«Искусительница Кейт»

Дебора Симмонз Искусительница Кейт

Глава первая

Грейсон Эшфорд Райленд Уэскотт, четвертый в семейной родословной обладатель титула маркиз Роут, чувствовал себя не в своей тарелке. Он отпустил кучера и решил пройтись до дома, чтобы размяться после утомительных раутов в гостиных высшего света. Было около полуночи, но в фешенебельном квартале продолжали сновать кареты, перевозя их нарядных владельцев с бала на бал.

К сожалению, прогулка пешком не устранила непонятное ощущение, преследовавшее маркиза вот уже несколько месяцев и обострившееся именно сегодня, в день рождения, когда ему исполнилось тридцать два года. Он не видел причин для хандры. С тех пор как в возрасте пятнадцати лет маркиз унаследовал свой титул, он достиг всего, чего хотел, – богатства, власти и престижа, что явилось предметом зависти окружающих его представителей высшего дворянства.

Вначале он объяснял скуку однообразием жизни. Он не часто выступал в парламенте, тем не менее обладал огромным политическим влиянием. Его обширный капитал процветал и не требовал постоянного непосредственного участия – с этим вполне справлялись умелые управляющие. С возрастом прошли увлечения охотой, борьбой и гонками на экипажах. Даже карты перестали его интересовать.

Поскольку непонятная хандра не проходила, Грейсон стал серьезно подумывать о женитьбе и наследнике. Мысль о том, чтобы поселиться в поместье, показалась ему на удивление привлекательной. Оставалось лишь найти подходящую жену.

Друзья засмеяли бы его, так как богатый маркиз с юности постоянно был окружен женщинами. Несмотря на то что он имел репутацию сердцееда, мамаши продолжали толкать в его объятия своих дочерей. Но Грейсон предпочитал связи с замужними дамами, которых притягивала его внешность и положение в обществе, либо его любовницами становились дамы полусвета, которые не опасались уронить свое доброе имя. Однако ни те, ни другие надолго его не занимали, и до настоящего момента он и не помышлял о женитьбе.

Но тут в лондонском большом свете появилась Шарлотта, и… словно повеяло свежим воздухом. Красивая, неиспорченная, умная и обаятельная дочь приходского священника привлекла Грейсона своей удивительной непосредственностью. Однако вскоре стало ясно, что Шарлотта влюблена в добродетельного пуританина графа Уиклиф-фа. Узнав об этом, маркиз не стал добиваться взаимности и мешать ее счастью, так что Шарлотта благополучно вышла замуж за фа-фа. Жаль, конечно, размышлял Грейсон, но не мог отрицать, что они прекрасно подходят друг другу. Непонятная тоска снова охватила его, пока он шел к дому. Черт, не ревнует же он к этому скудоумному Уиклиффу! Он просто позавидовал их счастью.

Грейсон не верил в любовь и прочую подобную чепуху, но графа и новоявленную графиню, очевидно, объединяла дружба, основанная на общих интересах, да и обыкновенная человеческая привязанность, что редко встречалось в браках светского общества. Роут замедлил шаг. Он подумал, что ему хочется именно этого, но где найти такую партию? Казалось, все женщины Лондона либо жадные и пресытившиеся, либо безмозглые, а сельское дворянство представлялось ему тупым и невзрачным. Дочь его приходского священника была незатейливой простушкой. Женщины же, подобные Шарлотте, – редкость, видно, он упустил свое счастье и теперь обречен остаться бездетным или связать жизнь с какой-нибудь цепкой особой своего круга.

В грустной задумчивости Грейсон подошел к дому, в окнах которого не видно было света, так как после празднования дня рождения он отпустил прислугу. Маркиза не смущало, что ему придется ложиться спать без помощи дворецкого, камердинера и лакеев, которые обычно толпились в коридоре. Ему даже нравилось, когда никто не мешает. Он прошел по темным комнатам и бросил перчатки на изящный столик атласного дерева. Грейсон никого не опасался, так как было известно, что он безжалостно разделывается с любыми противниками. Подобная слава тянулась за ним из политических кругов и достигла уличных бродяг, поэтому даже карманные воришки старались держаться от него подальше.

Но, несмотря на такую репутацию, он был всегда начеку. И сейчас, войдя в кабинет и почувствовав что-то неладное, отчего у него по телу пробежали мурашки, он спокойно подошел к письменному столу и стал выдвигать ящик, где лежал пистолет.

– Оставайтесь на месте, господин, – раздался резкий голос, и из-за тяжелых гардин появилась чья-то фигура. Грейсон едва не рассмеялся при виде замызганного парнишки. Но тот навел на Грейсона пистолет, а это было уже не смешно. Малый либо смельчак, либо глупец, если осмелился угрожать маркизу Роуту в его собственном доме.

Это Грейсона заинтересовало. Презрительно приподняв одну бровь, он оглядел перепачканного парня.

– Ты думаешь, что сможешь меня остановить? – скептически спросил он.

Слова маркиза, видно, озадачили бедно одетого, нечесаного и немытого мальчишку, так как он поспешил заявить:

– Я не преступник. А вот вам придется ответить за свои злодеяния!

Злодеяния? Грейсон забыл о пистолете и, склонив набок голову, удивленно посмотрел на парня.

– Что конкретно вы имеете в виду, молодой человек? Вероятно, мое выступление в парламенте против билля о…

– Я говорю не о ваших политических убеждениях, а о вашей нравственности, вернее, об отсутствии таковой.

Отсутствии таковой? Речь этого щенка настолько поразила Грейсона, что он повнимательнее вгляделся в незнакомца. Несмотря на неприглядную внешность, мальчишка держался смело, приготовившись стрелять. Но что-то в нем показалось Грейсону странным.

– Никто не смеет мне угрожать, щенок, – сказал маркиз, не повышая голоса, но в его тоне прозвучали предостерегающие нотки, от которых обычно и взрослых мужчин бросало в дрожь.

Однако парень даже глазом не моргнул.

– Я здесь, чтобы отомстить за сестру, которую вы соблазнили и оставили с ребенком, – произнес он.

На этот раз Грейсон определенно понял, что это речь не уличного мальчишки. Черт побери, кто он? И что это за история с сестрой?

– Поверь мне, щенок, что я не общаюсь с тебе подобными, – спокойно ответил Грей-сон.

– Оставьте свой высокомерный тон! Она вам очень подходила, когда вы ее соблазняли. Теперь вам придется расплатиться за это.

– А орудие расплаты – ты? – Грейсон пренебрежительно кивнул головой в его сторону. Мальчишка покраснел. Очень странный парень, подумал Грейсон, в душе восхищаясь его смелостью, хотя и бессмысленной. Поскольку маркизу совершенно не хотелось получить пулю, он продолжил: – Послушай, я не знаю, что тебе обо мне известно, но я не соблазнитель девиц любого толка. Возможно, твоя сестра просто хочет оправдать себя…

– Моя сестра не лгунья! – сердито воскликнул парень, сделав шаг вперед.

Грейсон ждал этого. Он нанес ему стремительный и умелый удар, от которого тот упал на пол. Грейсону удалось выхватить у него из руки пистолет, но мальчишка сопротивлялся изо всех сил и выбил оружие из рук Грейсона. Пистолет отлетел в сторону, и маркиз не мог до него дотянуться, так как удерживал молокососа, который извивался под ним и брыкался, словно дикий зверек.

Но когда он прижал мальчишку к полу, придавив ему живот, Грейсона осенило, и он, пораженный, внимательно всмотрелся в перепачканное юное лицо, искаженное страхом и гневом. Маркиз разглядел белую кожу и нежный овал щек, пушистые темные ресницы и глаза цвета аметиста. Черт возьми! Засунув руку под мешковатую мальчишескую куртку, Грейсон нашел ответ на свой вопрос – его ладонь накрыла маленькую, но вполне оформившуюся женскую грудь.

Он был просто поражен, а девушка, явно возмутившись, что с ней так обращаются, впилась зубами ему в предплечье. Она так сильно его укусила, что Грейсон с проклятиями отпустил ее. Затем произошло следующее: она дотянулась до пистолета, но не успела его поднять, как раздался выстрел, и Грейсон почувствовал резкую, жгучую боль в плече. Он с трудом встал и, так как не собирался умирать от рук этой опасной особы, кинулся за собственным пистолетом, чтобы не дать ей возможность перезарядить свое оружие. Он зря старался – девушка подскочила от неожиданности и бросила пистолет. Повернувшись к Грейсону, она в ужасе закричала:

– Аи! Я вас застрелила!

Грейсон не стал возражать, поскольку сам был в этом уверен.

– Да, – сказал он и рухнул на пол у ее ног.

Кейт Кортленд, оцепенев, смотрела на распростертое тело маркиза. Она залезла к нему в дом, чтобы напугать его и, может быть, получить хоть какие-то деньги для обеспечения сестры, ожидавшей ребенка. Но, как ни была зла на маркиза, убивать его она не собиралась.

Ее первым побуждением было сбежать от этого кошмара, но она не могла оставить человека в таком состоянии. Кейт опустилась на колени около лежащей ничком длинной фигуры. Маркиз молчал, и по его элегантному фраку растекалось предательское красное пятно. Кейт зажала ладонью рот, чтобы не закричать. Что, если он истечет кровью и умрет? В доме тишина, как в гробнице, и неизвестно, когда появятся слуги.

Загорелое лицо маркиза побледнело, темный завиток волос упал на лоб. Глаза его были закрыты, но Кейт запомнила, что они серые, а ресницы темные, так же как и тонко очерченные брови. Черты лица у него резкие, с крепким подбородком – он был красив, как поверженный архангел.

Ну и ну! Кейт даже выругалась – человек ранен, а она восхищается им! Да, он красив и изыскан и очень мужествен. В нем угадывается сила и решительность, однако ей не стоит забывать, что, возможно, именно эти качества в нем и ввергли Люси в пучину несчастья. Кейт осуждающе покачала головой. Она во многом не соглашалась с младшей сестрой, а тут, похоже, они сошлись во мнениях – маркиз Роут был не только привлекателен, но и опасен.

Сейчас, правда, он не представлял опасности, да только Кейт было от этого не легче Пусть он и большой грешник, но нельзя оставить его здесь умирать. Она нагнулась и попыталась приподнять его за плечи. Ну и тяжелый! Кейт, покраснев, вспомнила, как маркиз прижал ее своим мускулистым телом.

Отбросив ненужные мысли, она снова попыталась усадить его. Наконец ей это удалось, но тут у окна раздался негромкий голос. Кейт тихонько свистнула в ответ и увидела над подоконником седую голову своего кучера.

– Мне вроде послышался выстрел, – сказал Том и с удивлением посмотрел на девушку: – Господи, Кейт, что ты делаешь?

– Я всадила в него пулю.

Том скверно выругался и влез через окно в комнату.

– Черт возьми, девочка, ты все-таки это сделала! Знаешь, что тебя ждет? Веревка вокруг нежной шейки! Такие, как он, этого не стоят.

От слов Тома Кейт застыла на месте. Она не подумала о возможных последствиях своего тщательно разработанного плана и съежилась от страха. Что будет с ними, если ее, одетую мальчишкой, поймают возле раненого маркиза? Никто не поверит, что это несчастный случай и что она не дотрагивалась до курка – ведь она влезла к маркизу в дом и угрожала ему. Даже Том, если судить по его взгляду, кажется, ей не верит.

– Черт возьми, девочка, и зачем я только согласился тебе помогать! – пробормотал кучер. – Хватит того, что ты залезла сюда, так зачем было его еще и убивать?

Кейт постаралась успокоиться. Она сурово посмотрела на Тома:

– Пока что он жив. Помоги мне поставить его на ноги.

– Это зачем? Ты что, собираешься похоронить его в саду?

Кейт не обратила внимания на язвительный тон кучера.

– Нет. Мы возьмем его с собой.

– Что? – Хриплый голос Тома прозвучал так громко, что маркиз пошевелился.

– Ты слышал, что я сказала? – Кейт подставила свое хрупкое плечико под широкое плечо Роута. – Помоги мне, Том, пока нас обоих не поймали.

– Ты думаешь, что, если его похитить, это сойдет тебе с рук? Он ведь джентльмен!

– Говори потише! Я не собираюсь его похищать. Просто хочу быть уверенной, что он не умер. Поторопись! – подгоняла Кейт Тома, который за последние годы стал для нее больше чем слугой. Она решительно взглянула на него, и Том покорно опустил глаза. Недовольно вздохнув, он взвалил маркиза себе на плечи и двинулся к окну.

– А он не легонький, – пробурчал Том.

Кейт подняла с пола злополучный пистолет, отметив, что, к счастью, крови на ковре нет. Она быстро подошла к окну и стала помогать Тому поднимать Роута на подоконник.

– Он не только чертовски тяжелый, но и похож на черта, – задыхаясь, сказал Том, вытаскивая маркиза через окно. – Ты с ним намучаешься, Кейти, помяни мое слово!

– Ты только усади его в карету, а дальше я справлюсь сама, – резко ответила Кейт.

Но ее самоуверенность уменьшилась, когда, уложив раненого на мягкое сиденье и вскарабкавшись на козлы, Том оставил Кейт одну с маркизом, который так и не пришел в сознание. Его фрак намок от крови, и Кейт испугалась, что он не доживет, пока они доедут до Харгейта. В неярком свете фонаря, горевшего в карете, она попыталась получше разглядеть его рану. Осторожно ощупав плечо, она с облегчением вздохнула – пули в руке не оказалось, она, видно, прошла навылет, но необходимо было остановить кровотечение. Кейт стала снимать с себя куртку, но тут карету дернуло, и Роут едва не упал с сиденья.

Кейт тихонько повторила одно из любимых ругательств Тома, пересела на соседнее сиденье и положила голову маркиза к себе на колени. Его темные ресницы дрогнули, и он застонал.

С пылающими щеками Кейт пыталась думать лишь о его пороках, но все равно маркиз Роут удивил ее, так как она не предполагала, что любовник ее сестры взрослый, самоуверенный мужчина и… опасный. Кейт не ожидала, что он такой привлекательный, а то, как он пренебрежительно поднимал бровь, смутило ее. Его нисколько не взволновали ее угрозы, и на пистолет, направленный прямо ему в грудь, он смотрел безразлично. Он хладнокровно ждал подходящей возможности нанести удар.

Вспомнив, с какой легкостью он сбил ее с ног и как подмял под себя, Кейт покраснела еще больше. Он был горячий, тяжелый и… трудно даже определить, какой еще. А потом его лицо приблизилось к ней, а рука… Ох! Кейт вздрогнула, вспомнив, как пальцы маркиза накрыли ей грудь. Она не удержалась от сдавленного стона.

Черт, теперь понятно, почему Люси уступила его домогательствам! Кейт стало жалко сестру. Хотя она ни разу ту ни в чем не обвинила, но про себя ругала. Выходит, ее сестра не такая уж безмозглая. Теперь до Кейт дошло, почему Люси пала, – ее искуситель оказался спокойным и самоуверенным, к Тому же у него такие теплые и умелые руки. Интересно, подумала Кейт, а что, если поддаться призрачному обещанию, затаившемуся в глубине ясных серых глаз маркиза, и согрешить с этим архангелом?

– Держись, Роут, – прошептала она дрожащими губами и тут же рассердилась на себя за слабость.

Вывернув наизнанку вымазанную сажей куртку, Кейт приложила к ране чистую подкладку, одновременно стараясь возродить в себе боевое настроение, которое привело ее в лондонский дом маркиза.

– Бессовестный негодяй! Нечего было расстегивать штаны, тогда не попал бы в такую историю, – продолжала шептать Кейт, но голос ее звучал при этом совсем не сердито.

Роут пошевелился и повернулся к ней лицом. Кейт сразу это почувствовала, так как его голова очень уютно покоилась у нее на коленях. Она никогда в жизни не находилась в такой близости от мужчины. Ее представление о них ограничивалось Томом и отцом, которого она любила, но плохо помнила. Также смутно ей вспоминались конюхи и лакеи – это были какие-то безымянные и безликие фигуры из далекого детства.

А сейчас она разволновалась. Дрожащими пальцами Кейт плотно прижимала ткань к плечу маркиза, ощущая под ладонью крепкие мускулы. Ясно, что они принадлежали не ленивому франту, а сильному, зрелому мужчине. Кейт в ужасе хотела было отодвинуться, но не смогла – маркиз тяжестью своего тела не давал ей пошевелиться.

По пути к дому Кейт несколько раз ощупывала рану Роута. Ей удалось остановить кровотечение, и, если судить по его ровному дыханию, можно было не волноваться, что он умрет прямо в карете. Но теперь Кейт стала бояться того, что произойдет, когда он очнется.

Иногда он открывал глаза, а один раз даже посмотрел на нее с любопытством. От неожиданности она слишком сильно нажала ему на раненое плечо, и он, застонав, снова впал в забытье.

Ей стало стыдно – ведь она сделала ему больно, но одновременно почувствовала облегчение. Что сказать, когда он придет в себя? Простите, я в вас стреляла, милорд, но я постараюсь исправить свою ошибку, только ведите себя тихо.

Вглядываясь в темноте кареты в красивое лицо маркиза, Кейт с опаской подумала, что этого человека не так-то легко заставить вести себя тихо. Ее обуяли сомнения. Наверное, Том был прав, и ей не следовало бросать вызов неустрашимому маркизу Роуту. А что еще ей оставалось?

Никогда раньше Кейт не стремилась домой с таким нетерпением. Но облегчение при виде неяркого света в окне ее комнаты было недолгим, так как Том, открыв дверцу кареты и увидев маркиза, лежащего на коленях у Кейт, выругался и пробурчал:

– Смотри не попади в такую же переделку как твоя сестра, Кейти, девочка моя.

Кейт смерила Тома холодным взглядом и равнодушно произнесла:

– Я остановила кровотечение, но нужно хорошенько промыть и перевязать рану, чтобы он не умер от заражения крови. Устрой его в папиной комнате, Том.

Неодобрительно хмыкнув, Том взвалил маркиза на спину.

– Осторожней! – не удержалась от возгласа Кейт, но Том на нее так взглянул, что она тут же замолкла.

Выпрыгнув из кареты, Кейт заторопилась к двери. Если ей удастся уложить маркиза в постель, не привлекая внимания Люси, то она сможет спокойно заняться его раной, а разговор с сестрой отложит до утра.

Но, к несчастью, ей снова не повезло – только она отворила дверь, как услышала с лестничной площадки неуверенный шепот Люси:

– Кейти, это ты?

Кейт почувствовала вину за то, что оста-вила сестру одну в доме.

– Да, это я. Иди спать, дорогая.

– Что ты делаешь в такой поздний час? С тобой Том? Господи, что он несет?

Кейт с ужасом увидела, как Люси спускается по лестнице со свечой в руке. Том стал подниматься наверх, неся маркиза на спине.

– Иди спать, Люси, – приказала Кейт, зная, что та все равно не послушается, поскольку отличается упрямством, свойственным всем Кортлендам.

– Что это у тебя, Том? Господи, да мужчина! Что случилось? Кто он?

Том, надрываясь под тяжестью тела маркиза, с трудом одолел последние ступени лестницы.

– Это ваш ухажер, мисс Люси.

– Мой?.. Кейти, что ты натворила?

– Произошел несчастный случай. Я нечаянно в него выстрелила.

Кейт метнулась мимо разгневанной сестры и открыла дверь в спальню. Она вошла в комнату вслед за ворчащим кучером, который со стоном сбросил маркиза на кровать. У нее за спиной раздался пронзительный крик Люси, ухватившейся за проем двери, чтобы не упасть:

– Ты убила его! Кейти, как ты посмела? Не обращая внимания на сестру, Кейт приказала Тому помочь ей снять с маркиза фрак.

– Не смей прикасаться к нему! – завопила Люси, бросилась к кровати и оттолкнула Кейт. – Роут! Что они с тобой сотворили? – закричала она, собираясь обнять неподвижное тело маркиза.

Кейт бесстрастно наблюдала, как Люси, всегда озабоченная состоянием своих немногочисленных нарядов, замерла на месте при виде окровавленного фрака. Ресницы у нее задрожали, словно она вот-вот упадет в обморок, но вдруг она широко раскрыла глаза ужасом на миловидном личике уставилась на маркиза. Отпрянув от кровати, Люси оперлась руками в бока и негодующе заявила, тыча пальцем в раненого:

– Это не Роут.

– Это именно он, – сказала Кейт.

– Мне-то лучше знать. Это не он! – не соглашалась Люси. – Роут молодой и красивый, а этот – старая уродина.

Взвинченная событиями последних часов, Кейт не удержалась и громко, с раздражением возразила:

– Этот человек вовсе не старый и не уродина!

Она взглянула на лежащего маркиза. Он, конечно, выглядел далеко не кротким, властность характера и решительность читались в резких чертах лица, но это было лицо честного человека. Красив ли он? Кейт в жизни не видела более красивого мужчины.

– Говори что хочешь, но это не Роут!

– Тогда кто же он? – спросила Кейт.

– Не знаю и знать не хочу!

– Девочки, девочки! – раздался укоряющий голос Тома.

Кейт и Люси повернулись к нему.

– Что еще? – вскрикнула Люси. Кучер тяжело вздохнул:

– Лучше перестаньте спорить и что-нибудь сделайте с этим парнем, иначе он своей кровью перепачкает чистые простыни.

Глава вторая

Грейсона преследовали кошмарные сновидения. Едва у него в голове немного прояснялось, как он чувствовал удар, сопровождающийся резкой болью, и снова впадал в беспамятство. Он не хотел уступать болезни, но его убаюкивал тихий женский голос, мягкая рука гладила лоб. Это было похоже на ласковое материнское прикосновение. Неужели мать? Но она давно умерла. Ему казалось, что женщина шепчет какие-то соблазнительные слова. Неужели он в борделе, хотя подобные заведения не посещает? Либо его чем-то опоили, либо на него напал головорез, который после схватки убежал. А откуда появилась женщина? С невероятным трудом Грейсон приподнял веки. Сначала он ничего не мог разглядеть, но потом различил лицо и глаза цвета аметиста. Ее глаза. Но кто она? Он хотел было спросить, но тут чьи-то руки схватили его, подняли… и дальше он провалился в бездну.

Грейсон почувствовал, как она снова дотрагивается до него. Нежные, но умелые пальцы касались плеча – она перевязывала его. Значит, он ранен. Грейсон этого не помнил.

– Я не собираюсь стоять здесь и смотреть, как ты трогаешь грудь чужого мужчины! – Это был другой женский голос, пронзительный и резкий. Затем послышались удаляющиеся шаги.

– По-моему, именно из-за того, Люси, мы и попали в беду, – фыркнув, пробормотала знакомая ему женщина, – что ты трогала чужого мужчину.

– Черт возьми, Кейти, если бы она только до его груди дотронулась, ничего бы не случилось! – с усмешкой произнес низкий, грубоватый мужской голос.

Сколько же здесь народу? Грейсон попытался сосредоточиться, но ощутил женскую ладонь у себя на лбу. Он сразу узнал эту руку – она была мягкая и успокаивающая.

– Лучше всего дать ему настойки опия, – сказал мужчина.

Грейсон в негодовании хотел привстать.

– Он ведь без сознания, – возразил нежный женский голос.

Вот умница, подумал Грейсон, откинувшись на подушки.

– Скоро он очнется и тогда задаст нам жару. Вот увидишь, – пробормотал мужчина.

Тут ты прав, мрачно подумал Грейсон.

Придя в сознание, Грейсон решил этого не показывать, так как был окружен, как он считал, недоброжелателями и кто-нибудь из них вполне мог ему навредить. Тупая боль в голове и плече свидетельствовала о том, что он ранен серьезно. Постепенно он все вспомнил. Грязный мальчишка, который потом оказался девушкой; затем – выстрел. Грейсон смутно помнил, как он разговаривал с этим щенком. А потом? Неужели он лишился чувств? Черт возьми, трудно представить, но он едва не повстречался со смертью. Хотя этого не произошло, но сейчас он беспомощен, словно младенец, а это для него непривычно. Он решил, что долго оставаться в таком состоянии не станет и возьмет ситуацию в свои руки: подчиняться кому бы то ни было он не намерен. Грейсон был совершенно уверен, что кто-то нанял девушку, чтобы та его застрелила, так как ничьих сестер он не соблазнял. За исключением Шарлотты Троубридж, девственницы его не пленяли, и уж точно ни одну из них он не наградил ребенком. Отец рано прочитал ему нравоучение об ответственности мужчины, и никаких незаконнорожденных детей у него не было.

Стараясь дышать ровно, притворившись спящим, Грейсон прислушивался к звукам в комнате. Он смутно помнил о присутствии мужчины и женщины, а также девушки с нежными руками и приятным голосом.

Стояла тишина, лишь за окном чирикали птицы. Грейсон осторожно приоткрыл глазе и бросил быстрый взгляд вокруг. Рядом с ним никого не было. Прежде всего он осмотрел плечо, на котором обнаружил чистую повязку. Невзирая на жуткую боль, он подвигал рукой и поблагодарил Бога за то, что пуля не прошила его ниже. Затем он увидел, что лежит до пояса голый, и вспомнил легкие прикосновения девичьих рук. Но тут же обругал себя дураком, так как девчонка наверняка была уличной воровкой, готовой за деньги убить безоружного человека. Правда, он находился не в грязной лачуге, а в просторной комнате, освещенной утренним солнцем, струившимся из-за откинутых штор. Стеньг были обшиты белыми панелями с позолотой, на потолке виднелась искусная лепнина, а немногочисленная мебель, включая огромную кровать, на которой он лежал, была в стиле эпохи Людовика XIV.

Грейсон с трудом поднялся на ноги. Покачнувшись, он ухватился за столбик кровати под балдахином. Голова у него кружилась от потери крови, и, едва передвигая ноги, он доплелся до окна, откуда открывался вид на зеленые лужайки и надворные службы загородного поместья. То, что он не в закопченном Лондоне, Грейсону было ясно. Но где он? Аккуратно разложив на подносе гренки, джем, остатки ветчины и поставив чашку чая, Кейт направилась к лестнице. Она намеревалась в знак примирения накормить их гостя завтраком. Кто он такой, она понятия не имела, но чувствовала себя виноватой, так как стреляла в него в кабинете Роута, а затем привезла сюда. Кейт была готова принести свои извинения, хотя сомневалась, что он их примет. Возможно, хороший завтрак сделает его более покладистым. Глубоко вздохнув, она стала подниматься по ступеням, кляня длинную юбку, в которой путалась ногами. Из уважения к гостю Кейт сменила ставшие для нее обычной одеждой штаны на старое платье из своего небогатого гардероба, но оно было ей неудобно, так как стесняло движения. Приподняв одной рукой юбку, а другой держа поднос с едой, она торопливо направилась к самой большой спальне.

Отворив ногой дверь, Кейт заглянула в комнату и с облегчением увидела, что незнакомец по-прежнему лежит в постели. Ей было жаль его, но все же с лежащим легче справиться. Она хорошо запомнила его хладнокровие и самоуверенность тогда в кабинете и теперь была начеку.

Но, очевидно, не настолько начеку, раз ее неожиданно схватили сзади одной рукой, а другой зажали рот. Поднос упал на пол, а Кейт не могла даже закричать и с ужасом смотрела, как еда разлетелась по обюссонскому[1] ковру. Не на шутку рассердившись, она попыталась ногой ударить напавшего на нее но проклятая юбка сковала движения, к тому же она оказалась прижатой к мужчине, который мог быть только их гостем.

– Роут! – попыталась крикнуть она, но крика не получилось – лишь сдавленный хрип.

Этот человек – не маркиз, в исступлении подумала Кейт. Скорее всего, это преступник, который собирался совершить кражу со взломом в доме Роута. Но разум подсказывал ей обратное. Мысли у нее путались, а он навис над ней, и его дыхание щекотало ей ухо. Испуг сменился новой угрозой, от которой Кейт бросило в жар, – он прикасался к ней всем телом.

– Вы одна? – последовал спокойный вопрос. Видно, ему и пуля нипочем! Кейт поспешила утвердительно кивнуть, а он быстро повернулся и закрыл дверь.

Облегчение, которое Кейт испытала оттого, что он ее отпустил, было недолгим, так как она снова оказалась прижатой к нему и теперь почти упиралась лицом в его голую грудь. Хотя Кейт и видела его раздетым прошлой ночью, но при дневном свете это было совсем иное зрелище – упругие мускулы перекатывались под темным покровом волос. Кейт вспомнила, как она касалась руками его груди, и у нее перехватило дыхание.

– Кто все это затеял? – услышала она резкий голос и посмотрела на гостя.

Хотя и не одетый, он выглядел уверенно и решительно. Казалось, он не замечает ее смущения. Кейт с трудом проглотила слюну. Ей никак не удавалось взять себя в руки – слишком уж близко он от нее стоял, такой высокий и такой… горячий. Тепло, исходящее от него, растеклось у Кейт по всему телу и особенно в низу живота, поэтому она плохо соображала и просто уставилась на него, словно увидела демона.

Он не угрожал ей – Кейт это почувствовала. Взгляд ясных серых глаз не был холодным и суровым, это были глаза человека с непростым жизненным опытом, знавшего победы и… одиночество, что особенно ее тронуло, и Кейт подумала, что им можно даже восхищаться, но тут же испугалась этой мысли. Ее взор скользнул ниже по его лицу, и, словно завороженная, она не смогла отвести глаз от полных губ.

– Это ты меня укусила, – прошептал незнакомец и осторожно провел кончиками пальцев по ее рту.

– Разве? – пробормотала Кейт, прерывисто дыша.

Он приблизил к ней лицо, а она зажмурила глаза. И в этот момент его пышущие жаром крепкие губы прижались к ее дрожащему рту.

Кейт медленно и неотвратимо погружалась в ад запретных наслаждений. Тяжелая сладкая истома окутала ее и лишила разума, а руки сами собой обвились вокруг его шеи. Источником же до сих пор ей неведомых ощущений оказался этот человек, к чьей обнаженной мускулистой груди она прижималась. А чудесный поцелуй!..

Когда он коснулся своим языком ее языка, Кейт от удивления чуть не задохнулась. Она почувствовала, как его ладонь взяла ее за затылок, чтобы она не упала. И тут началось такое, о чем Кейт и не подозревала. Его язык вращался во все стороны у нее во рту, побуждая и ее делать то же самое. Кейт нерешительно последовала его примеру, и ее ждало еще одно новое головокружительное ощущение – вкус его языка был упоителен, и в Кейт проснулись запретные страстные желания. Ее руки соскользнули по его плечам, ища опору в крепких мышцах.

Вдруг он покачнулся и, побледнев, отпрянул от нее. Кейт перепугалась, и у нее сразу прояснилось в голове. Она увидела у него на повязке красное пятно. Господи, она ведь впилась пальцами прямо в рану!

– Сядьте! – воскликнула Кейт, подтолкнув его к постели. Казалось, он удивился ее решительному тону, но послушно уселся на край кровати.

Кейт откинула в изголовье подушки, которые он расположил посередине, чтобы они Изображали лежащую фигуру, и уложила его на одеяла. Тут распахнулась дверь, и появился Том.

– Что здесь происходит? – подозрительно и сердито спросил он. Ясно, что старому кучеру не понравилось, как Кейт хлопочет возле полуголого мужчины.

– У него опять пошла кровь! – ответила Кейт, не поворачиваясь к Тому, чтобы тот не увидел, как она покраснела. Не хватало еще объяснять, что это произошло из-за того, что она вцепилась мужчине в плечо! Тем более ей не хотелось рассказывать о том, что этому предшествовало. Кейт занялась сменой повязки и постаралась сохранить бесстрастное выражение лица не только из-за любопытного кучера, но и из-за человека, который нарушил ее покой.

Что это с ней? Она ругала Люси за то, что та позволила себя соблазнить, а сама разрешила незнакомому мужчине целовать себя! И мало того, она охотно ответила на его поцелуй. Охотно! При мысли о том, куда он ее завлекал, у Кейт задрожали руки.

– Тебе не следовало заходить сюда одной, Кейти, девочка моя, – пожурил ее Том. Он подошел поближе и, остановившись у кровати, стал внимательно смотреть на гостя, который не сопротивлялся перевязке. – Этот господин может быть опасным. А что это за отметина у него на руке?

– Это я его укусила, – объяснила Кейт, и лицо у нее снова запылало. – Прошлой ночью, – добавила она. Это уточнение, видно, позабавило незнакомца – ей показалось, что он подавил усмешку.

– Угу, – пробормотал Том. – Отойди-ка в сторонку, если ты кончила суетиться вокруг него. Мне надо его кое о чем расспросить.

Но их гостя вовсе не обескуражил возможный допрос. Он лишь поудобнее устроился на подушках. Кейт ощущала под ладонями его теплую кожу и сильные мышцы. Она поторопилась закончить перевязку, а когда взглянула ему в лицо, то увидела, что он надменно поднял бровь точно так же, как тогда в кабинете. Этот человек всегда будет управлять любой ситуацией, в какую переделку ни попал бы. Вчера эта мысль ее раздосадовала, а сегодня озадачила. Кто он на самом деле? И как обращается с теми, кто смеет причинить ему зло? Кейт содрогнулась.

– Ну что, удобно устроились? – глумливым тоном спросил Том. Он, судя по всему, не понимал, как опасен незнакомец, но Том никогда не отличался сообразительностью, так что в трудных случаях Кейт приходилось справляться самой.

– В общем нет, – спокойно ответил гость. – Я хотел бы знать, кто вы такие и кто вас нанял.

Том разинул рот, а Кейт восхитило самообладание раненого. Несмотря на то, что он лежал в постели, он был совершенно хладнокровен, а в голосе даже звучали угрожающие нотки.

Том опомнился и проворчал:

– Ничего не говори ему, Кейт.

На его лице появилось упрямое выражение. От бессилия Кейт готова была застонать. Все ее хлопоты накормить незнакомца завтраком, чтобы он почувствовал себя гостем, а не пленником, оказались напрасными. Кейт не удержалась, чтобы не повторить ругательство, которому она научилась у Тома, и стала подбирать с ковра упавшую еду. Если обмыть кусок ветчины, то его снова можно подать к завтраку, подумала она.

– Здесь вопросы задаю я, господин, – раздался воинственный голос Тома. – Вы сами-то кто, черт возьми, и что вы делали в кабинете маркиза Роута прошлой ночью?

– Я понимаю, что для твоего ума это неразрешимая загадка, но я – Грейсон Уэскотт…

– Ага! – Том торжествующе повернулся к Кейт, которая тщетно пыталась оттереть с ковра льняной салфеткой пятно от джема.

– Уэскотт – это, наверное, родовое имя маркиза, – не поднимая головы, сказала она.

– Да? – удивился Том. – Вы небось родственничек и приехали в гости к Роуту? Он ведь не сказал, что его зовут Роут, правда, Кейт?

– Он не Роут! Я вам еще вчера ночью сказала, что он абсолютно не похож на Роута раздался высокомерный голос.

Кейт подняла голову и увидела Люси, которая нарядилась в одно из своих лучших платьев. Она выглядела очаровательно, беременность была почти незаметна. При виде сестры у Кейт сдавило горло. Ведь она позволила незнакомому мужчине целовать себя, пусть он и показался ей самым красивым, самоуверенным и сильным из всех знакомых ей представителей противоположного пола! Люси тоже с этого начинала, тая в теплых объятиях, а теперь она носит ребенка.

– Уверяю вас, мисс…

– Не говори ему, кто ты, Люси! – закричал Том, забыв об упрямстве Люси, которая тотчас вскинула голову, возмущенно тряхнув рыжими кудрями.

– А почему нет? Я горжусь своим родовым именем. Мне нечего скрывать от этого… этого головореза! Пусть узнает, с кем он имеет дело, и убирается вон!

Кейт с беспокойством наблюдала за Люси. Ее ужаснула выходка сестры, так как совсем ни к чему доказывать их благородное происхождение. Хотя незнакомец не походил на пустозвона, но что, если он расскажет в Лондоне о том, кто и куда его заточил? Тогда они совсем пропали.

– Люси, будь добра, отнеси поднос на кухню. Я с нашим гостем сама разберусь, – нарочито беспечно сказала Кейт, но взгляд, брошенный ею на сестру, говорил об обратном.

Люси очень хотелось не послушаться и остаться в комнате, но потом она передумала и, свирепо посмотрев на гостя, воскликнула:

– Что ж, укажи ему его место!

Резко повернувшись, она с царственным видом ушла.

– Итак, мистер Уэскотт, или как вас там… – начал было Том.

– Это и есть ваша беременная сестра? – спросил незнакомец, кивнув в сторону двери, за которой скрылась Люси.

Кейт покраснела, но подняла голову и честно ответила: – Да.

– Похоже на то, что придется распутывать узел, – сказал он, глядя на Кейт из-под тяжелых век.

У него глаза любовника, подумала она и рассердилась на себя за такие мысли. Он лежал, согнув одно колено и, казалось, чувствовал себя вполне уютно в постели ее отца. Волосы у него растрепались, а голую грудь он не прикрыл. Хоть бы натянул на себя одеяло, чтобы ее глаза не притягивала его чувственная красота, подумала Кейт.

– Какой еще узел? О чем это вы? – не понял Том.

Решительно сжав губы, Кейт подошла к комоду и выдвинула ящик, ища отцовскую ночную рубашку. Большинство его вещей перекочевало в их с Люси шкафы, но белье должно было остаться в комоде. Найдя рубашку, Кейт бросила ее гостю.

– Вот, наденьте, пожалуйста, – сказала она.

Тут запротестовал Том:

– Нечего давать ему отцовское белье! Он ведь долго здесь не пробудет. Я сегодня же отвезу его в Лондон.

– Нет, Том. Он еще слаб от потери крови, – не согласилась Кейт, стараясь не думать о том, каким сильным оказался этот человек всего несколько минут назад, когда прижал ее своим мускулистым телом. – Что, если у него начнется лихорадка?

Пусть она ранила его непреднамеренно, но все равно виновата и обязана ухаживать за ним, пока он не поправится или хотя бы сможет встать и ходить, не боясь, что снова начнется кровотечение.

– А я никуда и не собираюсь уезжать, – заявил гость не допускающим возражений, хотя и вежливым тоном. Кейт и Том удивленно на него уставились, а он, откинувшись на подушки, надменно взирал на них. Кейт осознала, что заблуждалась, полагая, что может с ним совладать. С тем же успехом она могла приручить дикое животное.

– Это почему еще? – сердито спросил Том.

– Потому, что я собираюсь выяснить, кто использовал мое имя, совращая молоденьких женщин.

– Что? Черт возьми, я что-то ничего не понимаю, Кейти, – проговорил Том.

А Кейт обуял ужас, так как она наконец сообразила, в чем дело.

– Я никогда в жизни не видел вашей сестры, – последовало натянутое объяснение, – и, насколько мне известно, единственный маркиз Роут – это я.

Грейсон спокойно наблюдал за стоящими перед ним, девушкой и стариком, а они смотрели на него так, словно у него выросло две головы. Грейсон не припоминал, чтобы его имя когда-либо вызывало такое ошеломление, хотя и знал, что не пользуется всеобщей любовью. Все это выглядело по меньшей мере занятно. Старика, которого звали Томом, видно, объяснение Грейсона не убедило, так как он начал было протестовать:

– Но ведь мисс Люси говорит… Грейсон осадил его уничтожающим взглядом.

– Уверен, что мисс Люси говорит правду, но поскольку Роут – это я и так как я не соблазнял ее, то напрашивается только одно объяснение: кто-то использовал мое имя, хотя я теряюсь в догадках, кто же этот нахал.

Том, разинув рот, в недоумении скреб небритый подбородок. Но темноволосая девушка, очевидно более сообразительная, чем он, понимающе кивнула. Нетрудно было угадать, что всем управляет именно она, так как оба, Люси и Том, послушно ей подчинялись. Интересно, подумал Грейсон и повнимательнее к ней присмотрелся. Для ведения хозяйства она слишком молода, но выглядит умной и серьезной, так что вполне может с этим справиться. Кейт выпрямилась, кончив вытирать ковер, и он увидел, что ростом она чуть выше полутора метров. Не моргнув глазом она извинилась за то, что стреляла в него.

– Милорд, я глубоко сожалею о том, что ранила вас, и сделаю все возможное, чтобы облегчить вам все связанные с этим… недоразумением неудобства.

Грейсона восхитило подобное мужество. Можно было только предположить, что его ждало, если бы он оказался обольстителем ее сестры. Скорее всего, брачная церемония под дулом пистолета. Счастье, что Люси его отвергла! Рыжеволосая девушка с резким голосом его вовсе не привлекала, а вот Кейт…

– Само собой разумеется, что вы вольны оставаться здесь до полного выздоровления, – вежливо, как будто речь шла о погоде, а не о нападении на него с последующим похищением, произнесла она, все больше вызывая удивление Грейсона.

Из угла комнаты раздалось недовольное ворчание Тома, который явно был не склонен оказывать такое гостеприимство. Подтянув штаны, он сердито уставился на Грейсона:

– Да он и теперь вполне здоров. Сейчас запрягу лошадей и отвезу его в Лондон.

– Прекрати говорить ерунду, – хозяйским тоном возразила ему Кейт. – Милорду необходимы хорошая еда и отдых. – Повернувшись к Грейсону, она сказала: – Отдыхайте, а я пришлю Тома с другим завтраком, поскольку предыдущий упал на пол.

При этих словах она смутилась и покраснела, опустив глаза, а Грейсон почувствовал внезапное волнение в груди.

Кейт вышла, а вслед за ней и Том. Грейсону стало одиноко без нее. Черт побери, да она необыкновенное создание! Трудно соединить все ее обличья: грязный мальчишка; нежная целительница; умелая женщина, не моргнув глазом справляющаяся с затруднениями; невинная девушка, страстно ответившая на его поцелуй.

Грейсон нахмурился, обдумывая все происходящее. Он ведь ожидал увидеть своих тюремщиков, а вовсе не перепачканного сажей пострела. Но, как только вошла эта серьезная девушка, Грейсон тотчас узнал в ней вчерашнего щенка с пистолетом, стоило лишь заглянуть в эти чудесные, ясные и невинные глаза. Таких глаз он ни у кого никогда не встречал. А едва он прикоснулся к ее рту, как совершенно забыл о больном плече. Сладкие и мягкие губы девушки пахли мятой, сулили восторг и едва пробудившуюся пылкость. Все это поразило Грейсона своей неожиданностью. Он и теперь вздрогнул, вспомнив, как ее язык смело коснулся его языка. Ей ничего не стоило зажечь Грейсона, и больше всего ему хотелось ощутить под ладонью ее грудь. А еще больше он хотел ощутить ее всю, обнаженную, такую маленькую, хрупкую, лежащую под ним…

Дыхание у него участилось, и он силой воли заставил себя вытеснить из головы подобные мысли. Наверное, это из-за лихорадки, ведь никогда раньше он так не увлекался, представляя, как станет ласкать женщину. Любовник он был искусный, но головы никогда не терял. Ему претило, если, казалось бы, разумный человек выставлял себя дураком перед светской модницей.

Но Кейт не такая, и Грейсон знал, что был очень неосторожен, дав волю чувствам и забыв, где находится. Ему еще повезло, что его приняли за другого. А если бы он попал в руки кого-нибудь более искушенного, чем Кейт? Правда, он подозревал, что и неподражаемая Кейт могла по-своему представлять опасность.

Кто она? Хотя речь и манера держать себя выдавали в ней дочь знатных родителей, платье ее было поношенным и плохо сшитым, и, несмотря на то что она ответила на его поцелуй, ясно, что она невинная девушка. Такую красавицу, несомненно, оберегали от жизненных невзгод, раз она осталась чистой и непорочной. Но скажите на милость, какая ведущая замкнутый образ жизни девушка переоденется мальчишкой, вломится в кабинет джентльмена и станет в него стрелять? У Грейсона было несколько знакомых дам, умеющих обращаться с пистолетом, но никому не удавалось взять над ним верх.

И почему она главная в этой странной троице? Если действительно репутация ее сестры была погублена, то почему родственник мужского пола не позаботился о ней? Ясно, что неотесанный Том не является членом семьи. Тогда почему с ним обращаются как с равным, а не как со слугой? И что представляет собой так называемый соблазнитель? На самом деле он назвал себя Роутом или Люси это выдумала? Не она первая заявляет, что отец ее ребенка – джентльмен, а не бродячий лудильщик. Если так, то она не обрадуется, когда ее ложь раскроется.

Воистину вся эта история увлекательнее театра. Здесь сценой является загородный дом, а кто актеры на самом деле – неизвестно. Грейсону не терпелось сложить в нужном порядке все кусочки головоломки. Неудивительно, что он больше не чувствовал удушающей скуки, которая мучила его месяцами. Он наконец вздохнул с облегчением.

Черт, если бы не рана в плече, он получил бы большее удовольствие от этого приключения!

Глава третья

Когда появился Том с завтраком на подносе, Грейсон презрительно поднял бровь. Старик с грохотом поставил поднос на стол, не обращая внимания на то, что чай выплеснулся из чашки на блюдце. Было ясно, что подавать еду он не приучен.

Грейсон недоумевал: неужели Кейт и Том прячут его, так как ни горничной, ни служанки он пока что не видел? Но это он разузнает после, а сейчас ему очень хотелось есть. Том пододвинул Грейсону поднос, а сам отошел в сторону и подтянул штаны, что было совершенно непозволительно для прислуги. Такого жуткого слуги Грейсону еще не доводилось лицезреть.

Аккуратно устроив поднос на коленях, Грейсон взглянул на уставившегося на него Тома и спросил:

– Тебе что-то надо, Том?

– Да, милорд, – ответил тот, запнувшись на слове “милорд”, словно не веря, что перед ним сам маркиз Роут. – Кейт – добрая, и я не хочу, чтобы она за это поплатилась. – Он сдвинул мохнатые седые бро-ви. – Предупреждаю, что глаз с вас не спущу.

– Ты этим сейчас и занимаешься? – невозмутимо осведомился Грейсон.

– Ага, – проворчал Том. – И вот еще что. Может, вы и Роут, а может, и нет.

– А ты либо недотепа, который не смог меня убить, либо обыкновенный похититель, – спокойно заметил Роут, намазывая толстый слой джема на гренок.

Том побледнел и нахмурился. Вспомнив о своих кознях, он с недовольным видом поспешил ретироваться, чем очень развеселил Грейсона, который с улыбкой продолжил завтрак. Покончив с этим, он опустил поднос на пол, жалея, что рядом нет толпы слуг и французского повара, специально выписанного для загородного дома. Еда была вкусной, но довольно незатейливой, а маркиз привык к разнообразному меню, когда наезжал в деревню. Эта мысль напомнила ему, что предстоит разгадать несметное число загадок.

Грейсон осторожно спустил ноги с кровати и поморщился от боли в плече. Скудный завтрак вызвал тошноту. Видно, он еще не пришел в себя, раз его желудок не воспринимает даже такое незначительное количество пищи. Тем не менее Грейсон сжал зубы и поднялся на ноги, так как не собирался лежать прикованным к постели. К тому же ему было необходимо кое-что разузнать, и не только из любопытства, но и ради собственной безопасности. Хотя его хозяйка и оказалась интересной и привлекательной особой, однако Грейсон не очень-то полагался на ее заверения, что ему не причинят вреда. Он намеревался сам убедиться, что окружающие его люди не представляют опасности, и хотел сделать это до наступления ночи.

Снова расположив подушки так, чтобы они изображали человеческую фигуру, Грейсон тихонько подошел к двери и, повернув ручку, выглянул в коридор, на полу которого лежал немного потертый, но красивый ковер. Кругом царила мертвая тишина. Странно. Он никогда не бывал в загородном доме, где не сновали бы туда-сюда слуги, а гости не отдыхали бы в своих апартаментах либо не собирались за картами или другими развлечениями.

Но здесь ничего подобного не происходило. Грейсон обошел все комнаты верхнего этажа и не встретил ни души. Некоторые выглядели совсем необитаемыми, так как на мебели лежала пыль, что наводило на мысль о нерадивости прислуги. Когда же он наконец набрел на комнату, в которой кто-то жил, то был удивлен, обнаружив шляпы и перчатки, небрежно разбросанные повсюду, а также скопление вещей, явно взятых из других помещений. Несомненно, ни одна уважающая себя прислуга не потерпела бы такого беспорядка.

Поднеся к носу шелковое платье лилового цвета, Грейсон вдохнул приторный запах гардений. Это не запах Кейт. Он перекинул платье на спинку дивана, где оно и лежало, и огляделся. На туалетном столике среди многочисленных флакончиков с духами и других женских принадлежностей стояло большое зеркало. Наверняка это вещи Люси, подумал Грейсон, вспомнив рыжую девушку с резким голосом. Комната была загромождена мебелью, но ничего примечательного он не заметил. Дверь вела в смежную комнату, очевидно принадлежащую серьезной, ясноглазой Кейт. Едва войдя, Грейсон ощутил ее незримое присутствие. Он не увидел никаких романтичных украшений и кружевных подушечек, как в комнате сестры; все было чисто и аккуратно, а из мебели в комнате стояли только кровать, туалетный столик, шкаф и инкрустированный секретер. Туалетный столик был почти пустой, если не считать маленького зеркала, расчески и щетки с ручками из слоновой кости. Все говорило о целесообразности, а не о тщеславии. Духов Грейсон не заметил, но таинственная Кейт пахла мятой. А может быть, это был просто соблазнительный запах ее свежести?

Грейсон нахмурился. Он выдвинул ящики в шкафу, но не обнаружил ничего, кроме довольно жалкой одежды, в том числе и мальчишеской, в которой она появилась в его кабинете. Вдруг ему пришло в голову, что, вероятно, с ней живет муж или какой-то мужчина. Это его почему-то взволновало, и перед глазами все закружилось. Грейсон оперся о столбик кровати и несколько раз глубоко вдохнул. Да нет, сказал он себе, можно поклясться, что девушку ни разу никто не целовал. Присутствия мужчины не было заметно, не считая нескольких рубашек и брюк. Интересно, а где спит Том? Но с этой загадкой он решил повременить. Хотя головокружение у него и прошло, он решил не испытывать дальше свою выносливость и вернулся к себе.

Грейсону было непонятно, почему ни одна из девушек не расположилась в его комнате – ведь она большая и удобная. Наверное, они бедные родственницы и не смеют сами ничем распоряжаться, а может быть, владелец этой комнаты в отъезде. Многие проводят большую часть времени в Лондоне, а не в деревне. Грейсон заметил, что на стенах недостает нескольких картин. Вероятно, хозяин дома нуждался в средствах. Это объясняет отсутствие слуг, но почему здесь живут девушки?

У Грейсона, помимо плеча, разболелась еще и голова, поэтому он улегся на постели, поудобнее устроившись на подушках. Ему необходимо поскорее встать на ноги. Недовольный собственной слабостью, он закрыл глаза. По крайней мере в комнатах наверху он ничего подозрительного не обнаружил, что подтвердило его инстинктивное предположение, что Кейт, ее сестра и их седовласый помощник не замышляют против него ничего дурного А здравый смысл подсказывал, что несносный Том не старался бы так упорно отделаться от него, будь у них причины держать его в заточении.

Да, если забыть о том, что они вломились в его дом и всадили в него пулю, то эти две молодые особы и старик выглядят вполне безобидно. Вероятно, месть в духе Кейт – это похищение.

Грейсон проснулся от сильной головной боли и боли в плече. Горло пересохло, а в висках стучало. Он открыл глаза и увидел перед собой старика. Кто это? Его конюх? Тряхнув головой, он узнал сердито сдвинутые густые седые брови.

– Вы думаете, что если будете лежать, то вам позволят остаться? Ну нет, этот номер не пройдет, меня-то вам не обмануть, – противным громким голосом произнес Том. – Я вас больше обслуживать не буду, милорд, или кто вы там есть. Вот ваша рубашка, – и бросил что-то Грейсону на грудь. – Ее выстирали и зашили, как могли, так что можете одеться к ужину. Мы рано ложимся спать, поэтому поторопитесь – ужин в семь часов. – С хмурым видом Том подтянул штаны и пошел к двери.

У Грейсона болели даже глаза. Он не помнил, когда чувствовал себя так скверно. Со стоном сев, он взял в руки брошенную ему рубашку из тонкого батиста. Теперь ее украшал шов вдоль плеча. Грейсона передернуло от мысли, как близок он был к смерти. Когда он натянул рубашку и застегнул манжеты, то от усилия у него закружилась голова. Черт подери, что с ним? Нагнувшись, тяжело дыша, он надел ботинки. Затем огляделся, но жилета и фрака нигде не обнаружил. Очевидно, они еще не высохли. Грейсон не привык ужинать в одной рубашке, но это все-таки лучше, чем есть в постели. Впрочем, аппетит у него пропал, так как плечо и голова ужасно болели.

Но вежливость, а может, и любопытство заставляли его выйти к столу. Он открыл дверь и пошел по коридору. Винтовая лестница вела в прихожую, где пол был выложен плиткой. Внизу его не ждали ни дворецкий, ни лакей. Остановившись отдышаться, Грейсон стал рассматривать украшенный росписью потолок, и у него возникло ощущение, что он здесь когда-то бывал и уже видел эти картины на исторические темы. А может, это смутные воспоминания прошлой ночи, когда он время от времени впадал в беспамятство?

Поскольку его никто не встретил, Грей-сону пришлось идти заплетающимися ногами вдоль галереи с колоннами на звуки голосов. И снова ему показалось, что он здесь уже проходил, хотя точно знал, что прошлой ночью не мог этого сделать. Странное ощущение не отпускало и шло за ним по пятам, пока он искал столовую.

Наконец он достиг цели: в огромной зале его поджидала вся компания похитителей: ангелоподобная и недоступная красавица Кейт, ее сердитая сестра и вездесущий Том, место которому было на конюшне, а его усадили среди фарфора и хрусталя.

– Милорд, – сказала Кейт, – вы бледны. Стоило ли вам вставать?

Грейсон смотрел, как она поднялась ему навстречу. Все было словно сон: ее нежное, заботливое лицо, протянутая к нему рука. А вдруг она снова погладит его по лбу? Она остановилась. Ее темные кудри блестели при свете свечей, и Грейсону захотелось коснуться их.

– Вы себя хорошо чувствуете? – спросила она.

Грейсон не успел поклониться, как перед ним все закружилось. Он лишь произнес “нет” и провалился в темноту.

Второй раз за последние два дня Кейт в ужасе смотрела, как маркиз Роут падает без сознания на пол. Опустившись на колени, она приложила ладонь к его лбу, и ее худшие опасения подтвердились.

– Он весь горит! Том, отнеси его обратно наверх!

– Кейт! – недовольно воскликнула Люси. – Тебе вообще незачем было привозить его сюда. А теперь вот любуйся на него.

Кейт посмотрела на его красивое лицо и закрытые глаза. Он весь пылал от жара.

– Я позабочусь о нем, – с трудом вымолвила она.

– Прекрасно. Твой ужин будет тебя ждать, а то, что причитается ему, я съем – нечего еде пропадать.

– Да, конечно, – ответила Кейт. Люси редко считалась с чем-нибудь, кроме собственных интересов, но за последние годы она много вытерпела, и ее можно простить за эгоистичное желание съесть лишний кусок, который к тому же необходим и ее ребенку.

– Знал бы, что придется тащить его обратно, так оставил бы наверху, – пробурчал Том, поднимая лежащего ничком маркиза.

– Нечего было заставлять его спускаться вниз, – твердо ответила на это Кейт. – Мне следовало проверить, как он себя чувствует, а не слушать тебя.

– А я тебе толкую, что девушке не пристало ухаживать за больным джентльменом!

Кейт фыркнула, что тоже не пристало делать девушке, и последовала за кучером через галерею и вверх по лестнице.

– Какое теперь это имеет значение! – сказала она. Неужели во всем доме лишь у нее сохранился здравый смысл? Маркиз Роут ранен ею, а никого это, кажется, не волнует. Остальным он просто причиняет неудобства. – Как нелюбезно с его стороны, что он позволил мне пустить в него пулю! – ядовито воскликнула Кейт.

Том наклонился и бесцеремонно сбросил маркиза на кровать.

– Я еще и разувать его должен, – недовольно пробурчал он.

– Да. И рубашку тоже сними.

Кейт говорила спокойным голосом, хотя была ужасно перепугана. Не поддавайся панике, будь разумна, если хочешь спасти его, мысленно поучала себя она. И никаких “если”. Они давно никуда не выезжали из деревни, но слухи о Роуте как о богатом, властном и… опасном человеке к ним доходили. Кейт не обращала внимания на эти слова, так как вынашивала план мести, но теперь не могла от них просто так отмахнуться.

На какой-то момент она представила, как висит на веревке, а жаждущая зрелищ толпа кричит: “Убийца!”

Но пора было заняться делом, и, закатав рукава, Кейт велела Тому принести материнскую книгу с рецептами, а сама села около маркиза и стала проверять повязку на плече.

– Посмотри, нет ли в погребе спиртного. Кажется, там оставалось немного коньяку. И принеси воды из родника – мне нужно, чтобы она была холодной, – крикнула Кейт вслед Тому.

Том замешкался в дверях.

– Неприлично все это, – упрямо мямлил он.

Кейт едва не расхохоталась истерически.

– Неприлично, говоришь? Какое это имеет сейчас значение? Люси ждет ребенка от человека, который присвоил себе чужое имя!

– Ну, это не значит…

Кейт бросила на Тома суровый взгляд, и он замолчал.

– Мы должны позаботиться о самих себе, Том, и ты это прекрасно знаешь.

Они обменялись колкими взглядами. Том опустил глаза и с ворчанием выругался.

– Нехорошо это. – И примирительным тоном добавил: – Я сам за ним пригляжу.

– Нет, – твердо ответила Кейт. Сегодня она уже доверила Тому позаботиться о маркизе, а он, то ли случайно, то ли намеренно, подвел ее. Это лишь укрепило ее в мысли: если хочешь, чтобы что-то было сделано, сделай сам.

Махнув Тому рукой, чтобы тот ушел, Кейт подождала, пока смолкли его шаги, и только после этого занялась раненым. Раскрасневшееся от жара лицо маркиза было по-прежнему красивым. И этот изысканный и самоуверенный джентльмен целовал ее!.. Кейт до сих пор не могла прийти в себя, теряясь в догадках, отчего он это сделал. Наверное, принял ее за служанку, легкую поживу, или решил, что с девушкой, которая переодевается мальчишкой, можно развлечься. Каким бы ни был его интерес к ней, Кейт была в душе потрясена. Она жила уединенно и трудно, ей в голову не приходило, что когда-нибудь для нее откроется неизвестный чувственный мир. Теперь же она всегда будет об этом вспоминать и дивиться своим ощущениям.

С презрением отбросив подобные мысли, Кейт нагнулась к больному маркизу. Сейчас ее главная забота – это он, независимо от того, какие побуждения заставляют ее ухаживать за ним.

Кейт открыла усталые глаза и посмотрела на постель, освещенную двумя тлеющими свечами. Роут скинул одеяла и метался по подушкам. Единственное, что она могла для него сделать, так это обмыть холодной водой. Вначале она обтерла ему только лицо, но к вечеру он просто горел от лихорадки, и Кейт осмелилась приложить влажную салфетку к его рукам и груди. Это немного сняло жар, но ненадолго, и теперь он снова метался. Кейт бросила взгляд на его брюки и подумала, что следующее ее действие Том уж точно не одобрит, а Люси хватит удар.

Послав их к черту, Кейт решительно сжала губы. Она сделает все необходимое для спасения маркиза, и если увидит его в белье, то это никого, кроме нее, не касается.

Откинув одеяла, Кейт дотронулась до пояса брюк. Она знала, как расстегнуть гульфик, так как частенько носила мальчишеские штаны. Но одно дело – одеваться самой, и совсем другое – расстегнуть пуговицы на брюках маркиза. Пальцы у нее не слушались, но в конце концов ей это удалось. Крепко ухватившись за материю с обеих сторон его бедер, Кейт с силой потянула брюки вниз и… едва не упала лицом ему на живот от того, что предстало ее взору.

Нижнего белья на нем не было.

Кейт чуть не задохнулась и, отпрянув назад, уставилась на то, что лежало словно в гнездышке из темных, густых волос. В висках у нее застучало.

– Ну и ну! – прошептала она, и ее бросило в жар, как и больного маркиза.

С трудом проглотив слюну, Кейт отвернулась, понимая, что женщине неприлично взирать на интимные части мужского тела. Наверное, все эти годы борьбы за существование оказали на нее неблагоприятное воздействие, и у нее помутилось в голове. Боже упаси! Ведь в доме все держалось именно на ее благоразумии.

Глубоко вздохнув, Кейт снова нагнулась над раненым Роутом и стала стягивать с него брюки, стараясь не глядеть на то, что под ними скрывалось. Но оказалось, что их не так-то легко снять – они прилипли к потному телу, а Роут ничем не мог ей помочь. К тому же он вдруг перевернулся на живот, отчего она чуть не упала.

Встав на колени, Кейт снова ухватилась за брюки, которые обвились вокруг его бедер.

– Слава Богу, – пробормотала она, – теперь хоть не надо смотреть на… это. – Но тут ее взору предстал мускулистый узкий зад. – Черт! – вырвалось у нее, и она опять покраснела.

Роут вдруг застонал, и Кейт испугалась, что он может прийти в себя и увидеть, как она смотрит на его обнаженное тело. Поэтому Кейт торопливо сдернула с него брюки, при этом сама от усилия упала на постель. Отойдя поскорее в сторону, она бросила брюки на пол и наполнила таз родниковой водой, которую принес недовольный Том.

Хорошо, что старый кучер сейчас ее не видит, легкомысленно подумала Кейт. Она не только стянула с мужчины всю одежду, но к тому же еще и получила удовольствие от того, что увидела. Кейт подавила усмешку и приложила полотенце к спине Роута, стараясь не задеть повязку на ране.

Но стоило коснуться крепких мышц под загорелой кожей, как ей стало не до смеха. Томление, сладкое и опьяняющее, охватило Кейт. Движения руки сделались еще нежнее и медленнее. Она охлаждала его жар, но разжигала собственный. Это чувство было настолько незнакомо и непреодолимо, что Кейт замерла, ее пальцы скользили по гладкой коже, а взгляд задержался на резко обозначенных мускулах. Ничего дурного в этом нет, успокаивала себя Кейт: его необходимо вымыть, а он и не вспомнит, как это происходило.

Как он красив, думала Кейт, обмывая крепкие бедра, покрытые темными волосами. Хорошо бы он пожил у них… Пораженная тем, что это могло прийти ей в голову, Кейт от неожиданности уронила полотенце, и оно упало между ног маркиза. Рассердившись на себя, она в сердцах бросила мокрую ткань в таз, разбрызгав воду.

Так дело не пойдет, решила она. Можно восхищаться им и лечить его, но никакого другого общения с этим человеком быть не должно. Хватит с нее его раны – теперь она в ответе за его здоровье. Он и так уже поцеловал ее, и ей это было приятно. Но никаких иных чувств к маркизу Роуту она себе не позволит.

Тут он, лежавший до сих пор неподвиж-но, вдруг перекатился на спину и раскинул руки. Кейт увидела темные от волос подмышки. Он застонал, словно протестуя против ее решения, и ударился кулаком об изголовье кровати.

– Тихо, тихо, – проговорила Кейт. – Не надо метаться, Роут. – Она вспомнила, что он называл свое имя: Грейсон Уэс-котт. – Тихо, Грейсон. – Наклонившись над ним, Кейт выпрямила его руки вдоль тела и… неожиданно оказалась лежащей на его груди. Несмотря на болезнь, он был очень сильный, и это пугало. Кейт успела забыть, какую опасность он представляет. – Ой! – крикнула она, а пальцы маркиза запутались в ее кудрях.

Она попыталась оттолкнуться от него, но была в крепкой ловушке. Ее обдало жаром, смешанным с запахом чистых простыней, мужского пота – и запахом… Роута. У Кейт голова пошла кругом, а ее лицо находилось совсем близко от его лица. Он открыл глаза, и их взгляды встретились. Его глаза, лихорадочно блестевшие, были удивительно ясными. Выходит, он очнулся. Кейт, ошеломленная, лишь молча глядела в эти серые глубокие заводи, прерывисто дыша и ничего не соображая.

Его пальцы стянули ей волосы.

– Ты снова хочешь убить меня, девчонка? – спокойно спросил он.

Глава четвертая

Грейсон ухватился за шелковистые пряди волос. Ему казалось, что он грезит. Она снова гладила его, и не только по лбу, и в ее прикосновениях не было ничего материнского. Он явно ощутил ее руки у себя на спине, ягодицах и… о, черт, даже между ног! Правда, делала она это с перепуганным видом неиспорченного создания.

Это был не сон, а ночной кошмар, в котором жар перемежался с чувственной лаской, что, правда, приводило лишь к пульсации в паху и в висках, а перед глазами у него стояло очаровательное девичье лицо. Непристойно выругавшись, Грейсон откинулся на подушки и услышал, как Кейт поспешно отошла.

Но вскоре она вернулась с холодным чаем, которым попыталась его напоить, хотя единственное, чего ему хотелось испробовать на вкус, так это ее. Оттолкнув чашку, он отвернулся и зарылся лицом в подушку, которая, как и девушка, пахла мятой. Темнота окутала Грейсона, и он, не сопротивляясь, окунулся в нее, так как даже кошмарный сон был для него предпочтительнее действительности.

Подтянув штаны, Том вошел на кухню. В животе у него бурчало от голода, но завтраком и не пахло. Обычно Кейт вставала пораньше и пекла хлеб, а для него всегда находилось и еще кое-что. Где же она?

Вдруг он вспомнил, где оставил Кейт прошлым вечером, и заторопился к лестнице для слуг. Он почти взбежал по истертым ступенькам. Не заглядывая в комнату Кейт, Том направился к бывшим апартаментам ее отца и вошел, не удосужившись постучать.

Его страхи улетучились, едва он увидел ее. Она спала, свернувшись, словно котенок, в кресле около постели. Темные завитки волос спутались, а на хорошеньком личике застыло серьезное выражение. Том было улыбнулся, но улыбка тут же исчезла с его губ, когда он взглянул на их гостя, вытянувшегося на кровати во весь рост лицом вниз. Он был едва прикрыт одеялами.

Совершенно не похож на маркиза, подумал Том. Прищурившись, он стал соображать, как бы ему быстренько съездить в Лондон. Если уж он не может прихватить с собой этого господина, тогда по крайней мере послушает, что судачат на улицах о настоящем маркизе Роуте. Да, решил Том, скребя щетину на подбородке, после завтрака он так и сделает. В животе продолжало бурчать от голода, и он попятился из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь, чтобы не разбудить Кейт.

Спустившись в кухню, Том развел огонь в большом очаге и нарезал вчерашнего хлеба для гренок, так как Люси любила гренки с маслом и джемом. Если ей их не подать, то потом с ней намучаешься. Том едва успел налить чай, как она появилась в одном из переделанных материнских платьев. Том понятия не имел о моде, но Люси всегда выглядела очаровательно, только вот ее капризы портили впечатление. Как, например, сейчас.

– Где Кейт? – раздраженно спросила она.

– Наверху, ухаживает за его светлостью. Люси нахмурилась.

– Можно подумать, что этот человек для нее важнее, чем собственная семья. На нас она махнула рукой.

Том усмехнулся при упоминании и его как члена семьи, но постарался, чтобы Люси этого не заметила – ей не понравится собственная оговорка. Он поставил перед ней тарелку с завтраком и был вознагражден лучезарной улыбкой:

– Сохрани тебя Господь, Том.

Не обратив внимания на ее благодарность, Том тоже уселся завтракать. Конечно, яйца он приготовил не так, как Кейт, хотя и старался изо всех сил. Мысли его вернулись к девушке, спящей наверху.

– Такой у нее жалостный вид, прямо побитая собачонка, – промямлил Том.

– У кого? – рассеянно спросила Люси, потянувшись к чашке.

– Да у Кейти, конечно!

Бросив на Тома удивленный взгляд, Люси высокомерно заметила:

– Кейти, разумеется, не красавица, но она никогда не была похожа на щенка.

– Да я не о том. Просто у нее всегда такой вид, когда приносит домой пораненных бедолаг: то птицу со сломанным крылом, то одноглазую кошку. – Том огляделся вокруг, ища взглядом кота, так как пушистый прохвост, того и гляди, стянет еду, стоит лишь зазеваться.

Убедившись, что кота поблизости нет, Том снова повернулся к Люси:

– Ты ведь знаешь, как она жалеет всякую несчастную тварь.

Люси задумалась, затем наморщила лоб, словно это усилие утомило ее.

– Что ж, поскольку он ранен, то, наверное, напоминает ей этих несчастных, но она вылечит его, и тогда он уедет. – Люси лениво махнула бледной рукой, выбросив незнакомца из головы.

– Не думаю, что все так просто, мисс Люси.

– Почему?

Том положил вилку на стол.

– Помнишь, что с ней было, когда улетел тот голубь? А когда куда-то подевался хромой ягненок? – Люси нехотя кивнула, а Том продолжал: – А этот парень будет покрупнее, чем бессловесные твари. Как ты думаешь, что она сделает, когда он уедет?

– Обрадуется, полагаю, – сказала Люси, не скрывая своего отвращения к маркизу. – Это никуда не годится, чтобы посторонний мужчина лежал в папиной комнате. Когда он достаточно окрепнет, Кейт тут же потребует, чтобы он уехал!

Том покачал головой.

– Мужчина – это тебе не собака или птица. А что, если он ей приглянулся? Что будет, когда он поправится и уедет?

– Ты сам не знаешь, что говоришь, Том, – скучающим тоном сказала Люси. Ей стало неинтересно его слушать, так как разговор ее лично не касался. Кончив завтракать, она отодвинула тарелку и встала из-за стола. – За Кейт не стоит волноваться. Она всегда знает, что делает.

Посуду пришлось мыть Тому, но он не роптал. Согласиться же с отношением Люси к его словам он не мог. Люси, как обычно, не видит дальше собственного носа и ни о чем не желает беспокоиться. А Том, едва взглянув на этого громадного господина, в которого выстрелила Кейт, понял, что назревает беда.

– Хорошего ждать нечего. Это я точно знаю, – пробормотал он себе под нос.

Кейт снова обтерла Грейсона. Проводя холодной тканью по пылающей коже, она пыталась подавить в себе жар, который охватывал ее от ощущения мужского тела. Тщетные усилия! Так же, как и старания смотреть лишь на его лицо, а не на выпирающие под ее ладонями мышцы.

Поглощенная обтиранием маркиза, Кейт не услышала, как отворилась дверь и на пороге появился угрюмый Том. В смущении она вороватым движением отдернула руку с полотенцем. Том подошел к кровати и сердитым взглядом окинул лежащего больного.

– Господи, Кейти, дай мне хоть ночную рубашку на него надеть. Неприлично, что он лежит полуголый, а ты за ним ухаживаешь.

Глянув исподлобья, Кейт убедилась, что Грейсон до пояса прикрыт одеялами. Брюки маркиза она выстирала и повесила сушить, но Том, кажется, их не заметил, иначе ей досталось бы не так.

Выпрямившись и не обращая внимания на нахмуренный вид Тома, она спросила:

– А кто, скажи на милость, будет за ним ухаживать, кроме меня?

Том посмотрел на загорелый торс Грей-сона и пробурчал, что раненый совершенно не похож на маркиза.

– Я буду за ним ухаживать, – мрачно предложил он.

Кейт фыркнула:

– Представляю. Он у тебя захлебнется, а матрац промокнет насквозь. Нет, Том. Он – моя забота, и я сама с этим справлюсь. – И Кейт снова опустила полотенце в ведро с родниковой водой.

– Ладно уж. Но отлучись от него на минутку, я должен кое-что с тобой обсудить, – проворчал Том, более не настаивая на своих услугах.

Хотя бы с этим не будет больше приставать, с облегчением подумала Кейт, но, уловив грубоватые нотки в голосе Тома, поняла, что разговор ничего хорошего ей не сулит. Глубоко вздохнув, она взяла себя в руки и согласно кивнула Тому в ответ. Бросив взгляд на больного, она последовала за стариком.

В гостиной Люси как ни в чем не бывало разливала чай. Усевшись, Кейт взяла чашку с чаем и подавила улыбку, глядя, как Том с трудом пытается удержать хрупкую чашку на колене. Поблагодарив Люси за чай, Кейт выжидательно посмотрела на Тома.

– Я сегодня утром съездил в Лондон, – мрачно сказал он.

Кейт обуял ужас. Почему он ее об этом не предупредил? И что он там разузнал? Неужели полиция ее уже разыскивает – как убийцу? У Кейт задрожали руки. Она изо всех сил старалась побороть волнение. Ведь сейчас ей более чем когда-либо необходимо не растеряться. Она сделала глубокий вдох и стала слушать, что же скажет кучер.

– Я поразнюхал по соседству с домом нашего гостя и могу сказать одно: он на самом деле Роут, – недовольным голосом произнес Том.

Кейт удивилась. Да она и не сомневалась в этом, стоило лишь взглянуть на него!

– Он не Роут! – Люси негодующе вскинула голову с рыжими кудряшками. – Я вам уже говорила, что этот старый и безобразный человек вовсе не мой Роут!

Бедняжка Люси! Кейт впервые разглядела за высокомерной позой страдающую женщину, отказывающуюся посмотреть правде в глаза. Кейт никогда не отличалась кровожадностью, но от всей души пожалела, что ранила не настоящего преступника, так жестоко обманувшего ее сестру, а ни в чем не повинного маркиза.

– Джентльмен, что лежит в постели твоего отца, Люси, – Роут, и ты должна с этим согласиться, – мягко сказал Том. – Я поспрашивал, люди кругом уже беспокоятся, куда он подевался. Вообще-то он и раньше уезжал развлекаться на несколько дней, но сейчас его прислуга не знает, что и подумать, так как последний раз его видели возвращающимся с бала два дня назад и с тех пор он не давал о себе знать.

– Простое совпадение! – не соглашалась Люси. – Это ни о чем еще не говорит.

Том взглянул на нее, и она замолчала.

– Он отпустил кучера и пошел пешком. Смешно даже подумать, чтобы на него напали бродяги. Роута все боятся – видать, знают, что он справится с кем угодно, – при этом Том многозначительно посмотрел на Кейт.

Та покраснела. Конечно, Грейсон опасен, но Том просто не представляет насколько.

– Продолжай, – ровным голосом сказала Кейт.

– Там какая-то непонятная история с перчатками. Получается, что он заходил в дом, так как перчатки лежат на столе, но точно никто не знает, те ли это, что были на нем, или другие, потому что в тот вечер он отпустил слуг после празднования его дня рождения.

У него был день рождения! Кейт от неожиданности едва не зажмурила глаза, услыхав эту новость. Не глядя на Тома, она спросила:

– Сколько же ему исполнилось?

– Тридцать два, – ответил Том.

Кейт отвернулась к окну и стала смотреть, как по стеклу стучит мелкий дождик. Тридцать два. Он ровно на десять лет старше ее, а насколько опытнее, к тому же именит, обладает властью, за его плечами полная событий жизнь, и… он так умеет целоваться. Но он совсем не старый. Это только Люси так кажется.

– Что ж, по крайней мере на наш след пока никто не напал, – с некоторым облегчением сказала Кейт.

– Нет, ничего такого я не заметил, – подтвердил Том.

– Но я ничего не понимаю, – снова вмешалась Люси. – Я вам говорю, что этот человек не Роут, а вы настаиваете, что это он!

Том посмотрел на нее с нежностью.

– Я видел его портрет, Люси. Он точно Роут, а твой ухажер, выходит что, нет.

– Не может этого быть! – пронзительно вскрикнула она, затем в замешательстве смолкла.

Кейт вздрогнула – пусть Люси иногда ее раздражала, однако Кейт вовсе не хотела видеть сестру уязвимой и беззащитной.

– Я не знаю, Люси, – у Кейт от волнения сдавило горло. – Мы можем лишь гадать, что его заставило назваться Роутом. Хотел ли он скрыть свое подлинное имя или просто развлекался, но он солгал.

– Нет! – Люси встала, прижав ладонь к горлу. – Нет! Он богат и знатен, и он вернется ко мне, вот увидите! Вы оба в этом убедитесь! – И в слезах выбежала из комнаты.

Кейт и Том обменялись понимающим взглядом, и Том печально покачал головой. Кейт надо было бы побежать вслед за сестрой, но ей очень этого не хотелось, тем более что ее ожидали заботы посерьезнее, чем утешать разочарованную Люси. Настоящий Роут был серьезно болен, и она должна вернуться к нему.

Кейт поспешно встала из-за стола и подумала, что с человеком, лежащим в спальне наверху, ее связывает нечто большее, чем с сестрой.

Грейсон промучился в лихорадке еще три дня, и Кейт не знала, как облегчить его страдания. Она ничем больше не занималась, резко обрывала замечания Тома и Люси и почти не отходила от постели, где металась и стонала жертва ее опрометчивого поступка. Она заставляла Грейсона пить, обтирала его и успокаивала. К пятому вечеру с того дня, как она отважно пробралась через окно в его кабинет, Кейт чувствовала себя душевно и физически разбитой.

Особенно ее тревожило то, что творилось у нее на сердце. У них в семье чувствительностью отличалась Люси. Она была склонна к меланхолии и резким сменам настроения – от радостного возбуждения до крайнего отчаяния. Кейт оставалось лишь поражаться такой способности сестры. Сама же Кейт обладала спокойным характером. Ее считали разумной и уравновешенной, на нее можно было положиться, она умела обо всем договориться и довести до конца любое дело. Последние годы представляли собой сплошную борьбу за выживание, и она справлялась с этим… до сих пор. Даже ее глупая выходка с Грейсоном предполагала практический результат – они нуждались в деньгах, и отец ребенка Люси обязан был им помочь. Возможно, она рассчитывала даже получить моральное удовлетворение, испугав этого человека, но убивать его, конечно же, не собиралась.

Впервые ее тщательно продуманный план не удался. Мало того, что она напала не на того человека, но к тому же ранила его. Есть отчего прийти в отчаяние. Кейт буквально теряла голову, не зная, как помочь ему. Она убеждала себя, что ей так тяжко от сознания своей виновности. Ведь из-за нее он здесь и страдает. Но сердце ей подсказывало, что это не совсем так. Несмотря на их кратковременное знакомство и на то, что они едва успели обмолвиться несколькими словами, Кейт чувствовала, что ее отношение к Роуту определяется не только ответственностью за его здоровье и тем мощным воздействием, которое он сразу оказал на нее. У нее было такое ощущение, что она ждала его появления всю жизнь, и именно это пугало ее до смерти.

Даже если он и поправится, то все равно элегантному, властному Грейсону нет места в ее жизни – он может лишь разрушить ее. Кейт охватила дрожь. Ты просто перенервничала, уговаривала она себя. Так частенько бывало с Люси. А теперь вот она сама на грани срыва. У Кейт защипало глаза. Она сердито заморгала ресницами, отгоняя слезы, – ведь она не плакала уже много лет, со дня маминой смерти. Ничто не заставит ее заплакать сейчас! Но, взглянув на красивое, бледное и изможденное лицо Грейсона, она опустила голову и разрыдалась.

Кейт оплакивала свое прошлое, несбывшиеся надежды семьи Кортленд и… мужчину, лежащего перед ней, который неожиданно стал так много для нее значить.

Девушка плакала молча, слезы сдавили горло и текли у нее по щекам. Наконец она шмыгнула носом и, отвернувшись, постаралась подавить рыдания. Вдруг Кейт почувствовала легкое щекотание у себя на виске – оказывается, она улеглась щекой на грудь Грейсона! Этого еще не хватало! Столь необычное ложе смутило ее, и в то же время она почувствовала покой, защищенность и безопасность, чего не знала уже давно, так как привыкла рассчитывать лишь на себя. А Грейсон, даже после нескольких дней и ночей лихорадки, источал силу. Кейт отдалась этому незнакомому ощущению и с улыбкой представила, что всемогущий маркиз Роут – ее опора и надежда.

Кейт потерлась щекой о темные волосы у него на груди. Они были мягкими и мокрыми от ее слез. А под ними чувствовались твердые мускулы. Кейт глубоко вдохнула его запах, который не могли заглушить ни пот, ни постельное белье. Ею овладело такое опьяняющее, страстное томление, какого она никогда до сих пор не ощущала.

– Это что, новая пытка?

Кейт резко подняла голову и заморгала, не сразу поняв, в чем дело. Наконец она разглядела лицо Грейсона с вопросительно поднятой темной бровью. Ей показалось, что ее вид его позабавил. Она залилась краской, вскочила и уселась в кресло у постели.

– Я… слушала, как бьется ваше сердце, вы ведь серьезно больны.

– Но я еще жив, – сухо заметил он, и Кейт поразилась, как может человек, проболевший несколько дней, говорить так спокойно и уверенно. Неужели он ничего не боится и сомнения не мучают его в долгие, нескончаемые ночные часы? – Но, может быть, вам следует еще послушать? Сердце что-то очень сильно бьется.

Кейт недоверчиво взглянула на него. Его губы слегка скривились в усмешке. Он что, смеется над ней? С отстраненным видом она положила ладонь ему на лоб, который оказался холодным. Наконец-то жар спал!

– Лихорадка прошла! – воскликнула она.

– По крайней мере эта прошла, – прошептал он, не отодвигая головы, и Кейт, не удержавшись, отвела прядь волос с его лба.

Они смотрели друг другу в глаза. Кейт обдало теплом, исходящим от его тела. Это тепло согревало ее до костей и грозило лишить разума, а она продолжала смотреть в умные серые глаза этого многоопытного взрослого мужчины.

Наконец она нашла в себе силы отнять руку от его лба и отвернуться. На глаза ей попался чайник, и она отрывисто произнесла:

– Я приготовила чай по рецепту моей мамы. Он восстановит вам силы.

Грейсон стал послушно пить из чашки, которую она поднесла ему ко рту. От его видимой покорности Кейт чуть не рассмеялась. Укрощенный Грейсон? Да этот человек не сделает ничего, что противоречит его желаниям. Кейт позавидовала ему, так как она позволить себе такое не могла.

Но зато она наслаждалась, наблюдая, как его губы касаются края чашки, напоминая ей, как они прижимались к ее губам. Кейт заморгала, словно отгоняя это жгучее и сладкое воспоминание, но тут ее взгляд упал на его шею, и она стала следить за тем, как он глотает чай.

Да она просто с ума сошла! Ей никогда не было свойственно кривить душой или что-то скрывать. Этим отличалась Люси. Кейт всегда смотрела всем прямо в глаза, всегда говорила правду, а теперь она отводит взгляд в сторону и руки, держащие хрупкую чашку, дрожат. Она посмотрела чуть ниже его лица, и что же она увидела? Широкую, покрытую темными волосами мускулистую грудь, отчего снова пришла в смущение.

Жар прилил к щекам, слабость охватила тело, комок встал в горле.

– На большее я пока не способен.

Он откинулся на подушки, прикрыв опушенные густыми ресницами глаза. Но на губах играла едва заметная улыбка. Интересно, он имел в виду недопитый чай или что-то другое? В его словах Кейт ощутила смутную угрозу, и радость оттого, что ему лучше, померкла. Выздоровление Грейсона сулило ей множество проблем, и одна из них заключалась в том, что он не терпит, чтобы ему противоречили, – месть его мгновенна и безжалостна. Кейт вспомнила, что Роут слывет жестоким человеком. Ее охватила дрожь при мысли о той силе, которая одновременно влекла к нему и могла сокрушить.

Как он накажет того, кто осмелился стрелять в него, пусть и непреднамеренно? И как ей защититься – да и всем им, – когда он окончательно поправится?

Глава пятая

Грейсон закрыл глаза – даже такое небольшое усилие, как выпить приготовленное Кейт противное на вкус снадобье, утомило его. Но он не привык спать на людях. Это делало его уязвимым, а таковым он никогда не был.

Он притворился спящим, ожидая, что девушка уйдет. Ей незачем было оставаться – ведь ему стало лучше, и умирать пока что он не собирался. Но она не ушла, а уселась в кресло возле кровати, и он почувствовал легкий запах мяты. Грейсон мог бы приказать ей уйти – он с легкостью внушал страх и уважение. Он никогда не пил сверх меры, не переедал и умел обуздать похоть. Правда, иногда он увлекался карточной игрой, а в юности поражал отчаянной смелостью. Но ум его всегда оставался ясным, а тело крепким. Так было всегда, вернее, до сих пор.

Ему совсем не нравилось, что сейчас он испытывает непонятную слабость. Правда, присутствие девушки, той самой, что, переодевшись мальчишкой, стреляла в него, как ни странно, поддерживало его. Это противоестественно, криво усмехнувшись, подумал маркиз. Тем не менее он поверил и ее объяснениям, и сожалению, сквозившему в этих поразительных глазах. Да и как можно не доверять женщине, проливающей слезы у тебя на груди? И она не притворялась, выжимая из себя несколько слезинок, – это был крик души. Так плачут от боли и обиды. Он хотел бы утешить ее, смягчить боль, помочь ей найти выход из всех трудностей, но… сил у него хватало лишь на то, чтобы сесть в постели. Собственная слабость просто выводила его из себя.

Приподняв ресницы, Грейсон посмотрел на нее и увидел, что она в свою очередь украдкой наблюдает за ним. Чего она боится? В ее глазах он не углядел страха. Тогда что за странный блеск? Страсть?

Эта мысль напомнила ему об эротических сновидениях, преследовавших его, пока он метался в бреду, и смутным вихрем кружившихся в воспаленном мозгу: ласковые прикосновения прохладных рук к телу, лихорадочное вожделение, вдруг охватывающее его. Но сейчас, глядя на нее, чопорно сидящую в кресле в поношенном муслиновом платье с выцветшим узором, Грейсон понял, что его сны не имели никакого отношения к реальности.

Тут он ощутил напряжение в нижней части живота и вспомнил, что лежит голый. Кто его раздел? Он знал, что это сделала она, но тем не менее спросил:

– Это вы за мной ухаживали?

Она кивнула в ответ, и щеки ее заполыхали, однако взгляд его она выдержала. Такой девушке можно бросить вызов, возбужденно подумал он и тут же отметил, что, по крайней мере, весьма важная часть его тела не пострадала от болезни. Эта мысль взбодрила его, но пришлось согнуть в колене ногу, чтобы скрыть определенную неловкость.

– Почему вы это делали? – без обиняков спросил он.

– Больше некому, – также прямо ответила она.

Тайна, окружавшая девушку, не рассеялась. Кто она, эта серьезная юная особа с нежными руками? Может быть, все происходящее лишь плод его воображения и он выдумал ее от скуки? Она совсем не напоминала Шарлотту, была маленькая и хрупкая, но вся светилась чистотой, а это пронзило ему сердце. Он увидел в ней силу, честность и ум.

Грейсон глубоко вздохнул и закрыл глаза; хватит фантазировать! Он, скорее всего, еще не совсем здоров, и ему необходим отдых. Он никогда не засыпал в присутствии посторонних, даже если это была любовница, но, может быть, сейчас он позволит себе эту вольность.

Держа поднос в одной руке, Кейт направилась к отцовской спальне. Вдруг она услышала какой-то стук. С замиранием сердца она отворила дверь и облегченно вздохнула, так как обнаружила Грейсона сидящим на краю постели и явно собирающимся встать, а не лежащим на полу.

– Что вы делаете? – воскликнула она и кинулась к нему, торопливо поставив поднос с завтраком на стол.

– Я не могу больше лежать, – ответил он тоном, не терпящим возражений. Но на Кейт это не произвело должного впечатления.

– Ну нет, вы ни в коем случае не должны вставать. Еще вчера вы горели в лихорадке! – сказала она.

– А сегодня я уже не горю, – ответил он, сверля ее взглядом.

Кейт не так-то легко было испугать.

– Вам нужно сохранить силы. Посмотрите, что я вам принесла на завтрак.

– Опять овсянка? – Он пренебрежительно поднял бровь.

– Нет. На этот раз хлеб с молоком и немного тушеного мяса.

– Молоко?

– Да, молоко, – подбоченившись, ответила Кейт. – Вы, конечно же, предпочли бы коньяк или шампанское?

– Молоко я пить не буду. Я вам не грудной младенец!

Кейт окинула взглядом его длинную фигуру в отцовской ночной рубашке, которая едва доходила ему до колен. Мускулистые икры были красивой формы, а босые ступни изящно изогнуты в подъеме. Она вспомнила, как касалась его ног, и щеки у нее порозовели. А свою мужскую силу ему не было надобности доказывать – она слишком хорошо ее ощущала. Кейт с трудом перевела глаза на его лицо, уверенная в том, что встретится с его ироническим взглядом. Однако никакой насмешки она не увидела. Холодный взгляд серых глаз скрывал огонь, бушевавший в их глубине, но жар от него проникал внутрь ее тела, отчего у Кейт ослабели ноги. Она резко отвернулась, чтобы избежать его зачаровывающего взгляда, и занялась едой на подносе.

– Вам не удастся вечно держать меня здесь.

Его слова пронзили ее, словно ножом. У нее перехватило дыхание, и она замерла. Хорошо хоть он не видел выражения ее лица. Конечно же, Роут хочет уехать, но нетерпение, прозвучавшее в его голосе, ранило Кейт – ведь она почти целую неделю ухаживала за ним, предвосхищая каждое его желание и беспокоясь, как бы он не умер. Она рассердилась на себя – стоит ли обижаться на этого надменного джентльмена.

– Мне нужно встать, – раздраженно сказал он.

Кейт промолчала, но мысленно обозвала его неблагодарным, высокомерным нахалом. Ей захотелось силой влить молоко ему в глотку.

– Черт возьми, девчонка, я должен воспользоваться ночным горшком!

Кейт мгновенно обернулась.

– А кто вам его подавал, пока вы болели?

Его лицо посуровело и застыло, а глаза метали молнии, так что Кейт даже сделала шаг назад, испугавшись той внутренней силы, что временно была заглушена лихорадкой. Небритые щеки и подбородок делали его похожим скорее на разбойника, а не на маркиза. Противником он был бы грозным, и Кейт пожалела, что не удержалась от своего поспешного замечания. Такие, как он, никогда не просят помощи и не ценят, когда ее получают, независимо от обстоятельств.

– Я помню, как вы дотрагивались до меня, – его голос ранил, как лезвие ножа. – Вы снова хотите оказать мне эту услугу… или вы нежно касаетесь лишь мужчин, лежащих без сознания?

Кейт чувствовала, как у нее пылает лицо. Она с такой силой оттолкнулась от стола, что посуда на подносе с завтраком задребезжала. Быстрыми шагами она направилась к двери, проклиная мешающие движению юбки. Вот было бы славно, если бы Грейсон и все сложности, с ним связанные, провалились к черту, а она вернулась бы к прежней жизни и вновь надела бы мужские штаны! На пороге Кейт обернулась. – Если упадете носом вниз, то я вас больше поднимать не стану, – холодно и с бесстрастным выражением на лице произнесла она.

Но ее колкость осталась без ответа. Грейсон не выругался, не нахмурился, а просто поднял темные брови. И как ему только удается выглядеть таким надменным, ведь он сидит всего лишь в одной старой отцовской ночной рубашке!

Кейт сдержалась и не хлопнула дверью. Она вернулась к себе в комнату, где стянула выцветшее, узкое платье и переоделась в поношенные штаны, рубашку и жилет. Хватит изображать служанку перед этим наглым упрямцем!

Затем она отправилась на кухню печь хлеб, что давно пора было сделать. Свой гнев она выместила на мягком комке теста. Если Грейсон так прекрасно себя чувствует, что может ходить, пусть уезжает! Пусть отправляется сегодня же, решила Кейт, несмотря на сердечную тоску. Она так яростно шлепала тесто о стол, что вспугнула Циклопа, одноглазого кота, который грелся у очага.

Кейт выпрямилась, удивляясь своей горячности. Ведь она всегда отличалась спокойствием и уравновешенностью и не помнила, чтобы хоть раз вышла из себя. Это все из-за Грейсона. В его присутствии она теряется, глупеет, да к тому же она устала, ухаживая за ним.

Теперь он здоров, и самое лучшее – это отделаться от него. Пусть Том сегодня же вечером отвезет его в Лондон. В темноте он не поймет, в какой местности находился, и поэтому не сможет выследить их в Харгейте. Вроде бы разумно, но Кейт наморщила лоб – одурачить хитрого маркиза трудно. Скорее всего, он их обнаружит, если захочет.

Обескураженная подобным выводом, Кейт решила, поскольку выхода нет, больше об этом не думать. Маркиз, очевидно, сам жаждет поскорее от них уехать. Если удача им улыбнется, то он не станет их преследовать, тем более в судебном порядке.

Кейт сама понесла маркизу обед. На Люси рассчитывать было нечего, а что касается Тома… тот вел себя, словно дворняжка, на чью территорию забрел чужак. Кейт разложила на блюде кусочки свежевыпеченного хлеба, пирожки с мясом и вишней. Она любила печь хлеб и пирожки и заметно воспряла духом. Нельзя допустить, чтобы Грейсон испортил ей хорошее настроение!.

Когда она вошла, он лежал в постели, но не спал, а устремил на нее зоркий, оценивающий взгляд. Кейт смутилась, так как поняла, что от этих проницательных глаз ничто не укроется.

– Вот ваш обед, – сказала она и поставила поднос на кровать. – Когда вы закончите, Том отвезет вас в Лондон.

Итак, она это произнесла. Пусть прыгает от радости. Кейт отошла к столу, чтобы не видеть выражение облегчения на лице маркиза.

– Я никуда не собираюсь уезжать.

Пораженная, Кейт оглянулась на него через плечо и увидела, что он спокойно наблюдает за ней.

– Я уже сказал вам, что не уеду, пока не разыщу негодяя, воспользовавшегося моим именем.

Он действительно так говорил, но когда-то раньше. Кейт уставилась на поднос с остатками завтрака, не зная, что сказать. Наконец она вымолвила:

– Но вы говорили, что не хотите вечно здесь… торчать.

– Я имел в виду – не хочу быть прикованным к постели, девчонка.

Густой тембр его голоса проникал Кейт в душу и растекался внутри теплом. Не желая расслабляться, она решительно выпрямилась:

– Не называйте меня так.

– Как? Девчонкой? Ну, тогда малышка, – сказал он. Его губы сложились в некое подобие улыбки, и в лице его она не увидела надменности. – Я не привык долго находиться в постели и даже в одной комнате – меня это угнетает, – объяснил Грей-сон. – Я никогда не болею, и бездеятельность мне претит.

Кейт была готова ответить ему в тон, но передумала, так как все же это было хоть какое-то извинение. Она взяла с подноса оставшийся от завтрака стакан и увидела, что он пуст. Повернувшись к Грейсону, она спросила:

– Что вы сделали с молоком? Он приподнял бровь:

– А как вы думаете? Кейт уперлась рукой в бок.

– Я думаю, что вы выплеснули его в окно.

Он улыбнулся, и у нее потеплело на душе.

– Какого же вы обо мне плохого мнения!

Я выпил его.

– Что вы сделали?

– Выпил. Меня мучила жажда, а я знал, что вы не принесете мне ничего другого, пока я не выпью молоко.

– Какого же вы обо мне плохого мнения! – повторила его слова Кейт.

Он снова улыбнулся, и какая же у него замечательная белозубая улыбка! Наверняка даже Люси поддалась бы ее очарованию. Кейт же молча опустила глаза.

– Черт побери, что на вас надето? – спросил он.

Кейт покраснела, вспомнив, что она в брюках. Она их напялила в сердцах. А теперь жалела – не хотелось, чтобы он ее презирал из-за этого наряда.

– Я собираюсь заняться работой, – отрезала она.

– Какой?

– У меня много всякой работы.

– Вы мне не ответили.

– Это не имеет значения. Просто в такой одежде удобнее работать, мне она нравится. – Кейт знала, что щеки у нее покраснели, но она гордо задрала подбородок и посмотрела ему прямо в глаза.

– Мне она тоже нравится. – Его бархатистый голос обволакивал Кейт, словно густой шоколад, а глаза осматривали ее с головы до ног. Она с трудом проглотила слюну. Видно, она ошиблась, полагая, что он не одобряет мальчишеский наряд, но его поведение непредсказуемо. – Меня удивляет только, как ваш отец позволяет это, – добавил Грейсон.

– Мой отец умер.

– Ну, тогда ваш брат.

– У меня нет братьев.

– Но опекун-то у вас есть? Кейт напряглась.

– Опекун есть, но ему безразлично, что я ношу. – Ее дяде было наплевать, даже если бы они с Люси ходили в лохмотьях, но Кейт и так сказала больше, чем требовала осторожность. Грейсон с интересом взглянул на нее. Он явно хочет выудить у нее хоть какие-то сведения! – Ешьте свой обед, – нарочито небрежно сказала она.

– Только в том случае, если вы ко мне присоединитесь.

– Я уже пообедала.

– Тогда побудьте со мной. Мне ужасно скучно. У вас есть карты? Может быть, мы сыграем?

Он посмотрел на нее с такой надеждой, что Кейт не смогла отказать.

– Хорошо. Я сейчас принесу колоду.

– И еще книги, ладно? Кейт кивнула.

– Что бы вы хотели почитать?

– Вы сами выберите.

Несмотря на его небрежный тон, Кейт была настороже – этот человек ничего не говорит просто так, он слишком расчетлив, и за его равнодушным видом и самообладанием прячется прозорливый ум. Но зачем ему нужны книги из отцовской библиотеки? Кейт внезапно осенило – он станет искать на них экслибрисы или пометки отца и таким образом легко установит ее личность. Помимо воли Кейт улыбнулась его хитрости. С маркизом интересно скрестить мечи, но… не до крови.

Кейт повернулась, собираясь уходить. Грейсон окинул взглядом ее ладную, стройную фигурку, в которой не заметил теперь ничего мальчишеского. Ему понравилось, как платье обтягивало ей грудь, когда она стояла подбоченившись. Сейчас на ней были рубашка и жилет, и грудь они не обрисовывали. Но то, как на ней сидели брюки, ему тоже понравилось – они не слишком плотно обтягивали ноги, что было бы неприлично, но и не были слишком свободны, а потому стройность ног можно было узреть. Он отметил привлекательные округлости ягодиц, обтянутых мягкой материей, и ему захотелось втащить ее обратно в комнату, а затем к себе в постель. Желание было необыкновенно сильным. Вероятно, из-за того, что он давно не наслаждался женскими прелестями.

Откинувшись на изголовье кровати, Грей-сон пытался припомнить, когда и с кем в последний раз у него были близкие отношения. Клэрис? Леди Энн? С последней любовницей он расстался после того, как его одолела хандра, и ее место заняла череда жаждущих дам, которые вполне удовлетворяли его физические потребности. Их безликие тела смешались воедино для Грейсона. Ни одна из них не была столь интересна, как эта хрупкая крошка Кейт. К тому же она умна и смела, и в ней нет хитрости скучающих лондонских дам. Грейсон ощутил шевеление определенной части тела и приподнял колено, чтобы этого не было видно. Наверное, он просто залежался, и стоит ему встать на ноги, как Кейт не станет больше его возбуждать. Разум говорил ему, что дело обстоит именно так, но, как ни странно, ему хотелось, чтобы было иначе.

Она вернулась со стопкой книг и, нагнувшись, положила их на столик возле кровати, и Грейсон засмотрелся на ее блестящие густые каштановые волосы. Они манили и дурманили своей свежестью… Размечтался, иронически ухмыльнулся Грейсон. Строгая мисс Кейт едва ли приветит его ухаживания. А вдруг да? Когда он прижал ее к двери, то она буквально ожила в его руках, а это случилось всего пару дней назад.

Да, с улыбкой думал он, в ней таится страстность, та самая, что заставила направить на него пистолет, мстя за сестру; страстность, которая позволила ей касаться его, полагая, что он лежит без сознания. Грейсон весь напрягся. Впервые в жизни он, богатый и могущественный маркиз Роут, захотел того, что было ему недоступно. Он непременно должен узнать, кто она, – это единственный способ увериться в том, досягаема она или нет.

Кейт взглянула на него, и Грейсон не отвел глаз, полных желания. Она это почувствовала, хотя, как ему казалось, понятия не имела, чего он от нее хочет. Не зная ни ее имени, ни житейских обстоятельств, в которых она оказалась, Грейсон был уверен, что она невинная девушка. И несмотря на нелепую одежду, благовоспитанная. При обычных обстоятельствах такие качества сделали бы ее неуязвимой для его домогательств, поскольку, как он уже ее заверил, он не совращает девственниц. А что, если она бедная родственница, гувернантка или кто-то из прислуги? Тогда он мог бы попробовать без особых угрызений совести добиться ее благосклонности. Взамен Кейт получила бы обеспеченное и спокойное существование и достаточно денег, чтобы помочь сестре, а он – новую любовницу, не похожую на всех предыдущих. От этих планов его обдало жаром, а ясные, фиалковые глаза Кейт опустились под его взглядом. Вдруг она резко выпрямилась и бросила на одеяло колоду карт. О, да у малышки натура страстная, хотя она и старается сдерживаться! Грейсону это показалось забавным, и он усмехнулся. Взяв карты и небрежно тасуя их, он спросил:

– Сыграем в пикет?

Кейт удивленно заморгала. Грейсон улыбнулся – ему нравилось, что он ее смущает. Сама того не сознавая, эта крошка, несомненно, тянулась к нему. Она не жеманничала и не кокетничала, подобно многим женщинам, а сердилась и краснела, когда он ловил ее восхищенный взгляд. Весьма занятная ситуация, подумал Грейсон, раскладывая карты, как будто она уже согласилась с ним играть. Он заметил, что она следит за его руками, и теперь стало неловко ему. Если так будет продолжаться, то игра не пойдет – у него по крайней мере. Грейсон переместил колено, чтобы не было заметно, как натянулось одеяло.

– Мы будем играть на гинеи? – спросил он, надеясь отвлечь ее внимание.

Он никогда не терял своего легендарного самообладания, но у него было предчувствие, что Кейт сможет вывести его из себя.

– Нет, – прозвучал ее ответ.

– На пенни?

– Нет. Я не играю на деньги, – спокойно сказала она и, подняв голову, вызывающе посмотрела на него. – Я не одобряю азартные игры.

Грейсон улыбнулся ее попытке проявить пуританскую добродетель – он узнал то, что хотел: денег у нее не было. Но из какого она сословия?

– Вы боитесь, что ваш опекун рассердится, если узнает о нашей игре? – спросил он.

По неопытности Кейт не уловила неясный намек, который более искушенная женщина расценила бы как заигрывание. Она же посмотрела на него, сжав губы.

– Том считает, что неразумно рассказывать вам о нас.

Умница Кейт разгадала намерение Грейсона, которому понравилась ее сообразительность, хотя он услышал в ее словах вызов.

– Том? – презрительно произнес Грейсон. – И вы доверяете его суждению?

Она колебалась секунду-другую, прежде чем смерила его ясным и открытым взглядом, который так ему нравился.

– Допустим, нет, но откуда мне знать, что вы не передадите меня судье и не станете веселиться, когда меня повесят?

Вопрос поразил Грейсона своей неожиданностью, и он рассмеялся, но Кейт было не до смеха.

– Не думаю, что мне понравится наблюдать, как вы будете раскачиваться на веревке, – ответил он.

Кейт не дрогнула, она не сводила с него взгляда, пытаясь прочесть правду в его глазах.

Странно, но Грейсона задело недоверие девушки.

– Уверяю вас, что у меня нет ни малейшего желания нарушить ваш необычный быт, – презрительно подняв бровь, изрек он.

Кейт удивилась:

– Но я вас ранила.

– Насколько мне помнится, случайно. Возможно, вы не забыли, что я при этом присутствовал.

– Она покраснела, кивнула в ответ, но промолчала. Грейсону вдруг захотелось вывести ее из равновесия. Почему она ему не доверяет! Ведь это она всадила в него пулю и притащила сюда. Странно и… раздражает.

Прищурившись, он внимательно смотрел на нее, прикидывая, как завоевать ее доверие. Держится она прямо, но дышит учащенно, значит, настороже. Черт! Грейсону захотелось схватить ее и повалить на кровать, чтобы огонь, пробежавший между ними, сжег бы все ее сомнения.

Но он не посмеет коснуться ее, так как не знает, кто она, а девушка не склонна сообщать ему это. Грейсон не привык к разочарованиям и к тому, чтобы его отвергали. – Ну ладно, – с напускным безразличием сказал он. – Думайте что хотите, малышка, но в отношении меня вы не правы. В ее чудесных глазах промелькнуло удивление, и, откинувшись на подушки, он стал наблюдать за нею из-под опущенных век. Грейсон умел добиваться своего, и эта кроха не станет исключением.

В политических кругах его ценили за основательность и упорство. Некоторые называли его беспощадным, но он просто не терпел дураков и проволочек. Иногда он шел на компромисс, чтобы не отступать от намеченного. Насмешливо скривив губы, он рассматривал своего нового противника. Бедняжка Кейт и не подозревала, какие ей расставляются сети.

Покорив ее, Грейсон не только узнает имя девушки, но и прочувствует ту страсть, что горит у нее внутри. И тогда крошка будет принадлежать ему телом и душой.

Глава шестая

Грейсон встал с кровати и попробовал удержаться на ногах. Это ему удалось, и он смог добрести до окна и выглянуть наружу. Из-за дождевой тучи проглядывало послеполуденное солнце, освещая ярко-зеленую лужайку под окном. Свежесть деревенского воздуха напомнила ему о Кейт.

Он скучал без нее, но относил это к своему вынужденному заточению. Даже к тюремщику со временем и то привыкают, а Кейт к тому же далеко не уродлива и не глупа. В карты вначале она играла неохотно и у нее не очень получалось, однако затем игра пошла на лад, а он в это время развлекал ее лондонскими сплетнями. Ему даже удалось вызвать у нее смех, и Грейсон наслаждался им, словно мальчишка леденцом. Кейт была чересчур серьезна и озабочена – чем, одному Богу ведомо. Грейсон задумчиво потер подбородок. Скоро он это выяснит. После нескольких партий в пикет Кейт принесла ему бритвенные принадлежности и удалилась.

Грейсон отошел от окна. Долго прохлаждаться он не собирался. Поискав свою одежду, он обнаружил ее, выстиранную и аккуратно развешенную, в шкафу. Очевидно, в доме все-таки имелись слуги. На одевание у него ушло порядочно времени. Он не хотел торопиться, чтобы зря не расходовать силы. Оставаться в этой проклятой комнате и, что еще хуже, быть прикованным к постели он больше не мог. Натянув наконец ботинки, он с кислой усмешкой оглядел себя. Его камердинера хватил бы удар, если бы он увидел зашитую и плохо отглаженную рубашку, красовавшуюся на знаменитом маркизе Роуте. Грейсон не был щеголем, но он привык к тому, чтобы его прекрасно скроенные вещи шились из самой лучшей материи. Сейчас ему было неприятно предстать перед малышкой не в лучшем виде. Грейсона позабавило собственное тщеславие, тем более что Кейт вряд ли что заметит. Судя по всему, он больше интересовал ее, когда на нем вообще ничего не было. От этого соображения у Грейсона перехватило дух, и он заставил себя снова вернуться к мыслям об одежде. Как только он выяснит, кто же все-таки такая Кейт, тут же пошлет за своим гардеробом.

Маркиз вышел из спальни и прислушался – в доме по-прежнему было тихо. Он медленно спустился по лестнице, не встретив ни души. Задержавшись внизу, Роут снова уставился на потолок и снова почувствовал, что уже бывал здесь.

Он прошелся по огромной комнате для приемов и по парадной зале, и каждая из них казалась ему знакомой. За свои тридцать два года Грейсон посетил множество загородных поместий и теперь здесь искал вещи, которые подсказали бы ему разгадку, но ничего не увидел. Кругом никого не было.

Очень странно. Если бы он не был здоров, то решил бы, что это какой-то причудливый сон. Он надеялся встретить слугу и расспросить его, но на его шаги никто не откликнулся. В столовой Грейсон задержался, долго разглядывая фреску, изображавшую сцену охоты на лис, и снова безуспешно пытался вспомнить, где он это уже видел.

Хозяин дома, видимо, переживал тяжелые времена. Грейсон отметил признаки запустения: столик, на котором ничего не стояло, место на стене, где раньше висела картина. Теперь было понятно отсутствие прислуги, но ведь кто-то должен управлять домом! Раздраженный, Грейсон отправился обследовать нижний этаж.

Возле кладовой, показавшейся ему вопиюще пустой, Грейсон понял, что добрел до кухни. Вначале он решил, что там никого нет, ни повара, ни поварят, ни судомоек, но потом заметил у длинного деревянного стола одинокую фигуру.

Кейт! Грейсон узнал темные кудряшки на затылке и, пораженный, замер на месте. Когда она отправлялась “присмотреть” за ужином, ему в голову не приходило, что она сама его готовит. В таком огромном доме должно быть достаточно слуг. Да у всех есть повар, кроме уж совсем бедных горожан. А здесь, в деревне, это само собой разумеется. Но вот пожалуйста, вместо повара Грейсон видит Кейт, а у нее в руках – картофелину.

Хотя Грейсон не произнес ни звука, она вдруг обернулась, словно почувствовала на себе его взгляд, и на ее хорошеньком личике отразился ужас.

– Грейсон! – воскликнула она, и он понял, что ей стыдно за свой вид. – Я хотела сказать… милорд, – запинаясь, поправилась Кейт, с трудом выговорив непривычное обращение. – Вам не следовало спускаться по лестнице. Вы еще не поправились!

Грейсон спокойно стоял на месте, однако внутри у него что-то затрепетало. Он точно не мог понять, в чем дело: то ли пол поехал под ногами, то ли он сам пошатнулся. И этот трепет пронял его до глубины души. Он не был склонен к предчувствиям, но знал, что жизнь его теперь изменится из-за этой женщины, которая беспокоится не о себе и своих трудностях, а о нем, его здоровье и самочувствии. Именно теперь Грейсон понял, что хочет ее независимо от того, кто она, и обязательно овладеет ею. Все было просто и одновременно сложно.

Она как-то особенно смотрела на него. Их молчание затянулось, но Грейсон, известный своим красноречием, не знал, что сказать. Он не был готов к тому, что предстало перед его взором, и, что бы он ни сказал, прозвучало бы глупо, бессмысленно и достойно лишь такого самодовольного хлыща, как Ради, и ему подобных. Грейсону стало досадно, и когда он, наконец, нарушил молчание, то произнес вполне светскую фразу.

– Полагаю, что наше необычное знакомство позволяет вам называть меня по имени, то есть Греем, – подсказал он.

Кейт подняла на него глаза, и он увидел в них ответный жар. А что, если он овладеет ею прямо сейчас, на этом старом кухонном столе? Разум Грейсона взбунтовался против подобного необдуманного поступка, но плоть требовала именно этого.

– Грей, – прошептала она. Его имя никогда еще не произносили такие невинные уста, но в голосе звучало сильное желание.

Грей с трудом сдерживался и, чтобы отвлечься, перевел взгляд на нож у нее в руке.

– Надеюсь, вы не собираетесь меня зарезать теперь, когда я оправился от ранения.

Она уставилась на него словно завороженная, затем посмотрела на большой нож. Помахав им, она сказала:

– Нет, я просто…

– Назад, будьте вы прокляты!

Грей повернулся на крик и увидел Тома, который вбежал на кухню с таким видом, как будто Кейт вот-вот лишат невинности. В какой-то мере так и было, но Грей знал, что не посмеет силой овладеть малышкой, хоть ее глаза выдавали страсть, скрытую за благовоспитанностью.

Но Тома подобные нюансы поведения не интересовали, и он как безумный кинулся на Грея. Несмотря на перенесенную болезнь, еще не пришло то время, когда Грей не смог бы увернуться от старого недоумка. Он быстро сделал шаг в сторону, а в это время кот, разбуженный шумом, с шипением спрыгнул с жерди над очагом прямо на грудь Тому, и тот шлепнулся на пол.

Опрокинув Тома, кот пронесся мимо Кейт, и та от неожиданности выпустила из рук картофелину. Тут распахнулась наружная дверь, и появилась Люси. Кот пробежал через порог столь стремительно, что задел у Люси юбку, и девушка даже пошатнулась. Прижав руку к горлу, чтобы не закричать, она уставилась на подкатившуюся к ее ногам картофелину, затем перевела взгляд на Тома, который никак не мог подняться с выложенного плиткой пола. Он тер ушибленные места и извергал такие жуткие ругательства, что ошеломил даже Грея. Кейт же бранила убежавшего кота и размахивала при этом ножом.

– Кейти! – захныкала Люси. – Мои нервы не выносят таких безобразных сцен и сквернословия!

Грей не сделал бы успешной политической карьеры, если бы не умел быстро и точно разбираться в людях. Чутье подсказало ему, что Кейт невиновна, – еще до того, как она объяснилась с ним. Теперь то же чутье говорило, что Люси – избалованная девица, озабоченная лишь собственной особой, а падение Тома и возможная угроза сестре ее абсолютно не волнуют.

Кейт с беспомощным видом смотрела на лежащего на полу Тома. Грей сделал шаг вперед.

– Почему бы вам не помочь сестре приготовить ужин? – спросил он Люси таким тоном, что все замолкли.

– Я… у меня слабое здоровье, и я не могу работать как прислуга. К тому же здесь жарко и плохо пахнет! – Люси быстро пришла в себя. – И меня тошнит от запаха кухни.

– Значит, вы ничего не будете есть?

– Грей, – раздался предостерегающий голос Кейт, но тот не обратил на это внимания.

Люси, почувствовав поддержку сестры, вскинула голову с рыжими кудряшками:

– Разумеется, я буду есть.

– Если вы собираетесь есть, то я предлагаю вам последовать моему примеру и помочь Кейт, – сказал он. Люси была склонна не согласиться, но Грейсон не привык к неповиновению окружающих. Люси бросила на него обиженный взгляд, но промолчала. Удовлетворенный Грейсон посмотрел на лежащего с глупым видом Тома. – А ты что скажешь, Том?

– Я всегда помогаю Кейти! – последовал ответ, и, забыв про ушибы, Том поднялся на ноги.

– Прекрасно. Итак, начнем, – произнес Грей, хотя понятия не имел, чем занимаются на кухне. Но он взял дело в свои руки, а отступать ему было не свойственно. – Чем вам помочь? – спросил он у Кейт.

Она повернулась к нему, и он снова увидел ее взгляд – на этот раз ничего чувственного в нем не было. Она мгновенно овладела собой, и взгляд потух, а Грею хотелось бы, чтобы глаза Кейт светились страстью и чтобы он мог осуществить все ее желания.

– Вам нет никакой необходимости… – начала было она, но тут Том оборвал ее:

– Черта с два! Я пристроил бы вас ощипывать цыпленка, да куда вам с этим справиться!

Грей приподнял бровь, выразив тем самым свое отвращение к этому занятию, и их с Томом взгляды встретились. Мало кто мог долго выдерживать пристальный взгляд маркиза, и Том не стал исключением – он опустил глаза и, пробурчав что-то нечленораздельное, посмотрел на Кейт.

Она, видно, привыкла распоряжаться, так как быстро и уверенно произнесла:

– Том, посмотри, не осталось ли в кладовке яблок. Люси, ты накроешь на стол. Грей… – Она запнулась на секунду, но затем решительно продолжила: – Грей, вы можете нарезать картофель.

– Не вздумай дать ему нож! – возмутился Том.

Но Кейт не обратила на него внимания, и старик, громко топая, удалился, а Люси с недовольной миной отправилась сервировать стол. У Грейсона обострились все чувства, стоило ему остаться с Кейт наедине.

Она протянула ему нож и картофелину. Грей посмотрел на ее руки и удивился, как это он раньше не замечал на них следов тяжелой работы. Ладошки у Кейт были покрасневшие и мозолистые – это не нежная кожа белоручки. Однако он жаждал прикосновений именно этих рук. Молчание затянулось. Тогда Грей взял картошку, быстро ее нарезал и потянулся к следующей, но Кейт остановила его.

– Сначала надо ее очистить, – сказала она, едва сдерживая смех.

Грей тоже улыбнулся своему промаху.

– Вы очень требовательная хозяйка, – заметил он.

Кейт засмеялась, и смех ее прозвучал так легко и непринужденно, что Грей буквально упивался им, продолжая чистить картошку, что оказалось совсем не просто. Он смутно помнил, как ребенком что-то строгал, сидя на коленях у старика садовника, но с тех пор кухонного ножа в руках не держал и теперь боялся порезаться. Покончив с этим делом, он воззрился на гору очищенного картофеля с такой гордостью, словно произнес весьма важную речь в парламенте. Тут Кейт дала ему пучки моркови и целую груду лука, которые надо было вымыть и опять же очистить. Это занятие оказалось еще более грязным и к тому же вонючим, и маркиз решил повысить оплату всей кухонной прислуге в своих лондонском и загородном домах.

Том закончил ощипывать цыпленка и теперь стоял, опершись о стену, и ухмылялся, гладя на Грея, который пожалел, что ему достался не цыпленок, а скользкие и отвратительно пахнущие луковицы. Он вообще не любил лука, а теперь его просто возненавидел. В носу у него жгло, глаза щипало. Интересно, что подумали бы его политические соратники, увидев могущественного Роута в роли поваренка. Они пришли бы в ужас, да и сам Грей находился в растерянности. Мало того, что Кейт стреляла в него, в результате чего он свалился в лихорадке, так теперь она пристроила его к работе, которую пристало выполнять лишь самой последней судомойке. С одной стороны, это было забавно, но Грей подозревал, что она вполне могла уготовить ему еще не один подобный сюрприз.

Кейт немного расслабилась, лишь когда все отправились в гостиную. С того самого момента, как на кухне объявился Грей с предложением помочь, она была натянута как струна. Пока что она не могла объяснить его странное поведение. Пусть Кейт долгое время не вращалась в обществе, но не была настолько неотесанной, чтобы не понимать: богатым и избалованным представителям высшего света на кухне не место.

Но маркиз старался изо всех сил. Вначале Кейт испугалась, что он порежется, так как явно не умел чистить картошку. Не хватало ей его новых ран! Однако он очень быстро стал ловко орудовать ножом. Вероятно, нет такой задачи, с которой он не справился бы, подумала она. Она утвердилась в этом мнении, когда увидела, с какой легкостью и элегантностью он несет блюда в столовую. Это сделало бы честь самому вышколенному лакею. Он может превзойти всех и во всем, будь он портовым грузчиком или герцогом. Все же Кейт не была совершенно спокойна и чувствовала себя неловко от его помощи. Они расселись за длинным столом, на котором стояли приготовленные ими простые кушанья. Кейт даже послала Тома в погреб за бутылкой вина. Маркиз, конечно, привык к более изысканным блюдам и напиткам, но для Кейт это было редким удовольствием, поэтому она с наслаждением потягивала вино.

Оно немного ударило ей в голову, и, когда они перешли в гостиную, на нее напало странное легкомыслие и захотелось смеяться. Люси же держалась важно, словно они собрались на званый ужин в поместье, хотя на ней было перешитое старое платье, скрывавшее беременность. К тому же здесь находился Том, место которому было на кухне за мытьем посуды, а он остался в гостиной и бросал на гостя свирепые взгляды. Да и маркиз был в потрепанной одежде, хотя и держался как титулованная особа. И наконец, Кейт. Она являла собой самое непонятное зрелище, одетая в мальчишеский костюм – свою привычную одежду.

Разговор не клеился. Обязанности хозяйки требовали от Кейт поддерживать беседу, но ей было забавно наблюдать за происходящим. Она закашлялась, чтобы не рассмеяться. К какому времяпрепровождению привык Грей, она не знала, но не к такому, какому стал свидетелем.

Развлечения в Харгейте были весьма ограниченны. Люси неплохо играла на фортепьяно, а Кейт иногда пела, но хорошим слухом не отличалась и поэтому не могла рассчитывать произвести впечатление на Грея. Частенько они читали друг другу вслух книги, взятые из обширной библиотеки, но последнее время Люси ссылалась на усталость, а Кейт вставала на заре, так что они рано ложились спать.

Грей, который, вероятно, в Лондоне кутил как раз до зари, скорее всего, сейчас спать не отправится, размышляла Кейт. От этой мысли сладкая истома охватила ее. Она вспомнила, какой он был сегодня днем – взъерошенный, но такой красивый, пусть и одетый всего лишь в отцовскую ночную рубашку. А до того на нем вообще ничего не было… Кейт покраснела и резко выпрямилась, стараясь не только побороть действие вина, но и отогнать мысли о раздетом, спящем и… притягательном Грее.

– Я здесь уже бывал, – вдруг негромко заявил он.

Кейт от неожиданности вздрогнула, а он, задрав голову, с любопытством разглядывал потолок с искусными лепными украшениями, изображавшими различные сцены из жизни поместья.

– Не может быть! – огрызнулся Том, и Кейт склонна была с ним согласиться, так как в Харгейте уже много лет не принимали гостей, а уж Грея она, несомненно, запомнила бы – такого человека, как маркиз Роут, не забывают.

Она вздрогнула, подумав, что поскольку Грей никогда не посещал Харгейт, то, вероятно, он просто хочет таким образом побольше разузнать о них. Кейт устала притворяться и охотно все ему рассказала бы, но она привыкла никому не доверять. И на что она, скажите на милость, может положиться? На слово маркиза да на охватывающий ее от его присутствия жар? Она едва громко не фыркнула. Вот таким образом Люси и осталась одна с ребенком!

– Клянусь, что ноги вашей здесь не было! – угрожающе пробурчал Том.

– Да? А ты всегда занимал такое необычное положение в поместье? – Грей вопросительно поднял темную бровь.

Том покраснел.

– Не ваше дело.

У Кейт стучало в висках. Наверное, от вина, подумала она. Не надо было пить, важно сохранять ясную голову. Вот теперь, вместо того чтобы прекратить назревающую ссору, она с полным безразличием решила: пусть мужчины вцепятся друг другу в глотку прямо здесь, в гостиной.

Люси тоже, видно, это мало интересовало. Она зевнула, прикрыв рот изящной белой ручкой. Кейт позавидовала младшей сестре – хорошо бы быть такой же беззаботной. Настроения других Люси никогда не волновали, так же как и наличие денег и пищи. Она позволила себе вкусить запретное наслаждение, отдавшись мужчине, и при этом не испытывала ни малейших угрызений совести. А теперь еще будет вознаграждена рождением ребенка – и будет его любить, не заботясь о том, кто его оденет и накормит.

Но Кейт тут же устыдилась непрошеных мыслей. Это все от вина, решила она, хотя и выпила всего лишь два бокала. В Харгейте уже давно не подавали к ужину вина, и с непривычки у нее кружилась голова и было как-то не по себе. А вообще, во всем виноват Грей.

Поднявшись, она смерила его холодным взглядом.

– В деревне мы рано ложимся спать, милорд, а поскольку вы едва оправились после болезни, то я предлагаю вам последовать нашему примеру.

Он лишь удивленно поднял брови, что было Кейт уже знакомо, но ничего не сказал, а лишь согласно кивнул. Это ее взволновало – ведь маркиз привык повелевать всем без исключения, подавляя и сокрушая, – но, как ни странно, не породило ужаса в ее душе, только теплые струйки змейками пробежали у нее по телу, вогнав ее в краску. Она поспешно вышла из комнаты, даже не посмотрев, последовал ли он за ней.

Люси тоже встала вслед за сестрой, но глаза Грея были прикованы к Кейт, к ее мягко покачивающимся бедрам, обтянутым брюками. Она не была высока, но стройные и сильные ноги вполне соответствовали ее росту. Грея вновь охватило желание.

– Держитесь от нее подальше.

Грубый голос Тома мгновенно охладил его жар. Грей презрительно посмотрел на старика:

– Ты, кажется, что-то сказал?

Том, очевидно, не понимал, насколько небезопасно было делать маркизу подобные замечания. Впервые в жизни в него стреляли, похитили, а затем он оказался прикованным к постели. К тому же усиливающееся и не находящее выхода чувственное влечение делало его особенно раздражительным.

– Я за вами послежу, – предупредил Том.

В душе Грей восхищался заботливостью старика по отношению к Кейт, но наглость его он больше не намеревался выносить.

Он встал и с обманчивым спокойствием произнес:

– Боюсь, что тебе придется отказаться от слежки, так как я намерен принять ванну и не желаю, чтобы кто-либо в это время входил в кухню.

Мыться в кухне было неприятно, но необходимость заставляла Грея пренебречь неудобствами, так как в доме, как ему сказали, другого помещения для мытья не было, да и слуги отсутствовали.

Старик сердито посмотрел на Грея.

– Только не надейтесь, что я стану вам помогать. Сами таскайте ведра, авось не развалитесь, – язвительно добавил он.

Том не успел закрыть рот, как Грей схватил его за ворот рубахи, с силой приподнял и прижал к стене. Старик лишь часто мигал глазами, тряс головой и сучил ногами, не соображая, что же с ним произошло.

– Ты и теперь боишься, что я могу развалиться?

Том молча трясся от страха, и Грей продолжал ледяным тоном:

– А теперь давай-ка выясним кое-что, Том. Ты будешь относиться ко мне с уважением, и не потому, что я тебе нравлюсь, а потому, что так положено. У меня нет желания нарушать странный уклад в вашем доме и огорчать этим Кейт, но если ты не станешь вести себя со мной подобающим образом, то вынудишь меня выбить из тебя дурь. – Грей сделал паузу, чтобы его слова лучше дошли до Тома. – Ну, как же мы поступим?

В глазах старика промелькнул благоговейный трепет. Облизав губы, он проговорил:

– Ну зачем же так, милорд. Все понятно.

– Понятно? – Грей вопросительно поднял брови.

Том кивнул, затем бросил на Грея пронзительный взгляд:

– Конечно, милорд, если вы не обидите моих девочек.

– Уверяю тебя, что у меня нет подобных намерений, – ответил Грей и отпустил Тома.

Старик, ощутив наконец под ногами пол, задумчиво взглянул на Грея. Затем ушел, сказав на прощанье:

– Что ж, мойтесь, а посудой я займусь утром.

– Вот так-то лучше, – в спину ему бросил Грей.

Подождав, пока Том не скрылся в галерее, Грей оперся спиной о стену и с трудом перевел дух. Черт! Он слишком перенапрягся, но дело того стоило. Необходимо было власть употребить. Грей не любил никого запугивать понапрасну, однако не мог допустить, чтобы с ним не считались.

Отдышавшись, он занялся своим столь долго откладываемым туалетом. Прежде всего ему пришлось самому потушить свечи в столовой, поскольку слуг не было. Для этого он использовал пустой бокал из-под вина. Затем взял канделябр и отправился на кухню, минуя темные комнаты. Мрачно обозрев то, что понадобится ему для мытья, Грей помешал угли в очаге, нашел ведра, наполнил их водой и повесил на крюки над разгоревшимся пламенем. Притащив из кладовой медную бадью, он пристроил ее у очага, но, наливая в нее горячую воду, обжег пальцы.

Громко выругавшись, Грей уже собирался бросить затею с мытьем и подождать до утра, когда, возможно, обнаружит хоть каких-нибудь слуг, однако отказать себе в удовольствии погрузиться в горячую воду, особенно после стольких усилий, он не смог. Чистоплюем он не был никогда, но не позволял себе и опускаться, подобно некоторым знакомым лордам.

На этот раз он наполнил бадью, не обжегшись. Потом разделся и удобно улегся в горячей воде с куском мыла в руке. Мыло на вид было домашнего изготовления, и это Грея рассердило, так как он представил себе Кейт, склонившуюся в клубах пара над чаном со щелоком. Он выругался и поднес мыло к носу – оно пахло мятой, запахом Кейт. Самое дорогое французское мыло не пахло так восхитительно, как этот кусок. Не в привычках Грея было покупать что-нибудь для своих любовниц, но теперь он решил дать секретарю указание на этот счет.

Грей вымыл голову и, уставший, откинулся на край бадьи. Сегодня он перетрудился, слишком много стоял и ходил, и теперь у него ныли мышцы и болело плечо. Он поглубже опустился в ванну, надеясь, что боль утихнет, и прикрыл глаза. Однако тут его поджидала новая неприятность в виде эротических воспоминаний о том, как его мыла Кейт. Тогда он находился в полубессознательном состоянии и не мог с уверенностью сказать, где реальность, а где вымысел, но то, что она его мыла, – несомненно.

Ему безумно захотелось, чтобы эта процедура повторилась теперь, когда у него в голове полная ясность. Но, увы, оставалось лишь скрежетать от разочарования зубами. Он не привык сдерживать свои желания, однако, пока не узнает, кто такая его искусительница, ему придется воздерживаться. Глубоко вздохнув, Грей попытался забыть о ней и расслабиться в теплой воде – и ничего не получилось: кажется, купание потеряло для него всякую привлекательность.

Вздох перерос в стон, когда он понял, что не только его привычки претерпели изменение с тех пор, как он встретил Кейт, а что вообще весь его жизненный уклад может измениться.

Глава седьмая

Кейт перевернулась на спину и уставилась в потолок. Несмотря на то что она легла спать в обычное для нее время, ей не спалось, а когда она закрывала глаза, ее одолевали видения и… мечты о Грее.

Помимо воли она видела его раскинувшимся на отцовской кровати или непринужденно сидящим с надменным видом в гостиной, словно он всегда там обитал. Впрочем, он ведь привык к такой обстановке. Но для ее спокойствия опаснее было представлять его на кухне в одной рубашке с засученными рукавами, открывающими поросшие темными волосами предплечья. Вспомнила, как он помогал ей и как заставил Люси тоже заняться делом.

Наконец Кейт с недовольным стоном вылезла из постели. Вполне понятно, что ее тянет к маркизу. Он ведь был первым мужчиной, с которым она познакомилась с тех пор, как повзрослела. Он не только был богат, красив и влиятелен, но излучал жар, от которого она вся млела и совершала возмутительные поступки: отвечала поцелуем на его поцелуй и дотрагивалась до его обнаженного тела.

Воспоминание вогнало ее в краску. К тому же он умел заставить всех повиноваться, и эта его властность пленяла больше всего, хотя и пугала. Кейт очень хотелось переложить на его плечи часть своих забот или хотя бы разделить их с ним, но она ни за что на это не осмелится. Даже если забыть о своем непростом положении и возможных последствиях излишней доверчивости, забывать о том, что Грей со дня на день может уехать, ей не следует. Если он действительно остается, чтобы выследить возлюбленного Люси, значит, выполнив задуманное, он уедет в Лондон, в мир, который для нее так же далек, как луна.

Это ужасно! Поскольку уснуть ей так и не удалось, Кейт решила приготовить себе чаю. После смерти отца они с миссис Гудинг, бывало, чаевничали на кухне по ночам, когда ей не спалось. Тогда это утешало ее, так как реальная жизнь была настолько трудна, что Кейт было совсем пала духом. Только разговоры с миссис Гудинг за чашкой чая поддерживали ее и давали силы жить.

Миссис Гудинг уже нет, печально подумала Кейт, но чай себе она сможет заварить и сама. Ночь была теплая, поэтому Кейт в одной ночной рубашке, босиком отправилась на кухню, где ее мог поджидать только своенравный одноглазый кот. Однако, подойдя к двери, она остановилась, так как увидела отблески пламени в очаге. Кто развел огонь так поздно ночью? Неужели Том моет посуду? На кухонном столе стоял канделябр, и Кейт пошла на его свет. Но, еще не различив ничего в полутьме, она почувствовала мужской запах.

Около очага в старой медной бадье полулежал Грей, откинув голову и свесив руки. Она, конечно, вспомнила, что он упоминал о ванне, но ей и в голову не могло прийти, что он сам все приготовит. Правда, Кейт уже стала привыкать к его непредсказуемости.

Она стояла, не в силах двинуться с места. Тишину нарушало лишь потрескивание огня да удары ее собственного сердца. А он был похож на языческого бога. Золотистый отблеск от свечей падал на его лицо с закрытыми глазами и темными прядями мокрых волос. Кейт хотела было незаметно уйти, но не успела. Грей медленно повернул голову, открыл глаза и посмотрел прямо на нее.

– Кейт!

Он так произнес ее имя, что у нее перехватило дыхание. Изо всех сил стараясь говорить спокойно, она сказала:

– Не замочите повязку.

Губы Грея сложились в насмешливую улыбку. Его позабавила ее заботливость.

– Кейт, идите сюда и помогите мне вымыться, – тихо позвал он.

Она отрицательно качнула головой. Щеки у нее запылали от его возмутительной просьбы. Если бы это был кто-то другой, а не Грей, она нашлась бы, что ответить, и извинилась бы за свое невольное появление, но этот человек лишил ее дара речи. Словно в бреду, она могла только молча смотреть на его широкую грудь, вспоминая, как трогала ее.

Грей, видно, тоже вспомнил, как она дни и ночи ухаживала за ним, его глаза зажглись желанием.

– Вы мне снились, Кейт. Мне привиделось, как вы касаетесь меня, – прошептал он.

Кейт охватила дрожь, его грудной, глубокий, бархатистый голос обволакивал ее. Она боялась, что ее сопротивление вот-вот рухнет, но не находила нужных слов, чтобы отрезвить его… и себя заодно. Она облизала пересохшие губы. Капля воды стекала у него по шее. Превозмогая безумное желание дотронуться до этой капельки пальцами или слизнуть ее языком, Кейт молча, словно зачарованная, смотрела на Грея.

– Идите сюда, в ванну. Хотите, я вас вымою, Кейт? – голосом искусителя проговорил он.

У Кейт подкосились ноги, и, чтобы не упасть, она ухватилась за угол ближайшего шкафа. На какой-то миг она вдруг представила себе, как идет к нему, снимает ночную рубашку и залезает в ванну. Она почти физически ощутила тепло воды, жар его рук, обнимающих ее. Потрясенная, Кейт на мгновение закрыла глаза, чтобы изгнать из головы соблазнительное видение. Наверное, именно так свершилось падение Люси. Кто-то похожий на Грея завлекал ее мужской красотой и обещаниями, отчего у Люси помутился рассудок.

В широко раскрытых глазах Кейт промелькнул отказ, но его сильное обнаженное тело влекло к себе, а взгляд, скользящий по ее фигуре от закрытого ворота скромной ночной рубашки до кончиков пальцев босых ног, ласкал и манил. От его внимательного взгляда ноги у Кейт словно налились свинцом, груди под рубашкой набухли, а соски затвердели. Ей хотелось снять сковывающее одеяние, а вместе с ним отбросить все запреты.

Но она не могла себе этого позволить. Не отрывая глаз от лица Грея, Кейт решительно покачала головой. Выговорить что-либо было выше ее сил, да к тому же по ее голосу он догадался бы, как ей хочется согласиться на его просьбу. Сжав губы, она с усилием отвернулась от Грея и от его чар. С гулко бьющимся сердцем Кейт побежала к себе в комнату и скрылась там, как в убежище.

Грей медленно пробуждался от сна, дразнящего его ложными надеждами. Но вот видения исчезли, и он застонал, вспомнив, что было причиной беспокойной ночи. Ванна. И Кейт, девственная и соблазнительная в белой ночной рубашке, из-под которой виднелись прелестные босые ножки с тонкими лодыжками. Она стояла широко раскрыв глаза, со спутанными кудрями и выглядела как Спящая Красавица, а ему безумно хотелось увидеть ее обнаженной и раскрасневшейся от его прикосновений.

Конечно, ему как джентльмену следовало извиниться и попросить ее уйти. А благовоспитанной и неиспорченной девушке следовало, едва увидев его в ванне, тут же убежать. Но они оба этого не сделали. Что ж, значит, они хорошо подходят друг другу.

Что-то необъяснимое пробежало между ними в душной полутьме кухни. В тело Грея как будто влилась свежая жизненная сила, едва он вспомнил, как обрисовались под рубашкой ее маленькие напрягшиеся соски. Они просвечивали сквозь тонкую белую ткань, темные и заманчивые, – знак того, что ее желание быть с ним так же сильно, как и его.

Черт! Грей порывисто сел, спустил ноги с кровати. Из окон струился солнечный свет – он нарочно не задернул портьеры, так как собирался встать пораньше. Хотя такого болезненного пробуждения он не предполагал. Обычно он спал до полудня, как и большинство его друзей, но сегодня хотел кое-что разведать, пока все спят.

Ему необходимо разрешить некоторые вопросы, а теперь событие прошлой ночи подстегнуло его поторопиться с расследованием.

Грей потянулся, отчего заныло плечо. Затем с отвращением оглядел свой единственный наряд. Он не считал себя чрезмерно разборчивым в одежде, подобно скудоумному Уиклиффу или денди Рали, но тем не менее ему претило каждый день надевать одни и те же вещи, к тому же заношенные.

Проблема с одеждой была не единственной, которую следовало разрешить. Отсутствие прислуги в этом странном доме было загадкой. Он решил, что днем пошлет кого-нибудь с поручением к своему камердинеру прислать одежду и пару слуг в придачу. Ему надоело обслуживать себя самому, да и ощипывать в дальнейшем кур тоже не улыбалось.

Осторожно выйдя из комнаты, Грей направился к лестнице. Его сопровождала полная тишина, но ему это было уже не внове, так же как и отсутствие лакеев. В просторной прихожей внизу он тихо открыл массивную парадную дверь и неслышно вышел из дома.

Утро было чудесное. Накануне прошел дождь и освежил зелень вокруг. Грей медленно спустился по широким ступеням и направился вдоль дорожки, пока она не завернула к конюшням и множеству надворных клумб. Тогда он пошел по газону, траву на котором явно давно не подстригали. Интересно, подумал Грей, как, черт возьми, эта троица обитателей дома справляется с работой садовника.

Кое-что все же делалось, но кусты необходимо было подрезать, а подлесок уже наползал на лужайки. Жаль, так как, если судить по картинам в гостиной, когда-то поместье отличалось редкой красотой. Пейзажи, изображенные на полотнах, показались знакомыми, и Грею захотелось посмотреть на них в натуре и сопоставить свои впечатления. Теперь же, отойдя на некоторое расстояние, Грей повернулся и поднял глаза.

Харгейт! Он сразу узнал этот замок, хотя прошло столько лет. Грей стоял, стараясь припомнить, как все происходило. Ему было лет десять-одиннадцать. Родители были еще живы, и, значит, летом они без конца наносили визиты в различные поместья, весело проводя время. В Харгейт они прибыли, чтобы отпраздновать рождение первого ребенка графа Честера. Грею было чертовски скучно из-за отсутствия приятелей его возраста.

Глядя теперь назад, на эти дни, Грей вспоминал свои смешные попытки казаться взрослым. Правда, повзрослеть ему пришлось довольно быстро. Покопавшись в памяти, Грей вспомнил и графа – пожилого седого человека. Ходили слухи, что его брак – мезальянс, но графиня Грею понравилась. У нее были ясные глаза и темные кудри, и она даже дала ему понянчить младенца. Улыбнувшись, Грей вспомнил теплый молочный запах и то, с какой осторожностью он держал на руках крошечную девочку с такими же мягкими и густыми темно-каштановыми волосами, как у матери.

Кейт! Грей чуть не задохнулся от волнения, когда внезапно понял, что малышкой, которую он держал в детстве на руках, была Кейт. Это открытие его потрясло, хотя, если подумать, что ж тут странного? Но все же сознание того, что он приветствовал Кейт вскоре после ее появления на свет, показалось Грею пророческим.

Он попытался мысленно воссоздать историю жизни Кейт. Судя по всему, граф с женой, подобно его родителям, были богаты и счастливы. После Кейт у них появился еще один ребенок – капризная Люси. Но что случилось потом?

Молодого Грея мало интересовали сплетни высшего света, да и его собственная жизнь приняла такой оборот, что голова была занята более важными вещами, чем дела не очень близких знакомых. Грей, правда, слышал, что граф умер несколько лет назад, не оставив наследника. Но что произошло с его женой и дочерьми? Кейт говорила что-то об опекуне. Кем бы он ни был, его следовало хорошенько выпороть за то, что он заточил в деревне двух хорошеньких девушек, к тому же без компаньонки или слуг, так что они вынуждены сами заботиться о себе, словно простолюдинки.

Безобразие! Он напишет своему секретарю, чтобы тот осторожно разузнал, в чем дело. При одной мысли о встрече с человеком, ответственным за нищенское положение Кейт, у Грея зачесались кулаки. Но ему не терпелось услышать, что она сама расскажет об этом… если только он сможет убедить ее довериться ему.

Правда, теперь Грею стало ясно одно – дочь графа в любовницы не годится. Следовательно, он должен не только найти того, кто погубил репутацию Люси, но и устроить ее брак. Что касается ее сестры… Тут Грей улыбнулся – относительно Кейт у него были свои планы.

Вернувшись в дом, он отыскал кабинет, где, вооружившись бумагой, пером и чернилами, написал записку с указаниями своему секретарю. Предписания были точные и краткие: Грея не интересовало, замечено его отсутствие в свете или нет, но он не желает, чтобы по поводу его теперешнего местонахождения ходили слухи, тем более чтобы его разыскивали. Тут он замер с пером в руке. А вдруг его вообще никто не хватился, разве что слуги или близкие друзья? В политических кругах его отсутствие, несомненно, заметят, но кого он интересует лично? Губы его презрительно искривились – сентиментальности он не переносил.

Положив ладонь на бумагу, Грей стал обдумывать, чего же он достиг в жизни. Он всегда серьезно и ответственно относился к своим обязанностям. Вместе с титулом унаследовал огромную собственность и получал прибыли от капиталовложений. Возможно, лодырничал меньше, чем его друзья, но недостатка в хорошей еде, отменном вине, приятной компании и в женских прелестях никогда не испытывал. Что еще нужно мужчине? Ничего, твердо ответил он сам себе. Но все-таки его не покидало ощущение, что он в жизни что-то упустил, а такие идиоты, как Уиклифф, это поняли и им стала доступна непостижимая для Грея тайна бытия. Чушь! Грей глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, и продолжил писать отчетливым и изящным почерком.

За письмом секретарю последовала записка камердинеру с подробными указаниями. Вначале Грей хотел послать за всей своей прислугой, но тогда пришлось бы вдаваться в подробности обстоятельств жизни в Харгейте, и он решил с этим повременить. Пока что вполне достаточно повара, чтобы избавить его от ощипывания цыплят.

Грей вложил одну записку в другую и запечатал их своим массивным кольцом с печаткой. Воск для этого он с трудом обнаружил в ящике письменного стола, так как девушки, видно, не вели обширной переписки. Подумать только! – они оказались отрезанными от мира, словно парии, а одна из них вообще стала жертвой сладкоречивого соблазнителя.

Представить себе решительную Кейт, упивающуюся льстивыми речами, Грей не мог, но существует множество неразборчивых, в средствах мужчин, которые не станут ждать согласия одинокой женщины, особенно если она ходит в штанах. Опасность, грозящая ей, – и одному Богу известно, как долго это уже продолжается, – разъярила Грея, и он инстинктивно сжал кулаки. С минуту он смотрел на побелевшие костяшки пальцев. Приятели подивились бы его волнению, так как он всегда сохранял невозмутимость. Но когда он подумал о том, что могло произойти с невинной девушкой, то с такой силой ударил кулаком по столу, что чуть не расплескал содержимое чернильницы.

Стараясь успокоиться, Грей стал сгибать и разгибать пальцы. Такая острая реакция потрясла его самого, но он решил, что всему виной ранение и последовавшая за ним болезнь. Скорее всего, я еще не совсем поправился, решил он, однако насмешливый внутренний голос подсказывал, что вряд ли он вообще теперь поправится.

Овладев наконец собой, Грей отправился на поиски Кейт. Ему не пришлось долго ее искать, так как вкусный аромат свежевыпеченного хлеба привел его на кухню. При ви-де ее, стоящей у горячей плиты в поношенных штанах, Грей так рассердился, что его слова прозвучали резче, чем он того хотел:

– Разве нельзя нанять кого-нибудь в помощь в ближайшей деревне? Кажется, она называется Честертон?

Том чуть не подавился едой, а Кейт с удивлением уставилась на Грея.

– Значит, вы все знаете, – устало сказала она и покраснела, то ли от жаркого огня, то ли вспомнив, как он мылся на кухне прошлой ночью.

– Да, я знаю, что это Харгейт, а вы, дочь графа Честера, доведены до положения судомойки. И я намерен выяснить, кто в этом виноват.

Том и Кейт молча недовольно смотрели на Грея, а он, искушенный политик, выругал себя за то, что распустил язык. Да он просто не мог сдержаться при виде нежных ручек Кейт, запачканных грязной работой!

– Мы справляемся. – Кейт отвернулась от него, гордо выпрямившись.

Грей хотел извиниться за свою бестактность, но, черт возьми, еще больше он хотел поцеловать ее, а затем узнать у нее правду и отомстить опекуну.

Однако… такой взрыв страстей! Никуда не годится. Вздохнув, Грей уселся за стол.

Наверное, сначала надо заняться более насущными проблемами.

– Да, вы очень хорошо справляетесь, – спокойно сказал он, глядя, как Кейт ставит перед ним тарелку с яичницей, жареной колбасой и гренками. – Просто замечательно, – пробормотал Грей. Вкусный запах напомнил ему, что он голоден. – Однако помощь вам не повредит. Я позабочусь о расходах, – добавил он. Кейт не успела возразить, а Грей уже повернулся к Тому, уставившемуся на него с открытым ртом: – У меня есть для тебя поручение – надо сегодня же отвезти письмо в мой лондонский дом.

Старик закрыл рот и недоверчиво сказал:

– А почем я знаю, что вы нас не посадите в тюрьму из-за того, что Кейт немного зацепила вашу светлость?

Грей взял вилку и с удивлением поднял брови:

– Немного зацепила? Да у меня вполне приличная дырка в плече, но мы-то с Кейт знаем, что это несчастный случай. И если ты не собираешься меня на самом деле убивать, то для тебя же лучше дать знать моим слугам, где я. Хотя я, бывало, исчезал в неизвестном направлении, увлекшись, например, карточной игрой, но рано или поздно меня хватятся. Чем дольше ты будешь откладывать поездку в Лондон, тем больше шума можно ожидать. Я уверен, что ты не хочешь привлекать ненужного внимания к дочерям графа.

Скрытая угроза маркиза заставила Тома умолкнуть, а Грей повернулся к Кейт, которая тоже села за кухонный стол.

– Откуда вы все узнали? – тихо спросила она, при этом не заплакав и не устроив ему сцену. Грея восхитила ее уравновешенность. Такая маленькая и такая сильная. К тому же разумная и красивая.

– Я вам уже говорил, что бывал здесь раньше, – ответил он. – Выйдя сегодня утром из дома, я сразу узнал северный фасад.

Том недоверчиво хмыкнул, но Грей предостерегающе посмотрел на старика. Видимо, Том забыл, о чем они с маркизом договорились накануне вечером.

– Ты что-то сказал? – холодно осведомился Грей.

С мрачным видом старик отрицательно покачал головой. Грей снова устремил взгляд на Кейт. Она подняла на него свои потрясающие глаза.

– Я с родителями приезжал сюда отпраздновать ваше появление на свет, – мягко сказал он. Ему хотелось добавить, каким чудесным младенцем она была, но при глазеющем Томе делать этого не стоило.

Кейт не проявила никаких эмоций, лишь кивнула головой, как будто эта новость явилась еще одним бременем, упавшим на ее хрупкие плечи. Грей был разочарован и даже раздражен. Почему она ему не доверяет? Кейт держалась с достоинством и не желала нарушать едва различимую границу, пролегшую между ними. Грей понимал ее состояние, но тем не менее был раздосадован. Он стиснул зубы, чтобы снова не сказать что-нибудь необдуманное. Тут в кухне появилась Люси. Она только поднялась с постели и вышла к готовому завтраку. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять – несмотря на беды, постигшие Кортлендов, ей удавалось сохранять манеры графской дочки. Правда, при этом собственную сестру она превратила в служанку.

У Грея пропал аппетит, так его раздражала ее томная поза. Вот бы вздуть хорошенько эту глупышку! Грей вцепился в вилку, стараясь взять себя в руки. Он ведь часами спорил в парламенте с безмозглыми дураками и никогда не терял голову. Что с ним, черт возьми, происходит?

– Значит, теперь вы уедете?

Тихое замечание Кейт еще больше взвинтило Грея. Ага, она тоже жаждет от него отделаться. Дамы высшего света давным-давно поняли, что им не следует бросаться Грею на шею, так как подобные приемы вызывали у него только презрение Он предпочитал выбирать сам или по крайней мере соглашаться, если уловки, чтобы попасть к нему в постель, были искусными и ненавязчивыми. Но ни разу, даже в юности, никто его не отвергал. Он не привык получать отказ.

– Я не уеду до тех пор, пока не узнаю, кто присвоил мое имя, – сказал Грей с удивившей его самого горячностью.

Вообще-то ему вовсе не нужно было лично этим заниматься, для этого имелись сыщики полицейского суда либо частные детективы. При его неограниченных возможностях он, конечно, найдет виноватого. Но Грей уже отверг подобные варианты. Даже самый дорогостоящий и осмотрительный сыщик может допустить утечку информации, а Грею не хотелось, чтобы кто-либо узнал о самозванце. Он занимал высокое положение в обществе и не собирался выставлять себя на посмешище.

Правда, ему вовсе не обязательно оставаться в Харгейте, поскольку по соседству у него есть охотничий домик – небольшой, но все необходимое в нем есть, а слуги за пару дней устроят там нормальный быт. Идея неплохая, но Грей отмел ее, потому что не хотел спугнуть свою добычу. Лучше оставаться здесь, в Харгейте. Грей убеждал себя, что это решение совершенно разумно и не имеет никакого отношения к его нежеланию оставлять крошку Кейт одну со старым грубияном и избалованной и строптивой сестрицей.

Задумавшись, Грей не сразу заметил, что Люси тихонько плачет над тарелкой с завтраком.

– Что с вами, черт возьми? – сердито спросил он, хотя понимал, что мог быть и полюбезнее, пусть и не привык завтракать под аккомпанемент рыдающих дам. Но эта особа его раздражала своим тщеславием.

Люси посмотрела на него бледно-голубыми глазами, которые лишь чуть-чуть были похожи на глаза Кейт:

– Вы не останетесь здесь! Я этого не допущу!

Кейт строго оборвала сестру, но Грей не обратил на это внимания.

– Простите, мисс, но у меня создалось впечатление, что вы желали бы узнать, кто отец вашего ребенка, – сказал он.

Люси в растерянности поднялась из-за стола.

– И что потом? – вскрикнула она. – Что произойдет, когда вы найдете его? Вы закуете его в цепи! Вы повесите моего возлюбленного! – Она залилась слезами и выбежала из комнаты в сад.

Наступила гнетущая тишина. Том и Кейт обменялись беспомощными взглядами, затем оба посмотрели на Грея: Том с негодованием, Кейт с осуждением и отчаянием. У Грея на скулах задвигались желваки. Выругавшись про себя, он встал и, бросив взгляд на недоеденный завтрак, пошел следом за маленькой негодницей, понимая, что другого выхода, кроме разговора с ней, у него нет.

Глава восьмая

Конечно, он не раз бывал свидетелем истерических сценок, так как в Лондоне хватает капризных девиц и матрон. У некоторых действительно были серьезные неприятности с мужьями, любовниками или карточные долги. Иногда Грей даже произносил какие-то слова утешения, но он не принадлежал к числу мужчин, умеющих утешать, и женщины, зная это, не рассчитывали на его сочувствие.

Стараясь побороть раздражение, Грей направился к высокой ольхе, под ветками которой на каменной скамейке укрылась плачущая девушка. Для себя Грей решил, что разговор с ней станет первым шагом в его розысках. Люси обезумела от горя, но Грею это было на руку – таким образом легче выведать у нее, – правду. Хладнокровный и расчетливый, он убеждал себя в том, что на его действия не влияет ни выражение на лице Кейт, ни собственное желание снять с ее хрупких плеч хоть малую толику забот.

Грей неслышно подошел к скамье и сел – Люси не обратила на него ни малейшего внимания.

– Уверяю вас, что у меня нет намерения убивать вашего возлюбленного, – сказал он.

– Это вы просто так говорите!

– Это на самом деле так, – повторил Грей, стараясь, чтобы голос его звучал помягче. – Может быть, вы расскажете мне, что же все-таки произошло?

Люси сидела, отвернувшись от Грея, и тихонько хныкала.

– Что вы с ним сделаете? Грей цинично улыбнулся.

– Я постараюсь увериться в том, что он больше не воспользуется моим именем, – ответил он, не уточняя, как этого добьется. Конечно, от покойника меньше неприятностей, но, возможно, этого парня удастся еще использовать. – Я сделаю все, чтобы он женился на вас, – добавил Грей, подумав: “Если у него уже нет жены и пятерых детей в придачу”.

Люси мгновенно обернулась.

– Его не нужно заставлять жениться! Мы уже поженились бы, но с ним что-то стряслось, – прерывающимся от рыданий голосом, сказала она. – Я твердо знаю – что-то произошло!

– Тогда позвольте мне вам помочь, – уговаривал ее Грей.

Она не стала больше спорить и неохотно кивнула головой, вытирая платочком глаза, которые у нее были на удивление ясные. Грей засомневался – не устроила ли она представление, чтобы ее пожалели.

Люси опустила взор и слегка наморщила лоб.

– Вы себе не представляете, как нам жилось после папиной смерти.

– Расскажите об этом, – попросил Грей.

Люси с жалобным видом вскинула на него влажные ресницы. Но она не знала, что Грея на это не поймать.

– О, это было ужасно! Мы сидели здесь взаперти, никого не видели. Я думала, что не вынесу этого!

– Но с вами была сестра, – заметил Грей.

– Кейт! Да ее не интересуют ни наряды, ни балы, ни поклонники. Ей нравится работать, как служанке, убирать грязь и стряпать, и ей все равно, что она испортила себе руки.

Грей хотел возразить, но сдержался – ведь Люси начала рассказывать, и не стоит прерывать ее замечанием о том, что Кейт, как старшая, была вынуждена заботиться о сестре. Она так и поступила, не жалуясь и не требуя благодарности.

Словно почувствовав его неудовольствие, Люси надула хорошенькие губки.

– О, Кейт ничто не волнует, уверяю вас, она неуязвима, а у меня чувствительная натура, и я не смогла вынести такой суровой жизни. Поэтому и стала гулять по окрестностям и заходила все дальше и дальше, лишь бы убежать из этой… тюрьмы. И однажды я встретила его в лесу.

Грей молчал, надеясь, что Люси опишет внешность самозванца.

– Он сказал, что у него поблизости охотничий домик и что я… самая красивая из всех знакомых ему девушек. И мы стали каждый день встречаться.

– Где?

Люси недоумевающе посмотрела на Грея:

– Я же говорю вам – в лесу!

– Значит, в охотничий домик вы не заходили?

– Нет, конечно! – воскликнула возмущенная Люси. – Он не хотел, чтобы слуги болтали, но неподалеку находилась заброшенная хижина, и… мы часто там бывали.

Выходит, деревенщина соблазнил графскую дочь в какой-то старой лачуге, словно уличную девку!

Грей стиснул зубы. На Люси ему было наплевать, но одобрять подобное обхождение он не мог и готов был придушить мерзавца.

С непроницаемым лицом он попытался выведать у Люси еще кое-что:

– Что же случилось потом?

У Люси хватило скромности покраснеть и отвернуться.

– Потом… я заподозрила… свое положение. Когда я ему об этом сказала, он оставался, как всегда, добр и мил, попросил меня ни о чем не беспокоиться, хотя сам был взволнован. Наверное, боялся моего опекуна, – сердито добавила она.

– А кто ваш опекун? – спросил Грей.

С удивившей Грея горячностью Люси ответила:

– Дядя Джаспер!

– Брат вашей матушки? – догадался Грей, поскольку никто не унаследовал графского титула. Люси кивнула. – А где он?

– Кто же знает? Может быть, в Вене или в Риме. Мы его так ни разу и не видели. Он оставляет адреса, и Кейт ему пишет. На наши письма дядя отвечает редко.

– А ваши поверенные? Люси пожала плечами.

– После смерти папы Кейт ездила к ним, но нашим опекуном до брака остается дядя. – Она прищурилась. – Я знаю, что даже Роут… то есть мой возлюбленный, никогда не получит от него разрешения на наш брак. Я предложила ему сбежать, но он и слышать об этом не захотел, чтобы не губить мою репутацию. – У Грея были на сей счет свои соображения. Тут Люси вскинула подбородок и сразу стала похожа на Кейт. – Я боюсь, что все это козни Джаспера.

Да, Джаспер успел причинить немало зла семье Кортленд, думал Грей. Он присвоил наследство девушек, оставив их ни с чем, – за исключением дома, требовавшего огромных средств на его содержание. Очевидно, дом представлял собой майоратное наследование, а значит, его нельзя было продать, иначе Джаспер так и поступил бы.

Тем временем Люси опять залилась слезами и неожиданно уткнулась лицом в грудь Грею, которому ничего не оставалось, как обнять ее за плечи. Правда, сделал он это машинально, обдумывая свои шаги в отношении бесчестного дядюшки.

– Тише, успокойтесь. Я займусь Джаспером. А теперь расскажите, как выглядит ваш кавалер.

Люси, то и дело шмыгая носом, с трудом произнесла:

– Он молодой и красивый, волосы у него светло-каштановые, а глаза голубые, и он вовсе не бессердечный, как некоторые.

– Что вы имеете в виду под словом “бессердечный”? – сухо осведомился Грей.

– У него нет вашего невыносимого высокомерия, и он не разговаривает со мной так, словно я ничто. – Люси подняла голову и бросила на Грея сквозь мокрые ресницы сердитый взгляд.

У Грея появились некоторые подозрения относительно этого достойного молодого человека, и он криво усмехнулся.

– Не смейте надо мной смеяться! – выпалила Люси. – Мне все равно, что вы думаете обо мне! Я вас ненавижу!

Грея не оскорбил взрыв эмоций неблагодарной девицы. Он лишь вопросительно поднял бровь:

– Неужели?

– Да, я вас ненавижу! – воскликнула она, рыдая. – Потому что вы – не он! И вы все испортили. Вы разрушили мою единственную мечту.

Грей не ожидал такого честного признания и такой проницательности от этой изнеженной и капризной особы. Люси склонила голову, и рыжие кудри упали на лоб, так что лица не было видно; руками она зажала рот, чтобы подавить рвущиеся рыдания. Грей посмотрел на нее другими глазами: может быть, Люси больше похожа на сестру, чем ему представлялось вначале. А может быть, это только так кажется.

Но какими бы ни были ее помыслы, он вынужден ей помочь и найти беглеца кавалера не только ради нее, но и ради себя. Грей нахмурился, так как если его подозрения верны, то, когда это произойдет, Люси станет ненавидеть его еще больше.

Кейт долго молча смотрела на дверь вслед ушедшим. Она не знала, что ее больше поразило: то, что маркиз Роут последовал за Люси, или то, что она его не остановила. И хотя она от неожиданности буквально приросла к стулу, в душе почувствовала облегчение – одной тягостной обязанностью стало меньше.

– Чертов своевольник! – пробурчал Том.

– Да, – тихо согласилась с ним Кейт, но на губах у нее заиграла легкая улыбка – ей начинали нравиться его властность, надменность, высокомерие. “Кейт, идите сюда и помогите мне вымыться”. Она вспомнила слова Грея, его тяжелый взгляд и покраснела. Даже мягкая просьба звучала в его устах как приказ, а она, которой никто не смел приказывать, чуть было не подчинилась.

Кейт вздрогнула и отбросила вредные мысли. Тут она заметила, как угрюмо смотрит на нее Том.

– Нечего ему было идти за ней, Кейт. Кейт задели его сердитые слова. Она и без того устала всем заниматься сама. Что плохого, если Грей поговорит с Люси? Но, с другой стороны, именно этого она и боялась. Она и так уже начала уступать ему. Не хватает еще, чтобы он взял на себя заботу о поместье и о ней в придачу. И что тогда? Подумав о последствиях, Кейт поняла, что не следует поддаваться искушению.

– Он лишь навредит! – предупредил Том.

Конечно, кучер прав. Грей не тот человек, кто может справиться со своенравной Люси – он скорее напугает ее, чем успокоит. При мысли о сестре Кейт поднялась из-за стола и решительно расправила плечи. У нее, как и у Грея, не было другого выхода, кроме как провести утомительный час, увещевая Люси. Словом, все было как всегда.

Идя по саду, Кейт заметила, насколько он неухожен, и быстро прикинула в уме, что ей нужно здесь сделать. Работы предстояло очень много, и до осени ей не управиться, но тут выглянуло солнышко, и она отбросила невеселые мысли.

Солнечные лучи били ей прямо в глаза. Она увидела Грея и Люси, сидевших на скамейке под старой ольхой, и пошла к ним, однако внезапно, пораженная, остановилась. Люси прижималась к Грею, а тот ее обнимал.

Для Кейт существовала только одна причина, когда мужчина обнимает женщину. По собственному опыту она знала, что ни рана, ни болезнь не мешают чувственным влечениям Грея. Разве прошлой ночью он не заманивал ее к себе в ванну? Щеки у Кейт раскраснелись от не слишком для нее приятного воспоминания. Интересно, он на самом деле желал ее или она просто подвернулась ему под руку?

От ужасного подозрения у Кейт подогнулись колени, но отбросить его она не могла, так как свидетельство тому находилось у нее перед глазами.

Конечно, Люси ему желанна. Она красивая и утонченная, у нее белая нежная кожа и хорошенькие платья, она не носит мальчишеской одежды и не занимается черной работой, от которой так устаешь. Она всегда свежая, и от нее так приятно пахнет духами. Грей наверняка почувствовал этот чудесный запах, ведь ее голова находилась как раз у него под подбородком. Он что-то говорил ей – вероятно, ласковые слова.

Когда же Кейт увидела, как он гладит Люси по плечу, то едва не лишилась чувств.

С трудом овладев собой, она наконец оторвала взгляд от умилительной сценки и сказала себе, что для нее все это не имеет никакого значения.

Том был прав – джентльмены не обязательно ведут себя благородно, и этот, хоть и умеет ловко скрывать свою сущность, не лучше остальных. Ее одурачили, но теперь она будет умнее. Она не может осудить его выбор. Конечно, Люси больше ему подходит.

Том довольно быстро нашел вход для слуг и громко забарабанил в дверь, злой оттого, что, словно мальчик на побегушках, выполняет поручение высокомерного маркиза Роута. Кейти называет его Греем, с отвращением подумал он. Этот человек пробрался к ним в дом, и, если Кейти не будет начеку, он прокрадется прямо к ней под юбку.

И пошел он к черту с его заверениями! Том выругался и стал еще сильнее колотить в дверь. Ему наплевать на красивые слова этого господина, уж он, Том, глаз с него не спустит. Он видел, как маркиз смотрит на Кейт. Как голодающий на еду! Несмотря на свою надменность, он хочет соблазнить Кейти, но Том этого ни за что не допустит, хоть умри. Том уже был недалек от смерти, когда маркиз поднял его и прижал к стене в гостиной Он и не предполагал, что лорд мо-жет обладать такой силой, но этот славился своей свирепостью. Говорили, что с Роутом лучше не связываться, худо будет. Том и так проклял тот день, когда Кейт влезла в кабинет маркиза, а он ей не воспрепятствовал.

– Чем могу быть вам полезна? – В дверях стояла полная женщина и вытирала руки о широкий передник.

– У меня поручение от его светлости для его камердинера мистера Баткока, – пробурчал Том.

– У вас есть новости о Роуте? – с волнением воскликнула женщина.

Том кивнул. Тогда она схватила его за руку и потащила за собой по коридору на огромную кухню, где обедали слуги.

– Есть новости! – радостно закричала она.

Все вскочили из-за стола и загалдели.

– Джоан, позови Баткока! – крикнула женщина.

Маленькая служанка с готовностью откликнулась:

– Хорошо, Мег, – и быстро убежала.

Полная женщина по имени Мег подтолкнула Тома к скамье и настояла, чтобы он присоединился к трапезе. Посмотрев на огромное количество еды, Том смущенно спросил:

– Вы что, собираетесь опустошить кладовую, пока Роута нет?

Мег расхохоталась, словно он удачно пошутил, и с такой силой хлопнула его по спине, что Том чуть не упал носом в тарелку, которую кто-то поставил перед ним.

Он и не помнил, когда видел такое изобилие, поэтому с жадностью накинулся на холодную баранину и пирог с почками, а Мег подвинула к нему поближе блюдо с лепешками и пирожками.

Когда появился Баткок, Том сидел с набитым ртом. Порывшись в кармане, он вытащил письмо Роута и молча отдал его Баткоку. Длинноносый и напыщенный камердинер был разодет получше самого лорда Роута!

С непроницаемым лицом Баткок прочитал письмо, вызвал лакея, чтобы тот отнес записку секретарю его светлости, а затем повернулся к Тому.

– Подожди здесь, – высокомерно приказал он. Том рассердился и хотел было уйти, но… на тарелке оставалось еще много еды. Поэтому он как ни в чем не бывало кивнул головой и продолжал есть. Ему, правда, также не понравилось, что чертов камердинер увел с собой Мег.

Когда они удалились, остальные слуги забросали Тома вопросами, но он лишь молча качал головой, так как вовсе не собирался сообщать этой куче болтунов, где находится Роут, чтобы не навлечь беду на Люси и Кейт.

– Он хоть здоров? – настойчиво спрашивал лакей, и Том был вынужден ответить утвердительно. Но когда тот возблагодарил Бога за это радостное известие, Том чуть не подавился.

Он с удивлением озирался вокруг, глядел на улыбающиеся лица и прислушивался к болтовне слуг о том, что их хозяин либо увлекся карточной игрой, либо обдумывает важное политическое решение, либо наконец-то влюбился. Тому вдруг пришло в голову, что вообще-то слуги так не волнуются за своих господ, как эти беспокоятся о Роуте. Неужели они к нему хорошо относятся? От этой мысли Том даже жевать стал медленнее, и еда уже не доставляла ему прежнего удовольствия. Черт бы побрал Роута, который так нравится своим слугам! От этого неудивительно потерять аппетит!

Наевшись, Том отодвинул тарелку. В этот момент на кухню вернулась Мег и стала давать поручения служанкам. На Тома она не обращала больше внимания, и Том, насупившись, встал и пошел к двери, едва не столкнувшись с камердинером, за которым стояли лакеи с кофрами.

– Погрузите это в… экипаж, – сказал камердинер.

– Постойте-ка! Что там? – попробовал возразить Том.

– Его светлость потребовал свои вещи, – последовал ответ.

Целых два сундука? – Том нахмурился, но ничего не сказал, и чертовы сундуки были привязаны к старой карете. Он взобрался на козлы, и тут из дома торопливо вышла Мег с коробками в руках.

– Мег, твоя дочь еще не нашла места швеи? – спросил камердинер.

– Нет, мистер Баткок, пока нет, – с улыбкой ответила Мег.

– Тогда мы можем взять ее с собой.

– О, спасибо, мистер Баткок! Благослови Господь вас и его светлость! – И она засеменила обратно в дом.

Том чуть не свалился с козел.

– Это еще зачем? – закричал он камердинеру.

Баткок смерил Тома скучающим взглядом, отчего последнему захотелось его придушить.

– Мы поедем прямо в торговый ряд. Там живет миссис Лидс, дочь Мег. Она швея и поможет нам сделать покупки.

– Какие еще покупки?

– Ну, то, что требует маркиз, – рулоны тканей.

Том раскрыл от удивления рот.

– А разве в сундуках мало одежды? Эта миссис будет шить ему еще, что ли?

Баткок невозмутимо посмотрел на Тома:

– Разумеется, нет. Его светлость одевается у лучших портных Лондона.

У Тома чесались руки схватить слугу за его негнущуюся шею и задушить.

– Тогда что же мы будем покупать, черт возьми?

– Ткани предназначаются для двух юных леди, которых я еще не имел удовольствия увидеть. Миссис Лидс будет их обшивать.

– Минутку, Ноддикок! – закричал Том.

– Баткок, – поправил тот.

– Да плевать я хотел на ваше имя! Мне никто не приказывал привезти с собой женщину, – продолжал бушевать Том.

– Приказывал. – Баткок легонько постучал пальцем по письму Роута. – Его светлость особо просит меня привезти с собой швею.

– С вами! Куда это вы собрались?

– Прислуживать маркизу, мой милый, – ответил камердинер.

Том не успел возразить, как снова появилась Мег в поношенной шляпке и с большой сумкой. Том решил, что она принесла еду в дорогу, но Баткок помог ей влезть в карету.

– А теперь поехали! – крикнул он, сев следом за Мег.

Том услышал, как захлопнулась дверца, и заскрежетал от бессилия зубами. Не станет он слушаться приказов Роута и его высокомерного слуги! Он сам себе хозяин. Они с девочками прекрасно обходились без вмешательства его надменной светлости. Да ему следует слезть с козел и выкинуть из кареты прямо на улицу этого разодетого красавчика!

Мысль Тому понравилась. Единственное, что его остановило, так это то, что Кейт ходит в старых потрепанных штанах, а Люси – в переделанных платьях. К тому же в карете сидела Мег, а Том до сих пор ощущал во рту вкус ее замечательной стряпни. У них в доме она точно не будет лишней, хотя бы на короткое время. С Роута Том глаз не спустит, а несколько слуг не помешают.

Том крякнул, не зная, чего ему опасаться, а чего нет, и щелкнул вожжами. Но предчувствие, что маркиз преподнесет еще кучу неприятностей, его не оставляло.

Грей вышел встретить подъехавшую карету. На лице Баткока отразился ужас при виде его господина, одетого почти что в лохмотья, и Грей не удержался от улыбки. Неугомонная Мег пронзительно кудахтала от радости. И кухарка, и камердинер служили у Грея много лет, и он знал, что может рассчитывать на их преданность. Баткок наконец пришел в себя и представил своему хозяину молодую женщину миссис Лидс, дочку Мег.

– О милорд, зовите меня Эллен, пожалуйста, – затарахтела та. – Я вам так благодарна за то, что вы взяли меня на службу! С тех пор как умер Джимми, мне трудно приходится. Мама всегда вас так хвалит, и я уж постараюсь вас не подвести. Только взгляните на эту чудесную материю! – И она вытащила из кареты рулон темно-лилового шелка.

Грей потрогал ткань и подумал, что этот цвет замечательно подойдет к глазам Кейт. Он живо представил, как шелк красивыми складками облегает фигурку малышки, и у него сильнее забилось сердце.

– Спасибо, – кивнул он, взяв рулон. – Том проводит вас в ваши комнаты.

Не обращая внимания на свирепый взгляд Тома, Грей кивнул своим слугам, вернулся в дом и отправился искать Кейт. Она избегала его после завтрака, а ему не хватало ее общества. Грей никогда не интересовался дамской модой, но ему не терпелось увидеть Кейт в новых нарядах – платьях с глубоким вырезом, кружевных сорочках, тонких чулках и подвязках с оборочками. И чтобы она одевалась и раздевалась для него одного.

С улыбкой на губах Грей подошел к кухне и остановился на пороге, пораженный силой желания, вновь охватившего его при виде Кейт. Такого с ним раньше не случалось, а эта кроха настолько возбуждала его, что он с трудом сдерживался. Взгляд Грея скользил по завиткам на затылке, по тонкой спине и ниже – по дразнящим изгибам бедер. Страсть завладела им, и он не представлял, как долго сможет ждать, несмотря на свое хваленое терпение.

Кейт словно почувствовала его присутствие. Не глядя на него, она слегка обернулась.

– Том вернулся, – сказал Грей.

– Хорошо.

– Он привез моего камердинера Баткока, лондонскую кухарку и молодую вдову, которая…

Кейт подняла голову, и Грей увидел, что в ее глазах промелькнул гнев.

– Мы не можем себе позволить кормить лишние рты.

Удивленный ее яростью, Грей поднял бровь.

– Я пошлю Тома в деревню за продуктами. И разумеется, все расходы я беру на себя.

– Неужели? – воинственным тоном осведомилась Кейт.

– Да, именно так.

– И вы не можете обойтись без камердинера? – презрительно спросила она.

– Кажется, вы видели, что могу, но я предпочитаю этого не делать, – спокойно возразил Грей.

– А какие услуги оказывает молодая вдова? – съязвила Кейт.

Грей прищурился.

– Она будет шить новые туалеты для вас с сестрой, – сказал он и бросил на стол рулон материи, которая, подобно речному потоку темно-лилового цвета, разлилась по изрезанной поверхности кухонного стола.

Но Кейт едва взглянула на шелк.

– Мне не нужны модные платья! – резко оборвала его она.

– Что за дьявол в вас вселился?

– Я просто предпочитаю носить собственные платья, – гордо ответила Кейт, и Грей понял, что задел ее за живое. Но не может же она получать удовольствие от своих лохмотьев! А он считал ее разумной девушкой.

Смерив Грея холодным взглядом, Кейт спросила:

– И какую же плату вы ожидаете за эти подарки Возможно, главная мишень вашей похоти – Люси, поскольку ее репутация уже и так погублена. Но я не позволю вам губить ее и дальше.

Грей был настолько поражен, что с изумлением уставился на нее. Затем, запрокинув голову, расхохотался. Кейт смотрела на него так решительно, что было ясно – она смело встанет на защиту остатков чести сестры. Грей перестал смеяться. Он почувствовал, что гордится ею, такой сильной в своем праведном гневе, хотя бушевала она зря.

– Уверяю вас, Люси меня не интересует, – заверил ее Грей.

Кейт недоверчиво посмотрела на него, и Грей насторожился.

– Я видела вас с ней сегодня утром в саду, – сказала Кейт.

Грей пренебрежительно поднял бровь.

– Вы и ваш кучер с таким обвиняющим видом смотрели на меня, что мне ничего больше не оставалось, как пригладить взъерошенные перышки вашей сестрицы. То, что предстало вашему взору, было не что иное, как мои простодушные попытки утешить ее. Но я с радостью воздержусь от того, чтобы приблизиться к ней снова. – Он озорно улыбнулся. – Особенно если вы ревнуете.

Кейт отрицательно качнула головой, сделала шаг назад и оперлась о край стола, а Грей шагнул ей навстречу, сверля ее взглядом.

– Насчет Люси – это глупости, – сказал он. – Мы оба знаем, куда направлена моя, как вы изволили оригинально выразиться, похоть.

Глаза Кейт расширились, а Грей приподнял ей подбородок. Его пальцы скользнули по шее и дотронулись до бешено бьющейся жилки. Ласково поглаживая нежную кожу, он следил за ее изумленным и потеплевшим взглядом, за тем, как опустились ее ресницы. Понимая, что победил. Затем он нагнул голову и слегка коснулся ртом ее губ. Этим жестом он хотел лишь показать ей, что ему нужна она, а не ее сестра.

Но Кейт захотелось большего. Она обвила руками шею Грея и притянула его к себе. Робкий поцелуй Кейт лишил Грея благоразумия, и он жадно впился ей в губы, вынуждая ее открыть рот. Когда же она это сделала, все преграды рухнули, и его язык оказался у нее во рту.

Обычно Грей проявлял большую тонкость, но сейчас он лишь смутно сознавал, что теряет власть над своими чувствами. Он был искусным любовником, терпеливым и умелым, но, когда Кейт поднялась на цыпочки и уперлась в него грудью, он перестал управлять собой. Опустив руки вниз, он обхватил девушку за бедра, приподнял ее и прижал к стене. У Кейт вырвался удивленный вздох, что возбудило его еще больше.

– Вот так, малышка. А теперь обхвати меня ногами.

Он гладил ее бедра, обтянутые мягкой материей брюк, и наконец соединил ее ноги у себя за спиной. Голова у него кружилась, он словно потерял рассудок. Им овладело нестерпимое желание тотчас обладать девушкой. Ничего не соображая, Грей уложил ее на стол прямо поверх развернувшегося рулона шелка. Руки Кейт беспомощно повисли, короткие темные завитки волос упали на лоб, в глазах светилась страсть.

Прямо здесь и сейчас, подумал Грей. Он громко и прерывисто дышал, а кровь стучала в висках, побуждая к действию. Сейчас же и здесь! Он спустит с нее брюки, расстегнет свои собственные и… с ее девственностью будет покончено. Резко выдохнув, Грей положил ладони девушке на бедра и стал легонько их гладить. Затем с силой приподнял ее и прижал к себе. Кейт вздохнула и закрыла глаза, а его пальцы все крепче впивались в нее. Здесь и сейчас же, стучало в мозгу.

И именно в тот момент, когда взрыв страсти был неминуем, Грей услышал за спиной чей-то тихий, но удивленный возглас. Он резко повернулся – в дверях стоял Баткок, старательно делая вид, что ничего особенного не произошло.

– Вы ужинаете сегодня пораньше, милорд? – осведомился он.

Медленно, словно в тумане, Грей убрал руки с тела Кейт и помог ей сесть.

Напрягшаяся плоть болезненно пульсировала, и Грей с трудом перевел дух. Отойдя от стола, он холодно произнес, хотя внутри все горело:

– Нет, Баткок, просто рассматриваю ткань, которую ты привез. Очень хороший выбор.

– Да, конечно, милорд, – ответил камердинер.

Тем временем Кейт соскользнула со стола и убежала. Грей молча посмотрел ей вслед. Только теперь он наконец понял, что чуть было не натворил – он едва не лишил Кейт девственности прямо на кухне, куда мог войти кто угодно. И это произошло бы, если бы не Баткок.

Ошеломленный, Грей взглянул на своего невозмутимого камердинера, не зная, благодарить ли его или убить на месте.

Глава девятая

Грей наблюдал, как Кейт, извинившись, встала из-за стола. Его разозлило, что она не смотрит на него. Он мог бы последовать за ней, но опыт подсказывал, что разговаривать лучше тогда, когда страсти поостынут, а Кейт все еще негодовала. Со вчерашнего дня, когда он едва не овладел ею на кухонном столе, она избегала его, как прокаженного. Разумеется, ей не могло понравиться такое обращение.

Да и Грей чувствовал себя неловко. Он сам не знал, какой черт его попутал, и был рад, что появление Баткока предотвратило непоправимое. Ему еще повезло, что на кухню вошел камердинер, а не защитник невинных девушек Том. Иначе не избежать было Грею ножа в спину. Правда, он находился в такой экзальтации, что мог этого и не ощутить. Вспомнив вчерашнее, Грей аж заерзал в кресле, чем привлек внимание Тома. Но, как ни странно, на этот раз старик не хмурился, а улыбался. Отодвинув в сторону пустую тарелку, Том похлопал себя по животу:

– А вы, милорд, умеете выбирать кухарок.

– Согласен. Мег просто сокровище, но честь ее приобретения принадлежит моей матушке, которая, как обычно, проявила безупречный вкус и здравый смысл, – ответил Грей.

Том, как и Грей, предпочитал есть зажаренных цыплят, а не заниматься их ощипыванием.

– Теперь, когда наши самые неотложные нужды удовлетворены, я хотел бы разыскать самозванца. – Грей внимательно взглянул на Тома. – Что это за хижина, где Люси встречалась со своим любовником?

Том покраснел и с открытым ртом уставился на маркиза.

– Люси сказала мне, что встречалась с ним в лесу, в заброшенной хижине неподалеку от моего охотничьего домика. Ты можешь меня туда отвести?

– Зачем? – подозрительно спросил Том.

– Я хочу осмотреть место. Возможно, что-то узнаю о личности этого человека, – холодно пояснил Грей.

Том фыркнул.

– Я знаю, где это, – бывал там. Поджидал негодяя несколько ночей кряду, но он так и не появился. Он уехал, это точно, и вам его не найти.

Грей поднял бровь.

– Уж позволь мне самому решать вопрос.

– Как хотите, – Том пожал плечами. – Я собираюсь проводить Мег в деревню за покупками, но могу сначала показать вам, где это место.

Грей кивнул. Он, разумеется, не придал никакого значения умозаключениям Тома, и неверие последнего в результаты поиска его не обескуражило. У Грея были кое-какие подозрения относительно самозванца, и он рассчитывал, что этот ублюдок оставил за собой след.

Спустя час Грей был вынужден признать, что дуралей кучер, скорее всего, прав. В крошечной хижине, где Люси встречалась со своим любовником, не было ничего, кроме узкой кровати и стола со стульями, – Грей дважды обошел комнату, затем откинул на кровати одеяла.

– Белье чистое – Люси принесла его из Харгейта, – самодовольно пояснил Том.

Грей нахмурился и положил одеяла на место. Заглянув под кровать, он, помимо пыли, ничего там не обнаружил. Да, из Люси получится плохая хозяйка – она не только дома ничего не делает, но не убирается и в любовном гнездышке. Грей подошел к столу, заинтересовавшись, чьей он работы, а заодно осмотрел оловянные кружки и тарелки, надеясь хоть здесь найти ключ к разгадке. Но оказалось, что посуда взята из его собственного охотничьего домика.

Оставался камин. Грей подошел к нему и, присев на корточки, стал палкой шуровать в золе, ища клочок бумаги или чем-либо примечательный кусочек дерева, но, кроме почерневших поленьев, ничего не обнаружил.

– Ничего нет, – разочарованно сказал он.

– Я же вам говорил, что ничего не найдете, милорд, – в голосе Тома уже не слышалось прежней злобы. То ли настроение у него улучшилось, то ли он тоже захотел помочь Люси.

– Не бывает бесполезных поисков, Том, – Грей поднял голову. – Здесь мы ничего не нашли, значит, поищем в другом месте. Посмотрим, что находится поблизости. Вот Харгейт. – Пальцем в перчатке Грей нарисовал на пыльном полу крест и обвел его кругом. – А теперь скажи мне, кто живет вот здесь, на расстоянии примерно десяти миль.

Том тупо воззрился на Грея, затем задиристо спросил:

– А откуда известно, что этот парень из местных? Может, один из ваших благородных приятелей решил позабавиться?

Грей спокойно ответил:

– Наш самозванец – не джентльмен. Том хмыкнул:

– Это почему же? Разве ваши так не поступают?

– Да потому, что он ничего ей не подарил, никакой дорогой безделушки, что указывало бы на его благосостояние. К тому же он не носил ни колец, ни драгоценностей, ни даже часов.

На эти рассуждения Том от удивления раскрыл рот, а Грей продолжал:

– Я вчера долго расспрашивал Люси и узнал, что ее кавалер был весьма скромно одет, поэтому мы исключаем человека с достатком. Конечно, все возможно, и наш самозванец может быть нищим аристократом. Но если так, то где он живет и на что.

Том молчал, а Грей продолжал размышлять:

– Держу пари, что он не высокого рода человек, но и не простолюдин. Местный фермер или странствующий лудильщик не смог бы прикинуться перед Люси маркизом. Подозреваю, что он из мелкопоместного дворянства. Возможно, навещает здешних родственников. Будем надеяться, что это так – тогда его легче обнаружить.

– Черт возьми, – пробормотал Том, уставившись на Грея. – А вы умный, оказывается.

Грей усмехнулся:

– Весьма польщен. А теперь расскажи мне, кого ты сам подозреваешь.

Том посмотрел на пометки, сделанные маркизом на грязном полу, и присел на корточки.

– Ну, если вот тут север, то там ничего нет, кроме земель старого графа. На западе ваш охотничий домик, а на юге – деревня, но там почти нет господ. – Том поскреб бороду. – Вон там, восточнее, дом сквайра.

– У него есть сын? – спросил Грей. Том ухмьгльнулся:

– Есть, но он мал, чтобы гоняться за юбками.

– А другие молодые люди там не живут?

Том задумчиво наморщил лоб.

– Видите ли, милорд, я сейчас не очень-то прислушиваюсь ко всяким сплетням, как бывало раньше. Мы ведь теперь живем уединенно. Кажется, там есть племянник или кузен, который живет на ферме у сквайра. Но я не уверен. – Том помолчал. – Вот у приходского священника пятеро сыновей, и трое из них совершеннолетние. Он живет тоже к востоку от деревни. – И Том указал на место в обозначенном Греем круге на полу – У его сестры рядом дом. Поблизости есть еще небольшое поместье, но я не знаю, кто там сейчас живет.

Грей разглядывал значки на этой импровизированной карте.

– Выходит, что место наших поисков – окрестности к юго-востоку от Харгейта. У сквайра или приходского священника могли быть гости, приехавшие на зиму, к тому же имеются еще и обитатели помещичьей усадьбы. – Грей поднял голову и пристально посмотрел на Тома. – Мне не хочется показываться в деревне, поэтому придется положиться на тебя. – К удивлению маркиза, кучер согласно кивнул и с важным видом выпятил грудь. – Сегодня же и начни, когда повезешь Мег за продуктами, – сказал Грей. – Она тебе поможет, так как любит посплетничать. Ты можешь намекнуть в деревне, что она новая кухарка и что в Харгейте грядут перемены к лучшему. Тогда, возможно, наш самозванец, испуганный прежде бедностью девушек, снова появится.

Грей ждал, что скажет на это Том. Его одолевали сомнения, правильно ли он поступил, доверив поиски старику, – они оба, мягко говоря, недолюбливали друг друга. Грей хотел было послать вместо Тома Баткока, но его не знают в деревне и не станут с ним болтать.

Словно почувствовав колебания маркиза, Том сказал, почесывая бороду:

– А вы хитрец, как я погляжу, – и покачал головой. Грей решил, что тот сейчас откажется, но морщинистое лицо Тома расплылось в широкой улыбке. – Глядишь, вы и отыщете этого парня.

Грей кивнул в знак того, что оценил комплимент Тома.

– Разумеется, я отыщу его. Я никогда не терплю неудач.

После того как Том вместе с Мег отбыли в деревню, Грей стал искать Кейт, но ею и Люси занималась миссис Лидс. Если бы не Люси, он отбросил бы приличия и вошел в комнату, хотя и знал, что вид полуобнаженной Кейт в накинутых шелках и атласе явился бы для него огромным испытанием.

Поэтому он решил убить время, обследуя вместе с Баткоком дом и решая, что требуется предпринять, чтобы привести его в порядок. Очевидно, что в последние годы домом никто не занимался. К тому же не хватало таких удобств, как, например, ванная комната. Грей снова обратил внимание на недостающие картины на стенах и напомнил себе спросить потом у Кейт, каких именно нет, а также узнать, помогает ли им деньгами опекун, в чем Грей сильно сомневался.

Они закончили обход дома в кабинете, где Грей вчера писал распоряжения камердинеру. Теперь он оглядел комнату повнимательнее. Не испытывая угрызений совести, он открыл ящики письменного стола и просмотрел их содержимое, но никаких писем от бессовестного Джаспера не нашел, равно как и другой корреспонденции. Но зато обнаружил книгу хозяйственных расчетов.

Раскрыв ее, Грей с удивлением обнаружил, что последняя запись касалась уплаты за давно съеденного поросенка. Обычно домашний скот являлся необходимой принадлежностью такого большого поместья. Если сам владелец не держал скот, то этим занимались фермеры и отдавали часть поголовья в виде арендной платы. Грей быстро пробежал глазами скрупулезные записи о незначительных покупках, в основном еды. Но когда он дошел до графы, касающейся доходов, то тихо выругался.

Все тем же аккуратным почерком было записано, что черная ваза веджвудского фарфора[2] продана за смехотворную сумму, которую и деньгами-то нельзя назвать, разве что карманной мелочью.

Бегло проглядев графы и столбцы цифр, Грей снова выругался, но теперь уже громко: несколько бюстов, в том числе один работы Бернини,[3] и портрет кисти Лели[4] были проданы намного меньше их подлинной стоимости. И все ушло в руки одного и того же человека – сквайра Уэртли.

– Что-нибудь случилось, милорд?

Грей поднял голову и увидел, что Баткок с беспокойством смотрит на него.

– Я обнаружил, где находятся недостающие вещи.

– Да?

– Некоторые весьма ценные предметы были проданы за нелепо низкую цену местному сквайру, – сказал Грей.

– Но, милорд, возможно, он их единственный покупатель. Здесь, вероятно, нет других зажиточных людей, которые могут себе позволить приобрести вещи, принадлежащие графу, – резонно заметил Баткок.

Да, скорее всего, так оно и есть. Маловероятно, что у девушек имеются знакомые в Лондоне, где за предметы старины можно получить более высокую цену. Выходит, сквайр – их избавитель от полной нищеты. Но зачем же он так нагло их надувает? Ведь существует разница между сделкой и вымогательством у неискушенных женщин, между ведением дел и кражей у благородных дам, которые не чета сквайру. Что касается Уэртли, то ему следовало бы с уважением относиться к Люси и Кейт, а он… Грею неожиданно пришло в голову, что негодяй, должно быть, вынуждал Кортлендов продавать драгоценные вещи.

– Милорд?

Грей взглянул на обычно невозмутимое лицо Баткока.

– Счета… милорд.

Грей опустил глаза и с удивлением увидел, что он в негодовании смял страницу в конторской книге. Грей медленно разжал ладонь и разгладил лист. Ему просто необходимо постоянно следить за собой. Там, где дело касалось Кейт, он, забывая о приличиях, реагировал, как дикарь. Грея это стало настораживать.

Резко выдохнув, он пролистал всю книгу, но в статье прихода не обнаружил никаких сведений, кроме как о деньгах, полученных от Уэртли. Насколько он мог судить, дочери графа не получали не только содержания от опекуна, но и арендной платы от фермеров, живущих на обширных земельных угодьях поместья. Выходило, что за свое скудное пропитание они платили сами.

Грей чувствовал, что начинает снова закипать, и тщательно постарался это скрыть. Мысль о том, что Кейт не только ежедневно готовила еду и убирала, но к тому же изыскивала практически не существующие средства на жизнь, приводила его в бешенство. К списку людей, с которыми необходимо разобраться, Грей добавил и сквайра Уэртли – он стал третьим после самозванца и дядюшки Джаспера.

Мрачно улыбнувшись, Грей подумал, что, по-видимому, долго будет заниматься делами Кортлендов. Но это соображение навело его на совсем другие мысли…

Вот они наедине с Кейт, и их обнаженные тела соприкасаются… Это были первые приятные размышления за целый день, да и те прервал громкий стук в дверь кабинета – оказалось, что вернулись Том и Мег. Кухарка сияла от успешно выполненного секретного поручения, и даже кучер, казалось, подобрел. Грей велел им сесть и, оглядев слуг, подавил усмешку. Никогда прежде ему не приходилось нанимать кучера, кухарку и камердинера для расследования, но он давно понял, что для достижения желаемого результата все средства хороши. И знал, что вполне может доверять этим людям, разве что за исключением Тома.

Но сейчас старик был, кажется, искренен, рассказывая, что ему удалось узнать в Честертоне.

– Ну, новости всякие, и хорошие и плохие, милорд, – серьезно начал Том. – Этой весной приезжих хватало и в помещичьем доме, и у священника, и у сквайра. Судя по разговорам, гости сновали туда-сюда, словно своего дома у них не было.

Грей не удивился.

– Допускаю, что это обескураживает, но если мы узнаем, кто же эти гости и как долго они там пробыли, то, я уверен, сможем уменьшить список подозреваемых, – сказал он.

Кучер посмотрел на него с недоверием, но кивнул головой.

– Что касается парней священника, то один из них очень толстый, а другой уж больно праведный. Остается Эзра, старший, да еще вот племянник сквайра. Его зовут Арчиболд Ратледж, и он похож на ухажера мисс Люси, как она его описывает.

Грей рассеянно водил пальцем по губам.

– Очень хорошо. Молодцы. – Затем поочередно взглянул на Тома и Мег. – Надеюсь, мне не нужно говорить, чтобы вы не болтали лишнего. Я не хочу напрасно обнадеживать мисс Люси, – объяснил Грей и выразительно посмотрел на Тома. Тот ничего не ответил, но согласно кивнул и торопливо вышел следом за Мег помочь ей разгрузить покупки.

Когда за ними закрылась дверь, Баткок заметил:

– Виновным может быть кто угодно, и его давно уж след простыл.

– Возможно, – задумчиво ответил Грей. – Но я считаю, что не следует упускать ни малейшей возможности.

– Что мы предпримем дальше? – спросил Баткок.

– Мы устроим засаду и поглядим, кто туда попадет, – Грей удовлетворенно улыбнулся.

Кейт шла по кромке леса, размахивая ведерками и радуясь тому, что ее движения не стеснены юбкой. Она направлялась к тому месту, где у старого пастбища росла ежевика. После долгих душных часов, проведенных за примеркой с миссис Лидс, воздух казался особенно свежим.

Вся эта процедура напомнила Кейт о другом, забытом, образе жизни, который теперь ее не интересовал. Конечно, материя была гладкая и тонкая, как крылышки у бабочки, но какой ей от этого прок? Кейт громко фыркнула. Куда носить такую роскошь? В ее жизни не намечалось ни балов, ни светских визитов, одна лишь тяжелая работа.

Зато Люси, которая упорно цеплялась за прошлое, пришла в восторг от примерки, поэтому Кейт удалилась, чтобы не омрачать сестре радость. Дочь Мег оказалась доброй женщиной и отнеслась к девушкам так, словно они по-прежнему были богатыми наследницами, а не нищими сиротами. Но Кейт-то знала, что никакие примерки нарядов ничего не изменят. Они едва сводили концы с концами, и убойный поросенок им пригодился бы куда больше, чем изысканные туалеты.

Но с надменным маркизом спорить бесполезно. И если он считает вас замарашками, то пусть покупает красивую одежду! Грей не упомянул цену, а Кейт и не собиралась его об этом спрашивать. Он заявил, что Люси его не волнует, поэтому Кейт перестала беспокоиться о сестре. Несмотря на свои многочисленные недостатки, маркиз не тот человек, который станет лгать.

Кейт обнаружила, что, помимо высокомерия, он обладал еще и коварством, оно-то, видно, и побудило его вчера поцеловать ее. Он, наверное, хотел таким образом доказать, что Люси его не интересует, но Кейт не оценила по достоинству намерений Грея. Хотя она и не считала его лжецом, однако поверить в то, что он может ею увлечься, не решалась. Такой элегантный и властный красавец – неопрятной девчонкой в мальчишеских штанах? Ему просто нравится дразнить ее, но тогда на кухне он зашел слишком далеко. У Кейт запылало лицо при одном лишь воспоминании об этой сцене. Да и она была хороша! И Кейт пустилась бежать, пытаясь отделаться от неприятных мыслей. Добежав до кустов ежевики, она в сердцах бросила ведерки на землю.

Во всем виноват только он! Настоящий джентльмен никогда не поставит девушку в такое неловкое положение. Случай с ванной – совсем другое дело, так как она ненароком появилась на кухне, и хотя он соблазнял ее присоединиться к купанию, никаких попыток заставить ее это сделать не предпринимал. Но события вчерашнего дня были буквально разыграны Греем, и если она и поддалась страсти и не оттолкнула его, то винить себя в этом не собиралась. Он не имел права развлекаться за ее счет!

Ему следовало бы по крайней мере извиниться, но он совершенно не собирался каяться и разговаривал с Баткоком так, словно не произошло ничего особенного. Кейт с трудом проглотила слюну. Этот случай, который мог иметь для нее печальные последствия, для него мало что значил. Дрожащей рукой она потянулась к кусту со спелыми ягодами. Какой позор! Ведь она буквально растворилась в его объятиях и настолько потеряла разум, что самым бесстыдным образом улеглась на столе, словно поднесла себя на блюде, а ему, оказывается, хоть бы что.

Это унизительно. И так было всякий раз с того момента, как он появился у них в доме: ему всегда удавалось сохранить самообладание, а у нее голова шла кругом. Она боялась, что начнутся новые мучения, а жизнь и без того трудна. Ей только маркиза не хватало!

Услышав звук шагов, Кейт обернулась, чтобы посмотреть, кто разыскал ее в этом укромном месте. И когда увидела поднимавшегося ей навстречу по склону холма элегантного Грея, ужасно рассердилась. Несмотря на теплый день, он выглядел абсолютно безупречно, ни капельки пота не выступило на лбу.

Если бы Кейт могла спустить его вниз с холма, чтобы он испачкал свой превосходно сшитый костюм, а его загадочное и красивое лицо утратило бы свою властность и невозмутимость! Сжав губы, Кейт повернулась к нему спиной и стала с такой силой срывать ягоды, что едва не разорвала о колючки перчатки.

– Кейт! – Его неотразимый, бархатный голос проникал сквозь кожу, но она решила не поддаваться искушению. – Я пришел сюда из-за Люси, – сказал он с легкой издевкой.

Кейт с трудом сдерживала раздражение. Неужели он не извинится за свое вчерашнее поведение или это так мало для него значит, что он обо всем уже забыл? Кейт в сердцах раздавила спелую ягоду.

– Осторожно, не уколитесь, – предупредил Грей.

Кейт вскинула голову и увидела усмешку на его губах. Он что же, снова собирается с ней шутки шутить? Больше она на эту удочку не попадется. Кейт смерила его холодным взглядом и, повернувшись к нему спиной, продолжала свое занятие.

– Я начал поиски самозванца, – сказал Грей. – Сегодня Мег и Том кое-что разузнали в деревне, и у нас уже есть несколько вариантов разгадки приключившейся с ней истории. Но я не хотел бы пока говорить об этом Люси.

Не поднимая головы, Кейт сказала:

– Вы боитесь, что она может вам помешать?

– Да, она немного упряма и очень расстроена.

Не в пример мне, мрачно додумала Кейт, я ведь разумная. Но именно сейчас она была далека от благоразумия. Хотя она не могла не оценить стараний Грея помочь ее сестре, но в то же время Кейт почему-то сердилась на него за то, что ему не терпится поскорее разделаться со всеми харгейтскими делами и распрощаться с его обитателями.

– Хорошо. Я ничего ей не скажу, – пообещала она, стараясь выглядеть уравновешенной – ведь все последние годы ей это вполне удавалось. Но Грей, к сожалению, обладал способностью выбивать у нее почву из-под ног. Вместо того чтобы спокойно воспринять его слова, Кейт хотелось бушевать, кричать или сделать что-нибудь – что угодно, – чтобы разрушить его самоуверенность.

– Я думаю, так будет лучше. По крайней мере до тех пор, пока не узнаю, что он за человек, – сказал Грей и приблизился к Кейт. – Позвольте, я вам помогу.

Кейт бросила на него испуганный взгляд, а он уже снимал свой изысканный сюртук.

– Нет, нет, не нужно! – в смятении запротестовала она, не в состоянии отвести от Грея глаза.

Только бы он ничего не снимал, отчаянно повторяла про себя Кейт, но Грей уже стоял перед ней в рубашке и жилете. Он закатал рукава, обнажив мускулистые предплечья.

Кейт лицезрела его и не в таком виде, но почему-то обнаженные руки Грея произвели на нее впечатление: она ощутила жар, слабость и… желание. А Грей как ни в чем не бывало подхватил другое ведерко и подошел к кустам. Перчаток он не надел и рвал ягоды своими красивыми, длинными, ухоженными пальцами. Затаив дыхание, Кейт следила за тем, как он берет ягоду и осторожно отрывает от стебелька. Она отвернулась. Щеки у нее пылали, а сердце бешено стучало.

– Вы испачкаетесь, – с трудом выговорила она.

– Неважно.

Ей следовало знать, что Грей везде и всегда чувствует себя непринужденно. Его легко представить нормандским рыцарем или викингом, сильным и смелым. Кейт откашлялась и сосредоточилась на собирании ягод, стараясь действовать быстро, чтобы поскорее убежать от опьяняющего присутствия Грея. Какое-то время они молчали, тишину нарушали только шорох веток и пение птиц. Кейт уж было решила, что ей удалось, наконец, взять себя в руки. Но тут он заговорил.

– Я сожалею о той неприятности, что доставил вам вчера, – сказал он, и Кейт от неожиданности уронила ягоду.

Ничего себе неприятность!

– Поверьте мне, я не всегда поступаю так импульсивно.

Импульсивно?

– Вероятно, вы действуете на меня особенным образом, малышка.

Особенным?

Кейт смерила его холодным взглядом, что, правда, не произвело на Грея никакого впечатления.

– Надеюсь, вы понимаете, что платья, которые шьются нам по вашему настоянию, не могут быть нами оплачены… ни в какой форме.

Он лишь презрительно поднял бровь.

– Вы оскорбляете меня, Кейт. Неужели вы полагаете, что я пытаюсь подкупить вас? Я разве произвожу впечатление человека, который платит за связь?

Кейт бросило в жар, и она покраснела. Дрожащими пальцами она потянулась к ягодам, проклиная его беспардонность.

– Вы восхитительно краснеете, Кейт, но мне казалось, что вы предпочитаете разговор без обиняков, – насмешливо сказал Грей.

– Да, это так. Но всему есть предел.

Он наклонился, и его дыхание защекотало ей щеку.

– Неужели, Кейт? – прошептал он с задумчивым видом, словно его мысли бродили где-то далеко.

Кейт хотелось раствориться в тепле, исходящем от него, в мягких звуках голоса. Но, решив не поддаваться Грею и не умиляться, она резко повернулась к нему с намерением оттолкнуть и… уперлась ладонью прямо в роскошный, вышитый золотом жилет. Отняв руку, Кейт с ужасом увидела, как на светлом шелке расползается темное пятно. Затем перевела испуганный взгляд на его лицо. Что он скажет на это, как отругает ее за то, что испортила такую прекрасную вещь?

Но Грей лишь с удивлением приподнял бровь. Затем на его губах заиграла едва заметная, но угрожающая улыбка, которая для нее была пострашнее любого приступа гнева.

– Кейти, умница моя, я не могу поверить, что вы сделали это нарочно.

Грей снял раздавленную ягоду у себя с груди и бросил ее в Кейт. Ягода угодила ей в шею и упала за воротник.

Кейт задохнулась от ярости, а он многозначительно посмотрел на нее.

– Сейчас я ее достану, – сказал он.

– Что вы делаете? – вскрикнула она. Истинный джентльмен рассердился бы и ушел, но Грей не всегда вел себя по-джентльменски. Он был непредсказуем и опасен. Пораженная Кейт молча наблюдала, как он вынул смятую ягоду… и отправил себе в рот. Она хотела отшатнуться, но сзади был колючий куст ежевики.

Затем он нежно провел большим пальцем по ее губам. А она продолжала молча смотреть на него, охваченная жаром от его прикосновения. Он взял в ладонь ее подбородок, а пальцами гладил шею. Кейт, нервничая, слизнула с губ ягодный сок.

– Вы не все облизали. – От звука его глубокого, низкого голоса у Кейт подогнулись колени.

Грей наклонился к ней. Он действовал не спеша, как бы дразня и завлекая ее, что ему и удалось. Когда Грей облизал ей губы, то сделал это настолько осторожно и приятно, что Кейт едва не закричала от восторга. Она уперлась кулаками ему в плечи, так как едва держалась на ногах, а он продолжал медленно водить языком по ее губам. Голова шла у нее кругом, и она раскрыла рот. Он словно ждал приглашения, и его язык тут же оказался у Кейт во рту. Он водил руками по ее лбу, щекам, маленьким нежным ушам и по бьющейся на шее жилке. При этом он продолжал целовать ее, и каждый новый поцелуй рождал в ней утонченное и острое ощущение.

И когда охваченная жаром Кейт вдруг почувствовала у себя под спиной прохладную траву, то для нее это было облегчением. Она не успела сообразить, что произошло, а Грей уже вытащил ее рубашку из брюк и просунул внутрь обе ладони. Кейт чуть не задохнулась, когда его пальцы задели ее налившиеся соски. Губы Грея щекотали ей шею и опускались все ниже и ниже. Даже сквозь ткань смятой рубашки она ощущала его горячий и влажный рот, такой нежный, мягкий, дразнящий и соблазняющий. И вдруг все кончилось. Кейт открыла глаза и разочарованно вздохнула. А Грей опустил руку в ведерко, достал перепачканными соком пальцами ягоду и поднес одну к ее рту.

– Попробуйте, Кейт, – прошептал он.

Девушка увидела совсем близко от себя красивое лицо Грея и не смогла отказать. Она нерешительно дотронулась губами до пальца, с которого капал ягодный сок, и увидела, как у Грея загорелись глаза. Он нажал кончиком пальца на ее губы, и она взяла сладкий от сока палец в рот.

Он прерывисто и с трудом дышал, и Кейт даже послышалось, что он выругался. Ее обжигал исходящий от Грея жар, а когда он задрал ей рубашку и положил ладонь на грудь, то она ощутила облегчение от прохладного воздуха, охладившего взмокшую кожу.

Грей застонал, и Кейт это показалось странным – ведь он так умело ласкал ее. Его мокрая от сока рука скользила у нее по ребрам, а рот накрыл сосок. Кейт вскрикнула от пронзившего ее острого, как стрела, наслаждения. И тут же она ощутила между бедер тяжесть его тела. Ей была в радость эта тяжесть. Его огромное тело, мускулистое и горячее, представлялось ей чудом. Кейт видела Грея обнаженным и знала, чего хочет. Его полный страсти взгляд обещал блаженство. Но какую цену она заплатит за него? Кейт бросило в холодный пот от мысли, что она нисколько не лучше сестры, а может быть, и хуже. Неужели она отдастся мужчине, который завтра может уехать навсегда и просто забавляется с ней развлечения ради?

– Нет. – Кейт уперлась руками Грею в грудь, пытаясь оттолкнуть его.

Он поднял голову. На какое-то мгновение она увидела в его глазах такую силу чувств и такую ненасытную жажду, что у нее замерло сердце и стало страшно, так как приоткрылась совершенно другая сторона обычно уравновешенной натуры маркиза. Но вот его лицо снова сделалось непроницаемым.

– Я, кажется, приобрел склонность появляться в самых неподходящих местах, – сказал он и отодвинулся в сторону от Кейт, которая решила, что ей просто привиделось страдальческое выражение его лица всего лишь секунду назад. Теперь он говорил спокойно, словно между ними ничего не произошло.

Глава десятая

Грей влетел в кухню и так громко стал звать камердинера, что Мег вздрогнула, а Том, удобно устроившийся в уголке на скамейке, сердито посмотрел на него.

– Вас что, жареный петух в зад клюнул? – спросил кучер.

– В это место, которое ты изволил упомянуть, меня никто не клевал, – сказал Грей, свирепо глядя на старика.

К несчастью, его беспокоила совсем другая часть тела, которая помимо его воли напрягалась с пугающей Грея частотой. Грею даже пришлось прикрыться сюртуком, что он держал в руках. Черт возьми! Он ведь с юности научился обуздывать похоть. Нет, с ним определенно что-то творится в последнее время.

– Да, милорд? – В дверях появился Баткок, и Грей отвлекся от неприятной мысли.

– Возьми в кладовой ванну, отнеси ее в комнату Кейт и позаботься о том, чтобы ей хватило горячей воды для мытья. Возьми в помощь Тома – он все равно бездельничает.

– Еще чего! – недовольно воскликнул Том и вдруг, прищурившись, спросил: – А зачем это ей понадобилось мыться днем?

– Она собирала ягоды, – сказал Грей и поставил на стол ведерко с ежевикой. Бросив на кучера взгляд, от которого тот скрючился на скамейке, Грей вышел из кухни и направился к себе в комнату. Ему не терпелось побыть одному и поразмыслить кое о чем без уставившихся на него любопытных лиц.

У себя дома он не замечал присутствия слуг, так как вырос окруженный ими. Подразумевалось, что им известно все: где встречаются любовники, кто подлинные родители детей прислуги, а также мельчайшие привычки господ. Такова жизнь, и Грея раньше это не беспокоило. Пороков, которые следовало скрывать, у него не было, а в своих личных делах он проявлял необходимую осмотрительность, да и любовницы его знали, на что могут рассчитывать.

Но здесь, в Харгейте, вместо обычной когорты слуг был один лишь кучер, весьма заботящийся о своей хозяйке. Грей не мог его в этом винить, так как Кейт не принадлежала к дамам сомнительной репутации, с которыми он обычно общался. Она была невинной девушкой, а Грею вовсе не хотелось, чтобы все в доме узнали о том, как он катался с ней по траве, размазывая ягоды по ее восхитительно пахнущему телу. И хотя Грею тогда казалось, что он почти в раю, он сознавал, насколько опасным мог стать этот “рай”.

Черт! Грей бросил сюртук на кресло и снял с себя теперь уже фиолетового цвета жилет. Он ведь пошел следом за Кейт, чтобы рассказать о своих розысках, и не собирался ее целовать, не говоря уже о том, что за тем последовало. Сердце у него замерло при воспоминании о хрупком, перепачканном ягодным соком теле Кейт, лежащем под ним, и о том, как страстно ему хотелось обладать им. Жаль, что Кейт его остановила, а то бы он погрузился в ее плоть и оставался там до тех пор, пока в своей безрассудной одержимости не насытился бы ею.

Пусть лужайка не лучшее место, где лишают невинности девушку, но Грей знал, что испытает блаженство, раз ему удалось не только сломить ее сопротивление, но и ощутить ответную страсть…

Черт! Грей подошел к столу, на котором Баткок оставил таз и кувшин. Он налил в таз воды, в спешке расплескав ее, и долго умывался. Наконец со стоном выпрямился и стал вытираться.

Он чувствовал, что с трудом управляет собой. На него рано легла ответственность, и он привык владеть своими чувствами и отвечать за свои поступки. То, что Кейт выводила его из равновесия, было по меньшей мере неприятно.

Она нравилась ему. Он ценил ее спокойствие и мужество, силу и ум. Обстоятельства жизни научили Кейт прямоте, чего недоставало ее сверстницам, и это было восхитительно. Надежная, верная и последовательная – что не характерно для женщины, с улыбкой подумал Грей, – она горела внутренним огнем, несмотря на внешнее благоразумие, и этот огонь опалял Грея уже не раз. Кейт привлекала его даже сильнее, чем Шарлотта, так как была более открытой и менее сдержанной. Может быть, слишком несдержанной.

Грей снова сердито выругался. Непредвзято оценив свою дикую выходку с ягодами, он пришел к выводу, что, когда пытался овладеть Кейт, действовал не лучшим образом. Куда-то подевались его искусство и интуиция. Но Кейт магически действовала на него даже на расстоянии, даже когда он не дотрагивался до нее. Грей буквально терял голову. Впервые за многие годы Грей усомнился в своих суждениях. Сердито уставившись в таз с водой, он думал о том, что его далеко идущие планы в отношении Кейт придется пересмотреть.

Спустя три дня Грей стоял за дверью хижины, поджидая любовника Люси. Так как слухи о свалившемся на головы Кортлендов богатстве никого не привлекли, Грей устроил ловушку: он заплатил деревенскому парнишке за то, чтобы тот отнес каждому из подозреваемых по записке от “красивой дамы из Харгейта”.

Пылкая просьба “встретиться сегодня днем в обычном месте” ничего не говорила невиновному, но негодяй, возможно, тут же примчится хотя бы для того, чтобы выяснить, каким образом его отыскали.

Грей мрачно усмехнулся, ясно представляя, как выглядит соблазнитель невинных девушек. Он таких повидал в своей жизни.

Конечно, он не поверил Люси, описавшей своего возлюбленного добрым и нежным. Это была выдумка, как и его титул. На свою беду, кавалер выбрал для своей игры неудачное имя.

Грей держал наготове пистолет, который Баткок специально привез ему из Лондона. Он предпочитал рукопашную схватку, но его плечо пока драки не вынесет, да и загнанный в угол противник может представлять опасность. Грей всегда учитывал любую случайность, поэтому велел Баткоку спрятаться за деревьями, если негодяй ускользнет от него. Тому Грей не доверял и в помощники его решил не брать. А тот, по-видимому, уютно устроился на кухне под боком у Мег. Снаружи послышался шум, и Грей плотнее прижался к стене. Кто-то подошел к домику, но по неуверенным шагам было очевидно, что этот человек не умеет ходить украдкой. Грею вдруг пришло в голову, что это Люси, проведавшая о его плане. Но тут дверь распахнулась, и в проеме появился мужчина среднего роста и не очень крепкий на вид, со светло-каштановыми волосами. Именно таким его описала Люси. Грей вышел из-за укрытия. Молодой человек – а он был действительно молод – от удивления открыл рот, в его голубых глазах промелькнул страх. Одет он был опрятно, но не изысканно, как то принято в высшем свете. Итак, вот он, самозванец! Юноша продолжал стоять с открытым ртом. Наконец Грей нарушил затянувшееся молчание, отрывисто спросив:

– Выходит, вам нечего сказать? Я ведь могу вас убить.

Парень молчал, и Грей уж было решил, что тот либо дурак, либо трус.

Но тут слова Грея дошли до него, и он, опустившись на стул, закрыл лицо руками.

– Я знаю, знаю. И я это заслужил, – простонал он.

У Грея мальчишка вызвал омерзение и ярость. И этот жалкий молокосос выдавал себя за маркиза Роута!

– Вам известно, кто я? – угрожающе произнес Грей.

Молодой человек поднял смущенное лицо:

– Опекун мисс Люси?

Грей расхохотался, и резкий звук его смеха зловеще разнесся по тесной хижине.

– Я – Роут, – произнес он и почувствовал удовлетворение, когда увидел, как побледнел юноша.

– Милорд! Я… Простите меня, я не подозревал, что…

– Что воспользовались именно моим именем? И как же далеко зашла ваша игра? Вы ограничились Честертоном? Или про это известно в Лондоне? Ваш разврат ограничивается только этим или вы уже подписываете счета от моего имени?

– Разврат! Подождите минутку… милорд! – запинаясь, проговорил юноша.

– Нет, это вы подождите, – в бешенстве продолжал Грей. – Вы использовали мое имя для связи с неопытной девушкой…

– Перестаньте! – Молодой человек вскочил на ноги, однако, взглянув на Грея, медленно сел, видно поняв, что ему не стоит горячиться. – Делайте со мной, что хотите. Можете застрелить меня прямо сейчас, но не трогайте леди, – нахмурившись, сказал он.

– Не слишком ли поздно вы о ней подумали?

Грей с удовлетворением отметил эту вспышку гнева. Очевидно, кавалер Люси не такой уж бесхарактерный. Он выпрямился и посмотрел Грею прямо в глаза:

– Меня зовут Арчиболд Ратледж, милорд. И у вас нет оснований оскорблять леди Кортленд. Она ни в чем не виновата.

– Я бы этого не сказал, – спокойно заметил Грей.

Ратледж опустил глаза.

– Но все не так, как вы думаете. Я… управляю фермой моего дяди, сквайра Уэртли. – Он поднял взгляд на Грея, и выражение его глаз было искренним. – Я встретил ее в лесу, и она показалась мне ангелом, феей – такая красивая и утонченная. – Он покраснел и уставился на свои башмаки. – Когда я узнал, что она графская дочь, то понял, что бедный родственник сквайра ей не ровня. Поэтому-то и солгал. Я знал, что охотничий домик маркиза… – Ратледж нервно сглотнул слюну. – Я знал, что ваш охотничий домик находится неподалеку, вот и назвался Роутом. Я не думал, что поступаю дурно.

– Но вы виделись снова, – напомнил ему Грей.

– Да, – тихо ответил Ратледж. – Я ничего не мог с собой поделать. Она была такая хорошенькая и величественная, словно королева, но в то же время милая и нежная.

Грей скептически поднял бровь, так как эту сторону характера Люси ему еще предстояло узнать.

– Каждый раз я говорил себе, что эта встреча – последняя, но потребность видеть ее жгла меня – как огонь. – Юноша посмотрел на Грея, ища у него понимания. Грей промолчал, внезапно почувствовав себя неловко, так как откровенное признание Ратледжа очень походило на его собственную одержимость в отношении Кейт. – Я люблю ее, милорд.

При виде полного страдания взгляда юноши Грей с радостью для себя отметил, что он-то не подвластен такой глупости, как любовь.

– Тогда почему вы бросили ее?

– А что еще я мог сделать? – спросил Ратледж. – У меня нет ни денег, ни возможности их получить, я не знатен. Мне нечего предложить знатной леди.

– Но мужчина, который заявляет, что женщина ему небезразлична, не бросает ее на произвол судьбы, тем более что она ждет от него ребенка, – возразил ему Грей. – Кортленды и без того в очень стесненных обстоятельствах, а вы прибавили им несчастий.

Изумленное выражение лица Ратледжа говорило о том, что Люси, очевидно, не рассказала ему честно об их крайней нужде. Грею оставалось лишь раздраженно вздохнуть.

– Я думал, что опекун выдаст ее замуж за кого-нибудь… побогаче меня, – еле слышно проговорил юноша и снова закрыл лицо руками.

Про себя Грей подумал, что этот влюбленный по уши мальчишка как нельзя лучше подходит Люси – он всю жизнь станет обожать ее. Но вышеупомянутая леди была своенравна. И хотя Грей готов был устроить ее жизнь, ему вовсе не хотелось, чтобы она потом винила его, если ее прекрасный роман обернется жалкой прозой.

Выбор остается за Люси.

Грей обнаружил Люси в саду, где она шила что-то изящное, сидя в тени большой ольхи. Грей негромко окликнул ее. Подойдя, он оперся рукой о ствол дерева. Она молча кивнула и надула губки, но Грею это было безразлично. Если все пойдет как задумано, то вскоре он избавится от этой капризницы.

– Я нашел его, – сказал Грей. Люси вскинула на маркиза загоревшиеся от удивления глаза. – Его зовут Арчиболд Ратледж, он племянник сквайра Уэртли и управляет фермой своего дяди, – объяснил Грей. На лице Люси отразилась масса эмоций: надежда, ужас, разочарование и… закипающая злоба. Но Грей не дал ей разбушеваться и продолжил: – Он утверждает, что воспользовался моим именем лишь для того, чтобы произвести на вас впечатление. Он говорит, что любит вас и женился бы, если бы у него были хоть какие-то виды на будущее.

Ее лицо вытянулось, а глаза наполнились слезами, и на этот раз, услышав правду, она их из себя не выдавливала.

– Если он вам все еще небезразличен, то я назначу его управляющим одним из своих поместий, – сказал Грей. Его позабавило то, как у Люси от удивления отвисла челюсть. – Если же нет, тогда я попытаюсь устроить для вас подходящий брак, но у нас мало времени.

Люси вздохнула и с грустной улыбкой оглядела свою фигуру. Вид у нее при этом был не такой уж капризный и строптивый, и Грею пришло в голову, что, наверное, Ратледж разглядел-таки в ней приятные качества. Вдруг Люси с опаской посмотрела на Грея.

– А этот… мистер Ратледж действительно хочет жениться на мне? Вы его не принуждали?

Грей отрицательно покачал головой.

– Я ничего не говорил о возможной должности для него.

Люси поджала губы, затем решительно встала:

– Я поговорю с ним.

– Он здесь. – Грей свистнул, повернувшись в сторону деревьев, где стоял Баткок вместе с бессердечным негодяем, оказавшимся всего лишь перепуганным мальчиком, убежавшим от ответственности. И хотя Грей не мог посмотреть сквозь пальцы на поведение Ратледжа, он больше не собирался его изничтожать. Пусть он наденет на себя хомут в лице Люси – это само по себе достаточное наказание, криво усмехнулся Грей.

Ратледж взбежал по склону холма и упал к ногам Люси, что только утвердило Грея в его предположениях. Влюбленные в слезах примирились. Грей посмотрел на Баткока, также наблюдавшего эту душещипательную сцену, но лицо камердинера было непроницаемым.

Грей жестом подозвал Баткока, и они направились к дому.

– Баткок, – презрительно произнес Грей, – если я когда-нибудь настолько потеряю рассудок от любви, что стану умолять женщину о ее милостях, можешь меня застрелить.

– Хорошо, милорд, – спокойно ответил камердинер, но что-то в его голосе насторожило маркиза. Уж не смеется ли тот над ним? Но Баткок выглядел совершенно серьезным, и Грей решил, что ему это показалось. Поглощенный своими мыслями, он не заметил широкой ухмылки своего верного слуги.

Кейт сидела, забившись в угол на кухне, и чувствовала себя не у дел в собственном доме. Она пришла помочь приготовить ужин, но Мег заявила, что ей поможет Том, а если нужно, то и ее дочь.

– Вы хозяйка дома и не должны портить свои красивые ручки, – сказала кухарка.

Ей бы почувствовать облегчение оттого, что одной обязанностью у нее стало меньше – ведь в Харгейте столько всяких дел. И все же Кейт медлила и не уходила, прислушиваясь к добродушной перебранке между Томом и Мег.

– Эй, поосторожнее с этим чертовым котом! – Том вдруг вскочил с расшатанной скамейки и встал между кухаркой и Циклопом, спящим на кирпичной полке над печкой.

– Что такое? Этот милашка? – Мег протянула руку и стала ласкать одноглазого кота. К удивлению Кейт, кот дал себя погладить, затем снова свернулся клубочком и заснул.

Кейт приревновала. Казалось бы, как хорошо, что кот допускает к себе нового человека, что Тому нравится кухарка, что некоторые ее обязанности взяли на себя другие люди, пусть и временно. А она с трудом сдерживается, чтобы не раскричаться, не отругать Тома и не турнуть кота – нечего им привязываться к чужим людям, которые вот-вот уедут.

И словно прочитав мысли Кейт, виновник ее беспокойства появился на пороге. Он был такой высокий, что ему пришлось пригнуться, а его плечи едва проходили в проем двери. И зачем ему вообще ходить через кухню, сердито подумала Кейт. Оставался бы наверху, как подобает высокородному джентльмену. Ведь она нарочно ушла на кухню к слугам, чтобы не встречаться с ним.

Кейт избегала его после случая с ягодами. А до того был эпизод в кухне и сцена с купанием. Но из-за унизительной истории в лесу Кейт особенно терзалась. Стоило только взглянуть на высокую, стройную фигуру маркиза, чтобы вспомнить все: удивительный наплыв чувств, его рот, руки и… язык!

Кейт отвела от него взгляд и опустила покрасневшее лицо, надеясь, что он пройдет мимо нее, но, конечно же, этого не произошло. Господи, неужели он будет продолжать ее мучить! Опущенному взору Кейт предстали начищенные до блеска черные сапоги, доходившие ему до колен, а какие у него твердые и мускулистые бедра, она хорошо знала…

– Полагаю, что готовится торжественный ужин, Мег, – сказал Грей. Кейт удивленно на него посмотрела, а он объяснил: – Вернулся кавалер Люси и просит ее руки.

Пораженная Кейт вытаращила на него глаза, Мег завизжала от радости, а Том с недоверчивым видом забросал Грея вопросами. Грей жестом остановил поток проклятий, изрыгаемых кровожадным кучером:

– Да он всего лишь мальчишка, Том, робкий и без памяти влюбленный.

– Кто это? Племянник Уэртли?

– Именно так, – подтвердил Грей и обернулся к двери, где стоял Баткок.

– Они здесь, милорд, – сказал камердинер.

Кейт изобразила на лице улыбку, но не могла собраться с мыслями. Люси выходит замуж? Кто же этот юноша? И почему он до сих пор не объявился? И хотя она раньше жаждала, чтобы кто-нибудь помог сестре выпутаться из беды, то теперь, как ни странно, чувствовала себя задетой за живое, поскольку это внезапное разрешение проблемы произошло без ее участия.

Но тут в кухню стремительно вбежала задыхающаяся и раскрасневшаяся Люси, а следом за ней молодой человек. Первой мыслью, посетившей Кейт при их появлении, было: как же этот нескладный мальчишка, невысокий и не сильный на вид, с нерешительным выражением лица не похож на хладнокровного и самоуверенного настоящего Роута!

И как только Люси могла принять его за маркиза! Улыбка исчезла с лица Кейт, но тем не менее она сделала шаг вперед и поздравила их. Том, который как-то грозился лишить кавалера Люси интимных частей его тела, весело хлопнул юношу по спине, так что Кейт подумала, что все кругом сошли с ума. Она повнимательнее пригляделась к человеку, который собирался взять в жены ее сестру.

– А как вы собираетесь содержать жену и ребенка, мистер… Ратледж? – серьезно спросила она, и все замолчали.

Люси беспечно махнула рукой:

– Ох, ты об этом! Роут предложил Арчибодду место управляющего в одном из его поместий.

– Конечно, на этом не разбогатеешь, но обзавестись хозяйством можно, – сказал Грей и строго посмотрел на Люси, которая, радостно улыбаясь, лишь кивнула головой.

– Да мне большего и не нужно, особенно после того, что я имела здесь!

Это ее беззаботное замечание больно кольнуло Кейт. Выходит, что она зря для всех старалась.

– А что скажет опекун? – спросила Кейт. – Люси еще несовершеннолетняя.

Счастливая улыбка сошла с лица Люси, и Кейт пожалела, что сказала об этом, но лучше предусмотреть все заранее, подумала она.

– Насколько мне известно, ваш опекун за границей, – ответил Грей. – Сделайте оглашение в церкви. Если оно будет прочитано священником три воскресенья подряд, можно вступать в брак. Сомневаюсь, что ваш опекун об этом узнает, а значит, и не станет возражать.

А если станет, то будет иметь дело с маркизом Роутом, подумал Грей и презрительно поднял бровь, посмотрев на Кейт.

Вместо того чтобы почувствовать облегчение, Кейт рассердилась на Грея, вернее – на скоропалительность его поступков. Она повернулась к Люси и сказала:

– И тем не менее я хотела бы быть уверенной, что интересы моей сестры не пострадают. Люси, могу я поговорить с тобой наедине?

Та неохотно кивнула и, одарив Ратледжа лучезарной улыбкой, попросила его подождать ее в гостиной.

– Пожалуйста, подайте туда чай, Мег, – Люси томно махнула рукой.

Интересно, подумала Кейт, получит ли Люси в свое распоряжение кухарку и служанку. Ответ был однозначный: даже в самых бедных домах имелись слуги. Но не в Харгейте. Сжав губы, она повела сестру в маленькую комнату за галереей.

– Ты уверена в своем выборе, Люси?

– Да, и надеюсь, что ты все не испортишь, Кейт.

Кейт было больно услышать это язвительное замечание, так как вот уже несколько лет она изо всех сил старалась угодить сестре.

– Я только хочу, чтобы тебе было хорошо. Мне кажется, что твой… избранник немного молод. Будешь ли ты с ним счастлива, живя в маленьком доме, да еще с ребенком?

Люси вздохнула и надула хорошенькие губки.

– А ты бы хотела, чтобы я осталась в доме, который ничего для меня не значит, и работала, как служанка? Наследница без наследства!

Кейт вздрогнула от ее слов, сказанных с неприязнью и горячностью. Но выражение лица Люси вдруг смягчилось.

– Кейти, я знаю, как тяжело тебе приходилось, но я не ты. Ты всегда отличалась умом, была сильной и смелой. Ты умеешь ездить верхом, печь хлеб и вести счета. Ты можешь все! Я даже злилась на тебя за это, но теперь наконец и у меня появилось что-то только мое, собственное. Роут предложил устроить мне другой брак, а мне хорошо с Арчиболдом. Он не станет пренебрегать мною, как это делают некоторые высокомерные лорды. Он будет внимателен ко мне, Кейти. А мне остается лишь выглядеть красивой.

У Кейт перехватило дыхание и сдавило горло, глаза защипало от навернувшихся слез – так сильно подействовало на нее признание сестры. Кейт и в голову не приходило, что Люси может ей завидовать. И чему? Трудно в это поверить.

Но в одном Люси права. Они слыхали о браках высшего света, где неверность обоих супругов была обычным явлением. Кейт подумала, что для Люси лучше избежать подобного искушения, учитывая ее ветреность. Ее союз с мистером Ратледжем нельзя считать полным мезальянсом, учитывая их бедственное положение. Действительно, Люси будет лучше, если она уедет из Харгейта, где каждый день – это борьба за существование.

Кейт подавила рыдания, когда Люси крепко обняла ее. Это было первое и единственное проявление теплых чувств со стороны сестры за долгое время. Кейт хотела еще многое сказать, но не успела, так как Люси уже выпорхнула из комнаты и, удаляясь по галерее, взволнованно щебетала о предстоящем бракосочетании, словно никаких резких слов ею сказано не было.

С глубоким вздохом Кейт привалилась к косяку двери, пытаясь разобраться в нахлынувших чувствах. Все происходило так быстро и головокружительно. Всего лишь две недели назад ее жизнь спокойно текла по заведенному порядку. Что же изменилось? – в смятении спрашивала себя Кейт. Ответ последовал незамедлительно – появился Грей, и все стало иным. Навсегда!

Глава одиннадцатая

Грей был разочарован. Он не знал, чего именно ожидал от Кейт в ответ на новость о свадьбе сестры, но уж точно не такого, как ему показалось, безразличия. Черт возьми, да от своих политических противников он получал большее одобрение, а то и восхищение! Даже самые тупые из них не могли отказать ему в уме, искусстве вести переговоры и выбивать финансы. Но он не часто занимался чужими личными делами. А тут он нашел мужа для Люси, тем самым спасая ее репутацию и возвращая романтическую любовь. И какую же благодарность он получил?

На лице Грея ничего нельзя было прочесть, но он был обижен. Конечно, он не ждал, что Кейт упадет к его ногам, выражая признательность, но по крайней мере она могла бы показать ему, что его хитроумный план произвел на нее должное впечатление. Грею не было безразлично мнение Кейт, а она хранила угрюмое молчание в течение всего ужина, лишь слегка кивнув головой, как бы говоря: “Прекрасно, милорд. А теперь уходите”.

При этой мысли у Грея гневно раздулись ноздри. Ну нет, малышка так легко от него не отделается, как бы ей этого ни хотелось! Раздражение Грея росло. Одно дело – уехать по своей воле, и совсем другое – когда тебя выставляют. Он к этому не привык, и возмущение его не знало границ. Он – маркиз Роут и всегда имел то, что желал. Никто не осмеливался ему противоречить.

Жажда обладания Кейт за последние дни у него настолько усилилась, что все сомнения на этот счет рухнули. Он хотел не только ее тела и ответной страсти, но чтобы она делила с ним его мысли, чтобы они вместе смеялись и чтобы она… всегда была рядом. Это чувство было настолько сильным, что, когда Кейт повернулась, собираясь уйти, Грей чуть было, как дикарь, не схватил ее и не перебросил через плечо, намереваясь унести в хижину или в свой охотничий домик.

– Милорд, могу я с вами поговорить?

Голос Тома прервал кипение страстей, бушевавшее внутри Грея.

Он оглянулся на кучера, который задумчиво смотрел на него.

– Что? – переспросил Грей.

– Может быть, поговорим в саду?

Грей стиснул зубы, так как менее всего ему хотелось гулять по саду с Томом. Но необычно дружелюбный тон старика насторожил Грея. Неужели это подвох? Ведь Грей выполнил свое обещание и больше им не нужен. Нет, маловероятно. Даже Кейт не удастся взять над ним верх, не говоря уже о старом кучере. Но тем не менее он согнул и разогнул руку, проверяя силу мышц больного плеча. Затем, едва кивнув Тому, пошел к двери. Быть наготове никогда не помешает, хотя Грей не ожидал, что в него всадят еще одну пулю.

Вечер выдался теплый, воздух благоухал восхитительными ароматами, а небо было усыпано звездами. Природа располагала к любви, однако рядом с Греем находилась не миловидная девушка, а старый седой слуга, к которому Грей не питал нежных чувств. Но поскольку ему не впервые было общаться с теми, кого он презирал, Грей с равнодушным видом пошел рядом с кучером, приноравливаясь к его шагам.

– Я… просто хотел поблагодарить вас, милорд, – сказал Том, удивив Грея этими словами. – Я не всегда обращался с вами как положено, но ведь я должен был думать о моих девочках. Теперь-то я знаю, что вы им добра хотите. А уж это дельце вы провернули как нельзя лучше.

Грей не пришел в особый восторг от благодарности Тома, так как, во-первых, не очень верил в его искренность, а во-вторых, предпочел бы услышать эти слова из других уст. Но он благосклонно кивнул, и они пошли дальше.

– Если бы не вы, кавалер Люси так и не появился бы, и за это мы все вам благодарны. Правда… – тут Том замолчал, как бы обдумывая, что сказать.

Грей заподозрил недоброе. Неужели Кейт дала указание старику выпроводить его, так как он уже осуществил обещанное? Впервые за много лет Грей покраснел. Хорошо, что Том не увидел этого в темноте. Если Кейт думает отделаться от него так бесцеремонно, то у нее ничего не получится! От своих попыток овладеть ею он отнюдь не отказался.

– Но дело решилось не до конца, – произнес Том и почесал бороду. – И поскольку это из-за вашего присутствия здесь, то я подумал, что вы могли бы исправить положение.

Старик замолчал, а Грей не мог взять в толк, что у того на уме. Но у него не было охоты разгадывать загадки, и он прямо спросил:

– Не мог бы ты объясниться определеннее?

Ухмылка Тома была видна даже в темноте. Грей замедлил шаг. Зловещая улыбка кучера насторожила его больше, чем лесть. Опытным взглядом он окинул сад, но кругом было тихо и пустынно, раздавался лишь шорох листвы у них над головами.

– О, это дело деликатное, – сказал Том, поскребывая бороду. – Признаю, что неправильно судил о вас, милорд. А теперь я рассчитываю, что вы поступите по справедливости.

– И что это значит? – приподняв бровь, спросил Грей.

– Ну, видите ли, милорд, вы живете здесь один, а у моих девочек нет компаньонки. Конечно, раньше была одна дама, но, когда деньги кончились, она уехала, а затем и слуги тоже, так что остались только миссис Гудинг да я. Господь забрал ее прошлой осенью, и выходит, что, кроме меня, больше никого нет. Я знаю, что так не положено, но ничего не поделаешь.

Грей кивнул, хотя не мог понять, к чему клонит кучер.

С хитрым видом Том продолжил:

– Понятно, что вы попали сюда не по своей воле, но остаться-то вы решили сами, а мы с вами оба знаем, что скажут ваши приятели в свете. В общем, вы загубили доброе имя моей Кейти, так как, кроме Люси, здесь нет другой женщины.

Грей чуть не расхохотался, когда понял, что от него хочет кучер. Окончательно успокоившись, Грей перестал настороженно следить за садом. Том чувствовал себя явно неловко и поднял руку, как бы предупреждая возможную взбучку от Грея.

– Я не хочу с вами ссориться, но вам надо бы поступить с Кейт по справедливости, а значит, жениться на ней. Она вам ровня – графская дочка и все такое, а лучшей жены вы и в Лондоне не сыщете. А если вы после всего уедете и оставите ее ни с чем, то презирать станут Кейт, а не Люси, хотя уж Кейти-то этого не заслужила.

Грею припомнились случаи, когда Кейт вела себя не вполне примерно. К счастью, кучер этого не знал, но некоторые недавние сценки Грей очень живо представил себе. Он сознавал, что скомпрометировал Кейт и на кухне, повалив ее на стол, и на лужайке в лесу.

Видя, что Том пристально на него смотрит, Грей постарался не предаваться опьяняющим воспоминаниям. Его восхитила не только верность старика, но и присутствие духа у него – не многие слуги осмелятся устраивать личную жизнь своих господ. Грею захотелось успокоить Тома, несмотря на их частые стычки.

– Уверяю тебя, что я не собираюсь ставить мисс Кортленд в неловкое положение, – ответил он и подумал о том, что теперь уже сам не сможет отказаться от Кейт с ее прорвавшейся страстью.

Том насупился – его не удовлетворило такое неопределенное обещание.

– Значит, вы женитесь на ней? – прямо спросил он.

Грей колебался. Как искушенный игрок, он не спешил открывать свои карты. Его первоначальные намерения в отношении Кейт претерпели изменение, хотя стоило ей появиться, как все сомнения, мучившие его, улетучивались.

Глубоко вздохнув, Грей уставился в темноту. Разделяя беспокойство кучера, он, правда, не считал себя обязанным жениться. О том, что он здесь, известно всего нескольким верным слугам, и если он уедет, то никто ничего не узнает. Он и без женитьбы сможет предъявить иск ее дяде, лишить его управления наследством девушек и передать опекунство надежному человеку. Затем принаряженная Кейт в сопровождении компаньонки может появиться в лондонском свете, в чем до сих пор ей было отказано. Грей представил ее в переполненной зале, окруженную поклонниками, и его ладонь тут же сжалась в кулак.

Конечно, она стала не такой неискушенной, как раньше, и его прочно укорененное чувство чести говорило, что к этому руку приложил он. Кейт не стала хуже от того, что происходило между ними. Грей просто пробудил в ней страстность, но будущему мужу она достанется девственной.

Неожиданно именно эта мысль определила решение Грея, а не привычное взвешенное мнение, учитывающее различные варианты. Вся его суть яростно восстала против того, что кто-то другой, а не он овладеет ею, – ведь в душе он уже выбрал ее себе в жены. Чувство обладания, примитивное и неприкрытое, сотрясло его вкупе с бешеной ревностью к безымянному мужчине, и это чувство было таким сильным, что у Грея внутри все свело судорогой.

В результате из его уст прозвучал ответ:

– Да, я женюсь на ней.

И это сказал человек, которого все считали блестящим политиком, циничным и беспощадным, но никто не мог назвать его поступки необдуманными! А у него вырвались слова, о возможных последствиях которых он даже не подумал. Причем эти последствия касались не только его, но и женщины, часто злившейся на него.

Том одобрительно замотал седой головой:

– Господи, это же замечательно! Вот Мег обрадуется!

– Да, полагаю, в восторге будут все, – сухо заметил Грей, а про себя подумал: “Все, за исключением предполагаемой невесты”.

Кейт стояла в темной кухне и думала о том, что наконец-то ее никто не видит. Мег ушла спать, так как вставала рано. Теперь Кейт не надо было подниматься ни свет ни заря. Она выругалась себе под нос, хотя ей следовало радоваться. К Люси вернулся ее молодой человек и оказался не злодеем, а перепуганным и влюбленным юношей, так что сестру теперь не страшило неопределенное будущее и нищенское существование одинокой матери. У Люси будет доход, чтобы обеспечить ребенка, за ее благополучие можно быть спокойной.

Тогда почему у Кейт разрывалось сердце? Она никогда в жизни не завидовала Люси. А теперь завидует, да к тому же чувствует себя ужасно одиноко при мысли о том, что Люси скоро ее покинет. Выходит, что избалованная сестра, которая частенько бывала несносна, на самом деле спасала Кейт от одиночества.

Небольшое хозяйство, с таким усилием и так долго поддерживаемое Кейт, разлетится на части с отъездом Люси, да и Том тоже, наверное, ее покинет. Ни для кого не секрет, что он очень привязался к Мег и не откажется уехать вместе с ней в Лондон. Кейт надо обговорить это с Греем. Хотя маркиз и недолюбливал Тома, ему придется все-таки найти старику место конюха, чтобы тот был поближе к полюбившейся женщине.

И тогда она останется совсем одна. Чтобы не расплакаться, Кейт ухватилась за край стола. А что, если она заболеет? Ей надо будет наладить хоть какие-то отношения с деревней, но к кому там она может обратиться? Ведь она не признается, что живет одна в доме!

– Кейт! – услышала она голос Тома и подавила подступавшие к горлу рыдания. Он не должен видеть ее слез, иначе ни за что не последует за Мег в Лондон.

Кейт повернулась к нему. Хорошо, что на кухне темно, подумала она.

– А, это ты, Том. Я искала остатки того замечательного вишневого пирога, который испекла Мег.

– Прости, но я его доел, – совершенно не устыдившись, признался Том. – Давай-ка лучше попробуем вина, которое купил его светлость. Надо кое-что отметить. – Том зажег свечу от тлеющего огня и повернулся к Кейт.

– Да, новость замечательная. – Кейт вымученно улыбнулась. – Нам всем следует выпить за счастье Люси. И подумать только – ее кавалер все это время жил рядом.

– Что? А, ты об этом парне. Должен признать, что его светлость умен, тут ничего не скажешь. Я неправильно о нем судил, Кейти.

Кейт от удивления чуть не уронила бутылку. Несомненно, Мег смягчила отношение Тома к маркизу, но таких слов от него Кейт не ожидала.

Том улыбнулся, глядя на изумленное лицо Кейт.

– Ты ведь понимаешь, что я должен был оберегать моих девочек. А что я о нем знал? Только то, что он жестокий и опасный человек и сказочно богатый. – Том довольно посмеивался. – Все это не говорило в его пользу. К тому же он – лорд из Лондона. Но он оказался совсем другим, Кейти.

У Кейт стало покалывать в затылке. Ей показалось, что Том пытается убедить не столько себя, сколько ее. Она разливала вино в бокалы и внимательно наблюдала за ним. Кейт знала старого кучера давно и хорошо разбиралась в сменах его настроения, поэтому-то и отнеслась к словам Тома с недоверием. С чего бы это он так изменил свое мнение о маркизе?

– Да, он замечательный человек. Умен и умеет признавать свои ошибки. Правда, пришлось его маленько подтолкнуть, – Том подмигнул Кейт и залпом опрокинул бокал с вином. – К тому же он не какой-то там слизняк, а крепкий мужчина, и от него, думаю, народится много сыновей.

Кейт часто замигала. Ей вовсе не хотелось думать о Грее как о производителе сыновей. Она сделала глоток изысканного вина, которого давно уже не пробовала.

– Да, из него выйдет замечательный муж, – не унимался Том и поставил пустой бокал, хлопнув им об стол.

Кейт едва не поперхнулась. У нее было такое чувство, что ее окатило волной и она захлебнулась. Откашлявшись, она взяла себя в руки. Том наверняка ошибся.

– Мужем? – недоуменно спросила она.

– Ага. Я убедил его поступить с тобой по справедливости.

Удивление у Кейт сменилось совсем другим ощущением – холод сдавил ей сердце.

– По справедливости?

– Да. Он поступил очень благородно. Я ему просто объяснил, что поскольку он живет у нас один, то перед его знакомыми это выглядит неприлично. Он со мной согласился и даже спорить не стал.

Таков Грей. Рассудительный и ясно мыслящий. Он поступит так, как следует, потому что он – честный человек. Он возьмет ее в жены, хочет сам того или нет. От этой мысли Кейт проняла дрожь.

Она не питала в отношении себя иллюзий. Ее достоинства – это ее руки и голова. Она умеет лишь готовить и садовничать, вести счета, а не обмахиваться веером или петь. Пусть она и дочь графа, но ей не пришлось занять подобающее место в хваленом высшем свете. Вместо этого она трудилась изо всех сил, чтобы содержать свою маленькую семью, и стала совершенно другим человеком. Ни для какой другой жизни, кроме деревенской, она не подходит.

Что касается внешности, то Кейт знала, что не так красива и утонченна, как Люси. Она хорошо себе представляла, какие блестящие красавицы поджидают Грея в Лондоне. Кейт залпом проглотила вино. Ну нет, она не допустит, чтобы ее жалели! Гнев придал ей уверенности, и она так же, как и Том, с силой поставила бокал на стол.

– Пусть убирается к черту вместе со своим благородным самопожертвованием! – Голос у Кейт зазвенел от переполнивших ее чувств.

– Ну-ну, Кейти, успокойся. Это же такая замечательная новость! – Том явно не понимал ее.

– Для кого замечательная? Ты небось вынудил его сделать это предложение, чтобы самому освободиться от нас и удрать отсюда с Мег? Что ж, я не намерена удерживать тебя, Томас Бин. Я не нуждаюсь в твоих услугах, так что можешь поступать, как тебе заблагорассудится, – ты за меня ответственности не несешь.

Кейт вся тряслась от ярости, а ошеломленный Том проговорил:

– Кейти, все было совсем не так. Я подумал… Проклятие! Я-то думал, что он тебе нравится!

– Тебе это привиделось, – огрызнулась Кейт. – Я просто ценю услугу, которую Роут оказал Люси, и все. Я не хочу, чтобы он вешал меня себе на шею только оттого, что именно я вломилась к нему в дом и стреляла в него из-за обманутой Люси!

Гнев, унижение и отчаяние клокотали внутри Кейт. Ей казалось, что она вот-вот взорвется, как вулкан. Она не привыкла к подобным эмоциям, не понимала, что с ней происходит, и тем более не могла объяснить это Тому, который, раскрыв рот, с ужасом уставился на нее.

– Ну же, Кейти, будь разумной… Разумной? Рассудительной? Сейчас Кейт не хотела быть разумной. Наоборот, ей хотелось наброситься на все и на всех за то, что рухнуло ее привычное существование, а те, о ком она заботилась, покидают ее. Тем самым она лишается обязанностей, которые стали смыслом ее жизни. И последняя капля – фальшивый брак, в то время как сестра выходит замуж по любви.

В полумраке кухни раздался негромкий голос Кейт:

– Хватит, Том. Я больше не хочу слышать о твоей нелепой затее. Отправляйся в Лондон с Мег, но меня не пытайся никуда пристраивать.

– Кейти…

Прежде печальный голос Тома растрогал бы Кейт, но не сегодня, когда она так разъярена. Голова у нее вот-вот расколется от боли, и если она сейчас же не уйдет, то у нее начнется истерика прямо на кухне. Чтобы этого не произошло, она, собрав последние силы, с гордым видом, почти как Люси, прошествовала мимо кучера.

Выйдя из кухни, она бросилась к задней лестнице, моля Бога, чтобы не встретить кого-нибудь, особенно Грея.

Всю ночь Кейт металась среди смятых простыней и встала в отвратительном настроении. Конечно, она немного успокоилась, но все же каждый раз, когда представляла себе, как Том убеждал маркиза жениться на ней, ее бросало в жар. Кейт хотела было просидеть целый день у себя в комнате, сказавшись больной. Но она никогда не избегала трудностей и в конце концов решила не скрываться и не показывать своего волнения.

В столовую Кейт спустилась только днем, но на буфете стояли остатки завтрака, и она принялась рассеянно есть. Судя по всему, на кухне Мег обходилась без нее, поэтому Кейт решила попросить Баткока помочь ей в уборке нижних комнат. Хоть он и слуга Грея, но, когда нужно, охотно помогал, а просить Тома Кейт не хотела, чтобы больше не слушать надоедливых стенаний по поводу ее погубленной репутации. Ха-ха! Она давным-давно перестала обращать внимание на подобные вещи. На первом месте для нее стояли заботы ежедневного выживания.

Кейт как раз поднималась из-за стола, когда в комнату вошла девушка в накрахмаленном фартуке.

– Не желаете ли еще чего-нибудь, миледи? – спросила она и сделала книксен.

Кейт в изумлении уставилась на нее, затем спохватилась и в свою очередь спросила:

– Кто вы? Девушка улыбнулась.

– Я – Дора, миледи, новая служанка. Е го светлость прислал меня сюда из Лондона. Я никогда раньше не видела такого красивого поместья!

Новая служанка! Кейт пришла в ярость от дерзости маркиза. Она открыла было рот, собираясь возразить, но передумала и промолчала, не желая осыпать проклятиями, которые уже были у нее на языке, ни в чем не повинную девушку.

– Нет, спасибо… Дора, – вместо этого с деланной улыбкой сказала она.

Отойдя к двери, Кейт молча смотрела, как служанка убирает со стола. Видно, она за этим и пришла, поэтому Кейт не стала ей мешать, а решила, что вместо работы в доме займется делами в саду – пока погода позволяет.

В старом сарае находилось много всевозможных инструментов, но, бросив взгляд на клумбы, Кейт поняла, что ей нужна лопата, чтобы выкопать особенно крупные сорняки. Вздохнув, она отправилась за лопатой на конюшню, но возле самых дверей остановилась от неожиданности, так как увидела стойло, заполненное свежей соломой. Кейт посмотрела на пастбище, где безмятежно дремали две лошади – уцелевшая собственность Харгейта.

Странно. Раздражение Кейт росло. Она не желала чувствовать себя чужой в своем же доме, когда не знаешь, что в нем происходит. Кейт поспешила на кухню и, просунув голову в дверь, спросила стоящую у старого выщербленного стола Мег:

– Что происходит на конюшне?

– Ой, леди Кейт, как вы меня испугали! – Мег приложила руку к обширной груди. – Наверное, это мистер Баткок с мистером Бином привезли из Лондона лошадь его светлости. Они еще прихватили с собой Дору мне в помощь.

Кейт покраснела. В замечании кухарки прозвучал непреднамеренный упрек, и Кейт стало стыдно, словно она виновата в плохом состоянии дел в Харгейте. Она с трудом выдавила из себя:

– И где же это животное?

Мег удивленно посмотрела на нее.

– Видно, его светлость взял лошадь и поехал проверять арендаторов.

Арендаторов? Ее собственных арендаторов? Кейт закипела от гнева и, боясь, что не удержится от резких слов, лишь кивнула в ответ и закрыла дверь. Затем она понеслась обратно на конюшню. Да как он посмел! По молчаливому обоюдному согласию Кейт не общалась последнее время с отцовскими фермерами, поскольку власть над поместьем была ею утрачена. Дядя Джаспер собирал ренту и деньги и занимался всем остальным. Но кто дал Грею право вмешиваться? Почему он решил, что может всюду совать свой нос? Чем больше Кейт думала об этом надменном узурпаторе ее прав в Харгейте, тем сильнее распалялась. Пусть раньше она и мечтала о том, чтобы кто-нибудь разделил с ней тяготы жизни, однако никогда не собиралась отказываться от своих обязанностей и уж ни в коем случае сдаваться на милость какого-то властного лорда. Мало того, что Грей вмешался в ее хозяйство и, не спросив разрешения, поселил здесь своих слуг и стал за все расплачиваться из собственного кармана, так теперь еще ведет себя так, как будто является хозяином ее фамильных земельных угодий!

Кейт поскакала бы за ним следом, но она понятия не имела, куда именно он отправился. Поэтому ей ничего не оставалось, как поджидать его около конюшни. Она расхаживала взад и вперед, а обида росла. Как он осмелился! Ведь он для них – никто! Не родственник, не опекун, даже не… жених, черт бы побрал дурацкие попытки Тома! Единственно, что их связывало, – это самозванец, использовавший его имя, но это ничего не значит. Что дало ему право вторгнуться в их жизнь, все разрушить, взять на себя ее обязанности и оставить ее ни с чем?

Подавив стон, Кейт опустилась на бугор и закрыла лицо руками. Раздражение, гнев и отчаяние бурлили внутри нее и могли вот-вот вырваться наружу. Что же с ней происходит? Часто ли она горевала о своем положении, будучи одновременно главой разрушенной семьи, кухаркой, служанкой, конюхом, садовником – в общем, на все руки мастером? После смерти отца на нее свалились все дела, а их было несметное количество. Но лучше так, чем быть ненужной.

Кейт было совершенно нечего делать, и это ее пугало, так как ее сущность заключалась в работе, без нее она ничто. Ведь она всего лишь благовоспитанная чудачка – графская дочь, которая носит мужские штаны и пачкается в грязной земле или у печки, которая умеет ругаться не хуже матроса и сама убирает собственный дом. Ей нет места в благородном обществе, к которому она принадлежит по рождению.

Разумом Кейт понимала, что не сможет вернуться к жизни в высшем свете. Она не сумеет носить модные платья и снова превратиться в леди. Не сможет проводить дни, рисуя акварели, играя на фортепьяно или болтая о всякой ерунде. Она не сможет вписаться в этот пустой и блестящий мир, потому что она совершенно другая. Но если вернуться туда она не может, а свое место здесь ею потеряно, то что ей делать и как быть?

Кейт не знала, сколько времени просидела в таком состоянии, погруженная в невеселые думы, – из забытья ее вывел звук копыт. Она моментально выпрямилась и смахнула непрошеные слезы. Ни за что на свете она не покажет Грею свое заплаканное лицо. Она не плакса и никогда не хнычет, как Люси. Она – сильная, и он сейчас это узнает.

– Кейт!

Не придавая значения теплу, разлившемуся у нее по телу при звуке своего имени, Кейт повернулась к нему. Она постаралась не замечать, как он хорошо сложен: длинные ноги, мускулистые бедра, широкие плечи. Вот уж действительно, свет не производил более красивого Иуды.

– Как вы посмели! – холодным тоном, на какой только могла быть способна, произнесла Кейт, едва он спешился.

В ответ Грей лишь приподнял свою дьявольскую бровь, отчего Кейт захотелось вцепиться ему в волосы. Но она взяла себя в руки и ровным голосом, глядя ему прямо в глаза, сказала:

– Вы преступили предел допустимого, милорд.

– Разве? А я и не знал, что вы установили для меня какие-то пределы, Кейт.

У Кейт зарделись щеки, но она не позволила втянуть себя в словесную игру колкостей и язвительных насмешек, что было принято в изощренном лондонском свете. Она этого не потерпит! Скрестив на груди руки, Кейт с ненавистью смотрела на Грея.

– Черт возьми, вы не имеете права разговаривать с нашими арендаторами.

Он внимательно взглянул на нее. Брови у него поднялись, а глаза сверкали.

– Я просто хотел узнать, как у них обстоят дела, Кейт. Вчера мне повстречалась семья, которая бросила землю, так как с ними плохо обращались. Мне кажется, что вы должны быть довольны, если вашего дядюшку призовут к ответу за алчность, пока он окончательно не уничтожил наследство.

Кейт прищурилась. Интересно, как он выведал про Джаспера? И почему ничего ей об этом не сказал? Конечно, она хочет, чтобы дядя понес справедливое наказание, и благодарна Грею за его усилия, поскольку сама она ничего не добилась. Но он самоуправствует, а она не желает, чтобы над ней одержали верх. Кейт продолжала свирепо смотреть на Грея. Он выглядел таким хладнокровным и спокойным да и красивым к тому же, что ее терпение лопнуло.

– Будьте вы прокляты с вашим высокомерием! – закричала Кейт и… кинулась на него с кулаками, молотя по его широкой груди. Ее гнев нашел выход в этом взрыве, где боль смешалась с многочисленными унижениями, последним из которых явилось предложение брака, вырванное у него кучером, о чем Грей еще должен с ней поговорить.

Но она не та, кого жалеют, и не дурочка, за которую все решают другие. Вне себя от злости Кейт яростно била Грея, хотя для его крепкой груди эти удары не были хоть сколько-то чувствительны. Наконец Роуту это надоело, и он, схватив ее за запястья, поднял ей руки вверх.

– В чем дело, Кейт? – спросил он, сверля ее взглядом.

– Вы не имеете права! Кто вы такой, чтобы явиться сюда и командовать? Вы что, не отдаете отчета в своих действиях. Вы просто наглая тварь! Стоите себе истуканом, как ваш лакей, и даже глазом не моргнете! Вы что, бесчувственный?

Грей прищурился:

– Я чувствую. А там, где дело касается вас, моя чувствительность особенно обострена.

Он произнес это угрожающим тоном, почти рыча. Кейт тут же умолкла при виде признаков ярости у него на лице. Его сильное тело напряглось. Она испугалась, но было поздно брать свои опрометчивые слова обратно. Кейт хотела отойти от него, но он не пустил.

Глаза его заблестели, и пораженная Кейт молча наблюдала, как он прижался открытым ртом к бешено бьющемуся пульсу у нее на запястье. Она задрожала, хотя всю ее объяло жаром, а ноги подкашивались. Когда же он прижался губами к другому запястью, то она покачнулась и упала бы, но он подхватил ее. Земля накренилась у нее перед глазами, все куда-то поехало, Кейт прильнула к нему, обняв за шею. Она смутно сознавала, что на нее надвигается тень и что эта тень – стены конюшни. Разжав руки, она упала на свежий стог сена в стойле.

Задыхаясь, Кейт смотрела на Грея. Куда подевался маркиз, которого она знала? Над ней склонился незнакомец с растрепанными волосами, жестким выражением лица и диким взглядом. Он стянул перчатки и отбросил их в сторону, затем рывком сдернул сюртук. Его пальцы, такие умелые и твердые, запутались в пуговицах жилета. Наконец и жилет был отброшен следом за сюртуком.

Он что, собирается снять с себя все? Сердце готово было выпрыгнуть у Кейт из груди. Она видела его обнаженным, но теперь он раздевался преднамеренно, срывая одежду, словно в него вселился сатана и внешнее хладнокровие, в которое он заковал себя, отлетело в сторону вместе с одеждой.

И хотя Кейт и намеревалась вывести его из равновесия, внутренний голос говорил, что ей надо совсем другое. Прерывисто дыша, она следила за тем, как он стягивает с себя рубашку; вот показалась широкая грудь, поросшая волосами, красная отметина на месте раны и густая темная поросль под мышками. Скинув тонкое дорогое белье, Грей посмотрел на Кейт.

Она затрепетала от страха и от чувственного волнения, когда он очутился поверх нее, а его рот торопливо отыскал ее губы и сладострастно впился в них. Она не знала, что возбудило его: гнев, бешенство или он просто хотел получить удовольствие, но она больше не могла отказывать ему в ответной страсти, которая мгновенно зажглась внутри нее. Положив руки ему на грудь, Кейт с наслаждением гладила упругие мышцы, мягкие волосы, твердые соски; затем ее ладони стали ласкать гладкую кожу спины. Грей застонал и крепче прижался к ней. Она ощущала тяжесть его тела и твердость напрягшейся плоти.

Жар окутал ее. Он исходил от его тела, губ, рук, обхвативших ее лицо. Его пальцы водили по ее ушам, по завиткам волос, по коже головы, затем переместились на шею, обжигая своими прикосновениями. Язык Грея исполнял свой собственный танец у нее во рту, и это тоже разогревало ее страсть. Его ладони плавно скользили у Кейт по груди, затем он потянул наверх ее рубашку, шепотом ругаясь от нетерпения.

Куда подевался спокойный, изысканный любовник, каким он показался Кейт тогда, в лесу на холме? Его место занял человек, у которого затряслись руки, стоило ему дотронуться до ее тела. Он поцеловал Кейт в живот, чем доставил ей огромное удовольствие, а затем его язык заскользил по обнаженной коже у края брюк. Кейт была переполнена сладостной и головокружительной истомой. Она улыбнулась, когда он выругался, возясь с застежкой собственных брюк.

Но вдруг, помимо их прерывистого дыхания, она услыхала резкий звук рвущейся материи. Тут уж было не до шуток! Почти сразу она почувствовала, как он запустил руку внутрь ее брюк и стал осторожно трогать пушистый мысик волос у нее между ног.

– Кейт, Боже мой, Кейт, – бормотал Грей, уткнувшись лицом ей в живот, а рука его при этом погружалась все дальше, ища потайное место и заставляя ее раздвинуть ноги. – Ты уже вся влажная. Ты готова принять меня.

По его телу пробежала дрожь, он поднял голову и посмотрел на нее. Глаза Грея горели дикой страстью, под чары которой попала Кейт. Его взгляд приковывал, а большое тело нависало над ней. Казалось, даже воздух вокруг накалился от ожидания развязки.

А развязка начала приближаться, когда его длинный палец стал медленно проникать внутрь ее плоти. Кейт вскрикнула и закрыла глаза от порочного наслаждения, которое было… таким сильным и… утонченным. Она приподняла бедра, чувствуя его палец все глубже и глубже внутри себя. Ища опору, Кейт со стоном схватила его за крепкие мускулистые руки, впившись ногтями в кожу. Голова у нее запрокинулась, ей нечем было дышать, так как она вся горела. Наконец жар стал невыносим, и внутри у нее словно что-то взорвалось, оставив ее совершенно обессиленной и без единой мысли в голове.

Долгое время Кейт лежала, не в состоянии пошевелиться. Шаркающий звук заставил ее открыть глаза. Она увидела Грея, а за его плечом большую темную тень. Это его лошадь, уставшая в ожидании конюха, тыкалась носом в спину Грея. Выругавшись, он оттолкнул лошадиную морду, но животное не отставало от него. Кейт стало смешно, но смех замер на ее губах, стоило ей взглянуть на лицо Грея. Он смотрел на нее с таким возбуждением, что Кейт зажмурилась, а когда снова открыла глаза, то его лицо выражало лишь свойственную ему невозмутимость. Он встал, оставив ее лежать с задранной рубашкой и в расстегнутых брюках. Схватив свою брошенную одежду, он, уходя, произнес хриплым шепотом:

– Теперь ты знаешь, что это такое. Мы оба узнали, что за страсть скрывается внутри нас.

Глава двенадцатая

Кейт молча позволила миссис Лидс одеть ее в первое из новых сшитых платьев. Ей хотелось отказаться, но она не могла обидеть молодую вдову, справедливо гордящуюся своей работой. Платье сидело на Кейт замечательно, шелк так и струился по фигуре, тонкий и легкий, словно облачко. У Кейт никогда не было такого красивого наряда, и она с некоторой опаской дотронулась до материи.

Миссис Лидс попросила ее встать перед зеркалом в комнате Люси, и Кейт поразилась тому, что там увидела. Девушка, смотревшая на нее, совершенно не походила на прежнюю Кейт. Перед ней стояло юное, беспечное создание, хрупкое, с хорошеньким личиком, обрамленным темными кудрями с новыми лентами.

– Чудесно, миссис Лидс, – тихо сказала Кейт, проведя пальцем по мягкой ткани. Цвет был очень красивый и показался ей знакомым. Он напоминал поле с фиалками, свежими и… Кейт резко отдернула руку, так как вспомнила, как Грей уложил ее именно на эту материю поверх старого дубового кухонного стола, как на ковер.

– Его светлость сам выбирал ткань под цвет ваших глаз. Так он сказал и оказался прав. – Миссис Лидс радостно улыбалась. – Вы прекрасны, как летнее утро, миледи.

Кейт отвернулась от зеркала. При упоминании Грея недолгая радость от платья тут же исчезла. Она вспомнила, как провела прошедшую ночь, лежа без сна и размышляя о своем распутстве и о том, каким образом Грею удалось обратить ее гнев в страстное желание. Кейт покраснела, думая о происшедшем, о том, как она выгибалась под его руками и, забыв обо всем на свете, вскрикивала от наслаждения. А он, преподав самый важный в ее жизни урок, оставил ее лежать полуголой на полу стойла. Она смотрела, как Грей уходил, сжав кулаки, и у нее было такое чувство, словно он сдавил ими ей сердце. Она-то думала, что разбудила в нем теплое чувство к себе, но потрясенной до глубины души оказалась лишь она одна. Если он хотел проучить ее, то ему это удалось. Она никогда больше не станет и пытаться проникнуть за стену его холодного отчуждения, чтобы не причинять себе боль. Но все-таки он что-то почувствовал – Кейт была готова поклясться. Но что? Вожделение, желание или… омерзение?

Но, сожалея о случившемся, Кейт спрашивала себя, что произошло бы, если бы им не помешали. В тот раз, на холме, у нее хватило силы остановиться вовремя самой, а вчера решимость покинула ее, стоило почувствовать жаркое прикосновение Грея. Стал бы он добиваться удовлетворения своей страсти или она вызвала у него такое отвращение, что он не смог заставить себя продолжать любовную игру и их соитие не состоялось?

Кейт вдруг стало холодно, и она, вздрогнув, потерла руки.

– Ой, миледи, вы, видно, не привыкли к таким открытым платьям, – посмеиваясь, заметила миссис Лидс, что было сущей правдой, так как вместо мужской рубашки на ней было надето платье с крошечными рукавчиками-буфами, а грудь почти вся была оголена глубоким вырезом. – А вот это чудесно подойдет сюда, – сказала миссис Лидс и подала Кейт украшенную блестками шаль, рисунок которой повторял искусную отделку платья.

Прошитая золотой нитью шаль переливалась и, хотя Кейт твердила себе, что не имеет права носить такой пышный наряд, восхитительно смотрелась на плечах и напоминала ей о прикосновениях Грея. Господи, неужели она ни о чем другом не может думать?

– Вы побледнели, миледи! Вам нехорошо? – Миссис Лидс похлопала Кейт по щекам. – Уже стало лучше? А теперь давайте заглянем на кухню – моя матушка велела мне непременно показать вас ей, если вы, конечно, позволите.

Пробормотав, что она не возражает, Кейт покорно последовала за швеей вниз по лестнице для слуг и дала возможность Мег восхититься работой дочки. Затем ее препроводили в столовую, где Люси с нетерпением ожидала своего жениха, который последние дни проводил почти все время в Харгейте. Кейт старалась не поддаваться мелочному чувству обиды, но все равно радость и печаль смешивались у нее в душе, когда она думала о свадьбе сестры.

С решительным видом Кейт пошла по галерее, направляясь в столовую для торжественного обеда, приготовленного Мег. Сказать по правде, она с удовольствием избежала бы этого празднования, так как помнила вчерашний ужин, прошедший в напряженной атмосфере из-за больших перемен в ее доме.

Том теперь ел на кухне – он предпочитал общество Мег, ее дочери, Баткока и новой служанки. Кейт не обижалась на него – там обстановка была повеселее, чем наверху, где Люси без конца прихорашивалась перед Ратледжем, а тот в ответ ласкал ее и целовал. Они ни на кого, кроме как друг на друга, не смотрели, так что Кейт ничего не оставалось, как развлекать другого гостя – Грея, а ей этого совершенно не хотелось. Высокомерный маркиз вел себя так, как будто хозяином дома был он, поэтому Кейт предоставила его самому себе и занялась едой, хотя есть ей тоже не хотелось. В столовой царила тишина, поскольку Грей говорил мало. Частенько Кейт ловила на себе его свирепый взгляд, словно она была в чем-то виновата. Или вдруг в его глазах мелькало удивление. Что ж, конечно, она странная особа, Кейт этого и не отрицала.

Она поспешила поскорее встать из-за стола и уйти, а Грей не стал ее искать, чтобы извиниться или объясниться с ней. Несмотря на заверения Тома, маркиз не сделал ей предложения, однако Кейт вместо облегчения почувствовала болезненное разочарование. С пылающим лицом она в который раз спрашивала себя: неужели это предложение было обманом, простым желанием отвязаться от Тома?..

Смущение и гнев снова охватили Кейт. Не мог Грей быть так жесток! Но что она о нем на самом деле знает? Как мужчина он был для нее загадкой. Сильный, властный и опасный, он распоряжался ее жизнью. Она не могла понять, почему это происходит, хотя твердо знала, что так дальше продолжаться не может. Она неуверенно чувствует себя в собственном доме и в смятении от страсти, которую Грей так легко разбудил в ней. Ценя то, что маркиз сделал для Люси, Кейт не находила причин для его дальнейшего пребывания в Харгейте. С каждым лишним днем его обитатели все больше полагаются на него, и тем труднее будет неминуемое расставание. Труднее для других, но не для нее. Она-то с радостью отделается от высокомерного и бессердечного лорда и вернется к прежней жизни… без него.

Глубоко вздохнув, Кейт решила выяснить с ним отношения сегодня же. Конечно, лучше говорить о таких вещах наедине, хотя по опыту она знала, как опасно оставаться с Греем вдвоем. Она поговорит с ним после обеда в присутствии Люси и Ратледжа, пусть их поддержка и весьма сомнительна.

Решительность Кейт была поколеблена, когда она увидела Грея впереди себя на галерее. Она остановилась, но он, должно быть, услыхал ее шаги, так как обернулся и остановился, поджидая ее. У Кейт не оставалось выбора – она пошла ему навстречу. А он смотрел на нее, и ей казалось, что он своим взглядом раздевает ее вплоть до белья. Кейт неожиданно пришло в голову, что вся ее одежда куплена на деньги Грея, и эта мысль странно взволновала ее.

Помимо воли глаза Кейт блуждали по его широким плечам и груди, мускулистым бедрам, плотно обтянутым лосинами. Она вздрогнула, стараясь не заострять внимания на его фигуре. Ни к чему хорошему это не приведет, так как маркиз Роут скоро уедет.

Хоть бы он не был таким высоким, красивым, самоуверенным и таким мужественным, с тоской подумала Кейт, и не нарушал бы ее покой.

Если бы она не угрожала лишить его самообладания, думал Грей, наблюдая, как Кейт приближается к нему. В фиолетовом шелковом платье она была красива как никогда, и он с трудом сдерживал страсть. Да какая там страсть, черт побери! Вожделение охватило его, свидетельством чему стал эпизод в конюшне, когда он очутился во власти дикого и неуправляемого животного инстинкта.

До сих пор ничто в жизни Грея не выходило из-под его власти. Он не нравился себе в роли грубияна, обуреваемого похотью. Но когда он увидел, как тонкая ткань обрисовывает изгибы ее тела, а в глубоком вырезе виднеются молочной белизны груди, вкус которых он до сих пор ощущал у себя на губах, Грей заколебался и протянул ей руку. Она холодно улыбнулась ему, и эта улыбка не вязалась со страстью, которую он вызывал у нее. Слегка кивнув, Грей повел Кейт к обеденному столу. Блюда, приготовленные Мег, его не интересовали – все внимание сосредоточилось на Кейт, на ее движениях, каждое из которых казалось ему чувственным: то, как она поднимает ресницы, наклоняет голову, как ее кудри разлетаются на затылке, – все это притягивало его, точно магнитом.

Он нарочно заставлял себя разглядывать других сидящих за столом, чтобы доказать самому себе, что его мысли заняты не одной Кейт. Но раболепное восхищение Ратледжа невестой очень некстати напомнило ему о собственной одержимости по отношению к Кейт. Грей подавил вздох. Вот будет радость, когда два влюбленных голубка уютно устроятся в одной из его отдаленных усадеб и он их больше не увидит.

После обеда Грей проводил подчеркнуто равнодушную Кейт в гостиную. Он подосадовал на себя, когда от легкого прикосновения ее руки его бросило в жар. Стремление покорить эту крошку стало навязчивой идеей. Никогда раньше он не тратил столько времени, добиваясь благосклонности дамы. Просто нелепость какая-то! Вот и сейчас он уставился на ее рот и жаждет вкусить его сладость.

Если Кейт и заметил его состояние, то виду не показала. Она села на свое обычное место и с серьезным видом повернулась к нему.

– Полагаю, что теперь, когда вы осуществили задуманное вами, вы уедете, – сказала она, вопросительно глядя на него.

Грей одеревенел, хотя изобразил удивление, подняв бровь.

– Вам так не терпится избавиться от меня, Кейт?

Она покраснела и бросила быстрый взгляд на парочку, сидящую рядышком на диване, но те восхищенно смотрели друг другу в глаза.

– Я просто хочу знать, как долго вы намереваетесь здесь оставаться, – сказала она.

Интересно, ему показалось или на самом деле ее голос дрогнул?

– Теперь я чувствую за вас ответственность и исправлю зло, причиненное вашим дядей, – ответил Грей, умышленно говоря о практической стороне дела, а не о своей упрямой и причудливой страсти.

– О Господи! – раздался визгливый голос Люси, на секунду оторвавшей взор от своего возлюбленного. – Может быть, вам удастся добыть мне приданое!

Грей кивнул Люси, но глаз не сводил с ее сестры. Он умел читать чужие мысли, но в холодном выражении лица Кейт он не углядел и намека на страсть. Хочет она или нет, чтобы он остался? Грею еще не встречалась женщина, которая отвергла бы его, и, несмотря на ее теперешнюю отстраненность, он знал, что легко сумеет возбудить Кейт, как это произошло на конюшне. Он пристально смотрел на нее, взглядом заставляя ответить на невысказанные вопросы.

– Кейт!

Они оба обернулись на резкий голос и увидели толстого коротышку, за которым с виноватым видом шел Баткок.

– Вот вы где! – громко произнес мужчина, повернувшись к Кейт.

– Прошу прощения, милорд, – сказал Баткок, – но этот… джентльмен настаивает на том, чтобы увидеть леди Кортленд.

– Сквайр Уэртли, – без особого желания поздоровалась с ним Кейт.

– Дядя! – Ратледж вскочил на ноги, и на его мальчишеском лице отразился испуг.

– Что это за ерунда с твоей женитьбой? – с гневом обратился сквайр к племяннику.

Так вот он какой, сквайр Уэртли. Грей смерил презрительным взглядом негодяя, который обманывал неискушенных Кортлендов. У и без того раздраженного разговором с Кейт Грея чесались руки пригвоздить сквайра к стене.

– Сквайр Уэртли, – вместо этого невозмутимо сказал Грей и встал. – Что за удачная встреча. Я хотел бы поговорить с вами.

Уэртли повернулся к Грею:

– А вы кто, черт возьми? Грей мрачно усмехнулся: – Я – Роут.

– Роут? – удивленно переспросил сквайр. – Маркиз Роут?

Грей кивнул, а Уэртли с трудом проглотил слюну. Очевидно, он слыхал о Роуте. Грею доставило удовольствие то, что его боятся.

– А вы, сквайр, пришли в самый подходящий момент. Я хочу поговорить с вами с глазу на глаз.

– С глазу на глаз? Что это значит, Кейти? – Уэртли в панике посмотрел на Кейт, но та, не удостоив его взглядом, сидела с таким величественным видом, что Грей восхитился ею. Затем Грей сделал знак Баткоку, и камердинер, выполняя обязанности дворецкого, пошел впереди маркиза и неохотно шагающего за ним гостя в кабинет.

Когда Баткок закрыл за ними дверь, Грей пригласил сквайра сесть, указав на потертое кресло у пустого камина. Сам он сел за письменный стол. Оглядев Уэртли, Грей почувствовал разочарование. Сквайр, как и многие представители его сословия, был полным, маленьким, краснолицым мужчиной с явными претензиями. Ума ему явно не хватало.

Грей смотрел на приземистого сквайра, на его толстый живот, выдающий любителя хорошо поесть. Кольца на пальцах и дорогие часы говорили о процветании. Грею вдруг пришло в голову, не куплены ли украшения на проданные вещи, взятые этим негодяем из Харгейта. Руки у Грея сами собой сжались в кулаки. Он положил их перед собой и смерил сквайра невозмутимым взглядом.

– Я… милорд, право, не знаю, какие у нас с вами могут быть дела, – пробормотал Уэртли. – Я пришел к Кейт, то есть к леди Кортленд, по делу моего племянника.

– А! Вы, вероятно, имеете в виду предстоящую свадьбу.

Уэртли выпучил глаза:

– Да! Я… Это просто невероятно. Совершенно невероятно…

– Вы, конечно, не возражаете против брака, – сказал Грей.

Глаза у сквайра нервно забегали. Он откашлялся и заметил:

– Мне кажется, милорда это не должно касаться.

– О нет, ошибаетесь. Я заинтересованное лицо, – спокойно сказал Грей.

Нахмурившись, Уэртли отбросил приличия:

– Да к черту все это! Мальчишка получает лишь небольшое содержание от бабушки, а у Кортлендов вообще нет денег. Я позволил ему жить у меня из уважения к его отцу…

– Который, насколько мне известно, младший сын виконта.

Сквайр покраснел.

– Ну да, но происхождение не имеет значения, когда карманы пусты. Как я уже говорил, я разрешил парню жить со мной…

– И используете его как управляющего, а денег не платите.

– Послушайте! – Потеряв терпение, Уэртли взорвался. – Я хотел бы знать, какое отношение вы имеете к Харгейту!

Грей улыбнулся.

– Очень хорошо. Хотя об этом пока никому не известно, вам я доверюсь. – Он наклонился вперед, как бы оказывая небывалую честь дородному сквайру. – Я помолвлен со старшей леди Кортленд.

Грей опустился в кресло, а у Уэртли дух перехватило от изумления.

– Но… но каким образом? И когда? Она ничего мне об этом не говорила!

Чтобы избежать сплетен по поводу внезапной помолвки, Грей солгал:

– Эта помолвка состоялась давно, обо всем договорились наши родители, когда Кейт была еще младенцем. Помолвка держалась в секрете, так как мы оба, повзрослев, должны были проверить свои чувства.

Ошеломленный Уэртли всему поверил.

– Потрясающая новость, милорд, – сказал он, кивая головой с таким видом, словно мог от этого что-то выгадать. – Тогда совсем другое дело, – и заулыбался.

– Полагаю, что так, – сухо ответил Грей. – Значит, вы не возражаете против брака леди Кортленд и вашего племянника?

Сквайр снова откашлялся.

– Ну, видите ли, у меня в доме нет места для молодой семьи, но если вы обеспечите им доход…

– Их доход вас более не должен беспокоить, сквайр, так как мистер Ратледж переходит на службу ко мне.

Уэртли что-то еще пролопотал, несомненно сожалея об этом теперь, когда его племянник становится свояком одного из самых богатых людей в Англии. Но Грей не обратил никакого внимания на его бессвязное бормотание. Откинувшись в кресле, он равнодушно взирал на сквайра.

– Но я не для этого пригласил вас сюда, сквайр. Насколько мне известно, вы позаимствовали из имения кое-какие вещи, и я хотел бы, чтобы вы их как можно скорее вернули.

Уэртли сделался красным как рак, а глаза у него полезли на лоб. Он с жаром стал все отрицать.

– Позаимствовал? Я приобрел эти предметы, милорд!

– Неужели? – Грей так посмотрел на сквайра, что тот заерзал в кресле.

Воцарилось молчание. Грей взял нож с серебряной ручкой для разрезания бумаг. Эту безделушку Кейт вполне могла продать человеку, сидящему напротив него. Он многозначительно провел пальцем по лезвию. Пунцовые щеки Уэртли побледнели.

– Может быть, вы сможете вернуть недостающие вещи как свадебный подарок молодым леди, которые являются вашими давнишними соседями? Это будет знаком вашего доброго к ним расположения, – с притворной улыбкой сказал Грей. Уэртли недовольно забурчал, но Грей не обратил на него ни малейшего внимания. – Прекрасно. Я знал, что мы придем к согласию. Уверен, что вы захотите сразу этим заняться. Приготовить для вас полный перечень вещей? – спросил он, вставая.

– Нет! Я помню все предметы, но…

– Баткок, – позвал Грей, и бдительный камердинер тут же распахнул дверь в кабинет, – проводи, пожалуйста, сквайра.

– Слушаюсь, милорд, – важно ответил камердинер, и Уэртли ничего не оставалось, как последовать за ним.

Глядя вслед поспешно уходящему сквайру, Грей усмехнулся. Теперь осталось разделаться только с дядюшкой Джаспером, и тогда его дела с Кортлендами будут закончены… за одним вопиющим исключением. Улыбка сошла с его лица.

Остается Кейт, с которой еще предстоит бороться.

Опершись на спинку одного из кресел, которые все еще украшали длинную залу, Грей задумался о ее чрезмерно наигранном поведении последнее время. Он так сильно уцепился за спинку кресла, что у него побелели костяшки пальцев. Выругавшись, Грей потер пальцы и пошел в гостиную объясняться с крошкой Кейт.

Но не успел он туда дойти, как услыхал в прихожей чьи-то голоса. Неужели Уэртли начал буянить и Баткок не может его выпроводить? Надо было просто свернуть этому негодяю шею! Раздражение и разочарование, преследовавшие Грея последние дни, настолько вывели его из себя, что он решил сам поколотить краснорожего сквайра. Вернувшись обратно, он вошел в парадную прихожую с выложенным плиткой полом и, удивленный, остановился.

Уэртли в прихожей не было, но были другие посетители – двое мужчин и две женщины. Грей чуть не задохнулся, узнав джентльменов. Они непринужденно разговаривали с Баткоком, который, правда, пытался отделаться от них. Грей хотел было ускользнуть незамеченным, но было уже поздно – один из мужчин посмотрел в его сторону и радостно закричал:

– Роут!

Грей чуть не застонал. Однако не оставалось ничего другого, как выходить из создавшегося положения. И что только принесло Рали и его друзей в Харгейт?! Грей сделал шаг им навстречу. Другой нежданный гость, несносный тип по имени Пимперингтон, с любопытством сверлил его глазами.

– Роут? Неужели это вы? Что, черт возьми, вы здесь делаете, хотел бы я знать? Ей-Богу, весь город гудит, недоумевая, куда это вы подевались. – И, повернувшись к Рали, спросил: – А где мы находимся, черт побери? Чье это имение? – Пимперингтон был несколько туг на ухо, поэтому говорил очень громко – эту его особенность Грей успел позабыть.

– Вы в Харгейте, родовом поместье графов Нестеров. – Грей замер, услыхав спокойный, невозмутимый голос Кейт.

Наступила полная тишина, и все четверо посетителей, включая непрерывно хихикающих женщин, прекратили болтовню и уставились на девушку, стоящую в проеме двери. Как она красива и с каким достоинством держится, не чета незваным гостям, подумал Грей, гордясь ею.

– Что такое? Кто это? – прокричал Пимперингтон.

– Да, действительно! – вторил ему Рали и, наведя на Кейт свой дурацкий монокль, стал нагло рассматривать ее.

– Леди Кортленд, – Грей поспешил к Кейт, – могу я представить вам виконта Рали, мистера Пимперингтона и… – Он замолчал.

– О да, конечно! – зашумел Пимперингтон. – Девочки, – он жестом показал на женщин. – Эта милая вдовушка – миссис Паркер, а это – ее сестра мисс Коллир.

– Леди, милорд. – Обе дамы жеманно заулыбались и стали строить Грею глазки. По сравнению с ними спокойная Кейт показалась ему еще милее.

– Роут, ах ты, негодник! – обличительным тоном воскликнул Рали, опустив монокль. – Я держал пари, что ты обнаружил новый азартный притон! Правда, я бился об заклад на книги, а на них никто еще не выигрывал, но кому могло прийти в голову, что ты удалишься в деревню? Однако теперь-то мне понятно, почему ты здесь, – добавил он, отвесив низкий поклон Кейт. Его обычная игривая манера разговаривать действовала сейчас Грею на нервы.

– В чем дело? А, все ясно. – Пимперинг-тон подошел поближе. То же самое сделали дамы, и все вместе начали забрасывать Кейт вопросами.

– Почему мы ни разу не видели вас в Лондоне? – кокетливо спросила вдова.

– А? Что? Да, зачем схоронили себя в деревне? – не отставал от нее Пимперингтон.

– Наверное, она хочет таким образом держать маркиза при себе! – заявила мисс Коллир.

Грей понял, что должен немедленно вмешаться и прекратить этот разговор, иначе Кейт, обидевшись, резко их осадит.

– Но, может быть, Роут решил спрятать такой бриллиант подальше от остальных, – пришел на помощь Кейт Рали, чем вызвал раздражение Грея, которого охватило необъяснимое желание заявить свои права на Кейт.

С усилием придав лицу невозмутимое выражение, чтобы никто не догадался о бушевавших у него внутри чувствах, Грей наклонился к Кейт и произнес:

– Боюсь, что вы раскрыли секрет. Я устроил себе передышку от городской жизни, наслаждаясь обществом моей невесты.

Глава тринадцатая

Заявление Грея потрясло окружающих, причем не меньший ужас это вызвало у его суженой. Правда, она быстро овладела собой, а две другие дамы потеряли дар речи и неприлично уставились на нее. Пимперингтон откровенно и плотоядно разглядывал Кейт, не в силах оторвать глаз от ее белоснежной груди в глубоком вырезе платья. Грей пришел в ярость.

Единственным из гостей, не ставшим пялиться на Кейт, чтобы уяснить, чем же именно она заманила в ловушку маркиза Роута, оказался Рали. Виконт с явным интересом смотрел на Грея, а его взгляд утратил свою обычную томность.

– Замечательная новость! – радостно улыбаясь, сказал он. – Можно было ожидать, что ты отыщешь себе богиню! Позвольте мне первому принести поздравления. – Рали склонился над рукой Кейт, которая в ответ лишь с изумлением кивнула.

– И когда же будет свадьба, милорд? – лукаво спросила миссис Паркер, обмахиваясь веером. – В городе об этом ничего не говорили.

– Помолвка состоялась очень давно, еще при жизни наших родителей. Кейт тогда была совсем ребенком, – ответил Грей и так свирепо посмотрел на любопытную даму, что та даже попятилась. – Думаю, что свадьба состоится очень скоро, поскольку мы оба совершеннолетние и наше желание вступить в брак обоюдно.

– Брак? Роут женится? Вот это да! Теперь вы не станете винить меня в том, что мы заблудились! Видите ли, я захотел испробовать новый экипаж и, должно быть, свернул не на ту дорогу, но все хорошо, что хорошо кончается!

– Да, мы все ехали и ехали куда-то! – пожаловалась мисс Коллир.

Грей проклинал злой рок, приведший их в Харгейт. Но, как бы он ни желал поскорее избавиться от непрошеных посетителей, простая вежливость требовала вначале предложить им немного отдохнуть.

– Если вы торопитесь, я тут же покажу вам нужную дорогу, но, может быть, вы вначале перекусите? Тогда прошу в гостиную.

– Что? Перекусить, вы сказали? Это то, что нам совершенно необходимо! – громко заявил Пимперингтон, и Грею ничего не оставалось, как провести их во внутренние покои.

Но тут кто-то взял его за руку. Это был Рали.

– Вы идите, – сказал он, делая знак Пимперингтону и побледневшей Кейт, – а я хотел бы сказать Роуту пару слов.

Грею пришлось остаться. Хотя порой фиглярство Рали его раздражало, он знал, что под внешним легкомыслием скрывается истинный друг, а это в высшем свете было редкостью. Грей мог положиться на тактичность виконта. Они отправились в кабинет, где Грей предложил Рали сесть и затворил за ними двери.

– Итак? – В голосе виконта звучал нескрываемый смех.

Грей повернулся к нему.

– Что ты этим хочешь сказать? Рали засмеялся.

– Что ты тут делаешь, в этом Богом забытом месте? И к тому же с девушкой, которую, как и меня, очень удивила весть о помолвке!

Грей нахмурился. Странно, что Кейт так изумилась. Неужели она решила, что он чуть не лишил ее девственности, не имея в виду жениться на ней? Это вызвало у него раздражение. Пусть он ничем ей не обязан, но его раздосадовало то, что она о нем плохого мнения.

– Обстоятельства так сложились, что мы встретились, – сказал Грей, воздержавшись от подробностей их встречи у него в кабинете, куда Кейт влезла с пистолетом в руке. – Как тебе известно, я собирался жениться, а леди Кортленд отвечает моим требованиям.

– И каковы же эти требования? – не унимался Рали. Его явно развеселила эта история.

– Она умна, привлекательна и знатного происхождения, – увильнул от прямого ответа Грей. Он не хотел всего объяснять Рали, так как и сам себя не понимал до конца.

Рали выпрямился в кресле.

– Господи, Роут, да ты просто бесчувственный. А девушка тебе совсем не нравится?

– Не думаю, что это необходимо для удачного брака, – огрызнулся Грей. – У леди Кортленд есть множество замечательных достоинств – честность, сила воли и самообладание, которые помогают ей не поддаваться трудностям. Такие качества ценнее, чем умение флиртовать.

– Хмм, – улыбнулся Рали. – Выходит, вы с ней похожи. Держу пари, что спокойной жизни у вас не будет. В ней ощущается упрямый характер, под стать твоему. Мне кажется, что это создаст тебе некоторые неудобства – ты ведь с пеленок привык поступать по-своему!

Не обращая внимания на, как ему казалось, глупую болтовню Рали, Грей подошел к окну.

– Я думал, что мы сможем ужиться, но теперь…

– Что теперь? Грей обернулся.

– Теперь я в этом не совсем уверен. Рали аж свистнул от неожиданности.

– Черт, выходит, это серьезно, раз великого Роута одолевают сомнения.

Грей, не глядя на Рали, обогнул стол и зашагал по кабинету.

– Я сразу понял, что она мне подходит. И очень, – добавил он. – Но она как-то странно влияет на меня – я теряю хладнокровие, и мне это не нравится.

– Что ты имеешь в виду?

– Я вне себя. – Грей имел в виду и ярость, бушевавшую у него внутри, и многое другое, но ему трудно было описать свое состояние даже Рали. Он вернулся к окну и уставился в сад. – Я потерял тонкость и изощренность, Рали. Кларинда меня не узнала бы, – он упомянул имя одной из своих самых блестящих любовниц.

Сказанное Греем очень позабавило Рали.

– Это чертовски тревожный признак, – заявил он. – Я боюсь за твой рассудок. Еще начнешь колотить себя в грудь, как горилла, и раскачивать девушку на люстре!

Грей сердито посмотрел на веселящегося Рали.

– Я себя не узнаю.

– Но ты ведь не изменился, ты все тот же Роут.

– Ты так полагаешь? А мне кажется, что нет.

Рали серьезно взглянул на него.

– Ты метался в поисках и, возможно, нашел то, что искал.

Грей ничего не ответил. Он искал покоя или по крайней мере дружеских отношений, но эта страсть грозила нарушить его душевное равновесие.

Рали вздохнул:

– Теперь тебе придется жениться на ней или придумать какую-нибудь хитроумную отговорку, чтобы избежать брака. Пимперингтон не тот человек, который оставит без внимания пикантную новость. Через неделю весь город только и будет говорить об этом.

– Знаю, – тихо сказал Грей. Он думал, что если он во всеуслышание объявит о помолвке, то тем самым успокоится, так как дело теперь решенное. Но душу продолжали грызть сомнения, правильно ли он поступил по отношению к себе… и к Кейт.

Словно читая его мысли, Рали фыркнул от смеха.

– А как же твоя невеста? Она, кажется, совсем не в восторге от помолвки с самым завидным женихом в королевстве.

– Она очень упряма, и себе же во вред, – пробурчал Грей. – Кейт, несомненно, поступит благоразумно и выйдет за меня замуж.

Рали покачал головой.

– Не всякая женщина уживется с твоим высокомерием, Роут, даже из-за чести стать маркизой. А эту девушку, по-моему, не интересуют твое богатство или положение… и даже твое огромное обаяние. – При этих словах Рали нахально усмехнулся.

Грей насупился. То, что Кейт не придавала значения подобным вещам, особенно привлекало его в ней. Но не откажется же она стать маркизой, когда он объявил об их помолвке!

– Она вынуждена выйти замуж, так как ее дядя промотал их состояние, – мрачно сказал Грей. – Я навел справки и узнал, что он промотал деньги на женщин, азартные игры и изысканные безделушки. Сейчас он в Шотландии – покинул Англию из-за определенных неприятностей со знатной дамой.

– Он ведь не граф.

– Нет. Отец Кейт вступил в неравный брак. Графиня была красива и мила, чего не скажешь о ее братце. Джаспер Гиллрей заточил девушек одних в Харгейте, и они сами о себе заботились. Он даже не обеспечил их компаньонкой и слугами! – Грей почувствовал, как его охватывает знакомый приступ ярости. Он резко выдохнул и продолжил: – Я готов убить его голыми руками, Рали. – Взбешенный Грей повернулся к приятелю.

– Да-а-а, – задумчиво произнес Рали. – Чувства у тебя хлещут через край, как я погляжу, и лучше направить их на брачное ложе. А то не ровен час – придушишь ее, и тебя арестуют! На этот счет есть специальное предписание, даже если девушка совершеннолетняя.

– Она совершеннолетняя, – ответил Грей. Ему почему-то стало немного легче.

– Тогда действуй! – сказал Рали, поднимаясь с кресла. – И прекрати ходить туда-сюда – у меня голова кругом идет!

Грей остановился и бросил сердитый взгляд на приятеля:

– Я никогда не хожу туда-сюда. Рали усмехнулся:

– Совершенно верно. Жуткая привычка, правда? Кажется, Уиклифф того же мнения.

Грей рассердился еще больше:

– Не смей сравнивать меня с этим дураком Уиклиффом и его женой. Мой брак будет совершенно иным.

– Да ну? – Рали навел на него монокль.

– Да! Эта парочка вообразила, что они влюблены друг в друга, а мы с Кейт вступаем в разумный брак, от которого выгадаем оба. Она вернет себе утраченное состояние вместе с моим именем и титулом, а я получу жену, которая родит мне наследников. Все очень просто. И убери эту дурацкую штуку. – Грей выбил из руки Рали монокль и с гордо поднятой головой вышел из кабинета.

Все просто. Сделка. Брак по расчету. Грей повторял в уме эти слова, а у него за спиной смеялся Рали.

Кейт, соблюдая приличия как хозяйка дома, а не бедная приживалка, позвонила, чтобы принесли чай с кексом. Незваные гости, несомненно, догадались об упадке, царящем в Харгейте, но они не могли знать, что слуги присутствуют лишь временно и что никакая компаньонка здесь не живет. Она старалась говорить погромче, чтобы отвратительный мистер Пимперингтон мог ее услышать, избегала прямых ответов на ядовитые вопросы миссис Паркер и зорко следила за Люси, принарядившейся для гостей.

Впервые ей захотелось занять у сестры хоть немного тщеславия, так как, несмотря на новое платье, она казалась себе серой мышкой по сравнению с гостями. Джентльмен, которого Кейт окрестила “денди”, утопал в атласе и шелке всевозможных оттенков. Высокий воротник его сорочки был накрахмален, часы висели на цепочке, а кольца сверкали. Он почти затмил женщин яркостью своего наряда. Но дамы тоже блистали великолепием. На них были роскошные платья с такими глубокими вырезами, что ее собственное показалось Кейт совсем скромным. Плюмажи и перья украшали искусно сделанные шляпы, ридикюли были вышиты бисером, а веера они не переставая то вертели в руках, то с щелканьем раскрывали и обмахивались ими. Это средство общения было для Кейт таинственно и непонятно.

Они откусывали крошечные кусочки кекса и в упор, прищурившись, разглядывали Кейт, фальшиво улыбаясь при этом. Да это просто экзотические гадюки из одной папиной книжки с картинками – они одновременно красивы и смертоносны. Кейт захотелось сбросить их с кресел и вылить чай им на головы.

Но вместо этого ей пришлось холодно кивать в ответ. Она старалась не прислушиваться к внутреннему голосу, говорившему ей, что эти люди представляют высший свет, который она покинула и куда больше не вернется, что бы там ни говорил этот надменный деспот Грей. А о неожиданном объявлении помолвки, причинившем такую боль, не хотела даже думать. Сейчас для нее главное – не дать гостям возможность одержать над ней верх.

– Но вы, конечно, знаете леди Бредли? Она знаменита своими приемами. У нее все бывают! – сказала миссис Паркер.

Кейт уже собиралась прекратить эту никому не нужную беседу и начать нормальный разговор, как вместе с другим денди вернулся Грей.

– Кейт не бывала последнее время в Лондоне, – как бы между прочим заметил он и встал у нее за креслом. – Она несколько лет носила траур по умершему отцу и не могла предаваться подобным фривольностям.

– Но вы должны поскорее привезти ее в город! – заявила миссис Паркер и взмахнула веером.

– Вероятно, я это сделаю после бракосочетания, – ответил Грей и погладил кончиками пальцев Кейт по плечам, отчего она вздрогнула. – Надеюсь, вы простите, если я немного эгоистичен в отношении того, что принадлежит лично мне.

У миссис Паркер отвисла челюсть.

– А теперь позвольте проводить вас обратно в город. Вы, конечно, торопитесь, – спокойно сказал Грей.

Рали не досталось чая с кексом, но он не протестовал. С легкой улыбкой он наблюдал за происходящим и стал поторапливать других с отъездом. Прекрасно. С Кейт и этого краткого визита было достаточно. Она встала и пожелала им доброго пути. Все это время Грей не отходил от нее, словно она была его собственностью.

Наконец суматошные гости, громко разговаривая и хихикая, отбыли. Кейт с облегчением вздохнула, но ей еще предстоял разговор с Греем. Они были одни, так как Люси и Ратледж, как только гости уехата, удалились в сад. И Кейт вдруг оробела.

Маркиз молчал, но внимательно смотрел на нее, как бы стараясь заглянуть ей в душу. Кейт отвернулась – ей вовсе не хотелось показывать свое смятение, но, невзирая на гнев и унижение, она помнила, как замерло сердце, когда он объявил ее своей невестой. К счастью, голову она пока что не потеряла и сумеет быстро положить конец этой сентиментальной ерунде. Она ни за что не согласится на такое безрассудство. И показывать свою привязанность к нему она тоже не собирается. Грей и так слишком самоуверен.

Глубоко вздохнув для храбрости, Кейт повернулась к Грею и твердо произнесла:

– Нет.

– Что нет? – спросил он, подняв чертовски выразительно бровь.

– Я не выйду за вас замуж!

– Разумеется, выйдете, – возразил он, направляясь к ней.

Кейт сделала шаг назад.

– Это несерьезно! Я оценила ваши усилия защитить мое доброе имя, но в этом нет необходимости, уверяю вас. Я никогда больше не увижу этих кошмарных людей, и мне безразлично, что они скажут обо мне.

Грей сжал губы, затем слегка улыбнулся:

– Но мне не безразлично.

– С вашими трудностями справляйтесь сами! – вызывающим тоном сказала Кейт.

– Боюсь, вас это тоже касается.

Его хладнокровие, кажется, доведет ее до белого каления.

– Нет, только вас. Я хочу вернуться к прежней жизни, и без вашего в ней участия.

Она увидела, как напряглись у него скулы.

– Поздно, Кейт, и вы это знаете.

– Разве вы не понимаете, что я не могу на это пойти? Я не могу… быть такой, как они! – Кейт сделала жест в сторону окна.

– Как кто?

– Я не могу уехать в Лондон и болтать там глупости, как эти несчастные. Улыбаться, когда не хочется, обмахиваться веером…

– Вы имеете в виду Пимперингтона и ему подобных? – Грей презрительно фыркнул. – Они просто дураки, недостойные даже ползать у ваших ног!

Кейт чуть было не смягчилась от комплимента, но решила не поддаваться на лесть.

– Я не смогу притворяться. Я ведь повариха, конюх и служанка. Я перестала быть леди.

Грей глухо рассмеялся:

– В вас больше прямоты и достоинства, чем у любой так называемой леди! Вы такая, какая вы есть на самом деле и какой захотите быть, Кейт. После того, что вы пережили, вы все сможете!

Вера Грея в ее силы обескуражила Кейт. Возможно, с его помощью ей удастся вновь войти в блестящий высший свет, но была другая причина, которая побуждала ее отказаться от брака с ним.

– То, о чем вы говорите, не имеет значения, потому что я не хочу выходить за вас замуж.

– Не будьте смешной, – сказал Грей. – Вы ведь разумная девушка.

Она вздрогнула. Быть разумной стало ей в тягость. Когда именно ей захотелось расстаться со своим благоразумием? – спросила себя Кейт. Когда она влезла в кабинет маркиза Роута с пистолетом в руке? Или когда она в первый раз посмотрела ему в лицо и… коснулась его тела? На мгновение Кейт охватило неистовое желание стать ветреной и беззаботной, напялить штаны и убежать из-под власти этого человека, бросив родовой дом, который был ей так дорог.

– Вы хотели респектабельности для сестры. Почему же вы отказываете в том же себе?

Кейт чувствовала, что совсем запуталась. В начале их странных отношений они были как бы на равных – оба независимы и уверены в себе, а теперь… Вот Грей стоит перед ней, надменный как обычно. Он завладел ее сердцем и не оставил ей ничего взамен, лишив ее даже самообладания.

– Я сама не знаю, чего хочу, – выдавила из себя Кейт.

– А я знаю, – сказал он, лукаво улыбаясь.

От этой дерзкой улыбки жаркие волны побежали по ее телу. Кейт застыла, потом бросила на него свирепый взгляд:

– Вы мне не нужны.

Он насмешливо поднял темную бровь:

– Вы меня убиваете, Кейт.

– Если б я только могла, – прошептала она. Гордо выпрямившись, Кейт прошла мимо Грея, не желая больше выносить его общество. За спиной она услышала низкий, обольстительный голос Грея.

– Я достану специальное разрешение, и мы сможем обвенчаться как можно скорее, – сказал он.

Это прозвучало настолько неожиданно, что Кейт замерла на месте. Ей следовало бы уже привыкнуть к тому, что Грей может добиться чего угодно и очень быстро – даже нежеланного брака.

Она стиснула зубы. То, что раньше восхищало ее в нем, теперь оставляло горький привкус. И, не оборачиваясь, Кейт вышла под предостерегающие слова Грея:

– Я надеюсь, что вы поступите разумно, Кейт.

Глядя ей вслед, Грей вдруг почувствовал себя беспомощным. Это чуждое ему состояние раздражало и смущало его. Он знал, что надо идти к Кейт и объясниться, чтобы устранить все недомолвки, но от ее непреклонного отказа он растерялся.

Отказать ему! Он прошелся по комнате. Да это просто нелепо! Любая женщина ухватилась бы за такое предложение! Она не только нуждалась в его богатстве и положении, чтобы вернуть свое наследство, но он ведь скомпрометировал ее, объявив публично об их помолвке. А она, черт возьми, говорит ему “нет”!

Грей подошел к окну и уставился в него. Вероятно, Кейт решила, что не подходит ему в жены, так как не сможет заставить себя вращаться в неподходящем ей высшем свете. Он должен заверить Кейт, что ей не придется этого делать – они смогут путешествовать или поселиться в любом из его загородных поместий. И он пошел бы вслед за ней, но его останавливало ощущение, что в ее отказе содержится нечто большее, чем нежелание тратить попусту время на общение с лондонской знатью. Кейт не поставит под удар свое будущее из-за подобной ерунды. Настороженное и воинственное выражение ее лица говорило о том, что у нее имеются другие причины, чтобы бросить ему в лицо отказ. Но какие? Грей пошел было к ней, но остановился на пороге, впервые в жизни чувствуя неуверенность в себе.

Здравый смысл и опыт говорили ему о том, что надо найти Кейт и заставить ее сказать правду, но что-то удерживало Грея от этого поступка. Всю жизнь ему никто не отказывал, и он не решался задавать ей вопросы, особенно накануне бракосочетания, по одной простой причине: он не был уверен, что хочет услышать ответ.

Глава четырнадцатая

В конце концов Кейт, как обычно, проявила благоразумие. Бессмысленно бороться против человека, чья воля оказалась сильнее, чем у нее, и отбросить единственную возможность не завязнуть в трясине непосильного труда и лишений. К тому же дядя Джаспер может вообще никогда не вернуться, Харгейт ей придется оставить и зарабатывать себе на жизнь. Так что брак с Греем представлялся меньшим из зол, и поэтому Кейт решила уступить.

Она разложила все по полочкам и сказала себе, что, как и маркиз, вступит в брак по расчету. Он не станет ожидать многого от их союза, она последует его примеру. Таковы нравы высшего света, где брачные узы и верность почти ничего не значат.

Может, ей повезет, и Грей оставит ее в Харгейте, а сам вернется в Лондон. Тогда единственным отличием от ее прежней жизни будет небольшое изменение в хозяйстве и… документ, связывающий ее с человеком, которому она безразлична. А если в результате у нее окажется разбитым сердце, то тут уж ничем не поможешь. Когда-нибудь боль утихнет, как и всякая другая, которую ей приходилось терпеть за свою жизнь. Она станет только выносливее. У Кейт хватило сил на короткую, невыразительную церемонию бракосочетания и на последовавший за ней обед, который был просто пародией на торжество.

Лишь когда Грей намекнул, что им пора уединиться, Кейт чуть было не заупрямилась. Маленькая служанка Дора проводила ее в бывшую материнскую спальню. Щеки у Кейт раскраснелись при мысли о том, что придется вынести еще этот фарс под названием “брачная ночь”. Она ведь знала, что Грей сделал ей предложение под нажимом Тома и из-за собственного благородства. Пусть в прошлом он и целовал ее, но ясно ведь: маркиз просто развлекался. Теперь же Кейт отвергнет его ласки.

Мешкая, она остановилась перед дверью спальни. Если бы не присутствие Доры, то она, наверное, туда так и не вошла бы. Хотя слуги и не проявляли любопытства относительно причин столь скоропалительной свадьбы, теперь они и вовсе попридержат болтливые языки. Правда, Кейт была уверена, что сплетни слуг предотвратить невозможно.

Она переступила порог и вошла в комнату. Дора помогла ей снять новое платье и повесила его в шкаф. Затем Кейт отпустила девушку, чьи разрумянившиеся щеки и лукавая улыбка служили болезненным напоминанием о том, какая ночь ей предстоит.

Оставшись в одной нижней сорочке, Кейт нагнулась, чтобы снять туфли и чулки. Она привыкла все делать сама и облачиться в ночную рубашку могла и без посторонней помощи. Но свою старую ночную рубашку она не обнаружила ни в ящиках комода, ни в шкафу. И еще кое-что из ее вещей куда-то исчезло.

Кейт, рассердившись, оглядела комнату и увидела что-то похожее на рубашку, лежащее на кровати. Но когда она подошла поближе, то у нее перехватило дух при виде тонкого, как газ, и отделанного кружевом предмета женского туалета. Прелестью этого одеяния Кейт не восхитилась, а вот то, что материя совершенно прозрачна и ничего не скрывает, ее взбесило. Она в жизни не носила ничего подобного и, уж конечно, не наденет такое сейчас, когда ее брачная ночь не что иное, как карикатура.

За этот нелепый наряд Грею следовало свернуть шею, в ярости думала Кейт. Злость на его наглые козни и обида от притворства, которое ей предстоит вынести, комом стояли у нее в груди и душили. А он небось ухмыляется, представляя ее, щеголяющую перед ним в этом тонком, как паутинка, одеянии!

Схватив отвратительную рубашку, Кейт кинулась к двери, соединяющей две комнаты, и рывком отворила ее. Не помня себя от ярости, она остановилась на середине протертого во многих местах ковра. Грей стоял возле старого диванчика, который он раздобыл в нежилой части дома. Он обернулся на шум, и Кейт, несмотря на гнев, чуть не задохнулась при виде его.

Грей почти совсем разделся и стоял перед ней в одних брюках. Она и забыла, как совершенна его фигура: крепкие мускулы опушенной темными волосами груди, красивой формы ноги с упругими икрами. На секунду Кейт лишилась дара речи.

– Кейт? – Его голос, низкий и насмешливый, привел ее в себя, и она взглянула на его лицо с вопросительно поднятой бровью.

– Мои вещи куда-то переложили.

Он высокомерно кивнул в ответ, а дьявольская бровь поднялась еще выше.

– По обычаю муж и жена имеют смежные спальни, хотя я не против, чтобы вы остались здесь.

Его губы лишь слегка изогнулись в чувственной улыбке, а у Кейт снова перехватило дыхание. Она помнила, что он обладает способностью лишать ее рассудка, но сейчас ему это не удастся. Она не станет предметом его благодеяний или насмешек.

– Нет!

– Нет? – Ее категоричный тон несколько смутил Грея.

– Нет, – еще тверже повторила Кейт. – Я не надену эту… эту вещь! – И она швырнула ему ночную рубашку. Та соскользнула вниз по его телу и… Кейт как завороженная смотрела на Грея, почти забыв о гневе. Но не надолго. – И прекратите самодовольно ухмыляться. Этот брак – фарс, о чем нам известно, так что нет надобности притворяться и дальше.

– Фарс? Ничего подобного, уверяю вас. Он абсолютно законен и обязывает нас к совместной жизни.

Полуголый Грей выглядел совершенно спокойным и хладнокровным, и Кейт захотелось ударить его. Но вместо этого она изо всех сил постаралась тоже принять отстраненный вид.

– Вы, вероятно, считаете меня дурочкой? Я понимаю, что вы были вынуждены жениться на мне, опасаясь осуждения окружающих.

В глазах Грея промелькнуло удивление. Он насмешливо скривил губы.

– Уверяю вас, Кейт, что меня никогда не интересовало чье-либо мнение. Неужели вы на самом деле считаете, что глупая болтовня Пимперингтона и ему подобных заставила бы меня принести подобную жертву?

Кейт отметила некоторую натянутость в его высокомерном тоне.

– Но вы сказали… – начала было она. Грей нетерпеливо оборвал ее.

– Доводы, которые я привел, чтобы убедить вас принять мое предложение, поверьте, не имеют никакого отношения к самому предложению. Мое богатство и положение в обществе таковы, что никакой скандал меня не коснется, исключая убийство, конечно.

– Возможно, это и так, – согласилась Кейт, пытаясь собраться с мыслями. Она никак не могла уразуметь, что он имеет в виду, и это ее раздражало. В комнате повисло напряжение. Неужели неуязвимый Роут тоже страдает? – Но вас заставило жениться на мне чувство чести, потому что вы жили здесь один. Так мне сказал Том, и еще то, что он вынудил вас поступить по справедливости. – Она выговорила наконец эти унизительные слова. Пусть теперь он опровергает их, подумала Кейт и вызывающе подняла голову.

К ее изумлению, Грей негромко рассмеялся, и ей показалось, что этот дразнящий смех, как что-то осязаемое, прокатился по ее обнаженной коже, и тут только Кейт поняла, что на ней, кроме нижней сорочки, ничего нет.

– Вы обижаете меня, Кейт! Моей жизнью не может распоряжаться это ничтожество – ваш кучер.

Бровь Грея поползла на лоб, и Кейт стало неловко оттого, что она поверила Тому. Но если ни Том, ни возможные сплетни не заставили Грея жениться на ней, то почему он это сделал?

Он шагнул к ней, и Кейт сразу обдало теплом. Его глаза приковывали к себе, а взгляд был не насмешливым, а искренним.

– Я признаю, что мое решение подтолкнул непрошеный визит Рали с компанией, – сказал он. – Но уверяю вас, малышка, что женился я по очень простой причине – я этого хотел.

– Но почему? – слабым голосом прошептала Кейт.

– О, у меня была масса причин, и не последняя из них имеет отношение к этой чудесной ночной рубашечке, которую я купил для вас, – объяснил Грей, глядя на комочек прозрачной материи, лежащий на полу.

Затем он поднял голову, и Кейт увидела его напряженное лицо Неужели он тоже подвластен слабости? Ведь у этого человека нет недостатков, как у остальных смертных. Он олицетворяет собой твердость, силу и разум. Неужели это не так? – недоумевала Кейт.

– Я хочу тебя, Кейт.

Что ж, понятно, но она не может пойти на это.

– Но… но я думала, что вы просто дразните меня, – не соглашалась с ним Кейт, – развлекаетесь, одним словом. Вид У Грея был совсем не веселый.

– Нет. Никогда, – сказал он. Он сделал еще шаг вперед. Его взгляд снова приобрел уверенность и притягивал к себе. – Я хочу тебя, Кейт, – повторил он.

– Я вам не верю, – еле слышно произнесла она.

– А ты поверь. – Грей взял ее руку и прижал к тому месту, где застегиваются брюки. Кейт была поражена – под ее ладонью было что-то могучее, живое, пульсирующее.

– Что… это? – Ошеломленная Кейт уставилась на Грея.

– Это значит, что мужчина хочет женщину, – шепотом объяснил Грей.

Его голос обволакивал Кейт, подобно горячему шоколаду. Грей стал медленно направлять ладонь Кейт. Она гладила этот потрясающий орган, и от ощущения его под своей рукой сладкая истома, переходящая в страсть, растекалась у нее по всему телу. Все это с ней уже случалось, поэтому Кейт отдернула руку и сделала шаг назад.

– Нет, – сказала она, не желая больше поддаваться искушению.

– Да, – последовал ответ, и Грей придвинулся к ней ближе. – Я хочу только тебя, Кейт. – (Она отрицательно покачала головой и отодвинулась от него.) – Я возжелал тебя с той самой ночи, когда понял, что ты не мальчик. Уже тогда я хотел ощутить твое тело под собой.

– Нет. – Кейт все еще не могла этому поверить. Она уперлась ногами в край кровати – дальше отступать было некуда.

Улыбка Грея была обольстительной.

– Я снова весь горю, Кейт. Может быть, ты меня охладишь? – Он стал расстегивать пуговицы на брюках. Кейт покраснела, вспомнив, как мыла его, когда он лежал в лихорадке. – Даже в полубессознательном состоянии я все равно хотел тебя, – заявил Грей. У Кейт сдавило горло, когда он медленно спустил брюки. – Я чувствую прикосновение твоих рук, я хочу сам дотрагиваться до тебя, вкушать тебя, впиться в тебя.

Кейт чувствовала, как все больше краснеет. Она прерывисто дышала, а сердце бешено колотилось. Кровь бросилась ей в голову при виде Грея, великолепного в своей наготе. Он сделал шаг вперед, и она с криком упала навзничь на кровать, а он склонился над ней.

– С тех пор желание обладать тобой преследовало меня каждую минуту: в ванне, в постели, везде.

Ошеломленная Кейт не сводила с него глаз, пытаясь вникнуть в его слова, а тем временем Грей медленно, через голову стянул с нее рубашку. При этом он касался пальцами ее ног, живота, груди, не спуская с Нее обжигающего взгляда.

– И сегодня ночью ты станешь моей, Кейт, и будешь со мной везде и всегда, когда я этого пожелаю. Ты будешь и подо мной, и надо мной, и передо мной. – Его глаза горели огнем. – Твоя грудь будет у меня во рту, а ноги, горячие и влажные от пота, крепко обовьются вокруг меня. И я стану вдыхать твой аромат.

У Кейт пересохло в горле, она едва смогла что-то пробормотать в ответ. Кончиком языка она провела по губам, и тут же ее язык оказался у Грея во рту. Он сделал это нежно и не спеша. Она таяла в его руках, забыв о сопротивлении. Нагота, которая, казалось, могла смутить Кейт, наоборот, освободила ее от оков и открыла путь к томному наслаждению и изощренным ласкам.

Грей гладил ее по волосам, плечам, животу. Он страстно целовал ее ладони, внутренние изгибы рук и ног, и невыразимое блаженство разлилось у нее по телу, поднимаясь наверх и концентрируясь между бедер. Он гладил ее щиколотки и бедра, а лицом уткнулся в живот, щекоча языком ребра и нежную кожу под грудями. Кейт трепетала и задыхалась от восторга и упоения его умелыми ласками. Наконец она застонала от страстного желания, и тогда Грей приподнялся на коленях между ее ног и спросил:

– Что теперь ты скажешь, малышка?

Да разве сможет она отказать ему? Кейт засасывал водоворот чувственности, она была не в состоянии выговорить ни слова. Она смотрела на него, такого восхитительного, сильного и могущественного, и у нее не было сил отказать ему. Негодование от его властности исчезло в тот момент, когда она почувствовала, как содрогнулось его тело. Кейт поняла, что он действительно хочет ее и что его страсть непритворна.

– Да, – прошептала Кейт.

Грей подсунул ей под бедра подушку, и теперь Кейт лежала с приподнятыми и раскинутыми ногами, но ей совсем не было стыдно. Он гладил ее по лобку, раздвигая ноги еще шире. Опьяненная и зачарованная, Кейт вздохнула, закрыла глаза и откинула голову, но тут раздался голос Грея, мягкий, но настойчивый:

– Посмотри на меня, Кейт.

В золотистом отблеске свечей он выглядел как бог. Тело его напряглось, он приподнялся, готовясь овладеть ею. Грей сделал это с осторожностью и не спеша. По его телу снова пробежала дрожь, и Кейт хотела было приподнять повыше бедра, чтобы помочь ему в стремлении лишить ее девственности, но вовремя догадалась, что не надо его торопить – он сам все знает.

Она лежала неподвижно, а Грей все глубже и глубже проникал внутрь ее плоти, хотя Кейт казалось, что он уже заполнил ее целиком. Он гладил ее, и она отвечала тем же. Но вот его дыхание участилось, лицо приняло жесткое выражение, мышцы напряглись, лоб покрылся испариной. Кейт все сильнее ощущала давление у себя внутри, а когда ее пронзила боль, она закусила губу, чтобы не закричать. Ее разорвавшаяся плоть вместила в себя всего Грея. Он потянул Кейт на себя, и она очутилась сидящей на нем.

– Теперь ты моя, малышка, – сдавленным голосом произнес Грей. Глаза у него сверкали как у одержимого. Неужели и с ней происходит то же самое? – подумала Кейт.

– Да, – сказала она.

Откинув голову, он застонал и почти оторвался от нее, но неожиданно снова притянул ее к себе и с криком “Кейт” так глубоко вонзился в нее, что она опять прикусила от боли губу. Тепло растеклось у Кейт в том месте, где их плоти слились воедино.

Вот и свершилось, подумала Кейт. И спросила себя, влил ли Грей в нее свое семя и ощутил ли сам такое же блаженство, как то, каким одарил ее тогда на конюшне. Она сомневалась, поскольку вид у него был не очень-то счастливый.

Черт! – выругался про себя Грей. Он считал, что опозорился, словно неумелый мальчик в далекой юности, когда красивая замужняя женщина посвятила его в тайны любви. Никогда прежде с ним не случалось такого, чтобы он не удовлетворил женщину до наступления разрядки у него самого. Никогда! Грей был зол и испытывал к себе отвращение. Ему хотелось крадучись покинуть комнату, но он не мог. Черт возьми, он не в состоянии оторваться от Кейт, потому что, хотя и презирал себя, он вынужден был признать, что ему ни разу в жизни не доводилось испытать подобное блаженство.

И причиной тому была, разумеется, Кейт. Подняв голову, он отважился взглянуть на нее и снова выругал себя. Она смотрела на него вопросительным взором, изумленная его видом. Все, хватит, решил он… и при этом снова опустился на нее и впился ей в губы. Своим поцелуем он хотел успокоить ее и одновременно еще раз возбудить в ней страсть, но получилось наоборот – с поразившей его силой страсть разгорелась в нем самом. Не очень уверенно Грей опять проник в потаенные глубины ее плоти. Он улыбнулся, когда почувствовал себя прежним Греем, доставляющим бесконечное наслаждение женщине, размеренно двигаясь внутри нее. Он наблюдал восторг на красивом личике Кейт и радовался тому, что показал ей, как надо по-настоящему заниматься любовью. Обычно Грей не отдавался этому всей душой, но сейчас он ощутил глубокое удовлетворение оттого, что рядом с ним была не какая-то другая женщина, а Кейт, отчего их соитие превратилось в нечто большее, чем получение обоюдного удовольствия. Его восприятие обострилось, тело ожило, мысли были заняты только ею. Возможно, это оттого, что он слишком долго ждал ее. Но почему его ни на минуту не оставляла необходимость держать Кейт около себя и не отпускать?

Эта мысль побудила Грея сделать еще несколько движений, а Кейт, вскрикивая и ловя ртом воздух, извивалась под ним в какой-то дикой пляске. Остатки самообладания Грея мгновенно исчезли, вместе с ними и его намерение замедлить секунды блаженства. Кейт выкрикнула его имя, а он, схватив ее за бедра, погрузился в нее и забыл обо всем на свете, находясь в состоянии невыразимого счастья.

Долгое время Грей лежал без сна, уставившись невидящими глазами в потолок, а Кейт мирно дремала рядом. Он привык спать один, и ощущение ее хрупкой фигурки, свернувшейся подле него, прядей волос, щекочущих ему грудь, было одновременно странным и приятным. Почему-то рассердившись, Грей решил было отнести Кейт в соседнюю комнату, но вместо этого… лишь крепче обнял и прижал к себе.

Черт! Все намного хуже, чем он думал. Он полагал, что желание у него исчезнет, как только он овладеет ею, но оно стало еще сильнее и уже грозило перерасти в опасную необходимость быть всегда с Кейт. Грей не желал допускать этой слабости и в сердцах сжал свободную руку в кулак. Ему надо встать и куда-нибудь уйти, все равно куда – лишь бы доказать самому себе, что он способен оторваться от нее.

Но он не смог этого сделать.

Он лежал и вдыхал едва уловимый аромат духов и ощущал на груди ее легкое теплое дыхание. Вскоре им снова овладела страсть. Слишком скоро, и ей это может быть во вред, подумал Грей, но весь напрягся, пренебрегая разумом.

Всю жизнь он управлял своим телом, но сегодня оно ему неподвластно, и этой ночью он вел себя точно мальчишка, а не зрелый мужчина, потеряв всякую способность сдерживаться. Гордость Грея была уязвлена – он сознавал, что ведет себя недостойно. Он считался очень умным человеком и никогда в этом не сомневался, используя свой высокий интеллект во всех сферах деятельности. Он был уверен, что нет более могущественной силы, чем разум. Но сейчас что-то произошло, и он изменился. Это сознание не доставляло ему радости.

А началось все здесь, в Харгейте. Он был сбит с толку, и его самоуверенность поколебалась. Может быть, ему просто необходимо вернуться к прежнему окружению? Он думал, что уединение в деревне прогонит скуку, и вначале так и получилось, но сейчас пора окунуться в знакомую атмосферу Лондона и приступить к обязанностям, о которых он подзабыл.

Грей вздохнул с облегчением, представив себе, как он введет свою жену в высший свет и получит удовольствие от удивления, вызванного появлением там Кейт. Затем он продолжит дела по восстановлению ее наследства, займется собственными многочисленными делами, включая и политику. Ему необходимо действовать, и это его спасет.

Но уверенности у Грея несколько поубавилось, когда Кейт пошевелилась во сне и коснулась гладким бедром его ноги, отчего Грей аж заскрежетал зубами. Может быть, великолепие Кейт померкнет среди блистательных лондонских дам и хоть тогда у него будет небольшая передышка от этого бесконечного вожделения? Он ласково погладил ее по плечу, но тут Кейт коленом попала ему в пах, и он вздрогнул, вспомнив, какое его охватило ликование, оттого что теперь она принадлежит ему. Ночью он смыл кровь с ее бедер, как и подобало сделать, но, даже совершая этот ритуал, не переставал желать ее. Такой накал чувственности пугал его. Неужели его страстное желание обладать ею никогда не утихнет?

Возможно, еще одна попытка облегчит его страдания, подумал он. Повернувшись к ней, он стал водить рукой у нее по спине, ощущая под пальцами атласную кожу, а его губы касались ее губ. Она тихонько вздохнула, просыпаясь, и открыла рот для поцелуя. Подняв руки и раздвинув ноги, она снова приняла его… и он забыл о своих благих намерениях.

Кейт уютно устроилась на подушке, не желая расставаться с чудесными сновидениями. Ей снился Грей. Во сне их брак оказался не браком по расчету, а соединением двух одинаково страстно любящих людей. Ее обволокла теплая волна счастья.

Грей женился на ней не из жалости, долга или развлечения, а потому, что им руководили чувства. Она увидела это в глубине его глаз и в движениях его тела, когда происходило их соитие. В последний момент ей удалось разрушить его самообладание, так как он пылал к ней страстью, и это было восхитительно.

Кейт потянулась и удовлетворенно вздохнула. В своих самых невероятных фантазиях она не представляла, что можно быть такой счастливой. Еще вчера она согласилась на этот брак с мрачным смирением, а сейчас он рисовался подарком в яркой обертке, который ей не терпелось развернуть. Как же всего одна ночь может изменить виды на будущее!

Приятные мысли были нарушены мягки-ми шагами. Она подняла голову и увидела Грея, входящего из соседней спальни. Через приоткрытую дверь она услышала голос Бат-кока и укуталась одеялом, испугавшись, что тот может войти и увидеть ее в постели.

– А, ты проснулась наконец, – через плечо бросил Грей и подошел к туалету. Холодность его тона насторожила Кейт. Он был в отлично сшитом костюме для верховой езды и являл собой образец элегантного джентльмена.

– Грей, ты так рано встал, – неуверенно произнесла она.

– Рано? – насмешливо сказал он, едва взглянув на нее. – Это ты соня. Уже за полдень.

За полдень? Кейт села, натянув одеяло до шеи, и посмотрела Грею в спину. Она никогда так долго не спала, но никогда прежде и не занималась любовью. Кейт покраснела – ей стало неловко оттого, что она нежится среди смятых простыней, а Грей, судя по его виду, и думать забыл о прошедшей ночи.

– Так как у меня нет шкафа, я позвал Баткока в соседнюю комнату, – сказал он.

Словно в дурмане, Кейт уставилась на его фрак.

– Баткока? – переспросила она.

Грей наконец повернулся, и она увидела его бесстрастное лицо.

– Он мой камердинер. Не мог же я позволить ему одевать меня, пока ты лежишь здесь в постели.

– Я… – начала было Кейт, но замолчала, не понимая, о чем он говорит. – Ты не хочешь, чтобы я спала здесь? – удивленно спросила она.

Грей приподнял бровь.

– Это доставляет утром массу неудобств. Его слова ударом обрушились на Кейт, и она с трудом смогла продохнуть. Он не желает ее присутствия, и это после всего того, что было между ними ночью? Кейт не успела собраться с мыслями, а он уже направился в другую спальню.

– Это уже не имеет значения, поскольку днем мы отправляемся в Лондон, так что вызови горничную.

– В Лондон? – Вопрос Кейт заставил Грея остановиться.

– Да. Я большей частью живу в городе, и у меня там много дел, которыми я пренебрегал последнее время.

Кейт смотрела на него во все глаза, пытаясь найти слова, которые дошли бы до него. У двери стоял незнакомец, надменный и равнодушный.

– А что будет с Люси? – запинаясь, спросила она.

– Я договорился, что она поживет у сквайра и его жены.

– Как жаль, что она несовершеннолетняя. Тогда и они могли бы пожениться за один день и с устройством их будущего было бы покончено также быстро – воскликнула Кейт и спустила ноги с кровати.

Грей удивленно рассмеялся, а его взгляд устремился на ее обнаженные ноги. Он быстро отвернулся.

– В таком случае доброе утро и жду тебя к завтраку, – сказал он и, больше не глядя на нее, вышел из комнаты.

Как только за ним закрылась дверь, обессиленная Кейт опустилась на постель и зарылась лицом в ладони. Кто этот человек? Этот высокомерный джентльмен не мог быть тем, кто соединился с ней в интимных объятиях, не мог быть возлюбленным, часами ласкавшим ее тело, мужем, который смывал с нее девственную кровь, словно это был священный обряд.

Кейт разрыдалась. Все оказалось намного хуже, чем она предполагала, когда произносила брачный обет. Тогда по крайней мере она знала, что в браке по расчету ей не на что надеяться и нечего ждать от человека, за которого выходит замуж. Теперь же она ощутила вкус подлинного соединения с любимым, а этому человеку она, оказывается, не нужна.

Почему тогда он занимался с ней любовью и доказал, что хочет ее? Пусть он и гордец, но не лгун. Так чему же ей верить? Его сегодняшнее поведение явилось насмешкой над сладкими воспоминаниями о прошедшей ночи. Кейт казалось, что он бросил ей в лицо: “Послушай, крошка, будь благоразумной. Мне твои чувства ни к чему”.

Но как Грей мог обойтись с ней таким образом? Она, очевидно, заблуждалась, решив, что он питает к ней что-то похожее на любовь. Это были всего лишь приятные мечты. Ведь она совершенно неопытна и мало что знает о жизни. То, что было для нее важно, не имело для него никакого значения. И она ему безразлична, раз он не захотел, чтобы она спала в его постели. От этой мысли Кейт гневно вскинула голову. Да как он только осмелился! Она решительно сжала губы – на этот счет ему не придется в дальнейшем беспокоиться, так как она больше не ляжет в его постель. А что касается его не терпящих возражений приказов… Кейт отмахнулась от них, хотя губы у нее скривились в горькой усмешке. Итак, он намеревается обходиться с ней сурово и диктовать, как ей себя вести? Он, наверное, забыл, что имеет дело с женщиной, стрелявшей в него. Нет такого мужчины, перед которым она станет преклоняться.

Оставьте при себе ваши приказания, милорд маркиз! Пренебрежительно щелкнув пальцами, Кейт начала обдумывать свою будущую жизнь.

Глава пятнадцатая

Грей обнаружил Кейт в саду. Она не появилась в столовой, незаметно вышла через парадный вход и направилась к сараю, чтобы взять садовые инструменты. Когда Грей подошел к ней, Кейт уже выкопала большую груду сорняков, сердито орудуя лопатой и совком.

Конечно, она увидела Грея, но, следуя его же примеру, едва взглянула на него и продолжала неистово ковыряться в земле. Втыкая лопату в особенно твердый ком, она представляла себе, что это его сердце – если у него вообще таковое имеется.

– Что, черт возьми, ты делаешь?

Голос Грея звучал резче обычного, но Кейт это доставило удовольствие. Неужели могущественный Роут изволит злиться? Она одарила его милой улыбкой.

– Я, как обычно, работаю. Вчера, как тебе известно, это дурацкое бракосочетание нарушило мой распорядок дня.

Кейт увидела, что он разъярился, и почувствовала удовлетворение оттого, что вывела его из себя.

– Ты прекрасно знаешь, что тебе больше не надо изображать из себя прислугу. Оставь все это и пойди переоденься. Мы едем в Лондон.

Кейт нагнулась и стала выкапывать особенно большой сорняк.

– Нет, – ответила она и выпрямилась. – Это ты едешь в Лондон. А мой дом здесь, где я живу.

– С этим покончено. Ты – моя жена.

Я твоя жена, Грей? Неужели это на самом деле так? Эти вопросы роились у Кейт в голове, но она промолчала, решила не распаляться. Он и без того слишком глубоко и больно ее ранил.

– По закону ты должна повиноваться мне.

Кейт насмешливо фыркнула, что было совсем неприлично для леди, и, опершись на лопату, нарочито безразличным тоном бросила ему в лицо:

– Боюсь, что такой надменный и упрямый гордец, как ты, женился не на той женщине!

Он не обратил на ее слова ни малейшего внимания.

– Я без тебя не уеду.

– Тогда оставайся, но не жди, что я когда-нибудь поеду с тобой. Мне нечего делать в Лондоне.

Без него ей нигде нет жизни, но Кейт не хотела признаваться в этом. Она с силой вывалила на камни кучу сорняков.

– Не доводи меня до крайности Кейт, – угрожающе произнес Грей.

Сжав рукоятку лопаты, Кейт спокойно выдержала его взгляд.

– И что ты со мной сделаешь? Побьешь, чтобы заставить подчиниться?

Глаза его засверкали, рот напрягся. Кейт видела, как опасно насмехаться над ним, но решила не уступать, зная, что если сейчас не устоит, то проиграет.

– Думаю, ты понимаешь, что я никогда тебя не ударю, – сквозь зубы выдавил из себя Грей. – Но я притащу тебя в Лондон в том виде, в каком ты сейчас находишься. Тебе хочется появиться там в мальчишеских штанах, брыкающейся и орущей, когда я буду извлекать тебя из кареты?

– Ручаюсь, тебе это не доставит большого удовольствия, – возразила Кейт. – Ты станешь посмешищем в свете, где будут говорить, что всесильный Роут не может справиться с собственной женой.

На секунду Кейт показалось, что Грей сейчас взорвется, так как он едва не задохнулся от ее слов и, прищурившись, шагнул к ней. Но… он всего лишь хрипло рассмеялся, превратившись снова в изысканного и самоуверенного джентльмена.

– Ты чуть было не довела меня до бешенства, малышка, – скривив губы, произнес он и отвернулся от нее. Небрежной походкой он обогнул кучу мусора и встал перед ней как олицетворение мужской элегантности. – Послушай, Кейт, ты ведь не хочешь, чтобы на тебя смотрели как на невоспитанную провинциалку? Твое положение обеспечено. Зачем же рушить его теперь, когда ты можешь занять свое место в обществе как маркиза?

Он снова искушал ее бархатным голосом и силой своей личности. Он говорил так, словно она была средоточием всей его жизни. Так же как в случае с предложением о браке, в его устах все звучало очень разумно, и глупо было отказываться. Кейт с трудом перевела дух и отвернулась.

А он продолжал:

– Когда в последний раз ты была в Лондоне? Я покажу тебе достопримечательности: Темзу, Воксхолл,[5] театр, Астлей,[6] Алмакс.[7]

Неудивительно, что его считают хорошим политиком, с горечью подумала Кейт. Он привык управлять людьми и подчинять их своей неукротимой воле, и ему очень трудно противостоять.

– Уверен, что ты не позволишь компании олухов, подобных Пимперингтону, запугать тебя. Ты самая смелая из всех известных мне женщин, Кейт. – Комплимент был сказан мягким, спокойным тоном, и она не могла ему не поверить. – Ты ведь не боишься их, правда?

Он нарочно ее провоцирует, поняла Кейт и гордо вздернула подбородок. Боялась она только Грея и того, как он может обидеть ее в дальнейшем… если, конечно, она это допустит.

– Ну же, Кейт, ты справишься.

Кейт внимательно посмотрела на Грея, но из-за полуопущенных век она не могла разглядеть выражения его глаз. Неужели он имеет в виду нечто большее, чем поездка в Лондон? Или она опять желаемое приняла за действительное, как это уже случалось с ней?

– Рискуй, Кейт!

Его обволакивающий голос ласкал ее, обещая многое, не имеющее никакого отношения к поездке. Он, видно, почувствовал, что ее решимость слабеет. К тому же он был прав – она никогда не избегала трудностей. Но эта проверка на прочность обещает быть потруднее, чем любые испытания, связанные с Харгейтом, дядей Джаспером или с Люси. Ставкой было ее сердце, а оно и так ранено. А может быть, его уговоры – это искренняя просьба помочь ему превратить их бездушный союз во что-то большее? Вдруг ей удастся вдохнуть жизнь в их брак?

Кейт так крепко сжала рукоятку лопаты, что у нее заболели пальцы. Уставившись в землю, она думала о том, будет ли ей по силам жизнь, где каждый шаг – это сложная задача, и сможет ли она заставить Грея полюбить ее.

– Ты сможешь это сделать, малышка, – тихо повторил он.

Кейт поразилась созвучию его слов собственным мыслям и испытующе посмотрела на Грея. На мгновение что-то похожее на мольбу промелькнуло в его глазах и напомнило ей о ночи любви, и она снова задала себе вопрос, не говорит ли его взор больше, чем слова. Кейт понимала, что это глупо, но принять решение ей помог именно его взгляд.

– Ну ладно, – выдохнула она и была вознаграждена озорной улыбкой Грея. Вот плут! Он знает, как добиться своего.

А как это удастся ей – еще неясно.

В результате Кейт покидала Харгейт по своей воле, но с тяжелым сердцем. Дом должны были закрыть, поскольку все уезжали в Лондон. Долго ли он будет стоять пустым, спрашивала себя Кейт. Роскошная элегантная карета Грея, специально привезенная из Лондона для их путешествия, не подняла ее настроения. Внутри было просторно и… одиноко. Грей ехал рядом верхом, а слуги, следовали сзади. Сидя одна в карете, Кейт смотрела из окна на знакомые места, навсегда, быть может исчезающие за поворотом холма.

Всего несколько недель прошло с той ночи, когда она тайком пробралась в дом Грея. Теперь же все изменилось. Она уже не карабкалась с пистолетом в его кабинет через окно, а вошла через парадные двери, держа в руке модный ридикюль, и со всей торжественностью была представлена слугам как маркиза.

Множество любопытных глаз смущало ее. Когда-то Харгейт тоже мог похвастаться большим количеством прислуги, но те дни Кейт помнила смутно, поэтому теперь ей придется ко многому привыкать. К ее неудовольствию, не успела она устроиться, как Грей направил к ней толпу модисток, возглавляемую говорливой француженкой. Новое положение Кейт требовало несметного количества платьев, и все их было необходимо сшить как можно быстрее. Миссис Лидс должна обеспечить Кейт всем необходимым на первое время, а остальным портнихам предстояло работать в безумной спешке, чтобы угодить маркизу.

Процедура примерки была изнурительна, и, когда все наконец удалились, унося с собой ткани, булавки, сантиметры и прочие принадлежности портняжной профессии, Кейт была совсем измучена. Она попыталась вздремнуть, но незнакомая обстановка мешала этому. К тому же вскоре явилась молодая особа, назвавшаяся личной горничной. Кейт позволила одеть себя к раннему ужину и проследовала за лакеем в столовую, где длинный, сияющий глянцем стол был накрыт на двоих.

Ее безупречно обслуживали безымянные слуги. Кейт это было непривычно, и она невольно спрашивала себя, как ее угораздило согласиться стать маркизой. Нескольких знакомых по Харгейту лиц нигде не было видно: Тома, скорее всего, отправили на конюшню, Мег – на кухню, а Баткока – выполнять обязанности камердинера.

Ужин прошел в напряженной атмосфере, и, хотя бесконечная смена изысканных блюд удовлетворила бы любого гурмана, Кейт не могла отдать должное трапезе. Она едва дотрагивалась до еды на тарелке и маленькими глоточками тянула вино из бокала. Грей казался ей чужим, как и все остальные в доме, так что разговор между ними, такой непринужденный во время его выздоровления в Харгейте, теперь был натянутым и немногословным.

Когда Кейт, извинившись, встала из-за стола, сославшись на усталость, он кивнул в знак согласия:

– Конечно, ты утомилась от дороги. Но для Лондона время еще раннее, так что я, пожалуй, загляну в Уайтс[8]

Кейт была оскорблена его стремлением уйти, хотя толком не знала, чего она ожидала. Похоже, ее обычный оптимизм остался в Харгейте, а ее прекрасные планы завоевать любовь Грея – глупая затея, с самого начала обреченная на неудачу. У нее не было сил спорить с ним, поэтому вслед за лакеем она вернулась к себе в комнату и отпустила удивленную горничную, сказав, что разденется сама.

Ее апартаменты были роскошны и удобны – не то что в Харгейте. Однако Кейт чувствовала себя здесь покинутой. Ее окружали новые и красивые вещи, но они были чужими. Кейт выложила на туалетный столик материнскую серебряную щетку и расческу, а больше у нее ничего не оказалось, чтобы придать комнатам домашний уют. Она уже начала скучать по Тому и Люси и даже по одноглазому коту Циклопу. Уж кто-кто, а это животное сможет позаботиться о себе, но ей его все равно не хватало. Настроение у Кейт совсем упало при мысли, что никому из них она больше не нужна.

Облачившись в более скромную ночную рубашку, чем та, в которую Грей хотел нарядить ее в брачную ночь, Кейт подошла к двери, ведущей в комнату Грея. Ключа, чтобы запереться, у нее, конечно, не было, поэтому она подставила под ручку двери спинку кресла. Импровизированная преграда даст понять Роуту, что она не ждет его у себя в постели. Ликовать ей было не с чего, и с горькими мыслями Кейт улеглась на холодные простыни. Долгое время она лежала без сна.

Прошло всего два дня после свадьбы, и обычно новобрачные все еще наслаждаются свершившимся, а она чувствует себя одинокой и несчастной, как никогда прежде.

Грею совсем не хотелось идти в Уайте, но он сделал это исключительно для того, чтобы доказать себе – он в состоянии управлять своими поступками и… своим телом, так как знал, что, стоит ему еще немного полюбоваться собственной женой, сидящей за столом напротив него, он овладеет ею прямо в столовой, невзирая на ее усталость и на присутствие слуг.

Роут надеялся отвлечься от женщины, которая, кажется, заняла основное место в его жизни, и окунуться в карточную игру, которая обычно захватывала его целиком. Но не успел он войти в клуб, как его окликнули знакомые, желающие знать, где это он пропадал последние несколько недель и верны ли слухи о его помолвке.

Сообщение о том, что он уже женат, вызвало удивление, и Грей проклял свой язык. Ну скажите на милость, какой мужчина заявится в Уайте так скоро после свадьбы, вместо того чтобы наслаждаться супружескими отношениями! Лишь тот, кто женился на мегере! Грей сердито сжал губы, так как об-суждать свою жену не собирался. Холодно взглянув на любопытных, он тем самым заткнул им рты, и даже наиболее дотошные поспешили ретироваться.

– Роут! Смайт, пропусти-ка меня. Мне необходимо поговорить наедине с нашим новобрачным, – раздался ленивый голос Рали. Он томно махнул рукой, как бы отгоняя всех от Грея.

Хотя Грей привык к беседам и умел парировать неприятные вопросы, глупое фиглярство Рали сейчас оказалось кстати, так как разговор с другими был Грею нежелателен.

Надменно кивнув остальным, Грей сел рядом с Рали в кресло в укромном уголке, и виконт послал за бутылкой шампанского. Грей не стал возражать, но никакой охоты отмечать бракосочетание у него не было, тем более что он предпочитал что-нибудь покрепче. Но когда Рали поднял бокал, Грей присоединился к нему и с гримасой сделал глоток.

– Я так понимаю, что тебя можно поздравить, – сказал виконт, вальяжно развалившись в кресле. Его поза не обманула Грея: он видел, что Рали жаждет подробностей. – Ты привез ее с собой в Лондон?

Вопрос удивил и рассердил Грея.

– Разумеется. Неужели ты думаешь, что я оставил ее в деревне?

Ради пожал плечами и потянул из бокала шампанское, не сводя с Грея глаз.

– Не знаю, что и подумать о человеке, который развлекается в клубе через день после свадьбы…

Грей отвел взгляд, но проницательность Рали не раз удивляла его. Ему не хотелось объяснять, почему он здесь, в то время как его снедает потребность быть рядом с Кейт. Он-то думал, что уже утолил жажду страсти в постели Кейт, но, как выяснилось, страсть не погасла, и ему пришлось… убежать. Впервые самоуверенный Грей струсил, но признаваться в этом, даже самому себе, не собирался. Он не желает зависеть ни от кого, в том числе и от Кейт.

– Где же она в таком случае?

Вопрос Рали отвлек Грея от размышлений, и он бросил на виконта острый взгляд:

– У меня дома. В своей постели.

– Одна? – беспечно спросил Рали. Грей с трудом удержался, чтобы не вцепиться Рали в глотку.

– Одна.

Рали пожал плечами. Он как будто и не представлял, на какую опасную тропу ступил.

– Но как долго она пробудет одна, – задумчиво произнес виконт и поболтал шампанское в бокале. – Красивая женщина, одна в лондонском доме. А что собой представляют браки в светском обществе, мы знаем… – Сардонически усмехаясь, Рали предоставил Грею домыслить намек.

Да, Грей прекрасно знал, что многие знатные дамы и господа меняют любовников так же часто, как принимают ванну, но он не собирался превращать свой брак в подобный фарс. Он намерен сохранять верность жене и ожидает того же от нее. Уподобляться тем, кого презирает, он не будет.

– Не сравнивай меня с другими, иначе я оскорблюсь, – предупредил Грей приятеля. – Если бы я хотел такого брака, о котором ты говоришь, то никогда бы не выбрал Кейт.

– Да ну? – скептически воскликнул Рали. – Тогда прими мой совет – не оставляй ее одну слишком часто, иначе тебе придется протискиваться сквозь толпу, чтобы попасть к себе в комнату. Как только лондонские мужчины узнают, что она остается одна, они станут сбивать друг друга с ног, лишь бы первым заполучить жену Роута и наставить рога могущественному маркизу.

Грей сжал пальцами бокал.

– Конечно, ее красота имеет первостепенное значение. Она свежа и неиспорченна. Да, этот трофей украсит каждого, кого она возьмет в свои любовники.

Хрусталь треснул в руке Грея.

– Не будет никаких любовников, – сквозь зубы процедил он и, бросив осколки стекла на пол, вытер ладонь платком, так как из раны потекла кровь.

– Да ты порезался. Черт бы побрал эти дешевые бокалы! – Рали позвал слугу. – Итак, на чем мы остановились? А, вспомнил! Но единственные пары, которые сохраняют верность друг другу, – это те, кто любят, а не просто связаны брачным обетом. – Рали замолчал и с насмешкой многозначительно взглянул на рассвирепевшего Грея. – Ты любишь ее, Роут?

Грей не удостоил его ответом, так как ради Рали перешел границы допустимого. Грею редко задавали вопросы, и, уж разумеется, никто не осмеливался насмехаться над ним. Его первым порывом было ударить жеманного обалдуя по смазливой физиономии. Но Грей просто повернулся и ушел – беспокойство гнало его прочь от Рали, от игорных столов и вообще из Уайтса.

Кейт, Кейт, Кейт! Ее имя стучало в висках в унисон с биением сердца, а он боялся задать себе вопрос, почему это происходит.

Кейт еще не спала и услышала шаги Грея, когда тот вошел в свою комнату. Хотя она и старалась не прислушиваться, но представляла, как он скинул фрак на кресло, стянул с шеи галстук и снял рубашку. В просторной спальне, где она лежала, вдруг стало душно и жарко, и Кейт сбросила одеяло, в которое только что куталась. Постепенно наступила тишина, но легче ей не стало. В постели ли он? Лежит обнаженным или нет? Кейт ворочалась с боку на бок, и ей казалось, что мягкая пуховая перина в комках. Она пыталась изгнать из своих мыслей образ обнаженного Грея. Но, к своему несчастью, она слишком хорошо помнила, как выглядит его тело, и легко представила его себе, золотистое в свете свечей и соблазнительное.

Что-то задребезжало и стукнуло. Кейт замерла. Это повернулась ручка двери между их комнатами и задела кресло, подпиравшее дверь. Хотя Кейт и соорудила примитивную преграду, на самом деле она не думала, что Роут станет ломиться к ней: он допоздна будет кутить с друзьями, а вернувшись, свалится от усталости в собственную постель. Разве он не дал ей понять, что ее присутствие там нежелательно?

Но он вернулся рано и теперь пытается добраться до нее. Может, он поймет намек и отступит? Не похоже, Грей никому не позволял расстраивать свои планы. В зловещей тишине Кейт затаила дыхание. Она взглянула на дверь, ведущую в коридор. А вдруг он войдет через нее? Или вернется в город развлекаться? Она ждала, не зная, что лучше.

От раздавшегося грохота Кейт вздрогнула, так как кресло, загораживающее доступ в ее комнату, взлетело вверх, а дверь с резким стуком ударилась о стену. В проеме стоял Грей. От его высокой, темной фигуры исходила неясная угроза, и по телу Кейт пробежала дрожь.

– Ты пытаешься не пускать меня, малышка?

Низкий бархатный голос не соответствовал его “громкому” появлению и напомнил ей, как он опасен. Но Кейт не спасовала перед ним. Она села, опершись спиной о массивное изголовье кровати, и подняла голову.

– Сегодня утром тебе не понравилось мое присутствие в твоей постели.

– Разве? Как бестактно с моей стороны, – съязвил Грей и вошел в комнату.

Он приблизился и остановился около нее. Неяркий свет камина освещал его мускулистую фигуру, шелковый халат, ниспадающий мягкими складками. У Кейт пересохло во рту и сдавило горло.

– В дальнейшем ты всегда станешь спать со мной, – сурово и угрожающе сказал он. – А теперь, как хорошая жена, помоги мне раздеться.

Это был вызов. В полумраке Кейт встретилась с ним взглядом. Но тем не менее властный Роут явно сдался. Чего еще ей желать?

Все ее страдания в лондонском доме, полном незнакомых людей, померкли перед жарким взором Грея. Кейт медленно встала на колени и дрожащими пальцами развязала узел у него на поясе. Халат раскрылся, обнажив широкую грудь и темную полоску волос, тянущуюся вниз к его напрягшемуся естеству. Протянув руки, она сняла халат с его плеч, и он соскользнул на пол. Без всякого стеснения Кейт прижалась поцелуем к его груди, провела ладонями по упругим завиткам на ней. Подавшись вперед, она стала легонько покусывать твердые мышцы.

– Хмм. Ты снова меня кусаешь?

Господи, он еще может что-то вспоминать! У нее же в голове все перемешалось, ноги обмякли, а он стоит перед ней спокойный и уверенный. Видно, ей следует изменить свои уловки. Продолжая целовать его, Кейт тронула кончиком языка его пупок и тут же почувствовала, что у него перехватило дыхание. Грей скинул с нее рубашку и толкнул ее на постель.

– Не смей запираться от меня, Кейт. Никогда!

Он произнес эти слова хриплым шепотом, и в них прозвучали предостережение и… мольба. Она не успела ответить, как Грей заключил в ладони ее лицо и прижался к нему губами.

Кейт казалось, что он целует каждый кусочек ее тела: веки, за ушами, жилку, пульсирующую на запястье, подъем на ноге, щиколотку и нежное местечко под коленом. Его губы были везде, влажные и горячие, разжигая ее желание. Но когда он дотронулся до самых интимных мест между ногами, Кейт запротестовала. Грей не обратил на это никакого внимания и, крепко держа ее, своими умелыми ласками возобладал над ее разумом.

И вскоре, зажав простыни в мучительной хватке, Кейт приподнялась к нему, выкрикивая его имя и сознавая, что никогда ему не откажет.

Глава шестнадцатая

Грей сдержал свое слово. Он сопровождал ее повсюду, показывая тот Лондон, которого она никогда не видела. Они уже посетили места роскошных развлечений и необычные достопримечательности, доступные лишь для богатых. Кое-что Кейт смутно помнила, когда ее ребенком привозили сюда, но после несчастий, свалившихся на Харгейт, она ни разу не посещала блистательный мир этого огромного города. Теперь она знакомилась с ним в знатном положении маркизы. Лондон одновременно очаровывал и пугал ее, а лондонская знать с любопытством встретила ее появление в свете. Но этого следовало ожидать, так как Грей был известной личностью и любая женщина рядом с ним вызывала естественный интерес. Однако вскоре на нее перестали глазеть на улицах, зато она стала пользоваться повышенным вниманием в са-лонах. Дамы перешептывались, прикрывшись веерами, о столь неожиданной женитьбе маркиза – да и подходит ли ему она в жены. А мужчины возмутительным образом разглагольствовали о ее прелестях. Хотя Грей изложил историю их помолвки, сплетников не удовлетворило такое банальное объяснение. Они вспомнили мезальянс ее отца, смерть родителей, и пару раз было упомянуто имя Джаспера как выродка в семье.

Даже сидя в личной театральной ложе Грея, Кейт ощущала устремленные на нее бесцеремонные взгляды. Ее это смущало, так как она не привыкла бывать на людях. Грей высокомерно не обращал ни на кого внимания, и Кейт пыталась следовать его примеру.

А я все больше приноравливаюсь к этой игре, подумала Кейт и мрачно улыбнулась, в то время как горничная застегивала у нее на шее дорогое ожерелье из рубинов и бриллиантов. Жестом отпустив девушку, она встала перед зеркалом и окинула себя взглядом. Женщина, отразившаяся в стекле, мало напоминала мальчишку-сорванца, жившего некогда в Харгейте. Кейт выглядела так же, как и остальные дамы из окружения Грея, но эта метаморфоза не доставила радости. Ей было неприятно, что она является всего лишь изящным украшением Грея. Несмотря на свой явный успех в обществе, она чувствовала себя неловко среди язвительных дам, которые задавали там тон. Грей оказался прав – ей достаточно модно одеваться и быть осмотрительной. Но как быть с тем вызовом, который она в душе бросила мужу? Пока что все усилия завоевать его любовь не увенчались успехом. Грей спал с ней каждую ночь и не возражал, если она оставалась до утра в его постели, но до сих пор он сохранял в их отношениях определенную отстраненность. Кейт это было непонятно, но потом она обратила внимание на то, как другие мужчины относятся к своим женам.

Очень быстро она узнала, что богатые и титулованные пары редко появляются в свете вместе, а скорее каждый с любовником или любовницей. Так называемые джентльмены содержат любовницу и флиртуют с чужими женами, а женщины рожают детей неизвестно от кого.

Непривычная к такому образу жизни, Кейт была просто в ужасе. Грей не отпускал ее от себя, но вдруг и он несерьезно относится к брачным узам? От этих мыслей Кейт бросало в дрожь. Сейчас ей более, чем когда-либо, хотелось покорить сердце мужа, но, казалось, каждый день, проведенный в Лондоне, отдалял ее от красивого негодника, который поддразнивал ее, лежа больной в Харгейте. Он был внимательным и интересным собеседником и все же ни в словах, ни в поступках не допускал доверительности. И Кейт теряла голову, не зная, как приблизиться к нему. Она упала духом, полагая, что ей это никогда не удастся. Грей был таким, каким его обычно знали: надменным, уверенным, возможно, жестоким, склонным управлять людьми, в том числе и ею. Ходили слухи, что у него одна страсть: азартные игры. Вероятно, для другой страсти в его душе не хватало места.

Бросив последний взгляд в зеркало, Кейт тоже приняла высокомерный вид и спустилась вниз. Хотя они уже посетили многие рауты, сегодня вечером ее ждало первое официальное представление светскому обществу на небольшом приеме в семействе Коксбери.

Помимо воли сердце у Кейт бешено забилось при виде Грея, поджидавшего ее. Он был одет в черный фрак и панталоны в обтяжку, обрисовывающие его мускулистые ноги. От него, одетого теплее, чем она, веяло прохладой, в то время как ей было жарко в тонком платье.

– Мне кажется, что ты вспотеешь в этом костюме, – заметила Кейт, взяв его под руку.

Он удивленно взглянул на нее и рассмеялся.

– Да, костюм довольно теплый, и у меня уже чешется плечо, – сообщил ей он.

Его рана, сразу поняла Кейт, и улыбка сошла с ее лица.

– Нам вовсе не обязательно туда ехать.

Мы можем остаться, и я… сделаю компресс тебе на плечо, – тихо предложила Кейт и покраснела, представив, как Грей будет перед ней раздеваться.

Она почувствовала под своей ладонью напрягшиеся мышцы его руки, но при этом он не смотрел на нее.

– Это большое искушение, – спокойно сказал он. – Но я обещал Коксбери представить тебя. Кейт, неужели ты боишься этих дураков?

Кейт застыла. Она получила отпор, хотя и высказанный в мягкой форме. Ей стало больно. Он, видно, не хочет ее, да и никогда по-настоящему не хотел. Прежние сомнения вновь одолели Кейт вперемежку с новыми, навеянными образом жизни великосветского Лондона. Она отступилась и отпустила его руку, а он, пока они шли к карете, больше не подал ей руки. Кейт вдруг стало холодно, и она закуталась в шаль. Ее знобило всю дорогу. Наконец они доехали до изысканного особняка, в котором оказалось такое количество людей, что было нечем дышать. Хозяйка дома, леди Коксбери, тут же увела Кейт, чтобы представить ее другим гостям. Она мельком увидела Грея, прежде чем он исчез в толпе приглашенных. Под алчными, пронзительными взглядами матрон и их дочерей Кейт чувствовала себя покинутой, хотя леди Коксбери что-то болтала рядом с ней.

Где Грей? Неужели он намеренно оставил ее одну? Его поведение беспокоило Кейт. А может, он бросает нежные взоры на чужую жену? Она рассеянно раскланивалась с присутствующими дамами, а искала глазами только его. Но многочисленные комнаты были переполнены людьми, и кругом сновали слуги.

– Леди Роут!

Кейт обернулась на мужской голос и узнала друга Грея, Рали, который успел нанести им визит сразу по их прибытии в Лондон. Кейт нравился виконт, несмотря на его фатовские манеры. Она улыбнулась ему.

– Простите меня, дамы, – сказал он и увлек Кейт в сторону, подальше от женщин с кислым выражением лиц. – Это замечательно, что я вас здесь встретил! – воскликнул Рали, и было видно, что он искренне рад. – Вы не возражаете, что я утащил вас? – без тени смущения спросил он, а Кейт в ответ печально кивнула. – Я так и думал. Жалкие создания, правда? Давайте подышим свежим воздухом.

Кейт взяла его под руку, и они вышли на балкон. Легкий ночной ветерок приятно освежал после духоты шумного сборища. Кейт облокотилась на резные перила.

– Мне многократно повторяли, что ни одна хоть сколько-нибудь значительная особа не остается в Лондоне на лето, – сказала Кейт, глубоко вдыхая свежий воздух. – Но тогда скажите мне, кто эти люди? – и она кивнула в сторону дверей, из которых они вышли.

Рали рассмеялся:

– Вы восхитительны, но я так и предполагал! Они – никто, просто напыщенные ничтожества. – Он прислонился к стене и сквозь монокль уставился на Кейт.

– Эта ваша привычка очень раздражает, – мягко заметила Кейт.

– Да? Простите! – Он удивленно засмеялся. – А вы необычная девушка. Неужели вы живая? Можно я вас ущипну… или себя на крайний случай, чтобы убедиться в этом?

– Пожалуйста, никого не надо щипать. – Сама того не замечая, Кейт улыбнулась.

– Черт подери, а вы ему подходите. Говорят, что вы так же хладнокровны, как он. В общем, ровня великому Роуту!

– Это далеко не все, что обо мне говорят, – уточнила Кейт, и ее веселости как не бывало.

Но виконт снова засмеялся:

– Все остальное – пустой звук, и мы оба это знаем.

– Вы так думаете? – Кейт смотрела в сад, а мысли ее были о мужчине, который непонятно почему женился на ней.

– Разумеется. Я никогда не предполагал, что Роут может сильно влюбиться. Он порядочный человек, но я не раз спрашивал себя, не течет ли у него в жилах ледяная вода вместо крови. Приятно отметить, что это не так.

А Кейт не верилось, что Грей сильно влюблен, так как он не походил на человека, одержимого страстью, тем более любовью. Она могла бы многое сказать по этому поводу, но пусть Рали и дружелюбен с ней, он все-таки мужчина, а ей неловко обсуждать с ним подобные вещи. Она медленно выпрямилась.

– Спасибо, Рали. На свежем воздухе мне стало намного лучше.

– Черт, я, кажется, сказал что-то не то. – Вид у Рали был расстроенный. – Моя сестра всегда говорит, что мне лучше держать язык за зубами.

Кейт улыбнулась.

– Нет, вы такой, какой есть, и я рада, что вы спасли меня от этих высокородных педантов.

– Да вы на голову выше всех, так что забудьте о них. – Юное лицо виконта сделалось серьезным. – Я просто… я понимаю, как вам трудно, и, если вы не возражаете, помогу вам, стану вашим другом.

– Вы уже им стали, – заверила его Кейт и похлопала Рали по руке.

Он отвернулся, затем снова взглянул на нее. Таким серьезным она его ни разу не видела.

– Черт! Я хочу сказать, что ему нужна именно такая женщина, как вы, хотя он пока этого не сознает. Он упрямый и привык поступать по-своему, еще когда ходил на помочах.

– Я знаю, – подтвердила Кейт.

Она была тронута желанием Рали помочь ей, но считала излишним обсуждать с ним проблемы своего брака. Она приняла его руку, и они вернулись в дом. Грея по-прежнему нигде не было видно. А когда кто-то окликнул виконта, она не стала его задерживать. Кейт охватило удушающее чувство заброшенности, и в то же время росло раздражение против собственного мужа.

Вначале она опасалась, удастся ли ей вписаться в этот мир. Теперь ей было странно, что это могло ее пугать. По положению она была своей в их среде, но духовно – нет. А к чему ей элегантные наряды и изысканные манеры? Ими она не завоевала любви мужа, что бы там ни говорил Рали.

Задумавшись, Кейт не заметила, как две дамы уставились на нее и шепчутся, закрывшись веерами, а увидев это, поспешила отойти. Ей хотелось укрыться в какой-нибудь из комнат и немного побыть одной. Но едва она наметила сравнительно тихий уголок, как услыхала свое имя и, хотя знала, что, скорее всего, не услышит ничего хорошего, замедлила шаги.

– Господи, – сказал дородный джентльмен с редеющими волосами, – только Роут мог уехать в деревню искать невесту, а вернуться с красивой и богатой наследницей!

– Я слыхал, что он интересовался леди Уиклифф, когда она стала выезжать в свет, хотя не представляю, чтобы Роут мог породниться с семьей священника. – Второй господин громко рассмеялся, и Кейт сделала шаг назад.

– Свеженькая девственница, которая станет рожать ему наследников. Держу пари, что скоро это произойдет.

Не в силах больше слушать, с упавшим сердцем, Кейт отвернулась. Неужели она пригодна лишь для того, чтобы обзавестись кучей детей? Что ж, она непривлекательная и неопытная девушка и, по-видимому, нужна Роуту только для этой цели. Тут она вспомнила еще одну фразу, которая оттеснила все другие мысли. Кто такая леди Уиклифф?

Кейт почувствовала прилив ревности и вовремя не заметила, как к ней устремилась леди Коксбери. Подавив вздох, она покорилась судьбе и была представлена двум джентльменам, которые тут же начали осыпать ее комплиментами и нелепо лебезить перед ней. Она не заметила у них искренности Рали, а в их взглядах сквозила похоть, так что Кейт сразу стало ясно, каких отношений они добиваются.

Но где Грей? Как он мог оставить ее на растерзание подобным гнусным типам? Кейт оглядела комнату. Может быть, он оказывает знаки внимания другой женщине, искушенной и возбуждающей, которая достойна большего, чем только рожать ему детей? Неужели ее ждет такое будущее?

Не находя покоя, Грей бродил по обширному дому Коксбери, твердя себе, что совершенно не обязательно, чтобы Кейт постоянно находилась в поле его зрения. Уже поговаривали, что могущественный Роут пляшет вокруг жены. Грею было наплевать на слухи, хотя они его и раздражали. Естественно, он сопровождал Кейт, показывая ей Лондон, а если они не сразу стали появляться на неминуемых балах и званых вечерах, то лишь потому, что он хотел подождать, пока немного утихнут сплетни о его внезапной женитьбе. Правда, это не имело отношения к лукавым пророчествам Рал и.

Грей мерил шагами залу, где играли в карты, но игра его не интересовала, так как мысли вертелись вокруг Кейт. Он досадовал на себя. Хоть бы забыть о ней на несколько минут! Он всегда насмехался над мужчинами, которые сохнут по красавицам – королевам ежегодного светского сезона, но сегодняшним вечером он ничем от них не отличался, считая минуты, которые он провел без Кейт.

Глупо, нелепо, унизительно и переходит все границы разумного. Он этого не допустит!

– Послушайте, Роут, вы словно грозовая туча! Что с вами? Новобрачная уже доставляет вам неприятности? – На Грея насмешливо смотрела пожилая дама, так как он стоял сжав ладони в кулаки.

Грей разжал пальцы и смерил матрону презрительным взглядом. Она тут же закрылась веером. У него было сильное желание пнуть ее в толстый зад, от чего он, разумеется, воздержался и вышел из комнаты, направляясь туда, где оставил Кейт с леди Коксбери. Матрона лишь на секунду отвлекла его от снедающих душу мыслей о Кейт.

Он мог отгонять эти мысли, сопротивляться им, но знал одно: он хочет ее – ее тела с нежным запахом духов, хочет слышать ласковый голос, ощущать ее спокойную уверенность и острый ум. И врожденную изысканность, во что бы она ни была одета.

Кейт превратилась для него в наваждение – чем больше он вкушал ее сладость, тем сильнее становилась его страсть. Он боролся с этим, не желая терять самообладания. Такого испытания он еще не знавал. Грей обещал показать ей Лондон и не мог допустить, чтобы Кейт знакомилась с достопримечательностями одна, без него, так как помнил свой разговор с Рали. Поэтому, Находясь около нее целый день, он страдал от искушения овладевать ею везде, где они бывали: в библиотеке, за завтраком в столовой, на тенистых дорожках Воксхолла. Расслаблялся он только ночью, убеждая себя, что любой молодожен не будет отказываться от удовольствий брачной постели.

Но все слова были слишком ничтожны, чтобы описать его ощущения, когда он овладевал Кейт. По телу Грея пробежала дрожь при мысли об экстазе, который дотоле был ему незнаком. У него сильно заколотилось сердце, и он молча выругал себя за отсутствие сдержанности.

Но его чувства к Кейт не ограничивались физическим влечением. Он жаждал осязать каждый дюйм ее тела, внимать ее шепоту и легким вздохам, следить за каждым взглядом поразительных глаз. Окружающая обстановка, в которой он прежде так непринужденно себя чувствовал, теперь превратилась в ловушку, специально созданную, чтобы отдалить его от Кейт.

Схватив бокал с подноса у проходящего лакея, Грей сделал глоток. Опять шампанское! Пенистая жидкость не утолила жажду. Холодно кивнув барону, попытавшемуся заловить его для беседы, Грей пошел дальше, ища глазами жену, несмотря на то что решил этого не делать. Когда же он увидел ее, то от неожиданности остановился, а сердце чуть было не выпрыгнуло из груди.

Рали оказался прав. И чертовски прав.

Тогда Грей готов был придушить виконта с его пророчествами, а теперь убедился в их справедливости, так как Кейт больше не находилась под заботливым крылышком леди Коксбери. Его малышка стояла в окружении повес, которые жадно поедали глазами низкий вырез ее платья.

Ему следовало этого ожидать! Ведь Кейт – красивая женщина и к тому же его жена, так что интерес к ней особый. Возможно, она притягивала исключительно своим шармом, а возможно, многим хотелось досадить такому известному человеку, как Роут, сделав любовницей его жену. Как бы там ни было, но окружавшие Кейт так плотоядно смотрели на нее, что Грей пришел в ярость.

Конечно, не стоит обращать на это внимания. В переполненных комнатах было много мужей, чьи жены флиртовали с другими мужчинами. До сих пор он этого не замечал, да и сейчас не надо было замечать. С юности искушенный в таких делах, Грей раньше и бровью не повел бы, глядя на подобные сценки, но теперь ему невыносимо было видеть Кейт в окружении других мужчин, в то время как его снедала тоска по ней. Он говорил себе, что она разговаривает с обожателями с присущим ей достоинством. Манеры Кейт были намного сдержаннее, чем у других дам, которые из кожи вон лезли, лишь бы их заметили. Но Кейт не такова. Все равно Грею не нравилось, что она внимает речам угодников и отвечает им с улыбкой. Он с силой сжал пустой бокал.

– Как я вижу, твоя жена уже многих покорила.

Грей не потрудился обернуться на насмешливый голос Рал и. Его взор приковал один наиболее наглый ухажер, который что-то шептал Кейт, совсем близко наклонившись к ней. Да он дышит прямо ей в ухо! Грей сильнее сжал бокал.

– Дай-ка мне это, – Рали освободил ножку бокала из пальцев Грея. – Нечего бить хрусталь, Роут, тем более высокого качества.

Грей почти не слышал Рали. Его внимание было занято мужчиной, стоявшим слишком близко к его жене. Грей встречался с ним раньше и знал его как пользующегося дурной репутацией бабника, который не пропускал ни одного свежего женского личика. Звали его Ларкин, и Грей мысленно применил к нему весьма крепкие эпитеты.

Он продолжал наблюдать. Вот Кейт отодвинулась от Ларкина, ну а тот не отставал от нее и легонько дотронулся до ее обнаженного плеча. Тут Грей больше не мог сдерживать гнев. Отпихнув Рали, он встал между удивленной Кейт и Ларкином.

– Не касайтесь моей жены, – тихо произнес Грей.

– Простите, Роут. Я и не подозревал, что вы такой собственник, – ответил тот, хитро улыбаясь.

У Грея чесались руки сделать из этого молодца отбивную.

– Только дотроньтесь до нее снова, и я убью вас.

На них смотрели затаив дыхание, но Грей не обратил на это ни малейшего внимания и, кивнув Кейт, сказал:

– Нам пора ехать, не так ли?

Она кивнула в ответ, он взял ее под руку, и они прошли сквозь взволнованную толпу, стараясь ни на кого не смотреть. Грей даже не ответил Рали, когда тот попрощался с ними.

Грей был вне себя от злости. Какой-то мужчина касался атласной кожи его жены! Неизвестно откуда взявшийся первобытный инстинкт толкал его к убийству. Дуэль не нанесет ущерба его репутации, так как он слишком влиятелен. Да, ему следовало бросить вызов этому ублюдку!

Посадив Кейт в карету, Грей уселся напротив нее, не поддавшись искушению сесть рядом. Правда, его желание овладеть ею от этого не остыло, а, скорее, наоборот. Оно снедало его, разжигало гнев, и от беспомощности ему хотелось наброситься на кого-нибудь. Кейт сидела с безупречной осанкой и смотрела в темное окно. Грею хотелось вывести ее из равновесия и превратить в бессловесную рабыню такой же страсти, как у него. Черт, неужели она всего этого не ощущает? Выругавшись себе под нос, он сердито уставился на нее.

– Я не желаю, чтобы трепали имя моей жены. Хочешь ты этого или нет, но я должен думать о своем положении в обществе, – резко произнес он.

Она бесстрашно, как всегда, устремила на него ясный взгляд:

– Ты о чем?

– Я говорю о том, что ты позволяешь мужчинам вольности на глазах окружающих! – Невзирая на ее возмущенный возглас, он продолжал говорить, как бы наказывая ее за собственную несдержанность чувств: – Я не потерплю даже намека на скандал вокруг твоего имени. Негодяи, которые льстят тебе и лебезят перед тобой, делают это исключительно потому, что ты моя жена. Для них ты всего лишь добыча, которую надо заполучить и щеголять ею. Ты понимаешь, что это делается из-за твоего имени?

На лице Кейт отразилась боль, и это мучительно кольнуло Грея. Он отвернулся, чтобы не видеть следов своих усилий. Он только тяжело вздохнул – ему было стыдно за свои слова.

– Да, я прекрасно понимаю свою роль. А ты, Грей? Ты сам собираешься соблюдать обеты, данные в Харгейте?

Грей повернулся к ней, раздраженный ее намеком:

– Ты сомневаешься в честности моего слова, малышка?

– Нет, но этот мир очень отличается от моего привычного окружения. Я поняла, что в нем почти нет мужчин, сохраняющих верность женам. Ты тоже последуешь этой моде и возьмешь любовницу?

Вопрос был нелеп. Каждая капля крови в его теле горела от желания обладать только ею, и никем больше, но Грей ведь не тот человек, кто Покорно признает над собой власть женщины.

– Ты ранишь меня, Кейт, сравнивая со всяким сбродом, – холодно произнес он. – У меня никогда не возникало желания следовать моде.

Она гордо приподняла подбородок. Он изучил этот жест, говорящий о силе ее характера.

– Так как же насчет любовницы? Ты заведешь ее? Матроны шептались о том, что такое поведение мужчин – дело обычное, им это, мол, просто необходимо.

Необходимо. Прямо в точку! Со злостью, глубоко втянув в себя воздух, Грей нарочито медленно произнес.

– Ты боишься, что не сможешь удовлетворить меня, малышка?

Даже в полумраке кареты он увидел, как покраснела Кейт. Грей сознавал, что не прав, но исключительно из-за собственного упрямства продолжал:

– У меня нет любовницы, и жизнь я не подчиняю капризам своих первобытных инстинктов, – без обиняков заявил он.

Раньше так и было – всем управлял его могучий интеллект. Но вот он встретил Кейт… Он лгал ей сейчас, а она этого не знала. Он видел, как она вздрогнула от его колкости, однако, не задумываясь над тем, что причиняет ей боль, продолжал:

– Давай-ка поставим точки над “i”, малышка. Я лично не испытываю в том никакой необходимости.

Это неистовое отрицание доставило ему некоторое удовольствие, как будто от повторения ложь могла превратиться в правду. Но возможно, если он убедит в этом Кейт, так оно и будет. Устремив на нее свирепый взгляд, от которого содрогались его противники, Грей уверенным голосом снова произнес ложь, которая лишит ее возможности привязать его к себе:

– У меня никогда не было необходимости – ни в чем и ни в ком.

Глава семнадцатая

Изобразив на лице улыбку, Кейт наблюдала за танцующими. Гостей было немного, как и предполагал Грей. Он снова предоставил ее самой себе, предварительно напомнив о приличном поведении. Кейт знала, что скоро он вернется и будет свирепо на нее взирать, словно сожалея о том, что она вообще есть на свете.

Кейт незаметно прижала пальцы к вискам – У нее болела голова. Она устала от попыток понять мужа. Большую часть дня он не отходил от нее, но при этом держался так, точно был недоволен ее присутствием. Стоило же ему оставить ее одну, как он делался еще более угрюмым.

Если бы не его страстные ласки в постели, Кейт решила бы, что ее брак потерпел крах. Но после всего, что она слышала на приеме у Коксбери, она не была уверена, стоит ли придавать этому излишнее значение. То, что она принимала за пылкие любовные утехи, могло оказаться всего лишь желанием Грея получить наследника.

Прошлым вечером во время того ужасного возвращения домой он совершенно ясно дал ей понять, что ему нет в ней необходимости. Может, он угадал ее попытки покорить его? От унижения Кейт вздрогнула. Почему тогда он подчеркнул, что у него нет никаких чувств к ней, и сказал это так злобно, глядя на нее с лютой ненавистью?

Даже на такую оптимистку, как она, это подействовало обескураживающе. Как бы Кейт ни надеялась на лучшее, ее стали одолевать сомнения, полюбит ли ее когда-нибудь Грей. После бракосочетания он становился все более угрюмым и равнодушным, и с каждым днем, проведенным в Лондоне, положение усугублялось.

Кейт чувствовала себя несчастной и страдала от одиночества. Она тосковала по Харгейту, коту Циклопу, Люси и Тому, которого, хоть он и был в Лондоне, она не видела. Однажды в поисках Тома она забрела на конюшни, но когда спросила о нем, то конюх был так удивлен, что Кейт поспешила вернуться в дом. На следующее утро она пошла искать Мег, но ее только что не прогнали с кухни, где маркизе не подобает появляться.

Она скучала даже по… Грею. Лишь ночью Кейт удавалось разглядеть в нем того человека, которого она когда-то знала. Он всегда был высокомерен, а теперь к тому же и презрителен, так что Кейт просто не представляла, как долго сможет это выносить. Она никогда не отступала перед трудностями, но хороший игрок знает, когда надо выйти из игры, – этому ее научил Грей, когда они беседовали о его пристрастии к азартным играм. Кейт сжала губы, вспомнив, с каким азартом он говорил об этом. Выходит, она не в состоянии взволновать его. Колода карт и та успешнее с этим справляется!

Кейт сдавила переносицу и устало вздохнула. Вдруг ей показалось, что на нее кто-то смотрит. Она привыкла к любопытным взглядам, но тут было что-то не то. У нее закололо в затылке. Кто же за ней наблюдает?

Оглядев комнату, она увидела лишь обычные кучки матрон с дочерьми и денди. Но тут ее взгляд остановился на блондинке, стоящей неподалеку. Они встретились глазами. Вместо того чтобы скрыть свой интерес, женщина с дружелюбным видом пошла навстречу Кейт.

– Я надеюсь, вы простите мне мою назойливость, но я очень хотела с вами познакомиться, леди Роут, и когда увидела, что вы одна, то решила представиться – Красивая блондинка сказала все это с некоторой осторожностью, но ее искренность пришлась Кейт по душе.

– Очень приятно, – Кейт кивнула ей и была вознаграждена ослепительной улыбкой.

– О, слава Богу, что вы не церемонитесь, хотя я могла предположить, что жена Роута именно такая! – воскликнула та, сверкая глазами. – Я чувствую, что мы подружимся. Называйте меня просто Шарлоттой. Мой муж – граф Уиклифф.

Леди Уиклифф! Кейт пришла в смятение. Женщина была очень красива – высокая, с пышной фигурой и копной золотистых волос, которые мелкими локонами обрамляли ее лицо. В общем, полная противоположность Кейт.

– Вы ведь леди Роут, не правда ли? – спросила женщина уже без улыбки, так как Кейт, сжав губы, изучала ее. Ясный взгляд зеленых глаз сделался неуверенным, и Кейт стало стыдно – ведь на лице леди Уиклифф не было заметно оценивающего выражения, что она столь часто встречала в Лондоне.

– Да, но, пожалуйста, зовите меня Кейт, – тихо вымолвила она.

От этих слов лицо Шарлотты озарилось, словно солнечным светом. Она наклонилась поближе.

– Это брак по любви? – заговорщически прошептала она.

Вопрос застал Кейт врасплох, и она не успела придумать уклончивый ответ, поэтому порывисто произнесла:

– Едва ли!

Шарлотта смутилась и, обернувшись, обвела взглядом комнату. Кейт посмотрела в ту же сторону и увидела Грея.

Он стоял в небрежно-элегантной позе среди других мужчин и возвышался над ними, выделяясь красотой и самоуверенностью, – в общем, превосходил их во всем. У Кейт перехватило дыхание при виде мужа, но она справилась с волнением и невозмутимо заметила:

– Насколько мне известно, вы были моей предшественницей в числе привязанностей мужа.

Теперь настала очередь Шарлотты изумиться. Она удивленно взглянула на Кейт и громко засмеялась. У нее оказался очаровательно заразительный смех.

– Едва ли! – повторила она слова Кейт. – Роут слишком неистов для меня. Он относился ко мне по-доброму, но должна признать, что сомневалась, обладает ли он хоть каплей чувствительности. Теперь же я рада убедиться, что его чувства прочно ангажированы. – Кейт не сразу поняла, о чем говорит Шарлотта, и не успела опровергнуть ее слова. А та продолжала: – Готова поклясться, я никогда не думала, что всемогущий Роут настолько увлечется – он ведь безжалостно высмеивал моего мужа за то, что Уиклифф влюбился в меня. Я рада, что он получил по заслугам.

Кейт хотела возразить. Грею она так же безразлична, как… Циклоп, к примеру. Но Шарлотта, словно легкомысленная девушка, шептала ей:

– Посмотрите, как он следит за вами. – И она кивнула в сторону Грея. – Стоило вам войти, как он ни на кого больше не обращает внимания. Я это заметила сразу и поняла, где кроется его погибель.

Кейт взглянула на мужа, но ей было неясно, смотрит он на нее или на Шарлотту. А упрямо сложенные губы с трудом можно было принять за знак сильной привязанности.

– О, все понятно! – воскликнула Шарлотта, радостно улыбаясь. – Я слышала, что вы под стать ему, но некоторые люди так злы, что я не знала, комплимент это или клевета. Теперь я вижу, что вы очень подходите друг другу. Вот замечательно! Я сейчас же скажу об этом Максу! – И она помахала рукой мужчине, который беседовал с пожилой дамой в тюрбане.

Глядя на Шарлотту, Кейт просто не могла себе представить черствого Грея рядом с таким веселым созданием. А когда лорд Уиклифф присоединился к жене, то все мучительные подозрения насчет Шарлотты у Кейт сразу исчезли. Макс, как небрежно назвала графа Шарлотта, был почти так же высок, красив и элегантен, как Грей, но не обладал холодностью и высокомерием маркиза. Он с нежностью улыбнулся жене, и Кейт стало завидно.

Их брак точно был браком по любви.

– Макс, это Кейт, жена Роута! Правда, она очаровательна?

– Настоящая богиня, как сказал бы Рали. – Макс склонился над рукой Кейт и… подмигнул ей.

– И это брак по любви! – шепнула мужу Шарлотта.

Кейт хотела возразить, но слова замерли у нее на губах под неожиданно внимательным взглядом Макса.

– На самом деле? – немного лукаво произнес он. – Что ж, я сейчас же поздравлю Роута с таким счастливым событием! – Граф наклонился к жене. – Мы должны быть у твоей тетушки ровно через час.

– Хорошо, Макс, – сказала Шарлотта.

– Не задерживайся.

– Нет-нет, Макс, – ответила она, сияя взглядом.

Они смотрели друг на друга с такой любовью, что у Кейт заболело сердце. Ее собственные то холодные, то полные жара отношения с Греем казались Кейт печальной насмешкой по сравнению с привязанностью этой пары. Ей никогда такого не добиться, несмотря на все усилия, подумала она и отвернулась, не в состоянии быть свидетельницей того, чего она навсегда лишена. – Он очень пунктуален, – со снисходительной улыбкой объяснила Шарлотта, когда муж отошел. – Боюсь, что в Лондоне мы ненадолго, так как я не хочу оставлять сына, но пообещайте, что до конца лета вы посетите нас в нашем загородном доме в Суссексе.[9]

– Я не могу обещать за мужа, – натянуто ответила Кейт, и, должно быть, на ее лице отразилась тоска, потому что Шарлотта немного смутилась.

– В чем дело?

Кейт покачала головой:

– Нет-нет, ничего. Вы были очень добры, и я желаю вам всего хорошего.

– Но мы вскоре увидимся, – просияв, заверила ее Шарлотта. – Я сама скажу об этом Роуту.

Кейт заставила себя согласиться на приглашение, но в душе считала, что она никогда не увидит ни дома Уиклиффов, ни саму Шарлотту. А когда прелестная блондинка отошла от нее, Кейт увидела лицо Грея в другом конце комнаты – оно не сулило ничего хорошего, и Кейт подумала, что, наверное, пора ей отказаться от бесплодных усилий покорить его.

Грей прошествовал в дом, не замечая, что жена с трудом поспевает за ним. Не обращая внимания на приветствие дворецкого, он направился к лестнице, даже не подождав Кейт. Обычно они по возвращении с вечерних развлечений сразу расходились по своим апартаментам, так как у Грея от напряжения пуговицы на брюках были готовы разлететься.

Но несегодня. Отпустив по обыкновению камердинера, он не ощутил привычной пульсации, которая вечерами изводила его, стоило ему войти к себе в комнату. Он был слишком зол. Сбросив фрак, он швырнул его об стену и выругался. Этот дурак Уиклифф! Да как он посмел! Грей не помнил, чтобы кто-нибудь насмехался над ним, и вот Уиклифф позволил себе это… Грею хотелось двинуть кулаком по самодовольной физиономии графа, а вместо этого ему пришлось, сдерживаясь, не обращать внимания на скрытые намеки, будто бы он так же без ума от Кейт, как Уиклифф от Шарлотты.

Неправда! Уж кого-кого, а его нельзя обвинить в том, что он виляет хвостом перед женой, как Уиклифф. Да и Кейт, слава Богу, никогда не станет вести себя так отвратительно! Но тем не менее улыбка Уиклиффа задела чувствительную струнку – страх перед собственной слабостью, и Грей был просто взбешен. Сдергивая галстук, он вошел в комнату Кейт с таким свирепым видом, что служанка, как испуганная мышка, тут же исчезла. Кейт сидела перед туалетом и спокойно снимала украшения, и впервые Грей не обратил внимания на то, как свет горящих свечей отражается на ее шелковистых волосах и обнаженных плечах.

– Ты видела этого напыщенного осла Уиклиффа? – грубо спросил он, бросив белый галстук на пол.

– Да, я познакомилась с ним, – мягко ответила Кейт. – Его жена – прелесть.

– Шарлотта? Одному Богу известно, что она в нем нашла! Он просто дурак!

Кейт замерла, но Грей не заметил этого, а стал в ярости на этого выскочку Уиклиффа мерить шагами комнату.

– Ты только послушала бы его лепет об истинной любви. Словно романтичная девчонка! От этого стошнить может!

– Кажется, они очень любят друг друга, – тихо заметила Кейт.

– Любят? Что за нелепое определение! У них просто общие интересы! Дружеские отношения, и ничего больше, – огрызнулся Грей, хотя его сверлила мысль о том, что Уиклифф обладает каким-то секретом, который он сам жаждет разгадать.

– У тебя, наверное, задето самолюбие, так как Шарлотта предпочла другого.

Слова Кейт не сразу дошли до Грея – в таком он был гневе.

– Что? – почти заорал он, повернувшись к ней.

Она посмотрела на него своими чудесными, ясными глазами.

– Ходят слухи, что ты был в нее влюблен.

– В Шарлотту? – презрительно спросил Грей. – Я находил ее неиспорченной и остроумной, при чем тут влюбленность!

Трудно поверить, что когда-то он думал о том, что дочка приходского священника станет ему подходящей женой, и что он искал невесту, с которой у него могли бы быть такие же отношения, как с Шарлоттой. Впервые в жизни превосходно разработанный план Грею не удался, так как он не питал чисто дружеских чувств к женщине, на которой женился.

Эта мысль потрясла его. Грей уставился на Кейт. Она, бесспорно, умна, красива и изящна, к тому же честная. В общем, обладает всем тем, что он желал найти в женщине, но его представления о дружеских отношениях с женой ни малейшим образом не напоминали ту пусть бессмысленную, но непреодолимую тягу к Кейт. Должно быть, он какое-то время стоял остолбенев, обмозговывая свой просчет. На губах Кейт появилась пренебрежительная улыбка, так похожая на его собственную манеру улыбаться.

– Да, конечно. Ты ведь не веришь в любовь. Но послушай, Грей, это чувство существует и без твоего высочайшего одобрения. Брак Уиклиффов, несомненно, брак по любви. Должна заметить, что лучше жениться по этой причине, чем просто заполучить себе племенную кобылу!

Грей скривился. О чем, черт побери, она говорит?

– При чем здесь племенная кобыла?

– О, пожалуйста, не надо. – Кейт нежной ручкой как бы отмахнулась от его вопроса. – Я слышала, что говорят в свете: ты искал жену, простую деревенскую девушку, которая родила бы тебе наследника, вот и все.

– Что?

В ярости Грей забыл о том, что именно это желание заставило его задуматься о женитьбе. Но это было так давно и теперешнее его положение настолько изменилось, что обвинения Кейт прозвучали просто смехотворно.

– Разве не для этого ты приходишь ко мне каждую ночь после того, как весь день хмуришься на меня?

Раньше Грей не стерпел бы такого замечания, но хладнокровные слова Кейт о том, что происходит между ними в постели, заставили его замереть на месте.

– Ты так думаешь?

Кейт, не дрогнув, выдержала его свирепый взгляд.

– Я не знаю, что мне думать, Грей. Объясни мне.

Ну нет! Он не превратится в безмозглую болонку, как Уиклифф! Он владеет собой, управляет своей жизнью и своими чувствами и не станет их демонстрировать ни перед кем. Даже перед Кейт. Не сказав больше ни слова, Грей резко развернулся и вышел из ее комнаты. Очутившись у себя, он крепко закрыл дверь, отгородившись таким образом от жены-искусительницы и расслабляющей иллюзорной ерунды, именуемой любовью.

Кейт была не голодна, но поспешила в столовую, надеясь застать там Грея – а вдруг он задержался за завтраком. Она всю ночь проворочалась без сна и уснула лишь на рассвете. Уже наступил полдень, и, несмотря на то что она все же немного отдохнула, Кейт чувствовала себя разбитой, а на серди6 лежала тяжесть.

Впервые со дня свадьбы Грей не пришел к ней ночью, и она болезненно это переживала. Кейт недоставало не только невыразимого удовольствия от острых, хотя и кратких ощущений близости, но она не могла сомкнуть глаз без тепла его тела, согревающего ее потом.

Нарушение Греем обычного распорядка привело Кейт в уныние. Наверное, ей не следовало прошлым вечером возражать ему, но именно он начал спор, пороча самое ценное из всех чувств. Он словно вырвал из нее любовь и с невероятной злобой бросил ей ее в лицо.

И все же… Кейт могла поклясться, что, когда она обвинила Грея в том, что он обращается с ней как с племенной кобылой, на его лице на мгновение появилось протестующее выражение. Но оно быстро исчезло, и он опять выглядел невозмутимым и презрительным. А затем вообще ушел, чтобы доказать, что она ему совершенно не нужна.

Кейт прерывисто вздохнула, пытаясь взять себя в руки, но ее усилия оказались напрасными – за длинным столом Грея не было. Очевидно, он ждет ее в гостиной, решила Кейт. Вошла горничная с горячим чайником, и Кейт вымученно улыбнулась:

– Спасибо. Скажите, пожалуйста, где его светлость?

– Он велел передать вам, миледи, что уехал в клуб. Почти час назад.

Разочарование больно кольнуло Кейт. Не в силах произнести ни слова, она молча кивнула в ответ. Подойдя к буфету, она стала класть на тарелку еду из многочисленных расставленных на нем блюд. Лишь услыхав, что девушка ушла, Кейт повалилась в кресло, невидящим взором уставившись на блестящую поверхность обеденного стола.

Забыв про еду, Кейт долго сидела, размышляя о своем неудачном браке. Погрузившись в грустные мысли, она не сразу откликнулась на голос лакея:

– Миледи!

Кейт с удивлением выпрямилась. Лакей протянул ей маленький серебряный поднос, на котором лежал сложенный диет бумаги.

Письмо? От Люси? Кейт схватила листок, поблагодарила лакея и кивком отпустила его. Когда он удалился, Кейт с нетерпением развернула послание. Она и не ожидала, что ее ветреная сестра найдет время написать ей письмо.

Но оно оказалось не от Люси. Кейт чуть не задохнулась, когда прочитала его содержание. Письмо не было подписано, и ясно почему. Кейт заставила себя прочитать его от начала до конца, затем листок выпал из ее похолодевших пальцев.

Это шантаж, самый обыкновенный шантаж. Автор письма грозился погубить Кейт, раскрыв кое-какие сведения о ней и ее сестре, в том числе и о поспешной помолвке Люси. Цена молчания составляла двести фунтов.

Для Кейт, которая годами отказывала себе в самом необходимом, такая сумма представляла целое состояние. Ей на секунду стало смешно от этой дикой цифры, но, оглянувшись вокруг, на роскошно обставленный городской дом, она все поняла. Негодяй знал, откуда Кейт возьмет эти проклятые деньги – для Грея они ничего не значат.

Она подавила нервный смех. Очевидно, шантажист не представлял себе, что ее брак – всего лишь насмешка. Какое теперь имеют значение возможные сплетни? Грей скорее пренебрежет ими, чем, не задавая вопросов, даст ей двести фунтов.

Но Кейт твердо решила ничего у него не просить. Он женился на ней из чувства долга, а она доставляет ему только одни неприятности. Нервный смех сменился рыданием. Ее стремление заставить полюбить себя потерпело полный крах. Теперь к тому же его ждут еще и унижения из-за нее. Кейт с горечью уставилась на гадкое послание.

Кто мог его написать? В Лондоне у Грея полно недоброжелателей, и некоторые из них благородного происхождения. У нее опять перехватило дыхание. Неужели это дядя Джаспер! Растратив ее состояние, он, вероятно, надеется теперь выкачать деньги из Грея.

Но это ему не удастся, подумала Кейт и крепко сжала губы.

Пора признать свое поражение и вернуться домой. Возможно, Грей добьется расторжения брака. Эта мысль болью пронзила Кейт, но для них обоих лучше разрыв, чем продолжение мучений. Она не допустит, чтобы он содержал ее, расплачиваясь за собственную глупость, когда решил жениться на ней. Но и терпеть его равнодушие она тоже больше не могла. Его раздражение против нее все растет, а у Кейт не было сил выносить эту медленную смерть.

Бросив взгляд на письмо, она прикинула в уме, когда ей надо быть готовой к указанной в нем встрече. Затем встала и бросила письмо в огонь. Не в силах сдвинуться с места, Кейт смотрела, как, опалив бумагу, ярко разгорается пламя. Записка сгорела, а вместе с ней и все надежды Кейт на счастливый брак.

Кейт не знала, кого ей ожидать – огромного громилу или худосочного и жилистого типа с глазками-бусинками. Она была незнакома с обитателями лондонского дна, но видела в толпе ловкачей, очищающих чужие карманы. Вот она и вообразила, что человек, с которым ей предстояло встретиться, именно таков. Возможно, еще грубее и наверняка здоровяк. Может, и Джаспер, которого она никогда не видела, такой же злодей.

Но когда Кейт дошла до уединенной части Гайд-парка, где должна была встретиться с шантажистом, подобного человека нигде не было видно. Она дважды обошла вокруг этого места, затем остановилась и стала, прищурившись, вглядываться в даль. Она могла и подождать, поскольку пришла одна, без служанки, как было указано в письме.

И вдруг ее охватило какое-то неприятное чувство, что за ней следят. Кейт обернулась и огляделась вокруг, но никого не увидела. Неужели он прячется за кустом и вот-вот набросится на нее? Кейт сжалась – она вдруг поняла, насколько беззащитна даже в публичном парке.

– Здравствуйте, леди Роут!

Вздрогнув от неожиданности, Кейт обернулась на голос, прорезавший тишину, но снова никого не увидела… кроме женщины, сидевшей на каменной скамье в стороне от дорожки, приведшей ее к этому пустырю. Кейт нахмурилась – лицо женщины было ей знакомо.

Миссис Паркер! Кейт нетерпеливо вздохнула. Менее всего она была расположена быть втянутой в глупый разговор с ехидной вдовой, когда у нее такое неотложное дело. А что, если эта противная особа спугнет щантажиста? Кейт не собиралась задерживаться больше в Лондоне. Ей нужно поскорее разобраться с этим человеком, она не желала никакой новой встречи с ним.

– О, леди Роут!

К сожалению, Кейт не могла сделать вид, что не заметила миссис Паркер. Поэтому, изобразив улыбку, она помахала ей рукой и пошла в другую сторону. Но затем, словно во сне, медленно обернулась к женщине, сидящей на скамейке, как будто увидела ее впервые.

Она сидела одна в этом пустынном месте, без служанки или компаньонки, что было явным нарушением строгих правил поведения в городе. Ее не смутил тот факт, что Кейт тоже одна. Тут Кейт все поняла, и у нее закружилась голова. Она секунду помедлила, собираясь с силами, затем, выпрямив спину и подняв голову, пошла навстречу шантажистке.

Кейт думала встретить негодяя, который будет угрожать ей, и, если бы им оказался Джаспер, выяснить, что он на самом деле знает. Пусть это и неприятно, когда твое прошлое предают огласке, но Кейт волновал лишь один эпизод – то, как она стреляла в своего будущего мужа. Эта новость вызовет бесспорный скандал. Она приготовилась к тому, что шантажистом может быть Джаспер, но то, что им оказалась завистливая вдовушка, привело Кейт в ярость. Подойдя к скамье, она остановилась перед сидящей женщиной.

– Вы, я вижу, поняли, почему я здесь. Сообразительная шалунья, – сказала миссис Паркер, обмахиваясь веером.

– Это вы прислали мне записку.

– Именно так. Вы принесли с собой достаточную сумму, чтобы унять мой болтливый язык? – лукаво спросила она, недоверчиво глядя на плоский ридикюль у Кейт в руке. – Нет.

– Вероятно, вы не принимаете меня всерьез, но предупреждаю, что я настроена получить деньги, – заявила миссис Паркер. – Может, вы надеетесь узнать, что именно мне известно? – Кейт промолчала, а та продолжила с противной улыбкой: – О, я многое знаю, больше, чем вам хотелось бы предать огласке.

– Например? – спросила Кейт. Миссис Паркер рассмеялась и снова кокетливо раскрыла веер.

– Да всю эту низменную историю, когда вы с сестрой, словно служанки, жили одни! Ужас – сказала она, насмешливо улыбаясь. – А замужество вашей сестрицы! Обыкновенный мезальянс! Уверена, что она оказалась в отчаянном положении. Но в какой мере отчаянном? – Эта жуткая женщина наклонилась вперед, глаза ее алчно горели – Ходили ужасные слухи, я не хочу их повторять, но вы ее сестра и, конечно, знаете о них: о том, что она была связана обещанием с Роутом и тайно встречалась с ним в его охотничьем домике и они стали… любовниками! И тут вдруг вы выходите за него замуж, а ей навязали какого-то фермера. Ну и ну! Значит, вы украли возлюбленного у собственной сестры? Очень мило! – И миссис Паркер, похлопав Кейт по руке веером, с жадной улыбкой откинулась на скамейке. – Дело прежде всего. Я восхищаюсь вами, но не смогу забыть то, что знаю, если не получу кое-какого вознаграждения. У меня денежные затруднения, леди, а что такое для вас несколько фунтов, тем более для знакомого человека?

Кейт старалась держать себя в руках, но невольно вздрогнула от намеков на то, что Грей был любовником Люси. Такой сплетни она не ожидала.

А миссис Паркер, предвкушая успех, продолжала свое:

– Только подумайте, какой удар будет нанесен по вашей репутации, если это выйдет наружу. Да вы превратитесь в парию! А ваш муж, могущественный Роут, будет просто повержен в результате скандала! Уверена, что вы любой ценой постараетесь это предотвратить. – Миссис Паркер наконец замолчала и хитро улыбнулась, надеясь на неминуемую победу.

Волна паники, захлестнувшая было Кейт, вдруг улеглась, так как она вспомнила высокомерное замечание Грея о том, что ничто, кроме убийства, не в силах повлиять на его положение в обществе. Что ж, мрачно подумала Кейт, скоро это утверждение подвергнется проверке.

Смерив шантажистку презрительным, почти как у мужа, взглядом, Кейт не колеблясь сказала:

– Нет. Вы не получите никаких денег. Можете говорить что угодно – я вам ничего не дам, – и, повернувшись, ушла, не обращая внимания на негодующий визг миссис Паркер.

На этом Кейт закончила свои дела в Лондоне.

Глава восемнадцатая

Она исчезла. Грей как безумный обыскал весь дом. Ему представлялось самое худшее – что ее похитили или сбылось предсказание Рали, и она убежала с каким-нибудь негодяем. Наконец Баткок признался. А остальная прислуга, дрожа от страха, боялась сказать маркизу, что жена ушла от него – уехала в родной дом в одной из его карет.

Карета вернулась, но, разумеется, без Кейт. Грей чуть было немедленно не выгнал кучера вон, но одумался, так как бедняге едва ли удалось бы ослушаться маркизу. К тому же упрямица Кейт нашла бы другой способ уехать – если не в его экипаже, то в почтовом или обычном наемном. Грея затрясло, когда он представил, какие ее подстерегали опасности.

А что с ней сейчас? Ведь она одна в пустом доме, где нет даже Тома, чтобы оберечь ее. Черт! Он считал Кейт разумной, а она повела себя как безрассудная дурочка. Он должен сам поехать туда и привезти ее обратно.

Но Грей был слишком зол на Кейт за ее бегство. Чего ей еще не хватало? Он женился на ней, дал свое имя, титул, богатство и был к ней внимателен, а она… Она разрушила его самообладание, которое он за всю свою жизнь довел до совершенства, и превратила его в раба собственного тела. Неужели этого мало? Что еще он мог ей дать? Глупые признания в любви? Или свою душу?

Грей с силой сжал бокал с коньяком, который ему принес Баткок. Затем швырнул его в камин, с удовлетворением глядя, как он разлетелся на кусочки. Вот так же следует поступить с экстравагантными представлениями о романтической любви, проповедуемой Уиклиффом! Жена покинула его, и будь он проклят, если станет бегать за ней, словно побитая собачонка.

Ему есть чем заняться. Он приехал в Лондон, чтобы завершить кое-какие незаконченные дела, а вместо этого ходил на задних лапках перед женой. Все, хватит, Ему необходимо разузнать, например, где находится некий Джаспер Гиллрей. Грей мрачно усмехнулся. Ему не терпелось выместить свое отвратительное настроение на ком-нибудь, а дядюшка Кейт, как никто другой, для этого подходит.

Улыбка сошла с его губ. Что касается Кейт, то… он в ней не нуждается. Ему никто не нужен. И он это докажет! Пришло время освободиться от одержимости и показать жене, кто хозяин положения.

Пусть убирается к черту, подумал Грей, но… не испытал при этой мысли торжества. Перед ним темной ямой зияла пустота и грозила затянуть его вниз.

Кейт медленно ходила по пустынным комнатам Харгейта, иногда протягивала руку, касаясь знакомого предмета, или глядела на портреты предков. Но даже родной дом не мог поднять ей настроение, а она-то надеялась испытать радостное чувство возвращения домой. Этого не произошло ни тогда, когда она увидела дом, ни когда, отправив кучера обратно в Лондон, осталась одна в прихожей, ни теперь, когда ее шаги громко раздавались по дому. Кейт пошла на кухню.

Никогда раньше не казался ей Харгейт таким большим и пустым, хотя они жили в нем втроем – она, Люси и Том, образуя подобие семьи. Наверное, все дело в том, – что, если тебя окружают люди, которых ты любишь, размеры жилища или толщина твоего кошелька не имеют значения. Кейт отбросила эти размышления, так как они могли увести ее в опасную сторону, а именно к мыслям о Грее. Ей лучше быть одной, чем продолжать обманывать себя, цепляясь за несбыточную мечту.

За кухонной дверью раздался шорох, она открыла ее и отшатнулась. Мимо ног стремительно прошмыгнуло что-то рыжее. Циклоп! Кейт наклонилась и взяла кота на руки.

– Ты ловил мышей и жирел, дружок? – Она села и прижалась к нему, уткнувшись лицом в шерстку, и долго сдерживаемые слезы полились ручьем.

Спустились сумерки, когда Кейт кончила мыть тарелки, свою и Циклопа. Накормленный кот улегся на излюбленное место над очагом, а Кейт тоскливо смотрела на него. Ее комната сегодня ночью будет холодной, а огромная кровать – пустой. С комком в горле Кейт отвернулась.

Завтра она пошлет весточку Люси, что она дома, и тогда здесь не будет так одиноко, по крайней мере до замужества Люси. Тут Кейт услыхала на дворе конский топот и поспешила к окну, удивляясь, не сестра ли явилась в мгновение ока. К конюшне подъезжала карета, но там не могло быть Люси, так как Кейт увидела на ней герб Роута. Уж не Грей ли приехал за нею?

Сердце у нее бешено забилось от возможной встречи с мужем. В душе все перемешалось: волнение, гнев, отчаяние и любовь. Кейт кинулась к двери, не зная, что ее ждет.

Но это был не он.

Кейт разочарованно вздохнула при виде Тома, идущего ей навстречу. Конечно, Грей не отправится в Харгейт, чтобы вернуть ее обратно. Он, без сомнения, доволен, что она покинула его. А именно этого они оба хотели, твердо сказала себе она. Отбросив мысли о муже, Кейт с трудом улыбнулась старику:

– Том! Что ты здесь делаешь?

– Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя одну? – проворчал он.

Его сердитый голос растрогал Кейт, и она сморгнула слезинку.

Хоть она эгоистично порадовалась тому, что Том с ней, но не хотела быть ему в тягость.

– О, Том, тебе вовсе нет надобности здесь оставаться, – запротестовала она.

– Есть надобность. И если ты так не считаешь, то, значит, ты глупая, Кейти. Ты ведь теперь маркиза и не можешь жить, как фермерша!

Кейт перестала улыбаться.

– Я вольна жить, где захочу и как захочу!

– Не теперь, когда ты замужем!

– Возможно, я получу развод, – заявила она.

Кучер произнес себе под нос длинное ругательство.

– Ты что, свихнулась? Ты ведь любишь его, Кейти. Все это видят. И он тоже тебя любит. – Кейт не успела возразить, а Том почти закричал сердитым голосом: – Ты бы только видела его, Кейти. Даже мне стало его жалко, когда он вернулся домой, а тебя нет. Маркиз метался как сумасшедший, пока Баткок не осмелился сказать ему правду.

– Наш брак – ошибка, – натянуто произнесла Кейт.

Том долго смотрел на нее, затем покачал головой:

– Да ты такая же упрямая, как он. Вы оба друг друга стоите, вот что я скажу. – Неодобрительно хмыкнув, он прошел мимо нее в дом.

Люси вернулась домой только через два дня. До приезда сестры Кейт, нарядившись в старые штаны, упорно занималась хозяйством. С Томом они все время ссорились, так что обрести желанный покой в Харгейте ей не удалось – прежняя импровизированная семья распалась.

Кейт отчаянно пыталась ее восстановить. Она уже собиралась послать сквайру еще одну записку, как прибыла Люси в карете Уэртли и в сопровождении Ратледжа. Люси в ярком пестром платье, гордая собой, вплыла в дом, словно королевская особа, наносящая визит в родовое гнездо.

Она сдержанно ответила на объятия Кейт, хмуро оглядела пустую прихожую Можно было подумать, что она ожидала наличия слуг, вышедших встречать ее.

– Арчиболд, подожди, пожалуйста, меня в саду. Я хочу поговорить с сестрой наедине в гостиной.

Кейт раздражали подобные церемонии, но, сжав губы, она тем не менее пошла вслед за Люси по галерее. Едва войдя в гостиную, та начала обмахиваться веером:

– Ой, как здесь жарко. У тебя, конечно, нет выпить чего-нибудь прохладного, лимонада например?

Кейт рассмеялась, хотя ей было не до смеха. Теперь кладовая не отличалась такой пустотой, как раньше, но лимонов в Харгейте не водилось. Люси же, очевидно, привыкла к более богатому столу у сквайра А судя по ее томным движениям, она совсем перестала делать что-либо сама.

– Тогда, пожалуйста, воды Мое положение требует прохладного питья и покоя, Кейти, – сказала она, усаживаясь на диван и подсовывая подушки себе под спину.

Кейт ничего не оставалось, как прислуживать сестре, так как просить об этом Тома, который большую часть времени проводил на конюшне, ей не хотелось. Кивнув в знак согласия, она сама отправилась на кухню, стараясь не думать с тоской о многочисленной прислуге в доме Грея.

Когда она вернулась со стаканом в руке, Люси надула губы:

– Без льда?

Кейт удержалась от резкого ответа и с улыбкой сказала:

– Мне не хотелось идти в ледник.

– В доме сквайра лед всегда под рукой. Это единственное, что спасает меня от тошноты. Видишь ли, они меня просто избаловали. Мне будет жаль расставаться с семьей моего будущего мужа, когда мы поженимся.

Кейт не стала указывать Люси на то, что ее будущий дядя практически украл фамильные драгоценности Честеров в результате своих алчных сделок. Она решила не ссориться с сестрой.

– Мне жаль, что тебе будет не хватать некоторых вещей, к которым ты привыкла, живя у сквайра, но я так рада, что ты поселишься здесь со мной, Люси, – сказала Кейт, и в ее голосе прозвучало отчаяние.

Люси пришла просто в ужас:

– Здесь? С тобой? Что ты имеешь в виду?

Кейт на секунду прикрыла глаза. Что еще можно было сказать?

– Теперь, когда я вернулась, тебе нет нужды оставаться у Уэртли.

– Но ты ведь не собираешься на самом деле жить здесь… вот так, без прислуги? – продолжала ужасаться Люси.

– Нет никакой разницы с тем, что было раньше, – сказала Кейт, не упоминая ни своего теперешнего титула, ни отсутствующего мужа.

– Ну нет, разница, разумеется, есть! – возразила Люси. – Я не понимаю тебя, Кейти. Сквайр говорит, что Роут – один из самых богатых людей в стране. После стольких лет экономии и трудностей ты можешь позволить себе все, что захочешь, а ты все бросаешь и возвращаешься на пустое место! Я никогда тебя не понимала, но это… это просто безумие.

Кейт не желала обсуждать Грея и стала говорить о самой Люси.

– Харгейт – твой родной дом, – твердо сказала она и строго посмотрела на сестру.

На какое-то время их взгляды скрестились, затем Люси встала со словами:

– Хорошо, ты, как всегда, одержала верх! Я остаюсь здесь, но и пальцем не шевельну, чтобы помогать тебе по хозяйству. А как только мы с Арчиболдом поженимся, я тут же уеду!

Подхватив рукой широкую юбку нового красивого платья, она повернулась к двери, но на пороге задержалась и бросила сестре последнюю колкость:

– Страдай себе на здоровье, Кейти!

Грей мучился. Запрокинув голову, он глубоко вздохнул. Он никогда не предполагал, что ему будет так тяжело без Кейт. Словно наркоман, лишенный опиума, он с трудом жил каждый день, каждый час. Раньше он надеялся вернуть себе здравый ум и хладнокровие, но теперь боялся, что уже никогда не станет тем, кем был до того, как в его жизнь вошла Кейт.

Она безвозвратно изменила его. И далеко не в лучшую сторону, угрюмо думал он. И хотя Грей презирал собственную слабость, он стал задумываться, не такая ли уж это большая цена за Кейт, ее присутствие, теплоту и страстность. Он скучал по ней, по темным шелковистым волосам, поразительным фиалковым глазам, сладости ее губ, выражению лица, когда она выкрикивала его имя…

Черт, да он мечтает о ней, подобно влюбленному мальчишке! Грей ударил кулаком по письменному столу, как будто гневный всплеск мог прочистить ему мозги. А как раз сегодня они ему понадобятся. Он держал в секрете побег Кейт, так как не желал дальнейших сплетен по поводу его внезапной женитьбы, но что-то, видно, выплыло наружу, потому что он получил загадочную записку от некоей миссис Паркер, где она просила о личной встрече и намекала, что дело касается Кейт.

Будь он проклят, если допустит, чтобы из-за сбежавшей жены ему кто-то угрожал!

Грей встал. Выглядел он, как всегда, внушительно, и все следы усталости и тоски исчезли с его лица, когда распахнулась дверь и появился дворецкий.

– К вам миссис Паркер, милорд, – произнес он, недовольно нахмурившись.

Дело было в том, что за тот короткий срок, что Кейт прожила с Греем, слуги привязались к ней, и с тех пор, как она уехала, ему приходилось выносить неодобрительные взгляды почти всей прислуги. Наверное, покоя в жизни ему больше не дождаться, подумал он. Сурово посмотрев на дерзкого дворецкого, Грей сделал ему знак впустить даму, а когда та вошла, слегка поклонился ей.

– Я ценю то, что вы нашли время принять меня ввиду таких необычных обстоятельств, – сказала, усаживаясь, миссис Паркер и стала обмахиваться веером. – Вы наверняка недоумеваете, что привело меня к вам, но у меня совершенно неотложное дело.

Грей подумал, что для женщины, даже вдовы, весьма необычно наносить ему визит, но все, что касалось Кейт, его больше не удивляло.

– Вы хотите сообщить мне что-то, имеющее отношение к моей жене? – спросил Грей.

– В какой-то мере да. – Она хитро улыбнулась из-под веера.

– Что именно? – Не обращая внимания на ее игривый взгляд, Грей вопросительно поднял бровь.

– Что ж, если вы хотите прямого ответа, то пожалуйста. – Миссис Паркер оставила свои кокетливые ужимки. – Суть в том, что я обладаю некоторыми сведениями о маркизе, которые, я уверена, вы не захотите предать огласке.

От гнева Грей сжал ладонь в кулак, но, чтобы не показать этого, небрежно оперся о край стола. Он привык к нападкам на себя, но Кейт совсем другое дело.

– Каковы же эти сведения? – спокойно спросил он.

– Да вы хладнокровны, как я погляжу! – Миссис Паркер сверлила его острым взглядом из-под полуопущенных век. Не в силах более сдерживать свою жадность, она наклонилась вперед и сказала: – Я многое знаю, но не настолько глупа, чтобы сообщать это без обещания соответствующей платы за мои труды.

Грей рассмеялся, а она, удивленная, отпрянула. Он смерил ее угрожающим взглядом:

– Предупреждаю, что вы гроша ломаного от меня не получите, если станете болтать. Вы лишь погубите себя.

Грей, не глядя, выдвинул ящик и бросил на стол пачку бумаг.

– Мои векселя! – вскрикнула миссис Паркер, сразу узнав их. – Как вы их раздобыли?

– Вы не первая особа, кто пытается подло поступить со мной, мадам. – Грей презрительно поднял бровь – Если это так, то советую вам хорошенько подумать. Люди не чета вам пытались перехитрить меня, но им это не удалось, а ваши ничтожные и мелочные попытки едва ли заслуживают внимания. Радуйтесь, что я не посадил вас в тюрьму.

Грей встал и бросил на нее надменный взгляд.

– Еще одно предупреждение, мадам, – не касайтесь более ни меня, ни моих близких. И не вздумайте беспокоить мою жену вашими гнусными домыслами.

В глазах миссис Паркер промелькнул страх, и Грей тотчас обо всем догадался.

– Вы уже успели поговорить с ней, – тихо произнес он.

Миссис Паркер, поняв, как он разгневан, забыла о шантаже, задрожала от страха и съежилась в кресле, опасаясь, что он может ударить ее. Грей боролся с сильнейшим желанием отомстить любому, кто мог навредить Кейт. Лишь огромная воля удерживала его от опрометчивого поступка… да неожиданная мысль о том, что эта отвратительная особа может иметь отношение к отъезду Кейт…

Грей застыл. Неужели Кейт покинула его, чтобы уберечь от сплетен? С трудом владея собой, Грей прошел к двери и распахнул ее. Он позже займется разгадкой непонятных побуждений жены, а сейчас надо выгнать ее мучительницу.

– Убирайтесь вон, – резко отрубил он. – И если вы посмеете вымолвить хотя бы слово о моей жене, я мигом превращу вас в нищенку на Спитлфидцзе,[10] которая зарабатывает на пропитание, продавая себя.

Кейт молча мыла посуду после завтрака. Никакого удовольствия, готовя еду для Тома и Люси, она не получала, как и от всего, что связывало ее с прошлым. Кипя от раздражения, Люси проводила в Харгейте как можно меньше времени. Том тоже не ценил ее трудов и, сидя за завтраком, бросал на нее злые взгляды и защищал Грея.

– У тебя теперь новая жизнь, Кейти. Пора оставить старое позади. Твой отец умер, а нового графа ждать неоткуда, если только ты его не родишь! – заявил он, отодвигая чашку.

Кейт покраснела и сердито взглянула на Тома, недовольная его дерзостью. Боясь, что он продолжит эту тему, она выставила его из кухни. Лучше уж вымыть самой посуду, чем слушать надоедливые поучения старика! Он ведь понятия не имел об их с Греем взаимоотношениях. И никто об этом не знал, как и о том, сколько она плакала по ночам, страстно желая, чтобы он приехал за ней. Но он не приезжал и никогда уже не приедет – он ее просто не любит. А она его слишком любит, чтобы соглашаться на меньшее.

Гордость заставила Кейт смахнуть слезы. Ей не плакать надо, а думать о том, чем заняться сегодня. Она только решила отправиться на работу в сад, как услыхала шум подъехавшего экипажа. Подбежав к окну, она увидела карету сквайра. Это не Грей, а всего лишь Люси. Но сегодня воскресенье. Этот день ее сестра проводила с Уэртли, которые вместе со слугами во всем ей потакали. И для посещения церкви еще рано.

Вытерев руки, Кейт поспешила в прихожую. Люси теперь считала ниже своего достоинства входить через кухню, кисло усмехнувшись, подумала Кейт. Едва она успела дойти до парадных дверей, как в прихожую влетела Люси, за ней Ратледж и какой-то мужчина. Кейт была в брюках и не готова встречать чужих, но, когда Люси кинулась ей на грудь, она забыла о том, что следует пойти переодеться.

– О Кейт, какое несчастье! И во всем виноват Роут – он только зря обнадежил меня, а теперь все пропало, – бормотала Люси, рыдая у Кейт на плече.

– Что случилось? – Кейт взволнованно посмотрела на Ратледжа, но тот беспомощно покачал головой.

– Я вам скажу, в чем дело. – Незнакомец с важным видом вышел вперед.

Он был невысок и жилист, и, хотя одет был как джентльмен, костюм, сшитый из дешевой ткани, сидел на нем плохо. Тонкие сальные волосы, темные глазки-буравчики – в общем, неизвестный соответствовал представлению Кейт о шантажисте куда больше, чем миссис Паркер. Кейт с любопытством оглядела его.

Люси подняла голову и громко закричала:

– Он против оглашения в церкви наших имен!

– Что? – Кейт с возмущением уставилась на незнакомца, который посмел вмешаться в чужие дела. – А кто вы такой, сэр?

– Я – Браун. Для вас – мистер Браун, и меня послал человек, который управляет этим поместьем. Он ее опекун, и она не имеет права выходить замуж без его согласия.

Дядя Джаспер! У Кейт упало сердце. Что им теперь делать? Хотя мысли у нее путались, она гордо подняла голову:

– А как вы можете это доказать? У вас есть рекомендательное письмо?

– Его у меня нет, да оно мне и ни к чему. А где другая сестра? У меня к ней тоже есть дельце, – злобно глядя, сказал он.

– Это я, – холодно и надменно, совсем как Грей, произнесла Кейт.

Мужчина от удивления раскрыл рот. Затем, не веря своим глазам, покачал головой:

– Ну нет, не неси вздор. Мне нужна графская дочка, а не замарашка в мальчишеских штанах.

Впервые Кейт пожалела о том, что одета в обноски. В Лондоне она узнала, что внешность – это все. Тем не менее она смерила Брауна высокомерным взглядом:

– Можете не верить. Уходите.

– Я говорила, что Кейт вас выгонит, отвратительный вы человек! – Люси приподняла голову и сердито посмотрела на Брауна, прищуренные глазки которого перебегали с Люси на Кейт и обратно.

– Кейт, вы говорите? – Он ухмыльнулся и нагло уставился на нее. – Ну-ну. Значит, это вы!

На шум голосов прибежал Том.

– Кто это, Кейти? – спросил он, подтягивая штаны.

– Он заявляет, что послан нашим опекуном. – Кейт заставила себя говорить спокойно.

– А ты, старик, не вмешивайся. – Браун едва взглянул на Тома. – Я здесь для того, чтобы убедиться, что эти двое ведут себя, как следует, пока не приедет Джаспер. – Он мрачно усмехнулся. – Я имею в виду – никаких помолвок.

– Опоздали, – невозмутимо сказала Кейт. – Я уже замужем, и моему мужу, маркизу Роуту, не понравится подобное вмешательство. – Ее угроза специально прозвучала неопределенно, так как могла вызвать вопрос: что это за муж, который позволяет ей жить здесь, в сущности, одной? Вдруг ее бегство в Харгейт представилось Кейт неразумным, детским поступком.

Коротышка отрывисто засмеялся:

– Ну, тогда вам придется получить развод.

Кейт сама обдумывала такой ход событий, но когда услыхала, как это предлагает кто-то другой, то вздрогнула – настолько окончательно и болезненно все прозвучало.

Внутренний голос подсказал ей, что, любит ее Грей или нет, она никогда не сможет отказаться от него. Сознание этого придало ей силы, и она насмешливо улыбнулась:

– Вам до Роута не добраться. Он один из самых влиятельных людей в стране.

– Не пугайте меня. – Браун сделал шаг вперед.

– А ну отойди от леди Роут, ты, скотина, или я позову судью, и тебя выгонят отсюда! Проваливай.

Лицо Брауна скривилось в жуткой гримасе.

– Это ты проваливай! Эти распрекрасные леди здесь не хозяйки, и ты тоже. Так что убирайся вон! Я тебя выгнал!

Том ударил бы Брауна, если бы Кейт не схватила его за руку. Пусть Браун и не вышел ростом, но вполне мог сделать неожиданный и подлый выпад, к тому же у него, вероятно, есть оружие. Кейт не могла допустить, чтобы Том пострадал, да старый кучер ничего и не сможет сделать, если приедет Джаспер и заявит свои права на Харгейт. Только один человек может им помочь. Нагнувшись к Тому, она прошептала ему на ухо:

– Езжай за Роутом.

Бросив на Кейт странный взгляд, Том неохотно отошел, бормоча страшные ругательства в адрес Брауна на случай, чтобы тот не вздумал навредить женщинам. В ответ Браун засмеялся, отчего Люси вновь расплакалась, а Ратледж беспомощно ломал себе руки. Кейт смотрела на него поверх головы сестры, уткнувшейся ей в плечо. Она знала, что возлюбленный Люси – трус, но тем не менее не допускала мысли, что он не защитит сестру от Брауна. Во всяком случае, до приезда Джаспера. А что потом?

Кейт уняла дрожь. Она знала, что их единственная надежда – это Грей. Но захочет ли он прийти на помощь убежавшей от него жене?

Глава девятнадцатая

Том бросил поводья удивленному конюху и кинулся в дом. Как ни не хотелось ему оставлять девушек с трусом Ратледжем, он знал, что Кейт права – необходимо привезти Роута.

Маркиз быстренько справится и с Джаспером, и с этим наглым недомерком, подумал Том, снова изменив свое мнение о Роуте в лучшую сторону. Раньше он неохотно, но отдавал маркизу должное, а когда тот женился на Кейт, то вообще стал им восхищаться. Теперь бы только им с Кейт перестать упрямиться и признаться друг другу в любви!

Том укоризненно покачал головой. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее в хандре и тоске, когда есть к кому прижаться темной ночью. Он сам подумывал о том, как бы подойти с таким вопросом к Мег. Он это обязательно сделает, вот только помирятся Кейт с Роутом да уладится дело с проклятым Джаспером.

– Где Роут? – закричал Том прислуге на кухне.

– Ну не здесь же, – ответила ему Мег, вытирая передником руки. – А что случилось?

– Беда! – Том, не объясняя, побежал дальше. В столовой он увидел дворецкого.

– Ты что здесь делаешь? – в ужасе спросил тот, глядя йа лохматого кучера.

– Я ищу Роута.

– Его здесь нет. Уходи отсюда.

Но за спиной Тома собрались другие слуги во главе с грозной Мег.

– Том, это ты? Что стряслось? – спросил камердинер Роута.

– Я должен как можно скорее найти Роута. Кейти в опасности!

Слуги заохали, а камердинер спросил дворецкого:

– Где он, Коллир? Дворецкий тоже забеспокоился:

– Я не знаю. Возможно, в одном из клубов. Он ничего не сказал, а просто уехал после завтрака. Вы ведь знаете, в каком настроении маркиз… последнее время, – неуверенно произнес он.

Камердинер повернулся к лакеям, окружившим Тома.

– Джонни, возьми с собой Джема и проверьте все клубы.

Вскоре все разбежались в поисках маркиза, но Том не мог успокоиться. Даже если Роута найдут, предстоит путь в Харгейт, а девушки там одни с этим негодяем, посланным Джаспером.

– Имейте в виду – у нас мало времени! – крикнул он вслед уходящим слугам.

Тома била дрожь от страха, что помощь может опоздать.

Через час все было по-прежнему. Последний лакей явился ни с чем. Тогда Том созвал всех на кухню. Там стоял шум, так как многочисленные слуги маркиза говорили разом.

– Тихо! Послушайте меня! – закричал Том, и все послушно затихли. Небось привыкли к приказам, мрачно подумал Том. Хорошо, если ему удастся убедить их выполнить то, что он им скажет. – Вы меня знаете: я – Том с конюшни. Я приехал сюда с маркизой. Вы ведь заметили, что между милордом и миледи произошла небольшая размолвка. – Том поднял руку, требуя тишины. – Все это ерунда, но Кейти очень упряма и поэтому взяла и уехала к себе домой. Теперь она там одна, а какой-то негодяй, посланный ее дядюшкой, угрожает ей и ее сестре.

Начался крик и шум. Том снова поднял руку:

– Она велела мне поскорее привезти его светлость, но я ничего не могу сделать, раз его нигде нет. Вот какое дело. А теперь пусть скажет Сэдкок, мы с ним действуем вместе.

– Баткок, – уныло поправил Тома камердинер. – Кто-нибудь знает, куда еще мог поехать его светлость?

Одна из горничных, покраснев, сказала:

– Может быть, спросить у его секретаря, того, что в очках?

– Правильно, Лиззи! Боб, сбегай к нему домой! – распорядился камердинер, и один из лакеев поспешил к дверям. – Кто еще что скажет?

– Простите, мистер Баткок, но он может находиться где угодно – в гостях, в игорном доме, о котором мы никогда и не слыхали.

Разгорелся спор.

– Ну, раз маркиза в опасности, а его светлости нигде нет, я предлагаю самим отправиться в Харгейт, – заявил камердинер, поразив всех, кроме Тома. У дворецкого от удивления отвисла челюсть. – Тот негодяй заявил, что он нанят дядей ее светлости. А мы на службе у одного из самых знатных людей в Англии, так что едем туда и покажем ему, чего мы стоим!

Слова Баткока были встречены одобрительными возгласами, и все снова заговорили одновременно. Камердинер же стал отбирать самых крепких из лакеев.

– Но… но… это немыслимо! – вознегодовал дворецкий, когда группа слуг направилась к двери.

– Я тоже поеду! – закричала Мег и, схватив толстую скалку, хлопнула ею себя по ладони.

Дворецкий отшатнулся.

– Вы сошли с ума! – кричал он.

– Вовсе нет, мы отправляемся выручать ее светлость, – заявила Мег.

– Но кто вам разрешил? – не унимался дворецкий.

– Я, – прокричал через плечо камердинер под одобрительные крики.

Том, улыбаясь, сказал:

– Я вас недолюбливал, Лимпдик, но вы парень что надо. – И от души треснул камердинера по плечу.

– Баткок, – сухо поправил его тот, и все отправились в путь.

Грей рассеянно слушал доклад Дэниела Уэллса о своих разнообразных делах и капиталовложениях. Уэллс считался секретарем, но скорее был управляющим. Он передал ведение корреспонденции и счетов младшим служащим, а сам занимался всем остальным, неусыпно следя за владениями Грея.

Он был неоценим, и Грей особенно это почувствовал за последний месяц. Пока он отсутствовал в Лондоне и затем, после возвращения, его мысли были о чем угодно, но не о делах. Но Грей знал, что все в порядке, раз у него есть Уэллс, и был благодарен ему за это.

Грей лишь коротко кивал, одобряя или не соглашаясь с чем-то, но думал только о Кейт. Вчерашний разговор с миссис Паркер оставил тяжелое впечатление, напомнив ему о беззащитности жены. Несмотря на мальчишеский наряд и меткую стрельбу – тут Грей повел плечом, – Кейт не была непобедимой. Его пронзила мысль о том, что она совершенно одна в Харгейте.

Вначале гнев на то, что она сбежала, не позволил Грею послать кого-нибудь за ней. Она ведь знала, говорил он себе, в каком состоянии находится дом, и если решила изображать из себя крестьянку, то пусть поступает, как хочет. Раз она предпочитает копаться в земле, словно фермерша, а не быть избалованной маркизой и жить с ним, то он желает ей удачи!

Грей полагал, что у Кейт хватит ума осознать риск своего положения, но теперь он стал сомневаться в ее благоразумии. Конечно, этот дурак кучер понесся следом за ней. Грей-то знал, что от Тома проку мало, но если ей милее его присутствие, чем мужа, то ради Бога!

Грей, нахмурившись, заерзал в кресле. Возмущение вероломством Кейт снова обуяло его. Ему бы радоваться, что ее нет рядом и она не доводит его до безумия, но Грей чувствовал себя как человек, которого предали, как будто его оставил верный друг или бросили родители.

Черт! Откуда эти мысли? Родители не ответственны за свою смерть, да он и не слишком горевал о них, так как был занят тем, что принимал бразды правления огромным унаследованным состоянием. Ситуация с Кейт совсем другая – он сомневался в ее преданности, она не выдержала испытания, оказалась не на высоте.

А может, это не так? Разговор с миссис Паркер все высветил по-иному. Возможно, угрозы этой женщины заставили Кейт уехать. Конечно, малышка – гордая и не стала бы просить у него денег для шантажистки, да и за советом к нему она не захотела обратиться. Выходит, Рали прав – они оба очень похожи, слишком упрямые и своевольные, чтобы уступить друг другу. Грей сидел наморщив лоб и не сразу заметил, что Уэллс пристально на него смотрит. Он резко вскинул голову:

– Что?

– Просто я никогда не видел вас таким расстроенным. Вы себя плохо чувствуете?

Он чувствовал себя отвратительно: злым, обманутым, обеспокоенным – в общем, ощущал массу неприятных эмоций, к которым не привык.

– Я чувствую себя превосходно, – отрезал он.

Уэллс понял, что этот разговор излишен. Пожав плечами, он сказал:

– В таком случае, возможно, вы изволите обратить внимание на последнюю новость.

– Да? – Помимо воли Грей напрягся.

– Появился Джаспер Гиллрей, – продолжал Уэллс, и взгляд Грея снова сделался острым и внимательным. – Может быть, до него дошли сведения, что одна из его подопечных вышла замуж, а другая собирается это сделать и уже было оглашение в церкви. Или ему надоело изгнание, куда он сам себя выслал. Какими бы ни были его побуждения, но он вернулся в Англию и направляется в Лондон.

– Или севернее Лондона, в Харгейт, – заметил Грей.

– Возможно. Мы пока что не смогли разузнать его намерений. Он прибыл в сопровождении своих людей, и за этот кортеж нам еще не удалось проникнуть. Но за ним следят.

Кивнув в ответ, Грей откинулся в кресле и прижал палец к губам. Конечно, в появлении Джаспера не было ничего опасного. Он, может, просто едет к своим поверенным в надежде выжать еще денег из поместья Кортлендов. Но если он разузнал о бракосочетаниях, то, вероятно, станет возражать, так как это грозит неминуемой потерей дохода.

Грей выпрямился. Наверное, ему следует послать кого-нибудь за Кейт и Люси, но, насколько он изучил свою жену, она вполне могла и застрелить того, кто ей помешает.

Грей нахмурился и молча выругался. Скорее всего, ему придется ехать самому. При мысли, что он снова увидит Кейт, у Грея взыграло сердце и он чуть не подскочил в кресле. Он намеренно расслабился и постарался думать только о Джаспере. Если этот ублюдок появится, то Грею представится замечательная возможность выместить на нем растущее раздражение. Можно даже избить его до полусмерти.

Стук в дверь отвлек Грея от мрачных размышлений. Он не привык к тому, чтобы кто-то ему мешал, и вопросительно взглянул на Уэллса. Секретарь, пожав плечами, подошел к двери, но отступил в сторону, когда в кабинет влетел один из лакеев.

– Милорд, вы должны сейчас же ехать! – воскликнул он.

– Куда?

– Это касается ее светлости, милорд! Ее удерживают силой!

При виде труб на крыше Харгейта Грей придержал лошадь и направил ее в сторону от дороги, к луговине. Хотя он не заметил ничего необычного, но лучше быть готовым ко всему. Он и так наделал много ошибок – нельзя было оставлять Кейт здесь одну совершенно беззащитной.

Ему следовало отправить в дом достаточно прислуги, а также людей для охраны. Черт, да он сам должен был находиться здесь, охраняя ее, а не замыкаться в себе. Весь, казалось, бесконечный путь Грей не переставал упрекать себя, а это было нечто новое, так как у него никогда не случалось трудностей в управлении подчиненными и в ведении своих дел. Жизнь его текла спокойно… до появления Кейт.

Теперь каждое мгновение превратилось в своего рода борьбу – с собой, с искушением, со страхом, который грозил поглотить его. Если с ней что-нибудь случилось… У Грея сдавило грудь – он не мог себе представить, что с ним тогда будет. Поднявшись на вершину холма, он посмотрел на дом Кортлендов. Сверху все виделось тихим и мирным.

Доехав до конюшни, Грей подумал, уж не ошибся ли лакей, которого мог перепугать дурак Том. Грей нахмурился – он не простит кучеру эту уловку, если тот решил таким образом заставить его примчаться к Кейт. Тогда он тут же вернется в Лондон – выставлять себя глупцом перед Кейт он не намерен!

Рассердившись, Грей направил коня на задний двор и… пораженный, остановился. Прежде пустые стойла были заполнены… лошадьми. Грей также узнал свою карету и ландо, в котором не раз ездил сам.

Что за черт! Разозленный, он зашагал в Дом. Интересно, каким образом половина городской конюшни оказалась в Харгейте без его ведома?

Едва он открыл дверь, как услыхал оглушительный шум – это были голоса громко спорящих людей. Звуки раздавались из гостиной, и Грей пошел туда. На пороге он застыл, ошеломленный представшим его взору зрелищем.

Кучер, камердинер, полдюжины лакеев и даже кухарка, размахивающая скалкой, словно мечом, а также Люси и Ратледж толпились вокруг какой-то фигуры, которую Грею было плохо видно. Как его слуги попали в Харгейт и что они тут делают, он понятия не имел.

Выделив в толпе камердинера как наиболее разумного из всех, Грей вошел в комнату.

– Баткок, – произнес он тихим, но угрожающим тоном, – что все это значит?

Камердинер обернулся, и Грей увидел, что у него за пояс заткнут пистолет. Баткок походил то ли на веселого пирата, то ли на жизнерадостного разбойника.

– Милорд! – закричал он.

Тут все разом заголосили и окружили Грея, подобно громко жужжащему рою пчел. Они отошли от своей жертвы, и Грей разглядел джентльмена, сидящего в середине комнаты на стуле с круглой спинкой. Его руки и ноги были привязаны к стулу.

Грея уже ничего больше не удивляло. Он подошел к мужчине, который выглядел как тоший, плохо ощипанный цыпленок. Насколько Грей мог судить, тот не представлял собой угрозы для Кейт, к тому же в комнате находилось много народу.

– А кто, скажите на милость, это? – Грей вопросительно поднял бровь.

– Меня зовут Браун, и я рад, что в этом сумасшедшем доме нашелся хоть один нормальный человек! Вытащите меня отсюда!

– Он опасный! Это просто дьявол какой-то! – Пронзительный вопль Люси заглушил все остальные голоса, и Грей про себя отметил, насколько неприятна ему сестра Кейт.

– Баткок, – не терпящим возражений голосом повторил Грей.

Камердинер немедленно подошел к нему и стал взволнованно объяснять:

– Милорд, мы не могли вас найти, поэтому были вынуждены взять дело в свои руки!

– И что это за дело? – Грей так посмотрел на Баткока, что тот смутился.

– Ну, этот негодяй, милорд! Он угрожал маркизе!

И, словно по чьему-то знаку, все расступились, и Грей увидел Кейт. Она вошла в комнату величественной походкой, грациозная, как королева. На ней было простое платье из неяркого шелка в полоску, отчего ее кожа казалась еще белее, волосы – темными, словно полуночное небо, а прекрасные глаза – загадочными, как сумерки.

У Грея перехватило дыхание. Неожиданно им овладело ощущение, что он наконец дома. Он застыл на месте, упиваясь ее видом, пока не сообразил, что оживление в комнате сменилось тишиной и все с большим интересом смотрят на него и на Кейт. Грей с отвращением погасил в себе сильный и мучительный огонь желания. Кейт не только лишила его чувства собственного достоинства, но превратила его прислугу в сборище полоумных.

– Итак? – Вопрос прозвучал резче, чем он того хотел, и Грей скорее почувствовал, чем увидел, как Кейт отпрянула. Правда, она тут же овладела собой.

– Мистер Браун заявляет, что его послал дядя Джаспер.

– Именно так, леди, и когда он приедет, то вы поплатитесь за свою выходку!

Грей медленно повернулся к Брауну и смерил его удивленным взглядом:

– Простите, что вы сказали?

– Видите? Это демон! – воскликнула Люси и не упустила возможности упасть в обморок прямо на руки Ратледжу.

Мег бросила скалку и кинулась на помощь девушке. Грей перевел дух. Он до сих пор не получил связного объяснения происходящему хаосу, а также присутствию Брауна. Тишину внезапно нарушил возрастающий шум у него за спиной. Грей вначале не обратил на это внимания, так как пристально смотрел на человека, чья речь и костюм не говорили о том, что перед Греем знатный господин. Что его связывает с Джаспером и почему он называет своего хозяина просто по имени?

– Когда приедет Джаспер… – снова затянул Браун, но Грей осек его пронзительным взглядом.

– И что произойдет, когда приедет Джаспер? – спросил он.

Ответ на свой вопрос он получил от Тома, который сердито заворчал, и от Баткока, который спокойно сказал:

– Мне кажется, он только что приехал.

Грей повернулся и увидел бесчестного дядюшку Кейт. Он надеялся, что хоть теперь все выяснится и он сможет воздать Джасперу по заслугам. Грей внимательно разглядывал своего противника. Джаспер был одет в яркий костюм и рубашку с высоким воротником, что указывало на замашки денди. Роста он был среднего, с темно-рыжими волосами. Толстым его не назовешь, но мясист – наверняка любитель пожить в свое удовольствие. У Джаспера был немного обескураженный вид. Его, похоже, смутило общее замешательство. Он обежал глазами комнату, остановив на секунду взгляд на Грее, которому показалось, что Джаспер узнал его.

– Никто не ответил на стук, поэтому я вошел сам. Кейт! Люси! Где же мои прелестные племянницы? – спросил он.

– Джаспер! Пусть меня отвяжут! – закричал Браун.

Не обращая внимания на крики Брауна, Джаспер подошел к Грею.

– Вы ведь Роут, не так ли? Я вас видел в Лондоне. – Грей кивнул, а Джаспер улыбнулся. – Мои самые сердечные поздравления, милорд! Я только недавно узнал о том, что вы женились на моей племяннице, и я просто счастлив породниться с таким высокопоставленным человеком! Дорогая Кейт того заслуживает! Где моя любимая девочка?

– Я никоим образом вами не любимая, – холодно сказала Кейт, и Грея восхитил ее апломб. Он почувствовал гордость за нее.

– Что такое, Кейти? Разве ты меня не узнала? – удрученно спросил Джаспер.

– Простите мою жену за столь нелюбезный прием. Сегодня сюда прибыл вот этот человек, который сказал, что является вашим представителем, и стал угрожать ей и ее сестре, – пояснил Грей.

– Да, – Кейт подняла подбородок знакомым Грею движением. – Он возражал против оглашения в церкви имен Люси и ее жениха и заявил мне, что меня заставят получить развод.

Грей насторожился и повернулся к Брауну. Развод? Весь его гнев из-за того, что он одержим своей женой, улетучился при мысли о том, что он может навсегда ее лишиться. Одно дело – жить порознь, и совсем другое – отказаться от нее. Он не хочет и не может этого допустить. Грей посмотрел на Кейт, и у него сжалось сердце. Она, разумеется, не пожелает смириться с этим?

Грей беспощадно подавил собственную слабость. Сейчас ему необходим разум, чтобы справиться с Джаспером и его прихвостнем. А с Кейт он разберется после.

Услыхав обвинения Кейт, Джаспер с негодующим видом набросился на Брауна:

– Что за ложь ты несешь? Этот человек одно время служил у меня, но я выгнал его за воровство!

При этих словах Браун сначала разинул рот, затем стал злобно возражать, но Джаспер отмахнулся от него.

– Это одна из причин, почему я здесь. Выяснилось, что он присвоил деньги, которые я доверил ему отослать моим любимым девочкам, – он украл их, чтобы заплатить карточные долги! – Джаспер трагически взмахнул рукой. Повернувшись к Брауну, он сказал: – А теперь отвечай честно, тогда тебе не так сильно попадет. Ты ведь больше не служишь у меня?

Браун вытаращил глаза и долго смотрел на Джаспера, потом опустил голову и пробормотал:

– Нет, сэр.

– Вот видите? Причины для тревоги отсутствуют, – сказал Джаспер, – Виновный найден, и мне остается лишь исправить его подлый поступок.

Роут внимательно смотрел на Джаспера.

– Боюсь, что вам придется еще кое-что объяснить касательно вашего управления поместьем Кортлендов, мистер Гиллрей.

Джаспер растерялся:

– Что вы имеете в виду, милорд?

– Может быть, мы перейдем в кабинет и обсудим все наедине?

– Да, конечно. Но если вы собираетесь говорить о деньгах, то я в полнейшем неведении. – Джаспер покачал головой и с сожалением улыбнулся. – Все дела ведет мой поверенный. Почему бы нам не поехать в Лондон и не спросить его самого? Если возникнут недоразумения, то я их устраню. А затем я хотел бы вернуться сюда и побыть с моими девочками.

Грей заколебался. Он сам, так же как и Джаспер, только что появился. Конечно, ему хотелось поскорее все выяснить, но незачем сразу же уезжать, когда можно здесь переночевать. Грея бросило в жар, и он, стремясь к примирению, посмотрел на жену. Но когда она, не желая встречаться с ним взглядом, повернулась к Джасперу, Грея словно окатили холодной водой.

– Прекрасно, дядя. Я уверена, что вы Я оба придете к соглашению. Боюсь, что у нас здесь недостаточно прислуги для приема гостей, поэтому лучше, если вы устроитесь в Лондоне, – сказала Кейт.

Тут она бросила холодный и равнодушный взгляд на Грея. Тот весь напрягся, а Джаспер с удивлением оглядел комнату, в которой слуг было вполне достаточно.

– Хорошо, – сказал Грей. Чтобы скрыть гнев, он говорил презрительным тоном. – Вы можете остановиться у меня, мистер Гиллрей.

– О, вы очень любезны, милорд, – воскликнул Джаспер, изобразив восхищение. – Ценю ваше великодушное предложение, но, по-моему, дом в Честере пригоден для жилья? – спросил он у Кейт.

– Не имею понятия, – ответила она.

– О Господи. Мне нельзя было уезжать из Англии! Вероятно, в мое отсутствие поверенный не занимался делами должным образом. Сейчас же отправимся к нему в контору и все исправим! Клянусь, что не сомкну глаз, пока не улажу дела.

– Очень хорошо, – сказал Грей. – Мне следовать за вами?

Грей не собирался давать возможность неуловимому Джасперу снова улизнуть. Конечно, может быть, дядя Кейт говорит правду, так как даже самых ловких людей одурачивали интриганы и жулики. Если это так, то Грей был готов взять на себя затраты на восстановление поместья. Если же нет, то тогда он накажет двуличного негодяя.

Джаспер, очевидно, не догадывался о мыслях Грея. Он с улыбкой сказал:

– Да, разумеется! Это будет чудесно! Девочки, обещаю, что, когда все уладится, я вернусь и останусь с вами надолго. – Он подмигнул Люси. – Я ни за что не хочу пропустить твою свадьбу, моя милая.

– Баткок, позаботься, чтобы все было готово к нашему отъезду.

– Да, сэр, – ответил камердинер недовольным голосом и нахмурившись. – А что делать с ним? – Он указал на Брауна.

– Пусть один из лакеев отведет его к судье, а затем вернется обратно.

Грею не хотелось оставлять здесь лишних слуг, но и без них в Харгейте не обойтись. Завтра он пришлет тех, кто здесь действительно нужен, а пока что достаточно лакея и еще двоих людей, которые были посланы Уэллсом. По крайней мере дом будет защищен. А что касается Кейт…

У Грея заиграли желваки на скулах. Он разберется с ней позже. Огромным усилием воли он заставил себя вначале поклониться Люси и лишь потом – жене, да и то не лично ей, а в ее сторону.

– До свидания, дамы, – холодно произнес он.

Выходя из комнаты, Грей вдруг подумал, что внешне его брак выглядит таким, каким он и желал когда-то его видеть. Они с Кейт взаимно вежливы, и только. Но от сознания этого легче ему не стало, а первобытный человек, которого Кейт разбудила в нем, скрываясь за рамками приличия, недовольно рычал оттого, что он с ней расстается. С неимоверным напряжением он обуздал свои животные инстинкты и пообещал себе, что час расплаты с Кейт скоро наступит.

Глава двадцатая

Входя в изысканный особняк леди Линфорд, Грей кивнул неулыбчивому дворецкому. Он бывал здесь много раз, но сегодня светский раут раздражал его. Грей устал не только физически от гонок по загородным дорогам, но и морально.

Когда он и Джаспер добрались до Лондона, солнце уже садилось, и они условились встретиться за ужином, куда приедет и сомнительный поверенный Джаспера. Когда же Грей, переодевшись в вечерний костюм, спустился вниз, надеясь получить ответы на некоторые вопросы, то увидел только Джаспера, с которым и провел бесконечно долго тянущиеся часы, так как поверенного не удалось разыскать, но Джаспер оставил ему записку. Дядюшка Кейт пообещал, что завтра они все встретятся.

Таким образом, Грею пришлось обедать в обществе Джаспера, о котором у него сложилось мнение как о совершеннейшем болване. Хотя Грей и привык иметь дело с людьми недалекого ума, но он устал за день и его терпение готово было вот-вот лопнуть, так что он поспешил воспользоваться возможностью уйти и избавиться таким образом от Джаспера.

Вот так он очутился в доме Линфордов, правда, собравшееся там общество оставляло желать лучшего. Но Грей постарался совладать с сумятицей и болью, царящими в душе. Он проходил сквозь толпы гостей и чувствовал, что к нему вернулось прежнее беспокойство, и это томление имело определенную цель – Кейт. Грей насупился и отправился наблюдать за игрой в карты, но это его мало заинтересовало. Он бывал свидетелем лучшей игры в клубе и игорных домах, которые он раньше часто посещал. Но прежняя страсть к игре исчезла, а новая страсть тяжело давила на него. Через застекленную створчатую дверь он вышел в сад, но и там не было спасения от женщины, заполнившей его жизнь. Она постоянно присутствовала в мыслях, душе и сердце. Грей не хотел с этим мириться и убеждал себя, что он думает о Кейт лишь потому, что они не могут выяснить отношения. Ему необходимо узнать, почему она покинула его, почему отвергла сегодня и какие чувства вообще питает к нему…

Облокотившись на каменную балюстраду, Грей уставился в темноту ночи. Никогда он не ощущал такого одиночества, и в голове закопошились мысли о краткости человеческой жизни, и его собственной в том числе. Оттого что они с Кейт расстались, его одержимость ею не прошла. К этому только добавилась еще тупая боль, преследующая его с каждым вздохом и биением сердца. – Роут?

Услыхав свое имя, Грей постарался совладать с печалью, но не сделал ни малейшего движения навстречу женщине, окликнувшей его. Большинство дам знали, что к нему лучше не подходить, а раз он ничего не ответил, то следовало поскорее удалиться. – Где Кейт?

Удивленный, Грей повернулся. Перед ним стояла Шарлотта в модном серебристом платье. Грей впервые разглядел следы увядания на ее лице. Он вдруг с удивлением подумал: что же он в ней находил когда-то? Непослушная грива волос совсем не напоминала гладкие локоны Кейт, а слишком пышные формы не сравнить с хрупкой фигуркой жены.

Господи, как он скучает по ней! Пальцы сами сжались в кулаки.

– Она уехала домой, – натянуто ответил он.

– Но почему? Она же тебя любит. Слова потрясли Грея, и он замер, стараясь не поддаваться их магии. Если Кейт питает к нему какие-то чувства, то зачем она уехала? Он был хорошим мужем, добрым, внимательным, щедрым, предоставляя ей свой кошелек и… свою постель. И все время он боролся со своей тягой к ней, считая это низменным и стыдясь своей слабости… Грей глубоко вздохнул и сказал:

– Ты ведь знаешь, каковы браки в высшем свете.

– Прекрати, – с неожиданной горячностью обрушилась на него Шарлотта.

Не в силах вынести ее взгляд, он снова уставился в темноту.

– Черт возьми, Шарлотта, не все же разделяют нелепые причуды твоего чудака мужа! У нас с женой вполне корректные отношения.

– И могучий Роут этим вполне удовлетворен? – возмутилась Шарлотта. – Любовь, искренние чувства – называй это как хочешь – стоят больше, чем сотни легких флиртов и миллионы корректных брачных отношений.

Грей молчал, а Шарлотта, чуть отодвинувшись, внимательно на него посмотрела.

– Ты славишься своей честностью. Позволь спросить тебя, но отвечай не задумываясь: ты бы предпочел жениться на мне?

Грей от удивления заморгал – настолько ошеломил его вопрос. Когда-то она казалась ему подходящей женой, но теперь… У него бешено заколотилось сердце при мысли, что Кейт досталась бы кому-то другому.

– Думаю, что нет, – с улыбкой ответила за него Шарлотта и постучала его по руке веером. – Жить по условиям обычного брачного стандарта, конечно, легче. А большая страсть требует части тебя самого. Нельзя иметь одновременно оба варианта, Роут, – мягко сказала она. – Либо у тебя неполноценный брак, как у большинства несчастных, либо ты жертвуешь чем-то, находя в нем что-то лучшее, более прекрасное и ценное. Ты – человек сильных страстей. Зачем же тебе соглашаться на меньшее?

Потому что это признак слабости, с горечью думал Грей. Но почему? А может, слабость как раз и заключается в следовании по торному пути, проложенному теми, кто не питал никаких чувств к женам или любовницам? Выходит, Уиклифф достоин восхищения за то, что осмелился любить и признаться в этом, размышлял Грей.

Словно предвидя, что он готов сдаться, Шарлотта наклонилась к нему и прошептала, прикрывшись веером:

– Езжай к жене и расскажи ей о том, что творится у тебя на душе.

Кейт беспокойно ворочалась в постели. Так происходило каждую ночь с тех пор, как она вернулась в Харгейт. Но сегодня ей было особенно одиноко, так как она могла бы лежать рядом с мужем. Его образ стоял перед глазами, и она зажмурилась, чтобы нарисовать себе его, с отливающей золотом, блестящей в лунном свете кожей. Он отдавал ей любовь если не своего сердца, то своего тела.

Когда она сегодня увидела Грея, то едва не забыла, что клялась выбросить его из своей жизни, и стала сомневаться, уж не убежала ли она от своего счастья. Яростно взбивая подушку, Кейт подумала, что Люси, вероятно, права: она так привыкла страдать, что разучилась быть счастливой. Разве Грей был невыносим? Наверное, она просто искала причину спрятаться от самого сильного чувства, какое когда-либо испытывала.

Кейт повалилась на подушки. В комнате стояла тишина, но в ней чудилось что-то зловещее. У Кейт зашевелились волосы на затылке, как это часто бывало в Лондоне. Широко раскрытыми глазами и прерывисто дыша она вглядывалась в темноту, но никого не увидела. Она была одна, а в соседней комнате спала Люси.

Но вдруг Кейт услыхала какие-то звуки. Еле слышно повернулась ручка двери в спальню. Она мгновенно села в постели, прижав к груди одеяло. Тут дверь широко распахнулась – на пороге стояла мужская фигура.

– Ага, оказывается, это высокомерная леди Роут.

Кейт не поверила своим ушам, так как голос принадлежал человеку, который сегодня ей угрожал. Но разве Брауна не отправили к судье?

– Что вы здесь делаете? – бесстрашно спросила Кейт.

– Я держу вас под прицелом пистолета, миледи, – насмешливо произнес этот тощий субъект. У Кейт замерло сердце, когда она увидела блеснувший в лунном свете металлический предмет у него в руке. – Вас не спасут ваши жалкие защитники. Я ведь предупреждал, что вы поплатитесь за то, что связали меня! Итак, час пробил. Вставайте!

– Дайте мне по крайней мере возможность одеться, – как можно увереннее произнесла Кейт, но мысли у нее путались. Один ли Браун? Каким образом он сбежал? И где Том, лакей и те двое, которых Грей оставил охранять их?

– Нет! Вставайте и идите в чем есть вниз. Джаспер ждет вас.

Джаспер! Сердце у Кейт было готово выскочить из груди. Выходит, это не просто месть ворюги и негодяя Брауна. Тут кроется что-то большее, так как Грей, поверив ее дядюшке, уехал вместе с ним. Грей! Кейт охватил страх, и она споткнулась, вставая с кровати. А если Джаспер что-то сделал с Греем?

Тогда она убьет его.

Решительность придала ей силы, прогна-ла панику и ужас. С ясной головой Кейт потянулась к халату и незаметно положила в карман пистолет, который держала под периной. Сунув ноги в домашние туфли, она выпрямилась и гордо подняла голову. Широкий бархатный халат, который раньше ей не нравился своими глубокими складками, скрывал оружие, зажатое в ладони. Теперь дело за ней.

Кейт молча спустилась вниз. Браун, не отставая, шел следом. Сквозь большие окна прихожей падал лунный свет. И тут Кейт чуть не задохнулась от ярости – она увидела Джаспера, который держал руку на плече Люси, сидевшей на стуле. Ее руки и ноги были связаны точно так же, как вчера у Брауна.

– А, вот и ты, Кейт, милочка. Мы подумали, что сначала займемся нашей дорогой Люси, на случай если упрямая старшая сестрица откажется повиноваться. Правда, Браун? – сказал Джаспер, и его приспешник довольно захихикал. – Нам было весьма на руку то, что в доме почти никого не оказалось. Очень мило, что ты об этом позаботилась. Мои сообщники управились за несколько минут. Кейт, тебе не кажется, что в таком большом доме должно присутствовать достаточно прислуги? Но должен признать, что я поражен тем, с каким упорством ты вела хозяйство. Вероятно, твой милейший папочка оставил какие-то скрытые средства на это?

Кейт не ответила. Джаспер покачал головой и продолжал:

– Ладно, теперь это уже не имеет значения. Я до сих пор владею основной частью твоего состояния и землей. Дом, к сожалению, придется сжечь, чтобы твоя с сестрой гибель представилась трагическим несчастным случаем.

От этих слов Люси тихо застонала – на обычную истерику у нее от страха не хватило сил. Кейт хотелось подойти и успокоить сестру, но она не могла допустить, чтобы ее тоже связали. Ей необходима свобода действий, так как это единственная возможность выстрелить в дядю, а затем ей еще придется справиться с Брауном. Отойдя от коротышки, она холодным взглядом окинула Джаспера:

– Неужели вы собираетесь сжечь Харгейт?

– Да, дорогая Кейт. Видишь ли, я не могу лишиться денег. А так Люси умирает незамужней, и я получаю ее долю. Что же касается тебя…

– Но я уже замужем, – заметила Кейт. – Вы забыли про Роута.

У Кейт вдруг перехватило дыхание, так как она подумала, что Джаспер мог к этому времени убить ее мужа. Ее ум прояснился, неразбериха исчезла, и она с поразительной четкостью представила себе Грея. Все их разногласия показались ей мелочными и нелепыми. Они ничто по сравнению с ее чувством к нему. Кейт поняла, что всегда желала его, независимо от его любви к ней. Джаспер пожал плечами. – Естественно, я хотел бы включить в число сгоревших и Роута, но он слишком умен, чтобы попасть в такую простую ловушку. Однако поскольку он богат, как набоб, то я сомневаюсь, что он пожалеет для меня твое никудышное поместье.

Кейт облегченно вздохнула. Грей жив! И тут она заметила какое-то движение в темноте.

– Вы ошибаетесь, вам не дождаться от меня даже самой малости, ублюдок.

Грей! Радость Кейт при звуке его голоса смешалась со страхом за его жизнь. Один ли он и вооружен ли? Джаспер ведь человек отчаянный и бессовестный – он способен на все; и, как бы доказывая это, тот сказал, самодовольно ухмыляясь:

– Рад, что вы присоединились к нашей небольшой компании, милорд. Как раз вовремя, чтобы умереть.

– Не думаю, – с обычным хладнокровием ответил Грей, и Кейт увидела, как сверкнуло в лунном свете оружие, нацеленное прямо в грудь ее дядюшки.

Джаспер от неожиданности резко вздохнул, но не двинулся с места.

– Похоже, мы оба в патовой ситуации, милорд. Вы можете застрелить меня, но что будет с вашей женой? Уверен: Браун с восторгом всадит в нее пулю.

– Ну нет, не всадит, – прозвучал голос Кейт, и, прежде чем Браун успел к ней повернуться, она вытащила пистолет и выстрелила. От выстрела ее качнуло, и она зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела, как Грей сильным ударом в лицо сшиб Джаспера с ног. – Грей, там могут быть еще их люди! – воскликнула Кейт, боясь, что они прибегут на шум.

– Нет, я их убрал, когда приехал, – успокоил ее он и осторожно подошел к лежащему ничком на плиточном полу Брауну.

Кейт было все равно, каким образом Грей разделался с остальными. Главное – он сам жив! У нее тряслись руки, а он стоял и глядел на Брауна. Затем Грей поднял голову, и его губы сложились в едва заметную улыбку.

– Вижу, ты стала стрелять более метко, – похвалил он.

Грей поднимался вверх по лестнице. Усталость сменилась возбуждением, в котором слились воедино ожидание и осторожность в предвкушении встречи с женой.

Они не были наедине ни минуты с того момента, как началась стрельба. Затем он встречался с судьей, проследил за тем, чтобы Джаспера отправили в тюрьму, а тело Брауна убрали из дома. Пришлось заняться и другими делами, пока слуги приходили в себя. В это время Кейт готовила чай и ухаживала за едва не потерявшей рассудок после ночных событий Люси.

Сама же Кейт со всем справилась с присущими ей мужеством и присутствием духа. У Грея замерло сердце при воспоминании о Кейт, без боязни стоящей перед дядей и его прихвостнем. Впервые в жизни Грей по-настоящему испугался, сознавая, что в любую секунду они могут выстрелить в нее, а он не успеет кинуться на помощь.

Все происшедшее представлялось ему сплошным кошмаром, но по крайней мере он был здесь… Но если бы не Шарлотта… Грей поклялся послать пусть и запоздалый, но дорогой подарок ее малышу. Если бы она не стала с ним спорить, он, возможно, и не поехал бы к Кейт, несмотря на поздний час. Когда он добрался до Харгейта, то обнаружил, что дом окружен, а оставленные им охранники лежат без сознания.

Развязка наступила быстро благодаря сообразительности Кейт и ее меткой стрельбе. Но когда Грей подумал о том, как она рисковала из-за него, ему едва не сделалось дурно. Он прерывисто вздохнул. Теперь настал его черед проявить мужество и открыть ей свою душу.

Он молча дошел до двери в спальню и повернул ручку. Если Кейт спит, он не станет ее будить, так как уже почти рассвело и ей необходимо отдохнуть. Войдя в комнату и тихонько прикрыв дверь, он прижался к ней спиной и тут увидел, как Кейт поднимается с постели. Она не спала и ждала его!

– Кейт!

Она подошла к нему, словно смутное видение в кружевной белой рубашке, и он сразу забыл обо всем, что хотел ей сказать. Осталось лишь страстное желание, с небывалой силой охватившее его. Ему казалось, что он ее не видел невероятно долго. Грей протянул к ней руки, и его пальцы запутались в мягких кудрях, а рот прижался к ее рту.

– Кейт, Кейт, Кейт, – бормотал он, а она, шепча что-то утешительное, сняла с него сюртук и стянула через голову рубашку.

Он позволил ей все это проделать, наслаждаясь ее прикосновениями и сладким запахом мяты, исходившим от нее. Он упивался ею. Она поцеловала его в грудь и, задыхаясь, проговорила:

– Ты такой красивый. Я очень скучала по тебе, Грей. О, Грей! – и ее рука скользнула вниз.

Он дернулся и стукнулся головой о деревянную обшивку двери. А ее пальчики уже расстегивали брюки, путаясь в петлях застежки. Наконец вожделенный предмет оказался у нее в ладони, и Кейт стала гладить его, сначала нежно, затем сжимая покрепче.

– Да, – прошептал Грей.

Это было все, что он оказался в состоянии выговорить. А она нагнулась и поцеловала напрягшийся орган. Впервые в жизни Грей упивался ощущением столь полного блаженства. Запустив руки в темные шелковые кудри, он стонал от ее неопытных, но восторженных попыток доставить ему удовольствие. Прижавшись головой к двери, он закрыл глаза и отдался ласкам.

Для него все перестало существовать – была только Кейт: ее рот, ее теплые руки. Призывая на помощь остатки самообладания, он шепнул:

– Лучше остановись, малышка. Но она не послушалась. А затем наступила разрядка, и она длилась бесконечно долго, это было восхитительно, как никогда прежде. Опершись спиной о дверь, не в силах двинуться с места, Грей жадно дышал, а его насытившееся тело купалось в полнейшей неге. Наконец он смог открыть глаза и увидел улыбающуюся Кейт.

Грей взял ее за руку и поднял на ноги, а затем произнес первое, что пришло ему в голову.

– Я люблю тебя. – Что?

Он заключил в ладони ее лицо, заглянул в темные глаза и увидел в них то, что так долго искал и против чего так долго боролся.

– Я люблю тебя. И если ты хочешь остаться в Харгейте, то я тоже останусь.

Не веря своим ушам, она лишь сморгнула.

– В этом нет необходимости. Я поеду с тобой туда, куда ты пожелаешь. Мое сердце там, где ты. – Не владея больше собой, она прижалась щекой к его груди и крепко обняла его, словно боялась потерять.

– Ты больше не убежишь? – спросил он шутливым тоном, но ему нужно было услыхать из ее уст заверение, так как он не мог без нее жить.

Кейт подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Он так любил этот правдивый, ясный взгляд.

– Я устала от этого. А ты?

– И я, – ответил Грей.

Он тоже устал прятать свои чувства и сопротивляться естественным порывам. Казалось, что с того момента, как встретил Кейт, он без конца боролся с искушением. Но больше этого не будет. Быстрым движением он поднял ее на руки и отнес в постель, где намеревался удерживать до тех пор, пока они оба не устанут и не насытятся друг другом. И пусть это длится бесконечно долго. Грей улыбнулся, укладываясь рядом с Кейт.

– Пообещай мне одну вещь, – попросил он.

– Хмм?

– Давай обойдемся без пистолетов.

Примечания

1

Обюссон – город во Франции, известный производством ковров. – Здесь и далее примечания переводчика.

(обратно)

2

Фарфор английской фабрики “Веджвуд”.

(обратно)

3

Бернини, Лоренцо (1598–1680) – итальянский архитектор и скульптор.

(обратно)

4

Лели, Питер (1618–1680) – английский живописец.

(обратно)

5

Воксхолл – увеселительный парк в Лондоне. Существовал с 1661 по 1859 г

(обратно)

6

Астлей – цирк в Лондоне. Назван по имени Филипа Астлея (1742–1814), английского циркового артиста и предпринимателя

(обратно)

7

Алмакс – модные бальные и концертные залы в Лондоне

(обратно)

8

Уайтс – старейший лондонский клуб консерваторов. Основан в 1693 г.

(обратно)

9

Суссекс – графство в Англии.

(обратно)

10

Спитлфилдз – лондонский оптовый рынок фруктов, овощей и цветов.

(обратно)

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте