«Обет любви»

Мэри Спенсер Обет любви

В благодарность Полу, который, устроившись на баке лодки, терпеливо выслушивал одну за другой все причины, по которым, как я говорила, эта книга совершенно не подходит для публикации, потом грустно поглядывал на меня поверх своего спиннинга и бормотал, что, раз уж я не хочу, чтобы она увидела свет, придется этим заняться ему. Спасибо, милый, спасибо, что ты верил в меня, особенно если вспомнить, как быстро бежали минуты, когда истекал срок купленной тобой лицензии на рыбалку.

Моя особая благодарность – сестре, Рэйчел Томпсон, известной также под именем леди Эми Рене Кэтлин Маршан, создательницы и директрисы Общества творческих анахронизмов Королевства Кэйд, за всю помощь, которую она неизменно оказывала, и за ценнейшие исторические сведения. Без тебя я бы не справилась, Рэйч!

Пролог

«Сэру Гэрину Стэйвлоту, лорду Белхэйвену

Шлю вам свой привет, милорд, с поля битвы. Сожалею, что не смог прибыть вовремя, пожелать вам счастливого пути, но эта задержка принесла нам удачу. Слуга вероломного бунтовщика и впрямь стоит недорого, так что теперь у нас есть, вернее, был, свидетель, готовый подтвердить измену Терента Равинета. Он рассказал все, но едва это признание слетело с его губ, как нас окружила армия Терента, готовая прикончить нас одного за другим. Де Арж и я – единственные, кому удалось уцелеть. Остальные полегли на месте, убит и слуга Терента. Так что у нас не осталось ни единого свидетеля, кто бы мог подтвердить его измену.

Пришло время, друг Гэрин, выполнить то, в чем ты мне клялся, и чем быстрее, тем лучше. Неминуемая смерть угрожает нам обоим, ведь теперь Теренту известно, что мы знаем о его предательстве, и, поверь мне, он ни перед чем не остановится, лишь бы осуществить свои замыслы. Поэтому заклинаю тебя всем святым – береги мое дитя! Я уже позаботился дать знать дочери, что очень скоро твой посланный явится, чтобы забрать ее с собой. Молю Бога, чтобы Терент и его люди не перехватили гонца.

Постараюсь вернуться в Белхэйвен, как только смогу. Но если мне не суждено остаться в живых, умоляю тебя, Гэрин, стань отцом моей единственной и любимой дочери, как ты обещал мне, когда судьба свела нас в последний раз. Только тебе я могу доверить свое бесценное сокровище!

Прими мою благодарность и любовь, друг мой. Взгляни на королевскую печать, и ты увидишь, что все, что я сделал, сделано по повелению его величества.

Твой друг и соратник

сэр Уолтер ле Брюн

Шрусбери, 20 августа 1403 года».

Глава 1

Резкий, пронизывающий ветер внезапно налетел еще до наступления сумерек, наполнив души людей ужасом перед надвигающейся летней бурей. И в самом деле, громада свинцово-серых туч уже заволакивала небо.

Косматые чудовища наползали одно на другое, жадно глотая яркие осколки звезд. Вот вслед за ними скрылась и луна, и земля погрузилась в тревожную тишину и мрак.

Полночь уже миновала, и Белхэйвен, как и всякий город, уже крепко спал за крепостными стенами и запертыми воротами. Лишь только первые тучи выглянули из-за горизонта, как большинство горожан поспешно бросились по домам, торопясь вместе с чадами и домочадцами укрыться за тяжелыми дверями, ведь летние бури в северной Британии иногда оставляли после себя немалые разрушения. Ветры, обычно предвещавшие бурю, быстро набирали силу, грозно клубились вдали тучи, и люди знали, что разбушевавшаяся стихия не скоро успокоится.

Однако для самого хозяина Белхэйвена свирепые ветры и приближавшаяся буря были истинным благословением. Стоя в одной накидке на балконе своей спальни, он наслаждался ветром, который хлестал его разгоряченное тело. В эти последние летние дни стояла изнуряющая жара. Даже сейчас было заметно теплее, чем всегда в это время, но он надеялся, что буря принесет с собой избавление от духоты и палящего зноя.

Налетевший порыв ветра отбросил густую прядь белокурых волос сэра Гэрина с его плеч и шаловливо обернул края накидки вокруг ног. Сэр Гэрин улыбнулся.

Ветер принес с собой аромат лаванды, возможно, из того самого садика, который так любила его жена и который тянулся вдоль внутренней стены замка.

Сладкий, нежный аромат опять напомнил ему, как хорошо вновь оказаться дома. А что может быть роднее шума ветра и шороха ветвей в лесу? Ведь это его лес, его деревья, и, главное, это его родной дом, куда он наконец вернулся после долгих и кровавых сражений.

Он обвел взглядом Белхэйвен, насколько хватало глаз, и в который раз поразился, как сильно переменился город с тех пор, как он в последний раз был дома. А ведь минуло лишь восемь месяцев! Неужто он пропадал так долго? Да, достаточно было только одного беглого взгляда на лицо его леди, когда, проскакав по опущенному мосту и миновав ворота, он осадил взмыленного коня. Теперь он хочет побыть дома хотя бы немного. Придется королю Генриху пока обойтись без него, ведь и у самого Гэрина немало вассалов, рыцарей и сервов,[1] о которых надо заботиться, да и дел в замке накопилось достаточно, и все ждут решения хозяина. Вот и сейчас, среди ночи, он все еще не мог сомкнуть глаз.

Гэрин снова и снова перебирал в памяти послание, которое попало в его руки только сегодня утром, и вновь, как тогда, гнев и страх охватили его, покрыв ледяными мурашками кожу. Хорошо понимая, что недалек тот час, когда ему, так или иначе, придется принять решение, он вышел на балкон, надеясь, что резкий ветер немного охладит пылающую голову и мир воцарится в его душе.

– Милорд? – вдруг услышал он и резко обернулся.

Его жена, одетая в тонкую белую ночную сорочку, с распущенными по плечам черными волосами, окутавшими ее подобно плащу, стояла в дверях спальни, похожая на дивное, неземное создание. На одно короткое мгновение перед его внутренним взором мелькнуло ее прекрасное лицо – какой он увидел ее в самый первый раз, – и это воспоминание обожгло его будто огнем. Тогда ей было всего пятнадцать. Она, босая, с растрепавшимися волосами, бегала по отцовскому саду наперегонки с кузенами. Блестящие, черные как вороново крыло волосы полуночным знаменем реяли за спиной, и вот так, сама не зная об этом, босая девочка раз и навсегда вбежала в его сердце.

И сейчас, чувствуя, как при одном взгляде на нее быстрее колотится сердце, он понял, что для него она единственная женщина на земле.

– Не можешь уснуть, Гэрин? – сонным голосом спросила она, слегка зевнув и обхватив его руками за плечи, словно желая укрыть от пронизывающего ветра.

– Нет, леди. Просто мысли не дают уснуть. Скажи, я разбудил тебя?

Мягкая улыбка осветила ее лицо.

– Мне недоставало ощущения твоего тела рядом с моим, вот что разбудило меня, милорд. А если уж быть до конца откровенной, так именно это чувство будило меня каждую ночь, много ночей подряд, с тех самых пор, как ты покинул замок. Но теперь, когда ты дома, я не потерплю, чтобы мной пренебрегали!

Гэрин рассмеялся и, обняв за плечи, любовно привлек к себе жену.

– Тогда пойдем, и я с радостью дам тебе все, что задолжал за эти долгие месяцы! – Распахнув накидку, он прижал ее к широкой груди и обернул ткань вокруг тонкой фигурки жены. Его тяжелые ладони плотно обхватили тонкую талию Элен. – Ах как же я скучал по тебе, Элен, любовь моя! Как же нестерпимо долго я был вдали от тебя… от тебя и от Белхэйвена!

– Да, милорд. Слишком долго. А теперь расскажи мне, что тревожит тебя. Что прогнало тебя с моего ложа и заставило выйти на балкон, подставляя лицо под струи дождя?

Он зарылся лицом в ее волосы.

– Это из-за того письма… помнишь, его сегодня привез гонец, – наконец признался он.

– Плохие новости, милорд?

– Да. Письмо от Уолтера ле Брюна. Он по-прежнему на стороне короля, ломает голову, как распутать клубок измены и найти предателя. Еще до отъезда я не раз слышал мерзкие слухи. В них упоминался Терент Равинет, и вот ле Брюну наконец удалось обнаружить, что все это чистая правда.

Элен окаменела.

– Король снова призывает тебя?

– Нет-нет, госпожа, – с улыбкой сказал Гэрин. – Клянусь Богом и моей бессмертной душой, если это будет в моей власти, я еще долго не покину тебя, даже по приказу самого короля. Но сейчас дело не во мне. Может случиться, что сама судьба решит за меня. Слушай внимательно, любовь моя. Равинет задумал великое зло против нашего короля и против ле Брюна. Так что наш святой долг наказать предателя, и мы сделаем все, что будет в наших силах, не думая о том, каких жертв это может потребовать от нас обоих.

Она подняла глаза и боязливо взглянула в его помрачневшее лицо.

– Расскажи мне все, Гэрин… Мне чудится страх в твоих словах. Расскажи мне все.

Он заговорил, и голос его был суров и безжалостен:

– Равинет намерен взять в заложницы Марго ле Брюн, а потом силой жениться на ней. – Испуганный вздох вырвался у Элен, но Гэрин, словно не заметив этого, продолжал: – Теперь ты понимаешь, что не дает мне покоя, любовь моя? Ведь она единственное дитя Уолтера, да к тому же наследница всего его состояния. Стоит ей только стать женой Равинета, как она превратится в орудие против собственного отца. И уж поверь, тогда ничто не удержит этого дьявола от его черных дел! – горько вздохнул он.

– О нет! – Элен печально покачала головой. – Бедное дитя!

– Больше уже не дитя, а взрослая девушка, и, как я слышал, умница и красавица. До меня доходили слухи, что сам король очарован ею и даже приказал, чтобы ради безопасности королевства и собственного спокойствия ее увезли и держали в надежном месте, подальше от рук Равинета. Прежде чем мы покинули Шрусбери, королем, Уолтером и мною было решено, что, если обвинения против Равинета окажутся правдой, Марго перевезут в Белхэйвен и отдадут на наше попечение.

– Мудрое решение, милорд, – тотчас же согласилась Элен. – Я буду рада, если леди Марго останется с нами. Я еще не успела забыть ту милую и славную девочку, какой она когда-то была. Но если ты сам не поедешь за ней, кто же привезет ее в замок?

Она увидела тревогу в глазах мужа.

– Думаю, поедет Эрик – так хотели и сам Уолтер, и король. Правда, он еще об этом не знает. Не знает он и о той опасности, что угрожает леди Марго. Но так уж было решено много недель назад – именно Эрик привезет девушку в Белхэйвен.

– Эрик? – еле слышно повторила Элен. – Нет! Я не позволю этого! Пусть даже слетит моя голова, но Эрик останется дома! Ведь он и Жофре только что вернулись домой, да и ты тоже! Несправедливо посылать их куда-то, бесчеловечно… Ведь я видела их всего один день!

– Ш-ш… – При виде возмущения, которое охватило его обычно кроткую супругу, Гэрин не выдержал и усмехнулся. Протянув руку, он ласково погладил пылающую щеку. – Разве можно позволить, чтобы такая очаровательная головка слетела с плеч? Да никогда в жизни! Успокойся, сердце мое. Поверь, мне все это нравится не больше, чем тебе, уж я-то знаю – где Равинет и его псы, там и опасность. И все же нам придется смириться. Бог свидетель, такого славного парня, как наш Эрик, еще поискать. Разве у кого-нибудь повернется язык сказать против него худое слово? А если бы ты видела его в бою, любовь моя! Настоящий вождь – даже его братья с легким сердцем повиновались одному его слову! А когда его знаменосец пал, окруженный со всех сторон врагами, я видел собственными глазами, как Эрик с мечом в руке пробился к нему и подхватил знамя, прежде чем оно коснулось земли! Враги уже подняли вой, празднуя победу, да где там?! Наш храбрый мальчик поднял знамя высоко над головой и крикнул: «Вперед, за мной! За Генриха! Во славу Англии и короля!» Да, такое не скоро забудешь! Видела бы ты, как наши люди воспрянули духом и словно дьяволы ринулись вслед за ним в самое пекло! А уж после того, как закончилась битва, сам король и принц Генрих поблагодарили парня и предложили присоединиться к их свите…

– Он не согласился, – закончила Элен.

Гэрин нахмурился:

– Да, не согласился. Это была бы величайшая честь для него. Но мальчик сказал, что поклялся мне в вечной верности и теперь только смерть может разлучить нас. Так бы и свернул его упрямую шею! Этот молодой осел мог бы одним прыжком оказаться на самой вершине, но вдруг вспомнил о своей злополучной клятве, и что теперь? Это может стоить ему жизни!

Элен коснулась рукой щеки мужа и заставила его посмотреть на нее.

– Гэрин, кому, как не тебе, знать, что он должен был чувствовать в ту минуту! Он твердо решил любой ценой вернуть тебе долг, а потом… мальчик любит тебя слишком сильно, чтобы покинуть нас. Разве ты сам не рассказывал мне, как он сражался – не боясь ни ран, ни самой смерти, – а потом заботился о тебе, как самая преданная мать?

– Клянусь честью – так оно и было, леди! Нянчился со мной, словно с грудным ребенком! Мне приходилось спорить до хрипоты, иначе, что ни ночь, он бы укладывал меня в постель с петухами! Думал, вот-вот с ума сойду, если придется пробыть еще хоть немного с ним и его братьями! Генрих уже было решил, что я больше не в состоянии сам о себе позаботиться, и не нашел ничего лучше, как бросить мне это в лицо.

Гэрин изо всех сил старался показать, как он зол. Элен знала его как себя, и от нее не укрылись ни едва сдерживаемая гордость, ни отцовское тщеславие. Да, ее муж был суровым, могущественным человеком, закаленным воином и знатным лордом, но еще это был мужчина, любивший своих детей. Отец наслаждался каждой минутой их жизни, любя одинаково всех своих сыновей и восхищаясь тем, что выделяло каждого из них. И все-таки его отношение к Эрику было особенным с самого первого дня, когда ребенок вошел в их семью. Элен, словно это было вчера, до мельчайших подробностей помнила рассказ мужа о том дне, когда он принес домой Эрика, грязного, продрогшего до костей и голодного.

Малышу было всего несколько часов от роду, когда Гэрин нашел в соседнем лесу брошенный, жалобно хнычущий сверток. Скорее всего нищие родители мальчика просто оставили его в лесу. А Гэрин отправился туда, чтобы немного успокоить свое истерзанное горем сердце – ведь прошло всего несколько часов после того, как Элен в муках подарила ему второго сына. Младенец умер, едва родившись. Горе несчастной женщины не знало границ. Пришлось дать ей снотворное зелье, чтобы она хоть ненадолго забылась сном. Все это время Гэрин не отходил от нее ни на шаг. Когда же отяжелевшие веки жены наконец сомкнулись, он бесшумно выскользнул из комнаты.

Оседлав коня, Гэрин поскакал в лес, чтобы наедине с собой справиться с мучительной болью утраты.

Внезапно его внимание привлек жалобный писк. Плакал ребенок. Скоро Гэрин отыскал его, лежащего под деревом прямо на сырой земле. Сверток издавал такие пронзительные вопли, каких Гэрин не слышал никогда в жизни, тем более от новорожденного. Он спешился и с незнакомым трепетом взял в руки малыша, осторожно прижав его к себе. Острая боль раскаленной иглой пронзила его сердце, лишь только он откинул край грязного одеяла и глазам его предстало крошечное, побагровевшее от натуги личико – ведь эта сердитая мордашка, грязная, залитая слезами, сморщенная, но полная жизни была полной противоположностью застывшему, посиневшему лицу его собственного мертвого сына.

Но этот малыш был жив. И судя по всему, не собирался умирать.

Здоровый, крупный мальчуган с вьющимися черными кудряшками, еще чуть влажными после родов, был совершенно не согласен с тем, что судьба обошлась с ним так жестоко, и оглашал всю округу криками протеста.

Похоже, он вовсе не собирался покинуть этот мир без борьбы, лишь только войдя в него, и оглушительно возвещал об этом. Гэрин, которого и насмешила, и тронула эта детская злость, вдруг прижал его к груди и принялся укачивать, как будто держал на руках собственного сына.

Он поднес палец к личику малыша и осторожно дотронулся до пухлых, искривленных плачем губ. Ответ последовал незамедлительно. Схватив его за палец, малыш принялся сосать так энергично, что Гэрин невольно поморщился от боли.

– Да ты голоден, приятель! Конечно, еще бы! Бедный крошка! Неужто эти звери даже ни разу не покормили тебя, прежде чем оставить одного? Подлые псы! Ну, если узнаю, кто проделал с тобой такую штуку, клянусь честью, им не жить на этом свете!

Пока Гэрин говорил, малыш молчал, задумчиво разглядывая его, но стоило ему только обнаружить, что предложенный ему палец не содержит ничего вкусного, как он снова заорал, еще громче прежнего. Довольно усмехнувшись при мысли о ненасытном сорванце, Гэрин вернулся к лошади. Держа малыша одной рукой, он осторожно взобрался в седло.

– Ну, теперь учти, парень, – раз уж тебя оставили здесь, ты мой до конца своих дней, ведь вся эта земля принадлежит мне. – Он пришпорил лошадь и поскакал обратно в замок. По дороге Гэрин продолжал болтать с малышом, словно тот понимал его: – Ты словно дар Божий для нас обоих, и я уже люблю тебя, хоть и по глазам видно, что ты сорванец, каких еще поискать. Но я постараюсь, чтобы ты вырос настоящим воином. Тихо, тихо, малыш! Еще немного, и тебя накормят теплым молоком – не сомневайся!

Вот так и случилось, что Гэрин нашел сына взамен того, которого они потеряли, и привез его к Элен. Бедная женщина, очнувшись от тяжелого забытья, приняла его, словно он был ее собственным ребенком. Ее груди, полные молока, отяжелели и мучительно ныли, и крошечное существо, истерзанное голодом, мгновенно успокоилось. Припав к ее груди, малыш перестал кричать и блаженно зачмокал, нисколько не подозревая, что она нуждается в нем ничуть не меньше, чем он – в ней.

Элен благоговейно коснулась пальцем черных кудряшек у него на голове, словно две капли воды похожих на ее собственные, и поразилась, что ей почему-то легко думать о нем как о сыне. Гэрин назвал его Эриком и официально усыновил малыша. Боль от потери сына долго еще мучила Элен, но шли дни, месяцы и годы, и постепенно Эрик со своими детскими шалостями и проказами занял прочное место в ее сердце.

– Гэрин, – мягко окликнула его жена, – почему ты решил, что ехать нужно непременно Эрику? Почему бы не послать кого-то еще?

Гэрин тряхнул головой, медленно возвращаясь к действительности.

– Король решил, что должен ехать Эрик, потому что ценит его мужество и преданность. А Уолтер хочет, чтобы поехал именно Эрик, потому что его дочь любит его. – Встретив пристальный недоумевающий взгляд жены, он пояснил: – Уолтер утверждает, что леди Марго влюблена в нашего Эрика, причем с тех самых пор, когда в первый раз увидела его, а было это без малого лет десять назад. Ты догадываешься, что я имею в виду, любовь моя?

– Десять лет назад… Уж не тогда ли, когда ты нашел ее, спрятавшуюся в наших покоях в королевском дворце? Мы тогда были при дворе. В то время дети нередко дразнили ее, потому что она заикалась.

Гэрин кивнул:

– Да, бедная малышка расплакалась от обиды, а потом перепугалась едва ли не до смерти, когда я вдруг обнаружил ее. Она еще приняла меня то ли за великана, то ли за людоеда, уж не помню точно! А какая была очаровательная, нежная девочка, ты помнишь? Я усадил ее на колени и принялся расспрашивать, почему она плакала и что ее так напугало, заставив спрятаться в наших комнатах. Бедняжка испугалась так, что сначала не могла вымолвить ни слова. Да и потом заикалась так сильно, что я едва мог понять, что она говорит. Наконец кое-как разобрал, что дети смеялись над ней и дразнили так, что она в слезах убежала от своих мучителей. И вдруг в эту самую минуту в комнату вошли Эрик и Жофре и увидели нас обоих. Жофре был более близок к ней по возрасту, поэтому я попросил его поиграть с малышкой, но этот маленький разбойник, к тому же упрямый как ослик, презрительно отказался: он, видите ли, мужчина! – Вспомнив об этом, Гэрин весело рассмеялся. – Эрику в то время было почти тринадцать. Я помню, он уже тогда был выше своих сверстников, и вдруг этот подросток, почти юноша, с готовностью вызвался развлечь девочку. Ты ведь помнишь, сердце у парня всегда было доброе, да и с малышами он был терпелив, не то что другие мальчишки. Марго бросила на него взгляд и просияла от счастья. Даже слезы тут же высохли, как по мановению волшебной палочки, ей-богу! Ты не поверишь – он взял ее с собой на стрельбище! Наверное, именно в этот день она и влюбилась в парня, если, конечно, Уолтер не ошибается. Он клянется, что девочка твердит о своей любви почти десять лет. Правда, с того самого дня наши дети так ни разу и не встретились. Думаю, это неплохо, – задумчиво добавил он. – Раз уж девочке суждено приехать в Белхэйвен, пусть выберет себе в мужья одного из наших сыновей. А раз она уже сейчас любит нашего Эрика, то это предвещает им обоим счастливый супружеский союз.

С сердитым возгласом Элен вцепилась в широкие плечи мужа и яростно тряхнула его.

– Так, значит, ты решил женить нашего сына и даже не посоветовался со мной? – набросилась она на него. – Я не позволю, чтобы с моим сыном поступили подобным образом! Я не потерплю этого, Гэрин!

Гэрин широко улыбнулся, глядя на жену.

– Придется, мадам, если, конечно, вы не решитесь пойти против самого короля! Ведь он уже решил, что леди Марго возьмет в мужья одного из наших сыновей, по крайней мере для того, чтобы Равинету не удалось преуспеть в своих намерениях. Генрих считает, и он прав, любовь моя, что она будет гораздо в большей безопасности, если выйдет за человека, верного трону. Даже сейчас, когда ты гневаешься, уверен, что ты и сама в глубине души считаешь точно так же.

– Но какая жестокость – заставить собственного сына жениться против воли! Думаю, с этим вы не будете спорить, милорд?

– Любимая, – мягко сказал он, – поверь мне, если Эрик станет возражать против свадьбы с леди Марго, мне и в голову не придет заставить его! Неужели ты меня совсем не знаешь? Я хочу только одного – чтобы наши сыновья нашли такую же любовь, которая сделала счастливыми нас обоих. – Гэрин нежно поцеловал жену. – Но я слышал, что она выросла настоящей красавицей! А потом, ты не забывай, ведь девочка – единственная наследница всего состояния Уолтера: его денег, земель и даже титула! Неужели мой сын такой болван, чтобы по собственной воле отказаться от всего этого богатства? – И муж снова припал к ее губам.

– Да, не думаю, чтобы твой сын был так глуп, – согласилась она, пока он, склонив голову, покрывал поцелуями изящный изгиб ее шеи и обнаженные плечи. – Но ни один из моих сыновей ни за что не женится, если не полюбит свою избранницу.

– Женятся ведь не только по любви, радость моя, – мягко попенял ей муж, припомнив, какое неистовое желание когда-то терзало его самого, – а наш упрямый Эрик никогда не согласится жениться на нелюбимой, даже если это потребуется, чтобы укрепить свое положение. Поверь, потребуется гораздо больше, чем просто любовь, чтобы заставить его пойти к венцу.

Жена сокрушенно покачала головой, глядя на него, будто не могла поверить, что муж способен на такую наивность.

– Тогда, значит, мой господин, ты ничего не знаешь о любви! – улыбнувшись, прошептала она.

– Ничего не знаю о любви, госпожа?! – Гэрин провел кончиком языка по мягкой, надушенной коже за ушком жены. – Похоже, у тебя короткая память, дорогая. Так, значит, ты бросаешь мне вызов? Пойдем, я еще раз докажу тебе, что моя осведомленность не знает границ! – Подхватив ее на руки, он толкнул дверь в спальню.

– Немедленно, и в постели, милорд.

Они оба скрылись в темноте, и только ее вздох, словно ночная бабочка, растворился во мраке.

Ветер продолжал свирепо завывать под окном, и не прошло и нескольких минут, как крупные капли дождя забарабанили по каменным плитам балкона, где они только что стояли вдвоем.

Глава 2

– Что здесь написано, Марго? – спросила Минна, с любопытством заглядывая через плечо своей госпожи.

– Хм? – отозвалась Марго, с трудом отрываясь от отцовского письма.

– Письмо, миледи… что пишет ваш отец?

– Погоди, Минна. Не мешай, – мягко попросила Марго, не отрывая глаз от листа пергамента.

Минна со вздохом отвернулась и взяла с туалетного столика, где сидела Марго, серебряную щетку для волос. Девушка принялась расчесывать волосы своей молоденькой хозяйки, осторожно перебирая густые длинные пряди цвета свежего меда.

Это было нелегкой задачей, ведь шелковистая масса волос окутывала их обладательницу почти до колен. Словно плащ из чистого шелка, вдруг с завистью подумала Минна, почувствовав острый укол в сердце при одной мысли о своих собственных тусклых кудряшках какого-то неопределенного оттенка.

Но девушка быстро утешилась – ведь все, что окружало Марго, дышало красотой и изяществом, и она давно привыкла к этому. Любая благородная леди на ее месте просто зашлась бы от зависти при одном взгляде на нее. И если рядом с Марго даже очень хорошенькая девушка показалась бы уродиной, что уж говорить о такой, как она, Минна! То, что сама Марго, похоже, ничуть не обращала внимания на свою сверкающую красоту, чуть-чуть охладило самолюбие Минны, но ненадолго. Глядя на свою хозяйку, девушка горько вздохнула. Чего только не дала бы она, чтобы обладать такой же кожей, как у леди Марго, – упругой, мягкой, словно бархат, и гладкой, как фигурка из слоновой кости, которую сэр Уолтер привез из последнего похода. А глаза… ей бы такие глаза, яркие, как летние васильки во ржи, и губы, свежие, как лепестки прекрасных роз! Минна снова вздохнула и продолжала водить щеткой по волосам хозяйки.

А Марго в это время бросила хмурый взгляд на лежавшее перед ней письмо и со вздохом решила перечитать его еще раз.

«Леди Марго ле Брюн Рид

Моя дорогая дочь, шлю тебе свою любовь и самый нежный привет. Я жив и здоров и умоляю не тревожиться из-за меня. Будь уверена, мы скоро покончим и с предателем Глендовером, и с теми подлыми псами, кто вместе с ним пошел против нашего короля. Молю Бога, чтобы поскорее увидеть тебя, моя дорогая!

С этим письмом я посылаю тебе мою отцовскую волю и требую, чтобы ты повиновалась ей беспрекословно, без страхов и сомнений. Итак, слушай: я приказываю, чтобы ты, как только прочтешь мое письмо, отправилась под защиту сэра Гэрина Стэйвлота Белхэйвена. Ты, должно быть, помнишь, что все эти долгие годы он был моим самым верным и близким другом. Еще во времена нашего детства мы вместе с ним плечом к плечу учились воинскому искусству под началом Монфора.[2] Он знает, как я волнуюсь за твою жизнь, доченька, особенно сейчас, когда сам я далеко от Рида, поэтому великодушно согласился взять тебя под свою защиту и покровительство до тех самых пор, пока судьбе не будет угодно, чтобы мы снова воссоединились. А также спешу известить тебя, что мы договорились еще кое о чем: живя в Белхэйвене, ты должна будешь выбрать себе в мужья одного из благородных сыновей сэра Гэрина. Уверен, что этот план не встретит с твоей стороны ни малейшего неодобрения!

Чтобы привезти тебя в Белхэйвен, сэр Гэрин обещал послать одного из своих лучших людей. Может быть, когда ты прочтешь это письмо, они уже будут в пути.

Будь готова тронуться в путь немедленно, не трать времени на сборы. В твое отсутствие пусть Джон Стюард возьмет на себя заботы о Риде.

Но пока не приедет отряд, посланный сэром Гэрином, я запрещаю тебе даже на минуту покидать стены Рида – под их прикрытием ты в безопасности. Пойми меня, милая, – все это ради твоей же безопасности. Я бы никогда не осмелился так жестоко поступить с тобой, но сделай это ради любви ко мне, твоему несчастному отцу, который тревожится и не спит ночей. Ведь ты мое единственное дитя, Марго!

Посылаю тебе свою любовь и благословение и еще раз прошу: будь осторожна, береги себя, и, надеюсь, скоро мы с тобой снова будем вместе.

Сэр Уолтер ле Брюн

Шрусбери, 20 августа 1403 года».

Марго отложила письмо в сторону и уставилась в висевшее напротив металлическое зеркало. Противоречивые чувства охватили ее. Снова и снова перебирая в памяти слова отца, она почувствовала недоброе. Может быть, он в опасности? Или опасность грозит ей самой?

То он ласково увещевал ее, прося не беспокоиться понапрасну, то сразу давал понять, что все идет не так, как ему хотелось бы… Странно! Просит не волноваться, а сам требует, чтобы она ни на минуту не покидала стены замка! Никогда раньше ему и в голову не приходило столь сурово ограничивать ее свободу, и Марго росла своевольной. Вот сегодня, к примеру, она еще с утра обещала кухарке, что непременно отправится в соседний лес посмотреть, не осталось ли там грибов. Кухарка так обрадовалась, что девушке было даже как-то неловко ее разочаровывать. Ну что ж, стало быть, она выйдет из замка только один, последний, раз да еще возьмет с собой несколько человек с собаками для охраны.

Только наберет грибов и сразу же назад. А после этого послушается отца и носа не высунет за ворота замка.

Внезапно мурашки побежали у нее по спине. Марго вспомнила слова отца, когда он писал, что по приказу короля она должна будет выбрать в мужья одного из сыновей лорда Стэйвлота. Щеки ее ярко вспыхнули, когда она подумала о своем возлюбленном Эрике. Марго с детства ничуть не сомневалась, что однажды он станет принадлежать ей. И вот ее мечта стала явью! А вдруг Эрик и думать забыл о маленькой заплаканной девчушке, которую он по своей доброте опекал десять лет назад? Должно быть, он и лица-то ее не помнит. В тот далекий день он учил ее стрелять из лука. Марго вспыхнула, вспоминая, как он терпеливо помогал ей натягивать тетиву огромного лука. Его мускулистая рука, казалось, без малейшего труда справлялась с этой непосильной для девочки задачей, но ему и в голову не приходило этим хвастаться.

Улыбаясь, она взглянула на свое отражение в зеркале. Интересно, понравится ли она ему теперь, когда стала взрослой?

– Ну а теперь вы скажете мне наконец, о чем пишет сэр Уолтер? – не вытерпела Минна.

Марго бережно скатала пергамент и убрала его в деревянную шкатулочку, стоявшую на туалетном столике. Заметив, что подруга сгорает от нетерпения, она весело улыбнулась.

– Мы отправляемся в путешествие, Минна, – ты и я. Отец написал, чтобы я готовилась к отъезду, да поскорее. Скоро те, кого он послал за нами, уже будут здесь.

Щетка замерла в руках Минны.

– В путешествие! – взвизгнула она. – Куда, миледи?

– В Белхэйвен!

– В Белхэйвен? – потрясенно повторила Минна. – Это не там ли, где живет Эрик?

– Да, да, да! – Марго подпрыгнула от радости и схватила Минну за руки.

Девушки закружились, заливаясь радостным смехом.

– Я уезжаю, ч-чтобы выйти замуж за моего любимого, – поэтому-то мы и едем в Белхэйвен! Ох, Минна! Я всегда верила, что когда-нибудь мы с ним будем вместе!

Она остановилась так же резко, как вскочила, и с силой схватила за плечи ошеломленную Минну, которая все никак не могла прийти в себя.

– С-сегодня у нас п-полно дел, так что мне придется отправиться в лес прямо сейчас, иначе грибов не найти. Отыщи живо мое старое платье и голубой плащ и помоги одеться!

Очень скоро Марго уже была полностью готова к прогулке по лесу. Длинные волосы заплетены в толстую косу, которая спускалась ниже талии и лениво змеилась по спине. Наряд девушки был чрезвычайно прост, но как нельзя лучше подходил для такого случая. Марго надела широкополую шляпу, взяла в руки плетеную корзинку и пару кожаных перчаток и вышла из комнаты.

Спустившись в зал, где сейчас было пусто, она столкнулась с Джейсом, любимым шутом отца, который радостно приветствовал ее. Джейс, всего на год старше Марго, был ее постоянным спутником.

– Приветствую тебя, леди Марго, – раскланялся он, когда девушка подошла к нему. – Чем собираешься сегодня заняться?

– Доброе утро, Д-джейс, собираюсь набрать г-грибов в лесу. Пойдешь со мной? Правда, ты не очень подходяще одет. – Девушка нахмурилась, недовольно разглядывая бархатную накидку и мягкие рейтузы.

– За грибами? В лес? – повторил он. – Вот это да! Не хочешь ли ты сказать, что заставишь меня ползать по траве в этих башмаках? Да я мигом промочу ноги! – Он поднял ногу и продемонстрировал ей башмаки из тонкой кожи.

Марго туго стянула под подбородком ленты шляпы.

– Да я знаю, что вчера шел дождь и т-трава до сих пор мокрая, а уж земля и подавно. Но ты должен пойти со мной, Джейс. Н-не могу же я идти одна, а у сэра Б-бэзила и так не хватает людей. Будешь мне вроде охраны.

– Какая из меня охрана, Марго?! – с гримасой буркнул он. В этом была доля правды. Даже с первого взгляда было понятно, что особой силой он не отличается. – Да и потом, я хочу остаться здесь. Тут по крайней мере тепло и сухо.

Марго рассмеялась:

– Ну же, Джейс, не хнычь! А что будет, если на меня нападут р-разбойники, а тебя не будет рядом? Я, конечно же, умру от страха!

Эти слова заставили его призадуматься, но брюзгливая гримаса все еще не сходила с лица юноши.

– А кроме того, – закатив для пущей убедительности глаза, добавила она, – мы можем взять с собой Короля и Принца и немного поохотиться. А может быть, ты предпочтешь захватить одного из своих с-соколов?

Этого оказалось достаточно. Лицо юноши мигом прояснилось.

– Короля и Принца? Вот здорово! Конечно, возьмем. Я только выберу самого лучшего сокола и мигом назад.

Не прошло и получаса, как они выехали из замка в сопровождении отряда из шести вооруженных людей, включая и самого сэра Бэзила. Два огромных мастифа радостно прыгали вокруг, предвкушая прогулку.

До леса было не так далеко, и очень скоро они были уже на месте. Марго спешилась и, оставив Джейса возле собак, отправилась поискать грибов. А сэр Бэзил и его воины рассыпались цепью вдоль опушки. Марго углубилась в темную прохладную чащу леса.

Черный Донал этим утром с особым тщанием возносил обычную молитву. И вот ему повезло. Вот маленькая дурочка! Сама того не подозревая, она отдала себя ему в руки. Но как удачно все получилось! Просто чертовски удачно. Он даже не подозревал, что захватить ее будет так просто. Со своего наблюдательного пункта он и его люди, затаив дыхание, следили, как девушка, оставив на опушке охрану, беспечно углубилась в лес в полном одиночестве. Трудно было бы придумать лучшее место, чтобы без особого шума схватить легкую добычу. Нужно было просто набраться терпения и подождать, пока она отойдет подальше от своих людей. Терент наверняка будет доволен, что Донал так быстро справился с его поручением.

– В седло, ребята! – Черный Донал кивнул в сторону лагеря и схватился за поводья своего жеребца руками в тяжелых рукавицах. – Вперед!

Марго совсем забыла о времени. Ей казалось, что она бродит по лесу совсем недолго. В противном случае сэр Бэзил наверняка встревожился бы и отправил своих людей на поиски. Хуже было другое – она никак не могла сообразить, куда идти, а лужайки, где остались ее воины, не было видно. На нее волной нахлынул страх, но девушка одернула себя. Достаточно только крикнуть, и на ее зов мигом примчатся собаки, а следом за ними и сэр Бэзил со своими людьми. А пока она все кружила и кружила, стараясь сообразить, где находится. Наконец Марго с облегчением вздохнула, отыскав зарубку на дереве.

Она шагнула на тропинку.

– Эй, девушка! – окликнул ее сзади чей-то хриплый голос. – Что это ты здесь делаешь?

Марго испуганно ойкнула и, обернувшись, лицом к лицу столкнулась с весьма странным человеком. Как это он умудрился незаметно подойти почти вплотную? Она готова была поклясться, что не слышала ни малейшего шороха за спиной.

– С-сэр! – испуганно выдохнула она. – Как вы меня напугали!

Он хрипло рассмеялся и шагнул к растерянной девушке. Она так и застыла, прижав к себе корзину. Обтянутая перчаткой рука прижата к лицу.

Марго обратила внимание, что мужчина, одетый как обычный охотник, был высок ростом, но гибок и проворен и двигался с упругой грацией хищного зверя – довольно привлекательный на вид, с каштановыми кудрями и такой же бородкой и усами.

– Конечно, милочка, стыд и срам с моей стороны напугать до смерти такого хорошенького маленького зайчишку! – весело сказал он, сжав ее руки в своих, прежде чем она успела заметить его движение и отпрыгнуть в сторону. Корзина ее упала на землю, грибы рассыпались.

– Как вы смеете? – оскорбленно воскликнула Марго. Стыд и возмущение душили ее. Она отпрянула, стараясь высвободиться.

– Тихо, тихо, госпожа, – прошипел мучитель, притягивая ее к себе и еще сильнее сжимая руки. – Что бы ты сама подумала о лихом охотнике, который бы позволил хорошенькой пташке вроде тебя упорхнуть прочь и даже не попытался бы сорвать поцелуй на прощание?

– Я вам не пташка, сэр! Меня зовут леди Марго ле Брюн из замка Рид!

Он презрительно расхохотался, оглядев ее простую одежду.

– О, конечно, госпожа! Тогда я – Генрих Болингброк,[3] к вашим услугам! Счастлив познакомиться! – Незнакомец покачал головой. – Нет уж, мой хорошенький зайчонок! Леди Марго Рид ни за что на свете не пошла бы в лес без охраны! Это ведь опасно, не так ли?

Марго набрала полную грудь воздуха, чтобы закричать, но незнакомец, казалось, по глазам догадался о том, что она собирается сделать. Прежде чем из горла девушки вырвался хотя бы единый звук, широченная ручища одним движением запечатала ей рот.

– Ну вот, разве леди Марго способна на такую глупость? – с усмешкой добавил он. Сильные руки еще больше сдавили ее бешено извивающееся тело. – Разве она решилась бы одеться в крестьянское платье? Да никогда в жизни! Того и гляди наткнешься на грабителей с большой дороги, а то и на одинокого рыцаря, который не побрезгует молоденькой крестьянкой. Или невзначай подстрелит охотник вроде меня…

Девушка попыталась открыть рот, чтобы закричать, но все было напрасно. Он был чудовищно силен. Марго почувствовала, как все сильнее сжимается вокруг нее железное кольцо его рук. Она беззвучно заплакала, то ли от страха и боли, то ли от бессильной ярости.

Увидев, как слезы побежали у нее по щекам, он склонился к ней так близко, что его жаркое дыхание обожгло ей ухо, и чуть слышно прошептал:

– Никогда ведь нельзя всего предугадать, верно, моя милая? – В голосе его звучало предупреждение. – Мир полон злых людей, которые за деньги пойдут на что угодно! Уж теперь ты до конца своих дней будешь помнить об этом, не так ли? – Он заглянул в расширившиеся от страха глаза Марго. Та, вся дрожа, медленно кивнула. – Вот и чудесно, мой маленький испуганный зайчишка. А теперь я поверну тебя лицом в ту сторону, где остались твои люди, и отпущу. И уж тогда беги к ним что есть сил, беги со всех ног, слышишь, пока я не передумал и не оставил тебя себе! – Он хихикнул. – Но прежде чем отпустить тебя, я возьму плату за этот маленький урок. Думаю, он тебе пригодится. – С этими словами незнакомец убрал руку, которой зажимал ей рот, и мгновенно склонился, припав поцелуем к губам Марго.

Это был жестокий, болезненный поцелуй. Марго забилась в его руках, стараясь вырваться, но они, будто тиски, сжали ей запястья. Рот мужчины безжалостно терзал ее губы, пока она не почувствовала языком солоноватый привкус крови. И когда его руки внезапно разжались, она безвольно сползла на землю к его ногам.

Марго с трудом подняла голову и взглянула на него сквозь пелену слез.

Мужчина поднес ее дрожащую руку к губам. На одно короткое мгновение лицо его исказилось гримасой сожаления. В ту же секунду она вскочила на ноги и опрометью бросилась бежать.

Вдали послышались голоса. Испуганные ее долгим отсутствием, сэр Бэзил и Джейс уже искали ее. Марго бросилась на лай собак. Она мчалась, не разбирая дороги, продираясь сквозь заросли, не обращая внимания, что колючие ветки рвут ей платье и дергают за волосы. Дикий, безумный страх гнал ее вперед. Она не понимала, куда бежит, слезы застилали ей глаза, и лишь одна мысль гнала ее вперед: прочь, как можно дальше от этого страшного безумца! Наконец, благодарение Богу, из-за кустов прямо на нее выскочили Король и Принц, вслед за ними спешили сэр Бэзил и Джейс.

Через несколько минут все воины ее охраны, растянувшись цепочкой, уже прочесывали лес в поисках бродяги в охотничьем костюме, а сэр Бэзил, подхватив под руку шатавшуюся как былинка Марго, осторожно вел ее к опушке, где их ждали лошади. Подсаживая девушку в седло, Джейс судорожно стиснул ей руку, и она увидела, каким мертвенно-бледным стало его лицо. Не медля ни минуты, маленький отряд галопом поскакал назад, под защиту толстых каменных стен замка Рид.

– Проклятие! – прорычал Черный Донал, с силой ударив кулаком по колену. Его лошадь заплясала под ним, и он резко натянул поводья. – Вот сука!

Верховые окружили его. Их отряд был в самой гуще леса, всего в двух шагах от того места, где еще несколько минут назад была Марго. Но теперь ее и след простыл. Не было видно и одинокого охотника, которого заметили люди Донала. Незнакомец безжалостно гнал своего коня, двое верховых бросились в погоню, но скоро вернулись ни с чем. А теперь вдали уже слышался хриплый лай собак, и в лесных прогалинах мелькали фигуры вооруженных воинов. Черному Доналу ничего не оставалось, как созвать своих людей и поскорее убраться восвояси, туда, где он столько дней провел, поджидая свою добычу.

– Негодяй предупредил ее! – Ярость Донала не знала границ. – Но, разрази меня гром, я еще доберусь до девчонки! А уж когда она попадет в мои руки, я вволю позабавлюсь – Терент позаботится, чтобы сполна отомстить за все хлопоты, что нам доставила эта маленькая дрянь!

Они повернули коней и поскакали прочь. Часом позже люди сэра Бэзила вернулись в Рид. Они привезли Марго пустую корзину и рассказали, что все их усилия отыскать лесного бродягу были тщетны. Того и след простыл.

Глава 3

Алерик приходил в себя медленно, точно с похмелья. Первой его отчетливой мыслью было, что какая-то тяжелая туша уселась ему на голову, но когда он осторожно протянул дрожащую руку и коснулся пальцами разламывающегося от боли виска, это подозрение тут же исчезло. Стоило только пошевелиться, как все его тело пронзила мучительная боль. Поморщившись, он попытался вспомнить, где он и почему ему так скверно. Судорожно вздохнув, Алерик втянул в себя воздух, но ноздри его моментально забило липкой жижей, и он догадался, что, должно быть, лежит ничком на мокром от дождя поле.

И пока он мучительно пытался поймать все время ускользавшие воспоминания, над головой вдруг раздался смех и хорошо знакомый голос весело окликнул его:

– Ну же, малыш, вставай, не валяй дурака! Ведь не мог же я убить тебя всего одним щелчком!

В ответ Алерик только простонал и с трудом попытался выплюнуть набившуюся в рот мерзкую грязь. Знакомая могучая рука ухватила его сзади за кольчугу и одним легким движением перевернула на спину.

Алерик с трудом открыл залепленные глиной глаза и увидел смеющееся лицо брата прямо у себя над головой.

– Нет, Эрик, – прохрипел он голосом, скрипучим, как старая телега, – похоже, на этот раз не убил. Но скажи, Бога ради, что, моя голова все еще при мне?

Эрик откинул назад голову и оглушительно расхохотался. Услышав этот громовой хохот, Алерик не смог не улыбнуться в ответ, хотя и чувствовал себя так, будто вот-вот его душа расстанется с телом. Улыбка вышла кривой.

– Ладно, парень, не сомневайся – голова твоя там, где ей и положено быть, – продолжал Эрик. – Хотя не понимаю, чего это ты так волнуешься. Все равно тебе от нее никакого проку!

Он снова наклонился над братом и, схватив того за ворот накидки, одним движением поднял и поставил на ноги с такой легкостью, словно брат весил не больше котенка. Эрик, выше ростом младшего брата почти на фут, по правде говоря, был самым высоким из всех Стэйвлотов. Отец его, могучий, будто сказочный исполин, все же уступал ему в росте. Но ни один из трех братьев не мог сравниться с Эриком ни силой, ни ростом, не говоря уже об их белокурой сестре, которая изящной фигуркой пошла в мать.

Алерик покачнулся, ноги у него подкашивались, но Эрик держал его до тех пор, пока не убедился, что брат пришел в себя. Лицо его было серьезным. Он знал, что Алерик, которому только недавно минуло семнадцать, не потерпит, чтобы с ним обращались как с ребенком.

Младший брат под его началом упражнялся в рыцарском искусстве, уверенный, что к восемнадцати годам добьется своего. Сам Эрик, который и ростом, и мощью всегда превосходил своих сверстников да и многих взрослых мужчин, стал рыцарем, едва ему минуло шестнадцать, отправившись вместе с отцом и старшим братом в поход против одного из злейших врагов старого короля Ричарда. И в этом сражении юный воин вел себя столь мужественно, что сам король после битвы перед строем оставшихся в живых посвятил его в рыцари. А его храбрость во время сражения при Шрусбери привлекла к нему внимание нового короля и принца Генриха, так что теперь Алерик только и мечтал о том, как бы поскорее сравниться воинской доблестью со старшим братом.

Эрик обещал сам учить его и сдержал свое слово, хотя в глубине души был уверен, что Алерик поступил бы куда умнее, если бы посвятил себя столь любимой им поэзии, тем более что младший брат уродился на редкость хрупким и нежным. Эрик старался сдерживать себя как мог, но даже слабый удар, который он нанес брату, чуть было не прикончил беднягу. Случись им оказаться на поле битвы, Алерик давно уже был бы мертв. Вражеский меч в умелых руках неминуемо проткнул бы его насквозь.

– Идем, Алерик. – Эрик подбодрил брата дружеской улыбкой и протянул ему заляпанный грязью меч. – Думаю, на сегодня с тебя достаточно. Если бы отец увидел, как я тебя сшиб, непременно бы спустил с меня шкуру и зажарил бы на вертеле к обеду, словно зайца. Ты ведь у него любимчик, малыш. – Обняв его одной рукой за плечи, Эрик подтолкнул брата к поджидавшему их оруженосцу. – Сам знаешь, отец и так обозлится, когда узнает, что я готовлю из тебя воина, ведь он уверен, что у тебя другое призвание. Вероятно, он прав. Может быть, подумаешь об этом на досуге? Ведь он только порадуется, если ты станешь школяром.

Алерик разъярился так, что вмиг забыл о своей слабости.

– Сначала я стану рыцарем, а уж потом школяром! – Он со злостью сбросил с плеч руку Эрика. – Ты ведь сам рыцарь! И все мои братья – рыцари! И отец, и все его братья – все!

– Ты прав, Алерик, а вот я бы на твоем месте с куда большей радостью учился, а не воевал, – признался Эрик.

Алерик остановился как вкопанный, заставив остановиться и Эрика, и недоверчиво взглянул на своего гиганта брата:

– Прекрати издеваться надо мной!

Эрик взглянул на разъяренного юнца. На лице его не было ничего, кроме простодушного удивления.

– Я и не думал насмехаться над тобой, малыш! Ты ведь и сам это знаешь. Разве ты не замечал, как я завидую тебе? Ты ведь умеешь читать и знаешь все книжные премудрости, которые мне не по зубам. Да и многое другое тоже.

Алерик ответил ему взглядом, в котором сквозило недоверие.

– Какие еще премудрости? – подозрительно спросил он.

Эрик пожал плечами и, помедлив немного, подозвал оруженосца. Потом снова повернулся и взглянул Алерику в глаза:

– Ты гораздо лучше стреляешь из лука, разве не так? Ты же сам знаешь, что лучше тебя в нашей семье никто не владеет луком. Даже отец.

Алерику стоило большого труда не покраснеть от удовольствия. Похвала была неожиданной, а оттого еще более приятной.

– Стрелять из лука, – фыркнул он насмешливо, скрестив руки на груди, – занятие для слабаков. Каждый ребенок может этому выучиться.

На лице Эрика мелькнуло невольное изумление. Он возвел глаза к небу и жалобно простонал:

– Ну раз так, Господи, преврати меня в ребенка!

Алерик растерялся, не зная, как относиться к добродушному поддразниванию брата, и ломая голову, уж не обидеться ли снова. От мучительных раздумий его отвлекло появление запыхавшегося оруженосца Эрика.

– Клянусь кровью Христовой, ну и дождь же был прошлой ночью! – воскликнул Эрик, стаскивая тяжелые латные рукавицы и протягивая их оруженосцу. – Да еще ветер дует, будто с цепи сорвался, верно, Джефф? Ну и придется же тебе попотеть, парень, пока отчистишь мои доспехи от всей этой мерзкой грязи!

– Да, милорд, непременно, – с поклоном пообещал Джефф. Он бережно освободил обоих братьев от тяжелых доспехов, подхватил оба меча и унес с собой.

Поодаль братьев нетерпеливо поджидали привязанные лошади: пегая кобыла и гигантского роста чалый боевой конь. Они время от времени пощипывали мокрую от дождя траву, поглядывая на хозяев. Джефф исчез, и братья остались одни.

– Слава Богу, после дождя не осталось никаких следов наших рыцарских боев, – с усмешкой сказал Алерик. – Вот и хорошо, значит, отец ничего не узнает.

Эрик бросил на него быстрый взгляд:

– Ты сам должен рассказать ему, малыш. Я ни за что не стану учить тебя за его спиной, даже несмотря на обещание.

Алерик уныло покачал головой:

– Нет, ничего не выйдет. Я раскрою секрет только после того, как научусь у тебя всему, чему смогу. Отец придет в бешенство, если я вот так сразу ему все выложу. – Он бросил взгляд на показавшуюся вдалеке деревеньку. – Давай заглянем туда на минутку, Эрик. Хочу посмотреть, сильно ли пострадали дома во время вчерашней бури.

– Согласен, – коротко кивнул Эрик и окликнул оруженосца. – Отведи домой лошадей, парень. Мы пойдем пешком. Позаботься, чтобы Брама хорошенько обтерли, и присмотри за ним сам. – Потом с улыбкой повернулся к брату: – Ну что, пошли, Алерик? Нужно поторопиться. Нас не было довольно долго, мама, наверное, уже беспокоится. С тех пор как мы с Жофре вернулись домой, она кудахчет над нами, словно наседка над цыплятами.

Алерик коротко хохотнул.

– Я бы на твоем месте не сильно переживал из-за этого. Все равно вы скоро опять уедете, и она начнет квохтать, только уже надо мной. А пока твоя очередь.

– Я бы на твоем месте благодарил Бога, что есть кому беспокоиться о тебе, – спокойно прервал его Эрик. – Что же до меня, то мне порядком надоело спать на мокрой холодной земле, да еще частенько на пустой желудок. А вернешься домой, и мама согреет своим теплом, и приголубит, и накормит. Поверь, уж кому-кому, а мне это по душе!

Алерик искоса взглянул на брата:

– А каково это – побывать в сражении, а, Эрик? Очень страшно?

Эрик с угрюмой усмешкой кивнул:

– Да, клянусь кровью Христовой! Признаюсь тебе, малыш, как на духу – не раз бывало так, что сердце у меня уходило в пятки. Хотелось повернуть и бежать без оглядки, когда безносая дышала в затылок! – Он тяжело вздохнул. – Но потом на смену страху приходили гнев и злость. Я сражался со злом и старался позабыть обо всем, кроме этого. Даже о том, что мне страшно.

– Клянусь Богом, и я когда-нибудь буду сражаться, – благоговейно прошептал Алерик.

Эрик пожал плечами:

– Нет, Алерик, даже и не думай. Лучше моли Бога, чтобы это никогда не случилось. И я тоже надеюсь на это всем сердцем.

Они были уже у самых ворот Белхэйвена, когда Алерик вдруг поднял голову и заметил направлявшуюся к ним знакомую фигуру.

– А вот и Жофре, – объявил он как ни в чем не бывало, заставив Эрика встрепенуться.

Эрик едва смог сдержать улыбку. Будучи всего двумя годами младше, Жофре, высокий, широкоплечий юноша, был не только его братом, но и самым близким другом. Братья совсем не походили друг на друга. Эрик единственный среди всех Стэйвлотов унаследовал черные как вороново крыло волосы и смуглую кожу матери. Остальные же братья были светловолосыми блондинами, включая и Жофре, чья белокурая грива разметалась по плечам. Его считали самым красивым из братьев, но и самым безрассудным из всех.

– Привет, ребята! – подойдя поближе, приветственно окликнул он. – Ну и вывалялись же вы в грязи! Клянусь Богом – самые настоящие поросята! Лучше не показывайтесь отцу на глаза, пока не приведете себя в порядок. Держу пари, и достанется же вам, когда он увидит вас обоих!

– Почему? Разве он тоже решил отправиться в деревню? – с непритворным страхом спросил Алерик. – Слушай, Эрик, давай-ка обойдем ее с другой стороны, может, он нас не заметит?

– Нет, парень, – с усмешкой сказал Жофре, – он поджидает нас в доме. Сказал, что ему нужно поговорить с нами, причем со всеми вместе. Он-то и послал меня за вами и велел поторопиться.

Темные брови Эрика сошлись на переносице.

– Что-то случилось, Жофре?

– Понятия не имею, – честно ответил тот, – хотя подозреваю, что все связано с предстоящей женитьбой Джеймса. Я случайно услышал, как мама говорила слугам, что скоро у них прибавится хлопот – в замке будет свадебный пир.

– Джеймс женится? – удивился Эрик, и все трое обменялись недоумевающими взглядами. – Но я готов поклясться, он и словом не обмолвился, что влюблен, когда мы виделись в последний раз. Я-то думал, что он собирается сначала послужить королю Генриху.

– Угу, – кивнул Жофре, – а может, он и сам не знал, что ему предстоит жениться. Может, это родители подыскали ему невесту?

– Уфф! – с чувством фыркнул Алерик. – Но если это так, то эта самая невеста может оказаться страшнее огородного пугала! Интересно, с чего это мама с отцом решили женить братца?

– По большей части именно родители устраивают все браки, – сказал Эрик. – Я, честно говоря, всегда ждал, что мама с отцом подыщут ему невесту, хотя мне это и было странно. Ведь сами-то они женились по любви.

– Да, только не забывай, что Джеймс старший, значит, именно он должен позаботиться о наследнике, – подмигнул Жофре, – а для этого подойдет только благородная леди. В конце концов, представь, что было бы, если бы мама и отец положились на его выбор, а Джеймс вдруг возьми и выбери себе жену из совсем незнатного рода.

– Не может быть, чтобы они придавали такое значение подобным вещам, – встрепенулся Алерик. – Я бы, например, на это и не посмотрел!

– Ты – может быть. Впрочем, тебе и не придется об этом волноваться, малыш, не зря же ты самый младший, – усмехнулся Жофре. – В твоей воле будет выбрать себе девушку по сердцу и жениться на ней. Но у бедняги Джеймса как-никак есть свои обязательства перед семьей, и если вдруг, Боже избавь, он не сможет выполнить свой долг, тогда это сделает наш дорогой Эрик.

Эрик скривился:

– Ну уж нет, Жофре, только не я! Ты ведь отлично знаешь, что я поклялся в верности до гроба нашему отцу. Я никогда не женюсь!

– Что? Никогда? – с комическим отчаянием воскликнул Жофре. – Тогда, парень, твоя постель вечно будет пустой и холодной, конечно, если ты не надумаешь уложить в нее какую-нибудь хорошенькую девушку!

Эрик рассмеялся:

– Этого никогда не будет, даже если девушки со всей округи стали бы умолять меня об этом!

– Ого! – вскричал Жофре, зажав Алерику ладонями уши. – Ты испортишь парня, Эрик, а матушка, если узнает, оборвет тебе твои ослиные уши!

Алерик с недовольным лицом вывернулся из рук старшего брата.

– Пусти, я же не ребенок! – вознегодовал он. – Мне и так все отлично известно, особенно о женщинах!

– О, прошу прощения, достойный сэр! – извинился Жофре, отвешивая почтительный поклон. Выпрямившись, он весело подмигнул Эрику поверх головы младшего братишки, и они направились домой, смеясь и перебрасываясь шутками.

А в это время две постоянные обитательницы Белхэйвена с особым интересом наблюдали за приближением молодых лордов.

Дорта, старшая из них, отложила работу и оперлась подбородком о ручку грабель. Девушка собирала разбросанную ветром солому в аккуратные кучки.

– Я так рада, что сэр Эрик живым и невредимым вернулся из похода. – Она вздохнула, окинув тоскливым взглядом статную фигуру молодого лорда. – Ах как долго его не было!

Ее сестра Элоиз, хорошенькая, пышущая здоровьем девушка, озабоченно подняла голову и взглянула им вслед. Она укладывала в тачку собранную сестрой солому.

– Стыдись, Дорта! О чем ты только думаешь! Ведь он никогда не предложит тебе стать его женой!

Дорта беспечно рассмеялась:

– Ну и что? Можно подумать, мне это нужно!

Глаза Элоиз испуганно округлились.

– Дорта, Господь с тобой! Ты ведь это несерьезно… Он просто великан! Такой мужчина просто убьет тебя своей любовью!

Дорта улыбнулась немного свысока – похоже, неприкрытый страх в глазах сестренки ее немало позабавил.

– Нет, Элоиз. Он совсем не такой грубый, как другие мужчины. Он очень мягкий и добрый… самый лучший на свете! – с протяжным вздохом сказала она.

Элоиз покачала головой:

– Понятия не имею, о чем это ты! Только посмотри на него… его даже красивым не назовешь! Черный, как сам Сатана! Вот если бы он был бы красив, как сэр Жофре… ну, тогда я еще понимаю… – Она с одобрением оглядела стройную фигуру молодого рыцаря.

– Добрый день, девушки, – поздоровался Эрик, кивая сестрам, и украдкой подмигнул Дорте.

– И вам тоже, милорды, – в ответ улыбнулась та и вежливо присела. Элоиз последовала примеру сестры.

– Вижу, этот ветер добавил вам немало работы.

– Да, милорд, – согласилась Дорта, – наш отец послал нас в поле собрать солому, которую разбросало ветром, и велел не возвращаться, пока не закончим. Но вы сами видите, сколько тут работы. Разве это по силам двум бедным девушкам?

Жофре протянул руку и одним пальцем нежно приподнял подбородок Элоиз, позволив себе окинуть восхищенным взглядом хорошенькое зардевшееся личико и соблазнительную фигурку.

– «Бедным»? Вот уж я бы никогда вас так не назвал, госпожа! – пробормотал он, и Элоиз смущенно зарумянилась.

– И тебя тоже, Дорта! – Эрик с усмешкой повернулся к другой сестре. – За полгода ты выросла и еще больше похорошела. Отец приказал нам спешить в замок, но если выдастся свободный часок, сегодня вечером например, я обязательно приду, чтобы помочь тебе.

Девушка ответила очаровательной улыбкой и еще раз присела перед молодым хозяином.

– Благодарю, милорд. – И, бросив в его сторону кокетливый взгляд, чуть слышно добавила: – Будет очень приятно.

– Очень, – подтвердил Эрик. В голосе его слышалось обещание.

У Жофре вырвался шумный вздох.

– Один ты не справишься. Может, попозже я тоже подойду. По крайней мере тогда уж точно мы с этим управимся.

– Если вы двое не прекратите свое дурацкое воркование, я уж точно простужусь! – раздраженно буркнул Алерик. – Вы совсем забыли, что нас ждет отец.

– Нет, малыш, – сказал Эрик, – мы уже идем. Доброго вам вечера, девушки.

На прощание Жофре не смог отказать себе в удовольствии ласково погладить атласную щечку Элоиз, игриво пощекотав подбородок девушки, потом круто повернулся и поспешил догнать братьев.

– Клянусь Святым распятием, Алерик! Ты меня когда-нибудь с ума сведешь! Ну кто говорит такое при женщинах? – фыркнул он, поравнявшись с ними. – Я уж было подумал, что от твоей любезности они обе рухнут в обморок прямо к моим ногам!

Алерик побагровел от смущения и перешел с рыси на галоп.

– Зато ты со своими льстивыми речами совсем задурил голову бедным девушкам! А мне это ни к чему, – пробурчал он.

Эрик и Жофре лишь добродушно посмеивались, глядя ему вслед.

Но не прошли они и нескольких шагов, как на них с визгом и оглушительными воплями накинулась целая ватага замурзанных деревенских мальчишек. Они играли в рыцарей и оруженосцев, когда заметили проходящих мимо Эрика с братьями, и решили воспользоваться редкой и счастливой возможностью. Братья не успели оглянуться, как были окружены тесным кольцом свирепо вопящих сорванцов, которые с остервенением размахивали деревянными палками вместо мечей и вызывали их на битву. Особенно отчаянные даже повисли на ногах у братьев, а самый дерзкий прыгнул на спину Алерику и обхватил двумя руками его шею.

– Слезай, маленький негодяй! – потребовал Алерик, отчаянно мотая головой в надежде стряхнуть смельчака на землю, но мальчишка держался будто приклеенный. – Эрик, отцепи от меня этого щенка! – возмутился Алерик, свирепо глядя на хохотавшего брата.

– Держитесь, ребята! И этому, самому шумному, тоже заткните рот! – громко скомандовал самый замурзанный из этой разношерстной ватаги. Это был тощий растрепанный мальчишка, босой и в лохмотьях, но, по всей видимости, именно он верховодил всеми, потому что держался впереди, надменно указывая палкой в сторону посмеивавшихся братьев.

– Сдаетесь ли вы, презренные вилланы?[4] – завопил он, обращаясь к Эрику.

Эрик, пряча улыбку, заставил себя изобразить панический страх:

– Сдаемся! Конечно, сдаемся, сэр рыцарь!

– Ну, Эрик, это и в самом деле… – начал Жофре, стараясь осторожно выпутать обе ноги из целой массы грязных ручонок, которые обвивали их, будто щупальца осьминога. Но запнулся, получив легкий пинок за то, что осмелился вмешаться в разговор.

– Молчать! – рявкнул главарь и пригвоздил Эрика к месту ледяным немигающим взглядом. – А знаешь ли ты, виллан, почему тебя постигла такая немилость?

– Потому что я выдал тайну предателю Оуэну Глендоверу?[5] – предположил Эрик.

Предводитель немного подумал и решил, что это неплохая идея.

– Ага! Ты шпион и заплатишь за это! Что скажете, молодцы? Что будет ему наказанием?

– Смерть, смерть, смерть! – с энтузиазмом завопила малышня.

– Смерть? – не веря своим ушам переспросил Алерик. – Но не кажется ли вам, что это немного… – Палка воткнулась ему меж ребер, он поперхнулся и замолчал.

– Молчать! – сурово приказал предводитель. – Вилланам не позволено открывать рот!

– Эрик! – возмущенно прорычал Жофре.

– Ладно, ладно! – сдался Эрик. – Скажите, сэр рыцарь, а не договориться ли нам?

– Что значит «договориться»? – голосом, полным презрения, осведомился предводитель.

– Ну, скажем, вы прикажете своим людям отпустить нас, а я после того, как стемнеет и в замке поужинают, принесу вам целую корзину сладких булочек – самых вкусных, какие только есть на всем белом свете! Я велю, чтобы их специально испекли для вас!

Это предложение было встречено возгласом одобрения.

Предводитель впился в лицо Эрика долгим испытующим взглядом, потом повернулся к своим:

– Что скажете, ребята? Вам это предложение по душе?

– Да, да, да! – раздались нестройные вопли малышни.

– Тогда отпустите пленников, – милостиво кивнул предводитель, и десяток маленьких рук немедленно разжались.

Недавние враги в одно мгновение превратились в ватагу восторженно визжавших малышей, которые с воем и хохотом навалились на Алерика и Жофре, награждая их тумаками и дергая за волосы.

Эрик даже присел, чтобы сполна насладиться их детским восторгом. Он ерошил мальчишкам волосы, шутливо дергал за уши и наконец сгреб всю ораву в медвежьи объятия.

– Ну что, соскучились по мне, сорванцы? – спросил он.

В ответ послышались восторженные вопли детворы.

– А как вы вели себя, пока меня не было? Слушались?

И опять в ответ прозвучал разноголосый писк.

– Ну-ка дайте мне хорошенько вас разглядеть. Да-да, клянусь честью, хорошенькие же плуты из вас выросли! – Он выпрямился и повернулся к предводителю, который в гордом одиночестве застыл поодаль, дожидаясь, пока придет его черед. – А вот и мой приятель Томас, – ласково сказал он, направляясь к мальчугану. – Ну что же ты, Том, малыш, даже не хочешь поздороваться со мной?

Скрестив худенькие ручонки на тщедушной груди, Томас надменно вскинул голову:

– Я не собираюсь вешаться тебе на шею! Что я, девчонка?

Эрик откинул назад голову и громогласно захохотал.

– Клянусь Святым распятием, ну ты и штучка! А теперь давай руку, парень, и поздороваемся, как положено мужчинам! – Он протянул громадную руку, и Томас робко пожал ее своей тонкой ручонкой. Это выглядело бы на редкость комично, если бы Томас не держался с такой благоговейной торжественностью и не сводил с Эрика горевших восхищением глаз.

– Эрик, Эрик, Эрик! – прозвенел за спиной чей-то тоненький голосок. Он обернулся и увидел девчушку, которая неслась к нему со всей скоростью, на которую были способны ее крохотные босые ножки. Она была просто очаровательна со своими длинными золотистыми волосами и огромными голубыми глазами.

– О, так ведь это же моя Молли! – радостно воскликнул Эрик, подхватывая ее на руки. – Моя красавица Молли пришла поздороваться со мной! Ну же, поцелуй меня, радость моя!

Молли была счастлива исполнить его просьбу.

– Эрик, отец ждет, – вмешался Алерик. – Потом наиграешься с этими разбойниками. – Он осторожно потянул за одну из босых ножек Молли, которые обхватывали талию Эрика.

– Пока, дорогая Молли, – нежно попрощался Эрик, поцеловав ее в щеку, а потом повернулся и быстрыми шагами направился к замку.

Жофре был галантен, как всегда.

– Ах, Молли, любовь моя! – И тоже звонко чмокнул ее в щечку.

– Привет, Джеффи. – Она приветствовала его белозубой улыбкой.

Жофре ласково улыбнулся в ответ.

– Молли, сердце мое, в один прекрасный день ты вырастешь и превратишься в самую красивую на свете девушку. И когда я упаду к твоим ногам и буду молить о любви, надеюсь, ты нежно скажешь мне «Жофре»! – шепнул он зардевшейся от смущения девчушке.

Эрик покачал головой:

– Нет, Жофре. Она выйдет замуж только за меня. И с таким же успехом вместо «Жофре» может сказать «Эрик»!

– Это еще ни о чем не говорит, – запротестовал брат, провожая глазами Эрика. Тот с девочкой на плечах направился к ее дому, который был в двух шагах.

Эрик, сделав вид, что не слышит, посадил Молли на скамеечку у дверей.

– Я кое-что принесу тебе вечером, малышка, – шепнул он. – А теперь поцелуй меня. Вот хорошая девочка.

Он погладил ее по голове и, помахав на прощание мальчишкам, которые вернулись к игре, присоединился к Жофре.

– Бедная малышка Молли, – пробормотал Жофре, спеша к замку. – Я все думаю, что с ней станется, когда умрет ее бабка? Такая милая девочка!

– Не знаю, – буркнул Эрик. Он приветственно махнул рукой какому-то крестьянину и добавил: – Может, я удочерю ее.

Жофре изумленно вскинул брови:

– Ты? Ты даже не женат, а уже хочешь заменить ей мать! А этого нахального Томаса ты тоже усыновишь?

– Может быть. Мы с ним одного поля ягоды, а отец нещадно лупит беднягу. Так или иначе, но в один прекрасный день я отберу у него парнишку.

– Этому можно верить. – Жофре покачал головой. – Клянусь честью, парень, так ты превратишь Белхэйвен в сиротский приют.

Глава 4

– Проклятие! – Огромный кулак Эрика с грохотом опустился на деревянную столешницу, заставив ее подскочить на месте. – Так, значит, сэр Уолтер был прав, когда подозревал этого негодяя Терента Равинета!

Он сунул свиток пергамента, который только что пробежал глазами, в руки Жофре и встретился глазами с Гэрином.

– Что будем делать, отец? Ведь без показаний его слуги у нас связаны руки! Мы никогда не сможем убедить людей в том, что он виновен. Будь я проклят, если сегодня же не отправлюсь в Равинет и сам не разберусь с мерзавцем, чтобы положить конец его черным замыслам!

При этих словах лицо Гэрина осветилось гордостью за сына, но он только покачал головой.

– Возьми себя в руки, Эрик. Я никогда не позволил бы тебе ехать в таком состоянии. Это было бы опасно и глупо.

Он потянулся за кувшином с вином, который вошедший слуга бесшумно поставил на стол, и наполнил свой бокал.

Жофре низко склонил голову над письмом, и длинная прядь соломенных волос коснулась стола. Пробежав до конца письмо сэра Уолтера, он озабоченно присвистнул и чуть слышно выругался. Алерик в свою очередь протянул руку за письмом, но старший брат сделал вид, что не заметил этого.

Жофре поднял голову и прерывающимся от гнева голосом сказал:

– Надо что-то делать, отец. Не можем же мы просто так сидеть сложа руки, пока Равинет замышляет предательство!

Алерик осторожно потянул за краешек письма, на котором лежал тяжелый кулак Жофре, стараясь незаметно от брата вытащить его, но все было напрасно.

Эрик, словно раненый зверь, метался из угла в угол, стискивая могучие кулаки.

– Проклятие! Надо было оставаться в Шрусбери и ждать, когда вернется сэр Уолтер! Король все равно поверил бы его словам, даже без всяких доказательств!

– Мы должны были отправиться вместе с ним! – горячо воскликнул Жофре. – Если бы мы были там, глядишь, слуга остался бы жив!

– Или прикончили бы вас с вашей глупой похвальбой! – сухо добавил сэр Гэрин. Надеюсь, вы не забыли, что сэр Уолтер ле Брюн и сэр Аллин де Арж – самые доблестные рыцари королевства? Или вы считаете, что вам бы улыбнулась удача? Даже им едва удалось унести ноги! Нет-нет, Терент из Равинета и его люди – это не какие-то там мухи, которых легко прихлопнуть одной ладонью!

Жофре презрительно хмыкнул.

– Прошу прощения, может, кто-нибудь скажет, для чего я здесь? – раздался голос Алерика. Заложив руки за спину и покачиваясь на каблуках, он почтительно ожидал ответа.

– Что такое, сынок?

– Для чего я здесь, если мне даже не позволено взглянуть на это письмо? – возмутился Алерик. – Конечно, сэр, то, о чем вы говорите, весьма интересно, но, если я не могу участвовать, может, мне лучше отправиться к себе? Если вы, конечно, не возражаете. Я хотел сегодня поработать немного над переводом Плутарха.

Гэрин, нахмурившись, глянул в сторону Жофре, который по-прежнему держал в руках письмо.

– Дай парню прочитать, – буркнул он.

Поколебавшись, Жофре протянул брату пергамент.

– Все в порядке, сынок, – успокоил его Гэрин, – Алерик тоже должен знать наши планы. Он вместе с тобой и братом поедет в Рид, чтобы привезти сюда леди Марго. Ему давно пора выбраться наконец из Белхэйвена, пока он окончательно не превратился в монаха.

Эрик перестал метаться из угла в угол и с удивлением воззрился на отца. – В Рид? Сэр, как вы можете предлагать такое? Неужели вы хотите, чтобы мы нянчились с этой леди в то время, как Равинет строит козни против короля? Я решительно отказываюсь в это верить!

– Нет? – громовым голосом рявкнул Гэрин, вскакивая на ноги. Перевернутая скамья с грохотом отлетела в угол. – Ты осмеливаешься сказать «нет» мне? Ты, щенок! Только попробуй повторить это еще раз – и я перекину тебя через колено и разорву на части! Сказал, что поедешь в Рид, – и поедешь! Вот так!

Его голос прогрохотал под сводами зала подобно оглушительному раскату грома, и все, кто толпился там, занятый своими делами, в том числе и леди Элен со своими служанками, замерли как вкопанные. Глаза всех присутствующих со страхом обратились в сторону разгневанного лорда, окруженного великанами сыновьями.

Эрик задержал дыхание, чтобы не дать вырваться на волю душившему его гневу. Взгляд его темных, пылающих яростью глаз встретился с ледяным взглядом голубых, похожих на льдинки глаз отца. Когда старший сын снова заговорил, голос его был спокоен и полон почтения:

– Раз вы считаете, что нам нужно ехать в Рид, отец, значит, мы поедем.

Жофре в это время водворил на место упавшую скамью. Гэрин грузно опустился на нее, тяжело перевел дух и поднес к губам бокал. Замершие было слуги засуетились и, перешептываясь, двинулись по своим делам.

– Вы втроем отправитесь в путь завтра и возьмете с собой столько людей, сколько сочтете нужным. Как следует из письма сэра Уолтера, над леди Марго нависла страшная опасность. Может быть, это как раз та самая битва, которую вы так ждете, ребята, – сказал Гэрин, не сводя многозначительного взгляда с лица Эрика, все еще пылавшего гневом. – Скорее всего без драки не обойтись, и произойдет все это близ Рида. Думаю, люди Терента уже там – укрылись в надежном месте и выжидают удобного момента, чтобы без помех похитить леди. Если вы успеете помешать его черным замыслам, считайте, что нам повезло.

Алерик, дочитав письмо до конца, бросил его на стол и повернулся к остальным. Его круглое мальчишеское лицо сияло от радости при мысли о чудесном приключении, которое ожидало их.

– А почему все это связано именно с дочерью сэра Уолтера? Не думаю, что ее можно считать такой уж ценной заложницей.

Эрик, чей гнев к этому времени понемногу улегся, опустился на скамью напротив отца и принял из его рук бокал с вином.

– Она его единственный ребенок, Алерик, – терпеливо объяснил он. – Если сэр Уолтер вдруг умрет, она унаследует все его немалое состояние, а кроме того – и все приграничные крепости и замки, принадлежащие ему.

Алерик недоуменно пожал плечами:

– И что?

– А то, – вмешался Жофре, – что эти приграничные земли, попади они только в руки какого-нибудь негодяя вроде Терента Равинета, станут плацдармом для вторжения войск герцога Нортумберленда. И если Теренту удастся заставить леди Марго выйти за него замуж, а с сэром Уолтером вдруг по какому-то странному стечению обстоятельств произойдет… скажем так, несчастный случай, все эти бесценные земли окажутся в лапах Терента вместе с немалым состоянием, которое унаследует леди Марго.

Алерик покачал головой:

– По-моему, король ни за что на свете не признает законность такого брака, особенно если не будет составлен брачный договор. Ему было бы гораздо проще взять эти земли под свое покровительство, а потом передать их честному человеку, одному из своих верноподданных.

– Да, малыш, конечно, – согласился Эрик, – но вся трудность и состоит в том, что у нас на руках нет доказательств измены Терента. А без них многие будут возмущены и сочтут подобный поступок со стороны короля чересчур жестоким. Слишком много среди нас сейчас тех, кто не очень-то старается держаться своего короля, предпочитая выжидать в стороне да прикидывать, кто возьмет верх, Нортумберленд или Вустер, и что из этого выйдет. Не стоит забывать и о том, что Генрих Болингброк всего лишь пару лет как взошел на трон. Многие все еще не привыкли видеть в нем законного короля. И если сейчас он осмелится без достаточно веской причины отобрать у кого-то земли, остальные лорды никогда не одобрят этого, боясь, что потом очередь дойдет и до них. Они будут возмущены, а это может привести к мятежу.

Подумав немного, Алерик снова повернулся к отцу:

– А далеко ли до Рида?

– Не больше пяти дней езды, – ответил Гэрин. – Рид находится немного южнее Белхэйвена. Вам придется поторопиться, пока еще не слишком поздно. А приехав, тотчас же отправляйтесь назад. На обратном пути вас может подстерегать смертельная опасность. Не исключено, что Теренту удастся проведать, что леди оказалась в ваших руках. Держу пари, он ни перед чем не остановится, лишь бы убрать малейшую помеху со своего пути. Он всегда был негодяем без чести и совести.

Все три сына удивленно воззрились на отца.

– Так, значит, вы встречались с Терентом? – спросил Жофре.

Гэрин едва заметно улыбнулся:

– О да, я прекрасно знаю этого мерзавца! Впрочем, и Уолтер тоже! Мы все вместе обучались рыцарскому искусству, а учил нас сам Монфор. Даже в те годы Терент был необузданным и дурно воспитанным юнцом, который стремился все делать по-своему. Этот человек скорее пырнет врага ножом в спину, чем встретится с ним лицом к лицу, изобьет до полусмерти слугу, вместо того чтобы отругать или объяснить! Поговаривали, что он зарезал собственных родителей во время сна, а потом обвинил в убийстве одного из отцовских вассалов, которого тот чем-то обидел, и собственноручно повесил его на глазах у всей деревни. – Гэрин задумчиво поскреб подбородок. – Его так и не посвятили в рыцари, – помолчав, добавил он.

Жофре и Эрик молча переглянулись.

– Сколько лет сейчас леди Марго, отец? – вдруг спросил Алерик, и лица присутствующих мгновенно обратились к нему.

– По-моему, лет восемнадцать.

– Такая старая? – удивленно присвистнул Алерик. – А почему же она до сих пор еще не вышла замуж? Она что, уродина?

Гэрин расхохотался:

– Нет, парень, она не уродлива. Как-то сам король с глазу на глаз говорил мне, что ему никогда не доводилось видеть такой красавицы, как она. Старая! Скажешь тоже! Кровь Христова! Я бы хотел посмотреть, что с тобой сталось бы, если бы твоя сестра услышала, что восемнадцать лет – уже старость! Да она собственноручно удушила бы тебя, дуралей!

Отец и братья разразились оглушительным хохотом, но Алерик не сдавался. Надменно вскинув голову, он фыркнул:

– Но я никогда и не думал называть Лилиор старой!

– Так, говоришь, она красавица? – спросил Жофре, тщетно сдерживая рвущийся наружу смех. – Ну, тогда я просто счастлив. Подумать только – встретить красавицу Марго, которая к тому же не замужем!

– А ведь ты встречался с ней, сынок, – с улыбкой сказал Гэрин, – да еще весьма невежливо обошелся с ней. Уверен, она все еще не забыла об этом.

– Кто – я? Чтобы я поступил подобным образом с красивой девушкой?! Да никогда в жизни!

– В те годы она еще не была красивой девушкой, парень, – с усмешкой напомнил Эрик. – Когда-то давно эта прелестная маленькая девочка жила при дворе. Отец однажды нашел ее, когда она спряталась в наших комнатах, помнишь? А ты отказался поиграть с ней.

На лице Жофре появилось озадаченное выражение.

– Неужели та самая крошка, которая заикалась, когда говорила? Так это и была леди Марго ле Брюн? Боже милостивый! А мне и в голову никогда не приходило, что это она, хотя сэр Уолтер не раз при мне говорил о дочери.

– Она просто подкупала своим очарованием! – горячо вмешался Эрик. – Неглупая и прекрасно воспитанная. А стоило ей только успокоиться, и заикание исчезало бесследно. Впрочем, эта манера говорить, чуть заметно запинаясь, придавала ей своеобразную прелесть.

При этих словах Гэрин с улыбкой склонился над бокалом.

– Вот уж кого она будет рада видеть, так это тебя, Эрик! – хмыкнул Жофре.

– Не меня. – Эрик бросил на отца понимающий взгляд. – Думаю, девушка предназначена брату Джеймсу. Разве я не прав, отец?

Гэрин вовсе не собирался рассказывать Эрику, что Марго предназначена в жены одному из братьев Стэйвлот. Пока это держалось в тайне. Но Эрику каким-то образом удалось пронюхать об уговоре сэра Уолтера с отцом. Самое неприятное, что Эрик, как и опасался отец, уже вычеркнул себя из списка возможных женихов.

– Может быть, – отозвался отец, безразлично пожав плечами, а про себя решил, что пусть все пока идет своим чередом. Не стоит мешать Эрику думать, как ему нравится. Пусть сначала увидит девушку, познакомится с ней поближе. Если им суждено полюбить друг друга – так оно и случится. Если же нет, значит, не судьба. – Ты будешь за главного, Эрик. Твои братья, я уверен, станут беспрекословно подчиняться тебе. – Отец многозначительно посмотрел сначала на Жофре, потом на Алерика, который потупился с совершенно невинным видом. – Сегодня вечером у нас уйма дел. Вы должны покинуть замок еще до рассвета. После ужина решим, сколько людей вы возьмете с собой и кого именно. За всеми сборами проследите сами. – Гэрин наклонился над столом и порывисто сжал руку Эрика: – Я знаю, что могу гордиться тобой, сынок. Так было всегда. Так будет и теперь.

Эрик ответил крепким рукопожатием. Он всегда любил и уважал отца, впрочем, как и все остальные братья и их маленькая сестренка. Но для Эрика любовь к родителям значила куда больше, чем для всех остальных детей. Ему было известно, что он не родной их сын, известно, что он впервые увидел свет не в Белхэйвене, что он не Стэйвлот по крови, хотя родители никогда ни словом, ни делом не дали ему понять, что относятся к нему иначе, чем к остальным детям. И если бы болтливый язык одного бездельника однажды не выдал ему правду, он так никогда и не догадался бы об этом.

Тот злополучный день вновь встал перед его мысленным взором, будто это случилось только вчера. Как он мучился тогда! Эрику было всего десять лет, когда это случилось.

Он бросился к матери и дрожащим голосом рассказал об услышанном в деревне. Вмиг помертвевшее лицо Элен подтвердило его худшие опасения. Сам он не плакал, хотя его младшая сестренка и братья, даже Джеймс разрыдались, не веря и не желая верить тому, что услышали. Нет, Эрик не плакал. Он застыл как изваяние, глядя прямо перед собой. Эрику казалось, он умирает, так вдруг стало страшно и стыдно.

Даже его красавица мать, а женщины храбрее он не знал, крепко обняла его, прижала к себе и заплакала. Ни один из слуг не осмеливался подойти к столу – все они замерли, не в силах заставить себя поднять глаза на рыдавших детей.

В эту минуту в залу большими шагами вошел вернувшийся с охоты отец. Эрик и сейчас еще помнил, как тот замер на пороге, будто пораженный громом при виде этой сцены. Прошло несколько секунд, прежде чем зазвучал его голос.

– Ради всего святого, что тут стряслось, женщина? – прогремел он, стараясь скрыть смущение и тревогу. – Почему все мои дети в слезах? – Его люди толпились у него за спиной. Мать, давясь слезами, рассказала отцу, что произошло. Лицо его стало мрачнее тучи. Повисло тягостное молчание.

Эрик помнил, как подошел к отцу и поднял на него глаза. Он помнил, как оглушительно стучала кровь в висках, как трепетало все его тело.

– Это правда, сэр? – прошептал он, судорожно сглотнув.

Отец положил большие руки ему на плечи и стиснул их. «Должно быть, если бы он этого не сделал, – подумал Эрик, – я бы не выдержал». Он замер, чувствуя сильные, уверенные руки того, кто всегда, сколько он себя помнил, был его отцом.

Гэрин ответил сыну долгим взглядом. Он наклонился, и его длинные золотистые волосы упали, прикрыв склоненную голову мальчика. Его слова Эрик никогда не забудет.

– Я твой отец, Эрик, – тихо, но твердо произнес он, – леди Элен – твоя мать. Ты наш сын. Ты никогда не знал других родителей. Мы любили тебя всем сердцем и растили как своего родного сына. Так и будет всегда. Всегда! И я убью любого, кто попробует отнять тебя у нас.

Мальчик подумал, что сейчас умрет – такое огромное облегчение вдруг охватило его. Он чуть не разрыдался от счастья – только мысль о том, что мужчинам стыдно плакать, удержала его от слез. Вместо этого он вдруг охрипшим голосом произнес:

– Я всегда буду тебе сыном, отец, раз ты этого хочешь. Я приношу тебе клятву верности до гроба и всю свою жизнь положу на то, чтобы отплатить тебе добром и любовью за твою любовь!

Отец был потрясен. Подошла мать, встала рядом с ними, и ее холодные руки легли Эрику на плечи.

– Нет, сынок. То, что сделали мы с матерью, сделано по доброй воле. Ты еще мальчик. Я никогда не приму от тебя клятвы в вечной верности, – ответил отец.

Но Эрик упрямо стоял на своем. Он даже отказался вообще говорить об этом.

Наконец мать не выдержала и, опустившись на колени, залилась слезами.

Отец рассердился:

– Клянусь кровью Христовой, ты самый упрямый мальчишка, которого я видел в жизни! Посмотри, что ты наделал – мать с сестрой и братья заливаются слезами, а он стоит на своем! Ладно, маленький упрямец, я согласен принять от тебя клятву верности, но и ты должен пообещать, что отныне и навсегда будешь считать себя моим родным сыном. И чтобы заткнуть рот болтливым слугам, а попутно и осушить эти слезы, пока они не затопили замок, я велю, чтобы сегодня еще до захода солнца ты принес мне клятву у всех на глазах! Я приму от тебя клятву верности, и ты поклянешься отныне и навеки считать меня и твою мать своими единственными родителями. Дай мне руку и клянись.

Отец протянул ему руку, и Эрик судорожно сжал ее в своей детской ладони.

– Да, отец, – ответил он, как отвечал всегда. – Ты будешь гордиться мной.

Жофре удалось поймать Эрика чуть позже, когда тот возвращался из кухни.

– Ну, Эрик, – весело воскликнул он, преградив ему дорогу, – тебе удалось улестить кухарку и выпросить булочек на всю ораву твоих малолетних разбойников?

Эрик кивнул:

– Жаль, конечно, что сегодня вечером не удастся повидать Дорту и Элоиз, но не обманывать же мальчишек!

– Никогда в жизни! – воскликнул Жофре. – Держу пари, тогда этот маленький негодяй Томас привел бы сюда всю свою кровожадную компанию. Эти дикари осадили бы замок и потребовали бы в отместку твою голову, братец!

Они расхохотались и направились по лестнице наверх, в свои комнаты.

– Ах, Томас! Это редкая натура, если хочешь знать, – сказал Эрик. – В один прекрасный день я возьму его к себе оруженосцем, а потом со временем сделаю из него рыцаря. Когда-нибудь я буду гордиться им, и никто в мире больше не посмеет назвать его негодяем. – Он толкнул дверь в свою комнату и вошел. Жофре последовал за ним.

Джефф, который возился в оружейной, начищая до зеркального блеска доспехи Эрика, мгновенно возник на пороге, окинув комнату пытливым взглядом, а потом перевел глаза на хозяина в ожидании приказаний.

– Хороший ты парень, Джефф. Кто еще, кроме тебя, сможет так ухаживать за моим оружием? Да и доспехи сверкают как новые! Будь добр, принеси нам вина.

Джефф просиял и кубарем скатился по лестнице.

Жофре вольготно раскинулся на стоявшей посредине комнаты огромной кровати, а Эрик присел на один из кованых дорожных сундуков. Потом, вспомнив что-то, встал и, приоткрыв крышку, принялся копаться в сундуке.

– И что же ты думаешь об этом, Эрик? – спросил наконец Жофре.

Эрик бросил на него быстрый взгляд:

– Не нравится мне все это. Если Терент и впрямь готов идти до конца, лишь бы добиться своего, как говорит отец, тогда это значит лезть прямиком в пасть льву. Конечно, было бы куда лучше, если бы мы могли оставить леди Марго в Риде, обеспечив ей надежную охрану. Ты представь только, как мы будем пробираться домой, каждую минуту опасаясь нападения Терента, да еще с девушкой в придачу? Надо хорошенько все продумать заранее, братец.

– Это точно, – проворчал Жофре. – А потом, мне не по душе, что отец отправляет с нами Алерика. Младшенький, конечно, умнее всех нас, не спорю, но, случись нам сражаться, и бесполезнее его нет на свете человека!

Эрик добродушно хмыкнул:

– На мой взгляд, чертовски верно сказано! И случись нашему братишке оказаться лицом к лицу с врагом, уж он, поверь мне, постарается заговорить его насмерть. А потом улучит момент и даст деру! И все сойдет ему с рук! Вот она где! – Он вытащил из сундука простенькую дешевую брошку, долго рассматривал ее и, задумавшись, выпустил из рук крышку сундука, который захлопнулся с оглушительным грохотом.

– Что такое? – подпрыгнул от неожиданности Жофре и резко обернулся. – Та самая брошь!

– Угу. – Эрик задумчиво вертел тоненькую, потускневшую от времени булавку в своих огромных пальцах, стараясь не погнуть хрупкую вещицу. Это была дешевенькая на вид, обычная заколка с простеньким филигранным ободком, без единого драгоценного камня. Потускневшая от времени, она почти ничего не стоила, но это была единственная вещь, которая досталась Эрику от его настоящих родителей. В ту самую ночь, когда Гэрин принес свою находку в замок, мать обнаружила эту брошку в пеленках малыша. Она сохранила ее и отдала Эрику в тот самый день, когда мальчик принес отцу клятву в вечной верности. Трудно было, конечно, надеяться, что она каким-то образом укажет, кто были его настоящие родители. Булавка говорила лишь об их крайней бедности.

Эрик какое-то время вертел ее между пальцами, потом со стуком бросил брошку на туалетный столик.

Вернулся Джефф, ловко балансируя подносом, на котором стояли кувшин с вином и два бокала. Поставив поднос на стол, он направился было к выходу.

– Джефф, – остановил его Эрик.

Оруженосец тут же обернулся и замер, не сводя с хозяина глаз.

Эрик подошел к нему и положил тяжелую руку на худенькое плечо юноши:

– Увы, парень, тебя я в Рид не возьму.

Джефф дернулся, как от удара.

– Нет!..

– Тише, тише, парень, послушай сначала, что я скажу. Весь этот год, особенно в Шрусбери, ты верой и правдой служил мне. Лучшего оруженосца у меня еще не было. Я так и не видел страха на твоем лице, даже когда вокруг кипела битва и лилась кровь. Ты всегда пекся обо мне куда больше, чем о себе самом, а мою безопасность ставил выше собственной. О таком оруженосце любой рыцарь может только мечтать. Но как бы мне этого ни хотелось, ты не можешь оставаться моим оруженосцем всю свою жизнь! Пришло время тебе самому надеть золотые рыцарские шпоры. Я уже поговорил об этом с отцом. Он сам будет учить тебя, и я тоже, когда вернусь. Через два дня ты приступишь к делу.

При мысли о золотых рыцарских шпорах лицо юноши просияло. Но вдруг он вспомнил, что в этом случае его хозяин отправится в поход без своего верного оруженосца. При одной мысли об этом словно холодный обруч стиснул его сердце. Это невозможно!

– Благодарю вас от всего сердца, сэр Эрик, – сдержанно откликнулся Джефф. – Конечно, я был бы счастлив и горд упражняться в рыцарском искусстве, да еще под вашим началом, и, поверьте, ценю честь, оказанную мне, но я не могу позволить вам отправиться в Рид без оруженосца.

Брови Эрика изумленно взлетели вверх.

– Ты мне не позволишь?.. – повторил он. – Я не нуждаюсь в твоем позволении, Джефф.

– Но, сэр, – запротестовал юноша, – кто же тогда поможет вам одеться? Кто будет заботиться о ваших вещах и чистить ваше оружие? Кто лучше меня знает, как ухаживать за Брамом? Да ведь некому будет ни приготовить вам ужин, ни налить вина или разбить на ночь шатер! – Глаза его покраснели, голос предательски задрожал.

Одна мысль о том, что его хозяин окажется совершенно беспомощным вдали от дома и некому будет о нем позаботиться, привела юношу в полное отчаяние.

– Джефф, Джефф, – примирительно сказал Эрик, – поверь, мне очень будет тебя не хватать. Но я ведь не ребенок. Я могу отлично справиться со всем этим и сам, клянусь, а если мне вдруг понадобится помощь, то ведь рядом будет мой брат. Ты не должен об этом забывать.

Джефф бросил скептический взгляд в сторону Жофре, по-прежнему валявшегося на постели. Тот с комическим выражением воздел к нему руки.

Когда все они были при Шрусбери, Джефф прислуживал обоим братьям, хоть и был оруженосцем Эрика. С тех самых пор юноша сильно сомневался в способностях Жофре быть полезным где-нибудь, кроме поля брани. К тому же младший брат Эрика ухитрялся влипать в одну неприятную историю за другой.

– Клянусь, что буду ходить за ним, как за новорожденным младенцем, – торжественно пообещал Жофре. – Не сойти мне с этого места!

Но это, похоже, ничуть не успокоило встревоженного Джеффа. Перед его мысленным взором предстало страшное зрелище: побуревшие от пыли, заржавленные доспехи Эрика, которые он всегда надраивал до зеркального блеска. Он даже покачнулся.

– Милорд! – взмолился он, с отчаянием в глазах глядя на Эрика.

– Ну, Джефф, прекрати валять дурака и причитать надо мной! Я прекрасно могу одеться без посторонней помощи и позаботиться о себе, уж ты мне поверь! И довольно об этом. А теперь принимайся за дело. Собери все необходимое, а утром поможешь мне одеться. И на этом твоя служба заканчивается. Недалек тот день, парень, когда ты обзаведешься собственным оруженосцем.

– Да, милорд, – с несчастным видом отозвался Джефф. Повесив голову, он вышел из комнаты и бесшумно прикрыл за собой дверь.

Эрик проводил его взглядом и беспомощно покачал головой:

– Можно подумать, будто я сообщил, что собираюсь его наказать.

Жофре расхохотался и, вскочив на ноги, налил себе вина.

– Ба! Не бери в голову! Просто парнишка привязан к тебе. Он отличный оруженосец! Сейчас он немного расстроен, это правда, но, поверь мне, не пройдет и двух дней, как он забудет обо всем и снова будет щебетать как жаворонок. Держу пари, так оно и будет!

– Может быть. Надеюсь, ты прав. – Эрик налил себе вина в бокал с причудливым узором и поставил его на столик у окна. Он слегка раздвинул портьеры, чтобы солнечный свет и свежий воздух наполнили комнату, а потом уселся в одно из двух огромных бархатных кресел. – Ну а теперь, Жофре, давай обсудим наше положение. Тащи сюда вино, парень, и будем решать, как нам действовать.

Через несколько часов, возвращаясь в замок, Эрик был уже полностью готов к отъезду. Он успел сходить в деревню проведать своих маленьких друзей и позаботился о том, чтобы все приготовления были сделаны. Был уже довольно поздний час. В огромном зале ярко горело множество свечей и весело потрескивали дрова в камине. Он подошел к огню, чтобы согреться. Мать и сестра, кажется, еще не спали.

Он увидел их, сидящих бок о бок за шитьем и весело переговаривающихся. Вокруг огромного стола сновали слуги, убирая остатки ужина. Все только что встали из-за стола. Еще один прощальный ужин, с невольной тоской подумал Эрик.

Как он скучал по родному дому все эти восемь месяцев, скучал по матери, братьям и сестренке! Он скучал по ватаге отчаянных деревенских сорванцов во главе с Томасом и маленькой Молли… И вот теперь снова приходится уезжать. Но, будь его воля, сейчас он во главе своих людей галопом скакал бы навстречу Теренту Равинету. Уж он бы постарался поскорее разделаться с негодяем и вернуться домой, чтобы провести остаток лета в кругу своих близких. Но этому не суждено было случиться, а стало быть, придется выполнять наказ отца. Да и разве плохо снова встретиться с леди Марго ле Брюн?

Когда-то давно она была на редкость милой девчушкой, а теперь выросла и стала еще краше. Черт возьми, пробормотал он про себя, на долю мужчины вполне могло бы выпасть кое-что и похуже, чем сопровождать в пути очаровательную девушку, даже если им будет грозить опасность на каждом шагу. Терент так легко не откажется от своей добычи.

Все равно ему придется уехать, и как раз в тот момент, когда он больше всего на свете мечтал остаться в Белхэйвене! Он вспомнил маленького Томаса, когда их с Жофре облепила ватага мальчишек. Даже в сумерках были заметны царапины и синяки на худеньком мальчишеском лице, а недавно разбитая губа еще кровоточила. Эрик отвел мальчика к реке и как мог осторожно обмыл ему лицо холодной водой. Он знал, что это больно, хотя Томас даже не дернулся и терпел молча. Да, такой уж он, этот Томас. Мальчуган твердо посмотрел Эрику в глаза, давая понять, что он уже не ребенок. Вот и все, что смог для него сделать Эрик. Надо было бы отправиться домой к Томасу и вытряхнуть душу из вечно пьяной скотины, которая, к несчастью, приходилась мальчику отцом. Увы, у Эрика уже не оставалось времени, чтобы поговорить «по душам» с этим мерзавцем. Он только отвел сэра Гэрина в сторону и попросил приглядывать за мальчиком до его возвращения. Оставалось надеяться, что все обойдется.

Внимание Эрика привлек звонкий смех, эхом отдававшийся под сводами зала. Мать и сестра не сводили с него глаз и заливались смехом словно девчонки. Укоризненно покачав головой при виде такого зрелища, он направился к ним.

– Эрик! – звонко воскликнула Лилиор, когда он наклонился поцеловать ее в щеку, и запустила пальчики в густую гриву его волос, не давая поднять голову до тех пор, пока не чмокнула в ответ. – А я-то думала, ты так и будешь сиднем сидеть у огня весь вечер и даже не подойдешь поздороваться! Как жаль, что тебе завтра утром нужно ехать! Я уж и не помню, когда ты в последний раз надолго оставался дома.

Он снова поцеловал ее.

– Я бы и не уехал, если бы это зависело от меня, Лилиор, – сказал Эрик, – но ничего не поделаешь.

Мать протянула ему навстречу руки, и он кинулся к ней, опустился на колени, позволив Элен прижать его к груди. Эрик с тоской вдыхал знакомый с детства материнский запах. Он устал, смертельно устал сражаться день за днем, месяц за месяцем, и как было сладко почувствовать себя снова ребенком, укрыться от всех бурь в ласковых объятиях матери! Он со вздохом опустил голову ей на плечо, закрыл глаза и замер, наслаждаясь блаженством этой минуты.

Леди Элен ласково взъерошила темную шевелюру сына. Ей было приятно, что он, как и прежде, нуждается в ее ласке и нежности. Несмотря на возраст, она все еще была красива, и Эрик обожал ее, что не мешало матери ругать его на чем свет стоит, как будто он все еще был тем же отчаянным сорванцом, что и много лет назад.

Наконец он отодвинулся и крепко расцеловал ее в обе щеки.

– Ужасно, что тебе так скоро приходится уезжать. Ведь ты побыл дома всего лишь несколько дней, – горестно вздохнула она, взяв в руки моток разноцветной пряжи. – Разве мало мне пришлось поволноваться за тебя и отца с братьями? Сколько ночей я не спала все эти месяцы! И вот теперь ты снова уезжаешь, и не будет мне покоя, пока ты не вернешься из Рида. Ну-ка подержи руки, сынок.

Эрик все еще стоял перед ней на коленях. Он был так высок, что даже сейчас она едва-едва доставала ему до подбородка. Услышав просьбу матери, он послушно вытянул вперед обе руки и слегка развел их, чтобы помочь Элен размотать пряжу.

– Мне тоже жаль, мама, – со вздохом сказал он, пока она осторожно пристраивала яркий моток на его огромных ладонях, – ведь я страшно скучал и по тебе с Лилиор, и даже по Алерику. Признаюсь, я уже изъездил Англию вдоль и поперек и немного устал.

– Но по тебе не скажешь, что ты устал, Эрик, – фыркнула насмешливо Лилиор, окинув брата внимательным взглядом. – К тому же эта поездка может оказаться совсем не такой утомительной! Мама говорит, что ты должен привезти в Белхэйвен леди Марго ле Брюн. А если она так хороша собой, как все говорят, то твое путешествие обещает быть весьма приятным.

– Может, и так.

– Неужели тебе совсем не хочется увидеть такую красивую леди? – Глаза Лилиор удивленно округлились. – А вот Жофре, держу пари, просто сгорает от нетерпения. Он вечно гоняется за хорошенькими девушками.

– Так оно и есть, но, может быть, он постарается держаться на расстоянии хотя бы от этой.

Мать как-то странно взглянула на него:

– С чего бы он стал это делать, Эрик?

– Но ведь леди Марго предназначена в жены Джеймсу, разве нет? Жофре слышал, как ты говорила служанкам, что скоро в замке будет свадьба.

Лилиор чуть не уронила на колени шитье, замирая от любопытства, но леди Элен покачала головой.

– Джеймс должен жениться на леди Марго? – воскликнула Лилиор. – Почему я всегда узнаю обо всем последней?!

– Жофре ошибается, – спокойно возразила леди Элен, ни на минуту не отрываясь от мотка разноцветной пряжи, которую она сматывала в клубок. – Я и не думала делать никаких приготовлений к свадьбе Джеймса.

– Так кто же тогда женится? – удивленный, поинтересовался Эрик.

– Возможно, ты, – с усмешкой ответила мать и расхохоталась, заметив, как у Эрика от удивления открылся рот.

– Чепуха! – проворчал он, глядя, как мать аккуратно снимает пряжу с его рук и кладет ее в рабочую корзинку. – Тебе ведь прекрасно известно, что я никогда не женюсь!

Она печально улыбнулась и дотронулась прохладной ладонью до его щеки.

– О да, милый, я слышала это от тебя, и не раз. Но в один прекрасный день ты встретишь прелестную девушку, которая похитит твое сердце. Так и должно быть.

Эрик крепко обнял мать.

– Да разве можно найти женщину прекраснее тебя, мама? Ну, уж если такое случится, тогда обещаю тебе подумать! – Он снова поцеловал ее и вскочил на ноги. – Пойду спать. – Эрик выпрямился во весь свой гигантский рост. – Клянусь честью, я едва держусь на ногах.

Пожелав родным доброй ночи, он отправился к себе. Мать и сестра в молчании проводили его взглядом, пока он не исчез на лестнице. Потом Лилиор повернулась и взглянула матери прямо в глаза:

– Что ты об этом думаешь, мама? Правда, будет чудесно, если Эрик и леди Марго полюбят друг друга? Это будет так романтично, как в сказке!

Леди Элен кивнула, не отводя глаз от двери, за которой скрылся Эрик:

– Да, это и в самом деле было бы чудесно. Он устал. Ему нужен дом, нужны нежные и заботливые женские руки. На самом деле он устал не от погонь и не от сражений. Не сон и не покой ему нужны, чтобы быть счастливым.

Казалось, Лилиор поняла слова матери. Она задумчиво склонила голову и кивнула.

– Дай Бог, чтобы он скоро нашел то, чего так сильно жаждет его сердце, – тихо сказала леди Элен.

Глава 5

Они покинули замок, едва рассвело. Эрик ехал впереди, за ним – братья, отряд из тридцати вооруженных всадников, три повозки с шатрами и припасами в сопровождении четверых слуг.

Первые несколько миль пути промелькнули незаметно. Отряд ехал быстро, и по мере того, как все выше поднималось солнце, обещая, что первый день их путешествия будет безоблачным, на душе у Эрика тоже понемногу становилось светлее. Слева сплошной чередой тянулся непроходимый лес, справа раскинулась долина. Эрик натянул поводья и обернулся, бросая последний взгляд на Белхэйвен. Ему казалось, что красивее места, чем его родной дом, не найти во всей Англии: плодородная, щедрая земля, пастбища, покрытые сочной травой, тщательно ухоженные поля, огороженные невысокими аккуратными изгородями из серого камня. Утреннее солнце заливало светом крестьян, идущих за плугом, который тянули за собой приземистые деревенские лошадки. Широкая река лениво катила свои воды мимо замка, отражая, точно в зеркале, его высокие стены и лепившуюся к нему крохотную деревеньку, а сзади, за зеленеющими лугами и бескрайними полями, виднелся лес, подступая порой к самим стенам замка. За всю свою жизнь он не видел места красивее, чем его родной дом.

– Кто это едет за нами? – Жофре вслед за Эриком натянул поводья коня и обернулся. Протянув руку, он указал на крохотную, едва заметную точку на дороге.

Эрик нетерпеливо пожал плечами. Они ехали по главной дороге, которая вела через долину, так что не было ничего удивительного в том, что, кроме них, там было кто-то еще – наверное, какой-то крестьянин, собравшийся по своим делам в соседний городок.

– Не стоит заранее пугаться, братец, – посоветовал Эрик. – Прибереги свои страхи до тех пор, когда действительно будет чего бояться. – Он резко повернул Брама и галопом поскакал вперед, чтобы занять свое место во главе отряда, а младший брат растерянно смотрел ему вслед.

На ночь отряд расположился лагерем у ручья. В первый же день они проделали немалый путь. Эрик то и дело подгонял людей, и сейчас все просто валились с ног от усталости. Вокруг лагеря расставили часовых, повсюду горели костры. Как только Эрик скомандовал привал, Алерик, прихватив с собой двух воинов, отправился поохотиться.

Не прошло и часа, как они вернулись, подстрелив на ужин несколько зайцев. Слуги захлопотали у костра, и вскоре аппетитный запах жареного мяса, щекоча ноздри, поплыл над лагерем. В темноте перекликались часовые. Фыркали усталые, сытые лошади. Едва державшиеся на ногах люди расположились у костров, потягивая вино и эль и лениво болтая в ожидании ужина.

Эрик, стоя на берегу ручья, вслушивался в темноту. За спиной слышался нестройный хор голосов и смех воинов, но он отошел достаточно далеко от лагеря и костров, чтобы ясно видеть звезды, рассыпанные по темному бархату неба. Тишина стояла в прохладе ночного воздуха, и только легкий ветерок порой доносил до Эрика дымок костра и аромат жаркого. К счастью, небо было чистым, и он возблагодарил небеса за эту милость: если бы разразилась гроза вроде той, что недавно пронеслась над Белхэйвеном, вся поездка превратилась бы в муку. Утром Эрик непременно вознесет молитву, чтобы погода и дальше оставалась ясной.

Он медленно направился вдоль берега, куда уже не долетали ни шум лагеря, ни смех, – в благословенную темноту леса. В полной тишине Эрик прислонился спиной к стволу огромного дерева и замер, вдыхая полной грудью напоенный ароматом ночной воздух. Одной рукой он рассеянно нащупал простенькую брошь, которую накануне вытащил из сундука с одеждой. Сегодня, когда Джефф в последний раз помог ему одеться, Эрик, сам не зная почему, повинуясь какому-то неосознанному желанию, вдруг приколол ее к вороту рубахи под кольчугой. Теперь, когда он оставил доспехи в лагере, пальцы его привычно нащупали холодную металлическую филигрань брошки. Он не брал ее с собой в Шрусбери, хотя с того самого дня, как мать отдала ему брошь, он ни на минуту не расставался с нею, считая ее чем-то вроде амулета. Без нее Эрику всегда было не по себе. Один только раз, отправившись в Шрусбери с отцом и братьями, он оставил брошку в Белхэйвене, опасаясь потерять ее в сражении или во время бесконечных странствий и ночевок под открытым небом. Эрик надеялся вернуться живым, и тогда она снова будет с ним. Может быть, и на этот раз стоило оставить ее дома, ведь никто не знает, сколько времени продлится путешествие в Рид и обратно и какие опасности поджидают их по пути. Но в последний момент что-то все-таки заставило его приколоть брошь, и теперь знакомое чувство успокоения снизошло на него, когда пальцы привычным движением коснулись холодного металла.

Вероятно, она ничего не стоила, но все-таки странным образом стала Эрику дорога. Боль, которую он чувствовал при мысли о своих настоящих родителях, не покидала его никогда. Он надеялся когда-нибудь найти их. Где-то в бескрайних просторах Англии затерялась его семья. Возможно, у него есть и братья, и сестры. А может, сам не подозревая об этом, он мимоходом встречался с ними, пил или веселился в тавернах или даже прикончил кого-то из них в битве, а милосердная судьба оставила его в неведении. Тоска, сжимавшая сердце, становилась все сильнее.

Эрик полной грудью вдохнул живительный воздух, надеясь избавиться от щемящей боли.

Закрыв глаза, он откинул назад голову, стараясь ни о чем не думать. И снова вздохнул.

Его испугал тихий шорох листьев, внезапно раздавшийся за спиной. Насторожившись, Эрик невольно потянулся к кинжалу, который, как обычно, висел у него на поясе.

Но это был всего лишь Жофре, и Эрик облегченно вздохнул. Брат пробирался сквозь кусты с такой же беззаботностью, будто дома шествовал по лестнице замка, направляясь к себе.

– Что это с тобой? – обратился он к старшему брату. – Сочиняешь стихи, глядя на луну?

Эрик усмехнулся и сунул кинжал в ножны.

– Еще немного, братец, и я бы перерезал тебе глотку, приняв за разбойника!

Жофре скрестил руки на груди и с комическим страхом взглянул на раздосадованного Эрика.

– И что ты за кровожадное существо, скажи на милость? Ну уж впредь, будь спокоен, я буду держаться от тебя подальше! Иначе не сносить мне головы!

– Скорее всего, – спокойно кивнул Эрик. – А тебе-то что здесь понадобилось?

– Просто искал тебя, малыш. Мы поймали какое-то странное существо – оно рыскало возле лагеря. Держу пари, тебе будет интересно посмотреть на него.

Не слушая дальнейших объяснений, Эрик бросился к лагерю. Чертыхаясь сквозь зубы, Жофре несся за ним чуть ли не вприпрыжку, стараясь не отставать от брата-богатыря.

– Ты сказал – существо? Что за существо? – бросил через плечо Эрик.

– Человеческое существо, – любезно пояснил Жофре.

– Стало быть, мужчина. И что же он там делал, интересно знать? Хотел увести лошадь? Кстати, оружие у него нашли?

– Сам увидишь. Кстати, если ты помнишь, я его мужчиной не называл, – пробурчал Жофре, хотя в этом уже не было нужды. Эрик вышел на расчищенную площадку перед лагерем и увидел двух воинов, которые изо всех сил пытались удержать на месте извивающегося мальчишку. Тот отчаянно брыкался, стараясь высвободиться.

Томас!

– Какого дьявола… – начал было Эрик, но проглотил вертевшееся на языке ругательство и бросился к ним. Растолкав воинов, он пробрался к дозорным, которые держали Томаса, выхватил у них мальчишку и одним движением могучей руки поднял его в воздух. Повернув его к себе так, что лица их оказались на одном уровне, Эрик сурово взглянул ему в глаза. Тощие босые ноги Томаса дергались в воздухе высоко над землей. Едва Томас заметил Эрика, как тут же притих, перестал извиваться и теперь вызывающе смотрел прямо в глаза разгневанному рыцарю.

– Томас, черт возьми, что все это значит? – оглушительно загремел Эрик. На помрачневшем лице яростно полыхали глаза. – Что ты здесь делаешь?

Но Томас даже бровью не повел. Бешенство, овладевшее его хозяином, похоже, не произвело на него ни малейшего впечатления.

– Просто я ехал за вами с самого утра, – безмятежно ответил мальчуган. – Я решил отправиться с вами!

– Отправиться со мной? – в ярости повторил Эрик, не веря собственным ушам, и растерянно заморгал, глядя в широко раскрытые, невинные глаза мальчишки. – Какая муха тебя укусила, скажи на милость, безмозглый осел?! Я живо выбью из твоей головы эту дурь! – Он так яростно встряхнул мальчика, что у того звонко клацнули зубы. – Как тебе вообще удалось нас догнать? Стащил лошадь у кого-нибудь в деревне? Наверное, белую, так? Ну-ка отвечай, негодник!

Он тряс его, как терьер пойманную крысу. Наконец, стиснув зубы, чтобы они не стучали, Томас что было сил вцепился в широкие плечи своего лорда, там, где под рубахой вздувались чудовищные бугры мускулов, и твердо взглянул в пылающие гневом глаза Эрика.

– Угу! – бросил он прямо Эрику в лицо. – Я взял отцовскую кобылу, украл ее! Можете отобрать ее, но все равно я не отстану, даже если придется идти пешком.

Эрик прекратил трясти его так же внезапно, как начал; теперь они смотрели в глаза друг другу. Наконец Эрик неохотно опустил руку и разжал пальцы. Мальчик шлепнулся на траву, глубоко вздохнул и, поднявшись на ноги, надменно вскинул голову. С вызовом глядя на лорда, он набычился, а потом еще упрямее вздернул острый подбородок.

Эрик молча смотрел на него, стараясь не дать волю бушевавшему внутри гневу.

На лице Томаса еще алели незажившие царапины, которые Эрик заметил вчера вечером. Его одежда, черная от грязи, давно превратилась в кучу лохмотьев, а худенькие ноги были босы. В прорехах виднелись выступающие ребра. Мальчишка выглядел донельзя усталым и голодным, но лицо у него было решительное. И Эрик внезапно поверил, что мальчишка и в самом деле скорее побежит за ними, чем повернет обратно, хотя по-прежнему не понимал, для чего он за ними увязался.

А в душе он уже проклинал себя за то, что не сумел сдержаться и накричал на ребенка, не разобравшись спокойно во всем. Но гнев был вызван охватившим его смертельным страхом, ведь Томас, помчавшись вдогонку, и понятия не имел, какой опасности подвергает себя. Но это не оправдывало Эрика. Глубоко вздохнув, он постарался подавить душившую его ярость. Ведь он всегда любил Томаса словно родного. А теперь, услышав, что мальчишка наотрез отказался вернуться, полюбил еще больше.

– Томас, – с тревогой в голосе проговорил Эрик, – ты очень огорчил меня. Такого я от тебя не ожидал. Я бы мог со спокойной душой отослать тебя в Белхэйвен, но не сделаю этого. А теперь, если не хочешь, чтобы я передумал, поклянись, что дальше будешь слушаться меня беспрекословно. Только в этом случае я возьму тебя с собой. Станешь моим оруженосцем, и, клянусь кровью Христовой, тебе, парень, придется изрядно попотеть! И попомни мое слово: стоит мне только услышать от тебя хоть единую жалобу или увидеть один недовольный взгляд, как я мигом сдеру с тебя шкуру и ты проклянешь тот день, когда увязался за нами! Ты меня понял, Томас?

Мальчик кивнул и с готовностью объявил:

– Клянусь быть во всем послушным вам, сэр Эрик!

Эрик бросил взгляд на Жофре, который невозмутимо стоял в стороне, скрестив на груди руки. Все остальные окружили их плотной стеной, с интересом наблюдая за происходящим.

– Похоже, у нас появился новый оруженосец! – громко объявил Эрик и положил тяжелую руку на худенькое плечо Томаса. Даже сквозь лохмотья он чувствовал выпиравшие острые косточки.

– Сколько тебе лет, Томас? – спросил Жофре.

– Двенадцать, – бойко ответил мальчуган.

Жофре кивнул:

– Слабоват ты для оруженосца, парень. Сомневаюсь, что ты справишься… ну да ладно, посмотрим.

На самом деле он ничуть не сомневался, что мальчишка будет день-деньской отсыпаться и отъедаться: судя по его виду, ему это не повредит. Да вот беда – еды у них маловато. Но, вспомнив о том, как бушевал Эрик еще пару минут назад, Жофре мудро решил промолчать. Тем более что еще не успел забыть, как перепугался, когда ему показалось, что брат готов свернуть шею негоднику. Еще никогда в жизни ему не приходилось видеть Эрика в такой ярости.

– Ему бы переодеться во что-нибудь да еще обуться, – робко предложил Алерик. При виде разгневанного старшего брата он струхнул ничуть не меньше Жофре и сейчас был несказанно рад, что все обошлось. – Посмотрю, может, у меня найдется что-нибудь подходящее, иначе ему до Рида не добраться.

Эрик с довольным видом кивнул:

– Отличная мысль. Только, Алерик, вряд ли ты что найдешь. Может быть, когда приедем в Рид, леди Марго сможет нам помочь. – Он снова посмотрел на Томаса: – Ты сегодня хоть что-нибудь ел?

Мальчик молча покачал головой.

– Как я понимаю, последняя твоя еда – это те самые булочки, что я принес вчера вечером?

Томас кивнул.

Сжав худенькое плечо, Эрик подтолкнул его к своему шатру:

– Ступай со мной, малыш, и отдохни немного. Скоро будет ужин. Жофре, ты позаботишься, чтобы нам обоим принесли поесть в шатер, хорошо?

– Ладно, – буркнул тот, провожая их взглядом. Эрик со своим подопечным скрылись в шатре.

Эрик молча указал Томасу на свою постель. Тот тоже молчал, не сводя с лорда огромных темных глаз. С самой первой минуты, когда он увидел сэра Эрика, он боготворил его. Благородный рыцарь стал для мальчика всем. От собственного отца он не видел ничего, кроме колотушек; мать умерла, когда он был еще совсем маленьким. Сэр Эрик был единственным, кого он любил. Все хорошее, что довелось ему увидеть в своей коротенькой жизни, исходило от Эрика. Только от него он видел заботу, слышал ласковые слова. Сэр Эрик заботился о том, чтобы Томас не голодал; когда мальчик болел, он следил, чтобы за ним присматривали; приносил ему башмаки, когда видел израненные в кровь, босые ноги парнишки. Правда, отец сразу же отбирал их, чтобы пропить, но сэр Эрик приносил другие. Те восемь месяцев, когда сэра Эрика не было в замке, стали для Томаса настоящим адом. Он не видел ни заботы, ни участия, ни ласки.

Мальчишка терпеливо ждал возвращения своего хозяина, и тот вернулся наконец, но только для того, чтобы снова уехать. И Томас понял, что больше этого не перенесет. Если ему придется обойти весь мир, чтобы только быть рядом с сэром Эриком, что ж, он готов. Но никакие трудности, никакие лишения не будут хуже новой разлуки.

Эрик уселся на корточки возле парнишки и принялся разглядывать его босые ноги. Они были исцарапаны и сбиты в кровь, но, слава Богу, целы и невредимы. Эрик ласково коснулся загрубевшей маленькой ступни и почувствовал, как мальчик немного оттаял. Что же ему делать с малышом? О чем он только думал, когда внезапно решился увезти его так далеко от дома, где им на каждом шагу будет грозить смертельная опасность? Если что-то случится с мальчиком, Эрик никогда себе этого не простит. И все же в глубине души он был рад случившемуся. Теперь по крайней мере мальчишка будет избавлен от вечных побоев и голода.

– Клянусь, я буду хорошим оруженосцем, милорд, – тихо сказал Томас.

– Да неужели? – переспросил Эрик, все еще сидя перед ним на корточках.

– Клянусь, сэр. Вот увидите. Я буду заботиться о вас.

Эрик усмехнулся. Было забавно слышать, как этот тщедушный, кожа да кости, паренек совершенно серьезно сообщает, что будет заботиться о нем. Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться: если кто и нуждается в заботе, так это он сам, Томас.

В шатер вошел Жофре, держа в руках поднос с едой и графин, полный вина.

Братья во время похода всегда жили в одном шатре, и сейчас он принес достаточно еды и вина, чтобы хватило на всех троих, включая Томаса.

– А вот и я, ребята! – Он поставил поднос на табурет. – Ну, налетайте! – Он разложил по тарелкам аппетитно подрумянившуюся зайчатину и отломил горбушку хлеба.

Томас живо подскочил и жадно схватил протянутую ему тарелку. Поставив ее на колени, мальчишка заработал челюстями. Жофре с одобрением наблюдал, как тот расправляется с едой, потом рассмеялся и протянул ему бокал вина.

– Держи, парень, только не вздумай выпить все сразу, – посоветовал он.

Томас поднял на сэра Жофре благодарный взгляд и сделал маленький глоток, стараясь не проронить ни капли густой темно-красной жидкости. Потом отставил бокал в сторону и снова накинулся на зайчатину, уписывая ее за обе щеки так, словно отродясь не ел ничего вкуснее.

– Ты только взгляни, как он ест, Эрик. Клянусь честью, если так пойдет и дальше, парень растолстеет как поросенок!

– Скажи спасибо повару, – ответил Эрик, – или, может быть, Алерику. Это повкуснее той дряни, что мы ели под Шрусбери. Слава Богу, что наш младшенький так хорошо стреляет из лука.

Жофре, опустившись на постель, тоже принялся за еду. Шумно отдуваясь и глотая, он с полным ртом промычал:

– Молю Бога, чтобы ему сопутствовала удача!

С трудом проглотив последний кусок, Томас растянулся на постели, осоловело моргая. Малыша так разморило от сытной еды, что он засыпал на глазах. Эрик осторожно забрал у него тарелку и бокал и поставил их на поднос.

– Ну и где же ты собираешься спать, братец, раз уж этот маленький негодник расположился на твоей постели? – все еще жуя, поинтересовался Жофре.

Эрик обвел глазами шатер.

– Я вовсе не собираюсь приучать моего будущего оруженосца спать в моей постели, – проворчал он, задумчиво рассматривая свободное место в изножье. Вытащив свернутый ковер, он постелил его на полу. Томас даже не почувствовал, как Эрик поднял его на руки и переложил на ковер, а потом заботливо укутал одеялом. Затем он устроился на своей постели и принялся за еду.

– Ловко он это проделал. – Жофре подлил брату вина. – Ты ведь хотел усыновить одного из этой шайки – вот твое желание и исполнилось. И скорее, чем ты ожидал.

Эрик невнятно пробурчал что-то в ответ. Отпив глоток, он посмотрел на брата.

– Не могу поверить, что Томас решился на такой отчаянный шаг! И о чем я только думал, согласившись не отсылать его в Белхэйвен? Как будто нам своих забот мало! А тут еще придется следить за этим маленьким пройдохой: ведь его ни на минуту нельзя оставлять без присмотра. Держу пари, он здорово свяжет нам руки.

Жофре спрятал улыбку. Конечно, старший брат был изрядно зол, но в словах его слышалась плохо скрытая радость.

– Там видно будет. Что заранее тревожиться? А вдруг это добрый знак и эта обуза неожиданно обернется благом? Чем черт не шутит!

Эрик недоверчиво хмыкнул. Он заботливо оглядел скорчившуюся под одеялом фигурку, в который раз отметив ее худобу и тщедушность. Однако в мальчишке чувствовались стальная воля и немалое упрямство. И что-то еще, чему Эрик еще не мог подобрать названия, поскольку редко сталкивался с подобным.

– Может быть, Жофре, – сказал он. – Будем надеяться.

Глава 6

– А вот это похоже на гигантскую белку, которая ест гриб. Она так суетилась, ухаживая за своей леди, что ей не досталось орехов, – совершенно серьезно объявил Джейс. Он развалился на лужайке во внутреннем дворике замка, закинув руки за голову и внимательно разглядывая плывущие над головой облака. Небо было безмятежно-синим. – А вот это похоже на рыцаря, который возвращается с охоты, подстрелив всего одного зайца, а за ним плетутся двое слуг. Бедный рыцарь! – с жалостью сказал он.

Марго, лежа в траве рядом с ним и тоже разглядывая облака, весело засмеялась.

– Вот уж н-ничего подобного, Джейс! Ну и глупый же ты! «Б-бедный рыцарь» – выдумал тоже!

– Говорю тебе, так оно и есть! – настаивал Джейс. Они валялись в траве уже не меньше четверти часа, упоенно разглядывая облака, после того как долго соревновались в стрельбе из лука. Марго стреляла куда лучше, но всегда уверяла, что он, дескать, просто притворяется из уважения к ней. Однако Джейсу было отлично известно, что Марго держала лук в руках совсем еще крошкой.

Она прикрыла глаза и запрокинула голову, наслаждаясь прохладным ветерком, который овевал ее разгоряченное лицо. Было так хорошо лежать, ни о чем не думая и ничего не желая! Марго осторожно коснулась губ кончиками пальцев, просто чтобы убедиться, что с них уже сошли синяки. Миновало несколько дней, прежде чем губы перестали болеть, но пройдет еще немало времени, прежде чем она сможет без страха вспоминать о своей встрече в лесу с таинственным незнакомцем. С того самого дня она и носа не высовывала за стены замка, а если точнее, то вообще просидела три дня, запершись в своей комнате, пока окончательно не пришла в себя.

Сегодня она в первый раз выбралась на воздух после своего добровольного заточения и наслаждалась покоем. Было не очень жарко, и безмятежную голубизну неба то и дело затягивали причудливые громады облаков. Ее служанки не на шутку перепугались, увидев Марго в дверях. Она стояла на пороге в простеньком старом платье, с распущенными волосами – не заплетенными и не уложенными в сетку. Марго хотелось, чтобы прохладный ветерок играл прядями ее волос, хотелось чувствовать себя свободной. Конечно, это было немного неприлично, но ведь никто ее не увидит, успокаивала она себя, а это самое главное. А через час она позовет Минну, и та оденет ее в нарядное платье, плотно затянет шнуровку и красиво причешет волосы.

Но пока… пока она будет наслаждаться покоем. Марго широко раскрыла глаза, следя за проплывающими над головой облаками, пока Джейс, не умолкая ни на минуту, трещал о чем-то у нее над ухом. Они не заметили троих мужчин, которые замерли, стоя на галерее, и наблюдали за ними, не в силах оторвать глаз.

– Кто, ради всего святого, это дивное видение? – благоговейным шепотом пробормотал Жофре.

– Она похожа на ангела, – вслед за ним прошептал Алерик, пораженный ничуть не менее брата.

Эрик, стоя чуть поодаль, просто онемел при виде очаровательной девушки, лежавшей на траве посреди дворика. Пораженный, он застыл как изваяние.

Неужели это и впрямь ангел? Девушка была чудо как хороша и напоминала одну из святых с церковных витражей, лежа вот так, привольно раскинувшись, на зеленой траве. Разметавшиеся золотые волосы окружали ее ореолом. На губах ее играла улыбка. Запрокинув голову, она смотрела на небо и смеялась, и смех этот был мягким и женственным – смех женщины, едва переставшей быть ребенком. Даже на таком расстоянии Эрик видел, какой ослепительной белизной сияет ее кожа, а глаза похожи на васильки.

Потом он заметил лежащего поодаль юношу, смеявшегося вместе с ней, и Эрик едва смог подавить мгновенно вскипевшее в груди желание убить его, кто бы он ни был, просто потому, что он был рядом с ней, кто бы она ни была…

Вдруг девушка вскочила на ноги и что-то крикнула юноше, который жалобно простонал в ответ и перекатился на живот. Она бросилась к нему, весело смеясь, запустила пальцы ему в волосы, с хохотом дергая его в разные стороны и колотя по спине маленьким, крепко сжатым кулачком. Эрик зачарованно следил, как они повесили на дерево кожаную мишень и одновременно подняли арбалеты. Всего мгновение эти двое целились в нарисованный круг, а в его памяти вдруг всплыло туманное воспоминание. Он не мог оторвать глаз от ее разметавшихся по плечам волос.

Словно тончайший шелковый плащ, они каскадом локонов сбегали ниже талии, и там, куда падал луч солнца, в них сверкали крошечные золотые искорки. Девушка досадливо отбросила назад сверкающую прядь, которая на мгновение накрыла тетиву, и та мягко замерцала, золотой струей скользнув вниз, будто стекая по плечу. Эрик вдруг подумал, что хорошо было бы взять в руки эту прядь, ощутив ее шелковистую мягкость.

К его удивлению, девушка оказалась на редкость метким стрелком. Первая же ее стрела с размаху вонзилась в «бычий глаз». Ее приятель стрелял куда хуже. Эрик, затаив дыхание, следил, как стрела за стрелой со свистом впивается в мишень, и тут что-то зашевелилось в одном из отдаленных уголков его памяти. Если бы она не была одета так просто, если бы не эти свободно развевающиеся волосы, он бы голову дал на отсечение, что это и есть леди Марго. Он снова вспомнил тот день, который провел с ней много лет назад, когда она еще была ребенком, и попытался припомнить, какого же цвета были тогда ее волосы. Да, все верно: у той девочки были волосы цвета свежего меда и синие васильковые глаза. Совершенно необыкновенный цвет – цвет васильков, кокетливо выглядывающих из колосьев спелой пшеницы. Синий, как небо над головой.

Жофре восхищенно вздохнул:

– Какая красавица!

– Прелестна, – согласился Эрик.

– Вот это выстрел! – с видом знатока присвистнул Алерик.

– Никогда не видел такой красоты. Я даже подумал, что сплю или грежу, а может быть, умер и попал в рай, – потрясенно пробормотал Жофре, все еще не в силах прийти в себя.

– Она выросла и стала красавицей, как я и обещал, – тихо прошептал Эрик. – Интересно, помнит ли она меня?

Братья разом обернулись и уставились на него. Такого изумления на лице Жофре Эрику ни разу не доводилось видеть.

– Только не говори мне, что это восхитительное видение и есть леди Марго ле Брюн! – воскликнул изумленный Жофре.

Эрик широко улыбнулся и кивнул:

– Держу пари, это она!

Жофре в отчаянии заломил руки.

– Матерь Божья! – застонал он. – И я, дурак такой, отвернулся от нее десять лет назад! Что за проклятый идиот! Дурак, скотина, ничтожество! Да знай я только, что она превратится в такое совершенство, лег бы у ее ног и не вставал все десять лет да еще наслаждался бы каждой минутой!

– Милорды! – раздался за их спиной мягкий голос.

Все трое обернулись, и их взорам предстала присевшая в реверансе хорошенькая юная леди. Скорее даже девочка, чем девушка. Эрик прикинул, что на вид ей вряд ли было больше лет, чем Алерику.

Девочка не была красавицей, но черты лица ее отличались правильностью, а вся она прямо дышала здоровьем. Вежливо присев, она улыбнулась мужчинам:

– Я леди Минна д’Севанетт. Позвольте приветствовать вас в замке Рид. Примите мои искренние извинения за то, что сама леди Марго не вышла вам навстречу. Мы… мы не ждали вас так рано! – Голос ее дрогнул, и девушка с тревогой оглядела одного за другим троих высоченных братьев – двое из которых были просто великанами, – будто опасаясь, что один из них окажется людоедом.

Эрик слегка поклонился и ободряюще улыбнулся девушке с высоты своего роста. Он уже привык, что многие, особенно женщины, при виде его смущаются и робеют.

– Благодарим за любезный прием, миледи. Я Эрик Стэйвлот Белхэйвен, а это мои братья – сэр Жофре Стэйвлот и Алерик.

Те учтиво поклонились.

– Прошу прощения за то, что мы без приглашения проникли в Рид, – немного раздосадованный, добавил Эрик. – Боюсь, мы поступили не очень учтиво, но нам в конце концов надоело ждать в зале, а на галерее так хорошо, что мы не удержались и вышли на воздух.

Но Минна уже не слушала его. Точнее, она вообще не услышала ни единого слова после того, как он назвал свое имя. Забыв о манерах, приличествующих леди, она растерянно хлопала глазами, глядя на стоявшего перед ней гиганта.

– Так вы и есть сэр Эрик? – чуть слышно прошептала она, едва шевеля губами. Нет. Быть этого не может! Это кошмарное чудовище, а не человек! Он просто не может быть тем самым рыцарем, которому ее леди отдала свое сердце! Ведь сэр Эрик Стэйвлот – самый красивый, самый благородный, истинный рыцарь без страха и упрека! По сравнению с другими мужчинами он просто сказочный принц. Она сама слышала, как Марго это говорила, и притом не раз. Ее госпожа столько раз за эти годы пела хвалу своему возлюбленному, что Минна заучила ее слова почти наизусть, могла повторить их в любую минуту, слово в слово, хоть среди ночи. Нет-нет! Произошла какая-то страшная ошибка! Этот человек не может быть сэром Эриком. Тот красивый и храбрый рыцарь, а этот… этот какой-то монстр! Косматый, уродливый и к тому же чудовищно огромный!

Слегка удивленный тем, что его имя произвело на девушку столь сильное впечатление, Эрик вопросительно наклонил голову и заглянул ей в глаза:

– Прошу прощения, миледи. Скорее всего вы и не думали, что мой отец так быстро пришлет нас забрать из Рида леди Марго. Но уверяю вас, нет ни малейших причин для тревоги. Мы взяли с собой отряд хорошо вооруженных воинов. Клянусь, безопасности вашей леди ничто не будет угрожать.

Он и в самом деле сэр Эрик!

Когда это наконец дошло до нее, Минна почувствовала, что сейчас упадет без чувств.

Боже, какой ужас! В это просто невозможно поверить! Должно быть, за эти десять лет что-то ужасное случилось с прекрасным возлюбленным леди Марго, раз он превратился в это безобразное чудовище! Насколько она могла судить, в его облике вообще не было ничего от красоты. Грубые черты лица, кожа, вся покрытая рубцами и шрамами, крупный, неправильной формы нос. Под густыми черными бровями прятались глубоко посаженные темные глаза. Густая грива взлохмаченных, черных как смоль волос разметалась по широким плечам. Все его тело казалось горой мускулов, вздувавшихся чудовищными буграми, стоило ему только шевельнуться. Даже одежда, готовая вот-вот лопнуть, подчеркивала его необычайную силу и мощь. Минна невольно подумала, что в жизни не встречала подобного гиганта.

И она вдруг почувствовала глубокую жалость к своей несчастной хозяйке. Целых десять лет леди Марго любила человека, который, в сущности, никогда не существовал! Господи, что же будет, когда она увидит настоящего сэра Эрика Стэйвлота? Какое несчастье ждет ее!

С большим трудом она взяла себя в руки.

– Прошу прощения, милорд… – Она украдкой бросила любопытный взгляд на остальных братьев. – Милорды, – поправилась она, вспыхнув от смущения. – Если… если вы последуете за мной, я прослежу, чтобы вам принесли вина. Вино в замке превосходное, и я уверена, оно будет как раз кстати после долгого и утомительного путешествия.

– А леди Марго? – спросил Эрик.

Минна залилась краской.

– Она присоединится к вам через несколько минут, милорд, поскольку занята весьма неотложным делом.

И тут, к ее изумлению, гигант разразился неудержимым хохотом. К счастью, смеялся он не над ней. И что самое странное – этот смех был ей приятен.

Эрик повернулся и крупными шагами направился в конец галереи.

Остановившись, он лукаво посмотрел на Марго и Джейса, которые, забыв обо всем, стреляли в мишень.

– Конечно, миледи, – с усмешкой сказал сэр Эрик, – дело, как я вижу, весьма и весьма важное!

Минна, обеими руками подхватив пышные юбки, стремглав промчалась мимо Жофре и Алерика и выбежала на аккуратно подстриженную лужайку. При виде картины, которая предстала перед ее глазами, она беззвучно ахнула. Но лишь только взгляд ее упал на простенькое платьице и распущенные волосы Марго, как девушка перепугалась не на шутку. Забыв о юбках, она схватилась руками за голову и будто окаменела.

Эрик бросил взгляд на маленькую леди и увидел, что вся краска схлынула с ее лица и оно стало бледным как полотно. Не раздумывая он обхватил ее за талию, боясь, что она вот-вот упадет в обморок.

– Вам нехорошо, миледи?

– Ох! – слабо простонала Минна. – О… даже не знаю, что и сказать, милорд! Я весь день провела в деревне… только что вернулась, и тут пришел Джон, дворецкий, и сказал, что вы приехали…

Эрик и не пытался понять, что означают эти странные слова: то ли она не подозревала, где на самом деле леди Марго и чем она занята, то ли изумлена неподобающим видом своей хозяйки. Он подвел дрожавшую от смущения девушку к ближайшей скамье и сам сел рядом.

– Алерик, – позвал он, – скорее разотри руки леди Минне!

Алерик беспрекословно повиновался.

– Нет-нет, все в порядке, – запротестовала Минна, но Алерик, не слушая ее возражений, опустился возле нее на колени и принялся растирать ее похолодевшие руки. – Это ужасно! – с отчаянием вздохнула она, ни к кому в особенности не обращаясь, будто разговаривала сама с собой. – Просто не знаю, что делать! Миледи умрет со стыда, если узнает, что вы застали ее в таком виде! – В том, что миледи в любом случае перепугается до смерти, она была и так уверена, но предпочла об этом умолчать.

Жофре усмехнулся и подошел к Эрику, из-за его плеча наблюдая за происходящим на лужайке.

– Думаю, нам стоит пощадить ее гордость и вернуться в зал, – предложил он.

– Да, – кивнул Эрик, – так мы и сделаем. Но держу пари, уже поздно. Леди и ее приятель, похоже, заметили нас.

Прошло немало времени, прежде чем Марго пришла в себя. Убедившись, что колчан ее пуст, она повернулась к Джейсу, чтобы посмотреть, как он выпустит последнюю стрелу. И тут ее взгляд совершенно случайно упал на длинную галерею, опоясывающую зал замка. Потом вдруг оказалось, что она стоит на ступеньках, ведущих на галерею, и смотрит прямо в глаза Эрику. Марго не помнила, как попала туда, не помнила, как бежала через весь двор. Она понятия не имела, куда вдруг подевался ее арбалет, который она только что держала в руках. И что хуже всего – она не имела не малейшего понятия, сколько она простояла вот так, забыв обо всем, не сводя глаз с того человека, который давным-давно завладел ее сердцем.

Он тоже смотрел на нее во все глаза, и вдруг Марго испугалась, что не выдержит и заплачет. Она почувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза, и судорожно сглотнула, стараясь взять себя в руки.

Десять лет прошло.

Долгих десять лет с того самого дня, как она впервые увидела его.

Тогда она была ребенком. С тех пор он стал таким высоким и сильным, хотя и в те годы был не по возрасту рослым. А его лицо… красивее его не было никого в целом мире!

Густые черные волосы стали длиннее, теперь они мягко падали ему на плечи. Он был прекрасен… прекрасен, как Бог! Она так часто мечтала о нем, что он казался ей скорее героем из сказки, чем настоящим мужчиной из плоти и крови, но она знала, что он существует. И вот он стоит перед ней, ее Эрик. Достаточно протянуть руку, и она коснется его!

Сэр Гэрин сам послал за ней своего сына. Она и не думала, что такое возможно.

Скорее, решила она, приедет он сам или один из его рыцарей, и Марго ждала их со дня на день. Но вдруг она вспомнила слова отца в письме, что сэр Гэрин пошлет за ней лучшего из своих людей, и сама удивилась собственной недогадливости – конечно же, это должен был быть Эрик! И как она сразу не догадалась?

Они приехали неожиданно рано и вот застали ее в таком виде, а она даже не может толком приветствовать их! Надо как-то взять себя в руки. Она должна подняться по ступенькам и поздороваться с ними.

Она понимала, что это единственный выход. И так уже она простояла на ступеньках достаточно долго, чтобы это показалось довольно странным. И тут Марго впервые заметила, что кроме Эрика на галерее стоят и другие мужчины, смущенно разглядывающие ее. Среди них она заметила Минну и удивилась, почему та такая бледная…

Джейс переминался с ноги ногу у нее за спиной… а она и понятия не имела, как он там оказался. Не выдержав, он наконец принялся незаметно подталкивать ее вперед. Марго обернулась, и он улыбкой подбодрил ее. Тут она заметила у него под мышкой свой арбалет и догадалась, что он подобрал его.

– Миледи, – сказал он. Джейс никогда так не называл ее. Впрочем, такого голоса она тоже у него не замечала. – С вашего разрешения, я заберу арбалет с собой, пока вы будете заниматься гостями.

Марго растерянно заморгала и ничего не ответила. Джейс сунул под мышку оба арбалета и подал ей другую руку. Она машинально оперлась на нее, опустив глаза, позволив Джейсу помочь ей медленно, шаг за шагом, взойти по ступенькам.

Она боялась встретиться взглядом с Эриком и смущенно гадала про себя, что же ей делать. Она не услышит ни единого слова: сердце колотится так оглушительно, что вот-вот выскочит из груди!

Но стоило ей только подняться на галерею, как Марго с удивлением ощутила, что пелена, застилавшая ей глаза, понемногу спала, и она сразу почувствовала себя увереннее. Джейс куда-то исчез. Вперед выступила Минна и застенчивой скороговоркой представила гостей. Марго сделала глубокий реверанс, потом подняла к ним лицо и очаровательно улыбнулась.

– М-милорды, позвольте приветствовать вас в Риде! П-прошу п-прощения за то, что не встретила вас как положено, – начала она, сама удивляясь тому, что слышит свой голос как бы издалека, будто говорил совсем другой человек.

«Странно, – подумала она, – ведь этой минуты я ждала так долго, кажется, всю жизнь. Так что же со мной?» Теперь он стоял совсем рядом. Он! И здесь! Так близко, что ей достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться его, почувствовать тепло его сильного тела.

– М-мы не ожидали, что вы приедете так скоро, – продолжала она. – Я очень благодарна вам, милорды, поскольку мне известно, что вы приехали по просьбе моего отца, сэра Уолтера ле Брюна.

С бешено колотившимся сердцем, дрожа как в лихорадке, она подняла на него глаза и заметила, что он выглядит таким же встревоженным, как и в первую минуту, когда она смотрела на него, стоя на нижней ступеньке. Похоже, он изо всех сил вслушивался в то, что она говорит. Те двое, за его спиной, смотрели на нее открыто, так, как обычно все мужчины, которые видели ее впервые. Наверное, это из-за того, как она говорит. Почему-то ее запинающаяся речь всегда смущала мужчин куда больше, чем женщин, так что они не могли удержаться и глазели на нее, будто она была каким-то удивительным существом. Вначале это было довольно неудобно, но потом, как правило, они переставали обращать на это внимание и все становилось на свои места.

Эрик приходил в себя немного дольше. Наконец он очнулся, опустился перед ней на одно колено и, взяв ее руку, поднес ее к губам, низко склонив темноволосую голову.

– Для нас великая честь сопровождать вас, миледи. С этой самой минуты наша жизнь принадлежит вам.

Эрик понимал, что должен встать, но почему-то удержал ее руку гораздо дольше, чем следовало бы. Ее тонкие, изящные пальчики дрожали так же сильно, как и его загрубевшая, мозолистая ладонь.

Стоило Эрику выпрямиться, как на его месте оказался Жофре. Он грациозно склонил голову, но так и не смог выдавить из себя ни слова. Алерик отвесил изящный поклон, не в силах приветствовать леди так же, как это сделали братья.

– Благодарю вас, м-милорды, – выдавила Марго, чувствуя, что силы оставляют ее. Он коснулся ее! Жар его пальцев обжег ей руку. – Я п-позабочусь, чтобы для вас приготовили комнаты, а также помещение для ваших людей. Если вы мне скажете сколько… – Она вопросительно взглянула на Эрика.

Он заговорил очень медленно, видимо, полностью овладев собой. Лицо его разгладилось.

– Наши люди ждут у ворот замка, миледи. С нами тридцать вооруженных воинов, четверо слуг и оруженосец. Слуги позаботятся о нас и займутся приготовлением обеда. Оруженосца можно поместить в моей комнате.

Марго с облегчением кивнула и вдруг, опустив глаза, заметила, что на ней надето. Девушка почувствовала, как лицо ее заливает краска.

– Я немедленно распоряжусь, – быстро сказала она. – Д-должно быть, вы устали с дороги. Если вы позовете своих людей, думаю, вам будет лучше пройти в зал и освежиться. Я немедленно прикажу слугам, чтобы о вас п-позаботились.

Эрик коротко поблагодарил.

– Мне нужно переодеться. – Марго вежливо присела. – Я только сейчас заметила, что на мне все еще эти лохмотья. Прошу простить, что встретила вас в таком виде.

Поспешно повернувшись, она порхнула к двери и исчезла. Минна сделала торопливый реверанс и бегом бросилась за ней.

Трое братьев, застыв в молчании, не могли оторвать глаз от темного проема двери, в котором исчезли обе девушки.

– Ну, – наконец очнулся Эрик, тайно надеясь, что никто не заметит, как трясутся его руки, – надо позаботиться о наших людях.

– И о лошадях, – добавил Жофре.

– Ага, – со вздохом пробормотал Алерик.

И ни один из них не сдвинулся с места.

– Джеймс – счастливчик! – с завистью пробормотал Алерик. Никогда прежде не доводилось ему видеть такую красавицу, и сейчас юноша едва мог дышать. – Думаю, очень скоро леди Марго станет нашей сестрой.

– Тебе непременно нужно было что-нибудь брякнуть, чтобы озарить счастьем этот день, да, Алерик? – раздраженно буркнул Жофре.

– Оставь парня в покое, – вмешался Эрик. – Неужели ты не видишь, что он сражен этой красавицей наповал?

– И вовсе нет! – возмутился Алерик.

– Да что там! – махнул рукой Жофре. – Мы все вели себя как полные идиоты. Леди Марго прекрасна, что и говорить, и какой мужчина на нашем месте не влюбился бы с первого взгляда?!

– Но Алерик не имеет права даже думать о ней, – напомнил Эрик. – Она предназначена Джеймсу, и мы не должны забывать об этом. А наша задача – всего лишь доставить ее в Белхэйвен в целости и сохранности! Запомните это и не вздумайте заигрывать с ней по дороге домой. А теперь пошли отыщем наших людей.

Он круто повернулся и в сопровождении братьев направился к воротам.

Казалось, на него отрезвляюще подействовали его собственные слова. Теперь, когда его сердце уже не стучало как молот и руки перестали дрожать, Эрик не сомневался, что сумеет выбросить образ леди Марго из головы и думать только о том, что им предстоит. И, увидев ее снова, уже сможет сохранять самообладание. А кстати, подумал он, когда это будет? Наверное, за ужином. А может, она еще раньше спустится в зал?

Лучше всего не думать ни о чем, только о возвращении домой. Интересно, не удостоит ли она его беседой наедине? Ему почему-то показалось, что им о многом надо поговорить. Да, конечно, он будет думать только о возвращении, и больше ни о чем. Он улыбнулся, втайне очень довольный собственной хитростью.

Глава 7

Желание Эрика увидеть снова леди Марго исполнилось раньше, чем он ожидал.

Он едва успел проследить, чтобы лошадей поставили в конюшню, потом убедился, что все его люди удобно устроились в большом зале, и, наконец, увидел, что она спускается по лестнице и направляется прямо к нему.

Все в зале встали как по команде. А сам Эрик был так поражен ее неожиданным появлением, что рука у него дрогнула и кубок с элем опрокинулся, залив ему рубаху. Хотя это и казалось невозможным, но сейчас она казалась еще красивее, чем раньше. Богато отделанное золотым шитьем верхнее темно-синее платье, из-под которого выглядывала ослепительно белая, затканная золотом шелковая юбка, выгодно оттеняло ее красоту. Массивная золотая цепь, каждое звено которой было украшено рубином, обвивала тонкую талию, а тщательно причесанные волосы струились по спине. Непокрытую голову венчал простой золотой обруч, украшенный жемчугом, что особенно понравилось Эрику. Прятать от всех такие изумительные волосы было бы просто преступлением, решил он.

При ее появлении в зале воцарилась мертвая тишина. Она давила ему на плечи, и Эрик, такой же беспомощный, как остальные, мог только смотреть, как леди Марго приближается к нему. Вдруг он будто увидел себя ее глазами – потного, грязного, с пропыленными, немытыми волосами, – и ему стало мучительно стыдно. Больше всего на свете сейчас ему хотелось бы принять ванну, переодеться в чистую нарядную одежду, чтобы не было так заметно, какое грубое и обветренное у него лицо и прокаленная солнцем кожа.

Но царившая в зале тишина ничего не значила для Марго. Она видела только Эрика. «Он мой», – подумала она вдруг с такой страстью, что и сама испугалась. Да, это правда. Он всегда принадлежал ей, и она чувствовала, что имеет на это право. И Боже, помоги любой другой женщине, которая хотя бы бросит взгляд на этого человека!

«Как он красив!» – подумала она, подойдя ближе. Он похож на древнего бога – такой высокий, могучий, как скала! Интересно, понравилась ли она ему хоть немного? Увы, их первая встреча прошла не очень-то удачно, ведь она выглядела сущим пугалом, но, может быть, он уже об этом забыл? А уж она сделает все возможное, чтобы он никогда больше не смог застать ее в таком неподобающем виде.

Марго остановилась перед ним и грациозно присела, подарив Эрику такую улыбку, что бедняга чуть не рухнул на колени.

– М-милорд, – приветствовала она его.

– Миледи, – слабым голосом отозвался он.

– Все ли необходимое сделано, чтобы ваши люди удобно разместились и смогли отдохнуть?

– Да. Все прекрасно. Вы очень добры.

Он выглядел немного смущенным, и сердце у Марго упало. Конечно, это все из-за того, как она говорит. Он чувствует себя неловко. Впрочем, так и должно быть. Она давно к этому привыкла и ожидала чего-то подобного, хотя и молилась, чтобы на этот раз было не так. Сделав над собой усилие, она снова заговорила:

– М-мне надо многое обсудить с вами, сэр Эрик. Это касается нашей поездки. Не согласитесь ли вы проводить меня в сад? Мы могли бы поговорить там…

При этих словах на лице его вдруг вспыхнула такая искренняя улыбка, что Марго едва не задохнулась. Ей показалось, что в комнате вдруг стало очень жарко.

– Конечно, миледи. Я буду рад поговорить с вами, особенно вдали от этого шума. – Он осекся, внезапно сообразив, что в комнате по-прежнему царит мертвая тишина. Все его воины, в том числе и Жофре с Алериком, не сводили с них глаз, ловя на лету каждое слово. – Я хотел сказать… мне будет приятно увидеть ваш сад, – смущенно поправился он.

Марго легко вложила свои пальчики в его руку, которую он протянул ей. Пройдя через галерею, они без единого слова скрылись из виду, оставив позади обоих братьев, которые кипели от злости, и воинов, гадавших, что же это творится с их лордом.

– Я еще н-не забыла тот день, десять лет назад, который мы провели вместе, милорд, – невозмутимо сказала Марго, пока они рука об руку спускались по ступенькам. Перед ними, во внутреннем дворике замка, раскинулся заботливо ухоженный сад. – Мне в-всегда было интересно, а помните ли его вы.

Эрик слышал каждое ее слово, но что-то мешало ему говорить.

Перед глазами неотступно стояло видение – Марго, похожая на сказочную принцессу, лежит на траве, заливаясь веселым смехом…

– Я очень хорошо помню этот день, миледи, – наконец с трудом выдавил он. – Нам было очень весело вместе, не правда ли? Неужто вы могли подумать, что я забуду день, проведенный в обществе такой очаровательной молодой леди? Хотя, признаться, я удивлен, что вы меня вспомнили.

– О, что вы, сэр Эрик! Я п-прекрасно помню вас! – воскликнула она, но слишком поспешно, и тут же одернула себя.

– Это большая честь для меня, миледи. К тому же я приятно удивлен, что из вас получился такой прекрасный стрелок! С трудом мог поверить собственным глазам, когда увидел вашу мишень. Но если так, значит, вы стреляете лучше всех. – Эрик подвел ее к скамье, утопавшей в цветущих кустах.

Присев рядом с ней, Эрик допустил огромную оплошность, позволив себе заглянуть в прелестное лицо своей спутницы, и разговор увял, едва начавшись. Поистине с ним происходило что-то непонятное.

Эрик чувствовал, как все его тело плавится, точно воск в жарких лучах солнца.

Марго смотрела на него… Глаза, похожие на яркие васильки, жгли его душу.

Странное чувство близости внезапно охватило Эрика. Эти прекрасные глаза опалили его будто огнем. Взгляды их встретились, и вдруг, к своему величайшему удивлению, он заметил, как ее лицо склоняется к нему. При одной мысли о том, что девушка собирается его поцеловать, Эрика бросило в жар.

Он подскочил как ужаленный и опомнился, лишь оказавшись на расстоянии нескольких шагов. С трудом заставив себя повернуться, Эрик пошел обратно, не осмеливаясь взглянуть на нее.

Ему просто почудилось. Он устал как собака, проголодался, голова у него кружилась от близости этой восхитительной красавицы. Она и не собиралась его целовать. Сама мысль об этом была абсурдной. Не в привычке леди целовать едва знакомых мужчин, которых они видели десять лет назад, к тому же проговорив с ними пару минут. И уж конечно, не таких, как он! Случись на его месте Жофре, светловолосый красавец, от которого все девушки были без ума, тогда понятно…

– У вас… у вас прекрасный сад, – неловко заметил он, сделав вид, что разглядывает окрестности.

Марго, глядя, как он нервно расхаживает взад-вперед перед скамьей, тихонько вздохнула. Она, должно быть, сошла с ума, оставшись с ним наедине да еще в таком месте. Даже сейчас она ничего не могла поделать с собой, не могла отвести от него влюбленных глаз, подмечая каждую перемену, что произошла с ним за это время. Все долгие годы, когда она любила, мечтала и ждала, вдруг всколыхнулись в ней, сметая все преграды. Какой стыд – чуть не кинулась ему на шею, как обычная деревенская шлюха! И конечно, он не мог не заметить, что с ней творится. Теперь он презирает ее. С некоторым опозданием Марго вспомнила, что Эрик скорее всего не подозревает ни о том, что все эти десять лет она любила его, ни о желании отца, чтобы именно он стал ее мужем.

– Да, здесь очень красиво, – сдавленным голосом согласилась она, с трудом овладев собой. – М-много лет назад этот сад посадила моя мать.

Эрик наконец осмелился взглянуть на нее и в замешательстве увидел, что она сидит очень прямо, как и подобает леди, красивые руки легко лежат на коленях, а на лице – безмятежное выражение спокойствия и невинности. Затаив дыхание, он снова присел на скамью, постаравшись отодвинуться как можно дальше.

Заметив, что руки его все еще дрожат, Эрик зажал их между колен.

– Леди Марго, – нетвердым голосом начал он, – нам с вами надо обсудить кое-что касающееся предстоящего путешествия. Кроме того, я бы хотел обратиться к вам с просьбой относительно моего оруженосца.

Марго кивнула.

– Если вы сможете собраться к вечеру, я бы хотел выехать из Рида завтра еще до рассвета. Чем раньше мы вернемся в Белхэйвен, тем лучше.

Ему не хотелось объяснять девушке, чем вызвана такая спешка: к чему Марго знать об опасности, нависшей над ней? Отправляясь в путь, они с отцом решили, что будет лучше, если леди Марго ни о чем не будет догадываться. Пусть думает, что сэр Уолтер просто беспокоится о дочери, и все. К чему пугать бедняжку?

Марго покачала головой:

– Б-боюсь, что это невозможно. Может быть, послезавтра?

Эрик нахмурился, с запозданием сообразив, что собраться в дорогу не такой уж пустяк. К тому же он со своим отрядом свалился в Рид как снег на голову.

– Пусть будет так, миледи, но, умоляю вас, только не позже. Я со своими людьми в вашем распоряжении. Прикажите, и мы будем рады вам помочь. А теперь о том, что нам понадобится в пути. – И он принялся сухо перечислять.

Час пролетел как одна минута. Они говорили и говорили: о предстоящем путешествии, о дорогах, о том, возможен ли дождь или по-прежнему будет жарко. Незаметно для себя Эрик разговорился, принялся рассказывать разные смешные истории, которые случились с ним и его воинами по дороге в Рид. Марго хохотала, когда он напоследок рассказал ей о Томасе.

– Господи Боже! – воскликнула она. – Что за необыкновенный ребенок!

– О, тут вы совершенно правы, миледи, – согласился Эрик, сам в это время думая о том, что если бы мог провести остаток дней своих, сидя на скамье возле этой прелестной девушки, то счастливее его не было бы на земле человека. – Могли ли вы себе представить, чтобы маленький негодник охранял меня в походах! И пребывал в прекрасном расположении духа: был страшно доволен собой и своей находчивостью; но так продолжалось только до той минуты, пока я не отволок его к ближайшему ручью и не отмыл дочиста. Он выскочил из воды, шипя, как бездомный кот! – Они оба хохотали до слез, пока наконец Эрик не смог продолжать: – Может быть, у вас найдется подходящая одежда для него, миледи? Ведь его нынешний наряд годится разве что для мужчин, а не для худенького мальчугана. Он спотыкается на каждом шагу!

Марго потянулась и положила руку на его огромную ладонь, по-видимому, сама не сознавая, что делает.

– Не тревожьтесь, милорд. Я обязательно подберу ему что-нибудь подходящее. Ему понравится, клянусь.

Но Эрик не услышал ни слова, потрясенный той бурей чувств, которая нахлынула на него при одном прикосновении ее прохладной руки. Слова застряли у него в горле. Он глаз не мог оторвать от этой изящной ручки, которая покоилась на его ладони.

Чувственная дрожь, которой он не знал до сих пор, пробежала по его телу. Эрик не смог удержаться от соблазна слегка сжать ладонь и сейчас смотрел, как их пальцы сплелись: ее – тонкие и длинные, и его – большие, загрубелые, покрытые старыми шрамами.

Никто из них не вымолвил ни слова. Оба замерли, разглядывая свои руки, словно никогда не видели их раньше.

– Какая у вас крошечная рука, особенно рядом с моей! – наконец прошептал Эрик.

– Эрик…

– Вот вы где! – раздался веселый голос Жофре. Он выскочил из кустов.

Марго и Эрик испуганно отдернули руки, точно обжегшись. Стыд опалил их, как будто они совершили что-то недозволенное.

– Неужели ты собрался удерживать здесь леди Марго весь вечер, дорогой братец? Или не видишь, что уже совсем стемнело? Слуги уже накрывают столы к ужину. И если ты не собираешься ложиться спать на голодный желудок, то лучше бы тебе отпустить леди.

Эрик и Марго торопливо поднялись, только сейчас заметив, что солнце уже почти скрылось за горизонтом.

Чувствуя, что сейчас ему как нельзя кстати пришлась бы ледяная ванна, Эрик коротко кивнул брату и склонился перед леди Марго.

– Ты совершенно прав, Жофре. Прошу простить, миледи, что задержал вас. Правда, нам удалось обсудить все необходимое. Вы не забудете позаботиться об одежде для Томаса? Буду весьма признателен, если вам это удастся. А теперь мне необходимо переодеться к ужину. – Эрик проговорил все это так быстро, что Марго не нашлась с ответом. Она растерянно заморгала, глядя, как он широкими шагами направился к дому. Не прошло и секунды, как Эрик скрылся за деревьями.

Жофре подошел к Марго и предложил ей руку:

– Могу ли я надеяться, что вы окажете мне честь и позволите проводить вас?

Резко повернувшись, Марго бросила на него быстрый взгляд, едва удержавшись, чтобы не выругаться сквозь зубы. Ведь это благодаря ему Эрик опрометью выскочил из сада. Но, вспомнив о том, что Жофре скоро будет ее деверем, прикусила язычок. Не стоит обижать своего будущего родственника.

Жофре уже принял ванну и переоделся в нарядную темно-голубую тунику. Воротник и низ туники были отделаны полоской пышного куньего меха. Длинные рукава с разрезами, опушенные таким же мехом, плотно облегали мощные, мускулистые руки, разрезы открывали тончайший бледно-желтый шелк рубашки. Того же самого цвета были и плотные лосины, заправленные в башмаки из мягкой кожи с острыми, по моде, носами. Узкую талию перетягивала золотая цепь, на которой болтался тяжелый кинжал, другая цепь, поменьше, обвивала шею и спускалась на грудь, заканчиваясь медальоном. Он был очень хорош собой, призналась себе Марго, украдкой оглядев его с ног до головы. Длинные светлые волосы доходили почти до плеч, ярко-голубые глаза так и сияли на лице с чеканными чертами.

Сделав над собой усилие, чтобы не показаться неучтивой, Марго оперлась на протянутую ей руку.

– Да, конечно, милорд.

Лицо его просияло улыбкой.

– Я весьма польщен, миледи.

А Эрик в это время сидел, погрузившись по самый подбородок в прохладную ванну, и пытался думать о чем угодно, только не о Марго. Томас бесшумно сновал за его спиной, выкладывая одежду и принадлежности для бритья, то и дело подбегая к ванне, где сидел его господин: то чтобы потереть ему спину, то вымыть голову мылом, которое Эрик предусмотрительно оставил рядом. К его величайшему удивлению, мальчик превосходно справлялся со своими обязанностями. Кроме того, ему охотно помогал тот самый юноша, которого Эрик видел на лужайке с Марго. Эрик уже успел выяснить, что зовут его Джейс и что он шут и трубадур в замке.

Немало изумленный тем, что шут с такой охотой вызвался ему прислуживать, Эрик, однако, принял его помощь без возражений. Он и не подозревал, что Джейс, от которого у Марго не было тайн, прекрасно знал о любви своей молодой хозяйки к гиганту рыцарю и уже принял Эрика как своего нового хозяина.

Рид оказался великолепным замком, куда удобнее и роскошнее Белхэйвена, который выглядел по сравнению с ним довольно унылым и старомодным. Над главным залом шли еще два этажа, просторные комнаты днем были залиты светом. Солнечные лучи вливались в них через огромные окна и множество балконов, делая их еще больше.

Комната, которую отвели Эрику, поражала роскошью убранства. На стенах красовались великолепные гобелены, пол устилали ковры. На каждом этаже имелась оружейная, нависавшая над рекой, которая огибала замок. Огромный зал, заставленный дорогой мебелью, содержавшейся в безукоризненной чистоте, был в несколько раз больше, чем зал в его родном Белхэйвене, хотя, по правде говоря, Эрику были куда больше по душе домашний уют и удобства, которые царили там благодаря стараниям матери. Но он не мог не признать, что даже конюшни и людская, где поселили его воинов, не шли ни в какое сравнение с теми, которые он оставил дома. Стоит им только вернуться, и его люди скорее всего будут рассказывать об увиденном отцу, настаивая, чтобы для них и в Белхэйвене было построено нечто подобное.

Да, Джеймс просто счастливчик, с завистью подумал Эрик. В один прекрасный день он унаследует не только Белхэйвен, но и Рид. А Рид, по мнению Эрика, с его плодородными землями, ничуть не уступал Белхэйвену.

Даже близлежащая деревня, судя по количеству домов, походила скорее на город. Когда они утром проезжали по его улочкам, Эрик был потрясен, столько там было богатых домов, лавок со всевозможными товарами, а ведь это свидетельствовало о достатке его жителей. Чего бы он только не дал за то, чтобы в один прекрасный день стать хозяином всего этого! Особенно если это означало женитьбу на леди Марго! Эта девушка сама по себе была бесценным сокровищем, от которого ни один мужчина не отказался бы по доброй воле.

Он выпрямился и резко тряхнул мокрыми волосами, так что брызги полетели в разные стороны. Жгучий стыд охватил его при мысли, что он позволили себе зайти так далеко в своих мечтах. Ему не следовало засиживаться с ней в саду допоздна, да еще чувствовать себя при этом словно в раю. Решено, он не позволит себе наслаждаться прелестью ее лица, сладкой музыкой, которой для него звучал ее смех. Он выкинет из памяти то блаженство, которое испытал, когда на один короткий миг их пальцы сплелись. Это нечестно по отношению к Джеймсу. Эрик никогда даже в мыслях не позволит себе предать старшего брата!

И раз уж на то пошло, то он и не подумает облачиться в лучший свой наряд, как это сделал Жофре, чтобы произвести на леди Марго впечатление. Нет, ни за что! Он наденет обычную тунику и самые простые лосины. С него довольно!

Полный решимости, Эрик позвал Томаса и по меньшей мере в двадцатый раз убедился, что не напрасно взял мальчика к себе. С того самого дня как маленький негодник под покровом ночи проник в лагерь, он умудрился сделаться совершенно необходимым. Причем не только для Эрика, но и для младших братьев. По-видимому, мальчуган серьезно решил стать оруженосцем. Томас на вид был такой хрупкий, но это не мешало ему помогать Эрику, когда тот снимал тяжелые доспехи, а каждый вечер он вместе с другими слугами обгонял отряд, чтобы к его прибытию был разбит лагерь. Входя вечером в приготовленный для него шатер, Эрик неизменно находил постланную постель. Горячая вода, мыло и чистая одежда уже ждали его. Эрик растроганно наблюдал, как его юный оруженосец прокладывает себе дорогу сквозь толпу воинов, чтобы отобрать лучшие куски для своего лорда, при этом каждый раз вежливо отказываясь разделить с ним трапезу, говоря, что поест потом, вместе со слугами. Не прошло и недели, а Эрик уже гадал, как он мог раньше обходиться без мальчика. Похоже, Томас обладал настоящим даром предупреждать все желания Эрика.

Пока мальчик помогал ему вытереться, кто-то постучал в дверь. Джейс пошел открывать и вскоре вернулся, держа в руках стопку чистой одежды и башмаки.

– Это прислала моя хозяйка. Она просила передать привет и сказать, что это для Томаса. – С этими словами Джейс сложил одежду на ближайший табурет.

К удовольствию Эрика, Томас от удивления широко распахнул глаза. Он благоговейно рассматривал новую одежду, сшитую из прекрасной материи, две пары башмаков: одну из грубой кожи – для походов, а другую из прекрасной мягкой кожи – чтобы ходить в замке. Джейс придирчиво пощупал одежду.

– Ну, парень, придется привыкать к мытью, – строго сказал Эрик, улыбаясь про себя при виде ошеломленного выражения на лице мальчика. – Отмоешься как следует и надевай свой наряд. Сам увидишь, как все ахнут, когда мы спустимся в зал!

Глава 8

Так оно и случилось. Часом позже сэр Эрик Стэйвлот и его оруженосец, оба разряженные в пух и прах, вступили в зал так же величественно, как если бы это был сам король Англии со своим оруженосцем. Несмотря на все возражения, Эрик сдался и позволил Томасу и Жофре облачить его в самый богатый туалет из тех, что он захватил с собой. Он не забыл о своем решении одеться поскромнее, но приготовленный для него наряд уже лежал на постели, и Эрик почувствовал, что спорить бессмысленно. И потом, если честно, откровенная радость, которую он, еще стоя на пороге, увидел на лице Марго, сделала его счастливым.

А Марго в эту самую минуту гадала, настанет ли время, когда ее сердце перестанет трепыхаться как птичка при виде этого человека. Стоило ей только увидеть его, как кровь начинала бешено стучать в висках, а сейчас, когда его исполинская фигура, облаченная в роскошный наряд, застыла в дверях, Марго подумала, что вот-вот оглохнет от грохота собственного сердца. Роскошная бархатная туника цвета весенней молодой травы красиво обрисовывала широкую грудь и, так же как у Жофре, была оторочена пушистым мехом куницы. Ее украшали пышные рукава на желтой шелковой подкладке, подхваченные у локтя.

Тончайшая шелковая рубашка персикового цвета облегала мощные руки, из-под туники виднелись более темного оттенка лосины. Две скромные золотые цепочки обвивали шею и спускались на грудь, талия была перехвачена узким кожаным поясом с подвешенным на нем тяжелым кинжалом. Тщательно расчесанные, густые черные волосы, блестящие, как шелк, спадали ему на плечи. Эрик побрился, и Марго поразилась, какая гладкая у него кожа. Она и не подозревала, сколько времени Томас немилосердно скреб острой бритвой его щетину.

Марго понимала, что неприлично так разглядывать его, но была уверена, что она не одинока. Все женщины в зале не могли оторвать от Эрика глаз. Он был поистине великолепен. Могучая фигура, огромный рост и чудовищные мускулы делали его похожим на вставшее на дыбы сказочное чудовище. Ни один мужчина в зале не мог сравниться с ним. И при этом он двигался с изяществом и грацией опасного хищника – прирожденный воин, чьи могучие мускулы играли под шелком и бархатом роскошного наряда. Марго показалось, что по залу пронесся стон восхищения. Кто-то из женщин слабо ахнул, и ей пришлось стиснуть подлокотники кресла, чтобы не дать волю ревнивой ярости, которая удушливой волной поднималась из глубины ее существа. Эрик отвесил ей глубокий поклон и медленно выпрямился с улыбкой на губах. Марго протянула ему руку.

– М-милорд, мы вас ждали, – сказала она, переведя взгляд на Томаса.

Мальчишка замер подле своего хозяина, привычно усмехаясь.

Кивнув ему, Марго поманила Томаса к себе, желая хорошенько разглядеть паренька.

– Так вот ты какой, Томас! Ну что ж, сэр, похоже, вы славный мальчик, и ваша новая одежда вам очень к лицу. Не так ли, Томас?

Мальчик был еще слишком юн, и красота леди Марго не произвела на него такого же впечатления, как на остальных мужчин, тем более что он еще ни разу в жизни не слышал, чтобы леди говорила так чудно, запинаясь на каждом слове. Это его заинтересовало. Бедняга понятия не имел, как обращаться к благородной леди, ведь до сих пор ему доводилось иметь дело только с деревенскими женщинами. Поэтому он решил обратиться к единственному человеку в этом зале, которого знал и понимал.

– А странно она говорит, верно, сэр? – простодушно заявил мальчуган, подняв глаза на Эрика.

Лицо Эрика побагровело. Опустив тяжелую руку Томасу на плечо, он заставил его повернуться к Марго, которую весьма позабавило такое безыскусное простодушие.

– Томас, поклонись леди Марго и попроси прощения за свою грубость, – прошипел Эрик. Мощная рука слегка надавила ему на плечо, но Томас и без подсказки понял, что надо делать.

– Прошу прощения, миледи, – послушно сказал он.

И тут, к немалому удивлению их обоих, прозвенел веселый смех Марго. Девушка обняла мальчика за худенькие плечи и повела к господскому столу, стоявшему на возвышении в самом конце зала, предоставив Эрику следовать за ними в полном одиночестве.

– Не стоит извиняться, Томас, – ласково сказала Марго. – Т-ты скоро привыкнешь к тому, как я говорю. Все в конце концов привыкают, рано или п-поздно. Т-ты понимаешь меня?

Томас совсем не помнил матери, ведь она умерла, когда он был еще слишком мал. Но внезапно он почему-то решил, что если бы она была жива, то скорее всего походила бы на леди Марго. Девушку, похоже, ничуть не обидели его неуклюжие слова, иначе она не обнимала бы его и в ее светлой улыбке не было бы столько нежности и доброты.

– О да, миледи! Конечно же, я понимаю вас. Просто… просто я раньше никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так говорил, – простодушно объяснил Томас, а про себя удивился, как же здорово она пахнет – словно настоящий цветок!

– Ну и чудесно! Мы ведь непременно подружимся, правда, Томас?

– Я был бы рад, миледи, честное слово! Если не возражаете, я буду прислуживать вам за столом.

Марго ничуть не возражала. Наоборот, ей будет очень приятно, ведь если его хозяин сядет рядом с ней, то Томас сможет прислуживать обоим сразу, вместо того чтобы метаться от одного к другому.

Ужин, приготовленный на удивление быстро, был изысканным. Марго и кухарка сотворили маленькое чудо, и сейчас гостей ждало настоящее пиршество. На стол подавалось четыре перемены блюд, не считая дюжины различных закусок, в том числе изысканно приготовленной рыбы. А мясо было самое разнообразное: и жареное, и запеченное с травами, с ароматными соусами и тушеными овощами, а кроме того – засахаренные фрукты, разноцветное желе, горячий хлеб и пирожные со взбитыми сливками. Обильные яства перемежались кувшинами с французским и итальянским вином и темным пивом, а вышколенные слуги следили, чтобы гости ни в чем не нуждались.

Марго попросила одного из слуг помочь Томасу, и Эрик с одобрением наблюдал, как мальчик ловил на лету каждое слово.

– Он на редкость понятливый, правда, м-милорд? – спросила Марго.

Эрик с улыбкой кивнул:

– Вы правы, миледи. Только взгляните, с каким серьезным видом этот постреленок исполняет свои обязанности!

В зале появился Джейс. С лютней в руках он переходил от стола к столу, развлекая балладами гостей. Когда же ужин закончился и гости, ополоснув руки, встали из-за стола и собрались возле каминов и за маленькими столиками для игры в кости, Джейс объявил, что представление продолжается. Теперь он намерен показать уважаемым гостям все свое искусство, трюки, подобных которым они не видели никогда в жизни. Он жонглировал и показывал фокусы, рассказывал смешные истории, проделывая все это так ловко и красиво, что совершенно очаровал общество. Когда Джейс, исполнив особенно сложный номер, принялся раскланиваться, Марго захлопала в ладоши.

– С-спой еще раз, Джейс, – потребовала она.

Джейс поклонился и взял свою лютню.

– Твое желание – закон для меня, леди Марго, – сказал он и задумчиво коснулся рукой струн. Потом поднял голову и медленным взглядом обвел зал, с беззастенчивой усмешкой подмигнув кое-кому из разрумянившихся дам. – А теперь посмотрим, не удастся ли мне придумать песенку, чтобы порадовать всех вас. Ага, ну-ка попробуем! – Пальцы его рванули струны, и под сводами зала гулко отдалось эхо. Подняв голову, Джейс запел:

Сэр Вил ласкал красотку Всю ночку напролет, Он щекотал ей попку И ступни нежных ног…

– Джейс! – громко возмутилась Марго под громкий хохот мужчин. – К-как тебе не стыдно? Неужели ты не м-можешь хотя бы подождать, пока дамы не удалятся? – Вспыхнув от негодования, она украдкой взглянула на Эрика, который не мог сдержать лукавой усмешки при виде ее девичьей стыдливости.

Джейс смущенно потупился.

– Хорошо, миледи. Я спою вам другую. Думаю, дамам она понравится. – Перебирая струны, Джейс запел любовную балладу.

Сэр Бэзил, который уже утром успел свести знакомство с братьями Стэйвлот, подошел к Эрику, сидевшему между Жофре и Марго.

– Добрый вечер, миледи. – Поклонившись Марго, он кивнул Эрику: – Сэр Эрик!

Ответив, Эрик улыбнулся человеку, на которого сэр Уолтер возложил обязанность охранять свою дочь и замок до его возвращения. А низкорослый и щуплый сэр Бэзил мало походил на рыцаря и уж тем более на защитника. Рядом с высоченным Эриком он казался совсем крохотным, но, как тот уже успел убедиться, был неглуп и решителен – качества, совершенно незаменимые для любого воина.

– Не окажете ли честь сыграть со мной партию, милорд? – спросил сэр Бэзил. – В шахматы, например? Или в триктрак?

Эрик поднялся на ноги, нависая над маленьким человечком будто грозная сторожевая башня.

– Для меня будет честью, сэр, сыграть с вами в любую игру, какую предложите. Миледи, вы извините нас?

Сэр Бэзил увлек Эрика за собой в дальний угол зала, где уже был приготовлен маленький столик, а озадаченная Марго с досадой смотрела им вслед. Эрик должен был провести весь вечер возле нее, а уж она бы постаралась очаровать его, но сэр Бэзил, любивший игры, точно дитя малое, нечаянно разрушил все ее замыслы. Обитатели замка и гости разбрелись по залу, а Джейс переходил от одних к другим, развлекая песнями, в то время как расторопные слуги сновали между гостями, предлагая мужчинам пиво, а дамам подогретое сладкое вино с пряностями. Марго с удовлетворением заметила, что рыцари Эрика явно наслаждаются жизнью в обществе ее дам, которые кокетничали напропалую.

Рядом с ней, оживленно беседуя, сидели Алерик с Минной. Судя по долетавшим до нее словам, они обсуждали какую-то латинскую рукопись. По другую сторону устроился Жофре, который занимал ее галантным разговором. Увы, он был бессилен отвлечь внимание Марго от столика, за которым расположились Эрик и сэр Бэзил. Погрузившись в триктрак, оба, казалось, позабыли обо всем. Лица их были серьезны, даже озабоченны, и Марго ломала голову, о чем они могут говорить. Она смотрела на них, и Эрик вдруг замер, будто почувствовал что-то, и, резко обернувшись, перехватил ее взгляд. На один короткий миг глаза их встретились, и Марго с удивлением заметила, как помрачнело его лицо. Он отвел глаза в сторону и выразительно взглянул на Жофре.

– Прошу извинить, леди Марго, – сказал Жофре, поднимаясь и кладя тяжелую руку на плечо Алерику. Тот, вздрогнув, прервал разговор с Минной. Заметив угрюмое лицо Эрика, он вслед за Жофре поднялся и вежливо извинился перед Минной.

– Хотелось бы мне знать, что все это значит, – шепнула Минна, придвинувшись к Марго.

Жофре и Алерик присоединились к Эрику с сэром Бэзилом, затем все четверо погрузились в какой-то разговор.

– С-сама не понимаю, Минна, – отозвалась Марго. – Только взгляни на них – по-моему, они страшно чем-то озабочены! А ты как думаешь?

– И что же, этого охотника так и не нашли? – удивленно спросил Жофре. – Так-таки исчез без следа? Ну и ну!

Сэр Бэзил озадаченно покачал головой:

– Не то чтобы совсем без следа, сэр. Мы искали одного, а нашли… словом, там, похоже, был целый отряд. После того как я оставил леди Марго под защитой стен Рида, мы с моими людьми вернулись назад – взглянуть на то место, где, по ее словам, все и случилось. Мои ребята искали охотника, вот в чем дело, поэтому и не обратили внимания на следы подков в грязи. Ведь в этих лесах многие охотятся, просто чтобы прокормиться. Сэр Уолтер знает об этом и не сердится на своих крестьян. А на следующую ночь была сильная гроза, так что дождь смыл все следы. Однако я уверен, что они принадлежали вовсе не одному человеку.

– А вам так и не удалось отыскать этих людей, что рыскали в лесу?

– Нет, хотя позже мы нашли остатки их лагеря.

Брови Эрика удивленно поползли вверх.

– Что такое? Когда вы его нашли? И каким образом?

– Вначале мне на глаза попались следы подков нескольких лошадей. Поэтому я отвез леди Марго в Рид и оставил там, убедившись, что ее ни на минуту не оставят одну и не выпустят за крепостные стены, что бы ни случилось. На следующее утро я со своими людьми прочесал все окрестности Рида в поисках каких-нибудь чужаков или их следов. Было уже за полдень, когда мы отправились к северу через холмы. Вот там-то нам на глаза и попался лагерь. Похоже, эти люди уезжали впопыхах: все было брошено как попало, и два костра все еще дымились. Вот и все, что нам удалось отыскать: два не погасших еще костра и множество следов, и конских, и людских. С тех пор я каждый день посылаю людей в ту сторону, чтобы убедиться, не возвращался ли туда кто-нибудь. Но пока все тихо.

– Может быть, это были просто охотники? – предположил Жофре.

Сэр Бэзил выпрямился и оглядел одного за другим обоих братьев.

– Уверен, что это не так. На той поляне никто никогда не охотится. Однако с нее превосходно виден замок и все окрестности Рида – можно сказать, как на ладони. Любой, кто знал об этом, мог устроить здесь дозор и видеть, кто покидает замок.

Объяснение было чрезвычайно простым и весьма убедительным.

– Люди Равинета, – хмуро заявил Эрик, бросив взгляд на Жофре, – следили за леди Марго. Если они видели, как мы сегодня вошли в Рид, то будут ждать, пока мы не уберемся из замка. Вот тогда-то они и нападут, рассчитывая легко справиться с нами на открытом месте. Проклятие! – Руки его сжались в кулаки. Успокоившись немного, он бросил угрюмый взгляд на сэра Бэзила: – Мог ли вооруженный отряд спрятаться в этих холмах, пока вы и ваши люди повсюду разыскивали их?

– Сделать это проще простого, – отозвался сэр Бэзил. – Холмы возле Рида все изрезаны расщелинами. И здесь полно пещер, в которых может укрыться большой отряд. Так что я ничуть в этом не сомневаюсь.

– Хотелось бы мне своими глазами увидеть вражеский стан. Сэр Бэзил, вы проводите меня туда на рассвете?

Сэр Бэзил немедленно согласился.

– Хорошо. – Эрик кивнул в сторону молчавших Жофре и Алерика. – Братья отправятся вместе с нами. Надо как следует осмотреть холмы к северу от Рида. – Он поднялся. – Мои люди устали, а впереди еще нелегкий путь, так что, думаю, нужно хорошенько отдохнуть, пока есть такая возможность. Присмотри за воинами, Жофре, и позаботься, чтобы у них было все необходимое. Алерик, тебе я поручаю позаботиться о слугах, которых мы привезли из Белхэйвена. Устрой их поудобнее. Разыщи Томаса и пришли его ко мне, а я пойду попрощаюсь с леди Марго. Смотрите же, мы отправляемся в лес с первым лучом солнца!

Марго улыбнулась Эрику, видя, как он пробирается к ней, но лицо его было по-прежнему хмурым.

Он склонился перед девушкой, и маленькая ручка Марго утонула в его огромной ладони.

– Мои извинения, леди Минна, – Эрик повернулся к ее компаньонке, – но мне необходимо переговорить с вашей госпожой наедине. Вы позволите?

Минна торопливо пробормотала извинения и выпорхнула из-за стола. Марго бросила любопытный взгляд на Эрика и вздрогнула при виде помрачневшего, похожего на маску, хмурого лица. Казалось, эти резкие и твердые черты высечены из камня. Осторожно сжав ее руку, Эрик увлек девушку за собой подальше от остальных, разыскивая укромный уголок, где бы им никто не мог помешать.

– Миледи, увы, обстоятельства сложились так, что я вынужден настаивать на нашем немедленном отъезде. Послезавтра на рассвете, миледи.

– Я в-ведь уже говорила вам, к этому времени в-все будет готово. Мы успеем.

Эрик невозмутимо кивнул:

– Я все помню, миледи. Сожалею, что мы с братьями будем заняты другими делами, но наши слуги и все наши люди – в вашем полном распоряжении. Прошу вас, не стесняйтесь. Можете поручить им все, что угодно.

– Так вас здесь утром не будет?.. – смущенно начала она, но Эрик перебил ее.

Взяв обе руки Марго, он легонько сжал их и нежно поднес к губам.

– Благодарю вас за приятный вечер, леди Марго. – Голос его был спокоен, как обычно. – Прошу вашего позволения удалиться к себе. Мы с братьями сильно устали с дороги.

– К-конечно, – отозвалась она, немного раздосадованная, что он так рано уходит к себе. Но что было делать? Он вопросительно заглянул ей в глаза, и Марго чуть слышно прошептала: – Доброй ночи, Эрик.

Услышав, как девушка произнесла его имя, Эрик решил, что ослышался. В голове у него зашумело. При звуке его собственного имени, столь привычного, но произнесенного этими губами, его вдруг обдало жаром, и Эрик отшатнулся.

Смутное чувство опасности охватило его. Страстное желание схватить ее в объятия, увлечь в темноту и там целовать, целовать без конца кружило ему голову, но Эрик понимал, что перепугает девушку насмерть. Он не может так оскорбить ее. И все же… почему она так смотрит на него своими васильковыми глазами? Он сильнее стиснул ее ладони, чтобы Марго ничего не заметила.

– Миледи, обещайте мне, что до завтрашнего утра не выйдете за стены замка.

– Ч-что? – растерянно переспросила она и улыбнулась, думая, что он шутит.

– Обещайте мне, – настойчиво повторил он, приблизив ее к себе, так что лица их почти соприкоснулись.

– Обещаю, – еле слышно прошептала она, и Эрик почувствовал у себя на лице ее теплое дыхание.

Он отпустил ее и склонил голову.

– Тогда доброй вам ночи, миледи.

В следующую минуту он уже взбежал по лестнице, оставив позади недоумевающую, сбитую с толку Марго, которая смотрела ему вслед.

Глава 9

Назавтра солнце едва показалось над горизонтом, а Эрик с братьями в сопровождении сэра Бэзила уже были на лужайке, где останавливался Черный Донал со своими людьми. Перед ними как на ладони расстилалась долина. Вдалеке высился замок Рид.

– Прекрасный вид, – буркнул Жофре. В холодном утреннем воздухе изо рта его вырвалось облачко пара.

Эрик кивнул. – К тому же и тебя никто не увидит. – Он повел рукой в тяжелой латной рукавице. – Вот, взгляни – разбитый здесь лагерь из долины не видно, а сам ты можешь видеть и долину, и замок. Понятно, что тот, кто был здесь, мог заранее увидеть приближение отряда и вовремя унести ноги. Вероятно, именно так все и было, когда вы, сэр Бэзил, рыскали здесь со своими людьми.

– Интересно, где они сейчас? – Алерик беспокойно огляделся.

– Где и, главное, сколько их? – добавил Жофре.

Эрик подошел к самому краю, где площадка круто обрывалась вниз, и внимательно вгляделся в даль. Всюду, на сколько хватало глаз, расстилались холмы.

– Это просто идеальное место, где в состоянии укрыться небольшой отряд всадников. Если они все еще здесь, то видели, как мы утром ехали на север. Опытный воин мог следовать за нами по пятам и ничем не выдать своего присутствия. Может быть, даже сейчас за нами следят, а мы и понятия не имеем об этом. – Эрик круто повернулся и зашагал обратно. – Даже если бы в нашем распоряжении были недели и мы могли рыскать здесь день и ночь, думаю, и тогда вряд ли отыскали бы их.

– Настоящая игра в кошки-мышки, милорд, – согласился сэр Бэзил. – За последние дни мы с моими людьми прочесали буквально каждый дюйм на многие мили вокруг, но все напрасно. Иной раз мне мерещилось, будто мы кружим в погоне за призраком, хотя то и дело натыкались на чьи-то следы.

– Призрак? Чепуха! – буркнул Эрик. – Просто отряд тщательно подобранных, умелых воинов, да еще под началом опытного человека, вот и все!

– А это еще опаснее, – добавил Алерик.

– Что ты решил, Эрик? – наконец не выдержал Жофре. – Нам надо как можно скорее доставить в Белхэйвен леди Марго. Не можем же мы сидеть здесь и покорно ждать, пока Равинет со своими людьми свалится нам как снег на голову! Не обижайтесь, сэр Бэзил, – повернулся он к старому воину, – но в Риде сейчас куда меньше надежных людей, чем в Белхэйвене, ведь большая часть ваших воинов сейчас под Шрусбери вместе с сэром Уолтером. И для Равинета будет просто детской забавой захватить замок, тем более что людей у него предостаточно.

Прежде чем Эрик успел возразить, вмешался Алерик.

– Можно послать гонца к отцу, чтобы он явился сюда с большим отрядом, – с надеждой в глазах предложил он. – Тогда нам не придется увозить отсюда леди. И риска никакого.

Эрик покачал головой:

– Все это было бы прекрасно, малыш, если бы Равинет не успел появиться здесь раньше нас. Учти, мы и понятия не имеем, где он сейчас, близко или далеко. Нельзя рисковать и дожидаться, пока он объявится. А кроме того, не забывай, что люди Равинета следят за дорогами и наш гонец может и не добраться до Белхэйвена. Ладно, не переживай, что-нибудь придумаем.

– Я пошлю с вами кого-нибудь из своих людей, милорд, – вмешался сэр Бэзил, – если вы, конечно, не против. Они смогут защитить леди Марго. Уверен, ваш отец не стал бы возражать.

– Очень благодарен вам, сэр Бэзил, но не стоит этого делать. У вас и так мало людей, и я не могу оставить Рид беззащитным. – Он задумчиво глянул вниз на мирно спавшую долину. Солнце уже выглянуло из-за горизонта, согревая ее своими лучами. – Не будем здесь задерживаться. Сдается мне, тут хватает укромных местечек, откуда можно слышать каждое наше слово. Лучше вернемся в замок. Кроме того, у меня есть план.

– Сэр, они возвращаются в Рид! – со своего наблюдательного поста крикнул Эмон. Черный Донал бросился к нему и, привстав на цыпочки, глянул поверх его плеча.

– Кто, дьявол меня раздери, эти ублюдки, хотел бы я знать! – чуть слышно пробормотал он, уже немного успокоившись. Не то что вчера, когда он богохульствовал и изрыгал такие проклятия, что даже бывалым воинам становилось не по себе. А все из-за того, что к замку подъехал довольно большой отряд вооруженных всадников во главе с двумя рыцарями. Из-за расстояния он не мог видеть их гербы и так и не узнал, кто это такие. Проклятие, откуда они взялись? Этого он не ждал. Казалось, все шло прекрасно: в замке совсем немного людей, большинство воинов вместе с лордом сражаются под Шрусбери, так что захватить Рид, по его мнению, было проще простого. И даже этот отряд, в сущности, ничего не решал. Черный Донал насчитал всего лишь тридцать семь человек, включая слуг и оруженосцев, – не так уж много. Но он не знал о них ничего. Кто эти люди, откуда они взялись – вот что не давало ему покоя.

Всю прошлую ночь Черный Донал проворочался без сна, стараясь убедить себя в том, что это просто обычный отряд, который торопится в Шрусбери, а в Риде остановился переночевать. Но в таком случае люди должны были появиться в замке под вечер. Ни один опытный воин не позволит себе потерять половину дня, торопясь на поле брани. Значит, они не просто явились в Рид, а с какой-то целью, и Донал не успокоится, пока не выяснит это. Уж он глаз с них не спустит, пока не узнает, кто они такие и что им надо в Риде.

Он уже немало потрудился, и, по мере того как проходили дни, нетерпение его росло. Донал бесился, нервы его были натянуты как струна. А появление незнакомого отряда заставило его от бешенства потерять голову. Терент Равинет слыл жестоким хозяином. Если Донал в самое ближайшее время не привезет леди Марго, расправы ему не миновать. Он хорошо понимал, что его ожидает. Ну уж нет, этому не бывать. Он добудет девчонку, пусть даже для этого потребуется среди ночи сровнять Рид с землей и тащить ее в Равинет в ночной рубашке!

Марго с трудом распрямила затекшую спину, оторвав глаза от списка того, что нужно было подготовить к отъезду. Она подняла голову и заметила Эрика. Он украдкой следил за ней, стоя в дальнем углу зала.

Перехватив ее взгляд, он тут же отвернулся, застигнутый врасплох. Но на один короткий миг взгляды их встретились, и Марго увидела восхищение в его глазах.

Добрый знак, подумала она. Похоже, он наконец начинает проявлять к ней хоть какой-то интерес. Бог даст, вскоре он поймет, что влюблен. Марго позволила себе некоторое время полюбоваться его статной фигурой, прежде чем снова повернуться к дворецкому Джону.

А на другом конце зала Эрик тщетно пытался сосредоточиться. Ему надо было составить список припасов, которые понадобятся на обратную дорогу. Он был изрядно зол на себя, потому что никак не мог покончить с этим делом, а во дворе уже ждали повозки. Да что это с ним, в конце концов? Почему он глаз не может отвести от девушки? Как странно она посмотрела на него, когда заметила, что он исподволь наблюдает за ней! Эрик мог поклясться, что до сих пор ни одна женщина не смотрела на него так. Довольно, надо выбросить ее из головы! Эта девушка предназначена Джеймсу, его старшему брату, которого он любил и которым восхищался. Джеймс, такой красивый, добрый, благородный… и законный сын ко всему прочему! Он именно тот мужчина, которого любая леди была бы счастлива назвать своим мужем!

Эрику показалось, что буквы перед ним расплываются. Он снова краешком глаза взглянул на нее, постаравшись даже не поворачивать головы, чтобы она не заметила. Марго уже погрузилась в какой-то спор с дворецким, и Эрик немедленно воспользовался этим, чтобы вдоволь налюбоваться ею. Девушка была так красива, что у него защемило сердце.

Она слишком хороша для такого, как он.

Эрик с помрачневшим лицом снова уткнулся в список.

В этот раз, угрюмо пообещал себе Эрик, выходя к столу, он оденется как можно проще – не то что вчера. Томас, правда, пристал к нему как репей, убеждая хозяина выбрать себе что-нибудь понаряднее, но Эрик решительно отказался. Для чего являться к столу разряженным, будто павлин, если обычная одежда в порядке?

Он сидел в отведенных ему покоях, которые находились как раз над залом, и, глядя на висевшую на стене огромную карту Англии, в который раз мысленно проверял все, что касалось их завтрашнего отъезда. Тут и застала его леди Марго.

Девушка неуверенно вошла и закрыла за собой дверь. Он поднял голову, и на лице его отразились одновременно и радость, и смущение.

– Д-добрый вечер, сэр Эрик, – тихо сказала Марго, прислонившись спиной к двери. – Н-надеюсь, я вам не помешала?

Эрик поспешно встал.

– Совсем нет, миледи, – вежливо отозвался он, надеясь про себя, что Марго уйдет. – Всегда к вашим услугам.

Марго шагнула вперед и направилась к нему. На фоне платья цвета великолепного старого бургундского ее роскошные золотые волосы сияли еще ослепительнее. Эрик поспешно отступил за свой стул, стараясь держаться на почтительном расстоянии.

Марго остановилась в нескольких шагах.

– Я х-хотела только сказать вам, что мы собрались и г-готовы тронуться в путь завтра утром, как было решено. – Девушка опустила глаза. – Н-надеюсь, вы довольны?

– Да, конечно, миледи, – пробормотал Эрик. Один ее нежный голос заставил кровь закипеть в его жилах. – Очень хорошо. Благодарю вас. С моей стороны было большой дерзостью заставить вас собираться в такой спешке, и я нижайше прошу прощения за это.

Марго подняла на него широко распахнутые глаза, и Эрик почувствовал, как у него подгибаются колени.

– Нет н-нужды извиняться, милорд. Я была бы счастлива выполнить любое ваше желание, Эрик. Что бы вы ни пожелали, клянусь вам!

И в эту минуту он понял, что это правда. Эти простые слова Марго произнесла так, словно это был брачный обет, и сердце Эрика бешено застучало в ответ. Во рту у него внезапно пересохло. Он судорожно сглотнул и до боли стиснул вспотевшие ладони.

– Вы… очень добры, леди Марго. И я очень благодарен вам. Мне бы не пришлось так торопить вас с отъездом, если бы я не тревожился о вашей безопасности во время путешествия. Конечно, я понимаю ваши чувства – покидать родной дом в подобной спешке… но, клянусь, я сделаю все возможное, чтобы вам было хорошо.

– О, когда я с вами, мне ничего не страшно! – простодушно воскликнула Марго, бросив на него взгляд, от которого Эрик поспешно сделал еще один шаг назад. – Рядом с вами мне ничто не грозит, я уверена в этом, Эрик! – Марго попыталась обойти стул с другой стороны.

– Да, конечно, леди Марго, я готов защищать вас даже ценой собственной жизни! Можете не сомневаться в этом. – При этом Эрик корчился от стыда, гадая, неужто он тот самый человек, который еще недавно без страха смотрел в глаза смерти.

Лицо Марго осветилось улыбкой.

– Жду не дождусь, когда приеду в Белхэйвен! Наверное, там очень красиво?

– Очень, – успел пробормотать Эрик, отступая за соседний стул, но зацепился за него ногой и вынужден был шагнуть в другую сторону. Марго двинулась за ним. – Хотя наш замок совсем не такой, как Рид, надеюсь, вам там понравится. – Никогда прежде ему не приходилось метаться по комнате, спасаясь от прелестной девушки, и с каждой минутой он чувствовал себя все более неуверенно. Странное дело, эта девушка смотрела на него так, будто он был сочным бифштексом, в который она с удовольствием вонзила бы зубки.

– Знаете, а я ведь немного помню ваших родителей… еще с тех самых пор, когда они приезжали ко двору, – продолжала Марго. – Мне говорили, что вашу маму тогда считали одной из самых красивых женщин в Англии. Разве не так?

– Конечно, она и до сих пор очень красива, миледи. Но я бы покривил душой, если бы сказал, что она прекраснее вас. Боюсь, леди Марго, что вы красотой затмите и ее, и мою маленькую сестренку.

Марго весело рассмеялась. Эрику показалось, что в комнате зазвенели серебряные колокольчики, и этот нежный звук пригвоздил его к месту в тот самый момент, когда он украдкой пытался обогнуть стол.

– Боже, вы мне льстите, сэр Эрик! Неужели вы и в самом деле считаете м-меня красивой?!

Это было сказано так простодушно, что Эрик замер. Неужели она и впрямь не подозревает, что от ее красоты у мужчин кружится голова? С тех пор как сэр Уолтер потерял жену, он безвылазно жил вместе с дочерью в Риде, редко бывая при дворе, да и там ни на минуту не спускал с нее глаз. Эрику не верилось, что Марго и не подозревает о собственной красоте, хотя ее искренность и почти детское простодушие не вызывали сомнений.

– Да, – быстро ответил он, и в этот момент его отступление было прервано по вине запутавшегося у него в ногах проклятого стула, на котором он сам только недавно сидел. Он загнал себя в ловушку. Марго остановилась перед ним, вопросительно подняв на Эрика глаза. В то же мгновение он с отчаянием понял, что проиграл эту битву. – Вы… вы самая красивая девушка, которую я когда-либо видел… Марго.

Впервые Эрик осмелился назвать ее просто по имени, и сердце Марго подпрыгнуло. Она мучительно хотела, чтобы он поцеловал ее, умирала от желания почувствовать прикосновение его губ к своим губам. Это было то, о чем она страстно мечтала все эти долгие годы. Какое было бы счастье, если бы она могла коснуться его лица, его густых волос, ощутить его руки на своей талии! Ни один из них не двинулся, но обоим вдруг показалось, что их уже ничто не разделяет.

Эрик почувствовал, что не в силах больше сдерживаться. Его тянуло к ней с такой страшной силой, что он понял – сопротивляться бесполезно. Эрик склонил голову, не видя ничего, кроме ее губ, с единственной мыслью о том, что все это было предопределено свыше.

– Марго! – вырвалось у него прежде, чем он коснулся губами ее губ, нежных, таких теплых и податливых. «Боже милостивый, какое наслаждение!» – успел подумать Эрик, чувствуя, что падает все ниже и ниже, бесконечно долго…

Поцелуй длился всего лишь мгновение. Эрик едва успел почувствовать тепло ее тела, как вдруг громкий стук в дверь заставил их отскочить в разные стороны.

– А, вот вы где! Насилу отыскал вас! – весело воскликнул Жофре, с шумом врываясь в комнату. – Я тебя, братец, ищу уже целый час! Миледи! – Он вежливо поклонился Марго и многозначительно подмигнул брату: – Кажется, я появился не вовремя?

Марго чуть не закричала от досады. Ну что за несносный человек! Вот уже во второй раз он под самым благовидным предлогом появляется как ни в чем не бывало, чтобы помешать им с Эриком! А уж сейчас… нет, это просто невыносимо! Она едва успела почувствовать поцелуй Эрика, и в ту же секунду этот негодяй забарабанил в дверь! Ее охватило горькое разочарование.

– Нет, Жофре, ничуть, – поспешно откликнулся Эрик, донельзя довольный тем, что их прервали. Ему было страшно даже вообразить, что могло бы произойти, если бы брат не появился так кстати. – Мы с леди Марго как раз разглядывали карту, прикидывали, какой дорогой лучше возвращаться в Белхэйвен. – И он указал на карту, висевшую на стене.

– Понятно. – Жофре бросил на карту быстрый взгляд. – Я и сам еще раньше хотел взглянуть на нее. Может быть, посмотрим вместе? До ужина еще есть время.

Лицо Марго вспыхнуло. Она повернулась и с упреком взглянула на Жофре.

– Я уже увидела все, что хотела, – бросила она. – А сейчас п-прошу извинить – я должна спуститься в зал и проследить, чтобы в-все было в п-порядке. – Не прощаясь, она бросилась вон из комнаты.

Жофре проводил взглядом разгневанную Марго, потом повернулся к брату и бросил понимающий взгляд на его побагровевшее лицо.

– Разглядывали карту Англии?.. Кровь Христова, да ты просто дамский угодник, дорогой братец! Куда Алерику до тебя!

Эрик смущенно откашлялся, прочищая горло, и повернулся к карте.

– Ты сам не знаешь, о чем говоришь. Все это ерунда, поверь мне. Если ты думаешь, что я с ней заигрывал, то глубоко ошибаешься.

– Нет? – Брови Жофре с комическим изумлением поползли вверх. – Боюсь, мне придется тебя разочаровать, братец. Если ты не видишь, что это волшебное создание влюблено в тебя по уши, то ты, парень, просто слепой!

Эрик оглушительно расхохотался:

– Отлично, Жофре, просто превосходно! Похоже, уроки Джейса пошли тебе на пользу! Из тебя выйдет замечательный шут, уверяю тебя! За всю свою жизнь я не слышал ничего более нелепого!

Жофре покачал головой:

– Говорю тебе, так оно и есть, черт возьми! Неужели ты ослеп и оглох, братец? Да ведь все в замке только об этом и говорят! Ослеп, не иначе, раз не видишь то, что у тебя под носом! Леди влюблена в тебя!

– Должен тебе напомнить, что эта леди станет нашей сестрой в самом недалеком будущем. – Эрик быстро терял присущее ему чувство юмора. – Да ты только посмотри на нее, идиот! Неужто такая красавица влюбится в уродливое чудовище вроде меня? Просто смешно, ей-богу! – Отшвырнув в сторону стул, он сунул карту под мышку и встал, чтобы уйти.

Жофре преградил ему дорогу.

– Сам не понимаю, что она в тебе нашла, но она любит тебя без памяти, парень. Может быть, ты в это и не веришь. Я тоже вначале не верил, честное слово. Но что, если это правда, Эрик? Что, если она любит тебя? Что тогда, скажи?

Эрик судорожно втянул в себя воздух и, отстранив брата, ринулся к той же двери, за которой несколькими минутами раньше скрылась Марго. На своих губах он все еще ощущал сладость ее поцелуя, когда в один короткий миг их губы слились. Он как сейчас видел, как она подняла к нему лицо. Марго хотела этого поцелуя не меньше, чем он. Эрик готов был поклясться в этом. При этом воспоминании у него задрожали колени. И все же он не мог поверить, что из всех мужчин она выбрала именно его! Ведь они едва знали друг друга. Это просто недоразумение.

Скорее всего он неправильно истолковал то, как она вела себя и сегодня, и накануне.

Девушка всего лишь пыталась быть приветливой, старалась, чтобы они чувствовали себя как дома. Да и что он себе вообразил, в самом деле? Самонадеянный болван – решил, что девушка вешается ему на шею, а она просто разговаривала! А поцелуй… поцелуй был просто ошибкой. Он взглянул на Жофре.

– Даже будь это и правда, ничего не изменится. Она должна выйти за Джеймса, и не мне стоять у них на дороге! Но я уверен, все это тебе померещилось. Она не любит меня.

Оставшись один, Жофре снова погрузился в размышления. Леди Марго влюблена в его брата – в этом не было сомнений. Стоило Эрику оказаться рядом, и она расцветала. Любовь была просто написана у нее на лице. Только слепой или его тупоголовый братец мог этого не видеть. Все в замке уже поняли это и судачили вовсю. Только что, проходя мимо кухни, Жофре слышал своими ушами, как болтали между собой слуги, обсуждая Эрика в качестве своего будущего хозяина. Так он узнал, что леди Марго влюбилась в Эрика еще десять лет назад, когда случайно, девочкой, встретилась с ним при дворе.

Жофре тяжело вздохнул и уселся за стол, подперев голову руками.

Проклятая судьба, как играет людьми! А ведь могло случиться так, что она влюбилась бы в него, не будь он таким тупоголовым молодым ослом в тот далекий день! Что за идиот! Эта восхитительная красавица, о которой любой мужчина мог только мечтать, отдала бы ему свое сердце! И уж тогда он перевернул бы небо и землю, лишь бы быть рядом с нею, и к дьяволу Джеймса, который ее даже и в глаза-то не видел! Но теперь уже поздно. И сколько бы Эрик ни отрицал этого, и как бы сам Жофре ни жаждал привлечь ее внимание, она, похоже, сделала свой выбор раз и навсегда!

Глава 10

– Что новенького, Эмон?

Эмон подскочил от неожиданности. Хотя он не спал, но голос Джейсона прозвучал за спиной так неожиданно, что он растерялся.

– Ты меня насмерть перепугал, Джейсон! – глуповато улыбнулся он, но в голосе звучало раздражение. – Будь любезен, в следующий раз не вздумай ко мне подкрадываться!

– Извини, приятель, – зевнул тот и, опершись на плечо Эмона, оглядел расстилавшуюся у их ног долину. – Что-нибудь новое есть? – повторил он.

Эмон покачал головой.

– Утром, как обычно, крестьяне отправились на поля. Но ведь так бывает каждое утро! Он спит? – Эмон знал, что приятель без труда поймет, о ком идет речь.

– Угу. Оно и неплохо для нас с тобой, верно?

– Точно, – охотно согласился Эмон, который и сам был бы не прочь соснуть часок-другой. Но Черный Донал был так же требователен и жесток со своими людьми, как и Терент Равинет. Если хозяин не спал, то от него житья не было.

– Пойди перекуси, парень, да отдохни немного, это тебе не повредит, – сказал Джейсон, заметив, что тот устало потягивается. – Того и гляди, нас сегодня куда-нибудь пошлют. Надо быть наготове. Эй, а это что? – Он бросил вниз встревоженный взгляд.

– Что такое? – Эмон тоже взглянул в сторону Рида и озадаченно заморгал.

Солнце уже светило вовсю, а глаза у него изрядно устали.

Джейсон ткнул пальцем в сторону дороги, ведущей к замку. Кучки крестьян торопливо шагали на поля.

– Вон, гляди. – Он указал на небольшую повозку, которую тянул осел.

Спереди сидел возница, да не один. В повозке находился еще человек. Издалека было плохо видно, к тому же он сидел к ним спиной, но Джейсону показалось, что это девушка. Она примостилась на связке соломы. Еще двое крестьян, таща за собой коз, шли сзади.

– Ну и что такого? – устало буркнул Эмон.

– Не похожи на крестьян. Куда это они, как ты думаешь?

Эмон едва не расхохотался ему в лицо. Похоже, его приятель малость перегнул палку.

– Ну а ты как думаешь, Джейсон? – насмешливо спросил он. – Обычные крестьяне. Небось волокут продавать своих дурацких коз в соседнюю деревню.

– Не знаю, – задумчиво отозвался Джейсон, не сводя глаз с повозки, которая медленно тащилась по дороге.

Казалось, в этом не было ничего необычного, но ему как-то не приходилось видеть, чтобы крестьяне из этой деревни гнали скот на продажу. Рид был небольшим городком, поэтому крестьяне из окрестных деревень предпочитали сами приезжать сюда со своими товарами, а не наоборот.

– Слушай, может, предупредить Черного Донала? Он приказал докладывать ему обо всем.

Эмон расхохотался:

– Будить Черного Донала только для того, чтобы он полюбовался на двух тощих коз? Да Бога ради, только без меня! Мне еще моя голова не надоела! По мне, так лучше самому сунуть ее в петлю – избавить Донала от лишних хлопот!

– Ладно, – недовольно буркнул Джейсон. – Иди отдыхай. Надеюсь, ты не ошибся, приятель, потому что, если так, Черный Донал вырежет тебе сердце и заставит его сожрать!

– Как ты думаешь, нас уже не видно оттуда, Джейс? – жалобно простонала Минна, дергая за веревку упиравшуюся и упрямо не желавшую никуда идти козу. – Убила бы эту мерзавку! – Для нее и так уже было немалым испытанием натянуть на себя крестьянскую одежду и тянуть за собой проклятую скотину. Но то, что Томас, такой щуплый и маленький, похоже, играючи управляется с доставшейся ему козой, еще больше угнетало девушку.

Устроившись на охапках соломы, Марго взглянула на нее и сочувственно улыбнулась.

– Давай поменяемся, Минна. Залезай наверх, а я попробую уговорить козу не упрямиться. Правда, здесь тоже не очень удобно, но все же лучше.

– Еще не время, Марго, – проворчал сидевший впереди Джейс. – Пока не минуем холмы, никаких «поменяемся»!

– О-о, – вздохнула Марго, бросив на Минну виноватый взгляд. Бедняжка и так обрекла себя на немалые жертвы из любви к своей госпоже. Если бы не лицо Марго и сверкавшие на солнце волосы, делавшие ее особенно заметной, она бы с радостью предпочла идти за повозкой вместе с подругой и маленьким Томасом. Но сэр Бэзил и Эрик строго-настрого велели ей повернуться спиной и не двигаться, пока они не минуют холмы.

Конечно, ни тот ни другой не позаботились хоть как-то объяснить ей, в чем, собственно, дело. Какое там! Ее попросту бесцеремонно вытащили из постели среди ночи да еще заставили принять без возражений этот безумный план отъезда, и все ради того, чтобы незаметно выскользнуть из Рида. Если бы на этом настаивал кто-то другой, а не Эрик, Марго и в голову бы не пришло послушаться. Но он попросил ее сделать это, не задавая вопросов. Марго просто кипела от ярости. Но стоило ей лишь взглянуть Эрику в глаза, как ярость ее улеглась. Марго сдалась без звука и исчезла за ширмой, чтобы одеться.

Ужаснее всего было то, что ей пришлось вдобавок облачиться в какие-то лохмотья, а волосы заплести в косу и туго обернуть вокруг головы, прикрыв старым платком. Она попробовала было возмутиться – платок из грубой козьей шерсти противно кололся, к тому же в нем было невыносимо жарко. Но лишь только Эрик самолично взял из ее рук эту уродливую тряпку и осторожно обмотал ею голову девушки, вполголоса похвалив ее за храбрость, не уступавшую красоте, как Марго моментально сдалась. Увы, после того неудавшегося поцелуя это было все, что она услышала от него и чем ей пришлось тешить свое оскорбленное самолюбие.

– Вылитая с-собачонка, – пробурчала она, все еще не в силах успокоиться, – стою на задних лапках, выпрашивая подачку.

Поправив проклятую тряпку, Марго с омерзением потуже затянула узел под подбородком. Она возненавидела эту гадость с первого взгляда. Но ведь платка касались руки Эрика, и одно это заставляло ее безропотно переносить подобную пытку. Сколько Марго ни пыталась привлечь его внимание, но с прошлого вечера Эрик старательно избегал ее. Казалось, он рассердился, при этом охотно расточая комплименты дамам из ее свиты. Он даже осмелился заигрывать с ними, пока все эти дурочки одна за другой не подпали под чары его мужского обаяния и, судя по всему, готовы были сдаться немедленно, стоило ему только пожелать. «Удавила бы этих мерзавок!» – думала разъяренная Марго. Сразу после ужина Эрик извинился и поднялся к себе, прихватив Томаса. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой и несчастной!

«Будь ты проклят, бесчувственный чурбан!» – подумала она. Неужели он не понимает, как тяжело ей покидать родной дом и друзей, которых знала всю жизнь? Да не будь Белхэйвен родным домом Эрика, разве она согласилась бы поехать! Всю ночь до утра рыдала Марго, думая то об отце, то об Эрике – двух самых дорогих для нее людях. Кто знает, увидит ли она отца! К тому же может статься, Эрик ее не полюбит.

А утром все произошло так быстро, что Марго даже не успела опомниться. Миг – и она оказалась в холодной конюшне, стуча зубами от утреннего холода и не соображая, что делает. А в следующую минуту сильные руки Эрика уже подняли ее, дрожавшую от страха, на ноги и усадили на повозку поверх огромной охапки соломы.

Она почти не слышала, о чем говорили между собой Эрик и Джейс: что-то насчет необходимости ехать без остановки, пока они не окажутся подальше от стен Рида, соблюдая всяческую осторожность. Марго вспомнила, как юный Томас важно обещал «защищать леди Марго даже ценой собственной жизни», и весело хмыкнула. А Эрик торжественно пожал худенькую руку мальчика, заявив, что теперь он спокоен.

Сэр Бэзил расцеловал Марго и Минну на прощание и со слезами на глазах благословил их в дорогу. Вслед за ним расцеловал их и Жофре, но по его беспечному виду казалось, что он дурачится на свадьбе, а не провожает их в опасный путь.

Эрик почти не обращался к Марго, разве что опять коротко напомнил, чтобы она ни в коем случае не снимала платка.

С удовлетворением оглядев ее с ног до головы, Эрик дал знак Джейсу трогаться в путь.

– Не расстраивайтесь, миледи, это ненадолго, – уверенно сказал он. – Вам нет нужды чего-то бояться. Разве я не клялся вам, что, пока я рядом, ни один волосок не упадет с вашей головки? – Эрик быстро поцеловал ей руку. Это была обычная дань вежливости, но Марго все еще чувствовала тепло его губ на своей коже. Она помнила, как он склонился к ее руке, а черные словно вороново крыло волосы упали, закрыв ему лицо, и он нетерпеливым движением отбросил их назад.

«Мне нечего бояться, – повторяла она про себя, видя, как ее родной замок, в котором она жила всю свою жизнь, медленно скрывается вдали. – Мне нечего бояться».

– Ну вот, сэр, теперь их отлично видно.

Черный Донал, нетерпеливо оттолкнув в сторону Джейсона, шагнул вперед, чтобы увидеть тех, о ком они говорили. Затаив дыхание, он внимательно вглядывался в даль, туда, где по дороге двигалась кучка вооруженных всадников – отряд, покидавший стены Рида.

– Итак, – задумчиво пробормотал он, будто разговаривая сам с собой, – похоже, они уезжают. И сдается мне, в большой спешке. Ладно. – Выпрямившись, он бросил последний взгляд в сторону дороги. – Джейсон, – не глядя, окликнул он, – сосчитай-ка, сколько их там.

Джейсон зашевелил губами, потом доложил:

– Тридцать семь, сэр!

– Тридцать семь, – негромко повторил Черный Донал. Заложив руки за спину, он выпрямился и замер, наблюдая за происходящим. – Да, тридцать семь – ровно столько, сколько их было вначале. Ни больше, ни меньше. Все знамена при них… И цвета те же, хотя я их не знаю. Все правильно, – пробормотал он, бросая взгляд на Джейсона. – Так и должно быть.

Признаться, еще никогда в жизни Жофре не приходилось сидеть в седле так неподвижно, будто проглотил палку. Они были еще недалеко от Рида, а спина у него уже одеревенела. Он старался не оглядываться на Эрика, который выглядел еще более скованно, если только такое возможно.

– Если ты не прекратишь оглядываться на холмы каждые две секунды, – чуть слышно процедил Эрик сквозь зубы, не глядя на него, – клянусь, я все зубы тебе пересчитаю. Конечно, как только представится такая возможность.

С трудом скосив глаза в сторону разъяренного брата, Жофре прошептал:

– Да я и не думал туда смотреть. Если хочешь знать, я смотрел на тебя – гадал, долго ли еще у тебя хватит терпения трястись шагом. Может, пришпорить лошадей, пока они со скуки не передохли?

– Будем ехать шагом, пока не уберемся подальше от Рида, – ответил Эрик. – Хочешь, чтобы люди Терента заинтересовались, кто мы такие?

– Да нет, просто так предложил. Не могу забыть о доверенном нам сокровище. Джейс, конечно, славный парень, и я знаю, что ты без ума от Томаса, только защитники из них так себе. Мне бы не хотелось надолго оставлять наших дам на их попечении.

Помолчав, Эрик повернулся к брату и неохотно проворчал:

– Думаешь, у меня спокойно на душе? И тем не менее мы поедем шагом. Очень медленно, как будто спешить нам некуда. Не волнуйся, Жофре, я чувствую, что очень скоро нашим лошадям придется показать всю свою прыть!

– О боже, моя спина! – простонала Марго, отшвырнув в сторону опротивевший платок, и с трудом разогнулась. – Молю Бога, чтобы мне никогда в жизни больше не пришлось путешествовать в таком виде! – Она с ненавистью взглянула на тащившуюся по дороге повозку.

Сидевшая рядом Минна горячо поддержала подругу:

– Да, и хорошо бы еще никогда в жизни близко не подходить к козе! Что за упрямые, несносные создания!

– А я молю Бога о том, чтобы мне никогда в жизни больше не пришлось ехать в такой компании! – прошипел разъяренный Джейс. – Что за создания эти женщины! Кровь Христова, да замолчите вы обе наконец!

Обе девушки сверкнули на него глазами, но послушно прикусили язычки. Они укрылись в густых придорожных кустах, дожидаясь Эрика со своими людьми.

Все замолчали. Наконец Марго не выдержала:

– А м-мы не с-сбились с дороги, Джейс? Что, если мы з-заблудились? Что, если м-мы…

– Тихо! – оборвал ее Джейс, пригнув голову и вслушиваясь.

Вскоре и девушки услышали стук копыт большого отряда, который быстрым галопом двигался в их сторону. Грохот подков приближался. Все трое замерли, тревожно вытянув шеи и гадая, кто же едет. И вот наконец словно камень упал с души каждого: раздался звук, которого они ждали с замиранием сердца, – пронзительный свист Томаса, извещавшего, что все в порядке.

Бросив повозку, ослика и коз, они сломя голову бросились к дороге.

Эрик, Жофре и Алерик, привстав в стременах и с беспокойством глядя по сторонам, скакали впереди отряда. Лицо Марго при одном взгляде на любимого просияло от счастья. Подобрав юбки, она выскочила из кустов и бросилась к нему со всех ног.

– Эрик… – с облегчением закричала она.

Он обернулся, и при виде девушки суровое лицо его на мгновение смягчилось, но тут же снова обрело привычную строгость. Придержав коня, он наклонился и протянул ей мускулистую руку:

– Поторопитесь, леди Марго. Вы поедете со мной.

Марго с радостью схватилась за его руку, почувствовав, как другая могучая рука обвилась вокруг талии. Ее как перышко подняли в седло, и вот уже она прижималась к горячему мускулистому телу Эрика. Усадив девушку перед собой, он бережно обхватил ее одной рукой и привлек к себе.

– Жофре, ты возьмешь в седло леди Минну, а ты, Алерик, Томаса. Ты, Джейс, дождешься, пока проедет весь отряд, и сядешь на свободную лошадь. А теперь в путь! Нельзя терять ни минуты! – прогремел он, и Марго почувствовала, как ее тело дрогнуло в ответ. Словно железное кольцо сомкнулось вокруг ее талии. Эрик натянул поводья своего боевого коня. – Эй, Жофре, – повернулся он к брату, и хотя Марго не видела улыбки на его лице, но по голосу поняла, что он улыбается, – кажется, ты мечтал о хорошей скачке? Ну так ты сейчас ее получишь! – Эрик круто повернул огромного жеребца так, что Марго увидела весь отряд до последнего человека, и, приподнявшись в седле, крикнул: – Слушайте внимательно! И пусть каждый запомнит мои слова! Нам предстоит долгий и тяжелый путь. Времени в обрез, так что не жалейте лошадей! Я хорошо знаю, что передо мной настоящие воины, а не сопливые мальчишки! Уверен, что не услышу ни единой жалобы, и клянусь, вы тоже не услышите их от меня. А теперь вперед, ребята, за мной! Возвращаемся в Белхэйвен! Покажем, на что мы способны!

Воины Эрика ответили радостными возгласами. Сердце Марго трепетало от гордости. Улыбнувшись, она зарделась и прижалась спиной к его широкой груди. Какой он замечательный и как это прекрасно – скакать вперед, тая от счастья в его объятиях! Может быть, она в конце концов наберется храбрости и расскажет ему о своей любви и о том, что в скором времени им предстоит стать мужем и женой. Хорошо бы он поскорее узнал об этом! Ведь ему, несомненно, придется свыкнуться с этой мыслью, и лучше бы это произошло прежде, чем они доберутся до Белхэйвена.

Эрик повернул коня и вонзил шпоры в его лоснящиеся бока.

Через несколько секунд маленький отряд уже скакал во весь опор. Эрик заботливо прижимал Марго к себе, то и дело придерживая бешено рвавшегося вперед жеребца, но для Марго каждая миля казалась вечностью. Несмотря на все его старания, девушку трясло и швыряло, зубы у нее отбивали барабанную дробь, в желудке что-то переворачивалось и каждый ухаб отдавался во всем теле мучительной болью. Так проходил за часом час – и каждый новый был еще мучительнее предыдущего.

Наконец Марго почувствовала, что еще немного – и она не выдержит. Собравшись с духом, она что было силы ткнула Эрика локтем в бок, но тот либо просто не заметил, либо предпочел не обращать внимания на ее капризы. Марго, рассердившись, ткнула еще раз, посильнее, но тоже безрезультатно. Она чуть было не расплакалась от усталости и досады. Уже несколько часов они скакали вперед без отдыха, и Марго казалось, что еще немного, и ее голова, оторвавшись от тела, покатится по дороге.

В полном отчаянии она вонзила ногти ему в руку, твердостью ничуть не уступавшую броне, и едва сдержала слезы, когда он наконец склонился к ней и крикнул прямо в ухо:

– Вам что-нибудь нужно, миледи?

– Я… – неуверенно начала она, в отчаянии оттого, что выглядит такой ничтожной в его глазах. – Н-нельзя ли остановиться хоть на несколько минут? Прошу вас! – Ей тоже приходилось почти кричать.

Казалось, он не расслышал. Она крикнула то же самое еще раз и еще, пока он не кивнул в знак того, что понял.

Эрик снова склонился к ее уху:

– Мне очень жаль, но это невозможно. Вам нехорошо?

Нехорошо? Марго немного подумала. Ну что ж, можно сказать и так.

– Да, – подтвердила она.

Эрик замер, о чем-то раздумывая, потом она скорее почувствовала, чем увидела, что он снова кивнул. На полном скаку он вдруг быстрым движением повернул Марго так, что она оказалась сидящей в седле лицом к нему, и перекинул ее ногу через седло.

Осторожно усадив Марго на свое колено, он еще крепче прижал ее к себе. Сообразив, чего он хочет, Марго благодарно обвила руками его шею и тесно прижалась всем телом к Эрику, наслаждаясь ощущением теплой, чуть влажной от пота кожи под своей щекой.

Она почувствовала, как он другой рукой приподнял ей ноги, закинув их к себе на бедра, и мгновенно блаженный покой охватил девушку. Куда-то исчезла боль. Эрик пустил коня галопом, и Марго по-прежнему отчаянно трясло, но теперь она будто слилась с ним в единое целое. Он крепко обнимал ее, и она блаженно вздохнула – ведь это было как раз то, о чем она мечтала все последние годы.

Но ее возлюбленный оказался настолько более могучим, чем он виделся ей в мечтах, от него исходило такое очарование надежности и силы, что сейчас ей казалось, будто она попала в рай и на свете нет ничего приятнее, чем вот так мчаться вместе с ним, когда тела их слились, а сердца бьются в унисон. Не задумываясь, Марго прильнула к нему в любовном объятии, и Эрик ответил ей тем же. Правда, длилось это всего мгновение, а потом он опять вытянулся в седле. Марго украдкой улыбнулась. Она понимала, что он не мог не почувствовать прикосновение ее рук, потому что вслед за этим склонил голову и губы его почти прижались к уху девушки. Он заговорил, и теплое дыхание коснулось ее щеки. Марго вспыхнула, почувствовав, как мурашки побежали у нее по спине.

– Так лучше, миледи?

Она не ответила, просто кивнула, все еще пряча улыбку. Эрик, успокоившись, снова целиком погрузился в свои мысли, а Марго опустила голову ему на плечо и, сладко зевнув, мгновенно провалилась в сон.

Это какое-то безумие, немного погодя подумал Эрик. Решив, что опасность миновала, он махнул рукой своим людям, чтобы те придержали измученных лошадей. Похоже, он окончательно свихнулся. Девушка, спавшая на его руках таким невинным и беззаботным сном, что казалась ребенком, на самом деле в его глазах была олицетворением всемогущей женственности и соблазна. Он держал ее в объятиях и чувствовал себя так, будто держит в руках собственную жизнь, все самое дорогое, что только есть у него, снова и снова повторяя про себя, что это глупо и смешно, вернее, было бы смешно, если бы не было так ужасно.

Он придержал Брама, краем уха слыша, как его люди у него за спиной тоже перешли с галопа на неторопливую рысь. Эрик был доволен – они гнали во весь опор много часов и сейчас, должно быть, успели отмахать немало миль. Еще немного, и они смогут спешиться и милю-другую пройдут пешком, держа лошадей в поводу, чтобы те передохнули. А там поищут воду, чтобы напоить коней. Все это будет скоро, но не сейчас.

Брам умерил рысь, и Эрик мог доставить себе удовольствие насладиться близостью Марго. Не забывая ни на минуту, что бдительный Жофре не спускает с него глаз, он сделал все, чтобы ни словом, ни жестом не выдать своих чувств, но… Боже правый, какое же наслаждение держать ее на руках! Лицо девушки покоилось в ямке у основания его шеи, грудь тесно прижималась к его груди, одну руку она закинула ему на плечо, другая была прижата их телами. Он украдкой бросил взгляд на ее бледное, невообразимо прекрасное лицо и вдруг с удивлением понял, что любит ее. Ну так что с того? Что в этом удивительного? Каждый на его месте влюбился бы с первого взгляда!

Тут уж ничего не поделаешь.

Бережно, едва касаясь, чтобы не потревожить сон девушки, Эрик откинул в сторону уродливый платок, который до сих пор прикрывал ее плечи и туго сколотые волосы. Какие волосы! Это же смертный грех – прикрывать тряпкой подобную красоту. Он украдкой дотронулся до них, чтобы снова ощутить их шелковистую мягкость, хотя бы на одно мгновение, и в который раз проклял в душе охватившее его безумие.

Да, он любит ее. Глупо отрицать это. Да что говорить, он вообще ведет себя как полный идиот! Еще вчера вечером делал вид, что не замечает ее, старался держаться подальше, даже смотрел в сторону. Вбил себе в голову, что девушка бегает за ним, и отчаянно заигрывал с молоденькими дамами из ее свиты, чтобы отбить у нее охоту преследовать его по пятам. Несмотря на все клятвы Жофре, Эрику до сих пор не верилось, что Марго могла полюбить его.

Допустим, юная красавица немного увлеклась им, что ж тут удивительного? В конце концов, он ведь играл с ней, когда она была еще совсем малышкой, а после у нее было не так уж много случаев видеть вокруг себя мужчин. Возможно, девушка смотрит на него просто как на старшего брата. «Надеюсь, что так», – мрачно подумал он.

Марго что-то сонно пробормотала. Заворочавшись, она устроилась поудобнее, прижавшись к нему еще теснее, потом потерлась щекой об его шею. Эрик вздрогнул – и в эту минуту Марго нежно коснулась губами его колючей щеки. Поцелуй длился всего одно мгновение. Потом она опять зарылась лицом в уютную ямку у основания его шеи, чуть слышно вздохнула и, прошептав «Эрик», провалилась в сон.

Эрик был потрясен. Никогда в жизни такая бесхитростная ласка не производила на него столь ошеломляющего впечатления. В ответ на легкое прикосновение ее губ все его огромное тело содрогнулось, отзываясь на поцелуй, будто в судороге неудовлетворенной страсти, и ужас пронзил Эрика с головы до ног.

Тряхнув головой, он рывком натянул поводья, так что Брам осел на задние ноги, и резко отодвинул от себя Марго.

– Миледи! – Он встряхнул Марго за плечи. – Миледи, пора просыпаться!

– Ч-что? – зевнув, отозвалась девушка. Растрепанная и так до конца и не проснувшаяся, Марго вдруг обнаружила себя стоящей на земле. Она понимала только, что Эрик в двух шагах от нее. Он поддерживал ее, пока не убедился окончательно, что она твердо стоит на ногах. Марго потерла глаза и опять зевнула. – Где это мы? – спросила она, оглядываясь в удивлении по сторонам. Вокруг нее спешивались воины. – Мы уже приехали?

Эрик не ответил. Отвернувшись, он схватил Брама под уздцы.

– Итак, мой неутомимый братец наконец решил остановиться! – Прямо к ним на подгибающихся ногах шел Жофре, ведя под уздцы взмыленного коня. Минна прижалась к Марго. – Так, значит, хвала Всевышнему, ты все-таки решил дать нам передохнуть? А я уж думал, парень, ты собрался загнать нас до смерти!

Эрик заставил себя улыбнуться.

– Сам виноват! Кто плакался еще утром, что мы, дескать, тащимся еле-еле? Помнишь, как ты сгорал от желания пришпорить коня? Ну а теперь, – он повел за собой Брама, оставив позади обеих девушек, – думаю, лошадям не повредит, если мы с полчаса пройдемся пешком. А потом в седло – и продолжим нашу прогулку!

Уже полностью проснувшись, но все еще немного смущенная, оттого что ее сладкий сон был так бесцеремонно прерван, Марго посмотрела вслед удалявшимся братьям.

– Сэр Эрик! – крикнула она. Он обернулся, и вдруг Марго смутилась, представив, как глупо она выглядит – стоя посреди дороги, растрепанная, в убогой деревенской одежде. – Ч-что нам придется?..

И тут произошло невероятное. Ее возлюбленный, ее Эрик вдруг сдвинул брови и по какой-то непонятной причине рявкнул на нее, словно она в чем-то провинилась:

– Разве у вас нет ног, миледи? Так воспользуйтесь ими, черт возьми! – А потом повернулся и как ни в чем не бывало пошел дальше, увлекая за собой ничего не понимающего, ошарашенного Жофре. Тот покачал головой и поплелся за старшим братом.

– Моя дорогая леди Марго. – Рядом как из-под земли вырос Алерик. Лицо его пылало от смущения. – Ради Бога, простите его! Думаю, мой брат… немного устал… может быть, переволновался, вот так и вышло… – Говорил он искренне, но по лицу его Марго поняла, что Алерик потрясен не меньше ее и тоже ничего не понимает.

– Эй, не берите в голову! – буркнул Томас, оттирая плечом Алерика, чтобы подобраться ближе к Марго. – Вы не сомневайтесь, миледи, я сильный и руки у меня будь здоров! – Он натужился и согнул руку, показывая мускулы. – Я вас провожу и в обиду не дам!

И Марго, хоть сердце у нее больно сжалось от незаслуженной обиды, не могла не улыбнуться, глядя на сиявшую гордостью, простодушную мальчишескую мордашку. Можно было не сомневаться – уж он-то не собирается извиняться за своего хозяина, но при этом готов для нее на все. Она протянула руку и крепко сжала худенькую ладонь.

– Н-ну что ж, Томас, это для меня большая честь. И раз уж ты готов стать моим провожатым, то я спокойна!

Если глаза не обманули ее: Томас чуть заметно покраснел. Потом на лице его появилось забавное, взрослое выражение и он осторожно сжал ее ладонь. Они двинулись вперед, предоставив Алерику сопровождать Минну.

– Что за дьявольщина, парень, скажи на милость! Не иначе как ты повредился в уме, раз рычишь, будто взбесившаяся собака! И на кого? На это восхитительное создание! – угрюмо проворчал Жофре, едва поспевая за Эриком. И при этом покосился на брата. Ему бросилось в глаза, что тот шагает вперед, повесив голову, а широкие плечи устало сгорбились, словно на них лежит непосильный груз.

Жофре споткнулся. Непрошеная жалость остро кольнула сердце.

– Если бы мама или отец слышали, как ты грубишь леди, клянусь Богом, они бы позвали священника, и немедля! Черт возьми! Да у меня самого сердце кровью обливается! А как ты вел себя вчера вечером, страшно вспомнить! Стыд какой! Безбожно увивался вокруг ее дам и разбил не одно невинное девичье сердце! Мерзавец чертов!

Покачав головой, Эрик буркнул себе под нос что-то нечленораздельное.

– Ладно, – фыркнул Жофре, – скажу тебе прямо – ты идиот, каких еще свет не видывал! А ведь я вчера весь вечер старался вбить в твою тупую башку, что леди Марго любит тебя, и что же в результате? Да ничего! Куда там! Что ты надумал, осел? Так и будешь рычать и рявкать на нее до конца, как медведь, которого обложили со всех сторон? Или прекратишь переживать из-за Джеймса и примешь неизбежное, как положено мужчине?

– Неизбежное? – по-волчьи оскалился Эрик.

– Да-да, ты не ослышался – неизбежное! Неужели ты до сих пор не понял, что раз уж женщина по уши влюбилась в мужчину, так она его получит, что бы ни случилось? Так или иначе, но получит! Говорю тебе, Эрик, ты нужен этой девушке, и она тебя добьется, хоть бы весь мир был против! Вот увидишь.

Эрик, который в эту минуту был занят тем, чтобы справиться с нахлынувшим на него яростным желанием так или иначе получить ту самую леди, о которой шел разговор, казалось, ничуть не удивился.

– Что я вижу совершенно отчетливо, Жофре, так это то, что ты спятил! И раз уж ты до такой степени очарован ею, то могу тебя порадовать. В следующий раз она поедет с тобой! Поздравляю! Надеюсь, ты получишь удовольствие!

– С радостью! – завопил Жофре, и лицо его расплылось в улыбке.

– И не вздумай трогать ее своими ручищами, ты, похотливая скотина! – грозно предупредил Эрик, который при виде радости, охватившей брата, сжал кулаки, чтобы удержаться и не свернуть ему шею. – Увижу – кости переломаю, так и знай!

Глава 11

Странные вещи творит с людьми любовь, сонно подумала Минна, расчесывая волосы перед тем, как лечь в постель. Она в полном одиночестве сидела на соломенном тюфяке в шатре, приготовленном для обеих девушек. Марго взбрело в голову пойти прогуляться перед сном, подышать воздухом, хотя ночь была холодной. Минна обвела взглядом шатер и в который раз с благодарностью отметила, как здесь все удобно устроено. Это было тем более удивительно, что по приказу сэра Эрика они скакали до глубокой ночи, так что к тому времени, когда отряд все же остановился на ночлег, солнце уже село и шатры ставили в полной темноте.

На лице Минны заиграла улыбка – впрочем, как всегда, когда она думала о сэре Эрике. Сейчас она уже не понимала, как могла прежде бояться этого человека.

Конечно, положа руку на сердце, красивым его не назовешь, хотя и нельзя отрицать, что он обладает несомненной физической притягательностью! А уж какой добрый и вежливый! Теперь она начинала понимать, почему ее хозяйка души в нем не чает! А как приятно было сегодня остаток дня ехать с ним вместе! Минна довольно поежилась. Она и не подозревала, какое это наслаждение – лежать в объятиях такого сильного, могучего мужчины. Да простит ее Бог, она таяла от наслаждения и не скрывала этого, хотя ее хозяйка, сидевшая в седле с сэром Жофре, готова была испепелить ее яростными взглядами.

Но сказать, что Минна млела лишь от близости его великолепного тела, было далеко не все. Сэр Эрик был не только необыкновенно притягательным мужчиной. На редкость приятный, даже галантный человек, он не жалея сил старался занять ее приятной беседой, чтобы поездка не казалась слишком утомительной.

Застенчивая девушка, к тому же убежденная в собственной непривлекательности, Минна даже и не пыталась поддерживать разговор, упорно не отрывая глаз от дороги, но добродушными шутками и любезностью сэр Эрик в конце концов все же разговорил ее. Минна и припомнить не могла, чтобы прежде так непринужденно болтала и смеялась с кем-то, кроме разве своей госпожи. А к концу дня она и сама чуть было не влюбилась в сэра Эрика и даже пожалела, когда он приказал разбить лагерь. И только гнев Марго привел ее в чувство, заставив припомнить, что именно о сэре Эрике она не раз говорила со своей хозяйкой.

Минна ломала голову над случившимся, приглаживая щеткой волосы, пока те не заблестели как шелк. Странно, вместо того чтобы ворковать как голубки, ее госпожа и сэр Эрик то и дело ссорились. Марго всегда боялась показаться Эрику навязчивой. Минна никогда не верила этой чепухе, но сейчас была вынуждена признать, что, похоже, именно это и произошло. Горе Марго разрывало ей сердце. Хороша награда за столько лет преданной любви! Да что это за мужчина, если его ничуть не трогает любовь такого прелестного существа, как ее госпожа?

– Минна? – раздался чей-то шепот.

Узнав Алерика, Минна вздрогнула и растерянно опустила щетку. Что ему надо? Она быстро оглядела себя: ночная сорочка, волосы распущены по плечам.

– Минна? – уже громче окликнул он.

– Д-да? – откликнулась она, поймав себя на том, что заикается.

– Это… это Алерик, – прошептал юноша. Он был так близко, что Минна видела, как колеблется полог шатра, чувствовала на щеке его горячее дыхание. По спине поползли мурашки.

– Да, Алерик?

– Могу ли я… то есть меня послал Эрик. Он хочет узнать, легла ли леди Марго. Дело в том, что ему необходимо с ней поговорить.

И это все?! В душе разочарованной Минны поднимался гнев. Как глупо было с ее стороны думать, что какому-то мужчине, пусть даже такому юному, неискушенному, как Алерик, вдруг придет в голову искать возможность поговорить с ней, да еще среди ночи!

– Миледи вышла прогуляться, сэр, ее нет здесь. Передайте вашему брату, что ему лучше подождать до утра…

Полог шатра мгновенно отлетел в сторону, и на пороге выросла громадная фигура Эрика. Он вихрем ворвался внутрь.

– Бог ты мой! Неужели это правда? – взревел он. Минна, ничего не соображая от страха, спряталась в углу. – Эта безмозглая женщина отправилась в лес одна? Господи помилуй, как можно быть такой дурой?! – Ринувшись вперед, он рывком поднял Минну на ноги и, схватив ее за плечи, встряхнул так, что у бедняжки клацнули зубы. Еще никогда в жизни ей не приходилось видеть его в подобной ярости. Ей и в голову не приходило, что он способен на такое! – Ну же, говори! Куда пошла твоя хозяйка? В какую сторону?

– К… к ручью, – пролепетала Минна, от страха едва шевеля губами.

Отшвырнув ее в сторону, Эрик выскочил из палатки так же стремительно, как и ворвался в нее. Минна широко открытыми от изумления глазами воззрилась на Алерика, который, воспользовавшись тем, что брат в спешке оставил отдернутым полог, заглянул в палатку.

– Минна… – начал Алерик и осекся. Глаза его расширились. Он окинул взглядом стройную фигурку девушки, которую не могли скрыть ни тонкое полотно белоснежной ночной сорочки, ни разметавшиеся по плечам шелковистые волосы, спускавшиеся до самых бедер. Юноша судорожно глотнул. Обстоятельства совсем не подходящие для того, чтобы оставаться наедине с молодой девушкой. Его родители этого не одобрили бы. И в то же время он сгорал от желания броситься внутрь, забыв обо всем, и сжать ее в объятиях. Она такая хрупкая и маленькая, твердил он себе, так нуждается в помощи. Как будущий рыцарь, он сделает все возможное, чтобы успокоить ее. Но, как настоящий христианин, он должен немедленно удалиться. Это было бы самое лучшее, тоскливо подумал Алерик. И только он успел осознать это, как с ужасом увидел, что плечи Минны задрожали. Она разразилась рыданиями. В два шага преодолев разделяющее их расстояние, Алерик оказался возле девушки. Руки его обвились вокруг талии Минны, и она спрятала голову у него на груди.

Будучи по натуре вовсе не грубым человеком, Эрик, продираясь сквозь густую чащу леса и время от времени сдавленным голосом окликая Марго, вдруг, к своему немалому изумлению, обнаружил, что владеет запасом крепких словечек, о наличии которого никогда и не подозревал. Где он подцепил их, Бог весть, но сейчас он мчался вперед будто раненый вепрь, проклиная на каждом шагу и луну, беспечно заливавшую серебристым светом все вокруг, и сучья, цеплявшие его за одежду, и прохладный ветер, освежавший разгоряченное лицо. Наконец, едва выпутавшись из сплетения ветвей, он напоследок разразился ужасающей бранью, доводя до сведения своего создателя, что, по его мнению, деревья просто не имеют права на существование, поскольку худшего зла в природе не существует.

– Дьявольщина! – проревел он, с треском обламывая цеплявшиеся за одежду сучья и с яростью швыряя их под ноги. Впереди чуть слышно звенел ручей.

Оказавшись на берегу, Эрик остановился и внимательно огляделся по сторонам. Марго не было видно, и он опять выругался сквозь зубы:

– Будь все трижды проклято! Марго! – оглушительно рявкнул он и прислушался. Никакого ответа. Ну что же теперь делать? Ад и все его дьяволы! Если с ней случилась беда, если один из проклятых приспешников Терента добрался до нее, он…

– Эрик! – вдруг донеслось до него, сердце его ухнуло и покатилось вниз. Судя по дрожащему голосу, она перепугалась насмерть. – Эрик! – снова окликнула она, на этот раз ближе. Он бросился бежать по берегу ручья на ее зов.

– Я здесь, Марго! Здесь!

Как раз в тот момент, когда он уже был готов снова ринуться в лес, из чащи выскочила Марго и с громким плачем бросилась ему на шею.

– Марго, слава Богу! – Он подхватил ее на руки и что было сил прижал к груди. – Слава Богу! – с облегчением повторил он, целуя ее в макушку, покрывая поцелуями ее благоуханные волосы и залитое слезами лицо.

Она судорожно прижалась к нему, как ребенок, который, испугавшись чего-то неведомого, ищет защиты у матери.

– Я у-уже в-возвращалась в лагерь и… в-вдруг увиде-ела это! – От страха она так заикалась, что он с трудом ее понимал.

– Все в порядке, – ласково сказал Эрик, целуя мокрые от слез щеки, и крепко прижал к груди дрожащую Марго. – Теперь ты в безопасности.

– Э-то-о б-был т-тако-ой г-гром-мадный…

– Зверь, – подсказал Эрик, гладя ее по голове.

– Д-да-а… и я н-не з-знаю… н-не п-поняла, к-какой, н-но он б-был так-кой ч-чуд-довищно г-громадный, ч-то я п-пе… п-пе…

– Перепугалась?

Она громко всхлипнула и кивнула.

– Я п-побежала, н-но н-не з-знала, к-куда б-бежать! Д-думала, что п-потерялась!

– Марго, ну прошу тебя, не плачь! – взмолился он, увидев, что из глаз ее снова потекли слезы. – Все в порядке, все уже позади. Тебе ничто не угрожает, клянусь! Я позабочусь о тебе. Ну не плачь же, милая!

– Я т-так обра-адовалась, – снова всхлипнула она, – т-так об-брадовалась, к-когда услышала т-твой г-голос!

– Ну-ну, тихо, – шепнул он, – все хорошо. Со мной ты в безопасности, Марго.

– Я б-боялась… т-так б-боялась, ч-что т-ты рассердишься… н-ну, з-за то, ч-что я в-вышла п-погулять одна… – Она робко взглянула на него. – П-пожалуйста, н-не с-сердись на меня, Эрик! Я эт-того н-не вынесу!

А Эрик смотрел на это прекрасное, искаженное страхом лицо и чувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Он сам испугался захлестнувшего его порыва страсти.

Ничего подобного он не испытывал прежде. Эрик протянул руку, чтобы утереть слезы с ее лица, и вдруг Марго облегченно вздохнула и, закрыв глаза, потерлась о его ладонь будто кошка. Последнее судорожное рыдание вырвалось у нее, превратившись в мяукающий плач, потом она замерла, прильнув к нему.

Прошло немного времени, и когда она наконец снова открыла глаза, Эрик понял, что окончательно погиб.

– Я очень сердит на тебя, – шепнул он. Загрубевшие пальцы скользнули вниз и запутались в густых локонах. – Даже передать тебе не могу, как я зол. Мне бы следовало побить тебя, и это было бы правильно. – Глаза его ни на мгновение не отрывались от ее губ. Она чуть заметно приоткрыла их, и Эрик видел, как они влажно алеют в свете луны – такие мягкие, манящие. Он тихо склонился к ней, пока их губы не оказались почти рядом. – Уверен, тебя следует наказать. Да, я тебя накажу, – прошептал он прежде, чем поцеловать ее.

Он легко коснулся ее губ – поцелуй был едва заметным, даже не поцелуй, а легкое прикосновение, нежное и манящее, немного неуверенное и в то же время безумно чувственное. Пальцы Эрика, запутавшись в шелковистых волосах, ласкали ее затылок, в то время как он осыпал поцелуями ее губы – осторожно, едва касаясь, чтобы оба они могли почувствовать вкус и сладость друг друга. У Марго вырвался жалобный стон. Холодные пальцы скользнули по его щеке. Другая рука запуталась в густых темных волосах.

Губы ее, отвечая, робко шевельнулись в ответ, и эта робость, эта невинность потрясли Эрика. В голове у него помутилось, и в ускользающем сознании молнией промелькнула мысль о том, что, возможно, этот поцелуй был первым для Марго. Это был конец. При одной этой мысли страсть закипела в его крови с такой силой, что Эрик едва не обезумел. Больше всего на свете он страшился напугать ее, внушить ей ужас и отвращение, но она была так опьяняюще хороша, так желанна, что он не мог остановиться.

Нежно, но настойчиво он повернул ее голову, и губы их слились. Твердые губы Эрика властно прильнули к ее губам, давая волю тому безумному желанию, что безжалостно терзало его с первой же минуты, как только он увидел ее. Она удивилась, догадался Эрик. Волнующая, доселе не изведанная сокровенность их поцелуя заставила ее жалобно застонать, и она забилась в его руках, стараясь высвободиться, но Эрик только крепче прижал ее к своему твердому, покрытому броней мускулов телу, подчиняя себе, пока наконец Марго не сдалась окончательно.

И она прильнула к его груди, перестав сопротивляться.

Эрик не смог бы сказать, долго ли длился этот поцелуй. Прошло немало времени, прежде чем в голове у него немного прояснилось. Стоявшая перед глазами пелена спала, он снова овладел собой настолько, что смог выпустить девушку из кольца своих рук. Виновато заглянув ей в глаза, он вдруг увидел, с каким незнакомым, томительно страстным чувством смотрит на него Марго. Она погладила его по щеке и нежно улыбнулась.

– Никогда не думала, что это может быть так прекрасно, – прошептала она. Потом прижалась головой к его груди и чуть слышно вздохнула. – Как я люблю тебя, Эрик!

Он не верил своим ушам и только растерянно моргал, глядя на ее склоненную голову. Услышать от нее такое? Эрику всегда хотелось быть любимым, особенно теми, кто ему бесконечно дорог, – родными, семьей. Прошло уже немало лет с тех пор, когда он впервые догадался, что безудержное, голодное желание любви, глодавшее его с самого детства, не что иное, как порождение страха, глубоко гнездившегося в его душе с того ужасного дня, когда он узнал о своем происхождении. И как умирающий с голоду жаждет хлеба, так и Эрик всей своей измученной, исстрадавшейся душой жаждал любви друзей и родных.

Только любовь могла утолить этот безумный голод, голод человека, умиравшего от желания любить и быть любимым. И сейчас он был не в силах поверить, что очаровательная леди Марго смогла отдать ему любовь. Да и зачем он ей? И как голодный, который не в силах оторваться от пищи, он позволил себе несколько бесконечно долгих мгновений упиваться ими, потеряв голову от восторга.

А Марго, отдыхая в тесном кольце могучих рук возлюбленного, испытывала счастье, о котором мечтала столько лет. Его объятия сулили ей мир и покой, и ничего другого она не хотела.

Неужели прошло так мало времени с тех пор, как она, несчастная и одинокая, стояла на берегу ручья, мрачно решая про себя, что с нее довольно? Еще немного, и она прямиком направилась бы в лагерь, чтобы отыскать Эрика и объявить ему, что не потерпит, чтобы ее будущий супруг обращался с ней так возмутительно грубо. Господи, как глупо! Можно себе представить, что за безобразную сцену она могла бы закатить, если бы крикнула ему в лицо, что не потерпит, чтобы с ней обращались как с неразумным ребенком!

Слава Богу, обошлось. Ну и дурочка же она, ведь сейчас ее мечты сбылись!

Эрик тоже любит ее. Почему она в этом сомневалась? Конечно, он любит, разве могло быть иначе? И ведь он целовал ее. Сначала она даже немного испугалась. Голова у Марго закружилась, в глазах потемнело. Стоило его губам прильнуть к ее рту, как она почувствовала, что ее стремительно уносит с собой неистовый поток. Сердце ее оборвалось, и Марго забилась в его руках, стараясь освободиться. Но он крепко держал ее, и она понемногу сдалась, с радостным облегчением поняв, что в его объятиях она в безопасности, хотя он увлекал ее все дальше и дальше за собой в неизведанный океан страсти.

Какой он нежный… и какой опытный! Она и подумать не смела, что близость с мужчиной может быть такой волнующей.

Особенно после того ужасного потрясения, что выпало на ее долю во время встречи с незнакомым охотником. Но сейчас она просто таяла от наслаждения, предвкушая таинственные радости. Любопытство, желание изведать то страшное и восхитительное, что происходит на ложе страсти, сводило Марго с ума. Но ей не суждено было долго ломать над этим голову – будущий супруг резким движением поставил ее на ноги.

Даже, скорее, не поставил, а попросту бросил. От неожиданности у Марго подкосились ноги и она чуть было не упала, а любовный дурман мгновенно развеялся, сменившись ощущением тоскливого одиночества.

– Эрик… – робко начала она и замолчала, глядя на его бледное, расстроенное и несчастное лицо.

– Миледи, – обреченно начал он, отодвинувшись в сторону и будто не замечая, что она качнулась к нему, – просто не знаю, что и сказать… мне нет прощения. То, что я сделал… этому нет названия! Единственное, что может меня хоть немного извинить в ваших глазах, – огромная радость от того, что вы нашлись, целая и невредимая.

– Мой Эрик, – нежно произнесла она, – тебе нет нужды извиняться! Я так рада!

Но он лишь отступил еще дальше и молча покачал головой.

– Я так люблю тебя, Эрик! Поцелуй меня еще, прошу тебя! – Марго замерла как вкопанная, когда Эрик отпрянул.

– О Боже! – простонал он хрипло.

– Пожалуйста! – взмолилась она.

– Марго… леди Марго, – он протянул руки, отстраняя ее, – это все ошибка, клянусь. Страшная, нелепая ошибка!

Она рассмеялась, и, как это бывало раньше, кровь ударила ему в голову.

– Ты считаешь это ошибкой, потому что не хочешь верить, что это любовь! – Она остановилась перед ним, глядя на него в упор, и обезоруживающе улыбнулась. – В-вначале я не хотела говорить тебе, считала, что тебе нужно время, чтобы освоиться с этой мыслью, разобраться в себе, в своих чувствах, но теперь я уверена – ты тоже любишь меня! Мы должны пожениться… ты и я… сразу же, как только приедем в Белхэйвен. Пожениться, мой Эрик! – Шагнув вперед, Марго умоляюще сжала его руки. – Так что теперь ты сам видишь – здесь нет никакой ошибки. Теперь ты поцелуешь меня? – Она подняла к нему лицо и замерла в ожидании. Губы ее чуть приоткрылись.

Но Эрик, будто обжегшись, отскочил в сторону.

– Миледи, вы страшно заблуждаетесь, – ледяным тоном начал он. Голос его дрожал от едва сдерживаемого гнева.

– Заблуждаюсь? Нет, я…

– Заблуждаетесь, говорю я вам! – прогремел он, глядя ей в глаза. – Либо вы что-то недослышали, либо неверно поняли… впрочем, не знаю! Это мой брат, мой старший брат Джеймс должен жениться на вас, а вовсе не я! Кровь Христова, женщина! Вы станете моей сестрой! То, что я допустил… то, о чем вы просите… это безумие! Да нет, это омерзительно, подло и низко… преступление даже думать об этом! Ад и все дьяволы! Да меня убить мало только за то, что я осмелился поднять на вас глаза!

– Это вовсе не низко и не подло! – твердо сказала Марго, чувствуя, что в душе понемногу разгорается гнев. Да разве об этом она мечтала, когда осмеливалась представить себе, как расскажет ему об их будущей свадьбе? Разве этого ждала? – Это ты ошибаешься! Не знаю и знать не хочу ни о каком твоем брате, об этом твоем Д-д-д… этом Д-д-д…

– Джеймсе, – подсказал Эрик.

Марго кивнула.

– Я знаю т-только тебя, знаю, что люблю тебя одного и любила с первого дня, когда увидела… знаю, что все эти годы все ждала и ждала… надеялась, что мы снова будем вместе! А теперь, когда все так и случилось, когда между нами уже ничто больше не стоит, ты упрямишься как осел! Нет, ты просто сводишь меня с ума!

Под конец она уже почти кричала, но Эрик словно ничего не замечал. Он не услышал ни слова после того, как она сказала, что любит его со дня их первой встречи.

– Итак, я был прав, – прошептал он, чувствуя в сердце щемящую боль, – тобой движет не более чем детское увлечение!

Марго отпрянула, как от удара, и Эрик весь сжался, будто этот удар рикошетом пришелся и по нему.

– Д-детское ув-влечение? – словно не веря, повторила она задыхаясь. Ярость так душила ее, что Марго заикалась еще сильнее обычного. – Да я любила тебя все эти проклятые десять лет, а ты… ты осмеливаешься назвать это д-детским увлечением? О!.. Ну вот что, если ты думаешь, что я и дальше намерена стоять и слушать, как ты оскорбляешь меня, то глубоко ошибаешься!

Она уже повернулась, чтобы стремглав броситься прочь, но не успела. Одним прыжком Эрик настиг ее и, схватив за плечи, резко повернул к себе.

– Чему вам нужно научиться, миледи, – заявил он, – так это вести себя. Прошу прощения, если обидел вас. И за то, что забылся и поцеловал вас, тоже прошу меня простить, но то, что произошло между нами этой ночью, не оставило меня равнодушным. Вы говорили о моей жестокости, но вы жестоки вдвойне, жестоки более, чем я мог себе вообразить. – Широко распахнутые изумительные глаза теперь смотрели ему в лицо. Эрик сдавил ее руки, чувствуя, как его огрубевшие пальцы погружаются в мягкую плоть. – Знаю, что я некрасив, почти уродлив, но тем не менее я мужчина, мужчина из плоти и крови, а вы… вы прекрасная, дьявольски соблазнительная женщина! И если вы и в самом деле питаете ко мне теплые чувства, то перестаньте дразнить меня! А ваша жалость… она оскорбительна и жестока… ведь мне нет нужды говорить, как я желаю вас. Хотя и должен был бы держаться на почтительном расстоянии, не осмеливаясь даже поднять на вас глаза. И если вы не хотите, чтобы мне было еще больнее, госпожа, молю вас – оставьте меня! Ради Господа Бога, оставьте!

– Дразнить? – прошептала она. Глаза ее расширились и потемнели от обиды. – Так вот что вы думаете обо мне! Что я смеюсь над вами… Но я люблю вас!

– А что мне прикажете думать? – прохрипел он, теряя голову. – Посмотрите на меня, Марго… а теперь на себя! Что я рядом с вами? Что я могу думать, как вы считаете? Вы… вы прекрасны, как Божий день! Господи Боже мой, да я в жизни не представлял себе, что такая красота может появиться на свет! А я… кто я такой, чтобы мечтать о вас? Уродливое чудовище… к тому же незаконнорожденный!

Марго решительно вытерла слезы и яростно затрясла головой.

– Что за глупости! Кто вам только вбил это в голову?! Да вы самый красивый мужчина в м-м… в целом м-м…

– В целом мире? И что за бред! Да как вы можете говорить такое… смотреть на меня и лгать мне прямо в глаза? Или вы наслаждаетесь, видя, как я схожу с ума? Думаете, я сам не знаю, на кого я похож? Или вы слепы? Неужто вы не слышали ни одного моего слова? Я незаконный! Бастард! Люди, которых все считают моими родителями, вырастили меня как родного… но не они дали мне жизнь!

– Нет! Я ничего не знаю о твоем рождении, но для меня это не имеет ни малейшего значения! Я люблю тебя! Неужто ты не понимаешь, Эрик?

Он недоуменно покачал головой. Не может она любить его! Просто не может, и все! По сравнению с Джеймсом… да и с любым мужчиной он был попросту ничто, даже меньше, чем ничто! Но ее глаза, Боже милостивый! Ее прекрасные глаза смотрели на него так открыто и чисто, что в душе его шевельнулась неясная надежда, что, может быть, в ее словах была правда!

– Марго, – пробормотал он, стиснув ее руки. – Сам не знаю, что сказать… я в полном смятении… одна мысль, что это возможно, лишает меня разума! Но я уверен, что ты оши…

– Знаю, любовь моя, – перебила Марго, решительным движением приложив тонкие пальчики к его губам и заставив его замолчать. Голос ее немного смягчился. Она чувствовала, как гнев, бурливший в ее груди, мало-помалу стихает. Теперь она должна сделать все, что угодно, чтобы заставить его наконец понять. – Я никогда и не надеялась, что ты будешь помнить меня… любить все эти долгие десять лет, хотя сама я полюбила тебя с первого взгляда. Ведь ты необыкновенный человек, а я… я самая обычная женщина. Знаю, что, может быть, я не очень умна. Да еще это проклятое заикание… но я надеялась, что со временем ты, может быть, привыкнешь… – Робко улыбнувшись, она, едва касаясь, погладила его подбородок. – Я и не считаю, что ты тоже любишь меня, несмотря на твой поцелуй. Но я не теряю надежды. Может быть, со временем и ты полюбишь меня! Клянусь, я буду тебе хорошей женой! Я буду стараться изо всех сил, и ты никогда не пожалеешь о том, что согласился жениться на мне!

Зажмурившись, будто от яркого света, Эрик хрипло застонал. В эту минуту он вспоминал, как Сатана искушал Господа в пустыне, и гадал, неужто Спасителю доводилось испытать такие же муки, что терзали его сейчас. Чувствовать на своем лице тепло ее пальцев, таять от наслаждения, когда ее рука касалась его щеки, и ощущать такое адское желание, от которого все его могучее тело дрожало, будто листок на ветру… это было выше его сил! Он уже готов был сдаться. Но внезапно пришедшая в голову мысль заставила Эрика опомниться.

– Нет, Марго, – тихо сказал он, глядя ей прямо в глаза. – Я знаю, это безумие! Ты должна выбросить все это из головы. Мой брат… именно он должен стать твоим мужем. Мой старший брат, Джеймс. Он красив, он благородного происхождения и будет тебе замечательным мужем. С ним ты будешь счастлива и очень скоро забудешь свое наивное детское увлечение. Вот увидишь, придет такой день, когда ты будешь со смехом вспоминать, что могла обратить внимание на меня. Может случиться и так, что мы оба, став старше, будем вспоминать об этом без боли, как о милом, ничего не значащем приключении.

– Ох! – взорвалась Марго. Вся ее ярость вернулась к ней, и сейчас она просто задыхалась, готовая вцепиться ему в глаза. – Н-ну почему ты такой уп-прямый осел, черт побери? Это з-за тебя я должна в-выйти, и ни за кого другого, можешь ты это п-понять? И если ты еще х-хоть слово с-скажешь об этом твоем б-брате, я просто завою! – Вырвавшись из его рук, она отскочила в сторону, стиснув от ярости маленькие кулачки. Сейчас она напоминала перепуганного, яростно шипящего котенка со вздыбленной шерсткой.

Эрик выпрямился во весь свой гигантский рост и, вздохнув полной грудью, в отчаянии схватился за голову.

– Очень хорошо, миледи. Раз этот разговор так расстраивает вас, не будем больше об этом говорить. Думаю, так будет лучше для нас обоих. Я просто разыскивал вас, чтобы извиниться за свою грубость. Сознаюсь, с моей стороны это было непростительно, и я смиренно прошу прощения.

Марго и ухом не повела. В душе у нее все кипело от злости. Наступило неловкое молчание. Эрик мучительно искал выход из создавшегося положения. Когда он снова заговорил, голос его был так же вежлив и почтителен, как обычно.

– Пойдемте, леди. Я отнесу вас в лагерь, пока вы не промокли насквозь.

Но Марго строптиво оттолкнула его кулачками и решительно отвернулась.

– Я в-вовсе не с-собираюсь возвращаться. М-мне хочется п-посидеть на берегу и н-немного подумать. В одиночестве, сэр Эрик! Так что я присоединюсь к вам позже!

Не говоря ни слова, Эрик шагнул к ней и, подхватив отбивавшуюся Марго на руки, зашагал к лесу, пропуская мимо ушей ее отчаянные возгласы.

– Вам пора возвращаться в лагерь, миледи, – терпеливо объяснил он, вступая с ней под сень деревьев, – и запомните хорошенько: если вам еще вдруг вздумается отправиться в одиночестве на подобную прогулку прежде, чем мы окажемся в Белхэйвене, я вас поколочу!

– Вы не осмелитесь! – вырвалось у Марго.

– Нет, конечно же, нет, – слабо улыбнувшись, честно признался Эрик. – Но пока вы под моей защитой, будьте любезны выполнять мои приказы, иначе, Бог мне судья, я приму надлежащие меры. У меня нет ни малейшего желания, поверьте, тратить время каждый вечер, разыскивая взбалмошную девчонку, которой вздумалось прогуляться!

Она затихла. Потом со вздохом обвила его шею и приникла к широкой груди.

– Надеюсь, вы не всегда будете так безжалостно меня тиранить, особенно когда мы поженимся, – мечтательно прошептала Марго.

– Не буду, – пообещал он, стараясь идти быстрее, чтобы она не заметила, как бешено заколотилось его сердце, – тем более что мы никогда не поженимся.

При этих словах из груди Марго вырвался тяжелый вздох, но она ничего не сказала, поскольку до лагеря было уже недалеко и она слышала, как в темноте перекликались часовые. Но когда они поравнялись с ее шатром и Эрик уже повернулся, готовый пуститься наутек, она попросила его подождать под тем предлогом, что ей нужно отыскать что-то важное. Как ни хотелось ему оказаться где угодно, лишь бы подальше от Марго, Эрик был вынужден оставаться на месте, а девушка скрылась в шатре. Впрочем, она довольно быстро вернулась со свитком пергамента в руках, который она торопливо сунула ему.

– Вот, Эрик, держите. Знаю, что сейчас слишком темно, чтобы читать. Возьмите его с собой. Прочтете, когда сможете. Надеюсь, после этого вам все станет ясно!

Эрик с любопытством взглянул на свиток, потом повернулся к Марго. Ее лицо сияло детской простодушной радостью.

– Миледи… – запнувшись, начал он, но Марго жестом остановила его.

– Просто прочитайте, – сказала она. И вдруг без предупреждения, приподнявшись на цыпочки, вытянулась насколько могла и, обхватив Эрика за плечи, притянула его к себе. Он попытался было отстраниться, но Марго прижалась к его губам будто ребенок, чмокнув на прощание. И сразу отпрянула. – Доброй ночи, любовь моя, – прошептала она и исчезла за пологом шатра.

Эрик, уверенный в том, что в лагере ни один человек не позволил себе упустить ничего из этой сцены, оторопело постоял еще некоторое время, со свистом втягивая воздух сквозь зубы, твердя про себя, что нужно повернуться и уйти.

И все же стоял, прижав пальцы к тому месту, которого коснулись ее губы. Ее неумелый поцелуй горел на его губах, и в глубине души он понимал, что ничего не имеет против.

Еще ни одна леди ни разу в жизни не целовала его, тем более такая чистая и невинная, как Марго. Ощущение, по правде говоря, никак нельзя было назвать неприятным, так же как и поцелуи, которыми они обменивались совсем недавно.

С тяжелым сердцем он наконец повернулся и медленно направился к своему шатру, стараясь не замечать плутовских ухмылок и подмигиваний, которыми обменивались его воины. Даже нахальный смех обоих молодых негодяев, его собственных братьев, оставил его равнодушным.

Глава 12

Утро следующего дня выдалось на редкость пасмурным, и Эрик, который провел бессонную ночь, поглядывал на небо с едва скрываемым раздражением.

– Милорд, – окликнул его Томас, и Эрик, очнувшись, вздрогнул. Мальчик протянул ему кубок и, укутав плечи хозяина теплым одеялом, продолжал собирать вещи.

Жофре потянулся, погладил широкую мускулистую грудь, лишенную признаков какой-либо растительности, и уселся возле Эрика. Забрав кубок из рук брата, он отхлебнул половину и вернул его обратно, но тот, казалось, ничего не заметил.

Жофре удивленно поднял глаза и понимающе усмехнулся. Неподвижный взгляд брата был устремлен на полотнище, скрывавшее вход в шатер, где спала леди Марго.

– Не иначе как ты всю ночь грезил о любви прекрасной леди? – с невинным видом протянул Жофре.

Не ответив ни слова, Эрик молча глотнул эля. Не мог же он признаться в том, что мысли о Марго, а особенно ее письмо не давали ему сомкнуть глаз всю ночь.

– Она сказала, что любит меня.

– Так, – удовлетворенно отозвался Жофре. – Я ведь тебе говорил, помнишь?

– Да.

Жофре снова потянулся всем своим могучим телом и широко зевнул.

– Ну что ж, братец, клянусь Богом, ты просто счастливчик! Такой очаровательной девушки, как Марго ле Брюн, в целом свете не найти, можешь мне поверить! Лопни мои глаза, да ведь Жанни де Шомперр, в которую я когда-то был влюблен по уши, и в подметки ей не годится, а когда-то мне казалось, красивее ее и на свете нет! Да никакую другую женщину я с тех пор не любил так, как ее!

– Да и она так тебя любила, – Эрик хмыкнул, – что не постеснялась огреть по голове тяжеленным подсвечником! Да если бы в ту самую ночь, когда тебе взбрело в голову отправиться к ней в спальню, я не следовал за тобой по пятам, она, глядишь, забила бы тебя до смерти! И была бы права, клянусь честью! Кровь Христова! Не женщина, а тигрица!

– М-м… – задумчиво промурлыкал Жофре. – По крайней мере из-за нее я не лишался сна, как ты из-за своей прекрасной дамы! Даже под Шрусбери накануне битвы ты спал как младенец. А сейчас я уже готов был придушить тебя, братец!

Эрик только вздохнул.

– Лучше бы ты это сделал. Никогда в жизни я не чувствовал себя более несчастным.

Припав губами к кубку, он долго пил, а потом снова задумался. Взгляд его по-прежнему был прикован к пологу шатра, где спала Марго.

Вот откуда-то выскользнул Джейс, менестрель из Рида, и направился к шатру Марго, деликатно, словно породистый пес, переступая через грязь, которую копыта лошадей превратили в жидкое месиво. На лице его застыла брезгливая гримаса, словно одна мысль о том, что брызги грязи останутся на его мягких кожаных сапожках, была ему невыносима. Со смешанным чувством зависти и смутного недовольства Эрик наблюдал, как трубадур произнес несколько слов, а потом, по-видимому, получив разрешение войти, откинул полог и скользнул внутрь.

– Понять не могу, что он за диковинное создание, – пробурчал Эрик, – ни мужчина, ни мальчишка. То ведет себя будто зрелый человек, а то вдруг – будто неоперившийся юнец, у которого молоко на губах не обсохло.

Жофре опять зевнул.

– А может, он и то и другое, братец. Вчера, когда жизнь его госпожи была в его руках, казалось, храбрее его нет человека на земле. А когда ты вечером на глазах у всех стал волочиться за той же самой леди, он потешал весь лагерь своими шутками и прибаутками до глубокой ночи.

– А я еще ломал голову, почему ты не выскочил, по своему обыкновению, словно чертик из коробочки! – проворчал Эрик. – Вчера вечером, когда я искал леди Марго, с испугу кричал так, что слышно меня было не иначе как по всей Англии. А уж ты-то никогда глухим не был.

Слегка сконфузившись, Жофре скорчил гримасу.

– Ну, в общем-то слышал, признаюсь… только мне было не до тебя. Едва ты вышел из лагеря, как Джейс начал представление, а уж тут любой бы на моем месте, братец, забыл обо всем, клянусь честью! Да что я, мы все столпились вокруг него и не заметили бы, даже если бы небо обрушилось нам на голову!

– Ничего страшного, парень. Во всяком случае, теперь это уже не важно. – Эрик снова повернулся к палатке Марго, и вновь, как и раньше, гнетущее чувство собственной беспомощности охватило его. – Боже, помоги мне! Жофре, посоветуй, что мне делать.

– Господи, да о чем это ты, Эрик? – не на шутку удивленный, воскликнул Жофре.

– Она говорит, что любит меня.

– И это все?

– А разве этого мало? И что я вообще должен сказать на это?

У Жофре вырвался смешок:

– Что тебе делать? Да жениться на ней, что же еще! А потом постараться не слишком сильно надуваться от гордости перед теми бедолагами, которым в жизни повезло не так, как тебе, вот и все! А ты что думал?

Эрик, словно не веря, уставился на улыбающееся лицо брата широко раскрытыми от изумления глазами.

– Перестань валять дурака, Жофре. Ты, наверное, думаешь, я шучу, а мне вовсе не до шуток.

Лицо Жофре стало серьезным.

– Я и не думал дразнить тебя, Эрик. И с чего, скажи на милость, ты такой хмурый? Только не вздумай меня уверять, что не любишь леди Марго и не мечтаешь, чтобы в один прекрасный день она стала твоей женой!

Эрик молчал.

– Так что же тогда, братец? – совсем сбитый с толку, спросил Жофре. Никогда в жизни ему еще не приходилось видеть Эрика таким подавленным. Сколько он помнил, старший брат всегда был человеком, способным справиться с чем угодно, и никогда не позволял обстоятельствам взять над собой верх. – Только не говори, что все эти сомнения из-за того детского обета в вечной преданности, который ты когда-то дал отцу! – Он расхохотался. – Я, конечно, слышал о мучениках и святых, но, клянусь Богом, Эрик, это уж слишком!

Похоже, Жофре не сомневался, что брат тоже рассмеется, но вместо этого Эрик поднялся и направился в угол, где стоял сундук с его одеждой. На крышке лежала дешевенькая латунная брошка. Бережно, даже нежно Эрик поднес ее к глазам, пытливо вглядываясь в знакомую вещицу.

– Эрик, – окликнул его Жофре, сконфуженный и окончательно сбитый с толку странным поведением старшего брата.

Покачав головой, тот тихо сказал:

– Это не только из-за клятвы, Жофре. Клянусь честью, хоть я и дорожил этим всю свою жизнь, но сейчас нарушил бы любую клятву, лишь бы Марго стала моей!

– Ну, раз это не из-за клятвы, – с видимым облегчением сказал Жофре, – тогда я не понимаю, что еще может препятствовать вашему счастью. Слепому видно, что сама леди рада-радешенька выйти за тебя… – Но радость в его глазах отчего-то вдруг померкла.

Громадная фигура брата изваянием застыла посреди шатра. Мрачно качая головой, Эрик все так же пристально рассматривал брошь.

Повисла угрюмая тишина, нарушаемая лишь шорохом одежды, с которой молча возился Томас, да звуками просыпающегося лагеря. Жофре не сводил взгляда с широкой спины брата, его понуро опущенных плеч. Когда же смутная догадка, что на самом деле смущает брата, вдруг зародилась в его голове, Жофре вначале даже не поверил себе. Постепенно подозрения его окрепли. Наконец Жофре просто взвился от бешенства.

– Господи помилуй! – с трудом сдерживая душившую его ярость, прошипел он сквозь зубы.

Что-то в голосе младшего брата заставило Эрика обернуться.

– Жофре…

– И не вздумай еще раз упомянуть о чем-то подобном в моем присутствии!

Они стояли друг против друга, и Томас бросил свои дела, чтобы затаив дыхание следить, чем закончится стычка братьев. Его господин остался стоять где стоял с понуро опущенными плечами, а сэр Жофре, выпрямившись во весь свой рост, замер перед ним и, казалось, целую вечность вглядывался сузившимися глазами в потемневшее лицо брата. Грудь его судорожно вздымалась в отчаянной попытке сдержать душивший его гнев.

– Если бы я услышал, что кто-то другой сказал это о тебе, – прошептал он наконец, – клянусь тебе, Эрик, я бы убил мерзавца собственными руками!

Казалось, у сэра Жофре вертелось на языке что-то еще, но вдруг голос его оборвался и глаза подозрительно заблестели. Он бросил последний взгляд на поникшие плечи старшего брата, судорожно сглотнул и быстрыми шагами вышел из шатра, туда, где ярко светило солнце, похоже, так и не заметив, что полуодет и ноги его по-прежнему босы.

– Вы так никогда не сможете добиться его, миледи, – говорил чуть позже Жофре, когда они вместе с Марго ехали верхом. – Мой брат – человек с сильной волей, и притом страшно упрям. Чтобы заставить его передумать, одной ревности недостаточно.

– Т-только сейчас я н-начинаю понимать, как вы были п-правы, милорд, – созналась Марго, бросив еще один долгий взгляд на Эрика прежде, чем наконец со вздохом отвернуться. – Ваш брат – с-самый упрямый человек, которого я когда-либо знала. Я уж и н-не говорю о леди М-минне – вряд ли т-такое п-поведение достойно порядочной девушки.

У Жофре вырвался удивленный смешок.

– В самом деле? А я, признаюсь, и не заметил, что у этой прелестной леди есть недостатки! Ах как жаль, право! Ей-богу жаль! Но попытайтесь представить только, как себя чувствовала бедняжка! С одной стороны, неуклюжие попытки моего упрямого братца приволокнуться, с другой – взгляды вашей светлости, которые метали молнии и от которых волосы чуть ли не дымились у нее на голове! Да несчастная крошка перепугалась до смерти, словно кролик, оказавшийся между двух армий, когда вот-вот начнется битва! Уж вы простите солдату такое сравнение, миледи!

– Ч-что-то я н-не заметила, чтобы она так уж страдала, особенно, когда сэр Эрик Стэйвлот об-бхаживал ее то так, то этак! – возмущенно фыркнула Марго. – Ч-честно говоря, мне показалось, что она была готова лопнуть от г-гордости! П-проклятая предательница! А еще подруга называется!

– Ах! – расплываясь в улыбке, заявил Жофре. – Тут уж мне нечего возразить – это любовь! Только влюбленный может сгорать от ревности, когда причин для нее нет и в помине! Бедная леди Минна! Придется мне поломать голову, как уберечь ее, – иначе вы оба со своей любовью попросту сживете ее со свету!

Марго только упрямо скрестила на груди руки и вызывающе вздернула подбородок, по-прежнему упорно считая Минну виновной во всех смертных грехах.

Спустя несколько минут она, однако, немного смягчилась и даже отважилась искоса бросить осторожный взгляд на Минну, которая вместе с Эриком ехала всего в нескольких шагах впереди них с Жофре. Они оба смеялись над какой-то шуткой.

– Н-неужели он и вправду увлечен ею? – жалобно простонала Марго?

– Да нет, конечно. – Жофре заботливо закутал ее плечи теплым плащом, заметив, что она вся дрожит как осиновый лист. – Уверен, что Эрик любит только вас, миледи, хотя, может быть, и сам еще не понимает этого. И вам вовсе не стоит так ревновать бедную леди Минну. Все дело в том, что этот тупоголовый осел, мой братец, решил оттолкнуть вас, вот и выкидывает одну штуку за другой.

Жофре предпочел не упоминать о том, что его старший брат давным-давно овладел таинственным искусством очаровывать женские сердца, еще мальчиком заметив, что его гигантский рост и суровые черты лица скорее способны внушить страх, чем нежные чувства. А поняв это, стал настоящим сердцеедом, и умение внушить любовь стало для него чем-то вроде страсти к охоте, так что теперь Эрик порой незаметно для себя пускал свои чары в ход.

– Но п-почему? – упорствовала Марго. – Если он влюблен, для чего он хочет оттолкнуть м-меня? Ах, я так люблю его! Н-неужели он н-не понимает, что ранит м-меня в самое сердце? Сегодня утром он не п-потрудился даже поздороваться, а теперь стелется перед М-минной, как перед королевой!

Жофре со вздохом покачал головой.

– Хотелось бы мне самому это понять, миледи! Я ведь уже говорил, что мой братец порой ведет себя на редкость глупо, хотя сам он скорее умрет, чем признается в этом. Это еще более глупо, потому что он крепко любит вас, миледи, и при этом хочет уберечь от того зла, которое может причинить его любовь. Вам, вероятно, не известна печальная история его появления на свет…

– Я все знаю. Он сам сказал мне прошлой ночью, что скорее всего является плодом незаконной любви и что родители бросили его. К сожалению, эта несчастная история заставляет его страдать, но, право же, какое это имеет значение для нас обоих?

Марго осеклась, почувствовав, как руки ее будущего деверя вдруг порывисто сжали ее, а горячие губы в порыве благодарности прижались к щеке. Он пылко расцеловал ее.

– Вы самая добрая и прекрасная леди, Марго ле Брюн, знаете ли вы это? Надеюсь, этот безмозглый осел в конце концов поймет, какое ему привалило счастье! И вы совершенно правы! Тайна его рождения ничего не значит, поверьте мне. Хотелось бы мне только, чтобы и он так думал!

Марго бросила на него изумленный взгляд:

– А почему это так его волнует?

Жофре чуть поколебался, потом украдкой обернулся и склонился к уху Марго:

– Когда Эрик и я были еще малышами лет семи, я считал, что лучше моего старшего брата нет человека на земле. Я обожал его, боготворил так, как может только младший брат, бегал за ним как собачонка. Словом, был у него в полном подчинении. Даже ночью я порой не мог уснуть, пока не пробирался украдкой в его комнату, чтобы незаметно юркнуть к нему в постель. Каждое утро матушка точно знала, где меня искать. – При этом воспоминании он лукаво усмехнулся. – Вы, должно быть, подумали, что он терпеть не мог такого докучливого приставалу, ведь правда? А вот и не угадали! Он всегда был на редкость терпелив и добр, по-настоящему добр ко мне! Ему и семи еще не было, но Эрик уже ростом был с юношу, а я – чуть ли не по пояс ему. На один его шаг приходилось три моих, и я всегда боялся, что потеряю его из виду, когда мы куда-то шли вместе. – Голос Жофре стал глуше, в глазах появился мягкий блеск. Взгляд, обратившись в далекое прошлое, стал задумчивым, словно он пытался вновь увидеть то, что было много лет назад. – Вы не поверите, миледи, но он всегда ждал меня! Больше того, заметив, что я за ним не поспеваю, Эрик старался замедлить шаг, даже когда спешил, то и дело оборачиваясь, чтобы убедиться, что я не отстал. Ему и в голову не приходило смеяться надо мной или попытаться отделаться от меня, нет. – Жофре на мгновение растроганно замолчал, потом откашлялся и снова продолжал: – В нашей семье всегда без слов признавали, что Эрик – самый лучший из всех нас. Конечно, может, на первый взгляд это и не очень-то хорошо, просто Эрик… он такой сильный и в то же время невероятно добрый, всегда такой уверенный в себе. Да, наверное, именно поэтому. Он всегда, насколько я помню, был уверен в себе… во всех нас. Наши родители любили нас одинаково сильно и никогда не выделяли кого-то, но с моей стороны было бы глупо не признать, что они всегда уважали Эрика за его характер. Конечно, не подумайте, что я делаю из него божество! Нет, у него полно недостатков, да вы и сами уже успели убедиться, какой у него упрямый нрав. Еще малышом он порой выводил из себя отца, – Жофре весело хихикнул, – да и сейчас еще выводит! – Но смех его перешел во вздох. – Конечно, уже не так, как прежде, когда был маленьким. Но в тот день, когда Эрик узнал тайну своего рождения, он изменился. Все изменилось.

– Д-должно быть, это было ужасно, – сочувственно пробормотала Марго, кутаясь в плащ.

– Да, – мрачно кивнул в ответ Жофре.

Он крепче обхватил ее за талию и неосознанным движением притянул девушку к себе, словно желая согреть, хоть и понимал, что вряд ли это удастся. Для сентября все-таки было слишком холодно, к тому же все эти дни дул пронизывающий ветер. А угрюмое серое небо нависло над головами, грозя в любую минуту разразиться промозглым дождем.

– Конечно, это было ужасно, что и говорить. Мне было лет восемь, и я тогда даже как следует не понял, что произошло. А по тому, как вели себя родители и старшие братья, вдруг решил, что кому-то пришло в голову забрать у нас Эрика, вот я и вцепился в него мертвой хваткой и принялся кричать как резаный. Боже правый! Что за день! В жизни никогда так не радовался, когда убедился, что Эрик остается с нами! Можно только представить, что тогда пришлось пережить Эрику. После этого дня он как-то сразу изменился. Стал подчеркнуто послушен, никогда и слова поперек не осмеливался сказать, особенно отцу с матерью, а кроме того, вбил в себе в голову, что должен сделать все, чтобы от него в Белхэйвене была польза. Словно доказывал всем, и себе в том числе, что не даром ест свой хлеб. И ни на минуту не забывал о том, что между нами есть разница. Прошли годы, прежде чем он снова стал самим собой. – Жофре снова вздохнул. – А кроме того, есть еще клятва в вечной верности до гроба, которую он дал отцу, когда узнал о своем незаконном происхождении.

– Клятва? – повторила Марго. – Ч-что еще за клятва?

– Когда отец с матерью вынуждены были признать, что он приемный, а не родной их сын, Эрик настоял на том, чтобы принести отцу клятву в вечной верности. Конечно, родители поначалу и слышать об этом не хотели, но Эрик уперся и настоял на своем. Уверял, что останется только после того, как ему разрешат принести злополучную клятву… чтобы всей своей жизнью заплатить за то, что для него сделали.

– Но это же г-глупо!

– Конечно, – охотно согласился Жофре. – Отец тоже так думал, но Эрик стоял на своем, и отцу наконец пришлось сдаться, просто для того, чтобы в семье воцарился мир. Думаю, только поэтому он и согласился… чтобы прекратить наконец этот поток слез. Впрочем, мне всегда казалось, что ему и в голову не приходило воспринимать ее сколько-нибудь серьезно, но вот Эрик с тех пор вел себя так, будто клятва связала его до самой смерти. Говорю вам, миледи, мой брат давным-давно свыкся с мыслью, что должен прожить свою жизнь в Белхэйвене, посвятив всего себя родителям и забыв о себе. Когда мы сражались при Шрусбери, Эрик заслужил великую славу. Сам король отличил его и предложил ему место при дворе. Нет, вы только представьте – Эрик отказал его величеству, объяснив, что не может покинуть отца, потому что, видите ли, поклялся ему в вечной верности. Вместо этого он попросил, чтобы ко двору поехал наш старший брат Джеймс, который согласился на это, только убедившись, что всем нам не под силу переубедить этого упрямца.

– О Г-господи! – пробормотала Марго.

Жофре вдруг рассмеялся:

– Отец бушевал всю ночь, можете мне поверить! В жизни не помню, чтобы он так разъярился, но ничто не могло заставить Эрика передумать.

– Д-да уж, упрямства ему н-не занимать, – кивнула Марго. – Н-неужели именно поэтому он и отказывается ж-жениться на мне? Из-за этой клятвы?

– Ну, не только из-за этого… еще и потому, что он решил никогда не жениться. Да мало ли почему, миледи! Все утро я пытался выбить эту дурь у него из головы, когда у нас зашел разговор… сказал, что собственными руками разделаюсь с любым, в том числе и с ним, если он осмелится даже намекнуть, что он хуже нас только потому, что его нашли в лесу. Представьте, я чувствовал себя так, словно мне снова восемь лет и я боюсь, что кто-то похитит у нас Эрика. У моего старшего брата благороднейшая душа на всем белом свете, и я нежно люблю его, но при всем этом он упрям и своеволен, как никто другой! Он вбил себе в голову, что недостоин вас, Марго ле Брюн, только потому, что происхождение его неизвестно, а душа и тело благодаря клятве уже ему не принадлежат. Ведь вы прекрасны, точно ангел, знатны, а кроме того, тот счастливчик, который завоюет ваше сердце, получит не только красавицу жену, но еще и блестящий титул, земли, огромное богатство. Вот Эрик и считает, что он недостоин такого счастья. Вбил себе в голову, что вы еще встретите другого человека… лучше… не бастарда, а законного сына, наследника.

– Такого, как Д-джеймс?

– Такого, как Джеймс.

Они помолчали. Марго не сводила испытующего взгляда с широких плеч Эрика, который покачивался в седле впереди, а подковы боевых коней мерно цокали, взбивая придорожную пыль. Сегодня они уже не мчались бешеным галопом, как вчера, хотя Эрик и уверял, что им придется поторапливаться.

– Эрик бросил мне вызов, – немного погодя пробормотала она.

– Да, – с улыбкой в голосе хмыкнул Жофре, – настоящий вызов, миледи! Так ведь и награда того стоит!

Девушка неохотно кивнула.

– Я твердо н-намерена стать его женой, милорд. Клянусь, он скоро убедится, что я могу быть так же упряма, как и он.

– Вам придется постараться. Мой братец – достойный соперник. Мне еще не приходилось видеть, чтобы он проиграл.

– Ну, должно же когда-нибудь это случиться! А уж если я чему и научилась за последние десять лет, так это терпению. Клянусь, я никогда не выйду ни за кого другого!

– Уверен, вы будете прекрасной парой, хоть он и божится, что ничто в мире не заставит его жениться на вас. Конечно, стыд и позор предавать собственного брата, но уж, видно, так тому и быть. Держу пари, эту битву вы выиграете, миледи, – я ставлю на вас!

Марго весело рассмеялась, но смех ее замер на губах, оборвавшись в ту же секунду. До нее долетел испуганный, сдавленный крик, который вырвался у Минны.

Эрик резко натянул поводья, заставив отряд остановиться, круто развернул своего огромного жеребца и, встретившись взглядом с Жофре, который торопился к нему, крикнул:

– Прикрой ей глаза! Немедленно, черт возьми!

– Боже милосердный! – вырвался у Жофре хриплый вопль, и в следующую минуту Марго почувствовала, как его огромная ладонь закрыла ей глаза. Но было уже слишком поздно. Она успела заметить то, что он пытался скрыть от нее: раскачивающееся под деревом человеческое тело.

Человек, которого звали Эмоном, еще пару часов назад жил, двигался и дышал. А сейчас его все еще теплое тело тихо покачивалось на ветру… взад-вперед, взад-вперед, словно чудовищный маятник… как раз над самой дорогой, преграждая им путь.

Глава 13

– Жофре, – невнятно промычала Марго, отчаянно вертя головой и стараясь оторвать его загрубевшую ладонь от своего лица. Ей казалось, что еще минута, и он попросту раздавит ее. – Уверяю вас, с нервами у меня все в п-порядке. К-к т-тому же мне прекрасно известно, как выглядит м-мертвец, да еще на дороге. Ну, п-прошу вас!

Жофре убрал руку.

– Прошу прощения, миледи, – рассеянно буркнул он. Было заметно, что мысли рыцаря витают где-то далеко. Глаза его были прикованы к трупу.

Жофре подъехал вплотную к Эрику, который тщетно старался успокоить безудержно рыдавшую Минну. Через минуту к ним присоединились и Джейс с Алериком.

– Эрик, – окликнул брата Жофре, но тот даже не обернулся.

Все его внимание занимала Минна. Эрик делал все, чтобы она хоть немного пришла в себя, но без особого успеха. Бедняжка, закрыв лицо руками, продолжала отчаянно всхлипывать. Все ее тело тряслось как в лихорадке.

Остановив коня, Алерик произнес:

– Давай ее сюда.

Голос его прозвучал неожиданно властно, точно это была не просьба, а приказ. Не удостоив никого объяснением, он протянул руки и без особых церемоний усадил Минну в седло перед собой. Та, похоже, ничуть не возражала. Девушка благодарно прильнула к Алерику, а тот крепко прижал ее к груди. Бросив негодующий взгляд на обращенные к нему удивленные лица мужчин и сурово сдвинув брови, он молча повернул коня и поскакал в конец отряда.

– В-вот это да! – присвистнула изумленная Марго. – А м-мне и в г-голову не приходило, что эти двое…

– Джейс, – перебил ее Эрик, – возьми леди Марго и отправляйтесь за ними. Позаботься, чтобы у дам была надежная охрана. Самая надежная охрана, – подчеркнул он.

Джейс понимающе закивал.

– Но я хотела бы остаться! – запротестовала Марго, впрочем, без особого успеха.

Не обращая на нее ни малейшего внимания, Жофре ловко передал Марго в руки Джейсу.

– Немедленно! – прогремел Эрик.

Этого оказалось достаточно. Марго с Джейсом, будто подхваченные порывом ветра, мгновенно исчезли.

Оба брата спешились и присели возле уже распростертого на земле мертвого тела. Лица их были мрачны, но куда мрачнее были их мысли.

– Что ты об этом думаешь, Эрик? – спросил Жофре, внимательно разглядывая синеватые пятна на коже мертвеца.

Рука брата со странной нежностью пригладила вставшие дыбом волосы убитого.

– Не знаю, парень. Возможно, его просто ограбили, а потом убили, хотя по виду этого бедолаги не скажешь, чтобы у него что-то водилось за душой, кроме пары медяков. А может, это работа Равинета и его молодцов. И если это так, боюсь, над нами нависла страшная угроза. – Он бросил внимательный взгляд в ту сторону, где безмолвно и угрюмо темнела чаща леса. – Может быть, они и сейчас следят за нами, в эту самую минуту. А мы ничего о них не знаем: ни сколько их, ни как они вооружены. А этого беднягу вполне могли оставить тут, чтобы остановить нас… а может, для того, чтобы заманить в ловушку.

– Кстати, может статься, они рассчитывали воспользоваться нашим замешательством, чтобы атаковать и отбить леди Марго, а нас заманить в ловушку, – предположил Жофре.

– Да, – едва слышно прошептал Эрик, – а то, что мы остановились, дает им возможность узнать, сколько у нас воинов и насколько мы сильны, в то время как нам по-прежнему ничего о них не известно. Но мы постараемся лишить их этой возможности. – Он бросил быстрый взгляд на Жофре. – Если мне не изменяет память, где-то неподалеку отсюда был монастырь, не так ли?

– Да, есть такой… немного дальше по дороге, – отозвался Жофре, кивнув головой. – Нам понадобится несколько часов, чтобы добраться до него, а судя по всему, скоро хлынет дождь.

Эрик взглянул на небо.

– Может, ты и прав. Но уж с этим ничего не поделаешь. Как бы то ни было, нам нужно нынче же вечером добраться до этого монастыря. Нельзя допустить, чтобы леди Марго подвергалась хоть малейшей опасности, а сейчас на нас надвигается беда.

– Тогда в седло, и поскорее!

Эрик помедлил еще несколько секунд возле покойника, по давно сложившейся привычке гадая, не может ли он оказаться кем-то из его родных.

– Да, – согласился он едва слышно, – только давай возьмем с собой этого беднягу. Не знаю, умер ли он в мире или нет и заслужил ли вечный покой, но по крайней мере я распоряжусь, чтобы его достойно похоронили, а у нас сейчас нет на это времени. Может быть, добрые монахи позаботятся об этом, упокой Господи его душу!

Монастырь в Линсетте представлял собой зловещего вида старинную крепость, похожую издалека на огромную груду камней. Когда-то это и в самом деле была крепость, лет двести или даже больше назад, ставшая впоследствии монастырем. Эрик с братьями ничуть не удивились неприступному, угрюмому виду его высоких стен, а также его обитателям, чья суровая внешность была под стать их обители. Судя по всему, монахи не отличались особым гостеприимством и считали, что чем меньше проезжих стремятся найти приют в этих стенах, тем лучше для них. И если Терент со своими людьми и впрямь преследует их отряд, вполне возможно, что неприступный вид этой древней крепости заставит их держаться на почтительном расстоянии. По крайней мере до тех пор, пока он, Эрик, не придумает, как благополучно доставить в Белхэйвен леди Марго.

И если с виду святая обитель, в которой они искали прибежища на ночь, и не казалась особенно привлекательной, то по крайней мере тут было сухо. Да и они наконец получили драгоценную возможность переодеться во все сухое, что было особенно приятно после долгих часов изнурительной скачки под проливным холодным дождем, который начался сразу же, едва они успели устроить мертвое тело на одной из повозок.

Ливень постепенно перешел в мелкий моросящий дождичек. Эрик, подойдя к окну, вглядывался в темноту леса за окном и мрачно размышлял, что теперь делать. Уже в который раз он успел пожалеть, что с ними нет отца, – тот наверняка давно бы придумал какой-нибудь выход. Было уже очень поздно, и все в монастыре, в том числе и его хозяева, давно уже спали. Но Эрик все не мог сомкнуть глаз. Сон бежал от него. И не только потому, что он опасался Равинета. Марго не давала ему уснуть.

Всю долгую дорогу до монастыря она сидела в седле перед ним, чего при сложившихся обстоятельствах Эрик был бы рад избежать. Было настоящей пыткой несколько часов подряд находиться в такой сладостной близости от нее, держать ее, теплую и податливую, в своих объятиях, ощущая, как ее руки крепко обвиваются вокруг шеи. Он пылал как в огне. Но выбора у него не было, по крайней мере до той поры, пока леди Марго грозит хоть малейшая опасность. Никто лучше его не сможет уберечь и защитить ее. На свете нет ничего такого, чего бы он не смог сделать ради нее, и нет человека, которого бы он не убил, если бы от этого зависела ее жизнь…

– Боже, – пробормотал он потрясенно, – кого я пытаюсь обмануть?!

Конечно, он велел ей пересесть к нему в седло не только потому, что боялся за нее, – просто ему нужен был благовидный предлог, чтобы заключить ее в объятия. И это была чистая правда. Только он и в самом деле был тем человеком, который мог защитить ее, как никто другой, – просто потому, что он любил ее больше жизни.

– Люблю, – поправил он сам себя.

Как странно чувствовать, что ты влюблен! Он просто не представлял, как такое могло произойти именно с ним. Эрик уже заметил, что стоит ему только подумать о Марго, и сердце начинает гулко стучать в груди, а при виде ее хрупкой фигурки у него перехватывает дыхание и все плывет перед глазами. В ней было что-то такое… Боже милостивый, что-то необъяснимое… ведь один ее взгляд, когда она смотрела ему в глаза, заставлял его верить в то, что он любил ее всегда, всю свою жизнь. Она принадлежала ему. Ему! Нет, не ему… Почему же он не в силах заставить себя не думать о ней? И если уж он не в состоянии справиться с собой, то придется по крайней мере стараться держать свои мысли при себе.

Уже давно перевалило за полночь, и Эрик был уверен, что, кроме него, все давно уже спят. Однако почему-то он ничуть не удивился, когда слуха его коснулся легкий шорох и краем глаза он успел заметить на лестнице белую фигуру, мгновенно догадавшись, кто это.

Марго заметила его темный силуэт на фоне окна и направилась к нему. Она шла медленно, без тени улыбки на лице, без малейшего намека на желание соблазнить его, но от всей ее фигуры исходило такое очарование красоты, что у Эрика закружилась голова. На ней был простой белый пеньюар, казалось, слишком просторный для ее хрупкой фигурки; тонкая ткань струилась вокруг ее ног при каждом движении, что придавало всему ее облику странную, почти мистическую красоту неземного существа. Пышные золотистые локоны были распущены по плечам, как в ту первую их встречу в Риде, и отблески огня в камине играли на них, заставляя густые локоны переливаться в темноте.

Невольная дрожь пробежала по всему телу Эрика. Он знал, что стоит ему только протянуть руку, и она бросится к нему в объятия, обовьет его шею руками, позволит ему прижать ее к себе и подставит для поцелуя мягкие, податливые губы. И не станет возражать, если он поцелует ее… или даже больше, о чем он и думать не смел. Он знал это так же точно, как знал свое собственное имя, и, Боже помоги, как ему хотелось протянуть руки ей навстречу!

Но вместо этого Эрик спрятал вмиг повлажневшие ладони за спину, с силой прижав их к холодной каменной стене, и навалился на них всем телом, чтобы сдержаться и не выдать своих желаний.

Марго сделала еще шаг ему навстречу и, будто копируя его, тоже заложила руки за спину, прислонившись к стене, которая отделяла небольшой альков от остального зала.

– Д-добрый вечер, м-милорд, – холодно произнесла она, удивив Эрика будничной невозмутимостью тона. Неужели такое возможно? Как может человеческое существо стоять так близко и не поддаваться пламени страсти, которое в эту минуту пожирало его?

– Добрый вечер, миледи, – откашлявшись, произнес он почти так же невозмутимо, что доставило ему немалое удовольствие. – Слишком поздно для прогулок по монастырю. Не лучше ли вам вернуться в постель? Или вас мучит бессонница?

Марго покачала головой:

– Ничуть, х-хотя я не особенно с-старалась уснуть. А вы, м-милорд… похоже, вам тоже не спится?

– Как видите.

– Да.

Он кивнул:

– Именно так.

Повисла тишина. Оба чувствовали себя мучительно неловко. Марго разглядывала кончики туфель, а Эрик гадал, как она не может слышать грохота его сердца.

– В-вам удалось прочесть письмо, которое я отдала в-вам прошлым вечером? – наконец отважилась она спросить.

«Странно, как это еще недавно пылавшие ладони могут мгновенно превратиться в холодный камень!» – подумал Эрик.

– Да, я прочитал его тогда же, прошлой ночью, при свечах. Было довольно любопытно. Благодарю вас, что нашли возможным дать его мне.

Ее золотистая головка мгновенно повернулась к нему, в темноте сверкнули широко распахнутые от удивления глаза.

– И это в-все, что вы м-можете сказать?! Любопытно, и только?

– Да.

– Н-но теперь-то вы п-по крайней м-мере можете признать, что мы должны пожениться?

– Нет.

– Но… ведь это же письмо моего отца! Разве вы теперь не видите, что он разрешает мне с-самой сделать свой выбор?

Эрику было двадцать три года. В эту минуту он чувствовал себя так, будто за плечами его уже была целая жизнь, полная разбитых надежд и горьких разочарований, хотя на самом деле все было не совсем так. Прошло уже тринадцать лет с тех пор, как он узнал горькую правду о своем рождении, и Эрик привык думать, что ничто в целом свете уже не в состоянии причинить ему большей боли, чем он испытал в тот день.

Но оказывается, он ошибался.

– Вы и в самом деле вольны сделать свой выбор… между законными сыновьями моего отца.

По крайней мере на этот раз она не сможет притвориться, что не поняла его, подумал Эрик.

– Но вы тоже его сын, – прошептала Марго.

Эрик онемел. Покачав головой, он отвернулся и снова устремил взгляд в окно.

Гнев, разочарование и горькая беспомощность не давали ему говорить. Марго немного помолчала, давая ему возможность овладеть собой, за что он был несказанно благодарен.

– М-мой отец имел в виду и вас, точно т-так же как и остальных ваших б-братьев, – наконец прошептала она. – Ему хорошо известно, ч-то я любила вас все эти годы. Именно об этом он думал, когда п-писал, что я буду рада!

Эрик, не веря своим ушам, уставился на девушку:

– Да я не один месяц провел под Шрусбери с вашим отцом, миледи, и он даже и словом не обмолвился о чем-то таком… о каких-то чувствах, которые вы якобы питаете ко мне!

Марго с досадой передернула плечами:

– А с какой стати он должен был об этом говорить? К тому же он, так же к-как и вы, всегда считал эту любовь п-просто д-детской блажью, к-которая со временем пройдет сама собой!

– Может, он и прав.

– Нет! – вскинулась Марго. На лице ее впервые за все это время заиграла улыбка, и напряжение немного спало. – Я буду л-любить вас всю жизнь, Эрик Стэйвлот! И с-сойду в могилу, все еще любя вас! – У нее вырвался нервный смешок, и Эрик, сам не зная почему, вдруг тоже улыбнулся.

– Тогда это просто глупо, миледи.

– М-может быть, и так, сэр. Но мы очень х-хорошо подходим друг другу. Я все г-гадаю, как наши д-дети смогут ужиться с нами.

Улыбка исчезла с лица Эрика.

– Миледи, ваша наивность не уступает вашему упрямству. Даже если бы я когда-нибудь поверил, что вы непременно желаете выйти замуж за такого человека, как я, даже если бы захотел этого так же страстно, как и вы, все равно ваш отец никогда бы не допустил подобного союза. Вы его единственное дитя. Не думаю, что ему придется по душе, если вы решитесь связать свою судьбу с подкидышем вроде меня.

– Н-но ведь все эти годы он не в-видел в этом ничего страшного! – взорвалась Марго. – Поверьте же наконец! С-сколько раз за эти г-годы, стоило мне только заговорить о своей любви к вам, он т-только р-радовался при мысли, что благодаря нашему браку он п-породнится со своим д-добрым другом сэром Гэрином.

– Тогда, значит, ему ничего не известно о позоре, связанном с моим рождением, – настаивал Эрик. – Если бы он знал о том, что я незаконнорожденный, он бы живо выбил эти фантазии у вас из головы.

Марго начинала понемногу терять терпение. На лице у нее появилось уже знакомое ему упрямое выражение, и она стала заикаться сильнее обычного.

– Н-но в-ведь в-вы же д-даже не знаете, т-так ли это на самом д-деле или нет! В-вам даже н-неизвестно, к-кто в-ваши настоящие родители!

– Именно это обстоятельство, миледи, и делает меня совершенно неподходящим для вас супругом, – с горькой усмешкой ответил он, сделав нетерпеливый жест рукой. – Это правда, мне и в самом деле неизвестно, кто я такой и из какой семьи. Неужели вы не понимаете, что я долгие годы ломал себе голову над этим, гадая, кто же я? Да я был бы счастлив узнать, что мои родители простые, бедные люди, которые постарались избавиться от еще одного голодного рта и поэтому решили предоставить меня той судьбе, которую выберет для меня Господь Бог! А ведь все может оказаться куда хуже!

Выведенный из себя, Эрик отошел от стены и заметался по комнате, потом выглянул в окно. Он столько раз в прошлом уже думал обо всем этом, и вот теперь его сердце опять сжималось от знакомой с детства боли.

– Может быть, моя мать была простой деревенской девушкой или служанкой, а может быть, и обычной шлюхой. А мой отец мог быть кем угодно: рыцарем, крестьянином, да хоть городским пекарем, в конце концов! Он мог оказаться убийцей, вором или же богатым лордом, который потешился моей матерью, а потом попросту бросил ее как ненужную тряпку… как потом она бросила меня. – Он обернулся. Глаза его полыхали гневом и болью, которые опалили Марго словно пламя пожара. – Я с детства был таким же смуглым и черноволосым, как сейчас, миледи. К тому же отец нашел меня в лесу возле замка, так что моими родителями вполне могли оказаться обычные бродяги цыгане. Как это вам нравится, моя высокородная госпожа? Неужели вы и теперь все так же горите желанием смешать вашу благородную кровь с той, возможно, цыганской, что течет в моих жилах? А посмотрите только на мой нос! Просто клюв, не так ли? Именно такой вы хотите передать нашим детям? Или вам все равно, что они унаследуют позорное пятно, которое я ношу всю свою жизнь?

Он уже почти кричал и сам не слышал этого до тех пор, пока не почувствовал, что Марго стоит уже почти вплотную к нему и ее руки обвивают его талию. Она спрятала лицо у него на груди.

– Не надо, мой Эрик, – взмолилась девушка, – н-не т-терзай себя!

И ее тепло, смешавшись с бушевавшими в нем гневом и страшным одиночеством, вдруг взорвалось в нем такой страстью, что Эрик сам испугался. Он прижал Марго к себе так, что она застонала, когда его жаждущие губы впились в ее рот. Это не был нежный поцелуй возлюбленного. Нет, его губы терзали ее страстно, требовательно и жадно. Эрик умирал от желания погасить бушевавшее в нем пламя, а помочь в этом могла только она, Марго, ее нежная любовь. Руки Марго обвились вокруг его шеи, она прижалась к нему всем телом, и губы ее с готовностью приоткрылись ему навстречу. Только когда его язык требовательно толкнулся внутрь, стремясь проникнуть еще дальше, она вздрогнула, вдруг очнувшись, и попыталась вырваться из железного кольца его рук. Овладев собой, Эрик нежнее поцеловал ее, словно умоляя простить ему этот порыв страсти, но было уже поздно. Перепугавшись, Марго билась в его руках, отчаянно стараясь освободиться. Смирившись с этим, Эрик неохотно отстранился.

Все еще дрожа, он дышал так же тяжело, как и Марго. Когда туман перед его глазами немного рассеялся, Эрик бережно подхватил ее на руки и присел на скамью, покачивая девушку на коленях словно ребенка.

– Представить себе не могу, как я мог так поступить, – едва шевеля губами, пробормотал он, чувствуя, как кровь молотом стучит в голове.

– Ч-что вы х-хотели сделать со мной? – возмущенно бросила ему в лицо Марго.

Можно было подумать, что он пытался ее убить.

– Что?

– Это… то самое… – Она никак не могла подобрать подходящее слово. – Разве так делают?..

Эрик расхохотался, сообразив наконец, что она имеет в виду.

– Господи помилуй! Какой же вы еще ребенок, миледи! – Она вздрогнула, как от удара хлыстом, и Эрик ласково обнял ее. – Ради Бога, простите! Плохо уже то, что своим поцелуем я оскорбил вас… Я не должен был настолько забываться, должен был помнить о том, что вас воспитывали как благородную леди.

– Но я вовсе ничего не имею против того, чтобы вы меня целовали, Эрик! Да я была бы счастлива, если бы вы целовали меня с утра до вечера! Только вот то… другое… что вы делали своим языком…

Эрик лукаво улыбнулся и чуть было не предложил показать ей, что это такое на самом деле. Но она была так невинна, так обезоруживающе наивна в том, что касается отношений между мужчиной и женщиной, что он понял – ничего не получится, он только напугает ее и заставит обратиться в бегство. Тяжелый вздох вырвался у него из груди.

– Я вообще не должен был бы целовать вас, миледи! Марго, неужели вы не понимаете, что это просто безумие?! Это же очевидно! Неужели вы не понимаете?

– Не понимаю чего?

– Что я не подхожу вам! Что я никогда не стану вашим мужем!

Она ласково коснулась рукой его щеки:

– Это то, мой Эрик, чему я никогда не поверю и что никогда не пойму! Да если бы ты родился от кошки с собакой, я бы и тогда любила тебя! И что бы ты сейчас ни говорил, это ничего не изменит!

Новое, незнакомое доселе чувство нахлынуло на Эрика. Счастье, пьянящая радость, освобождение и какой-то странный страх. Он не понимал, что это с ним, не понимал ее, эти слова, которые только что услышал, но не сомневался, что спорить с Марго бесполезно. Вместо этого он коснулся ее макушки, а потом со вздохом закрыл глаза и прижался щекой к ее голове. Они замерли… Так, в блаженном безмолвии, прошло несколько минут. Тонкие пальчики Марго пробежали по его щеке, и Эрик протянул руку, чтобы почувствовать бархатистую свежесть ее кожи. Загрубевшим пальцем он ласково коснулся ее глаз, губ, носа. Марго закрыла глаза.

Эрик догадался, что она ждет, чтобы он снова поцеловал ее, и с трудом заставил себя сдержаться. У него вырвался слабый смешок.

– Если на нас наткнется один из монахов, нас вышвырнут отсюда! А там, между прочим, дождь!

Но она вместо ответа лишь ниже склонила голову и еще теснее прижалась к нему всем телом. Марго просто упивалась счастьем, находясь в объятиях возлюбленного, но сам Эрик уже не сомневался в том, как ему следует поступить.

Он никогда до этого дня не любил ни одну женщину и не думал, что такое может когда-нибудь случиться. Конечно, в его жизни были женщины, которые много значили для него и которых он нежно любил, – его мать, сестра, две бабушки, тетка Мередит и кузины Кэтлин и Элизабет. Но никогда прежде Эрику не случалось любить женщину так, как он полюбил Марго. Даже его прежние юношески пылкие увлечения, та страсть, которую он питал к женщинам, время от времени согревавшим его постель с тринадцати лет, не имели ничего общего с тем восхитительным чувством, которое овладело им теперь. Эрик знал – ему никогда не придется назвать Марго своей, но по крайней мере он позаботится о том, чтобы она была счастлива. Он считал это своим долгом, таким же, как по отношению к отцу.

Эрик кашлянул.

– Джеймс и Жофре, мои братья, они… они прекрасные люди, образованные и уже давно возведены в рыцарское достоинство. Сам король недавно отличил моего брата Джеймса, так что никто не сомневается, что впереди его ждет блестящая карьера при дворе. Не думаю, что вам стоит всерьез принимать моего младшего брата Алерика, ведь он моложе вас и ему лучше погодить с женитьбой. Мне показалось, вы еще не привыкли к Жофре. Конечно, он мой брат, и я нежно люблю его, но вынужден признать, что порой он бывает необузданным и может не совсем…

Марго резко выпрямилась, высвободившись из его рук. Обхватив ладонями лицо Эрика, она твердо взглянула ему прямо в глаза:

– Т-ты опять заблуждаешься, мой Эрик. Я выйду т-только за т-тебя, и ни за кого больше! П-поэтому будь так добр, перестань рассказывать мне о с-своих братьях!

Она подарила ему еще один поцелуй, такой же неумелый и невинный, как и накануне ночью, потом чуть отстранилась, немного смешавшись, и снова приникла к его губам, на этот раз смущенно коснувшись его губ кончиком языка. Эрик закрыл глаза.

Когда он вновь открыл их, она уже смотрела на него, похоже, весьма довольная собой.

– Спокойной ночи, любовь моя, – пробормотала Марго, выскользнув из его объятий.

Слегка коснувшись своих губ, еще горевших от ее поцелуя, Эрик смотрел, как она взбегает по лестнице. Жгучая печаль и восторг терзали его.

– Кто-нибудь, – тихо сказал он, – должен научить целоваться эту женщину!

Глава 14

Последующие дни Марго провела, словно готовясь к осаде. Отыскав наконец возлюбленного, она принялась изучать его, попыталась нащупать слабые места, чтобы потом выбрать способ и захватить драгоценную добычу.

Эрик же чувствовал себя так, будто идет охота за редким зверем, только на этот раз этим зверем был он сам.

Первые подозрения зашевелились в его душе, еще когда он увидел ее в то самое утро, перед отъездом из монастыря Линсетт. Такого ощущения грозящей со всех сторон опасности Эрик не помнил со дня осады Шрусбери, но тогда по крайней мере он имел возможность встретить врага лицом к лицу. Теперь же все было иначе.

Марго знала, как поразить его в самое сердце, к тому же эта девушка была столь же хитра и коварна, как закаленный в битвах воин. Случись ей напасть на него с обнаженным мечом в руках, он бы знал, как защитить свою жизнь. А теперь Эрик был уже несказанно счастлив, если ему удавалось сохранять самообладание.

Когда она пожелала ему доброго утра – совершенно безмятежно, но с той спокойной уверенностью в голосе, безошибочно напомнившей Эрику манеру, с которой мать обращалась к отцу – в ее голосе тоже звучала безмятежность собственника, – он потерял покой. Со своей стороны он старался держаться бесстрастно, не выходя за рамки вежливости, поскольку бессонная ночь, которую он провел в монастыре, окончательно убедила его в том, что его святой долг – спасти Марго ради ее же блага. Увы, похоже, натянутый вид Эрика и его безукоризненные манеры ничуть не обескуражили Марго. Больше того, она просто-напросто не обращала на это ни малейшего внимания и продолжала держаться с ним так, словно они лет двадцать уже были мужем и женой и за эти годы успели привыкнуть к слабостям и чудачествам друг друга.

К тому же в это утро она прикрыла голову, завязав шаль так плотно, что Эрик так и не смог насладиться видом роскошного золота ее волос. Со стороны Марго, безусловно, это был довольно жестокий ход, и Эрику никогда не могло бы прийти в голову, что она способна на такое. Они опять ехали вместе, поскольку теперь он наотрез отказывался доверить ее жизнь кому бы то ни было, и один взгляд на нее, бледную, прекрасную в этом грубом платке, сводил его с ума, доводя до неистовства. Миля за милей тянулась эта нескончаемая пытка.

– Мне бы хотелось, чтобы вы оставили голову непокрытой, миледи, – наконец не выдержал он на следующий день.

Марго, которая держалась неестественно прямо, обернулась и взглянула ему прямо в глаза:

– Прошу п-прощения, милорд, но неужели эта шаль так оскорбляет ваш вкус? Д-давайте я повяжу ее немного туже, т-тогда у вас не будет причин т-тревожиться!

– Нет, – Эрик тяжело вздохнул, – вовсе она не оскорбляет мой вкус. Просто она мне не нравится.

– Вы говорите загадками, сэр. – Марго звонко расхохоталась. – Скажите только словечко, и я с радостью с-сброшу этот ужасный п-платок! Вы же прекрасно знаете, как я рада во всем угодить вам!

– Нет… не то чтобы он мне не нравился… – заколебался Эрик.

– Но если он вам нравится и не оскорбляет ваш вкус, так д-для чего вам понадобилось, ч-чтобы я его сняла?

– Ваши волосы… они прекрасны, миледи, и грех прятать такую красоту!

И опять в воздухе прозвучал ее радостный смех, словно зазвенели сотни крохотных серебряных колокольчиков. Марго легко опустила голову ему на плечо.

– Вы немного н-нелогичны, мой Эрик! На свете с-столько прекрасных вещей, а их никто не видит! Но об этом, м-милорд, вы уж сами п-подумайте на досуге! А я со своей стороны обещаю вам, что, как т-только мы станем мужем и женой, я никогда н-не позволю себе скрывать от вас ту часть т-тела, которую вам б-будет угодно находить прекрасной. Вам будет достаточно лишь сказать об этом, и любое ваше ж-желание б-будет исполнено.

Из груди Эрика вырвался хриплый стон. Он поерзал в седле, мечтая лишь о том, чтобы она впредь никогда не отваживалась даже упоминать в его присутствии о подобных вещах. Для него пыткой было даже думать об этом. К тому же Эрик до сих пор считал, что все ее пылкие признания в любви не более чем жестокая шутка.

– Уверен, мой брат Джеймс будет в восторге от столь восхитительной невесты, к тому же стремящейся исполнить любые желания супруга! – хрипло пробормотал он.

Марго будто застыла. Она не произнесла ни слова, и Эрик какое-то время торжествовал, вообразив, что выиграл сражение, не понимая только, отчего вдруг на душе стало так тяжело. Марго не сделала ни малейшей попытки избавиться от проклятой шали, и сверкающая масса волос по-прежнему оставалась недоступной его взгляду. Раздражение Эрика росло с каждой минутой, так что под конец он сильно сомневался в своей победе.

Избранная ею линия поведения отвергла все его попытки вести обычный разговор. Обстоятельства заставили их ехать вместе, но Марго умудрилась открыто воспользоваться всеми преимуществами своего положения. Она не упустила ни единой возможности нет-нет да и напомнить Эрику, что впереди их неминуемо ожидает совместная супружеская жизнь, так что тому приходилось все время быть начеку в ожидании какой-нибудь новой каверзы с ее стороны.

– А к-как вам п-понравился Рид, милорд? – однажды поинтересовалась она.

– Я просто в восторге от замка, миледи, – отозвался Эрик, ничуть не сомневаясь, куда она клонит. – Думаю, моему брату Джеймсу там понравится ничуть не меньше.

– К-какая удача! – незамедлительно парировала она. – Т-так, значит, он будет с радостью ч-часто нас навещать, к-когда мы обвенчаемся и вы станете х-хозяином Рида!

Эрик только скрипнул зубами, но предпочел промолчать.

Однако самую свою хитроумную выдумку она частенько приберегала под конец, когда притомившиеся всадники начинали мечтать о том, как вытянутся возле костра, а Эрик собирался подыскивать безопасное место, где бы их дамы могли переночевать. Делал он это неохотно, просто потому, что считал это своей обязанностью, точнее, даже не обязанностью, а священным долгом, как бы скверно он себя при этом ни чувствовал.

Приблизившись к леди Марго с самым, как ему казалось, непринужденным и светским видом, Эрик кланялся, но то, что в ответ делала Марго, являлось наиболее утонченной и жестокой пыткой из ее арсенала. Обычно она целовала его в ответ, всегда стараясь при малейшей возможности увлечь Эрика в тень против его собственной воли, а там осыпать ласками, сводившими беднягу с ума, да еще шептать на ухо страстные признания в любви, так что под конец Эрик из последних сил заставлял себя вырваться и сбежать. К счастью для него, Марго все еще была по-детски наивна и неопытна, так что во время подобных сцен ее поцелуи частенько вместо удовольствия причиняли боль. Ее страстные объятия были столь же невинны. Когда она обвивала руками его шею, Эрик судорожно глотал воздух в ужасе, что она вот-вот задушит его. Когда же стиснутые губы впивались в его рот, он каждый раз боялся, что брызнет кровь.

– Марго… леди Марго! – не выдержал он и почти оттолкнул ее. Все тело его болело. – Так не делают!

Она выпрямилась во весь рост.

– Н-но ведь в-вы с-сами п-первый д-делали со мной т-то же с-самое! – от негодования заикаясь сильнее обычного, возмутилась она. – Я бы н-никогда в жизни н-не решилась на это, если бы вы сами не п-показали мне, к-как это делается!

– Боже милосердный! – с несчастным видом простонал он, совершенно обескураженный. – Марго, если бы у меня был враг, которого я желал бы уничтожить, я бы с радостью разрешил вам его расцеловать! Вы не целуете, вы жалите как оса!

Но он тут же раскаялся в своей жестокости, увидев, как широко раскрытые, прекрасные глаза Марго наполнились слезами. Уголки губ ее опустились и задрожали, она явно готова была расплакаться от обиды и огорчения, так что Эрику пришлось прижать ее к груди со всем пылом страсти, на которую он был способен.

– Простите, – шепнул он. – Я так виноват перед вами.

– Т-так научите же меня, – жалобно простонала Марго, умоляюще протягивая к нему руки. – Я знаю, ч-что я молода и н-неопытна, но мне т-так хочется угодить вам, мой Эрик! Объясните мне, что я д-должна д-делать.

– Марго, – отчаянно взмолился он, сгорая от желания, – нет! Никогда! Вы не имеете права просить меня о таком. Вам придется подождать, пусть ваш супруг научит вас, используя свои права, дарованные ему самим Богом. А я не могу, не имею права, – пробормотал он срывающимся голосом. Стараясь овладеть собой, он взял ее за подбородок и заглянул в глаза, полные слез. – Не говорите только, что в один прекрасный день я стану вашим супругом, потому что этого никогда не будет. Пора и вам наконец выбросить из головы ваши детские фантазии и смириться с суровой правдой.

Она промолчала, лишь бросила на него еще один взгляд из-под ресниц, на которых повисли прозрачные слезинки, и Эрик понял, что продолжать не имеет смысла. И проклял себя в душе. Последний болван, вот он кто. Безвольное, слабохарактерное ничтожество.

– Эрик, – прошептала она едва слышно.

– Ш-ш… – Он осторожно провел пальцем по щеке Марго. – Тише, Марго, тише.

Обхватив ее лицо ладонями, он медленно и нежно прижался губами к ее губам.

Руки ее поднялись, чтобы обхватить его за шею, но Эрик остановил ее.

– Нет-нет, любовь моя, не надо, – прошептал он, и его теплое дыхание защекотало ей губы. – Я научу тебя. – Он снова коснулся поцелуем ее губ, столь же нежно и бережно, как бабочка – лепестков цветка. – Успокойся, сердце мое, – теплые губы Эрика ласкали рот Марго, – поцелуй – это самое нежное прикосновение… нежное, полное любви и… – Он еще раз поцеловал ее, дабы она лучше поняла, что он имеет в виду. Чуть отодвинувшись, Эрик заглянул ей в глаза, и сердце его затрепетало – глаза Марго были полузакрыты, взгляд из-под тяжелых опущенных век стал томным.

Скользнув рукой под тяжелую ткань шали, он принялся нежно поглаживать мягкую шелковистую кожу шеи, другой по-прежнему обвивая талию девушки.

– Ты доверяешь мне, Марго?

– М-м, – промурлыкала она, закинув руки ему на плечи и одарив сияющей улыбкой, – в-всем сердцем, мой Эрик. Ведь я так люблю т-тебя!

Высвободив руку, он осторожно стянул с ее головы тяжелую грубую ткань, и сверкающая масса волос рассыпалась по плечам девушки, даже сейчас, в тусклом свете луны, переливаясь как расплавленное золото. Не раздумывая Эрик отшвырнул в сторону проклятый платок и с наслаждением погрузил пальцы в ароматный шелк ее волос. Потом едва заметно притянул ее к себе и снова склонился к ее губам.

– Приоткрой немного губы, любовь моя, и ни о чем не думай. Просто верь мне.

Эрик не смог сдержать улыбки, когда она послушалась с такой простодушной готовностью, широко раскрыв рот, словно собираясь дать ему как следует рассмотреть ее горло.

– Нет-нет, любовь моя, совсем чуть-чуть, ведь я хочу просто поцеловать тебя, а не дать себя проглотить.

Она послушно закрыла рот, чуть приоткрыв губы, и вопросительно глянула на него. Но прежде чем она решилась задать ему вопрос, Эрик вновь поцеловал ее, на этот раз со всей страстью и томительным желанием, которые бурлили в его крови. Это только один раз, напомнил он себе, стараясь губами раздвинуть непослушные губы Марго. Всего один лишь раз он позволит себе насладиться ею, ощутить ее вкус и аромат, а потом никогда больше не позволит себе даже пальцем ее коснуться.

Кончик его языка жадно скользнул по ее губам, нетерпеливо пробираясь внутрь, и по спине ее пробежала испуганная дрожь, вся она стала как туго натянутая струна, но Эрик крепко сжимал ее. Его рот жадно и в то же время нежно завладел ее губами, а язык, будто жало, стремительно двигался вперед, настойчиво стараясь проникнуть дальше.

Она сдалась почти сразу же. С хриплым страстным стоном Марго вдруг почти упала ему на руки. Все ее тело обмякло, а руки стремительно обвили шею Эрика, то лаская его лицо, то зарываясь в темные, спутанные ветром волосы. Подчиняясь его жадному натиску, губы ее приоткрылись, и ее собственный язычок, вначале робко и стыдливо, а потом со все возрастающим жаром, скользнул по его губам.

Страстный стон вырвался из груди Эрика. Он чувствовал, как тело Марго плавится в его объятиях, будто воск в жарких лучах солнца, и понимал, что теряет голову. Забыв обо всем, он крепко прижал ее к себе, умирая от желания слиться с возлюбленной воедино. Пальцы Эрика запутались в ее распущенных волосах. Намотав их на руку, он запрокинул ей голову так, чтобы без помех наслаждаться ее губами, чтобы запомнить на всю жизнь сладостный вкус своей единственной любви.

Она что-то слабо пробормотала, смущенная и испуганная его яростным натиском, но прильнула к нему еще теснее, отвечая с такой же безумной страстью, которая пылала и в нем. Руки Эрика лихорадочно ласкали ее тело, путаясь в складках одежды Марго. Он понимал, что должен немедленно овладеть ею, здесь и сейчас, иначе он попросту умрет от желания или сойдет с ума.

Наконец его ладонь легла ей на грудь, и Эрик замер, потрясенный силой нахлынувших на него чувств. Он осторожно обхватил рукой эту восхитительную теплую округлость, потом попытался спуститься ниже, и помешало ему лишь то, что тела их были по-прежнему тесно прижаты друг к другу.

– …И к тому же я всегда считал, что лучший способ познать в полной мере такой сложный труд – это сделать свой собственный перевод. Что касается меня, то как раз сейчас я работаю над переводом Плутарха, который, если на то будет воля Божья, собираюсь закончить ко Дню святого Мартина. Даже сейчас я пользуюсь каждой свободной минуткой, чтобы поработать над ним, хотя в это трудно поверить!

Раздался смех. Эрик отпрянул в сторону, сразу угадав, кто приближается к ним. Поколебавшись, он крепко обхватил Марго за плечи и увлек ее за собой в густую тень деревьев, где их могло бы выдать лишь хриплое дыхание да стук сердца.

– Ох, Алерик, какой же вы умный! Как я завидую вам! А я могу лишь мечтать, чтобы когда-нибудь осилить такой труд. Впрочем, в прошлом году мне представился счастливый случай прочитать трактат Жерве Мелшели о поэтическом искусстве, это было просто замечательно!

Эрик крепко прижал Марго к своей груди. Уже не владея собой, он понимал, что скоро опять потеряет голову, если и дальше будет чувствовать, как ее теплое дыхание щекочет ему щеку. Она подчинилась охотно, с какой-то радостной готовностью, и Эрик позволил себе снова и снова пропустить пальцы сквозь струящиеся по спине Марго шелковистые пряди.

Алерик с Минной прошли в двух шагах от них. Поглощенные друг другом, они не обратили ни малейшего внимания на укрывшуюся в тени огромного вяза парочку, которая едва держалась на ногах. Невольно и Марго, и Эрик проводили взглядом удалявшихся собеседников, а те, взявшись за руки и не догадываясь об их присутствии, неторопливо шли по залитой лунным светом тропинке, болтая и смеясь, по-видимому, полностью поглощенные друг другом.

– Да, я слышал о нем. Поистине великий труд. И если он вам понравился, Минна, так, верно, придется по душе и книга Горация, что имеется в моей библиотеке. Как только мы доберемся до Белхэйвена, я почту за честь, если вы… – И голос Алерика замер вдалеке.

Марго и Эрик замерли в молчании, чувствуя, как их согревает тепло сплетенных тел. Руки Эрика успокаивающе гладили ее распущенные волосы, и Марго приникла к нему, полностью отдаваясь во власть этих ласк, наслаждаясь тем, что сердца их бьются в унисон.

Наконец Эрик заглянул Марго в глаза и замер, пораженный. Ее лицо, написанное на нем откровенное и жадное желание, поразило его в самое сердце. В первый раз в своей жизни Марго испытала истинную страсть, и теперь она знала, или по крайней мере догадывалась, что происходит между мужчиной и женщиной. На одно короткое мгновение он задумался, не было ли это лишь отражением того, что выражало его собственное лицо, когда он, как сейчас Марго, открыл для себя чувственную любовь. Но его самого обучала искусству любви деревенская шлюха, которая затащила его в постель, когда Эрику не было еще и тринадцати, посулив открыть сладкую тайну, в то время как Марго обучал искусству любви человек, которому в один прекрасный день суждено было стать ее деверем.

Из его груди вырвался не то вздох, не то стон, и он оттолкнул девушку от себя.

– Уходи, – жестко велел он, – немедленно!

Смущенная и встревоженная, она с испугом взглянула на него:

– Н-но, мой Эрик…

Ярость захлестнула его.

– Никогда больше не называй меня так! Я не покрою себя позором, обманув собственного брата! Господи, прости меня! Ради всего святого, да уходи же поскорее! Уходи, Марго! Прочь! – И с этими словами он подтолкнул девушку по направлению к предназначенному для нее шатру, нисколько не сомневаясь, что стоит ей задержаться хоть на мгновение, и он овладеет ею здесь же, а уж тогда только один Господь знает, что он скажет брату!

* * *

Кое-как добравшись до своего шатра, Марго с облегчением обнаружила, что тот пуст. Минна, по-видимому, все еще гуляла с Алериком, и Марго про себя взмолилась, чтобы девушка не возвращалась как можно дольше.

Нужно время, подумала она, тяжело опускаясь на постель, немного времени, чтобы осмыслить все то, что произошло с ней за последний час. Но казалось, и целой жизни не хватит, чтобы успокоилось бешено колотящееся в груди сердце, а горевшее огнем тело перестало мучительно болеть.

Даже в своих самых безумных снах не могла она вообразить, чтобы поцелуй мог быть так упоительно-сладок! Как же она была наивна, какой глупой, должно быть, казалось Эрику, когда тыкалась в него губами, будто он был какой-то диковинной игрушкой из ячменного сахара! А ведь самой себе Марго всегда казалась на редкость опытной и искушенной. Боже, подумать только, еще недавно она с важным видом рассказывала затаившей дыхание Минне о том, что происходило между ними, словно и впрямь была замужней, сведущей в любовных делах дамой! Теперь же оставалось только надеяться, что простодушная и наивная Минна не повторит ее ужасной ошибки.

Но как это было чудесно! Как восхитительно… как соблазнительно! Она до сих пор чувствовала на своих губах прикосновение его губ, таких неожиданно нежных и мягких! А его руки! Большие мужские руки, загрубевшие и сильные, способные причинять и терпеть боль, руки, которые могли так легко отнять жизнь, но этой ночью они были заботливыми и ласковыми, они касались таких мест ее тела, которых до сих пор не касался ни один мужчина! Марго снова почувствовала, как тонет и растворяется в упоительной ласке, которую совсем недавно дарили ей эти необыкновенные руки, и голова у нее закружилась. Даже при одном воспоминании об этом по спине Марго пробежала чувственная дрожь.

Еще немного подумав, она заключила, что любовь – чувство неутолимое. Совсем недавно она познала поцелуи, которые погрузили ее в водоворот страсти, но при этом, как ни странно, осталась неудовлетворенной. Ей хотелось большего, намного большего – хотелось узнать его всего, до конца, как женщина может познать мужчину, пробудившего в ней любовь.

После того как Марго убежала, Эрик еще долго стоял под ветвями огромного дерева, прислонившись к его узловатому стволу, и полной грудью жадно вдыхал холодный ночной воздух, стараясь унять бешено бьющееся сердце.

Боже милостивый! Что он наделал! Все его добрые намерения держаться на расстоянии, все его клятвы любить издалека, не давая воли обуревавшим его страстным желаниям, – все разлетелось в прах из-за его собственной постыдной слабости! Дрожь сотрясала все его огромное тело. Эрик тяжело вздохнул, закрыл глаза и прислонился пылающим лбом к шершавой коре дерева.

Ничего хорошего из этого не выйдет. И если Марго придет в голову продолжать ту же игру, что она вела с ним последние два дня, он не сможет перебороть себя.

Надо заставить ее остановиться.

И это должна сделать она, потому что сам он не способен на это. Иначе беды не миновать. Господи… ведь это могло случиться даже сегодня! Если бы Алерик с Минной так вовремя не нарушили их уединения, то в следующий миг он опрокинул бы Марго на голую землю, прямо там, где стоял, сорвал с нее одежду и тела их слились бы воедино.

Его пылавшее от страсти копье глубоко вонзилось бы в ее тело, и все было бы кончено. Ее репутация была бы безнадежно погублена, а он, человек, который считал, что любит ее больше жизни, стал бы единственным виновником ее позора.

Но Эрик и в самом деле любил ее. Любовь эта росла с каждой минутой, которую они проводили вместе: и когда она доводила его до помешательства своими наивными притязаниями, и когда заставляла смеяться над какими-то давними детскими проделками или задуматься над брошенной вскользь фразой, и даже когда непостижимым образом вызывала Эрика на откровенность, так что он вдруг начинал рассказывать о себе, что вообще было ему несвойственно. Как он мог причинить ей вред! Он просто обязан отыскать способ спасти ее от себя самой, спасти от своих собственных необузданных желаний.

И Эрик поклялся найти этот способ, не сводя глаз с белого платка Марго, по-прежнему лежавшего у его ног. Наклонившись, он поднял его и все-таки не удержался – прижал к лицу, чтобы вдохнуть его запах… восхитительный аромат Марго.

– Я люблю тебя, – шепнул он одними губами, целуя ткань, будто это были губы Марго. – Жизнь отдам, лишь бы в один прекрасный день увидеть тебя счастливой. Клянусь тебе.

Сунув платок под плащ, Эрик вышел из-под дерева и поднял голову, любуясь высыпавшими на небе ранними звездами. Вот одна из них покатилась по небу и упала. Впереди еще один день пути до Белхэйвена, самое большее – два.

Бог свидетель, как он хочет поскорее оказаться дома! До сих пор не было и намека, чтобы им угрожала опасность от Терента Равинета и его людей, но Эрик мог спать спокойно только под защитой высоких стен Белхэйвена, когда за спинами путешественников захлопнутся тяжелые ворота.

И тогда один из его братьев возьмет в жены Марго. Боже милостивый! Одна мысль об этом чуть было не заставила Эрика завыть от отчаяния, от такой нестерпимой боли, что, казалось, вот-вот сердце разорвется. Он попытался отогнать ее прочь. Еще будет время подумать об этом и решить, как справиться со своим горем. А теперь он должен думать только о том, как уберечь Марго от Равинета. И еще об одном, напомнил он себе, может быть, не менее важном.

Так или иначе, он должен найти способ заставить Марго возненавидеть его.

Глава 15

– Ты сегодня собрался ехать в одиночестве, Жофре? А где же леди Минна?

Эрик натянул поводья своего грозного боевого коня, чтобы подъехать поближе к брату. Его рука едва касалась талии Марго, помогая ей держаться в седле. Этим утром голова Марго оставалась непокрытой. Когда она вслед за Эриком повернулась к Жофре, волосы блеснули точно чистое золото.

– Она променяла меня на Алерика, – жалобно простонал Жофре, пристраиваясь рядом. – Наш бойкий малыш заявил, что у них есть о чем поговорить и поэтому будет лучше, если она поедет вместе с ним. Он поклялся заботиться о ней. – Жофре усмехнулся и лукаво подмигнул Марго.

Марго ответила ему улыбкой.

– П-похоже, они легко н-нашли общий язык. М-минна тоже говорила, как ей нравится говорить с ним о литературе.

Жофре расхохотался:

– Бедная леди Минна! Клянусь, она еще проклянет день, когда положила глаз на нашего братца, ведь он скоро надоест ей своими занудными разглагольствованиями! Одно дело – разговаривать, а другое – слушать бесконечные речи нашего любимого Алерика!

– Ну что вы, сэр Жофре! – запротестовала Марго. – К-как вам не с-стыдно так плохо отзываться о с-собственном брате! А ведь М-минна сама уверяла меня, что просто счастлива поговорить с таким умным и образованным человеком, как ваш брат! Она безумно рада, что у нее появился достойный собеседник.

Жофре покачал головой.

– Но ведь разговоры, моя прекрасная леди, – это не совсем то, что на уме у этих двоих. Ах, хорошо бы снова стать юным и невинным, как они! – насмешливо протянул он и повернулся к брату: – А, Эрик?

– Уж ты-то никогда не был невинным, парень. В тот день, когда ты появился на свет, мать с отцом только взглянули на тебя и тут же послали за священником, чтобы тот немедленно занялся твоим воспитанием. Что же до юных лет, так и сам ты еще только-только из пеленок! Щенок!

– Щенок? – ничуть не обижаясь, добродушно расхохотался Жофре. – Я брошу тебе вызов за эти слова, хотя сам ты уже настолько стар и дряхл, что рухнешь на землю под тяжестью меча. Силы небесные! Щенок, ну ты и скажешь!

Они разразились смехом, и у Эрика впервые за весь день стало легче на душе.

Бог да благословит Жофре! Он всегда отличался завидной способностью обратить все в шутку. А уж в эту минуту Эрик был более чем благодарен брату за помощь.

Утром Марго сияла такой красотой, что он даже заморгал, когда она вышла из шатра, решив, что девушка стала еще прекраснее, чем накануне, если только такое возможно. Голова ее была непокрыта, но это было не единственное, что привлекло его внимание. Во всем ее облике появилось что-то новое, незнакомое, какая-то теплая, сияющая женственность. И Эрик наконец догадался, что так изменило ее: знание, одна из самых могущественных сил, которые существуют в мире. Она теперь знала, пусть немногое, но кое-что, знала больше, чем днем раньше, и поэтому была увереннее в себе, да и в них обоих.

Страсть и желание уже больше не были тайной за семью печатями для Марго ле Брюн, хотя она лишь мимоходом познакомилась с ними. Произошедшая с ней перемена так бросалась в глаза, что Эрик так и застыл на месте. Тем не менее он успел принять решение и поклялся сдержать свое слово. Сегодня вечером он сделает все, как задумал, а завтра она уже больше не будет любить его.

– Эй, что это такое?

Слова Жофре вырвали Эрика из его горестной задумчивости. Он бросил взгляд вперед. На дороге, преграждая им путь, валялась брошенная повозка со сломанным колесом. Он невольно натянул поводья, заставив Брама остановиться. Отряд тут же последовал его примеру.

– Поезжай вперед и убедись самолично, в самом ли это деле несчастный случай, а не кое-что похуже, – негромко приказал Эрик брату. Рука его обвилась вокруг талии Марго, и он крепко прижал ее к себе, другой рукой нащупывая рукоять меча. – Одно твое слово, и я все пойму.

Жофре кивнул и шагом направил боевого коня вперед.

– Не беспокойся, я дам знать, – пообещал он, осторожно приближаясь к опрокинутой повозке.

– Но, Эрик, – пораженная, запротестовала Марго, – это же п-просто сломанное колесо, а бедняги, которые ехали в повозке, по всей видимости, ее б-бросили. Что уж так волноваться?

– Надеюсь, что так, госпожа, – отозвался Эрик, заставив Брама отойти назад, под защиту отряда.

– В чем дело, Эрик? – Рядом остановился Алерик с Минной, а минутой позже к ним присоединился и сгорающий от любопытства Джейс.

– Не знаю, – откликнулся Эрик, не сводя глаз с дороги. Жофре в эту самую минуту скрылся за опрокинутой повозкой.

– Сломанное колесо! – воскликнул Алерик. – Надо бы позаботиться об этих беднягах, кто бы они ни были. – Он уже собрался было соскочить на землю, но Эрик суровым взглядом пригвоздил его к месту.

– Оставайся в седле, малыш, и жди, пока не вернется Жофре.

– Нет, вы только посмотрите! – вдруг воскликнула Марго, заставив Эрика оглянуться. – О Боже… целое с-семейство к-к-к…

– Карликов, – подсказал Эрик, изумленно глядя на крошечных человечков, которые торопливо ковыляли ему навстречу. Процессию замыкал Жофре.

Все они щеголяли в пестрых костюмах наподобие того, который обычно носил Джейс. Они столпились вокруг Эрика и его людей. Лицо каждого сияло радостью и облегчением.

– Батюшки-светы, да ведь это мои родичи! – с довольной улыбкой воскликнул Джейс, кубарем слетел с коня и кинулся к ним навстречу.

Эрик тоже спешился, снял с седла Марго, не отпуская ее от себя ни на шаг.

– П-похоже, ты не ошибся, Д-джейс, – согласилась Марго, – д-должно быть, они с-странствующие актеры или м-менестрели.

– Кажется, мы подоспели как раз вовремя, Эрик, – подъехав поближе, объявил Жофре. – Эти славные люди потеряли колесо. С тех пор прошло уже больше двух часов, а им так и не удалось приладить вместо него новое. Когда я подъехал, они уже чуть было не рыдали в голос. – Насмешливо хмыкнув, он поспешил представить своих новых знакомых: – Бого Брантвелл, перед тобой леди Марго ле Брюн, а также мой брат сэр Эрик Стэйвлот Белхэйвен.

Бого Брантвелл оказался немолодым черноволосым мужчиной. Длинная борода и пухлая, краснощекая, улыбающаяся физиономия делали его похожим на крошечного эльфа. Ростом он был чуть выше наколенников Эрика, но надо было видеть, с каким достоинством и радостью он приветствовал громадного рыцаря.

– Милорд! Миледи! – Карлик непринужденно склонился в поклоне перед каждым из них, потом величаво протянул Эрику крохотную, почти детскую ручку. – Слава Богу, вы подоспели вовремя! Мы попали в беду – да-да, сэр, можете убедиться сами! Но тут появились вы, и я снова благодарю Господа за его великую милость. Это огромная честь для меня – познакомиться с такими достойными и великодушными людьми!

Чтобы пожать ему руку, Эрику пришлось наклониться чуть ли не до земли.

– Мы также рады познакомиться с тобой, Бого Брантвелл, – вежливо уверил он крошечного человечка, который от восторга едва не приплясывал на месте.

– Миледи! – воскликнул Бого Брантвелл, галантно коснувшись губами руки, которую протянула ему Марго, и отвесил девушке грациозный поклон. – Это великое счастье, великая честь быть представленным столь прелестной леди! Благодарю вас, миледи!

Марго рассмеялась и искоса глянула на Эрика.

– Вы очень д-добры, сэр. Я также рада знакомству.

– Позвольте представить вас моей жене, Кэтрин. – Бого повернулся и подтолкнул вперед маленькую леди с рыжевато-золотистыми волосами. Та мгновенно смешалась, покраснела и неловко присела перед рыцарями. – А это наша дочь Нейса и ее муж Джоско. – Он указал на молодых людей, которые стояли поодаль, взявшись за руки.

Девушка пошла в мать: та же рыжевато-каштановая грива волос и те же алеющие от смущения щеки. Молодой человек, темноволосый и стройный, с привлекательным лицом, казался на пару дюймов повыше своих родственников.

– А это наш сын Лойс. – Бого махнул в сторону крошечного мальчугана, прятавшегося за спинами родных. Всем удалось разглядеть лишь темноволосую головенку да пару круглых карих глаз – так он был мал.

Эрик поклонился.

– Это большая честь для нас, – начал он и, в свою очередь, представил карликам Алерика, Минну и Джейса. После того как все перезнакомились, он спросил: – Так что за беда постигла вас, Бого Брантвелл? Колесо попало в выбоину? А что со скотиной? Все в порядке?

– Вовсе не выбоина виновата в этом, милорд! – объяснил Бого, и все столпились вокруг поломанной повозки. – Мы как раз направлялись в Уикем, где вот-вот начнется ярмарка и где, если на то будет Божья воля, мы должны были выступать. Мы ведь акробаты, ваша светлость, и если молва не лжет, то нас хорошо знают в округе. Сам лорд потребовал, чтобы мы непременно приехали на ярмарку, поскольку его светлость хотел видеть у себя только самых лучших артистов!

– Понимаю, – протянул Эрик, – тогда вдвойне жаль, что у нас не будет возможности увидеть это представление. – Он склонился, чтобы как следует разглядеть колесо. – Посмотри, что там с лошадьми, Алерик, – приказал он, – а ты, Жофре, вели людям спешиться. Пусть отдохнут пару минут, пока мы тут разберемся, что к чему. – Внимательно осмотрев колесо вместе с осью, Эрик задумчиво покачал головой. – Похоже, ты не ошибся, Бого. Тут дело не в дорожных ухабах. Так что заставило вас так резко свернуть с пути?

Теперь, когда Эрик согнулся в три погибели, голова Бого почти доставала гиганту до плеч, так что он прямо взглянул в глаза рыцарю.

– Это случилось, едва мы ранним утром тронулись в путь, милорд. Вдруг откуда ни возьмись на нас налетела целая шайка… то ли люди, то ли черти, целый осиный рой! А выли и вопили так, что мороз по коже!

– Верхом? – насупившись, перебил его Эрик.

– Да, милорд. Что же нам было делать, как не броситься сломя голову в кусты? Дорога тут узкая, сами видите. Не сверни мы, нас бы затоптали насмерть!

– У нас не было выбора, сэр, – мы боялись, что они отберут лошадей, – робко переминаясь с ноги на ногу, вступил в разговор Джоско. – Мало ли что у них на уме!

Эрик задумчиво кивнул.

– Думается, вам повезло, что вы вообще остались живы. Наверное, бедные животные от ужаса едва не понесли. Еще немного, и от вашей повозки остались бы одни щепки.

Стоявшая позади Эрика Марго приподнялась на цыпочки и положила руки ему на плечи.

– Н-но мы не встречали людей, похожих на тех, ч-что так напугали вас! Как же так?

Эрик, незаметно накрыв ладонью ее руку, осторожно сжал ей пальцы, призывая к молчанию.

– Не знаю, миледи, – сокрушенно покачал головой Бого и умоляющим жестом протянул к ним руки. – Они ехали в том же самом направлении. С тех пор прошло не больше двух часов.

– Очень странно, – пробормотала она, и Эрик снова незаметно сжал ей руку.

Вернувшийся к тому времени Жофре бесшумно становился у Эрика за спиной.

– Ребята будут рады сделать передышку, – сказал он, вытягивая шею, чтобы хорошенько рассмотреть лежавшую на земле повозку, и невозмутимо добавил: – Я выставил дозорных. Может, попробуем что-нибудь сделать с этой колымагой?

Бого и Джоско уже прикатили новое колесо.

– Да, а с осью, похоже, все в порядке. Надо поставить ее на место.

– Погоди, я позову людей…

– Не стоит, – выпрямляясь во весь рост, отмахнулся Эрик, – я сам. Тащи сюда колесо.

И тут, к вящему изумлению и восторгу всех присутствующих, за исключением собственных братьев, Эрик наклонился и, подставив одно могучее плечо под край повозки, без особого усилия приподнял ее так, что Джоско, Алерик и Жофре смогли надеть новое колесо. Легко опустив ее на землю, он слегка поморщился и повел широкими плечами под восхищенными взглядами окружающих.

– Эрик, это просто к-какое-то чудо! Т-ты был великолепен! – воскликнула Марго, восторженно улыбаясь ему.

Эрик улыбнулся в ответ, но лицо его приняло слегка озадаченное выражение.

– Ничего особенного, миледи, хотя, конечно, услышать такие слова всегда лестно.

– Сэр Эрик, – вмешался Бого, сияя счастливой улыбкой, – если когда решите из рыцарей превратиться в бродячего актера, только дайте мне знать! Из такого гиганта и силача, как вы, я сделаю такое, что люди просто с ума сойдут!

Эрик потер руки и кинул лукавый взгляд на Жофре:

– Вот так-то, братец! Смотри, какая удача мне привалила!

– Господи Боже мой! – фыркнул Жофре. – Да только дурак будет швырять деньги на ветер, чтобы увидеть твое представление! Самонадеянный осел!

– Нет-нет, ты не прав, Жофре, – вмешался Алерик. – Да я готов заплатить целых два пенни, лишь бы посмотреть, как Эрик будет стоять на голове!

– Два пенни! – захлебнулся смехом Эрик. – Да, похоже, мне не добиться славы артиста! Лучше уж оставаться добрым рыцарем и послушным сыном своего отца.

Все разразились смехом. Лишь Томас, который суетился вокруг Эрика, дабы убедиться, что с его хозяином все в порядке, укоризненно глянул на Алерика.

– А я готов отдать что угодно, лишь бы полюбоваться сэром Эриком! – возмущенно объявил он, и Эрик в ответ благодарно положил ему руку на плечо.

– Да благословит Бог всех доблестных и храбрых оруженосцев, которые никогда не оставят хозяина без помощи! – Эрик с улыбкой повернулся к обступившей его крохотной семейке: – Если хотите, можете присоединиться к нашему отряду, Бого из Брантвелла. Мы возвращаемся домой, в замок Белхэйвен, но наш путь будет лежать мимо Уикема, так что для нас не составит особого труда проследить, чтобы вы благополучно добрались туда вместе со своим семейством и успели на ярмарку.

– Благородный сэр, – воскликнул Бого и, выскочив вперед, воодушевленно затряс руку Эрика, – для нас огромная честь и великое счастье продолжать путь в вашем обществе! Может быть, по дороге мы найдем способ хоть как-то отблагодарить вас за все, что вы для нас сделали.

– Может быть, – кивнул Эрик. – Думаю, небольшого представления для наших дам и рыцарей будет вполне достаточно.

– По рукам! – сказал Бого, и все семейство вслед за ним согласно закивало головами. – Сегодня же вечером, милорд! И клянусь, вы это не скоро забудете!

Он был прав, этот смешной человечек, чуть позже думал Эрик, сидя ранним прохладным вечером возле Марго и от души наслаждаясь великолепным представлением, которое устроила семья карликов. К ним часто присоединялся и Джейс, который мигом нашел с бродячими актерами общий язык. Нет, Эрик не скоро забудет этот вечер, особенно те упоительные минуты, когда Марго, раскрасневшаяся от удовольствия, смеясь и хлопая в ладоши, сидела возле него.

Он как мог оттягивал неизбежное, но, когда она встала и ухватилась за его руку, понял, что время пришло.

– Марго, – шепнул он ей на ухо, – пойдем со мной.

– Хорошо, – так же тихо прошептала она в ответ, и он чуть было не передумал, увидев ее доверчивую улыбку.

Они ушли недалеко, лишь на другой конец лагеря, где разбили шатер для Марго. Эрик остановился напротив костров и задумался, глядя на пляшущие языки пламени. Марго стояла рядом.

– Мой Эрик, – ласково сказала она, дотронувшись до его руки.

– Я же еще вечером приказал, чтобы ты никогда больше не называла меня так!

Холодная резкость в его голосе изумила Марго. Она невольно отдернула руку.

– Я п-помню, Эрик, н-но я не д-думала, что т-ты и в с-самом д-деле этого хотел! П-прошлым вечером т-ты б-был немного расстроен и с-сердился, но не кажется ли тебе, что пора уже признаться?

– Признаться? В чем признаться?

– О, Эрик, неужто ты хочешь услышать это от меня? Почему бы тебе не сказать самому?

Он украдкой взглянул на Марго:

– Мне бы не хотелось показаться вам слишком уж тупоголовым, миледи, но я не никак не возьму в толк, о чем вы.

– Ах нет, не притворяйся, ты все отлично понимаешь! Но я не хочу заставлять тебя. В один прекрасный день ты и сам захочешь сказать мне о своей любви, и это будет счастливейший день в моей жизни. А до тех пор я все равно буду любить тебя и никогда не устану говорить тебе об этом.

Костер бросал багровые отблески на ее открытое, доверчивое лицо, полное надежды. Хрупкая фигурка едва угадывалась в темноте. Она стояла перед ним, улыбаясь так соблазнительно, такая уверенная в себе, в нем, ничуть не заботясь, что кругом люди, и Эрик вдруг понял, что ничего так не хочет, как шагнуть к ней, схватить в объятия, покрыть поцелуями это нежное лицо, а потом любить, любить… И они уже не смогут жить друг без друга. Он был так велик по сравнению с ней, что вдруг со страхом подумал: дай он себе волю, и она сломается, как едва распустившаяся роза, только нежный аромат ее останется с ним навсегда. Но нет, Марго откроется ему навстречу и отдастся радостно и навсегда. Она с восторгом будет принадлежать ему. И от этой мысли его бросило в жар, а тело заныло от такого нестерпимого желания, что ему пришлось отвернуться.

– Эрик! – взмолилась она, протягивая к нему руки.

– Это ничего не значит, миледи, – сказал он куда-то в темноту, покачав головой.

В эту минуту он почти ненавидел себя за то, что ему предстояло сейчас сделать, за то, что он обязан был сделать, и Эрик взмолился, чтобы Всевышний дал ему сил.

– Н-неужели н-не важно, мой Эрик? – отозвалась она, и ему показалось, что она улыбается.

– Нет, – медленно повторил он, отчаянно стараясь пробудить в своей душе гнев, боясь, что не выдержит этой пытки.

Он судорожно перебирал в памяти битвы, в которых ему доводилось сражаться, все обиды и несправедливости, которые когда-то больно ранили его душу, тех, кого он любил и кого уже не было рядом, даже тот проклятый день, когда он узнал правду о своем рождении.

Но все было напрасно. Вместо этого перед глазами вставала пышная церемония свадьбы: Марго и Джеймс, рука об руку идущие к алтарю, потом оба они в постели, Марго, вынашивающая ребенка брата…

Эрик повернулся и посмотрел на Марго:

– Пусть вы и говорите, что любите меня, леди Марго, но это совершенно ничего не значит. Я уже сотни раз пытался заставить вас выбросить эту дурь из головы, более того, я старался как мог ненароком не обидеть вас, потому что вскоре нам предстоит породниться и меньше всего мне хотелось бы, чтобы между нами осталась неприязнь. Но порой мне кажется, что вы просто не желаете меня понять! Так что теперь я решил говорить с вами прямо и откровенно. Я не люблю вас, Марго ле Брюн, и был бы вам крайне признателен, если бы вы выкинули из вашей хорошенькой головки все эти детские бредни о нежных чувствах и более не утруждали меня своими признаниями.

Оцепеневшая от ужаса Марго едва смогла взять себя в руки.

– Я и п-правда люблю т-тебя, мой Эрик, – твердо сказала она. Маленькие руки ее сжались в кулаки. – И всегда любила! Это не бредни, не сказки и не выдумки, как бы ты это ни называл! Это просто любовь! И я знаю, что и ты тоже любишь м-меня. Может, ты и не признаешься в этом, но это так.

Прежде чем Эрик смог ответить, гибкая фигура Жофре вдруг возникла прямо перед ними в ярком свете костров. Он появился с таким непринужденным видом, что будто вышел перед сном побродить по аллеям родного Белхэйвена. Шел он явно к Эрику, но, заметив Марго, дружелюбно кивнул ей.

– Эрик, старина, – пропел он, дружески хлопнув старшего брата по широченному плечу, – не знаю, о чем вы тут беседуете с прелестной Марго, но советую говорить потише. Твое рычание уже разносится по всему лагерю. Уверен, наши люди при желании могут легко расслышать каждое слово. Боюсь, Бого и его семейство решат, что ты репетируешь, прежде чем вступить в их бродячий цирк.

Эрик свирепо уставился на него, отлично понимая, что его деликатный братец старается по возможности исправить положение. Вдруг ему неожиданно пришло в голову: а может, это даже и к лучшему, если весь лагерь станет свидетелем тех лживых слов, которые он готовился обрушить на Марго. Ведь услышать подобное оскорбление при свидетелях куда больнее, да и ему будет не так-то легко отказаться от своих слов. Махнув рукой, он взглянул на Жофре, а потом снова повернулся к Марго.

– Все слышат? Вот и отлично! – проревел он. – Ну так вот, женщина, теперь ты поверишь мне, если я на весь мир объявлю о своих чувствах? Я не люблю тебя, никогда не любил и, уж конечно, никогда не полюблю!

– Эрик! – Лицо Жофре дрогнуло. Он схватил брата за руку, словно намереваясь оттащить его в тень. – Что это значит?

В освещенном кругу вдруг появилась леди Минна. За ней по пятам бежали Джейс, Алерик и маленький Томас.

Минне было достаточно бросить только один взгляд на помертвевшее лицо своей хозяйки, чтобы обо всем догадаться. Ни секунды не раздумывая, Минна кинулась к Марго:

– Миледи? Что случилось? – Подхватив госпожу под руку, она обернулась и вопросительно глянула на Эрика.

Марго, казалось, не видела ничего вокруг.

– Эрик… ты любишь… т-ты т-тоже любишь меня, – дрожащим голосом прошептала она.

– Нет.

– О! – совершенно потрясенная, воскликнула Минна. – О Боже!

– Будь ты проклят, Эрик! – яростно прошептал Жофре. Пальцы его, словно когти, впились в руку брата. – Ты ведешь себя как последний болван!

– Прошу тебя, Марго, пойдем в шатер! – взмолилась Минна, тряся ее за плечи. – Сэру Эрику, может быть, надо успокоиться… – Она с ненавистью взглянула на него.

Но Марго как будто ослепла и оглохла.

– Н-нет, Минна, п-просто он боится п-признать правду. Н-но однажды он поймет это, поймет, к-как он был не прав и жесток. – И, обернувшись к Эрику, добавила: – К-когда ты целовал меня, Эрик, помнишь? Ведь т-тогда ты любил меня!

– Когда он целовал тебя? – рявкнул Джейс.

– О Боже! – закрывая глаза, простонал в отчаянии Жофре.

Алерик протянул руку и быстро оттащил Джейса назад.

– Тихо, парень, – посоветовал он. Щуплый менестрель рядом с гигантом рыцарем был больше похож на мышь, решившую вцепиться в горло слону. – Подумай хорошенько, прежде чем сделать какую-нибудь глупость!

– Да, признаюсь, целовать вас было довольно приятно, миледи, – согласился Эрик, – и я крайне благодарен вам за доставленное удовольствие. Но такое же удовольствие может легко получить любой другой мужчина, пожелай он только. – Эрик подтолкнул к ней Жофре. – Ведь вы же не станете отрицать, что и мой собственный брат уже не раз пил нектар с ваших губ?

Жофре свирепо отпихнул его в сторону и в ужасе уставился на оцепеневшую Марго. Никогда прежде он не смог бы даже представить, что его галантный брат сможет быть таким жестоким по отношению к женщине, особенно к Марго.

– Я… – начал он и тут же осекся, увидев страдание на лице Марго. Она даже не повернула головы в его сторону. Взгляд ее был по-прежнему прикован к Эрику.

Бедняжка была не столько оскорблена, сколько изумлена и сбита с толку. Все мысли ее были только об Эрике. Для чего он это затеял? Она все пыталась понять и не могла. Эта жестокость в нем… она не настоящая. Марго не хотела верить в это. В Эрике никогда не было жестокости. Никогда.

С трудом выдавив дрожащими губами улыбку, она крепко стиснула трясущиеся руки и сказала очень просто:

– Я л-люблю тебя, Эрик.

Желваки заходили у него на щеках. Сжав кулаки, он ответил так, будто, кроме них двоих, вокруг не было ни души, и каждое его слово вонзалось ей в сердце острым ножом.

– Это не имеет значения, Марго. Даже если бы я и был в состоянии смириться с твоей любовью, а я не могу, неужели ты думаешь, я бы захотел иметь такую жену, как ты? Жену, которая не в состоянии выговорить по-человечески обычное слово? Да я бы со стыда сгорел рядом с тобой, я бы не пережил позора, если мне пришлось дать тебе мое имя! Вспомни, твои собственные родители стыдились брать тебя ко двору, бывать с тобой вместе на людях! Как ты могла вообразить, что я смогу решиться на то, что оказалось не по силам даже им? Как тебе пришло в голову, что я смогу жить с женщиной, которая спотыкается на каждом слове, чтобы каждый день бояться за своих детей, как бы они не унаследовали ее порок? Нет, Марго, нет! Избавь меня от своей любви. Лучше сбереги ее для человека, которому будет на это наплевать. А я не хочу ни видеть тебя, ни слышать твою речь!

Марго застыла, словно окаменев. Жуткая тишина повисла над лагерем – казалось, все боялись даже дышать. Лицо ее стало мертвенно-бледным. Только огромные, широко раскрытые глаза и жили на этом лице. Наконец из груди ее вырвался пронзительный крик, и она прижала руку к сердцу. И тут все увидели, как из глаз девушки вдруг потоком хлынули слезы, заструившись по бледным щекам.

– Боже милостивый, Эрик… – прошептал Алерик.

Эрик не раз уже сеял смерть на полях сражений, он привык убивать, но каждый раз смерть человека оставляла печаль и сожаление в его душе. Однако то, что он чувствовал сейчас, было куда хуже. Не в состоянии даже думать о содеянном и не желая видеть ее неизбывного горя, он повернулся и зашагал прочь.

– Эрик, – крикнул вслед брату Жофре, – Эрик!

Потеряв голову, тот кинулся бежать и бежал что было сил, продираясь вперед, стараясь поскорее укрыться в спасительной чаще леса.

Немного позже его нашел там Томас, хотя, как ему это удалось, Эрик так никогда и не узнал. Мальчик легкой тенью неслышно проскользнул между деревьев, через его худенькое плечо были переброшены одеяла.

Для Эрика его появление было чем-то вроде чуда. Он уже решил, что будет лучше, если он до утра останется здесь, вдали от лагеря, чтобы наедине с собой справиться со своим горем, мучившей его совестью и потерей любви. Но мальчик, конечно, не мог этого знать.

– Хороший ты парень, Томас, – едва слышно прошептал он, глядя, как тот поспешно расстилает на земле принесенные одеяла, – настоящее сокровище, а не оруженосец. Я очень благодарен тебе.

Томас молча продолжал заниматься своим делом.

Эрик смотрел на упрямо склоненную голову мальчугана и чувствовал, как все сильнее и сильнее ноет сердце.

– Я знаю, ты не понимаешь, почему все так произошло, ведь так, Томас? Но не могу винить тебя, пусть даже ты и возненавидишь меня за это. По правде говоря, – вздохнул он, – я и сам себя ненавижу.

И словно его слова явились последней каплей, Томас вдруг вздрогнул, обернулся и бросился к Эрику. Тоненькие его руки обхватили его за талию, он крепко прижался к хозяину всем своим дрожащим от волнения телом и спрятал лицо на его груди.

– Томас! – воскликнул Эрик, немало смущенный и сбитый с толку. Осторожно отодвинувшись, он обхватил щуплые мальчишеские плечи и заставил его поднять голову. Тот плакал. Боже милостивый! Томас, этот сорванец, рыдал, не скрывая слез, так, как может плакать только человек, когда сердце у него разрывается от горя. Эрик порывисто прижал его к себе и нежно провел рукой по спутанным волосам. – Прости. Прости меня, малыш.

Но Томас в ответ только яростно затряс головой и еще сильнее прижался к рыцарю.

– Никогда, – простонал он, – никогда в жизни я не буду ненавидеть вас!

Эрик еще крепче прижал его к себе и нежно покачивал, убаюкивая, как это сделала бы мать.

– Тихо, малыш. Не говори ничего.

– Н-никогда-а…

– Да, малыш, я понимаю. Я тоже никогда не смог бы возненавидеть тебя, Том, что бы ни случилось. А теперь перестань, я не могу смотреть, как ты плачешь. Я всегда буду любить тебя, Томас, клянусь, и всегда буду заботиться о тебе.

И как будто эти слова сотворили чудо. Слезы мгновенно высохли на щеках мальчишки. Он медленно отстранился и, казалось, успокоился. Эрик продолжал укачивать его как маленького.

Вдруг Томас шмыгнул носом.

– Вы любите леди Марго?

– Да, люблю.

Он еще пару раз шмыгнул носом.

– Так почему…

– Потому что люблю ее всем сердцем. Люблю больше жизни. Потому что никого и никогда так не любил.

Томас согласно закивал в знак того, что ему понятны такие тонкости, потом поднял голову. Взглянул на Эрика покрасневшими от слез глазами и вытер распухший нос рукавом. Потом отошел в сторону и бросил на Эрика обожающий взгляд.

– Вы будете смеяться… потому что я ревел. Как девчонка!

Эрик удержался от улыбки.

– Что? Что ты делал? А мне-то казалось, ты пришел утешить меня в горе, как положено доброму оруженосцу.

Томас пару секунд недоверчиво взирал на него, потом еще раз провел рукавом по глазам.

– Я и в самом деле ревел, – упрямо повторил он, явно надеясь, что Эрик возразит.

Эрик кивнул:

– Хорошо, пусть будет так, раз уж ты настаиваешь. Но если ты считаешь, что я не могу отличить девчонку от мальчишки, то уверяю тебя, ты глубоко ошибаешься.

Томас растерянно покачал головой, явно показывая, что никогда не понимал странного юмора своего господина, и принялся вновь возиться с одеялами. Покончив с постелью для Эрика, он взял еще два и устроил нечто вроде ложа для себя в ногах хозяина.

– Нет, малыш, я вовсе не желаю, чтобы ты мучился тут всю ночь по моей вине, – запротестовал Эрик, разгадав его намерения. – Отправляйся в лагерь и спи в шатре. Утром увидимся.

Томас сделал вид, будто ничего не слышит, и принялся укладываться.

– Я буду спать здесь, – заявил он, зевнул и закрыл глаза.

– Упрямый щенок! – пробормотал Эрик себе под нос.

Но он слишком устал, чтобы спорить. Устроившись на постели, которую приготовил для него Томас, он осторожно вытянулся, чтобы не разбудить свернувшегося калачиком мальчика, и натянул одеяло до подбородка.

Ему не спалось. Он лежал, глядя в небо, а перед глазами у него стояло лицо Марго в тот момент, когда он произносил эту чудовищную ложь. Уже поздно ночью он услышал, как заворочался во сне Томас, обхватил рукой его колени и прижался к ним, как ребенок прижимается к кукле. Такое простое, но полное наивной любви прикосновение, казалось, позволило вырваться на волю тем чувствам, которые бушевали в смятенной душе Эрика. И когда он лежал без сна в спасительной темноте ночи, с сердцем, истекающим кровью, одного прикосновения Томаса оказалось достаточно, чтобы Эрик дал волю терзавшему его горю.

Глава 16

– Господи, да она же красотка! В жизни не видел такой хорошенькой мордашки!

Человек, склонившийся над Марго, был самым уродливым созданием, какое только может привидеться в страшном сне. Нос его был сломан никак не менее чем в трех местах, круглые глазки выпучены, как у жабы, и ко всему прочему все это почему-то съехало на одну сторону лица, от чего оно казалось особенно кошмарным.

Когда он склонился ниже, обдав ее смрадным дыханием, Марго перепугалась, что ее немедленно вырвет. Чудовище оскалилось в отдаленном подобии улыбки, и в ощеренной пасти мелькнули гнилые черные зубы. Протянув руку, он провел кончиками пальцев по лицу девушки.

– Господи, чего бы я не дал, чтобы оседлать эту славную кобылку! Уж и устроили бы мы скачку, милая, ты и я, так, что небесам жарко стало бы! – Он гнусаво захихикал и больно ущипнул Марго за щеку. На глаза ее навернулись слезы.

– Оставь девчонку в покое, – пробурчал второй похититель – долговязый, тощий, весь какой-то взъерошенный, который метался по шатру из угла в угол, то и дело выглядывая наружу. – Ты прекрасно помнишь, как Черный Донал предупредил, что она нужна ему в целости и сохранности, а не то… Хочешь кончить свои дни как Эмон?

– Эмон был идиотом! – огрызнулся первый. Рука его медленно поползла вниз по щеке девушки, коснулась подбородка, потом обхватила упругую грудь и крепко сжала ее. Марго в ужасе содрогнулась. – Ох-х ты Боже мой! Кровь Христова, да она мягкая, словно тельце новорожденного! Ну что страшного, если хоть чуточку посмотрим? – Он принялся судорожно дергать шнурки корсажа, который туго стягивал грудь Марго, но долговязый оттолкнул его в сторону.

– Проклятие, Джон, я не собираюсь рисковать своей шеей только потому, что ты не в состоянии держать свои вонючие лапы подальше от девчонки! Похотливый козел! Пошел вон, не то я придушу тебя своими собственными руками! Лучше прогуляйся, – пробормотал он, сильным пинком вышвырнув разбойника из шатра, – покарауль, не едет ли Черный Донал. Да заодно остуди себе кровь! Он вот-вот будет здесь, и у меня нет ни малейшей охоты быть застигнутым врасплох!

Долговязый снова принялся сновать из угла в угол. Беспокойство, грызущее незнакомца, было так велико, что он даже не смотрел на Марго. Тревога и страх девушки понемногу утихли. Она поудобнее улеглась и уставилась в потолок шатра. Говорить она не могла, поскольку похитители туго завязали ей тряпкой рот, стянув узлом на затылке, но сейчас это ее не слишком заботило. Когда ее схватили, она визжала и бранилась на чем свет стоит, превратившись от ярости в обезумевшую ведьму, так что в конце концов тот самый, уродливый как смертный грех, заткнул ей рот, проворчав, что не в силах больше терпеть ее дьявольский язык.

– Твоим родителям следовало бы обкорнать его, когда ты была еще девчонкой, – проворчал он, больно стягивая узел у нее на затылке. – Это бы и тебе пошло на пользу да и для нас стало бы истинным благодеянием!

Она была слишком напугана в эту минуту, чтобы прислушаться к его словам.

На нее набросились внезапно, оглушив в ту минуту, когда она, спотыкаясь на каждом шагу, брела в темноте в поисках Эрика. Похитители бросили ее поперек седла и пришпорили лошадей. Ехали они недолго и скоро оказались в лагере, где их радостно приветствовали остальные. Там Марго стащили на землю и отнесли в палатку, где она и лежала сейчас, совершенно беспомощная, в ожидании человека по имени Черный Донал.

И теперь, когда руки и ноги ее были туго связаны, так что она не могла пошевелить даже пальцем, мысли Марго вернулись к тем жестоким словам, которые она только что услышала от своих похитителей, а потом к тем еще более обидным и ужасным, – что она еще раньше услышала от Эрика. И сразу же слезы навернулись ей на глаза. Забыв обо всем, кроме незаслуженной обиды, Марго, не сдерживаясь, зарыдала в голос.

Всю свою жизнь она мучилась от сознания своей неполноценности, вернее, от того, что этот недостаток делает ее ущербной в глазах других людей. Шло время, и постепенно она смирилась со своей участью. Но Марго и представить себе не могла, чтобы ее возлюбленный Эрик так отнесся к ее беде. Казалось, он уже понемногу привык к тому, как она говорит. В полудетских мечтах любимый обожал ее так же сильно, как и она его, обращаясь с ней с той же рыцарской галантностью и добротой, как в тот самый день, когда они встретились впервые и который она запомнила на всю жизнь. Но теперь она знала ужасную правду. О Господи! Теперь она знала все!

В тот далекий день он был просто добр к ней, как был неизменно добр ко всем и всегда.

Эрик по-доброму отнесся к смущенной до слез восьмилетней девчушке, точно так же, как много лет спустя он был ласков с Томасом. Да и как же иначе, ведь Марго помнила, с какой добротой он помогал попавшим в беду незнакомым людям. От нахлынувшей нестерпимой боли Марго прикрыла глаза. Да, Эрик Стэйвлот и в самом деле был добродушен, а она провела десять долгих лет, обожая человека, который однажды всего лишь согласился потерпеть ее присутствие в силу своей природной доброты. Какой же глупой она была! И как она только могла вообразить, что такой человек может полюбить жалкое заикающееся создание вроде нее, в то время как любая женщина на сто миль вокруг была бы счастлива принадлежать ему! Так с какой стати ему обращать внимание на нее – несчастную уродину, посмешище для всех добрых людей? Теперь, снова и снова перебирая в памяти все дни, проведенные вместе, Марго ясно видела, что он просто был добр к ней, даже когда целовал ее, – те драгоценные минуты она никогда не забудет. А для него, конечно, эти мгновения, когда приходилось делать нечеловеческое усилие, чтобы не обидеть ее, были просто ужасны.

Полог шатра откинулся, и Марго открыла глаза.

Тощий похититель при виде вошедшего пришел в ярость:

– Убирайся прочь! Нечего тебе тут делать! Я жду Черного Донала!

– Успокойся, приятель, – ответил другой голос, звучный, глубокий. Так мог говорить человек, неизменно уверенный в себе. – Сам Черный Донал и послал меня. Хотел, значит, увериться, что с леди все в порядке и до его приезда с нее не спустят глаз. Он будет здесь с минуты на минуту. Можешь пойти сам встретить его, если хочешь.

Марго с трудом повернула голову, чтобы разглядеть говорившего, хотя не чувствовала ничего, кроме обычного любопытства. Все эти разбойники казались ей на одно лицо, один страшнее другого. Но стоило ей бросить на вошедшего всего один взгляд, и хриплый сдавленный крик вырвался из ее груди, несмотря на платок, стягивающий рот.

О Боже милостивый, только не это! Нет! Нет! Нет!

Это был он! Тот проклятый охотник, которого она однажды встретила в лесу и который так жестоко оскорбил ее!

Не сводя с него глаз, в которых плескался смертельный страх, Марго принялась извиваться, пытаясь ослабить путы на руках и ногах. И, как будто почувствовав на себе ее взгляд, мужчина обернулся. Взгляды их встретились, и на лице его появилась улыбка.

– Ба, да ведь она прехорошенькая, не так ли? – воскликнул он. Приблизившись к Марго, он продолжал: – Слышал я и раньше, что такой красотки, как леди Марго, во всем свете не сыскать, да вот, поди ж ты, не верил! А теперь вижу – правду люди говорили! – Он опустился на колени перед ней. – Просто красавица, что и говорить. Однако взгляни. – В глазах его появилась тревога, и он ласково коснулся пальцем ее мокрой щеки. Марго отшатнулась, как от удара. – Она ведь плачет. Стыд-то какой! Да такая красивая леди никогда не должна печалиться! Для этого она слишком хороша!

– Угу, – угрюмо поддакнул стоявший позади него долговязый, – только я и пальцем не пошевельну ради нее, пока не вернется Черный Донал. А уж что он сделает с ней, и вообще не моя печаль! Так что держи подальше руки, приятель, не то отведаешь моей дубинки, слышишь? И мне плевать, что Черный Донал не надышится на тебя. Сам-то я служу ему уж почитай добрый десяток лет, а не пару дней, как прощелыга вроде тебя!

Охотник только весело хмыкнул, продолжая разглядывать Марго, которая смотрела на него, постаравшись вложить в свой взгляд ненависть и презрение, которые испытывала к этому человеку.

– Да не трепыхайся ты, Талбот. Клянусь, ты и так получишь свою награду за то, что эта прелестная пташка попалась в твои сети. А здесь ей ничто не грозит. К тому же и Черный Донал вот-вот будет здесь. А теперь не валяй дурака и отправляйся, не то проморгаешь хозяина.

Талбот насмешливо фыркнул:

– Даже и не подумаю, можешь не надеяться! Сам видишь – с девчонкой все в порядке, так что убирайся, приятель, пока я не вышвырнул тебя прочь, ублюдок из Сорентхилла!

Испуганная и в то же время преисполненная любопытства Марго увидела, как при этих словах лицо охотника потемнело от гнева. Вдруг на губах его появилась какая-то странная улыбка. Взгляд на мгновение стал задумчивым, а стиснутые кулаки медленно разжались.

– Талбот, – негромко сказал он, – не хочешь ли утром составить мне компанию, когда я отправлюсь поймать что-нибудь нам на ужин? Черный Донал велел, чтобы я брал любого, кого сочту нужным, а ты, похоже, как раз такой человек, без которого на охоте не обойтись. Охота – дело серьезное, приятель, тут без верного друга как без рук. Помнишь, последний раз со мной ходил Филип? Черный Донал сам велел, чтобы я взял парня с собой, да еще приказал позаботиться о нем, когда мы управимся. Жаль, очень жаль, что беднягу угораздило высунуться как раз в тот момент, когда я стрелял последний раз, верно? Ну да ничего не поделаешь. Держу пари, тебе, приятель, тоже придется по душе таскать мои стрелы. Разве нет, Талбот?

При этих словах Марго застонала едва ли не громче несчастного Талбота. Конечно, ей было не по себе при мысли, что она останется наедине с этим долговязым. Но куда хуже, если на его месте окажется охотник, которого она ненавидела едва ли не больше, чем всех остальных, вместе взятых. Она принялась брыкаться и извиваться всем телом, изо всех сил пытаясь дать понять Талботу о терзавшем ее страхе, но тот, побелев как полотно, погрузился в угрюмое молчание и не обращал на нее ни малейшего внимания.

Чуть поколебавшись, он сплюнул под ноги и, бросив в спину охотнику злобный взгляд, выскочил из палатки.

– М-м… – вырвалось у Марго что-то похожее на мычание. Охотник коснулся ее туго стянутых рук. Она содрогнулась и, откатившись от него, принялась мычать что было сил, отчаянно надеясь, что кто-нибудь услышит ее.

– Тихо! – прикрикнул он. – Тихо, леди Марго! Я не сделаю вам ничего дурного, глупая вы женщина! Да перестаньте же, говорю!

Встретившись с ним взглядом, Марго постаралась вложить в него все то презрение, что испытывала к этому человеку.

Опустившись возле нее на колени, он шепнул ей в самое ухо:

– Я не враг вам, Марго ле Брюн. Сейчас у меня нет времени, чтобы все объяснить, поэтому постарайтесь просто поверить мне. Скоро здесь будет Черный Донал, поэтому нельзя терять ни минуты! Мы оба должны сыграть свою роль, и сыграть хорошо, иначе нам не выбраться! Нет-нет, леди Марго, сейчас я не могу развязать вас, так что прекратите брыкаться и лежите тихо.

Марго, как ни странно, послушалась, хотя по-прежнему боялась этого человека и не верила ему. Скорее всего он был обманщик и негодяй, но все равно, брыкайся не брыкайся, ничего не поможет! Так не лучше ли поберечь силы и послушать, что скажет этот человек? Увидев, что Марго затихла, он убрал руку с ее лица.

– Вот так-то лучше, миледи. – Он покачал головой. – Как это Эрик Стэйвлот умудрился позволить сцапать вас? Уму непостижимо! Насколько я знаю этих Стэйвлотов, уж по меньшей мере один из них должен был глаз не спускать с такой красотки! Ах, безмозглые щенки!

Эрик! Этот человек знает Эрика! Надежда робко шевельнулась в сердце Марго, как только она почувствовала неожиданное тепло, с которым незнакомец произнес имя Стэйвлотов.

– Если я еще не забыл, что собой представляют сыновья Гэрина, то сейчас, пока мы с вами говорим, они уже рыщут поблизости, герои-освободители! Кровь Христова! – Он в волнении взъерошил густую рыжевато-каштановую шевелюру. – Клянусь, они нагрянут сюда как раз в ту минуту, когда появится Черный Донал! Вот уж удача так удача! Мне придется следить одним глазом за вами, а другим – не появились ли они! Одна надежда, что у Эрика хватит ума не нападать на лагерь средь бела дня! Только на это и рассчитываю. Так или иначе, миледи, не пройдет и нескольких часов, как кто-то явится сюда за вами, я или кто другой, так что придется вам сыграть свою роль и быть начеку, когда все случится. Клянусь кровью Создателя, я не позволю им коснуться даже волоска на вашей голове! Впрочем, было бы куда лучше, если бы нам просто удалось ускользнуть! А теперь слушайте внимательно. Предводитель этих людей вот-вот будет здесь, чтобы увидеть вас своими глазами. Потом ему предстоит передать вас своему хозяину, так что он не может допустить ни малейшей ошибки. Понимаете, леди Марго? Как бы там ни было, не вздумайте даже смотреть на меня или в мою сторону, иначе Черный Донал непременно что-то заподозрит. Он хитер и жесток, ему будет достаточно одного вашего взгляда, чтобы почуять неладное. Поэтому лучше вообще не говорите ему ни слова или говорите как можно меньше, коль скоро он не оставит вам другого выхода. И Боже вас упаси вывести его из себя – нрав у него горячий, к тому же он не задумываясь пустит в ход кулаки, пусть даже перед ним будет такое нежное создание, как вы, миледи…

Оглушительный грохот конских подков и голоса возле шатра не дали охотнику закончить.

Он торопливо прошептал:

– Не забудьте ничего из того, что я вам сказал, Марго ле Брюн, и постарайтесь верить мне, как верили бы родному отцу.

Затем он выпрямился и, заложив руки за спину, со скучающим видом прислонился к стене. В эту же минуту в шатер ворвались трое мужчин, с головы до ног закованных в латы.

– Рад видеть тебя, Аллин Сорентхилл, – проворчал один из них голосом столь же холодным и безжизненным, как воздух в давным-давно заброшенном жилище.

Марго слегка повернула голову, чтобы взглянуть на него, и мурашки вновь побежали у нее по спине. Вошедший был таким же смуглым, как Эрик, хотя и ростом, и шириной плеч ему было далеко до ее возлюбленного. Незнакомец роста был довольно среднего, а толстый живот ясно говорил, что его обладатель – большой любитель поесть и не дурак выпить. Впрочем, массивный торс, напоминавший ствол дерева, был покрыт настоящей броней из мускулов.

Черный Донал, догадалась Марго. Имя подходило ему как нельзя лучше. Все в нем было черно как ночь: и доспехи, и взлохмаченная шевелюра, и широкая борода лопатой. Мрачным было и его лицо, будто сам Дьявол отметил его своей печатью. Глаза Донала окончательно перепугали Марго. Они были синие, точнее, блекло-голубые, того странного мертвенного цвета, каким бывает лед на реке.

– Как видите, она здесь, – отозвался охотник, – и в полном порядке.

Взгляд Черного Донала оторвался от охотника и упал на Марго. Белесые глаза его остановились на съежившейся фигурке девушки. Та оцепенела, горло у нее свело судорогой страха, так что она не могла даже кричать. Донал присел возле нее на корточки, и Марго отпрянула в сторону.

– Ага, – прошептал он, – так вот она какая. Моя добыча. Моя награда. Ты здорово заставила меня побегать, Марго ле Брюн, и за одно это я с радостью свернул бы тебе шею. – Он не шелохнулся, не сделал ни единого движения, чтобы приблизиться к ней, но Марго вся сжалась, будто почувствовала холодное лезвие ножа возле самого горла. – Ты и твои друзья думали, что сможете перехитрить меня, но никто, слышишь, никто еще не смог справиться с Черным Доналом! И ты, девочка, еще пожалеешь обо всех тех волнениях, которые успела мне причинить. Только окажись в руках моего господина, и уж я позабочусь, чтобы ты больше не знала счастья. И в этом даю тебе свое твердое слово, однако предупреждаю – только попробуй еще раз перебежать мне дорогу, леди, и уж тогда я сделаю все, чтобы жизнь твоя стала адом. Ни пока мы будем в пути, ни потом, сколько бы ты ни была рядом, не вздумай мешать мне. Ибо в моих силах обуздать твой нрав, но, держу пари, тебе это вряд ли понравится.

Марго, оцепенев, смотрела на него не мигая. Если бы не дрожащие губы, ее можно было бы принять за мертвую. Первые же его слова будто высосали из нее жизнь, и сейчас она могла только тупо гадать, не снится ли ей весь этот кошмар. Чего они хотят от нее, все эти люди? Может, им нужен выкуп? А если нет?..

– Вы только взгляните, как она держится, девчонка! Ни слова не вымолвила! – пробормотал Черный Донал и с ухмылкой обернулся к охотнику: – Неужто все женщины так разумны, а, Аллин?

Тот лишь усмехнулся, а остальные с готовностью захохотали. Черный Донал снова повернулся к Марго.

– Ну, эта по крайней мере знает, что не след противоречить мужчинам. Твоему новому хозяину, Марго ле Брюн, такая покорность придется весьма по вкусу. Впрочем, ты и сама это скоро узнаешь. Хорошенько узнаешь. – Он выпрямился во весь рост. – Джейсон, ты и Талбот будете стеречь нашу пленницу. Тронемся в путь на рассвете. Я уже расставил кругом своих людей, но позаботьтесь, чтобы никто из них не осмелился сунуть сюда нос, чтобы хоть одним глазком глянуть на мою добычу. Мне и так будет нелегко удержать всю эту свору на коротком поводке, пока мы не доберемся до Равинета. Аллин, старый приятель, – с этими словами он положил тяжелую руку на плечо охотнику, – сегодня мы хорошенько отметим это дело, пусть даже идиоты, которые не смогли удержать девчонку, будут рыскать в двух шагах. Так что, надеюсь, ты употребишь все свое умение, чтобы порадовать нас прекрасной дичью к пиру! Ах, парень, до чего же я люблю оленину! Особенно жирную, молодую да сладкую. – Он с ухмылкой погладил свой выпирающий живот, и Марго подумала, что у каждого в этом мире есть по крайней мере одна маленькая слабость.

Охотник ответил легким поклоном.

– Как скажете, милорд. Будет вам и оленина. Еще солнце не сядет, а я уж позабочусь, чтобы вашему повару прибавилось работы.

Они вышли вместе, Черный Донал и охотник, за ними последовал один из воинов.

Другой, оставшийся на страже – бледный молодой человек с копной прямых каштановых волос, – рухнул на стул, стоило ему только остаться одному. Марго вопросительно взглянула на него, изо всех сил дергая веревки, которыми были скручены ее руки. Босые ноги, тоже туго связанные, нестерпимо болели, да и все тело тоже. Во рту, завязанном тряпкой, пересохло, а язык, казалось, вот-вот растрескается, точно сухая глина на солнце.

Стражник опустил голову на руки, спрятав ее в ладонях, будто чем-то сильно расстроенный. Так он сидел довольно долго, лишь время от времени ероша длинные, спутанные пряди волос да изредка потирая глаза кулаком. Марго показалось, что он несколько раз тяжело вздохнул и пробормотал что-то про себя. Наконец он поднял голову и встретился взглядом с Марго.

Через мгновение он уже был на ногах.

– Прошу прощения, миледи! – воскликнул он, и щеки его побагровели от смущения. – Тут было так тихо… я совсем забыл, что не один. – Он быстро направился в угол палатки. – Хотите немного воды, леди Марго? Вы наверняка умираете от жажды! Вот, надеюсь, это принесет вам облегчение.

Юноша опустился перед Марго на колени и поднес к ее губам кубок с водой. Со странной нежностью он обхватил ее за шею, осторожно стянул грязную тряпку, закрывающую рот. У Марго вырвался сдавленный хрип, и она судорожно сглотнула, будто задыхаясь.

– Ничего, все хорошо, – ласково сказал он, заботливо похлопав Марго по спине, когда она хрипло раскашлялась; помогая ей сесть, он снова поднес кубок к ее губам. – Пейте, вам сразу станет лучше.

Марго с благодарностью сделала глоток. Вода была ледяная, Марго пила и пила и не могла оторваться, будто не видела воды по меньшей мере год.

– Помедленнее, миледи, не то поперхнетесь, – успокоил ее молодой человек. – Не спешите, никто ее у вас не отнимет. Ну вот, хорошо, а теперь… видите? – я налью вам еще. Подождите минутку.

Но понадобилось еще два кубка, чтобы утолить терзавшую Марго жажду.

Наконец она с благодарным возгласом упала на соломенный тюфяк, чувствуя себя словно заново родившейся. Жажда уже не мучила ее, и теперь, когда проклятая тряпка уже не закрывала ей рот, она могла дышать полной грудью.

Молодой человек приветливо улыбнулся.

– Меня зовут Джейсон, Джейсон Уэлшор. А вы, насколько мне известно, леди Марго ле Брюн Рид.

Марго ничего не ответила, просто поднесла туго стянутые руки ко рту и попыталась смахнуть с подбородка капли воды. Увы, это ей не удалось. Тяжело вздохнув, она подняла глаза к небу. Но прикосновение его пальцев тут же заставило ее подскочить на месте, и она мгновенно отпрянула к стене. Словно не замечая этого, он снова погладил ее по щеке, и Марго бросила на него вопросительный взгляд.

– А вы и в самом деле хорошенькая, – прошептал он, – а ваши глаза, леди… как они прекрасны!.. – По всему было видно, что в нем происходит какая-то борьба. Наконец юноша тяжело вздохнул, убрал руку и покачал головой: – Не стоит меня пугаться. У меня есть жена… хорошенькая, милая жена.

Он вдруг засопел, будто собираясь заплакать, и Марго с ужасом взглянула на него, но он только прикусил губу и затих. Так прошло какое-то время, и вдруг он снова заговорил:

– Она ждет меня в Уэлшоре. Моя сладкая, сладкая Дженни. Она ждет меня. И я вернусь к ней сразу же, как только получу деньги. Как только смогу. Тогда у нас будет все хорошо. – Он закивал, словно стараясь в чем-то ее убедить. – Да, у нас будет все замечательно! – Вдруг он смолк, и Марго устало прикрыла глаза.

Время тянулось мучительно долго. Наконец он снова заговорил.

– Я тут немало наслушался о вашем дьявольском языке, миледи. Может, скажете мне что-нибудь? Очень хочется послушать, как вы говорите!

Она даже не потрудилась открыть глаза. Просто покачала головой. Нет. Никогда!

Он выпрямился.

– Не бойтесь, я не собираюсь снова завязывать вам рот. Если вы обещаете не кричать, в этом не будет нужды.

Да, в этом не будет нужды, подумала Марго. Больше никто не услышит от нее ни слова. Никто никогда не будет мучиться, слушая, как ужасно она говорит. С того самого дня, когда она поняла, что звук ее речи может быть просто нестерпим, она привыкла жить с этой мыслью, постепенно приучив себя говорить как можно меньше, и только однажды, восьмилетней девочкой, она дала себе волю.

Несколько часов она жила так же, как все другие дети, и вдруг поняла, что заикание – всего лишь недостаток, с которым можно бороться. Нужно только упорство и настойчивость, вот и все. Немного настойчивости, и любой, кому случалось оказаться рядом с ней, будь то мужчина, женщина или ребенок, быстро преодолевал первую неловкость и вскоре чувствовал себя легко и свободно. Но сейчас в ней уже не осталось ни того ни другого. Да и какое имело значение, как будут себя чувствовать другие люди, случись ей заговорить? Эрика больше не было с ней рядом, а все остальные были ей безразличны.

Между тем Джейсон Уэлшор безостановочно кружил по палатке, что-то непрерывно напевая себе под нос. Звук этот, монотонный, как жужжание пчелы, привлек внимание Марго какой-то таинственной прелестью, она так и не поняла, что это за мелодия, но слушать было приятно, и Марго отдалась этому безыскусному наслаждению. И так, слушая, она незаметно погрузилась в сон.

Когда она открыла глаза, уже стемнело. В палатке горела одинокая свеча, и двое мужчин, сидя, о чем-то беседовали вполголоса. Марго потерла заспанные глаза. Ноги, руки – все ее тело, устав от неподвижности, отчаянно ныло. Марго поерзала немного, но все было напрасно. Потом зевнула, потянулась и, повернув голову, попыталась в тусклом свете свечи разглядеть лица обоих мужчин.

– Да пропади все пропадом, этот негодяй просто-напросто хитрая лиса! Черный Донал может верить ему, как отцу небесному, но я ничуть не удивлюсь, если в один прекрасный день он смоется в лес и был таков! Да он оборотень, клянусь душой! Господи Боже ты мой! Когда я его вижу, у меня просто мороз по коже!

Джейсон из Уэлшора только покачал головой и рассмеялся.

– Ты спятил, Талбот. Теперь ты в каждом видишь врага. Вот посмотришь, вернемся в Равинет, и все пойдет по-прежнему. Подожди немного, и сам убедишься. А по мне, так Аллин Сорентхилл – парень что надо, да и стрелок отменный.

– Это точно, – мрачно процедил Талбот, – и все равно этому человеку верить нельзя, и баста! Уж слишком часто он скалится, а это верный признак, что человек служит Дьяволу, помяни мое слово, парень.

И словно услышав, что говорят о нем, Аллин Сорентхилл вошел в шатер. На лице его, как и говорил Талбот, сияла улыбка.

– Пришел на смену, – весело заявил он, кивая в сторону долговязого. – Черный Донал велел тебе сперва поужинать, а потом скоренько сменить Джейсона, чтобы и он смог перекусить.

Стражники переглянулись.

– Но, – робко начал Джейсон, – Черный Донал строго-настрого наказал нам ни под каким видом не оставлять шатер.

Аллин Сорентхилл пожал плечами:

– Но он сам мне велел. Ни больше ни меньше.

– Тогда попроси, чтобы он сам нам это повторил, – потребовал Талбот, – иначе мы с места не сдвинемся.

– Он сейчас никак не может прийти, – лениво протянул охотник, украдкой бросив взгляд на Марго, – только что проехала какая-то повозка, и он вместе с несколькими людьми решил полюбопытствовать, что в ней. Точь-в-точь такая же, как мы опрокинули давеча утром. – Он снова взглянул на них. – Та, что с карликами, помните? Мне-то, как вы понимаете, все равно, но Черный Донал не хочет рисковать лишний раз. Ну да что вы, его не знаете, что ли? А теперь отправляйся да набей хорошенько свою утробу, Талбот. Скоро мы снимемся с места, и каждому понадобятся силы для долгого пути. Иди подкрепись. А мы с Джейсоном позаботимся, чтобы с нашей драгоценной пленницей ничего не случилось.

– Нет, – возразил Талбот, но уже без прежней уверенности, – не могу.

– Ну и ладно. Тогда иди ты, Джейсон. Давай, поторапливайся. Ты же не хочешь, чтобы Черный Донал взбесился, если ты уморишь себя голодом, верно?

Джейсон поднялся с сомнением на лице.

– Но Черный Донал сам сказал…

– Да знаю я, знаю, что он сказал! – нетерпеливо перебил охотник. – Но еще он приказал, чтобы ты поел вволю. И ты так и поступишь, конечно, если не хочешь разозлить его. Да идите вы, ребята, ну в чем дело? – Голос его теперь звучал мягко, успокаивающе. – Ведь если один уйдет, нас тут останется еще двое, а потом, вокруг тоже полно людей. Неужели с ней что стрясется, пока один из вас, ребята, немного поест да разомнет ноги? Кровь Христова! Да вы просто какие-то старые клуши, ей-богу, что боятся с гнезда сойти и предпочитают сдохнуть с голоду! Ладно уж, непременно расскажу Черному Доналу про ваше упрямство, увидите, что будет!

Джейсон с несчастным видом вздохнул, наклонил голову и направился к выходу.

– Ладно, я уже иду.

– Нет уж, пропади все пропадом! – взревел Талбот. Вскочив на ноги, он стремглав бросился к выходу и, схватив Джейсона за плечо, отшвырнул в сторону. – Я первый, черт возьми! – Зловеще ощерившись, он повернулся к охотнику: – Я скоро, слышишь, парень? И чтобы все было в порядке, иначе не сносить тебе головы! – Он в бешенстве выскочил наружу, оставив позади себя ошеломленного Джейсона.

Аллин Сорентхилл сокрушенно покачал головой, ласково обняв Джейсона за плечи, и сказал чуть громче обычного:

– Ну и ладно, Джейсон, вот и хорошо. А как себя чувствует наша прекрасная леди? – Он склонился над Марго и ласково ей улыбнулся.

Джейсон подошел и тоже наклонился к ней.

– Она поспала немного. Проголодались, миледи? Может, попить желаете?

Марго молча покачала головой.

Охотник удивленно вскинул брови:

– Ты развязал тряпку, и все-таки она не желает говорить?

– То-то и оно, – печально откликнулся Джейсон.

– Ходячая добродетель, а не женщина.

Аллин из Сорентхилла снова приобнял Джейсона за плечи и повернул его так, чтобы тот еще раз посмотрел на Марго.

– А она и впрямь очень красива, верно? Ты только посмотри, Джейсон, какие у нее глаза! В жизни не видел, чтобы у женщины были глаза такого цвета! Согласен?

– Да уж, хороши, – кивнул тот, заглянув в глаза Марго, пока она исподволь наблюдала, как охотник, выпрямившись за его спиной, сунул руку в карман и через мгновение в ней блеснул большой охотничий нож. Другой рукой он все так же придерживал Джейсона, не давая ему повернуться, а сам все говорил и говорил, голос его звучал негромко, завораживающе. – Они синие, как васильки в поле, верно, Джейсон? Будто целое море васильков. Мужчина может оставить свое сердце в таких глазах, а, Джейсон, малыш? В таких глазах и утонуть недолго.

– Так оно и есть, Аллин…

Тяжелая рукоять ножа глухо опустилась Джейсону на голову, и стражник рухнул на пол. Хотя Марго не смогла удержаться от хриплого возгласа, все же она успела прикрыть рот рукой и в немом ужасе уставилась на охотника, который, пыхтя, старался оттащить в угол бездыханного юношу. Охотник все еще продолжал говорить как ни в чем не бывало:

– Сдается мне, парень, госпоже не по нраву, что мы так ее разглядываем, так что давай оставим ее в покое. Пойдем, я расскажу тебе о своем родном доме в Сорентхилле. Я ведь тебе раньше никогда о нем не рассказывал, верно?

Единственным ответом на это был тихий звук распарываемой ткани. Вздрогнув от неожиданности, Марго отвела полные ужаса глаза от зловещей сцены, не желая видеть, что проделывал охотник с телом Джейсона, и обернулась. Чье-то острое лезвие одним махом вспороло заднее полотнище шатра сверху донизу и мгновенно исчезло. Огромная, закутанная в темный плащ фигура с надвинутым на глаза капюшоном неслышно скользнула внутрь, держа наготове нож.

Эрик.

Они с Аллином кивнули друг другу, а охотник продолжал свой нескончаемый монолог.

– Ах, старина, мой Сорентхилл – просто мечта! Говорю тебе, о таком месте любой человек может только мечтать. Держу пари, во всей нашей Англии нет места прекраснее.

Не медля ни минуты, Эрик бросился туда, где лежала Марго. Впившись в нее сверкающими глазами, он подхватил девушку на руки и прижал к груди.

– Летом у нас всегда тепло, – продолжал бубнить Аллин, – а осенью вся земля одевается в золото. Зато зимы у нас мягкие, а снега наметает столько, что вокруг белым-бело. Кажется, будто сама Пресвятая Дева накрыла землю пушистым покрывалом.

Эрик быстро вынес Марго на ночную прохладу. Им не пришлось долго ждать охотника, однако Марго успела заметить распростертые на земле безжизненные тела четверых стражников.

– А весной… ох, Джейсон, весной кажется, что сам Господь спустился на землю, чтобы благословить ее!

Эрик большими шагами направился к темной чаще леса, и Марго услышала слабый шелест ткани за спиной, когда охотник выбирался из шатра. Неслышно шагая к лесу, Эрик скользил черной тенью, все так же бережно прижимая свою ношу к груди, и Марго позволила себе несколько минут насладиться тем, что снова в его объятиях.

Впрочем, она с удовольствием бы сама обняла его, но руки ее были по-прежнему скручены веревками. Как бы там ни было, Марго спрятала голову на его широкой груди, чувствуя уже знакомую каменную твердость мускулов и гулкое биение сердца.

Он еще крепче прижал ее к себе и, ни слова не говоря, поцеловал в макушку. Аллин из Сорентхилла, не отстававший от них, тоже хранил молчание.

Вскоре они вышли на опушку, где их с тремя лошадьми в поводу поджидал Жофре. По-прежнему молча Эрик вскочил в седло и, отказавшись от посторонней помощи, усадил Марго перед собой. В его объятиях было тепло и уютно, как в колыбели. Пришпорив лошадей, они помчались прочь со всей скоростью, на которую были способны их скакуны.

Глава 17

У Минны вырвался возглас облегчения, когда полог шатра откинулся и Эрик вошел внутрь, держа на руках Марго.

– Марго! Слава Всевышнему, это ты! – Она залилась слезами и вцепилась в свою госпожу, которую Эрик бережно опустил на постель.

Все еще связанная по рукам и ногам и смертельно усталая, Марго все же нашла в себе силы, чтобы поднять связанные руки и ласково коснуться волос любимой подруги. Минна уже рыдала в голос. Эрик развязал тесемки плаща и, откинув с лица капюшон, отшвырнул плащ в сторону, потом опустился на колени перед девушками и ласково положил громадную руку на плечо Минны.

– Все хорошо, леди Минна. Ваша госпожа снова с вами, целая и невредимая. Все хорошо!

Минна бросилась ему на шею:

– Благодарю вас, милорд! Благодарю от всего сердца!

Немного растерявшись, Эрик обнял ее одной рукой. Сидя в двух шагах, Марго с видом полнейшего безразличия наблюдала за этой сценой. Можно было подумать, что ее вообще тут нет. Свободной рукой Эрик коснулся ее бедра. Тяжелая ладонь ласково сжала ногу девушки, и тепло разлилось по всему ее телу. Но Марго продолжала молчать.

– П-простите меня, сэр Эрик, – заикаясь на каждом слове, пробормотала Минна, вытирая катившиеся по лицу слезы, – я так рада, что с моей госпожой ничего не случилось.

– Понимаю, – сочувственно сказал Эрик. – Честно говоря, и я тоже счастлив, видя леди Марго в безопасности. – Он искоса взглянул на Марго, потом снова повернулся к Минне: – Миледи, знаю, что жестоко просить об этом в такой момент… понимаю, что вы горите желанием позаботиться о своей госпоже… но не будете ли вы так добры оставить нас на минуту?

Минна послушно выбежала из палатки. Эрик учтиво проводил ее к выходу и вернулся. Приблизившись к Марго, он снова опустился перед ней на колени. Заботливо оглядел туго связанные запястья и, покачав головой, одним быстрым движением перерезал веревки.

– Мне следовало бы поколотить тебя, как я обещал, – тихо сказал он, пряча глаза, – за одно то, что ты вчера вечером покинула шатер.

Это была чистейшая правда – она и в самом деле накануне ушла одна. Но ушла, лишь надеясь отыскать его, а зачем, и сама не знала.

Веревки упали на землю, и у Марго вырвался вздох облегчения. Блаженство охватило ее. Закрыв глаза, девушка откинулась назад, высвободив руки из горячих ладоней Эрика. Но только на мгновение. Он схватил их и поднес к лицу, осыпая жадными поцелуями.

– Господи, Марго! – яростно прошептал он, не отрывая губ от ее ладоней. – Можешь ты хоть на мгновение представить себе, что я пережил, когда узнал, что ты исчезла? – Он покрывал поцелуями каждый дюйм нежной кожи, где путы оставили багровые следы, потом ласково коснулся их кончиком языка.

Не ответив, Марго высвободилась и открыто взглянула ему в лицо. Эрик опустил глаза. Отвернувшись от девушки, он вытащил нож и перерезал веревку, все еще стягивающую ей щиколотки. На этот раз ни один мускул не дрогнул на лице Марго.

Отшвырнув в сторону веревки, Эрик склонился над ней, и его сильные пальцы принялись растирать онемевшие щиколотки, прогоняя боль прочь. Марго отвернулась.

– Марго, – прошептал он. Его нежные руки по-прежнему с любовью гладили ее. – Неужели ты так никогда и не ответишь мне?

Она не взглянула на него, не сказала ни слова, даже бровью не повела в знак того, что слышала.

В шатре повисла тишина. Марго явственно ощущала, как растет его волнение. Покончив со щиколотками, ладони его так же нежно скользнули выше и взялись за икры, гладя и разминая затекшие мускулы. Руки его, казалось, не знали усталости. Наконец Эрик бережно накрыл ладонями ее колени и слегка сжал их. Это длилось всего одно мгновение. Потом он резко отодвинулся, выпрямился во весь рост и отошел.

– Вот и хорошо, – с неожиданной холодностью в голосе произнес он. – Слава Богу, я буду избавлен от необходимости слушать, как вы спотыкаетесь на каждом слове. Господи, как я ненавижу это! Впрочем, вы и сами это знаете.

Она искоса взглянула на него. Эрик сурово возвышался над ней, громадные его кулаки сжимались и разжимались. Взгляды их на мгновение встретились: в глазах Марго стояли слезы обиды, глаза Эрика молили о прощении. Наконец он круто повернулся и выскочил из шатра, впопыхах чуть было не оборвав полог, будто спасаясь от пожара.

Немного позже, когда Марго тихо разговаривала с Минной, немедленно вернувшейся в шатер после бегства Эрика, полог тихонько откинулся, и на пороге появился Томас.

– Томас! – воскликнула Марго. Появление мальчика смутило и в то же время обрадовало ее. Она протянула ему руки, и Томас охотно кинулся к ней в объятия. – К-как я рада снова увидеть т-тебя!..

Его худенькие руки повисли вдоль тела. Мальчик явно не осмеливался обнять ее, хотя, похоже, ничуть не возражал, когда она прижала его к себе. Уткнувшись взлохмаченной головой ей в плечо, он блаженно вздохнул и замер, повиснув на Марго всем телом.

– Мой господин спас вас, – буднично сказал он.

Марго улыбнулась:

– Да, Томас, именно так все и б-было.

Он немного отодвинулся и заглянул ей в глаза:

– Вы любите сэра Эрика?

Слегка сбитая с толку, Марго кивнула и нашла в себе силы честно признаться:

– Да, Томас, я люблю его.

– Тогда почему вы отказываетесь говорить с ним?

Сердце у нее упало. Марго ласково потрепала Томаса по щеке.

– Но он н-не любит м-меня, Томас, вот в чем дело. Н-не так-то легко разговаривать, к-когда ты это знаешь.

Томас упрямо покачал головой:

– Вы ошибаетесь, миледи. Мой господин крепко любит вас.

– Нет, Томас, это не т-так. Он сам мне это с-сказал.

– Послушай, Томас, леди Марго очень устала, – вмешалась Минна. – Не надо дразнить ее, это жестоко!

– Я ее не дразню! – возмутился Томас, вывернувшись из рук Марго. – Сэр Эрик и вправду ее любит! – Он так разозлился, что почти кричал. – Он сам сказал мне, а если вы осмелитесь назвать его лжецом, клянусь, я больше никогда… никогда не скажу вам ни слова!

– Н-но, Томас, – примирительно сказала Марго, снова притягивая взъерошенного мальчика к себе, – ты же не мог слышать, что он говорил мне! Т-тебя там вообще не было, когда он б-бросил мне в лицо, ч-что, д-дескать, слышать н-не может, к-как я заикаюсь!

– Но он вовсе так не думал, даже когда говорил все это, – твердил Томас, перестав наконец сопротивляться и позволив Марго снова обнять его. Мальчуган осмелился даже погладить девушку по голове, что вообще было ему несвойственно, неуклюже пытаясь выразить всю ту любовь и горе, что терзали его маленькое сердце. – А потом он сам сказал мне, что любит вас, любит больше собственной жизни, что никогда и никого не любил больше вас!

Марго оцепенела. Казалось, все ее тело превратилось в камень: она не могла двинуть ни рукой, ни ногой. А Томас, захлебываясь, продолжал говорить. Худенькие его пальцы запутались в волосах Марго. Он дергал их, сам не замечая этого, потом с силой сжал ее руки.

– Пожалуйста, поверьте мне, – взмолился Томас, – он и вправду говорил, что любит вас! И еще он сказал, что сделал все эти ужасные вещи только потому, что любит вас.

– О Боже! – воскликнула Минна. На щеках ее вспыхнули алые пятна, она явно не знала, куда деваться от смущения. – И ведь Алерик тоже утверждал это… уже после того, как сэр Эрик сказал все… все эти слова! Он уверен, что его брат нарочно старается оттолкнуть тебя, чтобы ты могла выйти за одного из его братьев, сэра Жофре, например, или за самого старшего – сэра Джеймса!

Марго ошеломленно уставилась на нее.

– А когда утром сэр Эрик вернулся и обнаружил, что ты исчезла, на него было просто страшно смотреть! – продолжала Минна. – У них даже вышла драка с сэром Жофре!

Томас охотно закивал, с видимым удовольствием подтверждая каждое слово:

– Да-да, миледи, все так и было. Прямо до рукопашной дошло, верно? Сэр Жофре, он, стало быть, разозлился на моего хозяина и как начал орать на него! Я таких слов отродясь не слышал!

– Положим, Томас, ты преувеличиваешь, – вмешалась Минна. – Просто он сказал сэру Эрику… м-м… кое-какие слова…

Брови Марго взлетели вверх.

– Слова?..

Минна неловко поерзала на стуле.

– Ну, – нерешительно кашлянула она, – конечно, это было сказано довольно резко, но сэр Жофре слегка расстроился…

– И как же именно сэр Жофре назвал своего брата? – настаивала Марго.

– Проклятым идиотом, упрямым, тупоголовым ослом. И еще гнусным обманщиком, – с готовностью перечислил Томас.

Марго вопросительно взглянула на Минну. Подруга побагровела от смущения, но тоже кивнула.

Не меньше минуты потребовалось Марго, чтобы понять то, что она услышала. Раздираемая надеждой и отчаянием, она не знала, что и подумать.

– Чт-то з-за ж-жестокое, отвратительное чудовище! О-о! – простонала она, вскочив с постели и бросаясь к выходу. Ее всю затрясло от бешенства. – Н-ну, я п-посчит-таюсь с ним з-за это! К-клянусь, ему это д-даром не п-пройдет! – Резко обернувшись, она впилась взглядом в растерявшуюся Минну. Лицо Марго раскраснелось от злости, глаза горели. С трудом взяв себя в руки, она сказала уже почти спокойно: – Томас, извини, думаю, мне лучше лечь.

– Говорю тебе, Эрик, нам просто повезло, черт побери, что мы столкнулись с тобой нос к носу в этом чертовом лесу! Неужто не помнишь, как мы накануне заблудились, когда рыскали по этой чащобе в поисках леди Марго?

Эрик грустно улыбнулся и потер затекшую шею.

– Мы легко могли бы попросту прикончить друг друга в темноте.

– Ага, – подтвердил стоявший рядом с Алериком Жофре, – представляю, как бы обрадовался Терент со своими бандитами! – Он со всей силы хлопнул по плечу Аллина Сорентхилла и заулыбался во весь рот. – Клянусь Богом, парень, как же я рад видеть тебя здесь! А я и не знал, что сэр Уолтер послал тебя приглядывать за леди Марго и за нами. Держу пари, такого шпиона, как ты, еще поискать!

– Вот это верно, – весело хмыкнув, согласился Эрик. – Черт возьми, да я так обрадовался, увидев твою рожу, что готов был кинуться к тебе на шею с поцелуями! Это ж надо так забыться!

– Кровь Христова! – скривился Аллин Сорентхилл. – И это вся твоя благодарность? Тогда уж держи свои поцелуи при себе, парень, а лучше прибереги их для какой-нибудь леди!

– Аминь! – рассмеялся Эрик и повернулся к столу, возле которого они собрались. На нем, расстеленная во всю длину, лежала карта Англии. – Ну ладно, хватит дурачиться. Давайте-ка лучше еще раз обсудим наш план и убедимся, что каждый запомнил свою роль.

Мужчины теснее сгрудились вокруг стола, разглядывая карту. Здесь кроме самого Эрика собрались Жофре, Алерик и Аллин Сорентхилл, а также трое самых преданных ему воинов, которым он всецело доверял.

– Как вам наш план, сэр Аллин? – спросил Эрик.

– Ну, не так хорош, как хотелось бы, – честно признался тот, – но уже нет времени придумать новый. Черный Донал хитер как лис, а умен и упорен как росомаха! Никогда в жизни не встречал я человека, который умел бы так чувствовать опасность. Если бы я не знал, что такого не бывает… кровь Христова!.. я бы охотно поклялся, что у этого мерзавца еще одна пара глаз на затылке! Клянусь Богом, нам удалось провести его, но ненадолго! Скоро он сообразит, куда мы двинулись на самом деле!

Эрик уныло кивнул.

– Тогда нам с леди Марго лучше отправиться в путь немедленно.

– Да. Мы постараемся сбить Черного Донала со следа, но, держу пари, будет настоящее чудо, если вам удастся без помех добраться до Белхэйвена! Тебе следует быть очень осторожным, Эрик. Малейшая оплошность, и все полетит к черту. Я не знаю, сколько у него людей или сколько их у Терента Равинета, но тебе стоит помнить вот о чем, – Аллин многозначительно ткнул пальцем в карту, – у него глаза и уши повсюду. Повсюду, слышишь? А действует он всегда с беспощадной жестокостью, точно так же, как и все его люди, особенно Черный Донал, чью Богом проклятую зверскую жестокость я видел сам, своими собственными глазами, и не раз!

Эрик со свистом втянул воздух сквозь зубы и медленно кивнул:

– Понимаю, Аллин. Не волнуйся, я ничего не забуду.

– Хорошо. Итак, через два дня мы будем поджидать вас в Уикеме, чтобы убедиться: у вас все в порядке. Там будет ярмарка, и слава Богу, это нам на руку. Будем надеяться, что в таком шуме и гаме вас никто не заметит. Если сможешь, укройся в трактире «Голова ягненка». Или, если не удастся, оставь там для нас записку у хозяина, Старого Мака, чтобы мы по крайней мере знали, где тебя искать. Старику можешь доверять, он всегда придет на помощь. Когда-то он служил еще моему отцу, человек верный и надежный. Если нам удастся добраться туда целыми и невредимыми, я пошлю за тобой Томаса и он сообщит тебе, куда мы отправились.

– Но от Уикема всего один день езды до Белхэйвена, – вмешался Жофре. – Может быть, когда мы покинем город, стоит просто пришпорить лошадей? Тогда мы к вечеру будем дома.

Аллин Сорентхилл мрачно покачал головой:

– Ах, если бы все было так просто, Жофре! После Уикема грозящая нам опасность возрастет в десять раз. Ведь лагерь, где поджидает нас Равинет, тоже в одном дне езды от города, только в другом направлении. Так что не проще ли для Черного Донала и его бандитов попросту подстеречь нас на дороге в Белхэйвен? Он, как кошка, готовая сцапать мышку, загонит нас в угол, отлично зная, что другого пути у нас просто нет. А там нас будет поджидать Равинет. И для Черного Донала так лучше – не придется везти куда-то леди Марго!

– Так что же будем делать в Уикеме… если доберемся? – спросил Алерик. Голос его подрагивал от волнения.

– Сказать по правде, парень, понятия не имею, – откликнулся сэр Аллин, с добродушной ухмылкой оглядываясь на Алерика. – Вначале надо туда добраться, а уж потом и будем решать, что делать дальше. Бог даст, нам это удастся.

– Бог даст, и Бого Брантвелл благополучно доберется до Уикема вместе со своим семейством, – пробормотал Эрик, не отрывая глаз от карты. Покачав головой, он выпрямился во весь свой рост, возвышаясь над остальными, будто гигантская статуя. – То, что они предложили сделать для нас, воистину мужественный и добрый поступок.

– Согласен, – кивнул Жофре, – но им ничто не грозит, Эрик, можешь не переживать. Джейс позаботится, чтобы все прошло как надо. А случись что, например, если Черный Донал остановит их и не обнаружит леди Марго, то парень достаточно хитер, чтобы усыпить его подозрения и выкрутиться. Он ведь далеко не дурак, наш Джейс. Во всяком случае, куда умнее, чем кажется.

– Молю Бога, чтобы ты оказался прав, парень. Если честно, я вообще…

Вдруг полог шатра отлетел в сторону и кто-то ворвался внутрь, заставив сгрудившихся возле стола мужчин вздрогнуть от неожиданности и обернуться. У всех вырвался дружный вздох изумления, и сразу же наступила мертвая тишина, словно никто не осмеливался даже дышать.

Посреди палатки стояла леди Марго. Пышные золотые волосы разметались по плечам, словно хвост кометы, ноги были босы, а сама она полураздета, если не считать ночной сорочки из тонкого полотна, едва прикрывавшей тело. Лицо ее было искажено гневом. Девушка остановилась перед онемевшими мужчинами, подбоченившись, так что рубашка спереди распахнулась, открыв их жадным взорам длинные стройные ноги.

Семеро мужчин одновременно разинули рты, семь пар глаз откровенно любовались ее точеными формами, проникали в самые потайные уголки, будто никогда раньше никто из них не видел полуобнаженную девушку.

Издав полустон-полурычание, Эрик сорвался с места и ринулся к Марго.

Сообразив, что он собирается сделать, та попыталась увернуться, но он легко поймал ее и сгреб в охапку, не обращая внимания на отчаянные протесты.

– Нет! – воскликнула она, барабаня кулаками по массивной груди и плечам Эрика. – П-поставь м-меня на землю!

Не говоря ни слова, он вынес ее из шатра.

– П-поставь м-меня на землю! – сердито потребовала она.

Не сказав ни слова, только стиснув зубы, так что на щеках заходили желваки, Эрик втащил ее в дамский шатер, опустил полог и с размаху поставил Марго на грязный пол.

Прежде чем она успела убежать, он схватил ее за плечи своими железными пальцами и с силой встряхнул.

– Ты спятила? – рявкнул он ей в лицо. – С ума сошла? Как ты могла, скажи на милость, отважиться на такое… такое бесстыдство?

Но Марго ничуть не испугалась.

– Бесстыдство? – грозно повторила она.

– Да-да, бесстыдство! Или ты предпочитаешь, чтобы я сказал, что ты ведешь себя как обычная девка? Как деревенская шлюха? – Он запнулся, придумывая еще более красочное сравнение. – Как грязная распутница?

– Как ты смеешь! – вскипела Марго.

Но он осадил ее грозным взглядом.

– Смею, миледи. Очень даже смею, поверьте. Или вы думаете, мужчины сделаны из камня? Мои люди шагу не сделают без приказа, но есть предел и их верности. А вы достаточно красивы, чтобы соблазнить любого мужчину из плоти и крови и сделать так, чтобы он забыл обо всем, даже о тех, кому был предан до гроба.

– Да, любого, но т-только не вас! – бросила она. – Д-даже если бы вы и в-возжелали меня хоть н-на минуту, д-достаточно мне только открыть рот, и вы б-бежали бы прочь!

– Неправда! – Он снова схватил ее за плечи, словно собираясь встряхнуть, но вместо этого прижал к себе.

Марго яростно ткнула его кулаком в грудь.

– М-не в-все равно! – закричала она. – И я н-не ж-елаю с-слышать т-твои п-п-п…

– Призывы? – подсказал Эрик.

Она яростно затрясла головой:

– Нет, т-твои п-п-п…

Совсем сбитый с толку, Эрик попробовал еще раз:

– Просьбы?

– Нет же! – Марго, чуть не рыдая от собственного бессилия, взмахнула кулаком. – О-о! – в отчаянии застонала она. Наконец, сделав над собой усилие, она немного успокоилась и глубоко вздохнула, потом раздельно произнесла: – Твои протесты, вот что! Я не желаю тебя слушать! Честно г-говоря, я в-вообще н-не хочу с тобой р-разговаривать! И в т-твой шатер я п-пришла т-только лишь д-для того, ч-чтобы с-спросить тебя об отце!

Пораженный, он отпрянул.

– О твоем отце?

Она не сводила с него глаз, и в этом взгляде Эрик прочел несгибаемое упорство.

– М-мне н-нужна п-правда, Эрик, п-после в-всего т-того, что с-случилось. Я имею на это п-право. М-мой отец в оп-пасности?

Эрик неловко поежился и постарался придать лицу самое сердитое выражение. «Ах, вот бы снова рассердиться, – тоскливо подумал он, – и сразу все стало бы проще!» Что же делать? Ведь он поклялся ее отцу, что не скажет Марго ни слова ни о том, какая опасность угрожает ей самой, ни о тяжелом положении сэра Уолтера. Но врать ей в глаза он тоже не хотел, тем более что, побывав в лапах Черного Донала, она сумеет быстро раскусить его.

– Да, Марго, – признался Эрик, – твоему отцу и в самом деле угрожает опасность, но еще больше она грозит тебе самой. – В двух словах он рассказал ей о планах Равинета и о том, как этот негодяй замыслил распорядиться ее собственной судьбой и судьбой ее отца.

С каждым словом, которое слетало с его губ, Марго все больше бледнела.

Наконец она не выдержала и, закрыв трясущимися руками лицо, простонала:

– О Боже милостивый! Мой отец!

Эрик снова попытался обнять ее, но Марго строптиво оттолкнула его прочь.

– Т-ты же с-сказал, ч-что не любишь м-меня! – буркнула она, как будто это было самое разумное объяснение.

С лицом, искаженным мукой, Эрик сделал еще одну попытку урезонить взбешенную фурию.

– Марго, пока ты в безопасности, твоему отцу ничто не угрожает, поверь мне, – держась от нее подальше, сказал он как можно более убедительно, при этом, однако, не отказывая себе в удовольствии полюбоваться просвечивающими под рубашкой восхитительными формами. – Если Теренту не удастся захватить тебя, а потом обвенчаться, то ему нет никакой нужды причинять вред сэру Уолтеру. Неужели ты не понимаешь, что именно поэтому нужно как можно быстрее доставить тебя в Белхэйвен в целости и сохранности?

– В самом деле! – с жаром подхватила Марго. – Т-тогда ч-чего же мы ждем? П-почему бы не отправиться в п-путь немедленно?

Эрик молча кивнул, не в силах отвести взгляд от ее розовых сосков, которые дерзко натягивали тонкое полотно полупрозрачной сорочки. У него мучительно чесались руки от желания коснуться их.

– Да, вы правы, миледи, мы скоро отправимся в путь. По правде говоря, вам надо собраться, и быстро, потому что мы с вами поедем вдвоем, и будет это на исходе этого часа. Наш путь лежит в Уикем.

Чувствуя на себе его жадный взгляд, Марго одернула сорочку, целомудренно прикрыв руками грудь.

– Н-но как же т-так, сэр? – холодно спросила она. – К-как же вы с-сможете и д-дальше терпеть мою н-невыносимую речь? Может б-быть, сэр Ж-жофре или же этот наглый охотник, к-который имел д-дерзость напасть н-на меня в лесу моего отца, с-сможет избавить вас от этого т-труда?

– Этот человек, который, по вашим словам, напал на вас, не кто иной, как сэр Аллин де Арж, один из славнейших рыцарей нашего короля! По просьбе вашего отца он согласился незаметно следовать за нами, чтобы позаботиться о вашей безопасности, Марго! Что же до остального, – сказал Эрик, стиснув зубы и до боли сжав кулаки, – то вы поедете со мной, миледи, поскольку я не доверю вашу жизнь никому другому!

– Упрямый осел! В-ваше п-проклятое т-тщеславие погубит нас обоих!

«С меня довольно», – подумал Эрик, и это была последняя мысль, которая мелькнула у него в голове. После этого разум уже не повиновался ему. Марго слабо вскрикнула, оказавшись в железном кольце его рук, а он, забыв обо всем, впился жадным поцелуем в ее губы. На этот раз он и не думал ласкать ее или бережно посвящать в искусство любви. Нет, его язык жадно и грубо проник в ее рот, настойчиво заявляя свои права на то, что принадлежало ему, и Бог с ним, чьей женой ей суждено стать! Он долго и страстно целовал ее, не в силах оторваться, все надеясь, что Марго, как прежде, растает в огне его страсти.

Невероятно, но Марго вдруг забилась в его руках, стараясь вырваться, и это еще сильнее ранило его гордость.

Он отпустил ее, и Марго, тяжело дыша, отскочила в сторону. Она смерила его испепеляющим взглядом, подняла руку и трясущимся пальцем указала на дверь:

– В-вон отсюда!

Он вытер губы ладонью и кивнул, направляясь к выходу.

– Собирайтесь, леди Марго. Я приду за вами через полчаса.

На пороге его остановил твердый голос Марго.

– И еще, сэр Эрик С-стэйвлот! – гневно сказала она. – Если вы и впрямь решили избавиться от м-меня с п-помощью ваших ж-жалких оскорблений, т-то вы еще глупее, чем я думала!

Он круто обернулся и посмотрел на нее, такую прекрасную в своем гневе.

– Я в-все равно люблю вас и б-буду любить! – громко заявила она, точно таким же жестом вытерла губы и добавила: – И д-да п-простит мне Бог! И я с-стану вашей женой, что бы ни случилось! П-постарайтесь п-привыкнуть к этой мысли, глупец, п-потому что это т-так же верно, как то, что завтра взойдет солнце!

И тут Эрик понял, что, проживи он хоть тысячу лет, до конца своих дней не забудет этого зрелища: полуодетая Марго, выпрямившаяся во весь рост, с лицом, искаженным гневом, с разметавшимися по плечам золотыми волосами, которые укрывали ее словно волшебным плащом.

– Будьте готовы, – прошептал он, но это было не совсем то, что хотелось ему сказать.

Она только молча посмотрела на него. Кулаки ее были крепко сжаты. Махнув рукой, Эрик повернулся и вышел.

Глава 18

Они покинули лагерь в предрассветной мгле и ехали осторожной рысью, пока первые, еще робкие лучи солнца не разогнали ночную тьму, позволив Эрику пришпорить коня. К полудню густая чаща леса сменилась полями, и Марго зябко поежилась, на открытом месте почувствовав себя совсем беззащитной. Но Эрик, сидевший в седле позади, казалось, был по-прежнему уверен в себе и ничуть не тревожился, поэтому она постаралась отогнать прочь дурные предчувствия и страхи.

Они ехали в полном молчании, если не считать нескольких слов, которые Эрик торопливо пробормотал, объясняя, куда они направляются. Остановившись на несколько минут, чтобы напиться и сделать передышку для коня, они то и дело прислушивались, слишком хорошо зная об опасности, что грозила им каждую минуту, чтобы пускаться в разговор. Впрочем, Марго меньше всего сейчас хотелось разговаривать. Она не стала бы этого делать ни при каких условиях. Уж слишком сильна была ее злость на Эрика.

Когда сумерки сгустились настолько, что дальше ехать было невозможно, а сами они чуть не падали с седла от усталости и голода, Эрик спешился, взял коня под уздцы и зашагал к стоявшим поодаль от дороги убогим деревенским домишкам. Марго решила, что это, должно быть, жилище каких-то вилланов местного лорда: уж слишком они напоминали хижины, в которых жили вассалы ее отца.

Несколько крепких коренастых мужчин вышли навстречу, то ли чтобы приветствовать их, то ли чтобы попросту прогнать прочь, Марго сразу не поняла. Но стоило Эрику спешиться, и они, с одного взгляда оценив его рост и могучее телосложение, мигом стали кроткими, как овцы. А Эрик сразу понравился женщинам и детям, которые толпой высыпали во двор полюбоваться на гиганта рыцаря. Пришлось объяснить, что они с женой ищут место для ночлега. Они совсем выбились из сил, скакали весь день без передышки, и у них уже не хватит сил, чтобы в темноте добираться до ближайшего города. Они щедро расплатятся, даже если им придется переночевать в конюшне.

Мужчина постарше направился к Эрику и без страха взглянул ему в глаза.

– Я Майкл Данлеви, – проговорил он сипло, – а это мои дети и дети моих детей. – Кивком он указал на людей, сгрудившихся у него за спиной. – Наш сюзерен – Винсент Калвелрой. А вы кто такой, сэр?

Эрик отвесил вежливый полупоклон вначале самому Майклу Данлеви, потом поприветствовал его многочисленное семейство:

– Рад познакомиться с тобой, Майкл Данлеви, и с твоими детьми, и с детьми твоих детей. Я Эрик Белхэйвен, а это моя жена Марго. – Он кивнул в сторону Марго, которая, сидя в седле, тут же сбросила с головы капюшон.

По толпе прошел ропот восхищения. Кто-то сдавленно ахнул и зашептался.

Воцарилась тишина. Майкл Данлеви внимательно рассматривал Эрика, потом перевел взгляд на Марго, которая неловко поежилась под этим испытующим взглядом. Потом он снова посмотрел на Эрика. С каменным выражением лица крестьянин разглядывал прекрасную кольчугу рыцаря, облегавшую могучую грудь. Не ускользнул от его взгляда и герб, украшавший его свободную тунику.

– Так, стало быть, ты один из рыцарей короны, Эрик Белхэйвен?

– Так оно и есть.

– В битве при Шрусбери ты сражался на стороне короля Генриха?

– Да.

Майкл Данлеви коротко кивнул:

– Этого достаточно. Я рад приветствовать в своем доме тебя и твою жену. Входите и садитесь к столу. Для нас большая честь разделить с вами трапезу. – Он повернулся и зычно крикнул: – Джон, Саймон! Ведите-ка лошадей в конюшню да позаботьтесь о них!

Эрик повернулся к Марго, чтобы снять ее с седла, а она, безумно обрадовавшись возможности наконец отдохнуть и поесть, чуть было не расплакалась. Обняв ее за талию, Эрик повел девушку в дом.

– Не забудьте хорошенько напоить и накормить их! – крикнул старик вдогонку двум паренькам, которые бросились к лошадям. – Да непременно оботрите! – Он повел Эрика и Марго к двухэтажному дому, куда уже вернулась вся его родня, спеша приготовиться к приему гостей. – Молодые ослы! – пробурчал он себе под нос, бодро шагая к дому.

Эрик невольно улыбнулся и крепче прижал к себе Марго.

– Мы благодарны тебе, Майкл Данлеви, за оказанное гостеприимство. Просто с ног валимся от усталости.

У самого порога Майкл Данлеви вдруг остановился и еще раз окинул нежданных гостей придирчивым взглядом. Марго устала до того, что уже была не в силах держаться прямо, и прислонилась головой к плечу Эрика.

Майкл Данлеви кивнул, фыркнув, и покачал головой, задержав тяжелый взгляд на Эрике.

– Да, парень, похоже, вы двое едва стоите на ногах. Хотя ума не приложу, с чего это тебе взбрело в голову тащить за собой свою красавицу жену в такую даль, да еще на ночь глядя? Впрочем, что это я? Входите, дети мои, устраивайтесь поудобнее у огня и чувствуйте себя как дома.

– Б-бог да б-благословит тебя, Майкл Данлеви, – едва смогла прошептать Марго, отчаянно зевая.

Все, что произошло дальше, показалось ей волшебным сном. Многочисленное семейство Майкла Данлеви, его жена, дети и внуки оказались на редкость милыми, приветливыми людьми. Их, как выяснилось, было не меньше тридцати: сыновья с женами, дочери со своими мужьями, их взрослые дети и целая орава ребятни. Все они шумной гурьбой расселись вокруг огромного дубового стола, стоявшего посреди просторной комнаты и уставленного блюдами с гусями и каплунами, приправленными душистыми травами, варенной в вине рыбой, сдобренной луковой подливкой, рисовым пудингом с лимоном и мускатным орехом, ломтиками печеной тыквы, салатами, посыпанными сухой горчицей и сахаром, свежевыпеченными караваями хлеба и мисками, полными груш и вишен.

Запивали все это домашним элем и вином, которого было в изобилии. Постепенно гости и хозяева заметно повеселели, в том числе и Эрик, который ни от чего не отказывался и отдал должное каждому блюду. Очень скоро он перезнакомился со всеми в этом многочисленном и шумном семействе и чувствовал себя так, словно все они были его собственной родней. Марго, слишком усталая и ни на минуту не забывавшая о том, что она заикается, все больше молчала. Впрочем, она тоже наелась досыта, да еще выпила пару кубков вина. От тепла и усталости ее разморило, и она изо всех сил хлопала глазами, боясь задремать прямо за столом.

– Пойдемте со мной, моя милая, – произнес за ее спиной чей-то тихий голос. Марго оглянулась и увидела Летию, супругу Майкла Данлеви. – У вас совсем усталый вид. Я приготовила вам горячую ванну. Помоетесь и сами увидите, как славно вам станет!

Слова ее прозвучали райской музыкой в ушах Марго, которой с тех пор, как они покинули Рид, ни разу не представился случай принять ванну, а ведь они с Минной привыкли делать это каждое утро. Она украдкой взглянула на Эрика. Тот улыбнулся в ответ на ее вопросительный взгляд и погладил по руке.

– Иди, – велел он, – я скоро приду.

Рядом с матерью стояли две дочки Летии. Марго поднялась и последовала за ними. Не прошло и нескольких минут, как она уже оказалась в одной из удобных комнаток наверху и со стоном наслаждения опустилась в ванну с восхитительно горячей водой, на краю которой были уже заботливо приготовлены чистые полотенца.

Девушка чуть было не заснула прямо в воде, но тут появилась Летия, а вслед за ней и ее дочери, чтобы помочь Марго одеться.

– Вы настоящие с-святые, – с искренней благодарностью объявила она, – или ангелы, раз ухаживаете за с-совершенно незнакомыми людьми, б-будто они ваши самые дорогие друзья! Да б-благословит вас Бог!

Летия по-матерински обняла ее за плечи:

– Дитя мое, тебе нет нужды благодарить нас! Мы и так уже рады, что могли приютить тебя и твоего славного мужа! Это большая честь для нас.

Вскоре они ушли, позаботившись приготовить ванну и для Эрика. Марго, совершенно измученная, свернулась калачиком под мягким пуховым одеялом.

Она не знала, долго ли спала, когда ее разбудил легкий плеск воды.

Марго показалось, что кто-то плещется в лесном ручье. Она подскочила, в первую минуту не сообразив даже, где она, и повернулась на этот звук, сонно моргая и стараясь хоть что-нибудь разглядеть в слабом свете единственной свечи.

Марго вглядывалась в темноту, не понимая, что происходит. Наконец туман перед глазами немного рассеялся, и Марго увидела Эрика. Тот, возвышаясь своим исполинским обнаженным телом над чаном с водой, осторожно мылся. Взорам Марго предстали могучая грудь, полностью обнаженная, покрытая броней мускулов, могучие руки и стройные ноги, такие длинные, что не поместились в чане и свешивались вниз, почти касаясь пятками пола.

Совершенно ошеломленная увиденным, Марго села на постели, уставившись на Эрика широко распахнутыми глазами, в которых сна как не бывало. Эрик поднял глаза, увидел проснувшуюся девушку и ужаснулся. Даже в тусклом свете свечи было заметно, как он побагровел от смущения.

– Марго, я… я вовсе не хотел разбудить тебя, – судорожно сглотнув, пробормотал он, – прости, пожалуйста. – Эрик сконфуженно кашлянул и скрестил руки на груди, стараясь хоть как-то прикрыть обнаженную грудь. Ветошь, которой он тер себя, упала на колени. – Я старался… гм… мыться потише и… э-э… я закончу через минуту, так что… ты лучше отвернись и постарайся уснуть, Марго.

Последние слова прозвучали почти умоляюще. Но Марго, казалось, не слышала. Чем дольше она смотрела на него, тем труднее ей становилось дышать. Стараясь набрать в грудь побольше воздуха, она даже разжала пальцы, и кружева, украшавшие ворот ее ночной сорочки, немного разошлись, приоткрыв нежную шею и грудь.

– Т-ты т-так красив, Эрик, – прошептала она, не понимая, откуда этот жар, который волнами захлестывал ее, несмотря на распахнутый ворот.

– Марго, – взмолился он, – очень тебя прошу, ложись и спи!

Она покачала головой:

– Н-не думаю, ч-что мне это удастся.

У Эрика вырвался вздох отчаяния.

– Ну, раз так, то по крайней мере отвернись к стенке. Вода уже остыла. Или ты решила заставить меня просидеть здесь всю ночь?

На лице Марго появилась слабая улыбка.

– К-когда мы обвенчаемся, мой Эрик, мне будет д-доставлять величайшее наслаждение п-помогать тебе принять ванну!

И вновь ее слова «мой Эрик» после всех обид и горя, что он причинил ей, заставили его сердце заколотиться от радости. А обещание когда-нибудь присутствовать при его купании привело его в столь возбужденное состояние, что накопившаяся усталость исчезла как по волшебству. Но сейчас, находясь в довольно глупом положении, он должен умерить ее пыл.

– Мы никогда не будем мужем и женой, Марго, – веско возразил Эрик, – или ты уже забыла, как на меня действует твоя манера говорить?

Лицо ее опечалилось, но, как ни странно, он не заметил на нем ни следа гнева или обиды. Слава Богу, Марго улеглась и повернулась к нему спиной.

– Мы все равно б-будем вместе, мой Эрик. Ну а если т-ты все же т-так никогда и не с-свыкнешься с тем, что я заикаюсь… что ж, значит, мне предстоит быть несчастной д-до конца моих дней.

Он осторожно вылез из чана, набросил на себя большую простыню и тщательно завернулся в нее на тот случай, если ей вдруг придет в голову обернуться. И не то чтобы он так уж стеснялся предстать перед Марго обнаженным, его куда больше смущало, что девушка заметит его возбужденное состояние.

– И в-ведь т-ты уже объявил этим с-славным людям, ч-что мы муж и жена, – добавила она, обращаясь к стене.

Так оно и есть, подумал Эрик, торопливо натягивая на себя лосины. Но смущала его вовсе не собственная ложь. Куда больше волновало его то, что он буквально упивался этим, позволив себе наслаждаться, пока есть такая возможность. А как он гордился, слушая восторженные похвалы своей красавице жене после того, как она отправилась в постель! Все семейство Майкла принялось взахлеб восхищенно ахать и охать, твердя, как ему повезло. Да что там гордился! Он прямо-таки в лепешку расшибался, расхваливая ее несравненные достоинства, прелесть и супружескую верность, а потом не утерпел и намекнул на ту исключительную, самоотверженную любовь, которую она питает к нему, своему мужу.

– Иногда ложь бывает необходима, миледи, – смущенно пробормотал Эрик, ероша мокрые волосы, – хотя и неприятна. – Некоторое время он оценивающе разглядывал постель, сожалея про себя, какая она крошечная. В родном замке кровать для него делали на заказ. Отец вызвал лучших плотников и распорядился, чтобы с Эрика сняли мерку и изготовили кровать под стать его исполинскому росту и внушительному весу. Потом матушка и сестра самолично сшили для нее длинный широкий матрас. Но эта постель, хоть на ней и могли свободно улечься двое обычных людей или он один, все же смущала Эрика. Ведь там лежала Марго, и как ни мала она была, все же на его долю приходилось не более половины постели.

– Д-думаю, т-ты прав, Эрик, – чуть слышно зевнув, согласилась Марго, – х-хотя, п-признаюсь, б-было так ч-чудесно слышать, как т-ты называешь меня свой ж-женой! В-впрочем, я ничуть не с-сомневаюсь, ч-что когда-нибудь смогу с-сделать из т-тебя честного человека… постараюсь во всяком случае.

Он предпочел не отвечать, только задул свечу, и комната погрузилась в темноту. В следующее мгновение Марго с удивлением почувствовала, как кровать прогнулась чуть ли не до пола под его весом. Она сразу же подскочила и непонимающе уставилась на него:

– Эрик, ч-что ты д-делаешь?

– Укладываюсь спать, – с невинным видом заявил он, укрываясь одеялом. – На полу места для меня явно мало, да и потом, тут нет лишнего одеяла, так что я непременно замерзну. К тому же не исключено, что Майклу Данлеви или кому-нибудь из его семейства придет в голову пожелать нам доброго утра. Или ты хочешь, чтобы моя ложь открылась? А это непременно случится, стоит только кому-нибудь из хозяев обнаружить меня спящим на полу. Кроме того, – добавил Эрик, – я к тебе и не притронусь, не сомневайся. Так что можешь не волноваться, Марго.

Но его гигантское тело заняло большую часть постели. Матрас наклонился под его чудовищной тяжестью, и очень скоро Марго сползла вниз, прижавшись к его горячему полуобнаженному торсу. Он еще не успел договорить, а ее губы уже беспомощно ткнулись ему в грудь. Марго отчаянно барахталась, стараясь отодвинуться на свой край постели, но не могла сказать ни слова, пока не уперлась рукой ему в плечо.

– К-когда мы обвенчаемся, мой Эрик, я б-буду счастлива спать с тобой каждую ночь, но не д-думаю, что с-сейчас это следует делать.

Сообразив, что произошло, тот протянул руку, чтобы приподнять ее, но вместо плеча почувствовал, как его ладонь обхватила упругую чашу груди. Чертыхнувшись, он задвигался, добившись наконец, чтобы она легла, положив голову ему на плечо. Так они и лежали: одна рука обнимала ее за талию, а другая примостилась в укромном местечке поверх бедра Марго.

– Я тебя и пальцем не трону, – торжественно пообещал он, – и никто в целом мире не узнает, что мы провели ночь в одной постели.

Несколько долгих минут Марго лежала возле него в полной тишине, пока совесть боролась в душе с обуревавшими ее желаниями. Она нисколько не сомневалась в том, что это очень, очень дурно – лежать в одной постели с человеком, с которым ты не обвенчана. Хотя в то же время сама Марго несказанно наслаждалась ощущением близости любимого, жаром его обнаженного тела, к которому прижималась щекой, – тем жаром, который опалял и ее, пробираясь под тонкое полотно рубашки, так что ей уже стало казаться, что и она так же нага, как и он.

Он повернул голову и втянул аромат, исходивший от все еще немного влажных волос Марго.

– Мы оба благоухаем как розы, – прошептал Эрик, и она почувствовала, что он улыбается в темноте.

Марго смущенно хихикнула:

– Летия д-добавила в воду розового масла. Х-хотелось бы мне, чтобы Жофре оказался здесь – вот б-бы он издевался!

– Слава Богу, что его нет! Он и без того будет измываться над тем, как это мне удалось смыть с себя четырехдневную грязь!

– Да уж, – согласилась она, нежно проводя рукой по могучей груди Эрика. Ее тонкие пальцы тут же запутались среди густых черных завитков, которые покрывали ее до самого живота. Эрик быстрым движением схватил ее за руку.

– Прекрати, – прошептал он, и голос его едва заметно дрогнул.

Снова наступило молчание, которое нарушало только их прерывистое дыхание.

Первой нарушила молчание Марго:

– Эрик? Т-ты не б-боишься, что из-за нас у Майкла Данлеви будут неприятности?

Он слегка погладил ее руку и тяжело вздохнул.

– Надеюсь, что нет, Марго, очень надеюсь. С тех пор как мы приехали, я только об этом и думаю. Плохо же мы отплатим ему за его доброту, если Черному Доналу удастся отыскать нас здесь. Молю Бога, чтобы он появился здесь уже после нашего отъезда.

– Да, конечно, – кивнула Марго и добавила: – Неужели т-ты всегда т-так сразу очаровываешь даже совсем незнакомых людей? Есть ли на свете человек, который не проникся бы к тебе симпатией с первого же взгляда?

– Что… что вы имеете в виду, миледи?

– Любой, к-кого мы встретили с тех пор, как покинули Рид, сразу же привязывался к тебе, Эрик. Вот и д-для этих славных людей мы были с-совсем чужими, а они так х-хорошо п-приняли нас. А когда мы уселись за с-стол, мне показалось, что они д-даже успели тебя п-полюбить, будто родного брата или сына.

Он слегка пожал плечами, чувствуя, как качнулась и ее голова.

– Просто они милые, добрые люди, вот и все. Держу пари, они с такой же радостью приютили бы любого другого, любого голодного бедняка. Да и потом, к тебе они были добры ничуть не меньше.

– Это так, н-но глядели они на тебя с-совсем по-д-другому, мой Эрик… т-так, б-будто были бы рады, если бы т-ты остался у них навсегда. – Марго вздохнула. – Думаю, мне п-просто надо п-постепенно п-привыкать к тому восхищению, ч-что ты вызываешь, ведь наверняка это б-будет п-продолжаться и после нашей свадьбы!

– Марго, – с печалью в голосе сказал он, – не будет никакой свадьбы. Перестань так говорить. Куда подевался твой вчерашний гнев, хотел бы я знать. Или ты забыла, что я не люблю тебя?

Эрик почувствовал, как ее голова качнулась.

– Нет, я н-не забыла наш разговор, ведь т-ты ранил меня куда сильнее, чем удавалось кому-то за всю мою жизнь. Д-даже Черному Доналу не удалось с-сделать мне т-так больно. Но я знаю – т-ты любишь меня, мой Эрик. Когда-нибудь ты п-признаешься мне в любви, и я надеюсь, что это с-случится скоро. Мне не хотелось бы умереть раньше времени, н-не услышав от тебя этих ч-чудесных слов.

Его рука запуталась в ее волосах.

– Никогда, слышишь, никогда не смей даже упоминать о смерти при мне! – яростно прошептал он.

Марго сделала вид, что не слышит.

– Что же д-до моего гнева, милорд… я до сих пор сержусь, если хочешь знать. И буду с-сердиться еще долго. П-по крайней мере пока мы не приедем в Белхэйвен. Я т-так с-сердита, что даже не п-поцелую тебя на ночь.

Его рука, гладившая ее волосы, замерла, потом он осторожно потянул ее к себе.

– А я и не рассчитывал на поцелуй, – солгал он. На самом деле все это время, пока Марго говорила, Эрик ломал голову, как бы невзначай поцеловать ее, чтобы она к тому же приняла это за чистой воды случайность. – И не только сейчас, но и вообще. Ваши капризы не уступают вашему тщеславию, миледи.

– М-может, ты этого и не с-сделаешь, но вовсе не п-потому, что не хочешь, – возразила она без малейшей обиды в голосе и сладко зевнула. Марго закрыла глаза и немного поерзала, устраиваясь поудобнее, заставив Эрика стиснуть зубы, чтобы не застонать от отчаяния. Наконец она удобно устроилась у него на груди. – Как сильно бьется у т-тебя сердце, мой Эрик! Б-будто сокол машет крыльями!

Боже милостивый, уж не сошел ли он окончательно с ума, думая, что сможет уснуть в одной постели с прелестной, нежной женщиной без мысли овладеть ею! И бедное сердце Эрика было не единственной частью тела, которое бунтовало против принятого решения. Никогда раньше не жаждал он так любить женщину, как сейчас Марго. А ко всему прочему он безумно боялся, что все-таки усталость возьмет свое и он уснет, а во сне, на той грани между сном и реальностью, когда все возможно, его страсть и безумное желание возьмут над ним верх.

– Перестань болтать и спи, – грубовато буркнул он.

– Ага, – пробормотала она полусонно, – уже сплю. Я так устала. Спокойной ночи, мой Эрик. Как я люблю тебя!

– Спокойной ночи, Марго, – прошептал он, вздохнув с облегчением, когда наступила тишина.

Дыхание Марго вскоре стало ровным. Оно нежило его кожу, будто самая изысканная ласка, а девушка прильнула к его груди. Но только после того, как Эрик окончательно убедился, что она крепко спит, он позволил себе немного расслабиться.

Глубоко вздохнув, он попытался унять бешено колотившееся сердце. Господи, как же он любил ее! Казалось, это чувство с каждым днем становится все глубже, постепенно овладевая всем его существом. Оно было похоже на болезнь, тяжелую болезнь, глодавшую его тело и отбиравшую последние силы. Эрик ломал голову, ища выход из этого тупика. Может, по возвращении в Белхэйвен стоит заглянуть к местной шлюхе и это облегчит его страдания? Если он не найдет выхода, то очень скоро превратится в жалкого раба, который будет счастлив валяться в ногах у Марго ле Брюн.

Недалек тот день, когда они достигнут Белхэйвена. И Марго станет женой одного из его братьев. Какая мучительная мысль! И как он, Эрик, сможет жить дальше?

Вероятно, ему придется уехать. Да, именно так он и поступит. Уедет. Объяснит отцу, что решил немного попутешествовать, и попросит освободить его всего на пару месяцев. Отец, конечно, заставит его подождать по меньшей мере дня свадьбы, но он как-нибудь вытерпит, а потом сбежит, лишь только торжественная церемония подойдет к концу. Ему не высидеть на свадебном пиру, глядя, как его брата отведут в спальню Марго. Он просто не выдержит, сойдет с ума.

Одна мысль о том, что другой мужчина, пусть даже его родной брат, коснется Марго, заставила Эрика теснее прижать девушку к груди. Гнев удесятерил его силы, и Марго слабо застонала во сне, попытавшись освободиться из железного кольца его рук. Эрик тут же отпустил ее и с раскаянием поцеловал в затылок.

– Прости, – прошептал он, – и постарайся уснуть.

Марго легонько вздохнула и вновь прижалась к нему, закинув на него согнутую ногу. Эрик улыбнулся и прижал ее ладонью.

Как странно – лежать в постели с женщиной и даже не пытаться овладеть ею! По правде говоря, прежде с ним такого не случалось, тем более что, когда он ложился с женщиной в постель, она оставалось ровно столько, чтобы насытить его плоть и утолить желание, а потом немедленно уходила. В Белхэйвене – потому, что ублажавшие его служанки должны были затемно вставать и приниматься за работу, и девушкам вовсе не улыбалось быть застигнутыми среди ночи в господских покоях, а вне дома, когда он покупал шлюх, те быстро исчезали, надеясь с пользой провести остаток ночи. Как бы то ни было, но до сих пор Эрику не доводилось проспать до утра, держа женщину в своих объятиях, и сейчас он мог только удивляться странному чувству покоя и уюта, овладевшему им. Сонная Марго прижималась к нему всем своим восхитительным телом. Даже просто касаться его доставляло Эрику неизъяснимое счастье, и он изо всех сил старался не думать о наслаждении, которое мог бы испытать, перевернув ее на спину, накрыв собой и глубоко вонзившись внутрь!

Возникшее перед глазами видение чуть было окончательно не лишило его рассудка, так что ему пришлось тряхнуть головой, чтобы прийти в себя.

Надо было послать с ней Жофре, уныло подумал Эрик. Вот как ему следовало бы поступить, если бы в его голове оставалась еще хоть капля разума. Жофре – прекрасный человек и опытный воин, умный, осторожный и бесстрашный, он смог бы ничуть не хуже его самого уберечь Марго от опасности. А может быть, даже лучше, поскольку, похоже, прекрасная леди не так будоражит его душу.

Да, было бы куда лучше, если бы он послал Жофре! И все было бы чудесно, только теперь в постели с Марго лежал бы именно Жофре, его рука обвивала бы тонкую талию, его ладони ласкали бы эти нежные бедра…

В ярости Эрик опять чуть было не раздавил Марго в объятиях.

– Эрик! – сквозь сон запротестовала она.

– Прости, малышка, – прошептал он, – я больше не буду, клянусь.

Она что-то неразборчиво пробормотала в ответ, но через минуту снова затихла. Эрик тяжело вздохнул, вглядываясь в темноту. Нет, он правильно поступил, что не послал Жофре. Ему не следовало этого делать, и сейчас он был даже рад, что поехал сам. Не пройдет и двух дней, как он навсегда расстанется с единственной женщиной, которую будет любить до последнего вздоха.

Но по крайней мере эти два дня у них никто не отнимет! Два коротких дня, когда он может наслаждаться ею, представляя, что она навеки принадлежит ему одному! Всего два дня… и помнить их Эрик будет всю жизнь.

– Я люблю тебя, Марго, – прошептал он в темноту.

Она не шелохнулась, не ответила, и Эрик услышал ее спокойное, ровное дыхание.

И прежде чем наконец закрыть глаза, он опустил голову и еще раз прижался долгим поцелуем к шелковистой пряди, упавшей ей на лоб.

Едва лишь забрезжил рассвет, их разбудили. Кто-то громко забарабанил в дверь, и в комнату ворвалась целая толпа женщин.

– Вставайте, вставайте! Милорд, миледи! Вставайте, говорю! – кричала Летия, и в голосе ее звучал непередаваемый страх. Бросившись к окну, она широко распахнула тяжелые ставни, позволив предрассветному холодку ворваться в комнату вместе с первыми лучами солнца.

Как и положено закаленному воину, Эрик мгновенно вскочил на постели, будто услышав боевой зов трубы. При этом он нечаянно всей тяжестью вдавил Марго в перину, хотя только что прижимал ее к груди так же нежно и бережно, как ребенок – любимую игрушку. Такая бесцеремонность заставила Марго немедленно проснуться.

Эрик недоуменно протирал глаза кулаками. Марго попыталась встать. Но то, что они увидели, ошеломило обоих до такой степени, что сон исчез как по волшебству.

Летия с дочерьми хватали разбросанную по комнате одежду гостей и с размаху швыряли прямо в открытое окно. Увидев, что молодая чета проснулась, Летия бросилась к ним, заламывая руки:

– Уж не обессудьте, миледи, что пришлось так грубо разбудить вас, но там, снаружи, какие-то люди с оружием. Они только что появились. Требуют сказать, не видел ли кто из нас красивую леди с распущенными золотыми волосами. Мой муж сказал им, что мы никого не видели, и сейчас старается не дать им войти в дом. Но я боюсь, что им придет в голову обыскать тут все сверху донизу. И уж тогда они непременно вас отыщут. Надо спрятать вас, и поскорее.

Одним быстрым движением Эрик отшвырнул одеяла в сторону и вскочил с постели, потянув за собой Марго. Бедняжка, так окончательно и не проснувшись, чуть не падала, не понимая, что происходит. Только мысль о том, что Черный Донал опять настиг их, мешала ей рухнуть в постель и тут же закрыть глаза.

– Летия, – начал Эрик, но она перебила его:

– Нельзя терять ни минуты, милорд! Идемте со мной, и побыстрее!

Одна из ее дочерей подала ему тунику, и Эрик поспешно натянул ее на себя, с облегчением подумав о том, что, ложась спать, благоразумно решил не расставаться с лосинами. На Марго оставалась только тонкая, как паутинка, сорочка. Оба были босы.

– Майкл, быстро раздевайся и полезай в чан! – скомандовала одна из дочек Летии, обращаясь к своему маленькому сынишке. Ребенок послушно принялся сбрасывать с себя одежду, покуда две другие дочери хозяйки продолжали швырять из окна одежду. Не была забыта и тяжелая кольчуга Эрика.

– Мое оружие! – с ужасом воскликнул он.

– Черт бы побрал и вас, и ваше проклятое оружие! – воскликнула Летия. – Лучше подумайте, как спасти свою жизнь!

Эрик молча последовал за хозяйкой, таща за собой Марго. Однако он не мог удержаться от горького вздоха, увидев, как за кольчугой последовал и его тяжелый боевой меч.

Хозяйка бегом промчалась по лестнице, которая вела в большое помещение на нижнем этаже, увлекая за собой молодых людей. Марго споткнулась, и Эрик, подхватив ее на руки, поспешил за Летией. Спустившись, та остановилась посреди комнаты, а двое ее сыновей завернули в сторону расстеленный на полу ковер. Перед глазами молодых людей появилась крохотная дверца, ведущая в подвал. Все семейство во главе с хозяином окружило кольцом молодую чету, с тревогой наблюдая за ней.

– Вот! – воскликнула Летия, ткнув пальцем вниз. – Быстрее туда! Места там не так уж много, но вам хватит. Бога ради, поторопитесь!

Все еще прижимая Марго к груди, Эрик решительно шагнул в темноту. Да, места там действительно было не так уж много. В подвал вели четыре стершиеся от времени узкие ступени, и Эрик поспешно спустился по ним, а потом сел, пристроив Марго к себе на колени и согнувшись, чтобы кое-как втиснуть в оставшееся пространство свое исполинское тело. Еще немного, и он раздавит Марго – Эрик прекрасно это понимал, но она ничего не сказала. Он с молчаливой благодарностью обвил ее руками свою шею и крепко прижал к себе. Над их головами опустилась тяжелая дубовая крышка, послышался шорох расстилаемого ковра. Они остались в полнейшей тьме.

– Не пугайся, – прошептал он на ухо Марго, надеясь, что девушка не услышит его собственного тяжелого дыхания, звук которого в темноте казался особенно громким. – Постарайся успокоиться и, главное, дыши ровно. – Губы Эрика почти касались ее щеки.

– П-постараюсь, мой Эрик, – пробормотала она в ответ, и он услышал, как, будто отозвавшись на его слова, бешено заколотилось ее сердце. – Я н-ничего не б-боюсь, к-когда мы вместе. – Она заикалась сильнее обычного, и это выдало ее, но Эрик был счастлив услышать ее слова.

– Что бы ни случилось с нами, Марго… что бы ни было, – начал он, выдохнув так шумно, что, казалось, его должны были услышать даже наверху, – я хочу, чтобы ты знала… я люблю тебя, Марго. Я люблю тебя! Люблю всем сердцем!

У девушки вырвался слабый стон, больше похожий на рыдание, и она прильнула к нему.

– З-знаю, мой Эрик. Всегда знала, что ты любишь меня т-так же, как и я тебя!

Отыскав в темноте ее губы, он яростно прижался к ним поцелуем.

– И все, что я наговорил… все эти проклятые слова… это сплошная ложь! Все ложь, все!

– Молчи, любимый! Я всегда з-знала, ч-то ты даже и не думал об этом.

– Марго, я люблю тебя. Я люблю тебя! – прошептал он прежде, чем снова со стоном припасть к ее губам. С его души словно свалился тяжкий груз.

Теперь, когда им грозила опасность, он мог открыто говорить о своей любви и, охваченный страстью, бушевавшей в нем много дней, готов был кричать об этом на весь мир. Только топот множества ног, раздавшийся в эту минуту над их головами, остановил Эрика и заставил вернуться к действительности.

Рассерженный голос Майкла Данлеви, перекрыв остальные голоса, донесся до их слуха:

– Это возмутительно! Клянусь Богом, как только вы уберетесь из моего дома, я немедленно сообщу об этом безобразии моему господину лорду Калвелрою!

– Вот это правильно, старина, – последовал неторопливый ответ, – непременно так и сделай. Только нас уже не будет здесь, так что плевать нам на то, разгневается твой лорд или нет! А ну, обыскать весь дом! – громко приказал тот же голос, и над их головой снова раздался громкий топот.

– Так и сделаю, будь я проклят! – рявкнул Майкл Данлеви, и послышались звуки какой-то возни.

Прошло не так уж много времени, когда отчетливо раздался тот же голос:

– Не дури, старина, иначе и ты, и твое семейство горько об этом пожалеете. Клянусь душой, у тебя прехорошенькие дочки, да и твоя женушка еще очень даже ничего… по крайней мере для такого старого вояки, как я! А ведь мы с моими людьми так долго были лишены дамского общества, что вполне можем оценить его! А теперь, – раздался оглушительный грохот, когда кто-то отшвырнул в сторону стул, – вам решать: либо мы спокойно обыщем ваш дом, либо всласть попользуемся этими бедняжками! Мне лично все равно.

Последовало молчание, и Эрику казалось, что он видит собственными глазами выражение лиц всех этих мужчин. Он молился про себя, чтобы Майклу хватило выдержки, когда над их головами прозвучало:

– Вот и хорошо! Надеюсь, вы меня поняли. – Тот же голос уже громче добавил: – Ищите хорошенько, ребята. Обшарьте каждый уголок!

Ноги снова затопали над их головами. Молодые люди затаили дыхание. Пот крупными каплями стекал по лицу Эрика. В крошечной каморке было нечем дышать.

– А в стойле-то лошадь, – вдруг раздался снова тот же голос. – Не похоже, чтобы такой конь мог принадлежать человеку вроде тебя.

– У меня немало лошадей, – прозвучал сломленный голос Майкла Данлеви, слышать который было мучительно больно. – О которой вы говорите?

– О том громадном жеребце. Настоящий рыцарский конь. Слишком уж хорош для простого крестьянина. Как это тебе удалось заполучить такую лошадку, а?

– О Боже! – в ужасе прошептал Эрик. – Брам…

Ладонь Марго накрыла его губы. Он благодарно прижал ее дрожащими пальцами и закрыл глаза.

– Ее подарил мне мой господин лорд Калвелрой, для сына Гарольда! – твердо ответил Майкл Данлеви. – Парнишка надеялся в один прекрасный день стать рыцарем.

Взрыв презрительного хохота перекрыл его слова. Голоса эти явно были чужими.

– Твой сынок задумал сделаться рыцарем, вот как? – глумливо повторил тот же голос. – Ну так помоги ему Бог! Неужто найдется кто-то не побрезгавший принять присягу на верность от такой свиньи, как твое отродье? – Хохот возобновился с новой силой, но тот же голос не унимался: – Гарольд! Что за дурацкое саксонское имя, тем более для англичанина!

– Да! – вдруг взревел Майкл Данлеви, по-видимому, теряя терпение. – Да, это саксонское имя! И что с того?

– Ничего, старина, – последовал невозмутимый ответ, – только надеюсь, что ни одному Гарольду, пока я жив, не придет охота взгромоздиться на такого жеребца! А что, может, нам прихватить с собой твоего скакуна… просто в отместку за твое упрямство? Что скажете, ребята?

Благодарение Богу, шума в комнату хватало, и громкий стон Эрика, сорвавшийся с его губ, остался незамеченным.

– Вы не посмеете отобрать у нас эту лошадь, – громко заявил Майкл Данлеви, и в голосе его прозвучал гнев, – ни ее, ни другую скотину, что принадлежит моей семье. А если собираетесь это сделать, лучше прикончите меня прямо здесь вместе с детьми и внуками, потому что никто из нас не допустит, чтобы вы сотворили такое злодейство. Разве не так, дети мои?

И, словно эхо, раздался единодушный ответ:

– Да!

Наступила зловещая тишина, которую прорезал голос, в котором таилась холодная угроза:

– Не вздумай угрожать мне, слышишь? Я бы с радостью прикончил тебя не задумываясь, будь у нас побольше времени! Так что лучше не перечь мне и не искушай судьбу, иначе я забуду о том, что тороплюсь!

И опять над головами Эрика и Марго раздался только беспорядочный гомон голосов и топот тяжелых сапог.

– Мы ничего не нашли, милорд, – доложил один из вошедших, – только какую-то бабу наверху, что моет в чане сынишку.

– Тогда уходим. Ну-ка, хозяин, отвечай: кто еще живет здесь неподалеку? Скажем, к югу?

– Здесь нет ни души до самого Стайна. Это небольшая деревушка к югу отсюда, в двух часах езды. Боже, помоги им, если вы решите отправиться в ту сторону!

И вновь прозвучал тот же грубый хохот.

– Да будет тебе, Майкл Данлеви, что ты за неблагодарная скотина, лопни мои глаза! Не гневи Бога! Дом целый, голова на плечах, да и жена с дочками остались нетронутыми, а он все недоволен! Признайся, разве мы не были достаточно вежливы, выполняя свой долг? Можешь убедиться сам! Мы уходим так же, как и приехали, не доставив ни малейшего беспокойства, а ты, если хочешь, садись снова за стол!

Загрохотали сапоги, раздалось хлопанье дверей. Видимо, пришельцы решили убираться прочь, и Марго с Эриком вздохнули с облегчением.

– Все равно я пожалуюсь на вас моему господину! – упрямо повторил Майкл Данлеви, провожая непрошеных гостей. – Да я до самого короля дойду, если надо, а заставлю вас ответить за это!

– Давай-давай, старина, не стесняйся, – последовал ответ. Судя по всему, приехавшие седлали лошадей. – Только тогда уж не обессудь и пред сном проверяй, хорошо ли заперты двери. А то ведь воров тут пруд пруди. Вслед за нами могут явиться и другие, кто не будет так церемониться с тобой. Подумай-ка на досуге об этом, Майкл Данлеви! Доброго вам утра, госпожа моя! Надеюсь увидеть вас в мечтах!

Всадники с грохотом умчались прочь, подняв такой шум, что Эрик решил, будто их никак не меньше десяти человек.

Прошло еще несколько ужасных минут, пока откинули ковер и распахнули тяжелую деревянную дверь у них над головой. Свежий воздух ворвался внутрь, и Эрик с Марго судорожно вздохнули. Потом Эрик медленно распрямил спину и бережно передал Марго в протянутые руки сыновей Майкла Данлеви. Оба взмокли, пока сидели, скорчившись, в темной тесной каморке, а белоснежная рубашка Марго от пыли стала почти серой. Одна из сестер заботливо укутала ее плечи одеялом, и девушка бросила на нее благодарный взгляд.

Эрик выбрался вслед за ней, радуясь, что может наконец распрямиться, и принялся стряхивать пыль и клочья паутины.

– Друзья мои! – с благодарностью произнес он. – Чем я могу отблагодарить вас? – Повернувшись к Летии, он поднес ее руки к губам и запечатлел на них торжественный поцелуй, потом схватил руку Майкла и потряс ее. – Мы оба обязаны вам жизнью, Майкл Данлеви, и, клянусь, никогда не забудем ни вашей храбрости в этот день, ни мужества вашей замечательной жены и ваших детей и внуков!

Майкл Данлеви только крепко пожал протянутую ему руку и, привстав на цыпочки, положил руку на плечо гиганту.

– Считай, что ничего не случилось, парень. Ничего, что не сделал бы для вас на моем месте любой добрый христианин. И не благодари нас. Ты ничем нам не обязан.

– Но мы благодарны вам от всей души, – запротестовал Эрик, и Марго, стоя в дальнем конце комнаты и зябко кутаясь в одеяло, утвердительно закивала. – По крайней мере позвольте нам объяснить…

– Ты ничего не должен объяснять нам, сэр Эрик Белхэйвен, – решительно прервал его Майкл Данлеви. Голос его опять стал хриплым. – Нам хорошо известно, что вы не преступники, так же как и то, что нагрянувшие к нам люди – отродье самого Сатаны!

– Да, конечно, мы не преступники. И я клянусь вам в этом всем, что для меня свято. Но простая справедливость требует, чтобы мы по крайней мере объяснили…

И опять Майкл Данлеви движением руки прервал его и сурово покачал головой:

– Нет, этого не требует никто – ни я, ни мои дети, ни дети моих детей. По какой бы причине эти люди ни преследовали вас, это дело ваше, а все, что требуется знать мне, – это что вы собираетесь делать дальше и как мы можем помочь вам. Если хотите, можете оставаться здесь, в нашем доме, мы будем рады оказать вам гостеприимство.

– Мы были бы счастливы и дальше остаться у вас, добрый сэр, – ответил Эрик, – но это невозможно. Мы должны спешить в Уикем. Лучше всего было бы попасть туда уже сегодня вечером. У нас там друзья, которые смогут помочь.

Майкл Данлеви коротко кивнул в знак того, что понимает.

– Тогда нельзя терять ни минуты, парень. Летия, отведи наверх леди Марго и раздобудь ей какую-нибудь подходящую одежду. Сэр Эрик, – он бросил на него суровый взгляд, – пойдемте со мной. Посмотрим, что осталось от ваших доспехов.

Глава 19

Как назло под окном той комнаты, где провели ночь Марго и Эрик, тянулось небольшое, но глубокое болотце, куда обычно приходили поваляться свиньи с выводком поросят.

Окруженный со всех сторон взрослыми мужчинами семейства Данлеви, Эрик замер на краю заполненной жидкой грязью лужи, пока младшие тыкали длинными палками в отвратительную жижу, стараясь выудить на свет Божий то, что несколькими часами раньше сами же швырнули туда.

Встревоженный и удрученный, Эрик стоял молча. Пальцы его незаметно теребили приколотую к тунике брошь. Рядом, наблюдая за происходящим, замер Майкл Данлеви, с другой стороны стоял его старший сын. Оба они время от времени ободряюще похлопывали Эрика по плечу.

– Ну что ж, не повезло, сынок, – добродушно хмыкнул Майкл Данлеви, – Не волнуйся, все будет хорошо.

Сыновья согласно закивали.

Эрик только печально вздохнул. Для каждого мужчины оружие – вещь бесценная. Но ему оно дорого вдвойне, поскольку его делали на заказ, специально для такого исполина. Он покачал головой и поднял глаза вверх, к окну, откуда недавно выбросили и его доспехи, и всю одежду. Там стояла Марго, переодетая в платье одной из дочерей Майкла Данлеви.

Подобрать одежду для Марго оказалось довольно просто, поскольку она была среднего роста, но Эрик в который раз благословил судьбу, что накануне, ложась спать, не решился снять лосины. Если бы не это обстоятельство, ему предстояло бы ехать голым, мрачно подумал он, глядя на свои босые ноги. Если мальчишкам не удастся выудить из болота его сапоги, придется ему ехать как есть. Увы, только сапожнику из Белхэйвена были известна мерка его огромных ног.

– Ну вот, посмотри, сынок, Лоренс что-то нашел! – воскликнул Майкл Данлеви.

И в самом деле, одному из его внуков удалось подцепить что-то шестом, и теперь мальчишка отчаянно старался вытащить это на поверхность. Эрик остолбенел, потом с коротким возгласом метнулся вперед и прыгнул в грязь, не обращая внимания, что перепачкался с головы до ног.

– Мой меч, – благоговейно выдохнул он, любовно проведя рукой по грозному клинку и любуясь прекрасной работой. Кто-то из мальчишек протянул ему тряпку, и Эрик осторожно стер с меча облепившую его грязь. – Мне его подарил отец в тот день, когда меня посвятили в рыцари, – объяснил он, и на глаза его навернулись слезы.

Мужчины окружили его тесным кольцом, восхищенно любуясь прекрасным мечом.

Глаза их тоже увлажнились – чувства Эрика были понятны всем.

Не скоро удалось извлечь из грязи сапоги Эрика и остальные доспехи. Отыскались даже кое-какие вещи Марго. Сапоги тщательно вымыли и вычистили, и Эрик немедленно натянул их на ноги, даже не дожидаясь, пока они высохнут. Но кольчуга, похоже, провалилась довольно глубоко, до нее никак не удавалось добраться. Правда, Майкл Данлеви клятвенно заверил, что ее непременно разыщут, вычистят и она в целости и сохранности будет дожидаться своего хозяина.

Прошло еще совсем немного времени, слишком мало, как показалось обоим, и вот уже оседланные лошади ждут. Настало время уезжать.

Пока Марго обходила одного за другим всех членов большого и дружного семейства Майкла Данлеви, прощаясь с каждым, Эрик, удерживая Брама за повод, остановился возле главы клана.

– Не могу придумать, чем вознаградить вас за все то, что вы для нас сделали, Майкл Данлеви, за вашу доброту, душевную щедрость и мужество. Однако, – сказал он, взвешивая в руке небольшой мешочек, который, к счастью, так и остался притороченным к седлу жеребца и в котором было золото, – я был бы счастлив хоть как-то возместить то беспокойство, которое случилось по нашей вине.

Мозолистая рука твердо сжала его запястье. Эрик недоуменно поднял глаза и встретился взглядом с Майклом Данлеви. Тот, помрачнев, сурово смотрел на него из-под нахмуренных бровей.

– Ты хочешь обидеть меня, Эрик Белхэйвен? – удивленно прошептал старик.

Совсем сбитый с толку, Эрик замолчал.

– Нет, – наконец пробормотал он, неловко пряча мешочек. – Но все равно мне хотелось бы, чтобы ты знал о моей благодарности. Клянусь, в один прекрасный день я найду способ отплатить тебе за твою доброту.

Все семейство провожало их в путь, а Марго все оборачивалась, чтобы бросить на своих спасителей последний взгляд, пока деревенька не скрылась из виду.

Путешественники скакали во весь опор не меньше часа. Наконец Эрик натянул поводья и остановился, схватив под уздцы лошадь Марго, чтобы поведать девушке о своем плане.

– Мы сейчас направимся к излучине реки, а потом будем держаться ее, пока не доберемся до Уикема. Нельзя рисковать, тем более когда мы знаем, что по округе рыщет Черный Донал.

Марго кивнула, полностью одобряя его замысел, и последовала за ним. Эрик повернул жеребца и пустил его напрямик через поле к видневшимся на опушке деревьям. Кобылка под Марго была молодой и полной сил, поэтому легко поспевала за Брамом.

После нескольких часов пути Эрик решил остановиться, укрывшись в густых зарослях кустов на берегу реки. Земля под копытами лошадей была влажной и мягко подрагивала под их тяжестью. Несмотря на это, жеребец Эрика рвался вперед, по-видимому, не ощущая усталости. От реки веяло прохладой.

Эрик по-прежнему держался рядом с Марго, упрямо отказываясь ехать вперед.

Однако когда он резко остановил жеребца, девушка чуть было не свалилась с седла, перелетев через голову кобылы. Только благодаря тому, что Брам остановился, загородив дорогу ее лошади, а Эрик мгновенно повернулся и схватил кобылу под уздцы, Марго удалось удержаться в седле. Эрик спрыгнул на землю и подхватил девушку, поставив ее рядом. От неожиданности она заморгала. Привязав лошадей, Эрик одним прыжком очутился перед Марго и с жадностью схватил девушку.

Он был настолько выше ее и настолько сильнее, что Марго не могла пошевелиться. Ее ноги оторвались от земли, тело было прижато к нему, а губы горели тем же огнем, что сжигал его самого. Она лишь смогла обвить его шею руками и ответить на страстные поцелуи, которыми пылко осыпал ее возлюбленный.

Наконец он со стоном заставил себя оторваться от нее.

– О Боже, – прохрипел он, – Боже! Все последние часы я умирал от желания поцеловать тебя! Хотя и твердил себе, что не имею на это права.

– Мой Эрик, – выдохнула она, едва доставая губами до его шеи, – я люблю тебя. Что же в этом плохого?

– Я люблю тебя, Марго, – прошептал он в ответ, склонив голову, и губы их встретились. – Но так не должно было случиться. Это недопустимо.

Губы ее шевельнулись в ответ, и Эрик ответил поцелуем, долгим и страстным. Только когда он почувствовал, как ее нежные пальчики ласково ерошат его волосы, он нашел в себе силы отодвинуться. Он задыхался, будто пробежал не меньше мили.

– Нет, любовь моя, нет. Только не дотрагивайся до меня, иначе я потеряю голову. И так я делаю то, что никогда не осмелился бы сделать, – держу тебя в объятиях, целую, но чувствовать, как ты ласкаешь меня, выше моих сил… – Сильная дрожь сотрясала все его могучее тело. Эрик бережно поставил Марго на землю, потом взял ее лицо в ладони и коснулся губами век. С глубоким вздохом он обнял девушку за плечи и привлек к себе. – Нам нельзя оставаться здесь, Марго, иначе мы станем легкой добычей для наших преследователей. Но прежде чем тронуться в путь, я должен сказать тебе еще кое-что.

Марго с обожанием смотрела на него. Протянув руку, она коснулась щеки Эрика.

– Да, любимый?

Он быстро поцеловал ее и прижался щекой к макушке.

– Я хочу, чтобы ты знала… чтобы поняла, как глубоко и сильно я люблю тебя. Это не мимолетная прихоть, нет. Я буду любить тебя до последнего вздоха.

– Знаю, Эрик… – начала Марго, но Эрик мягко приложил пальцы к ее нежным губам, не давая перебивать себя. Он снова заговорил, и ей показалось, что он улыбается.

– Прошу тебя, любимая, позволь мне высказать все, что уже так давно лежит у меня на сердце. У нас так мало времени, а мне так много надо тебе сказать. Ты обещаешь выслушать меня?

Марго положила голову на широкую грудь Эрика.

– Да, – прошептала она.

Наступило молчание.

То, что собирался сказать Эрик, было не так уж трудно произнести, и все равно ему было немного не по себе. До сих пор ему еще не доводилось объясняться женщине в любви, да, признаться, он и не был готов к этому. И вот сейчас он стоял перед ней, чувствуя себя неуклюжим и неловким, пылая желанием положить свое сердце к ее ногам и не зная, как это сделать.

– Вначале… когда я снова встретил тебя… мне показалось, я просто потерял голову от твоей красоты. Конечно, думал я, с любым мужчиной на моем месте случилось бы то же самое – он влюбился бы без памяти, да и что удивительного? За всю свою жизнь я не встречал девушки прекраснее. Даже Жофре и Алерик в тот первый раз были очарованы и казались, по-моему, во власти твоей красоты. И было проще простого убедить себя, что со мной произошло то же самое. Пройдет несколько дней, надеялся я, и очарование исчезнет, развеется как дым, как это всегда бывает. Но на этот раз все было по-другому. – Эрик покачал головой и тяжело вздохнул. – С каждым днем становилось все хуже. Будто какой-то тяжкий недуг овладел мной, недуг, от которого нет спасения, который пожирает несчастного заживо, сжигает на медленном огне, превращая его жизнь в настоящую пытку! И все равно я продолжал твердить себе, что это не может быть любовь… а лишь просто желание, восхищение женской красотой, неизъяснимой прелестью, которая исходила от тебя, или просто преклонение перед добротой, с которой ты неизменно обращалась ко всем, даже таким, как я. А предпочтение, которое ты мне оказывала, решил я, не более чем забота, чтобы я чувствовал себя в Риде долгожданным гостем. Нет, любимая, – он откинул волосы со лба Марго, – ты обещала, что дашь мне договорить. Еще одну минуту… – Марго послушно прислонилась к его плечу, и Эрик, ласково гладя ее по волосам, продолжал: – В ту первую ночь, когда мы покинули Рид и ты сказала, что любишь меня, я не поверил. Я не мог поверить в это! Ведь ты была так прекрасна! Кто бы на моем месте поверил, что такое небесное создание способно полюбить такого, как я! Но даже тогда одна мысль… одна мысль, что, может быть, я не совсем безразличен тебе, доставляла мне неведомое доселе наслаждение. Я готов был летать на крыльях, Марго, а когда… когда я наконец поверил, что ты в самом деле меня любишь, я будто заново родился. Словно твоя любовь совершила чудо – уничтожила ту пустоту, что поселилась во мне давным-давно, а взамен подарила мне все сокровища твоей бесценной души. Я люблю тебя, Марго. – Он взял ее лицо в ладони и заглянул в сияющие глаза, понимая, что никогда не устанет любоваться этой красотой. – Я всегда буду любить тебя. Хочу, чтобы ты поняла и поверила в это. Пусть текут годы, пусть твоя жизнь будет идти счастливо где-то вдали от меня… все равно ты должна помнить, что на свете есть человек, который любит тебя больше жизни, всем сердцем, всей душой, всем своим существом!

Глаза Марго, полные слез, были похожи на два синих озерца.

– Я так долго ждала этих слов, Эрик Стэйвлот! Так долго… – Голос ее дрогнул и оборвался.

Губы их встретились на полпути, без слов сказав о своей любви.

Эрик первый нашел в себе силы отодвинуться. Улыбнувшись Марго, он ласково коснулся кончиками пальцев ее щеки.

– Держу пари, Черный Донал был бы счастлив застать нас прямо здесь. Тогда бы он взял добычу голыми руками.

– Думаю, он решил бы, что мы с-сумасшедшие!

– А мы и есть сумасшедшие, – отозвался Эрик, поцеловав ее в нос, – раз застряли здесь надолго. Да отец голову бы с меня снял, узнай он только, что я способен на такую глупость. И все же я рискну задержаться еще на несколько минут, ведь, может быть, это единственная, последняя возможность для нас остаться наедине… и есть еще одна вещь, которую я хотел тебе сказать.

– Что, мой Эрик?

Он с любовью заглянул ей в глаза. Но когда он заговорил, в голосе его были непривычная суровость и какое-то мрачное исступление.

– Я хочу принести тебе клятву верности.

Одного этого слова оказалось достаточно, чтобы Марго разом изменилась. Ее тело, еще мгновение назад такое нежное и податливое, будто окаменело в его объятиях.

Марго отпрянула. Только что сиявшие любовью глаза раскрылись от удивления.

– Что… что ты хочешь?

Схватив ее за руки, Эрик попробовал снова привлечь ее к себе, но девушка увернулась, словно испуганный зверек.

– Любовную клятву верности. Я хочу дать тебе клятву в вечной любви и верности… чтобы ты никогда не сомневалась в том, что я буду любить тебя до последнего вздоха.

Совершенно сбитая с толку, Марго не знала, что и сказать.

– Но, Эрик, в этом н-нет нужды! Т-ты и т-так дашь мне к-клятву верности в т-тот день, когда мы обвенчаемся! Мы обменяемся к-клятвами у алтаря!

– Любовь моя, – нежно сказал он, привлекая ее к себе, – ты должна наконец понять, что мы никогда не будем мужем и женой. И то, что мы любим друг друга, ничего не меняет.

С возгласом отчаяния Марго вырвала у Эрика руки, которые он так ласково сжимал. Горькое разочарование захлестнуло ее, и она бросила на него взгляд, полный упрека. Эрик, ничего не понимая, изумленно смотрел на нее.

– Мы должны обвенчаться! Ты говоришь, ч-что любишь меня, и в то же время п-продолжаешь утверждать, ч-что я д-должна стать женой другого мужчины! И хочешь нанести мне еще одно оскорбление – эту твою п-пресловутую к-клятву верности! К-как ты можешь быть таким жестоким, мой Эрик?

К его ужасу, Марго была готова вот-вот расплакаться. Сердце Эрика разрывалось от жалости и горя. Он шагнул к ней и уже протянул было руки, чтобы прижать девушку к груди, но она отшатнулась, глядя на него полными боли и неверия глазами.

– Я люблю тебя! – крикнул он. – Марго, прошу тебя, выбрось из головы эти фантазии и прими то, чего нельзя изменить! Я бы отдал все самое дорогое, чтобы ты навеки стала моей, но я недостоин тебя! Я ублюдок, незаконнорожденный и даже не знаю, кто мои настоящие родители. И как ты, леди из знатного рода, можешь воображать, что отец отдаст тебя в жены такому, как я! Нет, это невозможно, и ты должна смириться с этим!

Не в силах вымолвить ни слова, Марго покачала головой и, зарыдав, отвернулась. Это было жестоко, так жестоко с его стороны… дать ей то, о чем она мечтала всем сердцем, чего ждала долгие-долгие годы… и тут же одним словом разрушить все мечты о счастье. Она все еще безуспешно старалась справиться с горем, как вдруг руки Эрика нежно сжали ее талию.

– Милая моя девочка, – шепнул он, обнимая ее и запечатлевая еще один поцелуй у нее на щеке, – только не плачь. Я так люблю тебя! Твои слезы разрывают мне сердце. Ты не представляешь, какая это мука – видеть, как ты страдаешь… в моих объятиях.

– Тогда п-пообещай, что женишься на мне!

Руки его еще сильнее сжали ее плечи. Эрик зарылся лицом в ее благоуханные волосы.

– Любовь моя, ты же понимаешь сама: я не могу этого сделать. Если бы я только мог! Марго, послушай, – он заставил ее повернуться и взглянуть ему в глаза, – этот миг – все, что у нас есть. Наша любовь… она останется с нами. Я буду жить ею до конца моих дней. Это все, что будет удерживать меня в этом мире, когда ты станешь женой одного из моих братьев, все, что не даст мне сойти с ума, когда ты подаришь ему ребенка, который станет мне племянником или племянницей, хотя, Бог свидетель, чего бы я не отдал, чтобы дитя было моим! И ты… ты тоже будешь помнить меня. Прошу тебя, Марго! Не лишай нас обоих этого счастья! Ведь это все, что у нас есть, – наша любовь! Умоляю тебя!

Марго почувствовала, что силы оставляют ее. Она уже не могла бороться. Что за дурацкое упрямство! И почему он только отказывается понять, что они обязательно будут вместе?! Навсегда. Вздохнув, она смахнула слезы с ресниц и посмотрела на него, подумав, что когда-нибудь они вместе посмеются над этим.

– Любовная к-клятва верности – очень древний обычай, – упрямо покачала она головой. – В наши дни так н-никто не делает. В этом нет никакого смысла.

– Но только не для нас, – возразил Эрик. – Мы сохраним эту клятву в наших сердцах. И будем верны ей, пока живы.

– Но у нас нет свидетелей, – не сдавалась Марго.

– К чему они нам? – сказал Эрик, медленно опускаясь перед ней на колени. – Пусть Господь Бог будет нашим свидетелем. И мы сами. А больше никому не нужно знать об этом. Это касается только нас с тобой.

Он стоял на коленях, сложив ладони, словно собираясь прочитать молитву.

– Прошу тебя, Марго!

Словно испугавшись, девушка затрясла головой и отшатнулась.

– Эрик, – в отчаянии взмолилась она, – рыцарская любовь… это совсем не то, что мне нужно!

– Но это все, что я могу дать тебе. Пожалуйста, Марго, не отвергай меня. Если я сделаю это, в сердце моем воцарится мир… и у нас не так много времени. Не спорь, Марго, прошу тебя!

Она послушно шагнула к нему, чувствуя, как ноги ее наливаются свинцовой тяжестью. Остановившись перед Эриком, Марго взглянула на него.

– Ты должна вложить свои руки в мои, – напомнил он.

– Я знаю, – запальчиво буркнула она, в подтверждение своих слов протягивая ему руки. – К-когда-то мне д-довелось читать к-книгу графини Шампань! И я знаю, к-как это положено д-делать!

Ее детское раздражение было так забавно, что Эрик чуть было не расхохотался, едва удержавшись.

Он поднял к ней просиявшее улыбкой лицо и произнес:

– Я люблю тебя, Марго ле Брюн, и буду любить до последнего своего вздоха! И клянусь никогда не знать другой женщины, кроме тебя.

Вспыхнув, Марго опустила глаза. Когда она снова осмелилась взглянуть на него, то увидела, что улыбка сползла с его лица и взгляд стал суровым. Даже мрачным.

Глаза их встретились. Взгляд Эрика был полон такой пронзительной нежности, как будто вся его душа отразилась в его глазах. Все барьеры, которыми он с детства привык окружать себя, были сметены, и сейчас, трогательно-беззащитный, он впервые открыл для нее свое сердце.

Лес темной стеной безмолвно сомкнулся вокруг влюбленных. Стояла тишина. Слышно было только, как неподалеку весело журчит ручей да беспечно чирикает какая-то пичужка. Марго почувствовала, как в груди бешено заколотилось сердце. Она судорожно провела языком по губам и попыталась вздохнуть полной грудью.

Наконец Эрик заговорил:

– Я, Эрик Стэйвлот, даю клятву и обещаю, что с этой самой минуты буду предан и верен Марго ле Брюн и буду свято держать принесенную ей клятву верности. Клянусь ей в этом по доброй воле и без принуждения. Клянусь преданно служить ей всю свою жизнь до самой смерти и защищать от любого насилия или бесчестия. Клянусь любить ее всем сердцем. До последнего дыхания обещаю верно служить ей и любить ее, и порукой в этом пусть будет моя честь. Клянусь никогда не требовать и не просить ее любви, сам же даю слово чести быть верным своей клятве до конца моих дней.

Казалось, прошла вечность, пока Марго очнулась и вспомнила, что она должна ответить. С трудом она разомкнула губы и произнесла, стараясь, чтобы голос ее не дрожал:

– Я, Марго ле Брюн, понимаю и принимаю клятву верности от сэра Эрика Стэйвлота. Вверяю себя под защиту его любви и чести. И взамен принесенной им клятвы верности обещаю быть всегда достойной этой любви, насколько это в моей власти, и клянусь тоже любить его.

Наклонившись, она нежно коснулась поцелуем его губ и заглянула в глаза.

– У м-меня нет к-кольца, чтобы дать его тебе, как это п-положено, – немного смутившись, прошептала она, – ведь я д-должна дать тебе к-кольцо, таков обычай.

Он улыбнулся и поцеловал ее.

– Ничего страшного. Мне не нужно кольцо. Но у меня есть одна вещь, которую я бы хотел подарить тебе.

Марго выпрямилась.

– Н-но ты не д-должен мне ничего дарить! Т-так не полагается!

– Знаю, и все-таки я хочу подарить тебе это. – Высвободив одну руку, Эрик раздвинул ворот туники. – Ничего страшного, если мы немного изменим правила!

Он протянул ей на ладони свою бесценную брошь, отчаянно желая, чтобы в эту минуту она не показалась ей обычной дешевой побрякушкой.

– Знаю, что она не очень красива, – сказал он Марго, – но она очень дорога мне. Дороже у меня нет ничего на свете. Это все, что осталось мне от моих настоящих родителей. Моя мать сколола ею пеленки, в которые я был завернут. С тех самых пор я берегу ее как зеницу ока. – Взгляды их встретились. – Теперь я дарю ее тебе.

– Ох, Эрик, – она покачала головой, – я не м-могу взять ее. Она драгоценна…

Эрик кивнул:

– Да, и именно поэтому я хочу, чтобы теперь она принадлежала тебе. Ты стала мне дороже всего, и я отдаю тебе то, чем всегда дорожил больше всего на свете. – Он недрогнувшей рукой приколол брошь у выреза ее платья на груди. – Хотелось бы мне, чтобы она была покрасивее. А это скорее всего делал обычный деревенский кузнец.

Марго накрыла брошку дрожащей ладонью.

– Она для меня прекраснее всех драгоценностей в мире! Обещаю тоже беречь ее. И всегда носить. Спасибо, мой Эрик. – Поцеловав его, она потянула Эрика за руку, заставив его подняться с колен.

Одним прыжком вскочив на ноги, Эрик, не медля ни минуты, схватил Марго в объятия и поцеловал ее так, как давно мечтал. Когда они отодвинулись друг от друга, оба едва дышали, и он чувствовал, что страсть опять волной бросилась ему в голову. Как ни странно, он уже понемногу начинал привыкать к тому, что близость Марго заставляла кровь бурлить в его жилах.

– Мне бы хотелось провести здесь с тобой весь день, любимая, – прошептал он, – ничего другого я бы так не желал, но нам пора в путь. Мы должны поскорее попасть в Уикем.

– Н-но я же еще не успела п-принести т-тебе свою клятву верности, Эрик, – запротестовала она. – Я д-должна сделать это п-прежде, чем мы уедем!

Эрик с улыбкой посмотрел на нее:

– Нет, любимая, я не позволю тебе сделать это!

– Но!..

– Нет, любовь моя! Не хочу, чтобы ты считала себя связанной этой клятвой, – сказал он, и голос его предательски дрогнул. – Я еще надеюсь, что увижу, как ты полюбишь… полюбишь одного из моих братьев, чьей женой станешь. Если сможешь…

Марго отчаянно затрясла головой:

– Я никогда не любила н-никого до тебя, Эрик Стэйвлот, и н-никогда не п-полюблю другого! Я навсегда отдала т-тебе свое сердце!

– Ты говоришь так, просто не зная. Моих братьев легко полюбить, они необыкновенные люди. Когда ты станешь женой одного из них, ты непременно влюбишься в него, и этому не должна мешать наша клятва. Я бы никогда себе этого не простил. Ты же вольна любить того, кого выберет твое сердце!

Из груди ее вырвался тяжелый вздох.

– Понимаю, – тихо прошептала Марго. – Т-ты имеешь право п-принести мне к-клятву верности, так как уверен, ч-что твоя любовь никогда не угаснет. А я н-не имею на это п-права, п-поскольку моя любовь к т-тебе не может длиться долго! И ты г-говоришь это, зная, что я влюбилась в т-тебя еще десять лет назад!

Эрик молча кивнул.

Она опять вздохнула.

– Из-за т-такого упрямца, как ты, Эрик Стэйвлот, я с-состарюсь раньше времени! Когда-нибудь я п-пожалуюсь нашим внукам, что п-поседела из-за тебя! – Потянувшись к нему, Марго взяла его лицо в ладони. – К-клянусь, что никогда не буду любить никого, к-кроме тебя, мой Эрик, до последнего вздоха, и пусть ты отказываешься п-принять от меня к-клятву верности, все равно я даю ее тебе! Я люблю тебя, тебя одного, и так будет всегда – я клянусь в этом перед лицом Господа нашего!

Облегчение, которое охватило Эрика при этих словах, было настолько сильным, что он чуть не потерял сознание и с трудом овладел собой, постаравшись, чтобы Марго не заметила его минутной слабости. Ничего не сказав, он молча прижал ее к себе, и губы их вновь слились.

– Мы никогда не поженимся, – прошептал он. – Пора ехать. Если поторопимся, к ночи будем в Уикеме.

Они уже стояли возле лошадей, когда Марго вдруг тронула его за рукав:

– Эрик, я т-только сейчас вспомнила! Есть одна вещица, к-которую я могу п-подарить тебе в знак т-того, ч-что принимаю т-твою клятву. Она в общем-то не совсем моя, но это не в-важно, так ведь? Вот она.

Эрик с удивлением следил, как девушка принялась ожесточенно крутить что-то на пальце. Наконец она стащила простенькое колечко, тоненький золотой ободок, и протянула ему на ладони.

– Конечно, это ж-женское кольцо, я п-понимаю, да и п-потом, оно слишком к-крохотное, чтобы ты смог его носить, но, может быть, т-ты п-подержишь его у себя, а когда вернемся в Белхэйвен, я закажу т-тебе другое?

– Марго, – потрясенно прошептал он, принимая кольцо и внимательно разглядывая его. Эрику было отлично известно, что девушка не взяла с собой ничего из драгоценностей, которых у нее было немало. Все они остались на попечении Минны. – Откуда это у тебя?

Марго смущенно улыбнулась:

– Мне его п-подарила Летия. Она сказала: «Какой с-стыд, что такой п-прекрасный супруг, как у т-тебя, не п-позаботился п-подарить тебе обручальное к-кольцо!» – и п-предложила пока поносить ее собственное… пока мы не д-доберемся до дома! Я дала слово, ч-что немедленно п-пришлю ей кольцо, как только мы б-будем в безопасности!

– О Боже! – хрипло простонал Эрик, прикрыв ладонью глаза. – Они знали! Они все время знали, что мы не женаты!

Ничуть не сконфуженная, Марго весело засмеялась.

– Ага! Т-так что видишь сам – я п-просто об-бязана сделать из тебя ч-честного человека, Эрик Стэйвлот! Иначе Майкл Данлеви и все его с-семейство б-будут горько разочарованы.

Эрик, словно не веря своим ушам, покачал головой:

– И дети его, и дети его детей! Подумать только! Кровь Христова, Марго, какой же добротой должны обладать эти люди, что помогли нам, зная, что каждое наше слово ложь! Молю Бога, чтобы когда-нибудь мы могли бы с лихвой отплатить им за их доброту!

– Конечно! Мы п-просто обязаны это сделать! – с готовностью подхватила она. – Так, с-стало быть, т-ты согласен принять это к-кольцо к-как знак моей верности и любви?

Он с улыбкой коснулся губами ее теплых губ.

– Я бы принял его с радостью, любимая, если бы не знал, что тебе оно может еще пригодиться. Нам предстоит провести в Уикеме ночь, и хотя я очень надеюсь, что нам удастся спать в разных комнатах, все возможно. Не исключено, что нам с тобой опять придется изображать супружескую чету. Так что пускай оно пока побудет у тебя. – Взяв ее левую руку, он осторожно надел кольцо на тоненький палец.

Странное и волнующее чувство овладело им в эту минуту. Он задержал ее руку в своих, словно не желая дать ему исчезнуть. Наконец Эрик тряхнул головой, благоговейно поднес ее руку к губам и крепко поцеловал кольцо на пальце.

– Пора в путь.

Глава 20

Когда они добрались до Уикема, тьма уже опустилась на город, а из-за свинцово-темных облаков, что с самого заката стали скапливаться у горизонта, стала совсем непроглядной. Холодный, пронизывающий ветер, пригнавший облака, предвещал дождь. Эрик в душе надеялся, что им повезет и они успеют отыскать место для ночлега. Он не сомневался, что рано или поздно дождя не миновать, а судя по повозкам и фургонам, запрудившим тесные улочки города, приезжих здесь хватало. К сожалению, он не подумал об этом раньше, заботясь лишь о том, чтобы в целости и сохранности доставить сюда Марго. А теперь, сокрушенно покачивая головой, гадал, уже не утратил ли он вообще способность соображать. Любой идиот мог бы догадаться, что раз уж в городе будет ярмарка, то народ сюда повалит валом и от приезжих не будет отбоя. Да, это было бы понятно любому, кроме него, разумеется. Оставалось надеяться лишь на то, что никому, даже мудрому Аллину Сорентхиллу, по этой самой причине не придет в голову, что они могут искать убежище именно в Уикеме. А если случится худшее, придется забраться под один из фургонов, укрыться там от дождя и уповать на то, что ему удастся согреть Марго и она не замерзнет до смерти.

У них ушло не менее получаса, чтобы отыскать трактир «Голова ягненка», впрочем, при одном взгляде на него оба совсем упали духом. Как и любой другой трактир, мимо которых они проезжали, он ломился от посетителей, шумных, изрядно выпивших и желающих веселиться всю ночь. Двор был усеян валявшимися тут и там телами – вдребезги пьяными или бесчувственными жертвами ночных побоищ. Оглушительный шум и вопли, доносившиеся изнутри, позволяли предположить, что очень скоро их прибавится. Да, жители и гости Уикема, без сомнения, знали, как повеселиться во время ярмарки!

Эрик испытующе оглядел трактир, потом внимательно посмотрел на Марго, которая держалась подле него, выпрямившись в седле. Скорее всего ей в жизни не доводилось бывать в подобных местах, с сожалением подумал Эрик, да она и вообразить себе не может, что ей предстоит увидеть. При мысли о том, что ждет Марго, у него все сжалось внутри, но, похоже, выхода не было. Не мог же он позволить себе оставить ее одну! Придется взять ее с собой, а там будь что будет.

Наклонившись, он взял ее лошадь под уздцы.

– Пойдем, любовь моя, поставим лошадей в конюшню, а потом поищем Старого Мака.

Марго молча кивнула, и Эрик, потянув за поводья, повел лошадей в конюшню на задворках трактира. Несмотря на то что трактир был битком набит людьми, конюшня оказалось пустой. В царившем тут полумраке Эрику удалось разглядеть всего лишь нескольких лошадей да парочку коров, лениво жующих сено. Сняв Марго с седла, он устроил коней на ночь. Покончив с этим, Эрик повернулся к Марго и поплотнее запахнул на ней плащ. Все это время, пока он занимался лошадьми, девушка показалась ему странно тихой, и только теперь он сообразил, что она, должно быть, перепугана насмерть. Поэтому, когда он заговорил, голос его был намеренно беспечным.

– Все будет хорошо, любовь моя, не беспокойся. Если бы ты знала, сколько раз мне доводилось ночевать в таких вот трактирах, даже еще хуже, и ничего со мной не случалось! – Он наклонился и бережно поцеловал девушку, потом ободряюще улыбнулся ей. – Я не позволю никому причинить тебе зло, радость моя. Ты мне веришь?

Марго испуганно кивнула. Эрик хмыкнул и снова поцеловал ее, поправив капюшон у нее на голове так, что он полностью прикрыл ей лицо.

– Нельзя, чтобы кто-нибудь увидел тебя, любимая, иначе опасности не миновать. Один только взгляд на твое лицо, и нам придется обороняться от всех мужчин. Надвинь капюшон пониже.

Марго и без его слов догадалась об этом. Эрик повлек ее за собой к дверям трактира. Он по-прежнему так крепко прижимал ее к себе, что Марго пришлось слегка разжать его руки, иначе она не смогла бы идти. Эрик осторожно провел ее между валявшимися повсюду бесчувственными телами, при виде которых у Марго от испуга захватило дух, и распахнул перед ней дверь. Шедшая изнутри удушающая вонь ударила ей в лицо. Марго зашаталась, чувствуя, что ее вот-вот стошнит. Никогда в жизни ей не приходилось сталкиваться с таким ужасающим сочетанием зловония и звуков… такое невозможно было вообразить даже в страшном сне.

Клубы дыма наполняли комнату до такой степени, что было почти невозможно увидеть что-либо, не то что дышать, но по доносившемуся до нее оглушительному гвалту и неясному мельканию фигур Марго догадалась, что внутри полным-полно людей. Слышался громкий хохот и гомон голосов, то и дело пронзительно звякали бокалы и кружки. Откуда-то, прорезав назойливый шум и клубившийся под потолком дым, донесся голос менестреля, распевавшего застольную песню; ему вторил нестройный хор подвыпивших слушателей. Но ужаснее всего показалась ей мерзкая вонь: какое-то варварское смешение запахов крепкого эля, дыма, стряпни, пота и вони давно не мытых человеческих тел. Кислый запах мочи был так силен, что ее снова замутило. Марго не понимала, как это кто-то по доброй воле может хоть на мгновение задержаться в подобной клоаке. Она зашаталась и вдруг почувствовала, как сильная рука Эрика железным кольцом стиснула ее талию.

– Обычно здесь не так ужасно, – прошептал он ей на ухо. – Это все из-за приближающейся ярмарки. Они все словно с ума посходили.

От этого Марго легче не стало. Она даже почувствовала что-то вроде разочарования при мысли о том, что ее возлюбленный, должно быть, в прошлом не раз посещал подобные места. Толпа привела ее в ужас. Мужчины орали хриплыми грубыми голосами, готовые вот-вот вцепиться друг другу в глотку. Слышался визгливый смех женщин, от одного вида которых Марго замутило. Многие были полуодеты; когда они бродили между столиками, чудовищно огромные груди чуть не вываливались из готовых лопнуть корсажей.

Никто не обратил на них ни малейшего внимания, пока Эрик не сделал нескольких шагов. Послышалось шушуканье, кто-то присвистнул. Гомон и смех стали утихать как по волшебству, будто молчание огромной волной растекалось по залу. Марго заволновалась. Она не понимала, что происходит, но Эрик, казалось, и ухом не повел.

Он продолжал тащить ее за собой, пока оба не оказались перед длинной деревянной стойкой, сплошь уставленной кружками с элем. Какая-то девица, составляя их на поднос, вдруг случайно подняла глаза и, увидев их, с пронзительным визгом выронила поднос из рук. Кружки раскатились по полу. А женщина мгновенно исчезла, будто по пятам гналась нечистая сила. За ней с испуганными воплями выскочили еще служанки.

– Ч-что это с ними? – громко прошептала Марго, не сообразив, что в тишине ее вопрос прозвучит особенно громко.

Эрик проводил взглядом испуганных женщин и тяжело вздохнул.

– Тише, любимая, – шепнул он.

– Ради всего святого, что тут происходит? – раздался вдруг громкий сердитый окрик. Вслед за ним в полосу света вступил его обладатель и решительно направился к ним. Но стоило ему только увидеть, кто перед ним, как весь гнев его куда-то испарился и на широком багровом лице осталось только удивление. Это был здоровенный, уже немолодой мужчина громадного роста, с огромным брюхом и совершенно лысой головой, на которой сохранился лишь узкий венчик седых волос, таких же белоснежных, как и остроконечная бороденка клинышком. Он второпях вытирал прихваченной из кухни тряпкой здоровенные лапищи, похожие на бараньи лопатки, но пыл его при виде приезжих мгновенно угас.

Здоровяк споткнулся, принялся топтаться на месте, его грубые пальцы неловко тискали и мяли тряпицу, а растерянный взгляд остановился на лице стоявшего перед ним Эрика. Повисло молчание. Наконец человек шагнул к ним, и Марго заметила, что настороженный взгляд его полон недоверия.

– Чем могу служить, сэр? – вполголоса спросил он. – Если вы ищете, где переночевать, то очень сожалею, но комнат у меня нет. Так что лучше бы вам поискать где еще. А если хотите промочить горло, так милости просим. Присаживайтесь, коли найдется свободный табурет. Сейчас пошлю к вам служанку.

– Вы здесь хозяин, добрый сэр? – вежливо обратился к нему Эрик. Голос его звучал особенно мягко, чуть ли не нежно, и Марго сразу же вспомнила, что он был точно таким же, когда Эрик разговаривал с Майклом Данлеви и его семейством.

– Да, это так, – ответил здоровяк.

– Стало быть, вы и есть Старый Мак?

Глаза мужчины сузились, и он подозрительно взглянул на Эрика.

– Да, так меня кличут. Но я что-то не припоминаю, чтобы видел вас раньше, сэр.

Эрик покачал головой:

– Да нет, мы раньше не встречались, хотя я и рад знакомству, Старый Мак. – Он протянул мужчине огромную руку, но тот только взглянул на нее, не двинувшись с места. – Я Эрик Стэйвлот Белхэйвен. Нам с женой говорил о вас сэр Аллин де Арж Сорентхилл. Он знал, что мы собираемся в Уикем, и послал нас к вам.

Лицо кабатчика при этих словах перекосилось от волнения, он широко открыл рот. Наконец он осторожно взял руку Эрика в свою и подержал так, будто не решаясь пожать. Покачав головой, словно не веря своим ушам, он о чем-то задумался, и вдруг ухмылка расползлась по его широкой физиономии.

– Сэр Аллин, – почтительно прошептал он. Улыбка его стала шире. – Много лет прошло с тех пор, как я последний раз видел этого мошенника. Но раз он послал вас ко мне, добро пожаловать, сэр, вам и вашей леди. – Он кивнул в сторону Марго и воодушевленно пожал руку Эрику. – Да, добро пожаловать, сэр, хотя от одного вашего вида меня бросило в дрожь! Дьявольщина, это как раз в духе сэра Аллина – послать ко мне такого великана, как вы, сэр, и перепугать до смерти! Ах, мошенник! – Он от души расхохотался и продолжал трясти руку Эрика, будто не желая выпустить ее.

При виде того, как хозяин сердечно приветствует появившегося гиганта, посетители немного успокоились. Медленно, но верно воцарившаяся было в зале тишина вновь сменилась тем же пьяным гомоном, что и прежде.

– Пойдемте! – С довольным видом Старый Мак наконец выпустил ладонь Эрика и махнул, приглашая их пройти к стойке. – Выпейте горячего эля и расскажите мне, как там сэр Аллин. Когда вы его видели в последний раз? Давно вы с ним знакомы?

Марго послушно позволила Эрику увлечь ее к деревянной стойке, чуть приподняв тяжелый капюшон, чтобы хоть немного видеть, что происходит вокруг, и глотнуть воздуха. Старый Мак с шумом поставил перед ней полную кружку эля, но, как только она чуть-чуть сдвинула назад капюшон, тотчас же рука Эрика мелькнула у нее перед глазами и он быстро опустил тяжелую ткань ей на лицо. Похоже, Старый Мак этого не заметил. Да и никому в трактире, казалось, не пришло в голову удивиться, почему это женщина кутается в плащ с капюшоном, словно какой-то монах. Вздохнув, Марго поднесла кружку к губам и отпила глоток.

– Я познакомился с сэром Аллином всего несколько месяцев назад, – сказал Эрик, – когда мы с ним оба сражались при Шрусбери за короля Генриха. А расстались мы всего пару дней назад, когда он послал нас к вам, рассчитывая, что вы сможете помочь нам здесь, в Уикеме.

Наполнив кружку элем и придвинув ее к Эрику, Старый Мак озадаченно покрутил головой:

– Всего пару дней назад? Так, стало быть, он недалеко. И послал вас прямо ко мне? И впрямь, буду рад помочь вам, сэр, чем смогу. Скажите только словечко, и я все сделаю.

Эрик одним махом опрокинул в себя кружку – так, во всяком случае, показалось Марго, и Старый Мак снова поспешил наполнить ее до краев.

– Мы были бы вам страшно признательны, если бы вы приютили нас на ночь, – продолжал Эрик, поднося полную кружку к губам, – и распорядились насчет ужина. Клянусь, мы голодны как волки и устали с дороги так, что просто валимся с ног.

– Насчет ужина не беспокойтесь, – сказал Мак, – но я не обманывал вас, когда говорил, что в доме не осталось ни единой свободной каморки. Хотя я могу уложить вас прямо в зале, если вы не против.

Эрик украдкой бросил взгляд на Марго, гадая, удастся ли им отдохнуть, если ему до самого утра придется вздрагивать от малейшего шороха, отражая докучливые попытки любопытных поглазеть на девушку. А в том, что любопытных этих вскоре найдется немало, можно было не сомневаться. Очень скоро каждому из них придет в голову полюбопытствовать, с чего это женщине взбрело в голову появиться в трактире, да еще закутанной с головы до ног в теплый плащ. Да что там, он бы и сам на их месте не удержался, чтобы не поинтересоваться, что же скрывается под капюшоном: необыкновенная красота или ужасающее уродство!

Он покачал головой:

– Нет, боюсь, моей жене это не подойдет. Лучше уж в конюшне. Если вы только отыщете для нас одеяла, мы с удовольствием переночуем там, а заплатим сколько скажете.

Старый Мак осклабился.

– Даже и не заикайся о деньгах, парень! Ведь послал вас ко мне не кто иной, как сынок моего прежнего хозяина! В конюшне так в конюшне, на том и порешили! Вы там не промокнете, головой ручаюсь. За лошадьми у меня смотрят как за людьми, Богом клянусь! – И он разразился смехом. – Пойдемте со мной. Вашей леди, должно быть, не по нутру весь этот сброд. Устроитесь поудобнее, а уж я раздобуду вам поесть и теплые одеяла.

Старый Мак оказался прав. Марго и думать боялась, что придется оставаться в трактире, и, выбежав во двор, с наслаждением вдохнула полной грудью прохладный ночной воздух. Даже слушать нестройные пьяные вопли и стоны валявшихся на земле гуляк было лучше, чем оставаться в этом ужасном месте. Сейчас даже конюшня казалась ей куда более привлекательной. Тем более что запах, исходивший от лошадей, был куда приятнее, чем вонь немытых тел вперемешку с кислым запахом эля. Как только они оказались под крышей, она немного приподняла капюшон и с удовольствием принюхалась: пахло соломой, деревом и свежим сеном.

Подошел Эрик и принялся нежно растирать ей озябшие руки.

– Вот и все. Было не так уж плохо, да?

Марго заморгала и, словно не веря собственным ушам, уставилась на него.

– Это б-было не п-просто п-плохо, это б-было ужасно! И ч-что только могло заставить т-тебя раньше б-бывать в подобном… – она замялась, подыскивая подходящее слово, – …свинарнике?

Вспышка ее гнева застигла Эрика врасплох.

– Я… мы… то есть моим братьям, да и отцу, не раз, бывало, приходилось ночевать в тавернах во время поездок. Для любого путника это обычная вещь, уверяю тебя.

Ничуть не удовлетворенная уклончивым ответом, Марго решительно подбоченилась и впилась в него гневным взглядом:

– И это единственная п-причина, п-почему ты появлялся в п-подобных заведениях?

– Нет, – тихо ответил Эрик. – Мне на моем веку довелось выпить не одну кружку эля в таких же тавернах, как эта. Но то же самое может сказать о себе большинство мужчин.

– И это все?

– Все? – ошеломленно повторил он, не понимая, куда она клонит.

– Да, – она гневно топнула ногой, – это в-все, д-для ч-чего ты з-заезжал в т-т-т…

– Таверну? – подсказал Эрик.

– Да!

Эрик непонимающе покачал головой. Женщины вообще странные существа. Еще минуту назад ласковые и любящие, они вдруг неожиданно приходят в бешенство и фыркают, точно разъяренные кошки. Боже, помоги тому, кто попробует в них разобраться!

– Ну, я порой еще не раз играл там в кости, – признался он наконец, отчаянно надеясь, что это все.

Однако она, похоже, так не думала.

Глаза Марго грозно сузились.

– А как насчет ж-женщин?

– Же… женщин? – ошеломленно повторил он.

Марго кивнула:

– Да-да, женщин! Неужто т-тебе никогда не п-приходилось искать в т-таверне женщину на ночь?

Эрик был потрясен тем, что его нежная, прекрасная, чистая возлюбленная осмелилась даже думать о таком. Естественно, ему случалось не раз затаскивать в постель трактирную шлюху, но у него и в мыслях не было посвящать в это Марго.

– Любимая. – Он положил ей руки на плечи и бережно притянул к себе. – Неужто ты не заметила, как только что перепугались служанки, едва меня увидев? Один только взгляд на мое уродливое лицо – и они завопили от ужаса, кинувшись бежать со всех ног! Так всегда бывает, радость моя, клянусь!

Он с удовлетворением отметил про себя, что солгал лишь отчасти. И действительно, женщины, видя его впервые, пугались, словно перед ними появлялся людоед из сказки. Правда, Эрик гордился, что никогда до сих пор не сталкивался с женщиной, которую оказался бы не в силах очаровать, потратив совсем немного усилий и времени.

Похоже, Марго ему не поверила. Она даже разъярилась еще сильнее, потому что с силой вывернулась из его объятий и оттолкнула его от себя.

– А, вот вы где!

Дверь со скрипом отворилась, и в конюшню ввалился Старый Мак, держа под мышкой охапку одеял, а в другой руке – огромный поднос, уставленный тарелками и кружками. Эрик кинулся, чтобы принять у старика тяжелый поднос, а Марго поспешила подхватить одеяла.

– Господи, спаси и помилуй нас, грешных! – воскликнул Старый Мак, благоговейно глядя на Марго. – Теперь-то я понимаю, Эрик Белхэйвен, почему ты так прятал от чужих глаз свою леди! Уж как я рад, что никто ее не видел! – Он округлившимися глазами взглянул на Эрика. – Да этот сброд за такую красоту перегрыз бы друг другу глотки!

Рассмеявшись, Эрик опустил поднос на одеяло, которое Марго расстелила на сене.

– Еще бы я позволил им взглянуть! Хочу представить вам мою жену, сэр. Марго, это Старый Мак. Старый Мак, это моя жена, Марго.

Старик отвесил ей почтительный поклон.

– Рад… весьма рад, миледи. – Он снова перевел глаза на Эрика и лукаво подмигнул. – А ты счастливчик, Эрик из Белхэйвена.

– Это точно. – И лицо Эрика расплылось в улыбке.

Забыв о манерах, приличествующих знатной даме, Марго уселась на одеяле и с жадностью набросилась на еду.

Вскоре начался дождь, и конюшню наполнила промозглая сырость. Эрик то и дело поглядывал в сторону Марго, которая, скорчившись под одеялами, тщетно старалась согреться. Она что-то пробормотала, шумно заворочалась, пытаясь подоткнуть их под себя, потом оставила эти попытки и перевернулась на другой бок, сжавшись в комочек.

Эрик со вздохом перестал бродить по конюшне. Он делал это уже довольно долго, желая убедиться, что все в порядке. Потом задул свечу, которую оставил им Старый Мак, и на ощупь пробрался между лошадьми и кучами сена в пустое стойло, где Марго по-прежнему безуспешно боролась с одеялами. Приподняв одеяло, он улегся рядом.

– Я, к-кажется, не г-говорила, что т-ты будешь спать со мной! – повернувшись к нему спиной, проворчала Марго.

– Угу, не говорила. Это точно, – согласился он, обвивая руками ее талию и прижимая ее к груди, – но, может, нам обоим будет куда теплее и спокойнее, если я так и сделаю.

Он до сих пор мучился сознанием, что Марго злится на него, тем более что так и не находил тому причины. Это была их последняя ночь наедине, и он надеялся, что она до краев будет наполнена любовью и нежностью. А Марго была так холодна с той самой минуты, как они вышли из таверны, что он уже начал гадать, уж не разлюбила ли она его. Сама мысль эта была невыносимо ужасной, и сердце его мучительно ныло от боли. Только сегодня днем они клялись друг другу в любви, но, увы, он был так малосведущ в любовных делах, что мог лишь догадываться: какой-то его поступок вызвал в ней такое отвращение, что сейчас Марго не могла даже смотреть на него. Но что он такого сделал? Что?! Как ему теперь вернуть ее взгляд, полный любви?

Эрик немного робел и не решался задавать вопросы. Он боялся услышать, что она разлюбила его или что он совершил нечто непоправимое. От страха, что она могла посмотреть на него такими же глазами, как и та девка в таверне, все сжалось у него внутри. А что, если Марго в конце концов прозрела, насколько он непривлекателен, даже уродлив в глазах других людей? И тогда она станет презирать… может, даже ненавидеть его. А вдруг она не знает, как дать ему понять, что один его вид ей омерзителен, и поэтому злится? Девушка по-прежнему покоилась в его объятиях… а ведь, вполне возможно, простое прикосновение к нему наполняет ее тоской и отвращением! Он сделал попытку осторожно отодвинуться. И тут же почувствовал, как она вцепилась ему в руку.

– Марго, – прошептал он.

Вместо ответа он услышал сдавленное рыдание.

– Марго…

– Я х-хочу услышать п-правду! – всхлипнула она, повернувшись к нему.

Эрик приподнялся на локте, вглядываясь в ее едва различимое в темноте лицо.

– Все, все, что угодно, любимая! Только скажи мне, что ты хочешь, и я все сделаю для тебя! – Дрожащими пальцами он бережно вытер ее мокрые от слез щеки.

– Мне н-нужна п-правда! – повторила она.

– Но о чем? – взмолился он. – Только скажи!

Ее дрожащие руки стиснули его ладонь. Тело ее содрогалось от рыданий, и Эрик едва мог разобрать, что она говорит.

– Т-ты… т-ты ведь знал д-других ж-женщин, разве нет?

Он недоуменно потряс головой:

– Конечно, я знал многих женщин: мою мать, сестру, кузин…

– Я не об этом! Я х-хочу сказать… мне н-нужно знать, были ли у т-тебя другие ж-женщины. К-которых т-ты знал!

И тут в голове его ослепительной молнией вспыхнула догадка. Мысль эта настолько поразила его, что у Эрика перехватило дыхание. Мурашки поползли у него по спине.

– Я… конечно, я не девственник, если ты именно это имеешь в виду, – прошептал он, чувствуя себя последним негодяем.

– О!.. – простонала Марго, ладонью прикрыв рот. – Ох!

Сердце его чуть было не разорвалось.

– Прошу тебя, Марго!..

– Т-теперь мне п-понятно, п-почему т-ты всегда отказывался даже думать о том, ч-чтобы жениться на мне! – всхлипнула она, отворачиваясь. – Т-теперь п-понятно, п-почему ты все время т-так с-старался подсунуть мне одного из т-твоих братьев!

– Что? – Эрик замер. Никогда в жизни он еще не был так удивлен.

– Все дело в том, что я плоская! – И Марго отчаянно зарыдала.

– Плоская? – Ради всего святого, о чем это она?

– П-плоская! – рыдала Марго. – Костлявая! К-к чему я т-тебе, когда т-ты можешь уложить к себе в п-постель любую из этих г-грудастых девок из т-трактира?

Ему пришлось до боли прикусить нижнюю губу, чтобы не расхохотаться во весь голос.

– Марго… – Голос Эрика вздрагивал от едва сдерживаемого смеха. – Как, Бога ради, ты смогла вообразить подобную глупость?

– Н-но это же п-правда, разве н-нет? – безудержно рыдала она. – И ты не можешь это отрицать!

Она ревнует, вдруг понял Эрик. Это было невероятно. Она ревновала! Впервые в жизни его ревновала женщина!

– Марго, я люблю тебя, – пылко произнес он, будто давая клятву, а потом поцеловал ее. – Даю тебе слово – мне не нужен никто, кроме тебя. Богом клянусь. Только ты, ты одна!

Она уперлась руками ему в грудь.

– Н-но, Эрик…

Новый поцелуй заставил ее замолчать.

– Марго, – с нежностью прошептал он, почувствовав, что она замерла в его объятиях, – клянусь, я многое бы дал, чтобы этих женщин никогда не было в моей жизни! Если бы я мог вернуться в прошлое, я бы сделал это, даю тебе слово! Но сейчас я могу только молить тебя о прощении… Клянусь, что с этого дня в моей жизни не будет никаких других женщин, кроме тебя. Только ты будешь царить в моем сердце! Даже если ты отвернешься от меня, если разлюбишь… все равно я и пальцем не прикоснусь ни к одной из них. Разве я уже не клялся тебе только сегодня?

– Да, – она кивнула, но слезы вновь заструились по ее лицу, – но все равно… я т-так и останусь п-плоской… до отвращения п-плоской!

Он покачал головой:

– Это не так, любимая.

– Нет так, – возразила она. – Вот, сам п-попробуй! – Схватив его за руку, она положила ее поверх своей левой груди.

Да, Эрик чувствовал, еще как чувствовал! Нежно сжав ладонью упругий холмик, Эрик, как ни старался, не смог сдержать вырвавшегося из горла хриплого стона. Потом бережно приподнял ладонью ее грудь, чтобы ощутить ее сладостную тяжесть.

– Ты вовсе не плоская, – прошептал он.

– Что? – пересохшими губами пробормотала она, сразу позабыв, о чем они говорили.

– Ты вовсе не плоская, – повторил он, склонившись к ее губам.

– Ох!

Пальцы Марго запутались в его волосах. Она притянула его к себе, губы их слились, и Эрик потерял голову.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем туман немного рассеялся у него в голове. Только тогда он осознал, что уже почти расшнуровал ее корсаж… вероятно, желая немедленно доказать, что она отнюдь не плоская и уж во всяком случае желанна ему, как ни одна другая.

– Боже милостивый! – хрипло простонал он.

Рука его замерла. Он тяжело уронил голову ей на плечо. Эрик чувствовал на щеке ее теплое влажное дыхание, и вновь мучительное желание опалило его огнем. Тело его содрогалось, отчаянно сопротивляясь неумолимому зову природы. Глубинные инстинкты такой силы, каких он и не подозревал в себе, едва не одержали верх. Но наконец он мало-помалу справился с собой – достаточно было только вспомнить о Джеймсе. Эрик медленно убрал руку с груди Марго.

– Эрик, – прошептала она умоляюще. Сжав его ладонь, она попыталась было вернуть ее на прежнее место.

– Нет, любимая.

Вместо того чтобы убрать ее ладонь, он переплел ее пальцы со своими и опустил руку на холодную влажную солому. Чуть отодвинувшись, он заглянул ей в глаза, которые сейчас казались совсем темными.

– Ты так прекрасна, – пробормотал он и склонился к ней. Губы Эрика вновь опалили ее шею.

Марго задвигалась под ним, потом несмело потянулась, теснее прижимаясь.

– Люби меня, Эрик! Пожалуйста!

– Я… я сам этого хочу. Господи, как я хочу тебя!

– Пожалуйста! – взмолилась она.

– Нет, это невозможно. Мы не имеем на это права.

Марго вздрогнула, как от удара, и он прижал ее к себе, зарывшись лицом в распущенные волосы.

– Я так люблю тебя, Марго! Как же я могу обесчестить тебя? Впрочем, боюсь, что я и так уже немало сделал для этого, хотя, видит Бог, не жалею ни о чем! И никогда не буду жалеть! Эту ночь я буду помнить до конца моих дней. Я буду жить памятью о ней.

– Н-но, Эрик!..

– Ш-ш, любимая. Я не сделаю этого, хотя больше всего на свете хочу любить тебя. Ты должна пойти к венцу чистой и невинной, как первый снег, чтобы ничто не могло умалить того почета и уважения, которого ты достойна. Разве я могу опозорить тебя, лишить всего этого только ради того, чтобы потешить свою плоть? Или ты считаешь, что я способен обокрасть собственного брата?

Марго лукаво улыбнулась и закусила губу, чтобы не рассмеяться во весь голос. Господи, единственный человек, которого он обворует, – это он сам! Но она уже устала убеждать его в том, что их женитьба – дело решенное. Если уж мужчина твердо решил оставаться ослом, утверждая, что неизбежное не случится никогда, что ж, так тому и быть!

– Почему ты улыбаешься, маленькая распутница? – спросил Эрик, глядя на нее. Губы его сами собой растянулись в улыбке. – О чем ты думаешь?

Марго бережно откинула прядь черных как смоль волос с глаз Эрика.

– Я думала о том, как, должно быть, счастливы твои братья, раз у них есть ты!

Он тяжело вздохнул и крепко прижал ее к себе, заботливо укутав одеялом и подоткнув его со всех сторон.

– Это я счастливчик, – зевнув, сказал Эрик. – Мои братья – прекрасные, благородные люди. Наверное, это в первую очередь относится к Джеймсу, хотя и Жофре через несколько лет станет похож на него, когда немного повзрослеет и остепенится. А Джеймс… понимаешь, он один из лучших людей, кого я знаю. Ты тоже полюбишь его, как и я, как только узнаешь его хорошенько.

Марго кивнула в ответ и тоже зевнула, уткнувшись ему в грудь.

– Я п-постараюсь полюбить мою новую семью.

Эрик сделал вид, что не заметил некоторой двусмысленности ее слов, хоть ему и стоило немалого труда удержаться и не напомнить ей вновь, что они никогда не будут мужем и женой. Он давно уже убедился, что, когда речь заходит об их будущем, Марго может быть удивительно упряма. Очень скоро придет день, когда Марго придется убедиться в этом самой.

– Джеймс, по-моему, единственный человек, в котором нет недостатков, – пробормотал Эрик, закрывая глаза. – Он всегда думает сначала о других и уж потом о себе. А добрее его я не встречал человека. Когда мы были под Шрусбери, я не знал покоя, боясь, что его каждую минуту могут убить. Он ненавидит смерть, предпочитая обезоружить, а не ранить, и ранить, а не убить, хотя в бою ему нет равных. – Вдруг Эрик рассмеялся. – Знаешь, это единственный человек, который после боя старался разыскать всех, кого он ранил. Можешь ты себе такое представить? Да что там! Он так старался, чтобы все, кого он сразил в бою, после оказались в безопасности и выжили, что выносил их с поля боя на собственных плечах!

– Может, он святой? – сонным голосом пробормотала Марго.

– Может быть. Таким он мне всегда и казался, особенно в детстве. – Эрик громко зевнул. – Все его любят, и ты рано или поздно тоже полюбишь его, клянусь, потому что не любить его невозможно. И я буду радоваться этому, Марго. Я лучше отдам тебя Джеймсу, чем любому другому мужчине. Он станет тебе прекрасным мужем.

Марго не ответила.

Подождав немного, Эрик открыл глаза.

– Марго?

Молчание.

Эрик легонько поцеловал ее волосы и обнял покрепче, а потом снова прикрыл глаза. До рассвета оставалось всего несколько часов – несколько драгоценных часов, чтобы он мог упиваться счастьем, теша себя иллюзией, что она принадлежит ему одному. Взойдет солнце, и очарование развеется. А сейчас эти минуты слишком драгоценны, чтобы тратить их на сон.

Глава 21

– Первой хватайте женщину!

Эрик, бывалый воин, даже сквозь пелену сна услышал эти слова.

Рука его схватилась за рукоятку кинжала еще прежде, чем он открыл глаза.

В конюшне по-прежнему царила темнота, но что-то подсознательно подсказывало ему, что он со всех сторон окружен вооруженными людьми, множеством людей. И то же чутье заставило его мгновенно вскочить на ноги и нанести первый удар. Еще не проснувшись окончательно, он уже сражался и наносил удар за ударом, не зная кому и не заботясь об этом. Еще долго в темноте слышались только звон клинков и тяжелое дыхание сражающихся. Нападавшие невольно смешались, не ожидав такого яростного сопротивления и скорее всего не подозревая, что за грозный воин перед ними. В полной темноте свистели тяжелые мечи, из-под клинков сыпались искры, и Эрик дрался как лев, не в силах даже понять, сколько врагов перед ним. Впрочем, это было и не важно. Он знал, что готов уничтожить каждого, кто встанет между ним и Марго. Он только отчаянно надеялся, что она сообразит забиться куда-нибудь в уголок и оставаться там, пока все не будет кончено.

В темноте посреди всего этого хаоса вдруг громко прозвучал чей-то повелительный голос, приказавший принести огня. Вслед за этим его ослепил свет факела, заливший конюшню. Эрику показалось, что стало светло как днем. На мгновение, казалось, замерла даже битва. Все старались разглядеть, что происходит.

Эрик огляделся, пытаясь увидеть, куда подевалась Марго, и определить, сколько человек окружают его. Ему удалось насчитать не меньше шести вооруженных воинов, остальные, раненые или умирающие, распростерлись грудой на полу возле его ног. В отличие от своего добросердечного брата Эрик никогда не старался ограничиться только тем, чтобы ранить врага. Нет, он предпочитал убивать, и каждый, кто имел глупость обнажить против него меч, очень скоро понимал это. Но никто из его врагов не был столь удачлив, чтобы уцелеть и поведать об этом другим.

Как ни странно, Эрику нигде не удалось обнаружить Марго. Пробормотав про себя краткую молитву, чтобы она успела ускользнуть, он поднял меч над головой, готовый продолжать битву.

Обступившая его толпа воинов тоже, казалась, готова была ринуться в бой. Но как только глаза их понемногу привыкли к свету и они смогли хорошенько разглядеть исполинскую фигуру Эрика и его искаженное яростью лицо, кое-кто, боязливо поежившись, опустил меч и сделал шаг назад.

– Ну же! – рявкнул Эрик, горя желанием разделаться с ними. – Или вы можете сражаться только в темноте? А при свете поджимаете хвосты, точно трусливые собаки?

Двое-трое нападавших продолжали в изумлении глазеть на разъяренного гиганта. Все тяжело дышали, но ни один не осмелился сделать вперед хотя бы шаг.

Господи, помилуй, с досадой подумал он, похоже, чтобы покончить с этим, ему придется напасть на них самому. Неужели все эти вояки настолько перепугались одного его вида, что готовы безропотно позволить перерезать себе глотки?

– Эрик!

Он похолодел.

– Эрик, – вновь послышался умоляющий шепот.

Боже милостивый!

– Марго, где ты? – Ко всему прочему, несмотря на овладевший Эриком панический страх, он не мог даже оглянуться, чтобы посмотреть, откуда слышится этот голос.

Но Марго не ответила. Вместо этого раздался голос, от которого ледяные мурашки побежали у него по спине:

– Она здесь, сэр рыцарь, в надежных руках. И если вы хотите увидеть ее живой, то не станете упорствовать и бросите меч. К тому же вы и так уже успели погубить самых лучших моих людей.

В низком, звучном голосе, напоминавшем рычание льва, было такое спокойствие и несокрушимая уверенность в себе, что Эрик мгновенно понял, кто перед ним. Это мог быть только Черный Донал – тот самый, о котором рассказывал сэр Аллин. Только он мог позволить себе смелость отдать подобный приказ.

– Клянусь кровью Христовой, то же будет и с остальными, если вы немедленно не освободите леди Марго и не уберетесь прочь с нашей дороги! – прогремел Эрик. – И немедленно!

– Думаю, вы ошибаетесь, – прозвучал безжалостный ответ. – Если вы сделаете хотя бы шаг, я перережу горло вашей леди, притом с большим удовольствием. Тем более что она и так уже доставила мне больше хлопот, чем десяток воинов. Можете убедиться сами: у меня просто руки чешутся полоснуть кинжалом по такому нежному горлышку! Клянусь, миг, когда из него брызнет кровь, станет сладчайшим в моей жизни! Ну-ка взгляните! Я немного потешу себя… совсем чуточку… доставлю себе удовольствие кольнуть ее слегка… просто чтобы увидеть, какого цвета у нее кровь!

– Нет! – заорал Эрик, растолкав обступивших его людей, и точно раненый буйвол, ринулся туда, где мерцал факел. Все шестеро повисли у него на плечах, стараясь удержать. Эрика сбили с ног, и он рухнул лицом в солому, а враги навалились на него сверху. Острые лезвия мечей уперлись ему в шею.

Задыхаясь под их тяжестью, Эрик услышал, как тоненько всхлипнула Марго, и вдруг над ним зазвенел ее крик, полный боли и ужаса. Хрипя от ярости, он смог повернуть голову и увидел ее. Теперь она была так близко, что он мог ясно видеть ее лицо.

– Марго! – позвал он. Один из негодяев с искаженным злобой лицом сжимал ее как в тисках, другой приставил к горлу кинжал. Она забилась и снова отчаянно закричала, на этот раз громче, и когда злодей отодвинулся, Эрик заскрежетал зубами, увидев, как тоненькая струйка крови побежала по ее шее. Расхохотавшись хриплым, низким смехом, мерзавец кинул кинжал в ножны.

– Ах, малютка лишилась чувств! – пророкотал он. – Это хорошо. По крайней мере нам не придется слышать ее хныканье. А что до вас, сэр… – Он повернулся к Эрику, который не сводил с него пылающих яростью глаз, и слова замерли у него на губах.

– Ублюдок! – прошипел Эрик. – Я убью тебя! Клянусь в этом Господом нашим и его святым воинством! – И он знал, что сделает это, даже если все, кто висел на нем, воткнут свои мечи в его тело. Он найдет в себе силы прожить достаточно долго для того, чтобы выполнить свою клятву.

Но Черный Донал, казалось, даже не слышал этого. Побелев, он смотрел на Эрика, будто увидел призрак. Глаза его расширились, на лице были написаны ужас и изумление. Было заметно, что он делает невероятные усилия над собой, чтобы сохранить самообладание.

– Прикончить его, милорд? – спросил один из его приспешников предательски дрожащим голосом.

Черный Донал молча покачал головой. Напряженная тишина воцарилась в конюшне. Люди недоуменно переглядывались.

Наконец он встряхнулся и с трудом прохрипел:

– Нет. Свяжите его покрепче и заткните рот! – С этими словами он повернулся и почти выбежал из конюшни.

Двери распахнулись, и серый предрассветный воздух ворвался внутрь. Негодяй, державший в руках Марго, легко вскинул на плечо ее бездыханное тело и последовал за своим господином. А Эрик, несколько удивленный, что все еще жив, стал мучительно искать выход, в то время как оставшиеся в конюшне бросились выполнять приказ.

Кучка зевак с любопытством следила за тем, как Черный Донал и его воины со своей добычей выезжали со двора. Эрику с первого же взгляда на толпу стало ясно – люди перепуганы настолько, что с их стороны помощи ждать не приходится.

Хотя, мрачно подумал он, даже если бы кто-нибудь и рискнул вмешаться, толку от этого не было бы никакого. Черный Донал и его люди были матерыми головорезами, в этом не приходилось сомневаться. Каждого, кто осмелился бы встать у них на дороге, прикончили бы мгновенно и без малейшей жалости.

Марго уложили на солому в одну из повозок, но Эрика, связанного по рукам и ногам, с кляпом во рту, к счастью, усадили верхом на его жеребца.

Похоже, мерзавцы сообразили, что, кроме Брама, ни одна другая лошадь не в состоянии выдержать исполинского веса Эрика. Его с трудом подняли в седло, прикрутив ноги к стременам с такой силой, что он не мог даже пошевелиться, а не то что бежать.

Проезжая по городу, Эрик отчаянно озирался по сторонам, надеясь увидеть в толпе хоть одно знакомое лицо. Похоже, оставалась одна надежда на Старого Мака, который появился на пороге, когда они выезжали со двора. Только бы он догадался передать весточку сэру Аллину и дать знать, в какую сторону увезли пленников! Бедный старик был совершенно раздавлен ужасным зрелищем, и Эрик тяжело вздохнул, гадая про себя, сможет ли Старый Мак поверить, что они с Марго не совершили ничего дурного.

Отряд с бешеной скоростью мчался к городским воротам, и Эрик уже потерял всякую надежду увидеть в толпе знакомое лицо. Но когда Черный Донал уже был возле самых ворот, Эрику внезапно бросилось в глаза перепуганное лицо Джейса. Менестрель, взобравшись на самый верх фургона Бого Брантвелла, пристально всматривался в него, уцепившись за плечи самого Бого и его зятя Джоско. Видимо, они только что проснулись, может быть, даже из-за поднявшегося вокруг шума и переполоха, потому что все трое ошеломленно протирали глаза, глядя на проезжавший отряд. Особенно растерянным выглядел Джейс: его темные всклокоченные волосы торчали в разные стороны. Он встретился глазами с Эриком, и челюсть у него отвисла. Эрик чуть заметно кивнул, давая знак, и Джейс, мгновенно сообразив, в чем дело, ответил незаметным кивком. Потом взгляд его упал на повозку, в которой поверх соломы распростерлось бездыханное тело Марго, и по его побелевшему лицу Эрик догадался, что юноша заметил струйку крови, обагрившую ее шею.

Эрик быстро повернулся, чтобы взглядом предупредить Бого. Тот, так же как и Джоско, тоже незаметно кивнул в ответ, и они вдвоем быстро навалились на Джейса и сшибли его вниз как раз вовремя, чтобы заглушить вырвавшийся у него стон ярости и отчаяния. Крик этот, хоть и приглушенный, все же вырвался наружу. Черный Донал мгновенно осадил коня и обернулся взглянуть, что произошло. При виде барахтавшихся на соломе глаза его подозрительно сощурились. Он перевел взгляд на Эрика, и тот, собрав все свои силы, отвел глаза от фургона и прямо посмотрел в глаза негодяю. Надо было во что бы то ни стало отвести подозрения от его друзей. Да и что было бы удивительного, если бы трое гуляк, пивших и игравших в кости всю ночь напролет, вдруг решили свести какие-то счеты и затеяли драку у всех на глазах? Оставалось надеяться, что бандиты ничего не заподозрят. Эрику отчаянно хотелось верить в это. Сэр Аллин предупреждал его о зверином чутье Черного Донала. Если он почувствует неладное, тогда всем конец.

Одно долгое мгновение Черный Донал сверлил его взглядом, и Эрик постарался не опустить глаз. Наконец тот отвернулся и снова пришпорил коня. Человек, державший Брама под уздцы, с силой дернул за повод, и Эрик смог только молча попрощаться с Уикемом.

Когда несколькими часами позже отряд остановился, Марго испытала неимоверное облегчение. Хотя повозка, в которой она лежала, была до краев наполнена соломой, все ее тело, беспощадно связанное по рукам и ногам, затекло и отчаянно болело. Ее опять оставили на попечении Джейсона Уэлшора. Он ехал бок о бок с повозкой, но не столько заботился о ее удобствах, сколько внимательно следил по сторонам, обводя настороженным взглядом толпу, видимо, опасаясь какой-нибудь неприятной случайности. Так что Марго оставалось только стиснуть зубы и терпеть мучительную боль. Мышцы сводило судорогой, так что она даже была рада, что во рту у нее кляп. По крайней мере так она хотя бы могла быть уверена, что ни крик, ни стон не сорвутся с ее губ.

Но вот повозка наконец остановилась, и Джейсон спешился.

– Скорее всего мы тут простоим часок-другой, – сказал он и, вскочив в повозку, помог девушке сесть.

Пока он ощупывал веревку, стягивающую ей руки и ноги, Марго с грустью вспоминала, что он не всегда был с ней жесток. Когда она открыла глаза после глубокого обморока, в котором пролежала не один час, то с удивлением обнаружила, что Джейсон склонился над ней и заботливо обмывает ей небольшую ранку на шее. Он не сказал ей ни слова, но улыбнулся своей добродушной улыбкой и слегка прижал ранку чистой тряпочкой, желая убедиться, что удалось остановить кровь.

Похоже, ее путы показались ему достаточно крепкими, так что Джейсон с облегченным вздохом подхватил девушку на руки и легко вытащил из повозки.

– Думаю, миледи, вы не прочь облегчиться, – объяснил он, направляясь вместе со своей ношей к небольшому леску.

Марго застонала сквозь зубы. Господи, да она уже сколько времени гадала, будут ли эти люди достаточно человечны, чтобы позволить ей это!

Но похоже, это просто-напросто никому не приходило в голову. Однако ей не давала покоя мысль о том, что желающих присутствовать при этом спектакле будет хоть отбавляй.

Четверо рослых воинов двинулись вслед за Джейсоном, не спуская с него глаз до тех самых пор, пока он не поставил Марго на землю в кустах на опушке.

Джейсон велел мужчинам отвернуться, что они и сделали, обступив ее кольцом, пока он сам помогал сгорающей от стыда девушке. Черный Донал строго-настрого приказал, чтобы обоих пленников не смели развязывать ни при каких обстоятельствах, пока все не доберутся до цели своего путешествия, и Джейсон, как верный пес, никогда не решился бы нарушить приказ своего хозяина. Поддерживая ее одной рукой, он вздернул ей юбки до талии и очень осторожно расстегнул шелковое белье.

Его лицо было прямо перед ее глазами, и Марго могла видеть, как оно постепенно пошло багровыми пятнами, а потом и совсем побагровело, когда он, стягивая тончайшую ткань, то и дело касался неловкими пальцами ее бедер или ягодиц.

Марго закрыла глаза от мучительного унижения, мечтая только о том, чтобы немедленно провалиться сквозь землю. Слава Богу, все закончилось очень быстро, и вскоре Джейсон окликнул стражников, позволив им повернуться. Если бы не все еще дрожавшие руки, никто бы и не догадался, что ему только сейчас пришлось пережить.

Когда он вновь усадил пленницу на повозку, то первым делом вытащил изо рта кляп и заботливо напоил Марго водой. Все было точь-в-точь как в первый раз, когда она попалась к ним в руки. И так же как в тот раз, вынув кляп, он не водворил его на место.

– Вы ведь не такая дурочка, миледи, и не вздумаете кричать, не так ли?

Марго покачала головой. Что толку кричать, если знаешь, что никто не услышит? Ее крики только взбесят Черного Донала, а если и было что-то на свете, чего она до смерти боялась, так именно этого.

– Нет, я об-бещаю не к-кричать, – торопливо прошептала она.

На губах Джейсона появилась улыбка, и все его лицо засияло.

– Батюшки, да ведь это первый раз я слышу, как вы говорите! Слишком миленький голос для того, чтобы называть его дьявольским!

Марго молча уставилась на небо, мечтая, чтобы ее поскорее оставили в покое. Вдруг за ее спиной послышались шаркающие шаги, и она скосила глаза, чтобы посмотреть, кто это.

– Эрик! – вскрикнула девушка, и вот он уже лежал подле нее. Повозка, крякнув, осела под тяжестью богатыря. Пальцы их мгновенно переплелись.

Он по-прежнему был связан, но кто-то тоже позаботился вынуть у него изо рта кляп.

– Любовь моя, – прошептал Эрик, потянувшись, чтобы поцеловать Марго. – С тобой все в порядке? Слава Богу, кровь остановилась! Они плохо с тобой обращались?

– Нет, – простонала она, вдруг почувствовав, как из глаз ручьем хлынули слезы, которые она столько времени сдерживала. Плача от счастья, что вновь видит его рядом, пусть связанного, но живого и невредимого, она уткнулась ему в плечо, наслаждаясь родным теплом.

Связанные руки нежно коснулись ее щек, стараясь смахнуть с них соленые капли. Он прижал ее к себе и ласково поцеловал в лоб.

– Моя малышка, – пробормотал Эрик, поглаживая ее дрожащие руки. – Все будет хорошо, любимая. Все будет хорошо, обещаю тебе. Только не бойся. – При этом Эрик ни на минуту не забывал, что стражники слышат каждое их слово. Вокруг повозки толпилось с полдюжины воинов, которые не таясь наслаждались, тараща на них глаза, будто на животных в клетке. Но Эрик уже как будто привык к тому, что за ним постоянно наблюдают. Похоже, куда бы он ни отвел глаза, везде его взгляд натыкался на зловещие усмешки обступивших его людей. Он никак не мог понять, что они находят в нем такого интересного. Правда, и прежде все первым делом обращали внимание на его огромный рост, но в том, как сейчас они пялились на него, было что-то необычное, даже зловещее. Во взглядах окружающих сквозил леденящий ужас, будто в повозке лежал не Эрик, а какой-то жуткий призрак, один вид которого возвещал скорую и ужасную смерть.

А Марго все еще продолжала тихо плакать, уткнувшись ему в шею мокрой от слез щекой.

– Мне т-т-так ж-жаль, Эрик!

– Тише, милая, – пробормотал он, проведя кончиком пальца по ее щеке, – не надо, не плачь. Не стоит печалиться, это ведь я во всем виноват!

– Т-ты ведь из-за м-меня и п-попался, Эрик! Если б-бы не я, т-тебя т-тут вообще б-бы не б-было!

– Нет, любимая, это не так. Если бы не я, ты бы уже давно была бы в безопасности за стенами Белхэйвена. Всему виной моя собственная слабость – иначе бы мы не попали сюда. Тебе нет нужды винить себя.

Она немного притихла, но потом глаза Марго испуганно расширились.

– М-мой от-тец! Т-теперь м-мой отец в оп-п-п…

– В опасности, – подсказал Эрик. – Да, любимая, это так. И это еще одна причина, чтобы мы не теряли мужества: наши с тобой слезы не помогут ни ему, ни нам самим. Любовь моя, – бормотал он, пытаясь осушить ее слезы поцелуями и прижавшись наконец к трепещущим губам, – ты не должна показывать врагам свой страх. Знаю, что разочаровал тебя, но постарайся все же поверить мне еще. Хотя бы не мне, а просто в то, что нам непременно придут на помощь!

Марго изо всех сил старалась овладеть собой. Она осторожно коснулась его тяжелого подбородка кончиками пальцев и со вздохом уткнулась лицом ему в плечо.

– Я п-попытаюсь, мой Эрик, – прошептала она.

– Ну и ну, что за трогательное зрелище! Чтоб меня черти взяли! Два влюбленных голубка оглаживают друг другу взъерошенные перышки.

Эрик оглянулся и невольно похолодел, натолкнувшись на тяжелый взгляд Черного Донала. Тот стоял возле самой повозки, гнусно осклабившись. Взгляды их встретились, и наконец Эрик отвернулся, решив, что лучше всего постараться не обращать внимания на издевательства своего врага.

– Повернись ко мне, – тихо приказал Черный Донал.

– Чего это ради?

– Я так хочу!

И снова наступила гнетущая тишина. Эрик не шелохнулся. Когда Черный Донал снова заговорил, голос его был холоден и резок, будто стальной клинок:

– Ты скоро научишься уважать мои приказы, сэр рыцарь, иначе… иначе тебе придется горько пожалеть о своем упрямстве. – Вытащив из ножен кинжал, он кинул его одному из своих приспешников: – А ну-ка отрежь ей палец! Только сперва самый маленький.

– Боже! – яростно взорвался Эрик. – Да ты самый презренный трус и негодяй, которого я видел в жизни! Мерзкий трусливый ублюдок! Боишься сразиться с мужчиной и поэтому вымещаешь злость на женщине?

Кто-то сдавленно охнул. По рядам воинов пробежал испуганный ропот, подсказавший Эрику, как далеко он зашел. Оставалось только ждать, как в ответ поступит этот черный дьявол с куском льда вместо сердца.

– Ее палец, – спокойно повторил Черный Донал. – И быстро!

Воин с кинжалом в руке, словно очнувшись, поспешил к повозке.

– Нет! – отчаянно крикнул Эрик, выпустив дрожащие руки Марго и так быстро повернувшись, что повозка, жалобно заскрипев, осела на колеса. Его бешеный взгляд остановился на бесстрастном лице Черного Донала. – Довольно. Я сдаюсь, – прорычал Эрик.

Черный Донал молча кивнул. Протянув руку, он забрал у стражника свой кинжал и сунул его в ножны, по-прежнему не отрывая взгляда от лица пленника. Казалось, он попросту был не в силах это сделать. Эрик чувствовал, как глаза негодяя буквально ощупывают каждый дюйм его тела. Но когда их взгляды встретились, Эрик вдруг похолодел, заметив, как тот изменился. Как ни странно, в глазах Черного Донала вдруг появилась какая-то странная мягкость, даже нежность, совершенно несовместимая с жесткими и грубыми чертами его лица.

– Как твое имя? – спросил Черный Донал, вдруг перейдя на шепот.

– Эрик Стэйвлот, – медленно ответил молодой рыцарь.

– Стэйвлот, – задумчиво повторил тот. – Откуда ты, из каких мест?

– Из Белхэйвена.

Черный Донал прикрыл глаза, немного помолчал, потом кивнул и все тем же странным смягчившимся голосом проговорил:

– Белхэйвен… Да, Белхэйвен. – И затем снова взглянул на Эрика. Глаза его вдруг заволокло пеленой мучительной боли. Это было даже еще страшнее.

Эрик, сам не понимая почему, вдруг смутился, но тут Черный Донал протянул руку и тяжело опустил ее ему на грудь.

– В этом году тебе исполнится двадцать три года, – сказал он, – точнее, уже исполнилось… в мае.

Мысль, столь ужасная, что он постарался поскорее отогнать ее прочь, вдруг молнией сверкнула в голове у Эрика.

– Да. Откуда ты знаешь? – быстро спросил он.

– Знаю, – низко склонившись над ним, с неожиданной яростью и болью прошептал Черный Донал. Стиснув кулак, он тяжело ткнул Эрика в грудь – не больно, но достаточно сильно, чтобы тот почувствовал охватившее его смятение. – Я знаю это, Эрик Стэйвлот, потому что ты был причиной одной из самых больших ошибок в моей жизни! – И с этими словами снова ткнул его в грудь тяжелым кулаком. Потом резко повернулся и молча пошел прочь.

Глава 22

Место, куда ее заперли, скорее напоминало небольшую подземную тюрьму, чем обычную комнату в замке, но теперь по крайней мере у нее была крыша над головой, чтобы укрыться от промозглого дождя, который лил и лил, не переставая ни на минуту. А одного этого уже достаточно, чтобы благодарить судьбу, подумала Марго.

Руки и ноги у нее были по-прежнему туго стянуты веревками. Девушка скорчилась на тонком замызганном одеяле, которое бросили прямо на холодный каменный пол, не застланный ничем, даже тростниковой циновкой. Когда несколько часов назад ее приволокли в эту мерзкую нору, Черный Донал приказал не давать ей ничего, кроме этой мерзкой тряпки. С глумливой ухмылкой он сообщил, что ради нее не намерен потратить ни единого полена, а потом снова напомнил, что превратит ее жизнь в ад, если только она доставит ему лишние хлопоты. Ну вот, так оно и вышло – ведь Черный Донал был не из тех людей, кто бросает слова на ветер.

Джейсон Уэлшор, после того как опустил ее на пол, осмелился попросить разрешения остаться. Ответом на его слова был страшный удар в лицо, который свалил его с ног. Ни слова не говоря, он поплелся за хозяином как побитая собака, робко бросив на Марго полный сожаления взгляд. Дверь захлопнулась, загрохотали тяжелые засовы, и с тех пор тут никто не появлялся. Солнце село, и в комнате становилось все холоднее. Дождь перешел в ливень, и комнату наполнил промозглый холод. Марго лежала на полу. Она озябла до такой степени, что зубы ее выбивали отчаянную дробь, которая эхом отдавалась у нее в голове.

Но не это пугало ее. Она не знала, что с Эриком. Не знала даже, куда его отвели после прибытия на место. Оказавшись в небольшой, хорошо укрепленной крепости, она успела увидеть, как Эрика, крепко связанного, поволокли прочь. Но где бы он ни был, она лишь надеялась, что ему там хоть немного лучше, чем ей.

После утреннего разговора с Черным Доналом с Эриком что-то произошло. Марго пыталась заговорить с ним, как-то успокоить, но Эрик впал в какое-то оцепенение, и, казалось, слова ее были бессильны проникнуть в его душу. Мысль о том, что этот мерзавец может оказаться его родным отцом или хотя бы одним из родственников, лишила Эрика последних сил, так что, когда за ним пришли, он смог только молча поцеловать Марго на прощание. В его черных глазах застыло выражение смертельного ужаса, и он подчинился без единого слова.

Оставалось только молиться, и Марго горячо молилась, чтобы ее возлюбленный, где бы он ни был, нашел в себе силы избавиться от терзавших его мучений. Марго уже хорошо успела узнать Эрика, чтобы догадаться, какие ужасные подозрения отравляют ему жизнь. И если бы она была рядом, она помогла бы своему возлюбленному.

Марго так дрожала, что даже не заметила, как за ее спиной тихо приоткрылась дверь и кто-то с факелом в руках вошел в комнату. Но даже потом, когда мерцающий свет бликами заиграл на стенах, у нее не хватил сил хотя бы повернуть голову на звук чьих-то шагов. Единственное, что она могла, – это слышать.

– Боже милостивый! Ты только взгляни на несчастного ребенка! Да ведь она же замерзает! Неси сюда факел, Джон! Посмотрим, что тут можно сделать.

Марго никогда не думала, что можно испытывать такое блаженство – благословенное тепло от горящего факела коснулось ее тела, доставляя неизъяснимое удовольствие.

Слабый стон сорвался с дрожащих губ. Чьи-то руки помогли ей сесть. Ей набросили на плечи теплый плащ, и та же рука поднесла к ее губам кружку, от которой поднимался пар.

– Ну-ка, девочка, глотни горячего вина. Только не обожгись! Держу пари, ты сразу согреешься и почувствуешь себя лучше.

Обжигающая жидкость огнем опалила ей рот и горячей струйкой потекла в горло, но Марго была даже рада. Она жадно выпила вино, наслаждаясь восхитительным ощущением тепла, которое наполнило все ее застывшее тело и согрело изнутри. Ее все еще бил озноб, но она уже чувствовала, как жар постепенно охватывает руки и ноги и волной расходится по телу до самых кончиков пальцев. Протянув пустую кружку, Марго поплотнее закуталась в плащ и принялась разглядывать стоявшую перед ней женщину.

– Сейчас ты почувствуешь себя лучше, – добродушно уверила ее незнакомка, что странным образом не вязалось с суровым выражением ее лица без малейшего следа доброты. Она была худой и высокой, очень смуглой; густые темные волосы заплетены в косу и туго обернуты вокруг головы, отчего лицо казалось еще уже. Марго гадала, кто же она: одна из служанок или же здешняя хозяйка. Одежда незнакомки, хоть и поношенная, все же не могла скрыть какой-то утонченности всего облика, говорившей о благородном происхождении. Но ее как будто окутывала дымка печали или горя, словно эта женщина никогда не знала ни счастья, ни радости. Об этом без слов говорило скорбное лицо. Марго вдруг подумала, что ее спасительница не так уж стара, по крайней мере не настолько, чтобы испытать все превратности судьбы.

– Т-теперь мне гораздо лучше, б-благодарю вас, – с трудом прошептала Марго, чувствуя, как мучительно заикается на каждом слове.

Женщина бросила на нее тяжелый взгляд и покачала головой:

– Понять не могу, с чего это Черный Донал не позаботился прислать сюда кого-нибудь развести огонь. Должно быть, на это были причины. Ну-ка погляди. – Она поставила на пол поднос и поднесла к ее губам миску. Это оказалась жидкая овсянка самого отвратительного вида. Марго невольно поморщилась, но незнакомка без лишних слов сунула ей в руки ложку, и девушка принялась жадно есть, благодарная уже за то, что хоть это горячее варево заполнит ее пустой желудок.

– М-мы в Равинете? – подкрепившись, робко спросила она.

По губам женщины скользнула едва заметная улыбка.

– Нет, это не Равинет, хотя и принадлежит тому же хозяину. Это замок Беронхерст.

– А… лорд Равинет з-здесь?

– Нет… пока нет, хотя его ждут с минуты на минуту. Как только вы приехали, Донал тут же послал к нему гонца.

– Ч-черный Д-донал? Он в-ваш г-господин? Или… ваш с-супруг?

– Донал – мой брат, – усмехнулась незнакомка. – Хотя, пожалуй, быть хозяином подходит ему куда больше. – Улыбка ее увяла. – Лорд Равинет – наш сюзерен.

Марго с понимающим видом кивнула.

– С-сэр Эрик… его п-привезли вместе со м-мной… вы н-не з-знаете, с н-ним х-хорошо обращаются?

– Не знаю, о ком ты говоришь, – нахмурившись, пробормотала женщина. – Донал ни слова не сказал о ком-то еще. Я и не знала, что в замке еще один пленник. – Морщина на лбу залегла глубже. Лицо женщины омрачилось.

– Ох! – разочарованно выдохнула Марго.

– Как странно, что Донал ничего не сказал! – удивилась женщина. – Теперь мне надо идти, иначе Донал застанет меня здесь. Плащ мне придется забрать, – добавила она, протянув руку к Марго, – но я отыщу какое-нибудь одеяло…

Однако как только тяжелая ткань сползла с плеч Марго, слова замерли на губах незнакомки.

– Где… – прошептала она и замолчала, судорожно сглотнув. – О Боже милостивый! Где ты нашла эту брошь?

Ладонь Марго невольно взметнулась вверх, чтобы прикрыть драгоценный подарок Эрика. Леденящий страх вдруг охватил ее.

Женщина, словно не веря собственным глазам, пожирала ее жадным взглядом, и Марго перепугалась до смерти.

– П-пожалуйста! П-прошу вас, н-не з-забирайте ее! – взмолилась она. – Н-не надо, п-прошу вас! Это все, ч-что у меня ос-сталось от моего в-возлюбленного! Он д-дал мне ее к-как залог любви! Если она ч-что-то и с-стоит, т-так т-только для нас д-двоих! П-пожалуйста, прошу вас, не отбирайте ее!

Женщина шагнула к ней вплотную и с силой отвела руку Марго, чтобы получше разглядеть брошь.

– Это и в самом деле она, – изумленно прошептала она. Голос ее дрожал и прерывался. – Та самая… Боже мой, после стольких лет! – Она впилась глазами в Марго. – Где этот человек, что дал тебе эту брошь? Как она попала ему в руки?

– Она п-принадлежит ему! Он н-не крал ее, п-поверьте! Она у н-него с с-самого рождения. – Марго заколебалась, не зная, можно ли доверить странной женщине то, что рассказывал ей Эрик. И если только Черный Донал и впрямь отец Эрика, стало быть, эта женщина – его родная тетка. Но что это может означать для ее возлюбленного?

Женщина прижала к губам дрожащие пальцы.

– Кто… кто он? Как его имя?

Марго крепко закусила губы и в отчаянии помотала головой, не зная, что же ей делать.

– Прошу тебя! – взмолилась женщина. – Пожалуйста, скажи мне, пожалуйста! Ты даже не можешь себе представить, что для меня значит хотя бы узнать его имя! Только узнать, что он жив!

И Марго вдруг сдалась, сама не понимая почему:

– Его зовут Эрик С-стэйвлот. Его п-привезли с-сюда вместе со мной.

Женщина испуганно ахнула и в ужасе прикрыла ладонью рот.

– Так он здесь? Здесь?

Марго кивнула:

– Да, х-хотя и н-не знаю, где именно.

Больше не было сказано ни слова. Женщина молча стянула с себя плащ и снова накинула его на плечи Марго, заботливо расправив его дрожащими руками. Потом забрала с пола поднос и окликнула стражника. Через мгновение дверь за ними захлопнулась, и Марго снова осталась одна в кромешной тьме.

Она сидела молча, все гадая, правильно ли она поступила, и отчаянно надеясь, что Эрик не рассердится. В плаще было немного теплее, и она с благодарностью вспомнила о странной незнакомке. Наконец, почувствовав, как у нее слипаются глаза, Марго свернулась калачиком и погрузилась в тяжелый сон.

* * *

Жара здесь стояла просто ужасающая. А может, это все было просто потому, что его привязали совсем рядом с огнем и Эрик мучительно хватал воздух широко раскрытым ртом. Конечно, ему и в голову бы не пришло пожаловаться, ведь все могло быть куда хуже. По крайней мере так он решил, когда его бросили сюда пару часов назад. Одного быстрого взгляда вокруг было достаточно, чтобы вывести Эрика из того потрясения, в котором он пребывал все утро: тут и там были разбросаны клещи, и Эрик похолодел от ужаса при мысли, что его ждет. Но Черный Донал всего лишь приказал, чтобы его приковали за руки к вбитым в стену железным кольцам, а потом ушел, оставив в комнате двух стражников. На пороге он замешкался, бросил на Эрика еще один пристальный взгляд и угрюмо распорядился, чтобы в комнате развели огонь и поддерживали его до приезда лорда Равинета. Несколько долгих минут он не сводил с Эрика глаз. Тяжелая складка залегла на его лбу, лицо помрачнело.

Наконец он повернулся и вышел. Как только дверь за ним захлопнулась, Эрик почувствовал странное облегчение.

Даже сейчас ему тяжело было вспоминать слова этого человека. Эрик уже успел пережить и ужас, и мучительную боль, размышляя над ними. Оцепенение его немного спало, и он стиснул зубы, поклявшись в душе, что не позволит себе еще раз поддаться слабости. Может быть, позже, когда Марго будет в безопасности в Белхэйвене, он найдет в себе мужество обдумать все еще раз. Но до тех пор он должен думать лишь об одном: как освободить Марго, любой ценой вырвать ее из того ужаса, который навис над ее головой.

Марго! Его прекрасная возлюбленная! Он молил Бога об избавлении возлюбленной от страданий. Он молился, чтобы она не боялась за него, чтобы удержалась от какой-нибудь отчаянной выходки и не навлекла на себя гнев Черного Донала. А горячее всего он молился, чтобы сэр Аллин и Жофре оказались где-то поблизости и смогли вырвать их обоих из лап злодея.

Прежде чем его приволокли сюда, Эрик ухитрился украдкой бросить взгляд вокруг и немедленно убедился, что они не в замке Равинет. И если Терент Равинет не приведет с собой большой отряд, то замок будет нетрудно захватить. Насколько Эрик мог судить, людей здесь было немного, по крайней мере явно недостаточно, чтобы отразить нападение его воинов. Конечно, людей у Жофре не так уж много, но это дело поправимое, сэр Аллин как раз и прославился хитростью и смекалкой, которым не было равных.

В комнате с каждой минутой становилось все жарче. Пот ручьями стекал по лицу Эрика.

Руки его, поднятые высоко над головой, уже давно онемели, тело затекло и мучительно ныло от нестерпимо долгого, час за часом, стояния в неудобной позе. Но хуже всего было то, что постепенно его стала мучить неимоверная жажда. Горло пересохло, будто забитое песком.

Стражники отказались дать ему хотя бы глоток воды, и наконец Эрику пришлось смириться. Он закрыл глаза и прислонился головой к стене, думая о Марго и стараясь убедить себя в том, что все могло быть значительно хуже. А жажда… ну что ж, он как-нибудь вытерпит и это.

Вдруг лязгнул отпираемый замок, и дверь со страшным скрипом отворилась.

Эрик открыл глаза. В комнату ступила какая-то женщина с факелом в руках, по пятам за ней следовали два стражника. Эрик снова закрыл глаза. Скорее всего, подумал он, принесли что-нибудь поесть. Слава Богу, давно пора. Сегодня с самого утра ни у Марго, ни у него во рту не было и маковой росинки, и еще задолго до полудня желудок его принялся бунтовать.

Вдруг что-то холодное коснулось его лица. Эрик вздрогнул и открыл глаза.

Женщина стояла перед ним, нежно обтирая ему лицо влажным полотенцем. Незнакомка была высокой, худой и изможденной, со смуглой кожей.

Он подумал, что это скорее всего какая-нибудь сердобольная служанка. Бедняжка затравленно озиралась по сторонам, будто каждую минуту ожидала сердитого окрика.

Должно быть, такой вид у всех, кто служит Черному Доналу. Можно себе представить, каково же приходится слугам Терента Равинета! Почувствовав неожиданную жалость к испуганной женщине, Эрик ласково улыбнулся ей.

– Вы очень добры, госпожа, – почтительно проговорил он, – я благодарен вам от всего сердца.

Рука ее дрогнула, и темные глаза внезапно наполнились слезами. Полотенце, которое она держала в руках, чуть не упало на пол.

«Я испугал ее», – подумал Эрик. Как жестоко со стороны Черного Донала послать это забитое существо ухаживать за таким чудовищем. Он вполне мог бы поручить это кому-нибудь из стражников. Эрик пожалел, что руки его, такие огромные, вздернуты высоко над головой. Если бы не это, он хотя бы постарался немного сгорбиться, чтобы выглядеть не таким громадным. Может быть, увидев его хотя бы сидящим, незнакомка не перепугалась бы до такой степени.

Взглянув на нее украдкой, он с удивлением заметил, что из глаз ее ручьем текут слезы, а все ее худое лицо исказилось в отчаянной попытке удержать рвущиеся из груди рыдания.

– Госпожа, – взмолился Эрик, стараясь говорить так тихо и нежно, будто перед ним был перепуганный ребенок, – вам нет нужды бояться меня. Вы же видите, я прикован к стене, мне ни за что не вырваться. Но даже если бы руки мои были свободны, то и тогда я не причинил бы вам никакого зла. – Он ласково улыбнулся, надеясь хоть немного успокоить ее. – Не бойтесь, прошу вас.

Женщина покачала головой и снова принялась обтирать ему лицо.

– Благодаря вам мне уже гораздо лучше, – все еще улыбаясь, продолжал Эрик. – Клянусь, со мной у вас будет не больше хлопот, чем с новорожденным младенцем.

Закрыв глаза, как от боли, незнакомка резко отпрянула. Эрик испуганно смотрел, как плечи ее сотрясаются от рыданий. Признаться, меньше всего он ожидал чего-то подобного. Двое стражников замерли возле дверей, с удивлением наблюдая за происходящим. Наконец незнакомка успокоилась и украдкой бросила взгляд в их сторону. Стражники навострили уши, но она молча наклонилась, чтобы взять поднос. Чуть поколебавшись, она снова двинулась к Эрику.

– Ты, должно быть, умираешь от жажды, – прошептала она.

– Да, это так, госпожа. Я бы, кажется, продал свою душу за кувшин холодной воды.

Она знаком приказала принести воды и затем осторожно поднесла кружку к пересохшим губам Эрика. Он залпом выпил ее, и она тотчас налила ему еще, потом еще одну, до тех пор, пока он не напился.

– Милосердный Боже! – воскликнул он, переводя дух. – Если Господу нашему удалось создать нечто более прекрасное простой воды, хотел бы я знать, что это такое! Благодарю вас, госпожа, от всего сердца. Вы просто ангел небесный!

Она не ответила. Просто поднесла к его губам полную ложку жидкой овсянки.

– Твое имя Эрик Стэйвлот? – мельком взглянув на него, спросила женщина.

Эрик проглотил жидкое варево.

– Да, так оно и есть. А ваше?

Она опять ничего не сказала. Только быстро, ложку за ложкой, подносила овсянку к его губам, и Эрик торопливо глотал. Но наконец она снова решилась заговорить:

– У тебя… есть семья… мать, которая тебя любит? Которая будет сходить с ума от страха, если узнает, где ты?

Образ матери встал перед глазами Эрика. Он легко мог вообразить ее горе, узнай она только, где он сейчас и что с ним. Всю жизнь его мать жила в страхе за кого-нибудь из близких. Стоило одному из них заболеть или пораниться, и она тревожилась, кудахтала и причитала над ними, опасаясь самого страшного. Он вспомнил, сколько бессонных ночей она провела возле его постели, когда он болел, окружая его такой заботой и любовью, на которую способна только мать. Она всегда плакала от счастья, когда становилась ясно, что болезнь отступила… просто от облегчения и радости, что ее дитя останется живым. А когда они с отцом и Жофре возвращались после сражений, она сидела в парадном зале на коленях у отца и то плакала, то смеялась, касаясь его, Эрика, или Жофре, которые сидели у ее ног.

– Да, – быстро ответил он, – у меня прекрасная мать. Даже страшно представить ее горе, когда она узнает, где я. Это разобьет ей сердце.

Женщина тяжело задышала, и ему показалось, что она вот-вот заплачет.

Дрожащей рукой она вновь поднесла ложку к его губам.

– Она добрая, твоя мать? Она любит тебя?

Невольно хмыкнув, Эрик удивленно подумал, с чего эта странная женщина так волнуется из-за того, сильно ли его любит мать. Может быть, ее страх вдруг сменился жалостью и она никак не может представить, чтобы какая-то женщина могла любить подобное чудовище? Такое уже не раз приходило ему в голову.

– Такой матери, как она, нет в целом свете, – сказал Эрик. – Да, она всегда любила меня, гораздо больше, чем я заслужил или желал этого.

– О, благодарю тебя, Господи! – так внезапно и с таким неподдельным волнением, все больше удивляя его, воскликнула незнакомка, что он вытаращил глаза. – Бог да благословит ее на веки вечные за ее доброту!

Совсем сбитый с толку, Эрик только и пробормотал «аминь», посмеиваясь про себя над этой странной служанкой.

Вновь пронзительно завизжали засовы, и дверь отворилась. Женщина торопливо отскочила в сторону, подхватив поднос.

Дверь широко распахнулась. На пороге первой появилась хрупкая фигурка Марго. Руки ее были по-прежнему туго связаны. Грубо подталкивая ее в спину, вслед за ней вошел Черный Донал. За его спиной маячили фигуры двух стражников.

– Марго! – крикнул Эрик. При виде возлюбленной сердце его едва не разорвалось.

– Эрик!

Она уже готова была броситься вниз по ступенькам и обнять его, но Черный Донал опередил ее, схватил за волосы и, намотав их на руку, заломил ей голову назад. Затянутая в перчатку рука впилась ей в плечо. Похожие на когти коршуна пальцы сжимались до тех пор, пока она не закричала от боли.

– Если вы не успокоитесь, миледи, то, клянусь, горько об этом пожалеете. Не успеете оглянуться, как я прикажу отвести вас в караулку – на потеху моим воинам! Сдается мне, вряд ли вам будет так уж приятно их общество. – Встряхнув ее хорошенько, он вдруг внезапно выпустил ее, и Марго от неожиданности не устояла на ногах и кубарем скатилась по ступенькам.

– Ублюдок! – прорычал Эрик, отчаянно дергая за железные кольца, к которым были прикованы его руки. В жизни своей он не испытывал такой ярости и такого ужасающего чувства беспомощности. Ах, если бы только ему удалось освободиться! Он бы убил негодяя голыми руками!

Черный Донал не ответил. В эту минуту его хмурый взгляд упал на темную фигуру женщины с подносом в руках, которая жалась к стене, будто стараясь слиться с ней. Небрежно толкнув Марго к стоявшему неподалеку стулу и молча приказав сесть, он остановился, по-прежнему не спуская с женщины глаз.

– Адела, что ты здесь делаешь? Как ты осмелилась прийти сюда?

Сказано это было почти ласково, так что Эрик едва поверил собственным ушам.

Женщина снова зарыдала.

– Почему ты ни словечка не сказал мне, Донал? – Слезы ручьем текли у нее по лицу. – Я имела право знать! Почему ты пытался скрыть это от меня?

Черный Донал в два прыжка подскочил к ней, схватил за плечи и так встряхнул, что поднос с грохотом отлетел в сторону.

– Именно поэтому я не сказал тебе ничего! Я понимал: стоит тебе только услышать о нем, и ты все узнаешь! Для чего мне было причинять тебе такое горе? Ведь его все равно не спасти! Разве ты не понимаешь, что Равинет ни за что не выпустит его отсюда живым?

Зарыдав еще безутешнее, женщина изо всех сил заколотила по его груди тощими кулаками, яростно мотая головой:

– Нет! Я не позволю! Не позволю! Это мой сын! Мой! Я не дам Теренту снова вырвать его у меня!

Эрик похолодел. Сердце у него упало.

– Молчи, Адела! – зарычал Черный Донал, встряхнув ее еще раз. – Молчи, или, клянусь, я сам заставлю тебя замолчать! Терент уже здесь. Он сейчас явится посмотреть на пленников. Можешь представить его гнев, если он войдет и обнаружит тебя здесь!

Эрик пытался унять свое сердце. В горле застрял комок. Неужели это правда? Неужели такое возможно? Стало быть, эти двое – его родители? Черный Донал – его родной отец, а эта темноволосая женщина в старом платье – его мать? Мысль о том, что он порождение такого чудовища, как Черный Донал, приводила его в ужас, но женщина была добра к нему, напоила, когда он умирал от жажды, обтерла потное лицо, хотя могла бы не делать ничего этого. «О Боже, – вдруг подумал он, – да ведь она испугалась меня! Она меня боится!»

Дверь с пронзительным скрипом снова отворилась, и глаза всех обратились к ней. Двое молчаливых стражей появились на пороге, и наконец медленно и неторопливо в комнату вошел Терент Равинет.

Марго чуть слышно ахнула.

Эрик поднял на него глаза и в ужасе и недоумении затряс головой.

– Нет! – прошептал он. – Нет! Только не это!

Всю свою жизнь он мечтал об этой минуте, молился, чтобы она наступила, и вот теперь, когда это случилось, силы оставили его. Боль, страшнее которой ему не довелось испытать за всю свою жизнь, охватила Эрика с такой силой, что свет померк в его глазах. Из глаз его брызнули слезы. Он зарыдал, забыв обо всем на свете.

– О Господи! Нет! Умоляю, нет! – душераздирающе кричал он, будто тело его терзали раскаленными щипцами, и отчаянно бился, стараясь освободиться.

Это не могло быть правдой. Просто не должно было быть!

Темная пелена опустилась на него, окутав непроницаемой мглой. Эрику казалось, что он умирает, и он желал смерти в эту минуту. Ничто в его прежней счастливой жизни не подготовило его к тому кошмару, что он испытал сейчас, когда правда стала перед ним во всей своей омерзительной наготе. Он проклинал собственную глупость, проклинал ту минуту, когда появился на свет, и умолял Черного Донала прикончить его на месте, чтобы избавить от мучений.

– Эрик! – Отчаянный голос Марго прорезал окутавшую его тьму словно лучик света, возвращая к жизни. Она, плача, снова и снова отчаянно выкрикивала его имя, и голос ее был полон той же боли, что рвала его сердце на части.

Эрик открыл налитые кровью глаза и увидел ее. Она вскочила на ноги, умоляюще протягивая к нему связанные руки. Но теперь она, казалось, была далека от него, так бесконечно далека, что он смог только тупо удивиться, как это слышит ее голос.

– Эрик, т-ты д-должен п-помнить т-твою к-к-к… – И она залилась слезами, от горя и страха не в состоянии выговорить слово.

– Мою клятву, – подсказал Эрик, рассеянно подобрав нужное слово. Она кивнула и закрыла лицо руками. Эрик кое-как смахнул слезы и попытался собраться с мыслями. Клятва, которую он дал ей тем утром в лесу у реки… казалось, с тех пор прошла целая вечность. Но вот пелена перед глазами его мало-помалу исчезла, и он снова вспомнил и сладкие поцелуи Марго, и ее бесконечные признания в любви. Он с трудом перевел дыхание и тряхнул головой. Он поклялся любить и защищать Марго до конца своих дней. Он дал ей клятву перед Богом. И должен сдержать ее. Должен, в какой бы кошмар ни превратилась с этой минуты его жизнь.

– Марго, – пробормотал он, – я ничего не забыл.

– Как трогательно! – с довольной улыбкой проговорил Терент Равинет, медленно спускаясь по лестнице. – Я вижу, ты меня не обманул, Донал. – Он подошел к Эрику поближе и смерил его презрительным взглядом с ног до головы. – У меня не просто есть сын, у меня сын-рыцарь, и весьма галантный к тому же.

Эрик обернулся, чтобы встретиться глазами со своим отцом. Казалось, он смотрит на свое собственное отражение в зеркале, и от этого дрожь пробежала у него по спине. Терент Равинет был чуть ниже ростом, но во всем остальном – точная копия Эрика.

– Приветствую тебя, сын мой, – несколько удивленно пробормотал Равинет. Странная кривая улыбка заиграла у него на губах. – Что-то ты не слишком рад встрече с отцом! Или я должен сказать – с родителями, поскольку уж так получилось, что ты встретил и свою мать. – Он взглянул через плечо на Черного Донала и его сестру, которые молча замерли в углу. – Добрый вечер, Адела. Никак не можешь поверить, что мы с тобой смогли породить такого гиганта? Кровь Христова! Мне казалось, чертов ублюдок разорвет тебя пополам, пока ты силилась выпустить его на свет! – Он снова повернулся к Эрику. – Если бы я только знал, что из него может получиться, клянусь, вполне возможно, я решился бы оставить его! Только подумать, какой помощник из него мог бы выйти! – Он ухмыльнулся. – Господи, да при виде его и армия пустится наутек! А стоит только этому мальчишке встать рядом со мной, и Оуэн сохранит за собой свой драгоценный Уэльс!

– Я не сын Равинета! – прорычал Эрик.

– Боже мой, наш великан наконец заговорил! – С лукавой усмешкой Терент поднял брови. – И что же? Так, значит, ты не сын Равинета? А вот тут ты ошибаешься, сэр Эрик Стэйвлот Белхэйвен! Да кому в здравом уме придет в голову усомниться в этом, глядя на нас с тобой? Не я вырастил тебя, это так, но именно я дал тебе жизнь! Ты плоть от плоти моей, так же как и множество твоих братьев и сестер! Кровь Равинетов струится в твоих жилах! И тебе не уйти от этого, разве что перерезать себе горло и дать ей вытечь на землю, как это было проделано с ними! – Вытянув руку, он легко коснулся груди молодого рыцаря, но тут же отдернул, заметив, как тот с омерзением отпрянул. – Ты единственный среди них, кому удалось уцелеть, единственный, кто избежал смерти, которой я одаривал всех своих детей сразу после рождения, и все только потому, что я отдал твою жизнь в руки того негодяя, которого привык считать верным слугой, – он метнул угрожающий взгляд в сторону Черного Донала, – негодяя, который слезы сестры поставил выше воли своего господина. Но ведь теперь это уже не важно, сын мой, не так ли?

– Я тебе не сын! – прогремел Эрик. Омерзение, охватившее его минуту назад, куда-то исчезло, унесенное жгучей ненавистью, которая душила его при одном виде этого человека. – Мой отец – сэр Гэрин Стэйвлот! И я никогда не назову отцом другого!

Терент Равинет издал короткий, каркающий смешок.

– Гэрин! Ха! Ну конечно, как это я не догадался! Его воспитание, сразу видно! – Он быстрыми шагами направился в угол, где скорчилась Марго. Бедняжка задрожала как осиновый лист, но Терент, не обращая ни малейшего внимания на это, сгреб девушку в охапку и притянул к себе. – Итак, – протянул он, – значит, это и есть моя прелестная невеста? К тому же богатая наследница! Вот чудеса, похоже, она не больше рада видеть своего суженого, чем ее любовник – собственного отца! Что за неблагодарные дети! Однако она куда красивее, чем я ожидал… во всяком случае, станет красивее, когда высохнут слезы на ее ресницах, а прелестные щечки снова расцветут, будто розы! – Он пальцем приподнял ей подбородок и заглянул в широко раскрытые, полные слез глаза. Марго испуганно отшатнулась, но он лишь ухмыльнулся. – А ты что думаешь, Донал? Может, лучше стоит попробовать заработать на этой красотке, так же как когда-то на Аделе? Держу пари, крошка принесет мне целое состояние… куда большее, чем когда-то твоя сестрица! Да ведь от желающих заплатить золотом за ее прелести просто отбоя не будет! Старый Стэйртон прибежит первым, вот увидишь. А уж после него дойдет черед и до других. Вот увидишь, старичок даст хорошую цену, а вслед за ним остальным и в голову не придет торговаться. Впрочем, кое-кто даже накинет сверху, лишь бы только не пускать слюни, дожидаясь своей очереди.

– Так оно и будет, милорд, – с угодливым видом подхватил Черный Донал.

Марго не могла заставить себя поднять голову и взглянуть в глаза этому негодяю, который похотливо ухмылялся, поглаживая пальцем ее щеку. Жутко было видеть, как любимое лицо повторялось, словно в зеркале, в этом дьявольском образе.

– Нет, вы только посмотрите, она закрыла глаза! Не хочет смотреть на меня! – удивленно протянул Терент. – А может, просто ей неприятно, что ее будущий супруг как две капли воды похож на ее любовника? – Он склонился к Марго, и его жаркое дыхание защекотало ей ухо. – А ведь если хорошенько подумать, сладкая моя, так ты должна была бы прыгать от радости! Только подумай, ведь сегодня вечером, когда я оседлаю тебя, ты легко сможешь вообразить, что это он скачет на тебе! За одно это, крошка, ты должна быть мне благодарна, разве не так? – Увидев, как ее лицо исказилось от ужаса, он опять захохотал, бросив насмешливый взгляд туда, где ослепший и оглохший от бешенства Эрик яростно дергал цепи. – Конечно, не смею надеяться, что мой дражайший сын был так галантен, что не опередил меня.

И с этими словами он, отшвырнув в сторону Марго, вернулся к Эрику.

– А кстати, мне пришла в голову прелюбопытная идея, – задумчиво проговорил он, глядя на почерневшее лицо Эрика. – Что ты скажешь, сынок, если я дам тебе возможность не только спасти свою жизнь, но еще и жениться на женщине, которую ты желаешь больше всего на свете?

Эриком овладело странное спокойствие. Будто никогда и не было той страшной, ослепляющей ярости, что бушевала в нем еще минуту назад. Стоявший перед ним человек не был и не мог быть его отцом. Эрик повторял это про себя снова и снова и уже не удивлялся тому, что слова эти даются ему без труда. Да, он и впрямь порождение этого дьявола в человеческом образе, и изменить это не в его власти. Но Равинет, хоть и дал Эрику жизнь, не отец ему и никогда им не был.

– Я скажу, Терент Равинет, что над жизнью моей ты не властен. Ты не можешь ни подарить мне ее, ни отнять!

Этот короткий, резкий ответ вызвал нечто вроде замешательства на лице Равинета. По-видимому, такого он не ожидал. Подумав немного, он поднял голову и вновь разразился своим коротким, каркающим смехом.

– А ты наглец, парень! Ведь я еще не договорил. Но мне это нравится, люблю дерзких! Ты настоящий мужчина, и теперь я верю, что ты мой сын! В тебе чувствуется сила, Эрик Равинет… да, уже не Белхэйвен!.. а это благо для человека вроде меня, впрочем, как и для любого. Слишком долго ты пробыл под башмаком Гэрина Стэйвлота, который все эти годы, без сомнения, держал тебя лишь для того, чтобы в один прекрасный день иметь возможность посмеяться надо мной. Но достаточно только одного слова, сынок, и ты будешь свободен! – В голосе вдруг пропала угроза и появилась какая-то непонятная мягкость. – Я хочу, чтобы ты был рядом со мной. Перейди на мою сторону и живи здесь как мой законный сын и наследник. У меня есть и власть, и богатство – все это когда-нибудь станет твоим. Женись на своей возлюбленной, и пусть ее деньги тоже достанутся тебе. А вдвоем мы сможем править всем этим островом! Ты только подумай, как будет благодарен Глендовер со своим войском, когда мы с тобой отдадим ему в руки ключ от Уэльса! Ты будешь жить как принц, сын мой! И никогда больше никто не осмелится назвать тебя ублюдком, никогда тебе не придется жить на хлебах у чужого человека! Ну, что скажешь? Что ты выберешь: смерть от руки одного из моих слуг или жизнь, а вместе с ней и все, о чем ты мечтал?

Эрик покачал головой:

– Эта жизнь, которую ты предлагаешь мне… я никогда и не думал мечтать ни о чем подобном. Я всегда считал себя сыном сэра Гэрина Стэйвлота и останусь им навсегда. Так что лучше уж я приму смерть, чем навеки опозорю его, согласившись назваться именем другого человека.

– Но Гэрин Стэйвлот не отец тебе! – яростно вскричал Равинет. – Разве ты и сейчас не понимаешь, что этот дьявол просто использовал тебя ради собственной потехи? Он ненавидит меня, и так было всегда. Даже когда мы оба были мальчишками и воспитывались вместе, он отчаянно завидовал мне… да-да, он и этот самодовольный осел Уолтер ле Брюн! Вот уж чью смерть я отпраздную так, что небу станет жарко! – У Марго вырвался крик ужаса, но Равинет едва ли услышал его. – Эти двое вечно старались унизить и оскорбить меня. А что может быть лучше, чем взять к себе в дом моего родного, хоть и незаконного сына, а потом бахвалиться этим!

– Мой отец никогда этого не делал! – прорычал Эрик оскорбленно, дернув цепь с такой силой, что она жалобно зазвенела.

– Болван! – фыркнул Равинет. – Ты думаешь, он не догадывался, чей ты сын? Да любой, кто видел меня, угадал бы это с первого взгляда! Любой, понимаешь? Король, принц Генрих, каждый рыцарь и каждый барон, кто знает меня и кому представился случай хоть раз увидеть тебя в сражении, – все они знали об этом!

Эрик растерянно заморгал, пораженный в самое сердце неопровержимым доказательством. Да, этот дьявол не лгал. У Эрика вырвался тяжелый вздох.

– Мой отец, – упрямо сказал он, – ничего не знал. Иначе сказал бы мне, я уверен в этом. Он всегда знал, как для меня важна правда.

Равинет рассмеялся и покачал головой, словно не веря собственным ушам:

– Бог ты мой! Да ведь человек, которого ты все еще продолжаешь считать своим отцом, все эти годы лгал тебе прямо в глаза! А ты упрямо отказываешься поверить в это! Да и с чего бы ему вздумалось открывать тебе правду? К чему это могло бы привести… ты мог бросить его… отправиться на поиски своего настоящего отца… он не мог так рисковать! Разве не лучше, не безопаснее было бы держать тебя ради потехи, сделать сына Равинета своим покорным рабом, своей игрушкой? Господи, да ты только представь, сколько раз он хохотал в душе над этой твоей собачьей преданностью!

– Мой отец никогда, никогда…

– О нет, глупый мальчишка, конечно же, он смеялся! Долго смеялся, от всей души! Уж ты мне поверь. Но я не хочу и дальше осквернять сам воздух в этом замке упоминанием о Гэрине Стэйвлоте и ему подобных! Сейчас я жду от тебя ответа, парень. Не заставляй меня ждать слишком долго. Иначе жизнь твоя закончится прямо здесь, а я нынче же вечером женюсь на твоей возлюбленной. Давай же, решай! Священник ждет внизу, чтобы обвенчать с ней любого из нас! Так что же ты решил, сынок? Кто станет ее мужем: ты или я? Отвечай же!

Но Эрик и так уже все для себя решил. Любовь к тем, кого он с детства привык считать своей семьей, стала частью его души, так что он не колебался ни минуты. У него не было и не могло быть иного выбора. Может быть, это правда и отец все знал. Да, должно быть, знал, не мог не знать, тут уж Равинет прав – достаточно только взглянуть на них обоих, и все станет ясно. Эрику горько было думать о том, что долгие годы отец скрывал от него правду, горько и обидно. Но что значила эта горечь и обида по сравнению с теми сотнями, тысячами драгоценных воспоминаний Эрика об отцовской любви и нежности?

Он вспомнил тот день, когда его произвели в рыцари и отец торжественно вручил ему меч, – впервые по лицу отца было заметно, что он едва сдерживает слезы. Эрик вспомнил, как они с отцом вместе охотились, либо одни, либо с Жофре, Алериком и Джеймсом, и отцу никогда не удавалось скрыть гордости при виде их всех… Да, он одинаково гордился всеми сыновьями. Эрик готов был поклясться в этом! Потом он вспомнил свое первое ранение в битве. Он вспомнил, как открыл глаза. Рядом, держа его за руку, сидел Джеймс и горячо молился, а отец и Жофре метались по комнате из угла в угол. Он хорошо помнил свои слова, сказанные тогда: «Тебе бы монахом быть, Джеймс…» – И какое облегчение отразилось на лицах отца и братьев при звуке его голоса. Им едва хватило сил вынести его с поля боя, а потом они едва смогли удержать его, чтобы он снова не ринулся в бой. Он вспомнил маленькие домашние праздники – сколько их было! Когда Эрик чувствовал любовь собственной семьи, когда он не ощущал, что к нему относятся хоть чуточку иначе, чем к остальным, не замечал ни малейшей разницы из-за своего рождения. Он вспомнил, как Лилиор выткала для него великолепную тунику и преподнесла ее на день рождения… как она плакала, убедившись, что подарок ему велик! Тогда он расцеловал рыдающую сестренку, вытер ее слезы и весело пообещал, что не пройдет и нескольких месяцев, как он вырастет и подарок придется ему впору. Он сдержал свое слово и надел тунику на свой следующий день рождения. Она необычайно шла ему, по крайней мере так ему казалось. Самое главное, что Лилиор была счастлива. Он хорошо помнил, как сияли тогда глаза сестры.

Эрик поднял голову и твердо встретил взгляд Равинета.

– Я не сын тебе, – повторил он. – Мой отец – сэр Эрик Стэйвлот, и он останется им, пока я жив. Что же до леди Марго, – добавил он, глядя на возлюбленную, – она знает, как я люблю ее, и пока в груди моей еще бьется сердце, оно бьется только для нее! Но я никогда не оскорблю ее, став ее мужем при таких позорных обстоятельствах да еще становясь соучастником убийства ее же собственного отца! Лучше умереть, чем каждый день читать это в ее глазах.

Он увидел, как задрожали губы Марго. Она молча опустила голову.

Терент Равинет злобно ощерился:

– Так быть посему! Ты сам выбрал свою судьбу, запомни это! Донал, теперь ты сделаешь то, что должен был сделать двадцать три года назад. Только не вздумай и на этот раз обмануть меня. Ты сделаешь это сразу же после моего ухода. Почему-то у меня нет желания видеть, как умирает именно этот мой сын.

Не успел он договорить, как у Марго и Аделы одновременно вырвался крик отчаяния: «Нет!»

Обе женщины стремглав кинулись к Эрику. Адела, подбежав, судорожно обхватила его обеими руками, а Марго приникла к широкой груди.

Равинет легко отшвырнул Марго прочь, но справиться с Аделой оказалось не так уж просто. Она яростно вцепилась в Эрика, царапая острыми ногтями ему спину, точно обезумевшая кошка, в тщетной попытке слиться с ним воедино.

– Проклятие, Адела! – воскликнул Черный Донал, подбегая, чтобы оттащить ее, но тут Терент Равинет схватил своего приспешника за край туники, не дав Доналу даже кончиками пальцев прикоснуться к сестре.

– Я уже с лихвой наслушался воплей твоей сестры! С меня довольно! Пришло время одному из нас позаботиться о том, чтобы она больше мне не надоедала. А ты, мой добрый Донал, уже успел доказать, что совершенно неспособен управиться с ней!

– Милорд Равинет, Господом клянусь, что…

– Прочь с дороги! – взревел Равинет, отшвырнув Донала прочь точно котенка. – Когда-то я пытался увещевать ее словами, теперь пусть смерть успокоит ее! Просто чудо, что все эти годы тебе удавалось удержать меня! Если бы не это, кровь Христова, я давно бы уже прикончил ее! Ей нужен ее драгоценный ребенок? Очень хорошо! Она его получит! Пусть смотрит, как ее отродье умрет от руки ее же родного брата, а там увидим, будет ли у нее и дальше охота вмешиваться куда не надо!

Краска вмиг сбежала с лица Черного Донала, и оно стало мертвенно-бледным.

– Прошу вас, мой господин… я выполню ваш приказ и убью его, но не требуйте от меня большего. Я не смогу сделать это на глазах у Аделы. Пожалуйста, милорд…

– Откуда этот дьявольский грохот, черт меня побери со всеми потрохами?! – взорвался Равинет, вне себя от ярости.

Да, грохот и впрямь стоял адский. Доносился он откуда-то сверху и с каждой минутой, казалось, становился все ближе. Привычному уху Эрика мгновенно удалось различить звуки битвы, причем битвы яростной, когда противники сражаются не на жизнь, а на смерть.

Вдруг дверь распахнулась, и на пороге с бледным и перекошенным от ужаса лицом появился один из воинов Черного Донала.

– Милорды! Замок захвачен! Клянусь, они упали на нас будто с неба, эти дьяволы! Милорд! Мы потеряли уже два десятка человек и не можем остановить их! На помощь, милорд!

И Терент, и Черный Донал ринулись к лестнице, а Эрик, ошеломленный услышанным, едва ли был в силах заметить неуловимое движение Аделы, когда она украдкой вытащила из складок платья крохотный кинжал и принялась осторожно разрезать одну из веревок, опутывавших его запястья.

– Это невозможно! – коротко бросил Черный Донал. – Замок охраняют мои люди! Как его могли захватить всего за несколько минут?

Эрик бросил взгляд на сосредоточенное лицо матери, которая по-прежнему не оставляла попыток освободить ему руки. Задача была не из легких.

Воин, все еще топтавшийся на пороге, горестно и безнадежно покачал головой.

– Знаю, милорд, сам знаю, однако клянусь своей душой – это чистая правда! Разве вы сами не слышите этот адский шум? Мы и сообразить не успели, что случилось, а эти дьяволы уже навалились на нас!

– Но как? Как, черт возьми?! – прорычал Равинет.

– Не знаю, милорд, – взмолился тот. Руки его тряслись. – Ворота будто сами распахнулись перед ними… не иначе как по волшебству! Они кинулись на нас со всех сторон сразу! Поторопитесь, милорд Равинет! Еще немного, и они ворвутся сюда! Вы не успеете скрыться!

Стражник повернулся и бросился бегом через зал туда, откуда доносился шум битвы. С воплем ярости Черный Донал последовал за ним, а дальше помчались и все стражники, что были в комнате.

Веревка была уже почти перерезана. Достаточно было сильного рывка, чтобы разорвать ее, и тогда Эрик сможет освободить одну руку. Адела схватилась за другую. Но едва только она успела провести по веревке кинжалом, как вдруг по телу ее пробежала судорога и она оцепенела. Глаза ее широко раскрылись.

Эрик встретил взгляд Равинета. Он стоял так близко, что Эрик даже вздрогнул от неожиданности, не понимая, как этот дьявол тут оказался. На лице его играла насмешливая улыбка, казалось, он поддерживал Аделу, которая вдруг почему-то обмякла в его руках. Шагнув в сторону, он легко опустил ее на пол и, вытащив из спины женщины короткий кинжал, коротко хохотнул при виде ужаса и омерзения на лице Эрика. Маленький кинжал Аделы вывалился из безжизненной руки и звякнул, упав на пол возле ее бездыханного тела.

– Ох, Адела! – вздохнул Равинет, опустившись возле нее на колени и почти ласково тронув ее лицо. – Тебе никогда не удавалось доставлять мне радость, даже когда сама ты была еще ребенком! – Он с усмешкой взглянул на Марго, которая зажимала ладонью рот, боясь, что ее стошнит прямо здесь. – Надеюсь, моя будущая жена сумеет с этим справиться. – Встав на ноги, он вытер окровавленное лезвие кинжала и повернулся к Эрику: – Я не лгал, говоря, что хотел твоей смерти, сынок. Я и сейчас хочу этого. Но повторяю, что не желаю этого видеть. Я никогда не мог, подобно другим, наслаждаться видом смерти. Ведь прикончить ребенка немногим сложнее, чем утопить котенка, не так ли? А вот с тобой, боюсь, все было бы немного иначе! – Он передернул плечами и взглянул на лежащую у его ног Аделу. Она смотрела на него широко открытыми глазами. Равинет ткнул ее в бок носком сапога и усмехнулся, заметив, как она скорчилась от боли. – Она скоро умрет, – равнодушно проговорил он, снова поворачиваясь к Эрику, – и ты будешь смотреть, как мать умирает у тебя на глазах. Вот мой подарок тебе, сынок. Я бы хотел подарить тебе смерть, но так будет даже лучше. Может быть, я еще пожалею, что не убил тебя, но по крайней мере сейчас я доставлю себе удовольствие почище. Память об этом дне будет преследовать тебя до конца твоих дней. Память о том, как умирала твоя мать!

– О Боже милостивый! – простонала Марго, сделав шаг к умирающей.

Терент Равинет остановил ее взмахом руки.

– А ты отправишься со мной, дорогая. Нам еще предстоит обвенчаться. – Он схватил ее и легко перебросил через плечо.

– Я н-никогда н-не с-соглашусь! – яростно вскричала Марго, молотя кулаками по его спине.

Но Терент Равинет только злобно расхохотался.

– Прощай, сынок! Не сомневаюсь, что через несколько минут ты будешь свободен. Тут скоро будут твои друзья. Но пусть так… все равно, попрощайся со своей леди! Ты больше никогда не увидишь ее, обещаю тебе!

Эрик с трудом отвел глаза от лежащей на полу умирающей женщины. Взгляд его остановился на лице Равинета.

– Леди Марго – это то, чего ты никогда не получишь, Терент Равинет. Она моя, запомни это. Запомни навсегда. – В голосе его звучала холодная угроза.

Но Равинет только ухмыльнулся в ответ и взбежал вверх по лестнице, неся на плечах бешено отбивающуюся Марго.

– Я уже получил ее, сынок, а вечером получу от нее и все остальное. И буду получать день за днем, пока она мне не надоест. Но и тебе ведь не след жаловаться, правда? – И до Эрика донесся издевательский хохот. – В конце концов, разве я не оставил тебе твою матушку?

Этот зловещий хохот эхом раскатился по комнате, затем оглушительно хлопнула дверь и лязгнули засовы. До него еще какое-то время доносились отдаленные звуки битвы да яростные вопли Марго, но даже они сейчас не могли отвлечь Эрика от того, что ему предстояло. Едва за Равинетом закрылась дверь, как Эрик принялся яростно дергать за веревку, которая все еще удерживала его руку.

– Не умирай! – неистово молился он, пытаясь разорвать путы. – Пожалуйста, прошу тебя, только не умирай!

И вот наконец обе его руки освободились. Наклонившись, он торопливо развязал веревки, которыми были спутаны его щиколотки, и упал на колени возле матери, осторожно взяв в свои огромные загрубелые ладони ее похолодевшее лицо. Она еще пыталась что-то сказать сыну, но голос ее был так слаб, что он ничего не мог разобрать.

Эрик бережно подложил руку ей под голову, обхватил за плечи и прижал к своей груди.

– Робин, – прошептала она едва слышно, – мой Робин! Как я молилась, чтобы ты вернулся ко мне! Каждую ночь я плакала и молила об этом небеса.

Кровь хлестала из раны струей. Ею уже был залит весь пол вокруг, и сама она, и Эрик были сплошь покрыты кровью. Эрику часто приходилось видеть, как умирают люди на поле боя, и сейчас он не сомневался, что рана матери была смертельной.

На глаза его навернулись слезы.

– Я тоже молился, чтобы Бог помог мне найти тебя, мама. Я молился, чтобы когда-нибудь мы нашли друг друга.

Она задрожала, будто от холода, и Эрик теснее прижал ее к себе.

– Я всегда любила тебя, – прошептала она, – я никогда бы не согласилась расстаться с тобой. Никогда!

– Я знаю, – пробормотал он, покрывая поцелуями ее мокрые от слез щеки, – я всегда это знал.

– Да благословит Господь ту женщину, которая заменила тебе меня и которая любила тебя так же крепко, как любила я!

– Она и в самом деле стала мне матерью, мама.

Умирающая закрыла глаза.

– Мама, – тихо позвал он, – мама!

– Как сладко слышать, как ты говоришь это, мой прекрасный сын! Мой красавец Робин! Мне бы очень хотелось жить для тебя, но теперь уже ничего не поделаешь. Только верь, что я всем сердцем любила тебя!

Голос ее затих, дыхание постепенно становилось тяжелым и прерывистым. Эрик все сидел, ласково поглаживая ей волосы, а сердце ее билось все слабее и слабее. Наконец она вздохнула и затихла навсегда.

Он не знал, долго ли еще так просидел, держа на коленях мертвое тело женщины, когда-то давшей ему жизнь, укачивая ее будто уснувшего ребенка и ласково поглаживая спутанные волосы. Не знал он и того, долго ли плакал.

Эрик пришел в себя, только услышав где-то над головой хорошо знакомый голос брата. Ему показалось, что тот кого-то зовет.

– Эрик! Ты здесь? Слава Богу, ты жив! – В голосе Жофре слышалось явное облегчение. В следующий момент он уже стоял рядом с братом и обнимал Эрика за плечи. – Кровь Христова! Эрик, что здесь случилось? Кто эта женщина? Бедняжка!

Эрик поднял к Жофре залитое слезами лицо.

– Это моя мать, – прошептал он.

– О Боже, Эрик… О Боже, Боже… – Жофре опустился возле него на колени. – Расскажи мне, как это случилось.

Эрик заговорил. Голос его то и дело прерывался слезами. Наконец он осторожно опустил на пол безжизненное тело матери. Не отрывая взгляда от ее лица, Эрик благоговейно откинул со лба спутанную прядь волос и сложил на груди иссохшие руки. Жофре накрыл ладонью сложенные руки покойницы.

– Мне так жаль, Эрик! – сказал он. – Я помню, как ты всегда мечтал узнать, кто твоя мать.

Эрик молча кивнул. Потом тряхнул головой, отгоняя грустные мысли, и повернулся к брату.

– Мы должны отыскать Марго, – сказал он, – ее похитил Равинет. Надо догнать его, пока он еще не успел причинить ей никакого зла.

– Леди Марго в безопасности, Эрик. Сэр Аллин позаботился, чтобы ее хорошенько охраняли. Равинет хотел увезти ее с собой, но один из его собственных людей, Джейсон Уэлшор, смог ему помешать и спрятал леди Марго в безопасное место. Этот негодяй Черный Донал успел всадить в него стрелу. Не думаю, что он протянет долго, но по крайней мере ему удалось вырвать девушку из лап мерзавца Равинета.

Эрик почувствовал, что снова может дышать.

– Слава Богу, что тебе удалось так легко проникнуть в замок!

– За это надо благодарить Томаса, и только его одного. Парень проскользнул в замок как змея и умудрился открыть все двери, которые попались ему на глаза. Без него, кстати, мы бы никогда не смогли проникнуть в замок так легко. Да, такого храброго мальчишку еще поискать!

– Хороший мой, храбрый Том, – пробормотал Эрик, не в силах оторвать глаз от распростертого на полу тела. – Я обязан ему жизнью. – Он протянул руку брату. – Дай мне меч и позволь продолжить битву. Клянусь, солнце еще не сядет, а мертвое тело Черного Донала будет уже валяться во дворе, и такая же судьба постигнет любого, кто только попытается встать между ним и мной.

– В этом нет нужды, дружище. Да и битва почти уже закончилась. Черному Доналу не уйти от нас. Равинету, правда, это удалось, но просто случайно. А Черный Донал твой. Отдаю его судьбу в твои руки, раз ты по-прежнему этого хочешь.

– Хочу.

– Тогда твое желание скоро исполнится, – проговорил чей-то голос у них за спиной.

Жофре быстро обернулся. На самом верху лестницы, глядя на них, стоял Черный Донал. Он двинулся прямо к ним. Тусклый взгляд его глаз ни на минуту не отрывался от безжизненного тела, распростертого у ног Эрика. Он медленно обошел их и опустился на колени возле сестры.

– Адела, – прошептал он, отшвырнув в сторону рукавицы. Осторожно протянув руку, он хотел коснуться ее лица.

– Не смей, – остановил его Эрик, – не смей касаться ее!

Тусклые голубые глаза Черного Донала остановились на нем.

– Она была моей сестрой.

– Она была моей матерью.

Черный Донал покачал головой.

– Не больше часа, – пробормотал он, – а моей сестрой она была всю жизнь. Можешь убить меня, если хочешь, но не разлучай меня с Аделой.

Не дожидаясь разрешения, он повернулся к сестре и провел ладонью по ее бескровной щеке.

– Адела, Адела, – прошептал он, будто стараясь разбудить задремавшую сестру. Рука, касавшаяся ее щеки, чуть заметно дрожала. – Как жестоко с твоей стороны оставить меня одного, девочка! Разве я не любил тебя? Разве не нуждался в тебе больше, чем кто-либо другой? Ох, Адела, бедная моя глупышка!

Черный Донал склонился, чтобы поцеловать ее, и Эрик с удивлением заметил, что на глазах его не заметно слез. Вначале это его возмутило. Но потом он понял, что этот человек слишком очерствел душой, чтобы плакать даже сейчас.

– Ей было только тринадцать, когда она родила тебя, – тихо сказал он, – и только одиннадцать, когда наш лорд Равинет впервые уложил ее к себе в постель. Родители наши умерли рано, а он стал нашим опекуном. – Черный Донал пожал плечами. – Как мы могли помешать ему? Мы думали… мы оба надеялись, что он женится на Аделе, когда она вырастет. Ей даже казалось порой, что она любит его. – Он тихонько взял сестру за руку. – Когда он узнал, что Адела носит его ребенка, то ничего не сказал, а она-то, бедняжка, надеялась, что он поспешит жениться, чтобы у ребенка было имя. – Черный Донал покачал головой. – Что за глупцы мы были! – Наступило молчание, наконец Черный Донал снова заговорил, на этот раз в его голосе было какое-то странное спокойствие: – Мне тогда было двадцать восемь, и я уже принес клятву верности Равинету. Тогда-то ты и родился. К тому времени ему уже удалось приохотить меня ко многим радостям жизни… Вот так и получилось, что я продался ему. Продался душой и телом. – Голос его дрогнул. Помедлив немного, он со вздохом продолжил: – Сестру я любил больше жизни, но преданность хозяину оказалась сильнее любви к сестре. Однако когда она догадалась, что я собираюсь сделать, то рыдала так отчаянно… – Черный Донал поднес руку Аделы к лицу и прижался к ней щекой. – У меня чуть было сердце не разорвалось от жалости. Когда на свет появился ты, мы возвращались домой из Равинета. Наш хозяин больше не мог выносить даже вида Аделы. К тому же он ясно дал понять, что не намерен присутствовать при рождении ребенка. Поэтому он отправил нас в Беронхерст. Когда мы были уже на полпути к дому, Адела почувствовала приближение родовых схваток.

– Это случилось возле Белхэйвена, – вмешался Эрик.

Черный Донал кивнул:

– Да, как раз около Белхэйвена, хотя в то время я этого и не знал. Она чуть не умерла, стараясь дать тебе жизнь, и уже за одно это я с радостью придушил бы тебя собственными руками! Но Адела умоляла меня пощадить малыша, оставить его каким-нибудь беднякам. Она поклялась, что ни словечком не обмолвится Равинету о том, что я ослушался его, и будет хранить молчание до самой смерти, если только я оставлю тебя в живых. Я рассчитывал незаметно забрать у нее ребенка и потихоньку придушить его, но она заставила дать клятву, что я не убью тебя собственными руками, так что я не мог этого сделать.

– Но ты оставил меня при первой же возможности, – гневно напомнил Эрик.

– Это так, – признался Черный Донал, – но я сдержал данную Аделе клятву – не убил тебя собственными руками. – У него вырвался тяжелый вздох. – С того самого времени не было дня, чтобы она не горевала по тебе. Ни дня, ни единой минуты. Робин… она назвала тебя так в честь нашего отца. Если бы я мог, я горевал бы вместе с ней, но это было невозможно… И вот это горе и привело ее к смерти. Ох, Адела, – горестно прошептал он, – моя бедная глупышка Адела!

Странно, но ни горячая любовь Черного Донала к сестре, ни его горе не тронули Эрика. Он скрестил руки на груди и смерил холодным взглядом все еще стоявшего на коленях Донала.

– Я собираюсь отвезти тело моей матери в Белхэйвен и похоронить его там, – процедил он сквозь зубы, – а с тобой буду сражаться здесь и сейчас.

Но Черный Донал даже не поднял глаз, только молча покачал головой:

– Адела должна быть похоронена здесь. Ведь Беронхерст – наш родной дом. Наши родители, все наши предки похоронены здесь. Да и она сама хотела бы лежать рядом с ними, а не в чужой земле, возле чужих людей. А что до тебя… что ж, ты можешь убить меня, коли хочешь… но сражаться с тобой я не буду. Так или иначе, но завтра солнце взойдет уже не для меня. Я должен уйти вместе с Аделой, как раньше шел по жизни рядом с ней. Мы опять будем вместе, сестричка, ведь так было всегда. Можешь не утруждать себя, племянник, оставь это мне… если, конечно, не горишь желанием самолично пролить мою кровь. Клянусь, что, покинув Беронхерст, ты больше никогда в жизни меня не увидишь.

– Эрик, – пробормотал Жофре, – этот человек не лжет.

И тут непонятно почему на глаза Эрика снова навернулись слезы, и он зарыдал так же беззвучно и безутешно, как раньше. С трудом справившись с собой, он наконец вытер глаза и молча кивнул, раздосадованный тем, что Жофре стал свидетелем его слабости.

– Знаю, – с трудом проговорил он, – я уже и сам это понял.

Черный Донал наклонился и нежно поцеловал Аделу, а потом повернулся к Эрику:

– Завтра Беронхерст станет твоим. Больше не осталось никого, кто бы мог оспаривать его у тебя. Ты последний из нас.

– Мне он не нужен, – покачал головой Эрик.

– Тогда оставь его, пусть он превратится в руины… может быть, так будет лучше. Когда-то это был величественный замок надменного барона, а теперь стал местом позора и стыда. Наверное, и Адела тоже бы не хотела, чтобы он достался тебе. Она всегда надеялась, что твоя новая семья будет лучше и достойнее прежней. Ну что ж, похоже, так и случилось. А сейчас ты должен покинуть это место. И никогда не возвращайся, Эрик из Белхэйвена! Живи со своей прежней семьей, там твой дом. А здесь у тебя ничего не осталось, даже имени, которое ты мог бы носить!

– Похорони ее достойно! – срывающимся голосом попросил Эрик.

– Так я и сделаю. Если ты помнишь, наверху все еще ждет священник. Хотя его, беднягу, привезли сюда совсем для другого.

– Эрик, – позвал Жофре, – пора уходить. Ты больше ничего не можешь сделать для нее, а ведь нам еще предстоит отвезти леди Марго в Белхэйвен. Пойдем, старина.

Как было чудесно вновь почувствовать руку Жофре, которая легла ему на плечо и ласково подтолкнула к двери! Эрик послушно последовал за братом, а тот вел его бережно, словно малого ребенка.

На самом верху лестницы они оба как по команде остановились, и Эрик обернулся, чтобы последний раз взглянуть на мать и дядю. Черный Донал по-прежнему стоял на коленях, прижимая к щеке руку мертвой Аделы, но взгляд его не отрывался от Эрика. И тот вздрогнул, вдруг заметив, какая буря чувств бушует в этом мертвенном взгляде тусклых бледно-голубых глаз.

– Убей Равинета, как только отыщешь его. Только не забудь передать, что самый преданный слуга поджидает его в аду. Прошу, сделай это для меня!

Глава 23

– Слава Богу! Вот наконец и Белхэйвен! Ну, ребята, что может быть лучше этого?

Алерик натянул поводья и остановился бок о бок с братом. Глядя по сторонам, он восторженно покачал головой:

– Знаешь, Жофре, давно я так не радовался, что снова дома! Клянусь, больше я оттуда ни ногой, вот увидишь!

Жофре рассмеялся.

– Чудеса, да и только! А я вот еще не забыл одного желторотого юнца, который недели две назад так рвался уехать из дому хоть ненадолго – жаждал приключений!

– С меня довольно приключений! В последнее время их хватало с лихвой! – воодушевленно проговорил Алерик. – Сейчас для меня нет ничего заманчивее тихой, мирной жизни среди книг и моих рукописей.

Ехавшая с ним Минна при этих словах радостно улыбнулась.

– Отец будет счастлив услышать это, парень, – заметил Эрик, приближаясь к Алерику и натягивая поводья. – Кровь Христова! – воскликнул он, с восхищением оглядывая расстилавшуюся перед ними долину.

Солнце уже понемногу клонилось к закату, прохладные тени ложились на поля и маленький городок за высокими каменными стенами. Все выглядело таким мирным: на полях золотилась пшеница, медленно и лениво несла свои воды река, все так же упирались в небо острые шпили дозорных башен замка Белхэйвен… Все восхищало, все радовало глаз.

– Белхэйвен! Боже мой, какая красота!

Марго, сидевшую в седле перед Эриком, величественный вид Белхэйвена привел в благоговейный восторг.

– Ах, Эрик! Эт-то еще п-прекраснее, чем я ожидала! Какое очаровательное м-место!

– Самое лучшее на земле, особенно для моих усталых глаз, – ответил он. Это было неправдой. На самом деле Эрика охватило странное чувство, в котором радость смешивалась с печалью. Никогда еще он не был так рад, что снова видит свой дом, и никогда еще не испытывал при этом такой щемящей тоски. Он слышал за спиной смутный ропот. Воины переглядывались между собой, недоуменно перешептываясь.

Все горели желанием поскорее вернуться домой. Даже кони нетерпеливо переминались с ноги на ногу, готовые пуститься вскачь.

Позади подъехал сэр Аллин. Окинув братьев взглядом, он нетерпеливо привстал в стременах.

– Дьявольщина! Чего вы ждете, ребята? Надеетесь, что кто-нибудь возьмет вас за ручку и отведет к маменьке?

Эрик поверх головы Алерика лукаво улыбнулся Жофре. Тот усмехнулся в ответ. Старший брат слегка приподнялся в седле и взглянул через плечо на своих людей.

– Мы дома, ребята, благодарение Богу! А теперь вперед, в Белхэйвен!

Восторженный вопль вырвался из хриплых глоток, и отряд лавиной понесся вниз по склону холма. Все три брата мчались впереди, а Марго вместе с Минной молили Бога только о том, чтобы во время бешеной скачки не вылететь из седла. Но они не проехали и полмили, как вдруг Эрик, охваченный каким-то смутным страхом, натянул поводья. Брам беспокойно заржал.

– Что случилось? – спросила Марго, стараясь перекричать стук копыт проносившегося мимо них отряда. – П-почему т-ты остановился?

Прижав ее к себе, Эрик ждал, пока последний воин не проедет мимо.

Когда голоса и грохот подков стихли вдали, он остановил Брама и заключил Марго в объятия.

Ей показалось, что вокруг нее сжалось железное кольцо. Она тихонько рассмеялась, но смех ее утонул в объятиях Эрика. Она слегка отстранилась, чтобы глотнуть воздуха, и весело расхохоталась, увидев его серьезное лицо.

– Ах к-как это романтично, с-сэр рыцарь, – остановиться ради того, ч-чтобы еще раз обнять с-свою даму! Неужели ты не с-соскучился по д-дому?

Проживи он хоть до ста лет, горестно вздохнул Эрик, все равно ему никогда не понять, что за странные, непредсказуемые существа эти женщины. Как она может так счастливо улыбаться, да еще в такой момент? Непостижимо!

Он склонился к Марго и нежно коснулся губами ее губ, а потом заглянул в эти удивленно распахнутые синие глаза, которые при одном только взгляде на него засияли счастьем.

– Любовь моя, – тихо сказал Эрик, – ведь это последний раз, когда я могу обнять тебя. В ту минуту, когда мы въедем в Белхэйвен, ты будешь потеряна для меня навсегда. И я бы солгал, если бы сказал тебе, что могу радоваться сейчас. Да. Я рад вернуться домой. Но еще больше я бы желал повернуть коня и увезти тебя далеко-далеко отсюда, туда, где ты будешь принадлежать мне одному!

Марго ответила ему улыбкой, полной любви и восхищения.

– Н-но в-ведь я и б-буду т-твоей, мой Эрик! В-всегда и в-везде, скажи только слово!

Эрик помрачнел, брови его сошлись в одну прямую черту. Он яростно покачал головой.

– Я люблю тебя, Марго! Поцелуй меня в последний раз… я клянусь помнить об этом до последнего моего вздоха! Ну же, поцелуй меня, и пусть хоть половина Белхэйвена смотрит на нас в эту минуту, свесившись с крепостных стен!

Он накрыл ее рот своими губами и поцеловал жадно, будто желая слиться с ней воедино. Его губы, язык, руки лихорадочно двигались, лаская и терзая ее, вбирая в себя податливое тело, пока Марго не застонала, чувствуя, что постепенно растворяется в нем. Девушка пылко ответила на поцелуй, хотя ничуть не сомневалась, что будет он наверняка не последним.

Наконец Эрик отпустил ее, и Марго заметила нерешительность и даже смущение в глубине его глаз. Казалось, он колебался, гадая, не повернуть ли назад. Марго едва удалось удержаться от улыбки. Вместо этого она поцеловала его в подбородок и лукаво взглянула на возлюбленного.

– Отвези м-меня д-домой, любимый! Т-твои родители уже, наверное, б-беспокоятся, к-куда это мы подевались.

Эрик молча подобрал поводья. Лицо его было похоже на маску страдания.

Неторопливой рысцой они двинулись к воротам замка. Возле самых стен Эрик вновь заколебался, придержал коня и нерешительно взглянул на ворота родного дома, будто за ними его ждала разверстая могила, а не любящие объятия родных. Он видел, как местные жители выстроились вдоль дороги, радостно крича и размахивая руками, и тяжело вздохнул, понимая, что не может сейчас повернуть назад. Это было бы по крайней мере жестоко по отношению к тем, кто сейчас так радовался его возвращению.

При виде знакомых лиц, сиявших счастьем, Эрик тоже заулыбался в ответ, сам не замечая того. На душе у него потеплело.

Вся семья высыпала во двор замка, тесной толпой обступив первых всадников. Лилиор радостно вскрикнула при виде брата, заставив остальных обернуться.

Раньше, когда Эрик возвращался домой после путешествия или из похода, минута воссоединения с семьей, с родными была для него счастливейшей. Никогда он не испытывал ничего, кроме радости любви. Но сейчас при виде тех, кого он любил больше всего на свете – матери, отца, сестры, брата Джеймса, – его охватило какое-то странное, безумное, не испытанное доселе чувство. Он спешился и бросился к ним, забыв, что тащит за собой Марго, сильной рукой обхватив ее за талию.

– Мама! О Боже, Лилиор! – Он схватил в объятия их обеих, не замечая, что обнимает вместе с ними и Марго.

– Я уж думала, что никогда тебя не дождусь! – рыдала от счастья мать, покрывая его поцелуями. – Мне казалось, что ты уже не вернешься домой!

– И мне тоже! – бормотал он. – Господи, как хорошо дома!

Марго изо всех сил барахталась, стараясь освободиться из этого клубка родственных объятий, но Эрик, казалось, даже не замечал этого. Похоже, у него не было ни малейшего намерения представить ее людям, к которым она сейчас оказалась прижатой всем телом, но он так и не отпустил ее. Обвивавшаяся вокруг ее талии рука превратилась в стальной обруч.

Точно так же он протащил ее за собой, бросившись к отцу, и Марго только пискнула, оказавшись зажатой между двумя мускулистыми мужскими телами.

– Сынок! – воскликнул Гэрин, обхватывая длинными руками сразу и Марго, и Эрика. – А я уж было совсем поддался уговорам твоей матери и хотел ехать разыскивать тебя, хотя и не сомневался, что ты меня не подведешь! Уж слишком долго вас не было. Я очень горжусь тобой, Эрик. Очень!

– Я тоже рад снова увидеть тебя, отец, – с жаром ответил Эрик. – Ты даже не представляешь, как я этому рад!

Джеймс, радостно улыбаясь, выступил из-за спины отца, и Марго тут же оказалась в его объятиях.

– Джеймс! – вскричал Эрик, с такой силой стиснув своего брата, бывшего немного ниже ростом, что ноги того оторвались от земли. – Джеймс, старина, как я рад тебя видеть! И соскучился же я! Слава Богу, что ты вернулся из Лондона!

– Ну уж я бы ни за что не упустил возможности полюбоваться, как ты вернулся с победой! – отозвался брат, с силой хлопнув Эрика по спине. – Жаль, что не успел приехать раньше, – непременно отправился бы с тобой! – Джеймс повернулся к Марго, и приятное лицо его осветилось ласковой улыбкой. – Эрик, дружище! А кто эта прелестная леди, которую мы с тобой чуть было совсем не раздавили? Неужели леди Марго, о которой я только и слышу в последнее время?

Эрик только сейчас сообразил, что по-прежнему крепко обнимает Марго, и невольно заслонил ее собой, будто желая спрятать девушку.

Наступила неловкая пауза. Наконец Эрик немного пришел в себя и осторожно потянул ее за руку, ставя перед собой. Джеймс приветливо и добродушно улыбался девушке, а Эрику впервые в жизни вдруг захотелось придушить брата. Даже улыбка Джеймса вдруг показалась ему улыбкой собственника, который придирчиво разглядывает будущую жену, о которой ему уже говорили и которой он вскоре будет обладать. Забыв обо всем на свете, Эрик мгновенно пришел в ярость и ничего так не желал бы, как своей рукой стереть улыбку с лица Джеймса.

Он уже открыл было рот, чтобы представить Марго, но ему так и не удалось это сделать. Вдруг рядом раздался радостный крик:

– Отец! Отец!

Марго выдернула руку и со всех ног кинулась на шею сэру Уолтеру ле Брюну, который, раскрыв объятия, бежал к ним.

И эта картина наполнила сердце Эрика странной смесью ревности и облегчения, так что он даже сам испугался, не понимая, что происходит. Сэр Уолтер ле Брюн был отцом Марго, человеком, который имел полное право на любовь дочери, человеком, с которым сам Эрик не раз плечом к плечу отражал нападения врага и с которым они очень скоро станут родственниками. Почему же тогда, с тоской гадал Эрик, глядя, как все радуются встрече, ему хочется схватить Марго на руки и унести куда-нибудь далеко, где ее любовь будет принадлежать ему одному?

Кто-то положил ему руку на плечо, и Эрик очнулся. Возле него стоял Джеймс.

– А у меня для тебя есть сюрприз. И не только для тебя, но и для Жофре с Алериком. Но он ждет вас в зале, – с широкой улыбкой заявил брат. – По правде говоря, мы тут кое-что праздновали, когда примчался гонец с известием о вашем возвращении. Идемте!

Эрик украдкой бросил взгляд в сторону Марго и убедился, что отец уже ведет ее в замок.

Смеясь, подбежал Жофре:

– Идем, старина! Ну-ка, что за сюрприз приготовил нам Джеймс? У тебя еще будет достаточно времени, чтобы сохнуть по леди Марго!

Возглас Жофре был встречен неудержимым хохотом, а Эрик вдруг почувствовал, как краска заливает его щеки, и едва удержался, чтобы не наградить младшего брата внушительным пинком.

Отец подошел сзади и добродушно положил руку ему на плечо.

– Пойдем, сынок! – весело сказал он, слегка подталкивая его к дверям. – Пора домой!

Никогда еще парадный зал замка Белхэйвен не казался Эрику таким уютным, манящим и полным любви, как в эту минуту. Джеймс не обманул: с первого взгляда было ясно, что воины вернулись, когда праздничный пир был в самом разгаре. Везде ярко пылал огонь, столы ломились под тяжестью тарелок и блюд со всевозможной снедью, а вокруг толпилось множество людей. Кое-кого Эрик знал – слуг, которые тут же обступили их, чтобы приветствовать молодых хозяев; знал некоторых вассалов и друзей отца, а также фрейлин матери. Некоторые лица он видел впервые, хотя по пышности нарядов мог сразу догадаться об их благородном происхождении и богатстве.

Сэр Уолтер между тем уже подвел Марго к столу для самых почетных гостей, чтобы познакомить дочь с прекрасно одетым джентльменом и двумя нарядными дамами.

Эрик украдкой проводил ее взглядом. Марго с неподражаемой грацией присела в реверансе… Ах как она была прекрасна в эту минуту! Ни один мужчина в зале не мог оторвать от нее глаз. В первую минуту Эрик чуть не застонал от бешенства при виде ее непокрытой головы. Как несправедливо, что любой сейчас мог вволю любоваться тем, что, как он считал, по праву принадлежало ему одному!

Джеймс тоже направился к ним, и Эрик решил, что брат намерен немедленно завладеть тем, что было ему обещано. Но оказалось, что Джеймс вовсе и не думал о Марго. Приблизившись к столу, он тут же подошел к одной из нарядно одетых незнакомок, с которыми как раз в эту минуту знакомили Марго.

– Ну-ну! – добродушно хмыкнул Жофре.

Они с Эриком тоже двинулись к столу. Марго обернулась, заметила Эрика и улыбнулась ему так ослепительно, что он, как ни старался, не смог удержаться и стал проталкиваться к ней. Вокруг собралась вся семья: отец с матерью, сестра, Жофре и Алерик. Юноша так и не отпустил Минну от себя и сейчас стоял рядом с ней, крепко сжимая руку девушки, ничуть не стыдясь своих чувств.

Эрик только вздохнул, жалея, что не может вот так же открыто взять Марго за руку или, что еще лучше, обнять ее за талию и привлечь к себе. Но это было невозможно.

Никогда больше он не посмеет даже коснуться ее, прильнуть к ее сладким губам, остаться с ней наедине… нет, желая ей только добра, он не сделает этого. Внезапно смертельная усталость навалилась на него. Эрик с досадой оглянулся, гадая, долго ли ему еще придется топтаться здесь, соблюдая законы гостеприимства, или же он сможет извиниться и, сославшись на усталость, незаметно улизнуть к себе.

Отец тоже стоял по другую сторону стола, возле представительного мужчины, который с ласковой улыбкой поглядывал на них, и Эрику внезапно стало неловко за свой усталый вид и пропыленную одежду.

– Лорд Парвел, а вот и остальные мои сыновья, о которых я вам рассказывал. Они только что вернулись домой, успешно выполнив одно важное поручение. Это мой второй сын, Эрик, следующий после Джеймса, вот Жофре и мой младший, Алерик. Мальчики, познакомьтесь с лордом и леди Парвел и их дочерью Маргарет.

Все трое братьев почтительно поклонились со словами приветствия. Эрик удивленно покосился на Джеймса, который с сияющим лицом стоял возле девушки, одной рукой обнимая ее за талию. Впрочем, она была прехорошенькая: небольшого роста, миниатюрная и изящная. Личико в форме сердечка, обрамленное густыми темно-каштановыми волосами, которые придерживал на лбу узкий золотой обруч, казалось по-детски свежим, прелестным и немного смущенным. Девушка то и дело очаровательно краснела и оттого казалась еще милее.

Джеймс наклонился и шепнул что-то в девичье ушко, от чего она засмеялась, а потом осторожно вывел ее вперед.

– Ты говорил мне, Гэрин, и не раз, что твой второй сын просто великан… но, признаться, такого я не ожидал! – проговорил лорд Парвел с улыбкой, но сам Эрик, казалось, ничего не слышал. Он вообще не видел никого, кроме Джеймса, который вместе с очаровательной девушкой пробирался к ним. – Должно быть, ты страшно гордишься таким сыном?

– Да, еще бы, милорд! И всеми другими тоже!

Для Эрика это была ужасная минута. Голова у него закружилась, в глазах потемнело. Джеймс, широко улыбаясь, остановился прямо перед ними. Девушка смущенно потупилась и зарделась.

Как только Джеймс открыл рот, чтобы заговорить, как Эрик вдруг все понял. Он знал это, знал с самого начала!

– Эрик, Жофре, Алерик, познакомьтесь с Маргарет, моей женой!

Джеймса, похоже, просто распирало от гордости.

– Твоей женой? – присвистнул Алерик.

Жофре оглушительно расхохотался:

– Ах ты, хитрец! Хорош – сам женится и празднует свадьбу, пока мы, несчастные, рискуем своими головами! А ну, сестричка Маргарет, идите-ка сюда и подарите мне поцелуй!

– Твоя жена? – медленно повторил Эрик, ушам своим не веря.

Жофре звонко чмокнул улыбающуюся девушку и поставил ее на землю.

– Твоя жена?! – снова повторил Эрик.

Алерик подтолкнул Минну вперед, чтобы она в свою очередь поцеловала Маргарет, потом представил Минну, и они вдвоем принялись поздравлять Джеймса.

– Твоя жена? – взревел Эрик.

Разговоры стихли как по волшебству, все обернулись к нему, и в зале воцарилась тишина.

– Эрик, – примирительно прошептала Марго, схватив его за руку.

Джеймс удивленно воззрился на брата, а леди Маргарет, похоже, перепугалась не на шутку.

– Эрик, что случилось? Разве ты не рад за нас?

– Рад? Рад?! – громовым голосом вскричал Эрик, чувствуя, как каждый его мускул наливается звериной яростью. – Как ты мог это сделать? Как, Джеймс? Как?

– Эрик! Да ты сошел с ума! – сердито воскликнул отец, шагнув к нему, в то время как Джеймс с Маргарет невольно попятились. – Попридержи язык!

– Ты ведь должен был жениться на леди Марго! – не обращая внимания на отца, заорал Эрик, стиснув кулаки, больше похожие на пушечные ядра. – Как ты мог так опозорить девушку! Да еще при свидетелях, Боже ты мой!

Он рванулся к Джеймсу, чуть не перевернув по дороге стол. Отец, Жофре, Алерик и сэр Уолтер повисли на нем, стараясь удержать Эрика, но ярость его была так велика, что он попросту отшвырнул их в сторону.

– Будь ты проклят! – проревел он, сверкая глазами в сторону ошеломленного Джеймса, который стоял, заслонив собой леди Маргарет. – Будь ты проклят! Отбросил ее в сторону, даже не взглянув, от чего отказываешься! Да прекраснее Марго не найти девушки во всей Англии! Она самая лучшая женщина на свете!

Подоспевший вовремя сэр Аллин и кое-кто из его людей присоединились к общей свалке, вцепившись в Эрика со всех сторон. Но тот, будто огромный, вставший на дыбы медведь, хоть и медленно, но все же продвигался вперед.

– Эй, кто-нибудь! Стукните его по голове, ради Бога! – закричал сэр Аллин, повиснув у Эрика на шее.

– Подсвечник! – пропыхтел Гэрин, изо всех сил пытавшийся оттолкнуть назад своего гиганта сына. – Да подайте же мне этот проклятый подсвечник!

– Слишком легкий! – едва слышно донесся откуда-то из-под огромной руки Эрика хриплый голос Жофре.

– Эй, кто-нибудь! Оттащите от меня этого щенка! – завопил Алерик, стараясь стряхнуть повисшего на нем Томаса. А тот, думая лишь о том, как помочь своему господину, изо всех своих силенок молотил Алерика по плечу и дергал за волосы.

– П-прошу п-прощения, м-мне надо кое-что с-сказать! – крикнула Марго, стараясь перекричать всех сразу. – Б-будьте так д-добры, з-замолчите! М-мне надо с-сказать кое-что важное!

Но никто не обратил на нее ни малейшего внимания, и меньше всего Эрик, который как раз в этот момент притиснул Джеймса к стене.

– Я сказала, – еще громче повторила она, – ч-что мне надо с-сказать кое-что важное!

Никакого ответа.

Марго тяжело вздохнула, взобралась на стол, с трудом подняла тяжелый стеклянный кувшин и со всей силы швырнула его об стену. За кувшином последовали оловянная миска, огромный медный поднос, вслед за ним об стенку с грохотом ударилось несколько тарелок. Наконец она с удовлетворением убедилась, что единственным существом, поднимавшим в комнате неимоверный шум, осталась она сама.

– В-вот так-то лучше.

И Эрик, и его противники замерли на месте, в изумлении вытаращив на нее глаза. По правде говоря, сейчас все, кто был в зале, не сводили с нее глаз. Марго очаровательно улыбнулась.

– М-мне надо с-сказать кое-что важное! – уже своим обычным голосом повторила Марго. – Б-была бы к-крайне п-признательна, если бы в-вы нашли в-время меня выслушать! – Оглядев всех вокруг, Марго удовлетворенно кивнула и продолжала: – Лорды и леди, и все, к-кто с-слышит меня, – перед вами женщина, достойная всеобщего презрения! – По толпе пробежал возмущенный ропот. – Это так, уверяю вас! – добавила она, услышав возмущенный окрик отца. – Я отдала свое с-сердце, с-свою любовь и всю с-себя мужчине, а этот ч-человек, хоть и говорит, ч-что любит меня, тем не менее отказывается на мне ж-жениться! Б-больше т-того, он еще вбил с-себе в г-голову, что я д-должна выйти замуж за его родного брата! Однажды ночью, – продолжала она, украдкой бросив взгляд из-под ресниц и убедившись, что на лицах всех написано явное замешательство, а порой и открытое возмущение, – п-поверив, ч-что он и вправду любит меня, я с-согласилась разделить с ним п-постель, п-потому что не в силах была ни в чем отказать ему!

Ропот вокруг нее нарастал, как морской прибой. Марго услышала, как вскрикнул отец, как Эрик умоляюще прохрипел «Марго!», но и не думала останавливаться.

– На следующую ночь, п-после т-того как он п-поклялся мне в вечной любви, я с-снова согласилась разделить с ним ложе!

– Марго, пощади! – взмолился Эрик.

– И тем не менее он все равно отказывается ж-жениться на мне! – жалобно добавила Марго.

– Клянусь Святым распятием, негодяй женится на тебе! – прогремел ее отец. – Как его имя?

Вместо ответа Марго медленно подняла огромные невинные голубые глаза на человека, чья исполинская фигура возвышалась над всей толпой.

Вырвавшийся из его груди хриплый возглас послужил ответом на этот вопрос.

– Эрик? – воскликнула мать. В голосе ее звучали ужас и недоверие. Из глаз брызнули слезы.

– Мама, между нами ничего не было! – яростно крикнул Эрик. – Я никогда…

– Что-то с трудом верится, сынок, – угрюмо проворчал отец. – Ты опозорил свою мать и меня вместе с ней!

– Но ничего же не было! – беспомощно твердил он. – Все было совершенно невинно, уверяю вас!

– Так ты продолжаешь утверждать, что ничего не сделал с моей дочерью? – взревел сэр Уолтер с лицом, перекошенным от ярости. – Ты можешь поклясться, что ни разу не коснулся ее своими лапами?

Эрик задыхался, как утопающий. Лица всех в зале были обращены на него, и все они, за исключением лишь самой Марго, Жофре и Томаса, пылали гневом и возмущением.

– Ну, это, конечно, не совсем так, но я могу поклясться, что мы никогда не делили постель… в общем, как это бывает между мужчиной и женщиной.

Окружающие, перешептываясь и подталкивая друг друга локтями, повернулись к Марго, по-прежнему стоявшей на столе. С ангельской улыбкой она вытащила из-за корсажа смятый листок бумаги и бережно расправила его.

– Взгляните на это, – сказала она, взмахнув бумажкой. – Этот д-документ п-подписан Майклом и Летией Д-Данлеви. Они к-клятвенно п-подтверждают, ч-ч-что я и Эрик С-стэйвлот п-провели вместе ночь в их д-доме и п-при этом с-спали в одной п-постели. Они т-так же к-клянутся, что п-при этом Эрик Стэйвлот п-представил меня как свою жену! Можешь прочитать сам, отец!

Эрик со стоном закрыл лицо руками.

– Гэрин, – угрюмо сказал сэр Уолтер, – пошли за священником.

Глава 24

– Говорю вам – надо навалиться на него всем вместе и силой отволочь туда. В конце концов, нас шестеро против одного, а он уже влил в себя не меньше трех кувшинов эля. Неужели же мы с ним не справимся?

Гэрин покачал головой.

– Что-то не уверен, Жофре. Честно говоря, я совсем забыл, как он чудовищно силен, особенно если из себя выйдет! А уж сейчас он и вовсе взбесился!

– Дурак он, этот твой сынок! – На лице сэра Аллина появилась кислая гримаса. – Уму непостижимо! Да чтобы так провести свою брачную ночь! И это при том, что его невеста, красивейшая девушка в Англии, ждет не дождется своего суженого!

– И то правда! – согласился сэр Уолтер. – Я, конечно, помню, что он не хотел жениться на моей Марго, но мне казалось, что он неравнодушен к ней… Может быть, я ошибаюсь, но иногда я почти готов был поверить в это! Да и с чего бы тогда ему так злиться на собственного брата?

– Точно. В жизни не видел, чтобы Эрик так бесился, – подтвердил Джеймс, задумчиво поглаживая подбородок, – да он чуть было не прикончил меня! Решил, что моя женитьба – страшное оскорбление для леди Марго, потому что я вроде как пренебрег девушкой. А ведь раньше мы никогда не ссорились!

– Я бы тоже на его месте рассердился, если бы речь зашла о Минне, – решительно вмешался Алерик.

Отец рассмеялся и обнял младшего за плечи.

– Спасибо, что предупредил, парень. Обещаю, с этой самой минуты ни один из нас не скажет ни словечка о твоей прелестной леди Минне!

Все расхохотались, включая и Алерика, который, однако, забавно раскраснелся под насмешливо-добродушным взглядом отца.

* * *

Эрик угрюмо покосился в сторону мужчин, столпившихся в противоположном углу зала. Оттуда доносились взрывы хохота. Да, они дружно веселились: отец и братья, сэр Аллин и его, Эрика, собственный новообретенный тесть сэр Уолтер ле Брюн. А ему самому в эту минуту было совсем не до смеха! Впрочем, и вообще ни до чего, если уж говорить прямо! Эрик чувствовал себя так, будто его оглушили ударом дубины.

Теперь он женатый человек. Женатый, и это была чистая правда! Все произошло так быстро, что он едва успел сообразить, что происходит, как все было кончено. И было поздно пытаться что-то изменить. Правда, он все-таки сделал одну попытку объяснить взбешенному отцу и обливавшейся слезами матери, как было дело, а в следующую минуту оказалось, что он уже стоит перед священником и дает согласие взять в жены Марго ле Брюн!

Как, ради всего святого, у него повернулся язык сказать такое, гадал Эрик. Наверное, это все потому, что, сколько он ни озирался по сторонам, отовсюду на него смотрели счастливые лица. Особенно это касалось Жофре. Все, от Джеймса и до сестрички Лилиор, просто сияли от радости. Наверное, поэтому-то он и счел себя обязанным согласиться и сказать то, чего от него все ждали. Что же еще ему оставалось делать? А Марго… нет, это было ужаснее всего! Стоя бок о бок с Эриком, она с обожанием смотрела на него и при этом была так красива, что, несмотря на всю свою злость, он просто обязан был произнести те слова, которых от него все ждали.

По крайней мере хоть Томас его не предал, с благодарностью подумал Эрик, украдкой бросив взгляд на своего верного маленького оруженосца, который даже сейчас не отходил от него ни на шаг, заботливо поглядывая, чтобы его кубок всегда был полон. Всю свадебную церемонию мальчишка простоял рядом, с угрюмым видом поглядывая по сторонам… единственный, в ком Эрик чувствовал молчаливую поддержку.

Закончилось же все и вовсе плачевно. Можно сказать, унизительно. Во всяком случае, с удовлетворением вспомнил Эрик, он отказался поцеловать невесту и сразу же ушел из церкви, бросив такой взгляд на священника, пытавшегося его удержать, что бедняга затрясся от страха. Пусть все знают, что он думает обо всем этом позорном фарсе. Она и охнуть не успела, как он схватил ее за руку и чуть ли не волоком притащил в отцовскую комнату, после чего с грохотом захлопнул дверь и тут же накинулся на нее.

Но Марго оказалась быстрее.

– С-сам в-виноват! С-сколько раз я т-твердила т-тебе, ч-что мы поженимся! Если б-бы не т-твое ч-чертово упрямство, м-мне б-бы н-никогда не п-пришлось устраивать этот п-позорный спектакль!

– А я говорил, что мы никогда не поженимся! – орал он. – О чем думали мои родители, хотелось бы мне знать? О чем думал твой собственный отец? А ты… ты наврала им!

– Н-ничего п-подобного! – завопила она так пронзительно, что он даже слегка перепугался. – Я с-сказала ч-чистую п-правду! А если уж они в-все п-поняли п-по своему, то я здесь ни при чем! Я в-ведь п-предупреждала, что с-сделаю из т-тебя порядочного ч-человека, сколько бы ты ни брыкался!

– Бог ты мой, женщина! – придя в бешенство, прогремел Эрик. – Я же не ребенок, которого можно обманом заставить делать то, что ему не хочется! Я мужчина, слышишь, и должен сам решать, когда мне следует жениться! Сколько раз я твердил тебе, что этого никогда не будет?!

Гора мускулов грозно нависла над ней, но Марго, похоже, ничуть не испугалась. Бесстрашно уперлась кулачками в бока и, не дрогнув, встретила его взгляд.

– Т-так, с-стало б-быть, ты сейчас должен б-благодарить меня! Если б-бы не я, т-то ты сейчас н-не был б-бы женат! И между п-прочим, п-прекрати кричать – я т-твоя законная жена!

– Ненадолго! Завтра же я найду способ объявить все это недействительным! Даже сам король не решится признать законным этот фарс!

Эти слова, похоже, слегка выбили у нее почву из-под ног. Глаза Марго испуганно расширились. Она покачала хорошенькой головкой, явно не веря ни одному его слову:

– Т-ты… ты не с-сможешь аннулировать наш б-брак! Нас ведь обвенчали… священник… все были с-свидетелями…

– Не радуйся, моя дорогая! Брак не может быть законным, пока он не совершен на деле, а уж этого не будет никогда!

– Но п-почему? – так жалобно взмолилась она, что сердце Эрика против его воли мгновенно растаяло. – Ты же г-говорил, что любишь меня!

Это было поистине адской мукой – не схватить ее в объятия тут же, как только она расплакалась. Эрику пришлось даже отойти к двери, иначе вся его решимость растаяла бы, как лед под солнцем.

– Ты знаешь почему! Я тысячу раз объяснял тебе, а ты просто не желала меня слушать, – уже спокойнее ответил он. – Если бы я не любил тебя так, то давно бы унес наверх, чтобы на деле сделать своей женой. Но я люблю тебя… люблю так сильно, что не хочу, чтобы позор мой пал и на тебя. Так что завтра же я аннулирую наш брак, а потом… потом ты можешь выйти за Жофре… или за кого-нибудь еще, раз уж Джеймс заварил всю эту кашу, а сам теперь вышел из игры!

– Нет! – крикнула она, яростно топнув ногой. – Я б-буду т-только твоей, и ничьей б-больше!

– Стало быть, нам обоим, миледи, предстоит провести остаток жизни в одиночестве. Если, конечно, кому-нибудь не удастся переубедить вас. А теперь прощайте!

С этими словами он захлопнул за собой дверь и направился прямиком в парадный зал с твердым намерением напиться, а она, вся в слезах, взбежала по лестнице наверх. Он проводил ее взглядом. Собственно говоря, не только Эрик – это видели все, поскольку вся семья толпилась под дверями, теряясь в догадках, удастся ли влюбленным договориться. Его мать, Минна и Джейс стремглав бросились вслед за Марго, а Эрик повернулся к остальным и смерил их мрачным взглядом, всем своим видом давая понять, что желает остаться один. С того самого времени он и оставался в одиночестве, пока отец и братья не спустились в зал вместе с сэром Уолтером и сэром Аллином. Они и сейчас все еще стояли в уголке, перешептываясь и пересмеиваясь, украдкой поглядывая на него. Еще несколько минут, и начнутся уговоры. Марго, как сообщил вездесущий Томас, укрылась в его спальне. Пусть подходят, угрюмо подумал Эрик. Сегодняшнюю ночь он так и проведет здесь, на скамье, за кружкой эля. Уж наверх он, во всяком случае, не пойдет, пусть не надеются, даже если свалится от усталости!

Томас подбежал наполнить кружку элем, недоверчиво покосившись в сторону перешептывающихся и пересмеивающихся мужчин.

– Похоже, они надумали навалиться на вас все скопом, милорд!

– Может, и так, Том, но сомневаюсь, что они рискнут это сделать. По крайней мере пока ты здесь.

Томас обернулся к Эрику, и тот заметил, что мальчишка недовольно насупился. Мальчуган осторожно отставил в сторону кувшин, и глаза их встретились.

– А почему вы не хотите, чтобы леди Марго осталась вашей женой? Сами же мне говорили, что любите ее!

Эрик только вздохнул и опустил глаза.

– Присядь-ка, Том, – он подвинулся на скамье, – попробую тебе объяснить.

Томас осторожно устроился рядом, по-прежнему не сводя с Эрика глаз.

– Раз уж мы с тобой в этот раз были вместе, ты, должно быть, успел понять, что с моим появлением на свет не все так ладно. Ты ведь догадался, что леди Элен и сэр Гэрин не мои настоящие родители?

– Этот дьявол… он и есть ваш настоящий отец, – проворчал паренек с угрюмым видом.

– Правильно. Этот негодяй дал мне жизнь. Я плоть от плоти его… в моих жилах течет его кровь. Не знаю, почему мне привалило такое счастье, что я не пошел в него, но ведь это еще не значит, что это дьявольское зло не дремлет во мне, чтобы потом возродиться в моем сыне… если он у меня будет! Есть ли у меня право так рисковать… зная, что за чудовище может явиться на свет благодаря проклятию моего отца? Теперь ты понимаешь, Томас?

Мальчик нахмурился:

– А вы никак не можете обойтись без детей, если останетесь с леди Марго?

Эрик был застигнут врасплох. Как объяснить мальчику, что такое невозможно?

– Ну, – откашлялся он, неловко поерзав на скамье, – видишь ли, когда мужчина и женщина по-настоящему женаты, они обычно… в общем, чаще всего у них появляются дети. И так уж случается, что иногда это происходит независимо от их желания.

Томас смущенно потупился.

– Поэтому-то вы и не хотите оставаться мужем леди Марго… чтобы не наградить ее ребенком? – подумав немного, осторожно полюбопытствовал Томас.

Эрик закашлялся и был вынужден отхлебнуть эля.

– Поэтому… и еще по другой причине, – ответил он, чувствуя, что гнев его понемногу стихает, уступая место печали. – Не настолько уж я хорош, чтобы дать счастье женщине… особенно такой, как леди Марго!

Похоже, Томас решительно отказывался в это поверить.

– Нет, это все потому, что вы не хотите иметь ребенка, – упрямо настаивал он, – вроде меня.

Эрик непонимающе уставился на него. Может, парнишка хочет пожертвовать собой и последовать примеру своего господина, оставшись одиноким?

– Как и ты, малыш? – Он недоверчиво хмыкнул. – А тебе не слишком рано принимать такие решения?

– Нет, вы не поняли. Я хотел сказать, вы не хотите иметь такого ребенка, как я… дурного…

Эрик чуть не поперхнулся.

– Томас! – рявкнул он, отдышавшись наконец. – Ты вовсе не дурной! Что это пришло тебе в голову, хотел бы я знать!

– Ну, ведь мой папаша был дурной человек, – простодушно ответил Томас, – а его собственный – вообще негодяй, каких поискать! Стало быть, и я такой же! Ведь во мне же течет их кровь, правда? Вы и сами говорили, кровь – это все!

Эрик обескураженно покачал головой.

– Я вовсе не это имел в виду, малыш, черт возьми, да в тебе нет ни крупицы дурного – только одна доброта да храброе сердце! Да если кто посмеет только сказать о тебе дурное слово… будь я проклят, если не вобью его ему в глотку! И никогда, слышишь, никогда не смей даже думать такое!

– Но вы ведь сами сказали…

– Наплевать на то, что я сказал! – загремел Эрик. – Ты вовсе не дурной – заруби себе это на носу! И попробуй только раз еще ляпнуть такое – шкуру спущу!

Но Томас и ухом не повел. Похоже, обещание хозяина не произвело на него ни малейшего впечатления. Вместо того чтобы испугаться, он сокрушенно покачал головой и встал, собираясь вернуться к своим обязанностям.

– Непонятно получается, милорд. Или я чего не понимаю, или… впрочем, взрослые вечно ведут себя как-то странно. – Он забрал пустой кувшин. – Но все равно… я был бы рад, ежели б вы женились на леди Марго!

– Правда? – слабым голосом спросил Эрик, желая только одного: заползти в какой-нибудь укромный уголок и уснуть мертвым сном.

Томас закивал.

– Она такая милая… и красивая! И от нее всегда хорошо пахнет!

Эрик уже совсем было собрался согласиться, сказать, что, черт побери, так оно и есть, как вдруг над ухом раздался веселый голос отца:

– Эрик, мальчик мой, не пора ли в постель? Твоя молодая жена еще, чего доброго, подумает, что ты дурно воспитан, раз не торопишься к ней! Пойдем же, парень, не упрямься.

Слова его прояснили затуманенную голову Эрика, и его раненая гордость вновь яростно взбунтовалась. Раньше он всегда беспрекословно повиновался отцу, предупреждая каждое его желание. Но сейчас, пусть единственный раз в жизни, упрямо подумал Эрик, он сам решит, что ему делать. Довольно, что его и так обманом заставили решиться на этот дурацкий брак! Будь он проклят, если сейчас согласится на деле сделать эту девочку своей женой! В конце концов, мужчина он или нет! А раз так, черт возьми, не станет он плясать под чужую дудку, когда речь идет о собственной жизни!

Эрик поднял голову и встретился глазами с отцом. Все шестеро мужчин обступили их со всех сторон, лукаво пряча улыбки и перемигиваясь.

– Я останусь тут. И пусть моя жена думает обо мне что угодно!

Отец весело хмыкнул.

– Ну, сынок, это уж совсем глупо! К тому же, помяни мое слово, тут ты не останешься!

– Останусь, – уперся Эрик, упрямо набычившись и вцепившись в скамью обеими руками.

Отец покачал головой:

– Ничего не выйдет. Не думаешь же ты, что я позволю собственному сыну позорить имя Стэйвлот! Ты обязан выполнить свой долг, слышишь? К тому же и твоя матушка, и я ждем не дождемся, когда вы подарите нам внуков! Так что за дело, сынок!

Все, кроме разве что Томаса да его самого, разразились гомерическим хохотом.

Эрик мучился так, словно его поджаривали на костре. Отец, всегда такой деликатный, сейчас заставил его почувствовать себя племенным жеребцом, которого ведут к кобыле.

Эрик давно уже не испытывал такого смущения, разве что в ту ночь, когда отец неожиданно застукал его в постели со смазливой шлюхой из трактира по дороге в Шрусбери. Увы, это была совсем не та девушка, которую сын у него на глазах увлек в спальню, – она пришла, когда Эрик кончил развлекаться с первой. Отец тогда удивился несказанно, хотя и предпочел промолчать и благоразумно прикрыл за собой дверь. Впрочем, Эрик еще долго слышал снизу его оглушительный хохот. Но зато всю поездку до самого последнего дня и отец, и братья своими насмешками не давали Эрику ни минуты покоя: то на все лады обсуждая его мужскую доблесть, то разыгрывая в лицах эту забавную сцену.

– Если вы так мечтаете о внуках, отец, так обратитесь к Джеймсу. От меня вы внуков не дождетесь.

– Да неужели? – посмеиваясь, ответил сэр Гэрин, ничуть не смутившись. – Ну, это мы еще посмотрим! А теперь скажи: ты пойдешь по собственной воле или нам придется применить силу?

Томас опустил кувшин на стол и принялся засучивать рукава. Эрик сжал кулаки.

– И не надейся, отец, – свирепо процедил он сквозь зубы, – я остаюсь здесь!

Но отец только рассмеялся и принялся вслед за Томасом засучивать рукава.

– Джентльмены, – улыбаясь, бросил он через плечо, – похоже, нам предстоит работа!

Марго только успела задремать, как вдруг за дверью, ведущей в спальню, поднялась непонятная возня. До нее донесся сдавленный смех и перешептывание, кто-то кряхтел и постанывал, будто сгибаясь под неимоверной тяжестью. Потом посыпались ругательства и что-то с такой силой ударилось о дверь, что затрещали доски, а Марго испуганно вскрикнула, решив, что дверь вот-вот слетит с петель. Сев на постели, она закуталась в одеяло и, вся дрожа, приготовилась к самому неожиданному.

В следующий миг дверь широко распахнулась, с грохотом ударившись о стену, и в комнату, как пушечное ядро, влетел Эрик.

Повернувшись, он сделал последнюю, отчаянную попытку выскочить в коридор, но целая толпа хохочущих мужчин втолкнула его обратно.

– Проклятие! – взревел он, снова кидаясь к двери, но та с оглушительным шумом захлопнулась у него перед самым носом.

Он бросился на нее с разбега, используя свое могучее тело как чудовищный таран. Дверь затрещала, но, к удивлению Марго, выдержала. Девушка, по правде говоря, ожидала, что та разлетится вдребезги. Посыпались ругательства. Таких слов Марго не доводилось слышать за всю ее жизнь, и уж менее всего она ожидала услышать их из уст Эрика. А за дверью бушевала буря. Вопли, гомерический хохот, гиканье и непристойные шутки вперемежку с довольно откровенными советами заставили Марго юркнуть под одеяло и прикрыть ладонями запылавшие уши.

Наконец Эрик сдался. Последний раз громыхнув огромными кулаками в жалобно застонавшую дверь, он прислонился к ней лбом и затих. В комнате слышалось только его хриплое дыхание. Спустя минуту Марго услышала, как лязгнул ключ и Эрик задвинул тяжелый засов. Смех за дверью почти сразу же стих, и послышались удаляющиеся шаги.

В комнате царил полумрак. Даже когда Эрик повернулся к постели, Марго не видела его лица, хотя понимала, что он смотрит на нее. Да, он просто стоял и молча смотрел на нее.

– Мне очень жаль, – прервал он наконец воцарившееся в комнате неловкое молчание, – я и думать забыл, что тебе все отлично слышно. Прошу прощения.

И снова слезы выступили у Марго на глазах, хотя перед этим она могла поклясться, что выплакала их все до одной. Это была ее первая брачная ночь – ночь, о которой она мечтала столько лет! И что же… ее муж, по-видимому, не желает оставаться с ней наедине. Скорее всего он вообще возненавидел ее. И что еще ужаснее, он ее не хочет! Даже в собственную спальню его притащили волоком. Вероятно, он отчаянно сопротивлялся, раз уж понадобилась целая толпа, чтобы втолкнуть его сюда. А завтра… завтра их брак будет аннулирован!

Марго все молчала. Слова не шли у нее с языка. Повернувшись к Эрику спиной, она съежилась в комочек на самом краешке постели и закрыла воспаленные глаза. Пусть делает что хочет. Пусть даже уйдет… Так будет лучше всего. В коридоре не осталось ни души, так что никто не смог бы ему помешать.

А в эту минуту Эрик, представив себе ее обнаженное тело под всеми этими простынями, едва успел подавить стон. Это было первое, о чем он подумал, когда увидел ее сидевшей на постели… В сером полумраке спальни ослепительной белизной сияли ее полуобнаженные плечи, и у него голова пошла кругом при мысли, что на ней нет ничего. Даже сорочки. Господи, что за мука для мужчины, да еще в таком состоянии, как он сейчас. Сначала его силком приволокли сюда, а потом оставили наедине с обнаженной женщиной, и эта женщина – Марго. Его Марго!

Женщина, которую он любил больше жизни! И которую оскорбил так жестоко.

С трудом оторвавшись от двери, Эрик сделал два неверных шага вперед, упиваясь видом знакомых предметов, и не понимая, почему сейчас, в свете одинокой свечи, все кажется ему намного прекраснее, чем всегда. Он огляделся, не веря собственным глазам. Он знал здесь каждую мелочь. Отчего же сейчас все, что окружало его многие годы, кажется ему незнакомым: прекрасная итальянская мебель радовала глаз, висевшие на стенах гобелены, которые мать и сестра выткали для него, сверкали новыми красками, широченная, специально для него сделанная кровать неудержимо притягивала… На ней лежала Марго. В камине ярко горел огонь. Перед ним, наполненная до краев, стояла ванна таких же исполинских размеров, что и постель, и кто-то заботливо придвинул ее к огню, чтобы вода не остыла. Эрик тихонько опустился на стул и принялся стаскивать с себя сапоги.

Глухо стукнув каблуками, сапоги полетели в угол, и Марго насторожилась. Он раздевался! Глаза ее распахнулись, она словно окаменела. Что, ради всего святого, он задумал? Собирается лечь в постель? Решил осуществить их брак на деле?..

Боже милостивый! Как она могла позволить Минне убедить себя улечься в постель полностью обнаженной!

А Эрик, стаскивая в это время тунику, наслаждался зрелищем обнаженной спины и плеч Марго. Правда, ее золотые волосы, словно плащом, скрывали от его глаз часть этого восхитительного зрелища. Глаза его пылали. Неужели она такая же мягкая, как кажется на первый взгляд? Должно быть, так оно и есть. Интересно, как она поступит, если он дотронется до нее, чтобы убедиться самому?

Эрик оказался перед ней раньше, чем Марго успела сообразить, что он успел скинуть с себя все. Она лежала прислушиваясь, но все было тихо до той самой минуты, когда его обнаженное могучее тело внезапно возникло у нее перед глазами. На нем не было ничего, абсолютно ничего, и Марго испуганно зажмурилась. Раздался тихий всплеск. Наверное, он собирался принять ванну. Марго осторожно приоткрыла глаза и вздохнула. Она рассчитывала застать его уже в воде. Нет, он стоял, стоял во весь рост, полностью обнаженный, и смотрел на нее во все глаза. Пламя за его спиной бросало золотистые отблески на мощное тело Эрика, превращая его в прекрасную бронзовую статую, и Марго затаила дыхание, когда глаза ее против воли скользнули вниз. Он был великолепен, еще красивее, чем она думала… красивее, чем она даже могла себе вообразить! Гигантское, налитое могучей силой тело было будто броней покрыто чудовищными мускулами. Гладкую, отливающую золотом кожу лишь на груди и ногах покрывала густая черная поросль. Марго не раз прижималась к этой широкой груди. Она помнила, как эти курчавые завитки щекотали ей шею. При одном только воспоминании об этом у нее пересохли губы.

Глаза ее спустились ниже, остановившись на его огромном копье, и Марго судорожно сглотнула. Оно горделиво вздымалось вверх, нетерпеливо подрагивая, будто рвалось в бой. Марго в жизни не видела ничего подобного. Какое оно огромное! Может быть, это и к лучшему, что он отказался подтвердить их брак, внезапно подумала она, охваченная ознобом. Иначе Эрик неминуемо убил бы ее. Она растерянно подняла голову, надеясь увидеть его лицо, и взгляды их встретились. Казалось, прошла вечность, пока они не дыша глядели в глаза друг другу. Потом он тихо скользнул в воду. Марго снова зажмурилась и зарылась головой в подушку.

Горячая вода показалась ему истинным благословением небес, и Эрик принялся не спеша мыться, упиваясь тем, что впервые за много дней может вытянуться в воде во весь свой гигантский рост. Медленно намыливая гудевшее от усталости тело, смывая душистую пену, он ни на минуту не спускал с Марго глаз, гадая, о чем она думает.

Когда она с таким интересом разглядывала его тело, он не заметил особого смущения в ее глазах. Вместо этого во взгляде Марго он прочел такое откровенное восхищение, что чуть было не взорвался. Даже если бы она ласкала его руками, и тогда он не испытал бы такого наслаждения! Но к его разочарованию, почти сразу же она отвернулась и уткнулась лицом в подушки. Сердце Эрика заныло. Что, если уже слишком поздно? Вероятно, ее обида настолько сильна, что она не сможет простить его. А он и в самом деле обидел ее, обидел жестоко, и виной всему его дурацкое упрямство и так называемая мужская гордость!

Эрик мог только утешать себя, что любой мужчина на его месте – если, конечно, он настоящий мужчина! – тоже почувствовал бы себя посмешищем. Его женили чуть ли не обманом, да еще когда он столько дней подряд как попугай твердил направо и налево, что этого никогда не будет! Естественно, его уязвленная гордость была как саднящая рана! Как же иначе, ведь теперь любой мог бы в лицо сказать, что он обманщик! Эрик едва не застонал, вспомнив пережитое унижение: его скрутили по рукам и ногам пятеро мужчин, один из них – мальчишка, и, словно мешок с мукой, приволокли в собственную спальню, куда и швырнули, будто наказанного юнца! Такого унижения Эрик не переживал за всю свою жизнь. Но что, в конце концов, такого ужасного произошло? Он женат, это правда, но женат на женщине, которую любит и о которой даже не смел и мечтать, а не то что надеяться когда-либо назвать своей. Так неужели же его мужское самолюбие не стоило такого чуда?

А что до всех его бредовых рассуждений по поводу дурной наследственности, может быть, Томас и прав. Еще как прав, черт побери! Эрик готов был в любую минуту свернуть шею тому, кто отважился хотя бы подумать дурное об этом славном парнишке, имевшем несчастье появиться на свет от такого папаши! При этой мысли кровь ударила Эрику в голову. А что, если и Томас, и он сам попросту белые вороны, которые вдруг неизвестно почему появились на свет в семьях, где до них царило лишь зло? И у них с Марго могут быть дети, которых он будет с любовью растить с первых дней, заботливо и кропотливо взращивая в их душах семена добра и безжалостно искореняя все дурное, что могло передаться им от их деда. Конечно, в этом случае он не будет иметь ни минуты покоя, каждую минуту страшась, что этот дьявол проснется в невинной душе ребенка, и все равно будет любить их всей душой, будет заботиться о них с той же нежностью, с которой его собственные родители когда-то растили его. И будет молиться за них каждый день, на коленях молить Господа, чтобы он не дал им стать такими, как Равинет.

Теперь только одно мешало ему – мучительная уверенность в том, что он недостоин Марго. Эрик недоумевал, как это ее отец позволил дочери стать его женой лишь благодаря ее же собственным словам, что они уже спали в одной постели! Эрик недоверчиво хмыкнул. Да ведь достаточно было позвать лекарку, и она тут же бы удостоверила, что Марго девственна, как Пресвятая Богородица! Почему же, ради всего святого, сэр Уолтер не додумался так поступить, а вместо этого потащил их к алтарю, тем более зная, как он скорее всего знал всегда, кто настоящий отец Эрика? Что же это такое! Этот человек молча, даже с радостью следил, как его дитя отдают навечно отродью самого Равинета, того самого негодяя, который похитил ее и хотел уничтожить и самого сэра Уолтера! Эрик никогда не позволил бы сотворить такое с собственной дочерью. А сэр Уолтер позволил… более того, охотно благословил этот брак! Чудовищно!

И вот теперь Марго связана с ним навеки, если только ему не удастся найти способ объявить их брак недействительным, а как – Бог его знает! Пока что ему ничего не приходило в голову. Сейчас Эрик почти не сомневался, что готов сию же минуту сделать эту женщину своей женой, и ничто на свете, даже пожар, охвативший замок, не в силах ему помешать! Конечно, несправедливо, что после этого Марго будет прикована к нему до конца своих дней.

Она, такая прелестная, рядом с ним. Красавица и чудовище… Благородная леди из знатной семьи и он, плод насилия и жестокости, ублюдок, порождение исчадия ада. У нее есть все: титул, богатство, земли. А кто он? Нищий рыцарь, у которого за душой нет ни гроша и который не имеет права рассчитывать ни на что, разве что на те крохи, что в своем благородстве уделит ему вырастивший и воспитавший его человек, ставший ему отцом. Человек, которому он поклялся верно служить до конца своих дней. Ему нечего дать ей, ведь даже имя, которое он носит, не принадлежит ему по праву! Но он любит ее! Бог свидетель, он любит ее так, как никто другой в мире никогда не сможет полюбить. Он готов целовать землю, по которой она ступает, и жизнь отдаст, лишь бы защитить ее, уберечь от всех обид, по крайней мере от того, что выпало бы на ее долю, стань она женой другого человека. Никто и никогда не полюбит ее так, как он. И Эрик поклялся, что сделает все, лишь бы она была счастлива, лишь бы она никогда ни о чем не пожалела!

Марго услышала тихий плеск, когда он выбрался из ванны, но и не подумала повернуть к нему голову. Наоборот, даже крепко зажмурила глаза и, затаив дыхание, прислушивалась к каждому шороху. И вот сердце у нее замерло – он откинул покрывало на другой стороне кровати, и Марго почувствовала, как он ложится рядом.

На этот раз постель не опустилась до самого пола под его исполинским весом, и Марго, облегченно вздохнув, отпустила край перины, в которую вцепилась обеими руками, чтобы не скатиться прямо на него. Она надеялась, что он вытянется на своей половине постели и тут же уснет, но напрасно. Послышался легкий шорох, постель задрожала, будто он осторожно зашевелился и передвинулся поближе… Да, она не ошиблась – Эрик был уже совсем рядом. Жар, исходивший от его обнаженного тела, опалил ее. И вот он уже прижался к ней. Глаза Марго испуганно распахнулись, из груди вырвался удивленный крик. Его рука, горячая и ласковая, еще чуть-чуть влажная после купания, скользнула по ее плечу.

– Марго, – послышался его шепот над самым ее ухом. Теплое дыхание Эрика коснулось ее щеки, и по спине Марго побежали мурашки.

– Я уже с-с-сплю, – прерывающимся голосом пробормотала она и снова зажмурилась. Но что она могла поделать, если ее била дрожь?

– Нет, ты не спишь. – Его губы тут же прижались к нежному местечку за ухом Марго, и она тихонько всхлипнула. – Повернись и посмотри на меня, любовь моя!

Тяжелая его рука нежно надавила ей на плечо, пока Марго со вздохом не перевернулась на спину, вытянувшись рядом с ним. Глаза ее по-прежнему были крепко зажмурены. Марго никак не могла заставить себя взглянуть на него.

Похоже, его это ничуть не беспокоило. Она услышала, как Эрик вновь склонился над ней. Его влажные губы коснулись ее век, кончика носа и, наконец, в нежном поцелуе прижались к ее губам. Но вот он слегка отодвинулся. У Марго вырвался вздох, и она тут же открыла глаза. Прямо над собой она увидела лицо Эрика.

Его темные как ночь глаза смотрели, казалось, ей в душу. Горячая ладонь легла на плечо Марго. Загрубевшие подушечки пальцев ласкали ее с бесконечной нежностью, едва касаясь, потом скользнули вниз вдоль нежной внутренней поверхности руки.

Марго задрожала. Эрик прижал ее к себе. Горячая ладонь легла ей на живот. Марго вздрогнула, но Эрик только смотрел на нее. Его рука оставалась лежать где лежала, только большой палец игриво поглаживал нежную кожу.

– Прости, что испортил день нашей свадьбы, – прошептал он. – Клянусь, брачная ночь пройдет совсем по-другому!

– Ох! Брачная… – задохнулась Марго. – Т-ты, с-стало быть, п-передумал, Эрик?

Его глаза потемнели и стали совсем бездонными.

– Я не стану ничего говорить. – Он опять склонился к ней. – Суди сама.

Его рот жарко накрыл ее губы. Казалось, он пробовал ее на вкус и давал ей попробовать себя. Жесткие, нетерпеливые губы ласкали, покусывали и теребили ее губы, пока Марго не стало казаться, что еще минута – и она растает от нежности. Его язык ласково коснулся ее губ, слегка нажал и исчез, затем снова скользнул между ее губами, пока они не раскрылись, будто бутон розы, позволив ему глубоко проникнуть в горячую пещерку ее рта, завладеть ее языком, нежно приглашая продолжить игру.

Жар его тела опалял Марго, становился совершенно нестерпимым, а Эрик все сильнее прижимал ее к себе. Он вытянул похожую на мраморную колонну ногу, пока она не устроилась удобно между колен Марго, потом осторожно раздвинул ей ноги и вдруг почти незаметным движением перенес вес своего гигантского тела так, что Марго неожиданно оказалась под ним. Она почувствовала, как что-то горячее и твердое тяжело прижалось к ее бедрам, и вдруг безумно перепугалась.

– Эрик! – вскрикнула она, вздрагивая.

– М-м? – промурлыкал он, словно огромный кот, первый раз коснувшись ее обнаженной груди и гадая, бывает ли что-нибудь более восхитительное, чем эти мягкие и упругие чаши.

– Я не… я б-боюсь, ч-что ничего н-не п-получится, – с несчастным видом прошептала она.

Эрик догадался, что она вот-вот заплачет. Он отодвинулся и внимательно взглянул на нее:

– Что с тобой, радость моя? Что случилось?

– Я думаю… – Марго судорожно сглотнула, – м-мне к-кажется, м-мы н-не п-подойдем д-друг другу. П-по-моему, т-ты слишком велик для меня…

И тут в первый раз за весь день на лице Эрика появилась улыбка. Если бы он брал по одному золотому каждый раз, когда женщины говорили ему те же самые слова, то давным-давно стал бы богачом. Он едва удержался, чтобы не сказать, что его размеры еще ни разу не становились причиной смерти хоть одной-единственной женщины, а наоборот, дарили каждой неземное блаженство. Однако в последнюю минуту успел прикусить язык, благоразумно решив успокоить Марго как-нибудь по-другому.

– Все будет хорошо, любимая, – нежно уверил Эрик, – не волнуйся. Конечно, в первый раз тебе будет немного больно, и неудивительно – ведь ты же девственна. Но после этого ты не будешь испытывать ничего, кроме наслаждения. Клянусь, я все сделаю для тебя. – Он снова обжег ей губы поцелуем. Потом его темноволосая голова склонилась к ее груди. – Слово чести, – прошептал он прежде, чем его горячие губы накрыли набухший розовый сосок.

– Ох! – пробормотала Марго. Ее пальцы запутались в густой шевелюре Эрика.

Она так и не нашлась, что сказать, ей было уже не до этого. Нежные руки Эрика, его жадные губы, казалось, заставили ее позабыть обо всем. Последнее, о чем успела подумать Марго, прежде чем наслаждение унесло ее в бескрайние дали, – это то, что даже ее мечты никогда не были так сладки.

Глава 25

К слову сказать, Эрик ничуть не удивился, обнаружив наутро, что чувствует себя куда более усталым, чем в тот момент, когда вечером скользнул под одеяло.

Бледный утренний свет еще только робко пробирался в щели между задернутыми портьерами. Эрик улыбнулся. Интересно, подумал он, удалось ли ему за сегодняшнюю ночь проспать хотя бы пару часов – ведь они с Марго просыпались, казалось, лишь для того, чтобы снова и снова любить друг друга. По крайней мере сейчас он чувствовал себя так, словно за всю ночь ни на минуту не сомкнул глаз. Но даже утомленный и сонный, Эрик все равно был счастлив, как никогда в жизни. В его объятиях спала женщина, которую он любил, он слышал ее спокойное, ровное дыхание, чувствовал, как она и во сне крепко прижимается к нему, и твердо знал: что бы ни случилось, ничто не сможет омрачить то глубокое и безграничное счастье, что переполняло его в эту минуту.

Ему до сих пор было странно думать о себе как о женатом человеке. Как могла красавица Марго решиться на это? И все это было правдой!

Этой ночью они не раз подтвердили свой брак, так что назад пути не было. Впрочем, Эрик и не хотел ничего менять. Ни за что на свете. Марго по-настоящему стала его женой, и новое, не изведанное ранее чувство проснулось в его душе – чувство столь могучее, что он и сам порой пугался. С этой минуты любой мужчина, осмелившийся даже подумать о том, чтобы отнять у него Марго, рисковал своей головой. Эрик твердо знал: он убьет каждого, кто только посмеет встать между ним и этой женщиной.

Она была его женой. Она стала частью его самого – отныне и навсегда. Это было чувство, которого он никогда не знал прежде и которое, он был уверен, останется с ним до конца его дней.

Марго заворочалась во сне и чуть слышно вздохнула. Ее теплое дыхание коснулось плеча Эрика в том месте, где уютно устроилась ее голова. Счастливый и умиротворенный, он нежно поцеловал ее в макушку. Хотелось бы ему сейчас спать так же безмятежно, как Марго! Но Эрик помнил о том, что еще предстояло сделать. Каким бы усталым он ни был, но спать ему не придется, пока он не будет совершенно уверен, что сдержал данную им клятву.

Странно все же, что, пробыв в постели столько времени, он чувствует себя настолько опустошенным. Еще более диким казалось вылезти из постели, встать с мягкой перины и покинуть любимую женщину, еще спавшую сладким сном. Но Эрик превозмог себя. Осторожно отодвинувшись от Марго, он высвободился из ее объятий, соскользнул с кровати и принялся одеваться.

По своей многолетней привычке Гэрин Стэйвлот встал чуть свет и уже занимался делами, когда сын постучался в его комнату. Услышав, как открылась дверь, Гэрин поднял голову и удивленно вытаращил глаза. На пороге стоял Эрик, босой, с всклокоченными волосами. Казалось, он чем-то расстроен или сбит с толку. Гэрин чуть было не расхохотался при виде сына, но сдержался. Он уже знал, что прошлой ночью Эрик достойно выполнил свой супружеский долг. После того как его силой втолкнули в спальню, единственные звуки, долетавшие из-за массивной двери, были стоны и крики наслаждения. Да и сейчас отцу достаточно было только бросить взгляд на его измученное лицо, чтобы убедиться в этом. Несомненно, минувшей ночью мальчику отдыхать не пришлось.

– Я… мне показалось, что я могу застать вас здесь, сэр, – с довольно глупым видом заявил Эрик.

Гэрин догадывался, что какая-то тревога гложет сына, но не сделал даже попытки подбодрить его или хотя бы улыбнуться. Мальчишка скверно вел себя накануне. Пусть немного попотеет: откуда ему знать, что отец давно уже не сердится.

– Как видишь, – коротко буркнул он. – Что тебе от меня нужно, Эрик?

Сын нерешительно повел плечами.

– Может, у вас найдется немного времени? Мне бы хотелось поговорить с вами.

Гэрин откинулся на спинку кресла и знаком велел Эрику сесть.

– Конечно, время у меня найдется. Разве не странно, когда новобрачный бросает в постели молодую жену, да еще наутро после свадьбы? Надеюсь, ты был добр с леди Марго, сын?

При этих словах Эрик, возившийся со стулом, вдруг побагровел так мучительно, что Гэрин едва не рассмеялся. Эрик, не смея поднять на отца глаза, вдруг принялся самым внимательным образом разглядывать свои босые ноги.

– Прежде всего, сэр, прошу простить меня за то, что так отвратительно вел себя вчера вечером. Могу уверить вас, что я… и моя жена… достигли взаимопонимания. А что до нынешнего утра, – добавил он, бросив украдкой быстрый взгляд на отца, – боюсь, она так устала, что и не заметит моего отсутствия.

Сэр Гэрин все-таки позволил себе весело хмыкнуть. Эрик снова залился краской, уставившись в пол. А Гэрин был слишком счастлив, чтобы и дальше мучить бедного мальчика.

– Похоже, ты не посрамил мужской чести Стэйвлотов, сынок. Я принимаю твои извинения. Тебе еще многое предстоит сделать сегодня. Ты всегда был хорошим сыном. Но самое главное – подари сэру Уолтеру и нам с матерью побольше внуков, и все будет забыто навсегда! – добавил он небрежно, чувствуя, что сыну отчего-то неловко. Тот пробормотал себе под нос нечто невразумительное, и Гэрин наконец сжалился. – Очень хорошо, сынок. А теперь рассказывай, что заставило тебя в такой ранний час покинуть теплую постель и красавицу жену и прийти сюда. Держу пари, ты сгораешь желанием поскорее покончить со своим делом и вернуться назад, так что не медли! Я весь внимание!

Словно ледяная рука страха сжала Эрику сердце. Он не мог заставить себя даже поднять голову и встретить испытующий взгляд отца.

– Эрик? – В голосе отца прозвучало беспокойство.

По-прежнему не отрывая глаз от пола, Эрик набрал полную грудь воздуха.

– Жофре уже успел рассказать вам о наших приключениях, отец?

– Нет. По крайней мере не Жофре. Он сказал, что слишком устал, чтобы рассказывать, а это может подождать до утра. Так что я знаю только очень немногое, да и то со слов сэра Аллина.

– А он успел вам сообщить, как леди Марго и меня схватили люди Равинета?

– Да, конечно. Эрик, сынок, а в чем дело? – Голос отца смягчился. Сейчас в нем слышалась такая искренняя тревога, что у Эрика защипало глаза. – Неужели ты думаешь, что я мог рассердиться? Забудь об этом, парень! Наоборот, я горжусь тобой, ведь ему не удалось сломить тебя и поставить на колени! И Аллин, и Жофре уверили меня, что ты никак не мог устоять против людей Равинета, хотя и прикончил с дюжину негодяев, прежде чем тебя схватили. Ты выполнил свой долг, и никто другой на твоем месте не смог бы сделать большего.

Боль в груди сделалась почти нестерпимой. Сердце бешено колотилось. Эрику казалось, что оно вот-вот разорвется. Во рту пересохло. Он по-прежнему избегал встретиться взглядом с отцом. Слова не шли у него с языка. В эту минуту ему было все равно, что думает о нем отец. Никогда прежде он не чувствовал себя таким слабым, беспомощным и несчастным. Эрик попытался что-то сказать, но с губ его сорвался лишь хриплый шепот:

– А… а сэр Аллин уже сообщил вам, что я встретился с самим Терентом Равинетом?

– Да, – не колеблясь ответил отец.

Эрик наконец поднял на него глаза. Неужели отец не понял? Разве он никогда не замечал сходства между Эриком и Равинетом? В душе сына вдруг робко зашевелилась надежда.

– Он рассказал вам о женщине, которую на моих глазах убил Равинет? Это была сестра Черного Донала.

Брови отца сошлись на переносице.

– Женщину? Равинет убил женщину? Нет, ничего такого он мне не говорил. А кто она такая?

В душе Эрика вновь воцарился мрак. Внутри его вдруг как будто что-то сломалось, и слезы, которые уже давно ждали своего часа, хлынули из глаз. Он яростно вытер их ладонью и откашлялся.

– Это была моя мать, – прошептал Эрик, чувствуя, что эту битву проиграл. Слезы жгли ему щеки.

Отец откинулся на спинку кресла и замер, пораженный, не сводя глаз с убитого горем сына. В комнате повисло молчание.

– Эрик… – вдруг негромко заговорил Гэрин.

– Почему ты никогда не говорил мне? – Слова эти вырвались у Эрика прежде, чем он смог сообразить, что происходит. Ему показалось, что говорит не он, а какой-то незнакомец. Отец изумленно взглянул на него. Но Эрику уже было все равно. – Почему ты никогда не говорил, что Терент Равинет – мой отец?

Сэр Гэрин вздрогнул.

– Он не твой отец! Твой единственный отец – я! Я, слышишь?

– Да, ты вырастил и воспитал меня! Ты был мне настоящим отцом, и я каждый день благодарю за это Бога, – ответил Эрик, вытирая глаза, – но жизнь мне дал именно он!

Слова эти еще не успели слететь с его губ, как Гэрин вскочил на ноги. Его могучий кулак с такой силой опустился на крышку стола, что массивная деревянная столешница жалобно застонала.

– Это я… я дал тебе жизнь! – яростно зазвучал его голос. – Равинет же дал тебе смерть! Ты едва появился на свет, а он бросил тебя в лесу, обрекая на неминуемую гибель… ты бы умер от голода, стал пищей диких зверей! Это я в тот роковой день спас тебе жизнь, и твоя мать, которая вскормила тебя своим молоком! А Равинет… Какое тебе дело до этого мерзавца?!

– Стало быть, именно поэтому ты никогда не говорил со мной о нем? – тихо спросил Эрик. Умоляющее выражение в его глазах ясно говорило о том, какой ответ он жаждет услышать. – Даже когда ты видел, как я отчаянно мечтаю услышать хоть что-нибудь о моих родителях?

– А что я мог тебе сказать? – рявкнул Гэрин. – Что ублюдок, породивший тебя, негодяй из негодяев во всей Англии? Да, я знал, что своим появлением на свет ты обязан Равинету, но, бросив тебя умирать, он оборвал все связи между ним и тобой! Клянусь, я даже никогда не думал о нем как о твоем отце! И мое молчание, Эрик, поверь, не было ложью. По воле Господа ты стал мне сыном, мне и твоей матери. Это он дал нам тебя, как дал Джеймса и Жофре, Алерика и Лилиор! Равинет не имеет никаких прав на тебя ни по Божьему закону, ни по человеческому! Ты наш, ты принадлежишь только нам, мне и твоей матери! Говорю тебе, сын… нет, клянусь тебе, попадись он мне на глаза хоть один-единственный раз за все эти годы, и я убил бы его, убил бы собственными руками, как паршивого пса! И не за то, что он есть, а за то, что он посмел сделать с тобой, моим сыном! И ни одно живое существо на свете не посмело бы осудить меня!

Неистовый гнев отца немного смягчил мучительную боль, сжимавшую сердце Эрика. И все же было еще кое-что, не дававшее ему покоя.

– Но я… я так похож на него. Я смотрел на него и видел собственное лицо.

Гэрин видел, какое страдание плескалось в потемневших глазах сына, и ярость его вмиг улетучилась. Он снова сел и, подперев голову обеими руками, взглянул Эрику прямо в глаза. Теперь голос его звучал с ласковой твердостью:

– Эрик, Равинет сеял свое семя случайно, как животное, и ты для него не больше чем один из многих несчастных, обреченных им на смерть. Негодяй обесчестил бедную девушку, и этот миг, когда он пролил свое семя, – единственное, что связывало вас. Жаль, конечно, что ты унаследовал его облик, но ведь даже олененок рождается того же цвета, что и его отец. Вот все, что соединяет вас… такая малость… не знаю, стоит ли даже думать об этом! Да, верно, ты и в самом деле очень похож на него, но если Равинетом всегда правило зло, то в твоем характере я с детства видел лишь доброту и благородство. Поэтому, сынок, никто никогда не сможет назвать тебя его сыном. Нет, ты наш с матерью! Да разве ты не слышал, как она говорила, что ты, с твоей смуглой кожей и темными волосами, больше других детей похож на нее? За все эти годы она и сама искренне поверила в свое утверждение, будто и вправду произвела тебя на свет. Если ты вдруг начнешь все отрицать, это разобьет ей сердце! В ее словах кроется нечто куда более драгоценное, сынок, чем все то, что досталось тебе в наследство от Равинета.

– Разве никто никогда не подозревал, что я его сын? – с надеждой спросил Эрик.

Гэрин покачал головой:

– Ни одна душа, клянусь тебе! Может, кому-нибудь это и приходило в голову, ручаться не могу. Но никто никогда даже словом не обмолвился об этом ни при мне, ни при твоей матери. Да разве кто-нибудь когда-то относился к тебе иначе, как к нашему сыну? Вспомни, Эрик! Разве кто-то относился к тебе не так, как к Алерику или Жофре? Или Джеймсу?

– Нет, – признался Эрик.

– И все же что-то грызет твою душу, – сказал Гэрин. – Как же все-таки Равинету удалось лишить тебя покоя?

– Он сказал, что ты просто терпел меня… вначале взял меня в дом как игрушку, желая унизить его самого, а потом держал у себя все эти годы, забавляясь в душе: еще бы, сына Равинета все считали твоим собственным. По его словам, ты не мог не знать, кто мой настоящий отец, но молчал… Молчал, потому что мог унизить его, превратив его сына в дрессированную обезьяну, в шута, в слугу! А сам в душе смеялся над ним! И над моей искренней преданностью и любовью. – Эрик украдкой бросил взгляд на отца. – Я не поверил ему, не поверил ни единому его слову. Слишком часто я ощущал твою любовь, чтобы поверить этому негодяю. Ты всегда растил меня как собственного сына. Клянусь всем, что для меня свято, – я ни на секунду не усомнился в тебе. Но вот что не дает мне покоя… Почему ты все же не рассказал мне об этом давным-давно? Почему, отец?

Глаза Гэрина сузились.

– Он называл тебя своим сыном, Эрик? Он говорил, что ты его сын? Скажи мне!

Никогда прежде Эрику не доводилось видеть такого выражения на обычно невозмутимом лице отца.

– Да, – тихо ответил он.

Дыхание со свистом вырвалось из груди Гэрина. Он ждал этих слов долгие годы, с того самого дня, когда подобрал в лесу брошенного голодного младенца.

И теперь лицо его прояснилось, будто гора свалилась с плеч. Теперь он знал, как ему следует поступить. Он сделает это немедленно, сегодня же. Но прежде чем он выполнит свой долг, надо облегчить душу сыну.

А Эрик в это время с тревогой следил за ним, не понимая, что происходит с отцом, и гадал, уж не рассердился ли он. В отличие от Жофре, который с детства мог ляпнуть первое, что пришло в голову, Эрик всегда заботился о чувствах близких ему людей, особенно родных. И эта деликатность, неожиданная в таком могучем и беспощадном человеке, как его сын, всегда изумляла Гэрина. Как ни странно, этот великан мог быть кротким, точно ягненок.

И Гэрин с трудом заставил себя улыбнуться, хотя сейчас ему меньше всего на свете хотелось делать это.

– Все в порядке, сынок. Не важно, что сказал Равинет. Этот человек лгал с самого рождения и останется лжецом до последнего вздоха. Я просто рад, что ты по-прежнему веришь мне, как прежде, и ни на минуту не усомнился во мне. Жаль, что тебе пришлось выслушать все эти грязные домыслы. А теперь постарайся позабыть о Равинете навсегда. Скажи, Эрик, ты понял, почему я не говорил тебе о нем?

– Да, я все понял, отец. Уж не знаю, удастся ли мне когда-нибудь забыть о нем, но, во всяком случае, я постараюсь. – Он немного поколебался и добавил: – Если вы пошлете людей схватить его, отец, не забудьте обо мне. Мне бы хотелось самому доставить негодяя в Лондон.

– Что? И уже на следующий день после свадьбы покинуть молодую жену? Невозможно! Даже не думай об этом! Сэр Уолтер придет в ярость!

– Марго поймет меня, милорд, – твердо ответил Эрик, – а с ее отцом я все улажу сам. Я поговорю с сэром Уолтером перед отъездом. Это крайне важно для меня, поймите, и постарайтесь объяснить все королю Генриху. Я все расскажу жене, когда вернусь.

Гэрин покачал головой:

– Извини, малыш, но это невозможно. Я уже послал гонцов в Лондон в ту самую минуту, как вы благополучно оказались в Белхэйвене. Поэтому не сомневаюсь, что к этому времени король уже отправил войска на поиски Равинета. Если ты примешься рыскать по округе, то можешь только помешать им. Нет, сынок, оставайся в Белхэйвене и наслаждайся медовым месяцем со своей прелестной женой. Предоставь Равинета его судьбе. Поверь, так будет лучше.

– Но, сэр, я должен…

Гэрин поднял руку, призывая его к молчанию.

– Я сказал «нет», Эрик. По-моему, этого довольно. Если мне понадобится напомнить тебе о клятве, которую ты мне когда-то принес, обещая повиноваться во всем, я непременно это сделаю. Так что обещаешь повиноваться мне по доброй воле?

Ошеломленный, растерянный, Эрик хмуро пробормотал:

– Я сделаю все, что ты хочешь, отец. И клятва здесь ни при чем.

– Ни при чем так ни при чем, – добродушно проворчал Гэрин. Он вдруг почувствовал себя неожиданно старым и усталым. – Эрик, я должен быть уверен, что все это навеки останется между нами. До сих пор мы с тобой говорили только о Равинете. Но ведь ты говорил, что встретил женщину, которая оказалась твоей настоящей матерью. – Он искоса взглянул на сына и заметил, как глаза Эрика затуманила боль. – И ты еще сказал, что Равинет убил ее. Мне очень больно слышать это, сынок. Но если тебе захочется поговорить о ней, мы с матерью всегда готовы выслушать тебя. Мы тоже часто думали о ней и сейчас скорбим вместе с тобой.

В горле Эрика закипели слезы. Он попытался проглотить комок и отвернулся, чтобы отец ничего не заметил.

Ему не часто приходилось плакать, особенно когда закончилось детство, но за последние дни, похоже, он превратился в вечно хлюпающую носом, не в меру чувствительную девицу. И именно поэтому Эрик решил: будь что будет. Лучше он сам предупредит отца, даст ему возможность привыкнуть к мысли, что его великовозрастный сын может рыдать как ребенок.

– Я могу заплакать, – с трудом выговорил он.

На лице отца появилась добрая улыбка.

– Ну что ж, я тоже могу.

Эрик изумленно вытаращил глаза:

– Ты?..

– Да, представь себе! – заявил сэр Гэрин, обнимая сына за плечи. Мужчины рука об руку направились к двери. – Ты скоро сам узнаешь: есть на свете такое, из-за чего может плакать любой мужчина, даже самый свирепый. У каждого есть те, кого он любит больше собственной жизни, – жена, дети, родители, друзья. Ты плачешь, потому что умерла женщина, давшая тебе жизнь. А я плачу, потому что ты, мой сын, горюешь, а я не могу тебе помочь. Боюсь только, что твоя мать будет плакать больше, чем мы оба. – Он криво усмехнулся и распахнул дверь. – Так что не надо смущаться, договорились?

Глава 26

– Никогда в жизни, – удивленно присвистнул Жофре, – не догадывался, что у нас столько ранних пташек! Если так пойдет и дальше, то я скоро останусь в полном одиночестве, – недовольно пробурчал он.

Джейс, сидевший рядом с ним на скамье, проводил невозмутимым взглядом парочки, бродившие по дорожкам сада. Казалось, они существовали в каком-то другом, недоступном для остальных мире.

– Сдается мне, сегодня вечером на мои любовные баллады будет большой спрос. Пойду-ка я лучше проверю, как там моя лютня. Надо ее настроить.

Сидевший по другую сторону Томас почему-то смутился.

– Они что, заболели? – озабоченно спросил он.

Жофре и Джейс переглянулись и разразились хохотом.

– Еще как, парень! Этот недуг настигает всех, и тебе в свое время тоже не избежать его. Так что не стоит слишком строго судить этих бедняг. Да и что они могут поделать?

Томас яростно затряс головой.

– Да если меня когда-нибудь угораздит подхватить эту заразу, я перережу себе горло! Лучше умереть, чем выглядеть дураком при всем честном народе!

Жофре с Джейсом снова захохотали, но никто из любителей ранних прогулок не обратил на них ни малейшего внимания. Дальше всех забрела Марго. Она бродила в одиночестве, но по выражению ее лица без слов было ясно, что она на седьмом небе от счастья. Переходя от куста к кусту, она срезала одну за другой розы и укладывала их в корзинку. Жофре вдруг подумал, что давно не видел ее такой нарядной. Свежая, как само утро, в своем белом с золотой вышивкой платье, Марго была ослепительно красива. Пышные волосы покрывала тончайшая белоснежная вуаль, которую придерживал золотой обруч, украшенный сапфирами. Она вся светилась от радости, и Жофре только вздохнул. Он не сомневался в том, что первая брачная ночь молодоженов прошла как нельзя лучше, и не мог дождаться, когда проснется его лежебока братец, чтобы вдоволь позабавиться над новобрачным.

Кроме Марго по дорожкам сада бродили три пары. Окинув их взглядом, Жофре про себя решил, что каждая как бы олицетворяет собой три разных момента любовных ухаживаний.

Сэр Аллин бродил рука об руку с Лилиор. Оба они были поглощены разговором, но избегали даже краем одежды касаться друг друга. В основном говорил сэр Аллин, не умолкая ни на минуту, и Жофре предположил, что собеседник скорее всего развлекает девушку рассказами о своих бесчисленных воинских подвигах. Лилиор смеялась, то и дело вспыхивая румянцем. Жофре догадывался, что эти двое находятся на пороге чего-то очень серьезного. Странно было только, что отец вообще разрешил Лилиор отправиться на прогулку с сэром Аллином. Это произошло лишь потому, что сэр Гэрин вместе с сэром Уолтером куда-то уехали еще до восхода солнца… Жофре вдруг покачал головой.

Бог знает, о чем думает отец. В конце концов, сэр Аллин – доблестный рыцарь. Его способность всегда добиваться всего, что он хочет, общеизвестна. А уж сейчас достаточно было бросить только беглый взгляд на его лицо, и становилось ясно, что в настоящую минуту он полностью поглощен своей спутницей. Впрочем, не исключено, что отец сможет понять его, как никто другой. В конце концов, разве не он сам много лет назад выкрал мать из родного дома, когда дед Жофре отказался отдать дочку в жены Стэйвлоту!

В тени аллей прогуливались также Алерик с Минной. Судя по всему, эти двое в своих отношениях продвинулись куда дальше, чем сэр Аллин с Лилиор. Они шли, держась за руки, настолько увлеченные разговором, что могли в любую минуту оказаться в самой чаще кустов. Похоже, Алерик, совершенно одурманенный первым в своей жизни серьезным чувством, был готов пожирать глазами предмет своей страсти весь день напролет – это позабавило Жофре. Вздохнув, он припомнил и свою первую любовь. Неужели он тогда бродил день и ночь с таким же дурацким выражением лица, как сейчас Алерик?

А Джеймс с молодой женой, можно сказать, не бродили вообще. Сделав несколько шагов по дорожке, они неизменно оказывались в объятиях друг друга, будто не могли разнять рук ни на минуту, не могли наглядеться друг на друга. Вряд ли это можно было назвать прогулкой, тем более что уже дважды Джеймс останавливался, жадно обнимал жену и принимался целовать ее с такой страстью, что Жофре то и дело приходилось заставлять любопытного Томаса отворачиваться. Влюбленные торчали в саду уже почти час, но, к досаде Жофре, за это время едва ли продвинулись дальше половины дорожки. В конце концов Жофре и Джейс решили, что влюбленные, добравшись до ее конца и пресытившись свежим воздухом, предпочтут вернуться к себе в спальню.

– А вот идет сэр Эрик, – радостно объявил Томас.

– Точно, – подтвердил Жофре, с довольным видом наблюдая, как брат широкими шагами направляется к саду. Ему еще ни разу не приходилось видеть Эрика таким взъерошенным, хотя тот, вне всякого сомнения, успел побриться и привести себя в порядок. По-видимому, он лишь недавно открыл глаза и сразу же бросился на поиски жены. Должно быть, он не сомневался, что Марго отправилась на прогулку в сад. Эрик уверенно направлялся к молодоженам.

– Посмотрите-ка, он заметил Джеймса с Маргарет. Держу пари, сейчас подойдет к ним и примется извиняться, – задумчиво пробурчал Жофре.

– Вы думаете, леди Маргарет простит его? – полюбопытствовал Джейс. – А сэр Джеймс? Ведь сэр Эрик чуть было не убил его!

– Ерунда, чего только не бывает между братьями! – беспечно отозвался Жофре. – К тому же Джеймс обожает Эрика. До вчерашнего дня они никогда не ссорились. Думаю, Джеймс поймет, на что способен влюбленный, если оскорбили даму его сердца, хотя бы и нечаянно. А потом, – с хитрой усмешкой добавил он, – нет на земле такого человека, будь то мужчина или женщина, который бы смог устоять перед Эриком, когда он хочет быть милым. Вот погляди, сам увидишь. И пары минут не пройдет, как леди Маргарет будет от него без ума!

Так оно и вышло. Трое сидевших на скамье с замиранием сердца следили за этой сценой. Судя по всему, Эрик без труда помирился с братом и мгновенно очаровал хорошенькую невестку. Та смущенно хихикала и заливалась краской и наконец позволила Эрику запечатлеть на ее щечке поцелуй.

– Слава Богу, у меня хватило ума не соглашаться биться с тобой об заклад, – пробурчал Джейс. – А сейчас, похоже, он собирается заполучить и леди Марго в придачу.

– Заполучить – весьма подходящее слово! – охотно согласился Жофре.

Благополучно уладив отношения с братом и его супругой, Эрик немедленно кинулся на поиски собственной жены, но та, уже заметив его исполинскую фигуру, одарила мужа сияющей улыбкой. Эрик заулыбался в ответ и едва ли не бегом направился к ней.

Марго кинулась к нему на шею, и Эрик, подхватив жену на руки, страстно ее поцеловал, а потом что-то украдкой шепнул ей на ушко. Марго весело расхохоталась, и Эрик закружил ее, осыпая поцелуями и, по-видимому, даже не заметив, что рассыпавшиеся розы усеяли лужайку благоуханным ковром. В следующий миг он уже нес ее на руках по направлению к замку. Оба весело смеялись, ничуть не догадываясь, сколько любопытных глаз в эту минуту наблюдают за ними.

– Ну вот, теперь, похоже, мы их не увидим до самого вечера, – заключил Жофре.

– Или до ночи, – добавил Джейс.

Томас уныло вздохнул и уткнулся подбородком в колени.

Жофре ласково потрепал мальчика по щеке:

– В чем дело, парень? Скучаешь по своему лорду? Ну что ж, привыкай к мысли, что какое-то время тебе волей-неволей придется обходиться лишь моим обществом. По крайней мере до тех пор, пока у Эрика не появится время и для тебя.

– Да я не поэтому, – пробормотал Томас, по-прежнему угрюмо глядя в землю. – Мне бы надо навестить папашу.

– А, – протянул Жофре, – скажи-ка, а я и забыл о нем! Конечно, он просто грубая скотина… но все равно, думаю, будет лучше, если ты хотя бы дашь ему знать, что жив-здоров и отлично устроился в Белхэйвене. Послушай, а раз уж твоему хозяину сейчас не до тебя, не составить ли мне тебе компанию? Давай-ка я пойду с тобой… Уж при мне тебя и пальцем никто не тронет, даю слово!

Серьезные глаза мальчика пытливо смотрели на Жофре, словно пытаясь понять, насколько это серьезно. Жофре невольно поежился: Томас разглядывал его так, будто видел первый раз в жизни. Или по крайней мере снимал с него мерку.

– Он, чуть что, лезет в драку, мой папаша, особенно если успел нализаться. А силищи у него невпроворот.

Жофре с величайшим трудом удалось сохранить серьезность.

– Весьма признателен, что ты тревожишься обо мне, Томас, но, уверяю тебя, я ничуть не боюсь твоего отца. Конечно, по сравнению с твоим хозяином я кажусь тебе хлюпиком и коротышкой, но, поверь, мне не раз случалось драться! А бывало, и выходить победителем!

Томас немного подумал и наконец с задумчивым видом кивнул:

– Ладно. В конце концов, я всегда успею огреть его по голове сковородкой, если уж он чересчур разойдется!

Оглушительный хохот Жофре эхом прокатился по саду. Он вскочил со скамейки и, все еще смеясь, последовал за Томасом. Джейс послушал, как отголоски его смеха замирают вдали, потом зевнул, облокотился на скамейку и принялся вновь украдкой наблюдать за влюбленными парами.

Отставив в сторону бокал, Терент Равинет вздохнул и задумчиво уставился на пламя пылавшего на стене факела.

Эта была его последняя ночь в Англии. Мысль об этом жгла сильнее, чем огонь. Едва взойдет солнце, как ему придется надолго покинуть родину, может быть, навсегда. Даже думать об этом было нестерпимо больно. Но судьба не оставила ему выбора; и он понял это еще в тот день, когда бежал из Беронхерста. Тогда ему повезло, он спасся, но понял, что все кончено. Все его мечты, грандиозные планы, все, чего он хотел и на что надеялся, – всему этому пришел конец. Конец! Сын его остался жив, девчонку вырвали из его рук, а значит, и ее он тоже потерял. К тому же он не сомневался, что король Генрих не остановится ни перед чем, чтобы раздобыть любые улики, которые помогли бы ему вытащить на суд его, Терента, и положить его голову на плаху. Равинет догадывался, что в эту самую минуту вооруженные отряды уже направляются к его замку, чтобы по приказу короля арестовать мятежника. Скорее всего утром они уже будут здесь, самое позднее – завтра к вечеру, поэтому у него оставался единственный выход – бежать. К тому времени как они появятся, он уже будет во Франции или в Италии. Он исчезнет и будет вынужден скитаться вдали от любимой Англии, пока этот мерзавец Генрих сидит на троне. А сколько это продлится, Бог весть… может быть, до конца его дней!

При этой мысли хриплый стон вырвался из груди Равинета, и он проклял тот день, когда оставил в живых Эрика Стэйвлота Белхэйвена, сын он там ему или не сын, какая разница?!

– Равинет!

Это был голос, который он слышал последний раз много лет назад. Тот самый голос, при одном звуке которого бешеная ненависть с новой силой всколыхнулась в его груди. Он узнал его сразу. И медленно обернулся.

– Рад видеть тебя, Стэйвлот. Какой приятный сюрприз! – Глаза их встретились. – Вот уж никак не ожидал. Забавно, правда?

Равинет, знавший этого человека с ранней юности, был поражен, увидев, что за прошедшие годы Гэрин стал еще выше. Теперь он раздался в плечах и груди, руки и ноги его налились несокрушимой силой – перед Терентом стоял уже не юноша, а зрелый, могучий воин.

Скорее всего, догадался Терент, Гэрин попал в замок, взобравшись по стене, а потом незаметно пролез через окно. И вот теперь он возник перед ним, стряхивая капли дождя с тяжелого от воды плаща, длинные белокурые волосы прилипли к высокому лбу, в руке – огромный меч.

Суровое выражение его лица говорило само за себя.

– Да, забавно, – отозвался Гэрин, крепче сжимая рукоять тяжелого боевого меча.

– Как тебе удалось обмануть стражу? – с наигранным добродушием полюбопытствовал Равинет.

– Это было не трудно. Большинство твоих людей тут же бросились наутек, едва завидев меня, а остальными… теми, кто хотел помешать мне взобраться по стене… ну что же, ими занялся сэр Уолтер. Думаю, тебе не стоит о них тревожиться. Скорее всего с твоими людьми уже покончено или будет покончено через несколько минут.

– Ты, разумеется, явился ко мне от лица моего сына. Я угадал? – мрачно поинтересовался Равинет.

Пламя бешенства, которое так долго сдерживал в себе Гэрин, вырвалось наружу, наполняя тело исполинской силой. Глаза его полыхнули огнем.

– Эрик – мой сын, Равинет! Мой! Я не отдам его ни тебе, да и никому другому, запомни это!

Равинет злорадно усмехнулся:

– Ничего не поделаешь, Гэрин! Я дал ему жизнь, кто же станет с этим спорить?! Если бы не я, мой бедный друг, его бы вообще не было!

Брови Гэрина угрюмо сдвинулись.

– Ты, ублюдок! Неужели ты забыл, как бросил его умирать?! Просто чудо, что в тот день я наткнулся на него в лесу! Это чудо… и это не ты, а Господь Бог даровал мне сына! А ты бездумно отшвырнул прочь бесценное сокровище, которым любой на твоем месте дорожил бы больше жизни! Слышишь, Равинет, бесценное сокровище! Сына, благородного сына, которым любой мог бы гордиться! А ты, мерзавец, бросил его! И теперь у тебя нет никакого права считать его своим!

– У меня есть на это право, Стэйвлот. Он плоть от плоти моей, моя кровь течет в его жилах. И мы с ним одно лицо, разве нет? – Увидев искаженное яростью лицо Гэрина, Равинет коварно усмехнулся. – Как, должно быть, ты возненавидел меня, когда впервые понял, чье отродье в тот день подобрал в лесу!

– Да, ты прав. Я возненавидел тебя еще больше, – признался Гэрин, – но не поэтому. Не потому что именно ты породил его на свет. Любой мерзавец мог изнасиловать беззащитную девушку и дать жизнь ребенку. Ненавидеть тебя? Остается только презирать подонка, коль скоро он палец о палец не ударил ради собственного сына! Нет, тебя я возненавидел не за это. Не за жизнь, которую ты ему дал… а за ту смерть, которую ты уготовил своей собственной плоти и крови!

– Ну, положим, я загладил свою вину, – торопливо пробормотал Равинет, в глазах его еще не погасла надежда спасти собственную шкуру. – Я ведь мог убить его совсем недавно, однако оставил в живых. И все потому, что он мой сын. Разве это ничего не значит в твоих глазах?

– Ровным счетом ничего! – гремел Гэрин. – Ты не убил его, просто не желая делать это своими руками! Будь у тебя возможность прикончить его, ты бы не задумываясь отправил на гибель собственного сына!

Гэрин шагнул к негодяю, и Равинета охватила дрожь.

– Ты не можешь убить меня, Стэйвлот! Король повесит тебя за это!

Но Гэрин только покачал головой. Он медленно приближался, шаг за шагом.

– Не надейся на это. Он даже никогда не узнает, что это я убил тебя. А если и узнает, чья рука сразила предателя, все равно я ни о чем не пожалею. Давным-давно, когда моему сыну было всего десять лет, я дал ему клятву, а я всегда держу свое слово. Особенно когда речь идет о моих детях.

– И ты собираешься прикончить меня из-за какой-то дурацкой клятвы? – взвизгнул Равинет, который при виде неумолимо приближающегося возмездия совсем потерял голову и трусливо юркнул за массивное кресло.

– Да, – кивнул Гэрин, преследуя его по пятам, – из-за клятвы! Я поклялся тогда, что уничтожу любого, кто заявит на мальчика права, как это сделал ты, Равинет. И поэтому говорю тебе – готовься к смерти!

– Я… я больше никогда этого не сделаю, Гэрин! Клянусь! Завтра я покину Англию, и покину ее навсегда! Ты никогда больше не увидишь меня, даю слово, даже не услышишь обо мне! Я просто исчезну!

И снова Гэрин медленно и торжественно покачал головой с неизбывной печалью в глазах.

– Да, я уже никогда не услышу о тебе, Равинет! Хотя, Богом клянусь, дорого бы я дал, чтобы этой ночи никогда не было в моей жизни! Одно твое дыхание, ублюдок, оскверняет землю! Мне тошно даже смотреть на тебя!

И он снова шагнул вперед.

Глава 27

Целых три дня Марго с Эриком почти не выходили из спальни. Джеймс и его жена вели себя точно так же, и очень скоро все привыкли к тому, что видят новобрачных лишь мельком.

Наутро третьего дня Марго открыла глаза, с наслаждением почувствовав большие ласковые руки мужа, нежно поглаживающие ей спину. Она нежилась, свернувшись калачиком на его могучей груди, где проспала всю ночь. Пальцы его мягко скользили по бархатистой коже, и Марго чуть не застонала от удовольствия.

Взглянув на него, она с удивлением увидела, что Эрик хмурится. Сурово сдвинув брови, он смотрел в потолок.

– Эрик?

Он заморгал, будто его застали врасплох. Потом улыбка раздвинула его губы. Эрик потянулся и нежно поцеловал ее.

– Доброе утро, красавица моя, – пробормотал он. – А я-то думал, ты поспишь подольше. Вчера ты слишком устала.

– Да, – призналась она немного смущенно, – устала.

Он снова поцеловал ее, одной рукой приглаживая спутанные волосы.

– Поспи еще, любимая. Я разбужу тебя попозже.

Марго покачала головой и приблизила к нему свое лицо. Свободной рукой она нежно погладила его упрямый подбородок.

– П-почему ты хмуришься, Эрик? Т-ты думаешь о ч-чем-то неприятном?

– Разве? А я и не заметил. – Его руки вновь бессознательным движением двинулись по ее телу. – Видишь ли, я как раз думал, как мы будем жить и где совьем наше гнездо.

Марго улыбнулась.

– Т-ты разве забыл, что когда-нибудь станешь хозяином Рида? Нам там б-будут рады. Мой отец с радостью научит тебя управлять т-таким огромным п-поместьем.

Эрик усмехнулся:

– Да, конечно, разве я могу об этом забыть? Надеюсь только, что все это не слишком огорчает твоего отца! Но надо подумать еще кое о чем, Марго. Когда-то я поклялся в вечной верности отцу, и эту клятву я не могу нарушить. Поэтому без его согласия я не имею права уехать из Белхэйвена.

– Т-тогда д-давай останемся здесь, – легко согласилась Марго. – М-может быть, я смогу чем-нибудь помогать т-твоей м-матушке и сестре!

– Конечно, мы можем остаться здесь, – задумчиво рассуждал Эрик, – но это было бы несправедливо по отношению к тебе и твоему отцу. Ведь тогда сэр Уолтер останется в Риде совершенно один – без своей единственной дочери! А тебе придется жить так далеко от него. К тому же, Марго, ты ведь уже привыкла быть хозяйкой большого замка. Ты просто рождена для этого. Думаю, тебе скоро наскучит советоваться обо всем с матушкой и Лилиор.

– М-может быть, и наскучит, – с нежностью ответила Марго, стараясь поцелуями разгладить глубокие складки, залегшие на его лбу, – но я не стану расстраиваться. Я б-буду счастлива везде. Лишь бы т-ты был со мной, Эрик! С тобой м-мне везде б-будет хорошо: и в роскошном замке, и в убогой хижине! А у отца, – продолжала она, однако уже без прежней уверенности в голосе, – слишком много дел, чтобы чувствовать себя одиноким и заброшенным. Кроме того, мы, наверное, сможем иногда навещать его.

– О, Марго! – простонал он. – Тебе не следовало выходить за меня замуж. Сколько других мужчин, куда достойнее меня, охотно сделали бы тебя счастливой! О, если бы ты только не была такой упрямой!

– Но ни один из н-них не с-смог бы любить меня так, как ты, – возразила она, осыпая его лицо нежными поцелуями, – и я н-никого не м-могла бы любить сильнее, чем т-тебя! Поверь, это была бы ужасная, н-непоправимая ошибка, любимый!

Эрик внезапно перевернулся, так что Марго оказалась под ним, зажатая в стальном кольце его могучих рук.

– Да, любить тебя, как я, – прошептал он, и губы его жадно прильнули к ее губам, – обожать, боготворить землю, по которой ступают твои ноги. Но что, если ты устанешь от этого? А если вдруг настанет день, и ты затоскуешь по прежней жизни в роскоши и богатстве, по своему великолепному замку? И тогда я и моя любовь покажутся тебе лишь досадной помехой!

Марго с улыбкой покачала головой:

– М-не ничего не н-нужно! Кроме т-тебя, любовь моя!

– Но я постараюсь, чтобы когда-нибудь ты обладала всем этим, – пылко поклялся Эрик, – потому что ты достойна этого!

Она улыбнулась и лениво потянулась.

– Я буду вполне с-счастлива твоей любовью и теми п-пылкими чувствами, на которые, мне к-кажется, вправе рассчитывать. Да, и рассчитываю н-на них прямо сейчас!

– Похоже, ты собираешься соблазнить меня, женщина, и как раз когда я собирался поговорить о самых серьезных вещах! – прорычал Эрик, с комическим негодованием шлепнув ее.

– Да, – лукаво созналась она, – именно это я и делаю.

Эрик снова прильнул к ее губам.

– Боюсь, женитьба на тебе станет для меня серьезным испытанием, милая. Из тебя получится на редкость требовательная жена.

– М-м… – промурлыкала она с довольным видом, наслаждаясь его поцелуями.

– Только не забывай, что твой муж отважный и в то же время кроткий человек. – Его губы очертили влажную дугу вдоль ее щеки, потом скользнули вниз, по стройной, изящно изогнутой шее, и Эрик припал губами к плечу Марго.

– Да. К-конечно.

– И весьма послушный, покорный и преданный, – добавил он, легонько покусывая нежную кожу, – словом, сокровище, а не муж!

– Да…

– Сладкая моя Марго, – пробормотал он, отыскав губами ее губы, – я люблю тебя. Люблю всем сердцем. И никогда не перестану любить и желать тебя.

И, словно стремясь доказать это, Эрик предался любовным утехам с такой яростной ненасытностью, что оба забыли обо всем, пока, вконец обессиленные, не распростерлись на смятых простынях.

– О-ох! – прошептала она. Полузакрыв глаза, Марго блаженно водила кончиками пальцев по его шее.

– Великий Боже! – сдавленным голосом пробормотал Эрик, уткнувшись лицом в ее теплое плечо. Он навалился на нее всей тяжестью своего огромного тела, не в силах пошевелиться.

Пальцы Марго скользнули в копну его волос и принялись ласково перебирать чуть влажные завитки.

– Как я и думала, вы весьма искушены в искусстве любви, м-милорд.

Эрик с трудом приподнял голову, казалось, налитую свинцовой тяжестью, и улыбнулся. Слова жены явно позабавили его и в то же время польстили.

– Да неужто, любовь моя? Не могу сказать, как я счастлив, что не разочаровал тебя! – Хмыкнув, он добавил: – Клянусь честью, так будет всегда! Надеюсь, ты уже заметила, насколько я преданный и покорный супруг?

– Да уж, – улыбнулась она, – моему отцу т-такая верность супружескому долгу п-придется п-по душе! По его словам, он твердо рассчитывает еще до к-конца года увидеть своего п-первого внука!

– Господи, спаси нас и помилуй! Мой то же самое заявил и мне! Похоже, они с радостью заперли бы нас в спальне, заподозрив, что мы не очень-то торопимся выполнить их желание! Хорошо еще, если бы приказали хотя бы кормить! Но, – он наклонился и легонько чмокнул ее в кончик носа, – раз уж мы с тобой такие покорные дети, думаю, они обойдутся и без этих суровых мер!

– М-м, – кивнула Марго, – может быть, хотя задача не из простых.

– Еще бы! – со вздохом согласился Эрик. – А уж сколько трудов потребуется… страшно себе представить! Ты только подумай: чтобы оправдать все их надежды, нам с тобой придется как следует поработать! Скажи, любовь моя, ты не голодна? А я сейчас готов съесть быка! Может быть, спустимся вниз и пообедаем со всеми вместе? Или пусть опять обед принесут сюда?

– Лучше вместе с-со всеми. Я уже с-соскучилась п-по отцу.

– Идет, – он попытался встать и хрипло застонал, рухнув на смятые простыни. – Любовь моя, в один прекрасный день ты меня просто прикончишь. Я уже сейчас чувствую себя так, словно наполовину умер.

Джеймс и Маргарет тоже решили выйти к столу, и вот наконец вся семья Стэйвлот в первый раз за последние несколько дней собралась за столом в полном составе. Прибывшие на свадьбу гости тоже еще не успели разъехаться. В замке гостили и родители Маргарет, а когда за столом к ним присоединились и сэр Уолтер с сэром Аллином, то сразу стало шумно и весело.

– Вы собираетесь уехать уже завтра? – огорчился Эрик. – Но ведь мы даже не успели побыть вместе! И один Господь Бог знает, когда увидимся в следующий раз!

– Верно, – согласился Джеймс, – но тут уж ничего не поделаешь. Король Генрих и так неохотно отпустил нас с Маргарет, а времени дал только-только обвенчаться! К тому же король терпеть не может надолго отпускать своего дорогого кузена! – добавил он, указывая на лорда Парвела. – Вот нам и надо поскорее вернуться в Лондон.

– Знаешь, нам будет очень не хватать тебя и твоей прелестной Маргарет! – проговорил Эрик. – Жаль, что вам нельзя погостить подольше!

– Даже если бы они и остались, то тебе-то какая разница? – весело спросил Гэрин, приподнявшись, чтобы взять с блюда спелую сливу. – Ведь скоро и вы с Марго тоже уедете из Белхэйвена, чтобы поселиться вместе с сэром Уолтером в Риде.

И Эрик, и Марго замерли с набитыми ртами, чуть не поперхнувшись.

Опомнившись наконец, Эрик постучал закашлявшуюся Марго по спине, а сам недоверчиво взглянул на отца:

– Прошу прощения, сэр. Может, я ослышался…

Гэрин с недоумением на лице повернулся к сэру Уолтеру, но тот только покачал головой.

– Я еще не успел поговорить с ними, Гэрин. – Он повернулся к дочери с зятем и лукаво улыбнулся. – Уж очень они были заняты! Вот я и решил потолковать с ними после обеда.

– Ну да ладно! – Гэрин снова повернулся к Эрику. – По желанию сэра Уолтера вы с Марго возвращаетесь в Рид. Ты бы смог помочь ему управлять поместьями, тем более что они достаточно велики. Твоя мать и я решили отпустить тебя, хотя черт меня возьми совсем, если я представляю, как буду управляться в Белхэйвене после отъезда двоих моих старших сыновей! – Гэрин с ухмылкой подмигнул третьему сыну, который изо всех сил делал вид, что не замечает отцовского взгляда. – Придется Жофре понемногу приучаться к делу. А там вслед за ним и Алерику!

Жофре скорчил недовольную гримасу.

– К делу! – угрюмо пробурчал он. – Дурак я, дурак! Надо было жениться, когда представился случай!

А Алерик послал радостную улыбку Минне. Та улыбнулась в ответ.

Марго, перехватив их безмолвный обмен взглядами, догадалась, что скорее всего вернется в Рид без любимой подруги.

– Но, отец, вы уверены, что так будет лучше? – поколебавшись, спросил Эрик. – А как же моя клятва верности? Я всегда надеялся служить вам в Белхэйвене!

Гэрин ласково улыбнулся сыну:

– Лучше всего ты послужишь нам с матерью, если отправишься в Рид и позаботишься о том, чтобы на вашей земле царили мир и покой, а все, чья судьба окажется в твоих руках, были счастливы и довольны. И тогда мы будем гордиться тобой, сынок.

– Ну, – протянул Эрик, все еще никак не в силах прийти в себя, – раз вы этого хотите, мы согласны. – Ему все еще было трудно расстаться с мыслью, что Белхэйвен останется его домом до самой смерти. Он вопросительно взглянул на Марго: – Теперь ты счастлива, любимая? Уверен, ты будешь рада вернуться в Рид.

– Т-ты ведь и сам знаешь, что может с-сделать меня счастливой.

Он накрыл ладонью ее руку.

– Быть всегда вместе?

Она кивнула.

– Тогда мы будем вместе в Риде. – Эрик обратился к тестю: – Благодарю вас, сэр. Клянусь, буду верой и правдой служить вам.

У сэра Уолтера было такое лицо, словно он внезапно стал обладателем бесценного сокровища.

– Как бы там ни было, мой мальчик, – продолжал Гэрин, сурово покосившись в сторону просиявшего друга, – ты должен обещать, что будешь приезжать домой по крайней мере раз в год, так же как пообещали Джеймс с Маргарет. Я с радостью вверяю своих сыновей в добрые руки, но будь я проклят, если отпущу их навсегда!

– Мы приедем, – уверила свекра Марго, – и будем часто навещать вас. Уж никак не реже чем раз в год!

– Значит, решено, – вмешался сэр Аллин. В глазах его плясали чертики. – А вы уже договорились, кто из вас подарит родителям первого внука?

– Кровь Христова! – расхохотался Эрик, переглянувшись с Джеймсом. – И это все, чем заняты твои мысли? Побойся Бога, мы ведь только несколько дней как женаты!

– Я ставлю на Джеймса с Маргарет, – шепнул Алерик на ухо сэру Аллину, – в конце концов, они обвенчались на три дня раньше.

– Пресвятая Богородица! – захохотал Жофре. – Ну, Эрик, этот вызов ты не сможешь не принять! Давай же, парень, и, клянусь честью, я поставлю на тебя!

Под общий хохот Эрик с легким сердцем повернулся к Жофре и снисходительно кивнул.

– Я… мы, – поправился он, покосившись на улыбающуюся Марго, – принимаем вызов!

– По рукам! – оглушительно заорал сэр Аллин, с грохотом опустив на стол кружку.

Смех возобновился с новой силой, когда Эрик добавил:

– Только разрешите нам хотя бы поесть, прежде чем эта компания любителей биться об заклад потащит нас обратно в спальню! Нужно же ведь как-то поддерживать силы, правда, Джеймс?

Добродушные шутки, поддразнивание и всеобщее веселье продолжались бесконечно, до той самой минуты, когда Гэрин выпрямился во весь рост и, высоко подняв бокал, предложил тост за здоровье и счастье двух новых супружеских пар.

Он уже поднес его к губам, как вдруг в зале наступила тишина. Хлопнули двери, и, невзирая на возмущенные протесты слуг и стражи, в зал ворвались воины с королевскими значками на груди. Послышался возмущенный ропот. Не обращая на это ни малейшего внимания, двое рыцарей в латах двинулись к столу.

Гэрин, осекшись на полуслове, отставил бокал в сторону. Джеймс вскочил на ноги. Все замерли в гробовом молчании.

– Сэлтон, Финсет, что это значит? – вскричал Джеймс, сурово сдвинув брови.

Те опешили, но, узнав знакомое лицо, бросились к нему с распростертыми объятиями.

– Сэр Джеймс! Боже праведный, какое счастье, что вы здесь!

Джеймс протянул им руку.

– Что произошло? И что привело вас с вашими людьми в Белхэйвен?

Рыцарь замялся и смущенно оглядел сидевших за столом.

– Могу я поговорить с вами наедине, милорд? Было бы неплохо, чтобы при разговоре присутствовали также сэр Гэрин и сэр Уолтер!

Джеймс вопросительно взглянул на отца. Тот в ответ утвердительно склонил голову. Вслед за ним поднялся и сэр Уолтер. Все трое молча последовали за рыцарями через парадный зал. Под его высокими сводами гулко прозвучали их шаги.

Эрик нашел под столом руку Марго, крепко сжал тонкие пальцы и ободряюще улыбнулся жене. Марго не могла скрыть тревогу, и Эрик догадался: она боялась, что король опять собирается дать отцу какое-то опасное поручение.

Вскоре рыцари вернулись. Подойдя к своим людям, они велели им садиться за нижние столы, вокруг которых уже хлопотали слуги, а Гэрин с сэром Уолтером и Джеймсом возвратились за хозяйский стол. Глаза всех в зале украдкой следили за ними.

Наконец Гэрин выпрямился во весь рост во главе стола, и любопытные взоры всех присутствующих устремились к нему.

– Думаю, друзья мои, не будет большого греха в том, если я расскажу вам все, – начал он. – Эти люди посланы королем Генрихом, чтобы найти и арестовать предателя, известного всем как барон Терент Равинет. Король приказал привезти его в Лондон, где он предстанет перед судом, чтобы держать ответ за все свои преступления. Вне всякого сомнения, негодяй был бы признан виновным, поскольку в доказательствах его богомерзких деяний недостатка нет! – Взгляд его упал на помрачневшего Эрика, и Гэрин тут же отвел глаза в сторону. – Однако когда посланники короля появились в замке, мерзавец был уже мертв. – Испуганный ропот пролетел по залу. – Барон был убит кем-то неизвестным, имени которого мы не знаем до сих пор.

В зале повисло напряженное молчание. Гэрин с непроницаемым лицом уселся на свое место, всем своим видом давая понять, что не произошло ничего необыкновенного.

Эрик окаменел. Он почти не чувствовал, как пальцы Марго крепко стиснули его ладонь, не слышал, как она окликнула его. Невозмутимый взгляд отца снова скользнул по его лицу, и, так же как в первый раз, отец отвернулся. Но не известие о смерти Равинета поразило Эрика как гром среди ясного неба. Он был воином и уже привык, что жизнь человеческая может оборваться совсем неожиданно.

Нет, он вслушивался в слова отца и чувствовал, как внутри все холодеет при мысли о том, что ему известно имя таинственного убийцы.

– Бог мой! – только и смог прошептать он.

Слова эти слышала лишь Марго. Все остальные за столом, забыв о новобрачных, шумно обсуждали случившееся. И только Жофре, сидевший напротив и ни на минуту не спускавший глаз с брата, увидел, как шевельнулись его губы, и догадался обо всем.

– Эрик, – снова окликнула Марго.

Эрик вздрогнул, бросил взгляд на любимое лицо, каждая черточка которого выражала безумную тревогу. Его обдало знакомой теплой волной. Эрик улыбнулся и поцеловал жену.

– Все в порядке, любовь моя. Все хорошо. – Почувствовав на себе пытливый взгляд Жофре, Эрик улыбнулся брату. – Не волнуйся, Жофре. Ничего страшного.

Но в глазах обоих, и брата, и жены, было столько недоверия, что Эрик не выдержал и рассмеялся.

– Все нормально, – повторил он, и это была чистая правда. На сердце Эрика вдруг стало легко и радостно. В свое время ему не раз случалось видеть, как сражался его отец, убивая одних, даря жизнь другим и спасая третьих. Убитые давно уже заслуживали смерти. Отцу никогда не доставляло радости убивать, но он знал, что порой это было просто необходимо. Эрику тоже не раз случалось убивать, и он не испытывал ни малейшего удовольствия, видя, как льется кровь, однако угрызениями совести не мучился. Все, кто пал от его руки, были либо врагами его страны, либо негодяями, по которым плакала веревка. Он бы своими руками уничтожил Черного Донала, если бы тот не поклялся сам покончить счеты с жизнью. И сейчас Эрик ничуть не сомневался: рука, вонзившая меч в черное сердце Равинета, была твердой рукой заслуженного возмездия.

Это его отец прикончил негодяя. Да, это сделал он, и Эрик наконец почувствовал себя на свободе. Он вдруг вспомнил клятву, данную ему отцом много лет назад. Он помнил каждое слово. И вот отец исполнил свой долг, зная, какая опасность нависнет над ним. Гэрин привел в исполнение приговор так, чтобы ни одна живая душа не смогла обвинить в этом его.

И только теперь Эрик узнал настоящую правду о себе. Он Эрик Стэйвлот, его родители – Гэрин и Элен Стэйвлот. У него есть родные братья – Джеймс, Жофре и Алерик – и Лилиор. Он понял наконец, что родители дали ему куда больше, чем просто жизнь.

В глазах у него защипало. Он почувствовал на себе выжидательный взгляд отца и едва сдержался, чтобы не разрыдаться.

Подойдя к Гэрину, он молча стиснул отца в объятиях. Потом они посмотрели друг другу в глаза, теперь уже улыбаясь. В эту минуту все было ясно и без слов.

Глаза всех в зале были прикованы к отцу и сыну, но никто из присутствующих не догадывался, что теперь связывало их между собой.

Рука Гэрина по-прежнему сжимала плечо Эрика, словно стараясь удержать сына.

– Я буду скучать, когда ты уедешь, – наконец сказал отец.

Эрик кивнул:

– Я тоже, сэр.

– Но я не сомневаюсь, что смогу гордиться тобой, как это было всегда.

– Я буду стараться, отец, – поклялся Эрик.

И наконец, как ни трудно это было, Гэрин заставил себя отпустить сына. Эрик напоследок улыбнулся, повернулся к матери и выхватил ее из кресла. Руки сына с такой силой стиснули ее в медвежьем объятии, что Элен ахнула и рассмеялась. Вслед за матерью пришел черед и Лилиор.

Сидевший возле сестры сэр Аллин предостерегающе поднял руку.

– Только не вздумай проделать со мной то же самое, парень! – шутливо прикрикнул он.

– Не волнуйся, – рассмеялся Эрик, отыскав взглядом Марго, которая, ожидая его, уже поднялась из-за стола. – Клянусь, у меня есть кого обнять. И искушение слишком сильно!

Он направился к жене, крепко обнял ее и поцеловал на глазах у всех, не обращая внимания на смех и одобрительные возгласы.

– Я люблю тебя, Марго, – прошептал он, слегка отстранившись и глядя в ее сияющие глаза.

Марго ласково погладила его по щеке, так же как и Эрик, не обращая ни малейшего внимания на толпу восторженных зрителей.

– И я люблю т-тебя, мой Эрик. К-как же д-долго мне п-пришлось ждать этой минуты!

– И как я счастлив, что ты дождалась, любимая! – с радостной улыбкой шепнул он. – Наверное, мне следует доказать тебе это на деле. А ты как считаешь?

Марго коварно приподняла бровь.

– Т-так, значит, вам уже значительно лучше, милорд?

Он рассмеялся и подхватил жену на руки.

– Гораздо лучше, любовь моя, и я намерен немедленно доказать это! – С улыбкой он повернулся ко всем сидевшим за столом: – Надеюсь, дорогие дамы и господа, вы извините нас! Видите ли, моей жене и мне был брошен вызов…

Взрыв неудержимого хохота потряс своды зала, но ни Эрик, ни Марго даже не оглянулись. Эрик с Марго на руках направился к лестнице, останавливаясь лишь затем, чтобы шептать страстные признания на ушко жене. Они медленно поднимались по лестнице, и раскаты веселого смеха летели им вслед, пока влюбленные не захлопнули за собой дверь спальни.

Примечания

1

Средневековые крестьяне-рабы. – Примеч. ред.

(обратно)

2

Симон де Монфор – один из самых знаменитых полководцев короля Генриха III Английского во время Столетней войны. Имя его сотни лет с проклятием произносилось в Гаскони и Аквитании. В течение двух лет правил Англией. – Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

3

Он же Генрих IV, английский король (1366–1413).

(обратно)

4

Крепостные крестьяне в средневековой Англии.

(обратно)

5

Оуэн Глендовер (ок. 1354–1416) – валлийский мятежник.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27 . . . . . .

Реклама на сайте