не беспокойтесь: для меня здесь нет никакой опасности. – Затем она прошла на свое место. Когда все расселись и принялись за еду, Рейна опустила Фрейю вниз, и лиса удивила всех тем, что без всякого страха стала бегать вокруг стола и выпрашивать подачки. Когда она приблизилась к Кануту, викинг собрался было пнуть ее, однако, заметив пристальный взгляд Виктора, счел за лучшее оставить животное в покое. Он отрезал кусок жаркого, и, бросив лисе, пошутил:

– Зверюшка твоей хозяйки хорошо воспитана, ярл. Скажи, а валькирия тоже стала такой смирной после брачной ночи?

Орм и Ролло захохотали, Рейна покрылась пунцовыми пятнами от гнева, а остальные викинги почувствовали себя неловко. Виктор помрачнел:

– Это не твое дело, Канут!

Канут пожал плечами и поднес кубок с медом ко рту. Лиса перебралась к Ролло, и тот погладил ее, а затем посмотрел на Рейну и усмехнулся.

– Послушай ярл, эта леди больше не кусается? Виктор встал из-за стола и грохнул по нему кулаком:

– Прекратите вы, все! Мне надоело слушать ваши насмешки над моей женой! Теперь Рейна – моя жена, княгиня, и я не потерплю оскорблений в ее адрес! Вы должны относиться к ней с уважением!

– А может быть это валькирии надо завоевать наше уважение?

– Она дала клятву на верность нашему народу! – уже спокойнее сказал Виктор. – Никого из вас она больше не оскорбляет, вот и вы должны относиться к ней так же. Клянусь Одином, если кто-то из вас думает иначе, то мы сейчас же выйдем и решим этот вопрос! Раз и навсегда!

Ролло, Орм и Канут молчанием встретили слова Виктора. В эту минуту в его поддержку выступил Свен.

– Ярл говорит правду! Мы должны слушать его и с почетом относиться к княгине!

– Да, – вставил Оттар, – тот, кто оскорбляет жену ярла, оскорбляет его самого. Трое викингов посовещались, наконец Орм заговорил с удививших всех дружелюбием:

– Ярл, ты прав. Ты завоевал наше уважение, когда сумел приручить Рейну и жениться на ней. – Он многозначительно посмотрел на жену конунга и добавил: – Нам и правда следует с большим уважением относиться к женщине, которая родит тебе сына и поможет победить Вольфгарда.

В комнате повисла напряженная тишина. Зная отношение жены к идее рождения сына, Виктор ожидал взрыва, и вдруг в этот самый момент, в трапезную ворвались волки конунга и сразу бросились на лису. В ту же секунду за столом словно взорвался вулкан. С кровожадным воем хищники начали носиться вокруг стола, а лисица тут же вскочила на него и вскоре на пол полетели чашки, кубки, по полу, словно живые запрыгали жареные перепелки и копченые окорока. Сообразив, что ловить добычу нужно там, где она находится, волки сиганули на стол за Фрейей, но лиса, чудом увернувшись от их зубов и разбрасывая в стороны овощи из тарелок, прыгнула на плечо Ролло, а оттуда вниз. Викинг взревел от боли и неожиданности, но это только подстрекнуло серых разбойников, которые бросились за лисой, чуть не сняв скальп с воина.

Жуткая травля сопровождалась проклятьями, которых, видимо, даже эта трапезная не знала с тех пор, как на острове поселились люди. Рейна в ужасе бросилась спасать свою любимицу, а Виктор, укорачиваясь от брызг соуса и жира, попытался изловить своих зверей.

– Какой негодяй запустил сюда этих скотов! – завопил он, бросаясь на Хати. В ответ в трапезную забежала, перепуганная насмерть Сибил и крикнула:

– Прости, ярл! Я выходила, чтобы вытряхнуть половики, а эти три чудовища проскочили мимо меня!

– Ну так теперь давайте, ловите их! – Виктор, потерпев неудачу с волчицей, попытался ухватить скользкого и верткого, как угорь Гери.

– Эй, парни, помогите мне выкинуть вон этих монстров, пока они не превратили чертову лису в закуску!

Коллективная погоня закончилась полным провалом. Ролло и Орм, погнавшись за Тором, поскользнулись на разлитой подливе и, перелетев через стулья, упали друг другу в объятия. Фрейя в это время бросилась в ноги Кануту, и тот, не ожидая такой резвости, от еще недавно мирного зверька, пошатнулся и брякнулся задницей прямо в блюдо с салатом. Единственной свидетельницей того, что самый сильный дружинник оказался повержен, стала Рейна, сумевшая, наконец, схватить свою лисицу на руки. К тому времени, когда Гери, Тор и Хати, пресытившись разрушением и разбоем, убрались из трапезной, уступив объединенным усилиям всех воинов, комната напоминала город, который несколько дней грабили алчные варвары.

– Ярл! Эта проклятая лиса объявила нам войну! – воскликнул Канут, потирая ушибленное место.

– Я всегда говорил, что от зверей в доме одни хлопоты, – согласился Ролло, а Орм добавил:

– К тому же мы остались без ужина, а я – голоден!

Виктор, отряхивавшийся от кусочков жаркого застрявших в волосах и прилипших к одежде, огрызнулся:

– Ладно, ладно, рассказывайте. Можно подумать, что три здоровенных воина не сумели справиться с маленькой зверюшкой.

Все помолчали, сдерживаясь от смеха и поглядывая друг на друга; а потом Свен сказал:

– Ладно, все нормально, ярл, не волнуйся, проживем мы один день и без ужина. Позаботься о своей жене, а я присмотрю за тем, чтобы здесь был порядок.

– Спасибо, Свен!

Оставив друзей залечивать раны и приводить трапезную в надлежащий вид, Виктор, вместе с женой и ее зверюшкой, прошли в свою опочивальню. Глядя на Рейну, облепленную мясным соусом и кусочками овощей, он не смог удержаться от улыбки. Вид у нее, действительно, был забавный, и она, видимо, сама это понимала и улыбнулась в ответ.

– Сейчас стойте, вы обе, спокойно! – сказал конунг и, набрав воды в глиняный кувшин, стал обмывать лицо и руки жены. Приведя ее в мало-мальски приличный вид, он принялся за Фрейю.

– Мы и правда нарушили покой твоего дома, – пробормотала задумчиво Рейна, глядя, как муж возится с лисой.

– Ну, ну, – успокаивающе сказал он, – нам всем еще предстоит учиться жить в мире и ладить друг с другом.

Он взял лису из рук Рейны, укутал в одеяло, и положил рядом с очагом, поближе к огню. Рейна взяла чистое полотенце, намочила его и подошла к Виктору.

– Теперь пришло время заняться тобой, – смеясь проговорила она. – На твоем лице и в волосах застряло мясо. – Она приподнялась на цыпочки и принялась обтирать его лицо. Затем нахмурилась: – Ты очень высокий! Сядь! Я не могу достать!

– Желание моей госпожи – закон для меня.

Он сел, с наслаждением ощущая на своем лице ее ладони. Прямо перед ним оказалась ее грудь. Увидев как она колышится в такт дыханию жены, Виктор почувствовал, как его охватывает желание. Он обхватил Рейну за талию, потянул к себе на колени.

Рейна попыталась освободиться, однако, Виктор, удерживая ее одной рукой другой стал приподнимать юбку.

– Прекрати! – запротестовала она.

– Я же просто помогаю тебе! Чем ближе ко мне ты будешь, тем удобнее будет меня приводить в порядок. Он прикоснулся губами к ее прелестной шее, рука скользнула по спине и легла на бедра женщины. Рейна взвизгнула:

– Ты – нахал, мой муж!

– Да!

Тем временем лиса, страшно заинтересованная этой возней, подошла к ним поближе и с любопытством уставилась на людей.

В этот момент Рейна хлопнула мужа по рукам, а он в отместку подул ей в ухо.

Она опять взвизгнула и вырвалась из мужских объятий, затем бросила в него мокрое полотенце и заявила:

– Ну, все! Дальше можешь очищать себя сам. Ты не смог оценить мою доброту и потерял на нее право.

– Я только что потерял и еще шанс на кое-что, – он выразительно посмотрел на жену.

Рейна в ответ показала ему язык.

Посмеиваясь, Виктор стер с лица остатки ужина и вытер руки. Жена взяла Фрейю на руки, опять бережно укутала ее в одеяло и что-то ласково приговаривая, понесла зверька назад к огню. Виктор подошел к жене, положил руку ей на плечо.

– Ты будешь прекрасной матерью! – сказал он и сразу же почувствовал, как Рейна напряглась. Она бросила на него мрачный, оскорбленный взгляд.

– Что я такого плохого сказал! – посмотрел на нее Виктор. – Или ты все еще расстраиваешься из-за волков?

Женщина покачала головой:

– Да нет. Волкам и положено гоняться за лисами и стремиться их сожрать.

Улыбнувшись Виктор прижал ее к себе.

– Точно так же как мне положено всегда желать тебя.

Она замерла в его руках:

– Ты имеешь полное право. Тебе об этом уже говорили сегодня твои воины. Виктор оттолкнул ее:

– Дорогая моя, мне очень жаль, что мои воины сегодня вновь тебя обидели, но я – то ведь не обижал тебя. Со временем они станут относиться к тебе с должным вниманием, уважением, привыкнут к тебе и поймут. – Он вздохнул. – А пока, пожалуйста, не давай всей этой ерунде становиться между нами!

Однако, его жена так взглянула на него, что стало ясно: он не убедил ее.

– Между нами еще слишком много препятствий. Его палец лег на губы Рейны, и Виктор прошептал:

– Ну так пойдем в кровать. Мы разденемся совсем-совсем, и тогда некоторые из барьеров рухнут сами.

От этих слов Рейна покраснела и взволнованно вздохнула. Ей все-таки удалось отвернуться от мужа и сделать слабую попытку уйти прочь. Однако, конунг взял ее за руку и, потянув ее к себе, спросил:

– Что не так, Рейна? Ты же знаешь, что я ужасно хочу тебя! Просто ужасно! Разве ты меня не хочешь?

Она взглянула на мужа, ее глаза наполнились болью.

– Я хочу, чтобы ты желал меня ради меня самой, а не ради окончания войны!

Виктор снова вздохнул и сердце его вновь сжалось от сострадания к этой гордой женщине.

– Дорогая моя, неужели ты думаешь всерьез, что ты мне нужна только ради мира? Я занимаюсь с тобой любовью, потому что люблю тебя и хочу тебя! А если наш ребенок еще и мир поможет установить, – это же будет замечательно! – Рейна по-прежнему молчала. И тогда он приподняв ее голову за подбородок, заглянул в блестящие, смущенные глаза. – Понимаешь, малышка. Я только хочу, чтобы мы с тобой стали как можно ближе друг к другу. Разве ты думаешь, что ребенок не сможет нас сблизить? Ее взгляд потемнел от горечи:

– Ребенок, который остановит войну…! Он мягко поправил ее.

– Нет… Это будет ребенок, который принесет нам счастье.

Она по-прежнему молчала.

– Неужели ты не хочешь иметь от меня ребенка? – в отчаянии спросил Виктор.

Бросив на него короткий взгляд, она закусила нижнюю губу и немного помолчав, ответила:

– Если бы мы с тобой жили не тут, а где-нибудь далеко-далеко, и если бы не существовало этой вражды и мы не были бы врагами, тогда, возможно, я бы хотела родить от тебя ребенка. Но это был бы ребенок только мой и твой.

Он обнял жену, поцеловал ее в лоб:

– Я думаю, что у нас будет когда-нибудь такая возможность, Рейна и может быть, мы сумеем добиться этого, когда окончится война!

Рейна подошла к очагу, присела рядом с лисицей, мирно задремавшей в своем одеяле, и стала смотреть на огонь. Виктор подошел к ней, обнял за плечи, а когда она не отстранилась, прижал к себе и тихо спросил:

– Хочешь, чтобы я ушел?

Женщина промолчала и только вздрогнула, почувствовав, как широкая, сильная мужская ладонь легла ей на грудь, да в висках гулко застучала кровь. Рейна услышала глуховатый от сдерживаемого желания голос мужа.

– Рейна, пожалуйста, скажи мне правду. Ты хочешь, чтобы я ушел? Потому что если я останусь…

– Я хочу вновь испытать то наслаждение, которое всегда испытываю с тобой, – тихо призналась она. – Но я не желаю быть для тебя орудием установления мира.

– Девочка моя, – улыбнулся он, – да когда я с тобой, я меньше всего думаю о мире и о других людях!

– Не знаю…

Тогда Виктор повернул Рейну лицом к себе и вдруг спросил:

– Послушай, а что если я тебе доставлю наслаждение, о котором ты говоришь, но несколько иначе, чтобы ты не боялась, что у тебя будет ребенок? Тогда ты поверишь, что для меня важнее всего ты сама, твои чувства и твоя любовь?

Рейна почувствовала, как у нее запылали щеки.

– Я не знаю о чем ты говоришь, – прошептала она.

Но Виктор знал, сама мысль о том, что он может сейчас сделать для любимой женщины все сильнее возбуждала его и он еще настойчивее сказал:

– Я покажу тебе, девочка моя. Думаю, ты все же права. Я должен любить тебя просто потому, что ты – это ты. И я хочу тебя, хочу чтобы тебе было хорошо, и это важнее для меня, чем собственное удовольствие, поверь мне, я смогу тебе это сделать, доказать.

– Но как?

Он посмотрел на ее похорошевшее от волнения лицо.

– Увидишь… Ты только доверься мне, ладно? Она на мгновение заколебалась, а потом еле слышно выдохнула:

– Да!

Тогда пойдем со мной.

Смущенная и заинтересованная, Рейна подала ему руку и Виктор повел ее к супружескому ложу. Острый приступ желания охватил Рейну, сжал грудь, когда его сильное, большое тело накрыло ее. Долго, целую вечность, он только перебирал ее волосы и смотрел ей в глаза, словно пытаясь заглянуть в самую душу. Она не могла долго вынести этого страстного призывного взгляда и отвела глаза. Однако, в ту же секунду Виктор повернул ее лицо к себе, заставляя посмотреть на него. Рейна взмолилась:

– Виктор, пожалуйста…

– Нет! – он покачал головой. – Ты должна смотреть на меня!

– Почему?! – закричала она в отчаянии.

– Потому что это часть нашей игры.

Рейна попыталась отвести глаза в сторону, однако, пальцы Виктора прикоснулись к ее подбородку и вновь повернули ее лицо. Рейна оказалась опять во власти его колдовских, немыслимо синих глаз. Она порывисто задышала, его лицо стало приближаться и, наконец, их губы соприкоснулись. У женщины было такое чувство, будто в нее капля за каплей вливают расплавленный металл, и ее тело сильнее и сильнее охватывает пламя. Снова и снова с непередаваемой нежностью он целовал ее, и от этой нежности у Рейны словно разрывалась грудь. Казалось, что наступил предел ее терпению: ей не хватало воздуха. И вдруг в этот самый момент поцелуй превратился из нежного и трепетного в жаркий и страстный, почти грубый. Это новое ощущение оказалось таким потрясающим! Женщину охватила волна чувственного наслаждения. Она вздрогнув, застонала. Однако, оказалось, что эта сладкая пытка еще только началась. Оторвавшись от ее губ, Виктор рывком распахнул платье жены, обнажая ее грудь. И вновь несколько мгновений мужчина ничего не делал, только смотрел на эти нежные, волнующиеся под его взглядом полушария.

Рейна почувствовала, что ее тело буквально разгорается от его страстного, нетерпеливого взгляда. И еще она почувствовала, как у нее болезненно набухают соски. Но от этого чувства ей было скорее не больно, а очень и очень хорошо. Ей захотелось, чтобы муж прикоснулся к ней, ее телу. Она выдохнула:

– Пожалуйста… о… пожалуйста!..

И не в силах продолжать, просто притянула его лицо к своей груди. Виктор чуть не задохнулся от наслаждения. Как голодный младенец, он прильнул к ней и жадно стал сосать, покусывать и легонько дуть на нежные, тугие, словно спелые виноградины, соски. Рейна впилась пальцами в его плечи, почти не владея собой. Виктор улыбнулся и начал поднимать ей платье. Однако рука Рейны остановила его. Она удивленно посмотрела на него, не понимая, чем то, что он сейчас с нею делал отличается от вчерашних любовных услад. Виктор тихонько засмеялся над ее неуверенностью и легонько дунул на разгоряченную щеку жены.

– Ну хорошо, детка, сделай это сама. Подними свое платье.

– Ты хочешь меня взять? – спросила она, умирая от наслаждения.

– Нет, я хочу доставить тебе удовольствие!

Она заколебалась, все еще не зная, можно ли ему верить. Как он собирается выполнить свое обещание!? Но его терпение, влюбленный взгляд, его нежные ласки ослабили ее тревогу. Дрожащими руками она потянула платье вверх, открывая свои чуть прохладные, трепещущие бедра. Он положил ладонь на шелковистую, нежную кожу и прошептал:

– Нет, подними платье повыше, до пояса.

Затаив дыхание Рейна выполнила приказ мужа. Он положил свою горячую широкую ладонь на холм внизу живота. Рейна судорожно вздохнула, напряглась, чувствуя как мужские пальцы, осторожно перебирая волоски на ее лоне, медленно двинулись вниз.

– А теперь раздвинь ноги, – услышала она горячий шепот мужа.

– Зачем?

– Я буду смотреть на тебя: это часть нашей игры, часть нашего колдовского действа.

Слова Виктора, в особенности мысль о том, что вот сейчас через мгновенье он сможет взглянуть на нее обнаженное тело, была такой волнующей и, к ее удивлению, желанной, что Рейна только тихо застонала. Она медленно развела ноги в стороны, согнув их в коленях.

– Какая ты у меня красавица! А хочешь я расскажу тебе, что я чувствовал вчера вечером, когда я был с тобой и в тебе?

– Нет! – выдохнула молодая женщина. От охватившего ее желания, она едва могла говорить.

– Нет, расскажи мне!

Его взгляд прожигал насквозь. В груди у нее полыхал настоящий пожар. И, словно сквозь забытье, до нее донесся голос мужа.

– Я чувствовал, что я часть тебя! И мне казалось, что я скольжу с высокой-высокой горы, и ты держишь меня и никогда не отпустишь, не дашь мне уйти и выйти из тебя.

Вспомнив, что она ощущала вчера, когда Виктор двигался в ней, Рейна задохнулась от наслаждения. Ей ужасно захотелось испытать все это снова. Виктор спросил:

– Что ты чувствовала, когда я был в тебе?

– Мне казалось, будто мы составляли одно целое, – прошептала Рейна, – будто мы – один человек.

– Но мы и есть одно целое, любимая! Ничто не сможет разлучить нас. – И в эту секунду, задыхаясь от счастья, Рейна, наконец-то поверила ему. – А теперь, – прошептал мужчина, – я хочу дотронуться до тебя. Я буду ласкать тебя сначала руками, а потом губами и языком.

– Нет! – в отчаянии и ужасе закричала она. Однако, его пальцы уже коснулись края ее женской плоти.

– Просто скажешь мне – остановись, когда захочешь, дорогая, – прошептал он. Его нежность лишила ее стыда и переполнила желанием.

– Нет, не останавливайся!

Его палец начал осторожное движение внутрь, и Рейну сразу окутала теплая, густая волна удовольствия. Время, пространство исчезли. Осталось только мужское дыхание, смешивающееся с ее дыханием, и его руки то ли двигающиеся, то ли нет внутри нее и обладающие магической силой способной вознести ее на небеса. Рейна еще шире раскинула ноги и двинулась навстречу мужским ласкам.

– Так, дорогая, хорошо, двигайся ко мне, наслаждайся!

– Как?

– Я тебе покажу, научу тебя!

Виктор просунул свободную руку жене под поясницу и приподнял повыше ее бедра, показывая как и в каком ритме двигаться. И то, что она оказалась во власти мужских рук, подчиняясь их командам, доставило Рейне острое наслаждение. Она вскрикнула, чувствуя, как в ней легко и стремительно движется мужской палец. Она подалась ему навстречу, старалась дать ему возможность проникнуть как можно глубже, затем выгнулась всем телом, ощущая, как все ее тело покалывают острые иголочки восторга и счастья. А упоительный ритм движения его рук убыстрялся и Рейна боялась, что не выдержит налетающего на нее шквала. А Виктор уже ласкал ее двумя пальцами. Другая его рука стремительно скользила по любимому телу, сжимала ее упругие ягодицы, нежно играла с сосками.

Рейна громко стонала. Ее тело выгибалось, а муж стал возле нее на коленях, все посылал и посылал свою руку в ее недра, стараясь проникнуть как можно глубже. Она дрожала от сильнейшего возбуждения, почти лишилась рассудка. И продолжая двигаться в этом сумасшедшем ритме, едва сумела проговорить:

– Виктор, умоляю… Я не вынесу…

– Не бойся, девочка, тебе будет хорошо!

– Нет!

В ответ он обрушил на нее такой водопад ласк, что стоны Рейны превратились в громкие крики.

– Ты убьешь меня! – воскликнула задыхаясь она.

Однако, ее мольбы не помогали, и Рейна думала, что еще минута-другая и ее просто разорвет на части переполняющее блаженство. Она вскрикнула вновь, и вдруг Виктор нагнулся к ее широко раздвинутым в стороны ногам и своими губами продолжал сладостную пытку жены. Она судорожно сжала ноги, но только крепче прижала его лицо к самым сокровенным частям своего тела, и его язык, раздвигал горячие складки женской плоти, скользнул в ее знойные, влажные недра. Рейна вскрикнула.

– Не бойся, малышка, – произнес он хрипло и вновь стал ласкать жену языком и пальцами.

Рейна чувствовала, как всю ее переполняет жгучая волна наслаждения, она рыдала; кулаки ее били по ложу; от этой сладкой муки, казалось, разорвется сердце. Она сделала попытку вырваться из его объятий, но Виктор был всюду: и в ней, и над ней. Внезапно Рейна потеряла ощущение реальности. Единственное, что еще существовало в этом призрачном мире, – это мужчина, на руках которого она медленно взмывала туда, где мириадами звезд взрывались бесчисленные солнца, и где вокруг нее в безумном вихре кружились золотые искры наслаждения.

Наконец, Виктор ощутил, что тело Рейны задрожало в экстазе любви. В полузабытьи она высоко подняла согнутые в коленях ноги, забросила их ему на плечи. Ее тело содрогнулось, потом еще раз, еще… и это биение любимого тела переполняло его душу счастьем и нежностью.

Рейне показалось, что она умерла. Но смерть эта была так прекрасна, так сладостна, что сердце ее залила благодарность к мужчине, подарившему ей эти незабываемые мгновения.

Когда все кончилось и дыхание любимой женщины стало спокойнее и тише, он бережно опустил ее ноги на постель и посмотрел ей в лицо. Рейна увидела на его глазах слезы, и радость от того, что они только что пережили вместе, наполнила ее.

– Ну вот, – прошептал он, нежно целуя Рейну, – я очень люблю тебя! Вот так я тебя и люблю. Я готов всю свою жизнь доставлять тебе такое удовольствие, если ты этого захочешь.

Рейна чуть не расплакалась от этих слов: так неожиданно и радостно ей было слышать о том, что Виктор ради нее готов забыть о собственном наслаждении. И тогда, желая отблагодарить его за доставленные минуты счастья и понимая, что равноценным подарком может быть только она сама, Рейна резко потянулась к поясу мужских штанов, стремительно развязала его и высвободила восставший, исполненный внутренней мощи ствол.

– Возьми меня, пожалуйста, – тихо попросила она. Виктор нежно обнял ее и прошептал:

– Только если ты действительно хочешь этого.

Ее пальцы сомкнулись на мужском члене. Она нетерпеливо провела ладонью вверх-вниз и шепнула в ответ:

– Я отдаюсь тебе свободно. Пожалуйста, возьми меня.

– Ты, вправду, этого желаешь? – снова спросил он, боясь поверить.

– Да! Да! Муж мой, да! Я умру, если ты сейчас же не наполнишь меня собой!

Дрожа от желания, она заставила его лечь на спину и села на его бедра. Он крепко сжал ее ноги руками и спросил еще раз:

– Рейна, а вдруг у тебя появится мой ребенок?

Она представила, как его семя наполняет ее, и даже задрожала от возбуждения. В эту секунду ни ее гордость, ни ее воинские привычки не имели значения. Отныне и навсегда – она хотела родить Виктору ребенка! Хотела всем сердцем! Всей душой!

– Да, да, я знаю, – прошептала она, опускаясь вниз и чувствуя, как мужчина заполняет ее собой. Медленно, целую вечность она опускалась, скользя по твердому, упругому стволу. Виктор испугался, что желание лишит его разума и он причинит ей боль. Но уже в следующую секунду, услышав ее мучительно-сладостный стон, забыл обо всем. Ощущения Рейны оказались такими сильными, такими прекрасными, что она тут же захотела их повторить и начала приподниматься. Сейчас она знала и чувствовала только одно: эти мгновения счастья, когда она, словно птица, взмывает над своим любимым, – значит в ее жизни больше всего на свете.

И, наконец, Виктор понял, что он может не тревожиться. Он потянул Рейну к себе, затем перевернул ее на спину, оказавшись наверху. Ноги жены обвились вокруг его поясницы, и он начал свои движения, размеренные и сильные; все быстрее и быстрее двигался мужчина, и в этом чувственном, упоительном танце закружились вместе с ними горы, и море, и цветы, и деревья. Весь мир праздновал праздник любви. Они прижались плотнее друг к другу, и неземное наслаждение охватило их и затопило счастьем.

ДВАДЦАТЬ СЕМЬ

На следующее утро, с разрешения Виктора, Рейна отправилась в отдаленную пастушью хижину, чтобы навестить своего брата и Гаральда. Выйдя из деревни и поднимаясь в горы, она вспомнила свою добровольную сдачу в руки Виктора, покорную и безропотную. Покорность… Еще несколько недель назад даже само это слово было ненавистно Рейне. Вокруг нее никогда не было доброты, жалости и покориться, отдаться – означало бесчестие, страдание, поражение и даже гибель. Однако, в руках своего мужа она открыла новое, неизвестное до сих пор значение этого слова. В покорности Рейна нашла радость, нежность, даже победу. К ее удивлению ей было значительно приятнее дарить Виктору наслаждение, чем получать самой. В его объятиях она совершенно обессиливала. Это удивляло и пугало Рейну, так как переворачивало все ее представления о жизни. Сможет ли она теперь защитить себя от чувств, которых она так жаждала. Она отбросила свои мысли, увидев на холме маленький каменный дом. У двери стоял, охраняя гостей Оттар. Хотя мог ли он называться в полном смысле сторожем – оставалось под вопросом! Оттар не заметил приближения Рейны, и причина его растерянности была тут же, рядом. Прямо перед ним стояла молоденькая рабыня Ива. Оттар склонился к девушке и явно с ней заигрывал.

– Доброе утро! – громко окликнула их Рейна.

Оба одновременно отскочили друг от друга. На их лицах появилось виноватое выражение. Первым опомнился Оттар. Неуклюже поклонившись Рейне, он произнес смущенно:

– Доброе утро, княгиня! Чем могу служить?

Заметив красное от смущения лицо девушки, Рейна испытала сильное искушение подшутить над молодым викингом. Но, вместо этого, она тепло улыбнулась и сказала:

– Отопри, пожалуйста, дверь. Мой муж позволил мне навестить брата.

– Конечно, княгиня!

Оттар отодвинул засов в сторону и тут же отошел в сторону. Однако, прежде чем войти, Рейна все-таки не удержалась:

– Ну, я вам Больше не буду мешать!

Вслед за этим она вошла в хижину. Немного постояла, привыкая к полумраку комнаты. Брата и Гаральда она увидела сидящими у огня за завтраком. Подойдя к мужчинам, в ярких бликах огня молодая женщина заметила, что брат и его оруженосец выглядят бодро и синяки на их лицах уже почти не видны.

– Доброе утро! – поприветствовала она их.

– Доброе утро, сестра моя! – улыбнулся ей брат. – Садись, позавтракай с нами.

– Нет, спасибо, я только что из-за стола. – Рейна подошла к ним поближе, скрестив ноги села рядом с братом и кивнула Гаральду. – Я пришла, чтобы просить вас как можно скорее уехать домой!

Молодые люди переглянулись, и Рагар ответил:

– Знаешь, сестренка, мы с Гаральдом уже говорили об этом. Наверное нам не следует возвращаться к отцу. Сейчас, когда ты стала женой Виктора Храброго, несомненно начнется ужасная война. Ты же знаешь нашего отца. Он потребует участия в войне против Виктора и его народа. Но я не собираюсь теперь сражаться ни с Виктором, ни с его женой.

Рейна посмотрела на Гаральда.

– Ты тоже так считаешь?

– Да, – кивнул тот. – Мы с твоим братом тут совершенно согласны друг с другом.

Рейна помолчала, понимая их трудное положение. И затем предложила:

– Но тогда вам, может быть, остаться здесь с нами и не возвращаться к Вольфгарду?

– Но как же мы сможем остаться? – воскликнул Гаральд. – А если Вольфгард нападет, пока мы будем здесь отсиживаться?

– А эта опасность вполне реальна, – кивнул Рагар, – между прочим, тебе не хуже меня известно, что отец знает практически каждый шаг Виктора. По-моему, у него здесь есть лазутчик.

– Знаешь кто это? – Рейна взглянула на брата.

– Нет, – он покачал головой, – но, представь, если отец нападет, разве мы сможем обнажить мечи против него? И как мы тогда сможем тебя защитить?

– И как мы сможем тебя не защищать? – спросил Гаральд.

Рейна нахмурилась.

– Надеюсь вы понимаете, что я дала слово остаться здесь, и это для меня вопрос чести. Я буду здесь до тех пор, пока мой муж меня не отпустит.

– Мы все это прекрасно понимаем, – Рагар похлопал сестру по руке. – Мы не хотели, чтобы ты для нашего спасения отдала себя Виктору, но что сделано, то сделано. Мы не хотим, чтобы ты нарушала свое слово, только… – юноша покачал головой, – только мы с Гаральдом оказались в совершенно безнадежном положении.

Рейна горько засмеялась.

– Эх, ребята, мы все тут оказались в безнадежном положении.

Прошло чуть больше недели, Виктор и Рейна изредка ссорились, но похоже, все больше увлекались ролью молодых влюбленных. Рагар и Гаральд часто теперь появлялись в поселке, так как Виктор приказал предоставлять им больше свободы.

Однажды вечером, когда они все сидели за ужином, вошли дружинники с одной из застав и втолкнули в трапезную двух связанных воинов. Оба незнакомца были с синяками под глазами, носы у них были окровавлены и вообще они представляли собой жалкое зрелище. Пленников вытолкнули на середину комнаты.

– Это еще что такое? – спросил у своих воинов изумленный Виктор.

Но прежде, чем дозорные ответили, Рейна сказала:

– Да это же Дирк и Гарм, дружинники Вольфгарда.

– А что они тут делают? – мрачно выгнул бровь конунг.

– Ярл, мы поймали этих двоих, когда они садились в лодку на нашем берегу, очевидно собираясь скрыться под покровом темноты, – объяснил один из дозорных, а Канут потянул меч из ножен и начал подниматься из-за стола.

– Позволь мне прикончить их, ярл! Вслед за ним встал и Ролло.

– Да, ярл, лучше мне позволь! Обещаю, что им будет больно и умрут они не сразу! – Он вытащил кинжал и мрачно улыбнулся. – Для меня будет честью вырезать сердца у наших врагов!

Пленники смертельно побледнели, но Виктор встал и поднял руку, останавливая своих воинов:

– Подождите-ка, давайте не будем горячиться и получше обдумаем это происшествие!

– Это зачем же, ярл? – спросил Орм.

– Ну, для начала, надо узнать цель их появления здесь, у нас.

– Позволь, я займусь ими, – предложил Канут с кровожадной ухмылкой. – Они сразу развяжут языки, как только я поднесу к их пяткам горящие угольки!

Улыбнувшись Кануту, которого, похоже, ничто не могло изменить, Виктор подошел к насмерть перепуганным пленникам.

– Да ладно, может, пытка и не понадобится, – сказал он и многозначительно посмотрел на них. – Может, наши гости и сами захотят рассказать нам для чего они сюда явились?!

И хотя один из воинов Вольфгарда ответил конунгу гордым презрительным взглядом, другой начал торопливо, словно опасаясь, что его перебьют, говорить:

– Вольфгард отдал нам приказание пробраться в ваш лагерь, чтобы убить Рейну, наказав ее так за предательство.

Глаза всех, кто находился в этот момент в трапезной, мгновенно устремились на Рейну. Прекрасная в своем гневе, она стремительно вскочила из-за стола и выхватила свой кинжал.

– Ах, вот значит как! – воскликнула она. – Ну так клянусь, что он мне заплатит за это! Я убью его этим самым кинжалом! Только сначала перережу глотки этим тайным убийцам!

Услышав ее грозные слова, Ролло, Орм и Канут, любившие подобные забавы, одобрительно закричали. А Рейна, взмахнув кинжалом, бросилась к пленникам. Однако, Виктор встал у нее на пути и перехватил ее руку уже готовую нанести разящий удар. Женщина начала отчаянно вырываться, призывая такие проклятье на голову Вольфгарда и его подданных, что Ролло, Орм и Канут совершенно развеселились.

– Нет, Рейна! – гневно воскликнул Виктор и так сильно сжал руку жены, что та выронила кинжал, и он со звоном упал на пол. Все еще пытаясь освободиться от стальной хватки мужа, Рейна с ненавистью взглянула на него.

– Эти подлые псы пришли сюда, чтобы убить меня и может быть, твоего нерожденного сына, а ты еще защищаешь их!

– Но мы же не можем убивать безоружных! – воскликнул Виктор. Затем он кивнул Свену и приказал: – Отведи пленников куда-нибудь под крепкий замок и приставь к ним надежную охрану! Они еще могут нам понадобиться!

Однако, на этот раз его не понял даже Свен. Он недоверчиво посмотрел на конунга и спросил:

– А серьезно, ярл, зачем они нам нужны?

– А вдруг мы сможем уговорить их присоединиться к нам!? – объяснил Виктор. – Представляете, как разъярится Вольфгард, когда узнает, что еще два его воина покинули его! – Внимательно посмотрев на пленников, он добавил: – А потом, может быть с их помощью, нам удастся узнать, кто у нас тут шпионит в пользу Вольф-гарда!

У всех присутствующих вырвался изумленный вздох.

– Ты хочешь сказать, что у нас в поселке есть предатель!? – нахмурившись, наконец, обрел дар речи Ролло.

Бросив осторожный взгляд на Свена, Виктор кивнул:

– Да, мы уже давно это подозреваем.

– Так давайте вышибем правду из пленников! – яростно взревел Орм.

– Вряд ли они скажут нам что-нибудь под пыткой, – спокойно ответил Виктор. – Я думаю, что мы и так узнаем правду!

Хотя дружинники еще и поругивались, в конце концов, они подчинились ярлу, зная, что в чем в чем, а уж в этом им ярл не уступит. Все согласились с тем, что пленников следует пока посадить под стражу и как следует потом допросить. И даже Ролло великодушно произнес:

– Ладно, пусть живут! В конце концов, перерезать им глотки мы всегда успеем!

Канут, взглянув на Рейну, добавил:

– Может и вправду удастся договориться с этими двумя. Раз уж Похитительница согласилась предать своего отчима.

Увидев недобрый огонек в глазах жены, Виктор чуть не запустил в Канута стулом, а тут еще Рейна, резко нагнувшись схватила свой лежащий на полу кинжал, с размаху всадила его в ножны и, ни на кого не глядя, вернулась на свое место за столом. Свен и Оттар увели пленников, и в трапезной воцарилась гнетущая тишина. Виктора все это расстроило особенно потому, что все случившееся указывало на возрастающую угрозу со стороны Вольфгарда. Кроме того, в который раз, его потрясла жестокость, с которой его люди относились к пленникам. А теперь он увидел вдобавок, что и его жена похожа в этом на его воинов. Интересно, сможет ли он когда-нибудь сделать их более гуманными, приглушить хотя бы ненамного их кровожадные инстинкты!?

Если нет, то положить конец этой войне – не удастся, никогда. Дружинники научили его хорошо владеть оружием. Как же ему научить их любить людей или хотя бы относиться с уважением к человеческой жизни!? Как он сможет приручить своих диких воинов, если до сих пор не смог найти ключи к душе своей жены!? Ладно, надо будет хорошенько подумать об этом на досуге!

В самом конце ужина Рагар встал из-за стола и низко поклонившись Виктору, сказал:

– Если позволит хозяин дома, я бы хотел сказать два слова всем собравшимся.

Виктор, подняв голову, кивнул молодому викингу:

– Ну конечно, ты мой гость.

– Скорее всего, – начал брат Рейны, – из-за того, что моя сестра стала женой Виктора Храброго, начнется ужасная вражда, более сильная, чем раньше. Мы с Гаральдом много разговаривали об этом. Но я не смогу воевать, если останусь здесь, и окажусь в совершенно безнадежном положении между враждующими родами, с которыми я теперь связан кровными узами.

Рейна тревожно посмотрела на него и спросила:

– Зачем ты нам все это говоришь, брат мой?

– Потому, что я решил вернуться в страну, где родилась моя мать!

– Ты поедешь на Луару!? – потрясенно воскликнула Рейна.

– Да! Гаральд согласился поехать со мной! Я бы хотел, чтобы и ты отправилась с нами, сестра! – Тут Рагар бросил взгляд на Виктора и добавил: – Конечно, мы будем очень рады, если с нами отправится и твой муж.

Услышав это, Рейна повернулась к Виктору и умоляюще посмотрела на него. В ответ конунг хмуро взглянул на Рагара.

– Ты уверен, что тебе нужно именно это? Рагар уверенно кивнул:

– Я уже говорил, что мы с Гаральдом обсуждали все эти несколько последних дней! Я чувствую сердцем, что наше решение правильное! А если я останусь здесь, – он посмотрел на сестру и вздохнул, – то я кончу тем, что подниму свой меч против отца или сестры. Но я скорее умру, чем позволю себе такое!

– Да! И я тоже! – добавил решительно Гаральд.

Виктора тронула честность и искренность юношей. Помолчав немного, он сказал:

– Да, я понимаю! Я прикажу, чтобы вам дали корабль и проводили бы вас до Луары!

– Спасибо, великий конунг, – сказал торжественно Рагар, а затем, взглянув на Рейну, спросил: – А каково будет решение моей сестры?

Прежде чем Виктор успел открыть рот, Рейна умоляюще произнесла:

– О! Можно я поеду с ними на Луару?!

Все присутствующие напряженно ждали его ответа, а Виктор молчал, пытаясь разобраться в путанице противоречивых мыслей. Хотя он и понимал, все что мучило его жену. Его расстроила и даже оскорбила готовность жены покинуть его. Помрачнев, Виктор тяжелым взглядом посмотрел на жену и сказал:

– Этот вопрос мы при всех обсуждать не будем!

Поняв по голосу Виктора, что он сейчас не будет говорить об этом, Рейна замолчала. Ей стало ясно, каким будет ответ мужа.

– Можно ли я поеду на Луару с Гаральдом и Рагаром?

Эти слова были первыми, когда Виктор и Рейна вошли в опочивальню. Сидевшая возле очага Фрейя навострила уши и с любопытством посмотрела на них. Виктор повернулся к жене и, с сожалением взглянув на нее, сказал:

– Ты же знаешь, что я не могу тебя отпустить!

– Но почему? – спросила она.

– А почему ты хочешь отправиться на Луару?

– Эта страна – моя родина! Там живет мой народ!

– Я знаю это. И понимаю, что когда-то именно там ты была счастлива. Но пойми, что сейчас твое место здесь, со мной. И мы можем быть счастливы здесь, если будем вместе!

– Нет! – яростно воскликнула Рейна.

– Да почему же нет! – с гневом и болью вскричал Виктор. – Почему ты не допускаешь мысли, что мы можем и здесь построить счастливое будущее!?

– Это ты не хочешь подумать хоть немного о нашем будущем! – Рейна сделала шаг к мужу и, глядя ему в глаза, воскликнула: – Ты должен знать, что я хочу быть счастлива именно с тобой больше всего на свете! Но еще сильнее я хочу отправиться на свою родину!

– Даже больше, чем остаться со мной?! – с горечью и болью спросил он.

В запальчивости Рейна крикнула:

– Да! Больше!

Виктор побледнел, и в комнате повисло тягостное молчание. Затем он медленно повернулся, молча сел на скамью и начал развязывать шнурки на сапогах. Рейна тут же пожалела о сказанных сгоряча словах. Она подошла к мужу, встала перед ним и тихо сказала.

– Я совсем не это хотела сказать.

– Тогда что? – спокойно спросил он, посмотрев на нее мельком. – Выходит, что все пережитое нами вместе ничего для тебя не значит!

Она опустила глаза:

– Нет, ты не прав! Это значит для меня очень много!

– И все-таки ты бросаешь меня! Вот так! Рейна тяжело вздохнула:

– Да, но только потому, что Рагар с Гаральдом отправляются на Луару. Вот и все. – Увидев, как у Виктора медленно каменеет лицо, Рейна поспешила добавить: – Но ты, конечно, можешь поехать с нами!

– Как ты себе это представляешь? – мрачно спросил он. – Ты хочешь, чтобы я уехал с тобой, бросив свой народ и забыв все обязанности конунга.

– Тебе твои обязанности дороже меня! – воскликнула она.

– Это неправда! – он хлопнул ладонью по колену. – Наша судьба и судьба Ванахейма связана воедино, Рейна!

– Откуда ты знаешь?

Он встал и пристально, печально посмотрел ей в глаза.

– Однажды, в стране будущего мне приснился сон, и я все это видел. Я видел, что мы с тобой помогли объединиться жителям Ванахейма, и мы всегда были вместе, Рейна, но здесь, а не на Луаре!

Она нахмурилась и надолго замолчала. Конечно, то что сказал сейчас Виктор, было важно и убедительно. Но все-таки слишком долго она мечтала о возвращении на родину. И слишком близким оказалось осуществление этой мечты, чтобы дать себя увлечь рассказами о снах. Рейна понимала сейчас одно: у нее есть возможность вернуться в Луару, а Виктор – против. Гордо взглянув на мужа, она спросила у него:

– Правда ли то, что ты мне говорил прошлой ночью?

– Что ты имеешь в виду? – недоуменно посмотрел он на жену.

– Ты говорил, что любишь меня!

– Ну, конечно, правда! – пожал он плечами. – Да, я люблю тебя!

– Но почему в таком случае ты не позволяешь мне уехать туда, где я буду счастлива!?

Виктор почувствовал, что эта ее стрела вонзилась ему прямо в сердце. Пряча боль за равнодушной улыбкой, он ответил:

– Ну вот, теперь ты используешь мою любовь к тебе, как оружие против меня же! Ну так послушай! Именно потому, что я тебя люблю, я принимаю решение, которое будет лучшим для тебя и для нашего будущего ребенка!

Понимая, что убедить она его не сможет, к тому же чувствуя в глубине души его правоту, но не желая все равно с ним соглашаться, Рейна гордо воскликнула:

– Значит ты говоришь мне – «нет»! Он решительно ответил:

– Значит, все-таки – нет!

– Но почему же тогда Рагар и Гаральд могут ехать? Почему ты им позволяешь?

– Да потому, что они – свободные люди, – пожал плечами Виктор. – И они могут поступать как хотят! А ты не можешь! Ты – моя жена!

Она бросила на него раздраженный взгляд и заметалась по опочивальне. А Виктор подчеркнуто-спокойно снова опустился на скамью и снял сапоги. Он по-прежнему чувствовал себя обиженным и глубоко оскорбленным от того, что Рейна с такой видимой легкостью, ни минуты не колеблясь, согласилась променять его на свою Луару. Возможно, что и он был резок, однако, как же он может отпустить ее? Ведь тогда все, ради чего он жил, теряло смысл. Виктора просто убивало, что Рейна была так раздражена, словно и не было между ними потрясающей близости, когда он чувствовал полное слияние с ней: и душевное и физическое.

– Рейна, мы с тобой муж и жена! – стараясь казаться спокойным сказал Виктор. – Вряд ли можно назвать жестокостью мое желание удержать с собой свою жену!

Рейна взглянула на Виктора и увидела в его глазах такое желание, что вся кровь бросилась ей в лицо.

– Иди ко мне, давай поцелуемся и закончим этот разговор, – страстно прошептал Виктор.

– Да пошел ты! – яростно взорвалась она и бросилась мимо него к двери.

Словно подброшенный пружиной Виктор бросился вслед за Рейной, схватил ее поперек пояса и понес к скамье. Она отчаянно отбивалась, но он был значительно сильнее. Рейна осыпала его упреками и проклятьями, а Виктор, не слушая ее, стал покрывать поцелуями ее щеки, глаза, шею, руки. Наконец, она беспомощно затихла, и тогда он прошептал:

– Ты не сердись, что я был с тобою груб. Вот ты увидишь, что в конце концов, это к лучшему!

– Отпусти меня! – сердито воскликнула она, не слушая его.

– Нет!

Он крепко обхватил ее одной рукой, усадил на колени и начал приподнимать подол ее платья.

– Ты – моя жена! – жарким, оглушающим шепотом произносил он в ее ухо, чувствуя, что Больше нет сил сдерживаться и сердце вот-вот выскочит из груди.

– Я хочу закончить этот бесполезный разговор и любить тебя долго-долго!

Рейна стукнула его кулаком по плечу и вдруг в бешенстве выкрикнула прямо ему в глаза:

– Ну давай, задирай мне юбку и вали меня на лавку, как твои воины поступают с рабынями! Невелика разница!

Виктор отшвырнул ее прочь. Бросив на него непокорный взгляд Рейна отбежала к очагу и, присев возле лисы, стала судорожно гладить животное, Если говорить правду, она была совершенно растеряна и не знала, что ей теперь делать, испытывая совершенно противоположные желания. Больше всего на свете она хотела оказаться на родине. Но в то же время Рейна страшилась мысли о том, что ей придется остаться без Виктора. И словно какой-то злой дух сидел внутри нее! Она по-прежнему злилась на мужа за то, что он запрещает ей уехать на родину. От всего этого можно было сойти с ума! К тому же, вырываясь из объятий мужа, Рейна почувствовала, что он возбужден и хочет ее. А это родило в ней ответное чувство. Сейчас искоса посмотрев назад, она увидела, что Виктор заканчивает раздеваться. Вот он уже снял свободную свою рубаху из тонкого простого полотна и остался совсем обнаженным. Ах, как же он все-таки хорош! Рейна в волнении облизнула сухие губы, вспомнив, как вчера она медленно скользила вниз по его мощному стволу, и Виктор горячий и плотный, входил в нее. Она закрыла глаза, чувствуя как все ее тело охватывает томительное желание. И ее пальцы задрожав, впились в мягкую шерсть Фрейи. Отчаянно захотелось прижаться к его сильной груди, отдаться во власть мужских рук, которые так нежно и крепко держали ее прошлой ночью. Рейна вновь посмотрела в лицо Виктора, на его упрямый подбородок, на его нежные губы, которые вчера доставили ей столько наслаждения. Видимо Виктор прав, и они, действительно, стали единым целым! Потому что, причиняя ему боль, Рейна чувствовала, что наносит глубокие раны самой себе. И еще она поняла, что если сию секунду, вот сейчас она не успокоит его, не загладит своей вины перед ним, то и жить ей будет незачем и не для кого! Это открытие буквально потрясло ее! Она уже совсем обессилела, задрожала всем телом от желания. Как она могла сердиться на него, оскорблять его? Разве можно одновременно испытывать и гнев, и всепоглощающую страсть?! Очевидно, Виктор почувствовал, что с Рейной что-то происходит. Он повернулся и посмотрел на нее. Когда он заговорил, его голос звучал глухо и угрюмо:

– Ну, что ты на меня смотришь?

– Думаешь, я теперь с тобой лягу? – с вызовом сказала Рейна, стараясь развеять наваждение от воспоминаний.

Виктор снова сел на скамью и начал складывать одежду.

– А почему бы и нет?! – пожал плечами он. – Тебе же это все равно?

Подчиняясь внезапному побуждению Рейна сказала:

– Если ты пообещаешь отпустить меня на Луару, то я лягу с тобой!

Он изумленно свистнул и посмотрел на нее:

– Вот так женские штучки! А я-то думал, Рейна, что ты гордая и не опустишься до подобной торговли!

Я еще понимаю, если бы ты воткнула мне нож в сердце – это было бы на тебя похоже!

Чувствуя себя посрамленной и совсем виноватой Рейна встала и подошла к нему.

– Разве я всадила тебе нож в сердце? – прерывающимся голосом спросила она. Виктор покачал головой:

– Она еще спрашивает?! Ты же собираешься бросить меня и уехать на свой богом забытый остров!

– Но ведь и ты можешь поехать со мной!

– Какая неслыханная щедрость!

Виктор начал складывать штаны, а Рейна, чувствуя как всю ее охватывает желание, подошла вплотную к нему и, виновато глядя на мужчину, спросила:

– Ты всю ночь собираешься просидеть на этой скамье?

Виктор чувствовал ее прерывающийся, звенящий голос, но не мог понять, отчего она так волнуется. Он равнодушно пожал плечами:

– А зачем мне спать с женой, которой я безразличен?!

Но в следующее мгновение Рейна опустилась перед ним на корточки и положила ладонь на его сразу напрягшийся член.

– Ты мне не безразличен…

Дыхание у него прервалось, но все еще неутихающая обида сжимала грудь и он ответил:

– Значит ты говорила неправду?

– Я просто разозлилась и сказала это в сердцах.

Сжав кулаки, чтобы сдержаться и не схватить ее грубо, утоляя собственное желание, Виктор произнес:

– Ты так говоришь только потому, что надеешься уговорить меня.

– Не-ет…

– Нет? Тогда почему ты так резко переменилась, Рейна? К чему все это?

И тогда она уже не стесняясь собственных чувств, смелее начала ласкать мужа и, глядя ему в глаза, ответила:

– Потому что я хочу тебя… Мне нужен ты, а не твой гнев.

Виктор сидел сцепив руки, с закрытыми глазами, чувствуя как от прикосновения женских ладоней по всему телу начинает разливаться тепло и кожу словно покалывает иголочками. Да эта маленькая воительница, оказывается, очень хорошо знает, как мучить мужчин. Вот сейчас она едва ли не впервые, пытается сама соблазнить его, и это срабатывает, да еще как!

– Оказывается, и, вправду, двое могут чувствовать и испытывать одно и то же, – прошептала Рейна, с радостью замечая, какое превращение совершают с Виктором ее ладони, губы, ее бурные ласки. Виктор не мог вымолвить ни слова. От того, что делала с ним его возлюбленная, он почти потерял ощущение реальности, забыл, почему они только что ссорились.

А Рейна, продолжала свои ласки, прошептала:

– Мой муж, ведь ты же хочешь этого, правда? Ты всю ночь не заснешь, если сейчас не погрузишь это в меня! Тебе будет больно.

Он выдохнул.

– О Боже, Рейна!

И тогда она ответила на его призыв:

– Мне тоже больно там, где я хочу тебя… – Ее рука все стремительнее двигалась у него между ног, и в такт руке прозвучали ее слова: – И я хочу тебя там, где ты был прошлой ночью.

У него больше не было сил сдерживать себя. Виктор схватил жену, крепко прижал ее к себе, рывком взбивая ей платье вверх, закрыл ей губы поцелуем и потянул на себя вниз.

– Ты тут меня хочешь? – вскрикнул он, и ее дрожащие губы сложились в торопливый ответ:

– Да! О, да!

И тогда Виктор бросился вперед туда, куда Рейна звала его и где их обоих ждало наслаждение…

Когда все окончилось, он с нежностью обнял жену, отнес ее на постель и раздел.

Но как только его рука легла ей на грудь, женщина замерла и тихо сказала:

– Ты должен меня понять. Я только хочу поехать домой и больше ничего…

Чувствуя, что все вокруг него начинает рушиться и лететь в пропасть, Виктор прошептал:

– Но, Рейна, ведь твой дом здесь!

– Нет… Домой и больше ничего! – упрямо ответила она.

Вот и все. Ей не надо ничего больше. Не нужен ни он, ни их будущий ребенок. Слова жены переполняли его душу печалью, и Виктор, откинувшись на спину, уставился в темноту. Теперь ему оставалось только молиться о том, что когда-нибудь Рейна полюбит его и будет ему доверять так, как любит и доверяет ей он.

И еще он знал, что их медовый месяц закончился…

ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ

– Береги себя, брат мой! Пусть боги пошлют тебе попутный ветер в парус!

На следующее утро Виктор и Рейна пошли на берег моря провожать отплывающих Рагара и Гаральда. Они стояли на пристани, а рядом, с маленькой группой людей, покачивалась на волнах небольшая ладья. Кораблик был до отказа загружен провизией, водой и скоро должен был понести двух молодых викингов на далекий остров, где-то у берегов огромного континента поднимающегося из морской пучины.

На помощь Рагару Виктор выделил трех добровольцев, и те уже подняли квадратный парус и теперь ожидали на борту ладьи, когда закончится прощание.

Виктор стоял рядом, чуть в стороне, и наблюдал за тем, как его жена прощалась со своим братом. Со стороны особенно хорошо было заметно, как похожи эти двое, Рейна и ее брат. Оба молодые, какие-то хрупкие и беззащитные. И глядя на них конунг никак не мог отделаться от мысли, что запретив Рейне отправиться на Луару, он разбивает семью.

Но разве он теперь не семья Рейны? Разве у него нет права на то, чтобы его жена сначала отдала свою любовь, свое будущее ему. Как заставить ее понять, что их судьба, их будущее находится здесь на Ванахейме, а не там на Луаре!

Рейна вновь обняла Рагара и в последний раз поцеловала его на прощанье. У нее еще хватило сил, чтобы улыбнуться.

– Желаю тебе удачи, брат мой, и пусть твои паруса надувает волшебный ветер. Я буду молиться за тебя, пока ты будешь в пути.

– Все будет хорошо, – улыбнувшись в ответ сказал юноша. – Сейчас лето, и, если все будет хорошо, то во время плавания погода не изменится, и мы быстро доберемся.

Он смущенно кашлянул.

– Я о тебе беспокоюсь. Скоро тут в Ванахейме начнется жестокая война. Мне очень жаль, что ты не поехала с нами.

Обиженно посмотрев на мужа, Рейна печально кивнула.

– Не волнуйся, как тебе известно, я могу за себя постоять. И клянусь настанет день, когда мы с тобой соединимся на Луаре.

Рагар повернулся к Виктору, хмуро стоявшему рядом и сказал:

– Благодарю тебя, ярл, за то, что ты помог нам с этой поездкой на Луару.

– Это было нетрудно, – кивнул конунг. – Теперь я желаю тебе удачи.

Рейна и Рагар обнялись в последний раз. Глядя как глаза жены наполняются слезами, Виктор снова почувствовал, как сердце у него сжалось от чувства вины. Но теперь, когда Рагар и Гаральд направились по сходням на корабль, он, наконец-то, сильнее чем обычно, поверил, что Рейна остается с ним здесь, и так оно и должно быть.

Ладья медленно вышла на середину фьорда и начала свой путь к выходу в открытое море. Оставшиеся на берегу Виктор и Рейна молча стояли, глядя вслед ладье, а когда корабль наконец исчез из виду, конунг тронул жену за руку и мягко сказал:

– Дорогая моя, нам с тобой пора идти домой. Неприязненно посмотрев на мужа, женщина покачала головой.

– Нет. Я поскачу вниз к морю, чтобы последний раз увидать корабль Рагара, перед тем как он выйдет в океан.

Виктор пальцем вытер слезу, катившуюся по щеке жены и вздохнул:

– Ах, Рейна, Рейна, ну зачем ты себя мучишь так? Но она резко отшатнулась от мужа и воскликнула:

– Он мой брат!

Виктор затаил дыхание, а потом возразил:

– А я твой муж, не забывай об этом, пожалуйста. Наверное мне надо поехать с тобой.

– Нет! – страстно покачала головой женщина. – Я хочу побыть одна.

Он помолчал, а затем кивнул:

– Я понимаю, Рейна, как тебе трудно, и что ты чувствуешь из-за того, что Рагар и Гаральд уехали. Но я прошу тебя, обещай мне, когда ты будешь там, возле выхода в океан, не делай попыток заставить их забрать тебя.

Рейна горько засмеялась:

– Ты что же думаешь твои люди позволят мне сесть на корабль и уплыть туда, куда я хочу.

– Я хочу, чтобы ты дала мне свое слово…

– Считай, ты его получил, – она с презрением посмотрела на него.

– И ты даешь мне слово, что не сбежишь теперь, когда Рагар и его друг не в плену? Рейна раздраженно махнула рукой.

– Куда мне идти? Назад к Вольфгарду, который хочет меня убить? Из-за тебя у меня больше нет дома. Теряя терпенье, Виктор воскликнул:

– Со мной у тебя дом, там где я – там и ты должна жить.

– Мой дом на Луаре! И сердце мое с Рагаром!

Эта ее страстность причинила ему боль, и он даже внезапно подумал, что прошлой ночью Рейна, вполне возможно, отдавалась ему, желая изменить его решение. У него даже появилось желание спросить ее об этом прямо и остановила его только боязнь, что он не вынесет ее ответа.

Виктор постарался собрать свои нервы в кулак, чтобы сказать по возможности, спокойно:

– Ладно, Рейна. Я знаю, что это, видимо не так просто, не каприз. Поезжай, куда собралась, только прошу – не долго. Мне бы не хотелось, чтобы ты наткнулась где-нибудь на дружинников Вольфгарда.

Она дотронулась до кинжала:

– Я могу за себя постоять. У меня сейчас такое настроение, что я охотно отправлю на тот свет парочку ублюдков моего отчима.

Не сомневаясь, что так оно и случится, если дойдет до дела, Виктор буркнул:

– Ладно, будь осторожна, – и не дожидаясь ответа от жены, повернулся и пошел к стоявшему неподалеку Слейпниру.

Всю дорогу к поселку он с тревогой думал о том, что ждет его впереди. Все шло вкривь и вкось. Жена так и не стала к нему ближе, а сейчас так, пожалуй, и еще отдалилась. Опасность войны с Вольфгардом не только уменьшилась, а наоборот усилилась и неизвестно, сколько еще крови придется пролить. Оставалось только сокрушаться и ругать проведение, забросившее его во тьму веков к этим диким людям, даже не желающим менять свои кровожадные привычки.

Уже возле самого поселка Виктор внезапно заметил Оттара и Иву, целовавшихся под сенью большой березы, которые так увлеклись, что даже не заметили конунга. Он вообще в последнее время все чаще начинал замечать, что эта парочка стремится проводить побольше времени вдвоем, а Оттар часто даже помогал девушке выполнять такую работу, которая любому викингу могла показаться унизительной.

– Доброе утро! – окликнул их ярл, намеренно решив в шутку попугать молодежь.

Оба ошеломленно озираясь, отскочили друг от друга пунцовые от смущения.

– Доброе утро, ярл! – прерывающимся от волнения голосом отозвался Оттар, стесняясь смотреть на конунга.

А тот, подошел вплотную к молодым людям и, улыбнувшись, кивнул девушке.

– Ива, извини нас, но я хотел бы перемолвиться с Оттаром.

– Да, господин, – девушка поклонилась и, торопливо поправив волосы, бросилась бегом к поселку.

– Чем могу служить, ярл? – наконец, взглянул на него Оттар.

Виктор посмотрел вслед убегающей девушке и сказал:

– У меня есть для тебя одно важное дело. Но сперва, я бы хотел узнать о твоих отношениях с моей рабыней Ивой. У меня такое впечатление, что вы вдвоем очень неплохо друг к другу относитесь. Да и моя жена недавно упоминала, что видела, как ты с Ивой любезничал, когда охранял Рагара с Гаральдом.

Молодой воин покраснел от смущения.

– Ярл, я понимаю, что не должен так поступать. Ива – рабыня. Но я хотел чтобы она стала моей женой. Именно женой! – он посмотрел на Виктора и добавил: – К тому же, она мне говорила, что ты хочешь отпустить ее на волю.

– Да, – Виктор кивнул, – по правде говоря, я собираюсь освободить и Иву и всех остальных рабов на Ванахейме.

У Оттара от удивления округлились глаза:

– Всех?!

– Да.

– Но почему, ярл?

– Ну прежде всего, потому что рабства вообще быть не должно, – Виктор пожал плечами. – А потом, если они получат свободу и станут свободно работать на земле, то они принесут нам больше пользы, так как будут выращивать большие урожаи. Уж поверь мне, это проверено.

– Твоим дружинникам это может не понравиться, – заметил Оттар.

– Ну это ясно! Поэтому я попрошу тебя, пока еще не очень об этом рассказывать остальным, договорились?

– Ну, конечно! – кивнул Оттар. – А когда ты собираешься освободить Иву… и всех остальных?

Виктор задумчиво посмотрел на поля, окружавшие поселок.

– Думаю всех рабов следует отпустить, как только закончится война с Вольфгардом. Несомненно это будет самое лучшее время для того, чтобы провести все эти изменения. Может, хоть тогда мне удастся убедить всех перековать мечи на орала. А до той поры, надеюсь я смогу изменить отношение к войнам и рабству хоть у некоторых моих воинов.

Похоже собеседник конунга был поражен до глубины души, так как не сразу нашелся, что сказать. Спустя несколько секунд, он посмотрел на Виктора и спросил:

– Ярл, неужели ты действительно думаешь, что сможешь принести мир жителям Ванахейма?

– Абсолютно убежден.

– И тогда мы с Ивой сможем пожениться? – радостно улыбнулся Оттар.

– Да, но не раньше, чем ей исполнится восемнадцать лет.

Юноша пришел в страшное волнение.

– Восемнадцать лет! Да это же еще почти две весны! Мне еще самому только семнадцать. Да у нас же в Ванахейме в двадцать лет человек уже считается совсем взрослым. Ярл, послушай – моя мать умерла при родах четвертого ребенка, а ей не было еще двадцати. Что если что-нибудь подобное случится с Ивой или со мной? Мы ведь так мало времени побудем вместе! Нет, восемнадцать лет – это слишком долго. Ярл, пожалуйста, перемени свое решение!

Увидев, как расстроился дружинник, Виктор потер подбородок и улыбнулся, понимая, что всех традиций Ванахейма ему сразу все равно не удастся изменить.

– Ладно, – кивнул он. – Судя по тому, как вы тут только что целовались, мне и вправду придется передумать.

– О, ярл! Пожалуйста! Я готов сделать все, что угодно, только бы ты изменил свое решение.

– Выходит ты любишь эту девушку? – спросил Виктор, пристально взглянув на юношу.

– Да…

– Ну, что же, я рад – конунг посуровел. – Однако, прежде чем вы с Ивой сможете насладиться своим счастьем, мы должны положить конец этой проклятой войне. И, честно говоря, я очень надеюсь, что ты тоже желаешь мира, и не меньше, чем освобождения Ивы.

Оттар кивнул и искренне ответил:

– Знаешь, великий конунг, пока ты не возвратился из Валгаллы, мы в Ванахейме вообще об этом и не задумывались. Мне, как и всем остальным, казалось, что так и должно быть: кровная месть, война, походы. Но сейчас, глядя на тебя, очень многие у нас начинают смотреть по-другому на мир. Я это знаю по себе. Твое отношение к людям изменило меня, так же как преобразила меня любовь к Иве. – Юноша вздохнул и добавил: – Только вот боюсь, этот старый осел Вольфгард по-прежнему будет для нас серьезной опасностью.

– Не будет, если мы сможем его обвести вокруг пальца. – Виктор снова пристально посмотрел на Оттара, словно решая, можно ли ему доверять.

– Перехитрить? Но как? – вопросительно тот посмотрел на конунга.

– Я позабочусь об этом. А сейчас у меня к тебе важное поручение.

– Я готов, ярл.

– Мне нужно, чтобы вы со Свеном сегодня ночью пробрались в лагерь Вольфгарда. Но будьте как можно осторожнее, потому что, если вас схватят сам знаешь какая судьба будет вас ждать.

– Да, уж, _ поморщился Оттар, а Виктор продолжал:

– Я хочу, чтобы вы узнали, как идут дела у Вольфгарда со строительством нового дракара, и что он еще приготовил для войны с нами.

– Слушаюсь, ярл! Поверь мне, мы со Свеном узнаем все, что тебе будет нужно.

К обеду Рейна все еще не возвращалась, и Виктор, все сильнее беспокоясь о жене, поспешно оседлал Слейпнира и помчался туда, где был выход из фьорда в открытое море. С собой он захватил только волков, которые могли помочь ему в поисках, а при случае и заступились бы за своего хозяина.

Он скакал вдоль берега, мимо черных базальтовых скал и крутых утесов, кое-где даже закрывавших от него море. Со скал срывались тучи морских птиц, словно белоснежные комья ваты, чайки усеивали прибрежные курчи, качались на волнах и кружили у него над головой. Почти целый час он рыскал по берегу в поисках жены, но ее нигде не было видно. В отчаянии Виктор проклинал себя за глупость. Зачем он разрешил Рейне одной поехать на побережье!? Рагар был прав! Вольфгард вполне мог послать своих людей на этот берег фьорда, и не стоило подвергать жену такой опасности!

Внезапно он увидел Рейну в маленькой бухте, скрытой высокими утесами. Она сидела, положив под себя ноги, положив на колени руки и закрыв глаза. Огромные волны прибоя разбивались о берег у ее ног и окатывали Рейну мириадами сверкающих на солнце брызг. Даже с того места, где стоял Виктор, было видно, что Рейна вымокла до нитки. О боже, неужели эта девчонка сошла с ума! Она что – решила заболеть и умереть?! Ярдах в двадцати от жены Виктор спешился и бросился к ней. Рейна даже голову не повернула при его приближении, и это еще сильнее обеспокоило конунга. Когда он добежал до нее, на берег вновь обрушилась волна и окатила его с ног до головы ледяной водой. Передернувшись всем телом от такого душа, он схватил жену, рывком поставил на ноги и потащил к Слейпниру.

– Ты что, совсем рехнулась!? – закричал он, но его голос был заглушен ревом прибоя.

Они остановились под нависшей скалой. Вид Рейны был страшен. Она ужасно дрожала, ее губы посинели, все тело покрылось гусиной кожей. Но страшнее всего было то, что она не узнавала мужа.

– Рейна, скажи хоть что-нибудь! – встряхивая ее за плечи закричал Виктор.

Наконец, она посмотрела на него и, кажется, узнала. Стуча зубами от холода, она ответила дрожащим, рвущимся голосом:

– Я смотрела вслед кораблю Рагара, пока он не скрылся из виду. А потом… потеряла счет времени. Мне казалось, что я плыву вместе с ними.

– Ты что, хочешь помереть?! – растирая ей руки, закричал сердито Виктор. – Какие дьяволы вселились в тебя, Рейна?! Неужели ты меня так ненавидишь, что даже умереть хочешь?! Только бы не жить со мной, да?!

Глаза Рейны сверкнули, и она гневно воскликнула:

– Пелагиус иногда часами сидит на берегу океана, смотрит на волны, стараясь достичь состояния просветления души! – Она всхлипнула, передернула плечами и закончила: – Однажды ты говорил мне, что я могу извлечь из этого пользу и достигну такого же состояния.

Виктор в ярости махнул в сторону прибоя:

– Такие волны не принесут тебе просветления, они тебя прямиком сведут в могилу!

– Может быть они отнесут меня в Луару! – с отчаянием воскликнула Рейна.

– Выбрось из головы подобную ерунду! – яростно рявкнул Виктор. – Иначе эти самые волны занесут тебя в самую мрачную дыру, которая только найдется на нашем острове! И по моему приказу тебя там будут держать до тех пор, пока ты не научишься уважать своего мужа!

Очевидно не совсем понимая, о чем он говорит, но все-таки уловив общий смысл его слов, Рейна с презрением ответила ему:

– Почему бы тебе просто не оставить меня в покое!? Он крепче обхватил ее дрожащие от холода тело и воскликнул:

– Да люблю же я тебя просто, дура! А сейчас поехали домой, пока ты не замерзла окончательно!

Он быстро отыскал ее пони, пасущегося невдалеке за скалами, усадил ее в седло. И они двинулись домой.

Когда они въехали в поселок, Виктор увидел возле конюшни юношу, работавшего вместе с Невином. Он сделал ему знак рукой и юноша быстро подбежал к конунгу. С удивлением работник заметил, что конунг и его жена мокры до нитки. Он принял из рук Виктора поводья Слейпнира и помог Рейне слезть с пони. Подхватив жену на руки Виктор приказал юноше:

– Проследи, чтобы животных накормили!

И направился к дому вместе со своей драгоценной ношей. Навстречу Виктору из терема выбежала Сибил. Ахая и глядя с ужасом на дрожащую Рейну, ирландка воскликнула:

– Ярл, что случилось с госпожой?!

– Просветления ей, видишь ли, захотелось, – хмуро бросил Виктор, проходя мимо служанки в опочивальню. – Принеси все одеяла, какие только найдешь!

– Слушаю, ярл!

Виктор поставил Рейну на ноги, наклонившись взялся за подол ее платья и потянул его вверх.

– Нет! – закричала она, яростно одергивая подол и отступая назад. Виктор решительно притянул ее к себе и сердито сказал:

– Рейна, с тебя ручьем течет вода! Я раздену тебя и уложу в кровать.

– Нет! – закричала она. – Я не ребенок! Я и сама могу раздеться!

Мужчина насмешливо улыбнулся:

– Й это говорит та самая вздорная девица, которая полчаса назад чисто по-детски пыталась убить себя!

– Я не хотела никого видеть!

– Ну-ну, долго бы ты была там одна, пока не оказалась бы подружкой крабов и акул! – сердито хмыкнул он и снова потянулся к ее платью. Рейна оттолкнула его. Терпенье Виктора лопнуло. Он погрозил пальцем жене и заявил, еле сдерживаясь от гнева:

– Только попробуй еще раз от меня отпрыгнуть! Клянусь, я тебя отколошмачу!

Она посмотрела на него более заинтересованно:

– Что значит «отколошмачу»! Он прорычал в ответ:

– Поверь, дорогуша, ответ тебе вовсе не понравится!

Что-то в его тоне или взгляде убедило Рейну больше с ним не спорить. Она опустила голову и мрачно посмотрела на пол.

– Ну так-то лучше! – с облегчением вздохнув, Виктор с трудом стянул мокрое платье с Рейны, взял чистое льняное полотенце и начал энергично растирать ее тело и волосы. Затем, обмотав полотенце вокруг головы, он сердито сказал:

– Господи, Рейна, ты же вся синяя. Давай, быстро сунь свою упрямую задницу в постель!

Рейна только легла и укрылась покрывалом, как в комнату ворвалась Сибил с огромной кипой шерстяных одеял.

– Ярл! – обеспокоенно спросила женщина, – как себя чувствует госпожа?

– Спасибо, Сибил! Теперь уже значительно лучше. – Виктор взял у нее из рук одеяла и кивком отпустил ее.

– Благодарю тебя. Теперь я сам позабочусь о ней!

– Слушаюсь, ярл, – бросив беспокойный взгляд на Рейну, сказала Сибил и вышла.

Виктор развернул несколько одеял и укрыл жену сверху. Затем он начал раздеваться сам, стаскивая с себя мокрую холодную одежду.

– Зачем ты-то раздеваешься? – сердито спросила она.

– А ты не заметила, что я тоже мокрый?! И тоже жутко замерз, извлекая тебя из твоей просветительности! Поэтому сейчас я лягу в постель, чтобы самому согреться и согреть тебя!

– Нет! Не хочу! – закричала она с ненавистью. Виктор скинул рубаху и желчно хмыкнул:

– Это почему же нет?! Я бы посоветовал тебе сейчас заткнуться!

– Не буду молчать! Ненавижу тебя из-за Рагара! Виктор спокойно расстегнул пояс на штанах.

– Очень страшно, – не глядя не нее буркнул он. – А мне кажется, что из-за него ты вчера вечером уже злилась на меня. Но это не помешало тебе отдаться мне, да еще как! Или вчера у тебя были для этого и другие причины?

– Что ты имеешь в виду? – с возмущением проговорила из-под одеял Рейна.

Он саркастически рассмеялся.

– Вот только не притворяйся, что не понимаешь! Ты уже большая специалистка в соблазнении мужчин!

Она нахмурилась, затем виновато посмотрела в сторону и пробормотала:

– Вчера я бросила сердиться, а сейчас опять сержусь… И к тому же Рагар уехал…

– Ну правильно! – кивнул Виктор. – И теперь тебе уже все равно не добиться своего, даже если ты будешь соблазнять меня всю ночь!

Она возмущенно фыркнула и отвернулась.

Отбросив штаны в сторону, Виктор произнес:

– Послушай, крошка, здесь у нас опочивальня, а не лавка менялы. Обманов и торговли не будет! А что до твоего гнева, – совершенно раздевшись, он пошел к кровати, – нравится это тебе или нет, но мы с тобой муж и жена! И когда мы заходим сюда, оставляй, будь добра, весь свой гнев и раздражение за дверью!

У Рейны не нашлось слов, чтобы ему возразить. Он был прекрасен! Он был воплощением силы и мужской красоты! Почему всегда, когда она видит его, тело бросает подчиняться разуму, и она хочет только одного: видеть, владеть им?! И отдаваться ему!

Тихо, совсем тихо, она сказала:

– Ты говоришь, чтобы я оставляла за дверью все свои чувства! Но поверь и пойми – это не так просто! Ты хочешь, чтобы я отказалась от всего, что до сих пор служило мне защитой!

– Что гнев, жажда мести, ярость? – он отогнул одеяло и скользнул в нагретую ею постель. – Сейчас и всегда мы с тобою оба – беззащитны и верим только в нашу любовь!

Когда он крепче прижался к ней, из груди жены вырвался непроизвольно блаженный вздох. Невыносимо приятно было чувствовать рядом его сильное, теплое тело. Рейну раздирали противоречивые чувства: ненависть ко всем викингам и усиливающаяся, вопреки ее желанию, любовь к Виктору, чьи нежность и доброта растлили ее суровое сердце. Мужские губы, теплые и нежные, коснулись ее щеки, и по спине женщины пробежала дрожь от его горячего дыхания.

– Знаешь, Рейна, я, по своей природе, – не воин, – прошептал он, – но я буду сражаться за тебя до конца, любовь моя, и одержу победу!

Прежде чем она сумела ответить, Виктор прильнул к ее губам. И чувствуя, как по всему ее телу разливается тепло и прекращается дрожь, Рейна поймала себя на мысли, что верит его словам. Он и вправду будет сражаться за нее и вправду победит!

– Ты согрелась? – тихонько спросил он ее в ухо.

– Да, – шепнула она, – ты такой горячий, муж мой! Виктор хмыкнул:

– Это только для тебя!

Он взял ее лицо в ладони и, глядя в глаза жены, сказал нежно и страстно:

– Рейна, мне очень жаль, что пришлось отказать тебе в поездке на Луару!

Она стиснула зубы и попыталась отвернуть лицо.

– Но у меня не было выбора! – продолжал он, все еще держа ее в плену своих рук. – Понимаешь ли ты это хоть немного!?

– Нет!

– Значит, ты считаешь, что оставаться со своим мужем – тебе нет нужды?!

– Я так не говорила! Я только сказала, что не понимаю, почему ты меня не отпустил на Луару!

– Ах, вот как!

Она снова попыталась вырваться, но его новый поцелуй ответил ей на все вопросы сразу. Жадно, будто в первый раз, они целовали друг друга. Переведя дыхание, Виктор прошептал:

– Пожалуйста, обещай мне, что успокоишься и не будешь искать напрасной смерти! – Жена не ответила. И тогда Виктор встревоженно позвал:

– Рейна!

– Да, обещаю! – прошептала она в ответ.

Он потянулся губами к груди жены. Осторожно склонился и прикоснулся к белоснежной коже в том месте, где шея словно переходила в мягкую, нежную впадину.

– Как же я испугался за тебя! – прошептал он. – Я бы с ума сошел, если бы ты потерялась!

– Глупости, со мной ничего не может случиться! – сказала она, значительно более заинтересованная ласками Виктора, чем продолжением спора. А Виктор строго посмотрел на жену, коснулся пальцем ее носа и назидательно произнес:

– Рейна, я знаю, ты уверена в том, что ты непобедимая воительница. Но, пожалуйста, не забывай и о смерти! Тело твое беззащитно перед стихией!

– И перед тобой… – пробормотала она и, схватив его руку, потянула ее обратно на грудь.

Виктор застонал от переполнявших его чувств. И все-таки, не желая безропотно сдаваться зову плоти, он оторвался от Рейны и произнес слова:

– Рейна, ответь мне, только честно, на один вопрос! – Нахмурившись, она посмотрела на него. – Прошлой ночью, когда мы любили друг друга, ты отдавалась мне, чтобы я изменил свое решение насчет Луары? – Он заметил вдруг, как в ее глазах появились слезы.

– Нет, – прошептала она почти беззвучно и отвела взгляд.

Он повернул ее лицо к себе.

– Это правда?!

Рейна закусила нижнюю губу, затем, чуть помедлив, сказала:

– Ну, может сначала я и хотела уговорить тебя…

– О, Рейна!..

– Но потом ты ответил мне «нет», и тогда…

– Что тогда?… – взволнованно взглянул он ей в глаза.

Она погладила ладонью его по щеке и, улыбнувшись сквозь слезы, сказала:

– А тогда… оказалось, что я все равно хочу тебя!.. Глубоко вздохнув, Виктор задал жене последний, самый важный для него вопрос:

– Но если ты отдавалась мне с желанием, почему ты тогда сегодня убежала от меня и даже пыталась умереть?

Мучительно подбирая слова, Рейна ответила:

– Может, потому что обида моя в тот момент была очень сильной.

Его взгляд наполнился печалью.

– Ага, значит, ты все-таки хотела заставить меня пойти у тебя на поводу?!

– Нет! – воскликнула она гордо. – Во всяком случае, не тогда, когда мы совокуплялись!

– Занимались любовью, – поправил ее Виктор. – Мы занимались любовью, Рейна!

– Любовью, – прошептала она, словно пробуя это слово на вкус.

И, посмотрев в ее блестящие от слез глаза, Виктор вдруг подумал, что верит ей.

– А зачем же ты чуть не бросилась в море?

– Я не знаю! – воскликнула она. – Может, потому, что была в отчаянии. Ведь мой брат уезжал! Может быть не заметила, что начался прилив! А может потому, что просто растерялась. Я просто разрываюсь между семьей и тобой! – Она погладила его по густым длинным волосам. – Но когда ты ласкаешь меня, все проблемы уходят. Честное слово, я как будто в аду!

– Или на небесах! – ладонь Виктора поползла по спине жены. – Рейна, тебе надо освободиться от своей ненависти и забыть о своих горестях.

– Может быть, – шепотом ответила она. – Знаю только, что я забываю обо всем, кроме тебя! Он поцеловал жену и улыбнулся:

– Девочка моя дорогая, ты не должна покидать меня и уезжать на Луару, чтобы быть счастливой.

Прижавшись к мужу, чувствуя его пальцы у себя на бедрах, Рейна ужасно захотела поверить ему. Поверить, что они вместе могут быть счастливыми. В конце концов, ведь правда: она – его жена. И совершенно естественно, что он – ее муж – требует, чтобы она оставалась с ним. И пускай в сердце ее еще жива огромная печаль, было еще очень больно при мысли о том, что ей предстоит провести свои дни на этом жестоком острове, сейчас, в его объятиях, она не хотела об этом думать. Это ее мало заботило. Она была защищена от всех бед, которые готовила ей судьба, и сознание этого наполняло ее ослепительной радостью. Виктор опрокинул ее на спину. Своей свободной рукой откинул волосы с ее лба и прошептал:

– Вспомни себя маленькой принцессой, милая! Разбуди любовь в своем сердце, и пусть твоя душа станет безмятежной и беззаботной, как прежде! И мы отправимся с тобой в путешествие, далеко-далеко! Туда, где ты будешь вновь счастлива. Если хочешь, ты можешь доверить мне свою любовь, свою душу, свои чувства – я не обману тебя!

Рейна удивленно посмотрела на мужа. Почему ей все время кажется, будто он читает ее мысли?! Он всегда говорит именно то, что ей хотелось бы услышать. В его объятиях она чувствует, что может ему доверять. Может быть, ей с ним и вправду удастся стать юной, невинной и беззаботной?! А ведь она уже и не надеялась на счастье в своей жизни. И вот Виктору удалось убедить ее в том, что счастье не потеряно, оно близко и достижимо.

– И куда же мы отправимся? – спросила она так по-детски доверчиво, что у него защемило сердце. Он прикоснулся к ее волосам и пропустив мокрые пряди между пальцев, ответил:

– Мы отправимся с тобой туда, на равнину и устроим себе еще один пикник. Мы сядем возле стога сена, и я буду рассказывать тебе разные истории.

– Правда? Ты будешь рассказывать о стране Будущего? – радостно спросила она.

– Да! Я буду рассказывать тебе обо всем, о чем захочешь! Я хочу, чтобы ты стала мягче, добрее.

– Ты хочешь сделать меня более покорной? – спросила она.

– Да, но только не слишком покорной, – улыбнулся он. – Иначе это все испортит.

Рейна поджала губы, помолчала, а потом спросила:

– А что еще нужно сделать, чтобы стать счастливой?

– Когда ночи станут теплыми, мы поскачем с тобой на побережье, будем пить вино в лучах лунного света и смотреть на звезды.

Рейна внезапно насупила брови.

– А вдруг дружинники Вольфгарда нападут на нас?

– Когда наступит мир, этого можно будет не бояться!

Рейна помрачнела еще больше.

– Ты этого мира хочешь больше всего остального!

– Неправда, дружок, – прошептал Виктор, плавно раздвигая ее ноги в стороны и медленно проникая в нее. – Я хочу тебя больше всего на свете! Разве ты не чувствуешь, как я дрожу от нетерпения?

– Это наверное от того, что ты еще не согрелся, – выдохнула она. – Хочешь, я передам тебе часть своего тепла.

Слова Рейны исторгли из его груди блаженный вздох, и она почувствовала, как мужское тепло наполняет ее.

***

Ближе к полуночи в закопченной палате своего терема Вольфгард снова встречался со своим соглядатаем.

Ярл, сцепив руки за спиной, остановился прямо перед пришедшим и хмуро спросил у него:

– Ну, какие новости ты принес на этот раз?

Человек, лица которого не было видно в темноте, ответил тихо:

– Твоя падчерица, похоже, счастлива с Виктором Храбрым. А твой сын и его оруженосец сегодня утром уплыли на Луару.

Вольфгард подошел вплотную к лазутчику:

– Что ты мелешь?! Мой сын, действительно, отплыл в Луару?!

– Да.

– Но почему?

– Я слышал, что он хочет остаться и жить в Луаре.

– И он никогда не вернется в Ванахейм?! Человек молча кивнул.

– Я слышал, что твой сын не хочет воевать ни против тебя, ни против сестры.

Казалось Вольфгард ослеп от ярости. Он буквально взорвался:

– Я лишился своего единственного сына из-за этой маленькой суки!

Изрыгая страшные проклятья, Вольфгард разбил глиняный кувшин о косяк двери и выскочил на улицу. Увидев невдалеке от терема огонь костра, возле которого грелась ночная стража, он бросился туда и, потрясая кулаками от ярости, завопил на весь поселок:

– Слушайте все и передайте всем дружинникам! Моя падчерица Рейна должна умереть! Тому, кто принесет голову этой предательницы, будет выдано тридцать гривен серебром!

ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ

Виктора разбудил дикий вопль мужчины, умоляющего сохранить ему жизнь. Следом раздался крик Рейны:

– Сдохни, собачий сын!

Сообразив, что это не сон, Виктор рывком вскочил с кровати, моргая и пытаясь понять, что случилось. Видимо, уже пришло утро, но сквозь узкие оконца проникало так мало света, что в комнате царил прежний полумрак. На полу, прямо возле кровати, Виктору удалось рассмотреть фигуру жены, наклонившейся над кем-то. Присмотревшись, он увидел, что Рейна прижимает коленом к полу здорового мужчину. Заломив ему руки за спину, она занесла кинжал над его горлом. У нее было такое страшное лицо, что пленник уже явно распростился с жизнью, и теперь только слабо стонал, считая последние секунды.

Не обращая внимания на свою наготу, Виктор бросился к Рейне.

– Рейна, что ты делаешь? – воскликнул он. Она, слегка мотнув головой, огрызнулась:

– Я собираюсь убить этого кабана, который пытался зарезать нас обоих!

– Что-о?! – закричал Виктор, все еще толком не разобравшись в чем дело.

Рейна, наконец, неохотно объяснила ему:

– Вольфгард подослал еще одного тайного убийцу, чтобы погубить нас. Я только встала, чтобы поиграть с Фрейей и вдруг вижу, как этот негодяй пробирается в нашу опочивальню и достает кинжал! Этот глупец попытался наброситься на меня, и теперь его нож вон там, в стене, а он тут!

Виктор подошел поближе и увидел еще подрагивающий клинок.

– О, боже! – воскликнул он. – Чего же ты меня не разбудила?!

Рейна насмешливо ответила:

– Не хотела беспокоить тебя, муж мой! Ты так сладко спал! Иди еще поспи, а я тут сама разберусь! Этот негодяй умрет тихо, не обеспокоит тебя. Я ему просто перережу горло! Ну разве только похрипит немножко.

Услышав этот спокойный, безжалостный голос, незадачливый убийца жалобно завопил, а Виктор бросился к Рейне, чтобы остановить ее руку.

– Нет, нет, Рейна, ты не должна его убивать!

– Значит, он должен нас убить?! – зло спросила она.

– Нет! – покачал головой Виктор. – Мы посадим его под замок к тем, другим, а попозже решим, что нам с ним делать!

– Э, нет! – возразила Рейна, – я с ним покончу и прямо сейчас. Ее взгляд скрестился с разгневанным и сумрачным взглядом мужа. Внезапно она резко выпрямилась и, подчиняясь немому приказу глаз конунга, убрала кинжал от шеи пленника и отпустила его, положив нож рядом на пол.

К следующую секунду верзила, только что жалобно моливший о пощаде, схватил нож и бросился на Виктора! Негодяй, изрыгая проклятья, замахнулся на конунга, но тот, обнаженный и безоружный, в последний момент успел перехватить руку врага и в свою очередь нанес удар ногой в пах противнику. Впрочем и Виктору не удалось добиться успеха, и оба мужчины, крепко схватившись за руки, закружились по комнате в ужасном смертельно опасном танце. Если бы у конунга было время наблюдать за женой, его наверняка удивило бы ее поведение. Злорадно ухмыльнувшись, Рейна взяла на руки свою лису, села на кровать и стала гладить животное, не обращая ни малейшего внимания на дерущихся мужчин. А те, опрокидывая мебель, отчаянно ругаясь и нанося друг другу удары, катались по комнате. Наконец Виктору удалось выбить у врага нож, в следующее мгновение его противник на один короткий миг отшатнулся и открылся. И тут же Виктор, словно подброшенный пружиной, подпрыгнул и ногой нанес удар в голову злодею. Тот выпрямился, явно не соображая, что с ним случилось, и в следующую секунду Виктор нанес ему еще один удар в солнечное сплетение. Верзила рухнул, как подкошенный!

Конунг перевел дыхание, вытер пот и бросил Рейне через плечо.

– Ну, спасибо, жена. Мне как раз надо было немного размяться, чтобы как следует проснуться.

Продолжая ласкать Фрейю, Рейна взглянула на мужа со странной смесью восторга и обиды, но сказала внешне спокойно:

– Ты знаешь, у тебя симпатичная спина, на нее приятно смотреть.

Он мрачно хмыкнул.

– Я бы с большей охотой сейчас заголил твою спину и разукрасил ее всеми цветами радуги. Зачем ты выкинула этот номер?

Женщина пожала плечами.

– Ты кажется очень полюбил дружинников моего отца. Вот мне и захотелось, чтобы ты из первых рук узнал, как они заслуживают милосердия и жалости.

– Ну, ну… – неопределенно хмыкнул Виктор, и не понять было, злится он на жену, или уже простил. Но сказал сурово: – Если надеешься, что я тебя пожалею, женушка, то лучше давай-ка принеси мне пару веревок, да одежду, чтобы я хоть связал этого негодяя.

Рейна фыркнула, но выполнила то, что ей сказал муж. Пока Виктор связывал пленника, они с женой больше не сказали друг другу ни слова, затем ярл оделся сам и повел очухавшегося лазутчика из терема. Уже на улице, по дороге к месту, где сидели под стражей два воина Вольфгарда, схваченных раньше, Виктору встретился Орм.

– Доброе утро, ярл! – поприветствовал его дружинник и, заметив мрачное избитое лицо пленника, спросил: – Ого! Кого это ты изловил?

– Да вот, еще один убийца, подосланный Вольфгардом. Ему каким-то образом удалось пройти мимо наших дозоров и пробраться в терем.

– Очень интересно, – нахмурился дружинник. – Надеюсь, вы с Похитительницей не пострадали?

– Ее зовут Рейна, теперь она – ваша княгиня, – сердито поправил Виктор. – Впрочем, ни она, ни я не пострадали. Это этому бедняге крепко досталось – я едва выцарапал его из лап моей супруги. Она уже совсем было собралась посмотреть, как устроено его горло, и даже кинжал достала.

Он подтолкнул пленника к Орму.

– Слушай, возьми-ка отведи его в пастуший домик к тем двоим. Я его позже допрошу.

– Хорошо, ярл, – Орм вытащил меч из ножен и, подгоняя захваченного в плен врага, повел к месту заключения.

В терем Виктор вернулся в самом мрачном расположении духа. Уже входя в опочивальню, еще в дверях, он увидел Рейну, все так же сидевшую на постели и спокойно игравшую с лисой, словно это и не она только что чуть не вложила в руки убийцы оружие, которым могли убить его! Сжав кулаки, конунг сделал шаг к кровати, опасаясь, что если подойдет поближе, то ударит ее.

Глухим от сдерживаемой ярости голосом он спросил:

– Что означает эта маленькая шутка, Рейна. Меня, знаешь, чуть не прирезали. Она ехидно улыбнулась.

– Ох, и здоровые же были у моего папаши в дружине! Я даже не поверила, что тебе удалось с ним справиться.

Виктор задрожал от гнева:

– Так ты мне не ответила на мой вопрос! За каким чертом ты позволила ему схватить твой кинжал?

Глаза Рейны яростно сверкнули, она отпустила лису и сама соскочила с кровати.

– А-а! Ну наконец-то ты соображаешь, что здесь поставлено на карту! Это совсем не игра, конунг Виктор! Тут идет борьба не на жизнь, а на смерть. И только последний глупец проявляет жалость к тайным убийцам.

– Ну, не такой уж я глупец, как ты думаешь! Женщина подбоченилась и высокомерно взглянула на мужа.

– Тогда веди себя, как подобает воину, мужественному и храброму!

– Да ведь мужество не в том, чтобы показывать грубую силу, Рейна! Разум нам дан, чтобы избегать драк и не дать пролиться крови. И в этом мужество и сила!

– В этом – слабость.

– Нет, – твердо возразил Виктор, – ты не права. К тому же, нам всем следует научиться жить в мире гармонии, а не насилия. Все в Ванахейме должны этому научиться, даже ты, моя маленькая валькирия.

Рейна отшатнулась от мужа.

– Нет уж! Я – воительница и не желаю быть никем больше. Ни за что не отложу свой меч в сторону!

– Даже когда будешь ждать нашего ребенка? – Виктор печально взглянул на жену. – Ты и тогда будешь воевать, подвергая опасности жизнь ребенка – моего… нашего ребенка?

Нахмурившись, Рейна принялась раздраженно выхаживать по комнате.

– А откуда ты знаешь, что у меня вообще будут дети? – заметив, как муж многозначительно приподнял бровь, она торопливо добавила. – А вдруг я бесплодна?

Виктор подошел к Рейне, уже почти успокоившись, и, услышав ее последний вопрос, улыбнулся:

– Ну, нет, Рейна. Что до тебя, то твое чрево плодородно, как… как калифорнийская почва.

– Какая почва?

– Неважно, – он коснулся ладонью ее щеки. – У тебя, нет, у нас обязательно будет ребенок. Помнишь мой сон?

Рейна нахмурилась.

– Ты говоришь о своем сне, про который говорил раньше? О том видении, что было тебе в стране Будущего?

Виктор кивнул и заговорил, стараясь быть как можно убедительнее:

– Там, в том видении я держал на руках нашего новорожденного сына. Рядом была ты, а вокруг нас на камнях стояли наши викинги.

Он улыбнулся.

– Так что, сама видишь, и сын у нас будет, и благодаря ему в Ванахейме утвердится мир.

Рейну потрясло то, что он рассказал. Он еще ни разу не описывал свое видение в деталях, а они, эти детали, впечатлительны. Такие послания небес знаменуют собой их священную волю и не подчиниться ей нельзя – это Рейне было слишком хорошо известно. Но как же можно примириться с тем, что Виктор запретил ей расправиться с тайным подлым убийцей. Вся ее воинственная натура восставала против такого всепрощения! Но Виктор! Он очень хорошо знает, о чем говорит, – значит он прав!

Заметив, что Рейну что-то мучает, Виктор обнял ее.

– Рейна, я доверил тебе сейчас самое сокровенное. Неужели ты хоть немножко не можешь довериться мне?

Глядя ему в глаза, Рейна вновь почувствовала властную силу, идущую от него, настоятельную потребность подчиниться ему. И тут же она вспомнила, как все-таки много он требует от нее. Он требует, чтобы она подчинилась ему, забыла о том, чем она жила до него все годы, и, главное, отказалась бы от своей заветной мечты – вернуться на Луару! С обидой Рейна подумала, что Виктор требует жертв только с ее стороны, и жертвы эти непомерно велики. Она отстранилась от мужа, гордо выпрямилась и бросилась вон из комнаты, крикнув ему:

– А мне не нужно твое доверие!

Весь день конунг был сам не свой. В ушах у него звучали жестокие слова Рейны «А мне не нужно твоего доверия!» Он открыл ей самое сокровенное, открыл ей свое сердце, а она бросила его чувства ему прямо в лицо, как ненужную ветошь! Конечно, Виктор понимал, что в ней еще сильна обида за отказ отпустить на Луару, а ее воинственный характер не мог терпеть его превосходства над ней. Но он ведь вовсе не собирался распоряжаться ее жизнью. К несчастью его жена была сейчас во власти эмоций из-за своего гнева. К тому же нужно было иметь в виду, что Рейна – это не образованная женщина 20 века, а поэтому она живет по обычаям своего варварского времени. И, несмотря на то, что у них много общего, именно он должен встать на пути ее безрассудных поступков. Он не может позволить Рейне испортить их жизнь. Для него женитьба на Рейне – важнее всего на свете. И для нее замужество должно стать столь же важным! С сожалением он вынужден был признать, что ему еще долго придется бороться за свою жену, за ее душу. А сейчас они находятся на разных полюсах. На какое-то мгновение она становится ближе к нему, но только за тем, чтобы в следующий миг сильнее оттолкнуться от него. Иногда ему казалось, что он сойдет с ума от этой карусели. Днем Виктор устроил допрос захваченных воинов Вольфгарда. Но от перепуганных и потому не очень разговорчивых пленников, сумел добиться немногого. Он пытался выяснить, кто работает на Вольф-гарда в его поселке, но скоро понял, что пленники не знают этого. Судя по их растерянным взглядам, они плохо представляли себе о чем идет речь. К обеду вернулись Свен и Оттар, которых он послал наблюдать за действиями Вольфгарда. Они были мрачными и Виктор тут же приказал собрать военный совет у себя в тереме, в трапезной.

– Вольфгард готовится к войне с нами! – заявил Свен. – Они уже заканчивают строительство дракара.

За столом раздались взволнованные голоса, а Оттар добавил:

– Воины нашего врага занимаются упорной подготовкой к войне! Мы со Свеном почти до вечера наблюдали, как они учатся ходить строем, совершать повороты и нападать щит к щиту.

Виктор хмуро слушал эти донесения, а потом сказал:

– Сегодня утром мы схватили еще одного тайного убийцу! Ему удалось проникнуть даже в терем, но, к счастью, жена проснулась вовремя!

– Валькирия убила этого негодяя? – спросил Ролло.

Виктор смущенно покашлял:

– Нет, но мы схватили его. Сейчас он находится за крепким запором. Правда, похоже, что пленники не очень-то разговорчивы. Я решил, что осторожность нам не помешает, необходимо дополнительно поставить посты вокруг поселка и терема!

Предложение конунга было принято без разговоров, а Свен спросил:

– Как ты думаешь, ярл, что нам делать, ведь Вольфгард – это не пустая угроза! Это серьезно!

– Пока не знаю, – задумчиво сказал Виктор. – Я все еще надеюсь, что нам удастся закончить эту войну без крови! Может, когда у нас с Рейной появится ребенок, – Вольфгард выполнит свою клятву! И мы установим вечный мир!

Это предложение было встречено скептически:

– Ярл, пройдет еще несколько зим, прежде чем твоя жена, может быть, родит сына, а что мы должны делать до этого, если вдруг Вольфгард нападет… – спросил Орм насмешливым голосом. – Мы что же, сложим мечи и будем гибнуть, как тупые бараны?!

Виктор нахмурился. И в этот момент Канут хлопнул кулаком по столу:

– Он прав, ярл! От воина можно требовать только того, чтобы он был хорошим воином!

– И все же, – сказал Виктор, – я считаю, мы можем найти способ одержать победу силой разума, а не оружия!

– Ярл! – возразил Орм. – Ягненок никогда не победит льва!

Все присутствующие в трапезной хором согласились с ним. Виктор только собрался ответить, как вдруг в соседней комнате раздался истошный лай и в трапезную пулей влетела перепуганная лиса Рейны, а следом за ней три рычащих хищника. Повторилась история, уже однажды происшедшая здесь, с той только разницей, что сейчас стол не был накрыт для ужина.

Виктор и все остальные разразились проклятиями:

– А, чтоб им провалиться! Кто опять впустил волков в дом?! – яростно закричал конунг. Однако все были слишком заняты, чтобы еще и отвечать. Оттар и Свен ловили волков, а Канут и сам зарычал не хуже волка, потому что в этот момент Фрейя вспрыгнула ему на колени] стала забиваться ему под рубаху. Тут же раздался пронзительный крик Рейны:

– Остановите их! Они сожрут Фрейю!

Женщина бросилась к лисе, но та, уже сбежав от Канута, бросилась наутек, оставив викинга один на один с увлеченным погоней Тором. Волк, обиженный тем, что лиса ускользнула от него, зарычал и, перемахнув через Канута, помчался вокруг стола дальше. В комнате все полетело кувырком! Падали скамьи, кричали люди, рычали волки! Наконец дрожащая лиса запрыгнула на руки к Рейне, а волки были выдворены прочь.

Пока дружинники отдувались и приходили в себя, Виктор подошел к жене и, кивнув на лису, спросил:

– С нею все в порядке?

– Да, – ответила еще неуспокоившаяся Рейна. – Если только она из-за этого не потеряет своих детенышей! – И с этими словами гордо вышла из трапезной.

Проводив ее взглядом, Виктор чуть не застонал от бессилия и раздражения. Он крепко стиснул зубы.

В эту минуту вернулся Свен и озабоченно произнес:

– Ярл, бесполезно отговорить наших воинов от борьбы с Вольфгардом. Воин должен убивать точно так, как волк – охотиться за добычей!

– Недавно мне и Рейна так же сказала – хмуро ответил Виктор.

После всего случившегося, он почувствовал себя так скверно, как никогда до этого. Мало того, что ему приходится здесь сражаться с Вольфгардом и его бандитами, пытающимися прикончить его, так еще приходится все время воевать с воинственными инстинктами собственных дружинников и даже… жены!

Порой ему казалось, что все напрасно. И он уже сам начинал сомневаться в своей правоте. Пытаясь утвердить на этой древней земле мир, не приведет ли он людей, населяющих ее, к гибели?!

ТРИДЦАТЬ

Рейна, расположившись около очага в опочивальне, хлопотала возле лисы, животное по-прежнему нервно дрожало, принималось бегать из угла в угол, видимо все еще боясь волков. Наконец, Рейна уложила Фрейю возле огня и стала почесывать у нее за ушами, приговаривая:

– Ты в безопасности, мой дружок. Здесь, в опочивальне тебя никто не тронет.

Внезапно Рейна подумала, что она, похоже, и сама впервые в своей жизни в безопасности. Виктор защищает ее, и это просто удивительно, потому что еще никогда за свою жизнь, бурную жизнь, Рейна не чувствовала себя под чьей-либо защитой. Наконец Фрейя успокоилась окончательно, и Рейна оставила ее.

Шли часы. Наступила ночь. Рейна начала волноваться, потому что мужа все еще не было. Вспоминая их утреннюю ссору и свое собственное вызывающее поведение, она чувствовала себя виноватой. И все же не могла смириться с тем, что Виктор запретил ей убить негодяя, покушавшегося на их жизни. Рейна жила по простому и точному закону викингов: наказать преступника быстро и безжалостно! Виктор бросил вызов этому закону, и это смутило и даже напугало Рейну.

Все-таки зря она была так резка с ним! Хотя она тосковала без брата и сердилась на Виктора за его отказ, фактом оставалось то, что муж спас Рагара и Гаральда от смерти, в обмен на ее согласие стать его женой. Она не должна нарушать свое слово и поднимать меч против него!

С внезапной тоской Рейна посмотрела на пустую кровать. Может быть, когда Виктор придет, они снова начнут ссориться, но, в конце концов, как и прошлой ночью, в постели помирятся. Наверно это лучшее место для разрешения всех вопросов. Вот и сейчас одна мысль об этом бросила ее в дрожь. Но он все еще не шел. Рейна разволновалась до такой степени, что уже готова была отправиться на его поиски. Когда в комнату вошла Сибил с подносом, уставленным едой, Рейна, стараясь быть спокойной, спросила у него:

– Ты не видела конунга?

Сибил поставила поднос на низенький столик и ответила:

– Думаю, господин со своими дружинниками все еще на совете. Я видела, как в трапезную Невин понес бочонок меда.

– Вольфгард угрожает нам все сильнее, – пробормотала Рейна, нахмурив брови. – Только сегодня утром нас чуть не прирезали. Вольфгарду нужна наша смерть!

– И что произошло дальше, госпожа? – встревоженно спросила Сибил.

Рейна пожала плечами.

– Я разоружила этого мерзавца и прикончила бы его тут же, если бы не муж… Он запретил его убивать! Вместо этого, убийцу посадили к другим пленникам под замок.

Сибил посмотрела на ее мрачное лицо и сказала:

– Похоже, твоя жизнь с мужем не ладится!

– С чего ты взяла? – с деланным спокойствием спросила Рейна.

Сибил изогнула черную бровь и усмехнулась:

– Я вчера насмотрелась достаточно, когда твой муж притащил тебя сюда мокрую и замерзшую. Вы что, госпожа, пытались вчера утопиться?

В глазах Рейны замелькали гневные огоньки. Стараясь сдержаться, она сухо ответила:

– Я сидела на берегу и провожала корабль Рагара… А потом я забыла о том, что начинается прилив… Сибил хмыкнула:

– Хорошо, что у твоего мужа хватило ума вспомнить о приливе и вытащить тебя оттуда.

– Да я бы лучше в Луару уплыла! – яростно закричала Рейна.

– Но ты же замужем, госпожа!

– Да, меня заставили выйти замуж! Сибил укоризненно посмотрела на Рейну.

– Виктор Храбрый не заставлял тебя это делать. Ты сама приняла такое решение, чтобы спасти брата.

– Ну да! А теперь я оказалась под властью этого человека, который хочет сделать меня своей покорной рабой!

Взгляд Сибил стал печальным и мудрым.

– Госпожа, нельзя судить обо всех мужчинах по Вольфгарду. Я знаю, что ты очень страдала у него и раны твои глубоки. Но конунг Виктор – совсем не такой! Он – прекрасный человек! Он никогда не обращался с тобой, как те варвары, что похитили вас с матерью.

– Может быть, он никогда и не обижал меня, – ответила Рейна, – но он слишком часто говорит мне «нет»!

Сибил только горько рассмеялась.

– А какой ты выбор оставила мужу? Какой же муж разрешит своей жене бросить его?! Госпожа, ты любишь, по-моему, только свою гордость!

– Оставь меня в покое и замолчи! – яростно топнув ногой, взорвалась Рейна. – Как только ты увидела Виктора, ты сразу приняла его сторону. Ты предала свою госпожу!

Не сказав больше ни слова, Сибил покинула комнату. Рейна выругалась ей вслед, чувствуя, что теперь она своей несдержанностью обидела и Сибил. Точно так же, как сегодняшним утром, обидела Виктора. И еще она подумала, что Сибил, конечно же, права в том, что во всех ее неприятностях виновата гордость. Она уже почти согласилась с тем, что ей нужно приумерить свою гордыню и быть помягче. Однако Виктора все не было и Рейна в беспокойстве металась по комнате, не зная что и думать. Внезапно, в соседней комнате, где обычно никто не спал, полилась вода. Недоумевая, кто бы это мог быть, Рейна вошла туда и увидела мужа…

Он стоял голый по пояс и вытирался влажным полотенцем. При одном взгляде на его мощный торс у Рейны пересохло во рту. Очевидно, услышав шаги, конунг обернулся, перебросив мокрое полотенце через плечо. Он озабоченно посмотрел на жену и спросил:

– Ну как там Фрейя?

– Успокоилась, наконец, – ответила Рейна, – согрелась у огня и уснула.

– Ну и ладно.

Он отвернулся, и Рейна с восхищением заметила, как под блестящей, влажной кожей на его спине перекатываются бугры мускулов. Чувствуя, как ее сердце сжалось, она смущенно кашлянула:

– Почему ты здесь, муж мой, а не в нашей опочивальне?

Он снова повернулся к ней, и женщина увидела в его глазах странное выражение: смесь печали и оскорбленной гордости.

– Ты сказала, что тебе мое доверие не нужно! Вот я тебе и не верю больше! И, пожалуй, проведу эту ночь здесь, а то ты меня еще прирежешь во сне! Кто знает, что взбредет в голову женщине-воительнице?!

Он подождал с минуту ее ответа, но что могла ответить ему Рейна? Слова мужа кололи ее, причиняя боль, обиднее же всего было то, что она заслужила это. И еще больнее было сознавать, что сейчас, когда Виктор отстранился от нее, она словно теряла часть самой себя.

– Я не прирежу тебя, – тихо сказала Рейна.

– А, так выходит, что все-таки я могу тебе доверять? – насмешливо спросил он, не трогаясь с места.

– Я сказала это сгоряча.

– Сгоряча?

– Ну, в сердцах! Меня ослепил гнев!

Он помолчал, затем вытерся насухо и направился к кровати. Сердце Рейны сильно застучало, когда она увидела, как он снимает штаны. Тусклый свет очага на мгновение осветил его сильное, прекрасное тело.

«Господи, как он мне нужен! – сжав зубы, подумала Рейна. – Весь нужен! И душа, и тело! Я хочу стать к нему ближе! Я не хочу, чтобы между нами была эта ужасная пропасть!» У нее даже глаза защипало от подступившей горечи, когда она увидела, как муж забрался под одеяло, но один, без нее!

– Ну, Рейна, – удивленно подняв голову, спросил он, – что еще? Я очень устал, извини! Она подошла к нему:

– Ты нарушаешь наше правило, муж мой!

– Какое правило?

– Мы теперь муж и жена и должны оставлять гаев и гордость за дверью опочивальни. А ты сегодня потащил все это с собой в постель!

Он пару раз хмыкнул, а затем серьезно и устало ответил ей:

– Наверное, это все-таки спокойнее, чем ложиться в постель с женой, которой нельзя доверять! В раздражении Рейна заметалась по комнате.

– Для чего ты все усложняешь, Виктор?!

– Это я усложняю?! – воскликнул он, не веря своим ушам.

– Ну не я же! Разве ты не видишь, что я разрываюсь на части!? Ты требуешь от меня, чтобы я отказалась от собственной защиты!

– От кого же ты собираешься защищаться, Рейна? От меня?

– Иногда мне кажется, что и от тебя тоже! – Заметив, что Виктор отвернулся, она торопливо добавила: – Но ты спас ради меня Рагара и Гаральда! Я всегда это буду помнить и всегда буду благодарна тебе!

Виктор повернулся к ней спиной, поправив шкуры, служившие ему подушками и бросил ей через плечо:

– Ага, ну пусть тебя твоя благодарность и согреет!

Рейна даже застонала, увидев его широкую спину. Так захотелось прижаться к ней! Теперь она действительно поняла, что не желает ему никакого зла. И еще она поняла сейчас, какую огромную власть приобрел он над ней и ее чувствами.

Наконец, Рейна, не в силах выдержать его молчание, тихо спросила:

– Скажи, что ты от меня хочешь?

– Думаю, ты сама знаешь, Рейна, – тут же ответил Виктор.

– И все же скажи.

Тогда он повернулся к ней, оперся на локоть и внимательно посмотрел на жену.

– Хорошо, слушай. Я хочу, чтобы мы с тобой делили все, что у нас есть – наши мысли, страхи, сердца, тела и даже наши души. Но в первую очередь, у нас должно быть простое доверие друг к другу и честность, а ты отказалась от этого.

Зная, как она его обидела, Рейна собрала всю свою смелость, чтобы подойти к нему снова. И все-таки она подошла. И когда стала рядом с Виктором, их взгляды встретились, и они долго-долго смотрели друг на друга. Наконец, она нарушила молчание:

– Мне очень жаль…

Он взял ее руку в свою ладонь и спросил по-прежнему сурово:

– Только жаль?

Вздохнув, она вытащила свой кинжал из ножен и молча вложила его в руку мужа.

– Ты можешь доверять мне, Виктор.

Он взглянул на оружие, прекрасно понимая, что значило для Рейны отказаться от своего оружия. И, все еще боясь поверить, спросил:

– Ты отдаешь мне свой кинжал?

– Да.

Она сбросила рывком одеяло и, кинув взгляд на низ его живота, увидела, что он возбужден и очень хочет ее. И тогда, улыбнувшись уголочками губ, она спросила:

– А ты мне отдашь свой?..

Вместо ответа, Виктор отложил ее кинжал в сторону и, повалив Рейну на себя, шлепнул ее, а затем поцеловал.

– Ага! Так вот, к чему все это раскаяние и мрачный вид! Ах ты, чертенок!

– При чем тут чертенок? – возмутилась она, чувствуя, как с души сваливается огромная тяжесть. – У меня нет рогов! Виктор усмехнулся:

– Ну уж, нет! У тебя, госпожа моя, есть и рога и хвост!.. И очень миленькие, надо сказать.

Молодая женщина поудобнее устроилась на муже и возразила:

– Нет у меня никаких рогов. Просто я устала воевать и хочу заключить мир, по крайней мере в нашей опочивальне.

Вот теперь уж Виктору не удалось скрыть свое удивление.

– Моя маленькая валькирия хочет установить мир?

– Отдала я тебе свой кинжал, или нет? – вопросом на вопрос ответила Рейна.

– Ага, только это ни о чем не говорит – сегодня утром ты его отдала какому-то бандюге, – напомнил он, но жена взъерошила его волосы и сказала:

– Я все равно не позволила бы ему причинить тебе вред. Я все время следила за вами, и если бы он хоть поцарапал тебя, я бы его кастрировала там же. У меня, знаешь ли, есть уже опыт по этой части.

Виктор поморщился:

– Ах, вот значит, как! – И начал поднимать ей подол платья. Затем он перевернул жену на спину, а сам лег на нее и, слегка прикоснувшись к ее плоти своим напрягшимся стволом, спросил:

– А почему бы ты стала меня спасать, Рейна?

Молодая женщина застонала от наслаждения, пытаясь сама своим телом найти это горячее мужское копье, на котором только и могла обрести успокоение. У нее еще хватило сил, чтобы ответить:

– Я бы спасла тебя потому, что ты такой красивый!

Словно обидевшись, Виктор слегка отстранил от нее свои чресла.

– И это единственная причина?

Рейна закусила губу.

– Еще потому, что ты так добр ко мне.

– И все? – Он проникал в нее, но лишь чуть-чуть, словно дразня…

– Потому, что ты прекрасно любишь меня…

– А может, – занимаешься любовью?

– Да! О, да!

– А еще почему? – муж проникал все глубже и глубже в ее недра.

Рейна, улыбнувшись, предположила:

– Может, все остальные причины появятся позже, в свое время?

Виктор приподнялся на локтях, заглянул в глаза жене, дунул на прядь ее волос, закрывшую ей лоб, и медленно опустился на нее…

В следующую секунду из соседней комнаты, раздался лисий лай, потом Фрейя жалобно заскулила.

Рейна мягко, но решительно отстранила мужа и спрыгнула с постели.

– Это Фрейя. Она что-то опять волнуется.

Виктор улыбнулся и тоже встал, торопливо оделся и пошел за женой в соседнюю комнату.

Рейна уже укладывала лису поудобнее возле очага и озабоченно щупала ее живот.

– Ой, посмотри, Виктор! – воскликнула она. – Посмотри, как Фрейя напряглась!

– Ничего удивительного, по-моему у нее схватки.

– Схватки?

– Она сейчас будет щениться, дорогая.

– Милосердный боже! – Рейна беспомощно посмотрела на мужа. – Мы должны ей помочь!

Однако, помощи никакой не потребовалось, и Виктору с Рейной, стоявшим на коленях возле лисы, оставалось только стать свидетелями самого удивительного чуда природы – рождения нового существа.

Крохотный серебристо-каштановый пушистый комочек появился на свет на глазах у растроганных людей, и они, услышав его первый беспомощный и жалкий писк, бережно подтолкнули новорожденного к теплому пушистому материнскому животу.

Виктор подмигнул жене и вдруг увидел у нее в глазах слезы. Сердце у него сжалось от нежности к Рейне, и все страхи и сомнения, мучившие его в последние дни, внезапно исчезли без следа, а вместо них пришла уверенность в том, что все у них с Рейной будет хорошо.

Только-только появился на свет другой лисенок, как до них снаружи, донеслось царапанье и тихое подвывание какого-то зверя. Муж с женой удивленно и несколько встревоженно посмотрели друг на друга.

– Что это, волки? – спросила Рейна.

– Да нет, вроде не похоже. К тому же, волков заперли по моему приказу в сарае, – Виктор торопливо поцеловал жену в лоб и, успокаивая, сказал: – Ты тут пока посмотри за Фрейей, а я схожу на разведку.

– Хорошо, – согласилась женщина, и он вышел, но тут же вернулся. Ее удивило, что Виктор шел задом наперед и что-то приговаривал. Казалось успокаивающе и ласково кого-то ободрял:

– Давай, давай, заходи! Присоединяйся к нам, дружок. Здесь тебе нечего бояться!

Рейна с удивлением рассмотрела у его ног крупную серо-каштановую лису, настороженно поглядывавшую по сторонам.

– Да это же дружок Фрейи! – расхохоталась она. – Вот это, да!

Лиса сердито зарычала на нее.

– Осторожно! Это не ручная Фрейя! Он довольно дик и недоверчив! – предупредил Виктор, а затем подошел к Рейне и подмигнул ей, а лис медленно двинулся вперед, обнюхивая все по пути, затем остановился снова и поглядел на свою подругу. Впрочем Фрейе было не до него… На свет появлялся третий лисенок. Рейна кивнула в сторону незваного гостя и спросила мужа:

– Что это он заявился к нам?

– Думаю, что это его позвал инстинкт, – ответил Виктор. – Я однажды прочитал где-то, что самцы лис помогают своим самкам при родах. Видишь даже животные стремятся сохранить свою семью!

Рейна задумчиво посмотрела на лиса и сказала:

– Он так насторожен! Что мы с ним будем делать?

– Давай оставим их в покое. Пусть они сами разбираются, – ответил Виктор, не очень, впрочем, уверенно.

Один за другим появились на свет еще трое лисят. И снова людям пришлось помогать Фрейе, а лис сидел в углу, изредка порыкивая для порядка. Наконец, все закончилось. Виктор вытер руки мокрым полотенцем, отдал его Рейне и встал. Увидев на глазах у жены слезы, обеспокоенно и нежно спросил:

– Ну что же ты плачешь, дорогая? Да и дрожишь вся!

Рейна посмотрела на лисят, которые жадно сосали мать, затем перевела на мужа полные слез глаза:

– Как это прекрасно! Знаешь я сейчас поняла, что хочу иметь ребенка! И это меня пугает!

Виктор прижал ее к себе, поцеловал и ласково взъерошил ей волосы. В углу комнаты заскулил счастливый папаша. Виктор оглянулся на него и со смехом произнес:

– Думаю эту семью пора оставить в покое.

– Да, – прошептала Рейна нежно. – Нашей семье тоже пора уединиться.

Муж подхватил ее на руки и понес на кровать. Накрывшись одеялом и тесно прижавшись друг к другу, они с удивлением наблюдали, как лис наконец, покинул свой угол, приблизился к Фрейе и они начали дружно облизывать своих малышей. Наконец животные успокоились и заснули, прижавшись друг к другу. Это зрелище было так трогательно, что Рейна снова заплакала. И Виктор нежно губами, осушал ее щеки.

А потом они занимались любовью, эти два юных, сильных, прекрасных в своей первобытной страсти, создания. Сначала медленно, а затем все более страстно двигались они в волшебном любовном танце. Изнемогая от нежности, Рейна легла на мужа и, словно дикая птица, устремилась ввысь, и его тело, стало ее телом, а его руки стали ее сильными крыльями. Она не помнила как вновь оказалась на спине. Он ошеломил ее силой своей страсти, своей любви, и для нее исчезло все. Остались только его сияющие весенней синевой глаза, и его дыхание которое, словно нежный теплый ветер, уносил ее в страну вечной весны, вечной любви…

А потом Виктор обнял жену и шепотом спросил:

– Почему ты решила вернуться?

Он почувствовал, как Рейна напряглась, видимо страшась своего ответа, и тогда он попросил ее еще настойчивее.

– Нет, малышка, ответь сейчас, пока вновь не стало между нами какой-нибудь преграды! – Рейна помолчала, и он вновь повторил свой вопрос: – Так что же заставило тебя вернуться ко мне?

Тогда она, наконец, ответила:

– Твой сон.

– Сон?! Но ведь когда я тебе рассказал о нем сегодня утром…

– Я знаю, – перебила она. – Я была не права и жестока!.. Это не я говорила, говорили мой страх и моя гордость!

– Страх чего, Рейна? – Она всхлипнула. – Скажи мне, дорогая!

Когда она заговорила, голос ее дрожал и прерывался:

– Я боялась, что ты не хочешь считаться со мной! – Глубоко вздохнув, она пояснила: – Когда умерла моя мать, я поклялась на ее могиле, что ни один мужчина никогда не подчинит меня себе и сломает мою волю, так как это сделал Вольфгард с моей матерью!

Виктор напрягся всем своим телом.

– Неужели ты действительно, думала, что мне это нужно?! Что я хочу сломать твою волю!

– Ты говорил, что хочешь приручить меня! – возразила ему Рейна. – Ты хочешь заставить меня все делать по-твоему! Ты мне все запрещаешь! Мне нельзя убить негодяя, мне нельзя поехать на Луару…

– Уверяю тебя, я делал это все потому, что ты была не права! Но вовсе не со зла на тебя! Но мне совсем не нравится говорить тебе все время «нет»! Вот когда ты станешь поразумней, мы будем принимать решения вместе!

– Поразумнее? – изумленно повторила Рейна и нахмурилась. – Ну вот, теперь ты хочешь, чтобы я и думала как ты!

Он тихо засмеялся и чмокнул ее в щеку.

– А чего ты боишься, Рейна?

– Я так же как и ты боюсь, что твой сон не сбудется.

– Правда? – он снова поцеловал ее в глаза. Рейна вздрогнула от волнения и, наверное, от желания.

– Да! Особенно теперь, после того, как я увидела малышей Фрейи. Я хочу, чтобы у нас был ребенок! Твой ребенок, Виктор!

– О, дорогая…

Слова Виктора заглушили ее стон, так как он стремительно и внезапно овладел ею. Рейна с готовностью обвила ногами его поясницу и, ощущая, как тугой и упругий мужской член медленно входит и выходит из нее, прошептала:

– Расскажи мне снова о своем сне! Расскажи, пока ты любишь меня! Расскажи о нашем прекрасном сыне! Я хочу верить, что все сбудется! И еще расскажи мне о стране Будущего! Я люблю твои рассказы, муж мой!

Глядя прямо в ее глаза, Виктор всем сердцем чувствовал, что любит ее и хочет, чтоб и она сказала ему о своей любви. Но, возможно, сейчас достаточно и его любви. Пусть она хотя бы поверит ему.

– Я не уверен, – прошептал он глубоко проникая в нее. – Я не уверен, что смогу разговаривать сейчас.

– Тогда мы будем заниматься любовью медленно, – приподнимаясь навстречу мужу, проговорила Рейна. Однако, медленно не получалось, так как они оба так сильно желали друг друга, что очень быстро достигли высшего блаженства, наслаждения.

И только потом, Виктор стал ей рассказывать обо всем, о чем она просила: о своем сына и о стране Будущего, в которой он увидел ее впервые.

ТРИДЦАТЬ ОДИН

Все мысли Виктора были заняты Рейной. На следующее утро, совсем рано, он вывел Слейпнира, оседлал его и поскакал по равнине. Лошадиные копыта гулко стучали по мерзлой земле, и разбуженные этим стуком, перед Виктором поднимались стаи белых гусей, словно белоснежные облака.

В эту поездку конунг отправился, чтобы проветрить голову и подумать в одиночестве, как отвести угрозу нападения Вольфгарда. Несомненно, в течение ближайших недель, Вольфгард, уже построивший новый корабль предпримет набег на их земли. Кроме этого, Виктор не переставал думать о Рейне. Он вспоминал о том, с какой нежностью она отдавалась ему этой ночью, как она восторженно, взахлеб, слушала его рассказы о стране будущего, как она будила его ночью и уж совсем не по-детски ласкала и целовала его. Он снова и снова рассказывал ей о своем сне, прибавляя все разные подробности о мире, из которого он был послан сюда. Он поведал ей о ракетах, летающих к луне, о лодках, плавающих под водой, о зданиях, крыши которых уходят за облака. Она задавала ему тысячи вопросов. Казалось ее любопытство безгранично. Они не спали всю ночь. И все-таки Виктор чувствовал себя бодрым и свежим. Еще никогда он не любил так сильно женщину. Даже его чувство к Монике там, в будущем, бледнело по сравнению с чувством к Рейне. Он знал, что связан с нею и физически, и эмоционально, и духовно. А как она слушает его рассказы! Даже после того, как он всю ночь рассказывал ей свои истории, она проснулась сегодня утром и снова попросила его об этом.

Ах, если бы только удалось смягчить своих людей! Неужели ж они сами не понимают, как прекрасна жизнь?! Виктор глубоко задумался, опустив голову. Внезапно он вспомнил ту пиршественную ночь, когда он развлекал своих дружинников рассказами о собственном геройстве, о тех подвигах, которые он совершил, возвращаясь из Валгаллы. Помнится все воины были просто потрясены его анекдотами об испытаниях, которые ему, якобы, пришлось вынести. Неужели их не поразят еще больше рассказы о стране Будущего? Их волшебную силу Виктор уже проверил на Рейне. Виктор, вообще-то, опасался рассказывать своим воинам правду о себе, справедливо полагая, что его северные, дикие единоплеменники либо сочтут все это ложью, либо, что вероятнее, станут его бояться. Но теперь, когда лучше он узнал викингов, их образ жизни и верования, – все начало представляться ему в ином свете. Если вспомнить, как Рейна приняла его рассказы, то можно было надеяться, что его дружинники, менее развитые, но более подверженные влиянию языческой мифологии, поверят ему даже быстрее и охотнее. Может быть, ему все-таки стоит воспользоваться знаниями будущего, чтобы как-нибудь, через притчи, научить их жить в мире. Да, наверное, это неплохой вариант… Ему стоит только поблагодарить свою жену за то, что она и сама того не подозревая, подтолкнула его к такому ценному решению. В любви можно найти ответ на все вопросы.

Рейна сидела в сарае, где были заперты волки, и пыталась поговорить с ними по душам. Тор, Гери и Хати лежали вокруг нее и, положив тяжелые головы на передние лапы, печально посматривали на нее умными серыми глазами.

– Мой муж запер вас сюда, потому, что вы не умеете себя хорошо вести, – назидательно говорила им Рейна. – Конечно, вы может быть и не съели бы Фрейю и ее лисят. _ Волки в ответ шевельнули ушами. – Мне вас всех жалко, честно-честно! – горячо продолжала она. – Все-таки это был ваш дом. А тут появилась я, потом Фрейя, и вы наверное оскорблены и ужасно ревнуете?! Уж я-то знаю, каково вам сейчас! А только ваш хозяин, а мой муж – он ужасно упрямый! Ему хочется, чтобы все вокруг него жили в мире. И я боюсь, что он не успокоится, пока всех нас не укротит.

Волки заворчали, явно не желая мириться с таким будущим или может быть потому, что Рейна достала из кармана платья несколько кусков мяса. Она улыбнулась, увидев, как завиляли хвостами грозные животные и бросила каждому из них по куску, а потом сказала:

– Не думайте, пожалуйста, плохо о Фрейе и ее щенках.

Она подумала, что завтра придет сюда, прежде поиграв с лисятами, и даст понюхать свои руки волкам. Пускай они привыкают к этому запаху. Сначала, наверное, их это будет беспокоить, но она угостит их чем-нибудь вкусненьким. Потом, когда-нибудь она принесет лисенка с собой и даст им обнюхать, и так постепенно животные привыкнут друг к другу, и тогда волков можно будет вернуть в терем. Эти умиротворенные мысли Рейны прервал скрип двери. В помещение вошел работник, в котором она узнала Невина. Тот нахмурился и сердито спросил:

– Что ты здесь делаешь, девчонка?

Волки, при его появлении, вскочили и, окружив Рейну, угрожающе заворчали. А оскорбленная женщина вскочила на ноги:

– Запомни хорошенько мои слова, раб, я тебе не девчонка, а жена твоего ярла! Относись ко мне как положено слуге, с уважением, ясно?!

– С уважением?! – мужчина презрительно скривился. – За что тебя уважать, – ведь ты предела свой род?!

– Я никогда не клялась в верности роду Вольфгарда! – возмущенно воскликнула Рейна. – Я была там пленницей, как и ты здесь!

– Да, ты была пленницей, которая хорошо устроилась!

Рейна закипала.

– Да какое право ты имеешь оскорблять меня?! Ты, раб! Чего ты добиваешься?

Невин указал пальцем на волков:

– Я желаю, чтобы этих тварей убрали из моего сарая.

– Это не твой сарай, раб! – зазвенел сталью голос Рейны. – Он принадлежит моему мужу и если он хочет, то его волки будут жить здесь! И смотри, обращайся с ними повежливее!

– Ха! – пренебрежительно махнув рукой, Невин вышел и захлопнул дверь.

Рейна мрачная, опустилась на скамеечку и погладила волков, стараясь их успокоить.

«Фу, какой неприятный человек! – подумала она про себя. – Он завидует моему высокому положению! Ведь вначале они оба были привезены сюда на север, как низкие рабы».

Раньше она уже встречала Невина. Это было, когда однажды она пробралась к конюшне, желая украсть лошадь и сбежать. Помнится Невин тогда только презрительно посмотрел на нее, но останавливать не стал. Рейна уже выводила лошадь, когда на нее бросился помощник Невина со своими дурацкими вилами. Естественно, она бы могла разоружить и даже прикончить нахала, но почему-то не нашла в себе мужества и сил погубить такого юного дурачка. Вместо этого она тогда помчалась к фьорду, а потом Виктор поймал ее. Может оно и к лучшему, что ее мужу удалось сделать ее мягче. Вот теперь она уже и сама пытается приручить волков, чтобы установить мир в своем доме. Цели Виктора, стали и ее целями. Даже ребенка она теперь хочет так же сильно, как и он. Виктор совершенно покорил ее с помощью своих необыкновенных синих глаз и захватывающих рассказов о стране будущего. Она, похоже, безнадежно в него влюбилась!

– Друзья мои! Мои верные воины! Я расскажу вам об одном важном путешествии, в котором побывал!..

Через неделю, примерно, Виктор начал осуществлять свой план. Он собрал ближних дружинников в трапезную. Свен, Оттар, Канут, Ролло, Орм, сидели за столом, и потягивали мед из кубков и находились в самом добром расположении духа. Он сейчас расскажет им о будущем, о том, что хорошего и плохого ждет людей, об оружии, которое может уничтожить все человечество, и об уроках извлеченных людьми будущего из войн.

– Ты хочешь рассказать нам о своем путешествии в Валгаллу?! – почтительно спросил Свен.

– Да, мой друг! Но не только об этом!

Виктор глубоко вздохнул, и добавил:

– Я расскажу о том, как жил другой жизнью.

На несколько секунд в комнате стало очень тихо. Викинги с изумлением смотрели на конунга. Наконец, Канут нарушил молчание:

– Но как можно прожить дважды, ярл?!

– А разве все храбрые воины не живут дважды?! – возразил Виктор. – Один раз здесь, в Мидгарде, а другой раз – в Валгалле.

– Да, это так, – подтвердил Орм и остальные согласно закивали.

– Так вот я и говорю, что после моего пребывания в Валгалле, – продолжил Виктор, – я прожил еще и третью жизнь и только после этого вернулся к вам.

Снова все замолчали, изредка поглядывая друг на друга. И наконец Ролло неуверенно сказал:

– Но у тебя не было на это времени, ярл. Когда же ты успел прожить третью жизнь? Мы отправили тебя в Валгаллу на закате, а вернулся ты к нам, когда солнце только село за горизонт.

– Да, так оно и было, – согласился Канут.

– Там, где я побывал, нашего времени просто не существует! – торжественно заявил Виктор.

Рты дружинников дружно раскрылись от удивления.

– Но как же… это… может быть? – запинаясь от удивления, спросил Орм.

– Я и сам это не понимаю. Я только знаю, что прожил еще одну жизнь, прежде чем вернуться к вам.

Дружинники недоверчиво стали переглядываться, а Оттар нетерпеливо спросил:

– Расскажи нам о своей третьей жизни, расскажи, ярл!

Виктор снова глубоко вздохнул. Настал решительный момент.

– Я был в месте, которое называется страной Будущего. Это – десятый мир.

Напряжение за столом достигло предела. Обескураженный Орм спросил:

– То есть вместо девяти миров существует десять?!…

– Да!

– А где страна Будущего, – спросил Овен.

Виктор, подбадривая сам себя, ответил уверенно:

– Да здесь же, на земле! Только через много тысяч лет после нас.

Раздался общий удивленный вздох.

– Значит, ты, ярл, путешествовал через века?

– Да! Почти на десять веков вперед!

– Десять веков!!! – воскликнул восхищенно Оттар.

– Да!

– И там ты нашел эту страну Будущего?! – воскликнул Канут.

– Да, Канут, именно там!

Воины взволнованно заговорили друг с другом, почти забыв о присутствии конунга. Однако, вскоре Ролло перебил всех:

– Расскажи нам о ней, ярл!

Викинги нетерпеливо закивали, стараясь сесть к конунгу поближе.

– Он – удивительный, этот мир Будущего! Это такое место, которое просто поражает воображение, – начал свой рассказ Виктор. – В стране Будущего есть удивительные приспособления. Их называют машинами. Они делают для людей все, что нужно: пашут поля, перевозят грузы и даже… летают на луну.

– Но это невозможно! – прохрипел Канут. – Никакие приспособления не могут выполнять человеческую работу!

– Ну, это не совсем так, – возразил Виктор. – Даже здесь в Ванахейме, есть повозки, чтобы перевозить грузы и людей. Или плуги, которыми мы пашем землю. – Несколько дружинников согласно закивали. – Потом, со временем, все эти простые устройства становились все сложнее и совершеннее, пока наконец не появились чудесные, совершенно удивительные вещи, которые могут делать за людей все, что нужно. Они шьют прекрасную одежду, и женщинам там не приходится тратить на эту тяжелую работу целые вечера. Гигантские стальные кони ездят из град в град и перевозят одновременно множество людей.

Речь Виктора прерывалась возгласами удивления и откровенного изумления.

– Расскажи нам еще об этих чудесах!

И Виктор принялся рассказывать о той жизни, которой он когда-то жил. Он рассказывал, стараясь подбирать более простые выражения и примеры о самых удивительных изобретениях человечества: о кораблях и самолетах, об автомобилях и даже… о телефоне и радио. Особый восторг у его слушателей вызвали рассказы о телевидении и кино, и о волшебных пилюлях и снадобиях, которые позволяют людям победить саму смерть. Викинги слушали оглушенные, пораженные до глубины души блестящими видениями будущего. По-детски восторженно, с горящими глазами, суровые воины, способные ударом кулака свалить лошадь, доверчиво внимали Виктору. Он похвалил себя за то, что решился на этот шаг. Он и сам теперь убедился в том, что сможет их многому научить.

Иногда они его прерывали, задавая вопросы. Где-то уже около полуночи, Виктор решил изменить тему своих рассказов и приступить к самой опасной части:

– В стране Будущего созданы и такие машины, с помощью которых, люди могут вести войны, – сказал он и посмотрел внимательно на своих воинов. Они явно оживились услышав о ружьях, бомбах и ракетах, а Канут сразу спросил:

– Скажи, ярл, можем ли мы сделать такие устройства у себя, чтобы с их помощью одолеть Вольфгарда?

– Нет, – покачал головой Виктор и, не обращая внимания на страшно разочарованные лица своих дружинников, пояснил: – Понимаете, в этой далекой стране, люди однажды таким оружием чуть не уничтожили сами себя. И меня отпустили к вам только для того, чтобы я рассказал вам об уроке, который извлекли для себя люди Будущего: война – это разорение и в ней – гибель для всех. В стране Будущего люди стараются жить в мире, потому что мир для них – дороже всего.

Увидев их недоверчивые взгляды, он рассказал им в иносказательной форме несколько эпизодов из всемирной истории: о двух враждующих нациях, которые чуть не уничтожили друг друга, но смогли заключить мир и совместными усилиями добились процветания.

– Нам мешает достичь этого прекрасного будущего только наша кровожадность и любовь к войнам, – подвел он итог.

– Значит по-твоему мы больше не должны воевать?

Услышав такое, Канут перепугался, чего с ним раньше никогда не случалось.

– А что мы будем делать если на нас нападет Вольфгард? – воскликнул он. – Что же нам выходит нужно сложить оружие и ждать, пока он нас перебьет?

– Нет, – сказал Виктор. – Если потребуется, мы будем защищать себя и свои семьи. Я говорю только о том, что мы должны избегать войн, а не хвататься за оружие по всякому поводу. Я считаю, что мы можем победить Вольфгарда хитростью. – Последние слова конунга встретило гробовое молчание. – Ну так что, мои воины? – спросил Виктор. – Вы обещаете подумать над моими словами?

– Да, ярл, мы это обсудим! – за всех ответил Ролло и вдруг улыбнулся. – Но сначала расскажи нам еще что-нибудь о стране Будущего.

И по просьбе своих дружинников Виктор до глубокой ночи рассказывал им истории о своей прошлой жизни.

– Неужели даже Ролло и Канут не требуют к себе женщин, чтобы удовлетворить свою похоть?

Сибил хихикнула:

– Нет, не требуют. – Затем она показала на поднос: – Может вы покушаете теперь, госпожа?

Рейна кивнула, однако, ее мысли были далеки от еды. Она думала о муже, который что-то уж слишком задерживается.

ТРИДЦАТЬ ДВА

В опочивальне, возле огня сидела Рейна и играла с лисом, которого она назвала Фреки. Благодаря ее неистощимому терпению, леммингам и крысам, которых она приносила лису, ей удалось приручить к себе и друга Фрейи. Рядом с Фреки, крошечные пушистые щенки жадно сосали свою мать. Вид Фрейи и ее детенышей наполнял Рейну нежностью. И ей становилось совершенно ясно, что и она сама носит ребенка. Грудь стала больше и нежнее. Ей все время хотелось спать и есть. Она быстрее уставала. Когда наступит весна, она родит ребенка и если сон Виктора был вещим, то это будет сын. Волнение охватывало Рейну, когда она думала о том, что родит ребенка, которому, возможно суждено счастливое детство. Но иногда ей становилось страшно. Страшно от того, что Виктор может использовать ее и ребенка для достижения своих целей. Из-за этого-то она пока и не рассказывает мужу об этой радостной новости.

Она нахмурилась, думая о том, где он сейчас пропадает. Виктор сказал ей, что сегодня придет в опочивальню поздно, так как у них состоится военный совет. Однако, их совет что-то затянулся. Что уж такое они обсуждают, что он так задерживается.

Рейна попросила Сибил выяснить, в чем дело, когда та принесла ужин. Служанка пожала плечами.

– Право я не знаю, госпожа. Ни одну женщину не впускают в трапезную, если там идет совет.

Почти всю следующую неделю Виктор рассказывал своим воинам о стране Будущего и число желающих его послушать росло с каждым днем. Слухи об этих историях быстро разнеслись по всему Ванахейму, и многие приходили даже из самых глухих уголков острова, чтобы послушать конунга.

Виктору на долю выпала большая задача и сложная: изо дня в день рассказывать притчи и в каждую из них вкладывать мораль, потому что каждая из них должна была приучать этих людей к мысли о возможности и необходимости жизни в мире. Поэтому в конце концов он начал мешать фантазии с реальностью, постоянно удивляясь про себя тому, с какой легкостью его дружинники верили во все его невероятные рассказы. Они с восторгом выслушивали историю о моряке, который плыл под водой на своем огромном, словно кит, корабле и, повстречавшись с морским чудовищем, научил его, как жить в гармонии со всем миром. Не меньший интерес вызвала повесть о космонавте, который полетел на луну на своей удивительно, похожей на серебряную птицу машине, нашел там крохотных зеленых человечков, вдевавших друг с другом, и научил их жить без войн и насилия.

Мало-помалу Виктор стал рассказывать своим сородичам о том, как в стране Будущего было уничтожено рабство, таким образом пытаясь подготовить почву для освобождения рабов в Ванахейме.

Совершенно неожиданно конунг получил подтверждение тому, что его истории действительно имеют огромный успех, а сам он хоть чуть-чуть приблизился к своей главной цели.

Однажды вечером стражники втолкнули в трапезную двух незнакомых воинов. Представ перед Виктором, пленники чувствовали себя неуютно.

– Кто вы оба? – спросил Виктор, сурово глядя на них.

– Это лазутчики Вольфгарда, – объяснили сторожа, – они подслушивали под окном, когда мы заметили их и схватили.

– Что вы можете сказать в свое оправдание? – спросил конунг.

И тогда один из схваченных мужчин воскликнул:

– Мы пробрались в твой град, конунг, ч-Лбы услышать твои истории о стране Будущего.

– Да, мы готовы присягнуть на верность тебе, великий ярл и твоему роду, если ты только дашь нам послушать о том, как будут жить люди в стране Будущего! – добавил второй.

Некоторое время все, пораженные услышанным, молчали, а затем в трапезной раздался громкий хохот, явно спасительный для пленников.

– Ярл! Тебе удалось своими рассказами приручить даже наших врагов! – смеясь воскликнул Ролло.

Виктор улыбнулся, чувствуя огромную радость от этой маленькой победы, которая лучше всего доказывала, что даже люди Вольфгарда могут быть побеждены силой слова, и только слова, а не оружия. Поэтому он позволил пленникам остаться, и к утру после еще нескольких нравоучительных историй, в которых разум торжествовал над грубой силой, пришельцы торжественно присягнули на верность и вместе с дружинниками Виктора выпили праздничную чашу хмельного меда.

На следующий вечер на «сеанс» были приведены и те три воина Вольфгарда, которые уже несколько недель содержались под стражей в пастушьем доме после своих неудавшихся попыток убить конунга и Рейну. Из троих только Дирк никак не реагировал на притчи Виктора, а двое других уже к полуночи объявили о своем желании дать клятву на верность своим бывшим врагам.

Обычно, когда Виктор возвращался в опочивальню, Рейна уже спала, и только утром они занимались любовью. В эти мгновения он старался отдать ей все, что не дал вечером, всю свою нежность и любовь. А когда Рейна спрашивала его о том, где он был вечером, Виктор отшучивался, что учит своих людей миролюбию.

Однако, в начале следующей недели, терпение его жены лопнуло. Когда конунг рассказывал очередную притчу о двух храбрых рыцарях, выяснявших, кто сильнее за шахматной доской, а не на ристалище, дверь трапезной распахнулась и один из охранников втолкнул в комнату Рейну. Виктор прервал себя на полуслове и чуть не поперхнулся, увидев жену, метавшую в него убийственные взгляды и с лицом, не обещавшим ничего хорошего.

– Ярл, – доложил стражник. – Твоя жена подслушивала под дверью!

Прежде чем Виктор сумел открыть рот, Канут вскочил из-за стола и взревел:

– Женщинам нельзя приходить на совет и собрание воинов!

– Да! – заворчали несколько других воинов.

– Выгнать ее вон и все! – громыхнул Орм. Наконец и Виктору удалось вставить слово, и он спросил:

– Рейна, что ты тут делаешь? Она потрясла кулаком и, задыхаясь от ярости, воскликнула:

– Так ты им рассказываешь о стране Будущего! Виктор перевел взгляд с разъяренной жены на удивленных дружинников, затем снова посмотрел на жену.

– Давай поговорим об этом позже, – стараясь оставаться спокойным, проговорил он.

– Трус! – крикнула она.

Тогда Виктор, сквозь зубы, тихо произнес:

– Рейна, пожалуйста, давай не будем устраивать семейных скандалов на глазах у всех.

Воин, стоявший на страже, безуспешно пытался вытолкнуть Рейну из комнаты. Однако, она оттолкнула его и бросила на Виктора уничтожающий взгляд и, гордо вздернув голову, вышла из комнаты. Сегодняшний сеанс рассказов о будущем конунг закончил быстрее обычного, зная, что в опочивальне его ждет разгневанный дьявол. И он не ошибся.

Полчаса спустя он вошел к себе. Навстречу ему бросилась Рейна, похожая сейчас на разъяренного ежа.

– Сын потаскухи!.. Виктор замер на месте.

– Рейна, в чем дело?! Откуда столько злобы?! Что такого я сделал?!

Она, возмущенно указывая на него, пальцем, закричала:

– Ты рассказывал воинам о стране Будущего, не так ли?

– Ну! – ответил он, все еще не понимая, в чем дело.

– Предатель! – завизжала она. Посмотрев на жену и заметив слезы на ее глазах, он спросил:

– Почему же я предатель?

Слезы, словно крупные бусины, покатились из ее глаз. Но, когда он протянул руку, чтобы вытереть их, Рейна резко отпрянула в сторону.

– Ты рассказывал им о стране Будущего!

– Ну да, да! Я уже сказал об этом, – кивнул он.

Она всхлипнула, а затем произнесла:

– И ты им конечно рассказал о нашем сне, про сына?!

Виктор с нежностью улыбнулся:

– Ага, так теперь это уже НАШ сон, дорогая?!

Она раздраженно отмахнулась:

– Прекрати называть меня «дорогая»! И отвечай на мой вопрос, сын ехидны!

Виктор изумленно свистнул, но промолчал.

– Я жду! – крикнула Рейна.

И тогда он с нежностью ответил:

– Нет, ну конечно же нет, про наш сон я им ничего не рассказывал. Это – только НАШ сон!

Молодая женщина глубоко, порывисто вздохнула, а, когда она вновь заговорила, ее голос дрожал от негодования.

– Но ты им рассказывал о жизни в стране Будущего!

Он не сводил с нее удивленных глаз:

– Рейна, объясни, чего ты сердишься?

– Да потому, что ты не спросил у меня, можно ли им рассказывать об этом!

– А я, что, должен был спрашивать?!

– Ну конечно! Ведь эти рассказы принадлежали только мне! А ты утратил мое доверие, поступив так!

Виктор был тронут тем, что Рейна старалась сохранить их общие тайны. Ему захотелось заключить свою маленькую гордую принцессу в объятия. Но когда он вновь потянулся к ней, она вновь отшатнулась. Тяжело вздохнув, Виктор сказал:

– Рейна, я рассказывал им об этом, чтобы воцарился, наконец, мир.

– Но ты меня не спросил!

Он посмотрел в ее мерцающие глаза, на бурно вздымающуюся грудь, на сжатые кулаки и подумал, что узнать ее до конца он никогда не сможет. Он подавил раздражение и попытался понять израненную душу молодой женщины из-за постоянных опасений быть преданной.

– Да, ты права! – сказал он. – Мне следовало посоветоваться с тобой, и честное слово, я очень сожалею. Прости меня!

От этих слов Рейна растерялась, как-то обмякла и посмотрела недоверчиво на него, все еще, видимо, опасаясь, что он будет с нею спорить.

– Все эти истории – мои! Он улыбнулся:

– Ну, конечно!

Она подошла к нему поближе:

– И ты – мой!

– Ну да! Конечно твой! Весь – твой! – прошептал он.

– Мне кажется, что ты забыл об этом, викинг.

– Ну что ты! – он погладил ее по щеке и ласково произнес:

– Ну, пожалуйста, детка, не сердись на меня.

Рейна все еще пыталась оттолкнуть его, но он быстро сломил ее сопротивление. Она раздраженно топнула ногой, но Виктор только рассмеялся.

– Я не сержусь, я просто злюсь!

– И наверное, немножко ревнуешь, а, милая?!

– Сколько же мне оставаться ночью одной?! – обиженно сказала Рейна.

Он погладил ее по спине и улыбнулся, чувствуя, как она постепенно расслабляется.

– Послушай, – предложил он, – а что, если тебе приходить на наши советы. Может ты тогда перестанешь беситься…, то есть сердиться на мое отсутствие?

Она закусила нижнюю губу и задумчиво сказала:

– Но твои дружинники никогда не позволят мне там присутствовать! Виктор усмехнулся:

– Мои воины кое-чему уже научились. Кроме того, у них просто не будет другого выбора. И ты будешь единственной женщиной, которая будет посещать наши советы.

Рейна задумчиво перебирала волосы на голове Виктора. Она все еще колебалась.

– Ну так что, Рейна? – спросил он. – Если бы ты была со мной, можно было бы рассказывать о стране Будущего?

– А ты не расскажешь им о нашем сне?

Он бережно прижал ее к себе и легко поцеловал.

– Никогда, дорогая! Это только НАШ сон!

– Очень хорошо, – кивнула она. – Можешь им рассказывать, но только в моем присутствии.

– Ладно!

Он игриво шлепнул ее по мягкому месту.

– А теперь… пойдем в кровать и как следует помиримся.

Она вновь отстранилась от него.

– Нет! Я не хочу целоваться и заниматься этим.

Он удивленно приподнял брови:

– Разве не ты закатила скандал из-за того, что я поздно прихожу? А потом… как же наше правило: оставлять гнев и раздражение за порогом опочивальни?!

Она упрямо подняла подбородок:

– Между прочим ты первый нарушил это правило, когда невесть чего взбрело тебе в голову. Вот и я тоже… еще не закончила сердиться!

Прижав ее к себе, Виктор потянулся рукой к низу ее живота и начал через секунду ласкать тело жены.

– Я знаю одно несердитое местечко! Ты там не сердишься, а только сходишь с ума от желания.

Рейна пошатывалась под его ласками, и тогда он опустился перед нею на колени и начал приподнимать подол ее платья. Рейна попыталась в последний раз оттолкнуться от него, однако, он был настойчив, и вскоре она почувствовала его губы у себя на животе. Она порывисто вздохнула, изогнулась в его руках, но от этого ее наслаждение только усилилось. И тогда Рейна сама, в полузабытьи подняла платье, чтобы сильнее обнажить свое тело.

Виктор целовал свою жену, с восхищением глядя на нее, и сердце его замирало при виде изменений, которые происходят с ее телом. За последние дни он уже заметил, что ее соски потемнели, а груди налились и стали более чувственными. А вспомнив о других признаках, он предположил, что она беременна. Его волновало, догадывается ли Рейна об этом. И если знает, расскажет ли она ему об удивительной радости в их жизни. Впрочем, все это неважно. Он был счастлив и горд тем, что любит ее и тем, что у них есть отныне такая замечательная тайна. Он обхватил ее ягодицы, сжал их ладонями и прильнул губами к ее лону.

– О, Виктор! Виктор! – стонала она, вцепившись в его волосы.

Он, не обращая внимания на ее сладостные стоны и мольбы, продолжал ласкать ее женскую плоть. Рейна почувствовала как ее охватывает теплая волна; она наполняла постепенно все ее тело, как наполняет впадины и извивы берега вода прилива. Вскоре от этой теплоты ей стало трудно дышать. Она испугалась что задохнется, что не выдержит и умрет… И вдруг… все ее тело пронзила сладкая судорога. Рейна громко застонала, потом еще и еще и рухнула на колени перед Виктором. Словно в бессознании, не думая ни о чем, желая только отдаваться ему и брать его, она толкнула мужа на спину и вознаградила своими губами за наслаждение, подаренное ей только что…

В это самое время, на другом берегу фьорда, Вольфгард принимал своего тайного соглядатая. Оба воина стояли в центральной палате терема возле горящего очага.

– Сегодня тебе изменили четыре твоих воина, – объявил лазутчик.

– Лжешь!

Кровь так и бросилась Вольфгарду в лицо.

– Нет, ярл! Конунг Виктор околдовал их рассказами о стране Будущего.

– Что это еще за страна Будущего?!

– Это мир, куда Виктор, по его словам, попал после Валгаллы, чтобы прожить там третью жизнь. Он рассказывает про этот мир удивительные вещи. И все его люди, как глупые бараны, слушают его. Те трое, которых ты недавно посылал, были схвачены на пороге его трапезной и дали присягу на верность его роду, лишь бы им разрешили послушать его рассказы. А из тех троих, которых ты посылал для убийства Рейны, верным тебе остался один только Дирк.

Вольфгард засопел от ярости, как разозленный вепрь.

– А что же Рейна?

– Виктор полностью приручил ее.

Вольфгард страшно выругался, а его шпион добавил:

– Тебе стоит понять, ярл, что все дружинники Виктора преданы ему. Они свято верят, что боги одарили его сверхъестественной силой и возвратили сюда, чтобы он владел всем Ванахеймом.

– Он – всего лишь человек! – зарычал Вольфгард. – Как только наш дракар будет готов, мы переправимся на другой берег фьорда и я своими руками вырву предательское сердце своей падчерицы. – Он помолчал и злобно добавил: – А когда вернемся, голова ее мужа будет торчать на мачте нашего дракара.

ТРИДЦАТЬ ТРИ

Прошло несколько недель и наступил июль с его бесконечными днями и короткими ночами, теплой погодой и ласковыми дождями. Равнины покрылись цветами, густо зазеленели рощи. Особенно хороши были белые ночи с их загадочными сумерками и торжественной тишиной.

В трапезной, в тереме у конунга, продолжались его советы, на которых он рассказывал свои истории о будущем. После нескольких энергичных протестов дружинники Виктора смирились с присутствием Рейны на этих их советах, и теперь она постоянно сидела во главе стола рядом с мужем. Поначалу викинги были недовольны ее приходом, но к удивлению Виктора, ей удалось погасить их гнев довольно быстро. Она просто не стала отвечать на их язвительные реплики. И более того, даже поблагодарила каждого из соратников мужа за данное ей разрешение присутствовать на их советах.

Однажды вечером, когда заболел Невин, она стала разносить наполненные медом кубки вместо него. Виктору оставалось только удивляться тем изменениям, которые произошли с его женой. Совершенно очевидно, что без его рассказов о стране Будущего Рейна не могла жить. К тому же ей, видимо, доставляло удовольствие, что дружинники Виктора приняли ее, и она теперь может вместе с ними наслаждаться его рассказами. Однако, Виктора с каждым днем все более тревожил Вольфгард.

Оттар и Свен продолжали свои вылазки на вражескую территорию и, возвращаясь рассказывали ярлу о том, что Вольфгард может напасть на них в любой день, так как его корабль совсем готов. Виктор увеличил количество застав на побережье и выставил дополнительную охрану в поселке и возле терема.

Вместе с ближайшими дружинниками, он разрабатывал план отражения атаки, по возможности, без применения силы и даже создал для этой цели несколько машин, которые могли им помочь. Еще когда Виктор учился в колледже в Италии, он состоял в обществе, которое занималось изучением жизни в средневековье. И с тех пор он еще помнил как сооружать всевозможные осадные орудия. Эти усовершенствования привели в восторг его воинов, однако, Виктор требовал, чтобы их применяли – только в крайнем случае.

Однажды Свен сообщил ему, что скоро наступит время для ежегодного народного собрания ванахеймского Тинга. И Виктор решил дать Вольфгарду последний шанс. Он принял решение пригласить своего врага на это собрание, чтобы там всенародно обсудить все их проблемы. Он настоял на том, чтобы с посланием к врагу отправился Дирк, единственный, кто и в плену сохранял верность Вольфгарду.

Виктор пошел в пастуший домик, чтобы переговорить с пленником. Переступив порог полутемного помещения, он сразу заметил этого дородного воина; небритого и довольно грязного. Тот сидел на полу и ел тушеную баранину. При появлении Виктора, Дирк отставил еду и недоверчиво посмотрел на конунга.

– Доброе утро! – сказал Виктор.

Пленник ничего не ответил и отпил из кружки глоток молока.

Виктор подошел поближе и поморщился, услышав тяжелый запах немытого мужского тела.

– Послушай, Дирк, – сказал он. – Я знаю, что ты сохраняешь верность своему роду и уважаю тебя за это. Я хочу предложить тебе свободу за одну небольшую услугу.

– Я не продам моего ярла! – грубо прервал его норманн.

– Да я и не жду, что ты это сделаешь! – усмехнулся Виктор. – Я же понимаю, что ты всем сердцем предан Вольфгарду.

– Да! – воскликнул Дирк. Он поднял правую руку и на его безымянном пальце Виктор увидел серебряное кольцо в форме свернувшегося дракона. Дирк гордо заявил:

– Вот видишь, Вольфгард подарил мне свое собственное кольцо за мою храбрость во время последнего боя с вами! Я никогда не нарушу свою клятву на верность Вольфгарду!

– Я это понимаю и уважаю тебя за это! Мне не нужно твое предательство! Я только хочу, чтобы ты отвез послание от меня своему конунгу.

Пленник подозрительно посмотрел на Виктора.

– А что это за послание?

– Я приглашаю Вольфгарда на Тинг. Скажи ему, что я хочу обсудить с ним все наши спорные вопросы и разрешить их миром.

Дирк грубо захохотал:

– Он не придет!

Виктор изумленно посмотрел на пленника.

– Неужели он не придет даже зная, что сможет предотвратить кровопролитие?!

Дирк пренебрежительно и выразительно пожал плечами. Тогда Виктор спросил:

– Ну ты-то, по крайней мере, можешь доставить ему мое приглашение? Это для тебя – свобода! Пленник немного подумав, кивнул:

– Да, я доставлю ему твое послание.

Виктор поднялся.

– Хорошо. Я пришлю слугу с водой и свежим бельем. Тебе надо помыться. А потом я прикажу своим людям доставить тебя на тот берег фьорда.

Проходили дни, а у Виктора с Рейной продолжался медовый месяц. Они часто разговаривали всю ночь напролет. Он рассказывал ей о своей жизни в будущем, а она задавала ему бесконечные вопросы. Эти вопросы становились все более и более логичными. Рейне хотелось узнать как можно больше о его жизни в стране Будущего. Виктор поведал ей о своей жизни в Италии. Он рассказывал ей о рыбалках с отцом и о выездах всей семьи за город. Рассказывал как они ездили в горы кататься на лыжах. Иногда они разговаривали друг с другом о близких, которых они оба потеряли и находили утешение в близости любимого человека. Временами Рейна расспрашивала его о той женщине, которую он любил в стране Будущего.

– Рейна, пожалуйста не приставай ко мне, – однажды возмутился он. – Я же знаю, что ты злишься, когда я начинаю о ней говорить.

– Да! – нахмурилась Рейна. – Когда-нибудь, однажды, я отправлюсь в страну Будущего и выцарапаю глаза этой колдунье, которая посмела к тебе прикоснуться! – Она помолчала и потом добавила:

– Ты мой, Виктор Храбрый! И только мой!

– Отправиться туда невозможно, дорогая. Однако, ты все-таки повтори это еще раз! И поцелуй меня!..

Ах, какой это был сладкий поцелуй!!!

Ко дню, когда должен был собраться Тинг, его отношения с Рейной достигли счастливой вершины. Тинг был одновременно и праздником, и народным собранием. Его проводили на равнине, и на него собиралось, практически, все мужское население Ванахейма. Вот и в этот раз погода стояла удивительно теплая и мягкая. С моря дул прохладный, легкий ветерок, наполняя воздух соленым запахом прибоя.

Виктор и Рейна, во время торжества, сидели на вершине холма в креслах, напоминающих трон, под навесом из алого шелка, выстроенного специально к этому празднику. Рейна была одета в бело-голубое шелковое платье. На ее шее красовалось ожерелье в виде золотой цепи и унизанная драгоценными камнями повязка украшала ее волосы.

На Викторе была шелковая рубаха, застегнутая красивыми модными фибулами. Штаны и обувь были сшиты из легкой кожи.

В этот день Виктор и Рейна оставили лис дома, за исключением трех лисят, принесенных на праздник в корзине. За эти три недели пушистые неуклюжие создания стали резвыми, как котята. Рейна проводила много времени играя с этими прелестными крошками. Волков Виктора тоже выпустили из сарая, и те, словно маленькие щенки наслаждались свободой, дико завывая и лая на всех и все.

К удивлению Виктора Хати, Гери и Тор почти не обращали внимания на лисят. Во время дневного угощения гости Виктора, его дружинники захотели развлечь себя боем жеребцов – варварским традиционным развлечением, которое продолжалось до первой смерти, и турнирами воинов, по своей жестокости мало уступающими жеребьячьим боям. Однако, по настоянию Виктора, такие развлечения отныне запрещались. Он, с помощью своих притч, убедил дружинников в необходимости более мирных соревнований. И вот теперь Ролло и Орм занимались борьбой при большом стечении народа вокруг них.

Оттар и Свен – соревновались в стрельбе из лука, а Орм удивлял группу домохозяек своим умением жонглировать металлическими тарелками. Чуть подальше, два воина сражались друг с другом деревянными мечами. Ближе к навесу, под которым находились конунг и его жена, – забавлялись дети из поселка.

Многое из этого предложил Виктор, но и Рейна тоже кое-что придумала для увеселения родовичей. По ее настоянию Сибил пришлось вновь вспомнить свое искусство предсказательницы, и теперь возле столика, за которым она сидела, собралось несколько человек, желавших узнать, что их ждет в будущем.

Глядя на все это веселье, на многочисленный род, впервые за весь год собравшийся вместе, Виктор чувствовал радость и гордость от того, что сумел все-таки хоть немного наладить жизнь своих людей и дать им, пусть пока и временный, но мир. Мир, которого они давно уже не видели. Он улыбнулся жене, сидевшей рядом с лисенком на руках.

– Ты счастлива? – спросил Виктор. Она тихонько пожала ему руку и, глядя на него сияющими от восторга глазами, ответила:

– Да! О, да! Мне кажется, я никогда еще не чувствовала себя счастливее!

Посмотрев на одного лисенка, старавшегося выбраться из корзинки, конунг подхватил его и положил себе на колени. Уже не обращая внимания на пушистого проказника, который сразу начал теребить хозяйский рукав, Виктор с улыбкой указал на веселящихся людей.

– Я уж и не думал, что когда-нибудь увижу, что мои громилы будут развлекать публику. Посмотри как ловко Орм жонглирует тарелками.

– Да, муж мой, тебе удалось приручить самых свирепых своих воинов! – улыбнулась Рейна в ответ.

– Есть тут еще одна маленькая валькирия, – подмигнул жене конунг, – интересно, ее я приручил или нет?

Рейна презрительно фыркнула и ничего не ответила.

В полдень начался праздничный пир. Все потянулись к длинным рядам столов, на которых уже громоздились хлебы, лежали огромные окорока, целые, зажаренные туши вепрей оленей, в глубоких мисках допревали тушеные овощи. И снова все было прекрасно, даже несмотря на то, что некоторые из викингов, не рассчитав сил, перебрали хмельного меда и повалились спать. Таких бережно относили в сторону из-за стола, чтобы они могли освежиться на ветерке. И все-таки, Виктора, не оставляло легкое чувство разочарования от того, что Вольфгард все же так и не появился, хотя не очень-то много и было надежды на это с самого начала.

После пира начался княжеский суд. К конунгу выстроился длинный ряд людей, желавших объявить о своих претензиях к соседям. Кто-то обвинял соседа в том, что тот оскорбил его жену. У кого-то соседские свиньи подрыли изгородь. В общем большая часть дел выеденного яйца не стоила. Но Виктор был предельно внимателен и аккуратен, вынося решения, так как по опыту знал, что у викингов, даже малейшая обида часта может привести к совершенно непредвиденным результатам.

Между тем день заканчивался. Теперь уже было совершенно ясно, что Вольфгард не приедет, и в последний раз выслушав посетителей, Виктор уже готовился дать сигнал к окончанию Тинга, но вдруг, в эту минуту на равнине показались три дозорных, сопровождающие двух незнакомых воинов, ехавших верхом.

Вновь прибывшие гости спешились, подошли к навесу, под которым находились конунг Виктор и его жена, и поклонившись, один из гостей поставил к ногам ярла круглую большую корзину из ивовых прутьев и сказал:

– Прими подарок от нашего ярла, великий конунг. Вольфгард сожалеет что не смог сегодня присоединиться к вашему веселью.

Виктор нахмурился:

– Жаль. Мы надеялись, что он все-таки прибудет.

– Это было невозможно, – пробормотал посланник.

– Ну, может быть, хоть вы останетесь с нами, чтобы преломить хлеб за нашим столом? – предложил ярл. Воины переглянулись, затем один из них покачал головой.

– Нет, нас ожидают.

Даже не ожидая слов ответной благодарности или прощания, посланцы Вольфгарда поспешно сели на своих лошадей и помчались к фьорду, где их ждала небольшая ладья.

Посмотрев вслед торопливо удалявшимся, словно убегавшим послам, Свен сделал шаг к Виктору, который уже протянул было руку, чтобы открыть крышку корзины.

– Нет, ярл! Не делай этого. Здесь что-то не так! Посмотри, как быстро ускакали воины Вольфгарда. Они вполне могли подложить в корзину какую-нибудь ядовитую змею!

У Рейны тоже было очень встревоженное лицо. Она прикоснулась к руке мужа и, умоляюще глядя на него, сказала:

– Послушай, что говорит твой побратим, муж мой! Он прав – не открывай корзины. Вздрогнув, Виктор кивнул Свену.

– Да, ты прав. Судя по всему, нам следует быть осторожнее с этим подарочком. Пойдем со мной, откроем корзину в стороне от всех.

Свен осторожно взял подарок, и они с Виктором отошли за ближайший холм. Там Свен поставил корзину на землю и концом меча откинул крышку…

– О, Боже! – тихо пробормотал конунг.

В корзине лежала окровавленная человеческая рука.

– Что все это значит, ярл? – так же тихо спросил его Свен.

И вдруг Виктор узнал эту мощную волосатую руку, и его лицо окаменело. Он медленно, закипая гневом, произнес:

– Это рука Дирка. Вон кольцо, которое он мне показывал сам. Я отослал этого беднягу с приглашением Вольфгарду прибыть на Тинг, чтобы здесь обсудить наши спорные вопросы. И вот его ответ. Мне уже донесли, что посланника убили, но я все этому не верил. Милостивые боги! Этот ублюдок Вольфгард, не пожалел даже своего, может быть самого верного воина!

– У Вольфгарда нет ни чести, ни жалости, – ответил Свен. – Теперь ты сам это видишь, ярл. Судя потому, что мы видели с Оттаром в его лагере, он готов вскоре напасть на нас.

Воин кивнул в сторону корзины.

– Особенно после этого. Я думаю, ярл, это самый верный знак, что Вольфгард готов к бою.

– Ну, что ж. Его послание может привести и к другим результатам, – недобро усмехнулся Виктор. – Думаю, у меня есть план, как немножко остудить этого мерзавца.

Вечером Виктор пришел в опочивальню, где застал довольно мирную картину: Рейна сидела на кровати, лаская Фреки, возле нее на полу резвились три лисенка, гоняясь за тряпичным мячом и отбирая его друг у друга, а Фрейя с остальными тремя щенками расположилась возле очага.

Улыбнувшись при виде такой идиллии Виктор смущенно кашлянул и подошел к жене.

– Послушай, малышка, сегодня ночью мне необходимо будет отлучиться. Пожалуйста, не жди меня и не волнуйся обо мне.

Рейна обеспокоенно посмотрела на мужа.

– А куда ты собираешься?

– Думаю, тебе лучше об этом не спрашивать. Взгляд Рейны стал упрямым и сердитым:

– Это еще что значит? Я не ребенок, я твоя жена и хочу знать, где мой муж будет этой ночью!

– Рейна! Я это понимаю, – Виктор присел рядом с ней и взял ее за руку. – Просто, мне кажется.

– Это как-то связано с тем, что было в корзинке, которую прислал Вольфгард?

– Да…

– А что там было? – требовательно спросила Рейна.

– Послушай, дорогая, думаю, тебе лучше этого и вообще не знать. – Он прошел к стене и снял висевшую там кольчугу.

Рейна наблюдала за мужем со смешанным чувством возмущения и обиды, наконец, не выдержав, она спросила:

– Ты же собираешься сражаться с Вольфгардом, не так ли?

Виктор повернулся к жене, уже окольчуженный и готовый к бою.

– Рейна, милая, ну поверь, я не могу тебе этого сказать!

– Просто, ты не хочешь! – взорвалась она. – Ты что, мне не доверяешь?

– Это не имеет ничего общего с доверием, – попытался урезонить жену ярл.

– Ну, хватит! Если бы ты мне верил, то сказал бы, куда собрался!

– Ну, Рейна!

– Слушай, почему ты просто не уйдешь? – она сердито отвернулась и снова протянула руку, чтобы погладить лису, но вдруг передумала, и схватив мяч, которым играли щенки, швырнула его в Виктора. Растерявшиеся щенки сердито затявкали и бросились за своей игрушкой. Виктор перехватил мяч, бросил его в корзину, стоявшую возле очага и подошел к Рейне, примирительно улыбаясь.

– Послушай, я сегодня так удивился, когда увидел, что волки не обращают внимания на лисят. Скажи мне, как тебе удалось их так воспитать?

Обиженно посмотрев на мужа, она сквозь зубы, ответила:

– Раз ты мне не говоришь, куда идешь, то и я тебе ничего не скажу.

Он помрачнел от раздражения:

– Рейна, ты ведешь себя как капризный ребенок.

– Не смей называть меня так! Ты сам секретничаешь и не говоришь мне ничего!..

Вздохнув, Виктор снял со стены меч и щит и сказал:

– Думаю мне лучше уйти.

Жена ничего не ответила, но когда он уже открыл дверь, она окликнула его по имени. Он повернулся к ней.

– Да!

Она посмотрела на мужа и дрогнувшим голосом сказала:

– Будь осторожен! Он улыбнулся ей:

– Ну конечно, я буду очень осторожен.

И вышел.

После его ухода Рейна задумчиво сидела на кровати и размышляла о том, что же произошло. Одно было несомненно: в той корзине Вольфгард прислал нечто страшное. И теперь ее муж отправился сражаться с ее отчимом. Но если так, то почему же ее муж не сказал ей об этом? Может быть, потому, что он понял, наконец, что не может миром договориться со своим врагом, и теперь его гордость не позволяет признать ее правоту. Рейна это понимала. Из-за гордости и она ведь до сих пор не призналась Виктору, что уже беременна и носит его ребенка. И даже сегодня, когда она собиралась сообщить ему об этом, промолчала, боясь, что он сочтет эту новость, как доказательство своей победы над ней. И вот только теперь Рейна почувствовала себя виноватой. Она уже тосковала по нему и волновалась о нем. Вдруг сегодня ночью его ранят или даже убьют?! А ведь она, провожая его на смерть не сказала ему ничего, кроме горьких упреков! Этого она себе никогда не простит. Совершенно расстроившись от всех этих переживаний, женщина встала, подошла к очагу и стала собирать разбежавшихся лисят в корзину, желая хоть чем-нибудь занять себя.

– Давайте, малыши, пойдем навестим наших друзей, волков, – приговаривала она, глотая слезы.

Поздно ночью, к пристани Вольфгарда, бесшумно подошел легкий челн. С него на доски скользнули три тени с деревянными молотками в руках. Охранники, сидевшие возле дракара, были заняты игрой в кости. Они не обратили внимания на легкий плеск возле борта корабля. Внезапно один из них что-то почуял, поднял голову, а затем встал, в то время, как двое других, засмеявшись над его испугом, продолжали игру. В следующее мгновение, как только на луну набежало небольшое облачко, раздались три коротких глухих удара, потом какая-то возня, – и все три стража рухнули без сознания.

– Отлично, – сказал Виктор тихо, глядя на неподвижных стражников. – Оттар, заткни им рты и свяжи!

Он посмотрел на стройный, темный силуэт корабля, мощно противостоявшего быстрому течению воды в этом месте фьорда. Прислушавшись к журчанию воды возле носа дракара, тихо промолвил:

– Смотри, какой красавец, правда?! Даже жаль его губить.

Свен ответил:

– Ярл, у него очень толстые борта. Может давай просто выведем его на середину фьорда и отправим его в море?

– Нет, – покачал головой Виктор. – Весенний паводок уже прошел, и фьорд местами уже обмелел. Корабль может где-нибудь прибить к берегу и Вольфгард легко вновь заполучит его в руки.

– А так он может легко его отремонтировать, – возразил Свен.

– Может, – согласился Виктор. – Но мы сделаем так, что ремонт будет очень сложным.

– А давайте подожжем его! – предложил Оттар, связывая одного из стражников.

– Это было бы неплохо. Но огонь могут заметить из поселка и затушить пожар, – сказал Виктор. Свен согласно кивнул.

– Ну, что же, тогда займемся делом!

Они вдвоем забрались на дракар и при помощи деревянных молотков и металлических штырей, начали пробивать дыры в днище корабля. Вскоре, закончив со стражниками, к ним присоединился и Оттар. Через полчаса, все было кончено. Новенький дракар Вольфгарда, тяжело завалился на борт, медленно погружался в воду. Виктор и его спутники оттолкнули корабль от берега, а сами пересели в свой челнок. Глядя как быстрое течение выносит дракар на середину фьорда, Виктор улыбнулся с мрачным удовлетворением.

– Ну вот, теперь, если Вольфгард и отремонтирует его, то потеряет на это много времени.

Когда Виктор, уставший, но довольный, вернулся в опочивальню, его глазам предстало удивительное зрелище. Раскинувшись на кровати, лежала Рейна в окружении трех волков, а рядом между ними дремали Фрейя, Фреки и их лисята. Виктор протер глаза, думая, что от усталости у него начались галлюцинации. Нет! Действительно, все три волка находились в комнате, как и все восемь лисиц. Два лисенка увлеченно жевали ухо Тора, а тот, со скучающим снисходительным видом, смотрел на них, флегматично позевывая.

Виктор повесил на старое место меч и щит и остановился перед кроватью. Двенадцать пар глаз повернулись к нему, одиннадцать хвостов дружелюбно завертелись.

– Это еще что такое?! – спросил он удивленно. В глазах Рейны он заметил радость, хотя сама она спокойно ответила:

– Ты остался жив, муж мой?!

– Выходит жив. Похоже и ты тут время даром не теряла.

– Да мы все тут подружились, – с удовольствием улыбнулась Рейна, поглаживая лисенка.

– Так это ты смогла добиться такого! – произнес с восхищением Виктор.

– Ну!

– Но как тебе это удалось?

Рейна взяла лисенка на руки и потерлась о него щекой, а, когда малыш начал ее облизывать, – довольно засмеялась.

– Ну, в общем, я приучила волков к лисьему запаху и каждый раз подкармливала их, когда они не рычали. А потом принесла к ним одного щенка. И когда они его приняли, все остальное было легче.

Виктор улыбнулся.

– Ты просто волшебница. Рейна пожала плечами.

– Просто ты часто уходил, мне было скучно, вот мы решили поцеловаться и поладить друг с другом. Виктор одобрительно хмыкнул:

– Да, прелесть моя, ты сильна! Может, теперь ты меня поцелуешь?

Но Рейна упрямо вздернула нос и ответила:

– Я не уверена! Где это тебя носило, муженек?

– Да, понимаешь, плавал я к Вольфгарду сверлить дырки в его дракаре.

Рейна фыркнула, но тут же снова стала серьезной.

– Вот здорово! А почему ты мне об этом не рассказал?!

Виктор стянул кольчугу и, бросив ее на скамью, ответил:

– Прежде всего потому, что ты бы потребовала взять тебя с собой.

– Это правда! Я бы с удовольствием просверлила несколько дырок в заднице Вольфгарда! – Она нетерпеливо подалась вперед и спросила: – Ну и как? Все удачно получилось?

– О! Еще как! Теперь на его дракаре плавают рыбы.

– Ну и прекрасно!

Она погладила Тора, поцеловала одного из лисят. Виктор подойдя к кровати ближе, задумчиво посмотрел на жену.

– Э-э-э-э, Рейна!

– Ну что?

Он криво усмехнулся:

– Выходит, на этой кровати мне места нет!

Она отбросила волосы со лба, оттолкнула настырного щенка, который хотел цапнуть ее за палец, и ответила:

– Почему нет, ложись с нами.

– Но как?

Она улыбнулась ему:

– А мы подвинемся.

Виктор многозначительно взглянул на жену:

– А что если я захочу тебя поцеловать и поладить с тобой?

Она нахмурившись, посмотрела на него и все с той же деланной строгостью ответила:

– Я еще не совсем готова к этому, несмотря на твою милую улыбочку и жалобные глаза.

– Это у меня жалобные глаза?! – возмутился он. Теперь уже Рейна не выдержала и ехидно улыбнулась:

– Да, они у тебя все время такие, когда ты выпрашиваешь… ну, сам знаешь чего!

– Так вот же я это сделаю с тобой прямо сейчас! – постановил Виктор и решительно ринулся к ней. Рейна протестующе подняла руку и заявила:

– Не думай, муж мой, что я тебя простила! Я все еще сердита на тебя за то, что ты обращаешься со мной как с ребенком, которому нельзя доверять серьезные тайны.

Теперь уже Виктор протестующе воскликнул:

– Рейна, это не имеет ничего общего с доверием, я просто боялся за тебя.

– Хватит, нет прощения за то, что от меня все утаиваешь!

– Но я же тебе все рассказал обо всем, чем занимался ночью. Разве это уже неважно?

– Ты об этом рассказал тогда, когда дело кончилось! Это не одно и то же! – обиженно ответила Рейна.

– А ты мне обо всем рассказываешь? – он пристально посмотрел на жену. И когда она виновато отвела взгляд, добавил: – Вот сейчас, в эту минуту, у тебя нет от меня секретов?

Рейна старательно выдержала его взгляд, но губы ее задрожали, и она, увидев, как он сбросил с себя рубашку, закрыла глаза.

– Ну, детка, так у кого из нас тайны? – улыбнулся он.

Когда Рейна открыла глаза вновь, он развязывал шнурки на штанах и снимал их. Заметив, что она вновь смотрит на него, Виктор тихо, но настойчиво сказал:

– Ну, ладно, Рейна, хватит об этом. Я сегодня чертовски устал. Или я что – с оружием в руках должен пробиваться на свое законное место? Ты знаешь, такого сражения мне не выдержать.

Рейна вздохнула, скорее с облегчением, чем с досадой и сказала:

– Ладно. Я согласна поцеловать тебя и поладить с тобой. И давай, правда, закончим этот спор.

– Ну, слава Богу! – отбросив последнюю одежду, Виктор подошел поближе и, глядя на кровать, недоуменно спросил: – Интересно, а как я смогу лечь с тобой в такой тесноте?

Рейна кончиком языка облизнула губы и озорно улыбнулась:

– А что, тебе обязательно ложиться именно на кровать?

– Ах, ты маленькая ведьма!

Она нежно улыбнулась ему и потянула его за руку, тихо прошептала:

– Ну, давай, муж мой. Ты, действительно, выглядишь усталым. Иди ко мне.

Однако, как только Виктор прилег рядом с нею, Гери тут же принялся облизывать ему лицо. Хвост Тора лег ему на голову, словно корона, а лисята стали кусать ему пятки.

Виктор поморщился:

– Рейна, это в конце концов, глупо! Я себя чувствую словно в конуре. У меня так ничего не получится.

– Получится, получится, – прошептала Рейна, протягивая свою руку вниз его живота и еще ниже. Иди ко мне, муж мой. И я покажу тебе, как мы можем поместиться на таком маленьком пространстве.

– М-м-м, – замычал он от удовольствия, чувствуя, что ему нравится эта демонстрация.

ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

Когда наступило утро, в лагере Вольфгарда царило нечто невообразимое. Все слуги забились по дальним углам, стараясь не попадаться на глаза своему ярлу. А сам он в этот момент устраивал разнос дозорным, которые проворонили ночью корабль. Еще до рассвета их обнаружили на пристани связанными и с кляпами во рту.

– Как вы могли допустить, чтоб это случилось? – бушевал Вольфгард.

– Ярл, мы несли охрану пристани, как ты нам приказал, – оправдывался один из воинов, – но враги внезапно напали на нас.

– Как они могли напасть внезапно, если вы хорошо охраняли?! – заорал, наливаясь краснотой Вольфгард.

– Ярл, было очень темно, – попытался вставить другой.

– Довольно! – взревел Вольфгард. – Из-за вашей бараньей трусости, врагам снова удалось задержать меня. Ну, ничего! – он погрозил кулаком в сторону Викторова поселка. – Пусть он не надеется! Мы все равно нападем на них, как только нам удастся переправиться через этот проклятый фьорд!

– Да, ярл! – подобострастно воскликнули воины, готовые согласиться на что угодно, только бы он перестал злиться на них.

В этот момент двери в комнату распахнулись и решительной походкой вошел его десятник Эгил.

– Ярл! – воскликнул он. – Эти псы лгут! Они ночью играли в кости, вместо того, чтобы охранять корабль.

– А ты откуда знаешь? – Вольфгард посмотрел на Эгила и затем медленно перевел зловещий взгляд на незадачливых стражников.

– А вот, – Эгил подошел к ярлу и подал ему маленькую фишку из слоновой кости. – Я нашел это в щели между досками причала. И сколько раз я повторял этим бездельникам, чтобы они не занимались глупостями в дозоре.

Увидев, что их вина доказана, воины задрожали от ужаса и повалились конунгу в ноги, умоляя о пощаде. Вольфгард изменился в лице, побагровев от ярости, и указав пальцем на фигурку из слоновой кости, спросил:

– Фишки все отыскали?

– Нет, ярл! – ответил Эгил.

Он бросил презрительный взгляд на виновников:

– Я думаю, что им удалось остальные кости сбросить в воду.

– Правду говорит Эгил? – Вольфгард посмотрел на охранников.

– Нет, ярл, нет! – мотая головами, отрицали они. Вольфгард швырнул фигурку в огонь и погрозил огромным кулаком воинам.

– Жалкие ублюдки! Своим враньем вы сами вынесли себе приговор!

Конунг схватил свой боевой топор, и не обращая внимания на мольбы о жалости, бросился к стоящим на коленях дружинникам. С перекошенным от ярости лицом, он стремительно взмахнул топором и обрушил его на головы несчастных. Крики воинов мгновенно смолкли, и тела, беспомощно разгребая руками воздух, рухнули к ногам Вольфгарда и Эгила! В комнате сразу стало тихо. Только в очаге все так же мирно потрескивали дрова, да слышалось жуткое бульканье вытекающей крови. В ту же секунду, в комнату вбежали еще два воина, Бйорн и Лейф. Не обращая внимания на валяющиеся на полу трупы, Лейф взволнованно воскликнул:

– Ярл! Мы нашли наш дракар! Его прибило к берегу! Дружинники Виктора продырявили его днище, он набрал много воды, но все равно на плаву!

Хладнокровно вытерев лезвие топора об одежду одного из убитых, Вольфгард разогнулся и на его лице появилась отвратительная усмешка.

Виктор очень хорошо понимал, что они живут в тревожное время. И когда-нибудь Вольфгард нападет на них. Действительно, через несколько дней, после их попытки потопить дракар врага, Свен принес тревожное известие о том, что противники обнаружили свой полузатопленный корабль в низовьях фьорда и сейчас поспешно его восстанавливают. Это заставило Виктора поторопиться с подготовкой воинов к предстоящему сражению.

Во время учебных тренировок он делал упор на то, чтобы его воины овладели искусством защиты, а сам, вместе с Эриком и Свеном, занимался постройкой новых боевых орудий, с помощью которых он надеялся отразить врага. Все дружинники были поражены видом камнеметных и других метательных орудий, которые построил Виктор, но еще больше они удивились, когда узнали, чем именно собирается он заряжать эти Машины. А когда Виктор приказал Оттару заготавливать «боеприпасы», юноша покачал головой и ответил:

– Ярл, ты должно быть шутишь!

Однако Виктор только покачал головой в ответ.

Рейна тоже заинтересовалась фантастическими изобретениями мужа. Однажды, когда он долго не появлялся дома, она пошла его искать и обнаружила в кузнице, где он как раз заканчивал отделку еще одного нового приспособления.

Открыв дверь в кузницу, Рейна изумленно застыла на месте. Большую часть помещения занимало странное сооружение. На длинной прочной деревянной основе, похожей на телегу и даже с такими же четырьмя колесами, был укреплен брус, короткий конец которого поднимался в небо, а на длинном конце была приделана огромная чаша. Концы бруса прикреплялись к основе толстыми канатами.

Рейна увидела мужа, который привязывал один из канатов к круглому колесу с набитыми на нем ручками. Она откашлялась, Виктор тут же обернулся и увидел ее.

– Детка, что ты здесь делаешь?

– Это что ты тут делаешь в такой поздний час, муж мой? – спросила она с любопытством оглядывая Машину.

– Стараюсь сделать все, чтобы защитить дом и очаг! – улыбнулся в ответ Виктор.

Рейна округлила удивленно глаза и произнесла:

– По-моему, твое место сейчас вовсе не здесь.

– А где мое место, моя луноликая богиня? Возмущаясь мужской непонятливости, Рейна укоризненно воскликнула:

– Ну конечно, в кровати со мной! Он рассмеялся:

– Ты, женщина, кажется собираешься меня погубить. Неужели я не заслужил хоть маленького отдыха после вчерашней ночи? Я, действительно, умру.

С любопытством обходя кругом странное сооружение, Рейна бросила мужу:

– Мне кажется, что ты должен только мечтать о такой смерти.

Виктор не выдержал и снова рассмеялся:

– С этим не поспоришь, дорогая моя. Она похлопала рукой по грубой поверхности бревна и спросила:

– А это что такое, муж мой?

– Это – камнеметная машина.

– И где ты научился строить такие машины?

– Когда в стране Будущего учился в колледже.

– А что такое колледж?

– Это место, где обучаются много лет и получают потом высшее образование. В общем там я занимался в таком специальном кружке, где мы создавали машины вроде этой.

Рейна кивнула в сторону орудия:

– А как оно работает? Виктор вздохнул:

– Боюсь, что сейчас оно еще не работает. – Он наклонился к орудию, подтянул одну из веревок. – Вообще по теории – надо положить большой камень вот в эту чашу, завести рычаг вот под эту штуковину, – Виктор указал пальцем какую именно штуковину он имеет в виду. – Затем как следует закрутить веревки, чтобы получилось натяжение. После этого резко отбросить вот эту балку. Этот брус выпрямится и камень полетит…

– Прямо в лоб Вольфгарду? – радостно воскликнула Рейна. – Ой, как здорово! Он засмеялся:

– В общем, да.

– Тогда почему же эта штука еще не работает? Он досадливо поморщился:

– Все дело в натяжении. Лебедка никак не хочет держаться в станине.

– В штанине? – лукаво переспросила Рейна.

– Нет, в станине, – поправил Виктор, еще не понимая, что жена просто начала шалить. – Веревки, которые поддерживают металлический рычаг в этой распорке, очень слабые. Я бы отдал свою левую руку за пару прочных конопляных веревок.

– Конопляных? – она удивилась, видимо впервые услышав такое слово.

– Ну видишь ли, кожаные ремни расслабляются, они слишком эластичные и мягкие. А если сверху не будет подходящего давления, то эта штука не распрямится.

В этом месте объяснения Рейна хихикнула и, шагнув вперед, прикоснулась к штанам Виктора.

– Так может стоит усилить напряжение, чтобы она распрямилась, а?

Конунг улыбнулся.

– Ах ты, маленькая шалунья! – Он безуспешно пытался продолжить объяснение: – Видишь ли… здесь требуется, чтобы бревно было твердым и гладким.

– Ах вот как! «Твердым и гладким», – ее рука начала выделывать совершенно немыслимые вещи. Виктор сказал:

– Смотри вот этот рычаг движется вверх и вниз… В этом месте Рейна теснее прижалась к мужу продолжая его ласкать, мурлыкнула:

– Ух-м, вверх и вниз… Мне это нравится…

– Рейна, – Виктор улыбнулся, чувствуя как она оттесняет его к стене. – Что еще ты собираешься выкинуть?

Она снова хихикнула и прижала его спиной к сооруженной им машине.

– Я просто помогаю тебе отладить работу твоего замечательного рычага.

Он подозрительно посмотрел на Рейну:

– Эй-эй! Какой рычаг ты имеешь в виду? Вместо ответа она потребовала:

– Муж мой, ты должен вот сюда сесть.

– На что?

– Вот на это бревно. Ты садишься на него… Я сажусь на тебя… вот так, – голос у Рейны стал тихий и какой-то звенящий, – потом мы будем двигаться… вверх и вниз и увеличим натяжение…

– Какое натяжение?

– Ну, какое хочешь, – улыбнулась она, а ее сильные пальчики скользнули мужу в штаны. Он застонал, а она прошептала:

– Ну вот, а теперь твоей станине никакая лебедка не понадобится.

– А штанина? – пошутил Виктор.

– Я говорю о станине. Ну вот, стержень и распрямился.

– Аминь, – кивнул Виктор. Ему больше не удалось проводить экскурсию. Дрожа от возбуждения, он сел на станину, прислонился спиной к шершавой прохладной поверхности бревна и усадил Рейну к себе на колени.

– А-а-ах, – вздохнула она, медленно покачиваясь на нем. – Мне нравится это натяжение – это вверх-вниз…

– А мне нравишься ты! – Виктор крепко обхватил жену за поясницу и потянул к себе…

Ожидаемое нападение Вольфгарда произошло через неделю. Бесшумно проплыв на веслах к пристани Виктора, Вольфгард и его дружинники пришвартовали свой уже отремонтированный корабль. Конунг, во главе двадцати лучших воинов спустились на берег, ругаясь про себя при виде луны, заливающей все вокруг своим неверным светом. Нападающих удивило то, что пристань совершенно не охранялась. Еще более странным было то, что у пристани не было ни одного корабля и ни одной ладьи Виктора. Однако, все вокруг было тихо и кроме плеска волн, ничего не было слышно. На берегу Вольфгард остановил своих дружинников и еще раз всмотрелся в прибрежные утесы, нависавшие над ними. И опять не заметил ничего и никого.

– Это очень хорошо, – прошептал он Эгилу. – Похоже, мой враг не ждет нас; они видимо, уверены, что потопили наш корабль, и думают, что мы не сможем на них напасть.

Эгил довольно ухмыльнулся:

– Ты прав, ярл! Твой план срабатывает!

Наконец Вольфгард подал знак к движению, и его дружинники, сомкнутой колонной по двое двинулись вверх по тропинке, но подняться по ней им было не суждено.

Внезапно Эгил, идущий первым, поскользнулся на китовом жире, которым была щедро полита тропинка. Вскрикнув от неожиданности, викинг потерял равновесие, рухнул на землю со страшным шумом. Он еще пытался встать, но вновь упал на четвереньки и покатился вниз, сбив по дороге двух воинов. Раздались испуганные и удивленные крики, загремело по камням оружие. Несколько дружинников, не удержавшись на берегу, с громким плеском полетели в воду.

– Вы что, с ума все посходили? – разъяренно прошипел Вольфгард, сам отчаянно пытаясь удержать равновесие на скользкой дороге.

– Они полили дорогу жиром! – закричал один воин и, видимо, зря, потому что тут же упал на колени и так, отчаянно цепляясь за камни, вслед за остальными поехал вниз.

– А ну, давайте в обход! – приказал Вольфгард.

Человек пятнадцать начали карабкаться по каменистым осыпям, стараясь не попадать ногами в маслянистые лужи, коварно поблескивающие тут и там. Они были примерно на полпути к вершине, как вдруг внезапно раздался какой-то непонятный треск, щелканье, и тут же им на головы обрушился целый водопад всякой мерзости: грязь, жидкий навоз, мелкие камни и трухлявые куски деревьев. Все это летело в них и на них бесконечно. Воздух наполнился проклятьями, воплями, и самые храбрые дружинники Вольфгарда один за другим стали скатываться вниз. Самому Вольфгарду каким-то образом удалось взобраться на самый верх и выпрямиться на площадке, откуда начиналось ровное пространство.

С ног до головы он был покрыт грязью и навозом. Лицо болело от ударов нескольких мелких камней. Зато он наконец-то увидел Виктора. Тот стоял на соседнем холме между какими-то странными сооружениями, непрерывно швырявшими разную гадость в его, Вольфгарда, воинов. Вокруг этих машин хлопотали дружинники Виктора, а сам он, сучий сын, смеялся.

– Сражайся, как подобает мужчине, ты, трус! – заорал Вольфгард и поднял кулак, чтобы погрозить врагу. Однако, в следующее мгновение толстая навозная лепешка глухо шмякнулась Вольфгарду прямо в лицо, залепив открытый рот. И он, оступившись, полетел вниз, туда, где на пристани, возле его новенького корабля, уже толпились его растерянные воины.

Виктор посмеивался, с наслаждением глядя, как их враги, сотрясая воздух проклятьями, торопливо отчаливали от берега. Повернувшись к Свену, Оттару и Ролло, стоявшими рядом с ним, с широкими улыбками на лицах, он сказал:

– Ну что, друзья, – мы сделали это! Вот полюбуйтесь: ПОБЕДА – без крови!

– Наверное так и побеждают в стране Будущего? – спросил Оттар.

– Точно!

Ролло хлопнул молодого викинга по плечу:

– Нам повезло, что Оттар вовремя заметил, что Вольфгард отремонтировал свой дракар!

– Да, – кивнул Виктор. – Благодаря ему, мы успели подготовиться.

– Хорошо, что мы вовремя отвели корабли вниз по течению! – заметил Оттар. – Иначе Вольфгард мог бы нас лишить средств передвижения.

– Что и говорить! – сказал Свен. – Наш замысел оказался превосходным от начала до конца.

Виктор оставил своих друзей следить за берегом, а сам верхом на Слейпнире отправился в поселок. Он чувствовал гордость за своих сородичей, которые всем сердцем поверили и приняли его ценности и помогли своему ярлу выиграть сегодняшнее сражение без крови.

Когда конунг переступил порог своей опочивальни, обиженное лицо Рейны мигом уничтожило его хорошее настроение.

– Что случилось? – встревоженно спросил он.

Сидя на кровати, Рейна играла с волками. Заметив Виктора, животные радостно замахали хвостами, но жена все так же нелюбезно взглянула на него и мрачно буркнула:

– Уже очень поздно, муж мой! Где тебя носило?

Виктор рассмеялся облегченно, особенно когда увидел, как несколько животных спрыгнули с кровати и бросились приветствовать хозяина. Улыбаясь, он ответил:

– Мы только что сражались с Вольфгардом и отбили его!

Рейна негромко свистнула и уже не так сердито, а даже скорее с интересом посмотрела на мужа:

– Ты не ранен?

– Нет.

– Но ведь тебя же могли убить! Виктор наклонился, чтобы погладить животных, которые терлись о его ноги, и потом спокойно сказал:

– Вряд ли. Видишь ли, мы приготовили для твоего отчима несколько сюрпризов. Мы облили все тропинки, ведущие от фьорда к поселку, китовым жиром и дружинники Вольфгарда съезжали оттуда грязные словно чушки. А тех из них, которым удалось удержаться на ногах, мы просто забросали грязью, навозом и прочими приятными вещами. Как оказалось, у наших незваных гостей едва хватило времени, чтобы погрузиться обратно на корабль и удрать к себе назад. Поверь, никакой опасности не было. У Рейны открылся рот от удивления:

– А, так вот зачем ты изготавливал все эти Машины. Но почему же ты не уничтожил всех этих бандюг?!

– Потому что в этом не было необходимости! – пожал плечами Виктор.

– Однако, Вольфгард сражается мечами, а не навозными кучами! – встревоженно произнесла Рейна.

– Поверь мне, Рейна, им всем крепко досталось, и никакой опасности для нас там не было.

Рейна подошла к нему поближе, все так же встревоженно глядя на него.

– Я бы не хотела, чтобы шрамы изуродовали твое прекрасное тело!

– Не переживайте так, госпожа моя, я такой же как и раньше, и шрамов на мне нет. – Он легонько щелкнул жену по носу: – Я думаю, ты злишься только потому, что не смогла принять участие в этом сражении.

Она страстно ответила:

– Ты же знаешь, я бы сражалась за тебя и убивала бы для тебя!

– Но ты можешь сражаться со мной! – пошутил Виктор.

Она тяжело вздохнула:

– Нет, с тобой я больше не сражаюсь! Ты меня укротил!

Он нежно улыбнулся и, увидев в ее глазах гордое выражение, подошел к ней и, поцеловав ее, произнес:

– Милая, я благодарен судьбе за то, что ты оказалась не такой уж воинственной, потому что это значит – мир и покой для нас и всех наших людей.

– А как же Вольфгард? – спросила Рейна. – Он ведь не успокоится и снова попытается напасть. – Ты поступил неразумно, пытаясь сражаться с ним какими-то детскими игрушками! Неужели у тебя недостанет мужества убить его?!

– Мужество тут ни при чем, – возразил Виктор. – Вопрос в том, чтобы поступать разумно. Иногда я думаю, что Больше мужества требуется как раз для того, чтобы решать проблемы без крови. А уж, что касается ума, тут и говорить нечего!

– Может быть!

К его удивлению Рейна согласилась с ним.

– Вот только Вольфгард не сражается такими детскими игрушками, как ты. Она гордо выпрямилась:

– Я все-таки еще воин! Не забывай об этом, муж мой! И если тебе не позволяет убивать твоя вера, то я уничтожу его сама ради тебя!

Виктор улыбнулся ее храбрости и стремлению защищать его. Он кивнул:

– Я знаю, детка, что ты так бы обязательно сделала. Но пусть это случится когда-нибудь потом, а не сейчас, когда ты носишь моего ребенка.

Она резко отшатнулась от него.

– Так ты знаешь об этом? Он ласково кивнул:

– Конечно, я знаю об этом. Я же видел и чувствовал, как меняется твое тело! Она закусила нижнюю губу:

– Почему же ты раньше не говорил мне?

– Я ждал, пока ты сама мне расскажешь. Глаза Рейны наполнились печалью. Она отвернулась от мужа и сказала дрожащим голосом:

– Ну что же, значит теперь ты можешь хвастаться перед Вольфгардом своей победой!

Она хотела пройти к выходу, но он, положив руку на хрупкое плечо жены, остановил ее:

– Дорогая, повернись и посмотри на меня. Она подчинилась и повернулась с выражением озабоченности и обиды на лице. И тогда он спросил ее:

– Послушай, Рейна, а ты счастлива тем, что у тебя будет наш ребенок?

Таинственная, идущая откуда-то изнутри улыбка тронула ее губы.

– Да. Мне только жаль, что мы с ним будем использованы как средство для достижения твоего мира.

– А ты не хочешь мира? – спросил Виктор.

Рейна нахмурилась. У нее был такой вид, словно ее раздирают в разные стороны противоречивые мысли. А потом, сердито взмахнув рукой, она гневно воскликнула:

– Ай, да не знаю я уже! Мне только хочется, чтобы меня и сына любили просто ради нас самих!

– Но ведь так оно и есть, милая! – Виктор взял ее за руку и положил ее теплую ладонь себе на щеку. А потом посмотрел ей в глаза. – Поверь мне, Рейна, что я вас обоих люблю и оба вы для меня желанны! Но мир сделает нашу жизнь лучше и спокойней. Ну неужели ты этого не понимаешь? Ведь будущее нашей семьи и судьба Ванахейма связаны в неразрывное целое.

Рейна покачала головой, а ее муж, убрав прядь волос у нее со лба, сказал нежно глядя в ее глаза:

– Девочка моя, ну помоги же мне создать для нашего малютки мир, полный счастья и покоя, мир, в котором наш ребенок сможет играть и взрослеть. Со временем у нас, конечно, появится и дочь – такая маленькая счастливая княжна, совсем как ты. И мы будем смотреть, как она собирает цветы на равнинных лугах, на НАШИХ лугах.

Комок подступил у него к горлу, когда он увидел, как глаза жены наполняются слезами. Она прижалась к Виктору, и ее руки обвились вокруг него.

– Да, – прошептала Рейна. – Я бы хотела, чтобы у нас была такая маленькая княжна, счастливая, как я сейчас…

– Рейна, – прошептал конунг, – Рейна, пожалуйста, скажи это еще раз.

И она поняла, сердцем почувствовала, что хочет услышать ее муж.

– Я люблю тебя, муж мой, – прошептала Рейна. Он порывисто прижал ее к себе и, задыхаясь от радости, произнес:

– Рейна, Рейна… я кажется, умру от счастья!

Их губы соприкоснулись, и Виктор почувствовал соленый привкус слез, и он не смог бы сказать, чьи это слезы.

На следующий вечер, с разрешения Рейны, Виктор объявил своим дружинникам о том, что у него вскоре появится наследник.

– Друзья мои! – торжественным голосом сказал конунг, – следующей весной у меня и моей жены родится мой первенец!

В эту минуту Рейна сидела рядом с ним, волнуясь и опасаясь грубых насмешек от людей Виктора. Но и не очень удивилась, когда после слов Виктора в трапезной воцарилась мертвая тишина. Что ее уж, действительно удивило, так это, когда Ролло встал со своего места, поднял кубок, и торжественно возгласил тост:

– За нашу княгиню Рейну и сына, которого она подарит нашему конунгу.

И в ту же секунду, молодой женщине показалось, что от криков одобрения и восторга рухнули стены терема. Она улыбнулась Виктору, а он подмигнул ей в ответ. На этом приятные неожиданности для нее не закончились. Свен подарил Рейне талисман в виде фигурки Тора и сказал, что этот талисман предохранит ее ребенка от злых духов. А потом, по требованию Орма в честь этого события, Скальд сочинил сагу. У Рейны на глазах выступили слезы. Она ожидала от дружинников всего, чего угодно: насмешек, язвительных уколов, а вместо этого они искренне радовались за нее и с неподдельным восторгом поздравляли. За то время, которое она прожила рядом с дружинниками Виктора, оказывается, не только они привыкли к ней, но и сама она стала относиться к викингам совершенно иначе. И, видимо, истории, рассказанные мужем, сыграли немаловажную роль.

Но Рейну продолжало огорчать то, что ей не давали участвовать в обсуждении военных вопросов. Мужчины по-прежнему без нее решали, как защитить поселок от Вольфгарда. В конце концов, пока она еще не стала матерью, она остается опытным воином. И много чего могла бы им предложить.

На следующее утро Виктор и Рейна взяли всех своих животных и отправились на прогулку – на равнины. Прогулка оказалась превосходной. Лисы охотились на леммингов, а волки весело скакали вокруг них и гонялись друг за другом. Веселый лай, повизгивания наполнили воздух. Виктор и Рейна, держась за руки, весело смеялись, глядя на расшалившихся животных. И все-таки молодую женщину явно точила какая-то мысль. Внезапно оборвав смех, она спросила:

– Муж мой, а что ты будешь снова делать, если Вольфгард нападет?

Виктор ответил не сразу. Он поднял с земли ветку, тихонько свистнул, позвал волков, и, сильно размахнувшись, бросил палку подальше. Вся стая пустилась бежать за палкой. Тогда он, посмеиваясь, повернулся к Рейне и ответил:

– Ну, у нас с парнями еще есть для него пара замечательных фокусов.

– Я считаю, – сварливо проворчала Рейна, – что тебе следовало бы повесить всех воинов Вольфгарда за яйца!

Виктор с недоумением глянул на жену, но ничего не сказал. В этот момент к ним подбежал Герл с палкой в зубах, а за ним все остальные. Виктор вынул палку из зубов волка и зашвырнул ее еще дальше. И только теперь, выпрямившись, он укоризненно посмотрел на жену.

– Ну, а ты еще спрашиваешь, почему я не беру тебя на военные советы!

Рейна упрямо стояла на своем.

– А я считаю, что тебе следовало бы зарядить все твои удивительные орудия, ножами, стрелами да камнями покрупнее! А потом запустить всем этим в Вольф-гарда!

Виктор попробовал все это обратить в шутку:

– Я бы с удовольствием зарядил свои орудия тобой. Но Рейна не поддалась. Она оставалась серьезной, даже сердитой.

– Все это не остановит Вольфгарда, милый муж!

Виктор, увидев, что вся свора возвращается к ним, только вздохнул. Он вновь отобрал палку, теперь уже у Хати и снова забросил ее. А потом, повернувшись к Рейне, спросил у нее:

– Рейна, неужели ты ничего не поняла из моих рассказов о будущем?

Он внимательно посмотрел на жену. К своему удовлетворению, заметил, что у нее виноватый вид.

– Я люблю твои рассказы, – ответила она.

– Это я знаю. Но ты хоть чему-нибудь научилась из них?

– Неужели ты не усвоила до сих пор, что я призван положить конец этой войне и установить мир на нашей земле.

Она нахмурилась и повернулась к нему:

– Ну ладно, а если я помогу тебе одолеть Вольф-гарда без кровопролития, как ты говоришь?

Он быстро обнял ее за шею и поцеловал в губы.

– Я буду счастлив следовать твоим советам, жена.

Рейна насупилась и стала обдумывать возможные советы. Из задумчивости ее вывел девяностофунтовый волк, прыгнувший двумя лапами на грудь Виктору. Не ожидавший этого, конунг рухнул на землю и исчез под грудой серых и рыжих хвостатых тел. Рейна схватилась за бока и от всей души расхохоталась, увидев, как Тор, держа палку в зубах, стал радостно совать ее в рот Виктору. Ожесточенно отплевываясь, Виктор ухитрился расшвырять в стороны своих косматых друзей и подняться на ноги только для того, чтобы увидеть, как у Рейны на глазах появились от смеха слезы.

Следующей ночью Вольфгард предпринял новое нападение. Его дружинники пришвартовали корабль к пустому пирсу и под прикрытием молочно-белого, густого, словно вата, тумана двинулись по тропинке вверх на равнину. Тропинка в этот раз, на их счастье, была свободна от китового жира, они довольно быстро оказались наверху. Внезапно до слуха нападавших донеслись какие-то странные, пожалуй даже жуткие звуки. Неожиданно из густого тумана навстречу викингам отделились от скалы несколько белых привидений. Это были именно они, порождения царства мертвых! Несколько секунд воины в немом ужасе смотрели на медленно приближавшихся к ним призраков. И вдруг все как один закричали от страха и бросились, отталкивая друг друга, к причалу вниз. Оставшись один, перед лицом воющих духов, Вольфгард тоже бросил оружие и побежал вниз вслед за своими воинами.

Когда корабль поспешно отчалил от берега, остановившиеся наверху тропинки призраки разразились хохотом. Виктор, Орм, Ролло, Канут и еще несколько дружинников скинули белые простыни и, весело переговариваясь, стали спускаться к причалу.

– Похоже, моя жена подала неплохой совет! – довольно сказал Виктор.

Через две ночи Вольфгард попытался напасть снова. На этот раз, опасаясь подвохов со стороны Виктора, он провел свой корабль почти к выходу из фьорда и в полночь высадился на побережье к югу от поселка Виктора. Держа в руках факелы и стараясь не звенеть оружием, воины двинулись на север и вышли на плато, практически, без происшествий. Вольфгард собрался отдать приказ двигаться вперед и вдруг он услышал ужасный вопль. Вольфгард бросился на край обрыва и увидел, что Викинг один из его воинов провалился в глубокую расселину. Насмерть перепуганный викинг, когда его извлекли из каменного плена, сказал, что попал туда, спасаясь от разъяренного дикого кабана.

– Следите друг за другом! – приказал Вольфгард своим воинам.

Отряд двинулся дальше, но не прошел и нескольких шагов, как еще два дружинника разразились истерическими воплями, угодив в яму, кишащую крысами и змеями. Пока возились с этими двумя, Вольфгард отправил Эгила вперед, чтобы тот разведал дорогу. Но и его постигла неудача, так как он тут же угодил в какую-то яму, в которой гнездились сотни птиц. Перепуганные чайки с оглушительно-пронзительными криками взвились вверх и долго и возмущенно ругались на своем языке. Вконец измучившийся отряд с горем пополам построился и двинулся вперед, но ушел недалеко, потому что в отдалении, прямо на их пути, послышались уже знакомые им заунывные стоны призраков. Повторилась та же история, что и несколько дней назад.

Задыхаясь от быстрого бега, Вольфгард пытался остановить удиравших во весь дух дружинников:

– Остановитесь, собаки! – вопил он. – Стойте, жалкие трусы!

Однако, перепуганные дружинники, уже не обращая внимания на ярла и его крики, продолжали свое бегство. Леденящие душу вопли демонов становились все ближе и Вольфгарду ничего не оставалось делать, как броситься вслед за остальными.

Проводив взглядом отплывающих врагов, Виктор довольно ухмыльнулся. Все-таки у него хитрющая жена! Как и в первый раз – все сработало! Возвращаясь назад в поселок, Виктор задумался. Видно Вольфгард не на шутку разозлился и решил сжить со свету его, Виктора, и весь его род.

С течением времени, если ничего не произойдет, то будет все труднее и труднее защищать Рейну, их будущего ребенка и всех жителей Ванахейма, от этого безумца.

На следующее утро соглядатай Вольфгарда вновь посетил своего хозяина.

– Твоя падчерица беременна, – заявил он. Лицо Вольфгарда задергалось от злости.

– Будь проклята Рейна и муж этой гадины! По их милости над ним уже и так смеются все его воины, особенно те, которые знали о событиях последней ночи. Несколько дружинников уже сбежали в лагерь Виктора, а другие, кажется, окончательно уверились, что он обладает сверхъестественной силой. Последнее известие только увеличивало ярость Вольфгарда.

– Откуда это ты узнал? – спросил он у своего шпиона.

– А об этом говорит весь поселок! Конунг Виктор сам недавно объявил, что жена ждет наследника. Ты бы посмотрел, ярл, на них, когда они вместе! Видел бы ты их все поцелуи и улыбочки, когда они едут по поселку со всей их сворой. Я даже слышал, что она помогает конунгу Виктору планировать отражение твоих атак.

– Чтоб она живой попала в царство мертвых, предательница! Выходит, она-таки позволила Виктору Храброму оседлать себя! – скрипнул в ярости зубами Вольфгард.

– Да, ярл, – кивнул соглядатай, – она стала покорной почти как ягненок.

Один из дружинников по имени Лейф, стоявший возле двери, сказал:

– Что будем делать, ярл? Если Похитительница родит, тебе придется сдержать слово и закончить войну!

– Она обесчестила меня! – взревел Вольфгард. – И я задушу ее своими собственными руками! Да! Это единственный выход! Моя падчерица должна умереть до того, как родит сына!

ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ

Прошло лето, наступила зима. Вольфгард продолжал совершать набеги на земли Виктора, однако они, как правило, заканчивались проигрышем. Не вступая в прямые столкновения с врагом, дружинники Виктора тем не менее не давали врагу заходить в глубь своей территории.

Еще несколько воинов Вольфгарда перешли на сторону Виктора. Зима уже подходила к концу. Все эти долгие месяцы, когда солнце исчезло и ночи, казалось, не будет конца, у Виктора с Рейной продолжался их долгий медовый месяц. Часто они вдвоем сидели у очага, играя со своими животными. Порой, когда жестокие метели немного утихали, они выходили на улицу, чтобы полюбоваться невообразимо прекрасным видом северного сияния, словно бриллиантовая корона сиявшего на ночном небе.

На исходе зимы живот Рейны округлился и стал заметным. Виктор волновался, думая о том, не опасно ли ей будет рожать тут, без помощи врачей и современной техники. Его успокаивало, впрочем, то, что он помнил свой сон, в котором видел их двоих, держащих на руках ребенка.

Наступила весна. И вновь, как всегда, начал таять снег и ледяные вершины гор. Снова скалы фьорда заполнили стаи птиц. Огромные косяки гусей и лебедей летели на север по чистому, без единого облачка, синему небу.

Однажды утром семья полярных лисиц, включая шестерых подросших щенков, убежали в тундру. Все они еще не сменили своего белого зимнего наряда, и Рейна с Виктором, стоя в дверях терема, еще долго видели их пушистые светлые шубы, мелькающие между камней. А на следующий день ярла с женой ожидало потрясение. Внезапно в комнату вошли Ролло и Орм и втолкнули в нее трех пленников. Виктор заметил, что все незнакомцы были светловолосыми. На них были темные шерстяные куртки и кожаные штаны. Один из схваченных был выше других и казался довольно молодым. Его светлые вьющиеся волосы красиво обрамляли его аристократическое, привлекательное своей молодостью лицо.

– Мы схватили этих лазутчиков у выхода из фьорда! – заявил оживленно Ролло. – Похоже, Вольфгард послал их, чтобы убить тебя и твою княгиню!

Однако Рейна смотрела на приведенных людей с выражением недоумения на лице.

– Они не похожи на воинов Вольфгарда, – сказала она. – Я никогда не видела этих людей в его лагере. И я их вообще никогда раньше не видела!

– А вот это неправда! – взволнованно сказал высокий юноша, глядя на Рейну. – Много лет назад на Луаре ты уже видела меня! Я – твой брат Ален!

Рейна охнула, вскочила из-за стола и смертельно побледнела, а Виктор, испугавшись, что она упадет в обморок, обхватил ее, чтобы поддержать. Рейна растерянно смотрела на светловолосого стройного юношу и замечала черты, сходные с нею. У юноши были такие же тонкие черты лица и такой же глубокий взгляд карих глаз. Она воскликнула растерянно:

– Но этого не может быть! Мой брат Ален мертв! Вольфгард оставил его умирать из-за маленького физического недостатка!

– Отзови своих стражников, госпожа, и я покажу тебе этот недостаток, – мягко перебил ее красивый незнакомец.

Рейна посмотрела на Виктора, и он кивнул Ролло и Орму. Дружинники опустили оружие и сделали пару шагов назад. Пленник, который называл себя Аленом, подошел к Рейне и скинул с правой ноги мягкий кожаный ботинок. Рейна в изумлении посмотрела на ступню мужчины.

– О, Боже! – воскликнула она с испугом. – Ты, действительно, мой брат Ален! – На ноге юноши было шесть пальцев, как и у ее брата-младенца. – О, Ален! – прошептала она потрясенно. – Это ты, брат мой!

Юноша улыбнулся.

– Уи, сестренка!

С криком радости, Рейна бросилась в его объятия:

– Ален! Ален! Я думала, что ты умер! Я так счастлива увидеть тебя вновь, брат мой!

– И я рад, счастлив, сестренка!

Когда, наконец, они разомкнули свои объятия, Рейна вытерла слезы и внимательнее посмотрела на брата. В ее глазах была тревога, словно она боялась, что ее брат сейчас исчезнет и радость, огромная радость. Ален снова обулся, а Виктор подошел к ним и, обняв жену, улыбнулся гостю.

– Добро пожаловать в Ванахейм, Ален. Прошу извинить меня за то, что мои люди сразу не узнали тебя. Может теперь сядем за стол и как следует познакомимся? Боюсь, что Рейна сейчас очень разволновалась, а она, сам видишь, в таком положении, что ей вредно сильно волноваться.

При этих словах Виктора, молодой человек как-то холодно и отчужденно посмотрел на хозяина и спросил сестру:

– Так это и есть твой муж?

– Да, – Рейна слегка прижалась к его плечу, – это Виктор Храбрый.

Рот Алена искривился в неприязненной усмешке.

– Это он, что ли наградил тебя ребенком?

Рейна и Виктор переглянулись, от них не ускользнул холодный, если не сказать больше, тон Алена. И тогда конунг, сделав вид, что ничего не заметил, спокойно и доброжелательно предложил:

– Давайте лучше присядем. – А затем кивнул Орму. – Проследи, пожалуйста, чтобы наших гостей покормили и как следует устроили.

– Хорошо, ярл.

Ролло и Орм предложили двум другим пришельцам следовать за ними, и только после этого Ален присоединился к сестре и ее мужу за столом.

Рейна подала брату кубок со свежим пивом и улыбнулась.

– Я просто описать не могу, как я рада, что вновь увидела тебя, брат мой! Мне ведь все время казалось, что ты умер!

– Да, я чудом избежал смерти.

– Ну так расскажи нам, как тебе удалось спастись! – попросила нетерпеливо молодая женщина.

Ален помрачнел, его брови сошлись на переносице, и он сказал:

– Когда Вольфгард уплыл, увозя с собой нашу мать и тебя, меня, брошенного среди развалин, подобрали крестьяне и спасли. Они были простыми людьми, у них был небольшой участок земли, но доброта их не знала границ. Пока мне не исполнилось четырнадцать лет, я жил у них, а затем занял принадлежащий мне по праву престол Лаурского княжества.

– Так значит ты сейчас князь? – Рейна с благоговением посмотрела на брата.

– Да. Живу в старом замке наших родителей, – он снова бросил на Виктора недоверчивый взгляд. – Викинги разорили его, но я отстроил наше родовое гнездо и возродил его прошлую славу. А теперь я хочу, чтобы и ты, сестра моя, вернулась туда, к родным берегам.

Лицо Рейны на мгновение затуманилось, а потом она сказала:

– Но, Ален, как тебе удалось отыскать меня? Он кивнул:

– Ах, да! Это все благодаря нашему сводному брату Рагару.

Он сказал мне, как тебя найти здесь в Ванахейме.

– Так ты видел Рагара?! – Рейна взволнованно схватила его за руку. – Значит он, все-таки благополучно доплыл?

– Да, сейчас Рагар живет на Луаре. Он женился на одной хорошенькой французской девушке, которую зовут Манон, – Ален улыбнулся и пожал руку сестры в ответ. – Мы все хотели, чтобы ты тоже вернулась туда и покинула, наконец, всех этих викингов и их безбожную холодную землю.

Это было уже несомненное оскорбление в адрес Виктора. Конунг с женой снова обменялись неловкими взглядами, а потом Рейна тихо и мягко сказала:

– Ален, я очень, всей душой рада снова увидеть тебя и тронута тем, что ты не забыл меня и заботишься обо мне. Но я замужем за викингом. У нас будет ребенок и я люблю и Виктора и будущего сына.

Ален упрямо сжал губы.

– Вот как! Ты полюбила одного из этих язычников, которые виновны в смерти нашей матери! Рагар мне поведал обо всем, что случилось с тобой и матерью, после того, как вас похитили.

Однако, Рейна со страстью возразила:

– Но тогда наш брат должен был сказать и о том, что это Вольфгард мучил нашу мать и свел ее в могилу. Мой муж не имеет к этому никакого отношения и не несет никакой ответственности за судьбу наших родителей. А сейчас, если хочешь знать, мой муж – враг Вольфгарда, и отомстит за все, что сделали с нашей семьей.

Ален язвительно рассмеялся.

– Твой муж отомстит? Как бы не так! Он уже торгует тобой, твоей судьбой. Разве он не спорил, что сумеет приручить тебя?

Рейна побелела:

– Это тебе Рагар сказал?

– Да…

Только-только Виктор собрался ответить, чтобы помочь жене в споре, как Рейна сама перебила его и сказала брату:

– Мой муж пытается добиться только одного, установления мира для всех жителей Ванахейма.

Ален снова бросил на Виктора холодный взгляд и грубо ответил:

– Если ты в это поверила, то ты, сестра, и впрямь заслужила свою участь. Не удивительно, что твоему мужу удалось быстренько тебя перевоспитать!

От этой новой грубости Алена, Рейна тихонько охнула, а Виктор, наконец, решил вмешаться.

– Ален, – сказал он, – принимая во внимание все, что тебе довелось пережить, я могу понять и твое недоверие ко мне. Ты все равно остаешься в нашем доме самым дорогим гостем. Однако, я не позволю тебе разговаривать с моей женой в такой грубой унизительной манере! Надеюсь, тебе это ясно?!

И тут же Рейна примирительным тоном сказала брату.

– Ален, здесь мы – твоя семья, и мы очень рады, что ты с нами. Но мой муж сказал правду. Я не заслуживаю того, чтобы ты разговаривал со мной так! И пока ты здесь, я желаю, чтобы ты с уважением относился к моему мужу.

Ален нехотя кивнул головой, соглашаясь с хозяевами. Однако в глазах его сверкнула открытая неприязнь к Виктору.

Когда завтрак закончился, брат с сестрой все еще разговаривали. Виктор продолжал спокойно сидеть во время их разговора, ни во что не вмешиваясь и только слушая. Он не мог не порадоваться за жену, которая вновь обрела брата, однако, его не оставляло какое-то тревожное предчувствие, особенно, когда он ловил на себе далеко не дружелюбные взгляды Алена. И все же, когда Рейна спросила у него разрешения пойти погулять с братом, он не стал возражать, понимая, что им нужно о многом поговорить. Но тяжелое чувство, вызванное появлением Алена не оставляло его, продолжало грызть изнутри.

Выйдя за ограду поселка, Рейна и Ален взялись за руки и, оживленно разговаривая, направились куда глаза глядят. Сначала они разговаривали о годах, которые они провели в разлуке. Ален рассказывал о детстве, проведенном в крестьянской семье. Рейна вспоминала свою юность и то, как она жила с матерью сначала в Исландии, а затем здесь в Ванахейме.

– Рагар говорил мне, что мать умерла вскоре после вашего приезда сюда, – сказал Ален.

– Да, – печально ответила Рейна. – Мне жаль, что я не могу отвести тебя на ее могилу. К несчастью, это в поселке нашего врага Вольфгарда. Я всю жизнь мечтала убить его за то, что он жестоко обращался с матерью!

– Ну что же, произнес Ален, – может быть, я теперь сам уничтожу этого злодея!

Рейна встревоженно посмотрела на брата.

– Ален, пожалуйста, обещай мне, что ни ты, ни твои воины не будут участвовать в этой войне. Он нахмурился, затем кивнул.

– Пожалуй да. Я не буду участвовать в войне, потому что моя главная цель – вернуть тебя на родину. И все же если появится возможность уничтожить этого ублюдка, я ее не упущу!

Рейна печально посмотрела на брата.

– Неужели твое сердце так переполнено ненавистью, Ален?

Он горько засмеялся.

– А разве твое – нет?

– У меня это совсем не так. Ален махнул рудой.

– Твоя мягкость понятна! Ты женщина, к тому же ожидаешь ребенка. Я только надеюсь, что мне удастся отвезти тебя на Лауру прежде, чем ты родишь его.

Рейна задумчиво покусала губы, а потом решительно сказала:

– Вряд ли это удастся, так как я чувствую, что рожать мне скоро. Кроме того, я не могу покинуть своего мужа!

– Но он викинг!

– Неужели ты ненавидишь всех викингов?! – воскликнула Рейна.

– Да.

Рейна тяжело вздохнула:

– Когда-то и я была такой же, – сказала она тихо. – Но Виктор – он другой. Он смягчил мое сердце. У нас с ним все по-другому… Он – особенный.

Ален удивленно приподнял бровь.

– В каком смысле?

Рейна улыбнулась, и от этой мягкой улыбки все лицо ее как будто засветилось.

– Мой муж прошел по Бивресту – Радужному мосту! Прошлой весной он погиб в сражении с Вольфгардом и направился в Валгаллу на пылающей лодке. Но там он прожил другую жизнь и вернулся к нам из мертвых.

– Чушь! – Ален сделал протестующий жест. – Какое дремучее язычество! Не сомневаюсь, что Виктор только притворился мертвым, чтобы дурачить тебя и своих людей. А теперь он в своих целях играет тобой.

– Нет, это настоящая правда! – воскликнула Рейна, жалея, что брат ей не верит. – Мой муж действительно был мертвым. – Я сама это видела! А из Валгаллы он перенесся в мир, который называется страна Будущего. Если бы ты послушал, как он об этом рассказывает!… Он узнал там очень много удивительного! И потом… сейчас он христианин.

– Да разве христианин стал бы заключать такой дьявольский договор, какой твой муж заключил с твоим отчимом, – возмутился Ален.

– Нет! Ты не понимаешь!

Ален резко повернулся к сестре и гневно перебил ее:

– А что тут непонятного, сестра! Разве не Виктор поспорил с твоим врагом, что укротит тебя и заставит родить ему сына, если Вольфгард согласится помириться с ним?!

– Да, это правда! Но… – попыталась вставить Рейна.

Но он вновь перебил ее:

– И разве не он похитил тебя и сделал своей пленницей?!

– Да…

– Так как же ты могла, – снова гневно воскликнул Ален, – дать клятву на верность человеку, который так оскорбил тебя!?

– Да Виктор никогда меня не оскорблял! – крикнула яростно Рейна.

– Ха!… Посмотри на свой живот! По-моему, он очень неплохо использовал тебя в своих целях! – язвительно сказал юноша.

– Мой муж никогда не оскорблял меня! Он обращался со мной с огромным уважением!

– А разве не оскорбление, то что он заставил тебя выйти за него замуж?

– Он не заставлял меня, я сама дала согласие на это, чтобы спасти жизнь Рагару и Гаральду!

– Ага, – торжествующе воскликнул ее брат. – Он лихо использовал твое безвыходное положение!

Рейна изо всех сил старалась сохранить спокойствие, доказать брату, что он не прав.

– Ален, ты ошибаешься! – воскликнула она. – Виктор любит меня! Он уверен, что мы предназначены друг для друга самой судьбой, и наш союз принесет мир народу Ванахейма!

– Ну да! – с горечью кивнул ее брат. – А твой ребенок станет платой за этот мир! А что если его план не удастся? Разве вы тогда с ребенком не окажетесь в еще большей опасности? Из того, что мне рассказывал Рагар, я понял, что Вольфгард мечтает убить тебя!

– Да, это так, – с горечью ответила Рейна. – Он уже подсылал к нам убийц!

– Ну вот, видишь! А ты все еще хочешь остаться с этим викингом, который подвергает тебя такой опасности! – вскричал Ален. – Если ты действительно хорошая мать, ты должна позаботиться о своем ребенке и уехать туда, где и тебе и твоему ребенку будет безопасней.

– Это не совсем справедливо, и ты не прав! – горячо возразила женщина.

– Я желаю добра тебе и твоему ребенку! Разве это может быть несправедливо?!

На мгновенье растерявшись, Рейна замолчала и нахмурилась. Действительно ли она – хорошая мать. Имеет ли она право подвергать опасности жизнь ее будущего ребенка, оставаясь здесь, в Ванахейме?

– Ты прав! Здесь еще очень опасно! – согласилась она. – Но Виктор уверен, что появление нашего ребенка прекратит войну с Вольфгардом.

– В таком случае, твой муж – просто дурак! – поморщился Ален. – Может он действительно хочет установить мир в Ванахейме, но слишком дорогой ценой! А потом еще этот Вольфгард! Ты же знаешь: викинги и мир – совершенно несовместимо! Как лед и пламя! Ты бы была в безопасности на Луаре, и мы были бы так счастливы! Ты жила бы в окружении наших слуг, ела бы фрукты из наших садов и пила бы вино из винограда, выращенного под лучами нашего яркого, ласкового солнца. И вся наша семья наконец-то была бы вместе.

От волнения у Рейны забилось сердце. То, что говорил Ален, действительно было прекрасно и напоминало сказку, которая может стать реальностью, стоит только ей захотеть. Как было здорово оказаться вдали от этих суровых берегов, вдали от вражды и насилия!

– Рагар там, наверное, счастлив? – спросила она задумчиво.

– Да! Очень! – улыбнулся Ален. – Зимой у них должен появиться первый ребенок.

– Я рада за них, – вздохнула Рейна. – Но я не могу покинуть мужа!

– Ну так пусть и Виктор едет с тобой! – раздраженно воскликнул Ален.

Рейна почувствовала, как все внутри нее задрожало. Действительно, это был бы выход! Она с надеждой посмотрела на Алена и спросила:

– Послушай, Ален, а если бы мне, действительно, удалось убедить Виктора поехать с нами, ты мог бы обещать, что примешь его? Он, правда, прекрасный человек.

Ален на мгновение заколебался. А потом кивнул:

– Конечно, я бы попытался ради тебя.

Брат и сестра пошли дальше в молчании. Рейна чувствовала огромную, переполнявшую ее радость от того, что вновь встретилась с братом. Но гнев Алена, его ненависть к людям, которые ее окружали, страшно огорчали Рейну. Только теперь она, пожалуй, поняла до конца, насколько глупа была в своей ненависти. Ален был точным отражением ее такой, какой она помнила себя до недавних пор. В то же самое время, она понимала, как сильно изменилась сама под влиянием мужа. Любовь Виктора наполнила ее сердце и не оставила в нем места для ненависти и мести.

Тем не менее, Ален поднял очень важный вопрос. Зачем оставлять ребенка в Ванахейме, в таком опасном и тревожном, если все они в мире и покое могли бы жить на Луаре? Вся семья, включая Виктора! Одним словом, ей очень надо будет поговорить с мужем!

Ночью Виктор стоял в своей опочивальне и смотрел на Рейну. С наступлением теплых весенних ночей и с приближением срока родин, волков снова стали удалять на ночь из дома. Хотя днем и Тор, и Хата, и Герн забегали к ним.

Виктор заметил, как Рейна положила руку себе на живот.

– Ну что, брыкается? – улыбнулся он нежно. Рейна улыбнулась в ответ.

– Как ты догадался?

– Посмотрела бы на себя, на свое лицо! Ты сначала испуганно нахмурилась, а потом твоя рука легла на живот.

– Оказывается, ты так меня хорошо знаешь?

– За столько времени немудрено! Рейна пошевелилась, ложась удобнее. Потом тихо засмеялась:

– На, иди потрогай. Твой сын, совсем избил меня!

– Правда?

Виктор быстро подошел к кровати, лег рядом с Рейной, положил руку ей на живот и почувствовал под ладонью легкие толчки. С какой-то детской радостью он улыбнулся и произнес:

– Он будет настоящим богатырем! Готов поспорить на что угодно! Наверное не даст тебе всю ночь спать!

– Нет, – Рейна капризно сморщила нос. – Он хочет, чтобы ты мне не давал спать всю ночь!

Виктор поцеловал ее упрямо сжатые губы и легонько шлепнул.

– Рейна, я же тебе уже объяснял, что тебе скоро рожать. Мы не должны рисковать здоровьем будущего ребенка.

Она расширила глаза от удивления.

– А как мы ему, интересно, можем помешать? Виктор улыбнулся:

– Поверь мне, дорогая, сейчас мы должны избегать малейшего риска! Хорошо?

Рейна глубоко вздохнула в ответ и прижалась головой к его плечу. Он нежно погладил ее по спине и сказал тихонько:

– Замечательный сегодня выдался день, правда? Ален появился! Это здорово! Ведь ты столько лет считала его мертвым!

– Да! – счастливо вздохнула Рейна. – Это прямо чудо какое-то! Сегодня один из самых радостных дней в моей жизни!

Внезапно Виктор спросил ее.

– Ну вы уже обо всем с ним поговорили? Я видел, что и за обедом вы с ним о чем-то шушукались.

Рейна смущенно отвела глаза.

– Нам нужно с ним о стольком поговорить! Виктор спросил снова:

– Рейна, тебя что-то беспокоит?

– С чего ты взял?

Виктор, озабоченно глядя на нее, сказал:

– Не пытайся меня провести, девочка! Ты же сама сказала, что я тебя хорошо знаю. Я ведь вижу, что тебя что-то мучит!

Рейна посмотрела на мужа и ответила:

– Да, ты прав. Ален хочет, чтобы я поехала с ним в Луару.

Виктор поморщился:

– Рейна, ну сколько можно? Мы должны жить тут!

– Почему ты в этом так уверен? – спросила она, скрывая дрожь в голосе.

– Но вспомни мой сон, дорогая! Ты, я, наш сын и мир, который придет в Ванахейм!

– Я не вижу никакого мира! – взорвалась она. – Вольфгард по-прежнему нападает на нас, и наш ребенок будет в опасности!

Он взял ее руку, прижал к своим губам и нежно поцеловал теплые, маленькие пальцы жены.

– Ты забываешь, что, когда у нас родится сын, Вольфгарду придется сдержать свое слово и заключить с нами мир.

Она покачала головой, обреченно взглянула на мужа.

– Знаешь, Виктор, думаю, что ты напрасно веришь в то, что у Вольфгарда есть хоть капля совести и чести.

– Рейна, я знаю, что для нас лучше всего! Ты просто верь мне и все! Мир обязательно наступит!

– Но почему мы должны сражаться? – спросила она в отчаянии. – Почему бы нам просто не поехать на Луару, где наконец вся моя семья будет вместе.

Он прикоснулся к ее щеке рукой, убрал волосы со лба и обеспокоенно сказал:

– Рейна, – это наш дом. Тут наше будущее. И я не могу бросить мой народ! А ты… ты любишь брата, но ты не хочешь бросить меня и уехать на Луару, правда же?

Она улыбнулась и прижалась к мужу.

– Нет, я тебя люблю больше, и мое место рядом с тобой.

– О, Рейна!

Рейна обняла Виктора, но на сердце у нее было неспокойно.

ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ

Прошла неделя. На рассвете в один из дней Ален Луарский стоял на носу маленького корабля, на котором он со своими дружинниками приплыл в Ванахейм из Луары. За его спиной стояли у руля Жиль и Барт и правили через фьорд прямо к пристани Вольфгарда. Этот весенний день был довольно прохладным. Резкие порывы ветра надували квадратный парус корабля и рвали плащ Алена с плеч. Ален находился в приподнятом настроении оттого, что после семнадцати лет разлуки, он отыскал сестру. Однако, он понимал, что его миссия здесь, в Ванахейме, далеко еще не завершена. За эти несколько дней, что он прожил в поселке Виктора Храброго, он лучше узнал свою сестру и изо всех сил пытался уговорить ее отправиться с ним на Луару, но по-прежнему безуспешно. Хотя Ален постоянно убеждал сестру, что ее муж может отправиться с ними на Луару, в душе он все больше приходил к мысли, что Виктор – настоящий камень преткновения на пути к его цели. Поэтому ему только оставалось надеяться на то, что удастся уговорить сестру бросить ненавистного викинга. Однако, на людях Ален относился к Виктору с уважением, не желая отталкивать от себя Рейну, хотя в душе он не чувствовал к ярлу ничего, кроме презрения, считая его таким же безбожным варваром, как и всех остальных.

Ален всерьез опасался, что драгоценное время уходит от него. И ему все труднее и труднее осуществить свой замысел. Вчера он случайно заметил, что ребенок у его сестры бьется в низу живота. А это означало, что она может родить в любой момент, в любой день. Естественно, тогда молодая женщина еще сильнее привяжется к своему мужу и разлучить их будет труднее. Поэтому Ален решил попробовать посетить ярла вражеского рода и попытаться выяснить, не сможет ли этот варвар оказаться ему полезным. Решившись на этот рискованный поступок, Ален опасался за свою жизнь, но все-таки решил, что возможные выгоды от этого визита перевешивают риск быть убитым. У него были все основания предполагать, что разговор с врагом Виктора будет успешным. Ален еще никому не говорил о том, что у него с собой есть послание от Рагара к отцу. То, что сын Вольфгарда находился на Луаре, тоже, по мнению Алена, должно было обеспечить ему безопасность.

Корабль ударился о доски пристани, но, прежде чем спутники Алена смогли спрыгнуть на причал, показались три стража с обнаженными мечами.

– Кто идет? – выкрикнул первый, самый здоровый викинг.

– Я – Ален, князь Луары! – гордо ответил Ален. – Мы пришли к вам с миром и желаем видеть вашего ярла Вольфгарда! У меня к нему послание от его сына, Рагара, который сейчас живет среди моего народа!

Услышав это, викинги посовещались между собой, затем один из них кивнул:

– Бросайте сюда веревку, а ты Ален Луарский, прикажи своим воинам сдать оружие! Мы отведем вас в терем ярла, и теперь он сам решит, что с вами делать.

Ален и его дружинники поступили, как им было сказано и под конвоем пошли вверх по тропинке. Когда они оказались в маленькой, закопченной палате, Ален, по описанию Рагара, тотчас же узнал Вольфгарда. Вождь сидел возле очага, в котором жарко пылал огонь и грыз баранью ногу. Его подбородок и темное одеяние лоснилось от жира. Услышав звук шагов, ярл подозрительно взглянул на вошедших.

– Это еще кто такие? – спросил он у старшего стража. – Лазутчики Виктора?

– Нет, великий ярл, – воин кивнул в сторону Алена. – Вот этот говорит, что у него послание от твоего сына!

Вольфгард уставился на юношу.

– Кто ты такой?

И тут ярл увидел, что пленник нахально улыбается:

– Ты не узнаешь меня, старик?

Вольфгард отбросил в сторону кость, медленно встал и внимательно посмотрел на высокого, стройного юношу, который осмелился оскорбить его. Что-то в лице этого мальчишки было удивительно знакомым, даже раздражающе знакомым.

– Попробуй еще раз уколоть меня своим языком, щенок, и я вырежу тебе его!

Ален не выказал и признака малейшего страха:

– Не в твоих силах погубить меня, старик! Однажды ты уже пытался это сделать, но у тебя ничего не вышло!

– Что еще за чепуху ты городишь? – Вольфгард недоуменно посмотрел на пленника.

– Дай я сниму ботинок и ты сам увидишь!

Викинг нахмурился.

– Дай, я его прирежу! – предложил один из охранников. – По-моему, он сумасшедший!

Но Вольфгард предостерегающе поднял руку.

– Нет, он раззадорил меня! Затем ярл кивнул Алену:

– Ну, снимай свой ботинок!

Ален снял, и все присутствующие в комнате изумленно охнули, а Вольфгард побледнел, увидев ступню с шестью пальцами.

– Ну, ты узнаешь меня, старик?

– Ты брат Рейны? – изумленно спросил Вольфгард.

– Да! Я – Ален Луарский! Я был беспомощным младенцем, когда ты бросил меня погибать среди развалин! Однако, даже твоя злоба не смогла погубить меня, старик! И вот я здесь!

– Да, это я и сам вижу! – Вольфгард кивнул. – Чего ты хочешь от меня? Ты сказал, что у тебя послание от моего сына!

Ален выбрал момент, обулся, затем снял с шеи деревянный талисман, висевший на кожаном шнурке.

– Вот, Рагар посылает это тебе как доказательство того, что он жив, и я буду говорить от его имени.

– Ну-ка, дай я посмотрю! – Вольфгард протянул руку, и Ален, шагнув вперед, передал ему талисман.

– Да, это принадлежит моему сыну! Все верно! – пробормотал Вольфгард. – Два лета тому назад я дал ему этот талисман с изображением Одина. – Он взглянул на Алена и спросил: – Где мой сын и что за послание он передал?

Ален замялся, его глаза сверкнули:

– А если я отдам тебе послание, ты пообещаешь нам безопасное возвращение на корабль?

– Почему это я должен тебе что-то обещать?

– Может быть, тогда я соглашусь доставить послание Рагару от тебя, – Вольфгард швырнул талисман назад Алену:

– Ты, ядовитая змея! Но я соглашаюсь на твое предложение! Что он там еще мне прислал? Ален улыбнулся:

– Рагар посылает тебе свою любовь! Он попросил передать тебе, что очень счастлив на Луаре. Он женился на хорошенькой девушке, и скоро у них будет ребенок. Он просил, чтобы ты простил его за отъезд из Ванахейма. Рагар попросил сказать, что он никогда не был воином, и умоляет простить его!

Вольфгард выслушал послание в полном молчании, хотя и было заметно, что его руки слегка подрагивают от волнения.

– Будешь что-нибудь передавать в ответ? – сказал, наконец, Ален.

– Да! – голос Вольфгарда стал хриплым от гнева. – Передай моему трусливому сыну, что если он не вернется обратно до зимы, то я ему Больше не отец.

– Я это ему передам, – посмотрев на всех, кто был в комнате, Ален обратился в ярлу. – Можно мне с тобою наедине поговорить, старик?

Вольфгард хмуро взглянул на гостя, затем согласно кивнул:

– Да! Но если ты еще раз назовешь меня стариком, шелудивый пес, то из моего поселка ты выйдешь с собственной головой под мышкой! Ален слегка улыбнулся:

– Понятно.

Вольфгард кивнул своим стражникам:

– Отведите этих в соседнюю комнату, а я тут с этим поговорю! – Он подождал, пока все вышли из комнаты, а затем проворчал: – Ну, давай, выкладывай!

Ален холодно посмотрел на врага:

– Во-первых, перед тем, как покинуть твой поселок я желаю побывать на могиле моей матери! Вольфгард пожал плечами:

– Это не мое дело, куда ты пойдешь! Затем презрительно посмотрел на юношу:

– Да, пожалуй, ты похож на мать! Но больше всего ты похож на сестру, даже ведешь себя так же! Ты видел ее уже? Эту Похитительницу?

– Похитительницу? – Ален изумленно посмотрел на ярла.

– Ну, Рейну? Ален кивнул:

– Да! Я много времени провел со своей сестрой! И ты должен знать, что у нее вот-вот появится ребенок. Между прочим, ребенок твоего врага – Виктора Храброго!

В глазах Вольфгарда вспыхнула ярость:

– Да, я уже знаю об этом! Эта девка предала меня и перешла на сторону Виктора!

– Из того, что мне рассказывал Рагар о вашем договоре с Виктором Храбрым, я знаю, что, когда сестра родит сына, тебе придется заключить с ним мир! Так?

Вольфгард гневно посмотрел на юношу, затем потряс кулаком прямо у того перед носом:

– Ты бы лучше не сыпал мне соль на раны, щенок! Скоро мне придется совсем худо! И все из-за твоей проклятой изменницы сестры.

Ален усмехнулся:

– Спокойствие, мой друг. Может быть, я смогу тебе чем-нибудь помочь.

Вольфгард вдруг запнулся, словно его кто-то стукнул по голове, и подозрительно, но с неподдельным интересом взглянул на гостя.

– А тебе это зачем? Что ты предлагаешь?

– Ну, во-первых, несомненно, Виктора можно заставить ошибиться. Мне нужна твоя помощь, и, думаю, мы будем друг другу полезны.

Вольфгард фыркнул:

– Ты не ответил мне. Зачем ты хочешь мне помогать и, почему ты хочешь действовать против своей сестры?

Ален криво усмехнулся.

– Я ненавижу всех викингов. Всех! Но действую я не против сестры, а против ее мужа, Виктора.

– Несмотря на ненависть к нам, викингам, ты все-таки обратился за помощью ко мне, – резонно заметил Вольфгард.

– Только потому, что не хочу, чтобы моя сестра жила на этом, богом проклятом и забытом острове с язычником мужем, – Ален про себя уже ругал тупоголового ярла. С вызовом взглянув на Вольфгарда, он уже более спокойно добавил: – Впрочем, к тебе у меня нет особой любви, так как я считаю, что это ты виновен в гибели моей матери.

– Ага, – потер руки Вольфгард, – всегда приятно знать, что думает твой враг. И все же мне не ясны твои мотивы. Ты меня так ненавидишь и все-таки обращаешься ко мне?

– Потому, что я хочу чего бы это не стоило, увезти Рейну из Ванахейма! – воскликнул раздраженно Ален.

Вольфгард подозрительно посмотрел на него:

– А мне-то какой резон помогать тебе? Я отношусь к твоей сестре, так же, как ты ко мне. Ален презрительно улыбнулся:

– Я тебе объясню, если я смогу убедить Рейну бросить мужа и уехать со мной до того как она родит ребенка, тебе не придется заключать мир с Виктором.

Вольфгард поскреб подбородок, обдумывая предложение юного князя и, наконец, изрек:

– М-да, это так. Так что же ты хочешь от меня?

– Обещай мне, что не нападешь на нас с сестрой, когда мы будем отчаливать с острова. И еще никогда не будешь преследовать нас, включая Рагара на Луаре.

– Хватит болтать! – ярл махнул рукой. – Ты что же, хочешь, чтобы я отказался от собственного сына?

– Но ты все равно лишишься сына, если только он не вернется к тебе по доброй воле! – возразил юноша. – Когда мы с Рейной прибудем на Луару, я передам ему твое послание, и если он захочет, то пусть возвращается к тебе.

– И ты ему позволишь?

– Да…

– Но моя падчерица ускользнет от меня безнаказанной, – Вольфгард продолжал торговаться, так как еще не решил, как он вообще поступит с этим мальчишкой. – С чего бы это мне давать тебе какие-то обещания?

– Да потому, что тогда ты выиграешь свой спор, – объяснил Ален.

– У Рейны родится ребенок, но родится далеко от Ванахейма, следовательно, ты свободно можешь прикончить этого ублюдка, который осквернил мою сестру, и при этом даже не нарушить своего слова.

– Очень я боюсь нарушить свое слово, – пробурчал Вольфгард, а затем с интересом посмотрел на гостя. – Похоже, ты бы обрадовался, если бы узнал, что Виктора убили, а?

У Алена даже лицо исказилось от ненависти, но ответил он спокойно:

– Да, я был бы очень рад…

Викинг усмехнулся:

– Ну что же, тогда давай еще поговорим.

Юноша предостерегающе поднял руку и твердо сказал:

– Мы будем разговаривать, если только ты пообещаешь, что с моей сестрой ничего не случится.

Ярл снова кивнул:

– Увези эту девку с острова, и тогда с нею ничего не случится!

Пока они обсуждали все детали своего дьявольского плана, Вольфгард думал об этом своем неожиданном помощнике. Пожалуй этот молокосос такой же упрямый, как и его сестричка, только намного глупее. Неужели он всерьез верит, будто им удастся ускользнуть из Ванахейма? Вольфгард ухмыльнулся. Нет, он не убьет ее! Сначала необходимо как следует выяснить, чего можно ожидать от этого мальчишки, узнать каковы его планы. И только тогда, мудрой змеею, нанести удар.

Вольфгард внезапно подумал, что ему следует уничтожить обоих детей Бланш. Однажды он упустил такую возможность, но теперь им ускользнуть от него не удастся.

В этот же день, ближе к вечеру, Ален отправился разыскивать Рейну. В тереме ее не было, и ему пришлось исходить весь поселок, чтобы отыскать ее. Наконец, он увидел сестру. Она сидела на большом валуне, невдалеке от поселка и о чем-то думала. Возле ее ног лежал один из волков Виктора. За ней расстилалась равнина, уже пробуждавшаяся к жизни после долгой зимы. Кое-где появились первые весенние цветы, и деревья покрылись еще чуть заметной, тончайшей, зеленой кисеей. Сестра показалась Алену удивительно красивой в своем длинном голубом платье; настоящей принцессой этого сурового края. И все же Ален ни на минуту не мог забыть об оскорблении, нанесенном ему этим грязным викингом Виктором Храбрым, и брат Рейны только сильнее утвердился в своем желании увезти сестру с острова. Когда у сестры появится ребенок, Ален постарается полюбить его так же, как он полюбил ее сводного брата Рагара. Но никогда он не сможет заставить себя уважать мужа сестры. Несмотря на все уговоры Рейны, Ален продолжал считать Виктора всего лишь грязным подлым варваром, который жестоко воспользовался беззащитностью его любимой сестры и использовал ее в своих целях.

Увидев брата, Рейна улыбнулась и подвинулась на камне, освобождая ему место.

– Присоединяйся ко мне, брат мой! Где ты был весь день? Я искала тебя утром и очень волновалась, тебя нигде не было.

Присев на нагретый весенним солнцем камень, Ален улыбнулся ей в ответ:

– Я ездил на могилу моей матери.

Рейна испуганно воскликнула:

– Ты был у Вольфгарда?! Но как же можно быть таким неосторожным?! Тебя же могли убить!

Ален успокаивающе прикоснулся к руке сестры и тихо ответил:

– Ну-ну, Рейна. У меня все нормально – ты же видишь! Я в порядке!

– Но как же ты мог так неразумно поступить? А он смущенно улыбнулся в ответ.

– Я очень хотел повидать могилу моей матери, да и заодно взглянуть на того, кто много лет назад чуть не погубил меня и разбил всю мою семью!

– Но зачем тебе это? – воскликнула Рейна. Он гордо вздернул голову:

– Чтобы доказать этому дикарю, что он не смог меня победить!

Рейна кивнула:

– Да-да, конечно! А ты виделся с Вольфгардом?

– Да! И как я ожидал, он действительно, настоящее животное!

Рейна пожала ему руку и посмотрела заботливо в его глаза:

– Но как же тебе удалось остаться живым?

Юноша пожал плечами:

– В обмен на свою жизнь я пообещал ему доставить послание от Рагара!

Рейна кивнула:

– Ты поступил мудро. Она с любопытством посмотрела на брата. – Вольфгард, должно быть, сильно перепугался, узнав кто ты?

Ален хмыкнул весело:

– Да уж! Я с большим удовольствием убил бы эту тварь, но только это пока не входит в мои планы!

– Я понимаю, брат мой, – с симпатией тихо ответила Рейна. – Ты очень страдал, и твои раны глубоки! Но я надеюсь, что хоть когда-нибудь, когда ты будешь счастлив, – сможешь забыть обо всех этих невзгодах.

Ален с болью посмотрел на сестру:

– Как же ты не понимаешь?! – воскликнул он. – Я не смогу себя чувствовать счастливым, пока наша семья разлучена! Вольфгард похитил не только мою мать, но и мою сестру!

С этими словами он взял Рейну за руку и улыбнувшись добавил:

– А теперь я хочу, чтобы моя сестра вернулась ко мне.

Сердце Рейны взволнованно забилось. Однако, она постаралась сказать со спокойным видом:

– Все не так просто! Я бы тоже очень хотела в будущем жить на Луаре, но у меня есть муж и ребенок!

Ален озабоченно посмотрел на сестру.

– Да, именно о тебе и о ребенке я больше всего волнуюсь. Именно об этом я сегодня и разговаривал с твоим отчимом!

– Что ты имеешь в виду? – обеспокоенно спросила Рейна.

– Мы с ним прямо говорили о том, что нас волнует! Мне кажется, сестра, что ты не понимаешь сама, насколько зол Вольфгард на тебя за то, что ты помогаешь Виктору защищать его поселок и, в особенности за то, что носишь под сердцем его ребенка!

– Ну-ну, продолжай! – нахмурившись, холодно сказала Рейна.

– Вольфгард считает тебя предательницей! Он ненавидит тебя, Рейна, и совсем не собирается соблюдать условия договора с Виктором!

Она смертельно побледнела:

– Этого я и боялась!

А Ален продолжал:

– Если ты родишь Виктору сына, Вольфгард будет взбешен и, несомненно, попытается убить тебя, Виктора и вашего ребенка!

Ее руки инстинктивно закрыли живот, словно защищая ребенка от гибели. Затем она встала с валуна.

– Да, все это я предчувствовала! Я просто была уверена, что все так и случится! Вольфгард, несомненно, не сдержит своего слова!

– Конечно! Да он никогда и не собирался его соблюдать!

С нарастающим раздражением и беспокойством Рейна заговорила вновь:

– Но ведь муж убежден, что Вольфгард сдержит данное им слово! И рождение нашего ребенка принесет мир в Ванахейм!

Ален воскликнул в ответ:

– Твой муж глупец, который ставит свое идиотское желание какого-то призрачного мира выше твоей безопасности!

Рейна взволнованно прошлась:

– Я обязана, обязана убедить Виктора, что он ошибается, и что мы все должны покинуть Ванахейм как можно скорее!…

Ален вздохнул:

– Ну попробуй, если видишь в этом смысл! Но имей в виду, что уезжать нам надо быстро, самое позднее – завтра!

Рейна повернулась и посмотрела ему в глаза:

– А почему так скоро?

Ален тоже встал и, взяв сестру за плечи, сказал:

– Рейна, я договорился с Вольфгардом…

– Что?! – отшатнулась она. – Неужели ты предал нас?!

– Нет! Я сделал то, что должен был сделать, чтобы спасти свою сестру и своего племянника!

– Что это еще за соглашение? – также отстраненно спросила Рейна.

– Вольфгард пообещал мне, что если ты покинешь Ванахейм раньше, чем у тебя родится ребенок, он не причинит тебе зла и более того… – тут Ален как-то замялся и кашлянул несколько раз, – он пообещал, что тогда он заключит мир с твоим мужем.

Рейна недоверчиво засмеялась:

– Да брось ты! Эта свинья лгала раньше, лжет и сейчас! С чего это я должна доверять ему теперь?! Ален раздраженно посмотрел на сестру;

– Ты кажется все еще не понимаешь, как твой переход к Виктору Храброму разозлил его! Его перестали уважать даже собственные воины!

Рейна фыркнула и ничего не сказала.

– Позволь мне повторить тебе еще раз, что этот человек тебя ненавидит! Ты же знаешь, сколько его воинов уже покинуло его ради Виктора Храброго! Из-за всего этого Вольфгард ненавидит тебя даже сильнее, чем твоего мужа. И весь его гнев направлен против тебя, женщины, которая виновата в его падении! Он сейчас готов на все! Лишь бы избавиться от тебя и снова завоевать уважение своих дружинников, пусть даже ему и придется заключить мир с Виктором! Еще раз повторяю: он готов на все, лишь бы тебя тут не было!

Наступило долгое молчание, наконец, Рейна сказала:

– Ладно, я должна все это как следует обдумать.

– Только думай быстрее, сестра. И не забывай, что будет, если ты останешься в Ванахейме. – Ален немного помолчал и добавил: – Твой отчим поклялся, что если ты не уедешь до рождения сына, он не успокоится, пока не погубит всех вас.

– Да, да… – печально кивнула молодая женщина, – все получилось именно так, как я и боялась… ну и что мне теперь делать?

– Если ты хоть немного дорожишь жизнью своего ребенка, то завтра уплывешь со мной на Луару! – резко бросил ей брат.

Когда Ален ушел, Рейна все еще сидела и смотрела куда-то вдаль. Положение у нее сейчас было незавидное, она и сама это понимала. Желать всю жизнь вернуться на свою родину и опять отказаться от такой возможности! Разве сможет она найти силы для этого! Тем более, что и Рагар уже там, и сам Ален желает, чтобы она с ребенком вернулась на родной остров.

Единственным препятствием оказался ее собственный муж, а вернее, его совершенно неразумное желание остаться здесь, на Ванахейме. Почему он на самом деле не хочет признать, что верит какому-то совершенно глупому видению?! И из-за своей этой веры готов пожертвовать ее жизнью и, главное, жизнью их будущего ребенка!

Наконец, Рейна выпрямилась – у нее созрело решение. Ей следует просто убедить Виктора уехать с нею! Это единственный выход! Однако, сначала ей следует поговорить с самим Вольфгардом и выяснить самой, так ли уж серьезны его угрозы! Действительно ли, его гнев направлен только против нее? Необходимо выяснить, оставит ли он в покое Виктора, если она уедет? А главное – выяснить, всю ли правду сказал ей Ален! Конечно, она любит своего брата, но что-то в его поведении, особенно враждебность к Виктору, вызывало у нее подозрения.

ТРИДЦАТЬ СЕМЬ

По пути домой Рейна встретила Свена.

– Добрый день, княгиня! – приветствовал он ее. – Ну как погуляла? Хорошо отдохнула?

Рейна признательно улыбнулась ему. Свен нравился ей. Последнее время они с ним крепко сдружились. И в холодные зимние дни, когда Виктор уходил по делам, Рейна любила сидеть со Свеном у огня и разговаривать о чем-нибудь.

– День сегодня замечательный! – сказала она. Свен повернулся и пошел рядом, только на шаг позади ее.

– Поверь, княгиня, я очень рад, что ты снова встретилась с братом. Должно быть это показалось тебе настоящим чудом, правда? Жаль только, что твоему брату не нравится наш ярл.

Рейна нахмурилась:

– Ты тоже это заметил? Свен улыбнулся:

– Да парень не сильно это и скрывает!

Рейна остановилась и коснувшись руки воина, сказала:

– Послушай, Свен, у меня к тебе огромная просьба.

Он с готовностью поклонился жене своего побратима:

– Я – твой слуга, княгиня, ты же знаешь!

Рейна глубоко вздохнула и, волнуясь, произнесла:

– Сегодня ночью помоги мне пробраться в лагерь моего отчима! Мне необходимо с ним поговорить!

Свен даже в лице изменился:

– Княгиня, не сердись, но ты сошла с ума! Совершить такую глупость – это значит погибнуть и тебе и твоему ребенку!

Но Рейна упрямо покачала головой:

– Я не боюсь, и к тому же я знаю все тайные тропы к нему в лагерь!

– Но зачем идти на такой риск?

Рейна попыталась объяснить:

– Понимаешь, я должна сама убедиться в том, что угрозы Вольфгарда – не пустой звук!

Свен, недоумевая, посмотрел на жену конунга:

– Подожди, я что-то не совсем понимаю!

– Мой брат Ален сегодня виделся с Вольфгардом. Он сказал мне, что отчим вовсе не собирается соблюдать условия договора с мужем. А если я рожу ребенка в Ванахейме, Вольфгард обещает уничтожить всех нас.

Свен покрутил головой и недобро улыбнулся:

– Ужасно, но этого следовало ожидать, княгиня! Виктор ведь по-прежнему верит, что можно установить мир в Ванахейме.

Рейна кивнула:

– Да! Но я чувствую, что он ошибается, доверяя слову Вольфгарда. Вот поэтому я и должна повидаться со своим отчимом!

Свен покачал головой в раздумье:

– Я не могу одобрить такого шага! Это слишком опасно для тебя и ребенка! Если ярл узнает, куда мы направились, не сомневаюсь, что он прибьет меня за эту глупость!

Рейна сжала его руку, взволнованно посмотрела на Свена:

– Свен, ты дорожишь жизнью ярла, твоего кровного брата?

– Да, княгиня, конечно! Но…

– Тогда ты должен мне помочь! И нам совсем незачем говорить об этом Виктору! Помоги мне, Свен, или, клянусь, я отправлюсь туда сама, одна!

Свен тихо выругался и предупредил ее:

– Рейна, я расскажу ярлу о твоих планах, и он тебя запрет.

– Иди, иди, рассказывай! – гневно выкрикнула она. – Если тебе не дорога жизнь твоего ярла, иди и рассказывай!

Свен помолчал, подумал и, наконец, вздохнул:

– Тебя что, вообще невозможно отговорить?

– Нет, – отрезала она.

Свен пристально посмотрел на нее, затем кивнул:

– Ладно, твоя взяла, княгиня! Но пойдем мы не вдвоем. Я возьму с собою нескольких дружинников из своей сотни. В первую очередь Оттара и его младшего брата Тира, которым я доверяю и преданность которых не вызывает сомнения!

– Очень хорошо! Иди, собирай людей. Мы еще до полночи переправимся через фьорд.

– Ну вот мы и встретились снова, старик! – услышал над собой чей-то голос Вольфгард.

Он проснулся и увидел стоявшую возле его ложа Рейну. Глаза у нее мрачно сверкали, а ее кинжал упирался ему прямо в горло.

– Ты?! – захрипел он, дернулся и в ту же секунду острие кинжала сильно прижалось к его шее. Его испуганный взгляд обежал комнату, и Вольфгард увидел, что в его опочивальне находится три чужих воина с обнаженными мечами. Осознав, что бегство невозможно, Вольфгард перевел взгляд на Рейну и спросил:

– Что тебе надо здесь?

– Я пришла взглянуть на твое злобное сердце! – ответила с ненавистью Рейна.

– В тебе не больше уважения к старости, чем у твоего шестипалого братца! – буркнул мрачно Вольфгард.

Она недобро улыбнулась:

– Ален рассказал мне о вашей встрече и вашем соглашении!

– Мне следовало убить твоего брата, как я убью тебя за предательство! – злобно прошипел Вольфгард. Рейна хмыкнула:

– Для человека, к горлу которого приставлен нож, ты разговариваешь довольно нагло!

Вольфгард с вызовом посмотрел на нее:

– Ты ослабела, падчерица! Живот твой свисает до пола, и если б не твои дружинники, то ты бы уже сейчас валялась с перерезанным горлом, а твое сердце трепыхалось бы на острие моего меча!

Рейну поразила потрясающая ненависть Вольфгарда. Она горела в нем!

Рейна кивнула:

– Выходит, Ален говорил правду! И ты, действительно, обвиняешь меня в том, что оказалась слабее Виктора.

Вольфгард заговорил, брызгая слюной и почти выплевывая свои слова:

– Да! Все это из-за тебя! Из-за того, что ты стала его подстилкой!

Рейна чуть не задохнулась от этого оскорбления, но в этот момент к ним подошел разгневанный Свен и тоном, не предвещающим ничего хорошего, произнес:

– Если тебе дорога жизнь, старик, думай, что ты говоришь!

– Да пошел ты! – фыркнул Вольфгард и, ехидно улыбаясь, сказал Рейне: – Ну, убей меня, если у тебя хватит смелости на это!

– Хватит, подлый старикашка! – разгневанно воскликнула Рейна. – Но сейчас я хочу тебе дать последний шанс спасти свою шкуру! – Собираешься ли ты сдержать слово, данное моему брату насчет меня и Виктора?

Вольфгард замялся. Рейна в нетерпении воскликнула:

– Отвечай, паршивый старик, или ты сейчас умрешь!

– Да! – проскрипел, наконец, викинг. – Уезжай прочь из Ванахейма, а я, так и быть, прекращу войну с твоим мужем! Но клянусь, что если ты только останешься здесь и родишь Виктору сына, я не успокоюсь, пока вы все не умрете!

Рейна слегка отпустила нож:

– Правду ли ты говоришь?

– Да!

– Поклянись именем Одина! – потребовала она.

– Даю слово!

– Ну что ж! Ты мне ответил! Рейна взглянула на своего ненавистного отчима и зловеще улыбнулась.

– А теперь, старикашка, я перережу тебе горло, чтоб ты больше никому не мог причинить зла!

Она с наслаждением увидела, как в глазах Вольфгарда заплескался ужас. На его щеке дрогнул мускул. Но раньше, чем она успела взмахнуть ножом, Свен подскочил к ней и сжал ее руку.

– Остановись, княгиня!

Она гневно посмотрела на своего дружинника.

– Нет! Я сейчас убью ублюдка, чтоб он не причинил нам вреда!

– Не надо! – покачал головой Свен. – Ты обещала Вольфгарду сохранить жизнь в обмен на правду. Нарушить свое слово было бы бесчестно!

– Глупо говорить о чести с таким негодяем, как он!

– Но мы не должны вести себя, как скоты! – твердо возразил Свен. – Наш ярл прав! Мы не должны убивать беззащитного человека!

– Вольфгард не беззащитный человек! – в ярости возопила Рейна.

– Нет! Освободи его, княгиня!

Они замолчали, глядя друг на друга, и в комнате повисла гнетущая тишина. Вольфгард, побелевшими от страха глазами, следил за ними. Наконец, Свен разжал пальцы у женщины, взял кинжал, и Вольфгард облегченно вздохнул. Но уже в следующее мгновение побледнел от ужаса, так как побратим Виктора резко взмахнул рукой с зажатым в ней мечом и с размаху опустил на голову врага. Рукоятка меча с глухим стуком ударилась о череп Вольфгарда и тот сразу потерял сознание.?

– Дай, я убью его! – воскликнула Рейна.

– Нет! – Свен схватил Рейну за руку и увел из комнаты.

Вернувшись на свой берег, Рейна и Свен отпустили своих спутников, а сами медленно направились к граду верхом на лошадях. Они уже подъезжали к терему, как вдруг перед ними возник Виктор. Лошади шарахнулись, но Рейна и Свен быстро натянули поводья.

Конунг, гневно насупившись, переводил взгляд с жены на побратима и обратно и, наконец, гневно спросил:

– Рейна! Где ты была! Я проснулся, увидел, что тебя нет дома, и вот уже часа два повсюду разыскиваю тебя!

– Мне не спалось, муж мой, – безмятежно ответила она, – и я захотела прогуляться. Ты спал, вот я и пошла сама к лошадям.

Она кивнула в сторону Свена и добавила:

– А потом меня встретил твой побратим. Он не сумел меня отговорить и сказал, что в таком случае отправится со мной для охраны.

Виктор продолжал смотреть на них в растерянности и гневе одновременно.

– Вольфгард мог бы напасть на нас в любую минуту, а вы поехали кататься?! Да вы что, с ума тут посходили?

– Никакой опасности не было. – Рейна пожала плечами, как бы не понимая, как можно поднимать шум из-за пустяка.

– Никакой опасности?! – чуть не задохнулся Виктор от такого невежества! – Ты, милочка, похоже, не представляешь, что значит рожать на лошади! Это же может у тебя произойти в любую минуту!

– Мы ехали медленно, – успокоила его жена. Виктор только досадливо отмахнулся и метнул разъяренный взгляд на Свена.

– А что до тебя, мой верный друг, то я с тобой завтра поговорю. И как это тебе только в голову пришло – согласиться на эту идиотскую прогулку среди ночи! Ну и фантазии у вас!

– Да, ярл! – покорно ответил Свен. – Я сожалею, что мы заставили тебя волноваться, но поверь, единственное, чего я хотел – это защищать княгиню.

Виктор не стал отвечать. Подойдя к лошади, он бережно снял Рейну с седла и подхватил на руки.

– Отведи лошадей на конюшню! – приказал конунг Свену. – А я отнесу жену домой.

– Слушаю, ярл.

Виктор двинулся к дому с драгоценной своей ношей. Но Рейна тут же запротестовала:

– Поставь меня на землю! Я не ребенок!

– Зато ведешь себя, как трехлетнее дитя! – серди-то проворчал Виктор.

– А если ты споткнешься в темноте, ты можешь принести вред малышу!

Это замечание заставило Виктора остановиться. Он осторожно поставил Рейну на землю и проворчал:

– А если б лошадь споткнулась в темноте?

– По-моему, иногда у лошади больше разума, чем у тебя, муж мой!

Сначала он не нашелся даже, что ответить. А затем, вытянув палец к ней, произнес с легкой угрозой:

– И это ты мне говоришь о здравом смысле?! После того как сама всю ночь напролет болталась неизвестно где, хотя можешь родить в любой момент! Не говоря уже о том, что втянула Свена в эту авантюру!

– Ой, ну хватит! – оборвала она его. К ее удивлению, Виктор улыбнулся.

– О Господи, ну сколько же от тебя беспокойства! Ты – прямо сущее наказание!

– Наказание? – переспросила она растерявшись.

– Тебе, должно быть, скоро рожать, – сказал Виктор, – потому что ты ведешь себя как сумасшедшая. Он потер себе щеку и продолжил:

– Кажется, я вспоминаю, как моя мать в стране Будущего рассказывала, что за день или два до родов она себе буквально места не находила. У нее сразу появилось столько энергии. Сразу взялась чистить, скоблить у нас на вилле. Отец, пока остановил ее, с ног сбился.

– Ну, в таком случае, моя бессонница объяснима, – пожала плечами Рейна.

Виктор вздохнул и, обняв жену, произнес:

– Знаешь, дорогая, ты меня временами до смерти пугаешь! Я просто не представляю, что я буду делать, если с тобой что-нибудь случится!

Они тихонько вошли в терем, и Рейна, взяв мужа за | руку, остановила его и дрожащим голосом сказала:

– Если это так, если ты боишься за меня, то увези отсюда!

Виктор разочарованно вздохнул:

– Рейна, ну неужели мы опять начинаем спорить? Она кивнула. Ее лицо стало обеспокоенным.

– Послушай меня, – сказала она. – Л случайно узнала, что твое видение о мире ошибочно. Я узнала, что, если я рожу тебе сына, Вольфгард все равно не захочет мира и убьет нас всех.

– Откуда ты все это узнала?

Внезапно тень подозрения мелькнула в его глазах. Он взволнованно схватил ее за руки.

– Неужели ты ездила к нему? О, Боже! Если только…

– Это Ален ездил к нему! – перебила его Рейна, снова чувствуя, что не найдет в себе сил сказать мужу о своей безрассудной ночной поездке. – Вольфгард сказал Алену, что если ты выиграешь спор, он нас все равно уничтожит!

Она умоляюще посмотрела на мужа…

– Пожалуйста, увези нас из Ванахейма! Давай все уедем на Луару к Рагару и Алену! Это единственный способ обезопасить нашего ребенка!

Виктор покачал головой:

– Рейна, Рейна, это твой страх говорит в тебе. Страх, внушенный тебе твоим братом. Я знаю, он ненавидит викингов, презирает меня. Но я все-таки думаю, что мы сами должны распоряжаться своими жизнями! И не поддаваться ожесточению или страху.

– Да нет у меня никакого страха и ожесточения! – воскликнула Рейна. – Я только хочу, чтобы мой ребенок остался жив!

Виктор пристально посмотрел в глаза жены.

– Рейна, если ты этого действительно хочешь, то тогда ты свою любовь поставишь выше всех страхов, которые тебе внушает брат. И поверишь в мой вещий сон о Ванахейме и нашем сыне. Рейна! Ведь я видел все это – ты, я и наш сын, а вокруг нас весь народ Ванахейма и мир. Мир!

– Это сон глупца! – гневно вскрикнула она. – Вольфгард никогда не будет держать своего слова!

– Я уверен, что ему придется это сделать – снова попытался убедить Виктор жену. – И ты должна запретить брату вмешиваться в нашу жизнь.

– А ты? – Рейна уже не желала ничего слушать. – Ты готов ради своего желания к миру поставить под угрозу жизнь жены и ребенка.

– Это неправда, – горячо возразил конунг. – Клянусь тебе, что мой сон скоро сбудется. Уверяю тебя, я видел все это там, в будущем.

И тогда гнев и раздражение, а еще страх, все это вместе прорвалось у Рейны в диком яростном крике:

– Да пошел ты к черту со своей болтовней об этой стране Будущего! Ты совсем не думаешь обо мне и будущем ребенке, и я больше не верю во всю эту ерунду!

– Что ты сказала? – с неожиданным ледяным спокойствием спросил Виктор, чувствуя, что и сам сейчас может взорваться и тогда все будет кончено.

Рейна посмотрела на побледневшее лицо мужа и, с удивившей ее твердостью, сказала:

– Я говорю, что ты как знаешь, а я уезжаю с Аленом на Луару.

– Нет, этого не будет! – Виктор остановился и скрестил руки на груди.

– Ты что же, запрещаешь мне? – возмущенно воскликнула она.

– Да, я запрещаю.

Рейна вдруг посмотрела на Виктора, и ей показалось, что перед ней совершенно чужой незнакомый человек. Жгучие слезы обиды появились у нее в глазах. После всего, что они пережили, он все-таки еще пытается ею командовать! Ее сердце вдруг заныло, как будто в него всадили занозу.

– А как же все, что у нас было! – закричала она в отчаянии. – Ты же обещал, что мы будем все вместе решать! Ты же обещал!

– Я обещал, что это произойдет, когда ты станешь серьезнее, разумнее… Но, Рейна, ты же все время ведешь себя, как упрямый неуравновешенный ребенок.

– Это из-за тебя! – жена уже плакала злыми яростными слезами. – Это ты сам упрямый и… и… какой-то там еще!

Наконец Виктор решил, что пора этому положить конец. Он схватил ее за руку и потянул к дому.

– Слушай, хватит спорить! Здесь становится холодно, пошли спать! Рейна вырвала руку:

– Да пошел ты в…!

Но он уже, не слушая свою разъяренную жену, подхватил ее на руки и понес в дом.

Уже потом, когда муж, обняв ее, словно желая защитить, уснул, Рейна долго лежала, сонно размышляя о том, что произошло за этот день.

Несмотря на все запреты мужа, в ее душе вновь проснулась женщина-воин. Она поняла, что никак не сможет жить с человеком, который уверен в своем праве указывать ей как жить и поступать, и не принимает во внимание ее чувства и желания. Даже учитывая, что Виктор, конечно, во много раз лучше, чем Вольфгард, но и он, ее муж, пытается подчинить ее, а значит и с нею повторяется судьба матери. Но она не робкая Бланш и не позволит так с собой обращаться.

Сердце Рейны разрывалось, когда она думала, что Виктор свое желание утвердить мир ставит выше счастья семьи и покоя их ребенка. По крайней мере, если она уедет на Луару, то хоть ее ребенок будет в безопасности, так же, впрочем, как и Виктор. А в дальнейшем, когда он поймет, что была права она, а не он, может быть, тогда они соединяться вновь. Это решение далось Рейне мучительно. Но раз она его уже приняла, то теперь ей необходимо поставить в известность Алена. Она осторожно, чтобы не разбудить, сняла с себя руку Виктора, затем бесшумно соскользнула с постели и пошла в комнату, где жил ее брат. Ален проснулся от ее первого прикосновения, и Рейна прошептала:

– Я уеду с тобой на Луару. Только давай уплывем до рассвета. Хорошо?

– Хорошо, сестра! – ответил он и сонно улыбнулся. – Ты приняла правильное решение!

И хотя Рейна знала, что ее брат прав, вернувшись в свою опочивальню, расплакалась и проплакала всю ночь.

Вольфгард, поморщившись, сел на постели и тупо поглядел на рабыню, которая только что сняла повязку у него на голове. Стоявший у дверей Эгил хмуро наблюдал за пришедшим в себя конунгом.

– Господин мой, тебя необходимо перевязать, – прошептала рабыня, подходя к Вольфгарду с новой повязкой.

Однако, как только она приступила к перевязке, викинг злобно выругался и оттолкнул от себя женщину.

– Пошла прочь! Мне так только больнее! Рабыня в ужасе посмотрела на конунга и поспешно выбежала вон. Тогда вперед выступил Эгил и спросил:

– Ярл, может быть, мне позвать другую рабыню?

– Нет, будь они прокляты, все эти бабы!

Вольфгард резко соскочил с кровати, но у него закружилась голова, и тело пронзила острая боль. Он застонал и закрыл глаза. Когда тошнота отступила, пробормотал:

– Нет, ты только подумай: эта подлая девка, моя падчерица, забралась ко мне прямо домой!

– Ярл, как только ты поправишься, мы ей жестоко отомстим!

– Мы отомстим прямо сейчас! – взревел Вольфгард, начиная одеваться.

– Послушай меня, ярл! – пытался остановить его Эгил. – Разве это разумно – начинать сражение после такого ранения!

Вольфгард разъяренно посмотрел на дружинника:

– А ты думаешь, я позволю этой потаскухе скрыться из Ванахейма?! Позволю после того, как она пробралась сюда и угрожала моей жизни!? Ну уж нет!

Он погрозил кулаком туда, где, по его мнению, должна была быть Рейна.

– На этот раз она зашла слишком далеко, и ей этого я никогда не прощу! Я прикончу ее и ее щенка, и ее мужа, и весь их род.

– А что ты думаешь сделать с ее братом? – спросил Эгил.

Серые холодные глаза Вольфгарда кровожадно блеснули:

– Ты говоришь об этом наглом молодом глупце? Он еще до рассвета захлебнется в собственной крови!

На лице Эгила появилась зловещая широкая ухмылка:

– Мы сделаем все, как пожелаешь, ярл!

– Поднимай людей! Мы сейчас же выступаем! – скомандовал Вольфгард. И Эгил торопливо выбежал.

ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ

Задолго до рассвета Рейна проснулась и соскользнула с кровати. Она потянулась, разминая затекшее тело, оделась и вышла из комнаты, стараясь не обращать внимание на беспокойно толкавшегося младенца и легкую боль в пояснице. Проходя по темным комнатам терема, женщина снова и снова задавала себе вопрос: правильно ли она поступает, покидая сегодня Виктора? Все-таки он ее муж, и она ужасно любит его, несмотря на все, что их разделяет. К тому же Рейна не могла не думать о том, что морское путешествие накануне родов может оказаться вредным для малыша. И все же Рейна была уверена, что если она останется в Ванахейме, то ее ребенку здесь будет грозить значительно большая опасность, чем в море. Вольфгард ни за что не успокоится, пока не убьет ее и ребенка. Сама она с радостью отдала бы жизнь за мужа, если бы только не опасность для ее дорогого малыша. Медленно и неуклюже передвигаясь, Рейна открыла сундук со своей одеждой, потеплее оделась. Она накинула шерстяной плащ и теплые ботинки. Упаковав еще несколько безделушек в кожаный мешок, она пошла назад, чтобы в последний раз взглянуть на Виктора.

Он спал, раскидавшись по-мальчишески на широкой кровати. Его рука лежала на том месте, где должна была лежать она, его жена. Любовь, сожаление и боль расставания пронзили Рейну. Как она не хотела его покидать! Как разрывалось ее сердце от того, что ей приходилось нарушать клятву, данную перед алтарем мужу и богу! Но она не могла остаться и позволить его глупым мечтам погубить их всех! Она сама позаботится о ребенке, раз уж Виктор не желает думать об этом!

У нее на глазах показались слезы, когда она наклонилась и поцеловала мужа в последний раз. Он слегка пошевелился и улыбнулся во сне, и эта улыбка словно все перевернула внутри у женщины. Рейна подавила рыдание, быстро выпрямилась и пошла из комнаты, вновь чувствуя, как в ней бьется, словно ищет выхода наружу ее ребенок.

Ален уже ожидал сестру в своей комнате. Вещи он собрал заранее и теперь с тревогой думал о том, удастся ли им незамеченными выбраться из поселка.

– Доброе утро, сестра! – бодро приветствовал он ее. – Ну, ты готова плыть домой?

«Здесь мой дом», – чуть не ответила Рейна, которую с новой силой охватило чувство неуверенности и вины.

– Что-то мне совсем не радостно, – вслух, печально ответила она. – Конечно мне очень хочется жить на Луаре с тобой и Рагаром, но право же, у меня сердце останавливается, когда я подумаю, что надо покинуть Виктора. Если бы не страх за ребенка, я бы ни за что не совершила этого поступка!

– Да, я знаю, знаю – Ален старался придать своему голосу самые скорбные ноты. – Ну, что поделаешь, сестра! Ты бы тут на Ванахейме была в постоянной опасности. Ты просто вынуждена поступить так, а не иначе.

Он коснулся ее руки и улыбнулся.

– Ну давай поспешим. Мои люди уже ждут нас на конюшне.

Взяв с собой факел, они вдвоем вышли на холодный, схваченный утренним морозцем двор, и медленно пошли к зданию конюшни. Запах конского пота, навоза, фырканье сильных животных, окутали их сразу, как только они вошли внутрь. Лошади, обеспокоенные появлением незнакомых людей, нервно задвигались в своих стойлах. А красивый белый жеребец, увидев Рейну, помотал головой, словно отряхиваясь ото сна и приветственно заржал.

В следующую минуту молодая женщина увидела, как Ален снял со стены седло и направился к этому коню.

– Это жеребец моего мужа, – вдруг решительно сказала она.

Однако, брат, похоже, даже не обратил внимания на ее слова. Он положил седло на спину животному и, повернувшись к ней, обронил:

– Это неважно. Мы оставим лошадей на причале перед тем, как взойти на корабль.

Но Рейна шагнула вперед и решительно взяла Алена за руку.

– Нет! – резко бросила она, – возьми себе другую лошадь!

Ален снова раздраженно повернулся к ней:

– Ну какая тебе разница – мы же все равно уезжаем?

– Мне есть разница! – твердо ответила молодая женщина. – Мне и так ужасно больно от того, что я бросаю мужа. Но не хочу, чтобы он еще думал, будто мы украли его коня.

Ален тихо выругался и посмотрел на сестру:

– Я сказал своим дружинникам, чтобы они взяли продукты из кладовой твоего мужа. Надеюсь, ты не будешь называть это воровством?

– Нет, – покачала головой Рейна, – не буду. Продовольствие нам необходимо. А Слейпнира брать не смей!

Гневно что-то проворчав, Ален подошел к другому жеребцу, а его сестра направилась к своей маленькой лошади. Она похлопала животное по крупу и начала седлать, как вдруг почувствовала, что у нее за спиной кто-то стоит. Она обернулась и увидела мужчину, направившего на нее кинжал.

– Куда это ты собралась, княгиня? – спросил он. Рейна тут же узнала его и произнесла смущенно:

– Невин? А ты что здесь делаешь?

Вдруг она увидела, что Невин приближается к ней с какой-то злобной усмешкой. Сердце ее сжало предчувствие опасности и, потянувшись к своему кинжалу, женщина в то же время закричала:

– Ален!

Однако, конюх бросился к Рейне и раньше, чем она успела достать оружие, схватил ее и, зайдя за спину, приставил нож к ее горлу. Испугавшись за ребенка, Рейна неподвижно замерла.

– Рейна, что случилось? – послышался встревоженный голос Алена и раздались его шаги.

Невин резко развернулся, все так же держа Рейну перед собой, и приказал ему:

– Стой!

Ален замер на месте, когда все это увидел, а затем гневно произнес:

– Как ты посмел угрожать своей госпоже, раб?! Немедленно отпусти мою сестру!

– Вы, кажется, собрались покидать Ванахейм? – хрипло спросил Невин.

– Да!

– Не выйдет! – воскликнул Невин и его темные глаза загорелись ненавистью. – Твоя сестра нанесла жестокое оскорбление своему отчиму!

– Тебе-то до этого какое дело? – нахмурившись, спросил Ален.

В ответ Невин разразился зловещим смехом:

– Я убью ее в честь Вольфгарда! Пусть хоть бы так осуществится его месть!

Ужасная догадка пронзила Рейну, и она, повернув голову, вдруг воскликнула:

– Так значит – это ты – соглядатай Вольфгарда?!

– Да!

– Но почему, Невин?

– А почему я должен служить тому, кто сделал меня рабом?! – злобно прошипел конюх. – Твой отчим платит мне серебром! К тому же он пообещал большую награду за то, что я прикончу тебя! А когда он разобьет Виктора, то даст мне свободу!

– Освободит? – насмешливо спросила Рейна. – Если ты в это веришь, значит ты глупец!

Лицо Невина исказилось от ярости, и он сильнее прижал нож к ее горлу. Сейчас, предательница, твой злобный язык умолкнет навеки!

Увидев смертельную решимость в его глазах, она почувствовала слабость и ужас, не за себя, а за ребенка.

В эту минуту Ален приказал:

– Освободи мою сестру, раб!

– Нет!

– Если ты причинишь ей вред, клянусь, я тебя убью! – с ледяным спокойствием сказал Ален. – И даю слово, умирать ты будешь очень медленно и страшно! Невин заколебался. Его пальцы вздрогнули, а в следующую секунду Рейна услышала, как скрипнула входная дверь в конюшню. Наверняка это пришли люди Алена. Все эти звуки несколько отвлекли слух Невина, на какое-то мгновение он ослабил свою хватку, и Рейна этим тотчас же воспользовалась. Она резко вывернулась и бросилась вперед к Алену. Злодей зарычал от гнева, бросился за ней, однако, Ален встал между сестрой и ним. Ребром ладони он ударил Невина по руке и мгновенно выхватил оружие. Рейна отшатнулась в сторону и ударилась спиной о стену. Резкая боль пронзила ее, и она в страхе подумала, что потеряла ребенка. Двое товарищей Алена, сообразив, что в конюшне происходит что-то неладное, тут же побросав мешки с провизией, поспешили на помощь Алену. Он кивнул в сторону Невина, и Жиль с Бордом схватили Невина. А Ален пригрозил рабу ножом.

– Ну что, теперь ты не такой храбрый, негодяй! – ухмыльнулся он, поднеся нож к лицу Невина.

Глаза мужчины расширились от страха. Он молчал. Ален отвел руку с ножом назад и с ненавистью произнес:

– А это тебе за то, что ты пытался убить мою сестру!

Увидев, что он собирается делать, Рейна в ужасе воскликнула:

– Ален, нет!

Но было поздно! Ее брат, размахнувшись с силой вонзил нож в живот Невина. Крик раба резанул уши Рейны, и чуть не потеряв сознание, она увидела как Невин упал на засыпанный сеном пол.

Со зловещей ухмылкой Ален сказал сестре:

– Он умрет медленно! И поделом ему! Рейна судорожно схватила Алена за руку, вся дрожа от мучительных стонов раненого.

– Зачем, зачем ты это сделал? Ты ведь его уже обезоружил! Можно было просто связать его!

– Этот предатель угрожал твоей жизни! – мрачно сказал Ален. – Нельзя быть такой мягкой, сестра! И я больше слушать об этом не желаю! Теперь мы уезжаем!

Рейну тошнило от криков Невина и запаха крови. Однако, она побоялась попросить Алена смилостивиться над Невином и прекратить его мучения. Все четверо поспешно покинули конюшню. Рейна чувствовала себя просто ужасно. То что Ален вел себя сейчас, как настоящий варвар, поразило ее. И она впервые подумала, что в сущности, совсем не знает своего брата. Кроме того ее удивило, как потрясли ее мучения раба. Еще год тому назад такое ужасное зрелище оставило бы ее равнодушной. Рейна поняла, что совершенно изменилась за этот год. Узнав и полюбив Виктора, она стала относиться к насилию и войнам отрицательно, как и ее муж. Рейна поняла, что их жизни, их чувства, действительно слились воедино. Они и в самом деле стали одним целым. И покидая Виктора Рейна чувствовала себя так, будто она предавала своего мужа. Но и остаться здесь, позволить своему ребенку жить в этом жестоком мире в окружении врагов – она не может.

Они медленно ехали к пристани, и боль в пояснице беспокоила Рейну все сильнее. Вместе с тем она со страхом заметила, что в южной стороне небосклона появилось какое-то необычное, зловещее красное свечение. Было такое ощущение, что солнце встает сегодня не там, где ему положено. Рейна со страхом подумала – уж не адский ли пламень полыхает там, желая запретить ей бегство от мужа. И снова она засомневалась в правильности принятого ею решения.

Когда брат с сестрой и их спутники спешились и пошли к кораблю, Рейна снова тронула Алена за руку и сказала:

– Послушай, право, я не уверена, правильно ли мы поступаем…

– Неужели ты желаешь смерти собственному ребенку? – оборвал ее тот. Затем указав на корабль, ожидающий их, добавил: – Поднимайся в ладью, мы сейчас отплываем.

– Но посмотри на небо! – воскликнула она и показала на юг. – Этот цвет наверняка, предупреждение.

– Это всего лишь восход, – фыркнул он, схватил сестру за руку и потащил ее на борт корабля. Рейне пришлось подчиниться и перейти по мосткам на корабль. Быстро загрузив припасы, спутники Алена обрубили канаты, поставили парус и двинулись к выходу из фьорда. Покачивания корабля вызвали приступ тошноты и слабость у Рейны. Но хуже всего была боль в сердце. Она с трудом удерживалась от того, чтобы броситься к брату и попросить его повернуть корабль назад. Внезапно взгляд Рейны упал на север. Она увидела зрелище, которое заставило ее содрогнуться. Там, к берегу, от которого они только что отплыли, приближался огромный дракар, освещенный факелами, закрепленными на борту.

– Что это там такое? – спросила она Алена испуганно.

Ее брат расхохотался:

– Скорее всего, это Вольфгард! Он, видимо, собирается высадиться на берег, чтобы прикончить твоего идиота-муженька!

– Что? – в ужасе прошептала Рейна. – Что ты сказал? А я-то думала, что ты заключил с Вольфгардом договор о моем муже.

– Так оно и есть, сестра! Только я не сказал тебе правды о его условиях!

Рейна изумленно посмотрела на Алена, словно видела его в первый раз. Его глаза горели такой ненавистью, что Рейне даже страшно стало.

– Но почему? – прошептала она. – Зачем ты мне солгал?

– Для твоей же пользы! Вольфгард обещал мне, что если я увезу тебя из Ванахейма, то он не будет нападать на твоего мужа до нашего отъезда. – Голос Алена смягчился, он улыбнулся улыбкой победителя. – Вот ты уехала, и Вольфгард свободен убить эту мразь, отродье которого ты носишь в себе!

– Ты предал меня! – яростно закричала Рейна. – Сейчас же отвези меня назад!

– Э, нет, сестра! – он презрительно взглянул на ее живот. – И если ты хочешь, чтобы я смирился с тем, что ты носишь под сердцем его выродка, то тебе лучше повежливее со мною говорить!

Увидев, что Ален отвернулся и стал разговаривать с одним из своих воинов, Рейна ужаснулась. Какой же идиоткой она оказалась! Сердце Алена оказалось отравленным ядом ненависти. И этот яд, наверняка погубит жизнь ее ребенка! Ей стало ясно, что Ален похож на Вольфгарда. Он тоже пытается подчинить ее себе и хочет управлять ее жизнью, сломать волю. А Виктор, единственный на свете мужчина, которого она любит всем сердцем, всей душой, сейчас, в эту минуту подвергается смертельной опасности и может даже погибнуть!

Виктор был совершенно прав, убеждая ее остаться с ним. Но она слишком поздно прозрела!

Сон Виктора стал как-то удивительно беспокойным. Он проснулся и протянул руку, чтобы обнять Рейну. Ее рядом не было. Встревожившись он вскочил с постели и быстро оделся. Может ей снова захотелось прогуляться? Может она вышла поесть, а, может быть она уже рожает? Кто с нею тогда? Сибил?

Сердце Виктора ныло, словно предчувствовало беду. Что-то подсказывало ему, что она его просто бросила! Его страхи еще больше усилились, когда он вбежал в комнату Алена и увидел, что ни князя Луарского, ни его вещей нет.

«Боже милостивый! Должно быть Алену все-таки удалось уговорить Рейну вернуться на Лауру. И сам он несомненно подтолкнул жену своей грубостью к этому прошлой ночью!»

Виктор вбежал в комнату Сибил и разбудил ирландку.

– Ты видела сегодня госпожу?

Женщина села и обескураженно посмотрела на конунга.

– Нет, ярл. А что такое?

– Боюсь она уехала со своим братом. В глазах Сибил появился ужас.

– Это же просто безрассудно! Госпоже очень скоро придется рожать, я уверена в этом!

– Я сейчас же отправляюсь за ними, и дай бог мне успеть!

Сибил схватила ярла за руку.

– Позволь мне пойти с тобой, конунг Виктор! У меня серьезное предчувствие, что я понадоблюсь госпоже. Боюсь, ей грозит беда.

У Виктора было точно такое же предчувствие! Уже выбегая из комнаты, он приказал служанке:

– Жди меня возле конюшни!

Конунг бросился в дом Свена и, разбудив побратима, велел тому собрать воинов. Оттуда он побежал в конюшню и на самом пороге остановился как вкопанный, услышав громкие стоны. На полу, в луже крови, плавал Невин с искаженным от боли лицом.

Виктор опустился на колени рядом со своим конюхом.

– Меня зарезал брат твоей жены со страданием на лице прошептал Невин, и изо рта у него полилась кровь.

– Ален и Рейна были здесь?

– Да!

– Но зачем было ему покушаться на твою жизнь? Невин тихо и судорожно всхлипнул.

– Потому, что я хотел убить твою жену…

– Что?! – Виктор чуть не лишился дара речи. – Ты ранил ее? О, Господи, если ты…

– Нет, нет! – простонал, лежащий у его ног человек. – Неужели ты не видишь что это меня убили! – Он снова скорчился от боли. И в это время за спиной Виктора раздался тихий озабоченный голос: – Похоже, ярл, это значит и есть предатель!

Виктор оглянулся и увидел Свена, Сибил и несколько других воинов. Очевидно они услышали о происшедшем и сразу поспешили в конюшню. Сумрачно поглядывая друг на друга, они стояли и ждали, что скажет им великий конунг.

А Виктор выпрямился и посмотрел на Свена.

– Да, вот он – соглядатай. Он даже хотел убить Рейну. Сейчас надо поторопиться, может мы еще застанем на пристани мою жену и ее брата.

– Да, ярл, – кивнул Свен, – за ними уже направились наши люди.

К Виктору подошел Канут и кивнул в сторону лежащего на полу окровавленного человека. – Может давай я прикончу этого беднягу, ярл? Пусть не мучается.

– Нет, – Виктор глянул на дружинника. – Мы люди, и не должны поступать с ранеными, как с животными.

Потом он обратился к Сибил.

– Посмотри, может поможешь ему чем-нибудь.

Ирландка опустилась у ног умирающего, а Виктор бросился седлать Слейпнира. Вскоре, он уже выводил лошадь на улицу и, вдруг, бросив взгляд на лежащего Невина, ярл заметил, как Сибил передала ему свой кинжал.

– Нет! – воскликнул Виктор, но опоздал. Раненый, собрав остатки сил, схватил оружие и с силой вонзил себе в грудь.

Виктор бросился к Сибил.

– Проклятье! Женщина, я вам что столько времени говорил?

Но она поднялась и спокойно посмотрела на конунга печально покачав головой.

– Ярл, с ним все равно все было кончено. Невин очень мучился. Он сам просил у меня кинжал. Виктор глубоко вздохнул:

– Очень хорошо… Что вышло, то вышло. Давайте, собирайтесь скорее.

Отряд вскоре присоединился к своему конунгу и Виктор с дружинниками помчались к причалу. Рассвет этого дня начинался как-то странно. На юге небо полыхало зловещим красным светом, там явно происходило что-то странное и страшное. К тревожным чувствам, которые у него вызывало это необычное природное явление, примешивался еще страх за жену.

На краю обрыва, там откуда начинается спуск к пристани и открывался вид на фьорд, Виктор остановил коня. Сердце у него мгновенно сжалось от горя и тревоги: корабля юноша Луарского князя видно уже не было! Алое зарево разлилось над океаном, охватив теперь уже и север и юг – над Атлантикой вставал багровый рассвет, и вставал он там, где ему вообще не положено было вставать. А возле берега, словно в жутком сне, прямо по воде двигались огоньки… И присмотревшись Виктор увидел, что это причаливает к пристани огромный дракар, так хорошо ему знакомый, а с него выпрыгивают, размахивая факелами, бородатые варвары.

Все это напоминало ему кошмарную повторную постановку плохой пьесы, о его прибытии в Ванахейм почти два или три года назад. Или это было только вчера?

– Нападение Вольфгарда! – закричал Оттар, подбегая к конунгу.

– Мы не успеем его задержать у пристани! – добавил Орм.

– Да это понятно! – Виктор показал воинам на юг и на север. – Вот это, что там такое? Рейна на корабле Алена может попасть в этот костер!

– А интересно, что это все-таки на самом деле? – спросил Канут и сам же себе ответил. – Это месть богов.

Спустившись вниз, Виктор оставил коня и выстроил свой отряд. Его дружина встала в правильный четырехугольник, воины приготовили оружие и теперь напряженно следили за теми кто высаживался на их берег. Виктор приказал Сибил подождать в стороне, а затем все разговоры стихли. Воины Вольфгарда, подбадривая себя пронзительными воплями и грозно потрясая мечами, двигались вперед.

По сигналу Виктора его дружина мерно двинулась вперед, постепенно сближаясь с врагом. А сам Виктор был вне себя от ярости и страха за Рейну и готов был сражаться до конца.

– Месть богов! – сказал Конут.

Да, это, действительно, так! Виктор скрестил меч с каким-то отчаянно визжавшим берсеркером, и началась битва. Но берег внезапно покачнулся и ушел у них из-под ног.

А затем весь мир задрожал и взорвался.

ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ

Там где фьорд заканчивался и начинался океан, тоже творилось что-то ужасное. Рейна со страхом смотрела на красные всполохи, горевшие прямо у них на пути. Воины огромные и грозные, в этом кровавом пламени, казались особенно страшными.

Внезапно Рейна почувствовала острую, непонятную ей боль, опоясывающую поясницу, судорогой свело ноги. Рейна поняла, что пришло время рожать. Страх за малыша охватил ее. Она осознала, что рожать ей придется здесь, среди беспокойного океана. И неотвязно сверлила мысль о том, что Виктор, ее муж, остался там один и, наверное, уже бьется с Вольфгардом. И снова угрожающе полыхнула кроваво-красная зарница на горизонте. Впереди раздался грохот, словно разверзлись врата ада. Нельзя ей подвергать ребенка такой опасности!

Новый приступ боли пронзил ее. Женщина схватила брата за руку и умоляюще воскликнула:

– Ален, мы должны вернуться! Я чувствую, что начались роды!

Однако ее брат только улыбнулся и ответил:

– Вот и хорошо! Твое дитя вырастет крепким и здоровым на Луаре!

– Но мы не можем плыть! – застонав от бессилия, произнесла Рейна. Она показала рукой на полыхающий алым заревом небосклон: – Посмотри, впереди опасность!

– Довольно! – Ален выдернул руку и отвернулся. – Все это женские капризы! Я уже говорил раньше, что это только отсвет зари.

Рейна в отчаянии закричала:

– Да не бывает же зари на юге!

Стоявший у руля дружинник тоже встревожился.

– Ален, нас это тоже беспокоит! Может быть это приметы жестокого шторма?

Князь Луарский с презрением посмотрел на Жиля и высокомерно произнес:

– Ты ведешь себя, словно слабая женщина!

В это самое мгновение огромная волна ударила маленькое суденышко, и Рейна, выхватив кинжал, направила его в грудь брату.

– Как ты смеешь мне угрожать, сестра?! – гневно произнес Ален. Рейна уже не сдерживая клокотавшую в ней ярость, прохрипела:

– Ален, верни меня к мужу, иначе я убью тебя! Клянусь!

Но тот только насмешливо захохотал и, оттолкнув руку сестры, произнес издевательски:

– О нет, ты не убьешь меня! У тебя для этого не хватит храбрости! Ты едва не разродилась от страха в конюшне, когда я на твоих глазах прикончил того раба! Да и потом: неужели ты прольешь кровь родного брата?!

Рейна знала что он говорит правду. И тогда опустив оружие, она в отчаянии взмолилась:

– Ален, умоляю тебя, послушай меня…

– Ален, посмотри! – внезапно раздался голос Барда.

Новый тяжелый удар потряс ладью, и брат с сестрой едва удержавшись на ногах, повернулись в ту сторону, куда им наперебой указывали Бард и Жиль. Все четверо замерли в ужасе при виде жуткого зрелища.

Впереди, там где начинался океан, кипела вода. Громадные волны вздымаясь, со страшным грохотом обрушивались на берега. Казалось рвет и грохочет вся вселенная, словно она выпустила на волю злых духов подземных глубин. Наверное наступил конец света. И стихия в слепой ярости решила сокрушить весь мир. Внезапно морские волны с шумом расступились и из сияющей пропасти вверх вырвался чудовищный столб пара, раскаленной лавы, в небо взлетели обломки скал прибрежных утесов. За всем этим гулом Рейна едва расслышала громкий мужской крик и только позже сообразила, что это кричит Ален, в слепом ужасе глядя на сестру. Он кричал:

– Что это происходит? Что это?

Рейна тоже перепугалась до смерти, даже забыла о боли, которая сковала ей, словно медным кольцом, низ живота. Страшно было видеть взлетающие в небо громадные скалы. Море ревело, словно стая взбешенных демонов. Судно металось по волнам фьорда и казалось еще минута, еще один громовой раскат и ладья с ее пассажирами пойдет ко дну.

И вдруг Рейна поняла, чему они все стали свидетелями. Это был момент рождения. Природа в муках, какие сейчас предстоит пережить и Рейне, – рождала новую землю! Они стали свидетелями того, как подобно Исландии и Ванахейму, на свет является новый остров. Дикая, отчаянная радость охватила Рейну, и даже опасения за свою жизнь не могли заглушить этой радости. Она закричала брату:

– Поворачивай скорее назад – это извержение вулкана. У нас нет другого выхода, иначе мы живьем сваримся!

На этот раз уже Алан не возражал, как раскаленное дыхание вулкана уже коснулось их. На корабль падали тучи горячего пепла. Ален не успел и слова вымолвить, как Жиль и Бард, ожесточенно ругаясь, развернули судно и стали уводить его подальше от чудовищных волн, уже настигавших корабль.

Сражению казалось не будет конца. Виктор колол и рубил, отражал удары и наносил их сам, отчаянно стараясь пробиться к пристани, у которой стоял его дракар. Единственной его целью стало желание пробиться к кораблю и броситься на нем за Рейной. Он чувствовал, что ей нужна его помощь.

Внезапно перед ним никого не оказалось: он пробился. Однако, это не принесло ему облегчения. Наоборот он вздрогнул от ужаса, увидев чудовищный столб дыма и огня, взлетевший в небо на юге. Земля под ногами у него тряслась. Раздался страшный грохот, и Виктор, оглянувшись через плечо на берег, увидел как прибрежные утесы стали покрываться паутиной трещин и распадаться на огромные осколки непрерывным дождем посыпавшиеся в воду. Сражение затихло само собой. Воины уже с трудом уворачивались не от вражеских мечей, а от летящих обломков скал. А земля тряслась и дрожала все сильнее.

«О боже! – внезапно подумал Виктор. – Должно быть именно так будет выглядеть светопредставление! Что происходит? И ведь Рейна поплыла прямо туда!»

Внезапно он услышал у себя за спиной голос Орма:

– Это извержение вулкана!

Вдалеке бушевало пламя. Где-то там, где кончается фьорд и начинается океан, в небо с чудовищным ревом устремлялись столбы пламени и дыма. Воздух наполнился едким запахом горячего пепла, золы. Вместо утренней зари, весь берег был залит потоками багрово-красного света.

Виктор увидел еще более удивительную картину. Его воины и воины Вольфгарда, опустив оружие собрались вокруг него. Многие из них упали на колени и с надеждой тянули к нему руки. Виктор вопросительно посмотрел на Свена, стоящего рядом:

– Что происходит? Что с ними?

И Свен, с благоговением глядя на него, ответил:

– Великий конунг! Это не простое извержение! Это знамение Богов! Воины понимают, что боги разгневались на нас за эту битву!

И не успел Виктор перевести дыхание оттого, что все так получилось, как вдруг увидел несущийся на всех парусах к берегу корабль Алена. На носу судна стоит его Рейна.

Хвала Богу! У него защипало глаза, когда он понял, что его жена и сын спасены.

Никто даже не попытался задержать Виктора, когда он бросился на пристань чтобы встретить Рейну. Один только Вольфгард с обнаженным мечом шагнул ему навстречу, но собственные воины разоружили его.

Виктор запрыгнул на корабль еще до того, как дружинники Алена пришвартовались.

– Рейна! – взволнованно закричал он, и вдруг у него все похолодело внутри. Он увидел белое словно снег искаженное мукой лицо жены.

– Муж мой! – выдохнула она. – У нас скоро будет сын!

Он подхватил жену на руки и торопливо спустился на пристань. Когда он понес Рейну к берегу, воины расступились, а дружинники Виктора двинулись за ним, прикрывая своего конунга.

– Нет, муж мой! – вскрикнула вдруг Рейна. – Уже поздно! Позови Сибил, и положи меня!

Оглянувшись в поисках места, куда бы не долетали обломки скал, Виктор, наконец, остановился и бережно положил ее на землю. Сквозь толпу вооруженных воинов энергично проталкивалась Сибил. И как только она подошла к лежащей на земле своей госпоже, воины Виктора, словно по команде, отвернулись и закрыли женщин.

Сибил подняла намокший подол платья Рейны и воскликнула:

– О Господи! Она уже рожает! Скорее отвернитесь!

Виктор хотел возмутиться, но Рейна, опередив его, сжала руки мужа и, любовно глядя ему в глаза, прошептала:

– Нет, пусть мой муж посмотрит, как я ему рожаю сына!

В следующее мгновение Рейна сморщилась и закричала от боли. Виктор испытывал боль, слушая крики Рейны, глядя на то, как она тужится и напрягает тело, стараясь родить ему сына. Наконец, между широко разведенных ног жены показалась крохотная головка ребенка. Снова раздался крик Рейны, низкий, пугающе грубый, а еще через мгновение, показавшееся Виктору вечностью, в руки Сибил упал новорожденный. Достав крохотный ножичек, ирландка перерезала пуповину и перевязала ее. Затем, вытерев ребенка полой своего плаща, женщина передала голенького малыша Виктору.

– Господин мой, принимаешь своего сына? – спросила тихо Сибил.

– О боги! Конечно!

Виктор сбросил с себя рубаху и, бережно завернув в нее новорожденного, взял малыша на руки. Конунг ощутил как к горлу у него подступил комок, когда ребенок пошевелился и вдруг звонко, басовито закричал. Посмотрев на сморщенное, красное личико своего сына, на черные, блестящие волосенки на его крохотной головке, на маленькие, крепко сжатые кулачки, конунг ощутил огромную нежность и любовь к этому беззащитному человечку. Он перевел взгляд на Рейну и, увидев, как ее глаза блестят от слез, наклонился и нежно поцеловал в губы.

– Спасибо, любимая, – прошептал он, сквозь слезы счастья.

А затем Виктор встал, держа своего сына на руках. Все вокруг постепенно успокаивались. Стихия стала усмиряться. Землетрясение почти прекратилось и в небе вдруг появилось солнце, словно стихия и все боги успокоились и приветствовали рождение его сына.

Посмотрев туда, где недавно кипела битва, он увидел, как воины из враждебных дружин склонились перед ним и наконец-то объединились в один народ. Сбылась его мечта и его сон, который он видел в своей прошлой жизни.

И тогда, прижав к своей груди любимого сына, Виктор вздрогнул от могучей волны счастья, накатившей на него. Он понял, что отныне обрел свой дом! Виктор приподнял сына, чтобы его все увидели и воскликнул:

– Друзья мои! Посмотрите: вот Эрик Миротворец – король всех викингов. Как я вам обещал, он явился к нам, чтобы объединить наши народы. Отныне да не будет у нас больше войн!

Воины молчаливо внимали своему конунгу. Затем медленно стали подниматься с колен, восхищенно толкуя друг другу о том, как сегодня боги помогли Виктору победить в сражении и закончить многолетнюю войну миром.

Вдруг из толпы викингов раздался крик Вольфгарда. Увидев, как его воины один за другим направляются к дракару, чтобы плыть домой, он взмахнул мечом и завопил:

– Не слушайте его! Убейте этого пса! Не дайте ему надуть вас! Он все врет!

Однако, его воины, не обращая внимания на багровое от гнева лицо ярла, спокойно покидали берег. И, наконец, Вольфгард, поняв, что сражение проиграно раз и навсегда, в ярости швырнул меч на землю и, сгорбившись, словно побитый пес, отправился вслед за своими дружинниками.

Эрик в руках Виктора зашевелился и залился отчаянным плачем. Виктор опустился на колени перед Рейной и положил рядом с ней ребенка. И женщина, счастливо улыбаясь, распустила шнуровку на вороте своего платья и поднесла сына к набухшей груди. Эрик тут же начал сосать и причмокивать.

Сердце Виктора сладко забилось при виде этой чудесной картины. Затем он нежно взял жену с ребенком на руки и медленно пошел с ними к терему. Наконец-то сбылась его мечта, и у него появилась своя семья!

Солнце пробилось сквозь тучи и его утренние лучи заливали землю золотыми потоками света, словно и рассвет приветствовал чудесное будущее их семьи.

После долгого молчания, Рейна прижалась к широкой, надежной груди мужа и прошептала:

– Прости меня!

Виктор улыбнулся в ответ:

– Больше не убегай от меня, ладно?

– Никогда! – горячо заверила Рейна мужа.

Эпилог

– Что ты делаешь, муж мой!

– Да вот рисую наш будущий дом.

– Пощекочи меня!

– С огромным удовольствием!

Прошло шесть недель после той последней памятной битвы. Рейна, Виктор и Эрик расположились рядом с теремом в большом гамаке, который Виктор соорудил специально для Рейны, чтобы она при случае могла использовать его и как колыбель.

Эрик рос, и они с каждым днем все сильнее привязывались к сыну. Им все в нем нравилось, даже его горластый рев. Часто Виктор проводил с женой и сыном целые дни. Теперь это можно было делать спокойно, так как мир установился на земле Ванахейма. И у конунга сразу как-то появилось много свободного времени. Вот и сейчас, если бы кто-нибудь посмотрел на них, то увидел бы восхитительную картину семейного счастья и благополучия. В гамаке лежал сам ярл. На нем сидела Рейна, кормящая грудью Эрика, который жадно сосал ее. Сам Виктор, прислонив к животу Рейны лист пергамента углем рисовал на нем дом своей мечты.

За поселком виднелась плоская равнина, покрытая цветами, словно прекрасным ярким ковров. Высоко в небесной синеве, раздавались птичьи голоса; птицы возвращались в родные гнездовья.

Внезапно Виктор улыбнулся, увидев идущих к поселку рука об руку Оттара и Иву. В честь установления мира в Ванахейме и по поводу рождения своего первенца, Виктор освободил всех рабов и наделил землей каждую семью. Иве исполнилось семнадцать лет, и Виктор, наконец, согласился их с Оттаром поженить. Их бракосочетание должно было состояться в начале лета, в тот же самый день, в который год тому назад они с Рейной поженились.

Виктор улыбнулся, припомнив тот день, поцеловал Рейну в щеку и подумал о том, как он счастлив. А Эрик?! Он же просто золотой сынишка! Весь пухленький, тугой светловолосый, с болшущими голубыми глазами, с беззубой улыбкой. Виктор влюбился в него без ума и очень часто ходил гулять с ним в горы, нося его на руках.

К своему удивлению Виктор совершенно не скучал о своей жизни в отдаленном будущем. Рождение сына стало осуществлением его мечты о семье. И теперь он наслаждался семейной жизнью в мире, гармонии и любви.

– Расскажи мне об этом доме – попросила его Рейна. – Он так необычно выглядит.

– Посмотри, он будет вот такой формы. Тебе нравится? – стал он показывать жене чертеж, водя по контурам дома угольком. – Мы его построим из дерева, а окна будут из стекла.

Увидев, что Рейна нахмурилась, он добавил:

– Нам придется за оконным стеклом сплавать в Европу. Кажется, оно уже должно быть изобретено. Да и в любом случае, нам нужно достать семян, саженцев разных деревьев, чтобы улучшить наше питание.

Рейна одобрительно кивнула и, посмотрев еще раз на чертеж, спросила:

– А где это… как ты его называешь… дымоход!

Виктор улыбнулся:

– А это я придумал лучше всего. Мы построим наш дом вон там, на холмах, поближе от горячего источника и будем отапливать дом его водами. Я уже разговаривал с кузнецом. Он пообещал изготовить трубы. Как видишь нам не потребуется дымоход, и в нашем доме совсем не будет дыма.

– Как же я готовить буду? – удивленно спросила Рейна.

Он нахмурился:

– Я уже думал об этом. Наверное для этого придется построить отдельное здание.

Рейна подозрительно посмотрела на мужа:

– Значит, когда я буду готовить тебе обед, я должна замерзать?

– Ну придумаем что-нибудь, не расстраивайся.

Рейна закатила глаза, а Виктор засмеялся и отложил в сторону свой план.

– Ну ладно, так уж и быть, планирую в нашей комнате один камин, так для удовольствия. На нем ты сможешь разогревать наши обеды холодными зимними ночами!

– Да, – лукаво посмотрев на мужа, прошептала Рейна. – А рядом с камином ты будешь разогревать меня.

Виктор хмыкнул, потом положил уголек, которым рисовал и, посмотрев на Эрика, жадно сосавшего материнскую грудь, вдруг тихо сказал:

– Рейна!

– Что? – задумчиво спросила она, глядя на сына.

Виктор прижался щекой к ее щеке и вздохнул:

– Ты знаешь, я так счастлив! А ты?

Она вздохнула:

– Да! Я счастлива, что мир пришел в Ванахейм. И хотя это может звучит и жестоко, но я право же рада, что Вольфград умер на следующую ночь после сражения!

Виктор кивнул:

– Его отравила собственная ненависть и нежелание жить по-человечески, в мире. Мне кажется, что он задохнулся от злости во сне.

– Но как бы то ни было, хорошо, что мы избавились от него. И я рада, что Ален вернулся на Луару, не держа на нас зла!

– Мы с ним расстались друзьями, и он даже признал, что был неправ, пытаясь разрушить наш брак.

– Может быть со временем изменится его отношение ко мне – предположил Виктор и жена кивнула:

– Да, я тоже на это надеюсь.

Слегка улыбнувшись, конунг сказал:

– Нам с тобой предназначено самой судьбой быть вместе, Рейна. Ты только подумай, стоило тебе один раз попытаться от меня сбежать, и это сразу вызвало землетрясение и извержение вулкана.

– Это так, – она согласилась с тем, что ей сказали, но сама добавила. – А зато у нашего малыша самая прекрасная жизнь и к тому же собственный остров!

Виктор улыбнулся. Как Ванахейм и многие другие острова в этой части океана, так и Эрикхельм был рожден вулканом и поднялся из морской пучины в тот самый день и то самое утро, когда у Рейны родился сын. Недавно Виктор с несколькими дружинниками плавал на этот островок. На скалистых его берегах уже поселились многочисленные птицы.

– Может к тому времени, когда наш сын подрастет и сможет побывать на Эрикхельме, на острове вовсю будут цвести цветы.

Рейна улыбнулась:

– Этот остров станет напоминанием нам о дне, когда в Ванахейме установился мир.

– А ты от меня снова не сбежишь? – шутливо спросил Виктор.

Рейна покачала головой:

– Я тогда уехала, думая, что спасаю тебя и нашего сына.

– Знаю, дорогая.

– И еще ты был со мной так груб!

– Ага, – погрозил пальцем Виктор. – Значит, снова проснулась женщина – воин?

Рейна взглянула на мужа и нежно прикоснулась к его руке:

– Конечно, теперь я знаю, что ты был прав. Удивительно, как такой крошечный человечек смог остановить такую огромную войну!

– А я вот верил в нашу мечту! – сказал конунг. – Но мне понятны и твои страхи.

Рейна быстро, мимолетно прикоснулась губами к его подбородку и промолвила:

– Я больше никогда тебя не разочарую!

Он приподнял бровь посмотрел на жену:

– И ты обещаешь мне это как добрая жена? Ты будешь меня слушаться?

Рейна воскликнула:

– Никогда! Если ты только не прикажешь мне, как своей рабыне! Ты все время запрещал мне это и то! Виктор прикоснулся губами к ее щеке:

– Любимая моя! Никогда Больше я не буду тебе ничего запрещать, если ты только дашь мне слово, что никогда больше не будешь хвататься за оружие!

Рейна капризно поморщилась:

– Но ты лишаешь меня моих любимых занятий!

Он изумленно воскликнул:

– Так тебе что нравится убегать от меня?!

Рейна хихикнула:

– Нет, мне нравится, как ты за мной бегаешь!

Виктор расплылся в улыбке и слегка прижал жену к себе.

– Так ты обещаешь остаться со мной на всю жизнь?

– Ну конечно, обещаю!

И вдруг Виктор сказал то, чего она не ждала:

– Знаешь, мы с тобой когда-нибудь снарядим наш корабль, посадим наших детей и сплаваем на Луару.

– Правда? – радостно переспросила Рейна. – А давай еще побываем в стране Будущего! Виктор поскреб подбородок:

– Право, дорогая, даже не знаю.

И они замолчали, боясь разбудить уснувшего сына.

– Он спит, – прошептал Виктор, глядя на забавно спящего мальчугана.

– Да, – осторожно отняв сына от груди, Рейна поправила платье и, наклонившись, поцеловала ребенка в теплую, нежную щечку. – Он счастлив, как и мы с тобой.

– Так и должно быть, – кивнул Виктор. А жена вдруг спросила:

– Ты не можешь сказать мне одну вещь?

– Что?

– Если я не буду больше сражаться, а ты не будешь мне ничего запрещать, как же мы будем решать все наши споры?

Виктор подмигнул ей:

– Ну ты всегда можешь побороться со мной. Рейна покрутила головой.

– Нет уж, это будет нечестно. Ты же сильнее меня!

Виктор с этим согласился и тут же предложил:

– Тогда может мы будем с тобой сражаться просто так, ради забавы?

– Это мудро!

Виктор положил ладонь на бедро жены:

– Но это только в том случае, если ты совсем поправилась, моя княгиня!

– Я чувствую себя прекрасно!

Виктор помахал рукой влюбленной парочке, уже подошедшей к ним:

– Оттар, Ива, идите сюда!

Когда молодые подошли, конунг приказал:

– Ива, возьми, последи за ребенком! Для тебя это будет полезно. А ты, Оттар, возьми мой план и хорошенько его изучи! Будешь потом знать как строить собственный дом. А мы с княгиней решили сразиться друг с другом!

Оставив за спиной пересмеивавшихся Иву и Оттара, Рейна и Виктор пошли к терему. На пороге они остановились, молодые, свободные и прекрасные и посмотрели друг на друга взглядом полным любви и счастья!

– Ну пошли, миледи, – подзадорил жену конунг.

Рейна посмотрела на мужчину, которого любила всем своим сердцем. Это его прекрасную улыбку и смеющиеся синие глаза унаследовал Эрик. Именно с этим человеком она обрела свободу.

Издав пронзительный, воинственный крик, Рейна сделала вид, что нападает на него, но вместо того, чтобы пощекотать ее, как он это делал обычно, Виктор подхватил жену на руки и понес в терем. Туда, где их ждало супружеское ложе!

Примечания

1

Один – в скандинавской мифологии – верховный Бог.

(обратно)

2

Мидгард – в скандинавской мифологии – средняя – обитаемая человеком часть мира на земле.

(обратно)

3

Дракар – боевой корабль викингов, украшенный на носу головой дракона

(обратно)

4

Валгалла – у скандинавов находящееся на небе жилище павших воинов

(обратно)

5

Браги – в скандинавской мифологии бог-скальд, покровитель поэтов

(обратно)

6

Тор – в скандинавской мифологии бог грома, бури, второй по значению бог после Одина

(обратно)

7

Хель – в скандинавской мифологии – царство мертвых

(обратно)

8

Идунн – в скандинавской мифологии богиня, владевшая «молодильными» золотыми яблоками, благодаря которым Боги сохраняли вечную молодость.

(обратно)

9

Берсеркер – у скандинавов – рыцарь, витязь, у которого во время единоборства возникало состояние, близкое к экстазу, исступлению, бешенству.

(обратно)

10

Боевым оружием Тора был молот Мьелльнир. В одной из саг рассказывается о том, как после похищения великаном Трюмом молота, Тор вынужден был отправиться в страну великанов в одежде богини Фрейн

(обратно)

11

Локи – бог огня в скандинавской мифологии, а также бог хитрости и коварства.

(обратно)

12

Асы – в скандинавской мифологии Боги, управлявшие миром. Один – старший из асов.

(обратно)

13

Ротатоск – «грызодуб», в скандин. мифологии белочка, бегающая в ветвях Мирового Дерева Идрасиля.

(обратно)

14

Фенрир – в сканд. мифологии чудовищный волк, который в последний день мира погубит самого верховного бога Одина.

(обратно)

15

Сурт – в сканд. мифологии – великан, властелин Муспелльхейма, сражающийся огненным мечом и появляющийся в день конца света.

(обратно)

16

Ванны – в сканд. мифологии Боги плодородия.

(обратно)

Оглавление

ПРОЛОГ

ОДИН

ДВА

ТРИ

ЧЕТЫРЕ

ПЯТЬ

ШЕСТЬ

СЕМЬ

ВОСЕМЬ

ДЕВЯТЬ

ДЕСЯТЬ

ОДИННАДЦАТЬ

ДВЕНАДЦАТЬ

ТРИНАДЦАТЬ

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

ПЯТНАДЦАТЬ

ШЕСТНАДЦАТЬ

СЕМНАДЦАТЬ

ВОСЕМНАДЦАТЬ

ДЕВЯДНАДЦАТЬ

ДВАДЦАТЬ

ДВАДЦАТЬ ДВА

ДВАДЦАТЬ ТРИ

ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ

ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ

ДВАДЦАТЬ СЕМЬ

ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ

ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ

ТРИДЦАТЬ

ТРИДЦАТЬ ОДИН

ТРИДЦАТЬ ДВА

ТРИДЦАТЬ ТРИ

ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ

ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ

ТРИДЦАТЬ СЕМЬ

ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ

ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ

Эпилог . . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте