«Песня ветра»

Валери Шервуд Песня ветра

Посвящается незабвенной памяти прекрасной Принцессы, моей первой кошки, которая на своих мягких белых лапах вошла в мою жизнь еще в те далекие дни детства, когда я жила в легендарной долине Саут-Бранч. Принцессе, чей серо-белый мех и вкрадчивые повадки так хорошо соответствовали окружению: большим домам в колониальном стиле, тянувшимся вдоль прекрасной реки. Принцессе, которая в холодные зимние ночи обвивала мою шею, как теплый пушистый воротник, а летними днями играла со мной в самшитовой роще среди ирисов и лилий, столь дорогих сердцу моей матери. Принцессе, которая принесла четырех чудесных котят, подарила мне радость и внушила нежность к себе. Принцессе, первой кошке, сумевшей завоевать мое сердце, посвящаю с любовью эту книгу.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Советую читателям не применять косметических средств, лекарств (особенно таких, как «Пилюли для поднятия духа»), а также не дегустировать необычных блюд, упоминаемых в этой книге, без предварительного одобрения врача. Все это автор ввел в роман лишь для воссоздания атмосферы семнадцатого столетия и ни в коей мере не рекомендует для непосредственного использования.

ОТ АВТОРА

Действие этого волнующего повествования разворачивается в семнадцатом веке, характеризующемся пылкими страстями, изменами и жестокими расправами. В центре романа – захватывающая история любви молодой аристократки Каролины Лайтфут с восточного берега Виргинии и грозного пирата капитана Келлза. Нелегко сложилась их жизнь, да и могло ли быть иначе в те бурные непредсказуемые времена, когда людей вешали за преступления, куда менее значительные, чем то, свидетельницей и жертвой которого стала тетя Пэт.

Хотя все герои и события этой книги лишь плод моего воображения, я старалась достоверно воссоздать реалии и традиции той эпохи.

На Темзе и в самом деле существовали речные пираты, а обычай метить клювы лебедей под наблюдением королевского хранителя также соблюдался здесь в течение многих веков.

Некоторые «привилегированные церкви» совершали брачные обряды, «не задавая лишних вопросов» и не объявляя имен жениха и невесты. Просмотрев старый реестр одной такой церкви – Св. Иакова на Джекс-плейс, я выяснила, что в год совершалось около полутора тысяч подобных обрядов.

И все же в те времена «невесты с Флит-стрит» испытывали кое-какие трудности, хотя в случаях двоеженства регистрационные свидетельства этих незаконных браков нередко принимались в судах как юридические доказательства.

Всегда стремясь к достоверному воспроизведению действительности в романах, я не жалела усилий для изучения эпохи. Это, кстати, доставляло большую радость не только мне, но и моему мужу. У нас с ним врожденный интерес к генеалогии: во время отпусков мы любили ездить по стране, посещали деревенские суды и другие учреждения, старались восстановить наши генеалогические корни, читали старинные документы, зачастую рукописные.

Исследовав наши генеалогические корни, мы с мужем убедились, что они восходят к временам, предшествовавшим американской революции, совершившейся в самом начале семнадцатого века, и испытали от этого истинное удовлетворение. Я – давний член Ассоциации дочерей Американской революции. Это позволило мне и мужу заниматься исследованиями в библиотеке этой ассоциации в Конститьюшн-Холл, а также в библиотеке Ассоциации дочерей американских колонистов. МьГ предавались этим занятиям во время почти тридцатилетнего пребывания в своей вашингтонской резиденции «Драконье логово». Именно тогда я с огромным интересом заочно познакомилась с Тайдуотером и восточным берегом Северной Америки.

Одной из самых примечательных особ со стороны предков моего мужа была «ведьма», обвиненная в том, что летала через окно. В моем романе есть эпизод, восходящий к знаменитому судебному делу Грейс Шервуд, возможно, самой прославленной «ведьмы» в южных колониях. Она жила в округе Принцессы Анны, в Виргинии, и была замужем за Джеймсом Шервудом. Грейс возбудила иск против тех, кто обвинял ее в колдовстве, в том, что она наслала порчу на хлопок, пролезала сквозь замочную скважину или превращалась в черную кошку. Бедняга Грейс внушила мне искреннее сочувствие. Из судебных протоколов явствует, что Грейс Шервуд была богатой женщиной, и ей предъявили иск в 100 фунтов стерлингов, сумма по тем временам весьма значительная. Увы, ей не повезло: в 1705 – 1706 годах жюри возглавляла Элизабет Берне, обвинявшая Грейс в порче хлопка и вынудившая ее заплатить 100 фунтов стерлингов, дабы покрыть ущерб. Грейс приговорили к испытанию через погружение в воду. Ко всеобщему ужасу, связанная Грейс упорно держалась на поверхности, подтверждая тем самым предъявленное ей обвинение. Однако каким-то образом обвинение все же сняли. Это свидетельствует о том, что тогдашние обитатели Виргинии отнюдь не были дураками. Грейс умерла в 1733 году, и вовсе не за тюремной решеткой, как следовало бы ожидать.

Многие дома, упоминаемые в моем романе, действительно существовали, а кое-какие сохранились и поныне. Однако были и такие, построенные в колониальном стиле, которые погибли от пожаров и иных бедствий. Все дома очень сходны по архитектуре. Левел-Грин, дом, где живет семья моей героини, на самом деле находится возле Шелли, поскольку тамошние Пейджи – предки знаменитого писателя Томаса Нельсона Пейджа, автора книги «Погребение оружия». На мой взгляд, это лучшие рассказы всех времен. Несколько лет назад я с восторгом обнаружила, что один из моих рассказов помещен в прекрасно изданной антологии рядом с рассказом Томаса Нельсона Пейджа, и обрадовалась хорошему соседству.

Что до старого Фэрфилда, семейного гнезда Беруэллов, то этот дом давным-давно сгорел, и мне не удалось раздобыть о нем никаких сведений. Я узнала лишь, что цокольный этаж некогда украшали арки, а в одном из крыльев размещался бальный зал, поэтому изобразила Фэрфилд и его зеркальный бальный зал в духе той эпохи.

Хочу также добавить, что предметы мебели и домашнего обихода, включая ночные вазы, воспроизведены с полной достоверностью, ибо многие из них до сих пор сохранились в Уильямсберге и Иорктауне.

Раз уж я коснулась ночных ваз, то хочу предложить читателю несколько простых фактов. В археологических раскопках на территории колониальной Америки чаще всего находят разнообразные ночные вазы: от глазурованных светло-зеленых до окрашенных под черепаховый панцирь. Наши предки имели неплохой набор этих предметов. Но говорят, что образцом для всех мастеров служили изделия серебряных кузнецов. Именно они задавали тон всем остальным, поэтому моя героиня, тетушка Пэт, с полным правом считала тяжелый серебряный горшок, с которым не расставалась даже в путешествиях, своего рода знаком отличия.

Хотя надежные источники указывают, что город Иорктаун был основан в 1691 году, многие дома в этой местности построили гораздо раньше. Поэтому я не слишком строго придерживалась этой даты, широко пользуясь названием Иорктаун. Трудно определить также точное время возникновения постоялого двора «Роли» и таверны «Аполлон», однако, на мой взгляд, эти места служат отличным фоном для сцены легендарной победы Летиции над своей соперницей Амандой Брэмвей.

Читатели присылают мне много писем, убеждающих меня, что все они – люди начитанные и знающие, на голову выше обычных любителей «чтива». Памятуя об этом, я старалась – соблюдать достоверность в воспроизведении самых незначительных деталей.

Упомяну, кстати, о тростях-шпагах (такую имел мой отец, и в детстве я очень интересовалась ею). Оригинальная трость-шпага, принадлежащая в моем романе Сэнди Рэндолфу, описана мною в полном соответствии с той, что хранится в коллекции Ричарда Уоллеса[1]. Она была оснащена маленьким, так называемым колесным пистолетом. Искры в нем высекались с помощью колесика. Рукоятка самой шпаги бронзовая, а не серебряная, а трость-ножны сделана из слоновой кости, красного или черного дерева. С площадки лестницы моей героине вряд ли удалось бы рассмотреть такие подробности, поэтому я просто назвала ее «эбеновой с бронзовой рукояткой». Рэй же был вооружен более распространенной тростью-шпагой – «серебряноголовой малаккой». Малакка – материал, из которого изготавливались лучшие трости-шпаги того времени.

Для любителей географии добавлю, что Саламанка, нынешняя столица– провинции Саламанки в западной Испании, в те времена была городом в древней провинции Леон. Как провинция Саламанка сформировалась только в 1933 году.

В заключение поясню: карибские пираты, готовясь к нападению, поднимали флаг своего капитана. Флаги имели различные цвета и формы: красные, черные, с черепами, со скрещенными костями. Кое-кто поднимал в виде своего боевого флага юбку возлюбленной.

А теперь присоединитесь к моей песне: Пою о любви недопетой, о радостях века иного, Мечтах отлетевших, обетах, Звеневших на сонных рассветах. Пойте же вместе со мной любовную песнь былого.

ПРОЛОГ ЧЕРЕЗ ЮЖНЫЕ МОРЯ РАННЯЯ ЗИМА, 1689 ГОД

Иди же скорее, приляг, мой любимый, со мной,

Пускай и не стану твоею законной женой.

Не все ли равно, что разносит людская молва, —

Ее заглушают любви золотые слова.

1. СВАДЕБНАЯ НОЧЬ

В лунном свете сверкал белизной прибрежный песок и ярко серебрились пальмы. Ночной ветерок разносил шуршание их листвы по всему острову Тортуга, омываемому водами Карибского моря. Черный полог неба был усыпан мириадами звезд, которые холодно мерцали над зловещими серыми стенами Горного форта, цитадели пиратов. Шум пиратской свадьбы, оглашавший весь берег и залив Кайона, мешал уснуть красно – зеленым попугаям, тихо сидевшим на листьях пальм.

Весь день пираты пировали, исполняли свои лихие пляски и пели. Бурное веселье не утихло, даже когда красивая молодая пара произносила брачные обеты на борту «Морского волка». В этот момент громкие поздравительные возгласы, донесшиеся с берега, едва не заглушили голоса жениха и невесты. Хотя время уже перевалило за полночь, пираты вместе со своими разгульными девицами еще пили за своего отчаливающего предводителя Келлза и его красивую невесту Кристабел Уиллинг по прозвищу Серебряная Русалка, за которую на Тортуге было пролито немало крови. А когда грациозный серый «Морской волк» поднял паруса и, ускоряя ход, поплыл по лунной дорожке, все оставшиеся на берегу замахали на прощание кружками и тесаками. И пока корабль под надутыми парусами скользил по сверкающему черному заливу, направляясь в открытое море, его провожали оглушительные крики.

Веселье продолжалось и на надраенных до блеска палубах «Морского волка». Здесь громко смеялись, пили и пели под звуки небольшого струнного оркестра. В стороне от всех, на корме, оперевшись на поручень, стоял отец невесты – виргинский аристократ Лисандер Рэндолф, или просто Сэнди. Зеленый атлас его рукавов чуть поблескивал, а он задумчиво смотрел на мигающие позади огни Горного форта, вспоминая те давние дни, когда сам пиратствовал вместе с Морганом.

Перед его мысленным взором всплыл образ матери невесты, ослепительной красавицы, с которой он познал праздник страсти. Образ его любимой Летти. Он так и не отвез ее домой, в Тауэр-Оуэкс, плантацию на широких берегах Джеймса. Увы, Летти замужем за другим, и отныне, у нее своя дорога. Все это было давно, но шрамы, так и не зарубцевавшись, до сих пор причиняли Сэнди боль.

С глубоким волнением думал Сэнди Рэндолф и о Кристабел, любимой дочери, которую он так и не вернул в Виргинию. Как хороша была она сегодня в своем серебристо-голубом атласном платье с широкими развевающимися юбками, щедро усыпанными бриллиантами! А ведь ее глаза отливают серебром точно так же, как и у него, а светлые волосы напоминают нимб луны. Выдавать ее замуж на палубе пиратского судна было для Сэнди тяжелым испытанием. Глядя, как стоит стройная, гордая, уверенная в себе Кристабел рядом с высоким темноволосым женихом-пиратом, Сэнди думал, что все это должно было произойти иначе, совсем иначе. Ей следовало бы сойти по широким ступеням парадной лестницы усадьбы под приветственные возгласы дворян из Тайдуотера. Когда он, Лисандер Рэндолф, повел бы дочь к алтарю, глаза Летти наверняка бы увлажнились. Сэнди мечтал о том, чтобы ее мужем стал добрый и веселый виргинский плантатор, любитель лошадей и виски, а не этот опасный пират Келлз, надеющийся на помилование. Ощущая приближение войны, английский король решил объявить амнистию всем пиратам, но известно, что воля короля переменчива, как ветер, и надо, трижды подумать, прежде чем положиться на его слово. К тому же ходят весьма настораживающие слухи о последних делах капитана Келлза. Если они подтвердятся, последствия могут быть самые печальные…

Почти трезвый, хотя количество выпитого им вина давно свалило бы менее крепкого человека, Сэнди по-прежнему стоял у поручня и с горечью размышлял о том, как сложилась бы его жизнь при других обстоятельствах.

Между тем в большой, залитой лунным светом каюте «Морского волка» высокий мужчина и стройная женщина, улыбаясь, смотрели друг на друга, не слыша ни шума на борту, ни удаляющихся криков на берегу.

Проницательные серые глаза капитана без обычной суровости глядели в сияющее лицо новобрачной. В смягчившемся облике Келлза ничто не напоминало сейчас того мрачного, решительного капитана, волевое лицо которого отражалось в сияющих клинках пиратов, расхаживающих по скользким палубам. Это худое загорелое лицо утратило свое зловещее выражение. Келлз взирал на молодую жену с почти мальчишеской улыбкой.

– Кристабел, – выдохнул он.

– Келлз, – так же тихо отозвалась она и устремилась к нему, шурша юбками. Откинув голову, молодая жена подставила губы для поцелуя. Это нежное грациозное движение не ускользнуло от внимания капитана. Необычные серебристые глаза, затененные темными ресницами, контрастирующими со светлым нимбом волос, лучились любовью к нему.

Высокий пират заключил в объятия свою очаровательную жену. Прижимаясь к широкой груди Келлза, она слышала, как учащенно бьется его сердце, в такт ее собственному.

– Ты знаешь, что наш брак не имеет законной силы, – шепнул он, уткнувшись лицом в чуть пахнущее лимоном пушистое облако ее волос.

Кристабел прильнула к нему еще теснее. Ей доставляло неизъяснимое наслаждение прижиматься щекой к его тонкой батистовой рубашке, издающей слабые, но знакомые запахи кожи, моря и виргинского табака.

– Почему? – пробормотала она.

– Потому что он не скреплен церковным обрядом. – Его губы скользнули с мерцающих волос к уху, затем к пульсирующей жилке на шее.

Прикосновения Келлза так взволновали Кристабел, что у нее подкосились ноги.

– Ну и что, – проговорила она. – По прибытии в Виргинию мы можем обвенчаться по-настоящему.

Сейчас Кристабел было не до этого. В этот момент их не разлучили бы ни боги, ни дьяволы, ни тем более мирские законы. Все тучи, окутавшие их бурное прошлое, рассеялись. Будущее казалось таким же чистым и лучезарным, как лунный свет, струившийся сквозь скошенные кормовые окна и окутавший их своим бледным сиянием.

– А я-то думал, что тебе это не безразлично, – усмехнулся Келлз.

– Значит, ты ошибался. Для меня важно лишь то, что я с тобой. И я хочу быть единственной женщиной в твоей жизни. Понимаешь, единственной! – Последнюю фразу она не произнесла вслух, зная, что таков неписаный, но реальный договор между ними.

– Так и будет, Кристабел. – Он словно угадал ее мысли. – Отныне и навеки, – добавил он низким твердым голосом.

Мимо столика, заставленного разнообразными яствами – изделиями корабельного кока, желающего угодить капитану, Келлз повлек свою невенчанную жену к постели.

Кристабел ощущала, как вздымаются тугие мускулы на руках и груди Келлза Его пылкие поцелуи возбуждали ее. Охваченные порывом страсти, они начали торопливо срывать с себя одежды. В этой спешке отрывались крючки, лопались швы, но влюбленные не обращали на это внимания. Вот уже лиф элегантного серебристо-голубого платья соскользнул с белых плеч Кристабел. Широкие пышные юбки, усыпанные сверкающими в лунном свете бриллиантами, соскользнули со стройных крутых бедер к лодыжкам. Через несколько мгновений лишь белая кружевная рубашка отделяла ее от сильного мускулистого мужчины, который только что – под вымышленным именем – вступил с ней в брак на палубе «Морского волка».

Кристабел сжимал в объятиях сам прославленный Келлз, ирландский пират, способный, по мнению восхищенных соплеменников, противостоять всей Тортуге. Однако на самом деле капитана звали вовсе не Келлз и в его жилах текла не ирландская кровь. Капитан по имени Рэй Эвисток был эссекским джентльменом. Но и Серебряную Русалку, снискавшую уважение пиратов, звали не Кристабел Уиллинг, а Каролина Лайтфут. А родом она была из Иорктауна. Красавица расплела косы, и ее светлые волосы каскадом упали на обнаженные плечи. Дрожащими пальцами она сняла свою кружевную сорочку. На миг сорочка зацепилась за розовые соски, но тут же соскользнула на пол. Между тем залитый лунным сиянием «Морской волк» под всеми парусами стремительно несся к дому Кристабел.

Завтра она войдет в парадную дверь Левел-Грина. Трудно даже вообразить, что скажет мать, увидев, что ее беглая дочь вернулась домой, да еще и не одна, а с возлюбленным. Она договорилась с Келлзом и Сэнди, что по прибытии в Тайдуотер они не проронят ни слова о пиратской свадьбе, состоявшейся на палубе «Морского волка». Рэю Эвистоку и Каролине Лайтфут предстоит совершить брачный обряд в церкви под своими настоящими именами. Впрочем, возможно, Летиция Лайтфут предпочтет, чтобы венчание совершилось в самом Левел-Грине.

Но обо всем этом они еще успеют подумать до завтра…

А на эту ночь Каролина забыла о своем печальном детстве, проведенном в доме Филдинга Лайтфута на восточном берегу, о своей красивой непокорной матери и о ее кузене Сэнди Рэндолфе. Как выяснила Каролина перед самым бегством из дома, он-то и был ее настоящим отцом, хотя никогда не сможет открыто признать этого.

Сегодняшней ночью Каролина Лайтфут перенеслась в волшебный нереальный мир и забыла обо всем на свете. Этой ночью она оставалась Кристабел Уиллинг, а капитан – Келлзом, и для них исчезло все, кроме лунного света, льющегося из окон, и страстной любви.

Казалось, какая-то волшебная сила подняла и опустила легкую как пушинку женщину на постель. Приоткрыв губы, она чувствовала, как в сладостном предвкушении вздымаются ее груди. Откинув руку, Каролина приподняла свои светлые волосы, и они пушистой шалью покрыли подушку. Молодая женщина потянулась и с наслаждением втянула воздух.

Одежды спадали с сильного тела Келлза так, словно их срывал ураганный ветер. Сначала зазвенела, ударившись о пол, шпага с эфесом, затем грохнули сапоги. За сапогами полетели штаны. Затрещала, лопаясь по швам, тонкая батистовая рубашка. На фоне лунного света его высокая могучая фигура обозначилась темным силуэтом. На Каролину опустилось мускулистое тело, и колено Келлза осторожно раздвинуло ей ноги.

На этот раз она отдалась без сопротивления.

Да, времена, когда Каролина отчаянно сопротивлялась, канули в прошлое. Отныне она женщина Келлза. Отныне и навсегда. Они преодолели взаимное непонимание, позади остались все страдания. Впереди их, несомненно, ждет безоблачно светлое будущее.

Его рот жадно накрыл ее губы, Келлз с присущей ему особой настойчивостью стремился слиться с Каролиной. Обоих переполняло жгучее нетерпение. Каждое произнесенное шепотом слово, каждое прикосновение было исполнено глубокого смысла.

– Келлз! – Голос Каролины дрогнул и сорвался, когда она ощутила его в себе. Она издала вздох облегчения. – Келлз! – Каролина не сразу полюбила это имя.

Охваченный исступленным желанием могучий пират не стал напоминать своей прекрасной возлюбленной, что едва они достигнут Иорктауна, ей придется вновь называть его Рэем. Он должен приложить все усилия, чтобы избежать ареста, прежде чем получит помилование от короля, решившего в преддверии надвигающейся войны объявить амнистию всем пиратам, дабы набрать из них экипажи каперов. Во всяком случае, имя Рэй Эвисток более приемлемо для колониальных аристократов-плантаторов, с которыми он непременно встретится в Иорктауне, чем капитан Келлз. Это пиратское имя напоминало всем об угрозе, постоянно существующей в Карибском море, да и не только там. Он отлично сознавал, что аристократы крайне неохотно допустят в свой круг даже помилованного пирата, каковым Рэй и надеялся стать в скором времени. Конечно, семью Каролины придется посвятить в эту тайну, но из уважения к чувствам жены и ее матери он будет представляться всем как Рэй Эвисток.

Однако здесь, на «Морском волке», они по-прежнему оставались Келлзом и Кристабел, ибо под этим именем молодую женщину знали на Тортуге, где и прозвали за сверкающие светлые волосы и серебристые глаза Серебряной Русалкой.

Но в мгновения экстаза и Тортуга, и Виргиния были бесконечно далеки от них. Сейчас, войдя в сказочное царство любви, они ничем не отличались от других возлюбленных.

Любовью зачарованы они. Как ярки этой ночью звезд огни. Как царственна луна в короне света. О если б только вечно длилось это.

2. СЧАСТЛИВОЕ ПЛАВАНИЕ

Их путешествие в Виргинию было необычайно благоприятным. Ни один шторм не обрушился на них в голубом мире воды и ветра. Погода стояла прекрасная, дул ровный, спокойный ветер. Оставляя позади молочно-белый след, длинный серый корабль, часто сопровождаемый стаей игривых дельфинов, быстро мчался к месту своего назначения. Его надутые белые паруса поднимались к ясному ультрамариновому небу, где реяли бакланы и чайки. В этом зачарованном мире над водой носились летучие рыбы, по ночам веяло прохладой, серебристые сверкающие волны плескались о деревянную обшивку «Морского волка».

Каролина мечтала, чтобы это время никогда не кончалось.

Атмосфера на корабле царила приподнятая, ибо матросы, решившие последовать за своим капитаном, ликовали при мысли о том, что скоро вернутся к своим домашним очагам с наби-, тыми золотом карманами, да к тому же получат прощение от самого короля. Они и толковали только о фермах в Суррее и Гэмпшире, о коттеджах в Кенте и Эссексе, посевах, деревенских забавах и ждущих их женщинах.

Сэнди Рэндолф вел себя так, точно уже вернулся к привычному городскому образу жизни, часто задумывался, стоя у фальшборта, пил слишком много вина, захваченного на Мадере и Канарах, провозглашая тосты за красоту Каролины.

Келлз, казалось, тоже забыл о темной полосе в своей жизни. Он был по-мальчишески счастлив, размышлял, как сложится их жизнь в Эссексе, и просто наслаждался обществом Каролины.

Лишь однажды во время этого чудесного путешествия настроение Келлза омрачилось неприятным для него происшествием. Как-то они заметили два громоздких торговых судна. Завидев «Морского волка», суда подняли все паруса, явно пытаясь скрыться.

– Странно, – пробормотал Келлз, наблюдая с кормы в подзорную трубу за непонятными маневрами торговцев. – Они идут под английским флагом, так же как и я, но почему-то очень хотят избежать встречи.

Каролина в полотняном платье цвета морской волны следила за играющим в воде дельфином.

– Вероятно, они много наслышались о «Морском волке», – рассеянно ответила она.

– Тогда их поведение совсем уж непонятно, – нахмурился Келлз. – Всем известно, что я нападал только на суда, идущие под флагом Испании. – И, сжав губы, добавил: – Меня так и подмывает догнать их и спросить, почему они удирают.

Каролина хорошо знала, чем это чревато. Обоих капитанов пригласят к ним на ужин, завяжется бесконечная беседа о навигации, погоде и состоянии дел в различных портах.

Она вздохнула. Ей уже до смерти надоели подобные разговоры в кают-компании. Даже Сэнди, казалось, наскучило постоянное обсуждение одних и тех же тем.

– Пойдем, – попросила Каролина. – Не все ли тебе равно, почему они удирают? Может, это просто трусы, боящиеся встреч с пиратами.

Келлз, пожав плечами, опустил подзорную трубу:

– По-моему, они готовы перевернуться, только бы не встретиться со мной.

Но маленькая теплая ручка Каролины властно повлекла его прочь, к каюте, к широкой кровати, сулившей неземное наслаждение.

Мускулистый поджарый пират сразу все понял. Его серые глаза вспыхнули желанием, и он охотно последовал за Каролиной.

Благоуханные ветры Карибского моря сменились пронизывающе-холодными, предвещавшими снег, ибо уже наступила зима и изящный нос «Морского волка» разрезал свинцово-серые волны у берегов Виргинии. Стоя на покачивающейся палубе, Каролина зябко ежилась от ледяного ветра и думала, каково там, на берегу.

В Уильямсберге, вероятно, уже выпал первый снег, возможно, ее семья гостит у тети Пэт, в ее кирпичном доме с зелеными ставнями на Глостер-стрит. В камине пылает яркий огонь, а сквозь заиндевевшие окна проглядывает заманчивый белый мир. Из кухни доносится запах жареного бекона и маленьких пирожков, любимого лакомства тетушки Пэт. Обыкновенно тетушка засиживалась за завтраком и старалась подольше удержать за столом домашних. Но стройная красивая и порывистая Летиция Лайтфут, мать Каролины, наверняка постукивает каблучками, торопясь подняться. Она своими темно-голубыми глазами поглядывает на мужа, сидящего напротив, а тот допивает утренний кофе. Высокий смуглый Филдинг мстительно посматривает на жену, ибо до сих пор не простил, что она с кем-то целовалась на балу. Филдинг считает свою Летти очаровательной и не может совладать с ревностью.

Вполне возможно, что они в ссоре, ибо такое случалось у них часто. Пытаясь унять супругов, тетя Пэт беспомощно машет руками и что-то бормочет, стараясь примирить их. Если между одетыми по последней моде мужем и женой разыгрывалась нешуточная ссора, младших детей – Деллу и Фло – обычно просили удалиться, старшая же сестра Каролины – Вирджиния – сидела понурив голову и боясь даже на миг оторвать взгляд от тарелки, ибо ссорящиеся только и ждали повода накинуться на кого-нибудь. Стоило Вирджинии сказать что-нибудь невпопад, и она тут же лишалась места в карете, а значит, и возможности отправиться с семьей на очередной прием или бал.

Погруженная в воспоминания, Каролина вздохнула. Жизнь на восточном берегу, где она выросла, была лихорадочно-суетливой, а иногда и до слез грустной, но по мере приближения к родным местам она с удивлением осознавала, что все это время скучала по ним. Скучала по кирпичным и деревянным домам Уильямсберга и Иорктауна с их маленькими садами, фруктовыми деревьями, подстриженными кустарниками. Скучала по теплому гостеприимству виргинских плантаторов. Скучала по всему, что входило в понятие дома.

Каролина заправила под капюшон алого бархатного плаща выбившийся локон. «Хорошо, что подкладка шерстяная», – подумала она, кутаясь от ледяного ветра. После того как «Морской волк» покинул аквамариновое Карибское море и вошел в мрачно-зеленоватые воды, омывающие материк, у нее было достаточно времени для размышлений. Она поняла, что не может, как намеревалась вначале, посвятить семью в свою тайну. Разве она осмелится войти в двери усадьбы Левел-Грин рука об руку с пиратом и объявить, что знаменитый капитан Келлз хочет жениться на ней, а его настоящее имя – Рэй Эвисток!

Каролина вспомнила и то, что совсем упустила из виду в лихорадочной суете отплытия: Филдинг ненавидит пиратов. Называет их не иначе, как проклятые пираты. Каролина не понимала причины этой ненависти, но, узнав от своего настоящего отца Сэнди Рэндолфа, что он был пиратом и даже вместе с Морганом принимал участие в ограблении Панамы, догадалась, в чем дело. О Сэнди рассказывали множество небылиц. Заметив, как мать презрительно фыркает, когда до нее доходит очередной слух, Каролина решила, что все это вздор. Поговаривали о том, будто Сэнди Рэндолф в юности был пиратом, и Филдинг, очевидно, этому верил, иначе не выказывал бы открытой ненависти ко всем пиратам.

Нет, нет, она не может войти в парадную дверь их дома и заявить, что намерена выйти замуж за легендарного капитана Келлза, чья слава разнеслась по всем Карибам. Хуже того, Каролина уже вступила с ним в брак по пиратским законам. Филдинг просто не впустит его в дом.

А это, конечно же, огорчит ее мать.

Она решила обсудить все с Сэнди.

Рэндолф стоял на корме, облокотись о поручень, в темно-бордовом шерстяном плаще, но без шляпы. Его густые длинные волосы развевались на ветру и даже в этот пасмурный день отливали серебром, как и у Каролины. Приставив к глазу подзорную трубу, Сэнди так сосредоточенно наблюдал за проходящим судном, что не расслышал ее приветствия.

– Что тебя так заинтересовало? – спросила Каролина.

– Маневры этого судна. – Сэнди нахмурился. – Я хорошо его знаю, оно приписано к Филадельфии. Они отлично видели, что мы идем под английским флагом, но, едва поняв, что это «Морской волк», подняли все паруса и повернули прочь. Такое случается уже не впервые.

– Но ведь у них нет никаких причин опасаться «Морского волка»! – возмутилась Каролина.

– Вроде бы нет, – пробормотал Сэнди.

–Келлз никогда не нападал на английские суда, – гордо заявила она, поскольку ее возлюбленный враждовал только с Испанией.

Сэнди задумчиво посмотрел на Каролину своими холодными серыми глазами.

– Так утверждает Келлз.

Каролина поняла намек. К тому же Сэнди в первый раз за все путешествие назвал своего не вполне законного зятя Келлзом, а не Рэем, как обычно. Каролина тотчас догадалась, что он имеет в виду.

– А я ему верю! – с вызовом воскликнула она. Сэнди пожал плечами:

– Ходят всякие слухи, Каролина.

– Какие?

Он вновь пожал плечами:

– Поговаривают, будто в последнее время «Морской волк» нападал не только на испанские суда.

– Вздор! – фыркнула она. – С тех пор как Рэй привез меня на Тортугу, он почти не покидал этого острова.

– Не сомневаюсь. – Сэнди внимательно оглядел дочь своими светло-серыми глазами. – И все же…

Она решительно взмахнула рукой:

– Я пришла спросить, не разумнее ли умолчать о том, что Рэй и пират Келлз – одно и то же лицо? Даже, – в ее голосе прозвучало смятение, – скрыть это от домашних.

– Полагаю, это весьма разумно. – Сэнди ответил столь циничным тоном, что глаза Каролины сердито сверкнули.

– О таких, как Келлз, всегда болтают всякую всячину, – заметила она. – Кстати, и в Иорктауне и в Уильямсберге распускают сплетни о тебе тоже.

Он рассмеялся:

– Думаю, они не всегда лгут. Иногда прорывается и правда. Впрочем, ты, вероятно, не ошибаешься. Допускаю, что все слухи о Рэе – досужие выдумки.

– Чтобы рассеять все сомнения, я спрошу об этом у него самого.

– Я бы не стал этого делать, – возразил Сэнди. – Мужчины предпочитают, чтобы жены безоговорочно верили им. Во всем.

– Я надеялась, – призналась Каролина, – что это предложишь ты. Мне не хочется, чтобы Рэй думал, будто я не доверяю своей семье…

«Но ведь ты и в самом деле не доверяешь им», – казалось, сказал проницательный взгляд Сэнди.

– Ты же знаешь, – со вздохом продолжала Каролина, – как Филдинг ненавидит пиратов.

Сэнди Рэндолф отвернулся и снова начал наблюдать за английским судном, спешащим уйти от них.

– Полагаю, на берегах Джеймса уже выпал снег, – внезапно проговорил он.

Каролина еще плотнее запахнулась в свой алый плащ.

– Значит, ты обсудишь это с Рэем? – тихо спросила она, скользнув взглядом по палубе.

– Конечно.

Подняв глаза, Каролина улыбнулась. Не вызывало сомнений, что Сэнди – ее настоящий отец. Она унаследовала от него не только цвет волос и глаз, но и аристократические черты лица, разумеется, смягченные женственностью.

– Я скажу матери, что ты приехал за мной.

Сэнди посмотрел на нее печальным красноречивым взглядом. Он без памяти любил Легацию, но когда они встретились, Сэнди был уже женат на безумной женщине и не имел ни малейшей надежды развестись. Он сам способствовал тому, чтобы Летиция вышла замуж за Филдинга Лайтфута, считая, что в его объятиях она обретет наконец семейное счастье. Однако на короткий срок судьба вернула Летицию Сэнди. В результате этого недолгого союза появилась на свет Каролина. Скандал, понятно, замяли. В глазах окружающих Каролина была третьей дочерью очаровательной Летиции, но отношения между Филдингом и девочкой всегда оставались натянутыми. Каролина узнала правду уже взрослой, и эту правду ей приходилось скрывать ради своей матери и всей семьи.

– Объясни Летти, когда вернешься домой, что я решил не сопровождать тебя до самого Левел-Грина, – мрачно попросил Сэнди.

Каролина кивнула. Любовь к ее матери стала для него трагедией, и она не хотела усугублять страдания Сэнди.

– Непременно скажу. С глазу на глаз. Думаю, что мама будет у тети Пэт, а не в Левел-Грине. Она не выносит сельскую местность в это время года.

Он рассмеялся:

– Но Филдинг построил в Левел-Грине такую великолепную усадьбу, что Летти едва ли захочет ее покинуть.

– Захочет. – Каролина лукаво взглянула на отца. – Ты же знаешь, как она любит приемы и балы. Когда метет снег, мама предпочитает жить в городе.

Отец и дочь обменялись понимающими взглядами.

– Скоро мы опять увидим берег, – заметил он.

– Да. – Она поймала на себе вопросительный взгляд отца.

– Каролина, пойми меня правильно, – начал он, явно взвешивая каждое слово.

Ее рука, обтянутая перчаткой, легко коснулась его плеча.

– Не опасайся, что я превратно истолкую твои слова. Что бы ты ни сказал, – добавила она порывисто, напомнив ему Летицию.

Холодные серые глаза, так похожие на глаза Каролины, смотрели цинично, но голос звучал тихо и ласково:

– Ты знаешь, что у вас была пиратская свадьба. – Она с недоумением взглянула на него. – То есть она не имеет законной силы. Не было ни лицензии, ни приходской регистрации, ни оглашения имен жениха и невесты, а «священник», совершавший обряд, давно отлучен от церкви, по его собственному признанию.

Каролина вздохнула и внимательно посмотрела на отца, который не мог предъявить на нее никаких прав в Виргинии.

– Для меня это настоящее венчание, – твердо проговорила она. – Отныне и навсегда я жена Рэя.

Выражение лица Сэнди свидетельствовало о том, что жизнь его сложилась тяжело и он похоронил много радужных надежд.

– Я только хотел, чтобы ты поняла, как обстоит дело. – Он развел руками. – Пока вы не обвенчаетесь в Иорктауне, ты свободна: можешь оставить его и поискать счастья с кем-нибудь другим.

– Зачем? Зачем ты говоришь мне об этом? – с вызовом бросила Каролина, не желая признавать, что ее брак не имеет законной силы. – Неужели тебе не нравится Рэй?

– Нравится, но ты моя дочь, и заботиться мне следует прежде всего о тебе. Не думай, будто состоишь в законном браке и тебе больше ничего не нужно.

Тон Сэнди смягчил возмущение Каролины. Она не могла не признать, что ее новообретенный отец обаятелен.

– Спасибо, сэр. – На щеках Каролины появились милые ямочки. – Но в душе я чувствую себя законной женой – даже если мне и придется делать вид в Иорктауне, что все обстоит не так.

– Там-то я и должен буду оставить тебя, – предупредил он. – После высадки я поеду прямо в Тауэр-Оуэкс.

– Конечно. – Она кивнула, затрепетав при мысли о том, что Сэнди вернется в дом, где нет детей и его ждет лишь безумная женщина. Увы, жена Сэнди так и не оправилась от помешательства после тяжелых, едва не стоивших ей жизни родов. Просветление редко посещало ее, а когда это все же происходило, она обвиняла Сэнди в этих неудачных родах. Однажды жена даже бросилась на него с большим ножом. – Шрамы от нанесенных ею ран до сих пор остались на его теле. Бедняге Сэнди Рэндолфу, дикому и необузданному, самозабвенно любящему мать Каролины, предстоит вернуться вверх по реке в свой ад.

– Я не обижусь, если обстоятельства помешают тебе присутствовать на моем венчании, – проговорила Каролина. – Но… – Она загадочно улыбнулась, и ее лучистые серые глаза блеснули серебром. – Я буду очень рада, если ты все же удостоишь меня своим присутствием.

Сэнди взглянул на нее как затравленный зверь. Появившись на бракосочетании Каролины, он вновь увидит ее мать, женщину, которую так отчаянно любил и любит, а это чревато опасностью.

– Я хочу, чтобы ты жила спокойной семейной жизнью, – пробормотал Сэнди, – а не плавала на пиратском судне.

– Так скоро и будет. – Каролина вздернула подбородок. – Рэй хочет взять меня с собой в Англию, там мы и обоснуемся, возможно, в его фамильном владении, в Эссексе.

– Молю Бога, чтобы ты обрела там счастье. – Он сжал ее руку. – И если я когда-нибудь понадоблюсь тебе…

– Тогда я поднимусь вверх по течению Джеймса и найду тебя в Тауэр-Оуэксе, – засмеялась Каролина. – О Сэнди, дорогой Сэнди, боюсь, я никогда не смогу называть тебя отцом, но будь счастлив, хотя бы ради меня.

Он с гордостью взглянул на дочь:

– Мы с тобой так похожи. Оба готовы пуститься в любое рискованное предприятие и преодолеть все препятствия на нашем пути.

– Мы еще превратим этот мир в лучший из миров, – рассмеялась Каролина. – Непременно превратим.

Его серебристые глаза засверкали.

– Возможно, но я должен еще найти твоего мужа. Мне надо кое-что с ним обсудить.

И Сэнди пошел прочь по чисто отдраенной палубе.

Каролина с улыбкой проводила его взглядом. Свежий ветер откинул ее алый бархатный капюшон, подхватил светлые, как морская пена, волосы, разметал их по стройным плечам. Она была так хороша собой, что два матроса, висевшие на вантах, едва не свалились, заглядевшись на нее.

Рассекая волны, «Морской волк» под английским флагом уверенно шел к Чесапикскому заливу. Натягивая капюшон, Каролина слышала, как хлопают паруса над ее головой. Их шум и ленивое потрескивание деревянной обшивки судна звучали словно музыка в честь ее триумфального возвращения домой. Ведь она возвращалась не одна, а вместе со своим возлюбленным! Их свадьба будет достойна йорктаунской красавицы.

Спасаясь от холодного ветра, она обхватила себя дрожащими руками, но ее мысли о будущем были по-прежнему безоблачны. Песня, которую холодный ветер пел в топселе, была для нее не просто песней ветра, но и песней любви в исполнении ветра и моря.

КНИГА I ТАЙНАЯ НЕВЕСТА

Приляг, любимый мой, со мной под небом ясным,

Шепчи мне о любви своей, пусть даже это ложь.

Целуй меня, целуй меня. Уста твои – как мед.

Кольцо пообещай мне в дар, и сердце запоет.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ПЛАНЫ МЕНЯЮТСЯ

Я не знаю, как стряслось,

Что пошла и вкривь и вкось

Наша, милый мой, любовь.

Поклянись вернуться вновь.

Глава 1

Река Йорк, Виргиния. Зима 1689 года

Едва они бросили якорь вблизи знакомых утесов Иорктауна, как запорошил мелкий снег. Он таял на лету в голубых сумерках, поэтому воздух был влажен, как в сыром погребе. Мягкие хлопья опускались на светлые волосы Каролины, когда она и Рэй прощались с Сэнди Рэндолфом, перед тем как сесть в баркас. Каролина, взволнованная своим возвращением в, казалось бы, навсегда утерянный мир, забыла накинуть свой бархатный капюшон.

Пока баркас направлялся на веслах к городу, Каролина думала, что все очень изменилось с тех пор, как они покинули Тортугу. Серый корабль, оставленный ими, во время плавания был переименован из «Морского волка» в «Морского скитальца». Пираты, которых они покинули в Иорктауне, выглядели уныло-респектабельными. Новый «капитан» «Морского скитальца», взятый на эту должность в основном потому, что умел держать язык за зубами, был типичным моряком, но уж никак не пиратом. И в шлюпке рядом с Каролиной сидел рассудительный деревенский джентльмен – именно такой, каким увидела Каролина его при первой встрече.

Келлз и Сэнди Рэндолф еще до прибытия обсудили все детали.

– Вряд ли тебе стоит появляться с кортиком на боку и заявлять, что ты знаменитый капитан Келлз, даже твоим новым родственникам, – сказал Сэнди молодому человеку, когда, отужинав последний раз на борту корабля, они потягивали награбленное испанское вино.

Он был в элегантной парчовой куртке, украшенной золотым шитьем и походившей на кожаный военный мундир, который носили в то время. Кружевной воротник и манжеты сверкали безупречной белизной, брюки были самого модного покроя. Каролина с гордостью подумала, что в таком виде Сэнди вполне мог бы появиться даже при дворе короля.

Келлз сидел напротив, держа в руках стакан с мадерой, и выглядел отнюдь не так элегантно. Его бордовый бархатный камзол с манжетами был украшен уже потускневшей вышивкой, хотя и ловко облегал его широкие плечи. Густые темные волосы небрежно рассыпались по плечам. Сэнди же аккуратно зачесал их назад и перехватил плотной черной лентой. Свет, падавший от лампы на потолке, резко обозначил скулы Келлза и его квадратный подбородок. Поскольку Каролина надела алое бархатное платье с глубоким вырезом, в каюте было жарко натоплено. Келлз расстегнул ворот, что придавало ему несколько неряшливый вид и отличало от двух собеседников.

Он не сразу отреагировал на совет Сэнди. Каролина, молча наблюдавшая за мужчинами, вдруг подумала, выполнит ли Сэнди ее просьбу и скажет ли о том, что она пока еще вовсе не законная жена этого мускулистого пирата.

– Лучше всего выдать себя за пассажира торгового судна, прибывшего за грузом в Иорктаун, – продолжил Сэнди. – Тогда, если возникнут осложнения с помилованием…

«Тебе удастся улизнуть, прежде чем власти установят, что ты капитан Келлз, – с болью в сердце подумала Каролина. – По морю». И тут она отчетливо осознала, насколько рискованна совместная жизнь тайдуотерской аристократки, выдававшей себя на Тортуге за мисс Кристабел Уиллинг, и Келлза, называвшегося ирландцем и скрывавшего за пиратской внешностью мечту английского деревенского джентльмена вернуться домой.

– Полагаешь, что с моим помилованием могут возникнуть затруднения? – Взгляд Келлза помрачнел при мысли, что у него отнимут все, о чем он так мечтал.

– Нет, конечно. – Сэнди Рэндолф чуть пожал обтянутыми парчой плечами; помимо его воли этот жест оказался весьма красноречивым. Королевское помилование обычно стоило дорого, и кто поручится, что объявленная всеобщая амнистия распространится на такого знаменитого пирата, как капитан Келлз. Ведь за его голову Испания назначила награду в сорок тысяч дублонов! – Я немедленно похлопочу за тебя перед моим другом губернатором. Разумеется, утаив, кто ты такой, – заверил Сэнди молодого человека. – Но раз уж ты решил назваться своим настоящим именем, думаю, оно должно быть известно только семье Лайтфутов. Это поможет избежать опасных обмолвок. А тем временем я постараюсь выяснить, как обстоит дело с твоим помилованием.

Келлз взглянул на Каролину:

– Это совпадает и с твоими желаниями?

Она залилась краской – от щек до груди, выступающей из глубокого декольте.

– Д-да, по-моему, это разумнее всего.

– Что ж, – задумчиво отозвался Келлз.

Каролина внезапно смутилась: а что, если среди обитателей Левел-Грина найдутся негодяи, способные на предательство? Это вполне может сделать и Филдинг Лайтфут, ненавидящий Сэнди и недолюбливающий ее. Нет-нет, она не допустит этого.

Пусть даже никто и не узнает, что Рэй – пират, но необходимо все предусмотреть.

Всем офицерам и матросам недавно переименованной Морского скитальца» велели проявлять крайнюю осторожность, на вопросы любопытных отвечать, что они – члены команды бристольского торгового судна, собирающегося загрузить в трюм табак для английских курильщиков. На веслах в баркасе сидели молчаливые настороженные матросы. Все они вернулись на родину богатыми людьми и ждали помилования. Волны прилива несли их к Йорку.

Когда они подошли к причалу Левел-Грина, сердце Каролины учащенно забилось. Отсюда уже хорошо был виден большой кирпичный дом с башенками, построенный во фламандском стиле. В окнах первого этажа горели свечи. Может, там гости? Это было бы весьма некстати, ибо весь Тайдуотер знал, что Каролина Лайтфут бежала из дома. И вот она вернулась в новом алом плаще, сопровождаемая не компаньонкой, как положено, а властным джентльменом в серой одежде.

Наконец баркас пришвартовался, они торопливо прошли по занесенной снегом лужайке и постучали в парадную дверь большим молотком. Им открыла изумленная служанка. Войдя, они стряхнули снег с плащей и оставили свой багаж в величественной зале с высокими пилястрами и широкой резной лестницей, по которой могли бы подняться в ряд сразу восемь человек.

Каролину вдруг охватило такое чувство, точно она видит все это во сне. Еще школьницей приехала она в этот дом из Англии и бежала отсюда, опасаясь, что ее выдадут замуж за вполне респектабельного, но нелюбимого мужчину. И вот Каролина вернулась, прослыв за время отсутствия Серебряной Русалкой Карибов.

Ее воспоминания были прерваны появлением стройной элегантной дамы в лиловом бархатном платье с высоко взбитыми светлыми волосами. Увидев их, дама остановилась.

– Мама, – в замешательстве пробормотала Каролина, когда стройная дама, шурша широкими юбками, направилась к ним. – Позволь представить тебе моего жениха Рэя Эвистока.

Эти слова помешали Летиции Лайтфут произнести заготовленное приветствие. Она остановилась, даже не поцеловав дочь, и подняла красиво завитую голову так, словно перед ней появился враг. Ее темно-голубые глаза вперились в улыбающегося незнакомца.

– Добро пожаловать в Левел-Грин, – с оттенком иронии проговорила Летиция. В ответ на низкий поклон Рэя она чуть склонила свою аристократическую голову. – Спасибо, что привезли нашу Каролину домой. Вижу, вы захватили с собой и багаж. – Летиция бросила взгляд на два мешка, стоящих на полу. – Я велю отнести ваши вещи наверх и приготовить вам комнаты. А где люди с вашей лодки? Их, вероятно, придется разместить со слугами.

– Они уже уплыли, – спокойно ответил Рэй.

– Как? В такое время?

– На баркасе, мама, – быстро пояснила Каролина, – Люди торопились в Иорктаун, к своим красоткам.

При слове «красотки» и без того изогнутые брови Летиции поднялись, однако она воздержалась от замечаний и лишь пристально посмотрела на незнакомый ей алый бархатный плащ дочери. Каролина невольно съежилась под этим взглядом, казалось, говорившим: незамужние женщины дворянского происхождения не принимают ценных подарков от мужчин, тем более предметов одежды.

Каролина хотела было ответить на этот недоуменный взгляд, но промолчала. Ее мать, как всегда, была уверена в себе, тогда как она до сих пор не преодолела замешательство.

– Делен, – Летиция повелительным жестом подозвала служанку, впустившую их в дом и округлившимися глазами наблюдавшую за ними.

– Я еще не согрелась и пока не буду снимать плащ, – пробормотала Каролина, отклоняя услуги служанки.

Прелестное изумрудное шелковое платье Каролины было слишком тонким для такой ночи. Она опрометчиво надела его, желая предстать перед домашними во всем великолепии. Теперь же широкая юбка намокла от тающего снега. Впрочем, Каролине было зябко не только от холода: она опасалась, что их не примут.

Мать, видимо, угадав ее мысли, насмешливо взглянула на Каролину:

– Ты ужинала?

– Еще на борту, – поспешно ответила Каролина, боясь, как бы мать не засыпала ее вопросами за столом.

– Тогда, полагаю, вы выпьете с нами вина. – Летиция, возможно, добавила бы что-нибудь еще, но тут на верхней площадке лестницы появилась Вирджиния, старшая сестра Каролины. Подобрав свои пышные юбки, Вирджиния с радостным криком сбежала вниз и обняла сестру.

– О Кэрол, ты вернулась! А мы все считали, что ты погибла!

В этот момент в зал вошел Филдинг Лайтфут и, споткнувшись, замер. Его лицо побледнело, однако он не потерял самообладания.

– Не прислушивайся к сплетням, Вирджиния! – воскликнула Каролина. – Как видишь, я жива и здорова и скоро буду… – Она напряглась, но отчаянно смелые серебристые глаза с вызовом встретили пронзительный взгляд матери. – …Замужем.

– Замужем? – переспросила Летиция с недоумением, но тут же взяла себя в руки. – Значит, ты скоро собираешься замуж. Полагаю, нам стоит поговорить об этом, – раздраженно заметила она. – Мы можем обсудить все в библиотеке. Там жарко растоплен камин. Ты согреешься. – Направляясь в библиотеку, она снова бросила незаметный взгляд на алый плащ Каролины.

«Мать думает, что я в тягости, – вознегодовала Каролина. – Поэтому и не решаюсь снять плащ». Ее охватило острое желание сорвать с себя плащ и отшвырнуть его. Однако Каролина сдержалась. Ей не хотелось, чтобы окружающие видели бьющее в глаза великолепие изумрудного ожерелья, выбранного под цвет платья. Ожерелье холодило шею, и Каролина понимала, что ей придется объяснить, откуда оно. Ведь уехала она без всяких украшений. Ожерелье приведет в восторг Вирджинию, а Каролина стремилась покончить с неприятным разговором прежде, чем сестра начнет ахать и охать, расхваливая украшения.

Филдинг Лайтфут мрачно последовал за своей стройной женой. Глядя на них, Каролина думала, что для ее деспотичной и властной матери весьма типично пригласить их, словно детей, в другую комнату, чтобы указать им, сколь неразумно их поведение. Однако, к ее изумлению, выяснилось, что у матери другой план.

– Разумеется, меня обрадовало бы, если бы Каролина вышла замуж за достойного человека, – сказала Летиция Рэю, когда они остались вчетвером (Вирджинии не было позволено присутствовать на семейном совете). Но, – она обвела пристальным взглядом вполне респектабельную одежду Рэя, – прежде чем дать согласие, мы должны побольше узнать о вас.

Мужчина, все эти годы фактически правивший самым диким портом Карибов, не дрогнул.

– Я третий сын Байрона Эвистока, лорд Гейл, – сообщил Рэй своей будущей свекрови. – Наше фамильное гнездо еще со времен норманнского завоевания находится в Эссексе.

– В самом деле? – Летиция и бровью не повела. Она сделала знак Филдингу, напоминая, что ему следует предложить вина и Каролине, но та поспешно отказалась, опасаясь поперхнуться или уронить бокал. – Способны ли вы обеспечить моей дочери тот образ жизни, к которому она привыкла? – Летиция обвела взглядом прекрасную комнату, обшитую панелями редкого дерева, кресла, обитые алым дамастом, серебряные подсвечники.

Вспомнив золотые канделябры и кубки, инкрустированные дорогими каменьями в большой каюте «Морского скитальца», Каролина испытала искушение ответить на вопрос матери. Но Рэй взглядом призвал ее к молчанию.

– Я сделаю все, что в моих силах, – невозмутимо ответил он.

Летиция вздернула свои тонкие брови. Казалось, она даже стала выше ростом.

– Но вы же третий сын, – холодно заметила эта дама. – Поэтому, вероятно, не унаследуете ни фамильного состояния, ни титула.

– Видите ли, я собственными усилиями достиг благополучия, – скромно возразил капитан Келлз.

Сдерживая смех, Каролина надеялась, что его не попросят объяснить, каким образом это ему удалось. Лицо Рэя было непроницаемым, однако Каролина заметила, что в его серых глазах затаились веселые искорки.

– Неужели вы сможете обеспечить моей дочери именно такой образ жизни? – недоверчиво переспросила Летиция.

– Вполне, если мне повезет, – последовал лаконичный ответ.

– Если повезет? – Летиция вонзила в него строгий взгляд. – А знаете ли вы, сэр, что этот дом считается самым роскошным во всех колониях? – Она не добавила, что в доме тридцать пять комнат, девять коридоров и три большие залы, однако ее надменный тон призывал Рэя оценить несоразмерность их возможностей.

– Мама! – в отчаянии воскликнула Каролина. – Позволь мне показать тебе мое обручальное кольцо.

Она быстро сняла левую перчатку и подняла руку. Золотое кольцо с большим квадратным перуанским изумрудом говорило само за себя. Изумление, отразившееся на лице отчима, доставило Каролине несказанное удовольствие.

– У меня есть и еще один свадебный подарок, – продолжала она, распахнув плащ и открывая золотое ожерелье из крупных изумрудов.

Летиция глубоко вздохнула.

– Такие изумруды редко находят за пределами Испании, – вполголоса заметила она.

– Вы правы. – Рэй лучезарно улыбнулся. – Но иногда удается убедить их владельцев расстаться с украшениями.

– Видимо, вы и в самом деле способны хорошо обеспечить мою дочь. – Тон Летиции изменился.

– Конечно, мама. – Каролина испытала облегчение. Опасения, что мать и отчим попытаются выяснить, откуда у Рэя такое богатство, покинули ее.

Летиция что-то молча обдумывала, но наконец, приняв решение, величественно подняла голову.

– Вирджиния, – позвала она, – перестань подслушивать и войди сюда.

Дверь тут же отворилась, и на пороге появилась смущенная Вирджиния. В этот момент Каролина рассказывала, как весело она проводила время в Англии, навещая своих школьных подруг. Сидевший рядом с ней Рэй, к счастью, не добавил, что Каролину захватили в плен испанцы, а потом он спас ее и увез на остров Тортуга. Они заранее договорились молчать об этом, но, пока Вирджиния восхищалась изумрудами, Каролина перехватила понимающий взгляд матери и залилась краской.

– Я пригласила Рэя в Тайдуотер, – сообщила она, – он полагал, что свадебную церемонию лучше провести дома. Надеюсь, ты согласна?

– Конечно. – Теперь, закончив допрос, Летиция одарила свою беглянку-дочь сияющей улыбкой. – Будет великолепно, если твоя свадьба состоится здесь, в Левел-Грине.

– Я хотел, чтобы свадьба состоялась в Эссексе, – вставил Рэй, – но Каролина…

– Ерунда, – перебила Летиция, взглянув на него. – Я и не подумаю отпустить вас, пока вы не поженитесь. Свадьба Каролины будет первой в Левел-Грине и, – она выразительно пожала плечами, – поскольку мои дочери убегают из дома, чтобы найти себе мужа, – возможно, последней. По крайней мере на какое-то время.

Тут Филдинг заворчал, что если даже его дочери и вступят в брак под легендарными «свадебными деревьями», где проводят обряд какие-то неизвестные священники из Мэриленда, то уж двум младшим дочерям, еще слишком юным, рано даже думать о подобных вещах. Им-то он ни за что не позволит ничего такого. Ну а что до Каролины, то уж так и быть.

Жена предостерегающе взглянула на него.

– Мы будем рады, если вы обвенчаетесь здесь, у нас, – без энтузиазма проговорил Филдинг.

Летиция улыбнулась мужу.

– А тебе, Каролина, – обратилась она к дочери, – пора отдохнуть. У тебя усталый вид.

Каролина удивилась, ибо вовсе не чувствовала усталости. Поэтому, конечно же, не могла выглядеть усталой.

– Ты совершила долгое морское путешествие, – напомнила мать. – Вирджиния, отведи Каролину в ее спальню. Если девочки не спят, они, вероятно, захотят поговорить с ней.

Летиция имела в виду младших дочерей – Деллу и Фло.

– Я очень хочу повидать их, – ответила Каролина, – но они наверняка уже заснули, а завтра у меня будет много времени.

– Не задерживайся, ступай. – Голос Летиции звучал повелительно. – Нам с Филдингом надо потолковать с твоим женихом, – объяснила она, заметив, что Каролина бросила отчаянный взгляд на Рэя.

Озадаченная Каролина последовала за радостной Вирджинией, щебечущей без умолку.

«Неужели мать собирается говорить о приданом?» – подумала вдруг Каролина.

Глава 2

Левел-Грин. Река Йорк, Виргиния. Зима 1689 года

– Отец утверждает, будто обрадуется, если свадьба состоится у нас, но я сомневаюсь, что это так, – засмеялась Вирджиния, когда сестры поднялись по широкой резной лестнице. – А вот кто действительно обрадуется, так это мать. Для нее это родная стихия.

Каролина остановилась:

– Как, по-твоему, мать не заведет с Рэем разговор о приданом?

– Едва ли, – весело отозвалась Вирджиния. – Отцу не наскрести денег на приданое. Этот дом кажется таким роскошным, что все думают, будто денег у нас куры не клюют. Только поэтому кредиторы и оставляют нас в покое.

– Но, Вирджи…

– Скорее всего мать постарается соблюсти приличия, – заметила Вирджиния. – Она сообщит о твоем приданом в такой форме, что твой жених отклонит ее предложение. И все это ради отца.

Конечно же, Рэй отклонит их предложение. Каролина не сомневалась в этом, ибо предупредила Рэя, что, исполнив свою безрассудную мечту – построить дом, Филдинг испытывает материальные затруднения.

– Хорошо, если отец не попытается занять деньги у Рэя, – засмеялась Вирджиния, когда они пошли по знакомому коридору к прежней комнате Каролины. – Матери было бы очень неприятно, если бы он сделал это при нас. В последнее время родители много говорят о долгах. – Вздохнув, она внезапно переменила тему. – Ты счастлива, что вернулась домой?

– Конечно. – Каролина задержалась в дверях своей комнаты и вдруг ощутила острую тоску по дому – чувство совершенно необъяснимое, ибо именно дома она и находилась. Но вид этих блекло-голубых стен, нарядных голубых и белых занавесок и «белого одеяла с вышитой на нем большой голубой геральдической лилией пробудил в ее душе множество воспоминаний.

– Вижу, мама повесила новый двойной полог и велела застлать мою кровать голубым шелком, – заметила Каролина.

– Да. И едва ли она остановилась бы на этом, если бы знала о твоем возвращении. – Вирджиния улыбнулась. – О Каролина, я так по тебе скучала! Особенно плохо было в Рождество. Без тебя и без Пенни.

– От Пенни не было никаких вестей? – спросила Каролина, надеясь хоть что-то услышать о старшей сестре.

– Никаких. С того времени, как она рассталась с Эмметом в Филадельфии. Да, особенно скучно было в Рождество, мне, во всяком случае. Мать, конечно, воспринимает все спокойно, но кто знает, что она думает. А отец только кричит – словно это приносит пользу. Но я жутко хандрила. Я ведь была уверена, что вас с Пенни нет в живых. А как провела Рождество ты, Кэрол?

– Как тебе сказать… – Каролина припомнила, что на Рождество купалась в чистых аквамариновых водах Карибского моря, загорала на солнце. В тот день под веселые крики она переименовала «Морского волка» в «Морского скитальца». Затем все пили вино, провозглашая различные тосты. В черно-бархатном небе, словно драгоценные каменья, сверкали тропические звезды. В их мерцающем свете Рэй привлек ее к себе и шепнул:

– Следующее Рождество мы проведем под своей собственной крышей. В Эссексе.

«И мы запалим большое рождественское бревно, которое будет гореть все двенадцать праздничных дней, – прильнув к нему, подумала Каролина. – Мы непременно пригласим гостей. Вот только вопрос: будет ли нам лучше, чем здесь?»

– Мы отмечали Рождество на корабле, по пути из Англии, – ответила Каролина. – Сама понимаешь, это не слишком интересно. Кое-кто, правда, веселился.

– Не повезло тебе, – с сочувствием проговорила Вирджиния. – Совсем запамятовала, что ты провела Рождество на борту корабля, в море, под холодным и сырым ветром. Какая тоска!

Каролина вспомнила, что погода тогда была хорошая, солнце светило сквозь дымку, стоял полный штиль. Однако Рэй отвел ее на нос, потому что в прозрачных теплых водах за кормой плавали нагие пираты. Когда неподалеку от них появились акулы, они с криками вскарабкались на борт.

– О да, – покривила она душой. – Скучища была просто невыносимая.

– Как замечательно, что ты приехала сюда венчаться! С тех пор как построили этот дом, мама только и мечтает о роскошной свадьбе. Пенни избежала ее уловок, выйдя замуж под «свадебными деревьями». А я для мамы – ужасное разочарование. – Худенькое лицо девушки выразило уныние. Бессильно вздохнув, она опустилась на пышную перину.

Каролина нахмурилась. Вирджиния что-то очень уж исхудала, а ведь раньше была такой пухленькой. Ее густые червонно-золотистые волосы потускнели и поблекли. Вирджиния заколола их на затылке, но, казалось, совсем не ухаживала за ними.

– Ты здорова, Вирджи? – озабоченно спросила Каролина.

– Конечно. – Голос Вирджинии, прежде выразительный и звонкий, звучал непривычно глухо, хотя и чуть резко. – Разве сейчас я плохо выгляжу?

Осунувшееся лицо Вирджинии внушало Каролине беспокойство. Интересно, замечает ли мать, как изменилась Вирджиния?

– Может, ты мало ешь? – предположила Каролина.

– У меня нет аппетита, – равнодушно отозвалась Вирджиния.

Вопрос Каролины: «Почему?» остался без ответа, ибо дверь приотворилась, и в комнату заглянуло хорошенькое детское личико и раздался радостный возглас: «Пошли, Фло. Это Кэрол, она вернулась!»

В комнату вбежали две младшие сестры Каролины в просторных ночных сорочках. Девочки бросились обнимать Каролину, после чего уселись, болтая ножками, рядом со старшими сестрами. Узнав, что Каролина собирается замуж, они тут же засыпали ее вопросами, где она все это время была и что делала. Каролине претило лгать этим милым невинным созданиям, но не могла же она открыть им, что их сестра – легендарная Серебряная Русалка с пиратского острова Тортуга.

– А можно я буду твоей подружкой на свадьбе? – пропищала маленькая Фло, прерывая расспросы Деллы о том, что происходит сейчас в Лондоне.

– Конечно, – рассмеялась Каролина, охотно переходя к безопасной теме. – Вы обе будете моими подружками, а Вирджиния – почетной свидетельницей, хотя едва ли соберется много людей в такое холодное время года.

– Как бы не так, – насмешливо возразила Вирджиния. – Вспомни, наша мать тоже была беглой невестой и…

– Да, – засмеялась Каролина. – Она тоже бегала к «свадебным деревьям», как и Пенни и… – Каролина запнулась, вспомнив, что там побывала и Вирджиния. Вместе с Хью. Только у нее ничего не получилось.

Вирджиния бросила на нее равнодушный взгляд, словно давая понять, что давно уже позабыла о своем побеге.

– Не сомневайся, Кэрол, мать, памятуя о своей скромной свадьбе, закатит тебе самую роскошную.

Между тем Каролина старалась высвободить свою руку, которой, оживленно лепеча, завладела малышка Фло. Девочке хотелось рассмотреть большое изумрудное обручальное кольцо – так, как это сделала Делла.

– Надеюсь, твоя свадьба не будет такой неудачной, как та, что состоялась в Оукресте четыре года назад, – с гримаской сказала Вирджиния.

Свадьба в Оукресте прошла на редкость неудачно. Сперва хлынул холодный ливень. Затем дороги сковало льдом и припорошило снегом. У трех экипажей отвалились колеса, гости получили серьезные повреждения, по прибытии пришлось уложить их в постель и вызвать доктора. Камины растопили так сильно, что посыпались искры и воспламенилась крыша. Спасая жизнь, невеста и жених выскочили из кровати и выбежали раздетые наружу. Гостям пришлось всю ночь бороться с пожаром, рискуя при этом получить обморожение.

– Ну, на твоей свадьбе, Кэрол, не произойдет ничего такого, – проговорила Вирджиния. – Тебе всегда везет.

«В отличие от меня», – явно подразумевала она. Догадываясь, что Вирджиния завидует ей, вернувшейся такой здоровой, сильной и счастливой, к тому же еще и с обручальным кольцом на пальце, Каролина поспешно сказала:

– Странно, что в это время года вы все здесь, в Левел-Грине. Признаться, я думала, что мама отправила вас в Уильямсберг, к тете Пэт.

– Вероятно, она так и поступила бы, – Вирджиния ласково погладила своей худой рукой кудрявую головку маленькой Фло, – но не получилось: тетя Пэт уехала в Филадельфию.

Из родственников со стороны Рэндолфов, кроме, конечно, Сэнди, Каролина больше всех любила тетю Пэт. Она вопросительно подняла брови:

– Тетя Пэт взяла с собой большой серебряный ночной горшок?

– Да, – подтвердила Вирджиния.

– Значит, уехала надолго, – разочарованно протянула Каролина. Тетя Пэт гордилась своим сокровищем и неизменно брала его с собой, куда бы ни отправлялась. Серебряные ночные горшки были редкостью – преобладали глиняные глазурованные, и даже в здешнем роскошном доме пользовались в основном оловянными. Серебряный горшок представлял собой достопримечательность; тетя Пэт привезла его из Англии контрабандным путем, ибо ввоз серебра из этой страны в то время был запрещен. Мать тети Пэт умудрилась спрятать под своей широкой юбкой с фижмами не только ночной горшок, но и два красивых серебряных канделябра, а также набор новых модных серебряных вилок.

Тетя Пэт давно уже забыла об этом эпизоде. Канделябры она подарила Летиции, серебряными вилками ежедневно пользовались в столовой двухэтажного, с высокими трубами дома тетушки в Уильямсберге, но серебряный горшок стоял на видном месте в спальне, в отличие от глиняных, которые обычно убирали за ширму или в другое укромное место. Тетя Пэт обещала завещать его каждому, кому в данный момент симпатизировала. Летиция шутила, что без этого горшка Петулу не пропустят во врата рая, и Каролина в душе соглашалась с ней. И вот тетя Пэт увезла свое бесценное сокровище в Филадельфию.

– Когда она вернется? – осведомилась Каролина.

– Через несколько месяцев, – ответила Вирджиния. – Она навещает своих старых подруг.

Каролина вздохнула. Кроме матери, Вирджи и Сэнди, который не мог твердо пообещать приехать на ее свадьбу, тетя Пэт была самым дорогим для нее человеком. Она очень надеялась увидеть ее на церемонии. Едва ли Каролина испытает настоящую радость, если тетя Пэт не будет стоять рядом и с усмешкой говорить, что Рэй – самый красивый молодой человек во всех колониях. Тетя Пэт всегда питала расположение к женихам и смотрела на них сквозь розовые очки.

– Если мама напишет ей, возможно, она приедет на свадьбу, – утешила сестру Вирджиния.

– Боюсь, нам не дождаться ее, – возразила Каролина, желающая поскорее обвенчаться и уехать.

Вирджиния явно усомнилась в том, что мама смирится с подобной спешкой. Ведь Летиции нужно время, чтобы собрать все ресурсы и устроить грандиозную свадьбу.

– А в Левел-Грине по-прежнему продолжаются военные действия? – Каролина имела в виду семейные сцены.

Вирджиния пожала плечами:

– После твоего исчезновения в доме царило относительное спокойствие.

Каролина поежилась. Видимо, ее отсутствие весьма способствовало перемирию, ибо ревнивый Филдинг так и не простил Летиции давнишнюю измену, живым напоминанием о которой была Каролина. «Интересно, знает ли Вирджиния, что мы единоутробные сестры?» – подумала Каролина, но решила, что едва ли.

– Главная тема для сплетен сейчас – Чаттертоны, – сообщила Вирджиния. – Милли Чаттертон оставила Уилбера, а тот объявил во всеуслышание, что она никудышная хозяйка да еще позволяет себе нецензурные выражения. На это Милли публично ответила, что от него-то и научилась нецензурным выражениям. Не утаила она и того, что за время их совместной жизни он содержал двух любовниц. Когда же завел третью, ее терпение истощилось, и она ушла. – Вирджиния рассмеялась. – Вряд ли все это правда, но злые языки получили богатую пищу для пересудов.

«А Лайтфуты из Левел-Грина обрели желанную передышку», – отметила Каролина.

– А что с Салли Монтроуз? – спросила она, ожидая услышать о новых сумасбродствах своей давней подруги. Та жила выше по течению Джеймса и снабжала ее увлекательными романами вроде «Простодушной соблазнительницы».

– Ты бы не узнала Салли, – ответила Вирджиния.

– Почему? – удивилась Каролина. Порывистая, беззаботная Салли была ее лучшей подругой в Виргинии.

– Ты же знаешь, она была настоящим сорванцом в юбке, но все в прошлом. Теперь Салли – элегантная девица, говорит по-французски, жеманничает и задирает нос.

Каролина звонко рассмеялась. Она не могла вообразить, что общительная добродушная Салли стала высокомерной. Но серьезность Вирджинии насторожила ее.

– И что же так изменило Салли?

– Если помнишь, она давно была влюблена в Брента Чейза, но он женился на ее старшей сестре.

Карелина кивнула.

– Ее сестра – жена Брента – умерла во время родов. Это случилось сразу после твоего отъезда, Каролина. Салли надеялась выйти за него замуж, вероятно, поэтому и отвергала все предложения. Сестра была очень хрупкой, и Салли предполагала, что она долго не протянет. Но…

– Но в приходской церкви висит объявление, что женщине запрещено выходить замуж за зятя, – договорила за нее Каролина. – Бедная Салли!

– Да, думаю, она согласилась бы жить с ним и необвенчанной, – заметила Вирджиния. – Но он не пошел на это, и в октябре женился на одной из сестер Кроуфорд. Салли, сославшись на плохое самочувствие, не появилась на свадьбе, но кто-то видел, как она скакала на лошади, заставляя животное брать преграды. Казалось, будто Салли хочет сломать себе шею. Мы поразились, встретившись с ней в первый раз после свадьбы Брента. Она была в черной вуали, волосы покрасила хной, а лицо так напудрила, что засыпала весь плащ.

И это Салли, всегда презиравшая губную помаду и пудру!

– Мне очень жаль Салли, – призналась Каролина.

Странно, но из всех подруг и близких счастье, видимо, выпало ей одной. Лондонская школьная подруга Реба влюбилась в женатого маркиза – и потеряла его. Старшая сестра Пенни убежала к «свадебным деревьям» и исчезла после расторжения брака. Печальнее всего сложилась участь Вирджинии. Ее почти насильно выдали замуж – и она тут же овдовела. А теперь оказывается, что и мечты Салли разбиты.

– Может, мы скоро увидимся с ней, – проговорила Каролина.

– О да, конечно. – Разговор о несчастьях Салли оживил Вирджинию. – Она повсюду разгуливает, со всеми флиртует, до упаду танцует на балах. Но Салли очень изменилась и заметно ожесточилась.

«Неудивительно», – подумала Каролина, и сердце ее болезненно сжалось от сочувствия к подруге.

К этому времени маленьких девчушек уже явно стало клонить в сон. Каролина вдруг всполошилась: взволнованная возвращением домой, она так и не поинтересовалась, в какой комнате разместили Рэя. Он, несомненно, не знает, где она, и вряд ли станет бродить ночью по незнакомому дому, разыскивая ее. К тому же Каролина догадалась, что сестры, хотя их и одолевает дремота, готовы за разговорами провести всю ночь в ее комнате.

– Я хочу, чтобы Салли была моей подружкой на свадьбе, – сказала Каролина, размышляя, как удалить сестер из комнаты и отправиться на поиски Рэя. – Может, это ее приободрит.

– Она нуждается в сочувствии сейчас, а не в будущем, – мрачно возразила Вирджиния.

– А я вовсе не о будущем. Я намерена обвенчаться сейчас. – «Независимо от того, получит ли он помилование», – добавила про себя Каролина.

– Ничего у тебя не выйдет, – фыркнула сестра. – Ты знаешь не хуже меня: мать захочет, чтобы в свадьбе приняла участие вся Виргиния, пол-Мэриленда и обе Каролины. Скоро ты убедишься, что я права. На одну только подготовку ей понадобится целый месяц. К тому же тебе придется заказать свадебное платье – если не в Англии, то в Филадельфии.

– Но это же смешно! – растерялась Каролина, лишь сейчас осознав, в какое долгое и трудное предприятие ввязалась. А ее-то одолели романтические мечты, что они быстро поженятся дома и тотчас отправятся в Англию. – У меня есть прекрасное платье, и оно идеально подойдет к этому случаю.

– Может, и прекрасное, но оно должно быть новым с иголочки, – упорствовала Вирджиния. – Мать пожелает, чтобы ты была в таком платье, в каком обвенчалась бы она сама, если бы не убежала к «свадебным деревьям».

– Хотелось бы узнать, какое оно, – рассеянно проговорила Каролина.

– Узнаешь, когда она сделает свой выбор, – рассмеялась Вирджиния.

– Ты уж как-нибудь повлияй на нее, Вирджи.

– Я не имею на нее никакого влияния и, как тебе известно, никогда не имела. – Вирджиния взбила подушку и устало опустилась на нее.

– А что такое влияние? – спросила маленькая Фло, все это время молча смотревшая на сестру, вернувшуюся откуда-то издалека.

– Это то, чего не будет у тебя, пока ты не поспишь, – мгновенно отозвалась Каролина. – Уложи их, Вирджи. Мама права: я ужасно устала.

Вирджиния с недоумением взглянула на сестру. В ее сверкающих серебристых глазах не было и тени усталости.

– Хорошо, я уложу их. – Она шлепнула по попке и спустила на деревянный пол босоногую девочку. – Не забудь поворошить угли, прежде чем ляжешь, Кэрол, – добавила Вирджиния, открывая дверь и выпроваживая малышек.

Каролина негодующе уставилась на оранжевое пламя, лижущее поленья.

– Неужели, по-твоему, я забыла, как ворошат угли? – Каролина по-прежнему пыталась убедить сестру, что жила в Англии.

– Думаю, ты находилась в каком-то теплом месте, – насмешливо обронила Вирджиния. – Там, где можно найти такие большие изумруды. А если ты нечаянно забудешь про камин, ничего не случится. Я зайду к тебе, как только уложу девочек.

И она тихо затворила дверь.

Каролина уставилась на закрытую дверь. Вирджиния не так проста, как кажется. Она разгадала ее тайну. Да и что в этом удивительного? Ведь Каролина явилась в дом среди зимы загорелая, с дорогими изумрудами, подаренными ей высоким мужчиной, грациозным, как фехтовальщик, и тоже бронзовым от загара.

Каролина нахмурилась. Разумеется, Вирджиния ничего никому не скажет. Как и мать. Но они знают. Знают!

Не теряя времени, она поспешно накинула халат и вышла в холодный, едва освещенный коридор. Каролина не решилась взять с собой свечу, зная, что мать спит очень чутко, а зрение у нее острое. Выйдя в коридор, она сразу же заметит зажженную свечу, но вряд ли разглядит темную фигуру, крадущуюся на цыпочках.

Под одной из дверей мерцал свет. Видимо, это горела свеча у Рэя.

Петли были хорошо смазаны, и Каролина тихо проскользнула в «бронзовую комнату», названную так потому, что мать выбрала для нее занавески и покрывало цвета бронзы. Эту комнату, удобную, но не очень большую, Летиция обычно предоставляла менее почетным гостям.

Рэй лежал на большой кровати орехового дерева. Он собирался потушить свечу, но при появлении Каролины поднял глаза и, узнав ее, улыбнулся.

– Я уже потерял надежду дождаться тебя.

– Ко мне зашли сестры, и я никак не могла от них отделаться, – стуча зубами, объяснила Каролина.

– Может, разжечь камин пожарче?

– Нет, нет, лежи. Сейчас я присоединюсь к тебе.

Рэй отвернул одеяло, и она легла рядом с ним. Он притянул ее к себе. Каролина, дрожа от холода, прижалась к его обнаженному телу. «От Рэя исходит больше тепла, чем от камина», – лениво подумала она.

– Тебе не стоило бегать босиком по этим холодным коридорам, – укоризненно заметил он, растирая ее ноги своими теплыми руками.

– Я взяла с собой лишь атласные туфли, – с сожалением заметила она. – А стук их каблуков по деревянным, не застланным дорожками коридорам поднимет и мертвых.

– Ну, это, пожалуй, нам ни к чему, – улыбнулся Рэй. Успокоенная Каролина прильнула к нему, ощущая, как начинает согреваться от его ласк.

– Вирджи хотелось поговорить, – объяснила она. – Прибежали и две маленькие сестрички. А еще надо было поворошить угли в камине… – Она села в постели.

– В чем дело? – спросил он.

– Ни в чем. Угли поворошит Вирджи. Ведь она прозрачно намекала на то, что я проведу ночь в объятиях своего возлюбленного. – Каролина помолчала. – а о чем вы говорили внизу, когда я ушла? – спросила она.

– Твоя мать убеждала меня купить земли на берегу Йорка и обосноваться в этих местах. Она считает, что ты слишком уж пристрастилась к странствиям.

– О чем это ты? – изумилась Каролина.

– Твоя мать весьма проницательна, – усмехнулся Рэй. – Боюсь, ожерелье навело ее на кое-какие догадки.

Каролина, вздохнув, еще теснее прильнула к нему. Рэй просил ее не надевать ожерелья, опасаясь, как бы оно не вызвало нежелательных подозрений, но Каролина поступила по-своему.

– Но ведь мать ни в чем не обвиняла тебя?

– Нет, но, полагаю, она попыталась дать мне понять, чтобы я больше не брал тебя в плавания.

– А что сказал Филдинг?

– Почти ничего. Он только сидел и пил, наблюдая за нами.

– Уж он-то наверняка не предлагал тебе обосноваться в здешних местах?

– Это имеет для тебя какое-то значение?

– Нет, пожалуй, нет. Наверное, не следует ожидать от Филдинга отцовских чувств, но ведь они могли хотя бы стать нашими друзьями.

Он покрепче прижал к себе Каролину.

– Ну что, согрелась?

– Да. – Ей было хорошо и уютно в его объятиях, только немного хотелось спать, однако она преодолела дремоту, ибо жизнь так и бурлила в ней. Завтра… завтра они во всем разберутся. Пока же лучше забыть, что им не следовало встречаться сегодня. Ведь все придут в смятение, если Каролину обнаружат в этой комнате, в его постели. Однако сейчас они забудут в своем убежище об окружающем мире и отдадутся страсти и мечтам.

Руки Рэя согревали ее, а губы нежно целовали. Когда Каролина еще теснее прижалась к нему, душа ее запела песнь любви. Она надеялась, что Рэй так же пылко ответит на ее чувства.

Угли в камине постепенно остывали, но пламя, бушевавшее в груди каждого из них, пожирало и обновляло Рэя и Каролину, словно они окунулись в колодец с живой водой. Потом, казалось уже дотлевшее, оно вновь вспыхивало от прикосновения, улыбки или произнесенного шепотом слова.

Начинало уже светать, когда Каролина поднялась. Пора было возвращаться к себе.

Проснулся и Рэй. Она увидела, что глаза его приоткрыты. Неужели он никогда не спит? Неужели все эти ночи, когда сон угрожал смертельной опасностью, так обострили его осторожность?

–спи спокойно, – пробормотала она. – Мама не найдет меня здесь.

Улыбаясь, он протянул к ней свою сильную руку, но, тут же сказав: «Вероятно, ты права», – повернулся на другой бок.

Каролина с нежностью думала о любимом, направляясь к себе по полутемному пустому коридору.

Глава 3

После завтрака Каролина нашла мать. Та раскладывала белье по сундукам с таким видом, словно накануне в доме не произошло ничего важного. Каролина, усмехнувшись, подумала, что даже в синем домашнем платье мать выглядит настоящей леди, искательницей приключений, какой и считали ее все местные сплетницы.

– Я беспокоюсь за Вирджи, – сразу сказала Каролина. – Никогда еще не видела ее такой худой. Я постеснялась спросить об этом за завтраком, но хочу знать, что с ней.

Летиция нахмурилась.

– Ничего плохого, – коротко ответила она. Ее темно-голубые глаза скользнули по двум служанкам в белоснежных передниках. Девушки приносили и сортировали белье. – Ранней осенью Вирджиния сильно простудилась и с тех пор никак не может оправиться. Надеюсь, скоро она будет выглядеть лучше.

– С чего? – возразила Каролина. – Ведь Вирджиния ест как птичка. Ты же видела, она почти не притронулась к завтраку. – Тут Каролина заметила, что одна из служанок толкнула локтем другую.

– Конечно, – равнодушно проронила Летиция, – но Вирджиния утверждает, что должна есть маленькими порциями.

– К тому же она почти потеряла интерес к жизни, – добавила Каролина. – Ходит как тень, ни на что не обращая особого внимания. – Служанки обменялись многозначительными взглядами, а Легация поджала губы. – А что говорит доктор? – осведомилась Каролина.

– Доктор? – безразлично переспросила мать. – Я и не предполагала, что Вирджиния нуждается в докторе. Не сомневаюсь, она будет есть больше, стоит ей только захотеть.

Дочь удивленно посмотрела на нее.

– Будем надеяться, – глаза Летиции мрачно сверкнули, – что твое возвращение поднимет ей дух и пробудит интерес к жизни.

«А если бы я не вернулась домой? Что тогда? Никто бы даже не обратил внимания, что Вирджиния чахнет день ото дня?» – ужаснулась Каролина. Странно, очень странно, ведь Филдинг и Легация всегда очень нежно относились к Вирджинии. Любимицей их, конечно, была рыжеволосая смешливая Пенни, но она исчезла, а Вирджиния все еще с ними.

Каролина собиралась добавить что-то еще, но Легация со свойственной ей решительностью перевела разговор на другую тему.

– Нет, Ида, скатерти надо складывать в этот сундук, – сказала она одной из служанок, – а салфетки в этот. – Убедившись, что работа пошла на лад, Летиция взглянула на Каролину, казавшуюся в отличие от Вирджинии олицетворением здоровья.

– Когда губернатор вернется, я устрою для тебя и твоего жениха званый ужин в Уильямсберге.

– А когда он вернется? И где находится сейчас?

– На Барбадосе. В гостях у матери.

«Значит, Сэнди Рэндолфу не удастся повлиять на губернатора. По крайней мере до его возвращения. И Рэю придется дожидаться, пока губернатор приедет. Есть, конечно, его помощники, но они потребуют кучу золота, а Рэй едва ли пожелает удовлетворить их алчность. Тем более что общая амнистия уже объявлена», – мелькали мысли в голове Каролины.

– А скоро ли вернется губернатор? – осторожно спросила она.

Летиция пожала плечами:

– Должен вернуться со дня на день.

Путешествие в это время года вполне может затянуться. «Только бы Сэнди не отправился вверх по Джеймсу, – мысленно взмолилась Каролина. – Впрочем, он, наверное, знает, как действовать и в отсутствие губернатора».

Летиция словно угадала мысли дочери:

– Пойдем со мной, Каролина.

Оставив служанок сортировать белоснежное белье, она отвела Каролину в красивую спальню рядом со спальней Филдинга и ее собственной.

– Не встречала ли ты в своих странствиях Сэнди Рэндолфа? – неожиданно спросила она.

Каролина вздрогнула от неожиданности.

– Мы вернулись в Виргинию на одном корабле, – нехотя призналась она, желая добавить: из Англии, как было условлено с Рэем и Сэнди, но внезапно ложь застряла у нее в горле.

На лице матери появилась печальная улыбка.

– Значит, Сэнди нашел тебя. Он обещал непременно найти. – Она остановилась, ожидая, не скажет ли что-нибудь Каролина, – но та промолчала.

Темно-синие глаза Летиции блеснули гневом.

– Ну что ж, дома его ожидает не слишком приятный сюрприз. – Заметив вопросительный взгляд дочери, она пояснила: – Его жена Эстелла швырнула в одного из слуг соусником, а затем напала на него с тяжелым половником. Едва не выбила ему глаз. Я уже не говорю о том, что она испортила прекрасные французские обои в Тауэр-Оуэксе. – Летиция покачала головой. – Эта женщина обязательно Доконает его.

– Бедный Сэнди, – вздохнула Каролина, сожалея о том, что на хозяина Тауэр-Оуэкса обрушилась новая неприятность. – У него, кажется, нет даже родственников, к которым он мог бы отослать жену, чтобы хоть немного отдохнуть от нее.

– У Эстеллы тоже нет родственников. Боюсь, Сэнди придется одному нести этот тяжкий крест. – Устало взглянув на дочь, Летиция распахнула дверь. – Я занялась своей спальней только после того… как ты оставила нас. Как она тебе нравится.

Каролина окинула взглядом коричневый персидский ковер, мягкое золотистое покрывале и шторы, окрашенные в лимонный цвет солнечными лучами, и прекрасные английские вышивки приглушенных тонов на удобных креслах красного дерева.

– Просто великолепно, – похвалила она, в который раз восхищаясь безупречным вкусом матери.

– Рада, что это тебе по душе, потому что хочу перевести твоего жениха в эту комнату. Она хорошо отделана, и отсюда прекрасный вид на реку.

– Но я уверена, что Рэй вполне доволен своей комнатой, – встревожено возразила Каролина, отлично понимая, что, если Рэй расположится по соседству с Летицией и Филдингом, мать услышит малейший скрип двери или кровати и даже самые тихие голоса. Конечно же, Каролина не решится посещать здесь Рэя ночью.

– Не сомневаюсь, что он вполне доволен своей комнатой, – надменно ответила Летиция. Еще за завтраком она заметила томный, удовлетворенный взгляд дочери и тотчас же поняла, что спальня Рэя Эвистока находится слишком близко к комнате Каролины. – Мы должны устроить будущего члена нашей семьи как можно удобнее. Я велю сегодня же утром перенести его вещи. – Возмущенный взгляд дочери Летиция встретила равнодушно. – Ты можешь сообщить Рэю о моем решении, – ласково добавила она и проводила взглядом Каролину, шуршащую голубыми юбками.

Каролина нашла Рэя в одной из башен. Бледная, но улыбающаяся Вирджиния показывала ему окрестности. Он поочередно смотрел в окна маленькой комнаты.

– Отличный наблюдательный пункт, мисс Вирджиния, – одобрительно сказал Рэй.

– И у нас два таких пункта, – тихо приблизившись, сообщила Каролина.

– Я слышал, как ты поднималась по лестнице. – Рэй повернулся к ней с улыбкой, и она опять убедилась, что его слух необычайно обострен, как, впрочем, и другие чувства. Сказывалась полная опасностей жизнь.

Вирджиния смотрела из окна на широкий простор реки.

– Извините, – вдруг сказал она. – Вижу, приближается лодка из Роузджилла. Если она причалит, мне придется вернуть книги, которые мистер Уормли так любезно одолжил мне из своей библиотеки. – Она повернулась так резко, что едва не задела своими черными шелковыми юбками Каролину, и почти бесшумно поспешила вниз, оставив влюбленных наедине.

Каролина послала сестре благодарный взгляд, рассказала Рэю об отъезде губернатора, на что он ни словом не откликнулся, а затем сообщила, что его переводят в другую спальню.

– Это ужасно, – встревожено проговорила она. – Теперь я побоюсь приходить в твою комнату.

Рэй пожал плечами:

– Тогда я буду приходить к тебе.

– Но это опасно, – возразила Каролина. – Рядом Вирджиния, она-то ничего не скажет. Но к ней постоянно забегают Фло и Делла. Они вполне могут наведаться и ко мне. Если дверь будет заперта, девочки начнут молотить кулачками, пока их не впустят. – Она начала ходить по комнате. – Почему бы маме не оставить нас в покое?

– Твоя мать не хочет никаких скандалов и опасается, как бы невеста не забеременела.

Каролина презрительно фыркнула. Рэй повернулся к окну и посмотрел на подплывающую лодку. Снег прекратился накануне ночью, но небо было таким же свинцово-серым. Каждую минуту снегопад мог возобновиться.

– Это просто смешно, – продолжала возмущаться Каролина, тоже подойдя к окну. – Почему она должна мешать нам? В конце концов я решила отпраздновать свадьбу дома лишь для того, чтобы доставить ей удовольствие.

– Ждать придется не так уж долго, – спокойно заметил Рэй, наблюдая, как лодка причалила к деревянным мосткам, а из дома, прижимая к груди стопку книг в кожаных переплетах, бежит по снегу Вирджиния и машет рукой. – Мы обвенчаемся, займем эту спальню и подождем возвращения губернатора, после чего я получу помилование.

– Ты не знаешь мою мать. Вирджи утверждает, что у нее уйдет бездна времени на подготовку к пышной свадьбе. Полагаю, сестра права. Только на то, чтобы составить список гостей, понадобится целая вечность.

Рэй обеспокоено взглянул на Каролину и вдруг вскрикнул. Вирджиния, одетая во все черное, споткнулась и рухнула в снег. Широкие юбки разметались, а книги разлетелись.

– Дорогой, Вирджиния поскользнулась! – в смятении воскликнула Каролина. Она и Рэй быстро спустились вниз и выбежали в сад.

Оказалось, что Вирджиния упала, потеряв сознание. В дом ее внес Рэй.

– Да она легкая как пушинка, – заметил он, когда появилась Летиция и попросила подняться вслед за ней в зелено-белую спальню. Она велела слугам принести бренди, нюхательную соль, горячий суп и грелку.

– Уж у меня-то дочь поест, не отвертится, – твердо проговорила Летиция. – Не хватало еще, чтобы Вирджиния падала в обморок, так может случиться и во время свадьбы. – Затем она предложила молодым людям пойти встретить Ральфа Уормли.

Глядя на худое лицо Вирджинии, на темные круги у нее под глазами, Каролина подумала, что вряд ли сестре поможет чашка супа. Уж не решила ли она уморить себя голодом? Да, Вирджиния, очень изменившаяся, кажется, с каждым днем уходит все дальше от них.

– Ральфа Уормли уже встретили, – возразила Каролина, заметив, что к лодке подошел Филдинг.

– Тогда покажи Рэю дом – властно распорядилась Летиция. – Здесь ты не нужна. Вирджиния уже приходит в себя.

Выпроводив их, она захлопнула дверь.

– Я рада, что ты привез меня домой, – шепнула Каролина Рэю. – Боюсь, что вижу сестру в последний раз. – Ее глаза наполнились слезами, и Рэй сочувственно взял Каролину за руку и повел прочь. – Семья разваливается, – заметила она, как только они оказались в библиотеке. – Убежала Пенни, а скоро от нас уйдет и Вирджиния.

– Ты не совсем права, – твердо возразил Рэй и погладил ее по голове. – Для нас с тобой жизнь только начинается.

Она неуверенно улыбнулась ему, вытерла слезы и указала на латунную шкатулку с красивой гравировкой. В ней хранились письменные принадлежности.

– Это любимое место Вирджинии. – Каролина кивнула на дубовое бюро.

Но Рэя куда больше интересовал превосходный двадцатидюймовый пистолет, изготовленный лондонским оружейником Р. Силке.

– У меня есть очень похожий. – Он привычным движением проверил, хорошо ли отлажен пистолет, и заглянул в длинный ствол.

«Боже! Сделай так, чтобы он никогда не воспользовался этим оружием!» – взмолилась Каролина.

Здесь-то, в теплой библиотеке, перед жарко пылающим камином, и нашли их Ральф Уормли и Филдинг Лайтфут. Щеки и нос Ральфа Уормли раскраснелись от холода. Обшитые золотом петли и позолоченные пуговицы его камзола засверкали, едва он, подойдя к камину, со вздохом снял свой теплый коричневый шерстяной плащ. Стоявший рядом с ним хмурый Филдинг («Он хмурится, когда видит меня», – подумала Каролина, радуясь, что его отношение уже ничуть не задевает ее) выглядел просто великолепно в своем камзоле цвета бронзы с широкими бархатными манжетами.

На Рэе была простая серая суконная куртка, но выглядел он очень импозантно. Когда Филдинг представил его гостю, Каролина, гордо стоявшая рядом с женихом, с приветливой улыбкой поклонилась Уормли, к которому с давних пор питала симпатию.

Осведомившись, не пострадала ли мисс Вирджиния, – Ральф видел, как она упала, со своей лодки, – он сообщил, что заехал передать приглашение от Льюиса Беруэлла. Тот через неделю устраивает бал в Фэрфилде и надеется, что Лайтфуты окажут ему честь. «Особенно мисс Каролина и мисс Вирджиния», – галантно добавил Ральф, хотя вряд ли Беруэлл слышал о возвращении Каролины.

Филдинг, разливая портер, пообещал, что они все прибудут на бал. Каролина промолчала. Еще вчера она, вероятно, сказала бы, что в это время они будут уже на пути в Англию, но теперь поняла, что их план едва ли осуществится так скоро.

Оставив мужчин, беседующих у камина и попивающих портер, Каролина поднялась наверх – узнать, как чувствует себя Вирджиния. Сестра лежала под одеялом. Голова ее покоилась на подушке. Ноги согревал закутанный в сукно горячий кирпич. В камине потрескивали дрова. Летиция уже ушла, но ее приказание растопить камин пожарче было выполнено. В этой комнате с нежно-зелеными стенами, большой кроватью под балдахином было, пожалуй, слишком жарко.

– Зачем ты побежала по обледеневшему снегу? – попеняла сестре Каролина. – Он же скользкий как лед, вот ты и упала.

Вирджиния кротко кивнула:

– Да, мне не стоило бежать. Но я боялась, что лодка не причалит. Когда мы в последний раз были в Роузджилле, я обещала вернуть эти книги мистеру Уормли. А теперь, – она едва не расплакалась, – книги, наверное, намокли.

– Ральф Уормли просил тебя не беспокоиться о книгах. Их уже высушили, они почти не пострадали. Вирджи. – Каролина внезапно переменила тему: – Почему ты не ешь?

– Сначала мне казалось, что я слишком толста и поэтому никому не нравлюсь. Но постепенно потеряла аппетит, а затем сильно простудилась. Теперь и думать о еде не хочу.

– О Вирджи, неужели ты не знаешь, как мы все тебя любим?

Вирджиния тяжело вздохнула:

– Я говорю не о тебе, а о мужчинах. Хью не слишком-то жаловал меня. Я убежала с ним, но когда нас поймали, он нашел себе другую женщину и тут же забыл обо мне. – «А заодно прихватил с собой все твое золото», – подумала Каролина, глубоко оскорбленная за сестру. – Затем мама отдала меня Алджернону, – продолжила Вирджиния, – но и он не любил меня. Потом Алджернон умер, а у меня случился выкидыш. Пока тебя здесь не было, я встретила человека, который, как мне показалось, в самом деле любит меня. – Ее голос задрожал, и Каролина заметила, что сестра стиснула кулачки. – Он подарил мне кольцо с выгравированной на нем надписью.

Такие кольца стоили обычно не слишком дорого, их делали из серебра и дарили в основном друзьям. Однако кольцо с надписью могло быть знаком более глубокого чувства.

– Но ты его не носишь. – Каролина взглянула на худые руки сестры.

– Я… я ношу его на шее. – Вирджиния прикоснулась к тонкой золотой цепочке под лифом. – Пусть мама не знает, что я еще ношу его после всего, что случилось.

– А что случилось?

– Дэмьен не нравился маме. Она считала его повесой, никчемным человеком. Но я любила его, – шепотом призналась Вирджиния.

– И что с ним стало?

– Он попросил моей руки, – печально промолвила Вирджиния, и Каролина затаила дыхание: «Не могла же Летиция, хотя и властная, отпугнуть парня? При всех своих заботах она наверняка сознавала, что Вирджинии нужен человек, который принял бы в ней участие».

– Она потребовала, чтобы ты отказала ему?

– О нет. Сказала, что раз уж Дэмьен так сильно мне нравится, она не станет чинить препятствий.

– Но… – удивилась Каролина, зная, что Филдинг никогда бы не отказал жениху, если того не сделала Летиция. – Уж не отвергла ли ты сама Дэмьена?

– Нет, я приняла его предложение, – с болью сказала Вирджиния. – Ведь я любила Дэмьена.

– Так… что же произошло? – Каролину встревожило горестное выражение глаз сестры.

– Оказалось, что его интересовало только мое приданое, – сказала Вирджиния с пугающей прямотой. – Выяснив, что ни на какое приданое нечего рассчитывать, поскольку отец весь в долгах, Дэмьен ушел, даже не попрощавшись. Как в воду канул. Не написал мне ни строчки.

У Каролины потемнело в глазах.

– Зачем же ты носишь эту побрякушку на шее, Вирджи? Брось ее в камин. – Серые глаза Каролины вспыхнули. – Не носи ее больше ни минуты!

– Кольцо тут ни при чем. – Вирджиния отвернулась, видимо, вспоминая пережитые страдания. – Виновата я сама. – Ее голос звучал уныло. – Видишь ли, я не слишком привлекательна, а Дэмьен любит хорошеньких. – Она невесело усмехнулась. – Вот тебя бы он полюбил. Даже не стал бы просить приданого. А я такая толстушка…

– Никакая ты не толстушка!

– Была такая, – печально сказала Вирджиния. – И вот я подумала, что, если бы не полнота и будь я стройной, как ты, мама или Пенни, кто-нибудь и влюбился бы и в меня. Однако из этой затеи ничего не вышло. – Голова Вирджинии упала на грудь, как сломанный цветок. – И никогда не выйдет. Никогда.

У Каролины перехватило дыхание. Она не могла произнести ни слова.

«Значит, Вирджиния морит себя голодом, потому что ее предал какой-то жалкий охотник за богатым приданым!»

Теперь Каролина поняла, почему мать в то утро отреагировала странно на ее вопрос о Вирджинии. Легации претило, что дочь морит себя голодом в надежде понравиться мужчинам. Летиция знала, что Дэмьен не годился в подметки Вирджинии, но та влюбилась в него, и матери пришлось скрепя сердце согласиться на этот брак. А Филдинг Лайтфут не мог дать ей приданое, потому жених сбежал. Это было слишком тяжелым ударом для такой гордой женщины, как Летиция. Она не желала признаваться даже себе, что ее дочь очень больна и едва ли дотянет до следующей зимы.

– Видишь ли, – кротко объяснила Вирджиния, – меня не любил ни один из троих мужчин. Хью убежал со мной к «свадебным деревьям», но когда нас поймали, нашел другую женщину, Алджернон женился на мне по настоянию своей матери, а Дэмьен охотился только за деньгами, которых у меня не было…

Вид у Вирджинии был такой несчастный, что у Каролины сжалось сердце.

– Не знаю, утешит ли это тебя, – твердо проговорила она, – но ты не единственная, кого покинули. Помнишь лорда Томаса?

– О да. Я не решилась спросить о нем, увидев тебя с другим мужчиной.

– Лорд Томас бросил меня, – спокойно сообщила Каролина. – Может, это послужит для тебя утешением.

Темно-голубые глаза Вирджинии казались огромными на ее бледном лице.

– Не могу в это поверить, Кэрол.

– Тем не менее это правда. Я очень любила Томаса и боялась, что не вынесу его пренебрежения, умру. – Каролина пожала плечами. – Как видишь, я выжила. И даже нашла себе лучшего жениха. – Она молчала, давая Вирджинии время обдумать эти слова. – Очевидно, и Эммет не любил Пенни, иначе бы отыскал ее. А мама… – Она заколебалась.

– Что мама? – насторожилась Вирджиния. Каролина глубоко вздохнула. Только надежда спасти жизнь сестры заставила ее открыть тайну.

– Мы с тобой единоутробные сестры, Вирджиния. Я дочь Сэнди Рэндолфа.

Вирджиния открыла рот от изумления:

– Так вот почему…

– Вот почему Филдинг ненавидит меня, а Сэнди избегает. Вот почему люди смотрят на меня совсем по-особому и, укрывшись за веерами, сплетничают. Но ты никому не говори об этом. Даже мать не знает, что я посвящена в эту тайну. Я призналась тебе только по одной причине: ты должна понять, что даже у такой неотразимой красавицы, как мама, не все гладко в отношениях с мужчинами. Таких трудностей ты еще не испытывала, Вирджи.

С этими словами она предложила сестре тарелку супа, но та, не притронувшись к еде, молча и недоверчиво взирала на Каролину.

– Но и у тебя, и у твоей матери были трудности только с одним мужчиной, – наконец проговорила Вирджиния. – И тут же появился другой человек, готовый занять его место. А у меня все не так. – Она беспомощно пожала плечами. – По ночам я мечтала, что, как героини моих любимых книг, выйду замуж и буду счастлива. Мечтала быть страстно любимой. А теперь знаю: никто никогда не полюбит меня.

Каролина постаралась преодолеть жалость к сестре.

– Вирджи, сотни мужчин полюбили бы тебя. Необходимо лишь встретить их. А пока съешь суп, иначе я заставлю тебя сделать это.

К удивлению Каролины, сестра подчинилась ей и начала есть суп. Каролина молча наблюдала за Вирджинией.

«Жизнь напоминает поездку в тряской коляске, – думала она – У коляски Вирджинии отвалилось колесо, и она хочет выпрыгнуть, надеясь, что смерть спасет ее от жизни… – Каролина вздрогнула, вспомнив о Тортуге и пиратах, о людях, умиравших у нее на глазах. – Если ты не будешь погонять лошадей, заставляя их мчаться, смерть быстро настигнет тебя».

– Мне кажется, тебе не помешало бы съесть еще супа, – заметила Каролина.

– Меня стошнит, – с отвращением возразила Вирджиния. Столкнувшись с незнакомой ситуацией, не имея возможности с кем-то посоветоваться, Каролина растерялась.

– Хорошо, – согласилась она. – Но выбрось все эти глупости из головы. Я вернусь через час и принесу тебе что-нибудь поесть. Мне хочется взять тебя с собой в Англию, но для этого ты должна набраться сил. Признаться, – поразмыслив, добавила Каролина, – в Эссексе множество достойных молодых людей. Уж там-то ты найдешь себе избранника. – Каролина не знала, соответствуют ли действительности ее слова, но желала лишь одного – чтобы Вирджиния поверила ей. Она хотела вселить в сестру надежду.

– Мне-то многие нравятся, – с горечью призналась Вирджиния. – Беда в том, что я им не нравлюсь.

– В Эссексе наверняка найдется молодой человек, который оценит тебя, – пообещала Каролина. – Уж я-то знаю, что говорю.

Вирджиния взглянула на сестру с недоверчивой улыбкой, но Каролина заметила, что ее щеки порозовели.

– К тому же мы все приглашены на бал в Фэрфилд через Две недели, – сообщила Каролина, полагая, что это пробудит в сестре хоть искру интереса. – Набирайся сил, если хочешь танцевать.

– Мама не разрешит мне поехать, – выдохнула Вирджиния. – Скажет, что это слишком утомительно для меня. Так было, когда нас пригласили на бал в последний раз. И я не поехала.

«Слишком утомительно? Или гордая Легация не желает, чтобы люди видели, как несчастна ее отвергнутая дочь? Возможно, полагает, что дочери следует подготовиться к появлению в свете. Но наступит ли когда-нибудь такое время?»

– Что за вздор? Конечно, ты поедешь. – Каролину охватил гнев. Почему семья отторгает Вирджинию? Но ведь и сама сестра считала, что для нее все кончено. Да, Вирджинию преследовали несчастья, но это вовсе не значит, что так будет и впредь. Она, Каролина, позаботится, чтобы сестра оправилась от всего пережитого.

– Хорошо, я поеду, – вздохнула Вирджиния, видимо, не находя сил для возражений. – Если, конечно, смогу.

Верная своему слову, Каролина через час вновь поднялась к сестре с тарелкой горячей овсяной каши и стаканом молока. Вирджиния съела почти половину каши и выпила все молоко.

– Тебе придется следить, чтобы девушки на балу не слишком флиртовали с Рэем. – В этих словах было уже что-то от прежней Вирджинии.

– Этого я не боюсь. Едва ли у них что-нибудь получится, – засмеялась Каролина, радуясь, что сестра подкрепилась.

– А если он сам начнет флиртовать с одной из них?

Такого Каролина не допускала. На Тортуге было множество разбитных девиц, но Рэй ни разу не подал повода к ревности. К своей красивой молодой домоправительнице Кэти он относился дружески, хотя та, возможно, питала к нему несколько иные чувства.

– Он не будет ни с кем флиртовать, – уверенно сказала Каролина.

– Может, заключим пари? – усмехнувшись, предложила Вирджиния.

– Поев, ты стала куда язвительнее. – Каролина с удовлетворением заметила, что в сестре еще тлеет искра жизни. – Чуточку поспи, а потом я принесу тебе ужин. И учти, Вирджи, придется съесть все дочиста.

– Ты говоришь таким же тоном, как мама. Что ж, готова повиноваться тебе.

Каролина подумала, что, вероятно, утомила сестру. Вирджиния, усталая и бледная, откинулась на подушки.

Тихо закрыв дверь, Каролина спустилась вниз и встретила Рэя.

– Где ты была? Я искал тебя.

– Я решила воскресить Вирджинию, – объявила Каролина. – Она морит себя голодом, потому что какой-то охотник за приданым отверг ее. И еще сестра страдает, считая себя крайне непривлекательной. Никто, кроме меня, не хочет протянуть ей руку помощи. А я велю поставить раскладушку у нее в комнате и прослежу, чтобы она ела регулярно.

Рэй окинул Каролину нежным взглядом:

– Ты, как всегда, неуемная. Но я люблю мою страстную русалочку. – Он прильнул к ее губам долгим поцелуем и притянул к себе. Какое наслаждение чувствовать, как трепещут ее груди!

– Рэй, мы на лестнице. – Каролина чуть отстранилась. – В любой момент нас могут заметить.

– Ну и пусть, – глухо отозвался он. – Теперь, оказавшись под присмотром твоей матери, я должен довольствоваться теми крохами, которые мне перепадают.

Смеясь, Каролина попыталась вырваться.

– В том, что я переселюсь к Вирджи, есть одно преимущество. Ты пока не догадываешься о нем. Ее комната ближе к твоей, и дверь не скрипит в отличие от моей. Вирджи – девушка очень скрытная, она знает, что я провела последнюю ночь с тобой, но даже не намекнула на это.

– Какая же ты хитрая! – Рэй рассмеялся, отпустил Каролину и последовал за ней.

Глава 4

Каролина узнала, что домашние уговорили Ральфа Уормли остаться на обед. Любезный Ральф отдал должное каждому блюду: горячему тыквенному супу, жирным устрицам из Чесапикского залива, осетрине с диким рисом, то есть с зернами съедобных водорослей, горячим булочкам с маслом, названным по имени их изобретательницы Салли Ланн, и кукурузному пудингу.

– Если бы вы предупредили, что посетите нас, сэр, мы испекли бы большой торт. – Легация любила принять и угостить добродушного Ральфа Уормли. К обеду она надела аметистового цвета платье, и при каждом ее движении оборки на руках тихо шелестели. – А так вам придется довольствоваться обедом на скорую руку.

– Но чем же плох этот сливовый пирог? – радостно воскликнул Ральф, когда служанка подала на десерт бисквит со сливовым вареньем и взбитым ванильным кремом. – И этот шедевр вы называете экспромтом? Я восхищен вашим кулинарным искусством, миссис Лайтфут.

– Рэю вряд ли стоит рассчитывать на подобные лакомства, когда мы поселимся в Эссексе, – вздохнула Каролина.

– Может, нам удастся убедить твою мать пожить у нас и передать тебе свои кулинарные навыки, – галантно отозвался Рэй.

Летиция рассмеялась, но внимательно наблюдавшая за ней Каролина заметила, что она довольна. В Тайдуотере мать никогда не считалась хорошей хозяйкой, хотя все отдавали должное ее умению одеваться и блистательному остроумию. Впрочем, она умела еще вести дела, возможно, даже лучше, чем управляющий, нанятый Шиллингом.

– Моя мать наделена многими талантами, – сказала Каролина Ральфу Уормли. – Вскоре научит меня устраивать пышные свадьбы.

– Не сомневаюсь, ты будешь самой очаровательной невестой. – Ральф окинул одобрительным взглядом голубое суконное платье Каролины с богатой отделкой.

Сразу же после обеда Каролина, извинившись, поспешила к Вирджинии, чтобы убедить ее съесть немного тыквенного супа и питательны устриц. Но Вирджиния спала в своей большой постели, и вид у нее был такой измученный, что Каролина не решилась ее разбудить. Она поставила поднос на столик возле кровати, надеясь, что, проснувшись, сестра поест.

Каролина молча смотрела на Вирджинию. В теплой комнате трещал камин. Вирджиния сбросила покрывало и по-детски свернулась в клубок. Очень худая, она казалась совсем юной и уязвимой.

«Вирджиния так и не повзрослела, – подумала Каролина, с нежностью глядя на сестру. – Она влюбилась, сбежала из дома, забеременела, потеряла мужа, а затем и любимого человека, но все еще взирает на мир глазами ребенка Раньше я думала, что у нее просто поверхностный ум, но это не так. Она никогда не брала на себя ответственность за свою жизнь. А теперь совсем по-детски пытается отомстить жизни за все свои разочарования, стремясь умереть».

Боясь, что Вирджиния замерзнет, когда дрова прогорят, Каролина осторожно натянула на нее покрывало.

Да, она нуждается в помощи. Но как ей помочь? Вирджиния романтично мечтает, чтобы какой-нибудь благородный рыцарь умирал от любви к ней.

Каролина знала еще одну молодую женщину, пытавшуюся осуществить свою мечту. С рыжей Ребой Тарбелл она делила комнату в лондонской школе для молодых леди, принадлежавшей миссис Честертон. Реба мечтала стать маркизой, лишилась невинности и тоже оказалась на обочине жизни.

Каролина подняла голову. Нет, она ни за что не допустит, чтобы Вирджиния осталась на обочине жизни. Ни за что! Если это хоть в какой-то мере зависит от нее.

Каролина на цыпочках вышла и тихо закрыла дверь.

Спускаясь вниз, она увидела в окно, что вверх по реке поднимается желтая лодка. Точно такая же принадлежала Сэнди Рэндолфу. Полагая, что у него есть вести о помиловании Рэя, Каролина быстро вошла в гостиную. Чинно сидя в креслах, все попивали вино.

– Я хочу взять с собой этого джентльмена. – Она взглянула на Рэя. – Ведь он до сих пор не видел розария моей матери, а цветы, того и гляди, занесет снегом. – Каролина выразительно посмотрела на сумрачное небо, нависшее над припорошенными снегом деревьями.

– Надо поспешить, – сказала она Рэю, едва они вышли. – Я видела, что по реке поднимается лодка Сэнди Рэндолфа. Мы должны поговорить с ним, пока он не зашел в дом.

– А что, если он не остановится? – Рэй помог Каролине надеть высокие башмачки и подал алый бархатный плащ. – Вдруг проплывет мимо?

– Обязательно остановится. Я знаю, о чем ты думаешь, но между нашими семьями никогда не было открытой вражды. Вспомни, Сэнди – наш кузен.

Рэй вывел Каролину на дорожку, ведущую к розарию. Они прошли мимо окон, за которыми сидели ее родители, развлекая Ральфа Уормли. Заметив, что желтая лодка причалила к мосткам, молодые люди побежали по скользкой, затянутой ледком лужайке. Каролина подхватила юбки, мешавшие ей быстро двигаться. Яркие цвета ее одежды – алый, белый и голубой – не могли не привлечь внимания гребцов.

Дважды Каролина едва не упала, поскользнувшись, но каждый раз сильная рука спутника поддерживала ее за локоть. Рэй широким шагом направился к мосткам. «Интересно, приходилось ли ему когда-нибудь сражаться на обледенелой палубе?» – подумала она и решила, что едва ли. Его битвы происходили под сверкающим тропическим солнцем Карибов или в предательской полутьме побережья, где попутные ветры несли с собой грозную опасность.

– Удивительно, как свободно ты держишься на льду, – заметила Каролина.

– Этому можно научиться. В том же Эссексе. Каролина улыбнулась, вспомнив, что там, где он рос, было много снега.

Они еще не достигли причала, как навстречу им двинулась фигура в оранжево-рыжем отделанном золотой каймой плаще. Сэнди Рэндолф опирался на трость с серебряным набалдашником.

– Что нового? – спросил Рэй, заметив, что Сэнди несколько напряжен, хотя тот одарил лучистой улыбкой свою дочь.

– Губернатор уехал на Барбадос и в ближайшее время едва ли вернется в Уильямсберг, – ответил Сэнди. Его голова была непокрыта, даже в этот пасмурный день волосы его блестели.

– Это мы уже знаем, – отозвался Рэй.

– Но мама сказала, что его ожидают со дня на день. Сэнди покачал головой.

– Сегодня пришло известие, что мать губернатора заболела, поэтому он задержится еще на некоторое время. – А из-за этого, – добавил он, – наше дело затянется, ибо я не доверяю его помощнику.

– Почему ты не доверяешь ему? – осведомилась Каролина.

– Потому что он весь в долгах. – Сэнди нахмурился. – Его осаждают кредиторы.

Осознав смысл слов Сэнди, Каролина побледнела: «Он хочет сказать, что Рэя могут схватить ночью, увезти и продать Испании за сорок тысяч дублонов».

– Но неужели он?.. – ужаснулась Каролина.

– Нет, едва ли он это сделает. – Сэнди заметил тревогу дочери. – Но когда человек загнан в ловушку, лучше не подсказывать ему, как преодолеть трудности.

– Но никто же не знает, что Рэй – пират, – быстро проговорила Каролина. – Думаю, мама и Вирджиния догадались, но они никогда не выдадут его.

– Нет, – спокойно обронил Сэнди. – Летиция этого не сделает.

Глубокое доверие, которое он питал к ее матери, приободрило Каролину.

– Пусть для всех останется тайной, что ты заехал повидать Рэя, – предупредила она Сэнди, когда они направились к дому. – Видишь ли, – Каролина покраснела, – мне пришлось сказать матери, что мы прибыли из Англии на одном корабле, но мы не должны походить… на заговорщиков. – Каролина сомневалась в Филдинге, и Сэнди понял это.

– Но у меня есть веская причина для визита, – заметил он, оглядывая широкие просторы Левел-Грина, имения Филдинга Лайтфута. – Слава Богу, что ты не назвался капитаном Келлзом и не сообщил, что ждешь королевского помилования, ибо Филдинг Лайтфут, близкий друг помощника губернатора, не преминул бы упомянуть о твоем появлении в его доме.

Рэй бросил на Сэнди быстрый взгляд. Филдинг Лайтфут тоже увяз в долгах и отчаянно нуждался в деньгах.

Каролина, разумеется, не догадалась об этом умозаключении Рэя. Убеждая себя, что, пока никто не понял, кто такой Рэй, ему не угрожает опасность, она немного успокоилась.

– Поскольку никто не знает, что Рэй и Келлз – одно – и то же лицо, мы можем появляться везде, даже на балу в Фэрфилде, куда нас, без сомнения, пригласят.

Мужчины обменялись взглядами.

– Пожалуй, ты хочешь невозможного, – заметил Сэнди. – Многие из здешних торговцев бывали и на Тортуге.

– Если Каролина пожелает, – вставил Рэй, – я отвезу ее на бал.

– Надеюсь, что твои люди, те, что находятся на корабле в гавани Иорктауна, не пьют слишком много, не путаются с продажными девками и не распускают языки, – промолвил Сэнди.

– Полагаю, им придется вести себя достойно, – мрачно заверил его Рэй. – Этим людям, так же как и мне, есть что терять.

«Это может стоить им жизни», – замирая от страха, подумала Каролина.

– Может, нам лучше под каким-то предлогом отказаться от приглашения на бал? – встревожено предложила она.

– Нет, я отвезу тебя туда, – решительно возразил Рэй. Идя по скользкому снегу рядом с мужчинами, Каролина убеждала себя, что теперь, когда объявлена всеобщая амнистия, каждый может рассчитывать на помилование. Но не лучше ли сразу сдаться властям? Этого она не знала.

Прежде чем Каролина успела выразить сомнение, они вошли в вестибюль и слуги, поспешив к ним, приняли их плащи. Каролина ввела гостя в гостиную. Филдинг Лайтфут встал и холодно приветствовал «любимого кузена» жены.

– Добрый день, Филдинг;

Поклонившись, Сэнди едва взглянул на Летицию, а та спокойно смотрела на него улыбающимися темно-голубыми глазами.

– Простите, но мне необходимо поговорить с этим джентльменом. – Он кивнул на Ральфа Уормли. – Вот я и заехал к вам, чтобы сберечь время. Иначе я был бы вынужден добираться до его дома. Хочу поблагодарить вас, Ральф, за то, что вы защитили Эстеллу в мое отсутствие.

Летиция, перестав обмахиваться модным веером из слоновой кости, устремила пристальный взгляд на Сэнди. Безумная Эстелла, жена Сэнди, камнем висела на его шее.

– Я не мог допустить, чтобы Брэмвеи называли ее ведьмой, – негромко ответил Ральф Уормли. – С чего они взяли, будто она заколдовала весь их табак, да еще в «Роли»? – Он выразительно пожал плечами.

– Эсси тоже выразила бы вам благодарность, если бы это было в ее силах, – задумчиво проговорил Сэнди. – Но она прикована к постели ужасной мигренью. Поэтому позвольте сделать это от ее имени.

Каролина знала, что приступы безумия, посещавшие Эстеллу, всегда назывались мигренями, и не без оснований, ибо она хваталась за голову, стонала и кричала, жалуясь на боль.

Ральф Уормли дружелюбно выслушал Сэнди.

– Я как раз собирался уходить, – дипломатично сказал он, заметив раздражение хозяина. – Не проводишь ли меня до дому, в Роузджилл, Сэнди? Ты ведь недавно был в Лондоне, а мне нужен совет насчет моего лондонского агента. Я слышал самые неблагоприятные слухи о нем, может, поможешь мне найти нового?

– Возможно, – ответил Сэнди. – Итак, если Ральф покидает вас, я тоже должен откланяться. Не возражаете, Филдинг?

– Не смею вас задерживать, Рэндолф, – холодно отозвался хозяин и, увидев, что Летиция нахмурилась, добавил: – Я понимаю, как важно найти хорошего агента.

– И кто же обвинил Эстеллу в колдовстве? – вдруг осведомилась Летиция.

Элегантный Сэнди повернулся к ней и залюбовался этой высокой властной дамой. Его серебристые глаза при виде Летиции неизменно теплели. Летти… его Летти. Хотя все эти годы она жила под одной крышей с Филдингом Лайтфутом, Сэнди думал о ней как о своей женщине.

– Аманда, жена Дункана Брэмвея, – ответил он. Летиция затаила дыхание. На Аманде, красивой брюнетке, собирался жениться Филдинг Лайтфут, но она расстроила этот брак. Потом Аманда вышла замуж за своего кузена Дункана Брэмвея и переехала в Брэмбл-Фолли, небольшое поместье мужа на берегу Джеймса, недалеко от Тауэр-Оуэкса.

– Аманда Брэмвей! – Она произнесла это имя как проклятие.

– Она самая. – Красивое лицо Сэнди, на котором оставил следы нож его безумной жены, не выражало никаких чувств.

Но темно-синие глаза Летиции потемнели от гнева.

– Значит, ты скрыл от меня эту историю, Филдинг, – проговорила она. – Пожалуйста, расскажи мне, что именно сказала Аманда Брэмвей.

– Говорят, она повсюду распространяет слух о том, будто прошлым летом бедная Эсси явилась к ней во сне и объявила, что по ночам бродит по табачной плантации, насылая проклятия на все растения. Вскочив с постели, Аманда увидела в окно, что Эсси и в самом деле бродит в ночной сорочке по плантации.

– Тут мне пришлось вмешаться, – вставил Ральф Уорли. – Не знаю, кого видела Аманда, но уж только не Эстеллу. Я сердито напомнил ей, что Эстелла постоянно находится взаперти, к тому же Рэндолф оставил строгое указание запирать на ночь и весь дом.

– Так оно, конечно, и было! – вскричала Летиция. – И что же Аманда?

– Она заявила, – пояснил Сэнди, – будто Эсси – ведьма, а ведьмы спокойно проходят сквозь запертые двери.

– А что сказали Аманде вы? – обратилась Летиция к Ральфу.

– Заверил Аманду, что все это, без сомнения, ей приснилось, а весь ее рассказ – нелепая выдумка, ибо табачная плантация скрыта от дома Дункана Брэмвея деревьями и к тому же из окон спальни вообще не видна. Две недели назад я гостил в Брэмбл-Фолли, поэтому хорошо знаю, что говорю.

– Но Аманда и тут нашла, что возразить, – предположила Летиция, переводя глаза на Сэнди.

– Да, она не растерялась, – вымолвил Сэнди. – Аманда утверждала, будто в ту ночь чувствовала себя неважно и, не желая беспокоить мужа, перешла в другую спальню, окна которой выходят на табачную плантацию. Деревья еще не покрылись листвой, и она хорошо разглядела Эстеллу.

– Уверена, если опровергнуть все ее выдумки, Аманда измыслит новую ложь, чтобы подкрепить свои обвинения, – пробормотала Летиция. – Скажет, будто это случилось в другую ночь и что Эстелла проделывала это не один раз, а она сама выходила из дома и наблюдала за Эстеллой, прячась за деревом. – Летиция взглянула на мужа. – Почему я не слышала всего этого раньше?

Филдинг поежился.

– Возможно, потому, что я заставил ее замолчать, – вздохнул Ральф Уормли, нюхая табак. – Надеюсь, мне это удалось. Я сказал Дункану, что ни один джентльмен не станет обвинять в подобных вещах жену своего соседа, тем более в его отсутствие. Он-то и успокоил Аманду. – Ральф щелчком захлопнул свою инкрустированную табакерку.

– Ну что ж, Рэндолф вернулся, Летиция, и теперь сам займется своими проблемами. – Филдинг явно стремился поскорее выпроводить соперника.

– Да, я вернулся и готов заняться своими проблемами. – Сэнди, сверкнув глазами, погладил эфес шпаги.

«Неужели он хочет вызвать на дуэль Дункана Брэмвея?» – затрепетав, подумала Каролина. Услышав затем слова матери, она поняла, что и та опасается этого.

– Ты поговорил с Дунканом Брэмвеем и сказал, чтобы он запретил распространять все эти дурацкие сплетни? – обратилась Летиция к Сэнди.

Сэнди Рэндолф сурово посмотрел на нее.

– Я окликнул его, когда проплывал мимо, а он замахал руками и закричал, что ему не о чем со мной разговаривать.

– Какой негодяй! – Услышав о таком оскорблении, Летиция вздрогнула. – И что же ты сделал?

– Протаранил его лодку, – спокойно ответил Сэнди. Рэй с трудом скрыл усмешку. Такой опытный пират, как Сэнди Рэндолф, без труда мог бы затопить и устойчивую речную лодку.

– Боже мой! – воскликнул Филдинг Лайтфут.

– Он утонул? – встревожился Ральф Уормли.

– Нет. – В тоне Сэнди послышалось сожаление. – Он доплыл до берега, вылез и погрозил мне кулаком. – К тому времени я уже плыл вниз по течению. Его спутники тоже спаслись, – добавил Сэнди, и лицо Ральфа Уормли просветлело.

– Видимо, Аманды Брэмвей не было в лодке? – осведомилась Летиция, блеснув глазами.

– Нет. Я не стал бы таранить лодку с женщиной на борту.

– Жаль… – покачала головой Летиция. – Меня не терзали бы угрызения совести.

– Для женщины это вполне естественно, – улыбнулся Сэнди.

Однако Летиция отнеслась ко всему происшедшему весьма серьезно.

– Тебе следует носить с собой пистолет, Сэнди, – заметила она. – И по возможности объезжать стороной Брэмбл-Фолли.

– Бог с тобой, – вмешался Филдинг. – Дункан Брэмвей вовсе не дикарь. Он не станет устраивать засаду на Рэндолфа.

– Кто знает, чего от него ждать, – отозвалась Летиция. – Будь начеку, Сэнди.

Тот кивнул и, направляясь к двери, остановил на ней задумчивый взгляд. Эта смелая женщина должна была принадлежать ему и принадлежала бы, если бы судьба не сыграла такую злую шутку…

– Тебе не следует вмешиваться в это дело! – раздраженно вскричал Филдинг, когда гости вышли из дома. Он нахмурился. – Эта ссора касается не тебя, а только Дункана Брэмвея и Сэнди Рэндолфа.

Летиция пожала затянутыми в тафту плечами.

– Да, эта ссора не касается меня, – весело согласилась она, провожая взглядом Сэнди. – Я только просила Сэнди, как попросила бы и тебя, быть начеку. Аманда Брэмвей – опасная женщина, а ее муж слишком глуп, чтобы понимать это.

– Едва ли она пристрелит Рэндолфа, – фыркнул Филдинг. Эту реплику Летиция пропустила мимо ушей, но тут же спросила:

– Кажется, Шиллинг, Аманда Брэмвей отправилась в Уиль-ямсберг к племяннице, которая должна вот-вот родить первого ребенка?

Филдинг кивнул.

– В этот маленький домишко на Боуторт-стрит? – изумилась Каролина. – Неужели ей удастся втиснуться туда?

– А поскольку погостить приехали и кузены из Англии, их там собралось по меньшей мере шестнадцать человек, – подхватила Летиция.

– Аманда, несомненно, остановится в «Роли», – равнодушно обронил Филдинг. – Она не станет жить в подобной тесноте. Ведь у нее такая…

– Чувствительная натура. – Его жена улыбнулась.

– Просто она не переносит тесноты, – взорвался Филдинг. – Аманда при тебе говорила, что чувствует себя в их маленьком доме в Брэмбл-Фолли как заключенное в клетку животное.

– О, я уверена, Аманда была бы гораздо счастливее, живи она в большом доме, – едко заметила Летиция. – Например, в этом.

Услышав необычные интонации в голосе матери, Каролина вдруг подумала: «Она ревнует. Предполагает, что Филдинг сохранил привязанность к Аманде Брэмвей». И вдруг Каролина предельно ясно осознала, в каком мучительно-трудном положении находится Летиция.

Весь ужас в том, что она любит обоих: элегантного Сэнди с обаятельной улыбкой и подмоченной репутацией и непредсказуемого расточительного Филдинга, готового вступить в борьбу за нее с целым миром.

На миг Каролина задержала сочувственный взгляд на своей красивой матери. Да, она попала в западню. Филдинг тоже смотрел на жену.

– Черт возьми, Летти, неужели нельзя поговорить о чем-то другом – Он сердито взъерошил свои темные волосы. – Стоит ли целый день обсуждать Аманду Брэмвей?

– Я больше не собираюсь говорить об Аманде, – спокойно заметила Летиция.

Но Каролина ничуть не удивилась, когда на следующее утро за завтраком ее мать объявила, что намерена отправиться в Уильямсберг и осмотреть дом тети Пэт в отсутствие хозяйки. Летиция пригласила с собой Рэя, никогда не бывавшего в Уильямсберге, и Каролину, давно не наведывавшуюся туда. «И конечно, Вирджинию», – твердо добавила она, взглянув на дочь, которая почувствовала себя явно лучше и даже спустилась к завтраку.

Каролина с беспокойством взглянула на Рэя, но его мрачное лицо было непроницаемо.

Филдинг, однако, оторвался от яиц и кукурузных лепешек, поджаренных на чугунной сковородке с ножками, называемой «пауком», и удивленно заметил:

– Но ведь за домом Петулы хорошо присматривают. Несколько дней назад тебе сообщили, что там все в порядке.

Летиция пожала плечами:

– У меня дурное предчувствие. Прошлой ночью мне приснились падающие трубы. К тому же, если помнишь, перед тем как выпал снег, были сильные ветры. А вдруг сорвало черепицу? Если крыша протекла, дом зальет. Нет, нет, я непременно должна поехать. Петула никогда не простит меня, если что-то случится с ее домом. Кстати, – Летиция пустила в ход еще один козырь, – нам надо купить в Уильямсберге ткань для подвенечного платья Каролины. Уж не забыл ли ты об этом?

Филдинг только застонал.

– Мы едем в Уильямсберг! – восторженно крикнула Делла из-под стола.

– Нет, вы с Фло останетесь здесь с няней. Поедут только Каролина, Рэй и Вирджиния. Кажется, ей лучше.

Каролина намазала вареньем горячие кукурузные лепешки и, заглушая шумные возгласы детишек, спросила:

– А где мы остановимся?

– В «Роли», – растерянно ответила мать. – Я бы не стала открывать дом Петулы на одну ночь.

– По-моему, скоро повалит снег, – мрачно сообщил Филдинг, глядя в окно на молочно-серое небо. – Если так, в «Роли» может не оказаться свободных номеров. Все ринутся туда.

– Ерунда, – беспечно отозвалась Летиция. – Я уже послала в Уильямсберг слугу. Он предупредит, что мы будем к ужину.

– Летиция, – заметил Филдинг так, словно сделал важное открытие, – всегда полагает, что для нее все само собой устроится. Но что, если в «Роли» все-таки не будет свободных номеров?

Жена смерила его уничтожающим взглядом:

– Номера для нас найдутся.

Вирджиния и Каролина весело переглянулись, ибо знали то, о чем не подозревал Филдинг, – почему их мать всегда так уверена, что ее примут в гостинице. В те времена, когда были установлены твердые цены, в том числе и на проживание в гостиницах, Летиция посылала слугу с приличной суммой денег для хозяина. Тот, выселяя злостных неплательщиков, освобождал номера для Лайтфутов.

Каролина устремила на Вирджинию сверкающий взор. Аманда Брэмвей уже в «Роли». Туда же скоро прибудет и Летиция с дочерьми. Нетрудно вообразить, какая там заварится каша.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ ПЕРЕПОЛОХ В «РОЛИ»

Вы положили глаз

На мужа моего?

Простите, но у вас

Не выйдет ничего.

Глава 5

«Роли». Уильямсберг, Виргиния. Зима 1689 года

Предсказание Филдинга Лайтфута оправдалось: снег повалил со свинцово-серого неба, когда они не проехали и полпути до Уильямсберга. Едва они добрались до окраины города, началась такая метель, что кучер почти ничего не видел.

– Не снежинки, а настоящие хлопья, – проворчал Филдинг, откидывая кожаную занавеску с окна и вглядываясь в высокие кирпичные трубы, смутно маячившие за снежной пеленой.

– Большие хлопья – признак того, что метель скоро кончится, – отозвалась Легация, ухватившись за сиденье, поскольку в этот момент экипаж сильно тряхнуло. На ней был лиловый бархатный плащ, отороченный бобровым мехом, и самое нарядное платье из мягкого фиалкового бархата.

– Не понимаю, мама, – проговорила Вирджиния, – почему ты надела свое лучшее платье, перед тем как пуститься в долгий путь в экипаже?

– Если погода, как предсказал твой отец, ухудшится, мы прибудем с опозданием и не успеем переодеться к ужину, – решительно ответила мать. – А нам следует явиться к ужину в подобающем виде.

Они сделали все так, как пожелала Летиция.

Каролина взяла с собой немного одежды, ибо не рассчитывала задерживаться в Тайдуотере, поэтому вышла к ужину в зеленом бархатном платье, украшенном бисером. Облегающий лиф подчеркивал красоту ее упругой молодой груди. Широкие бархатные юбки падали мягкими складками. Молодая женщина набросила на плечи серый французский бархатный плащ, отороченный пушистым мехом черного песца.

Прекрасно выглядела и Вирджиния. Она хотела одеться потеплее, но мать велела ей поверх шерстяных юбок надеть сверкающую янтарно-желтую шелковую, затем великолепное платье из бархата цвета бронзы, отделанное кружевом, и бархатный плащ на меху того же цвета. Чтобы не замерзнуть в экипаже, Вирджиния взяла у Каролины капюшон и муфту из лисьего меха.

– Я теперь постоянно зябну, – объяснила она, закутывая ноги шерстяным одеялом.

Каролина предусмотрительно запаслась банкой леденцов, чтобы скоротать время в дороге.

Мужчины грелись иначе: обхватив руками в перчатках фляги, обтянутые кожей, они потягивали бренди. На обоих были модные темные треуголки с перьями, но на этом сходство кончалось. Свою треуголку с бронзовым пером Филдинг натянул на черный парик из длинных волос, ниспадающих на плечи. Под просторным темно-коричневым плащом был сюртук из бархата цвета бронзы с золотым шитьем и такими же пуговицами. Наряд довершали коричневые кожаные сапоги.

Обойдясь без парика, треуголку с серым пером Рэй Эвисток водрузил на свои собственные волосы, стянутые сзади черной лентой. Его одежда имела довольно мрачный вид. В ней он и прибыл: модный узкий в талии сюртук из тонкого серого сукна, расширяющийся книзу и со шлицем на спине для верховой езды. Две шлицы по бокам облегчали доступ к шпаге и другому оружию. Скромную черную отделку украшали лишь серебряные пуговицы. Темно-серые брюки были заправлены в сверкающие черные сапоги. Лишь пенно-белые кружева на рукавах и вокруг шеи выдавали в нем джентльмена. В кружевах на шее сверкал большой изумруд. Каролина знала, почему Рэй одет так скромно. Он хотел слиться с толпой: неприметный гость Лайтфутов из Левел-Грина.

Глядя на него, она испытывала гордость. Разумеется, Рэй, как и Филдинг, предпочел бы ехать на коне, но Летиция даже и слышать об этом не желала, утверждая, что они должны сесть в карету. На мрачном худом лице Рэя не дрогнул ни один мускул, когда Филдинг и Летиция затеяли спор из-за веера, который она держала в руке, обтянутой лиловой кожаной перчаткой.

– Смех да и только, – фыркнул Филдинг, глядя на Рэя в полумраке. – Просто в толк не возьму, зачем женщинам веер в самый разгар зимы.

– Что за чушь ты несешь! – возмутилась его жена. – Пользоваться веерами зимой так же модно, как и летом. Он пригодится мне в жарко натопленных комнатах.

– В жарко натопленных комнатах? Ничуть не сомневаюсь, что комнаты будут холодные, с заиндевевшими окнами. И у тебя, тоже веер? – обратился он к Вирджинии.

Летиция буквально навязала ей веер, но Вирджиния все же сочла нужным дать объяснение отцу.

– Если женщине приходится танцевать или сидеть слишком близко к камину, а она затянута в корсет так туго, что с трудом дышит!..

– Вирджиния, – перебила ее мать, заметив, что у Рэя блеснули глаза, – ты сказала уже достаточно. Леди не должны упоминать о своей нижней одежде в присутствии мужчин.

Вирджиния умолкла, а Каролина едва сдержала смех. Она заметила, что Рэю тоже смешно. Хотя он сохранял бесстрастный вид, Каролина догадывалась, что на память ему пришло кружевное белье, которое было на ней однажды лунной ночью на Тортуге.

Теперь, когда карета въехала в город, Каролина откинула кожаную занавеску и стала показывать Рэю местные достопримечательности.

– Смотри-ка, мельница! – воскликнула она, но тут же осеклась, вспомнив, что первым возлюбленным Вирджинии был Хью, сын хозяина этой самой мельницы. – Может, проедем мимо дома тети Пэт? Следует проверить, все ли в порядке, – поспешно предложила Каролина.

– Нет, – сурово возразила Летиция. – Один день ничего не изменит, а мы рискуем опоздать к ужину.

– Верно. Я уже умираю от голода, – тряхнула головой Вирджиния.

Конечно, она не особенно проголодалась, но хотела намекнуть Каролине, что не испытывает теперь никаких чувств к Хью.

– Счастлива это слышать, – обронила мать. – Я напомню тебе об этом за ужином.

Они въехали на Глостер-стрит. Колеса вязли в снегу, и лошади с трудом тащили карету. Радуясь, что наконец-то достиг места назначения, кучер остановился перед большим белым постоялым двором «Роли» со множеством слуховых окон. Мужчины вышли, подали руки дамам и помогли им пройти по снегу – в высоких башмаках с деревянными подошвами это было не просто. Перед зеленой парадной дверью «Роли» в более благоприятную погоду продавали с молотка рабов, товары и даже целые плантации. В мерцании свечей Каролина сразу же увидела среди постояльцев и Брэмвеев: они спускались по лестнице, очевидно, направляясь к позднему здесь ужину.

Аманду Брэмвей сопровождал приземистый рыжебородый мужчина, опиравшийся на трость и с трудом переставлявший ноги. Аманда Брэмвей была уже не та очаровательная брюнетка, некогда собиравшаяся выйти замуж за Филдинга Лайтфута, но все еще оставалась привлекательной. Она не носила высокую прическу, которая только что вошла в моду во Франции, Видимо, считала, что ее узкое лицо с большими черными глазами кажется интереснее в обрамлении пышных кудрей, скрепленных заколками. Это отнюдь не мешало Аманде чувствовать себя неотразимой. Ее платье из плотной ткани, чуть поскрипывающей при каждом шаге, свободно ниспадало вниз. Ее фигура – не такая гибкая, как у Летиции, но сильная и крепкая, с соблазнительными выпуклостями – прекрасно сохранилась. Оборки на бедрах были оттянуты назад и закреплены бантами из серого кружева. На высокой груди в кружевах сверкали бриллианты, а густые черные кудри были перевиты шафранового цвета лентами.

– Она похожа на пчелу, садящуюся на одуванчик, – шепнула Вирджиния, разглядывая шафрановое платье и зеленую юбку Аманды.

Филдинг подошел поздороваться к Брэмвеям, но Летиция, делая вид, будто не замечает их, сосредоточенно стряхивала снег со своего бархатного плаща. Когда она управилась с этим, Брэмвей уже исчезли в глубине таверны «Аполлон».

Хозяин поспешил к вновь прибывшим гостям, потирая руки, и Филдинг с облегчением узнал, что «заказанные комнаты» ждут их, а огонь в каминах полыхает. Рэю предстояло разделить номер с мистером Хэдлстоном, «чрезвычайно милым джентльменом из Мэриленда», но для супругов Лайтфут и их дочерей были отведены отдельные комнаты. Каролина с беспокойством взглянула на Рэя. Она надеялась, что ему тоже предоставят отдельную комнату, однако в те времена в переполненных гостиницах нескольким постояльцам приходилось жить в одном номере (многие из них спали не раздеваясь, особенно в ненастную погоду). Каролина знала, что с этим ничего не поделаешь.

– Девочки, Филдинг, идемте, – сказала Летиция. – Встретимся с вами в «Аполлоне», мистер Эвисток, – добавила она, обращаясь к жениху дочери.

– Сомневаюсь, что для нас там оставлены места, – заметил Филдинг.

Эти слова услышал хозяин, все еще крутившийся вокруг очаровательной миссис Летиции и ее красавиц дочерей.

– Стол уже приготовлен для вас, – угодливо сообщил он, по-прежнему потирая свои жирные руки. – Когда спуститесь, все будет готово.

– Мы спустимся скоро. – Легация, подобрав лиловые бархатные юбки, следовала вверх по лестнице за маленькой служанкой. – Нам нужно лишь слегка припудрить нос.

Времени у них и в самом деле было мало. Но Каролина все же успела превратить бархатные оборки на бедрах в большие панье[2] и подвязать зелеными лентами свои высоко взбитые светлые волосы. Ленты гармонировали с цветом атласной нижней юбки. Между тем Вирджиния поправила сзади прическу Каролины, убирая выбившиеся локоны, и по настоянию сестры все же улучила минуту и подрумянила свои бледные щеки и подкрасила губы.

– Ну а теперь, – Каролина открыла дверь и пропустила сестру вперед, – посмотрим, что задумала наша мать.

Замыслы их матери раскрылись не сразу. Ясно было одно: Летиция собирается поужинать в таверне, поскольку именно туда она и направилась в сопровождении Филдинга и дочерей. Там их и встретил Рэй. Зал заволокло дымом, ибо джентльмены курили глиняные трубки. Крепкие деревянные столы, хранившие следы от ударов при игре в кости, были уже накрыты к ужину, среди них оказалось и несколько свободных. Недалеко от Лайтфутов расположились Брэмвеи со своими друзьями.

Лайтфутов и их гостя усадили подле пылающего камина.

– Теперь ты видишь, Филдинг, что я не зря захватила с собой веер. – Летиция оправила свои широкие бархатные юбки. – Этот огонь, – она показала на камин, – может обжечь твою спину до волдырей.

– Пламя приятно греет, – мрачно отозвался Филдинг, поглядывая на Брэмвеев и их друзей, которые весело беседовали. Каролина догадалась, что он согласился бы вынести любую жару, лишь бы его жена не приближалась к Аманде Брэмвеи.

Сидя возле Рэя, молодая женщина взглянула на девиз, начертанный по-латыни над каминной доской: «Да царят здесь веселье, благоразумие и хорошая жизнь». «Что до веселья и хорошей жизни, – иронически подумала Каролина, – это, возможно, осуществится, но вот благоразумия здесь явно не хватает».

На ужин они ели устрицы, «уэльского кролика»[3], голубых крабов и белых окуней. Им подали не менее девяти блюд, и Каролина сказала Рэю, что большие торты, а также сдобные булочки выпекаются в больших куполообразных печах в задней части дома. Все блаженствовали, сидя в удобном, освещенном свечами зале, наблюдая, как снаружи валит снег. Предсказание Летиции не подтвердилось: большие снежинки застлали все сплошной пеленой.

Глаза Каролины засверкали, когда она услышала, что за соседним столом обсуждают, как некий близкий ее родственник протаранил лодку Брэмвеев, после чего по пути домой Дункан подвернул лодыжку и теперь прихрамывает. Летиция, однако, пропустила все это мимо ушей. Филдинг немного успокоился, поняв, что его жена не собирается нападать на свою мнимую соперницу. Откушать убедили даже Вирджинию, хотя она и твердила, что сыта по горло. Одни посетители сменялись другими: женский смех смешивался с раскатистым хохотом джентльменов, с удовольствием потягивавших мадеру и бренди. Чуть позднее подвыпившие мужчины начали провозглашать тосты за своих дам.

– За здоровье самой очаровательной леди – мисс Каролины Лайтфут! – Рэй с улыбкой посмотрел на свою спутницу, задержав взгляд на ее пышной белой груди. Заметив укор в глазах покрасневшей Каролины, он добавил: – За ее ресницы.

– И за здоровье прекрасной леди, моей жены, – подхватил Филдинг, испытывая глубокое облегчение оттого, что Летиция и другая прекрасная леди, сидевшая неподалеку, не устроили, как он опасался, потасовку.

Они еще не допили вино, когда Брэмвеи и их друзья стали подниматься. Именно этого момента и ждала Летиция. В дымной зале было много родовитых местных дворян, и стоявшая брюнетка в шафраново-желтом платье привлекала к себе всеобщее внимание. Так что момент был и в самом деле выбран очень удачный.

– Ба, да это же Аманда Брэмвеи! – с изумлением воскликнула Летиция. – Вот уж не думала встретить вас здесь.

Аманда настороженно повернула свою темноволосую голову. При резких звуках голоса Летиции все сразу умолкли.

– Почему же, позвольте спросить, это так удивило вас, Летиция? – Глаза Аманды сверкнули от гнева. – Не нахожу ничего необычного в том, что я здесь ужинаю.

– Меня удивляет вовсе не то, что вы здесь ужинаете, – презрительно бросила Летиция. – В такие трудные времена, как нынче, в таверне принимают всех без разбору. Странно другое, Аманда: вы имеете дерзость смотреть мне в глаза после того, как напустили порчу на наш табак. Понятно, что и ваш табак пересох этим летом. Ваше проклятие обратилось против вас самой.

При первых же ядовитых словах жены Филдинг Лайтфут поперхнулся вином. Он так побагровел, что испуганной Вирджинии пришлось пошлепать его по спине.

Летиция не обратила на это никакого внимания, полностью сосредоточившись на посрамлении заклятого врага.

Ответ последовал незамедлительно. Шея Аманды вытянулась, отчего она стала похожа на кобру, готовящуюся к прыжку.

– Я напустила порчу на ваш табак? Да как вы смеете обвинять меня в этом? – Она тряхнула темными локонами.

Летиция поднялась. Царственно красивая, необычайно стройная; она чуть покачивалась, и лиловый бархат ее платья переливался при свете пламени камина. Ее светлые волосы казались ореолом.

– Я обвиняю вас в том, что вы ведьма! – зазвенел голос Летиции. – Вы прилетели в наш дом, в Левел-Грин, в обличье летучей мыши.

– Сядь, Летиция, – с трудом пробормотал Филдинг и снова натужно закашлялся.

Каролина слегка толкнула ногу Вирджинии под столом.

Та, поняв, что это означает просьбу прийти на помощь матери, перестала шлепать отца по спине и тоже ринулась в схватку.

– А из нашего дома вы выбежали в обличье ласки, Аманда Брэмвеи. Я тоже видела вас.

– Мама и Вирджиния рассказали мне об этом, – вступила в бой Каролина. – Однажды вы влетели к нам в окно в облике летучей мыши и тут же, обратившись в человека, наслали проклятие на наш табак. Тогда вы находились в нашей столовой.

Рэй как зачарованный наблюдал за этой сценой. Казалось, что перед ним распушившая хвост, выгнувшая спину кошка, готовая к нападению, и сплотившиеся вокруг нее для отражения опасности котята.

– О-о-о! – взвизгнула Аманда Брэмвеи, в ярости сломав свой веер из слоновой кости. – Слышать подобные упреки от распутницы свыше моих сил. – Вырвавшись из рук мужа, она наверняка набросилась бы на Летицию, но побледневший Дункан крепко держал ее.

– Зато уж вы можете не беспокоиться – на вас никто не позарится. – Летиция тоже рвалась к Аманде, но Филдинг, подавляя кашель, ни на миг не ослаблял хватки. – Все знают, что вы, ведьма, и, если не придержите язык, я притяну вас к суду не только за колдовство, но и за клевету.

Почти все посетители вскочили. Одни отпихивали других, чтобы лучше видеть происходящее. Те, кто стоял поближе, готовились разнять женщин, если они все же сцепятся (позднее, однако, эти люди выражали сожаление, что Летиции и Аманде не позволили вступить в схватку, ибо зрелище обещало быть прелюбопытнейшим).

Но Аманда не снесла последних слов Летиции. Пытаясь вырваться, черноволосая красавица пригнулась, и ее желтоватые юбки расползлись широким кругом. («Казалось лилово-белый ирис атаковал одуванчик, – рассказывала впоследствии Вирджиния своим сестренкам. – И одуванчик, весь дрожа, рвался в сражение». «И кто же из них победил?» – округлив глаза, спрашивали малышки. «Конечно, мама, – отвечала Вирджиния и словно вскользь добавляла: – Ведь она всегда побеждает».)

Но в тот момент никто еще не знал, кому достанется победа. Все взгляды были устремлены на женщин. Только их пронзительные голоса и надрывный кашель Филдинга Лайтфута нарушали тишину в зале. Между тем отовсюду сбегались постояльцы и слуги, желая взглянуть, что происходит в таверне «Аполлон».

– Вы смеете меня оскорблять? – Аманда Брэмвей так отчаянно билась в руках мужа, что порвала свои кружева. («Облетевший одуванчик», – сказала позднее Вирджиния.)

– Ведьме не пристало быть столь чувствительной, – с издевкой парировала Летиция. («Колышущийся лилово-белый ирис на длинном стебле. Какая у нее была царственная осанка!» – с восхищением отмечала Вирджиния.)

Аманда наконец заметила, с каким ужасом взирают на нее окружающие. Только тут она почувствовала опасность, ибо обвинение в колдовстве было делом нешуточным. В Виргинии уже устраивали суды над ведьмами. Не вызывало сомнений, что охота на ведьм продолжится. Испугавшись не на шутку, Аманда изменила тон.

– Я не ведьма, – надменно заявила она. – Ведьма – Эстелла Рэндолф. Я не донесла на нее, поскольку она наша соседка, но именно Эстелла наслала порчу на наш табак, да и на ваш тоже.

Летиция была готова к этому ходу.

– Ведьму, которая в облике летучей мыши влетела в нашу столовую и тут же обернулась женщиной, была в одной юбке, но внешне смахивала на вас. – Голос Летиции зазвенел. – Я разглядела также большую родинку под левой грудью. (Летиция узнала эту деталь от одной из своих служанок. Та много лет назад, когда Аманда была еще девочкой, работала у ее родителей.) – Она подалась вперед. – Согласны ли вы раздеться перед тремя дамами из этого общества, дабы доказать, что у вас нет родинки?

Аманда отступила и теперь уже не пыталась вырваться из рук мужа. Краска отхлынула от ее щек.

– Значит, у вас есть такая родинка, – удовлетворенно заметила Летиция. – Я никогда не видела вас нагой и не могла бы об этом знать, если бы вы не влетели в мою столовую в одной юбке.

– А затем обернулись лаской и убежали, – громко добавила Вирджиния.

Между тем над столь нелепыми обвинениями никто не смеялся. Женщин сжигали на кострах и за менее значительные проступки. Все присутствующие это знали.

В бессильной ярости Аманда разрыдалась, а бледный как полотно Дункан увлек ее в сторону. Его рыжий парик сбился, борода тряслась. Подняв большой кулак, он двинулся на Филдингов. Однако хромота и трость, на которую ему приходилось опираться, несколько портили общее впечатление.

– Выходите из-за стола, Лайтфут! – рявкнул Дункан. – Мало того, что вы женились на этой рэндолфской шлюхе, так еще позволяете ей позорить честных людей!

Не успел он сделать и двух шагов, как Филдинг, наконец-то отдышавшийся, перемахнул через стол. При этом он споткнулся о стул и не упал лишь потому, что успел ухватиться за жабо своего противника. Коренастый Дункан Брэмвей, пошатнувшись, рухнул на стол и выронил трость. Он сполз бы со стола вместе со скатертью и тарелками, не держи его Филдинг мертвой хваткой за галстук. К счастью, ему удалось вцепиться в камзол Филдинга.

– Я не позволю вам оскорблять мою жену! – взревел Филдинг. – Немедленно извинитесь перед ней, или, клянусь Богом, хоть вы и калека, я вызову вас на дуэль. – Он с такой силой рванул галстук Дункана, что тот начал задыхаться. Он не мог вымолвить ни слова; его багровое лицо стало лиловым, но Филдинг все тряс Дункана, как терьер крысу.

Между тем в таверне воцарился полный хаос. Мужчины, побросав свои трубки, кружки и бокалы, попытались растащить противников.

Когда Филдинга оторвали от Брэмвея, тот ухватился обеими руками за горло. Говорить он не мог, только хрипел и сипел. Филдинга удерживали три-четыре рассудительных джентльмена. Но его рев заглушал произносимые ими успокоительные слова.

Воспользовавшись всеобщей суматохой, Летиция незаметно подобралась к Дункану Брэмвею, который судорожно хватал ртом воздух.

– Я вовсе не шлюха! – крикнула она и влепила ему затрещину.

С дикими воплями Аманда бросилась на Летицию, но была остановлена общими усилиями подруг.

В следующий миг возле Летиции оказался Рэй Эвисток.

– Миссис Лайтфут, если вы не хотите, чтобы дело кончилось смертоубийством, лучше прекратите эту ссору.

Осуществившая свой замысел и торжествующая Летиция одарила его чарующей улыбкой.

– Пойдемте, дорогие мои, – позвала она дочерей. – Пора ложиться спать. И ты иди с нами, Филдинг, эти Брэмвей не стоят твоего внимания.

И она пошла вперед рука об руку с Рэем. За ней следовали Каролина и Вирджиния, а замыкал шествие Филдинг Лайтфут в сопровождении своих друзей. Поле боя досталось разъяренным Брэмвеям, их друзьям и сторонним наблюдателям.

– Это был великолепный шах и мат, – пробормотала Каролина, глядя на мать, поднимающуюся по лестнице с гордо откинутой головой. Однако глаза Летиции затуманились, когда она осознала, что снова продемонстрировала верность Сэнди Рэндолфу. К тому же спасла ту женщину, которая все эти годы стояла между ними.

Глава 6

К тому времени, когда они достигли верхней лестничной площадки, Каролина уже видела все случившееся в юмористическом свете. Летиция, тщательно продумав стратегию, публично восторжествовала над соперницей. Напуганная Аманда, вероятно, попросит мужа забыть о причиненном им зле, тем более что Летиция предотвратила дуэль между Сэнди Рэндолфом и Дунканом, которая могла бы закончиться смертью одного из них. Каролина испытывала подъем духа.

– Завтра сплетниц ждет настоящий праздник, – шепнула она Вирджинии. – Они скажут, что победа вновь осталась за Лайтфутами.

Вирджиния, еще не придя в себя от возбуждения, устало кивнула.

Рэй проводил Летицию до ее номера, а затем удалился с девушками. В этот момент взбешенный Филдинг Лайтфут нагнал свою жену и втолкнул ее в спальню.

– Вижу, жизнь в Тайдуотере не так уж скучна. – Рэй улыбнулся Каролине.

Она одарила его красноречивым взглядом:

– Мои родители, как обычно, были на высоте.

Рэй открыл дверь номера сестер, и Вирджиния вошла в него Рэй схватил Каролину за бархатный рукав.

– Я избавлюсь от Хэдлстона, даже если мне придется оглушить его ударом по голове, – пробормотал он. Летиция прошлую ночь оставила свою дверь открытой, и он так и не рискнул пройти мимо нее.

Каролина удивленно подняла брови.

– Я постараюсь не причинить ему вреда, – пообещал Рэй. – Но ты пока не раздевайся: в ночной сорочке тебя сразу заметят в коридоре.

Она кивнула и вошла в номер. Вирджиния уже готовилась ко сну.

– Ты что, проведешь всю ночь одетой? – зевнув, спросила она и улеглась в постель.

– Надеюсь, нет. – Каролина посмотрела на сестру блестящими глазами.

– О! – Вирджиния сразу догадалась, в чем дело – Хочешь, я оденусь и спущусь в вестибюль?

Каролина покачала головой:

– Спасибо, Вирджи, но это даст повод для сплетен и возбудит всеобщее любопытство. Тогда узнает и мама. Рэй собирается отделаться от этого Хэдлстона из Мэриленда.

У Рэя ушел на это целый час.

Услышав тихий стук в дверь, Каролина вскочила и через мгновение выскользнула в пустой коридор. В домашних туфлях она тихо последовала за Рэем в его комнату.

– Что ты сделал с Хэдлстоном? – спросила она, когда они остались одни в комнате с низким потолком и слуховыми окошками.

Рэй поворошил поленья в камине. Огонь затрещал, посыпались искры. На белых оштукатуренных стенах и ярком разноцветном одеяле заиграли его отблески. Выглянув в слуховое окно, Каролина увидела, что снег все падает и уже покрыл подоконник.

– Я напоил его в общей комнате, – сообщил Рэй. – Это заняло больше времени, чем я предполагал. – Он прислонил кочергу к камину. – И еще я подкупил хозяина, чтобы он не выпускал оттуда Хэдлстона до утра. Она лукаво улыбнулась:

– И что же ты ему сказал?

– Что устал и хочу как следует выспаться: один в своей постели.

– И он поверил тебе?

– Едва ли, – засмеялся Рэй. – Он подмигнул мне.

– Сэр. – Каролина, грациозно приблизившись к нему, обвила его шею руками. – Вы подрываете мою репутацию. У вас нет иного выхода, кроме как жениться на мне. Пожалуйста, заприте эту дверь: я не выпущу вас отсюда до рассвета.

Смеясь, он опустился на постель и притянул ее к себе. Здешний матрас ничуть не походил на перьевые и пуховые перины, лежащие на кровати в Левел-Грине. То, чем его набили, сбилось в комки, но влюбленные не обращали внимания на такие мелочи. Им было безразлично, находятся ли они под потолочными балками или на летней лужайке. Каролина с восторгом смотрела на яркие языки пламени в камине.

– Я уже запер дверь, дорогая. Разве ты не заметила этого? Она не замечала ничего, кроме его смуглого улыбающегося лица, склонившегося над ней, блеска ослепительно белых зубов, мужского запаха виски, табака и кожи, и все теснее прижималась к нему.

Рэй скользнул губами по ее шее и груди, вздымающейся над декольте.

– Ты испортишь мое платье. А другого у меня нет.

– Да-да, нам надо быть очень осторожными. – Рэй быстро поднялся и очень бережно, словно она могла сломаться, поставил на ноги Каролину, — Сегодня я буду вашим слугой, миледи, а начну вот с чего.

Рэй поцеловал ложбинку между ее грудями. Тело в расшитом корсаже затрепетало в сладостном предвкушении.

– Может, следует повторить? – Он снова поцеловал ее. Каролина вздохнула, радуясь его игривому настроению.

– Для начала расшнуруй мои рукава, – предложила она, стараясь держаться спокойно.

– Хорошо, начнем с рукавов.

Рэй ловко расшнуровал рукава. Снимая каждый из них, он нежно ласкал ее предплечье, а затем гладил плечо и целовал стройную шею.

Тихо рассмеявшись, Каролина оттолкнула его.

– А теперь сними корсаж, – прошептала она одними губами.

Рэй развернул ее и начал расстегивать крючки корсажа, щекоча своими тонкими пальцами спину Каролины.

Когда корсаж был расстегнут и упал к ее ногам, Каролина переступила через него. Рэй бросил всю ее одежду на стул. Потом снова повернул возлюбленную к себе. Его глаза блестели. В них сверкал огонь, и не только от камина.

– Развяжи ленты, – улыбаясь, попросил он. – Я хочу запустить пальцы в твои волосы.

Каролина нетерпеливо развязала светло-зеленые атласные ленты. Она, конечно же, не могла видеть, как прелестна в отблесках пламени. Ее дыхание стало прерывистым, пышные груди вздымались под тонкой тканью нижней сорочки. Завороженный столь восхитительным зрелищем, Рэй сделал шаг к Каролине, и она почувствовала, что его переполняет страстное желание.

– Сними с меня юбку, – шепнула Каролина. – Ты же знаешь, атлас мнется.

– Разумеется, – серьезно сказал он. – С атласом надо обходиться бережно.

– Да, – кивнула она. – Ткань очень нежная.

– Как и кожа под нею. – Рэй аккуратно расстегнул, стянул с нее юбку и погладил прикрытые тонкой сорочкой ягодицы.

– Для такой холодной погоды ты слишком легко одета. – Он не отрывал взгляда от пленительной женщины, гордо стоявшей перед ним в кружевной сорочке, чулках и домашних туфлях.

– Да. Некоторые дамы носят фланелевые юбки и корсеты, но мне нравится батист.

– И мне тоже, – глухо отозвался Рэй, – но еще больше меня восхищают прикосновения твоей шелковистой кожи. – С этими словами он попытался стянуть вниз сорочку.

– Там есть затянутый шнурок, ослабь его. Все хорошие служанки знают это.

– Где же этот шнурок? – Рэй провел руками по всему телу Каролины, хотя знал, что шнурок спереди. С особым усердием он обследовал ее спину, подмышки, мягкие холмики грудей и узкую талию. Когда его нежные пальцы коснулись ее живота, она затрепетала.

– Да это, оказывается, потайной шнурок! – воскликнул Рэй, изображая замешательство. Он поднял подол сорочки и заглянул под него. – Попробую-ка посмотреть здесь.

Когда его темные волосы коснулись треугольника волос Каролины, она вздрогнула и отступила. Затем оправила подол сорочки.

– Ты порвешь мне рубашку. – Голос ее дрогнул. Подняв голову, Рэй улыбнулся ей и увидел, что она смотрит на него затуманившимся взглядом.

– Ах, вот она, эта хитрая петля! – Он сделал вид, будто только что обнаружил шнурок, и, развязав узел, сделал шаг назад. Соскользнув со стройного тела Каролины, сорочка опутала ее изящные лодыжки. – Тебе наверняка холодно стоять в одних чулках и домашних туфлях! – воскликнул он. – Сначала надо снять туфли.

Опустившись на колени, Рэй поднял ее левую ногу, проворно снял туфлю и бросил на пол возле кровати. Так же он поступил и со второй.

Улыбнувшись, он посмотрел вверх и увидел ее лицо сквозь ложбинку между грудями. Снимая подвязки, Рэй нарочно мешкал, его теплые руки блуждали по ее бедрам, губы нежно касались колен.

– Рэй! – выдохнула она.

– Дело движется. – Он снял подвязки и бросил их на домашние туфли. – Осталось снять лишь чулки, миледи, и мы можем ложиться спать. – Заметив, что она дрожит, Рэй переменил решение. – В конце концов чулки можно снять и в кровати, а ты заодно и погреешь ее. – Он приподнял пестрое одеяло и опустил Каролину на сбившийся в комки матрас.

Она с наслаждением раскинулась, даже не пытаясь натянуть на себя одеяло или простыню из грубого неотбеленного полотна. В Левел-Грине Каролина привыкла к тонкому и гладкому льняному белью, но сейчас это не имело ни малейшего значения. Здешние простыни были прекрасным фоном для ее смуглого тела, и она представляла себе, как соблазнительно сейчас выглядит. Ее светлые волосы каскадом спадали на вздымающуюся грудь. Ягодицы утонули в матрасе, атласные бедра блестели, а в шелковистом треугольнике мерцали отблески огня.

– Ты должен закончить работу и снять не только подвязки, но и чулки, – кокетливо проговорила она.

– Я опасаюсь делать это, ибо, увидев тебя нагой, вероятно, не выдержу и брошусь в постель в сапогах. – Рэй попробовал стянуть сапоги. – Проклятие, они почему-то стали очень тесными!

– Сейчас я тебе помогу. – Она соскочила с кровати. – А ну-ка давай сюда свою ногу. – С этими словами она оседлала сапог. – Я буду тянуть, а ты крепко держи свою ногу.

Рэй уперся теплыми ладонями в ее ягодицы. Наконец сапог оказался у нее в руках.

– А теперь другой. – Она чарующе улыбнулась. Теперь Рэй притянул ее к себе, прижал нагие ягодицы к своим бедрам и начал лениво поигрывать грудями, стараясь, чтобы соски отвердели, и одновременно покусывая ее ушко.

– Тут холодно. – Каролина вяло попыталась высвободиться, уже плохо владея собой. – Лучше ложись.

– К этому я и стремлюсь. Ну а теперь сниму твои чулки. – Занявшись этим, Рэй ласкал ее колени и бедра, затем, нагнувшись, стал осыпать поцелуями груди Каролины.

Она чувствовала, как его твердеющая плоть упирается в ее ягодицы. Тяжело вздохнув, он чуть отстранил Каролину и нежно уложил на постель. Натягивая на себя одеяло, она услышала, как второй сапог со стуком упал на пол.

Через мгновение Рэй скользнул к ней под одеяло, и его горячее нагое тело быстро согрело постель, отсыревшую за день в холодной комнате, ведь камин растопили только вечером.

Каролина была настроена игриво. Инцидент в таверне очень возбудил ее, и, когда Рэй протянул к ней руки, она зарылась в простыни. Он нырнул в них вслед за Каролиной, и скоро они уже барахтались в простынях и одеялах. Каролина смеялась, когда он начал пощипывать ее сомкнутые колени, и, едва его горячие губы коснулись ее лобка, она отпрянула от Рэя, изобразив испуг.

– Мы здесь задохнемся, – вымолвила Каролина.

Рэй, словно не слыша этих слов, схватил Каролину за лодыжку, притянул к себе и уложил посреди постели. Его губы и руки ласкали все ее тело – сверху донизу, – пробуждая в Каролине жгучее желание.

– Рэй! – Она затрепетала от его нежных ласк.

– Тебе хочется поиграть? – Каролина услышала сдавленный смех. Рэй вдруг перевернул ее, слегка ущипнул за ягодицу, затем перевернул на спину, и его напрягшаяся, плоть оказалась между ее пышными грудями.

– Рэй! – Каролина, смеясь, вынырнула из-под одеяла и ласково обвила руками его сильную шею. Простыни и одеяла полетели на пол. Но не успел он проникнуть в нее, как Каролина откатилась на край кровати.

– Да ты у меня шалунья! – Рэй лег на спину, протянул руки и положил Каролину на себя. Она задыхалась от волнения, кровь пульсировала в висках. Под ней вздымалась его могучая грудь, темные курчавые волосы щекотали ее нежное тело, крепко прижавшееся к нему. – Вижу, тебе нравится такая игра?

– Иногда. – Она одарила Рэя озорной улыбкой, теснее прижалась к нему и стиснула его ногу своими.

Он нежно посмотрел на Каролину, и не успела она опомниться, как снова перевернул и быстро проник в нее. Она подалась навстречу ему.

Веселая игра закончилась, теперь его движения доставляли ей неописуемое блаженство, чувства, о существовании которых она даже не догадывалась, переполняли Каролину. Казалось, их неуемная страсть не знает границ и с каждым разом становится все сильнее. Их словно уносил этой зимней ночью какой-то стремительный поток. Холодную зиму как будто сменило знойное лето. Каждое движение, каждое слово, произнесенное невнятным шепотом, обещали им все новые и новые упоитель-»ные радости. Все дальше и дальше уносил их бурный поток. Они миновали пороги, стремнины, их тела сливались воедино, а любовь кружила им головы. Их волосы сплелись, ноги скрестились. Снаружи все сильнее валил снег, поленья в камине отгорали, но они не замечали ничего.

Последние волны желания вынесли их наконец на далекие берега, и только тогда они осознали, что находятся в гостиничной комнате под крышей, на свалявшемся матрасе, а простыни и одеяло лежат на полу.

– Я поворошу угли. – Быстро поцеловав Каролину в грудь, Рэй встал.

Лежа в истоме, она наблюдала за ним. Он раздувал огонь, и на его поджаром стройном теле блестели алые отсветы. Внезапно головни вспыхнули, и тут же широкие плечи, узкие бедра и длинные ноги Рэя словно воспламенились. Могучий и сильный, это был мужчина ее мечты.

– Иди ко мне, – позвала Каролина, изнемогая от страсти. Рэй пристально посмотрел на свою прелестную возлюбленную.

– И подай мне, пожалуйста, одеяло, – попросила она, томно потягиваясь, – мне нечем укрыться.

При взгляде на обнаженную Каролину, освещенную отблесками огня, на ее нежно розовеющие груди и золотистое тело Рэя снова охватила жажда обладания.

– Я согрею тебя и без одеяла, – глухо отозвался он, и его могучее тело распростерлось над ней. Ласки Рэя разжигали в Каролине жгучее желание, и тихие вздохи постепенно сменялись стонами. И вновь они слились в одно целое, пронзенные стрелами ненасытной страсти.

Потом, когда они тихо лежали, полуприкрытые одеялом, он сказал, лаская ее груди:

– Сегодня я понял, что ты истинная дочь своей матери. Каролина прильнула к нему, наслаждаясь нежными прикосновениями его рук.

– Да. Я всегда была ее дочерью.

– И эта Аманда стояла в вашей столовой, когда насылала проклятие на ваш табак, – усмехнулся Рэй.

– Мать и Вирджиния не учли одного обстоятельства: совсем не обязательно, что именно Аманда Брэмвей была той летучей мышью или лаской, которая напустила порчу на наш табак. – Каролина припала губами к его пальцам, пощипывавшим ее правый сосок.

– И что же грозит теперь Аманде Брэмвей?

– Ничего. – Каролина пожала плечами. – Как и Эстелле. – Она вздрогнула, почувствовав, что его руки спускаются все ниже и ниже. – Никто не останется в проигрыше. Аманда не посмеет теперь обвинить в колдовстве жену Сэнди Рэндолфа из страха, как бы такое же обвинение не предъявили и ей. Мама просто вызволила Сэнди из неприятной ситуации. Она догадалась, что это Сэнди разыскал меня и позаботился о моем благополучном возвращении, поэтому и решила отблагодарить его.

– Вероятно, он предпочел бы, чтобы Летиция расплатилась с ним другой монетой, – задумчиво пробормотал Рэй, вспомнив, какими голодными глазами смотрел Сэнди Рэндолф на Летицию.

– Думаю, ты прав, – печально согласилась Каролина. – У Сэнди и мамы жизнь сложилась не очень удачно. У них так много общего. Они одинаково думают, чувствуют и реагируют на все происходящее. Но, по-моему, мама искренне любит и Филдинга. Хотя и по-другому. Совсем по-другому.

– Женщины, – изрек Рэй, повторяя чью-то сентенцию, – маленькие чудовища, и понять их почти невозможно.

Каролина едва сдержала смех. Ее смешили не столько его слова, сколько прикосновения к сокровенным частям ее тела.

– Рэй! – Она дернулась. – Нам следует вести себя потише. Уже поздний час, в гостинице тихо, шум могут услышать, и тогда завтра скажут, что у тебя в комнате была женщина.

– И кого же они, по-твоему, заподозрят? – Он закрыл поцелуем ее рот.

И тут любовь снова вознесла их на небеса. Затем, опять став простыми смертными, они в полудреме вернулись на землю. После того как Рэй сгреб последние головешки в кучу и во всей гостинице воцарилась полная тишина, Каролина проговорила:

– Ты, видимо, не понял, что на самом деле вражда разгорелась не между Сэнди Рэндолфом и Брэмвеями. Враждующие стороны – мама и Аманда. Мама была влюблена в Сэнди, но не могла выйти за него замуж, поскольку он был уже женат, а развестись не мог, потому что его жена – безумная. Аманда надеялась, что Филдинг женится на ней, но мама завладела его сердцем. Это произошло внезапно. Они отправились к «свадебным деревьям» и тут же обвенчались. Аманда Брэмвей так и не простила этого матери. С тех пор она наш лютый враг. Аманда знает, что, ранив Сэнди, тем самым ранит и маму, вот она и воспользовалась безумием жены Сэнди, чтобы причинить боль матери.

– Наверное, Летиции было не так-то легко вступиться за женщину, невольно вставшую между нею и любимым человеком.

– Да, полагаю, это далось ей с трудом. – Каролина вздохнула. – Но такой уж характер у моей мамы. Она ни за что не дала бы Сэнди в обиду. Если бы его жену и в самом деле обвинили в колдовстве и предали суду, Сэнди организовал бы нападение на тюрьму и вызволил ее оттуда. Не сомневаюсь.

– Да, так он и поступил бы.

– После этого Сэнди пришлось бы удариться в бега, ему никогда бы не удалось вернуться сюда, и мама больше его не увидела бы. Вот этого и добивается Аманда Брэмвей. Мама нанесла ей очень болезненный удар, та ей этого не простит. Аманду бесит, что маме достались и Филдинг, и Сэнди, поэтому она изо всех сил старается удалить отсюда Сэнди. О Рэй! – Каролина вдруг схватила его за руку. – История любви мамы и Сэнди так печальна! Только подумай, как несчастны были они все эти годы. О Рэй! – Голос ее сорвался от страха. – Обещай мне, что с нами не случится ничего подобного.

Его поцелуи и прикосновения утешили Каролину. Могучее тело Рэя, словно защищая Каролину, нависло над ней. Он шептал ей на ухо, что с ними никогда не случится ничего плохого.

А где-то высоко в небе тихо посмеивались боги.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ МЕРЦАНИЕ СВЕЧЕЙ И ВИНО

Безумья тени мечутся средь гор.

Таятся чары в глубине озер.

В сердцах .разбитых все горит костер.

Ведут две воли свой жестокий спор.

Глава 7

Дом тети Пэт. Уильямсберг, Виргиния. Зима 1689 года

Перед рассветом Каролина крадучись вернулась в свою комнату и прилегла рядом со спящей Вирджинией. А проснувшись, увидела, что сестра уже встала, оделась и смотрит в окно.

– Мы в снежном плену, – промолвила Вирджиния, глядя в заиндевевшее окно. – Я уже спускалась вниз, говорят, дорога до Уильямсберга перекрыта для экипажей. И еще я заметила, – она с улыбкой повернулась к Каролине, – что хозяин помогал какому-то джентльмену подняться по лестнице. Тот непрерывно хватался за голову и стонал. Хозяин называл его мистером Хэдлстоном.

– Бедный мистер Хэдлстон, – вздохнула Каролина, с наслаждением потягиваясь. – Боюсь, от вина у него разыграется мигрень. Рэй напоил его и оставил под столом в общей комнате.

– Да. Мама тоже знает об этом…

– Мама? – Каролина подскочила в постели.

–Она вышла из своей комнаты, когда хозяин вел стонущего джентльмена по холлу, приговаривая: «Ну вот, мистер Хэдлстон, поспали внизу и хватит. Еще несколько шагов – и вы будете в своей постели».

– О Боже! – воскликнула Каролина. – Представляю себе, какой поднимется шум!

Однако ничего особенного не произошло. Она застегивала свою зеленую юбку, когда в дверь вошла полностью одетая Летиция, натягивая на ходу перчатки.

– Ты что-то разоспалась, Каролина, – сказала она. – Вчера вечером мы ведь легли не так поздно.

Каролина смущенно посмотрела на нее.

– Поторопись, не заставляй пас всех ждать.

– Мы куда-то едем?

– Да, в дом Петулы. В «Роли» для нас слишком тесно, и нехорошо, что мистеру Эвистоку приходится делить комнату с незнакомцем. – Выражение ее лица было бесстрастным. – Я уже предупредила хозяина, что мы уезжаем сегодня утром, и сейчас Филдинг будит мистера Эвистока. – Каролина отметила, что мать называет Рэя подчеркнуто официально: «мистер Эвисток».

Каролина между тем надела платье, и Вирджиния застегнула ей крючки.

– Полагаю, нам не мешало бы позавтракать. – Каролина взглянула на исхудавшую сестру.

– Вирджиния спустится вниз, возьмет там горячих лепешек и булочек, а также бочоночек горячего сидра, и мы все с удовольствием поедим в кухне Петулы. Ступай, Вирджиния. Я сама застегну крючки.

Каролине очень хотелось признаться матери, что она сочеталась с Рэем тайным браком, но Летиция поддерживала легкую беседу, не допускавшую душевных излияний.

– Ну вот и все. Оставь волосы в покое, прикроешь их капюшоном. – Она бросила Каролине плащ и направилась к двери.

– Будет ли у нас экипаж? – спросила Каролина.

– Уже заказан.

Каролина, взяв перчатки, последовала за матерью. Внизу, в общей комнате, к этому времени уже многолюдной, их ждали члены семьи. Вирджиния стояла с большим узелком, куда были упакованы горячие булочки и прочая снедь, составляющая гордость кухни «Роли». Рэй Эвисток, улыбаясь, смотрел, как дамы спускаются по лестнице. Вид у него был такой свежий, будто он спокойно проспал всю ночь. Рэй, опустив на пол бочонок с горячим сидром, помог Каролине натянуть перчатки.

Филдинг мрачно огляделся, словно пытаясь отыскать Дункана Брэмвея, и, когда Летиция нетерпеливо сказала, что им пора отправляться, предостерег жену:

– Лошади могут увязнуть в снегу.

– Вздор! Ехать недалеко, скоро они отдохнут в конюшне Петулы. – Летиция решительно направилась к экипажу, хотя двор был завален снегом, но Рэй остановил ее:

– Позвольте мне отнести вас, миссис Летиция.

– Я сам понесу Летти, а вы позаботьтесь о девочках. – Смирившись с необходимостью, Филдинг подхватил на руки свою драгоценную ношу, а Рэй оглядел девушек.

– Начну с мисс Вирджинии.

Вирджинию явно обрадовало, что о ней так заботятся. Когда Рэй поравнялся с Каролиной, та прошептала:

– Кого-кого, а меня мать не одурачит. Она знает, что Брэмвеи спят допоздна, и хочет уехать пораньше, чтобы избежать столкновения между Филдингом и Дунканом. Кстати, мать знает и о нас: о том, где мы провели эту ночь.

Рэй вздохнул:

– Не станет же она выговаривать мне за то, что я сплю с собственной женой?

– Мама же не знает, что я твоя жена, – возразила Каролина. – Она ничего не сказала, однако, по словам Вирджинии, видела, как хозяин втаскивал Хэдлстона по лестнице. – Тут Каролина умолкла и вопросительно взглянула на него.

Рэй иронически пожал плечами, словно хотел сказать: чему быть, того не миновать.

По чистому, еще не тронутому снегу они добрались до кирпичного, с зелеными ставнями дома тети Пэт. Высокие трубы были покрыты снежными шапками, снег лежал на самшите и подрезанной живой изгороди из молодых дубков. Когда они подъехали к дому, снег стал падать с карнизов и с крыши. Ухоженный сад тети Пэт, очаровательный летом, засаженный фруктовыми деревьями и украшенный газоном, а также резными скамьями, установленными под высокими акациями, из-за снега стал почти неузнаваем.

– Дом тети Петулы, похоже, выдержал натиск ветра и снега, – заметила Летиция, взглянув на слуховые оконца и деревянный молоток, прикрепленный к знакомой зеленой двери.

– Я же уверял тебя, что здесь все в порядке. – Филдинг помог жене выйти. – Но у тебя, видите ли, были дурные предчувствия. – Он фыркнул и протоптал сапогами дорожку к двери.

Когда Каролину внесли в дом, она с неожиданной тоской вспомнила, сколько счастливых часов провела здесь, где чувствовала себя более любимой, чем в своей семье. Но находиться в этих неуютных холодных комнатах в отсутствие тети Пэт ей не хотелось.

– Мы всегда проводили здесь каникулы, – задумчиво сказала она Рэю. Окинув все взглядом, Каролина словно воочию увидела, как этот дом залит светом ярких рождественских свечей, украшен зелеными ветками падуба с алыми ягодами, ветками лавра, омелы и самшита; она будто слышала голоса, распевающие рождественские гимны, и стук молотков. А из кухни тогда доносился запах фруктовых пирогов и смешивался с ароматом поленьев гикори.

Пока мужчины растапливали камины, где предусмотрительно оставили дрова, дамы постелили в столовой скатерть, поставили столовые приборы, положили по тарелкам булочки и разлили по кружкам сидр, привезенный из «Роли».

– Я хочу взять сильную, хорошо отдохнувшую лошадь и сегодня же вернуться в Левел-Грин, – допив кружку теплого сидра, сказал Филдинг жене.

– Филдинг, плантация обойдется и без тебя. Он нахмурился:

– Я не могу допустить, чтобы девочки оставались одни.

– Но слуги…

– Всего лишь слуги. А вдруг кто-то из них разведет такой огонь в камине, что спалит весь дом?

Легация молча смотрела на него, затаив улыбку. В этот момент Каролина ощутила свою особую близость к матери.

– Но ты же не можешь оставаться здесь, Летти, – встревожился Филдинг. – Конечно, Эвисток позаботится о вас. – При этих словах Рэй с серьезным видом кивнул. – К тому же в доме нет никаких запасов провизии, а купить продукты в такую погоду очень нелегко, и ты хорошо знаешь, что слуги Петулы работают где угодно, только не здесь.

– Ты прав, – вздохнула Летиция. Добившись того, чего хотела, она испытывала умиротворение. – Я понимаю, что тебе лучше вернуться сегодня, но мы все останемся. Ведь я должна еще купить ткань на подвенечное платье Каролине.

Итак, все решилось. Филдинга отпустили в Левел-Грин, чтобы он не сцепился вновь с Дунканом Брэмвеем. К такому заключению пришла Каролина. Выяснилось, что ее мать вовсе не желает заниматься стряпней. Летиция предложила всем отобедать в гостинице, а поужинать в «Роли».

Когда вечером они поехали по уже утоптанным дорогам в «Роли», девушки ощутили волнение, опасаясь еще одной стычки между Летицией и Амандой. Однако их опасения не оправдались. Летиция прошла мимо Брэмвеев, словно не замечая их. Но Рэй видел, что враги проводили ее угрюмыми взглядами.

Очевидно, Дункан Брэмвей убедил жену не обвинять безумную жену Сэнди Рэндолфа в колдовстве, дабы самой не подвергаться опасности.

Каролина надеялась, что гроза миновала, о чем не преминула весело сообщить Рэю на следующее утро по пути в мануфактурные лавки.

– Надеюсь, что так. Ради тебя самой. – Его взгляд выражал любовь и нежность.

Позвонив в колокольчик, они вошли в дверь и остановились в сторонке, обсуждая свои дела, пока Летиция критическим оком рассматривала бело-голубую голландскую посуду, выбирая тарелки для свадебного пирога.

– У вас их слишком мало, – со вздохом сказала она лавочнику.

– Со дня на день должны подвезти новые товары из Англии на «Бристольской красавице», – сообщил он.

Услышав об этом, Летиция заказала огромное количество посуды, ошеломив дочерей, а также большой запас столовых приборов. После этого она начала подыскивать одежду для невесты.

Следуя с Рэем за матерью и Вирджинией по Глостер-стрит и окидывая беглым взглядом проезжавшие мимо сани с колокольчиками, Каролина спросила спутника:

– В каком подвенечном платье ты хотел бы меня увидеть?

– Мне все равно, какое платье ты наденешь, лишь бы поскорее покончить со всем этим и с другим делом.

Под «другим делом» он подразумевал свое помилование. Но о возвращении губернатора пока ничего не было слышно.

Летиция наконец подобрала подходящую, по ее мнению, ткань для подвенечного платья.

– Полагаю, ты будешь эффектнее всего в белом. – Она взяла в руки кусок переливающегося белого бархата.

– Ткань очень красивая, – покорно согласилась Каролина. Сама она предпочла бы какой-нибудь пастельный тон: светло-голубой или нежно-зеленый. Но в моду для подвенечных платьев только что вошел белый цвет, а Летиция имела особое чутье ко всему самому модному.

– Платье надо сшить с длинным шлейфом, – размышляла вслух Летиция.

Предложение матери явно произвело впечатление на Вирджинию. Каролина же испытывала сомнения. Конечно же, она видела турнюры, но не сказала бы, что они нравятся ей.

– Это самая последняя мода, – заверила дочь Летиция. (Каролина иногда даже подозревала, что французские портные и портнихи посылают матери письма с описанием своих замыслов, настолько точно определяла та различные направления в стиле одежды.) Рукава следует сделать с разрезами, чтобы видна была атласная подкладка. По-моему, более всего подойдет белый атлас с серебряной каймой. И у меня есть превосходное брабантское кружево для отделки рукавов.

– А не подойдут ли кружева с рукавов моих сорочек? – осведомилась Каролина, поскольку многие пользовались ими.

– Нет, это уже выходит из моды, – возразила Летиция. – У меня есть и подходящая юбка для тебя – я ее ни разу не надевала. Она из белого шелка с вплетенной в него серебряной нитью.

– Это очень красиво, Кэрол! – вскричала Вирджиния. – Тебе понравится.

– На голову ты наденешь венец из веток остролиста – серебряный с позолотой. В конце концов это сельская свадьба, и нам незачем следовать моде во всех деталях, – снисходительно заметила Летиция.

Каролина давилась от смеха. Даже здесь, в колониях, вдали от Парижа и Лондона, ее мать безошибочно угадывала последние веяния моды. К тому же у Летиции был хороший вкус. Лавочник, во всяком случае, смотрел на нее с уважением.

Закупив все необходимое, они провели в Уильямсберге еще целую неделю. Рэю и Каролине почти не удавалось оставаться наедине. Их приглашали на чай, они наносили утренние визиты, катались на санях и обедали в нескольких частных домах, время от времени заезжая и в «Роли». За эти дни снег на дорогах растаял, сменившись грязью, и это позволило им вернуться в Левел-Грин. Из экипажа выгрузили коробки с кружевами, подвязками, лентами и тканями. Семейство строило планы, связанные не только со свадьбой, но и с балом в Фэрфилде. Они нашли Филдинга в скверном настроении. Недовольный их долгим отсутствием, он ворчал. Дети никого не слушались, капризничали. Даже слуги почти не разговаривали друг с другом.

– Вот так всегда в Левел-Грине, – фыркнула Вирджиния, когда Каролина заметила, что без них здесь все пошло вкривь и вкось. – Папа утверждает, что вполне способен обходиться без мамы, но, когда она уезжает, все в доме приходит в упадок.

Каролина рассмеялась.

– А вот я помню, как в Фарвью, когда мы были детьми, все начинало разваливаться, когда они оба оказывались дома.

– Хватит ли времени, чтобы сшить тебе такое великолепное платье? – спросил Рэй, поднимаясь с Каролиной по широкой лестнице с красивой резной балюстрадой.

– Мама считает, что хватит. К тому же губернатора все равно нет.

– Но, дождавшись его, мы не будем откладывать отъезд. Каролина пожала плечами. Кто знает, какие новые идеи могут осенить ее мать? Возможно, она вдруг решит украсить платье ручной вышивкой – и подготовка к свадьбе сильно затянется. Перегнувшись через перила, она окликнула Вирджинию, не заметив, как нахмурился Рэй.

Каролина с удивлением осознала, что наслаждается пребыванием дома. Рядом Рэй, а с ней все носятся: без конца примеряют наряды, советуются. Рэй, возможно, недоволен длительной задержкой, но зато она уверена, что здесь, на берегах Йорка, он в полной безопасности. Скоро вернется губернатор, и они сыграют пышную свадьбу, а затем отправятся в Эссекс и начнут новую жизнь.

Каролина снова оказалась в хорошо знакомом ей мире колониальной Виргинии. Впереди ее ожидала не только свадьба, но в самом скором времени бал в Фэрфилде.

Приготовления к балу очень занимали Каролину.

– Вирджи, ты будешь неотразима! – Каролина присела в реверансе. – Мы обе напудрим волосы. Это будет восхитительно.

– Ну твои-то волосы незачем пудрить. Они и так почти белые. Ну не совсем белые, а серебристые. Да, пудра тебе ни к чему, – рассудительно заметила Вирджиния. – А вот моя единственная гордость – рыжевато-золотистые волосы. Так что мне тоже незачем пудриться.

– Ты права. – Каролина обрадовалась, что сестра начала проявлять интерес к своей внешности. – Мы напомадим, расчешем их, взобьем, завьем железными щипцами…

– И окончательно испортим волосы, – вздохнула Вирджиния. – Может, только взобьем, соберем пару локонов…

– Пожалуй, это будет блестяще. – Каролина была готова согласиться с любым предложением сестры. – И еще нам надо позаботиться о платье для тебя. Все твои платья слишком закрытые. Грудь совсем не видна, а ведь у тебя очень нежная кожа.

– Поэтому-то я и ношу закрытые платья.

– Да, да. Если мы увеличим декольте твоего лучшего платья из бронзового бархата, хотя бы чуточку увеличим, это придаст ему шарм.

– Я простужусь, – возразила Вирджиния. – В бальных залах всегда гуляют сквозняки.

– Да там всегда невероятно жарко. Иные леди даже падают в обморок от духоты.

– Но ведь туда придется ехать на лодке.

– Ну и что? Поплотнее закутаешься в плащ. К тому же ты ведь поедешь не в бальном платье, а в дорожном костюме. Мама говорит, что мы отправимся пораньше и проведем там всю ночь.

Вирджиния с сомнением взглянула на сестру.

– Не думаю, Кэрол, что тебе удастся превратить меня в диковинную птицу.

– Вот увидишь, ты станешь настоящей красавицей. – И Каролина немедленно взялась за работу.

На помощь ей пришел Рэй.

– Вижу, мне придется сопровождать двух самых красивых молодых леди во всем Тайдуотере, – сказал он, когда Каролина и Вирджиния спустились вниз, чтобы вместе с родителями отправиться в Фэрфилд на бал. Рэй с нескрываемым восхищением смотрел на девушек. Каролина решила надеть в дорогу голубой с серебром костюм для верховой езды и широкополую шляпу со страусовым пером. Вирджиния не уступала ей в элегантности. Янтарно-желтое бархатное платье с золотым шитьем и шляпа с золотыми застежками и оранжевыми перьями были ей очень к лицу.

За эти дни погода улучшилась, но Вирджиния зябко поеживалась, когда они спускались к мосткам причала.

– Я сниму шляпу и надену плащ с капюшоном. – С этими словами Вирджиния поспешила вернуться домой.

– Не знаю, удастся ли мне превратить сестру в красивую бабочку, – вздохнула Каролина, наблюдая, как та, приподняв юбки, быстро пересекает лужайку в своих изящных ботиночках.

– А зачем тебе это? – ласково спросил Рэй. – Может, Вирджинии нужен человек, который оценит ее такой, какая она есть, и ему вовсе не нужна бабочка?

– Мужчинам нравятся бабочки, – уверенно возразила Каролина. Услышав это, Летиция подавила улыбку. – Во всяком случае, – добавила Каролина, – увидев бальное платье сестры, ты согласишься, что это настоящее чудо.

Вирджиния вернулась в плаще с капюшоном, и лодка направилась вниз по течению к Фэрфилду. Помахав на прощание Делле и Фло, которых пообещали в следующий раз тоже взять с собой, Каролина начала показывать Рэю местные достопримечательности. Он склонился над ней. Голубые страусовые перья щекотали ему подбородок, а Рэй с наслаждением вдыхал благоухающий лимоном аромат ее волос. Каролина показывала ему речные отмели, красивые особняки, старые деревья, лужайки, но приятнее всего ему было смотреть на нее. Рэй мечтал о том, как они начнут новую жизнь в Эссексе, где им не придется ни от кого таиться и Каролина и он смогут появляться вместе как муж и жена. При этих мыслях суровые черты его лица заметно смягчились.

Каролина, откинув голову, с улыбкой посмотрела на Рэя.

– Ты в самом деле собираешься это сделать? – тихо спросила она.

Рэй сразу понял, что она имеет в виду. Он еще днем сказал ей, что попытается подкупить одного из слуг, и тот, возможно, предоставит им комнату, свою или чужую.

– Надеюсь, не все они неподкупны, – шепнул он. Смех Каролины прозвенел, как колокольчик, и она теснее прильнула к нему, предчувствуя, что вечер принесет ей много радости.

Они уже подплывали к Фэрфилду, когда с ними поравнялась красивая лодка, переполненная людьми. Внезапно сидевшая в ней высокая девушка с каштановыми волосами и в зеленом плаще вскочила и отчаянно замахала рукой.

– Да это же Салли Монтроуз! – Каролина тоже вскочила и помахала своей старой подруге.

Рэй поддержал ее, чтобы она не упала. Девушки радостно окликнули друг друга, а едва оказались на причале, крепко обнялись.

«Салли Монтроуз действительно изменилась», – подумала Каролина, представляя Рэя знакомым, прибывшим в красной лодке. Те, в свою очередь, обменялись любезностями с Лайтфутами. Вместо взбалмошной девочки Каролина увидела надменную молодую леди. Правда, та обняла ее с прежним пылом. Зеленый плащ сидел на Салли прекрасно, а когда ветер распахивал его полы, под ним виднелось оранжевое шерстяное платье На ее шляпе развевались оранжевые и желтые перья. Голову Салли держала гордо, губы ее были поджаты, а смех звучал невесело.

Каролина поняла, что Вирджиния права. Салли нанесли глубокую обиду, и она до сих пор не оправилась. Девушка решила откровенно поговорить с подругой, как только они останутся наедине.

Между тем Каролина, отделенная толпой от Салли, шла по лужайке рядом с Рэем. Снег почти растаял, лишь кое-где еще лежал белыми пятнами. Все гости устремились к особняку, считавшемуся здесь уникальным произведением архитектуры. Два крыла под прямым углом отходили от главного здания. Как знала Каролина, в одном из них и помещалась бальная зала. Она до сих пор не видела ее и очень хотела взглянуть, что же это такое. Летиция когда-то рассказывала о том, что соседи строят новый дом с куполом в самом центре. «Этот особняк – типично английский, – отметила про себя Каролина, – в нем почти не ощущается колониальный стиль». Островерхие крыши и маленькие окна создавали впечатление особой массивности. А красивые трубы напоминали те, что возвышались над замком Бэкона. Они словно свидетельствовали о том, что умершая в 1672 году Абигайл, жена Льюиса Беруэлла, была не только племянницей, но и наследницей Натаниела Бэкона, который возглавил знаменитое восстание против колониальных властей в Виргинии.

– Я так давно хотела увидеть этот дом, – сказала она Рэю. – Все утверждают, что это просто чудо.

Склонившись над ней, он нежно улыбнулся, подавляя желание поцеловать это возбужденное лицо под шляпой с колышущимися голубыми перьями.

Войдя в дом, они узнали, что дамам отведены особые комнаты, где они смогут подготовиться к балу.

– Я ни чуточки не хочу спать. – Каролина, невольно пританцовывая, поднималась по лестнице. – А как ты, Салли? – спросила она у подошедшей подруги.

– Я вообще легко обхожусь без сна. – Суровый голос Салли казался Каролине чужим.

Едва они дошли до предназначенной им спальни, Вирджиния в изнеможении бросилась на кровать. Другие дамы задержались внизу, и Каролина, воспользовавшись случаем, увлекла Салли к окну, выходившему на необъятные просторы Йорка.

– Вирджи сказала мне, что Брент женился на другой, – бестактно начала Каролина. – О Салли, мне так жаль!

– А мне нет, – отрезала Салли. – Я рада, что сумела его раскусить. Вообрази: его тянуло к другой женщине, а вовсе не ко мне.

– Но ведь ты не могла выйти замуж за мужа своей сестры, это карается законом, Салли.

Та передернула плечами.

– Я готова была бежать с ним куда угодно и говорила ему об этом. Убеждала его, что мы можем вступить в брак в другом месте и под чужими именами и никогда не возвращаться домой. Заверяла, что дело вовсе не в венчании: главное – быть вместе. Но Брента беспокоило, – ее губы чуть искривились, – что подумают люди. Невероятно! Ты всю жизнь знаешь человека, и вдруг выясняется, что для него важнее всего не любовь, а то, что подумают о нем люди!

Каролина хорошо понимала подругу. Брент придавал большое значение соблюдению условностей. Вероятно, он и женился-то на старшей сестре Салли, очень, кстати, на нее похожей, потому что бесшабашность младшей пугала его. Конечно, Брента, как и многих других, привлекали живость и шарм Салли, но он предпочел соединить свою жизнь с более предсказуемой женщиной, которая никогда не даст повода для сплетен.

– И знаешь, что хуже всего? Пока была жива моя сестра, Брент постоянно говорил, будто очень жалеет, что женился не на мне, раскаивался в совершенной им «большой ошибке», утверждал, что мы предназначены друг для друга. Бренту, видишь ли, следовало жениться на мне, ибо ему очень по душе моя «необузданность», – с горечью процедила она. – И он твердил это до тех пор, пока у него не появился вполне реальный шанс жениться на мне. Тут-то Брент и ретировался. Вот каковы мужчины, Каролина. Не доверяй им. Каролина удивленно посмотрела на нее:

– Значит, Брент в самом деле…

– Да, он в самом деле утверждал, что совершил большую ошибку, горько сожалеет о ней и хочет жениться на мне.

– И ты ему поверила?

– Конечно. Наверное, потому, что хотела поверить. Мне и в голову не пришло, что единственное его желание – завлечь меня в постель. Да, я спала с ним. Разумеется, мне незачем признаваться в этом во всеуслышание, но так оно и было. Я знала, что это нечестно по отношению к моей сестре. Однако оправдывала себя тем, что она отняла его у меня. Во всяком случае, я была так безумно влюблена в него, что ни о чем не задумывалась. – Салли посмотрела на Каролину страдальческим взглядом. – Мы провели вместе ту самую ночь, когда у нее начались схватки… и она умерла. Уже за одно это я попаду в ад, верно, Каролина? – Салли криво усмехнулась. – Это, несомненно, поразит тебя, Каролина. Но я не любила никого, кроме Брента. Никто другой никогда не привлекал меня. И он любил меня – по крайней мере сначала. Знаю, что любил. – Ее голос дрогнул. – Но после похорон мать категорически запретила ему жениться на мне, это-де смертный грех, закон этого не допускает. О Боже, Каролина! – Ее мальчишеское лицо вдруг исказилось от боли. – Я готова была уехать вместе с ним. Скажи Брент хоть слово, и мы уехали бы. Но Брент, видишь ли, сперва пожелал заручиться «одобрением общины», кажется, так он изволил выразиться. А решив вновь жениться, заявил, что мы не должны больше видеться, во всяком случае какое-то время. Вот так прямо и сказал. Честное слово. И у него был такой пристыженный вид… О Каролина, я чувствовала себя… уличной девкой.

– О Салли! – Каролина обняла подругу. – Поверь мне, не все мужчины такие. Забудь Брента, найди себе кого-нибудь другого. Ты всегда пользовалась таким успехом у мужчин.

Но Салли Монтроуз холодно отстранилась.

– Нет, они все такие, все, все, никогда не забывай об этом, Каролина, не то с тобой случится беда. Может, это произойдет иначе, не так, как со мной. Допускаю, что Рэй не сразу найдет себе другую, но непременно найдет. Уверяю тебя. Они все одинаковы.

Каролина растерялась. Ей отчаянно хотелось утешить Салли, но как это сделать, она не знала. Обезумев от несчастной любви, Салли вела себя как одержимая и направлялась прями– . ком в ад. Казалось, никто уже не остановит ее.

– Знаешь, мне нравится увлекать мужчин, а затем отвергать их. – Зеленые глаза Салли зловеще блеснули. Она стояла у окна надменно выпрямившись. Сейчас в ней ощущалось что-то хищное. – Их страдания доставляют мне настоящее наслаждение.

– Но ведь в том, что с тобой случилось, виноват только Брент, – возразила Каролина. – Почему же за него должны расплачиваться другие?

– Понятия не имею, – усмехнулась Салли, – но постараюсь выяснить. – Она не сводила глаз с реки.

– Как ты думаешь, Брент тоже будет здесь?

– Вне всякого сомнения. Со своей невестой, с этой маленькой узколицей Агнес. – Вновь этот суровый смех. – За мной будет увиваться добрая половина всех джентльменов – уж я-то об этом позабочусь.

– Салли, ты должна выбросить его из своего сердца, – сказала Каролина. – Не позволяй ему завладеть твоими мыслями. Не хватит ли наказывать его за то, что он сделал?

– А он ничего мне не сделал, – возразила Салли. – В этом-то и вся беда, что Брент ничего не сделал. Зато показал, что такое мужчины. Разбивать чужие сердца – для меня истинное наслаждение.

– Когда-нибудь ты разобьешь и свое.

– Ну, это уже дело прошлое. – Салли быстро обернулась к Каролине. – Представляешь ли ты себе, что значит умирать от ревности? Каждую ночь воображать его в объятиях другой женщины, знать, что он предается с ней любовным утехам, обнимает ее… – Голос Салли сорвался. – О Боже! Днем я еще как-то справляюсь, но по ночам!

Сердце Каролины надрывалось от жалости. Она смущенно похлопала Салли по руке, не зная, как облегчить ее муки.

При ее прикосновении Салли отпрянула. Сочувствие подруги явно уязвило ее гордость.

– Вообрази, что это Рэй, – напустилась она на Каролину. – Вообрази, что это Рэй, Каролина. Да, сейчас он любит тебя или уверяет, что любит. Словам мужчин нельзя верить, поэтому вообрази себе, что он разлюбил тебя.

– Он никогда меня не разлюбит!

– Ты так полагаешь? – усмехнулась Салли. – Представь себе, что он влюбился в другую женщину.

«А что, если он и в самом деле влюбится в другую? – невольно подумала Каролина. – Вдруг влюбится?..» Пронзительный взгляд Салли убеждал ее, что это вполне возможно. Она тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения. Рэй любит ее, уж в этом-то можно не сомневаться.

– Тебе тяжело даже предположить такое? Да? – резко спросила Салли.

– Да, – задумчиво ответила Каролина. – Мне очень жаль тебя, Салли, ты просто губишь свою жизнь. И в конце концов погубишь совсем.

– И тогда люди скажут, что Брент поступил весьма умно, ускользнув из моих сетей, – с горечью бросила Салли. – Ведь я так старалась заманить его в свои сети. И все будут, вздыхая, говорить: «Бедная Салли никогда не отличалась особой добродетельностью». Но до этого я успею натворить в Тайдуотере такое, что мужчины не скоро меня забудут. И лучший для этого способ – заставить всех мужчин влюбиться в меня. Вот тогда-то мне удастся причинить им настоящую боль.

Каролина вздохнула. Говорить с этой новой, сильно изменившейся Салли не имело никакого смысла. Свои проблемы ей придется решать самой. Остается только надеяться, что в конце концов она найдет подходящего мужчину, и все для нее изменится.

Каролина взглянула на кровать, где дремала усталая Вирджиния, и поняла, что сейчас должна позаботиться о сестре, о ее появлении в свете.

– Я сойду вниз. – Салли направилась к двери. – Пожалуй, присмотрю пока за Рэем, – добавила она, поддразнивая подругу.

Каролина покачала головой. Да, Салли и впрямь переменилась. Но даже если она и стала завзятой соблазнительницей, ее чары не подействуют на Рэя, в этом Каролина была совершенно уверена. В комнату, где стояло несколько кроватей, стали заходить все новые и новые гостьи, завязалась непринужденная беседа.

Каролина решила последовать примеру Вирджинии и немножко вздремнуть. Ведь Рэй не давал ей спать почти всю ночь.

Она, конечно, не легла бы, если бы знала, что ее ждет…

Глава 8

Фэрфилд. Река Йорк, Виргиния. Зима 1689 года

Как бы Рэй ни провел предвечернее время, он держался на расстоянии от Салли Монтроуз. Глядя с лестницы на толпу внизу, Каролина сразу это заметила.

Гости все еще прибывали. Только что вошли Пейджи из расположенного поблизости Шелли, а с ними Ральф Уормли, из Роузджилла и кое-кто из семейства Ширли. Звенел смех, блестели голубые, зеленые и бледно-лиловые атласные платья, сверкали бриллианты, сияли золотые пуговицы и золотое шитье.

Вирджиния и Каролина спустились по широкой лестнице. Летиция была уже внизу, с гостями, но ее дочери задержались, укладывая волосы. Каролина хотела, чтобы в этот вечер Вирджиния производила неотразимое впечатление.

На свой первый после возвращения в Тайдуотер бал Каролина надела то самое платье, в котором впервые встретилась с Рэем в Эссексе. Она с трепетом вынула его из большого гардероба в своей спальне в Левел-Грине, приложила к себе и вздохнула, вспомнив рождественские праздники в занесенной снегом Англии. Потом Каролина велела служанке выгладить его тяжелым чугунным утюгом и аккуратно уложить в большой сундук, который должны были доставить в Фэрфилд на лодке. На Каролине были те же тонкие чулки, что и в ту ночь, – серые шелковые с вышитыми на них стрелками, сверкающими, словно серебряные, те же серые атласные бальные туфельки на высоких красных каблуках. Ее платье – очень смелого покроя – было сшито из тонкого голубовато-серого бархата. Он блестел на пышной молодой груди и плотно облегал ее тонкую талию. Бриллианты сверка и на нем особенно ярко. Узкий корсаж плавно переходил в кринолин на тонких обручах, из-под которого виднелась сверкающая черная нижняя юбка, богато отделанная серебром. В одной руке, затянутой в перчатку, Каролина держала резной веер из слоновой кости, украшенный серебряной филигранью и бриллиантами. Она хотела оживить в памяти Рэя воспоминания об их прекрасном прошлом.

Наряд дополняли крупные жемчужные серьги и великолепное изумрудное ожерелье. На пальце, поверх тончайшей лайковой перчатки, сверкало массивное обручальное кольцо, подарок Рэя.

Рядом с Каролиной спускалась преображенная до неузнаваемости Вирджиния. Она надела свое лучшее бархатное платье бронзового цвета с кружевной отделкой. Теперь, когда декольте увеличили, из-под него выступала прекрасная матовая грудь Вирджинии.

Все видели это платье, но сегодня вечером оно выглядело совсем иначе. Благодаря тому, что корсаж сузили, талия Вирджинии казалась особенно стройной. Ее бледное лицо было искусно подрумянено, губы подкрашены, а к щеке приклеен небольшой бриллиантик, подобие сверкающей родинки. Ее пышные рыжевато-золотистые волосы были старательно расчесаны, напомажены и подняты вверх, лишь несколько локонов спускались на плечо: это была точная копия прически Каролины. Из украшений Вирджиния выбрала сверкающее топазовое ожерелье и брошь матери, а также золотые серьги с топазами.

– Мне как-то не по себе, – призналась Вирджиния, придерживая юбки и опасаясь наступить на шлейф, которого никогда не носила, тогда как Каролина почти не замечала его. – И еще я чувствую себя словно раздетой, – недовольно добавила она.

– Ты никогда еще не была так хороша, Вирджи, – улыбаясь, шепнула Каролина. – Не забывай об этом. И упаси тебя Бог признательно улыбнуться тому, кто пригласит тебя на танец. Подними голову и прищурь глаза – пусть он подумает, что ты принимаешь предложение какого-то другого кавалера или отказываешь опоздавшему.

– Ты даешь мне бесценные уроки флирта, но как прикажешь поступить, если никто не пожелает пригласить меня на танец? – с иронией спросила Вирджиния, вспоминая, что так обычно и случалось.

– Тебя непременно пригласят. Однако мы почти спустились. Повернись ко мне, улыбнись и скажи что-нибудь, а я рассмеюсь, будто услышала что-то необычайно остроумное. Тогда все посмотрят на нас и увидят, какие мы красавицы.

– Боюсь, как бы не растянуться из-за этого дурацкого шлейфа. – Вирджиния засмеялась.

– Прелестно! Просто прелестно! – громко воскликнула Каролина. Многие гости посмотрели на них. – А вот и мы.

От пестрой толпы отделился Рэй, взял девушек под руки и повел их в бальную залу. Салли Монтроуз, направлявшаяся туда же под руку с раскрасневшимся молодым человеком, надменно взглянула на Каролину.

– Рэй, не пригласишь ли на первый танец Вирджинию? – шепнула Каролина, когда они вошли в большую зеркальную залу, где уже танцевали несколько пар.

Эти Слова не ускользнули от острого слуха Вирджинии.

– О нет! – в замешательстве воскликнула она. – Если тебя не поведет твой жених, это сочтут странным. К тому же танцующих пока так немного, что я не хочу привлекать к себе излишнего внимания.

– Хорошо, – скрепя сердце согласилась Каролина, намеревавшаяся показать сестру всем собравшимся. А есть ли лучший способ показать себя, чем в танце? – Ну тогда следующий танец, если тебя не ангажируют. Веди меня, Рэй.

Ее высокий, властно державшийся возлюбленный, затаив улыбку в серых глазах, повел Каролину по навощенному паркету, и они присоединились к танцующим.

Смущенная своим необычным нарядом и ощущая себя почти нагой, Вирджиния встала в сторонке.

Каролина любила танцевать. И ей нравилось в этой зале. Высокие зеркала в позолоченных рамах отражали нарядные пары и многократно усиливали свет, льющийся из канделябров и подсвечников. Мимо Каролины и Рэя пронеслась разрумянившаяся Салли Монтроуз с одним из молодых Карнэби. Бриллианты сверкали в ее волосах, оранжево-желтое атласное платье с расшитой золотом бархатной и украшенной черными кружевами юбкой блестело и переливалось. Насчитав у нее на щеках четыре мушки, Каролина решила, что подруга явно перестаралась. У Салли, возбужденной, неестественно веселой, не было отбоя от кавалеров.

– Ну как, Рэй, тебе удалось подкупить кого-то из слуг? – спросила Каролина, когда в вихре танца взметнулись ее юбки.

– Да. – Уверенный в себе Рэй, улыбаясь, смотрел на нее. – За небольшие деньги я получил то, что желал.

Значит, сегодня ей еще предстоит волнующее тайное свидание в чужом доме. Каролина бросила на него взгляд из-под ресниц.

– А если я не смогу уйти? – поддразнила она Рэя.

– Сможешь, непременно сможешь.

Каролина и сама знала, что ее не удержит ничто на свете!

– Ты… ты разговаривал с Салли Монтроуз? – вдруг спросила она, предполагая, что время перед балом Рэй провел с Салли, хищницей, стремившейся заманить в свои сети всех мужчин.

– Она показала мне сады, – ответил он.

Почувствовав укол ревности, Каролина бросила быстрый взгляд на Салли, блистательную и оживленную, вихрем кружившуюся в танце.

Внезапно смех Салли зазвучал еще звонче, улыбка засверкала еще ослепительнее, глаза запылали, словно в лихорадочном жару. Каролина повернула голову.

Ее предположение подтвердилось. В залу вошел Брент Чейз с Агнес. Эффектный Брент старался не смотреть в сторону Салли, которая танцевала совсем близко от него. Карие глаза Брента беспомощно блуждали по залу. Агнес в своем персиково-сливовом платье, отделанном кружевами, казалась рядом с ним совсем маленькой. Каролина с неприязнью взирала на узкое личико с черными птичьими глазками. Салли верно описала ее. Ко всему прочему Агнес жеманно улыбалась.

Невольно переведя взгляд на Салли, Каролина вздрогнула. Ту охватило такое неистовое возбуждение, что она, казалось, способна даже напасть на Агнес. А ведь говорят, что ярость отвергнутой женщины беспредельна.

Танец закончился, один из джентльменов пригласил Каролину, а Рэй – Вирджинию, и вместе с ней растворился в толпе. Каролину наперебой приглашали молодые люди. Многие из них были ее давними знакомыми. «Пусть Рэй видит, каким вниманием пользуется его избранница», – с удовлетворением подумала Каролина. За ней с интересом наблюдали Нэд Шеклфорд и Дик Смитфилд, оба некогда носившие ее цвета на рыцарских турнирах, которые разыгрывались на широких лужайках Роузджилла. Нэд, называвший себя рыцарем Глостерским, избрал Каролину «королевой любви и красоты». Это произошло под высоким раскидистым деревом. Именно в тот день Каролина узнала, что ее настоящий отец – Сэнди Рэндолф. Да, тогда у нее открылись глаза, и она, заняв деньги у Сэнди, убежала. Каролину преследовал страх, что мать и Филдинг навяжут ей брак с одним из тех, кто казался им подходящим женихом.

Вспомнив о Сэнди, Каролина огляделась, желая убедиться, здесь ли Брэмвеи, но их не было. Зато она увидела Сэнди в бледно-аметистовом парчовом камзоле с широкими отворотами на рукавах и в лиловых бархатных панталонах. Он только что провозгласил какой-то тост. Она заметила рубиновый отблеск портвейна, а затем ее взгляд задержался на стройной фигуре матери в аметистовом атласном платье. Бокал был и в руке у Летиции. Незаметно приподняв его, она посмотрела на Сэнди и тут же оживленно включилась в беседу с гостями. «Сегодня, – с горечью подумала Каролина, – Сэнди носит цвета Летиции. Старая любовь не проходит…»

Каролина поискала Вирджинию, но тут к ней подошел Нэд Шеклфорд. Он широко улыбался и был уже не таким худым, как прежде, раздался в плечах и окреп.

– Я слышал о вашем возвращении, мисс Каролина. – Его голос звучал живее, чем в былые времена. – Какая приятная новость! Ведь все мы здесь, в Тайдуотере, очень скучали о вас.

– Я выхожу замуж, Нэд.

– Да. Я слышал. – Он вздохнул. – Этот счастливец здесь?

– Конечно. – Серебристые глаза Каролины нашли в толпе Рэя. Он танцевал с Вирджинией. Взволнованная сестра разрумянилась и стала привлекательнее. Каролина с гордостью подумала, что она очень хороша собой. – Видите высокого молодого человека, который танцует с моей сестрой? Это он. – «Как мало я сказала о Рэе», – мелькнуло у нее в голове. Черный бархатный сюртук великолепно смотрелся на его сильной фигуре. Брабантские кружева манжет подчеркивали красоту его рук, длинные стройные ноги были обтянуты атласными серыми панталонами. Рэй двигался грациозно и легко, как фехтовальщик.

– Это Рэй, – с гордостью повторила она.

– Я вижу, он носит длинную шпагу, – заметил Нэд.

Каролина вздохнула. Ей так и не удалось убедить Рэя надеть короткую шпагу, что было принято здесь. В Тайдуотере хорошо помнили побоища, устроенные индейцами в 1622 и 1644 годах, а также многочисленные убийства поселенцев, которые привели к восстанию Бэкона и к сожжению Джеймстауна. Поэтому тайдуотерские джентльмены носили обычно короткие шпаги. Однако Рэй не расставался с длинной шпагой, как все те, кому приходится часто сражаться. Внимание Нэда привлек закрытый, сделанный в виде корзинки эфес шпаги, иногда видневшийся сквозь разрез сюртука.

– Да, – печально обронила Каролина, – Рэй очень любит эту шпагу.

– И бьюсь об заклад, он частенько ею пользуется. – Нэд пристально разглядывал жениха Каролины.

«В Рэе и в самом деле есть что-то устрашающее, – с горечью подумала Каролина, – вот и Нэд это заметил». Даже танец не смягчал суровых черт его лица, а в холодных серых глазах Рэя угадывался вызов.

– Вполне возможно, – согласилась Каролина и, почуяв опасность, перевела беседу в более спокойное русло. – А я полагала, что вы уже женились, Нэд. Неужели так и не нашли себе подходящей девушки?

– Нашел, – грустно отозвался он и заглянул в глаза Каролины, – но, сам не знаю как, потерял ее…

Разговор становился рискованным. Каролина не хотела пробудить в своем женихе ревность, ибо слишком хорошо помнила, как он «защищал» ее на Тортуге.

– А Дик Смитфилд? – поспешно спросила она.

– Дик? – фыркнул Нэд. – Дик женился через три месяца после вашего отъезда, даже раньше.

– Я знаю его жену?

– Она живет выше по течению. Очень хорошенькая. Осталась дома, побоявшись приехать сюда.

Это, по всей вероятности, означало, что она ждет первенца.

– А Дик здесь? – удивилась Каролина. – Оставил бедную жену в одиночестве?

– О, она не одна. Пока Дик достраивает дом, они живут у ее родителей.

– И все же… – Каролина вздернула подбородок. – Придется сделать ему выговор за такое поведение с женой.

Нэд засмеялся. Эти слова очень порадовали бы его сердце в те дни, когда он ловил каждый ее вздох.

– Правда ли, что вы скоро выходите замуж? – вдруг спросил он.

– Да, правда. Я венчаюсь здесь, в Левел-Грине.

– Ваши родители, должно быть, счастливы, – глухо отозвался Нэд. – А каковы дальнейшие планы?

– Потом я уеду в Англию. – Заметив, какой у него несчастный вид, она поспешила добавить, что в зале много хорошеньких девушек. – По-моему, вам всегда нравилась Салли, Монтроуз, Нэд.

Он покачал головой:

– Она очень изменилась.

– И какой же Салли стала?

– Пренеприятнейшей. Две недели назад приняла обручальное кольцо от Кейта Авери: он просил ее руки на коленях, заручился согласием отца, все как положено. А Салли после этого вышла в столовую, на глазах у всех швырнула ему кольцо и сказала, что передумала. Не знаю, как ее родители уладят это дело.

Салли, похоже, просто ищет неприятностей. Люди уже судачат о ней.

– Не правда ли, Вирджиния сегодня на редкость хороша? – спросила Каролина, надеясь привлечь внимание Нэда к сестре.

– Вирджиния? – рассеянно обронил он. – Где она?

– Танцует с Рэем, – с досадой пояснила Каролина. Да как же это он не узнал сестру? Ведь она указала на нее.

– А, мисс Вирджиния? О да, она в самом деле хорошо выглядит, – равнодушно согласился Нэд. – Она похудела, не так ли?

– Даже слишком, – вздохнула Каролина. – Я хотела бы видеть ее чуть пополнее. Зато она очень стройная.

– Да. – Нэд не проявил никакого энтузиазма. Тут танец закончился.

Не успела Каролина попенять Нэду за безразличие к сестре, как к ним подскочил Дик Смитфилд. Недовольная тем, что он пренебрег женой, Каролина, танцуя с ним, говорила только о ней.

Затем ее поочередно пригласили братья Уиллис, Мортимер Уэйд и еще многие-многие другие. Она вновь и вновь видела свое отражение в зеркалах: глаза ее сверкали все ярче, атлас блестел и искрился в мерцании свечей.

Повсюду звенел смех. Танцуя с Рэем и меняя партнеров, Каролина не замечала, как летит время. Глядя на ее счастливое лицо, Рэй улыбнулся.

– Вижу, бал доставляет тебе большое удовольствие.

– О да! Но я проголодалась. Вот найду Вирджинию, и мы все вместе отправимся в столовую.

Он рассмеялся:

– А я пока переброшусь парой слов с Сэнди.

К своей досаде, Каролина нашла Вирджинию в почти пустой гостиной. Тихая как мышь, она сидела, затаившись, в кресле и, видимо, прислушивалась к беседе двух пожилых джентльменов. Один из них положил руку на край резной каминной доски. Приглядевшись, Каролина заметила, что это рельефное изображение вазы. Джентльмены говорили о цене на табак: «Помяните мое слово, это разорит всех нас!» Усталая, побледневшая Вирджиния подняла голову.

– Где ты была все это время? – спросила Каролина.

– Танцевала с Рэем. Потом с Нэдом Шеклфордом и с Диком Смитфилдом.

Стало быть, Нэд проглотил приманку.

– Нэд и Дик? Они проявили к тебе интерес?

– Нет, только к тебе. Нэд пытался выяснить, не удастся ли мне убедить тебя остаться в Тайдуотере, а Дик спрашивал, за что ты на него сердишься и почему, пока танцевала с ним, изводила его разговорами о жене. Он очень огорчен.

Каролина тоже огорчилась, ибо нарядная и привлекательная Вирджиния, без сомнения, была удручена.

– Вирджи, – убежденно начала она, – я сделала ошибку, совсем забыв, что все здесь нас знают и давно составили мнение о каждой из нас. Изменить прическу и платье мало для того, чтобы это мнение стало другим. Они видят нас прежними, а не такими, какие мы есть сейчас.

Вирджиния грустно взглянула на нее:

– Обо мне, во всяком случае, они никогда не начнут думать иначе.

– Ты поедешь с нами в Эссекс, предстанешь в образе соблазнительной красотки из колоний, и все переменится, вот увидишь.

– Сомневаюсь, что когда-нибудь увижу Эссекс, – вздохнула Вирджиния. Ее печальный тон сильно встревожил Каролину.

– Вздор! – Каролина взяла сестру за руки. – Нас ждет Рэй и отличный ужин.

При упоминании об ужине Вирджиния поморщилась, но в столовой все же позволила положить кое-что себе на тарелку. Льюис Беруэлл держал хорошего повара, Фэрфилд славился гостеприимством, но в этот вечер хозяева превзошли самих себя. Длинный орехового дерева стол едва не прогибался под тяжестью больших блюд с жирными устрицами из Чесапикского залива, золотистыми омлетами, сдобренными аппетитными соусами, с розовыми креветками, гребешками и крабами, фрикасе и салатами. Ветчина была нарезана тончайшими ломтиками, сочные колбаски блестели, румяные блины, булочки, кукурузные лепешки приковывали взгляд. Пироги с терном, персики в бренди, пудинги из хурмы, бесчисленные сладости и конфеты поражали воображение.

– Вирджи, – строго потребовала Каролина, положив себе кусок фруктового пирога, – ты должна съесть все. Вспомни, что говорит мама в таких случаях: в Бостоне полным-полно голодных детей, они отдали бы все, лишь бы получить хоть кусочек…

– Готова уступить им свою порцию. – Вирджиния все же выполнила требование сестры. Вообще она стала есть чуть больше, но пока еще очень немного.

Пока к столу приближались молодые Пейджи из Шелли, Вирджиния отведала кое-что из лакомств. Между тем Каролина рассказала Рэю, что Шелли, дом Пейджей, куда она прежде ездила на балы и приемы, и в самом деле обязан своим названием ракушкам[4], которые находили там в большом количестве. Это было любимым местом пиршеств индейцев, поэтому там и скопилось несметное множество, раковин.

Рэй улыбнулся и вскоре завоевал симпатии молодых Пейджей, проявив интерес к их плантации и обнаружив поразительные для английского джентльмена познания в сельском хозяйстве. Его взгляд часто обращался к Каролине, и она понимала, что он хочет побыть с ней наедине. Зная, что Рэй подкупил одного из слуг и тот предоставит им прибежище на ночь, Каролина нетерпеливо ждала окончания танцев.

К ним присоединились озорные братья Карнаби, и Вирджиния густо краснела от их двусмысленных шуток. Разговор стал общим, потом Каролина перешла в гостиную, где двое пожилых джентльменов с пустыми тарелками в руках выражали недовольство налогообложением и ценами на табак. Ужин, видимо, ничуть не улучшил их настроения. Нэд Шеклфорд вертелся вокруг Каролины, а Дик Смитфилд, явно желая порисоваться перед ней, привел с собой смазливую девизу Эшби из Аккомака. Одни гости сменяли других, и вдруг кто-то сказал:

– Отрадно, что сегодня нет Брэмвеев.

– Ничего удивительного, – послышался ответ. – Льюис Беруэлл, приглашая их, спросил Аманду Брэмвей, правда ли, что их лодка затоплена, и посоветовал им воспользоваться лодкой Сэнди Рэндолфа.

Все рассмеялись, а Каролина вспомнила, что Льюис Беруэлл и Сэнди Рэндолф – близкие друзья.

Интересуясь, слышал ли все это Рэй, она огляделась, но его и след простыл. Оттуда, где он стоял, была хорошо видна залитая луной река. «Уж не подплыл ли к причалу Фэрфилда баркас «Морского волка», – Каролина так и не привыкла к названию «Морской скиталец», – и не пошел ли Рэй поговорить с гребцами?» Она видела, что подплыл какой-то баркас и Рэй в самом деле несколько раз спускался к реке и о чем-то толковал с гребцами. Затем баркас растворился во тьме, никем не замеченный. Рэй не упомянул о нем, а Каролина ни о чем не спросила его, опасаясь, как бы он не заподозрил, что она следит за ним.

– Признаться, на меня произвел большое впечатление твой возлюбленный, – раздался рядом насмешливый голос Салли Монтроуэ.

– Жених, – поправила Каролина. – Это звучит лучше. Салли рассмеялась:

– Я предпочитаю слово «возлюбленный», оно, возможно, и точнее. Отойдем от камина, Каролина, здесь слишком жарко. – Энергично обмахиваясь веером из слоновой кости, Салли вывела Каролину в холл. – Однако у твоего возлюбленного каменное сердце. Его не разогрела даже прогулка по самшитовой роще. Кстати, а где Рэй? – Она огляделась.

Каролина сердито взглянула на подругу. Так вот что затевала Салли! Понятно, что Рэй избегает ее.

– Не знаю, где Рэй, – сказала Каролина, – но ты, Салли, налепила слишком много мушек, словно для того, чтобы скрыть какие-то изъяны.

Салли пожала плечами:

– Пусть люди думают, что хотят. Черные мушки сейчас в большой моде. А к следующему балу я непременно напудрю волосы. Это сделает меня заметной в любой толпе. Говорят, такая мода в Париже уже укоренилась.

В Париже, возможно, да, но не на берегах Джеймса. В этот вечер Каролина видела множество разных париков, но только натуральных цветов. Так что Вирджиния, пожалуй, права. Все будут пялиться на единственную женщину с напудренными волосами, и кто знает, не сочтут ли ее вульгарной?

Раздосадованная замечанием Каролины по поводу мушек, Салли проговорила:

– Ну, допустим, я не произвела большого впечатления на Рэя. – Она исподтишка бросила взгляд на подругу. – Но ты видела, как он танцевал с этой Эшби из Аккомака?

– Да. – Каролина действительно видела, как Рэй танцевал с этой очаровательной брюнеткой. – По-моему, она премиленькая девушка. И танцует куда лучше, чем прежде.

– Премиленькая? – насмешливо повторила Салли. – Да Эшби просто красавица, и в здешних краях считается, что она танцует лучше всех.

Конечно, Рэй заметил это. Каролина ощутила укол ревности.

– И где же сейчас Глинис Эшби? – В голосе Салли слышалось легкое злорадство. – Она тоже словно испарилась.

– Ты намекаешь, что Рэй и Глинис Эшби отправились куда-то вместе?

– Конечно, нет, Каролина, – поспешила успокоить подругу Салли. – Я только… Вот и они – уже в бальной зале. – Она оглядела танцующих. – Я только поинтересовалась, куда они оба исчезли.

Каролина вздохнула. Салли озлоблена и хочет испортить настроение и ей. Прощай, дружба.

Обеих девушек тут же пригласили на танец. Оказалось, что Глинис Эшби танцует с Нэдом Шеклфордом, и все же, увидев Рэя, Каролина тут же осведомилась:

– Где ты был?

– Выходил.

– К баркасу?

– Да. Каролина, давай выйдем. Нам надо поговорить наедине.

Что он ей скажет? Каролину охватил необъяснимый страх. Рэй набросил ей на плечи отороченный мехом плащ.

– Для короткой прогулки, – сказала она, – мне не нужна шляпа. Да и перчатки тоже.

– Как угодно, – ответил он, и только тогда Каролина с тревогой заметила, что сам Рэй в плаще.

Луна спряталась за облаками, деревья напоминали призрачные тени, а река едва отливала тусклым серебром Рэй взял Каролину под руку:

– Я только что получил неприятные вести. Один из моих людей сегодня пьянствовал в йорктаунской таверне и много болтал. Никто точно не знает, что именно он говорил, но… – Рэй нахмурился.

– Ты хочешь, чтобы я отправилась с тобой? – быстро спросила Каролина.

– Нет, я только хочу, чтобы ты поняла. Она испугалась:

– Поняла что?

– Что я должен покинуть это место. Немедленно. У Каролины перехватило дыхание.

– Но ты же не знаешь, что именно он сказал, – наконец возразила она.

– Нет. – Черная фигура Рэя почти сливалась с ночной тьмой. – Но что бы он ни сказал, экипаж встревожен. Я не могу задерживаться здесь более. Кто-нибудь наверняка опознает меня. Не забывай, что за мою голову назначена награда.

– Награда назначена в Испании.

– Но цена так высока, что найдется много желающих доставить меня в Испанию.

– И что же ты собираешься делать, Рэй? Отправишься на Барбадос, к тамошнему губернатору?

– Нет, я поплыву на Бермуды. Тамошний губернатор – мой друг.

– А может, немного подождешь, Рэй? Здесь ты в безопасности.

– Ни один пират никогда не бывает в полной безопасности. Всегда найдутся какие-нибудь доносчики. – Он вздохнул. – Мои люди встревожены. Стоя на якоре в Йорке, они чувствуют себя беспомощными. Если я задержусь, они поднимут якорь и отплывут без меня. А ведь на борту корабля, ты знаешь, мое золото.

– Я думала, что ты почти все уже переправил в Лондон, своему агенту.

– Не все.

– Что ж. – Она вздохнула. – Только не сегодня – я. Не могу уплыть сегодня вечером. Но завтра, если хочешь, присоединюсь к тебе.

– Каролина. – Он ласково обхватил ее лицо руками и заглянул ей в глаза. – Ты не поедешь со мной. Я видел, как хорошо тебе со старыми друзьями. Не надо привлекать всеобщее любопытство, а так оно и будет, если невеста и жених исчезнут перед самой свадьбой.

– Но я не желаю оставаться здесь одна.

– Ты приехала сюда ради матери, а она мечтает о грандиозной свадьбе. Твое внезапное бегство разобьет ей сердце. Только вообрази, какой разразится скандал.

– Да, конечно. – Каролина осознала безвыходность своего положения. Понятно, что Рэй нервничает, ведь ее мать взяла за обыкновение оставлять по ночам дверь своей спальни открытой и читать при свечах. Поэтому Каролина не решалась пройти мимо нее по коридору. А когда решилась, была поймана. Пришлось солгать, что она хотела закрыть дверь спальни Летиции, дабы уберечь мать от сквозняков, но та насмешливо возразила, что на ней «теплый шерстяной халат» и она «почти не ощущает холода». Каролина залилась краской и едва не выпалила: «Мама, но мы женаты», однако сдержалась. До сих пор Каролине удавалось обходить острые углы, так может продолжаться еще некоторое время, но правда убьет мать.

– Значит, ты должен ехать.

– Да. – Решимость Рэя удержала ее от возражений. Он молча нагнулся и поцеловал Каролину. Она прильнула к нему всем телом и обвила его шею, взмолившись про себя, чтобы он поскорее вернулся к ней.

Когда Рэй растворился во тьме, Каролина проводила взглядом черный баркас. Потом скрылся и он. Осталась лишь река, серебрившаяся под луной.

Каролина не помнила, сколько времени простояла под деревьями. По ее щекам катились слезы, застывавшие на холодном ветру.

– Пойдем, Каролина. – Услышав полный сочувствия голос, она обернулась и увидела Сэнди Рэндолфа в его элегантном аметистовом сюртуке.

– Он уплыл, – с горечью обронила Каролина. – Рэй уплыл.

– Знаю. Он предупредил меня об этом. Я пришел поговорить с тобой. Мы должны сообщить всем одно и то же. Рэй предложил такую версию: ему якобы только что сообщили о смерти близкого друга и попросили привести в порядок имущественные дела. Не желая нарушать общего веселья, он ушел незаметно, извинившись перед хозяином.

– И где же жил этот друг?

– На Барбадосе.

– Но он же отправился на Бермуды, чтобы выхлопотать себе помилование.

– Лучше сказать, что он поехал на Барбадос. Тогда, если возникнут какие-то осложнения, власти не найдут его.

– Но зачем им искать Рэя? Ведь никто не знал, что он здесь. – Она со страхом вгляделась в лицо Сэнди, заподозрив угрозу, нависшую над Рэем. Видимо, отцу что-то известно. Он молчал, и Каролина вздохнула. – Хорошо, я скажу всем, что он отплыл на Барбадос.

– Я потолкую с твоей матерью, чтобы она не докучала тебе. Каролина кивнула, не сомневаясь, что мать очень расстроится. Однако Сэнди умел говорить с Летицией.

Она взглянула на большой дом с ярко освещенными окнами. Даже сюда доносились звуки танцевальной музыки. Они были такие веселые, а ее охватила глубокая печаль. Кто знает, когда вернется Рэй?

Каролина приподняла юбки, мимолетно подумав, что теперь ее серые атласные туфельки безнадежно испорчены мокрой травой.

– Его люди очень обеспокоены, – добавил Сэнди.

– Да, Рэй сказал мне об этом.

– И он не может больше ждать возвращения губернатора.

– Видимо, нет. – Когда они приблизились к дому, свет упал на лицо Сэнди. Каролина, увидев жгучее сострадание в его глазах, внезапно догадалась, о чем он думает: Рэй может никогда не вернуться.

– А что, если он опять займется пиратством?

– Нет, нет! – вскричала Каролина. Сэнди пожал плечами:

– Те, кто зарабатывал на жизнь шпагой, обычно снова берутся за нее.

Однако за этими словами стояло и другое: те, кто зарабатывает на жизнь шпагой, от шпаги и погибают, а убитые не возвращаются.

– Рэй вернется к свадьбе, – пробормотала она.

– А когда состоится свадьба? Насколько мне известно, Летти еще не назначила даты.

– Она ждет вестей от тети Пэт, – вздохнула Каролина. – И возвращения губернатора, – добавила она.

Сэнди рассмеялся. Его настроение непостижимо изменилось. Он знал так же хорошо, как и Каролина, что Летти любит всякого рода зрелища, особенно хорошо поставленные. А она на этот раз задумала грандиозный спектакль.

– И еще одно, – предупредил он, когда они подошли к парадной двери. – Я пока не стал бы сообщать о его отъезде. Лучше подождать до утра. Придумать какие-нибудь отговорки, сказать, что Рэй с кем-то беседует или пролил мадеру на манжеты и пошел сменить рубашку, – все что угодно. А за завтраком объяснишь, будто он разбудил тебя на рассвете и сказал, что его срочно вызывают.

– Почему? – удивилась Каролина.

– Ну, на случай, если… – Он замялся. «Что-то не так», – со страхом подумала она.

– На случай, если за ним отправятся в погоню? – спросила Каролина.

– Возможно. – Сэнди нахмурился. – Не упоминай об этом здесь. Нас могут подслушать.

Он открыл тяжелую парадную дверь, и Каролина вошла в дом. Ее пронизала дрожь. Но не от речной сырости, а от слов Сэнди. Когда он направился в бальную залу, Каролина едва подавила желание броситься вслед за ним и спросить: «Скажи, что ты знаешь?» Но она понимала, что это бесполезно. Придет время, Сэнди сам скажет. Но не раньше.

Рэй обещал отвезти ее на бал и сдержал свое слово.

Только не предупредил, что оставит Каролину до окончания танцев.

Глава 9

Левел-Грин. Река Йорк, Виргиния. Весна 1689 года

После того как Рэй уплыл на Бермуды, у Каролины появилось время для размышлений. Теперь она поняла, каково было Вирджинии потерять мужа. Как ужасно быть отвергнутой единственным, кого любишь, а ведь именно это и произошло с Салли Монтроуз. Но легче ли стремиться друг к другу всей душой и не иметь возможности соединиться? Так случилось с Сэнди и ее матерью.

«Чему быть, того не миновать», – грустно сказала себе Каролина, когда они возвращались на лодке в Левел-Грин. Она без труда отбилась от любопытствующей Салли и сочувствующей Вирджинии, но всякий раз, перехватив задумчивый взгляд матери, понимала, как та озадачена, и чувствовала угрызения совести. И все же, оглядывая широкие просторы Йорка, отливающие серебром даже под серым зимним небом, Каролина старалась держаться спокойно.

Верный своему слову, Сэнди подтвердил ее рассказ. Он-де встал на рассвете и увидел, что Рэй собирается в путь. Сэнди говорил так убедительно, что ему верили. По крайней мере не выражали открыто сомнений.

Жизнь в Левел-Грине вернулась в обычное русло. Вот только с приближением весны приготовления к свадьбе ускорились.

Через несколько недель на сырой рыхлой земле проглянули побеги ранних цветов. Теперь Каролина постоянно смотрела, не появится ли вдали парус. Но он не появлялся.

Каролина вздохнула, и мысли ее обратились к Вирджинии.

Бал в Фэрфилде стал для сестры тяжким испытанием. После возвращения Каролины она набрала пять фунтов веса, но бал снова поверг ее в апатию, и Вирджиния начала худеть.

«Она потеряла надежду, – думала Каролина. – Никогда в жизни Вирджи не выглядела так хорошо, как на балу в Фэрфилде, и все же это ей не помогло. И все потому, что твердо сложившееся мнение общества изменить не так-то легко…» Заметив, что Вирджиния потеряла аппетит, Каролина очень расстроилась. Матери, занятой приготовлением к свадьбе, которая, возможно, никогда не состоится, явно не до Вирджинии. Заботиться о сестре придется ей.

Однажды вечером, едва прикоснувшись к ужину, Вирджиния сказала, что у нее «немножко кружится голова», и пошла к себе в спальню. Каролина поняла, что больше бездействовать нельзя. С тревогой проследив, как сестра нетвердой походкой поднялась по лестнице, она схватила чашку с горячим шоколадом и поспешила вслед за ней. Каролина сомневалась в правильности задуманного, но другого способа спасти Вирджинию не знала.

Она быстро прошла по коридору и распахнула дверь в уютную спальню Вирджинии. Та даже не зажгла свечу, и большая квадратная кровать с балдахином лишь смутно виднелась в полутьме. Ночь была туманная, в окно едва проникал бледный свет луны. Каролина подошла к постели, на которой неподвижно лежала Вирджиния.

– Вирджи. – Каролина села на край кровати. Та чуть пошевелилась.

– А, это ты, Каролина. – Вирджиния не открыла глаза.

– Да. У меня к тебе важный разговор.

– Неужели? – Каролине казалось, что Вирджиния где-то далеко-далеко от нее. Скоро она совсем уйдет в себя и тогда уже не сможет есть.

– О Вирджи! – Ее охватила паника. – Очнись! Открой глаза и посмотри на меня. Неужели ты не видишь, что я нуждаюсь в тебе.

Темно-синие глаза открылись, и Вирджиния увидела встревоженное лицо Каролины.

– Что… Что ты сказала? – спросила она слабым голосом.

– Сказала, что нуждаюсь в тебе. Рэй ведет очень опасную игру. Он рискует жизнью. А если Рэй погибнет, то и я не выживу. Ты должна мне помочь, Вирджи.

Что-то давно утраченное, забытое пробудилось в Вирджинии. Она слишком долго была поглощена своими мучительными переживаниями, слишком угнетена неудачами. А всем остальным, как ей казалось, сопутствовал успех. Все благоприятствовало гордой страстной Пенни, которая пошла своим особым путем, красивой, всеми любимой Каролине, поистине неукротимой Летиции. Да и Филдингу, занятому постройкой огромного дома и за этим делом совсем позабывшему о своей неудачнице-дочери и ее беззаботных маленьких сестренках, привыкших обходиться без него. И вдруг в глубине ее души зародилась странная мысль о том, что она нужна гордости их семьи – Каролине. Нужна! Такого еще никогда не случалось прежде. Нужна! Взгляд Вирджинии прояснился, и она отчетливо увидела прекрасное лицо Каролины, с мольбой смотрящей на нее.

– О Вирджи, – вздохнула Каролина. – Ты слишком слаба, чтобы понять то, что я хочу сказать тебе. Сядь и выпей этот шоколад, и я поведаю обо всем.

Вирджиния послушно села и мелкими глотками выпила шоколад. После этого она выслушала исповедь сестры о Рэе, о Тортуге, о недолгой, но богатой впечатлениями жизни на острове, где ее называли Серебряной Русалкой.

– Я предполагала, что Рэй занимается тайной торговлей с пиратами – воскликнула она. – Но мне и в голову не приходило, что он их капитан. – Ее возбуждение усилилось. – А что, если Рэй по какой-то причине так и не получит помилования? Что, если дело не выгорит?

– Это меня и волнует, – призналась Каролина. – Он уехал так давно, и до сих пор от него нет никаких известий. А вдруг губернатора не оказалось на острове? Да Бог знает, что еще могло стрястись.

– И ты ничего мне об этом не сказала? – упрекнула сестру Вирджиния. – Несла это бремя одна?

– Вирджи, ты такая хрупкая и слабая! Я боялась, что все это тебе не по силам. Но у меня нет выхода. Только представь себе, Вирджи, что Рэй вернется и ему понадобится моя помощь. Я не могу обратиться ни к маме, ни к Филдингу – Филдинг тотчас же выдаст его властям да еще и обрадуется: «Слава Богу, избавились от него!» Не знаю, как поступит мама. А что, если Сэнди не будет рядом? Он вечно где-то скитается. О Вирджи, мне нужен близкий человек, готовый выручить меня в трудную минуту! Такой, кому не надо ничего объяснять, кто все знает, но ни за что не выдаст моей тайны.

– Я сохраню тайну и помогу тебе! – воскликнула Вирджиния, согретая шоколадом и искренне взволнованная.

– Ты говоришь так сейчас, Вирджи, но что, если в решительный час окажешься слишком слаба и не сможешь протянуть мне руку? Ты просто упадешь в обморок, вот и все. Если бы ты была хоть чуточку покрепче…

– Я не упаду в обморок, – возразила Вирджиния, и ее голос зазвучал энергичнее. – Я найду в себе силы помочь тебе.

– Тогда спустимся сейчас же в столовую и поужинаем. Наверняка еще не все убрали.

– Видишь ли… – Вирджиния смутилась. Ей совсем не хотелось есть, но Каролина уже поднимала ее.

– Что, если корабль Рэя потерпел крушение? Что, если его выбросило на какой-то незнакомый берег? В таком случае он не скоро вернется сюда. А ты же знаешь нашу маму, она задумала устроить этой весной грандиозную свадьбу и непременно устроит ее, даже если для этого придется найти нового жениха.

Последние слова побудили Вирджинию к действию, и она последовала за сестрой в столовую.

Холодное мясо, булочки и кукурузные оладьи усилили интерес Вирджинии к проблемам сестры. Она чуть не рассмеялась, услышав: «Так что, видишь, Вирджи, если ты, упаси Бог, умрешь…» Потеряв охоту умирать, она твердо решила поесть, ибо теперь знала, ради чего жить, вернее ради кого. В ней нуждаются. Даже если сама Вирджиния не обретет счастья, она поможет любимой сестре. В этот миг Вирджиния сказала себе: «Я выручу Каролину. Чего бы мне это ни стоило!»

С того вечера Вирджиния набрала десять фунтов – не так уж много, она все еще была худа. Однако, заметив это, Летиция очень обрадовалась и на прошлой неделе с ласковой улыбкой сказала дочери, что та «выглядит много лучше» и «ей давно уже пора забыть об этом злосчастном субъекте». Это неуместное упоминание о прошлом испугало Каролину, и она смущенно взглянула на Вирджинию. Та улыбнулась в ответ чуть криво, но все же смело. Напоминание, конечно, не вдохновило ее, однако она съела почти весь десерт.

Каролина гордилась сестрой.

Между тем вестей от Рэя все не было.

– Не понимаю, – раздраженно начала за ужином Летиция. – Скоро все будет готово к свадьбе. Рэй Эвисток человек как будто ответственный. Мог бы хоть написать.

Вирджиния подняла глаза:

– А вдруг у него нет такой возможности.

Каролина слегка толкнула под столом ногу сестры. У нее самой совершенно пропал аппетит.

– Уверена, что Рэй очень занят, – пробормотала она. – С поместьем друга, видимо, слишком много хлопот.

Летиция только фыркнула.

– Может, на его корабль напали пираты! – вскричала Делла, имевшая пристрастие ко всему драматическому.

– О-о-о! – Маленькая Фло оживилась, и ее глаза заблестели.

Каролина грустно поглядела на сестренок. А что, если ему не удается добиться помилования? Или что-то с ним случилось?

Эти мысли не давали ей уснуть допоздна…

Она стояла у реки, на нежной весенней траве, ожидая возвращения Рэя. Высоко в небе, шумно хлопая крыльями, пролетела стая гусей. Еще выше неподвижно завис орел – одинокий часовой в бескрайних голубых просторах. Малиновки искали червей в молодых побегах травы, на зацветающем багряннике чирикали синешейки. Между гигантскими дубами расположились аккуратно подстриженные кусты.

Река, голубая, как и небо, казалось, не хранила никаких тайн, ни о чем не говорила своим журчанием…

Бросив еще один разочарованный взгляд на пустынную реку, Каролина вернулась в огромный кирпичный дом. Вполне возможно, Филдинг Лайтфут никогда не сможет за него расплатиться, но все же этот дом идеально подходил ему самому и его Летти. Вирджиния сидела в библиотеке, в большом кресле у окна, как обычно склонившись над толстым томом в кожаном переплете, вероятно, каким-то латинским текстом. Увидев Каролину, она захлопнула книгу.

– Ты все ждешь Рэя? – сочувственно спросила Вирджиния. – Я видела, как ты стояла у реки.

– Да, – вздохнула Каролина, – я была у реки.

– Ты напоминаешь мне прекрасную Изольду, – печально заметила Вирджиния, державшая в руках средневековую легенду о Тристане и Изольде и все еще находившаяся под впечатлением от прочитанного. – Влюбилась в неподходящее время в неподходящем месте…

Не успела она добавить: «И в неподходящего человека – как и я», – Каролина перебила ее. Она была знакома с легендой, но не желала даже допустить, что Рэй не вернется и, как Тристан, найдет себе другую женщину.

– Я не слишком начитанна в отличие от тебя, Вирджи, но совершенно уверена, что не имею сходства с Изольдой.

– Твое подвенечное платье готово, – печально заметила Вирджиния. – Но где твой жених?

– Надеюсь, жив и невредим. – Раздосадованная Каролина посмотрела через окно на широкие прибрежные луга.

– Наверное, это я принесла тебе неудачу. – Вирджиния прижала книгу к груди. – Я погубила свою жизнь, а теперь, боюсь, невезением и тебя. Рэй никогда не вернется, и ты тоже останешься в одиночестве.

– Замолчи! – повелительно воскликнула Каролина. – Ты напрасно стараешься разжалобить себя, Вирджи. И… – Она снова бросила взгляд в окно, и голос ее зазвенел от волнения. – По реке поднимается баркас. О Вирджи, это Рэй! Он вернулся!

КНИГА II ДЕВУШКА ИЗ СЕМЬИ ЛАЙТФУТ

Подруга, женихи гурьбой

Толпились у твоих ворот.

Но этот переспал с тобой:

Неровен час, он удерет.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ НЕЗАБЫВАЕМАЯ СВАДЬБА

Не миру, лишь себе верна,

Отважно, словно в сечу,

Все стяги развернув, она

Летит судьбе навстречу.

Глава 10

Левел-Грин. Река Йорк, Виргиния. Весна 1689 года

Лайтфутов не останавливали расходы, ибо они решили сделать свадьбу леди Каролины и Рэя Эвистока, джентльмена из Эссекса, главным событием сезона в Тайдуотере. Пусть обитатели здешних мест навсегда запомнят самую пышную свадьбу на берегах Йорка. Все утро по Йорку и Джеймсу вверх и вниз по течению плыли лодки и баркасы. На причальные мостки высаживались леди в атласных платьях и джентльмены. Все устремлялись по лужайкам, окаймленным дубами, к самому большому дому в колониальной Виргинии. Именно сюда на пышную свадьбу пригласили многочисленных гостей.

В коптильне нарезали тонкими, как бумага, ломтиками окорока. На вертелах жарились две дюжины индеек. По бесконечным коридорам бегала целая армия слуг – одних только что наняли, других одолжили у соседей. Они носили утюги, бутылки с вином, развевающиеся платья и даже оловянные ночные горшки.

Как всегда в таких случаях, не обошлось без некоторых неприятных сюрпризов.

Плохо упакованные бело-голубые тарелки разбились в пути на мелкие кусочки, заказанные Легацией столовые приборы не прибыли вообще. На помощь, однако, пришли соседи и друзья, Ральф Уормли из Роузджилла и другие прислали несметное количество больших и малых блюд и столовых приборов, начищенных смесью соломенной золы и толченого мела, а после этого отполированных шерстяной тряпкой. Заодно они прислали и своих грумов и служанок. Прямо с английских судов были доставлены огромные сырные головы: чеширский и чеддер. Дикие индюшки почти перевелись в этих местах, но на них устроили охоту. Служанки усердно мололи кофейные зерна. Слуги шепотом сообщали друг другу, что никогда еще не видели чая, столь дорогого напитка, в таких неслыханных количествах. Его разливали из особых чайников, а жидкий шоколад подавали на испанский манер, в особых чашках, оправленных в серебро. Сами же слуги предпочитали бренди, смешанный с можжевеловым соком, горячительный напиток, впоследствии названный джином. Из погребов достали дюжины зеленоватых стеклянных бутылок с печатями. Поговаривали, будто Филдинг Лайтфут заказал за границей несколько больших бочек, но опасались, что эти бочки опустошат еще до окончания свадебных торжеств. Конечно, для человека, увязшего в долгах, свадьба замышлялась чересчур расточительная, но ведь Лайтфуты, как и большинство плантаторов, всегда жили не по средствам. Глядя на огромный дом, торговцы утверждали, что хозяин медленно расплачивается с долгами из-за низких цен на табак. Но ведь цены могут подняться, и тогда они не пожалеют, что не слишком давили на Филдинга Лайтфута, ибо в таком случае он обратился бы к другим торговцам.

Для невесты были приготовлены великолепные подарки: чудесные вышивки, серебряные сахарницы, кувшины для уксуса, красивый котел для варки пива, расшитое покрывало, инкрустированные часы с будильником, огромная коллекция серебряных кружек и кубков, несколько серебряных чайников с откидывающимися крышками, набор турецких диванных подушек, а от семьи Каролины – пара прекрасных затейливых серебряных канделябров (хотя Вирджиния, пребывавшая в постоянном страхе после того, как Каролина призналась ей, что Рэй – бывший капитан пиратов, считала, что сестре не понадобится серебро – его в изобилии обеспечит Испания).

Украшен был и дом. Повсюду расставили весенние цветы, а красивые резные перила широкой лестницы обвили длинной гирляндой из позолоченных веток гикори.

Каролина собиралась надеть венок из остролиста и на свои сверкающие волосы – в то время свадебные вуали еще не вошли в моду. Поэтому длинные волосы невесты расчесывали так, чтобы покрыть ими плечи и талию. Девушки обычно надевали «свадебные венки», но Рэй заявил, что Каролине не нужен венок из веток, даже позолоченных. Этим утром он подарил ей длинную нить из жемчужин, добытых у какого-то острова близ берегов Южной Америки. Из этой нити они вместе с ошеломленной Вирджинией сплели сверкающий венец.

Только эту помощь и смогла оказать сестре бедная Вирджиния. Энергичная Летиция сообщила, что она ее последняя дочь на выданье – ибо Делла и Фло еще слишком малы для замужества, – поэтому Вирджиния должна выглядеть веселой на свадьбе. Чтобы достичь желаемого, Летиция дала ей «Пилюли для поднятия духа», в состав которых входили «стальная соль», касторовое масло, камфара и янтарь. Вирджиния слабо возражала, что от природы она меланхолична и может показаться странной, если ее охватит оживление: «А вдруг гости подумают, что мне не до Каролины». Однако мать лишь раздраженно фыркнула, заметив, что Вирджиния постоянно чем-то напугана. (В этом она была права, хотя и не знала причины.) Итак, под суровым взглядом Легации Вирджиния проглотила «Пилюли для поднятия духа», и с тех пор девушку качало из стороны в сторону, а ее темно-голубые глаза остекленели. В качестве свадебного подарка Вирджиния вручила Каролине красивый том в красном бархатном переплете с двумя увлекательными романами: «Оправдание жен, или Рогоносцы сами виноваты» и «Тайный брак». По тогдашнему издательскому обычаю они были сброшюрованы так, что, приступая к чтению второго романа, приходилось перевернуть книгу. Название «Тайный брак» насторожило Каролину, она бросила быстрый взгляд на мать, но та промолчала.

– Когда же наконец состоится церемония? – пробормотал Рэй, узнав по прибытии, что свадьба назначена несколькими днями спустя, потому что предыдущие считаются «неблагоприятными».

Каролина рассмеялась:

– Мама – женщина мстительная. Хорошо еще, что свадьба не отложена на осень.

И все же день ее свадьбы наконец наступил. Каролина была так возбуждена, что, к своему изумлению, не могла завтракать. Извинившись, она вышла, и Рэй увидел, что Каролина стоит на лужайке и оглядывает все с таким видом, словно навсегда прощается с этими местами. Впрочем, вполне возможно, что так оно и будет. Вскоре она поселится в Англии, и кто знает, вернется ли сюда.

– Думаешь, я когда-нибудь увижу это снова? – задумчиво спросила Каролина, глядя на широкую реку.

– Конечно, – нетерпеливо ответил он, ибо теперь, когда Рэй получил помилование и вернулся, ожидание раздражало его. – Ты будешь навещать родных.

Обводя взглядом старые деревья и знакомый пейзаж, Каролина размышляла, приедет ли Сэнди Рэндолф на ее венчание или останется в Тауэр-Оуэксе со своей безумной женой. Говорили, что та подолгу, целыми часами, и без всякого повода кричит. Сердце Каролины сжалось от сострадания. Она поежилась.

– Неужели ты озябла? – удивился Рэй. – Ведь сегодня необычайно тепло. – Его тонкие пальцы чуть ослабили шнурок воротника.

– Мне не холодно. Я только думала… – Она не хотела признаваться, что вспомнила своего несчастного отца. Сегодня для этого неподходящий день. – Жаль, что тетя Пэт так и не приехала. После самых близких она моя любимая родственница. Могла бы выбрать другое время для поездки в Филадельфию.

– Но ведь она уехала еще до твоего прибытия, – заметил Рэй.

– Да, но мы написали ей, и тетя Пэт должна была вернуться.

– Может, она не получила письма.

Это было, конечно, вполне вероятно, но мысль о том, что тетя Пэт с ее поблескивающими глазами и неизбывной добротой не будет присутствовать на венчании, огорчала Каролину. Тетушка всегда очень тепло принимала Лайтфутов в своем доме в Уильямсберге, невзирая на их внутренние распри.

– Надеюсь, она все же успеет посетить Левел-Грин до нашего отъезда.

– Хотелось бы сократить праздничные торжества. Я наконец получил королевское помилование, и теперь у меня одно желание – вернуться в Англию и прочно обосноваться там.

– А не лучше ли обосноваться в колониях?

– Не знал, что ты хочешь остаться в колониях.

– Я и сама этого не знала, но сейчас… – Каролина с тоской оглядела знакомые окрестности. Ей предстояла слишком скорая разлука с ними.

– Я полагал, ты предпочитаешь Эссекс.

– Ну… – Эссекс был ей и в самом деле дорог. Именно туда Каролину возила на рождественские каникулы Реба, ее школьная подруга, именно там она влюбилась в Рэя. Что и говорить, Эссекс – очень романтичное место. Но… здесь живет Вирджиния, да и этот дом нелегко оставить.

– Обсудим это позже, – сказал Рэй. – Сюда направляется твоя мать.

Летиция Лайтфут выглядела очень эффектно. Она уже оделась по-праздничному – в сверкающее лиловое шелковое платье и широкополую шляпу с сиреневыми перьями.

– Жаль, что вы не послушались моего совета и не надели белый атласный камзол, расшитый золотом, – сказала она будущему зятю. – Мы могли бы отложить свадьбу, пока его не сошьют в Уильямсберге.

– Но я же не невеста, – холодно заметил Рэй, – а всего-навсего жених.

Поглощенная предстоящей свадьбой, которую она намеревалась сделать незабываемой, Летиция не обратила внимания на иронический тон Рэя.

– Так было бы лучше. – Она нахмурилась. – Цвета ваших одежд хорошо гармонировали бы.

Каролина с гордостью посмотрела на своего высокого жениха, одетого в красивый голубовато-серый атласный камзол с богатым серебряным шитьем и брабантским кружевом на шее. Рэй так любил серый цвет, что кое-кто называл его «человеком в сером». Но Каролина никогда не упоминала об этом, опасаясь, что он откажется от этого цвета, столь соответствующего его холодным серым глазам и густым поблескивающим темным волосам.

– А я считаю, что серый цвет очень идет Рэю, – вступилась она за жениха.

Летиция фыркнула.

– Идем, Каролина, – властно потребовала она. – Тогда ты успеешь выкупаться и одеться, если, конечно, хочешь выглядеть прилично на собственной свадьбе.

Лукаво взглянув на хмурого Рэя, Каролина последовала за матерью. Ей пришлось долго лежать в горячей ванне с ароматным французским мылом. Затем ждать, пока волосы расчешут, напомадят и напудрят. Наконец ее одели в отделанную серебром юбку и белое атласное подвенечное платье. Модный турнюр был заколот бриллиантовой брошью. (Кое-кто усомнился, сможет ли Каролина сидеть в такой одежде, но Летиция заявила, что дочери вообще незачем садиться. Женщина должна оставаться на ногах до тех пор, пока не Ляжет в брачную постель.)

Когда одевание закончилось, Каролина, окруженная подружками и матерью, попыталась откинуть свой длинный шлейф белой атласной туфелькой, наблюдая в зеркало, какой эффект это произведет. Шлейф послушно опустился на место, и, глядя на это, две маленькие сестренки, сидевшие на большой кровати и одетые в одинаковые розовые шелковые платья, захлопали в ладошки.

– Шлейф утяжеляет платье, – заметила Каролина. Вирджиния в небесно-голубом платье подошла ближе, чтобы поправить одно панье.

– Во всяком случае, тебе не придется никого прятать под юбкой. – Она посмотрела на сестру округлившимися глазами. – А именно так поступила бедная французская принцесса Генриетта Мария, когда сочеталась браком с Карлом Первым в Нотр-Даме. У нее был такой тяжелый шлейф, что его едва несли три фрейлины. Чтобы она могла передвигаться, под юбку к ней спрятали мужчину, он-то и тащил шлейф на голове и в руках.

Две девчушки весело прыснули, но мать сурово посмотрела на них, и они притихли. Рассмеялись и подружки, и одна из них – Салли Монтроуз – дерзко предположила:

– Может, надо сделать твой шлейф потяжелее, Каролина. Неожиданно в открытых дверях появился Рэй. Кивнув всем, он вошел в комнату и протянул руку к Каролине:

– Я забыл дать тебе эти серьги. Может, наденешь их?

Каролина подняла голову, и ее поразительная красота ослепила высокого пирата. Длинные светлые волосы, ниспадавшие на плечи, казалось, были сотканы из лунного света. У него даже дух захватило.

Летиция вперила в будущего зятя повелительный взгляд.

– На Каролине вполне достаточно драгоценностей. Но… – Ее изумила величина зеленых каменьев, сверкавших на ладони, которая выступала из брабантских кружев, – возможно, все-таки стоит их надеть. – Летиция схватила изумруды и отдала их Каролине, затем обратилась к Рэю: – Но вам не следует говорить с невестой до окончания свадебного обряда и видеть ее подвенечное платье. Иначе удача может отвернуться от вас. Рэй пожал плечами:

– До сих пор она не очень-то мне улыбалась, но едва ли совсем покинет меня.

Летиция вышла вместе с ним из комнаты и, направляясь по коридору, подробно рассказывала, как будет проходить церемония. Они отказались от репетиции, поскольку кто-то сказал, что это не к добру.

– Во всяком случае, вам следует находиться внизу, – твердо предупредила она Рэя. – Не пытайтесь увидеть Каролину до венчания. И… – Летиция бросила взгляд на его звякнувшую шпагу, – вы должны снять ее. Всем джентльменам придется снять оружие, чтобы оно не бренчало во время церемонии.

Рэй колебался. До сих пор он расставался со шпагой только ложась в постель. Шпага почти срослась с его телом. Ему хотелось ответить, что он либо женится со шпагой на боку, либо вообще не женится, но повод был слишком незначителен для столь резкой отповеди. Что ж, как только кончится церемония, он снова ее наденет.

Рэй, молча вручив Летиции шпагу, спустился по лестнице, чтобы присоединиться к джентльменам. Сэнди Рэндолф стоял, опираясь на красивую трость из слоновой кости с бронзовым набалдашником, а старший брат Уитли громко рассказывал ему, как побывал в Лондоне и как маленькие певчие заставили его внести солидную лепту за то, что забрел в кафедрал, не сняв шпор. Сэнди едва скрывал скуку, но его серебристые глаза иронически заблестели, когда Уитли сообщил, будто в некоторых дешевых забегаловках в Лондоне эль стоит так дешево, что за два пенса можно напиться допьяна.

– Я иногда пьянею, просто глядя на леди, – тихо пробормотал Сэнди, увидев Летицию, светло-лиловым видением мелькнувшую на лестничной площадке.

Поблизости безудержно хохотали дочери Лейтона. Их рассмешили не замечания Уитли, просто мать велела им принять «Пилюли для поднятия духа», поэтому всякая ерунда повергала девушек в бесшабашное веселье. Они все еще хохотали, когда Рэй подошел к Сэнди.

На самом верху лестницы Летиция огляделась, размышляя, куда бы положить тяжелую шпагу Рэя. Может, к себе в спальню?

В этот момент кто-то громко позвал ее снизу. Оказалось, что маленькая Фло сунула сливовое пирожное в карман своего обшитого кружевами передничка и варенье запачкало ее розовое платьице. Вот-вот должна начаться церемония, что делать?

Чрезвычайное происшествие требовало срочного вмешательства. Летиция прислонила шпагу к перилам и поспешила к дочери. Уже на ходу она приняла решение переодеть ее в желтое платьице, ибо второго розового не было.

Забытая шпага осталась на верхней лестничной площадке.

В последний раз со слезами на глазах Вирджиния обняла сестру, и под возбужденные крики подружек Каролина вышла в коридор. Она остановилась, ожидая, пока подружки подберут ее шлейф, после чего предстояло торжественно сойти вниз. Летиция возглавила шествие, и свадебная процессия медленно двинулась по коридору. Каролина осторожно ступала, ибо жемчужный венец не слишком надежно держался на ее распущенных волосах. Она хорошо представляла себе, как смутится мать, если венец упадет.

– Держи голову так, будто ты королева. – Дав дочери последнее наставление, Летиция вместе с гостями ждала, когда Каролина спустится.

– Твоя мать предпочла бы видеть на тебе королевскую диадему, – шепнула Салли Монтроуз, поправляя венец на голове Каролины. «Это уж точно», – подумала Каролина.

Среди множества обращенных к ней лиц Каролина заметила в холле и Сэнди Рэндолфа в льдисто-зеленом атласе и с тростью. Ее охватила радость. Хотя в церемонии примет участие Филдинг Лайтфут, все произойдет в присутствии ее настоящего отца.

Филдинг также имел весьма внушительный вид в своем новом блекло-голубом камзоле с золотым шитьем и такими же пуговицами. Камзол и сверкающие сапоги были куплены специально для этого случая. (Все домашние понимали, что и портной, и сапожник скоро начнут осаждать его требованиями об уплате по счету.) Стоявшая рядом с ним Летиция в своей невероятно широкой лиловой шелковой юбке с вышитыми серебром фиалками походила на высокий, чуть покачивающийся цветок. («Будь на дворе зима, – подумала Вирджиния, – мать нарядилась бы в пурпурный бархат, и никто не убедил бы ее не делать горностаевой оторочки».)

«Так и подобало бы, – пронеслась у Каролины странная мысль, – новой королеве тайдуотерского общества, устраивающей первую большую свадьбу, достойную нового тайдуотерского «дворца».

Сама же она в своем мерцающем белом атласном платье – принцесса этого общества, принцесса, выходящая замуж за своего избранника-принца.

Стоя наверху, все еще незамужняя в глазах людей, Каролина посмотрела на ожидающего внизу Рэя Эвистока, высокого и серьезного, в элегантном сером атласном камзоле, и вдруг вспомнила его на палубе «Морского волка» – гибкого, мускулистого, грациозного, уверенного в себе и удачливого пиратского капитана. Солнечный свет, серебривший воды Йорка, привел ей на память мерцание луны на глади залива Кайона… Вспомнилась ей и «пиратская свадьба» на борту покачивающегося «Морского волка», свадьба, которую, поднимая кружки и размахивая саблями, праздновала вся Тортуга… Но здесь, в большом доме вдали от дикого мира Вест-Индии, должна осуществиться мечта ее матери, да и ее собственная: она станет законной женой любимого человека. Каролина улыбнулась и посмотрела в глаза Рэю. И его суровое лицо озарилось нежностью. Тогда, заглушая звуки клавесина, на котором играла миссис Боттомли, в ушах Каролины, казалось, грянул громкий перезвон всех церковных колоколов Тортуги…

Она так долго жила в страхе, так долго боялась, как бы что-то не расстроило их свадьбу. Зато теперь ее переполняли веселье и радость. Рэй вернулся. Вот он стоит совсем рядом – загорелый и решительный. Ему удалось добиться помилования на Бермудах, старая пиратская жизнь осталась далеко позади, и отныне ничто, действительно ничто не помешает их счастью. Об этом свидетельствовало и то, что длинная шпага Рэя была беспечно прислонена к перилам. Дай Бог, чтобь! ему никогда больше не пришлось держать ее в руке!

Оглядывая обращенные к ней лица, Каролина вдруг подумала, как отреагировала бы мать, если бы узнала, что они с Рэем уже поженились по пиратскому обычаю на палубе корабля в заливе Кайона. Пожалуй, элегантная, непредсказуемая Летиция только пожала бы плечами и воскликнула:

– Пусть свадьба продолжается!

Она должна оправдать ожидания своей матери.

Первая невеста Левел-Грина глубоко вздохнула.

Глава 11

В тот самый миг, как Каролина собиралась сделать первый шаг, снаружи послышался шум, парадная дверь распахнулась, и в холл ворвалась тетя Пэт. Ее дорожные одежды были сильно помяты, волосы растрепаны, парик сбился набок. Оглядев собравшихся растерянным взглядом, она изумленно воззрилась на Каролину в сверкающем подвенечном платье.

– Слава Богу, я не опоздала! – со слезами на глазах вскричала тетя Пэт.

Шурша светло-лиловыми юбками, к ней направилась Летиция.

– Мы очень рады тебя видеть, Петула. Но ты мешаешь проведению церемонии, – с укором добавила она.

Однако слишком возбужденная тетя Пэт не собиралась соблюдать этикет.

– На меня напали пираты! – горестно сообщила она. – По пути из Филадельфии наш корабль был атакован и потоплен, самих же нас высадили в небольшие лодки. И все это – дело рук злодея капитана Келлза.

Сочувственные возгласы заглушил громкий голос жениха.

– Келлз не мог на вас напасть, – твердо заявил он. – Потому что Келлз – это я.

Воцарилось ошеломленное молчание. Тетя Пэт, отступив, устремила взгляд на высокого человека, однако он стоял спиной к свету, поэтому она видела лишь его силуэт.

– Если этот человек – Келлз, – выдохнула тетя Пэт, – то что он делает здесь, Летти?

– Он – жених, Петула. – Летиция держалась спокойно, только ее темно-голубые глаза зловеще поблескивали, а губы сжались в полоску. – Ты, по-видимому, ошибаешься, утверждая, что он…

– Жених? – недоверчиво переспросила тетя Пэт. Ее запачканные дорожные юбки затрепетали. – И ты разрешишь своей дочери выйти замуж за этого… корсара, нападающего на английские суда?..

Ее тираду перебил звонкий голос Рэя:

– Я никогда не нападал на английские суда, мэм. Да, я был пиратом, но нападал лишь на испанские суда.

– Вы напали на «Офелию», бедное маленькое безобидное суденышко, на котором я плыла сюда, и потопили его, – презрительно заявила тетя Пэт. – По вашей милости, – она ткнула перстом в изумленно взиравшего на нее Рэя, – я чуть не опоздала на свадьбу Каролины. – Она была слишком взвинчена, чтобы почувствовать несообразность этих слов. Тетя Пэт простерла вперед свои полные руки и драматически обратилась к собравшимся. Как и застывшая наверху невеста, они жадно ловили каждое ее слово. – Говорю вам, корабль этого человека атаковал нас в сумерках, его люди взяли наше судно на абордаж и высадили команду и пассажиров в небольшие лодки. Швырнув нам немного сухарей и несколько бочонков воды, они со смехом сказали, что это подарок капитана Келлза.

В этот миг Рэй издал возмущенный вопль, а тетя Пэт изничтожающе посмотрела на него.

– Отплывая, мы обернулись и увидели, что «Офелия» горит, а серый «Морской волк» медленно отходит от нее. Четыре дня я провела в открытой лодке, грызя заплесневелые сухари и запивая их затхлой водой. Случись непогода, мы никогда не достигли бы берега, все пошли бы на корм рыбам. – Собравшиеся глухо зароптали, кое-кто начал угрожающе посматривать на жениха. – Спросите его, где он был. Во всяком случае, не здесь.

– Он был на Барбадосе, Петула! – вскричала Летиция. – Да замолчи же ты! Не расстраивай нам свадьбу.

– Я уезжал на Бермуды хлопотать о королевском помиловании через тамошнего губернатора. – Рэй сделал шаг вперед, к двери. – И помилование мною получено. – Его лицо потемнело от гнева.

– Ха! – воскликнула ничуть не убежденная тетя Пэт. – К тому же, Летти, – обратилась она к хозяйке дома, – этот человек не может жениться. У него уже есть жена. Я слышала, как они это говорили.

– У меня была жена, – взревел Рэй, и Каролина вдруг почувствовала, что весь ее мир рушится. – Но она умерла в Испании.

Вирджиния упала в обморок прямо на лестнице. Каролина похолодела. Хотя Рэй и говорил, что у него была женщина, речь не шла о жене.

– Что? – Терпение Летиции наконец-то иссякло. – Вы говорите, у вас была жена? Так можно ли верить в то, что она умерла? А если да, то при каких обстоятельствах?

В колониях хорошо знали, что многие пребывавшие из Англии мужчины забывали упомянуть об оставленных ими законных женах.

– Ненависть родственников моей жены ко мне погубила ее.

– Он лжет! На корабле с ним была блондинка, – продолжала свои разоблачения тетя Пэт. – Один из матросов сказал, что это его жена. Арестуйте его. Немедленно арестуйте его.

– Если утверждения Петулы верны, помилование аннулируют! – прокричал кто-то. – Ведь на судно Петулы напали уже после того, как помилование было подписано. Схватите этого негодяя, и пусть с ним разбирается закон.

Стоя на верхней лестничной площадке и выставив вперед атласную туфельку, Каролина поняла, что надо незамедлительно действовать. Ее поразили слова тети Пэт, но сейчас не время выяснять, была у жениха жена или нет. Каролина предвидела дальнейший ход событий: гости схватят жениха и отведут в тюрьму. Экипаж перекрещенного «Морского скитальца», услышав об этом, тут же поднимет якоря и поплывет на Тортугу или еще бог весть куда. Никто не поверит Рэю, и казнь знаменитого капитана Келлза вызовет всеобщее ликование.

В этот миг взгляд Каролины упал на прислоненную к перилам шпагу. Она схватила ее и вытащила из ножен.

– Келлз!

Подняв глаза, гости увидели, как сверкнула сталь на фоне белого атласа. Брошенная Каролиной шпага описала широкую дугу над головами гостей, и в самом низу жених ловко поймал ее. Обхватив сильными пальцами рукоятку оружия, которое приносило ему победы на многих скользких палубах, Рэй словно преобразился. Мирный деревенский джентльмен из Эссекса вдруг преобразился в легендарного капитана Келлза, чье имя наводило ужас на все Карибское море.

– Расступитесь, джентльмены, – прозвенел властный голос. Сверкающее лезвие, послушное хозяину, описало широкий полукруг, и все отодвинулись.

– Каролина! – повелительно позвал Рэй и махнул рукой, подзывая невесту к себе.

Тяжелое платье сковывало движения Каролины. Она сразу поняла, что не сумеет добраться до него, а если и сумеет, то не сможет бежать по лужайке в туфлях на высоких каблуках и со шлейфом, волочащимся сзади.

– Беги без меня! – в отчаянии крикнула она. – Не жди!

– Преградите выход, – раздался чей-то голос. – Мы закроем ему путь нашими телами, а остальные навалятся на него сзади. Хватайте его сзади. – Несколько мужчин шагнули вперед. Женщины пронзительно завизжали. Некоторые леди лишились чувств.

– Назад, джентльмены! – послышался такой угрожающий голос, что пыл собравшихся несколько поостыл. Только тут все заметили, что возле двери стоит Сэнди Рэндолф в своей светло-зеленой одежде. Одно движение руки – и его трость превратилась в длинную шпагу, а бронзовый набалдашник – в небольшой колесный пистолет. – Назад, говорю! Жених покидает дом.

Каролина с облегчением увидела, как Рэй пробежал сквозь замершую толпу, с благодарностью кивнув Сэнди. В следующий миг он уже мчался по лужайке к реке.

– Всем стоять, – мрачно предостерег людей Сэнди, помахивая пистолетом. – Я пристрелю первого же, кто попытается преследовать его.

С искаженным от ярости лицом из толпы вынырнул Филдинг Лайтфут.

Жена бросилась за ним и схватила его за руку. Тетя Пэт вскрикнула.

– Не убивай его, Сэнди! – отчаянно закричала Летиция, надеясь спасти обоих.

Крепко держась за перила, Каролина внимательно наблюдала за происходящим. Она видела, что тетя Пэт пошатнулась и вот-вот упадет в обморок. Ее, однако, успели поддержать Нэд Шеклфорд и Дик Смитфилд. Последний крикнул, чтобы принесли нюхательную соль. Она видела Вирджинию, сидящую в смятении на лестнице и всеми забытую. Видела, как со всех сторон сбегаются слуги. Но душа ее была с женихом, и она представляла себе, как он бежит по лужайке, размахивая сверкающей шпагой.

– Как ты смеешь помогать этому мерзавцу, Рэндолф?! – заорал Филдинг. – Да еще в моем доме!

Он рванулся вперед, увлекая за собой Легацию, но увидел перед собой дуло пистолета, а над ним бесстрастное лицо Сэнди. Вновь послышались крики, затем воцарилось молчание. Гости подались назад, уверенные, что сейчас совершится убийство.

Однако этого не произошло.

Бросив быстрый взгляд на Летицию, с отчаянной мольбой взиравшую на мужа и старавшуюся удержать его, Сэнди Рэндолф небрежно помахал своим смертоносным оружием. Однако и сам Филдинг остановился, почти наткнувшись на пистолет.

– Тебе следовало бы поблагодарить меня, – холодно бросил Сэнди, – ибо я спас тебя от больших неприятностей, Лайтфут. Может, ты хотел видеть, как твоя дочь плачет у стен тюрьмы и требует, чтобы ее обвенчали с приговоренным к повешению? Или хотел услышать, как она будет взывать к нему, стоя под эшафотом?

– Конечно, нет. – Филдинг не спускал глаз с пистолета. – Да она и не стала бы плакать.

– Ты совсем не знаешь женщин, – резко возразил Сэнди. – Посмотри на нее. Если бы она могла избавиться от этого неудобного свадебного наряда, то бежала бы сейчас рядом с ним.

– Это верно! – крикнула Каролина, подхватив соскользнувший с ее головы жемчужный венец.

– И куда бы она с ним направилась? – насмешливо спросил Филдинг. – Неужели ты хочешь, Летиция, чтобы твоя дочь затерялась в разбойничьих притонах Карибского моря?

– Нет, конечно. – Все это время Летиция крепко держала мужа, но сейчас он вырвался из ее рук. Выражение его лица изменилось, когда он понял, что доводы соперника разумны.

– Понимаю, о чем вы, Рэндолф, – сказал он упавшим голосом. – Но ведь есть и другая возможность. Мы схватим его, пока он не добрался до своего корабля, и передадим в руки правосудия. Каролина, – даже в этот момент он не мог назвать ее своей дочерью, – не будет в этом замешана.

– И вы готовы пожертвовать жизнью одного из гостей, а может, и своей собственной? Ведь этот человек – лучший фехтовальщик во всей Вест-Индии, – мрачно проговорил Сэнди и направил пистолет в сторону толпы, сразу же отступившей. – Никто из вас не может сравниться с ним в умении владеть шпагой или абордажной саблей. Не хотите же вы подписать себе смертный приговор. Я не тронусь с места, пока он не скроется.

– Слова звучат убедительно, – подхватил Ральф Уормли. – Вступить в схватку с этим пиратом – значит обречь себя на верную смерть.

Нарядные плантаторы обменивались робкими взглядами. Многие из них отважно защищали свои домашние очаги, многие сражались с нападавшими на них индейцами, но преследовать отчаявшегося убегающего пирата считали чистейшим безумием.

Сжимая в руке свадебный венец, Каролина закрыла глаза и молча взмолилась, чтобы Рэю удалось благополучно бежать. Они сговорились уплыть на баркасе во время свадебных празднеств, оставалось надеяться, что баркас уже прибыл и дожидался своего капитана. Каролина истово молилась и за Сэнди, обещая Господу избавиться от своих многочисленных недостатков, если Рэю удастся благополучно бежать.

Открыв глаза, она увидела, что пришедшую в себя Вирджинию уводит под руку Льюис Беруэлл. Ему, одному из немногих, удалось сохранить хладнокровие. Некоторые леди воспользовались нюхательной солью, кое-кого уложили на диваны. Перепуганные матери утешали плачущих детей. Во дворе яростно лаяла собака. Сэнди Рэндолф все еще стоял на посту у двери и лишь слегка повернул голову, когда в холл ворвался бледный слуга Льюиса Беруэлла, задыхающийся и взволнованный.

– Мимо меня, размахивая шпагой, только что пробежал какой-то человек. А когда я крикнул, чтобы он остановился, он сшиб меня с ног, – сообщил он, отыскивая глазами своего хозяина.

– Это жених, – с иронией обронил Сэнди. – Увы, уже бывший.

Слуга изумленно уставился на него.

– Вот черт! – воскликнул он, совсем забыв, где находится. – Но это тот самый джентльмен, который предложил мне золотую монету перед балом в Фэрфилде, попросив освободить комнату, где он хотел провести время со служанкой. Неужели это жених?! – Его глаза почти вылезли из орбит.

Каролина, все еще стоявшая на лестнице, наконец обрела голос. Она не может защитить Келлза от обвинений в пиратстве, но уж тут-то необходимо вступиться за него.

– Нет, Рэй просил освободить комнату вовсе не для этого! – крикнула Каролина. – Он хотел побыть наедине со мной.

На мгновение все забыли о Келлзе. Взоры гостей устремились на Каролину. В те дни девушки аристократического происхождения обычно сохраняли невинность до брачной ночи, поэтому столь откровенное признание ошеломило всех.

– О Боже! – простонал Филдинг, но Легация шикнула на него и быстро направилась к лестнице.

Каролина залилась краской.

– Но мы не воспользовались этой комнатой, – поспешила добавить она. Заметив всеобщее недоверие, Каролина пояснила: – Видите ли, на Тортуге мы…

– Замолчи, Каролина! – оборвала ее мать. – Его здесь уже нет, и он не нуждается в твоей защите.

Подобрав широкие светло-лиловые юбки, Легация взбежала по лестнице и остановилась перед смущенной дочерью.

– Каролина несколько не в себе, – сказала она гостям. – Она прорыдала всю ночь у моего изголовья, терзаясь сомнениями, выходить ли замуж за этого сбежавшего злодея. Ее преданность ему необъяснима, и я не позволю Каролине лгать, чтобы спасти репутацию Рэя Эвистока… Рэй Эвисток… Капитан Келлз… Я даже не знаю, каким именем его называть. Идем, Каролина.

И Летиция увлекла за собой ошеломленную дочь. Однако та все же успела спросить слугу, видевшего Рэя:

– Куда бежал этот человек со шпагой?

– Я видел своими глазами, как он садился в баркас, – последовал ответ, и Каролина с облегчением перевела дух.

– Я хотела сказать, что мы с Рэем поженились по пиратскому обычаю на Тортуге, – призналась Каролина, оставшись наедине с матерью в своей комнате, и бросила на кровать длинную нитку жемчуга, заменявшую ей свадебный венец.

– Каролина, я знаю, что ты хотела им сказать, но, поверь, лучше всего было промолчать.

– Однако…

– Мне известно все о твоей «пиратской свадьбе» на Тортуге. – Тебе рассказал Сэнди?

Мать мрачно кивнула.

– У нас почти нет тайн друг от друга. Особенно в том, что касается тебя. Он также сообщил мне, что такая свадьба не имеет законной силы. Считай, что ее не было.

– Но я считаю, что она была! – воскликнула Каролина. – На Тортуге я поклялась быть верной женой Рэю и сдержу свое слово.

– Ерунда, – отмахнулась Легация. – Неужели ты не понимаешь, что теперь все изменилось? Оставайся здесь, я скажу всем, что ты плохо себя чувствуешь. Запри дверь, никого не впускай. Я же постараюсь избавиться от гостей, а уж потом решу, что делать.

– Как же мне сидеть здесь, взаперти? Я должна знать, что происходит, удалось ли бежать Рэю… Если же что-то неладно, я поспешу к нему. С пистолетом под юбкой.

– С ним будет все в порядке, – едва сдерживая гнев, проговорила Летиция. – Сэнди позаботился об этом. Но если ты спустишься вниз, любопытные забросают тебя вопросами. Готова ли ты ответить на них?

– Нет. – Каролина вздрогнула.

– Тогда сиди здесь. Я пришлю к тебе Вирджинию. А если появятся новости, приду сама.

Растерянная Вирджиния рассказала сестре, что Льюис Беруэлл и Ральф Уормли убеждают гостей разойтись и оставить Лайтфутов одних. Гости начали покидать дом, хотя и неохотно, поскольку такого шумного скандала в округе еще никогда не случалось и каждый надеялся получить новую пищу для сплетен. Тем не менее от причала уже отчаливали лодки, увозя гостей. Нетрудно вообразить, какие оживленные разговоры будут вести сегодня вечером в «Роли» все эти люди.

– О Рэе ничего не слышно? – с тревогой спросила Каролина.

Вирджиния сочувственно покачала головой:

– Прошло еще слишком мало времени.

Каролина и сама это знала, но не могла сдержать нетерпение. Да, она будет задавать этот вопрос снова и снова, пока не узнает, что Рэй в безопасности.

– Я пойду вниз, – сказала она Вирджинии, ибо вынужденное бездействие убивало ее. – Мне наплевать, о чем меня будут спрашивать. Я должна выяснить, что происходит.

В сопровождении Вирджинии она спустилась по широкой лестнице. Уходили последние гости – Монтроузы. Салли в своем розовом платье обернулась и насмешливо взглянула на печальную невесту. Ей явно хотелось сказать: мало того что он пират, так еще и женатый. Мать Салли, нахмурившись, подтолкнула дочь к двери, и наконец Каролина и Вирджиния остались одни в большом холле, украшенном в честь так и не состоявшейся свадьбы.

В большой столовой, залитой солнечным светом, был устроен семейный совет. Семья собралась здесь в полном составе. Не допустили сюда лишь Деллу и Фло, и теперь обиженные девочки гуляли с няней по саду. Обеденный стол, за которым расположились члены Семьи, был заставлен яствами. Один только свадебный торт весил, вероятно, более сорока фунтов. Во главе стола сидели Филдинг и Летиция. Присутствовали тетя Пэт и, как ни странно, Сэнди Рэндолф.

Каролина молча прошла мимо измученной, так и не переодевшейся тети Пэт и приблизилась к Сэнди.

– Спасибо, что спас Рэя. Я знаю, ты сделал это ради меня. Сэнди нахмурился:

– Я сделал это ради твоей матери. Чтобы освободить тебя от него.

– Неужели ты в самом деле веришь?..

– Еще до моего прибытия по Тортуге ходили слухи, что Келлз атаковал английский корабль. Познакомившись с ним, я почти поверил, что он нападал лишь на испанские суда. Но… – Он помрачнел еще больше. – Я не сомневаюсь в слова Петулы.

Каролина бросила взгляд на тетю Пэт. Та с непонятным ожесточением ела конфеты.

– Почему ты считаешь, что на тебя напал именно корабль Келлза, а не какой-то другой?

– Сама я не видела названия «Морской волк», – рассеянно проговорила та. – Но меня удивляет, Каролина, что ты так нелюбезна со мной, ведь я очень спешила на твою свадьбу.

– И к чему это привело? Ты только расстроила мою свадьбу. Жаль, что не задержалась в лодке хоть на несколько минут.

– Боже! – ахнула тетя Пэт. – Да как только у тебя повернулся язык пожелать мне такого?

– Я не желаю тебе зла, тетя Пэт, и искренне рада видеть тебя. Но как ты могла обвинить Рэя в подобном преступлении? Ведь сама же призналась, что не видела названия «Морской волк»!

– Конечно, однако сидевший рядом со мной матрос утверждал, что при свете пламени, охватившего «Офелию», разглядел на корме название «Морской волк».

Каролина похолодела.

– Но, тетя Пэт, на корме можно написать все что угодно! – Она вдруг вспомнила, что «Морской волк» переименовали в «Морского скитальца». – И почему ты так уверена, что капитаном был Келлз?

– Они называли его Келлзом.

– А что, если ты ослышалась? Это мог быть Меллз или Беллз?

– Каролина, Петула перенесла много бед, – упрекнула дочь Летиция. – Не изводи ее.

– А я и не извожу, – вспыхнула Каролина. – Эта глупая женщина погубила мою жизнь, а возможно, и жизнь моего любимого! О тетя Пэт… – И Каролина в подвенечном платье опустилась на ковер около старой дамы. Летиция не удержала дочь, когда та вцепилась в грязную дорожную одежду старушки.

– Ах тетя! – пробормотала Каролина. – Я не верю, что Рэй потопил твой корабль и высадил тебя в лодку. Когда я была его гостьей, – она не сказала «пленницей», – на Тортуте, Рэй вел себя очень благородно с захваченными испанскими леди…

– Весьма благородно, – иронически вставила Летиция. – Даже женился на одной из них.

Каролина пропустила реплику матери мимо ушей.

–Он подобающим образом отправлял их на Гавану. Полагаю, он вел себя даже слишком благородно. Убеждена, что ты ошибаешься, и тот, кого приняла в темноте за Келлза, вовсе не Рэй.

В комнате воцарилась тишина. Тетя Пэт погрузилась в размышления.

– Да, – наконец уверенно заговорила она. – Я не видела отчетливо его лица и не слышала голоса, но тот был примерно такого же роста и держался столь же высокомерно, как и твой бывший… – тут она фыркнула, – жених. И матросы называли его Келлзом. Никто из вас не станет отрицать, что он был в море именно в то время, когда произошло нападение на бедную «Офелию». Этот пират не упустил представившейся возможности.

– А женщина? – не своим голосом спросила Каролина.

– Женщина? Ты имеешь в виду его жену? Ее я также не разглядела. Когда наша лодка отчаливала, она стояла за капитаном Келлзом. Я видела лишь ее развевающиеся юбки и светлые волосы, взбитые по моде, хотя их и трепал ветер.

– Высоко взбитые… Трепал ветер… – Каролина облизнула губы. – И ты утверждаешь, что это его жена?

– Откуда мне знать, жена она ему или нет? – Тетю Пэт крайне огорчало, что Каролина, ее любимица, говорит с ней так непочтительно. – Помню, меня охватило ужасное смятение, я подумала, что пираты задержали одну из моих спутниц. Я крикнула одному из матросов: «В нашей лодке найдется место и для этой леди». А он злобно ответил: «Она не поплывет с вами. Это жена капитана Келлза».

Жена капитана! Но ведь все знали, что на Тортуге Келлз женился на Каролине. Поэтому тот, кто выдал себя за Келлза, наверняка подыскал какую-нибудь блондинку на роль его жены.

– Тетя Пэт, – печально продолжала Каролина, – надеюсь, ты осознаешь, что, обвинив Рэя, погубила мою жизнь?

– Погубила твою жизнь? – Старушка с негодованием отодвинула от себя конфеты и сверкающими глазами уставилась на Каролину. – В опасности была моя жизнь. Меня потрясло известие, что ты якшалась с пиратами на Тортуге. Но мне и в голову не пришло, что ты привезешь одного из них домой. – И она закатила глаза, как бы призывая в свидетели Небесного Заступника.

– Не я привезла его домой, а он меня, – раздраженно возразила Каролина. – И я встретилась с ним в Эссексе, не на Тортуге. – «Однако на Тортуге я встретилась с ним снова, поэтому именно там моя жизнь обрела новый смысл…»

– Он ужасный человек! – воскликнула тетя Пэт. – Его люди обыскали весь наш корабль и забрали все, что только могли: кольца, драгоценности, провизию, даже багаж.

– И конечно же, серебряный горшок, – тихо пробормотала Вирджиния, но осеклась, перехватив угрожающий взгляд Летиции.

– Они забрали драгоценную заколку, подаренную мне матерью, – запальчиво добавила тетя Пэт, расслышавшая ехидную реплику Вирджинии.

– Ну, мне пора. – Сэнди поднялся. – Я хотел лишь объяснить, что он за человек. Пожалуйста, заприте дочь на замок. – Он посмотрел на Летицию. – Уверен, она попытается вновь отыскать его.

Каролина вскочила так порывисто, что швы подвенечного платья затрещали.

– Я провожу тебя до лодки, и ты повторишь мне все, что нашептывал моей матери у меня за спиной.

Летиция застонала. Ее темно-голубые глаза выразили полную растерянность, внезапно задержавшись на огромном торте. Теперь он казался насмешкой судьбы.

– Сэнди, – попросила она, – вынь свою шпагу из трости и дай мне.

Он с недоумением повиновался.

– Этот громадный торт сводит меня с ума! – возбужденно воскликнула Летиция и ударом шпаги рассекла торт пополам. Затем ударила его еще раз.

Вирджиния с ужасом наблюдала за матерью.

– Спасибо, Сэнди. – Излив всю свою ярость, Летиция вернула шпагу хозяину и снова опустилась в кресло.

Сэнди смочил салфетку вином и протер лезвие.

– Вот уж не думал, что мне придется стирать со шпаги крем, а не кровь. – Он поклонился и направился через холл к двери. Каролина поспешила вслед за ним.

– Ты ведь говорил все это не всерьез, Сэнди? – встревожено спросила она. – Просто преследовал какую-то цель? О Сэнди, возьми меня с собой и, пожалуйста, помоги найти Рэя.

Он схватил ее за руку железной хваткой. Глаза его напоминали сейчас кусочки льда.

– Тебе лучше всего забыть Келлза. Едва ли ваши дороги когда-нибудь вновь пересекутся. А если он все же появится, мне придется устранить его с твоего пути. С помощью этого. – Сэнди постучал по трости-шпаге. – Или с помощью пистолета.

Каролина отпрянула:

– Не верю тебе…

Его слова обожгли ее, как удар хлыста.

– Неужели ты еще не поняла, Каролина, что этот пират обманул и одурачил тебя? Ни один уважающий себя пират, кстати говоря, не высадил бы Петулу в лодку.

– Рэй не делал этого.

– Ты так думаешь, потому что влюблена в него, но факты свидетельствуют об ином.

– Говори прямо, – задыхаясь, пробормотала она. – Назови меня его женщиной. Ибо я навсегда останусь ею.

Сэнди внимательно посмотрел на взбунтовавшуюся дочь, казавшуюся сейчас истинным воплощением ярости. Воплощением его самого. Он нахмурился.

– Ко всему прочему ты, возможно, и не единственная его женщина, – бесстрастно добавил Сэнди. – Ты никогда не задумывалась, почему Келлза называют Юбочным капитаном?

– Я этого не слышала. – Каролина попыталась вырвать руку. – Но в любом случае я не верю в это.

Сэнди Рэндолф вздохнул.

– Да никто не посмел бы назвать так Келлза в глаза или в твоем присутствии, опасаясь жестоко поплатиться за это. Известно, что он – человек галантный. Но ведь ты наверняка заметила, какой необычный флаг поднимает Келлз на мачте, прежде чем напасть на испанский корабль.

– Я никогда не принимала участия в морской битве. Сэнди провел рукой по лбу:

– Конечно. Я забыл, что ты женщина. Но всем хорошо известно, что в отличие от других пиратов, на чьих флагах изображены череп и скрещенные кости, Келлз вместо флага использует женскую юбку.

– Юбку?

– Да, юбку. Из тяжелого черного шелка. Очень красивую. Нападая на испанские корабли, Келлз поднимает только этот флаг. Ты не скажешь почему?

«Испанки любят юбки из шуршащего тяжелого черного шелка».

– Он говорил мне, что у него была девушка-испанка.

– По его собственному признанию, она была его женой. Он говорил тебе об этом?

Раскрасневшееся растерянное лицо Каролины сказало Сэнди лучше всяких слов, что она ничего не знала.

– Я предполагал, что это будет для тебя неожиданностью. И вряд ли приятной.

«Почему Келлз ничего не сказал ей?»

– Но это было очень давно, – возразила Каролина.

– Может, и не так давно. И у него была не одна испанка, а целая дюжина. Ты не знаешь этого человека.

– Я знаю его, – решительно возразила Каролина, решив до конца защищать Келлза. – Я смотрела в его глаза и читала в них правду.

– Ну и ну, – пренебрежительно проронил Сэнди Рэндолф, – ты еще молода, плохо разбираешься в людях и ничего не знаешь о жизни.

– Но я учусь у таких, как ты. И никогда не заподозрила бы, что ты способен оболгать Рэя.

– Оболгать? – Взгляд Сэнди выразил такое глубокое удивление, что Каролина поняла: он говорит правду – по крайней мере считает правдой. – Зачем мне лгать тебе? Факты свидетельствуют против него. У Келлза была другая жена, это его собственные слова.

– Но его жена умерла! Сэнди цинично усмехнулся:

– А может, и не умерла?

– Иди к черту! – злобно бросила Каролина. – Все равно я не послушаюсь тебя. – Она снова попыталась вырвать руку, но безуспешно.

– Летти, – крикнул он, – присмотри за своей дочерью! Мрачная Летиция отвела Каролину в столовую, где тетя Пэт по-прежнему поглощала сладости. Каролина даже не взглянула вслед Сэнди Рэндолфу. Ее глаза наполнились слезами. Недолгое время Сэнди был ей настоящим отцом. Но если он считает Рэя способным на злодеяния и даже угрожает убить его, она не желает иметь с ним дело. Пусть отправляется куда угодно – в Тауэр-Оуэкс или в преисподнюю. Она не станет искать его.

– Каролина, ты должна извиниться перед Петулой, – потребовала Летиция.

– Не желаю ни перед кем извиняться! Пойду наверх и сниму эту… ужасную одежду. Мне не следовало возвращаться сюда.

Она выбежала.

Мать проводила ее задумчивым взглядом.

Глава 12

Позднее пришла Вирджиния и, язвительно улыбаясь, рассказала, что тетя Пэт объелась, у нее разболелся живот и она улеглась в постель. Филдинг же и Летиция держат внизу совет.

– Не хочешь кусочек свадебного торта? – Она протянула сестре тарелку.

– Боюсь подавиться, – с горечью бросила Каролина.

– Торт очень вкусный. Подумать только, сорок фунтов – и все зря! А еще то, что наготовили повара. Мама не решилась никому ничего предложить, чтобы это не выглядело как поминки.

– Я спущусь и съем кусок ветчины и булочку. – Каролина поднялась.

– Мама велела мне следить за тобой. Боится, что убежишь.

– Не убегу, но только потому, что не знаю, куда бежать.

– То же самое сказала маме и я. – Пожав плечами, Вирджиния принялась за торт. Она набирала вес, и к ней возвращалась прежняя живость.

Каролина хотела спуститься вовсе не для того, чтобы поесть. Обещав скоро вернуться, она сбросила туфли и в одних чулках направилась к библиотеке – там обычно совещались Филдинг и Летиция. Только что оттуда вышел слуга с подносом, и дверь была чуть приоткрыта. Каролина прислушалась.

– …Выдай ее замуж за любого, кто согласится жениться на ней, – сердито сказал Филдинг. – И поскорее.

– Нам не следует терять голову, – возразила Легация.

– Терять голову? Мы потеряли свою репутацию. Мало того, что ты прижила дочь с Рэндолфом, так еще начала защищать его от Брэмвеев. И вот теперь она…

– Филдинг, – холодно оборвала его Летиция, – запомни: я не слышала твоих слов о прижитой дочери. Что бы ты там ни думал, если наша совместная жизнь продолжится, это не должно стоять между нами.

– О Боже! – простонал Филдинг.

– Дело легко поправимое, – заверила его жена. – Этот человек – Келлз или Рэй Эвисток, не знаю уж, как там его зовут, – навсегда потерян для Каролины. Он никогда уже не вернется. Но в нее влюблен Нэд Шеклфорд. Ты сам видел, как он увивался возле нее на балу в Фэрфилде. Он еще не женат. Конечно, Нэд не так богат и не может подарить ей изумруды инков или мексиканское золото, похищенное с испанских галионов. Жизнь с ним не сулит ей приключений и опасностей, хотя, по-моему, именно это и привлекает Каролину.

– Когда-то такая жизнь привлекала и тебя, – холодно бросил Филдинг.

– Что ж, тогда я была молода и глупа. Кстати, тетка Нэда Шеклфорда живет в Англии. Он и Каролина могли бы пожениться здесь и уехать в Англию. Таким образом мы замяли бы скандал. А когда все забудется…

– Забудется? – прохрипел Филдинг. – Да это никогда не забудется. Она погубила свою репутацию, во всяком случае в Тайдуотере.

– Так было, если помнишь, и с нашей репутацией, – спокойно напомнила ему жена (Летиция проявляла особую находчивость в критические моменты). – И ничего, все обошлось.

– Тогда было иначе.

– Чепуха! Каролина – молодая девушка. Она совершила ошибку, но кто из молодых не совершает их? Однако она красива. Да-да, то, что ты называешь подмоченной репутацией, только прибавляет привлекательности. Так смотрят на это многие мужчины. Все восхищались ее изумрудами. Они по-прежнему принадлежат Каролине. Это прекрасное приданое.

– Вот уж не ожидал, что ты отнесешься к этому так легко, – заметил Филдинг.

– Я и не отношусь к этому легко, но просто смотрю в лицо фактам. И тебе тоже не уйти от этого.

Каролину охватил ужас. Посмотрев в лицо фактам, она похолодела. Итак, эти двое спокойно сговариваются выдать ее замуж за кого угодно, словно Рэя даже не существует! Она прижала руки к вискам. Надо сделать что-то, сейчас же, немедленно.

Поднявшись к себе, Каролина не застала Вирджинии. Вероятно, сестра вернулась в свою спальню. Испытав облегчение оттого, что осталась одна, Каролина села и устремила взгляд на кресло, где лежало подвенечное платье – творение матери, но уж никак не ее собственное. Она обвенчалась в голубом платье на палубе пиратского судна в заливе Кайона и там навсегда отдала свое сердце Рэю.

Каролину пронизала дрожь. «У меня была жена. Она умерла в Испании…» Эти слова не давали ей покоя. Рэй никогда не признавался, что был женат. Что еще он утаил от нее?

Каролина опустилась на бледно-голубое покрывало, стиснула пальцы и, подумав, отвергла эту мысль. Удалось ли Рэю бежать – вот что главное. Об остальном она успеет подумать на досуге.

Каролина сидела на постели так долго, что день сменился вечером. Зашла Вирджиния и спросила, спустится ли сестра к ужину. Та ответила отрицательно.

– А я бы на твоем месте сделала это. – Вирджиния бросила на нее многозначительный взгляд. – Там решают твое будущее… И я не ошиблась, – добавила она. – Пираты забрали серебряный горшок. – Вирджиния засмеялась. – У бедной тети Пэт хватило духа пронести его через таможню под юбкой, но, когда на корабль напали пираты, ей не удалось повторить этот трюк.

– Они уже решили мое будущее. – Каролина не желала продолжать разговор о горшке, ибо ей предстояло подумать о вещах куда более серьезных. – Вирджиния, – печально спросила она, – но ты-то не веришь, что Келлз потопил эту злосчастную «Офелию»?

– Нет, хотя, к сожалению, меня никто не спрашивал. Но теперь, узнав, что он Келлз, они готовы приписывать ему все что угодно.

«В этом-то вся суть, – с возмущением отметила про себя Каролина. – Если раньше кто-то и сомневался, теперь каждый поверит в любую напраслину».

– Поешь что-нибудь, – попросила Вирджиния. – Тебе нужны силы. А вдруг его все же поймают?

Каролина оторвала мрачный взгляд от турецкого ковра и посмотрела на сестру. Теперь, когда случилось самое худшее, Вирджиния держалась молодцом.

– Я понимаю твои чувства. – В голосе ее звучало сострадание. – Но полагаю, тебе все же надо спуститься.

Каролина последовала ее совету. Войдя в столовую, она обвела всех настороженным взглядом, сознавая, что перед ней враги. Они, в свою очередь, уставились на нее: Филдинг – с едва скрываемой яростью, тетя Пэт – с негодованием, мать – сдержанно, маленькие сестры – со жгучим любопытством.

Их любопытство пришлось удовлетворить, ибо Фло и Делла забросали взрослых вопросами. Отвечали им крайне осторожно.

– Каролина, – сказала мать, заметив, что та молча сидит с убитым видом, – ты же знаешь, что еще не конец света. – Между тем слуги уже убрали почти все яства с длинного обеденного стола и лакомились ими на кухне.

– Для меня это конец света, – с горечью ответила Каролина и, подняв голову, вперила в Филдинга суровый взгляд. – Рэй предполагал сделать вам подарок – уплатить часть ваших долгов, – язвительно продолжала она, – поскольку вы не возражали против нашего брака. Вы это знали?

Филдинг отодвинул от себя тарелку с беконом, словно сразу потерял аппетит. Каролина, напротив, с удовольствием принялась за еду. Ее охватило желание мстить, а месть требовала сил.

– Рэй не хотел, чтобы вы потеряли этот дом. – Она пожала плечами.

– Каролина, – сухо одернула ее мать, – ты уже наговорила достаточно.

Каролина обернулась к тете Пэт:

– Я попросила Рэя подарить вам серебряный таз для мытья, в пару вашей серебряной ночной вазе. Но теперь вы его не получите.

Негодование старушки сменилось сожалением. Она всегда мечтала иметь серебряный таз и была крайне раздосадована.

– С меня хватило бы и серебряного горшка, если бы мне удалось вернуть его. – При этих словах Делла и Фло захохотали так громко, что мать тотчас же велела им выйти из-за стола.

– Ты уже закончила? – спросила она Каролину.

– Не совсем. Я хотела – как только мы с Рэем устроимся в Эссексе – пригласить тебя к нам, мама. А поскольку это нелегкое путешествие, я попросила бы сопровождать тебя Сэнди Рэндолфа. Кстати, ведь это по твоей просьбе он ездил на Тортугу вызволять меня, хотя я в этом вовсе не нуждалась.

Филдинг, выругавшись, швырнул салфетку, вскочил и быстро вышел.

– Каролина, – голос Летиции звучал угрожающе, – если ты полагаешь, что твои грубости заставят нас выставить тебя из дома, то напрасно стараешься. Ты останешься здесь, под моим наблюдением. А завтра твой отец найдет Нэда Шеклфорда…

– Мой отец, – возразила Каролина, – уже на пути в Тауэр-Оуэкс. Хотя мне и наплевать на него.

Тетя Пэт поперхнулась, но Летиция не дрогнула.

– Как ты узнала это? – спросила она и, не получив ответа, обратилась к старушке: – Это ты ей сказала, Петула?

Закашлявшаяся тетя Пэт не могла вымолвить ни слова, только мотала головой. Летиция хлопнула ее по спине.

Наконец старушка отдышалась, Летиция метнула быстрый взгляд на Вирджинию, и та смущенно потупилась.

– Каролина, – со вздохом продолжала мать, – я надеялась, что ты никогда не узнаешь правды. Да, верно, я уезжала с Сэнди. Правда и то, что ты его дочь. Но Филдинг вернул меня и воспитывал тебя, как свою дочь.

– Он всегда ненавидел меня!

– Все эти годы он позволял тебе жить в своем доме, дал тебе свое имя. Неужели ты решишься опозорить его?

– Только в том случае, если он попытается насильно выдать меня за Нэда Шэклфорда или кого-то другого.

Летиция внимательно посмотрела на дочь:

– Да, с тобой придется нелегко, но как-нибудь справимся. Каролина не испытывала облегчения от перепалки.

– Мне можно уйти?

– Да, – ответила мать. – Но я никогда не прощу тебе, если ты скажешь Филдингу, что твой отец – Сэнди. Никогда.

Ни за что на свете Каролина не сказала бы этого Филдингу, но ничего не пообещала матери: пусть думает, что хочет. Не проронив ни слова, она вышла из-за стола.

Внизу Каролина встретила Филдинга. Не взглянув на нее, он молча пошел в столовую.

Каролина подобрала подол голубого полотняного платья и поднялась в свою спальню. Постепенно в доме все стихло. Вскоре к сестре вошла Вирджиния с льняными салфетками и тарелкой, на которой лежали ветчина, булочки и кусок свадебного торта.

– Я подумала, что ты проголодалась, поскольку почти не притронулась к ужину. Мама просила, чтобы сегодня я спала с тобой.

– Это в ее духе! – воскликнула Каролина. – Нет, я не голодна. Значит, мама просила, чтобы ты постерегла меня, опасаясь, как бы я не сбежала? Признайся, что это так.

– Конечно. – Вирджиния поставила тарелку на маленький столик и положила рядом салфетки. – Считай меня своей постоянной компаньонкой. Так, кажется, изволила выразиться мама.

Каролина мрачно посмотрела на сестру.

Та спокойно встретила ее взгляд.

– Я поднималась наверх последняя. Сказала маме, что почитаю в библиотеке. Вот и задержалась.

– А не слышала ли ты, что они говорили обо мне внизу?

– Слышала. Я не пошла в библиотеку, а затаилась возле двери столовой и бессовестно подслушивала. Они говорили, что, вероятно, Нэд согласится взять тебя без приданого. С единственным условием – чтобы свадьба состоялась на борту корабля, который они выберут сами.

На борту корабля, который они выберут сами… Каролина вздрогнула. Они найдут капитана, готового обвенчать молодых независимо от того, скажет она «да» или «нет». И как только состоится этот незаконный обряд, Нэд предъявит супружеские права. Физически он сильнее, ей не удастся противостоять ему.

– Они хотят, чтобы ты отправилась в Англию, – сообщила Вирджиния.

– Почему ты так спокойна? – возмутилась Каролина. – Ведь они погубят мою жизнь.

Пожав плечами, Вирджиния подошла к окну:

– С реки наплывает туман.

– В это время года всегда бывает туман, но какое это имеет значение?.. – Она вдруг умолкла, заметив усмешку сестры. – Ты знаешь что-то, неизвестное мне, Вирджи?

– Я знаю, что Рэй Эвисток еще здесь. Он не покидал этих мест. Я видела его после отъезда гостей. Рэй, спрятавшись за деревьями, смотрел на дом.

– Вирджи! – Каролина вскочила. – Почему же ты мне раньше не сказала?

– Боялась, что ты выдашь себя за ужином. Я хотела, чтобы ты держалась совершенно естественно. Так оно и было. – Она усмехнулась. – С меня взяли клятву, что я буду помалкивать о том, кто твой настоящий отец. Заметив твое раздражение, мама сочла, что в ближайшее время ты не убежишь. Так она и сказала тете Пэт, добавив, что ты не знаешь, к кому обратиться за помощью, поэтому и оскорбила всех.

Каролина с изумлением взглянула на старшую сестру. Похоже, она недооценила силу ее характера. Затем мысли Каролины обратились к блуждающему в тумане Рэю.

– Стало быть, он остался и ждет меня. Я должна спуститься, – сказала она. – Вероятно, он ждет меня.

– Пока еще нет, – возразила Вирджиния. – Подожди, пока сгустится туман. И надень свои изумруды – не оставлять же их здесь. Полагаю, ты заметила, что я в дорожной одежде?

– О Вирджи! – Каролина порывисто обняла сестру. – Неужели ты решила отправиться со мной?

– Да. Обстоятельства складываются так, что тебе понадобится спутница. Переоденься. Пора.

– Я поеду так. Много моей одежды осталось на борту «Морского волка»… то есть «Морского скитальца».

– Думаешь, мы поплывем на этом корабле? Внизу после твоего ухода говорили о том, что «Морской волк» снялся с якоря и уплыл.

У Каролины екнуло сердце.

– Не знаю, поплывем ли мы на корабле, но это не имеет значения, лишь бы вместе с Рэем.

Она надела свое изумрудное ожерелье и серьги, но тут ее поразила ужасная мысль:

– Филдинг наверняка запер парадную дверь и спрятал ключ в карман. Как же Рэй проникнет в дом? – Каролина не сомневалась, что мать распорядится запереть и задние двери.

– Через окно внизу, – произнес низкий знакомый голос. Быстро обернувшись, Каролина увидела в дверях Рэя. В руках он держал обнаженную шпагу.

– О Рэй! – с восторгом выдохнула Каролина, бросилась к нему и обвила его шею руками.

Вирджиния подала Рэю ножны, подобранные ею внизу и принесенные в спальню Каролины.

– Это я открыла задвижку, – призналась она. – И думаю, ножны вам пригодятся.

Чуть отстранив Каролину, Рэй улыбнулся Вирджинии, взял ножны, вложил в них шпагу и пристегнул к поясу.

– Пригодятся. Кстати, я был бы счастлив иметь хоть целый десяток таких милых своячениц.

Вирджиния покраснела от удовольствия.

– Я видела вас за деревьями. Только не могла понять, почему слуга Беруэлла упорно твердил, что вы уплыли на баркасе.

– А я и уплыл. Но затем высадился и вернулся.

– Так я и предполагала, – улыбнулась Вирджиния. – Я сложила жемчуг Каролины в этот бархатный мешочек. – Она показала его. – Боялась, что впопыхах сестра обо всем забудет.

– Что бы мы делали без тебя, Вирджи? – прошептала Каролина.

– Не знаю, – серьезно ответила та. – Но этот вопрос останется без ответа, поскольку я еду с вами.

Каролина обратилась к Рэю:

– Нам сообщили об отплытии «Морского волка».

– Отплыть-то он отплыл, но недалеко. Никто даже не пытался преследовать нас. Сейчас корабль стоит на прежнем месте, а баркас, должно быть, ждет нас за причалом.

Серебристые глаза Каролины засияли от счастья.

– Вирджи! – вскричала она. – Помоги мне собрать эту еду. Мы возьмем ее с собой. Рэй, верно, умирает от голода.

– Я тоже так думаю, – послышался спокойный ответ. – Поэтому и захватила салфетки.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ ЮБКА ВМЕСТО ФЛАГА

Ты отдалась ему, любя,

Пренебрегла всем светом.

Вознаградит ли он тебя,

Не связаный обетом?

Глава 13

В открытом море. Весна 1689 года

Стройный серый «Морской скиталец» выглядел, скорее, как «Волк». Чуть накренившись под ветром, он упорно рассекал волны. Палуба слегка покачивалась. Паруса казались серыми на фоне черного неба, усеянного яркими звездами. Рэй, Каролина и Вирджиния вспоминали события; предшествующие их появлению на борту «Скитальца».

Под прикрытием белого тумана девушки в сопровождении Рэя пробежали по лужайкам и вскоре достигли поджидавшего их баркаса. Тихо поздоровавшись с беглецами, гребцы налегли на весла, и баркас бесшумно устремился к устью реки. Там, у входа в море, стоял щеголеватый «Морской скиталец». К этому времени туман рассеялся, корабль распростер свои полотняные крылья и заскользил по глади Чесапикского залива.

Подгоняемые свежим ветром, они держали курс в открытое море. Капитан, сняв свой атласный камзол, надел панталоны и сорочку. С улыбкой поглядев на красавицу, которой едва не лишился в этот день, он приказал откупорить бочку эля для всего экипажа.

– Просто не верится, – размышляла вслух Вирджиния, облокотясь о поручень левого борта, – что мы уже в пути. Я все еще боюсь, как бы чего-то не случилось. – До сих пор ее жизнь складывалась так неудачно, что эти опасения не удивляли.

Волосы Каролины разметал ветер. Она прижалась к широкой груди возлюбленного, ощущая тонкое полотно его сорочки.

– Наш курс – на Англию, Вирджи. – Она нежно взглянула на сестру. – Отныне ничто не остановит нас.

«Дай Бог, чтобы так оно и было», – подумал стоявший радом с ней высокий капитан. В сущности, многое могло остановить корабль: шторм, мель, скрытая под водой скала, способная порвать обшивку, английское судно, предъявившее права на обыск, вследствие чего любой член экипажа мог бы опознать знаменитого капитана Келлза и вспомнить, что в Уильямсберге требуют его ареста. Капитаны могучих испанских галионов из Веракруса жаждут крови Келлза, а ведь на борту у него женщины, которых он не смеет подвергать опасности. Но, Бог даст, ничего подобного с ними не случится. Галионы из Веракруса будут курсировать по Карибскому морю, британские военные суда займутся другими делами, а боги не обрушат на них грозные молнии и ураганные ветры. Да пощадят они капитана, которому до сих пор так не везло в личной жизни, и его возлюбленную!

– Да, наш курс – на Англию, – подтвердил он своим звучным низким голосом.

– И ты даже не попытаешься найти судно, назвавшееся «Морским волком», и человека, выдающего себя за Келлза? – удивилась Каролина.

«С тобой на борту мне лучше от этого воздержаться», – подумал Рэй, но предпочел умолчать об этом.

– С такими сокровищами на борту лучше не делать этого, – сказал он. – Я уже переправил значительную часть в Англию, но мои люди еще не сделали этого. И они хотят сначала доставить на английскую землю свои богатства, а уж потом разобраться с самозванцами.

– А ты не вернешься назад? – спросила Каролина, опасаясь за его жизнь.

– В ближайшее время – нет. – И это тоже было правдой. Посовещавшись, капитан и его экипаж пришли к решению сначала добраться до Англии, а потом уж вернуться в Карибское море и уничтожить самозванцев. Уцелевшие пассажиры «Офелии», достигнув Иорктауна, рассказали обо всем случившемся и назвали имена команды «Морского скитальца».

Рэй не понимал, что руководит действиями самозванцев.

Каждое судно бросает якорь в определенном порту, его должны килевать, очищать корпус от ракушек и всего прочего, иначе оно быстро износится. В Карибском же море слишком много моряков, которые легко узнают «Морского волка». Они знакомы с Келлзом и не спутают его ни с кем другим. Загорелые лица офицеров и матросов потемнели при мысли, что какие-то негодяи, назвавшись их именами, совершают преступления. Однако все сошлись на том, что прежде всего надо вернуться домой, к семье, и оставить там свои богатства. А затем опять в море, и уж тогда они поквитаются с наглыми самозванцами.

Каролина не задумывалась о том, что, если Рэю не удастся вывести самозванцев на чистую воду, помилование, полученное им с таким трудом, утратит силу. Не ведая об этом, она была счастлива и всем довольна и обещала себе сделать все возможное, чтобы удержать Рэя в Англии.

Первая ночь, проведенная ими на борту корабля, была восхитительной. Они испытывали несказанную радость, изредка обмениваясь ласковыми словами, прикасаясь друг к другу, и тихо вздыхали, вспоминая, что судьба едва не развела их навеки. Очарованные волшебной близостью, они не задавались вопросами о будущем.

Каролина чувствовала себя в безопасности, Рэй снова был с нею, однако смутное беспокойство не покидало ее.

На вторую ночь, когда они нежились в большой каюте, пережив райское блаженство слияния, она взволнованно попросила:

– Рэй, расскажи мне об Испании.

Испания… Уступив на миг предательской слабости, он вспомнил об Испании, стране, где потерял любимую женщину. Его Испания не имела ничего общего с надменной страной, управляемой золотоволосым королем в черной бархатной одежде. Король жил в Эскориале, работал в кабинете, похожем на келью, но, несмотря на все усилия, потерпел поражение от Англии, потопившей его могучую армаду. Испания Рэя не имела ничего общего и с той продажной, дурно управляемой страной, где царствовал преемник Филиппа, до времени состарившийся Карл Второй. Испания Рэя, какой он увидел ее впервые, была далека от политики. Ее пшеничные поля золотились, она изобиловала скотом, и сотни людей собирались, чтобы посмотреть на бой быков. Там, в провинции Леон, его, казалось, все еще ожидал золотой город —Саламанка со старыми каменными домами, залитыми солнечным светом, и искрящиеся воды реки Тормес. Саламанка с ее пробковыми дубами, гнездами аистов и великолепными дворцами. Когда-то он думал, что всегда будет жить в одном из домов на окраине Саламанки с пятнадцатилетней девушкой, покорившей его сердце.

– Полагаю, – сказал Рэй, – что ты хочешь знать вовсе не об Испании.

«Ты прав, – подумала она. – Я хочу знать о той женщине».

– Ты сказал тете Пэт, что был женат. – Голос Каролины дрогнул. – Это правда?

Она лежала рядом с ним обнаженная. Ее тело поблескивало в лучах лунного света, струившегося в каюту сквозь большие кормовые окна. Ночь была тихая, слышался лишь плеск воды и потрескивание обшивки большого судна. Рэй откинулся на спину. Лаская плавный изгиб ее бедра, его рука иногда соскальзывала вниз.

– Да, – ответил он, повернув к Каролине темноволосую голову. – Это правда.

– Но почему ты мне ничего не сказал? Почему я узнала об этом при таких обстоятельствах?

– Все это было так давно. Я не предполагал, что это имеет какое-то значение для нас. – Однако Рэй умолчал об этом и по другой причине. Даже сейчас ему было трудно говорить о той женщине, ибо он помнил ее лучистые темные глаза, благоуханные черные волосы, вздох, который услышал, впервые поцеловав ее в патио с аркадами, напоенном запахами цветов… Долгие годы Рэй благоговейно хранил воспоминания об этой девушке, считая ее чистоту мерилом для всех женщин.

– Не лучше ли забыть о старых ранах, Каролина? – Он с тревогой взглянул на нее.

Старые раны… Освещенная лунным светом Каролина почувствовала, будто над ней, как предостережение, пронеслась какая-то легкая тень. Вероятно, не следует ни о чем спрашивать Рэя. Но она не удержалась:

– Расскажи мне о ней, Рэй.

Нахмурившись, он провел по своим темным волосам. Отныне владычица его сердца – она, эта женщина, словно сотканная из звездного сияния. Она заслуживает того, чтобы узнать правду. Что ж, она узнает ее, раз хочет.

Рэй закинул руки за голову и вытянулся – длинный, стройный, сильный и ловкий.

– Хорошо, Каролина, я расскажу тебе. Что ты хочешь знать?

– Все.

Он вздохнул:

– И с чего мне начать?

– С самого начала. – Каролина надеялась, что не накличет несчастья на свой пока безоблачный мир.

– С самого начала? – Стало быть, ради той, что так дорога его сердцу, ему придется заново пережить весь этот кошмар. – Мой дядя обучил меня морскому делу, в том числе навигации. Двадцати лет от роду я отправился вместе с ним в плавание на торговом судне. Разразился сильный шторм, и мы вдруг увидели тонущий испанский галион. Ничто уже не могло его спасти. Словно птица с поломанными крыльями, исчезал он в бушующих волнах. Мы заметили человека, ухватившегося за обломки мачты. Он так устал, что даже не мог поймать конец веревки, который мы ему бросали. Тогда веревкой обвязали меня. Я прыгнул в море, доплыл вместе с тонущим до корабля, и нас подняли на борт. Это была безрассудная затея, потому что их корабль уже уходил под воду и в такой шторм веревка могла в любой момент лопнуть. Спасенный был стар и беспомощен, – пояснил Рэй, как бы оправдывая свое безрассудство.

Сердце Каролины наполнилось нежностью к нему. Она не сомневалась, что Рэй готов рисковать жизнью ради спасения других.

– Значит, ты спас его?

– Да. И дон Игнасио Сааведра – так его звали – испытывал ко мне огромную признательность. Он был пассажиром этого злосчастного галиона и должен был разделить участь других. Только этот старик и спасся. Дон Игнасио сносно говорил по-английски и попросил меня поехать с ним в Испанию, сказав, что у него нет сыновей и он был бы счастлив, если бы я согласился стать его приемным сыном. Молодой, бесшабашный, склонный к авантюризму, я очень хотел повидать Испанию. Дядя предупредил меня, что в Испании таких, как я, считают еретиками, и рассказал об угрожающих мне опасностях. Однако дон Игнасио нашел более веские аргументы. Он обещал за шесть месяцев обучить меня говорить на кастильском наречии, ибо сам был родом из Кастилии, хотя и взял себе жену из Леона. Жена его умерла, но он остался жить в ее старом фамильном доме в Саламанке. Он собирался выдать меня за внезапно объявившегося дальнего родственника. Пока же я усвою язык, мне придется делать вид, будто у меня неладно с горлом. Сам дон Игнасио был не слишком набожным, в отличие от своей семьи, живущей в Кастилии. Одно время его единственный брат даже собирался стать священником. Старик обещал также обучить меня религиозным обычаям страны. Мне в мои двадцать лет его предложение показалось необычайно заманчивым, и я согласился…

По тону Рэя Каролина поняла, что он чувствовал, устремляясь навстречу опасности, в мир, совершенно чуждый его родной Англии… «Рэя манили, а возможно, – со страхом подумала она, – и сейчас манят ветры незнакомых стран».

– Но неужели твой дядя не возражал?

– Он знал, что я младший сын, вернее третий из четверых, и у меня нет шансов получить наследство. Он считал, что, поскольку дон Игнасио – богатый человек, это откроет передо мной широкие возможности, если я, конечно, приживусь в чужой стране.

И вот, когда около Азорских островов они встретили португальское рыболовное судно, дядя убедил капитана взять Рэя и дона Игнасио на борт и доставить в Ла-Корунью. Оттуда они верхом отправились в древний город Саламанку, которую опустошали многие завоеватели, среди них Ганнибал, римские легионы, готы и мавры.

И там в солнечном дворике виллы дона Игнасио, на окраине Саламанки, молодой англичанин впервые увидел дочь хозяина – пятнадцатилетнюю красавицу Розалию, и они полюбили друг друга.

Каролина представила себе эту девушку с высоко поднятыми, заколотыми гребнем волосами, томно обмахивающуюся веером в тени дубов. Рэй говорил о ней с необычайным воодушевлением, и Каролина поежилась. «Розалия была удивительно хороша собой», – поняла она.

– Вы были любовниками? – спросила Каролина охрипшим голосом, стыдясь за себя.

Рэй покачал головой.

– Испанские обычаи очень строги. Молодой девушке дозволено лишь прогуляться по саду в присутствии дуэньи… Иногда в сумерках я пел ей серенаду под балконом… Она бросала мне розу сквозь чугунную решетку… – «А ее темные глаза сияли ярче заката…» Рэй вспомнил, как они обменивались пылкими клятвами любви, тогда как дуэнья мирно подремывала возле журчащего фонтана.

Все это звучало на редкость романтично. От его слов у Каролины заныло сердце.

– И ты женился? – прошептала она.

– Да, с благословения святой матери церкви, – с иронией ответил он. – Я, англичанин, еретик, дал торжественный обет, назвавшись чужим именем, ибо дон Игнасио перекрестил меня в Диего. Так он мечтал назвать своего сына. Фамилию я выбрал сам, и стал Диего Вьяхаром – Диего Странником.

– Но ведь дон Игнасио мог иметь сыновей, – заметила Каролина.

– Нет, его молодая жена умерла во время родов. Скорбя о ней, он не пожелал больше жениться, хотя его и убеждали это сделать. Всю недвижимость старика в Саламанке должна была унаследовать Розалия.

«Значит, все-таки Розалия, а не Диего… Рэй имел столько имен, выдавал себя за испанца». Она со страхом внимала ему, не зная, какие признания еще услышит.

– У дона Игнасио был брат Карлос, – продолжил Рэй. – Когда-то он оставил Кастилию и переехал к дону Игнасио в Саламанку. Дон Карлос пользовался влиянием при дворе и за два года до этого получил назначение в Перу. В память о пребывании в Саламанке он оставил свою любовницу Кончиту, не старше Розалии – она, видимо, была совсем девочкой, когда он соблазнил ее, – и нескольких внебрачных детей от разных служанок. Добрый дон Игнасио заботился обо всех, даже о старой Хуане, матери Кончиты, немой с самого рождения. Дон Карлос был на несколько лет моложе брата, крепче его и надеялся со временем стать опекуном Розалии и прибрать к рукам ее состояние. Очевидно, кто-то написал ему в Перу обо мне, и он срочно вернулся, хотя и опоздал. В тот момент, когда дон Карлос, весь в пыли, въезжал в город, мы с Розалией, обвенчавшись, выходили на солнечный свет из сумрачного собора.

Каролина живо представила себе эту картину – такой, какой он, вероятно, видел ее. Красные черепичные крыши и выбеленные стены домов заливает яркое солнце. Поодаль высится величественный романский собор, откуда только что вышли молодые. Она вообразила, как дон Карлос, роскошно одетый испанский гранд, усталый и запыленный, галопом мчится на взмыленном коне и резко останавливается перед собором. Нетрудно понять, как неприятно поразил его вид молодых, выходящих из церкви: Рэй, дон Диего Вьяхар, Диего Странник, держит под руку дочь дона Игнасио. На ней кружевная мантилья, в темных волосах – дорогой гребень. Представлять себе все это было мучительно больно.

– Розалия знала, что ты англичанин, чужеземец? – полюбопытствовала Каролина, слышавшая, что испанским девушкам это далеко не безразлично.

Рэй нахмурился:

– Нет. Дон Игнасио просил меня скрыть это от нее. Он не хотел понапрасну тревожить дочь, считая, что женщин незачем посвящать в подобные дела, а я теперь должен остаться Диего. Мне было тяжело обманывать ее, но пришлось уступить дону Игнасио.

Итак, Розалия ничего не знала. Она вышла замуж, уверенная, что Диего – ее соотечественник. Вот так и она, Каролина, собиралась выйти за него замуж, не подозревая о том, что он уже был женат. Для Розалии все это кончилось трагически. Каролина решила, что обдумает все позднее.

Однако последовавшее за этим признание Рэя потрясло ее.

– Я так и не знаю, отравили дона Игнасио или нет, но на свадебном пиру у него начались сильные колики, и он почти сразу умер. Я увел плачущую Розалию от тела, а вернувшись, увидел, что дом опустел. Остались лишь мы и дон Карлос со своими людьми. Выгнав всех слуг брата, он стал полным хозяином в доме… – В лунном свете лицо Рэя казалось высеченным из гранита. Его серые глаза омрачились ужасными воспоминаниями. – Люди дона Карлоса поволокли меня в винный погреб и там с удовольствием поведали мне, каким пыткам я подвергнусь, попав в руки инквизиции.

– И ты никогда уже не видел ее?

– Видел. На другой день они привели меня в комнату, выходившую во внутренний двор, и привязали за руки к ржавой оконной решетке. «А теперь, англичанин, – сказал дон Карлос (каким-то образом он узнал, что я англичанин; должно быть, дон Игнасио поделился с ним этой тайной перед свадебным пиром), – теперь ты увидишь, что происходит с теми, кто выходит замуж за еретиков. После этого я разделаюсь и с тобой». Он махнул рукой, и с другой стороны двора двое его людей вывели Розалию в белом подвенечном платье и в кружевной мантилье. Я окликнул ее, но она не ответила. Вероятно, они воткнули ей кляп в горло. Я только слышал невнятные стоны, но слов не различал. – Рэй глубоко задумался.

– И что… что же случилось дальше? – Голос Каролины дрогнул, когда она заметила, что лоб возлюбленного покрылся испариной, а дыхание стало прерывистым.

– Дон Карлос вытащил шпагу и, с грустной улыбкой взглянув на меня, пересек двор и пронзил Розалию острым лезвием. – Рэй застонал, и Каролина ярко представила себе, как алая кровь обагрила белое платье, гордая голова под кружевной мантильей поникла и девушка, так и не вкусившая радостей первой брачной ночи, упала на плиты дворика.

– Нет! – невольно вырвалось у Каролины. «Зачем я заставила его вспоминать все это?» – мелькнуло у нее в голове.

Все остальное Рэй рассказал ей сам.

– Я совершенно обезумел. К этому моменту мои стражи ушли, и я остался один. Помню, я яростно проклинал дона Карлоса, и он направился ко мне с окровавленной шпагой в руке. – Лицо Рэя исказилось от боли. Что же он чувствовал тогда, глядя на скорчившуюся в тени пробкового дуба фигурку? Но при воспоминании об овладевшей им тогда жажде мести голос его окреп. – Помню его смеющееся лицо, белые зубы…

Каролина вздрогнула.

– Решетка была старая, насквозь проржавевшая и держалась не очень прочно. Я рывком выдернул ее и швырнул прямо ему в лицо. Ошеломленный, он рухнул на каменные плиты. Я выпрыгнул из окна и добил его железной решеткой.

– Ты… ты убил его?

Зловещая улыбка заиграла на губах Рэя.

– Да. Его люди не успели прийти ему на помощь. Потом раздались чьи-то крики. Меня ударили сзади. Больше я ничего не помню. Очнулся я весь в крови в тележке, прикрытый грудой соломы.

– Кто же спас тебя?

– Старая Хуана. Как – до сих пор не знаю, ибо она была немая, а писать не умела. Но именно Хуана вела впряженного в тележку осла. Когда я шевельнулся, она махнула рукой, чтобы я спрятался под соломой. Хуана лечила мои раны так заботливо, словно я был ее родным сыном. Она довезла меня до Ла-Коруньи.

– Оттуда ты и уехал? Рэй покачал головой.

– Мне еще не суждено было покинуть эту проклятую страну. В тот день, когда мы прибыли в Ла-Корунью, из тюрьмы бежали несколько узников и по всему городу велись их поиски. На набережной, куда мы успели добраться, нас схватили. Меня вытащили из тележки, Хуану стали допрашивать. Она не отвечала на вопросы, и это сочли за дерзость. Напрасно я кричал, что она немая и не может отвечать. Ее ударили с такой силой, что она рухнула навзничь, угодив под колеса проезжавшей телеги. Надеюсь, она не страдала и умерла сразу же.

Сопереживавшая ему Каролина невольно застонала.

– Власти решили, что я в сговоре с бежавшими узниками, поэтому-то и прятался в телеге. А так как их обвиняли в ереси, меня передали в руки инквизиции.

– И там быстро докопались, что ты англичанин? – догадалась Каролина.

– Ну этого-то они так и не узнали. Я выдал себя за кастильского бродягу и утверждал, что спал в тележке, когда меня схватили солдаты. Мне, конечно, не поверили. Кто-то пустил слух, будто я – посланник самого дьявола. – Рэй издал такой смешок, что Каролина похолодела. – Меня приговорили к аутодафе, и, без сомнения, я погиб бы в языках пламени, если бы Испания не нуждалась в гребцах для галер еще больше, чем в устрашении людей, голодавших в то время, когда в страну текли потоки золота и серебра. У меня были широкие плечи и крепкие мускулы, поэтому мне вынесли приговор: каторжные работы на галерах. Пожизненно.

Каролина не раз слышала, что это наказание хуже смерти.

– И как же тебе удалось бежать?

– А мне и не удалось. Тогда по крайней мере. Я был прикован к веслу «Ла ФуэрсЫ», одного из небольших испанских галионов. Судно ходило в Порто-Белло, откуда возвращалось с грузом золота и серебра из мексиканских и перуанских рудников. В Карибском море сильный шторм обрушился на корабль. Сильно поврежденная «Ла Фуэрса» потеряла управление и едва держалась на плаву. И тут вдруг появились два пиратских корабля и взяли нас на абордаж, но экипаж «Ла Фуэрсы» оказал ожесточенное сопротивление. Пока продолжалась схватка, мы, галерные рабы, по очереди вынимали длинную цепь, пропущенную через наши кандалы. Цепь была как раз в руках у меня, когда я увидел, что рядом со мной двое испанцев теснят капитана пиратского судна и вот-вот проткнут его своими шпагами. Одним удачным ударом цепи я повалил их обоих. В этот момент сверху донеслись радостные крики, возвестившие о том, что капитан «Аа Фуэрсы» капитулировал. Капитан пиратов Рейнард, которому я спас жизнь, освободил всех галерных рабов и велел сбить с наших ног кандалы. Узнав, что я изучал навигацию, он поручил мне командовать «Ла Фуэрсой», разрешил набрать экипаж из рабов и пожелал удержать корабль на плаву, хотя это внушало большие сомнения.

– Я хотела бы поблагодарить капитана Рейнарда. – При этих словах Каролины Рэй мрачно улыбнулся.

– Я тоже был бы рад это сделать, но в тот момент не имел такой возможности. Его офицеры и офицеры второго корабля выразили недовольство тем, что капитан возится с полузатопленной «Ла Фуэрсой», ибо рассчитывали поблизости встретить другие корабли, которые станут для них легкой добычей. Предоставив нам заботиться о себе и своем судне, они поплыли дальше и скоро наткнулись на караков[5], тут же с ними расправившихся. Капитан Рейнард погиб, так и не добравшись до Тортуги.

Эти слова напомнили Каролине, как коротка жизнь пирата, и она молча возблагодарила Господа за то, что Рэй покончил с этим занятием.

– Через некоторое время мы увидели еще одно судно рассеянной флотилии – «Эль Лобо» – «Волк». Оно не так сильно пострадало от шторма, как-наше. Мне пришло в голову, что нам не мешало бы сменить нашу полузатопленную посудину на более пригодную для плавания. Я созвал военный совет. Захватить «Эль Лобо» мы могли только хитростью. Мы надели испанские мундиры. Когда нас окликнули, мы убедили офицеров и матросов «Эль Лобо», что они имеют дело с испанцами, выдержавшими сражение с пиратами. На своем хорошем кастильском наречии я попросил их прислать на наш борт людей, которые оценили бы нанесенный нам ущерб. Когда они прибыли, мы, наставив на них дула пистолетов, велели вызвать сюда и других. Лодка за лодкой подплывали к нам, и всех мы заковывали в цепи. Наконец, подстрекаемый любопытством, к нам прибыл и сам капитан «Эль Лобо». Этого только мы и дожидались, и тут же отправились с ним на его корабль. Я прижимал дуло пистолета к его спине, и, чтобы спасти свою жизнь, он отдал распоряжения, позволившие нам завладеть судном. Мы захватили «Эль Лобо» без единого выстрела. Глаза Каролины засверкали гордостью за возлюбленного.

– Раньше, на галерах, я сохранял имя Диего, но теперь, вспомнив о своей семье в Англии, выдал себя за ирландца Келлза. У меня был собственный корабль, и я даже буксировал добычу. Когда мы вошли в залив Кайона, меня уже знали как капитана Келлза, а «Эль Лобо», несколько видоизмененный нами, именовался «Морским волком».

Рэй посмотрел на Каролину, и в его серых глазах вспыхнул огонь.

– С той самой ночи, когда «Эль Лобо» вошел в залив Кайона, я беспощадно мстил всем соотечественникам Карлоса.

Так началась его личная война с Испанией. С тех пор эта война не затихала ни на день. Рэй, конечно, не говорил, что каждый раз, беря на абордаж очередной испанский галион, он видел перед собой лишь лицо Розалии, но Каролина и так это знала. Губы ее пересохли.

– Поэтому, сражаясь с испанскими кораблями, ты поднимаешь вместо флага юбку Розалии? – «Салют в честь потерянной возлюбленной?» – хотелось ей уточнить.

Он мрачно кивнул.

– Да, поэтому. Но только юбка никогда не принадлежала Розалии. Я взял ее из сундука, найденного нами на корабле, который направлялся из Кадикса в Панаму. Я захватил тогда весь груз.

«Стало быть, юбка – лишь символ. Но образ этой женщины он всегда носит в своем сердце», – мелькнула грустная мысль в голове Каролины.

В дверь постучали.

– Капитан, – сказал грубоватый голос, – ветер переменился, погода портится.

– Сейчас приду. – Рэй вскочил и натянул панталоны. Каролина проводила его взглядом. Сидя на койке и ощущая килевую и кормовую качку, она размышляла о тех ужасах, которые пришлось испытать ее возлюбленному: «Рэй глубоко любил эту женщину и потратил долгие годы, чтобы отомстить за нее. А ведь он даже не спал с ней. Да и сейчас одно только упоминание ее имени продолжает волновать его, заставляет чувствовать себя несчастным. Он никогда не забудет ее…»

Каролина закрыла лицо руками. Теперь она горько сожалела о том, что расспрашивала Рэя об этой женщине.

Глава 14

С приближением ночи шторм усилился. Судно бросало из стороны в сторону. Лампа накренилась, но Каролина не замечала этого. Рэй не возвращался, шторм все крепчал. И тут ее посетила неожиданная мысль пересмотреть все вещи Рэя. А вдруг среди них найдется что-то, принадлежавшее той испанской девушке?

Момент она, казалось, выбрала удачный. Рэй, должно быть, очень занят. Сейчас он где-то на палубе, которую захлестывают зеленые волны, а корабль, подгоняемый яростным ветром, летит вперед, словно белокрылая птица. Вскочив, Каролина начала перетряхивать стоящие у стен сундуки. Она уже решила прекратить поиски, когда вдруг нашла два высоких черепаховых испанских гребня, украшенных искусной резьбой. Задумчиво рассматривая их под лампой, Каролина задавалась вопросом, принадлежали эти вещи Розалии или нет. И тут она услышала, как открылась дверь.

Смущенно обернувшись, Каролина увидела мокрого насквозь Рэя. Он откинул свои темные волосы, и во все стороны полетели брызги.

– Я пришел посмотреть, как ты тут… – Увидев открытые сундуки и лежащие кругом вещи, он удивленно спросил: – Это что, похозяйничал шторм?

Каролина вспыхнула:

– Нет, я… я кое-что искала.

Только тут Рэй заметил у нее в руках высокие гребни.

– Стало быть, ты нашла то, что искала. Я хотел подарить их тебе, но так и не нашел в этом чудовищном беспорядке. – Он задумчиво огляделся. – Пока не прекратится шторм, я буду на палубе. – С этими словами Рэй ушел.

Сконфуженная Каролина замерла с гребнями в руках. Эти чудесные гребни наводили на грустные размышления. Она представляла себе, как совсем молодой Рэй идет по залитому солнцем дворику в Саламанке и любуется красотой девушки с таким вот гребнем в волосах. Воображая Розалию в подвенечном платье и в белой мантилье, Каролина понимала, что эти гребни будут всегда напоминать об утраченной любви.

Вздрогнув, она отбросила их, затем, нагнувшись, подняла и спрятала поглубже в один из своих сундуков. Никогда, никогда не наденет она эти гребни! Страшно даже подумать, что, глядя на нее, Рэй будет вспоминать Испанию и Розалию.

Устыдившись своих бесцеремонных поисков, Каролина пошла посмотреть, как чувствует себя Вирджиния.

Добралась она до каюты сестры не без труда: ее бросало на палубе в разные стороны. А войдя в каюту, увидела, что Вирджинию сильно укачало: она тихо стонала, лежа на своей койке.

– Уйди, дай мне спокойно умереть, – взмолилась Вирджиния.

Каролина чувствовала себя в море как на суше, поэтому ее удивило, что сестра подвержена морской болезни. Только теперь она вспомнила, что в детстве Вирджинию укачивало, даже когда они плыли по Чесапикскому заливу в гости к тете Пэт.

Шторм не стихал, поэтому и состояние Вирджинии не улучшалось. Ее непрерывно тошнило. Боясь, что хрупкое здоровье сестры пошатнется и она вновь окажется на пороге смерти, Каролина изо всех сил старалась помочь ей.

– Тебе надо хоть немножко поесть, – участливо сказала она Вирджинии через день-другой.

Ту передернуло.

– Я, наверное, никогда больше в рот ничего не возьму.

– О Вирджи! – в панике вскричала Каролина, повернула к себе обессиленную сестру и вытерла ее бледное лицо влажной салфеткой. – Вирджи, если ты покинешь меня в этом плавании, клянусь, я никогда тебя не прощу! О Вирджи, – ее голос на миг прервался, – ты мне так нужна!

На белом как мел лице сестры мелькнуло подобие улыбки.

– Я обещаю тебе, что не умру, – шепнула Вирджиния. – Только бы кончился этот злосчастный шторм, прекратилась ужасная качка.

На другой день море успокоилось.

За это время их отнесло далеко на юг, сообщил Рэй Каролине.

– Должно быть, шторм бушевал и у берегов Виргинии, – сказала Каролина, стараясь не терять оптимизма. – Возможно, в Тайдуотере решили, что мы все погибли, и забыли о нас.

Рэй иронически улыбнулся:

– Едва ли. Тот, кто обладает сокровищем, привлекает к себе внимание всего мира.

Они не знали – пока не знали, – что отнесший их так далеко шторм лишь слегка задел берег Виргинии, а затем повернул на юг, поэтому суда, которые вышли из Чесапикского залива через два дня, уже спокойно пересекали необъятную Атлантику.

Эта чистая случайность сказалась, однако, на их судьбах, ибо на одном из кораблей, направлявшихся в Лондон, плыла болтливая дама из Уильямсберга, подруга Аманды Брэмвей. Она с упоением рассказывала всем подряд историю о злополучной свадьбе в Левел-Грине…

Но тогда они не подозревали об этом. Небо очистилось от туч, установилась хорошая погода, и корабль вновь повернул в сторону Англии. Благодаря заботам Каролины Вирджиния начала подниматься, к ней вернулся аппетит. Все это заронило надежду в сердце Каролины.

– Будущее представляется мне очень светлым, – сказала она однажды Вирджинии, когда, облокотившись на поручень, они любовались безбрежным голубым океаном.

Над водой носились морские птицы, пытаясь схватить остатки пищи, только что выброшенные за борт. Неподалеку резвились два дельфина. От сильного порыва ветра палубу захлестнуло белой пеной. Вирджиния отпрянула от поручня, а Каролина, смеясь, смахнула клочья пены со своих светлых волос.

– Все будет отлично, – заверила она сестру. – Ничего страшного, что нам с Рэем не удалось обвенчаться в Левел-Грине, обвенчаемся в Эссексе. Там все наладится.

Сестра нежно посмотрела на нее. Милая Каролина, в своем безрассудстве она верит, что все всегда улаживается. Снова устремив взгляд в бездонную голубую глубь, Вирджиния подавила вздох. А вот в ее жизни ничто, решительно ничто не улаживается.

Время летело быстро. Погода стояла хорошая, ветер им благоприятствовал. Они миновали острова Силли с их опасными рифами и бурунами, обошли Голову Ящерицы, южную оконечность Англии, проплыли мимо Плимута, откуда Фрэнсис Дрейк вышел навстречу приближающейся армаде, мимо Эдди-стонских скал, мимо Торки с его домами, обнесенными верандами и двориками, украшенными цветочными клумбами. Мимо Лайм-Реджиса, где молодой герцог Монмут неудачно предъявил свои притязания на трон, мимо дремлющего замка Корф и острова Уайт, мимо Гастингса, где одна-единственная битва решила судьбы Англии. «Морской скиталец» плыл по Ла-Маншу в Па-де-Кале. Скоро им предстояло обогнуть Маргит и войти в широкое устье Темзы.

До Лондона оставался всего день пути. Вечером, когда Каролина лежала рядом с Рэем и ее светлые волосы мерцали в неярком свете луны, проникавшем в каюту через кормовые окна, она повторила ему то, что сказала сестре на захлестнутой пеной палубе.

Рэй, глядя в искрящиеся глаза своей прекрасной, полной веселья и жизни возлюбленной и стараясь ласками разбудить в ней страсть, нежно улыбнулся.

– Да, – согласился он, при одном взгляде на нее ощущая томление в паху, желание теснее прижать Каролину к себе и слиться с ней воедино. – Конечно, мы поженимся, как только достигнем Англии.

Их оптимизм сильно поубавился бы, услышь они разговор, происходивший в эту минуту в Лондоне.

Двое собеседников – мужчина и женщина – отнюдь не случайно встретились в одной из верхних комнат гостиницы «Акула и плавник» на набережной. В этом грязном заведении, пристанище матросов и проституток, странно было видеть высокого, хорошо одетого джентльмена и леди, отважившуюся прибыть сюда ночью.

Менее часа назад эта дама в плаще с капюшоном и черной маске порывисто вошла в комнату. В маске не было ничего необычного, ибо в те времена их надевали не только проститутки, но и многие аристократки, появляясь в общественных местах. Прибыла она не одна. За запертой дверью стоял смуглый слуга Санчо, готовый отдать за нее жизнь, и дама это знала. Санчо давно уже служил в семье ее мужа и был безнадежно влюблен в госпожу с того дня, как увидел ее.

Разумеется, это была молчаливая и безответная любовь, но Санчо мечтал лишь об одном – исполнять желания своей повелительницы. К чести его, он не ведал, что происходит за закрытой дверью – иначе была бы поколеблена даже его слепая преданность госпоже.

Леди была супругой герцога Лорки, испанского посла в Англии, отпрыска одного из древнейших родов Испании, доверенного лица и советника последнего из испанских Габсбургов, Карла Второго, болезненного скудоумного короля.

Сюда, в гостиницу, герцогиню привело личное дело. Пожилой герцог Лорка женился на очаровательной шестнадцатилетней девушке, только что вышедшей из монастырской школы. Теперь, в свои двадцать два – двадцать три года, она расцвела, и ее прекрасные темные глаза сверкали сквозь прорези в маске. Тряхнув головой, леди откинула капюшон. В эту ночь в ее черных блестящих кудрях не было высокого гребня, ибо она старалась походить на англичанку. Грациозным нервным движением герцогиня сорвала черную маску, закрывавшую ее лицо, и стоявший у нерастопленного камина джентльмен невольно залюбовался ею.

– С твоей стороны неблагоразумно являться сюда ночью… – начал он.

– Ш-ш, – прервала герцогиня. – Никаких имен. Стены имеют уши.

Он пожал плечами.

Если стены и впрямь имеют уши, этих людей подстерегала величайшая опасность – то, что они задумали, может привести на плаху. Герцогиня подкупила хозяина гостиницы, и теперь в винном погребе между двумя гигантскими бочками с элем лежал седовласый супруг леди, сам герцог Лорка. Связанный по рукам и ногам, он разражался проклятиями всякий раз, когда у него изо рта вынимали кляп, чтобы покормить и напоить пленника.

Герцог, разумеется, не знал, что в этом погребе-темнице оказался из-за козней молодой жены, но быстро понял, что всякая попытка закричать немедленно карается невозмутимым стражем: тот сразу засовывал кляп ему в рот. Это лишало герцога воды. Кружка с водой стояла возле единственной в погребе свечи, и в конце концов герцог издал глухой стон, показывая тем самым, что будет вести себя благоразумно, если ему позволят напиться.

Это, разумеется, не мешало ему повторять тихим гневным шепотом весь набор испанских ругательств. Поскольку ни его страж, ни крепкий, покрытый шрамами хозяин гостиницы, иногда подававший герцогу эль или вино, не знали испанского, они не обращали внимания на его бормотание.

Герцог Лорка потерял счет времени, но его заточение явно затянулось, и если он еще держался, то лишь благодаря железному здоровью, унаследованному от предков, сражавшихся бок о бок с самим Эль Сидом. А привезли его сюда усыпленного прелестной женой, подсыпавшей снотворного зелья в бокал с мадерой, но он не знал этого. Никто не потрудился объяснить ему, как получилось, что уснул он на своей большой резной кровати в роскошном доме варварского Лондона, а проснулся, ошеломленный, с пересохшим ртом, в этом темном подвале чьим-то пленником.

Пара в комнате наверху обсуждала его будущее.

– Ты получила известия? – встревожено осведомился мужчина. – Поэтому и решилась на это безумие – приехать сюда?

– Не те новости, которых ты ждешь. Сам знаешь, дела в Испании решаются неспешно.

Англичанин, отчаянно нуждавшийся в деньгах и только поэтому вступивший в сговор с прекрасной, но, как он подозревал, коварной молодой леди, вздохнул. Уж он-то хорошо знал, что в Испании дела решаются не скоро. Свидетельством тому несколько прошедших месяцев.

– Он под надежной охраной? – спросила герцогиня, имея в виду своего мужа.

Высокий англичанин рассеянно кивнул. Опасаясь, как бы его не узнали, он переоделся в слишком широкий коричневый камзол с обтрепанными рукавами и потускневшим золотым шитьем. Зато намеренно подобранные не в тон зеленые панталоны тесно обтягивали его стройные ноги. Черные сапоги, однако, принадлежали ему, других он не нашел, и их блеск не соответствовал прочей одежде, вызывающе вульгарной, но не скрывающей его великолепной фигуры и величественной осанки. Точно так же и купленный по случаю старый парик не скрывал темных волос, обрамлявших красивое лицо неотразимого сердцееда.

– Он здоров? – спросила герцогиня, отметив мужское обаяние собеседника.

– Вполне.

– Ты не заходил к нему?

– Нет. Я боюсь, что он узнает меня. – Джентльмен предусмотрел эту гарантию безопасности на случай осечки.

– Самое трудное позади. – Дерзкая леди пожала плечами. – Что может сорвать наши планы?

«Да все что угодно, – подумал он, внимательно изучая ее лицо. – Будь эта леди мужчиной, – мелькнуло у него в голове, – она едва ли дожила бы до двадцати. С ее вспыльчивостью непременно ввязалась бы в какую-нибудь дуэль, и это кончилось бы весьма плачевно. Да, она явно переоценивает свои способности и возможности и никогда не признает себя побежденной».

Он изменил ее дикий первоначальный замысел, руководствуясь здравым смыслом. Он организовал тайное похищение герцога. Он договорился с гнусным хозяином этой гнусной гостинички, пристанища крыс, а также бандитов и воров, обиравших моряков. Все знали, что хозяин держит слово, если, конечно, хорошо заплатить ему. Он убедил ее рассказать знакомым, что, прогуливаясь в сельской местности, герцог упал с лошади, разбился и временно не сможет появляться при дворе.

Высокий англичанин ощупал драгоценную награду, большой рубин, алым огнем сверкавший в кружевах на груди, точнее, не рубин, а стекло, которым он заменил его. Сам же драгоценный камень повеса заложил ростовщику и надеялся, что дама не заметит подлога. Она не заметила.

– Мы скоро все выясним, – надменно бросила герцогиня. «Скоро? – усомнился он. – Но вся эта история и так слишком затянулась. Она-то «в ожидании новостей» живет в своем городском доме, а мне приходится тайно торчать в этой треклятой гостинице. Неудивительно, что команда уже начинает проявлять нетерпение».

– Если речь не о выкупе, чему я обязан честью твоего посещения? Должен напомнить, что мы разыгрываем весьма рискованный спектакль.

Герцогиня многозначительно пожала плечами. Она не считалась со светскими условностями. В частности, разъезжала по ночам по незнакомому городу, и в одну из таких ночей в ее карету возле Черинг-Кросс врезалась карета англичанина. Пока расцепляли колеса, они разговорились. Англичанин сразу понял, что герцогиня – дама с норовом и необузданными страстями. Через три дня они встретились на балу. Протанцевали всю ночь, затем целовались в алькове. Потом начались тайные свидания в гостиницах, пылкие признания в любви.

Это происходило шесть месяцев назад.

Теперь они вступили в опаснейший заговор, чреватый для них гибелью.

Сначала все казалось дьявольски простым. Но теперь англичанин видел, что она колеблется, высказать ли очередное предложение. Дело, вероятно, осложнилось.

– Я кое-что принесла. – Герцогиня достала маленький флакончик.

– Я не стану убивать старика! – Он отпрянул от нее.

– Но я должна овдоветь. Иначе нам придется жить в вечном страхе. Его сыновьям, оставшимся в Испании, нет до меня никакого дела, но муж, если оставить его живым, будет преследовать меня до скончания веков.

Эти рассуждения, конечно, имели резон, но англичанин критически посмотрел на нее. Красота герцогини поражала воображение, и бесстрашия ей не занимать. Изобретательности и хитрости тоже хватало. Но сострадания в ней было не больше, чем в камнях вскормившей ее страны. Пожалуй, безопаснее находиться в одной яме с ядовитой змеей, чем рядом с ней.

Скрывая эти мысли, англичанин ласково улыбнулся.

– Необходимо найти иной путь, – твердо бросил он. – Ничто не должно связывать нас с этим делом.

Герцогиня поняла, что он предлагает нанять убийц, и ее белые зубы блеснули. Этот широкоплечий англичанин чересчур щепетилен. В нем мало злости и одержимости. Со временем это придет. До сих пор он исполнял все ее замыслы, в конце концов исполнит и этот. Она сунула флакон ему в руку.

– Возьми ее, querido[6]. – Герцогиня говорила с мягким акцентом.

Ей очень хотелось овдоветь.

Но она вовсе не намеревалась выходить замуж за этого англичанина, как он думал. Герцогиня замыслила нечто совсем иное. Герцогиня Лорка, крайне недовольная своей жизнью, полагала круто изменить ее, оказавшись вдовой. Когда она, шестнадцатилетняя девушка, вышла из монастыря, назначенный королем опекун, ведущий ее дела после смерти отца, тут же нашел для подопечной жениха, пожилого аристократа. Сын жениха на много лет старше невесты, а внуки – почти ровесники. А ведь тогда она была совсем юной мечтательницей с упругими, как два бутона, грудями и осиной талией. Возмущенная девушка решилась бежать, но вдруг поняла, что, выйдя замуж, станет герцогиней и будет представлена при мадридском дворе. А там полно знатных людей, и она без труда найдет любовника. Молодого, красивого и желанного, не то что седовласый герцог Лорка.

И она согласилась на брак.

Во время венчания она стояла потупив глаза – само воплощение кротости и невинности. Столь же кротко она вела себя и в первую брачную ночь. Восхищенный красотой жены, герцог назвал ее (так же впоследствии назвал Генрих Восьмой обезглавленную им жену) «розой без шипов». Овладев ею, он отвернулся и громко захрапел. Она же, неудовлетворенная, глядела на луну, висевшую над черепичными крышами, и все ее юное тело трепетало, как лист на ветру.

С этого момента она возненавидела мужа.

Герцогиню потрясло, когда она услышала, что он не намерен брать ее с собой в Мадрид. Герцог считал, что жене лучше остаться здесь, в сельской местности, среди людей, «не столь умудренных жизнью», как придворное общество. Он высокомерно заявил, что распущенность испанского двора, считающегося, кстати, самым строгим в Европе, оскорбит ее.

Зарыдав, она упала к его ногам в своей широкой черной юбке, обхватив колени мужа, и горячо возразила, что не может с ним разлучиться. Ни на один день, ни на один час. Умрет, если он ее покинет.

Сердце пожилого герцога, дрогнуло. Он согласился взять ее с собой.

Очаровательная юная герцогиня быстро освоилась при дворе в Эль-Эскориале. Переняла плавную походку придворных дам, их грациозные жесты, виртуозное умение владеть веером, используя его для флирта. Узнала она также, что комплименты учтивых вельмож – не более чем комплименты.

Ее короткие волнующие романы с придворными, не устоявшими перед ее чарами, вошли в легенду. К счастью, герцог Лорка оставался в полном неведении… Но вдруг он все же узнает? Она сознавала опасность своего положения. Знатный испанский гранд не преминет самым суровым образом покарать распутную жену.

Если, конечно, сам останется жив.

Герцогиня решила любой ценой обрести свободу.

Она заключила дьявольское соглашение с обедневшим тщеславным англичанином, уверенным, что герцогиня влюблена в него. Что же, тем лучше. Он будет послушной глиной в ее руках. И по ее требованию использует этот флакончик с ядом.

И тогда она будет свободна.

Разумеется, англичанин, которому герцогиня вручила яд, не подозревал о ее тайных замыслах. А если бы и знал, то, вероятно, просто посмеялся бы. Он хотел лишь вдоволь насладиться ее восхитительным телом, а затем, пресытившись, оставить герцогиню. Например, в Италии.

Так покидал он многих надоевших ему женщин.

Титулованный англичанин, стоявший перед ней в грязной комнате гостиницы «Акула и плавник», тоже был снобом, и Испанию, несмотря на ее могущество, считал варварской страной. Он прежде уже был женат на богатой наследнице, принадлежавшей к цвету английской аристократии. Но, увы, ее унесла смерть. Англичанин не раз давал дамам опрометчивые обещания, но отнюдь не собирался опускаться до мезальянса, считая всех иностранных аристократок на несколько ступеней ниже английских. Ни за что на свете не связал бы он свою судьбу с иностранкой. Тем более с испанкой! Ведь Испания – злейший враг Англии.

Однако этот здравомыслящий человек позволял герцогине думать, будто он только и мечтает жениться на ней. Ведь она охвачена страстью к нему. Вот и сейчас она подвинулась ближе, и глаза ее вспыхнули. В постели герцогиня – чудо. Англичанин вдруг осознал, что они уже возле кровати. Еще миг, и они окажутся вместе. Но прежде нужно сказать, чтобы она больше не приходила сюда, ибо ее посещения подвергают опасности их обоих.

– Тебя могли выследить. – Он поставил флакон на стол.

– Никакой слежки не было, – раздраженно возразила она. – Это не укрылось бы от внимания Санчо, а он человек очень надежный. Никто не видел, как я ушла. Пришлось сделать вид, будто рано ложусь спать. Уходя, я заперла дверь на замок. Моя горничная проследит за тем, чтобы никто не вошел в дом.

– Зачем ты так рискуешь? – спросил он.

– Неужели ты не знаешь, querido? – В ее миндалевидных глазах сверкнула гордость. Англичанин уловил в них и призыв. Он знал цену герцогине, и это воспламеняло его кровь. – Да потому что я люблю тебя и боюсь, как бы с тобой не случилось чего-то дурного. Поэтому и поспешила к тебе с новостями.

Он отступил.

– О каких новостях ты говоришь? Герцогиня вздохнула:

– Тебе придется снова выйти в море. Этот Келлз, за которого ты так удачно выдаешь себя, возвращается в Англию, и если его схватят и повесят здесь, все наши планы рухнут.

– Откуда ты знаешь? Она пожала плечами:

– Я бываю в обществе, до меня доходят разные слухи. Так вот, из Виргинии приехала одна сплетница, утверждающая, будто грозный капитан Келлз под именем Рэя Эвистока едва не женился на местной девушке. Это имя знакомо тебе?

– Рэй Эвисток? Кажется, Эвистоки – эссекское семейство.

Герцогиня нетерпеливо кивнула:

– Свадьба не состоялась лишь потому, что вовремя выяснилось, кто он такой. Келлз заявил, будто получил помилование через бермудского губернатора, а это означает, любовь моя, что все твои старания, возможно, были напрасными.

Англичанин выругался. Его грудь вздымалась от гнева.

– Я же говорил тебе, что «Алисии» не следует атаковать английские суда.

– Не «Алисии», а «Морскому волку», – поправила она, напоминая, что они переименовали судно, и пожала плечами.

– Что еще ты утаила от меня? – Он скрипел зубами.

– Свадьба должна была состояться в доме невесты на реке Йорк. Разоблаченный жених бежал. Исчезла и невеста. Предполагают, что они вернулись в Карибское море.

– Или отправились в Эссекс, если Рэй Эвисток – его подлинное имя.

– Совершенно верно. Однако помилование отменят, если после были совершены другие преступления.

– В угоду тебе я уже атаковал два мирных купеческих судна, но почти ничего не получил. Стоило ли сражаться ради нескольких безделушек и серебряного ночного горшка?

– Что ж, на английских торговых судах не возят вест-индское золото, – резонно заметила она. – И твои преступления должны быть направлены против Англии, а не против Испании. Хотя я и понимаю, – лукаво добавила герцогиня, – что, став «капитаном Келлзом», тебе очень хотелось бы напасть на испанские корабли, перевозящие сокровища.

Англичанин устало пригладил волосы. Неужто эта испанская соблазнительница в самом деле думает, будто он всерьез намеревается напасть на большие, вооруженные пушками караки или галионы? Плохо уже то, что ему приходится выдавать себя за ирландского пирата, который вполне может оказаться англичанином Рэем Эвистоком. Скверно и то, что он набрал на роль офицеров капитана Келлза людей, коих все знают в лицо. Герцогиня получила описание их внешности от испанцев, побывавших в плену на острове Тортуге. Она знала даже о Серебряной Русалке. Эту роль, хотя и не слишком удачно, исполнял юноша в светлом, с серебристым отливом, парике. Мало удовольствия и в том, что плавая вдоль берегов Виргинии, он захватил и потопил два небольших невооруженных английских судна. А ведь поблизости мог оказаться настоящий пиратский корабль или – и того хуже – большой галион с пушками.

Все из рук вон плохо, а теперь герцогиня еще и насмехается над ним!

Заметив, что англичанин разгневан, она тряхнула своими черными кудрями:

– Все это я делаю лишь для того, чтобы быть с тобой, любимый. Что ж, я предупредила тебя о том, что этот пират Келлз скоро может появиться здесь…

Услышав это, англичанин овладел собой. Он едва не запамятовал, что делает все это не ради денег, а ради нее.

– Я займусь этим Рэем Эвиетоком.

– Да. Ты должен выяснить, существует ли такой человек, а если да, – она нахмурилась, – придумай, как захватить его. Позднее мы решим его участь.

Он взглянул на нее с изумлением. Неужели герцогиня полагает, что так легко «захватить» знаменитого пирата, все эти годы успешно ускользавшего от испанского флота?

– Постараюсь, – иронически обронил англичанин.

– Уверена, ты сделаешь все, что в твоих силах, дорогой. Теперь, покончив с делами, она направилась к нему своей восхитительной грациозной походкой, пленявшей мужчин. Грудь герцогини, небольшая по английским представлениям, но полная по испанским, вздымалась, длинные черные юбки шелестели.

– Завтра я собираюсь в театр. – Она посмотрела на него из-под густых темных ресниц. – Ты будешь там?

– Не знаю. – Англичанин опасался, как бы ее пристрастие к театру не погубило их обоих.

– Тогда не станем терять время, querido. – Она ласково улыбнулась ему и, повернувшись спиной к любовнику, приподняла черные кудри на затылке. – Помоги мне расстегнуть крючки.

Она насторожилась бы, увидев, каким мрачным взглядом обозревает он ее холеную спину. Едва прикоснувшись к герцогине, англичанин поклялся себе непременно отделаться от этой опасной женщины, как только выкуп окажется у него. Даже если ему придется высадить ее на одном из проклятых островов Карибского моря. Он хорошо понимал, что инициатива в ее руках: герцогиня завлекла его в свои сети и вынуждала исполнять свои желания.

Глаза испанской красавицы насмешливо наблюдали за ним. Он читал в них страстное желание; овдоветь. Отделаться не только от мужа, но и от него самого. И это вызывало тревогу.

Он раздел герцогиню, погладил ее шелковистые плечи, затем руки его скользнули к грудям, и тотчас томительное желание заставило англичанина тихо застонать. Он припал губами к ее стройной шее, затем подхватил на руки и опустил на соломенный матрас.

«Вожделение, – часто говорил он себе, – ничем не хуже любви – и не налагает никаких обязанностей».

Однако сегодня эта мысль не казалась ему такой уж убедительной. Новости, сообщенные герцогиней, беспокоили его, флакончик, врученный ею, не давал забыть о себе, а перспектива разделить судьбу с этой женщиной внушала ему ужас. Будущее не сулило ничего хорошего.

– В чем дело? – пылко спросила она. – Ты остановился. Тут только он осознал, что нарушил ритм страсти.

– Мне показалось, что я причиняю тебе боль.

– Это невозможно. – Ее стройное тело соблазнительно изогнулось под ним.

Крепко обхватив герцогиню, англичанин продолжил начатое. Вообще-то она лакомый кусочек, и многие мужчины отдали бы правую руку, чтобы занять его место. И все же, обладая ею и чувствуя в то же время одиночество, он внезапно понял, что никогда по-настоящему не любил ни одну женщину, даже свою молодую жену, умершую два года назад. Но где-то наверняка есть та, которая затмит всех других и навсегда заполнит пустоту в его душе.

До сих пор он не встречал такой.

Герцогиня отдавалась ему со все возрастающей страстью: дрожа от напряжения и желания, она обхватила его шею и издала сдавленный крик.

И тут, подумав, что, вероятно, все люди одиноки, он полностью отдался во власть ее чар.

В конце концов вожделение лучше бесчувственности.

КНИГА III ЛОНДОНСКАЯ ЛЕДИ

Женитьба на Флит-стрит – единственный путь для них.

Пастор уже ожидает, целуй же меня, жених.

Невеста сияет улыбкой, сдается ей, радость сулит

Полузаконная эта женитьба на Флит-стрит.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ НЕВЕСТА С ФЛИТ-СТРИТ

В атласном платье своем голубом

Прекрасная леди грустит.

Кто она в городе этом большом?

Всего лишь невеста с Флит-стрит.

Глава 15

Лондон, Англия. Лето 1689 года

Каролина даже не думала, что так разволнуется, снова увидев Лондон. Ее захлестнули воспоминания. А между тем «Морской скиталец», скользя вдоль берегов Темзы, миновал Собачий остров, откуда более восьмидесяти лет назад отчалили три небольших деревянных суденышка – «Верная Сьюзен», «Благое провидение» и «Открытие». Они-то и высадили на берегах Виргинии первых поселенцев. Каштаны, окружавшие Гринвичский дворец, напомнили Каролине о Томасе, ее первой любви, и о мучительном влечении к нему. Но воспоминания рассеялись, едва она взглянула на высокого сильного человека, стоявшего рядом с ней. Нет, это не ветреный Томас, гонявшийся за каждой юбкой, а тот, ради кого стоит жить. Только ему стоит посвятить жизнь.

Каролина показывала Вирджинии все, что привлекало ее внимание. Вот собор Святого Павлам разрушенный двадцать лет назад Великим пожаром и – какой ценой! – отстроенный заново. Вот лондонский Тауэр, где томились в заточении королевы и многие из них лишились голов.

А вот и судебные общества[7]. Вот общество Грея, где Джордж, двоюродный брат ее школьной подруги Ребы, изучал право. Серебристые глаза блеснули: она вспомнила, как однажды снежной зимней ночью надела светло-зеленый атласный камзол Джорджа и выскользнула из окна школы для молодых леди, принадлежавшей миссис Честертон. Тогда-то Каролина и встретила Рэя Эвистока.

– Погоди просвещать сестру, – ласково сказал Рэй. – Мы проведем в Лондоне несколько дней и лишь потом поедем в Эссекс.

Каролина обрадовалась. Значит, она успеет показать Вирджинии все свои любимые места: Галерею Шепотов в соборе Святого Павла, где хорошо слышен каждый отголосок, Хай-гейтский холм, откуда колокола церкви Бау воззвали к Дику Уиттингтону[8], театр «Друри-Лейн», где она бывала со своими школьными подругами, а затем с Томасом.

Здесь, в Лондоне, Каролина вспомнила и о Ребе, своей темно-рыжей школьной подруге, с которой делила комнату. Давненько она не думала о ней. Когда мать Ребы велела слугам схватить Каролину и посадить на корабль, отправляющийся в колонии, подруга не вступилась за нее, и это очень обидело Каролину. С тех пор она и слышать не хотела о Ребе. Однако теперь ее чувства изменились, поскольку благодаря подруге она познакомилась с Рэем. Именно в ее эссекском доме Каролина встретила свою настоящую любовь.

Эссекс остался в памяти Каролины сказочной страной снега и льда. Любопытно, как он выглядит сейчас, в разгар лета.

Они сняли номер в гостинице «Рог и каштаны», в самом центре Лондона. Названию соответствовала вывеска, изображающая рог изобилия, из коего сыплются каштаны. Каролину удивило, что Рэй назвался Смитом. Даже Вирджиния растерялась, узнав, что до конца их пребывания в Лондоне будет носить фамилию Смит.

– Надо подождать известий от моего младшего брата Эндрю из Эссекса, – сказал Рэй девушкам, когда они, собравшись вместе в одной из снятых ими двух смежных комнат, начали разбирать багаж. Каролина знала, что он, как обычно, проявляет осторожность, ибо только это и позволило ему уцелеть, когда он пиратствовал в Карибском море.

– У вас будет время осмотреть Лондон, – добавил Рэй. – Что до меня, то в ближайшие несколько дней мне предстоит заняться разгрузкой корабля. Надо убедиться, что каждый, забрав свою долю, благополучно сойдет на берег.

Каролина не сомневалась, что он поможет всем, кто не знает, как отдать на хранение драгоценности золотых дел мастеру, а если понадобится, то под чужим именем сам проводит всех, у кого в Англии семьи. Рэй очень надежен. Никогда не забывает старых друзей.

– Хозяин гостиницы сказал, что сегодня будут метить молодых лебедей, – обратился Рэй к Каролине. – Вы с Вирджинией можете отправиться к Темзе и посмотреть.

– Мне очень хочется взглянуть! – воскликнула Вирджиния. Сестра рассказывала ей, что эти грациозные птицы, обитатели Темзы, считаются собственностью короны, если их клювы не помечены клеймом Винтеров или Дайеров, получивших право более чем на двести лет держать лебедей на Темзе. Каждый год летним утром члены этих двух древних гильдий отправляются вверх по течению из Старой Лебединой гавани возле лондонского Тауэра. Это весьма популярные в народе веселые празднества.

– А завтра, если удастся, – робко добавила Вирджиния, – мы посетим книжные развалы около собора Святого Павла.

Каролина улыбнулась. Таково уж пристрастие сестры. Даже здесь, в Лондоне, где столько интересного, она мечтает порыться в книгах.

Рэй оставил их в гостинице. Они, надев легкие миткалевые платья, поспешили на улицу и, заплатив лодочнику, велели ему направиться за теми, кто должен клеймить лебедей, во главе с их королевским хранителем. Путь молодых лебедей лежал от Лондонского моста до Хенли.

– Говорят, лебеди спариваются лишь однажды в жизни, – задумчиво заметил лодочник, глядя на прекрасных птиц, взбудораженных тем, что творилось вокруг, и покачал головой. – А вот о людях этого не скажешь.

– Верно, – согласилась Вирджиния.

Каролина с сочувствием поглядела на сестру. До сих пор жизнь не слишком-то баловала ее. Может, здесь, в Англии, Вирджинии повезет больше.

– Ты только подумай, – прошептала Вирджиния, опуская пальцы в воду. – По этой самой реке Анну Болейн[9] везли на коронацию в Вестминстер. А ведь муж был неверен ей.

«Твой муж не был тебе верен, – мысленно возразила Каролина. – Он просто не любил тебя».

– Хотела бы я, чтобы ты посетила здесь зимнюю ярмарку, – сказала она, желая сменить тему. – Повсюду ставят ларьки, бегают разносчики, все катаются на коньках, прямо на льду жарят мясо. Возможно, если этой зимой река замерзнет, тебе удастся побывать здесь, ведь Эссекс не так уж далеко от Лондона.

Едва причалив, Рэй послал весть о своем прибытии младшему брату Эндрю, и следующим же вечером тот прискакал на взмыленном коне. Рэй сразу понял: брат чем-то обеспокоен. Этот высокий молодой человек очень любил читать, отчего стал несколько сутулым. Он не успел захватить с собой сменной одежды, даже нижнего белья, и Рэй охотно поделился с ним. Однако седельная сумка была набита книгами.

– Не позволите ли мне взглянуть на ваши книги? – спросила Вирджиния. – Мне нечего читать. Каролина обещала отвести меня сегодня к книжным развалам возле собора Святого Павла, но мы с ней ходили по лавкам, купили одежду и изрядно поиздержались.

Рэй насмешливо взглянул на Каролину:

– Как всегда, расточительна. Что бы ты делала, окажись замужем за бедняком?

– Превратила бы его в богача, – нашлась Каролина, не сводя внимательного взгляда с сестры и Эндрю. Она почувствовала, что Вирджиния напряжена. Верный знак того, что молодой человек ей понравился.

– Мисс Вирджиния, – Эндрю улыбнулся и стал еще больше похож на брата, – я почту за честь сопровождать вас к книжным развалам. Разумеется, и вас тоже, Каролина, – поспешил добавить он. – Что до моих книг, то выбирайте любую.

Вирджиния просияла и склонилась над привезенными Эндрю книгами; время от времени поднимая голову, она расспрашивала о каждой. Захваченные литературной беседой, они даже не услышали, как Рэй предложил спуститься вниз поужинать.

Но когда Каролина и Рэй направились к двери, Эндрю, внезапно оборвав разговор с Вирджинией, сказал:

– К сожалению, я привез дурные новости. В Эссексе говорят, что ты – капитан Келлз и будешь арестован, как только появишься. Хорошо, что здесь ты назвался Смитом, потому что в Лондоне ходят слухи о незавидной участи знаменитого капитана Келлза по возвращении в Англию.

– Скажи, печально знаменитого, Эндрю, – иронически заметил Рэй. – Но каким образом этот слух распространился так быстро?

– Я слышал, будто здесь побывала невероятно болтливая дама из колоний. – Эндрю нахмурился. – Перед тем как уехать в Ноттингем, она поведала невероятную историю о несостоявшейся свадьбе. Кажется, в Уильямсберге.

– Нет, на реке Йорк, – с горечью уточнила Каролина. – Даю голову на отсечение, что все пикантные подробности сообщила Аманда Брэмвей. Эта женщина не может простить, что мама отняла у нее Филдинга.

Увидев, что брат озадачен, Рэй тихо пояснил:

– Это все семейные дела, Эндрю. Потом тебе расскажу – только не забывай называть меня Рэйлендом Смитом. Ну а теперь, когда ты произвел столь приятное впечатление на мисс Вирджинию, – он похлопал брата по спине, – расскажи, как дела дома, как отец?

– Все так же. Мало интересуется происходящим и позволяет Дарвенту и Джайлзу делать все, что они хотят.

Рэй нахмурился.

– Печально, но этого не изменишь. Я надеялся поехать туда и попытаться навести порядок, но не получается. – Он вздохнул. – Может, проводишь Вирджинию вниз, Эндрю? Помни только, что фамилия наша – Смит, а имена остались прежними. Как только Каролина уберет свои покупки, мы последуем за вами.

Каролина уже убрала покупки, поэтому поняла, что Рэй хочет поговорить с ней наедине. Едва Вирджиния и Эндрю ушли, она вопросительно посмотрела на Рэя.

– Это все означает, – Рэй с удрученным видом взглянул на нее, – что мы не Сможем обвенчаться в Эссексе.

– Но может, здесь, в Лондоне…

– Ив Лондоне тоже нельзя. Ты слышала, что сказал Эндрю? Слухи разошлись и по Эссексу, и по Лондону. Попытайся я получить брачную лицензию или сделать объявление в церкви, меня тут же арестовали бы.

Каролина подошла к окну. Глубоко разочарованная, она только теперь поняла, как мечтала обвенчаться – ведь это должно было подтвердить любовь к ней Рэя. Его рассказ о первом трагическом браке с молодой испанкой Розалией произвел на Каролину более глубокое впечатление, чем она предполагала. А теперь у нее возникло опасение навсегда остаться любовницей, а не женой.

– Мы должны обвенчаться, – с вызовом бросила Каролина. – Ты обещал, что мы сделаем это, как только приедем в Англию.

– Каролина!

– Должно же найтись какое-то место.

– Такое место есть. Собор Святого Иакова на Герцогской площади, не подчиняющийся лондонскому епископу. Там нас обвенчают без лишних вопросов. Я слышал, она даже датируют свидетельства задним числом.

– И это законно? – спросила ошеломленная Каролина.

– Говорят, вполне. Мы можем обвенчаться в тот день, на который будет назначено отплытие. Утром, в самый последний момент. На случай, – если прелат решит заработать несколько лишних гиней, сообщив власти имя жениха.

Но это означает отсрочку… Каролина нахмурилась. Она хотела обвенчаться сейчас, немедленно.

– Откладывать незачем, – заявила Каролина. – Я знаю место, где нас обвенчают сразу, без всякого ожидания.

– И что это за место?

– Флит-стрит, – быстра ответила она. – Вирджи и я…

– Держись подальше от Флит-стрит, – оборвал ее Рэй. – К югу от этой улицы находится район, прозванный в народе Альзацией[10]. Так вот, эта Альзация облюбована бандитами и ворами. Стащить кошелек для них – пара пустяков. Я не позволю вам ходить туда одним.

Каролина тряхнула головой:

– Мы с Вирджи сегодня случайно там проходили. Я вспомнила, как ты рассказывал о том, что золотых дел мастера берут на хранение деньги…

– Это на Ломбард-стрит.

– А я думала, ты относишь деньги к Чайлду на Флит-стрит Говорят, там держит деньги Нелл Гвин[11]. – Школьные подруги и в самом деле рассказывали Каролине, что видели карету с этой прославленной актрисой, любовницей короля, на Флит-стрит. Карета останавливалась перед домом номер один, из нее улыбаясь выходила Нелл и направлялась в банк. – Во всяком случае, – добавила Каролина в свое оправдание, – никто к нам не приставал.

– Вам не следовало ходить туда без сопровождения. Это место частенько посещают обитатели Альзации. Украдут пару кошельков и скрываются в кармелитском монастыре, где их уже не может схватить правосудие.

– Я-то не собираюсь укрываться в монастыре, – рассердилась Каролина, топнув ногой. – Я только рассказываю тебе, Рэй, что мы видели на Флит-стрит. Перед нами шли две пары, а священники предлагали им совершить брачную церемонию за пять шиллингов. И я хочу, чтобы нас обвенчали там завтра утром, – твердо заключила она.

– Ты вздумала венчаться на Флит-стрит?! – Рэй не верил своим ушам. – Неужели это серьезно? Они не делают публичных объявлений, не требуют лицензий. Эти так называемые священники – узники тюрьмы Флит. Они подкупают тюремщиков, чтобы те позволяли им выходить на улицу. Браки, скрепленные ими, не имеют законной силы.

– И все-таки это браки! – Каролина не желала уступать, зайдя уже слишком далеко. Неужели он не понимает: церемония позволит ей удостовериться, что она значит для Рэя не меньше, чем та юная испанка, с которой его обвенчали в большом соборе. – Мне наплевать на объявления и лицензии. Мы можем пожениться даже под чужими именами: ты как Рэйленд Смит, а я как Кристабел Уиллинг. Лишь бы была настоящая церемония.

– Эта «настоящая церемония» ничем не лучше пиратской свадьбы на Тортуге.

– Нет, это другое, – обиженно сказала она. – Ты же обещал, Рэй!

Спустившись к ужину, они продолжали спорить. На ужин им подали пирог с креветками, угря в соусе с петрушкой, лук-шалот, горох и засахаренные фрукты. В чашках дымился дорогой китайский напиток, чай. По заверению улыбающейся служанки, для вящей убедительности то и дело кивающей головой, этот напиток стоил на целый фунт дороже, чем дженива (джин), но его хватило бы, чтобы напоить всех допьяна.

– Да, чай стоит так дорого, что торговцы подсыпают туда бог знает что, – подтвердила Вирджиния, опасливо поглядывая на дымящиеся чашки.

Каролина толкнула сестру ногой, боясь, как бы та не сказала, что в чай часто подсыпают мусор. К тому же она не хотела, чтобы сестра отвлекала Рэя от разговора о женитьбе.

– Совершенно верно, мисс Вирджиния, – вставил Эндрю. – В чай подсыпают все, даже мусор.

Вирджиния насмешливо посмотрела на сестру, а та неодобрительно уставилась на Вирджинию и Эндрю. «Да, они родственные души», – подумала Каролина.

Рэй, отведав своего «Канарского», объявил, что это смесь плохого хереса и малаги. Каролина хотела ехидно заметить, что он, видно, избалован лучшими испанскими винами, но из-за вертевшейся возле них служанки промолчала.

Эндрю залился краской, когда служанка наклонилась, чтобы подлить ему вина, и в низком вырезе блузки открылись ее полные груди. Покраснела и Вирджиния. «Боже, как они похожи! – насмешливо подумала Каролина. – Просто вылеплены из одного теста. Интересно, сознают ли они это? Если нет, то наверняка скоро осознают. Даже не верится, что Эндрю – брат Рэя. У них нет почти ничего общего, вот разве что улыбка».

Подняв бокал с Канарским, Рэй посмотрел на брата.

– Моя дорогая Каролина требует, чтобы мы немедленно обвенчались, Эндрю. Она согласна стать невестой с Флит-стрит.

– И завтра же, – быстро добавила Каролина. Эндрю пришел в недоумение:

– Но ведь брачные церемонии на Флит-стрит…

– Не имеют законной силы, – подсказала она притворно любезным тоном, хотя ее серебристые глаза метали громы и молнии. – Это ты собирался сказать, Эндрю?

– Да, но я…

– Держи при себе свои соображения, Эндрю, – вмешался Рэй. – Нам так нужна брачная церемония, и мы осуществим ее завтра утром.

Каролина едва не бросилась ему на шею.

Когда на следующее утро они вчетвером отправились в кебе на Флит-стрит, ее глаза сияли. Рэй брезгливо смотрел по сторонам.

– Сама видишь, что здесь творится, – заметил он, когда четверо «священников», почуяв наживу, налетели на них. – Выбери священника сама.

Не обращая внимания на его иронический тон, Каролина выбрала самого благообразного на вид и бойкого на язык.

– Я миссис Кристабел Уиллинг, а этот джентльмен – Рэйленд Смит, – сообщила она. – И мы приехали сюда обвенчаться.

– Вы приехали туда, куда нужно, – ответил «священник», на рубашке которого остались пятна от вчерашней подливки. – Не хотите ли провести венчание в таверне? Там можно и позавтракать. Бренди хозяин подает бесплатно, – лукаво добавил он.

– Нет, спасибо. Мы довольствуемся свадебным обрядом. – Каролина покраснела под насмешливым взглядом Рэя.

Церемония заняла немного времени. Они твердо произнесли обеты на глазах явно обеспокоенной Вирджинии и озадаченного Эндрю, заплатили пять шиллингов, после чего «священник» сунул в руку невесте грязный листок бумаги – свидетельство о браке с неразборчивой подписью.

– Это свидетельство того, миледи, что отныне вы состоите в законном браке, – усмехнулся он.

Смущенная Каролина поспешила к поджидавшему их кебу.

– Ну что, довольна? – саркастически осведомился Рэй, помогая ей сесть в экипаж.

– Да. – Каролина сунула клочок бумаги в свой бархатный кошелек. – И теперь, если хозяин гостиницы потребует у нас свидетельство того, что мы муж и жена…

Рэй фыркнул.

– Если у нашего хозяина хватит наглости потребовать это, я пересчитаю ему зубы.

– О! – воскликнула Вирджиния. – Рэй забыл поцеловать невесту.

– Невеста сбежала, прежде чем жених успел запечатлеть принятый в таких случаях поцелуй. – Рэй слегка коснулся горячей щеки Каролины.

– И мы забыли о кольце.

Каролина подняла руку с большим квадратным изумрудным кольцом.

– Да, конечно, – спохватилась Вирджиния, расстроенная странной церемонией. – Я забыла, что кольцо у тебя уже есть.

Они высадили Рэя на пристани, где стоял на якоре «Морской скиталец», и не успели с ним попрощаться, как его окликнул веселый капитан с Ямайки, с которым он познакомился накануне.

– Вы слышали, что со мной случилось? – вскричал огорченный чем-то капитан. – Я провел ночь на берегу. Мой корабль стоял на якоре чуть выше по течению, и ночью речные пираты обрезали якорные канаты и подогнали его к берегу. Пока помощник спал, они откупорили бочки с ромом, мой груз, и перелили спиртное в свои бурдюки. Эти проклятые речные пираты, я слышал, пользуются для этого специальными воронками. Глухой ночью, пока команда спит, они тут как тут. Негодяи отлили из моих бочек очень много рома. Хозяева весьма огорчатся, обнаружив недостачу. Смотрите, чтобы такая история не случилась и с вами.

Рэй мрачно улыбнулся. Все поняли, что ждало бы этих пройдох, рискни они забраться на «Морской скиталец», корабль бывалых пиратов, закаленных в схватках с испанцами.

– Мне очень жаль, что вы подверглись нападению, – сказал Рэй. – Но мои люди спят, как коты, с одним открытым глазом, и речные пираты не успели бы перекинуть ноги через поручни, как их всех зарубили бы на месте.

Капитан из Ямайки недоверчиво покачал головой и отправился своей дорогой.

Каролину очень удручило убожество церемонии на Флит-стрит. Это было просто издевательство над свадебным обрядом. Однако к этому времени она успокоилась и ласково простилась с Рэем, когда кеб, оставив его на пристани, покатил дальше.

Молодые люди направились к книжным развалам вокруг, увидеть которые так мечтала Вирджиния. Да и Эндрю хотел взглянуть на последние издания. Чтобы развлечь девушек, он рассказывал им, что во время Великого пожара издатели сложили свои книги в соборе, а затем с ужасом наблюдали, как огонь охватил и собор, превратив его в настоящий пылающий ад. Свинцовая крыша расплавилась, и лава потекла вниз по Ладгейтскому холму. Камни трескались от огня, этот звук напоминал грохот пушечных выстрелов. Бушующее пламя пожирало собор, статуи и книги.

Каролина почти не слушала Эндрю, думая о другом. С тех пор как они прибыли в Лондон, она очень хотела посетить одно место, но одна, без нудной Вирджинии и тихони Эндрю.

– Пожалуй, я оставлю вас. Побродите вокруг собора, а я покатаюсь по городу. Я ведь видела его так давно, совсем еще девчонкой, школьницей.

Вирджиния недоверчиво посмотрела на сестру, но, снедаемая желанием порыться в книгах, довольствовалась этим объяснением и не стала ее удерживать.

– С вами ничего не случится? – взволновался Эндрю, не желавший отпускать Каролину одну.

– Конечно, ничего, – вкрадчиво отозвалась Каролина. – Я ведь ходила по этим улицам даже ночью, да еще и в мужской одежде.

Она испытала удовольствие, изумив Эндрю. Однако кебмен, обернувшись, взглянул на нее и тихо рассмеялся. Уж он-то знал, что некоторые строптивые лондонские красавицы бродят ночью по городу в атласных бриджах и треуголках.

Каролина хотела взглянуть на бывшую школу миссис Честертон, закрывшуюся из-за скандальной истории, приключившейся с хорошенькой Дженни Честертон. Теперь там разместили игорный дом, и Каролина не сомневалась, что и Вирджиния, и Эндрю не одобрят ее намерения посетить это заведение даже днем.

Она не могла предвидеть, как примет ее Дженни Честертон. Молодая владелица школы была весьма недовольна, когда Томас, обманывая ее, уводил Каролину на увлекательные прогулки.

При воспоминании о Томасе у нее сжалось сердце. Каролина тогда была без памяти влюблена в него, а он оказался негодяем. Но теперь у нее есть Рэй. Подняв брови, она взглянула на бархатный кошелек со свидетельством о браке. Что ж, Каролина – невеста с Флит-стрит.

Глава 16

Игорный дом мисс Честертон. Лондон, Англия. Лето 1689 года

Каролина не сразу решилась посетить мисс Дженни Честертон, зная, что Рэй не одобрил бы этого. Она вышла из кеба и купила себе имбирную коврижку у уличного разносчика, заглушавшего своими криками лондонский шум. Однако когда другой торговец стал предлагать ей «венерины пилюли», якобы возбуждающие вожделение, Каролина покраснела и покачала головой.

– Если не для мужа, то для себя, – настаивал он.

– Трогай, – сказала Каролина, усевшись в кеб. Кебмен двинулся по запруженной улице. В этот яркий солнечный день здесь было множество людей и экипажей. Улыбающиеся крестьянские девушки шли на рынок с гусями и цыплятами, несли корзины с яйцами. Возвращались домой пьяные гуляки и повесы, поздние игроки, выставленные из игорных домов. Чинно проплывали духовные особы, монахи и монахини, банкиры в теплых не по погоде, длинных бархатных плащах, суетились торговцы, уличные разносчики и трубочисты. Изредка встречались и хорошо одетые леди. Их провожали взглядом идущие или проезжающие мимо мужчины.

Наконец, устав от бесцельного времяпровождения, Каролина велела кебмену подъехать к знакомому кирпичному зданию. Там некогда помещалась школа, где училась она, девочка с восточного побережья Виргинии. Сколько воды утекло с тех пор! Несколько минут Каролина смотрела на кирпичный фасад. Ей вспомнилось, как однажды, надев чужой светло-зеленый атласный камзол и панталоны, она спустилась по веревке на обледенелую улицу и отправилась в гостиницу, чтобы найти там Томаса, но вместо него нашла Рэя.

Тогда Каролина была школьницей. С тех пор, надо надеяться, она поумнела.

Мимо порхнула стайка школьников, державших азбуки в деревянных рамках: мальчики с хохотом бросали вверх шапочки, девочки вели себя спокойнее, но их глаза искрились, юбочки развевались. «Неужели я была такой же?» – подумала Каролина. А ведь ее детство на восточном побережье прошло совсем не весело.

Из задней двери дома вышли две смеющиеся горничные, внимательно посмотрели на нарядно одетую женщину в кебе и направились дальше, продолжая разговаривать. Дешевые румяна делали их похожими на проституток. Реба при виде таких девушек обычно говорила: «Румяна стоят всего пенни, но зачем же накладывать так густо?»

Реба… интересно, что стало с Ребой? Удалось ли этой злюке, ее матери, пристроить свою дочь?

Что ж, есть только одна возможность узнать это. Каролина сошла с кеба, велев кучеру подождать. Однако сомнения не покидали ее. Дженни Честертон могла сильно измениться за это время.

Пока Каролина нерешительно стояла возле дома, подкатила красивая карета. Она сразу узнала эту раззолоченную карету с гербом Ормсби с невозмутимым кучером в ливрее и двумя лакеями на запятках – оба они тотчас же спрыгнули. Эта карета была хорошо знакома всем, кто учился в школе миссис Честертон, ибо Дженни Честертон с давних пор была любовницей лорда Ормсби. При виде этой кареты у всех школьниц загорались глаза. Для них это означало, что, пока Дженни Честертон развлекает старого распутника, все они могут отправиться на прогулку.

Каролина решила, что в дом легче войти вместе с двумя лакеями в зелено-золотых ливреях. Как только первый лакей постучал в дверь тяжелым молотком, она поспешила вперед.

Дверь отворила опрятная маленькая служанка.

Каролина сразу же заметила, что нижний этаж переделан под игорный дом. Перегнувшись через перила, на лестнице стоял какой-то пьяный джентльмен в горохово-зеленом атласном камзоле. Значит, играют и на втором этаже.

– Милорд! – крикнул один из лакеев, подбежав к джентльмену. Тот, взмахнув рукой, едва не свалился, но его вовремя подхватил сильный лакей.

Лорд Ормсби был, однако, человек грузный, и лакей покачнулся. Прежде чем они обрели равновесие, появилась Дженни Честертон в открытом голубом пеньюаре, из-под которого выглядывала тончайшая нижняя сорочка. В руках она держала начищенные до блеска сапоги.

– Скажите своему хозяину, когда протрезвеет, что, если он еще раз посмеет залезть в мою постель в сапогах, я сорву с него парик и выброшу в окно! – гневно прокричала Дженни. Приподняв подол, она показала покрытые синяками икры. – Скажите ему, что больше не потерплю такого обращения.

Второй лакей, не столь проворный, как его напарник, и поэтому не успевший подхватить тяжелого лорда, кинулся вперед и подобрал сапоги, сброшенные вниз Дженни. Каролина заметила, как раскраснелось его лицо и как он сконфужен Видимо, парень недавно поступил на службу к лорду Ормсби.

В прежние времена слева от двери находилась гостиная, где пожилая миссис Честертон, а затем ее племянница Дженни, унаследовавшая это заведение, принимали и угощали чаем родителей своих учениц. Здесь под одним из столов лежал франтовато одетый молодой человек. Очевидно перебрав, он соскользнул со стула, да так и остался на полу. Разбуженный шумом, он мотал головой и тщетно пытался встать. Задетый им пустой бокал откатился к ножке стула. Значит, еще не все посетители разбрелись по домам…

Каролина хотела уже уйти, но путь ей преградили два лакея, тащившие лорда Ормсби. Он являл собой весьма неприглядное зрелище: парик сбился набок, тело обмякло, словно в нем не было костей. Лорд бормотал что-то нечленораздельное.

В этот момент Каролину заметила бывшая учительница.

– Кто это? – воскликнула она. И удивленно ахнула: – Да это же Каролина Лайтфут!

Каролине пришлось остановиться и поздороваться. Только сейчас она осознала, что совершила глупость, явившись сюда: ведь гостиница «Рог и каштаны» совсем близко, а там ее знают под фамилией Смит.

– Да заходи же, Каролина, – смеясь, сказала Дженни. – Как видишь, тут все изменилось.

Подобрав свои бледно-голубые батистовые юбки, Каролина нехотя поднялась по лестнице.

– Кажется, один из ваших посетителей застрял еще с ночи, – проговорила она, достигнув площадки. – Он валяется под столом и никак не может оттуда выбраться.

– Слуги позаботятся о нем, – беспечно отозвалась Дженни. – Пол! – позвала она. – Пол, у нас там под столом посетитель, подними его и выстави из дома.

«Теперь, когда Дженни стала содержать игорный дом, ее манеры заметно ухудшились, – подумала Каролина. – Когда-то в ней чувствовались признаки хорошего воспитания». Дженни не слишком изменилась, но под глазами у нее появилась синева, талия раздалась, груди слегка обвисли, фигура утратила прежнюю стройность.

– Вы… вы видите кого-нибудь из девочек? – смущенно спросила Каролина. Дженни явно не собиралась приглашать ее в одну из внутренних комнат, а все еще стояла, опершись о перила, и смотрела оценивающим взглядом на ее дорогие кружевные манжеты.

– Ты имеешь в виду моих прежних учениц, которых родители столь поспешно забрали? – Дженни Честертон передернула плечами. – Очень редко – они не заглядывают в игорные дома. – Она кисло улыбнулась.

– Я думала, может быть, Реба…

– Ты говоришь о невесте с Флит-стрит? – засмеялась Дженни.

– Как… Как вы сказали?..

– Я называю Ребу невестой с Флит-стрит. Конечно, я вижу ее. Разве ты не знаешь, что она живет здесь?

– Реба? Здесь?.. – изумилась Каролина. Что ж, значит, повезло – ведь она приехала разузнать именно о Ребе. – Где же она? Могу я увидеть ее?

– Разумеется. – Прежняя учительница широким жестом указала наверх. – Ее комната там, в задней части дома. Она обычно встает поздно и сейчас еще в постели.

– Спасибо. Пойду навещу ее. – Радуясь, что нашла выход из неловкого положения, Каролина устремилась наверх.

Найдя Ребу в грязной комнатушке в глубине дома, она невольно вспомнила дни, когда ее подруга была самой богатой ученицей модной тогда школы и занимала лучшую комнату в передней части дома. Да, времена изменились.

Каролина постучала в дверь. Она не вполне понимала, какие чувства испытывает к Ребе, не вступившейся за нее в Эссексе. И когда раздраженный сонный голос Ребы произнес: «Убирайтесь, не мешайте спать», Каролине захотелось уйти.

Однако любопытство взяло верх.

– Реба, – пробормотала она, – это я, Каролина…

– Я сказала: убирайся! – злобно прокричала Реба и что-то швырнула в дверь. И вдруг ее тон изменился: – Каролина, говоришь? – Послышалось шарканье шлепанцев, и Реба открыла задвижку. – Это ты, Каролина! – Она схватила гостью за локоть и ввела в комнату.

Едва Каролина обвела взглядом маленькую обшарпанную комнату, как ее неприязнь к Ребе исчезла. Памятуя о ее былом богатстве, Каролина глубоко сожалела, что подруга пала столь низко. Пораженная тем, что Реба живет в комнате для слуг, она не сразу расслышала дважды повторенный вопрос:

– Как ты сюда попала?

– Оказавшись в Лондоне, я решила заехать к Дженни Честертон и расспросить о тебе. Она сказала, что ты наверху. – Каролина заметила, что Реба все еще модно одета, однако ее элегантный атласный халат выглядел странно в этой убогой обстановке. Густые темно-рыжие волосы Ребы были в беспорядке, но смородиново-черные глаза с живым интересом рассматривали подругу.

– Ты выглядишь чудесно, Кэрол.

Каролина, разумеется, не сказала того, что просилось на язык: «А вот ты выглядишь неважно». Вместо этого она быстро промолвила:

– Наверное, мне идет новое платье. Я купила его вчера. Это бледно-голубое батистовое платье с широкими рукавами и кружевной отделкой и в самом деле было ей очень к лицу.

– Признаться, меня удивило, что ты здесь живешь.

– Ну, это длинная история. – Реба начала быстро одеваться. – Пойдем в кофейню, Кэрол, и поговорим там. Я ненавижу это место. – Она с отвращением обвела взглядом грязные стены, низкий потолок и не застланный ковром пол. – Помоги мне, пожалуйста, застегнуть крючки на спине. Теперь, когда у меня нет горничной, я просто не в состоянии справиться с этими платьями.

«Они считали, что у тебя всегда будет служанка, – подумала Каролина. – Поэтому их не беспокоило, что ты не можешь дотянуться до крючков». Ей очень хотелось знать, почему Реба живет в игорном доме, а не в богато обставленном особняке родителей в Эссексе, но она молча застегнула зеленое шелковое платье подруги. Вскоре они уже спускались по пустой лестнице. Исчезли не только Дженни Честертон и впустившая Каролину служанка, но и молодой человек, заснувший на полу.

– Твоя голубая шляпа, туфли и перчатки прекрасно гармонируют с платьем, – заметила Реба, когда они сели в кеб и Каролина велела кучеру отвезти их в ближайшее кафе. – Это, вероятно, обошлось тебе недешево. – У Ребы всегда был наметанный глаз.

Каролина обрадовалась, что разговор перешел на наряды. Ей придется многое скрыть от школьной подруги, и это отравляло удовольствие от встречи. Но, отпустив кебмена «Да не держи ты его, – бросила Реба. – Мы найдем извозчика, как только ты пожелаешь вернуться туда, где остановилась», Каролина не смогла сдержать любопытства.

– Реба, – нерешительно начала она, – Дженни Честертон назвала тебя невестой с Флит-стрит. Это так и есть?

– Да. И Дженни не дает мне забывать об этом. Ей кажется, что это милая шутка. – Взяв чашку с кофе, Реба сделала глоток. – Видишь ли, Робин вернулся.

– Вернулся твой маркиз?! – воскликнула Каролина. Реба считала, что помолвлена с маркизом Солтенхэмом – пока он не покинул ее. – Так ты в самом деле вышла за него замуж?

Устало взглянув на нее, Реба помешала кофе.

–Да, я обвенчалась с ним на Флит-стрит.

–И где же он? Почему ты живешь у Дженни Честертон, если…

–Потому что Робин снова покинул меня, не оставив мне ни денег, ничего. О Кэрол, это длинная история. После того как ты уехала…

«После того как твоя мать посадила меня на корабль и отправила в Тайдуотер», – мысленно уточнила Каролина.

– Мать подыскала мне жениха, худшего из всех, кого можно вообразить.

Каролине не составило труда представить себе самых отвратительных женихов, но она предпочла умолчать об этом.

– Чем же он был плох? – осведомилась она.

Реба передернула плечами:

– Чудовище! Толстый, как бочка, хотя мать называла его полным. У него были три, нет, четыре подбородка. Он просто раздавил бы меня, если бы мы когда-нибудь легли вместе в постель. Когда он пил, то непременно проливал вино, когда ел, подливка капала на его сорочку. Когда смеялся, его живот трясся, как желе. Он упорно называл меня «своей маленькой Ребакинс». Ты стерпела бы такое? – Она умолкла, охваченная яростью, и Каролина с трудом сдерживала смех.

– Стало быть, ты так и не вышла за него?

– Нет, конечно. Хотя он и был баронетом. Мать продала бы меня самому дьяволу, лишь бы я получила титул.

Каролина знала, что это правда, ибо мать Ребы отличалась непомерным честолюбием.

– А если бы она знала, что на тебе хочет жениться маркиз?..

– Но он не хотел и не женился. – Реба вздохнула. – Только обвенчался на Флит-стрит. – Она допила кофе. – Попрошу, чтобы в следующую чашку мне подлили бренди.

Каролина сочувственно смотрела на подругу. Та явно хотела подкрепить силы, прежде чем продолжить рассказ.

– Он опять одурачил меня, – печально пояснила Реба. – Не знаю, почему, но ему это всегда удается. Я, словно ребенок, верю каждому его слову. Когда его жена умерла, Робин обещал жениться на мне, и я поверила в эту ложь.

Каролина сомневалась, что маркиз Солтенхэм в самом деле обещал жениться на ней. Скорее, сама Реба убедила себя в этом.

– Но ведь он женился на тебе, – заметила она. – Ну, хоть на Флит-стрит…

– О да, хоть на Флит-стрит! Потому-то мать и отреклась от меня. Она считает меня погибшей и полагает, что я продалась слишком дешево. А этого она не может простить.

Каролина хорошо помнила злобную фурию, мать Ребы, и не сомневалась, что все так и есть.

– Видишь ли, – Реба отпила только что принесенный кофе с бренди, – мы все собирались отправиться из Эссекса в Бат, поскольку именно там находилось поместье этого гнусного жениха, найденного для меня матерью. Накануне отъезда нас посетил один гость и случайно упомянул, что намерен взыскать деньги, прежде всего с маркиза Солтенхэма, задолжавшего ему крупную сумму. «Так, значит, он вернулся в Лондон?» – спросила я. «Да, вернулся, – ответил гость. – И теперь этот прожженный распутник носится по всему городу». На другое утро чуть свет я взяла с собой кое-что из одежды и поскакала в Лондон.

Каролина с любопытством взглянула на подругу, пытаясь вообразить, как Реба бросила почти все, села на коня и уехала из большого отцовского дома в Эссексе. Рассталась с роскошью, так много для нее значившей. Она никогда не думала, что Реба способна убежать. Отстаивать свою позицию, давать решительный отпор – да, но не бежать.

– И ты приехала прямо к Дженни Честертон? – спросила она.

– Да, и спросила, где Робин, ибо не сомневалась, что ее друг лорд Ормсби знает это. Она с удовольствием выяснила все для меня и предложила мне привести Робина в игорный дом, если у него опять завелись деньги. И вот я отправилась к нему в гостиницу, призналась, что нахожусь в отчаянном положении, ибо бежала из дома, желая избежать замужества с чудовищем, навязанным мне матерью. «Не знаю, что делать», – сказала я.

Темные глаза Ребы вспыхнули, а лицо залилось краской.

– И он, конечно, взял тебя к себе? – предположила Каролина.

– Да, сразу же. Сначала все шло очень мило. Я заявила ему, что не могу жить вместе с ним в гостинице. И… – она бросила быстрый взгляд на новое платье Каролины, – он нашел для нас великолепный дом на Лондонском мосту с окнами на восток. Обставлять его помогала половина лондонских торговцев. Я проводила с драпировщиками целые дни и покупала фаянсовую посуду прямо с корабля.

– Значит, Дженни оказалась права. У него опять завелись деньги.

– Сначала по крайней мере водились.

– Вы устраивали роскошные званые ужины и приглашали всех его друзей?

– Н-нет. – Реба избегала взгляда подруги. – Робин не хотел никого приглашать, отказывался ездить с визитами и говорил, что не хочет ни с «кем делить мое общество. Я была счастлива, считая, что такой замкнутый образ жизни поможет мне избежать встречи с матерью. Но всякий раз, как я заговаривала о женитьбе, Робин переводил разговор на что-нибудь другое. Наконец, совсем отчаявшись, я упомянула о Флит-стрит, и он согласился поехать туда со мной.

– И что потом?.. – У Каролины екнуло сердце.

– Да ничего, – упавшим голосом ответила Реба. – Однажды Робин просто… ушел. Предложил мне пройтись по магазинам, а ты знаешь, что от такого предложения я никогда не могла отказаться. И когда я вернулась, его уже не было. Ни его, ни вещей. Он внес квартирную плату за месяц вперед (спасибо хоть за это), но не оставил ни одной банкноты. Я искала Робина повсюду, но он словно сквозь землю провалился.

«Это, несомненно, обычная судьба всех невест с Флит-стрит», – подумала огорченная Каролина.

– И тогда ты вернулась в Бродлей? – Так назывался особняк отца Ребы в Эссексе. – Или присоединилась к своей семье в Бате?

– К тому времени они уже вернулись из Бата. Служанка принесла еще кофе с бренди, и Реба залпом осушила чашку.

– Я вернулась в Эссекс. Но меня не пустили в дом. Поговорить со мной не разрешили даже бедному старому Друзи. Каролина вспомнила, что так звали дворецкого в Бродлее.

«Единственный человек, которому я могу доверять», – говорила о нем Реба. Пришлось вернуться в Лондон. Платить за квартиру мне было нечем, идти на панель я не хотела и тогда вспомнила о Дженни Честертон. С ней случилась скандальная история, после чего Дженни сумела превратить школу в доходный игорный дом.

– Только потому, что ей оказывал поддержку лорд Ормсби.

– Не важно, кто поддерживал ее, – возразила Реба. – Важно, что смогла это сделать. Я поговорила с Дженни, и она предложила что-то вроде работы. По крайней мере у меня есть кров над головой, еда, а иногда и чаевые от щедрых джентльменов. – Заметив ужас в глазах Каролины, Реба рассмеялась: – Вижу, ты испугана, Кэрол. Напрасно. Я не проститутка. Пока еще нет. Мое дело – подзадоривать игроков, чтобы они делали ставки покрупнее, не боялись рисковать. У Дженни играют во все карточные игры: вист, примере, криббидж, ломбер, и, конечно же, многие любят играть в кости.

– И ты поигрываешь? —Да.

– Но ведь можно продуться?

– Если я и играю, то только на их деньги, – пояснила Реба. – А если выигрываю, мне не разрешают оставлять себе выигрыш. После того как дом закрывают на ночь, приходит Дженни и все у меня отбирает.

– Значит, тебе не приходится… – Слова застряли у Каролины в горле.

– Нет, я не сплю с ними. И ни за что не стала бы. Уж лучше бы я продалась тому, кто предложил бы самую высокую цену. Желающие найдутся. Но я не могу забыть Робина. И у меня такое чувство, что он вернется и я снова увижу его.

Каролина не верила в его возвращение, но не сказала об этом.

– И что ты нашла в своем Робине? – спросила она. – Когда он покинул тебя в первый раз, ты была оскорблена, но не сломлена.

– Верно. – Реба была озадачена. – Я и сама задаю себе этот вопрос. Робин постепенно завоевал меня. К тому же, – она вздохнула, – мне так хочется быть маркизой.

Последние слова прозвучали не слишком убедительно. Каролина поняла, что Реба по-настоящему влюблена. И не может отказаться от своей любви. Маркиз с удовольствием делил с ней постель, и Реба все надеялась, что в следующий раз он сделает ей предложение…

– Признаюсь тебе, что я тоже невеста с Флит-стрит. – Каролина открыла свою тайну, стараясь утешить подругу. К тому же несчастье сближает.

– Ты? – Реба расхохоталась. – Я-то сижу здесь, жалею себя, а оказывается, мы с тобой в одинаковом положении.

– Не совсем. – Каролина с беспокойством заметила, что громкий смех Ребы привлек к себе внимание. Посетители за ближайшими столиками повернули к ним головы. – Мы все еще вместе.

– Только сейчас, – саркастически возразила Реба. Каролина покраснела. Колкость подруги была вполне оправданна.

– Может, приведешь его к Дженни Честертон? – предложила Реба.

– Не… не думаю, чтобы он пошел туда.

– Если он так щепетилен, то почему же не хочет, чтобы ты жила как честная женщина?

Каролину охватил страх при мысли, что ее неосторожные слова могут выдать Рэя.

– Не знаю, – уклончиво ответила она.

Реба заметила, что Каролине неприятен этот разговор.

– У всех мужчин что-нибудь да неладно, – шутливо заметила она. – Робин, например, повеса. А твой… как его, кстати, зовут?..

– Рэйленд Смит, – быстро откликнулась Каролина. Ведь Рэй назвался этим именем, когда их обвенчали, точнее окрутили на Флит-стрит.

– Значит, теперь ты мисс Смит. – Реба широко улыбнулась. – Вижу, что ты не решаешься познакомить этого достойного джентльмена с женщиной, которая занимается не слишком похвальным делом в игорном доме.

– Уверена, ты понравилась бы ему, – поспешно возразила Каролина. – Просто.

– Я все понимаю, – перебила ее Реба. – Не надо ничего объяснять. Все они одинаковы. – Она сердито нахмурила свои рыжие брови. – Ох уж эти мужчины. Просто ненавижу их.

«Всех, кроме Робина, – подумала Каролина. – Ибо ты все еще его любишь. Признаешься ли ты в этом самой себе?»

– Возможно, со временем мать простит тебя, – беспомощно проговорила Каролина.

– Только если я приеду домой с Робином. Узнав, что я венчалась на Флит-стрит и живу с мужчиной в Лондоне, мать велела передать мне, чтобы я никогда больше не появлялась дома. Я могу вернуться домой только законной женой, маркизой.

А этого, как знали подруги, никогда не произойдет.

– Расскажи мне, как ты встретилась со своим Рэйлендом Смитом, – попросила Реба.

«Я встретила его за игорным столом в гостинице, – вспомнила Каролина. – Я была в светло-зеленом камзоле твоего кузена Джорджа, который ты мне одолжила».

– Я встретила его на корабле, – начала фантазировать Каролина. – Он путешествовал со своей сестрой. Я ей не очень-то нравлюсь, поэтому… – Она запнулась, неприятно было лгать.

– Ты ей не нравишься? Больше ни слова! – перебила Реба, вновь осушив свою чашку.

– Можно предложить тебе денег? – спросила Каролина. Заплатив за кофе, подруги отправились искать кеб.

Реба покачала головой. «Она всегда была гордячкой, – подумала Каролина. – В школе ее называли спесивой».

– Могу ли я что-нибудь сделать для тебя? – снова спросила она, прежде чем сесть в кеб.

– Только одно. Найди Робина и уговори его жениться на мне. – Реба лукаво усмехнулась.

«Если бы это было в моих силах», – подумала Каролина.

Простившись с подружкой, Реба направилась к заведению Дженни Честертон. Каролина проводила ее взглядом. Реба шла с высоко поднятой головой, но ее гордая осанка не могла обмануть Каролину. Она знала, что подруга нуждается в помощи. Очень нуждается… Однако от нее помощи не примет. Во всяком случае, не возьмет денег.

Пока кеб ехал по извилистым улицам и переулкам оживленного Лондона, Каролина, откинувшись на сиденье, размышляла о своей подруге. Бедная Реба! Она ждет человека, который никогда к ней не вернется, а если и вернется, то опять исчезнет…

За ужином молчаливая Каролина ела чернослив и клубнику, но даже не притронулась к аппетитной дуврской камбале. А когда ее спросили, как она провела день, ответила, что весь день искала ленты нужного ей цвета, но так и не нашла.

– Если тебе не по вкусу здешняя еда, – сказал Рэй, заметив, что она почти не притронулась к ужину, – завтра мы можем отправиться в Гринвич и полакомиться мелкой рыбешкой.

– Это было бы неплохо, – – равнодушно согласилась она, все еще удрученная впечатлениями о встрече со старой школьной подругой, и даже возможность поехать в Гринвич не обрадовала ее.

Ни за что на свете Каролина не призналась бы Рэю, что в день своего венчания встретила еще одну невесту с Флит-стрит, и это вконец расстроило ее.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ ЖЕНА ИСПАНСКОГО ПОСЛА

Забылась старая любовь,

И новая волнует кровь.

Но новая, поверь, пройдет.

И старая воскреснет вновь.

Глава 17

Лондон, Англия. Лето 1689 года

Они так и не поехали в Гринвич. На следующее утро, пока Рэй занимался делами, связанными с «Морским скитальцем» и его экипажем, Эндрю нанял кеб и повез девушек осматривать Лондон.

Проезжая мимо Ньюгейтской тюрьмы, они с ужасом увидели, что к ней доставили в телеге проституток. Одна из них рыдала, другая, видимо пьяная, рискуя свалиться на землю, отплясывала джигу, некоторые задирали юбки. Какая-то дерзко крикнула Эндрю: «Избавь меня от тюрьмы, и я так отблагодарю тебя, что ты сразу забудешь своих бледных девиц». Эндрю залился краской. Когда они поравнялись с телегой, проститутки хрипло расхохотались.

– Какие ужасные женщины! – проговорила Вирджиния.

«Я видела и похуже на Тортуге, – грустно подумала Каролина. – Эти хоть не такие грязные». И тут она вдруг поняла, что ее жизненный опыт куда богаче, чем у Вирджинии.

– Надо бы показать тебе долговую тюрьму, Вирджи, – сказала Каролина. – Флотскую тюрьму.

Эндрю насторожился:

– Боюсь, мисс Вирджинии не стоит ехать туда.

– Но почему? – заинтересовалась Вирджиния.

– Говорят, там самый большой бордель во всем Лондоне, – с деланной скромностью ответила ей Каролина.

Вирджиния ахнула, а Эндрю поспешно начал рассказывать о Лондонской стене, что сразу же навеяло скуку на Каролину.

– Есть и другое известное место, которое вам стоит посмотреть, мисс Вирджиния. – Эндрю с укором взглянул на Каролину и повез их в Мурфилдс. С южной стороны Мурфил-дса, у входа в Вифлеемскую больницу, он велел остановить экипаж.

– Это знаменитый Бедлам, где содержатся лунатики и умалишенные. – Эндрю указал на большие статуи над воротами. – Одна символизирует Меланхолию, другая – Безумие, – важно пояснил он.

– Вы сказали Бед… Бедлам? – переспросила Вирджиния. Они с Каролиной переглянулись и громко рассмеялись.

– Это место считают заслуживающим внимания, – обиделся Эндрю.

– Ничуть не сомневаюсь, – согласилась Вирджиния, все еще смеясь. – Просто мы знаем другое место, которое тоже называется Бедламом.

И она – довольно опрометчиво, с точки зрения Каролины – поведала о том, что из-за постоянных бурных сцен между родителями их первый дом на восточном побережье Виргинии тоже называется Бедламом.

В отличие от брата, чьи подвиги восхищали его, Эндрю жил довольно замкнутой жизнью. Признание Вирджинии удивило его.

– У вас, видимо, необычная семья, мисс Вирджиния, – осторожно заметил он, когда они покатили дальше.

Но откровенность девушки придала ему смелости, и все остальное утро он развлекал их рассказами о печально знаменитой Молл Срежь-Кошелек, которую на самом деле звали Мэри Фрит. Узнав от него, что в этот день в «Друри-Лейн» идет пьеса Деккера и Мидлтона «Колдунья из Эдмонтона», Вирджиния выразила горячее желание пойти в театр. Пьеса была о девушке, которая ходила в мужской одежде, курила трубку и была не только искусной воровкой, но и не менее искусной фальшивомонетчицей.

– Рэй вряд ли захочет появляться на публике, – возразил Эндрю. – Обстоятельства к этому не располагают.

– Наверняка захочет, – уверенно заявила Каролина, хорошо зная, как отважен ее возлюбленный. – Мы уговорим его надеть парик.

Эндрю растерялся. Его поражала разница между сестрами: вдумчивой, сдержанной и скромной Вирджинией и легкомысленной, бесшабашной, даже безрассудной Каролиной. Впрочем, и сам он разительно отличался от брата, был домоседом, не выезжал никуда дальше Лондона, боялся красивых женщин. Рэй же, напротив, любил странствия, приключения и эффектных красавиц.

Когда, вернувшись в гостиницу, они предложили Рэю надеть парик, он только фыркнул.

– Если хотите, мы пойдем на эту пьесу. – Он пожал плечами. – Едва ли меня узнают. Последние годы я редко наезжал в Англию.

– Вот видишь. – Каролина с торжествующей улыбкой взглянула на Эндрю. – Твой брат не только согласен отправиться в театр, но даже не собирается менять свою внешность.

Эндрю нахмурился.

– Выше голову, Эндрю. – Рэй весело хлопнул брата по плечу. – Пока еще меня не поймали. И не поймают, если я сделаю все, что нужно, и снова выйду в море. Не забывай, ведь я получил помилование.

– Но помилование не распространяется на то, что натворил самозванец, назвавшийся твоим именем, – возразил Эндрю. Вирджиния поддержала его.

– Раз уж решили идти, приободритесь, – рассмеялся Рэй. – Девушки, наверное, мечтают появиться на людях в новых нарядах. Они привлекут всеобщее внимание, так что на нас с тобой, Эндрю, никто и не взглянет.

– Не надеть ли нам маски? – спросила Вирджиния. Это был ее первый выезд в Лондонский театр.

– Зачем? – отозвалась Каролина. – Маски носят в основном продажные девицы и дамы, посещающие общественные места не со своими мужьями.

При словах «продажные девицы» Вирджиния густо покраснела. Заметив, что Эндрю укоризненно взглянул на Каролину, Рэй насмешливо фыркнул.

– Твоя сестра и мой брат напоминают невинных младенцев, – сказал он Каролине, когда они поднялись наверх, чтобы переодеться.

– Да. У них очень много общего, – согласилась Каролина, надевая элегантное зеленое платье с узкой талией и расшитыми серебром рукавами. Подобрав юбку с широкими панье по бокам, она покрутилась перед зеркалом и вопросительно взглянула на Рэя.

– Тебе нравится мой наряд?

– Да. – Он окинул ее пылающим взглядом. – Однако с таким глубоким декольте не следует появляться на публике. Ты привлечешь к себе особое внимание.

– Мне важно привлечь твое внимание. – Она, улыбнувшись, пожала почти обнаженным плечом и начала украшать волосы изумрудными заколками.

– Честь сопровождать такую леди стоит любого риска. – Рэй улыбнулся. – Ты уже готова?

Каролина кивнула и рука об руку с Рэем вышла из комнаты. Их уже ждали Эндрю, одетый так же скромно, как и его брат, только в коричневых, а не в серых тонах, и возбужденная Вирджиния в шелковом платье оливкового цвета.

– Настоящая Молл Срежь-Кошелек подвизалась в районе Альзации, к югу от Флит-стрит, – сказал Рэй Каролине, когда они все подъехали к театру. – Посмотрев пьесу, ты поймешь, почему я просил тебя не разгуливать по Флит-стрит без сопровождения.

Она тряхнула головой и улыбнулась. Минувшая ночь убедила ее, что для своего непростого мужа она куда больше, чем невеста с Флит-стрит. Они лежали, тесно прижавшись друг к другу, в теплой темноте и, казалось, грезили об одном. Все тяжелое, что испытала Каролина накануне, исчезло. Да, сегодня она только невеста с Флит-стрит, но завтра или в какой-то другой прекрасный день они обвенчаются в высокой эссекской церкви, и все собравшиеся там поймут, что она – владычица его сердца.

Но перед театром «Друри-Лейн» случилось нечто, вытеснившее все мысли как о предыдущей ночи, так и о Молл Срежь-Кошелек.

Они вышли из кеба и очутились в густой шумной толпе, всегда толкущейся у входа в театр перед представлением. Столичные денди, городские торговцы и подмастерья глазели на элегантных дам, на хихикающих проституток. Вдруг за спиной у Каролины кто-то грубо толкнул соседа, нюхающего табак.

– Чего пихаешься? – с негодованием вскричал тот. – Из-за тебя я выронил табакерку.

Не дождавшись извинения, обиженный изо всех сил толкнул обидчика. Покачнувшись, тот задел Каролину. Возле нее стояла роскошно одетая леди, вся в черном и в черной маске. И вот, потеряв равновесие, Каролина взмахнула руками и случайно сорвала маску, скрывавшую лицо леди. Маска упала на мостовую.

Рэй порывисто схватил Каролину за талию, Эндрю уже отчитывал невежду, который толкнул соседа. Толпа чуть расступилась, чтобы не мешать поискам табакерки. Леди наклонилась за маской. От ее черного платья исходил тонкий экзотический аромат. Каролина услышала, как светловолосая торговка воскликнула: «Господи, да вот же она!» Торговка переводила глаза с леди на маску.

Поддерживаемая сильной рукой Рэя, Каролина подняла маску и с извинениями вернула ее леди – неотразимо красивой брюнетке, стройной, как тростинка, с большими миндалевидными глазами, изогнутыми темными бровями, аристократическим носом с горбинкой, тонкими губами и величественной осанкой. Изумленное выражение ее лица Каролина приписала случаю.

Темноволосая леди почти выхватила маску у Каролины. Та, подняв глаза, заметила, что внезапно побледневший Рэй пристально смотрит на незнакомку.

Миг спустя леди надела маску, молча повернулась, и сопровождавший ее смуглый мужчина увлек свою спутницу.

Рэй, не выпуская руки Каролины, нахмурившись, поискал взглядом виновников всей этой кутерьмы. Он был готов проучить их, но Каролина, опасаясь, как бы потасовка не кончилась тем, что их задержат и отведут к магистру[12], а тот установит личность Рэя, крепко вцепилась в него.

– Не стоит привлекать к себе внимания, – быстро проговорила она, и Рэй тотчас вспомнил, что за его голову назначена большая награда.

– Ты знаешь эту даму в черном? – спросила Каролина, когда они вошли в театр. – Ты так побледнел, а она явно изумилась, увидев тебя.

– Откуда мне знать ее? Нет ничего странного, что она растерялась. Ведь с нее сорвали маску. Но она очень напомнила мне одну женщину. Казалось, я вижу призрак.

«Призрак Розалии», – догадалась Каролина.

До чего же он побледнел при виде дамы, похожей на Розалию! Огорченная Каролина так и не смогла сосредоточиться на пьесе. Публика громко переговаривалась, ела апельсины, топала ногами. Каролина заметила неподалеку темноволосую даму и ее смуглого спутника. Элегантный наряд дамы отличался благородной скромностью. Каролина, не сводившая с нее глаз, заметила, что незнакомка дважды повернула к ним голову. Видимо, глядя на Рэя.

В антракте, когда Вирджиния живо обсуждала спектакль с Рэем и Эндрю, Каролина увидела рядом с собой ту самую – торговку апельсинами, что привлекла ее внимание еще на улице.

Подозвав ее, Каролина тихо спросила:

– Кто эта леди в черном, вон там?

Девица равнодушно посмотрела в указанном направлении.

– Откуда мне знать? – Она пожала плечами. Каролина протянула ей монету.

– Ты наверняка запомнила эту леди, когда с нее упала маска. Ведь ты была рядом. Можешь выяснить, кто она?

– А, эта. – Торговка со смехом взяла монету. – Я знаю, кто она, потому что видела ее раньше – в карете и без маски. Это жена испанского посла.

– Тебе известно ее имя?

– Нет, и я не могу этого выяснить. Почему бы вам не спросить самой? – Насмешливо посмотрев на Каролину, девица удалилась.

Жена испанского посла… Стало быть, эта женщина могла знать Рэя еще в Испании. Каролина продолжала наблюдать за ней. Та о чем-то горячо говорила со своим спутником. Затем, сердито тряхнув головой, поманила к себе торговку апельсинами, которая тотчас же направилась к ней.

Каролина украдкой наблюдала за темноволосой леди, что-то тихо сказавшей торговке. Снова подойдя к ним, девица предложила апельсин Рэю, но он отказался. Тогда девица что-то шепнула ему и тут же получила от него золотую монету, а сама протянула ему апельсин.

У Каролины упало сердце. За китайские апельсины не платят золотом.

Но за что же им платят? За адрес леди?

Совершенно подавленная, она рассеянно досмотрела конец пьесы, но не запомнила его.

Чуть погодя элегантная леди в маске и ее смуглый спутник ушли. Рэй, казалось, не обратил на это внимания.

Конечно, Каролина могла бы потребовать у него объяснений, но знала, что он ничего не скажет. Рэй предложил ей апельсин, и она отметила про себя его холодную замкнутость.

Вкус апельсина был горек для нее.

Наконец пьеса закончилась, и они направились к выходу, ступая по разбросанным апельсиновым коркам, раздавленным безделушкам и поломанным веерам. Взяв кеб, они вернулись в гостиницу.

За ужином Каролина была молчалива, в ужасе ожидая, что ее опасения подтвердятся. Так и случилось.

Сразу же после ужина, когда они поднялись наверх, Рэй сказал, что должен встретиться с одним из своих людей.

– Его жена убежала с любовником, – пояснил Рэй, – и ему надо пристроить детей. Надеюсь, мой лондонский агент поможет бедняге.

– Зачем же ты засунул за пояс два пистолета и заткнул кинжал за голенище сапога, если собираешься встретиться с другом? Да еще взял с собой не только шпагу, но и трость-шпагу?

– Я пойду в Альзацию, где он живет. Пираты имеют обыкновение селиться в странных местах. Этот бедняга даже не понимает, что его. окружают головорезы. Не жди меня, Каролина. Вероятно, я вернусь поздно.

– Поздно? – не своим голосом переспросила она. – Ладно, не буду ждать. – Каролина избегала его взгляда.

Едва Рэй ушел и она осталась одна в большой квадратной спальне, лучшей во всей гостинице, ее охватила безысходная тоска. Каролина поспешила к Вирджинии. Та, сидя перед зеркалом, расчесывала свои светлые с рыжеватым отливом волосы.

– О Каролина! Какой чудесный мы провели день! Лондон – такой удивительный город! – Темно-голубые глаза Вирджинии сияли.

Еще совсем недавно Каролина думала так же, но теперь печально посмотрела на сестру.

– Ты видела его только в хорошую погоду, – заметила она. – Погоди, пока его окутает туман.

Вирджиния тряхнула головой, и ее волосы рассыпались по плечам.

– Как жаль, что сейчас не зима, – мечтательно проговорила она. – Эндрю рассказал мне, что, когда Темза замерзает, на ней разворачиваются ярмарочные балаганы, по льду ездят экипажи, а печатники там же печатают визитные карточки. И Карл Второй и Екатерина заказывали себе такие. Стоят они, кстати, совсем недорого. И еще, по его словам, следующей зимой мы все приедем в Лондон на санях, посетим зимнюю ярмарку и закажем себе карточки.

«Вернешься ли ты когда-нибудь домой? – подумала Каролина. – Лондон покорил тебя своими чарами».

– И ты была права, Каролина. – Вирджиния положила щетку. – В Англии нашелся человек, считающий меня привлекательной.

– Ты говоришь о брате Рэя?

Вирджиния кивнула, и локоны ее разлетелись. После приезда в Лондон она снова начала завиваться.

– Эндрю сказал мне, что женщины, которых он встречал до сих пор, пустые, поверхностные и невежественные. – Она покраснела. – Я рада, что обо мне у него сложилось иное мнение.

«Я тоже рада», – молча согласилась Каролина. Как приятно видеть, что Вирджиния возрождается к жизни.

– Эндрю – самый интересный человек из всех, кого я когда-либо видела, – оживленно продолжала Вирджиния. – Он любит читать и говорит о книгах со мной, с женщиной. Прежде я только и слышала от мужчин, что дамы ничего не понимают, им и объяснять бесполезно. Но Эндрю считает иначе. – Она покраснела. – Я, наверное, кажусь тебе дурочкой?

– Нет. – «Не дурочкой, а влюбленной». Вслух, однако, Каролина этого не сказала. Она видела, что Эндрю и Вирджиния все больше влюбляются друг в друга, но пока не осознают этого. В один прекрасный день, возможно, в Эссексе, любовь вдруг озарит их своим ярким сиянием, навсегда переменив их жизни.

– Возьми конфету. – Вирджиния протянула коробку. – Это подарок Эндрю.

– О Вирджи! – Каролина порывисто обняла сестру. – По-моему, все это просто замечательно.

– Что замечательно? Конфета? – лукаво усмехнулась Вирджиния. – Ты всегда упрашиваешь меня побольше есть. Вот я и стараюсь. – И она сунула в рот конфету.

– И это тоже, – улыбнулась Каролина.

– Ясно: женщине не обязательно иметь осиную талию, чтобы понравиться Эндрю, – сказала Вирджиния. – Даже не обязательно быть красавицей. Его интересует все духовное. Он написал небольшие трактаты о будущем человека и обещал прочитать мне их по приезде в Эссекс. Я с нетерпением жду этого. Возможно, когда-нибудь он опубликует их. Эндрю собирается посвятить мне сонет. Сейчас он над ним работает и не хочет отрываться, пока не закончит его, а завтра мне прочитает. – Вирджиния съела еще одну конфету. – И еще, он считает меня слишком худой. Зимы в Эссексе очень холодные, и так как сам он тоже худой, каждый порыв ветра пронизывает его до костей. – И она захихикала, как школьница.

Нежно глядя на сестру, Каролина с глубоким облегчением думала: «Я поступила правильно. Нашла для Вирджинии тихую гавань. Они составят прекрасную пару: с упоением будут заниматься латинскими переводами, прояснять туманные значения слов. Иногда, чтобы скрасить однообразие, Вирджиния подсунет Эндрю какой-нибудь легкий роман. Они составят счастье друг друга».

Ничего этого она, разумеется, не сказала.

– Рада, что к тебе вернулся аппетит. Эндрю прав, ты должна поздороветь, чтобы перенести холодные и снежные эссекские зимы. – Каролина вспомнила эссекскую зиму… святки… человека, который влюбился в нее… и оставил, обиженную, растерянную.

Она снова ощутила растерянность. Это лабиринт. Но на этот раз лондонский лабиринт, без клочка травы, со скользкими булыжниками под ногами. На этот раз ей едва ли удастся найти из него выход. Что ж, такова жизнь. Она вздохнула.

– Эндрю рассказывал мне о своем фамильном гнезде. Поселитесь ли вы с Рэем, там после того как…

– После того как по-настоящему обвенчаемся?

– Я имела в виду не совсем это, – смутилась Вирджиния.

– Не знаю, где мы поселимся. И обвенчаемся ли когда-нибудь по-настоящему, тоже не знаю. Судьба часто разрушает планы.

– Будет чудесно, если вы решите обосноваться в Эссексе, – промолвила Вирджиния. – Обещаю постоянно навещать тебя. О Каролина, ни с кем в жизни я не чувствовала себя так хорошо и свободно, как с Эндрю. Мы можем говорить с ним часами о книгах, о чем угодно, и всегда находим что-то интересное для обсуждения.

Каролине Эндрю казался хорошим, добрым, но скучным. Она задумчиво улыбнулась сестре:

– Не исключено, что мы поселимся в Эссексе. Кто знает? И вдруг ей стало невыносимо смотреть на счастливую, радостную Вирджинию. Каролину охватил безотчетный страх.

– Отдохни хорошенько, Вирджи, и завтра пленишь Эндрю своей свежестью.

Каролина вошла в свой пустой номер и забралась под одеяло. Конечно, ей хотелось подождать Рэя, очень хотелось.

Она еще не спала, когда он вернулся, тихо закрыл за собой дверь и шепотом выругался, задев в темноте ногой стул.

Сделав вид, будто шум разбудил ее, Каролина села в постели.

– Рэй! – 0на провела рукой по своим длинным, залитым лунным светом волосам. – Наверное, уже поздно. Где ты был?

– Дела заняли больше времени, чем я предполагал. – Лунный свет упал и на него, и Каролина увидела, что вид у Рэя такой измученный, будто он участвовал в тяжелом сражении.

– Сделав все, мы выпили у него в гостинице. Боюсь, я перебрал.

– О!

– Прости, что разбудил тебя. – Он лег рядом с ней. – Уже поздно. Спи.

«Значит, Рэй увидел даму, напомнившую ему утраченную возлюбленную, и попытался утопить в вине мучительные воспоминания…»

Каролина откинулась на подушку, чувствуя себя глубоко несчастной.

Все это навело ее на мысль о том, сколь непрочны связывающие их узы. Ведь она, как и Реба, всего лишь невеста с Флит-стрит.

Глава 18

Наутро, когда Каролина проснулась, Рэя уже не было. Одеваясь и размышляя о вчерашних событиях, она застегивала свой кремовый корсаж, когда послышался стук в дверь. Полная улыбающаяся служанка пришла забрать белье в стирку.

Подав служанке свое белье и взяв в руки сорочку Рэя, Каролина уловила слабый экзотический аромат – тот, что и вчера, когда столкнулась с женой испанского посла в «Друри-Лейн». Она принюхалась, но служанка быстро взяла у нее сорочку. От девицы так разило беконом и луком, что тонкий аромат духов тотчас исчез.

Спустившись к завтраку, Каролина убедила себя, что все это ей почудилось.

Она напряженно обдумала случившееся накануне. Видимо, Рэй под впечатлением встречи пропьянствовал полночи.

Каролина ничего не рассказала Вирджинии, тем более что та упивалась посвященным ей Эндрю сонетом, вновь и вновь с восторгом его перечитывая.

Дурное предчувствие, овладевшее Каролиной у входа в театр, не покидало ее всю неделю. Теперь она тщательно обнюхивала рубашки Рэя, но больше не улавливала никаких экзотических ароматов, поэтому ее подозрения рассеялись.

Очень занятый, Рэй готовил судно к возвращению в Карибское море и собирал экипаж. А это было непросто, ибо многим офицерам и матросам не хотелось покидать семьи и дома.

В гостиницу он возвращался поздно – озабоченный и погруженный в свои мысли. Потом ужинал и нередко вновь исчезал. Надолго.

Даже Вирджиния, занятая своими делами, заметила это.

– В последнее время Рэй часто оставляет тебя одну, – с сочувствием сказала она однажды, когда сестры собирались спуститься к чаю. Рэй, как обычно, отсутствовал.

Каролина, расчесывая перед зеркалом волосы, только кивнула, не желая отрицать очевидное.

– Наверное, он чем-то очень занят. – Вирджиния посмотрела в зеркало на свои рыжеватые локоны. – Я рада, что Эндрю свободнее, чем Рэй. Знаешь, он посвятил мне еще один сонет. Эндрю уверяет, что мне очень понравится в Эссексе. Их дом очень старый, о нем рассказывают такие романтические предания. Как мне хочется посетить этот дом вместе с ним!

«Я бы тоже хотела, – печально подумала Каролина. – Вместе с Рэем. Но когда это будет? Скоро он уплывет, оставив меня здесь, в Лондоне. Конечно, я могу поехать в Эссекс. Но что за жизнь без него? Не только там, а где бы то ни было?»

Сестры спустились по деревянной лестнице, решив по пути, что вечером отправятся в танцевальный зал.

Но, когда уже за столом они сказали об этом Эндрю, тот смущенно пробормотал, что танцор он неважный. Вирджиния, как никогда оживленная и уверенная в себе, слегка похлопала Эндрю веером и пообещала научить его танцевать, более того, сделать отличным танцором. И это она!

Каролина весьма удивилась, ибо ее сестра отнюдь не блистала умением танцевать. Но, глядя на раскрасневшееся, счастливое лицо и сияющие глаза Вирджинии, она решила, что та, ослепленная любовью, не замечает своих недостатков. Возможно, и Эндрю их не заметит. Каролина беспокойно огляделась.

Общество сестры и Эндрю наскучило ей, к тому же она чувствовала себя лишней.

Послеобеденное время они коротали в низкой общей комнате гостиницы. Постояльцев было немного, лишь за двумя столами сидели джентльмены. Откинувшись на спинки стульев, они курили длинные глиняные трубки и исподтишка бросали взгляды на красивую блондинку в кремовом платье.

Каролина же поглядывала в небольшое окно, выходившее на улицу, надеясь увидеть там высокую фигуру Рэя.

Вирджиния и Эндрю оживленно обсуждали статьи о книгах, опубликованные в лондонских газетах. Вирджиния была в восторге. Каролина, однако, ничего подобного не испытывала. Глядя на новые книги в красных и белых атласных переплетах, купленные Вирджинией утром, она думала, что старые – в зеленых и лиловых бархатных переплетах – куда лучше. Такие она брала из библиотеки Ральфа Уормли. И конечно, ей нравились добротные кожаные переплеты. Однако Каролина промолчала.

Между тем Эндрю сказал Вирджинии, что писать книги – дело рискованное, многие авторы составляют предварительно проспекты и распространяют их среди издателей для определения будущего тиража. Так поступают Джон Драйден и другие. Иногда тираж составляет всего сто экземпляров.

Каролина вздохнула. Ей очень хотелось танцевать. Рэй обещал вернуться пораньше, неужели что-то его задержит?

И тут она увидела, что он приближается к гостинице. Сердце ее затрепетало. Каролина с восхищением смотрела на его гибкую сильную фигуру, любуясь уверенной походкой и горделивой осанкой. Войдя, он ослепительно улыбнулся и быстро направился к ним. С души Каролины словно камень свалился.

– Уйти было нелегко, – сказал Рэй, – но я все же вырвался. Что у нас намечено на сегодняшний вечер, леди?

– Танцевальный зал, – ответили они в голос, и он рассмеялся.

– Хотите танцевать?

– Да! – В голосе Каролины прозвучал вызов. – Мы еще ни разу не танцевали, с тех пор как приехали в Лондон.

– Совсем запамятовал, – отозвался Рэй. – Посоветовав воздержаться от Эссекса, Эндрю лишил вас и тамошних балов… – Его взгляд, теплый и ласковый, был вместе с тем задумчивым. – Конечно, мы с Эндрю отвезем вас в танцевальный зал. Вы наденете свои лучшие платья и доставите моряку незабываемую радость. Ему будет о чем вспомнить в плавании.

При упоминании об этом у Каролины перехватило дух.

– Но ты же еще не скоро отправляешься в путь, Рэй. Не успел он сказать, как служанка принесла чай и все начали обсуждать, допить ли дамам чай или поскорее поехать за розетками для бальных туфель.

Поскольку остановились на розетках, Каролина так и не поговорила с Рэем о его планах. Когда девушки, веселые и оживленные, вернулись с покупками, Рэй, уже в нарядном камзоле, о чем-то толковал с Эндрю.

Каролина была в приподнятом настроении, ибо они впервые выезжали в лондонский свет. Она надела свое изумрудное ожерелье и такие же серьги, несмотря на опасение привлечь к себе всеобщее внимание. Впрочем, внимание будет привлекать и ее молодая грудь, вздымающаяся над глубоким декольте зеленого платья, того самого, в котором она ездила в театр. В полупрозрачных развевающихся юбках и ажурных кружевах Каролина походила на серебристого мотылька. Вирджиния в роскошном темно-коричневом платье с глубоким декольте, отделанном бронзовыми кружевами, выглядела куда проще, чем сестра.

При их приближении оба джентльмена поднялись. Глаза Рэя засверкали, едва он увидел Каролину. Эндрю тоже был сражен элегантностью Вирджинии. Она шла высоко подняв голову, и ее уверенная походка поразила Каролину.

– Мисс Вирджиния, – Эндрю поклонился, – я сражен вашей красотой.

Вирджиния вспыхнула от удовольствия и кокетливо помахала веером.

– Ваш наряд нуждается лишь в одной небольшой детали, и тогда его совершенство будет полным. Вот эта деталь. – Он обвил шею Вирджинии золотым ожерельем с топазовым кулоном, ярко сверкнувшим в ложбинке между ее грудями.

Каролина, догадавшись, откуда у бедного Эндрю этот дорогой подарок, с благодарностью взглянула на Рэя. Тот ласково улыбнулся, но, конечно же, промолчал.

Обычно он одевался так, чтобы не привлекать к себе внимания, но сегодня изменил своему обыкновению. Желая быть достойным спутником своей блистательной дамы, Рэй облачился в великолепный серый атласный камзол с широкими манжетами и золотым шитьем. Была на нем и треуголка с пером. Казалось, он совсем не опасался, что его опознают. Радостный, беззаботный, Рэй вел себя так, будто с его плеч вдруг свалилось тяжелое бремя.

В этот чудесный вечер они обошли все танцевальные залы и всюду танцевали под популярные мелодии, исполняемые подвыпившими музыкантами. Молодые люди смеялись, пили чудесные искристые вина и без устали танцевали. Вирджиния выражала восхищение подаренным ей ожерельем. Затем они взяли лодку и скользили в ней по серебристой лунной дорожке…

Погрузив руку в прохладную речную воду, Каролина подумала, не получил ли Рэй какого-нибудь приятного известия. Может, самозванца, который пиратствует под его именем у берегов Виргинии, схватили и передали в руки правосудия?

Нет, он, конечно, поделился бы с ней такой радостной новостью. Она бросила на него быстрый взгляд. Рэй сидел откинувшись, в необычно свободной позе, и смотрел на проплывающий мимо ночной Лондон. Наверное, он приберегает какие-то приятные известия и сообщит их, как только они останутся одни и тесно прижмутся друг к другу на широкой гостиничной кровати. При этой мысли прелестное лицо Каролины просияло. И она прильнула к возлюбленному. Он обвил ее рукой, и от этого ласкового прикосновения Каролина с облегчением вздохнула.

Рэй погрузил лицо в ее благоухающие лимоном волосы.

– Ты довольна этим вечером? – шепнул он.

– О да! – Она прижалась к нему еще теснее, наслаждаясь ощущением силы, исходившей от него. – Уже поздно, Рэй. Пора домой.

Он тихо рассмеялся и пощекотал ее ухо.

– И чем же мы там займемся?

Каролина, к своей досаде и к его удовольствию, покраснела.

– Уже поздно, – повторила она, надеясь, что Эндрю и сестра не заметили ее смущения. – Честным горожанам в такое время пристало быть дома, в постели.

– Что ж, мы – честные горожане, и в самом деле уже поздно, – усмехнулся Рэй. Его длинные пальцы играли ее локоном, а тыльная сторона руки нежно касалась шеи Каролины, пробуждая в ней желание. Он вздохнул: – Пора возвращаться, Эндрю. Моя прекрасная дама устала.

– Хорошо, – рассеянно отозвался Эндрю. В этот момент он обсуждал с Вирджинией, в самом ли деле авторство некоторых пьес, приписываемых Шекспиру, принадлежит Кристоферу Марло. Захваченные разговором, они не замечали ничего вокруг.

У причала их поджидал кеб. Рэй подхватил Каролину на руки и вынес на берег. Она сказала, что в такую прекрасную ночь с удовольствием прогулялась бы пешком, но Рэй и слышать об этом не хотел, утверждая, что набережная – слишком опасное место: в любую минуту на неосторожных прохожих могут напасть грабители. Сомневаться в его словах не приходилось: он знал эти места.

– По-моему, на Тортуге тоже было не слишком безопасно, – насмешливо возразила она.

– Разве мы гуляли там ночью?

Каролина, признав, что он прав, позволила усадить себя в кеб, где устало положила голову ему на плечо.

В гостинице они никого не встретили, и этот день закончился спокойно. Возле их двери Эндрю вдруг отошел от Вирджинии и пожал руку брату.

– Почему он пожал тебе руку? – спросила Каролина, когда они остались одни, но тотчас догадалась сама. – Наверное, благодарил тебя за то, что ты дал ему топазовое ожерелье для Вирджинии.

– Вполне возможно. – Взгляд Рэя оставался непроницаемым. – Пожалуй, надо зажечь свечу. Я хочу посмотреть, как моя прелестная дама будет раздеваться…

Рэй зажег свечу, снял шпагу и ослабил тугой воротник. «Какой у него гордый, властный вид, – с трепетом подумала она. – Люди знают его как опасного пирата, непревзойденного фехтовальщика, кое-кто видит угрозу в холодных глазах Рэя, но для меня мой возлюбленный готов рискнуть всем, даже жизнью».

Зная, что он наблюдает за ней, Каролина грациозно сняла свои атласные бальные туфли на высоких каблуках и тонкие шелковые чулки. Для этого она приподняла юбки, открывая длинные стройные ноги.

Рэй, раздеваясь, смотрел на нее сверкающим восхищенным взором.

– Повернись чуть-чуть, – сказал он. – Чтобы отблеск свечи упал на твою грудь. Такой я хочу запомнить тебя.

– Но ведь я буду рядом с тобой, – удивилась Каролина. – Зачем же запоминать меня?

– Я так хочу, – улыбнулся он.

Она повернулась, и при свете свечи ее серебристые глаза засияли. Золотом засверкали и длинные светлые волосы, каскадом ниспадавшие на стройные плечи. Сама она не знала, как хороша в этот момент, но у него при взгляде на нее перехватило дыхание.

– Помоги расстегнуть мне крючки, – попросила она.

Рэй, не отрывая от нее восхищенных глаз, расстегнул крючки корсажа. Видя, что Каролина хочет спустить рукава, он сказал: «Разреши мне» – и бережно сделал это. Из-за спины Каролины Рэй протянул руки и обхватил ее груди ладонями. Корсаж соскользнул вниз.

– Как, должно быть, приятно твоим прелестным грудям освободиться из плена, – шепнул он.

– Рэй! – Она затрепетала от его прикосновений. – Не наступи на мое платье. Вдруг порвешь его. Позволь я разденусь сама.

Он со смехом отпустил Каролину и, отступив, наблюдал, как она выскальзывает из своего дивного зеленого платья. Мерцая, оно опустилось у ее ног.

Между тем Рэй быстро снял камзол, башмаки и чулки. В панталонах и сорочке он выглядел сильным и уверенным в себе: его загорелую кожу оттеняло белое полотно и пенные кружева. Перед нею стоял тот пират, которого она помнила по Тортуге, а не английский джентльмен, прибывший в Лондон из колоний. И этот удивительный мужчина принадлежит ей. Каролина тянулась к нему всей душой, и то, что она чувствовала в этот момент, отразилось в ее лучистых глазах.

На миг ее пальцы задержались на шнурке, обвивавшем тонкую сорочку.

– Рэй, – выдохнула она, – ты что-то хочешь мне сказать?

В этот вечер Каролина заметила перемену в нем и надеялась услышать, что он преодолел все трудности и отныне никогда ее не покинет.

Его сильное тело напряглось. Или это ей только почудилось?

– Ничего такого, что не могло бы подождать до утра, – загадочно ответил Рэй. Его пронзительные серые глаза словно проникали под полупрозрачную нижнюю сорочку Каролины.

Наверное, ему не терпится овладеть ею, а уж потом он сообщит добрые известия. Подумав об этом, она ослабила затянутый шнурок.

Тонкая сорочка соскользнула вниз. Теперь обнаженная Каролина стояла перед ним в мерцании свечи.

– Боже, как ты хороша, просто чудо! – глухо пробормотал Рэй. – Никогда еще не видел тебя такой красивой, как сейчас. Не двигайся. – Говоря это, он снимал с себя последние одежды и ни на миг не сводил с нее пламенного взгляда. Этот взгляд, бродивший по всему ее телу – от шеи к грудям, от грудей к бедрам, от бедер к ногам и обратно, – опалял ее, словно огонь. Он выражал что-то глубоко интимное. Страсть Рэя воспламеняла и ее.

Глядя, как он стягивает панталоны, Каролина замерла в предвкушении блаженства. Сердце неистово колотилось. Еще миг – и Рэй обнял Каролину, отклонив ее стройное тело назад. Грациозно изогнув лебединую шею, Каролина приподняла голову, и они слились в долгом восхитительном поцелуе. Его теплые губы сначала лишь слегка коснулись ее губ и тут же тесно прильнули к ним. Кончик его языка проник в глубь ее рта и начал исследовать его. С таким же любопытством исследуют путешественники новые неведомые земли.

Затем его темная голова стала спускаться ниже – от длинной гибкой шеи к гладкой груди и двум нежным холмикам. Рэй ласкал языком и сжимал губами ее соски, а Каролина извивалась в его руках.

Его губы, словно в поисках новых наслаждений, прошлись по округлому животу и спустились к запретному месту. Каролина, трепеща от его ласк, тихо застонала.

Рэй обхватил упругие ягодицы любимой руками и приподнял ее. Она обняла его шею, и ее глаза засверкали, точно звезды в ночи. Он опустил возлюбленную на кровать, и их тела сплелись. Теперь им казалось, будто они одни на всем свете.

В эту ночь Рэй был необычайно пылок. Возбуждая Каролину, он заставлял ее испытывать жгучую истому. Не думая о себе, Рэй доставлял ей такое наслаждение, что она едва сдерживала слезы восторга.

Только убедившись, что Каролина готова принять его, он вошел в нее. Она устремилась навстречу ему и провела пальцами по его обнаженной спине. Их ноги переплелись. Внезапно Рэй стиснул Каролину, впился в нее жаждущими губами, и они начали свой ритмический танец любви. Все на свете утратило для них значение, они словно перенеслись на другую планету. Пространство и время исчезли.

Но Рэй возносил ее все выше и выше к самому куполу небес, все выше и выше вел по бесконечной золотой лестнице наслаждения. И наконец их тела, как будто лишенные плоти, превратились в воплощение любви и света.

Вихрь наслаждения закрутил их, и, лишь испытав упоение экстаза, они вернулись на грешную землю из страны грез.

Спустившись со сверкающих высот Каролина лежала в его объятиях, размышляя, есть ли на земле другой такой любовник.

Рэй приподнялся и пальцами загасил свечу.

– Нам не нужен этот свет, Каролина. Ты озаряешь все кругом куда более ярким сиянием.

И он снова повторил весь круг. Его ласки, уже неторопливые, доставляли ей неизъяснимое блаженство. Могучая река страсти подхватила их и понесла на какой-то далекий берег.

Наконец солнце любви зашло, но его лучи все еще согревали их.

Приподнявшись, Рэй с улыбкой взглянул на возлюбленную. Ее темные трепещущие ресницы медленно поднялись, и она, тоже улыбнувшись ему, развела руками, как бы показывая, что сдается на милость победителя.

– Ах ты кокетка. – Рэй, склонившись, в последний раз поцеловал ее розовые соски.

Каролина томно и соблазнительно потянулась.

– Спи. – Рэй, тихо рассмеявшись, взъерошил ее волосы. – Надеюсь, тебе приснюсь я.

Все сомнения и опасения, оплетавшие ее, словно паутина, целую неделю, в эту ночь рассеялись, и она успокоилась. Нет, Рэй не пренебрегал ею, а просто был очень занят. Он любит ее. Очень любит. Свидетельства тому – его пылкость и бесконечная нежность.

Каролина приникла к нему и безмятежно заснула.

Ей снились прекрасные сны любви. Поскрипывание сапог и легкий звон ножен разбудили Каролину.

Она присела в постели. Было почти темно, но Каролина увидела, что дверь приоткрыта и возле нее стоит высокий мужчина.

– Это ты, Рэй?

– Да. Прости, что разбудил тебя.

– Но почему ты встал так рано?

– Я отплываю с утренним приливом и просил Эндрю сообщить тебе об этом. – Он подошел к Каролине и прижал ее к себе. Его одежда коснулась ее груди, а длинные темные волосы, закрыв лицо Каролины, смешались с ее светлыми локонами. – Я позавтракаю и отправляюсь.

– О нет! – Встревоженная, она поднялась. – Я быстро оденусь и позавтракаю с тобой.

– Нет. Завтрак уже ждет меня, я заказал его еще вечером.

– Но ты не можешь отплыть! У тебя ведь еще не весь экипаж, ты сам так сказал.

– Я найму матросов в Плимуте.

– Тогда подожди, я проведу с тобой последние минуты.

– Нет, Каролина. – Он ласково уложил ее на постель. – Одевшись и позавтракав, ты захочешь сопровождать меня на пристань и еще, чего доброго, заплачешь на виду у всех. А я хочу помнить тебя такой, как сейчас. – Его руки скользнули по ее обнаженному телу, ибо в такую теплую ночь она спала без сорочки.

– О Рэй! – Каролина прижалась к нему. – Не покидай меня!

– Я не хочу покидать тебя, но должен ехать, Каролина. Останься же в моей памяти такой, как сейчас.

– Тогда возьми меня с собой, – жалобно попросила она. Он вздохнул:

– Поэтому я и надеялся уйти, пока ты спишь. Меня ждет опасное плавание, Каролина, и я не имею права рисковать твоей жизнью.

– Но…

– Эндрю отвезет тебя и сестру в Эссекс. И там вы дождетесь моего возвращения. Если что-то случится со мной, брат об этом узнает, и мой лондонский агент позаботится о твоем благополучии. Пока же я оставил деньги Эндрю, а кошелек с золотом для тебя на столе. Думаю, пока этого хватит.

Она схватила Рэя за рукав и откинула волосы, чтобы лучше видеть его.

– Почему ты оставляешь меня здесь? – в отчаянии вскричала Каролина. – Что бы ни было, я должна быть рядом с тобой!

– Вздор! – твердо возразил Рэй. – Ты должна быть в безопасности.

Она молила, упрашивала, даже угрожала, но он оставался непоколебим. Стоя с каменным лицом, Рэй повторял: «Эндрю присмотрит за тобой».

Он вышел, захлопнув дверь.

Каролина осталась одна в большой кровати. Она хорошо понимала, что бежать за Рэем и умолять его вернуться бесполезно. Но может, все-таки что-то можно сделать.

Каролина вскочила и быстро надела вчерашнее платье. Дрожащими пальцами она попыталась застегнуть крючки, но так и не справилась со всеми. С панье Каролина не стала возиться, и платье свободно падало с талии. Причесалась она наспех. Натянув чулки и сунув ноги в танцевальные туфли, она кинулась к двери, однако тут же вернулась, села за маленький стол и написала записку Вирджинии.

«Рэй согласился взять меня с собой. Я не успеваю даже упаковать вещи. Пожалуйста, забери их с собой в Эссекс. Можешь носить любое платье, какое тебе приглянется. Пожелай мне удачи».

И подписалась: Каролина. Сунув записку под дверь Вирджинии, она вернулась к себе и взяла кошелек с золотом. Каролина решила поехать на пристань, броситься в объятия Рэя и, пустив в ход все свои чары, убедить его взять с собой в рискованное плавание. Она знала, что Рэй отправляется на поиски самозванца, называющего себя капитаном Келлзом.

Но следует проявить осторожность. Увидев ее одну, беззащитную, в бальном платье, на пристани, где женщине нельзя появляться без спутника, Рэй, возможно, уступит. Но если увидит Каролину за завтраком, заставит ее подняться наверх и запрет в номере.

Она переложила мешочек с золотыми монетами в свой бархатный кошелек, тихо выбралась из комнаты и затаилась на лестничной площадке, откуда была хорошо видна дверь гостиницы.

Рэй быстро управился с завтраком. Через несколько мгновений Каролина увидела, что он вышел. Она быстро спустилась и, уже стоя у двери, услышала, что Рэй подозвал кебмена.

Каролина дождалась, пока стих цокот копыт, выбежала и села в кеб.

– Следуй за тем, что впереди, – велела она кучеру, – к пристани.

Каролина была уверена, что Рэй не заметил ее, ибо, выйдя из гостиницы, даже не оглянулся. Только плотнее нахлобучил свою треуголку, потому что с Темзы тянуло холодом, и решительно вскочил в кеб.

Лондон только пробуждался. На улицы выходили первые разносчики, подмастерья, боясь опоздать, спешили на работу, горничные, позевывая, прямо со второго этажа выплескивали помои в сточные канавы.

Когда они добрались до пристани, небо начинало розоветь. Рэй вышел и расплатился с кебменом. Вдоль Темзы на якоре стояло великое множество судов. Глаза Каролины сразу отыскали знакомый силуэт «Морского скитальца». «Не вернет ли Рэй своему кораблю прежнее название – «Морской волк1 » – подумала она. Каролина уже решила, что скажет Рэю, какими словами попытается смягчить его. Но сначала она бросится в его объятия, прильнет к нему вся в слезах… Но пока ей лучше держаться на расстоянии, ибо, заметив Каролину, Рэй велит кебмену доставить ее в гостиницу.

Рэй отпустил кеб. Увидев, что он взглянул в ее сторону, Каролина тихо приказала кучеру подъехать поближе и ждать.

Она уже хотела выйти из кеба, когда увидела черную карету с гербом.

Рэй, внимательно осмотрев карету, к удивлению Каролины, подошел, распахнул дверцу и помог спуститься на землю стройной даме во всем черном. Дама подняла голову, черную кружевную мантилью взметнуло ветром, и Каролина увидела уже знакомое ей прекрасное властное лицо той самой дамы, которая впервые появилась перед ней в маске. Это была жена испанского посла.

Рэй стоял спиной к Каролине, она успела заметить, как дама, прежде чем поправить мантилью, томно улыбнулась ему.

На глазах ошеломленной Каролины он взял ее под руку, повел к ожидавшему их баркасу и, осторожно подхватив на руки, усадил на скамью. Багаж дамы быстро погрузили, и баркас направился к «Морскому скитальцу».

Аишь когда они поднялись на борт, Каролина осознала смысл всего случившегося.

Рэй уплывает от нее, уплывает вместе с женой испанского посла!

Невеста с Флит-стрит сделала ставку – и проиграла.

Глава 19

«Друри-Лейн», Лондон. Лето 1689 года

Когда перед началом представления Каролина случайно сорвала маску с проходившей мимо женщины, Рэй Эвисток увидел перед собой Розалию. Даже поскользнувшись на палубе тонущего галиона, он, пронзенный испанской рапирой, не испытал такого потрясения. Рэй едва не произнес вслух ее имя.

Однако он овладел собой так же быстро, как на палубе галиона. Тогда Рэй сразу отступил назад, а в это время другой пират полоснул напавшего испанца своей абордажной саблей по шее. Тот упал, обливаясь кровью, и выпустил рапиру. Воспользовавшись этим, Рэй осторожно извлек лезвие из своего тела.

Такая же боль пронзила его и в театре при виде прекрасного надменного лица – лица Розалии. Это смуглое с высокими скулами лицо ничуть не изменилось. Вот разве что орлиный нос стал чуть короче. Большие темные глаза, в которые он некогда смотрел с таким самозабвением, не проявляли ни малейших признаков узнавания. Тонкие выразительные губы, которые ему лишь изредка дозволялось целовать, оставались неподвижными – никакого трепета. Она явно не помнила его.

На палубе испанского галиона Рэй испытал единственное желание – забыться и умереть. То же самое он испытал и сейчас.

При виде этой женщины на него нахлынули воспоминания, столь живые, словно лишь вчера еще он выдавал себя за испанца Диего Вьяхара, приемного сына доброго дона Игнасио Сааведры, и был без памяти влюблен в его дочь Розалию.

Эти воспоминания полностью завладели им на несколько мгновений. Машинально поддержав Каролину, бледный как полотно Рэй, не отрывал взгляда от каким-то чудом воскресшей Розалии, однако та не подавала и вида, что знает его.

Схватив маску, дама надела ее и направилась дальше со своим смуглым спутником. Тот посмотрел на Рэя Эвистока мрачно, но тоже без признаков узнавания. Это был Санчо, исполнявший все прихоти жены испанского посла.

«Но ведь эта дама не может быть Розалией», – сказал себе Рэй. Никак не может. Он своими глазами видел, как Розалия в подвенечном платье упала, пронзенная шпагой дона Карлоса. Рэй хорошо помнил белые кружева, залитые алой кровью.

Его лоб покрылся испариной.

Нет, это не Розалия. Возможно, какая-то ее родственница, но не Розалия. Вот тогда-то в ответ на вопрос Каролины Рэй и ответил, что, кажется, увидел призрак.

Призрак первой любви. Всегда необычайно сладостной. И разве удивительно, что этот призрак преследует его?

Рэй сидел в театре рядом с Каролиной, рассеянно глядя на сцену, и не мог прийти в себя. Однако заметил, что дама в маске несколько раз бросала на него взгляд. Откуда ему было знать, что дама в маске – великолепная актриса, намного превосходящая Молл Срежь-Кошелек, играющую на сцене. Захваченная врасплох встречей с тем, кого не видела столько лет, она мгновенно овладела собой и ничем не выказала, что узнаёт человека, за которого имела глупость выйти замуж. Так теперь думала она о том, кто был ее первой любовью. Из этого брака все равно не вышло бы ничего хорошего. Ведь на самом деле он даже не испанец, а англичанин, еретик. При содействии ее выжившего из ума отца он женился на ней под вымышленным именем. Дядя поступил правильно, попытавшись убить его. Но он каким-то образом избежал неминуемой смерти. Однако при этом дама отметила, что он красив, строен и хорошо одет.

Постепенно ею овладело нестерпимое любопытство, – недаром старая дуэнья в Испании так часто утверждала, что любопытство в конце концов погубит воспитанницу, – она подозвала торговку апельсинами, шепнула ей на ухо несколько слов и проследила, передала ли она их.

Но дама так и не заметила, вздрогнул ли этот широкоплечий человек, когда торговка исполнила ее поручение. И его взгляд не обратился к ней. Он купил апельсин и хладнокровно угостил им красивую блондинку, свою спутницу.

Нахмурившись, жена посла откинулась на спинку сиденья. Неизвестно, придет ли он сегодня вечером. Уязвленная и раздосадованная этой мыслью, она встала и решительно объявила Санчо, что они отправляются домой.

Санчо, во всяком случае, был доволен.

Однако Рэй Эвисток, погруженный в свои мысли, не ощутил никакого облегчения. Он получил заманчивое приглашение, но понимал, что оно вполне может оказаться западней. Неуверенными пальцами Рэй ослабил душивший его галстук.

– За час до полуночи подойди к боковому входу испанского посольства, – передала ему торговка апельсинами. – Слуга впустит тебя.

Испанское посольство. До того момента как Рэй увидел Розалию, он расхохотался бы, если бы ему вдруг предложили зайти в испанское посольство. Неужели он сам сунет голову в петлю? Его без промедления отправят в Испанию и там, подвергнув пыткам, казнят.

Но Рэя неотступно преследовала мысль, что эта женщина и в самом деле Розалия. А что, если другой придали столь удивительное сходство с ней? Эта дама неотличима от Розалии, какой он помнил ее. Чуть старше, но это вполне естественно. Та же смугловатая кожа, те же большие темные глаза, осененные черными ресницами.

Вдруг это действительно Розалия? Нет, невозможно. Но все же… Эта мысль мучила, терзала его.

Рэй бросил взгляд на свою светловолосую спутницу. Каролина аплодировала Молл Срежь-Кошелек. Если незнакомка окажется Розалией, значит, он состоит в законном браке. Как же быть ему с Каролиной, которую он так любит?

Чем больше размышлял Рэй, тем яснее осознавал всю серьезность ситуации. Если Розалия жива, он должен об этом узнать. У него просто нет выбора.

Вот поэтому Рэй сунул за пояс два пистолета, заткнул за голенище сапога длинный итальянский кинжал, взял шпагу и малакскую трость-шпагу, которой весьма искусно владел. Так он чувствовал себя увереннее.

Выйдя на темную улицу, Рэй пешком направился в испанское посольство. Он прищел на час раньше назначенного срока и, затаившись за деревьями, стал наблюдать.

Если его решили заманить в западню, заговорщики наверняка предположат, что он поспешит на свидание с Розалией. Те, кто покушается на его жизнь, наверняка знают о Розалии, поэтому и используют двойника для приманки. В посольстве горели свечи, но вскоре одна из другой погасли.

Оттуда, где стоял Рэй, был виден парадный подъезд большого особняка, а также и боковой вход, словно приглашавший его войти.

Ровно в одиннадцать – Рэй определил время по своим золотым часам – он направился к боковому входу не без опасений, что оттуда выскочат вооруженные люди и попытаются схватить капитана «Морского волка».

Ударившись о сапог, слегка звякнула шпага. Да, вооружен он был, что называется, до зубов и собирался дорого продать свою жизнь.

То, что при его приближении дверь отворилась, не удивило Рэя. За дверью стоял коренастый Санчо, единственный, кому доверяла супруга посла. Санчо поманил Рэя в глубь тускло освещенного коридора. Отсюда начиналась узкая лестница. Рэй осторожно поднялся по ней вслед за своим провожатым.

Лестница выводила на уровень первого этажа. Другая, более широкая лестница, вела к парадному подъезду и на второй этаж. Здесь в широком коридоре, очевидно, располагались спальни.

Рэй ожидал, что его введут в потайную комнатушку, но увидел большую комнату, освещенную многорожковым канделябром. Глаза Рэя скользнули по темно-красным штофным шторам на высоких окнах, тяжелой резной мебели в чехлах и высокой, похожей на большой трон, кровати под пологом, занимавшей целый угол. Сапоги Рэя утонули в мягком ворсе дорогого ковра. Справа от него стоял туалетный столик с большим зеркалом.

Итак, он в спальне дамы.

И эта дама уже приветствовала его, поднявшись с изящной французской кушетки. Роскошный халат из алого бархата шел ей куда больше, чем мрачная черная одежда, которую она носила днем. Глубокий вырез позволял видеть не только верхнюю часть ее матовой груди, но и бледные плечи. После театра она изменила прическу, и теперь, так же как в юности, ее черные локоны падали на алый бархат.

Санчо вышел.

Дама нерешительно, почти испуганно пошла навстречу Рэю.

– Диего! – раздалось в полной тишине. Пристально глядя в глаза Рэю, она вдруг просияла от радости и, широко раскинув руки, побежала к нему. – О Диего! – Она вложила в это имя жгучее любовное томление. – Неужели это ты?

Но ни уловки, ни изощренное притворство не были нужны Рэю: он уже понял, что это не двойник, а чудом воскресшая Розалия. Рэй никогда не забыл бы этот голос, это лицо, эту стройную фигуру.

Охваченный воспоминаниями, он сделал шаг вперед. Розалия приблизилась к нему, и Рэй перенесся в прошлое – в солнечный двор в Саламанке, где молодой Диего мечтал жениться на испанке и провести всю жизнь в знойной Испании.

– О Диего! – Ее голос звучал как заклинание. Она прильнула к нему, и его руки сомкнулись на ее спине. Розалия подняла лицо, чуть приоткрыла губы. Осененные темными ресницами глаза смотрели на него, моля о любви, и, как в былые дни, Рэй позабыл обо всем на свете, погрузившись в их сумрачные глубины. – Диего! – Ее голос дрогнул. – Наконец-то я нашла тебя, наконец-то…

Его губы заставили ее умолкнуть. В их поцелуе не было ни настоящего, ни будущего, только удивительное возвращение к прошлому. Он даже не спросил, почему под ее бархатным халатом лишь обнаженное тело. Чудо их встречи после стольких лет, казалось, упразднило все вопросы.

Оставаясь в его объятиях, она медленно увлекала Рэя назад, прижимаясь к нему бедрами. Тут надобно упомянуть, что герцогиня Лорка была —женщина высокая и двигалась с необычайной грацией. Рэй остро ощущал пряное благоухание ее духов, аромат, знакомый ему с давних лет. Ее небольшие груди прижимались к его груди, и через тонкий бархат он чувствовал биение ее сердца.

– О Диего, – с упреком прошептала она, когда два больших пистолета прижались к ее животу. – Тебе не следовало приходить в мою спальню вооруженным.

– Ты обезоружила меня, – выдохнул он. И это была правда.

В безумном круговороте колесо его жизни сделало полный оборот.

Восставшая из мертвых женщина вновь завладела своим прежним возлюбленным.

Глава 20

Лондонская пристань. Лето 1689 года

Пока Каролина удалялась по тряской мостовой от Рэя и его спутницы, мысли ее кружились вихрем в черном водовороте. Каролину охватили горе, ярость и чувство невосполнимой утраты.

В том, что она видела теперь с предельной ясностью, не было ни радости, ни света. Каролина постигла человеческую душу, и это привело ее к самым неутешительным выводам.

Между нею и Рэем встала тень старой любви. Судьба Рэя пересеклась с судьбой женщины, как две капли воды похожей на его потерянную Розалию, и он, бросив все, последовал за ней. Память о Розалии так глубоко запечатлелась в его душе, что ради нее Рэй готов на все. Даже свою жизнь он ни во что не ставит. Схвати его испанские или английские власти, его ожидает страшная участь. Похищение жены испанского посла не из тех преступлений, которые прощают…

И все же Рэй поставил все, в том числе и жизнь, на карту, лишь бы быть вместе с женщиной, напоминающей ему Розалию.

Размышляя об этом, Каролина понимала, что весь ее мир рушится.

Мысли лихорадочно сменяли одна другую.

Как учтивый английский джентльмен, Рэй не нашел в себе сил сообщить своей новой возлюбленной, что оставляет ее. Он предпочел бросить ее тайком, отослав в Эссекс, на попечение брата. «Какой трусливый поступок!» – гневно подумала она, вонзая в ладони ногти стиснутых пальцев.

Стало быть, он уплыл вместе с призраком своей бывшей жены…

Каролина мысленно увидела их в те последние минуты, когда Рэй помог спутнице выйти из баркаса и подняться по трапу на корабль. Капюшон упал с ее головы, сверкнули под солнцем иссиня-черные волосы, а темные волосы Рэя вдруг стали бронзовыми. В такой же цвет окрасились и их одежды. На миг Рэй и его спутница показались Каролине бронзовыми статуэтками, изваянными самими богами.

В этот момент Каролина осознала, что плачет.

«Какая судьба ждет эту женщину? – спросила она себя, сидя в кебе. – Рано или поздно она надоест Рэю. Ведь это случайная встреча. Что найдет в ней Рэй, кроме сходства с умершей возлюбленной? А что будет, когда она наскучит ему? Он слишком благороден, чтобы вернуть жену посла в Испанию, мужу, ибо тот, без сомнения, не пощадит ее». Превозмогая боль, Каролина сосредоточилась на их судьбах. Даже остыв к этой женщине, Рэй не покинет ее. Поселит на каком-нибудь красивом островке или в каком-то приятном колониальном испанском городе. А может, и в таком месте на континенте, где никто никогда не узнает, что прекрасная смуглая дама – жена испанского посла в Англии.

И там он оставит эту даму, сказав, чтобы ждала его. Точно так же, как он оставил ее.

И уже никогда не вернется.

Сколько женщин сменит Рэй за свою жизнь? Эта мысль словно обдала ее холодом.

Ну нет, она не будет, как другие, ожидать вечно.

Подняв голову, Каролина смахнула слезу и выглянула в окно. Магазины, полукаменные-полудеревянные дома, узкие грязные улочки – все это она видела смутно, как во сне. Кеб довез ее до гостиницы, и несколько мгновений она сидела неподвижно и смотрела на этот большой дом, который так недавно покинула в приподнятом настроении. Каролине казалось, что она стала старше на тысячу лет. И мудрее, гораздо мудрее.

Но какой ужасной ценой досталась ей эта мудрость!

Она невидящими глазами смотрела на окна второго этажа, тогда как кебмен терпеливо ждал ее дальнейших приказаний. Вирджиния, вероятно, крепко спит и видит во сне своего Эндрю. Каролина хотела попрощаться с сестрой, но не решилась, опасаясь, что та засыплет ее вопросами, а затем, встревоженная, разбудит Эндрю. Это помешает Каролине осуществить ее планы.

«Мои планы? Но какие у меня могут быть планы?» – опустошенно подумала она.

Но одно решение по пути в гостиницу Каролина все же приняла – в Эссекс она не поедет.

Рэй для нее навсегда канул в прошлое, ибо покинул ради другой женщины. Чтобы не терзать себя напрасными сожалениями, надо уехать подальше. Это единственный шанс справиться с неотвязными воспоминаниями. Иначе они будут вечно преследовать ее. И самое страшное из них – образ двух людей на борту «Морского скитальца». Бронзовых от солнца и, вероятно, исполненных счастья…

Губы Каролины дрогнули.

– Поезжай куда-нибудь, – сказала она кебмену. – Куда-нибудь, откуда не видно ни пристани, ни Темзы.

Зачем смотреть на широкую сверкающую реку, напоминающую о «Морском скитальце», который уносит любовников к неизвестному дальнему берегу?

Кебмен удивленно взглянул на странную даму, очевидно, не знающую, чего хочет. Они проехали через Чипсайд, миновали Поултри, Корнхилл, Мургейт, Лондонскую стену.

Молодая леди, погруженная в глубокую задумчивость, даже не шевелилась. Кебмен в потрепанной куртке пожал плечами. Солнце уже взошло, день чудесный, и если этой странной даме нравится кататься по городу, что ж, лишь бы расплатилась.

Стало уже тепло, но Каролину пробирала дрожь.

«Одно доброе дело я, во всяком случае, сделала, – сказала она себе, – подарила Вирджинии Эссекс». Сестра прочитает ее записку и покажет Эндрю. Если они и усомнятся в том, что Каролина действительно уехала, в отсутствие Рэя никто не рассеет их сомнения. Эндрю, наверное, усмехнется и скажет: «Я так и знал, что Рэй не захочет надолго разлучиться со своей Серебряной Русалкой».

«И сильно ошибется в своем предположении!» – Сердце Каролины обливалось кровью.

Но Вирджиния, ничего не подозревая, отправится с ним в Эссекс. Она будет носить ее лучшие платья и драгоценности. Нет сомнения, что обедневшая семья Эндрю примет ее с распростертыми объятиями. Со временем Вирджиния и Эндрю поймут, что любят друг друга. Ведь у них так много общего.

На этот раз все будет хорошо, и Вирджиния обретет безопасную гавань.

Пройдут годы, и они перестанут гадать, что произошло с Рэем и Каролиной в каком-нибудь безымянном море, хотя, конечно, о них будут напоминать изумрудное ожерелье и жемчужная нить. Но Рэй, как она предчувствовала с глубокой болью в сердце, уже никогда не вернется. Все сочтут, что они вместе… Постепенно воспоминания о них потускнеют, а потом и вовсе исчезнут. Возможно, это даже к лучшему.

Однако, к досаде Каролины, от этой мысли глаза ее увлажнились. Какое глупое желание, чтобы о тебе постоянно помнили! Теперь, когда возлюбленный покинул Каролину, уехал с другой женщиной, ей надо думать только о себе, о том, как прожить свою жизнь. Отныне она свободна поступать как ей заблагорассудится.

– Отвези меня в игорный дом Дженни Честертон, – велела кебмену Каролина.

Тот кивнул. Неудивительное желание для столь странной дамы. Что ж, игорный дом Честертон находится ближе к его конюшне, чем Мургейт, и Старый Доббин, несомненно, обрадуется долгожданному отдыху.

Каролина же, пытаясь преодолеть отчаяние, убеждала себя, что, разоблачив Рэя сейчас, все же выиграла. Она горько усмехнулась. Пожалуй, неплохая мысль поговорить с Ребой, такой же несчастной, как она сама. Кому как не покинутым невестам с Флит-стрит утешать друг друга?

Однако оказалось, что время для взаимных утешений выбрано неподходящее. Едва Каролина остановилась перед знакомым кирпичным домом, как из парадной двери вылетели два сундучка. Один из них распахнулся, и из него вывалились на мостовую ленты и перчатки. Почти тут же вышла Реба в элегантном красновато-коричневом платье. Она вдруг покачнулась, ибо Дженни Честертон сильно толкнула ее в спину. Дженни, одетая все в тот же халат, подбоченившись, закричала:

– Убирайся и не смей возвращаться! Слышишь?

– Верните мне мою одежду, – отозвалась Реба, обретя равновесие.

– Ты требуешь, чтобы я вернула одежду? Да разве ты забыла, что из-за тебя разгромили весь первый этаж? Скажи спасибо, что я не позвала констебля, не то он засадил бы тебя в кутузку.

Выйдя из кеба, Каролина схватила дрожащую Ребу за руку.

– В чем дело? – Она на миг забыла о своих собственных горестях.

– Привет, Каролина! – Реба подобрала несколько пар перчаток и оранжевые ленты с мостовой. Дженни с таким грохотом захлопнула дверь, что Реба вздрогнула. – Кажется, я навсегда отыгралась в карты.

– Но ты же не игрок! – воскликнула озадаченная Каролина. – Пойдем в ближайшее кафе, и там ты поведаешь мне обо всех своих злоключениях.

Кебмен, удивленно наблюдая за этой сценой, даже не помог леди выйти. Будет о чем порассказать Лотти, когда он вернется домой. Его кеб захватила пара диких девиц. Хорошо, они не потребовали, чтобы он отвез их в ад, к самому дьяволу!

– Знаю, ты начнешь расспрашивать меня, поэтому лучше расскажу все сразу. – Реба вздохнула, усаживаясь рядом с Каролиной. Сундучки они положили себе на колени.

– Прошлой ночью Берти – лорд Граймз – заявился вдребезги пьяный, и я решила, что это подходящий случай сколотить себе небольшое состояние. Вист, примере, криббидж, ломбер – я играю во все эти игры, но лучше всего – в вист. Это, так сказать, моя специальность. Сначала мы делали небольшие ставки, и Дженни Честертон не обращала на нас внимания. Но когда я начала выигрывать, а он расплачивался со мной драгоценностями: среди них были бриллиантовые запонки, рубиновый кулон, часы, – она стала внимательно на нас поглядывать. Берти – азартный игрок и очень не любит проигрывать. Дженни уже приходилось выставлять его. И тут он вдруг, шатаясь, поднялся на ноги и заорал, что я обманом вымогаю у него фамильные драгоценности.

– Так и было? – осведомилась Каролина, зная, что Реба отнюдь не гнушалась шулерством.

– Н-ну… как тебе сказать… – Реба пожала плечами. – Чуть-чуть, по мелочи.

– А Дженни Честертон все замечала? Реба кивнула:

– Она вдруг схватила меня за руку и сдернула со стула. Да так грубо, что порвала рукав. Непредсказуемый Берти вдруг рассвирепел и рявкнул: «Вы дурно обращаетесь с этой молодой леди, мэм!» Он опрокинул стол и начал расшвыривать стулья. Силы у него хватило бы на троих, и скоро воцарился настоящий хаос. Несколько таких, же пьяных, как и он, джентльменов попытались удержать его. Все вместе они поломали много мебели, а к тому же испортили игру, ибо карты и денежные ставки рассыпались по полу. Наконец, уняв Берти, игроки ожесточенно заспорили, кому принадлежат валяющиеся на полу деньги. В этот момент в дверь ввалились несколько актеров из театра – Дженни обычно не пускает их, но тут она оплошала – и стали подбирать деньги. Игроки, естественно, возражали, но те решительно заявили, что это их деньги. Началась потасовка, и весь первый этаж сильно пострадал.

– Но это было вчера вечером. Почему же Дженни выгнала тебя только сегодня утром?

– Думаю, она не спала всю ночь, злилась. Если бы ее любовник, лорд Ормсби, изъявил готовность возместить ущерб, она, возможно, и простила бы меня. Но сегодня утром я слышала, как они ссорились внизу. Лорд кричал, что от ее проклятого игорного дома у него одни убытки, и он не желает оплачивать новую обстановку. Затем, хлопнув дверью, лорд ушел. И вот тогда Дженни влетела ко мне в комнату и потребовала, чтобы я возместила причиненный ущерб.

– На что у тебя, разумеется, нет денег.

– Конечно. Дженни долго бесновалась, угрожала забрать мои платья, продать их и на вырученные деньги купить новую мебель.

– Думаешь, она так и поступит? А вот и кафе. – Каролина велела кебмену остановиться.

– Кто знает, – отозвалась Реба, когда они вышли. Но, расположившись с Каролиной за небольшим столиком у окна, добавила: – Сомневаюсь. Дженни мстительна, но не до такой степени. Едва ли, впрочем, она снова примет меня к себе, ибо я нарушила один из самых строгих запретов – не играть за себя. – Реба вдруг внимательно посмотрела на подругу. – Ты что-то очень бледна. Да и волосы у тебя в беспорядке.

– Ничего удивительного, – мрачно усмехнулась Каролина. – Сегодня утром меня постиг удар. Мой… возлюбленный, – ей не хотелось называть имя Рэя, – ушел к другой женщине.

Реба посмотрела на нее с состраданием:

– Очень жаль.

– Только не говори: «Я предупреждала тебя». – Каролина поморщилась. – Я не вынесу этого. – Горячий кофе обжигал ее, но она все же сделала глоток.

– Я не стану так говорить, поскольку и сама такая же дура. – В голосе Ребы звучала горечь. – Я из тех, кого жизнь ничему не учит. Ну что ж, – она оценивающим взглядом оглядела красивое платье подруги, – По крайней мере он оставил тебя не с пустыми руками.

– Нет, так он не поступил. – Сердце Каролины пронзила острая боль. Рэй хотел, черт побери, обеспечить ее, а вот ей самой нужно только одно – его любовь.

Вдруг она увидела в окно, что мимо, внимательно глядя по сторонам, идет Эндрю, а рядом с ним – расстроенная Вирджиния в легком летнем платье.

Каролина быстро наклонилась, сделав вид, будто хочет по– добрать что-то, упавшее на пол.

– Реба, – в панике прошептала она, – если эти двое зайдут, прикрой меня.

Реба бросила взгляд в окно.

– Они уже прошли мимо. Девушку я не знаю, а мужчина… – Она на миг задумалась. – Да это же брат Рэя Эвистока – вот только не помню его имени.

Выпрямившись, Каролина увидела, что Реба пристально наблюдает за ней.

– Рэйленд Смит. А ты прячешься от брата Рэя. Значит, никакого Рэйленда Смита не существует – на Флит-стрит ты обвенчалась с Рэем Эвистоком.

Щеки Каролины предательски вспыхнули.

Широко открыв глаза, Реба посмотрела на подругу и, запрокинув свою темно-рыжую голову, звонко рассмеялась.

– Мы с тобой две полные дуры, Кэрол, – произнесла она, обретя дар речи. – Робин соблазнил и покинул меня. И как же я поступила? Как только он вернулся, приняла его и совершила с ним этот бессмысленный обряд на Флит-стрит. А ты, Кэрол? В прошлом году в моем доме в Эссексе на святки Рэй оставил тебя на морозе. Тогда ты думала, будто он хотел, чтобы ты замерзла.

– В ту пору он имел причину ненавидеть меня, – холодно отозвалась Каролина, не желая быть несправедливой. Она могла бы добавить, что произошло совсем не то, что предполагает Реба, но тогда пришлось бы рассказать о Тортуге, объяснить, что Рэй и капитан Келлз – одно и то же лицо, ибо ее подруга наверняка ничего об этом не слышала. Но что-то удержало Каролину. Она уверяла себя, что опасается, как бы Корона не конфисковала ее изумруды, но в душе знала истинную причину: она по-прежнему хранила нерушимую преданность ему. – Боюсь, что тогда в Эссексе я заслужила это. – Каролина вздохнула.

– Что ж, мы обе расплачиваемся за свои грехи, – согласилась Реба. – И все во мне, как и в тебе, протестует против этого. – Подперев подбородок локтем, она выглянула в окно. – Господи Боже мой! – вдруг вскричала Реба, приникнув к стеклу. – Да это же Аннет Осборн! Конечно, она.

Каролина посмотрела на проходящую мимо молодую даму. В своем красном платье она казалась худой и хрупкой. Глаза смотрели с тоской, под ними темнели круги. Однако на впалых щеках лежали румяна, губы были подкрашены, а волосы ненатурально блестели.

– Но это же обычная проститутка, – возразила Каролина.

– Да. Но зовут ее Аннет Осборн.

– Кто такая Аннет Осборн?

– Девушка, которую я знала в Бристоле еще до того, как мы переехали в Эссекс. Она дочь торговца, на пару лет старше меня, воспитана в очень строгих правилах. Мама все, бывало, твердила: «Бери пример с Аннет Осборн». А я, конечно, ненавидела ее. И тут Аннет влюбилась в одного из клерков своего отца. Семья решительно воспротивилась замужеству, и ей оставалось только бежать с ним. Позднее я слышала, будто они обвенчались на Флит-стрит. Родители, возможно, позволили бы ей вернуться, но она не пошла на это… – Реба проводила женщину сочувственным взглядом. – Аннет выглядит лет на десять старше своего возраста. Просто больно на нее смотреть. Надеюсь, что сия чаша минует нас с тобой. Что ж, за наше будущее! – Она подняла чашку с кофе.

– Не знаю, что будет с тобой, – заметила Каролина, – но уж со мной-то ничего подобного не произойдет. Я не намерена оставаться здесь, ибо этот город погубит меня.

– А тебе есть куда поехать?

– Нет.

– Но ты, кажется, живешь в гостинице?

– Жила. До сегодняшнего утра.

– Тебя выставили, потому что ты не платишь по счетам? – удивилась Реба.

– Нет, я не могу вернуться, потому что там живут брат Рэя и моя сестра.

– Понятно. – Реба подняла рыжие брови. – А как же твои платья и другие вещи?

– Плевать мне на них. Я оставила записку и не вернусь за ними.

– —Стало быть, сожгла все мосты. А что же дальше?

– Думаю, Эндрю и Вирджи ищут меня по всему городу. Я поняла это по их встревоженным лицам. Я хочу уехать немедленно. – Она порывисто взяла подругу за руку. – О Реба, перестань ждать того, кто все равно не вернется к тебе! Поедем со мной. – Куда?

– В Америку. Реба рассмеялась:

– В Виргинию? Сомневаюсь, что твоя семья обрадуется такой потрепанной жизнью бедолаге, как я.

– У меня нет ни малейшего желания возвращаться в Виргинию, – решительно ответила Каролина и вдруг воспрянула духом. – Давай начнем жизнь заново и где-нибудь подальше отсюда.

– У тебя на уме какое-то определенное место?

– Да. – Каролину осенила внезапная идея. – Я имею в виду Филадельфию. У меня там сестра. Во всяком случае, там в последний раз видели Пенни. Ту сестру, что оставила мужа. Помнишь, я рассказывала тебе о ней?

– О да, – насмешливо подтвердила Реба. – Она убежала с ним к «свадебным деревьям», а затем решила избавиться– от него.

– Он был ужасный болван.

– Но разве мужчины не все такие? – вздохнула Реба.

«Ты хочешь сказать: все, кроме одного, – угадала Каролина. – А именно: Робина Тирелла, маркиза Солтенхэмского. О Реба, ты все еще любишь его!»

– Надеюсь, ты хотела выйти замуж за Робина не только для того, чтобы стать маркизой? – спросила Каролина.

– Нет. Я хотела одного – стать его женой. – Реба заглянула в свою пустую чашку и рассмеялась. – Похоже, в этих кофейных зернах есть что-то пьянящее. Я еще никогда и никому не делала такого признания.

– Я всегда это знала, – сказала Каролина.

«Значит, все это время Реба скрывала свою любовь». А Каролина, в те дни еще не умудренная жизнью, не догадывалась, что творится в ее душе. Только горе дало ей прозрение.

– Реба, – начала она, – однажды по моей милости ты лишилась половины своего гардероба, но ни разу не упрекнула меня за это. Позволь мне возместить тебе этот ущерб: я оплачу твой проезд до Филадельфии.

Реба криво усмехнулась:

– А почему бы и нет? Вряд ли мы наделаем там больше глупостей, чем здесь.

Глава 21

Резиденция испанского посла. Лондон, Англия. Лето 1689 года

Мужчина, некогда называвший себя Диего Вьяхаром, обнимал в спальне герцогини Лорки свою невесту, которой не видел много лет.

А в коридоре их охранял невидимый страж.

Санчо стоял, прижав ухо к дубовой двери, и с трудом различал доносившиеся изнутри звуки. Слышал он только раскатистый низкий мужской голос и журчащий, словно ручеек, полушепот герцогини. Затем сапог задел край кровати, раздался звонкий смех и наконец – или это только ему почудилось – те двое опустились на кровать.

Раздираемый муками ревности, Санчо прислонился к двери. Его смуглый лоб покрыла испарина, а ладони взмокли. Ему стоило огромных усилий не ворваться в спальню, широко распахнув дверь, не расправиться длинным ножом с мужчиной и не сжать герцогиню в объятиях.

Санчо ненавидел каждого любовника герцогини, ибо любил ее горячо и страстно; не колеблясь отдал бы за нее жизнь.

Герцогиня, не замечая этого, считала его верность заслуженной данью своей красоте. Санчо между тем вновь и вновь предавал герцога.

В Испании герцогиня проявляла куда большую осторожность. Санчо казалось, что мимолетные рассеянные улыбки, которыми она иногда его одаряла, имеют особый смысл. Он шел на все, чтобы никто не узнал о ее тайных свиданиях, понимая, что изменить этого нельзя. Однако Санчо ни на миг не забывал, что ожидает безрассудную герцогиню в случае разоблачения – смерть, неминуемая смерть, или пожизненное заключение в монастыре. А может, и того хуже, в одной из темниц ее мужа. Трудно даже вообразить, что может случиться. Попирая собственную гордость и изменяя своему господину, Санчо не жалел усилий, чтобы защитить герцогиню.

Когда герцога назначили послом во Франции, Санчо надеялся, что его молодая жена наконец-то угомонится, прекратит бесконечные похождения. Но если это и случалось, то ненадолго.

В Париже герцогиню окружили французские вельможи. В Версальском дворце постоянно появлялись блистательные аристократы: молодые дворяне в атласных камзолах, расшитых серебром и золотом. У них были черные мушки, иногда они пудрились и подкрашивались, нюхали табак из красивых табакерок и заискивали перед всеми вышестоящими. Все они добивались внимания черноглазой молодой герцогини Лорки. Она же, всегда возбужденная, переходила из позолоченной Залы зеркал в сказочно прекрасную оранжерею, задерживаясь на великолепной лестнице, ведущей к Швейцарскому озеру, и неизменно была окружена толпой придворных. Герцогиню считали одной из самых блистательных красавиц, когда-либо появлявшихся при дворе. Кое-кто даже тайно заключал пари по поводу того, кто будет ее очередным избранником.

Сидя в венецианской гондоле, спущенной на воду по повелению Людовика Четырнадцатого, герцогиня наконец почувствовала, что удовлетворена всеобщим вниманием.

Затем герцога перевели из Франции в Англию. Здесь ему пришлось целыми днями склонять седеющую голову над посланиями с родины. Ему надлежало улучшить отношения с варварской еретической страной. Понятно, занятый делами герцог почти не уделял внимания своей красавице жене, однако сурово расправился бы с ней, узнай хоть что-нибудь о ее похождениях.

Дабы скрыть эти похождения, герцогиня прибегала к всевозможным хитростям и все же тем, что ее репутация осталась незапятнанной, была обязана Санчо. Он оберегал ее честь, как ревнивый муж, и вонзил бы кинжал в любого, кто попытался бы скомпрометировать госпожу.

В Англии Санчо испытал сначала облегчение, но затем герцогиня стала встречаться в гостинице «Акула и плавник» с англичанином. Санчо не подозревал, что исчезновение герцога – дело рук его супруги. Он полагал, герцогиня посещает гостиницу лишь для того, чтобы встречаться с любовником.

А теперь появился другой англичанин, тот, кого они впервые увидели у театра «Друри-Лейн». От Санчо не ускользнуло, что в тот момент герцогиня слегка затрепетала.

И вот теперь этот второй англичанин, приглашение которому было передано через торговку апельсинами, находился в святая святых – в спальне герцогини. Ни один мужчина, кроме герцога, не смел появляться здесь. Воображая, что происходит в спальне, Санчо испытывал поистине адские муки. Если бы он увидел все своими глазами, терзания его усилились бы во сто крат, ибо Диего и его когда-то утраченная возлюбленная ненадолго вернулись в прошлое и позабыли обо всем на свете. Мерцание свечей стало для них золотым сиянием залитой солнцем Саламанки, где они когда-то целовались и обменивались клятвами под большими шуршащими веерами пальм.

Никогда еще у герцогини Лорки не было столь волнующего любовника. Изведавшая все пороки французского двора, она стонала от блаженства, тая в объятиях сильного англичанина, и всем своим существом стремилась побудить его к дальнейшим подвигам.

Наконец она со вздохом откинулась на подушки и мысленно сравнила нового любовника с другим англичанином, тоже умевшим доставить ей наслаждение.

Приподнявшись на локте, Диего смотрел на нее с каким-то странным, загадочным выражением. Теперь он сожалел о своей опрометчивости. Сколько ночей, глядя с палубы пиратского корабля на фосфоресцирующие воды Карибского моря, он провел в воспоминаниях о ней! И вот минувшее вернулось и сразу же захватило его.

Молодой человек видел перед собой только Розалию – свою потерянную невесту, и, не раздумывая, овладел ею.

Но первый порыв страсти утих, и он задумался о том, что случилось.

– Розалия, мне не следовало так поступать.

– Почему? – Мерцание свечей заливало обнаженную герцогиню золотистым сиянием. Ее темные глаза блестели. – Разве я просила о чем-то другом?

– Нет, – ответил он, размышляя, что значит ее «Почему?» Минувшие годы наверняка не прошли для нее, как и для него, бесследно.

Рэй безотчетно коснулся пальцами ее розовых сосков.

– Но ведь ты не Розалия! – воскликнул он, гладя ее безупречно гладкое тело. – Ведь я видел своими глазами, как Розалию пронзили шпагой во дворе ее отца в Саламанке.

Герцогиня рассмеялась и прижалась к нему, уже представляя себе, как научит его всем тонкостям любви…

Ее смех, однако, вызвал в нем раздражение. Пьянящий аромат духов красавицы и прикосновения ее нежного тела неожиданно вернули ему трезвость мысли. Он отстранился и пристально посмотрел на нее. Нет, эта женщина – не Розалия. Его жест означал, что он отвергает ее. Их недавняя близость еще ничего не означает: ведь сейчас они уже не юные возлюбленные – за время разлуки у них появились другие привязанности.

К тому же она замужем.

Поняв, что настала пора признаний, Розалия грациозно села и накинула алый бархатный халат, однако не запахнула его, надеясь возбудить страсть нового возлюбленного.

– Что тревожит тебя, Диего? – с участием спросила она. – Почему ты считаешь, что я не Розалия?

Признаться в том, что его тревожит, он считал неучтивым, но внезапно как бы воочию увидел серебристые глаза и доверчивую улыбку девушки, оставленной им в гостинице «Рог и каштаны».

– Потому что я видел, как Розалия умерла, – твердо повторил он. – Я убил того, кто пронзил ее шпагой. Она упала в окровавленном подвенечном платье. Такая хрупкая девушка, как она, не выжила бы. А сейчас ты передо мной – женщина, прекрасная, как и та, но без единого шрама. – И он озадаченно оглядел ее всю – от грудей до бедер.

Герцогиня чуть вздрогнула.

– Я не видела этой ужасной сцены в саду, Диего. Мне рассказали о ней позднее. Много позднее. Я едва не лишилась рассудка, узнав о том, что произошло.

– Не видела? Но как это возможно? Ведь это случилось с тобой, если ты, конечно, Розалия!

Она покачала головой и ответила с глубокой печалью:

– Нет, Диего, ты ошибаешься. Меня увезли оттуда. Девушка, которую ты видел во дворе, была любовницей моего дяди. Это дочь старой Хуаны – Кончита. Он убил ее, подозревая в измене. Заодно дядя хотел помучить и тебя. Поэтому велел своим слугам надеть на нее мое подвенечное платье, а меня переодели, перед тем как увезти. Кончита была примерно такого же роста. Рот ей заткнули кляпом, а на голову надели мою белую мантилью. Возможно, в сумерках ты и принял ее за меня, но я была уже далеко.

На самом деле Розалия наблюдала за этой сценой из окна запертой комнаты. Она тогда очень испугалась, ибо дядя предупредил ее, что проклятый английский еретик, выдающий себя за испанца и женившийся на ней под чужим именем, умрет. Розалия с ужасом видела, как погибла пятнадцатилетняя Кончита. Видела, как взбешенный Диего расправился с дядей, после чего двое слуг нанесли ему ужасный удар. Только тут она вскрикнула. Но Диего лучше не знать об этом, иначе он упрекнет ее в трусости. Спросит, почему она не пыталась найти его.

Рассказывая, Розалия обвила его шею трепещущими руками. Она была непревзойденной актрисой.

– Они убедили меня, что ты мертв, Диего, и я тут же погрузилась в беспамятство.

Это была правда. Только позднее она узнала, что англичанину удалось спастись. Но к этому времени Розалия все обдумала и поняла, что жить с еретиком-англичанином в Испании невозможно. Поэтому обрадовалась его исчезновению, освободившему ее. Но об этом она, разумеется, умолчала.

– Меня отправили в монастырь какие-то дальние родственники, глухие к моим мольбам. – Ее голос дрогнул. – Они потребовали, чтобы я вышла замуж. – Глаза Розалии выразили страдание. – А я надеялась провести остаток жизни скорбя и молясь…

Рэй почувствовал молчаливый укор совести. Но едва он раскрыл объятия своей прежней возлюбленной, как перед ним столь же мучительным укором явился образ новой возлюбленной. Услужливое воображение нарисовало ему, как его невеста страдает в монастырских застенках, обреченная проводить жизнь в безутешной скорби и молитвах. Полный сострадания, Рэй прижал ее к себе, словно стремясь защитить от жестокого мира.

– О Диего! – Ободренная его поддержкой, она заговорила негромким, исполненным глубокого страдания голосом. Каждое ее слово звучало необычайно убедительно. – Знай я, что ты жив, я вонзила бы себе кинжал в грудь, только бы не стать женой герцога Лорки.

Это пронзило его сердце. Он горько упрекал себя за то, что не удостоверился, мертва ли Розалия. Ведь это по его вине она, которой Рэй, стоя перед алтарем, поклялся в вечной любви, вынуждена была против воли выйти замуж. Да, именно по его вине! Теперь он сурово спрашивал себя: «Почему я не проверил?»

– Тебя выдали против воли? – спросил он, бередя свои раны.

Герцогиня кивнула, сделав вид, будто сдерживает слезы. И он крепче обнял ее.

– Да, насильно. И с тех пор я очень несчастна. Он – испанский посол в Англии. Вот почему я здесь, в Лондоне.

Как бывалый пират, Рэй хорошо знал имя испанского посла в Англии, но предпочел не упоминать его.

– Герцог плохо с тобой обращается? – Он, нахмурившись, отстранил ее. Одна мысль, что Розалия, чьи мечты так же, как и его, рухнули в далекой Саламанке, терпит теперь жестокость мужа, привела его в ярость. Судьба давно разлучила их, но Рэй все еще чувствовал ответственность за эту женщину, страстно любимую им когда-то. Ведь она отдалась ему ни о чем не спрашивая и, видимо, до сих пор любит его…

Розалия запахнула халат, словно охваченная дрожью.

– Герцог очень… суров и мстителен. – Она взмахнула рукой, халат распахнулся, и ее маленькие груди вновь обнажились.

Рэй не обратил внимания на эту женскую уловку, стараясь сохранить здравомыслие в этой напоенной ароматом духов, явно накаленной атмосфере.

– Но ведь сегодня вечером ты была в «Друри-Лейн»? – Едва ли ты позволила бы себе что-нибудь подобное в Испании, подразумевал его тон. – Твой муж ведет себя слишком снисходительно для испанского гранда.

– Это лишь потому, – она нагнулась, и ее темные локоны коснулись его широкой груди, – лишь потому, что его здесь нет. – Розалия прикинулась простодушной и почти преуспела в этом.

– А может, он находится в соседней комнате и удивлен, что из спальни его супруги доносится мужской голос?

Она обиженно надула губки:

– Тебе незачем бояться герцога, Диего…

– А я и не боюсь его. Я боюсь только за тебя, Розалия. Испанские гранды не прощают измену своим женам.

– Но его же нет! Мужа похитили и теперь требуют за него выкуп. Поэтому я свободно езжу куда хочу. Никто не смеет упрекнуть меня за это, ибо я говорю, что должна бывать в городе. Только тогда похитители, встретив меня, предъявят свои требования. Не посмеют же они прийти сюда, где их сразу схватят!

Рэй огляделся. В комнате было несколько дверей.

– И кто же схватит?

– Свита моего мужа, охранники. Я распустила их только вчера.

– Распустила?

– Да. Для того чтобы чувствовать себя в безопасности, мне достаточно одного Санчо. Это тот, кто впустил тебя. Я полностью ему доверяю.

– Почему же ты распустила их?

– Потому что похитители наконец объявились, – быстро нашлась герцогиня, сообразив, что новообретенный Диего вполне может предложить свои услуги. – В театре мне передали записку: там указано место, куда надо привезти выкуп.

– И где же это? – Рэй решил, что герцогиня послала за ним, рассчитывая на его помощь. Возможно, она не доверяет окружающим и ей нужен надежный человек, который согласится передать выкуп, человек, преданный только ей, а не Испании.

– На Азорах, – ответила она.

– На Азорах? Но они далеко, в Атлантическом океане.

– Конечно, именно это и делает их удобными для пиратов.

– Пиратов? Каких пиратов?

Герцогиня презрительно усмехнулась:

– Пиратов, возглавляемых этим гнусным капитаном Келлзом.

Выплесни Розалия на него ведро холодной воды, она не добилась бы столь ошеломляющего эффекта. Рэй пристально уставился на хрупкую женщину, некогда владевшую его сердцем.

– Это не Келлз, – решительно возразил он, поднимаясь. – Похитить герцога мог любой пират, только не Келлз.

– Келлз, его похитил Келлз! – вскричала герцогиня, раздосадованная возражениями Диего. А она-то думала, что Диего бросится на колени, поцелует подол ее пеньюара и, заливаясь слезами, возблагодарит судьбу за то, что обрел ее вновь. Он же спокойно натягивает панталоны и явно собирается уйти. – Почему это не Келлз? Весь Лондон знает, что Келлз – это ренегат-англичанин по имени Рэй Эвисток.

Рэй едва сдержал слова, рвущиеся с языка: «Потому что Келлз – это я, а я не похищал его!» Сделать подобное признание в доме испанского посла было крайне опасно, даже в отсутствие хозяина. Он бросил настороженный взгляд на дверь, за которой их наверняка подслушивал Санчо.

– Я знаю, что Келлз никогда не пиратствовал ни в Лондоне, ни поблизости от него.

Она пожала плечами:

– Пиратам безразлично, где разбойничать.

Ее язвительный тон показал, что их разделяет бездна.

– Мое появление здесь опасно для тебя, Розалия.

– Ну и что? – фыркнула она.

– Ведь тебя могут уличить в измене, а это грозит тебе позором. Ты не должна рисковать своим добрым именем. Если я понадоблюсь тебе, знай, что мое имя…

– Я знаю, как тебя зовут, – перебила она, раздраженная тем, что он уходит, да еще так скоро. Герцогиня надеялась, что свидание затянется. – Санчо следил за тобой. Ты теперь Рэйленд Смит, живешь с друзьями в гостинице «Рог и каштаны».

Слова «Санчо следил за тобой» еще больше насторожили Рэя.

– Санчо – тот сильный мужчина, что был с тобой в театре? – спросил он, ибо в кромешной тьме не разглядел своего провожатого.

– Да, он самый. Мой личный слуга.

Санчо за дверью вздрогнул, и с его губ сорвался еле слышный стон. Ну почему госпожа так относится к нему, когда его сердце всецело отдано ей!

Рэй решил остерегаться Санчо и принять меры против слежки. Не выдал ли он себя? Поразмыслив, Рэй пришел к выводу, что не выдал.

– Как будет вручен выкуп? – спросил он, поскольку тот, кто требовал выкупа, прикрывался его именем. – И кто его передаст – Санчо?

– О нет, я должна передать его сама. Мне только надо найти корабль, который доставил бы меня на Азоры. – Она вздохнула, сделав вид, будто это очень трудно.

Рэй нахмурился:

– Полагаю, для такого важного дела Испания согласится предоставить тебе любой корабль.

Она не могла признаться, что это не должен быть испанский корабль, тем более военный. Если тот, с кем она встречалась в гостинице «Акула и плавник», совершит промах – а от него вполне можно этого ожидать, – ей придется взять все в свои руки. Герцогиня зашла слишком далеко, ей нельзя потерпеть неудачу. Испания не должна знать, каким образом герцогиня Лорка убьет мужа да еще завладеет и выкупом за него.

Рэй между тем понял, что корабль, на котором отправится Розалия, приведет его в логово самозванца. Перед ним открывалась весьма заманчивая перспектива. Он устремил на нее проницательный взгляд:

– Не опасаешься ли ты, что выкуп захватит какой-нибудь жадный вельможа?

Вздохнув, она кивнула.

– В таком случае, – проговорил Рэй, – предлагаю тебе свои услуги. У меня есть собственный корабль. Сейчас он стоит на якоре в Темзе, и я готов отвезти выкуп в любое указанное тобой место.

Темные глаза Розалии засверкали. Она уже знала со слов Санчо, что ее бывший возлюбленный – капитан корабля, стоящего на якоре в Темзе, и предполагала сама затронуть эту тему. Но этот безмозглый Диего уже предложил свои услуги.

– О Диего, – задыхаясь, вымолвила она, – возьмешься ли ты отвезти меня к нему? Доставишь ли ты меня и выкуп в место, названное пиратом?

Внезапная просьба взять – ее на борт корабля повергла Рэя в замешательство, однако мысль о том, что тогда ему не придется долго бороздить моря в поисках врага-самозванца, поскольку герцогиня приведет его прямо к нему, была очень заманчивой. Рэй не сводил глаз с ее прекрасного лица.

– Я отвезу тебя к капитану Келлзу, Розалия. Но только тебя одну. Я не возьму с собой ни Санчо, ни кого-либо другого.

– Но, – попыталась возразить она, ибо Санчо уделялось важное место в ее планах. Это ему предстояло вернуться с известием о трагической гибели ее мужа. Санчо предназначалась роль ее свидетеля, уж он-то дал бы любые показания, угодные герцогине.

Однако Диего решительно тряхнул головой:

– Я возьму с собой только тебя, Розалия. И никого больше.

Герцогиня обиженно надулась:

– Ты не позволишь мне взять с собой даже служанку? Ведь кто-то должен одевать и причесывать меня!

– Даже служанку, – ответил он, понимая, что следить за двумя женщинами на борту корабля весьма затруднительно. Ему удастся скрыть свое истинное лицо от Розалии, в этом Рэй не сомневался, однако служанка вполне может спутаться с кем-то из его людей и узнать, что капитан «Морского скитальца» – не кто иной, как знаменитый пират Келлз.

– Что ж, – она одарила его лучезарной улыбкой, – я сообщу тебе о прибытии выкупа.

– Какова его величина?

– Пятьдесят тысяч дублонов.

Сумма внушительная, но Испания скоро предложит столько же за его собственную голову. Рэй насмешливо взглянул на нее:

– И это все?

– И еще они требуют ожерелье, – нерешительно призналась она, – с бриллиантами и рубинами, привезенное с Дальнего Востока.

Рэя удивило, что какой-то морской разбойник так хорошо осведомлен о богатстве герцога Лорки, что знает, чего именно требовать. Однако он не выказал этого.

– Такой выкуп можно просить даже за короля, – заметила она, уязвленная его насмешкой.

«Или за посла», – невольно подумал он.

– Признаться, странно, что эти разбойники требуют твои драгоценности. – Мнение Рэя о герцогине несколько ухудшилось, когда он заметил, что она не питает сочувствия к мужу, хотя тот, вероятно, сидит взаперти в темном трюме, потеряв надежду на освобождение.

– О, это не мое ожерелье, а де Лорки. Один из родственников мужа доставит ожерелье из Испании. – Герцогиню злило, что муж не позволял ей носить принадлежащие ему драгоценности. Они составили бы гордость дамы в любой стране. Ей не удалось скрыть недовольства.

Рэй все понял. И Розалия вдруг показалась ему гораздо старше и отнюдь не такой наивно-простодушной, как прежде.

Он упрекнул себя за эти мысли. Возможно, герцог Лорка и в самом деле обращался с ней жестоко, хотя, в чем именно проявлялась эта жестокость, Розалия умалчивает.

– Ты сообщишь мне, когда прибудут деньги и драгоценности? – спросил Рэй, смягчаясь.

– Да, конечно. – Ив глазах у нее появились настоящие слезы. Да, она была истинной актрисой. – Санчо отнесет тебе записку в гостиницу.

«Что ж, придется внимательно проследить за этим Санчо. И не только в ожидании записки», – отметил Рэй.

Вот так Рэй Эвисток, он же Диего Вьяхар, испытавший множество превратностей судьбы, совершил величайшую глупость: согласился отвезти Розалию и выкуп в неизвестное пока место на Азорах и там, вручив выкуп, забрать похищенного испанского посла.

– Только не подумай, что я его люблю, Диего! Боже упаси! – страдальческим тоном сказала она. – Я никогда не любила никого, кроме тебя, но герцог ничего не знал о том, что было между нами. Мои родственники запугали меня, запретив говорить ему правду. Они утверждали, что ты погиб и одно упоминание о тебе погубит нас всех. И хотя герцог – человек жестокий и я действительно боюсь его, все же чувство долга повелевает мне спасти мужа. Надеюсь, ты меня правильно поймешь, – просительно добавила она.

Диего, разумеется, понял ее. Когда он впервые увидел герцогиню, его захлестнули воспоминания. Первое же прикосновение к ней вернуло Рэя в Саламанку, к восторгам юной любви. Теперь, по здравом размышлении, он пришел к заключению, что с герцогиней его более всего связывает чувство долга. Чтобы искупить вину перед бывшей возлюбленной, он спасет ее мужа, но это будет прощальным жестом. Как и обещал, Рэй отвезет герцогиню в указанное ею место. О том же, какие причины заставляют его участвовать в этом деле, ей незачем знать.

Выпустил его Санчо. Глаза верного слуги герцогини пылали, а его рука судорожно сжимала кинжал. С каким удовольствием он всадил бы его в сердце этого английского пса, только что наслаждавшегося обществом его госпожи! Однако Санчо, молчаливо преданный неверной жене хозяина, лишь бросил на Рэя косой взгляд. Проводив его, Санчо постучался в спальню герцогини и спросил, нет ли каких-либо распоряжений.

Розалия сидела скрестив ноги на кресле с красной обивкой. Она погрузилась в размышления.

Услышав стук в дверь, герцогиня рассеянно обронила «войдите». Увидев Санчо, она запахнула алый халат, и верный слуга вспыхнул при виде ее беспечно обнаженных прелестей.

– Англичанин ушел, – доложил он.

– Хорошо. – Герцогиня со злорадством подметила, что Санчо удручен. Чтобы помучить его, она потянулась, и полы пеньюара разошлись. – Этот англичанин, Рэйленд Смит, поможет нам разрешить все наши трудности, Санчо. – Ее глаза вспыхнули. – Мы используем его в своих интересах, – презрительно добавила она, – и тут же от него отделаемся.

– То же самое вы говорили и о другом англичанине, о том, что недавно уплыл на корабле, – пробормотал Санчо.

– О да, – беспечно бросила герцогиня. – Они перережут друг другу глотки. Надо только все хорошенько обдумать, Санчо. Все до последней мелочи. – И чтобы разжечь Санчо еще сильнее, томно вытянула свою обнаженную ногу. – Я зацепилась за шпоры англичанина, когда он выходил. Посмотри, нет ли крови?

Сгорая от желания, Санчо нагнулся и осмотрел стройную ногу герцогини.

– Крови нет, – едва дыша, сказал он.

– Хорошо. – Герцогиня благожелательно улыбнулась. – Это все. Спокойной ночи, Санчо.

Когда он вышел понурившись, улыбка герцогини стала еще радостнее. Мучить Санчо, неспособного скрыть свое молчаливое поклонение перед ней, было сущим удовольствием.

В эту ночь герцогиня легла спать очень довольная собой.

Но для Рэя Эвистока ночь выдалась тяжелая. То, что произошло между ним и Розалией, сначала казалось вполне естественным, он даже видел в этом предопределение судьбы. Но когда Рэй вышел на улицу, все представилось ему в ином свете. Этот поступок вовсе не украшает его. Что хорошего наставить рога старому человеку, тем более что тот находится в плену? Хуже того, он предал прелестную девушку, ожидающую его в гостинице.

Золотое солнце, озарявшее испанский дворик, зашло за крыши домов, стоявших вдоль извилистой лондонской улочки, однако один яркий луч осветил темные уголки души Рэя. Он живо вспомнил, как девушка в белом бросила ему шпагу над головами гостей и хотела бежать вместе с ним, хотя знала, что его будущее туманно. Сейчас она ждет Рэя, не ведая о том, что произошло между ним и герцогиней.

Как же посмотреть ей в глаза после всего этого?

Большую часть ночи Рэй провел на набережной. И чем больше он пил и думал, тем яснее сознавал, что не может уклониться от выполнения своего долга. Розалия снова вошла в его жизнь, словно они никогда и не расставались. Она сказала, что любит его. И он связан с нею клятвами, которые дал много лет назад. Розалия имеет право на его защиту, сильная рука Рэя должна поддерживать ее, пока это нужно. Розалии принадлежит и право на его любовь.

Право первенства.

В ту ночь Рэй вернулся к Каролине другим человеком.

Открывая дверь несколько часов спустя, он сказал себе, что недостоин делить с ней ложе, недостоин даже прикасаться к ней.

«Какой у него измученный вид», – подумала Каролина, когда он скользнул под одеяло и тут же повернулся спиной к ней.

Она, разумеется, не поняла, что все это значит.

Даже большое количество крепкого вина не заглушило его боли. Почти всю ночь Рэй только притворялся, что спит. Ему предстояло принять ужасное решение – решение, которое изменит их судьбы.

Он должен сделать выбор.

Выбор между Розалией, обвенчавшейся с ним в Саламанке и пережившей, как она уверяет, мучительно трудные годы, и Каролиной, которая заполняла все его мысли.

Выбор между Розалией и честью. Каролиной и любовью.

Труден, неимоверно труден этот выбор, и все же он обязан сделать его.

КНИГА IV МЕСТЬ

Взор ее устремлен во тьму,

Все ждет, что вернется друг.

Сердце ее растоптав, он исчез.

Лишь воздух пустой вокруг.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ САМОЗВАНЫЙ ПИРАТ

Жизнь – это радостный пир, и она

Смело садится за стол.

Праведницы попадают в рай,

Грешницы – в адский котел.

Глава 22

На борту «Морского скитальца», идущего на Азорские острова. Лето 1689 года

Плавание с самого начала протекало не слишком гладко.

Не успели еще они выйти из гавани, как порыв ветра сорвал и унес мантилью герцогини. Эта потеря очень ее огорчила.

В ее вещах нашли другую мантилью, и на время она успокоилась.

К ночи герцогиня заявила, что ей нужна, непременно нужна, служанка. Неужели Диего – она упорно продолжала называть его Диего – полагает, что она сама может причесываться? Своими собственными руками? Герцогиня не приучена к такой утомительной работе. Решительный отказ Рэя поверг ее в гнев: она начала расшвыривать вещи по большой каюте. Все эти вещи юнга, ошеломленный ее красотой, позднее охотно собрал, ибо таково было желание герцогини.

Тогда-то у нее и зародилась мысль использовать этого юнгу как парикмахера.

Неожиданно зайдя в каюту взглянуть на карту, Рэй изумился. Юный Джонни Даунз, покраснев от стараний, осторожно расчесывал серебряным гребнем длинные черные волосы герцогини Лорки.

– Джонни, – не веря своим глазам, нерешительно сказал Рэй, – иди на корму. Ты здесь не для того, чтобы учиться парикмахерскому делу.

Уязвленный Джонни выронил гребень и стрелой вылетел из каюты. Он очень боялся, как бы капитан кому-нибудь не проговорился о том, что видел, и преисполнился благодарности к нему за его сдержанность.

Розалия, оставшись наедине с Рэем, нахмурилась:

– У мальчика к этому явные способности. – Она тряхнула головой.

– Пусть проявляет их где угодно, но не на моем корабле. Розалия пустила в ход свои чары.

– А ты не хотел бы взглянуть на выкуп? – Она с улыбкой встала, шурша своим черным платьем.

Какой пират отказался бы от такого предложения? Рэй с интересом наблюдал, как Розалия извлекла из сундука кованый, отделанный серебром ларец и открыла его.

Даже он, много повидавший на своем веку, был поражен великолепием драгоценностей.

В ларце сверкали кроваво-красные рубины, хотя и не слишком искусной восточной огранки, бриллианты в золотой оправе. Ожерелье было на редкость большим.

– Говорят, бриллианты тибетские, – пояснила Розалия. – А рубины, конечно, из Индии. —

– Вижу, герцог обладает редкостными сокровищами. Она пожала плечами:

– Его не очень-то огорчит эта утрата. Эти сокровища никто не носит. Сейчас я надену это ожерелье, и ты увидишь, как оно выглядит на шее молодой женщины. – Розалия бросила на Рэя кокетливый взгляд. – Ты застегнешь замочек, Диего?

Рэй взял тяжелое ожерелье и застегнул его на ее шее. Оно горело алым цветом, точно кровь на снегу.

– Поразительные вещи, – пробормотал Рэй. – Узнай европейские воры, что у нас в ларце, они все устремились бы за, нами.

Герцогиня, не слушая его, вертелась перед зеркалом, любуясь собой и ожерельем. Она всегда хотела завладеть этим сокровищем. С того самого дня, когда впервые увидела его в неприступной крепости мужа в Кастилье. В тот день, довольный ею, он разрешил примерить это ожерелье. Пустив в ход все свои чары, она попыталась выманить его у герцога, но он был непреклонен. Вновь и вновь повторял, что после его смерти оно перейдет к его старшему сыну.

«И эту изысканную вещь наденет его дурнушка-жена!» – в ярости подумала Розалия. Тогда она поклялась себе, что ожерелье будет принадлежать ей, только ей.

Конечно, она скрыла от Рэя, что захватила с собой другой ларец, копию первого. В нем лежало точно такое же ожерелье, и на фоне темно-красного бархата выглядело особенно эффектно. Герцогиня потому и задержалась с отплытием, что заказала ювелиру копии драгоценностей.

Пока она и сама не вполне понимала зачем, однако очень хотела, чтобы Рэй подержал ожерелье в руках. Тогда впоследствии он не заметит, если его подменят фальшивым.

Так или иначе, герцогиня твердо решила завладеть ожерельем. Ни один мужчина никогда не будил в ней таких чувств, как оно.

Отложив его, она украдкой взглянула на Рэя:

– Поужинай со мной, Диего.

Перехватив ее взгляд, Рэй понял, что ему надо быть настороже.

– Только быстро, – ответил он. – Сегодня вечером я должен внимательно посмотреть карты.

– Посмотреть карты? – насмешливо переспросила она. – Но шкипер сказал, что ты знаешь эти моря как свои пять пальцев.

– Он переоценивает меня, – возразил Рэй.

– Но ведь я-то ценю тебя как должно, Диего. – С грустным видом она приблизилась к нему и со вздохом положила ладони на грудь Рэя. – Уж не позабыл ли ты о ночи, которую мы провели в Лондоне?

– Мне не следовало так поступать, – пробормотал он. – И ты с полным правом можешь меня упрекнуть за это.

– Упрекнуть тебя? – Рассмеявшись, герцогиня начала поглаживать его грудь. – Я имела в виду совсем другое.

Рэй слегка отстранился, живо представив себе Каролину.

Розалия изменила тактику. Подойдя еще ближе к нему – так, что ее груди коснулись его груди, она обиженно надула губы и посмотрела на Рэя сквозь темные ресницы.

– По воле судьбы мы снова вместе, но первую же ночь в открытом море ты собираешься провести над своими картами!

– А ты предпочитаешь, чтобы мы наскочили на риф? – мрачно осведомился он, невольно отзываясь на ее уловки.

– О Диего! – воскликнула герцогиня. – Ты мой муж, и я наконец-то тебя нашла! Мы оставили позади все, что до сих пор составляло мою жизнь. Я доверила тебе даже свою душу, Диего. А ты хочешь прокорпеть весь вечер над картами!

– Ну ладно. – Он привлек ее к себе.

Она со стоном прильнула к нему и запустила пальцы в его темные волосы.

Пылкая Розалия вознамерилась восполнить все, что они упустили в их первую лондонскую ночь…

Для Рэя эта ночь стала своего рода откровением. Он полагал, что в своей скитальческой жизни изведал все виды любовных ухищрений. Розалия показала ему кое-что новое, озадачившее его. Неужели всему этому ее научил стареющий герцог Лорка? А может, ее учителями были распутные французские вельможи? Французский двор известен своими порочными нравами.

Герцогиня спокойно спала рядом с ним, и волосы ее разметались по подушке.

После ночи любви требовательность Розалии возросла. Она пожелала ввести новшества на судне. На следующий день начались жалобы. Герцогине не нравилась английская кухня. Потеряла она вкус и к испанской. Нельзя ли взять французского повара где-нибудь на берегу Ла-Манша? Она пришла в крайнее раздражение, услышав отказ Рэя. Вышла, хлопнув дверью, и лишила его своего общества.

Он испытал облегчение.

Позднее, наблюдая, как большой баклан носится над кораблем, Рэй признался себе, что он уже не тот человек, который под именем Диего Вьяхара решил начать новую жизнь, став настоящим испанцем и мужем Розалии. Однако вправе ли он был ожидать, что Розалия, так много перенесшая, останется прежней?

Рэй с горечью убедился, что Розалия очень изменилась. Она стала капризной, циничной, слишком опытной. Ему же хотелось видеть ту женщину, с которой он когда-то расстался. Но теперь Рэй стоял на палубе, наблюдая, как судно плывет по Ла-Маншу, и его лицо смягчилось при воспоминании о прошлых днях и юной Розалии. Неизъяснимо сладостные туманные видения нахлынули на него.

Он вспомнил, как однажды она выскользнула из тени пробкового дуба, обхватила его своими тонкими руками, закрыла ладонями глаза и с простодушием маленького ребенка спросила: «Угадай, кто это, Диего?»

Ее маленькие юные, еще не сформировавшиеся груди, стиснутые по тогдашней моде корсетом, жгли огнем его спину, и он ответил:

– Чтобы угадать, я должен подержать твое лицо в своих ладонях.

Она рассмеялась, встала перед ним, и он, закрыв глаза, обхватил ее узкое лицо ладонями и впервые поцеловал.

Этот поцелуй был настоящим чудом для молодого человека, давно очарованного прелестной девушкой. Ведь он видел ее только через решетку, из залитого солнцем дворика. Правда, они трапезничали вместе в холодной сводчатой столовой в доме ее отца, но рядом всегда находилась дуэнья и строго следила за тем, чтобы своевольная Розалия не поднимала глаза на молодого человека, привезенного доном Игнасио.

Но теперь она герцогиня Лорка. На этот раз он вошел в ее жизнь как Рэйленд Смит, капитан «Морского скитальца».

Видения прошлого исчезли. Теперь он думал о Каролине и о том, каково ей живется в Эссексе. Ибо у Рэя не было ни малейших сомнений в том, что Эндрю отвез Каролину и Вирджинию в их семейное гнездо в Эссексе. Как она там, скучает ли о нем? Его лицо омрачилось. «Как было бы славно, – подумал Рэй, – если бы со мной была она, а не вечно недовольная всем герцогиня».

Розалия удовлетворяла его физически, но не духовно. Наверное, он не первый человек, кто оказался в подобном положении.

Удрученный чувством вины, Рэй постарался побыстрее избавиться от этой мысли.

Он женился, и теперь уже не важно, что его ждет: радость или беда. Нужно быть готовым и к тому и к другому.

Возле Плимутского залива трое из членов экипажа заболели какой-то неизвестной болезнью. На корабле и без того не хватало рабочих рук. Выйти в широкие просторы Атлантическогоокеана с больными на борту Рэй не решился. Пришлось простоять возле Плимута две бесконечно долгих недели, пока не кончился срок карантина. Воспользовавшись этой непредвиденной задержкой, Рэй набрал в плимутских тавернах недостающих членов экипажа.

Пока его корабль стоял на якоре в Плимуте, а сам он боролся с голосом совести и сердца, мимо них проследовало торговое судно «Верная Мэри». Обогнув Хвост Ящерицы и Лендс-Энд, оно вышло на просторы Атлантики.

Глава 23

Ha борту «Верной Мэри», Направляющейся на Бермуды. Лето 1689 года

С Северного моря дул свежий ветер, позволявший «Верной Мэри» идти под полными парусами. Прошлым вечером судно, миновав Грейвсенд, вышло из устья Темзы. Теперь в бледном утреннем свете, поскрипывая своим широким деревянным корпусом, оно рассекало серые с пенистыми гребнями волны и вскоре, миновав Сандвич, направилось к Дилу и Па-де-Кале. С правого борта лежало графство Кент, с левого простиралась Франция.

На палубе «Верной Мэри», покрытые брызгами пены, стояли две девушки. Некогда они учились в школе Честертон и жили тогда в одной комнате. С тех пор, как им обеим казалось, прошла целая вечность.

– Славный старик наш капитан, – тихо сказала Реба, благоразумно переодевшаяся в теплое платье цвета бронзы с широкими, разлетавшимися на ветру юбками, обшитыми внизу черной каймой. Одной рукой она держалась за веревочную лестницу. Прикрыв глаза от солнца другой, она смотрела на надувшиеся паруса.

Каролина тоже держалась за выбленку и смотрела на паруса. Теперь она перевела взгляд на Ребу:

– Откуда ты знаешь?

Тучный улыбающийся капитан Доулиш с багровым лицом и грубоватыми манерами никак не походил на завсегдатаев модного игорного дома Дженни Честертон.

– Я встречалась с ним совсем маленькой девочкой, – ответила Реба, откинув темно-рыжие волосы. – Он меня, конечно, не помнит. С тех пор я выросла на добрую дюжину дюймов и раздалась в ширину. Но вот я помню, как отец представил его нам – он был капитаном первого корабля моего отца, Каролина, и ничуть с тех пор не изменился… «Верная Мэри», – пояснила Реба, – принадлежит моему отцу. Я думала, ты это знаешь.

Каролина, заплатившая за проезд золотыми монетами, оставленными ей Рэем, подумала: «Капитан, должно быть, побледнел бы, узнав, что перевозит на своем корабле дочь хозяина – не только без его согласия, но даже и без его ведома».

Капитан Доулиш, разумеется, не подозревал, что Реба – дочь Джонатана Тарбелла. Девушки назвались вымышленными именами: Ребекка Джоунз и Каролина Смит. В сложившихся обстоятельствах они предпочитали путешествовать инкогнито. Реба опасалась, как бы капитан Доулиш не отправил ее к отцу. Каролина же не хотела, чтобы в Левел-Грине знали о ее злоключениях. Она хотела начать жизнь заново среди незнакомых людей.

Отправиться в Филадельфию без промедления оказалось невозможным. До конца недели не было ни одного подходящего рейса. И вдруг острые смородиново-черные глаза Ребы углядели стоявшую на якоре «Верную Мэри», и ее лицо просветлело.

– Вот наш корабль, Каролина! – с ликованием воскликнула она. – Совершенно ясно, что он куда-то отплывает.

Отчасти вопреки своей воле, Каролина дала согласие Ребе, и та договорилась, чтобы их отвезли на лодке на судно. Оказавшись на борту, они сразу условились обо всем с капитаном Доулишем. Он пообещал взять девушек в плавание и разместить в каюте со вдовой, миссис Уэдлоу.

– Отныне пути назад нет, – пробормотала Реба, рассчитавшись с капитаном золотыми монетами Каролины.

– Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что мы отправляемся на Бермуды, а не в Филадельфию? – тихо спросила Каролина.

– Полагаю, оттуда нетрудно попасть в Филадельфию, – возразила Реба.

И, прихватив свои вещи, они отправились знакомиться со своей попутчицей.

Миссис Уэдлоу, хрупкая капризная разговорчивая старушка из Кембриджа, плыла на Бермуды повидать внука, ребенка дочери. «Пока я еще жива», – драматически пояснила она.

– Но вам еще жить и жить, – возразила Каролина, убежденная, что людям не следует думать о смерти. – Выглядите вы, во всяком случае, вполне здоровой.

– Нет, нет, дело не в этом. На здоровье я не жалуюсь, – прозвучал резкий голос миссис Уэдлоу. – Перед тем как покинуть Кембридж, я ходила к гадалке, и она предсказала мне, что я никогда уже не вернусь в Англию, что в море на моем пути вздыбится что-то большое и черное.

– И все же вы отправились в плавание? – удивилась Реба, выросшая на рассказах о морских чудовищах.

– Да. – Миссис Уэдлоу вздохнула. Ее губы дрогнули. – Надеюсь, чудовище появится на обратном пути, тогда я не вернусь с Бермудских островов. Мне не нравится жена моего сына. Однако сын просил меня не уезжать, возможно, даже подкупил гадалку, чтобы она сделала дурное предсказание.

Девушки обменялись изумленными взглядами.

– Моя старшая сестра как-то ездила на Бермуды, – добавила миссис Уэдлоу. – Прожив там десять лет, решила вернуться в Англию. И что же вы думаете? Корабль утонул вместе со всем экипажем. По пути на Бермуды с ней произошло много приключений, и она написала мне о них.

Старушка начала пересказывать все эти приключения, лишь изредка останавливаясь, чтобы перевести дух. Поток слов прервался, когда кто-то постучал в дверь. Воспользовавшись передышкой, Реба шепнула Каролине:

– Теперь ясно, что ее дочь сбежала на Бермуды, пытаясь спастись от этого многословия.

– Ш-ш, она может услышать, – шепнула Каролина, проникшаяся симпатией к доброй наивной старой женщине, притесняемой невесткой.

С родителями Каролины все обстояло совсем иначе. Матери пришлось бежать, ибо родственники заклеймили ее презрением. Каролина никогда не чувствовала дома расположения к себе, поэтому сочувствовала маленькой миссис Уэдлоу.

Старушка разговаривала даже во сне. Ее седая голова всю ночь металась по подушке. Пока корабль спускался по Темзе, девушкам приходилось слушать бесконечное бормотание попутчицы, но как только стало светать, они вышли на палубу подышать свежим воздухом. Выяснилось, что девушки не одни. Другие пассажиры, держась за поручни, тоже смотрели на проплывающий справа кентский берег. Скоро пассажиры разожгут маленькие костерки и начнут готовить себе завтрак, соблюдая осторожность, чтобы не спалить судно.

Прошлой ночью Каролина сняла свое зеленое платье, поразившее толстяка капитана, готовившегося дать приказ к отплытию. Она убрала его в один из сундучков Ребы. Та великодушно предложила ей одно из двух своих платьев – единственных, кроме того красивого бордового, что было на ней. Если бы это и было возможно, Реба все равно не успела бы забрать свои вещи из дома Дженни Честертон. Каролина облачилась в платье Ребы из бледно-желтого узорчатого муслина с рукавами в три четверти. Под низ она надела очень тонкую желтую полотняную юбку, также позаимствованную у Ребы. Это платье с тугим корсажем и узкой талией вполне подходило для жаркой погоды. Временами ветер взметал юбку и открывал стройные ноги. При этом пассажиры весело улыбались, а пассажирки хмурились.

Реба великодушно предложила подруге свое платье, чтобы в долгом путешествии та «не затрепала» своего любимого зеленого. Сначала Каролина колебалась, поскольку яркий узорчатый муслин никак не отвечал ее мрачному настроению. Но затем, усмехнувшись, приняла платье и юбку.

– Я опять в твоих вещах, Реба, как когда-то в школе, – с горечью заметила она.

– Реба пожала плечами:

– Но зато ты оплатила мой проезд.

Девушки привлекали к себе внимание пассажиров, расхаживающих по наклонной палубе для разминки. Держась за выбленки, девушки покачивались, как хризантемы на осеннем ветру, оживленно разговаривали, придерживая раздувающиеся юбки, из-под которых виднелись белопенные кружевные нижние юбки. Обе они давали обильную пищу для пересудов.

– Утверждаю: если такие красивые девушки путешествуют одни, это говорит не в их пользу, – твердила некая миссис Хедж, недоброжелательно глядя на Каролину и Ребу. – И на них такие дорогие наряды, – злобно добавила она, оглядывая свое простое мышиного цвета платье.

– Идем, Нетти. – Ее муж, Джон, быстро провел подругу жизни мимо красивых молодых девушек. – И говори потише. Как бы они тебя не услышали. – Он вздрогнул, увидев, что жена вновь обратила злобный взгляд на столь неприятную ей пару.

– А как они разговаривают с другими людьми, – негодовала Нетти. – Я спросила эту рыжую девку…

– Девушку, – ласково поправил муж.

– Вижу, ты заприметил ее, Джон. Так вот, я спросила эту рыжую, где она остановится на Бермудах, а она ответила, что не знает. Тогда я повернулась к белобрысой…

– Блондинке, – шепнул муж, восхищенно поглядев на развевающиеся на ветру серебристые локоны Каролины.

Его жена пренебрежительно фыркнула.

– Я спросила, где они остановятся, а она сказала, что ей Все равно.

Муж Нетти постарался скрыть улыбку.

– Возможно, они сочли, что это не твое дело. – Он глубоко вдохнул бодрящий морской воздух и проследил за парой чаек, круживших над оснасткой. День был чудесный, и белые паруса «Верной Мэри» шумно трепыхались на ветру.

– Чепуха! – буркнула жена. – Они просто хотели поставить меня на место.

«А дело куда как непростое, – мрачно подумал муж. – Мне, во всяком случае, так и не удалось это сделать». Он кинул быстрый взгляд на девушек, и они с женой удалились. Этих девушек, севших на корабль перед самым его отправлением, пассажиры-мужчины называли красавицами, но на его взгляд только одна была красавицей – блондинка с печальным озабоченным выражением лица.

– Нахалки, вот они кто, – сердито заявила жена.

– А по-моему, просто несчастные девушки. У блондинки глаза красные. Похоже, она плакала.

Его догадка была верна. Всю прошлую ночь Каролина вспоминала о Рэе. Она долго лежала без сна, а когда наконец задремала, ей приснилось, что она на палубе «Морского скитальца». Она устроилась на койке поудобнее, и ей показалось, будто так хорошо знакомое ей пиратское судно, потрескивая обшивкой, взрезает голубые волны Карибского моря. Оно готово к встрече с талионом, втрое превосходящим его по величине и по количеству пушек. И тут перед ней предстал во сне ее возлюбленный.

– Келлз, – нежно позвала она и раскрыла объятия.

– Кристабел, – откликнулся он, назвав ее так, как на Тортуге.

Подойдя к ней, он лег рядом. Его одежда каким-то чудом сразу же исчезла, ему даже не пришлось расстегивать ремень. Такие чудесные вещи происходят лишь в снах. Тонкую нижнюю сорочку Каролины стремительно унес ввысь лунный луч, и она превратилась в альбатроса, широко раскинувшего крылья.

– Келлз, – вновь прошептала она и вздохнула, чувствуя, как его мускулистое тело согревает ее, а руки ласкают самые чувствительные места. – Держи меня крепче! – Каролина обвила руками его шею.

Прижимаясь к нему, она напряглась, с наслаждением ощущая его тяжесть и еще что-то, твердое и упругое, что она приняла в себя с радостным вздохом.

Всю ночь пролежала она в его объятиях, но только во сне. С наступлением утра ее возлюбленный исчез. Рядом сидела только Реба. Энергично расчесывая свои темно-рыжие волосы, она с любопытством спрашивала:

– Кто такой Келлз? Ты что-то бормотала о нем всю ночь. Проснувшаяся миссис Уэдлоу, вздрогнув, села на койке:

– Должно быть, наша девочка видела кошмар. Я слышала лишь об одном Келлзе – знаменитом пирате.

– Вообще-то говоря, если он и пират, то не совсем обычный, – рассеянно обронила Каролина. – Если он и грабит, то только испанские колонии и суда.

– Разница существенная, – заметила Реба, не желая вдаваться в такие тонкости. – Морской разбойник и есть морской разбойник.

– Да, существенная. – Каролина уловила иронию в тоне подруги. Прервав рассуждения миссис Уэдлоу, Каролина объяснила, что обычные пираты в Карибском море нападают на всех без разбора, тогда как некоторые грабят лишь испанские суда. Они скорее не пиратствуют, а каперствуют.

– Откуда ты все это знаешь? – удивилась Реба. Каролина могла бы сказать ей, что слышала это от Рэя во время святок, которые они провели в Эссексе, но сдержалась.

– Все в Виргинии знают это различие. – Она пожала плечами. Это было не совсем правдой, но достаточно убедительной отговоркой.

– Надеюсь, – миссис Уэдлоу с трудом застегнула корсет, – что нам улыбнется удача и капитан Доулиш благополучно достигнет порта, ибо я слышала, что у Азор часто бывают штормы и встречается много пиратских судов. – От страха ее поблекшие голубые глаза расширились.

Каролина вздохнула. В этот момент, охваченная воспоминаниями и приснившимся, она отдала бы все на свете, лишь бы увидеть одно длинное серое пиратское судно – «Морского волка». «Но это только мечта, – сказала она себе. – Мечта, которая никогда не сбудется».

Каролина взглянула на Ребу.

– Зачем ты так старательно причесываешься? Ветер на палубе все равно растреплет твои волосы.

– Хочу хорошо выглядеть, а для этого всегда есть веская причина. Ведь не знаешь наперед, что произойдет и кто тебе встретится.

Каролина пожала плечами. Они уже видели всех пассажиров, и Реба не сочла ни одного из них достойным внимания. А что может «произойти»? Лучшее, что их ждет, – хорошая погода, худшее – встреча с испанским галионом или буря. Каролина, однако, надеялась, что плавание пройдет спокойно.

То же самое говорила и миссис Уэдлоу, обретя наконец присутствие духа.

– И какого черта я позволила втянуть себя в этот разговор, – заметила Реба, когда они вышли на палубу и встали у поручней левого борта. Ветер сильно вздувал паруса, и корабль заметно накренился. Реба не без труда передвигалась по палубе, но Каролина, привыкшая к качке, ощущала себя единым целым с кораблем. Хлопанье парусов и шипение рассекаемых волн были для нее привычными звуками.

– Скоро ты будешь легко расхаживать по палубе, – сказала она Ребе. – И запомни, плавание будет длиться не вечно. Мы доплывем до Бермуд, а оттуда махнем… – У нее едва не сорвалось «домой». Но ведь Филадельфия – не их дом. Их дом – Тайдуотер. Но нет, и это не их дом. Дом – это широко раскрытые объятия мужчины. Дом – пиратское судно, белый под красной черепицей дом над заливом Кайона или большой дом в Эссексе, которого она так и не видела. Дом – везде, где Рэй, где бы он ни находился.

Но теперь Каролина знала, что никогда не вернется домой. Не вернется в объятия этих горячих мускулистых рук. Она никогда уже не простит его. Гордость не позволит ей сделать это. Да и нет никакой надежды, что Рэй когда-либо попросит прощения. Она навсегда изгнана из райской обители.

Дни на борту тянулись долго и однообразно. Когда они миновали Дувр, Ребу, до сих пор не упоминавшую о своем маркизе, словно прорвало.

– Не помню, когда я впервые поняла, что люблю Робина, – призналась она Каролине, когда они прогуливались по палубе, прислушиваясь к хлопанью парусов. Придерживая разлетающиеся юбки, девушки старались не замечать восхищенных улыбок матросов, украдкой бросавших на них взгляды.

– Когда мы были в Эссексе, я не предполагала, что ты любишь его, – заметила Каролина.

–А я и не любила его тогда. – Реба вздохнула. – Он очень красив, а мне безумно хотелось стать маркизой. – Она покраснела. – Я мечтала, чтобы все смотрели на меня с особым почтением, прикидывалась более опытной, чем была на самом деле.

Каролина уже давно это заподозрила. Она кивнула двум торговцам, проходившим мимо и поглощенным беседой о своих делах. В солнечных лучах ярко сверкали железные застежки на их башмаках.

– Так, значит, кроме маркиза, у тебя никого не было? Реба кивнула. «Грустное выражение не идет этому милому личику», – подумала Каролина.

– Если бы ты только видела его таким, каким видела я, Каролина! Высокий, стройный, с гордой осанкой – настоящий мужчина! Взгляд Робина словно раздевает тебя, снимает все, даже нижнюю сорочку.

Каролина тоже знала такие глаза. Она вздохнула.

– Я верила каждому его слову. И знаешь, мне казалось, будто это я соблазнила его, а не наоборот. Только после того как он покинул меня во второй раз, я осознала наконец, что случилось.

– Не понимаю, почему он не женился на тебе после смерти жены, – задумчиво проговорила Каролина. – По-моему, Робин отчаянно нуждался в деньгах. – Она прикусила язык, не желая высказывать предположения, что маркиза интересовало приданое Ребы.

Но ее подруга, поглощенная своими мыслями, ничего не заметила.

– Думаю, мне удалось бы завлечь его, будь у меня время. Но я скрывала от матери, как живу, и Робин, вероятно, счел, что, женившись на мне, вряд ли получит хорошее приданое. А я была так счастлива с ним, что боялась рисковать, боялась потерять его.

«Так оно, вероятно, и произошло бы, – мрачно подумала Каролина, – если бы ты потребовала чего-нибудь большего, чем венчание на Флит-стрит. Но тебе не оставалось ничего другого».

– Видела бы ты, Каролина, как мы были счастливы! – мечтательно воскликнула Реба. – Робин нашел небольшой дом в переулке Висящей шпаги, и мы почти никогда не покидали его. – Она затрепетала, вспоминая о тех сладостных днях.

– Но это же рядом с Флит-стрит, около кармелитов. А я-то думала, что он снял тебе дом на Лондонском мосту.

– Я солгала, – весело призналась Реба, но, заметив удивление подруги, добавила: – Пойми, Каролина, ты вернулись в Лондон красивая, в дорогих новых нарядах, а я жила у Дженни Честертон, чувствуя себя на самом дне. Мне было стыдно вымолвить, что Робин поселил меня в двухкомнатном домишке в переулке Висящей шпаги. Я предпочла сказать, будто живу в высоком доме на Лондонском мосту.

– Понимаю. – А ведь Каролина воображала, что Реба разъезжает по городу в карете, запряженной шестеркой. – Но почему он никуда тебя не вывозил? – Она слышала, что Робин Тирелл, маркиз Солтенхэм, обожал ночные лондонские развлечения.

– Он объяснял это тем, что я новобрачная.

«Невеста с Флит-стрит», – насмешливо подумала Каролина.

– И конечно, деньги у него быстро таяли. Но… – Реба нерешительно закончила: – Полагаю, он не хотел, чтобы нас видели вместе. Ведь мой отец мог прискакать в Лондон и силой заставить его обвенчаться со мной в церкви, без всякого приданого.

– Если это так, почему же ты не связалась с отцом?

– Однажды ночью, когда Робин спал, я написала ему. Но не успела отправить письмо, вспыхнул пожар, и мы выбежали на улицу. Я так и не нашла этого письма, возможно, оно сгорело. Пострадали лишь комнаты на нашем этаже. На следующий день мы переселились в другое. А еще через день, – ее лицо омрачилось, – он оставил меня.

Ничего другого от такого вертопраха, как Робин Тирелл, Каролина не ожидала. Он охотно проводил время с Ребой, однако это не помешало ему погубить ее молодую жизнь, не испытывая никаких угрызений совести.

– Прости, – тихо сказала она. – Мне очень жаль.

– Мне тоже. – Реба снова замкнулась. – Да, я надеялась стать маркизой. – Ее невеселый смех прервался всхлипываниями, и она достала платок. – Есть еще кое-что, Кэрол. Я уверена, что Робин нашел себе другую женщину. Дважды, когда он приходил домой, от него пахло какими-то необычными духами.

Каролина бросила быстрый взгляд на подругу и тут же начала следить за белокрылой чайкой, выписывающей круги на фоне голубого неба.

– Думаешь, мы, женщины, всегда ведем себя глупо? – спросила она.

– В отношении мужчин – да!

– Я не понимаю мужчин, которые покидают нас, не сказав ни слова. – В голосе Каролины прозвучала боль.

– А я понимаю, – с горечью отозвалась Реба. – Им кажется, будто они нашли что-то получше. По крайней мере поновее, что для них, видимо, одно и то же.

Неужели дело именно в этом? Едва ли. Рэй ни жестом, ни словом не выказал, что разлюбил ее. Правда, уделял много времени кораблю и экипажу да еще отсутствовал долгими вечерами. Может, проводил их с герцогиней Лоркой? Эта мысль обожгла ее.

– Нам придется строить жизнь заново, Реба, – устало проговорила она.

– Да, – печально согласилась подруга. – Но я отдала бы все на свете, чтобы вернуть прошлое.

Каролина промолчала, ибо Реба выразила то, что чувствовали они обе.

– Сначала я думала, что ни за что не приняла бы Робина, если бы он вернулся, – вздохнула Реба. – Но теперь думаю иначе. Сколько бы женщин у него ни было, я все равно приму его.

– А я вот нет, – гордо заявила Каролина, отчаянно желая, однако, чтобы Рэй вернулся. Так же отчаянно, как Реба мечтала о возвращении Робина.

И вдруг Каролину охватила жгучая жажда мести. Она должна отомстить прекрасной смуглой герцогине Лорке. Отомстить той, которая украла ее возлюбленного.

– Я никогда не приму Рэя.

Она все еще размышляла обо всем этом, когда судно миновало Па-де-Кале и вошло в неспокойные воды Ла-Манша. Слева находилась Франция, справа – южная оконечность Англии. Прошли Гастингс, где под натиском норманнов некогда определилась судьба Англии. Судно проследовало мимо Дан-генесса, Бичи-Хед, графства Кент, Суссекса, Нового леса Гэмпшира, где располагались охотничьи угодья западно-саксойских королей. Здесь погибли два сына Вильгельма Завоевателя, а всего четыре года назад был схвачен своенравный молодой герцог Монмут, потерпевший сокрушительное поражение в битве при Седжмуре. Но все это не имело никакого значения для Каролины. Ярко освещенные пляжи, зеленые леса и высокие скалистые утесы были свидетелями далекого прошлого, но девушка видела только смуглое лицо и так недавно улыбавшиеся ей серые глаза. К тому времени, когда они достигли Торки с его разбитыми на террасах садами, сплошь покрытыми цветами, а затем миновали Плимутский залив, где во времена Тюдоров английский флот готовился к битве с могучей испанской армадой, Каролине казалось, что она постарела на добрый десяток лет.

Прикрыв ладонью глаза, Реба смотрела на сияющие воды залива и на приближающийся порт.

– Сколько кораблей!.. Интересно, есть ли среди них суда, принадлежащие моему отцу?

В ее голосе уже слышалась тоска по родному дому, и Каролина начала вместе с подругой разглядывать лес мачт в гавани.

Каролина была бы сильно потрясена, узнав, что прекрасная герцогиня Лорка, преследующая ее, словно наваждение, нахмурившись, сидит на палубе одного из этих далеких кораблей, поскольку Рэй отправился в город, посмотреть, как там его люди…

Между тем их плавание продолжалось. Плимут скоро исчез из виду, графство Девон сменилось Корнуоллом, они обогнули Хвост Ящерицы, Лендс-Энд, зазубренные утесы островов Силли. Перед ними открылись бескрайние просторы Атлантики.

Молодых людей на борту не было, девушки изнывали от скуки и безделья, плавание казалось им бесконечным. Небо то сияло голубизной, то серело, а корабль оставлял за собой пенящийся след, повинуясь сменяющимся ветрам. Дни проходили с удручающей монотонностью. Пассажирам до смерти надоели корабельные сухари, заплесневелый сыр, однообразная еда, и они стали сварливыми и раздражительными. Даже невозмутимая, хотя и чересчур болтливая миссис Уэдлоу проявляла явные признаки недовольства. Когда, однажды утром гребень запутался в ее седых волосах, она, бросив заколки на пол, растоптала их.

Однажды в сумерки, когда повеяло сыростью и на океан спустился туман, Каролина и Реба все еще стояли на палубе, не желая идти в душную каюту. К ним присоединился один из торговцев, мистер Сауэрс. Он неоднократно пересекал Атлантику и с удовольствием рассказывал о своих путешествиях.

– Мы приближаемся к Азорским островам. – Ему было приятно блеснуть своими познаниями. – Азоры – Острова ястребов. – Желая произвести впечатление на хорошеньких девушек, он продолжил: – Девять лет назад, когда я пересекал океан, большой вулкан на Азорах извергал тучи черного дыма, застилавшие все небо. До сих пор слышу этот ужасный грохот.

Вздрогнув, Реба встревоженно посмотрела на гряду туч, тянувшуюся в том направлении, куда указывал мистер Сауэрс.

– Взгляните-ка! – вдруг вскричала она. – Из тумана появился корабль и направляется к нам. Думаете, это английское судно?

Все трое они молча наблюдали за приближением едва различимого в сумерках корабля. «Он напоминает «Морского волка», – грустно подумала Каролина, и ее– сердце болезненно сжалось.

– Я что-то не вижу флага, – подавшись вперед, заметил Сауэрс. – Может, капитану удастся разглядеть его в подзорную трубу…

Со стороны приближающегося судна что-то грохнуло. Прямо перед «Верной Мэри» в воду шлепнулось ядро. Это было требование остановиться.

Глава 24

В следующий миг на только что тихой и мирной палубе закипела кипучая деятельность.

– Неужели это испанский корабль? – вскричала Реба.

– Нет, это не галион, – пробасил мистер Сауэрс. – Скорее всего судно пиратское. – От волнения его кадык заходил ходуном. – Где капитан? Что он говорит?

Словно в ответ на его вопрос, прибежал капитан Доулиш, отдавая на ходу приказания. Его обычно багровое лицо побледнело. Перед девушками он остановился и крикнул:

– Разве вы не видите, эти дьяволы подняли черный флаг, а у нас нет пушек, чтобы сразиться с ними!

Вглядываясь в приближающийся корабль, Реба и мистер Сауэрс оттирали Каролину, и ей не удалось рассмотреть его. Но когда капитан упомянул о черном флаге, сердце ее встрепенулось. Неужели пираты в этих северных водах, куда они обычно не заплывают? Каролине это казалось невероятным. Пираты, как она считала, разбойничали в Карибском море и вдоль побережья Америки. Однако здесь, сравнительно недалеко от берегов Португалии… Кто бы мог подумать, что опасения миссис Уэдлоу оправдаются и «Верная Мэри» подвергнется нападению?

Наблюдать за нападением им, разумеется, не пришлось. Услышав предостережения капитана, пассажиры поспешили укрыться. Мистер Сауэрс подхватил девушек под руки и отвел в каюту. Там, ломая руки, миссис Уэдлоу горько сетовала на то, что отправилась в это плавание.

– И зачем только я не послушалась гадалку? – восклицала она. – А теперь нас всех заставят пройти по доске над морем, как это принято у пиратов.

– Я никогда о таком не слышала, – решительно возразила Каролина. – Этими сказками пугают детей, миссис Уэдлоу.

– О Господи, Господи! – причитала старушка, понимая, что есть и другие способы разделаться с пассажирами. – Как, по-вашему, сколько нам осталось жить?

– Не беспокойтесь, они не убьют нас! – воскликнула Каролина. – Им нужны драгоценности, деньги, возможно, они потребуют выкуп за нас. – Девушка хотела успокоить миссис Уэдлоу, но та лишь закатила глаза. Потом, переведя дыхание, ответила, что даже если Каролина права и пиратов интересуют только драгоценности и деньги, то разбойники еще больше обозлятся, не обнаружив таковых. Каролина хотела было возразить, что пираты не насилуют захваченных женщин, позволяют им вернуться домой, но тут вдруг поняла, что неизвестно, каковы эти пираты. Ведь те, кого она знала, вообще не нападали на английские суда. Кто знает, какая участь их ждет?

Реба то и дело подбегала к двери, открывала ее и громко вопрошала:

– Что происходит? Кто-нибудь знает, какое судно напало на нас?

Наконец пробегавший мимо седовласый Паттерсон, плантатор с Бермудских островов, на миг задержался и ответил:

– Мы не разобрали название судна, но на мачте у него вместо флага вьется черная юбка, а это значит, что кораблем командует капитан Келлз.

Все поплыло перед глазами Каролины, но через мгновение она бросилась к двери:

– Я хочу взглянуть на этот корабль!

Однако мистер Паттерсон решительно втолкнул ее в каюту.

– Это не спектакль, – сурово заметил он. – Капитан строго-настрого приказал, чтобы пассажиры, особенно женщины, не появлялись на палубе.

– Почему? – возмутилась Каролина. – Что плохого если мы…

– Может произойти стычка, – резко оборвал он девушку. – Я иду за своим охотничьим ружьем на случай, если капитан решит дать им отпор.

– Что вы будете делать с охотничьим ружьем? Ведь на нас наведены пушки, стреляющие двадцатифунтовыми ядрами. Скажите капитану…

Мистер Паттерсон не дал ей договорить. Этот смелый человек решил выполнить свой долг, несмотря на то что был плохо вооружен.

– Не выпускайте ее, – предупредил он миссис Уэдлоу и Ребу. – Сейчас они, вероятно, попытаются взять нас на абордаж. – Мистер Паттерсон захлопнул дверь перед самым носом Каролины и быстро ушел.

Реба схватила подругу за руку, миссис Уэдлоу вцепилась в ее юбку, и совместными усилиями они оттащили девушку от двери.

– Да не упрямься же, Кэрол, ради Бога! – сердито вскричала Реба.

Каролина перестала вырываться, охваченная дрожью и растерявшаяся. Вдруг как из тумана вынырнул стройный серый корабль, и, как оказалось, вместо флага на нем поднята черная юбка, символ грозного Юбочного капитана.

«Итак, подтвердилось все, что Сэнди Рэндолф говорил о Келлзе в тот день в Левел-Грине, – поняла ошеломленная Каролина. – Он приказал выстрелить в английское судно и теперь намеревается взять его на абордаж».

– Они собираются взять нас на абордаж, – пробормотала миссис Уэдлоу, словно угадав мысли Каролины, и даже Реба вздрогнула. – И он утверждает, что это капитан Келлз.

Несмотря на ужасную ситуацию, сердце Каролины радостно екнуло при мысли, что она увидит Рэя, но тут же ее пронзила острая боль. Она увидит Рэя, но рядом с ним другую женщину. Ту, при виде которой он потерял дар речи. Ту, чья тень пробудила в нем давнюю, неугасшую любовь. Розалию. Женщину, заставившую Рэя забыть о Каролине…

Между тем в каюте раздавалось непрерывное бормотание старушки. Отчаянное положение побуждало ее к действиям. Теперь она убеждала спутниц надеть свои лучшие нижние сорочки, лучшие юбки и лучшие шелковые платья, а по возможности несколько. Под одеждой необходимо спрятать дорогие вещи. (Не прекращая говорить, она шарила по своим сундукам, доставала подвязки, шелковые чулки, юбки.) А поверх всего этого она настойчиво советовала надеть самые простые, неказистые платья.

– Едва ли это возможно, – рассеянно отозвалась Каролина, сосредоточенная на более важных проблемах, чем туалеты, в коих она должна предстать перед пиратами.

– Но вам необходимо сделать это, – не унималась миссис Уэдлоу. – Чтобы никто не обратил на вас внимания.

– Трудно надеяться, что нас не заметят, – вздохнула Реба. – Мои ярко-рыжие волосы и высокий рост сразу бросаются в глаза. А Каролина – ослепительная блондинка и, несомненно, привлечет всеобщее внимание. Да, мимо нас они не пройдут. Сейчас приходится жалеть о том, что мы не серые мышки. – Вид у нее был очень напуганный.

– У меня есть одна идея. – В этом трудном положении миссис Уэдлоу проявляла несомненную находчивость. – Для одного из друзей своей дочери я везу целый сундук траурных Вдовьих одежд. Он обещал хорошо заплатить мне. Может, наденем их поверх наших? Даже пираты уважают траур. – Она порылась в большом сундуке. – Мы покроем головы черными покрывалами. – Старушка вручила Ребе черное платье, юбку и несколько плотных черных покрывал.

Реба, помедлив, вдруг с лихорадочной быстротой начала надевать траурную одежду.

– Почему вы ничего не надели под нее?

– Пусть пираты заберут все мои вещи, только бы не отвезли меня на Тортугу и не продали в какой-нибудь бордель. – Разгладив на стройных бедрах черную юбку, Реба встревожено взглянула на Каролину. Та стояла опустив голову и стиснув руки. – Да очнись же ты, Кэрол! – Она схватила подругу за плечо. – Сейчас не время размышлять! Ты даже не начала переодеваться. Поторопись!

Каролина покачала головой:

– Не вижу необходимости в этом маскараде. – Она отстранилась от Ребы. – Я поговорю с Келлзом.

– Поговоришь с Келлзом?.. Да ты что, спятила? Даже и не думай об этом! На, надень эти траурные одежды. Быстрее! – Она дала подруге черное платье.

– Нет, спасибо. Я не боюсь встречи с морскими разбойниками и надену свое бледно-зеленое атласное платье.

– Ради Бога, одумайся, Каролина, – взмолилась Реба. – Конечно, ты в нем восхитительна, а твоя улыбка способна расплавить даже камень, но ведь эти пираты вполне способны изнасиловать тебя, а затем перерезать глотку. Не распаляй их!

Но Каролина уже надевала серебристую юбку.

– Сомневаюсь, что мне удастся распалить Келлза, – насмешливо промолвила она. – Однако никогда нельзя терять надежды.

– Миссис Уэдлоу, помогите мне справиться с ней, она спятила, – обратилась Реба к старушке. Та в плотных черных шелках и длинном черном покрывале выглядела почтенной вдовой.

– А что, если Каролина права? – вздохнула миссис Уэдлоу. – Ну что может случиться с такой красавицей? И все же, думаю, ей не следует так рисковать.

– Совершенно согласна с вами. – Реба уже успела облачиться в черное платье. – По-моему, Кэрол, ты ведешь себя глупо. Миссис Уэдлоу права, в трауре мы не привлечем особого внимания пиратов. Даже они питают уважение к смерти, ибо каждый день соприкасаются с ней.

– Что верно, то верно, со смертью они почти неразлучны. – К Каролине вернулась уверенность, и она расправила корсаж своего зеленого платья с широкой полупрозрачной юбкой и разгладила складки. Чуть ниже локтей блеснули серебристые кружева. – Но полагаю, у вас нет причин тревожиться, – спокойно добавила девушка.

Она хотела объяснить им почему, но в этот момент два корабельных корпуса с ужасающим треском столкнулись. Чтобы удержаться на ногах, женщины ухватились друг за друга. Железные кошки со скрежетом вцепились в борта, и на палубу злосчастного купеческого судна посыпались вооруженные люди. Раздались громкие крики, топот ног. Дверь каюты распахнулась, и в нее ворвались несколько обнаженных до пояса оборванцев, вооруженных пистолетами и абордажными саблями.

Миссис Уэдлоу пронзительно взвизгнула.

Попятившись, Реба подхватила старую женщину. «Как они похожи на ведьм в этих черных платьях», – бесстрастно подумала Каролина.

Увидев незнакомые лица, она нахмурилась, но тут же дерзко шагнула вперед. Зеленое платье всколыхнулось. Вскинув голову, Каролина надменно уставилась на людей, вторгшихся в каюту.

– Отведите меня к капитану Келлзу, – потребовала она. – И немедленно.

Пираты замерли, пораженные ее красотой. Глядя на эту надменную девушку, самый высокий из них изумленно присвистнул, а толстяк, стоявший рядом с ним, пробормотал:

– Не сомневаюсь, Келлз захочет видеть ее. Его товарищи кивнули.

– Вы пойдете со мной, леди, – сказал высокий, обращаясь к двум вдовицам, и пропустил их в дверь. – Но эта девушка, – он указал на Каролину, – останется здесь.

– Нет, не останусь! – Каролина шагнула к двери, но высокий решительно оттеснил ее назад.

– Капитан сейчас занят, – объяснил он.

«Должно быть, он видел меня на Тортуге, – догадалась Каролина. – И знает, кто я такая».

Она хотела возразить, но дверь захлопнулась, и щелкнул, повернувшись в замке, ключ. Кричать им вслед было бесполезно. Оставалось только ждать.

При мысли, что сейчас увидит Рэя, Каролина затрепетала. Что она скажет ему? Господи, чего только она ему не скажет! Упрекнет ли за то, что уплыл от нее с этой испанской донной? Или… лишится дара речи, вновь увидев любимое лицо? Неужели все заготовленные гневные слова вылетят у нее из головы, она позорно капитулирует и бросится в его объятия, готовая все простить?

Оставшись одна, Каролина выдержала тяжелую борьбу с собой. Всем своим существом она желала забыть прошлое, сказать, что прощает Рэя…

Но сможет ли она так поступить, зная, что герцогиня Лорка занимает капитанскую каюту «Морского волка», а Рэй совсем недавно находился в ее объятиях?

Из-за закрытой двери Каролина слышала шум – верный признак, что пираты в поисках наживы обыскивают судно: хлопанье дверей, топот ног, возмущенные крики и вопли. Кто-то волок что-то тяжелое. «Интересно, – подумала она, – подожгут ли пираты «Верную Мэри»?» Девушка надеялась, что они не уничтожат хорошее добротное судно – гордость бывалого капитана Доулиша. Всего две недели назад, когда она была одна на палубе, капитан подошел к ней и начал рассказывать о сильнейших штормах, которые выдержало его небольшое судно. Он заверил ее, что они благополучно доберутся до Бермудских островов. Каково будет бедняге увидеть свое судно объятым пламенем? К тому же в лодке совсем нелегко добраться до Азорских островов.

Время тянулось нестерпимо медленно.

Наконец послышался скрип сапог. Кто-то твердой уверенной походкой направлялся к ее каюте.

Каролина решила, что это Рэй, и вдруг, охваченная страхом, отвернулась. Пусть, открыв дверь, он увидит лишь ее гордо выпрямленную спину. Только услышав его голос, наверняка гневный, она повернется к нему, только тогда, не раньше. Пусть он увидит ее серебристые локоны, стройную фигуру в зеленом атласном платье. И тут Каролина выразит пирату, дерзко захватившему ее в плен, заслуженное им презрение.

Дверь отворилась. Шаги приближались. Сердце тяжело забилось в ее груди.

– Миледи, – сказал насмешливый мужской голос, – будьте любезны повернуться. Я должен видеть ваше лицо.

Каролина медленно, как во сне, повернулась.

Перед ней стоял высокий темноволосый сероглазый человек. «У него глаза охотника, преследующего дичь», – отметила Каролина. На нем был французский атласный камзол, щедро украшенный серебряным шитьем. Пенные брабантские кружева окружали шею и изящные кисти рук. Лицо этого явно беспутного и безрассудного человека, вероятно, пленяло женщин.

Едва Каролина повернулась, он расшаркался и поклонился так низко, что его темные волосы почти коснулись пола.

– Позвольте представиться, я капитан Келлз.

Эти слова обожгли ее. В последний раз она слышала их от Рэя Эвистока еще на Тортуге. Но этого странного авантюриста, вперившего в нее взгляд, Каролина видела впервые.

– Как вас зовут? – Ноги ее приросли к полу.

– Келлз. Капитан Келлз. Однако не пугайтесь, – добавил он, заметив ее растерянность. – Вам ничто не угрожает. Могу я узнать ваше имя?

Ошеломленная девушка не знала, что ответить, но все же предпочла скрыть свое имя. Теперь она поняла: пират, так странно поглядевший на нее, прежде чем запереть в каюте, никогда не видел на Тортуге Серебряной Русалки. Он разлучил ее со спутницами по какой-то иной причине.

– Меня зовут Смит, – бросила Каролина.

– Смит? – Он задумался. – Вижу, Джонас не соврал мне, сказав, что вы серебристая красавица. Так оно и есть. Мисс Смит, позвольте, пожалуйста, морскому разбойнику отвести вас на палубу «Морского волка».

Каролина молча оперлась на его руку и так же молча поднялась на палубу, откуда быстро переносили добычу на пиратский корабль.

– А где же… где пассажиры? – испуганно осведомилась она, не видя никого из них на палубе.

– Пусть это вас не волнует, миледи, – ответил высокий человек. – Им не причинили вреда – посадили в лодки, и сейчас они направляются к Азорским островам. – Он небрежно махнул рукой, и кружева манжет всколыхнулись.

– Но Азорские острова тянутся длинной грядой и находятся далеко друг от друга, – возразила Каролина, встревоженная тем, что Реба и другие затеряны сейчас в безбрежном океане.

– У них не возникнет трудностей, – заверил он девушку. – Ближайший остров совсем недалеко, а капитан Доулиш – человек опытный. Все лодки снабжены фонарями, и под его командованием они благополучно достигнут острова.

– Хотела бы я быть так же уверена в этом, – с горечью заметила Каролина. Она не оказала сопротивления, когда он подхватил ее на руки и без малейших усилий перенес на палубу своего судна. Каролина сразу же поняла, что видит вовсе не хорошо знакомого ей «Морского волка». Сходство было весьма» незначительным. Обводы оказались совсем другими, палубы не сияли чистотой, медь потускнела. Глазевшие на Каролину члены экипажа ухмылялись, однако казались не столь опасными, как те пираты, с которыми она общалась на Тортуге.

Каролина с недоумением огляделась. Что за странные люди? Конечно же, они не пираты.

Неподалеку она увидела юношу в женском платье. В руке он держал серебристый парик. «Боже! – вдруг догадалась Каролина. – Он же прикинулся мною, Серебряной Русалкой!»

Все эти люди разыгрывали спектакль, поставленный высоким любезным капитаном. Поняв это, Каролина почувствовала, что ее страх прошел. Однако она была в его власти и, значит, имела основания бояться.

– Стало быть, я ваша единственная пассажирка?

– Да, единственная, – ответил капитан. Вначале он смотрел на нее острым как клинок взглядом, а теперь – ласковым кошачьим. – Позвольте пригласить вас разделить мою скромную трапезу.

Этот лицедей приглашает ее поужинать вместе с ним! Каролина живо вспомнила, как вошла на палубу прибывшего с Тортуги настоящего «Морского волка», вспомнила дикую свадебную церемонию, возгласы пиратов, блеск абордажных сабель, беспорядочный трезвон колоколов на берегу… Боже, как давно все это было…

Она глубоко вздохнула. Это другой «Морской волк» и другой капитан Келлз. Путать их не следует.

Да, издалека этот корабль, должно быть, очень похож на «Морского волка», но только не вблизи. В глазах членов экипажа Каролина читала жгучее любопытство.

– Это Ларе Аиндстром, – представил лже-Келлз высокого блондина. – А это Коттер, корабельный врач. – Он указал на сурового человека, мрачно взглянувшего на них.

У Каролины перехватило дыхание. Эта игра задумана и разыгрывается весьма умело. Кто-то узнал имена офицеров настоящего «Морского волка», а возможно, и подробности о них. Однако воплощение образов оставляло желать лучшего. Мнимый Ларе Линдстром напоминал настоящего Ларса лишь белокурыми волосами, а настоящий доктор Коттер был на полголовы ниже и шире в плечах, чем его двойник.

Тут она с беспокойством подумала, почему из всех пассажиров «Верной Мэри» задержали только ее, но, спросив об этом, получила лишь лукавый ответ.

– Моих людей ошеломила ваша красота, миледи, и они не преминули сказать мне об этом. Я решил, что не могу отказать себе в удовольствии разделить с вами трапезу, ибо плаваю уже очень давно, да и живу в такой паршивой дыре, как Тортуга. Истосковался по приятному обществу.

Каролина окинула его презрительно-насмешливым взглядом. Возможно, он и впрямь нуждается в приятном обществе, но на Тортуге никогда не жил. Осмелься этот тип появиться там, настоящий доктор Коттер тут же разоблачил бы его, а настоящий Аарс Линдстром изрубил бы на куски своей саблей.

– Почту за честь, сэр, – холодно бросила она. Он улыбнулся:

– Сказано с учтивостью настоящей леди. Но в списке пассажиров вы значитесь как «миссис Каролина Смит, швея». – По пути в большую каюту он рассматривал ее пытливым взглядом.

Стало быть, капитан внимательно изучил список пассажиров, прежде чем зайти за ней…

– Ну что ж, я прибегну к вашим услугам сегодня же вечером, дорогая леди, – сказал лже-Келлз. – Когда я взбирался на эти проклятые ванты, моя куртка лопнула по швам, и мне нужна опытная швея.

Каролина не сумела бы, не уколовшись, воткнуть иголку в грубую ткань, поэтому беспомощно посмотрела на него.

– Возможно, после ужина… я возьму куртку в свою каюту и Починю ее при свете свечи. – Она надеялась, что ей все же удастся зашить шов, не окропив ткань своей кровью.

– Ах да… в свою каюту… – задумчиво пробормотал он.

– Надеюсь, у меня будет каюта?.. Или и мне придется отправиться в лодке?

– Конечно, у вас будет своя каюта, миледи, – заверил ее капитан. – Я освобожу для вас каюту доктора.

«А я забаррикадируюсь внутри, – с беспокойством подумала Каролина, – на случай, если доктор вдруг вознамерится вернуться в свою каюту за чем-то необходимым ему».

– А это моя каюта, миледи. Входите. – Он широко распахнул дверь, и Каролина с любопытством оглядела внутреннее убранство.

Здесь по крайней мере никто и не пытался скопировать настоящего «Морского волка». Небрежная убогая обстановка разительно отличалась от той роскошной, которую Каролина так любила. Однако в этой небрежности было нечто изысканное. Новые зеленые занавески из богатой парчи висели неровно, позолота облезла с кресел, столешница дубового банкетного стола покрылась царапинами, видимо от ножей, стулья обветшали, бархатные сиденья истрепались. Пол был застлан красивым турецким бронзово-красным ковром. Полировка на мебели потрескалась. Каролина догадалась, что этот человек не слишком строго поддерживает дисциплину на судне. На палубе царил полный беспорядок. А вот Рэй такого не потерпел бы на своем судне, всегда готовом к встрече с лучшими испанскими талионами. За альковными занавесками девушка заметила койку с неряшливо брошенным на нее роскошным покрывалом, Из-под него выглядывало белое белье. Внизу, под койкой, что-то поблескивало. Уж не серебряный ли ночной горшок тети Пэт? На креслах и стульях валялась красивая мужская одежда, и Каролина едва не наткнулась на пару начищенных сапог.

Да, капитан этого судна, очевидно, обладал изысканным вкусом, но совсем не заботился о порядке.

– Вообще-то я не слишком аккуратен. – Он усмехнулся и пинком загнал сапоги под стол, за которым им предстояло ужинать. Здесь уже стояли голубые и белые фаянсовые тарелки, красивые серебряные солонка и перечница, кожаные кружки, массивные серебряные ложки, странного вида ножи и, к удивлению Каролины, вилки.

При виде вилок она подняла брови, ибо они тогда только входили в моду и почти все управлялись ножами и пальцами, беспрестанно вытирая их о скатерти. И это в лучших домах!

Капитан перехватил ее взгляд:

– Без вилок я не вышел бы в море.

Каролина вновь почувствовала интерес к нему.

– Удивительно, что фаянсовые тарелки не разбились во время шторма.

Он вздохнул.

– Верно, миледи, у меня их была целая дюжина, остались же всего две. Это подарок одной дамы. – Он криво улыбнулся.

– А эта обстановка? – Она обвела широким жестом каюту. – Тоже подарок дамы?

– О нет. Это из моей усадьбы в… – Капитан умолк и странно поглядел на собеседницу. – Вы задаете слишком много вопросов, миледи.

– Такая уж у меня дурная привычка.

– Нельзя отрицать, что привычка полезная. – Капитан грациозно отодвинул ее кресло.

– Иногда полезная, – скромно подтвердила она и спокойно опустилась на бархатное сиденье. Страх перед ним исчез. Команда у него плохо вышколенная, корабль содержится дурно, однако он пользуется фаянсовыми тарелками, и у него голос и манеры джентльмена. Свою каюту он обставил мебелью из усадьбы, в плаванье взял с собой вилки. Такого человека, пожалуй, незачем опасаться.

– Боюсь, нам придется обойтись кожаными кружками, – удрученно заметил он, разливая Канарское. – Все хрустальные кубки постигла та же участь, что и фаянсовые тарелки. Их осколки давно уже выброшены в море.

Поднеся кружку к губам, Каролина вспомнила инкрустированные драгоценными каменьями золотые кубки. Из таких она пила на настоящем «Морском волке», ибо их похитили у испанцев.

– Вино чудесное, сэр.

– Лучшее в Испании. – Не отрывая от нее глаз, капитан поднял кружку.

– Вы взяли его на захваченном испанском галионе? – дерзнула спросить она, сомневаясь, что подобное судно с плохо обученным экипажем способно захватить что-то, кроме невооруженной купеческой посудины.

– Боюсь, что нет. Вино тоже дар дамы.

«Испанское вино», – подумала она, стараясь не выказать удивления.

– Признаться, я сам предпочитаю хорошее бордо, но муж той дамы хранил в своем погребе только вина из своей страны.

Подарок замужней женщины? И притом испанки? Каролина была заинтригована.

– Позвольте мне произнести тост, – сказал он. – За самую красивую женщину, какую я когда-либо встречал.

Сердце Каролины чуть дрогнуло.

– И кто же эта женщина? – холодно спросила она.

– Думаю, вы знаете. – Он усмехнулся, сделал большой глоток и поставил кружку на стол.

Глава 25

Теперь, когда стало ясно, что капитан добивается ее расположения и делает это как истинный джентльмен, каков он, по-видимому, и есть, Каролина присматривалась к нему с острым любопытством.

Хотя он явно лицедействовал, все же на расстоянии его нетрудно было принять за Рэя. Такой же серый шитый серебром камзол, такой же рост, та же прямая осанка. Однако он более худощав и не столь широк в плечах. Но походка у него пружинистая. Кланяется он изящно, словно вельможа. Волосы длинные, по самые плечи, не темно-каштановые, как у Рэя, а иссиня-черные. Лицо покрыто легким загаром, а не бронзовое, обожженное лучами карибского солнца, как у настоящего капитана Келлза. У него орлиный нос, подвижный рот, слегка искривленный постоянной усмешкой, изогнутые дугами брови и очень высокий лоб.

Но более всего поражали его глаза – куда светлее, чем у Рэя, но совершенно невыразительные, какие-то пустые. Каролине так и не удалось разгадать, что скрывает этот взгляд.

Однако эти глаза завораживали ее.

– Значит, вы – капитан Келлз? – иронически осведомилась она.

Вновь блеснула чуть кривая улыбка.

– Да, но я уже сказал, миледи, что вам не надо бояться меня. Всем известно: капитан Келлз никогда не причиняет вреда женщинам.

«Да, – подумала Каролина, тихо вздохнув, – всем хорошо известно, что физически он не причиняет им вреда, но сердца разбивает вдребезги».

Ни слова не возразив, она в замешательстве взирала на высокого, томного самозванца в элегантном атласном камзоле.

«Одежда вся серая, – язвительно отметила Каролина, – кто-то, видно, сообщил ему, что Келлз предпочитает именно такой цвет».

С одежды она перевела взгляд на лицо этого беспутного и явно легкомысленного человека. Хотя его странные серые глаза и казались пустыми, в них загорался огонь, когда он смотрел на Каролину.

– Не покажете ли мне, что я должна зашить, – поспешно сказала она, заметив, что он, пристально оглядев ее глубокое декольте, бросил взгляд на занавешенную койку.

– Успеется, – беспечно отозвался капитан. – Еще вина? – И не дожидаясь ответа, наполнил ее кружку.

Каролина решила направить его мысли в другое русло.

– Вы могли бы захватить множество кубков на испанских галионах. Почему же не сделали этого?

Он отвел глаза.

– В последнее время мне не очень везло с испанскими судами, – ответил он.

В этот момент юнга принес ужин.

После однообразного питания на борту «Верной Мэри» здешний ужин выглядел довольно аппетитно: свежие фрукты, рыба, хлеб и сыр, куда менее черствые, чем те, что ела Каролина в последние недели. Судно, вероятно, пополнило съестные припасы на одном из Азорских островов. Ей вдруг стало совестно. Она наслаждается вкусным угощением, тогда как экипаж и пассажиры «Верной Мэри» при слабом свете фонарей пытаются добраться до какого-нибудь островка.

Эта мысль прибавила ей смелости.

– Странно, что здесь нет никаких навигационных приборов. – Каролина вспомнила, как много их было в большой каюте настоящего «Морского волка».

Он слегка сконфузился, но быстро преодолел смущение.

– Что бы вы обо мне ни слышали, миледи, кораблем управляю не я.

«Значит, он знает, что Келлз сам управляет своим судном!» Каролина почти не прикоснулась к еде, ибо была слишком встревожена.

– Откуда вы, из каких мест, миледи? – поинтересовался он. – Полагаю, вас окружают странные мужчины, если никто из них до сих пор не попросил вашей руки.

– Один попросил. – Каролина насмешливо посмотрела на него. – Я невеста с Флит-стрит. Надеюсь, вы знаете, что это такое?

– Отлично знаю. Стало быть, вы из Лондона?

– Нет. – Она вздохнула. – Но в последнее время жила в Лондоне.

– А где же муж, с которым вы обвенчались на Флит-стрит?

– Покинул меня. Ушел к другой женщине.

Его глаза расширились от истинного или мнимого изумления.

– Поразительно! Оставить такую женщину! – Он подлил ей еще вина.

– Мужчины все разные, – заметила возбужденная вином Каролина.

– Верно. – Он бросил на нее выразительный взгляд. – Как, впрочем, и женщины.

– Кто вы такой? – спросила она, забыв об осторожности. – Уж во всяком случае, не Келлз.

Он взял бутылку, чтобы подлить себе вина, но тут рука его застыла. Капитан явно растерялся. Однако на губах его тут же заиграла чуть заметная улыбка.

– Почему вы так говорите, мисс Смит? – От Каролины не ускользнуло, что он не назвал ее «миледи».

– Потому что видела настоящего капитана Келлза, – дерзко заявила она.

Осторожно поставив бутылку на стол, он слегка побарабанил пальцами по столешнице:

– И где же?

У нее хватило благоразумия не признаться, что это было на Тортуге.

– Я видела его на улице в Чарлстоне. Мне на него указали.

– И чем я на него не похож?

– Он шире в плечах, – не раздумывая, ответила Каролина. – Волосы у него светлее. К тому же у вас совсем другое лицо.

– Да, вам не откажешь в наблюдательности, мисс Смит. А знаете, вы единственная на борту этого судна, кто видел этого пирата.

Значит, он признает, что не имеет отношения к Келлзу. Изумленная Каролина откинулась на спинку кресла. Капитан налил себе вина.

– Значит, вы видели Келлза в Чарлстоне. Но не познакомились с ним?

– Нет, – солгала Каролина. – Меня с ним не познакомили.

– Очень жаль, – вздохнул он. – А я-то надеялся узнать от вас какие-нибудь характерные жесты и выражения Келлза.

– Я с ним незнакома, – холодно повторила она. «На этом и буду стоять, – напомнила себе Каролина. – Что бы ни произошло».

– Но вы упомянули Чарлстон… а вас зовут Каролина Смит. Уж не из Каролины ли вы?

Она кивнула. Не все ли равно, что сказать этому наглецу.

– Почему вы выдаете себя за капитана Келлза? – так же дерзко спросила Каролина.

Он рассмеялся, поигрывая кружкой.

– Не догадываетесь? Чем плохо плавать под чужим флагом, называться чужим именем, брать от жизни все, что можно, предоставив отдуваться за это кому-то другому?

– А что особенного вы получили от жизни? Уж во всяком случае, не разбогатели, захватив несколько купеческих судов.

– Точнее, всего три, включая «Верную Мэри».

– Первый же испанский карак, встреченный вами, пустит вас ко дну.

– Верно. – Он поднял глаза. – Но откуда вы знаете, какую добычу я захватил или не захватил?

– Все в колониях говорят, что капитан Келлз, грабивший прежде только испанские суда, захватывает теперь все, что ему попадется.

– Да? – Он одарил ее чарующей улыбкой. – Вот в этом-то и загвоздка. Вы не скрываете возмущения тем, что такой человек, – как я – даже не моряк, – выдает себя за известного пирата.

– Я просто не понимаю, зачем вы это делаете.

– Я уже объяснил вам.

– По-моему, нет.

Он улыбнулся еще шире.

– Вы нравитесь мне, мисс Смит, но подозреваю, что вы тоже сказали мне не всю правду. Однако надеюсь, что сегодня же вечером мы лучше поймем друг друга.

– Я не швея, – бросила Каролина, понимая, что он легко разоблачит эту ложь.

– Об этом я уже догадался. И кто же вы?

– Я училась в школе, затем бежала из дому. Приехала в Лондон, вышла замуж на Флит-стрит, но мой супруг скрылся. Всякий, кто знает город, слышал много подобных историй. У меня хватило денег, чтобы уехать из Лондона, я направлялась на Бермуды, собираясь оттуда добраться до Америки, но вы, к сожалению, прервали мое плавание.

– Куда именно в Америке вы направлялись?

– В Филадельфию, к сестре. Признаться, мне все равно, где быть – только бы подальше от того, кто предал меня.

– Мы все по натуре предатели, – пробормотал он, раскачиваясь в кресле.

– Вы упадете, – предостерегла его Каролина.

– Вы правы, дорогая леди… Теперь, когда вам известна моя тайна, посоветуйте, как мне поступить с вами.

– Можете высадить меня на ближайшем острове. Там я присоединюсь к пассажирам «Верной Мэри» и продолжу свое путешествие.

– Нет. – Его лицо озарила улыбка. – Этого я не сделаю. Расскажите подробнее о том, кто вас покинул.

– Я не хочу говорить о нем. И вспоминать тоже. – Щеки ее вспыхнули, и капитан понял, что она лжет.

Он не сводил с нее глаз. Каролина, конечно, не догадывалась, как жалеет капитан, что не из-за него полыхает огонь в серебряных глазах, не из-за него вздымается прелестная грудь. Подавшись к Каролине, он предложил ей еще вина.

Она охотно согласилась.

– Он был предателем, – ее голос дрожал. – Уверял, что любит меня.

– А затем оставил?

– Ушел к другой женщине.

– О! – сочувственно воскликнул он. – И вы, без сомнения, хотите отомстить?

Его явно забавляла вся эта история, но Каролина, страдая от неверности Рэя ей и преданности другой женщине, не заметила этого.

– Я решила начать жизнь заново. – Она залпом осушила кружку.

– Мисс Смит, – вдруг сказал он. – Вижу, вы женщина весьма неглупая, и хочу открыть перед вами свои карты.

От вина у Каролины кружилась голова, и она смотрела на него с недоумением: уж не подшучивает ли он над нею?

– Я должен играть свою роль как можно убедительнее, – объяснил капитан. – Говорят, у Келлза есть любовница, возможно жена, не знаю. Настоящее ее имя Кристабел Уиллинг, хотя она больше известна под прозвищем Серебряной Русалки. Мой юнга – вы заметили его – рядится в женское платье и надевает светлый парик, но его актерские данные оставляют желать лучшего.

«Однако же он одурачил тетю Пэт», – подумала Каролина.

– Когда мои люди донесли мне, что на борту «Верной Мэри» нашли девушку, похожую на Серебряную Русалку, меня осенила новая идея. Вы и впрямь поразительная красавица, дорогая леди, и если чьи-то волосы можно назвать серебряными, то прежде всего ваши. Мисс Смит, не согласитесь ли сыграть роль возлюбленной Келлза, Кристабел Уиллинг? Будьте моей Серебряной Русалкой!

Каролина приоткрыла рот от изумления. Этот мнимый пират предлагает ей сыграть самое себя? Только тут она поняла, как забавна эта ситуация, и расхохоталась.

Собеседник был обескуражен:

– Разве я сказал что-то смешное? Признаться, я ожидал с вашей стороны изумления, обиды, презрения, полагал, что, возможно, вы оскорбитесь или даже проявите жадность. Но мне не приходило в голову, что вы рассмеетесь.

– Дело в том, что вы не знаете всех обстоятельств. – Каролина вновь разразилась безудержным смехом. – Что… что мне придется делать? – спросила она, обретя наконец дар речи.

Он нахмурился:

– В сущности, почти ничего. Скоро в этих водах появится еще один корабль. На борту будет знатная дама. А также, вероятно, и те, кто, осмотрев мое судно в подзорные трубы, впоследствии сообщат обо всем увиденном. Они знают, что рядом со мной должна быть женщина, и ради моей и вашей безопасности им лучше увидеть вас, а не юнгу в женском платье. Если бы в роли Серебряной Русалки появились вы, ни у кого не зародилось бы и тени сомнения.

«Эту роль я и в самом деле могла бы сыграть», – подумала она.

– Но зачем мне это? – спросила Каролина, совсем позабыв о том, что она в его власти.

На его губах мелькнула невеселая улыбка.

– Ради вашей же выгоды. Или выгода не интересует вас, мисс Смит?

Каролина метнула на него раздраженный взгляд.

– Есть игры, несовместимые с моими понятиями о чести. – Она решительно поставила кружку на стол.

Если ответ и поразил его, он не выказал этого.

– Но как я понимаю, ваша честь уже запятнана браком, заключенным на Флит-стрит, и бегством жениха?

Каролина почувствовала отвращение к себе. «Его упрек не лишен основания, – с горечью подумала она. – Мою жизнь никак не назвать безупречно честной».

– Вы сказали, что хотите начать жизнь заново, – напомнил он. – А для этого вам понадобятся деньги…

– А к чему стремитесь вы? – перебила его Каролина. – Уж не хотите ли и вы начать, жизнь заново?

Он вздохнул:

– Нет, я хочу лишь как-то наладить свою жизнь, вернуть ее в прежнее русло. У меня были серьезные финансовые трудности, мисс Смит, а у нищих нет выбора.

– Но ведь для исполнения ваших замыслов я вам не нужна.

– Нужны, и даже очень нужны, мисс Смит. Рассматривайте это как услугу и помните, что такие услуги обычно взаимны.

Она внимательно взглянула на него. Что ж, он, безусловно, привлекателен, не причинил ей никакого вреда, хотя отчасти и стал причиной всех ее бед. Если бы он не выдал себя за Келлза, не потопил бы корабль, на котором плыла тетя Пэт, у берегов Виргинии, сейчас она была бы законной женой Рэя Эвистока.

«Но может, Рэй все равно покинул бы меня, увидев жену испанского посла, так похожую на его потерянную Розалию, что при одном взгляде на нее его лицо стало пепельно-серым!» – Ее глаза затуманились слезами. Лже-Келлз смотрел на нее, словно зачарованный.

– Какая же вы красавица! – восхищенно воскликнул он. – Уверен, этой девице с Карибов далеко до вас!

«Не так уж далеко», – про себя усмехнулась Каролина.

– А если я выполню вашу просьбу?

– Я позабочусь о вас после того, как дело будет сделано, и высажу в любом указанном вами месте.

«После того как дело будет сделано…»

– Какое дело? – нетерпеливо спросила она.

– Я уже объяснил вам. Мне необходимо встретиться с дамой.

– Все это весьма странно. – Она пожала плечами. – Не возьму в толк, что же кроется за всем этим.

– К вам это, во всяком случае, не имеет никакого отношения. Как и я, вы примете вымышленное имя. Мисс Смит превратится, – он прищелкнул пальцами, – в миссис Кристабел Уиллинг, Серебряную Русалку Карибских островов.

«За что впоследствии ее призовут к ответу». Каролина поняла, на какой опасный путь вступает.

– И ее я тоже видела, – беспечно бросила она. – Эту Кристабел Уиллинг по прозвищу Серебряная Русалка.

– Видели Русалку?! – Его глаза сверкнули. – В самом деле?

– Да, видела. Вместе с Келлзом в Чарлстоне. Я отлично разглядела ее.

– И она походит на вас? – радостно вскричал он. Каролина пожала плечами:

– Да. Мы примерно одного роста, у нас одинаковый цвет волос. Да, пожалуй, и цвет глаз.

Он ликовал:

– Стало быть, вы видели ее! Представляете себе ее походку, осанку? В затеянном нами деле вы можете оказать бесценную услугу, миледи.

Каролину разгневало, что этот человек смеет играть роль ее возлюбленного, хотя и бывшего.

Но тут ее собеседник снова заговорил:

– Герцогиня держала задуманное ею похищение в строгой тайне. Об этом не знают английские власти. Осведомлены только испанские родственники похищенного, которым предстоит заплатить выкуп. Она решила одурачить какого-нибудь капитана, чтобы он доставил ее на эту встречу. Он, кстати, будет и надежным свидетелем преступления, совершенного «капитаном Келлзом». Кто же сможет опровергнуть его показания? Мы все вернемся к прежнему образу жизни, этот корабль опять станет «Алисией», ничто не выведет на наш след. Как видите, предусмотрены даже детали.

Теперь Каролина поняла все. Герцогиня, оказывается, задумала «одурачить какого-нибудь капитана», и ей это вполне удалось. Рэй бежал с женщиной, не питающей к нему никаких чувств, но готовой беззастенчиво использовать его в своих целях. Герцогиня заметила, какое впечатление произвела на него в тот вечер в «Друри-Лейн», сумела договориться с ним о встрече и растрогала его сердце воспоминаниями. «О Рэй, Рэй! Ради кого ты меня покинул?» – Каролина так стиснула кулаки, что ногти вонзились в ладони. И эта женщина, похитившая у нее все, чем она так дорожила, плывет сейчас к Азорским островам, чтобы соединиться со своим прежним любовником, который в скором времени сменит Рэя.

Но герцогиня Лорка – Каролина ненавидела ее теперь всем сердцем – просчиталась. Она, Каролина, сорвет ее замыслы.

Подавив ярость и негодование, Каролина откинулась в кресле так, чтобы он лучше видел ее грудь. Поза, принятая Каролиной, была соблазнительна, и она хорошо это знала. По тому, как внезапно смягчилось беспутное лицо этого обманщика, она поняла, что его сильно влечет к ней.

– Но если я стану вашей Серебряной Русалкой, – в ее голосе зазвучали кокетливые нотки, – означает ли это, что вы лишите меня вашего общества, как только к нам присоединится эта испанская дама?

От нее не укрылось его восхищенное изумление. Он подался вперед.

– Миледи. – Его взгляд скользнул с ее грациозной шеи на полуоткрытую грудь. – Наши судьбы, как вы знаете, в руке Божией. Никому не дано предугадать, что может случиться. Ночь выдалась благодатная. Не возражаете, если я отвезу вас на лодке к берегу, и мы там все обсудим.

Каролина, несмотря на сильное напряжение, ощутила, как в душе ее что-то зашевелилось. Девушкой владел не только гнев; ибо сидевший перед ней мужчина был, безусловно, интересным. В другие времена он, возможно, заставил бы ее сердце биться сильнее, но сейчас она видела в нем лишь орудие мести.

– Мы так близко к Азорам? – удивилась она.

– К одному из островов мы совсем близко.

Каролина подняла свою кружку, как бы провозглашая тост за неведомое будущее и вместе с тем прощаясь со своим прошлым.

– Пью за черный песчаный пляж в лунном сиянии! – Она чокнулась с ним.

– И за серебряных русалок, обитающих на этом берегу. – Поднявшись, он пошел отдать распоряжение о том, чтобы для них приготовили лодку.

Каролина осталась за столом. Она слегка дрожала.

Ее судьба была предопределена уже давно в далеком солнечном дворике в Саламанке. Но игра еще не закончена, она обещала себе похитить у герцогини Лорки ее любовника, отомстив за то, что та похитила у нее Рэя.

Когда лжепират вернулся, она вопросительно посмотрела на него. В руках он держал еще одну бутылку вина, а губы его искривила усмешка.

– Миледи, – игриво начал лже-Келлз. – Оказывается, я ошибся, ибо, к сожалению, мало смыслю в мореплавании. Мы не можем достичь черного песчаного пляжа, озаренного лунным светом. Между нами и берегом – опасное место с сильным течением. Его лучше преодолевать при свете дня. Думаю, огорчаться не стоит. Завтра вечером мы побываем там. Тем не менее, дорогая леди, – он обвел широким жестом все, в том числе и занавешенную койку, – эта ночь в нашем полном распоряжении.

Каролина прерывисто вздохнула, чувствуя, как кровь застучала у нее в висках.

Наступил решительный момент.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ СЕРЕБРЯНАЯ РУСАЛКА

Всю боль души я изолью,

Едва дождусь рассвета…

Ты гордость растоптал мою,

Я отплачу за это.

Глава 26

Вблизи Азорских островов 1689 год

Этот привлекательный, пожалуй, даже слишком привлекательный мужчина, назвавшийся Келлзом, смотрел на нее пылающими глазами. Казалось, они раздевали Каролину.

– Подлить еще вина? – тихо спросил он.

Ощутив внезапную сухость в горле, Каролина кивнула. В этот момент она готова была с отвращением оттолкнуть его, громко крикнуть: «Нет, я никогда не лягу с вами в эту роскошную смятую постель, ибо я принадлежу Келлзу, настоящему Келлзу, а не его жалкому подобию». Но момент прошел, и она взяла кружку дрожащей рукой.

– Это лучшее вино из всех, какие были в погребах герцога Лорки, – заметил капитан, склоняясь над ней. – Поставлено ее светлостью, – добавил он, криво усмехнувшись.

Пригубив крепкое вино, Каролина едва не поперхнулась. Она словно воочию увидела перед собой герцогиню Лорку как тогда, в театре, – горделивую и элегантную, в шуршащем черном платье. И в чёрной маске, предназначавшейся, вероятно, для того, чтобы скрывать ее черную душу. На смуглом лице читался дерзкий вызов, на губах играла насмешливая улыбка, хотя в театре она не выказывала своих чувств.

Это ненавистное видение поразило Каролину, как удар кинжалом, и заставило, хотя и против воли, решиться. Сердце на миг замерло, затем бешено заколотилось. Герцогине не удастся заполучить обоих. Она обольстила Рэя, но, прибыв на Азорские острова, обнаружит, что не только сердце, но и постель этого высокого англичанина занята другой леди.

Каролина не раздумывая опустошила кружку. Вино приободрило ее.

Она поднялась и сделала вид, будто пошатывается.

Галантный кавалер тотчас поддержал ее, прижав к груди.

– Кажется, я слишком много выпила, – с усмешкой пробормотала Каролина, заметив, что его глаза блеснули восторгом, поскольку она не попыталась высвободиться.

Каролину поразило хладнокровие, с каким она замышляла поступок, по ее прежним понятиям немыслимый. В Лондоне она дала бы пощечину всякому, кто осмелился бы намекнуть, что она способна на такое. Но сейчас ею руководила исступленная ярость. Она не только поссорит испанскую герцогиню и пособника, выдающего себя за Келлза, но и отомстит Рэю. Отчасти, конечно, Каролина накажет и себя за то, что оказалась такой дурой и полюбила человека, не ответившего на ее чувство. Зато она удовлетворит свою гордость, уязвленную изменой Рэя.

Перед лже-Келлзом стояла соблазнительница, томно взиравшая на него через завесу ресниц. Ее пальцы легко коснулись его груди.

– Вы сказали, – шепнула она, – что я могу занять каюту доктора.

– Если пожелаете. – Он улыбнулся, и в его глазах вспыхнуло безудержное желание. – Однако надеюсь, вы предпочтете более удобную комнату. – И он снова сделал широкий жест рукой.

Каролина рассмеялась.

– Вы правы. Я и в самом деле предпочту более удобную, точнее, самую лучшую комнату. К тому же было бы неучтиво потревожить сон доктора.

Его лицо запылало. Он совсем не ожидал, что эта прелестная красавица так легко уступит ему. Лже-Келлза охватило ликование.

– Я позабочусь о том, чтобы никто нас не беспокоил. – Он подошел к двери и запер ее.

Обернувшись, он увидел Каролину, залитую золотистым светом лампы. Девушка нарочно приблизилась к лампе, понимая, что очень выигрывает от этого. Ее тонкие длинные пальцы погрузились в белокурые локоны на затылке. Он видел очаровательную фигуру Каролины в профиль. Девушка сделала плавное движение, позволяя капитану оценить женственную грацию линий ее тела. Она решила обольстить этого человека, воспламенить его так, чтобы он напрочь забыл об испанской герцогине.

На миг Каролина нерешительно застыла.

– Возможно, мне не следует… – Она не сомневалась, что он вот-вот потеряет власть над собой.

– Почему? – Лже-Келлз быстро подошел к ней.

– Хотя я давала брачный обет на Флит-стрит, не думаю, что могу его нарушить… – Каролина вздохнула.

– Уж не встала ли между нами тень вашего неверного супруга? – весело спросил он, но его серые глаза сузились. – Окажите мне честь, выбрав меня орудием своей мести.

Она нахмурилась:

– Вы говорите о мести?

– Конечно. Поступите с ним так, как он поступил с вами. Заведите любовника. Например, меня. – Он низко, как при дворе, поклонился. – Як вашим услугам, миссис Уиллинг. – Выпрямившись, он насмешливо добавил: – Или вы уже не миссис Уиллинг[13]?

Она пропустила его шутку мимо ушей.

– Это была бы прекрасная месть, – прошептала Каролина. – И все же…

Заметив нерешительность девушки, он быстро заключил ее в объятия.

– Ручаюсь, со мной вы забудете о нем.

– Ручаетесь? – Она украдкой взглянула на него. – Но все это может плохо кончиться…

– О чем вы? – удивился он.

– Я хочу сказать… – Ее пальцы скользнули под атласный камзол и начали расстегивать его сорочку, касаясь волос на груди. От этого прикосновения он напрягся. – Я хочу сказать, что, если мне понравится эта постель, я уже не уступлю ее никому другому, даже титулованной особе.

Его смех заставил Каролину умолкнуть.

– Если вы имеете в виду герцогиню…

– Да.

– Тогда вам нечего опасаться. Мой интерес к этой даме – дело прошлое. У нее было множество любовников до меня и будет не меньше потом. Герцогиня Лорка не из тех, кто умеет хранить верность подолгу. Рискну предположить, что к моменту прибытия корабля она уже заведет нового, любовника.

– А если нет? – Ее нежные руки держали его на некотором расстоянии, не позволяя приблизиться.

– Это уже не имеет значения.

– Тогда, мой капитан, – ослепительная улыбка сулила неизъяснимые восторги, – мы договорились.

Каролине даже не пришло в голову, что эта ее победа может оказаться совершенно бесполезной. Вино разогрело девушку, затуманило ей голову, но решение она приняла твердое. Подчинить его своей воле так, как никто и никогда еще не подчинял.

Он хотел приблизиться к ней, но Каролина удержала его легким взмахом руки. Еще не время, как бы говорил ее жест.

Она подошла к постели, стараясь держаться боком к нему, и скинула туфли.

– Они слишком тесные. – Внезапно Каролина подняла подол платья выше гладкого белого колена и, нагнувшись, начала стаскивать зеленую подвязку, едва заметную в белой кружевной пене нижней юбки. Затем медленно, осторожно стянула шелковый чулок, посмотрела на него и бросила на кресло. Стоя на одной ноге, поставила другую на край кровати, сняла другую подвязку, так же внимательно осмотрела ее и бросила рядом с первой.

– Я охотно помогу вам, – пробормотал он, наблюдая за ней жадными глазами.

Она рассмеялась каким-то странным, не своим смехом.

– Нет, вы порвете мои чулки, а у меня единственная пара.

– Я куплю вам столько чулок, что их хватит на всю жизнь. Она насмешливо посмотрела на него.

– Но не сегодня ночью…

Сняв чулки, Каролина повернулась к нему лицом и стала расстегивать крючки на корсаже. Она знала, что от каждого движения ее округлые груди колышутся и золотятся в свете лампы.

Лже-Келлз вздохнул, и Каролина поняла, что он едва сдерживает желание наброситься на нее.

Но она нарочно затягивала раздевание, стремясь довести его до крайней точки возбуждения. Девушка хотела, оказавшись в объятиях этого человека, заставить его почувствовать, что он обнимает не обычную женщину, а богиню.

Наконец, вздохнув, она подошла к нему и развела руками, словно признавая свое поражение.

– У меня всегда были нелады с крючками. – Она повернулась к нему спиной. – Особенно с теми, что пониже. Не могли бы вы?..

Разумеется, он был счастлив помочь. Расстегнув дрожащими пальцами последний крючок, он снял лиф с ее атласной белой спины, соблазнительно просвечивающей сквозь тонкую сорочку.

Все еще колеблясь, Каролина убеждала себя, что у нее нет другого пути. Этот – единственный. Прикосновения лже-Келлза помимо воли девушки воспламеняли ее.

Она повернулась к нему, улыбаясь. Ее серебристые сияющие глаза завораживали его.

– Я не ошибаюсь в вас? – спросила она, прижав ладони к его груди.

– Нет. – Его напряженное лицо выразило легкую тревогу, ибо он хотел, чтобы эта великолепная женщина отдалась ему сама. – В чем вы сомневаетесь, дорогая леди?

– Надеюсь, эта… герцогиня не подчинила вас своей воле, не превратила в послушную собачонку?

– Я никому не позволил бы властвовать над собой, – ответил он, уязвленный ее вопросом. – А уж тем более не стал бы ничьей собачонкой.

Она рассмеялась, удовлетворенная тем, что задела его, и провела пальчиком по его щеке.

– Рада это слышать, мой капитан. – Каролина решила назвать его «мой капитан», ибо не могла заставить себя произнести «Келлз». – Что до меня, я люблю людей сильных – сильных и независимых.

– Дерзости вам не занимать, дорогая леди. – Он хотел заключить ее в объятия, но она вывернулась. – Вы порвете мою сорочку. А где я найду новую на этих забытых Богом островах?

Как джентльмен, он воздержался от применения силы и лишь молча наблюдал за ней. Каролина сняла платье, нижнюю юбку и аккуратно сложила вещи на стул.

Она тянула время, разжигая в нем нетерпение и страсть.

Не беда, если она разобьет его сердце. Важно стереть образ герцогини Лорки из его души и мыслей.

– Погасите лампу, – попросила она. – Я стесняюсь.

Ее беззастенчивость свидетельствовала об обратном, и он выразил желание увидеть, как ее прозрачная сорочка упадет с плеч.

Ответом ему была капризная гримаска.

– Вижу, вы человек испорченный. – Она скользнула за занавеску.

Через минуту оттуда появилась прелестная ручка с зажатой в ней сорочкой, плечо, полускрытое светлыми локонами, и даже обнаженная грудь.

«Наверное, лже-Келлз сорвал с себя одежды», – подумала Каролина, когда через мгновение увидела его рядом с собой обнаженным.

В эту ночь Каролина использовала все известные ей любовные ухищрения. Стараясь очаровать его, она смеялась, кокетничала, поддразнивала капитана, изображала страсть. Ее руки, губы, казалось, успевали обследовать все его тело и обещали несказанные наслаждения. Она догадалась, что он, опытный любовник, нашел в ней то, что доводило его до исступления, – бурный темперамент, неистовые поцелуи, стройное тело с упругими бедрами, чутко отзывающееся на его ласки.

В глубине души Каролина знала, что поступает дурно, ибо ложные причины побудили ее отдаться ему. Однако она прислушивалась не к голосу сердца, а только к холодным, трезвым велениям разума, твердившего, что это самый простой способ отомстить за причиненное ей унижение.

Но постепенно возобладало чувственное начало, восторжествовала ее любовь к жизни и любовным наслаждениям. Она отдалась страсти и, испытав освобождение – да, освобождение от того, что так угнетало ее в последнее время, – упивалась им. Происходящее казалось Каролине нереальным, она словно балансировала на грани между раем и адом. Однако голос разума все же рассеял грезы. Впрочем, это произошло только утром. Пока же их тела соединялись, Каролина ощущала только блаженство.

Впервые она играла в любовь, а не любила, но, как ни странно, ее захлестывала безграничная нежность. Она всегда ставила любовь выше всего на свете. Однако что-то в Каролине – дразнящее и ускользающее – кружило голову даже пресыщенному повесе.

«Какой она была бы восхитительной куртизанкой, – думал он. – Полудевочка, полуженщина. Необычайно грациозная, страстная и желанная».

Капитан почти ничего не говорил, считая, что близость с женщиной не требует слов. Однако он почувствовал, когда ее огненный дух соединился с его духом и они начали вместе возноситься ввысь, к сияющим высотам страсти. Каролина затрепетала, и с ее губ сорвался стон. Капитан, угадав, что она достигла наивысшего блаженства, ощутил безмерное счастье, ибо все-таки овладел этой женщиной, словно сотканной из света.

Он разжал объятия. Каролина опустила голову на его руку.

– Вы устали? – язвительно спросила она. – Отдохните несколько минут, и почувствуете себя лучше.

– Колдунья! – смеясь, воскликнул он. – Ненасытная колдунья!

Она присела и раздвинула занавески.

– Здесь слишком жарко. Я хочу подышать свежим воздухом.

Нагая, она направилась к кормовым окнам, откуда веяло ласковым азорским ветерком.

Удовлетворенный и возбужденный капитан лежал на боку и, глядя на Каролину, восхищался красотой ее тела, чистотой линий, необычайной грацией движений.

– Какая восхитительная женщина! – пробормотал он, не сознавая, что говорит вслух.

Она повернулась, в лунном свете ее распущенные волосы казались сияющим облачком.

Он знал, что никогда не забудет этого, в его памяти навсегда запечатлеются и это улыбающееся лицо, обрамленное развевающимися серебристыми волосами, и это совершенное тело, сияющее в лунном свете.

Каролина радовалась, что он не видит ее глаз, ибо в них не было и тени счастья. Это были печальные глаза женщины, которая ищет, но не находит. Да, он великолепный любовник, хотя и не так хорош, как тот, кто ее покинул Каролину охватило беспокойство и чувство обманутости.

«Наверное, так будет всегда», – подумала Каролина.

Может, ее успокоит близость с ним? Уж не в этом ли дело?

– Идите сюда, – глухо позвал он. И она скользнула к нему – искусительница в лунном сиянии, бесконечно соблазнительная и желанная.

На этот раз она не задернула занавески, позволив его алчущим глазам блуждать по ее телу. И только чуть пожала плечом, когда он восхищенно пробормотал:

– Господи, до чего же вы красивы! В жизни не видел ничего подобного.

– Вы просто питаете слабость к женщинам, которые вам принадлежали, – спокойно возразила Каролина, и оба рассмеялись.

Этот смех растопил лед между ними, и на этот раз в их близости была не только страсть, но и взаимное расположение.

– О миледи! – воскликнул капитан, чувствуя, что она трепещет от желания. – Я непременно добьюсь, чтобы вы попросили о пощаде.

– Не надейтесь, мой капитан, – она одарила его дразнящей улыбкой, – но попытайтесь.

Он принял вызов. Только изнеможение заставило их разжать объятия и улечься бок о бок на влажных простынях. Их тела все еще источали неостывший жар страсти.

– Миледи, – устало шепнул он, отодвигаясь. – Другой такой женщины просто нет на свете.

Каролина молча смотрела в темноту.

Кто-то уже говорил ей эти слова, а затем предал ее.

Глава 27

Каролина проснулась обнаженная и залитая солнечным светом. Растерянная, она сначала не поняла, где находится. Раздвинув занавески алькова, девушка присела и осмотрелась. Она была одна. Лже-Келлз куда-то исчез и перед уходом закрыл занавески.

Откинувшись на подушки, Каролина начала вспоминать события прошлой ночи.

Она совершила то, что прежде считала для себя немыслимым. Нарушила обеты, данные ею на палубе пиратского корабля, а потом на Флит-стрит, и принадлежала этой ночью другому человеку.

«То, что Рэй нарушил свои обеты, отнюдь не оправдывает меня, – сказала она себе, презрительно скривив губы. – Ведь я сама всем сердцем поклялась в верности и собиралась сдержать свою клятву. Во что бы то ни стало».

Ее охватила дрожь. Она чувствовала себя опозоренной, падшей женщиной.

Перевернувшись, Каролина зарылась лицом в подушку. Сейчас она испытывала одно желание – покончить все счеты с жизнью.

И все же… не в ее характере было отчаиваться. Она не должна, не имеет права проявлять трусость. Придется расплачиваться за свои поступки. Ответственность за них лежит на ней и больше ни на ком.

Каролина долго лежала в этой позе.

Такой и застал ее высокий англичанин. Войдя, он остановился, упиваясь красотой нагой девушки, серебристые волосы которой разметались по подушке. Его холодные глаза постепенно смягчились. Прошлой ночью она была удивительно хороша и вдохновила его на настоящие любовные подвиги.

В лучах утреннего света девушка казалась совсем юной и походила на бутон, покрытый росой. Детски невинный вид возбуждал желание защитить ее от всех жизненных невзгод. Подобные ощущения были для него внове.

Подойдя к койке, он нагнулся, погладил ее по спине и почувствовал, как она затрепетала при его прикосновении. Затем небрежно потрепал Каролину по ягодицам.

Она вдруг повернулась и села. Ее глаза ярко сверкали, но капитан не догадывался, что это блестят непролитые слезы.

– Доброе утро. – Она увернулась от его раскрытых объятий.

– Доброе утро. Вы не хотели бы подремать перед завтраком? Вы проснулись довольно рано.

Каролина еще не оправилась от пережитого ночью и не желала, чтобы он прикасался к ней, ибо это напоминало о том, как низко она пала.

– Нет, я оденусь, меня терзает голод. Нельзя ли попросить юнгу, так мило краснеющего при взгляде на меня, принести что-нибудь сюда, капитан?

– Сейчас вам подадут завтрак, миледи. – Лже-Келлз быстро поднялся и вышел. Каролина выжила на себя губку, стоя в тазике с теплой водой. Этот тазик она нашла в буфете. Затем поискала какую-нибудь одежду, не желая выходить на палубу в своем изысканном платье.

И только тут заметила в углу сундучки Ребы и миссис Уэдлоу. Очевидно, кто-то решил, что они принадлежат ей. «Этот лицедей слишком уверен во мне, – мрачно подумала она. – Или, может быть, сегодня утром, пока я спала, принесли весь багаж, находившийся на «Верной Мэри».

Каролина аккуратно сложила свое зеленое атласное платье и надела желтое муслиновое, принадлежащее Ребе. В этом платье она выглядела веселой, хотя ничего подобного на самом деле не испытывала. Когда же «ее капитан» и юнга вернулись с едой и питьем, Каролина изобразила беззаботность.

Заметив ее оживление, он обрадовался.

– Вы стали бы украшением любого корабля, – восторженно воскликнул он, приглашая ее к столу.

– Благодарю за любезность, – сухо отозвалась она.

– Не сомневаюсь, что вы привыкли к комплиментам.

Видимо, он так и не поверил ее рассказу и его мучит неудовлетворенное любопытство… Своей подозрительностью этот человек, вероятно, обязан таким женщинам, как герцогиня Лорка.

Воспоминание о герцогине укрепило ее слабеющую решимость. Она лукаво взглянула на него из-под ресниц.

– Возможно…

За трапезой англичанин украдкой наблюдал за Каролиной.

На завтрак им подали яйца и аппетитные горячие пирожки. Этот пират, выходя в море, захватил с собой вилки. Может, он взял и своего повара? В центре стояла потускневшая серебряная чаша с апельсинами, бананами и гранатами. «Несомненно, еще один дар герцогини Лорки», – гневно подумала Каролина. Судя по всему, вазу ценили так же мало, как и саму герцогиню.

«И все же ни на что нельзя полагаться, – решила Каролина, взяв спелый гранат. – Чтобы расстроить козни герцогини, мне следует найти способ привязать англичанина к себе».

– Странно, что вы, не будучи моряком, занялись пиратством, – заметила она.

– Я лишь согласился на то, что предложили. Будь у меня другое, даже менее выгодное предложение, но связанное с пребыванием на суше, я принял бы его.

– Еще бы, – рассмеялась она. – Не представляю себе, как вы проводили долгое время в плавании, питаясь корабельными сухарями. Полагаю, вы очень спешили добраться скорее до Азорских островов, дабы внести разнообразие в свой рацион.

– Верно. – Он искренне улыбнулся и лениво развалился в кресле. – Я приплыл на Азоры на полных парусах, а затем долго курсировал вокруг островов в поисках легкой добычи.

– Тут-то вам и подвернулась «Верная Мэри», – с горечью заметила Каролина.

– Это осчастливило меня. – Он поднял кружку с вином. – Пью за ваши ресницы, дорогая леди.

– Еще слишком рано пить за ресницы. – Она с вызовом взглянула на него.

На лице его не было и тени усталости. Из-за жары англичанин снял атласный камзол и завтракал в сорочке и панталонах. Кружевная сорочка, безукоризненно чистая и хорошо отутюженная, навела Каролину на мысль, что на одном из островов какая-то женщина стирает ему белье, а возможно, и делит с ним ложе.

Эту мысль она высказала вслух.

– Насчет белья, вы правы, что же касается другого – ошибаетесь. Португальцы бдительно охраняют своих женщин. Они заставляют их носить черные плащи с капюшонами, из-под которых видны лишь сверкающие глаза и лишь иногда улыбающиеся обветренные лица.

– Я бы не смогла жить на Азорах, – поморщилась Каролина, представив себя закутанной в черный плащ с капюшоном.

– О, я уверен, что под этой одеждой скрывается немало красоток. – Он дерзко улыбнулся. – Полагаете, мне следует поискать их под капюшонами?

– Пожалуй, не стоит.

– Думаю, что вы из тех женщин, которые ревностно берегут то, что им принадлежит. – Капитан пристально вглядывался в Каролину.

«Вероятно, прежде такой я и была, но, кажется, меняюсь…»

– С тех пор как я проснулась, корабль ни разу не остановился, – заметила она. – Куда мы направляемся?

– К Пику, одному из Азорских островов.

Каролина категорически не желала ложиться с ним в постель, поэтому, едва он положил салфетку, сказала, что мечтает подышать воздухом.

Выйдя на палубу в сопровождении англичанина, Каролина увидела за кормой паруса «Верной Мэри». Казалось, пассажиры целого и невредимого торгового судна спустились вниз и вот-вот поднимутся на палубу. Глядя на «Верную Мэри», Каролина испытывала странное чувство, будто пираты вовсе не грабили ее, а экипаж и пассажиров не высадили в лодки. Словно и не произошло ничего дурного. Сейчас она протрет глаза и увидит проснувшуюся Ребу и бормочущую миссис Уэдлоу на судне, полным ходом идущем на Бермуды. Она удивленно взглянула на своего спутника.

– Значит, вы не потопили «Верную Мэри»! А я думала…

– Вы думали, что я поджег и утопил судно. – Он нахмурился. – Это хороший корабль. И за него можно выручить неплохие деньги.

– Вы хотите посадить на него своих людей и продать его в Тортуге одному из скупщиков захваченных кораблей?

Англичанин бросил на нее пытливый взгляд. Эта мысль посетила его уже давно, потому он и не сжег добротное купеческое судно. Но на Тортуге, где все знали Келлза, он опасался показываться. Это создавало серьезные трудности.

Каролина угадала, что смущает англичанина. Изобразив оживление, она обратилась к юнге, проходившему мимо них:

– Ты можешь выбросить свой парик и платье. – Каролина рассмеялась, заметив, что темноволосый юноша вздрогнул и залился румянцем.

– Леди хочет сказать, что теперь у нас есть Серебряная Русалка, – пояснил ему капитан. – Ей известно, кто мы такие.

Рядом, опираясь на поручень, стоял корабельный доктор. Повернувшись, он дерзко осмотрел Каролину с головы до ног. Она почувствовала, что его взгляд словно скользнул под ее платье.

– Сходство, конечно, есть, – заметил он. – Но говорят, что Серебряная Русалка – настоящая леди. Сумеет ли эта девушка вести себя как настоящая леди?

– Придержи язык, Эйтс, – одернул его капитан, и доктору пришлось подчиниться. – Эта леди под моей защитой.

Пожав плечами, Эйтс отвернулся. Каролина чуть вздрогнула. Она совершенно одна на этом корабле и ведет опасную игру, стоит лишь оступиться – и никто уже не спасет ее.

Англичанин заметил настороженность Каролины.

– Не обращайте внимания на Эйтса, – успокоил он девушку. – Нам нужен был корабельный лекарь, а он способен оказать помощь при несчастном случае.

– Пусть держится подальше от меня, – шепнула она. – Мне не нравится его взгляд.

– Мне тоже не нравится… – Капитан схватился за поручень, а другой рукой поддержал Каролину, ибо корабль резко накренился. – Надеюсь, штурвальный знает свое дело. У него были хорошие рекомендации, но я искал такого, кто умеет держать язык за зубами, и считал все прочее второстепенным. Свое дело он знает, но в этих водах шутить не приходится, всякое бывает.

Каролина взглянула на «Верную Мэри». Судно следовало за ними в кильватере, управляемое небольшой командой.

– Почему вы не оставили капитана Доулиша командовать судном? – спросила она. – Он опытный моряк. И в этих водах чувствовал бы себя уверенно.

Англичанин поднял брови:

– Но ведь тогда он и знал бы слишком много и, чтобы избежать разоблачения, мне пришлось бы убрать его.

Каролина вздрогнула.

– Дорогая леди, я пошутил. Мне пока никого не приходилось убивать. Все это для меня лишь игра, и ставка весьма высокая.

Однако его серые глаза утратили прежнюю живость, и он уже не казался веселым искателем приключений.

– Но ведь я тоже буду знать слишком много, – заметила девушка.

– Это дело другое, дорогая леди. – Он озарил ее лучезарной улыбкой и оперся о поручень. – Капитан Доулиш – мой пленник. Никто не усомнится, что его принудили управлять кораблем. Вы же будете стоять на палубе с развевающимися серебристыми волосами – ни дать ни взять Серебряная Русалка. Вы – участница этого безумного заговора, поэтому в случае неудачи вас вздернут вместе со всеми нами на перекладине.

– По отношению к женщинам закон особенно суров. Так что меня сожгут, привязав к столбу. Поэтому нам не суждено болтаться рядом на виселице, мой капитан.

– Не все ли равно, как умереть, – легкомысленно отозвался он. – Однако, признаюсь, у меня нет ни малейшего желания попасть в ад.

«Ад не где-нибудь, а здесь, – подумала она. – У каждого свой собственный. Я испытала поистине адские муки, потеряв Рэя. Это мой ад». Однако Каролина не выразила эти мысли вслух. Мужчины предпочитают улыбающихся, а не тоскующих девушек.

– Где мы? – спросила она. – Я вижу землю.

– Мы идем по Файялскому проливу, а маленькая деревушка по правому борту – Орта.

– Там-то вы и отдадите в стирку свое белье. Англичанин, рассмеявшись, обнял ее за талию.

– Вы отгадали мою тайну.

Не отстраняясь, Каролина смотрела на отдаленную деревушку. Над гористым островом плыли кружевные белые облака, на склонах пестрели яркие цветы. На террасах виднелись возделанные поля, расположенные в шахматном порядке. Кое-где стояли ветряные мельницы. Теплый влажный климат благоприятствовал земледелию. Окруженные грядками голубых гортензий низкие белые дома приближались. Когда подгоняемый попутным ветром корабль подплыл ближе, Каролина увидела запряженную волами повозку, медленно тащившуюся по узкой дороге, окаймленной с обеих сторон голубыми гортензиями.

За деревней простирался широкий песчаный берег; на песке стояли лодки. Две из них показались Каролине знакомыми.

– Дайте-ка мне вашу подзорную трубу. Быстрее! – воскликнула она.

Он протянул ей трубу. Каролина присмотрелась к лодкам… Да, они самые! Шлюпки с «Верной Мэри», целые и невредимые. Они стояли здесь так, словно это и было их постоянное место. Значит, экипаж и пассажиры «Верной Мэри» благополучно достигли берега. Сейчас они, очевидно, подкрепляются или отдыхают в этих домах, ибо никого из них не видно на берегу. Реба и миссис Уэдлоу потеряли свой багаж, но сохранили себе жизнь.

Обрадованная Каролина вернула подзорную трубу с сияющей улыбкой:

– Чудесный остров!

Его темные брови удивленно поднялись.

– Да, чудесный. – Однако смотрел англичанин не на остров, а на точеный профиль девушки. Он ласково обнял ее. – Увы, дорогая леди, мы направляемся не в Орту, а в довольно унылое место.

Он протянул руку, и Каролина увидела огромный конус вулкана, вздымающийся высоко в небо, тысяч на семь футов. Темная и зловещая, эта гора походила на спящего исполина.

– Пику, – англичанин кивнул в сторону вулкана. – Мы направляемся к невидимому отсюда мысу Эспартель. За ним простирается черный песчаный пляж. Именно там и должна состояться намеченная встреча.

– Странный выбор, – удивилась Каролина, решив, что Рэй непременно выбрал бы Орту или какое-нибудь другое приятное место, где и стал бы поджидать корабль с выкупом.

– Видите ли, – англичанин вздохнул, – герцогиня Лорка не слишком полагается на меня как навигатора. Так же мало доверяет она и нашему штурману. Герцогиня весьма вызывающе заявила, что единственное место, которое я, возможно, способен найти в Атлантическом океане, – только этот высокий вулкан, заметный отовсюду.

Каролина с отвращением осмотрела негостеприимный берег, выбранный для них герцогиней.

– Черный берег. Черный, как ее сердце.

– И как ее мантилья, – со смехом добавил он. – Но мы не должны плохо думать о герцогине, ибо она везет нам выкуп.

Каролина взглянула на сверкающие волны, затем подняла глаза на Пику. Она не знала, что видит лишь небольшую часть горы, уходившей вниз на беспредельную глубину. Здесь была целая гряда таких подводных гор, только пониже. В их кратерах, под самыми облаками, плескались озера, заполненные сверкающей сине-зеленой водой. Это, впрочем, отнюдь не исключало возможность извержений. Из этих сернистых, лишенных растительности гор били горячие гейзеры. Вода – на более древних островах – сбегала к черным, как сажа, песчаным пляжам, разительно контрастирующим с белопенными волнами.

Каролина не могла оторвать зачарованного взгляда от черной каменной громады, устремленной ввысь.

Значит, место их назначения – Пику. Унылое мрачное место герцогиня выбрала, конечно же, потому, что оно необитаемо и почти недоступно. Прекрасное лицо Каролины омрачилось. Это место создано для того, чтобы хранить тайны. Что ж, одну из них она постарается раскрыть.

Глава 28

Пику, Азорские острова 1689 год

Глядя на черную гору, Каролина приняла твердое решение. Здесь, на Пику, она сыграет с судьбой в кости и одержит победу или потерпит поражение. Когда они прошли мимо мыса Эспартель, девушка обратилась к англичанину:

– Я очень хотела бы искупаться. Как жаль, что нельзя этого сделать.

Перегнувшись через борт, он взглянул на сине-зеленую воду – прозрачную и манящую.

– Этому ничто не мешает, однако сначала нам следует бросить якорь.

– Нет, нет, это невозможно! Я не стану плавать обнаженной возле корабля. Весь экипаж будет наблюдать за мной.

Когда капитан представил себе ее гибкое тело в этой прозрачной воде, кровь так и забурлила в его жилах. С длинными распущенными волосами она будет настоящей русалкой. Чудесное зрелище!

– Я прикажу всем перейти на другую сторону судна. Она лукаво взглянула на него:

– И вы думаете, они послушаются? Они сразу же найдут себе срочную работу на этой стороне: понадобится подправить оснастку, заменить выбленку – да мало ли что еще.

Англичанин нахмурился. Конечно, ему хотелось бы взглянуть на ее обнаженное тело в воде, но правом созерцать это должен обладать только он сам.

– Судовой баркас отвезет нас на песчаный пляж, а позднее вернется за нами.

Время было послеполуденное.

— Тогда возьмем с собой еду и устроим пикник на берегу! Там мы побудем вдвоем в полной тишине и нам не будет докучать хлопанье парусов над головой. Одна беда: слишком жарко.

– Я прикажу соорудить навес или шатер, – любезно отозвался англичанин. – Из куска парусины.

– Но ведь команда все равно будет наблюдать за нами с корабля. Через подзорную трубу они отчетливо увидят, как мы плескаемся в воде.

Искатель приключений вообразил обнаженную русалку в волнах, представил себе округлые бедра и стройные ноги, и сердце его дрогнуло.

– Я прикажу кораблю отойти за мыс. Баркас доставит нас на берег, там соорудят шатер, мы же возьмем с собой провизию и, если угодно, проведем там всю ночь.

– Великолепно! – обрадовалась она. – Я должна сказать вам кое-что, не предназначающееся для чужих ушей.

Англичанин слышал много подобных признаний из женских уст, и «коечто, не предназначающееся для чужих ушей», обычно означало любовные излияния, мольбы о вечной верности. На сей раз он с удовольствием выслушал бы нечто подобное.

– Надеюсь, это не помешает предстоящей встрече с герцогиней? – осведомилась Каролина.

– Встреча состоится не раньше чем через неделю. – Англичанин усмехнулся. – Она должна была дождаться, пока из Испании доставят выкуп. К тому же… герцогиня всегда опаздывает.

Что ж, за неделю она успеет завоевать его сердце, да так, что он вовсе забудет герцогиню. Все распоряжения капитана были выполнены. Его и Каролину посадили на баркас и отвезли к унылому черному песчаному пляжу, окаймленному скалами. Чуть выше, на склонах грозно нависшей над ними горы, все же угадывались признаки жизни. Кое-где зеленели блестящие листья гранатовых деревьев. Возможно, со временем этот остров станет таким же прекрасным, как и другие Азорские острова…

Воткнув в землю столбы и натянув на них парусину, матросы быстро соорудили шатер – укрытие от палящих лучей солнца, раскалявших песок под ногами.

Разостлав скатерть, юнга выложил фрукты, кружки, бутылки вина и завернутые в салфетки хлеб и сыр. Все это время он исподтишка бросал восхищенные взгляды на Каролину. Его жадный интерес к девушке дал повод для насмешек всей команды.

Наконец баркас отчалил. Прикрывая глаза ладонями, Каролина и англичанин проводили его взглядами.

Побродив по берегу и увидев, что баркас и корабль скрылись за мысом, они быстро разделись и бросились в воду.

В пенных волнах прилива они резвились как дети, ощущая полную беззаботность. На этом первозданном острове они чувствовали себя Адамом и Евой. Прошлое, со всеми его тяготами и заботами, куда-то ушло, о том, что сулит им будущее, они сейчас не думали.

Каролина плавала легко и грациозно. Англичанин, тоже хороший пловец, иногда вырывался вперед и с улыбкой смотрел на свою русалку. Ее волосы напоминали сейчас водоросли, а глаза сверкали на солнце.

Наконец, утомленные, они вернулись на берег и опустились на песок. Оба лежали на спине, ожидая, пока заходящее солнце высушит их. Каролина закрыла глаза, и теперь англичанин свободно наблюдал за ней, все более восхищаясь ее красотой.

Пленительные линии ее молодого тела, легкие женственные движения рук, приглаживающих волосы, пробуждали в нем неистовое желание.

Внезапно ощутив на себе его взгляд, Каролина тоже начала украдкой из-под ресниц наблюдать за ним. Поняв, что он вот-вот утратит власть над собой, девушка, смеясь, вскочила: она вовсе не желала потворствовать его желанию.

– Не поужинать ли нам? – весело предложила Каролина. – Ведь скоро уже стемнеет, а между тем мы забыли взять свечи.

Он не выказал недовольства, хотя предпочел бы предаваться любви с этой восхитительной беззаботной красавицей и до, и после ужина.

– Но сначала надо одеться. – Она исчезла за полотняной стенкой и бросила ему панталоны. Пока англичанин натягивал их, Каролина надела свою легкую сорочку и вернулась к нему.

Заметив его восторженный взгляд, она строго посмотрела на англичанина, словно повторяя: «Сначала надо поужинать».

Окутанные сумерками, они сидели скрестив ноги на песке. Каролина нарезала хлеб и золотистый сыр, а он наполнил кружки вином. Они сильно проголодались, и еда показалась им необыкновенно вкусной. Затем оба, опершись на локти, принялись за фрукты.

Небо уже покрылось звездами.

– Что вы сделаете со своей долей сокровищ? – вскользь спросила она. – После того как продадите ожерелье?

Он лукаво взглянул на нее:

– Прежде всего я выкуплю Холл.

– Холл?

Плененный чарами красавицы, англичанин, видимо, решил произвести на нее впечатление:

– От отца я унаследовал полдюжины больших имений, среди них и Бейсинг-Холл возле Бейсингстоуна. Вскоре я проиграл их все, кроме Холла. Женился на богатой девушке, но промотал и ее деньги.

– А как она относится к вашему замыслу? – полюбопытствовала Каролина, удивленная тем, что он женат.

– Будь она жива, вряд ли одобрила бы его, – вздохнул он. – Но увы, моя жена умерла… А вот я собираюсь спасти Холл.

– Странно, что вы не женились на другой богатой наследнице.

Он пожал плечами:

– А я и собирался, но мне показалось, что моя избранница не очень-то ладит со своими родителями. Между тем, как вы понимаете, человек в моем положении должен быть абсолютно уверен, что получит хорошее приданое. Ошибка оказалась бы роковой.

При свете тонкого лунного серпа Каролина устало взглянула на него:

– И тут подвернулась герцогиня Лорка со своим соблазнительным предложением. И вы приняли его.

– Да, хотя и не сразу. Я не моряк, и мне не по душе заниматься пиратством.

– Я сразу это поняла…

«К тому же вы явно не годитесь для этого занятия, – могла бы прибавить она. – Ибо позволили себе высадиться на пустынном берегу и отослали за мыс и баркас, и корабль. Келлз никогда бы так не поступил».

– Это нетрудно понять. – Он подвинулся к ней, и его глаза блеснули.

– Келлз. – Она неохотно вымолвила это единственное названное им имя. Он хотел опустить ее на черный песок рядом с собой, но Каролина оттолкнула его. – Я не хочу называть вас Келлзом, когда мы одни. Каково ваше настоящее имя?

– Вы не знаете его. – Англичанин поднялся, серебристый свет месяца освещал его. – Позвольте представиться. – Он поклонился. – Я Робин Тирелл, маркиз Солтенхэм.

Каролина онемела от изумления. Так вот кто он! Маркиз Ребы!

Этот беспутный обаятельный человек, только что поклонившийся ей, – тот, кто обвенчался с Ребой на Флит-стрит и покинул ее в переулке Висящей шпаги. Покинул Ребу, как, кстати, и Келлз ее самое, ради очаровательной герцогини Лорки.

Он встревожился:

– Надеюсь, мой титул не испугал вас, миледи? Только тут Каролина опомнилась.

– Ваш титул не испугал меня. Однако… я слышала ваше имя еще в Лондоне.

Он рассмеялся.

– Вероятно, вам рассказывали о моем беспутстве?

– Возможно. – Каролина решила собраться с мыслями. Какая разница, кто он, важно одно – Робин все еще любовник герцогини Лорки. Та отняла его у Ребы точно так же, как похитила у нее Келлза. Реба, убеждала себя, Каролина, обрадовалась бы поражению герцогини. В сущности, она мстит и за Ребу.

Каролина перевела разговор на выкуп:

– Пятьдесят тысяч дублонов вы можете поделить, но как быть с ожерельем? Вы что, разделите его надвое?

– Разделить его нельзя, потому что в нем один большой рубин, а к нему подобраны и другие камни.

– Значит, вы не сломаете его?

– Нет.

– Тогда, вероятно, герцогиня постарается продать его. «Купить такое украшение может только особа из королевской семьи», – подумала она.

Он переступил с ноги на ногу.

– Таково было ее предложение.

– Но ведь она одурачит вас. Женщина, устроившая похищение своего мужа, едва ли заслуживает доверия.

Он опустился на песок возле Каролины.

– А что бы вы сделали на моем месте? Попытались бы продать ожерелье, а заодно и «Верную Мэри» на Тортуге?

Сам того не зная, Робин представил ей случай, которого она давно ждала: заговорил о Тортуге.

Теперь наконец-то он угодит в ее западню.

– Всякий разумный человек посоветует вам ничего не продавать на Тортуге, – отозвалась Каролина. – На борту вашего корабля есть человек, выдающий себя на Ларса Линдстрома, а настоящий Ларе живет в доме Келлза на Тортуге. Если он не убьет вас, то это сделает Кэти, которая любит его. Возможно, вы отделаетесь только ранами, но сомневаюсь, что доктор Коттер согласится перевязать их, узнав, что кто-то на вашем корабле назвался его именем.

Девушка внимательно наблюдала за Робином, уверенная, что ее слова обескуражат его.

– На Тортуге, однако, хорошо знают Серебряную Русалку. Она может зайти на судне в залив Кайона и договориться о продаже «Верной Мэри». Или о продаже ожерелья. Все поверят ей, если она сообщит, будто капитан Келлз болен какой-то заразной болезнью, поэтому его друзьям лучше не появляться на борту «Морского волка». Разумеется, – беззаботно добавила она, – вам придется держать свое судно подальше от берега, поскольку вблизи оно мало походит на настоящего «Морского волка».

– Откуда вы знаете? – удивился он. Ее серебристые глаза сверкнули.

– Ни один из тех, кто побывал на «Морском волке», никогда не спутает капитанскую каюту с вашей. Знайте же, что Келлз и его дамы пьют вино из золотых инкрустированных драгоценными каменьями кубков. Подсвечники на его столе также золотые. На корабле установлены навигационные приборы. Так вот, что бы вы там ни говорили, дорогой Робин, Келлз отлично разбирается в навигационном деле. Занавески в его каюте ярко-красные, переборки украшены резьбой, а кормовые окна больше, чем у вас на корабле. Хотите, я опишу вам дом Келлза на Тортуге.

Он совершенно растерялся.

– Неужели вы бывали на Тортуге? И на «Морском волке»? – Робин тихо выругался. – Мне следовало давно понять, что вы и есть Серебряная Русалка.

– Да, я Серебряная Русалка. Миссис Кристабел Уиллинг к вашим услугам. – Она не сказала, что ее настоящее имя Каролина Лайтфут. На Тортуге этого не знают, стало быть, и ему незачем сообщать об этом.

Робин долго смотрел на нее, затем, опустившись на песок, расхохотался:

– Да это же потрясающая удача! В тот самый момент, когда мне так нужна Серебряная Русалка, она оказывается в моих руках!

– Ваша удача всецело зависит от меня, – холодно заметила Каролина. Ее полупрозрачная рубашка затрепетала от морского ветра. Она встала и обхватила голову своими стройными руками, чтобы он отчетливее видел ее груди, так восхищавшие его.

Лежа на песке, он перевел взгляд с розовых сосков, просвечивающих сквозь тонкую ткань, на ее прелестное лицо. Каролина насмешливо взирала на него.

– Вы что-то хотите сказать?

– Если я, рискуя жизнью, отправлюсь на Тортугу – а риск очень велик, поскольку мне приходится помогать человеку, выдающему себя за Келлза, – могу я надеяться, что по возвращении не обнаружу в своей постели жену испанского Посла? Только при этом условии я готова рисковать.

– Вы о герцогине? – В его глазах засветилось понимание, и он откинулся на спину с удовлетворенным видом. – Ну с ней-то, полагаю, не возникнет особых проблем. – Робин поднялся.

– В самом деле? – Ее брови взметнулись.

– Я променял бы дюжину таких герцогинь на одну-единственную – из серебра и света. – Робин произнес это так, что ее сердце дрогнуло. Она почти поверила ему. – Так вы жена Келлза? – недоверчиво осведомился он.

– Уже нет, – мрачно отозвалась Каролина и устремила взгляд на море. – Да разве можно считать, что пиратская свадьба и венчание на Флит-стрит имеют законную силу?

– Думаю, нет. Девушка прищурилась:

– Я предполагала, что вы согласитесь со мной… Умолкнув, она нагнулась, зачерпнула горсть черного песка, давая ему время обдумать ее слова.

– Слыша ваш тон, я начинаю подозревать, что Келлз именно таков, как о нем говорят.

Каролина бросила горсть песка в море:

–Да.

– Если он такой необыкновенный человек, почему вы не вместе?

Пришло время для признаний.

– Потому что он оставил меня, Робин, ради женщины, напоминавшей ему прежнюю возлюбленную. Ради герцогини Лорки.

Робин Тирелл был потрясен. Чувства, сменявшие одно другое, отражались на его лице. Предательство герцогини повергло его в гнев. Он недоумевал, как Келлз мог покинуть эту женщину, воплощающую сияющий свет. Вместе с тем Робина тревожил этот странный новый союз, суливший неведомые опасности.

– Да, это так, – промолвила Каролина. – Он уплыл на корабле вместе с ней.

Он побледнел как полотно:

– Значит, мне предстоит встреча с самим Келлзом?

– Совершенно верно. – Она пожала плечами. – Если только герцогиня не обманула вас дважды. А вдруг Келлз доставит ее выкуп на какой-нибудь дальний остров, где они будут долго и счастливо жить, продав ожерелье? – В голосе Каролины прозвучала горечь, но она, не удержавшись, пустила в маркиза последнюю стрелу: ведь этот человек, при всей своей привлекательности, расстроил ее свадьбу в Виргинии. – Впрочем, возможно и другое, – мрачно добавила девушка. – Келлз хорошо знает, что вы пиратствуете под его именем. Может, он убедил герцогиню сказать ему, где вы скрываетесь.

– Она вполне на это способна. – Робин начал расхаживать по песку большими шагами. – Я чувствую сильное искушение поднять якорь и покинуть эти места.

– Но ведь у вас на борту герцог Лорка. Что вы сделаете с ним?

– Напишу в Испанию и потребую за него выкуп.

Каролина покачала головой. Ну уж нет, герцогиня не отделается так легко! Она должна потерять и любовника, и выкуп, да еще и предстать перед всеми в своем истинном виде – это низкая, коварная женщина! Пусть Келлз получше узнает ту, что похитила его сердце.

– Герцогиня найдет способ вас обмануть, Робин. Не забывайте: это ее план и она знает о вас все.

– И этот корабль тоже ее, – пробормотал он. – Она купила его на те деньги, что выгребла из сундука герцога. Это ей удалось легко, потому что он держал ключи под подушкой. Герцогиня дала мне понять, будто сделала это не из любви ко мне, – его губы чуть скривились, – а потому, что ее заставил какой-то негодяй. Он якобы угрожал рассказать обо всех прежних романах герцогини. Она опасалась, как бы муж не обнаружил крупной недостачи, это и подсказало ей выход.

Герцогиня даже купила корабль! У Каролины голова пошла крутом.

– У вас есть деньги хоть на то, чтобы расплатиться с командой?

Робин уныло покачал головой:

– Я предполагал рассчитаться с командой, получив выкуп – пятьдесят тысяч дублонов.

– Значит, вам не удастся отправиться в Испанию и потребовать выкуп за герцога – команда тотчас взбунтуется. Вряд ли найдутся дураки, готовые носиться по морям в ожидании сомнительных денег. Особенно после того как иссякнет провизия. Если встреча не состоится, команда сразу заподозрит неладное. Никто не станет слушать пустых отговорок, у вас силой вырвут признание. Узнав, что вы не доверяете герцогине, хотя этот план придуман ею, члены экипажа захватят корабль и отведут его на Тортугу. А там передадут и вас и герцога пиратам, надеясь, что их простят и даже дадут им часть выкупа. Ведь они скажут, что вы одурачили их, выдав себя за Келлза. Все это не кончится для вас добром, Робин.

– Что же мне делать? Вернуться в Англию?

– Боюсь, что и эта дверь для вас закрыта. Вы же обещали членам команды поделиться с ними выкупом. Они, без сомнения, потребуют своей доли и без золота никуда не поплывут.

– Черт бы их всех побрал! Я уж как-нибудь доберусь до Лондона и там разоблачу эту предательницу.

– Подумайте хорошенько. Вам не удастся разоблачить герцогиню и при этом остаться в стороне. – Каролина вздохнула. – Вы сами выкопали себе могилу, Робин, и теперь вам остается лишь довести игру до конца.

– Но если Келлз… – начал он.

– Едва ли этот человек признается герцогине, что он – Келлз. Он вполне может назваться Рэйлендом Смитом; под этим именем он жил в Лондоне. Не исключено также, что герцогиня намерена одурачить и его, как, видимо, одурачила вас. Думаю, она ведет свою игру, и в этой игре все вы лишь пешки.

– Нет никаких сомнений в том, что герцогиня замышляет убить своего мужа, – сообщил маркиз, к изумлению Каролины.

– А не спасти ли вам герцога? – предложила она. – Как я понимаю, она не хочет убивать его своими руками, иначе давно бы сделала это. Еще в Лондоне. И уж конечно, не потащилась бы ради этого в такую даль. Уверяю вас, хотя Келлз и ненавидит донов, но никогда не поднимет руку на одинокого беззащитного старика. Нет, полагаю, герцогиня по-прежнему рассчитывает на то, что освободиться от герцога поможете ей вы, Робин. Однако заручившись его доверием, вы восстановите ваше доброе имя. Выкупа, правда, не получите, но сможете отвести этот корабль на Тортугу, где я готова продать его для вас.

«Конечно, покончив с Келлзом, маркиз уж точно восстановил бы свое доброе имя, однако этого он сделать не сможет».

Между тем Робин всерьез обдумывал эту мысль. Флакончик с ядом, полученный от герцогини, хранился у него. Если предположить, что герцогиня действительно не знает, с кем имеет дело, и по чистой случайности села на то судно, может, она намеревается оставить на песчаном побережье два тела – его и герцога? Это изменило бы весь расклад.

Робин отлично знал коварство этой женщины.

– Ей ничего не стоит меня предать. Возможно, она уже сделала это. Хитрости и коварства ей не занимать. К тому же у герцогини было много любовников.

– Приятная новость, – холодно отозвалась Каролина, думая, каким сюрпризом будет это для Келлза. – Однако Келлз – настоящий покоритель женских сердец, и за время совместного плавания герцогиня вполне могла влюбиться в него.

Глаза Робина полыхнули гневом.

– Вы знаете этого пирата. Так скажите же, как поступит Келлз?

– Оказалось, что я знала его не так уж хорошо, – с горечью заметила Каролина. – Но слышала, что он освободил многих пленных испанцев, получив за них выкуп. А некоторых даже и без выкупа.

Эти слова изумили его.

– Но конечно…

– Но Келлз сентиментален, а она наверняка наплела ему о жестоком обращении с нею герцога. Вполне вероятно, что только ради герцогини он и решил принять участие в этой рискованной авантюре. – Понизив голос, Каролина добавила: – Ведь она напоминает Келлзу женщину, которую он некогда любил в Испании, некую донну Розалию Сааведру.

– Напоминает? – изумился Робин. – Герцогиня Лорка и есть донна Розалия Сааведра – по крайней мере так ее звали до замужества.

Глава 29

– Что вы сказали? – прошептала, смертельно побледнев, Каролина.

– Я сказал, что девичье имя Лорки – донна Розалия Сааведра.

Каролине казалось, будто небеса обрушились на нее. Значит, это Розалия, настоящая Розалия, а не ее тень. Мертвая воскресла, чтобы забрать у нее Рэя.

– О Боже! – Только теперь она осознала ужасную правду. До сих пор Каролина жила надеждой вернуть Рэя, доказав ему, что та, кого он принимает за Розалию, лишь ее двойник. Теперь эта надежда развеялась в прах. Навсегда.

Она хорошо знала Рэя. Он ни за что не покинет свою жену Розалию, романтическую невесту далекого прошлого.

– Вы хотите сказать, что когда-то они были любовниками? – Маркиз был ошеломлен.

– Да. Когда-то они любили друг друга. Даже были мужем и женой, – заливаясь слезами; ответила Каролина.

– Мужем и женой? Герцогиня была замужем за этим пиратом? Значит, она обманула герцога? Уж конечно, он никогда бы не женился на ней, если бы знал это. – Робин тихо присвистнул. – Да, у нее есть весьма веская причина отделаться от герцога. С появлением первого мужа ее брак стал незаконным, построенный ею карточный домик разрушился. —

Тут его осенила новая устрашающая мысль. – Но тогда герцогиня уже выяснила, что Рэйленд Смит, или Рэй Эвисток, на самом деле Келлз.

– Нет, – возразила Каролина. – В Испании он носил другое имя. Герцогиня вряд ли знает, что этот человек – Келлз, если он сам не сказал ей об этом.

– Не сказал? Или все же сказал? – размышлял вслух маркиз. В конце концов он пришел к утешительному выводу, что Келлз едва ли сообщил герцогине свое имя, поэтому у них все же есть надежда выбраться из всей этой передряги живыми.

Но Каролина почти не слушала его. Все ее надежды развеялись. Женщину, лишь напоминавшую Розалию, она могла бы разоблачить, но бороться с настоящей Розалией невозможно.

Она потеряла Рэя. Он уже никогда не вернется.

В этот момент Каролина отчаянно нуждалась в утешении.

– О Робин! – задыхаясь, проговорила она. – Робин, держите меня крепче. Не позволяйте мне думать, вспоминать…

И Робин Тирелл, маркиз Солтенхэм, повеса и прожигатель жизни, услышав страстную мольбу в голосе девушки, отозвался на нее.

Каролина кинулась в его объятия, как обиженное дитя.

Освещенные тусклым светом луны, они стояли покачиваясь на черном песке в тени мрачной вулканической горы, поднимавшейся из бездонных океанских глубин. Стояли не размыкая объятий. С прошедшей ночи, однако, что-то изменилось в Каролине, и Робин Тирелл это заметил.

Вчера оба они были в игривом настроении. Сегодня на них легло тяжелое бремя действительной жизни. Каролина страстно взывала о помощи, и он откликнулся на ее мольбу всем существом. Казалось, Каролина таяла в его объятиях. Сейчас это была уже не очаровательная светская леди, играющая в любовь. Истерзанная душа этой девушки просила о сострадании. Робин услышал ее молчаливую мольбу, напоминающую далекий жалобный крик морской птицы, заглушаемый шумом морского прибоя.

Вместе они стояли покачиваясь. Вместе опустились на черный песок. Он чувствовал, как трепещет ее гибкое тело, чувствовал, как его ноги обволакивает кружево морской пены. Первозданное желание неудержимо влекло их друг к другу. Охваченные безумной страстью, они забыли обо всем на свете и словно погрузились в вечность. Из ее груди вырывались тихие стоны, в которых слышались горе и обида. А удары волн о прибрежные рифы вторили биению их сердец.

Лицедей, так легко разбивавший женские сердца, был до глубины души тронут ее благоуханной свежестью, детским простодушием, страстностью. На этот раз она отдалась ему безраздельно.

Нахлынула и отхлынула волна – одна, другая, третья. Их мокрые тела серебрились на песке, и они походили на выброшенных прибоем обитателей океанских глубин.

Робин Тирелл, маркиз Солтенхэм, прожигатель жизни, промотавший два состояния и надеявшийся нажить третье, был поражен тем глубоким чувством, которое пробудила в нем непредсказуемая Серебряная Русалка. Слившись с ней воедино, ощущая то же блаженство, что и она, Робин вдруг горько пожалел о том, что жизнь проходит столь быстро и неотвратимо. Вряд ли когда-нибудь повторится подобное, вряд ли он будет когда-нибудь еще обладать такой женщиной, как эта. Неизъяснимо сладостное ощущение захватило его, но Робин все же понял: что-то безвозвратно изменилось в его жизни.

Удовлетворив страсть, он с глубокой нежностью взглянул на женщину, с которой судьба случайно столкнула его, и ему почудилось, будто она плачет. Но кто мог бы сказать, так ли это на самом деле? Ведь их захлестнула нахлынувшая волна…

Каролина припала головой к его груди, а Робин ласково гладил ее плечи и шею.

К черту выкуп, ему нужна только эта женщина, она одна! Робин Тирелл, пылкий и страстный, любил многих женщин, но никогда еще не обладал такой, как эта. В своей сверкающей наготе она казалась ему дивной жемчужиной, добытой на дне моря.

В этот вечер он не хотел ничего, кроме этой женщины, даже выкупа.

Однако завтра, возможно, ему придется покинуть ее. Завтра придется продумать, что именно и как предпринять. Он задумчиво посмотрел на Каролину. Она – бесценный дар судьбы, поистине щедрый дар. Но кто знает, найдется ли этой удивительной женщине место в его планах.

Он теснее прижал ее к себе. Жизнь не только стремительна, но и переменчива. Завтра на его шею может обрушиться топор палача. Но эта ночь, эта сказочная звездная ночь на берегу принадлежит ему…

Робин отнес ее в шатер и положил на песок.

Наступил рассвет, но они так и не сомкнули глаз. Каролина присела, обхватив руками колени. «Я предательница, – вдруг с горечью поняла она. – Предала всех: Рэя, Ребу, а теперь еще и Робина. Я притворилась, будто люблю его, но на самом деле не чувствую к нему никакой любви. Если я кого-то и люблю, то только Рэя, а Рэй уже никогда не будет принадлежать мне».

Девушка молча бичевала себя. Да, она не заслуживает доверия. Умри Каролина завтра, мир только бы выиграл от этого. Кого огорчит, если она войдет в море и поплывет к Америке, чтобы никогда уже не вернуться?

Удрученная, отчаявшаяся, Каролина едва не сделала этого. Поднявшись, она подошла к кромке воды и вдруг заметила, что мыс огибает стройный серый корабль. Каролина равнодушно смотрела на него, полагая, что это возвращается за ними корабль Робина.

Через несколько мгновений к ним направился серый баркас.

– Проснитесь, – устало сказала она Робину. – Они плывут за нами. – И зашла в шатер, чтобы одеться.

Робин только просыпался, когда Каролина вышла из шатра, стряхивая с себя песок. Робин натянул панталоны, сел и высыпал песок из сапог. Он сидел спиной к морю и не видел, как баркас подвели к самому берегу несколько выпрыгнувших из него матросов.

Надев сапоги, Робин наблюдал, как блестят в лучах солнца волосы Каролины.

Вдруг лицо ее изменилось.

– Робин, – торопливо сказала она. – Вставайте. Теперь она узнала матросов, которые выпрыгнули из баркаса. Подогнать баркас ближе к берегу помогал сам Рэй. Робин Тирелл вскочил и ошарашено посмотрел на Каролину.

– Это Келлз.

– Он самый, – последовал звонкий ответ.

Рэй выхватил шпагу из ножен и, рванувшись вперед, описал ею зловещий полукруг.

– Отойди от него, Каролина. Он чем-нибудь обидел тебя?

– Нет – Каролина не отошла – напротив, шагнула вперед. – О, Рэй, не убивай его! – взмолилась она.

Она никогда еще не слышала такого холода в голосе Рэя.

– Почему бы мне не убить его? Из-за него и я, и все эти джентльмены – он указал на путников, – едва не оказались на виселице. – Рэй хотел отстранить ее, но она ухватилась за его левую руку.

– Потому что это был не его план. Этого человека втянули в преступление, ибо он нуждается в деньгах.

Рэй вырвал руку.

– Мне наплевать, чей это план. Кто бы вы ни были, защищайтесь.

– Как это наплевать? – вскричала Каролина. – Ведь это герцогиня Лорка обещала ему щедрую награду, если он поможет осуществить ее план.

Между тем Робин Тирелл попятился туда, где накануне оставил шпагу.

Слова Каролины все же остановили Рэя.

– Розалия? – Рэй, вспыхнув, посмотрел на Робина. – Ты лжешь! – бросил он. – Она не способна на подобное.

– Способна и сделала это! – задыхаясь, повторила Каролина и что было сил ухватилась за Рэя. Боясь причинить ей боль, он не стал вырываться, а только внимательно посмотрел на маркиза. Тот успел схватить шпагу, но его окружили разгневанные матросы. Все они держали в руках абордажные сабли и желали зарубить наглеца, по вине которого им угрожала виселица, хотя они перестали пиратствовать и надеялись начать жизнь заново.

– Скажите ему, Робин, скажите ему, – закричала Каролина. – Объясните, зачем она это сделала.

– Я был любовником герцогини Лорка, – признался маркиз. – Поэтому-то она и обратилась ко мне, решив избавиться от своего старика. Во всем этом деле меня интересует только выкуп, но Розалия…

– Замышляет убить герцога, – перебила Каролина, опасаясь, что здесь, на черных песках Пику, совершится убийство. – Вину за это она собирается возложить на тебя, Рэй. В этот план она вовлекла Робина, потому что у него есть некоторое сходство с тобой. Именно от нее он получил все сведения об экипаже «Морского волка».

Пират изменился в лице.

– Это правда, Каролина.

– Да, – в отчаянии отозвалась она. – Робин рассказал мне обо всем.

– Рассказал тебе… – Рэй, прищурившись, посмотрел на нее.

– Герцог на моем корабле, – объяснил Робин.

– Нет, он на моем корабле, – поправил Рэй. – Ночью мы захватили ваш корабль. Сперва забрали «Верную Мэри», ибо вся команда спала мертвым сном. Даже вахтенных не выставили. Затем подплыли к вашему судну и высадились на его палубу. Ваши офицеры и матросы ругались последними словами, недовольные, что их сон потревожили. Даже не сразу сообразили, что их корабль захвачен. – Он презрительно усмехнулся. – И вы еще называете себя пиратом?

– Думаю, сейчас он клянет себя за эту глупость, – вставила Каролина. – Но не убивай его, Рэй, не обагряй руки его кровью.

– Полагаю, Русалка сделала доброе дело, оставив команду без капитана, – заметил один из матросов, стоявших за спиной Рэя. Каролина по голосу узнала Бейлза. – Но по-моему, вы должны отдать его нам, капитан. – Он вышел вперед.

На лице Рэя заиграла слабая улыбка, а по спине Каролины забегали мурашки.

– Так ты этого хочешь? – спросил он ее.

– Нет. – Она шагнула к Бейлзу. – Робин письменно признается во всем, Бейлз, и это оправдает вас всех.

Бейлз усмехнулся:

– Разве королей интересует правда? Разве их губернаторы читают бумаги, написанные пиратами?

– Да, ты прав, – согласилась Каролина. – Но ведь этот человек Робин Тирелл, маркиз Солтенхэм и…

– Солтенхэм? – изумился Рэй и внимательно посмотрел на Робина. – Клянусь небесами, это он! Помнится, я видел вас на скачках в Суррее.

– Моя лошадь проиграла эти скачки, – заметил Робин. – Я не спрашиваю, какие это были скачки, поскольку мои лошади всегда проигрывали… вот поэтому я и оказался в таком трудном положении.

– Плевать я хотел на его титул, – мрачно бросил Бейлз. – Сейчас мы увидим, какого цвета его кровь. – И он двинулся к маркизу.

– О Рэй, останови его, – простонала Каролина. – Ты же знаешь, что если прольется кровь такого знатного вельможи, вы уже никогда не получите прощения.

– Погоди, Бейлз! – Рэй протянул руку со шпагой к матросу. – Тут надо подумать. – Потом он перевел мрачный взгляд на Каролину: – Что связывает тебя с этим человеком? Почему ты так просишь пощадить его?

– Поймите же, я хочу спасти не его, а вас. Вас всех. Убив его, вы обречете себя если не на смерть, то на вечное заключение на Тортуге. Вы никогда больше не увидите своей родной страны. Разве что болтаясь на виселице.

Если Рэй и считал это преувеличением, он не высказал этого вслух, а бросил еще один взгляд на Каролину.

– Ты о чем-то умалчиваешь. Говори, в чем дело.

– Хорошо, – согласилась Каролина. – Маркиз – возлюбленный моей подруги Ребы. Помнишь, я рассказывала тебе, как в Гэмпшире, когда она еще училась в школе, ее соблазнил маркиз. Она жила с ним вместе в Лондоне… пока его не заманила в свои сети герцогиня Лорка.

– Но я оставил Розалию в Орте вместе с пассажирами «Верной Мэри», – возразил Рэй. – Я не говорил с Ребой, но они с Розалией явно не знают друг друга.

– Реба знала только одно – что Робин покинул ее ради другой женщины. На самом же деле по настоянию Розалии он отплыл на корабле.

Рэй взглянул на маркиза:

– Это верно, Солтенхэм? Робин кивнул:

– В основном да.

– Я умоляю тебя пощадить его, я умоляю вас всех пощадить его! – чуть не в слезах вымолвила Каролина. – Он женится на моей подруге. Она так мечтала стать маркизой, так пусть же ее желание сбудется.

– Ты говоришь, что он соблазнил, а потом бросил Ребу? – Рэй поднял брови. – Кто же поручится, что он женится на ней?

– Залог тому – эти сабли, – блеснув серебристыми глазами, заверила Каролина. – Капитан Доулиш имеет полное право совершить свадебный обряд на борту «Верной Мэри».

Рэй обвел взглядом своих людей.

– Это будет суровым наказанием для него, – продолжала Каролина. – Смерть наступает мгновенно, а ему придется мучиться долгие годы. К тому же, – доверительно добавила она, – у него будет самая злющая на свете теща.

На этот раз ее слова попали в самую точку. Мрачный Бейлз рассмеялся. Громким хохотом разразились и другие. Каролина с облегчением увидела, что атмосфера разрядилась.

– Стало быть, черт побери, у нас будет свадьба! – вскричал Рэй. – Если не хочешь, чтобы тебя изрубили на куски, брось шпагу, Солтенхэм.

Робин поспешил положить шпагу, и Каролина поймала на себе его взгляд. Этот взгляд дал ей понять, что он догадывается: она спасла ему жизнь не ради Ребы.

Каролина покраснела:

– Ты сказал, что оставил Розалию в Орте? Высокий пират кивнул.

– Я опасался кровопролития, а я никогда не сражаюсь, если у меня на борту женщины. Уж тебе-то следует об этом помнить.

Каролина улыбнулась. Еще на Тортуге он решительно сказал ей, что ни за что не возьмет с собой в плавание, сопряженное даже с малым риском. И сдержал слово.

– Идем, – сказал Рэй. – Я доставлю тебя в Орту. Он даже не обнял ее, смотрел сурово и холодно. Не просветлело его лицо и когда они поднялись на борт корабля. Робин отошел в сторону, к поручню, и уныло наблюдал за ними.

«Вероятно, Рэй был весьма уязвлен, обнаружив меня наедине с Робином на пустынном берегу, – подумала Каролина. – Должно быть, Рэй видел в подзорную трубу, как я, обнаженная, вышла из шатра. Но о чем же он размышляет? – Она украдкой бросила взгляд на Рэя. – Он только что узнал, что владычица его сердца – Розалия – неверна, да и всегда была неверна. Что означает его молчание?»

Глядя на удаляющийся берег, Рэй со вздохом спросил:

– Каролина, почему ты так поступила?

Каролина не стала уточнять, как именно она поступила, понимая, что это прозвучало бы оскорбительно для него. Они оба знали, что имеет в виду Рэй.

– Я поступила так, – она перевела дух, – потому что в тот день, когда ты покидал Лондон, я поехала за тобой в кебе с намерением убедить тебя взять меня с собой, чего бы это ни стоило. И увидела, как ты сел на свой корабль с другой женщиной. – У нее сорвался голос. – Наутро, после того как мы ходили в театр, твоя рубашка пахла необычными духами. Этими духами была надушена женщина, с которой я нечаянно сорвала маску. Ты изменил мне, Рэй, и… – она вздернула подбородок, – окажись я вновь в таком положении, я поступила бы точно так же.

Он окинул ее суровым взглядом:

– Ты знаешь, что я еще могу убить его. Все, кроме тебя, одобрили бы это.

– Что ж, это вполне в твоем духе. Удивляюсь, почему ты не убил его на берегу.

– Я хотел это сделать. – Взгляд, брошенный им на Робина, по-прежнему уныло стоявшего у поручня, выражал смертельную угрозу. – Ты любишь его?

– При чем тут это? – вспыхнула Каролина. – Робин был любовником герцогини Лорки; она похитила у меня тебя, а я в отместку решила похитить его у нее. – «И я выполнила свое намерение», – едва не выкрикнула она.

Рэй тряхнул головой, словно стараясь совладать с собой, и вновь погрузился в размышления. Его молчание выводило Каролину из себя.

– Когда мы доплывем до Орты, можешь передать меня капитану Доулишу. Я продолжу плавание, и ты никогда меня больше не увидишь.

Он не шелохнулся.

Доведенная до отчаяния Каролина бросилась прочь от Рэя к стоявшему у поручней маркизу.

– Лучше держитесь подальше от меня, – заметил он. – Как бы этот суровый капитан не приказал вышвырнуть нас обоих за борт.

– Ничего, как-нибудь доплывем до берега, – ласково сказала Каролина.

Ответом на эти слова был унылый взгляд. Но в нем было не только уныние, но и нечто другое. Даже оказавшись в безвыходном положении, Робин вопреки всему мечтал о любви этой женщины, словно сотканной из света.

Но он отчетливо видел, что ее любовь принадлежит высокому пирату, мощная фигура которого возвышались на носу.

– Думаете, Эвисток действительно принудит меня к женитьбе?

– О да! – Каролина энергично кивнула. – Еще до истечения этого дня Реба станет маркизой – если, конечно, пожелает.

Его глаза расширились от удивления.

– Ваш пират сказал, что Реба – среди пассажиров «Верной Мэри». Почему же я не видел ее, когда мы захватили судно?

– Если бы вы получше пригляделись к одной из женщин в черных вдовьих одеждах, то, конечно, узнали бы Ребу. Видимо, и она тоже не разглядела вас впотьмах. Сейчас она в Орте, ожидает вас. Надеюсь, вы, Робин, не разочаруете ее. Ведь Реба очень любит вас, вы должны это знать.

Ошеломленный маркиз погрузился в раздумья. Чтобы досадить Рэю, Каролина не отходила от Робина до самой Орты.

Только однажды она вздохнула:

– И что он нашел в этой Розалии, непостижимо!

– В Розалии? – фыркнул Робин. – Но ведь он любит вас. Это же ясно как день!

– Для меня – нет. Почему вы так уверены в этом? Робин взглянул на высокого пирата, стоявшего поодаль на палубе:

– Когда вы направились ко мне, он сразу схватился за эфес шпаги. Сейчас он украдкой наблюдает за вами. А как он окликнул вас, сойдя на берег? Все это несомненные признаки влюбленности.

«Когда он увидел Розалию, его лицо стало пепельно-серым», – с болью в сердце вспомнила Каролина.

– Поступки Рэя объяснить трудно, – усмехнулась она. – Он смотрит не на нас, изучает береговую линию. А к шпаге, думаю, он притронулся по привычке.

Маркиз вздохнул:

– Я бы рад согласиться с вами, но… – Робин продолжал бросать настороженные взгляды на Рэя. – Кстати, где вы с ним познакомились?

– В Лондоне. Когда училась в школе.

– И все это время он ведет двойную жизнь – английского джентльмена и ирландского пирата?

– Мало сказать «двойную». Не забывайте, что он был и испанским кабальеро. – «Еще в те времена, когда жил рядом с Розалией, когда любил Розалию», – эта мысль пронзила ее острой болью.

– Стало быть, у него много лиц, – пробормотал Робин. – Значит, я не имел ни малейшего понятия, какую трудную роль мне поручили сыграть.

– Эту роль не сыграть никому, – вздохнула Каролина. – Он единственный в своем роде.

Она откинула волосы, разметавшиеся от ветра, и из-под руки внимательно поглядела на Рэя, стоявшего все там же.

«В самом ли деле он наблюдает за мною краешком глаза? – подумала Каролина. – Трудно сказать, так ли это или нет. Вполне возможно, его внимание приковано к Файялу, появившемуся впереди. А если он все же наблюдает за мной?» На всякий случай девушка начала флиртовать с маркизом: откинув назад голову, она весело смеялась его шуткам и любезностям и старалась, чтобы Рэй заметил это.

– Вы погубите меня, – прошептал маркиз. – Сейчас ваш пират хочет одного – проткнуть меня шпагой.

– Нет, он не убьет вас, Робин. Считайте, что вы счастливо избежали смерти. Судя по взгляду, Рэй скорее убьет меня.

Глава 30

Файял, Азорские острова 1689 год

В лучах утреннего солнца небольшая деревушка Орта с ее приземистыми белыми домами и возделанной землей казалась веселой и нарядной. Обогнув мыс Эспартель, «Морской скиталец» углубился в сине-зеленые воды Файялского пролива. С левого борта лежал прелестный остров Файял, с правого маячила черная тень Пику. По мере приближения к Орте дома становились все больше, все отчетливее вырисовывались изгороди из голубых гортензий, все лучше были видны запряженные быками повозки. Когда судно подошло ближе, облака, плотно обволакивающие горные пики, рассеялись, и над террасами, каменными стенами и полями поднялся огромный черный конус.

– Пик Горду. – Маркиз указал на остроконечную гору, возвышавшуюся над остррвом Файял, высокую, но все же уступавшую черной громаде Пику по ту сторону пролива. – Мой штурман, когда-то побывавший здесь, рассказывал, что семнадцать лет назад здесь было извержение. Весь остров засыпал пепел. А в кратере образовалось озеро. По его словам, озеро то ли ярко-зеленое, то ли голубое, точно не помню. Вряд ли мы это когда-нибудь узнаем.

Каролина бросила на него насмешливый взгляд. В этот день она вовсе не собиралась осматривать озеро, ибо предполагала заняться куда более важными делами. Казалось, ее настиг жизненный кризис. Судьба привела Каролину к трагическому финалу – встрече с женщиной, которую Рэй любит больше, чем ее.

В этот момент Рэй, видимо, плохо владевший собой, подошел к Каролине. Она весело смеялась, чтобы досадить ему.

– Вижу, ты развлекаешься. – Он посмотрел на маркиза таким угрожающим взглядом, что тот проворно отступил.

– Вы в трудном положении, Эвисток, – нерешительно заметил маркиз. – Вам не позавидуешь. Для решения такой проблемы нужна мудрость Соломона.

– Соломон… Соломон… – пробормотал Рэй, и его серые глаза вдруг блеснули. Он взглянул на Робина почти снисходительно. – Спасибо за подсказку, Солтенхэм. Постараюсь воспользоваться ею.

Каролина нахмурилась.

– Что он имел в виду? – спросила она Робина, когда Рэй поспешно удалился.

– Понятия не имею. – Маркиз поправил жабо, словно оно душило его. – Но я рад, что он ушел. – Робин с облегчением вздохнул.

Каролина украдкой наблюдала за Рэем. Быстро шагая по палубе, он о чем-то разговаривал с каждым из своих людей, ненадолго останавливаясь. Одни удивленно смотрели на него, другие смеялись, но тут же принимали серьезный вид. Кое-кто из них тотчас исчез.

«Что, черт возьми, происходит?» – думала Каролина.

Рэй подошел к ней лишь после того, как они бросили якорь возле Орты.

– Ты спустишься на берег вместе со мной, Каролина. – Он крепко взял ее за руку. – Я не доверяю тебе, поэтому ты должна постоянно находиться под моим присмотром.

Маркиз тоже хотел отправиться в деревню, но Рэй, сверкнув глазами, преградил ему путь.

– Вы, Солтенхэм, останетесь на судне. И не испытывайте моего терпения, я ведь не забыл, сколько зла натерпелся от вас.

В его голосе послышалась угроза, и маркиз быстро отошел от трапа.

Садясь в баркас, Каролина мучительно думала о том, что здесь, в Орте, находится Розалия.

Рэй вынес ее на руках на берег, и они пошли по черному песку к белому дому, стоявшему у самого берега. У дома раскинулся сад с пышными кустами желтых и алых роз. На подоконнике сидел большой рыжий кот. Увидев их, он зевнул и начал умываться.

Старуха в легком черном плаще с капюшоном почтительно приветствовала Рэя, ее глаза весело светились.

– Это хозяйка, – сказал Рэй. – Она любезно предоставила дом в наше распоряжение.

Каролина улыбнулась старухе, заметив, что та смотрит на нее с живейшим интересом.

Рэй открыл дверь, и Каролина увидела пассажиров «Верной Мэри».

Они сидели за деревянным столом, мирно беседуя и потягивая вино из деревянных чашек. При появлении Рэя и Каролины в комнате с низким потолком воцарилось молчание.

– Каролина! – От волнения Реба выронила чашку, залив вином свои вдовьи одежды. И тут же, откинув покрывало, кинулась обнимать подругу. – А мы-то боялись, что ты погибла!

– Да, так мы и думали, – подхватила миссис Уэдлоу, также сбрасывая черное покрывало. Все издавали радостные возгласы.

– Можете снять с себя траур! – весело воскликнула Каролина. Она испытала неимоверное облегчение, не увидев здесь ненавистной Розалии. – Никто уже не возьмет вашу одежду. Более того, вам скоро вернут все ваши вещи. Верно?

Она взглянула на Рэя, и тот кивнул.

– Рад видеть вас, мисс Тарбелл, – обратился он к Ребе. При этом пассажиры обменялись многозначительными взглядами. Стало быть, не Джоунз, а Тарбелл. Будет о чем посудачить, кроме всего прочего.

– Рэй Эвисток! – изумилась Реба. – Откуда вы взялись?

– Он, вероятно, не успел представиться тебе в ту ночь, – рассмеялась Каролина. – А ты, опасаясь за свою жизнь, так и не поняла, кто же нас захватил.

– Как это кто? Капитан Келлз, – сурово сказала миссис Уэдлоу.

– Нет, миссис Уэдлоу, вы ошибаетесь, – возразила Каролина. – То был самозванец, выдававший себя за Келлза.

– Надеюсь, его подвергли самому суровому наказанию, – презрительно проговорила миссис Уэдлоу. – Только последний негодяй мог высадить нас посреди океана. Ну и натерпелись же мы страху.

Каролина отвела Ребу в сторону:

– Должно быть, в это трудно поверить, Реба, но тот, кто выдавал себя за Келлза, твой маркиз.

– Неужели… Робин? – выдохнула Реба. Каролина кивнула:

– Он самый.

– Невероятно! – Реба огляделась. – И где же он?..

– Нельзя ли отвезти Ребу на корабль? – перебила подругу Каролина. – Уверена, Робин хочет что-то ей сказать.

– Погоди немного. – Рэй взмахнул рукой. – А пока, леди и джентльмены, прошу вас остаться в этой комнате. Скоро всех доставят на борт «Верной Мэри», и вы продолжите путешествие на Бермудские острова. Пока же мы должны обыскать пиратский корабль и забрать оттуда все вещи, принадлежащие вам.

Ответом ему был одобрительный гул. Даже миссис Хедж, прежде взиравшая с презрением на Каролину и Ребу, теперь поглядывала на них почти с симпатией.

– Нас ждет одно важное дело, – обратился Рэй к Каролине. – Прежде чем мы вернемся на борт, мне надо поговорить с капитаном Доулишем и его командой. Они находятся неподалеку отсюда. – Он жестом велел Каролине следовать за ним. – Она на мгновение задержалась.

– Реба, – шепнула Каролина подруге. – Робин хочет жениться на тебе. Если ты согласна, капитан Доулиш совершит свадебный обряд на борту «Верной Мэри».

Оставив ошеломленную Ребу, она поспешила за Рэем.

Провожаемые взглядом старухи, они прошли между кустами роз к соседнему дому, чуть большему, чем первый, и с террасой. Каролина смотрела на роскошные желтые розы, разительно контрастирующие с темным конусом, уходящим высоко в небо. Внизу склоны вулкана поросли яркой зеленью: в этом влажном теплом климате все зацветало очень быстро.

Спеша порадовать капитана Доулиша сообщением о том, что «Верная Мэри» возвращается к нему, Каролина легким шагом пересекла выложенную плитами террасу и, чуть пригнувшись, вошла в полутемную низкую комнату. И тут же замерла.

Капитан Доулиш, увидев ее, поднялся с приветливой улыбкой. И он сам, и его команда выглядели очень неплохо. Но внимание Каролины сразу привлекла женщина, стоявшая у небольшого окошка, обращенного к склону вулкана. Услышав за спиной шаги, та обернулась.

Это была герцогиня Лорка. Она сменила свое черное одеяние, подобающее испанской донне, на ярко-алое шелковое платье с глубоким декольте, ибо успела пополнить свой гардероб в Плимуте. При появлении Каролины и Рэя она надменно вздернула подбородок и ее хищное лицо выразило презрение. Блестящие черные кудри, ниспадающие на бледную шею, и глубокие, как бездонные озера, глаза придавали этой женщине неотразимое очарование.

Так вот какова герцогиня! Женщина в маске была изумительно хороша собой, но не шла ни в какое сравнение с этой блестящей красавицей, презрительно взиравшей на Каролину.

Сердце у Каролины упало, однако она, быстро овладев собой, ответила сопернице не менее презрительным взглядом.

– Капитан Доулиш, – сказал Рэй, удостоив герцогиню лишь легким кивком, – я пришел сообщить, что ваш корабль цел и невредим и скоро его вернут вам. Вы сможете продолжать плавание. Желаю вам счастливого пути.

Члены экипажа сидели на длинных скамьях за столом, попивая вино из бурдюков. При этих словах они издали радостные возгласы. Капитан не скупился на изъявления благодарности. Он долго тряс руку Рэя и похлопывал его по спине, объясняя, что это его последнее плавание. Какое счастье, что оно не закончилось позорным пленением. Он поклялся всегда с благодарностью вспоминать своего спасителя.

Герцогиня, не выказав удивления, хранила ледяное молчание. Молчала и Каролина. Дамы обменялись оценивающими взглядами. Даже смертельные враги перед дуэлью не смотрят друг на друга с такой ненавистью.

И тут произошло нечто неожиданное.

От удара сапога тяжелая дверь распахнулась и с грохотом ударилась о стену. В комнату ворвались солдаты в латах и шлемах с мушкетами наперевес. Матросы вскочили, опрокинув скамейки, но один из ворвавшихся повелительным голосом приказал им по-испански не двигаться с места.

Капитан Доулиш и его экипаж, едва спасшиеся от пиратов, в ужасе смотрели на развевающийся за дверью красно-золотой испанский флаг.

Испанцы оттеснили Каролину в глубь комнаты. Она догадалась, что, затаившись в одном из соседних домов, они выжидали удобного момента, чтобы схватить знаменитого пирата, чью голову оценили в пятьдесят тысяч дублонов.

Каролина, хорошо знавшая испанский язык, услышала, как командир прокричал:

– Вы все арестованы, ибо среди вас находится пират, который живым или мертвым должен быть доставлен в Испанию.

Рэй чуть отступил от капитана Доулиша. Каролина поняла, что он надеется прорваться наружу. Но при таком численном превосходстве это ему едва ли удалось бы. Даже такой великолепный фехтовальщик, как он, не смог бы совладать с закованными в латы солдатами.

– Полагаю, вам нужен я, господа, – сказал Рэй на отличном кастильском наречии, усвоенном им еще от дона Игнасио. – Здесь находятся капитан и команда честного купеческого судна, недавно подвергшегося нападению пиратов. Дамы – всего лишь пассажирки.

Отстранив матроса, стоявшего перед ней, Каролина быстро шагнула вперед.

– Вы напрасно пытаетесь задержать этого человека! – воскликнула она. – Это не пират, а честный испанец. Диего Вьяхар. А эта донна, – Каролина небрежно указала на герцогиню, – его жена. Они оба были моими пленниками, но им удалось бежать и захватить меня как заложницу. Вы наверняка слышали обо мне. Я знаменитая Серебряная Русалка, жена капитана Келлза, который, к несчастью, сейчас далеко отсюда, иначе он немедленно искромсал бы вас всех.

Каролина знала, что накидывает петлю себе на шею. Впрочем, возможно, ее отвезут в Испанию и там сожгут как еретичку. Однако в этот момент собственная участь не тревожила ее.

Она взглянула на герцогиню: теперь пора и ей сделать свой ход. Розалия махнула рукой и презрительно засмеялась.

– Эта женщина лжет. Наш брак давно расторгнут в Испании. – Она вышла вперед, шелестя алыми шелками, и впилась сверкающими глазами в командира испанских солдат. – Я герцогиня Лорка. Этот человек, – она указала на Рэя, – похитил не только меня, но и моего мужа. Он называет себя Рэем Эвистоком или Рэйлендом Смитом, но на самом деле он пиратский капитан Келлз. Хватайте его!

В иной ситуации Каролина обрадовалась бы, узнав, что брак Рэя и Розалии расторгнут, но сейчас у нее перехватило дыхание. Жертва, которую она готова была принести, оказалась напрасной. Им никогда не жить вместе. В лучшем случае они вместе умрут. Но предательница жестоко поплатится за то, что сделала. Выхватив кинжал, висевший на поясе одного из испанцев, Каролина метнула его в герцогиню.

Кинжал не попал в цель, ибо герцогиня, зашипев, как рассерженная кошка, бросилась на колени.

– Довольно, Каролина! – повелительно крикнул Рэй. Быстро приблизившись к девушке, он схватил ее за плечи и помешал броситься на герцогиню. – Миллер, Спаркс, Уэйт, спасибо вам. Вы прекрасно справились со своим делом.

При этих словах испанские солдаты, смеясь, сняли шлемы и оживленно заговорили по-английски.

– Неплохой спектакль мы разыграли, не правда ли, капитан? – воскликнул командир. – Нам удалось одурачить даже Русалку.

Рэй улыбнулся:

– Да, спектакль получился неплохой.

– Что за маскарад? – вскричала герцогиня, поднимаясь на ноги. Ее лицо посерело, в черных глазах затаился испуг. – Кто вы?

– Не узнаете нас? – усмехнулся командир лжеиспанцев, – Мы те самые матросы, которыми пополнили экипаж в Плимуте, люди капитана Келлза. – Он указал на Рэя. – Эта юная леди, – он взглянул на Каролину, – незнакома с нами, поскольку мы никогда не бывали на Тортуге.

– На Тортуге? – прошипела герцогиня, едва не лишившись чувств.

Каролина с недоумением посмотрела на Рэя.

– Я всегда держу запас испанских мундиров на борту «Морского скитальца», – объяснил он. – На случай, если вдруг решу высадиться на материке. Я собирался продать их в Англии, но так и не успел.

– Но зачем это представление? – удивилась она. Он широко улыбнулся.

– Мне надо было узнать, кто меня любит, а кто – нет. И, клянусь небесами, я узнал. – Рэй повернулся к герцогине: – Сейчас вашего мужа высаживают на берег, Розалия. Человек он уже немолодой, к тому же его здоровье подточено долгим пребыванием в погребе английской гостиницы. Уверен, ваше несравненное обаяние позволит вам убедить капитана какого-нибудь португальского рыболовного судна отвезти вас обоих в Геную или Кадикс.

– Ты… ты не сказал ему, что я…

– Нет, не сказал, – мрачно отозвался Келлз. – Я предоставил ему возможность делать выводы самому. Одно это алое платье о многом скажет ему. Ведь твой муж вовсе не дурак, просто слишком занят делами, он и не догадывается о твоих тайных замыслах, Розалия.

Она уставилась на него разгневанным взглядом.

– Но я…

– Он знает только одно: что ты привезла крупный выкуп, чтобы освободить его. Этот выкуп уже погружен на мой корабль и скоро будет отправлен на Тортугу вместе с судном, купленным тобою на деньги герцога. Я считаю это судно своим законным трофеем.

Герцогиня уже оправилась от шока:

– Но это не может кончиться так, Диего! Ведь ты Келлз, а он, как известно, вместо флага поднимал на мачте черную юбку. Ясно, что ты делал это в память обо мне.

– С этим покончено, – бросил Рэй. – Отныне я буду поднимать новую юбку. – Он выразительно взглянул на желтую юбку Каролины. – Эта, пожалуй, не подойдет, однако уверен: у Серебряной Русалки найдется и красная юбка.

– Гнусный пират! – крикнула герцогиня. – Дьявольское отродье! И почему только мой дядя не убил тебя?!

Она наконец-то осознала, что ей не видать желанного ожерелья, пятидесяти тысяч дублонов, как, впрочем, и долгожданной свободы. Ей придется остаться со старым герцогом, да еще и взаперти: ведь увидев жену в платье со столь глубоким декольте, он уже никогда не выпустит ее из-под домашнего ареста.

– Может, я и дьявольское отродье, – холодно бросил Рэй, – но тогда ты, Розалия, сам дьявол. Идем, Каролина. – Он вывел ее на солнечный свет, а вслед за ними, унося бурдюки с вином и звеня латами, двинулся его «испанский отряд».

– Теперь я поняла, почему ты призадумался при упоминании о Соломоне, – догадалась Каролина. – Вспомнил о двух женщинах, которые не могли поделить ребенка и обратились за помощью к царю.

Келлз кивнул:

– А он предложил разрезать дитя пополам и отдать каждой по воловине. Одна из женщин согласилась, но Другая сказала, что лучше откажется от ребенка, чем позволит его разрезать. Ей-то и велел Соломон отдать дитя, ибо она и была настоящей матерью. – Гордый собой, Рэй весело взглянул на Каролину. – И тут я решил создать подобную ситуацию. Розалия тотчас согласилась отдать меня на верную смерть, тогда как ты, Каролина, – его суровые серые глаза потеплели, – выразила готовность уступить меня Другой женщине, лишь бы спасти от смерти. Ты готова была даже пожертвовать своей жизнью!

Каролина залилась краской.

– Я поступила так… сгоряча, – возразила она.

– Неужели?

– Да, – подтвердила Каролина, тряхнув головой, ибо еще не простила Рэя.

– Отведите леди на «Морского скитальца», – велел он членам экипажа. – И позаботьтесь, чтобы у нее было все, что она пожелает.

– Хорошо, капитан, – дружно ответили ему. – Мы позаботимся о Серебряной Русалке, с ней не случится ничего плохого.

– Реба уже на борту, – сказал Рэй Каролине. – Уверен, ты захочешь поговорить с ней, прежде чем она и Солтенхэм нас покинут.

– Но куда они поедут?

– Они последуют за нами на «Морской русалке» – так я переименовал его судно. Постараемся пересадить их на первый же встречный английский корабль. Один из моих матросов, когда-то служивший писцом в Девоне, записывает признание маркиза. Тот поставит под ним свою подпись.

– А если нам не встретится ни один английский корабль? – встревожилась Каролина. – Что тогда? – Она знала, что Робина ждет скорая расправа, если он объявится на Тортуге.

Высокий пират пожал плечами:

– Тогда я высажу их на каком-нибудь острове – на Багамах или Бермудах, а там они сядут на судно, направляющееся в Англию.

– Но ведь у них нет денег!

– О, я оплачу их проезд. Это будет мой подарок невесте. Ведь в конце концов она-то и познакомила нас с тобой.

Голос звучал так ласково, что Каролина зарделась. Однако она не желала, чтобы Рэй заметил это. Он, конечно, может делать вид, будто ничего не случилось, но Каролина не готова простить его. Пока не готова.

Глава 31

Ha борту «Морского скитальца», отчалившего от Орты на Азорских островах 1689 год

В Орте, заливаясь слезами, герцогиня объясняла разгневанному мужу, ожесточенному к тому же длительным заточением, почему она расхаживает в платье с таким непристойно глубоким декольте. На борту «Верной Мэри» ликующие пассажиры проверяли свой багаж, желая убедиться, не пропало ли что-либо. На борту «Морской русалки» новый пиратский экипаж тянул вино из бурдюков, насмехаясь над прежним экипажем, посаженным сейчас в трюм.

Тем временем в большой каюте «Морского скитальца» пиратский капитан и Каролина выясняли отношения.

Едва войдя в каюту, Каролина понюхала воздух и гневно обрушилась на Рэя:

– Здесь до сих пор пахнет ее духами! Я не останусь у тебя! Вези меня на берег!

– Ничего, мы проветрим каюту. – Рэй открыл кормовые окна. – А потом наполним ее новым ароматом, тем, которому и положено здесь быть, – ласково добавил он.

– Как только ты выйдешь, я запру дверь, – пригрозила Каролина.

– А я ее взломаю. Не хочешь же ты быть в постоянной осаде?

– Нет, но я не желаю тебя видеть. Как по-твоему, почему я покинула Лондон, никому не сообщив, куда еду?

– Думаю, ты совершила ошибку, считая себя покинутой.

– Никакая это не ошибка. Ты сделал выбор и остановился на ней. Признайся.

– Ничего подобного. – Он вздохнул. – Просто я оказался в западне. На меня предъявили права сразу две женщины. Одна принадлежала прошлому, другая олицетворяла настоящее. И все же мое сердце принадлежало этой, другой. Неужели ты не можешь войти в мое положение?

– Скажи мне еще, что ты с ней не спал.

– Нет, этого я тебе не скажу. – Его глаза холодно блеснули. – Давай говорить откровенно, без недомолвок, Каролина. В Лондоне я оказался во власти прошлого. Вспомни, ведь я считал, что Розалия – моя законная жена.

– А кто же тогда я – незаконная? Он поморщился:

– Только представь себе эту ситуацию. Воскресшая из мертвых жена бросается в мои объятия и клянется, будто ее выдали замуж за герцога насильно. Просит моей защиты. А я был убежден, что она в ней нуждается. Двоемужество в Испании карается очень строго. Ей грозили пытки и смертная казнь.

Каролина только фыркнула.

– Последующие события убедили меня в том, что я глубоко ошибся. – Рэй вздохнул. – Это я готов признать.

Значит, в Лондоне Розалия покорила его своими чарами. Значит, здесь, на корабле, они спали на этой постели в капитанской каюте, уютно завтракали, обедали и ужинали за этим столом! Все было так, как и предполагала Каролина, однако его признания привели ее в ярость.

– В моей жизни для тебя больше нет места! – вскричала она. – Отправь меня на берег. Уж как-нибудь я доберусь сама до Америки.

– Если ты в самом деле хочешь поехать в Америку, я отвезу тебя в Тайдуотер, – вдруг сказал Рэй. – Поднимусь по Йорку и высажу тебя в Левел-Грине, или же поднимусь по Джеймс-Ривер к дому Сэнди Рэндолфа. Сейчас прикажу изменить курс.

Рэй направился к двери, но Каролина преградила ему путь.

– Ты знаешь, что в Тайдуотере тебе нельзя появляться! – Ее глаза презрительно сверкнули. – Ты не можешь плавать ни по Йорку, ни по Джеймсу. В тех краях тебя не защитит королевское помилование. Ты мог приехать туда, когда никто тебя не знал. Теперь же тебя все знают, поэтому тут же схватят и вздернут на самом высоком дереве.

– Тем не менее, – беспечно отозвался Рэй, – я не доверю тебя никому и отвезу сам. В Америку так в Америку.

Господи, какой же он упрямец! Каролине хотелось топнуть ногой и осыпать его горькими упреками.

– Ненавижу тебя! – бросила она сквозь зубы.

– Поэтому и спасала мою жизнь? – весело осведомился Рэй.

– Спасать твою жизнь было незачем, поскольку ты обманул меня.

– Но ты этого не знала, когда бросилась грудью на испанские мушкеты, и предполагала, что тебя казнят как сообщницу пиратов. – Рэй улыбнулся.

– Я была не в своем уме, но в другой раз я так не поступлю.

– Надеюсь, нет.

– Конечно же, я лишилась рассудка.

– Несомненно.

– Я не могла допустить, чтобы тебя убили, потому что… потому что когда-то ты так много для меня значил.

– Вот-вот, то же самое я испытывал и по отношению к Розалии. Когда она сказала мне, что ее муж похищен, я решил непременно ей помочь – ведь когда-то Розалия так много для меня значила.

«Проклятие! Его ничем не проймешь».

Каролина дерзко прищурилась:

– Так знай же: я изменяла тебе.

– Увы! – вздохнул Рэй. – Похоже, все женщины изменяли мне. Такая уж, видно, у меня судьба.

– Не сравнивай меня с Розалией! – крикнула Каролина.

– Ладно, не буду. Думаю, у вас обеих были основания покинуть меня. Ты увидела меня с другой женщиной. Розалия полагала, что я умер.

–Неужели ты действительно в это веришь? Убеждена, она отреклась от тебя, узнав, что ты еретик.

– Вполне возможно. Теперь, понимая эту женщину гораздо лучше, я допускаю, что так оно и было.

– .А вот я заслуживала лучшего отношения к себе. – На глазах Каролины выступили слезы.

– Вполне согласен, однако одно обстоятельство отчасти оправдывает меня. Я надеялся уберечь тебя от неприятностей и полагал, что ты спокойно дожидаешься в Эссексе моего возвращения…

– Ты и не собирался возвращаться!..

– Каролина! – Рэй схватил ее за плечи и крепко держал, не позволяя высвободиться. – Я всегда намеревался вернуться, но считал своим долгом оказать помощь Розалии… Каролина! – с глубоким чувством воскликнул он. – Ты даже не представляешь себе, как разрывалось мое сердце, когда мне пришлось оставить тебя в Лондоне. Не можешь вообразить, как я тосковал о тебе во время этого безумного плавания. Будь мне известно, что ты пересекаешь на корабле океан, я непременно отыскал бы тебя. Я отыскал бы тебя в самом аду.

– А что скажешь о Розалии?

– Трудно разжечь угасшее пламя, Каролина. Я понял, что у меня не осталось к ней никаких чувств. Она не та женщина, которую я когда-то знал. Жизнь ожесточила и изменила ее. Прежняя Розалия была юной, неопытной и веселой девушкой.

Ничего этого в ней не осталось. Напрасно я пытался отыскать в Розалии то, что нашел в тебе.

Его слова – а Рэй никогда не говорил так много – тронули ее сердце. Она вдруг отчаянно устыдилась двух ночей, проведенных в объятиях маркиза Солтенхэма.

– Но ведь мы… все погубили, Рэй. – Голос Каролины дрогнул. – Ты изменил мне с Розалией, а я тебе – с Робином. Каковы бы ни были причины, толкнувшие нас на это, нам уже не вернуться к прежнему.

– Вернемся, если забудем прошлое, погребем его здесь, на Азорских островах. Каролина, я был в таком гневе, что едва не убил Солтенхэма, однако за это время все хорошенько обдумал. И понял, что сам виноват во всем. Как только у тебя появился выбор, Каролина, ты сразу же вернулась ко мне. Ты ведь могла сказать, что любишь Солтенхэма, и я бы оставил вас в покое, но ты этого не сказала. Более того, решила пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти мою. Зачем ты все это делала, Каролина, если не любишь меня?

– Я люблю тебя, Рэй, – призналась она. Он хотел обнять ее, но Каролина оттолкнула его. – И все же я считаю, что у нас с тобой нет будущего. Сейчас ты пылко уверяешь, что можешь меня простить, но думаю, это только слова.

– Не могу простить? Но почему? Когда мы познакомились, ты уже не была девственницей, но это не помешало мне полюбить тебя. И все случившееся с тех пор не изменило моих чувств. – Рэй развел руками.

Как объяснить ей, почему он любит ее? Уж конечно, не только за красоту. Нет, Каролина горда, простодушна и непредсказуема. Она наполняет его жизнь светом и радостью. Она верна и надежна, на нее можно положиться. И он глубоко благодарен ей за то, что она делит с ним жизнь и ложе. Даже держать ее в объятиях – величайшее счастье на свете. Нет, всего этого Рэй не может ей сказать.

– Я люблю тебя такой, какая ты есть, Каролина. Ты для меня единственная во всем мире. И я отвезу тебя даже в ад, если ты этого пожелаешь.

Всем телом прильнув к нему, она ощутила, как бьется его сердце под полотняной сорочкой. Каролина уже не надеялась услышать такие слова.

Его губы скользнули по ее лицу, шее, и он повторял:

– Ведь ты же знаешь, Каролина, всегда знала, что я люблю тебя.

Душа ее расцвела, ибо она и в самом деле знала это. Знала всегда, даже в самые тяжелые времена, когда мучилась от злобы и ярости, убежденная в том, что Рэй бросил ее.

Каролина пыталась убежать от своей любви. Но боги, благосклонные к влюбленным, покровительствовали ей. И вернули Рэя.

Наконец-то она там, где ей и надлежит быть, в объятиях любимого человека, и эти объятия обещают ей неизъяснимое блаженство.

– Если я этого и не знала, – шепнула она, с трудом удерживаясь от слез, – то теперь знаю.

– Ну а сейчас, – Рэй с улыбкой отстранил Каролину, – нам предстоит женитьмоего соперника, чтобы навсегда избавиться от него. С приливом я хотел бы поднять якорь. Это место – неподходящее для пирата.

– Реба очень обрадуется. Она ждет не дождется свадебной церемонии, – рассмеялась Каролина своим прежним веселым смехом, а не тем унылым, каким смеялась в последнее время. Она не чувствовала ни гнева, ни ненависти. С ее души свалилось тяжкое бремя, которое Каролина несла с огромным трудом.

– И еще, скажи, Каролина, согласна ли ты после того, как мы обвенчаем Ребу и маркиза, чтобы капитан Доулиш соединил и нас брачными узами?

Каролина удивленно взглянула на него.

– Браки, заключенные на борту судна, – пояснил Рэй, – имеют законную силу. Ты знаешь, как давно я хотел, чтобы нас обвенчал настоящий священник, но, видит Бог, у меня ничего не получилось. Приходится довольствоваться тем, что есть.

Едва Каролина посмотрела на него, все тени рассеялись, мир преисполнился радости, в нем воцарились любовь и веселье. Возможно, ей так и не суждено стать эссекской леди, но зато она вернется в большой дом на Тортуге и останется там навсегда.

Рэй взял Каролину за руку, и они вышли на палубу. Над ними простиралось лазоревое небо. Они уже не сомневались друг в друге; все испытания миновали, и отныне ничто не угрожает их счастью.

Высокий пират нежно улыбался своей спутнице, а ее глаза, осененные темными ресницами, сверкали и серебрились в лучах солнца. Она шла гордо, высоко подняв голову, счастливая, что вновь принадлежит Рэю.

Им предстояло подняться на борт «Верной Мэри».

Узнав, что свадебный обряд начнется, как только невеста наденет соответствующее торжественному случаю платье, маркиз наконец осведомился об участи своих людей.

– Я до сих пор не видел ни одного из них, – заметил он. – Что с ними? Надеюсь, они живы?

Рэй окинул его холодным взглядом:

– Все живы, Солтенхэм. Закованные в цепи, они сидят в трюме «Морской русалки». Там они и останутся, пока судно не достигнет места назначения. Плавание будет для них не слишком приятным, зато они смогут поразмыслить на досуге о своих грехах.

– Куда же их везут?

– На Тортугу. – Рэй насмешливо посмотрел на маркиза. – Они хотели быть пиратами, вот и получат такую возможность. На Тортуге я высажу их на берег, а уж там пусть выкручиваются как умеют. Возможно, кто-нибудь и возьмет их на свой корабль. Робин вздрогнул.

– Они вполне заслужили такую участь, – заметила Каролина.

– Вам очень повезло, Солтенхэм, что вы не вместе с ними. Помните, что этим вы обязаны одной расположенной к вам леди.

– Я этого никогда не забуду, – глухо отозвался маркиз. – Только прошу вас, дайте мне время добраться до Европы прежде, чем вы дадите ход моему «признанию».

– Документы по официальным каналам идут медленно. – Глаза Рэя сверкнули, как клинок кинжала. – Но не сомневаюсь: вы значительно опередите свое «признание», – с иронией добавил он.

Увидев, что приблизившаяся к ним Реба встревожена, Каролина поспешно добавила:

– Вы успеете добраться до Европы, Робин. Обещаю вам это.

Маркиз бросил на нее грустный прощальный взгляд, исполненный благодарности.

– Я не предвижу никаких осложнений, – вдруг вставила Реба. – «Верная Мэри» принадлежит моему отцу, а она, слава Богу, цела и невредима. И тот корабль, что захватил и потопил Робин, – она с укором взглянула на него, – также принадлежал моему отцу.

– Похоже, вы уже сделали все, чтобы заслужить расположение будущего тестя, – насмешливо бросил Рэй.

– Мой отец простит Робина, – горячо заявила Реба. – Ведь Робин будет моим мужем.

– А заплатит ли маркиз за другой корабль, который пустил ко дну, ведь тот не принадлежал вашему отцу?

– Уверена, что заплатит. – На сей раз слова Ребы прозвучали менее убедительно.

– Похоже, ваш будущий тесть отличается снисходительностью, Солтенхэм, – заметил Рэй.

– Зато теща – настоящая гарпия, – шепнула ему Каролина. – Ты, конечно, помнишь ее?

– Конечно. Солтенхэм еще пожалеет, что я не проткнул его шпагой.

В тот же день на палубе «Верной Мэри» были совершены две брачные церемонии. Рядом с высоким маркизом Реба в своем лучшем золотистом платье выглядела обворожительно. На шее у нее красовалось (увы, лишь одолженное для этого случая) роскошное рубиновое ожерелье. Вряд ли нужно упоминать о том, как ярко лучились ее глаза.

Робин и Реба со вздохом вернули потом ожерелье Рэю, и тот застегнул его на шее Каролины перед совершением брачной церемонии.

Каролина не пожелала венчаться ни в зеленом бальном платье, ни в узорчатом желтом муслиновом, ибо носила их перед тем, как оказаться в объятиях Робина. Рэй не уговаривал ее, но, если и догадался о причине, то предпочел промолчать.

– Когда мы надолго застряли в Плимуте, – сказал он, – я купил тебе подарок.– И он подал Каролине великолепный костюм для верховой езды из красного шелка.

– Ты заказал для меня это в Плимуте? – восхитилась она, а про себя подумала: «Как взбесилась бы герцогиня, узнав об этом!»

– Не совсем так, – признался он. – Этот костюм был сшит для одной молодой леди перед ее свадьбой. Но она сбежала с брачной церемонии, а ее отец отказался заплатить за него. Я случайно услышал в таверне, как портной жаловался на свое невезение, и мне показалось, что этот костюм тебе понравится. Увидев, что он твоего размера, я купил его. Меня не покидала надежда, что он пригодится тебе в Эссексе. – Рэй печально улыбнулся. – Но моя надежда вряд ли осуществится.

– Костюм из алого шелка, – заметила Каролина. – Странно, что герцогиня не потребовала его для себя.

– Она потребовала, но я отказался отдать его ей.

Это придавало двойную ценность костюму! Когда Рэй взял в руки костюм и алый шелк всколыхнулся от легкого ветерка, серебристые глаза Каролины восхищенно засияли.

– Такой тонкий шелк едва ли можно носить на карибском солнце, но костюм чудесный. Он заменит мне подвенечное платье. – Каролина побежала показать его Ребе, которая уже собиралась в дорогу.

Реба посмотрела на костюм с сомнением.

– Этот цвет считается несчастливым для невесты, – сообщила она.

Каролина, рассмеявшись, приложила к себе костюм и быстро повернулась. Юбки взметнулись.

– «На свадьбе нарядилась в алый цвет? Не миновать тебе жестоких бед», – процитировала Реба старый стишок.

– Не каркай, – оборвала ее Каролина. – «Пусть даже в черный цвет я наряжусь, от мужа все равно не отрекусь…» О Реба, я никогда не была так счастлива.

– И я тоже, – отозвалась Реба, наблюдая, как Каролина подкрашивает губы. – Знаешь, Робин сказал, что все это время думал обо мне. Он ушел от меня, даже не попрощавшись, лишь потому, что эта ужасная герцогиня торопила его. А он отчаянно нуждался в деньгах. Робин утверждает, что все это время беспрестанно вспоминал меня и ни разу мне не изменил, даже в мыслях. – Она удовлетворенно вздохнула.

– Твой Робин – очень… очень милый человек, – пробормотала Каролина, стараясь скрыть иронию, и, отбросив костюм, крепко обняла подругу. – Я так надеюсь, что ты будешь счастлива, Реба!

– А почему бы и нет? – Реба легкомысленно пожала плечами. – Теперь со мной мой Робин. Я вернусь домой маркизой, и веем придется выражать мне почтение.

– Но ведь он написал признание и ему предстоит позаботиться о помиловании и…

– С этим не возникнет никаких трудностей. – К Ребе вернулась ее прежняя беспечность. – Мой отец все уладит.

Глядя на уверенную в будущем» подругу, Каролина надеялась, что так и будет. Едва ли Робин расскажет Ребе о ночи, проведенной с ней в капитанской каюте «Морской русалки»… и о второй, проведенной на черном песке Пику. Бог милостив, может, ему и не придется часто встречаться с тещей. Пора уже ему остепениться. Реба поможет ему освоиться со своими новыми правами и обязанностями.

«Господи, даруй нам всем счастье! – про себя взмолилась Каролина. – Хотя, возможно, никто из нас и не заслуживает его».

Она думала об этом, пока капитан соединял узами брака маркиза и Ребу.

Перед тем как надеть тяжелое золотое кольцо (подарок Каролины) на палец Ребы, Робин взглянул на подругу невесты. В его глазах вспыхнула нежность, более красноречивая, чем слова. «Я мог бы полюбить вас, – словно говорил его взгляд. – И вы могли бы полюбить меня».

Вздернув подбородок, Каролина уклонилась от этого взгляда и приблизилась к Рэю.

Маркиз понял этот безмолвный жест и вздохнул, Реба сочла это проявлением любви и позволила жениху надеть кольцо на свой палец.

Молодые обнялись, и Каролина осыпала их лепестками желтых роз из сада в Орте. Лепестки, опустившись на волосы Ребы, сверкали, как светлячки, в косых лучах солнца. Такой навсегда и запомнит ее Каролина: раскрасневшейся и счастливой, рука об руку с Робином Тиреллом. Боже, как сияли смородиново-темные глаза Ребы!

Пришел и черед Каролины.

Она стояла на палубе в колышущихся алых шелках. Солнце опустилось за горизонт, и уже смеркалось. Но огромные рубины на шее Каролины, казалось, заменили блеск солнца. Она поклялась всегда носить его. Пассажиры «Верной Мэри» любовались этим огненным чудом. Они уже знали, что пираты, надеявшиеся добиться помилования, очень благодарны Русалке. Ведь это она вовремя уговорила маркиза покинуть корабль, а позднее не позволила убить его, что навсегда закрыло бы им путь в Англию. Все они и решили поэтому преподнести ожерелье Русалке как свадебный дар. Они могли позволить себе это, поскольку у них оставалось еще пятьдесят тысяч дублонов.

– И она согласится принять это ожерелье? – с завистью спросила миссис Хедж.

Муж кивнул:

– Говорят – да.

– Она какое-то необузданное существо. Хотела бы я знать, что она сделала, чтобы заработать такое ожерелье.

– Ш-ш, – строго сказал Джон Хедж. – Вон идут невесты. Ожерелье на шее у первой, темно-рыжей. Но достанется оно блондинке.

Оно и в самом деле досталось Каролине. Взглянув на нее, Рэй заметил:

– Какая жалость, что ты не можешь показаться в нем при дворе. Тебе позавидовала бы сама королева.

Каролина подумала, что королева скорее позавидовала бы тому, что рядом с ней такой высокий и сильный мужчина, твердым голосом и без колебаний повторяющий за капитаном свадебный обет. Каролина украдкой взглянула на него, когда он сказал: «…Все мои богатства земные отныне в се полном распоряжении», – и подумала, представляет ли себе капитан Доулиш, совершающий этот обряд, какое количество награбленного добра хранит жених в банках Амстердама и у лондонских ювелиров? Эта мысль позабавила ее.

Что до нее, то она без малейших сожалений рассталась бы с сокровищами, лишь бы с ней был тот, кого она любит. Каролина хорошо это знала. Реба, возможно, с завистью взирает на рубиновое ожерелье, сверкающее сейчас на шее у нее, Каролины, но она, не раздумывая, швырнула бы ожерелье в море, если бы это продлило ее жизнь с Рэем.

Стоя в последний раз на палубе «Верной Мэри», Каролина повторяла слова свадебного обета. Свет судовых фонарей смешивался со светом звезд. Неподалеку на берегу, за судовыми поручнями, пенные волны лизали черный песок. Низкие белые дома, розы и гортензии Орты создавали романтическую атмосферу. Вокруг молодых теперь не было крикливых пиратов. Столпившись у поручней «Морского скитальца», они ждали, когда вернется капитан, чтобы выпить за его здоровье. К тому же все они видели свадьбу на Тортуге и, не питая особого почтения к закону, считали вторую свадьбу излишней.

Реба обняла Каролину. Робин деликатно воздержался от этого. Все столпились вокруг новобрачных, наперебой желая им счастья. Каролина, улыбаясь Рэю, с улыбкой думала, что безбрежные просторы океана – странное место для совершения брачного обряда.

Реба и Робин остались на «Верной Мэри», уже готовой к отплытию, а ее пассажиры махали руками Рэю и Каролине, отправляющимся на борт «Морского скитальца».

Последнее, что осталось в памяти Каролины, были огромные подводные горы Файял и Пику, вздымавшиеся над сверкающими волнами океана. Ветер надул паруса «Морского скитальца», и корабль полетел, словно ласточка, по Файялскому проливу, направляясь к безграничным просторам Саргассова моря.

Позади остались большие города, люди с учтивыми манерами, тихая и безмятежная английская усадебная жизнь. Позади остался мир, предназначенный для них. Каролине и ее мужу, стоявшим под звездами, казалось, что они навсегда потеряли этот мир; на изящной «Морской русалке», походившей на тень «Морского волка» (в открытом океане «Морского скитальца» ожидала полная перекраска), они плыли навстречу своему будущему. А кто мог бы предсказать, какое будущее уготовано им в сверкающих водах Карибского моря?

Там, на Карибских островах, каждый, как бы несправедливо ни обошлась с ним судьба, может добиться королевского помилования. Там, на Карибах, выложив изрядную сумму денег, Рэй надеялся получить это помилование. А если и нет, то просто достойно жить на этих сказочно прекрасных островах, где все, что окружало его, принадлежало ему. Он мог растить детей, улыбаться, заглядывая в глаза жены, и чувствовать, что жизнь по-настоящему хороша и всегда такой останется.

Такой будет и жизнь Каролины, обещал себе Рэй. До сих пор, если она и сбивалась с пути, то лишь по его вине. Что ж, отныне он оградит ее от невзгод, всегда будет рядом с ней – защищать и любить ее. Крепче обняв жену, он зарылся лицом в ее волосы, от которых пахло лимоном, и почувствовал, как трепещет Каролина.

Она прижалась к нему теснее. В каждом ее вздохе ощущался жар любви, их тела словно безмолвно разговаривали друг с другом. Она подняла голову, и ее сверкающие серебристые глаза с любовью остановились на его суровом загорелом лице. Взгляд Рэя выражал бесконечную нежность. Не нарушая молчания, она мысленно обещала ему все: свое тело, душу, обещала всецело принадлежать ему, пока последняя волна не обрушится на последний берег.

В этот момент они забыли обо всем на свете. Влюбленные, до сих пор не пользовавшиеся благосклонностью звезд, забыли о тихо поскрипывающем корабле и о тех злополучных ветрах, что забросили их сюда.

Забыв обо всем, они рука об руку направились к капитанской каюте, где их ждала – уже не первая – брачная ночь. Шуршали накрахмаленные простыни. Звучали пылкие поцелуи, жарким пламенем прорывалась страсть. И оба они чувствовали, что их души наконец-то вернулись домой.

А над головами у них, в вантах, громко распевал ветер, спускавшийся с высот Пику. Этот ветер помог им пересечь сверкающие воды Атлантики. А там, впереди, их ждали аквамариновые воды того мира, который Рэй и Каролина привыкли считать своим собственным. Это была не только песня ветра, но и песня любви, сопровождавшаяся неизъяснимо сладкой музыкой.

Под лунным и под звездным светом Все рифы и все мели Они прошли и – слава Богу — Пришли к желанной цели.

ЭПИЛОГ

Уже былого не вернуть.

Любовь им указует путь.

Самой судьбой они занесены сюда.

Но голос страсти не утих,

И прежняя отвага в них.

Любовь сияет им всегда.

В прохладный осенний день тетя Пэт получила посылку. Доставил ее днем немногословный морской капитан, сказавший, что таково поручение капитана Доулиша. Этот капитан спешил вернуться в «Роли», где одна хорошенькая служанка (намеренно, как он надеялся) дважды коснулась его своими большими грудями, поэтому, постучав молотком в дверь двухэтажного кирпичного дома с фасадом, напоминавшим шахматную доску, капитан вручил посылку, сказав только, что он Уэнтуорт, капитан «Филадельфии». Посылку приняла у него горничная в белом переднике.

Из нескольких слов, сказанных капитаном, она расслышала только одно – «Филадельфия», поэтому, вручая посылку своей госпоже, которая угощала чаем нескольких гостей, а среди них и Аетицию Лайтфут с мужем, объявила, что посылка только что прибыла из Филадельфии.

– Наверное, это прислали мне мои друзья! – воскликнула тетя Пэт, недавно посетившая своих филадельфийских друзей.

Все с любопытством наблюдали, как она распаковывает посылку прямо на столе. Каковы же были ее радость и всеобщее изумление, когда на свет Божий появилась знаменитая серебряная ночная ваза!

Самая элегантная леди уронила чашку, другая ахнула. А тетя Пэт, вся сияя, прижала свое любимое сокровище к груди.

– Он вернул мне мой серебряный горшок! – радостно вскричала она. – Невероятно, но пират вернул мой горшок!

Глядя, как хозяйка прижимает ночной горшок к своей полной груди, и едва сдерживая смех, Летиция затянутой в лиловую перчатку рукой указала на что-то, упавшее на колени тети Пэт.

– К посылке приложена записка, – пояснила она.

– И правда. – Тетя Пэт поставила горшок на стол и схватила записку.

– Кажется, это написано впопыхах, – заметила леди в розовом атласном платье, заглядывая через плечо тети Пэт.

– Да еще и с кляксами, – добавила ее дочь, утопающая в кружевах.

– Отправлено с борта «Морского волка»! – Тетя Пэт задрожала.

– Прочитай, что там написано, Петула, – холодно попросила Летиция.

– «Дорогая тетя Пэт!» – начала хозяйка. – Да это же от Каролины, Летти!

Летиция выпрямилась:

– И что же пишет моя дочь?

– Она пишет: «Рэй отобрал эту вещь у настоящего преступника, чье имя, не сомневаюсь, вы скоро узнаете. Капитан Доулиш отплывает с приливом, поэтому времени на пространное письмо нет. Хочу только сказать, что он поженил нас на борту «Верной Мэри». Отныне я Каролина Эвисток и надеюсь, вы пожелаете мне и Рэю счастья в семейной жизни. С любовью, Каролина…» Погодите, тут есть еще приписка. «Скажите маме, что она ошибалась насчет Рэя – он будет для нее замечательным зятем».

Последовали всеобщие охи и ахи, зазвенели чашки. Летиция, подавшись вперед, выхватила записку у тети Пэт и внимательно ее перечитала. Она не знала, как отнестись к этому браку. Ее дочь нашла себе мужа, способного с головы до ног украсить ее изумрудами, но способного и погубить. Поразмыслив, Летиция решила, что на месте Каролины поступила бы точно так же.

Филдинг с облегчением вздохнул, надеясь, что пылкая, безрассудная Каролина – дочь, которую ему пришлось признать вопреки своей воле, – никогда не вернется в Тайдуотер. Несомненно, она будет жить где-то вдалеке, создавая бесконечные трудности себе и другим.

Наблюдавший эту сцену Сэнди Рэндолф прочел записку и, покачав головой, вздохнул:

– Я осуждал Эвистока, но теперь убежден, что он только каперствовал, а не пиратствовал.

Эти слова, произнесенные отцом невесты, были своего рода благословением.

Окольным путем Каролина получила письмо от Вирджинии, все еще находившейся в Эссексе. Сестра писала о живописных эссекских пейзажах и о книгах, которые читает вместе с Эндрю. В этом письме был один незабываемый пассаж:

«Пользуясь твоим благородным разрешением, Каролина, я ношу твои платья. Надеюсь, ты не огорчишься, если я признаюсь, что растянула их, поскольку мне приходится есть наравне с Эндрю, а он ест много, хотя и остается худым как щепка. Мои же корсажи этого не выдерживают. Эндрю, однако, в восторге и уверяет, что я скоро буду самой красивой женщиной во всем Эссексе. (Я же думаю, что его ослепляет великолепие твоих платьев, Каролина!)»

Каролина несколько раз перечитала это письмо со смехом и со слезами. Ведь когда-то она боялась, что Вирджи вот-вот умрет от недоедания. Теперь она наверняка станет полной и счастливой эссекской невестой. Если Эндрю и Вирджи, увлеченные литературой, пока и не думали о женитьбе, то очень скоро подумают. А там недолго ждать и детишек. Да и те, вероятно, будут настоящими книжными червями.

Что до Ребы и Робина, то предсказание Рэя сбылось. Маркиз и его жена прибыли в Англию, опередив все слухи, следовавшие за ними. Тут же на наемном экипаже (взятом без предварительной оплаты) они быстро покатили в Эссекс, к семье Ребы. Когда они въехали в ворота Бродлея и остановились у большого особняка, Робин с волнением выразил надежду застать торговца, отца Ребы, дома, потому что вовсе не хотел бы угодить в королевскую долговую тюрьму до того, как успеет выхлопотать помилование.

В доме, на нижнем этаже, находилась мать Ребы. Когда ей доложили, что прибыли маркиз и маркиза Солтенхэм, она взвилась, как ужаленная.

Не успев застегнуть сзади свое самое изысканное платье, отделанное гагатом и золотым кружевом, достойная дама ринулась вниз и увидела в гостиной двух путешественников. Узнав дочь, Нэн Тарбелл остановилась как вкопанная.

– Реба! – воскликнула она, изумленно оглядываясь. – Но мне доложили, что прибыли маркиз и маркиза.

– Это мы. – Реба почтительно поклонилась матери. В этот триумфальный момент ее смородиново-темные глаза ярко засверкали. – Разреши представить тебе моего мужа. Человек он известный, хотя, возможно, ты его и не знаешь: маркиз Солтенхэм.

Нэн Тарбелл была на грани обморока.

Робин Тирелл ожидал этой встречи с самыми дурными предчувствиями. Он посмотрел на свою тещу красивыми пустыми глазами, и его сердце упало. Это была настоящая фурия. Гарпия – именно такой и описала ее Реба по пути из Лондона. «Но возможно, – внезапно оживившись, подумал он, – даже и от нее может быть какой-нибудь толк». Он отвесил низкий поклон и заговорил звучным раскатистым голосом:

– Миледи, я очень сожалею, что не имел возможности встретиться с вами раньше и надлежащим образом попросить руки вашей милой дочери. Теперь-то я вижу, от кого Реба унаследовала свою красоту.

Реба едва не фыркнула. Какова бы ни была ее мать, но сейчас, ошеломленная, она явно не выглядела красавицей.

– О мама, мы и в самом деле не имели возможности получить твое благословение, – вскричала она, поддерживая Робина. – Мы оказались в ужасном положении, мама. Нам очень нужна твоя помощь. У нас даже нет денег расплатиться с кучером.

Нэн Тарбелл, придя в восторг от того, что ее руку поцеловал такой важный вельможа, к тому же оказавшийся ее зятем, была готова отдать им все.

Она не скупилась и позднее.

Глядя на тяжелое рубиновое ожерелье, которое было на ней во время обряда на борту «Верной Мэри», Каролина со смехом говорила, что обменяла изумруды на рубины. В Эссексе Вирджи носит ее изумрудное ожерелье, а она здесь, на Тортуге, довольствуется рубиновым.

Оказалось, что даже Каролина недооценивала всю хитрость и коварство матери Ребы.

Узнав о том, что маркиз замешан в похищении испанского посла и в пиратстве, Нэн Тарбелл сама взялась за дело – и весьма энергично. Она заставила зятя опровергнуть «признание», заявив, что оно ложное и написано под давлением. «Свидетели», нанятые Нэн Тарбелл, показали, что за весь этот период Солтенхэм не выезжал из Англии – они-де ужинали с ним, играли в карты и прочее. Дело слушалось в адмиралтейском суде, тут же оправдавшем маркиза. Рэй, разумеется, отсутствовал. Было принято решение обыскать дом отца Рэя, чтобы конфисковать добычу, награбленную его сыном. Однако Эндрю своевременно узнал об этом решении, быстро отправился в Лондон и там отдал на хранение ювелирам все драгоценности Каролины.

Обычно Каролина держала свое рубиновое ожерелье в сейфе. Но иногда, отправляясь ужинать с мужем в большую таверну, которую уже не надеялась увидеть и о которой, как оказалось, скучала, она надевала это ожерелье. Случалось, супруги сидели в «английской комнате» этого заведения, одетые так, точно им предстояла встреча с особами королевской крови, и воображали, будто находятся в Эссексе… или Лондоне. И тогда в своих тостах они вспоминали иные времена и иные лица, возможно, навсегда исчезнувшие для них.

И все же на Тортуге им жилось не так уж плохо. Рэй был достаточно богат, чтобы не заниматься больше морским разбоем и спокойно ожидать, когда прибудет долгожданное помилование. Блистательная молодая пара частенько ездила в горы. В таких случаях Каролина облачалась в свой алый шелковый костюм. Рэй, сидя на лошади в распахнутой на груди сорочке, говорил, пожимая плечами, что ему незачем производить впечатление на островитян, они и так слишком хорошо знают его.

Каролина могла бы возразить, что это не так, ибо лишь она одна по-настоящему знает его, по-настоящему понимает мрачного, но благородного Юбочного капитана, чье сердце отныне принадлежит только ей и никому больше. Теперь в случае необходимости он прикажет поднять на мачте красную юбку, которую она однажды торжественно вручила ему за ужином. Рэй, с элегантным поклоном приняв «флаг», перебросил длинную ногу через каменную скамью во внутреннем дворике, где они ужинали, поднял свой кубок и провозгласил тост за прекрасные брови жены.

Кто-то мог бы сказать, что на тропической Тортуге молодые жили неполноценной жизнью, но они принимали ее полностью и считали восхитительно прекрасной, надежной и многообещающей. Наконец-то Каролина и Рэй соединились.

Наконец-то они в мире друг с другом и со всем окружающим. Обмениваясь исполненными глубокой нежности взглядами, Каролина и Рэй знали, что так будет всегда.

Нет, не гонимые судьбой, хранимые судьбой, Пират с русалкою своей одной идут тропой. Вы говорите, этот мир для них не предназначен? Поймите, трудный их удел отнюдь не так уж мрачен. Над ними бьются паруса, Над ними блещут небеса. И ветер, сладостен и тих, Любовные обеты их Тихонько повторяет вслух — Слова, что возвышают дух. Как зачарованные, им внимают волны сонно. Бессмертье суждено любви, как океан, бездонной.

Примечания

1

Ричард Уоллес (1818 – 1890) – собиратель предметов искусства. Ею коллекция была выставлена в 1900 г. в Лондоне.

(обратно)

2

Панье – буфы, фижмы на юбке.

(обратно)

3

Шутливое название тоста с плавленым сыром, смешанным с элем, молоком и специями.

(обратно)

4

Шелл – ракушка (англ. ).

(обратно)

5

Карак – вооруженное купеческое судно.

(обратно)

6

Любимый (исп.).

(обратно)

7

Судебные общества (букв.: гостиницы) – четыре юридических общества в Англии, имевшие исключительное право готовить юристов к адвокатской деятельности.

(обратно)

8

Дик (Ричард) Уиттингтон (ум. в 1423 г.) – мэр Лондона.

(обратно)

9

Анна Болейн (1507 – 1536) – вторая жена Генриха Восьмого.

(обратно)

10

Древнее название Эльзаса, исторической области во Франции.

(обратно)

11

Нелл (Элинор) Гвин (1650 – 1687) – знаменитая английская комическая актриса, любовница Карла Второго, от которого родила двоих сыновей.

(обратно)

12

Магистр – здесь: судья.

(обратно)

13

Игра слов: Уиллинг букв. «желающая».

(обратно)

Оглавление

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

ОТ АВТОРА

ПРОЛОГ ЧЕРЕЗ ЮЖНЫЕ МОРЯ РАННЯЯ ЗИМА, 1689 ГОД

  1. СВАДЕБНАЯ НОЧЬ

  2. СЧАСТЛИВОЕ ПЛАВАНИЕ

КНИГА I ТАЙНАЯ НЕВЕСТА

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ПЛАНЫ МЕНЯЮТСЯ

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ ПЕРЕПОЛОХ В «РОЛИ»

    Глава 5

    Глава 6

  ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ МЕРЦАНИЕ СВЕЧЕЙ И ВИНО

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

КНИГА II ДЕВУШКА ИЗ СЕМЬИ ЛАЙТФУТ

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ НЕЗАБЫВАЕМАЯ СВАДЬБА

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ ЮБКА ВМЕСТО ФЛАГА

    Глава 13

    Глава 14

КНИГА III ЛОНДОНСКАЯ ЛЕДИ

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ НЕВЕСТА С ФЛИТ-СТРИТ

    Глава 15

    Глава 16

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ ЖЕНА ИСПАНСКОГО ПОСЛА

    Глава 17

    Глава 18

    Глава 19

    Глава 20

    Глава 21

КНИГА IV МЕСТЬ

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ САМОЗВАНЫЙ ПИРАТ

    Глава 22

    Глава 23

    Глава 24

    Глава 25

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ СЕРЕБРЯНАЯ РУСАЛКА

    Глава 26

    Глава 27

    Глава 28

    Глава 29

    Глава 30

    Глава 31

ЭПИЛОГ

Реклама на сайте