«Пылающие души»

Патриция ХЭГАН ПЫЛАЮЩИЕ ДУШИ

Посвящаю с любовью моей матери, Лавинии Райт Хэган

Глава 1

He замечая пронизывающего декабрьского холода, Джулия стояла у корабельных поручней, задумчиво глядя вдаль, на освещенный луной берег реки Джорджия. Она распрощалась со всем, что было привычно и дорого, чтобы переплыть через океан, поселиться в далекой стране и выйти замуж за человека, которого, как ей было доподлинно известно, она никогда не сумеет полюбить.

Внезапно по стройному телу Джулии пробежала дрожь. Замужество… Она вовсе не горела желанием становиться чьей-нибудь женой, а тем более женой человека, к которому испытывала лишь уважение.

Но ведь не она одна вынуждена поступаться своими желаниями, размышляла Джулия. Война между Севером и Югом превратила в хаос жизнь многих людей.

Поблескивающие в небесах звезды отражались в волнах, игриво взлетающих у борта корабля и рассыпающихся мириадами брызг. Тишину нарушал лишь неумолчный лягушачий хор и скорбное уханье невидимых в темноте сов. Ветер шелестел, перебирая пряди серого мха, окутывающего прибрежные деревья наподобие савана.

Несколько часов назад десятивесельная барка, сколоченная из крепких кипарисовых досок, перевезла пассажиров с причала на судно. Джулия вместе с матерью и Сарой, преданной служанкой-негритянкой, побывала на болотистой низменности, которую еще не успели обнаружить янки. Там были сооружены паровые прессы для хлопка, оттуда контрабандисты, смело прорывающие блокаду, увозили свой груз.

В пути Джулия не раз видела на причалах часовых, которые высматривали конфедератов-дезертиров, не давая им взойти на борт какого-нибудь судна и уплыть восвояси. Но, прежде всего мишенью бдительных стражей были шпионы янки.

Незадолго до того как Вирджил Оутс, жених Джулии, отправился в Англию, чтобы начать приготовления к свадьбе, он рассказал ей о том, как выглядит побережье Атлантики, и объяснил, что сила и направление здешних ветров способствуют контрабандистам.

– Когда ветер дует с суши, он гонит сторожевую эскадру в море, – втолковывал Вирджил. – При этом значительно увеличивается брешь в блокаде, а это, разумеется, на руку контрабандистам. Если же ветер дует с моря, эскадре приходится держать курс с наветренной стороны и отходить подальше в море, чтобы не попасть в бурный прибой.

Он рассказал об отмелях, окаймляющих побережье Северной Каролины и растянувшихся на целые мили, и добавил, что во время сильных восточных ветров и отливов эти отмели чрезвычайно опасны для морских кораблей.

– Однако опытному лоцману, знающему прибрежные воды, не составит никакого труда вывести быстроходное, маневренное судно в море или провести его в порт. А тяжелым, имеющим большую осадку судам эскадры северян, которые держат блокаду, приходится бороться со штормовыми ветрами и волнами.

Джулии вспомнилось, как Вирджил обнял ее, объясняя, что она поплывет на «Ариане», одном из самых быстроходных кораблей, принадлежащих южанам.

– Я ни в коем случае не стал бы подвергать опасности свою будущую жену, – добавил он. – Меня заверили, что капитан Дерек Арнхардт настоящий морской волк.

Вирджил поцеловал Джулию, а ее тем временем мучила мысль о том, не заметил ли он тщательно скрываемую неприязнь. Конечно, Джулия была благодарна жениху за доброту к ней самой и ее матери и прекрасно понимала, что если бы он не воспользовался своими связями и не вывез хлопок из Роуз-Хилла, весь урожай пропал бы зря.

Такого Джулия ни за что бы не допустила, и беспокоилась она не только о себе. Прежде всего она думала о матери, которой стоило огромных трудов сохранить плантацию, после того как пять лет назад умер ее муж. Джулия никогда не забывала и про своего брата-близнеца Майлса. Он так много выстрадал, ему предстояло еще столько мучений, поэтому Джулии хотелось, чтобы его ждал уютный дом и покой.

Она крепко сжала поручни, в порыве лихорадочной решимости гордо выпрямилась. Вирджил сделал ей предложение, и, принимая его, Джулия знала: он употребит все свое влияние и власть, чтобы спасти состояние ее семьи. И все-таки горечь подступала к ее горлу при мысли, что она станет женой нелюбимого человека.

Думать об этом было невыносимо, но еще больше страданий причиняли ей воспоминания об одном давнем благоуханном весеннем дне. В тот день двенадцатилетняя Джулия узнала роковую тайну своего отца и поняла, что никогда не забудет ее.

Вместе с Майлсом Джулия возвращалась с верховой прогулки и, увлекшись скачкой, намного опередила брата. Она направлялась к конюшне, расположенной за домом; к ней вела длинная извилистая дорожка. Спешившись, Джулия вошла в конюшню, остановилась, давая глазам время привыкнуть к полумраку, и вдруг замерла, услышав шепот знакомых голосов.

– Аделия, дорогая, тебе не следовало приезжать сюда… Джулия узнала голос отца, но, не успев опомниться, услышала ответ тети Аделии:

– Джером, мы не виделись уже несколько недель! Сегодня утром, увидев, что экипаж Елены направился в сторону города, я решила – была не была. Ты не представляешь себе, как я жажду твоих прикосновений, поцелуев…

Джулия обессилено прислонилась спиной к шероховатой деревянной стене конюшни. Ноги отказывались держать ее. Отец… и ее тетя! Так, значит, они любовники!

Джулия не могла сдвинуться с места, хотя в эту минуту ее одолевало страстное желание умчаться, убежать от этого кошмара. И, тем не менее, она продолжала беспомощно стоять у стены, крепко сжав кулаки и кусая губы, чтобы сдержать рвущиеся из груди крики отчаяния.

Она сразу поняла: ей никогда не удастся вычеркнуть из памяти звуки бурной плотской любви, доносившиеся сверху, с сеновала.

Лишь когда в конюшне воцарилась тишина, Джулия оправилась от потрясения и бесшумно выскользнула наружу, а в ушах у нее стояли шорох, стоны и бессвязный лепет любовников.

Несмотря на то, что Джулия изнывала от желания излить душу, она ни словом не обмолвилась Майлсу о случившемся. Она не хотела причинять ему такие страдания. Как трудно было делать вид, будто ничего не произошло, особенно в присутствии отца! О таком жизнерадостном, любящем отце ее ровесницы могли только мечтать. Джулия пыталась отделаться от неприязни к нему и возложить всю вину на тетю Аделию. Отца вполне можно понять, рассуждала она: любой на его месте не устоял бы перед женщиной, которая сама вешается ему на шею, позабыв о нравственности и правилах приличия.

Кроме того, Джулия понимала, что известие об измене отца убило бы ее мать: она любила его всем сердцем. Джулия не забывала об этом ни на минуту. Так почему же ее отец расточал ласки другой женщине, предав жену, мать его детей? Этого Джулия никак не могла взять в толк, тем более что ее мать внешне была гораздо привлекательнее тети Аделии. Должно быть, красота еще не залог преданности и любви между супругами, наконец, решила она.

Тяжелее всего Джулии было в обществе тети Аделии: каждое воскресенье она вместе с дядей Найджелом и сыном Томасом приезжала ужинать в Роуз-Хилл. Дядя Найджел вовсе не был богат: полунищий фермер, он влачил жалкое существование, зарабатывая на хлеб насущный тяжким трудом. Джулия однажды подслушала перешептывание слуг о том, что семья Кэрриган ужинает лишь раз в неделю – по воскресеньям, в гостях у родственников.

Майлс заметил внезапную антипатию сестры к тете и стал задавать вопросы, но Джулия каждый раз уклонялась от ответов. Отделаться от кузена Томаса оказалось сложнее. Пока Джулия не узнала тайну, они с Томасом были довольно близки. Томас недоумевал: Джулия неожиданно охладела к нему, вежливо отказывалась от приглашений в гости, избегала его, когда он являлся с визитами. Он был обижен и озадачен, и Джулия страдала, видя это, но понимала, что правда о матери разобьет ему сердце.

Поэтому она продолжала молчать и носить боль в себе.

А потом наступила ночь, которая до сих пор преследовала Джулию в кошмарных снах. Ливень начался еще с вечера. Джулию разбудил громкий стук в дверь и рокочущие звуки мужского голоса. Нежданный гость желал видеть мать Джулии.

К тому времени как слуга открыл дверь и поднялся наверх доложить хозяйке дома, что ее хочет видеть шериф Франклин, Джулия и Майлс успели выйти из своих спален и остановиться на верхней площадке изогнутой лестницы. Поеживаясь от дурного предчувствия, они ждали появления матери. Выйдя из комнаты, она мимоходом велела им вернуться к себе, но они не послушались. Шериф Франклин ждал у подножия лестницы и смущенно мял в руках свою широкополую шляпу. Вода струйками стекала с его насквозь промокшей одежды на отполированный до блеска дубовый пол.

Дрожащим голосом мать спросила, чему обязана столь неожиданным визитом среди ночи, в разгар грозы, и в ответ Джулия и Майлс услышали весть о смерти отца. Мать протестующим голосом перебивала шерифа, не в силах поверить ему. Выяснилось, что глава семьи погиб по пути из города – кто-то хладнокровно застрелил его, выбив из седла.

Внезапно в доме началась суматоха, мать упала в обморок, а Джулия и Майлс разразились рыданиями. Только гораздо позднее Джулии удалось собрать воедино разрозненные подробности истории, полностью известной лишь ей одной.

Шериф и соседи-плантаторы никак не могли понять, почему в тот вечер в портовой таверне Найджел Кэрриган поссорился со своим шурином. Все вокруг недоумевали, слыша, как Найджел грозился убить его. А когда Найджел исчез в ночь смерти Джерома Маршалла, отца Джулии, все заподозрили, что убийцей был именно он.

С тех пор о Найджеле никто не слышал.

Джулия знала о причинах странной ссоры. Эту мучительную тайну ей тоже предстояло хранить в одиночку.

Она ничуть не удивилась, когда ее мать, оправившись от первого потрясения, попыталась направить жизнь в прежнее русло и стала собственноручно управлять плантацией. Но по ночам она плакала, уткнувшись в подушку, и Джулия мучилась, слыша эти глухие рыдания.

После смерти отца для всей семьи наступили тяжелые времена. Выяснилось, что отец заложил свои земли, чтобы заплатить карточный долг. Мать Джулии поклялась, что никто не отнимет у нее дом, и работала, не покладая рук, борясь со все новыми препятствиями и трудностями. Нередко случалось, что она трудилась в поле бок о бок с рабами. Джулия и Майлс тоже узнали, что значит работать на плантации под безжалостным солнцем Джорджии.

О званых чаепитиях на лужайке перед домом пришлось забыть. В гостиной уже не звенел веселый смех гостей, не звучала музыка. На светские развлечения не оставалось ни времени, ни денег. Роскошь, которой изумлял гостей Джером Маршалл, была лишь видимостью. Необоримая страсть к азартным играм заставляла его все глубже увязать в долгах.

Сморгнув слезы, вызванные воспоминанием о прошлом, Джулия попыталась представить себе собственное будущее. Она непременно станет хорошей женой Вирджилу. Разве у нее есть другой выход? Исподтишка наблюдая за матерью, видя горе в се зеленых, как у самой Джулии, глазах, девушка в который раз давала себе клятву, что ее мать никогда не узнает страшную правду.

Внезапно на нее нахлынуло еще одно воспоминание – ужасающий удар, который обрушился на них нежданно, безжалостно, поставил их на колени, поверг в отчаяние. Господи, за что им столько горя?

Вдруг рядом кто-то заговорил, и Джулия испуганно вздрогнула, обернулась и напрягла зрение, пытаясь разглядеть подошедшего.

– Простите, если я напугал вас, – хрипло выговорил незнакомец, – но вскоре нам предстоит прорвать блокаду, и капитан приказал увести с палубы всех пассажиров и потушить огни. Будьте любезны, следуйте за мной молча.

Наконец Джулия различила силуэт непрошеного собеседника в тусклом свете. Среднего роста, коренастый и крепкий, он распространял вокруг солоноватый запах морской воды. Но едва успев перевести взгляд на лицо незнакомца, Джулия ахнула. Глубокие, многочисленные шрамы избороздили его щеки, один из них спускался со лба и пересекал зигзагом левый глаз и нос.

Незнакомец улыбнулся, но эта гримаса лишь привлекла внимание Джулии к его увечью.

– Не смущайтесь, если вы сочли меня безобразным. Я давно привык к таким взглядам. Посмотрели бы вы, как дети с плачем бросаются к матерям, завидев меня!

– Мне… очень жаль, – с запинкой выговорила Джулия. – Прошу меня простить. Видите ли, просто вы… подошли так незаметно…

– Позвольте представиться: Шед Харки, боцман. Я слышал, что мы повезем на Бермуды пассажиров, но никто не предупредил меня, что на борту появится такая очаровательная девушка. Должно быть, дама, которая только что спустилась в каюту вместе с негритянкой, – ваша матушка? А хлопок в трюме принадлежит вам?

Джулия растерянно молчала, ошеломленная внешностью собеседника и его любезностью.

– А теперь пойдемте со мной. – Боцман предложил Джулии руку. – И впредь вам лучше не появляться на палубе – таково правило. Или вы еще не слышали, что капитан не позволяет дамам-пассажиркам покидать каюты? Он вообще с трудом переносит пассажиров, особенно женщин. Так что вам придется безвылазно просидеть в каюте недели две или больше – сколько понадобится, чтобы доплыть до Бермудских островов.

Джулия оглянулась, чтобы бросить последний взгляд на скрывающееся из виду побережье Джорджии.

– Я не собираюсь все время сидеть в каюте, – отрешенным тоном пробормотала она. – Обещаю вам, на палубе я никому не помешаю.

– Будь моя воля, я давно отменил бы этот нелепый запрет, но на корабле любое слово капитана – закон. Боюсь, если он узнает, как вы миловидны, то поставит у дверей вашей каюты стражу. Видите ли, матросы в плавании охочи до женщин, особенно хорошеньких.

Они уже приблизились к люку с узкими ступенями, ведущими вниз, но Джулия неожиданно остановилась. Мысль о том, что ей придется провести две недели в тесной каюте, без единого глотка свежего воздуха, вызвала у нее отвращение.

– Я хочу поговорить с вашим капитаном, – резко произнесла она.

К ее удивлению, Шед Харки запрокинул голову и расхохотался. Джулия почувствовала себя в глупом положении, гадая, чем могла вызвать подобный смех. Наконец отсмеявшись и утерев слезы, боцман воскликнул:

– Детка, как вы наивны! Капитан не общается даже с собственной командой, не говоря уже о пассажирах! Понимаете, – продолжал он, – капитан изложил нам свои заповеди, как Господь – Моисею, и с тех пор его почти никто не видел – конечно, за исключением немногих избранных, например, первого помощника Эдсела Гарриса или второго помощника Гровера Уотсона. Иногда с ним встречается и третий помощник, Флойд Джастис. Так что давайте-ка поскорее спустимся вниз, пока корабль не вышел в открытое море.

Боцман слегка подтолкнул Джулию к люку, однако она не поддалась, твердо решив немедленно встретиться с загадочным капитаном Арнхардтом. В ней вспыхнуло любопытство, но вместе с тем к такому шагу ее побуждала забота о матери. В последнее время мать выглядела непривычно бледной и усталой. Двухнедельное пребывание в душной каюте вряд ли пойдет ей на пользу.

– Я требую, чтобы капитан принял меня сию секунду! Боцман раздраженно вздохнул:

– Я же объяснил вам: с капитаном вы сможете встретиться лишь в том случае, если он сам пожелает вас видеть. Капитан Айронхарт – странный человек…

– Айронхарт? – озадаченно переспросила Джулия. – Мне казалось, его фамилия Арнхардт…

– Вы не ошиблись. – Шеф усмехнулся, словно вспомнил какую-то шутку, известную ему одному. – Но все мы зовем его Айронхартом – это прозвище ему в самый раз. Если у этого человека и есть сердце, оно, должно быть, сделано из железа. Видите вот эти шрамы – те самые, на которые вы стараетесь не глазеть? – Он прикоснулся пальцем к щеке.

Джулия пристыженно отвела взгляд, жалея, что не спустилась в каюту с матерью, а осталась на палубе, и погрузилась в размышления.

– Это работа Айронхарта.

Девушка почувствовала, что ее собеседник прямо-таки пышет гневом.

– Он велел протащить меня под килем, и я ободрал все лицо о раковины морских желудей. Морские желуди – это такие ракушки, которые цепляются за обшивку кораблей. Они твердые и острые, как осколки кремня.

Джулия содрогнулась, а боцман продолжал скороговоркой:

– Известно ли вам, что значит протащить человека под килем? Его связывают и тащат под всем днищем корабля – очень медленно, так что он успевает нахлебаться воды. Мерзавцы, которые устроили эту пытку для меня, тащили меня вплотную к килю, и вы сами видите, что стало с моим лицом. Долгое время я думал, что раны на нем не затянутся до самой смерти. А как вам нравится это? – горько усмехнувшись, он поднял левую руку. Джулия сразу заметила, что она заметно искривлена у локтя. – Вдобавок они сломали мне руку и кость срослась неправильно. Так приказал сделать Айронхарт. Запомните это.

– Простите… – сдавленно прошептала Джулия, с болью представляя себе, какой ужас пережил ее собеседник. – Похоже, он чудовищно жесток. Мне не хочется встречаться с этим палачом.

– Я никогда не прощу его за то, что он сделал со мной. Многие матросы корабля ненавидят его. Если когда-нибудь вам доведется выбраться на палубу днем, понаблюдайте за матросами, которые работают, сбросив рубахи. У каждого из них вы увидите шрамы на спине, оставленные плетью.

Несколько мгновений оба молчали. Джулия не знала, что сказать, и понимала, что Шед Харки погрузился в мучительные воспоминания. Наконец она шагнула вперед и пробормотала, что попросит разрешения бывать на палубе у кого-нибудь из помощников капитана.

Боцман взял ее под руку.

– В машинном отделении набивают топки, чтобы корабль прибавил ходу в любую минуту. Я провожу вас до каюты, только не наступите на подол – лестница узкая и крутая. На вашем месте я поднял бы юбки повыше.

Джулия еще раз оглянулась на берег реки Джорджия. Над кораблем повисла непроницаемая и завораживающая тишина. На корме горел высоко подвешенный фонарь. Где-то сонно чирикала птица, луна заливала серебристым светом поверхность залива, на которую падали длинные устрашающие тени кустов и деревьев, река убегала вдаль извилистой лентой, окутанной дымкой.

Коридор освещал лишь один фонарь, висевший под потолком. Джулия увидела с каждой стороны коридора по три двери и остановилась в нерешительности, не зная, которая из них ведет в каюту матери.

Шед указал на висевшие на стенах пыльные картины, написанные маслом.

– Раньше это был корабль для богатых, а потом капитан превратил его в контрабандное судно. Мне говорили, что здесь побывало немало пассажиров. Если удастся, завтра я устрою вам прогулку по кораблю – может, даже сумею провести вас в машинное отделение, чтобы вы своими глазами увидели, отчего он движется.

– Это было бы замечательно, – пробормотала Джулия, стараясь держаться учтиво и не замечать, каким взглядом окидывает ее собеседник. Его глаза то и дело устремлялись на грудь девушки, приподнимающую лиф желтого муслинового платья. Быстрым движением Джулия запахнула на груди шаль.

Боцман понимающе усмехнулся и распахнул первую дверь слева:

– А вот и ваша каюта. Конечно, это не бог весть что, но ведь вам не придется провести в ней всю жизнь.

Торопясь спрятаться от пристальных взглядов боцмана, Джулия шагнула в крохотную комнатку и оглядела скудную обстановку. В каюте помещались лишь деревянный стул, маленький стол, на котором стояли таз и кувшин, и койка с плоским, как доска, матрасом, прикрепленная к стене двумя цепями. Вид на мир за пределами корабля открывался через круглое маленькое окошко – Джулия знала, что оно называется иллюминатором.

Почувствовав ее отвращение, Шед осклабился:

– Не очень-то приятное зрелище для настоящей леди, верно? Но для нас, матросов, это хоромы, о которых можно только мечтать. Мы спим в холщовых гамаках, набившись, как сельди в бочку, в тесную конуру, где духоты не выдерживает даже мошкара. А вы, судя по виду, привыкли к роскоши – ко всяким маслам и благовониям, чтобы втирать их в эту белоснежную кожу…

Окончательно растерявшись, Джулия молча смотрела, как он быстро вышел в коридор и потушил единственный фонарь. Коридор и каюта погрузились во мрак. Услышав приближающиеся шаги, Джулия попятилась. По какой-то необъяснимой причине ее пугал этот человек, который поначалу казался таким внимательным и учтивым.

– Теперь свет нам ни к чему, – произнес боцман. – Быть может, вам будет любопытно узнать, каким образом мы прорвемся сквозь блокаду северян. Видите ли, наше судно выкрашено в светло-серый цвет и потому сливается с волнами на фоне горизонта. К тому же у нас низкая труба и всего одна мачта. На закате, подходя к берегу, – продолжал он, – мы сверились по компасу и теперь точно знаем, где находится эскадра. После наступления темноты суда северян стоят на рейде, поэтому капитану остается всего-навсего провести нас между вражеских судов в открытое море, сверяясь по компасу.

Джулию не покидало плохое предчувствие. Она застыла, прижавшись спиной к стене каюты, а боцман подошел так близко, что его горячее дыхание овевало лицо девушки.

– Если вы не возражаете, мистер Харки, я хотела бы отдохнуть. – Джулия пыталась говорить невозмутимым тоном, скрывая настороженность.

– Ну разумеется, – отозвался Шед. – Должно быть, вы испугались? И совершенно напрасно. Я позабочусь о вас.

Скрипнула дверь, поворачиваясь в петлях, и с легким стуком закрылась. Джулия на ощупь пересекла тесную каюту и опустилась на койку со вздохом облегчения. Наконец-то собеседник оставил ее в покое. Как ни досадно ей было признаваться в этом, но боцман пугал ее.

По-прежнему ощущая испуг, она устроилась поудобнее на жесткой койке. Глупо бояться человека только потому, что его лицо обезображено. Он не желал ей зла. Вероятно, он почувствовал ее волнение и просто хотел помочь ей освоиться на корабле. А она неверно истолковала его намерения лишь потому, что он не принадлежал к кругу ее знакомых. Джулия решила впредь не допускать подобных ошибок.

Впрочем, ее нервозность была неудивительна – особенно если вспомнить о недавних событиях. Всеми жителями Саванны овладела паника, когда в начале ноября янки направили свою эскадру паровых судов к устью узкого пролива между двумя фортами конфедератов, Хилтон-Хед и Бей-Пойнт. В ходе продолжительных и беспощадных обстрелов с судов янки заставили южан покинуть обе крепости. Несколько дней спустя пал материковый форт Порт-Ройал. Поговаривали, что теперь, когда янки оказались вблизи от острова Кокспер, они готовы нанести удар по форту Пуласки.

В Саванне воцарилась суматоха; все, кто мог, устремились вглубь штата. Но окончательно люди обезумели от страха, узнав о том, что остров Тайби покинут защитниками.

Вирджил заявил, что Джулии и ее матери самое время перебраться в Англию, и немедленно начал готовиться к перевозке хлопка из Роуз-Хилла. Ходили упорные слухи о наступлении янки в восточной части Северной Каролины. Если им улыбнется удача, они захватят прибрежную равнину с ее важными судоходными реками, а также завладеют третьей частью территории штата. Это означало серьезную угрозу уилмингтонской и уэлдонской железным дорогам, которые были главным звеном, связующим весь Юг с Ричмондом.

Да, здесь было о чем задуматься. Опасения вызывала не только война, но и другие, еще более страшные события…

– Джулия!

Девушка вскочила на ноги, услышав из коридора голос матери.

– Джулия, дорогая, ты здесь?

Джулия открыла дверь и с облегчением обняла шагнувшую навстречу мать.

– Как я волновалась! Меня проводили в каюту и попросили не покидать ее до дальнейших распоряжений. Я не знала, спустилась ли ты вниз. С тобой все в порядке?

Прохладная материнская рука коснулась лба Джулии, отвела с него непослушные темные завитки.

– Разумеется! – сказала Джулия. – Но сидеть одной в кромешной темноте страшновато. Не лучше ли нам побыть вместе?

– Что за вздор! – с беспечным смешком отозвалась ее мать. – Чего ты испугалась, Джулия? Помнишь, что рассказывал Вирджил о капитане Арнхардте? Он уже не раз прорывал блокаду. Нам нечего опасаться… – Внезапно мать заметила, как напряженно держится дочь. – Джулия, ты вся дрожишь! Что с тобой? Впервые вижу тебя такой…

Джулия вкратце пересказала ей разговор с Шедом Харки.

– О, Джулия, сколько раз я повторяла: беседовать с незнакомыми мужчинами недопустимо! – Мать нахмурилась. – Матросов подвергают подобному наказанию только за очень серьезные проступки. Несомненно, этот Харки заслуживал такой участи. Держись от него подальше.

Джулия заверила мать, что именно так она и намерена поступить.

– И, кроме того, капитан Айронхарт, как назвал его боцман, запрещает пассажирам покидать каюты до конца плавания. Он относится к ним неприязненно, особенно к женщинам. Мне бы не хотелось вновь встретиться с Шедом Харки, но я вовсе не желаю просидеть в этой дыре до самых Бермудов.

– Если капитан считает, что мы должны оставаться в каютах, значит, мы подчинимся его приказу, – с достоинством возразила мать. – Наверняка на то есть свои причины. Я знаю, что на судне слово капитана – закон. У меня нет ни малейшего желания оспаривать власть капитана Арнхардта, и я надеюсь, что ты последуешь моему примеру. – Она поцеловала дочь в щеку. – И потом, плавание до Бермудов вскоре завершится, и мы пересядем на большой корабль с удобными пассажирскими каютами. Мы должны быть благодарны Вирджилу уже за то, что он вывез из Саванны и нас, и хлопок. Впрочем, довольно об этом. Ложись в постель и постарайся заснуть. Утром, к восходу солнца, мы будем уже далеко в море. Тревожиться не о чем.

– В наше время нелегко хранить спокойствие, – печально возразила Джулия.

– Знаю, дорогая. – Мать вновь обняла дочь. – Но вскоре все переменится к лучшему, вот увидишь. Вирджил так добр к тебе, он влюблен в тебя без памяти.

– Вирджил тут ни при чем. Я…

Однако мать резко перебила ее:

– Мне известно, о чем ты думаешь, но мы можем лишь молиться о том, чтобы Майлс остался жив, и самое главное – не оглядываться назад, а смотреть вперед, в будущее. Майлс поступил так, как считал нужным, как сделал бы на его месте каждый из нас.

Еще раз обняв ее, мать покинула каюту.

Джулия медленно спустила с плеч платье, мысленно отметив, что на время плавания необходимо отказаться от громоздкого кринолина и тяжелых нижних юбок. Столь пышное одеяние занимало все свободное от мебели пространство каюты.

Грубое постельное белье царапало кожу, но одеяла приятно согревали. Несмотря на то, что тревожное предчувствие не покидало Джулию, усталость вскоре одержала над ним верх. Девушка медленно погрузилась в сон.

А пока она засыпала, мысли о Майлсе и пережитом ужасе продолжали всплывать у нее в голове. Где же он? Что с ним? Может, его уже нет в живых?

Джулия прикусила губу, чтобы сдержать слезы. Мать часто повторяла ей, что от плача появляются морщины, а отец уверил, что слезами горю не поможешь. Но, вспоминая о недавних муках, она каждый раз чувствовала, как увлажняются глаза: защищая ее честь, ее обожаемый брат был вынужден спасаться бегством… словно преступник.

Почему Господь допустил такое? Это несправедливо.

Вскоре она была уже в царстве Морфея. Слезы перестали струиться по щекам.

Глава 2

Поскрипывая и вздыхая, словно усталый человек, корабль уверенно скользил во мраке между судов вражеской эскадры, но Джулия не подозревала об этом, вновь оказавшись в когтях кошмарных сновидений.

Во сне она вернулась в августовский вечер, когда брела по лесу, окружавшему Роуз-Хилл, с наслаждением вдыхая благоухание распустившегося к ночи жасмина. Трава под ногами казалась густой и мягкой, как шерстяной ковер, и Джулия наклонилась, чтобы сбросить закрытые тесные туфли. Смеясь от прикосновения нежных травинок к ступням, она босиком побежала к ручью, который журчал неподалеку, в манящей зелени леса.

Всего несколько минут назад Майлс отправился на очередную тайную встречу с людьми, которые вовсе не были сторонниками южан. Его секретная деятельность была причиной неутихающей тревоги Джулии и ее матери. Майлс подвергал опасности не только себя, но и родных. Уже не раз к ним в окна летели камни и угрозы «ночных всадников». Однако Майлс оставался глух к мольбам матери и сестры.

– Мужчина обязан поступать так, как велит ему долг, – часто повторял он. – Я никому не обещал сражаться на стороне северян, но никто не заставит меня вместе с южанами отвоевывать то, во что я не верю.

Вот и сегодня он покинул дом, намереваясь вернуться не раньше полуночи. Пытаясь отделаться от тревожных мыслей о брате, Джулия подобрала юбки и шагнула в прохладные воды ручья.

Немного погодя, поморщившись от неудобства, причиняемого панталонами, которые сковывали движения, Джулия вышла на берег, чтобы освободиться от лишней одежды. Повесив панталоны на ближайший куст, она испытала непривычное ощущение легкости и свободы. Ей захотелось бегать, брызгаться и плескаться, как в детстве, чтобы хоть ненадолго забыть о изнуряющем беспокойстве.

Ступая с одного скользкого камня на другой, Джулия запела. Здесь, среди зелени мирного леса, золотистых бликов солнца и брызг, мысли о войне и горе исчезали сами собой. Оставалась безмятежность. Джулии не хотелось покидать этот райский уголок.

Лесное эхо отзывалось на ее голос, и вскоре Джулия увлеклась пением. Деревья заменили ей благосклонных слушателей, шорох их листьев – одобрительные аплодисменты. Все остальное отступило на задний план.

Внезапно она насторожилась. Предчувствие, подобно пронизывающему холоду, сковало ее члены. Джулия медленно огляделась по сторонам. Что-то было не так. А может, незнакомый звук ей почудился? В этом Джулия не была уверена, однако ее не покидало ощущение, что рядом кто-то есть. Кто-то таился в тени деревьев, наблюдая за ней, подслушивая…

Остановившись посреди бурного ручья, Джулия немного выждала, а затем принялась шаг за шагом продвигаться к берегу, стараясь не потерять равновесие и не свалиться со скользких, обросших мхом камней. Одновременно она напрягала зрение, вглядываясь в подступающие сумерки.

Вдруг раздался треск ветки и шум шагов. Из-за кустов вышли двое мужчин. Джулия мгновенно узнала в них Джейба Срогдена и Уили Лукаса – местных смутьянов и отпетых мошенников.

От страха словно липкой паутиной оплело ее гортань. Она с трудом выговорила:

– Почему вы шпионите за мной? Что вам понадобилось здесь, в Роуз-Хилле? Вы вторглись в частные владения! – Вспомнив о подобранных юбках, она быстро опустила их, прикрывая ноги.

Мужчины хмыкнули, затем Уили прищурился и заявил:

– Вы барышня неглупая и наверняка скажете нам, куда укатил ваш братец-предатель.

– Понятия не имею, – отрезала Джулия, надеясь, что голое не подвел ее. – И не смейте называть его предателем! Каждый волен иметь свое мнение.

– Но не в военное время, – возразил Джейб, направляясь навстречу Джулии. – Если вы по-хорошему расскажете нам все, что знаете, мы не причиним вам вреда. Мы только разделаемся с Майлсом и ублюдками, с которыми он связался.

Уили допил последний глоток из бутылки, отшвырнул ее прочь и последовал за Джейбом. Мысли Джулии путались, по телу пробегала неудержимая дрожь. Она помнила лишь об одном: нельзя выказать свой испуг. И Джейб, и Уили пьяны, и лучший способ дать им отпор – проявить негодование, а не страх. Но мужчины неумолимо приближались, и Джулии требовалось найти путь к спасению. Обвинить их в дерзости можно и позднее, когда рядом будут свидетели.

– Недурные ножки, – осклабился Уили, обнажив желтые кривые зубы. – А как насчет остального? Ручаюсь, тебе есть чем похвастаться, детка…

– Нет! – в панике вскрикнула Джулия. – Оставьте меня в покое! – Она круто развернулась к противоположному берегу ручья, поскользнулась на камне, лихорадочно замахала руками, чтобы удержать равновесие, и упала в ручей. Взметнув столб брызг, она попыталась подняться, но тщетно.

Крепкие руки потянулись к ней, схватились за мокрое платье, и Джулия с силой ударила по ним, не переставая кричать. Но ее вытащили из воды и повлекли на берег, к густым кустам.

Джулию грубо швырнули на землю и сорвали с нее одежду. Увидев ее наготу, Джейб ухмыльнулся и вновь спросил, куда уехал Майлс, и пообещал отпустить Джулию, если она скажет правду.

Она принялась уверять, что ничего не знает.

– Ладно, не будем тратить время зря, – усмехнулся Джейб, повалившись на нее и больно сжимая руками ее грудь. – С твоим братцем не поздно разделаться и завтра…

Во внезапном приливе сил, о существовании которых Джулия и не подозревала, она вскинула руки и ткнула большими пальцами в глаза обидчику, одновременно нанеся удар коленом в пах. С воплем боли он перекатился на бок и скорчился.

Воспользовавшись свободой, Джулия встала на колени и уже успела подняться на ноги, как опомнился Уили, до сих пор неподвижно стоявший поблизости. Наклонившись, он молниеносно схватил ее за щиколотку и дернул к себе. Сухие комья земли оцарапали нежную кожу ее живота и груди.

– Ну, теперь она у меня попляшет, – прорычал Джейб. – Держи ее крепче. Сейчас я разделаюсь с ней, как с дешевой шлюхой…

Оба негодяя схватили ее, намереваясь обесчестить. Джулия извивалась всем телом, пытаясь вырваться, и тут вечерний воздух разорвал негодующий крик.

Слуга, посланный на поиски Джулии, появился как раз вовремя и спас ее. Джейб и Уили бросились наутек и мгновенно скрылись в густом кустарнике.

Дальнейшие события изгладились из памяти Джулии. Она очнулась в своей постели и увидела, что рядом сидит рыдающая Сара. Мать склонилась над ней, а старый доктор Перкинс объяснял, что девушка испытала сильное потрясение, но, к счастью, осталась невредима. Заметив, что Джулия пришла в себя, врач дал ей снотворное.

Внезапно в спальне появился Майлс и, не обращая внимания на протесты матери, встряхнул Джулию за плечи, требуя сказать, кто напал на нее. Джулия с трудом выговорила имена обидчиков, и спальню огласил яростный вопль Майлса, поклявшегося отомстить за сестру. Мать разрыдалась, умоляя его одуматься, не мстить самому, а обратиться к шерифу.

Майлс не послушался. С тех пор мать и Джулия не видели его и не получали от него никаких вестей.

За поимку Майлса была назначена награда. Шериф обвинил его в предумышленном убийстве.

Узнав о случившемся, Майлс отправился в город, прямиком в таверну, завсегдатаями которой были Джейб Брогден и Уили Лукас. Не говоря ни слова, Майлс вошел и застрелил Уили Лукаса. Джейбу Брогдену удалось сбежать.

Несмотря на то что Майлс защищал сестру, шериф объявил его убийцей.

Но Джулия и ее мать знали, по какой причине шериф Франклин поспешил заклеймить Майлса как преступника. Подобно множеству других рьяных конфедератов, шериф не скрывал ненависти к тем, кто не разделял его мнения о войне.

Джулия проснулась в слезах, зовя Майлса.

Этот сон повторялся слишком часто и был неотличим от реальности. Она ощущала руки мерзавцев на своем теле, слышала голос взбешенного Майлса, выбегающего из дома. Господи, неужели этот кошмар никогда не кончится? Неужели ей суждено каждую ночь переживать его заново?

Все это напоминало Джулии другое, не менее страшное событие, которое они с Майлсом пережили в десятилетнем возрасте. Прошли годы, прежде чем ей перестал сниться разъяренный кабан, выбежавший из кустов прямо на них. Майлс успел подхватить сестру и подсадить ее на низко свисавшую ветку ближайшего дерева, велев схватиться за нее покрепче.

Он сам встретил атаку кабана и спас Джулии жизнь, рискуя собой. К счастью, рабы, работавшие в поле неподалеку, услышали крики Джулии, прибежали на помощь и прикончили дикого зверя, который уже вонзил клыки в правое бедро Майлса. Он упал на землю, истекая кровью и испуская стоны боли. И Майлс. и Джулия понимали: не подоспей помощь, кабан прикончил бы противника.

Майлс потерял много крови, и в течение нескольких дней доктор Перкинс опасался, что он не выживет. Но вышло так, что после ранения он навсегда остался хромым.

– Каждый раз, глядя на тебя, я вспоминаю, что ты спас мне жизнь, – как-то раз в слезах призналась ему Джулия.

– Напрасно ты считаешь меня героем, – лукаво отозвался Майлс. – Мне просто хотелось проверить, сумеешь ли ты вскарабкаться на дерево, а о кабане я даже и не думал.

Однако Джулия поняла, что он всего лишь пытается отшутиться. Майлс остался верным себе, и Джулии пришлось смириться с мыслью, что он не желает слышать напоминания о своем героическом поступке. С тех пор она больше не заговаривала о случившемся.

Но ее сердце обливалось кровью, когда сверстники издевались над хромотой Майлса, дразнили его колченогим, проявляя жестокость, на которую способны лишь дети. Джейб Брогден и Уили Лукас всегда были заводилами в кругу обидчиков Майлса, и Джулия ненавидела их за это. Услышав, как Джейб оскорбляет Майлса за глаза, Джулия отвесила ему пощечину.

– За это ты у меня поплатишься, – пригрозил он.

И действительно, он чуть было не отомстил ей. Джулия вздрогнула. В тот вечер Джейб и Уили хотели расквитаться вовсе не с ней. Их мишенью был Майлс, которого они считали предателем.

– Когда-нибудь Майлс вернется, – повторяла мать, покусывая дрожащую нижнюю губу. – Вот почему нам ни в коем случае нельзя потерять Роуз-Хилл. Майлс должен возвратиться к себе домой, верно?

Поднявшись с жесткой койки, Джулия добрела до иллюминатора и некоторое время смотрела на черную воду и зловеще-лиловое небо. Да, Майлсу нужен дом, куда он сможет вернуться. Джулия мечтала, чтобы матери удалось сохранить то, что принадлежит ей по праву и чем с радостью завладела бы Аделия Кэрриган, если бы ей представился случай.

Следовательно, она, Джулия, должна выйти замуж за Вирджила Оутса. Она непременно станет безупречной, преданной женой, и благодаря этому два человека, которых она любит всей душой, будут счастливы. Разве жизнь дана не для того, чтобы дарить радость тем, кого любишь?

Погрузившись в раздумья, она не услышала негромкий стук в дверь. Поскольку ее сон длился считанные минуты, Джулия предположила, что к ней зашла мать. Вероятно, до нее донесся крик Джулии, каким всегда сопровождались ее кошмары, и она решила утешить дочь.

Радуясь приходу матери, Джулия бросилась к двери, отодвинула засов и распахнула ее.

– Так я и думал! Не спится, верно?

Джулия похолодела, узнав голос Шеда Харки. но прежде чем она успела опомниться и захлопнуть дверь, боцман протиснулся в каюту, не переставая болтать.

– Я уговорил кока заварить вам хорошего чая. Пожалуй, он придется кстати – ведь вы совсем изнервничались. К слову сказать, сейчас мы продолжаем прорываться сквозь блокаду. Самое страшное уже позади, хотя зажигать фонари еще рановато.

Джулия задумчиво прикусила губу, размышляя, как быть. Со стороны боцмана было чрезвычайно любезно уговорить кока приготовить чай в неурочный час, и все-таки Джулию не покидало беспокойство. Потянувшись за халатом, лежавшим в ногах, она быстро набросила его и произнесла:

– Я очень признательна вам, мистер Харки, но задерживаться здесь вам не следует. Не в моих привычках развлекать мужчин в спальне, в особенности в темноте. Поэтому я буду благодарна вам, если вы покинете каюту… – Она не смогла разглядеть гостя во мраке и могла лишь гадать, где он находится.

– Я просто хочу быть вашим другом. – Боцман задел ее рукой, и Джулия отпрянула. Почувствовав ее неприязнь, Харки усмехнулся: – Ну-ну, успокойтесь! Друг вам не помешает. Я же говорил, капитана не назовешь приветливым человеком. Он считает, что женщины на корабле – плохая примета. А я помогу вам скрасить тоскливые часы плавания. Я позабочусь о вас.

Джулия услышала негромкий стук: Харки поставил поднос с чайной посудой на стол, который он каким-то чудом сумел рассмотреть в темноте.

– Вот так! А теперь присядем и выпьем чаю. Я составлю нам компанию.

– Нет! – невольно воскликнула Джулия и тут же поспешила понизить голос: – Прошу вас, уйдите. Побеседовать мы сможем и завтра.

– Уверяю, вам нечего бояться…

– Я и не боюсь. – Внезапно Джулию охватил гнев, и вместе с ним пришло смущение. Ее собеседник был безобразен и непривлекателен, и ей не хотелось, чтобы он решил, будто она отвергает его по этой причине. В том, что он болезненно воспринимает любые упоминания о своем уродстве, Джулия уже успела убедиться. Стараясь говорить как можно более любезным тоном, она вновь повторила, что поговорить можно и днем, при свете.

– Тише!.. – внезапно прошептал боцман, прервав ее. Замолчав, Джулия услышала негромкие шаги в коридоре.

– Никто не должен знать, что я здесь, – тревожно пробормотал Харки. – Молчите

Дверь каюты была приоткрыта, и вскоре в щель пробился слабый луч света, а затем в дверном проеме появился незнакомец. Его лицо было освещено пламенем маленькой свечи, которую он нес в руках. Джулия сразу заметила, что рост незнакомца превышает шесть футов: ему пришлось нагнуться, чтобы не удариться головой о притолоку. На плечах его суконного кителя виднелись воинские знаки отличия. Выражение лица незнакомца и высокий лоб под завитками темных волос говорили о его проницательности. Джулия сразу почувствовала, что ее новый гость – важная персона.

Неужели это и есть прославленный и жестокий капитан Айронхарт? В широко поставленных глазах гостя метались искры, выдавая приближающуюся вспышку гнева.

Подняв свечу повыше, он присмотрелся и вдруг рявкнул:

– Харки! А ты что здесь делаешь? Тебе не место в каюте мисс Маршалл!

Шед поспешил ответить:

– Я принес ей чай, думал, это поможет ей успокоиться. Леди нервничала, зная, что мы прорываем блокаду и в любую секунду можем попасть под обстрел…

– На этот раз все обошлось. Немедленно возвращайся на свой пост. – В глазах неизвестного плясали крохотные алые огоньки. – О твоей выходке я доложу капитану.

Значит, это не капитан Арнхардт, с удивлением поняла Джулия. Тогда кто же? Несомненно, новый гость ее каюты был наделен властью – Шед беспрекословно выполнил его приказ. Он проскользнул в дверь, и вскоре его торопливые шаги затихли в коридоре.

Рослый незнакомец поклонился:

– Мисс Маршалл, я – первый помощник Эдсел Гаррис. Позвольте поприветствовать вас на борту этого корабля и принести извинения за то, что боцман Харки нарушил ваше уединение. Ему известны правила, которых придерживается капитан в отношении дам-пассажирок. Уверяю вас, он будет строго наказан.

– Прошу вас, пощадите его! – Джулия протестующе подняла руку. – Он просто старался оказать мне любезность. Чай пришелся кстати. Боцман ничем не оскорбил меня. Ему показалось, что я извелась от страха, пока корабль прорывал блокаду.

Ее собеседник негромко рассмеялся, и Джулия неожиданно успокоилась.

– Вы волновались совершенно напрасно. Никто не сравнится с капитаном Арнхардтом в море. Только однажды «Ариан» попал под обстрел, но нам удалось благополучно оторваться от преследователей. – Он огляделся: – Вас устраивает эта каюта?

– Пожалуй, да, – откликнулась Джулия. – К сожалению, мистер Харки сказал, что нам с матерью запрещено выходить на палубу.

– Верно. Временами матросы становятся неуправляемыми, и появление на палубе столь прелестных дам, как вы и ваша матушка, может кончиться плачевно.

Джулия нахмурилась:

– Мы способны постоять за себя. Будьте любезны передать капитану Айронхарту, что мы не намерены сидеть в каютах несколько недель подряд, глядя в иллюминаторы.

Помощник поднял бровь:

– Вы говорите, капитану Айронхарту? Похоже, мистер Харки болтал, не закрывая рта…

– Репутация вашего капитана общеизвестна. Я уже слышала, как матросы называют его за глаза, и видела шрамы на лице мистера Харки. По-моему, с ним обошлись бесчеловечно.

– А совершенное им преступление было еще более бесчеловечным. – Некоторое время помощник задумчиво смотрел на Джулию, на его щеке слегка подрагивал мускул. – Боюсь, вы не сведущи в морских законах, мисс Маршалл. Капитан корабля наделен почти неограниченной властью. Он имеет полное право приговорить человека к смерти. Но мне бы не хотелось вдаваться в подробности преступления мистера Харки – видите ли, они не предназначены для женских ушей… Я посоветовал бы вам подчиниться приказу капитана и оказывать ему надлежащее уважение, – продолжал он. – В таком случае плавание для вас завершится благополучно.

Джулия негодующе встряхнула длинными черными волосами.

– У меня нет ни малейшего желания следовать вашему совету: позвольте напомнить, что я заплатила за проезд и могу рассчитывать на определенные привилегии. А теперь прошу простить меня – я хотела бы выпить чаю, столь предусмотрительно принесенного мистером Харки.

Положив руку на дверной косяк, Джулия выжидательно уставилась на помощника. Эдсел Гаррис ответил ей пристальным взглядом, поджал губы, словно желая что-то добавить, но передумал.

– Как вам будет угодно, – пробормотал он, задувая свечу. В каюте вновь воцарился непроглядный мрак. Джулия услышала, как помощник вышел из каюты, и поспешила закрыть дверь.

Если Эдсел Гаррис и капитан надеялись распоряжаться ею по своему усмотрению, они жестоко ошиблись. А что касается Шеда Харки, то его несколько вкрадчивые и неприятные манеры легко объяснить уродством и страданиями, которые ему пришлось вынести. Какое бы преступление он ни совершил, оно осталось в прошлом. Джулия решила поддерживать с боцманом дружеские отношения – разумеется, до тех пор, пока он будет вести себя как джентльмен.

Она налила себе чаю, радуясь тому, что Харки не забыл принести лимон. Чай успокоил ее и навеял блаженную дремоту.

Вскоре Джулия улеглась в постель, укрылась одеялом до подбородка и затихла, мечтая поскорее заснуть, чтобы приблизить утро. Возможно, утром многое изменится к лучшему. В конце концов, она впервые оказалась на корабле. Как приятно, должно быть, любоваться волнами и ощущать соленый привкус морской воды на губах!

Закрыв глаза, Джулия вспомнила о Майлсе, в который раз гадая, жив ли он. Какая жалость, что перед отъездом им не удалось повидаться! Неужели он попал в плен? А может, необузданная чернь подвергла его суду Линча?

«Это несправедливо», – в отчаянии повторяла Джулия. Майлс был вправе иметь свое мнение о войне. Он ненавидел рабство и часто повторял матери, что, будь его воля, он отпустил бы на свободу всех до единого рабов из Роуз-Хилла.

Мать возражала, что с неграми в Роуз-Хилле и без того хорошо обращаются, и напоминала, что если дать им свободу и отпустить на все четыре стороны, многие умрут с голоду. У них нет дома, им некуда идти. Мать убеждала Майлса следовать велениям собственного сердца, но в опасное и беспокойное военное время держать свои взгляды при себе.

Однако Майлс не желал молчать, и потому на него и его сторонников вскоре ополчилось большинство жителей Саванны. Пожалуй, хорошо, что он покинул город. Джулия жалела только об одном: что Майлса разыскивают по обвинению в убийстве. Жить с таким камнем на сердце нелегко. Майлс – добрый и чуткий человек, он способен причинить вред живому существу лишь в крайнем случае.

Таким случаем стало для него нападение на сестру.

Внезапно шум чьих-то шагов в коридоре насторожил Джулию. Она рывком села на постели, надеясь, что это не помощник Гаррис. Сегодня ночью она больше не нуждалась в обществе. Ее очередным гостем не мог быть и Шед – он и без того наказан за прежний визит.

Шаги остановились возле ее двери. Джулия ждала стука, но тщетно. Почему неизвестный просто стоит за дверью? Почему не идет дальше по коридору?

Джулия похолодела, увидев, как медленно и беззвучно поворачивается дверная ручка. К счастью, дверь была заперта на засов. Джулия уже собиралась подать голос, спросить, кто там, но вдруг услышала хриплое, прерывистое дыхание и замерла в страхе.

После паузы, показавшейся Джулии вечностью, вновь послышались приглушенные шаги: кем бы ни был ночной визитер, он наконец-то удалился. Джулия испустила вздох облегчения и легла на спину, надеясь, что сон не замедлит прийти к ней. Нынешняя ночь показалась ей самой длинной в жизни.

Укрывшись одеялом с головой, она поклялась лежать неподвижно, что бы ни случилось.

Глава 3

«Ариан» провел в море всего несколько дней, а Джулия уже извелась от скуки и беспокойства. Каждый раз, едва она появлялась на палубе, рядом с ней, как из-под земли, возникал первый помощник Гаррис и учтиво напоминал, что ей запрещено покидать каюту. Выдержав возмущенный взгляд, он со всей мыслимой предупредительностью препровождал ее обратно.

Джулии пришлось выбирать между тесной каютой и столовой для офицеров. Последняя была изысканно обставлена, здесь в изобилии имелись книги и журналы, весь день подавали чай или кофе. Пребывание в столовой вполне устраивало мать Джулии, и она часто упрекала дочь в упрямстве и нежелании поступать сообразно обстоятельствам.

– Все, что ни делается – к лучшему, дорогая. Капитан не зря запрещает нам появляться на палубе, – замечала она. – На Бермудских островах мы пересядем на другой корабль, более приспособленный для перевозки пассажиров. Нам еще повезло, что Вирджил вывез нас из Саванны. В такое время надо забыть об удобствах. – Посмотрев на дочь, она быстро добавляла: – И, кроме того, этот корабль, вероятно, кишит отпетыми негодяями, от которых лучше держаться подальше.

– Сомневаюсь, – возражала Джулия, беспокойно вышагивая из одного угла каюты в другой, время, от времени останавливаясь, чтобы посмотреть в иллюминатор. – Так или иначе, мы заплатили за проезд, поэтому вольны поступать так, как нам заблагорассудится.

Вздыхая, ее мать вновь углублялась в книгу, стараясь не обращать внимание на жалобы дочери.

Однажды вечером Джулия вышла к ужину в шелковом бальном платье цвета шампанского. Низкий вырез подчеркивал полноту ее груди, плечи были совершенно обнажены, пышные рукава закрывали руки до запястий. Юбка ниспадала изящными фестонами, каждый из которых был подхвачен крохотной розеткой из алого кружева, лиф плотно облегал талию и плоский живот. Расчесанные до блеска черные волосы Джулия распустила по плечам, украсив единственной ярко-красной лентой.

Когда она возникла на пороге столовой, помощник Гаррис ахнул, поспешно вскочил с места и поклонился. Второй помощник Гровер Уотсон и третий помощник Флойд Джастис последовали его примеру, не сводя с Джулии горящих глаз.

Джулия заняла место рядом с матерью, которая не упустила случая холодно упрекнуть ее:

– С какой стати ты так вырядилась, дорогая? Мы на корабле, а не в бальном зале.

– Я надеялась, что новое платье немного поднимет мне настроение, – ответила Джулия, смаргивая слезы и не стараясь понизить голос. – Мне просто хотелось чем-нибудь развлечься, вот я и решила переодеться к ужину. Что же в этом странного? Боюсь, оттого что мне день и ночь приходится торчать в тесной каюте, я вскоре сойду с ума.

Она не стала объяснять, что в одиночестве ее посещают самые мрачные воспоминания о прошлом. Ей хотелось видеть рядом людей, иметь возможность отвлечься от мыслей или задуматься о будущем. Но разве поняли бы ее те, кто не подозревал о тайной боли?

Эдсел Гаррис протянул руку через стол и сочувственным жестом дотронулся до пальцев Джулии.

– По крайней мере, наше настроение вам удалось поднять, мисс Маршалл. Нам редко случается видеть такую красоту. Мне жаль, что вам приходится терпеть такие неудобства.

Мистер Уотсон подхватил:

– Мы всего лишь выполняем приказ капитана. Вы и представить себе не можете, как грубы и жестоки некоторые из наших матросов. Капитан опасается, как бы они не причинили вам вред.

– Капитан Арнхардт – строгий и властный капитан, – продолжал Эдсел. – Он требует, чтобы кораблем управляли надлежащим образом, согласно правилам. Он не скрывает недовольства, даже когда команда устраивает обычную пирушку по прибытии в порт за грузом. Только после завершения плавания он позволяет нам отдохнуть и повеселиться. Но даже в этом случае он не терпит излишеств.

– Верно, – кивнул мистер Джастис. – Благодаря этому матросы работают, как полагается, но их расположение духа оставляет желать лучшего. Так что в целях безопасности вам следует держаться от них подальше. Поверьте, мы вовсе не хотим вас запугать.

Джулия протянула свой бокал подошедшему помощнику кока. Когда бокал наполнился рубиновым вином, Джулия пригубила его, обвела взглядом всех троих офицеров и произнесла:

– В первую ночь пребывания на вашем корабле я познакомилась с одним из матросов. Если не ошибаюсь, его зовут Харки… Шед Харки. Он принес мне чудесный чай, думая, что от волнения я никак не могу заснуть. Он показался мне весьма учтивым человеком, а вовсе не мерзавцем, какими вы пытаетесь изобразить своих матросов.

Офицеры обменялись удивленными взглядами, и Эдсел кивнул:

– Да, мисс Маршалл, мне известно о том, что Харки побывал в вашей каюте. Если помните, я велел ему уйти. О случившемся я доложил капитану, и Харки получил пять ударов плетью…

Джулия поставила свой бокал так резко, что его содержимое плеснуло через край. На белой льняной скатерти расплылось кроваво-красное пятно. С тревожно забившимся сердцем она возмущенно воскликнула:

– Вы хотите сказать, что подвергли его порке? Лишь за то, что он оказал мне любезность?

Эдсел неловко поерзал на стуле, чувствуя, что взгляды всех присутствующих устремились на него. Но из всех сидящих за столом только глаза Джулии горели яростью.

– Распоряжение о наказании отдал не я. Я доложил капитану о проступке Харки – таков мой долг. Капитан приказал выпороть его. Но позвольте заверить вас: будь я капитаном, я отдал бы в точности такой же приказ. Этот Харки порочен по своей натуре, и капитан, не раздумывая, повесит его за любое нарушение правил.

– Никогда не слышала ничего более омерзительного! – вскипела Джулия. – Лицо этого человека сплошь покрыто рубцами – оттого что его протянули под днищем корабля на веревке! Ума не приложу, за что его подвергли такому наказанию!

Мать предостерегающе коснулась ее руки, и Джулия обернулась к ней:

– Прости, мама. Я сожалею о том, что забылась и опозорила тебя недостойным поведением, но я потрясена тем, что творится на этом корабле. Когда мы доберемся до Англии, я непременно поговорю об этом с Вирджилом. Пусть воспользуется своими связями, чтобы отправить Айронхарта в отставку. – От бешенства ее била дрожь.

– Видите ли, капитан Арнхардт – владелец этого корабля, мисс Маршалл, – объяснил офицер Джастис, поблескивая гневно прищуренными глазами. Его лицо раскраснелось, пальцы сжали край стола, а их костяшки побелели от натуги. – Он волен поступать так, как пожелает – таков морской закон. Даже если бы он не был владельцем этого корабля, он мог бы распоряжаться им по своему усмотрению. Поэтому положение, влияние или деньги вашего жениха не имеют никакого значения. Капитана ему не запугать. Насколько мне известно, наш капитан никого не боится. – Он перевел дыхание и продолжал столь же запальчивым тоном: – А что касается вашего знакомства с боцманом Харки, возможно, вам будет интересно узнать, что его протащили под килем за попытку изнасиловать даму пассажирку. Капитан пощадил его жизнь лишь потому, что хотел дать этому человеку еще один шанс. Однако капитан уверен в том, что порок заслуживает наказания, и не стал жалеть виновного. – Флойд Джастис задыхался от возмущения.

Мать Джулии в ужасе прижала руку к груди:

– Джулия! И ты позволила этому чудовищу войти в каюту? О чем ты только думала?

Пропустив ее слова мимо ушей, Джулия процедила сквозь зубы, обращаясь к Джастису:

– Откуда вам знать, может, мистер Харки предпочел бы таким мукам смерть? Он рассказал о том, как дети в страхе убегают, увидев его лицо. Скажите, был ли он предан суду, или ваш обожаемый капитан провозгласил себя и судьей, и присяжными? – Не дожидаясь ответа, она добавила: – Теперь я понимаю, почему капитан скрывается, не смея смотреть в глаза своим матросам. Он или стыдится появляться среди порядочных людей, или боится, что кто-нибудь из матросов всадит ему нож в спину – и поделом.

Все трое офицеров в один голос ахнули, а мать Джулии застыла в ошеломленном молчании.

Первым опомнился помощник Гаррис.

– Мисс Маршалл, боюсь, вы так и не поняли нас. – Он говорил почти умоляющим тоном, стараясь успокоить ее. – Не будь капитан Арнхардт властным и суровым офицером, «Ариан» не стал бы одним из лучших морских судов. Команду составляют люди, происходящие из разных слоев общества. Некоторые из матросов прежде были убийцами, другие – грабителями и насильниками, виновными во всех мыслимых преступлениях. А в руках капитана они стали хорошими матросами. Чтобы обуздать этих людей, нужна стальная воля – как раз такой волей и обладает капитан Арнхардт. Действительно, некоторые из матросов боятся и ненавидят его, но относятся к капитану с уважением, хотя и не признаются в этом. – Он помедлил, оглядывая сидящих за столом, чтобы убедиться, что все успокоились, а затем продолжал: – А что касается нежелания Арнхардта знакомиться с пассажирами… он предпочитает одиночество. Но поверьте, он знает обо всем, что творится на борту корабля, и не считает нужным общаться с пассажирами, даже если это кажется вам странным. Капитану ни к чему развлекать пассажиров. – Горделиво выпрямившись, помощник принужденно улыбнулся и добавил: – Так что предлагаю завершить этот разговор. Надеюсь, в остальном плавание будет для вас приятным. Кроме того, нас ждет отличный ужин.

Гаррис щелкнул пальцами, и помощник кока мгновенно возник в столовой с тяжелым подносом в руках. Он расставил на столе блюда с жареной курятиной, вареным картофелем, горошком и кукурузными клецками, исчез и вскоре вновь вернулся с объемистой миской соблазнительно пахнущего рагу из баранины.

– И вправду, выглядит он на редкость аппетитно, – с деланным смешком отозвалась мать Джулии. – Насколько мне известно, ваш кок приберег на десерт нечто особенное.

– Яблочный пирог, – подтвердил слуга, прежде чем покинуть столовую.

Пока сидящие за столом наполняли тарелки, помощник Джастис заметил, что команде повезло найти искусного кока. Эдсел Гаррис согласился с ним. В то время как Джулия пробовала баранье рагу, ее мать расспрашивала, откуда на корабле взялся такой чародей.

Джулия перестала прислушиваться к разговору. Ее гнев еще не утих, поэтому она не отвечала на робкие попытки соседей по столу развлечь ее. По мнению Джулии, с ней обращались как с ребенком.

«Будь проклят капитан Айронхарт», – с горечью думала она, мстительно прожевывая нежное мясо. Она впервые оказалась в открытом море и мечтала насладиться плаванием, но не тут-то было. Джулии вдруг вспомнилось, как в детстве она стояла на берегу реки Саванна рядом с Томасом и Майлсом. Все трое весело болтали о том, как живется «там, далеко», на другом краю земли. Наивные, как все дети, они мечтали когда-нибудь отправиться в плавание. Для этого надо всего лишь построить лодку или плот – какое-нибудь судно, держащееся на плаву, – и поплыть в сторону горизонта, где перед ними предстанут все чудеса мира.

Томас… Как всегда при воспоминании о Томасе в горле Джулии встал ком. Если бы не грехи его матери, они наверняка поженились бы. Все считали их идеальной парой. Отказ Джулии больно ранил Томаса, а она молилась только об одном: чтобы он не узнал причину этого отказа. Она слышала, что Томас присоединился к армии конфедератов и отправился на войну, и искренне желала ему удачи и благополучного возвращения.

Смаргивая слезы, которые всегда наворачивались на глаза при воспоминаниях о прошлом, Джулия заставила себя думать о Шеде Харки, гадая, неужели он и впрямь виновен в преступлении, за которое его наказали. В первый вечер на корабле он казался весьма любезным и приятным собеседником, хотя что-то в его манерах настораживало Джулию. Впрочем, ее настороженность вполне объяснима, решила она. Дело происходило ночью, они остались в ее каюте вдвоем, без компаньонки. С тех пор Джулии несколько раз удавалось выскользнуть на палубу, но боцмана она видела лишь издалека. Он украдкой поглядывал на нее, однако всегда отводил взгляд, когда она приближалась, и ни разу не сделал попытки заговорить с ней. Теперь Джулия понимала почему. Из-за нее он получил пять жгучих ударов плетью по спине. Вот как отблагодарили его за любезность – горячий и вкусный чай! Должно быть, Харки винит в случившемся ее, Джулию, хоть это и несправедливо.

В это время сидящие за столом мужчины обсуждали известия, услышанные от матросов корабля, с которым «Ариан» разминулся днем. Для этой цели к борту проходящего корабля отправили шлюпку. Эдсел говорил о генерале армии северян Шермане, которому, по слухам, было поручено командование гарнизоном, высадившимся на острове Тайби близ Саванны.

– Помяните мое слово: форт Пуласки долго не продержится, – мрачно предсказывал Эдсел. – Его падение – вопрос времени. Вскоре Саванна и все ее порты перейдут в руки янки.

Джулия увидела, как ее мать смертельно побледнела и воскликнула:

– Подумать только, ведь они могут захватить Роуз-Хилл! Офицеры невесело рассмеялись, и Уотсон заверил миссис Маршалл, что не стоит беспокоиться понапрасну:

– У янки есть дела поважнее, чем захват плантаций, миссис Маршалл. Их главная цель – форт Пуласки. Завладев им, они начнут сжимать кольцо вокруг города. Похоже, президент Линкольн считает, что верный способ выиграть войну – отрезать Юг от остального мира, дождаться, когда у конфедератов иссякнут запасы продовольствия и прочего, а затем заставить их сдаться. Вот почему янки возлагают столько надежд на блокаду побережья. Боюсь, падение форта станет для Юга сокрушительным ударом – и в экономическом, и в психологическом смысле.

Флойд Джастис кивнул:

– Радуйтесь, что вам удалось покинуть Саванну. Насколько мы знаем, там сейчас творится нечто невообразимое. Население в панике.

– Повальное бегство из города началось еще в то время, когда мы были там, – встревожено подтвердила миссис Маршалл. – Все, кто мог, перебирались вглубь материка.

– Говорят, приказ покинуть острова у побережья Джорджии отдал офицер по фамилии Ли, – произнес Эдсел Гаррис, не обращаясь ни к кому в отдельности. – Как вам известно, когда вспыхнула война, он служил в армии Соединенных Штатов, а после отделения Виргинии вышел в отставку, чтобы присоединиться к конфедератам. Кроме того, Ли был бригадным генералом в восточной Флориде. Я слышал, что битва при Порт-Ройал-Саунд дала ему понять, что без поддержки флота невозможно оборонять небольшие форты и батареи на побережье, находящиеся в пределах досягаемости мощных орудий флота северян.

Мистер Джастис кивнул:

– Точно. Он сказал, что это безнадежное дело – препятствовать высадке противника на прибрежные острова, до тех пор, пока не будут мобилизованы и отданы в распоряжение гарнизона тысячи солдат из других областей. А в этих солдатах настоятельно нуждаются другие арены военных действий. Вот почему он приказал сдать острова и увезти орудия с батарей.

Мистер Джастис допил последние капли из своего бокала и позвонил в серебряный колокольчик, стоящий на столе. Мгновенно появившийся в столовой помощник кока вновь наполнил его бокал. Отпив глоток, мистер Джастис произнес:

– После капитуляции Тайби остров Кокспер наверняка станет уязвимым.

– Вряд ли, – возразил мистер Гаррис, отодвинул тарелку и откинулся на спинку стула. Вынув свою трубку из кукурузного початка, он набил ее табаком из маленького кожаного кисета, извлеченного из кармана кителя. Мужчины напряженно ждали, когда он вновь заговорит, и Джулия заметила, что ее мать ловит каждое слово. Еще никогда в жизни Джулии не было так скучно, как в эту минуту.

Когда Гаррису наконец удалось раскурить трубку и сизый дым кольцами окружил его голову, он принялся излагать свои соображения:

– Предполагается, что форт сумеет успешно отразить атаку с моря и не пострадает при обстреле с суши. Известно ли вам, что близ форта все проливы, соединяющие реку Саванна с морем, перегорожены препятствиями, чтобы сохранить пути для доставки припасов? А эти препятствия охраняют плавучие мины, которые приводятся в действие гальваническими батареями.

Гровер и Флойд обменялись недоверчивыми взглядами, и Флойд воскликнул:

– Впервые слышу! Откуда у вас такие сведения? Эдсел довольно усмехнулся:

– Ночью я беседовал с капитаном, и он сообщил мне немало интересного. Он неплохо осведомлен обо всем, что происходит на суше. Эти мины, или адские машины, как их иногда называют – новое изобретение, которое конфедераты, так сказать, позаимствовали у русских. А что касается самой блокады, впредь капитан не намерен прорывать ее. Он считает, что это слишком опасно.

Джулия отодвинула тарелку с бараньим рагу, до которого она почти не дотронулась. Поднявшись, она притворно зевнула и пробормотала:

– Простите, но я немного устала и, кроме того, у меня начинается мигрень. Пожалуй, я отправлюсь к себе.

Офицеры учтиво поднялись, сочувственно улыбаясь. Мать спросила, нужна ли Джулии ее помощь, однако Джулия поспешно отказалась.

– Разговоры о войне наскучили мне еще больше, чем это плавание, но я рада, что тебе нравится и то и другое, мама. По крайней мере ты не чувствуешь себя несчастной.

С этими словами Джулия торопливо вышла из столовой. Оказавшись в узком коридоре, она закрыла за собой дверь и прижалась к ней, надеясь, что никому не придет в голову последовать за ней и убедиться, что она направилась именно в каюту. Она услышала, как мистер Уотсон произнес:

– Полагаю, мы не были слишком резкими с вашей дочерью, миссис Маршалл.

– О нет, что вы! – послышался торопливый ответ матери. – Этот разговор пойдет ей на пользу. Иногда ее поведение беспокоит меня. Временами она кажется совсем ребенком…

– Едва ли, – со смехом возразил мистер Джастис, и другие мужчины поддержали его. – Ваша дочь – прелестная юная леди. Вы вправе гордиться ею.

Вмешался мистер Гаррис:

– Но, к сожалению, совсем не знает жизни. Уверен, подобно большинству благовоспитанных дам-южанок, ваша дочь была надежно ограждена от невзгод и страданий.

Джулия скорчила гримаску. Она могла бы немало рассказать своим недавним собеседникам – в том числе и о случае в лесу.

Шурша юбками, она прошлась по коридору, миновала дверь своей каюты и взлетела по ступеням лестницы. Очутившись на палубе, она довольно улыбнулась и потянулась, вскинув руки над головой и вдыхая прохладный морской воздух. Осторожно переступая через канаты и оснастку, она прошла к поручням и остановилась, очарованная представшим ее глазам зрелищем. Свет месяца пробивался сквозь посеребренные облака и падал на воду, заставляя ее искриться подобно тысячам крохотных алмазов. Джулия давно привыкла к качке и играючи удерживала равновесие, но теперь легкие наклоны корабля показались ей подобием сонаты – изящной, струящейся, мелодичной…

Она вспомнила о Майлсе, о том, как счастливы они были прежде, и помолилась о нем, как делала каждый вечер. Она не позволяла себе думать о ненавистной свадьбе, лишь вспомнила, что Вирджил пообещал приложить все старания, чтобы ее брат вернулся домой. Как она мечтала об этом!

Погрузившись в свой мир красоты и безмятежности, она забыла о матросах, которые безмолвно сновали по палубе, выполняя свою работу. Немного погодя Джулия начала напевать – сначала еле слышно, без слов, однако вскоре ее голос набрал силу. Она пела ветру, звездам и месяцу, ее чистый голос далеко разносился в ночи. Как она любила петь! Втайне она даже лелеяла мысль о том, что когда-нибудь станет настоящей певицей… Но с тех пор многое изменилось.

Джулия не замечала, что матросы постепенно бросают свою работу и подходят все ближе. Они молча обменивались взглядами и одобрительно кивали, оценивая ее чудесный голос. Только замолчав и услышав громкие аплодисменты, Джулия заметила, что вокруг нее собралась целая толпа.

Обернувшись лицом к матросам, она ахнула и забормотала:

– Простите! Кажется, я забыла, где нахожусь… – В смущении она вспыхнула. – Ночь так прекрасна, что мне захотелось петь…

Вперед выступил коренастый мужчина с усмешкой на изборожденном морщинами лице.

– Может, споешь еще, детка? – с надеждой спросил он. Палубу озарял бледный свет месяца. Джулия почувствовала, что этот человек, подобно остальным, рад передышке в монотонной, изнуряющей работе. Должно быть, он по достоинству оценил ее искусство.

Посмотрев влево, Джулия заметила уродливое лицо Шеда Харки, и волна грусти окатила ее при мысли о том, что он был наказан за любезность по отношению к ней. Она согласно кивнула, и губы Харки раздвинулись в улыбке.

Повернувшись к остальным, он заявил:

– Мы давно уже не слышали песен, верно, ребята? Ничего, кроме криков чаек да офицеров, отдающих приказы. Так давайте же попросим ее спеть что-нибудь еще.

Толпа отозвалась одобрительными возгласами, побуждая Джулию продолжить импровизированный концерт.

– Пожалуйста, спойте! – выкрикнул кто-то.

Сияя от радости, чувствуя себя на вершине блаженства после долгих тоскливых дней и ночей, Джулия искренне улыбнулась и робко произнесла:

– Если вы и вправду хотите послушать…

– Еще бы!

– Детка, будь так добра…

– Это чудо… настоящее чудо…

Пока Джулия стояла в замешательстве, упиваясь непривычными похвалами, кто-то принес скрипку. Встав рядом с Джулией у поручней, скрипач заиграл мелодию «Милая Эвелина».

– Я знаю ее! – торжествующе воскликнула Джулия и вновь запела.

Доиграв песню, скрипач сразу же начал «Хуаниту». Вскоре мелодию подхватил и неожиданно появившийся на палубе флейтист, а чуть позже – двое матросов с губными гармониками, и нестройный хор запел «Славный голубой наш флаг».

После каждой песни раздавался шквал аплодисментов, восторженных криков и требований продолжать. Джулия всем своим существом отдалась музыке, словно опьянев от похвал. Музыканты играли одну песню за другой, почти все они были знакомы Джулии, а когда она забывала строчку-другую, то напевала мелодию без слов.

Музыканты выбирали все более игривые песенки – «Путник из Арканзаса», «Гусь летит под облаками». Кто-то во всю глотку запел «Ад в Джорджии». Матросы разбились попарно и закружились в веселом танце, напоминающем джигу, а Джулия смеялась и по-детски хлопала в ладоши. Особую радость ей внушала мысль, что матросам понравилось ее пение.

Дух веселья, царящий на палубе, настолько заворожил ее, что Джулия не заметила запретную флягу с ромом, которую матросы передавали из рук в руки. В возбуждении они и не подумали о том, что нарушают корабельные правила. Матросы плясали под звуки скрипки, флейты и гармоник, разносящиеся в ночи.

Прижавшись спиной к поручням, Джулия вдруг ощутила странную неловкость. Красивые мелодии сменились грубоватыми песенками, которых она не знала, и, наконец, она поняла, что мужчины постепенно пьянеют, а происходящее начинает напоминать разгульную пирушку. Решив, что в таком случае ей будет лучше покинуть палубу, Джулия стала отступать, но наткнулась на кого-то.

Она подняла глаза и увидела перед собой усмехающееся лицо Шеда Харки.

– А, это ты, милашка, – промурлыкал он слегка заплетающимся языком и мясистой рукой стиснул ее обнаженное плечо. От этого прикосновения Джулия поморщилась, а Харки осклабился: – Тебе незачем бояться меня. Я ведь твой друг. Мне известно, как одиноко и тоскливо сидеть взаперти, в тесной каюте. Мы прогуляемся при луне, и ты увидишь, каким любезным я умею быть с прелестными дамами…

– Нет! – резко перебила Джулия, решительно качая головой. – Я иду вниз…

– Не пугайся. Я же видел, как ты посматривала на меня, думая, что я ничего не замечаю. Настоящих мужчин ты отличаешь с первого взгляда, верно? Тебе недостает мужской ласки. Здесь, в море, где нет ни балов, ни других развлечений, старина Харки сумеет позабавить тебя. Можешь спросить любую из девчонок, с которыми я спал, и они…

– Не надо! Прекратите! – Джулию охватил неподдельный страх. Бросившись бежать от пьяного, одержимого похотью матроса, она оступилась и запуталась в лежащих на палубе веревках. Растерявшись, она заметалась, с каждым движением все сильнее затягивая узел.

Шед без труда нагнал ее.

– Ну, зачем так пугаться, детка! Это вовсе ни к чему. Я сразу понял: ты – сущий бесенок, тебе не терпится изведать все, что я могу предложить…

Джулия оказалась в крайне опасном положении. В шуме, который подняли матросы, никто не услышит ее призывов о помощи, а, судя по виду Харки, он явно не шутил. Сжав кулаки, она крикнула изо всех сил:

– Оставьте меня в покое! Подите прочь!

Ловко высвободив Джулию из запутавшейся веревки, Шед прижал ее к груди и впился в губы. Джулия мотала головой из стороны в сторону, дрожа от ужаса.

Грубо стиснув ее грудь, он торжествующе произнес:

– Э, да тут и впрямь есть за что подержаться! А теперь будь умницей и перестань притворяться, будто тебе это не нравится. Я не причиню тебе никакого вреда.

Джулия вцепилась ногтями в лицо боцмана, ее страх вылился в приступ истерики. Происходящее до боли напоминало давний случай в лесу, но на этот раз спасти ее было некому.

– Нет… нет… – Она заколотила по груди Харки сжатыми кулаками. – Оставьте меня в покое немедленно!

– Я не потерплю побоев от какой-то девчонки! – рассвирепел Харки и ударил ее по скуле так, что Джулия покачнулась, боясь потерять сознание.

Порывистым движением он разодрал тонкую ткань платья, обнажая ее тело до талии. На нежной коже груди заиграл лунный отблеск. Шед нагнулся и с силой втянул сосок в рот, одновременно прикусывая его, и, не давая Джулии опомниться, повалил ее на палубу.

Упав на нее сверху, он принялся задирать ее платье и нижние юбки, прижимаясь к ней низом живота, подрагивая бедрами с таким видом, словно обещал небывалое наслаждение.

– Ты почувствуешь себя настоящей женщиной, потому что рядом с тобой оказался настоящий мужчина, – самодовольно прохрипел он. – Отныне ты каждую ночь будешь ждать меня в своей каюте, изнывая от нетерпения.

Джулия по-прежнему никак не могла оправиться от удара Океанский воздух холодил ее нагую плоть. Наконец Харки поднял ворох ее юбок и разорвал панталоны, обнажая ноги. Он раздвинул их коленом, не обращая ни малейшего внимания на все попытки Джулии высвободиться.

Приподнявшись, Харки расстегнул брюки, и Джулия ощутила прикосновение его горячего, пульсирующего орудия.

– А теперь расслабься, – приказал он, обдавая горячим смрадным дыханием ее лицо и ухитряясь одновременно держать ее ноги раздвинутыми. – Обещаю, это тебе придется по вкусу. Не заставляй меня прибегать к грубой силе. Я же знаю, ты давно этого ждала…

Ужас придал Джулии силы.

– Ничего подобного! – воскликнула она и вновь отвесила Харки пощечину, на этот раз, сумев застигнуть его врасплох. Ее страх улетучился, вытесненный гневом. – Я считала вас другом, сочувствовала вам! Ваше лицо…

– Мое лицо! – рявкнул Харки, и Джулия содрогнулась при виде его омерзительной гримасы, которой лунный свет придал нечто дьявольское. – Так ты вздумала жалеть меня? Спесивая сучка! Мне не нужна твоя жалость. Я с радостью принял наказание за то, что меня застали в твоей каюте. Я думал, что ты не такая, как все, но ошибся. Сейчас ты убедишься, что мне наплевать на твою жалость…

С ревом дикого зверя, разорвавшим ночь, он вонзил пальцы в ее ягодицы, прижимая их к доскам палубы, и еще шире развел ее ноги коленями. Джулия лежала под ним, ощущая свою полную беспомощность.

Харки надежно удерживал ее руки над головой. Наслаждаясь победой, он закрыл ее рот горячими, мокрыми губами, заглушая крики, а свободной рукой продолжал пробиваться в ее лоно.

Стоны Джулии слились с шумом попойки, ночной ветер унес их, как смерч уносит беспомощную птицу.

Глава 4

Никто из веселящихся матросов не заметил человека, неподвижно стоящего на мостике корабля. Скрывшись в тени, он с неослабевающим интересом наблюдал за происходящим.

Так, значит, вот она какая, очаровательная Джулия Маршалл, думал он, воочию убеждаясь, что в рассказах об этой девушке первый помощник ничуть не погрешил против истины. По ее смоляным волосам пробегал серебристый отблеск, тонкое и выразительное лицо казалось олицетворением прелести, ожившей скульптурой.

Даже издалека Дерек Арнхардт видел, что природа щедро одарила его юную пассажирку. Он пристально наблюдал за тем, как вздымается ее грудь во время пения. Несравненные формы, думал он и пошевеливал пальцами, словно лаская упругую, нежную плоть. Он уже давно не был близок с женщиной и потому не мог упустить случая всласть полюбоваться одной из самых прекрасных представительниц этой половины человечества.

Вдруг что-то отвлекло его внимание, и капитан понял, что матросы передают из рук в руки флягу. Он ударил кулаком по деревянным поручням. Именно по этой причине он запретил пассажиркам появляться на палубе. Женщина на корабле – плохая примета, особенно на таком корабле, как «Ариан». Джулия явно не сознавала, какие чувства она пробуждает в матросах.

Наконец капитан заметил промелькнувший на лице девушки испуг. Она начала бочком отодвигаться от толпы, держась у поручней. Вот и хорошо. Может быть, все обойдется. Чуть попозже надо будет послать вниз Гарриса и остальных офицеров, чтобы прекратить попойку. А пока пусть команда повеселится – все равно ее ждет наказание за пьянство во время плавания.

Капитан задумчиво пососал трубку, размышляя о том, что испуг наверняка станет для Джулии хорошим уроком. Несомненно, теперь она до конца плавания не выглянет из каюты.

Дверь за спиной Арнхардта отворилась, и, обернувшись, он увидел приближающегося Эдсела Гарриса. Разглядев толпу на палубе, первый помощник громко ахнул и воскликнул, обращаясь к капитану:

– Сэр, она покинула столовую час назад, сказав, что хочет лечь пораньше. Я и понятия не имел, что она ускользнула на палубу. А матросы, похоже, захмелели…

– Они пьяны, – бесстрастно подтвердил Дерек. – Кто-то вынес на палубу флягу, и то, что начиналось как невинная забава, превратилось в непристойную попойку.

Объясняя, в чем дело, он смотрел в глаза Эдселу, а когда вновь перевел взгляд на палубу, то не смог удержаться от встревоженного возгласа:

– Черт побери, на нее кто-то напал! Сию секунду позовите сюда…

Но Эдсел уже бросился вниз, прыгая через две ступеньки, и крикнул, приказывая Уотсону и Джастису немедленно подняться на палубу, прихватив оружие. Они откликнулись тревожными голосами, желая знать, в чем дело, однако Эдсел сказал, что объяснять некогда и велел товарищам поторопиться.

Не прошло и минуты, как все трое выбрались на палубу, держа пистолеты наготове. Несмотря на хмель, матросы сразу заметили офицеров, и веселье тотчас прекратилось, словно незримая гигантская рука заткнула рты всем сразу.

В тишине отчетливо звучали лишь приглушенные крики и стоны Джулии, борющейся в темноте с Шедом. Матросы расступились перед приближающимися офицерами, которые ловко перешагивали через разбросанные по палубе канаты.

Придавив Джулию к палубе своей тяжестью, Шед Харки пытался войти в нее. Выругавшись, Эдсел пнул боцмана тяжелым сапогом, и тот отлетел в сторону с воплем боли. Флойд быстро помог Джулии подняться, и она благодарно обмякла в его объятиях, пытаясь прикрыть наготу обрывками одежды.

– Отведите ее в каюту, – распорядился Эдсел. – И побудьте с ней, пока не убедитесь, что она не пострадала. Уотсон, помогите мне утащить этого мерзавца в трюм и заковать в кандалы. Чует мое сердце, на этот раз он легко не отделается.

Джулия стояла неподвижно, уткнувшись лицом в грудь Флойда Джастиса.

– Вы позволите отнести вас в каюту? – обеспокоено осведомился он.

В ответ Джулия слабо пролепетала, что может идти сама. Она сгорала со стыда, мысленно упрекая себя в глупости и безрассудстве. Еще несколько секунд – и Шед овладел бы ею. Спастись удалось лишь благодаря отчаянным усилиям: в течение нескольких минут она ерзала по палубе, извивалась всем телом, металась из стороны в сторону. Содрогнувшись при мысли о только что пережитом ужасе, Джулия поняла, что сегодняшний вечер закончился бы для нее плачевно, не подоспей офицеры вовремя. Как же это унизительно – оказаться на виду у всей команды полуобнаженной… беспомощной…

Ощутив дрожь девушки, Флойд неловко похлопал ее по плечу, ведя к трапу.

– Все будет хорошо, – утешал он. – Самое страшное уже позади. Надеюсь, вы не пострадали.

Но едва они приблизились к ступеням, позади раздался негодующий рев, от которого, казалось, разверзлись небеса. Обернувшись, Джулия увидела, что Шед бьется в руках Эдсела и Гровера.

– Все равно я до тебя доберусь! – кричал он Джулии. – Ты же хотела меня, я знаю! Ты сама соблазнила меня, потаскуха! Ничего, ты от меня не уйдешь… – Запрокинув голову, он продолжал, обращаясь к невидимому в темноте капитану: – А с тобой мы еще посчитаемся, сукин ты сын! Попомни мое слово! Будь ты проклят, Айронхарт!

Внезапно он скорчился, издал протяжный стон и обмяк в руках офицеров. Джулия поняла, что один из них ударом заставил Харки замолчать. Не переставая дрожать, она начала спускаться вниз, благодаря небо за то, что Флойд избавил ее от продолжения безобразной сцены.

Как только они добрались до двери каюты Джулии, противоположная дверь распахнулась и на пороге возникла ее мать. Трясущимися руками она сжимала ворот халата.

– Боже милостивый! – прошептала она, покачнувшись и ухватившись за дверной косяк. – Джулия, что случилось?

Флойд помог Джулии войти в каюту, где она с облегчением повалилась на койку. Ее мать присела рядом, требуя рассказать о произошедшем.

Укрывая Джулию одеялом, Флойд поведал ее матери о нападении Харки, старательно выбирая выражения.

– Со мной все в порядке, мама, – выговорила Джулия, поражаясь внезапно охватившему ее спокойствию. – Он не успел совершить задуманное. Офицеры появились как раз вовремя.

Мать порывисто обняла Джулию:

– Но скажи, как ты оказалась на палубе? Я думала, ты давно в постели…

Джулия устало покачала головой, не поднимаясь с подушки.

– Сейчас это уже не имеет значения. Все кончено, и я не хочу об этом вспоминать.

Закрыв глаза, она старалась не слушать рассказ мистера Джастиса о том, что произошло. Он упомянул, что Шед Харки теперь закован в кандалы.

– Неизвестно, как поступите ним капитан. Мистер Гаррис утверждает, что Харки ждет виселица.

Об этом Джулии тоже не хотелось думать. Какая досада, что все получилось именно так! Почему Шед Харки заявил, что это она соблазнила его? Потому что она не отвернулась в ужасе и омерзении, впервые увидев его уродливое лицо? Должно быть, этот человек лишился рассудка. Напрасно она вышла на палубу. Происходящее поначалу казалось ей таким приятным и безобидным – тихая ночь, прекрасная музыка…

В дверь негромко постучали. Отворив ее, Флойд пробормотал:

– А, Дженкинс, это ты…

Открыв глаза, Джулия увидела, что на пороге стоит взъерошенный матрос, смущенно объясняя, что его прислал первый помощник Гаррис.

– Капитан хочет знать, не пострадала ли мисс Маршалл?

– Со мной все в порядке, – устало отозвалась Джулия, желая только одного: чтобы все ушли и оставили ее в покое. – Если не считать нескольких синяков и царапин, я не пострадала, и было бы лучше, если бы вы все позволили мне отдохнуть.

Воцарилось неловкое молчание. Наконец матрос виновато проговорил, что капитан желает убедиться в этом. Джулия закрыла глаза, чувствуя, как все взгляды устремились на нее, а открыв их вновь, обнаружила, что над ней склонился слегка покрасневший Флойд.

– Боюсь, Дженкинсу придется осмотреть вас, мисс Маршалл. Когда-то он был врачом…

– Был врачом? – эхом повторила Джулия. – Мистер Джастис, я не понимаю вас.

– Он бежал из города, где прежде практиковал, из-за злоупотребления спиртным, – поспешно объяснил Флойд. – Один из его пациентов умер потому, что во хмелю Дженкинс перепутал лекарства. Капитан обращается к нему в тех случаях, когда нам требуется врач. Не беспокойтесь, он опытный и сведущий медик – конечно, когда он трезв. Он не участвовал в сегодняшней попойке. А сейчас позвольте ему осмотреть вас. Разумеется, ваша матушка может присутствовать при осмотре.

Стиснув зубы, Джулия согласилась на врачебный осмотр. Превозмогая подступающую ярость, она утешалась тем, что после этого все наверняка оставят ее в покое.

Осмотр оказался донельзя унизительной процедурой, но, по крайней мере, Дженкинс действовал быстро. Ему понадобилось не более нескольких минут. Покончив со своим делом, Дженкинс объявил, что мисс Маршалл и впрямь не пострадала: на ее теле нет ни кровоточащих ран, ни следов серьезных ушибов. Она отделалась лишь синяками.

– Я же говорила, что он ничего не успел, – раздраженно выговорила Джулия. – Ну теперь вы позволите мне отдохнуть?

– Я попрошу мистера Джастиса прислать вам немного бренди, чтобы успокоить нервы, – пробормотал врач, покидая каюту.

Мать помогла Джулии снять разодранное платье, упрекая ее за непослушание.

– Надеюсь, ты усвоила этот урок, дорогая. Радуйся, что все кончилось благополучно.

Эдсел Гаррис принес бутылку бренди и заставил Джулию сделать несколько глотков.

– Капитан всерьез обеспокоен, и я должен сообщить ему, что с вами действительно все в порядке.

– Он обеспокоен! – пренебрежительно фыркнула Джулия. – И, тем не менее, он прислал сюда вас. Видимо, беспокойство для него – не повод для личного визита. Он предпочел услуги.

Ее веки отяжелели, от бренди ее вскоре начало клонить в сон. Джулия закрыла глаза, слыша, как постепенно затихают, словно отдаляясь, голоса матери и Эдсела. Наконец ее окружила тишина, и Джулия погрузилась в блаженное забвение.

Она проснулась словно от толчка.

Серовато-розовый свет, проникающий в иллюминатор, подсказал ей, что ночь кончается, а на востоке восходит солнце. Джулия не могла понять, что разбудило ее. Напрягая зрение, она села и огляделась, замирая от предчувствия.

Ей не сразу удалось разглядеть человека, прислонившегося к столу. Испуганно ахнув, Джулия подтянула одеяло повыше, к самому подбородку, и спросила, с трудом сдерживая рвущийся из груди вопль ужаса:

– Кто здесь?

Звучный низкий голос ответил:

– Я решил доказать свою обеспокоенность, лично нанеся вам визит. Если я не ошибаюсь, вы высказали сомнения в моих чувствах в присутствии моего первого помощника, не постеснявшись назвать его лакеем. – В голосе проскользнула насмешка.

Лицо раннего гостя оставалось в тени, однако по его силуэту Джулия поняла, что капитан – крупный мужчина. Мысленно она представляла себе капитана желчным, сгорбленным стариком, пылающим ненавистью ко всему миру. Но сильный, мужественный голос, который наполнял каюту, никак не мог принадлежать старику.

Положив повыше подушки и оперевшись на них, Джулия глубоко вздохнула, втайне поклявшись не выдать испуг.

– Едва ли полночь можно назвать подходящим временем для визитов, капитан.

– Уже светает, мисс Маршалл. Жизнь на моем корабле начинается с рассветом. Разумеется, вы об этом и не подозреваете – ведь вы привыкли спать чуть ли не до полудня.

– Откуда вам известны мои привычки? – Джулия не упустила случая съязвить: – Вы же безвылазно сидите в своем убежище.

Капитан рассмеялся:

– Мне известно все, что происходит на корабле. Кроме того, я знаю своих матросов, особенно Харки. Полагаю, теперь вы поняли, почему я запретил вам появляться на палубе?

Каюту быстро наполнял свет, небо за иллюминатором приобретало розоватый оттенок неспелого арбуза. Джулия видела, что, капитан стоит, скрестив руки на груди и слегка расставив ноги. На его лицо по-прежнему падала тень.

– Ладно, не будем об этом. Вы лично нанесли мне визит. Позвольте поблагодарить вас за заботу. Как видите, со мной все хорошо. – Немного помолчав, Джулия спросила, как капитан намерен поступить с Шедом Харки.

Он откликнулся насмешливым тоном, приводящим Джулию в ярость:

– А как бы поступили с ним вы? Ведь он напал на вас, а не на меня.

Вспыхнув, Джулия выпалила:

– Право, не знаю!.. Ведь он был пьян, и хотя я сердита на него, я не желаю ему смерти. Мистер Джастис сказал, что на сей раз его наверняка ждет виселица. За прежний проступок вы изуродовали ему лицо.

– Я свято верю в то, что человек должен учиться на своих ошибках. После сурового наказания он редко повторяет их. Но Шед Харки – подонок, который вряд ли чему-нибудь научится, сколько бы раз его ни подвергали порке. Вчера ночью он мог бы без колебаний убить вас. Он убивал и раньше, еще до того как попал на мой корабль. Многие из моих матросов виновны в гнусных преступлениях, однако я караю их не за прошлые, а за нынешние проступки. – Помолчав, капитан мрачно добавил: – По-моему, я слишком долго терпел выходки Харки.

– Значит, вы повесите его?

– Придется, иначе он станет дурным примером для остальных матросов. Они решат, что правила можно нарушать безнаказанно. Теперь вы понимаете, что у меня нет выбора?

Мысли Джулии путались. Она и вправду злилась на Шеда, не желала видеть его. Но знать, что из-за нее погиб человек… В случившемся виноваты они оба. Слишком поздно она осознала, как глупо было выходить на палубу, да еще распевать в толпе матросов. Если бы она осталась в каюте, ничего бы не произошло.

– А может, следует просто высадить его в ближайшем порту? – с надеждой спросила она.

Долгое время капитан молчал, набивая трубку. Он чиркнул спичкой, раскурил трубку и выпустил дым. Аромат табака Джулия сочла приятным. Он полностью соответствовал облику этого загадочного человека.

– У вас слишком доброе сердце, – наконец произнес он. – Это похвально. Но попробуйте встать на мое место: я должен управлять кораблем, я просто не имею права оставить вчерашнюю выходку безнаказанной. Каждый матрос, который вчера выпил, получит в наказание три удара плетью. Все они знают, что на борту корабля я запрещаю пить. Харки однажды уже был наказан – за попытку изнасиловать пассажирку, и наказание стало весьма суровым, – продолжал капитан. – В тот раз я предупредил: еще одна провинность будет означать для него смерть. Видимо, он не воспринял угрозу всерьез, а мои матросы должны верить каждому моему слову.

– О Господи! – раздраженно перебила Джулия. – Почему для вас так важно, чтобы матросы боялись вас? Может, какие-нибудь физические недостатки заставляют вас требовать поклонения, как будто вы – сам Господь Бог? Или вам доставляет некую извращенную радость сознание того, что за глаза вас зовут Айронхартом? Неужто ваше сердце действительно из железа и вы не испытываете ни малейшего сочувствия к ближнему?

Но едва капитан заговорил, Джулия поняла, что ее шпильки не достигли цели. Тон Арнхардта ничуть не изменился:

– Мое дело – управлять кораблем, а это невозможно, если команда не будет относиться ко мне с уважением. Да, я требую от матросов только уважения. А если ему должен сопутствовать страх, так тому и быть. – После непродолжительной паузы он произнес: – Скажите, мисс Маршалл, что случилось бы, если бы Харки повезло, если бы вы пострадали? Неужели и тогда вы вступились бы за него? А может, вы потребовали бы предать его смерти?

Джулия медленно покачала головой, смаргивая горячие слезы досады:

– Не знаю… Я просто сожалею о случившемся. Пожалуйста, оставьте меня.

Но капитан не сдвинулся с места. Джулия укрылась одеялом с головой и затихла, чувствуя на себе пристальный взгляд собеседника. Его следующие слова ошеломили ее.

– Бесспорно, вы чудесно сложены.

Откинув одеяло, она недоуменно воззрилась на капитана. Рассвет уже наступил, и в каюте стало достаточно светло, чтобы рассмотреть лицо гостя. Джулия с удивлением обнаружила, что капитан Арнхардт весьма привлекателен. Его темные волосы имели оттенок крепкого кофе, длинные густые ресницы окаймляли глаза – черные, как мрачные воды болотСаванны.

Он оказался мускулистым мужчиной, с сильными руками и широкими плечами. Расстегнутая рубашка обнажала грудь, поросшую густыми курчавыми волосами. Этот живой покров шевелился при каждом вздохе.

Взгляд Джулии метнулся вниз, к панталонам, облегающим его длинные и стройные ноги. Этот человек завораживал ее. Его губы растянулись в иронической усмешке, крылья прямого носа подрагивали, пронизывающий взгляд словно проникал в самые дальние уголки ее души. В целом он производил угрожающее впечатление, и несмотря на свою решимость не выдавать испуг, Джулии захотелось поежиться под его немигающим взглядом. Он излучал силу и мощь, и, казалось, мог с легкостью задушить человека руками.

Наконец Джулия вновь обрела дар речи и возмущенно выпалила:

– Как вы посмели?

Капитан непонимающе усмехнулся:

– Даже издалека, с мостика, где я стоял вчера вечером, я сумел оценить вашу фигуру. Если я не ошибаюсь, Харки разорвал вашу одежду, выставив вас на всеобщее обозрение…

Он сорвался с места, подобно гибкой черной пантере, которую Джулия однажды видела в лесу. В мгновение ока он оказался рядом с Джулией, вызывая у нее желание вжаться в стену.

– Так я и думал – у вас зеленые глаза, – пробормотал он, – зеленые, как воды холодных течений в открытом океане. Но я вижу в них огонь. Уверен, когда в вас пробудится страсть, ваши глаза заискрятся, как морская вода на рассвете.

Джулия молча смотрела на него широко раскрытыми глазами, чуть приоткрыв от удивления рот. Он ухмыльнулся:

– Вы считаете меня чудовищем, не так ли? Я избиваю матросов, протаскиваю их под килем корабля, дарую им жизнь или отнимаю ее. Все это вызывает у вас отвращение. Вот доказательство тому, как глупы женщины! Откуда вам знать, каким суровым и властным должен быть капитан, чтобы повелевать командой икораблем?

– Я… вовсе не считаю вас чудовищем, – с запинкой пробормотала Джулия, взволнованная его близостью. Капитан смотрел на нее так, словно она лежала перед ним обнаженной. – Мне нет до вас никакого дела. Я просто хочу, чтобы вы ушли…

– А как насчет Харки?

Налице Арнхардта вновь возникла насмешливая улыбка. Он задумчиво затянулся, а затем отложил трубку на стол, глубоко вздохнул, и курчавые волоски на его груди вновь зашевелились.

– Я объясню вам, как я намерен поступить. Харки останется в кандалах, пока вы не решите его судьбу. Поскольку он напал навас, а вы считаете мои наказания слишком суровыми, значит, вам и быть судьей. Как, по-вашему, это справедливо?

– Справедливо?! – взвилась Джулия. – Я не хочу иметь к этому никакого отношения. Неужели так трудно просто оставить меня в покое? Уверяю, я больше не появлюсь на палубе до тех пор, пока мы не доберемся до Бермудов, и тогда я с радостью покину этот корабль. А сейчас я не желаю видеть никого, в том числе вас и ваших помощников. Обедать я буду у себя в каюте и…

Капитан пропустил эту тираду мимо ушей. Он придвинулся ближе, обнял Джулию, прижал к себе и прильнул к ее губам.

На мгновение Джулия была настолько ошеломлена его поступком, что у нее не мелькнуло и мысли о сопротивлении. Его губы были горячими и вкрадчивыми, язык проникал в рот Джулии, лаская его. Внезапно Джулия опомнилась и заколотила по спине капитана кулаками, хотя и понимала, что она не соперница для этого сильного мужчины.

Огромная ладонь накрыла ее грудь. Несмотря на ярость, Джулия ощутила незнакомый трепет. Рассудок убеждал ее, что это безумие, однако ей пришлось признать, что Арнхардт пробудил в ней неутолимую жажду. По телу Джулии разлилось блаженное тепло, ее охватило безумное желание прижаться к почти незнакомому человеку и изведать с ним наслаждение, о котором молило все ее существо.

Неожиданно Арнхардт отпустил ее, не сводя взгляда черных глаз.

– Вам понравилось, верно? Можете не признаваться в этом мне, но обмануть себя вам все равно не удастся. Невесте не пристало так отзываться на ласки незнакомцев.

– Вы… вы дикарь! – Джулия ударила его в грудь кулаками, но поняла, что с таким же успехом могла бы бить по каменной стене. – Вы не имеете права…

– Вы нуждались в этой ласке, – невозмутимо перебил он и отстранился. – И не только в ней. Но вам повезло: когда речь заходит о дамах, я в силах справиться со своими желаниями, какими бы они ни были.

– У вас и вправду железное сердце! – в бешенстве выкрикнула Джулия. – Убирайтесь из моей каюты, немедленно! – И, схватив первый попавшийся под руку предмет – бутылку бренди, – она запустила ее в капитана.

Он пригнулся, и бутылка разбилась о стену над его головой.

– Как знать, может, вам удастся расплавить мое железное сердце. – Он склонил голову набок, улыбка блуждала по его губам, глаза лукаво поблескивали. – Мне пора идти, а вам – отдыхать. До встречи. – У двери он помедлил: – И помните: судьба Шеда Харки в ваших руках, а не в моих. Пришлите мне весточку, когда решите, как поступить с ним.

С этими словами он вышел. Джулия уставилась на закрытую дверь, дрожа от негодования. Он сумел вызвать в ней желание! Отрицать это было невозможно, как и то, что Джулия нашла капитана привлекательным мужчиной. И все-таки что-то в этом человеке пробуждало в ней неукротимую ярость. Поразмыслив, Джулия решила впредь не выходить из каюты: ее вовсе не радовала возможность очередной встречи с капитаном.

Мать Джулии услышала звон разбившейся бутылки и поспешила покинуть свою каюту. Она ворвалась в каюту дочери, огляделась широко раскрытыми от испуга глазами и воскликнула:

– Что здесь происходит? Кто этот человек? – Она заметила осколки стекла на полу. – Тебе пришлось отбиваться от него? Я сейчас же пошлю за мистером Гаррисом и попрошу капитана прекратить это безобразие…

– Это и был капитан, – безжизненным голосом отозвалась Джулия, откидываясь на подушки. По всему ее телу разлилась слабость, голова кружилась, и почему-то она была уверена, что поцелуй капитана тут ни при чем. Не прошло и нескольких минут, как ей стало жарко, желудок судорожно сжался, а к горлу подступила тошнота.

Мать Джулии выглянула из каюты, но Дерек Арнхардт уже скрылся.

– Капитан Арнхардт? Видный мужчина. Я и не подозревала, что он настолько привлекателен. – Она обернулась к Джулии: – Что же произошло между вами, дорогая? Неужели он… домогался тебя?

Джулия не собиралась рассказывать матери о поцелуе, превратившем ее тело в огромный пылающий факел.

– Мы просто побеседовали, – коротко объяснила она. – Пожалуйста, мама, позволь мне отдохнуть. Мне нездоровится.

Мать приложила руку ко лбу Джулии и нахмурилась.

– У тебя жар! Я попрошу прислать врача…

Чувствуя, как слабость нарастает с каждой минутой, Джулия попыталась протестующе поднять руку, но мать уже покинула каюту.

Перед глазами Джулии все закружилось, превратившись в мешанину тусклых разноцветных пятен и спиралей, ее тело точно парило среди них, опускаясь и вновь взлетая, и это лишь усиливало тошноту. Она попыталась вцепиться в края койки, но руки не подчинялись ей.

А затем ее охватил озноб. Зубы Джулии застучали, она съежилась под одеялом, подтянула колени к животу и напрягла зрение, всматриваясь в быстро сгущающуюся пелену забвения, окружившую ее.

Она смутно осознавала, что в каюте появились люди; их голоса сливались и слышались словно издалека. Мужской голос произнес:

– Да, у нее жар. Должно быть, это лихорадка – она всегда вспыхивает внезапно. Нам остается только согревать ее и кормить бульоном, чтобы она не умерла от истощения…

Голос умолк. Больше Джулия не слышала ничего, кроме оглушительного рева в ушах, который с каждой секундой нарастал, мучая ее. Дрожь прекратилась, тело вновь окатила жаркая волна, от которой Джулия чуть не задохнулась. Она пыталась удержаться на плаву в огненном море, замирая от страха и понимая, что в любую минуту пламя способно поглотить ее.

Незримая рука протянулась из темноты, чтобы избавить ее от страданий, и Джулия в отчаянии схватилась за нее, переполненная благодарностью за спасение…

Глава 5

Невидимые гигантские пальцы разжались, отпуская ее. Джулия оказалась на свободе. Она вернулась в мир. Открыть глаза ей удалось не сразу. Ее не покидала слабость – физическая и душевная, словно после долгого и трудного путешествия.

Где же она теперь?

Осознание пришло не сразу. Корабль… плывущий к Бермудам… а затем – путешествие в Англию и свадьба… ее каюта… нет, это вовсе не ее каюта! Помещение, в котором очутилась Джулия, было просторнее и иначе обставлено. Она лежала на широкой и длинной кровати, вместо одного иллюминатора напротив было два. Вдоль противоположной стены стоял большой письменный стол, заваленный бумагами. Присмотревшись, Джулия поняла, что это какие-то схемы и карты.

Обеденный стол, два стула, фонарь, висящий на крюке, вбитом в потолок. Скромная, почти аскетическая обстановка.

Откинув чудовищно тяжелое одеяло, Джулия села и чуть не упала от слабости, попытавшись спустить ноги на пол из грубо оструганных досок. Корабль не стоял на месте; Джулия чувствовала, как его нос рассекает волны. Значит, до порта они еще не добрались. Но почему-то Джулии казалось, что ее беспамятство продолжалось немыслимо долго.

Она с отвращением заметила, что ее муслиновая ночная рубашка испещрена пятнами, а грязные волосы спутались.

Лишь после нескольких попыток ей удалось выпрямиться на дрожащих ногах. Сделав шаг, Джулия уставилась на свое отражение в зеркале. Глаза ввалились, стали мутными, под ними появились темные круги. Лицо казалось болезненно бледным, опухшие губы потрескались. От этого зрелища Джулию передернуло.

Дверь открылась. От неожиданности Джулия пошатнулась, потеряла равновесие и начала падать, но Дерек Арнхардт вовремя поддержал ее, схватив за локоть.

Он улыбался, а в его глазах сквозила тревога.

– Наконец-то вы пришли в себя! Позвольте, я помогу вам лечь в постель. Вы слишком слабы, так что вставать пока не стоит.

Джулия покорно позволила уложить себя в постель, но пока Дерек укрывал ее, разразилась градом вопросов:

– Где я? Почему я не в своей каюте? Как долго я проспала? Он едва заметно усмехнулся:

– Вы не просто спали, а перенесли вспышку лихорадки, притом довольно серьезную. Вы перепугали всех нас. За вами ухаживали мать и добрый доктор Джеккинс, пока недуг не свалил их обоих. Я решил, что будет лучше объявить карантин, и поскольку не мог доверить заботу о вас никому другому, то перенес вас сюда. Это моя каюта.

Затем он поспешил заверить Джулию, что ее мать не настолько больна, чтобы нуждаться в постоянном присмотре.

– Когда я сообщу ей, что кризис миновал, она навестит вас. А мы уже опасались, что вы не поправитесь. – Он подмигнул. – Какая жалость, если бы нам пришлось отправить вас за борт, на корм рыбам! Впрочем, я был готов позавидовать им: не каждому достается такой лакомый кусочек.

Внезапно Джулия вспомнила ночь на палубе, нападение Шеда Харки, разговор с капитаном Арнхардтом и его поцелуй. Она почувствовала, как ее лицо вспыхнуло при воспоминании о неожиданном приливе страсти. Но как ни странно, враждебности к капитану она не испытывала. В конце концов, он ведь спас ей жизнь.

– Как скоро мы доберемся до Бермудских островов? – спросила Джулия, невольно пытаясь поправить спутанные волосы. – Я доставила вам столько хлопот, что вы, должно быть, будете счастливы избавиться от меня.

– Мы пробудем в море еще несколько дней. Да, я вздохну с облегчением, доставив на Бермуды вас и вашу мать. Кстати, ваша служанка-негритянка тоже была больна, но насколько мне известно, она уже поправляется.

Джулия кивнула:

– Спасибо вам за помощь… и заботу.

– При иных обстоятельствах я был бы несказанно рад вашему обществу, однако вы – беспокойная подопечная. А теперь я попрошу кока принести вам что-нибудь перекусить. Вероятно, вы проголодались. Мне никак не удавалось напоить вас бульоном.

Джулия пробормотала, что охотно съела бы что-нибудь, а когда наконец осмелилась поднять на капитана глаза, то обнаружила, что его торс обнажен. Никогда прежде ей не доводилось видеть мужчину, излучающего такую силу. Несмотря на слабость, Джулия с трудом подавила желание коснуться широкой мускулистой груди капитана.

Волна раскаяния окатила ее, как только Джулия поняла, что в присутствии капитана вновь ощущает знакомое тепло внизу живота.

Он склонился над ней, и Джулия замерла, уверенная, что он вновь поцелует ее. Но вместо этого Дерек дотронулся сухими губами до ее лба, выпрямился и произнес:

– Да, жара больше нет. Когда я был ребенком, мама часто касалась губами моего лба, проверяя, не захворал ли я. – Он улыбнулся.

– Ваша мама? – недоверчиво повторила Джулия. – Признаться – , капитан, я не в силах представить вас ребенком на руках матери. Для меня вы навсегда останетесь жестоким, властным мужчиной, переполненным горечью и ненавистью.

– Уверяю вас, Джулия, у меня действительно была мать. – Арнхардт слегка приподнял бровь. – Я и впредь намерен звать вас по имени, и надеюсь, что вы простите мне эту фамильярность. В конце концов, в бреду вы многое рассказали о себе, и, нравится вам это или нет, мы стали ближе. – Он продолжал: – Как я уже сказал, у меня были и мать, и отец. Я вырос в Уилмингтоне, Северная Каролина; мое детство, детство единственного сына рыбака, было счастливым и ничем не омраченным. Впервые страсть к морю я испытал едва научившись ходить, и даже когда мой отец во время шторма пропал в море, я по-прежнему лелеял заветную мечту – стать владельцем корабля. Моя мечта осуществилась, и я зарабатывал себе на жизнь рыболовным промыслом, пока не началась война. А ныне я контрабандист, успешно прорывающийся сквозь блокаду.

Помедлив, он отвел волосы с лица Джулии неожиданно нежным жестом.

– А еще у меня есть сестра – правда, не знаю, где она теперь. Она рано вышла замуж, вскоре после того, как наш отец пропал, а мать умерла, не вынеся горя. Сельма с мужем отправились на запад, чтобы поселиться где-нибудь в тихом городке. Должно быть, она не раз присылала мне письма, но я не видел их – я уже давно не был дома.

– И у меня есть брат, – прошептала Джулия. – Его зовут Майлс, и он…

– О Майлсе мне известно все, – перебил капитан, наблюдая, как глаза Джулии широко раскрылись от удивления. Он объяснил, что в бреду Джулия сама рассказала ему о брате. – Я посочувствовал вам, узнав, что ему пришлось спасаться бегством. А еще вы рассказали о своем отце и о том, как он погиб.

Джулия ошеломленно молчала, открывая и вновь закрывая рот, но, не издавая ни звука. Как она могла выдать эти страшные тайны? Должно быть, от жара у нее помутился рассудок и на поверхность всплыло то, что таилось в глубине ее души.

– А если вы хотите знать, сказали ли вы мне правду о своем вынужденном браке с Вирджилом Оутсом, – продолжал капитан так, словно ему нравилось шокировать ее, – смею вас заверить, вы ничего не утаили.

– О Господи… – еле слышно простонала Джулия. Уходя, Арнхардт остановился у двери, чтобы еще раз окинуть Джулию пристальным взглядом горящих глаз.

– Я заботился о вас, как только мог, Джулия. Кстати, мое предположение подтвердилось: вы действительно чудесно сложены.

В ту же секунду он выскользнул за дверь, лишив Джулию возможности излить гнев. Ее нервы были на пределе, она пылала яростью. Как он посмел отпустить столь бесстыдное замечание, как осмелился напомнить ей о лихорадочном бреде!

Когда же они, наконец, доберутся до Бермудских островов? Неужели ей никогда не удастся отделаться от этого человека? Кроме всего прочего, Джулию бесило предательство собственного тела, его ощущения, вихрь чувств, которые вызывал в ней капитан и которых она не понимала.

Он был мужчиной в полном смысле этого слова, одной его близости хватало, чтобы напомнить ей: она – женщина. Джулии это совсем не нравилось.

Немного погодя в каюту вошла мать с тарелкой тушеных бобов с картофелем. Джулия жадно набросилась на еду, запивая ее горячим чаем, пока мать озабоченно хлопотала вокруг, желая убедиться, что она и вправду поправилась.

– Мы все ужасно боялись за тебя! Ты нас очень перепугала! – то и дело повторяла она. – А капитан был так добр к тебе, дорогая! Конечно, я не сразу согласилась на его предложение перенести тебя сюда, но, в конце концов, сдалась – ведь я не могла ухаживать за тобой сама. Мистер Гаррис говорил, что капитан заботился о тебе, как о родной дочери. Поверишь ли, он не отходил от тебя ни на шаг!

«Наверное, боялся пропустить хоть одно слово из моего бреда», – в безмолвном бешенстве съязвила Джулия и удивилась силе своих чувств.

Она заметила, что лицо матери стало совсем бескровным.

– А ты уверена, что уже выздоровела? – озабоченно спросила она. – Ты неважно выглядишь, мама.

В ответ мать слабо улыбнулась: ^

– Не волнуйся, со мной все хорошо. Просто плавание утомило меня. Но тут уж ничего не поделаешь, верно? После краткого отдыха на Бермудах нам придется возобновить путешествие.

– Может, напрасно мы отправились в Англию? Мы могли бы остаться в Саванне. Там мы с Вирджилом и поженились бы…

– Нет, о нашем отъезде я не жалею. Надеюсь, к весне война кончится и мы сможем возвратиться домой – и Майлс снова будет с нами.

Джулия увидела, как на глазах матери выступили слезы.

– Будем молиться, чтобы Вирджил смог разыскать Майлса и вернуть его домой, – задумчиво проговорила она. – Ты же понимаешь, что в военное время с ним могут расправиться безо всякого суда и следствия.

Мать согласно кивнула:

– Да, я помню: негр из таверны рассказал Лайонелу о том, что противники первыми бросились на Майлса. Но разве могло быть иначе? Майлс – отнюдь не хладнокровный убийца. Его ненавидят только за то, что он не сочувствует южанам.

– Он считает войну бессмысленной, – подтвердила Джупия, ласково поглаживая мать по плечу. – Давай забудем об этом, мама. Наверняка после войны все изменится к лучшему.

Правда, Джулия не верила своим словам. Она уповала лишь на то, что Вирджил сдержит обещание и сделает все возможное, чтобы спасти Майлса. Однако до конца войны на благополучный исход дела нечего было и надеяться.

Пообедав, Джулия почувствовала прилив сил и с радостью согласилась на предложение матери принять горячую ванну.

В каюту внесли деревянную ванну, двое матросов наполнили ее, нося ведра с горячей водой с камбуза. Спустя некоторое время Джулия наконец-то смогла сбросить перепачканную рубашку и погрузиться в воду.

– Я чувствую себя гораздо лучше, – заверила она мать, – как будто и не болела.

– Именно так я почувствовала себя, когда кризис миновал. Мне казалось, будто все силы сразу вернулись ко мне. И подумай только: еще несколько дней, и мы прибудем в порт! – Мать улыбнулась Джулии, и от радости ее щеки слегка порозовели. – Мне так отрадно при мысли, что совсем скоро моя маленькая девочка удачно выйдет замуж и ей будет не о чем тревожиться.

Джулия опустила губку в воду. С задумчивым выражением лица она произнесла:

– Я понимаю твои чувства, мама. Я должна быть благодарна Вирджилу за то, что он сделал мне предложение.

– Нет, это он должен благодарить тебя за то, что ты согласилась! – возразила мать. – Ты обворожительна, Джулия. Любой мужчина мог бы гордиться такой женой. – Окинув дочь еще одним ласковым взглядом, она сказала, что сходит за чистой одеждой. – А ты не спеши, вода остынет еще не скоро.

После ухода матери Джулией вдруг овладела меланхолия Возможно, причиной тому была слабость, но втайне Джулия призналась себе, что уныние вызвали у нее мысли о предстоящем браке. Впрочем, все, что ни делается, – к лучшему. Она давно примирилась со своей участью. Вирджил будет хорошим мужем. По правде говоря, Джулии хотелось бы стать женой любимого человека, но рассчитывать на это не стоило.

Майлс, мама… Два самых дорогих для нее человека. Оба они так много выстрадали! Иногда, когда мать не подозревала, что за ней наблюдают, Джулия вглядывалась в ее лицо, видела тень боли в глазах, и ей казалось, что мать догадывается об измене мужа. В такие минуты Джулия страстно молилась Богу, чтобы мать ни о чем не узнала.

Майлс. Преданный, любящий брат. После того как Вирджил поможет ему благополучно вернуться домой, ее брак сделает счастливой всю семью. Вирджил поможет им сохранить поместье. Роуз-Хилл – это их дом, это безопасность и твердая почва под ногами. Его никак нельзя потерять: ради него они слишком многим пожертвовали, долго и упорно трудились.

Привычная качка корабля усилилась, вода стала переливаться через край ванны. Джулия услышала отдаленный раскат грома и, выглянув в иллюминатор, заметила вспышку молнии на помрачневшем небе.

Гроза в море! Джулия не раз слышала, что это опасное явление.

Торопясь, она смыла с себя мыло, решив, что разумнее будет поскорее выйти из ванны и одеться. Схватив толстое грубое полотенце, она принялась старательно вытираться и не услышала, как за спиной открылась дверь.

Вошедший в каюту Дерек Арнхардт застыл на пороге, с интересом разглядывая девушку.

Не замечая его, Джулия уронила полотенце на пол и потянулась, вскинув руки над головой и удивляясь, почему мать до сих пор не вернулась.

То, что в каюте онане одна, Джулия почувствовала внезапно, в приливе паники. Обернувшись к Дереку, она воскликнула:

– Как вы смеете подглядывать за мной? Почему врываетесь без стука? – Стремительно нагнувшись за полотенцем, она попыталась прикрыть наготу.

Он дерзко усмехнулся:

– Полагаю, в силу привычки. Ведь это моя каюта. Обычно я вхожу в нее без стука. – Он бросил на кровать принесенное платье Джулии.

– Вы не имели права… – начала Джулия и осеклась. – Выйдите, мне надо одеться.

Арнхардт окинул ее холодным взглядом:

– Похоже, вы забыли, что во время болезни я обтирал вас мокрым полотенцем, стараясь унять жар. Я видел вас в чем мать родила, мне знаком каждый дюйм вашего тела. Жаль, что вы прячете его под одеждой. Вам следовало бы жить на южных островах, где туземцы разгуливают голышом…

– Вы несносны! – выкрикнула Джулия, потрясенная его словами. – Неужели вы и вправду глазели на меня, словно какой-нибудь… развратник, пока я лежала беспомощная?

– Вы прекрасны, – произнес Арнхардт.

– А может, вы не только смотрели?..

В этот миг над самым кораблем прогрохотал гром, и Джулия в испуге замерла.

– Одевайтесь скорее, Джулия, – сказал капитан. – Вскоре гроза разбушуется вовсю. Матросы задраивают палубные люки. Вашу матушку я отослал в каюту, посоветовав приготовиться к длительному шторму. Знаете, она доверяет мне, – сообщил он с усмешкой. – Больше, чем вы.

– Я не питаю к вам ни малейшего доверия! Убирайтесь отсюда, я буду одеваться.

В черных глазах капитана полыхнул гнев. На щеке зловеще дрогнул мускул. Джулия поняла, что ей удалось разозлить этого опасного человека.

Он сгреб в охапку одежду, лежащую на кровати, и швырнул ее в Джулию. Эта выходка застала ее врасплох, и она выронила полотенце, чтобы поймать одежду. Пока его взгляд смело скользил от груди к холму Венеры, она невольно опустила глаза, заметила восставшее доказательство желания Арнхардта и со изумленно ахнула.

– А вы ждали чего-то другого? – негромко осведомился он. – Я мужчина, и есть вещи, управлять которыми я не могу, да и не хочу.

– Я… хотела бы уйти отсюда… – запинаясь, пролепетала Джулия, потрясенная силой его желания. – Я мечтаю только об одном – поскорее добраться до Бермудских островов, покинуть этот корабль и больше никогда не встречаться с вами!

Арнхардт стремглав бросился к Джулии, выхватил у нее из рук платье, отшвырнул его в сторону и стиснул ее мускулистыми руками, крепко прижав к своей широкой груди.

– Неправда! Ты не хочешь расставаться со мной и понимаешь это. – Его горячее дыхание обдавало лицо Джулии. – Ты хочешь не просто видеть меня, но и касаться… и мечтаешь, чтобы я прикоснулся к тебе – вот так…

Его ладонь заскользила по талии девушки, спустилась по плоскому животу и еще ниже, бесстыдная в интимной ласке. Негромко застонав, Джулия невольно потянулась к нему, повинуясь его пальцам, которые танцевали между ног, доставляя невероятное удовольствие. Она едва не умирала от наслаждения.

Средний палец Арнхардта осторожно вошел в ее лоно – один раз, второй, третий. Ноги Джулии подкосились. Внезапно она откинулась назад: безумная радость исторгла из ее груди прерывистый крик.

Когда ее дрожь, наконец, утихла, Арнхардт уложил ее на постель. Джулия молча смотрела на него с изумлением и трепетом.

– Если ты скажешь, что не испытала удовольствия, значит, ты – отъявленная лгунья. – Арнхардт хмурился, словно заранее предчувствуя ее попытку отрицать очевидное.

– Как вы могли? – простонала она. – Я еще никогда не была близка с мужчиной…

– И не понимаешь, почему эта близость так приятна? – Он усмехнулся. – Подумай, как возросло бы наслаждение, если бы я раздвинул твои роскошные ноги и наполнил бы тебя собой!

Он медленно прошел к иллюминатору и уставился на бушующее море. Не оборачиваясь, он спросил:

– Зачем ты согласилась стать женой Вирджила Оутса? Ведь ты не любишь его. Он мошенник. Я хорошо знаком с ним. Он не тот, за кого себя выдает.

– Что вы имеете в виду?

– У него нет ни состояния, ни связей. За ваш проезд на корабле он расплатился вашим собственным хлопком. У него нет ни гроша. Он женится на тебе потому, что мечтает заполучить ваше фамильное поместье и плантацию, а вот почему ты приняла его предложение?

– Вы… вы лжете! – выпалила Джулия. – Вирджил не мошенник! Он помог нам с мамой вывезти хлопок из Роуз-Хилла. Он позаботится о том, чтобы мой брат вернулся домой! – Она в негодовании покачала головой. – Не знаю, зачем мне вообще вздумалось заводить с вами этот разговор. С каждой секундой я все сильнее ненавижу вас.

Арнхардт рассмеялся, но его глаза помрачнели, как грозовое небо за иллюминатором.

– Глупышка, ему нужны Роуз-Хилл и твоя красота, за что я не могу его винить. По-моему, ты поступила неразумно, согласившись выйти за него ради спасения матери, брата или плантации. Твоя жизнь пропадет понапрасну. Ничто не стоит таких жертв.

– Не вам судить! – запальчиво отозвалась Джулия, судорожно расправляя платье.

– Верно. – Он задумчиво кивнул. – Ты красива, Джулия. Как жаль, что ты станешь женой лжеца и мошенника Вирджила Оутса – ведь я знаю, почему ты решилась на такой шаг. Ты – настоящая мученица.

– Мученица? – эхом повторила Джулия.

– Я же говорил, что в бреду ты поведала мне всю историю своей семьи. Твоя преданность родным достойна восхищения, но напрасно ты жертвуешь собой ради них, тем более полагаясь на помощь такого негодяя, как Оутс.

Дерзость этого человека приводила Джулию в изумление.

– Вы спятили! Неужели вам мало прежних оскорблений? Надеюсь, вы уже кончили мучить меня и теперь согласитесь уйти?

– Нет, разговор еще не окончен. – В два шага он преодолел разделяющее их расстояние и придавил ее к кровати своей тяжестью. – Черт побери, я хочу тебя, ты должна быть моей!

Джулия отвесила ему пощечину, однако это было равносильно тому, что бить по камню. Она открыла рот, собираясь закричать, но Арнхардт заглушил крик поцелуем.

Оказавшись пленницей его губ и рук, Джулия вновь почувствовала, что собственное тело предало ее. Она обхватила руками его спину, желая прильнуть к нему теснее. Языком и пальцами он приводил ее в состояние сладостного возбуждения.

Наконец Арнхардт поднял голову, и в призрачном свете молний Джулия увидела, что в его глазах уже нет ярости. Улыбаясь, он прошептал:

– Только попробуй сказать, что поцелуй пришелся тебе не по вкусу, плутовка! Попробуй заявить, что не ждешь продолжения…

Его набухшее, пульсирующее орудие настойчиво проникало в расщелину ее раздвинутых ног, вызывая в Джулии горячие, невыносимо приятные спазмы.

– Будь ты проклят, Дерек! – всхлипнула Джулия, ненавидя его и себя. – Я не могу оттолкнуть тебя! Видит Бог, я хочу того же, что и ты…

Одним мощным толчком он ворвался в нее, и слепящая вспышка боли мгновенно сменилась приливом радости обладания.

Оглушительный раскат грома, потрясший ночь, совпал с взрывом ощущений. Дерек заглушал возгласы радости и удивления губами, словно не мог насытиться ее ртом.

Он погружался в нее глубоко и резко, но Джулия радовалась каждому его движению. Только когда все было кончено и они улеглись рядом, переводя дыхание, она расплакалась, уткнувшись в его широкое, блестящее от пота плечо. Лишь теперь Джулия поняла, что произошло, и возненавидела себя за слабость.

Как легко она отдалась мужчине, которого терпеть не могла за дерзкое вмешательство в ее жизнь! Что он теперь о ней подумает? Должно быть, он готов лопнуть от гордости. Джулия вздрагивала и ежилась, не в силах взглянуть Дереку в глаза.

Неожиданно для Джулии Дерек стал гладить ее по голове и нежно касаться лица кончиками пальцев. Она почувствовала себя обиженным ребенком, а когда ее рыдания утихли, он прошептал:

– Я знаю, о чем ты думаешь, Джулия… понимаю, как тебе стыдно… но поверь, для этого нет причин! Ты просто сделала то, в чем нуждалась. Я знал, что все случится именно так. Между нами с самого начала ощущалось нечто особое… словно искра, проскользнувшая в ночи. Иначе и быть не могло. Наверное, и ты чувствуешь это…

– Нет, все могло и должно было быть иначе! Больше этого никогда не повторится! – Она отвернулась к стене, дав волю отчаянию: – Ведь я помолвлена с другим! Господи, кто же я такая?..

– Страстная, пылкая, жизнерадостная женщина. Тебе нечего стыдиться и не о чем сожалеть. Ты не права лишь в том случае, когда обманываешь себя, уверяешь в том, чего не может быть. Это лицемерие.

Он приподнял ее подбородок, заставив смотреть ему в глаза.

– Научись быть откровенной с собой, Джулия. Признайся, что я тебе небезразличен, что ты жаждешь меня…

– Нет, ты ошибаешься!

Но даже ей самой этот возглас показался фальшивым.

Внезапно она с удивлением обнаружила, что твердое орудие Дерека упирается ей в бедро. Он вновь вожделел ее, и Джулия охотно открылась ему. На этот раз он не спешил, двигался неторопливо и осторожно, пока она не начала подгонять его. Лишь тогда он ускорил ритм, овладевая ею почти с грубостью насильника. Вершины блаженства они достигли вместе.

Потом он долго держал ее в объятиях, и на этот раз Джулия не плакала. Ей хотелось насладиться мгновениями нежности – она понимала, что событиям этого вечера предстояло стать драгоценными воспоминаниями, и ничем иным. Продолжение только причинило бы ей боль.

За всю свою жизнь Дерек Арнхардт не любил ни одной женщины. Его возлюбленной и женой было море. Но близость Дерека с Джулией сделала их частицами друг друга, пусть лишь на время. Вскоре им предстояло вновь стать обособленными существами, как и было предначертано судьбой.

Шторм затихал так же медленно, как их страсть, и, в конце концов, стихии утихомирились. Джулия оделась и рука об руку с Дереком поднялась на палубу. После грозы воздух казался особенно свежим и сладким, и Джулия упивалась им, наслаждаясь тишиной.

Прохладный ветер нежно подхватывал ее пряди, бросал их на лицо. В тени у поручней они остановились. Дерек взял Джулию за плечи и повернул лицом к себе. Его лицо было почти неразличимым в темноте, однако Джулия чувствовала, что еще никогда он не был в ее присутствии таким серьезным.

– Мы не расстанемся на Бермудах, Джулия, – тихо, но уверенно произнес он. – Ты не отправишься в Англию и не будешь несчастной. Ты станешь моей. Я найду тебе дом вдали от ужасов войны и буду навещать тебя как можно чаще. Мы привыкнем друг к другу, а когда закончится война…

– Нет! – перебила она, вырвалась из объятий, отвернулась и вцепилась в поручни обеими руками. Ничего не выйдет из этой затеи. Она попросту невозможна. Джулия не желала становиться любовницей Дерека. Она должна отправиться в Англию, выйти замуж за Вирджила и когда-нибудь вернуться в Саванну. Нельзя забывать о родных. Ведь они с Дереком не любят друг друга. Чувство, которое они испытывают, – всего-навсего низменное, животное желание, и не более, рассудила Джулия.

– Никогда прежде я не просил женщину быть моей. – Казалось, он вновь с трудом справляется с гневом. – Если ты откажешь мне после того, что наговорила в лихорадочном бреду, я невольно начну думать, что случившееся ничего не значит для тебя и что любой мужчина имеет право прикасаться к тебе так, как это делал я.

– Это несправедливо! – сдавленным голосом отозвалась Джулия. – Я не такая, поверь мне!

– Тебе казалось, что близость между нами невозможна. А теперь я не могу не задавать себе вопрос, что ты за женщина. Ты намерена выйти замуж за человека, которого не любишь, ради спасения родных и драгоценной плантации, но мои объятия превращали тебя в обжигающее пламя. Должно быть, я ошибся в тебе. Скорее всего, ты и вправду готова на близость с любым мужчиной.

– Дерек, не говори так со мной! – Джулия обернулась к нему. – Истина проста – я не люблю тебя, поэтому оставь меня в покое. Похоже, мы пробуждаем друг в друге худшие чувства. Забудь о случившемся, и я попробую сделать то же самое.

Он вдруг рассмеялся, и этот смех прозвучал грубо и безжалостно.

– Я оставлю тебя в покое лишь после того, как благополучно привезу на Бермуды. А до тех пор ты будешь повиноваться мне и являться на мой зов, иначе я позабочусь о том, чтобы Вирджил Оутс узнал, что его невеста – отнюдь не добродетельная леди.

– Значит, ты способен и на такое? – Джулия окинула собеседника презрительным взглядом. – Еще совсем недавно ты был воплощением нежности, а сейчас попросту шантажируешь меня. Мы едва знакомы, Дерек. По-моему, ты и сам не знаешь себя. Ты жесток, мстителен и неразборчив в средствах.

– Неправда, – возразил Дерек. – Когда я говорил тебе ласковые слова, меня и вправду переполняла нежность. Мне казалось, что мы созданы друг для друга. Мне больно думать о том, что ты отрицаешь очевидное. Ты отказываешь своему сердцу, женственности, чувствам, которые с легкостью могут перерасти в неподдельную и глубокую любовь, – я знаю, что ты на нее способна. Впрочем, в одном ты не ошиблась, – резко продолжал он, – я достаточно мстителен, чтобы сообщить Оутсу о нас, хотя бы для того, чтобы помешать тебе уничтожить себя.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. – Джулия снова отвернулась. Неужели он никогда не перестанет мучить ее? – В случившемся твоя вина. Ты пробудил во мне желание. Разве ты этого не понимаешь?

Она оглянулась и заморгала, осознав, что ее слова слышит лишь ночной ветер. Дерек ускользнул – бесшумно, как хищник, выслеживающий добычу. Джулия осталась одна у борта, за которым сердито бурлили океанские воды. От угроз Дерека у нее сжалось сердце. Он сказал правду: ей придется откликаться на его зов, вновь и вновь оказываясь в его постели.

Выбора у нее не было. Играть таким человеком, как Дерек Арнхардт, немыслимо. Трепет прошел по телу Джулии, когда она вспомнила его поцелуи, еще горящие на губах, его ласки, непривычное ощущение заполненности лона…

Пусть простит ее Господь, но пока есть время, она втайне будет радоваться ночным визитам Дерека.

Глава 6

Каждую ночь Дерек бесшумно прокрадывался в каюту Джулии. Они не назначали точного времени для этих встреч, Джулия не знала, когда он появится. Это могло случиться в любой час между полуночью и рассветом. Иногда она засыпала и пробуждалась от его горячих нежных поцелуев и прикосновений нетерпеливых рук. И как ни старалась она держаться холодно и отчужденно, Дереку каждый раз удавалось вызвать в ней ответную страсть. Она охотно отвечала на его ласки, их тела сплетались в экстазе. В любви Дерек был неутомим и уходил, только когда убеждался, что Джулия удовлетворена.

Однажды ночью он пришел к ней незадолго до рассвета. После неистового совокупления он прижал Джулию к своей мощной груди и долго гладил ее по голове, не говоря ни слова. Наконец он прошептал:

– Скоро мы доберемся до Бермудских островов, Джулия. Ты и вправду хочешь отправиться в Англию? Разве ты еще не поняла, что тебя влечет ко мне так же неудержимо, как меня – к тебе?

Джулия окаменела. Почувствовав это, Дерек перестал ласкать ее, напряженно ожидая ответа.

– Да, я отправлюсь в Англию, Дерек. Я покривила бы душой, заявив, что твои объятия не доставляют мне никакой радости. Это не так. Я наслаждаюсь ими. Я пыталась сопротивляться, но…

– Об этом мне известно. – Он негромко усмехнулся, перекатился на спину и заложил руки за голову. – Всю ночь я ждал, когда ты станешь сама собой. Придя сюда, я обнаружил, что ты ждешь меня – обнаженная, нетерпеливая, как я и надеялся.

Джулия думала о том, как соблазнительно выглядит Дерек в серовато-розовых предрассветных сумерках. Его тело блестело от пота. Пальцы Джулии подрагивали от желания дотронуться до этой могучей груди, но она удержалась.

– Дерек, ты великолепный любовник. С тобой я совсем позабыла про стыд и наслаждалась каждой минутой, проведенной вместе, но вскоре этому придет конец. Иначе и быть не может. Я не могу исполнить твою просьбу.

Он приподнял бровь, и по огонькам в черных глазах и по подрагиванию мускула на щеке Джулия поняла, что он недоволен.

– Какую просьбу?

– Стать твоей любовницей, – просто ответила Джулия и зашарила рукой под сбившимся в ком одеялом, разыскивая ночную рубашку. Поспешно одевшись, она встряхнула головой, рассыпая волосы по плечам, и попыталась завязать тесемки воротника на шее. – Я не хочу быть ничьей любовницей, Дерек.

Он презрительно фыркнул:

– Этой участи тебе все равно не миновать. Выйдя замуж за Вирджила Оутса, ты станешь его любовницей. Ты же сама понимаешь, что ваш брак не будет браком в истинном смысле этого слова.

– По крайней мере по закону я буду считаться его женой. Это обеспечит мне надежное положение, которого я никогда не буду иметь с тобой.

Дерек глубоко и раздраженно вздохнул:

– Ох уж эти женщины! По сути дела, все вы проститутки, только одни требуют от мужчин денег, а другие – обручального кольца. Неудивительно, что и ты ничем не отличаешься от них.

Джулией мгновенно овладел гнев, но она превозмогла его и заговорила спокойным и ровным голосом:

– Когда-нибудь ты влюбишься, Дерек, и захочешь дать женщине то, что Вирджил пообещал мне. Неужели и свою жену тыбудешь считать проституткой?

Дерек уставился на нее как на помешанную.

– Я никогда не женюсь, Джулия. У меня уже есть жена – море. У меня было множество женщин, но о браке я даже не помышлял.

– А ты когда-нибудь любил? – настойчиво допытывалась Джулия.

Дерек задумался и покачал головой:

– Пожалуй, нет. Впрочем, женщины в моей постели менялись слишком быстро.

После минутной паузы он взглянул на Джулию из-под опущенных густых ресниц, которые так нравились ей. От этого странного, пристального взгляда ей стало неловко. Встав босыми ногами на дощатый пол, Джулия нервозно пробормотала, что Дереку пора идти.

– Вскоре станет совсем светло. Тебя могут увидеть. Ты же сам говорил – матросы просыпаются с рассветом.

Он продолжал загадочно и испытующе смотреть на нее, и Джулия невольно поежилась. Наконец почти нехотя Дерек поднялся и начал одеваться. Джулия отошла к иллюминатору и засмотрелась на море. Она знала, что, едва взойдет солнце, волны станут лазурными и засияют в ослепительных лучах. Она любила море и часто думала о том, сколько тайн хранится в его глубинах. Об этом она могла размышлять часами.

Внезапно что-то привлекло ее внимание. Отдаленный предмет с неопределенными очертаниями постепенно приближался. Видимо, туман сыграл с ней злую шутку. Джулия не могла разглядеть необычный предмет, но предполагала, что здесь, в открытом море, им может быть только корабль.

– Дерек… – прошептала она, чувствуя, как от необъяснимого ужаса забилось сердце. – Дерек, кажется, там корабль…

– Корабль? – воскликнул он, позабыв, что его может услышать мать Джулии, спавшая в соседней каюте. Метнувшись к иллюминатору, он бесцеремонно оттеснил Джулию и прищурился, вглядываясь в густую дымку над поверхностью океана. – Где? Покажи мне. Может, тебе почудилось?

– Вон там. – Джулия придвинулась ближе и указала в том направлении, где заметила корабль. – Подожди минутку, туман скоро рассеется. Ну, теперь видишь? Если это не корабль, то, что же? А может, это земля? Бермудские острова? Что, если мы приблизились к ним раньше, чем ты рассчитывал… Дерек торопливо натянул брюки и. забыв про рубашку и сапоги, ринулся к двери.

– Нет, это не земля! – гаркнул он. – Это корабль, черт побери, и неизвестно еще, что за корабль…

Он распахнул дверь и столкнулся нос к носу с первым помощником, который как раз собирался постучать.

– Сэр, мы ищем вас, – забормотал Эдсел Гаррис, смутившись оттого, что капитан нашелся в каюте Джулии. – Мы заметили корабль, но разглядеть его флаг пока невозможно. Я приказал матросам готовиться к бою.

– Идем! – скомандовал Дерек, и они вдвоем побежали по коридору.

В этот миг дверь каюты, которую занимала мать Джулии, распахнулась. Ее заспанные глаза широко раскрылись при виде капитана, выходящего из каюты Джулии полуобнаженным.

– Что здесь… – растерянно начала она.

Не обращая на мать внимания, Джулия бросилась вслед за Дереком, позабыв, что на ней надета одна ночная рубашка.

– Дерек, в чем дело? Что случилось? Нам и прежде встречались корабли…

У трапа он обернулся. Его глаза были зловеще прищурены.

– Джулия, немедленно возвращайся в каюту и не выходи оттуда. Я же объяснил: нам неизвестно, что это за корабль. Мы можем попасть под обстрел. В этих водах встречаются суда северян, и если нас возьмут на абордаж, нам придется отвечать на уйму вопросов. А если выяснится, что «Ариан» прорвал блокаду, нам крышка. Ну, ступай к себе. Я зайду к тебе, когда освобожусь. – Только теперь он заметил мать Джулии. – Миссис Маршалл, вам тоже не следует покидать каюту. Если вы услышите стрельбу, ложитесь на пол.

С этими словами он взбежал по ступеням. Джулия торопливо вернулась к себе, чтобы одеться. Не хватало еще, чтобы янки, оказавшиеся на борту, застали ее в одной ночной рубашке!

Мать последовала за ней, но вместо того, чтобы ужаснуться предстоящему нападению на корабль, она была вне себя от ярости. Она прекрасно поняла, что означало пребывание капитана Арнхардта в каюте ее дочери, особенно в столь ранний час.

– Изволь объяснить, что здесь произошло! – крикнула она. Внезапно она увидела сапоги Дерека, валявшиеся возле кровати, его рубашку, висящую на стуле, и ошеломленно прошептала: – Джулия, не может быть! Неужели вы с капитаном… – Она замолчала, не в силах произнести роковые слова. Покраснев, Джулия принялась вынимать из сундука платье. Что она могла сказать? Отпираться было бессмысленно. Наконец она хрипло выговорила:

– Прости, что так получилось…

– А… я думала, ты ненавидишь его, – изумленно отозвалась мать. – Я никак не предполагала…

Джулия оделась и подошла к матери, растерянно присевшей на край кровати. Встав на колени, Джулия сжала в руках дрожащие руки матери и проговорила:

– Мама, поначалу я и вправду ненавидела его, но он оказался таким нежным и ласковым… Ну, как объяснить, что произошло со мной? Я и сама толком ничего не понимаю, не могу описать. Да, я совершила ошибку, но ничего не могла с собой поделать.

– Боже милостивый! – Мать покачнулась – неужто ты влюблена в него? Прошу тебя, скажи, что это не так!

Прошло немало времени, прежде чем Джулия ответила:

– Об этом я не задумывалась. – Она сказала правду. В эту минуту ее сердце тревожно забилось. Неужели она любит его? Может, именно потому ее тело отзывается на ласки Дерека, а страсть мгновенно вспыхивает от его прикосновений?

Нет, это невозможно! Ведь он ясно дал ей понять: для него она всего-навсего женщина, способная удовлетворить его мужские потребности. Он никогда и ничего не обещал ей и если предлагал что-нибудь, то лишь унизительное положение любовницы. Он ничем не намекнул, что ей удастся завладеть его сердцем. Чувства, которые они испытывают, – страсть, похоть, наслаждение, и ничего более. Было бы глупо надеяться, что их совокупления приведут к чему-нибудь иному.

Не желая продолжать тягостный разговор, Джулия поднялась:

– Я должна выяснить, что там происходит.

Она выбежала из каюты, пронеслась по коридору и взлетела по ступеням. Мать отчаянно звала ее вернуться, предупреждая об опасности, но Джулия не слушала ее. Она убегала не только чтобы узнать, подвергнется ли корабль нападению, но и потому, что пока была не готова объясняться с матерью.

На верхней палубе царила суматоха; матросы поспешно заряжали ружья и готовили боеприпасы. В воздухе витало напряжение, никто даже не посмотрел в сторону Джулии, когда она направилась к Дереку и его троим помощникам, стоящим на мостике. Дерек приставил к глазу длинный цилиндрический прибор; второй его глаз был крепко зажмурен. Джулия предположила, что этот прибор – подзорная труба, хотя раньше она таких никогда не видела.

Дерек крикнул, не обращаясь ни к кому в отдельности:

– Велите кочегарам доверху набить топки. Надо прибавить ходу. Это корабль янки, он гонится за нами. Черт, ну почему мы заметили его так поздно?

– Из-за тумана, – тревожным голосом отозвался мистер Гаррис. – Вахтенный забил тревогу, едва завидев корабль. Я поднял всю команду, но, как вам уже известно, сэр, потратил немало времени, чтобы отыскать вас.

– Не будем об этом, – перебил Дерек, окинув помощника гневным взглядом. Лишь теперь он заметил Джулию, вцепившуюся в поручни. Ее лицо стало пепельным от страха. – А вы что здесь делаете? Я же велел вам оставаться в каюте! Уотсон, уведите ее отсюда.

Гровер Уотсон решительно взял Джулию за руку, но она вырвалась.

– Я имею право знать, что происходит!

Дерек подошел к ней, возвышаясь словно башня.

– Крейсер янки находится на расстоянии мили от нас и сейчас приближается к нам на всех парах. Поскольку нам неизвестно, как он вооружен, придется спасаться бегством. Если нас возьмут на абордаж и обнаружат в трюме хлопок и остальные грузы, янки сразу поймут, что мы прорвались сквозь блокаду. Это означает, что мы попадем в плен, Джулия. И в таком случае можно считать, что нам повезло – ведь янки могут просто-напросто отправить нас на дно. Так что будьте добры спуститься вниз. Я не хочу, чтобы вы пострадали при обстреле. – Закончив тираду, он со свистом перевел дыхание.

Гаррис сбежал в машинное отделение, приказывая кочегарам прибавить ходу. Судя по виду других офицеров и человека, которого остальные называли лоцманом, их терзали опасения. Они не сводили глаз с корабля янки.

Взяв Джулию за руку, Дерек обнаружил, что она ледяная и безжизненная. Некоторое время он молча вглядывался в ее глаза, словно пытаясь что-то внушить. Джулия не могла скрыть растерянности.

– Джулия, – наконец начал Дерек, – здесь не место и не время— для объяснений, но надеюсь, вы поймете меня, если узнаете, что ваша судьба мне небезразлична. Да, небезразлична! А теперь, пожалуйста, ступайте в каюту и побудьте с матерью. Я сообщу вам, когда опасность минует. Будьте же смелой, отважной женщиной – я верю в вас. Времена беспомощной женственности прошли. Идет война.

Джулия повернулась и бегом бросилась в свою каюту, испытывая небывалое смятение. Она небезразлична ему. Что же это значит? Неужели она дорога Дереку, или же он беспокоится о ней как о пассажирке, за которую несет ответственность?

Ответа на этот вопрос она не знала, но несмотря на все волнение, на ощущение, будто туман готов поглотить корабль, Джулию не оставляла равнодушной близость Дерека, его хрипловатый голос. Сила и мощь, которые он излучал, вызвали у нее желание броситься к нему в объятия, почувствовать себя под надежной защитой.

Лицо матери было мертвенно-бледным от паники.

– Ну, что ты узнала?

Джулия рассказала ей обо всем, что услышала на палубе. Им оставалось лишь ждать и надеяться. На время мать сдержала любопытство, перестав бросать на Джулию испытующие взгляды. Джулия была благодарна уже за то, что ей не пришлось отвечать на дальнейшие вопросы о своей связи с Дереком.

Прошло не более получаса, показавшихся вечностью, прежде чем в дверь каюты громко постучали. Джулия поспешила открыть дверь и столкнулась с матросом, которого видела впервые. Он опирался на грубо оструганный костыль, лубки охватывали его ногу.

Сорвав шапочку, матрос объяснил, что его прислал капитан.

– Меня звать Даффи. Капитан Арнхардт велел мне спуститься сюда и побыть с вами, чтобы вы не слишком волновались. На палубе-то от меня пока мало проку – несколько дней назад я свалился с лестницы и сломал ногу. – Он стеснительно улыбнулся.

Радуясь неожиданному гостю, Джулия жестом пригласила его войти.

– Может быть, вы объясните нам, что происходит? Томиться в неизвестности – хуже всего.

Матрос бросил беглый взгляд в сторону иллюминатора.

– Янки несутся на всех парах. Я слышал, они не только повысили давление в котлах, но и подняли паруса, а поскольку они плывут с севера, ветер подгоняет их. Мы уже почти достигли Бермудского залива и потому оказались в ловушке. Все это мне совсем не нравится.

В этот миг они услышали первый залп – пронзительный свист снаряда, а затем грохот взрыва. Джулия и ее мать ахнули, но Джулия быстро опомнилась и воскликнула:

– В нас попали?

– Нет, это был недолет. Значит, пора дать ответный выстрел. Послышался еще один залп. Даффи по звуку определил, что снаряд упал на расстоянии пятидесяти футов от правого борта. Третий снаряд пролетел над кораблем, вплотную к мачтам.

– Похоже, стреляют девятидюймовыми снарядами из орудий Пэррота. Ума не приложу, почему капитан не открывает ответный огонь.

Последовало еще несколько взрывов; каждый, казалось, раздавался ближе предыдущего. Внезапно корабль начал замедлять ход. Чертыхнувшись, Даффи выпалил:

– Глазам не верю! Неужто капитан подымает белый флаг? Почему он не принял вызов?

Резко обернувшись к Джулии, Даффи окинул ее укоризненным взглядом и нахмурился:

– Ходят слухи, что у вас шашни с капитаном. Должно быть, это вы во всем виноваты. Он испугался, как бы вас не убили.

– Я поднимусь на палубу. – Джулия попыталась встать, но Даффи преградил ей путь, взмахнув костылем.

– Нет, никуда вы не пойдете. Я привык подчиняться приказам, так что лучше не злите меня, мисс Маршалл. Сидите смирно.

Он продолжал держать костыль на весу, и при виде выражения на его лице Джулия поняла, что он ударит ее при малейшей попытке сдвинуться с места. Ей оставалось только сидеть и ждать, молясь, чтобы какое-нибудь чудо помогло им избежать плена.

В коридоре раздались торопливые шаги. Три пары испуганных и встревоженных глаз уставились на дверь. На пороге возник Эдсел Гаррис с белым как мел лицом.

– Сопротивление бесполезно, – скороговоркой объяснил он. – Нас застигли врасплох. Они вооружены лучше, чем мы, сражение с ними – верная смерть для нас.

– Вы хотите сказать, что капитан… сдался? – Джулия ошеломленно заморгала. Ей казалось, что такой уверенный и сильный мужчина, как Дерек, ни за что не откажется от борьбы.

– Видели бы вы, какой корабль нас преследует, мисс Маршалл! У нас нет ни единого шанса. «Ариан» – вовсе не боевой корабль. До сих пор нам успешно удавалось прорываться сквозь блокаду. В открытом море мы с легкостью уходили от преследования. Но на этот раз удача повернулась к нам спиной. Мы решили не рисковать понапрасну и позволить янки подняться на борт. Может, нам удастся убедить их, что это всего лишь торговое судно. Матросы уже прячут орудия.

Даффи тяжело оперся на костыль. Он был так взволнован, что отважился возразить старшему по званию:

– А если они обыщут корабль? И найдут орудия и груз? Гаррис пригвоздил матроса к полу ледяным взглядом:

– Решения здесь принимает капитан, а не ты. Как он сказал, так и будет. А твое дело – оставаться тут и охранять дам. На палубе может завязаться схватка.

Он отступил в коридор, и Джулия попыталась было встать, но Даффи немедленно положил руку ей на плечо.

– Мистер Гаррис, мне надо поговорить с вами с глазу на глаз! – умоляюще воскликнула Джулия.

Нахмурившись, Гаррис кивнул Даффи, и тот нехотя выпустил Джулию из каюты. Когда дверь за ней закрылась, Джулия тревожно прошептала:

– Это и вправду наша вина? Неужели капитан сдался, боясь, что в перестрелке пострадаем мы с мамой?

Эдсел Гаррис иронически усмехнулся:

– Мисс Маршалл, для спасения «Ариана» капитан не пощадил бы даже родную мать! Он делает все возможное, лишь бы уберечь корабль. Вы здесь ни при чем, несмотря на узы, которые связывают вас с капитаном… – Он многозначительно умолк, и Джулия заметила гримасу презрения, мелькнувшую на лице Эдсела.

Едва Джулия вернулась в каюту, Даффи поспешно закрыл дверь, а затем вытащил из-за пазухи пистолет, вызвав испуганный возглас у миссис Маршалл.

– Успокойтесь, – осклабился он. – Капитан приказал мне защищать вас, и я должен быть готов к встрече янки.

Заткнув пистолет за пояс, он встал перед дверью и велел Джулии и ее матери сесть в угол, подальше от линии огня.

Минуты тянулись мучительно долго. С палубы доносились приглушенные голоса, гневные возгласы, крики.

Затем раздался один выстрел, второй, и Джулия с матерью зажали уши от невыносимого грохота.

Бездействие угнетало их. Даффи не сводил глаз с закрытой двери, зажав в руке пистолет.

Спустя какое-то время, которое показалось Джулии вечностью, в коридоре послышались тяжелые шаги. Джулия обняла мать, по звуку догадавшись, что неизвестные открывают по очереди все двери, выходящие в коридор.

– Никого тут нет, – произнес хриплый мужской голос. – А тот парень в кандалах уверял, что на борту есть пассажирки. Надо поискать их в остальных каютах.

Дверная ручка медленно повернулась. Мужчина в темно-синем кителе заполнил собой весь дверной проем. Какую-то долю секунды Джулия видела его удивленные глаза, а затем Даффи выстрелил. Незнакомец вскрикнул, схватился за живот и рухнул на пол. Между его пальцев сочилась кровь.

Второй незнакомец в форме выстрелил в голову Даффи, и тот упал.

Мать Джулии пошатнулась, но ее ужас быстро сменился яростью.

– Проклятые янки! – выпалила она, пытаясь высвободиться из объятий дочери и дотянуться до пистолета Даффи, валявшегося на полу.

Незнакомец ногой отшвырнул пистолет подальше и прицелился в миссис Маршалл:

– Не шевелитесь, леди, иначе мне придется прикончить вас. Осмотрев труп погибшего товарища, он подошел к Даффи и ногой перевернул его на спину. Убедившись, что матрос мертв, он нагнулся, подобрал пистолет, засунул его за пояс брюк и обернулся к Джулии с улыбкой, обнажающей кривые зубы:

– Похоже, вы впустую потратили уйму времени и денег, пытаясь вывезти из страны свой хлопок. Мы конфискуем весь груз.

– Вы не имеете права! – гневно воскликнула Джулия. – Мы – мирные граждане. Я направляюсь в Англию, к своему жениху, и вы не посмеете препятствовать!

– Еще как посмеем, мисс. Ведь вы мятежники, конфедераты, прорвавшиеся сквозь блокаду. Мы нашли груз и человека в кандалах, от которого узнали всю вашу подноготную. Вам грозят нешуточные неприятности, так что сидите тихо и помалкивайте, пока мы не связали вас.

Незнакомец не заметил, что в коридоре стоит еще один мужчина, молча вслушиваясь в его слова. Но едва убийца Даффи обернулся к двери, как злорадная ухмылка исчезла с его лица. По одежде нового гостя Джулия догадалась, что эго офицер.

Он бесстрастно осмотрел два трупа, распростертых в лужах крови, а затем с холодной учтивостью кивнул Джулии и ее матери:

– Я – капитан Бенджамин Гатри. Кажется, ненужного кровопролития избежать не удалось.

– Скажите… – начала Джулия, не в силах больше сдерживаться. – Капитан Арнхардт…

– Я же велел вам держать язык за зубами! – Капитан Гатри смерил матроса уничижительным взглядом и процедил: – Будьте любезны убрать отсюда трупы. Не пойму, откуда в вас склонность к убийствам, Маккреди?

– Он застрелил Дэвиса! – оправдывался матрос. – И целился в меня!

Озабоченно нахмурившись, капитан склонился над матерью Джулии.

– Она в обмороке? – Не дожидаясь ответа, он приказал матросу разыскать и принести нюхательную соль. – И пришлите сюда людей, чтобы убрать трупы и вытереть кровь. – Помедлив, он обратился к Джулии: – На ваш вопрос, мисс, я могу ответить лишь то, что капитан Арнхардт жив. Конечно, нам пришлось связать его, но в списке погибших он не значится.

Джулия вознесла безмолвную благодарственную молитву и признательно взглянула на офицера-янки. Его белесые волосы обрамляли мальчишеское лицо мягкими завитками, глаза были бледно-голубыми, как яйца малиновки. Несмотря на его слащавую, почти женственную миловидность, чутье подсказывало Джулии, что этому человеку не стоит доверять – и не просто потому, что он враг.

Вернулся матрос с флаконом нюхательной соли, которую Джулия тотчас же поднесла к носу матери. Миссис Маршалл подняла голову и открыла глаза.

Ее бледность внушала Джулии серьезные опасения.

– С нами путешествует горничная, – сообщила она офицеру. – Нельзя ли позвать ее сюда? Я беспокоюсь о матери. В последнее время она столько выстрадала…

Миссис Маршалл отозвалась слабым голосом: – Со мной все хорошо, дорогая. Не волнуйся.

– Разумеется, я распоряжусь привести сюда горничную. – Капитан Гатри отдал приказ матросу, затем вновь обернулся к пассажиркам и произнес: – Примите мои извинения. Несомненно, вы сознавали, какая опасность вам угрожает, согласившись покинуть родину на корабле контрабандиста.

– Мне бы хотелось знать, позволят ли нам продолжить путь, – с достоинством выговорила миссис Маршалл. – Как видите, мы – мирные пассажирки, направляемся в Англию, где моей дочери Джулии предстоит выйти замуж. Свой хлопок мы планировали продать: деньги нам необходимы, чтобы сохранить плантацию. Надеюсь, вы будете снисходительны к нашим мольбам. – Она заморгала, смахивая с ресниц слезы.

Капитан со вздохом покачал головой:

– Откровенно говоря, я не знаю, как быть с вами. Конечно, ваш хлопок придется конфисковать вместе с остальным грузом и… – Он собирался добавить что-то еще, но оглянулся на трупы и с отвращением поморщился. – По-моему, это неподходящее место для дам. Может быть, мы перейдем в офицерскую столовую? Я прикажу приготовить чай, и мы сможем спокойно поговорить.

Больше всего Джулии хотелось броситься на палубу и разыскать Дерека, но она понимала, что этого ей никто не позволит. Ей пришлось следовать за офицером-янки и матерью.

Когда они расселись за столом с расставленными на нем чашками горячего чая, капитан Гатри сообщил, что о Джулии и ее матери ему многое известно.

– Матрос, закованный в кандалы, кажется Харки, с готовностью ответил на все наши вопросы. – Он улыбнулся – эта улыбка показалась Джулии вкрадчивой и неприятной – и продолжал рассказывать о том, как флот северян гонялся за Арнхардтом: – Благодаря Харки мы теперь знаем, в каком месте Арнхардт прорывался сквозь блокаду. Это ценные сведения. Мы незамедлительно предпримем меры, чтобы укрепить линию блокады. А еще нам известно, – не унимался он, – что Арнхардт доставлял в порты конфедератов припасы – оружие, порох, медикаменты. Да-да, Харки оказался сущим кладезем сведений. Незачем упоминать, что за такую помощь ему дарована свобода. Он сразу согласился принести присягу армии северян, и в нашем распоряжении появился еще один преданный матрос.

Джулия не выдержала. Она ударила кулаками по столу так, что на нем подскочили чашки.

– Ублюдок! Какая досада, что я не потребовала убить его, когда Дерек предоставил мне решать его судьбу! Отныне в моем сердце не будет места для жалости. Каждый человек в душе предатель…

Мать понимающе погладила ее по руке:

– Мы не в силах изменить прошлое, дорогая. Несправедливо судить обо всех людях по поступку одного из них. Вспомни своего брата и отца – они были хорошими людьми.

– Майлс порядочный человек, – сдавленным голосом произнесла Джулия, не желая говорить о брате в прошедшем времени. У нее мелькнула мысль, как хорошо, что мать не подозревает, что ее муж тоже был способен на предательство – правда, иного рода.

Капитан Гатри сделал вид, что не заметил вспышку Джулии, и сообщил, что один из офицеров «Ариана» погиб.

– Его имени я не знаю. Напрасно Арнхардт оказал сопротивление. К чему проливать кровь? – Он усмехнулся, прищелкнув языком.

Вне себя от страха Джулия рискнула спросить:

– Как вы намерены поступить с капитаном Арнхардтом?

– Возможно, он вместе с помощниками будет повешен на рее…

– О Господи! – Джулия зажала рот ладонью, ее тело с головы до пят пронзила дрожь. – Прошу вас, не надо!

– …или посажен в тюрьму, – добавил Гатри, пожав плечами с таким видом, словно не считал нужным обсуждать такие пустяки. – Я еще не решил. Как я уже говорил, мы давно гоняемся за Арнхардтом. Долгое время ему удавалось ловко прорываться сквозь блокаду. Нам потребовалось немало усилий, чтобы застать его врасплох и взять в плен. – Вздохнув, он промокнул губы салфеткой. – Какая досада, что в этот момент вы, дамы, оказались на борту. Ума не приложу, как теперь быть с вами.

– Доставить нас на Бермудские острова, – с жаром подсказала мать Джулии. – Уверена, даже у войны есть свои правила и этикет. Неужели янки готовы унизиться настолько, чтобы взять в плен беспомощных женщин и отправить их в тюрьму? Или вы намерены повесить нас на рее вместе с остальными?

Джулия заметила вспышку гнева в глазах Гатри и поспешила сжать под столом руку матери, надеясь, что она все поймет и замолчит. Сердить капитана Гатри было опасно.

Сделав глубокий вздох, Джулия обратилась к капитану.

– Мы – мирные граждане, сэр, – с достоинством произнесла она. – Мы не солдаты Конфедерации и не шпионки. Насколько я понимаю, у вас нет никаких причин запретить нам продолжать свой путь.

Гатри забарабанил пальцами по столу, задумчиво оттопырив нижнюю губу, а затем изумил Джулию, неожиданно расплывшись в улыбке:

– Вы и вправду прекрасны, мисс Маршалл. А может, вы позволите называть вас Джулией? Всем нам было бы гораздо полезнее и приятнее стать друзьями.

– Друзьями? – ошеломленно переспросила Джулия. – Разве вы забыли, сэр, что мы враги?

– Зачем же нам враждовать? – Гатри склонил голову набок, насмешливо поблескивая глазами. – Вы совершенно напрасно опасаетесь меня. Понимаю, сейчас вы расстроены, потому что лишились своего хлопка, но вы должны были предвидеть и такой исход, покидая Саванну. Мало того – при прорыве блокады вы могли погибнуть под обстрелом! – Он поднялся, всем видом показывая, что чаепитие закончено. – Простите, дела. Думаю, вы меня поймете. Вам же я советую успокоиться. Уладив кое-какие вопросы, я решу, как быть с вами.

Джулия с матерью вернулись каждая в свою каюту. Едва закрыв дверь, Джулия бросилась на постель, содрогаясь от досады и страха – не только за себя, но и за Дерека. Несмотря на помолвку с другим мужчиной, она не могла утверждать, что равнодушна к Дереку. Их близость и страсть окутывали ее точно теплым плащом, и когда он исчез, Джулия задрожала от леденящего предчувствия.

Внезапно вспомнив о трагедии, разыгравшейся в каюте совсем недавно, она приподнялась и повернула голову, задыхаясь от ужаса.

Она сразу увидела, что трупы исчезли, а кровавые пятна на полу остались. Неужели ей придется провести несколько часов, глядя на них? Ее передернуло.

День клонился к вечеру. В желудке у Джулии урчало от голода, однако чтобы приглушить его, ей было достаточно бросить мимолетный взгляд на темнеющие багровые пятна. Она уже подумывала перейти в каюту матери, но отказалась от этой мысли, должно быть, миссис Маршалл спала, и Джулии не хотелось тревожить ее.

При мысли о Дереке ее сердце обливалось кровью. Что, если его уже повесили? Спросить о нем было не у кого.

Выглянув в иллюминатор, Джулия обнаружила, что над океаном сгущаются сумерки. Возможно, в темноте ей удастся ускользнуть из каюты незамеченной и выяснить, что происходит на палубе. Но что будет с ней, если ее поймают? Оставалось лишь надеяться на обещание капитана Гатри, что Джулии и ее матери не причинят вреда.

Когда небо наконец затянула мгла, Джулия пришла к выводу, что слиться с тенью на палубе ей поможет темная одежда. Сейчас на ней было надето бледно-лимонное платье. Поразмыслив, она переоделась в темно-зеленый муслин, закрывающий руки и шею.

Она уже заканчивала переодеваться, как голос с северным акцентом за дверью каюты заставил ее вздрогнуть:

– Капитан приглашает вас поужинать вместе с ним.

– Передайте капитану мою благодарность за приглашение, – с преувеличенной учтивостью отозвалась Джулия, – но я не голодна.

– Как вам угодно, – бесстрастно произнес голос. Прижавшись ухом к двери, Джулия услышала, как тот же голос повторил приглашение, подойдя к каюте ее матери, и она приняла его. Вот и хорошо. Она на время отвлечет капитана. Если же мать осталась бы в каюте и обнаружила, что Джулия исчезла, она подняла бы тревогу. А если заранее рассказать матери о задуманном, она наверняка попробует отговорить ее, утверждая, что это слишком опасно.

Дождавшись, когда мать уйдет в столовую, Джулия уже приготовилась выскользнуть за дверь, но тут в каюту постучали – робко, почти виновато. Досадуя на неожиданную помеху, она выпалила:

– Повторяю, я не голодна!

– Это я, мисс Маршалл. Доктор Дженкинс. Меня прислали вымыть пол.

В изумлении Джулия распахнула дверь и увидела стоящего в коридоре врача со шваброй и ведром. Он шагнул внутрь, а Джулия, убедившись, что в коридоре больше никого нет, тщательно заперла дверь и с нетерпением повернулась к врачу:

– Расскажите мне, что происходит. Я изнываю от неизвестности. Где капитан Арнхардт? Сколько матросов погибло?

Дженкинс с печальным видом окунул швабру в ведро и принялся оттирать кровавые пятна.

– Офицер Джастис и четверо матросов погибли. У нас нет ни единого шанса на спасение. Среди матросов ходят слухи, что в случившемся во многом виноват Харки.

Джулия недоверчиво уставилась на него:

– Харки? Интересно знать почему? Он ведь был в кандалах…

– Да, но среди матросов у него есть несколько приятелей, отъявленных негодяев, – с сардонической усмешкой добавил врач. – Они надеялись, что нам повстречается корабль янки – Харки пообещал им попытать удачу, если янки возьмут нас на абордаж. Жаль, что его не успели повесить. Сторонники Харки устроили саботаж. Как я уже сказал, – пробормотал он, грустно качая головой, – у нас нет ни единого шанса.

Он рассказал о том, как капитан Арнхардт сделал вид, будто хочет сдаться, понимая, что «Ариану» не выстоять против натиска корабля янки. Но когда янки поднялись на борт, он приказал матросам открыть огонь.

– …К сожалению, численный перевес был на стороне янки. Они налетели на нас как воронье – только Богу известно, сколько их на корабле! Странно, что они не перерезали всех нас.

– Что же с нами будет?! – в страхе воскликнула Джулия. – Как поступают янки с захваченными судами?

В голосе Дженкинса засквозило отчаяние:

– Мисс, эти янки не имеют никакого отношения к флоту северян. Это экипаж капера. Они просто выдают себя за служащих действующей армии.

– Капер? Что это такое? – Джулия удивленно заморгала, услышав незнакомое слово.

Продолжая усердно оттирать кровь, глубоко въевшуюся в доски пола, Дженкинс объяснил:

– Капер – частный боевой корабль, вооруженный за счет его владельца. Но я что-то сомневаюсь, что он принадлежит Гатри. Так или иначе, правительство северян поручило ему захватывать в открытом море корабли и грузы – принадлежащие не только врагам, но и странам, не участвующим в войне. Захваченный груз считается контрабандным, и команда капера распоряжается им по своему усмотрению.

– Значит, они ничем не лучше пиратов! – возмутилась Джулия.

Дженкинс согласно кивнул:

– Капер отличается от пиратского судна лишь тем, что на стороне первого закон. Ему поручено делать то, чем он занимается, а у пиратов нет на это никаких прав. – Дженкинс вновь окунул швабру в ведро и принялся тереть пол, тяжело вздыхая. – Политика нейтральных стран признавать законность действий каперов и считать их боевыми кораблями продиктована интересами гуманизма. Это делается для того, чтобы предотвратить пиратство. Если бы каперы не получали признания нейтральных стран, они становились бы пиратскими судами и вместо того чтобы брать в плен команды захваченных кораблей, убивали бы их, конфисковывали груз и топили суда. Однако, – продолжал он, – получив официальное признание, каперы попадают под надзор правительства, дающего им поручения, а также под надзор правительств всех нейтральных стран. Поэтому их команда обязана отчитываться за свои действия.

Дженкинс объяснил Джулии, что иметь в своем подчинении каперские суда весьма выгодно для правительства – ведь их вооружение не стоит ему ни гроша, поскольку каперы принадлежат частным владельцам.

– И вместе с тем каперы являются источником дохода, поскольку их капитаны обязаны отдавать часть захваченных грузов своему правительству в обмен на разрешение заниматься подобным промыслом.

– Значит, они и вправду ничем не лучше пиратов, только защищены законом!

– Вот именно. Можете не сомневаться: ваш хлопок продадут, и часть полученной прибыли поступит в казну правительства северян.

– А что будет с вами и остальными? – допытывалась Джулия, чувствуя, как вновь дыхание перехватило от страха.

Некоторое время Дженкинс ожесточенно скреб пол.

– Вероятно, мы разделим участь своих товарищей по несчастью. С нами поступят как с преступниками – проведут в кандалах по улицам какого-нибудь северного города, на виду у толпы зевак, а затем бросят в Могилу – так прозвали нью-йоркскую тюрьму. – Его слегка передернуло. – Я слышал, что камеры в ней невероятно грязны и кишат паразитами, а узников подвергают невыносимым унижениям и сажают вместе с отпетыми убийцами.

– А Харки?! – в ярости воскликнула Джулия – Как же он Должно быть, янки считают его героем!

Дженкинс фыркнул:

– Разумеется!

Джулия хлопнула себя по лбу ладонью.

– Это я во всем виновата! Если бы не я, Дерек давно приказал бы повесить его и с нами ничего бы не случилось. По крайней мере, у нас был бы шанс на спасение. И надо же мне было посочувствовать этому подонку!

В бешенстве она вскочила, пнула стул, ушибла палец и вскрикнула от боли. Пока она ковыляла к койке и усаживалась, Дженкинс с любопытством наблюдал за ней, а затем пробормотал:

– Знаете, капитана, Гарриса и Уотсона держат в карцере закованными в кандалы. Всем остальным матросам дали понять, что если мы хотя бы попытаемся освободить их, нас перестреляют всех до единого. Ручаюсь, капитан от бешенства грызет цепи. Будь он на свободе, он нашел бы способ отвоевать корабль – я точно знаю. Капитан Арнхардт – настоящий боец, – гордо продолжал врач. – Мне довелось повидать, каков он в схватке, и клянусь вам, чтобы совладать с ним, понадобится не меньше полудюжины человек. Он силен как бык. Он вовсе не похож на других капитанов, которые день-деньской сидят за столом с пером в руках.

– Так почему бы вам и остальным не попытаться освободить его? – вскричала Джулия, взмахнув рукой. – Почему вы торчите здесь, размазывая по полу кровь и рассказывая о том, как умеет сражаться капитан? Неужели вы не можете проскользнуть в карцер и выпустить его?

Дженкинс раздумчиво покачал головой. Джулия не могла понять, к чему относится этот жест – к пятнам на полу или бедственному положению команды. Наконец Дженкинс заговорил:

– Мисс Маршалл, никому из нас не хочется умирать. Уж лучше попытать удачу в Могиле. Нет, рисковать жизнью мы не собираемся, так что извините.

Она вновь вскочила, охваченная решимостью и бешенством, опьяняющим и призывающим действовать.

– А я не боюсь! Янки не станут стрелять в женщину. Объясните, где заперт Дерек, и, клянусь Богом, я попытаюсь освободить его. Я не буду сидеть сложа руки и дрожать за свою жизнь'

Дженкинс устало вытер ладонью лоб. Обвинение в трусости больно задело его

– Да, в вас вряд ли станут стрелять – ведь вы женщина, леди, – но на вашем месте я сидел бы тихо, как мышка. Для васмогут придумать наказание и пострашнее. Вы понимаете, что я имею в виду?

Джулия все поняла, и ее щеки ярко вспыхнули. Врач продолжал:

– Должен предупредить вас: я слышал, как Харки спорил скапитаном-янки, требуя отдать ему вас как трофей. Харки уверял капитана, что вы чуть было не соблазнили его, а затем закатили скандал, и что по вашей вине его заковали в кандалы и едва не повесили. Харки жаждет мести. Если вы попадетесь, пытаясь освободить Арнхардта, Гатри отдаст вас на потеху всей своей команде. Клянусь вам, такой участи любая женщина предпочтет смерть. – Дженкинс выразительно посмотрел на Джулию, словно пытаясь придать вес своим словам.

Не выказывая и тени страха, Джулия потребовала объяснить, где находится Дерек.

– Остальное предоставьте мне.

Дженкинс задумчиво уставился на нее, и вдруг его лицо расплылось в улыбке. Джулии стало неловко. Неужели он издевается над ней, считая беспомощной и глупой?

А Дженкинс между тем разразился смехом:

– Ну и отчаянная же вы девчонка! Впервые вижу такую. – Подумав, он пообещал посоветоваться с остальными и хоть чем-нибудь помочь Джулии. – Если вы готовы рискнуть жизнью, среди нас наверняка найдется несколько человек, способных последовать вашему примеру. Кто же из матросов допустит, чтобы женщина перещеголяла его отвагой? – Он подмигнул, пытаясь развеять опасения Джулии.

Впервые за весь день ей удалось улыбнуться.

Дженкинс ушел, пообещав пробраться в каюту Джулии, как только на корабле утихнет дневная суета. После его ухода Джулия принялась нервно вышагивать по каюте, убежденная, что она просто обязана придумать способ освободить Дерека. Он

то знает, как быть дальше. Он спасет их – в этом Джулия не сомневалась.

В коридоре послышались легкие шаги миссис Маршалл, возвращающейся из столовой. Она принужденно беседовала с кем-то, ее тон свидетельствовал о том, что она с трудом сдерживает гнев. Приложив ухо к двери, Джулия узнала голос капитана Гатри:

– Я искренне сочувствую вам, мадам, но вы должны понять корабль попал в плен и теперь его судьба зависит от меня. С вашей стороны нелепо даже надеяться, что я позволю вам и вашей дочери продолжать путь вместе с грузом.

– И как же вы намерены поступить с нами? – Голос миссис Маршалл дрогнул, и Джулия поняла, что она едва удерживается от вспышки гнева или безутешных рыданий. Она знала, что мать способна и на то, и на другое.

– Об этом вы узнаете завтра. – Судя по голосу капитана Гатри, этот разговор ему наскучил. – А теперь прошу меня простить. Я очень устал и намерен вернуться на свой корабль, чтобы как следует выспаться. Пока я не могу сказать, каким будет мое решение, но склоняюсь к мысли, что вас с дочерью следует отправить обратно в Джорджию и передать в руки федеральных властей.

Джулия услышала скрип открывшейся и вновь закрывшейся двери соседней каюты. Отлично! Миссис Маршалл все-таки сдержалась и не дала негодяю повода для злорадства.

Через несколько мгновений Гатри зашагал обратно по коридору. Джулия застыла, боясь, как бы он не вздумал заглянуть к ней. К счастью, этого не произошло.

Возвращения доктора Дженкинса Джулия ждала с нарастающим нетерпением. Наконец, совсем отчаявшись, она задумалась о том, удастся ли ей осуществить свой план в одиночку. И когда она была уже совсем готова к решительному шагу, дверь каюты тихо скрипнула.

– Мисс Маршалл, вы спите? – послышался тревожный шепот Дженкинса.

– Разве я в состоянии заснуть? – прошипела она. – Где вы пропадали? Я уже решила не ждать вас. Надо действовать немедленно.

– Так я и думал! Я боялся, что вы не дождетесь меня и совершите ошибку. Мне понадобилось немало времени, чтобы столковаться с надежными людьми, которым хватит смелости на самую рискованную выходку.

Дженкинс объяснил, как он разыскал троих матросов, согласившихся помочь, и обсудил с ними положение. Путем несложной разведки они выяснили, что у двери карцера стоит всего один часовой. Еще несколько вооруженных стражников расставлено по всему кораблю. Остальные вернулись на крейсер, уверенные, что добыча никуда не денется. Сам Харки расхаживал по всему кораблю, чуть не лопаясь от гордости, – капитан Гатри временно поручил командование ему.

– Я вовсе не пытаюсь запугать вас, – обеспокоено добавил Дженкинс, – но я подслушал разговор Харки и капитана Гатри. Харки желал незамедлительно заполучить вас, а Гатри отказал ему. Он велел своим стражникам присматривать за Харки – на всякий случай.

– И, слава Богу! Как, по-вашему, мне удастся пробраться к Дереку? Может быть, вы справитесь без меня? Мне бы не хотелось в темноте наткнуться на Харки.

– Нет, нам без вас не обойтись! – решительно возразил Дженкинс и объяснил, что Джулии придется воспользоваться всеми женскими уловками, чтобы застать врасплох часового, поставленного у двери карцера. Главное – заставить его забыть об обязанностях. – Постарайтесь вскружить ему голову, а мы сделаем остальное. И помните: вам ни в коем случае нельзя показать, что вы нервничаете, иначе часовой заподозрит неладное. – Прищурившись, Дженкинс окинул Джулию беглым взглядом. – Вы уверены в успехе? Если в вас есть хотя бы тень сомнения, лучше забыть об этом плане и попытаться придумать другой. Если сегодня нас поймают, второго шанса нам не представится. Любая оплошность может стоить нам жизни.

При свете свечи, зажженной Джулией, Дженкинс продолжал испытующе вглядываться в ее глаза. Она уставилась на него в упор, решительно вздернув подбородок.

– Промедление смерти подобно. Действовать надо сегодня. За меня не беспокойтесь. Я справлюсь со своей задачей.

Дженкинс похлопал ее по плечу:

– Умница! Я верю в вас. Блеск в ваших глазах меня не обманывает.

– Спасибо. – Голос Джулии прозвучал твердо и уверенно. Дженкинс объяснил ей, где находится карцер и как пробраться туда, держась в тени, чтобы остаться незамеченной. На корабле все стихло – если не считать гогота Харки и двоих стражников, обнаруживших в капитанской каюте запасы рома. Видимо, они нисколько не сомневались в покорности команды «Ариана», и не без причины. Команда Арнхардта была обезоружена, капитан и его помощники оказались в кандалах, матросы остались без вожака. Кто бы мог подумать, что Джулия не согласится покорно ждать своей участи и не примирится с ней?

Дженкинс велел Джулии повременить полчаса, а затем отправиться к карцеру. К тому времени он и остальные его сторонники должны были занять свои места. Как только Дерек и его помощники окажутся на свободе, они найдут способ справиться с охранниками и завладеть оружием.

Дженкинс вновь смерил Джулию проницательным взглядом.

– Мне известно, что прежде всего вы беспокоитесь о матери и вашем хлопке. Должно быть, вам не терпится добраться до Бермудских островов и отправиться в Лондон, к жениху. Но сдается мне, мисс Маршалл, вы неравнодушны к нашему капитану, даже если сами этого пока не понимаете.

Джулия изумленно уставилась на врача, поражаясь его догадливости. Внезапно ее лицо осветила лукавая улыбка.

– Скажем так: мне не верится, что у него железное сердце. По-моему, я знаю капитана лучше, чем остальные члены команды.

Дженкинс кивнул и быстро удалился.

Джулия задумалась. Кажется, после трагических событий сегодняшнего дня она навсегда изменилась. Ей впервые пришла в голову мысль, что она слишком плохо знает саму себя.

У Джулии возникло пугающее предчувствие. Должно быть, еще до рассвета ей предстоит поближе познакомиться с самой собой и узнать, что уготовано ей судьбой… конечно, если она останется в живых.

Глава 7

На безлюдной палубе было тихо. Небо затянули тучи, и Джулия вздохнула с облегчением, понимая, что на освещенной луной палубе ее заметили бы в мгновение ока. Перед выходом из каюты она переоделась в платье с соблазнительным вырезом, обнажающим заманчивую ложбинку. Платье было темным, а на плечи Джулия накинула черную шаль, не желая, чтобы ее заметили по пути к карцеру, где томился Дерек.

Ее сердце бешено колотилось, ноги дрожали, однако она с трудом сглотнула, сделала глубокий вздох и на цыпочках начала красться по палубе, переступая через спутанные веревки. С корабля бросили якорь, поэтому он оставался неподвижным. Вглядываясь в темноту. Джулия различила очертания капера, тоже стоящего на якоре по правому борту, на расстоянии пятидесяти ярдов от «Ариана».

Заметив впереди часового, Джулия молниеносно скользнула кпоручням, присела, обхватила колени руками и притянула их кгруди, не осмеливаясь дышать. Часовой прошел мимо на расстоянии вытянутой руки. На миг у Джулии возникло опасение, что он решил сменить пост и теперь остановится поблизости. Тогда ее неизбежно обнаружат. Но спустя некоторое время часовой двинулся прочь. Прежде чем подняться, Джулия оглядела палубу, до боли в глазах всматриваясь в туманную мглу. Чуть поодаль стоял еще один часовой, повернувшись спиной к Джулии. Судя по всему, кроме этих двоих, на палубе больше никого не было. Однако Джулия не сомневалась, что где-то поблизости находятся остальные стражники.

Убедившись, что пока ей ничто не угрожает, Джулия выпрямилась и продолжила путь. Вход в карцер был на корме корабля, между двумя деревянными сооружениями – должно быть, рундуками для хранения каких-то припасов. Джулия увидела, что часовой сидит у двери, положив мушкет на колени. Казалось, он дремлет, уткнувшись подбородком в грудь. Джулия подошла поближе, гадая, где прячутся доктор Дженкинс и его помощники. Видят ли они ее? Подоспеют ли вовремя? Что, если матросы в последнюю минуту струсили и отказались от попытки освободить капитана? Команда недолюбливала капитана Арнхардта. Если янки пообещали сохранить матросам жизнь, их вряд ли будет беспокоить судьба офицеров.

Неожиданно часовой рывком вскинул голову:

– Кто здесь?

Джулия увидела, что прямо на нее в упор смотрит черное дуло мушкета. На миг она окаменела, но тут же напомнила себе, что должна призвать на помощь все свое мужество. Она обязана быть сильной. Теперь не время бояться. Заговорив, она сама удивилась спокойствию и беспечности собственного голоса:

– Добрый вечер! Надеюсь, я вас не напугала? Видите ли, я – пассажирка этого корабля. Мне захотелось подышать свежим воздухом…

Часовой поспешно поднялся, пристыженный оттого, что его застали спящим на посту. Продолжая целиться в Джулию, он подошел поближе и проворчал:

– Напрасно вы болтаетесь по палубе, мисс. Вы тут не пассажирка, а пленница. Спускайтесь-ка поскорее вниз, а не то нарветесь на неприятности.

Джулия рассчитанным движением приспустила с плеч шаль Поблизости горел фонарь, и его тусклого света должно было хватить, чтобы часовой сумел рассмотреть нежную кожу плеч Джулии и глубокую ложбинку в вырезе платья. Она услышала, как часовой со свистом втянул в себя воздух, и шагнула вперед, демонстрируя ему свои прелести.

– Какая чудесная ночь! – восторженно пролепетала она. – А в каюте стоит такая духота! Знаете, здесь, на палубе, совсем не холодно, а ведь сейчас зима! Наверное, причиной всему тропический воздух – Бермуды совсем рядышком, верно? А вы не находите, что сегодняшний вечер выдался на редкость теплым? – Говоря, она подступала все ближе.

Часовой опустил ружье, прислонив его к боку и не сводя глаз с груди Джулии. Она слегка наклонилась, делая вид, что поправляет один из бантиков на юбке, и удовлетворенно улыбнулась, услышав тихий стон моряка:

– Бог ты мой!

Не торопясь Джулия выпрямилась и приветливо улыбнулась, заставляя себя сохранять спокойствие, несмотря на отчаянное желание поскорее покончить с трудной задачей. Но если их случайно заметит проходящий мимо стражник – тогда все пропало Доктору Дженкинсу и его помощникам ни за что не справиться с двумя вооруженными противниками.

– Вы не против, если я немножечко посижу рядом с вами'' – проворковала она и, не дожидаясь ответа, направилась к тому месту, где только что сидел часовой. – Знаете, девушкам порой бывает так одиноко! А вы не страдаете от одиночества? Вероятно, это так тоскливо – быть моряком, надолго покидать родной город, расставаться с родными и любимыми! Ведь в море не часто встретишь юную леди…

Часовой недоуменно слушал ее, в глубокой задумчивости потирая подбородок. И наконец, когда Джулия уже ощутила первую волну паники, уверенная, что он отвергнет ее, часовой быстро опустился на колени и с широкой ухмылкой придвинулся поближе.

– Еще бы! – сипло прошептал он. – Мне ли не знать, что такое одиночество! Значит, женщинам тоже бывает несладко? А с виду и не скажешь, что вам недостает мужской компании. Но я-то знаю: каждой женщине нужен мужчина. Просто некоторые жеманятся, вот и все.

Он отложил ружье, одной рукой обнял Джулию за плечи, а другую бесцеремонно положил к ней на колени.

– Я слышал о тебе…

Горячее дыхание часового, насыщенное перегаром рома, коснулось уха Джулии. Так он пьян! Тем лучше. Стало быть, справиться с ним будет легче.

– Да-да, я все о тебе знаю, – повторил он, шаря по щиколотке Джулии и постепенно поднимаясь выше по ноге. – Ты – та самая пассажирка, из-за которой тот урод чуть не подрался с капитаном Гатри. Говорят, ты горячая девчонка, которую давно пора укротить, да только не всякому это под силу. Капитан сказал, что в свое время он сам займется тобой. И надо же, чтобы такое сокровище досталось старине Ринго! Если рассказать,

никто не поверит…

В горле Джулии встал ком, желудок сжался, вызывая тошноту. Она с трудом заставила себя повернуться к часовому и положить ладони к нему на плечи. Чтобы не видеть его лица, она закрыла глаза и томно прошептала:

– Поцелуй меня! Я долго ждала этого… Мне так страшно и одиноко…

Она запрокинула голову, приоткрыла губы, и моряк торопливо забормотал:

– Конечно, детка, конечно. Я знаю, чего ты хочешь. Я сумею угодить тебе… – И он впился в ее губы так, словно хотел проглотить ее живьем. Его возбуждение было очевидным. Левой рукой он грубо стал шарить под платьем Джулии, пробираясь к промежности, а правую ловко сунул за вырез платья и начал щипать ее груди, издавая гортанные стоны.

Джулия отклонилась, чтобы лечь на спину, – при этом часовой оказался бы более уязвимой мишенью для доктора Дженкинса и остальных. Будем надеяться, что они подоспеют вовремя, убеждала себя Джулия. А если этого не произойдет… тогда ее ничто не спасет. У нее нет выхода: если она попытается оттолкнуть матроса, сделать вид, что всего лишь дразнила его, он придет в ярость и все равно овладеет ею – грубо и безжалостно. И в отместку наверняка позовет остальных стражников и предложит им позабавиться вместе. Да, она оказалась в чрезвычайно опасном положении, но где же доктор Дженкинс? Неужели он не понимает, что пора действовать?

– Ринго знает, что нравится дамам… – бормотал часовой, приподнимаясь, чтобы развязать ее панталоны. – Им всегда довольны, это уж точно. Ты и глазом не успеешь моргнуть, как я буду готов ко второму заходу. Что-что, а уж ублажать подружек я умею…

Джулия невольно напряглась, сдерживая крик отвращения. Часовой поднял ее юбки и принялся развязывать панталоны.

– Помоги же мне, – просил он хриплым от вожделения голосом. – Откройся! Я знаю, ты мечтаешь об этом – с Ринго тебе незачем притворяться…

Больше Джулия не могла терпеть. Сдвинув ноги, она уперлась в грудь часового обеими руками и протестующе вскрикнула сквозь зубы.

Он мгновенно насторожился и с пробуждающейся яростью уставился на нее:

– А это еще что за шутки? Ты что, затеяла игру со стариной Ринго? Нет уж, ты получишь то, о чем просила…

Жесткими, мозолистыми пальцами он широко развел ее ноги, и Джулия поняла, что теперь в любую секунду свершится неизбежное. И происходящее даже не будет насилием – ведь она сама предложила матросу развлечься. Ей придется либо вытерпеть все до конца, либо поднять шум и погубить весь план. Второго такого случая ей не представится – об этом позаботится капитан Гатри.

Ее мысли путались, она пыталась найти выход из опасного и унизительного положения, в котором очутилась по собственной вине.

Внезапно она решила прибегнуть еще к одной уловке. Крепко сжав ноги, она снова оттолкнула часового и капризно произнесла:

– Зачем так спешить? Ты же сказал, что умеешь ублажать женшин! Я еще не готова… Поцелуй меня еще разок, и тогда… – Она глубоко вздохнула, сдерживая тошноту. – Мне по вкусу твои ласки…

– Правда? – Ринго замер и с довольной ухмылкой воззрился на нее: – По-твоему, я слишком спешу? Ладно. Ты не прочь поиграть, не так ли? На Ринго до сих пор никто не жаловался! От меня все женщины уходят довольными. Хочешь потискаться еще – будь по-твоему. Вот увидишь, я сумею распалить тебя. Ты еще попросишь пощады, плутовка…

Он стремительно нагнулся, обхватил губами ее сосок и начал покусывать его, втягивая в рот и обводя языком.

Более унизительного ощущения Джулия не испытала бы, даже если бы он вонзил в нее свое налившееся кровью орудие.

Неожиданно раздался тошнотворный хруст костей, часовой ахнул от боли, выпустил грудь Джулии и рухнул на нее.

Кто-то оттащил его в сторону и бесцеремонно поставил Джулию на ноги. В тусклом свете фонаря она рассмотрела лицо доктора Джснкинса, и вдруг кто-то задул огонь, и на корме воцарился мрак.

– С вами все в порядке? – прошептал врач, дрожащей рукой поглаживая Джулию по плечу.

Оправляя одежду, она раздраженно отозвалась:

– Да, но вы слишком медлили. Еще несколько секунд – и я превратилась бы в настоящую потаскуху!

– Простите, мы спешили изо всех сил, – скороговоркой ответил врач. – Мы собирались опередить вас и затаиться поблизости, однако сначала нам пришлось обезвредить часовых на палубе, а их оказалось больше, чем мы думали. Что ж, пора двигаться дальше. Если поднимется тревога, всех нас отправят на корм рыбам.

При этой мысли Джулию передернуло, и она вспомнила, что благодаря Дженкинсу и остальным избежала насилия.

– Со мной ничего не случилось, – заверила она, – просто я немного испугалась. Давайте поспешим.

Один из матросов отпер люк и придержал его крышку, пока доктор Дженкинс спускался вниз. Когда он очутился у подножия лестницы, второй матрос помог Джулии сойти по узким ступеням. За ней последовали остальные – все, кроме матроса, оставленного на карауле.

Пробираясь в темноте, врач позвал капитана Арнхардта, а Джулия стояла на месте, боясь на что-нибудь наткнуться. Кто-то зажег фонарь, послышался голос Дерека, и наконец Джулия увидела его. Ее сердце сжалось при мысли о невыносимой боли, которую причинили ему тяжелые кандалы на запястьях рук, вытянутых высоко над головой и прикованных к потолку. По обе стороны от капитана были прикованы Эдсел Гаррис и Гровер Уотсон.

– Какого черта… – хрипло начал капитан, но врач перебил его:

– У нас нет времени на разговоры. Надо поскорее вытащить вас отсюда. Можете поблагодарить Джулию за то, что она отвлекла часового, а нам удалось прикончить его.

Дерек поднял опухшие веки,взглянул на Джулию, ислабая улыбка тронула его губы.

Увидев, что из-под стальных браслетов на руках Дерека сочится кровь, Джулия стиснула зубы.

Врач велел одному из матросов поискать в карманах часового ключи от наручников. В ожидании Дженкинс рассказал Дереку, как им удалось связать нескольких стражников и заткнуть им рты.

– А троим пришлось перерезать глотки. Мы спрятали трупы, но неизвестно, когда хватятся. Нужно пошевеливаться. Дело за вами, капитан. У меня нет никаких планов.

Дерек с усилием повел руками, и на его предплечьях перекатились мышцы.

– Освободите меня, и я что-нибудь придумаю, – сердито выпалил он.

– Стойте смирно. – Врач попытался осмотреть окровавленные запястья Дерека. – Иначе у вас на руках не останется живого места.

Вернувшийся матрос сообщил, что у часового ключей не оказалось. Дерек чертыхнулся и приказал:

– Придется разрубить цепи. Наверху, в рундуке, есть топор. Живее!

Его взгляд устремился на Джулию, глаза прищурились в глубокой задумчивости. Наконец он распорядился:

– Уведите ее обратно в каюту. Пусть мать последит за ней. Поставьте у каюты часового, дайте ему ружье ипобольше пороху. Не хватало еще, чтобы они пострадали.

– Я не желаю торчать в каюте, не зная, что происходит на корабле! – воспротивилась Джулия. – Я помогу вам…

Несмотря на все напряжение этих минут, мужчины расхохотались, и этот хохот взбесил Джулию. Дерек усмехнулся:

– Ты уже сделала все, что могла, дорогая. Теперь ты будешь нам только мешать. С восходом солнца на корабле начнется пальба.

– Дайте мне оружие, и я тоже буду стрелять! – Джулия встряхнула головой. – Мне надоело, что со мной обращаются как с ребенком. Ни в какую каюту я не пойду!

На минуту Дерек отвлекся: кто-то принес топор. Несколько быстрых, мощных ударов – и цепь на правом наручнике оказалась перерубленной. Протянув свободную руку к Джулии, Дерек повелительно приказал:

– Подойди сюда.

Она повиновалась и очутилась в его объятиях. Он крепко прижал ее к груди, пока матросы перерубали вторую цепь. Уткнувшись подбородком в макушку Джулии, Дерек с наслаждением вдыхал аромат ее густых шелковистых волос, жестом собственника поглаживая ее по спине.

Как всегда, Джулию заворожили его сила и пронзительная красота мощного тела.

Когда и вторая рука Дерека оказалась свободной, он приподнял Джулию и коснулся ее губ. Окружающие смущенно отвернулись, принимаясь освобождать офицеров.

Джулии показалось, что на миг жизнь покинула ее, а затем вновь возвратилась и принесла с собой трепет осознания, что Дерек смог бы задушить ее в объятиях, не прилагая особых усилий.

Он обхватил ее за талию и прижал к своему животу. Джулия мгновенно ощутила его возбуждение и поняла, что даже в эту минуту, когда им грозила опасность, в нем пробудилось желание.

– Потерпи немного, – прошептал он, касаясь ее губ. – Позднее я приду к тебе – ведь ты этого хочешь, как и я. А теперь отправляйся в свою каюту.

– Нет… – попыталась возразить Джулия, но он перебил:

– Джулия, тебе придется смирять свой норов. – Его глаза недовольно блеснули. – Не спорь: ты напрасно расходуешь свои силы и испытываешь мое терпение.

Он вновь склонил голову и прижался губами к ее уху, чтобы никто не услышал его шепот:

– Знаешь, что я ощущаю, когда мы с тобой близки? Меня словно окутывает нежный, теплый бархат. Несмотря на свою хрупкость, ты вмещаешь меня целиком, и когда-нибудь я проведу с тобой всю ночь, до самого рассвета. У меня никогда не было такой женщины, как ты – страстной, каждую минуту ждущей ласки. Но тебе предстоит еще многому научиться, и я готов стать твоим учителем.

Опешив, Джулия отстранилась и уставилась на него широко раскрытыми глазами. Любовно похлопав ее по ягодицам, Дерек произнес:

– Ступай! И не вздумай спорить – на споры у меня нет времени.

Лихо подмигнув ей, он повернулся к остальным, всем видом показывая, что разговор с Джулией окончен.

Кто-то робко коснулся ее локтя, но Джулия возмущенно отпрянула и ледяным тоном обратилась к Дереку:

– И долго мне придется торчать в каюте, словно несмышленышу? Если бы не я, вы до сих пор маялись бы в кандалах!

Не удостоив ее даже взглядом, Дерек отрезал:

– Не шумите, черт бы вас побрал! Вы пробудете в каюте до моего прихода.

– А если вы не придете? – язвительно осведомилась Джулия. – Как тогда я узнаю, что можно выходить?

– В таком случае вас наверняка навестят капитан Гатри или Шед Харки, – деловито разъяснил Дерек, и хотя он стоял к Джулии спиной, она поняла, что он иронически усмехается. – Не беспокойтесь, леди: здесь найдется немало желающих согреть вашу постель.

Провожаемая смешками матросов, Джулия взбежала по лестнице, дрожа от гнева. Ее спутнику пришлось прибавить шагу, чтобы нагнать девушку.

«Как он мог? – Джулия кипела негодованием. – Как он посмел унизить меня? Притом в присутствии матросов!» Должно быть, она совершила ошибку, бросившись спасать этого неблагодарного человека. Надменный негодяй, привыкший добиваться своего! Он командует ею, точно своими матросами! Не хватало еще, чтобы за провинность он приказал высечь ее! Дикарь!

И, несмотря на то, что мысли о браке с Вирджилом по-прежнему внушали ей отвращение, респектабельное положение его жены в эту минуту показалось ей манной небесной по сравнению с участью любовницы Дерека Арнхардта. Она мечтала лишь об одном – поскорее покинуть «Ариан» и забыть о нем.

– Меня зовут Лаймен Анастор, – сообщил ее спутник у дверей каюты. – Мне приказано защищать вас и вашу мать и, если понадобится, отдать за вас жизнь, – со сдержанной гордостью добавил он.

Развернувшись, Джулия впервые взглянула на новоявленного защитника и с удивлением поняла, что он почти мальчишка – костлявый, с буйным вихром соломенных волос, падающим на лоб.

Почувствовав ее недоверие, юноша нервно сглотнул, двигая кадыком, и потряс ружьем, зажатым в одной руке, а другой выхватил из-за пояса тяжелый «кольт».

– Вам нечего бояться, мисс Маршалл. Если потребуется, я с радостью пожертвую жизнью, лишь бы исполнить приказ капитана.

– Что ж, это очень благородно с вашей стороны, – скептически пробормотала Джулия. – Но объясните, чем Арнхардт заслужил такое преклонение? Стоит вам вчем-нибудь провиниться – и он прикажет располосовать вам спину. Это безжалостный, злобный, мстительный…

– Замолчите! – прервал ее юноша и гневно прищурился. – Мой долг – защищать вас, но я не обязан слушать, как вы оскорбляете человека, к которому я отношусь с глубоким уважением. Он подобран меня на улице и дал мне работу, и моя жизнь обрела смысл. Если он решит высечь меня, значит, я этого заслуживаю. – Он перевел дыхание и продолжал: – Капитан Арнхардт – замечательный человек, и вы должны гордиться тем, что он заботится о вас. Все говорят, что он дорожит вами. И вы должны быть рады этому – до сих пор ни одна женщина не задерживалась у него надолго. Конечно, они проводили в постели капитана одну две ночи, ведь он мужчина и не может обойтись без…

– Прекратите немедленно! – выпалила Джулия, высоко подняв брови и подбоченившись. Она не могла поверить собственным ушам. – Я не желаю обсуждать плотские потребности капитана Арнхардта и не намерена выслушивать ваши нотации.

Они стояли друг против друга, задыхаясь от гнева. Наконец Джулия покачала головой и приложила ладонь ко лбу.

– Простите, я не хотела обидеть вас. Ночь выдалась для меня чересчур беспокойной. Разумеется, у вас есть все основания уважать своего капитана. Нам обоим грозит опасность, поэтому давайте попытаемся стать друзьями.

Она протянула руку, и юноша без колебаний пожал ее, широко усмехнувшись. Затем он заявил, что пойдет будить миссис Маршалл. Джулия охотно препоручила ему эту задачу.

Спустя несколько минут в каюту вошла мать Джулии, запахнувшись в розовый атласный халат. Ее волосы в беспорядке падали на плечи. Старая няня Джулии, Сара, шла следом, не скрывая тревоги.

– Объясни мне, что все это значит? – потребовала миссис Маршалл, усаживаясь на стул. Лаймен встал перед дверью.

Под причитания Сары Джулия коротко рассказала о случившемся, стараясь не смотреть на мать.

– Невероятно! – Миссис Маршалл дрожащими пальцами отвела с лица прядь волос. – Ты помогла освободить капитана? Значит, нам предстоит еще одно сражение. Как жаль, что мы не остались в Роуз-Хилле! Пусть бы сгнил этот проклятый хлопок! Теперь все мы наверняка погибнем!

Джулия удивленно воззрилась на нее: мать впервые употребила бранное слово в ее присутствии.

– О, прости меня, дорогая! – поспешила исправить свою оплошность миссис Маршалл. – Это путешествие стало для меня слишком тяжким испытанием. Если бы время можно было повернуть вспять! Я ни за что не согласилась бы покинуть родину, и Вирджил наверняка понял бы меня.

– Напрасно вы так убиваетесь, мэм, – вмешался Лаймен, и все обернулись к нему. – Капитану не занимать ни ума, ни храбрости. Он спасет и нас, и корабль, вот увидите. Надо только сидеть тихо и ждать. Сейчас я придвину стол к двери, чтобы в каюту никто не ворвался, и сделаю все возможное, чтобы уберечь вас.

– Хотелось бы знать, как долго нам придется ждать? – задумчиво проговорила миссис Маршалл, наблюдая, как Лаймен двигает стол. – Полагаю, мне следовало бы одеться…

– Ты права. – Джулия принужденно улыбнулась: какая разница, одеты они или нет! Несмотря на веру Лаймена в своего капитана, к утру все они могут погибнуть. Янки слишком много, а к Дереку примкнула лишь жалкая горсточка матросов. Гораздо больше сторонников у Харки.

Миссис Маршалл присела на край койки и сцепила пальцы на коленях.

– Давай помечтаем о чем-нибудь приятном, отвлечемся на время от того, что происходит наверху. Представь себе, скоро мы прибудем на Бермуды, а затем пересядем на большой корабль и отправимся в Англию! А там нас встретит Вирджил, и мы сыграем чудесную свадьбу. Потом кончится война, мы вернемся в Роуз-Хилл, и Майлс снова будет с нами…

Она щебетала без умолку, и Джулия с трудом подавила желание завизжать. Если от этих мечтаний матери становится легче, пусть поступает, как ей угодно, но сама Джулия предпочла бы посидеть в тишине и помолиться о спасении.

– Ты слушаешь меня, дорогая?

Джулия резко вскинула голову. Она отвлеклась, задумавшись о Дереке и о том, как собственное тело предавало ее каждый раз, когда он оказывался поблизости.

– Нет, мама. Что ты сказала?

– Выйдя замуж за Вирджила, ты будешь счастлива, даже если самой тебе в это пока не верится.

– Пожалуй, да, – рассеянно отозвалась Джулия, не желая вдаваться в обсуждения. Решение было уже принято, и говорить о нем не имело смысла. Что будет – то будет. А пока незачем задумываться.

– А ты уверена, что приняла его предложение не только потому, что он способен спасти Роуз-Хилл и помочь Майлсу? – допытывалась мать.

Искоса бросив взгляд на старую негритянку, Джулия обнаружила, что та пристально наблюдает за ней. Ощущая неожиданный укол совести, Джулия солгала:

– Мне кажется, с Вирджилом я буду счастлива. Мы станем отличной парой.

– Значит, ты любишь его?

Сара поджала губы и нахмурилась.

– Полагаю, да, – с трудом выдавила Джулия. Она вновь солгала, и Сара поняла это.

Минуты тянулись с томительной медлительностью. Лаймен потушил фонарь, объяснив, что лишний свет сейчас только повредит капитану и остальным. Они сидели в непроглядной темноте, где раздавалось только хриплое, стесненное дыхание.

Тишину разорвал треск первого выстрела, за ним последов вал второй. Миссис Маршалл вскрикнула и зажала уши, а Лаймен резко велел ей замолчать. Джулия сжалась на полу под иллюминатором, стараясь не вслушиваться в звуки выстрелов, слившиеся в сплошной грохот. До нее доносились крики, проклятия и топот бегущих ног, от которых, казалось, вздрагивал весь корабль.

Внезапно что-то твердое и холодное прикоснулось к руке Джулии.

– На всякий случай, если меня убьют, – дрогнувшим голосом пояснил Лаймен, вкладывая ей в руку кинжал. – Тогда вам придется защищаться самой. Да поможет вам Бог!

Им явно овладел страх. Несмотря на смелые речи о долге, смерти и приказах капитана, юноша струсил. Сквозь вопли и грохот выстрелов Джулия расслышала всхлипы матери.

«Забавно, – подумала она, – в решающую минуту только мне удается сохранять самообладание». Но видимо, Джулия пребывала в шоке: она дрожала всем телом, понимая, что в любую секунду ее может настигнуть смерть.

Неожиданно шум утих.

Долгое время все молчали, наконец, Лаймен с трудом выговорил:

– Скоро мы все узнаем. Кто-нибудь непременно спустится сюда. Молитесь, чтобы это был капитан.

Капитан! Джулию бросило в жар. Насмешливая улыбка, сильные руки, чуткие пальцы… никто не мог сравниться с ним. Она надеялась, что больше никогда в жизни ей не повстречается подобный мужчина. Джулия осознавала, что он обладает над ней таинственной властью. Тело и воля предавали ее в объятиях капитана. И даже будь он лишен чудовищной, почти грубой силы, она все равно оказалась бы беспомощной рядом с ним.

На лестнице послышались тяжелые шаги, и все сидящие в каюте испуганно переглянулись. Миссис Маршалл зажала рот трясущейся рукой, Лаймен вскинул ружье и встал лицом к двери, надеясь сделать верный выстрел в розовой предрассветной дымке.

Джулия затаила дыхание и крепко стиснула руки. Сара забормотала себе под нос молитву.

– Впусти меня, Анастор. Все кончено!

– Хвала Господу! – воскликнула Сара.

Джулия облегченно вздохнула, наблюдая, как Лаймен отложил ружье и принялся отодвигать от двери стол.

Казалось, Дерек заполонил собой весь дверной проем. Он застыл, слегка расставив ноги, на его потном, перепачканном лице играла торжествующая улыбка.

– Наша взяла! – объявил он, отыскивая взглядом Джулию. Он раскрыл объятия, торопясь прижать ее к обнаженной, твердой, как кремень, груди. От радости Джулия позабыла обо всем и метнулась к нему, не скрывая слез. В объятиях Дерека она мгновенно почувствовала себя в безопасности.

Он ласково гладил ее по спине, одновременно отвечая на расспросы Лаймена.

– Мы потеряли много славных парней, – с тяжелым вздохом признался он. – Нам удалось застать янки врасплох, но перевес был на их стороне. Если бы не наше единственное преимущество – внезапность нападения, – думаю, все закончилось бы гораздо хуже. – Поцеловав Джулию в лоб, он прошептал: – А ты, случайно, не разочарована? Может, ты ждала капитана Гатри?

– Дерек, как ты смеешь!.. – Она отпрянула, ненавидя себя за слабость, которая всегда овладевала ею в объятиях капитана, и только теперь заметила кровь у него на груди. – Господи, ты ранен! – воскликнула она.

– Пустяки. Подумаешь, царапина. Позднее Дженкинс осмотрит ее. – Он повернулся к Лаймену: – Мы проникли на крейсер и подмочили порох – по примеру приятелей Харки. И до того как поднялась тревога, успели обезоружить почти всю команду.

– Капитан Арнхардт!

Этот возглас заставил всех присутствующих обернуться к миссис Маршалл, которая с трудом поднялась на ноги.

– Прошу вас, избавьте нас от неприятных подробностей! Теперь, когда сражение выиграно, нас интересует только одно: сколько времени нам понадобится, чтобы прибыть на Бермудские острова.

– На Бермудах мы не станем заходить в порт, – деловито отозвался Дерек. – Слухами полнится не только земля, но и океан. Янки начнут охотиться за нами – ведь мы прорвали блокаду. Поэтому у нас лишь один выход – повернуть обратно к Уилмингтону. Я проведу корабль в гавань, и мы пробудем там, пока шум не стихнет. А потом я проложу новый курс для «Ариана».

Миссис Маршалл не сразу осознала смысл его слов. Опомнившись, она ахнула:

– Вы спятили! Вам заплатили за то, чтобы вы доставили нас и наш груз на Бермуды. Нам нельзя возвращаться. Моя дочь выходит замуж…

– И, тем не менее, вам придется смириться, – перебил он и поморщился от боли, потерев рану на груди. – Капитан здесь я, мне и принимать решения. Мы потопим крейсер, бросим уцелевших янки на произвол судьбы и сразу поплывем на север. – Он приказал Лаймену подняться на палубу и помочь остальным матросам.

Поцеловав Джулию в щеку, Дерек снова прижал ее к себе, но миссис Маршалл остановила его:

– Может, вы все-таки оставите в покое мою дочь? Я бы попросила вас с уважением относиться к ней. Она чужая невеста.

Дерек опешил и сразу разжал объятия.

– Я готова заплатить любую цену, – продолжала миссис Маршалл. – Понимаете – любую! Могу предложить вам часть выручки от продажи хлопка. Вы получите все, что захотите, только доставьте нас на Бермуды.

– Что вы несете? – Растерянность сменилась в нем яростью. – Меня взяли в плен и собирались повесить. Теперь янки считают меня пиратом. На некоторое время я должен затаиться. За мою голову будет назначена высокая цена. А в Уилмингтоне я отсижусь до тех пор, пока вновь не получу возможность без опасений выходить в море.

– Вирджил сойдет с ума от беспокойства. – Миссис Маршалл обернулась к Джулии: – Мы должны отправиться на Бермуды. – В отчаянии она заломила руки, слезы струились по ее худому лицу.

Сара ободряющим жестом положила пухлую руку на плечо хозяйки.

Джулия прикусила нижнюю губу. Ей вовсе не хотелось возвращаться в Уилмингтон, тем более в Роуз-Хилл. Особенно теперь, когда с юга к Саванне приближались войска янки. В Англии она надеялась забыть об ужасах войны. Конечно, судьба Майлса тревожила бы ее и вдали от родины, но помочь ему было невозможно, и кроме того, Майлс сам хотел уберечь родных от бедствий и лишений военного времени.

– Уведите миссис Маршалл в ее каюту, – приказал Дерек Саре. – Ночь выдалась утомительной для всех нас. Я пришлю ей бренди.

– Вы ничего не поняли, – всхлипнула миссис Маршалл, опираясь на руку негритянки. – Мы просто не можем вернуться…

Оставшись наедине с Джулией, Дерек уставился на нее во все глаза.

– Пожалуй, мне придется спасти тебя от самой себя, – пробормотал он.

Покачав головой, она ответила:

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Он бесцеремонно привлек ее к себе, пачкая платье кровью.

– Ты не любишь Вирджила Оутса и знаешь это. Уверяю тебя, он мошенник. А ты – глупая девчонка, если веришь, что он обладает состоянием и властью. Он женится на тебе ради твоего состояния и красоты.

Сердце Джулии бешено колотилось в груди.

– Тебя это не касается. То, что случилось между нами, – досадная ошибка. Мы должны навсегда забыть о ней.

– Не выйдет, да и ни к чему. – Он коротко и горько хохотнул, слегка встряхнул Джулию за плечи и приказал: – Объясни мне, почему ты согласилась стать его женой, только не лги! Ты отдала мне свое тело, а теперь открой душу.

Джулия беспомощно уставилась на него.

– Но не уверяй, что ты любишь его.

Бессонные ночи лишили Джулию последних сил. У нее путались мысли, она никак не могла сосредоточиться.

– Пожалуйста, давай не будем об этом. Я просто хочу устроить свою жизнь.

Дерек заговорил, словно не слышал ее:

– Мне известно, почему ты выходишь за Вирджила замуж. Ты пытаешься искупить перед матерью вину своего отца. Ты же сама рассказала мне об этом в бреду. Пойми одну простую вещь – Вирджил тебе не пара.

– Не тебе судить! – уязвлено воскликнула Джулия.

– Нет, мне, – возразил Дерек. – Ты беззаветно предана матери, потому что чувствуешь себя виноватой перед ней – ведь ты умолчала об измене отца. Ты приняла на себя его позор, и это нелепо. Ты ни в чем не виновата. А еще, – продолжал он, и в глазах его заиграл отблеск утреннего солнца, заглянувшего в иллюминатор, – ты безмерно предана своему брату, и питают эту преданность угрызения совести. Ты винишь себя в том, что из-за тебя ему пришлось спасаться бегством. На тебя напали, и твой брат совершил убийство, пытаясь отомстить.

Джулия хотела возразить, но Дерек не давал ей вставить ни слова:

– Выслушай меня до конца. Ты надеешься, что брак с Вирджилом Оутсом поможет вашей семье упрочить связи со скупщиками хлопка из Европы. Ты хочешь одним махом разрешить все свои затруднения. Но эта надежда тщетна. Ваши беды только начинаются. Вирджил отнюдь не волшебник.

– Зачем я слушаю тебя? – Джулия попыталась высвободиться, но Дерек крепко прижимал ее к себе.

– Ты выслушаешь все, черт побери! Пора взглянуть правде в глаза. Ты жертвуешь собственной жизнью ради матери, брата и обожаемой плантации. – Внезапно Дерек оттолкнул Джулию, и она упала на постель. – Но что толку? – выпалил он. – Какое мне дело до тебя? Беги, становись женой ублюдка, если хочешь! Разыгрывай мученицу, если считаешь, что в этом и состоит счастье!

Джулия вскипела от негодования:

– Замолчи и оставь меня в покое. Ты уже добился своего. Насколько я знаю, ты высоко оценил мои достоинства. А теперь не мешай мне жить так, как я захочу!

Дерек сжал кулаки, скрипнул зубами и глянул на нее исподлобья. – Ну и черт с тобой, глупая девчонка.

Он вновь прикоснулся к кровоточащей ране. Он нуждался в перевязке – кровь никак не останавливалась. Умирающий янки полоснул его ножом – к счастью, ему не хватило сил, чтобы вонзить лезвие поглубже, иначе сейчас Дерек спал бы вечным сном.

Он остановился на пороге и в последний раз оглянулся.

– Кстати, – произнес он бесстрастным тоном, – твои достоинства я и вправду оценил высоко. Но разве я чего-нибудь добивался от тебя? Ты оказалась рядом, и я удовлетворил свою потребность. Вот и все.

Он вышел, с силой хлопнув дверью.

Глава 8

Казалось, этот день никогда не кончится. Несмотря на острое желание вдохнуть свежего воздуха, Джулия твердо решила не покидать каюту. С палубы до нее доносились голоса и шум, но, невзирая на вспыхнувшее любопытство, Джулия понимала, что после ночного побоища палуба представляет собой неприглядное зрелище.

Еду ей принес Лаймен. Завтрак состоял из миски каши и чашки чаю. Незадолго до захода солнца Лаймен вновь вошел в каюту с другим подносом. Джулия сморщила нос при виде отварной рыбы.

– Извините, – произнес юноша. – Сегодня все были так заняты, что на ужин ни у кого не нашлось времени. Кок целый день орудовал шваброй, поэтому успел только сварить рыбу.

Утром, принеся завтрак, Лаймен удалился так поспешно, что Джулия не успела расспросить его о том, что происходит наверху. Но на этот раз она решительно преградила ему путь к двери и заявила:

– О еде можете не беспокоиться. Я не голодна. Однако вы не выйдете отсюда, пока я не узнаю, что происходит.

– Вы имеете в виду на палубе? – не сразу догадался юноша.

– Вот именно. Я хочу знать все подробности.

– Пришлось устроить большой аврал. Видите ли, там все залито кровью. – Он скорчил гримасу. – А капитан приводит в порядок оружие.

– Значит, он все-таки бросил янки на произвол судьбы? И потопил крейсер?

Лаймен покачал головой и пробормотал:

– Больше я ничего не могу добавить, мэм. Капитану это не понравится. И потом я спешу. Скоро стемнеет, а дел еще уйма…

Он попытался обойти Джулию, но она застыла у двери, ткнула пальцем в грудь юноши и впилась в него взглядом.

– Вы обязаны рассказать мне все, Лаймен. Я вправе знать, какая судьба меня ждет. Неужели капитан и вправду направляется в Уилмингтон?

Юноша с трудом сглотнул и отвел взгляд.

– Мисс Джулия, я – последний человек в команде. Мне всего шестнадцать, а капитан был так добр ко мне, несмотря на то, что в Саванне меня преследовали по закону. Капитан дал мне понять, что как только я немного подрасту и чему-нибудь научусь, мне больше не придется драить палубу. Откуда же мне знать, что задумал капитан? О своих планах он мне не докладывает… – Лаймен вдруг усмехнулся. – Но после вчерашней ночи, ручаюсь, он стал относиться ко мне по-другому. Ему известно, что я остался на его стороне, хотя многие опытные и взрослые матросы струсили и предали его.

Джулия раздраженно вздохнула:

– Лаймен, я уверена, что вы знаете, куда мы плывем – к Бермудским островам или на север. Вам наверняка известно, потоплен ли корабль янки. Так почему бы вам не поделиться этими сведениями со мной? Я вправе знать – ведь я заплатила за проезд!

Лаймен уставился на свои босые ноги, и Джулия заметила, что они запачканы чем-то красным – видимо, во время мытья залитой кровью палубы.

– Капитан Арнхардт запретил вам отвечать на мои вопросы? Не поднимая глаз, юноша кивнул.

– В таком случае мне придется торчать здесь и изнывать от беспокойства и неизвестности. – Повернувшись к матросу спиной, она прижалась лицом к грубо оструганным доскам двери, делая вид, что содрогается в рыданиях.

Ее уловка удалась. Лаймен неловко переступил с ноги на ногу, несколько раз судорожно вздохнул и зашептал:

– Прошу вас, не плачьте. Не могу смотреть, как женщины плачут. Я расскажу вам все, что знаю.

И он сообщил, что крейсер янки до сих пор на плаву, а команда взята в плен.

– Вот и все, честное слово. А куда мы поплывем, я не знаю. Джулия сделала вид, что вытирает глаза рукавом, улыбнулась юноше и поблагодарила его.

Он ушел, взяв с нее обещание, что никто не узнает об этом разговоре. Разочарованная тем, что ей почти ничего не удалось выведать, Джулия охотно пообещала юноше хранить молчание.

От бессонных ночей у нее слезились глаза. Несмотря на тревогу, она была не прочь погрузиться в столь необходимый сон. Переодевшись в ночную рубашку, она уже готовилась нырнуть под одеяло, как в дверь резко и настойчиво постучали.

С бьющимся сердцем Джулия отперла дверь, а увидев на пороге мать, была вынуждена признаться себе, что ждала Дерека.

Пытаясь скрыть разочарование, Джулия обняла мать и впустила ее в каюту.

– Чем ты занималась весь день?

– Дремала, пользуясь случаем. – Миссис Маршалл присела на стул. – А ты?

– А мне не спалось. Меня слишком тревожила наша дальнейшая судьба.

– Открою тебе одну маленькую тайну, – с лукавой улыбкой начала мать, – мне удалось уговорить капитана отвезти нас на Бермуды.

Джулия уставилась на нее, в изумлении приоткрыв рот.

– Да-да, поверь мне! – торжествующе подтвердила миссис Маршалл. – Капитан – упрямый человек, но, подобно большинству мужчин, питает слабость к деньгам. У каждого своя цена. Он потребовал половину приданого.

– Какого приданого? – озадаченно переспросила Джулия.

– Твоего, разумеется. Жена обязана принести мужу приданое – так принято в высших кругах. Правда, Вирджил уверял меня, что это ни к чему, но он оценил мой жест.

– И что же ты ему предложила? – настороженно осведомилась Джулия.

– Половину Роуз-Хилла и пять тысяч долларов.

– Половину Роуз-Хилла? – эхом повторила Джулия, не веря своим ушам. – Не может быть!

– Отчего же? – Мать пожала плечами. – На земле, доставшейся тебе в приданое, вы построите свой дом. В этом нет ничего странного. – Помедлив, она добавила: – А что касается пяти тысяч долларов, больше мне не удалось собрать ни гроша. Я уговорила капитана Арнхардта доставить нас на Бермуды за половину этой суммы.

Джулия была ошеломлена. Некоторое время она шагала по каюте из угла в угол, затем повернулась к матери и недоверчиво покачала головой.

– Мама, напрасно ты отдала половину Роуз-Хилла Вирджилу и половину своих денег Дереку. А если в плавании мы погибнем? Вирджилу достанется половина твоей недвижимости. Это несправедливо по отношению к Майлсу.

– Мы благополучно доберемся до Англии. – Миссис Маршалл улыбнулась, словно ободряя ребенка, с нетерпением ждущего прихода Санта-Клауса на Рождество. – А Вирджилу я объясню, на что потратила половину денег. Вероятно, он найдет способ получить их обратно. Боюсь только, он придет в ярость, узнав, что нам пришлось торговаться с капитаном после того, как он уже оплатил наш проезд.

Джулия прижала ладони к вискам.

– Мама, почему же ты молчала об этом? Я и понятия не имела, что ты натворила. Ты заключила сделку с пиратом! У нас нет никаких гарантий, что Дерек сдержит слово. И мне неприятно думать, что Вирджил уже получил половину твоей собственности.

В этот миг из коридора донесся гулкий голос, и обе женщины вздрогнули.

– Собирайте вещи! – скомандовал кто-то из-за двери. – Вас перевезут на крейсер.

Джулия распахнула дверь и увидела первого помощника, Эдсела Гарриса. На его лице застыло напряженное выражение.

– Вы пойдете со мной, – объявил он, а потом, заметив миссис Маршалл, посоветовал ей поскорее уложить вещи. – На крейсере северян вы доберетесь до Бермудских островов. С рассветом мы поднимем паруса, так что возиться с вами нам некогда. Промедление смерти подобно.

Джулия с матерью обменялись озадаченными взглядами. Миссис Маршалл удивленно произнесла:

– Ничего не понимаю, мистер Гаррис! Капитан Арнхардт ни словом не упомянул, что нам придется путешествовать на корабле янки. Я хотела бы поговорить с ним лично.

– Это невозможно, миссис Маршалл. Капитан занят, как и все мы. Будьте любезны подчиниться распоряжениям, и тогда мы переправим вас на борт крейсера и разместим в каютах.

– Впрочем, не важно, какой корабль довезет нас до места назначения, – отсутствующим тоном проговорила миссис Маршалл, направляясь к своей каюте. – Передайте капитану, что мы вскоре будем готовы.

Гаррис ушел, а Джулия услышала, как мать пробормотала себе под нос:

– Неудивительно, что вдобавок к хлопку он потребовал деньги. Он не собирался в ближайшее время везти его на Бермуды и продавать.

Джулия горько усмехнулась:

– Не беспокойся об Айронхарте, мама, он ничего не потеряет. Давай поскорее покинем этот злополучный корабль и забудем о нем.

Джулии понадобилось всего несколько минут, чтобы уложить вещи в сундук, а затем она решила, что перебираться с корабля на корабль неприлично в одной ночной рубашке и халате. Она разделась и выбрала в сундуке самое простое из своих платьев.

– Любой художник был бы счастлив запечатлеть эту красоту! Резко обернувшись, она обнаружила, что смотрит прямо в пылающие желанием глаза Дерека Арнхардта. Его взгляд бесцеремонно блуждал по ее телу. Несмотря на досаду, вызванную дерзким и бесшумным вторжением. Джулия застыла, как загипнотизированная грубоватой красотой его лица и налитого силой тела.

Его торс был обнажен, и у Джулии задрожали пальцы от желания провести по темным густым волосам на широкой груди, прижаться к ней щекой и услышать ровное биение сердца.

Джулия стиснула зубы, злясь на себя за слабость. Схватив первую попавшуюся под руку одежду, она поспешила прикрыть наготу и надменно процедила:

– Прежде чем войти в комнату леди, джентльмен обязан постучать в дверь.

Дерек разразился самодовольным, беспечным смехом, приведя Джулию в бешенство.

– А я и не пытаюсь сойти за джентльмена. И вам не советую делать вид, будто вы – леди. Не забывайте: мне доподлинно известно, как быстро исчезает ваша холодная надменность в моих объятиях.

Джулия отвернулась, рывком натянула платье через голову и непослушными пальцами принялась застегивать пуговицы на спине. Дерек явно наслаждался ее возмущением.

– Я помогу, – заявил он и взялся за пуговицу, однако Джулия оттолкнула его, но тотчас поняла, что без помощи ей не справиться. Откинув волосы, она повернулась спиной к Дереку, поеживаясь от прикосновения его ловких пальцев. Застегнув платье, он порывисто обхватил Джулию обеими руками и привлек ее к себе, лаская ладонями груди.

Джулия почувствовала настойчивую пульсацию его мужского естества, прижатого к ее ягодицам, и попыталась высвободиться, но Дерек не отпускал ее.

– Зачем ты сопротивляешься? – прошептал он, касаясь губами ее щеки. – Тебя тянет ко мне, как и меня к тебе. Этому надо радоваться. Именно такие чувства мужчина и женщина должны испытывать друг к другу.

Выслушав это дерзкое заявление, Джулия с силой наступила на ногу Дереку. От неожиданности он разжал объятия, и она быстро отпрыгнула в сторону, а затем, не давая ему опомниться, развернулась и ударила его коленом в пах.

Он с криком схватился за живот и скорчился.

– И поделом вам! Никто не давал вам права обращаться со мной как с животным! – воскликнула Джулия. – Вы дикарь, Дерек Арнхардт, для вас женщина лишь средство удовлетворения похоти, и ничего более. Запомните раз и навсегда: я вам не рабыня, не любовница и не потаскуха!

Он вскинул голову и удивленно уставился на нее потемневшими отболи глазами.

– Вы потребовали у мамы часть моего приданого, грабитель! Подумать только, я рисковала ради вас жизнью! Если бы не я, вы до сих пор мучились бы в цепях! Надеюсь, янки когда-нибудь поймают вас и повесят…

Он выпрямился, и на его лице появилось угрожающее, злобное выражение. Джулия надменно вздернула подбородок, всем видом показывая, что ничуть не испугалась. На самом деле ее сердце ушло в пятки: над ней возвышался громадный, мстительный человек, которому она причинила страшную боль и нанесла непростительное оскорбление.

Дерек схватил ее за горло, но Джулия вызывающе взглянула ему в лицо.

– А теперь послушай меня, спесивая девчонка. Мои матросы согласились рискнуть жизнью, чтобы доставить тебя на Бермуды. За такой риск не грех и приплатить. Твоя мать охотно отдала деньги, лишь бы увезти тебя подальше от Саванны. И, по-моему, это к лучшему. Надеюсь, ты вскоре станешь женой Оутса. Вы с ним – два сапога пара. – Он вновь окинул ее взглядом, на этот раз пренебрежительным. – Да, ты хороша собою, но таких женщин на свете множество. Помни об этом. Не обольщайся, я вовсе не околдован тобой. Я не лежу по ночам без сна, мечтая о тебе. Ты ничем не лучше других женщин, с которыми я спал и которых мне еще предстоит познать. Тебе нравится думать, что тебя подвергли насилию, запугали, принудили к близости, потому что лицемерие не позволяет тебе признаться: ты жаждешь мужчину так, как любой мужчина жаждет женщину!

Он разжал пальцы и грубо оттолкнул Джулию.

– Спасая меня, ты в первую очередь заботилась о себе, и тебе это известно, – продолжал он в новой вспышке ярости. – Эгоистичное и избалованное создание! Мне жаль Оутса, которому достанется такая жена. – Он указал на сундук и повелительно произнес: – Немедленно собирай свои вещи и убирайся с моего корабля и из моей жизни.

– Я сама жду не дождусь этого счастливого момента, – язвительно парировала Джулия. – Теперь-то я понимаю, почему матросы прозвали вас Айронхартом… если у вас вообще есть сердце!

Черные глаза Дерека метали молнии, ноздри раздувались, а кулаки непроизвольно сжимались. Еще никогда в жизни он не испытывал столь сильного желания ударить женщину и сдерживался с трудом.

– Даже если ты сейчас разденешься, ляжешь в постель и позовешь меня, я до тебя и пальцем не дотронусь! Мне нет до тебя дела. Ты для меня – пустое место, как любая шлюха. Проваливай отсюда!

Схватив первый попавшийся под руку предмет – миску с рыбой, – Джулия запустила им в капитана. Миска ударилась ему в грудь.

– Ублюдок! – выпалила Джулия, по щекам которой ручьем катились слезы. – Надменный ублюдок! Когда-нибудь янки разделаются с тобой! Попомни мое слово – тебя бросят на корм рыбам!

Не сказав ни слова, Дерек покинул каюту, хлопнув дверью так, что затряслись стены.

Джулия закрыла лицо руками, злясь на него и на себя. Подумать только – она находила его привлекательным… Как стыдно ей было вспоминать часы, проведенные в его объятиях, полеты к вершинам блаженства и экстаза! Дура! Набитая дура!

Слава Богу, больше они никогда не встретятся. За это Джулия была благодарна судьбе.

У трапа Дерек остановился и нахмурился. Будь проклята эта девчонка! Он до сих пор ощущал боль от удара в пах. Хорошо еще, он взял себя в руки и не убил Джулию. Каким-то чудом ей удавалось вместе с гневом пробуждать в нем дрожь желания и нежность.

Поэтому им лучше расстаться. За свою жизнь Дерек познал немало женщин, но ни одна из них не напоминала Джулию Маршалл. Сравнивая ее с остальными, он кривил душой.

Он поднялся на палубу и вдохнул свежий соленый воздух. Вокруг него кипела бурная деятельность, но Дерек, ничего не замечая, подошел к борту и остановился, взявшись за поручни. Сжимая пальцами шероховатое дерево, он задумчиво смотрел на зеленые волны. Джулия появилась в его жизни случайно и должна была исчезнуть навсегда.

Проклятие!

Он обернулся к матросам, работающим на палубе.

Он вел себя как болван. Джулия – избалованная, своевольная девчонка, от которой следовало ждать одних неприятностей. Да, он восхищался ее телом, и всего лишь. Он вовсе не нуждался в постоянной спутнице жизни. Своей возлюбленной Дерек считал море и потому стыдился чувства, отдаленно напоминающего привязанность к девушке с волосами цвета ночного неба и глазами, зелеными, как океанские воды.

Кто-то окликнул Дерека, и он двинулся на крик. «О чувствах следует забыть, и как можно скорее, – уговаривал он себя. – Сейчас не время для меланхолии». Разве у него есть причины грустить? Джулия – такая же женщина, как миллионы других, он сам объяснил ей это. Пожалуй, природа одарила ее щедрее, чем прочих, но, тем не менее, она всего-навсего женщина. А женщины созданы для нескольких часов страсти и возни в постели.

К Дереку подошел помощник Уотсон:

– Сэр, мы готовы переправить женщин на крейсер.

– Так займитесь этим, – невозмутимо приказал капитан. – Я буду в своей каюте. С остальными делами мы разберемся после вашего возвращения.

Уотсон кивнул и уже собрался отойти, как вдруг остановился и спросил:

– Вы не попрощаетесь с дамами?

– Еще чего! – выпалил Дерек и тут же, устыдившись собственной грубости, понизил голос: – Я уже попрощался с ними. Не ждите меня.

Дерек направился в свою каюту, не обращая внимания на окрики матросов, мимо которых он проходил.

Все кончено. Так и должно быть.

Но внутренний голос подсказывал ему, что прощаться еще слишком рано.

Глава 9

Благодаря слаженным усилиям нескольких матросов с «Ариана», под командованием помощника Гарриса, корабль северян достиг побережья Сент-Джорджа, северо-восточной оконечности Бермудских островов, всего через два дня.

За это время Гаррис нанес лишь один визит Джулии и ее матери – чтобы объяснить, каким образом они попадут в порт.

– Мы бросим якорь в заливе, и двое матросов доставят вас на берег в шлюпке, – бесстрастно втолковывал он. – Как только шлюпка вернется, мы сразу покинем залив. Неизвестно, что может случиться, когда Гатри и его матросы доберутся до суши и обвинят нас в пиратстве. Нам вовсе не хочется рисковать. Мне приказано отвезти вас на Бермудские острова, а затем позаботиться о безопасности экипажа. А что будет с вами дальше – меня не касается.

Во время краткого плавания от корабля к берегу Джулия не могла не восхититься окружающей красотой. Перегнувшись через борт подскакивающей на волнах шлюпки, она ахнула, обнаружив, что вода в заливе прозрачна как хрусталь. Всматриваясь в голубовато-зеленую толщу воды, она видела стаи пестрых рыбешек, рыщущих в поисках добычи.

Воздух в заливе был прохладным, напоенным тонким ароматом цветов, напомнившим Джулии дорогие духи.

– Я впервые вижу такую красоту! – благоговейно прошептала она, обращаясь к матери – Именно таким мне представлялся рай.

Увлекшись созерцанием неземного мира, окружающего их, миссис Маршалл и Сара лишь молча кивнули.

Наконец шлюпка причалила к берегу, и Джулию вновь поразило великолепие природы. Удивительно чистые волны лизали розоватый песок, вместе с ветрами перемалывая его в мелкую пудру. Едва очутившись на суше, Джулия зачерпнула пригоршню песка, пропустила его между пальцами и по-детски рассмеялась.

– Он так похож на сахар, что меня тянет попробовать его на вкус! – воскликнула она.

Но ее мать уже утратила интерес к пейзажам: она спорила с одним из матросов.

– Что это значит? Почему вы не захватили весь багаж? Пропало несколько чемоданов моей дочери. Это неслыханно! Ваш капитан уже отнял у меня хлопок и деньги. Неужели он позарился и на женскую одежду?

– Простите, – равнодушно повторял матрос, – весь багаж не поместился в шлюпку.

Миссис Маршалл в отчаянии схватилась за голову:

– Какой ужас! Значит, Джулия лишилась почти всех нарядов! Это немыслимо!

Джулия взяла саквояж матери.

– Не будем об этом. Давай лучше порадуемся, что все кончилось. В Англии мы купим новые платья.

– Вирджил ни за что не допустил бы подобного произвола, – заявила миссис Маршалл матросу, который лишь дерзко хмыкнул в ответ. – Ваш капитан еще поплатится за эту выходку! – Она продолжала бормотать что-то еще, но Джулия была слишком очарована волшебной природой острова, чтобы сожалеть о потере.

Бермуды производили впечатление гигантского, любовно ухоженного цветника. Несмотря на конец декабря, путников со всех сторон окружали восхитительные цветы: целые заросли белых лилий, растянувшиеся на много миль живые ограды из олеандров, гибискуса, бугенвиллей, королевских пуансеттий…

Слегка опьяненная сладким ароматом цветов, Джулия восторженно вскрикнула, увидев разбросанные по долине дома. Живописные и пестрые, они были сложены из кораллового известняка. Дерек как-то рассказывал, что эту породу, которую легко распилить на глыбы пилой для дерева, добывают из-под верхнего слоя почвы. Оказавшись на открытом воздухе, коралловый известняк со временем твердеет.

Ее изумили крыши из коралловой черепицы размером десять на четырнадцать дюймов и толщиной не более дюйма. Джулия уже знала, что их время от времени дочиста отмывают и покрывают известью, поскольку в каждом доме использовали для питья дождевую воду, стекающую по черепице и желобам в подставленные бочки.

Шагая вдоль песчаного пляжа, Джулия видела «распростертые объятия» крылечек домов, нижние ступени которых были значительно шире верхних. Дымовые трубы поражали своими размерами, а окна, напротив, были совсем крошечными. Каждое окно было снабжено ставнями, поднимающимися вверх на петлях.

Оглядываясь по сторонам, Джулия размышляла о том, что в любой точке этого острова рукой подать до океана. На Бермудах бурлила жизнь. Это не удивило Джулию: она знала, что острова стали главным перевалочным пунктом для грузовых кораблей Конфедерации и портом, куда свозили большую часть выращенного на Юге хлопка. Главным преимуществом Бермудских островов была их близость к портам Уилмингтона и Чарлстона. И хотя рифы вокруг островов затрудняли навигацию, на всех судах, прорывающих блокаду, имелись лоцманы, знающие каждый пролив как свои пять пальцев. Дерек говорил, что на крейсерах янки нет таких лоцманов, а поскольку их суда имеют большую осадку, они вынуждены держаться в открытом море.

Капитан Гатри с трудом вывел бы свой корабль из гавани. Только благодаря одному из матросов Дерека, опытному лоцману, крейсер удалось провести мимо коварных подводных рифов и вернуться туда, где ждал «Ариан».

Все это Джулия объяснила матери, пока они продолжали путь.

– Откуда ты это знаешь? – удивилась миссис Маршалл. На миг смутившись, Джулия все же решила, что скрывать истину не имеет смысла.

– От Дерека. – И она поспешила добавить, заметив недовольное выражение на лице матери: – Все острова окружены коралловыми рифами и отмелями, а проливы между ними узки и извилисты. До войны главным источником дохода для жителей островов был сбор и продажа морских губок и кораллов.

– Вы с капитаном успели сблизиться, – негромко и задумчиво заметила миссис Маршалл.

– Одно время я считала его другом, – нехотя ответила Джулия, ощутив укол боли, – но вскоре я поняла, что он – настоящий дикарь

Миссис Маршалл решительно вздернула подбородок:

– Давай поскорее забудем о нем. Все, что случилось на борту «Ариана», давно в прошлом.

Джулия поняла, что имела в виду мать. Миссис Маршалл узнала о том, что Дерек спит с ее дочерью, в то утро, когда за «Арианом» погнался корабль янки. Она видела не только полуодетого Дерека, выходившего из каюты Джулии, но и заметила его сапоги, валявшиеся возле кровати. Объяснений ей не потребовалось. Теперь обо всем предстояло забыть и подумать о будущем.

Джулия преисполнилась благодарностью к матери. Она была вправе сурово осудить дочь, но, к счастью, не стала этого делать. Кроме того, Джулия сознавала, что ей нечем оправдаться. Она и сама не понимала, почему Дерек обладал над ней почти неограниченной властью.

Они направились вглубь острова, двигаясь среди олеандров по узкой тропе. Спустя некоторое время их нагнала повозка, лошадьми правил старик в мешковатых штанах, холщовой рубахе и соломенной шляпе. Миссис Маршалл и Джулия помахали ему, и старик почтительно приподнял шляпу и придержал лошадей.

На вопрос о том, где можно купить билет на судно, уходящее в Англию, старик на ломаном английском сообщил, что лучше всего отправиться в Гамильтон, крупный город, расположенный по соседству, и вызвался доставить дам туда.

Он высадил их перед зданием на набережной. Миссис Маршалл протянула старику несколько монет и сердечно поблагодарила его, а затем обернулась к стоящим на тротуаре троим мужчинам и спросила, где можно найти агента какого-нибудь судна, отплывающего в Англию.

Один из незнакомцев ткнул большим пальцем в сторону конторы с широкими окнами и застекленным подъездом.

– Там вы найдете агента с «Леди Заря», – ответил он. – Похоже, она готовится к отплытию.

– А вы не знаете, когда именно она покидает порт? Незнакомец покачал головой:

– К сожалению, нет. Но агенту наверняка известно об этом. Я-то сам торгую хлопком, мне некогда прохлаждаться.

– Понятно. – Внимательно оглядев незнакомца, миссис Маршалл поинтересовалась: – Не могли бы вы сказать, по какой цене здесь идет хлопок?

Незнакомец нахмурился:

– Откровенно говоря, леди, это не торговля, а грабеж. Мы слышали, что у сторонников Конфедерации хлопок скупают по восемь центов за фунт, а тут нам приходится платить за него контрабандистам в шесть раз больше.

Миссис Маршалл побледнела и обернулась к Джулии:

– Боже милостивый! Ты понимаешь, как наживется этот негодяй на нашем хлопке?

– Мама, мы же условились не вспоминать о прошлом. – Джулия ласково погладила мать по руке. – Давай лучше зайдем в контору.

Мать кивнула и последовала за ней. Джулия с радостью поспешила уйти подальше от любопытных, бесцеремонно разглядывающих ее незнакомцев.

Узнав от агента, что «Леди Заря» отплывает всего через три дня, миссис Маршалл без раздумий вытащила кошелек и отсчитала деньги за три билета, а затем спросила:

– Не могли бы вы порекомендовать нам какой-нибудь приличный отель, где можно остановиться до отплытия корабля? Должно быть, город кишит проходимцами всех мастей…

– Это верно, – понимающе усмехнулся агент. – Моя сестра, Джейн-Маргарет Одом, содержит пансион, расположенный неподалеку. Она устроит вас на несколько дней. Порядочным дамам вроде вас не стоит появляться на улицах после захода солнца. – Он подробно рассказал, где найти миссис Одом, и распрощался.

Город уже давно проснулся. Джулии казалось, что здесь собрались представители всех народов мира, и потому на улицах так шумно и многолюдно. Должно быть, люди стекались сюда в надежде на хорошие заработки, а иными руководил и дух авантюризма. Месячное жалованье матроса корабля, прорывающего блокаду, составляло сотню долларов золотом, а по окончании плавания каждому выплачивалась еще и премия в размере пятидесяти долларов. Дерек рассказывал, что капитаны и лоцманы иногда получают по пять тысяч долларов сверх установленного жалованья.

Весь хлопок, вывезенный из осажденных городов стараниями правительства конфедератов, перегружали на суда торговых компаний из Нассау, получающих щедрые комиссионные. Затем хлопок везли в Европу под британским флагом или флагом другого нейтрального государства. Дерек как-то обмолвился, что комиссионные компаний из Нассау составляют десятки тысяч долларов.

Разумеется, заметил он, существует немало других частных компаний – таких, как компания, которую якобы представляет ее жених. При слове «жених» Джулия поморщилась, и Дерек понимающе улыбнулся. Джулия отчетливо помнила, как при виде этой улыбки в ней вспыхнула ненависть.

Джулия и ее мать познакомились с Вирджилом Оутсом на званом чаепитии, где он представился торговцем хлопком из Англии. По городу пронесся слух, что Вирджил – отпрыск влиятельного и богатого лондонского семейства, а когда выяснилось, что он еще и холост, вокруг него начали увиваться все невесты Саванны.

Однако он настойчиво добивался расположения Джулии, и хотя она никогда не питала к нему ровным счетом никаких чувств, ее мать была польщена и прилагала все старания, чтобы дело кончилось браком.

Джулия с грустью вспомнила: в то время ее жизнь была настолько переполнена тревогами, что она и не подумала протестовать, не гадала, что будет с ней дальше, беспокоясь лишь о судьбе самых дорогих людей – Майлса и матери.

Оглянувшись, она увидела, что в гавани теснятся паровые суда – свинцового цвета, с короткими мачтами.

– Интересно, успели капитан Гатри и его команда добраться до берега? – произнесла она вслух.

Мать проследила за ее взглядом.

– Не знаю, но это еще одна причина, по которой мы должны покинуть остров как можно скорее. Как бы я хотела, чтобы все невзгоды остались далеко позади! Не хватало еще, чтобы нас привлекли к ответственности как сообщниц капитана Арнхардта и его команды!

Дом миссис Одом был расположен на главной улице города, в самом центре шума и суеты. И Джулия, и ее мать сразу усомнились в том, что в доме найдется для них место и что шум не помешает им выспаться ночью.

Джулия постучала в дверь, и почти мгновенно ее открыла седовласая дама. Она сообщила, что у нее действительно есть свободная комната наверху, с окнами, выходящими на улицу.

Она извинилась за шум, долетающий с улицы, и поспешила добавить, что в ее пансионе постояльцам предоставляются все удобства. Заметив Сару, миссис Одом предложила ей поселиться в одной комнате с кухаркой.

Мать Джулии заплатила вперед и попросила приносить еду в комнату.

– Нам бы не хотелось появляться в городе, – объяснила она.

– О, вам нечего опасаться! – заверила ее миссис Одом и объяснила, что по ночам матросы и вправду затевают пьяные кутежи, но только в таверне на другом конце улицы. – А днем в городе порядочным особам ничто не угрожает.

– За возможность обедать в своей комнате мы готовы приплатить…

– Прошу вас, пройдите вот сюда, – пригласила пожилая дама, указывая на лестницу.

Большая живописная рыбачья сеть отделяла гостиную от узкой лестничной клетки. Джулия залюбовалась морскими раковинами причудливой формы, вплетенными в ячейки сети. Дом выглядел опрятно и уютно. До сих пор пребывание на острове не оставило у Джулии неприятных воспоминаний. В этом раю она чувствовала себя легко и свободно, как дома.

Отведенная им комната оказалась небольшой, но недурно обставленной. Окна были открыты, бриз надувал кружевные занавески. Две деревянные кровати были застелены яркими стегаными одеялами, на туалетном столике стояли фарфоровый таз и кувшин, в углу – два легких плетеных стула.

– Сейчас я принесу вам завтрак, – пообещала миссис Одом, покидая комнату.

Миссис Маршалл принялась расхаживать между кроватями, комкая в руках кружевной платочек и поминутно выглядывая из окна на улицу. Джулия нахмурилась, надеясь, что к вечеру мать успокоится.

Вскоре вернулась миссис Одом с подносом:

– Попробуйте пирог из кассавы. Он наверняка вам понравится. Джулия принюхалась:

– Пахнет вкусно.

– Он начинен свининой и курятиной, а пшеничную муку в нем заменяет тертый корень растения кассава. А еще я принесла жареные бананы и соленую треску.

Миссис Маршалл жевала через силу, но Джулия с аппетитом умяла свою порцию принесенных кушаний.

Солнце стояло в зените, в комнате стало душно, несмотря на дующий с залива бриз. Джулия поставила стул …

перед окном и от скуки принялась разглядывать снующих по улице прохожих.

Внезапно она ахнула и застыла. Что такое? Неужели у нее начались галлюцинации?

– В чем дело? – Миссис Маршалл, которая только что прилегла на кровать, села и в тревоге уставилась на дочь. – Что там такое?

– Мне показалось, что по улице прошел мистер Гаррис, – изумленно прошептала Джулия. – Но этого не может быть! Наверное, сейчас он уже далеко в море. Значит, это был человек, похожий на него как две капли воды. Он смотрел на наше окно, а когда заметил меня, нырнул в переулок и скрылся.

– Ты просто утомилась, дорогая, – вздохнула мать и снова улеглась. – Попытайся вздремнуть, чтобы восстановить силы. У мистера Гарриса нет никаких причин появляться на Бермудах. Его капитан получил все, чего добивался.

Джулия вновь занялась созерцанием уличной суеты, а мать уснула. Но, несмотря на все старания, мысли Джулии неизменно возвращались к Дереку. Конечно, он животное… но на редкость красивое животное. Ее бросило в жар при одном воспоминании об обнаженном теле Дерека. Какое это все-таки великолепное тело – идеально сложенное, мускулистое, подтянутое, соблазнительное! Он был замечательным любовником. Джулия призналась самой себе, что она наслаждалась каждым его поцелуем и лаской.

Временами он бывал удивительно нежным, а иногда становился грубым и безжалостным, но это не мешало ей испытывать восторг. Вероятно, больше ей никогда не встретится такой мужчина. Джулия с грустью задумалась о том, предстоит ли ей вспоминать Дерека при каждом прикосновении Вирджила. Казалось, Дерек оставил свое клеймо на ее теле, ее душе, и как бы она ни старалась забыть о нем, это ей не удастся.

«Нельзя думать о нем, – приказала себе Джулия, стиснув зубы и сжав кулаки. – Для него я ничего не значу. Для Дерека я была всего-навсего очередной любовницей. Как глупо, что я по-прежнему вспоминаю о нем!»

А если насчет Вирджила он был прав? Джулию охватил страх. Что, если Вирджил и вправду мошенник? Нет, это навет! Дерек нес чепуху. Он пытался запугать ее, заставить отказаться от брака и стать его любовницей. Но он просчитался.

Наконец Джулия немного успокоилась, убедив себя, что любая женщина неизбежно увлеклась бы таким мужчиной, как Дерек. Ей нечего стыдиться. Опытный любовник, обладатель великолепного тела, он прекрасно знал, как заставить женщину стонать от наслаждения. Его привлекательность заинтриговала ее. Какая женщина смогла бы устоять против чар Дерека? В том, что она не сумела отказать ему, нет ее вины. Она виновата лишь в том, что ей никак не удается вычеркнуть его из своей жизни.

Когда миссис Одом принесла поднос с ужином, она заметила, что Сара весьма довольна пребыванием на острове.

– Она поладила с Деморой, девушкой-туземкой, которая служит у меня уже несколько лет. Завтра утром они собираются на рынок и потому попросили меня узнать, не хотите ли вы составить им компанию.

– Мама, давай присоединимся к ним! – умоляюще протянула Джулия, мечтая вновь насладиться пейзажами острова.

– Ну что же… – Миссис Маршалл с сомнением покачала головой. – Я бы воздержалась от прогулки, дорогая. Конечно, вчетвером мы будем в безопасности, но…

– Я осталась почти без одежды, – напомнила Джулия. – Думаю, Вирджил не стал бы возражать, если бы узнал, что часть моего приданого мы потратили на покупку подходящих туалетов.

– Здесь неподалеку есть отличная лавка готового платья, – подсказала миссис Одом. – Там могут быстро подогнать одежду по фигуре, если потребуется.

На следующее утро женщины вчетвером покинули пансион. Сара вместе с Деморой отправилась на рынок за овощами и фруктами, а Джулия с матерью заглянули в лавку, которую порекомендовала им миссис Одом.

Джулия предоставила матери выбирать одежду: это занятие тяготило ее. Ей не терпелось побродить по улицам города.

– Как тебе вот это? – Мать протянула ей бледно-розовое платье с кружевной верхней юбкой. – Ты только посмотри, как хорош этот тускло-зеленый бархатный костюм с подобранной в тон шляпкой! Сколько же тут чудесных вещей!

Джулия рассеянно кивала и послушно примеряла выбранные наряды, чтобы посмотреть, нуждаются ли они в переделке.

– У вас превосходная фигура, мадам, – заметила модистка, становясь перед Джулией на колени и подкалывая слишком длинный подол платья. – Редко увидишь такую тонкую талию.

– Вы правы, – гордо подтвердила миссис Маршалл. – С такой талией она не нуждается в корсете, и даже самый скромный лиф подчеркивает высокую грудь. Джулия смутилась.

– Нельзя ли поспешить с примеркой? Мнебы хотелось прогуляться, и потом, мы еще не обедали…

Мать с сомнением выглянула в окно:

– Право, не знаю, дорогая… На улицах столько народу…

– О, вы опасаетесь совершенно напрасно! – вмешалась модистка. – В городе и вправду есть кварталы, где дамам не следует появляться. Там на каждом шагу попадаются… публичные дома – вы, конечно, понимаете, что я имею в виду. – Она многозначительно понизила голос, словно стесняясь даже упоминать о столь недостойном предмете.

Наконец мать с дочерью покинули лавку, зашли к миссис Одом, чтобы оставить в комнате покупки, и не спеша зашагали по узким, мощенным булыжником улочкам. В уличном кафе им подали рисовые лепешки с рыбой.

После еды, с удовольствием попивая чай, Джулия оглянулась и увидела, как какой-то человек быстро нырнул за густую изгородь из гибискуса. От неожиданности она со стуком опустила чашку на блюдечко. Спустя некоторое время Джулия вновь взглянула в ту же сторону, но зеленая листва оставалась неподвижной.

– Что с тобой, дорогая? – озабоченно осведомилась мать. Джулия покачала головой:

– Ничего. Ровным счетом ничего. – Должно быть, у нее вновь начались галлюцинации, но беспокоить из-за этого мать не стоило.

Мимо кафе прошли Сара и Демора, возвращающиеся с рынка, и миссис Маршалл заявила, что пора идти в пансион.

– Я не прочь вздремнуть, прежде чем начнется вечерняя суета и шум. Прошлую ночь мне не спалось.

– Иди, – охотно кивнула Джулия. – А я еще немного погуляю. Здесь мне ничто не угрожает.

– Но гулять одной неприлично…

– Мама, прошу тебя, не спорь. Мне хочется немного побыть одной. – И, не давая миссис Маршалл времени возразить, Джулия вскочила и поспешила прочь.

От радости ей хотелось запеть во все горло. Наконец-то она одна! Ей едва верилось в свою удачу. А впереди еще несколько часов покоя и одиночества! Какое чудо!

Она направилась к пляжу и застыла на гребне дюны, не в силах подавить восторженный возглас при виде изумительно красивого пейзажа, расстилающегося перед ней. Тучи рассеялись, воды океана заискрились в ярких лучах солнца. Белые пушистые облака плыли по лазурному атласу небес. Над водой вились чайки, мелодичными голосами окликая друг друга. Белые паруса кораблей раздувал тропический бриз. Пальмы размахивали ветвями, словно танцуя под неслышную музыку.

– Какая красота! – прошептала Джулия, садясь на мягкий зеленый бархат травы на ближайшем к берегу холме. Даже река Саванна с ее пологими берегами и таинственными водами не могла сравниться с этим неземным видением. Это был совершенно иной мир, и Джулия жалела о том, что очутилась в нем лишь на время. И все-таки она была благодарна судьбе за этот нежданный подарок.

Вокруг не было ни души, но совсем рядом, в доках, ключом била жизнь. А здесь, на этом холме, царила безмятежность. Джулия не могла припомнить, чтобы когда-либо прежде ощущала такой душевный покой.

Положив подбородок на колени, подтянутые к груди, она буквально впитывала волшебство тропической природы. Она должна навсегда запомнить эти минуты. Жаль, что она не умеет рисовать, иначе она непременно запечатлела бы эту красоту на холсте.

Ее веки отяжелели. Шорох листьев убаюкивал ее. Удобно устроившись на траве, Джулия свернулась калачиком, вслушиваясь в колыбельную бриза и деревьев. Вскоре она уснула.

Ее разбудил отдаленный взрыв смеха. Сколько же она проспала? Над островом уже сгустились лиловые сумерки, на кораблях, в доках и на пристани зажгли фонари.

В городе началось вечернее веселье. Наверное, мать сходит с ума от беспокойства. Джулия вскочила на ноги, не тратя времени даже на то, чтобы стряхнуть с юбки прилипшие травинки. В голове у нее вертелась единственная мысль: надо поскорее промчаться по запруженным толпами матросов улицам и вернуться в пансион миссис Одом. Одной бродить по ночам небезопасно.

Но едва она приблизилась к пальмовой роще, через которую прошла днем, что-то насторожило ее, заставив остановиться. Джулия оглянулась и всмотрелась в темноту.

Должно быть, ее напугал шорох ветра, решила она. Ветер играл пальмовыми ветвями, а ей послышалось, будто кто-то зовет ее по имени. Джулия глубоко вздохнула и вновь торопливо продолжила путь.

Звук повторился, и она застыла как вкопанная. На этот раз его было невозможно приписать игре воображения. Мужской голос действительно произнес ее имя. Джулия убеждала себя, что становиться жертвой страха нелепо. Вероятно, мать уговорила кого-то из мужчин, служащих в пансионе, отправиться на поиски. Поддаваться панике незачем.

Она притворно-равнодушным тоном спросила:

– Кто здесь? Кто зовет меня?

– Это я, Джулия.

Она оглянулась в ту сторону, откуда донесся ответ, и с бьющимся сердцем всмотрелась в темноту. Послышался шорох неторопливо приближающихся шагов – оттуда, где только что стояла Джулия. От страха ее сердце ухнуло в пятки. Почему неизвестный вдруг очутился у нее за спиной?

– Кто «я»? – допытывалась она, стараясь скрыть испуг и медленно попятившись. Может быть, броситься наутек, выбежать на освещенную улицу, где полно людей? Если сейчас она закричит, ее никто не услышит. – Я спрашиваю, кто вы такой? Не приближайтесь!

– Не бойтесь, Джулия. Это я, Эдсел Гаррис.

Он выступил из тени в полосу лунного света, льющегося с темно-лилового неба. Луна посеребрила его лицо.

– Вы? – От неожиданности ноги Джулии подкосились. Чтобы удержать равновесие, она схватилась за ствол ближайшего дерева. Ее дыхание стало хриплым и прерывистым. – Почему вы здесь? – насилу выговорила она. – Я думала, вы давно вернулись на «Ариан». Разве вам не грозит опасность?

– Сколько вопросов! – усмехнулся он и подошел поближе. – Отвечать на них сейчас не время. Видите ли, капитана Гатри и его матросов сегодня днем подобрал проходящий мимо корабль и доставил в порт. Сейчас они прочесывают остров, разыскивая нас. Мы причалили к отдаленному мысу в лодке, которую… скажем, одолжили, и вскоре отплываем обратно на корабль. А крейсер янки мы бросили в открытом море.

Джулия была ошеломлена:

– Зачем вы так рисковали? Только чтобы встретиться со мной? Как вы узнали, что я тут?

У нее возникло смутное подозрение. Что-то здесь было не так. Внезапно Джулия вспомнила, сколько раз ей казалось, что она заметила в толпе Гарриса, и она перешла в наступление:

– Так это были вы! Вы следили за мной с тех пор, как мы прибыли сюда, а я думала, что вы сразу вернулись на «Ариан». Вы остались, чтобы шпионить за мной… вот как вы узнали, где я. – У Джулии закружилась голова. – Значит, вы наблюдали за мной, пока я спала, дожидаясь темноты. Но зачем? Чего вы хотите от меня? – Она попятилась, безмолвно приказывая ослабевшим ногам нести ее.

– Я – ничего. Вы нужны капитану. Все было продумано еще до того, как вы покинули корабль. Я получил приказ привезти вас обратно.

– Вы спятили! – взорвалась Джулия. – Послезавтра мы с матерью отплываем в Англию. С вами я никуда не поеду.

Он нетерпеливо вздохнул:

– Джулия, я выполняю приказ, поэтому смиритесь. Вам не причинят вреда, а мне некогда спорить.

Он шагнул вперед.

Джулия бросилась бежать, надеясь вовремя добраться до людных улиц. Там кто-нибудь наверняка услышит ее крики и придет на помощь.

Но в темноте она натолкнулась на второго матроса, который ловко завязал ей рот вонючей тряпкой, заглушая крики.

Джулии удалось свободной рукой стащить повязку, и она взмолилась:

– Прошу вас, не надо! Я не могу пойти с вами. Меня ждет мама, она уже беспокоится…

Эдсел Гаррис крепко обнял ее за талию.

– Джулия, мы обойдемся без кляпа, если вы поклянетесь молчать.

– Хорошо, – поспешила заверить она. – Только объясните, зачем я понадобилась Дереку.

– Для волнения нет причин. – Гаррис повел ее в противоположную сторону от освещенных улиц, к густым зарослям на берегу. – С вами будут обращаться вежливо. Я получил приказ и обязан выполнить его. А что касается вашей матери, – продолжал он, – то в течение часа ей будет отправлено письмо и она узнает, что стало с вами. Вы же знаете – она не одна, с ней осталась старая негритянка.

Джулия оказалась в ловушке. Еще несколько матросов вышли из укрытий и окружили ее со всех сторон.

– И все-таки объясните, в чем дело, – умоляюще произнесла она.

Гаррис нахмурился. Он вовсе не собирался откровенничать, но Джулия отказывалась следовать за ним, не услышав объяснений. Оставалось лишь поведать ей истину

– Кажется, капитан Арнхардт говорил что-то о выкупе…

– Что? – воскликнула она и рванулась в сторону, но тут же была грубо остановлена. – Он рехнулся! Он явно сошел с ума! Это – преступление…

К сожалению, все ее усилия вырваться были тщетными.

– Как я раньше не догадалась! – повторяла она. – Мне следовало понять, что этот алчный ублюдок зарится на наши деньги. Но он их не получит. Мама и Вирджил наймут людей, выследят вас и потопят всех до единого. Эта гнусность не сойдет вам с рук…

– Джулия, мне придется заткнуть вам рот, – предостерег Эдсел.

– Нет! – Она вызывающе вздернула подбородок. – Не придется. Я иду с вами.

Гаррис скептически поднял бровь, окидывая ее взглядом.

– Что вы задумали? Повторяю, мне бы не хотелось прибегать к грубой силе.

– Это не уловка. Но попомните мои слова: Айронхарт проклянет день, когда он дерзнул взять меня в заложницы! – ледяным и угрожающим тоном процедила она.

Гаррис хмыкнул:

– Охотно верю, Джулия. – Казалось, ее отказ от дальнейшей борьбы принес ему облегчение – по крайней мере на время.

Глава 10

Дерек сидел за письменным столом, устало склонившись над ворохом карт и бумаг. Фонарь замерцал. Дерек рассеянно подумал, что больше керосина нет ни в одном фонаре. Впрочем, какая разница? Чтобы размышлять, ему не нужен свет.

Снаружи завывал ветер. Эти звуки напоминали стоны, которые, как слышал Дерек, доносятся из лечебниц для душевнобольных. Кто-то рассказывал ему, что безумцы воют во время полнолуний. Дерек задумался об этом, но вскоре опомнился и встряхнул головой, собираясь с мыслями. Перед ним стояла почти неразрешимая задача: провести корабль мимо вражеской эскадры и благополучно вернуться в порт Уилмингтона. Трюм доверху набит хлопком. Хлопком из Роуз-Хилла, с удовлетворенной улыбкой отметил капитан.

Он откинулся на спинку стула и взгромоздил длинные ноги в сапогах на заваленный бумагами стол.

Он думал о Вирджиле Оутсе. Этот человек с первого взгляда вызвал у Дерека неприязнь. Он держался напыщенно, поминутно хвалился своими связями, всеми средствами стараясь заставить людей думать, будто у него денег куры не клюют. Вскоре предстоит выяснить, так ли это на самом деле.

Дерек усмехнулся, представляя себе, как взъярится Оутс, узнав, что его прекрасная невеста похищена.

Четверть миллиона золотом. Что и говорить, нешуточная сумма. Увидев ее в записке с требованием выкупа, Гаррис изумился и заявил, что вряд ли Дерек всерьез рассчитывает получить такие деньги. Гаррис предположил, что Дерек приказал похитить Джулию не ради выкупа, а чтобы иметь предлог задержать ее на борту корабля для собственного удовольствия.

Гаррис нравился Дереку. Он был преданным офицером. Но его обвинение чуть не вызвало у капитана вспышку ярости. Почувствовав, что переступил опасную черту, Гаррис немедленно пошел на попятный.

Дерек не понимал, почему его вдруг охватила ярость. До сих пор он сам не сознавал своих истинных намерений. Гаррис невольно открыл ему глаза.

Бессмысленно было отрицать, что Дерека пленила редкая и утонченная красота Джулии. Он изучал ее лицо пристально, как морскую карту, запоминая его до мельчайших подробностей – так, чтобы потом, закрыв глаза, без труда представить себе чувственные очертания губ, зеленые глаза с поволокой – таинственные, опьяняющие…

А как отчетливо он помнил прикосновения к ее нагому телу, к нежной шелковистой коже, к формам, словно выточенным из лучшей слоновой кости, но только не холодным и неподвижным, а теплым, живым! Нет, Джулия вовсе не была холодна. Она быстро перестала разыгрывать недотрогу и делать вид, что ласки Дерека оскорбительны для нее. Она охотно отвечала на его поцелуи, и он чувствовал, что физически ее тянет к нему. Вместе они провели немало упоительных, сладострастных часов.

Нахмурившись, он полез в нижний ящик стола за припрятанной флягой рома, откупорил ее, поднес к губам и сделал большой глоток. Вытирая губы тыльной стороной ладони, Дерек выругал себя за слабость и попытку забыться с помощью спиртного.

Океан бушевал все сильнее, подбрасывая корабль на высоких волнах. Издалека доносились раскаты грома, то и дело на чернильно-черном фоне неба виднелись ослепительные зигзаги молний. Гроза, собиравшаяся несколько дней, теперь, казалось, вырвалась на волю. Дерек знал: во время шторма управление кораблем требует опыта и сосредоточенности. Он не мог позволить себе прятаться в каюте, утешаясь ромом.

И вместе с тем он понимал, почему ему понадобился глоток крепкого напитка. Его влекло к Джулии. Еще никогда в жизни он не пылал такой страстью к женщине. Возможно, дело было не только в страсти. Нахмурившись, Дерек напомнил себе, что Джулия – всего-навсего случайная любовница, не более. С тех пор как Дерек узнал, какое наслаждение может доставить мужчине женщина, он ни разу не подал виду, что дорожит какой-нибудь из своих временных подружек.

В каком-то смысле женщина – не что иное, как ночной сосуд. И не важно, как она прелестна, желанна и притягательна.

Только Богу известно, сколько женщин Дерек познал за свою жизнь. Он и не пытался вести им счет. Но ни к одной из подруг он не возвращался дважды – если не считать Опал, хозяйки ричмондского борделя. Но это было совсем другое дело. Дерек щедро платил ей, а задачей Опал было ублажать его. Она никогда не требовала жениться на ней, при расставании не обещала ждать. Опал знала, для чего на свете существуют женщины, и была сведуща в своем ремесле. По мнению Дерека, именно такой и должна быть женщина. Жену ему заменяло море. Никто не мог разлучить Дерека с морем – по крайней мере надолго.

И все-таки он иногда удивлялся своему пристрастию к суровой жизни моряка. Чем же все это кончится? Когда-нибудь он состарится, солнце и ветер избороздят морщинами его кожу. Согбенные плечи будут ныть от сырости и холода. И что же дальше? Ему останется лишь сидеть на пристани, наблюдая за отплывающими кораблями, и делиться морскими байками с товарищами по несчастью, ждущими смерти.

Черт!

Дерек со стуком опустил ноги на мерно раскачивающийся пол каюты. Не время предаваться мрачным мыслям. Должно быть, гнетущее чувство у него вызвала война. По правде говоря, за время войны он заработал столько денег, сколько раньше ему и не снилось. Когда война завершится – не важно, кто победит в ней, – он купит себе лучший корабль, какой когда-либо рассекал океанские воды. На закате жизни ему не придется жаловаться на судьбу. Он наймет молодого капитана, поручит ему управление кораблем и будет плавать по морям до самой смерти. В конце концов, его труп поглотят таинственные океанские глубины.

А сейчас пора заняться неотложными делами, с желчной усмешкой решил Дерек. Джулия Маршалл не покинет корабль до тех пор, пока не будет уплачен выкуп. Пусть матросы шушукаются и ворчат сколько влезет. Дерек знал, как он поступит. Он не только получит кругленькую сумму, но и сделает одолжение Джулии – спасет ее от Вирджила Оутса!

Неожиданный раскат грома прогремел над самым кораблем. Дерек бросился к иллюминатору и увидел, как на небе пляшут желто-белые сполохи. Наверное, Джулия сама не своя от страха. Прошла уже неделя с тех пор, как ее доставили на борт корабля и заперли в каюте. Дерек распорядился ни на миг не выпускать ее за дверь. Еду ей приносили в каюту, но каждый раз матрос сообщал Дереку, что Джулия почти ничего не ест. Вероятно, она совсем исхудала – ведь и раньше она была тонкой как тростинка.

Дерек задумчиво почесал заросший щетиной подбородок. Долг вежливости требовал от него лично проведать Джулию. Как-никак он капитан этого судна.

Однако Дерек пообещал себе держаться подальше от Джулии. Он привез ее на корабль только ради денег, да еще в надежде спасти от печального существования в Англии. Но как быть, если выкуп он не получит? Дерек покачал головой.

Раздался еще один раскат, громче первого. И тотчас небо разрезала вспышка молнии. Грозовые тучи повисли над самым кораблем.

Дерек прошел к двери каюты, открыл ее и выглянул наружу. В коридоре никого не было видно. Фонари давно потушил яростный ветер.

Поднявшись по трапу, Дерек вышел на палубу, ежась от пронизывающего ветра. Шторм и вправду будет неистовым, в тревоге подумал он.

Корабль раскачивался на волнах. Дерек приказал матросам спустить и закрепить паруса. Он знал, что некоторые из членов экипажа наверняка пренебрегут своим долгом и поспешат укрыться в кубрике, опасаясь, как бы их не смыло за борт.

При свете молний он разглядел пенистые гребни волн. Никогда еще он не видел океан в таком бешенстве – казалось, сам Бог в гневе послал на погибель кораблю своих самых мстительных фурий.

Дерек медленно двигался по палубе, держась за снасти и нащупывая дорогу в полутьме. Он хотел убедиться, что все паруса убраны. Порой он не доверял ни Гаррису, ни Уотсону.

– Сэр!

Дерек обернулся; он уже промок до нитки. Его окликнул Терман Дебнам, кочегар, который тоже был насквозь мокрым. Сгибаясь в три погибели под порывами свирепого ветра, кочегар одной рукой придерживал фуражку, а второй хватался за свисающие снасти.

– Шторм разошелся вовсю, – крикнул кочегар, перекрывая вой ветра. – Я велел набить топки доверху. Нам остается лишь задраить палубные люки и молиться. Мистер Гаррис приказал всем матросам спуститься вниз. На палубе сейчас небезопасно. Гарднер чуть не свалился за борт – хорошо еще, его успели схватить за ноги и перетащить через поручни.

Дерек встревожился, но опыт подсказывал, что ни в коем случае нельзя выказывать опасения в присутствии матросов. Гордо выпрямившись и возвышаясь над Дебнамом, Дерек взглянул на него с таким видом, словно спокойно обдумывал положение. Наконец он быстро и повелительно кивнул со словами:

– Отлично. Ступай вниз. Все обойдется, Дебнам, – не впервой. Где наша не пропадала!

– А как же, сэр! – отозвался кочегар и двинулся прочь. Дерек видел, как Дебнам поскользнулся на мокрой палубе и рухнул ничком. Схватившись за крышку люка, он тяжело поднялся и пошел дальше.

Внезапно судно накренилось, и Дереку пришлось уцепиться за поручни – палуба стала уходить из-под ног. Оставаться наверху и впрямь было опасно. Дерек двинулся к своей каюте, но передумал. Джулия наверняка перепугана. Он запретил матросам разговаривать с ней – значит, к ее опасениям примешивается тоска.

Из гуманных побуждений Дерек решил навестить ее. Он осторожно спустился вниз и остановился в коридоре. С промокшей одежды ручьями лила вода.

Дойдя до каюты Джулии, он поднял тяжелый засов и хотел уже войти, но передумал – прежде следовало постучать. На стук никто не ответил. Дерек постучал погромче, помедлил, повернул дверную ручку и шагнул в кромешный мрак.

– Джулия! – негромко позвал он.

В темноте послышался громкий вздох и негодующий возглас:

– Это вы? Как вы посмели явиться сюда? Дерек пинком закрыл дверь.

– Почему здесь темно? Я же велел принести сюда фонарь!

– Мне не нужен свет, – отрешенно произнесла Джулия. – Участь пленницы и без того слишком тягостна – меня не прельщает возможность разглядывать свою тюрьму.

Корабль вновь накренился, да так резко, что на миг Дерек испугался, что он ляжет на борт. Но не прошло и минуты, как крен изменился. Дереку пришлось опереться о стену.

– Черт возьми, Джулия, зажги фонарь, пока я не свернул себе шею.

Он услышал притворно тяжелый вздох, а затем шорох – Джулия явно выполняла его просьбу. Через несколько мгновений каюту залил тускло-желтый свет, создавший подобие уюта.

– Вот так-то лучше. – Дерек оглядел Джулию. Как он и опасался, она заметно похудела и побледнела. Его взяла досада: – Мне говорили, что ты ничего не ешь. Отныне ты станешь съедать все, что тебе принесут, до последней крошки, иначе я буду кормить тебя силой.

Джулия вскинула голову, ее глаза недовольно блеснули.

– Полагаю, затем, чтобы я не умерла от истошения? Ведь платить выкуп за труп никому и в голову не придет, верно? Но если я останусь жива, кому какая разница, похудела я или нет? Вам же нужны только деньги!

Она отвернулась, глядя в иллюминатор на молнию, которая рассекла надвое ночное небо и осыпала его золотыми и серебряными искрами. В глазах Джулии сверкали слезы. Ей не хотелось, чтобы Дерек заметил их.

– Вы негодяй, Айронхарт, – прошептала она. – Как бы я хотела дождаться вашей смерти!

Дереку не удалось подавить смешок. Сердясь, Джулия становилась еще прелестнее.

– Ты действительно думаешь, будто, кроме денег, мне ничего не нужно? Иди сюда, детка. Сдается мне, ты знаешь, как я ценю твое общество. Может, я и похитил тебя только потому, что не хотел расставаться с тобой. Как знать – может, на деньги мне наплевать!

– Ваши аппетиты мне известны, – резким тоном отозвалась Джулия. – Мне говорили, что капитан судна, прорывающего блокаду, зарабатывает за одно плавание не меньше пяти тысяч долларов. Даже вашим помощникам достается по тысяче долларов. И вы, несомненно, выручили кругленькую сумму за хлопок из Роуз-Хилла, не говоря уже о деньгах, уплаченных вам мамой. Я ненавижу вас и таких людей, как Вы: для вас война – всего-навсего источник дохода!

– Само собой. – Джулия сидела на стуле возле иллюминатора, а Дерек расположился на краю койки – так близко, что мог бы прикоснуться к Джулии, если бы захотел. Ему и вправду хотелось этого. Но торопиться не следовало.

Он вытащил трубку и кисет. Под недовольным взглядом Джулии он набил трубку, раскурил ее и затянулся. Вскоре сизое колечко дыма поплыло к потолку.

– А разве я обязан рисковать жизнью на поле боя? Погибнуть можно и в море, но я надеюсь прежде сколотить недурное состояние. И к тому же, – продолжал он, – суда, прорывающие блокаду, – единственная опора Конфедерации. После того как Линкольн отдал приказ о блокаде портовых городов, люди в них гибли от голода – до тех пор, пока наши суда не начали доставлять провиант и боеприпасы. Я слышал, блокада Саванны уже началась. Теперь важно удержать Уилмингтон, рай дня контрабандистов: флот северян не в состоянии полностью преградить выход из устья реки Кейп-Фир. Ее устье разделено надвое небольшим островком и перегорожено песчаной отмелью. Уилмингтон расположен выше по реке, на расстоянии нескольких миль. Его защищает от неприятеля батарея форта Фишер. Суда контрабандистов без труда добираются до Уилмингтона и покидают порт; ночью или в тумане они видны лишь с расстояния в сотню ярдов. Янки не слышат шум наших двигателей из-за рева бурунов.

Он сделал паузу и вновь затянулся, довольный, что сумел разговором отвлечь Джулию от мыслей о шторме. Корабль по-прежнему качало и трясло, словно матроса с похмелья, но Джулия уже не выглядела такой испуганной, как раньше.

– Большие английские суда, груженные оружием и предметами роскоши из Европы, разгружаются на Бермудах или в Нассау, принимают на борт хлопок и отправляются в обратный путь, – объяснил он. – Последние мили между Бермудами и портами конфедератов преодолевают быстроходные, маневренные легкие суда – такие, как мой «Ариан». Должно быть, ты уже заметила, что «Ариан» выкрашен в серый цвет. Я велел перекрасить его, узнав о предстоящей блокаде. Уже тогда я знал, чем стану заниматься. Если небо прояснится, через неделю мы будем в Уилмингтоне, – закончил он.

Внезапно Джулия вскочила.

– Дерек, я требую отвезти меня в Саванну. Ты совершил преступление, но если ты благополучно доставишь меня домой, я сделаю все, что в моих силах, чтобы тебя не постигло наказание. А если ты не отпустишь меня, за последствия я не ручаюсь. Не забывай: у меня есть брат, который любит меня. Он не станет сидеть сложа руки, когда узнает, что со мной стало, и постарается отомстить, пусть даже ценой собственной жизни.

Дерек криво усмехнулся:

– Джулия, ты вернешься домой, как только будет уплачен выкуп. И не раньше. Почему бы тебе не воспользоваться случаем и не проложить для себя новый курс? Такой, чтобы тебе не пришлось выходить замуж за нелюбимого человека.

В ее глазах засверкали жгучие слезы.

– Зачем тебе это понадобилось? Понимаю, тебе нужны деньги, но согласись, это безумие! Что, если Вирджил не сумеет собрать нужную сумму? Если у него попросту нет таких денег? А единственное имущество мамы – груз, который находится здесь, в трюме. – Она потрясла вскинутыми руками. – Это безумие! Господи, на что ты надеешься? Я оказалась во власти сумасшедшего!

– И в глубине души рада этому.

– Значит, вот как ты считаешь? Дикарь! – Джулия подступила к Дереку вплотную, дрожа от ярости. Как ей хотелось отвесить ему пощечину! – Ладно, будь по-твоему. Бери меня. Утоли свою похоть, а потом отпусти меня на свободу.

Дерек умел держать себя в руках, но язвительные обвинения Джулии задели его за живое. Он прищурился. И вправду, он хотел ее. Множество бессонных ночей он провел, ворочаясь в постели и вспоминая минуты близости. А теперь, видя, как пылают глаза Джулии, как играет на ее губах надменная усмешка, он просто не мог дать себе волю.

– Ты доставила мне не больше удовольствия, чем любая женщина, с какой я когда-либо спал, – парировал он дрогнувшим от злости голосом. – Признаться, у меня бывали любовницы и получше, так что не обольщайся и не думай, что я похитил тебя, сгорая от желания.

– Неужели? – скептически переспросила Джулия. – Попробуй только сказать, что я тебе безразлична! Лгун!

Она встряхнула головой, волосы рассыпались по плечам.

– Ну, смелее! Возьми меня! Можешь забавляться со мной, сколько пожелаешь, – только потом отпусти.

Крылья носа Дерека раздувались, на щеке начал подергиваться мускул.

– Не знаю, какой выкуп ты запросил за меня, но цену всегда можно снизить, разве не так? Ради чего ты рисковал жизнью, устроив похищение? Должно быть, ты все продумал заранее.

За время долгих ночей и дней, проведенных под замком в каюте, нервы Джулии натянулись до предела. Она чувствовала, что вот-вот разрыдается.

Непослушными пальцами она расстегнула лиф платья и резким движением спустила его с плеч, обнажая грудь. Платье упало к ее ногам. Переступив через ворох ткани, Джулия пинком отбросила его в сторону и принялась снимать белье.

Наконец она застыла перед Дереком совершенно нагая, слегка расставив ноги и уперев руки в бока.

– Прошу! – прошипела она, вызывающе выпятив грудь. – Я твоя, ублюдок.

Дерек не сделал ни малейшей попытки коснуться ее. Его взгляд путешествовал вверх и вниз по обнаженному телу.

– Ведь ты этого хотел, правда? – продолжала язвить Джулия, голос которой стал пронзительным от волнения.

Неожиданно Дерек вскочил и наотмашь ударил Джулию по щеке. Она пошатнулась, быстро восстановила равновесие и разразилась неестественным смехом сквозь слезы:

– Я не боюсь тебя, Айронхарт. Поступай со мной как пожелаешь…

Он схватил ее за плечи и встряхнул так яростно, что голова Джулии беспомощно заболталась, а в глазах отразился неподдельный страх.

– Да, черт побери, я хочу тебя! – выкрикнул он. – Не воспылать к тебе желанием способен только глупец или евнух. Но это еще не значит, что я овладею тобой.

Он отпустил ее так внезапно, что Джулия споткнулась и упала. Не пытаясь помочь ей встать, Дерек холодно продолжал:

– Ты для меня – всего-навсего заложница, за которую я надеюсь получить четверть миллиона золотом. Когда деньги окажутся у меня, ты будешь свободна.

Джулия уставилась на него с ненавистью:

– Да, ты не подвергал меня насилию, но ты завладел моим рассудком и душой, не оставив мне ничего. Ты доволен?

С трудом поднявшись, она прошла к кровати и легла, вздрагивая от судорожных всхлипов.

Дерек стоял молча, глядя на нее. Она и впрямь была прекрасна. Упругие округлости ягодиц, сливочно-белая кожа… Он сгорал от желания лечь рядом с ней и отдаться страсти.

Слезы Джулии тронули его, прогнали гнев.

– Прости, Джулия. Я не хотел обидеть тебя, но от злости потерял голову…

Она продолжала плакать.

Присев на край койки, Дерек осторожно вытащил из-под ног Джулии свернутое одеяло и укрыл ее.

– Не считай меня жадным и корыстным. В сущности, я сделал тебе одолжение.

– Одолжение? – Она приподнялась на локтях и изумленно воззрилась на него. – Ты спятил? Ты считаешь одолжением то, что назначил за меня выкуп? Должно быть, мама до смерти перепугана…

– Как только выкуп будет уплачен, я отпущу тебя. А что касается твоей матери, то она не одинока – с ней осталась служанка. – Он улыбнулся. – Одолжением я считаю возможность еще раз подумать и отказаться от брака с Вирджилом Оутсом.

Джулия ошеломленно захлопала глазами:

– Если для тебя я всего лишь заложница, почему же ты неравнодушен к моей судьбе?

Она привстала, и одеяло сползло с ее груди. Сердце Дерека неистово забилось. Прерывисто вздохнув, он отвернулся.

– Предположим, что часть выкупа я отдам тебе. Ты могла бы начать независимую жизнь. Отправляйся на Север, сама разыщи брата. Надеюсь, такой поступок будет оправданием мне?

– Если мама каким-то чудом соберет нужную сумму, отчасти она и вправду будет принадлежать мне. – Джулия задумчиво смотрела на него. – А если ты не получишь выкуп? Как ты тогда поступишь со мной?

Он пожал плечами:

– Об этом мы поговорим, когда придет время. А пока будет лучше, если мы попытаемся сохранить хотя бы видимость дружбы.

– Дружбы? Да ты и впрямь рехнулся. – Джулия хрипло рассмеялась.

– Если мы поймем друг друга, я разрешу тебе наслаждаться свежим воздухом и солнцем на палубе. Ты сможешь обедать вместе с офицерами и развлекаться беседами с ними. Я искренне беспокоюсь о тебе. Ты неважно выглядишь.

Он добавил, что им придется провести вдвоем некоторое время.

– В письме с требованием выкупа я упомянул имя доверенного лица из Уилмингтона, но невозможно угадать, когда твоя матушка свяжется с ним. Как только мы освободим трюмы и возьмем на борт новый груз, мы вновь поплывем к Бермудам. Возможно, в Уилмингтон мы вернемся лишь через месяц.

После непродолжительного размышления Джулия кивнула:

– Хорошо. Давай заключим перемирие. Я ненавижу и презираю тебя, но готова скрывать свои чувства, если это поможет мне выбраться из каюты.

– Мудрое решение. – Усмехнувшись, Дерек хлопнул себя по колену и встал. – Шторм утихает. Одевайся, пойдем на палубу. Прогулка тебе не помешает.

Джулия босиком прошлепала по полу к тому месту, где лежала ее одежда, осмотрела ее и нахмурилась, обнаружив, что в порыве гнева разорвала платье. Впрочем, потеря была невелика. Джулия направилась к сундуку, набитому ее одеждой. Она уже давно поняла, почему ее багаж не отправили на Бермуды. Дерек знал, что вскоре она вернется на корабль.

Одеваясь, Джулия чувствовала на себе пристальный взгляд Дерека. Его поведение озадачило ее. Она предложила ему полную свободу действий, но была отвергнута. Не выдержав оскорблений, он отвесил ей пощечину, а потом сам предложил перемирие. Все это выглядело странно.

Воспоминания о страстных ласках нахлынули на нее. А теперь Дерек смотрел на ее нагое тело, и не думая прикасаться к нему. Что он за человек? Искоса бросив взгляд на Дерека, Джулия убедилась, что его желание не исчезло.

Наконец она пригладила волосы и объявила:

– Я готова.

Глаза Дерека вспыхнули.

– Джулия, ты прелестна, как всегда.

Ее тонкие пальцы утонули в огромной ладони Дерека. Он повел Джулию на палубу, на которую по-прежнему падали дождевые капли. Гроза уходила в сторону, вдалеке еще сверкали молнии.

Вдвоем они подошли к поручням, наблюдая, как матросы убирают палубу после шторма.

Внезапно Джулия замерла и стиснула руку Дерека. Проследив за ее взглядом, он заметил призрачные огоньки на верхушках мачт. Они плясали, искрились, изливая холодный, неземной свет и очерчивая контуры корабля. В воздухе явственно ощущался запах озона.

Несколько матросов, заметив огоньки, в испуге вскрикнули и попятились. Джулия стояла неподвижно, крепко вцепившись в руку Дерека.

– Какая красота! – восторженно прошептала она. – Это опасно?

Он усмехнулся. Временами непосредственность Джулии забавляла его.

– Это огни святого Эльма, – объяснил он. – Явление, которое часто наблюдают в море после грозы. Не знаю, в чем причина появления этих огоньков, но я слышал, что их прозвали «огнями святого Эльма» в честь покровителя средиземноморских моряков. Матросы уверены: так покровитель подает им знак, что он с ними.

– Ими нельзя не залюбоваться.

Когда огоньки на мачтах погасли, Джулия отпустила руку Дерека, только сейчас заметив, как крепко стиснула ее. Дерек спрятал улыбку.

Гроза быстро удалялась, но ветер по-прежнему был сильный. Приставив ладони рупором ко рту, Дерек крикнул матросам:

– Поднять паруса! Нельзя упустить такой ветер. Он поможет нам.

Матросы начали карабкаться по веревочным лестницам; каждый из них точно знал свои обязанности. Время от времени они обменивались отрывистыми замечаниями. Затем послышалось гулкое хлопанье парусины на ветру, корабль прибавил ходу. Море все еще было бурным.

Глаза Джулии давно привыкли к темноте, и ее взгляд вдруг упал на то место у поручней, где она пела в злополучную ночь, когда Шед пытался овладеть ею. Вздрогнув, она спросила:

– Что стало с ним?

– С кем? – недоуменно спросил Дерек.

– С Шедом Харки. – По телу Джулии пробежала дрожь отвращения.

Дерек не ответил. Словно забыв о вопросе, он смотрел на воду.

– Дерек, – Джулия настойчиво подергала его за рукав, – что с ним случилось? Он уплыл вместе с янки?

– Нет. – Голос Дерека прозвучал так холодно, что Джулия вздрогнула. – Им полакомились акулы.

К горлу Джулии подкатила тошнота.

– Значит, ты… – Она замерла, не в силах продолжать.

Он кивнул.

– Джулия, ты не понимаешь, как суров морской закон. Харки – мятежник, и я расправился с ним как с мятежником. Его товарищей постигла та же участь. Мы выбросили их за борт. Здешние воды кишат акулами. Все кончилось мгновенно.

– О Господи! – Джулия зажала рот руками и перегнулась через поручень. Представшее мысленному взору зрелище вызвало у нее тошноту.

– Таков морской закон. – Дерек положил руку на плечо Джулии. – Пойми, если на борту корабля царит хаос, корабль обречен. Харки получил второй шанс, – продолжал он, – но вместо того чтобы загладить вину, он пытался убить меня. Я был вынужден приговорить его и остальных к смерти.

Джулия пыталась взять себя в руки. Дар речи вернулся к ней не сразу.

– Может, ты и прав, но все равно это слишком жестоко…

– Жизнь справедлива. А теперь пойдем, я отведу тебя обратно в каюту. Утром мы позавтракаем вместе, и я позабочусь о том, чтобы ты наелась досыта. Я не допущу, чтобы ты вновь заболела.

Джулия не удержалась от ответной колкости:

– Еще бы! Ведь если со мной что-нибудь случится, выкупа тебе не видать как своих ушей!

Дерек обнял ее за плечи и решительно повел к трапу.

– Довольно обвинений, Джулия. Мы ведь заключили перемирие.

– Ты прав, но я не могу сдержаться, вспоминая, во что ты превратил мою жизнь и что стало с мамой.

– Когда-нибудь ты еще будешь благодарить меня, детка, – усмехнулся Дерек.

Остановившись на пороге каюты, Дерек сообщил Джулии, что не станет запирать дверь снаружи.

– Я не вижу в этом необходимости. И вправду, куда ты денешься? До земли десятки миль, и, кроме того, думаю, у тебя нет желания поближе познакомиться с акулами.

Джулия задумчиво прикусила губу. Тусклый свет фонаря подчеркнул мужскую красоту Дерека. В его глазах Джулия разглядела пламя желания. Чувствуя, как в глубине тела распускается горячий бутон, она вспоминала о жажде, которую пробудил в ней Дерек.

– Спокойной ночи, Джулия. – Он собрался уходить, но Джулия удержала его за руку. Подняв бровь, он обернулся.

Она не могла облечь свои чувства в слова, знала только, что провела слишком много одиноких часов в тесной каюте и

потому не могла расстаться с мужчиной, способным удовлетворить ее тягу к плотским наслаждениям.

Плавными движениями рук она расстегнула платье и спустила его до талии. Несколько минут Дерек пожирал глазами ее грудь. Словно в трансе, он протянул руку и зажал ее сосок между большим и указательным пальцами.

Закрыв глаза, Джулия тихо застонала. Огни святого Эльма… Ей казалось, будто все ее тело превратилось в пылающий факел.

Платье с тихим шорохом упало на пол, Джулия легко освободилась от панталон. Дерек подхватил ее на руки, внес в каюту и захлопнул дверь. Осторожно положив ее на кровать, он провел руками по ее телу. Джулия вздрогнула, задыхаясь от удовольствия.

В мгновение ока она оказалась распростертой на постели, между ее ног вошло набухшее, нетерпеливое орудие. Джулия почувствовала, как оно проникает в нее, и удивилась тому, что ее хрупкое тело способно принять в себя такое громадное копье. Вначале, когда они впервые предались любви, она ощущала слабую боль, но вскоре она угасла. Теперь Джулия испытывала лишь блаженство.

Вздохнув, она обвила ногами узкую талию Дерека и вонзила пятки в его ягодицы, побуждая ускорить ритм.

Весь окружающий мир перестал существовать. Его заменило чувственное упоение.

Вдвоем, подобно парусам, раздувающимся на фоне бескрайнего неба, они взмыли на крыльях ветра, забыв обо всем на свете.

Глава 11

Капитан Арнхардт не сомневался, что стоящий перед ним человек кипит от негодования.

– Я готов повторить вопрос, сэр, – ровным, ледяным тоном произнес Эдсел. – Как долго эта женщина будет находиться на корабле? Узнать ответ хочу не только я, но и матросы. Вам известно, что многие из них уверены: женщина на корабле – плохая примета.

Дерек глубоко вздохнул, и мускулы его груди и плеч перекатились под кожей. Матросы шутили, что капитан, должно быть, упражняется, поднимая корабельные орудия, когда никто его не видит. Он излучал силу и мощь каждым дюймом тела.

– Гаррис, мне нет дела до вашего мнения и мнения других матросов. Вы, должно быть, забыли, что этот корабль принадлежит мне. И незачем досаждать мне суеверными бреднями. К рассвету мы будем на Бермудах и приступим к разгрузке.

Отвернувшись, он вгляделся в хмурое небо, размышляя, благоразумно ли держать по ветру в такую ночь. Вахтенные матросы высматривали огни кораблей, чтобы заранее предотвратить возможное столкновение.

– Сэр!

Дерек вскинул голову, удивленный дерзким тоном помощника.

– Я же сказал: разговор окончен. Отправляйтесь на пост. Каким бы опытным ни был наш лоцман, коралловые рифы коварны. Ваша работа – помочь лоцману провести корабль между ними. Ну, ступайте, не испытывайте мое терпение.

Побагровев, Эдсел выпалил:

– Мне наплевать на ваше терпение, капитан, потому что мое уже давно истощилось.

Дерек удивленно раскрыл глаза. Он не привык к подобному обращению, тем более со стороны своих подчиненных.

– Нам давно пора во всем разобраться, – продолжал Эдсел. – Никто не станет платить за нее выкуп, и это вам известно. Мы уже трижды причаливали в Уилмингтоне, но денег так и не дождались. – Он ударил кулаком по поручням. – Черт побери, капитан, прошло уже четыре месяца! Даже если ее родные готовы заплатить выкуп, собрать нужную сумму они не могут. Что, если ее мать уже умерла, не оставив ни гроша? – Он перевел дыхание. – По вашей вине нам приходится прорываться через блокаду с женщиной на борту. Матросы уже не скрывают возмущения. Я советую вам высадить Джулию на Бермудах и забыть о ней.

Дерек пристально смотрел на море. Соленые брызги охлаждали разгоряченное лицо. Да, он действительно спятил. Давно уже с ним не случалось ничего подобного. Он с трудом держал себя в руках. Еще в юности он научился обуздывать гнев, потому что благодаря своей чудовищной силе легко мог задушить человека голыми руками. Он научился внушать противникам страх одним взглядом, движением мощных мышц. Обычно этот прием действовал. Но на сей раз его соперник твердо решил стоять на своем. Дерек считал Эдсела не только товарищем по команде, но и другом. Он не собирался вступать в драку со своим помощником, но было бы лучше, если бы Эдсел вовремя одумался и отошел… иначе Дерек не ручался за себя.

Не оборачиваясь, Дерек процедил сквозь стиснутые зубы:

– Довольно, Гаррис.

Первый помощник хотел было продолжать, но осекся, разглядев лицо Дерека Арнхардта в тусклом свете палубных фонарей. Капитан еле сдерживал приступ бешенства.

С преувеличенно громким вздохом Эдсел удалился, с досадой качая головой. Он ничего не добился. Но по крайней мере, Арнхардт понял, что творится в душе первого помощника и остальных матросов. Эдсел надеялся, что теперь капитан всерьез задумается.

Пальцы Дерека, охватившие поручни, разжались. Он и без слов Гарриса знал настроение команды. Матросы встречали его укоризненными и мрачными взглядами. Им не нравилось пребывание Джулии на корабле, и ее положение любовницы капитана ничего не меняло. Матросов интересовало лишь то, будет ли уплачен за нее выкуп, но, похоже, надеяться на это не стоило.

Откровенно говоря, Дерек и сам не знал, как быть дальше. Втайне он уже не раз признавался себе, что выкупа ему не дождаться. С тех пор как он отправил матери Джулии письмо, прошло слишком много времени.

Сотни препятствий могли помешать миссис Маршалл связаться с ним в Уилмингтоне. Время шло, и постепенно доводы рассудка становились все менее весомыми. Случилось какое-то непредвиденное событие. Либо миссис Маршалл умерла, либо у нее нет денег. О том, что Вирджилу Оутсу ни за что не собрать требуемую сумму, Дерек знал с самого начала.

Это золото пригодилось бы Дереку – даже если бы он поделился им с Джулией, как обещал. Прорыв блокады по-прежнему оставался прибыльным делом даже после вмешательства правительства конфедератов. Раньше на судах в порты южных городов доставляли необходимые предметы роскоши, чай, кофе, сахар, шелк и атлас. Однако правительство категорически запретило ввоз некоторых товаров и обязало отводить половину места в трюме каждого судна для правительственных грузов.

Это совсем не нравилось Дереку. На ввозе предметов роскоши можно было заработать гораздо больше, но он не хотел враждовать с правительством и потому подчинялся закону.

Часть денег, полученных в качестве выкупа, он мог бы отложить, чтобы воспользоваться ими после войны, – об этом Дерек часто думал с неподдельным сожалением. Все чаше он задавал себе вопрос, по-прежнему ли привлекает его жизнь моряка. Он любил море, но время от времени испытывал необъяснимое желание оказаться на суше. И тем не менее, после загрузки в порту он приказывал поднять якорь и уплывал прочь от берега.

Джулия тоже без конца приставала к нему с расспросами, желая узнать свое будущее. Хотя все ночи, а иногда и полуденные часы они проводили вдвоем, Дерек наотрез отказывался говорить с Джулией о будущем, считая, что их связывает только влечение плоти. Возможно, завтра оно исчезнет без следа.

Дерек понимал, что стоит дать себе волю, и он влюбится в эту задумчивую красавицу. Однако он держал себя в руках. Его сердце не будет принадлежать ни одной женщине, какой бы прелестной и соблазнительной она ни была.

Конечно, Гаррис прав. Надо что-то предпринять, и как можно скорее. Так больше продолжаться не может. И хотя Дереку было неприятно думать об этом, он сознавал, что постоянно подвергает Джулию опасности. Прорыв блокады – рискованное занятие. Пока корабль проскальзывал мимо вражеских судов, все матросы замирали, затаив дыхание. Они понимали: если корабль заметят, им нечего надеяться на спасение.

Дерек решил, что настал час отпустить Джулию на свободу. Разумеется, ему будет недоставать ее. Отрицать это попросту нелепо. Но следует рассудить здраво: денег нет и не предвидится, рисковать жизнью Джулии он не имеет права. Стало быть, надо высадить ее на Бермудских островах и дать ей денег на билет до Англии. А если она пожелает вместо того вернуться на родину, пусть поступает, как ей заблагорассудится. Решение должна принять она сама.

Близился восход солнца. Дерек прищурился, глядя на восток. Небо уже начинало розоветь – или ему показалось?

Вскоре придет время распрощаться и расстаться навсегда. На щеке Дерека задергался мускул. Нет, попрощаться сразу и навсегда немыслимо. Он должен изменить своим правилам, дать матросам отпуск и отправить их на берег. Обычно им не хватало времени повеселиться и выпить – после погрузки корабль сразу покидал порт. Но на этот раз не стоит спешить: поставив корабль на якорь в гавани, матросы отправятся на берег, а Дерек останется вдвоем с Джулией.

Он рассмеялся, довольный своим планом. Много раз Джулия задумчиво любовалась чистыми изумрудными водами и розоватыми песчаными пляжами Бермудских островов, говоря, что здесь ей хотелось бы искупаться. Теперь ей представится такая возможность. Два чудесных дня и две ночи они будут предаваться веселью на корабле и в воде, упиваясь друг другом, в последний раз перед разлукой вкушая плоды страсти.

Внезапно словно незримая рука подняла несуществующий занавес, небо стало бледно-розовым и начало светлеть с каждой минутой. Рождался новый день.

Почти одновременно возглас «Земля!» нарушил рассветную тишину. Вдалеке показались Бермуды.

В течение последующих нескольких часов на палубе царила суматоха: матросы разгружали хлопок, вывезенный из Уилмингтона. Дерек сошел на берег, чтобы разобраться в бумагах, и с удовольствием узнал, что после загрузки боеприпасов и медикаментов, необходимых армии конфедератов, в трюме корабля еще останется полно места для чая, сахара и шелка. Это плавание наверняка принесет ему ощутимую прибыль.

К концу дня чрево корабля опустело. Эдсел доложил об этом Дереку и осведомился, следует ли начинать погрузку немедленно, не дожидаясь утра.

– Нет, – последовал краткий ответ. – Прикажите отвести корабль на расстояние мили от берега и бросить якорь.

– Что? – Эдсел вытаращил глаза. – С какой стати… Дерек ударил кулаком по столу:

– Черт побери, с каких это пор вы получили право обсуждать мои приказы? Выполняйте их немедленно и без разговоров!

– Как вам будет угодно, – проворчал Гаррис, круто развернулся и вышел из каюты.

Усмехнувшись, Дерек откинулся на спинку стула и взгромоздил ноги на стол. Вскоре они с Джулией останутся вдвоем и будут резвиться как дети, зная, что за ними никто не следит. Они насладятся полной свободой, им не придется довольствоваться узкой койкой в тесной каюте.

Все, что ему осталось, – набраться терпения. Когда корабль встал на якорь, Дерек вышел на мостик и велел созвать команду. Сдержанным тоном он сообщил матросам, что дает им отпуск и ждет их возвращения на корабль на рассвете третьего дня. Последние слова капитана потонули в шквале радостных криков, но это не имело значения. Собрать команду после отпуска – задача Гарриса и Уотсона. Несомненно, кое-кто из матросов угодит в тюрьму, а другие будут маяться с похмелья, устав от развлечений с женщинами. Погрузка наверняка займет немало времени – после отпуска матросы не смогут работать в полную силу. Но это не волновало Дерека: возможность провести несколько часов вдвоем с Джулией стоила любых затрат времени.

На мостик поднялся нахмуренный Эдсел. Его губы дергались в безмолвном приступе гнева. Он выпалил:

– Вы удивили меня, капитан. С каких это пор вы перестали посвящать в свои планы первого помощника?

Пропустив его вопрос мимо ушей, Дерек разрешил матросам спустить шлюпки, чтобы добраться до берега.

– Мы с мисс Маршалл останемся на борту.

– Так вот в чем дело! Вот зачем вы дали матросам отпуск! Вы решили устроить праздник на двоих?

Дерек пригвоздил его к месту убийственным взглядом. Усмешка сошла с лица Эдсела. Помявшись, он высказал то, о чем думал:

– Похоже, вы привязались к ней, капитан. Ради нее вы дали матросам отпуск, хотя вам известно, что некоторые из них не вернутся или попадут в беду…

– Впредь вам не придется беспокоиться о моих привязанностях. Когда мы вернемся в порт, мисс Маршалл покинет корабль.

– Слава Богу! – Эдсел испустил вздох облегчения и просиял. – Наконец-то мы отделаемся от нее и займемся настоящим делом! – Он уже собирался уйти, но помедлил, обернулся и добавил: – Я рад, капитан, искренне рад за вас. Я уже опасался, что вы нашли женщину, способную разлучить вас с морем. Сейчас, в разгар войны, совсем не время…

– Убирайтесь! – вскипел Дерек. – Мне надоело видеть, как вы всюду суете нос, Гаррис. Вы ничем не лучше сплетниц в уил-мингтонском порту.

Оттолкнув с дороги Гарриса, Дерек торопливо спустился с мостика. Пробираясь сквозь толпу возбужденных, радостно переговаривающихся матросов, он вскоре очутился у трапа, ведущего вниз. В каюту Джулии Дерек вошел, не удосужившись постучаться.

Услышав шаги, Джулия подняла на него большие глаза цвета морской волны. Она сидела у стола, расчесывая волосы. Перебросив блестящие пряди через плечо, она спросила:

– Что там за шум? Что произошло?

Джулия не сразу заметила, каким взглядом смотрит на нее Дерек. На ней было атласное платье лавандового цвета, отделанное изысканным кружевом и тоненькими ленточками. Расчесывая волосы, она наклонилась вперед, демонстрируя глубокую ложбинку в вырезе платья. Заметив это, Джулия выпрямилась и отложила гребень.

– Дерек, почему ты не отвечаешь? В чем дело?

Она встала и подошла к нему. Ее макушка едва доставала Дереку до подбородка. Джулия осторожно коснулась кончиками пальцев его губ, и он застыл, а она воскликнула:

– Я же чувствую: что-то случилось! Объясни, прошу тебя.

– Ничего особенного. – Он дружески улыбнулся и посвятил Джулию в свои планы отослать команду на берег, добавив: – Теперь ты сможешь купаться, где пожелаешь, – на корабле мы останемся вдвоем.

Джулия обвила его руками, встала на цыпочки, чтобы дотянуться до губ, и, как всегда, Дерек приподнял ее над полом. Когда поцелуй завершился, Джулия рассмеялась:

– Пожалуй, мне следует заказать скамеечку и держать ее под рукой – чтобы целовать тебя каждый раз, как только пожелаю.

– Разве можно думать о мелких неудобствах, – с негромким смешком отозвался он, – когда нас ждет столько удовольствий?

И они слились в крепких, страстных объятиях.

Наконец они остались вдвоем на корабле. Выйдя на палубу, они долго любовались побережьем Бермудских островов.

Оттенок неба напомнил Джулии барвинки в садах Саванны; края облаков серебрились, они казались розоватыми, как кораллы в прозрачной толще воды.

Благоуханный тропический ветер овевал лица. Облизнув губы, Джулия произнесла:

– Я понимаю, почему ты так влюблен в море, Дерек. Со временем оно стало частицей тебя самого.

– В последние месяцы моей частицей стала и ты, – хрипло прошептал он, обнимая Джулию.

Она кокетливо склонила голову набок, ее глаза лукаво заискрились.

– Полно вам, капитан! Не уверяйте, будто вы увлеклись женщиной! Разве не вы утверждали, что женщины служат только для одной цели?

– Да, и благодаря тебе мое мнение укрепилось. АЛЛ

По лицу Джулии пробежала тень, счастливая улыбка погасла. Заметив это, Дерек обнял Джулию.

– Не грусти. Я вовсе не хотел тебя обидеть. Эти дни мы должны запомнить на всю жизнь, так давай не будем портить их серьезными разговорами. Просто станем наслаждаться друг другом.

Джулия тяжело вздохнула и перевела взгляд на море. Она давно поняла: глупо тешить себя надеждой, что этот человек дорожит ею. Он прав. Надо насладиться друг другом, как прежде. Совокупление доставит им чувственное удовольствие. А потом им останется лишь предвкушать очередную близость.

На Джулии было простое хлопчатобумажное платье ярко-желтого цвета. Лентой того же оттенка она перевязала волосы на затылке. Не сводя с нее глаз, Дерек потянулся к ленте, развязал ее и любовно начал перебирать шелковистые пряди, рассыпавшиеся по плечам.

Заведя руки за спину Джулии, он принялся расстегивать платье.

– Я хочу раздеть тебя, – таким же повелительным и непререкаемым тоном он говорил с матросами. – Пока мы здесь одни, ты должна оставаться обнаженной.

– А как же ты? – спросила Джулия.

Дерек удивленно взглянул на нее, ожидая пояснений. Джулии было неловко признаваться в этом, но ей нравилось видеть обнаженное тело Дерека. Она не уставала поражаться его физической силе и удивительной мужской красоте.

Пока он снимал с нее платье, она проворными пальцами расстегнула его рубашку и коснулась густых волос на груди. Прижавшись к ней щекой, Джулия восторженно вздохнула.

Когда оба оказались раздетыми, Дерек подвел Джулию к закрытому палубному люку, застеленному мешковиной.

– Ты станешь моей вот здесь, под открытым небом. Мы подставим тела поцелуям ветра.

Он легко поднял ее, и Джулия легла на мешковину, раскрыв объятия.

Прелюдии им не понадобилось. Раздевая друг друга, они переполнились почти лихорадочным возбуждением. Дерек встал на колени между раздвинутых ног Джулии и ворвался в нее, вызвав возглас блаженства. Каждый удар по силе превосходил предыдущий.

Охваченная страстью, Джулия вцепилась в широкую спину Дерека. Даже если он почувствовал боль, то не подал виду.

Над ними раздался крик чайки – вероятно, ее шокировал вид мужчины и женщины, совокупляющихся на палубе корабля. Хлопая крыльями, чайка взмыла в небо, опустилась и исчезла.

Открыв глаза, Джулия на миг увидела чайку. Ей казалось, будто она, подобно грациозной белой птице, взлетает все выше и выше, крича от наслаждения. Дерек поминутно ускорял ритм движений и вскоре настиг ее на пути к вершине.

Долгое время они лежали обнявшись. Оба молчали, ошеломленные великолепием момента.

Наконец Дерек отпустил Джулию и предложил ей искупаться. Как выяснилось, Джулия неплохо плавала, и они принялись резвиться в чистой прохладной воде, шаля, точно дети.

Никогда прежде Джулия не ощущала такого пронзительного ликования. До сих пор Дерек оставался для нее загадкой, а теперь завеса тайны вдруг приоткрылась. Таким, как сейчас – непринужденным и веселым, – Дерек нравился ей гораздо больше.

В тот вечер Дерек неустанно поддразнивал Джулию, делал вид, что недоволен ее стряпней, и опасался умереть от отравления прежде, чем на корабль вернется кок.

– На камбузе почти пусто, – оправдывалась Джулия. – И потом, я думала, нас ждет праздник, а ты превратил меня в рабыню.

– Ты не только рабыня, но и любовница, – возразил Дерек. – Сейчас я предпочел бы второе.

Отодвинув тарелку, он обхватил Джулию за талию и уложил ее на длинный стол, намереваясь овладеть ею немедленно.

В последний вечер Джулия долго стояла на мостике корабля, задумчиво глядя в сторону берега. На вопрос Дерека, почему она грустит, девушка пробормотала:

– Кажется, матросы возвращаются завтра?

Дерек молчал, казалось, целую вечность, и она в удивлении обернулась.

– Разве нет, Дерек?

– Им было приказано вернуться на корабль на рассвете, – сухо отозвался он. Его лицо окаменело. – Затем мы отправимся в порт за новым грузом.

– Значит, вот почему ты так задумчив? Должно быть, решаешь, как быть со мной? В последнее время мы редко говорили об этом, но мне кажется, матросы недовольны…

Дерек хранил молчание. Джулия сжала его руку:

– Дерек, так больше продолжаться не может.

Он взглянул на нее, вздохнул и вновь засмотрелся на невысокие волны.

– Да, Джулия, – наконец выговорил он, – не может.

– Что же будет со мной?! – воскликнула она, вдруг рассердившись и застеснявшись своей наготы, которая за последние два дня стала для нее привычной. Схватив лежащий поблизости мешок, она дрожащими руками закуталась в него. – Ты намерен выбросить меня за борт?

– Я высажу тебя в порту на Бермудах, – последовал бесстрастный ответ, – и дам тебе денег, чтобы ты могла отправиться куда пожелаешь: в Англию или в Саванну. Тебе решать.

Джулия не понимала, почему у нее возникло такое острое желание расплакаться. В конце концов, ей посулили долгожданную свободу, но радости это известие не принесло.

– Просто оставь меня на Бермудах. – Она старательно моргала, борясь с подступающими слезами. – И не тревожься. Я сама позабочусь о себе. Мне не грозит голодная смерть – я с легкостью найду работу в каком-нибудь публичном доме. В конце концов, я многому научилась у тебя…

– У меня? – Дерек поднял бровь. – Джулия, о чем ты говоришь? Зеленые глаза Джулии метали молнии.

– Кому еще я буду нужна после того, как ты столько времени продержал меня на корабле? Любой поймет, что ты заставил меня делить с тобой ложе…

– Заставил? – перебил Дерек. – Значит, вот как ты считаешь? Может, еще обвинишь меня в насилии? Я никогда и ни к чему не принуждал тебя, и ты знаешь об этом. Пожалуй, я просто воспользовался случаем и соблазнил тебя, но я никогда не заставлял тебя делать то, чего ты не хотела.

– Это несправедливо!

– И ты была несправедлива ко мне. Не понимаю, что тебя рассердило? Ты получила долгожданную свободу. Чего же еще ты хочешь?

– То, что ты не сможешь мне дать! То, что ты уже отнял у меня! – выкрикнула Джулия, и прядь черных волос упала ей на лицо. – Соблюдение приличий!

– Приличий? – эхом повторил озадаченный Дерек.

– Вот именно – ведь ты считаешь, что женщине они ни к чему! Она отвернулась, ненавидя себя за глупость. Почему она не сдержалась? Зачем наговорила столько ненужных слов? … Все, что ей необходимо, – свобода, а Дерек твердо пообещал отпустить ее. Ей не на что сетовать – кроме как на то, что он когда-то похитил ее.

– Ты считаешь, что я должен жениться на тебе, – ледяным тоном проговорил Дерек.

– Жениться на мне? – Джулия недоверчиво уставилась ему в лицо. – С чего ты взял, что я согласна быть твоей женой?

– А разве нет? Ты заговорила о приличиях, и я понял, что в твоем представлении единственный способ спасти репутацию – стать моей женой. Да ведь я уже говорил, Джулия: моя жена – море. Если ты хочешь, чтобы я подыскал тебе жилье на Бермудах, я готов позаботиться о тебе и…

– Позволить мне и впредь быть твоей любовницей? – Джулии казалось, что ее сердце разбилось на осколки – мелкие, как песчинки, устилающие берег. Но Дерек об этом не узнает. Самодовольный и надменный, он не стоил таких признаний. – Я не стану ни твоей женой, ни любовницей. Я хочу избавиться от тебя и забыть о тех днях, когда вела себя как обезумевшая самка. Вывалявшись в грязи, я научилась ценить респектабельность…

– Джулия, подойди сюда!

Не обращая внимания на возглас Дерека, она направилась прочь, гордо вскинув голову. Только оказавшись в своей каюте и заперев дверь, она дала волю жгучим слезам.

Как она безнадежно, бесконечно глупа! Зачем она поддалась его уговорам? Эта мысль непрестанно сверлила ее мозг. Он с самого начала ясно дал ей понять, что жаждет только плотских наслаждений… и все-таки она отдалась ему.

А теперь Дереку оставалось лишь отделаться от нее: судя по всему, выкупа ему не дождаться. По крайней мере, он мог бы сделать вид, что она ему небезразлична и пощадить ее уязвленное самолюбие. Но Дерек обошелся с ней, как с портовой шлюхой, с которой провел несколько ночей.

С самого начала Джулия знала, что ее мать ни за что не соберет требуемую сумму, но втайне надеялась, что ей поможет Вирджил. Неужели Дерек был прав, уверяя, что Вирджил – мошенник, у которого за душой нет ни гроша?

Пора самой решать, как быть дальше. Вернулась ли мать в Саванну? Этого Джулия не знала.

Она пыталась разобраться в своих мыслях, но голова раскалывалась от рыданий. Улегшись в постель, Джулия закрыла глаза и постаралась отогнать мрачные предчувствия. Если успокоиться, боль постепенно пройдет, и она сможет подумать о будущем…

Открыв глаза, Джулия удивленно вздрогнула, обнаружив, что ее окружает темнота. Сколько же она проспала? В каюте царило гнетущее безмолвие.

Джулия села и спустила босые ноги на шероховатый деревянный пол.

Где же Дерек? Должно быть, он до сих пор злится на нее, иначе он давно спустился бы в каюту и попытался загладить свою вину. А может, он вовсе не желает примирения? И вправду, зачем ему это? Завтра они увидятся друг с другом в последний раз. Им вовсе незачем расставаться друзьями.

В желудке у Джулии урчало от голода. Вздохнув, она решила отправиться на камбуз и разыскать что-нибудь съестное. Завтра она покинет корабль, а пока ей незачем думать об этом.

Но боль в сердце не утихала. Неужели она питает к этому человеку какие-то чувства? Встряхнув головой, Джулия упрекнула себя в глупости. Все кончено. Надо раз и навсегда вычеркнуть Дерека из памяти.

Выйдя из каюты, она повернула в сторону камбуза, но передумала, решив из вежливости пригласить Дерека поужинать. Она уверяла себя, что ей нет никакого дела до того, голоден он или нет, но это не помогало. Джулии не удавалось владеть собой, когда она думала о Дереке. На время она должна забыть о гордости и самолюбии и поскорее приготовить ужин.

А внутренний голос настойчиво втолковывал: «Нет, тебе не все равно… тебя беспокоит то, что он голоден… ты волнуешься за него…»

– Что за нелепость! – с горечью и гневом выпалила она вслух. Однако внутренний голос не умолкал.

Поднимаясь по ступеням, она запрокинула голову и увидела на лиловом фоне ночного неба россыпь сверкающих звезд.

Уже стемнело, но как только глаза Джулии привыкли к темноте, она начала различать очертания предметов на палубе и ступеней и потому ни разу не споткнулась.

На верхней ступеньке она вновь позвала Дерека.

– Дерек, где ты? – Ее голос звучал резко, обиженно – как угодно, только не дружелюбно. – Если ты не против, мы могли бы вновь заключить перемирие – на время ужина, чтобы ты помог мне растопить печь…

Ответа не последовало.

Джулию охватило дурное предчувствие. Она уверяла себя, что бояться нечего. Вероятно, Дерек заперся в своей каюте и теперь мрачно обдумывает ее язвительные замечания или колдует над картами и схемами.

А может, он умышленно не отвечает ей, желая напугать? Ладно, пусть считает, что это ему удалось. Тогда она не станет звать его, а пойдет на камбуз и поужинает всухомятку, чтобы не возиться с капризной печкой. Дереку придется сидеть голодным.

Холодный бриз касался нагой кожи. Только сейчас Джулия вспомнила о том, что она раздета. Выругавшись, она решила вернуться в каюту за платьем. Слишком уж быстро у нее появилась привычка разгуливать по кораблю нагишом.

– Мисс Маршалл!

Джулия похолодела, ужас стиснул ее горло: этот голос принадлежал отнюдь не Дереку.

Кто-то вышел из тени, падающей на палубу, но разглядеть лицо незваного гостя Джулии не удавалось. Ее ноги приросли к полу, она не могла ни пошевелиться, ни закричать. Неужели кто-то из матросов вернулся раньше назначенного срока и застал ее в чем мать родила?

После паузы, которая показалась Джулии вечностью, она, наконец, сдвинулась с места, но ноги едва слушались ее. Она метнулась вниз, а гость схватил ее за руку и удержал.

– Не бойтесь, мисс Маршалл, я не причиню вам вреда.

– Капитан Гатри!

У Джулии закружилась голова.

– Ничего не понимаю! Что вы здесь делаете? Гатри довольно усмехнулся:

– Несколько месяцев я провел у берега Бермудских островов, поджидая удобного случая. Арнхардт – глупец, если надеялся, что я не попытаюсь отомстить ему. Я поклялся, что буду разыскивать его всю жизнь. И вот теперь я его нашел… – Внезапно он ахнул: – Господи, да на вас нет ни единой нитки!

Джулия открыла рот, но что она могла сказать? Капитан Гатри щелкнул пальцами, приказывая кому-то принести одеяло, затем грубая материя окутала ее плечи, и Джулия вцепилась в нее обеими руками.

– Вот так! Может, теперь вы объясните, как очутились здесь? Конечно, я знал, что вы на корабле – вдвоем с Арнхардтом. Мы следили за вами издалека в подзорную трубу. Но почему вы не остались на Бермудах? Где ваша мать?

Джулия могла бы задать капитану Гатри столько же вопросов. Не зная, с чего начать, она с запинкой выговорила:

– Меня… взяли в заложницы, требуя у моих родных выкуп. – Нельзя допустить, чтобы капитан Гатри решил, будто с Дереком она осталась по собственному желанию. Джулия рассказала о выкупе и о том, что он так и не был уплачен.

– Дикарь! – громогласно возмутился капитан Гатри, сочувственным жестом похлопав Джулию по плечу. – Ах вы, бедняжка! Подумать только, что вы вынесли, оказавшись во власти этого… варвара! Но вам больше нечего бояться. Я лично позабочусь о том, чтобы вас доставили, куда вы пожелаете.

Он вскользь заметил, что капитан Арнхардт надежно связан в собственной каюте.

– Мы застали его врасплох. Дождавшись темноты, мы подплыли к кораблю и поднялись на палубу. Арнхардт сидел голышом на палубе. Это удивило меня, но теперь я понял, как порочен этот человек. – Прокашлявшись, капитан Гатри продолжал: – Довольно об этом! Должно быть, вспоминать о случившемся вам неприятно. Мы решили, что будет лучше дождаться, когда вы сами подниметесь на палубу, чем разыскивать вас. Вы могли испугаться.

– Что же будет дальше? – в страхе спросила Джулия.

– Вы, случайно, не знаете, когда вернутся матросы? Арнхардт наотрез отказался отвечать на наши вопросы.

Джулия насторожилась.

– Вряд ли я смогу вам чем-нибудь помочь. Ведь вы – враг, янки…

– Лично вам я не враг, – возразил Гатри. – По правде сказать, мисс Маршалл, я ждал от вас благодарности – как-никак я спас вас.

– Завтра он собирался отпустить меня… – сообразив, что сказала лишнее, Джулия осеклась, а Гатри воскликнул:

– Значит, экипаж возвращается завтра. Ну что ж, корабля он не найдет.

Джулия медленно покачала головой, чувствуя нарастающий страх:

– Не понимаю вас… Гатри терпеливо растолковал:

– Матросы не найдут корабль, потому что мы уничтожим его. А теперь, – продолжал он, подталкивая Джулию к ступенькам, – ступайте одеваться. Я приглашаю вас выпить чаю. Должно быть, вы проголодались? Я прикажу кому-нибудь из матросов приготовить ужин на двоих.

В растерянности Джулия поспешно натянула платье, не удосужившись надеть нижние юбки. Что же задумали янки? Неужели они убьют Дерека?

Эта мысль была подобна удару ножа. Да, Джулия не питала к Дереку нежных чувств, но вместе они пережили немало счастливых минут – когда не спорили и не ссорились. Конечно, Дерек чересчур самодоволен и смел, его так легко возненавидеть… однако в его объятиях Джулия обо всем забывала. Она злилась на Дерека, но это еще не значило, что она желала ему смерти.

Вероятно, его еще можно спасти, в панике размышляла она. Джулия не знала, что предпринять, но, по крайней мере, она могла прокрасться к нему в каюту и поговорить, узнать, что произошло. А если капитан Гатри не отпустит ее? Что, если на карту поставлена и ее собственная жизнь? Янки нельзя доверять – никогда, ни при каких обстоятельствах!

Она распахнула дверь и обнаружила, что узкий коридор залит светом. Кто-то зажег все фонари, висящие под потолком.

Словно из-под земли перед Джулией вырос мужчина в темно-синем кителе. Он усмехался, будто прочел ее мысли.

– Мисс Маршалл, я провожу вас к капитану Гатри. Чай остывает. – Он слегка поклонился, и этот жест показался Джулии оскорбительным.

Незнакомец крепко взял ее за руку и быстро повел по коридору. Ждущий в офицерской столовой Бенджамин Гатри вежливо встал при появлении Джулии.

На столе стояла кружка с дымящимся чаем. Гатри учтиво помог Джулии сесть.

– Поговорим о том, как быть с вами, – начал он, когда оба устроились за столом.

Глядя на янтарную жидкость, колышущуюся в кружке, Джулия пробормотала, что у нее нет никаких планов.

– Я понятия не имею, где мама.

– Узнать о том, вернулась ли она в Саванну, не составит труда, – отозвался Гатри. – Думаю, вы уже слышали, что форт Пуласки пал. Саванна отрезана от моря. Полагаю, ваша мать добралась до Уилмингтона на каком-нибудь судне, принадлежащем контрабандисту, а затем продолжила путь по суше.

– Мы купили билеты на судно, отплывающее в Англию, а потом меня похитили. Я не знаю, как поступила мама, услышав, что стало со мной.

– Логично предположить, что она продолжила путешествие в надежде, что ваш жених… как его фамилия – Оутс? Да, Оутс. Вероятно, ваша мать разыскала его и попросила о помощи. – Гатри покровительственным жестом похлопал Джулию по руке. – Не волнуйтесь, дорогая. Вы слишком красивы, чтобы отчаиваться понапрасну. Допивайте чай, и я прикажу своим матросам переправить вас на наш корабль. Вскоре мы возьмем курс на север. Я должен явиться в Вашингтон и доложить, что с Арнхардтом покончено. Вы будете сопровождать меня.

Джулия с грохотом отодвинула свой стул и воскликнула:

– Но я не собираюсь туда! Я хочу домой!

– Чепуха! – Он взмахнул рукой, словно без колебаний отметая эту нелепую мысль. – Теперь вы в руках джентльмена, и если вы успокоитесь и предоставите мне принимать решения, я буду исходить из ваших интересов.

Не прикоснувшись к чаю, Джулия поднялась, и Гатри последовал ее примеру, но вдруг удивил ее, поцеловав руку, и со странным выражением лица пробормотал:

– Мне никак не удавалось забыть вашу красоту. Воспоминания о ней преследовали меня много месяцев подряд. Я так рад вашему обществу…

Джулия в ужасе отпрянула, однако Гатри поспешил заверить ее, что не замышляет ничего дурного.

– Я – порядочный человек, дорогая, но должен предупредить, что я намерен завладеть вашим сердцем…

– О чем вы говорите? – недоуменно переспросила Джулия. Гатри заморгал.

– Повторяю, я попытаюсь завладеть вашим сердцем. Неужели вам так трудно в это поверить? Я холост и, следовательно, вправе добиваться вашего расположения.

– А, по-моему, вы излишне самоуверенны, как и все янки, – сухо отозвалась Джулия.

– Что, простите?

На этот раз Джулия язвительно улыбнулась:

– Подобно своим соотечественникам, янки, вы уверены, что вам ничего не стоит пленить южанку. Это нелепость. Мое сердце никогда не будет принадлежать вам.

Гатри сдержанно поклонился:

– Я принимаю вызов.

– Никакой это не вызов, – раздраженно перебила Джулия. – Как вы не понимаете…

Она замолчала на полуслове, услышав за спиной скрип приоткрывшейся двери. Обернувшись, она увидела матроса с морщинистым лицом и возбужденно поблескивающими глазами.

– Сэр, все готово. Мы вывели Арнхардта на палубу.

– Отлично. Сейчас выйду.

Матрос отсалютовал капитану и быстро вышел. Капитан Гатри последовал было за ним, но Джулия порывисто ухватила его за руку.

– О чем он говорил? – спросила она.

– Вам и без того хватает неприятностей. Допивайте чай, а потом кто-нибудь переправит вас на наш корабль.

– Никуда я не пойду! – Схватив кружку, Джулия швырнула ее об стену с яростью, изумившей ее саму. – Я хочу знать, что творится на палубе. Разве я не вправе выяснить, какую дьявольскую, варварскую пытку вы уготовили Дереку?

– Дереку? – Гатри прищурился. – Кажется, я поспешил выразить вам сочувствие, мисс Маршалл. Похоже, вы неравнодушны к нашему пленнику. Ну что же, вам будет полезно узнать, как я расправляюсь с врагами. Прошу вас.

Он пропустил Джулию в дверь и попытался помочь ей подняться по трапу, но Джулия с негодованием отвергла его помощь. Прикосновения янки вызывали в ней отвращение. В войнах и политике она не разбиралась, но одно знала наверняка: новую войну затеяли янки, стремясь навязать Югу свою волю, и она не желала иметь с ними дела.

На палубе ярко горели фонари. Человек двадцать в темно-синей форме столпились на носу корабля. На доске, положенной поперек борта и нависающей над водой, стоял обнаженный Дерек со связанными за спиной руками.

Когда Джулия подошла ближе, Дерек быстро взглянул на нее, а затем вновь устремил взгляд вдаль. Казалось, он ничего не боится. Суета на палубе лишь раздражала его.

– Арнхардт! – насмешливо крикнул ему капитан Гатри. – Вы ничего не хотите сказать, прежде чем вас скормят акулам?

Джулия пошатнулась, в ужасе осознав, как намерен поступить янки.

Здешние воды и впрямь кишели акулами. Сегодня днем Дерек видел их и потому отменил очередное купание. Акулы в мгновение ока расправились с Шедом Харки и его приятелями-мятежниками…

А теперь Дерека ждала та же участь.

Джулия не могла этого допустить. Она убеждала себя, что ею руководит только жалость к Дереку, и не более того. Они были всего-навсего любовниками, а не влюбленными…

Не обращая внимания на Джулию, матросы отпускали издевательские замечания в адрес Дерека и хохотали. Джулия огляделась в поисках хоть какого-нибудь оружия.

Она оступилась на скользком пятне и уловила неприятный запах. Здесь, на этом месте, Дерек чистил рыбу, пойманную на завтрак. Он не успел вымыть палубу, и теперь она испускала зловоние.

Внезапно Джулию осенила догадка. Ругая себя за то, что не подумала об этом раньше, она быстро нагнулась, пошарила руками в темноте и нащупала нож, которым Дерек разделывал рыбу. Стремительно спрятав нож в складках юбки, Джулия выпрямилась.

Холодно взглянув на Гатри, Дерек осведомился:

– Что будет с ней? – И кивнул в сторону Джулии.

– Не беспокойтесь, она отправится в Вашингтон вместе со мной, – любезно объяснил Гатри. – Вы сделали эту девушку несчастной, а сейчас она в надежных руках. – Он нетерпеливо переступил с ноги на ногу. – У вас есть еще вопросы?

– А мой корабль?

Гатри злорадно ухмыльнулся. Матросы загоготали.

– Вы когда-нибудь слышали о новом чуде – динамите? Его изобрел шведский химик Альфред Нобель. Смешав нитроглицерин с пористым впитывающим материалом, Нобель создал твердое вещество, которое взрывается под воздействием тепла или ударов. Впрочем, – капитан пренебрежительно взмахнул рукой, – откуда знать об этом вам, заурядному моряку? Динамит разнесет ваш корабль в пыль, Арнхардт. Больше «Ариану» не суждено прорывать блокаду.

Запрокинув голову, Дерек язвительно расхохотался:

– Вам нет ровным счетом никакого дела до того, будет он прорывать блокаду или нет! Напыщенный ублюдок! Вы стремитесь только отомстить мне, потому что я выставил вас на посмешище!

– Будьте любезны придержать язык – здесь дама! – вспыхнул Гатри. – Благодарите Бога, что я не приказал пристрелить вас. Я великодушен: вы получите шанс на спасение – только потому, что вы не вышвырнули меня и матросов за борт, а отдали нам шлюпки. К счастью, нас вскоре подобрал проходящий мимо корабль.

Дерек усмехнулся:

– И это вы называете шансом на спасение? Вы считаете, что человек со связанными руками, брошенный в воду,

способен выжить? Янки – безмозглые болваны!

– Столкните его в воду! – рявкнул Гатри.

Джулия не выдержала. Бросившись вперед, она отчаянно закричала:

– Подождите! Прошу вас, позвольте попрощаться с ним! Гатри с упреком покачал головой:

– Похоже, я ошибался насчет вас, мисс Маршалл. Теперь мне трудно поверить, что на этом корабле вы были беспомощной заложницей. Должно быть, вы радовались…

– Верьте чему пожелаете! Но неужели я прошу невозможного? – взмолилась она.

Лицо Гатри в свете фонарей исказила дьявольская гримаса.

– Вероятно, прощание будет впечатляющим, – злорадно произнес он. – Кстати, мы бросили в море большой кусок мяса с кровью, чтобы подманить акул. Уверен, они уже давно ждут главного блюда. – Он рассмеялся. – Так уж и быть, попрощайтесь. Вместе с целомудрием вы утратили гордость.

Пропустив оскорбление мимо ушей, Джулия пробралась сквозь толпу хмыкающих и посвистывающих матросов и встала на доску перед Дереком.

– Уходи, Джулия, – велел он, раздраженно хмурясь. – Если ты упадешь…

Джулия порывисто обняла его и вложила нож в связанные руки.

– Возьми! – прошептала она. – Скорее!

От прикосновения холодной стали глаза Дерека на миг расширились, но он не растерялся и ловко обхватил нож пальцами. Словно лаская Джулию взглядом, он пробормотал:

– Когда-нибудь, завершив борьбу с ветрами и волнами, я приеду за тобой, Джулия, и завоюю твою любовь.

Она приподнялась на цыпочки, пытаясь дотянуться до его губ. По щекам Джулии струились слезы.

– Жаль, что у меня под рукой нет скамейки, Дерек. Видишь, я никак не могу дотянуться до тебя…

– А я ничем не могу помочь, – от низкого хрипловатого голоса Дерека по телу Джулии побежали мурашки. – Но мы еще встретимся.

Она прильнула к нему, потрясенная бурей, бушующей в собственной душе. Почему ей так больно? Почему отчаяние неотступно терзает ее? Ведь она не любит Дерека. Это невозможно…

– Довольно! – нетерпеливо прикрикнул капитан Гатри. – Стащите ее на палубу! Нам надо спешить. Кто-то потащил Джулию прочь, она принялась отбиваться. Гатри вытащил из ножен саблю и подступил ближе к Дереку.

– Нет! – вырвалось у Джулии. Пытаясь вырваться из рук матросов, она кричала: – Проклятые янки! Не смейте!

С удвоенной силой она била ногами по коленям человека, державшего ее. Гатри придвинулся к Дереку, нацелив острие сабли ему в живот. Толпа на палубе зашевелилась, Джулия похолодела. Перестав вырываться, она уставилась на Дерека, который медленно шел к концу доски, не поворачиваясь спиной к янки, чтобы они не заметили зажатый в руках нож.

В последний раз он взглянул на Джулию, и свет фонарей, бьющий ему в лицо, образовал вокруг головы подобие нимба, который придал Дереку внушительный вид. Но что это? Неужели он улыбнулся? Джулия напрягла зрение и ахнула, осознав, что в эту страшную минуту на лице Дерека и впрямь играла улыбка! Она пошатнулась, скользя взглядом по его сильному мускулистому телу. Если он сумеет разрезать веревки, тогда у него появится шанс спастись. Дерек – опытный пловец, он вполне способен добраться до берега. Но пока он не перережет веревки, ему придется пробыть под водой в неудобной позе, с руками за спиной, среди акул…

Дерек встречал смерть с такой надменной и дерзкой улыбкой, что Джулия невольно прониклась уважением к этому человеку, которого ей следовало бы презирать.

Он сошел с доски. На палубе все затаили дыхание, над кораблем повисло безмолвие.

Тишину разорвал гулкий всплеск, эхо разнесло его над ночным морем. Отталкивая друг друга, матросы бросились к борту. Они возбужденно перекрикивались.

На миг оказавшись забытой, Джулия упала на колени и разрыдалась.

– Черт! Его нигде не видно, – крикнул кто-то. Ему отозвался второй голос:

– Он не всплыл ни разу.

Они поднимали фонари повыше, перевешивались через поручни.

– Света слишком мало. Ни черта не видно.

Джулия не выдержала. В этот миг смерть стала бы для нее желанным избавлением. Что ждало ее в руках капитана Гатри? Слезы хлынули из ее глаз неудержимым потоком, да она и не пыталась их сдерживать.

Густой туман окутал ее. Джулия смутно сознавала, что поблизости кто-то говорит о ней.

– Вы думаете, она… малость того, капитан? Так рыдают и вопят только сумасшедшие.

– Возможно, – послышался холодный и презрительный голос капитана Гатри. – Бедняжка! Ее нельзя не пожалеть. Впрочем, ей нравилось быть корабельной шлюхой… А я-то собирался приударить за ней. – Он с отвращением фыркнул. – Вот пример того, как красавица может превратить мужчину в болвана!

– И что же теперь? Может, пусть себе лежит здесь и плачет? – спросил матрос.

– Нет. Перенесите ее на наш корабль. Надо как можно скорее покинуть эти воды. Как только «Ариан» взлетит на воздух, взрыв услышат с берега. Владельцы других судов из порта наверняка попытаются отомстить нам, так что придется удирать на всех парах.

Джулия почувствовала, как чьи-то руки бесцеремонно обняли ее за плечи. Она хотела было запротестовать, но очередные слова капитана удержали ее от этого шага – в них таился ключ к спасению.

– Мы увезем ее с собой на Север, а там отправим в больницу. Должно быть, она все-таки сошла с ума. Наверное, она с самого начала была неуравновешенной натурой, иначе не позволила бы себе поступиться правилами приличия.

Больница! Оттуда ее сразу отпустят, и она вернется домой. Господи, вот оно, спасение, с радостью поняла Джулия. Продолжать судорожно всхлипывать было нелегко – в этот миг ей хотелось залиться ликующим смехом. Но притворяться, что она действительно лишилась рассудка, было необходимо, иначе неизвестно, какая участь ее ждет.

Она не сопротивлялась, когда матросы-янки подняли ее на руки. Пока ее несли, Джулия стонала, вскрикивала и дико мотала головой из стороны в сторону.

– Что это с ней стряслось? – спросил один матрос другого.

– Капитан говорит, что она рехнулась, – деловито отозвался второй матрос. – Надо отнести ее на наш корабль и запереть в каюте. Пока она безобидна, но кто знает, что она способна натворить? Боюсь я этих помешанных.

Джулия отвернулась, чтобы скрыть невольную улыбку. Да, с радостью думала она, вот и спасение – пусть ее считают сумасшедшей!

Глава 12

Джулия сидела на корточках в углу палаты. Глинобитный пол был холодным, но у Джулии не возникало ни малейшего желания пересесть на деревянную скамью рядом с одной из мрачных, растрепанных женщин.

Все они были пациентками лечебницы, куда привез Джулию капитан Гатри. Это строение в предместье Вашингтона, столицы северян, было ветхим и мрачным, с пациентками здесь обращались точно со стадом безмозглых овец. В ярости Джулия попробовала было возмутиться, но персонал лечебницы не обратил внимания на эту вспышку, всерьез считая Джулию полоумной.

Когда Джулия отказалась снять платье и облачиться в предложенное ей серое мешковатое одеяние, грузная, коренастая сестра-хозяйка шагнула вперед и разорвала на Джулии одежду.

– Выбирай: либо ты будешь ходить голышом, либо наденешь вот это, – бесстрастно предложила она. – Мне все равно.

Вот Джулии и пришлось надеть бесформенную рубаху. Она доходила до щиколоток, длинные рукава почти полностью закрывали руки, а на спине имелись короткие тесемки. В качестве обуви ей выдали суконные туфли.

У нее отобрали все гребни и шпильки. Джулия понятия не имела, что стало с ее гардеробом.

– Я не сумасшедшая, – уверяла она надзирательницу, пристально наблюдающую за тем, как она переодевалась. – Я только притворилась помешанной, чтобы отделаться от этих людей. Если вы отведете меня к врачу, он подтвердит, что я совершенно здорова.

Грубо встряхнув ее, надзирательница гаркнула:

– Еще чего! По мне, так ты ничем не лучше остальных здешних полоумных. Знаю я ваши штучки! Если ты не сумасшедшая, значит, я рехнулась. И я, и весь мир. – Запрокинув голову, она расхохоталась.

– Вы не поняли меня, – в отчаянии возразила Джулия, пытаясь говорить как можно спокойнее, чтобы надзирательница убедилась: она способна держать себя в руках. – Я думала, меня отвезут в обычную больницу, потому и согласилась поехать с ними. Мне и в голову не приходило, что меня поместят в лечебницу для умалишенных. Я совершенно здорова, поверьте, мне Прошу вас, отведите меня к врачу…

Ее бесцеремонно вытолкнули в узкий, тускло освещенный коридор. Подойдя к массивной железной двери с маленьким окном вверху, надзирательница вынула из кармана передника связку ключей. Выбрав среди них нужный, она вставила его в замочную скважину, повернула, и дверь со скрипом отворилась.

Шагнув через порог, Джулия ахнула: в палате было не меньше дюжины женщин, одетых в такие же балахоны из серой мешковины, как у нее, только грязные и потрепанные. Некоторые из женщин сидели молча, склонив голову, другие бродили по комнате из угла в угол, невнятно бормоча себе под нос. Волосы у всех пациенток были сальными и спутанными.

– О нет! – Она попыталась выскочить за дверь. – Я не хочу туда! Я отказываюсь…

Надзирательница крепко взяла ее за плечо мясистой ручищей, толкнула, и Джулия рухнула ничком на грязный пол.

Дверь с лязгом захлопнулась.

Джулия на четвереньках отползла в угол и замерла в ужасе. Но пациентки лечебницы не обратили на нее никакого внимания. Каждая из них пребывала в собственном мире, забыв об окружающем.

«Еще немного – и я действительно сойду с ума, – в панике подумала Джулия. – Если я не выберусь отсюда, я стану такой, как эти несчастные!»

Но вскоре она поняла: шансов сбежать из лечебницы у нее не больше, чем вырваться из рук капитана Гатри.

На крейсере янки ее держали взаперти в крошечной каюте, еду туда приносили на подносе. Никто не перемолвился с Джулией ни единым словом. Капитан Гатри ни разу не навестил ее, но Джулия была этому только рада: она ненавидела этого человека за то, что он обрек Дерека на смерть и уничтожил «Ариан». Стоило Джулии закрыть глаза, и перед ней вставало кошмарное зрелище: разлетающийся на куски корабль, который еще секунду назад казался таким величавым и гордым на фоне предрассветного неба.

Взрыв оглушил Джулию, на месте корабля возник столб белого дыма, который мгновенно стал алым, а потом черным. Обломки корабля взмыли в воздух и тут же попадали в море смертоносным дождем. Пламя поглотило останки «Ариана»; они медленно погрузились в толщу воды и исчезли навсегда.

Джулия отвернулась от иллюминатора, ее сердце обливалось кровью. Утешала ее лишь мысль о том, что Дерек выжил. А еще она была уверена, что ее везут в больницу, которую она вскоре покинет и вернется в Саванну…

Внезапно одна из женщин завопила и упала на пол, размахивая руками и визжа. Джулия в страхе увидела, как две другие женщины навалились на упавшую и принялись бить ее и царапать. Затем к нападающим присоединилось еще несколько сумасшедших, а те, кто не принял участия в драке, завизжали и застонали.

Джулия зажала уши руками, чтобы не слышать эту омерзительную какофонию. Теперь она не сомневалась: в таких условиях ей не понадобится много времени, чтобы и впрямь лишиться рассудка.

Наконец, не выдержав, она бросилась к решетчатому окну в двери, прижалась лицом к холодным стальным прутьям и принялась громко звать на помощь.

– Ее убьют! Пожалуйста, помогите хоть кто-нибудь!

В конце коридора показался мужчина со шваброй и ведром. Поставив ведро на пол, он неспешно направился к двери. Заметив его, Джулия взмолилась еще жалобнее:

– Скорее! Прошу вас!

Приблизившись к двери, мужчина неторопливо извлек из кармана связку ключей и с интересом взглянул на Джулию.

– Ты здесь новенькая? – спросил он, не открывая двери.

– Да-да! – отозвалась она. – Пожалуйста, поторопитесь! На женщину напали. Ее убьют!

Незнакомец открыл дверь и шагнул в комнату. Джулия поспешно посторонилась. Подойдя к дерущимся женщинам, незнакомец пинками разогнал их. Едва узнав его, сумасшедшие завыли от ужаса и на четвереньках расползлись по углам.

Женщина, которая закричала и упала на пол первой, судорожно всхлипывала. Ее лицо было исцарапано и перепачкано кровью. Джулия встала рядом с ней на колени и попыталась утешить бедняжку, но женщина в страхе отпрянула.

– Она нуждается в помощи, – произнесла Джулия, поднимаясь и оборачиваясь к мужчине, который наблюдал эту сцену с выражением скуки на морщинистом лице. – Не могли бы вы отвести ее к врачу?

– Вот еще! Не хватало из-за нескольких пустяковых царапин водить каждую полоумную к врачу! – Он окинул Джулию многозначительным взглядом и вкрадчиво улыбнулся: – А ты не похожа на помешанную.

– Я и вправду здорова, – откликнулась она твердым, уверенным тоном и рассказала незнакомцу свою печальную историю, закончив ее мольбой: – Прошу вас, помогите мне! Если я не выберусь отсюда, я точно сойду с ума!

– Не мне решать, выпустить тебя отсюда или нет. – Незнакомец облизнул губы и запустил длинные костлявые пальцы в свою густую темную шевелюру. – Но я могу облегчить твое существование – скажем, принести вкусную еду, помочь принять ванну и так далее.

– С какой стати… – недоуменно начала Джулия и неожиданно все поняла и попятилась: – О нет! Я не собираюсь торговать своим телом в обмен на ваши одолжения.

– Твое дело, – равнодушно отозвался незнакомец. – Я и без того получаю от этих полоумных все, что захочу и когда захочу. Рано или поздно ты все равно согласишься. Просто я предпочитаю новеньких – они свежее и чище. А те, кто сидит здесь давно, провоняли потом и обовшивели.

Словно в подтверждение своих слов, незнакомец брезгливо отряхнулся.

– Пора убираться отсюда. В этой дыре вмиг наберешься вшей. Он повернулся к двери, но Джулия окликнула его:

– Неужели этих несчастных никогда не выпускают отсюда – хотя бы на прогулку?

– Ну, если сюда нагрянут дамы из церковного комитета, мы выведем вас погулять на огороженный двор. – Незнакомец шагнул за порог и захлопнул дверь. Прижав лицо к прутьям окна, он добавил: – Еду приносят три раза в день. Раз в месяц меняют одежду – вот и все. Мне пора.

– Постойте! – воскликнула Джулия и бросилась к двери, но незнакомец ушел, не оглядываясь.

Джулия схватилась за прутья, потрясла их и обнаружила, что они надежно приварены к двери. Обернувшись, она вновь обвела комнату медленным взглядом. Все пациентки внезапно уставились на нее, и по спине Джулии побежали мурашки. Стоять посреди комнаты небезопасно, поняла она. Очутившись на виду, она легко может стать следующей жертвой разъяренных фурий.

Опасливо делая шаг за шагом, она отступила в угол и по стене соскользнула на холодный жесткий пол. Подтянув колени к груди, Джулия обхватила их руками и положила на них голову, словно задремав. Спустя некоторое время сумасшедшие забыли о ней, вернувшись в свои призрачные миры.

Вскоре Джулия потеряла счет времени, дни и ночи слились в одни бесконечные сутки. В комнате не было окон, Джулия не знала, темно сейчас за стенами ее тюрьмы или светло. Наступление дня возвещал только приход надзирательниц с подносами.

Поначалу Джулия отказывалась от еды, которую составляли в основном холодная каша и вода, но потом понемногу начала есть, чтобы успокоить возмущенно урчащий желудок.

Ее волосы стали сальными и сбились в колтун, как у остальных женщин, рубашку усеяли пятна. В комнате стояло четыре ведра для отправления естественных потребностей, и их содержимое источало тошнотворное зловоние. В отчаянии Джулия не раз спрашивала себя, как долго она способна терпеть столь безрадостное существование.

Однажды днем в палату привели совсем юную девушку, на вид ей было лет тринадцать или четырнадцать. У нее еще не успели отобрать приличную одежду, но вскоре надзирательница велела ей раздеться, пообещав принести рубаху, как у остальных пациенток.

Девушка обвела палату взглядом широко открытых испуганных глаз. Ее губы дрожали. Не издав ни звука, она прижалась спиной к стене и застыла, стиснув кулаки, с лицом, побелевшим от ужаса.

Искренне сочувствуя новой подруге по несчастью, Джулия встала и направилась к ней. Остальные пациентки даже не обернулись. Протянув руку, Джулия прошептала:

– Здравствуйте! Меня зовут Джулия Маршалл, бояться меня незачем. Поверите вы мне или нет, но я совершенно здорова. Я попала сюда по ошибке.

Девушка потянулась к ней с отчаянием утопающего, который хватается за соломинку.

– О, слава Богу! – воскликнула она, и слезы потекли по ее бледным щекам. – Не знаю, можно ли верить вам, но по крайней мере вы не похожи на сумасшедшую. Меня упрятала сюда мачеха, чтобы наказать за… – Она осеклась и стыдливо прошептала: – Я в положении…

– Почему вас отправили сюда? – изумилась Джулия. – Особенно если вы ждете ребенка?

Глаза девушки были нежно-голубого цвета, а волосы золотисто-рыжеватыми, как рассветные лучи солнца. Осознав, что ее новая знакомая хороша собой, Джулия ощутила боль в сердце, размышляя о ее дальнейшей судьбе.

Девушка объяснила Джулии, что виновник ее «положения» – солдат армии северян. Она не успела сообщить ему о случившемся: мачеха объявила ее помешанной.

– Мой отец тоже в армии, иначе он ни за что не позволил бы так обойтись со мной. Мачеха хочет сказать ему, что я сбежала. Она заявила, что если я рожу внебрачного ребенка, позорное клеймо ляжет на всю семью, а она не намерена это терпеть. – Девушка испуганно огляделась. – Но я не допущу, чтобы мой ребенок родился здесь! Уж лучше умереть! – Она схватила Джулию за плечи. – У меня отнимут всю одежду. Они уже забрали гребни и драгоценности, а вот это они не нашли. – Она сунула руку за лиф платья и вынула бриллиантовую брошь. – Это подарок отца. Она принадлежала моей родной матери, которая умерла, как только я родилась. Мачеха обезумеет от гнева, обнаружив, что я унесла брошь. Она наверняка явится сюда, чтобы обыскать меня. Прошу вас, спрячьте ее.

Джулия взяла брошь и задумчиво уставилась на нее, размышляя, куда можно спрятать такую драгоценность. Пациенткам лечебницы запрещали носить нижнее белье. Разумеется, приколоть брошь к своему балахону Джулия тоже не могла. Наконец она наклонилась и сунула брошь в носок туфли. Она успела как раз вовремя – в тот же миг в комнату вошла надзирательница.

– Меня зовут Полина Браммет, – сообщила девушка Джулии, после того как надзирательница переодела ее в балахон из мешковины, забрала всю одежду и вышла. – Не знаю, что мне теперь делать… – Она разразилась слезами.

Джулия попыталась успокоить ее, но девушка была безутешна. Джулия надеялась, что Полина вскоре овладеет собой, однако время шло, а она никак не успокаивалась.

Полина наотрез отказалась от еды, а по прошествии нескольких дней совершенно перестала разговаривать. Джулия пыталась уговорить ее съесть несколько ложек каши – хотя бы ради ребенка, но Полина упрямо отворачивалась. Она сидела в углу, лицом к стене, и с каждым днем ее взгляд становился все более безучастным и отрешенным.

Однажды утром Джулию разбудил скрип двери. Потягиваясь, она увидела, что завтрак уже принесли. Положив руку на плечо спящей рядом Полины, Джулия с надеждой произнесла:

– Просыпайтесь! Может, сегодня вы согласитесь перекусить? Девушка не шевелилась. Джулия перевернула ее на спину и вскрикнула: взгляд Полины остекленел, холодная кожа напоминала мрамор. Девушка была мертва.

Две надзирательницы, которые принесли подносы с завтраком, оглянулись, услышав крики Джулии и увидев, что одна из пациенток умерла, со звоном выронили миски. Остальные женщины подползли к ним на четвереньках и принялись жадно слизывать с пола кашу.

В комнате творилось нечто невообразимое.

– Как она умерла? – спросила одна из надзирательниц, обращаясь к Джулии, но не дождавшись ответа, приказала второй привести служителя. – Надо немедленно унести ее отсюда. Сегодня мы ждем дам из церковного комитета. Предстоит еще привести полоумных в порядок и вывести их во двор.

Джулия была настолько опечалена гибелью единственной подруги, что только через несколько минут сообразила, что ей представился удобный случай сбежать. Дверь комнаты осталась открытой. Пациентки дрались из-за каши, пролитой на пол. Одна из надзирательниц вышла, другая склонилась над телом Полины, стоя спиной к Джулии.

Быстро и бесшумно Джулия подкралась к распахнутой двери. Обнаружив, что коридор пуст, она увидела, что влево от него отходит второй коридор. Определить, куда он ведет, было невозможно, но Джулия не могла рисковать, направившись по главному коридору прямиком к выходу. Вероятно, служитель должен был появиться именно оттуда.

Дверь в другом конце бокового коридора оказалась запертой. Из-за нее доносились взволнованные голоса. Надзирательница звала кого-то помочь вынести тело бедной Полины. В отчаянии Джулия подергала дверь, но та не поддавалась. Прислонившись спиной к стене, она опустилась на пол, лихорадочно размышляя, сколько времени пройдет, прежде чем ее хватятся.

В мучительных раздумьях она наблюдала, как из палаты вынесли тело Полины, завернутое в грязное одеяло. Дверь палаты заперли. По коридору прогрохотали шаги. Наконец Джулия решилась покинуть свое убежище.

Дюйм за дюймом она продвигалась к заветной цели – входной двери здания. Но когда Джулия уже собиралась выглянуть за дверь и припустить бегом, до нее донеслись высокие женские голоса. Задрожав, она прижалась к стене в тени, увидев, как в холл входят дамы-попечительницы из церковного комитета.

– О, как я рада вас видеть! – воскликнул кто-то, и Джулия с удивлением обнаружила, что этот приятный голос принадлежит надзирательнице, с которой она познакомилась в первый день пребывания в лечебнице. Эта грузная женщина сорвала с нее платье. – Если вы не против, давайте сначала пройдем вот сюда. Наши пациенты только что встали. Сегодня мы позволили им поспать подольше – видите ли, вчера мы устроили для них небольшую вечеринку.

Джулия скорчила гримасу, жалея о том, что нельзя выбежать на середину холла и заявить, что на самом деле надзирательница – жестокая и лицемерная лгунья. Но кто ей поверит? Гостьи решат, что она и вправду сумасшедшая. Нет, подвергать себя такому риску бессмысленно. Лучше уж воспользоваться тем, что надзирательницы и служители в панике пытаются поскорее спрятать тело Полины. Им не хватило времени даже вывести пациенток во двор.

– Нас ждет кофе с булочками, – сообщила надзирательница. – Прошу вас, следуйте за мной.

Через несколько минут Джулия осталась в холле одна. Облегченно вздохнув, она уже собралась метнуться к двери, но вновь застыла, вжавшись спиной в стену: холл заполонили надзирательницы и служители, быстро направляющиеся к палатам.

– …и поживее, – нервно бормотала одна из них. – Миссис Брэндон говорит, что вряд ли кофе и булочки надолго задержат их.

– Мы переоденем их и выгоним наружу, – еле слышно отозвалась вторая. – Умывать их уже некогда. Надо только следить, чтобы они не подходили к дамам…

Как только толпа прошла мимо, Джулия отважилась шагнуть к двери. Опрометью пробежав через холл, она выглянула наружу и в панике обнаружила, что у ворот выстроилась вереница экипажей. Видимо, они привезли гостей. Знать бы, где возницы? Должно быть, возле лошадей. Увидев ее в перепачканном больничном балахоне, они наверняка поднимут тревогу. Ее уведут обратно в палату и станут присматривать за ней в оба!

Сердце Джулии колотилось так гулко, что ей казалось, будто этот стук разносится по всей лечебнице. Надо что-то предпринять, и как можно скорее. Но что? Присмотревшись, Джулия заметила, что возницы столпились возле фонтана. Покинуть здание через парадную дверь и остаться незамеченной было немыслимо.

Оглядевшись в растерянности, Джулия заметила еще три двери. За одной из них скрылись гостьи. Она бросилась ко второй двери, открыла ее и обнаружила какой-то кабинет. Рассудив, что это неподходящее место для укрытия, Джулия попятилась.

Оставалась последняя, третья дверь. За ней оказались ступени, ведущие вниз. Джулии пришлось спуститься по ним и спрятаться до тех пор, пока доступ к входной двери не будет свободен.

Медленно и осторожно она принялась спускаться по ступенькам, касаясь руками сырых стен. У подножия лестницы в нос ей ударила затхлая вонь. Казалось, кромешная тьма вот-вот поглотит ее. Джулия устало опустилась на пол и затихла.

Время шло. Джулия подбадривала себя воспоминаниями о близких людях. Майлс. Мама. Да и Дерек – только бы он был жив! Джулии казалось, что прошли целые годы с тех пор, как он держал ее в объятиях, наполняя восхитительным ощущением защищенности и уверенности.

Майлс… Словно наяву Джулия услышала голоса жестоких детей, дразнивших его: «Вон он идет… смотрите, калека! Колченогий Майлс!»

Майлс шагал, гордо подняв голову и делая вид, будто насмешки не задевают его. Но Джулия никогда не оставляла обидчиков безнаказанными. «А ну, замолчите! – кричала она. – Он спас мне жизнь! А вам, маменькиным сынкам, дикие кабаны и не снились!»

Майлс советовал ей помолчать, но она пропускала его советы мимо ушей. Она ненавидела обидчиков Майлса, презирала их, знала, что им никогда не стать настоящими мужчинами, и не скрывала своего мнения.

Вспоминала Джулия и о матери, гадая, где она и что с ней. Внезапно до нее дошло, что она и не вспомнила лишь об одном близком человеке, которому предстояло стать ее мужем, – о Вирджиле Оутсе. Джулия вздохнула. После возвращения домой ей придется объяснить матери, что надо найти какой-то другой способ спасти Роуз-Хилл. Выйти замуж за Вирджила она не сможет – особенно после встречи с Дереком. Джулия не знала, любила ли она Дерека, но была твердо уверена в одном: Дерек пробудил в ней потребность быть любимой, а Вирджил Оутс никогда не сумеет удовлетворить ее.

Спина и плечи Джулии ныли от неудобной позы, но она не смела шевелиться, не зная, что окружает ее. Споткнувшись о какой-нибудь предмет, она шумом привлечет внимание надзирательниц. Обнаружить ее в этом ненадежном убежище – проще простого.

Вдруг в приоткрытую дверь упал луч света, послышался скрип ржавых петель. Кто-то спускался по ступеням с фонарем! Ее непременно увидят! Господи, куда же ей деваться?

В этот миг Джулия заметила под лестницей нишу. С потолка ниши свисала паутина, но бояться пауков было некогда. Джулия поспешно нырнула в нишу. Какое-то существо проползло по ее ноге, но Джулия подавила крик и тихо отшвырнула мерзкую тварь.

Сквозь щели в деревянных ступенях она видела, как по лестнице спускаются мужчина и женщина.

– Ну и денек! Поменьше бы таких, – говорил мужчина. – Сначала одна помешанная уморила себя голодом, затем нагрянули попечительницы, и вдобавок…

– Кто-то сбежал, – закончила за него женщина. – И вправду денек – хуже не придумаешь. Миссис Брэндон вне себя от злости. Никто не видел, как та женщина сбежала, хотя возле двери все утро толпились кучера. Ума не приложу, как она проскользнула мимо них!

Мужчина фыркнул:

– Ничего, скоро вернется. Далеко ли уйдет полоумная в ночной рубахе, суконных туфлях и без единого гроша? Кто-нибудь поймает ее и приведет обратно еще до рассвета, вот увидишь.

– Миссис Варне грозится заковать ее в кандалы. – Похоже, эта мысль радовала женщину. – И никуда она отсюда не денется… Но хотелось бы знать, почему вся грязная работа достается нам?

– Миссис Браммет сказала миссис Варне, что у нее пропала брошь, и потребовала разыскать ее. – Мужчина с отвращением вздохнул. – Давай поскорее обыщем труп и покончим с этим. Скоро явится гробовщик.

Желчь подкатила к горлу Джулии, когда она присмотрелась и увидела труп Полины, лежащий на столе в трех шагах от того места, где сама Джулия просидела несколько часов кряду. Покачнувшись, она едва удержалась на ногах, сдерживая горестный вопль, который так и рвался из груди. Только бы не выдать себя теперь, когда она уже на полпути к свободе!

С дрожью отвращения Джулия наблюдала, как мужчина и женщина задрали рубаху Полины.

– Как получилось, что все это время брошь была у нее, а мы узнали об этом только после ее смерти? – озадаченно проговорила женщина.

– Кажется, миссис Браммет была за городом, у родственников. Получив от миссис Варне известие о смерти девчонки, она вернулась домой и обнаружила пропажу.

– Что ты делаешь, болван! Пусти-ка меня! – Джулия увидела, как надзирательница оттолкнула в сторону мужчину, который просунул руку между ног Полины. – Я сама проверю, не припрятала ли она брошь в укромном местечке, – хмыкнула она. – Должно быть, ты не прочь разок побывать там – пусть даже у покойницы?

Послышался сальный смешок мужчины:

– Да ты, никак, завидуешь? Небось сама сейчас не прочь оказаться на месте этой девчонки?

– Заткнись! Сейчас я хочу только одного – поскорее выбраться отсюда. Здесь мне всегда становится дурно. Разве ты не чувствуешь вони сгнивших овощей? – Женщина покачала головой и недовольно пробормотала: – Ее там нет. Ладно, что пропало, то пропало. Может, брошку украл кто-нибудь другой. Мы же раздели девчонку, как всех остальных, едва она попала сюда.

– Подожди, нам еще надо переодеть ее в собственную одежду. Миссис Брэндон сказала, что мачеха не хочет видеть ее в больничном тряпье. Похоже, ее отец и не подозревал, куда запропастилась дочка.

Женщина подняла фонарь повыше, чтобы разыскать сумку, брошенную у подножия лестницы. Джулия зажмурилась от яркого света, бьющего в лицо, попятилась и угодила прямиком в огромное паучье гнездо. Видимо, у паука недавно появилось потомство: Джулия почувствовала, как по ее лицу ползают десятки крошечных насекомых.

Ей хотелось взвизгнуть, отряхнуть лицо и волосы и броситься прочь, но этим она неизбежно выдала бы себя. Пришлось собраться с духом и затаиться, стараясь не издать ни звука. Пауки ползали по ее лицу, щекоча кожу.

Как только женщина с фонарем отошла, Джулия сглотнула и торопливо провела ладонью по лицу, смахивая насекомых.

Казалось, незнакомцам понадобилась целая вечность, чтобы переодеть Полину, но наконец они справились со своим делом.

– Вот и все. Пойдем отсюда. Мне здесь тоже не по себе, – признался мужчина.

Они поднялись по ступенькам и закрыли за собой дверь. Джулию вновь окружила тьма.

Она выбралась из-под лестницы и еще долго стряхивала пауков с волос и одежды. Но, несмотря на все усилия, ей чудилось, что по телу что-то ползает. Эти ощущения были на редкость неприятными, тем более что рассмотреть пауков в

темноте не удавалось, а близость трупа внушала Джулии безотчетный страх.

«Глупая девчонка! – мысленно упрекала она себя. – Тебе осталось только собраться с силами и найти выход отсюда».

Джулия решила позаимствовать одежду у Полины. Она понимала, что в больничном балахоне ей далеко не уйти.

А еще она сознавала, что единственный способ поскорее уехать из города – предложить в обмен за помощь бриллиантовую брошь, спрятанную в носке туфли. Много раз Джулия пыталась вернуть брошь Полине, но бедняжка боялась, что мачеха явится в лечебницу и обыщет ее, потому она всегда отказывалась. Почему-то Джулия верила, что Полина не стала бы возражать, если бы узнала, как Джулия воспользовалась ее неожиданным подарком.

Осторожно пробираясь в непроглядном мраке, она приблизилась к столу, протянула руку и коснулась ледяного лица Полины. Крепко зажмурившись от внезапно нахлынувшего отвращения, дрожа, словно в припадке, Джулия начала раздевать бедную девушку. Она впервые прикасалась к трупу, поэтому ей пришлось непрестанно убеждать себя в том, что бояться нечего. На ощупь Полина казалась слишком твердой, словно никогда не была живой и теплой. Однако Джулию не покидало ощущение, что труп в любой миг может пробудиться к жизни и протянуть к ней холодные худые руки, чтобы отобрать похищенную одежду.

Она спешила, но от страха пальцы не слушались ее. Наконец Полина была раздета. Минуту Джулия размышляла, стоит ли брать нижнее белье, как вдруг ей пришло в голову, что ночью на улице наверняка прохладно. Даже здесь, в подвале, чувствовался холод. Поэтому Джулия сняла с трупа белье и с содроганием облачилась в одежду погибшей подруги.

Надежно спрятав брошь за лиф платья, Джулия направилась к лестнице, но что-то остановило ее. Вдруг ее осенило: даже в темноте она отчетливо представляла себе Полину, лежащую обнаженной. Оставить подругу в таком виде она не могла. Нашарив на полу сброшенную рубашку, Джулия одела бедную девушку.

Собственный поступок отчего-то вызвал у нее чувство удовлетворения. Возможно, теперь отец Полины поймет, где она была. Мачеха велела переодеть Полину, чтобы ее отец ничего не заподозрил. Ей не хотелось объясняться и с гробовщиком, отвечая на многочисленные вопросы. Гробовщик закутает труп в саван, а одежду Полины вернет ее семье – скорее всего ее отцу, который будет распоряжаться подготовкой к похоронам. Увидев больничную рубашку, отец наверняка пожелает кое-что узнать у своей жены. И, улыбнувшись впервые за много дней, Джулия представила, что, может быть, мачеха Полины поплатится за свою жестокость.

Поднимаясь по лестнице, Джулия задумалась о том, чем объяснят надзирательницы смерть Полины. Вероятно, истощением, но сама Джулия подозревала, что бедняжка не вынесла душевных мук.

Некоторое время Джулия стояла перед дверью, приложив к ней ухо и прислушиваясь к звукам, доносящимся снаружи. Наконец решив, что в коридоре никого нет, она осторожно повернула ручку, приоткрыла дверь и выскользнула через нее.

Затаив дыхание, она добралась до входной двери. Дверь была заперта, но, к счастью, Джулии удалось бесшумно отодвинуть засов, преграждающий путь к свободе.

Очутившись на улице, Джулия бросилась бежать и перешла на шаг, только когда удалилась от лечебницы на несколько кварталов. Судя по безлюдным улицам, было уже довольно поздно. Поскольку Джулия понятия не имела, где находится, ей следовало дождаться рассвета. Держась в тени домов, она, наконец, набрела на старый пустой сарай за внушительным особняком и прикорнула на соломе.

Утром она разыскала добродушного с виду пожилого владельца повозки и упряжки лошадей. Он благосклонно выслушал ее рассказ о том, как она заблудилась в Вашингтоне, лишилась последних денег и хотела бы вернуться на Юг.

– В уплату за услугу я могу отдать только вот эту брошь – больше у меня ничего нет. – И она показала собеседнику драгоценное украшение, инкрустированное бриллиантами.

Удивленно подняв бровь, возница взял брошь и внимательно рассмотрел ее.

– Должно быть, мисс, вам не терпится добраться до дома, если вы решились пожертвовать такой ценной вещью.

– Вы правы, – кивнула Джулия. – Так вы поможете мне? Возница отдал ей брошку и покачал головой:

– Нет, я не могу взять ее. Мои услуги столько не стоят. Голос Джулии дрогнул:

– Мне все равно! Я должна вернуться домой, во что бы то ни стало!

Вздохнув, возница вновь повертел в пальцах протянутую брошь.

– Ладно, так и быть. Если я откажусь, вы найдете кого-нибудь другого. Но знайте: если мы попадем под обстрел, я высажу вас посреди дороги и поверну обратно. Рисковать жизнью я не намерен.

– Вы совершенно правы, – поспешно согласилась Джулия. – Я просто хочу поскорее добраться до линии фронта. А потом, если понадобится, я пройду оставшийся путь пешком.

– Ну уж нет! Я позабочусь, чтобы вы купили билет на поезд или наняли другую повозку, – заверил ее старик. – Это самое меньшее, что я могу сделать для вас за такую плату.

В пути повозку несколько раз останавливали дорожные пикеты северян. Дрожащим голосом Джулия рассказывала им, что ее отец, бравый солдат армии союзников, попал в плен и оказался в тюрьме конфедератов в Ричмонде. Ее выслушивали с сочувствием и пониманием, пропуская без лишних вопросов.

Они благополучно добрались до Ричмонда, где старый возница вложил в руку Джулии несколько монет.

– Дальше мне нельзя, мэм. Надеюсь, вы меня поймете.

– Конечно, – с улыбкой ответила Джулия. – Спасибо за помощь. Отправляйтесь обратно, а если вас остановят южане, говорите, что навещали сына, который попал в плен к янки.

– Мне не следовало бы забирать вашу брошь…

– Прошу вас, не беспокойтесь об этом. Вы оказали мне неоценимую услугу. – Помахав вознице на прощание, Джулия двинулась в путь.

Ей удалось быстро добраться до железнодорожной станции и купить билет до Саванны. Ночь она провела в зале ожидания. По крайней мере, скоро она будет дома, утешала себя Джулия. Затянувшийся кошмарный сон кончится.

Поездка заняла почти два дня, поезд медленно тащился по болотистым равнинам Джорджии. По мере приближения к Саванне возбуждение Джулии нарастало. Возможно, Майлс уже дома. Господи, как приятно вернуться домой!

Время от времени ее мысли возвращались к Дереку, и она молилась о том, чтобы он выжил и когда-нибудь разыскал ее.

В Саванне она без труда нашла владельца повозки, который согласился доставить ее в Роуз-Хилл. Устроившись на жестком сиденье, Джулия робко спросила возницу, как идет война.

– Скверно, – коротко отозвался он. – Янки захватили форт Пуласки и отрезали город от всего мира. В этом году хлопок сгнил в поле. Негры сотнями бегут на Север, собирать урожай риса некому. Люди мрут с голоду. Приближаясь к полям Роуз-Хилла, залитым угасающим осенним солнцем, возница небрежно заметил:

– Миссис Оутс обрадуется вам, раз вы говорите, что она ваша мать. Ходят слухи, что она смертельно больна, правда, всем сейчас приходится несладко. Что поделаешь, война!

Джулия растерянно заморгала. Почему он так назвал ее? Должно быть, ошибся.

– Вы назвали мою мать «миссис Оутс» или мне послышалось?

– Нет, не послышалось, мэм. – Возница решительно покачал головой. – А вы разве ничего не знаете? Бог ты мой, что творится на белом свете! Ваша матушка вышла замуж за того англичанина, который болтался по городу, хвастаясь тем, что денег у него уйма. Вы меня простите, мисс, но ходят слухи, что на самом деле у него не было ни гроша, кроме тех денег, которые он получил от вашей матери, а теперь, в военное время, это сущие пустяки…

Он продолжал беспечно болтать, но Джулия не слушала его: в ушах у нее зазвенело, она вцепилась в борта повозки, чтобы не вывалиться из нее на ухабистой дороге. Миссис Оутс… миссис Оутс… это имя звенело у нее в голове, точно тысяча церковных колоколов. Не может быть… Зачем мама вышла за него? Возница сказал, что она больна… Что же будет с Роуз-Хиллом? От тревоги у Джулии перехватило горло.

Прервав возницу, Джулия похлопала его по плечу и спросила:

– Вы не могли бы подхлестнуть лошадей? Мне не терпится добраться до дома.

Кивнув, возница со свистом опустил хлыст на костлявые спины лошадей.

Повозка затряслась, Джулию подбрасывало на потертом кожаном сиденье. Боже милостивый, мысленно вопрошала она, что ждет ее в Роуз-Хилле?

Глава 13

Дверь дома открыла Сара. Увидев стоящую на крыльце Джулию, она разразилась истерическим плачем, заключила ее в объятия и крепко прижала к своей необъятной груди.

– Боже мой, мисс Джулия! – восклицала она. – Господь услышал молитвы старой негритянки и привел вас домой!

От облегчения Джулия сама чуть не разрыдалась. Долгое время она простояла, уткнувшись головой в плечо Сары и слушая ее причитания, но вдруг похолодела, почувствовав на себе чей-то взгляд. В холле, у подножия лестницы, стоял Вирджил. На нем был элегантный алый жилет, белый шелковый галстук и панталоны в черную и белую полоску, заправленные в начищенные до блеска черные сапоги. Одной рукой он небрежно опирался на перила, вторую положил на бедро.

Склонив голову набок, он с едва заметной улыбкой произнес:

– Какая приятная неожиданность! Добро пожаловать домой, Джулия.

Ахнув, Сара отпрянула, словно в испуге.

– Сейчас приготовлю чай, – робко пообещала она и выскользнула из комнаты.

Вирджил направился к Джулии, которая застыла на месте, не зная, что сказать. Происходящее казалось нереальным, как будто она проспала много лет подряд, а проснувшись, очутилась в совершенно ином мире.

– Война стала для вас тяжким испытанием, – продолжал Вирджил, небрежно целуя ее в щеку. – Позднее мы обо всем поговорим, а пока, боюсь, вам придется выслушать нерадостные новости. Ваша мать серьезно больна, она не встает с постели. Надеюсь, вы не возражаете, если мы пока не станем сообщать ей о вашем возвращении? По-моему, к такому потрясению ее должен подготовить врач.

– Да-да, вы правы. Я… – Джулия потрясла головой, пытаясь собраться с мыслями. На языке у нее вертелась сотня вопросов. Она начала с самого главного: – Я хотела бы узнать, как себя чувствует мама. Что говорит врач?

– Доктор Перкинс навещает ее каждый день. Но к чему заводить этот разговор в холле? – Он посмотрел на открытую дверь. – Где ваш багаж? Я прикажу кому-нибудь из слуг…

– Не надо. У меня нет вещей. Вирджил поднял бровь.

– Значит, ваше единственное имущество – одежда, которая на вас? – недоверчиво уточнил он.

– Это длинная история, Вирджил. Сначала ответьте на мои вопросы, а потом я расскажу о себе.

Он повел ее в гостиную, которая ничуть не изменилась с тех пор, как Джулия видела ее в последний раз. В камине потрескивало пламя, прогоняя вечернюю прохладу. Джулия протянула к огню руки, согрела их, а затем села напротив Вирджила и произнесла:

– Итак, Вирджил, я слушаю вас. Что с мамой? Почему меня не выкупили? И почему вы женились на маме?

Вирджил умоляющим жестом вскинул руки:

– Не все сразу, дорогая. Полно, не сердитесь. Вы же знаете, я хотел жениться на вас, женщине, которую я люблю…

– Это меня волнует меньше всего, – перебила Джулия. – Прежде всего я хочу знать, как себя чувствует мама.

– У нее что-то с сердцем. – Он произнес это так беспечно, что первые подозрения Джулии сразу подтвердились. Он не любил ее мать.

– Насколько это опасно?

– Врач говорит, что она очень больна. Он не знает, сумеет ли она оправиться.

Джулия крепко зажмурилась и стиснула зубы. Нет, мысленно прошептала она. Нет-нет, она не умрет. Этому не бывать, когда они столько вынесли, когда закончилась разлука…

Она рывком вскинула голову и открыла глаза:

– А выкуп? Почему его не заплатили?

– Потому что у вашей матери не было таких денег. – Вирджил прищурился. Джулия не считала его ни привлекательным, ни безобразным. На вид он был простоват. Но в этот миг на лице Вирджила появилось выражение, которое Джулия сочла отвратительным. Он поспешно продолжал оправдываться: – Весь свой хлопок и половину приданого она отдала этому алчному пирату, капитану корабля. К тому времени как она добралась до Англии, у нее не осталось ни гроша. Неужели вы и вправду надеялись, что она соберет такую сумму?

– Я полагала, что она обратится за помощью к вам, – холодно пояснила Джулия, – поскольку вы не раз намекали на то, что располагаете большим состоянием и связями. Но, несмотря на то, что вы лгали, о чем и пытался предостеречь меня капитан Арнхардт, вы уговорили маму выйти за вас замуж. Интересно, как вам это удалось?

Вирджил усмехнулся:

– Вы вновь ревнуете, любимая. Напрасно. Вам придется научиться владеть собой. Слухи о вашем поведении могут дойти до миссис Оутс, а ей вредно волноваться. – Он придвинулся ближе. – Не тревожьтесь. Я по-прежнему пылаю страстью к вам. Когда-нибудь мы…

Джулия с силой ударила его по протянутой руке:

– Не прикасайтесь ко мне! Как вы смеете так говорить со мной? Я совершила глупость, согласившись стать вашей женой. Вы – гнусный лгун и мошенник, и я требую, чтобы вы немедленно покинули мой дом! – Она задрожала от гнева.

Запрокинув голову, Вирджил засмеялся, а затем смерил Джулию ледяным взглядом:

– Это мой дом, Джулия. Придержите язычок, будьте почтительны, иначе я попрошу вас уйти отсюда.

Джулия не верила собственным ушам.

– У вашей матери не было выхода, кроме как стать моей женой, – деловито продолжал он. – Она лишилась почти всех средств к существованию. Поскольку заполучить вас мне не удалось, я изменил планы, благодаря чему добился заветной цели, – он взмахнул рукой, – Роуз-Хилл теперь мой.

– Но ненадолго! – Джулия вспыхнула и выбежала из комнаты, чуть не сбив с ног Сару, несущую поднос с чайной посудой.

– Мисс Джулия, подождите, не ходите наверх, – прошептала старая негритянка, увидев, что Джулия направилась к лестнице.

Джулия обернулась:

– Почему? Мама и вправду больна? Тебе известно, что здесь творится? Сейчас, когда я вернулась, все пойдет по-другому…

Сара умоляюще смотрела на нее.

– Прошу вас, мисс Джулия, пойдемте на кухню, – тихо сказала она. – Мы с Лайонелом расскажем вам все. Не надо пугать маму.

В дверях вырос Вирджил. Он застыл, заложив большие пальцы за пояс панталон и самодовольно оглядывая обеих женщин.

– Да, дорогая, будьте умницей и слушайтесь Сару. Сначала поговорите с ней, а потом навестите мать. Но если вы подниметесь к ней сейчас, за последствия я не ручаюсь. Она серьезно больна, а доктор Перкинс охотно подтвердит любые мои слова.

Джулии был невыносим вид этого человека. Она раздраженно последовала за Сарой на кухню, где Лайонел разделывал курицу. Сара окликнула его, Лайонел обернулся и удивленно вытаращил глаза, мгновенно наполнившиеся слезами.

Он крепко обнял Джулию:

– Добро пожаловать домой, мисс! Хвала Господу, вы живы!

– Она должна знать, что к чему, – скороговоркой пробормотала Сара. – Она чуть не подралась с мистером Вирджилом. Хорошо еще, не успела подняться к матери.

Джулия села: дрожащие ноги отказывались держать ее. Слуги начали рассказ, а она внимательно слушала о том, как Вирджил управляет Роуз-Хиллам. Мать Джулии и вправду давно слегла. Доктор Перкинс подозревал, что причина ее болезни – слабое сердце, и считал, что дни ее сочтены.

– Но теперь, когда вы дома, все переменится, мисс, – уверяла Сара. – Миссис просто пала духом. Она всегда была слабой женщиной. Самой страшной ее ошибкой было замужество с этим человеком, однако после того как она потеряла мистера Майлса, а затем и вас, она, похоже, повредилась рассудком.

– Мистер Вирджил – злой человек, – перебил Лайонел. – Он избил нескольких батраков так, что они сбежали, и собирать рис стало некому. А хлопок сгнил в поле. Все пошло прахом. А ваша мама слегла: ей было больно видеть, что творится вокруг. Но когда она узнает, что вы вернулись, у нее появится надежда, и она оживет.

– Верно. – Сара кивнула, кусая трясущиеся губы. – Только не расстраивайте ее понапрасну. Если бы она знала обо всем, что здесь делается, она давно лежала бы в могиле. Может, хоть вам удастся выстоять не сгибаясь, точно ива в грозу.

Джулия задумчиво нахмурилась и в тревоге спросила, что слышно о Майлсе. Слуги печально покачали головами.

– Значит, нам не на что надеяться, – вздохнула Джулия. – Если бы он был здесь… если бы мы знали, где найти его…

– Возвращаться домой ему пока нельзя, – смущенно заметила Сара. – Шериф то и дело расспрашивает в округе, не видел ли кто Майлса. Кажется, он решил рано или поздно упрятать молодого хозяина за решетку.

Лайонел фыркнул:

– Ручаюсь, если мистер Майлс вернется, мистер Оутс первым донесет на него шерифу. Мистер Майлс ему здесь не нужен.

– Майлс нашел бы на него управу, – уверенно произнесла Джулия, потирая виски. На нее свалилось слишком много бед. Глубоко вздохнув, она с отвращением выпалила: – Нечего сказать, хорош хозяин, если он бьет слуг, а те разбегаются!

– Мистеру Оутсу нравится избивать людей, – подтвердил Лайонел. – Каждый раз, когда он берется за хлыст, у него блестят глаза.

Сара нетерпеливо прикрикнула на него:

– Ступай разделывать курицу. Хватит болтовни. Надо накормить мисс Джулию, чтобы ей хватило сил поговорить с врачом и матерью.

Лайонел покинул кухню, а Джулия с благодарностью приняла из рук Сары чашку чаю. К чаю старая негритянка подала тарелку холодного сладкого картофеля и кукурузную лепешку, в которую Джулия с наслаждением вцепилась зубами. В пути она почти ничего не ела, погрузившись в тревожные размышления о будущем, но лишь теперь почувствовала, что ее силы на исходе.

Покончив с едой, Джулия блаженно откинулась на спинку стула. Сара уселась напротив и нахмурилась.

– Расскажите, что случилось с вами, мисс Джулия? Что сделали с вами эти пираты?

– Они вовсе не пираты, Сара. – Джулия улыбнулась, чтобы хоть немного разрядить гнетущую атмосферу дома. Она рассказала Саре обо всем, что произошло за время разлуки, разумеется, опустив интимные подробности.

Дойдя до того момента, как Дерек спрыгнул с доски, она сморгнула слезы. Сара слушала ее, внимательно тараща глаза, и наконец всплеснула руками и принялась раскачиваться из стороны в сторону.

– Какой ужас, мисс Джулия! Подумать страшно! Как по-вашему, он добрался до берега?

Джулия отвернулась, глядя в кухонное окно на осенние поля. Лишь высокие сосны и магнолии оживляли пейзаж.

– Хотелось бы надеяться, – отрешенно пробормотала она, вспоминая о радостных часах, проведенных вместе с Дереком. – Знаешь, он не такой уж скверный человек. Он способен быть добрым и заботливым. Дерек пытался помочь мне, зная, что Вирджил – мошенник… Если кто-нибудь и сумел бы доплыть до берега, – задумчиво заключила она, – так только Дерек Арнхардт.

– Господи помилуй, мисс Джулия! – Сара в порыве веселья хлопнула себя по коленям. – Да вы, никак, влюблены!

– Что? – Джулия не верила своим ушам. – Сара, этого не может быть! Он держался надменно и покровительственно, однажды он даже ударил меня! Влюбиться в такого человека? Ну уж нет! Я привязалась к нему – потому что мы много времени провели вдвоем, но…

Сара продолжала смеяться, поблескивая глазами. Нельзя привязаться к человеку только потому, что вы долго пробыли рядом с ним, особенно если этот человек вас похитил. Я поняла, в чем дело, едва взглянула вам в глаза. К мужчинам вы всегда были равнодушны. А теперь ваши глаза сияют. Так что признайтесь: вы влюблены…

Внезапно Сара вскочила и в ужасе зажала себе рот руками. Обернувшись, Джулия поняла, что напугало ее: на пороге кухни стоял Вирджил.

– И давно вы подслушиваете нас? – осведомилась Джулия, поворачиваясь к нему с выражением холодного бешенства. – Узнали что-нибудь любопытное?

– Еще бы! – Вирджил злорадно потер руки. – Стало быть, вы увлеклись капитаном Арнхардтом, но судя по всему, он давно мертв? Прекрасно. Это избавит меня от лишних хлопот…

Джулия издевательски рассмеялась:

– Ничего более забавного я в жизни не слышала! Дерек свернет вам шею одной рукой, однако я боялась его не больше, чем вас.

– Вот как? – Вирджил побагровел. – Может, мне следует подняться в спальню вашей матери и поведать о ваших выходках? Конечно, вы о многом умолчали, но любой без труда представит себе, что творилось за дверью вашей каюты. Ваша мать будет потрясена, узнав, как провела последние несколько месяцев ее драгоценная дочь. Возможно, потрясение вызовет смертельный приступ…

Он повернулся, чтобы уйти, а Джулия схватила его за руку:

– Вы не сделаете этого!

– Как бы не так! – Он с силой оттолкнул ее. – Кое-что я хочу прояснить немедленно, чтобы мы поняли друг друга. Мне наплевать, выживет она или умрет. Своего я уже добился: плантация принадлежит мне!

Кровь бросилась Джулии в голову.

– Рано радуетесь! – выпалила она. – Скоро все в округе узнают, что вы – отъявленный лгун и мошенник…

Вирджил прервал ее язвительным смешком:

– От кого? От вас? Тогда позвольте предупредить, дорогая, что вас в округе уже давно считают падшей женщиной.

– Да как вы смеете? – Джулия занесла руку для удара, но Вирджил перехватил ее и резко опустил вниз.

– На вашем месте я бы этого не делал. Советую прислушаться к моим словам. Неужели вы и вправду считаете, что вам позволено задирать нос, хотя всем и каждому известно, что вы побывали в плену у пиратов? Кому нужен порченый товар? Кто станет слушать потаскуху?

Эти слова обрушились на Джулию как удар плети. Попятившись, она опустилась на стул. Ошеломленная и растерянная, она чувствовала себя совершенно беспомощной. Просить защиты было не у кого.

А Вирджил обратил гнев на Сару, которая съежилась перед ним, теребя подол белого передника.

– Что же касается тебя, черномазая ведьма, – продолжал он, – если я узнаю, что ты сплетничаешь о том, что происходит в этом доме, я спущу с тебя шкуру, ясно?

– Да, мистер, да. – Сара торопливо поклонилась и ускользнула в заднюю дверь.

Вирджил разгладил жилет, поправил галстук и с торжествующей улыбкой обернулся к Джулии:

– А теперь займемся вами. Вы немедленно отправитесь в свою комнату и приведете себя в порядок. Вскоре приедет доктор Перкинс, и когда он подготовит вашу дражайшую матушку к потрясению, вы навестите ее, всплакнете у нее на груди, а затем поздравите с замужеством и признаетесь, что о таком отчиме могли только мечтать.

Джулия промолчала. Она решила не говорить ни слова, пока не приедет врач и не объяснит, каково состояние матери. Разделаться с лицемером Вирджилом можно и потом.

– Бедная моя девочка! – непрестанно повторяла мать, гладя Джулию по спине и прижимая к своему хрупкому телу. – А я уж думала, что больше никогда не увижу тебя…

Она казалась неправдоподобно худой и хрупкой. Джулия с трудом скрывала тревогу. Лежа на огромной кровати среди больших подушек, ее мать походила на миниатюрную куклу.

– Мама, ты непременно поправишься. Я дома, и все будет хорошо, – принужденно улыбнулась дрожащими губами и нервным жестом поправила подушки под головой матери.

– Да-да, – слабо подтвердила мать. На миг она опустила веки, словно разговор отнял у нее слишком много сил. Джулия испуганно оглянулась на врача, но тот успокаивающе закивал.

Вскоре мать вновь открыла глаза.

– Джулия, простишь ли ты мне брак с Вирджилом? – прошептала она. – Я знала, что он любит тебя, но когда нам не удалось собрать деньги и мы опасались, что тебя убьют, нас… сблизило общее горе. – Ее грудь тяжело вздымалась, точно каждое слово давалось ей с трудом. – Мы привязались друг к другу. Я… нуждалась в его поддержке. Ты понимаешь меня?

– Мама, это не важно, – перебила Джулия. – Я хочу только одного: чтобы ты поправилась и была счастлива. – Наклонившись, она поцеловала мать во впалую щеку. – Отдыхай. Встреча стала для тебя потрясением. Завтра я побуду с тобой подольше.

– Да… подольше. Мы поговорим о том, как когда-нибудь Майлс вернется домой… в Роуз-Хилл… о том, как чудесно здесь весной… – Она смежила веки.

Доктор Перкинс поспешно подошел к Джулии и ободряюще похлопал ее по плечу:

– Не волнуйтесь. Она просто уснула. От слабости ее часто одолевает сон. А теперь позаботьтесь о себе. Вы должны внушить ей уверенность, убедить, что вскоре жизнь войдет в привычное русло.

Джулия пошатнулась и была вынуждена схватиться за столбик кровати. Лицо врача она видела сквозь пелену слез.

– Что вы имеете в виду? – прошептала она. – Неужели мама… не выздоровеет?

Врач за руку вывел ее из комнаты, прокашлялся и начал:

– Джулия, вы взрослая женщина, и я обязан сказать вам правду. Да, ваша мать не поправится. Она умирает. С каждым днем она слабеет. Все, на что способен я или кто-нибудь другой, – облегчить ее муки. – Он вздохнул и сокрушенно развел руками: – Сам Господь привел вас сюда в час испытаний. Благодаря вам ее жизнь продлится, правда, ненамного. Постарайтесь сделать ее счастливой. Ей нельзя волноваться. Не надо говорить с ней о Майлсе, о войне или других бедах. Я хотел бы чем-нибудь утешить вас, но, увы!..

В ушах Джулии вновь зашумело, она перестала понимать слова врача. Ей хотелось остаться в одиночестве, разобраться в своих мыслях, свыкнуться с суровой реальностью и превозмочь боль. Мама умирает! И ей ничем нельзя помочь!

Пошатываясь, она добрела до своей комнаты и закрыла за собой дверь. Окна были открыты, под порывами прохладного ветра тонкие белые занавески надувались и шуршали. Сара сняла атласное покрывало, обнажив хрустящие чистые простыни, но Джулии не хотелось ложиться. Она вышла на веранду, запрокинула голову и уставилась в усыпанное звездами небо, позволив слезам тихо струиться по лицу.

Домой ее привела сама судьба. Если бы она задержалась в пути, мать могла бы умереть, а Роуз-Хилл достался бы Вирджилу. Ну уж нет! Джулия вызывающе стиснула кулаки. Этого она не допустит! Бороться со смертью она не в силах, зато вполне может помешать Вирджилу отнять у нее то, что мать так долго пыталась сохранить. Мать наверняка одобрила бы ее поступок. Джулия молча поклялась, что найдет способ вернуть плантацию.

Стоя на ветру под покровом ночи, Джулия потеряла счет времени. Она видела, как доктор Перкинс сел в экипаж и скрылся из виду. Сара и Лайонел потушили лампы на первом этаже и отправились в людскую.

Джулии не верилось, что после всех скитаний она наконец-то очутилась дома, в своей комнате. Но почему судьба так жестока к ней? Джулию вновь охватили гнев и горечь. Почему, вернувшись домой, она застала мать на смертном одре?

В конце концов она озябла и вошла в комнату, закрыв за собой двери. В спальне было совершенно темно, и Джулия не стала заходить за вышитую ширму, чтобы переодеться. Она разделась и направилась к постели, на которой Сара разложила ночную рубашку.

Она уже собиралась надеть ее, как чья-то рука стиснула ее левую грудь, а другая зажала рот, заглушая крик ужаса. Джулия бешено отбивалась, царапалась, брыкалась, стараясь вырваться из рук неизвестного противника.

– Прекрати, Джулия! – прошипел ей на ухо знакомый голос. Вирджил! Джулия замерла, слушая его сбивчивый шепот.

– Успокойся, бесенок. Я ничем не хуже пиратов, вот увидишь. Просто успокойся, и я отпущу тебя. Но не вздумай кричать: испуг убьет твою мать…

Он бросил Джулию на постель. Получив возможность говорить, она яростно прошептала:

– Вы спятили? Грязный ублюдок! Что это вы затеяли? Как вы посмели прийти сюда…

Вирджил самодовольно хмыкнул:

– Дорогая, сейчас ты узнаешь, что такое настоящий мужчина. Ты будешь стонать в моих объятиях! Со мной ты испытаешь блаженство, Джулия, и каждую ночь будешь ждать меня в постели.

В предвкушении он издавал утробное ворчание. По шороху Джулия поняла, что он торопливо раздевается. Перекатившись на край кровати, она вскочила и бросилась прочь.

– Не вздумай играть со мной, Джулия. – Вирджил обращался с ней как с неразумным ребенком. – Нам нельзя шуметь. Ну, иди ко мне. Я не намерен разыскивать тебя в потемках.

Джулия не ответила. Осторожными шажками она продвигалась к письменному столу, стоящему в противоположном углу комнаты. Где-то в верхнем ящике должен быть разрезной нож с серебряной рукояткой – острый, как кинжал, и столь же смертоносный. Только бы Сара не убрала его!

– Джулия, предупреждаю, не заставляй меня повышать голос. Имей в виду, я могу сказать твоей матери, что ты сама заманила меня сюда в порыве желания и ревности. От сердечного приступа она умрет, и эта смерть будет на твоей совести. Послушай, я дам тебе еще один шанс все обдумать и принять мое предложение.

Джулия медленно и осторожно сделала еще несколько шагов и потянулась к столу. Рука повисла в воздухе. Стол стоял поодаль.

– Я вправе выгнать тебя из Роуз-Хилла – разве ты еще не поняла? – Вирджил повысил голос, и Джулия напряглась, опасаясь, что мать услышит его: она всегда спала очень чутко. В темноте послышались шаги – Вирджил приближался. – А соседям я объясню, что ты пришла в ярость, узнав о нашем браке, и потому я был вынужден удалить тебя из дома, чтобы избежать лишних неприятностей. И куда же ты денешься? Вернешься к пиратам? Но что они могут дать тебе, кроме животной похоти? А я обеспечу положение, дам крышу над головой…

Пальцы Джулии коснулись полированного вишневого дерева, и она принялась шарить в приоткрытом ящике стола. Где же нож? Только бы Сара ничего не убрала! Впрочем, раньше она всегда клала веши на свои места. Но если нож в нижнем, запертом ящике…

Когда Джулия наконец нащупала нож, то не удержала его в трясущихся пальцах и выронила на пол. Опустившись на колени, дрожа всем телом, она продолжила поиски.

– Мне надоело ждать, Джулия. Ты еще поплатишься за эту выходку. Не надейся на нежности в постели: теперь я намерен доставить удовольствие только себе. А ты будешь…

Она старалась не слушать грубые, оскорбительные слова Вирджила. Он обезумел! А ведь прежде он производил впечатление настоящего аристократа!

Но вот нож был найден. Джулия крепко сжала тяжелую, украшенную орнаментом рукоятку и громко прошептала:

– Не приближайся, Вирджил, или я убью тебя…

– Убьешь меня? – Он пренебрежительно фыркнул. – Что ты несешь, Джулия!

Он схватил ее за плечо, и Джулия изо всех сил нанесла удар ножом, чувствуя, как лезвие входит в податливую плоть…

Завопив от боли, Вирджил отпрянул и наткнулся на что-то.

– Тварь! Потаскуха! Я еще посчитаюсь с тобой, вот посмотришь! Ты ответишь за все…

Он выбежал из комнаты, хлопнув дверью. Джулия поспешно выдвинула ящик стола, нашла серные спички и зажгла лампу. Комнату залил уютный желтоватый свет.

Первым делом Джулия надела рубашку, босиком прошлепала к двери и распахнула ее, по-прежнему угрожающе сжимая нож в руке. Она прислушивалась, опасаясь, что крики Вирджила разбудили и напугали мать.

Но в коридоре было темно и тихо, свет узкой полосой падал только из двери спальни Джулии. Внезапно она заметила на полу дорожку из ярко-красных капель, ведущую к комнате Вирджила. На ковре в своей спальне Джулия тоже увидела кровь.

Дверь спальни можно было запереть, но Джулия знала, как легко открыть этот замок. В раннем детстве Майлс часто проникал тайком в ее комнату и из вредности разбрасывал ее игрушки. Сообразив, как быть дальше, Джулия подтащила к двери тяжелое кресло. Если Вирджил попытается ворваться к ней, она услышит шум. И да простит ее Господь, в следующий раз она вонзит нож прямо в черное сердце Вирджила!

Она улеглась в постель, переводя дыхание и напоминая себе, что утром следует прежде всего велеть Саре смыть кровавые пятна с ковра, пока их не заметил доктор Перкинс. Вирджил наверняка придумает какую-нибудь правдоподобную историю, чтобы объяснить, откуда у него рана.

В голове Джулии вихрем завертелись мысли. Что, если она убила его? Как быть, если мать потребует объяснений? Истина наверняка доконает ее. Джулия поняла, что пока мать жива, ей придется лишь оказывать сопротивление Вирджилу, но быть осторожной. По правде говоря, ей не хотелось убивать, даже в целях самозащиты.

Крепко зажмурившись, она стиснула зубы. Свое оружие она надежно спрятала под подушку. Перед ней возникло лицо Майлса – где-то он теперь? Он не дал бы ее в обиду, не позволил бы Вирджилу распоряжаться в Роуз-Хилле…

Затем Джулии вспомнился Дерек… его нежные поцелуи, смелые ласки… его сила и участие. Вскоре благословенный сон принес долгожданный покой.

Глава 14

Несколько дней Джулия провела у постели матери, ухаживая за ней, читая, делая все возможное, лишь бы облегчить ее страдания. Бывало, мать спала целый день, просыпаясь только на несколько минут. Джулии приходилось время от времени будить ее и поить куриным бульоном, чтобы поддержать жизнь в ее исхудавшем теле.

Мать часто спрашивала у Джулии, нет ли вестей от Майлса. Слезы наворачивались на ее глаза каждый раз при мысли о пропавшем сыне. А еще ей хотелось узнать, что слышно о войне. Джулия умалчивала о поражениях южан, кровопролитных сражениях и победах янки.

Однажды вечером мать почувствовала себя лучше, чем обычно, и попросила положить подушки повыше, чтобы сесть на постели. Джулия считала, что это может повредить больной, но спорить не стала. Несмотря на слабость, мать не лишилась упрямства. Джулия втайне мечтала, что это упрямство поможет ей выжить.

Мать заговорила хриплым, срывающимся голосом: видимо, каждое слово давалось ей с трудом.

– Мне так жаль… я не смогла собрать… выкуп, и тебе пришлось столько выстрадать…

Джулия погладила ее по безжизненной, вялой руке, которая по цвету почти не отличалась от белоснежных простыней.

– Не будем об этом, мама. Все уже позади, и можно сказать, что я легко отделалась.

С усталой улыбкой мать спросила:

– Ты влюблена в капитана Айронхарта?

Джулия почувствовала, что ее щеки заливает румянец. В последнее время ей все чаше приходилось проводить бес-1Я7 сонные ночи, ворочаясь с боку на бок и прислушиваясь к каждому звуку. Ей не давала заснуть не только мысль о возможном вторжении Вирджила, но и воспоминания о Дереке.

– Нет, к Дереку я не питаю никаких чувств, – наконец ответила она, отвернувшись, чтобы мать не видела ее лицо. – Я не знаю даже, жив ли он. – И она поведала о печальной судьбе капитана Арнхардта.

– Какая трагедия… – Слезы покатились по впалым щекам матери. – Мне очень жаль, дорогая. Надеюсь, он все же доплыл до берега.

– Несмотря ни на что, он был добр ко мне… Может быть, поговорим о чем-нибудь другом?

– Нет… – Мать напрягла голос. Приподняв исхудавшую руку, она стиснула пальцы Джулии и зашептала: – Я должна объясниться… Вирджил был в бешенстве… он пообещал помочь мне с выкупом лишь в том случае, если я… стану его женой… он уверял, что любил только меня, заявлял, что ты не нужна ему после того, как…

Она осеклась, и Джулия поспешила заверить ее, что в объяснениях нет необходимости.

– Пожалуйста, не надо об этом.

– Нет, надо. – Мать умоляюще взглянула на Джулию. – Ты должна знать все. Вирджил… сказал, что твоя судьба ему известна. У меня не было другого выхода, кроме как выйти за него. Джулия, я была в отчаянии. У меня… ничего не осталось. Прошу тебя, пойми…

– Мама, я все понимаю. Восстанавливай силы и поправляйся, чтобы снова управлять плантацией. Благодаря тебе она вновь станет процветающей и прибыльной – уж я-то знаю!

– Нет, мне уже не поправиться, – будничным тоном возразила мать. – Не надо утешать меня. Все достанется Вирджилу. Джулия… не выходи за него замуж. Я знаю, он непременно сделает тебе предложение. Он солгал мне. Ты по-прежнему нужна ему, а на мне он женился исключительно ради плантации. Вирджил – мошенник. Я узнала об этом… вскоре после свадьбы.

– Не волнуйся, мама. Ты поправишься, а я ни за что не стану женой Вирджила. А когда ты будешь здорова, ты с ним еще можешь быть счастлива. – Джулия вымученно улыбнулась. Она надеялась, что мать ничего не заподозрила и еще не успела узнать, что Вирджил – чудовище. Расстраивать мать в такую минуту не стоило.

Мать отвернулась и прижалась щекой к белой атласной наволочке.

– Я совершила ошибку, надеясь сохранить Роуз-Хилл. Что подумает Майлс, когда обо всем узнает?

– Он поймет тебя, как и я. Когда-нибудь он вернется, и ты все объяснишь ему. А теперь отдохни. Сегодня ты много разговаривала и потому утомилась. Позволь, я уложу тебя поудобнее.

Мать кивнула, слишком усталая, чтобы протестовать. Джулия укрыла ее одеялом до подбородка, и больная сразу заснула.

Сара, до сих пор тихо сидевшая в темном углу спальни, вышла следом за Джулией в коридор.

– Значит, миссис и вправду совсем плоха? – в страхе спросила она. – Она умирает?.. Так я и знала!

У Джулии перехватило горло.

– Да, Сара, она умирает, но мы должны сделать так, чтобы смерть стала менее мучительной. Пусть ее последние дни будут радостными и безмятежными…

Сара подозрительно огляделась, словно ожидая увидеть притаившегося поблизости Вирджила, и заговорила так тихо, что Джулии пришлось напрячь слух:

– Он даже не пытается облегчить ее муки, поверьте мне. Я слышала, как он ссорился с ней. Похоже, он ждет не дождется, когда она умрет. Как жаль, что здесь нет мистера Майлса! Он разделался бы с этим негодяем и не позволил бы ему приставать к вам. – Шоколадные глаза негритянки гневно вспыхнули.

– После первой ночи он не подходил к моей спальне, Сара, – разве что оскорблял меня при каждом удобном случае. Не тревожься за меня, лучше позаботься о маме.

Сара удрученно покачала головой:

– Так просто он не отступится. Я знаю это, да и вы тоже. Он до сих пор злится на то, что вы ранили его. Такое оскорбление он не забудет.

– Я буду начеку. – И Джулия ободряюще обняла Сару.

В эту ночь ее матери стало хуже, и Джулия засиделась у нее допоздна. Наконец, когда мать крепко уснула, Джулия вернулась в свою спальню, валясь с ног от усталости.

Как обычно, она придвинула кресло к двери, но не удосужилась зажечь лампу у кровати. Торопливо сбросив платье, Джулия переоделась в рубашку и легла, радуясь тому, что усталость поможет ей мгновенно заснуть.

Однако не успела она сомкнуть глаз, как странный шорох насторожил ее. Джулия села на постели и испуганно вгляделась в темноту, затем сунула руку под подушку, где хранила нож. Ножа не было! Она лихорадочно пошарила под наволочкой и простыней, но спасительное оружие как сквозь землю провалилось.

В комнате раздался негромкий, злобный смешок, от которого кровь застыла в жилах Джулии. Не успела она издать ни звука, как чужая рука зажала ей рот, заглушив крик, который наверняка разбудил бы весь дом. Джулию опрокинули на постель, бросив на лицо большую подушку.

– Сегодня тебя ничто не спасет, дорогая, – бормотал Вирджил, одной рукой срывая с Джулии рубашку, а другой удерживая подушку на ее лице. – А я наконец-то получу то, о чем так долго мечтал…

Джулия попыталась оттолкнуть его, но он уселся сверху, придавив ее ноги к постели. Набухшее орудие Вирджила ткнулось в ее промежность, проникло в лоно, и Джулия вскрикнула от жгучей боли.

– Я же предупреждал: ты еще пожалеешь о том, что оттолкнула меня, – издевательски произнес Вирджил, овладевая ею. – Но на вкус ты недурна, Джулия. Ради этого стоило ждать…

Он замедлил ритм, и боль приутихла. Джулия старалась сдержать крики, чувствуя, как с приступом удушья от нее быстро ускользает сознание. Почувствовав, что жертва сдалась, Вирджил убрал подушку, позволив ей глотнуть упоительно сладкого воздуха.

– Попробуй только открыть рот, и я задушу тебя, похотливая тварь. – Он наклонил голову, укусил Джулию за сосок, и ей пришлось сжать зубы, сдерживая крик. Внезапно он напрягся и отвратительно захрипел. Затем быстро задвигался в ней, и неожиданно обмяк и повалился на Джулию, тяжело дыша.

Долгое время он лежал неподвижно, шепча, какое наслаждение он испытал, обещая, что в следующий раз все будет еще лучше, потому что ему не придется сдерживаться.

– Ты ведь усвоила урок, правда? Теперь ты знаешь, что я могу овладеть тобой, когда пожелаю. Если бы не черномазая ведьма, это случилось бы давно. Но сегодня, как только она ушла, я решил, что не стоит медлить – тебе давно пора понять, кто здесь хозяин. Ты принадлежишь мне. – Приподняв подушку с лица Джулии, он хмыкнул: – И не вздумай кричать, иначе я заткну тебе рот и изобью так, что на тебе живого места не останется. Когда-нибудь ты поплатишься за то, что бросилась на меня с ножом. Так что не испытывай мое терпение. Не могу дождаться, когда твоя мать испустит дух! Джулия лежала неподвижно, задыхаясь от боли и унижения. Еще никогда в жизни она не испытывала такой ненависти, никогда не мечтала о жестокой мести. Но она была бессильна, ей оставалось лишь покорно лежать перед Вирджилом.

В конце концов, он встал с постели, и Джулия догадалась, что на его лице играет торжествующая улыбка.

– Завтра, послезавтра и впредь не смей ставить кресло перед дверью – я вернусь, Джулия, чтобы утолить свою жажду. И помни: одно слово, один протестующий жест – и твоя мать обо всем узнает. Чем раньше я увижу ее в гробу, тем лучше.

Не выдержав, Джулия злобно выпалила:

– Когда-нибудь ты ответишь за это, грязный дикарь! Вирджил ушел с пренебрежительным смешком.

Джулия расплакалась от боли и обиды. Но тяжелее всего было сознавать, что, пока мать жива, отомстить Вирджилу не удастся. Джулия не могла даже сбежать и оставить мать на милость этого негодяя. Она понимала: стоит ей каким-нибудь поступком приблизить кончину матери, и угрызения совести будут терзать ее до смертного часа. Значит, придется терпеливо сносить домогательства Вирджила, пока мать не отойдет в мир иной. А уж тогда она не пощадит Вирджила!

Сара увидела синяки на теле Джулии на следующее утро, помогая ей принять ванну. Зажав рот рукой, старая негритянка разрыдалась:

– О Господи! Я знала, что это случится, знала с самого начала! Каждую ночь он подкрадывался к двери спальни, а однажды, заметив меня, чуть не убил, но я сбежала. Напрасно я не подняла крик…

Джулия поморщилась от боли, погружаясь в горячую пену. Длинными ногтями Вирджил исцарапал все ее тело, царапины немилосердно ныли.

– Сара, мне жаль, что ты обо всем узнала. Мне не следовало звать тебя сюда, однако я слишком слаба, чтобы вымыться самостоятельно. Не говори никому ни слова, понятно? Я сама отомщу ему.

– Я буду молчать как рыба, мисс. Что же вам теперь делать? Если обо всем узнает хозяйка, она не вынесет удара.

– Значит, она ни о чем не должна знать, – рассудила Джулия. Сара осторожно терла ей спину мягкой губкой.

– Как же вам спастись от этого негодяя? Он наверняка явится сюда и сегодня ночью.

– Я могла бы перебраться в мамину спальню, но он прикажет мне выйти, а если я откажусь, устроит сцену. Он с нетерпением ждет ее смерти, поэтому постарается приблизить ее последний вздох. Нет, должно быть, тут уж ничего не поделаешь…

– А когда она умрет? – всхлипнула Сара. – Что будет с вами?

– Сразу же после похорон я уйду отсюда, – решительно прошептала Джулия. – Пусть Роуз-Хилл достанется Вирджилу. Если бы мама знала правду, она одобрила бы мое решение.

– А мистер Майлс?

Джулия крепко зажмурилась от боли, вызванной воспоминанием о брате.

– Не знаю, Сара. Об этом я еще не думала.

Некоторое время Сара молчала, но когда Джулия вышла из ванной и стала вытираться, вдруг произнесла:

– Мисс Джулия, неужели вы оставите этому человеку все вещи?

– Какие вещи? – рассеянно переспросила Джулия, вся во власти дурных предчувствий. Сколько страданий ей предстоит вынести, пока мать жива?

– У нее осталось немало серебра. А драгоценности, золото и бриллианты? За них дадут большие деньги. Неужто вы оставите все здесь? Вы думаете, хозяйка была бы рада этому?

Джулия вздохнула, думая еще об одном ударе – необходимости отдать Вирджилу все фамильные реликвии и многочисленные драгоценности матери. Он получит все, а она останется бездомной нищенкой.

– Полагаю, у меня нет выбора. Я уйду отсюда быстро и без шума. Укладывать сундуки мне ни к чему, Сара. Заметив это, Вирджил попытается остановить меня, а может, даже убить.

Сара вздрогнула:

– Но почему бы не припрятать кое-что заранее?

– О чем ты говоришь?

– Не обязательно прятать все сразу. Мы будем передавать вещи Лайонелу, а он – уносить их из дома и закапывать где-нибудь в лесу. Так поступают все жители Саванны – прячут ценности от янки. Мы сбережем имущество вашей, матери, а когда ее не станет, вы улизнете, прихватив его с собой. Мистер Оутс не узнает даже, что вещи пропали.

Сердце Джулии заколотилось в радостном возбуждении. Впервые за долгое время в ней проснулась надежда.

– Да, Сара, так мы и сделаем. Но надо быть очень осторожными и уносить вещи по одной, чтобы Вирджил. –

не заметил пропажу. Мы начнем с маминых драгоценностей и мелких серебряных вещиц. – Джулия обняла негритянку. – О, Сара, что бы я делала без тебя! Сара просияла:

– Мисс Джулия, я люблю вас, как родную дочь, но хочу предупредить…

Джулия недоуменно приподняла бровь.

– Когда вы покинете дом, мы с Лайонелом тоже уйдем отсюда. Мы не останемся здесь с этим подлецом.

– Сара, я могу дать тебе вольную сегодня же. Больше мне нечем отплатить тебе за преданность. Я уговорю маму подписать любые бумаги, и ты будешь свободна.

– Ну уж нет! – возразила Сара. – Я останусь с вами, да и Лайонел не захочет бросить вас на произвол судьбы. Если бы не ваша мама, мы давно «бежали бы отсюда. Но мы надеемся, что когда-нибудь вернется мистер Майлс, и все пойдет по-старому.

– Какая ты милая, Сара! – искренне воскликнула Джулия, воспрянув духом, несмотря на леденящий страх и дурные предчувствия.

Время тянулось медленно. Много ночей подряд Джулия молилась о том, чтобы мать поскорее умерла. Она с омерзением слушала тяжелое дыхание Вирджила, изнывая под тяжестью его распростертого тела. Он приходил к ней почти каждую ночь. Джулия не знала, сколько еще ей суждено терпеть эту муку.

После первых нескольких ночей Вирджил решил, что ему мало просто утолять похоть. Он принуждал Джулию к самым отвратительным ласкам, о которых она думала с омерзением. Даже Дерек с его грубой страстью никогда не вызывал в ней такого чувства унижения. Джулия наслаждалась каждым его прикосновением, хотя и не признавалась в этом.

А ее мать продолжала цепляться за жизнь, и доктор Перкинс однажды сознался: он не надеялся, что она проживет так долго.

– Если бы не вы, Джулия, – сказал он как-то вечером, – она бы так долго не протянула.

В эту минуту Джулия молилась лишь об одном: чтобы угрызения совести не отразились на ее лице – ведь она так часто желала матери смерти! Если бы она поправилась, Джулия приложила бы все силы, чтобы помочь ей. Но положение было безнадежным, и у Джулии все чаще возникала мысль покончить с собой – смерть казалась ей желанным избавлением от адских ежедневных мучений.

Ее единственной отрадой были ночи, когда Вирджил оставался в городе. Лайонел иногда докладывал Джулии о том, как развлекается Вирджил. Негры, приезжающие в Саванну за припасами, собирались на пристани и обменивались сплетнями, поэтому вскоре весь город узнал, что Вирджил Оутс стал завсегдатаем игорных домов.

В один такой вечер после ужина он встал из-за стола, подошел к Джулии и запечатлел на ее щеке слюнявый поцелуй. Джулия содрогнулась от отвращения, а Вирджил лишь рассмеялся и произнес:

– Мне жаль оставлять тебя в одиночестве, дорогая, но ничего не поделаешь. Завтра мы наверстаем упущенное. Ты уложишь мать пораньше, и мы проведем приятный вечерок вдвоем.

Он уехал, а Джулия еще долго сидела неподвижно, борясь со слезами досады и беспомощности. Вскоре ей пришлось встать, подняться к матери и уговорить ее проглотить хоть несколько ложек бульона. В последнее время мать часто качала головой и уверяла, что у нее нет аппетита.

В присутствии матери Джулия скрывала свои тревоги и опасения. Но однажды мать заметила грустное выражение на ее лице и расплакалась. Неудержимо всхлипывая, она пробормотала:

– Это я во всем виновата. Я причинила тебе слишком много горя, Джулия. Ну почему смерть так медлит?

Заметив, что Джулия не прикоснулась к содержимому собственной тарелки, Сара запричитала:

– Без еды вы вскоре исхудаете, как ваша мама. Посмотрите-ка, вы даже не дотронулись до цыпленка, а ведь вам всегда так нравилась жареная курятина…

– Рядом с этим мерзавцем я не могу есть, Сара. От него меня тошнит. – Джулия в отчаянии покачала головой. – Когда-нибудь мое терпение лопнет, и я запущу ему тарелкой в голову, не задумываясь о том, что мама услышит шум и встревожится. Да простит меня Господь, долго я не выдержу.

Сара положила пухлую руку на плечо девушки.

– Мисс, я понимаю, вам нелегко. Тягостно знать, что за тебя некому заступиться. Но не забывайте, что каждому человеку Господь отпускает столько страданий, сколько тот способен вынести. Так что верьте в Его милосердие и не падайте духом.

– Похоже, Господь переоценил мои силы, – вздохнула Джулия. – Даже Майлс всегда называл меня неженкой.

– Мистер Майлс стал бы гордиться вами, если бы узнал, что даже горе не сломило вас, поверьте мне. Джулия поджала губы.

– Может быть. Но когда я вспоминаю о том, как была пленницей Дерека и временами мне хотелось визжать от досады, то мне становится просто смешно: тогда я еще не знала, что такое беда.

– Ну и ну, мисс Джулия! – усмехнулась Сара, собирая со стола посуду. – Вот теперь я вижу, что вы и вправду любили этого человека. Стоит вам вспомнить о нем, ваши глаза сияют, как звезды!

Дерек часто повторял, что никогда не видел таких прекрасных глаз, как у Джулии. При этом его голос, обычно резкий и холодный, становился непривычно мягким, ласковым…

Джулия отогнала от себя опасные воспоминания и взглянула на Сару, которая таинственно усмехалась.

– Нет, я не любила его, – заявила Джулия. – И даже если любила, какая разница? Больше мы с ним никогда не увидимся. Вероятно, он по-прежнему прорывает блокаду янки и заводит себе подружек в каждом порту.

– А я готова поручиться, что вы мечтаете, чтобы в эту минуту он стоял на пороге вашего дома.

Джулия пренебрежительно фыркнула:

– Неужели нельзя поговорить о чем-нибудь другом?

– Конечно, мисс, – с усмешкой кивнула Сара и защебетала о том, как сегодня утром встретилась в городе с Аделией Кэрриган. Джулия прикусила язык, чтобы не выпалить, что она не желает слышать об этой распутнице. – Она говорит, что мистер Томас стал настоящим денди. Вместе с другими офицерами он служит в Ричмонде, в тюрьме для янки. Миссис Кэрриган в каждом письме зовет его домой.

Джулия поднялась и оправила юбку.

– Приготовь ужин для мамы. Я сама отнесу поднос в спальню.

– Аделия Кэрриган вам родня, но ни разу не приехала навестить вас, – продолжала беспечно болтать Сара. – А ведь ей известно, что ваша мама больна! Я уж не помню, когда она в последний раз переступала порог этого дома.

Джулия подергала высокий воротник платья. Он царапал и натирал шею, но в присутствии Вирджила Джулия не отваживалась надевать платья с низким вырезом. Она вовсе не собиралась соблазнять его и надеялась только на то, что к лету ее положение изменится. Летом в закрытых платьях она извелась бы от жары. Она поднялась к матери и заставила ее выпить немного чаю и съесть несколько ложек риса с горячим молоком и сахаром. Затем Джулия перестелила постель, обтерла влажной губкой истощенное тело больной и укрыла ее одеялом. Покончив с туалетом, она попыталась было почитать матери вслух, но вскоре увидела, что мать крепко спит.

Вошедшая в спальню Сара прошептала, что теперь самое время припрятать еще кое-какие драгоценные вещицы.

– Разыщите драгоценности, а я отдам Лайонелу несколько серебряных ложек. Мистер Вирджил не заметит, что они пропали – их вынимали из шкафа лишь в торжественных случаях.

– Но рано или поздно он обнаружит, что столовое серебро стало пропадать, – обеспокоено возразила Джулия.

– Знаю. Будем надеяться, что вскоре… – Она пристыжено умолкла.

Джулия поняла, что хотела сказать негритянка: возможно, вскоре мать умрет, и они покинут дом.

– Я все понимаю, Сара, – прошептала она. – Ты ни в чем не виновата. Я тоже часто упрекаю себя за подобные мысли.

Вернувшись в спальню матери, она вынула из шкатулки ожерелье с бриллиантами и рубинами и такие же серьги и отдала их Саре. Вместе с драгоценностями они вынесли из дома тяжелый серебряный подсвечник и несколько подносов. Лайонел ждал за домом. Он сложил все вещи в большой мешок, вскинул его на плечо и зашагал в сторону леса.

Джулия знала, что он закапывает веши на краю фамильного кладбища Маршаллов, неподалеку от могилы ее отца. Разрытую землю Лайонел присыпал листьями и хвоей, чтобы ее не заметил случайный прохожий и не обнаружил клад.

Пожелав Саре спокойной ночи, Джулия ушла в спальню, радуясь, что сегодня ей не грозит визит Вирджила. После его ночных посещений ей казалось, что она с ног до головы выпачкана грязью. Это ощущение не имело ничего общего со страстью к Дереку. Вирджил не проявлял к ней даже подобия нежности – просто утолял похоть, наслаждаясь ее унижением, душевными и телесными муками.

Дрова в камине прогорели до серовато-алого пепла. Джулия легла на бок, задумчиво глядя в камин. Ей казалось, что в затухающем пламени проступают знакомые лица. Постепенно ее веки отяжелели, она забралась под одеяло и пожелала себе спокойного сна, напоследок представив, что завтра горе исчезнет без следа и для нее начнется новая, счастливая жизнь.

Из дремоты ее вывел странный звук. Джулия открыла глаза. В камине изредка лениво вспыхивали разноцветные искры. Господи, только не сегодня, взмолилась Джулия. Неужели Вирджил уже вернулся из города? Она мечтала о такой малости – об одной ночи покоя…

Звук повторился, и Джулия поняла, что кто-то бросил камешек в застекленную дверь веранды. Оцепенев, она вцепилась в одеяло. Вирджил ни за что не стал бы бросать камешки ей в окно, стоя у дома. Он прошел бы прямиком в спальню и потребовал от нее покорности. Но кто бы это мог быть?

В окно ударился еще один камешек, и стекло зазвенело. С трудом поднявшись с постели, Джулия набросила фланелевый халат. Пока она искала комнатные туфли, стук в окно повторился. Быстро пройдя через спальню, она вышла на балкон – как раз в тот миг, когда в воздухе просвистел еще один камень, чуть не задев ее.

Порывистый ветер пробирался под тонкий халат Джулии, холодил колени. Придерживая полы халата на груди, Джулия подошла к перилам и, набравшись смелости, тихо спросила:

– Кто здесь?

– Джулия! Господи, Джулия, это ты!

Происходящее напоминало Джулии сон. Должно быть, она заснула и ей приснился голос Майлса, подхваченный ночным ветром. Невероятно!

– Джулия, это я, Майлс! Ты слышишь меня?

– Да-да! – Слезы навернулись на глаза ошеломленной Джулии. Она схватилась за перила, чтобы удержаться на ногах. – Неужели это ты…

– Я, – поспешно подтвердил он. – Замерзший и голодный. Где же все? Ты впустишь меня?

– Подожди, я сейчас. – Она чуть не рассмеялась от внезапно нахлынувшей радости. – Сию минуту спущусь. Майлс, пожалуйста, не исчезай!

Смеясь и плача, она бросилась в комнату и стремглав сбежала по лестнице на первый этаж. В доме было темно, если не считать лампы, горящей в холле.

С бьющимся сердцем Джулия уже собиралась открыть входную дверь, когда шум шагов за спиной заставил ее похолодеть. Обернувшись, она с облегчением увидела, что из темного коридора вышла Сара, бережно прикрывающая рукой свечу.

– Слава Богу, это ты – воскликнула Джулия, чувствуя, как отступает паника.

– Мисс Джулия, что вы тут делаете среди ночи? Я зашла проведать хозяйку и услышала, как вы бежите по лестнице…

Джулия метнулась к Саре, обняла ее и ликующе воскликнула:

– Сара, здесь Майлс! Майлс!

Сара покачнулась и вытаращила глаза:

– Что?!

Но Джулия не стала тратить время на объяснения. Подбежав к двери, она распахнула ее и выскочила на крыльцо.

– Майлс, скорее сюда! – громко крикнула она в ночную тьму. Майлс выступил из темноты, заключил ее в объятия, и они зарыдали.

Когда они, наконец, разняли руки, Сара, в свою очередь, обняла молодого хозяина и подтолкнула его к двери.

– Вы простудитесь на ветру. Пройдите в кухню, я накормлю вас. Бог мой, как же вы исхудали, мистер Майлс! Кожа да кости!

Негритянка зашагала по спящему дому, высоко подняв свечу, а Майлс с Джулией последовали за ней, держась за руки. Джулия боялась, что если она отпустит пальцы Майлса, он исчезнет бесследно, как сон. Она пригладила его встрепанные волосы, коснулась бледной и худой щеки.

– Это ты! – взволнованно прошептала она. – Майлс, это и вправду ты!

Он снова крепко обнял ее и уселся за длинный деревянный стол, пытаясь в двух словах рассказать, что случилось с ним за последние восемнадцать месяцев.

– Я не был в армии, тем более в армии северян. Да, я ненавижу рабство, но я все-таки родился на Юге и потому не смог сражаться против своих товарищей.

– Понимаю, – пробормотала Джулия, вытирая заплаканные глаза. – А люди, которых ты считаешь товарищами, по-прежнему охотятся за тобой. Время от времени сюда заезжает шериф Франклин, расспрашивая о тебе. Тебе придется прятаться.

Майлс вздохнул, его плечи поникли.

– Знаю. Но я не задержусь тут надолго, Джулия. Я направляюсь на запад, чтобы начать жизнь заново. Здесь меня ничто не держит.

Сара поставила перед ним тарелку с остатками жареной курятины, Майлс схватил куриную ногу и принялся жадно обгладывать ее. Обменявшись взглядом с Джулией, Сара произнесла:

– Мистер Майлс, вашей сестре тоже есть, что сообщить вам. С тех пор как вы покинули дом, многое изменилось. Не делайте большие глаза, мисс Джулия: мы обе знаем, что надо накормить мистера Майлса и проводить его в путь, пока не вернулся мистер Оутс.

– Вирджил Оутс? – Майлс поднял бровь. – Он все еще здесь? В чем дело, Джулия? Мне показалось, что плантация выглядит запущенной. До заката я скрывался в лесу, но заметил, что в поле никто не работает. – Он подозрительно огляделся. – Джулия, я хочу знать все.

Глубоко вздохнув, Джулия вкратце рассказала брату о недавних трагических событиях в жизни семьи.

– Вирджил просил моей руки только для того, чтобы завладеть Роуз-Хиллом, и добился своего, потому что… – Она понизила голос и всхлипнула, вновь исполнившись ненавистью к себе. – Мама умирает, Майлс. Врач говорит, что ей уже недолго осталось. Странно, что она вообще прожила так долго.

Майлс сидел молча, с каждой минутой его лицо наливалось гневным румянцем. В ярости он согнул руками вилку и выпалил:

– Я этого не допущу! Клянусь Богом, я убью его! Где он? Он вскочил, опрокинув тарелку. Джулия тоже поднялась, вцепилась в руку брата и вскрикнула:

– Не надо, Майлс! Ты ничем не поможешь маме. А если Вирджил узнает, что ты здесь, он обратится к шерифу. Разве ты не понимаешь? Мы бессильны!

Она скороговоркой поведала брату о своих планах покинуть дом сразу после смерти матери и рассказала, как Сара и Лайонел понемногу уносили из дома ценности и прятали их.

– У нас нет другого выхода. Все мы должны скорее бежать отсюда.

Майлс высвободил руку и решительно направился к задней двери. Распахнув ее, он полной грудью вдохнул холодный ночной воздух, сжал кулаки и выпалил:

– Черт возьми, это же наша земля, наш дом! Я не допущу, чтобы он достался самозванцу! Ведь должен же быть какой-то способ остановить его!

– Увы! – Джулия встала за спиной Майлса, прижалась щекой к его спине и обвила руками талию. – Майлс, каждую ночь я молилась о том, чтобы ты вернулся, но теперь мне стало страшно. Пожалуйста, беги отсюда, а мы покинем дом, когда мамы не станет. Мы тоже отправимся на запад… Обернувшись, он глянул на Джулию в упор:

– Я хочу увидеть маму, Джулия. С Вирджилом Оутсом я еще успею поквитаться. Но я не могу уехать, не попрощавшись с мамой.

Джулия кивнула:

– Только сначала я подготовлю ее. Она не вынесет потрясения, если вдруг увидит тебя в комнате. А еще надо позаботиться о том, чтобы Вирджил ни о чем не узнал. Побудь пока здесь.

Майлс кивнул, и Джулия отчетливо почувствовала всю глубину его отчаяния.

Она прильнула к брату, желая излить душу, рассказать, как ненавистны ей стали ночи по вине Вирджила. А еще она мечтала поведать Майлсу о Дереке и кошмарах, которые преследовали ее каждую ночь. В них бледное лицо Дерека всплывало из-под воды неподалеку от розоватых бермудских пляжей.

Но она не решалась поделиться наболевшим, ввести брата в свой беспорядочный мир. Майлс мог в гневе убить Вирджила, не задумываясь о своей дальнейшей судьбе, и вряд ли бы понял ее чувства к Дереку. Нет, пока она должна молчать. Ей предстоит страдать в одиночестве. Когда мамы не станет, они уйдут отсюда, и ей придется забыть о Дереке, выбросить его из головы… и сердца.

Они слились в объятиях – брат и сестра, одинокие во враждебном мире. Сара молча наблюдала за ними, стоя в стороне. Она не знала, о чем думает Майлс, но понимала, что творится в душе Джулии. Однако выдать ее тайны негритянка не смела.

– Мы все вынесем, – прошептал Майлс, ободряюще поглаживая Джулию по спине и награждая ее ласковой улыбкой. – Вот увидишь, сестренка. Мы справимся.

«Да поможет вам Бог, – думала Сара, по щекам которой градом катились слезы. – Да поможет Бог вам обоим…»

Глава 15

– Мы отправимся в путь, как только ваша мать уйдет на небеса, – сказала Сара однажды днем. – Одежда уже собрана, у нас с Лайонелом почти нет вещей. Тащить тяжкую ношу нам не придется.

– Мне тоже, – согласилась Джулия, вынимая из обитого бархатом ящичка несколько последних серебряных вещиц. Сара спрятала их в складках передника. – Как была бы рада, если бы больше мне не пришлось беспокоиться за Майлса!

– Кто здесь упомянул имя убийцы?

Джулия вздрогнула и обернулась. На пороге столовой стоял Вирджил с ехидной улыбкой на губах. Как всегда, он был щегольски одет в рубашку тонкого полотна и вышитый жилет и поигрывал золотой цепочкой, свисающей из кармана для часов.

– Может, я ослышался? – добавил он.

Джулия поспешно взяла себя в руки и взглядом приказала Саре последовать ее примеру. Посмотрев на Вирджила, она притворно-невозмутимым тоном произнесла:

– Да, мы говорили о Майлсе, надеясь, что вскоре он вернется домой и нам больше не придется беспокоиться о нем.

– Я не желаю даже слышать это имя в своем доме! – взревел Вирджил. – Он преступник…

– Неправда! – вспыхнула Джулия. – И позвольте напомнить, что этот дом принадлежит мне! Не вам решать, кому здесь жить, тем более, когда речь идет о моем брате!

Вирджил схватил ее за плечи и резко встряхнул:

– Это мой дом, неблагодарная тварь, и если Майлс сунет сюда нос, я добьюсь, чтобы его повесили. А что касается тебя, я не потерплю дерзостей, ясно?

Джулия понимала, что злить Вирджила не следует, но его нападки на Майлса возмутили ее. Собравшись с духом, она вскинула руку и хлестнула Вирджила по щеке.

– Не смейте оскорблять Майлса! Если бы мама узнала, что на самом деле вы лгун и мерзавец, она…

Вирджил стиснул ее запястье и потащил за собой.

– Зачем же ждать, дорогая? Пойдем и скажем ей об этом сию секунду. Объясни ей, в чем я провинился. Ты сказала, что этот дом не принадлежит мне, да еще осмелилась ударить меня! Что ж, твоей матери пора узнать всю правду. Идем же со мной…

– Нет! – Джулия высвободилась и попятилась к Саре. – Это убьет ее!

– Ну и что? – Вирджил с усмешкой склонил голову набок. – Я давно этого жду. Разве больная старуха способна доставить мужчине удовольствие? Так пусть поскорее уберется с моей дороги! А если ты будешь вести себя как следует и чтить меня, то станешь хозяйкой Роуз-Хилла.

–Лучше умереть! Я ненавижу тебя, Вирджил! Будь меня ружье, я застрелила бы тебя не медля ни минуты! – Кровь бросилась в голову Джулии, и она поняла, что способна убить ненавистного мерзавца, не задумываясь.

– На твоем месте я придержал бы язык, – заявил он Джулии, заламывая ей руки и пытаясь повалить на пол. – Мы тотчас поднимемся в спальню и расскажем твоей матери, что каждую ночь проводили вдвоем, предаваясь страстной, неистовой любви. Я не стану скрывать подробностей, благодаря которым наш союз был еще слаще…

Джулия отбивалась, зная, что в этот час мать не спит и наверняка слышит громкие голоса.

– Отпусти меня! – шипела она, пытаясь ударить Вирджила по ногам. – Пусти немедленно! Прекрати!

Сара прижала руки к губам, чтобы сдержать испуганный крик. Страх сделал ее беспомощной.

Вирджил вновь сбил Джулию с ног. Падая, она налетела на стул, который опрокинулся с гулким стуком. Вирджил лихорадочно обводил комнату взглядом в поисках оружия. Заметив толстый витой шнур от колокольчика, подвешенный к потолку, он сорвал его.

Сара опомнилась и бросилась наперерез Вирджилу, чтобы защитить хозяйку, совсем забыв про серебро, спрятанное под передником. Серебряные вещицы с грохотом посыпались на пол.

Вирджил подозрительно оглядел серебро и окаменевшее от ужаса лицо Сары.

– Черномазая ведьма! Воровка! Я спущу с тебя шкуру!

– Нет, она не воровка! – Джулия вскочила, а Сара выбежала из комнаты. – Она собиралась почистить серебро и уложила его в передник, чтобы не ходить из кухни к сундуку несколько раз. Она ни в чем не виновата!

Вирджил молча смотрел вслед Саре, а когда, наконец, обернулся к Джулии, в его глазах горел дьявольский огонь.

– Ладно, с ней я разберусь позднее. А пока надо наказать тебя. Встань на колени.

Джулия не шелохнулась, и он зловеще добавил:

– Попробуй только ослушаться, и твоя мать немедленно узнает всю правду.

От пережитого испуга силы Джулии иссякли. Если ее матери и суждено умереть, то пусть она скончается не от ужаса и горя. Не видя иного выхода, Джулия повиновалась.

– Я возьму тебя здесь, на полу, как шлюху. – Тяжело дыша от предвкушения, Вирджил задрал платье Джулии и спустил до колен панталоны. Заставив ее раздвинуть ноги, он встал между ними. – А теперь получай, дорогая! – скомандовал он.

Он нанес сокрушительный, безжалостный удар, ворча от наслаждения. К счастью, все кончилось быстро. Оставив Джулию лежать на полу, Вирджил удалился.

Сара, которая наблюдала за ним из-за двери, бросилась к хозяйке, утирая слезы.

– Этот негодяй должен умереть, – всхлипывала она, обнимая Джулию. – Ему не место на земле. Скажите мистеру Майлсу, пусть отомстит за вас…

– Нет, Сара, так нельзя, – пролепетала Джулия. – Майлс и без того в опасности. Если его поймают, то казнят. Мы и сами осуществим задуманное. Ничто не изменилось.

Сара увела Джулию на кухню и помогла ей вымыться.

– А теперь ложитесь и вздремните немного, – посоветовала негритянка. – С мамой и братом вы повидаетесь, когда успокоитесь. Отдохните, а об остальном я позабочусь сама.

– Не время отдыхать. Мама наверняка слышала крики и встревожилась. Я должна пойти к ней.

– С хозяйкой посижу я и скажу, что вы оступились, упали и чуть не повредили ногу. Ступайте в постель.

Джулия была слишком слаба, чтобы протестовать. Саре пришлось почти нести ее вверх по лестнице. Достигнув площадки, они увидели, что Вирджил, стоя наверху и перегнувшись через перила, язвительно ухмыляется, наблюдая за ними.

– Что это с вами, Джулия? – с притворной озабоченностью спросил он. – Вам нездоровится? Какая жалость!

Сара застыла, а Джулия вновь испытала жгучее желание наброситься на него с кулаками. Они прошли мимо Вирджила. Очутившись в спальне, Джулия рухнула на кровать и дала волю слезам.

Вскоре ее веки отяжелели, но она боролась со сном, стараясь решить, как быть дальше. Так жить нельзя. Рано или поздно мать обо всем узнает. Джулия опасалась, что в припадке ярости она убьет Вирджила. Майлса в любую минуту могли обнаружить. С каждым днем положение становилось все более отчаянным.

«Может быть, стоит покинуть дом сейчас же, не дожидаясь смерти матери?» – внезапно подумала Джулия. Но разве она отважится на такой шаг? Что хуже – исчезнуть или ждать, каждый миг опасаясь самого страшного? Ни на один вопрос

Джулия не знала ответа.

Джулия опомнилась, почувствовав на своем плече руку Сары, и поняла, что сон все-таки сморил ее.

– Проснитесь, мисс Джулия! – торопливо шептала Сара. – Вставайте!

Посмотрев на окна, Джулия убедилась, что проспала довольно долго: небо уже потемнело, приближалась ночь.

– Как мама? – спросила она, ощущая знакомые уколы предчувствия.

– Плохо. У нее сейчас врач. Я заглянула в спальню и увидела, что он возится с серебристой штучкой на резиновых трубках.

– Это стетоскоп. Врач каждый раз пользуется им, чтобы узнать, как бьется мамино сердце. Но почему это так встревожило тебя?

– Он слушал ее и качал головой. Мистер Оутс тоже был там, смотрел на меня и усмехался, словно радовался тому, что ей хуже. – Негритянка испуганно таращила глаза. – Но я беспокоюсь не за хозяйку, а за мистера Майлса. Он велел Лайонелу передать вам, что хочет повидаться с матерью, прежде чем двинется в путь. Он видел, как помощники шерифа рыщут по лесу, и теперь опасается, что его найдут. Задерживаться здесь слишком опасно: он уезжает сегодня же, в полночь.

Джулия понимала, что Майлс поступает правильно. Мать обречена. Ее уже ничто не спасет – значит, надо подумать о себе и поскорее сбежать от Вирджила. Джулия не сомневалась в том, что если она останется дома, кто-нибудь из них непременно погибнет или будет убит.

Ее окатила волна горя. Как жаль, что нельзя поделиться бедами с матерью! Ей не хотелось покидать дом, зная, что мать она больше не увидит. А если мать решит, что Джулия бросила ее на произвол судьбы? Оставалось лишь надеяться на то, что Господь подскажет матери: на такой шаг Джулию толкнуло отчаяние.

Она быстро переоделась в розовое платье из плотной ткани с высоким воротом и длинными рукавами и уложила волосы в узел на затылке. Собственная внешность давно перестала беспокоить Джулию. При ее бедственном положении было легко забыть о себе.

Джулия велела Саре передать Майлсу, что увидеть мать до отъезда невозможно.

– Объясни, что она очень слаба, что у нас нет времени подготовить ее. Пусть Майлс ждет нас у кладбища. Мы будем там в полночь.

– Хвала Господу! – Сара возвела глаза к небу и пробормотала: – Я понимаю, вам больно покидать мать, но у вас нет другого выхода.

– Да, Сара, – с трудом выговорила Джулия. – А теперь ступай. Я в последний раз навещу маму. Собери побольше еды нам в дорогу. Только следи, чтобы Вирджил ничего не заметил. Нам придется бежать отсюда со всех ног – Вирджил наверняка отправит за нами погоню.

– Сегодня он шатался по всему дому, заглядывал в шкафы и сундуки. Должно быть, и в шкатулку с драгоценностями хозяйки. А Лайонел сказал, что он долго бродил по двору, словно искал что-то.

– Да, здесь оставаться слишком опасно. Поспеши.

Сара направилась к двери, но Джулия окликнула ее и велела посвятить в планы побега других слуг, которым Сара доверяла.

– Пусть позаботятся о маме – полагаться на Вирджила нельзя.

– Слушаюсь, мисс. – Сара поспешно вышла вон. Джулия появилась в спальне матери как раз в ту минуту, когда ее покидал доктор Перкинс. При виде Джулии он нахмурился, вывел ее в коридор и прикрыл дверь.

– Часы миссис Маршалл сочтены, Джулия, – скорбным голосом произнес врач. – Сердце едва бьется. Есть и другие признаки: бледность кожи, затрудненность дыхания. Ноги и руки быстро холодеют – кровь движется все медленнее. Она стремительно угасает. Этой ночи она не переживет.

– Я побуду с ней, – с дрожью проговорила Джулия, потрясенная признанием врача. – Больше я ничем не смогу ей помочь…

Врач положил руку на плечо Джулии:

– Я бы остался с вами, но у одной из моих пациенток начинаются роды. Она уже потеряла несколько малышей. По-моему, с моей стороны будет разумнее помочь появиться на свет крошечному человечку, а не провожать в мир иной обреченную пациентку.

– Конечно, поезжайте. Я пришлю к вам посыльного, когда… – Джулия осеклась. Ей было больно говорить о смерти матери, но еще больнее – сознавать, что в эту тяжкую минуту ее не будет рядом. Подобно многим соседям, доктор Перкинс наверняка удивится, узнав, что Джулия покинула дом так внезапно, не дождавшись, когда мать испустит последний вздох, однако их мнения и догадки не волновали Джулию. Ей предстояло слишком много испытаний.

Войдя в спальню, она присела на край постели и застыла, глядя на неподвижное тело матери. Ее грудь едва заметно поднималась и опускалась. Коснувшись материнской руки, Джулия обнаружила, что она пугающе холодна. Бросившись к кедровому сундуку, стоящему в углу, она вытащила еще одно стеганое одеяло и укрыла мать.

Часы тянулись с мучительной медлительностью. Время от времени Сара проскальзывала в спальню и сообщала, как идут приготовления. Она принесла Джулии чашку бульону, которую та нехотя выпила, понимая, что предстоящее путешествие потребует от нее немалых сил. Она понятия не имела, куда направится. Майлс намеревался двинуться на запад, пробыть там до окончания войны, чтобы когда-нибудь потом вернуться и предъявить свои права на Роуз-Хилл. Но оба понимали, что этого не произойдет. Они не вернутся. Прошлое ушло навсегда.

В восемь часов в спальню вошел Вирджил, взглянул на жену и громко хмыкнул:

– Ждать осталось недолго. Я уже повидал много умирающих и знаю это наверняка. По словам доктора Перкинса, она не дотянет до утра. Какая радость!

Джулия вцепилась в подлокотники кресла, в котором сидела, и ее сердце бешено забилось от презрения и ярости.

– Убирайтесь отсюда, негодяй! – с дрожью выговорила она. – Неужели в вашем злобном сердце нет ни капли уважения? Дайте ей хотя бы умереть спокойно!

Тише, тише, дорогая. Я вовсе не намерен мешать вам провести вдвоем последние часы – я еду в город, сыграть в карты. А утром, когда я вернусь, надеюсь, на двери будет висеть венок, стрелки на часах замрут, простыни закроют зеркала – словом, в доме воцарится траур.

Он подошел к Джулии и склонился, чтобы поцеловать ее в щеку. Джулия содрогнулась от отвращения.

Злорадно засмеявшись, Вирджил пробормотал:

– Разве так невеста принимает ласки будущего мужа? Вскинув голову, Джулия ошеломленно уставилась на него.

– Что вы сказали? – недоверчиво вымолвила она.

– Только не надо делать вид, что вы удивлены. Вы станете моей женой и хозяйкой Роуз-Хилла.

– Да вы и впрямь спятили! – выпалила Джулия во весь голос. – Скорее я умру, чем позволю вам еще раз прикоснуться ко мне! Запомните, Вирджил: если вы попытаетесь дотронуться до меня, клянусь, я убью вас!

Улыбка на его губах погасла, а глаза, которые еще минуту назад торжествующе поблескивали, холодно заблестели.

– В таком случае, может быть, разбудим вашу мать и сообщим ей о своих планах? А в качестве прощального подарка расскажем, как мы пожинали плоды своей страсти, пока она лежала на смертном одре?

Склонившись над матерью Джулии, он грубо потряс ее за плечи. Хрупкое тело приподнялось над кроватью, как будто тряпичная кукла. Но мать так и не открыла глаз, ее голова свесилась набок. Рот вдруг приоткрылся, словно в безмолвном крике.

– Оставьте ее в покое, негодяй! – Вскочив, Джулия оттолкнула Вирджила и заслонила собой мать. – Убирайтесь отсюда, Вирджил, или я пошлю за шерифом Франклином. Я не позволю вам мучить мою мать! Вы – воплощение зла, слуга дьявола!

– Вот как? Такое оскорбление нельзя оставить безнаказанным. Жена обязана почитать своего мужа. Я непременно преподам вам урок послушания.

Джулия уперлась руками в грудь Вирджила и оттолкнула его с такой силой, что он с трудом удержался на ногах. Схватив первое, что попалось ей под руку – фарфоровый кувшин, стоявший на столике у кровати, – Джулия угрожающе занесла его над головой.

– Уходите по-хорошему, Вирджил! Убирайтесь из спальни и из этого дома!

Он смахнул с сюртука воображаемую пылинку:– Будь по-твоему, Джулия. Дочь обязана проводить мать в мир иной – даже если придется на время забыть о страсти. Этого требуют правила приличия. Но помни, ты будешь сурово наказана! Джулия потрясла кувшином:

– Вон! Немедленно покиньте комнату, грязный развратник! Он с улыбкой попятился к двери:

– Хорошо, я ухожу. Но не забывай: Роуз-Хилл теперь принадлежит мне, и на твоем месте я придержал бы язык. Я вправе вышвырнуть тебя отсюда в любую минуту…

Больше всего Джулии хотелось ответить, что она ждет не дождется счастливого часа, когда навсегда избавится от общества Вирджила. Вместо этого она повернулась к Вирджилу спиной, глядя на мать. Вскоре послышался скрип двери – Вирджил ушел. Джулия вздохнула с облегчением.

Мать по-прежнему крепко спала, ее дыхание становилось все более затрудненным. Вошла Сара, вместе с Джулией они приподняли голову умирающей, чтобы поправить подушки. Это помогло: она задышала свободнее, но не открыла глаз. С каждой минутой ее сон становился все глубже.

Сара сообщила, что Лайонел и Майлс готовы двинуться в путь. Они раздобыли повозку и двух мулов. Все припасы были уже погружены, Сара ухитрилась даже собрать в сундучок вещи Джулии.

– А еще я положила туда все оставшееся серебро, – с гордостью призналась негритянка. – Надо забрать и драгоценности. Мы будем ждать вас на кладбище, мисс, и как только вы придете, мы отправимся в путь. Хвала Господу, злодей уехал в город, – добавила она.

Джулия пробормотала:

– Да, я скоро приду, Сара. Мне больно оставлять ее одну. Как жаль… – Она сглотнула, подавила всхлип и нежно коснулась пальцами лица матери. – Как жаль, что она не умерла до моего отъезда! Мне невыносимо думать, что она останется здесь с Вирджилом совсем одна. Боюсь, она не поймет, почему я бросила ее.

– Она ни о чем не узнает, – печально покачала головой Сара. – Мисс Джулия, я повидала немало умирающих, я знаю, как приходит смерть. Она будет лежать неподвижно до тех пор, пока ангелы не заберут ее душу на небеса. Вы уже ничем ей не поможете. А если бы она знала правду, она сама посоветовала бы вам бежать – уж я-то знаю!

Помолчав, Джулия прошептала:

– Ты права, Сара, но прошу тебя, дай мне побыть с ней еще немного.

Сара со вздохом вышла из комнаты.

Часы на каминной полке неумолимо приближали миг расставания. Джулии хотелось поговорить с матерью, о многом рассказать ей, но она не могла найти слов. Что сказать человеку, с которым прощаешься навсегда? Как примириться со смертью матери?

Часы пробили двенадцать, звуки боя повторило эхо в тишине спальни. Джулия сидела в кресле, придвинутом вплотную к постели. Присмотревшись, она увидела, что грудь матери продолжает подниматься и опадать. Со слезами на глазах Джулия прижалась губами к холодной, застывшей щеке.

Она встала и обнаружила, что ее ноги дрожат, как молодые сосны на ветру. Укрыв мать стеганым одеялом, Джулия бросилась вон, не оглядываясь. Все кончено. Больше у нее нет матери. Надо сделать рывок в будущее – так, как Дерек рухнул в морские воды, кишащие акулами. Завтра будет новый день. Джулия просила только об одном – о чем, должно быть,

молился Дерек в краткую долю секунды между жизнью и смертью: дать ей шанс – всего лишь один шанс – победить страх перед неизвестностью.

В коридоре тускло горели фонари. Джулия не позволяла себе в последний раз оглядывать дом, в котором родилась и выросла.

За стенами дома бушевал декабрьский ветер, пронизывающий до костей. Рождество наступило и прошло почти незамеченным. Несколько соседей заехали навестить Джулию, поделиться домашними лакомствами и попрощаться с ее матерью, которая уже никого не узнавала. Возможно, в следующем году Рождество будет совсем другим, с надеждой думала Джулия, шагая в темноту. Ее близкие соберутся за столом, будут петь и смеяться, не вспоминая о недавних горестях…

Она миновала амбар и хлев и по узкой тропе направилась к кладбищу. Ночь была безлунной, поэтому Джулия шла наугад, полагаясь на память. По этой тропе она ходила бесчисленное множество раз, и все-таки то и дело оступалась, натыкалась на колючие кусты, теряя драгоценное время.

Внезапно она услышала жалобный крик козодоя. Майлс! Такой сигнал они подавали друг другу еще в детстве, когда Майлс прятался в лесу, чтобы избежать наказания за какой-нибудь проступок. Тем же криком Джулия подзывала брата к себе, сообщая, что вокруг никого нет. Вот и сейчас она ответила на призыв, и тут же из-за ближайшего дерева выступила темная фигура. Майлс схватил ее за руку и прошептал:

– Все хорошо, Джулия. Мы готовы.

– Майлс… – прошептала она, чувствуя, как сердце обливается кровью от жалости к брату.

Майлс за руку повел ее за собой, но через несколько шагов остановился и с досадой сказал:

– Прошу тебя, ничего не говори. Знаю, ты сочувствуешь мне, потому что я не смог повидаться с мамой, но тут уж ничего не поделаешь. Я и без того рисковал, задержавшись в этих местах. Это промедление могло стоить мне жизни.

На кладбище надгробные камни отчетливо белели в темноте, словно стража на могилах.

– Повозка где-то здесь, – произнес Майлс еле слышно. – Я насилу уговорил Сару и Лайонела дождаться нас – ты же знаешь, негры боятся бывать на кладбище, особенно по ночам. Они чересчур суеверны… – Он остановился и растерянно огляделся по сторонам.

Джулия испугалась.

– Майлс, в чем дело? – воскликнула она.

– Ничего не понимаю. Я оставил их здесь, у чугунной ограды могилы дедушки Маршалла, и велел им не сходить с места. Выведя мулов с кладбища, мы должны были забраться в повозку и как можно быстрее двинуться прочь отсюда. Я еще поддразнивал Сару и Лайонела, уверяя, что они не дождутся нас, а теперь мне что-то не по себе…

Майлс позвал сначала Лайонела, затем Сару.

– Проклятие! – выругался он. – Я простоял за деревом около часа, ожидая тебя, но не слышал ни звука. Черт возьми, куда они подевались? – Он переминался с ноги на ногу, всем видом выражая отчаяние и гнев.

Джулия с трудом сглотнула. Страх сдавил ее горло, началась дрожь. Слуги не могли бросить хозяев. Сара и Лайонел преданы как собаки. Случилось что-то другое… ужасное. Чутье ее не обманывало.

Коснувшись руки Майлса, она робко произнесла:

– Может быть, тебе вернуться в убежище? А я побуду с мамой. Напрасно я бросила ее одну. Жить ей осталось совсем недолго. Мы встретимся с тобой попозже.

– Нет! – яростно перебил Майлс. – Я не пущу тебя к Вирджилу Оутсу. В доме что-то происходит – я не знаю, что именно, просто у меня нехорошее предчувствие. – Слегка смягчившись, он добавил: – Джулия, я понимаю: тебе больно оставлять маму умирать в одиночестве, но Сара сказала, что она ничего не узнает и, вероятно, не переживет эту ночь.

Джулия вздохнула и пробормотала:

– Ты прав, но нельзя просто стоять здесь и ждать. Прошу тебя, спрячься, а я попытаюсь узнать, что случилось с Сарой и Лайонелом. Может быть, они испугались и отъехали подальше от кладбища.

Майлс не шелохнулся, и Джулия ободряюще обняла его.

– Майлс, другого выхода нет. Не волнуйся за меня. Вирджил вернется из города только утром. Завтра мы предпримем еще одну попытку…

Он недовольно вздохнул, признавая правоту сестры:

– Ну хорошо. А ты найдешь дорогу к дому? Джулия закивала.

– Завтра я пришлю тебе весточку. Я сегодня же разыщу Сару, если она осталась дома, и узнаю, что напугало ее.

Майлс наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, и в этот миг ночную тишину разорвал треск сломанной ветки. Майлс мгновенно заслонил собой Джулию и обернулся в ту сторону, откуда донесся звук.

– Не шевелись, – прошептал он так тихо, что Джулия с трудом разобрала слова. Их заглушал громкий стук сердца.

Из-за деревьев выступили темные фигуры и стали приближаться, окружая Майлса и Джулию со всех сторон. Вспыхнули фонари. Кладбище озарил неземной свет, придающий неизвестным сходство с призраками из сказок, которыми в детстве Лайонел пугал Джулию.

Джулия вскрикнула и уткнулась лицом в спину Майлса. Ей хотелось броситься прочь, но они очутились в ловушке. Повернув голову, она увидела, что к Майлсу направляется шериф Франклин. Огромный живот шерифа трясся от ходьбы, ружье он наставлял в грудь Майлсу.

Майлс вздрогнул, однако его голос прозвучал совершенно спокойно:

– Ваша взяла, шериф. Я не стану сопротивляться…

– И правильно сделаешь! – выкрикнул кто-то, и Джулия услышала глухой удар. Майлс пошатнулся, и вместе с Джулией рухнул на землю возле могилы отца.

Мясистая ручища сжала плечо Джулии и рывком поставила ее на ноги, оторвав от Майлса, за которого она отчаянно цеплялась.

– А ну, успокойтесь, леди, – приказал шериф Франклин. – Я же предупреждал: рано или поздно мы выследим его. Правда, я не думал, что ловить его придется так долго. Он убийца и по закону должен понести наказание.

– И это вы называете законом? – Джулия изо всех сил ударила шерифа по голени, но он увернулся, одновременно пытаясь удержать ее. Наконец, заломив руки Джулии за спину, шериф поставил ее на колени.

В этот момент из тени вышел Вирджил.

– О Джулия! – в притворной тревоге воскликнул он. – А я так верил, что это неправда, что мои подозрения не подтвердятся!

Джулия надеялась, что даже в темноте он увидит ненависть в ее глазах.

– Грязный ублюдок! Это ты все подстроил! Ты узнал, что Майлс вернулся и что я задумала бежать. Ты позвал сюда шерифа!

В глазах Вирджила заплясали зловещие огоньки, но на лице по-прежнему было скорбное, участливое выражение.

– Джулия, мне известно, что ты преклоняешься перед этимчеловеком только потому, что он твой брат, но я надеялся, что ты не бросишь умирающую мать…

– Прекрати ломать комедию! – выкрикнула Джулия. В отчаянии она обернулась к шерифу: – Прошу вас, поверьте: этот человек неоднократно подвергал меня насилию. Вот почему я решила бежать вместе с Майлсом. Майлс ничего не знал, иначе он убил бы Вирджила. Вы должны отпустить нас. Майлс больше никому не причинит вреда. Мы просто хотим уехать отсюда…

– Джулия, вы меня удивляете! – перебил ее шериф. – Как вам не стыдно оскорблять вашего отчима, порядочного человека! Неужели вы ждете, что я отпущу вашего брата? Он должен предстать перед судом. Таков закон. А теперь успокойтесь. Отчим отведет вас домой. Если ваша мать и вправду умирает, вам следовало бы стыдиться того, что вы бросили ее в такую минуту. Возвращайтесь домой и постарайтесь облегчить ее муки.

Он хотел было помочь Джулии встать, но она увернулась, с плачем метнувшись к Майлсу.

– Отпустите ее, шериф, – с напускным сочувствием произнес Вирджил. – Этот парень никуда не денется. Он в ваших руках. А Джулия скоро успокоится.

Шериф отпустил ее, и Джулия на четвереньках подползла к Майлсу, умоляя его сказать хоть слово. Но Майлс хранил молчание.

– Послушайте меня, шериф, – бесстрастно заговорил Вирджил. – В деле всплыли новые обстоятельства. Идет война, мать этого парня при смерти, и он явился домой только затем, чтобы впоследний раз повидаться с ней. Он действительно совершил преступление, но если вы отвезете его вСаванну, толпа возьмет тюрьму приступом и к утру его повесят. Для горожан он не просто приспешник северян, стрелявший в своих друзей и соседей, а еще и беглец, дезертир…

– Это ложь! – встрепенулась Джулия. – Он покинул дом, чтобы избежать суда Линча, но никогда не сражался в армии янки! Майлс сам говорил мне, а он никогда не лжет!

– Замолчи, Джулия, – прервал ее Вирджил. – Я пытаюсь помочь твоему брату, – обернувшись к шерифу, он продолжал: – Надеюсь, собравшиеся здесь люди, и вы в том числе, с уважением относятся к моему положению в обществе. От имени моей жены, которая вскоре уйдет в иной мир – да упокоит Господь ее душу! – я прошу вас не увозить Майлса в Саванну.

Шериф поднял брови: </emphasis>

Что за чертовшину вы несете? Вы же сами явились ко мне и сообщили, где скрывается преступник!

– Верно, но мои планы изменились, и теперь, думаю, они устроят всех. Отправьте Майлса в армию конфедератов – как преступника, который предал своих соотечественников, сражаясь на стороне врагов. В сущности, он – враг Конфедерации и заслуживает суровой кары. Несомненно, его увезут в Ричмонд и посадят в тюрьму Либби.

Кто-то хмыкнул:

– Об этой Либби, или «Черной дыре», я слышал такое, что этот парень еще не раз пожалеет, что его не повесили сразу!

– Ну что же… – Шериф задумчиво потер подбородок. – Не знаю, что и сказать… Мне следовало бы увезти его в город, но если вы считаете, что смертной казни слишком мало за его преступления… Правда, говорят, что пленных обменивают, однако если он дезертир, северянам он ни к чему. Скорее они выкупят из плена храброго солдата-северянина, чем этого предателя. А я слышал, что попасть в тюрьму Либби – хуже, чем умереть.

Вирджил улыбнулся:

– Я рад, что вы поняли меня. Шериф, в Роуз-Хилле вы всегда желанный гость.

Шериф щелкнул пальцами, и двое мужчин вышли вперед.

– Уведите преступника!

– Нет! – Джулия крепко обняла Майлса. – Не трогайте его! Я не позволю…

Но ее оторвали от Майлса и бросили в руки Вирджила, а тот потащил ее к дому.

– Уймись, несносная девчонка, – прошипел он на ухо Джулии. – Уймись, говорю, иначе тебе несдобровать!

Джулия продолжала отбиваться, и он повалил ее на землю и позвал шерифа:

– Постойте, я передумал. Пожалуй, лучше будет отвести его в город и отдать разъяренной толпе…

Джулия обхватила ногу Вирджила.

– Не надо! – в отчаянии взмолилась она. – Вирджил, прошу вас, не надо – его убьют…

– Немедленно вставай, ступай к дому и не доставляй мне лишних хлопот, – приказал он, склонившись и обдавая горячим дыханием ее заплаканное лицо. – Мне достаточно пошевелить пальцем, и твоего драгоценного братца не станет. А ты скоро поймешь, кто твой хозяин, и тебе и в голову не придет спорить со мной! Ну, так что же? – Он пнул Джулию ногой, и она упала лицом в грязь. – Вставай живее! Нас ждут.

Джулия раскрошила пальцами комья красноватой земли, жалея, что это не сердце Вирджила, которое она с радостью вырвала бы из его груди. Вернуться домой означало навсегда покориться ему. Смерть стала бы для нее желанным избавлением. Но попытаться сбежать можно и в другой раз. А пока следовало любой ценой спасти Майлса.

– Хорошо, – наконец выговорила она с ледяным смирением. Она встала, с вызовом вскинув подбородок, и в упор взглянула на человека, которого ненавидела всей душой. – Ладно, Вирджил. Пусть Майлса увезут в Ричмонд, а я пойду с вами.

– Наконец-то! – усмехнулся он. В свете фонарей его лицо казалось мертвенно-бледным. Обернувшись, он отдал приказ, а затем обнял Джулию за талию и повел ее к дому. По пути он больно мял ее грудь, но Джулия сдерживала слезы.

«Будь ты проклят, – думала она, стиснув зубы, – будь про – клят! Больше ты никогда не увидишь моих слез!»

Когда помощники шерифа скрылись из виду, Вирджил запустил руки под платье Джулии. Она стояла неподвижно, точно мраморная статуя в холле Роуз-Хилла.

– Ты еще будешь рыдать, стонать и умолять меня, – хрипло пообещал он, и Джулия ощутила, как он трясется от нетерпения. – Как только мы окажемся дома, я уведу тебя в спальню и овладею тобой по-новому. Конечно, сначала тебе будет больно, а потом понравится, уж поверь мне.

Они приближались к дому. В окне флигеля для слуг Джулия заметила тусклый свет.

– Сара… – проговорила она бесстрастным тоном. – Что вы сделали с ней и с Лайонелом?

– Не бойся, с ними ничего не случилось. Когда они поняли, что их выследили, то с радостью вернулись домой. Саре я велел присмотреть за твоей матерью. – Он хмыкнул. – Иначе что подумали бы люди? Как можно оставить в одиночестве умирающую женщину?

– Вы заботитесь о том, что подумают люди? Странно. Если бы они знали, какое чудовище вы на самом деле, если бы поняли, что вы не останавливаетесь ни перед чем!

– Вот именно, – усмехнулся он. – И тебе, дорогая, еще предстоит выяснить, каким жестоким я способен быть. Сегодня ночью, после того как я покончу с тобой, ты уползешь к себе в спальню и больше никогда не осмелишься перечить мне. И я советую тебе всерьез задуматься о моем предложении: выгонять тебя отсюда я не намерен. А если ты попытаешься сбежать, я приложу все старания, чтобы твоего брата убили. Едва они вошли на веранду, двери дома распахнулись, и на пороге возникла грузная фигура Сары. Ее глаза были широко открыты, полные руки дрожали.

– Что с тобой, Сара? – поморщился Вирджил. – Ступай в дом и успокойся, иначе я накажу тебя за сегодняшнюю выходку…

Сара хватанула ртом воздух, и ее глаза наполнились слезами. Заметив вопросительное выражение на лице Джулии, она всхлипнула:

– Умерла… Ваша мама умерла…

Джулия не расплакалась. Высоко подняв голову, она прошла мимо посторонившейся Сары, быстро и уверенно взбежала по ступеням изогнутой лестницы. Она слышала, как Вирджил резко приказал Саре перестать трястись и заняться подготовкой к похоронам.

На втором этаже Джулия направилась прямиком в спальню матери. Дверь была приоткрыта.

Мать лежала неподвижно, как прежде, но ее широко открытые глаза невидяще смотрели в пространство. У Джулии зазвенело в ушах, на сердце легла тяжесть. Надо бы закрыть матери глаза, но как? Ее терзал этот неподвижный взгляд. Преодолевая дрожь, Джулия осторожно потянула вверх одеяло и накрыла им лицо матери.

Она по-прежнему не плакала. Плачут скорбящие, а разве она могла сожалеть о том, что ее мать наконец-то вырвалась из цепких лап Вирджила Оутса? Безжизненному телу под одеялом Джулия могла позавидовать.

Ибо ее собственные беды только начинались.

Глава 16

Сара знала, что нужно для похорон. Первым делом она позвала Лайонела и велела разыскать доску для обмывания – кусок дерева, напоминающий столешницу, на котором покойников готовили к погребению.

– Доска должна быть там, где недавно гостила смерть, – объяснила она Лайонелу, поскольку этот предмет кочевал по округе, переходя из семьи в семью.

– Наверное, она у Пилов, тех, что живут на краю болота: мистер Дервуд скончался несколько недель назад, а с тех пор больше вроде никто не умирал.

– Так ступай и принеси ее, – устало приказала Сара и обернулась к Джулии: – Хозяйке вряд ли понравилось бы лежать на общей доске, на которой обмывают всех покойников округи, но делать другую некогда. Надо было подумать об этом заранее.

Джулия отозвалась:

– Ты права, Сара. Мама ни за что не согласилась бы лечь на общую доску. Ты же знаешь, она всегда была брезглива.

Сара окинула быстрым взглядом тусклые глаза девушки и волосы, уныло повисшие вдоль осунувшегося лица.

– Какая теперь разница, мисс Джулия? – сочувственно произнесла она, всем сердцем жалея молодую хозяйку. Господь возложил на плечи Джулии слишком тяжкую ношу, и Сара не знала, сколько еще ей предстоит вынести. – Ложитесь-ка спать. Лайонел зайдет в церковь и позвонит в колокол, чтобы оповестить соседей. Днем у нас не будет отбою от гостей, вам придется встречать и выслушивать каждого. А я позабочусь о вашей матери и приготовлю все, что нужно для похорон. Я справлюсь, не сомневайтесь. Идите спать.

– Нет! – выпалила Джулия, выпрямляясь. – Я помогу одеть маму, Сара. – Обернувшись к Лайонелу, она велела: – Ступай сними с петель дверь амбара и принеси ее в мамину спальню. Мы будем готовить ее там.

Лайонел перевел взгляд на Сару, и та кивнула, взглядом показывая, что не стоит спорить с Джулией, раз она приняла решение.

– А ты, Сара, нагрей воды. Я пойду наверх и поищу одежду для мамы. Конечно, нам не обойтись без помощи. Пусть слуги начнут готовить поминальный обед, но я не намерена ограничиться пирогами. Надо зарезать и зажарить несколько цыплят, заколоть и поджарить на вертеле поросенка. Лайонел, затем ты поедешь в Саванну и привезешь лучший гроб, который только найдешь у гробовщика Уильяма Кулпеппера.

Сара вздохнула, мучимая жалостью к хрупкой девушке, которая так старалась быть сильной.

– Мисс Джулия, к чему такие расходы? Ведь теперь плантация принадлежит мистеру Вирджилу… мистер Майлс в тюрьме… не лучше ли обойтись без пышных похорон?

Джулия хлопнула ладонями по кухонному столу, воскликнув: – Благодаря маме Роуз-Хилл стал самой доходной плантацией во всей Саванне, Сара! До войны мама была гордой, утонченной женщиной. Она заслуживает самых пышных похорон – мы просто обязаны оказать ей все почести.

– Конечно, мисс, как скажете. Но ручаюсь, если бы вчера ночью нам удалось сбежать, мистер Вирджил просто вырыл бы яму и бросил туда тело, не сказав ни единого слова. Может, она и вправду заслужила настоящие похороны, однако мистер Майлс, и вы, и…

– Я не останусь здесь, – решительно заявила Джулия, – и вы с Лайонелом уйдете вместе со мной. Завтра мы похороним маму, созовем на поминки знакомых из Саванны, а затем покинем дом. Пусть Лайонел снова приготовит повозку и спрячет ее подальше в лесу, чтобы нас никто не остановил.

Сара испуганно огляделась, словно в любой момент Вирджил мог появиться рядом, как из-под земли.

– Не бойся, Сара. Вирджил уехал за священником. Он умело играет роль безутешного мужа.

– Как же вы уйдете отсюда, мисс Джулия? – забеспокоилась старая негритянка. – Он не позволит вам…

Услышав это, Джулия вскипела от негодования. Он не позволит! Ее возмущала необходимость кому-то подчиняться. Нет, на этот раз она не станет медлить и бояться. Только что она поняла, какие чувства владели Дереком, когда он бросился в воду, кишащую акулами. Жаль, что она не так сильна духом – ведь такой смелостью наделены лишь немногие мужчины, – но этот недостаток она возместит женской хитростью. К счастью, ей не придется прыгать в море со связанными руками, но ее подстерегает немало других опасностей. Если не забывать о хитрости и осторожности, она сумеет избежать их. Теперь Джулия почти не сомневалась в том, что Дерек спасся.

Улыбка тронула ее губы: мысль о Дереке неожиданно придала ей силы. Дерек Арнхардт наверняка жив! Согласится ли он помочь ей? Он просто не сможет отказаться!

Сара робко подала голос:

– Мисс Джулия, что с вами? Вы такая странная… Джулия широко улыбнулась:

– Не волнуйся, Сара. Я сама решу, как быть дальше. Мама уже мертва, и я больше не намерена терпеть издевательства Вирджила. По крайней мере, мама умерла спокойно. Она так и не узнала, что ее муж насилует собственную падчерицу. Но в этом доме я не задержусь ни минуты – клянусь памятью мамы! – с дрожью добавила она.

– Он не отпустит вас, – покачала головой Сара, на лице которой явственно отразился страх. – Говорю вам, этот человек – сущий дьявол. Вы же видели, что стало с мистером Майлсом – он попал в виргинскую тюрьму…

– Сара, выполняй мои распоряжения и не спорь. Завтра днем мы похороним маму. Пусть Лайонел выроет могилу рядом с могилой отца, в самом солнечном уголке кладбища… – Внезапно Джулия умолкла. Усталость наполнила каждую клеточку ее тела. – А пока надо поискать какую-нибудь одежду…

– Ваша матушка заранее приготовила себе одежду для похорон, – сообщила Сара. Джулия озадаченно обернулась, и негритянка поспешила объяснить: – Детка, вас оберегали, и потому вы еще не знаете жизни, но люди обычно заранее готовят одежду, в которой им предстоит лечь в гроб. Я знаю, где прятала ее ваша мама.

Джулия прошлась по притихшему дому, заметив, что кто-то остановил все часы в минуту смерти хозяйки. Все зеркала были занавешены простынями. Обнаружив это, Джулия поморщилась: она не верила в то, что душа покойника подолгу бродит по дому и что если она увидит себя в зеркале, то это помешает ей когда-нибудь вновь возродиться к жизни. Она вздохнула. Нелепое суеверие! Но если остальным домочадцам станет легче при виде занавешенных зеркал, так тому и быть.

Вскоре Лайонел принес в спальню дверь из амбара, а Сара нагрела воды. Джулия наблюдала, как слуги переложили холодное, закоченевшее тело матери из постели на дверь, положенную на большой стол. Лайонел отправился рыть могилу, а Сара принялась обмывать труп.

– Не могу видеть ее глаза, – вдруг произнесла негритянка. – Поищите пару монет.

– Монет? – Джулия заморгала.

Сара кивнула, и Джулия открыла шкатулку, где мать хранила мелкие монеты. Сара умело закрыла веками невидящие глаза и положила поверх них монеты.

Затем Сара разыскала приготовленное платье – простое и элегантное серое одеяние с высоким воротом и длинными рукавами, лишенное каких бы то ни было украшений. Вместе с Джулией она одела покойницу. Джулия расчесала волосы матери, заплела их в косы и уложила на затылке аккуратнойкорзинкой.

В коридоре послышались шаги, и Лайонел крикнул из-за двери, что мистер Кулпеппер привез гроб.

– Мы уже готовы, – отозвалась Джулия, быстро сглотнув ком в горле. До сих пор она держала себя в руках, отгоняя скорбь единственной мыслью: надо что-нибудь делать – скоро все будет кончено.

В спальню вошел мистер Кулпеппер – высокий, тщедушный мужчина с крючковатым носом и глазами навыкате. Сцепив длинные костлявые пальцы, он заговорил глухим голосом, словно доносящимся из склепа:

– Покойница уже одета?

Джулия кивнула, отступила в сторону, и гробовщик вместе с Лайонелом внес в комнату простой деревянный гроб, в который тут же переложили тело бедной женщины.

Сара вынула из гардероба хозяйки мешочки с толчеными лепестками роз, придающими белью нежный сладковатый аромат. Мешочки уложили в гроб. Мистер Кулпеппер сложил руки покойницы на груди и подал знак Лайонелу, собираясь нести гроб вниз.

– Я велела Энни Белл убрать в гостиной, – заметила Сара, выйдя вместе с Джулией на лестницу.

Гроб поставили на стол перед задрапированным окном, по обе стороны от стола приготовили по стулу с прямыми спинками. Сара зажгла две свечи и установила их так, чтобы отблеск падал на безмятежное лицо умершей хозяйки дома.

Лайонел ушел на кладбище, Сара – на кухню, где готовился поминальный обед. Джулия решила, что пришло самое время переодеться в темное закрытое платье. Когда она пересекала холл, входная дверь открылась и на пороге появился Вирджил. Он привез священника, который поспешно пожал Джулии руку и произнес слова соболезнования.

Поблагодарив его, Джулия сообщила, что заупокойная служба состоится днем.

– Конечно, – закивал священник. – Мы оповестим соседей. Начнем в три часа пополудни, если вы не против.

Джулия перевела взгляд на высокие узкие окна. Небо уже светлело, начинался день.

– Да, я согласна. Слуги будут извещены заранее. А теперь прошу меня простить…

Вирджил выступил вперед:

– Джулия, нам надо поговорить… Джулия окинула его ледяным взглядом:

– Мне не о чем говорить с вами, Вирджил. В доме траур. Извините.

Не обращая внимания на озадаченного священника, она взбежала по лестнице на второй этаж. Больше Вирджил Оутс никогда не прикоснется к ней! Джулия дала клятву и не собиралась нарушать ее даже под страхом смерти.

К полудню круглую площадку перед особняком заполонили повозки и экипажи. Грумы бродили по лужайке, переговаривались друг с другом, а их хозяева входили в дом, чтобы выразить сочувствие родным покойницы и поприсутствовать на заупокойной службе. День выдался холодным, серое небо низко нависало над головами, моросил мелкий дождь. Джулия уже не раз пожалела о том, что не назначила службу на более раннее время: тучи сгущались, изморось грозила смениться ливнем.

В доме пахло свежеиспеченным хлебом и овощным рагу. Гости не остались в долгу и привезли с собой снедь в закрытых блюдах, и вскоре весь обеденный стол был заставлен ими. Сара с другими слугами хлопотали, принося чай, кофе и чистую посуду.

В гостиной царило уныние. Джулия мерила Вирджила презрительным взглядом всякий раз, как только входила в комнату. Он сидел рядом с гробом, умело разыгрывая роль скорбящего мужа. Джулия чуть не вскипела от возмущения, услышав, как он пробормотал, обращаясь к соседу:

– Если бы не Джулия, она давно была бы мертва. Джулия – единственный свет в моей жизни. Она так похожа на свою мать, упокой, Господи, ее душу…

Но в других комнатах настроения были иными. Мужчины беседовали о войне. Некоторые до сих пор вспоминали сражение при Фредериксберге, в ходе которого генерал северян Амброс Бернсайд шесть раз переходил в наступление на армию генерала Роберта Ли. Исходом сражения стала бессмысленная резня, и поговаривали, что Бернсайд безутешно оплакивал гибель десяти тысяч своих солдат. Ли потерял вдвое меньше.

«Проклятая война, – мысленно выругалась Джулия, пробираясь сквозь толпу гостей. – Скорее бы забыть о ней!» На западе они с Майлсом начнут новую жизнь, оставив позади горести и страдания.

Оглянувшись, она заметила, что Сара машет ей из коридора. Вслед за служанкой Джулия прошла в небольшую комнату в глубине дома. Едва за ними закрылась дверь, Сара спросила:

– Мисс Джулия, может быть, повременим с отъездом? Лайонел боится, что мистер Вирджил вновь подстережет нас. Он грозится выпороть нас, когда кончатся поминки, а если заподозрит, что мы затеяли побег…

– Завтра вечером сбежать будет еще труднее. Вирджил считает, что я еще не оправилась от горя после смерти мамы, поэтому ничего не стану предпринимать. Надо покинуть дом сегодня же и без промедления двинуться в Уилмингтон.

Сара заморгала:

– В Уилмингтон? Зачем? Я слышала, мистера Майлса увезли в Ричмонд, но вы же не туда собирались, верно? Не стоит, мисс Джулия. Лучше уж убраться подальше от мистера Вирджила. Одному дьяволу известно, на что он способен!

– В Уилмингтоне я разыщу капитана Арнхардта…

– Арнхардта? – ошеломленно переспросила Сара. – Да вы же говорили…

– Я все помню, но уверена, что он жив. Он не похож на других. Он силен душой и телом. Нет, ты вряд ли меня поймешь. Если мы найдем его, он непременно нам поможет.

– Если он жив – может быть. А если он откажется? – с подозрением осведомилась Сара. – Мы не успеем выкопать ни серебро, ни драгоценности, чтобы расплатиться с ним. А он падок на деньги, иначе, зачем он требовал за вас выкуп?

По телу Джулии прошла горячая волна. Капитан Арнхардт с самого начала понимал, что выкупа он не получит, но не спешил избавиться от нее.

– Это моя забота, Сара. Давай вернемся к гостям. Если Вирджил заметит, что нас нет в гостиной, он наверняка заподозрит неладное.

Но Сара остановила ее:

– Это еще не все, мисс Джулия. Мы с Лайонелом сами не свои от страха. Если с вами что-нибудь случится, мы этого не переживем. У Лайонела есть брат, вольный негр – он работает на ферме в Пенсильвании. Вот если бы нам добраться до нее!

– Поступай, как знаешь, Сара, – без колебаний заявила Джулия. Она понимала, что ей будет недоставать двух преданных слуг, которых она помнила с детства, но не имела права подвергать их опасности. – Я подпишу вам вольную, чтобы вас никто не задержал по пути на Север. Лайонел слишком стар – к северу от железнодорожной ветки на Мейсон его никто не примет за шпиона. Да и ты немолода. Вряд ли кто-нибудь позарится на таких рабов.

Вернувшись в гостиную, Джулия приняла соболезнования от вновь прибывших гостей. Она то и дело поглядывала на часы, подгоняя время.

– Жаль, что нам пришлось поспешить с похоронами, – произнес рядом Вирджил. Его фальшивый скорбный тон привел Джулию в ярость. – Какая трагедия! Бедняжка, она так долго страдала… Мы с Джулией решили как можно скорее предать земле ее бренное тело.

Джулия в упор взглянула на Вирджила, давая ему понять, что все слышит. Это она приняла решение о похоронах, а Вирджил не имел к ним никакого отношения. Джулия и впредь намеревалась поступать по-своему, но Вирджилу об этом пока не следовало знать.

Поглядывая на гроб матери, Джулия молча возносила благодарственную молитву за то, что мать так и не узнала, за какого мерзавца вышла замуж.

– И Майлс заслуживает сочувствия, – вдруг произнес кто-то, и Джулия замерла в дверях гостиной. – Подумать только: он попался, приехав навестить умирающую мать! Он успел повидаться с ней перед смертью?

– К сожалению, нет, – сокрушенно ответил Вирджил. Лицемер! Джулии хотелось выпалить это в лицо Вирджилу, чтобы все узнали, каков он на самом деле.

– Майлс – мой пасынок, – продолжал Вирджил, – однако он преступил закон. Мне было невыносимо думать о том, что до конца жизни за ним будут охотиться и, может быть, повесят без суда и следствия. Именно поэтому я решил известить шерифа о том, что он прячется неподалеку от поместья.

Собеседник Вирджила отозвался:

– Должно быть, вам было нелегко принять такое решение, сэр. Вам не откажешь в силе духа.

Перед мысленным взором Джулии встал Вирджил: он восседал в кресле с сигарой в одной руке и бокалом бренди в другой.

– Я убедил шерифа передать Майлса конфедератам. Горожане пылают ненавистью к бедняге, поэтому дело вряд ли дошло бы до суда. Если бы не я, Майлс сегодня лежал бы в гробу рядом со своей бедной матерью.

– Вполне возможно. Толпа на пристани настроена решительно, я слышал, как многие клялись отомстить Майлсу. А, как намерены поступить с ним власти?

– Видите ли, он воевал в армии северян, но дезертировал из нее. Конфедераты отправят его в Ричмонд, в тюрьму Либби, где он и пробудет до конца войны. Янки вряд ли пожелают обменять его – зачем им беспокоиться о судьбе дезертира?

– В тюрьму Либби? – ахнул собеседник Вирджила. – О ней ходят леденящие душу слухи. Говорят, наши солдаты вымешают на военнопленных ненависть к генерал-майору Джону Попу, который уничтожил немало мирных южан. Каждый узник этой тюрьмы – мученик. Только не подумайте, что я сочувствую этим мерзавцам янки…

Джулия в ужасе слушала, как собеседник Вирджила описывает тюрьму Либби, и с каждым словом все отчетливее понимала, что Майлса надо вызволить из этого страшного места. По слухам, пленных привозили в тюрьму в набитых до отказа зловонных вагонах для скота. Затем этих несчастных, перемазанных навозом, гнали по улицам на глазах у злорадствующей толпы. Дезертиров, безумцев, воров, убийц – всех держали вместе в бараках, где на полу не хватало места, чтобы вытянуться во весь рост.

Говорили, что полы в бараках покрывает слой грязи в дюйм толщиной, а от вони, исходящей из выгребных ям, любому человеку становится дурно. К грязным стенам загаженной тюрьмы Либби, в которой перебывали сотни заключенных, было немыслимо прикоснуться.

– И поделом янки! Впрочем, им не привыкать жить в грязи, – вступил в разговор третий голос. – И при всем уважении к вам, сэр, не следует забывать, что Майлс – изменник!

Терпение Джулии лопнуло. Стремительно пройдя через всю гостиную, она остановилась перед тремя мужчинами, в удивлении поднявшими головы. Ей было незачем спрашивать, кто назвал Майлса изменником: она узнала Теда Паркленда, дьякона местной церкви, убежденного в своем праве судить других людей.

– Будьте любезны немедленно покинуть этот дом, – произнесла она, не повышая голос и стараясь держать себя в руках. – Я не допущу, чтобы в моем присутствии оскорбляли не только моего брата, но и покойную мать. Уходите. Тут вам не место.

Несколько гостей, услышавших Джулию, изумленно ахнули. Вирджил вытаращил глаза: – Джулия, что это значит?

– А если вы не уйдете, – продолжала Джулия, обращаясь к Паркленду, – я позову слуг и прикажу вышвырнуть вас вон. Итак, вы намерены устроить сцену?

– Вы уже устроили ее, мисс Маршалл, – сухо отозвался Паркленд. Обернувшись к Вирджилу, он слегка поклонился и пробормотал: – Примите мои соболезнования, сэр.

Все присутствующие в гостиной поднялись с мест и направились к двери, шепотом переговариваясь и поглядывая на Джулию.

Вирджил стиснул ей руку с такой силой, что Джулия поморщилась от боли. Он встал перед ней, заслоняя от толпы.

– Как вы посмели, Джулия? Тед Паркленд – один из самых уважаемых людей в округе…

– Паркленд – ханжа и лицемер, и если бы он не ушел отсюда, я своими руками вышвырнула бы его вон. Довольно и того, что вы остались здесь – вы, самый отъявленный лицемер в этой толпе! И это после всех страданий, которые вы причинили маме, брату и мне! – Она отпрянула, застав Вирджила врасплох, высвободила руку и попятилась. – В этом гробу должны были лежать вы, Вирджил Оутс! Попробуйте только еще раз прикоснуться ко мне и окажетесь в могиле!

Последние из гостей, покидающих гостиную, недоуменно обернулись, глазея на Джулию.

Вирджил нервно заулыбался, объясняя:

– Она убита горем. Прошу вас, не беспокойтесь. – Понизив голос, он добавил, обращаясь к Джулии: – Сию секунду ступай в свою комнату и не выходи оттуда до похорон. И не забывай, что жизнь твоего брата в моих руках.

Джулии понадобились все силы, чтобы невозмутимо выйти из комнаты. Как ей хотелось ударить Вирджила, осыпать его проклятиями, обвинить в преступлении! Но время решительных действий еще не пришло. Только через несколько часов ей удастся покинуть дом, а до той поры следовало хранить спокойствие.

В спальне она принялась нервно вышагивать из угла в угол, торопя время. Каждую минуту она напоминала себе, что в Уилмингтоне Дерека может не оказаться. Возможно, он опять ушел в плавание и находится где-нибудь между Уилмингтоном и Бермудскими островами. Правда, его корабль уничтожен, но он мог купить другой. Стоит ли надеяться на его помощь?

Во всяком случае, Джулия не допускала мысли, что Дерек мертв. Он жив, он должен быть жив! В Уилмингтоне все выяснится. Несомненно, моряки, прорывающие блокаду, где-то собираются, делясь опытом. Не исключено, что ей удастся найти кого-нибудь из команды «Ариана».

Голос Сары вернул Джулию к действительности:

– Мисс Джулия, вас зовет священник.

Джулия вышла в коридор, мимоходом прошептав негритянке:

– Мы убежим отсюда сегодня же вечером, Сара. Все ли готово? Другого случая нам не представится.

– Мы собрались, мисс. Все сделано так, как вы просили. А теперь идите вниз – вас ждут.

Джулия спустилась по лестнице, дрожа всем телом от леденящего ужаса. Холл, гостиную и коридор заполонили люди, пришедшие проводить хозяйку дома в последний путь. Вирджил поспешил навстречу Джулии, подал ей руку и повел к гробу.

Пока священник читал строки из Библии, Джулия не сводила глаз с осунувшегося белого лица матери. Она приложила столько усилий, чтобы сохранить плантацию, и, в конце концов, ее драгоценное поместье досталось мерзавцу Вирджилу! Качая головой и кусая губы, Джулия мысленно призывала на голову Вирджила все небесные кары. Неужели Бог допустит, чтобы он остался безнаказанным?

Гроб погрузили в повозку и повезли к кладбищу, за ним зашагали друзья и родные усопшей. Вирджил не отпускал руку Джулии и крепко сжал ее, проходя мимо места, где был схвачен Майлс. Джулия размышляла, заметил ли кто-нибудь из присутствующих следы возле могилы ее отца.

Гроб с телом матери опустили в зияющую черную яму, священник пробормотал последние напутствия, и собравшиеся запели гимны, слова которых Джулия давно забыла. Она стояла молча, неподвижно, с нетерпением ожидая часа побега.

Все было кончено. Люди расходились. Вирджил отпустил Джулию, чтобы выслушать соболезнования. «Он вознамерился до конца играть свою роль», – с омерзением подумала Джулия.

Внезапно она услышала, что кто-то зовет ее по имени, обернулась и увидела перед собой грустную Аделию Кэрриган. Джулия забыла о том, что эта женщина непременно появится на похоронах, и не подготовилась к возможной встрече. Ее охватило жгучее желание убежать. Меньше всего в эту минуту ей хотелось видеть соперницу матери.

– Мне так жаль, дорогая! – тихо пробормотала Аделия, прогивая Джулии руку.

Джулии пришлось пожать тонкие пальцы. Устраивать еще одну сцену было незачем.

– Спасибо вам, тетя Аделия. Хорошо, что вы пришли.

– Если я или мои дети можем чем-нибудь помочь тебе… – начала она, но Джулия перебила:

– Нет, мне никто не поможет. Мама избавилась от земных страданий. Она обрела покой. Простите, у меня был трудный день, и я хотела бы прилечь. – Она отвернулась, понимая, что долго не выдержит присутствия этой женщины. Джулия дрожала от желания бросить ей в лицо обвинение в предательстве, но понимала, что она не вправе судить Аделию. С возрастом Джулия явно становилась терпимее.

– Джулия, подожди. Я хочу кое-что сказать тебе. Я… наслышана о Майлсе… – Аделия нервничала.

Джулия удивленно обернулась:

– Полагаю, о нем уже известно всей округе.

– Не знаю, слышала ли ты, но Томас служит в тюрьме Либби, – скороговоркой пробормотала Аделия, крепко сцепив пальцы. – Я узнала, что твой отчим просил передать Майлса властям конфедератов. Должно быть, его отправили в Либби. Скоро я пошлю Томасу письмо, чтобы он знал о случившемся. Он говорит, что тюрьма переполнена, но если он узнает, что Майлс там, он найдет его.

– Как это любезно с вашей стороны!

– Джулия, я не обещаю, что Томас будет относиться к Майлсу иначе, чем к другим узникам, ведь они двоюродные братья… Я просто хотела попросить у тебя разрешения передать Майлсу весточку.

Джулия с трудом сдерживала радостное возбуждение. Вполне возможно, что Томас облегчит участь Майлса и поможет вызволить его из этого страшного места.

– Спасибо, тетя Аделия! – проговорила она. – Я так благодарна вам! – И она бросилась бежать к дому, подняв юбки. Джулия по-прежнему презирала Аделию, помня, что она была любовницей ее отца, но сегодня Аделия оказала ей неоценимую услугу.

В кухне было пусто. Слуги ушли на кладбище и задержались там, забрасывая могилу землей.

Быстро оглядевшись, Джулия нашла то, что искала: острый короткий нож, который легко могла спрятать. Она сунула его в ботинок, и тут на заднем крыльце послышались

шаги. Едва Джулия успела выпрямиться и оправить юбку, как в кухню вошел хмурый Вирджил.

– Я видел, как ты убежала с кладбища, и решил, что тебе нездоровится.

– Нет, со мной все в порядке, но вас это не касается, – отрезала она. – Какое вам дело до меня?

Ответ Вирджила прозвучал в пустынном доме как удар хлыста:

– Это еще что за новости? Отныне я полноправный хозяин дома и обязан знать все, что в нем происходит.

– Я не ваша собственность. Вирджил шагнул вперед:

– Ты станешь моей женой, Джулия. Как только закончится траур, мы сыграем свадьбу Этому никто не удивится. Всем известно, что поначалу я ухаживал за тобой. Теперь, когда я овдовел, явправе жениться на тебе. Так что готовься к свадьбе.

– К свадьбе? – Джулия презрительно усмехнулась. – Лучше умереть!

Она ринулась вон из кухни, а Вирджил закричал вслед:

– Ты еще пожалеешь о своих словах! Я научу тебя почтительности…

Джулия взлетела по лестнице, добежала до своей спальни и хлопнула дверью. Начался мелкий, холодный дождь. Низко повисли серые, унылые тучи, в доме потемнело.

Черное бомбазиновое платье Джулия сменила на простое шерстяное – теплый и удобный дорожный туалет, а затем начала считать часы.

Сара принесла Джулии подогретое рагу, пирог с картофелем, овсяную лепешку и горячий чай. Она так нервничала, что чуть не опрокинула поднос, и Джулия мягко упрекнула ее, заметив, что если Сара не возьмет себя в руки, Вирджил наверняка почует неладное.

– Но сегодня он вряд ли что-нибудь заподозрит. Он считает, что я слишком убита горем, чтобы замышлять побег. Да и погода испортилась. А если он заметит, как ты дрожишь, он насторожится.

– Я попытаюсь успокоиться, мисс. Недавно я предложила мистеру Оутсу поужинать, но он отказался. Он попрощался с гостями, заявив, что хочет в одиночестве предаться скорби. – Она фыркнула. – Он скорбит лишь об одном – что бедняжка не умерла раньше. Он уже успел напиться и сейчас сидит в библиотеке, глядя на огонь и бормоча что-то себе под нос. Как же долго ждать до полуночи, мисс Джулия! Я прямосама не своя.

– Мне тоже не терпится. Будем надеяться, что Вирджил быстро захмелеет и уснет. Предупреди Лайонела: надо быть готовыми к бегству в любую секунду. Мы должны как можно быстрее оказаться подальше от Роуз-Хилла, даже если начнется гроза. Другого такого случая нам не представится.

Вновь оставшись одна, Джулия начала расхаживать по темной комнате, пока не утомилась. Она прилегла, надеясь таким образом скоротать время. Часы вновь были заведены, и каждый раз, услышав их бой, Джулия вздрагивала и принималась считать удары.

Почему-то ей было жутко, словно в доме притаилось незнакомое существо, подстерегающее его обитателей.

Ожидание изнурило Джулию. В предыдущую ночь она не спала, день выдался хлопотным. Сейчас она уснула бы без труда, но не могла позволить себе такую роскошь. До назначенного часа оставалось совсем немного.

В комнате раздался негромкий, отчетливый щелчок.

Выпрямившись, Джулия уставилась в темноту. Что это – игра воображения или она действительно слышала щелчок повернутой дверной ручки?

Вдруг дверь звучно ударилась о стену, иДжулия зажала рот руками, заглушая крик. В комнату ворвался Вирджил. Джулия не видела его, но знала, что он рядом.

– Не приближайся! – Ее голос дрогнул, и она возненавидела себя за слабость. Ей нельзя сдаваться. – Предупреждаю, Вирджил, попробуй только прикоснуться ко мне, и я…

– А, так, значит, ты ждала меня, красотка! – Язык Вирджила заплетался. Он был пьян. – Ты уже разделась, дорогая? Ты ждешь меня с распростертыми объятиями?

Джулия нагнулась за ножом, спрятанным в ботинок. Обхватив дрожащими пальцами рукоятку, она спрыгнула с постели ипопятилась к балконной двери.

– Вирджил, я не шучу. Убирайся отсюда сию же минуту! Он расхохотался – это был злобный смех маньяка.

– Я пришел за тем, что принадлежит мне по праву! – Он бросился на Джулию в темноте, и она от неожиданности потеряла равновесие. Нож выскользнул из пальцев. Придавленная к полу телом Вирджила, она лихорадочно зашарила вокруг рукой, разыскивая нож. Вирджил покрывал ее лицо слюнявыми, страстными поцелуями, лаская тело руками. </emphasis>

Извиваясь и елозя по полу, Джулия пыталась высвободить вторую руку. Где же нож? Господи, только бы не пришлось провести с этим мерзавцем еще одну ночь!

– Ты моя! – завопил Вирджил, пригвождая ее к полу. – Моя навсегда!

Пальцы Джулии нащупали тонкое стальное лезвие. Взмахнув ножом, она нанесла сильный удар и услышала тошнотворный чавкающий звук рассекаемой плоти. Вирджил дико закричал и перекатился на бок, и Джулия вскочила. Нож торчал из спины Вирджила. Она могла лишь надеяться, что рана достаточно тяжелая и что Вирджилу не удастся остановить ее.

– Зарезала! – вопил он, беспорядочно размахивая руками и пытаясь схватить ее в темноте. – Я убью тебя! Изуродую так, что ни один мужчина не захочет даже взглянуть на тебя…

Оступившись, Джулия упала, но тут же вскочила и кинулась бежать. Вирджил громко стонал и все-таки пытался настигнуть ее. Джулия вылетела из спальни, приказывая себе поспешить. Она бежала по лестнице, слыша отдающийся в ушах стук сердца. Бежать! Она должна спастись!

– Джулия! – Вирджил тоже выбежал из спальни, порываясь догнать ее, но тяжело рухнул на пол коридора. Он издал протяжный стон и затих.

Опрометью промчавшись по дому, Джулия очутилась на лужайке. Шел ледяной дождь, и Джулия мельком подумала, что напрасно не прихватила шаль. Холод пронизывал ее до костей, но она не замечала его. Слава Богу, она вырвалась из Дома!

Она двинулась напрямик через лес к тому месту, где ждала повозка. Очутившись на поляне, она расхохоталась от неудержимой радости, увидев поодаль Лайонела.

– Мисс Джулия, он гонится за вами? О Господи, он убьет всех нас…

В кромешной тьме Лайонел не видел ее лица, но сразу узнал ее по легкой походке. Джулия бросилась в объятия старого слуги.

– Помоги мне забраться в повозку. Я ударила его ножом. Не знаю, тяжело ли он ранен, но пока мы опережаем его. Надо спешить!

Сара зарыдала, и Лайонел велел ей замолчать. Он подсадил Джулию в повозку, не тратя времени на церемонии, влез на козлы и хлестнул мулов. Джулия прижалась к Саре и съежилась.

– Неужели мы все-таки сбежали? – стонала старая негритянка. – Мы спасены?

– Кажется, да, – прошептала Джулия, ощущая небывалое облегчение. – Господь не оставил нас.

Глава 17

Сдерживая дрожь, высоко подняв голову и стараясь сохранять самообладание, Джулия пробиралась сквозь толпу подвыпивших мужчин. Казалось, они наводнили Уилмингтон, словно разозленные осы, которых выгнали из гнезда. Джулия провела в городе два дня. Вместе с Сарой и Лайонелом ей пришлось ночевать в сарае. Даже если бы на постоялом дворе нашлась свободная комната, платить за нее Джулии было нечем, да и верные негры наотрез отказывались оставить ее одну – пока она не найдет того, кто согласится помочь ей.

Джулия надеялась, что этим человеком будет Дерек.

Старуха, которая приютила их в сарае, предупредила Джулию, что в городе неспокойно.

– Все словно с ума посходили, – причитала Перл Уотсон. – Спекулянты со всего Юга ждут распродажи привезенных товаров, город кишит мошенниками, бандитами и убийцами.

Она объяснила, что ночью выходить из дома небезопасно: даже днем на улицах происходят перестрелки и поножовщина.

– Матросы и солдаты из местного гарнизона не ладят между собой. Каждый день у причала в воде находят трупы, а власти не могут или не хотят защищать мирных жителей.

Джулия узнала, что многие горожане давно покинули Уилмингтон, продав свои дома за бешеные деньги агентам судоходных компаний и капитанам судов, прорывающих блокаду.

– Остались лишь те, кто не мог позволить себе покинуть насиженное место, как я, – со вздохом пояснила Перл. – Мне некуда идти. Я стараюсь не выходить из дома. На улицах теперь редко встретишь даму.

Узнав от Джулии, что она собралась побывать в ведомстве приказов и нарядов, Перл пришла в ужас.

– Напрасно вы затеяли это, детка! Порядочной женщине не пристало появляться на пристани.

– У меня нет выбора, – объяснила Джулия. – Вчера я узнала от одного солдата, что в этом ведомстве знают всех капитанов кораблей и лоцманов. Этот солдат никогда не слышал о капитане Арнхардте, но если его корабль затонул, а сам он – опытный капитан, в первую очередь его следует искать в ведомстве. Потому я и решила обратиться туда.

– Но вы же не знаете, жив ли он вообще, – возразила Перл.

– Что толку сидеть сложа руки? Я приехала в Уилмингтон затем, чтобы разыскать человека, который наверняка согласится помочь мне. Если я узнаю, что он мертв, или если он откажется, тогда я подумаю, как быть дальше. Вы же знаете, я должна вызволить брата из тюрьмы… – Ее голос дрогнул, и она отвернулась, смаргивая слезы.

И вот теперь она шагала по улицам, пропуская мимо ушей скабрезные замечания и оценивающие возгласы. Какой-то пьянчуга схватил ее за юбку и чуть не разорвал ее. Джулия прибавила шагу, жалея о том, что после прибытия в Уилмингтон ей пришлось продать повозку и мулов. Чтобы купить еду, требовались деньги, вот она и решила сбыть свое единственное имущество.

Внезапно в толпе, к которой приближалась Джулия, вспыхнула драка. Пытаясь избежать опасности, она свернула в переулок, не зная, куда он ведет.

– Ну-ка, ну-ка, кто это к нам пожаловал?

Джулия с ужасом оглянулась и увидела, как два оборванца, сидевшие в грязи, силятся подняться на ноги. Перепугавшись, она бросилась обратно, на людную улицу, но ее преследователи оказались проворнее. Один из них обхватил Джулию за плечи и повалил на землю. Ее крики вызвали у обидчиков только оскорбительный смех.

– Вот чего нам не хватало, – хрипло произнес один из них, легко удерживая обе руки Джулии. – На ловца и зверь бежит, да какой зверь!

– Хватит болтать! Задирай платье, – скомандовал второй. – Можешь считать, что нам повезло – лакомый кусочек, верно?

Джулия не видела, что из тени выступил еще один мужчина с длинной тростью со вбитым в конец гвоздем. Он быстро сбил первого насильника с ног сильным ударом в голову, второму в кровь разбил лицо. Прижав ладонь к лицу, обидчик Джулии бросился наутек. Первый лежал на земле, не шевелясь.

Джулия съежилась, ожидая продолжения. Этот человек наверняка насильник… своих приятелей он прогнал просто потому, что ни с кем не хотел делиться. А потом он скорее всего, прикончит ее, и бедному Майлсу уже никто не поможет. Джулия закричала, как смертельно раненный зверь…

– Не бойтесь, – вдруг произнес незнакомец, опускаясь перед ней на колени. – Вы не пострадали? Я не причиню вам вреда. Боже мой, как вы прелестны! Но что вы делаете здесь, в этом глухом переулке?

Джулия в растерянности смотрела на незнакомца, не зная, стоит ли довериться ему. Она решила оставаться начеку. Он негромко рассмеялся:

– Понимаю: вы мне не верите. И это после того, как я спас вас от двух негодяев! Позвольте представиться: я – Харли Бомон, солдат армии конфедератов, ныне нахожусь в отпуске. Конечно, джентльмену не пристало шататься по закоулкам и пить с подозрительными типами, но в салунах слишком душно и многолюдно. Здесь безопаснее. Вот так-то! – Он дружески улыбнулся. – Ну а теперь я хочу узнать, что случилось с вами.

Джулия окинула его настороженным взглядом. С виду солдат был ее ровесником, не красавцем, но и не уродом – темные глаза, красноватое обветренное лицо, тонкие губы. Несмотря на дружеские манеры, что-то в его поведении пугало Джулию, и доверять ему она не решалась.

Но все же она отважилась назвать свое имя и рассказать, зачем явилась в город. Солдат слушал, то и дело кивая, и, наконец, встал и помог Джулии подняться.

– А вы не пострадали? Вы не ушиблись, падая на землю?

– Нет. К счастью, я отделалась парой синяков, но если бы не вы… – Джулия не договорила. – Благодарю вас, мистер Бо-мон. Простите, я очень спешу.

– Зовите меня Харли. А я, если позволите, буду звать вас Джулией. Я мог бы проводить вас до ведомства приказов и нарядов. Думаю, вы уже поняли: одной появляться на здешних улицах рискованно.

Они вышли из переулка. Драка, напугавшая Джулию, уже прекратилась, но толпа еще не разошлась. Невзирая на желание поскорее отделаться от нового знакомого, Джулия опасалась продолжать путь в одиночестве.

– Я принимаю ваше любезное предложение, Харли, хотя и не понимаю, почему вы тратите на меня время. Вы спасли мне жизнь, я никогда не сумею отплатить вам…

Харли учтиво предложил ей руку и произнес:

– Забудьте об этом. Здесь, в Уилмингтоне, мне было одиноко и тоскливо. Я и не мечтал познакомиться с такой прелестной и очаровательной особой.

В душе Джулии шевельнулось дурное предчувствие, и она решила сразу внести ясность.

– Пожалуй, мне следует сказать вам, что человек, которого я ищу… – она глубоко вздохнула и солгала: – …мой жених.

Харли напрягся, однако вскоре овладел собой и улыбнулся:

– Вашему жениху можно позавидовать, Джулия. И все-таки это не помешает мне оказать вам услугу.

Джулия облегченно вздохнула.

В помещении ведомства толпились солдаты и моряки, про – вожающие Джулию любопытными взглядами. Она попросила Хар ли остаться за дверью и сама пробралась к стойке, разделяющее комнату пополам. Ей пришлось встать в шумную и беспорядочную очередь. Прошло не меньше часа, прежде чем Джулия оказалась перед конторщиком.

Конторщик уставился на нее поверх очков и раздраженно осведомился:

– Что вам угодно? У нас уйма дел. Ума не приложу, что тут нужно даме…

Пропустив грубость мимо ушей, Джулия скороговоркой выпалила:

– Я ищу одного человека. Его зовут Дерек Арнхардт. Несколько месяцев назад его корабль взорвали янки у Бермудских островов. Он прорывал блокаду. Я хотела бы узнать, числится ли он в списках ваших служащих.

Конторщик раздраженно вздохнул и отрезал:

– У меня есть дела поважнее, чем разыскивать вашего приятеля. Мы не занимаемся розыском пропавших дружков. А теперь будьте любезны отойти и не мешать тем, кто спешит!

– Подожди минутку, Леланд, – послышался голос из-за спины Джулии. Обернувшись, она увидела коренастого мужчину, который продолжал: – Что тебе стоит проверить, есть ли в списках человек с такой фамилией? Сдается мне, я слышал о капитане по фамилии Айронхарт или что-то вроде того. Ты же видишь – перед тобой леди, а не портовая шлюха.

Несколько стоящих поблизости мужчин подхватили просьбу, и конторщик скрепя сердце подчинился. Сердито ворча, он полез на полку за толстой тетрадью, перелистал ее и, наконец, процедил:

– Да, лоцман по фамилии Арнхардт служит на пароходе «Памлико».

У Джулии закружилась голова, она вцепилась в стойку, чтобы удержаться на ногах. Он жив! Дерек спасся! Казалось, бешеный водоворот закружил ее сердце, и отрезвила ее лишь мысль, что Дерек вполне может отказать ей. Какое ему дело до Майлса?

Но размышлять было некогда.

– А он сейчас в порту? – поспешно спросила она. – Или в плавании? Когда же он вернется?

Леланд раздраженно захлопнул тетрадь.

– Слушайте, леди, больше я ничего не могу вам сообщить. – Он обвел взглядом остальных присутствующих и рявкнул: – А с вами что стряслось? Откуда вам знать, может, это шпионка янки? Вы забыли, что идет война?

В комнате воцарилось неловкое молчание, мужчины потупились и бочком начали отходить от Джулии.

Пробравшись сквозь толпу, Харли крепко взял ее за руку и тревожно зашептал:

– Пойдемте отсюда, Джулия. Больше мы тут ничего не узнаем. Я знаю, как найти «Памлико», если он в порту. Давайте-ка поскорее выбираться.

Несколько кварталов они прошли в молчании, и наконец, Харли заговорил:

– По-моему, «Памлико» сейчас в порту. Я слышал о нем вчера ночью в баре. Но даже если он здесь, то в любой момент может уйти в плавание.

Джулия остановилась и умоляюще взглянула на Харли:

– Тогда пойдем в порт сию же секунду! Мы будем идти вдоль пристани и читать названия кораблей, а когда найдем «Памлико», то попросим кого-нибудь из матросов позвать лоцмана…

– Нет! – Харли прищурился, и Джулии вновь стало не по себе. Долгое время он задумчиво смотрел на нее, потирая подбородок. – Я сам займусь поисками. Вам нельзя появляться в порту. Где вы остановились? Как только я что-нибудь узнаю, то зайду к вам и все расскажу.

Его внезапное беспокойство показалось Джулии подозрительным. Харли уже знал, что у нее нет ни гроша, – значит, не надеялся получить плату за свои услуги, но явно что-то задумал. Может быть, он рассчитывал вовсе не на деньги? Отогнав пугающую мысль, Джулия пробормотала:

– Я справлюсь сама, Харли. Мне неловко отнимать у вас время. Вы же в отпуске – значит, вам положено развлекаться и ни о чем не думать. Так что спасибо вам и…

К ее удивлению, Харли рассмеялся, но этот смех прозвучал странно. Было что-то неуловимое в его тоне и блеске глаз.

– Если вы боитесь, что я добиваюсь вашей благосклонности, Джулия, то можете успокоиться: уверяю вас, сейчас мне не до этого. Как я уже сказал, я ни на что не претендую.

Его слова озадачили Джулию, но размышлять над ними она не стала. И вправду, бродить по пристани и искать «Памлико» было небезопасно: ее могли принять за шпионку. Значит, оставалось принять помошь почти незнакомого человека.

Харли проводил ее к дому Перл Уотсон и ушел, пообещав вернуться как можно скорее. Очутившись в сарае, Джулия рассказала Саре обо всем, что узнала. Сара покачала головой:

– Он не вернется. И вам самой не стоит бродить по пристани. Почему бы нам не отправиться в Виргинию и не разузнать про мистера Майлса?

– И что же дальше? – возразила Джулия. – Майлса не выпустят из тюрьмы, Сара. Надо помочь ему бежать. А мне одной это не под силу. Если Харли не вернется сегодня, значит, я буду искать Дерека сама, несмотря на риск.

День тянулся медленно; Джулия думала, что он никогда не кончится. Сара и Лайонел то и дело обменивались встревоженными взглядами. Джулия расшагивала по усыпанному соломой полу.

Интересно, какой будет встреча с Дереком? Что она почувствует, оказавшись рядом с ним – сильным, храбрым, властным человеком, готовым к любым испытаниям?

Она остановилась перед открытой дверью сарая, глядя на звездное небо, на черном бархате которого мерцали тысячи искорок. Если Харли Бомон не вернется, придется взяться за дело самой. Должно быть, он завернул по пути в салун, выпил и забыл о ней. Джулия не винила его. Кому какое дело до ее бед?

– Джулия!

Она вышла из сарая, вглядываясь в темноту.

– Я здесь!

Голос доносился из-за плетей дикого винограда, густо обвивающих стену сарая.

– Харли? – тревожно прошептала Джулия. – Это вы?

– Кто же еще? – раздраженно отозвался он и вышел из своего убежища. – Надо спешить. Я нашел «Памлико», он стоит на погрузке и может покинуть порт еще до рассвета.

– Значит, надо вызвать на берег лоцмана, – задыхаясь от волнения, заключила Джулия. – Бежим скорее!

Ведя Джулию по темным улицам, Харли объяснил, что корабль стоит у противоположного берега реки, где начинается болотистая низина. Недавно там было сооружено несколько прессов для хлопка. Там повсюду часовые, объяснил Харли, поэтому придется быть осторожными, чтобы их не приняли за шпионов.

– За шпионов? – Джулия нервно засмеялась. – Харли, нам достаточно будет объяснить страже, что я хочу поговорить с лоцманом Дереком Арнхардтом. Кого-нибудь пошлют за ним, вот и все.

– Не так-то это просто, – возразил Харли. – Ну, не будем тратить время на болтовню. Прибавим шагу.

Джулия удивилась, но покорно поспешила следом за Харли. Идти пришлось долго, и к тому времени, как они добрались до причала и Харли разыскал хозяина лодки, который согласился перевезти их на другой берег реки, Джулия валилась с ног от усталости.

Лодка причалила к берегу среди густых кустов. Бредя по мелководью и болотистой низине, Джулия вымочила платье почти до пояса.

– Не понимаю, к чему такие сложности? – пожаловалась она с раздражением и гневом. – Харли, мы с Дереком знакомы. Как только он увидит меня, он…

– Замолчите вы или нет? – прикрикнул он, до боли сжимая руку Джулии. – Слушайтесь меня и перестаньте ворчать.

– Мне больно! – вскрикнула Джулия и попыталась вырваться, но Харли крепко держал ее, увлекая за собой через тростники. Туфли Джулии скользили по мокрой траве. – Идите дальше один, Харли. Оставьте меня. Теперь я дойду сама. Не знаю, зачем вообще вы потащили меня сюда, но…

Вдруг Харли остановился, схватил ее за плечи и встряхнул так, что Джулия лязгнула зубами.

– Слушайте меня, глупая девчонка. Вы думаете, я затеял все это только потому, что долг джентльмена – помочь женщине, попавшей в беду? А зачем, по-вашему, здесь расставлены часовые? Чтобы дезертиры не прятались в трюмах кораблей! Но так уж вышло, что я – дезертир, и хочу попасть на «Памлико». Мне осточертела эта дурацкая война. Я не собираюсь подставлять голову под пули янки. Я доплыву до Бермудских островов или куда-нибудь подальше и буду лежать на берегу, ожидая, когда закончится проклятая война. И вы поможете мне, иначе я перережу вам глотку немедленно и брошу вас в реку, на съедение крабам, ясно?

Холодная сталь коснулась шеи Джулии, и она покорно пробормотала:

– Да. – От страха ее сердце ушло в пятки. – Да, да…

– Вот как мы поступим: я спрячусь в кустах, а ваша задача – отвлечь часовых. Это нетрудно: вы миловидны, и любой сукин сын будет только рад поболтать с вами, надеясь на легкую добычу. Остальное предоставьте мне.

Лезвие слегка впилось ей в кожу, оставив царапину.

– И еще одно. Если вы поднимете шум, я убью вас прежде, чем меня поймают. Это вам ясно?

Джулия боязливо кивнула.

– Вот и хорошо. Но я отплачу вам за услугу: вы попадете на корабль. Мы спрячемся там, выждем время, а потом вы пойдете искать своего возлюбленного. – Он грубо подтолкнул Джулию вперед: – Живее!

В ужасе она поняла, что у нее нет никакой надежды на спасение. Вскоре они добрались до края болота. При свете факелов на пристани она разглядела длинный корабль и распознала в нем судно, предназначенное для прорыва блокады. Его оснастка ограничивалась двумя низкими мачтами, на одной из которых виднелась крохотная марсовая площадка. Корпус, возвышающийся на восемь футов над водой, был выкрашен в тускло-серый цвет, благодаря которому ночью корабль становился почти невидимым. Труба, почерневшая от дыма, поднималась совсем невысоко над палубой. Дым из нее должен был стелиться над самой водой.

Джулия увидела, как на корабль грузят клетки с курами, среди которых нет ни единого петуха, – матросы опасались, что их крики привлекут внимание янки.

Как объяснял Дерек, эскадра янки, охранявшая подступы к Уилмингтону, состояла из тридцати судов, расставленных полумесяцем возле устья реки Кейп-Фир, вне досягаемости для тяжелых орудий форта Фишер. Рога этого полумесяца постепенно придвигались все ближе к берегу, вся линия судов растягивалась примерно на десять миль.

Погрузку производили опытные стивидоры: тюки хлопка укладывали так плотно друг к другу, что между ними не сумела бы спрятаться даже крыса. Джулия задумалась: где же намерен скрываться Харли?

Хлопок грузили даже на палубу, заполняя все свободное пространство и оставляя только узкие проходы к каютам, машинному отделению и мостику. Издалека пароход с низким планширом и серыми боками напоминал огромный тюк хлопка, в который воткнули палку.

– Они готовы к отплытию, – прошептал Харли. – Не знаю, чего они ждут – может, погружены еще не все клетки? Так или иначе, нам надо спешить.

У трапа сидел единственный часовой, который давно клевал носом. Харли велел Джулии подойти поближе к часовому и окликнуть его.

– И что же я ему скажу? – спросила она, дрожа от страха. – А если он выстрелит?

– Не глупите. Он поднимет голову, увидит, как вы прелестны, и дело в шляпе! Постойте-ка… – Неожиданно он протянул руку и дернул лиф платья Джулии вниз, почти полностью обнажив ее грудь. – Пусть думает, что на вас напали. Попросите о помощи. Да не стойте же столбом!

Джулия съежилась, вновь увидев нож, блеснувший в лунном свете.

Она осторожно направилась к трапу. Перед ее глазами возникали лица родных и друзей – Майлса… матери в гробу… Лайонела и Сары, со страхом ждущих ее возвращения… Дерека…

«Господи, – думала она в панике, – неужели это конец?»

– Стой! – крикнул внезапно проснувшийся часовой и прицелился в Джулию. – Кто идет?

– Помогите! – слабо вскрикнула она, бросаясь вперед. – Спасите меня!

Глаза часового расширились при виде девушки с почти об – наженной грудью и растрепанными волосами. Выронив оружие, он кинулся навстречу:

– Что с вами? Вы ранены?

Словно молния, Харли вылетел из густой листвы и вонзил нож в глотку часового. Джулия зажала рот рукой и упала на колени, борясь с тошнотой и истерическими рыданиями.

Харли бесцеремонно поставил ее на ноги.

– А где?.. – еле слышно прошептала она.

– Труп часового я уже утащил в кусты. Шевелитесь. Остальные решат, что он сбежал. Быстрее к трапу!

Джулия покорно последовала за ним. Ей казалось, что она бредет как в тумане; все вокруг выглядело нереальным. Она останавливалась и нагибалась, повинуясь приказам Харли, или падала на землю. Путь до трапа занял несколько секунд, но показался Джулии вечностью. Она утратила чувство времени.

Харли втолкнул ее в узкое отверстие люка. В трюме было трудно дышать, от спертого воздуха ломило виски. Кожу царапала грубая мешковина, которой были обернуты тюки с хлопком. Харли тащил ее в глубь трюма.

– Мне нечем дышать! – прошептала Джулия, но в ответ он резко дернул ее за руку.

– Замолчи и побереги силы, – приказал он. – Неизвестно, сколько нам придется прятаться здесь. Чтобы не умереть с голоду, будем ловить и есть крыс. Но если ты передумала, прощайся с жизнью, – я не допущу, чтобы ты выдала меня.

Наконец они забились в самую глубину трюма, заполненного тюками хлопка. Здесь было негде даже вытянуться, но Джулия только порадовалась этому. По крайней мере, это удержит Харли от насилия.

Харли явно нервничал.

– Хотел бы я видеть, каким станет лицо вашего капитана Айронхарта, когда он узнает, что вы помогали дезертиру!

Джулия вспыхнула от гнева:

– Когда я расскажу ему всю правду, он найдет вас и прикончит, как бешеную собаку! – прошипела она.

– Заткнись сейчас же, иначе я отрежу тебе язык. – Он угрожающе помолчал и продолжал срывающимся голосом: – Я слышал о том, что это не человек, а сам дьявол. Но от меня ему не спастись.

Злить Харли было опасно, и Джулия промолчала. Вдруг Харли сунул руку под юбку Джулии, и она попыталась отстраниться, но застыла, услышав доносящиеся из глубины трюма голоса.

– Куда, черт возьми, запропастился Джуниус? – раздраженно спрашивал кто-то. – Вот уж не думал, что он окажется дезертиром!

– Может, он просто выпил и завалился спать. Одно я знаю точно: если Айронхарт застанет его пьяным, Джуниусу несдобровать. Айронхарт ненавидит пьянчуг и дезертиров. Давай-ка сюда эту клетку. Скоро отплываем.

Послышался шум, перебранка, кудахтанье кур – кто-то переставлял штабеля клеток. Но вот шаги затихли вдалеке. Харли вновь полез под юбку Джулии.

Его опять прервали голоса – на этот раз кто-то перешептывался совсем рядом.

– Кажется, эти болваны наконец-то ушли. Сиди тихо, или я перережу тебе глотку.

Поднять руку в такой тесноте было трудно, но Джулии удалось зажать ладонью рот. Перед ее глазами возникла омерзительная картина: нож, вонзающийся в горло ничего не подозревающего часового, фонтан густой горячей крови, удивленно вытаращенные глаза и тяжелый стук упавшего на землю тела.

Корабль закачался сильнее – видимо, подняли якорь. Матросы возились в трюме, переставляя груз так, чтобы избежать крена. Джулия молилась о том, чтобы их поскорее обнаружили, но Харли забился так глубоко в трюм, что отыскать их убежище было нелегко.

Прошло немало времени, прежде чем шум в трюме стих. Джулия поняла, что Харли спит. Ее тоже клонило в сон, но недавние события все время вставали у нее перед глазами. Погрузившись в размышления, она даже не заметила, что корабль замедлил ход, и опомнилась лишь тогда, когда почувствовала, что он остановился.

В трюме вновь появились матросы. Харли по-прежнему спал, и Джулия молилась, чтобы голоса не разбудили его. Может быть, теперь их, наконец, обнаружат.

Тишину нарушил недовольный голос:

– До чего глупо терять время в Смитфилде на поиск «зайцев»! Лучше бы мы сразу прорвались через блокаду и доплыли до Гольфстрима.

– Само собой, – подтвердил второй голос. – Но власти требуют, чтобы все корабли, покидающие порт, останавливались здесь для осмотра трюмов.

Первый продолжал ворчать:

– Мы же заглядывали в каждую щель при погрузке, но ни разу никого не нашли!

– В том-то и дело, – ехидно отозвался второй. – Жаль мне беднягу Айронхарта: ему еще не удалось поймать ни единого беглеца!

Айронхарт! Услышав это имя, Джулия вздрогнула. Вскоре она увидит Дерека! Она отчетливо представляла себе, как окажется в объятиях сильных рук и прижмется к твердой, как камень, груди. Джулия вновь испытала ошеломляющее ощущение защищенности, которое возникало у нее рядом с Дереком.

Мужчины приближались.

Нож! Убив часового, Харли сунул нож в сапог. Если он проснется, он тотчас выхватит нож и убьет не только незнакомцев, но и Джулию, думая, что она выдала его. Значит, надо отобрать у него оружие, пока он спит.

Джулия попыталась повернуться к Харли, но неудобная поза не позволяла ей пошевелиться. Слегка согнув колени, она развернулась лицом к Харли, стараясь не разбудить его.

Грубая мешковина царапала ее лицо. Рукой она задела правый сапог Харли, слегка приподнялась, нащупала верх голенища и засунула пальцы внутрь. Но за голенищем ничего не было.

Харли шевельнулся, и Джулия замерла, затаив дыхание. Голоса слышались все ближе. Теперь Харли в любую минуту мог услышать их, проснуться, потянуться за ножом и обнаружить, что Джулия обыскивает его! Она осторожно запустила руку за голенище левого сапога, продвинулась чуть глубже и коснулась твердой рукоятки. Медленно и опасливо она принялась вытаскивать нож.

Наконец нож очутился у нее в руке. Так же осторожно Джулия начала пятиться, стараясь выпрямиться, и тут прямо над ней прозвучал хрипловатый голос:

– Давай посмотрим вот здесь. Похоже, зазор между этими тюками слишком велик…

Харли проснулся мгновенно и тут же сунул руку в сапог, но не нашел ножа и вцепился свободной рукой в волосы Джулии. От неожиданности она выронила оружие.

– Какого черта?.. – Харли был слишком удивлен, чтобы помнить об осторожности. Он дернул Джулию за волосы с такой силой, что она вскрикнула. – Что ты делаешь? Где нож?

– Сюда! Скорее! Там кто-то есть. Отодвинь-ка этот тюк. Матросы лихорадочно принялись за работу.

Пальцы Харли нащупали горло Джулии и сдавили его. Увидев перед собой матросов, он рявкнул:

– Не приближайтесь, или я убью ее! Задушу голыми руками!

Между раздвинутыми тюками образовалось свободное пространство, где Харли мог с легкостью согнуть руки и сильнее сжать горло Джулии. Некоторое время опешившие матросы смотрели на него широко открытыми глазами, но вдруг один из них крикнул:

– А нам какое дело! Мы прикончим вас обоих… —И он направил в лицо Харли дуло ружья.

Джулия поняла, что пришел ее последний час. Если Харли не задушит ее, тогда она погибнет от рук матросов. Перед глазами у нее все поплыло и заволоклось дымкой.

Прежде чем Джулию окутал черный непроглядный туман, она вспомнила о Майлсе, лишенном надежды на спасение.

Затем образ любимого лица исчез, вытесненный черными глазами, горящими гневом и желанием. Примирившись с неизбежной смертью, Джулия сожалела лишь о том, что ей не довелось еще раз оказаться в объятиях Дерека…

Глава 18

Сидя у маленького стола, небрежно скрестив руки на груди, Дерек не сводил глаз с Джулии. Ее принесли сюда в глубоком обмороке и положили на узкую койку. Ее одежда была перепачкана, волосы встрепаны, но Дереку она по-прежнему казалась самой прекрасной женщиной на свете.

Корабельный врач осмотрел Джулию и сказал, что пойманный беглец чуть не придушил ее. К счастью, он не довел дело до конца, и теперь Джулия могла очнуться в любую минуту. Дерек отказался от предложения врача привести Джулию в чувство нюхательными солями. Пусть выспится. Во время прорыва блокады разговаривать некогда, а в голове Дерека роились десятки вопросов. В первую очередь он хотел узнать, как Джулия попала на корабль, проникла в узкое пространство между тюками хлопка, и почему ее чуть не убил какой-то мерзавец.

Матросы, нашедшие Джулию, объяснили, что один из них, ловко владеющий ножом, метнул его в ногу неизвестного. Взревев от боли, тот отпустил Джулию. Завязалась драка, в которой он погиб. Труп тотчас выбросили за борт, на корм акулам. Джулию принесли в каюту Дерека.

Дерек не подал виду, что он знаком с Джулией, хотя ему было нелегко сохранить самообладание и скрыть тревогу. Последнее время он часто размышлял о судьбе Джулии и клялся себе, что как только война закончится, он отыщет ее, – конечно, если сам останется в живых.

И вот теперь она лежала перед ним во всей красе. Дерек надеялся, что обморок Джулии продлится до тех пор, пока они не проскользнут мимо судов янки и не выйдут в открытое море.

Он плотнее укрыл ее одеялом, задев рукой грудь. Не заметить нарастающее желание он не мог. Держа Джулию в объятиях, он забывал обо всем. Он познал десятки женщин, но ни одна не вызывала у него ощущения, будто он погружается в живой, нежный бархат, готовый принять его. Усмехнувшись, Дерек вспомнил, как Джулия временами пыталась сопротивляться, но он умело доводил ее до экстаза.

Нельзя упустить такой случай, убеждал он себя, покидая каюту. С какой бы целью Джулия ни проникла на корабль, он не отпустит ее, пока не насытится ею.

Дерек вышел на палубу, радуясь, что ночь выдалась безлунной. Сколько бы раз он ни прорывался через блокаду, у него всегда предательски сосало под ложечкой от страха, что их заметят.

Он знал, что суда северян растянулись дугой, длина которой достигала сорока миль – от Новой Бухты, расположенной в двадцати пяти милях к югу от Уилмингтона, вокруг мыса и отмелей до Старой Бухты, находящейся неподалеку от Смитвилла и устья реки Кейп-Фир.

Дерек убедился, что на корабле тихо, но матросы не дремлют. Один из них доложил, что все люки надежно укрыты мешковиной, не пропускающей свет из машинного отделения. Все остальные фонари на борту были потушены, еще один, висящий над нактоузом, был укутан плотной парусиной. Удостоверившись, что темный корабль слился с небом и морем, Дерек негромко отдал приказ, и «Памлико» устремился к цепочке судов янки.

Уже в который раз Дерек пожалел, что нельзя осветить фонарями двадцатипятимильный участок реки с заболоченными берегами, ведущей к проливу между Уилмингтоном и Орлиным островом. На этом участке, в нескольких футах от восточного берега, суда подстерегал торчащий со дна древний кипарис, представляющий нешуточную опасность. Из-за него приходилось делать большой крюк, но опытный лоцман знал, как обойти коварную помеху.

В эту минуту все матросы напрягали зрение, высматривая вдалеке Гору, холм высотой со среднее дерево, цвет которого позволял отличить черный берег от черной воды и означал, что судно приближается к Новой Бухте.

Корабль направлялся к мысу Конфедерации, расположенному в нескольких милях от Новой Бухты. Как только мелководье осталось позади, Дерек расставил лотовых вдоль всего борта. Он слышал, как они перешептываются, меряя глубину. Десять футов. Двенадцать. Пятнадцать. Дерек нутром чувствовал, как глубина под днищем корабля растет.

Предстояло еще провести корабль по Новой Бухте, проливу, который образовался благодаря воздействию ураганов сто лет назад. Несмотря на то, что пролив почти полностью перегораживала отмель из песка и ила, Дерек был одним из немногих лоцманов, знающих пролив как свои пять пальцев. Защиту в проливе обеспечивал небольшой бревенчатый форт, прозванный Бэттери-Боулс.

Дерек знал, что суда северян держатся почти вплотную к берегу, насколько позволяет их низкая осадка, преграждая выход из двух главных проливов, соединяющих море с рекой Кейп-Фир. Старую Бухту, ведущую прямо к устью реки, защищали форты Холмс и Кэсуэлл. С точки зрения лоцмана, это был самый опасный путь: отмель в форме бумеранга, известная под названием Глыба, находилась на глубине всего двух – пяти футов под водой. Одно неверное движение – и «Памлико» сядет на мель, став мишенью для крейсеров янки. Дерек знал, что матросы всецело доверяют ему, убедившись на собственном опыте, что он способен ловко провести корабль даже по самому опасному пути. Он никогда не подавал виду, что сам при этом каждый раз замирал от страха.

Корабль вышел в залив. Вокруг было тихо, Дерек не улавливал запаха дыма, однако чутье подсказывало ему, что где-то в этой зловещей темноте притаился враг, словно гигантский паук в громадной паутине, что он ждет звука, вспышки света. Единственной оплошности было достаточно, чтобы корабль попал под обстрел мощных орудий.

Дерек уже давно перестал считать, сколько раз он прорывал блокаду. С тех пор как «Ариан» был взорван, а сам он спасся чудом, Дерек перестал думать о войне как средстве наживы, благодаря которой можно стать состоятельным человеком. Теперь он мечтал лишь отомстить, и поскольку он давно сроднился с морем и знал, какие опасности таятся в мрачных глубинах океана, ему нравилось дурачить янки, проводя корабли сквозь паутину блокады.

Напряжение нарастало. Это чувствовал не только Дерек, но и матросы. Вскоре оно должно было прекратиться, но каждая секунда казалась вечностью. Дерек старался не думать о настоящем. Он предпринял все необходимые меры пре —

досторожности. Прежде им не раз сопутствовала удача, она не покинет их и сегодня. Дерек мог со спокойной совестью отдаться мечтам о встрече с Джулией.

Внезапно его мышцы сжались, он вцепился в поручни мертвой хваткой. Что-то случилось. Он не знал, что именно, но ощущал это. Его взгляд метался, отыскивая причину беспокойства, нервы натянулись до предела. Напрягая слух, он ловил каждый звук – шорох, шепот. Вдруг он все понял и похолодел.

А затем небо ярко озарил друмондов свет. На расстоянии мили виднелось два корабля.

– Полный вперед! – громогласно выпалил Дерек. – Нас заметили! Мы еще успеем прорваться, живее же, черт побери!

В этот миг оба крейсера янки дали залп, ядра тяжело плюхнулись в воду рядом с кораблем. И немедленно батарея конфедератов открыла с берега огонь по крейсерам, но они были вне досягаемости. Дерек всем существом чувствовал, как медленно ползет «Памлико». Его единственной надеждой было поскорее достичь открытых вод и оторваться от преследователей.

Ядро просвистело над его головой, задело край громадного деревянного рундука и разбило его в щепки. Раненый матрос рухнул на палубу с диким криком.

Еще одно ядро упало возле кормы.

– Четыре румба вправо! – приказал Дерек.

Батарея конфедератов продолжала палить, «Памлико» рвался прочь от берега. Но на палубе царила суматоха, матросы убегали под прикрытие.

В ночи прогремел еще один залп – на этот раз он был точен. Он показался Дереку ударом гигантского кулака.

– Прыгайте за борт! – послышалось на палубе. Матросы вопили, бросаясь к борту и прыгая в воду. Они надеялись доплыть до берега, но Дерек знал, что их шансы ничтожны – корабль уже отошел далеко в море.

Еще одна вспышка осветила небо, ядро разбило в щепки левый борт. Все кончено. Дерек отдал приказ покинуть корабль, однако никто уже не слушал его – каждый спасал свою шкуру. Матросы дрались за доски и шлюпки – все, что могло помочь им удержаться на плаву.

Услышав душераздирающий вопль, Дерек обернулся и увидел, что по палубе бежит человек, превратившийся в пылающий факел. Кто-то прикончил его ружейным выстрелом.

Дерек понимал, что заключительный залп может последовать в любую секунду, обрекая корабль на смерть.

Пора было самому прыгать за борт. Дерек не собирался следовать освященному веками закону, согласно которому капитан должен покинуть свой корабль последним. И кроме того, подумал Дерек, бросаясь к люку, здесь он вовсе не капитан. Конфедерация лишила его этого чина. Он всего лишь лоцман. Команда подчинена ему, но корабль – чужая собственность, поэтому в героизме нет никакой необходимости.

Сейчас Дерек замышлял единственный «подвиг» – спасение Джулии. Без помощи ей ни за что не выплыть, и Дерек не собирался отправлять ее ко дну вместе с кораблем.

Он перешагнул через труп, оттеснил кого-то с дороги ударом локтя. Паника и истерия на палубе усилились, стоял оглушительный крик раненых, знающих, что их обрекли на смерть.

От дыма у Дерека слезились глаза. «Памлико» загорелся, и Дерек не знал, сколько еще времени он продержится на плаву, прежде чем затонет. Но попытаться спасти Джулию все же стоило.

Ворвавшись в каюту, он увидел Джулию в ярком красноватом отблеске пламени, проникающем в иллюминатор. Она сидела на краю койки, растерянно оглядываясь по сторонам. Заметив Дерека, она ахнула:

– Дерек, это ты!

– Некогда болтать, Джулия. – Он легко поднял ее на руки, перебросил через плечо и метнулся к двери.

– Дерек, что происходит? – воскликнула она, унюхав дым. – Объясни, я должна знать!

Не слушая ее мольбы, Дерек пронесся по узкому коридору к трапу и похолодел, увидев, что верхние ступени уже объяты пламенем. Они с Джулией оказались в ловушке. Когда он развернулся к другому выходу, Джулия тоже заметила огонь и закричала от ужаса.

Дерек бежал по коридору к другому трапу, ведущему наверх. В этот миг корабль вдруг накренился, и Дерека отбросило к стене.

В люк хлынула вода. Корабль тонул. Дерек отчаянно рвался к трапу, приказывая Джулии крепко схватиться за него.

– Мне понадобятся обе руки. Держись!

Она судорожно обвила руками его шею. Дерек начал подниматься.

Но не успел он пройти и полпути, как сверху на них обрушился столб воды. Джулия закашлялась, попыталась закричать, и не смогла. Только теперь она осознала, что корабль действительно тонет.

Что-то ударило Дерека по голове, и ему понадобились все силы, чтобы остаться в сознании. Должно быть, вода смыла с палубы незакрепленный груз и он стал барьером на пути к поверхности. Корабль стремительно уходил под воду, трюмы наполнялись водой. Дерек молился только о том, чтобы Джулия не разжала руки: самому ему пришлось отодвигать в сторону груз.

Внезапно он почувствовал, что пальцы Джулии разжались, и подхватил ее, надеясь, что она опомнится. Она должна бороться, обязана найти в себе силы, несмотря на всю хрупкость. Дерек почти не ощущал ее вес.

Вот голова Дерека оказалась над водой, и он с наслаждением глотнул воздуха, чувствуя, что Джулия тоже задышала. Но не прошло и минуты, как они вновь погрузились в холодную темную воду. Запустив пальцы в густые спутанные волосы Джулии, Дерек потащил ее вверх, каждую минуту опасаясь, что она уже захлебнулась.

Крепко прижимая к себе Джулию одной рукой, другой он судорожно греб и работал ногами, чтобы поскорее отплыть от останков пылающего корабля. Вокруг плавали обломки досок, рундуки и тюки хлопка, которые быстро пропитывались водой и тонули. Дерек увидел несколько вспышек и понял, что янки снова дали залп, чтобы прикончить всех уцелевших матросов. Но подойти поближе крейсеры не решались, опасаясь атаки береговой батареи конфедератов.

Подул сильный ветер, поднялись волны. Дерек знал, что начинается отлив: нечего было и надеяться доплыть до берега. Он хорошо плавал и без Джулии наверняка преодолел бы расстояние до берега, но в этот миг он забыл о себе. Джулия гораздо слабее; оставшись без помощи, она погибнет. Смешанные чувства, охватившие Дерека в эту минуту, было невозможно облечь в слова. Он попробует спасти ее и выжить сам, а когда-нибудь потом поразмыслит и поймет, почему в нем вдруг вспыхнула потребность рискнуть жизнью ради этой девушки.

Что-то ударило его в плечо, и от неожиданности Дерек чуть не отпустил Джулию. Оглянувшись, он заметил рядом длинный плоский ящик, подскакивающий на волнах.

– Джулия! – позвал он, стараясь перекричать ветер. – Джулия, ты меня слышишь? – Она была такой неподвижной, что Дереку показалось, будто она потеряла сознание.

Наконец она пошевелилась, застонала и пробормотала, что ей холодно.

– Слушай меня, – заговорил Дерек тоном, каким всегда обращался к матросам – резким, повелительным и категоричным. – Я помогу тебе забраться на этот ящик, и ты будешь крепко держаться за него, ясно? Надвигается шторм, и если мы упустим ящик, то утонем. А теперь хватайся за него и забирайся на крышку. Если ты разожмешь пальцы, то погибнешь. Ты слышишь меня? Ты умрешь…

– Майлс… – прошептала она и закашлялась, поперхнувшись соленой водой. – Майлс… погибнет…

– Нет, погибнешь ты, если разожмешь пальцы, – перебил Дерек. Обхватив сильными руками талию Джулии, он вытолкнул ее из воды, подсаживая на пляшущий ящик. Проверять, выполнила ли Джулия его приказ, не было времени: Дерек должен был сам поскорее взобраться на ящик, пока его не отнесло волной.

Волна окатила его с головой, Дерек ободрал пальцы о шероховатый деревянный ящик. Приподнявшись над водой, он подтянулся и упал на Джулию, пригвоздив ее к ящику своим телом.

Распростершись на досках, Дерек обхватил пальцами края ящика и лег на живот, прижавшись лицом к голове Джулии.

– Мы должны продержаться, Джулия, – крикнул он, перекрывая завывания ветра. – Дует норд-ост – он бушует недолго. Мы справимся…

К счастью, Джулия, измученная испытаниями, вновь потеряла сознание. Ее дыхание затрудняла тяжесть мужского тела.

У Дерека онемели пальцы, ноги ломило от напряжения. Ящик высоко подскакивал на волнах, несколько раз Дерек опасался, что волной их смоет в море, но благодаря силе ему удавалось удерживаться на досках.

Его веки стали смыкаться – нервное напряжение отступало. Может, воображение сыграло с ним злую шутку? Или море и вправду начало успокаиваться? Ветер утихал. На востоке всходило солнце. Дерек не мог позволить себе закрыть глаза. Каждая мышца, каждая кость в его теле горела, точно в огне. Но разжимать пальцы было еще слишком рано…

– Дерек, мне нечем дышать…

Он открыл глаза. Джулия пыталась выбраться из-под него. Солнце пригревало обнаженную спину Дерека. Подняв голову, он обнаружил, что океан быстро успокаивается, гребни волн становятся все более пологими. Сколько же он проспал?

Джулия вновь пошевелилась.

– Дерек, прошу тебя, отодвинься, – взмолилась она. – Я сейчас задохнусь!

Дерек оценивающе оглядел ящик, осторожно разжал пальцы и приподнялся на руках.

– Осторожнее! – предупредил он Джулию. – Я попробую сесть так, чтобы мы не перевернулись, а ты выберись из-под меня.

Через несколько минут они уже сидели друг против друга. Только теперь Дерек заметил, что Джулия почти обнажена: платье превратилось в лохмотья. Криво усмехнувшись, он окинул взглядом ее нагую грудь и пробормотал:

– Всю жизнь мечтал оказаться посреди океана вместе с русалкой.

Проследив за его взглядом, Джулия ахнула и попыталась прикрыть грудь руками.

– А вы ничуть не изменились, Дерек Арнхардт. Вы все такой же дикарь.

Он рассмеялся.

– Как тебе не совестно? – упрекнула Джулия и опустила руки, понимая всю тщетность попыток прикрыть наготу. И кроме того, ящик качался на волнах так, что ей пришлось схватиться за края, чтобы не упасть. – Мы очутились посреди океана, на жалком ящике, а ты смеешься! Может, теперь ты объяснишь, что произошло?

– Мы не сумели прорваться сквозь блокаду, – сообщил Дерек с таким видом, словно речь шла о сущих пустяках. – Янки заметили нас и дали залп. Корабль вспыхнул и затонул. Кстати, могу добавить, что я спас тебе жизнь.

– Сомневаюсь, – возразила Джулия, оглядывая бескрайний океан, сливающийся на горизонте с небом. – Мы все равно или утонем, или умрем с голоду, или… – Внезапно она осеклась и широко раскрыла глаза. – Дерек… – прошептала она, впервые по-настоящему осознав его близость. – Дерек, это ты…

Она бросилась к нему так неожиданно, что ящик рискованно накренился, и Дереку пришлось одновременно выправлять крен и прижимать Джулию к груди.

– Да, милая, – пробормотал он, уткнувшись в ее шелковистые влажные волосы. – Это я, и у нас все будет хорошо. Рано или поздно нас подберет проходящий мимо корабль. Ящик крепкий, он выдержит нас – ведь во время шторма он не утонул, но втайне Дерек думал, что надежда на спасение ничтожна – они еще не добрались до Гольфстрима, где было больше шансов встретиться с каким-нибудь кораблем.

Он взял Джулию за подбородок и прильнул к ее губам в нежном, томительном поцелуе, потрясшем их обоих. Отстранившись, он ласково улыбнулся:

– Ты прекрасна, Джулия. Сколько ночей я провел без сна, вспоминая о том, какой ты была в моих объятиях! Если бы я не боялся перевернуться, то овладел бы тобой немедленно.

– Не вздумай!

Джулия отпрянула, но тут же смутилась и опустила голову, почувствовав знакомое тепло внизу живота. Со стыдом она призналась себе, что ее вновь влечет к Дереку.

Надеясь, что он не обратил внимания на ее дрожь, она торопливо произнесла:

– Давай поговорим о чем-нибудь другом. Расскажи, как ты спасся, когда тебя выбросили за борт.

– Благодаря твоему ножу, – сообщил Дерек. – Мне удалось быстро освободиться от веревок и не порезаться – иначе запах крови неизбежно привлек бы акул. Продержавшись под водой сколько смог, я подплыл к кораблю янки и уцепился за якорный трос. Когда «Ариан» взорвался, я нашел среди обломков прочную доску. Вскоре меня отыскали матросы, услышавшие взрыв.

– Послушать тебя, так все было очень просто! – удивленно воскликнула Джулия.

– Сейчас мне и вправду так кажется, но тогда я перепугался, – Дерек усмехнулся и добавил: – А теперь расскажи о себе, Джулия. Что случилось с тобой? Как вышло, что ты пряталась в трюме моего корабля вместе с дезертиром?

Джулия беспомощно развела руками:

– Не знаю даже, с чего начать… Случилось столько событий, столько бед… – Ее голос дрогнул, и она замолчала, чтобы взять себя в руки. Должно быть, Дерек ненавидит слабых женщин, а он сейчас нужен ей, чтобы спасти не только ее, но и Майлса.

Дерек усмехнулся.

– Времени у нас предостаточно. – Взмахом руки он указал на окружающий их океан.

Наконец Джулия начала печальный рассказ о том, что стало с ней, стараясь не упускать ни одной подробности. Когда она упомянула о том, что была вынуждена подчиниться

насилию Вирджила, Дерек стиснул зубы, в его глазах вспыхнул огонь.

Закончив, Джулия умоляюще взглянула на него и спросила:

– Надеюсь, ты понимаешь, зачем я искала тебя, Дерек? Только ты поможешь мне вызволить брата из тюрьмы Либби.

Дерек нахмурился:

– Лично я в этом не уверен. Ты хочешь освободить человека из тюрьмы, которую охраняют сотни вооруженных до зубов стражников!

– Но один из них – мой кузен, который не откажется помочь, – возразила Джулия и объяснила, кто такой Томас.

Дерек с сомнением покачал головой:

– Не жди от него помощи. Это слишком опасно, и я не вижу выхода…

– Дерек, я выполню любую твою просьбу! – в отчаянии воскликнула Джулия. – Какой бы она ни была! Когда-то ты предлагал мне стать твоей любовницей, а я отказалась. Если ты поможешь освободить Майлса, я буду твоей. Кроме Майлса, у меня не осталось родных. Однажды он спас мне жизнь, но сам навсегда остался хромым. Я в долгу перед ним.

Дерек долго смотрел на нее в упор, покусывая ус, и наконец, произнес:

– Я не стану заключать с тобой сделку. Неизвестно еще, выживем мы или нет.

– А если выживем?

– Лучше сними платье и накрой им лицо. – Дерек явно стремился сменить тему. – Под ярким солнцем ты обгоришь, на коже появятся волдыри.

– А как же ты? – заморгала она. Дерек начал расстегивать брюки.

– И я последую твоему примеру. А если ты стесняешься – несмотря на то, что не так давно мы часами резвились нагишом, – тебе придется забыть про стыд. Сейчас важнее всего выжить.

Солнце палило немилосердно, и Джулия последовала совету Дерека. Разорвав брюки на тонкие полоски, он обмотал ими тело, уже начинающее багроветь.

Длинный день, в конце концов, завершился. С наступлением темноты Джулия почувствовала себя лучше, хотя желудок возмущенно урчал от голода, в горле пересохло, а губы потрескались. – Попробуй уснуть, – мягко посоветовал Дерек, отводя с лица Джулии волосы, подхваченные свежим вечерним ветром. – А я посижу рядом – на случай, если ночью вновь поднимется шторм.

Закрыв глаза, Джулия устало задумалась о том, почему рядом с Дереком ей совсем не страшно. Они наверняка выживут. Она чувствовала это, потому что близость Дерека Арнхардта наполняла ее спокойствием, необъяснимым, но приятным.

– Ты слышала?

Джулия рывком села, изумленная радостным возгласом Дерека. Ящик покачнулся, и оба испуганно наклонились в другую сторону, чтобы выправить крен.

– Джулия, ты слышала его? – повторил Дерек.

Она напрягла слух и зрение, охваченная необычайным волнением. На востоке вдоль горизонта протянулась розоватая полоска зарождающейся зари. Но единственным звуком, который различила Джулия, был плеск воды под ящиком.

– Это кричала птица. Я точно знаю, что это была птица! – Дерек радостно хлопнул себя по коленям. – Мне не почудилось. Я не спал всю ночь и недавно услышал птичий крик.

Джулия зевнула и обхватила себя за плечи, ежась от прохлады. С рассветом вновь должна была начаться невыносимая жара.

– Ну и что? Какая польза от птицы, если нам не удастся поймать ее и съесть?

– Я проголодался так, что съел бы живьем десяток птиц, – усмехнулся Дерек. – Но если я слышал птичий крик, значит, земля близко.

– Слава Богу! – Джулия мгновенно воспрянула духом. Оба замерли, прислушиваясь, и когда крик повторился, они засмеялись от радости.

– Земля вон там! – крикнул Дерек, протягивая руку. – Это остров! Я вижу его! Поплывем туда. Греби, Джулия, греби руками, пока течение не унесло нас в сторону. Придется проплыть не меньше мили. Мы справимся, я точно знаю!

Джулия послушалась приказа и принялась старательно грести обеими руками, подстраиваясь к ритму движений Дерека. Медленно, но неуклонно деревянный ящик приближался к острову. Небо быстро светлело, и при свете они убедились, что перед ними и впрямь островок, поросший деревьями. Подплыв поближе, Дерек заметил, что на нем вряд ли водится дичь.

– Мы будем есть листья, корни – что угодно. Я умею руками ловить рыбу на мелководье. Это наш шанс, Джулия. – шанс выжить…

Грести пришлось долго, но, в конце концов, ящик наткнулся на песчаную отмель. Дерек спрыгнул в воду и Джулия увидела, что она доходит ему почти до пояса. Он протянул руки, и Джулия метнулась к нему в объятия, плача и смеясь. Они побрели было к острову, однако Дерек спохватился и потащил за собой ящик.

– Не знаю, что в нем, но доски нам наверняка пригодятся.

Вдвоем они подтащили ящик к самому берегу. Едва добравшись до пляжа, Джулия упала на песок, зачерпнула его в ладонь и стала пересыпать из руки в руку, смеясь как ребенок.

– А я уже опасалась, что больше никогда не увижу землю! – воскликнула она. – Дерек, мы живы! Я знала, что мы спасемся!

Дерек не слушал ее восторженный лепет: он обыскивал прибрежные заросли в поисках съедобных растений.

– Поживиться здесь почти нечем, – заключил он, – но на листьях осталась пресная вода. Если придется, будем жевать кору. Надо собрать сухие ветки, чтобы зажечь костер, если мы заметим корабль.

Джулия пристально оглядела его нагое тело – образец горделивой мужской красоты, излучающей силу. Подхватив Джулию на руки легко, как пустую раковину, Дерек закружил ее в воздухе, весело смеясь и громко благодаря судьбу за спасение.

Отсмеявшись, он остановился, поставил ее на песок и крепко обнял. Их обнаженные тела соприкасались, соски Джулии терлись о жесткие волоски на широкой груди Дерека.

Руки Дерека заскользили вниз по ее спине, сжали упругие ягодицы, притиснули Джулию ближе. Слегка приподняв ее над землей, он направил свое копье между ног Джулии, в укромное местечко, которое уже давно рассылало обжигающее тепло по всему телу.

Дерек бережно опустил ее на песок и накрыл собой. Их губы слились, Джулия раздвинула ноги и приподнялась, встречая удары Дерека, проникающего в нежные бархатистые глубины ее лона.

– Как долго я мечтал об этом… – пробормотал он, касаясь ее губ, проводя по ним языком, дотрагиваясь до языка Джулии и одновременно погружая в нее свое орудие. – Ты несравненна, Джулия. Такой женщины, как ты, больше не найти. Твое тело словно мед, я готов впитывать эту сладость каждой клеточкой…

Она охотно принимала его ласки, удивляясь тому, как ее хрупкое тело выдерживает столь внушительную тяжесть. Неужели Дерек и впрямь находит ее такой желанной и притягательной?! Любая женщина стала бы воском в его объятиях, но пока Дерек принадлежал ей, Джулии, – принадлежал всецело, и она хотела, чтобы этот час никогда не кончался, хотела вечно лежать на песке и слушать ровный и неумолчный шум прибоя…

Возбуждение неуклонно и быстро нарастало в глубинах ее тела, и Дерек чувствовал это, вонзаясь в нее все резче. Джулия приоткрыла рот в крике экстаза. Дерек передвинулся, подставляя ее губам плечо.

– Не сдерживайся, Джулия, – попросил он. – Дай насладиться тобой…

Она впилась губами в упругую плоть, кусая ее все сильнее с каждой волной страсти, проходящей по телу, а потом и он издал ликующий крик, безжалостно погружаясь в нее, вдавливая ее в шероховатый песок и наполняя своим соком.

Когда все было кончено, они еще долго не могли разжать объятия. Чудесное ощущение близости было слишком ошеломляющим и необъяснимым.

Наконец Дерек перекатился на бок, не отпуская Джулию. Почти касаясь губами ее губ, он пробормотал:

– Люби меня, Джулия. Люби вечно. Больше я никуда тебя не отпущу…

С этими словами он вновь проник в нее в приливе сладкой страсти, и Джулия лишь мельком удивилась тому, что он требовал от нее вечной любви, но сам не давал ей никаких клятв… он брал, а не отдавал, и несмотря на все упоение минуты, сердце Джулии переполнилось печалью.

Глава 19

Время будто остановилось. Мир Дерека и Джулии состоял из песка, моря, звезд и солнца… и радости в объятиях друг друга. Казалось, жизнь не имеет ни начала, ни конца – она заключалась только в блаженстве нескончаемой страсти.

Начинался прилив, уровень воды постепенно поднимался, прибрежная пена искрилась в лучах солнца. В толще воды у берега лениво колыхались водоросли.

Больше всего Джулии нравилось утро: она просыпалась с первыми лучами солнца и любовалась морем, напоминающим расплавленную бронзу. Каждую ночь она охотно принимала жаркие ласки Дерека, отдавалась ему целиком, не задумываясь о будущем. Они стали единым целым, владели друг другом во всей полноте, ничего не утаивая.

Дерек с разочарованием обнаружил, что ящик содержит лишь запас кофе для команды, да и то подпорченный морской водой. Он научился ловко ловить рыбу, подплывающую к острову. Мелких рыбешек он сначала вытаскивал из воды голыми руками, а потом сделал грубую острогу с наконечником из острой раковины. В дождь Джулия расставляла по берегу большие раковины для сбора пресной воды.

Вдвоем они соорудили из пальмовых ветвей примитивный шалаш, но гораздо более защищенной Джулия чувствовала себя в сильных руках Дерека. Она была убеждена, что пока он рядом, с ней ничего не случится.

– Люби меня… – то и дело приказывал он.

И она повиновалась, шепча ему ласковые слова и с каждым днем понимая, что дорожит им все больше.

– А если нас никогда не найдут? – спросила она Дерека однажды, когда они плескались в бирюзовых водах. Их тела давно покрыл бронзовый загар. – Что, если мы уже мертвы и находимся в раю, в садах Эдема, и будем жить здесь вечно?

Дерек насмешливо взглянул на нее, подняв бровь.

– Неужели тебя это не радует? Судя по сияющим глазам, ты счастлива.

– Так и есть, – задумчиво подтвердила Джулия, – вернее, я была бы счастлива, если бы не беспокоилась за Майлса. Может, он уже умер в тюрьме? Мы не знаем даже, сколько времени провели здесь. Должно быть, война уже кончилась…

– Надеюсь, да. Обе стороны потеряли немало солдат.

– По крайней мере, тут никто не причинит нам горя. Правда, мне надоело питаться рыбой, жевать листья и кору, но все-таки мы выжили. И не слишком похудели.

Дерек окинул ее взглядом, вышел из воды, и она увидела, что им вновь владеет возбуждение. Неужели он никогда не пресытится ею? Втайне Джулия по-прежнему радовалась плотской любви, тем более что Дерек оказался опытным и умелым любовником. Чего еще могла бы пожелать женщина? Но в глубине души Джулия ощущала тревогу: когда-нибудь она все равно наскучит Дереку.

Он опустился на песок, лег на спину, заложил руки за голову и согнул ноги в коленях. Стояла жара, и им не приходилось прикрывать наготу пальмовыми листьями.

Джулия любовалась великолепным телом Дерека. Неужели на свете существуют и другие, столь же идеально сложенные мужчины?

– Иногда я молюсь, чтобы нас никогда не нашли, – хрипло пробормотал он, привлекая Джулию к себе, – потому что никак не могу насытиться тобой. А если мы когда-нибудь покинем этот остров, ты постараешься поскорее отделаться от меня. Этого я не хочу.

– Дерек, я не расстанусь с тобой, – прошептала Джулия, перебирая упругие темные волоски на его груди.

Она опустила голову между его ног, чтобы доставить ему удовольствие, от которого Дерек бился и стонал в неописуемом экстазе.

Да, он научил ее и этой премудрости, и Джулия радовалась тому, что способна подарить ему такое наслаждение. Знал ли он, что она влюблена в него, что слова, которые она шептала ему на ухо, исходили из глубины сердца? На этот вопрос Джулия не могла ответить.

Взаимна ли ее любовь? Дерек никогда не говорил об этом, но когда смотрел на нее чуть свысока, обнажая в улыбке белые зубы, то казался исполненным самодовольства. В такие минуты Джулия думала, что все происходящее для него – только игра, чтобы скрасить томительные часы.

Доведенный почти до безумия, Дерек схватил ее за талию, повалил на спину и мощным рывком погрузился в нее. Это продолжалось целую вечность, и, наконец, оба обессилели и затихли бок о бок на теплом песке, глядя в лазурное небо.

Джулия вдруг решилась произнести слова, которые давно вертелись у нее на языке.

– Дерек, ты любишь меня?

Он затаил дыхание и молчал так долго, что Джулию охватило желание вскочить и броситься прочь, не дожидаясь, когда он с привычной надменностью отвергнет ее. Она чувствовала, как слезы жгут глаза, и не хотела, чтобы Дерек видел ее плачущей.

С трудом она заставила себя лежать неподвижно и ждать, молясь, чтобы он выговорил заветные слова.

– Джулия… – со вздохом сказал он. – Таких чувств, как к тебе, я никогда не питал к женщине. Ты слишком много значишь для меня. Но признаваться в любви..

– Ты сам заставил меня заговорить об этом! – выпалила Джулия, не в силах скрыть горечь. – Каждый раз во время близости ты требуешь, чтобы я признавалась тебе в любви!

– Да, я хочу это слышать. Мне нравится думать, что ты говоришь искренно. Однако это не так. Джулия, ты по-своему используешь меня. Тебе доставляет удовольствие то, что я могу дать, а мне – твое тело. На этом острове, кроме нас, никого нет, но что будет, когда нашему уединению придет конец? Ты надеешься, что я помогу тебе освободить брата – если он по-прежнему томится в ричмондской тюрьме?

– Да, я рассчитываю на твою помощь, – откровенно призналась она, высвобождаясь из кольца рук Дерека. – И ты давно мог бы пообешать мне ее – ведь мы оба знаем, что можем навсегда стать пленниками этого острова.

Дерек кивнул:

– Верно. Давай на минутку предположим, что мы покинем остров и я помогу тебе освободить брата. И что же будет дальше?

– Я сотни раз повторяла, что люблю тебя, и это правда, Дерек, Даже если ты мне не веришь.

Она прижалась к нему, наслаждаясь прикосновением сильного тела, и ее пальцы запутались в густых волосах, окружающих его мужское достоинство.

– Когда Майлс окажется на свободе, я останусь с тобой.

– И будешь моей любовницей? – Дерек снова расплылся в надменной улыбке, которую Джулия ненавидела.

Она вновь отпрянула и гневно прищурилась:

– А ты будешь любить свою любовницу так, как любил бы жену?

Дерек расхохотался, окончательно разозлив ее. Джулия попыталась встать, но он удержал ее за руку, и как всегда, она почувствовала себя беспомощной.

– Послушай, Джулия, я ни на ком не собираюсь жениться, даже на самой прекрасной и желанной женщине в мире. Я уже говорил, что к тебе меня влечет сильнее, чем к любой другой женщине. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Большего я не могу и не стану тебе обещать. Этого хватит.

Джулия сверкнула глазами, в зеленой глубине которых плясали опасные огоньки.

– А если нет?

– Хватит, – уверенно повторил он. – Пока мы вместе! Если нам удастся покинуть остров и ты пожелаешь расстаться со мной, между нами все будет кончено. Боюсь, в этом случае мне захочется причинить тебе боль. Но если ты уйдешь, я просто забуду твое имя, лицо и прекрасное тело.

Он отпустил Джулию, и она вскочила, оскорбленная его грубостью и прямотой.

– Пожалуй, пора поискать какую-нибудь еду, – зевнул Дерек. – Ты довела меня до истощения, Джулия. Мне всегда казалось, что я способен удовлетворить любую женщину, но с тобоймне не совладать.

Отвернувшись, она побрела по берегу к шалашу из пальмовых ветвей.

– Если хочешь, можешь отдохнуть от меня, – бросила она через плечо. – Наверное, стоит хотя бы раз отказать тебе, чтобы сбить с тебя спесь.

– Где же ваши манеры, прелестная южанка? – рассмеялся он и встал. – Кстати, у тебя аппетитная попка, Джулия. Мне нравится, как она подпрыгивает при ходьбе, особенно когда ты злишься. Когда ты, наконец, станешь моей любовницей, тебе придется всегда ходить голышом. Так что не надейся одеваться по последней моде, как принято у содержанок.

– Черт бы тебя побрал, Дерек Арнхардт! – выпалила Джулия, оборачиваясь. – Я никогда не буду твоей содержанкой! Не надейся, что я побегу к тебе, стоит поманить пальцем! Твоя самонадеянность мне осточертела!

Продолжая смеяться, он направился к воде.

– Тебе меня не запугать, Джулия. Чтобы пробудить в тебе желание, мне достаточно всего нескольких прикосновений…

Нагнувшись, Джулия подобрала первый попавшийся под руку предмет – большую витую раковину – и запустила ею в Дерека, но он легко поймал ее одной рукой.

– Запомни, детка, – насмешливо произнес он вслед Джулии, которая припустилась бежать, – я без труда поймаю все, что ты бросишь в меня, и тогда тебе придется удирать…

«Ненавижу его! – в ярости думала Джулия, бросаясь на сухие пальмовые листья, устилающие пол шалаша. – Ненавижу! Мне только кажется, что я люблю его, потому что он сам заставляет меня говорить об этом. Мы одни на этом злосчастном острове, кроме нас здесь нет ни души, и я убедила себя, что люблю его, лишь для того, чтобы оправдаться! Какая же это любовь? Я ни за что не полюблю такое чудовище!»

Она ударила по песку кулаком, проклиная себя за нелепую вспышку. Если бы только ей удалось дать достойный отпор этому надменному, самодовольному негодяю… – Джулия!

Поначалу Джулия пропустила этот крик мимо ушей. Будь он проклят, думала она. Скоро он поймет, что она вовсе не намерена каждый раз мчаться на его зов.

– Джулия, скорее сюда!

Голос Дерека показался ей странным. На миг, забыв об обиде, она поднялась и выглянула из шалаша. Дерек стоял по пояс в воде. Неужели его ужалила одна из скользких, похожих на желе медуз, которых прилив прибивал к берегу? А может, он заметил поблизости акулу? Но если он увидел, что волны рассекает острый длинный плавник, почему же до сих пор стоит в воде, дико машет руками над головой и кричит во всю мочь?

Внезапно Джулия поняла, что произошло: вдалеке она разглядела корабль, напоминающий искусно вырезанную игрушку, какие продавали моряки в доках Саванны. Корабль! Наконец-то корабль!

Она помчалась к берегу, вбежала в пенные волны и встала рядом с Дереком. В том месте, где стоял он, вода доходила до голой груди Джулии.

– Это корабль конфедератов? – спросила она, отчаянно махая руками. – Как ты узнал?

– Чей корабль – не важно, – возбужденно откликнулся Дерек и метнулся к берегу, поднимая брызги.

Джулия последовала за ним к тому месту, где лежали заранее приготовленные сухие ветки для костра. Не прошло и минуты, как к небу поднялся столб дыма.

– Они должны его заметить, – встревожено бормотал Дерек, глядя в море. – Они совсем рядом. Но что это за корабль? Прежде мы не видели тут ни одного…

Вдруг он прижал Джулию к себе.

– Джулия, они заметили нас, – с дрожью выговорил он. – Да, заметили! Я точно знаю. Они плывут сюда. Джулия, мы спасены!

Он подхватил ее на руки и закружил в ликовании, не замечая, что Джулия ведет себя, по меньшей мере, странно: не улыбается, не пытается разделить его воодушевление. Отпустив ее, Дерек снова бросился к воде и стал пристально вглядываться в очертания приближающегося корабля. Джулия нахмурилась. Что, если к острову плывут не конфедераты, а янки? Значит, они с Дереком станут пленниками? Но даже если им повезет встретить соотечественников, что будет дальше? Согласится ли Дерек помочь ей спасти Майлса из «Черной дыры»?

Ее била дрожь. Событие, которого она давно ждала, застало ее врасплох. А если Майлс уже на свободе и живет себе припеваючи? Зачем тогда ей возвращаться домой? Здесь, на этом затерянном в океане острове, она обрела покой и любовь, пусть даже эта любовь не была взаимной. По крайней мере, здесь она была счастлива, но теперь, когда пришло спасение, будущее показалось ей более чем туманным.

Словно неожиданно вспомнив про нее, Дерек обернулся.

– Наша одежда… – крикнул он. – Та, в которой мы приплыли сюда… найди ее. От нее остались одни лохмотья, и тем не менее я не хочу, чтобы эти люди видели нас обнаженными. Попробуй хоть чем-нибудь прикрыть наготу.

И он вновь повернулся к морю, спиной к Джулии и недавней счастливой жизни, блаженству и страсти.

Джулия понуро побрела к большому камню, под которым была спрятана одежда. Дерек задумал сделать из нее подобие одеяла, чтобы укрываться в холодные ночи. Облачившись в изодранное платье, Джулия завязала рукава узлом на груди, не переставая мысленно ругать себя. Почему ей так грустно – ведь спасение совсем рядом? Какая нелепость! Ее ждет привычный мир, новая жизнь, и она найдет в ней свое место. Оглядываться на прошлое незачем.

Она принесла Дереку остатки его одежды, и он соорудил из них нечто вроде набедренной повязки. Они застыли бок о бок. Волны лизали их босые ноги. Оба молчали.

К острову быстро приближалась шлюпка. Джулия чувствовала, как Дерек напрягся всем телом, и поняла, что он пытается угадать, с кем им предстоит встретиться – с конфедератами или с врагами.

Вскоре они разглядели лица троих мужчин, сидящих в шлюпке. Двое держали в руках ружья, направленные прямо на Дерека и Джулию. Третий сидел на носу и прищурившись смотрел на оборванную пару. Все трое были бородатыми, судя по одежде – матросами. Но определить, откуда они родом, было невозможно.

Один из мужчин отложил оружие и выпрыгнул из шлюпки в воду. Взявшись за нос шлюпки, он потащил ее к берегу. Сидящие в шлюпке не сводили глаз с Дерека и Джулии. Дерек не шевелился, а Джулия начала дрожать и прижалась к нему. Он успокаивающе обнял ее, и это объятие наполнило Джулию уверенностью

Человек, сидевший на носу шлюпки, легко выпрыгнул на берег и заговорил, еле двигая обветренными губами:

– Я – Джозеф Босуорт, первый помощник на «Джуди Т». А это Брэдли Уитлок. – Он кивнул в сторону мужчины, который подвел шлюпку к берегу. – И Шерман Кайзер. Мы рыбаки. Кто вы и как попали на этот остров?

– Я – Дерек Арнхардт. – Голос Дерека прозвучал невозмутимо и уверенно, словно этому человеку был неведом страх. Мой корабль потопили янки неподалеку от Уилмингтона. Мы не знаем, сколько пробыли здесь. Кем бы вы ни были, я заранее благодарен вам за помощь.

– Арнхардт! – Обветренные губы Джозефа Босуорта слёгка раздвинулись в довольной улыбке. – Я слышал о вас, сэр. Вы ведь капитан Арнхардт, верно? Говорят, за железные кулаки у такое же сердце вас прозвали Айронхартом. Вас считают

пропавшим без вести.

Он подошел ближе, крепко пожал Дереку руку и велел своим спутникам отложить оружие.

– Нам нечего бояться, – заверил он и, обращаясь к Дереку, добавил: – И вам тоже, сэр. Мы будем только рады помочь такому прославленному капитану. Хотя мы мирные рыбаки, но мы родом с Юга и потому сочувствуем конфедератам. Если бы наш лоцман не перебрал рома и не заснул на посту, мы не сбились бы с курса. Обычно мы плаваем у берегов неподалеку от Ричмонда, а теперь по милости лоцмана очутились по другую сторону Гольфстрима, возле острова, которого нет ни на одной карте. Но все, что ни делается, – к лучшему. Пожалуй, я не стану наказывать этого пьянчугу: если бы не он, мы не встретились бы с вами.

– Благодарю вас, сэр, – сердечно произнес Дерек, и, вспомнив о Джулии, кивнул в ее сторону и представил ее рыбакам.

Мужчины обменялись смущенными взглядами, и Джулия невольно вспыхнула. Было нетрудно догадаться, почему они так смущены. Всем было ясно, чем занимались Джулия с Дереком на острове, тем более что их одежда представляла собой жалкие лохмотья.

– Мы немедленно доставим вас на борт. – Мистер Босуорт помог Джулии забраться в шлюпку. – Сначала накормим вас, а затем двинемся обратно в Ричмонд.

Брэдли Уитлок осведомился, не осталось ли на острове каких-нибудь вещей, которые Дерек и Джулия пожелали бы взять с собой. Дерек выжидательно взглянул на Джулию, но она покачала головой, отводя глаза. «То, что осталось на острове, нельзя взять с собой, – с болью думала она. – Это счастье больше никогда не повторится».

На борту рыболовного судна они познакомились с капитаном – коренастым и грузным мужчиной по фамилии Мид. Несмотря на властные манеры, он улыбался дружески и открыто. Первым делом он предложил Джулии и Дереку перекусить, а затем велел одному из матросов подыскать одежду.

– Нам придется одеть вас, как мужчину, детка, – шутливым тоном обратился он к Джулии, и она едва заметно улыбнулась, радуясь, что сможет прикрыть наготу.

Насытившись и переодевшись, они отправились в тесную капитанскую каюту. Дерек присел на узкую деревянную койку, Джулия примостилась рядом и положила голову ему на плечо, сонно слушая, как Дерек беседует с капитаном Мидом за бутылкой бренди.

– Не могу поверить, – доносился до нее сквозь дремоту уверенный голос Дерека. – Неужели и вправду скоро зима?

– К сожалению, это так. – Капитан Мид сочувственно улыбался. – Должно быть, вы потеряли счет времени, и после всех ужасов войны уединенный островок казался вам раем.

Дерек подался вперед, жадно слушая новости о войне.

Капитан набил трубку, затянулся, выпустил дым и повел рассказ.

Он поведал Дереку о том, как некий Джон Мосби, вожак отряда конфедератов-партизан, в ночь на восьмое марта атаковал здание суда в Фэрфаксе, Виргиния, – всего в нескольких милях от Вашингтона, столицы северян.

– Но единственным трофеем партизан, – с усмешкой продолжал Мид, – стал командир гарнизона, генерал Эдвин Стау-тон, которого застали мирно спящим.

Однако Мид посерьезнел, когда перешел к рассказу о том, как кавалерия северян под командованием генерала Джорджа Сто-унмена, выступив двадцать девятого апреля, прошлась победным маршем по Виргинии и прибыла восьмого мая в Ричмонд.

– Стоунмен участвовал в сражении при Потомаке, в котором Ли одержал одну из своих самых значительных побед, – объяснял капитан. – В конце апреля генерал Джо Хукер двинулся на юг, к Ричмонду, с армией, численность которой превышала четверть миллиона человек. Но едва он углубился в густые леса, как Джексон Каменная Стена неожиданно напал на него с фланга, это случилось у развилки дорог Ченселлорсвилля. Бой продолжался три дня, за это время противники продвинулись на десять миль восточнее, в сторону Фредериксберга. Я слышал, Хукер потерял почти двадцать тысяч солдат. – Внезапно голос капитана дрогнул, словно он с трудом сохранял самообладание. Сдавленным шепотом он добавил: – А мы в этом сражении потеряли Джексона Каменная Стена. Па нелепой случайности его ранил один из собственных солдат. I

– Джексон Каменная Стена! – почтительно произнес Дерек. – Какой удар для армии южан! I

– Но вскоре Ли начал второе вторжение на территорию северян. – Капитан в запале ударил кулаком по столу. – Его целью был один из крупных городов вроде Балтимора, Гаррисберга или даже Вашингтона. В газетах писали, что если бы атака прошла успешно, кольцо вокруг Виксберга на Миссисипи распалось бы и мы могли бы приступить к мирным переговорам. А еще южане надеялись, что в случае нашей крупной победы на территории северян Англия наверняка вступила бы в войну. Кроме того, Ли стремился перенести театр военных действий подальше от Виргинии, – продолжал капитан, затянувшись трубкой. – Юг отчаянно нуждается в боеприпасах и продовольствии. В июне Ли вместе с армией форсировал Потомак. Линкольн назначил командующим вместо Хукера офицера из Пенсильвании, генерала Джорджа Гордона Мида. – Он горько усмехнулся. – Надеюсь, мы с ним не родственники. Я бы не хотел узнать, что в моих жилах течет хотя бы капля крови янки.

Джулия увидела, что Дерек вежливо улыбнулся, и почувствовала, что разговор о войне вызывает у него живой интерес.

– Итак, – вновь заговорил капитан Мид, – к концу июня янки двинулись на север, из Мэриленда в Пенсильванию, преследуя отряды мятежников, а те отправились на юг за подкреплением и боеприпасами. Направляясь навстречу друг к другу, они сошлись близ Геттисберга, в Пенсильвании.

Он несколько минут смотрел в дощатый пол и наконец добавил:

– Три дня возле Геттисберга продолжался ад. Ли объявлял одно наступление за другим, а на третий день генерал Пикетт вывел пятнадцать тысяч человек в открытое поле, прямо навстречу основным силам янки. Он потерпел поражение, потерял половину своего отряда, и битва закончилась. Янки убеждены, что никогда еще боевой дух южан не был таким низким. Так бывает во время сильного отлива, когда кажется, что вода уже не поднимется до прежнего уровня. Но море возвращается на прежнее место, а вот насчет южан не знаю…

Он задумчиво уставился на Дерека, словно ожидая ответа, но не дождался и печально покачал головой.

– Ли отступил в Виргинию. Теперь обе армии затаились на противоположных берегах реки Рапидан, и каждая ждет, что первый шаг сделает другая. По-моему, так можно просидеть всю зиму, хотя совсем недавно я слышал о новой мобилизации кавалерии и вылазках пехоты.

Дерек вздохнул, на миг прикрыл глаза, беспомощно развел руками и произнес:

– Судя по вашим словам, капитан Мид, дела Юга совсем плохи.

– Похоже, да. Как я уже сказал, наши солдаты пали духом. Кольцо блокады сжимается все туже. В утешение могу сообщить лишь то, что у конфедератов появился торпедный катер – небольшое суденышко с паровым двигателем. Этот катер назвали «Давидом». В начале месяца он вошел в гавань Чарлстона и потопил линкор «Новые железнобокие». Говорят, он топит суда с помощью торпед, начиненных взрывчаткой.

Дерек промолчал.

Капитан постучал трубкой об стол, высыпал из нее пепел и принялся вновь набивать ее табаком. Искоса взглянув на Дерека, он осведомился:

– Вас расстроили новости, сэр? Разве вы не собирались вернуться в Уилмингтон, чтобы опять прорывать блокаду?

Дерек долго молчал, а когда Джулия, наконец, взглянула на него, то увидела, что он погружен в глубокую задумчивость. В конце концов, он пробормотал, ни к кому не обращаясь:

– Нет, воевать меня больше не тянет. Я начинаю жалеть, что мы не остались на острове, – кажется, воюющие стороны не успокоятся, пока не погубят всю Америку.

– Мне нетрудно понять ваши чувства, – кивнул капитан Мид. – Пожалуй, я мог бы назвать «Джуди Т» своим плавучим островом. Я ловлю рыбу, чтобы прокормить свою семью; то же самое делают и мои матросы. Я уже немолод, Арнхардт, на войне мне не место. Вы, наверное, заметили, что и мои матросы уже в летах. Мало кто из них ушел воевать. Некоторые погибли. Остальные вернулись домой калеками. Они снова стали плавать со мной, делая вид, будто не знают о войне. Я не стыжусь того, что не участвую в ней. И если кто-нибудь последует моему примеру, я не стану его обвинять. – Виновато взглянув на Джулию, он прибавил: – На родине вам не станет легче, чем на острове, леди. Должно быть, вы уже жалеете, что мы подобра – ли вас… Утешайтесь мыслью о встрече с родными и близкими, которые наверняка давно оплакали вашу гибель.

– У меня не осталось никого, кроме брата – он в тюрьме Либби, – спокойно ответила Джулия. – Как только мы доберемся до Ричмонда, я попробую вызволить его оттуда, во что бы то ни стало.

Дерек метнул в ее сторону предостерегающий взгляд, кустистые брови капитана Мида приподнялись, но Джулия невозмутимо продолжала посвящать их в свой план.

– Вот что я задумала, покидая Саванну, – закончила она. – Я не успокоюсь, пока не вытащу брата из этого ужасного места.

– Что же, если он невиновен, значит, вы вправе добиваться освобождения, – сказал капитан, – но даже если на нем вина, он остается вашим братом. Я понимаю, почему вас так тревожит его судьба. О «Черной дыре» ходят страшные слухи…

Дерек встал:

– Капитан, мы будем признательны вам, если вы покажете, где можно прилечь. Мы оба устали.

От взгляда Джулии не ускользнула понимающая улыбка старого рыбака. Он объяснил, что его корабль невелик, кубрик забит до отказа.

– Но поскольку вы вдвоем провели на острове несколько месяцев, надеюсь, вы не прочь поселиться в одной каюте.

– Я могу переночевать и в кубрике, – возразил Дерек, направляясь к двери. – Скажите только, куда мне отвести Джулию.

Капитан поднялся:

– Я собирался предложить вам свою собственную каюту, Арнхардт. Мои матросы спят в страшной тесноте, в холщовых гамаках. Других кают на корабле нет. Я думал, вы займете ее вдвоем, но если вы предпочитаете кубрик…

– Да, предпочитаю, – решительно ответил Дерек.

– Отлично. – Капитан Мид направился к двери, мимоходом кивнув Джулии и попросив ее в случае необходимости обращаться к нему.

Джулия торопливо поблагодарила капитана, и как только за ним закрылась дверь, прошептала, утирая слезы:

– Впервые в жизни я оказалась в таком унизительном положении… Каждый матрос на этом корабле знает, чем мы занимались на острове. Как я буду смотреть им в глаза? Что они думают обо мне?

Дерек раздраженно вздохнул:

– Какая разница, Джулия? В Ричмонде мы покинем судно, и больше ты никогда не увидишь этих людей. Радуйся, что нас спасли. Осталось только освободить твоего драгоценного братца.

Опешив, Джулия широко раскрыла глаза, и неожиданно сообразила:

– Дерек, да ведь ты ревнуешь! Неужели ты не понимаешь, что значит для меня освободить Майлса…

– Знаю-знаю – все это я уже слышал, – устало перебил Дерек, проводя пятерней по взлохмаченным волосам. – Давай поговорим об этом потом. А сейчас я не прочь подстричься и умыться.

Джулия задумчиво прикусила губу. За время, проведенное на острове, она привыкла постоянно находиться рядом с Дереком, а теперь их окружали чужие люди. Остров исчез за горизонтом, и ей казалось, что прошлое было лишь сном. Дерек вдруг изменился. Она чувствовала в нем перемену и не хотела показать, как это ранит ее.

Он повернулся, чтобы уйти, но Джулия остановила его, обняв и уткнувшись лицом в спину.

– Пообещай, что не бросишь меня, Дерек, – взмолилась она, крепко прижимаясь к нему. – Неужели то, что случилось с нами, ничего не значит для тебя?

Обернувшись, он обхватил ее тонкую талию огромными руками и впился в глаза продолжительным, красноречивым взглядом. Одна рука Дерека заскользила вверх, коснулась груди, впадинки у основания шеи и подхватила подбородок.

– Значит, и очень многое, – возразил он срывающимся голосом. – Но если ты не хочешь расставаться со мной, ты должна идти следом.

– И стать твоей любовницей?

Дерек поднял бровь и криво усмехнулся:

– Да, любовницей. Ты прекрасна, с тобой я испытал блаженство. Если мы расстанемся, мне будет недоставать тебя. Но решение за тобой.

Джулия тяжело вздохнула. Ее сердце колотилось. Терять Дерека ей не хотелось, и если этого можно избежать, она была готова стать его любовницей. Но прежде следовало выдвинуть одно условие.

– Я останусь с тобой, сделаю все, что ты попросишь, и буду для тебя тем, кем ты захочешь. Помоги мне освободить брата Тогда я поклянусь, что не брошу тебя, пока ты сам меня не прогонишь.

Дерек смотрел на нее в упор, словно стараясь заглянуть в самую душу, и Джулия поняла, что ей никогда не удастся подчинить себе этого человека. Чтобы быть с ним, принадлежать ему, она должна отдаться ему не только телом, но и душой, всем сво – им существом.

Горячее дыхание Дерека, касающееся ее лица, вызвало в ней прилив желания. Какие же чувства она испытывает к нему на самом деле? Что это – любовь, страсть? Джулия не могла ответить на этот вопрос даже самой себе. Она знала одно: в объятиях Дерека для нее не существует ни страха, ни войны. Дерек наверняка сумеет уберечь ее.

Мучительные видения вспыхнули перед ее глазами. С Дереком она будет надежно защищена. Однако сам он в любой миг способен отнять у нее жизнь, сдавив руками шею. Этот сильный человек умел быть и нежным, внимательным, и грубым, равнодушным, почти жестоким. Его настроение менялось в мгновение ока.

Дерек наклонился и прильнул к ее губам. Он раздвинул их языком, объятие стало почти невыносимым. Они слились воедино. Дерек стремительно раздел Джулию и сорвал с себя одежду. Приподняв Джулию над полом, он вонзился в нее – один раз, другой, третий – пока они не устремились к вершине блаженства, утоляя страсть… лишь на краткое время.

Вскоре он вновь поставил ее на пол и выпрямился.

– Хорошо, Джулия, – тихо произнес он. – Я помогу тебе освободить Майлса.

– Дерек, клянусь, ты не пожалеешь об этом! – радостно воскликнула она.

Дерек прижал палец к ее губам, веля замолчать, и его глаза наполнились холодом и злобой. Он заговорил пугающим голосом:

– Выслушай меня внимательно, Джулия. Ты дала мне клятву и должна сдержать ее. Но если ты попытаешься обвести меня вокруг пальца, пеняй на себя: я не позволю играть со мной женщине, какой бы красивой она ни была. Это относится и к тебе, моя прелесть. – Он отстранился и прищурился, подозрительно оглядывая ее. – Теперь ты принадлежишь мне. Мы заключили сделку.

Он вышел из каюты, осторожно прикрыв дверь, и ее еле слышный стук подчеркнул предупреждение. Джулия обхватила руками свои обнаженные плечи, стараясь унять внезапно возникшую дрожь.

Когда Дерек заключал ее в объятия, она ничего не боялась – ничего и никого, кроме самого Дерека.

Глава 20

Джулия молча стояла рядом с Дереком, ежась от холодного ноябрьского ветра и глядя на большое белое трехэтажное здание, стоящее поодаль. Устав от ожидания, она принялась считать окна на третьем этаже. Пятнадцать. Столько же и на втором. А на первом – всего восемь. И пять дверей. Справа виднелось крыльцо перед последней из дверей. Должно быть, в нее она должна войти, чтобы расспросить про Майлса.

Сжав пальцы Дерека, она спросила:

– Может быть, пойдем туда сейчас же? Я попрошу разрешения поговорить с Томасом и…

– Нет, черт побери! – отрезал он и понизил голос, заметив любопытные взгляды прохожих. – Разве ты не видишь, сколько тут стражников? И в руках у них вовсе не палки. Это винтовки. Нас не подпустят к двери.

– Но разве я не вправе повидаться с кузеном?

Дерек зло стиснул ее пальцы, так что Джулия чуть не вскрикнула от боли.

– Повторяю, я обойдусь без твоей помощи. Нам незачем появляться там. Если Майлс еще жив и если он здесь, надо продумать план побега. Нам понадобится помощь и время. Я попробую найти помощников.

– Где же ты собираешься искать их?

– Предоставь это мне. А еще нам нужны деньги. Каждый человек, который согласится помочь узнику бежать, знает, что при этом он рискует жизнью. Никто не согласится помогать нам просто так. Цена за такую услугу будет очень высокой.

Джулии стало страшно.

– Да ведь у нас нет денег! Даже это платье мне пришлось взять у жены капитана Мида, потому что купить новую одежду нам было не на что. Если Мид не одолжит тебе денег, мы умрем с голоду.

– Доверься мне, – нетерпеливо произнес он и подтолкнул Джулию к пристани, откуда они пришли. Но она не сдвинулась с места. Дерек вздохнул. – Джулия, пойдем отсюда. Не стоит вызывать подозрения у охраны. Стражники уже начинают посматривать на нас.

Джулия собиралась было уйти, но вдруг в одном из окон третьего этажа мелькнуло лицо пленника, прижавшееся к прутьям решетки. Издалека различить черты лица было невозможно, но сердце Джулии дрогнуло, хотя она и понимала, что ее надежды нелепы.

– Смотри! – воскликнула она, указывая на окно. – Может быть, это Майлс или его знакомый…

И тут она в ужасе зажала рот рукой: заметив выглядывающего в окно пленника, стражник прицелился и выстрелил в него. Джулия вскрикнула. Дерек поспешил увести ее. От страха у Джулии подкашивались ноги.

– Выслушай меня, черт возьми! – рассвирепел Дерек и встряхнул ее, чтобы привести в чувство. – Пленник не пострадал. Я слышал, что стражники часто стреляют в окна, заметив, что янки выглядывают наружу. Но при этом пленники редко погибают. Если Майлс еще жив, он уже давно понял, что в окно выглядывать нельзя, иначе ему конец. Ты все поняла?

Страх Джулии постепенно сменился гневом.

– Неужели Томас и вправду служит здесь? Он никогда бы не допустил ничего подобного. Он такой ранимый и добрый…

– Теперь он солдат. Офицер. Он давно привык убивать янки. Джулия, на войне люди меняются.

Она вырвала руку из пальцев Дерека:

– Я сейчас же вернусь туда и потребую позвать Томаса. И если он скажет, что Майлс еще жив, мы должны немедленно продумать побег. Я не успокоюсь, пока не узнаю…

– Он жив, Джулия.

Она уже успела сделать несколько шагов в сторону тюрьмы, но эти слова заставили ее недоверчиво оглянуться.

– Да, ты не ослышалась. Майлс жив. Я выяснил это в первый же день после прибытия в порт. Мне пришлось отдать в уплату флягу рома, подаренную капитаном Мидом. – Дерек усмехнулся. – Идем отсюда.

Они свернули за угол. Со зловещего серого неба сыпался мелкий снег. Джулия пыталась расспросить Дерека о дальнейших планах, но он упрямо отказывался отвечать на вопросы.

Снег повалил сильнее, все вокруг побелело. Джулия с отчаянием думала, что в любое другое время такой снегопад заворожил бы ее, но сейчас она была не в состоянии воспринимать окружающую красоту. Дерек заметил, что она дрожит: шаль и платье промокли насквозь. Обняв за плечи, он прижал Джулию к себе, и она охотно прильнула к нему.

Внезапно он замедлил шаг. Они остановились перед большим двухэтажным особняком.

– Кто здесь живет? – спросила Джулия, когда Дерек направился к занесенному снегом крыльцу. – Зачем мы идем сюда?

– Я хочу, чтобы у тебя на время появилась крыша над головой. – Он постучал в застекленную дверь. Стекло зазвенело.

– Что это значит? А куда денешься ты? Я не останусь тут…

Не обращая на нее внимания, Дерек продолжал стучать. Из-за двери послышались шаги. Дверь распахнулась, и на пороге возникла женщина с ярко накрашенным лицом. Джулия впервые видела нечто подобное. Щеки незнакомки пылали оранжевым румянцем, губы были кроваво-красными. Длинные белокурые локоны падали на спину. На незнакомке был халат из тонкого зеленого шелка, а под ним, похоже, никакого белья.

– Дерек Арнхардт! Ну и ну! – взвизгнула женщина, бросаясь к нему на шею. – Где же ты пропадал? Я уж думала, что ты умер или, чего доброго, женился!

– Плохо же ты меня знаешь, Опал. – Дерек выпустил руку Джулии, чтобы подхватить незнакомку и закружить ее в воздухе. Женщина заливалась пронзительным смехом.

Джулия осторожно заглянула за дверь и увидела великолепную люстру с хрустальными подвесками. Заметив на стенах картины с обнаженными женщинами, она удивленно приоткрыла рот. В доме пахло какими-то резкими духами.

Наконец Дерек поставил женщину на крыльцо и втащил Джулию в дом. Она вздрогнула, услышав доносящиеся сверху голоса. По лестнице спускайся мужчина, самодовольно улыбаясь. Через перила лестницы перевесилась женщина, накрашенная так же смело, как Опал, и Джулия зажмурилась, опасаясь, что грудь незнакомки вывалится из выреза кружевного пеньюара.

– Такого дружка у меня еще никогда не было – кричала женщина вслед уходящему мужчине – Не забывай, заходи почаще – Ее смех показался Джулии фальшивым, но уходящий мужчина широко заулыбался. Он послал женщине воздушный поцелуй и скрылся за дверью.

– Я уезжаю в Уилмингтон по делу – Джулия вздрогнула, уловив обрывок фразы Дерека: – И хочу, чтобы ты присмотрела за ней, пока я в отъезде.

Изумрудные глаза Джулии вспыхнули, обернувшись к Дереку и Опал, она выпалила:

– Здесь я ни за что не останусь! Я знаю, что это за дом. Это бордель!

– Придержи-ка язык, – зло перебила Опал. – Это тебе не просто бордель. Среди моих девочек нет шлюх. Все они настоящие леди.

– Шлюхи, блудницы, проститутки – какая разница. У меня нет ни малейшего желания задерживаться тут – Джулия бросилась к двери, но Дерек догнал ее и прижал к стене Упершись ладонями в стену над головой Джулии, он наклонился к ней с надменной, ненавистной улыбкой.

– Уймись, моя прелесть, – небрежно выговорил он. – Опал содержит лучшее заведение в городе. Она недурно зарабатывает и старательно подбирает клиентов. Сюда пускают далеко не всех мужчин, Опал согласилась присмотреть за тобой, пока я съезжу в Уилмингтон за деньгами. У меня кое-что припрятано.

– Я поеду с тобой, – перебила Джулия.

– Так мы только зря потеряем время. И потом, я не могу позволить себе платить за комнату на постоялом дворе. А если я оставлю тебя здесь одну, ты можешь попасть в беду.

– Я сумею постоять за себя Дерек, тут я ни за что не останусь – Она смерила Опал ледяным взглядом. – А если она пришлет ко мне в комнату мужчину? Скажите, чем я обязана платить за жилье? – обратилась она к хозяйке борделя.

Опал фыркнула.

– Да кто на тебя позарится? Ты же зеленая, как весенняя трава. Сразу видно, что ты и понятия не имеешь, как ублажать мужчин. Не то, что мои девочки!

Дерек обернулся.

– Опал, она знает, как доставить удовольствие мне Она моя, не забывай об этом. Попробуй заработать на ней, и я сверну тебе шею.

Опал тряхнула головой так, словно эта угроза не произвела на нее ни малейшего впечатления, но Джулия заметила, что женщина напугана.

– Я же сказала не беспокойся, – протянула она, подбоченившись так, что халат на груди распахнулся, однако Дерек даже не взглянул на ее прелести.

– Ты поселишься в отдельной комнате и не выйдешь оттуда, пока я не вернусь. Я постараюсь вернуться как можно скорее, но в такую погоду это будет нелегко.

Джулия беспомощно огляделась, не зная, плакать ей или звать на помощь.

– Дерек, как ты посмел так обойтись со мной? Не оставляй меня здесь, не надо. Что ты затеял?

Дерек вывел ее на крыльцо, сказав Опал, что они вскоре вернутся. Не замечая пронизывающего ветра и снега, Дерек попытался объяснить.

– Джулия, ты сделаешь глупость, если рискнешь освободить Майлса сама Я же видел, как ты смотрела на окна тюрьмы. Пойми, у тебя нет ни единого шанса. Я просто не могу оставить тебя без присмотра.

– Я не останусь тут, – упрямо твердила Джулия – Дерек, я убегу.

Он рассмеялся, еще сильнее разозлив ее.

– Об этом я подумал заранее. В заведении Опал есть охранники, защищающие ее клиентов и девочек, так что никуда ты оттуда не денешься.

Он попытался поцеловать Джулию, но она отдернула голову. Губы Дерека скользнули по ее щеке. Он усмехнулся.

– Ладно, сердись, сколько хочешь. А когда я вернусь и все будет позади, ты не посмеешь отворачиваться от меня. Со мной ты станешь самой покорной и любящей любовницей на свете.

– Как бы не так – воскликнула Джулия и толкнула Дерека в грудь, но он крепко держал ее – Больше ты никогда не прикоснешься ко мне! Я не позволю! Ты мне безразличен, нет, я ненавижу тебя!

– Тебе только кажется, что ты ненавидишь меня, потому что вынуждена подчиняться мне. Ты впервые встретила мужчину, который не стал жертвой твоей красоты. Но мы заключили сделку – помнишь? Я освобождаю из тюрьмы твоего брата, а ты становишься моей любовницей.

– Не надейся! В твоей помощи я не нуждаюсь!

– Без нее ты не справишься. – Он похлопал Джулию по ягодицам и отпустил ее. – Мне пора. Смотри не доставляй Опал лишних хлопот, иначе она повысит плату за жилье.

С этими словами он открыл дверь. Услышав последние слова, Опал поспешила заявить:

– Никаких хлопот она мне не доставит. Я умею управляться с чванливыми гордячками вроде нее…

Дерек круто обернулся к Опал, и Джулия поняла, что он на грани бешенства. Потрясая кулаком перед лицом хозяйки борделя, он процедил сквозь зубы:

– Если с ее головы упадет хоть один волос, клянусь Богом, я убью тебя. Имей в виду, я не шучу.

Опал попятилась и забормотала с нервозной улыбкой:

– Конечно, Дерек, все будет так, как ты скажешь. Мы же давно знакомы, ты знаешь, что мне можно доверять…

– А ты знаешь меня, – зло перебил он. – Я не бросаю слов на ветер. Позаботься о Джулии. Она слишком много значит для меня.

Позднее Джулия не раз с болью вспоминала его слова: «Она слишком много значит для меня». А она так надеялась услышать: «Я люблю ее!» При этом воспоминании у Джулии щемило сердце: ей никак не удавалось безразлично относиться к человеку, который не питал к ней никаких чувств.

Глава 21

Джулию разбудил лязг наружного засова на двери комнаты. Сев в постели, она с удивлением оглядела вошедшую девушку. На незнакомке было платье из ярко-розовой тафты, низко вырезанное на груди. Волосы медового цвета, завитые мелкими колечками, были зачесаны вверх и перевязаны черной лентой. Несмотря на ярко накрашенные щеки и губы, ее лицо сердечком казалось почти детским.

– Доброе утро! Я Гарнет, – выпалила гостья на одном дыхании. – На самом-то деле меня зовут Энни, но Опал всем девушкам меняет имена. Гарнет звучит шикарнее, верно? Опал говорит, что клиентам приятнее иметь дело с Гарнет, чем с Энни. А, по-моему, им все равно – было бы, за что платить деньги!

Гарнет поставила на столик у постели принесенный поднос, подбоченилась и продолжала:

– Опал неплохо устроила тебя. Эту комнату приберегают для важных гостей… А я видела его! – Она широко улыбнулась. – Красавчика, который привез тебя сюда! Душка! А какие плечи! Впервые вижу такого рослого мужчину – и притом недурно сложенного. А глаза! – Она мечтательно причмокнула. – Мне бы такого дружка! – Внезапно Гарнет сменила тему: – А эта комната попросторнее моей. – Она огляделась. – И шторы хороши – красный бархат, подумать только! Шикарно, правда? Это все причуды Опал – не выносит дешевой обстановки. Говорит, иначе у клиентов деньги не выманишь.

Обернувшись к Джулии, Гарнет в упор оглядела ее.

– Почему ты не ешь? Опал сама присматривала, как кухарка готовит бифштекс. И вино прислала самое лучшее. Твой дружок велел кормить тебя по высшему классу, так что ешь, не привередничай. Посмотри-ка на себя – кожа да кости. Кое-кто из наших завидует тебе, говорят, что ты милашка. Мне-то все равно. Конечно, я не прочь иметь дружка вроде твоего, но я не из завистливых.

Она вздохнула так, что полная грудь всколыхнулась, и удивленно покачала головой.

– Что же ты все сидишь и молчишь? Так и будешь глазеть на меня? А я-то думала, тебе не терпится поболтать. Вчера вон весь день просидела одна. – Гарнет склонила голову набок, и в ее голосе зазвучали сочувственные нотки: – Ты плакала, что ли? Зря, от слез только морщин прибавляется. Так что побереги лицо.

– Подождите, дайте же мне вставить хоть слово! – взмолилась Джулия, с вожделением поглядывая на бифштекс и вино. – Спасибо за завтрак, Гарнет. Я и вправду проголодалась и не прочь поболтать.

Гарнет хлопнула себя по коленям и залилась хохотом:

– Вот так-то лучше! Опал говорит, ты гордячка, но мне что-то не верится.

Джулия поставила поднос к себе на колени и принялась резать мясо.

– Гордячка? – недоуменно переспросила она.

– Нуда! Недотрога и зазнайка. Послушать Опал, так тебе противно жить с нами под одной крышей. А мы честно зарабатываем свой хлеб. По-твоему, лучше пухнуть с голоду? Ричмонд – большой город… как его? Да, столица Конфедерации. У Опал есть деловая хватка. Здесь бывают офицеры, торговцы – словом, все, кто побогаче. Такие не пойдут к портовым потаскухам – с ними чего только не подцепишь! Вот и все удовольствие. – Она захихикала. – Они знают, что у Опал чисто, да и девушки у нее что надо.

Она придвинула к кровати стул с высокой спинкой, обитый золотистой парчой, и важно уселась, стараясь не измять юбку. Несколько минут она наблюдала, как Джулия ест, а потом спросила:

– Почему это твой дружок держит тебя под замком? Ума не приложу, зачем тебе убегать от него?

– Все не так просто, – вздохнула Джулия, втайне опасаясь этой болтливой девушки, но радуясь возможности перемолвиться словом. – Мой брат сидит в тюрьме Либби, а я хочу освободить его. Дерек пообещал помочь мне, а я ему не верю. Вот он и побоялся оставить меня одну в городе. Если бы он не запер меня здесь, я наверняка попыталась бы освободить брата.

– В тюрьме Либби? – Гарнет протянула руку, схватила кусок мяса с тарелки Джулии и отправила его в рот, смачно причмокнув губами. – Объедение! Редко нам достаются такие кусочки. На еду Опал тратит немного – говорит, нам незачем толстеть. Тюрьма Либби… – задумчиво продолжала она. – Это ее прозвали «Черной дырой»? Что же делает там твой брат? В этой тюрьме сидят янки. Может, он дезертир или предатель?

– Ни тот и ни другой! – отрезала Джулия и, осмелев, рассказала девушке свою историю. Гарнет показалась ей безобидной и дружелюбной, а саму Джулию разговор быстро успокоил. Но мысленно она продолжала обдумывать план собственного побега и надеялась, что новая подруга ей поможет.

Дослушав рассказ Джулии до конца, Гарнет вытаращила глаза от удивления.

– Вот это да! Так твой дружок – сам Дерек Арнхардт, капитан Айронхарт, которого здесь каждый знает? И он хочет сделать тебя своей любовницей? Ну и повезло же тебе! Сама Опал надеялась подцепить его, потому и невзлюбила тебя.

Джулия захлопала глазами.

– Я заметила. Чем я ей не угодила?

– Я же сказала: послушать ее, так ты гордячка. Опал не понимает, что Дерек нашел в тебе. Она увивалась вокруг него и так и этак, и все впустую! А ты хочешь сбежать от такого мужчины! И потом, твой брат наверняка уже мертв – в таких местах долго не живут.

У Джулии мучительно сжалось сердце, и она поспешила возразить:

– Майлс силен душой и телом. Если кто-нибудь и способен выжить в тюрьме, так это он. Дерек говорил, что Майлс жив.

– И как же ты хотела освободить его? Джулия упомянула о Томасе.

– Я немного пою, – призналась она. – Вот я и решила дать концерт для офицеров и охранников. А потом я нашла бы способ устроить Майлсу побег. Я побывала бы в тюрьме, осмотрелась и все решила.

– Забавно, – хихикнула девушка. – Если бы дело пахло деньгами, я бы помогла тебе.

– Правда? – Глаза Джулии загорелись надеждой. Гарнет подозрительно оглядела ее и покачала головой:

– Я пошутила. Здесь мы неплохо зарабатываем, так зачем рисковать своей шкурой? Не бойся, я никому не проболтаюсь. Ну, мне пора, а не то Опал взбесится.

Гарнет ушла, а Джулия встала и принялась беспокойно вышагивать по комнате. Снизу доносилась музыка, возбужденные голоса, сдавленный смех и возгласы девушек Опал, ведущих к себе клиентов. Джулию возмущало, что Дерек упрятал ее в такой дом. Что он себе позволяет? Она ему не рабыня!

Только бы ей выбраться отсюда! Джулией мало-помалу овладело бешенство. Вот забавно было бы посмотреть на Дерека, когда он вернется и обнаружит, что она исчезла! Джулия в гневе топнула ногой. Все клятвы Дерека – пустой звук. Он просто упивался ее телом, но никогда не любил и не полюбит. Черт побери, надо поскорее покинуть этот гнусный дом и освободить Майлса!

Окна в комнате Джулии были накрепко заперты. Комната находилась на втором этаже, и даже если бы она сумела открыть окно, то, прыгнув вниз, непременно сломала бы ногу. Значит, ей не обойтись без помощи Гарнет. Гарнет падка на деньги, это, несомненно. Беда в том, что Джулии было нечего предложить ей – у нее не осталось ни единого украшения!

Стало быть, все попытки сбежать тщетны. Придется ждать, когда вернется Дерек. А если Опал заставит ее работать, как остальных девушек? Такое случается – Джулия слышала о женщинах, ставших проститутками вопреки своей воле. Неужели и ее постигнет такая участь?

Часы тянулись с мучительной медлительностью. Время от времени Джулия засыпала, ее будил пронзительный смех и музыка. Наконец все в доме стихло.

На следующее утро Гарнет явилась к ней, одетая в ярко-красный халат, и внесла поднос с яичницей и чашкой кофе.

– Я встала пораньше, чтобы зайти сюда. – Она позевывала, но ее глаза возбужденно блестели. – Жалко мне тебя.

– Сегодня ночью я почти не спала, – призналась Джулия. – Как хорошо, что ты навестила меня!

– Бывает и хуже. Знаешь, как страдают другие? – И Гарнет пустилась в пространный рассказ о бедствиях южан. Женщинам приходилось делать веера собственноручно, из пальмовых ветвей, бумаги и гусиных перьев. Крахмал заменяли вымоченные пшеничные отруби, дробленая кукуруза или перебродивший сладкий картофель. Эту вязкую массу пропускали сквозь сито или марлю.

Пока Джулия ела яичницу, Гарнет болтала без умолку – судя по всему, ей было так же тоскливо, как Джулии.

– А мыло делают из смеси щелока и остатков жира. Конечно, в деревнях и до войны настоящего мыла не видали, но теперь его нет даже у леди. Сапоги чистят сажей, смешанной с салом, зубы – ивовыми прутиками, надо только слегка пожевать конец. А иной раз в ход идет и свиная щетина – представляешь? – Гарнет сморщила нос. – Но это еще что! Волосы стали мазать свиным салом с розовыми лепестками!

Джулия отставила поднос, не доев завтрака. Гарнет с жадностью схватила тарелку и принялась жевать. При этом она ухитрялась тараторить не переставая.

– Женские гребни вытачивают из коровьих рогов. Гадость, правда? А шпильки – из боярышника.

Внезапно Джулия прервала ее:

– Гарнет, сколько тебе лет?

– Пятнадцать, – без тени смущения отозвалась девушка и, увидев изумление на лице Джулии, рассмеялась: – А с виду не скажешь, правда? Я всегда была рослой девчонкой, да и на фигуру мне грех жаловаться. – Она подмигнула.

– Как же ты…

– Попала сюда? – Гарнет пожала плечами. – Думаешь, на ферме торчать лучше? Конечно, мама поплакала, а отец был рад – одним ртом меньше.

Ни Джулия, ни Гарнет не услышали, как открылась дверь, и заметили, что на пороге стоит Опал, только когда прозвучал гневный окрик:

– Гарнет! Сколько раз можно твердить – держи язык за зубами! Джулия – наша гостья. Не надоедай ей болтовней.

– Не беспокойтесь, – поспешила заверить Джулия. – Я рада возможности поговорить. Сидеть одной взаперти так тоскливо Глаза Опал злорадно заблестели.

– Какая жалость! Когда вернется Дерек, неизвестно. Мы давно знакомы с ним, и я по опыту знаю, что ручаться за него нельзя. Мне неприятно говорить вам об этом, милочка, но он может вообще не вернуться.

Джулия в испуге вскочила:

– Почему вы так решили? Опал пожала плечами:

– Я же сказала – за него нельзя ручаться. Он ненадежный человек. Вы не представляете, сколько девушек он бросил навсегда, хотя обещал вернуться! – Она смущенно улыбнулась. – Должна признаться, одна из них – я.

– Вы? – с трудом выговорила Джулия. – Не могу поверить…

– Ну, зачем мне вас обманывать? Когда-то у нас с Дереком был бурный роман, а потом он исчез – так надолго, что я перестала его ждать. Правда, он иногда появлялся, однако никогда не задерживался… Даже бывая в городе, он не всегда навещает меня. Да, это был жестокий урок. Теперь я никому не отдаю свое сердце – только любовь. – Она переглянулась с Гарнет, и они рассмеялись.

Джулия молчала, потрясенная признанием Опал.

– Послушай, милочка, между нами с самого начала будто черная кошка пробежала. – Опал присела рядом с Джулией на постель и дружески обняла ее за плечи. – А я вовсе не чудовище – можешь спросить у Гарнет. Знала бы ты, как я сочувствую тебе! Я понимаю, каково тебе сейчас. Но это еще не конец света.

Джулия с надеждой взглянула на нее:

– Так вы отпустите меня?

– К сожалению, не могу. – Опал отрицательно покачала головой. – Если Дерек возвратится, он свернет мне шею. Нет, отпустить тебя я не могу, но ты получишь больше свободы. Если ты не против, позднее Гарнет принесет тебе нарядное платье. Ты спустишься вниз и будешь подавать нашим клиентам вино и бренди, станешь моей помощницей.

Джулия вскочила, сжав губы:

– Я не намерена работать на вас, Опал.

Опал снова рассмеялась:

– Полно, милочка! Ты и вправду решила, что я заставляю тебя работать? Тебя, совсем неопытную девушку? Моим клиентам это не понравится. Но ты хороша собою, и мне казалось, ты будешь не прочь ненадолго покинуть комнату и повеселиться. Поступай, как знаешь. Если хочешь, оставайся здесь.

Джулия с подозрением взглянула на хозяйку борделя и решила, что никто не заставит ее лечь в постель с незнакомым мужчиной, а если такое и случится, Дерек все узнает и… конечно, если он вообще вернется, с горечью подумала Джулия.

– Хорошо, – наконец произнесла она, – я помогу вам. Все лучше, чем торчать одной в комнате.

Позднее в тот же день Гарнет принесла в комнату Джулии платье из ярко-желтого атласа.

– Брюнеткам желтое к лицу, – объяснила она. – А вот и желтые бархатные ленты для волос.

Часом позже Джулия уже расхаживала по гостиной с подносом, уставленным хрустальными бокалами с бренди. Мужчины провожали ее оценивающими взглядами, некоторые – похотливыми, однако Опал держалась поблизости и не уставала напоминать, что Джулия – просто ее помощница, а не одна из девушек борделя.

Гостиная начала пустеть: клиенты с девушками поднимались наверх. Лишь немногие еще медлили, потягивая спиртное. Неожиданно в дверь громко постучали, и Опал бросилась открывать. Вместе с порывом ледяного ветра и вихрем мелкого снега в гостиную ввалились трое мужчин. Видимо, они уже успели поднять себе настроение неумеренными возлияниями. Двое принялись обнимать и целовать Опал, и она с радостью принимала эти грубоватые ласки. Джулия поняла, что Опал давно знакома с этими гостями.

Однако третий гость держался в стороне. Все трое были одеты в офицерские мундиры, судя по всему, имели высокие чины, но третий производил особенно внушительное, почти царственное впечатление. В его серых проницательных глазах было что-то, придающее ему зловещий вид, но что именно – Джулии не удавалось определить.

– Куда же вы запропастились? – щебетала Опал высоким, почти пронзительным голосом, кокетливо посмеиваясь. – Я уж думала, что вы нашли себе подружек получше.

– Только не мы, куколка! – жизнерадостно отозвался один из офицеров, обнимавших ее. – Мы с тобой никогда не расстанемся!

– Нам опять пришлось повоевать, – объяснил второй. – Слава Богу, морозы заставили и нас, и наших противников на время прекратить все военные действия, кроме перестрелок.

– А кто ваш приятель? – Опал кивнула в сторону третьего офицера. – Похоже, мы еще не встречались. Каков красавец! – И ее глаза на миг блеснули живым интересом.

Третий офицер слегка поклонился:

– Майор Гордон Фокс к вашим услугам. Я наслышан о вас и вашем заведении, мисс Опал, и должен признаться, слухи не лгут. Ваш дом великолепен, а женщины – редкостные бриллианты… – Он перевел взгляд на Джулию, и она смущенно отвернулась.

Заметив это, Опал поспешила объяснить:

– Простите, майор, но эта девушка здесь не работает. Просто она живет у меня и иногда помогает принимать гостей. Остальные вскоре спустятся. Как вам известно, далеко не все гости задерживаются у нас на всю ночь.

Понимая, что оставаться наедине с майором Фоксом ей не следует, Джулия решила наполнить графины. В соседней комнате стояла большая бутылка бренди. Джулия надеялась, что вскоре в гостиную спустится кто-нибудь из девушек и майору будет, чем заняться.

Почему этот человек пробудил в ней страх? Было что-то неуловимое в том, как он смотрел на нее, в этом стальном взгляде. А она вела себя по-детски и теперь молча упрекала себя за это. Но ей никак не удавалось избавиться от страха, от которого по телу бежали мурашки.

– Вы пролили бренди, прелестница.

Джулия обернулась так быстро, что выронила хрустальный бокал, который держала в руках. Ударившись о толстый ковер, он не разбился, но ножка откололась. Джулия присела, чтобы подобрать обломки, однако майор опередил ее.

– Простите, я не хотел напугать вас. – Он дружески улыбался. – Мне стало одиноко, и я надеялся, что вы составите мне компанию…

– Обычно мне… не приходится развлекать гостей, – с запинкой пробормотала Джулия, невольно задрожав.

Майор заметил это, склонил голову набок и вопросительно поднял брови:

– Вы боитесь меня. Позвольте узнать почему? Разве я вас чем-нибудь оскорбил? Не понимаю, что могло…

– Нет-нет, дело не в этом. – Джулия возненавидела собственный срывающийся голос. – Видите ли, мне неприятно находиться здесь – я еще не привыкла и…

– Понятно. – Майор взял ее за руку и повел в гостиную, к камину. Джулия последовала за ним, зная, что ей не остается ничего другого. Конечно, можно было устроить сцену, но это будет выглядеть нелепо. В конце концов, майор ничем не заслужил подобного обращения.

– У вас замерзли руки. Посидите у огня и согрейтесь. По дороге сюда мы попали в метель. Пожалуй, именно поэтому мои друзья злоупотребили спиртным: они надеялись согреться изнутри. – Он весело засмеялся. – Утром они пожалеют об этом. Еще в юности я понял, как опасны неумеренные возлияния. Пределы своих возможностей я знаю. Их следовало бы знать каждому мужчине.

– Вы правы, – пробормотала она, чувствуя, что оказалась в глупом положении: она не знала, что ответить.

Майор сел на коврик перед камином, но ему мешали ножны, царапающие пол. Поднявшись, он принялся отстегивать их.

– Не сочтите за дерзость, нельзя ли узнать ваше имя? – спросил он.

– Можно, – кивнула Джулия и призналась, что ей нравится мундир майора. По серой ткани кителя от локтей до манжет тянулся золотистый шнур, на высоком стоячем воротничке поблескивали две звезды, указывающие на чин хозяина мундира. Черный пояс был отделан золотом и сочетался с двумя рядами пуговиц спереди на кителе. На каждой пуговице были выгравированы буквы КША – Конфедеративные Штаты Америки. Синие галифе имели оттенок ягод, растущих в лесу близ Роуз-Хилла, по шву штанины были украшены золотыми лампасами.

– Чем вас так удивляет моя форма? Вы не сводите с нее глаз, – заметил майор.

– О, простите… – Джулия смутилась, вспыхнула и с трудом подавила желание убежать. Чтобы переменить тему, она спросила: – Вы позволите предложить вам бокал вина? Боюсь, хозяйка из меня никудышная…

Майор согласился выпить. Вернувшись с бокалом, Джулия села рядом с ним и сложила руки на коленях, надеясь услышать новости с фронта. Она потеряла счет времени, побуждая майора продолжать разговор и поминутно задавая вопросы. Внезапно смех, донесшийся сверху, заставил их взглянуть в сторону лестницы. Вниз спускалась Опал под руку с одним из двух офицеров, пришедших с майором. Опал называла его Джарретом.

Спустившись в гостиную, Опал взглянула на майора Фокса и Джулию с таинственной улыбкой на губах. Надеюсь, вы приятно провели время?

– Да, вполне. – Майор Фокс поднялся. – Джулия – очаровательная собеседница.

– Если вы согласитесь подождать еще немного, кто-нибудь из девушек…

– Нет, нам пора.

Опал обернулась к Джаррету:

– Когда же мы увидимся вновь?

– Трудно сказать, – ответил он. – Мы понятия не имеем, когда получим следующий отпуск. Каждый день сюда привозят все больше янки, стража хватается за головы, не зная, где их разместить. Скоро придется укладывать их в штабеля.

– Я слышала, это страшное место, – сочувственно произнесла Опал.

– Как любая тюрьма, – согласился офицер. Глаза Джулии изумленно раскрылись.

– Вы говорите о тюрьме Либби? И вы служите там… среди пленных? – Эти слова вызвали резкую боль в ее сердце.

Джаррет рассмеялся, а Гордон Фокс выслушал Джулию внимательно, без улыбки.

– Мы вне опасности, – заверил Джаррет, надевая шинель. – Янки знают: стоит им косо взглянуть на стражников, и те стреляют без предупреждения. И часто попадают!

Джулия отвернулась с подавленным стоном. Гордон поспешил взять ее за локоть:

– Что вас так встревожило, дорогая? Вы чем-то расстроены?

– Нет, – отозвалась Джулия, – просто у меня разболелась голова. Прошу меня простить.

– Ну конечно, – кивнул майор, глядя вслед уходящей девушке. – Надеюсь, мы еще увидимся.

Джулия не ответила: она стремительно бежала по ступенькам, смаргивая слезы. Все казалось ей таким бесполезным, напрасным… Майлс совсем рядом и вместе с тем безнадежно далеко.

Глава 22

Опал Бордин нахмурилась, увидев, как майор Фокс положил ноги в сапогах на стол вишневого дерева. Вынув манильскую сигару, он облизнул ее кончик и прикурил, не обращая внимания на недовольную гримасу Опал. К потолку поплыло голубоватое колечко дыма.

– Майор Фокс, вы испытываете мое терпение, – не выдержала Опал. – Мало того, что вы уже две недели приходите сюда каждый вечер, пьете мой бренди и зря отнимаете время у моей помощницы, так теперь у вас еще хватает совести отнимать время у меня. Прошу вас, перейдем сразу к делу.

– Если хотите, я могу заплатить за бренди, – холодно отозвался майор. – А что касается впустую потраченного времени, то мисс Маршалл не предлагала мне свои услуги… – Он помедлил, улыбнулся и добавил: – …и я их не требовал.

– К делу, – напомнила Опал.

Смерив ее недовольным взглядом, майор произнес:

– Все, что будет сказано здесь, должно остаться между нами. Если вы кому-нибудь проболтаетесь, вам придется отвечать по всей строгости закона.

Опал подняла брови:

– Вы угрожаете мне? Майор пожал плечами.

– Думайте как вам угодно. – Он затянулся сигарой, вынул ее изо рта и уставился на тлеющий кончик. Наконец убедившись, что Опал окончательно растерялась, он продолжал: – Я служу в разведке армии конфедератов. Отчасти моя работа состоит в поиске так называемых подозрительных ситуаций, способных нанести ущерб Конфедерации.

Он знал, что Опал изводится от беспокойства. Пронзительным голосом она осведомилась:

– Но при чем тут я и мое заведение?

– Мне кажется весьма подозрительным тот факт, что тут живет молодая красавица, привезенная мужчиной, имя которого вы отказываетесь назвать. Несомненно, мисс Маршалл – образованная и хорошо воспитанная женщина. Зачем же этому мужчине понадобилось держать ее здесь? С какой целью?

Он сбросил ноги со стола так неожиданно, что громкий стук подошв об пол заставил Опал вздрогнуть. Подавшись вперед и слегка прищурившись, майор процедил, указывая на Опал сигарой:

– Я хочу знать все, и немедленно.

– Я… не знаю, зачем он привез ее сюда, – растерянно заговорила Опал. – Он попросил кормить ее и следить, что она не сбежала. Пообещал заплатить, когда вернется…

По-моему, ему давно пора вернуться. Джулия тоже так считает. Вот и все, что мне известно.

– Вы знаете, как зовут этого мужчину, – возразил майор. – И должно быть, догадываетесь, почему он оставил мисс Маршалл в вашем доме.

Опал начала нервозно перебирать бумаги на столе.

– Вы напрасно отнимаете у меня время. Мы оба избежим множества неудобств, если вы поможете мне. – Майор откинулся на спинку стула. – Или вы предпочитаете, чтобы вас допросили в моем кабинете?

– Нет! – Опал хлопнула ладонями по столу. – Ну хорошо, я расскажу вам все, что знаю о нем. Его зовут Дерек Арнхардт, он много раз прорывал блокаду. В Уилмингтон он отправился за деньгами – я слышала, как он говорил об этом Джулии. А что касается причины, по которой он привез Джулию сюда… мне известно лишь то, что она рассказала одной из моих девушек. Брат Джулии находится в тюрьме Либби, и Дерек намерен нанять людей, чтобы освободить его. Он боится, что в отчаянии Джулия сама попробует спасти брата, не дожидаясь помощи… Прошу вас, никому не говорите, что услышали об этом от меня, – взмолилась она. – Если Дерек узнает, что я проболталась, мне не жить!

Лицо майора Фокса медленно расплылось в улыбке.

– Не сомневайтесь: я умею хранить тайны. Он встал, коротко попрощался и ушел.

Тем же вечером он вернулся. Как обычно, он следил за каждым движением Джулии. Майор находил в ней удивительный шарм, ее блестящие черные волосы и малахитовые глаза, обрамленные густыми ресницами, приковывали взгляд. Именно о такой девушке он мечтал. Майор видел, что она уязвима, и понимал, что стоит приложить некоторые усилия – и она покорно будет плясать под его дудку.

Джулия Маршалл могла стать редкостной находкой.

Гостиная опустела. Джулия осталась вдвоем с майором. Размышляя о том, почему он каждый вечер является сюда, но отказывается от развлечений с какой-нибудь из девушек Опал, Джулия притворно зевнула и пробормотала:

– Я очень устала, майор. Прошу прощения, я хотела бы удалиться…

– Джулия, нам надо поговорить о вашем брате, – отчетливо произнес майор.

Джулия опешила.

– Нет, вы не ослышались. О вашем брате я знаю все: он в тюрьме Либби, разве не так? Может быть, поднимемся наверх, в вашу комнату, и поговорим с глазу на глаз? Уверяю вас, у меня нет никаких дурных намерений. Здесь нас с легкостью могут подслушать.

– Но… откуда вы узнали о моем брате? – с трудом выговорила Джулия, поднимаясь по лестнице.

– У меня свои способы узнавать все, что понадобится. Вы ни в чем не виноваты. Смею вас заверить, что я готов помочь вам – в обмен на некоторые услуги.

С гулко колотящимся сердцем Джулия опустилась в кресло у камина в своей комнате. Майор Фокс остался стоять, но Джулия не могла последовать его примеру: ослабевшие ноги отказывались держать ее.

– Вы можете всецело доверять мне. А теперь расскажите о своем брате и Дереке Арнхардте.

Джулия растерялась: просьба майора была более чем неожиданной.

– Не знаю, должна ли я доверять вам… – Она прижала руки к груди, глядя на майора широко распахнутыми глазами. – А если это уловка? Нет, я не могу подвергать опасности жизнь Майлса…

– Его жизнь и без того в опасности, дорогая, – до тех пор, пока он не покинет «Черную дыру». Так вам нужна помощь или нет?

Подозрения Джулии росли с каждой секундой.

– Почему вы предлагаете мне помощь?

– У меня на то свои причины. Я хочу получить кое-что взамен. Джулия прищурилась:

– Что именно?

– Я служу в разведке армии конфедератов. Нам нужны миловидные и умные женщины – такие, как вы. Если я помогу вашему брату бежать, вы будете служить своей родине, подчиняясь моим приказам.

– Но я в этом ничего не понимаю… – Джулия смешалась. – Если у вас есть связи, почему же вы не можете освободить Майлса, не устраивая побег? Он был несправедливо обвинен, поэтому…

Майор взмахом руки прервал ее:

– Мне нет дела до того, почему он попал в тюрьму. А вам я советую задавать поменьше вопросов. Вы узнаете, что надо делать, как освободить его: побег должен совершиться тайно и выглядеть естественно. Нам нельзя навлекать на себя подозрения.

Джулия пристально вгляделась в лицо майора, пытаясь понять смысл его слов. Ежедневные визиты майора и без того поставили ее в затруднительное положение, а теперь этот разговор… Майор Фокс был видным мужчиной, но что-то в нем настораживало Джулию, даже пугало.

– И еще одно, – продолжал он, – поскольку моя работа требует строгой секретности, я не намерен отвечать на вопросы. Либо вы принимаете мое предложение, либо мы обо всем забываем.

– А если я откажусь? Майор вкрадчиво улыбнулся:

– Надеюсь, вы не настолько глупы. Джулия покачала головой:

– Не знаю, что и сказать… Пока мне нечего вам ответить. Я должна подумать…

– Времени для размышлений нет. Все, что от вас требуется – согласиться работать на меня и перестать беспокоиться за брата. Он окажется на свободе.

– А если он захочет увезти меня с собой? – возразила Джулия. – У него не осталось родных, кроме меня. Если я буду вынуждена остаться здесь, он заподозрит неладное.

Майор поднял бровь:

– А как же ваша сделка с Арнхардтом? Что вы пообещали ему в обмен на помощь? – Увидев, как вспыхнула Джулия, майор торжествующе рассмеялся: – Можете не отвечать, я и сам знаю. Вы думаете, ваш брат спокойно воспримет такое известие?

Об этом Джулия никогда не задумывалась, но теперь поняла: Майлс вряд ли одобрит эту сделку или согласится выполнить ее условия. Так вот в чем дело! Должно быть, Дерек предвидел такой оборот и решил отказаться от своего замысла. Может, именно поэтому он до сих пор не вернулся? Скорее всего, он никогда не вернется, вдруг осознала Джулия в приливе паники. И она окажется пленницей этого дома!

Внезапно майор Фокс встал перед Джулией на колено и сжал в горячих ладонях ее ледяные пальцы.

– Джулия, в вашей помощи нуждаюсь не только я, но и ваш брат. Вы, конечно, слышали о том, что творится в тюрьме Либби, но представить себе всю тяжесть положения пленников невозможно, не разделив их участь. Как же вы можете колебаться? Арнхардт предложил вам унизительное положение любовницы, а я предлагаю почетную службу родине. Вместе с войной закончится и ваша работа. – Несколько минут он молчал, ожидая, когда до Джулии дойдет смысл слов, а затем продолжил: – Я не намерен задерживаться в Ричмонде – меня ждут дела. Если вы согласитесь, я безотлагательно приму необходимые меры. Завтра к вечеру ваш брат уже будет свободен.

Джулия задумчиво поджала губы. Почему он так спешит? Он не дал ей даже подумать…

– А я сумею повидаться с ним, хотя бы ненадолго? – спросила она. – Чтобы сообщить ему, что со мной, избавить его от беспокойства?

Майор вздохнул и потер лоб кончиками пальцев.

– Джулия, этим вы только навредите и себе, и ему… Но так и быть. Я не хочу, чтобы вы тревожились понапрасну. С братом вы встретитесь – правда, ненадолго. И вы не должны рассказывать о том, чем намерены заняться. Кроме того, – добавил он, – за вашим братом будет отправлена погоня. Я позабочусь о том, чтобы он до конца войны пробыл в надежном убежище. Позднее вы сможете встретиться с ним.

Джулия не знала, есть ли у нее другой выход. Дерек мог бы прислать ей весточку или вернуться поскорее. Она вовсе не обязана ждать его до конца жизни. Брата нужно спасать. Майор Фокс прав: все, что способен предложить ей Дерек, – положение любовницы. О любви он даже не заикался.

– Хорошо, – наконец выговорила она. – Я принимаю ваше предложение, майор Фокс.

– Зовите меня Гордоном. – Он усмехнулся, потрепал ее по колену и встал. – Мы непременно подружимся, Джулия.

Он прошел к окну и без труда сломал один из засовов.

– На него никто не обратит внимания. Завтра, как только стемнеет и внизу начнется веселье, заприте дверь изнутри. Откройте окно и ждите. Один из моих людей бросит вам снизу веревку. – Он пошатал обеими руками столбик кровати. – Привяжите веревку к этому столбику – он выдержит ваш вес – и спускайтесь вниз. Мой человек вам поможет.

– А как же Майлс? – со страхом напомнила Джулия.

– Вас отведут туда, где вы встретитесь с ним.

Джулия прикрыла глаза, молясь, чтобы ее поступок не оказался ошибкой. Но делать было нечего. И, что же будет потом?

– Все очень просто: вы поедете со мной. Вам больше не о чем волноваться. И вы, и ваш брат окажетесь на свободе. Когда кончится война, вы встретитесь друг с другом.

Часы на каминной полке пробили полночь. В комнате стало тихо, тишину нарушало лишь прерывистое дыхание Джулии. Она боялась этого человека, особенно потому, что оказалась в его власти. Обратного пути у нее не было.

У двери майор коротко кивнул:

– Я не допущу, чтобы с вами что-нибудь случилось. До завтра.

Эту ночь Джулия провела без сна, а когда рассвело, со страхом поняла, что ее решение может оказаться роковым. Возможно, Гордон лжет. Что, если он согласился помочь ей лишь затем, чтобы увезти и запереть где-нибудь в укромном месте? Джулия замечала, каким взглядом Гордон смотрит на нее, как вспыхивают его глаза. Должно быть, он вовсе не собирается спасать Майлса. Все его заверения – ложь. Значит, она должна готовиться к самому худшему.

Джулия вдруг вспомнила про Гарнет. Они уже успели подружиться, и Джулия надеялась, что этой девушке можно доверять. В случае необходимости Гарнет обратится к властям.

Проведя в раздумьях еще несколько часов, Джулия направилась в комнату Гарнет, зная, что девушка не любит просыпаться слишком рано. Время близилось к десяти утра, когда Джулия постучала в дверь Гарнет и обнаружила, что та еще и не думала вставать.

– Мне надо поговорить с тобой, Гарнет. – Джулия вошла и тщательно заперла дверь за собой.

– Что-то стряслось? – зевнула девушка, забираясь поглубже под одеяло. – Боже милостивый, который час?

– Послушай меня внимательно, – зашептала Джулия, присев на край кровати. – Слушай и запоминай и смотри никому не проболтайся.

После того как Джулия объяснила все по порядку, Гарнет уставилась на нее, вытаращив глаза и разинув рот.

– Скажи хоть слово! – попросила Джулия. – Я должна знать, смогу ли рассчитывать на тебя, если со мной что-нибудь случится.

– А как я узнаю, если с тобой что-нибудь случится? – Гарнет смотрела на Джулию как на помешанную.

– Если из Либби будет совершен побег, ты узнаешь об этом, как и все жители Ричмонда. А если все будет тихо, спроси у мужчин, которые приходили сюда с майором Фоксом, не сбежал ли кто из тюрьмы. Если они ответят «нет», ступай прямо к властям и сообщи, что меня похитили. Гарнет снова зевнула.

– А тебе никогда не приходило в голову, что он освободит твоего брата, а тебя возьмет в заложницы? По-моему, он на все способен.

Джулия нервозно прикусила губу.

– Об этом я подумаю позднее. А пока я мечтаю лишь о том, ради чего покинула Саванну – освободить брата.

– Ладно, я буду настороже. Надеюсь, тебе повезет. А теперь дай мне еще вздремнуть. – Она устало улыбнулась. – Не выходи из своей комнаты. Если Опал застукает тебя здесь, она насторожится.

Вернувшись в комнату, Джулия подошла к окну и посмотрела вниз, на землю, укрытую снегом. Солнце выглядывало в прорехи туч, и снег искрился в лучах, словно крохотные осколки тончайшего хрусталя.

Глядя в окно, Джулия думала о человеке, который сегодня вечером бросит ей веревку. Ей было страшновато, но при мысли о том, что страдания Майлса кончатся, ее охватывало ликование.

Ради собственного блага она должна отгонять все мысли о Дереке… и о том, что могло случиться, – ведь их связывает только страсть, а не любовь.

Глава 23

Спустившись в гостиную ближе к полудню, Джулия застала там разодетую Опал. Хозяйка борделя отдавала список покупок кухарке, ждущей у входной двери.

– Смотри ничего не забудь, Рут, – строго произнесла Опал. – Эта вечеринка пойдет на пользу делу. В последнее время нам что-то не везет. Постой-ка… может, я что-нибудь упустила? – Она задумчиво коснулась пальцем щеки. – Приглашения разошлют Аллен и Крэг… Наверняка соберется целая толпа.

– Вы устраиваете вечеринку? – с удивлением осведомилась Джулия, подходя поближе.

Опал и Рут не обратили на нее внимания. Рут горячилась:

– У вас только одно на уме – не дать мне ни минуты покоя! – Она куталась в шаль. – В такую погоду хороший хозяин собаку во двор не выгонит, а вы отправляете меня на рынок!

– Если ты чем-нибудь недовольна, Рут, то тебя здесь никто не держит, – отрезала Опал и сунула список в руки кухарке. – Пошевеливайся! Возвращайся поскорее и начинай готовить ужин.

Рут удалилась с обиженным видом. В приоткрытую дверь ворвался ледяной ветер.

– Это она нарочно оставила дверь открытой! – вскипела Опал. – Старая дура! – Обернувшись, она увидела Джулию. – Доброе утро!

– Я слышала, вы устраиваете вечеринку?

– Да, и незачем так волноваться. Надеюсь, ты сумеешь развлечь гостей. Должно быть, ты уже извелась от скуки – Дерек что-то не торопится. – Она прошествовала в столовую, Джулия направилась следом. – Ты не могла бы почистить хрусталь, милочка? Ведь тебе все равно нечем заняться.

Внезапно Джулия решила спросить без обиняков:

– Опал, вы верите, что Дерек вернется?

Хозяйка борделя ответила ей сочувственным взглядом.

– Трудно сказать, милочка. Дерек всегда был непредсказуем. Я бы сказала, что ему уже давно следовало бы вернуться…

– И что же будет, если он не вернется? – затаив дыхание, продолжала расспросы Джулия.

На лице Опал появилось серьезное и деловитое выражение, но голос остался сладким.

– Ты же понимаешь, Джулия: нельзя всю жизнь просидеть у меня на шее. Я подожду еще несколько недель, а потом мы с тобой сядем и поговорим о том, как ты расплатишься за комнату и стол.

– У меня нет ни гроша, – напомнила Джулия. Опал окинула ее опытным взглядом и улыбнулась:

– Зато есть нечто большее – такого богатства нет ни у одной из моих девушек, милочка. Не пройдет и недели, как ты будешь пользоваться бешеным спросом. А Дереку придется винить самого себя – не могла же ты ждать его всю жизнь! Разумеется, пока ты не вернешь мне долг, я тебя никуда не отпущу.

– Но я не могу…

Опал замахала руками, обрывая разговор.

– Давай поговорим об этом в другой раз. У меня уйма дел. Пожалуйста, почисть хрусталь и серебро. А я попрошу Гарнет одолжить тебе на вечер платье понаряднее. Кто знает, может, сегодня состоится твой дебют? – Усмехнувшись, она вышла из комнаты.

Джулия поняла, что предложение майора Фокса – ее единственный выход. Остаться здесь означало стать проституткой: с каждым днем ей все меньше верилось в то, что Дерек вернется. В душе Джулии нарастала ненависть к обманщику.

Она выместила свою ярость на безвинном хрустале, и через несколько часов каждый бокал сверкал как новый. Затем пришла очередь серебра, а когда с делами было покончено, Джулия отправилась переодеваться. Опал велела всем девушкам принарядиться и спуститься в гостиную пораньше, чтобы встретить прибывающих гостей.

На своей постели Джулия обнаружила ярко-зеленое бархатное платье с неприлично глубоким вырезом. Стараясь не поддаваться страху, Джулия оделась, размышляя, как потихоньку ускользнуть к себе комнату во время застолья – иначе о побеге придется забыть.

Высоко собрав волосы на макушке и заколов их гребнями из слоновой кости, Джулия придирчиво оглядела себя в зеркале и осталась довольна. Но на смену удовлетворению пришли угрызения совести. Снизу донесся голос Опал, созывающей девушек в гостиную.

– Несомненно, ты – жемчужина моей коллекции красавиц! – просияла Опал, увидев спустившуюся Джулию. От необходимости отвечать Джулию избавил стук в дверь. Начали прибывать гости.

Уставив поднос наполненными бокалами, Джулия вышла к гостям, наводняющим гостиную, предлагая им выпить. Опал была счастлива: за один вечер ей удалось собрать всех постоянных клиентов и множество новых. Мужчинам приходилось ждать своей очереди отправиться наверх вместе с выбранной женщиной. Джулия подсчитала, что на каждую девушку пришлось не менее трех мужчин.

Вдруг сильные пальцы сжали ее запястье, и, вскинув голову, Джулия увидела перед собой майора Фокса.

– Я бы выпил, – обратился он к ней, а затем добавил так громко, что его услышали все присутствующие в зале: – Позднее мы пойдем к вам. – Джулия ошеломленно уставилась на него, а майор склонился над ее ухом, делая вид, что нежно целует его, и прошептал: – Улыбайтесь, дорогая. Вам нечего бояться.

Все улажено. Я пришел сюда для того, чтобы никто не заподозрил меня в причастности к побегу.

Опасения Джулии отчасти рассеялись.

– Что вы имели в виду? Зачем вы хотите подняться в мою комнату? – взволнованно выговорила она. – Всем известно, что я не работаю на Опал.

– Все знают, что вы неприступны, но пусть считают, что мы увлечены друг другом. Тогда ваше внезапное исчезновение никому не покажется странным. – Его лицо напряглось. – И незачем задавать столько вопросов, Джулия. Я всегда знаю, что делаю.

Он затерялся в толпе гостей, но вскоре вновь приблизился к Джулии и попросил еще шерри, мимоходом известив ее, что через час Майлс окажется на свободе.

– За Недом Роджерсом и Джарретом Пейном явится посыльный с донесением о побеге. Они будут вынуждены немедленно уйти, и я присоединюсь к ним. А тем временем в суматохе вы ускользнете в свою комнату. Под окном вас уже будут ждать.

– Не могу поверить!

– Так и будет. – Он уверенно похлопал ее по плечу. – Я же пообещал.

В дверях гостиной появилась Опал с маленьким серебряным колокольчиком в руках. Она зазвонила, требуя общего внимания, и объявила, что ужин подан. Толпа потянулась в столовую. Гордон галантно подал руку Джулии.

Длинный стол был уставлен блюдами с жареной индейкой, утками и гусями, овощным рагу, соусами, сладким картофелем и яйцами. Рут в запачканном переднике поставила посреди стола корзинку с горячими бисквитами. Каждый наполнял свою тарелку, отходил в сторону, усаживался и принимался за еду.

Джулия с удивлением заметила, что ее рука, держащая тарелку с аппетитной снедью, ничуть не дрожит. Гордон дружески болтал с Недом Роджерсом.

Нед вспоминал о своей недавней поездке в зимний лагерь генерала Ли, к берегу реки Рапидан.

– Видели бы вы его, Гордон! Это целый город: палатки, шалаши, толпы солдат. Наши доблестные воины развлекаются, играя в снежки, словно дети.

– Пусть забавляются, пока есть время, – сухо отозвался Гордон. – Весной обе стороны наверняка перейдут в наступление. Но что вы делали в лагере, Нед?

Офицер объяснил, что ему осточертела тюрьма.

– Надоело видеть, как каждый день из нее десятками вывозят трупы, – устало добавил он. – Пленные мрут, как мухи – от дизентерии, тифа, голода. Этих бедняг нельзя не пожалеть.

Сердце Джулии сжалось от боли. Поистине, Майлс оказался в аду. Только бы его удалось спасти! Он должен выжить!

– Жаль, что обмен пленными прекратился, – заметил Гордон. – Тюрьмы обеих враждующих сторон переполнены.

– Ну, тут уж ничего не поделаешь. Единственное средство – разгромить янки и завершить войну, – усмехнулся Джаррет.

Джулия склонила голову, чтобы никто не заметил ненависть на ее лице. Опал неожиданно пришла к ней на помощь, попросив прекратить наскучившие всем разговоры о войне.

Джаррет протянул руку и ущипнул Опал за ягодицу. При этом его тарелка наклонилась, соус капнул на скатерть.

– Что такое настоящая вечеринка, я покажу тебе позднее, детка. Ешь, как следует, набирайся сил – они тебе пригодятся!

Хмуро посмотрев на пятно на свежей скатерти, Опал отправилась на поиски Рут. Толпа обступила стол, весело обмениваясь замечаниями. Стук в дверь никто не услышал.

Но Опал насторожилась, отодвинула край кружевной занавески и обнаружила, что на крыльце кто-то стоит.

– Еще один гость! – радостно улыбнулась она и с приветливой улыбкой распахнула дверь, однако при виде мрачных лиц вновь прибывших оторопела. Этих людей она не приглашала. – Что вам угодно? – коротко спросила она.

Один из шести солдат, стоящих на крыльце, снял фуражку и потребовал встречи с лейтенантами Пейном и Роджерсом.

– У нас вечеринка! – возмутилась Опал. – Зачем тревожить офицеров по пустякам? Им это не понравится.

– Простите, мэм, дело не терпит отлагательств. – Судя по всему, солдат вовсе не сожалел о визите. – Если офицеры немедленно не выйдут сюда, мы сами войдем в дом.

– Да ради Бога! Но имейте в виду, вы за это ответите. Офицеры будут недовольны…

– Понимаю, мэм, – прервал ее солдат. – Всю ответственность я беру на себя.

Опал закрыла перед ними дверь, преграждая доступ ледяному воздуху. Приглашать солдат в дом она и не подумала, по опыту зная, какие следы на коврах оставляют облепленные снегом сапоги. Поспешив в столовую, она приподнялась на цыпочки и взглядом разыскала в толпе Неда Роджерса. Дождавшись, когда он обернется к ней. Опал поманила его и Джаррета к себе.

Не выпуская из рук тарелки, офицеры подошли к хозяйке борделя.

– Там солдаты! – Опал состроила гримаску. – Я предупредила, что вы заняты, но они настаивали…

Офицеры обменялись встревоженными взглядами и бросились к двери. Не прошло и минуты, как они вернулись в холл и потребовали подать шинели. Несколько гостей, вышедших из столовой, с любопытством наблюдали за офицерами: видимо, произошло нечто важное. Майор Фокс поинтересовался, в чем дело.

– Побег из тюрьмы, – коротко бросил Нед, надевая поданную шинель. – Подробности пока неизвестны, но двое стражников погибли. Какие-то бандиты проникли в здание тюрьмы, переодевшись в мундиры конфедератов, и помогли пленнику бежать.

– Только одному пленнику? – с удивлением переспросил кто-то из гостей.

– Вам же сказано – подробности пока неизвестны, – вмешался Джаррет. – Нам было приказано немедленно явиться в тюрьму.

– Я иду с вами, – объявил Гордон и велел Рут принести его шинель.

Некоторые из гостей тоже выразили желание присоединиться к нему.

– Неужели какой-то побег для вас важнее вечеринки? – возмутилась Опал. – Я так готовилась к ней, решилась на такие расходы, и вот на тебе!

– Не волнуйся, крошка. – Нед послал ей воздушный поцелуй, спеша к двери. – Скоро мы вернемся – ты и соскучиться не успеешь.

По крайней мере, десяток мужчин покинул бордель, спеша вслед за солдатами. Остальные еще долго обсуждали неожиданное известие, и Джулия, воспользовавшись суетой, последовала совету Гордона. Никто не заметил, как она поднялась по лестнице к себе в комнату и заперла дверь изнутри.

Она понимала, что в нарядном бальном платье не очень-то удобно спускаться из окна по веревке, но переодеваться было некогда. Единственное, что успела сделать Джулия, – избавиться от громоздкого кринолина. Схватив одолженный у Гарнет плащ, она бросилась к окну и легко распахнула его.

Ветер вмиг растрепал ее изящную прическу. На горящие от возбуждения щеки посыпались колючие снежинки. Перегнувшись через подоконник, Джулия тихо позвала:

– Эй! Есть там кто-нибудь?

– Я здесь! – отозвался хрипловатый, но уверенный голос. – Держите веревку! Привяжите ее к столбику кровати!

Что-то просвистело в воздухе, Джулия неловко взмахнула руками, но ничего не поймала. Снизу послышалась ругань:

– Да ловите же ее, черт возьми! Пора уносить ноги… Джулия снова промахнулась.

– Простите, – пробормотала она, чувствуя, как слезы обжигают замерзшие щеки. – Я ничего не вижу…

В третий раз веревка упала рядом с протянутой рукой Джулии, и она поспешно схватилась за нее.

– Поймала! Хвала Создателю! Подождите, сейчас я привяжу ее… От холода пальцы едва шевелились, нервы Джулии были на пределе, поэтому с веревкой она провозилась дольше, чем рассчитывала.

– Черт побери, скорее! Иначе я не стану вас ждать… – донесся снизу раздраженный голос.

Джулия откликнулась:

– Прошу вас, потерпите еще минутку!

Наконец все было готово. Перебросив ногу через подоконник, она вцепилась в веревку обеими руками.

– Что дальше? – спросила она, дрожа от страха и ледяного ветра.

– Спускайтесь вниз, если не умеете летать! – отрезал незнакомец.

Джулия перебросила через подоконник и вторую ногу и застыла на краю карниза, держась за веревку. Повернувшись лицом к стене, она мысленно подтолкнула себя, и вдруг ей показалось, что она летит вниз, обдирая ладони. Непродолжительный спуск показался Джулии бесконечным.

– Ну, наконец-то! – прошептал ее сообщник, заметив, что Джулия повисла под окном. – Не паникуйте, все будет хорошо…

На полпути вниз Джулия сумела остановить падение и начала медленно перебирать руками. Ладони горели.

– Сюда… еще немного…

Джулия осторожно съезжала по веревке, морщась от жгучей боли и досадуя на то, что ей недостает ловкости.

Проскользив еще несколько дюймов, она вскрикнула и снова вцепилась в веревку.

– Спускайтесь, черт возьми! – прикрикнул сообщник. – Осталось совсем немного! Ничего, справитесь! И перестаньте разыгрывать беспомощную дурочку!

Эти слова разозлили Джулию: и вправду, что это с ней? Пылая решимостью, она разжала пальцы левой руки и спустилась сразу на целый фут, затем снова ухватилась за веревку обеими руками. Преодолевая фут за футом, она съезжала по веревке вниз, пока кто-то не схватил ее за ноги.

От неожиданности она выпустила веревку. От резкого толчка и Джулия, и ее сообщник повалились в глубокий снег.

Незнакомец опомнился первым и без церемоний поставил Джулию на ноги.

– Меня зовут Лео. Идите за мной и не задавайте лишних вопросов. – Он двинулся прочь, увязая в снегу, и Джулия поспешила догнать его, слушая, как он бормочет что-то о женской глупости.

Они не успели пройти и несколько кварталов, как плащ и платье Джулии вымокли насквозь.

– Дальше я не пойду, – задыхаясь, заявила она. – Меня не держат ноги…

– Мы скоро будем на месте. Прибавьте шагу. Мне было приказано как можно скорее увести вас, а вы провозились с веревкой чуть ли не целый час.

– Мне впервые пришлось спускаться по веревке, – возразила она. – Обычно я выхожу из дома через дверь.

– Так бы вас и выпустили! – усмехнулся Лео.

Джулия оставила без внимания грубоватую шутку и собралась с силами. Стояла безлунная ночь, улицу озарял только свет, падающий из окон домов. Джулия двигалась почти на ощупь.

Наконец они свернули за угол, и Джулия чуть не расплакалась от радости, когда сообщник подвел ее к ждущей повозке и обратился к вознице:

– Теперь ты отвечаешь за нее. А я, пожалуй, пойду выпью – надо же обмыть прибыль.

Возница помог Джулии забраться в повозку.

– Закрытый экипаж найти не удалось, – объяснил он таким тоном, словно ему было все равно. Сам возница кутался в толстый плащ, на голове его красовалась широкополая шляпа, и он казался неуязвимым для снега и ветра.

Хлестнув вожжами по крупам мулов, он направил повозку по улице, занесенной снегом.

– Надеюсь, ехать придется недолго? – стуча зубами, осведомилась Джулия. – По снегу мулы недалеко уйдут…

– Насчет Джимми и Билла не беспокойтесь: это самые крепкие животины в округе. Если кто и вынослив, так это они. Но ехать придется недалеко. Сидите тихо и отдыхайте.

– Я насквозь промокла!

– Говорю же вам – ехать недалеко.

Поездка показалась Джулии бесконечно длинной, однако, в конце концов, возница остановил мулов перед домом с темными окнами.

– Поднимитесь на крыльцо, стукните в дверь два раза, подождите минуту, затем постучите еще трижды. Спуститесь сами или вам помочь? – Похоже, помогать Джулии он вовсе не собирался.

– Справлюсь сама, – отозвалась Джулия, не желая унижаться. Она споткнулась, но вовремя схватилась за колесо повозки и удержалась на ногах. С трудом волоча ноги, она обошла вокруг повозки, опасаясь завязнуть в высоких сугробах.

Перил на крыльце не оказалось. Джулии пришлось нагнуться, чтобы рассмотреть первую ступеньку. Неуверенными шагами она поднялась на крыльцо, остановилась перед дверью, перевела дыхание и дважды стукнула по крепким доскам. Изнутри не доносилось ни звука. Подождав минуту, Джулия постучала еще три раза.

Дверь распахнулась так неожиданно, что Джулия чуть не упала. Сильные руки подхватили ее, и знакомый голос прошептал:

– Слава Богу, вы здесь! А я уже начал беспокоиться. Времени у нас в обрез. Надо поскорее увезти Майлса из города и спрятать в надежном месте. Комендант тюрьмы отправил на поиски весь гарнизон.

Джулии казалось, что она видит сон. Она убеждала себя в обратном, но сердце уверяло, что так быть не может. Слишком уж многое она пережила. Сколько было боли и горя, сколько молитв… Джулия схватила Гордона за плечи, в смятении выкрикнув:

– Он тут? Вы спасли его! Спасли… моего брата…

– Господи, Джулия, да вы насквозь промокли и дрожите, как перепуганный щенок! – нахмурился Гордон. – Вам надо согреться. – И он велел невидимому слуге принести одеяло. – Немедленно снимайте мокрую одежду. Когда вы поговорите с Майлсом – не забывайте, разговор должен быть кратким, – мы тоже покинем город. Неподалеку отсюда я знаю одно местечко, где вы сможете вздремнуть и согреться. Возьмите. – Шерстяное одеяло легло в протянутые руки Джулии. – А теперь раздевайтесь.

Джулию била дрожь, но, несмотря на это, она колебалась.

– Джулия, здесь темно как в преисподней. Вас никто не увидит. Поспешите, я же говорю – времени у нас нет. – Гордон нетерпеливо встряхнул ее за плечи.

Онемевшие пальцы Джулии с трудом справлялись с пуговицами и завязками, и ей пришлось просить помощи у Гордона. Его прикосновения были деловитыми, быстрыми, но вовсе не многозначительными. Джулия вздохнула с облегчением: значит, он намерен поддерживать с ней только деловые отношения. Это к лучшему, так и должно быть. А она уже собиралась предупредить Гордона, чтобы он не питал напрасных надежд.

Когда она завернулась в толстое одеяло, Гордон повел ее по лестнице вниз, в погреб, где прятался Майлс.

– Там горит лампа, и свет не виден с улицы.

Пока Джулия спускалась вниз, перед ней настойчиво вставали картины прошлого. Старая сахароварильня… детские игры с Майлсом… купание в реке… В то время они и не подозревали, сколько бед им предстоит пережить. Джулия совсем недавно поняла, что жизнь – загадка, пестрая смесь счастья и горя.

Открывшаяся дверь издала протяжный, возмущенный скрип. На узкие высокие ступени падал свет, исходивший откуда-то снизу.

Внезапно Джулия наяву услышала голос, который так часто снился ей:

– Джулия! Господи, Джулия, неужели это ты? Гордон крепче сжал ее руку.

– Мы заранее предупредили его о вашем приходе, – прошептал он. – В тюрьме он совсем ослабел, и мы боялись, что потрясение окажется для него слишком сильным ударом. Когда он понял, что очутился на свободе, то упал в обморок.

Они сошли по ступенькам и застыли на сыром земляном полу. Яркий свет ослепил Джулию, но едва глаза привыкли к свету, перед ней предстало ужасающее зрелище: с узкой койки поднялось уродливое, кривобокое существо. Его руки напоминали палки, обтянутые желтой морщинистой кожей.

Это и есть Майлс? Не может быть! Сердце Джулии сжалось, она прильнула к Гордону, прося у него защиты от этого неуклюжего, перепуганного… уродца. Его длинные волосы были спутаны и покрыты слизью, как илистое дно реки Саванна, изнуренное тело сгорбилось, стало гротескным подобием человеческого.

Где же Майлс? Где гордый рослый юноша с глазами, блестящими как роса на розовых лепестках, с волосами цвета спелой кукурузы? Джулия содрогнулась и зажала рот ладонью, сдерживая рвущийся наружу крик.

Существо заговорило.

– Джулия… – Оно подступило поближе, и Джулию пронзило острое отвращение. Нет, это не Майлс. Это совершенно незнакомый человек. С ней сыграли злую, жестокую шутку. Майлс не такой!

Она медленно покачала головой и произнесла дрогнувшим голосом:

– Не подходи ко мне… – Гордон пожал ее руку. – Нет, это не мой брат!

Майлс споткнулся, кто-то подхватил его и поставил на ноги.

– Этого я и опасался, – пробормотал Гордон и похлопал Джулию по щекам, надеясь предотвратить приближающуюся истерику. – Выслушайте меня. Это действительно ваш брат. Не забывайте, что он провел в тюрьме почти целый год. Вот что с ним стало. Вы должны смириться с этим, потому что у вас нет другого выхода. Мы сейчас же покинем Ричмонд.

Майлсу помогли сесть на койку, но он отказался прилечь.

– Джулия, Джулия… Как жаль, что ты увидела меня таким… – Слезы заструились по впалым щекам, костлявые плечи задрожали.

Джулия вырвалась из рук Гордона и опасливо приблизилась к койке. Душераздирающий плач Майлса вывел ее из оцепенения. Майлс сидел, закрыв лицо исхудалыми руками. Он заботился о Джулии, был сильным и смелым, а теперь… теперь она должна поддержать его. Глотая слезы, Джулия опустилась на колени перед Майлсом. Он не должен видеть ее слабость.

– Это ты, Майлс! – с болью прошептала она. – Что с тобой сделали! Будь они прокляты! Прошу тебя, не плачь. – Она взяла его за руки. Гнев придал Джулии силы. – Ты поправишься, Майлс, станешь сильным и здоровым, вот посмотришь. Я с тобой.

Он с трудом поднял голову и осторожно прикоснулся кончиками пальцев к щекам Джулии.

– Джулия… Господь услышал мои молитвы. А я думал, что больше никогда не увижу тебя…

– Он храбрец, каких мало! – вдруг произнес знакомый голос, и Джулия оглянулась. Чей это голос? Ей никак не удавалось собраться с мыслями. Гордон снова поторопил ее.

Протянув руку, Джулия коснулась спутанных волос брата, крылом падающих на лоб, и дрожащими пальцами отвела их в сторону. И не сдержала крик бешенства.

На лбу горело навсегда впившееся в кожу клеймо – буква П.

– Что это? – ужаснулась Джулия. – Зачем?

Майлс попытался объяснить, но закашлялся, содрогаясь всем телом. Кто-то поднес флягу с бренди к его посиневшим губам и заставил беднягу сделать глоток.

– Джулия, они клеймят всех заключенных, – нетерпеливо объяснил Гордон. – И северяне, и конфедераты наказывают так даже своих солдат. Буквой «Д» метят дезертиров, «Т» – трусов. А это клеймо означает, что он предатель.

– Ублюдки! – злобно выпалила Джулия. – Бессердечные, гнусные ублюдки!

Гордон повысил голос и положил руки на плечи Джулии:

– Хорошенько запомните это, Джулия. Именно поэтому вы должны в точности исполнять мои приказы – так вы отомстите им за брата. Нам пора в дорогу. Скоро рассветет, и мы должны вовремя покинуть город. За Майлса не волнуйтесь. О нем позаботятся. Позднее, когда опасность минует, я попробую вновь устроить вам встречу…

Джулия взглянула на Гордона полными слез глазами, так, словно видела его впервые. Решительно покачав головой, она произнесла:

– Я не брошу его в таком состоянии. Но о чем вы говорите? Кому я должна отомстить? Я не понимаю вас…

– Мы заключили сделку, черт побери! – Гордон с силой встряхнул ее. – Свою часть я выполнил, рискуя жизнью, теперь дело за вами. Джулия, вы должны знать: я – шпион союзной лиги. Вам, как и мне, предстоит работать на северян.

– Мы должны расстаться? – послышался шепот Майлса, помешавший Джулии понять смысл слов Фокса. Голова Майлса поникла, словно он с трудом оставался в сознании. – Джулия, неужели ты бросишь меня?

Она метнулась к брату, но Гордон потерял терпение и ударил ее по щеке, опрокинув на холодный сырой пол. В ушах Джулии зазвенело, и только неимоверным усилием воли ей удалось вынырнуть из затягивающей черной пустоты. Стоящий в темном углу человек стиснул кулаки и сжал зубы, чтобы не броситься к ней на помощь. Джулия услышала свистящий шепот:

– Этого еще не хватало, Фокс! Вы же уверяли, что все пойдет как по маслу. Она лишилась чувств, и он, похоже, скоро упадет в обморок.

До Джулии донесся еще один рассерженный голос:

– Вы обманщик! Нас пообещали вывезти из Ричмонда, едва этот мешок с костями будет освобожден из тюрьмы, и спрятать в горах, пока не кончится война. А теперь у нас на руках двое больных, и Ричмонд кишит солдатами, ищущими нас. Скорее всего нам грозит расстрел!

– Чепуха. Мы еще наверстаем упущенное, – отрезал Гордон и щелкнул пальцами, подзывая одного из своих подчиненных. – Лютер, бери женщину и идем скорее. Может, это и к лучшему. Ее вряд ли удалось бы уговорить стать шпионкой. А теперь ей придется либо смириться, либо обречь брата на смерть.

Затем он велел увезти Майлса в горы и держать в убежище до получения дальнейших приказов.

– Как только она поймет, что от ее послушания зависит жизнь брата, она станет шелковой.

От удара у Джулии раскалывалась голова. Ей понадобились все силы, чтобы оставаться в сознании. Но пошевелиться она не могла.

Ее кто-то поднял и перебросил через плечо. Человек, несущий ее, начал подниматься по ступенькам.

Вскоре они оказались в коридоре, и едва дверь в подвал захлопнулась, Гордон обратился к мужчине, несущему Джулию:

– Как думаешь, Лютер, им можно доверять? Они действительно увезут Майлса в горы? Этих людей я вижу в первый раз. Я полагаюсь только на твое мнение и мнение Вестона.

– В основном они заслуживают доверия, – последовал ответ. – Правда, некоторые наверняка сбегут, когда выберутся из Ричмонда, но двое-трое будут неукоснительно следовать приказам. Вам не о чем беспокоиться, но, откровенно говоря, я не знаю, удастся ли нам покинуть город незамеченными.

– Мы будем осторожны, – ответил Гордон.

– Внизу я заметил человека, о котором ничего не знаю, – добавил Лютер, придерживая Джулию за ноги. – Он сам вызвался присоединиться к нам. Услышав про побег, он пригрозил, что поднимет тревогу, если мы не возьмем его с собой. Он уверял, что давно собирался бежать из тюрьмы.

– Пустяки, – отрезал Гордон. – Идем скорее. Скрип двери заставил Майлса пошевелиться.

– Джулия… – прохрипел он, – не бросай меня. .

– Скорее! – крикнул один из мужчин и ткнул пальцем в того, который прятался в тени. – Отнеси его наверх. Ты сам вызвался помочь нам – вот и помогай.

Остальные поспешно взбежали по ступеням, оставив солдата в сером наедине с Майлсом. Наклонившись, солдат сжал в ладонях костлявые пальцы Майлса и прошептал:

– Майлс, выслушай меня. Нам надо выбраться отсюда. Мы вывезем тебя из Ричмонда.

Майлс открыл глаза и прищурился от яркого света фонаря. Узнав собеседника, он ахнул, его лицо стало пепельным.

– Это ты! Господи, как это вышло…

– Молчи! – Солдат в сером прижал палец к дрожащим губам Майлса. – Не подавай виду, что ты узнал меня, иначе нас обоих убьют. Слушай внимательно. Когда я узнал о побеге, я понял, что его затеяла Джулия, лишь бы освободить тебя. Я присоединился к беглецам, стараясь держаться поближе к тебе и следить, чтобы ты не пострадал.

– Я ни за что не позволил бы им увезти Джулию, – с отчаянием бормотал Майлс, – но силы были неравными… Если бы я попытался остановить их, нас могли убить.

– У тебя не было выбора. Делай вид, что мы не знакомы, а как только ты окрепнешь, мы сбежим и разыщем Джулию, обещаю тебе. – Солдат встряхнул Майлса за плечи. – Ты все понял? Ты будешь держать язык за зубами?

– Эй, вы там! – прогремел сверху звучный голос. – Собираетесь сидеть в подвале всю ночь? Хватай этот мешок с костями и поднимайся.

– Уже иду!

– И не вздумай отлынивать от работы, Кэрриган! Ты сам напросился!

– Да-да, – покорно согласился солдат, – я готов.

«Конечно, готов, – мысленно добавил лейтенант Томас Кэрриган. – Я сам вызвался помогать им и клянусь Богом, когда-нибудь эти мерзавцы еще пожалеют, что встретились со мной!»

Он подхватил Майлса на руки, потрясенный тем, что тот весил не больше ребенка.

– Пойдем, брат, – с дрожью прошептал он. – Впереди долгий путь, но мы одолеем его… вместе.

Глава 24

Сквозь обледенелое оконное стекло едва просматривались безмолвные, темные улицы Вашингтона. Джулия зябко потирала руки, зная, что давно пора развести огонь в камине, однако не двигалась с места. За последние три дня случилось столько разных событий, что она окончательно растерялась. Несмотря на испортившуюся погоду, Гордон повез ее на Север, утверждая, что только по другую сторону линии фронта они будут в безопасности. Джулия то и дело спрашивала, как он намерен поступить с ней, но не получала ответа.

Он злился потому, что она нарушила слово, но как он не понимал, что она просто не могла бросить Майлса на произвол судьбы, увидев, что он превратился в полутруп? Откуда она могла знать, что стало с ним в тюрьме? Она и понятия не имела, что он так исхудал…

Она предложила Гордону фамильные реликвии, зарытые возле кладбища в Саванне, в обмен на новую встречу с Майлсом и свободу. А Гордон лишь рассмеялся ей в лицо. Затем она попыталась сговориться с двумя спутниками майора – Лютером, который казался ей ранимым и чутким человеком, несмотря на грубоватые манеры и простецкую внешность, и Вестоном, который пугал ее омерзительной бранью и раздевал взглядом. Но ни один из них не знал, куда увезли Майлса и что теперь будет с Джулией. Ей удалось выяснить, что ее привезли в Вашингтон и что Гордон намерен сделать ее шпионкой янки.

При этой мысли Джулия содрогнулась. Она согласилась на условия Гордона потому, что не видела иного выхода. Правда теперь, оглядываясь назад, она понимала, что поступила глупо. И Майлс, и она сама по-прежнему оставались пленниками.

Услышав лязг ключа в замке, она обернулась и приуныла при виде входящего в комнату Гордона. Она предпочла бы поболтать с Лютером, который приносил ей еду уже третий день. По крайней мере, он был любезен с ней.

Гордон слегка поклонился, с его лица не сходила самодовольная улыбка.

– Дорогая, сегодня вы обворожительны.

Джулия понимала, что он издевается над ней. Она не успела расчесать волосы, и они неопрятно свисали вдоль спины. Одежду ей заменял грубый шерстяной халат, добытый Лютером у одной из горничных отеля. Халат выглядел отвратительно, как и сама Джулия, но это ее не беспокоило. Отвернувшись к окну, она промолчала.

– Нам давно пора заняться вашим гардеробом, – продолжал Гордон, разводя огонь в камине. – В таком виде вам нельзя появляться в Ричмонде. Кто же обратит на вас внимание? Не забывайте: мы охотимся за старшими офицерами.

– Почему вы так уверены, что я соглашусь вернуться в Ричмонд и взяться за эту грязную работу? – холодно осведомилась Джулия, не сводя глаз с обледеневшего окна. – Я не переступлю порог этой комнаты, пока не узнаю, где Майлс. Вашей сообщницей я ни за что не стану. Вам прекрасно известно, что когда мы заключили сделку, у меня не было другого выхода. Вы воспользовались моей беспомощностью.

– Вот как? – Судя по тону, майор забавлялся. – Право, Джулия, временами вы ведете себя совсем как ребенок, а выглядите как на редкость красивая женщина. Соглашаясь на мое предложение, вы знали, на что идете, и должны понять: я заставлю вас сдержать слово. Так зачем причинять мне лишние хлопоты, проявляя никчемное упрямство?

– Нет, постойте! – яростно перебила она, оборачиваясь к майору. – Вы ни слова не упомянули о янки до тех пор, пока не вытащили Майлса из тюрьмы. И я понятия не имела, что мне предстоит работать на правительство северян! Похоже, сэр, вы забыли, что я южанка и горжусь этим и потому и пальцем не пошевельну, чтобы помочь северянам!

– Ну что же. – Майор убедился, что огонь в камине пылает вовсю, и встал. – Думаю, пришло время обсудить условия сделки.

– Можете обсуждать все, что вам угодно, но я уже приняла решение. Я хочу, чтобы меня отвезли к брату. – Джулия вновь уставилась в окно.

Майор заговорил таким тоном, точно не слышал ее последних слов:

– Завтра же вы получите гардероб, подходящий для прелестной талантливой юной леди, развлекающей солдат-мятежников пением. Когда все приготовления будут закончены, вы вместе с Лютером и Вестоном отправитесь в турне. Лютер – одаренный гитарист, – продолжал он, подходя к Джулии почти вплотную, но не касаясь ее. – Он будет аккомпанировать вашему пению. А Вестон сыграет роль возницы и будет передавать мне сведения, которые вам удастся выведать у ваших приятелей-мужчин. – Приятелей? – переспросила Джулия и гневно обернулась к майору. – Вы думаете, я соглашусь стать… вашей шлюхой?

Майор засмеялся, закатывая глаза:

– Ну, зачем вы так, Джулия? Разве я прошу вас быть шлюхой? Я же объяснил, как вы будете подпаивать мужчин, которых вам удастся заманить в постель. Вам вовсе не придется заниматься с ними любовью. Поболтав с вами, они будут крепко засыпать, а на следующее утро вы скажете, что провели восхитительную ночь. Этого достаточно любому мужчине. На меня работают несколько прекрасных дам, – добавил он, – и поверьте, они вполне довольны своим положением.

– До ваших «прекрасных дам» мне нет никакого дела, – отрезала Джулия, – потому что я не намерена пополнить список ваших сообщниц. Как только представится удобный случай, я отомщу вам за все…

Неожиданно майор схватил ее за плечи и бросил на кровать. Растерявшись, Джулия в ужасе уставилась на него.

– Нет, вы будете подчиняться моим приказам и держать язык за зубами, потому что иначе ваш братец отправится в могилу! Мы заключили сделку. Я выполнил то, что требовалось от меня – теперь ваша очередь. И больше я не намерен терпеть оскорбления, ясно?

Джулия не ответила, и майор схватил ее за воротник халата, приподнял над кроватью и зловеще прошептал:

– Я задал вам вопрос, черт побери! Когда вы научитесь подчиняться приказам? Вы поняли меня?

Еле слышно Джулия прошипела сквозь стиснутые зубы:

– Да, я все поняла, ублюдок!

С улыбкой на губах он отпустил Джулию, выпрямился и прищурился, глядя на нее.

– По-моему, – заговорил он, расстегивая рубашку, – пришло время преподать вам урок, дорогая. Я намерен научить вас единственной премудрости, доступной женщинам, притом так, чтобы вы ее никогда не забыли. Мне нравится, когда женщины умоляют меня…

– Да вы спятили! – Вскочив, Джулия кинулась к двери и заколотила в нее кулаками.

Майор мгновенно нагнал ее, схватил за халат и велел замолчать.

– Иначе вам придется несладко. Не заставляйте меня причинять вам боль…

Дверь распахнулась так внезапно, что ударила Джулию по лбу, опрокинув на пол. Сквозь пелену боли она увидела вбежавшего в комнату Лютера с револьвером в руке.

– Что стряслось, черт возьми? – Заметив лежащую на полу Джулию, он склонился над ней. – Что с вами? – встревожено спросил он и, не дожидаясь ответа, в ярости обернулся к Гордону: – Что вы с ней сделали?

– Не твое дело! – рявкнул Гордон.

– Черта с два!

– Вы, похоже, забыли о том, что вы мой подчиненный…

– А вы забыли, что мне на это наплевать. Я согласился помогать ей в работе, но никак не думал, что вы будете обращаться с ней как со шлюхой.

Гордон вскипел:

– Лютер, я не собираюсь спрашивать у тебя совета!

– Тогда поищите другого гитариста, потому что я беру свои слова обратно. – Лицо Лютера побагровело.

Гордон перевел дыхание и постарался взять себя в руки.

– Ладно, – с трудом выговорил он. – Твоя взяла. Но рано или поздно я получу все, что пожелаю.

– Пока я рядом, этого не будет. – Лютер сжимал кулаки, еле удерживаясь, чтобы не разбить Гордону нос. Он всегда недолюбливал своего командира, считая его бездушным ублюдком.

– Это зависит не от тебя, Лютер. – Гордон осклабился. – Я могу отказаться от твоей помощи.

– Вы этого не сделаете, потому что я вам нужен.

– В таком случае нам когда-нибудь придется выяснить отношения, – отчеканил Гордон, застегнул рубашку и вышел, хлопнув дверью.

Лютер склонился над Джулией с обеспокоенным выражением лица.

– С вами все в порядке? – мягко спросил он.

Джулия слабо кивнула, до сих пор не оправившись от испуга:

– Спасибо, Лютер. Если бы не вы… – Она вздрогнула при мысли о том, что могло случиться.

– Я ждал поблизости, чувствуя, что он что-то задумал. – Лютер вытащил из внутреннего кармана плоскую бутылку. – Вот, выпейте. Это вам не повредит.

Джулия приложила бутылку к губам, глотнула и закашлялась. Содержимое бутылки обожгло ей горло. Лютер присел у камина.

– Если вы выпьете еще немного, это поможет вам заснуть. А я побуду здесь, чтобы вы спокойно выспались. Не бойтесь, я не прикоснусь к вам. Джулия с трудом добрела до кровати и села. Лютер казался ей грубоватым, но привлекательным мужчиной. Рыжеватый цвет волос подчеркивал яркую синеву глаз, несколько морщин на лице старили его. Видимо, жизнь изрядно потрепала этого человека. Странно, что он не утратил способность сочувствовать.

– Я тоже солдат, Джулия, – негромко заговорил он. – Правда, не совсем такой, как все, потому что служу в разведке, как и Фокс. Я – его подчиненный, я обязан выполнять его приказы. Под видом мятежника я попал в тюрьму Либби, что и требовалось Фоксу.

– Но вы осмелились спорить с ним, – напомнила Джулия. Лютер усмехнулся и неожиданно стал похож на мальчишку.

– Да, время от времени такое случается, и Фокс ненавидит меня за дерзость. В один прекрасный день наш спор непременно кончится дракой. Что ж, я к этому готов. Фокс – опасный противник.

– Он мстительный и злой человек, и он держит в заложниках моего брата, – всхлипнула Джулия.

Лютер развел руками:

– Тут уж ничего не поделаешь, детка. Такова война. Меня это тоже не радует, правда… – Он помедлил, перевел дыхание и добавил: – Похоже, вы переволновались. Выпейте еще немного, чтобы заснуть. Утром вам станет легче.

Джулия покачала головой, но, подумав, сделала еще глоток. Ей хотелось не спать, а продолжать разговор.

– Фокс сказал, что прикажет убить Майлса, если я не подчинюсь ему.

– Вероятно, так он и сделает. Соглашайтесь работать на него. А я попытаюсь помочь вам.

Джулия еще раз глотнула из бутылки, и вскоре ее язык начал заплетаться, а веки отяжелели. Лютер ловко подхватил выпавшую из ее рук бутылку.

– Не бойтесь меня, Джулия, – ласково произнес он, укладывая ее и укрывая одеялом до подбородка. – Я посижу здесь и прослежу, чтобы вас никто не потревожил, по крайней мере, сегодня ночью.

Джулия благодарно коснулась его руки, и Лютер пожал ее хрупкие пальцы.

– Спасибо, Лютер… – с улыбкой прошептала она.

– Спасибо вам за дружбу.

Лютер долго сидел в кресле у камина, глядя на спящую Джулию. Прежде он никогда не стремился быть внимательным к женщине. Конечно, он не был святым, однако к любовницам не питал никаких чувств. Джулия же вызывала в нем жалость. Лютер с трудом сдерживал желание лечь рядом с ней и утешить ее страстными ласками. Но та же жалость останавливала его. Что же с ним случилось? Может, все дело в том, что Джулия не похожа на остальных женщин? Любая женщина на ее месте охотно согласилась бы работать на Фокса. Некоторые из шпионок не упускали случая переспать с мужчинами, у которых выманивали нужные сведения, и, похоже, им это нравилось.

Но Джулия никогда не согласится на такое – в этом Лютер был уверен. Несмотря на свою хрупкость и видимую беспомощность, она не сдавалась. Лютер знал, что она будет бороться до последнего вздоха.

Джулия пошевелилась во сне, застонала и прошептала имя, которое Лютер не расслышал. Он подался вперед, прислушался, но в этот миг в дверь громко постучали, послышался зычный голос Вестона. Лютер не ответил. Он смотрел на Джулию, слыша, как колотится сердце, и, проклиная себя за внезапно вспыхнувшие чувства, которые победили его решимость оставаться бесстрастным.

– Открой дверь, или я вышибу ее!

Лютер вскинул голову, медленно поднялся на ноги и подошел к двери. Как только он отпер замок, в комнату ввалился Вестон. Заметив, что Джулия спит, он довольно хмыкнул.

– Ты уже закончил? Теперь моя очередь.

Лютер быстро загородил собой Джулию и предупредил:

– Ты ее и пальцем не тронешь.

– Что это с тобой? – Вестон удивленно приподнял брови. – Мы же всегда пробовали на вкус самых хорошеньких. Что ты с нейсделал? Отчего она заснула? – Он издал сальный смешок. – Выбилась из сил?

– Повторяю: ты к ней не прикоснешься. Вестон присвистнул:

– Ты шутишь? В чем дело, черт возьми?

– Я дал ей немного виски, чтобы она успокоилась и уснула. Вестон задумчиво покусал губу и шагнул вперед:

– Я тоже не прочь…

Лютер стремительно выхватил нож, который всегда держал наготове. В сумраке блеснуло лезвие, отразив отблеск огня вкамине, но гораздо ярче сверкали глаза Лютера.

– Убирайся отсюда! Вестон долго смотрел на нож.

– Фокс обо всем узнает.

– Вот и хорошо. Я уже выгнал его вон.

– Он убьет тебя.

– Вряд ли. Я нужен ему, – уверенно заявил Лютер. – А за Джулией я присмотрю. Я избавлю ее от лишних горестей – это самое меньшее, что я способен сделать. Она не такая, как другие, потому не достанется ни тебе, ни Фоксу.

Некоторое время Вестон недоуменно таращился на него, а затем захохотал:

– Чтоб мне провалиться! Неужто я ослышался? Ты, самый отпетый бабник, какого я только встречал, не подпускаешь меня к какой-то девчонке, словно она твоя собственность?

Лютер мог бы ответить, что и вправду мечтает о Джулии, но знал, что этого недостаточно. Вызов был брошен. Тягаться с Фоксом будет нелегко, однако время для этого еще не пришло.

– Лучше уходи подобру-поздорову, – бесстрастно произнес он.

– Само собой, – фыркнул Вестон, пятясь к двери. – Не хватало еще ссориться из-за какой-то юбки!

Когда Вестон ушел, Лютер убрал нож и сел на прежнее место. Вскоре Джулия начала ворочаться с боку на бок, всхлипывая так, словно ей привиделся страшный сон. Лютер мог бы протянуть руку, коснуться ее лица, отвести со лба шелковистые черные волосы и прошептать слова утешения. Он мог бы заверить ее, что ей ничто не грозит, пока он рядом. Но Лютер медлил, и вскоре Джулия вновь затихла.

Он просидел возле кровати до рассвета, до тех пор, пока сквозь густые тучи не пробился дневной свет. Лютер ни разу не задремал, опасаясь, что Джулию снова начнут мучить кошмары. Фокс не вернулся, и втайне Лютер был рад этому. Еще одна ссора могла бы разбудить Джулию, а она нуждалась в отдыхе. Ей предстоял нелегкий путь.

– Вы еще здесь?

Повернувшись, он увидел, что Джулия проснулась и удивленно смотрит на него.

– Да, я боялся, что вам не дадут выспаться, – объяснил он. – Приходил Вестон, а я его прогнал. Вы спали неспокойно. Жаль, что я ничем не мог вам помочь.

– Но зачем? – Она села, не замечая, что халат разошелся, обнажив изумительную грудь. Это зрелище заставило Лютера затаить дыхание. Джулия оглядела себя, ахнула и запахнула халат. В ее глазах мелькнуло подозрение. – Зачем вы остались здесь? Что вам от меня нужно? Он пожал плечами.

– Понимаю, вы мне не доверяете. Но я не в силах объяснить, что со мной происходит. По-моему, вы нуждаетесь в защите. А я постараюсь облегчить вашу участь. – Он неловко улыбнулся, надеясь, что это успокоит Джулию.

Она вскинула подбородок. Несмотря на явные попытки Лютера подружиться с ней, несмотря на то, что вчера он спас ее от Гордона Фокса, Лютер по-прежнему оставался врагом. Джулия холодно возразила:

– Я сумею постоять за себя.

– Ошибаетесь. – Лютер помрачнел. – Как известно, Фокс намерен отправить вас в отряд мятежников, а это небезопасно. Вам понадобится защитник. Я готов стать им.

– Если вы и вправду хотите быть моим другом, помогите мне найти брата и сбежать отсюда. Я ни за что не соглашусь быть шпионкой Гордона.

– Вот тут я бессилен, – вздохнул Лютер и попытался втолковать: – Джулия, я солдат. Я связан долгом. Вместе с вами я отправлюсь в лагерь мятежников и буду подыгрывать вам на гитаре. Я стану вашим телохранителем. Бог свидетель, вам нужна защита. Но не просите помочь вам бежать. Я участвую в войне потому, что верю в правоту северян. Убить мятежника мне так же легко, как раздавить жабу. Однако я приложу все усилия, чтобы вы остались невредимой. Вот и все, что я могу обещать, – закончил он со вздохом.

Воцарилось напряженное молчание. Наконец Лютер выпалил слова, которые жгли его изнутри:

– Джулия, я должен добавить еще кое-что. Вы покорили меня. Вчера ночью я горел таким желанием, что бросился бы к вам опрометью, стоило вам подать знак. Но я прикоснусь к вам лишь тогда, когда вы этого захотите. Клянусь! Позвольте мне просто быть вашим другом.

Дрожа не только от холода, Джулия плотно закуталась в одеяло и перевела взгляд на камин.

– Сейчас я разведу огонь, – поспешно пообещал Лютер, заметив, что ее бьет дрожь. – И принесу вам завтрак. Наверное, на кухне найдутся кукурузные лепешки с беконом. Сдается мне, у вас на костях не осталось ни унции мяса.

Сегодня майор поведет вас по лавкам, покупать одежду, и вам понадобятся силы.

– Пообещайте одно, Лютер, – перебила Джулия, перестав дрожать в порыве решимости и уверенности, которые были необходимы ей, чтобы выжить. – Пообещайте сделать все возможное, чтобы мой брат остался в живых. Взамен я ничего не могу дать вам, но вы говорите, что готовы стать моим другом… Я хочу поверить вам, и если вы откровенны со мной, вы дадите это обещание.

Лютер прикусил губу, задумался и тяжело вздохнул. Джулия просила о многом, а он пока не решался признаться ей, что в тайном убежище близ Ричмонда о Майлсе вряд ли будут заботиться. Вероятно, спутники уже пристрелили его или бросили умирать, а сами разбежались. Если бы вчера Джулия вела себя спокойнее, Фокс постарался бы защитить ее брата, но в ярости он забыл обо всем. И потом, ходили слухи, что весной предстоят кровопролитные сражения – значит, Фокс вынужден как можно скорее заставить Джулию работать.

Окинув Джулию продолжительным испытующим взглядом, Лютер кивнул. Лучше солгать, решил он, чем причинить ей боль.

– Я сделаю все, что в моих силах, Джулия.

В эту минуту дверь распахнулась, и в комнату без стука вошел Гордон Фокс. Его глаза были прищурены, губы крепко сжаты.

– Что здесь происходит? – осведомился он.

– Джулии не спалось, – сухо объяснил Лютер. – И я решил побыть с ней.

– Как заботливая наседка? – Гордон язвительно усмехнулся, щелкнул пальцами и приказал Джулии одеваться. – Лютер принесет вам завтрак. Сегодня мы обойдем ближайшие лавки и оденем вас как полагается. Через несколько дней мы покинем город.

В углу комнаты стояла ширма. Зайдя за нее, Джулия переоделась в платье, в котором бежала из Ричмонда. Горничная в отеле выстирала его, и теперь платье выглядело вполне прилично.

– Мы не вернемся в Ричмонд, – тем временем объяснял Гордон Лютеру. – Это слишком рискованно. Пожалуй, ценными сведениями можно разжиться и в окрестностях Уилмингтона. В конце концов, это последний оплот Юга. Там собираются лучшие лоцманы и капитаны кораблей. Пусть Джулия продемонстрирует свои таланты в одном из салунов на пристани. А затем мы объедем ближайшие лагеря. До отъезда я успею переговорить с начальством, – продолжал он, – и разработать четкий план действий. Приближается решающий этап войны. Президент Линкольн призывает приложить все усилия, чтобы поскорее закончить ее. Он назначил главнокомандующим генерала Улисса Симпсона Гранта, и Грант не делает тайны из своих планов. Предстоит наступление! Он обещает взять армию конфедератов в кольцо, одновременно атакуя ее со всех сторон. Юг быстро ослабевает. В этом не может быть сомнений. Грант уверен, что южан« не выдержат непрерывной череды сражений, которую он задумал.

– Сколько людей погибнет! – задумчиво пробормотал Лютер, и Джулия удивилась, услышав прозвеневшую в его голосе печаль.

– Радуйся, что тебя среди них не будет, – послышался резкий ответ Гордона. – Твоя задача – бренчать на гитаре, а не шагать в атаку с ружьем в руках. Будь благодарен судьбе за то, что служишь в разведке.

Похоже, Лютер согласился с ним, но добавил:

– Что толку в нашей работе? Люди все равно погибают. Это продолжается уже три года, и конца не предвидится.

– Когда-нибудь война все равно закончится, и не без нашей помощи. Войны – это не просто перестрелки и атаки, Лютер. Залог победы – разум и стратегия, а задача шпионов – выяснить, каким будет следующий шаг противника и где его уязвимое место.

Джулия услышала скрип двери.

– Но об этом тебе давно известно, так что не будем терять время. Джулия наверняка проголодалась… – Голос Гордона затих вдалеке, оба мужчины вышли из комнаты, прикрыв дверь.

Джулия была рада остаться наедине со своими мыслями. Она не знала, что ждет ее впереди. Ее руки озябли, губы дрожали. Нет, плакать она не собиралась. Она должна быть сильной – сильнее чем когда-либо.

Ей вспомнилось прошлое. Теплые солнечные дни на уединенном острове, с Дереком… объятия сильных рук… жаркие поцелуи… обезоруживающая страсть и блаженство… Дрожь пробежала по ее телу при воспоминании о том, как Дерек уносил ее на волнах страсти, заставляя извиваться, стонать и молить о большем – до тех пор, пока она не замирала в изнеможении.

Дерек… Когда-то она ненавидела его. Потом полюбила.

А сейчас она не знала, какие чувства испытывает к нему, и была уверена лишь в одном: если бы она осталась в Ричмонде, Дерек вернулся бы к ней. И тогда она вновь могла бы прижаться к крепкой груди, очутившись в кольце знакомых рук…

Еще никогда Джулии Маршалл не было так одиноко и тоскливо, как здесь, в Вашингтоне, в пасмурный мартовский день тысяча восемьсот шестьдесят третьего года. У нее щемило сердце при мысли, что больше оно никогда не забьется в экстазе от ощущения близости единственного мужчины в мире – Дерека Арнхардта.

Глава 25

Путешествие выдалось на редкость трудным. Бывали минуты, когда Томас опасался, что Майлс не выживет. Он усадил Майлса в седло за своей спиной, крепко привязав к себе веревкой. То и дело Томас останавливался, несмотря на протесты спутников, и прикладывал ладонь к впалой груди Майлса, чтобы проверить, бьется ли его сердце.

– Сколько можно возиться с ним? Сбрось его в снег! – не выдержав, рявкнул один из спутников. – Фокс ничего не узнает. Кому, какое дело до этого доходяги? Мы только зря теряем время!

Об этом спутнике Томас знал только, что его зовут Сэтч и что он откуда-то из Пенсильвании. Впервые Томас увидел его и остальных в ночь побега из тюрьмы Либби. Сэтч был грубым, злобным, драчливым малым, но приятели беспрекословно подчинялись ему. Томас понимал, что если Сэтч решит избавиться от Майлса, остальные поддержат его.

– Мы получили приказ, и я намерен исполнить его, – невозмутимо отвечал Томас, надеясь, что голос не выдаст его опасения.

– Он все равно подохнет, – возразил Сэтч. – Зачем тащить его с собой? Лошади и без того вязнут в снегу, да еще ты через каждый шаг останавливаешься, чтобы проверить, не испустил ли дух этот сукин сын!

– Он еще дышит, и пока он жив, я его не брошу.

Этой ночью, когда все беглецы сгрудились вокруг маленького костра, разведенного среди камней и занесенных снегом деревьев, Томас отдал свой ужин Майлсу. Ему пришлось кормить Майлса с ложки, с трудом просовывая ее между тонких синеватых губ.

Внезапно Томас заметил, что все взгляды устремились на него. Губы Сэтча сложились в злобную усмешку, а глаза сузились.

– Что ты с ним нянчишься, Кэрриган? Остальным наплевать на этот мешок с костями, а ты готов сдохнуть сам, лишь бы накормить его. Может, ты предпочитаешь не женщин, а мужчин?

Томас с трудом сохранял самообладание, понимая, что теперь не время затевать ссору. Он рассчитывал, что по пути несколько беглецов отстанут, уравняв шансы. Но численный перевес пока был у сторонников Сэтча.

– А ты, оказывается, шутник! – Томас принужденно усмехнулся. – Я просто следую приказам, Сэтч. Разве ты забыл, что в тюрьме я был охранником? Я видел, как обращались с этим беднягой. Похоже, все стражники да и пленники желали ему смерти. Наблюдая за ним, я удивлялся упорству, с которым он цеплялся за жизнь. Ему повезло, и я не хочу, чтобы он умер, не успев воспользоваться случаем.

– Не пойму, почему ты жалеешь его, – заговорил второй мужчина. Томас знал, что его зовут Келсо. – Ты же южанин, разве не так? Видишь, у него на лбу клеймо «П» – предатель. Так какая тебе разница, выживет он или нет? Брось ты с ним возиться.

Томас опустил голову, чтобы гневный взгляд не выдал его, и произнес, обращаясь ко всем:

– Я не прошу у вас помощи. Вам не придется делиться с ним едой. Так почему бы вам не оставить меня в покое? Если вы отказываетесь выполнять приказ – дело ваше. А я привык подчиняться.

– Ладно, ладно, я верю, что этот живой труп – настоящий храбрец. – Сэтч язвительно усмехнулся. – Оставьте Томаса в покое, парни. Может, они с Майлсом раньше были друзьями. Откуда нам знать, зачем Томас откармливает его?

Приятели Сэтча загоготали, и ложка в руке Томаса дрогнула. Майлс был еще очень слаб, но Томас заметил проблеск гнева в его водянистых, запавших глазах. Это был добрый знак. Значит, несломленный дух в этом иссохшем, обтянутом кожей теле поможет Майлсу выжить.

Повернувшись спиной к остальным, Томас присел на корточки перед Майлсом, понизил голос до еле различимого шепота и посоветовал Майлсу делать вид, будто он ничего не слышал.

– Им незачем знать, что к тебе возвращаются силы. Мы здесь в меньшинстве, затевать драку опасно. – И он бросил через плечо: – Смейтесь, если хотите. Но когда мы вновь встретимся с майором Фоксом, он узнает, что только я помог Майлсу выжить, следуя его приказу.

Убедившись, что раззадорить Томаса не удастся, остальные прекратили подтрунивать над ним и заговорили о другом: о войне, испортившейся погоде, предстоящем путешествии. Томас приготовил Майлсу ложе из сухой хвои и укрыл его одеялом. Хвою ему пришлось выкапывать из-под трехфутового слоя снега. Пока он хлопотал, его спутники обменивались скабрезными замечаниями о своих подружках.

Затем Томас устроил ложе для себя, поеживаясь от холода и надеясь, что его не свалит лихорадка. Если он заболеет, Майлс будет обречен.

Проснувшись на следующее утро, он услышал ругань Сэтча: двое попутчиков ночью ускользнули в неизвестном направлении.

– Эти ублюдки прихватили половину наших припасов! – бушевал Сэтч. – Да еще погода вконец испортилась – посмотрите-ка на тучи! Сегодня наверняка пойдет снег.

Остальные обменивались встревоженными взглядами – как заподозрил Томас, выжидая удобную минуту, чтобы улизнуть. Этим людям давно надоела война, кровь и смерть, и теперь они собирались спрятаться в надежном месте и переждать беду.

– Ну, попадись они мне! – продолжал Сэтч, побагровев от гнева. Он ударил кулаком по стволу дерева, рассадил в кровь пальцы. С ветвей посыпался снег. – Вот зачем они прихватили с собой флягу и напоили нас! Если бы я услышал, что они удирают, я вмиг всадил бы пулю в спину каждого!

Внезапно он обернулся к Томасу, который молча стоял и слушал.

– А ты почему ничего не слышал, Кэрриган? Ты же вчера не выпил ни глотка…

– Я спал поодаль от костра, – спокойно объяснил Томас, – укрывшись одеялом с головой, чтобы не замерзнуть. Ночью поднялся ветер и заглушил все звуки. Ну и что из того? – продолжал он беспечным тоном. – Рано или поздно нам попадется ферма, и мы пополним запасы. Двумя спутниками больше, двумя меньше – какая разница?

– И на него мы зря переводим еду! – Сэтч указал на Майлса, который с трудом поднимался на ноги.

– Я отдаю ему половину своей доли, – возразил Томас, без страха встречая взбешенный взгляд Сэтча. – Сколько можно повторять одно и то же? Я сам позабочусь о нем. А твое дело – вести нас вперед.

С каждым днем силы возвращались к Майлсу. Улучив минуту, они с Томасом обсуждали дальнейшие планы.

– Нам надо бежать, – убеждал Томас. – Пока ты еще слаб, лучше держаться рядом с остальными, а как только ты поправишься, мы улизнем. И отправимся на поиски Джулии.

Майлс расспрашивал, как Джулия попала в Ричмонд, но Томасу было известно лишь то, что он подслушал в ночь побега. Судя по всему, Джулия заключила сделку со шпионом, майором Фоксом. Томасу удалось собрать воедино обрывки сведений, промелькнувшие в разговоре Фокса с остальными беглецами.

– Неужели она и вправду жила в борделе? – воскликнул Майлс, услышав пугающую новость, и Томасу пришлось напомнить ему об осторожности.

– По-моему, все не так просто, – объяснил он. – К этому причастен какой-то человек по имени Арнхардт. Он оставил Джулию в борделе, отправившись в Уилмингтон за подмогой, чтобы вызволить тебя из тюрьмы. Он долго не возвращался, и Джулия извелась от ожидания.

– Помнится, Джулия упоминала о каком-то Арнхардте, – задумчиво проговорил Майлс, и внезапно его глаза вспыхнули: – Вспомнил! Это он похитил ее на Бермудских островах! Но какого черта она оказалась вместе с ним в Ричмонде? Почему Джулия обратилась к нему за помощью?

– Не знаю, – покачал головой Томас. – Все это нам предстоит выяснить.

– Верно, – кивнул Майлс. – Я хочу знать все.

Они двигались на северо-запад вдоль реки Джеймс, пополняя запасы украденными или выпрошенными на фермах цыплятами, картофелем, ветчиной или любой другой снедью. За две недели путники углубились далеко в горы. Их осталось всего четверо – Томас, Майлс, Сэтч и Келсо. Остальные сбежали.

Майлс был еще слаб, но теперь Томас не сомневался, что вскоре он поправится. Оставалось лишь дождаться удобного случая и сбежать от попутчиков. Возможно, в неизвестном убежище, к которому они направлялись, их поджидают приятели Сэтча.

Однажды вечером, когда они сидели у костра, потягивая горький кофе из поджаренного молотого арахиса, Томас словно невзначай поинтересовался у Сэтча, далеко ли еще ехать.

– Кажется, что мы провели в пути уже несколько месяцев.

– Завтра или послезавтра мы будем на месте, – зевнул Сэтч, поскреб в спутанных волосах и раздавил на ногте гниду. – Мне уже не раз попадались знакомые знаки.

– Знаки? Ты хочешь сказать, что мы едем по тропе? Сэтч засмеялся:

– А ты решил, я бреду наугад? Я думал, тебе известно, где наше убежище, – там постоянно скрываются люди, которым осточертела война. Они сделали несколько зарубок на деревьях вдоль тропы.

– Почему же остальные разбежались? – допытывался Томас. – Не лучше ли было пересидеть в убежище…

– Война-то еще не кончилась, и неизвестно, когда кончится. Мы выполняем приказ Фокса. Ему нужно убежище, вот мы и держим его наготове. Иногда мы приводим туда пленных и пытаем их, чтобы что-нибудь выведать. Когда сойдет снег, ты увидишь неподалеку от убежища несколько скелетов. Кое-кто из пленников упрямился, вот и пришлось перерезать им глотки.

Келсо хохотнул, а Томас обменялся с Майлсом взглядом, в котором сквозило отвращение.

– А остальные, должно быть, разбежались по домам, – продолжал Сэтч. – Может, они испугались, что Фокс выдаст нас. Но что мне до них? Мы уже почти на месте. Если бы не снег, мы прибыли бы туда гораздо раньше. Вскоре снег начнет таять – по моим подсчетам, уже начался март. Еще несколько недель – и все дороги развезет.

Сэтч встал и отправился на поиски сухих веток. Томас знал, что это задача не из легких. Келсо рылся в снегу возле стоянки, надеясь найти припрятанную кем-нибудь флягу.

Как только Сэтч отошел, Томас торопливо зашептал на ухо Майлсу:

– Бежать надо сегодня же, иначе уже завтра мы можем попасть в притон янки и дезертиров. Неизвестно, оставят ли нас в живых. Медлить некогда, Майлс. Ты готов?

Долгую минуту Майлс смотрел на него молча. Его глаза по-прежнему казались запавшими, под ними виднелись темные круги. Под желтоватой кожей проступали вены, пальцы остались тонкими, как прутья. Наконец Майлс глубоко вздохнул:

– А разве у нас есть выбор? Как думаешь, мы найдем обратную дорогу?

– Мы будем искать те же ориентиры, по которым Сэтч вел нас сюда. Когда мы доберемся до реки Джеймс, то повернем к Ричмонду…

– Ни в коем случае! – заволновался Майлс. – Нас обоих бросят в тюрьму. Разве ты забыл, что я беглец? А ты – мой сообщник. Нет, возвращаться в Ричмонд слишком рискованно. – Он устало покачал головой, на глаза навернулись слезы. – Томас, я искренне благодарен тебе за помощь. Я – твой вечный должник. Но от судьбы не уйдешь. Мы должны попытать удачу в убежище, куда ведет нас Сэтч.

– В таком случае нам не на что надеяться! – уверенно возразил Томас. – Что с тобой стряслось, Майлс? Что стало с моим другом, которым я гордился? Может, после побоев в тюрьме ты превратился в труса? Куда девались твоя сила и смелость? Неужели тебя сломали? – Его ноздри раздувались, грудь тяжело вздымалась от негодования. – А Джулия? Ты забыл про нее? Она без колебаний рисковала жизнью, чтобы спасти тебя, и неизвестно, какая опасность ей теперь угрожает. Неужто ты даже не попытаешься помочь ей, отплатить за все, что она сделала для тебя?

Майлс ошеломленно уставился на Томаса и наконец промолвил дрогнувшим голосом, проникнутым стыдом:

– Ты прав. Я в долгу не только перед тобой, но и перед Джулией. Объясни, что ты задумал?

Томас быстро изложил план, который созрел у него за последние несколько дней. Когда Сэтч и Келсо заснут, они должны ускользнуть по примеру остальных попутчиков.

– К ночи начнется снег, наши следы заметет. Искать нас никому и в голову не придет. Мы двинемся прямо на юг, в Северную Каролину, и доберемся до Уилмингтона. Там мы будем в безопасности. А если кто-нибудь заведет расспросы, скажем, что мы в отпуску после болезни. Достаточно взглянуть на тебя, чтобы понять, что мы не лжем.

Снег заскрипел под сапогами, и они замолчали, придвигаясь ближе к огню.

Возле костра появился Келсо с бутылью и предложил спутникам выпить, но оба отказались.

– У меня и без того урчит в желудке, – объяснил Майлс. – От спиртного голод станет еще сильнее.

Томас пробормотал, что неважно себя чувствует.

– Похоже, у меня начинается лихорадка. Лучше я вздремну.

Искоса взглянув на Майлса. Келсо процедил:

– Давно надо было избавиться от тебя. – И он перевел саркастический взгляд на Томаса: – Да и от тебя заодно. Лучше бы вы оба подохли.

– Отстань от них! – рявкнул Сэтч, возвращаясь к костру с охапкой сучковатых веток. – Нам осталось не больше дня пути. Узнав, что мы справились с работой вдвоем, Фокс будет доволен.

Томас и Майлс отодвинулись от костра, как делали каждую ночь. Хотя холод проникал под тонкие одеяла и пробирал их до костей, они уже давно поняли, что лучше держаться в стороне от ненадежных попутчиков.

Майлс сразу задремал, изнуренный долгой дорогой. Томас делал вид, что спит, и прислушивался к разговору Сэтча и Келсо. Как обычно, они делились воспоминаниями о подружках. Наконец их языки стали заплетаться – спиртное и усталость сделали свое дело. Костер медленно угасал, но приятели и не пытались подбросить в него дров.

Наконец Томас услышал тихое шипение снежинок, падающих на горячие угли. Под одеяло стала забираться сырость. В любое другое время он встал бы и попытался найти укрытие за камнем или под кустом, но теперь не осмеливался тревожить спящих.

Прошло полчаса. Томас осторожно высунул голову из-под одеяла и посмотрел в ту сторону, где сидели Сэтч и Келсо. Над догоревшим костром вилась тонкая струйка дыма. Оба приятеля спали сидя, закутавшись в одеяла. Стараясь не шуметь, Томас потряс Майлса за плечо. Тот не отозвался, поэтому Томас склонился ниже и зашептал:

– Майлс, пора! Только не шуми. Майлс открыл глаза.

– Может, подождем еще немного? – с тревогой спросил он.

– Они спят как убитые. Уже час я слушаю, как они храпят. Оставайся здесь, а я приведу лошадей. Снег усилился, путь предстоит трудный. Нам придется вести лошадей в поводу, так что соберись с силами.

– Я справлюсь, Томас, – пообещал Майлс.

Томас ободряюще похлопал двоюродного брата по плечу:

– В этом я не сомневаюсь. Ведь мы оба уроженцы Джорджии. Нам все нипочем!

В темноте Майлс не видел улыбку на его лице, но почувствовал, что к нему впервые за долгое время возвращаются сила и уверенность.

Томас бесшумно поднялся. Поначалу он собирался просто улизнуть, забрав двух коней, однако сейчас решил, что этого недостаточно. Подняв наполовину сгоревшую толстую ветку, он нанес быстрые и точные удары по головам Сэтча и Келсо. Они беззвучно повалились в снег. Услышав шум, Майлс спросил:

– Ты убил их?

– Нет, – откликнулся Томас. – Оглушил, чтобы они не бросились за нами в погоню. Впрочем, им вряд ли придет в голову гнаться за нами.

Как только лошади были оседланы и немногочисленные припасы собраны, Томас сказал, что придется идти пешком.

– Иначе лошади увязнут в снегу. Я не знаю даже, в какую сторону мы должны идти. Звезд на небе не видно. Будем брести вперед, пока не рассветет. Ты выдержишь?

– Постараюсь, – кивнул Майлс.

– Тогда в путь. Если ты споткнешься или упадешь, окликни меня. Идти придется долго…

Его голос дрогнул. Томас понимал, что их ждет суровое испытание. Возможно, они не выдержат схватки со стихией. Но рискнуть стоило. Томасом овладела яростная решимость.

Майлс положил руку ему на плечо и уверенно произнес:

– Ты прав, брат: мы справимся. Нам, жителям Джорджии, все нипочем.

И они повели лошадей прочь от стоянки, проваливаясь в высокие сугробы.

Глава 26

Лютер Сакстон сидел на земле возле крытой повозки и рассеянно перебирал струны гитары, вспоминая, как когда-то гордился ею. О таком отличном инструменте в юности он не смел и мечтать. До войны музыка была его жизнью, но вскоре от прежнего мира, в котором существовал Лютер, не осталось и следа.

Он машинально брал аккорд за аккордом, привычно проверяя чистоту звуков. Услышав фальшивую ноту, он принялся подкручивать колки.

Джулия просунула голову между холщовыми занавесками повозки. Даже в тусклом свете лагерного костра Лютер разглядел печаль в ее изумрудных глазах.

– Лютер, я уже оделась. Можешь войти, – бесстрастно и холодно произнесла она.

Он неторопливо поднялся и забрался внутрь повозки, прихватив гитару. Оставлять ее без присмотра не следовало: в лагере процветало воровство.

Джулия переоделась в голубое шелковое платье с пышной юбкой. Носить кринолины она давно перестала. Платье было низко вырезано на груди – должно быть, Джулия купила его по настоянию майора Фокса, который стремился придать своей сообщнице как можно более соблазнительный вид. Перехватив взгляд Лютера, Джулия смущенно набросила на плечи шаль и закуталась в нее. Лютер с сожалением произнес:

– Вестон непременно что-нибудь ляпнет, увидев тебя в этом наряде. Мне очень жаль, но ты же знаешь его…

Джулия прикусила губу и кивнула, смиренно вздохнув:

– Знаю. Но моя обязанность – выглядеть обольстительно, чтобы привлекать внимание старших офицеров и заманивать их в постель. Три раза это мне удавалось.

– Да. Хотя Фокс сообщил, что добытые тобой сведения оказались бесполезными, ты добросовестно выполнила свою работу.

Джулия порывисто пожала ему руку. Лютер чувствовал, что она дрожит всем телом, и задумался о том, знает ли она, как волнуют его такие прикосновения… с каким трудом он удерживается, чтобы не заключить ее в объятия.

Он давно понял, что любит Джулию. Было бессмысленно отрицать, что с такой силой он еще никого не любил. Дело не только в красоте Джулии, хотя иногда Лютер не мог оторвать от нее глаз. Она излучала нежность и внутреннюю силу, несмотря на все пережитые испытания.

Интересно, что сказала бы Джулия, узнав о его чувствах? Лютер не осмеливался заговорить о них, а когда кончится война…

– Лютер, – прошептала она с печальной улыбкой, – я уже говорила об этом, но должна повторить еще раз: если бы не ты, я бы не выдержала. Когда мужчины тянут ко мне руки и говорят скабрезности… – Она содрогнулась с отвращением и сморгнула слезу, повисшую на ресницах. – А ты всегда оказывался рядом, помогал напоить их, а что было дальше – ты знаешь.

Да, Лютер знал.

– Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, – хрипло выговорил он, сгорая от желания припасть к ней в неистовом поцелуе. – Если понадобится, я готов пожертвовать жизнью, чтобы спасти тебя…

Джулия вопросительно уставилась на него.

– Но почему? Зачем ты защищаешь меня? Ты стал моим другом, зная, что, несмотря на все страдания, которые конфедераты причинили моему брату, я все равно предана Югу. Мне больно сознавать, что я обрекаю на смерть своих соотечественников. Это меня следовало бы заклеймить как изменницу, а не Майлса. Но ты совсем другой. Ты янки, ты без угрызений совести готов пролить кровь южан… ради победы Севера. И, тем не менее, ты защищаешь меня.

Лютер не смел произнести слов признания, но знал, что когда-нибудь они вырвутся наружу. Эта пытка стала невыносимой. Он должен сказать, как любит ее… и что ради любви не задумываясь пожертвует собой.

В этот миг в повозку влез Вестон. Окинув Джулию похотливым взглядом, он заявил:

– Обойдешься и без шали. Брось ее и пойдем. Тебя ждут. Джулия вызывающе вскинула подбородок:

– Сегодня слишком холодно. Как можно петь, когда стучат зубы? Вестон возразил:

– Слушай, так ты похожа на жену проповедника. А ты должна соблазнять солдат, выставлять напоказ титьки и…

– Умолкни, Вестон! – Лютер сжал пальцы на грифе гитары, с трудом удерживаясь, чтобы не разбить ее о голову напарника. – Не смей так обращаться с Джулией! Я этого не потерплю!

– «Я этого не потерплю!» – издевательски передразнил его Вестон. – Напрасно Фокс доверяет тебе. Если бы я умел играть на гитаре, ты бы здесь не торчал. Просто тебе самому не терпится отведать ее…

Лютер шагнул к нему:

– Предупреждаю тебя в последний раз.

Он был сложен не столь внушительно, как Вестон, но в его голосе послышались такие грозные нотки, что Вестон попятился, стараясь уклониться от драки.

– Да будет тебе, успокойся! Не хватало еще погубить все дело! Скоро начнется наступление. Как знать, может, сегодня она узнает что-нибудь важное?

Вестон обернулся к Джулии:

– Нынче я весь день следил за одним майором. Я видел его в палатке вместе с полковником и другими офицерами. Похоже, разговор был серьезным – у палатки расставили часовых и никого к ней не подпускали. Но я узнал, что майор не прочь сегодня послушать твое пение. Он видел тебя краем глаза и убедился, что ты лакомый кусочек.

Лицо Джулии стало таким несчастным, что у Лютера заныло сердце.

– Когда закончишь петь, – продолжал Вестон, – возвращайся сюда и переоденься, не гася фонарь. Пусть полюбуется твоей тенью и пустит слюнки. Но сначала дай ему понять, что он тебе небезразличен. Ну, ты сама знаешь: сделай ему глазки, улыбнись, пофлиртуй немного.

– Будем действовать как обычно, – обратился он к Лютеру.

Как только она подаст сигнал, что майор уснул, перескажи мне все, что она узнает от него, а я передам сведения майору Фоксу.

– Как видишь, красотка, – усмехнулся Вестон, – от тебя требуется лишь поворковать с ним, а все остальное – наша забота.

Джулия горестно кивнула:

– Да, как и вчера, и завтра, и послезавтра…

Вестон мгновенно схватил ее за хрупкое запястье и притянул к себе:

– Слушай, ты, сучка! Делай что приказано, иначе твой братец сдохнет в муках!

Лютер забыл о своей драгоценной гитаре, и она с громким стуком упала на дно повозки. Метнувшись вперед, он выхватил из сапога нож. Лезвие зловеще блеснуло. Приставив нож к горлу Вестона, Лютер прошипел:

– Сейчас же отпусти ее! Вестон сразу отпустил Джулию. Лютер поддержал ее одной!

рукой, продолжая второй прижимать нож к горлу Вестона. Несколько секунд мужчины с ненавистью смотрели друг на друга. Только спрыгнув с повозки и оказавшись на безопасном расстоянии от Лютера, Вестон пригрозил:

– Фокс обо всем узнает! Вы с ней что-то затеяли, потому ты и крутишься вокруг нее. Фокс отправит тебя в армию – конечно, если не отправит тебя к праотцам! Больше тебе не придется тренькать на гитаре и любезничать с ней, не надейся! – И он быстро ускользнул в темноту.

– Спасибо, Лютер, – срывающимся голосом прошептала Джулия. – Не знаю, зачем ты так рискуешь ради меня, но я признательна тебе за помощь.

– Джулия, дело в том, что я… – Он чуть было не проговорился о любви, которой переполнилось его сердце, однако тут вмешалась судьба, хриплым голосом конфедерата объявив, что солдаты собрались и ждут, когда Джулия начнет петь.

Со вздохом она сбросила шаль. Декольте открывало ее грудь почти до сосков.

– Нам пора, – прошептала она. – Ты не только мой друг, Лютер, но и превосходный музыкант. Твоя игра придает мне силы даже в те минуты, когда я не могу издать ни звука.

Она вложила руку в ладонь Лютера, и его сердце вновь бешено забилось, превратившись в пылающий факел. Господи, как он любил ее!

Лютер выпрыгнул из повозки, прислонил гитару к колесу и помог Джулии спуститься на землю, наслаждаясь возможностью прикасаться к ней, обнимать за талию. Взяв за руку, Лютер повел ее к горящим кострам, вокруг которых собрались солдаты.

Джулия поднялась на импровизированную сцену – дощатый помост, Лютер сел возле ее ног. Толпа зашумела, оценив красоту Джулии. Лютер тронул струны гитары.

Он уже знал, что Джулия всегда начинает концерт с самой любимой песни солдат – «Дикси». Слушатели охотно подхватывали песню, и дружный хор создавал теплую атмосферу. Затем Джулия исполняла не менее любимую мелодию «Когда войне придет конец», а за ней следовала романтичная «Энни Лори».

К тому времени как она запела «Хуаниту», которой обычно завершала концерт, майор пересел поближе к сцене, а Вестон исподтишка указывал на него Джулии. Повинуясь приказу, она заигрывала с майором, и тот пожирал ее глазами, сверкающими похотью.

Лютеру стоило немалых трудов сдержаться. Он понимал, что время решительных действий еще не настало. Но с каждым концертом ему было все тягостнее видеть Джулию в толпе разгоряченных солдат, и он понимал, что когда-нибудь постарается избавить ее от этой пытки.

Как всегда, концерт показался солдатам слишком коротким. Вестон кивнул Лютеру, подавая знак, что пора отправляться спать. Уходя вместе с Вестоном к повозке, Лютер обернулся и увидел, что Джулия болтает с майором Андерсом, улыбается и кокетничает, как ей было приказано. Вскоре ей предстояло прогуляться с майором до повозки и пригласить его выпить вина из бутылки, в которое заранее подсыпали снотворное. От спиртного у майора наверняка развяжется язык.

А когда он проснется, Джулия признается ему, что он великолепный любовник. Увидев Джулию обнаженной, лежащей рядом, майор поверит ей… как верили другие. И хотя Лютер знал, что майор вряд ли успеет овладеть Джулией, его кровь закипала при мысли, что майор будет обнимать ее, ласкать, пока, наконец, не впадет в беспамятство.

Вестон устроился под раскидистым дубом, на расстеленном одеяле.

– Послушай, Лютер, – заговорил он, – мне жаль, что мы поссорились. Нам с тобой незачем враждовать из-за женщины. Мы воюем с южанами, а не друг с другом. Если она достанется тебе – значит, так тому и быть, но я сам не прочь попробовать…

– Вестон! – прервал его Лютер предостерегающим тоном.

– Ладно, дружище, не будем! – последовал поспешный ответ. – Больше я не скажу ни слова. Но и ты не теряй головы, пока не кончится война, а потом поступай, как знаешь. Иначе я буду вынужден доложить обо всем Фоксу. Он наверняка отправит тебя на фронт. Зачем это тебе?

Лютер знал, что это вовсе не пустые угрозы, и хотя сражения его не пугали, ему не хотелось оставлять Джулию Вестону. Он пообещал себе, что в случае необходимости убежит вместе с ней.

– Я не позволю обращаться с ней как с игрушкой, – произнес он, вытягиваясь под деревом и готовясь к ночным бдениям. – Чем раньше ты поймешь это, тем лучше.

Вестон заворчал:

– По крайней мере, мне не приходится напоминать, чтобы ты смотрел в оба. Я уж знаю: ты не оторвешь глаз от повозки. Как только Джулия что-нибудь выведает у майора, дай мне знать, чтобы я тут же отправился к Фоксу.

Да, он готов сторожить Джулию всю ночь, мысленно подтвердил Лютер. Он видел, как майор помог Джулии забраться в повозку. Судя по всему, он не скрывал своих намерений, а Джулия не стала скромничать.

Увидев, как Джулия с майором обнялись, Лютер крепко зажмурился от внезапной боли в сердце. Прошло несколько томительных секунд, прежде чем он поднял веки. Казалось, гигантская черная ладонь накрыла весь мир покрывалом бесконечной скорби.

Минуты ползли еле-еле. Лютер пытался подсчитать, сколько времени понадобится, чтобы майор Андерс крепко уснул. Он молился, чтобы Джулия поскорее вовлекла его в разговор о будущих планах – с таким видом, словно от слов майора зависела ее жизнь. Стиснув зубы, Лютер старался отогнать мысли о том, как Джулия принимает соблазнительные позы, сводя майора с ума. И все это ради брата!

Он ударил кулаком по земле. Вестон пошевелился во сне.

Возможно, брат Джулии уже мертв, а она об этом не подозревает. Она не должна рисковать жизнью – ведь она уже спасла его. Но Лютер знал, что ради брата Джулия готова на все, даже если ей самой представится единственный шанс из миллиона. Вряд ли ее брат стоит таких жертв… Как только эта мысль мелькнула у него в голове, Лютер упрекнул себя. Должно быть, ее брат и вправду незаурядный человек, если Джулия так предана ему. Лютер мечтал очутиться на месте Майлса.

Неожиданно он вздрогнул: что-то произошло. Он чувствовал это нутром. В кромешной тьме не удавалось разглядеть ровным счетом ничего. Бесшумно и быстро он поднялся с земли и двинулся туда, где стояла повозка.

Он старался вычислить, сколько шагов от него до повозки, но память подводила его. Он вовсе не хотел наткнуться на что-нибудь, поднять шум, переполошить весь лагерь, а потом отвечать на вопросы о том, почему он бродит в потемках вокруг повозки.

Внезапно он услышал голос Джулии – нежный, напевный, умоляющий.

– Неужели вы откажетесь выпить? – жеманно спрашивала она.

– Откажусь, дорогая. Я не пью, – ответил мужской голос, голос южанина-мятежника. – И, кроме того, я хочу навсегда запомнить эту ночь. Вы пленили меня с первого взгляда, и я понял, что должен провести с вами хотя бы несколько часов.

– Один глоток вам не повредит. Прошу вас, выпейте вместе со мной.

«Не надо, Джулия! – безмолвно выкрикнул Лютер, сжав кулаки. – Не пей эту гадость!» Но он знал: если понадобится, Джулия сделает глоток вина и крепко уснет. Как же она тогда добудет сведения и передаст их Вестону? Лишь сейчас Лютер понял, что ночь предстоит не из легких.

– Ну, если вы настаиваете, – пробормотал офицер и внезапно гортанно рассмеялся: – Вы пролили вино прямо на грудь… восхитительную, упоительную грудь… Нет, эти капли не должны пропасть даром…

Лютер услышал звуки, от которых у него внутри все перевернулось – стоны и удовлетворенные вздохи. Перед его мысленным взором встал майор, прильнувший к груди Джулии жадными губами.

– А теперь выпейте из бутылки, – хихикала Джулия, и Лютер понимал, что она лишь притворяется опытной кокеткой. – Мне живется так нелегко! – продолжала она сокрушенным тоном. – Вы себе представить не можете, каковопутешествовать из лагеря в лагерь, поминутно опасаясь этих гадких янки!

– Ваш труд делает вам честь, дорогая. У вас чудесный голос. Мои солдаты наслаждались им… но им и не снилось наслаждение, которое я изведаю сегодня ночью.

– О, если бы она никогда не кончалась! – воскликнула Джулия вполне правдоподобно. – А вы мне нравитесь… Отсюдамы направимся прямиком в Ричмонд – здесь становится слишком опасно. Возможно, в Ричмонде мы и увидимся.

– Вряд ли. – Голос майора стал невнятным, повозка заколыхалась. Лютер догадался, что офицер снимает сапоги и галифе, устраиваясь поудобнее.

«Ну почему снотворное до сих пор не подействовало?» Джулия умоляюще пролепетала:

– Когда же мы встретимся вновь? Прошу простить меня за дерзость, но леди неприятно сознавать, что она нужна мужчине всего на одну ночь…

– Положите руку вот сюда… – Майор вздохнул и добавил: – Я понимаю вас, Джулия, мне самому жаль расставаться с вами. Однако вскоре военные действия возобновятся. Пока мы не планируем никаких перемещений. Линия нашей обороны простирается от северо-запада Джорджии до восточной оконечности гор Винчестера в Виргинии. Войска подтягиваются на юго-восток, к Фредериксбергу и Ричмонду. Грант и Шерман в любую минуту могут начать наступление на Ричмонд, поэтому мой отряд пребывает в состоянии боевой готовности.

Лютер запомнил места дислокации конфедератов, но усомнился, что Фоксу об этом еще не известно. И все-таки сведения следовало сообщить. Надо разбудить Вестона и отправить его в путь. А сам Лютер должен был доставить Джулию в следующий лагерь.

В повозке стало тихо, но Лютер уловил шорох и понял, что офицер ласкает Джулию. Она вновь предложила ему выпить, и постепенно язык майора стал заплетаться. Опиум сделал свое дело.

«Держись, Джулия, – повторял Лютер. – Продержись еще немного».

– Вы такой опытный любовник! Но зачем же торопиться? В голосе Джулии слышалась нервная дрожь: она явно опасалась, что пылкий майор успеет овладеть ею. Лютер с трудом сдерживался, чтобы не забраться вповозку и не оттащить мерзавца от Джулии.

Стиснув зубы, Лютер замер, слыша гулкий стук собственно го сердца.

Наконец повисла самая длинная из пауз. Все кончено, понял он. Либо опиум подействовал, либо Джулии пришлось отдаться майору.

Не выдержав мучительного ожидания, он пошевелился и услышал, как Джулия еле слышно позвала его по имени.

Он торопливо забрался в повозку, стараясь впопыхах не забыть, что шуметь опасно.

– Я здесь, Джулия, – прошептал он. – Он спит?

– Кажется, да. – Она была готова расплакаться. – Он уже давно не шевелится.

Ненавидя себя, Лютер задал мучающий его вопрос:

– Джулия, неужели он…

– Нет! – поспешно отозвалась она. – Слава Богу, он уснул как раз вовремя. Ты ждал снаружи? Ты слышал, что он говорил? Вот и все, что мне удалось узнать. Отряд ждет вестей из Ричмонда…

– Я слышал. Теперь пора будить Вестона и отправлять его в дорогу. – Он направился к выходу. – Джулия, ты сможешь побыть одна? Знаю, с рассветом тебе станет тяжелее…

– Лежать обнаженной в объятиях чужого мужчины, чувствуя себя шлюхой – да, эта сущая мука, Лютер, но со мной такое уже случалось. Думаю, этим мне придется заниматься до конца войны. Не тревожься обо мне. Только прошу тебя, начни шуметь у повозки как можно раньше, чтобы он проснулся и поскорее ушел.

Хриплым от душевной боли голосом он выговорил:

– Ничего не бойся, Джулия. Я пообещал тебе помочь и сдержу слово. Если он проснется среди ночи, я буду рядом.

Джулия расплакалась.

– Спасибо тебе, Лютер. Господи, что бы я делала без тебя! «А я – без тебя!» – мысленно ответил он и ускользнул в ночь, спотыкаясь и чуть не падая, с удивлением замечая, что щеки стали мокрыми от слез.

Разбудив Вестона, Лютер поспешно передал ему все, что услышала Джулия от майора Андерса. Лицо Вестона скрывал мрак, но по глубокому молчанию Лютер понял, что его сообщник размышляет о том, имеют ли ценность эти сведения. Наконец Вестонпотянулся и встал.

– Ладно, я разыщу майора, а там пусть сам решает, верить этому или нет. Мое дело сторона.

Они бесшумно прошли через лагерь к коновязи. Оседлав коня, Вестон напомнил Лютеру план:

– Поезжайте на север к Ричмонду. Я догоню вас. Лютер с досадой перебил:

– Как я узнаю, где сделать привал? Так и будем катиться до самого Ричмонда?

– Делай как велено, – приказал Вестон. – Слишком уж много вопросов ты стал задавать. Я давно собирался поговорить о тебе с Фоксом. Поезжай на север, не останавливаясь.

Лютер знал, что Вестон отъедет на безопасное расстояние от лагеря шагом, чтобы никого не потревожить, а затем пустит коня галопом. Вестон умел уходить от погони и запутывать следы, потому Фокс и поручил ему эту работу.

Вернувшись к повозке, Лютер первым делом убедился, что у Джулии все в порядке. Свернувшись клубочком рядом со спящим офицером, она пробормотала, что беспокоиться не о чем.

– Хорошо бы нам покинуть лагерь с первыми лучами солнца, – добавила она с тревогой.

– Попробуем. Как только ты услышишь, что я запрягаю лошадей, разбуди майора и скажи ему, что нам пора в путь. Пусть возвращается к себе в палатку, пока его не хватились.

– И не забыть бы добавить, что он великолепный любовник, – съязвила Джулия.

Лютер печально кивнул:

– Надо доиграть комедию до конца. А теперь попробуй заснуть. Помни – я рядом.

Он устроился на земле возле повозки, но не уснул. Поглаживая по гладкому боку гитару, Лютер представлял себе, что рядом с ним Джулия, и до боли в глазах вглядывался в небо на востоке, с нетерпением ожидая появления первых розовых лучей.

Едва небо посветлело, Лютер вскочил и бросился отвязывать коней, стараясь произвести как можно больше шума, чтобы разбудить Джулию. Впрочем, она наверняка не спала.

Из повозки донесся шорох, и Лютер облегченно вздохнул. Джулия что-то прошептала – должно быть, благодарила майора за чудесную ночь, объясняла, что ей, как это ни досадно, пора в путь, и выражала надежду на новую встречу.

Майор оделся и неуверенным шагом выбрался из повозки, потирая затылок.

– К моему величайшему сожалению, никак не могу припомнить, что случилось вчера ночью… – пробормотал он.

– А я сохраню воспоминания о ней до конца жизни, – ответила Джулия и послала майору воздушный поцелуй. – Поберегите себя, дорогой! Я буду с нетерпением ждать встречи!

Офицер заковылял к своей палатке – несомненно, чтобы забраться под одеяло и как следует выспаться.

К тому времени как Лютер запряг лошадей, Джулия оделась и завернулась в одеяло, ежась от утренней прохлады. Она села рядом с ним на деревянные козлы.

– Хочешь перекусить? – спросил Лютер, вдруг вспомнив, что в спешке он даже не успел приготовить завтрак.

Джулия покачала головой:

– Нет. Я всю ночь не сомкнула глаз… Кстати, куда мы едем? Лютер объяснил, что Вестон велел им двигаться на север, пока он не догонит их.

– Вероятно, с ним мы встретимся лишь завтра. Но, по-моему, нам следует устроить привал. Мы оба устали. Я найду подходящее местечко, мы остановимся и подождем Вестона там.

– А если мы наткнемся на янки? – со страхом осведомилась Джулия.

– Это маловероятно. Мы со всех сторон окружены отрядами мятежников. Нас никто не остановит, а если кто-нибудь спросит, куда мы едем, надо лишь объяснить, что мы устраиваем концерты в солдатских лагерях. Можешь спеть пару песен, если нам не поверят. – Лютер ободряюще улыбнулся, и Джулия заметно повеселела.

Не успели они отъехать от лагеря, как Джулия начала клевать носом. Заметив это, Лютер велел ей лечь вздремнуть.

– Я буду начеку, и в случае опасности подам тебе сигнал. Джулия запротестовала:

– Да ведь и ты не спал! Сколько ночей ты провел без сна? Лютер усмехнулся, польщенный ее заботой.

– Ты ничем мне не поможешь, если будешь дремать на козлах, словно курица на насесте. Иди-ка спать. Отдохни – что, если нам придется петь, чтобы заработать ужин?

С сонной улыбкой благодарности Джулия забралась поглубже в повозку, устроилась поудобнее и затихла. Наконец-то ей удалось уснуть.

Несколько раз за утро часовые конфедератов останавливали повозку. Лютер уже знал, как действовать в таком случае, и уверенно объяснял, что они – странствующие музыканты, развлекающие пением доблестных воинов-южан.

Но один коренастый сержант выслушал его и подозрительно осведомился:

– Вот как? Почему же ты не носишь мундира, если так сочувствуешь южанам. На это у Лютера был давно готов ответ. Похлопав себя по правой ноге, он объяснил:

– Меня задело осколком у Геттисберга. Иной раз даже встать нелегко. Врачи говорят, что уже ничего не поделаешь. А если мне не суждено держать в руках ружье, я вспомнил о своей гитаре. Это лучше, чем сидеть на крылечке в Алабаме. – Он умело подражал южному выговору.

Сержант удовлетворенно хмыкнул, извинился и помахал Лютеру на прощание. Лютер отсалютовал ему в ответ, не переставая мысленно посмеиваться.

Глава 27

Около полудня Джулия вновь устроилась рядом с Лютером на козлах. Приблизившись к стремительному ручью, Лютер придержал лошадей, заявив, что пора размять ноги. Он долго блуждал в лесу, деликатно выжидая, когда Джулия умоется и покончит с прочими естественными потребностями.

Позднее он развел костер и подогрел кашу с кукурузными лепешками. После обеда Лютер решил задержаться у ручья.

– Вестон найдет нас. Он велел ехать по этой дороге до Ричмонда.

Джулию вполне устроил этот план, тем более что сегодня вечером от нее не требовалось петь.

– Ты хочешь устроить мне праздник, верно?

Лютер смотрел ей в глаза, представляя себе, как эти изумрудные звезды сияют от радости. До сих пор в глазах Джулии он видел лишь боль. Как же он мечтал заставить их сверкать! Но время еще не пришло. Лютер стиснул зубы и занялся делом: предстояло стреножить лошадей и пустить их пастись возле ручья. Потом, обещал себе Лютер, когда война будет позади, он признается Джулии в любви.

Они долго сидели на берегу ручья, наслаждаясь теплом мартовского солнца, болтали о войне, надеясь, что скоро ей придет конец, а затем стали жалеть, что еще слишком холодно и нельзя поплескаться в ручье.

– Дома, в Саванне, я часто плескалась в реке, – вспоминала Джулия. – Майлс учил меня плавать; к нам часто присоединялся наш кузен, Томас Кэрриган. Теперь он в армии… – После паузы она поправилась; – Точнее, в тюрьме Либби. Хотела бы я знать, где он был, когда Майлс сбежал… Она осеклась, удивленная странным выражением на лице Лютера. – Что такого я сказала? – недоуменно спросила она. – Я просто вспоминала о детстве…

– Кэрриган… – повторил Лютер, слыша предостерегающий внутренний голос. – Ты говоришь, фамилия твоего кузена – Кэрриган?

Озадаченная, Джулия кивнула:

– Да, Томас Кэрриган. Он служит в тюрьме Либби – по крайней мере, об этом я узнала от матери Томаса во время похорон мамы. Почему ты так смотришь на меня? Ничего не понимаю…

– Не важно, – опомнившись, Лютер потрепал ее по руке. Пугать Джулию не стоило. – Пустяки. Просто я устал.

Джулия окинула его недоверчивым взглядом, а затем принялась рассказывать о том, как она беспокоится о слугах, Саре и Лайонеле, оставшихся в Уилмингтоне. Знать бы, удалось ли им благополучно добраться до Пенсильвании! Должно быть, они давно считают ее погибшей.

Но Лютер не слушал ее, вспоминая ночь, когда они разыскали Майлса Маршалла в тюрьме Либби. Какой-то солдат-конфедерат заявил, что давно поджидал удобного случая, чтобы дезертировать и забыть об ужасах войны. Он уверял их, что мечтает пробыть в каком-нибудь укромном месте до того дня, когда закончится война.

Им пришлось взять незнакомца с собой. Судя по всему, солдат заранее знал о готовящемся побеге и ждал его. Если бы он поднял тревогу, все было бы кончено. Но он согласился помочь им при единственном условии – чтобы его взяли с собой. Спорить было некогда, и Лютер быстро согласился исполнить просьбу незнакомца.

Он запомнил имя солдата: Томас Кэрриган.

Джулия заметила, что Лютер вздрогнул.

– Тебе холодно? – спросила она. – Только бы ты не заболел! Ты совсем не думаешь о себе, Лютер, почти не спишь, мало ешь. Позволь, я буду заботиться о тебе!

Лютер смотрел в ее прелестное лицо, обрамленное мягкими черными локонами, в зеленые глаза под дугами тревожно нахмуренных бровей.

– Я совершенно здоров, – тихо произнес он, уже в сотый, нет, в тысячный раз, мечтая заключить ее в объятия.

А еще ему хотелось, чтобы она перестала тревожиться за брата – ведь сию секунду выяснилось, что его сопровождает родственник. Правда, сказать об этом Лютер не мог, как и признаться Джулии в любви. Он должен хранить молчание – и не только из-за преданности Северу, но и из опасения потерять Джулию навсегда.

Наступали сумерки. Пора было устраиваться на ночлег. Им впервые придется ночевать в лесу вдвоем, без Вестона, и мысль об этом волновала Лютера. Сдержит ли он свои чувства? Он желал Джулию всем своим существом, возбуждаясь от одной мысли о ней. Чтобы она ничего не заметила, ему приходилось отворачиваться. Он просто не мог позволить себе попасть в нелепое положение. Джулия вряд ли поверит в его любовь, она решит, что им руководит исключительно животная похоть. Лютеру не хотелось уподобляться Вестону и Фоксу. Лучше умереть!

Поэтому он облегченно вздохнул, услышав приближающийся топот копыт. Возможно, поблизости есть лагерь солдат-мятежников. В таком случае ему удастся избежать искушения.

Но разглядев на дороге гнедого жеребца, принадлежащего Вестону, он нахмурился и окончательно приуныл, заметив, что за Вестоном скачет Фокс. Они быстро приближались с мрачными, окаменевшими лицами. Лютер заподозрил неладное.

– Только не это! – воскликнула Джулия, прижав руки к груди и попятившись.. – Это невыносимо…

Лютер мельком удивился, почему Джулия в страхе попятилась, а не спряталась за его спину. Он не раз давал ей понять, что готов защищать ее до последнего вздоха… однако Джулия, словно не слышала его.

Затем Лютеру вспомнилось, сколько раз он слышал, как Джулия во сне повторяет единственное имя – Дерек. Неужели он и есть тот самый единственный мужчина в мире, в объятиях которого Джулия способна обрести покой?

Но размышлять об этом было некогда: Фокс и Вестон уже спешивались.

– Сведения, добытые вами вчера ночью, бесполезны, – без предисловий заявил Фокс. – Всем известно, где скрываются мятежники. От вас нет никакого проку. Я решил послать вас в Ричмонд.

С широко распахнутыми глазами Джулия попятилась назад.

– Зачем? Что я буду делать в Ричмонде?

– Принимать клиентов в борделе, что же еще? – хмыкнул Фокс. – Может, хоть там от вас будет польза. Я слишком долго берег вас. Хватит фокусов с опиумом! Вы приметесь за настоящую работу, нравится вам это или нет.

Джулия решительно покачала головой:

– Ни за что!

– Посмотрим, – усмехнулся Фокс и обратился к Лютеру: – А что касается тебя… Вестон говорит, что с тобой чересчур много хлопот. Отныне я буду следить за тобой в оба, и если ты не одумаешься, то вернешься на фронт.

Лютер не шелохнулся.

– При чем тут хлопоты? Я просто стараюсь по мере сил защитить Джулию в аду, на который вы обрекли ее. Она не заслуживает такого обращения…

– А это не тебе решать! Я твой командир, а ты обязан выполнять приказы. Еще одна такая выходка – и я прикажу Вестону пристрелить тебя.

Лютер обернулся к Вестону, который целился в него из револьвера, злорадно усмехаясь.

– Плохой солдат – тяжкая обуза, – продолжал Фокс. – Слушайся рассудка, а не сердца. Идет война, всем нам это не по душе, но тут уж ничего не поделаешь.

Мускул дрогнул на щеке Лютера при виде торжествующей гримасы Фокса. Лютер понимал: Вестон прикончит его, не моргнув глазом. Положение стало рискованным, и хотя Лютер без колебаний отдал бы жизнь за Джулию, оставлять ее во власти двух мерзавцев он не желал. Погибнув, он не сумеет защитить ее.

– Хорошо, – произнес он и с ненавистью увидел, как вспыхнули глаза Фокса. – Но предупреждаю: не смейте приближаться к Джулии. Я позабочусь о том, чтобы подпаивать снотворным всех мужчин, которые будут оставаться с ней наедине. И что бы вы ни думали, между мной и Джулией ничего нет, – добавил он.

Фокс пожал плечами, обменявшись насмешливым взглядом с Вестоном.

– Мне все равно, спишь ты с ней или нет. Нам надо спешить. Если нас застанут на дороге в такое время, нам не избежать подозрений.

Джулия метнулась вперед.

– Я никуда не поеду, пока вы не отвезете меня к Майлсу и я не удостоверюсь, что он жив! – выкрикнула она. – Я должна узнать… – Ее душили слезы, но она сдерживалась, чтобы не унизиться перед ненавистными мучителями.

На губах Фокса заиграла улыбка.

– Джулия, ничего подобного я не сделаю. В вашем положении нелепо предлагать сделки. Вы будете подчиняться моим приказам.

Джулия топнула ногой, сжала кулаки и крикнула:

– Почему вы не разрешаете мне увидеться с Майлсом? Почему не даете убедиться, что он жив?

В глазах Фокса засверкала такая ярость, что даже Лютер отшатнулся.

– Потому что ваш брат мертв! Но вы будете по-прежнему работать на меня, или я…

– Мертв! – это слово вырвалось у Джулии вместе с душераздирающим стоном, ее лицо исказила мука. – Нет! Вы лжете… этого не может быть… – Подхватив юбки, она отбежала к ручью и рухнула на поросший мхом берег, содрогаясь в рыданиях.

– Виноват в этом не я, – крикнул вслед майор, по-прежнему держась вызывающе и воинственно, – а конфедераты. Он очень ослабел в тюрьме. Радуйтесь тому, что вам представился случай отомстить за него!

Лютер шагнул к Джулии, чтобы утешить ее. Ему было больно видеть Джулию несчастной, растерявшейся от неожиданного удара. Но Фокс стальными пальцами стиснул руку Лютера, останавливая его.

– Оставь ее в покое, – хрипло прошептал он. – Она успокоится сама. Пусть пока побудет одна.

– Зачем вы сказали ей правду? – гневно спросил Лютер. – Неужели у вас нет сердца? – На миг он забыл о том, что обязан подчиняться Фоксу.

Фокс поджал губы и задумчиво кивнул.

– Поступить иначе я не мог. Она должна отправиться со мной в Ричмонд и стать ценным агентом северян. Джулия – самая привлекательная из женщин, работающих на меня, и если она решит отомстить за брата, то ее преданность мне будет безгранична. Она возненавидит мятежников.

– И давно вам известно о том, что ее брат мертв? – осведомился Лютер. – Почему же вы до сих пор обманывали ее? – Он боролся с желанием броситься на майора и задушить его голыми руками. Но Вестон по-прежнему держал Лютера на прицеле.

– Я сам узнал о смерти Майлса всего несколько дней назад, – ответил Фокс с притворным сочувствием, – когда получил донесение из горного убежища. Келсо и Сэтч явились туда вдвоем. Все остальные исчезли. Они сказали, что Маршалл умер – путешествие оказалось для него слишком тяжелым. Этого я и опасался.

Он надолго замолчал, и Лютер застыл неподвижно, прислушиваясь к горестным всхлипам Джулии. Наконец он решился спросить:

– А тот стражник из тюрьмы Либби, который сбежал вместе с нами? Кажется, его звали Кэрриган. – Не желая пробудить подозрения, он старался говорить ровным, бесстрастным тоном.

– В донесении сказано, что по пути разбежались все, кроме Сэтча и Келсо. Этому я не удивился. Но почему ты спрашиваешь про этого Кэрригана?

– Просто так, – солгал Лютер. – Пора запрягать лошадей. Нельзя же просидеть здесь всю ночь, ожидая, когда Джулия успокоится.

Сквозь шум в ушах до Лютера долетал бесстрастный голос Фокса:

– Она может принести нам гораздо больше пользы, чем я надеялся. Оправившись от потрясения и горя, она станет самой искусной шпионкой Ричмонда. Да поможет небо мятежникам, которые попадут в ее паутину! – Он рассмеялся, Вестон поддержал его, но Лютер молчал. Он напряженно обдумывал слова майора, зная точно, что Кэрриган ни за что не сбежал бы, бросив Майлса на произвол судьбы. Лютер был уверен, что Кэрриган сделал все возможное, лишь бы его кузен выжил. И даже если Майлс и Кэрриган бежали вместе, Келсо и Сэтч вряд ли сглупили бы, сообщив об этом майору.

Лютер искоса бросил взгляд на Джулию, лежащую на берегу. Ее хрупкое тело сотрясалось в рыданиях. Лютер не мог поделиться с ней своими мыслями, потому что ничего не знал наверняка, но надеялся, что ее брат еще жив… и что с ним Кэрриган.

Пока Лютер мог помочь Джулии только в одном: избавить ее от лишних страданий. Он предчувствовал, что ему предстоит трудная задача.

Глава 28

Дерек сидел за грубо сколоченным дощатым столом в темном углу одного из самых грязных салунов на пристани Уилмингтона. С похмелья и бессонницы он слегка клевал носом. За время, которое он провел в салуне, здесь разразилось уже две драки. В одной матросу перерезали горло от уха до уха. Никто не удосужился вытереть лужи крови на полу, где еще час назад лежал труп, который позднее вытащили на задний двор.

Сколько же времени он провел тут? Дерек и сам не знал. Впрочем, это не имело значения. Он устал, ему хотелось побыть одному. На потаскуху, которая недавно осмелилась повертеть перед ним хвостом, Дерек гаркнул так, что с тех пор его никто не тревожил.

Стоящая перед ним бутылка рома давно опустела. Несколько раз Дерек звал бармена, но его голос тонул в шуме завсегдатаев салуна, и бармен ничего не слышал. Дерек схватил бутылку и запустил ею в стену. Бармен наконец понял, что от него требуется, и поспешил к столу Дерека с новой бутылкой. Поставив ее перед Дереком, бармен быстро удалился.

Дерек зубами вытащил из горлышка пробку и поднес бутылку к губам. Все вокруг заволокла туманная пелена. Ну и что? Теперь ему все равно.

Вспоминая о недавнем прошлом, Дерек не понимал, почему до сих пор жив. Возвращение в Ричмонд стало для него страшным ударом: он обнаружил, что Джулия сбежала. А когда стало известно, что ее брат совершил побег из «Черной дыры», Дерек понял, что произошло. Видимо, Джулия прибегла к помощи женских уловок, зная, что ей ничего не стоит обвести мужчину вокруг пальца и заставить его плясать под свою дудку. От Опал Дерек узнал, что Джулия сбежала вместе с майором-конфедератом.

Он тупо уставился на янтарную жидкость в бутылке. Она вовсе не была янтарной, а казалась зеленой – как таинственные океанские глубины… как глаза, при виде которых у него щемило сердце… как прекрасные глаза Джулии. Он отвернулся, предчувствуя прилив тошноты.

Ее тело. Как ему нравилось обладать ею, ласкать каждый дюйм гладкой шелковистой кожи языком и губами! Совершенство, красота, шарм… Джулия была бесподобна, а он повел себя глупо, поддавшись ее чарам. Но больше такого не повторится!

Резкий смех Дерека заставил двух мужчин, сидящих за соседним столом, с любопытством взглянуть на него. Но, заметив ледяной блеск в глазах Дерека, они поспешно отвернулись. Сегодня ночью с ним никто не хотел ссориться. Дерек усмехнулся, сочувствуя тому бедняге, который осмелится встать у него на пути.

Если бы он не принял участия в изгнании янки из Нью-Берна, Северная Каролина, он вернулся бы в Ричмонд вовремя. Но Дерек напоминал себе, что он прежде всего моряк. Его вызвал сам командир Джон Тейлор Вуд, советник президента Дэвиса, и посвятил в планы южан.

В начале января генерал Ли сообщил президенту Дэвису, что пришло время окружить вражеские войска в Нью-Берне, и эта попытка была предпринята. В Нью-Берне хранились внушительные запасы продовольствия и боеприпасов, в которых нуждалась армия конфедератов, и, кроме того, Ли хотел получить доступ в эти районы. «Слишком уж долго там хозяйничали янки», – заявил он.

Командир Вуд сообщил Дереку о том, что президент одобрил план Ли и предложил ему самому командовать операцией, но Ли в ответ предложил кандидатуру Роберта Хоука из Северной Каролины. Дэвис колебался. Хоук был всего лишь бригадным генералом, а такую серьезную операцию должен был возглавить кто-нибудь из командующих армией. Поэтому был выбран генерал-майор Джордж Пикетт, а Буду поручили командование флотом.

Услышав, что Дерек в Уилмингтоне, Вуд вызвал его и попросил о помощи. Дерек не сумел отказаться, рассчитывая, что вся операция займет не более нескольких дней. Она же затянулась на неделю.

Дерек сделал еще один глоток из бутылки. Он до сих пор отчетливо помнил тридцатое января, когда тринадцать тысяч солдат и семь тендеров сосредоточились в Кингстоне, готовясь к наступлению на Нью-Берн. Генералу Бартону, командующему одной из дивизий, было приказано форсировать реку Трент близ Трентона и двигаться по ее южному берегу до ручья Брайс-Крик в окрестностях Нью-Берна. Перейдя ручей, дивизия должна была захватить форты на берегу реки Ньюс и подойти к Нью-Берну со стороны железнодорожного моста.

Кавалерии полковника Джеймса Диринга предстояло захватить форт Андерсон, расположенный к северу от Нью-Берна. Генерал Пикетт вместе с бригадой Хоука и остатками своих сил наступал с запада, со стороны Дуврской дороги. Одновременная атака всех трех колонн на Нью-Берн была запланирована на понедельник, первое февраля тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года.

Командиру Буду следовало подвести боевые корабли поближе к Нью-Берну, а затем прикрывать наземные силы во время наступления на город.

Следуя плану, генерал Пикетт разгромил форпост северян на Батчелдер-Крик. А затем, форсировав ручей в десяти милях к западу от города, он подвел свои войска почти вплотную к Нью-Берну и остановился, дожидаясь канонады орудий генерала Бартона, наступающего с другого берега реки Трент.

Но Пикетт тщетно провел в ожидании целый день, с сожалением вспоминал Дерек. Дело в том, что во вторник генерал Бар-тон прислал гонца с известием, что укрепления близ Брайс-Крик неприступны и что он не намерен рисковать своими людьми.

А потом и полковник Диринг, которому предстояло захватить форт Андерсон, доложил, что штурм форта невозможен.

Узнав о поражении двух колонн, генерал Пикетт приказал своим солдатам отступать, отказавшись от плана захвата Нью-Берна.

Дерек удовлетворенно усмехнулся, вспоминая, что по крайней мере действия командира Вуда на море были успешными. Откровенно говоря, Дерек искренне гордился тем, что этот прославленный офицер предложил ему участвовать в осуществлении столь рискованного плана. Спустившись по реке Ньюс из Кингстона, они взяли на абордаж пароход северян «Гарант», стоявший на якоре близ Нью-Берна.

Конечно, не обошлось без ожесточенной рукопашной схватки с командой корабля. Дерек потерял счет противникам, которых отправил в могилу своими руками, и сам был ранен в бок. Рана до сих пор побаливала. Повязка на правом глазу Дерека была напоминанием о метком ружейном выстреле. Врач велел носить ему повязку, чтобы не напрягать глаз – рана была серьезной. Дерек не сомневался, что глаз удастся сохранить.

Битва была выиграна, и они уже собирались поднять якорь, когда вдруг поняли, что в котлах «Гаранта» не хватит пара. Положение осложняла стрельба со стороны ближайшего форта, поэтому командир Вуд заявил, что им придется сжечь трофей и вернуться домой. Так и было сделано. Хотя захваченный корабль пришлось уничтожить, сам факт его захвата искупал все неудачи экспедиции.

К тому времени как Дерек занялся своими делами, собрал деньги и помощников и вернулся в Ричмонд, Джулия исчезла.

Командир Вуд уговаривал его продолжить службу, но по какой-то причине Дерек больше не желал ступать на борт корабля. Впредь он не собирался прорывать блокаду.

Он ненавидел себя за странные чувства, переполнившие сердце. Война разгоралась, он верил в правое дело южан, но не спешил действовать. Каждую ночь он пытался найти объяснение своим поступкам в бутылке с янтарной жидкостью, а днем изводился от презрения к себе.

Не услышав в бутылке плеска, Дерек понял, что она пуста. Он размахнулся, и вторая бутылка разлетелась вдребезги, ударившись о стену.

Двое соседей вновь посмотрели на него, и Дереку это не понравилось. Он был сильнее и выносливее большинства мужчин, но дрался не часто и гордился тем, что одного вида его широких плеч хватает, чтобы отпугнуть самого воинственного забияку. Однако теперь он был пьян, а эти двое то и дело таращились на него.

Дереку это надоело.

Вскинув голову, он уставился на незнакомцев в упор и рявкнул:

– Какого черта вы глядите на меня? Терпеть не могу, когда на меня глазеют. А ну, убирайтесь отсюда ко всем чертям!

Он решил заранее: если они не бросятся наутек немедленно, он затеет драку. Его так и подмывало разбить что-нибудь, кого-нибудь ударить – словом, сделать хоть что-то, лишь бы избавиться от грызущей тоски.

Но к удивлению Дерека, один из мужчин, тощий как скелет, не отвел от него взгляда печальных глаз и вежливо осведомился:

– Вы Дерек Арнхардт?

Дерек заморгал, пытаясь прогнать пелену, застилающую глаза.

– А ты кто такой?

– Вы позволите поговорить с вами, сэр? – спросил второй мужчина.

Дерек смерил его взглядом. Хотя незнакомец был ниже ростом, Дерек заметил, что он будет опасным противником, если дело дойдет до драки. Признаться, больше всего Дерека озадачивали манеры незнакомцев: чтобы подраться, незачем ходить вокруг да около, заводя учтивые разговоры.

– О чем? – отозвался он. – Я же сказал, мне надоели ваши взгляды. Убирайтесь отсюда, пока целы…

Оба мужчины встали и подошли к нему.

«Значит, схватки не избежать», – подумал Дерек. Давненько он не дрался в салунах. Может быть, это происшествие поможет ему взбодриться.

– Мы хотим поговорить о Джулии Маршалл.

Дерека окутал серый туман, и он раздраженно потряс головой. Незнакомцы играли не по правилам. Будь это обычная драка, сейчас в воздухе уже летали бы стулья, а челюсти хрустели от ударов. Почему же на этот раз все идет иначе?

Мужчины сели за стол Дерека. Он пытался сосредоточиться, но перед глазами по-прежнему стоял туман. Голос тощего мужчины доносился откуда-то издалека:

– Джулия – моя сестра, капитан Арнхардт. Меня зовут Майлс Маршалл.

Дерек с трудом поднял отяжелевшие веки, мысли вдруг перестали путаться. Подавшись вперед, он пристально оглядел соседа.

– Внешне мы не похожи друг на друга, – засмеялся Майлс. – Хотя и двойняшки. Уверяю вас, это правда.

– А я – Томас Кэрриган, кузен Джулии, – произнес второй мужчина, и Дерек обернулся к нему. – Мы ищем вас вот уже несколько недель и, слава Богу, наконец-то нашли.

Дерек выругался: проклятый туман вновь застилал ему глаза. Чтобы разобраться в этой чертовщине, требовалось прежде прояснить мысли.

– Вам помогла бежать Джулия? – спросил он у Майлса заплетающимся языком.

– Да. Но теперь она в опасности…

Это были последние слова, которые Дерек услышал прежде, чем со стуком уронил голову на стол. Ром наконец-то сделал свое дело.

Проснувшись, он обнаружил, что находится в незнакомой комнате, на чужой кровати, и слабо удивился: он не помнил, чтобы уходил из салуна вместе с женщиной. Которая же из них увела его – рыжая, плоская как доска, или пышногрудая блондинка? Дереку нравились обе, с каждой он переспал в прошлом, но вчера вечером он вовсе не стремился к подобным развлечениям.

Внезапно он увидел, что в комнате не один.

Двое вчерашних знакомых сидели за столом у окна, пристально наблюдая за Дереком. Постепенно он все вспомнил. Его рот был словно набит вязкой ватой, желудок зловеще урчал. Дереку казалось, что его вот-вот вырвет.

– Выпейте кофе, – предложил тощий, подходя к кровати с чашкой в костлявой руке. – Мы решили не будить вас. Вчера вы перебрали рома. Когда мы нашли вас, вы были уже невменяемы, и нам пришлось ждать.

Второй сухо заметил:

– Вчера нас предупредили, что к вам лучше не подходить. Может быть, теперь вам стало легче?

Дерек приподнялся на локте и с благодарностью принял кофе. Горячая жидкость приятно согревала пустой желудок. Пожалуй, он все-таки выживет. Сделав еще несколько глотков, Дерек выговорил:

– Я слушаю вас.

Майлс и Томас по очереди рассказали о злоключениях Джулии. Майлс заключил:

– Мы должны найти ее и спасти, потому обратились к вам. Нам известно, что вы видели ее последним.

– Да, – подхватил Томас. – От сообщников майора Фокса мне удалось узнать, что вы оставили ее в ричмондском борделе и что она извелась от ожидания.

– Ох уж эта Джулия! – улыбнулся Майлс. – Она всегда была нетерпеливой.

Дерек задумчиво поскреб пальцами подбородок. Значит, вот в чем дело! Джулия попала в беду из-за своего упрямства и решимости отделаться от него. Ради этого она связалась с шайкой янки.

– Она сама способна постоять за себя, – наконец произнес он. – Вам не о чем беспокоиться, Маршалл. Возвращайтесь в Саванну и забудьте о сестре. С ней ничего не случится.

Майлс недоверчиво уставился на него, а Томас вскочил и яростно крикнул:

– Как вы можете, Арнхардт? Вы только что узнали, что она вынуждена работать на янки потому, что считает Майлса пленником. Ей неизвестно, что Майлс давно сбежал.

– Это меня не касается. – Дерек сел, поискал сапоги и начал натягивать их. – Видите ли, – продолжал он, – мы с ней заключили сделку, и я поставил несколько условий. По условиям сделки Джулия должна была остаться со мной. В том, что с ней случилось, виновата только она. – И он добавил, зло поблескивая глазами: – По-моему, ей пришлась по душе роль мученицы.

Майлс метнулся к нему, но Томас почувствовал приближение вспышки и удержал друга. Дерек был слишком опасным соперником.

– Сукин сын! – выпалил Майлс. – Мерзавец! Как ты смеешь так говорить о моей сестре? Напрасно я надеялся на твою помощь. Ты сам использовал ее, как все остальные…

Томас с трудом удерживал Майлса: он и не подозревал, что при всей внешней слабости тот уже успел набраться сил.

– Это не выход, Майлс, – поспешно заявил Томас. – Успокойся. Пойдем отсюда. Мы разыщем ее сами.

– Ты спал с ней! – кричал Майлс Дереку, который только бесстрастно смотрел ему в лицо. – Признайся! Ты ничем не лучше других, всем вам нужно одно. Ублюдки, которых я убил, пытались изнасиловать ее, потому и сдохли. Я не хотел войны. Это клеймо я не заслужил. Я не предатель. Мне просто не нужна эта чертова война! Ты понимаешь? И Джулии она тоже ни к чему! Но нас втянули в нее. Ради меня Джулия готова на все, потому и поплатилась! Взгляни на меня – я превратился в тень, я не в силах помочь ей, вернуть долг. Я не сумею даже избить тебя за оскорбление…

Он обмяк в руках Томаса, продолжая надрывно всхлипывать. Несколько минут в комнате было тихо, слышался лишь плач Майлса. Внезапно Томас обернулся к Дереку и произнес:

– Он сказал правду. – И замолчал.

Майлс перестал рыдать и смотрел в окно, стыдясь своей вспышки.

Дерек оделся и со спокойной решимостью оглядел собеседников.

– Джентльмены, я внимательно выслушал вас, но остался при своем мнении. Насчет Джулии можете поступать, как вам вздумается, а я намерен уйти воевать. Я буду бороться за дело Юга до тех пор, пока не исчезнет надежда. Когда же надежды не останется, я буду молиться Богу, чтобы мне больше никогда не пришлось проливать кровь.

Он повернулся к двери, но Томас окликнул его:

– Как же вы намерены поступить? Вновь прорывать блокаду? Стало быть, вы не поможете нам найти Джулию?

Дерек глубоко вздохнул, расправив широкую грудь.

– Я сказал, что уйду воевать – по-своему. А что касается Джулии… она постоит за себя. Сейчас мне некогда играть в благородство и галопом мчаться на помощь.

Томас взял его за плечо, не давая уйти:

– Вы так и не ответили. Чем вы намерены заняться? Дерек устало обернулся:

– Я буду воевать так, как считаю нужным. Если хотите, можете присоединиться ко мне. – Открыв дверь, он вышел в коридор.

Томас повернулся к Майлсу:

– Что будем делать дальше? Думаешь, надо пойти следом за ним?

Майлс беспомощно пожал плечами:

– Можно еще раз попытаться уговорить его отправиться на поиски Джулии. Но одно я знаю точно: он отомстит янки, и я должен последовать его примеру. Мы едем с ним.

Они поспешно начали собираться, надеясь догнать Дерека.

Очутившись в коридоре, Дерек прислонился к выцветшим обоям, вытащил длинную тонкую манильскую сигару и прикурил ее. Майлс с Томасом догонят его – в этом Дерек не сомневался. Может быть, где-нибудь они встретятся с Джулией. А пока надо выяснить, что мучает его, чем можно утолить этот голод, но самое главное – заставить янки поплатиться за все.

Да, подтвердил внутренний голос, они поплатятся и за то, что сделали с Джулией.

Глава 29

Джулия давно потеряла счет времени. Дни ничем не отличались друг от друга, сливались в недели, терялись в памяти.

Гордон поселил ее в одном из самых фешенебельных отелей Ричмонда. Джулия не могла пожаловаться на недостаток удобств, однако комфорт давно утратил для нее значение.

Лютер сопровождал ее на прогулках, постоянно повторял, что она похудела, и уговаривал опустошать тарелки. Без Лютера ее жизнь стала бы невыносимой. Он продолжал одурманивать опиумом увлеченных Джулией конфедератов, чтобы не допустить насилия.

Он сам был влюблен в нее – Джулия давно поняла это. Много раз он пытался объясниться, но умолкал. Джулия была благодарна Лютеру за то, что он не стремился облечь свои чувства в слова. Он был верным, преданным другом, без которого жизнь Джулии наверняка превратилась бы в нескончаемый ад, и все же думать о любви ей не хотелось.

Любовь… Неужели она и вправду существует? Джулия горько улыбнулась. Конечно, она любила Майлса и искренне оплакивала его. Когда-то ей был небезразличен и Томас, но ненависть к его матери помешала им соединиться. Господи, как давно это было! Неужто когда-то она наслаждалась солнцем, теплом, летним ветром, ощущением счастья? Наверное, это было в другой жизни.

Мысли о Дереке неотступно преследовали ее. Оказаться бы вновь в сильных объятиях, уткнуться лицом в широкое плечо, испытать ошеломляющее чувство защищенности… Да, временами он пробуждал в ней негодование и вместе с тем помогал расцветать от счастья. Власть Дерека над ней была безгранична. Хотелось бы знать, как изменилась бы ее жизнь, если бы он сдержал обещание и вернулся! Но ведь он не раз повторял, что его единственная любовь – море, что ни одна женщина никогда не завладеет его сердцем. Он ничего не скрывал. Для него Джулия была мимолетным увлечением. Пресытившись ею, он скрылся за горизонтом.

Внезапный стук в дверь вывел Джулию из задумчивости. Близился полдень, а она до сих пор не оделась. Запахнув на груди кружевной воротник халата, она произнесла:

– Кто там?

– Это Лютер, Джулия, – послышался дружеский хрипловатый голос, и Джулия разрешила ему войти.

Лютер принес поднос с завтраком.

– Должно быть, ты проголодалась. Я решил не будить тебя. Прошлая ночь выдалась нелегкой.

Джулия нахмурилась и отвернулась, не желая вспоминать о прошедшей ночи. Офицер наотрез отказывался от вина, и ей пришлось потрудиться, чтобы, в конце концов, уговорить его. Все это время он так ласкал ее нагое тело, что Джулия опасалась самого худшего. Ее охватила дрожь. Заметив это, Лютер ободряюще похлопал ее по плечу.

– Все в порядке, Джулия. Помни, что я рядом, в соседней комнате. Если тебе понадобится помощь, надо лишь постучать в стену.

Джулия горько рассмеялась:

– Но если ты примчишься защищать мою давно погубленную честь, замысел майора Фокса станет очевиден, верно? Он придет в ярость и убьет нас обоих. Нет, этого я не допущу. – Она решительно покачала головой. – Хорошо еще, что мне до сих пор удается подпаивать мужчин, играя в опасные игры.

Лютер поставил поднос на кровать. Оглядев тарелку овсянки, омлет и кофе, Джулия пробормотала, что не голодна.

– Попробуй проглотить хоть что-нибудь, – уговаривал Лютер. – Не хватало еще, чтобы ты выбилась из сил. Мой долг – заботиться о тебе. Видишь ли, Фокс воспользуется любым предлогом, чтобы отослать меня подальше.

– Знаю, – вздохнула Джулия, садясь и принимаясь за омлет. – Ради нас обоих я попытаюсь что-нибудь съесть. Я вовсе не хочу, чтобы тебя отправили на фронт. Мне не улыбается остаться с Вестоном и Гордоном. Ты ясно дал Гордону понять, что если он не оставит меня в покое, ему придется иметь дело с тобой. – Подняв голову, она заметила странное выражение на лице Лютера. Отложив вилку, она настороженно спросила: – Лютер, почему ты так смотришь на меня?

Он прикусил язык, заложил руки за спину, похрустел суставами, глядя в потолок, и, наконец, посмотрел на Джулию в упор:

– Я хочу избавить тебя от страданий. Я увезу тебя отсюда. Джулия вздрогнула – но от чего? От страха или надежды?

Вновь обретя дар речи, она прошептала:

– А ты уверен, что это не напрасный риск? Если нас поймают, мы погибли.

– Уверен, – твердо откликнулся он, – правда, плана у меня пока нет. – Он вздохнул и отвел взгляд от упругой груди Джулии, виднеющейся в вырезе халата. – Я хотел узнать, согласна ли ты бежать со мной. Вчера ночью, лежа в соседней комнате и зная, что делает с тобой этот негодяй… Джулия, я больше не могу. Я чуть не ворвался сюда и не прикончил его. И если бы я знал, как ты отнесешься…

– К мысли о побеге? – Джулия растерянно заморгала. – Ты же знаешь, как мне ненавистна такая жизнь. Понятия не имею, что ждет меня в будущем, но я готова на все.

– Даже… – Он осекся и вдруг выпалил: – Даже стать моей?

– Твоей? – ахнула Джулия.

– Да, моей, черт побери! – Он бросился к ней, отшвырнув поднос. Нетерпеливыми руками он распахнул халат и уткнулся лицом в грудь, простонав: – Ты же знаешь, что я давно люблю тебя… мечтаю о тебе. Я пытался бороться с собой, но понял, что не выдержу…

Джулия умоляла его остановиться, но Лютер покрывал поцелуями ее грудь, приникал к ее губам, заглушая протестующие крики. Раздвинув ноги Джулии коленом, он просунул руку между них и принялся нежно ласкать ее. Приподняв голову, он прошептал:

– Клянусь, я никогда не причиню тебе боль. Мы будем счастливы. Только позволь любить тебя, Джулия. Позволь сделать то, о чем я мечтал с первой встречи…

Он вновь начал целовать Джулию, проникая в рот языком, а она чувствовала, что не устоит перед порывом страсти. Тело отказывалось подчиняться ей. Слишком уж многое объединяло ее с Лютером. Он всегда был так внимателен к ней – даже сейчас страсть не сделала его грубым. И хотя Джулия не любила его, желание нарастало в ней с каждой секундой.

Он не овладел ею немедленно, стремясь доставить ей наслаждение. Он нежно гладил ее соски, слегка сжимал их, и даже эта боль казалась Джулии восхитительной. Он прижимался к ней низом живота, напоминая о своей жажде, и Джулии, наконец, пришлось признать, что она готова сдаться.

– Прикажи мне любить тебя, – попросил он, когда Джулия превратилась в сгусток вожделения. – Прикажи овладеть тобой так, чтобы это продолжалось до бесконечности. Скажи, что ты будешь моей, даже если не любишь меня. И клянусь Богом, я избавлю тебя от страданий и сделаю все возможное, чтобы твои глаза вновь засияли от счастья.

– Я не люблю тебя, Лютер, – возразила она, содрогаясь всем телом. – Я не смогу лгать тебе…

– Тебе незачем лгать: я чувствую, что ты хочешь меня. Я вижу желание в твоих изумрудных глазах. Тебя влечет ко мне. Я сделаю тебя счастливой – только дай мне шанс. Я никому не позволю обидеть тебя…

Он прильнул к губам Джулии и заскользил ладонями по разгоряченному телу, вызывая у Джулии стоны неудержимого желания.

Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы раздеться, и он тотчас погрузился в нее – сначала медленно, а затем выплескивая давно копившуюся жажду. Джулия приподнялась навстречу ему, и он подсунул ладони под ее ягодицы, прижимая ее к себе с новой силой.

Джулия впилась ногтями в спину Лютера, чувствуя внутреннюю дрожь – первый признак приближающегося блаженства. Внезапно ее окатила волна удовольствия, заставив прикусить губу до крови. Она с трудом сдерживала вопль радости, исходящий из глубин души.

А Лютер продолжал вонзаться в нее, вознося обоих на вершину наслаждения. Только когда Джулия в изнеможении затихла, Лютер позволил себе разразиться сладострастным экстазом.

Он долго лежал, положив голову на грудь Джулии. Она рассеянно перебирала его мягкие пряди, чувствуя себя виноватой оттого, что не любила Лютера, не могла ответить ему взаимностью.

Джулия спрашивала себя, полюбит ли когда-нибудь Лютера, но сердце отказывалось отвечать. Только в одном Джулия была уверена: она не причинит ему боль. Он избавит ее от страданий, а она приложит все усилия, чтобы он был счастлив.

Счастье… Это слово звенело у нее в голове. Джулия уже не мечтала о счастье – она хотела лишь забыть о горе. Мечты о неземном упоении рассеялись, исчезли… как Майлс, Дерек и Роуз-Хилл. По крайней мере, Лютер не даст ее в обиду. Он так добр, внимателен и нежен, оба они любят музыку. Он будет заботиться о ней. Жизнь начнется заново.

Но почему глубокое отчаяние по-прежнему охватывало ее, несмотря на все доводы рассудка? Джулия не знала.

Они не услышали, как в замке повернулся ключ, и заметили Гордона Фокса, только когда он усмехнулся:

– Какое трогательное зрелище! Я давно понял, почему ты так бережешь ее, Лютер.

Выругавшись, Лютер мгновенно накрыл Джулию одеялом и лишь потом потянулся за своей одеждой.

Джулия в смущении отвернулась к стене, чтобы не видеть злорадного блеска в глазах майора.

– С каких это пор вам нравится подглядывать? – зло выпалил Лютер, заправляя рубашку в брюки.

– Придержи язык, – отрезал Гордон. – Я же не протестовал, когда ты подпаивал мятежников, чтобы уберечь ее, верно? По-моему, я был слишком снисходителен к вам обоим. Сегодня ночью вы отплатите мне за доброту.

Лютер стиснул зубы и отошел к окну, откуда открывался вид на оживленную улицу Ричмонда.

– Почему именно сегодня?

– Положение на фронте изменилось. – Гордон сел возле кровати, положив ногу на ногу, и улыбнулся Джулии. Она укрылась одеялом до подбородка, надеясь, что майор не заметит блеск ненависти и презрения в ее глазах. Продолжая улыбаться, Гордон обратился к ней: – Сегодня вам не придется ничего выведывать, дорогая. Вы просто расставите ловушку.

Лютер быстро обернулся.

– Какую еще ловушку? – с подозрением спросил он. Не сводя глаз с Джулии, майор продолжал:

– Ты слышал о Сером Дьяволе, Лютер?

– О нем каждому известно, – удивленно отозвался Лютер. – Этот мерзавец вместе со своим отрядом переодевается в мундиры кавалерии северян и прорывается сквозь линию фронта, убивая налево и направо. Он давно стал живой легендой.

– Он и завтра останется легендой, – усмехнулся Гордон, – но не живой, а мертвой.

Лютер шагнул к нему:

– Значит, он здесь, в Ричмонде? Вы уверены?

Фокс поднял бровь и пренебрежительно смерил его взглядом.

– Это моя работа, Лютер. Да, он в Ричмонде. Один из моих самых надежных осведомителей сообщил, где он прячется – именно туда вы с Джулией и отправитесь. Она даст концерт в маленьком салуне – по такому случаю я припас для нее особый наряд. Наш приятель Серый Дьявол будет очарован ею. А ты, Лютер, дашь ему понять, что за определенную плату он сможет остаться с Джулией наедине. Как только он увидит ее обнаженной и забудет обо всем, его… как бы сказать… уберут.

– Значит, вы требуете, чтобы я стала сообщницей убийцы? – воскликнула Джулия и покачала головой. – Ничего подобного я не сделаю. Даже не просите.

– Сделаешь, – уверенно заявил Фокс, словно не заметив ее вспышки. – Не прикидывайся святой. Разве ты еще не поняла, что, выманивая сведения у своих бесчисленных любовников, ты обрекала на смерть сотни мятежников?

Джулия побледнела:

– Но… вы же говорили, что добытые мною сведения ничего не стоят! Они никому не могли повредить…

Фокс нетерпеливо взмахнул рукой:

– Довольно об этом. Ты выполнишь приказ, Джулия, или я продам тебя в какой-нибудь бордель, и ты пожалеешь о своем упрямстве. Лучше не спорь со мной. На споры у меня нет времени.

Лютер вспыхнул, но сдержался. Он не мог допустить, чтобы Джулию постигла смерть или еще более страшная участь – она чувствовала это сердцем.

Присев на край кровати и силясь сохранить самообладание, Лютер ровным голосом спросил майора:

– Что же будет после того, как мы заманим его в комнату?

– Мой план очень прост. Как я уже сказал, Джулия раскроет объятия, он увлечется, и в этот момент войдете вы с Вестоном. Шум нам ни к чему, действуйте ножами. Конечно, крови будет много, но это лучше, чем переполошить выстрелами всю округу.

Джулия опасалась, что ее стошнит. Она зажала рот рукой.

– А куда мы денем труп? – продолжал расспросы Лютер. – Как мы избавимся от него?

– Здесь, в отеле, есть черный ход. Мы дождемся, когда все заснут, вынесем его наружу и бросим в переулке. Ничего сложного. Достаточно, чтобы он заинтересовался Джулией и поднялся к ней в комнату. – Майор облизнул тонкие губы. – В успехе я даже не сомневаюсь. Какой мужчина в здравом уме устоит перед такой красавицей? Лично я не упустил бы такой случай.

– Он вам не представится, – отрезал Лютер.

– Уймись, я же отдал ее тебе! Ну, вот и все. – Он поднялся. – Мне пора. И не вздумайте допустить ошибку. – Он помедлил у двери и обвел Джулию и Лютера мрачным взглядом. – Вам предстоит крайне важное дело. Генералы Грант и Шерман направляются на Юг. Шерман приближается к Атланте с сотней тысяч солдат. Грант ведет свою армию к Ричмонду. Натан Бедфорд Форрест и его кавалеристы сеют ужас в наших рядах. Нам не хватало только Серого Дьявола с его маскарадом! Он должен умереть сегодня же. – Коротко кивнув, майор вышел.

– Я не могу… – Джулия разразилась горькими слезами. – Я не сумею умышленно обречь этого человека на смерть…

Лютер не сделал ни малейшей попытки утешить ее.

– У тебя нет выхода. Фокс ясно дал понять, как важна для него твоя помощь. Если мы не выполним его приказ, он отомстит нам обоим. Меня отправят на фронт, а Фокс займется тобой. Но если сегодня все пройдет успешно, завтра же мы сбежим от него. Только не подведи меня, Джулия, ради Бога! Джулия вскинула голову и саркастически усмехнулась:

– Неужели я не ослышалась? Ты сказал «ради Бога»? Ты просишь, чтобы я убила человека?

Лютер положил руки на дрожащие плечи Джулии и впился в нее взглядом:

– Да, прошу. В конце концов, я – северянин. Мне досадно слушать о том, что этот человек уничтожает моих товарищей. Он пролил много крови. Завтра я стану дезертиром, но лишь после того, как принесу хоть какую-то пользу своей армии, и ты должна помочь мне.

– У меня вряд ли получится, – сухо отозвалась Джулия и отвернулась.

– Ты должна попытаться. – Лютер встряхнул ее. – Это наш единственный шанс выжить. Как только все будет кончено, мы сбежим. Сегодня же ночью. Думай о предстоящем как о последнем подвиге, который тебе придется совершить. Вскоре ты навсегда забудешь о нем. – Не сводя глаз с Джулии, Лютер взял ее за подбородок, поцеловал в кончик носа и улыбнулся: – Сейчас я пришлю тебе горячей воды. Фокс приготовил особый наряд. Ты должна выглядеть неотразимо, так что постарайся вздремнуть днем.

Он вышел, но Джулия не стала спать. После того как принесли горячую воду и наполнили глубокую фарфоровую ванну, стоящую за ширмой, Джулия опустилась в нее, закрыла глаза и помолилась о том, чтобы Господь дал ей силы вынести еще одно испытание.

Кем бы ни был этот Серый Дьявол, он убил множество людей, рассудила она. Он заставал янки врасплох, переодеваясь в их мундир. Вероятно, так же поступали и сами янки. Таков закон войны. И если Серый Дьявол погибнет, десятки людей будут спасены. Только этим можно оправдать непростительный грех, который Джулии предстояло совершить.

Услышав скрип открывшейся двери, Джулия вздрогнула и подняла голову. Вошедший Гордон велел ей поторопиться с купанием.

– Я хочу полюбоваться на тебя в новом платье, – торжествующе объявил он. – Вот посмотришь, все мужчины в салуне будут с ума сходить от вожделения.

Смыв пену, Джулия завернулась в толстое полотенце и поднялась из ванны. До сих пор Лютеру удавалось оберегать ее от Гордона и Вестона, но рисковать она не желала, не зная, где находится Лютер в этот момент. Кроме того, вряд ли Фокс трепетал перед своим подчиненным.

Надев свой самый скромный халат, Джулия вышла из-за ширмы. Гордон стоял у кровати, держа в руках платье и усмехаясь.

Едва взглянув на этот смелый наряд, Джулия отпрянула.

– Я не надену его! Ни за что не надену! Какой ужас…

– Прекрати ребячиться, – прервал Фокс, схватил ее за руку и подтащил к кровати. – Взгляни на него! Это чудо. Его сшили по особому заказу.

Щеки Джулии пылали, пока она рассматривала платье, представляя себя в нем. Атласная юбка была расшита блестками, а лиф заменяли ярко-желтые перья. Джулия поняла, что почти вся ее грудь окажется на виду – перья лифа были предназначены лишь для того, чтобы поддерживать ее снизу.

Гордон расправил юбку платья, показывая длинный разрез, обнажающий ноги.

– Мужчины обезумеют от страсти, – довольно заметил он. – Серому Дьяволу не устоять перед тобой. Все пойдет как по маслу. – Он бережно разложил платье на кровати и продолжал: – Я пришлю к тебе парикмахера. Пожалуй, прическу надо украсить желтыми перьями – они придадут туалету элегантность и усилят впечатление. Сегодня ты будешь неотразима, Джулия.

Джулия молча вытерпела возню с прической и оделась. Разглядывая собственные соски, выглядывающие между перьев, она поклялась себе, что больше ничего подобного не повторится. Сегодня же она улизнет от Фокса.

Когда Лютер увидел ее, его глаза вспыхнули от ярости, а кулаки непроизвольно сжались.

– Ужасно, правда – Джулия грустно опустила голову. – Я чувствую себя шлюхой и выгляжу ничем не лучше. Ниже опускаться некуда. Но с восходом солнца мы будем свободны, правда?

– Да, – кивнул Лютер. – Обещаю тебе, мы убежим. Набрось на плечи шаль. Не стоит садиться в экипаж в таком виде.

Вестон ждал их возле отеля.

– Значит, это и есть то самое платье? – усмехнулся он, ковыряя в зубах ножом. – Может, дашь полюбоваться?

– Иди ты к черту! – рявкнул Лютер, подсаживая Джулию в экипаж.

Вестон взялся за вожжи и подхлестнул лошадей. Экипаж загромыхал по булыжной мостовой.

– Как же мы отделаемся от Вестона? – зашептала Джулия, когда Лютер сел рядом с ней. – Думаешь, он не попытается остановить нас?

– Об этом я уже думал. Как только мы выбросим в переулок труп, я оглушу Вестона ударом по голове. Когда все будет кончено, ты сделаешь вид, что с тобой истерика. Закричи на Фокса, прикажи ему оставить тебя в покое. Он ничего не заподозрит. Мы дождемся, когда Фокс уснет. А к утру, к тому времени как он нас хватится, мы будем уже далеко. – Он обнял Джулию. – Потерпи немного. Еще несколько часов – и все самое страшное для нас будет позади.

Джулия помолилась о том, чтобы он оказался прав.

В салуне Лютер поспешно провел Джулию в одну из комнат и объяснил, что высматривать в толпе завсегдатаев салуна нужно человека с повязкой на глазу.

– Об этом я узнал от Фокса. А еще он сказал, что Серый Дьявол будет самым рослым из собравшихся мужчин.

Джулия похолодела:

– Почему же вы с Вестоном не могли обойтись без моей помощи? Зачем понадобилось втягивать в это дело меня?

– Так вышло. Фокс объяснил, что Серый Дьявол ни на шаг не отходит от своих сообщников и заманить его в ловушку другим способом невозможно. А втроем нам не выстоять против его шайки.

Джулия прошлась по маленькой, тесной комнате.

– Убить его можно, лишь застигнув врасплох, – продолжал Лютер. – Я подам тебе знак, когда начинать концерт. Просто пой, Джулия, и ни о чем не думай. Больше от тебя ничего не требуется. Остальным займусь я.

Поцеловав ее в лоб, Лютер напряженно улыбнулся:

– Представь себе, каким счастливым будет завтрашний день. Помни, что я люблю тебя и сделаю все возможное, чтобы мы были счастливы.

Он вышел, а Джулия застыла посреди тесной комнаты, повторяя, что вскоре все будет кончено. Лютер увезет ее подальше от войны и смерти. Конечно, она вряд ли когда-нибудь полюбит его, но будет верной подругой и принесет ему счастье. Джулия не позволяла себе думать о сильных плечах, широкой груди, поросшей темными упругими волосами, которые она так любила перебирать. Она должна навсегда забыть о темных, как грозовые тучи, глазах, о нежных и чувственных губах, пробуждающих в ней безумный голод, который мог утолить лишь один человек. Нет, она должна вырвать из сердца Дерека.

Слеза покатилась по щеке Джулии: она поняла, что обманывает саму себя. До последнего вздоха она будет помнить о Дереке и гадать, где он теперь.

– Может, он и вправду любил меня, – прошептала она. – Хотя бы один день… или даже ночь… но в моем сердце он останется навсегда. Воспоминания о нем у меня никто не отнимет.

– Джулия, нам пора.

Обернувшись к Лютеру, Джулия вытерла глаза. Лютер указал на шаль, и Джулия поспешно сбросила ее, слыша, как Лютер чертыхнулся.

– Давай поскорее покончим с этим.

Джулия вышла следом за ним из комнаты. Когда она застыла на сцене в платье, открывающем стройные ноги, с оголенными сосками, собравшиеся в зале мужчины подняли оглушительный крик. На Джулию обрушился шквал аплодисментов.

– Все хорошо, Джулия, – услышала она над ухом негромкий голос. Оглянувшись, она увидела глаза Лютера, его ободряющую улыбку и ощутила пожатие руки. Он взял в руки гитару и начал перебирать струны. – Все в порядке. Я здесь, Джулия, с тобой…

Прикрыв глаза, она запела.

Лютер рядом с ней. Он не покинет ее. Сегодня Джулия была особенно признательна этому человеку за то, что он не отходил от нее ни на шаг.

Глава 30

– Все идет как по маслу! Он смотрел на тебя с пеной у рта, как бешеный пес, – нервозно произнес Лютер, когда они выходили из салуна. Он подвел Джулию к ждущему экипажу. – Теперь осталось только отвезти тебя в отель и доставить в комнату. Он весь вечер не спускал с тебя глаз. А когда я подошел к нему и предложил провести с тобой ночь, он сразу клюнул на приманку. Нестерпимый холод объял тело Джулии, страх сковал ее движения. Она не могла выговорить ни слова.

– Все кончится быстро, – искоса поглядывая на нее, Лютер продолжал объяснять: – Когда мы войдем в комнату, закрой глаза. И не открывай их, пока не услышишь, как за нами хлопнет дверь. Конечно, в комнате останется кровь, но…

– Перестань! – вскричала она. – Прекрати, Лютер! Просто помолчи. Довольно объяснений! – И она добавила срывающимся голосом: – Я не знаю даже, как выглядит этот человек. В салуне было темно, я не видела ни одного лица. Ну и слава Богу! Ты слышишь – я рада тому, что не видела его. Пусть и в комнате будет темно. Стоит мне увидеть его лицо, оно станет преследовать меня всю жизнь.

Она разрыдалась, и Лютер сердито прикрикнул:

– Успокойся, Джулия! От плача у тебя опухнут глаза, и Серый Дьявол заподозрит неладное. Возьми себя в руки. Тебе же придется кокетничать с ним… и так далее…

– Хорошо, только пусть в комнате будет темно! – взмолилась Джулия. – Я не хочу видеть его.

– Ладно, черт возьми, будь по-твоему! – Лютер отвернулся. Немного остыв, он ласково произнес:

– Прости, я был резок. Знаю, тебе сейчас нелегко, но ты должна мне верить: все кончится быстро и навсегда. Серого Дьявола надо уничтожить. Прежде чем дезертировать, я должен принести пользу своим соотечественникам.

Его голос звучал так печально, что Джулия дрогнула.

– Ты и вправду веришь в правое дело северян? Наверное, ты никогда не решился бы дезертировать, если бы не я… – Она пристально вгляделась в лицо Лютера.

Он прерывисто вздохнул.

– Да, ты права. Но я люблю тебя, и моя любовь к тебе сильнее, чем любовь к родине. Я сделал выбор. Может быть, смерть Серого Дьявола станет единственным оправданием моего поступка. Однажды я застрелил дезертира, – продолжал он, явно стыдясь своих слов. – Это случилось еще в шестьдесят первом году, в первой битве при Булл-Ран. Дезертир, совсем мальчишка лет пятнадцати или шестнадцати, испугался стрельбы, струсил и бросился бежать. Мой друг пытался остановить его и сам погиб от пули мятежников. Когда я увидел, что мой друг мертв, я прицелился и выстрелил дезертиру в спину. – Лютер передернулся. – С тех пор я ненавижу трусов. А теперь сам готов стать дезертиром. – Он понурил голову.

– Ты можешь спасти меня и вернуться, – возразила Джулия, впервые понимая, как предан Лютер своему правительству.

Он неловко похлопал ее по колену:

– Похоже, ты забыла, что я влюблен в тебя, детка. Я должен быть рядом с тобой. Пойми, эта ночь станет тяжким испытанием не только для тебя. Мы оба стоим на распутье.

Джулия плотнее запахнулась в шаль:

– Это верно. Но завтра утром, когда взойдет солнце, для нас начнется новая жизнь.

– Только это и утешает меня, – попытался пошутить Лютер. – Давай больше не будем об этом. Еще несколько часов – и все останется позади.

Остаток пути оба молчали. Возле отеля Лютер помог Джулии спуститься на землю и повел ее в комнату.

– Запомни, – сказал он на прощание, легко касаясь ее губ, – ты должна соблазнить его, сделать так, чтобы он поверил: в эту ночь ты будешь принадлежать ему. Остальное предоставь мне и Вестону.

Джулия направилась к горящей лампе на столе у кровати, и Лютер прошептал:

– В темноте нам будет труднее справиться с ним. Придется стащить его с постели и лишь потом заколоть, чтобы ненароком не задеть тебя.

– Ну и что? – Джулия потушила лампу, в комнате стало темно. – Я готова рискнуть, лишь бы не смотреть ему в глаза.

Скрип двери подсказал ей, что Лютер вышел.

Джулия присела на кровать и задумалась о том, сколько ей придется ждать. Внезапно она решила снять нелепое платье. Серого Дьявола она встретит в халате, чтобы все поскорее закончилось.

Дрожащими пальцами она принялась расстегивать платье. С улицы в комнату пробивался тусклый свет. На миг Джулия пожалела, что ей не хватает смелости броситься в окно. Подумать только – она согласилась стать сообщницей хладнокровных убийц! Эта мысль была невыносима, рот Джулии наполнился привкусом крови. Искусав себе все губы, она разразилась слезами.

Негромкий, почти деликатный, стук в дверь застал ее врасплох. Она ответила не сразу. Стук повторился, и на этот раз Джулия дрогнувшим голосом выговорила:

– Входите!

Она повернулась спиной к двери, не желая даже смотреть на силуэт вошедшего человека. Дверь тихо закрылась, в комнате послышались осторожные шаги. – Я здесь, – прошептала Джулия, – на кровати.

Матрас прогнулся под тяжестью незнакомца. Минуту он сидел неподвижно. Неожиданно сильные ладони скользнули вверх по телу Джулии, по-хозяйски сжали ее грудь. Какие огромные руки, отрешенно думала она, молясь о том, чтобы незнакомец поторопился. Этот безликий, безымянный человек должен поскорее исчезнуть из ее жизни.

Внезапно он заговорил, и Джулии показалось, что земля разверзлась под ней, море отступило, обнажив илистое дно, а память выпустила из своих уголков самые сокровенные воспоминания, которые, казалось, уже давно были похоронены навеки.

– Наконец-то мы встретились вновь, Джулия.

– Не может быть! – пролепетала она и попыталась отпрянуть, но сильные руки удержали ее. – Нет-нет… Господи, только не это… – Она отбивалась, уверенная, что видит страшный сон.

Указательными и большими пальцами он сжал ее соски с такой силой, словно хотел причинить ей боль.

– Мне следовало бы знать, что такое лживое и коварное существо, как ты, переживет все ужасы войны. Но признаюсь честно, Джулия, я был изумлен.

– Дерек! Господи, Дерек, неужели это ты! – воскликнула она, стараясь высвободиться из невидимых в темноте рук. – Пусти меня!

– Тебе стыдно? – издевательски осведомился он. – Почему? Чем я отличаюсь от других клиентов? За твои услуги я заплатил кругленькую сумму, и тебе предстоит отработать ее.

Вдруг он разжал пальцы.

– Я хочу видеть тебя. Мне всегда доставляло удовольствие видеть твое тело, когда мы занимались любовью.

Джулия не успела возразить: чиркнула спичка, и комнату озарил желтый свет. Только теперь Джулия увидела повязку на глазу Дерека и попыталась взять себя в руки, чтобы объяснить, какая опасность его подстерегает. Но от неожиданности она лишилась дара речи.

Дерек склонился над ней. и в этот миг дверь с треском распахнулась. Мгновенно обернувшись, Дерек застыл на месте, столкнувшись лицом к лицу с двумя мужчинами. Один целился в него из пистолета, второй сжимал в руке нож.

– Не надо! – дико вскрикнула Джулия. – Нет, Лютер! Это Дерек! Дерек! Не убивай…

Лютер высоко поднял брови, осознав, что произошло. Дерек… Это имя Джулия часто шептала во сне. Значит, вот он какой – человек, которого она будет любить всю жизнь. Дерек Арнхардт, Айронхарт… Серый Дьявол.

– Убей его! – рявкнул Вестон. – Живее! И без шума! Дерек изумленно обернулся к Джулии:

– Это ловушка! Ты подставила меня!

– Я ничего не знала! – в ужасе пролепетала она. – Дерек, поверь мне, я не знала, что они охотятся за тобой!

Вестон толкнул Лютера в бок.

– Прикончи его скорее. Не заставляй меня стрелять – это слишком опасно.

Дерек слегка расставил ноги и сжал кулаки, изготовившись к нападению.

Джулия вдруг рухнула на колени, простирая руки к Лютеру и умоляюще пробормотав:

– Лютер, прошу тебя, не делай этого! Отпусти его! Прицелившись в нее, Вестон прошипел:

– Убирайся отсюда, иначе мы разделаемся и с тобой!

Лютер быстро обернулся и вонзил нож в грудь Вестона. Дерек метнулся вперед, но ему помешала Джулия, преградившая путь. От резкого удара она покатилась по полу, и в ту же секунду в комнату ворвался Гордон Фокс с пистолетом в руке.

Дерек застыл, увидев направленное на него дуло.

– В чем дело, черт побери? – выпалил Гордон, увидев труп Вестона. – Лютер, что ты натворил?

С поразительным спокойствием Лютер отозвался:

– Он целился в Джулию. Я не мог допустить, чтобы она погибла.

Гордон растерялся, оружие в его руке дрогнуло, и Дерек рванулся вперед. Лютер тоже сорвался с места. С дикими воплями все трое покатились по полу.

Прогремел выстрел.

Джулия с ужасом увидела, как клубок тел распался. Один из мужчин остался лежать на полу, второй упал с ножом в груди.

Спустя некоторое время Джулия поняла, что на ногах стоит Дерек с окровавленным ножом в руке. Джулия бросилась к Лютеру, голову которого Дерек положил к себе на колени. Мир вокруг Джулии заволок густой туман.

– Зачем ты сделал это? – спросил Дерек у умирающего Лютера хриплым голосом. – Ты спас мне жизнь, хотя должен был отнять ее. Почему? – Он вглядывался в угасающие глаза Лютера.

Еле шевеля губами, Лютер прошептал:

– Ради Джулии… люби ее… как я…

Его голова склонилась набок, глаза потухли. Нежную улыбку сменила бесстрастная гримаса мертвеца.

Дерек бережно положил его на пол, обернулся к Джулии и торопливо выпалил:

– Надо уносить ноги. Мы разбудили весь отель. – Он легко поднял Джулию на руки и понес из комнаты. Добравшись до двери в конце коридора, он сбежал по узкой лестнице и метнулся в ночную тьму.

Джулия всхлипывала, уткнувшись в грудь Дерека. Она с трудом удерживалась на грани реальности, переполненной ужасом, и забвением… Она не знала, куда Дерек несет ее и зачем: ей вдруг пришло в голову, что она давно умерла и обречена на вечные муки.

Дерек поставил ее на ноги в узком переулке между двумя домами, куда не проникал свет уличных фонарей. Джулия вздрогнула, заметив зловещий блеск в глазах Дерека.

Одним движением руки Дерек прижал ее к стене дома и долго смотрел ей в глаза, не скрывая ненависть. Наконец он процедил:

– Не знаю, чем все это кончится, но я уже давно жалею, что наши пути пересеклись. Почему ты желала мне смерти? Чем я заслужил такую участь? Ты подставила меня. Неужели ты и вправду такая лживая, бессердечная тварь? – Он не дал ей возможности ответить. – А человек, который спас меня? Кто он такой? Он должен был убить меня, но пощадил, прислушавшись к твоим мольбам. Почему он так поступил? Или ты вдруг решила, что список твоих грехов слишком велик? Что же, ты неплохо поработала… обвела его вокруг пальца. Бедняга охотно пожертвовал жизнью ради тебя. Ты убила его своими руками!

– Послушай, Дерек… – опомнилась Джулия, чувствуя, как пальцы Дерека сжимаются на ее горле. – Дерек, я не знала, что в ловушку заманивают тебя. Клянусь, я ни о чем не подозревала! Мне сказали, что в отель явится некто по прозвищу Серый Дьявол, вот и все. Лютер любил меня. Завтра мы собирались сбежать…

Дерек встряхнул ее так, что Джулия больно ударилась затылком о стену.

– Ерунда! Ты снова лжешь. Это ты должна была умереть. Я мог бы простить тебе что угодно, даже то, что ты стала проституткой, лишь бы пережить войну. С этим я смог бы смириться, но ты работала на янки! Из-за тебя гибли люди! Как ты могла?

Он с силой хлестнул ее по щеке, и перед глазами Джулии поплыли разноцветные круги.

– Будь ты проклята! Мне следовало бы свернуть тебе шею и навсегда избавить других мужчин от твоих дьявольских уловок!

– Так что же ты медлишь? – неожиданно взорвалась Джулия. – Убей меня! Зачем мне цепляться за жизнь? Все, кто любил меня, давно мертвы. Лютер был мне безразличен, но он любил меня и умер, потому что знал: я никогда не забуду тебя. А теперь я тебя ненавижу – как Гордона Фокса и остальных негодяев, которые меня использовали. Так что действуй! Сделай мне одолжение!

Дерек отвернулся, вгляделся в темный переулок, но не успела Джулия моргнуть глазом, как он вновь стиснул ее горло.

– Да, я мог бы сделать тебе одолжение, – негромким, зловещим голосом произнес он. Когда-то Джулия слышала, как тем же тоном он говорил с матросами, внушая им ужас. – Но не хочу. Ты будешь сурово наказана за все, что натворила. Тебе предстоит встретиться с единственным человеком, который верил в тебя.

Он схватил ее за руку и потащил по переулку.

– О чем ты говоришь?! – воскликнула Джулия, споткнувшись и упав на колени. Дерек продолжал тащить ее за собой. – Остановись! Мне больно, Дерек! Ты спятил? У меня никого не осталось! Убей меня! – Она вновь заплакала, ненавидя себя за слабость.

Дерек подхватил ее на руки, и Джулия протестующе заколотила кулаками по его груди, но едва он заговорил, ее руки безвольно повисли от потрясения.

– Я отнесу тебя к Майлсу и расскажу, как я нашел тебя, во что ты превратилась. Когда он узнает правду, это станет для тебя самым страшным наказанием.

– Майлс давно мертв! Я точно знаю. Он умер несколько месяцев назад. Гордон Фокс сказал мне…

– Нет, он не умер, но пожалеет об этом, когда узнает, что его сестра стала шлюхой.

– Это наглая ложь! Ты просто мучаешь меня…

Не обращая внимания на слова Джулии, Дерек решительно шагал вперед, прижимая ее к себе.

– Дерек!

Джулия похолодела, услышав этот голос, точно донесшийся из могилы.

– Дерек, в чем дело?.. Боже мой, ты нашел ее!

– Да, нашел. – Дерек с отвращением поставил Джулию на землю. – Вот твоя драгоценная сестрица, которую ты так давно искал. А теперь послушай, где я нашел ее…

Но Майлс не стал слушать. Бросившись на колени, он обнял Джулию, прижав ее к себе и всхлипывая от радости.

А потом Джулия услышала еще один знакомый голос и поняла, что он принадлежит Томасу. Он невозмутимо произнес:

– Я выслушаю тебя, Дерек. Где ты нашел ее? Ты исчез, никому не сказав ни слова. Мы не знали, что ты ушел на поиски Джулии.

– Я не нуждался в помощи. – Дерек не сводил глаз с Джулии и Майлса, сидящих на полу конюшни. – Я узнал о красавице с чарующим голосом, которая торгует своим телом. Сегодня я решил разделить с ней ложе. А она оказалась не только проституткой, но и шпионкой янки. Она заманила меня в ловушку!

– Не по своей воле! – уверенно возразил Майлс. – Потому мы и спешили отыскать ее.

– Из-за нее я чуть не погиб! – бушевал Дерек. – Но мне повезло, и теперь в комнате отеля вместо меня лежат трое мертвых мужчин. Один из них спас мне жизнь, потому что любил ее без памяти! Он точно спятил. Эта тварь не стоит даже того, чтобы жить ради нее, а тем более умирать!

Обернувшись, он ударил кулаком по стене с такой силой, что ссадил кожу.

– Увези ее отсюда! – крикнул он. – Сегодня меня не удалось убить, но Серый Дьявол все равно мертв. Мне осточертела война! Хватит убийств, страданий и крови!

– Говорят, что для Юга все кончено, – тихо произнес Томас. – Я слышал, Шерман приближается к Атланте, а затем пройдет маршем до Саванны.

Дерек быстро прошагал к деннику, оседлал жеребца и вывел его. Вскочив в седло, он обвел взглядом Томаса, Майлса и Джулию.

– Я нашел ее для тебя, Майлс, – произнес он. – Но лучше бы я этого не делал. На нее незачем тратить время и силы.

Он проехал мимо. Копыта звонко постукивали в ночной тишине.

Майлс по-прежнему обнимал Джулию, слегка раскачиваясь и пытаясь утешить ее. Томас молча наблюдал за ним, а затем оседлал своего коня и пробормотал:

– Вам пора домой, Майлс. Увези отсюда Джулию. Майлс кивнул, глядя на брата печальными глазами.

– А как же ты? – спросил он. – Куда ты едешь?

– Не знаю. Может быть, обратно в армию – конечно, если меня примут. Война скоро кончится, возможно, гибелью Юга, но если так, я намерен умереть вместе с ним. А пока я хочу побыть в одиночестве и обо всем подумать.

Джулия подняла голову:

– Томас, поверь мне: меня заставили стать шпионкой. Лютер заботился о том, чтобы никто из мужчин не прикасался ко мне… – Она сглотнула, охваченная воспоминаниями. – Он подмешивал в вино опиум…

– Понимаю. – Томас грустно улыбнулся. – Все уже позади, Джулия. Забудь об этом. Будьте счастливы.

Он умчался прочь. Майлс крепко обнял Джулию, прошептав:

– Теперь мы вместе. Мы отправимся на запад, как многие южане, спасаясь от янки. Какое счастье, что мы нашли друг друга, ведь ты – единственное, что у меня осталось.

Перед глазами Джулии вмиг промелькнула вся жизнь, превратившаяся в пепел. Майлс все понял. Он всегда понимал ее. Вдвоем они начнут жизнь заново.

Но Джулия не могла избавиться от ощущения, что ее душа мертва. Она нашла Дерека только затем, чтобы снова потерять его – на этот раз навсегда. Больше ей никогда в жизни не доведется полюбить.

Ее преследовало и другое воспоминание – о любви, которая осталась безответной. Внимательный, чуткий Лютер пожертвовал жизнью ради нее, ничего не требуя взамен.

«Прости меня, Лютер, – безмолвно рыдало ее сердце, – прости за все!»

Она закрыла глаза, молясь, чтобы Господь когда-нибудь простил ее прегрешения и услышал молитвы, чтобы спустя много лет она встретилась с Лютером, зная, что он не держит на нее зла.

Почему-то ей казалось, что Лютер слышит ее и понимает, что он погиб не зря.

От прежней жизни Джулии не осталось и следа, и потому она была рада даже такому утешению.

Глава 31

Рука об руку Джулия и Майлс стояли перед некогда величественным особняком.

– Он похож на гигантский склеп, обветшавший и в любую минуту готовый обрушиться, – с болью прошептала Джулия. – Не думала, что когда-нибудь увижу его таким…

– Посмотри на розы, – указал Майлс. – Неужели когда-то они цвели, наполняя воздух ароматом? Они высохли, как солома.

– И все-таки это наш дом.

– Он был нашим домом, – поправил Майлс. – Появившись здесь, янки сожгут его. Пока не поздно, надо выкопать вещи, которые припрятали Сара и Лайонел.

Джулия кивнула, опечалившись при упоминании о двух преданных, давно потерянных слугам. Заехать за ними в Уилмингтон Джулии и Майлсу не удалось: оба решили, что терять время нельзя. Два старых негра наверняка нашли себе новый дом. Джулия с Майлсом поспешно добрались до Саванны, а оттуда – до поместья.

– Я поищу в сарае лопату, – сказал Майлс. – Но боюсь, в доме не осталось ни единой нитки, не говоря уже об инструментах.

– Я не прочь пройтись по дому, – Джулия поднялась на крыльцо, – посмотреть на него в последний раз…

– Я с тобой, – подхватил Майлс.

Они молча прошлись по знакомым комнатам, кусая губы при виде голых стен. Драгоценные гобелены, картины, мебель исчезли. Обобранный дом был мрачным и притихшим. Даже с окон кто-то сорвал портьеры.

– Хотел бы я знать, куда девались вещи, – заметил Майлс, когда они вышли из дома и направились к сараю. – Вероятно, Вирджил все продал и вернулся в Англию. Впрочем, какая разница? Мы все равно ничего не смогли бы увезти с собой.

После продолжительных поисков они нашли на сеновале ржавые вилы и зашагали по заросшей тропе к кладбищу.

– Как только мы выроем вещи, я отправлюсь в город и попробую продать их. Мы уедем в Брансвик вместе с остальными горожанами.

Джулия указала место, где были зарыты серебро и драгоценности. Майлс кивнул, подошел к могиле матери и долго стоял возле нее, склонив голову. Джулия утирала слезы.

Помедлив еще немного, Майлс начал копать и через несколько минут торжествующе воскликнул:

– Они здесь! Слава Богу! Теперь нам хватит денег, чтобы добраться до Калифорнии.

Джулия опустилась на колени, чтобы помочь ему вынуть из ямы спрятанные ценности. Убедившись, что в земле не осталось ни единой вещицы, Майлс решил немедленно отправиться в Саванну.

– А это не опасно? – в страхе спросила Джулия. – Что, если тебя кто-нибудь узнает?

– Какое это имеет значение? Все готовятся к бегству от янки. Никто о нас и не вспомнит. Возвращайся в дом и побудь там. Я постараюсь вернуться как можно быстрее.

– Пообещай, что будешь осторожен, – попросила Джулия. Майлс коснулся кончиками пальцев ее щеки и ободряюще улыбнулся.

– Все наши горести давно позади. Я куплю повозку, пару лошадей и припасы. Мы молоды, здоровы – словом, нам есть, за что благодарить Господа. Ну, улыбнись мне на прощание!

Джулия попыталась улыбнуться, но оба понимали, что пройдет еще немало времени, прежде чем они обретут покой. Майлс каждую ночь слышал, как Джулия зовет Дерека и оплакивает гибель Лютера. Он поклялся исцелить ее раны. Джулии хотелось верить ему, но она знала, что шрамы останутся в ее душе навсегда.

Майлс прикрыл лоб челкой.

– Надо спрятать клеймо, – вздохнул он. – Не хватало еще, чтобы его кто-нибудь заметил.

– На западе мы попытаемся свести клеймо, – пообещала Джулия.

– Так долго ждать я не намерен. Пусть лучше на этом месте появится ожог или шрам.

Собрав все выкопанные вещи, они навьючили двух изнуренных кляч, на которых проделали путь из Ричмонда.

– Продать их вряд ли удастся, – заметил Майлс, похлопывая по крупам лошадей. – Слишком уж они стары. Но я попробую обменять их на что-нибудь. А ты ступай в дом и жди меня. Я постараюсь выручить как можно больше денег.

Он уехал, а Джулия вновь принялась бродить по дому. Ей не верилось, что когда-то здесь устраивали пышные балы и приемы. Еще труднее было представить себя ребенком, играющим в изысканно обставленных комнатах. От дома осталась пустая скорлупа.

В желудке Джулии урчало от голода. Она вспомнила о том, что Сара когда-то хранила овощи в погребе, и поспешила туда в сгущающихся сумерках. Но, как и опасалась Джулия, овощи давно сгнили и не годились в пищу.

Не важно, решила она, карабкаясь по лестнице. Майлс привезет какую-нибудь еду. Приступы голода можно перетерпеть. Джулия давно к ним привыкла.

Оправив юбку своего мешковатого платья, Джулия вспомнила, как ее мучила совесть, когда Майлс стащил это платье с ограды за одним из ричмондских домов. Но выбора у них не было: в ту ночь, когда Дерек унес Джулию из отеля, на ней был только халат, совершенно непригодный для путешествия. А денег для покупки нового платья у Майлса не нашлось.

Проходя по коридору, Джулия заглядывала в пустые комнаты для слуг. Куда же они девались? Должно быть, бежали, не выдержав издевательств Вирджила.

При мысли о Вирджиле к горлу Джулии подкатила тошнота. Это он обчистил дом. Джулия надеялась лишь на то, что он вернулся в Англию и навсегда исчез из ее жизни.

Ночь выдалась теплой, и Джулия вышла прогуляться по неухоженному саду. Убедившись, что дом обветшал и пришел в запустение, она не могла дождаться той минуты, когда они с Майлсом уедут отсюда.

После прогулки Джулия поднялась в комнату, которая когда-то принадлежала ей, и прилегла в углу на жестком полу, стараясь не прислушиваться к ночным шорохам, к свисту ветра в ветвях магнолий.

Вскоре она задремала, но шум шагов на лестнице разбудил ее. Радостно вскочив, она воскликнула:

– Майлс, ты уже вернулся!

Выбежав из комнаты, она бросилась к лестнице, с облегчением предвкушая встречу. Значит, они покинут дом утром, раньше, чем она рассчитывала!

– Как же ты сумел так быстро продать вещи? – кричала она со смехом. – Который теперь час? Ты привез еду? Я умираю с голоду!

Но ей никто не ответил.

Ледяной холод сковал сердце Джулии. Она застыла на месте. Шаги приближались. Только когда бежать было уже слишком поздно, она с ужасом поняла, что к ней идет вовсе не Майлс. Кто же это? Незнакомец? Что же теперь делать? У нее нет оружия. Она беззащитна!

– Я знал, что найду тебя здесь, Джулия.

Она попятилась. Ее взгляд заметался, из груди рвался вопль ужаса. Не может быть! Еще никогда в жизни она не испытывала такого страха. Ноги вдруг стали ватными. Происходящее напоминало кошмарный сон, из тех, в которых Джулия куда-то бежала в густом тумане, преследуемая незримым чудовищем.

– Я увидел в городе твоего дорогого братца и понял, что ты где-то рядом. Я знал, что когда-нибудь ты вернешься.

Ты уже видела, что я сделал с домом? Все распродано – даже рабы, мулы, куры и свиньи. Теперь тут нечем поживиться. Ты ведь знаешь, сюда идут янки. Атланта в огне.

Он говорил уверенно и неторопливо, постепенно приближаясь, пока Джулия пыталась высвободиться из невидимой паутины.

– Признаюсь, я чуть было не расстался с последними надеждами. Прошло столько времени! Правда, спешить мне было некуда, и потому я ждал. Ты серьезно ранила меня в тот день, дорогая. Я чуть не истек кровью до смерти, но выжил и поклялся отомстить. И вот долгожданный миг настал.

Слушая его, Джулия медленно пятилась, пока не наткнулась на стену с окном. Она принялась дергать задвижку, пытаясь открыть ее и выпрыгнуть, не задумываясь о последствиях. Смерть избавит ее от мук.

– Теперь ты моя, – осклабился Вирджил. – И я сделаю с тобой что пожелаю. А когда вернется Майлс, я подстерегу его и убью. Никто не узнает об этом. А тебя я увезу в тайное убежище, чтобы насладиться тобой досыта. Когда же страсть утихнет, я позабавлюсь, изуродовав твое лицо так, что на тебя больше не взглянет ни один мужчина.

Вскрикнув, Джулия с новой силой задергала оконную задвижку. В отчаянии она была уже готова разбить стекло голыми руками. Но Вирджил оттащил ее от окна и швырнул на пол.

– Ради этого стоило жить, – усмехался он, срывая с нее одежду и награждая пощечинами. – Я хочу видеть тебя голой, хочу прикасаться к тебе. И ты будешь ласкать меня. Ты сделаешь все, что я прикажу, потому что в тот же день, когда мне наскучат твои ласки, я начну кромсать тебе лицо. Раздвинь ноги и подставь мне грудь, чтобы я смог упиваться ею. А когда я извергнусь в тебя, ты еще будешь молить о пощаде…

Отчаянно размахивая руками, Джулия хлестнула Вирджила по лицу. Взбесившись, он нанес удар кулаком. У Джулии закружилась голова, и она обмякла в руках Вирджила.

Он быстро сорвал с нее остатки одежды и принялся мять и щипать ее тело, повторяя, что теперь Джулия принадлежит ему и поплатится за все, что натворила.

Он вонзился в нее, причинив жгучую боль, и продолжал погружаться резкими толчками, словно хотел вдавить в жесткий пол. Избитая и ошеломленная, Джулия лежала неподвижно.

К тому времени как Вирджил рухнул на нее, боль стала невыносимой, и Джулия начала терять сознание.

– Это еще не все! – завопил он, вырывая ее из черной пустоты. – Ты слышишь? Сейчас ты получишь первый урок. Заставь-ка меня вновь возбудиться. Ты еще пожалеешь, что родилась на свет…

Джулия не шевельнулась, и Вирджил схватил ее за плечи, начав трясти так, что ее голова стукалась об пол. В последнем проблеске сознания Джулия порадовалась, что небеса услышали ее молитву и послали ей забвение.

Но вскоре сознание вновь вернулось к ней. До избавления от мук было еще далеко. В окно проникали первые слабые лучи восходящего солнца. Рядом спал голый Вирджил, по-хозяйски обхватив ее за талию.

Вместе с сознанием пришла боль. Джулия шевельнулась, намереваясь вскочить и броситься бежать, но Вирджил немедленно проснулся и подмял ее под себя, злорадно посмеиваясь.

– Нет, это не сон, красавица, – издевательски протянул он. – Мы с тобой остались вдвоем, ты будешь ублажать меня и повиноваться. Отличное начало нового дня, не правда ли?

Он просунул руку между ног Джулии, и она ахнула. Вирджил забыл об осторожности. Выждав минуту, Джулия ударила его коленом в пах. Он взвыл, схватился за живот и повалился на бок, а Джулия вскочила и помчалась по коридору.

Чертыхаясь, он бросился в погоню.

– Остановись, или пожалеешь! – вопил он. – Предупреждаю, я не шучу!

Джулия добежала до лестницы, но в спешке споткнулась, покатилась по ступеням кувырком и беспомощно затихла у подножия, дрожа от боли. Тут подоспел Вирджил.

Рывком поставив Джулию на ноги, он отвесил ей пощечину – одну, вторую, третью, пока у нее не зазвенело в ушах.

– На колени, тварь! – скомандовал он. – Я возьму тебя, как шлюху, а потом свяжу и заткну рот, чтобы ты не позвала Майлса на помощь. С ним я справлюсь без труда.

Вынужденная встать на колени, Джулия вскрикнула:

– Майлс убьет тебя, грязный ублюдок! Жаль, что я не сделала этого…

Вирджил пнул ее в бок, приказывая замолчать.

– Проклятие!

Радуга надежды ослепила Джулию, когда она повернула голову и увидела, что на пороге стоит Майлс, нагруженный свертками. Выронив все, что держал в руках, он бросился вперед с налитыми кровью глазами. Майлс зарычал как раненый зверь.

Вирджил был застигнут врасплох. Джулия откатилась в сторону и в ужасе смотрела, как пальцы брата сжимаются на горле Вирджила. Человек, который причинил ей столько горя, хрипел, разинув рот.

Вскоре все было кончено. Майлс поднялся, тяжело дыша. Глядя на свои руки, он произнес:

– Я только что убил человека и, да простит меня Господь, ничуть не раскаиваюсь в этом!

Джулия подползла к нему и обхватила руками колени. Майлс помог ей встать.

– Все будет хорошо, – попытался он успокоить сестру. – На пристани я встретил старого друга, которому можно доверять. Он предупредил меня о том, что Вирджил в городе. Опасаясь, что он появится здесь, я не стал медлить – и слава Богу!

Он продолжал что-то бормотать, чувствуя, что только его голос связывает Джулию с реальностью, прогоняя ужас, застывший в глазах. Майлс на руках отнес Джулию наверх, разыскал разорванное платье и пообешал купить в городе новое.

Постепенно Джулия приходила в себя.

– А что мы будем делать… с трупом? – спросила она, борясь с тошнотой.

– Зароем его в лесу. Никто и не вспомнит о нем. Вряд ли его хватятся и станут искать. Ты поможешь мне? Вместе мы справимся быстрее.

Джулия была еще слаба, но понимала, что время дорого. Майлс накормил ее кукурузной лепешкой, которую Джулия проглотила, почти не разжевывая. Вместе они вырыли в лесу яму.

– Сойдет, – решил Майлс. – Сюда все равно не заглянет никто, кроме янки.

Вдвоем они унесли в лес труп Вирджила: Майлс держал его под руки, Джулия тащила за ноги. Труп забросали землей безо всяких церемоний.

– Как жаль, что я давно не сделал этого, – произнес Майлс, бросая на могилу последний ком земли. – Мы избавились бы от множества бед. Пусть теперь ему отомстят черви. – Взяв Джулию за руку, он повел ее прочь, не оглядываясь.

Они без труда отыскали место в Брансвике, где собирались повозки, отправляющиеся на запад. Жители города пребывали в панике и стремились покинуть его, не дожидаясь появления янки. Ни для кого не имело значения то, что Брансвик находился в стороне от цели Шермана – Саванны. Людям надоели война, страдания и лишения. Их объединяло стремление бежать на запад и начать новую жизнь.

В Брансвике дни сливались воедино. Джулия изнывала от ожидания.

– Мы ждем, когда соберутся остальные, – объяснял Майлс. – Путь предстоит долгий, и чем больше нас будет, тем безопаснее. Когда придет время, мы отправимся в дорогу. Не волнуйся.

«Не волнуйся», – иронически повторила Джулия. Да разве она могла успокоиться? Воспоминания о Дереке были еще слишком свежи: она думала о нем, даже когда смотрела на огонь. Так же поблескивали глаза Дерека, когда он злился. А иногда уютное пламя напоминало Джулии то, как глаза Дерека светились желанием.

В сновидениях ее преследовало лицо Дерека – то хмурое, то гневное, то улыбающееся.

Где же он теперь? Джулия не знала. Вспоминает ли Дерек о ней – хотя бы изредка?

Если бы Дерек дал ей возможность объясниться, она попыталась бы оправдать себя. Но во время последней встречи он был слишком зол.

Иногда Джулия размышляла о том, что стало бы с ней, если бы она сразу согласилась стать любовницей Дерека. Возможно, со временем он понял бы, что любит ее. Впрочем, надеяться на это было нелепо. Дерек никогда не смог бы полюбить женщину.

Джулия пыталась отвлечься повседневными делами лагеря, в который с каждым днем прибывало все больше людей. Она с насмешливой улыбкой наблюдала, как молоденькая Тереза Дэвис флиртует с Майлсом. Спустя некоторое время Джулия заметила, что Майлс благосклонно принимает ее знаки внимания – должно быть, он увлекся этой прелестной светловолосой девчушкой.

– Похоже, тебе не придется скучать по пути на запад, – поддразнила Джулия Майлса однажды вечером, узнав, что он пригласил Терезу прогуляться. – Кто знает, по прибытии у меня появится невестка.

– А у меня – зять, – не остался в долгу Майлс. – Я же вижу, как все холостяки лагеря посматривают на тебя. Вскоре у тебя не будет отбоя от поклонников!

Джулия сухо возразила:

– В поклонниках я не нуждаюсь. Мне никто не нужен.

– Не глупи, – укоризненно произнес Майлс. – Тебе до сих пор больно и обидно, но попробуй забыть о прошлом, как сделал я. Думай о будущем, оставь вчерашний день позади. Порой мне кажется, что тебе нравится жалеть себя.

– Жалеть себя? – возмутилась Джулия. – Майлс, как ты можешь… – Она осеклась, устыдившись и заметив лукавые искорки в глазах Майлса. Он был прав. Она и вправду находила утешение в жалости к себе, вместо того чтобы стремиться к новой жизни. – Дай мне время, Майлс, – пробормотала она.

Майлс обнял ее:

– Впереди у нас уйма времени. Путешествие будет долгим. Теперь нам осталось дождаться вожака каравана, и мы тронемся в путь. Ходят слухи, что Шерман вновь наступает, двигаясь прямиком к Саванне и уничтожая все на своем пути.

Через несколько дней Майлс взволнованно объявил:

– Мы отправляемся в путь завтра на рассвете! Надо построить повозки в ряд, чтобы тронуться с первыми лучами солнца. Завтра мы уезжаем, Джулия! Нас ждет новый дом!

Этим вечером в лагере царило радостное оживление. Мужчины играли на скрипках, банджо и гитарах, женщины пели, кое-кто пускался в пляс. Дети весело смеялись, всех опьяняло сознание того, что война для них кончена.

Джулия посматривала на мужчин. Некоторые лишились на войне руки или ноги, кое-кто остался без глаза или с глубокими шрамами на лице. Женщины со впалыми щеками и ввалившимися глазами ликовали, ожидая новой жизни. В лагере было немало детей-сирот. Были и вдовы, мужья которых покоились на далеких кладбищах или остались лежать на поле боя.

Они не надеются убежать от войны, неожиданно поняла Джулия. Они просто стараются приглушить боль. Война навсегда стала частью их жизни, это невозможно отрицать. Память о ней эти люди передадут детям, а те – своим детям, из поколения в поколение. Так и должно быть, подытожила Джулия. Нельзя забыть о кровопролитной, жестокой войне между штатами.

Лагерь проснулся задолго до рассвета. Люди суетились, запрягая лошадей, варя на дорогу кофе, доедая остатки каши. Казалось, воздух звенит от напряжения, как перед грозой. Но небо было чистым, люди вокруг улыбались. Как только первый луч солнца упал на землю, лагерь огласили неистовые крики. Новый день! Новая жизнь! Скоро в путь!

– Он здесь! – закричал кто-то. – Вожак каравана! Он велел всем рассаживаться по повозкам!

– Джулия, ты слышишь? – возбужденно повторял Майлс, устраиваясь рядом с сестрой на деревянных козлах и подхватывая вожжи. – Наконец-то! Мы дождались!

Джулия радовалась за брата, за новых знакомых, но не переставала размышлять, что принесет будущее ей самой.

Послышалось громкое цоканье копыт, заглушившее остальные звуки. Кто-то крикнул:

– Это он, вожак каравана! Он едет сюда… скоро в дорогу…

Джулия сложила руки на коленях, жалея, что не может разделить общее ликование. Она надеялась, что своим видом не омрачит счастье Майлса. Он столько выстрадал, но оправился от пережитого гораздо быстрее Джулии. В жизни Майлса появилась Тереза, и Джулия понимала, что брат неравнодушен к ней. Она радовалась за них обоих.

Сидящий рядом Майлс вдруг ахнул, но погруженная в раздумья Джулия не заметила это, пока он не воскликнул:

– Бог ты мой! Глазам не верю!

Только после этого Джулия подняла голову и вцепилась в дощатое сиденье, опасаясь лишиться чувств и упасть.

На гнедом жеребце восседал Дерек, его черные глаза поблескивали в первых лучах зари. Небрежно держа кожаные поводья, он склонил голову набок и с насмешливой улыбкой произнес:

– Вот мы и встретились, моя прелесть. Джулия молчала, уверенная, что видит сон.

– Дерек, старина! – Майлс вскочил, протягивая Дереку руку. – Как ты здесь очутился? Ничего не понимаю…

Продолжая улыбаться, Дерек поднял правую руку. Еще один всадник остановился рядом с ним. Им оказался Томас, который со смехом объяснил, что он не кто иной, как помощник вожака каравана. Томас и Майлс обнялись.

Не отрываясь, Джулия смотрела в блестящие черные глаза Дерека, не зная, какой из сотни вопросов задать первым. Она боялась заговорить. Ее охватила дрожь.

– Я же говорил тебе, – тихо произнес Дерек, – что когда мне надоест повелевать ветрами и волнами, я вернусь, чтобы завоевать твою любовь. Время пришло!

Подхватив Джулию на руки, он посадил ее в седло перед собой, крепко обнял и пришпорил жеребца.

Над горизонтом вставало солнце, целуя нежно-розовое небо нового дня и новой жизни.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Реклама на сайте