«Одна ночь со шпионом»

Селеста Брэдли Одна ночь со шпионом

Пролог

Англия,

1810 год

С темно-синего неба смотрит полная луна. От ее света на озерной глади пролегла серебристая дорожка. Она ложится мне под ноги и зовет меня вдаль. Я хочу поплыть по ней, хочу ощутить прикосновение озерной воды к моему обнаженному телу.

Холодок пробежал по спине. Нет, тревога оказалась ложкой. Это всего лишь ночной ветерок тронул листву сандалового дерева. Вокруг ни души.

Вода будет холодной, как серебро, ее шелковистые, легкие струи коснутся моего обнаженного тела. Я хочу развязать пояс халата – и тут его руки обхватывают меня со спины.

– Позволь, я сделаю это сам.

От его глубокого, звучного голоса меня бросает в дрожь. Крик испуга застревает в горле. У меня перехватывает дыхание.

– Я велела тебе больше не подходить ко мне.

– Я не смог удержаться.

Опустив глаза, я вижу длинные, ловкие пальцы, которые медленно развязывают узел атласного пояса. Полы халата распахиваются, и ладони ложатся на мой живот. Меня обдает огнем, и я, закрыв глаза, откидываю голову на крепкое мужское плечо. Он высится за моей спиной, словно крепость, нерушимая каменная стена, которая защитит меня и никогда не подведет. Он не должен делать то, что делает сейчас, но я не могу прогнать его.

Его теплые губы касаются моего виска, его руки поворачивают меня лицом к себе. Мы оба нагие. Он крепко прижимает меня к себе, и я чувствую исходящие от него тепло и силу. Его объятия – словно обет, словно клятва, и я, кивнув, открываю глаза.

Теперь я могу видеть его тело, ласкать его и получать от этого наслаждение. Его дыхание учащается, когда я начинаю гладить его крепкую мускулистую грудь. Я провожу ладонями по его сильным рукам и широким плечам. Мне нравится дотрагиваться до его вздувшихся, пульсирующих вен на предплечьях и ощущать, что от моих прикосновений его кровь начинает бежать быстрее.

Я беру его ладони и прижимаю их к своей груди. Его возбуждение красноречиво и бесстыдно упирается в низ моего живота.

– Ты хочешь меня? – спрашиваю я.

Я знаю ответ на этот вопрос, но мне нужно услышать эти слова из его уст.

– Я хочу тебя, – произносит он и крепче сжимает меня в своих объятиях.

Я закрываю глаза и запрокидываю голову.

– Скажи, почему?

– Я хочу тебя, потому что мы созданы друг для друга. Я жажду войти в твое влажное, горячее лоно. Я люблю…

Нет, стоп! Она не могла допустить, чтобы он произнес эти слова. Господи, о любви не могло быть и речи! Она не хотела этого. Он был для нее только игрушкой. От этой мысли по спине побежали мурашки. Усмехнувшись, она вновь склонилась над дневником.

Я приложила к его губам дрожащие пальцы, заставляя замолчать. Нет, только не это. Даже я не смею мечтать о глубоких чувствах.

– Ты нужна мне.

Уже лучше. Во всяком случае, не так опасно.

Я льну к нему, таю в его жарких, надежных объятиях. Я не хочу, чтобы он размыкал их.

Он подхватывает меня на руки и несет к озеру. Мое разгоряченное тело медленно погружаетсявхолодную воду. Вода касается моих сосков, плещется между бедрами, словно хочет проникнуть в лоно. Меня охватывает блаженство. Он кружит меня в воде, и от его движений по озерной глади расходятся волнообразные круги. Дорожка лунного света покрывается рябью. Этой ночью я не поплыву по ней. Я останусь здесь, в объятиях моего возлюбленного.

Наконец он останавливается, повернувшись спиной к луне. Его силуэт четко вырисовывается на фоне бледного сияния ночного светила. Только теперь я поднимаю на него глаза и замечаю, что его скрытое в тени лицо обрамляют влажные завитки волос. Он целует меня. Мои ноги скользят вниз, но не достигают дна. Он держит меня за талию, крепко прижимая к своей груди. Его возбуждение и страсть передаются мне.

Я обвиваю руками его шею, а ногами обхватываю талию и осторожно сажусь, впуская его в себя.

Я закрываю глаза и прижимаюсь лбом к его сильной шее. Я не хочу видеть черты его лица. Если у него есть лицо, значит, у него есть имя, а я не должна знать имени.

– Вы будете принимать ванну, миледи?

Вздрогнув от неожиданности, Джулия, леди Барроуби, двадцатилетняя супруга пожилого помещика, оторвала глаза от дневника, в котором делала запись, и устремила взгляд на свою горничную Пиклз, нетерпеливо постукивающую ногой по полу.

Суровая действительность вновь вторглась в фантазии Джулии. До полуночи было еще далеко, и Джулия, как всегда в этот час, находилась в своей спальне, а вовсе не на берегу озера, залитого призрачным лунным светом. В душе шевельнулось чувство вины. В конце концов, ей хорошо живется здесь, в Дербишире. Зачем же она постоянно убегает от реальности в какие-то выдумки?

– О, прости, Пик, – растерянно промолвила Джулия. – Сейчас чернила высохнут, и я уберу тетрадь.

– Вы все пишете и пишете, – проворчала служанка. – Так вы, пожалуй, скоро испортите зрение!

– Я знаю, Пик, что это вредит здоровью. – Джулия, вздохнув, закрыла чернильницу крышечкой. – Барроуби не собирался прийти ко мне сегодня вечером?

В глазах Пиклз мелькнуло выражение жалости. Она быстро отвернулась от госпожи, чтобы скрыть свои эмоции.

– После ужина милорд, как всегда, удалился в свою комнату.

Как всегда… Олдос давно уже не навещал ее. А когда он приходил, то выглядел скорее смущенным, чем охваченным любовным пылом. Джулия не придавала большого значения разнице в возрасте. Она была многим обязана мужу и была готова сделать для него все, что угодно. Однако он от нее ничего не требовал.

– Гм, вода уже остыла, – укоризненно покачала головой Пиклз, снова начиная сердиться на Джулию. – Если бы вы до сих пор были маленькой Джилли, я отшлепала бы вас за то, что вы отняли у меня столько времени!

– Хорошо, Пиклз, не надо грубить, я прекрасно поняла, что ты недовольна, – промолвила Джулия, слегка повысив голос, чтобы напомнить служанке, кто здесь хозяйка.

Пиклз что-то раздраженно проворчала себе под нос и помогла Джулии снять халат. Раздевшись, Джулия со вздохом вошла в теплую воду.

Служанка, хлопнув дверью, тут же удалилась из комнаты.

Сев в ванне, Джулия закрыла глаза. Она знала, что поплатится за то, что одернула горничную. Теперь придется недели две принимать не горячую, а чуть теплую ванну. Но Пиклз зашла слишком далеко, а этого нельзя допустить. Остальная прислуга непременно последует дурному примеру горничной. И зачем только Олдос настоял на том, чтобы Пиклз прислуживала его жене? То, что эта женщина когда-то была близкой подругой матери Джулии, вовсе не давало ей права дерзить молодой госпоже, хозяйке дома.

Отогнав неприятные мысли, Джулия вернулась к своим любимым фантазиям, приятно щекотавшим ее нервы. Последняя фраза, написанная ею сегодня, звучала довольно патетически. «Если у него есть лицо, значит, у него есть имя, а я не должна знать имени». Впрочем, какое это имеет значение? Никто никогда не прочтет ее дневниковых записей.

Она глубже погрузилась в воду и положила голову на ободок медной ванны. Богатое воображение Джулии снова разыгралось, перед ее мысленным взором возникли соблазнительные картины.

– Миледи!

В комнату ворвалась растрепанная Пиклз. В ее широко открытых глазах застыло выражение ужаса.

– Миледи! – снова воскликнула она. – Милорд потерял сознание!

Глава 1

Англия, 1813 год

Три года спустя

Мужья приходят и уходят, а с непокорными волосами приходится мучиться до конца жизни.

Молодая вдова Джулия убрала со лба прядку вьющихся волос и, поправив строгую прическу, надела шляпку с черной вуалью. После удара ее возлюбленный Олдос прожил еще три долгих года. И хотя он был для нее скорее наставником, чем супругом, она поклялась оплакивать его в течение целого дня и лишь затем приступить к выполнению распоряжения, которое он дал ей перед смертью.

В соответствии с последней волей мужа Джулия похоронила его без особых почестей, так, как похоронили бы, например, простого деревенского пекаря. Теперь, когда наступил вечер, Джулия должна была собраться с духом и осушить слезы. Подходил момент, требовавший от нее решительности и душевных сил.

Вздохнув, она взглянула на себя в зеркало и убрала под шляпку еще один выбившийся из прически завиток. Ее непокорные волосы не желали подчиняться. Пожалуй, только они напоминали о том, что когда-то леди Барроуби была девчонкой из простонародья по имени Джилли Бутс.

Чтобы как-то справиться с волосами, Джулия всегда использовала огромное количество заколок и шпилек. Наконец, еще раз оглядев себя в зеркале, она решила, что готова предстать перед тремя внушавшими ей робость лордами, которые по ее приглашению явились в дом и теперь ждали в гостиной. Джулия на мгновение сжала в руке висевший у нее на шее медальон и, повернувшись, вышла из спальни.

На постоялом дворе царил настоящий хаос. Внезапный визит принца-регента в эту Богом забытую деревушку, название которой Маркус не знал, повергло в шок хозяина постоялого двора и местных жителей, которые с изумлением и нескрываемым любопытством смотрели на знатного гостя и его свиту. Маркус проложил путь в толпе ротозеев, чтобы вывести его высочество на дорогу. Вокруг стоял шум и гам, но на душе Маркуса было тихо и спокойно.

Маркус Рамзи, лорд Драйден, ждал великого события. Внешне это никак не проявлялось. Он был, как всегда, активен и прилежно выполнял свои обязанности. Маркус охранял принца-регента и обеспечивал его безопасность во время переезда нынешнего правителя Англии из расположенного в Шотландии Керкол-Холла в Брайтон – его любимую зимнюю резиденцию. Вместе с принцем путешествовали его новая любовница, множество фаворитов, лакеев, конюхов, целый штат поваров. Казалось бы, одному человеку не нужно так много прислуги. Однако принц Георг за время поездки загонял всех слуг и придворных, замучил их своими капризами и бесконечными поручениями.

Несмотря на свою беспокойную службу, Маркус ни на минуту не забывал о долгожданном событии, которое должно было круто изменить его жизнь.

Будучи вторым сыном маркиза, Маркус не мог рассчитывать на получение титула и родового поместья после смерти отца. Он должен был довольствоваться небольшим имением Рейвенклифф, доставшимся ему в наследство от матери. Всю свою юность Маркус задавался вопросом, сможет ли он добиться успеха в этой жизни, или на нем с рождения стоит клеймо неудачника.

Маркус пошел служить в армию в надежде получить ответ на этот вопрос. Но военные действия, в которых он участвовал, не приносили удовлетворения. Чувство постоянной опасности, которое сначала вызывало у него восторг, вскоре стало утомлять Маркуса. Он не желал быть человеком, которому отдавали приказы, он caм хотел решать, что делать и как поступать в той или иной боевой обстановке. Маркус считал, что он намного дальновиднее и прозорливее командовавшего армией генерала. Он всегда мог представить, как выглядит поле сражения с высоты птичьего полета, и разгадывал замыслы как врага, так и своего командования. Маркус долго ждал, что его способности и таланты наконец оценят по достоинству. Однако признания так и не дождался. В конце концов ему надоело бесполезно тратить время, подчиняясь приказам близоруких людей, которые принимали опрометчивые решения.

Не в силах больше выносить бессмысленное кровопролитие, не в силах этого кровопролития остановить, он как-то добавил в пищу командующего порошок, содержавший мощное рвотное средство. Бедный генерал вынужден был надолго запереться в сортире. Маркус, который был всего лишь в чине майора, воспользовавшись временной немощью генерала, с помощью хитрости и обмана взял на себя командование большим подразделением и приказал своим солдатам атаковать ряды французской армии в том месте, где оборона противника была особенно слаба. Его бойцы захватили важную стратегическую высоту без единой потери.

Но его отвагу и стратегическую дальновидность снова никто не оценил. Маркусу было предъявлено обвинение в самоуправстве. Он предстал перед военным трибуналом, однако его оправдали. Судьи не могли отрицать эффективности его действий в боевой обстановке. Тем не менее Маркуса уволили из армии с пометкой о неблагонадежности в послужном списке. Солдаты провожали его со слезами на глазах, горячо благодаря за все.

На следующий день после выхода в отставку его завербовала в свои ряды «Королевская четверка». На пороге судьбы появился светловолосый исполин и дал Маркусу шанс добиться наконец успеха в жизни. Когда-нибудь в будущем.

Когда-нибудь Маркус станет Львом и займет место в совете аналитиков и тайных агентов, которые держали в своих руках бразды правления всей Англией. Их было четверо – Кобра, Лев, Лиса и Сокол. Все эти люди беззаветно служили своей родине. На первом месте для них всегда стояла Англия, а верность короне отступала на второй план.

Маркус станет одним из них только в том случае, если его молодой и полный сил наставник умрет раньше своего ученика.

Нет, Маркус, конечно, не желал смерти Дейну Колуэллу. Этот человек был для него скорее братом, чем учителем, скорее другом, чем начальником. Но лорд Гринли уже успел привить Маркусу вкус к власти, которая нужна ему не для того, чтобы добиться славы, а для того, чтобы изменить мир.

Что могло быть завиднее участи человека, правящего королями? Маркус надеялся, что в будущем получит возможность реализовать свои уникальные способности и потратит жизнь на нечто более осмысленное, чем разбазаривание полученного от матери наследства и ожидание скорой смерти старшего брата, предававшегося всевозможным излишествам.

– Наберитесь терпения, – не раз советовал ему Дейн. – Вы почти созрели для избранного вами поприща, осталось совсем немного. Вам не хватает осмотрительности. Вы порой слишком импульсивны, слишком безрассудны. Да, в свое время вы спасли жизнь сотен солдат, но ваши действия никак не назовешь последовательными и обдуманными. В тот раз вам повезло, но ведь вы могли погубить, а не спасти множество людей. Воспитывайте в себе сдержанность, она вам пригодится.

Снова и снова ждать – вот удел Маркуса. Судьба, похоже, обрекла его на вечное ожидание.

Уняв свои амбиции, он старался держать язык за зубами и не спорить с Дейном. Маркус смирился с ролью протеже Льва. Во всяком случае, так казалось ему самому.

Маркус закрыл глаза, чтобы отвлечься от царившего на постоялом дворе хаоса. Его сердце переполняло радостное волнение, но он должен скрывать свои эмоции. Пора длившегося много лет ожидания подходила к концу.

В эту минуту Кобра, Лев и Сокол направлялись в поместье Барроуби, Лисы, одного из членов «Королевской четверки». В последний раз перед решающим поворотом в жизни Маркусу нужно было набраться терпения. В ближайшие дни его заветная мечта сбудется – он получит место в совете облеченных невиданной властью тайных агентов. Случилось то, чего никто не мог предвидеть. Лиса скончался, не оставив преемника. «Королевская четверка» на время превратилась в тройку.

В роскошной гостиной усадьбы Барроуби царило смятение.

Впервые в истории один из членов «Королевской четверки», этого тайного избранного круга влиятельных лиц, определявших политический курс Англии в прошлом и настоящем, пренебрег своими обязанностями и не оставил после себя преемника.

Собравшиеся в гостиной джентльмены – три лорда и премьер-министр – с озабоченным видом обсуждали сложившееся положение. Покойный член «Королевской четверки» не подготовил себе смену. Он пренебрег наставничеством, хотя это был его священный долг.

Для тайного агента воспитать преемника было не менее важно, чем для короля оставить наследника трона. Лиса спутал все карты и поставил деятельность «четверки» на грань краха. Это вызывало тревогу у собравшихся в доме Барроуби джентльменов. Они не знали, что им делать в такой ситуации.

На это и рассчитывала леди Барроуби.

Джилли, как звала ее покойная мать, или Джулия, как называл ее недавно скончавшийся муж, стояла в коридоре за дверью комнаты и самым беззастенчивым образом подслушивала разговор гостей.

В конце концов, это ее дом (по крайней мере до тех пор, пока не объявились другие наследники Барроуби) и она вольна делать в нем все, что хочет. Разговор, который вели в гостиной четверо джентльменов, живо интересовал Джулию. Она имела непосредственное отношение к тому делу, которое они обсуждали.

Резкий, несколько гнусавый голос лорда Ливерпула, премьер-министра Англии, нельзя было перепутать ни с каким другим.

– Я не могу поверить в то, что Олдос оказался таким беспечным! Он сорок лет служил тайным агентом и за это время мог выбрать себе преемника. Мне кажется, что у него был ученик, но этот человек устал ждать своего часа и вышел из игры.

«Ошибаетесь», – с усмешкой подумала Джулия. В гостиной поднялся гул голосов. Собеседники лорда Ливерпула были не согласны с его высказыванием. В разговор вступил Лев, белокурый исполин, лорд Гринли:

– Я никогда не слышал о том, чтобы кто-нибудь из числа завербованных выходил из игры. Только не приводите мне в пример Этериджа. Он все еще находится на службе. Хотя Этеридж и не стал одним из членов «четверки», он является действующим агентом.

– Барроуби должен был понимать, что у него в запасе мало времени, – задумчиво произнес один из гостей. Судя по голосу, это был лорд Рирдон, человек, недавно ставший новой Коброй. – Ему было почти семьдесят!

Четвертый джентльмен, Сокол, лорд Уиндем, все больше молчал. Джулия знала, что этот человек был очень осторожным и осмотрительным и не бросал слов на ветер.

Олдос успел многое рассказать ей о своих коллегах.

«Старые забияки, с которыми я служил раньше, никогда не приняли бы тебя в свои ряды, – говорил ей Олдос в ту пору, когда был еще крепок и здоров. – Но сейчас в политику пришло новое поколение. Надеюсь, этих молодых людей коснулись современные веяния и новые члены «четверки» окажутся менее консервативными, чем их предшественники».

Однако Джулия видела, что Олдос в этом очень сомневался. Но несмотря на его сомнения, она сама все последние пять лет верила в удачу. А что ей еще оставалось делать? И вот теперь пришло время действовать. Джулию ждало трудное испытание.

Расправив плечи, она пригладила волосы и постучала в дверь гостиной. Джулия надеялась, что на ее щеке не осталось отпечатка от резной дубовой филенки, к которой, подслушивая разговор, она прикладывала ухо.

Услышав разрешение войти (лорд Ливерпул решил, наверное, что это стучится слуга), она переступила порог комнаты. Мужчины, с удивлением взглянув на нее, поспешно встали.

– Добрый день, леди Барроуби! – поклонившись, поздоровался лорд Рирдон.

Его легко было узнать по политическим карикатурам сэра Торогуда. Остальные джентльмены тоже поклонились хозяйке дома, но с менее приветливым выражением лица.

Джулия сразу же поняла, что Рирдон будет на ее стороне. В поддержке Гринли и Уиндема она была не так уверена. Что же касается лорда Ливерпула, то Джулия слишком хорошо знала его и не сомневалась, что этот человек будет чинить ей препятствия.

Она сделала реверанс.

– Приветствую вас, милорды.

Ливерпул выступил вперед, но не стал приближаться к Джулии. Она отметила это. Возможно, премьер-министр вообще избегал подходить близко к кому бы то ни было. Впрочем, на этот раз он, быть может, поступил правильно. Он чувствовал бы себя неловко рядом с женщиной, которая была на голову выше его.

Джулии было странно видеть в своей гостиной всех этих влиятельных господ.

Молчание затягивалось, и лорд Ливерпул сдержанно кашлянул.

– Прошу простить меня за назойливость, леди Барроуби, вам сейчас, конечно, не до этого, но я хотел бы задать вам один вопрос, – начал он. – Скажите, был ли у вашего супруга в последние годы близкий друг, какой-нибудь молодой аристократ?

Джулия могла ответить на этот вопрос, не кривя душой.

– Нет, милорд, у Олдоса не было такого друга. Мой муж в течение последних лет ни с кем не виделся.

А теперь настало время сообщить этим господам самое важное. Джулии не следовало слишком долго держать их в неведении. Сделав глубокий вдох, она произнесла, чеканя каждое слово:

– Господа, человека, которого вы пытаетесь найти, не существует. Нет никакого молодого аристократа, есть только я. – Сделав паузу, она сглотнула от волнения и, чувствуя на себе изумленные взгляды гостей, добавила: – Я – Лиса.

И тут же в комнате поднялся невообразимый шум. Пока джентльмены что-то кричали, перебивая друг друга, Джулия сохраняла полное спокойствие.

Наконец она кашлянула, призывая присутствующих к тишине, и они понемногу угомонились. Только Ливерпул все еще продолжал тихо бормотать себе под нос проклятия, в этот момент премьер-министра можно было принять за пациента лечебницы для душевнобольных.

– Милорды, поймите, я не прошу у вас позволения быть Лисой, – промолвила Джулия. – Я сообщаю вам, что я – Лиса. Все последние три года я была тайным агентом. Я знаю все, что было известно моему супругу, а значит, во многих вопросах более осведомлена, чем вы все, за исключением, конечно, господина премьер-министра.

– Все это наглая ложь! – возмущенно воскликнул Ливерпул. – Все эти годы я общался с Барроуби и часто советовался с ним. В прошлом году, когда мою кандидатуру выдвинули на должность премьер-министра, я долго переписывался с Олдосом, чтобы согласовать с ним некоторые вопросы. Если бы письма писал за него кто-нибудь другой, я бы сразу догадался об этом!

– Вы переписывались со мной, Роберт, – скрестив руки на груди, заявила Джулия. – Я могу это доказать, но мне кажется, что вам не захочется слушать меня. Ведь я слишком много знаю о вас. Мне известно о вас гораздо больше, чем любопытный читатель может почерпнуть из газет.

Ливерпул нахмурился.

– Вы ведете опасную игру, милочка, – сказал он.

– Вообще-то ко мне следует обращаться «миледи», – поправила его Джулия. – Впрочем, ради нашего знакомства отбросим формальности.

Ливерпул промолчал. Он что-то лихорадочно обдумывал. Джулия догадывалась, над чем именно размышляет этот человек. Она знала собравшихся в ее гостиной людей лучше, чем их собственные матери. Они были для нее открытой книгой, даже лорд Рирдон, который совсем недавно занял вакантное место в «Королевской четверке».

Джулия повернулась к Дейну Колуэллу.

– Позвольте поздравить вас со вступлением в брак, лорд Гринли, – сказала она, – и пожелать счастья вам и вашей супруге. Она поистине бесстрашная женщина.

Дейн Колуэлл учтиво поклонился, но в его взгляде сквозила настороженность.

– Вы довольно хорошо осведомлены, миледи, несмотря на то что долго прожили в поместье Барроуби почти в полной изоляции, – прищурившись, заметил он.

Джулия кивнула:

– Действительно, я сочла необходимым создать собственную сеть осведомителей. Я хочу владеть правдивой информацией.

– Значит, вы не собираетесь признавать, что обманываете нас? – быстро спросил Ливерпул, пытаясь сбить ее с толку.

Олдос предупреждал Джулию, что этот человек недоверчив и коварен.

Джулия вскинула голову и свысока посмотрела на премьер-министра.

– Я говорю чистую правду. Олдос хотел оставаться Лисой как можно дольше. Он сказал, что не сложит с себя полномочий до тех пор, пока в состоянии выполнять свои обязанности, и поручил мне занять его место в «четверке», когда наступит время. – Джулия тяжело вздохнула. – К сожалению, это время наступило намного скорее, чем мы рассчитывали.

На лице Ливерпула не дрогнул ни один мускул. Джулия поняла, что от этого человека не стоит ожидать сочувствия. Ну что ж, она все равно будет гнуть свою линию. Джулия поклялась, что не подведет Олдоса и с честью выполнит его последнюю волю. Он хорошо подготовил ее и до конца верил в то, что она способна занять место Лисы.

«Они проверят силу твоего характера, – предупреждал ее Олдос. – Но ты не будешь знать, когда и как они подвергнут тебя испытанию. Впрочем, тебе не следует ни о чем беспокоиться. Ты сможешь пройти проверку, если будешь твердо стоять на своем и докажешь им, что ты не робкого десятка».

Однако пока проверку на прочность проходила не Джулия, а ее ковры, по которым нервно расхаживал Ливерпул.

– Вы слишком молоды! – после долгого, напряженного молчания воскликнул премьер-министр, который не собирался сдаваться.

Джулия мягко улыбнулась.

– В истории уже был такой прецедент, – сказала она. – В эпоху правления короля Генриха VI одиннадцатый Сокол занял место в «четверке» в возрасте девятнадцати лет. Мне было двадцать, когда Олдос передал мне свои полномочия.

Сокол кивнул.

– Она права, – с непроницаемым выражением лица заметил он.

Джулия сдержанно улыбнулась ему, благодаря за поддержку.

– Я понимаю, что вы все шокированы, – промолвила она. – Вам понадобится время, чтобы смириться с мыслью о том, что членом «Королевской четверки» стала женщина. – Сделав реверанс, Джулия направилась в двери. Однако у порога она остановилась и бросила гостям через плечо: – И все же прошу не забывать, что я – Лиса и никому не уступлю свое место.

Выйдя в коридор, она плотно закрыла за собой дверь. Пройдя несколько шагов, Джулия почувствовала, что напряжение спало и у нее начали дрожать колени. Сердце переполняла гордость. Она сделала это! Джулия осадила четырех самых влиятельных политиков в королевстве. Пожалуй, это было ее главным достижением за последние годы. Ее захлестнула волна противоречивых чувств – испуг, радость, уверенность в своих силах.

Джулия понимала, что борьба еще не окончена. Эти люди сделают все возможное, чтобы не дать ей войти в «четверку». Особенно опасен Ливерпул. Ему очень не понравились намеки Джулии на то, что она много знает о нем. Трое остальных джентльменов, пожалуй, не станут возражать против его решения физически устранить Джулию как угрозу общему делу. Джулии необходимо убедить лордов в том, что она нужна им, что женщины талантливы, умны и преданы своей родине не меньше, чем мужчины.

Выйдя в холл, Джулия прижалась горячим лбом к холодной стене.

– О, Олдос, – прошептала она, – видел бы ты выражение их лиц. – Джулия негромко засмеялась. – Я бы с удовольствием взглянула на эту картину еще раз!

Джулия знала, что за ней из-за угла наверняка наблюдает Беппо. Приосанившись, она обернулась и кивнула дворецкому, невысокому жилистому человеку.

– Я вас слушаю, Беппо.

Слуга вышел из своего укрытия.

– Милорды просили передать, что ждут вас в гостиной, миледи, – доложил он. – Они хотят вас видеть. Если вам это будет угодно, конечно.

Беппо, который совсем недавно нанялся на службу в большой аристократический дом, добавил последнюю фразу от себя. «Милордам» было наплевать, угодно ей или нет видеть их. Закрыв на мгновение глаза, Джулия собралась с духом.

Сейчас она снова окажется под шквалом огня.

Переступив порог гостиной, она увидела, что джентльмены стоят, выстроившись в одну линию. Они похожи на шеренгу солдат, которым предстоит произвести расстрел. У Джулии упало сердце. Взглянув в глаза лорда Ливерпула, она поняла, что ее не ждет ничего хорошего.

– Надеюсь, вы приняли какое-то решение, господа? – ровным голосом спросила она.

«Будь осторожна, – сказала себе Джулия. – Тебе нельзя враждовать с ними. В противном случае, даже если ты одержишь верх в этой борьбе, они все равно будут избегать сотрудничества с тобой».

Лорд Рирдон поклонился ей.

– Мы пришли к заключению, что не можем сегодня принять окончательное решение, миледи, – промолвил он. – Нам нужно время, недели две, чтобы все хорошенько обдумать.

Джулию охватило волнение. Значит, голоса разделились поровну и обсуждение таким образом зашло в тупик. Интересно, кто голосовал за нее? Скорее всего Рирдон и Гринли. По слухам, оба они были счастливы в семейной жизни, а значит, имели более высокое мнение о женщинах.

В таком случае премьер-министр и красавчик лорд Уиндем высказались против нее.

Джулия сделала глубокий реверанс.

– Я останусь здесь, в Барроуби, и буду ждать вашего решения, господа, – сказала она.

Тот, кто наблюдал за домом поместья Барроуби, видел, как из него ближе к вечеру вышли четверо погруженных в глубокую задумчивость джентльменов.

Что заставило этих почтенных господ уйти в свои мысли?

Внезапно внимание наблюдателя привлекла женщина, стоявшая на крыльце и, по-видимому, провожавшая гостей. Предзакатное солнце играло бликами в ее золотистых волосах, выбивавшихся из-под шляпки с вуалью. Взгляд шпионившего задомом человека впился в нее.

«Нет, этого не может быть», – растерянно подумал он.

Его охватили дурные предчувствия. Он попытался разобраться в своих эмоциях, но понял только, что глубоко поражен.

Прячась за деревьями, соглядатай подкрался ближе, хотя это было опасно. Но ему во что бы то ни стало надо проверить, не ошибся ли он.

Стоявшая на крыльце молодая женщина повернулась в его сторону и устало опустила плечи. Теперь наблюдатель мог хорошо разглядеть ее глаза, овал лица, отливающие золотистым блеском волосы. Он окончательно убедился в том, что не обознался. Да, это была она. Но как эта молодая леди оказалась здесь?

И главное, что общего у нее с теми людьми, которые сейчас садились на верховых лошадей? Шпион следил именно за гостями поместья. И вот оказалось, что эти влиятельные джентльмены посетили дом, хозяйкой которого была хорошо знакомая ему леди. Нет, он никак не ожидал увидеть ее здесь.

Она была одета в траур. Может быть, джентльмены приехали, чтобы выразить соболезнование вдове одного из пэров?

Нет, все это было похоже на дурной сон или галлюцинацию. Скорее всего он все же ошибся и…

Но тут наблюдатель заметил медальон, сверкнувший на груди одетой в траур дамы, и сразу же узнал его, поскольку сам заказывал это украшение у ювелира. Медальон представлял собой золотую змею, обвившуюся вокруг большого изумруда.

Значит, это все же она. Ему следовало смириться с очевидным, хотя и необъяснимым фактом.

Женщина тем временем повернулась и направилась в дом.

«Что же мне теперь делать? – думал следивший за каждым ее движением человек. – Как повернуть ситуацию в свою пользу?»

В его голове быстро созрел план действий. Он увезет эту женщину с собой. Но постарается сделать это не силой, постарается добиться, чтобы она уехала с ним добровольно.

Он мог бы, конечно, просто похитить ее. Но где взять столько денег, чтобы оплатить услуги сторожей? Ему не по карману любовницы, которых нужно держать под замком, контролируя каждый их шаг.

Зато этой даме муж наверняка оставил большое наследство. Наблюдатель улыбнулся своим мыслям. При желании она могла бы зафрахтовать для них целое судно.

Если он уговорит ее уехать с ним добровольно, то потом, на борту судна, сможет захватить ее в плен и насильно увезти в Париж. И тогда наконец закончатся его мучения.

Конечно, нелегко будет осуществить этот план. Он прекрасно знал, с какими трудностями ему придется столкнуться. Несмотря на все его обещания и заверения, женщина может не согласиться ехать с ним. И в этом нет ничего удивительного. Действительно, кто на ее месте добровольно отказался бы от роскошной жизни богатой вдовы?

Впрочем, ему следует не рассуждать, а немедленно действовать.

Джулия долго стояла на крыльце, провожая взглядом четырех удалявшихся всадников.

Наконец они исчезли из вида. Джулия не была удивлена тем, что джентльмены не захотели остаться на ночь в Барроуби, воспользовавшись ее приглашением. Они прекрасно понимали, что каждое их слово, произнесенное в стенах усадебного дома, верные слуги тут же передадут своей госпоже, и не хотели рисковать.

Перед мысленным взором Джулии снова возникли четверо ее гостей – трое рослых, статных джентльменов и один невысокий и энергичный. Каждый из них был по-своему хорош собой и привлекателен. Если бы на месте Джулии была более слабая женщина, у нее наверняка закружилась бы голова в присутствии таких очаровательных мужчин. К счастью, Джулия умела хорошо владеть собой.

Глава 2

Его широкие плечи загораживают свет, падающий от пылающего в камине огня. Я вижу только очертания скул и подбородка лежащего на мне человека. Он делает мощные ритмичные движения, и я чувствую его огромную силу. Я глажу его плечи, чтобы ощутить под влажной шелковистой кожей его напрягшиеся мускулы. Я не хочу закрывать глаза, хотя на меня накатывают волны наслаждения. О, как здорово было быувидеть сейчас его лицо! Мне так хочется, чтобы он смотрел на меня в тот момент, когда по моему телу пробежит судорога экстаза. Я хочу быть бесстыдной в своем сладострастии. Я хочу, чтобы он любил меня такой.

В «Палате четырех», располагавшейся в одном из многочисленных помещений Вестминстера, Маркус Рамзи предстал перед своим наставником и его коллегами. Пытаясь скрыть свой страх и робость, он сжимал кулаки, чтобы унять дрожь в руках. Его надежда занять вакантное место в «четверке» постепенно таяла.

– Неужели она всерьез считает себя новой Лисой?

Дейн Колуэлл пожал плечами:

– Она утверждает, что уже в течение нескольких лет действовала вместо своего мужа, выполняя его обязанности.

Лорд Ливерпул озабоченно нахмурился!

– Она поставила под угрозу всю деятельность «четверки», – заявил он. – Кто знает, что натворила эта женщина, вмешиваясь в наши – то есть в ваши – дела?!

Маркус с сомнением посмотрел на премьер-министра.

– Неужели вы поверили ей? – спросил он. – Ну, это же просто смешно! Она наверняка лжет. Совершенно очевидно, что эта женщина каким-то образом узнала о существовании «четверки» и теперь пытается извлечь выгоду из смерти своего мужа!

Рирдон покачал головой:

– Я понимаю, что вся эта история кажется невероятной, но прислуга подтвердила, что последние три года Барроуби действительно был не в состоянии вести дела. Его врач дал такие же показания. Лиса не мог ни говорить, ни держать перо в руке. Он с трудом узнавал окружающих. Так твердят те, кто был рядом с ним. Но по проведенным за это время делам нам казалось, что Лиса все три года находился в отличной форме.

Маркус усмехнулся.

– Поместье Барроуби теперь принадлежит этой женщине, а значит, вся прислуга находится у нее в руках, – заявил он. – Слуги скажут все, что она им прикажет!

Ливерпул повернулся к членам «четверки».

– Я тоже так считаю! – воскликнул он.

– Ну что ж, эта не исключено, – согласился Дейн. Маркуса поразило то, что его наставник ведет себя так сдержанно и, кажется, не собирается открыто становиться на его сторону.

– Как вы можете всерьез относиться к претензиям этого легкомысленного создания? – удивленно спросил он.

Дейн пожал плечами:

– Если бы она была мужчиной, то имела бы больше шансов занять вакантное место в «четверке», чем вы.

Рирдон кивнул, соглашаясь со своим коллегой:

– Вы правы. Ее обучали три года, а затем еще три года она выполняла обязанности члена «четверки». Прекрасный послужной список для человека ее возраста.

Маркус с изумлением переводил взгляд с одного джентльмена на другого. «Да они все спятили!» – думал он.

– Выполняла обязанности?! – с негодованием воскликнул он. – Какие? Отдавала распоряжения слугам, чтобы они приготовили чай и принесли ее больному мужу ночной горшок?

– Вот именно! – поддержал его Ливерпул. – Эта женщина каким-то образом втерлась в доверие к Барроуби, когда он начал впадать в старческое слабоумие. Он стал, по-видимому, болтлив и многое рассказал ей. Нам следует быть крайне осторожными с молодой красивой женщиной, которая теперь вполне может выйти замуж за своего ровесника!

– У нас недостаточно информации о ней, – заметил Сокол. Его настоящее имя вылетело у Маркуса из головы. – Мне кажется невероятным, что какая-то девчонка обвела вокруг пальца хитрого старого Барроуби. Нам надо собрать больше сведений об этой женщине.

Что касается Маркуса, то он считал, что всех присутствующих нужно срочно отправить в лечебницу для душевнобольных. Но он готов был поддержать любого, кто так или иначе помешал бы леди Барроуби занять место в «четверке».

– Я займусь этим, – сказал Маркус.

Дейн искоса посмотрел на него.

– Но вы заинтересованное лицо и не сможете быть объективным, – заявил он.

Ливерпул поднял руку, требуя, чтобы ему дали слово.

– А я считаю, что Драйден прекрасно справится с заданием и соберет об этой женщине необходимую информацию, – заявил он. – Да, он необъективен, но это скорее его плюс. Мы можем быть уверены в том, что он не увлечется этой невероятной красавицей и она не помешает ему проводить расследование.

Лорд Рирдон усмехнулся:

– «Невероятной красавицей»? Я и не думал, что вы обращаете внимание на подобные вещи, Роберт.

Ливерпул бросил на Рирдона недовольный взгляд:

– Я могу быть безразличен к женской красоте, но я не слеп. Нельзя недооценивать влияния подобных созданий на мужчин.

Рирдон достал что-то из кармана и бросил этот небольшой предмет Маркусу. Маркус ловко поймал его. Это был миниатюрный овальный портрет, выполненный на слоновой кости и обрамленный позолоченным серебром.

Дейн в недоумении поднял бровь.

– Вы ограбили вдову, Нейт? – спросил он.

Рирдон пожал плечами:

– Она не хватится этой миниатюры. У нее целая коллекция таких портретов.

Маркус внимательно взглянул на изображение. Леди Барроуби действительно прелестна. Серые кроткие глаза, мягкий овал лица, красиво очерченные губы… Она выглядела удивительно юной. Ее взгляд светился надеждой.

У Маркуса вдруг защемило сердце, и он быстро спрятал портрет в карман.

– Довольно миленькая, – небрежно заметил Маркус. – Однако заверяю вас, господа, что я не дам этой женщине сбить себя с толку, как бы хороша собой или даже «невероятно красива» она ни была.

Дейн внимательно посмотрел на Маркуса.

– И вы сделаете объективное заключение на основе собранных сведений, даже если будете знать, что оно помешает вам занять место в «четверке»? – задумчиво спросил он.

Маркус выдержал пронзительный взгляд своего наставника.

– Если вы не доверяете мне, то я вообще не могу надеяться когда-нибудь занять это место, – сказал он.

– Ну что ж, вы правы, – после некоторого молчания сказал Дейн. – Я не возражаю, чтобы за это дело взялись вы.

Рирдон кивнул.

– Это расследование обещает быть интересным, – заметил он. – Если женщина все же сможет войти в состав «четверки», то круг кандидатов на членство в ней сразу же резко расширится.

– Избави Боже, – сказал Ливерпул. – Что же касается предложения Драйдена, то я согласен с ним.

– Вы упускаете один важный момент, – вступил в разговор Сокол. – Если эта женщина хорошо информирована о наших делах, то она прекрасно знает, кто такой Драйден.

Дейн на мгновение задумался.

– Может быть, – наконец согласился он с Соколом. – Хотя, мне кажется, она считает себя единственным кандидатом на вакантное место. В переписке с ее мужем я, конечно же, не назвал никаких имен.

– Не забывайте, что у нее есть и другие каналы для сбора информации, – заметил Сокол и, подняв глаза к потолку, добавил: – Мне бы очень хотелось узнать какие. – Вздохнув, он перевел взгляд на Маркуса. – Ну что ж, в добрый путь, но советую вам все же воспользоваться псевдонимом.

Развязно ухмыльнувшись, Маркус отвесил поклон.

– Разрешите представиться, господа, Маркус Блайт-Гудмен к вашим услугам, – произнес он. – Свободный, как птица, обаятельный младший сын одного аристократа.

На губах Рирдона заиграла улыбка.

– Она подумает, что вы альфонс или охотник за приданым, – заявил он.

Маркус посерьезнел.

– Пусть думает что хочет. Наклеив на меня ярлык, она успокоится и перестанет ко мне приглядываться.

– Отлично, – сказал Сокол и встал со своего места, давая понять Маркусу, что разговор окончен. – Мы ждем вашего отчета дней через десять.

Поклонившись, Маркус вышел в коридор. Хотя члены «четверки» доверяли ему секретную информацию, они имели право в любую минуту, не церемонясь, выставить его из комнаты. Ну ничего! Через пару дней Маркус выведает у леди Барроуби все ее тайны, и тогда уже никто не посмеет указывать ему на дверь.

В дверь кабинета постучали, и Джулия, оторвав глаза от бумаг, удивленно приподняла бровь. Даже пожар или землетрясение не заставили бы слуг в этом доме побеспокоить ее во время работы.

Правда, теперь у нее было не слишком много дел. Поместье Барроуби должно было перейти по наследству к родственнику Олдоса по мужской линии. Однако законного наследника еще предстояло установить. Этим занимался поверенный в делах Олдоса. А Джулии оставалось только подсчитывать собранный урожай и следить за тем, чтобы у крестьян в преддверии зимы были дрова и прочная крыша над головой.

За пять лет совместной жизни Олдос хорошо обеспечил ее. Джулия могла со спокойной душой покинуть поместье, хотя ей не хотелось уезжать, потому что усадьба Барроуби стала для нее родным домом.

В кабинет вошел встревоженный Беппо.

Джулия нахмурилась:

– В чем дело, Беппо?

– К вам посетители, миледи.

– Посетители? – удивленно переспросила Джулия. – Может быть, это те джентльмены, которые были здесь вчера?

– Нет, миледи. Но это тоже джентльмены. Во всяком случае, большинство из них…

– Большинство? Сколько же их?

Беппо заколебался и уставился в потолок с таким видом, как будто что-то считал в уме.

Как выяснилось позже, у дворецкого были все основания для растерянности и тревоги.

В усадьбу покойного Барроуби слетелись стаи хищного воронья.

Гостиница постоялого двора в Мидлбарроу была переполнена. Маркусу пришлось дать большую взятку, чтобы устроить свою лошадь в конюшню. Поставив лошадь в стойло, Маркус направился в пивную, расталкивая локтями галдящую толпу постояльцев, чтобы проложить себе дорогу.

– Пива! – крикнул он трактирщику, который ловко управлялся с кружками, подавая их сразу по пять штук в одной руке.

– Четыре пенса! – гаркнул в ответ трактирщик, стараясь перекричать стоявший в зале невообразимый шум.

Маркус изумился, но, ничего не сказав о слишком завышенной цене, бросил несколько монет на стойку бара. Судя по стоимости пива и количеству посетителей в этой пивной, напиток здесь, наверное, превосходный. Стоимость должна соответствовать качеству. Трактирщик поставил наконец перед ним полную кружку, и Маркус сделал большой глоток. Он провел целый день в седле, и теперь ему хотелось как следует отдохнуть.

Однако вопреки ожиданиям Маркуса пиво оказалось отвратительным на вкус. Оно было кислым и явно разбавленным. Маркус все же не стал выплевывать его, боясь обрызгать соседа, сделал глоток и поморщился.

– Да это конская моча! – воскликнул Маркус.

Сидевший рядом с ним человек усмехнулся.

– Я пробовал конскую мочу, она на вкус лучше, чем эта гадость, – заявил он и кивнул на своих приятелей, которые держали в руках кружки с отвратительным пивом. – Мы тут поспорили, пытаясь найти что-нибудь хуже этого пойла. Пока нам это не удалось. Если хотите поучаствовать в споре, ставьте соверен.

Маркус, тяжело вздохнув, отодвинул свою кружку в сторону.

– Я не хочу держать это пари, потому что не вижу в нем смысла, – заявил он, вытирая ладонью рот. – Если пиво такое отвратительное, то, интересно, что в таком случае привлекло сюда так много народа? – Маркус усмехнулся. – Может быть, у владельца постоялого двора хорошенькие дочки?

Его сосед покачал головой:

– Дело не в дочках хозяина постоялого двора. Хотя вы угадали, все эти люди действительно приехали сюда ради женщины.

– Но она не просто хорошенькая, а ослепительно красивая, – добавил его приятель. – Это самая очаровательная женщина Англии!

Сосед Маркуса фыркнул:

– Вы должны простить Эймза. Он сражен красотой этой дамы.

– А вы сами, Эллиот? – промолвил Эймз.

Эллиот поднял свою кружку.

– Я тоже сражен ее красотой, старина, – признался он. – Но я слишком циничен, чтобы во всеуслышание петь ей дифирамбы.

Маркусу все меньше нравилась ситуация. Внимательно оглядевшись вокруг, он увидел то, чего не замечал прежде. Посетители пивной были сплошь молодыми или моложавыми мужчинами, одетыми с иголочки. Они настороженно посматривали друг на друга, как хищники, волею стихии укрывшиеся в одной пещере. Маркус понял, что их всех могло привести в Мидлбарроу только одно стремление, одна цель.

– Вы приехали сюда, чтобы посвататься к леди Барроуби? – спросил он. Черт подери, кто бы мог предположить, что придется столкнуться с такими трудностями! – Неужели вы думаете, что у вас что-нибудь выйдет?

Эллиот усмехнулся:

– А у вас? Что, испугались конкуренции? Вы, наверное, полагали, что приедете сюда один и сразу плените эту женщину своей красотой и обаянием? – Эллиот обвел рукой битком набитый зал пивной. – Видите, как нас много? И все мы рассчитываем на успех.

Маркус снова подвинул к себе кружку и, морщась, выпил мутное пиво.

– Наверное, хуже бывает только вода в болоте, – задумчиво сказал он. – Или касторка.

Его новые знакомые дружно замотали головами.

– Нет, касторка не подходит, – заявил Эймз. – Мы договорились сравнивать это пойло только с натуральными жидкостями, существующими в природе, а не с тем, что можно приготовить в аптеке!

Маркус пожал плечами:

– Но касторовое масло тоже существует в природе. Впрочем, я не собираюсь настаивать на своей правоте.

Эллиот протянул Маркусу руку.

– Поскольку мы приехали сюда с одной и той же миссией, давайте знакомиться, но без лишних формальностей, – предложил он. – Меня зовут Эллиот.

«Миссия? Какая еще, к черту, миссия?» – с тревогой подумал Маркус и осторожно пожал протянутую руку.

– Меня зовут Маркус Блайт-Гудмен. А вы – Эллиот… и как дальше?

Эллиот снова ухмыльнулся:

– Зовите меня просто Эллиот. Это придаст мне больше загадочности. Нужно же мне чем-то выделяться из общей массы.

Трое приятелей Эллиота тоже обменялись с Маркусом рукопожатиями и представились. Их звали Эймз, Поттер и Стаки.

– Среди этих парней есть люди знатного происхождения? – поинтересовался Маркус.

Эллиот, прищурившись, внимательно взглянул на него:

– Вы собираетесь завести полезные связи?

– А вы хотите помешать мне в этом? – тоже прищурившись, спросил Маркус.

Эллиот некоторое время молча смотрел на него, а потом небрежно пожал плечами.

– Саботаж не мой стиль, – заявил он. – Я собираюсь очаровать эту женщину своим обаянием, пока ее не ослепило ваше.

Маркус едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Он знал, что должен быть серьезен и усерден в достижении своей цели. Младшие, обделенные отцом, сыновья из дворянских семей обычно отчаянно стремятся добиться успеха в жизни и стараются использовать любой шанс, который дает им судьба, чтобы разбогатеть. Им не до смеха, когда на кон поставлено будущее. А таких здесь, похоже, много.

Если Маркус действительно намерен поближе подобраться к леди Барроуби, то ему следует быть более сдержанным и серьезным.

Маркус оглядел зал.

– Надо найти способ сократить поголовье этого стада баранов, – сказал он.

Четверо новых приятелей с интересом устремили на него взоры.

– Если вы знаете, как это сделать, то мы вас внимательно слушаем, – сказал Эллиот. – Лично я уже все перепробовал, включая россказни о чудовище-людоеде, обитающем в усадьбе Барроуби.

– Молва порой бывает очень эффективна, – скрестив на груди руки, заметил Маркус. – А что, если мы пустим слух о том, что наследник, к которому должно перейти поместье, установлен? Это сразу же заставит уехать домой тех, кто рассчитывает получить больше, чем доля вдовы в наследстве.

Лицо Эллиота медленно расплылось в улыбке.

– Прекрасная идея, – сказал он.

Но тут заупрямился Эймз.

– Сплетня? Я не желаю в ней участвовать! Я джентльмен, – заявил он.

Маркус с невинным видом покачал головой:

– Это не сплетня. Я слышал об этом в Лондоне, до отъезда. Наследник сейчас находится на борту судна, плывущего из Вест-Индии к берегам Англии.

Вообще-то наследник Барроуби, по всей видимости, жил в Йоханнесбурге. Впрочем, это было только предположение. Маркус считал, что в любом случае это не его проблемы. Объявив временное перемирие, пятеро мужчин-соперников смешались с толпой посетителей пивной, чтобы пустить слух о скором появлении здесь законного наследника поместья.

Джулия напряженно прислушивалась к доносившимся из расположенной на первом этаже гостиной голосам. Выйдя на верхнюю площадку лестницы, она прижалась спиной к стене и выглянула в вестибюль, стараясь остаться незамеченной. Эти люди снова явились в ее дом!

Она прижала ладонь ко лбу. Возможно, Джулия не принимала бы все происходящее близко к сердцу, если бы визитеров было не так много и они вели бы себя не так настойчиво.

С самого начала она старалась больше молчать, чем говорить. Джулия велела Мегу, своему повару, готовить самые простые блюда и подавать их незваным гостям в ограниченном количестве. О том же самом она попросила Фермана, владельца постоялого двора. Теперь заезжим джентльменам трудно было раздобыть себе сносную пищу и кров, однако, несмотря на это, они продолжали прибывать в Мидлбарроу!

Однажды Джулия решила сказаться больной. Но это только еще больше осложнило ее положение. На нее обрушился такой шквал подарков и писем с пожеланиями скорейшего выздоровления, что она пришла в ужас. Правила хорошего тона требовали, чтобы Джулия ответила всем без исключения. А это только подстегнуло некоторых из ее ухажеров к еще более активным действиям. Больше Джулия не рисковала «болеть».

То, что Джулия носила траур после смерти мужа и старалась вести уединенный образ жизни, не останавливало съехавшихся к ней джентльменов. Все они утверждали, что явились сюда только для того, чтобы утешить вдову и выразить ей соболезнование. Джулия не могла прогнать их.

Она была в отчаянии. В голову лезли безумные мысли. Она хотела даже притвориться, что больна какой-нибудь страшной заразной болезнью, и начать чихать и кашлять в присутствии гостей.

«Никогда не лги, – учил ее Олдос. – Во всяком случае, старайся не делать этого. Очень трудно уследить за рябью на воде. Лучше скажи полуправду и заставь всех поверить, что ничего от них не утаила».

Джулия тяжело вздохнула. Муж дал ей множество советов и наставлений, которым теперь она должна была неукоснительно следовать. Джулия за эти годы хорошо их усвоила, они, по существу, стали ее второй натурой. Но сейчас она столкнулась с новыми непредвиденными обстоятельствами и не знала, как себя вести.

Джулия не привыкла к мужскому вниманию. В юности она была застенчивой девушкой и всегда считала себя непривлекательной. Со временем она, конечно, стала более уверенной в себе. Но, рано выйдя замуж, Джулия превратилась в хозяйку большого поместья, и в ее жизни не было места для флирта и общения с мужчинами.

Джулия старалась почувствовать себя хитрой Лисой, которая способна манипулировать правительствами и королями. Неужели она не может справиться с толпой воздыхателей, неловко пытающихся расположить ее к себе?

Беда была в том, что ей не хватало Олдоса. Когда он был здоров, они много разговаривали, и в этих беседах Джулия черпала силы. А когда муж тяжело заболел, Джулия почувствовала, что очень нужна ему, и это помогало ей справляться с жизненными трудностями. И вот теперь, впервые за десять лет Джулия ощущала себя одинокой.

Игби, один из ее лакеев, проводил Джулию по лестнице вниз и с улыбкой подмигнул, стараясь подбодрить ее. Джулия по-дружески кивнула ему. Нет, она не была одинока. Обитатели Барроуби стали ее семьей. Прислуга и местные крестьяне были дороги Джулии.

Вздохнув, Джулия собралась с духом. Ей некуда отступать. Толпа воздыхателей с нетерпением ждала ее.

Джулия вошла в гостиную с высоко поднятой головой и учтивой улыбкой на устах. Но к ее удивлению, ряды кавалеров на этот раз были немногочисленны. Вопреки ее ожиданиям в гостиной находилось всего лишь около дюжины джентльменов. Это были наиболее преданные ухажеры.

Как только Джулия переступила порог, все гости, кроме одного высокого незнакомца, устремились ей навстречу. Незнакомец же не двинулся с места. Джулия хорошо видела его, несмотря на то что он находился в глубине комнаты.

Невольный трепет охватил Джулию. Удивившись собственной реакции, она окинула нового поклонника внимательным взглядом. Он был хорош собой. Четко очерченные скулы делали его почти красавцем. Но впечатление немного портил широкий нос. Джулии показалось, что за лощеной внешностью незнакомца таится скандалист и забияка. О правильности ее догадок свидетельствовал и небольшой шрам над его правой бровью.

Пристальный взгляд его зеленых, похожих на изумруды, глаз смутил Джулию, и она не сразу нашла в себе силы поздороваться с гостями. И лишь когда незнакомец отвернулся, она смогла получше рассмотреть его широкоплечую стройную фигуру.

В ушах зазвенело. Это был звук набата, предупреждавший об опасности.

Джулия чувствовала, что ее влечет к этому человеку, имени которого она даже не знала. Это вызвало у нее тревогу. Но тут вперед вышел Эллиот, которого она выделяла из толпы своих поклонников хотя бы за то, что только он один умел рассмешить ее, и загородил собой незнакомца.

«Кто же это?» – думала Джулия. Новый гость отличался от тех, кто до этого приходил к ней в дом. Он держался не так, как все. Создавалось впечатление, что этот человек и не думает соперничать с остальными, считая это ниже своего достоинства и не желая лезть из кожи вон для того, чтобы Джулия обратила на него внимание. Он как будто был заранее уверен в том, что хозяйка дома сама подойдет к нему.

Его самонадеянность и надменность вывели ее наконец из транса.

– Как я рада, что вы снова приехали ко мне! – с очаровательной улыбкой промолвила она, обращаясь к Эллиоту.

Усилием воли Джулия заставила себя не смотреть на заинтриговавшего ее незнакомца. Ей не терпелось узнать, кто это такой и почему поредели ряды ее поклонников. Может быть, их толпы так сильно надоели Ферману, что он отравил своих постояльцев, подсыпав яд в пиво?

– Спешу сообщить, что самые малодушные из нас вернулись в свои охотничьи угодья, – прошептал Эллиот на ухо Джулии и взял ее под руку, чтобы отвести к креслу. Джулия намеренно не садилась на диван, чтобы не создавать вокруг себя лишнего ажиотажа, так как ее ухажеры тут же переругались бы друг с другом, сражаясь за право сесть рядом с ней. Эллиот подмигнул ей с заговорщицким выражением лица. – Теперь мне осталось только убить небольшую кучку соперников, чтобы вы безраздельно принадлежали мне.

Уголки губ Джулии дрогнули, и она милостиво кивнула своему кавалеру. В глазах Эллиота вспыхнуло выражение торжества.

Джулия понимала, что ей не следует поощрять его ухаживания, но общество весельчака Эллиота казалось ей менее скучным, чем нудные разговоры со всегда серьезным мистером Эймзом.

– А вы могли бы устроить все так, чтобы это выглядело как несчастный случай? – едва слышно спросила она.

Эллиот тайком пожал ей руку.

– Конечно, все примут их гибель за стихийное бедствие.

– Послушайте, Эллиот, – раздался за их спинами раздраженный голос мистера Эймза. – Миледи неприятно слушать ваши дурацкие шуточки!

– А может быть, миледи неприятно, когда указывают, что ей приятно, а что нет? – произнес незнакомец.

Его глубокий, сильный голос был похож на рычание хищного зверя.

Мистер Эймз обиделся. Он был тяжелым в общении человеком. Эллиот же, напротив, легко сходился с людьми. Он весело посмотрел на джентльмена, впервые пришедшего в дом Джулии. Незнакомец хочет, чтобы его спутники вспомнили наконец о хороших манерах и представили его хозяйке поместья.

Эллиот не сразу сделал это. Он тянул время, забавляясь тем, что его новый приятель оказался в неловком положении. Но в конце концов сжалился над ним.

– Этого грубияна зовут Маркус Блайт-Гудмен, – с улыбкой сказал Эллиот, обращаясь к Джулии. – Он ездит на прекрасной лошади и старается поменьше рассказывать о себе. Крайне подозрительный тип. Советую вам немедленно выставить его за дверь.

– Но в таком случае я вынуждена буду выгнать всех вас без исключения, – заметила Джулия. – Поскольку я знаю о вас не больше, чем об этом человеке. – Встав со своего места, она протянула руку незнакомцу. – Добрый день, мистер Блайт-Гудмен.

– Еще неизвестно, настоящее ли это имя, – проворчал мистер Эймз.

Мистер Блайт-Гудмен подошел к хозяйке дома и, поклонившись, поцеловал ей руку. «Черт возьми, какой он высокий!» – подумала Джулия и тут же вспомнила наставление Олдоса.

«Никогда не поминай черта, – говаривал он. – Говори лучше «О Боже!» или «Это надо же!»».

Воспоминания о муже отозвались болью в сердце, и она побледнела.

– Вы нездоровы, леди Барроуби? – заметив это, спросил мистер Эймз.

Джулия поспешно покачала головой. Она была недовольна собой. Ей следовало сдерживать свои эмоции.

– Нет, не беспокойтесь. Со мной все в порядке. Просто я… – У нее не было причин скрывать от них правду. – Просто я вспомнила покойного супруга.

Гости начали наперебой говорить ей слова сочувствия. Но Джулия заметила, что в глазах мистера Блайта-Гудмена промелькнуло странное выражение. Ей почему-то стало не по себе.

Холодно взглянув на хозяйку дома, Маркус отошел от нее.

Его предупреждали о том, что она хороша собой. Если даже лорд Ливерпул подчеркнул, что эта женщина невероятно красива, значит, она действительно должна была обладать неординарной внешностью.

Теперь Маркус убедился в этом. Леди Барроуби была изящна, несравненна, ослепительна. Ее потрясающее обаяние притягивало к ней мужчин, как мотыльков пламя свечи. Толпы поклонников съезжались к ней в дом не только ради огромного состояния, но и ради ее красоты.

Ее красота была чувственной. Джулия походила на грациозную кошку, от которой трудно отвести взгляд. Она изумляла и возбуждала мужчин.

Маркус впервые видел такую потрясающую женщину. Тот миниатюрный портрет, который сейчас лежал у него в кармане, был, очевидно, сделан много лет назад. В изображенной на нем девушке не было ничего особенного. Сейчас перед Маркусом стояла совсем другая женщина, повзрослевшая, опытная, знавшая себе цену.

Глубокий траур не портил ее красоту. Обычно строгое черное одеяние старит женщину и придает ее коже оттенок болезненной бледности. Но даже во вдовьем наряде леди Барроуби была удивительно хороша собой. Черный цвет оттенял ее великолепные золотистые волосы и подчеркивал благородный алебастровый тон лица.

Она прекрасно держалась и была трогательна в проявлении своей скорби. Набегавшие слезы придавали ее глазам волнующий блеск. Джулия была воплощением женственности и изящества.

Но это вовсе не означало, что эта женщина была не способна на ложь.

– Скажите, мистер Блайт-Гудмен, что привело вас сюда, в дербиширскую глушь? – спросила Джулия. – Может быть, вы приехали по делам?

Маркус небрежно развалился на диване.

– Меня заинтересовала одна должность, которая недавно стала вакантной.

Это было интригующим началом разговора. Большинство джентльменов и слышать ничего не хотели о службе, хотя, если они не найдут себе выгодную партию, им в будущем наверняка придется наняться куда-нибудь на работу.

Но тут до сознания Джулии дошло, что собеседник намекает на место Олдоса в ее жизни. Его самонадеянность вновь вызвала у Джулии неприязнь.

Джулия подняла бровь.

– Не вы один претендуете на эту должность, – заявила она. – Не боитесь ли вы оказаться вне игры?

Маркус густо покраснел, и эта реакция совсем сбила Джулию с толку. Может быть, она ошиблась и речь действительно шла о месте службы, о какой-то вакантной должности? В таком случае ее замечание было непростительным просчетом. Джулия отвела глаза в сторону. Она не собиралась смущать своего гостя.

Теперь ей хотелось, чтобы он снова улыбнулся. Один из его передних зубов был слегка кривоват, и это вызывало у Джулии симпатию. Этот недостаток как будто говорил: «Перед тобой живой человек, а не хорошенькая игрушка».

Впрочем, Джулия и не собиралась играть им. Упаси Бог! Мистер Блайт-Гудмен появился в ее жизни в трудный период. Сейчас на кону стояло ее будущее. Джулия не могла позволить себе отвлечься от важных дел.

Лучше бы этот человек никогда не переступал порог ее дома!

Глава 3

Его пристальный взор напоминает мне взгляд хищного зверя, выслеживающего свою жертву. О, позволь мне стать твоей добычей…

Маркусу было трудно сосредоточиться на том, что говорила леди Барроуби своим воздыхателям.

Он не сводил глаз с выреза ее наряда. Джулия мерно дышала, и Маркусу казалось, что ее лиф немного тесноват. Вопреки моде, платье подчеркивало талию вдовы, и ее округлые бедра явственно вырисовывались под черным шелком.

Дамы обычно носили платья с завышенной талией, и их фигуры были задрапированы складками ткани, свободно ниспадавшей от линии, расположенной под грудью. Джулия бросала вызов диктату моды, и мужчин это возбуждало. Наряд не скрывал прелесть ее женственных форм. Это было довольно смело.

«Может быть, другие дамы возьмут пример с леди Барроуби», – мечтательно думал Маркус.

– Я очень надеюсь на это, – прошептал сидевший рядом с ним джентльмен.

«О Боже! Неужели я произнес свой мысли вслух?» – испугался Маркус. Он решил внимательнее следить за своими словами и действиями.

В том, что Джулия произвела на Маркуса такое сильное впечатление, не было ничего удивительного. Ее красота могла кого угодно свести с ума. Высокие славянские скулы Джулии придавали правильным чертам ее лица несколько холодное выражение. Однако голубые, обрамленные густыми длинными ресницами глаза с поволокой обещали негу и страсть. Глядя в них, Маркус ощущал запах влажных от пота, измятых простыней. Он хорошо разбирался в женщинах и заранее знал, чего от них ждать и каким темпераментом они обладают.

Маркус не мог оторвать взгляда от полных розовых губ Джулии. Ему было интересно наблюдать за их движением при разговоре. У него создавалось странное впечатление, что Джулия словно пробует каждое слово на вкус. Маркусу казалась необычной ее медленная речь. Проведя несколько последних недель в обществе леди Гринли и леди Рирдон, Маркус привык к их бойкой болтовне.

Эти дамы по сравнению с леди Барроуби были холодными и пресными, как пахта, которую достали из погреба. На взгляд Маркуса, обладавшая соблазнительной кошачьей грацией леди Барроуби относилась к числу тех женщин, которые могли переспать с целым батальоном солдат, а затем встать и уйти, оставив на произвол судьбы утомленных любовными утехами мужчин.

Маркус вдруг рассердился на себя. Сжав кулаки, он почувствовал, как в душе закипает холодная ярость. Маркус думал, что, явившись в поместье, он сразу же очарует хозяйку, вызовет доверие к себе, лестью и сладкими речами внушит любовь.

Но он не мог вести себя так, как Эллиот, старавшийся завлечь Джулию в свои сети. На карту было поставлено будущее Маркуса, и он не хотел рисковать, предпринимая опрометчивые шаги. Много лет он ждал, что судьба предоставит ему шанс пробиться в политическую элиту. Маркус трудился для этого не покладая рук, многим жертвовал, терпел лишения. Неужели теперь он позволит этой лживой красотке лишить себя всех надежд? Что она может предложить «четверке», кроме своего коварства и соблазнительной груди?

В душе Маркуса шевельнулось подозрение. Сокол, Кобра и Лев уже встречались с Джулией, говорили с ней, она обращалась к ним с просьбой признать ее Лисой. А ведь все трое ныне действующих членов «четверки» – мужчины в полном расцвете сил, им трудно устоять перед чарами такой обольстительной женщины, как леди Барроуби. Если она произвела такое сильное впечатление на Маркуса, тайно соперничавшего с ней за место в кругу избранных тайных агентов, то ее воздействие на его коллег могло быть еще более сокрушительным!

Маркус представил, что ему и дальше придется влачить жалкое существование в роли протеже Льва. Что его ждало в будущем? Рабская покорность без надежды на власть, обязательства без широких полномочий, подчиненное положение до конца дней…

При мысли об этом он содрогнулся.

Впрочем, размышлять о своей дальнейшей судьбе было рискованно. Члены «Королевской четверки» бескорыстно служили родине. Они не имели права заботиться о собственной выгоде и привилегиях. В этом крылась одна из причин того, что их выбирали из среды аристократов, правящего класса. Считалось, что выходцам из семей знати не нужно пробиваться наверх и стремиться к богатству. Состояние и высокое положение в обществе были даны им от рождения. Трудно подкупить того, у кого все есть.

Маркус знал, на что шел, когда соглашался стать учеником Льва, молодого здорового мужчины, который мог пережить его.

Он бросил сердитый взгляд на существо, возбуждавшее в нем ярость. Сидя в кресле, Джулия улыбалась Эллиоту с победоносным видом, словно возвещая окружающим: «Я ем мужчин на завтрак».

Внезапно ее взгляд потеплел, а лицо приобрело ласковое выражение. В этот момент Джулия показалась необыкновенно обаятельной. Мужчины затаили дыхание. Маркус почувствовал, что у него к горлу подкатил комок. Он с трудом взял себя в руки.

Маркус не желал, подобно старому Барроуби, попадаться на удочку этой женщины. Пусть она выберет для себя другую жертву. В конце концов она поймет, что ее чары не властны над ним.

Джулия негромко рассмеялась, и от ее серебристого смеха по спине Маркуса побежали мурашки. Его тело не слушалось доводов разума. Маркуса бросило в жар. Красота Джулии опаляла его огнем, словно бушующий пожар. Маркус почувствовал непреодолимую силу вожделения.

Он встал и подошел к камину, но здесь было довольно жарко. Повернувшись, направился к окну. Маркус не находил себе места. Он хотел выглянуть во двор, чтобы отвлечься, но заметил на стекле отражение Джулии, и эта картина приковала к себе его внимание. Отражение было смазанным, нечетким, и это позволило Маркусу прийти в себя.

Он с рассеянным видом повертел в руках небольшую инкрустированную шкатулку, которую взял с маленького столика, и с удовлетворением почувствовал, что сердце перестало бешено колотиться, а галстук – душить.

Поняв, что успокоился и готов продолжить общение, Маркус повернулся к Джулии и увидел, что она в упор смотрит на него.

– Вам жарко, мистер Блайт-Гудмен? – спросила она.

Маркус выдержал ее взгляд.

– Нет, миледи. Ваша гостиная хорошо проветрена.

– Тем не менее мне кажется, что вам немного не по себе, – вступил в разговор Эллиот, с любопытством поглядывая на Маркуса. – Вы и двадцати слов не произнесли с тех пор, как переступили порог этого дома.

Маркус с раздражением посмотрел на Эллиота:

– Ошибаетесь. Я произнес намного больше слов.

Леди Барроуби улыбнулась. И Маркус невольно ощутил странную гордость оттого, что сумел вызвать у нее улыбку.

– Вынуждена поправить вас, мистер Блайт-Гудмен, – насмешливо сказала она. – Вы произнесли ровно двадцать слов, а не «намного больше».

От ее мелодичного голоса Маркуса снова бросило в жар. Теперь он понимал, почему вокруг этой женщины увивалось множество кавалеров. Она была превосходной актрисой и умела найти подход к каждому мужчине. Сейчас Джулия явно подбирала ключики к сердцу Эллиота.

Маркусу очень хотелось знать, зачем она это делает. «Ты горишь желанием выяснить, почему эта женщина обратила внимание на Эллиота, а не на тебя? – спросил он себя. – Ну что ж, раз уж Эллиот взял на себя роль льстивого обожателя, то тебе осталась только маска надменного нагловатого претендента на ее руку. Если ты будешь вести себя дерзко, быть может, тебе удастся вызвать к себе интерес леди Барроуби».

Он поклонился.

– Я восхищен вашими талантами, миледи, – сказал Маркус. – Надо же! Вы превосходно считаете.

Эту фразу нужно было представить как безобидную шутку. Но насмешливый тон, которым она была произнесена, не оставлял сомнений в том, что Маркус хотел высказать невысокое мнение о способностях и образовании Джулии.

Ошеломленный Эллиот на мгновение лишился дара речи.

Леди Барроуби бросила на Маркуса холодный взгляд. Наконец-то Маркус добился того, к чему стремился, – теперь все внимание хозяйки дома было сосредоточено на нем.

– Хорошо, что вы способны по достоинству оценить таланты других, мистер Блайт-Гудмен, – ледяным тоном произнесла она. – Пока это так, мы с вами не поссоримся.

Маркус с надменным видом пожал плечами:

– Может быть, мы все же пересчитаем мои слова, чтобы убедиться в вашей правоте?

– А вы уверены, что ваш мозг выдержит такое напряжение? – язвительно промолвила Джулия. – Боюсь, что подобное испытание нанесет непоправимый вред вашему рассудку.

Взоры всех присутствующих обратились к Маркусу. Гости ждали, что же он ответит хозяйке дома. Маркус был вполне доволен собой. Эта перепалка гарантировала ему интерес Джулии.

– О, не беспокойтесь, я всегда нахожусь в здравом уме и рассудке, и моей способности ясно мыслить ничто не повредит, – заявил он.

– Правда? – Джулия подняла бровь. – А чем вы можете подтвердить свои слова? Где доказательства вашего здравомыслия?

– Вам нужны доказательства? Пожалуйста! Рассудок подсказывает мне, что вам двадцать четыре года и, судя по акценту, вы родом с Юга Англии, а ваш дворецкий – из Сицилийских Альп.

Джулия прищурилась.

– Ошибаетесь, мне двадцать три, – недовольным тоном заявила она, однако тут же, печально улыбнувшись, добавила: – Но через две недели исполнится двадцать четыре.

В комнате поднялся страшный шум. Джентльмены рассыпались в комплиментах и принялись подобострастно поздравлять хозяйку дома с приближающимся днем рождения. Однако Джулия продолжала разговаривать с Маркусом так, как будто в гостиной, кроме него, больше никого не было.

– Все эти сведения вы могли раздобыть в деревне, – сказала она. – Или теперь умным считается тот, кто собирает сплетни? Если это так, то моя горничная скоро сможет занять кресло декана Оксфордского университета.

Толпа обожателей с восторгом отнеслась к шутке Джулии. Однако ни она, ни Маркус не обратили на них никакого внимания.

– Мой разум еще кое-что подсказывает мне, – промолвил Маркус. – Но я не желаю в присутствии джентльменов обсуждать подробности вашей частной жизни.

– Вы хотите сказать, что готовы обсудить эту тему в присутствии дам? – с сарказмом спросила Джулия. – Или, может быть, в присутствии мужчин, которые не являются джентльменами?

Она разговаривала с ним тоном строгого наставника, отчитывающего нерадивого школьника. Маркус почувствовал, что багровеет от ярости, но сумел взять себя в руки. Он не мог позволить Джулии одержать верх в этой перепалке. Маркус решил стоять на своем, куда бы ни завел их спор.

– Я хочу сказать следующее. Мое поведение нельзя будет назвать джентльменским, если я начну при посторонних обсуждать тот факт, что на вас чужой траурный наряд.

Глаза Джулии стали круглыми от изумления, но она быстро справилась со своими эмоциями.

– Мой траурный наряд еще не готов, – спокойно сказала она. – Это платье принадлежало первой жене лорда Барроуби.

Эллиот и другие джентльмены с укоризной взглянули на Маркуса, как бы говоря: «Неужели вы посмеете развивать эту тему дальше?» Но голубые бездонные глаза леди Барроуби смотрели на него с уважением. Она ценила в людях наблюдательность.

Однако уважения Маркусу было недостаточно. Он хотел ближе подобраться к этой коварной женщине, больше узнать о ней, найти ее слабые стороны и добыть доказательства того, что она манипулирует людьми.

Маркус широко улыбнулся Джулии, и у нее дрогнуло сердце. Мистер Блайт-Гудмен, по ее мнению, был хорош собой, даже когда мрачно хмурился. Когда же на его лице сияла улыбка, он был похож на прекрасного античного бога.

Сначала этот человек показался Джулии угрюмым и необщительным. Но первое впечатление оказалось ошибочным. Когда она начала ехидничать и поддразнивать его, в глазах Маркуса вспыхнули озорные искорки. Он так задорно отвечал ей, что Джулия забыла об остальных гостях, даже о своем друге мистере Эллиоте.

Нет, Маркуса нельзя было назвать необщительным или замкнутым. Скорее он походил на запертого в клетке дикого зверя, ожидающего того момента, когда ему представится возможность вырваться на волю. Этого хищника так и не удалось укротить или приручить. Но он стал терпеливым и сдержанным.

«Что за странные фантазии! – подумала Джулия, когда перед ее мысленным взором возник образ зверя в клетке. – Мистер Блайт-Гудмен – обыкновенный молодой человек, красивый, обаятельный, но не имеющий средств к существованию и поэтому мечтающий выгодно жениться и наконец-то расплатиться с долгами».

Судя по его поведению, Джулия не очень-то нравилась ему. Устав от словесных поединков со своим новым ухажером, она взглянула на большие позолоченные часы, стоявшие на каминной полке. «О Боже, неужели уже так поздно?» – изумилась она. Время сегодня пролетело незаметно.

Джулия встала, и джентльмены тут же вскочили со своих мест.

– К сожалению, я должна попрощаться с вами, – сказала она. – Меня ждут неотложные дела. Мне было приятно видеть сегодня всех вас. Заезжайте еще.

Эймз и Стаки, поклонившись, сразу же направились к двери. Однако Эллиот задержался.

– Я рад, что вы сегодня провели с нами так много времени, – промолвил он, но его тон и выражение лица свидетельствовали о том, что Эллиот недоволен тем, как прошел этот визит.

Прежде Джулия никогда не проводила в их обществе больше четверти часа. Она сама была поражена тем, что так долго говорила с мистером Блайтом-Гудменом и уделила ему слишком много внимания. Эллиот явно раскаивался в том, что привез сюда своего нового приятеля. Джулия тоже сожалела о досадном просчете Эллиота. Лучше бы ей никогда не встречаться с мистером Блайтом-Гудменом! Этому человеку не было места в ее жизни.

На обратном пути из усадьбы Барроуби в гостиницу, когда джентльмены выехали на дорогу, обсаженную с двух сторон густым подстриженным кустарником, Эллиот неожиданно начал предъявлять Маркусу претензии.

– Что на вас нашло? Зачем вы стали грубить леди Барроуби?

Маркус видел, что Эллиот взбешен. Трясясь в седле, он время от времени сердито поглядывал на скакавшего рядом с ним спутника.

Маркус решил не вступать с ним в конфликт.

– Правда? – притворно удивился он. – Вам показалось, что я был неучтив с хозяйкой дома? О, прошу прощения, если это так.

– Прощение вы должны просить не у меня, а у леди Барроуби! Как вы могли заявить, что она надела чужое платье?! Какая неслыханная дерзость! И с чего вы все это взяли?

– Лиф был ей тесен, фасон платья давно вышел из моды, подол был надставлен другой тканью, – перечислил Маркус те признаки, которые заставили его заподозрить, что траурный наряд, который надела Джулия, был с чужого плеча.

– Подол? Хм, подол… Что вы за человек, ей-богу? Перед вами такая красавица, а вы разглядываете какой-то подол!

Маркус вздохнул. Эллиот с пренебрежением относится к нему. На это Маркус и рассчитывал. Хорошо, когда соперник недооценивает тебя. Но спустить Эллиоту презрительные замечания было выше сил молодого джентльмена.

– Я прекрасно вижу все прелести этой женщины, Эллиот! – воскликнул Маркус, пытаясь поставить своего приятеля на место. – Я же сказал, что заметил тесный корсаж. Что же касается подола, то ей следовало еще на дюйм удлинить его. Из-под него выглядывали ножки. Знаете, Эллиот, у этой женщины восхитительные лодыжки!

Искоса посмотрев на своего спутника, Маркус понял, что противник завидует ему. Эллиот явно сожалел, что упустил возможность полюбоваться лодыжками вдовы.

– И все же будьте осторожней, – проворчал Эллиот. – Ваше поведение многим не понравилось. Я уверен, что они еще выскажут вам свое недовольство, когда мы доберемся до постоялого двора.

– О, черт! Как же мне не хочется возвращаться туда! – с досадой воскликнул Маркус и, натянув поводья, остановил свою лошадь. – Я не выношу вкуса поросячьей мочи, которую подают в местной пивной!

– Поросячьей мочи? – задумчиво переспросил Эллиот, останавливаясь рядом с ним. – Нет, думаю, что Стаки уже успел попробовать поросячью мочу и установить, что пойло, которое подают в пивной, намного хуже.

Маркус поморщился.

– В таком случае поверим ему на слово, – сказал он и повернул голову в ту сторону, где за деревьями скрывалось поместье.

Леди Барроуби повергла его чувства в смятение. Маркус ощущал свою ответственность за будущее «четверки». Он понимал, что эта женщина оказалась крепким орешком, и ему предстояла нелегкая борьба с ней.

Маркус снова взглянул на Эллиота. Его спутник сидел в дорогом, но уже поношенном седле, на чистокровной, но уже старой лошади. Это был денди, находящийся на грани банкротства.

– Мне кажется, вам лучше уехать отсюда, – внезапно сказал Маркус. – Леди Барроуби не станет выходить замуж сразу после смерти мужа. На свете существуют десятки других дам, которые с радостью приняли бы ваши ухаживания.

Эллиот криво усмехнулся:

– А эти дамы богаты, молоды, красивы? Они будут выделять меня из толпы своих поклонников, как это делает леди Барроуби? – Он зло прищурился. – Во всяком случае, делала это до недавнего времени. – Эллиот бросил внимательный взгляд на Маркуса. – Не понимаю, почему она восприняла ваши оскорбительные выпады как браваду и не обиделась на вас?

«Потому что она не та, за кого ты ее принимаешь», – промелькнуло в голове Маркуса. Эта мысль, возникшая неизвестно откуда, показалась ему странной. Да, леди Барроуби была хитрой, коварной, но она не обладала никакими особыми талантами и способностями. Маркус не желал рассматривать ее как серьезного соперника в борьбе за место в «Королевской четверке».

– И не поймете! – наконец сказал Маркус. – Я устал от вашего нытья. Вы готовы прилипнуть к этой леди, как голодная муха к сахару. Это отвратительно! Имейте же хоть немного гордости, приятель!

Они стояли на развилке, и Маркус, повернув коня, направил его по широкой тропе, ответвлявшейся от главной дороги. Обернувшись, он увидел, что Эллиот смотрит ему вслед, привстав в стременах.

– У меня нет гордости! – крикнул Эллиот. – Никогда не было и не будет!

И он с беспечным видом помахал Маркусу рукой.

Мили две Маркус скакал галопом, пытаясь сбросить с себя напряжение. В конце концов мерный цокот копыт начал успокаивать его взбудораженные нервы.

Сейчас ему необходимо вкрасться в доверие к леди Барроуби. Эту задачу он считал первоочередной. Но для ее выполнения Маркусу требовалась дополнительная информация, которую нельзя было почерпнуть из сплетен и слухов.

Тропа, сделав крюк, снова повернула в сторону усадьбы Барроуби, и Маркус не развернул коня.

Эллиот, прищурившись, проводил Маркуса долгим взглядом. Этот тип выдавал себя за младшего сына в семье, обиженного судьбой, за молодого обедневшего дворянина, но Эллиот что-то не верил ему. На его взгляд, десятки состоятельных дам с восторгом отнеслись бы к предложению этого высокого, мужественного жениха.

К тому же у Маркуса была прекрасная лошадь. Это тоже вызывало сомнения. Эллиот, конечно, встречал джентльменов, питавших особую страсть к лошадям и готовых в ущерб своему гардеробу выложить за них последние деньги. Но у Маркуса, похоже, хватало средств и на хорошую одежду.

И все же смутные подозрения вызывала не столько внешность, сколько поведение Маркуса. Что-то в этом молодом человеке было не так. Маркус держался как лорд, и это было странно.

Погрузившись в глубокую задумчивость, Эллиот поскакал в деревню, где находился постоялый двор. Эллиот чувствовал досаду от того, что все его усилия очаровать леди Барроуби пропали даром. С самого начала он решил затмить всех ее ухажеров и приковать к себе ее внимание. И на первых порах это ему удавалось. Но как только Блайт-Гудмен заговорил, остальные поклонники для Джулии перестали существовать.

Она сразу же оживилась, в ее взоре вспыхнул задор. Леди Барроуби рьяно спорила с Маркусом, позабыв обо всем на свете. «Черт побери, почему я сам не прибег к подобной тактике?!» – ругал себя Эллиот. Он чувствовал, что его план потерпел крах.

Эллиот приехал сюда, как и большинство других джентльменов, в надежде подобраться поближе к деньгам вдовы Барроуби. Но, лучше узнав ее, он перестал смотреть на Джулию как на средство достижения своих целей. Эллиот увидел в ней женщину, красивую, обаятельную, умную.

Ему это не нравилось. Теперь он был вынужден постоянно думать о том, как его действия отразятся на ней, на ее чувствах, на ее судьбе. И это мешало Эллиоту.

Он тяжело вздохнул. Неужели череде препятствий на его пути не будет конца?

Глава 4

Все дни напролет я поглощена мыслями о том, что будет ночью…

Наступил вечер, за окнами стемнело, и в доме зажгли свечи и развели огонь в каминах. Усадьба после отъезда гостей опустела, но это не радовало Джулию. Тишина и покой на этот раз не принесли ей душевного равновесия.

Джулия нервно расхаживала по галерее. Заметив лепестки, валявшиеся на дорогом пушистом ковре, она, к своему удивлению, поняла, что все это время обрывала их с маленького букетика, который подарил ей Эллиот.

Встревожившись, Джулия посмотрела на связку коротких стеблей, которую сжимала в руке. О Боже, что она наделала! Бедняга Эллиот, вероятно, потратил на цветы свой последний шиллинг.

Все по вине мистера Блайта-Гудмена! Джулия раздраженно сунула стебли от букетика в карман и снова начала ходить взад и вперед по галерее.

«На вас чужой траурный наряд»! Надо же такое сказать! Да, мистер Блайт-Гудмен оказался прав, но ведь дело было не в этом. В гардеробе Джулии висели только яркие туалеты, потому что Олдос, постепенно терявший зрение, просил жену одеваться в платья насыщенных тонов. Когда муж умер, Джулия не смогла найти в доме не только черного, но даже серого шелка.

Конечно, ее можно было обвинить в непредусмотрительности. Джулия знала, что ее муж находится при смерти, и должна была заранее подготовиться к похоронам. Но она не могла заставить себя заказать траурный наряд. Ей казалось, что тем самым она приблизит кончину мужа.

Откинув назад голову, Джулия закрыла глаза.

– О, Олдос, как же мне заставить их всех уехать отсюда? – прошептала она.

Конечно, самым насущным был вопрос: как заставить убраться восвояси мистера Блайта-Гудмена?

«Выбери одного из них!»

У Джулии перехватило дыхание. Она застыла на месте, не в силах пошевелиться. Выбрать одного из них? Неужели все так просто?

Действительно, как только она выкажет кому-нибудь из ухажеров свое предпочтение, все остальные сразу же разъедутся по домам. И тогда она будет избавлена от шума, от их притязаний и назойливого присутствия.

Но ведь давать тщетную надежду было бы жестоко с ее стороны. Существовало оскорбительное слово, которым обычно называли женщин, поступавших подобным образом. Ей бы очень не хотелось, чтобы кто-нибудь посчитал ее бесчестной.

Джулия глубоко задумалась. А что, если надежда, которую она даст своему избраннику, не будет тщетной? Что, если Джулия во второй раз выйдет замуж?

Если она снова не вступит в брак, то ее до конца жизни будут осаждать женихи. Это пугало. Поверенные могут не найти наследника Барроуби, и тогда Джулия, как того требует закон, вынуждена будет остаться в поместье и распоряжаться его доходами. И только после ее смерти поместье перейдет в королевскую казну.

Джулия прижала руку к груди. Страшно представить, что ее до конца дней будут преследовать алчные мужчины. У Джулии подкосились колени, и она, зашатавшись, чуть не упала на пол.

Да, брак, возможно, был единственным разумным выходом из создавшегося положения. В конце концов, членам «Королевской четверки» предписывалось вести незаметный образ жизни. А кто бросался в глаза меньше, чем вдова, вышедшая второй раз замуж за порядочного человека?

Часть ее души сопротивлялась этому решению. Джулия все еще считала себя преданной женой Олдоса. Но разум был сильнее доводов сердца. Как только закончится период траура, толпа ее ухажеров увеличится в десятки или даже сотни раз.

Это может обернуться для нее настоящей катастрофой. Джулии, несколько лет выполнявшей обязанности Лисы, была хорошо известна политическая обстановка в мире. Она знала, что армия Наполеона отступает и конец войны не за горами. А это означало, что Англию скоро наводнят тысячи молодых и энергичных людей, которые будут искать для себя выгодную партию.

«О Боже, какой ужас!» – подумала Джулия и, закрыв глаза, представила страшную картину. Море красных мундиров наводнит ее усадьбу. Жадные, разгоряченные солдаты с перекошенными лицами будут бороться друг с другом за ее внимание и деньги. Это видение заставило ее всерьез задуматься о новом браке. Что мешает ей выбрать жениха и объявить, что свадьба состоится через два года? Это решение внесет определенность в ее отношения с другими поклонниками. Они наконец поймут, что им не на что рассчитывать, и оставят ее в покое.

Мысль о том, что в поместье навсегда воцарится мир и покой, заставила Джулию блаженно улыбнуться.

Да, она выберет себе мужа. Но кого именно?

Эймз был добрым малым, но излишне болтливым. Кроме того, в нем не чувствовалось страсти. Неужели Джулия так и не испытает в своей жизни сильных чувств? Впрочем, желание любить и быть любимой неуместно в ее положении. Страсть осложняет жизнь. Но у Эймза была еще одна черта, которая не нравилась Джулии. Он был слишком навязчив и постоянно вмешивался не в свои дела, а она не смогла бы смириться с назойливостью мужа.

Стаки был симпатичным парнем и нравился женщинам, но ему не хватало ума, а это значило, что от него могли родиться глупые дети. Дети! Сердце Джулии радостно затрепетало. Однако она тут же пала духом. Джулия понимала, что долг для нее должен быть превыше всего. Возможно, ей так и не придется испытать счастья материнства, а значит, она не сможет подарить своему мужу наследника. Это было бы несправедливо по отношению к ее избраннику.

Джулии стало грустно. Раньше она никогда всерьез не задумывалась о детях. У нее не было никаких надежд родить ребенка. Сначала Олдос выполнял свои супружеские обязанности раз в месяц, а потом вообще перестал наведываться в спальню жены.

Но, как бы то ни было, она не желала видеть мистера Стаки в роли своего мужа. Джулии было страшно подумать о том, что ей придется до конца жизни вести с ним глупые разговоры за обедом.

А что, если ей остановить свой выбор на мистере Блайте-Гудмене? От этой мысли по телу Джулии пробежала дрожь. Она представила, что будет до конца своих дней любоваться этим остроумным, сильным, энергичным красавцем, наслаждаться близостью с ним, и у нее перехватило дыхание. Нет… Он был слишком хорош собой, слишком пылок и страстен. Такой муж будет отвлекать ее от дела.

Джулии нужен был интересный, но не требующий от нее полной самоотдачи человек. Такой мужчина, которым было бы легко управлять. Ее избранник должен быть достаточно беспечен, чтобы не задумываться о серьезных проблемах и не вникать в те дела, которыми занимается его жена. Ей нужен был человек, похожий на Эллиота.

Джулия, следуя наставлениям Олдоса, который учил ее внимательно подходить к исследованию любого вопроса, попыталась взглянуть на этого молодого человека с разных сторон.

Эллиот был любезен, легкомыслен, но не глуп, к тому же забавен и остроумен. Вряд ли он будет вмешиваться в такие скучные и утомительные дела, как управление поместьем, наем и увольнение прислуги, и в те таинственные занятия, которым его богатая и щедрая жена посвящает все свое время.

Эллиот, на взгляд Джулии, был симпатичным и обаятельным. Конечно, он во многом уступал мистеру Блайту-Гудмену, но Джулия считала его очень привлекательным. У Эллиота были прекрасные белокурые волосы, а его голубые – или, может быть, серые? – глаза светились умом. Джулия была не против проводить каждую ночь в постели с таким мужчиной…

Впрочем, половое влечение никогда не играло большой роли в жизни Джулии. Период праздных фантазий был в прошлом. У Джулии было слишком много дел и обязанностей, чтобы прислушиваться к зову плоти.

Но она не забывала, что у лорда Гринли и лорда Рирдона были молодые прелестные жены. Если эти джентльмены в свое удовольствие предавались любовным утехам с супругами, то и она могла позволить себе то же самое.

Еще одно преимущество Эллиота состояло в том, что он никогда не попросит ее родить ему ребенка. Он слишком занят собой, чтобы мечтать об отцовстве. «Да, – наконец решила Джулия, – это именно тот человек, который мне нужен». Повернувшись, она поспешно направилась к выходу из галереи. Подол ее платья развевался на ходу, и от движения воздуха безжалостно оборванные Джулией крохотные лепестки цветов разлетались в разные стороны.

Джулия всегда колебалась и медлила только до тех пор, пока не принимала твердого решения, а затем она уже шла к своей цели напролом.

Маркус поднялся на вершину холма, откуда открывался прекрасный вид на поместье Барроуби. Конюшня, хозяйственный двор и огород лежали перед ним как на ладони. Через некоторое время Маркус заметил, что слуги леди Барроуби ведут себя как-то странно.

Когда один из молодых лакеев скатился кувырком с высокой водонапорной башни и ловко приземлился на ноги, Маркус решил, что это шалость, причиной которой является избыток юношеской энергии.

Но когда второй лакей повторил трюк и при этом встал на плечи первого так уверенно, словно у него под ногами была земля, Маркус изумился.

Однако затем третий лакей, как две капли воды похожий на первых двух – по всей видимости, все трое были братьями, – разбежался и, совершив головокружительный прыжок с верхней площадки башни, взлетел и приземлился на плечи второго. Увидев все это, Маркус едва сдержался, чтобы не зааплодировать. Он понял, что миледи скоро потеряет эту троицу, которая может в любой момент убежать с бродячим цирком.

И тут из дома выбежал маленький смуглый дворецкий и начал оживленно жестикулировать. Маркус не слышал, о чем он говорил, но решил, что Беппо требует, чтобы молодые люди прекратили безобразничать. Лакеи, со смущенным видом потупив взор, внимали ему.

На долю Беппо выпала непростая задача управлять штатом слуг, обладающих такими блестящими способностями. Подумав об этом, Маркус улыбнулся.

Но тут Беппо, как будто подавая пример молодым людям, ловко взобрался на башню. Полы его ливреи развевались от резких движений. Дворецкий сделал кульбит в воздухе и, разведя руки в стороны, красиво приземлился. Он был похож на пингвина, научившегося летать.

Маркус оторопел. Что там, черт возьми, происходит?

Но тут до его слуха донесся топот копыт. Маркус спустился с холма, чтобы его взору открылась ведущая к воротам усадьбы дорога, по которой мчался всадник. Это был Эллиот.

Маркус решил, что стряслась какая-то беда и Эллиот скачет во весь опор, чтобы известить о ней леди Барроуби. Ему было жаль старую лошадь своего приятеля, которая несла всадника из последних сил. Однако Эллиот благополучно добрался до своей цели и, спешившись во дворе, взбежал по ступеням крыльца.

Когда за ним захлопнулась входная дверь, Маркус перевел взгляд на окна расположенной на втором этаже гостиной. Именно там леди Барроуби обычно принимала своих посетителей. Маркус видел, как служанка зажгла свечи в этой комнате, а затем плотно задернула шторы на окнах.

– Спасибо за помощь, – с улыбкой пробормотал он.

Теперь Маркуса нельзя было заметить из гостиной, где леди Барроуби беседовала с Эллиотом. Между тем Маркус сегодня днем, во время визита в дом Джулии, тайком открыл шпингалет на оконной раме в этом помещении. Чтобы подслушать разговор хозяйки поместья с Эллиотом, Маркусу теперь достаточно осторожно приоткрыть створку окна.

Маркус оставил свою лошадь на небольшой полянке и, прячась за стволы деревьев, подобрался к дому. Приблизившись к окну гостиной, он легонько толкнул рукой створку рамы и прислушался.

Из глубины комнаты доносились два голоса – глубокий, вальяжный, который, несомненно, принадлежал Эллиоту, и нежный, мелодичный, от которого по спине Маркуса забегали мурашки.

Леди Барроуби, похоже, чем-то сильно удивила своего гостя.

– О Боже, миледи! – изумленно воскликнул он. – А я думал, что Блайт-Гудмен…

– Я плохо знаю этого человека, – перебила его леди Барроуби. – А вы, насколько я понимаю, реалист и быстро догадаетесь, что мне от вас надо.

Стоявший под окном Маркус затаил дыхание. «Черт! Похоже, я пропустил что-то важное!» – с досадой подумал он, чувствуя, что не в силах уловить нить разговора.

– Конечно, меня трудно привести в замешательство, – заявил Эллиот, успевший уже прийти в себя. В его голосе больше не слышалось удивления. – Я понимаю, чего вы от меня хотите, и готов оказать вам услугу, а вы за то гарантируете мне вознаграждение.

Маркус пришел в недоумение. Услуга? Вознаграждение? Он совершенно не понимал, о чем идет речь. Эллиот не обладал никакими достоинствами, кроме личного обаяния. От него не было никакого проку. Что он мог предложить леди Барроуби?

Леди Барроуби негромко рассмеялась, и по спине Маркуса вновь пробежали мурашки.

– Нет, мистер Эллиот, вы неправильно поняли меня, – промолвила она. – Мне не нужно временного решения проблемы. Я хочу уладить ее раз и навсегда.

В комнате установилась гробовая тишина. Маркуса охватило волнение. О Боже, что происходит? Он сгорал от нетерпения выяснить это. «Черт возьми, ответь же ей, Эллиот!» – молил он про себя.

– Я знаю, что вам не нужны лживые заверения в любви, миледи, – наконец снова заговорил Эллиот, с трудом подбирая слова. – Но я действительно считаю вас лучшей женщиной на свете.

Маркус снова услышат переливчатый женский смех.

– Если вы примете мое предложение, мистер Эллиот, то «лучшая женщина на свете» будет жить с вами до тех пор, пока смерть не разлучит нас.

– У меня нет причин отказываться от вашего предложения… Джулия, – промолвил Эллиот.

Маркус не верил своим ушам. Джулия?! Эллиот назвал леди Барроуби по имени?! А она сказала: «Пока смерть не разлучит нас»?!

Неужели Джулия решила выйти замуж за этого бестолкового смазливого мальчишку? За этого поверхностного, легкомысленного, обремененного долгами повесу?

Такие люди, как Эллиот, – позор английского дворянства! Праздный щеголь, распутник и мот! Как могла умная, прелестная Джулия остановить свой выбор на таком никчемном человеке?

Маркус вдруг заметил, что его ноги по щиколотку ушли в мягкий грунт цветочной клумбы, на которой он стоял, и еще больше разозлился. Теперь его все раздражало. Выругавшись в сердцах про себя, он вдруг подумал, что нет никаких причин сердиться на Эллиота. Его новый приятель не виноват в том, что вдова решила выйти за него замуж.

А вот к ней самой Маркус мог бы предъявить множество претензий. Эта коварная, изворотливая женщина вела какую-то хитрую, тонкую игру. Маркус должен спасти «Королевскую четверку» от ее козней и интриг. Но чтобы выполнить свою миссию, ему необходимо снискать расположение леди Барроуби.

Из гостиной больше не доносилось ни звука. Пока Маркус злился и кипел от ярости, хозяйка дома и Эллиот, должно быть, распростились.

Не медля ни секунды, Маркус бросился на землю, спрятавшись за голые, покрытые шипами кусты роз. В тот же момент входная дверь отворилась и из дома на крыльцо вышел Эллиот. Из своего укрытия Маркус видел, как гость леди Барроуби сбежал вниз по ступеням и горделивой походкой направился к своей лошади, которая стояла у коновязи на усыпанной гравием подъездной дорожке.

Отойдя от крыльца на значительное расстояние, Эллиот запрокинул голову и, воздев руки к небу, хрипло прошептал:

– Благодарю тебя, Господи!

Затем, не удержавшись, он на радостях пустился в пляс прямо на подъездной дорожке. «Бедняга», – презрительно подумал наблюдавший за ним Маркус.

Впрочем, он сам тоже был беднягой. Маркус вынужден был признать, что проиграл эту партию.

Однако для него еще не все потеряно. Маркус привык встречать препятствия на своем пути. Эллиот был одним из таких препятствий. То, что леди Барроуби решила выйти замуж, не могло остановить Маркуса. Он знал, что все равно добьется своего. Возложенная на него миссия будет выполнена.

Ревновал ли он? Нет, скорее, Маркус был разочарован… И еще вся эта ситуация показалась ему смешной. Эллиот в роли мужа леди Барроуби? Ну-ну…

Эллиот медленно ехал по дороге, ведущей в Мидлбарроу. Его сердце переполняло радостное волнение.

Он одержал верх над всеми соперниками. Выбор Джулии пал на него. Она сама предложила ему вступить в брак, причем не в фиктивный, а в настоящий!

Когда в доме Джулии появился Блайт-Гудмен, Эллиот решил, что все пропало. Он подумал, что Маркус станет избранником леди Барроуби.

Эллиот глубоко задумался. К его радости примешивалось беспокойство. Победа впоследствии могла обернуться поражением. Слишком легко он добился успеха. Не прошло и недели, как Эллиот приехал в эти края и начал ухаживать за леди Барроуби, и вот сегодня она заявила, что хочет выйти за него замуж.

Слава Богу, что она не любила его. Ее любовь была бы для Эллиота настоящим наказанием. Решение Джулии выйти за него замуж было несколько странным, если не сказать подозрительным. Эллиот прекрасно видел, что ей понравился Маркус. Однако то, что она не питала к Эллиоту сильных чувств, избавит его от неприятностей в будущем, когда он вынужден будет предать ее. Эллиот пришпорил усталую лошадь, заставив ее перейти на рысь. Ему не терпелось сообщить ошеломляющую новость Блайту-Гудмену и посмотреть, как изменится выражение лица у этого дерзкого типа, когда он поймет, что упустил богатую вдовушку!

Вернувшись в Мидлбарроу после полуночи, Маркус сразу же зашел в пивную. Он не хотел, чтобы поклонники леди Барроуби, ряды которых, правда, в последнее время сильно поредели, заметили его долгое отсутствие. Это могло вызвать подозрение.

Маркус сразу же понял, что Эллиот успел распустить слух об одержанной им победе. Эту новость горячо обсуждали все постояльцы гостиницы, сидевшие в пивной.

Маркусу было несложно притвориться угрюмым, разочарованным влюбленным, у которого из-под носа увели невесту. Чтобы настроить себя на печальный лад, он представлял, как Эллиот будет раздевать Джулию в первую брачную ночь, при мысли об этом лицо Маркуса невольно мрачнело. В приступе наигранного отчаяния он даже выпил кружку отвратительного пива.

Посидев полчаса в пивной, Маркус во всеуслышание заявил, что пойдет спать, и, поднявшись в свою комнату, вылез в окно. Покинув таким образом постоялый двор, Маркус направился пешком в поместье Барроуби. Без лошади ему было проще пробираться по бездорожью, держась в тени деревьев.

Маркусу необходима была дополнительная информация о Джулии, и он решил, не откладывая это дело в долгий ящик, собрать ее сегодня ночью.

Однако двери и окна дома вдовы оказались крепко заперты. Даже тот шпингалет, который Маркус открыл днем, был снова кем-то аккуратно задвинут. Черный ход тоже оказался на замке. Желоб, по которому в кухню подавали уголь, был перегорожен заслонкой.

Несмотря на поздний час, в доме горел яркий свет. Создавалось впечатление, что все свечи в канделябрах были зажжены. Что это? Простая расточительность или хитрая предусмотрительность? В конце концов, это был дом Лисы, самого коварного члена «Королевской четверки» за всю ее историю. Такой человек, как покойный Барроуби, никогда не позволил бы вору проникнуть в свой дом.

«Тем не менее ты полагаешь, что Барроуби позволил своей жене провести себя?» – невольно подумал Маркус. Впрочем, одно не противоречило другому. Как бы умен и проницателен ни был Лиса, он вполне мог стать жертвой инстинктов и безрассудно увлечься очаровательной красавицей женой.

Отогнав мысли об обольстительной леди Барроуби, Маркус окинул дом внимательным взглядом. Пожалуй, можно взобраться по стене, цепляясь за выступы камней, или наведаться сюда завтра и, спрятавшись в каком-нибудь помещении, дождаться темноты. А еще можно…

Нет, все эти планы никуда не годятся! Надо не рассуждать, а действовать. Немедленно!

Достав из кармана носовой платок, Маркус обмотал им костяшки пальцев и, быстро разбив стекло ближайшего окна, влез в него.

– Сказано – сделано, – пробормотал Маркус.

Он действовал, конечно, грубо, но эффективно. Маркус надеялся, что члены «четверки» никогда не узнают о его поступке.

Он оказался в прохладной, со вкусом обставленной комнате, в которой стояли клавикорды и несколько кресел для слушателей. Здесь царила атмосфера прошлого века. Похоже, в это помещение давно никто не входил.

– Нет, эта женщина вряд ли садится за клавикорды, – пробормотал Маркус.

Подойдя к двери, он долго прислушивался, прежде чем выйти в коридор. Наконец, выскользнув из комнаты, Маркус двинулся вдоль стены, подушечками пальцев гася на ходу свечи, попадавшиеся по дороге. Он предусмотрительно оставил лишь несколько язычков пламени, поскольку этот путь мог понадобиться для отступления.

С чего же начать? Обычно секреты женщины можно обнаружить в ее спальне. «Интересно, в какой сорочке она спит? – подумал Маркус. – Распускает ли волосы на ночь или заплетает их в косу? И какие благовония добавляет в воду, принимая перед сном ванну?»

Маркус замер на мгновение, но тут же, отогнав непрошеные мысли, продолжил свой путь. Он решил начать осмотр дома с кабинета.

Помещение, в которое он прокрался, было просторным. Ничто не свидетельствовало о том, что сюда часто заходит женщина. Стены кабинета были обиты дубовыми панелями, на окнах висели тяжелые бархатные шторы. Огромный письменный стол красного дерева вызвал у Маркуса зависть. Он был бы не прочь иметь такой же в своем доме. Стол казался одновременно роскошным и удобным. Но он, к сожалению, был пуст.

В сейфе Маркус обнаружил только короткую записку. «Дилетант», – прочитал он. Найдя потайной ящик стола, Маркус достал из него еще один листок бумаги и пробежал глазами надпись на нем. «Ступай домой. У тебя отсутствует воображение».

Маркус чуть не расхохотался. У кого-то было изощренное чувство юмора. Вряд ли эти записки написал больной старик, стоявший одной ногой в могиле. Неужели это было проделкой леди Барроуби?

Да, ему не следовало начинать осмотр дома с кабинета. Судя по всему, Джулия редко заходила сюда. Интересно, где же она проводит большую часть дня?

Вернувшись в коридор, Маркус стал по очереди методично обследовать каждую комнату. Вскоре он нашел то, что искал. Это было небольшое уютное помещение, примыкавшее к комнате для музицирования. Из его окна открывался вид на сад. Здесь стояли письменный стол, удобный стул и маленькая скамеечка с мягким сиденьем, на котором Маркус обнаружил корзинку для рукоделия.

В ящиках стола не было ничего, кроме счетов и бухгалтерских книг, исписанных аккуратным почерком. Леди Барроуби, по всей видимости, вела все хозяйственные дела сама, не прибегая к помощи управляющего. Это был колоссальный труд. Странно, что при этом она содержала огромный штат прислуги.

Вскоре внимание Маркуса привлекла корзинка для рукоделия. Он не мог объяснить, почему она так сильно заинтересовала его. Вообще-то леди Барроуби была не из тех женщин, которые много времени проводят за вышиванием или вязанием.

Вряд ли она часто пользовалась этой корзинкой. Впрочем, ее крышка выглядела несколько потертой. Маркус дотронулся до покрытой пылью ручки. Он с трудом мог представить себе, что живая, энергичная Джулия сидит долгими вечерами, склонившись над рукоделием. Откинув крышку и порывшись в корзинке, он обнаружил разноцветные нитки, иглы, крошечные позолоченные ножницы и… двойное дно.

Большинство людей не догадалось бы о существовании двойного дна, но у Маркуса был наметанный глаз. Сравнив размеры корзинки и ее глубину, он пришел к выводу, что в ней есть небольшой тайник. Вытряхнув все содержимое, Маркус долго вертел пустую корзинку в руках. В конце концов ему удалось обнаружить на дне едва заметный небольшой карман, в который можно было с трудом просунуть руку. Там лежал один-единственный предмет – ключ.

Это был не дверной ключ и не ключ от сейфа. То, что нашел Маркус, скорее походило на ювелирное изделие. Ключик был маленький, украшенный крохотным драгоценным камушком. Но где находился замочек, который он отпирал? Маркус решил, что ему надо искать что-то вроде инкрустированной шкатулки из драгоценных пород дерева. В таких роскошных шкатулках дамы обычно хранят засушенные цветы, напоминающие им о тайном свидании, или забытые их возлюбленными носовые платки с вышитыми монограммами.

Маркус вспомнил, что ему на глаза попадалось в этом доме нечто подобное… Но где именно он видел такую шкатулку? В комнате для музицирования? В парадной гостиной? Нет, вряд ли леди Барроуби выставила бы предмет, хранящий ее секреты, на всеобщее обозрение. Она не была столь небрежна.

Хотя… возможно, она намеренно поместила свое сокровище туда, где потенциальный похититель не стал бы его искать. О Боже, кроме коварства, эта женщина обладала еще и изощренным умом!

Он вошел в гостиную, в которой днем леди Барроуби принимала своих поклонников. Шкатулка стояла на краю стола, на ней лежали очки в изящной оправе. Сунув ключ в замочек, Маркус повернул его. Раздался щелчок, и крышка шкатулки приподнялась.

В ней, как и предполагал Маркус, лежали засушенные цветы, морская раковина, выцветшая ленточка и… еще один ключ. В отличие от первого он выглядел солидно. Это, по всей видимости, был ключ от комнаты. Где же находилась та дверь, которая вела в тайное помещение, закрытое не только для гостей, но и для слуг?

Это вряд ли могла быть спальня хозяина или хозяйки поместья.

Маркус задумчиво взглянул на ключ, лежавший у него на ладони, и тут его осенило. Улыбнувшись, он быстро вышел из гостиной.

Маркус долго поднимался по лестнице, стараясь, чтобы под его ногами не скрипели ступеньки. В доме, где было так много обитателей, малейший посторонний шум мог поднять переполох. Достигнув третьего этажа, Маркус двинулся по коридору в поисках нужной ему комнаты.

Помещение детской, в которую он вошел, было сильно запущено. Пустые полки для игрушек покрывал толстый слой пыли, постельное белье в колыбелях было несвежим. Леди Барроуби, по-видимому, не собиралась заводить детей.

В углу комнаты стоял маленький сундучок. Стараясь не оставлять следов на пыльном полу и предметах мебели, Маркус подошел к сундучку и опустился перед ним на колени. Замочная скважина на его крышке была крохотной. Маркус попробовал вставить в нее ключик, которым он открывал шкатулку в гостиной, и был вознагражден за свое усердие. Ключик подошел!

В сундучке он обнаружил несколько тетрадей в кожаных переплетах. Их обычно использовали для дневников и зарисовок. Интересно, о чем леди Барроуби вела записи? Открыв наугад одну из тетрадей, Маркус поднес ее к горевшей свече. Почерк хозяйки дома был очень четким.

«…он с яростной силой входил в меня, его ладони ритмично приподнимали и снова опускали мои бедра…»

Маркус от изумления едва не выронил тетрадь из рук.

– Что за черт? – пробормотал он.

Перед ним были дневниковые записи, но этот дневник оказался довольно странным. В нем страница за страницей описывались откровенные сексуальные сцены и эротические переживания. Маркус углубился в чтение. Постепенно его охватило возбуждение, дыхание участилось. Позабыв обо всем на свете, он упивался соблазнительными картинами неистовой страсти. Когда он заканчивал читать последнюю тетрадь, по его лицу заструился пот.

Чтобы в таком состоянии не заняться рукоблудием, надо бы, держа холодный компресс на затылке, сделать сотню отжиманий от пола.

Поглощенный эротическими фантазиями, Маркус позабыл о времени. Посторонний шум, донесшийся со двора, вернул его к действительности. Бросив взгляд в сторону окна, он ужаснулся. На улице уже светало. Быстро сунув недочитанную тетрадь в сундучок, где уже лежали остальные, он закрыл его и поднялся на ноги.

Единственное открытие, которое сделал Маркус, состояло в том, что у леди Барроуби отсутствовали целомудрие и понятие о супружеской верности. «Она не может вызывать никаких чувств, кроме отвращения», – подумал Маркус, но внутренний голос тут же задал ему каверзный вопрос: «Ты действительно так думаешь? А как же быть с твоим возбуждением? Или это тоже от отвращения?»

Маркус отогнал досужие мысли. Дело было вовсе не в том, что он возбудился. Главное, что ночной рейд в дом Барроуби не принес никаких результатов. Маркус, конечно, мог еще раз наведаться сюда, но ему казалось, что это ни к чему не приведет. Надо было начинать все сначала.

А сейчас следует поторапливаться. В окна уже стучалось утро.

Глава 5

В саду жарко, солнце ярко освещает лепестки и листья роз. Восхитительный сладкий аромат воспламеняет мои чувства, мое тело жаждет прикосновений возлюбленного. Он идет рядом со мной, и я вижу, что благоухание оказывает на него такое же воздействие. Он замедляет шаг и на ходу дотрагивается до нежных цветов, мимо которых мы проходим.

– Чашечки роз похожи на твое лоно, – хрипловатым голосом говорит он. – Они такие же нежные и шелковистые.

Он останавливается, и я, повернувшись, медленно возвращаюсь к нему. Я нарочно оделась так, чтобы возбудить его, и теперь вижу, что его взгляд прикован к моему декольте.

– Ты уверен в этом? – спрашиваю я. – Чтобы делать такие смелые сравнения, мне кажется, необходимо приобрести больше практического опыта.

Он смеется, и тембр его низкого, хрипловатого голоса соответствует пылкому выражению его глаз. Набрав в руку лепестков, он подбрасывает их вверх, и они падают на мою голову и плечи, словнорубиново-красный снег.

– Возможно, ты права. Мне не следовало прибегать к такому сравнению, не проверив еще раз на деле, соответствует ли оно действительности…

Он хватает меня за руку, и мы бежим к руинам античного храма, расположенным в глубине сада. Он втаскивает меня внутрь крохотного полуразрушенного здания через одно из арочных окон, и я вижу, что его пол усеян разноцветными лепестками. Мы падаем на мягкий ковер из лепестков.

– Моя богиня, – шепчет мой возлюбленный. – Моя Артемида, дивная охотница.

– Мой Адонис, – с улыбкой говорю я ему. – А теперь довольно нежностей. Нам предстоит провести важное исследование.

Он смеется и бросает лепестки мне в лицо.

– В таком случае умолкни и дай мужчине приступить к его нелегкой работе.

Я закрываю глаза и отдаюсь на волю чувств…

Джулия открыла глаза и увидела, что в спальне царит полумрак. В окне брезжил рассвет. Она тяжело вдохнула. Привычка рано вставать уже ни к чему.

В доме стояла мертвая тишина. Джулия могла бы поспать еще несколько часов, но сон неизменно уходил вместе с рассветом.

Когда-то эти предрассветные часы она проводила с Олдосом. Джулия вслух читала ему донесения и отчеты, а потом они обменивались мнениями и спорили. После первого удара, когда муж слег, эти часы обсуждений стали для Джулии любимым временем дня. Однако постепенно Олдос начал слабеть, он уже не мог сконцентрировать свое внимание и с трудом говорил.

Вскоре он вообще лишился дара речи, но по выражению его глаз Джулия видела, что Олдос все понимал. Некоторое время он подавал ей знаки движением руки.

Перед смертью Олдос уже плохо воспринимал окружающую действительность и почти не узнавал свою жену. Джулия понимала, что он не слышит ее, но все равно каждое утро садилась на стул рядом с его кроватью, приводила в порядок свои мысли и чувства и начинала говорить с ним о делах так, как будто он мог ответить ей.

Сейчас Джулия ощущала внутри ноющую пустоту. Ей не хватало Лисы, и она тяжело переживала свою утрату. Никто другой не был способен разделить с ней возложенную на нее ответственность. Джулии не у кого было больше спросить совета. Она не могла довериться ни слуге, ни родственнику, ни другу.

Теперь Джулия понимала, почему члены «Королевской четверки» с такой охотой заводили себе учеников. Какое это благо – иметь возможность говорить с кем-нибудь по душам! Она чувствовала, что постепенно может сойти с ума от одиночества.

Внезапно Джулия вспомнила о своих дневниках, которые вела несколько лет назад, и почему-то заволновалась. Честно говоря, она думала, что с подобными записями покончено навсегда. Но сейчас эротические фантазии с новой силой начали одолевать ее.

Джулия отдавала себе отчет в том, что всему виной был мистер Блайт-Гудмен. Он вполне способен соблазнить женщину, заставить ее сердце сладко сжиматься в предвкушении любовных ласк. Джулия не могла забыть зеленые, словно весенний лес, глаза Маркуса. Когда он смотрел на нее, они темнели от страсти, как грозовое небо.

Олдос очень бережно относился к ней. Он едва прикасался к своей жене, словно она была хрупким сосудом, который он боялся разбить. Джулия стеснялась сказать мужу, что тоскует по страстным, неистовым мужским объятиям.

Она вовсе не была хрупкой фарфоровой статуэткой, с которой Олдос сравнивал ее. Джулия по собственному опыту знала, что такое боль и усталость. Жизнь не щадила ее. Ей приходилось много работать и много страдать.

Джулия попала в роскошный дом только после замужества, став леди Барроуби. Свое детство она провела в грубом, беспощадном мире, скитаясь с бродячим цирком, выступавшим на шумных, многолюдных ярмарках. Она многое повидала на своем веку – драки, обман, насилие, жестокость. Правда, хорошего в ее жизни было не меньше, чем плохого. Несмотря на грубость, окружавшие ее люди подчас проявляли истинное великодушие и совершали благородные поступки.

Жизнь Джулии была красочной и пестрой. В детстве ее не приучили к чистоте и опрятности, и матери с трудом удавалось заставить дочь умываться и причесываться по утрам.

Но теперь Джулия была настоящей леди. Об этом-то и мечтала ее мать. Воспоминания о днях, проведенных в бродячем цирке, почти истерлись из ее памяти. Только характер Джулии остался прежним. Она, несмотря на все неприятности и беды, была жизнерадостной и оптимистичной.

Олдос зря опасался причинить ей боль или доставить дискомфорт. Джулия привыкла к трудностям и невзгодам, она была закаленным человеком, прошедшим суровую школу жизни, и могла вынести больше жестоких испытаний, чем многие ее сверстницы.

Джентльмены, которые приезжали к ней с визитами, тоже относились к Джулии так, словно она была эфемерным существом, способным улететь при малейшем дуновении ветерка. Они боялись дотронуться до нее. Джулию это раздражало. И только Эллиот, казалось, был готов залезть к ней в постель. Но к сожалению, теперь Джулия не была уверена, захочется ли ей спать с Эллиотом. Ей не понравилась его первоначальная реакция на предложение пожениться. Похоже, он без особого восторга отнесся к этой идее. Джулии казалось, что Эллиоту не хватает мужественности.

Он во всем уступал Маркусу Блайту-Гудмену, которого Джулия считала настоящим мужчиной.

Джулия поморщилась и тут же попыталась отогнать мысли о Маркусе, словно назойливых комаров. Но это было непросто. Маркус, этот хам и грубиян, не выходил у нее из головы, отвлекая от важных дел. Его образ преследовал ее повсюду. Джулия не могла понять, что с ней.

Этот человек приехал к ней, как и все остальные кавалеры, в надежде обратить на себя ее внимание, но едва произнес несколько фраз. Он не принимал участия в общей беседе, а только наблюдал за Джулией до тех пор, пока она сама не заговорила с ним…

Вспомнив пристальный взгляд его зеленых глаз, она затрепетала. Порой Джулии казалось, что Маркус ненавидит ее, но временами в его взоре вспыхивала подлинная страсть, словно луч солнца в глухих джунглях.

Странно… Почему она постоянно думала о нем? Ведь у нее было множество других проблем, над которыми следовало поразмыслить…

Перед смертью Олдоса Джулия проводила собственное расследование, собирая информацию об одном из членов «Клуба лжецов» по кличке Химера. О «лжецах» было трудно добыть какие-нибудь достоверные сведения. Вообще-то никто не мог проникнуть в эту небольшую неуловимую тайную организацию до тех пор, пока не становился ее членом.

Тем не менее Джулии удалось многое узнать о ее деятельности.

Она создала мощную сеть информаторов, центр которой находился в поместье Барроуби. Отсюда Джулия руководила своими людьми, сюда стекались все добытые ими сведения. Этой сетью была охвачена Англия и другие страны Европы. В этом не было ничего удивительного, ведь бродячие артисты выступают повсюду, их искусство не знает границ. Войны циркачам не были помехой. Их балаганы возводились в каждом городе, в каждом селе.

Свежая информация доходила до Джулии с быстротой молнии, передаваясь из уст в уста, от одной труппы к другой.

Сейчас Джулии оставалось только ждать окончательного решения членов «Королевской четверки». Но она не привыкла сидеть без дела и поэтому вновь взялась за старое расследование.

Она знала, что последний раз Химеру видели в городе Челтнеме графства Дарем. Члены «Клуба лжецов», как и «Королевская четверка», считали, что этот человек погиб – утонул, попав под колесо водяной мельницы. Однако Джулия сомневалась в этом.

Химера не раз ускользал от, казалось бы, смертельной опасности. Однажды он переоделся и, втершись в доверие, был принят в штат прислуги в дом сэра Саймона Рейнза. После этого служил в домах многих «лжецов» знатного происхождения, пока Роуз Тремейн, первая женщина, ставшая членом «Клуба лжецов», не заподозрила что-то неладное. Джулия с интересом следила за карьерой Роуз. По мнению Джулии, женщины были более проницательны, чем мужчины. В конце концов кузина Сокола, леди Джейн Пеннингтон, поняла, что под маской необразованного молодого слуги по имени Денни скрывается французский шпион Химера. Да, этот человек был блестящим мастером перевоплощения. Он умел вербовать англичан, недовольных политикой своего правительства, а затем использовать их в интересах Наполеона.

Мог ли такой человек глупо погибнуть под мельничным колесом? Джулия сильно сомневалась в этом.

Тело Химеры так и не нашли. Лев объяснял это тем, что на дне водоема за долгие годы скопилось множество веток и сучьев, за которые мог зацепиться труп.

Джулия знала, что «лжецы» искали Химеру, но так и не смогли найти его. Впрочем, это и неудивительно. Ряды «лжецов» из-за выходок Химеры сильно поредели, достойного пополнения долго не было. При таком недостатке кадров членам этой организации было трудно проводить основательные поиски.

Как бы то ни было, но повсюду в Англии и Европе среди бродячих артистов ходила молва о злодее, который обладал способностью до неузнаваемости менять свой облик, об удивительно живучем человеке, который чуть не утонул, но сумел спастись и теперь снова готов строить свои козни. Циркачи, акробаты и уличные музыканты обожали подобные россказни. Сейчас они все выступали на ярмарках и традиционных праздниках урожая, и даже их маленькие дети были начеку, зная, что в любой момент злодей может появиться в поле их зрения.

Джулии оставалось только ждать новых известий от своих информаторов.

Выскользнув из постели, Джулия надела халат. Пиклз по утрам обычно занималась своими делами, полагая, что госпоже не понадобятся ее услуги в такую рань. Ведь теперь Джулия могла позволить себе поспать подольше. Ей не было никакой необходимости вставать ни свет ни заря.

Плотные шторы на окнах были еще задернуты. Раздвинув их, Джулия выглянула во двор. Утро было туманным. За голыми деревьями, под которыми лежали груды опавшей листвы, едва виднелись холмы. Приближалась зима.

Внезапно внимание Джулии привлекло какое-то движение. Между конюшней и домом промелькнула чья-то тень. Это не мог быть олень, забежавший сюда из леса, и не слуга, торопившийся по своим делам. Скорее всего это был человек, прятавшийся от постороннего взора и желавший остаться незамеченным.

Джулия раздраженно вздохнула. Ее поклонники перешли все границы! Она больше не намерена терпеть их наглое поведение. Джулия поспешно направилась в гардеробную, развязывая на ходу пояс халата. Кто-то из ее ухажеров, очевидно, не воспринял всерьез известие о том, что леди Барроуби выходит замуж за Эллиота! Хорошо, если Себастьян спит, а не то наглецу, проникшему в усадьбу, может не поздоровиться.

Маркус осторожно спускался по стене дома. Он уже думал, что все обойдется благополучно, без происшествий, но, когда до земли оставалось всего каких-нибудь десять футов, утреннюю тишину вдруг разорвал устрашающий рев.

Маркус вздрогнул от испуга, хотя впоследствии даже себе не желал в этом признаваться, и, не удержавшись на выступах камней, сорвался со стены и с глухим стуком упал на землю.

Он приземлился на спину, прикусил себе язык и больно ударился головой. От падения перехватило дыхание и перед глазами пошли круги. «Что это было? – подумал он, едва придя в себя. – Из усадьбы Барроуби? Вряд ли…» Впрочем, кто бы это ни был, Маркус не хотел бы встретиться с ним. Это неведомое существо наверняка относилось к разряду хищников, и Маркус не желал оказаться его добычей.

Сделав глубокий вдох, Маркус встал и прижался спиной к стене.

Вокруг царила мертвая тишина. Неужели этот страшный рык не разбудил никого из обитателей дома? Или все они привыкли к подобным звукам? Значит, источник этого рева им хорошо известен. Маркус поморщился. Он терпеть не мог, когда кто-нибудь оказывался более осведомленным, чем он.

Рев больше не повторялся, хотя теперь Маркусу хотелось бы выяснить, кто же издавал такие страшные звуки. Убегать от опасности намного проще, когда знаешь, откуда она исходит.

Обшаривать эту странную усадьбу в поисках ужасного чудовища было бы глупо даже со стороны такого безрассудно отважного человека, как Маркус. Он понимал, что лучше убраться отсюда подобру-поздорову. Маркус осторожно отошел от стены и, стараясь держаться в тени, двинулся прочь от дома.

Тайну чудовища он попытается разгадать позже, а сейчас надо поскорее покинуть поместье.

Но тут у него за спиной хрустнула ветка.

Джулия кипела от негодования. Ее возмущало то, что кто-то посмел нагло вторгнуться на территорию ее усадьбы.

Одевшись, Джулия начала размышлять о том, кто бы это мог быть, но тут утреннюю тишину разорвал страшный рык. Он доносился вовсе не со стороны утепленного вольера, который построили по ее приказанию подальше от конюшни, чтобы не пугать лошадей. Этот звериный рев выражал не просьбу поиграть, не желание поесть, а намерение вошедшего в азарт охотника наброситься на свою жертву.

Вскочив на ноги, Джулия бросилась из комнаты. В коридоре она столкнулась с Беппо и Пиклз, которые тоже были вне себя от тревоги. Они не стали обсуждать ситуацию, так как все трое прекрасно поняли, что произошло.

Себастьян вырвался на свободу, и теперь непрошеному гостю, проникшему на территорию усадьбы, грозила смертельная опасность.

Передние лапы огромного зверя стояли на груди Маркуса. Он задыхался под тяжестью веса напавшего на него чудовища. От горячего зловонного дыхания исполинского животного Маркуса охватил первобытный страх. Зверь широко разинул пасть, и Маркус увидел, что в ней нет ни одного зуба.

Маркус воспрянул духом.

– Черт побери! – прохрипел он. – Ты, наверное, чей-то питомец, приятель?

Лев склонил голову и с интересом обнюхал свою жертву, пуская слюну ей в лицо. Маркус ахнул, чувствуя, что задыхается. Лапы зверя еще сильнее надавили ему на грудь.

– Иди… отсюда… – с трудом произнес Маркус и изо всех сил оттолкнул руками морду льва.

Перед глазами поплыли круги. Тем не менее Маркус заметил, что лев рассердился. Ему не понравилось, что человек не оценил его дружелюбия. «Может быть, он обидится и уйдет, если еще раз ударить его?!» – подумал Маркус.

– От тебя воняет… – прохрипел он. – И к тому же у тебя текут слюни… Чтобы дыхание было свежим, нужно жевать листья мяты…

Маркус услышал легкие шаги.

– О! – раздался рядом с ним недовольный женский голос. – Как вам не стыдно, мистер Блайт-Гудмен! Вы говорите бедному, беззащитному животному ужасные вещи!

Маркус поднял глаза и увидел, что над ним, подбоченившись, стоит леди Барроуби.

– Вы бы… лучше… отогнали… от меня… этого зверя, – задыхаясь, произнес он.

По выражению ее лица он понял, как глубоко она его презирает. Тем не менее Джулия присела на корточки и протянула руки, маня к себе зловонное чудовище.

– Себастьян, – заворковала она, – иди скорей к мамочке, мой дорогой!

Лев направился к своей хозяйке, и его огромные задние лапы прошлись по Маркусу. Только после этого Маркус смог вздохнуть свободно. Сев, он с наслаждением набрал полные легкие воздуха, чувствуя, как болят помятые ребра.

– Уфф! – выдохнул Маркус.

Теперь он по крайней мере раскрыл тайну чудовища поместья Барроуби. Однако его открытие порождало массу новых вопросов.

Восстановив дыхание, Маркус взглянул на леди Барроуби. Джулия и ее лев походили на сказочных Красавицу и Чудовище. У Маркуса от волнения пересохло во рту. Хозяйка усадьбы была одета в платье из полупрозрачной ткани, сквозь которую явственно проступали очертания ее великолепного тела. Склонившись над своим питомцем, она почесала льва за ухом. Маркус затрепетал, увидев в глубоком вырезе ложбинку ее высокой белоснежной груди. Золотистые волосы Джулии падали ей на плечи.

Невольно вспомнив эротические сцены, описанные в ее дневнике, Маркус тут же представил, как дрожит обнаженная, влажная грудь Джулии от прикосновений любовника и как жадно обвивают ее стройные ноги мужскую талию…

Но картины, которые рисовало его воображение, не шли ни в какое сравнение с реальностью. Сидевшая перед ним женщина была ослепительно прекрасна. Она походила на языческую богиню огня и льда, которая могла заставить мужчину предать свою религию и навсегда стать поклонником язычества. Хотелось наброситься на Джулию и слиться с ней в любовном экстазе на расстеленной шкуре льва.

Эти мысли были опасны для человека, которому предстояло выполнить важную миссию. Успокоив обиженного льва, Джулия окинула Маркуса оценивающим взглядом.

– Что привело вас в усадьбу Барроуби в такую рань, мистер Блайт-Гудмен? – холодно спросила она, положив голову на мощную холку льва.

– Прощу прощения за вторжение, миледи, – промолвил Маркус.

Он хотел встать, но, заметив, что огромная кошка внимательно, не мигая, следит за каждым его движением, решил не искушать судьбу и лишь принял более удобную и красивую позу. Теперь Маркус сидел, опершись одной рукой о землю и положив другую на колено согнутой ноги. Он был похож скорее на человека, расположившегося на пикник, чем на того, кому грозит смертельная опасность.

– Я совершал утренний моцион и, по-видимому, случайно забрел на территорию вашей усадьбы, сбившись с пути, – заявил он.

Это была неубедительная отговорка. Усадьба Барроуби располагалась в нескольких милях от деревни, в которой остановился Маркус. Однако Джулия сделала вид, что поверила ему.

– Сегодня немного потеплело, – с улыбкой сказала она, крепко обнимая льва за шею. – В такую погоду Себастьян не любит сидеть взаперти.

– Я до конца своих дней не забуду эту прогулку, – небрежно усмехнувшись, заявил Маркус.

Его улыбка была, конечно, не так очаровательна, как улыбка Эллиота, но тем не менее он явно пытался с ее помощью расположить Джулию к себе.

К удивлению Маркуса, Джулия вдруг смущенно отвела глаза в сторону, и ее щеки порозовели. Так обычно вели себя не коварные вдовы, а юные невинные девицы. Маркус был глубоко тронут ее застенчивостью, она пробудила в нем рыцарские чувства. Маркусу хотелось защитить эту женщину от всех грозящих ей напастей.

Однако он тут же напомнил себе о том, с кем имеет дело. Эта хитрая лиса умела прикинуться невинной овечкой для того, чтобы вызвать у мужчины нужную реакцию.

Маркус решил, что ему нужно постоянно быть начеку. В душе он был джентльменом и рыцарем и потому эта женщина могла своими трюками заманить его в ловушку. Она выглядела такой беззащитной и слабой… Но разум подсказывал Маркусу, что все это было только притворством.

У нее наверняка был любовник, а может быть, даже несколько. Вид «бедной овечки» мог бы привлечь множество мужчин…

«Иногда, чтобы обыграть противника, нужно подыграть в его игре», – любил повторять премьер-министр Ливерпул. Вспомнив эти мудрые слова, Маркус глубоко задумался. В них, возможно, крылось решение его дилеммы. У Маркуса было преимущество: он знал тайные слабости Джулии. Ему было известно, что эта женщина обладает необузданным сладострастием. Кроме того, Маркус не сомневался, что нравится ей, хотя она пыталась это скрывать.

Джулия неспроста держала в своей усадьбе экзотического дикого зверя. Маркус был уверен, что странное поведение прислуги в этом доме тоже можно как-то объяснить. Писать дневники Джулия начала, по-видимому, руководствуясь какими-то разумными причинами. Впрочем, последнее предположение вызывало у Маркуса сомнения.

Как бы то ни было, но чтобы раскрыть все тайны, Маркусу нужно сблизиться с Джулией. Поняв это, он сразу же начал действовать. Осторожно, не спуская глаз со льва, Маркус поднялся на ноги и с учтивой улыбкой протянул руку Джулии:

– Не желаете ли прогуляться со мной по саду, миледи?

Джулия бросила на него удивленный взгляд. По саду?

В саду в это время года было неуютно – покрытые слоем соломы клумбы, пожухлые плети вьющихся растений… И все же она подала ему руку.

– Хорошо, пройдемся немного.

Глава 6

Аромат лепестков роз, на которых я лежу, проникает в меня сквозь обнаженную кожу. И я пропитываюсь благоуханием, страстью, своим возлюбленным…

«Черт побери, зачем я потащил ее сюда?» – с досадой думал Маркус, оглядываясь вокруг. В саду было неуютно – голые кусты, пожухлая трава. Розарий, который Маркус представлял по описаниям в дневнике Джулии ярким и пышным, теперь выглядел уныло. Из земли торчали ряды подрезанных коротких прутьев высотой с фут. Ограду, сложенную из диких мрачных камней, увивали бурые, потерявшие листву виноградные лозы. Вдоль усыпанной гравием дорожки тянулся газон с желтой травой. При ярком свете утра сад скорее походил на кладбище.

Разве можно было соблазнить женщину в такой мрачной обстановке?

Леди Барроуби шла немного впереди Маркуса, заложив руки за спину. Он заметил, что ее пальцы переплетены. Неужели красавица нервничает?

Это открытие придало Маркусу уверенности в своих силах. Но он не хотел торопить события, с опаской поглядывая на спутника леди Барроуби – огромного льва, шагавшего рядом с ней и зловеще подергивавшего хвостом. Почему на пути Маркуса постоянно встают преграды?

Маркус знал, что ему следует делать, чтобы соблазнить леди Барроуби. Он был обаятельным молодым человеком, перед которым не могла устоять ни одна женщина. Но почему в присутствии леди Барроуби он держится так скованно? В его душе боролись гнев и сладострастие.

Прежде он не раз заводил романы с молодыми вдовами, но среди них не было женщины, которая могла бы разрушить его мечты, разбить в прах его надежды.

Маркусу необходимо было выбросить из головы все мысли о своей миссии, внушить себе, что перед ним обыкновенная хорошенькая вдова, забыть о том, что Джулия окружает себя львами и упивается безумными эротическими фантазиями.

Обуздав свой гнев, он спрятал его до поры до времени глубоко в душе. Он даст выход этому сильному чувству в тот день, когда придет время рассчитаться с Джулией за все. Настроив себя на мирный лад, Маркус догнал леди Барроуби и ласково улыбнулся ей.

– Сегодня прекрасная погода, не правда ли?

Она бросила на него удивленный взгляд. Попытка Маркуса заговорить с ней показалась Джулии довольно неуклюжей.

– Да уж, прекрасная, – с сарказмом промолвила она. – Сегодня холодно и сыро, а я не захватила из дома шаль. К тому же мне кажется, что здесь пахнет какой-то мертвечиной.

– Нет, – возразил Маркус. – Сегодня действительно чудесный день. – Он сбросил свой сюртук и накинул его на плечи Джулии. – У вас есть шаль. – Маркус увлек Джулию в боковую аллею, обсаженную деревьями, кроны которых летом, наверное, смыкались в зеленый шатер и отбрасывали густую тень. – И я не чувствую никаких запахов, кроме благоухания роз.

К счастью, лев продолжил прогулку по главной аллее, где действительно неприятно пахло перегноем. Джулия фыркнула:

– Какой вы фантазер! Но, к сожалению, розы существуют только в вашем воображении.

Маркус приблизился к ней вплотную и глубоко вдохнул воздух. Джулия наблюдала за ним с изумлением.

– Нет, – с мечтательным выражением лица промолвил он. – Здесь решительно пахнет розами.

Он видел, как она растерялась, и понял, что одержал победу. Однако демонстрировать свое торжество нельзя.

Он был мистером Блайтом-Гудменом, а мистер Блайт-Гудмен должен всего лишь испытывать нежные чувства к леди Барроуби.

Маркус широко улыбнулся своей спутнице.

– Вам не подходит имя Джулия, – внезапно заявил он.

Леди Барроуби застыла на месте.

– Ч-что вы сказали? – побелевшими губами переспросила она.

Маркус отметил про себя ее странную реакцию, но решил поразмыслить об этом позже. А сейчас он легонько дотронулся пальцем до кончика ее носа.

– Я назвал бы вас Еленой или Персефоной, – с придыханием промолвил он.

Джулия облегченно вздохнула.

– Да вы настоящий льстец, мистер Блайт-Гудмен, – сказала она. – А я считала вас искренним человеком.

Она повернулась, собираясь продолжить прогулку, но Маркус схватил ее за руку.

– Почему вы решили, что я вам льщу? – спросил он, придвигаясь ближе. – Потому что я сравнил вас с античными красавицами? – Маркус говорил теперь тихим, проникновенным голосом. – Или потому, что я считаю вас женщиной, способной соблазнить богов?

Джулия посмотрела ему в глаза. Маркус чувствовал, как трепещут ее пальцы в его руке, и его тоже охватила дрожь. Губы Джулии разомкнулись, и ее теплое дыхание коснулось его щеки.

– А вас я способна соблазнить? – прошептала она. Кровь забурлила в его жилах, и на этот раз Маркус не стал тушить вспыхнувшее в нем пламя страсти. Он больше не ощущал холода. Между ними пробежала искра, и Маркус опасался, что от нее в саду начнется настоящий пожар.

Неподалеку от них стояло сооружение, имитирующее полуразрушенный античный храм. Подобные садово-парковые постройки были модны в прошлом веке. Держа Джулию за руку, Маркус увлек ее по тропинке к этой ротонде. Остановившись у трехступенчатого возвышения, на котором был воздвигнут храм, Маркус подхватил свою спутницу за талию и поставил ее на этот постамент.

Джулия задыхалась от быстрой ходьбы, ее щеки раскраснелись, глаза блестели. В этот момент она была как никогда хороша собой, и Маркус залюбовался ею.

– Мистер Блайт… – начала было она, но Маркус больше не мог держать себя в руках.

Поднявшись на возвышение, он крепко обнял Джулию и припал к ее губам. Их поцелуй был неистовым и страстным. Джулия пылко отвечала ему.

Она отдалась на волю чувств, позабыв о том, что овдовела всего лишь неделю назад. Пальцы Маркуса погрузились в ее волосы.

Джулии передалось его возбуждение. Она чувствовала, что сгорает в огне страсти. Из ее груди готов был вырваться стон.

«Нет, я не должна этого делать», – сказала она себе и, упершись ладонями в грудь Маркуса, оттолкнула его. Он отпрянул от Джулии и некоторое время молча, с недоумением смотрел на нее затуманенным взором.

– Мне кажется, сэр, что у вас сложилось обо мне неверное впечатление, – промолвила она.

Тряхнув головой, Маркус провел рукой по лицу.

– Да, вы произвели на меня неизгладимое впечатление, и я слегка забылся. – Маркус печально улыбнулся. – Но не беспокойтесь, леди Барроуби, я понесу заслуженное наказание за то, что вышел за рамки приличий. – Он учтиво поклонился. – Прощу прощения и сердечно благодарю вас за все. Всего хорошего.

Маркус повернулся и зашагал прочь. Джулия растерянно улыбнулась, зябко кутаясь в его сюртук.

Итак, она произвела на него неизгладимое впечатление. Ну что ж, а он подарил ей первый в жизни страстный поцелуй.

Маркус шагал по осеннему саду, понурив голову. Его возбуждение еще не улеглось. Маркуса поразила страстность Джулии. Она целовала его так, как будто всю жизнь ждала, когда он припадет к ее губам.

Он впервые встречал такую обольстительную женщину. Маркус вспомнил толпы поклонников, увивавшихся вокруг Джулии. Наверняка многие из них были ее любовниками.

Черт возьми, Маркусу не следовало уходить. Почему он убежал с поля боя как мальчишка? Ему надо было надавить на нее, воспользовавшись своим преимуществом.

– Ах вы, подлый трус! – раздался вдруг хорошо знакомый голос.

Подняв голову, Маркус увидел Эллиота, стоявшего на подъездной дорожке. В руках он держал поводья двух лошадей. Подошедший к нему конюх хотел взять поводья, но Эллиот покачал головой.

– Нет, мистер Блайт-Гудмен уже уезжает, – сказал он. Значит, Эллиот догадался, где сейчас находится Маркус, и пригнал сюда его жеребца из Мидлбарроу. Более того, Эллиот упаковал все вещи Маркуса, которые находились в его комнате на постоялом дворе, и приторочил сумку к седлу. Маркус бросил на своего соперника злой взгляд:

– Я вижу, вы собрали все мои вещи. Как это предусмотрительно с вашей стороны!

– Да, я зашел к вам в номер вчера поздно ночью, чтобы попросить вас не держать на меня зла. И что же я увидел? Вас не было в постели! Я подождал, решив, что вы, наверное, сидите в сортире после прокисшего пива, которое подействовало на вас как слабительное. Но тут я вспомнил, что вы за весь вечер осилили всего одну кружку этого пойла, и заподозрил неладное. Поразмыслив, я пришел к следующему выводу. Если вы не топите свое горе в вине, значит, нашли какой-то выход из тупика, в котором оказались.

– Неужели вы сами до этого додумались?

– Я умнее, чем вам кажется.

– Надеюсь, что это так, – произнес Маркус, скрестив руки на груди.

– Я обыскал вашу комнату, – сообщил Эллиот.

– Ну и наглец! – возмутился Маркус.

– Отгадайте, что я о вас узнал, перерыв вещи?

«Ничего! – злорадно подумал Маркус. – Я никогда не оставляю улик».

– Я не нашел ни одной личной вещи, – продолжал Эллиот. – Ни писем, ни сувениров, ни военных наград, ни миниатюрных портретов вашей матери. Ничего! А теперь скажите: кто обычно не носит с собой подобных вещей?

Маркус оторопел. Он действительно допустил оплошность. Ему следовало более тщательно разработать свою легенду. Проницательность Эллиота поразила Маркуса, и он решил собрать сведения об этом подозрительном человеке, так и не назвавшем ему свою фамилию.

– Уверен, что вам здесь больше нечего делать, – сказал Эллиот. – Поэтому я упаковал ваши вещи и пригнал сюда вашу лошадь. – Он протянул Маркусу поводья. – Садитесь в седло. Ваш визит в Мидлбарроу закончен.

– Вы уже уезжаете, мистер Блайт-Гудмен? – раздался вдруг женский голос.

Обернувшись, Маркус увидел приближающуюся к ним со стороны сада леди Барроуби. Он хотел было что-то ответить, но тут из-за зарослей голых кустов вслед за хозяйкой вышел Себастьян.

Обе лошади обезумели от страха. Взвившись на дыбы, они рванули поводья из рук Эллиота. Не удержавшись на ногах, он упал. Услышав громкое испуганное ржание, из конюшни выбежал конюх. Но он уже ничего не мог сделать. Лошади во весь опор помчались прочь от дома по подъездной дорожке. Джулия и Маркус проводили их растерянным взглядом.

Что же касается Эллиота, то он не мигая смотрел на льва. По-видимому, бедняга не верил собственным глазам и считал, что ему все это мерещится.

– Я же говорил вам, чтобы вы отдали мне поводья, – бормотал расстроенный конюх.

– Вы можете идти, Квентин, – сказала леди Барроуби. – И покормите, пожалуйста, Себастьяна.

Квентин тяжело вздохнул.

– Слушаюсь, миледи. Пойдем, Себастьян, попросим у повара баранью ногу тебе на завтрак.

Сунув руки в карманы, конюх зашагал к дому, и лев послушно побежал за ним. По-видимому, беззубый хищник обожал баранину.

К изумленному Эллиоту наконец-то вернулся дар речи.

– Должен заметить, миледи, – промолвил он, – что у вас довольно странный домашний кот!

– Да что вы говорите, мистер Эллиот! – с улыбкой воскликнула Джулия.

Эллиот бросил недовольный взгляд на Маркуса:

– Вас, насколько я понял, нисколько не удивило появление льва.

Маркус с небрежным видом пожал плечами:

– А почему это должно было удивить меня? Мы с Себастьяном – старые приятели.

Леди Барроуби усмехнулась:

– Кстати, мистер Блайт-Гудмен обещал мне помочь искупать Себастьяна. Мой питомец нахватал блох и всякой грязи, катаясь по земле.

Маркус оторопел.

– Да, но… – растерянно пробормотал он, – в том, что обстоятельства изменились. Мне необходимо догнать свою лошадь. Думаю, что Эллиот с радостью поможет вам поухаживать за Себастьяном.

– Но ведь моя лошадь тоже убежала, – возразил Эллиот. – Мне, конечно, очень не хочется оставлять вас в беде, миледи, но я должен…

– Хотите, я попрошу Квентина помочь вам? – Джулия повернулась, чтобы позвать конюха.

– Не надо! – поспешно воскликнул Маркус. Джулия бросила на него удивленный взгляд, однако это не смутило Маркуса. Он готов был показаться трусом в ее глазах, лишь бы не видеть больше льва. При мысли о том, что вслед за Квентином к ним снова выйдет Себастьян, Маркус похолодел.

Эллиот тоже решительно замотал головой:

– Благодарю вас, миледи, но мы справимся сами. Я уверен, что у Квентина есть дела поважнее.

Леди Барроуби пожала плечами:

– В таком случае бегите за своими перепуганными лошадьми. Вы сами похожи на них. Если хотите, можете вернуться в дом к обеду.

– Я обязательно вернусь, миледи, – поклонившись, сказал Эллиот. – А вот Блайт-Гудмен, насколько я знаю, должен покинуть…

– Я буду у вас через пару минут, миледи, – перебил его Маркус и с усмешкой взглянул на Эллиота. – Моя лошадь далеко не убежит. Она хорошо обучена, в отличие от вашей.

Леди Барроуби подняла руку.

– Хватит поддевать друг друга, – остановила она мужчин. – Ступайте же наконец за своими лошадьми.

Однако Эллиот хотел, чтобы последнее слово осталось за ним.

– Моя лошадь не убежит дальше вашей, потому что она просто не сможет этого сделать.

– Вот это правда, – кивнул Маркус.

Леди Барроуби повернулась и направилась в сторону конюшен. Мужчины проводили ее долгим взглядом.

Джулия зашла в вольер к Себастьяну, чтобы натереть его шкуру листьями мяты. Она регулярно делала это, чтобы отбить исходивший от него неприятный запах. Лев катался в своей клетке по грязной соломе, и его шкура пропитывалась зловонием. Закончив процедуру, Джулия направилась в дом.

Мысль о том, что она целовалась с мистером Блайтом-Гудменом, не давала ей покоя. Это был настоящий, страстный, глубокий поцелуй. О Боже, что она наделала?! Только вчера Джулия дала обещание стать женой мистера Эллиота, а сегодня оказалась в объятиях другого мужчины!

Как она могла?!

Мистер Блайт-Гудмен пробуждал в ней низменные чувства и инстинкты. У каждого человека имелись темные стороны и слабости – пьянство, чревоугодие или тщеславие. Ее слабостью было непреодолимое влечение к мистеру Маркусу Блайту-Гудмену.

Единственным средством избавиться от этого наваждения было строгое воздержание и запрет приближаться к нему. Джулия должна избегать этого человека.

Правда, сегодня она уже пригласила его на обед. Ну что ж, ничего не поделаешь! На этот раз ей придется смириться с присутствием Маркуса. Но затем она вычеркнет его из круга своих знакомых и постарается ограничиться лишь общением с Эллиотом. Эллиот на завтрак, обед и ужин. Вот такая диета ожидала ее в недалеком будущем!

– Не понимаю, зачем вы явились сюда. – Эллиот бросил на Маркуса колючий взгляд.

Они уже успели разыскать своих выбившихся из сил лошадей и, оседлав их, не спеша направлялись в усадьбу Барроуби.

– Что за странный вопрос? – весело спросил Маркус. После прогулки с Джулией по саду, после страстного поцелуя у него было приподнятое настроение. Все произошедшее Маркус расценивал как победу. – Джентльмен должен открыто соперничать, а не строить козни за спиной.

Эллиот усмехнулся:

– Значит, вы не верите, что мы с леди Барроуби договорились пожениться?

– О, я верю, что вам этого хочется, но думаю, что леди Барроуби не решится на этот шаг, – заявил Маркус и, пришпорив лошадь, помчался вперед.

– Постойте, Блайт-Гудмен! Мы еще не договорили! – крикнул ему вслед Эллиот.

Соревноваться с клячей Эллиота было, конечно, нечестно. Но Маркусу не терпелось поскорее снова увидеть Джулию – естественно, для того, чтобы выполнить возложенную на него миссию!

Впрочем, чтобы убедительно сыграть роль влюбленного кавалера, ему не следовало скрывать свое желание постоянно видеть леди Барроуби. Джулия должна поверить в безумную страсть мистера Блайта-Гудмена. И он сейчас на верном пути. Влюбленный Блайт-Гудмен мог торжествовать, ведь обычная прогулка по саду закончилась сегодня пылким поцелуем!

«Да, старина, у тебя, похоже, начинается раздвоение личности», – подумал Маркус. Но подобные мысли не вызывали у него тревоги. Хорошее настроение не покидало Маркуса. Его радовало то, что до дома Джулии осталось проехать всего лишь одну милю.

Когда дворецкий доложил Джулии о прибытии гостей, она почувствовала, как предательски затрепетало сердце.

Однако она быстро взяла себя в руки, вспомнив, что решила держаться подальше от мистера Блайта-Гудмена.

Но, взглянув в изумрудные, лучистые глаза Маркуса, она забыла о данном себе слове. На его лице играла белозубая улыбка, он не скрывал радости от новой встречи с Джулией.

Чувствуя, что у нее перехватило дыхание, Джулия растерянно дотронулась до своей щеки и поняла, что тоже широко, радушно улыбается Маркусу. Чтобы скрыть свои эмоции, она повернулась к мистеру Эллиоту.

– Надеюсь, на этот раз вы передали своих лошадей на попечение Квентина? – спросила она. – Пока мы будем обедать, он осмотрит их. Возможно, животные получили травмы.

Джулия жестом пригласила джентльменов следовать за ней. Она старалась не выдать своей особой симпатии к Маркусу. Эллиот не должен почувствовать, что Джулия отдает предпочтение его сопернику.

Ведя своих гостей по коридору, Джулия внимательно прислушивалась к доносившимся из комнат звукам. Ее дом был полон тайн, и она не хотела раскрывать их.

Приблизившись к открытой двери, ведущей в библиотеку, Джулия услышала подозрительные возгласы «Алле-оп!» и, проходя мимо, поспешно захлопнула ее, опасаясь, что следовавшие за ней джентльмены увидят, что там происходит. Джулии было достаточно одного взгляда, чтобы разобраться в ситуации. В этом помещении трое высоченных лакеев, встав друг другу на плечи и образовав пирамиду, расставляли книги на верхней полке шкафа, расположенной под самым потолком.

– Не люблю сквозняков, – бросила она через плечо своим гостям и прибавила шагу.

Джулия хотела первой войти в столовую, чтобы проверить, все ли там в порядке. Она знала о дурных привычках Беппо, который мог выкинуть какой-нибудь фокус.

Опасения Джулии оказались небеспочвенны. Она как в воду глядела. Переступив порог столовой, Джулия зашипела на дворецкого:

– Беппо, слезайте скорей!

Дворецкий вниз головой висел на люстре, зацепившись за нее согнутыми в коленях ногами. Он часто так делал под предлогом того, что ему необходимо вытереть пыль или вставить новые свечи. Однако Джулия знала, что Беппо просто нравился этот трюк. Он обожал раскачиваться на высоте двадцати футов.

Услышав предостерегающий голос леди Барроуби, Беппо прыгнул вниз и, перевернувшись в воздухе, благополучно приземлился на обеденный стол, а с него уже быстро соскочил на пол. Вошедшие в столовую гости не заметили смущения Джулии.

Беппо встретил их в исполненной достоинства позе старого почтенного слуги.

– Прикажете принести вина, миледи? – поклонившись, спросил он.

У Джулии отлегло от сердца, ей не о чем беспокоиться.

– Беппо, принесите, пожалуйста. Думаю, что джентльменам нужно немного расслабиться после пережитых сегодня утром треволнений.

Джулия цоймала на себе внимательный взгляд мистера Блайта-Гудмена. Изумрудно-зеленые глаза Маркуса завораживали ее. Казалось, от его внимания не ускользало ни одно ее движение. Джулия улыбнулась, пытаясь скрыть тревогу.

– Понравилась ли вам наша деревушка, господа? – Джулия жестом пригласила гостей садиться. – Надеюсь, владелец постоялого двора радушно принял вас?

– Его гостеприимство выше всяких похвал, – сказал Маркус.

Он развалился на изящном стуле, вытянув под столом длинные ноги. Джулия едва смогла оторвать взгляд от его мускулистого бедра, обтянутого брюками.

– Мне кажется, что качество пива Фермана улучшается день ото дня, – сказал Эллиот.

Джулия бросила на Эллиота настороженный взгляд. Ей показалось, что он знает о ее сговоре с владельцем постоялого двора. Впрочем, все тайное рано или поздно становится явным.

Кроме того, местные жители уже начали жаловаться на то, что их пиво тоже начало портиться от близкого соседства с пойлом Фермана.

Джулия улыбнулась Эллиоту:

– Рада это слышать.

Она не собиралась извиняться перед ним за то, что попросила Фермана каким-нибудь способом спровадить домой толпу нагрянувших в деревушку охотников за приданым. Джулия не сожалела об этом.

Конечно, Эллиот принадлежал к числу этих самых охотников, но он по крайней мере был забавным. А вот что касается мистера Блайта-Гудмена… Джулия тайком взглянула на него.

Он был одет очень просто, его сюртук из недорогой ткани с дешевыми пуговицами свидетельствовал о том, что у этого человека нет материального достатка. Но Маркус с таким достоинством носил свою одежду, словно она была сшита личным портным принца-регента.

Поведение Маркуса не вызывало никаких подозрений, но в его изумрудно-зеленых глазах порой мелькало странное выражение. Он иногда с вызовом поглядывал на нее, и это одновременно влекло и отталкивало Джулию.

«Какая разница, что обо мне думает этот человек? – спрашивала себя Джулия. – Ведь он не лучше других. Мистер Блайт-Гудмен ищет себе богатую жену, чтобы до конца своих дней жить в роскоши без забот и хлопот».

Но тут она останавливала себя, и ее негодование утихало. Какое право имела Джулия судить тех, кто прибегал к браку по расчету для того, чтобы улучшить свое материальное положение? Ведь она сама когда-то поступила таким же образом.

Правда, о ее прошлом мало кто знал. Поэтому у мистера Блайта-Гудмена не было никаких оснований бросать на нее загадочные взгляды. Она не даст смутить себя!

Вскинув голову, Джулия в упор посмотрела на Маркуса, который внимательно наблюдал за ней.

– Что вы так пристально смотрите на меня, сэр? – с вызовом спросила она. – Может быть, у меня на лбу растут рожки?

И хотя Джулия обращалась к Маркусу, Эллиот начал рьяно успокаивать ее, понимая, что хозяйка дома чем-то обижена. Джулия в глубине души была благодарна ему за поддержку, однако ей было сейчас не до него. Она не сводила глаз с мистера Блайта-Гудмена, ожидая, что он скажет. Маркус долго молча смотрел на Джулию, а потом опустил глаза.

Казалось бы, Джулия могла торжествовать победу, однако она видела, что взгляд Маркуса самым наглым образом теперь направлен на ее грудь. Это возмутительно!

«А разве ты не смотрела тайком на его мускулистые бедра?» – спросил ее внутренний голос. Джулия, смутившись, потупила взор. Если бы не этот проклятый поцелуй в саду, она чувствовала бы себя более уверенно. Джулия со спокойной душой принимала бы сейчас ухаживания Эллиота, боролась бы за место в «Королевской четверке» и улаживала бы дела, связанные с наследством.

И вот все ее планы разрушены одним-единственным прикосновением губ какого-то мужчины к ее губам!

Джулию бросило в дрожь при воспоминании о теплых, жадных губах Маркуса, об их пылком, глубоком поцелуе и страстных объятиях…

Комок подкатил к горлу. В комнате стояла мертвая тишина. Подняв глаза, Джулия поймала на себе жаркий взгляд мистера Блайта-Гудмена. Эллиот тоже внимательно смотрел на нее. Его смущал отсутствующий вид хозяйки дома. В этот момент в столовую вошел Беппо с подносом, на котором стояли графин с вином и бокалы.

– Вам нехорошо, миледи? – наконец спросил Эллиот.

И тут на улице прогремел взрыв.

Глава 7

Быть защищенной – не от жизни, не от опасности, не от тяжелого труда, а от того, чем они могут ранить одинокую душу… Разве я не имею права требовать это от судьбы?

В доме задрожали стекла, а в большой люстре, висевшей над столом, задребезжали хрустальные подвески. Мистер Эллиот и мистер Блайт-Гудмен застыли с бокалами в руках.

Леди Барроуби и дворецкий переглянулись. «Это в уборных», – прочитала Джулия по беззвучно шевелящимся губам слуги и быстро кивнула, приказывая ему идти.

Джулия понимала, что догадка Беппо верна. По звуку взрыва она определила, что это был мощный фейерверк, устроенный в уборных. Все это было похоже на месть бродячих артистов или просто странников землевладельцу, который отказывается пропустить их через свою территорию.

Обычно циркачи и бродяги так и поступали, поскольку считали свободу передвижения своим неотъемлемым правом, предоставленным им с незапамятных времен.

– Оставайтесь здесь! – приказал Маркус.

Джулия посмотрела на него с удивлением. Однако Маркус уже устремился вслед за Беппо. Эллиот ринулся за ним. Оставшись одна в комнате, Джулия закатила глаза к потолку. О, эта тяга мужчин к героизму! Как она раздражала Джулию! Наверняка все три сортира были взорваны, и теперь требовался не подвиг, а простая уборка.

Джулия не спеша вышла из столовой. Она не горела желанием видеть грязь или вдыхать вонь. Но ей хотелось выяснить, кто устроил это безобразие.

Не было в Европе ни одного цыгана или бродячего артиста, который бы не знал, что в поместье Барроуби странников всегда встречают гостеприимно. Дела здесь шли прекрасно, и поэтому хозяева усадьбы, не скупясь, давали бродягам мясо для ужина и дрова для костра, чтобы заезжий табор или труппа не самоуправничали в их угодьях.

Джулия была уверена, что эти люди не стали бы ей мстить.

Возможно, взрыв устроил какой-нибудь разозлившийся ухажер, обидевшийся на то, что ее выбор пал на Эллиота. Джулия тяжело вздохнула. Ее поклонники были заносчивыми и завистливыми людьми, и они вполне могли пойти на крайние меры.

Выйдя на подъездную дорожку, она остановилась. Главная уборная усадьбы была взорвана. Оглядевшись вокруг, Джулия поморщилась от отвращения. Кто посмел напасть на усадьбу вдовы, которая носит траур? Кто совершил эту диверсию? Может быть, кто-то знал о том, что она претендует на вакантное место Лисы в «четверке», и хотел помешать ей получить его?

Поразмыслив хорошенько, Джулия отвергла это предположение. Нет, члены «четверки» не стали бы заниматься такой ерундой. Взрыв уборных походил скорее на ребяческую месть разочарованного поклонника.

Эллиот, осторожно ступая, приблизился к Блайту-Гудмену, который внимательно осматривал обломки деревянной постройки. Доски были разбросаны взрывом на несколько футов вокруг.

Царивший здесь беспорядок производил на Джулию удручающее впечатление. Вздохнув, она подумала о том, что теперь придется строить новые уборные. Джулия жестом подозвала Игби, одного из своих лакеев, обожавших заниматься акробатикой. Лакей приблизился к ней, широко расставив грязные руки, которыми боялся запачкать ливрею. Актеры и циркачи, населявшие дом Джулии и выполнявшие обязанности слуг, очень серьезно относились к своей новой роли. Они берегли свои «костюмы».

– Умойтесь и съездите в деревню за плотниками и досками, – распорядилась Джулия, когда Игби подошел к ней. – Новые уборные должны быть построены к завтрашнему утру.

Игби поклонился:

– Слушаюсь, миледи. Я немедленно выполню ваше приказание.

Повернувшись, Джулия заметила, что мистер Блайт-Гудмен встал на колени прямо в грязь и внимательно рассматривает обугленные с одной стороны доски. Джулией овладело любопытство. Интересно, что он там увидел? Кроме того, ее поразило, что столичный денди с таким пренебрежением относится к своей одежде. Неужели разгадка тайны взрыва была для него важнее собственного гардероба?

– Ради Бога, Маркус, не прикасайтесь к этой дряни! – взмолился Эллиот, заглядывавший через плечо приятеля.

Лицо Эллиота было зеленоватого цвета. Жениха Джулии тошнило от страшной вони.

Однако Маркус не обращал на Эллиота никакого внимания. Он увидел, что внутренняя сторона досок не была опалена огнем, и это показалось ему странным.

– Значит, в уборной был не простой фейерверк, – раздался за его спиной мелодичный женский голос.

При его звуке Маркуса охватила дрожь, но он тут же усилием воли унял ее и бросил через плечо задумчивый взгляд на леди Барроуби. Она, приподняв юбки, подошла к нему и склонилась над обломками досок.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Маркус.

Он понимал, на что она намекала, и разделял ее мнение, но было странно принять тот факт, что женщина обладала необыкновенной прозорливостью и пришла к тем же выводам, что и он сам. Кроме того, Маркуса поражало, что Джулия держалась мужественно и стойко. В отличие от Эллиота, который совершенно раскис.

Джулия пристально взглянула на почерневшую с внешней стороны древесину.

– Мы всегда строим уборные по строгому плану, с глубокими выгребными ямами, – сказала она. – Поэтому я могу ответственно заявить, что внутри постройки не было достаточно воздуха для того, чтобы возникло огромное пламя. – Наклонившись ниже, она понюхала обломки. Эллиота передернуло от отвращения, когда он увидел это. – Для взрыва был использован порох, – с уверенностью сказала Джулия. – Причем в большом количестве. – Она выпрямилась и с мрачным выражением лица еще раз огляделась вокруг. – Если бы во время взрыва в уборной находились люди, они погибли бы. Все могло закончиться трагедией.

– А вы уверены, что никто из ваших слуг не пострадал? – спросил Маркус.

Джулия покачала головой:

– Если бы произошло какое-нибудь несчастье, мне бы сразу доложили об этом.

Маркус некоторое время пристально смотрел на Джулию. Не обращая на него внимания, она не сводила глаз с обломков уборной и о чем-то напряженно размышляла. Джулия покусывала нижнюю губу, как всегда, когда находилась в глубокой задумчивости. Маркус знал об этой ее привычке. Нижняя губа Джулии слегка припухла, увлажнилась и порозовела. Это выглядело очень соблазнительно.

Маркус перевел взгляд на свои перепачканные сапоги. «Думай о деле, идиот!» – приказал он себе.

Маркусу поручили провести расследование, предметом которого была Джулия. И ему следовало помнить, что у предмета расследования не бывает соблазнительных губ и других прелестей. Все связанные с Джулией факты требовали осмысления и анализа, а эмоции могли помешать рассудку сделать правильные выводы.

Но с другой стороны, Джулия была человеком, на собственность которого покусились неизвестные преступники. И несмотря на то что она была его конкурентом, Маркус, как джентльмен, должен защитить ее. Совершенное в усадьбе злодеяние могло привести к смерти людей. Он никогда не простил бы себе, если бы отказал Джулии в помощи.

Но тут в душе Маркуса шевельнулось подозрение. А что, если Джулия сама устроила этот взрыв, преследуя какие-то неизвестные ему цели? Однако Маркус тут же отмел эту мысль. Он видел, как взволнована и обеспокоена была Джулия. Она искренне заботилась о безопасности обитателей усадьбы. Маркус понимал, что судьба слуг была ей небезразлична.

Его мать утверждала, что о качествах того или иного человека можно судить по тому, как он разговаривает со своими слугами. Маркус не знал, была ли забота леди Барроуби о своей прислуге всего лишь маской, или она искренне любила всех, кто жил с ней под одной крышей.

– Вы и мистер Эллиот должны немедленно вернуться в деревню, – неожиданно сказала Джулия, обращаясь к Маркусу. – Передайте владельцу постоялого двора, что я заплачу ему за чистку вашей одежды.

Сказав это, леди Барроуби повернулась и направилась в самый эпицентр взрыва.

– Я хочу остаться здесь, – заявил Маркус. – Уверен, что вам понадобится моя помощь.

Джулия остановилась и, обернувшись, бросила на Маркуса удивленный взгляд. Ей нечего было возразить, так как ущерб, нанесенный взрывом, был на лицо.

В конце концов она кивнула:

– Ну что ж, оставайтесь, если вам это угодно. Я буду благодарна вам за поддержку в трудную минуту.

– Я тоже остаюсь, – глубоко вздохнув, заявил Эллиот.

Уголки губ Джулии дрогнули, и она взглянула на Маркуса, как будто хотела, чтобы он вместе с ней посмеялся над беднягой Эллиотом. Однако Маркусу было сейчас не до шуток. Выражение его лица оставалось сосредоточенным. Маркус боролся с охватившим его возбуждением охотника.

Джулия слегка нахмурилась и, повернувшись, зашагала туда, где слуги уже начали наводить порядок. Они разбирали доски и таскали ведра с водой, чтобы отмыть забрызганные грязью соседние постройки.

Эллиот проводил хозяйку усадьбы долгим взглядом.

– Вы ее явно раздражаете, – самодовольно заявил он.

Маркус бросил на него мрачный взгляд:

– С чего вы взяли?

Эллиот хохотнул.

– Отвернувшись от вас, она закатила глаза, – объяснил он. – Я сам это видел. Она считает вас идиотом. – Эллиот усмехнулся. – И я разделяю ее мнение.

– А вас она считает никчемным щеголем, – сказал Маркус.

Эллиот с довольным видом кивнул:

– Вы правы. Но именно это ей во мне и нравится.

Эллиот направился вслед за леди Барроуби, делая вид, что хочет помочь ей. Настроение Маркуса окончательно испортилось. Джулия сама выбрала себе в мужья Эллиота. Неужели она действительно хотела иметь рядом с собой безответственного, легкомысленного денди?

Джулия начала терять в его глазах уважение, которое Маркус невольно испытывал к ней.

Он так ничего и не нашел!

Пока слуги разгребали дерьмо, которым был залит весь двор, он обшарил кабинет и библиотеку.

Он действовал грубо, не пытаясь скрыть, что здесь проходит обыск. Пусть Джулия знает, что в ее вещах копались! К черту всякие церемонии! Он швырял книги с полок и вспарывал ножом обивку кресел и диванов. Ему надо было узнать, что на уме у Джулии.

Но он так и не нашел ничего заслуживающего внимания. В помещении, смежном с комнатой для занятий музыкой, он обнаружил лишь хозяйственные счета и бухгалтерские книги. Это свидетельствовало об уме хозяйки поместья, но ничем не объясняло, почему к ней недавно приезжали важные господа из Лондона. У него, конечно, были догадки на этот счет, но он искал подтверждение им.

Впрочем, он своими глазами видел медальон, который сам по себе являлся важным свидетельством.

И все же вполне возможно, что его подозрения были неоправданными. Четыре лорда, приезжавшие сюда недавно, могли быть простыми посетителями. Что, если они наведались в поместье лишь для того, чтобы выразить соболезнования вдове скончавшегося пэра? Гости недолго оставались в усадьбе и вскоре вернулись в Лондон.

Его одолевали сомнения. Но то, что он ничего не нашел, было обнадеживающим фактом. Возможно, эта женщина не представляла собой ничего особенного. Она была просто милой, хозяйственной вдовой лорда Барроуби.

Он вынужден был признать, что Джулия неплохо устроилась в жизни. И это раздражало его. Впрочем, может быть, именно ее положение в обществе поможет ему осуществить свои планы.

В приступе гнева, который вообще-то был несвойствен ему, он швырнул вазу, и она, ударившись об стену, вдребезги разбилась. Закрыв глаза, он тяжело вздохнул. Джулия была всего лишь орудием в его руках. Он использует ее в своих целях, а затем выбросит.

Никто не запретит ему получать наслаждение от того, что он сеет вокруг зло и разрушения.

К вечеру место взрыва было приведено в относительный порядок. Один из лакеев-акробатов вылил несколько десятков ведер озерной воды на гравий подъездной дорожки, а другой тщательно подмел ее и прилегающую к ней часть двора. Тем не менее в воздухе все еще стояла страшная вонь. Обитатели усадьбы полагали, что, несмотря на все усилия, им придется терпеть дурной запах до следующего проливного дождя.

Маркуса одолевали смутные подозрения. Чтобы развеять их, он подошел к леди Барроуби.

– Скажите, вы хорошо знаете Эллиота? – озабоченным тоном спросил он.

Леди Барроуби удивленно приподняла бровь. Она не ожидала такого вопроса.

– Лучше, чем вас, – после небольшой заминки ответила она и жестом приказала слугам приступить к уборке следующего участка двора.

– Но что вам известно о его жизни? О семье? О роде занятий? Возможно, он…

Маркус сделал паузу.

«Французский шпион? – мысленно договорила за него Джулия и тут же насмешливо подумала: – Да что ты знаешь о французских шпионах!»

– …преступник! – закончил фразу Маркус.

Джулия фыркнула.

– Эллиот не преступник, – заявила она. – Он, конечно, ленив, безволен и тщеславен, но все же я не назвала бы его плохим человеком. У него добрая душа.

– Как вы можете утверждать это? – удивился Маркус.

– А как вы можете утверждать обратное? – Джулия пожала плечами. – Да, я плохо знаю Эллиота, но я много общалась с той категорией людей, к которой он принадлежит, и пришла к выводу, что они очень надежны.

Маркус открыл было рот, чтобы возразить ей, но Джулия жестом остановила его. «Черт возьми, эта женщина умеет повелевать», – с досадой подумал он.

– Надо только помнить, с кем имеешь дело, и не требовать от них больше, чем они могут дать, – продолжала она. – Эллиот всегда будет преследовать только собственные интересы. Зная об этом, я никогда не стану давить на него и упрекать в безнравственности. Кроме того, я доверяю своей интуиции, а она мне подсказывает, что Эллиот не так прост, как кажется на первый взгляд.

Маркус хмыкнул.

– Вот с этим я согласен!

– О, оставьте свои намеки! Он совершенно безобиден. Такие люди, как Эллиот, хотят от жизни только одного – комфорта и развлечений. Хотя это ведет к бессмысленной трате умственных и физических сил…

Маркусу было неприятно слушать похвалы в адрес своего соперника. Ему захотелось наброситься на Эллиота и вывозить его в грязи. Однако он понимал, что подобное желание вызвано ревностью. Не слишком ли хорошо он вжился в роль влюбленного в Джулию кавалера? Впрочем, ему ведь нужно убедительно играть свою роль.

Джулия только что допустила большую ошибку. Об этом разговоре Маркус обязательно напишет в своем отчете как об образце неспособности леди Барроуби ясно, логически мыслить. Она слишком полагалась на свою интуицию, что было недопустимо для претендентки на место в «Королевской четверке». Наитие никогда не заменит разум и аналитическое мышление.

Леди Барроуби вздохнула.

– Думаю, мы хорошо потрудились, – промолвила она, окидывая оценивающим взглядом двор. – Пожалуй, на сегодня достаточно. Если повезет, то завтра пройдет дождь и избавит нас от этой вони. Слава Богу, цистерна водонапорной башни была закрыта, когда произошел взрыв, и в нее не попала грязь.

Маркус взглянул туда, где стоял похожий на крепостную башню каменный цилиндр.

– Вы установили в своей усадьбе насосы? – поинтересовался он.

Джулия кивнула:

– Да, вода подается в кухню по трубам. Но на этом модернизация нашего быта и заканчивается. Олдос не разрешил проводить воду в комнаты для умывания. Он считал это слишком экстравагантным. – Джулия улыбнулась. – Ох уж эти мужчины!

Хотя Маркус ничего не имел против водопровода в спальне, он все же решил выступить на защиту сильного пола.

– Ваш муж был по-своему прав. Устройство водопровода могло привести к неэкономному расходованию воды.

– А гонять трех лакеев с полными ведрами воды для ванны на второй этаж – это, по-вашему, экономно? – возмутилась Джулия.

Все ее платье было заляпано грязью. Даже волосы Джулии оказались запачканными.

– Похоже, сегодня вечером слугам снова придется поднимать воду, несмотря на то что они сильно устали, – заметила она.

– Но вы же за это хорошо платите им, – сказал Маркус.

Внезапно в голову Джулии пришла хорошая идея. Схватив мистера Блайта-Гудмена за руку, она отвела его подальше от слуг.

– Я хочу попросить вас об одном одолжении, – понизив голос, промолвила она. – Мои слуги ничего не должны знать об этой просьбе, иначе они настоят на своем и приготовят мне ванну, хотя сами валятся с ног от усталости. Вы – единственный человек… – Джулия замолчала.

– Ну что же вы, продолжайте! – сказал Маркус.

Джулия вздохнула.

– Я хотела сказать, что доверяю вам, потому что вы не могли устроить этот взрыв. Вы находились в тот момент рядом со мной. Но ведь преступник может оставаться сейчас где-нибудь неподалеку. Существует реальная угроза того, что…

– Значит, вы доверяете мне? – перебил ее Маркус. – А как же Эллиот? Вы утверждали, что он очень надежный человек.

Джулия засмеялась.

– Эллиот исчез куда-то несколько часов назад. Разве вы не заметили?

Маркус действительно не заметил этого.

– Вот вам и надежный человек! – смеясь, воскликнул он.

– Я же говорила, что его моральные качества оставляют желать лучшего. – Джулия посерьезнела. – Сегодня утром вы предлагали мне помощь, мистер Блайт-Гудмен, и теперь я хочу воспользоваться вашим предложением. Не могли бы вы посторожить меня, пока я буду купаться в озере?

«С темно-синего неба смотрит полная луна. От ее света на озерной глади пролегла серебристая дорожка…»

Маркус помнил не только эти строки из дневника Джулии, но и следовавшее за ними описание эротической сцены. Представив себе ее нагое тело, он задрожал. У него перехватило дыхание, пульс участился, во рту пересохло.

– С большим удовольствием, миледи, – хрипло произнес он, сделав над собой усилие.

– Но вы понимаете, что речь идет об оказании услуги, а не об удовольствии? Вы должны себе это хорошо уяснить, мистер Блайт-Гудмен.

Джулия скрестила руки на груди. «О Боже, она пытается спрятать от меня пятно на корсаже платья!» – промелькнуло в голове Маркуса. Ему не было никакого дела до пятен! Его взгляд притягивала ее грудь, и это выводило Маркуса из равновесия.

Мысли неотвратимо путались.

Джулия тем временем завела его за дом, где лежала груда старой поношенной одежды, которую слуги использовали как ветошь, разрывая на тряпки.

– Вот здесь вы можете найти для себя рубашку и штаны, – сказала она. – А я выберу себе платье.

Вскоре они подыскали подходящие лохмотья.

Потом она попросила Маркуса следовать за ней и направилась по протоптанной дорожке к берегу озера.

Полной луны на небе, слава Богу, не было. В озерной глади отражался лишь свет многочисленных фонариков, украшавших павильон, построенный в форме полуразрушенного античного храма.

– Вы подождете меня здесь, а я отойду подальше и быстро искупаюсь. А потом я посторожу, а вы окунетесь в озере, – предложила Джулия.

У Маркуса снова пересохло во рту. Он пробормотал что-то в ответ, и Джулия, решив, что ее спутник согласен, двинулась вдоль берега. Хорошо, что было темно. Иначе Джулия заметила бы сильное возбуждение Маркуса. Он в этот момент сожалел о том, что не дочитал дневник Джулии до конца. Интересно, чем закончилось свидание любовников на озере?

Вода была очень холодной, но Джулия почти не чувствовала этого. Ее тело горело. Джулию бросало в жар при одной мысли о том, что Маркус издали наблюдает за ней. А в том, что он не сводит с нее глаз, у нее не было никаких сомнений. Она ощущала на себе его взгляд и знала, что Маркус тоже охвачен страстью…

Они испытывали усталость после трудного дня. Перепачканные с головы до ног, Маркус и Джулия перекинулись всего лишь несколькими фразами во второй половине дня, когда слуги приводили двор в порядок. Казалось бы, в таких обстоятельствах голос страсти должен был умолкнуть…

Джулия нырнула, надеясь, что озерная вода омоет ее волосы и унесет с собой грешные мысли. Она совсем недавно овдовела, а Маркус был простым охотником за приданым. Он думал только об одном – о ее состоянии. А ей нужно было привести в порядок усадьбу и выбросить из головы этого красавца.

Услышав плеск воды, Джулия вздрогнула и огляделась. Однако вокруг было темно, и она не могла ничего рассмотреть. Джулия вытянула руки.

– Мистер Блайт-Гудмен, вы где? – произнесла она.

Но с берега ей никто не ответил.

Встревожившись, Джулия хотела выйти из воды. Но тут перед ней неожиданно вынырнул Маркус. По его обнаженной груди стекали струйки воды. Джулия ахнула.

Глава 8

Его божественное тело слегка вздрагивает от моего прикосновения. Прохладная кожа, горячие ладони и плеск воды…

– Ой! – испуганно вскрикнула Джулия и погрузилась в воду по подбородок.

Маркус вздрогнул от ее голоса и хотел было снова нырнуть.

– Вот черт… – растерянно пробормотал он.

Очевидно, Маркус был удивлен не менее Джулии. Джулия едва не засмеялась, заметив, что он поскользнулся на глинистом дне и чуть не упал, однако она уняла свое веселье и старательно нахмурилась:

– Я требую, чтобы вы объяснились, сэр! Вы ведете себя неприлично!

Маркус резким движением руки убрал с лица мокрые волосы.

– Это я-то веду себя неприлично? – возмутился он. – В таком случае, как вы назовете поведение женщины, которая подкрадывается к ничего не подозревающему мужчине в тот момент, когда он купается?

– Я не подкрадывалась!

– Нет, подкрадывались!

– Но мы договорились, что вы будете стоять на берегу до тех пор, пока я не искупаюсь, – напомнила Джулия.

– Да, но я не мог больше терпеть! Знаете ли, я не привык ходить облитым с головы до ног гов… то есть грязью!

Джулия улыбнулась:

– Поскольку вы перепачкались в моей усадьбе и к тому же предложили свою помощь, я вас прощаю. – Она прошла мимо Маркуса. – Если вы отвернетесь, я выйду на берег, и вы сможете поплавать в свое удовольствие.

– В этом нет никакой необходимости, – заявил Маркус. От его хрипловатого низкого голоса по спине Джулии пробежали мурашки. – Воды в озере хватит на двоих.

Джулия остановилась и нерешительно взглянула на Маркуса. Его глаза находились в тени, но она заметила, что его лицо напряжено. Джулию охватила дрожь. Она не могла двинуться с места. Маркус словно заворожил ее.

Он начал плавать вокруг нее, постепенно сужая круги. Джулия поворачивалась в воде, стараясь не терять его из вида.

– Мне кажется… я… – лепетала она.

– Вы – уникальная женщина, – перебил ее Маркус.

Джулии не хотелось, чтобы он считал ее необычным человеком. Ей было бы намного приятнее и выгоднее, чтобы Маркус видел в ней просто богатую вдову, леди по происхождению и воспитанию, выбирающую мужчин сердцем, а не холодным разумом.

Маркус теперь находился так близко от нее, что она могла видеть страсть в его глазах. Да, этот мужчина хотел ее. Его интересовали не только ее состояние и социальное положение, хотя, вероятно, их он тоже не сбрасывал со счетов. И все же главное, что им двигало, было желание близости с Джулией. Его возбуждение передалось ей.

Кровь забурлила в ее жилах. Казалось, холодная вода только увеличивает жар ее распаленного тела. Обнаженная Джулия находилась сейчас наедине с обнаженным мужчиной, и ее смущало только то, что он все еще держался на расстоянии от нее. В его взгляде читался немой вопрос, ответ на который должна была дать она. Однако, по мнению Джулии, было достаточно и того, что она молчала, не протестуя против его действий.

Но Маркус все еще выжидал, плавая вокруг нее. Он не спешил остудить жар ее возбужденного тела. Ему нужно было не просто получить ее разрешение приблизиться, а заставить ее совершить какие-то действия, подтверждающие влечение Джулии к нему.

Вокруг было тихо. Джулия слышала лишь плеск воды о берег и стук собственного сердца. С наступлением темноты шум работ в усадьбе Барроуби умолк. Джулия и Маркус были совершенно одни.

Джулия едва не застонала. Ее тело горело огнем. Чтобы избавиться от неприятных ощущений, ей нужно было лишь сделать шаг навстречу Маркусу…

О, как чудесно было бы слиться с ним в одно целое! Джулия почувствовала бы себя на седьмом небе от счастья. Ведь она всю свою жизнь мечтала о неистовой ночи любви. Джулия нутром чуяла, что Маркус был опытным, изобретательным любовником, умеющим доставить женщине наслаждение.

Она наверняка бы растаяла в его объятиях, и Маркус осуществил бы все ее тайные мечты. Джулия жаждала принадлежать этому человеку…

Но тут она остановила себя. Она не имеет права распоряжаться собственной судьбой, ведь она – часть «Королевской четверки». А это означает, что с Маркусом ей не по пути. Этот человек никогда не удовольствуется тем, что его жена принадлежит ему лишь наполовину. Маркус потребовал бы от нее полной самоотдачи, он захотел бы завладеть и душой, и телом, и помыслами Джулии.

И она бы с радостью отдала ему всю себя… если бы была обыкновенной женщиной, за которую он ее и принимал.

Джулия тяжело вздохнула.

– Мне пора в усадьбу, – выдавила она из себя.

– Но почему? – разочарованно спросил Маркус.

У Джулии защемило сердце. Она растерянно взглянула на Маркуса.

– Я должна вернуться домой…

Маркус молча отплыл подальше от нее, давая ей возможность выйти на берег. То, что он не остановил ее, удивило Джулию. По-видимому, ее представление о Маркусе было ложным. Мужчина, о котором грезила она, не дал бы ей уйти.

«Нет, Маркус все правильно сделал, – возразила она себе. – Он не стал останавливать меня, потому что я сама должна была принять решение. Я ведь хочу отдаваться, а не чувствовать, что меня берут силой».

Да, Маркус действовал безупречно, и Джулия почувствовала к нему непреодолимое влечение. Он уважал ее, и это было самым главным.

Маркус тем временем внимательно наблюдал за Джулией, которая медленно шла к берегу. Может быть, ему следовало остановить ее? По выражению ее глаз он понял, что она хочет его. Маркус мог бы воспользоваться этим, но не стал навязываться Джулии.

Да, конечно, он мог бы проявить инициативу, но это ни к чему не привело бы, поскольку Джулия, по-видимому, решила не вступать с ним в интимную связь, несмотря на свое влечение.

Маркус напомнил себе, что его цель состоит вовсе не в том, чтобы залезть под юбку к этой женщине. Он должен втереться к ней в доверие, разузнать у нее с помощью лести то, каким образом она стала ученицей и наследницей Лисы.

Коснувшись дна, он подождал, пока холодная озерная вода остудит его жар. Услышав плеск за спиной, Маркус машинально обернулся. Джулия ждала от него защиты, и он должен был обеспечить ее безопасность.

Однако никого постороннего рядом не было. Джулия уже наполовину вышла из воды и теперь, наклонившись, выжимала свои густые длинные волосы. На ее сосках дрожали капли, похожие на алмазы. От этой картины у Маркуса перехватило дыхание. Холодная вода не могла остудить его пыл.

Джулия откинула назад волосы и, запрокинув голову, помотала ею. При этом ее высокая грудь соблазнительно затрепетала. Джулия была как никогда прекрасна. Ее роскошное тело обладало удивительной гибкостью. Повернувшись, Джулия вышла на мелководье, высоко поднимая колени.

Сердце Маркуса бешено колотилось. Он не мог отвести взгляд от покачивавшихся, манящих бедер Джулии. Поднявшись на берег, она наклонилась, чтобы поднять с земли свою одежду. Дрожь пробежала по телу Маркуса. Он закрыл глаза, чтобы унять волнение. Но ему было трудно успокоиться. Перед мысленным взором Маркуса стояла соблазнительная картина.

– Вам нездоровится, сэр? – раздался с берега голос Джулии.

Маркус сдержанно кашлянул. Он давно уже не испытывал такого сильного возбуждения. Он невольно вспомнил хорошенькую горничную, в которую был влюблен в двенадцатилетнем возрасте. Тогда, как и сейчас, он сходил с ума от страсти.

– Может быть, вам нужна помощь?

О Боже, от ее голоса у него все сжималось внутри!

– Со мной все в порядке, миледи, – тяжело дыша, промолвил он. – Я просто… наступил на острый камень.

Маркус осторожно открыл один глаз и увидел, что Джулия уже полностью оделась. Просторное платье скрывало ее великолепную фигуру.

«Надо быстрее выходить из воды», – решил Маркус.

Видя, что он направляется к берегу, Джулия повернулась спиной к озеру.

– К сожалению, я захватила всего лишь одно полотенце, – извиняющимся тоном промолвила она. – Если хотите, можете вытереться моим.

Неужели она хотела добить его? Как он мог в таком возбужденном состоянии вытираться полотенцем, от которого пахло влажной обнаженной женщиной?

Быстро надев на мокрое тело поношенную рубашку и штаны, Маркус взял сапоги и зашагал вверх по тропинке.

– Я должен вернуться на постоялый двор, – бросил он через плечо.

– Не делайте глупостей, – остановила его Джулия. – Уже поздно, оставайтесь на ночь в усадьбе.

«Нет, она определенно задумала убить меня», – решил Маркус. Он хотел отказаться от ее приглашения, поскольку знал, что ее гостеприимство может спалить его дотла.

«Ты находишься здесь на задании, – сказал он себе. – Поэтому должен остаться в усадьбе на ночь».

Джулия с удивлением посмотрела на находящегося в замешательстве Маркуса.

– Вы можете лечь спать в комнате братьев Игби, – сказала она.

– Благодарю вас, миледи, – выдавил из себя Маркус. – Я высоко ценю ваше гостеприимство.

Джулия усмехнулась:

– Пустяки, не стоит благодарности.

Маркус не мог оторвать глаз от ее губ. Чувственные, полные, притягательные – какую тайну они скрывали?

Маркус понял, что от возбуждения у него путаются мысли. Внезапно неподалеку мелькнула чья-то тень.

– Игби? – окликнула вышедшего на берег озера слугу Джулия. – Что-то случилось?

Подхватив юбки, она побежала навстречу лакею. Маркус поплелся вслед за ней, но, услышав тревожные нотки в голосе Джулии, разговаривавшей с Игби, он ускорил шаг.

Джулия и Игби остановились у черного хода, который вел на кухню.

– Вы уверены, что сейчас в доме нет никого из посторонних? – спросила Джулия.

– А разве в дом кто-то проник? – вмешался в разговор запыхавшийся Маркус.

Игби кивнул. На его веснушчатом, бледном лице читалось выражение озабоченности.

– В некоторых комнатах все перевернуто вверх дном, сэр, – сообщил он.

– А вы уверены, что злоумышленник не затаился где-нибудь в доме? – спросил Маркус.

Джулия с недовольным видом посмотрела на него, и Маркус понял, что вмешивается в чужие дела. Это было поместье Барроуби, а не Рейвенклифф, его родовое гнездо. Здесь Маркус был гостем и одновременно… шпионом.

Маркус насупился, пытаясь обуздать свои эмоции и разобраться в сложившейся ситуации. Впрочем, леди Барроуби была вполне способна сама решить все проблемы.

Она распорядилась, чтобы слуги, вооружившись ножами и топорами, прочесали весь дом. Маркус вынужден был признать, что она вела себя очень хладнокровно. Он на ее месте, несмотря на грозившую опасность, ринулся бы обыскивать дом вместе с прислугой.

– Пусть только кто-нибудь попробует напасть на моих людей, – шептала Джулия, прислушиваясь к доносившимся из дома звукам.

Наконец Беппо помахал им из окна верхнего этажа, и они вошли в дом.

Переступив порог кухни, Джулия огляделась вокруг. Мег в это время должен был уже готовить ужин. Но в печи не горел огонь, а на холодной плите стояли пустые кастрюли.

Джулия направилась в вестибюль, надеясь, что Игби по своему обыкновению преувеличил размеры постигшего их бедствия.

Но здесь ее ждала неприглядная картина. Вся парадная лестница и вестибюль были завалены обломками мебели и осколками фарфора. Похоже, кто-то крушил все подряд в приступе бешеной ярости. Двери, ведущие в комнаты, были распахнуты настежь, все вещи в них перерыты.

В коридорах толпились слуги. Все они были ошеломлены произошедшим. Увидев хозяйку усадьбы, Беппо устремился к ней, протягивая осколок любимой фарфоровой вазы покойного Олдоса.

– Что это может означать, миледи? – с недоумением спросил он.

Джулия знала ответ на этот вопрос. Кто-то хотел дать понять, что за хозяйкой поместья следят. О ней собирали сведения и не скрывали этого. Джулия не сомневалась, что это были члены «Королевской четверки». Кому еще нужно держать ее в напряжении?

Олдос предупреждал жену, что ей будет нелегко отстоять место в «четверке», и оказался прав.

Скрестив руки на груди, Джулия глубоко задумалась. Если Кобра, Лев и Сокол полагают, что ее может испугать взрыв в уборных на территории усадьбы или разгром в доме, то они ошибаются. Эти люди не понимают, с кем имеют дело.

Она ободряюще улыбнулась слугам.

– Все в порядке, – промолвила Джулия. – В комнатах не было ничего ценного.

Олдос, слава Богу, научил ее держать всю информацию, касающуюся тайной деятельности, в голове, а не на бумаге.

– Однако надо убрать мусор, – продолжала она. – Пусть братья Игби принесут холщовые мешки, а горничные заметут в них сор. Мы с вами, Пиклз, осмотрим испорченные вещи. Кое-что из них еще наверняка можно спасти, починить или отремонтировать. А вы, Мег, отправляйтесь на кухню. Ужин никто не отменял.

Слуги, получив приказания, сразу же приступили к работе. Спокойствие хозяйки усадьбы убедило их в том, что им нечего бояться. Джулия улыбкой и добрым словом подбадривала их, хотя внутри у нее все кипело от ярости.

«Черт бы побрал эту «четверку»! – раздраженно думала она. – Впрочем, если бы я была одним из ее членов, то скорее всего одобрила бы такие действия. Надеюсь, когда я отстою место Лисы, мои коллеги не будут просить меня о подобных услугах по крайней мере в течение первого года. А лучше всего лет двадцать».

Маркус помогал ей. Он все это время находился рядом, и Джулия знала, что может положиться на него в трудную минуту. Это придавало ей силы. И еще Джулии нравилось, что Маркус вел себя неназойливо. Этим он отличался от других мужчин. Джулия не потерпела бы, если бы он постоянно вмешивался в ее дела.

Ее радовало и то обстоятельство, что мистер Блайт-Гудмен не был замешан в провокации, которую устроили в ее доме. А вот невиновность ее жениха находилась под большим вопросом.

Глава 9

Наши кони скачут ноздря в ноздрю, моя белая кобыла и его вороной жеребец мчатся галопом. Свобода и бешеная скачка завораживают меня, горячат мою кровь, возбуждают сокровенные уголки моего тела. Я сижу в мужском седле, сжимая ногами бока кобылы. Я наклоняюсь и подстегиваю ее и, когда она вырывается вперед, оборачиваюсь и смеюсь, глядя на него через плечо.

Я уже думаю, что победила, но тут сбоку от меня снова возникает голова вороного жеребца. Я кричу, пытаясь заставить кобылу бежать резвее, ноуже слишком поздно. Сильная рука хватает меня за талию и вырывает из седла. Моя кобыла мчится вперед и побеждает в этой гонке без меня. А я оказываюсь в объятиях моего любимого. Я лежу на его коленях, а вороной жеребец постепенно переходит на шаг.

– Ты проиграла, – шепчет любимый и, зарывшись лицом в мои волосы, смеется.

Я обвиваю руками его шею.

– Я победила.

Приоткрыв рот, я страстно целую его, и наши языки вступают в яростную борьбу. Я сильна, но он сильнее. Я умна, но он тоже. Он мне ровня, и каждая наша схватка заканчивается победой и восторгом нас обоих. Он – мой достойный противник…

Поцелуй разгорячает нас, и мы спешим избавиться от одежды. Сначала я теряю шляпку, потом вслед за ней отправляется мой жакет, ветер уносит шейный платок моего любимого… Вскоре я уже могу погладить обнаженную мужскую грудь. Он высоко задирает подол моего платья и сажает меня лицом к себе. Теперь я сижу верхом на его коленях. Покачивания в седле доводят меня до оргазма. Я скачу одновременно на мужчине и на жеребце. Я кричу от острого наслаждения, и свежий встречный ветер овевает мою обнаженную грудь.

– Ты чувствуешь, как сильно я хочу тебя? – хриплым от страсти голосом спрашивает он.

Я поступила эгоистично, первой получив наслаждение. Но ему нравится, когда я себя так веду. Наконец ритм движения приводит и его в экстаз.

Сладкая пытка длится до тех пор, пока он не начинает стонать, запрокинув голову. Его тело сотрясают судороги. Он не в силах остановить меня.

– Ты будешь моим жеребцом, на котором я поскачу дальше? – вкрадчивым голосом спрашиваю я.

Я кладу руки ему на плечи. Слегка приподнявшись, я сажусь, и он медленно входит в мое лоно. Я приподнимаюсь и опускаюсь в ритм движению лошади. У меня теперь свой жеребец. Я скачу на нем, хлопая его по голым плечам, до тех пор, пока нас обоих не охватывает пламя беспощадного огня.

Проснувшись, Джулия блаженно потянулась, не открывая глаз. После вчерашнего напряженного дня у нее болели плечи и ломило спину. Но ничто не могло испортить ее радостного, приподнятого настроения.

Вчера в усадьбе стряслась беда. Чтобы полностью ликвидировать причиненный ущерб, обитателям Барроуби придется еще несколько дней трудиться не покладая рук. От страшной вони будет не так-то легко избавиться. И тем не менее Джулия находилась в прекрасном расположении духа.

Вчера вечером Маркус, пожелав спокойной ночи, пожал ей руку. Джулия до сих пор помнила те ощущения, которые возникли у нее от прикосновения его сильных, теплых пальцев.

Они были приятнее, чем ощущения от поцелуя. Впрочем, нет… Жадный поцелуй в саду тоже был восхитителен. Но легкое рукопожатие означало нечто большее, чем страсть. Оно говорило о нежности и заботе, о том, что между ними может возникнуть взаимопонимание… Это вселяло надежду в душу Джулии.

Вчера она вела себя как глупая девчонка. Ей хотелось поскорее выпроводить гостя и остаться одной. Джулия боялась, что не устоит перед искушением и сама кинется ему на шею. В ее памяти еще были слишком живы воспоминания о купании в озере и о поцелуе в саду… Пожелав друг другу спокойной ночи, они еще долго стояли у двери, ведущей в спальню Джулии. Дом уже погрузился в сон. Вокруг царила тишина, слуги разошлись по своим комнатам…

Улыбнувшись, Джулия снова сладко потянулась и выставила ступни из-под одеяла. В комнате было жарко.

Жарко? Но ведь Джулия всегда вставала в пять часов утра, еще до того, как слуги начинали топить печи и камины в доме. Лишь через час после ее подъема в комнате становилось тепло.

Открыв глаза, она увидела, что портьеры на окнах раздвинуты, спальня залита ярким светом, а в камине весело горит огонь. На столике, стоявшем у кровати, Джулию уже ждал завтрак. Горячие блюда были накрыты серебряными крышками.

– Наконец-то вы стали просыпаться поздно, как все порядочные леди, – сказала Пиклз, выходя из гардеробной. В руках она держала приготовленное для Джулии платье. – Впрочем, сейчас еще девять утра.

– Как девять? – изумилась Джулия и резко села на постели. – Неужели я так долго спала? – Она быстро отбросила в сторону одеяло. – О Боже, у меня уйма дел!

– Ничего страшного, и без вас управятся, – проворчала Пиклз. – Этот глупый канатоходец, которого вы сделали своим дворецким, наконец-то взялся за ум. Он вместе с мистером Блайтом-Гудменом собрал парней, и теперь все они строят уборные, которые будут просторнее и крепче прежних.

– Вот как?

Джулия снова откинулась на подушки, и служанка поставила поднос с завтраком ей на колени. Джулия никогда не была неженкой, она не привыкла завтракать в постели. Но от еды исходил такой аппетитный аромат, огонь в камине так приятно потрескивал, а горячий чай был сейчас так кстати…

Джулия вдруг резко отпрянула от еды.

– Пиклз, почему так неприятно пахнет от чая? Где ты брала воду?

– Что вы такое говорите, миледи! Я, как всегда, брала воду из трубы, проведенной на кухню… – Подойдя к кровати, Пиклз наклонилась к чашке и принюхалась. – О Боже, воняет, как из уборной!

– Водонапорная башня! – воскликнула Джулия.

Второе утро подряд хозяйка усадьбы выбегала из своей спальни полуодетой. На лестнице она столкнулась с запыхавшимся Беппо, который поднимался к ней. Он был охвачен тревогой.

– Не знаю, как это произошло, миледи, – начал оправдываться он. – Мы перекрыли доступ сточных вод в водонапорную башню, но…

– Мне кажется, я знаю, как это произошло, – перебила его Джулия.

Она должна была предвидеть такое развитие событий. Железный замок на крышке цистерны водонапорной башни внушал обитателям дома уверенность в том, что грязь не попадет в питьевую воду. Однако ее можно было испортить другим способом.

Джулия потерла виски.

– Дела с водой плохи, как я поняла? – спросила она. Беппо растерянно развел руками!

– Нам придется вычерпать всю воду из цистерны и потом дождаться, когда подземный источник наполнит ее снова. Боюсь, что эту процедуру надо будет повторить пару раз. Одним словом, в течение целого месяца, а быть может, и дольше нам будет не хватать воды…

У Джулии подкосились колени, и она в изнеможении опустилась на ступеньку лестницы. Поместье Барроуби было огромным. Джулия содержала большой штат прислуги, которая поддерживала порядок в усадьбе и позволяла хозяйке всегда радушно принимать множество гостей. Сможет ли такое количество народа долго обходиться без воды?

Опустив голову, Джулия уперлась лбом в колени, и ее волосы упали ей на руки. Ее золотистые пряди еще пахли озерной водой, в которой Джулия купалась сегодня ночью.

Внезапно ее осенило, и она вскинула голову.

– Может быть, пока мы не очистим цистерну, нам можно использовать озерную воду, хорошо фильтруя ее? – спросила Джулия.

Пиклз фыркнула.

– Лучше не фильтровать, а кипятить ее, чтобы отбить неприятный привкус, – заметила она.

Беппо задумчиво покачал головой:

– Нам понадобится слишком много телег и бочек, чтобы обеспечить водой всю усадьбу.

– Не так уж и много, – возразила Джулия. – Мы отошлем часть прислуги в деревню. Ферману удалось избавиться от большинства назойливых постояльцев, и теперь он может приютить у себя на время наших людей. Если их помощь понадобится, то мы всегда сможем позвать их, ведь до деревни рукой подать. Заприте на ключ все комнаты, которые мы не используем, и распустите по домам всех садовников. Их услуги нам пока не понадобятся. Оставьте только тех людей, которые обслуживают дом. Вам все понятно?

Беппо наморщил лоб.

– А еще нам, пожалуй, следует отогнать лошадей и дойных коров на северное пастбище. Там они могут сами ходить к озеру на водопой, – сказал он.

Джулия улыбнулась:

– Прекрасная мысль! Думаю, лошадям отдых пойдет на пользу. Во всяком случае, для них это лучше, чем возить весь день бочки с водой.

– А зачем нам возить воду? – раздался вдруг глубокий мужской голос, и у Джулии учащенно забилось сердце.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, она повернулась и радостно улыбнулась поднимающемуся по лестнице мистеру Блайту-Гудмену, человеку, которого она еще совсем недавно собиралась вычеркнуть из своей жизни.

Маркус… После их поцелуя и купания в озере она могла его так называть. Ей нравилось это звучное благородное имя, которое очень подходило ему.

Но тут Джулия опомнилась. Ей нельзя расслабляться, это грозит потерей душевного равновесия. Хотя приветливо улыбавшийся Маркус выглядел безобидно, она не должна недооценивать исходившей от него опасности. Джулия знала, что могла влюбиться в этого человека. О Боже, ей было так легко утонуть в его зеленых, как весенний лес, бездонных глазах!

– Вы говорили о воде, миледи? – промолвил он, выводя Джулию из задумчивости.

– Хм… – пробормотала Джулия, с трудом соображая, о чем идет речь.

Уголки губ Маркуса дрогнули. Он видел ее растерянность и едва сдерживал смех. Джулия постаралась взять себя в руки. Ей не хотелось выглядеть смешной в глазах Маркуса.

– Вода в цистерне загрязнена, – сообщила она и, встав, отряхнула юбку.

Маркус сразу же посерьезнел.

– Вы считаете, что это последствия вчерашнего взрыва?

Джулия покачала головой:

– Мег проверял воду перед тем, как лечь спать. Она была чистой. Кто-то испортил ее ночью.

Лишить большую усадьбу источника питьевой воды – серьезное преступление, более опасное, чем взрыв уборных. Действия неизвестного злоумышленника походили на объявление войны.

Взглянув на леди Барроуби, которую про себя Маркус уже начал называть просто Джулией, он понял, что она готова принять этот вызов. Эту женщину было трудно чем-нибудь запугать. Если диверсии в усадьбе были делом рук лорда Ливерпула, который подобным образом проверял Джулию, то надо признать, что протеже Лисы с честью выдержала все испытания.

Джулия была чертовски умна. Но это вовсе не означало, что она лишена коварства и тщеславия, качеств, свойственных людям, склонным к совершению преступлений. Одного ума было мало для того, чтобы стать членом «четверки». Преступники тоже порой обладают развитым мышлением. Заклятый враг «четверки», французский шпион по кличке Химера, отличался прекрасными умственными способностями.

Члены «Королевской четверки» должны были прежде всего хранить верность своей родине и быть готовыми жертвовать ради нее своими интересами. Джулии еще предстояло доказать Маркусу свою преданность короне.

Услышав стук в дверь, Беппо быстро спустился в холл. Джулия и Маркус не спеша последовали за ним.

Это был Эллиот. Переступив порог дома, он стал снимать перчатки.

– А вот и я, миледи! – широко улыбаясь, воскликнул он. Однако улыбка быстро сошла с лица Эллиота, как только он заметил Маркуса.

– Блайт-Гудмен? Черт возьми! Что вы здесь делаете в такую рань?

Маркус усмехнулся.

– Вчера я задержался здесь до позднего вечера, и леди Барроуби любезно предложила мне воспользоваться ее гостеприимством и переночевать в усадьбе, – ответил он.

Эллиот с недовольным видом поморщился. Маркус догадался, о чем он сейчас думал. Его приятель сожалел о том, что вчера, не пожелав возиться в грязи, рано покинул усадьбу и тем самым лишил себя удовольствия переночевать в доме леди Барроуби.

Поздоровавшись с гостем, Джулия вышла на крыльцо. А Маркус, задержавшись, похлопал Эллиота по плечу.

– Не расстраивайтесь, старина, – сказал он. – Не каждый рожден героем.

– Вы вторглись на мою территорию, Блайт-Гудмен, – бросив на Маркуса свирепый взгляд, заявил Эллиот.

Маркус понял, что даже денди готовы сражаться не на жизнь, а на смерть, если на карту поставлено богатство и их личное благополучие. Состояние леди Барроуби было хорошей наградой, которая ждала победителя.

– Я никому не навязывался, – пожав плечами, сказал Маркус. – Меня пригласили, и я остался.

Эллиот зло прищурился.

– Она согласилась стать моей женой, – заявил он.

Маркус криво усмехнулся:

– А вам не кажется, что леди Барроуби могла за это время передумать?

Эллиот явно занервничал.

– Я это выясню.

Маркус кивнул:

– Очень хорошо, что вы приехали. В усадьбе не хватает рук. Нам предстоит целый день таскать огромные тяжелые бочки воды от озера к дому.

Эллиот побледнел.

– Таскать? – ошеломленно переспросил он.

– Да, приятель, пойдемте. – Маркус снова похлопал его по плечу. – От физического труда еще никто не умер, поверьте мне.

Повернувшись, чтобы последовать за Джулией, Маркус услышал, как Эллиот проворчал у него за спиной:

– Глупости! От тяжелого физического труда ежедневно умирает множество людей.

Как только работа закипела, к Джулии снова вернулось хорошее настроение. Стоял погожий осенний день, и мужчины трудились с большим старанием, пытаясь произвести на Джулию приятное впечатление. Наблюдать за ними было забавно.

К ее удивлению, мистер Эллиот оказался довольно выносливым молодым человеком. Кто бы мог подумать, что этот щеголь и бездельник обладает недюжинной силой? Джулия, черпавшая ведром воду из озера, сделала небольшой перерыв в работе и взглянула на Эллиота и Маркуса, которые в этот момент грузили большую бочку на телегу, стоявшую на высоком берегу. Конюх боялся спускаться к кромке воды, так как колеса телеги могли увязнуть во влажной почве. Мужчины не прекращали спорить и переругиваться, но это не мешало им трудиться. Джулия и не надеялась, что ей удастся запастись таким большим количеством воды.

Эллиот настоял на том, чтобы воду возили с дальнего конца озера, расположенного на максимальном расстоянии от разрушенных уборных. Там она была наиболее чистой. А Маркус предложил заполнить, кроме бочек, все имеющиеся в доме медные переносные ванны, чтобы увеличить запас воды. Джулия не знала, что бы она делала без этих двух помощников!

У Джулии разыгралась фантазия, когда Маркус, которому стало жарко, сбросил сюртук и жилет и остался в рубашке с закатанными рукавами. Вода из бочек, которые мужчины грузили на подводы, выплескивалась, и вскоре рубашка на груди Маркуса намокла. Джулия кусала губы, наблюдая за ним. Маркус был очень хорош с влажными волосами и полуобнаженной мускулистой грудью, к которой прилипала мокрая ткань.

Несколько раз Маркус ловил на себе взгляд Джулии и улыбался в ответ. Джулия смущалась, видя, что он читает ее тайные мысли и понимает, в каком состоянии она находится. Но все равно она была не в силах отвести от него восхищенных глаз. Между ними как будто шел беззвучный разговор…

Да, это был поистине удивительный день!

Наконец они наполнили бочки водой и погрузили их на телегу. Страшно уставшие от напряженной работы Эллиот, Маркус и Джулия теперь могли вздохнуть с облегчением. Но как только телега исчезла из виду, Джулия схватилась за голову.

– О Боже! Почему мы не сели на телегу? – воскликнула она. – Там оставалось место. А теперь нам придется несколько миль идти пешком.

Как она раньше не подумала об этом? Это Маркус был во всем виноват! Все ее внимание было приковано к его гибкому, мускулистому телу.

У Эллиота было такое расстроенное выражение лица, что Джулия чуть не рассмеялась.

– Я поступила крайне безответственно, – покаялась она. – Вы, господа, бескорыстно помогли мне, а я не смогла обеспечить вам даже минимум удобств.

Маркус, усмехнувшись, сунул два пальцы в рот и пронзительно свистнул. Пасшийся на лугу в полумиле от них жеребец цвета темного шоколада поднял голову, но не двинулся с места.

Маркус нахмурился.

– Боюсь, что он влюбился вон в ту симпатичную кобылу, – сказал он и снова свистнул.

Жеребец фыркнул, отошел от других лошадей и с видимой неохотой побежал на зов хозяина.

– Хотите, я подвезу вас, миледи? – с улыбкой спросил Маркус Джулию.

Джулия приподняла бровь.

– Похоже, ваше предложение излишне, сэр, – ответила она, кивнув на свою белоснежную кобылу по кличке Майел, которая устремилась вслед за жеребцом.

Джулия и Маркус рассмеялись, наблюдая за влюбленной парочкой, не желавшей расставаться. Эллиот тоже попытался подозвать свистом свою старую лошадь. Однако она даже не взглянула в его сторону.

– Ах ты, дрянная кляча, – уперев руки в боки, пробормотал Эллиот.

Маркус засмеялся.

– Мы можем сесть на жеребца вдвоем, – сказал он.

– Спасибо, я доберусь до усадьбы пешком, – заявил Эллиот. – Я не хочу, чтобы леди Барроуби видела, как я трясусь, сидя на вашем жеребце. Мое великолепие за сегодняшний день и так несколько померкло в ее глазах.

И он зашагал в сторону дома.

– Вы можете поехать вместе со мной, мистер Эллиот! – крикнула ему вслед Джулия.

Эллиот, не останавливаясь, махнул рукой. Взглянув на Маркуса, она увидела, что он помрачнел, услышав ее предложение. Значит, он не хотел, чтобы она ехала, обнимая Эллиота?

То, что Маркус ревнует ее, обрадовало Джулию. Но она тут же остановила себя. «Опомнись! Маркус не тот человек, который тебе нужен!» – подумала она. Однако это была ложь. Именно Маркус нужен был Джулии! И она понимала это.

Маркус помог ей в трудную минуту. Олдос учил Джулию ценить подобную поддержку. И все же Джулия чувствовала, что ей нужно расстаться с Маркусом, как только она приведет усадьбу в порядок.

Ее обуревали противоречивые эмоции.

«Да, мне надо отказаться от его услуг и распроститься с ним», – говорила она себе. Однако Джулия тут же вспомнила, что она являлась не только хозяйкой большого поместья, но и в первую очередь Лисой. Маркус мог оказаться полезным в тайной деятельности.

Нет, она не даст ему просто так уехать из усадьбы. Тем более что ей не хочется расставаться с ним.

Леди Барроуби верхом на лошади – это было незабываемое зрелище! Седок и кобыла, несмотря на отсутствие седла, а возможно, именно благодаря этому обстоятельству, слились в единое целое. Джулию ничуть не смущало то, что юбка ее практичного темного платья едва прикрывала колени. Она, весело смеясь, обогнала Маркуса, скакавшего на вороном жеребце.

Маркус решил сначала не догонять ее, но вскоре ему в голову пришла дерзкая мысль. Их скачка напоминала одну из сцен, описанных в дневнике Джулии. Может быть, коварная хозяйка усадьбы намеренно подстроила все это? Впрочем, нет… Откуда Джулия могла знать, что вода в цистерне станет непригодной для питья, а лошади окажутся на ближайшем пастбище?

Все произошедшее было простым совпадением. Придя к такому выводу, Маркус пригнулся и подстегнул своего жеребца. Он решил воспользоваться сложившейся ситуацией.

Вскоре Маркус догнал Джулию. Взглянув на него, она задорно улыбнулась. Дорога пролегала через лес, и Маркус вынужден был держаться близко к своей спутнице.

Внезапно он резко наклонился к ней и, обняв за талию, стащил с лошади. Джулия испуганно взвизгнула, однако через мгновение оказалась на коленях Маркуса. Его жеребец замедлил бег, а белая кобыла Джулии, лишившись седока, умчалась далеко вперед.

Джулия откинула назад упавшие ей на лицо волосы. Она была в ярости.

– Зачем вы все это сделали? Вы могли нанести Майел травму!

«О эти странные женщины!» Маркус на мгновение растерялся, но тут же ему в голову пришла спасительная идея.

– Я боялся, что вы поранитесь о сучья, которые росли очень низко над дорогой, – заявил он.

Джулия, прищурившись, взглянула назад.

– Я не видела никаких сучьев. Я часто езжу по этой дороге.

– Вы хотите сказать, что я лгу? – разыграв возмущение, спросил Маркус. – Говорю же вам, над дорогой очень низко рос огромный сук! Я спас вам жизнь.

Джулия нетерпеливо заерзала у него на коленях, и у Маркуса перехватило дыхание.

– Ну хорошо, – сдалась она. – Но нам необходимо поймать Майел.

– Мне кажется, ваша лошадь сама вернется в стойло, вспомнив, что там ее ждет вкусный овес. – Маркус натянул поводья, заставляя жеребца перейти на иноходь. Видя, что это не понравилось Джулии, он пояснил: – Так моему коню будет легче нести тяжелую ношу – двух седоков.

Его слова успокоили Джулию.

– О, конечно, – промолвила она.

Маркус промолчал. Он старался не прижимать к себе Джулию, чтобы развеять ее опасения. Мерный стук копыт вороного жеребца постепенно успокоил ее. В своих мечтах Маркус, конечно, уже давно раздел Джулию и повалил на груду опавшей листвы. Но это была всего лишь безобидная игра воображения. В реальности он преследовал совсем другие цели. Насилие над этой женщиной не входило в намерения Маркуса. Он хотел заманить ее в ловушку.

– Какой прекрасный вечер, – мечтательно заметил он. От Джулии исходил манящий аромат. Маркусу казалось, что до конца жизни его будет возбуждать запах озерной воды.

Джулия чувствовала, что Маркус возбудился. Но он вел себя безукоризненно, и она готова была простить ему неконтролируемые чувства. Ей были приятны его объятия.

Легкое покачивание помогало ей расслабиться после тяжелого дня.

– Вы сегодня так много сделали для меня, – сказала она. – Огромное спасибо вам за помощь, я в вечном долгу перед вами.

Маркус улыбнулся:

– Не стоит благодарности. Я получаю удовольствие от физического труда. Думаю, что даже Эллиоту понравилась сегодняшняя работа, хотя он и скрывает это от нас.

Джулия засмеялась.

– Он боится, что мы раскусим его и ему придется часто трудиться. А это явно не входит в его планы.

Маркус расхохотался. По спине Джулии забегали мурашки. Его запах будоражил ее. Джулия ощущала сквозь влажную ткань платья жар тела Маркуса.

– Вам холодно, миледи? – спросил он и крепче сжал свои объятия.

Джулия не стала протестовать. Больше всего на свете ей хотелось сейчас положить голову ему на плечо и закрыть глаза. «Это опасно», – предостерегал ее внутренний голос. Но Джулия заметила, что с каждым часом он звучит все слабее.

Бег жеребца постепенно замедлялся, а сердце Маркуса колотилось все сильнее. Джулия чувствовала это. Возбуждение обоих седоков нарастало, их молчание становилось давящим, невыносимым. Реальный мир начал отступать от них.

Повернув голову, Джулия взглянула в глаза Маркуса. Он смотрел на нее жадным, пылким взглядом. Затаив дыхание, она ждала, когда ее спутник потеряет самообладание. Ей очень хотелось, чтобы он отбросил в сторону сомнения и доводы разума и приник к ее губам. Однако Маркус продолжал молча наблюдать за ней, не предпринимая никаких действий.

Джулия провела кончиком языка по пересохшим от волнения губам. Маркус перевел взгляд на ее рот, однако даже не пошевелился.

Джулия знала, что он падет к ее ногам, стоит ей только протянуть руку и…

Но она не могла этого сделать. Джулия не принадлежала себе. Судьба накрепко связала ее с «Королевской четверкой» и Эллиотом – хотя теперь она уже не могла вспомнить, почему пообещала выйти за него замуж. Тем не менее Джулия была не из тех людей, которые нарушают данное ими слово.

Джулия тяжело вздохнула.

– Вы прекрасный человек, Маркус, – промолвила она. – Я восхищаюсь вами. Но мы с мистером Эллиотом договорились…

– Я знаю. Он говорил мне…

Джулия кивнула.

– Поэтому будет лучше, если мы… – Она помолчала, подыскивая слова. – Если мы не поддадимся…

– Не поддадимся чему? – сурово спросил Маркус.

«О Боже, какой же он безжалостный!» – промелькнуло в голове Джулии.

– Искушению. – Она выпрямилась, стараясь не касаться груди Маркуса. – Я не нарушу слово, данное мистеру Эллиоту.

Жеребец остановился. Маркус бросил поводья и крепко обнял Джулию. Она ахнула и уперлась ладонями ему в грудь. Их взгляды встретились.

– Я не собираюсь насиловать вас, миледи, – улыбнулся он. – Мы находимся в полумиле от вашего дома. Сейчас я спешусь и остаток пути пройду пешком. Прошу вас только об одном, постарайтесь не упасть с лошади.

– О, не беспокойтесь, – растерянно пробормотала Джулия. – Я не упаду с лошади.

Его зеленые глаза были так близко, что Джулия боялась утонуть в их глубине.

– Я уверен, что вы не удержитесь на лошади, если не отпустите меня, – сказал Маркус.

В его голосе звучала ирония. Взглянув на свои руки, Джулия увидела, что ее пальцы вцепились в рубашку Маркуса.

– Простите… – пролепетала она.

Маркус ловко спрыгнул на землю, и Джулии вдруг стало холодно и одиноко.

Взяв жеребца под уздцы, Маркус взглянул на Джулию снизу вверх.

– Я восхищен вами, – заговорил он. – Вы умны, талантливы, потрясающе красивы. Признаюсь, меня сильно влечет к вам, миледи. Я считаю, вы поступили глупо, решив выйти замуж за этого фата Эллиота только потому, что, по вашему мнению, им легко помыкать. Женщину, которая держит льва в качестве домашнего животного, не должен пугать такой мужчина, как я. Часть моей силы перешла бы к вам. Я бы смог отстоять наши отношения, если бы это понадобилось. Я, конечно, не столь уступчив и покладист, как Эллиот, и от меня так просто не избавишься. Из меня не выйдет комнатной собачки. Но я мог бы дать вам очень многое… – Маркус понизил голос. – Я стал бы вашим любовником и другом. Я претворил бы в жизнь ваши мечты и наполнил бы ваши ночи огнем жаркой страсти. Я бы занимался с вами любовью до изнеможении и никогда не насытился бы вашим роскошным нагим телом. Я бы с наслаждением утонул в ваших прекрасных, как грозовое небо, глазах. Да, наши отношения нельзя было бы назвать простыми, Джулия, но вы обрели бы в моем лице жадного, страстного, изобретательного любовника, который сходит с ума по вас.

Комок подкатил к горлу Джулии. Она молча сверху вниз смотрела на Маркуса как завороженная. Он сунул ей в руки поводья и поклонился:

– До свидания, миледи.

Повернувшись, Маркус зашагал прочь.

– Подождите! – крикнула Джулия.

Маркус обернулся.

– Зачем? Мне нечего ждать, Джулия. Вы же сами сказали, что принадлежите Эллиоту.

Жеребец вдруг сам тронулся с места и подошел к хозяину.

– Я… – с трудом выдавила из себя Джулия. Ей было трудно дышать от волнения, но она не могла позволить Маркусу просто так взять и уйти. Она должна была признаться ему в своих чувствах, хотя это было нелегко сделать. Ее грудную клетку словно сковали железные обручи. – Мне не нужен Эллиот. Мне нужны…

Конец ее фразы заглушил звук набатного колокола в усадьбе Барроуби. Вскинув голову, Джулия увидела поднимающиеся над верхушками деревьев клубы черного дыма.

Пожар!

Глава 10

Он, словно пламя, обжигает меня изнутри. Его нельзя залить водой и потушить. Когда он входит в меня, я сгораю дотла в его объятиях.

Конюшни были объяты пламенем. Хранившееся на чердаке сухое сено, заготовленное еще прошлым летом, вспыхнуло как бумага. Столб дыма от него взметнулся над крышей и повалил из ворот конюшни.

Слава Богу, внутри не было лошадей. Маркус понимал, что их не удалось бы спасти. В усадьбе находилось слишком мало людей, способных потушить пожар. Воды тоже было недостаточно. За ней пришлось бы ездить к озеру. Маркус обвел двор внимательным взглядом и, заметив приоткрытый люк на цистерне водонапорной башни, показал на него рукой:

– Там можно взять воду!

Однако Беппо грустно покачал головой:

– Нет, сэр! Мы полдня потратили на то, чтобы выкачать воду из цистерны.

– Несите сюда бочки, Беппо, – распорядилась Джулия.

Она была настроена очень решительно.

– Но, миледи! – попробовал возразить дворецкий, однако она не желала слушать его.

– Немедленно выполняйте мое приказание!

Беппо быстро поклонился и побежал организовывать цепочку слуг с ведрами. Из сараев вынесли бочки, которые с таким трудом наполнили сегодня водой. От резких движений действовавших в спешке людей вода выплескивалась на землю.

– К завтрашнему дню у нас не останется ни капли воды, – заметил Маркус.

– Ничего страшного! Мы снова наполним бочки! – заявила Джулия. – Я ни за что не сдамся.

– Что вы сказали?

Однако Джулия не ответила.

– Квентин! – внезапно закричала она. – Квентин, где Себастьян?

В глазах Квентина мелькнуло выражение ужаса.

– О Боже, миледи! – ахнул он.

Джулия всхлипнула, как ребенок, которому причинили боль, и, подхватив юбки, бросилась бежать к расположенному рядом с конюшнями сараю с вольером.

– Себастьян!

Маркус схватил ее, когда она уже была в нескольких шагах от дымившейся постройки.

– Джулия! Его уже не спасти! – в отчаянии крикнул он.

Она отталкивала Маркуса, била его кулаками в грудь, царапала острыми ногтями, но он не мог отпустить ее. Джулия вцепилась в его рубашку.

– Маркус, поймите, он еще жив! – воскликнула она. – Пламя не добралось до него!

Маркус с сомнением посмотрел на сарай.

– Но вы задохнетесь в дыму!

В этот момент во дворе появился Эллиот на своей старой взмыленной лошади. Он широко открытыми от ужаса глазами смотрел на то, что творится вокруг.

– О Боже, вас нельзя оставить ни на минуту одну! – наконец воскликнул он.

Маркус тем временем пытался образумить Джулию. Ее взор туманился от слез.

– Подождите здесь, у меня есть одна идея, – сказал он. Схватив веревку, которой они сегодня привязывали к телеге бочки с водой, Маркус свистнул своему жеребцу. Вороной неохотно, дико косясь на огонь, подбежал к нему.

– Эллиот! За мной! – крикнул Маркус, вскочив на жеребца.

Он направил лошадь к задней стене постройки, которая еще не была объята пламенем. Эллиот поскакал за ним.

– Кого мы спасаем?

Приблизившись к бревенчатой стене сарая, они услышали испуганный рев. Маркус кивнул в ту сторону, откуда он доносился:

– Его!

– Надо же, радость-то какая, – пробормотал Эллиот, но и не подумал поворачивать назад.

Маркус привязал конец одной веревки к верхней части опорного столба сарая и, спешившись, обвязал другим концом, словно сбруей, грудь своего жеребца. Наблюдавший за его действиями Эллиот сделал то же самое со второй веревкой, прикрепив ее к другому угловому столбу стены.

– Надеюсь, вы знаете, что делаете, – пробормотал он. – Мне бы очень не хотелось стать куском мяса для этого кота.

– Он слишком напуган, и ему не до еды, – успокоил Маркус Эллиота.

Впрочем, Маркус не был уверен в том, что им не грозит опасность. Взяв своих лошадей под уздцы, они отвели их от постройки на расстояние натянутой веревки.

– Давай! – подал команду Маркус, и они изо всех сил начали тянуть лошадей, стараясь развалить стену сарая.

Но постройка оказалась прочной.

– Еще раз! – крикнул Маркус, и мужчины повторили свою попытку.

На этот раз бревна заскрипели, заглушая рев льва, однако стена устояла.

В этот момент из-за угла показалась Джулия, сидевшая верхом на своей белоснежной кобыле. Она сразу же поняла, в чем состоит план Маркуса, но, судя по выражению ее лица, не верила в то, что у мужчин что-нибудь получится.

– Себастьян! – подъехав ближе, изо всех сил закричала она. – Себастьян, иди сюда!

Ее голос перекрывал стоявший вокруг страшный шум. На мгновение отчаянный рев льва стих. Джулия попыталась подъехать еще ближе, но Маркус остановил ее.

– Джулия, назад! – крикнул он.

Не слушая его, Джулия поднесла ладони ко рту и сложила их рупором.

– Себастьян, иди ко мне!

Мощный удар сотряс изнутри стену сарая. Через пару мгновений он повторился. Лев в отчаянии бился о бревна, пытаясь выполнить приказ хозяйки. Маркус примерился к ритму ударов.

– Давай! – крикнул он, когда зверь снова бросился на стену.

Лошади рванули с места. Опорные столбы треснули, бревна страшно заскрипели и сдвинулись. В одном из отверстий, образовавшихся в стене, появилась золотистая лапа.

– Тяни! – снова подал команду Маркус.

Копыта лошадей скользили, оставляя глубокие отпечатки в пожухлой траве. Маркус тоже взялся за веревку, помогая своему жеребцу. Несколько бревен вывалились из стены, и в отверстии показалась голова льва. Зверь пытался протиснуться в эту узкую щель.

Лошадь Эллиота упала на колено. Располагавшееся над щелью бревно скользнуло вниз и прижало высунувшуюся наружу голову льва. Зверь попал в ловушку.

– Нет! – в ужасе крикнула Джулия и, подъехав к Эллиоту, попыталась привязать веревку к Майел.

К счастью, льву удалось вытащить голову из западни раньше, чем ему на шею упали остальные верхние бревна.

Лошадь Эллиота совсем обессилела. Она тяжело дышала и не могла встать с колен.

Дым валил все сильнее. Огонь, по-видимому, быстро подбирался к тому месту, где находился лев. Спешившись, Джулия начала быстро развязывать веревку, охватывавшую грудь лошади Эллиота.

– Помогайте мне! – крикнула она. – Нам надо использовать Майел, у нее еще есть силы!

Маркус попытался оттащить ее.

– Джулия, у нас нет времени!

Джулия рыдала, слезы ручьем текли по ее лицу.

– Нет! Мы не можем бросить его… – твердила она. – Нет!

Джулия остановилась в растерянности. Она не знала, что еще можно предпринять, чтобы спасти Себастьяна. Ее лицо выражало полное отчаяние. Прислонившись к боку кобылы, она запрокинула голову и закричала:

– Себастьян, ко мне!

Лев издал страшный рык и снова бросился на стену. Несколько бревен выкатились из нее, и в образовавшийся проем Маркус увидел обезумевшего от страха зверя.

Маркус передал Эллиоту поводья своего жеребца.

– Тяните на счет три! – крикнул он и бросился к сараю. Подбежав к стене, он уцепился за бревно, над которым образовалась щель, пытаясь расширить ее.

– Маркус, нет! – испуганно воскликнула Джулия, устремившись к нему. – Себастьян в панике! В таком состоянии он очень опасен!

Однако Маркус уже уперся ногами в цоколь, приготовившись вытащить бревно.

– Раз! Два! – начал он медленно считать.

– Маркус, нет! – кричала Джулия. – Оставьте его!

Гигантская лапа показалась из щели и ударила по бревну в нескольких дюймах от лица Маркуса.

– Не вздумай сожрать меня, глупая шкура! – бросил он льву и, набрав в легкие воздуха, крикнул: – Три!

Поднатужившись, он изо всех сил дернул бревно на себя. Стена наконец подалась. Почувствовав, что она вот-вот рухнет и погребет его под своими обломками, Маркус хотел отскочить. Но успел сделать только один шаг.

– Маркус! – завизжала Джулия.

И в тот же момент на него начали падать бревна. Одно из них придавило Маркуса, пригвоздив его к земле. У него перехватило дыхание, он почувствовал страшную боль в ноге и понял, что не может пошевелиться. Он лежал на спине, глядя в потемневшее вечернее небо.

На мгновение эту картинку заслонил собой лев, перепрыгнувший через своего спасителя с таким оглушительным ревом, от которого, пожалуй, мог бы рухнуть и Вестминстер.

Маркус захрипел, ловя ртом воздух. Обезумевший от страха лев повернул свою огромную голову на этот звук и посмотрел на Маркуса.

«Милый котенок!» Маркус мог бы произнести эти слова, чтобы продемонстрировать свою беспечность и неустрашимость, но вместо этого испуганно заморгал и, запинаясь, невнятно пробормотал:

– Н-не н-надо…

Себастьян фыркнул, забрызгав слюной лицо Маркуса, и засопел. Маркус почувствовал исходивший от хищника неприятный запах и с отвращением вытер свои губы.

– Себастьян, – раздался ласковый голос Джулии. – Себастьян, отойди от него, мой маленький…

Маркус, откинув назад голову, скосил глаза и увидел хозяйку усадьбы.

– Уберите… его… – прохрипел он.

Лев зарычал, услышав голос Маркуса, и уже готов был наброситься на своего спасителя, но тут раздался громкий треск, и из горящего здания вырвалось мощное пламя. Порыв ветра взметнул его к небу, вокруг посыпались искры. Себастьян отпрыгнул от этого адского костра и в панике бросился бежать. Через пару секунд он исчез в сгустившихся сумерках.

Эллиот и Джулия подбежали к Маркусу.

– Маркус! – воскликнула Джулия, опустившись рядом с ним на колени. – Вы сильно ушиблись?

– Вытрите мне лицо! – взмолился он.

Усмехнувшись, Джулия вытерла его лицо рукавом своего платья.

– Вы как маленький ребенок, честное слово, – с упреком сказала она. – Что вы так всполошились? Это всего лишь слюна льва.

Эллиот приподнял бревно, и Джулия помогла Маркусу выбраться. Маркус заковылял прочь от сарая, который уже превратился в пылающий факел. Джулия и Эллиот поддерживали его под руки. Маркус чувствовал пышущий ему в спину жар. Еще несколько минут, и лев погиб бы в огне.

– Ваш любимец обязан мне жизнью, – промолвил Маркус. Джулия бросила на него взгляд, исполненный благодарности, и он почувствовал себя настоящим героем.

– Мы оба признательны вам, – с улыбкой сказала она.

– Да? В таком случае намекну, что в качестве подарка я был бы не прочь получить звериную шкуру на пол. Особенно мне нравятся желтоватые лохматые коврики.

Джулия рассмеялась:

– Будьте великодушны. Себастьян ни в чем не виноват. Он просто сильно испугался.

Вздохнув, Джулия бросила взгляд в темноту, в которой растворился ее питомец.

– Не волнуйтесь, он вернется, – сказал Маркус.

– Вы так думаете?

Маркус с улыбкой взглянул на Джулию, эту поразительную, странную, сумасшедшую, восхитительную женщину.

– Разве он сможет долго пробыть вдали от вас?

Обитателям усадьбы не удалось спасти конюшни и сарай, однако они сумели остановить пожар и не дали огню перекинуться на другие постройки. От черных обугленных остовов сгоревших зданий поднимались струйки дыма.

Бледная, как мел, Джулия, стоя посреди двора, не сводила глаз с пепелища. Ее сердце сжималось от боли.

– Кто это сделал? – услышав за спиной шаги Маркуса, сдавленным голосом промолвила она. – Кто и за что так сильно ненавидит меня?

– Вы только сейчас задались этим вопросом?

Она обернулась и взглянула в глаза Маркусу.

– Мне казалось, что я знаю, кто или, во всяком случае, почему в последнее время вредит мне. Есть люди, которые стремятся помешать мне добиться одной цели…

Маркус попытался скрыть свое удивление. Так, значит, Джулия считала, что это члены «четверки» творят бесчинства в ее усадьбе? Вообще-то, конечно, они были способны на подобные диверсии, но в данном случае это были не их происки. «Четверка» не была заинтересована во взрывах и пожарах в Барроуби.

– Я и сейчас полагаю, – продолжала Джулия, – что это дело рук людей, о которых я только что сказала. Но у них нет никаких оснований мстить мне. Я не сделала им ничего плохого.

Маркус глубоко задумался. А что, если Джулия права? Лорд Ливерпул отличался беспощадностью к своим противникам. Он привык сметать все преграды на своем пути. Чтобы добиться поставленной цели, премьер-министр ни перед чем не остановится. Даже перед убийством. Сейчас Ливерпул находился в Лондоне. Но он мог нанять людей для совершения преступлений в Барроуби.

Маркуса охватила тревога.

– Но если цель, к которой вы стремитесь, таит в себе такую опасность, то, может быть, вы откажетесь от своих намерений достичь ее? – осторожно спросил он.

Джулия покачала головой:

– Это невозможно. Видите ли, это такие обязательства, от которых я не могу отказаться по своей прихоти.

– По прихоти? Вы подвергаетесь смертельному риску, Джулия! Не забывайте об этом!

– Нет… Вы плохо понимаете, о чем идет речь. И потом… Мне все же кажется, что люди, о которых я говорю, не способны на подлые преступления. Я знаю их. Они так не поступают. Скорее эти люди подослали бы сюда шпиона, чтобы он вкрался ко мне в доверие…

Черт побери! Какая поразительная проницательность! Он должен немедленно направить ее мысли в другое русло.

– Джулия, послушайте меня! – Положив ладони ей на плечи, Маркус вгляделся в ее глаза. – Вы находитесь в смертельной опасности. – В его голосе звучала непритворная тревога.

Ливерпул не любил шутить. Этот человек обладал огромным влиянием и властью, приобретенными за годы службы в «Королевской четверке». О Боже, если с Джулией что-нибудь случится, Маркус не простит себе этого. Холодок пробежал по его спине.

– Джулия, вы должны уехать из Барроуби! Поселитесь где-нибудь в глуши, в безопасном месте, где вас никто не сможет найти. У вас есть такое убежище?

– Да, но я не собираюсь прятаться там. Я не могу бросить своих людей на произвол судьбы.

– Я перееду в ваше поместье и возьму на себя хозяйственные заботы! – выпалил Маркус.

Он сказал это не подумав, в порыве чувств, но тем не менее Маркус был твердо настроен сдержать свое обещание. Джулия на мгновение растерялась.

– Я знаю, что вы желаете мне добра, Маркус, – промолвила она. – Но вы не знаете всех обстоятельств…

– У меня сложилось представление о ситуации, в которой вы находитесь, – возразил он. – Кроме того, у меня большой опыт в том, что касается обеспечения безопасности.

Джулия с улыбкой дотронулась до его щеки.

– Мой рыцарь, – ласково произнесла она, однако тут же смутилась и отдернула руку. Этот жест показался ей слишком интимным. Джулия поняла, что на мгновение забылась. – Спасибо за великодушное предложение, Маркус. Но вы просто не понимаете того положения, в котором я оказалась. Я не могу уехать отсюда. Я должна оставаться здесь и ждать одного важного решения.

Маркус сжал кулаки. Как хитро поступил Ливерпул! Он приказал Джулии сидеть в усадьбе, и теперь молодая вдова была похожа на одинокого фазана, ожидающего в парке выстрел охотника.

Он провел рукой по волосам, пытаясь успокоиться. Маркус совсем запутался и теперь не знал, что делать – продолжать собирать сведения о Джулии или взять ее под свою защиту? Его обуревали противоречивые чувства.

«Сделай все, чтобы защитить ее», – говорил он себе, но тут же внутренний голос приказывал: «Эту женщину надо вывести на чистую воду. Разоблачи ее, и ты одержишь победу».

Впрочем, какое бы решение ни принял Маркус, он знал, что не позволит лорду Ливерпулу вмешиваться в дела «Королевской четверки». Маркусу не нравилось, что премьер-министр слишком много берет на себя.

Наблюдатель, сидевший в зарослях кустарника, был доволен делом своих рук. Хотя сначала события развивались не по плану, ему все же удалось достичь своей цели. Муж этой женщины скончался, любимый питомец убежал, ряды обитателей усадьбы и визитеров значительно поредели, а по деревне уже поползли слухи, что леди Барроуби потеряет поместье, так как скоро объявится законный наследник.

Он добился своего, ее больше ничто не удерживало здесь. А если выяснится, что у этой женщины остались еще какие-нибудь привязанности, он позаботится о том, чтобы устранить эту преграду со своего пути.

Глубоко вздохнув, соглядатай радостно улыбнулся. Он уже начал забывать, как приятно заставлять страдать прекрасную женщину!

Глава 11

Маркус стиснул зубы. Эта женщина сведет его с ума!

– Я не оставлю вас здесь. Вам грозит серьезная опасность.

Сидевшая в царственной позе Джулия с невозмутимым видом посмотрела на гостя.

– Я здесь не одна, – заявила она. – Мои люди защитят меня, если в этом возникнет необходимость.

– Да, вы окружены слугами, лакеями, конюхами… Но это не личная охрана. У ваших людей нет соответствующих навыков.

Джулия подняла бровь.

– Я не хочу нанимать телохранителей. Разве я могу быть уверена в том, что они не предадут меня? Может быть, они будут действовать по указке моих врагов в соответствии с их коварными планами. – Джулия на мгновение задумалась. – Впрочем, я могу пригласить в усадьбу крестьян. Сбор урожая закончился, и большинство из них сейчас свободны. В холодное время года у них мало работы.

– Речь идет не о милосердии и помощи крестьянам, а о вашей безопасности!

– Вы недооцениваете людей, привыкших вести бродячий образ жизни. Они привыкли преодолевать трудности и терпеть лишения, их просто так не запугаешь.

– Вы имеете в виду цыган?

Джулия покачала головой:

– Нет, у цыган мало общего с бродячими артистами. Да, они тоже странствуют, ездят в кибитках и разводят костры на привалах… Но цыгане – это люди определенной национальности, как, например, китайцы. А бродячие артисты могут быть уроженцами разных стран. Среди них не только англичане, но и итальянцы. Беппо, например. Их сближает искусство, они выступают вместе, устраивают представления. Циркачи и бродячие артисты ездят с ярмарки на ярмарку весной, летом и осенью. Они жонглируют, показывают акробатические номера, устраивают всякие зрелища в балаганах… – Поймав на себе недоуменный взгляд Маркуса, Джулия объяснила: – Вы никогда не видели в балаганах исполинов и лилипуток? Это, конечно, не артисты, но публика обожает подобные зрелища.

– Когда я был маленьким, я видел на ярмарке женщину с бородой.

Джулия усмехнулась:

– Скорее всего это был переодетый в женское платье мужчина. Бородатые женщины – большая редкость.

Маркус фыркнул.

– Вы поколебали мою детскую веру в чудо. Я очень не люблю разочаровываться.

Джулия состроила смешную гримасу:

– Простите, но балаганные зрелища ценны только тогда, когда в них выступают подлинные уникумы. Вы видели моего повара?

Маркус покачал головой:

– Нет.

– Мег с головы до ног покрыт татуировками, второго такого человека нет во всей Англии, – с гордостью сообщила Джулия. – Если завтра вся моя прислуга снимется с места и отправится выступать на ярмарку, ее ждет невиданный успех. Кстати, Мег еще глотает мечи.

– Значит, все ваши слуги в Барроуби – бродячие артисты? – спросил Маркус.

Это понятие казалось ему не менее таинственным и сказочным, чем «ирландские феи». Дрожь пробежала по телу Маркуса. Теперь он боялся ночевать в этом доме, ведь здесь можно было заснуть и проснуться через сто лет!

Джулия кивнула:

– Даже Пиклз, моя горничная, раньше выступала. Она была женой Хайрама Пиклза, владельца варьете, и танцевала на канате.

Маркус закрыл на мгновение глаза, и перед его мысленным взором возникла забавная картина – увядшая, располневшая Пиклз в короткой юбочке танцует на канате. Маркус едва сдержался, чтобы не рассмеяться.

– В таком случае соберите в вашей усадьбе побольше бродячих артистов и прикажите им охранять вас, – промолвил он.

Джулия задумчиво закусила нижнюю губу. Маркус не был уверен, что циркачи обеспечат Джулии безопасность, однако он не стал высказывать свои сомнения.

– Мне понадобится несколько дней, чтобы известить своих людей, – сказала она. – И это вполне меня устраивает, так как за это время мы сможем наладить подачу воды.

О Боже, что за упрямая женщина!

– Но меня это не устраивает, – заявил Маркус. – Я не уеду отсюда до тех пор, пока не явятся ваши люди.

– А почему это вы должны остаться? – раздался с порога голос Эллиота. Похоже, он давно уже стоял в дверном проеме и без зазрения совести подслушивал разговор. – Ведь, в конце концов, я жених леди Барроуби.

Маркус не удостоил его взглядом.

– Только я могу защитить Джулию, – заявил он.

Эллиот помрачнел.

– Не думайте, что только вы один умеете стрелять из пистолета! – запальчиво воскликнул он.

Скрестив руки на груди, Маркус сердито посмотрел на Эллиота:

– Я – офицер, а вы – штатский, тыловая крыса.

Эллиот зло прищурился.

– Вы оскорбляете меня только потому, что я… – начал было он, но Джулия остановила его.

– Прекратите! – воскликнула она. – Вы оба можете остаться. Если хотите, проведите мелом черту по центру дома и разделите его между собой на две половины. Но ради всего святого, перестаньте спорить.

Джулия выглядела усталой.

– Мы не можем оба остаться, – возразил Эллиот. – Что об этом скажут люди?

Джулия тяжело вздохнула:

– Если вы настаиваете на соблюдении правил приличия, до которых, честно говоря, лично мне в данных обстоятельствах нет никакого дела, то мы можем официально объявить о нашей помолвке. Что же касается Маркуса, то вы можете сказать всем, что он ваш кузен.

Маркус хотел что-то возразить, но Джулия предостерегающим взглядом приказала ему молчать. Эллиот покачал головой.

– Люди будут шокированы, если вы обручитесь так скоро после смерти первого мужа, – заметил он.

Джулия раздраженно махнула рукой:

– Что бы я ни сделала, люди все равно будут судачить и перемывать мне косточки! Я – молодая женщина, оставшаяся вдовой после смерти пожилого богатого мужа. Это уже скандальная ситуация! Но я, слава Богу, состоятельная вдова, а деньги дают независимость, с их помощью можно замять любой скандал. – Сцепив пальцы покоящихся на коленях рук, Джулия внимательно взглянула на мужчин. – Что вы считаете менее скандальным – то, что я решила выйти замуж вскоре после кончины первого мужа, или то, что мы живем втроем, в своеобразном любовном треугольнике?

Эллиот выбрал, конечно, первый вариант. Но Маркусу не нравился ни тот ни другой. Он хотел, чтобы Джулия порвала с Эллиотом, но понимал, что не имеет права предъявлять свои требования.

Эллиот отправился взглянуть, как идет работа. Весь запас воды был израсходован на тушение пожара, и теперь слуги вновь принялись возить в усадьбу полные бочки с берега озера.

Маркус ненадолго задержался в гостиной.

– Жизнь втроем? – спросил он. – Как вы себе это представляете?

Джулия устало улыбнулась:

– Не волнуйтесь. Я это просто так сказала.

Маркус усмехнулся:

– Многие леди никогда даже не слышали о подобном.

– А вы знаете, что я недавно вышла из состава клуба под названием «многие леди»? – спросила она.

Маркус рассмеялся:

– Да, я это заметил, когда познакомился с вашим львом… А до этого я видел, как развлекаются ваши лакеи-акробаты. Это тоже впечатляющее зрелище.

Джулия растерялась.

– Так, значит, вы видели их кульбиты и прыжки?

Маркус подмигнул ей.

– Не волнуйтесь. Я никому не скажу об этом, – заверил он ее и, придвинувшись к ней поближе, добавил: – Вы прекрасно говорите по-французски.

– Спасибо. – Джулия потупила взор. – Меня учила француженка… Я тогда была еще совсем маленькая.

– Хм… – Маркус не сводил с нее глаз. – А существует хоть что-то, чего вы не знаете или не умеете?

– Я не умею петь, – с улыбкой призналась Джулия. – У меня ни голоса, ни слуха. Говорят, что мне медведь на ухо наступил.

Маркус вышел из комнаты, и Джулия еще долго слышала его звонкий смех в коридоре.

Эллиот и Маркус занялись чисткой цистерны. Эллиот тайком наблюдал за своим соперником. Он ругал себя за то, что не учел упрямства и назойливости Маркуса, который не прекращал ухаживать за Джулией. Эллиот поморщился. Ему не нравилось то, что Джулия постепенно отдаляется.

Игби, Игби и Игби – Джулия уверяла, что не стоит даже пытаться различать их, – откачивали воду двуручным насосом. Двое братьев работали одновременно, а третий, отдохнув, сменял уставшего.

Лысый, покрытый с головы до пят татуировками Мег пропускал сквозь фильтр – наполненное чистым песком решето – каждое откачанное ведро, прежде чем вылить его на землю. Вода впитывалась в почву и снова уходила в подземные источники.

– Что за чудесная работа, – сказал Эллиот, обращаясь к нему, и панибратски похлопал повара по голому волосатому плечу.

Мег бросил на Эллиота холодный взгляд, но ничего не сказал. Прислуга, похоже, не знала, как ей вести себя с Эллиотом теперь, когда было официально объявлено о помолвке.

Новость об обручении Джулии молниеносно облетела всю округу.

– Мы привыкли процеживать воду, – хмуро сказал повар. – Во время странствий бродячим артистам приходится пить из разных водоемов, в том числе и не особенно чистых.

Эллиот поморщился.

– Даже из тех, из которых пьют свиньи? – спросил он.

Мег, прищурившись, бросил на Эллиота колючий взгляд:

– Да, и даже из тех, куда мочатся люди.

Эллиот всплеснул руками:

– Молчите, я вас умоляю!

Он поклялся себе больше не затрагивать щекотливые темы в разговорах с обитателями этой странной усадьбы.

Подняв глаза, он увидел, что Маркус в упор смотрит на него. Эллиот уже нисколько не сомневался в том, что Маркус хочет отбить у него невесту.

Это обстоятельство не вызывало бы у Эллиота такой сильной тревоги, если бы он не видел, что Джулию тянет к этому мужлану. Честно говоря, Эллиот тоже испытывал к Маркусу симпатию, и ему было трудно ненавидеть своего соперника.

Эллиот знал, что мягкость и покладистость мешают ему добиться успеха в жизни. Неужели он так никогда и не станет более жестким и непримиримым?

Тем временем усталые братья Игби закончили качать воду и в изнеможении опустились прямо на землю. Пустую цистерну выскребли и вымыли изнутри, и теперь нужно было дождаться, когда она заполнится водой из подземных источников. После этого слугам предстояло снова повторить всю сегодняшнюю процедуру.

Маркус и братья Игби погрузили тяжелый насос на тачку и увезли его. Мег закрыл крышкой свой самодельный фильтр и, не говоря ни слова, направился к дому.

Эллиот остался один. Он наслаждался наступившими наконец тишиной и покоем. Пот перестал лить ручьями по лицу, и это тоже было приятно. Неужели они действительно закончили на сегодня заниматься тяжелым физическим трудом? Какая радость! Теперь Эллиоту хотелось только одного – принять горячую ванну и выпить кружку холодного пива.

Эллиот обошел вокруг каменной цистерны. Он слышал, как внутри журчит вода. Подняв голову, Эллиот увидел, что крышка лежит криво и не закрывает люк полностью. Что за небрежность! Неужели нельзя было аккуратно задвинуть ее? Круглая крышка была сделана из тяжелых досок, обитых полосами железа. Такую трудно было приподнять или стащить с места одному.

Эллиот огляделся по сторонам. Он считал, что хорошо потрудился сегодня. С него довольно! Однако рядом никого не было. Вычищенную цистерну надо было обязательно закрыть, иначе внутрь снова попадет грязь.

«Нужно позвать на помощь», – решил он, но тут вспомнил усмешку Маркуса и его обидные слова «тыловая крыса».

Нет, Эллиот в состоянии самостоятельно справиться с задачей. Поднявшись на цистерну по скобам железной лестницы, Эллиот подошел к крышке. Она была влажной и зеленой от плесени. На верхней площадке лежал слой пепла, принесенного сюда ветром с пожарища.

Эллиоту было жаль пачкать свой костюм, но он уже не мог отступить, решив идти до конца.

Нагнувшись, он ухватился за железные, служившие ручками, кольца на крышке и, напрягая все свои силы, потянул за них.

Сосредоточившись на своей задаче, Эллиот не слышал, как вслед за ним на цистерну взобрался злоумышленник. Он бесшумно подкрался сзади. И через мгновение Эллиот, получив удар по голове, рухнул в приоткрытый люк цистерны. Падая, он слышал, как с громким скрипом задвигается крышка. Ударившись о дно, он на мгновение потерял сознание.

Придя в себя, Эллиот похолодел. Его сердце сжималось от ужаса. Он открыл глаза, снова закрыл их и через мгновение повторил попытку. Эллиоту показалось, что он ослеп. Вытянув руки, он ощупал скользкие холодные камни.

Его столкнули вниз, на самое дно каменного колодца. Чувствуя, как раскалывается голова от боли, он пошарил рукой по дну и нашел большой булыжник. Хорошо, что Эллиот не упал на него лицом! Дотронувшись до ушибленного места, он застонал. На макушке вскочила шишка, из которой сочилась липкая теплая жидкость. Кровь! Кто-то, напав сзади, разбил ему голову.

– О-о! – Голос Эллиота отражался от стен цистерны и звучал глухо.

Справа, в двух шагах бил ледяной ключ. Эллиот поднялся на ноги и начал размахивать руками, чтобы согреться. В цистерне стоял адский холод.

Запрокинув голову, он взглянул вверх. Над ним находился люк, крышка которого была аккуратно задвинута.

– Эй! Эй, кто-нибудь! – крикнул Эллиот. Собственный голос оглушил его, в ушах зазвенело, ушибленная голова закружилась от поднявшегося гула. Однако вряд ли вопли Эллиота были слышны снаружи.

– Похоже, я попал в западню, – промолвил он, стараясь не поддаваться панике.

Чтобы успокоиться, Эллиот стал глубоко дышать. Закрыв глаза, он постарался сосредоточиться. Эллиот считал себя умным парнем, способным с честью выйти из любого сложного положения.

Поразмыслив над ситуацией, он пришел к следующим выводам. Во-первых, если до сих пор еще никто не понял, где он, то и в дальнейшем вряд ли кто-нибудь догадается об этом. Во всяком случае, его не скоро хватятся. Во-вторых, вода в колодце прибывает в час по два фута. Они с Беппо вчера подсчитали это. Значит, если его не обнаружат в ближайшие три часа, то он скроется под водой с головой. В-третьих, Эллиот был неплохим пловцом. Он, пожалуй, сумеет пару часов продержаться на плаву. Но как побороть страшный холод, пробиравший его до костей?

Эллиот потер виски, чувствуя, что в них гулко стучит кровь.

В-четвертых, ему врядли удастся вскарабкаться наверх по осклизлым плоским камням, из которых были сложены стены колодца.

Все это означало, что к тому времени, когда вода наполнит цистерну и достигнет уровня люка, Эллиот будет уже мертв – или от изнеможения, или от холода.

– Маркус, неужели это вы попытались убить меня, чтобы избавиться от соперника? – стуча зубами от промозглого холода, произнес Эллиот. – Если это ваших рук дело, то обещаю, мой призрак будет преследовать вас до конца ваших дней!

«Но этот гад и в старости будет хорош собой!» – невольно подумал он.

Эллиот возлагал надежды лишь на то, что кто-нибудь из слуг придет к цистерне за водой, поскольку труба, по которой вода подавалась на кухню, находилась довольно высоко, и ее нельзя было использовать до тех пор, пока колодец не наполнится до половины.

Впрочем, на месте слуг Эллиот использовал бы воду, привезенную из озера в бочках, а не таскал бы тяжелые ведра из цистерны.

Вода в колодце быстро прибывала и уже доходила Эллиоту до колен. Он взглянул на люк, надеясь, что кому-нибудь в доме все же захочется испить холодной ключевой воды.

Направляясь по коридору в вестибюль, Джулия завернула за угол и чуть не столкнулась с Маркусом.

– Вы не видели Эллиота? – с тревогой в голосе спросила она.

Маркус усмехнулся:

– Неужели Эллиот исчез? Должно быть, бедняга перетрудился и убежал.

Однако Джулия была не расположена шутить.

– Я очень беспокоюсь. Он обещал помочь мне приглядеть за лошадьми.

Маркус нахмурился:

– А почему вы не попросили о помощи меня?

Джулия отвела глаза. Разве могла она сказать Маркусу, что теряется в его присутствии, что ей сложно справиться со своими эмоциями, когда она видит его? Что ее охватывает желание…

– Речь сейчас не об этом, – уклончиво промолвила она. – Эллиот действительно бесследно пропал. Его лошадь здесь, в усадьбе. Значит, он никуда не уезжал.

Скрестив руки на груди, Маркус прислонился плечом к стене. В этой позе он был похож на лорда. Джулия удивилась, когда это сравнение пришло ей в голову. Она знала всех пэров Англии так же хорошо, как собственное генеалогическое древо. В палате лордов никогда не было человека по имени Маркус Блайт-Гудмен.

– Я понимаю, что вы обожаете Эллиота, миледи, – промолвил Маркус, – но мы оба знаем, что он легкомысленный, ненадежный человек.

– С чего вы это взяли, скажите на милость? – с негодованием спросила Джулия и тоже скрестила руки на груди, подражая его позе. – Эллиот работал так же самоотверженно, как и вы, таскал воду из озера. Во время пожара он вел себя смело, помогал вам. А сегодня он весь день трудился, не покладая рук. Вы вместе выкачивали воду из цистерны.

Маркус нахмурился.

– Вы правы, – наконец согласился он. – Я сам не знаю, почему у меня сложилось нелестное мнение о нем.

– Может быть, потому, что он слишком уж старается? – приподняв бровь, спросила Джулия. – Вы, наверное, считаете, что Эллиот из кожи вон лезет, чтобы понравиться и развеять все сомнения.

Маркус глубоко задумался.

– Я очень серьезно отношусь к мелочам, – наконец сказал он. – Меня настораживает тот факт, что его не было рядом с нами, когда кто-то обыскивал ваш дом. Он пропал из поля нашего зрения и тогда, когда кто-то поджег конюшню.

Джулия покачала головой:

– Все эти подозрения беспочвенны. По словам владельца постоялого двора Фермана, Эллиот находился в своей комнате, когда кто-то обшаривал мой дом и загрязнял воду в цистерне. Вы знаете, что на его старой кляче далеко не уедешь. Эллиот не смог бы стремительно прискакать в усадьбу, устроить поджог и незаметно вернуться на постоялый двор.

– Вы очень сообразительны, – слегка поморщившись, промолвил Маркус. Тем не менее он вынужден был признать правоту своей собеседницы. – Итак, вы обеспокоены исчезновением Эллиота. С чего же нам начать поиски? Вы считаете, что произошло что-то экстраординарное? Но Эллиот, в конце концов, взрослый мужчина, который не нуждается в опеке.

Джулия закусила нижнюю губу.

– Он помогал вам чистить колодец? – помолчав, снова заговорила она. – Мег и Игби в последний раз видели его у цистерны.

Маркус кивнул:

– Я тоже в последний раз видел его именно там.

– В таком случае начнем наши поиски оттуда.

Глава 12

Я безумно хочу, чтобы сильные руки подняли меня из мрака меланхолии.

Двор был безлюден. На первый взгляд вокруг не было ничего подозрительного. Однако Маркус вдруг остановился и, нагнувшись, что-то поднял с земли.

– Молоток… – задумчиво пробормотал он, осматривая найденный инструмент. – Им Мег сколачивал каркас для решета.

Подойдя к Маркусу, Джулия внимательно взглянула на его находку.

– Странно… Мои слуги никогда не бросают инструменты посреди двора. – Приглядевшись к молотку, она вдруг ахнула: – О Боже, что это?

Маркус провел рукой по железу, и на кончиках его пальцев остались следы крови.

– Да, дело принимает серьезный оборот. Наш шутник, похоже, переквалифицировался в убийцу.

У Джулии перехватило дыхание.

– В убийцу?! – в ужасе воскликнула она.

– Правда, признаков борьбы не видно, – продолжал вслух размышлять Маркус. – Очевидно, злоумышленник оглушил свою жертву, напав неожиданно со спины. – Маркус осмотрелся вокруг. – Надо найти след от тела, которое, вероятно, волокли по земле.

Они прочесали весь двор, но так и не обнаружили никаких следов преступления. Маркус и Джулия остановились у цистерны.

– Ничего не понимаю, – взволнованно промолвила Джулия. – Земля и булыжники, которыми вымощен двор, покрыты слоем золы и пепла. Здесь прекрасно отпечатываются все следы. Почему же мы ничего не нашли?

Маркус глубоко задумался. На его скулах заходили желваки.

– Эллиот – рослый парень, – наконец мрачно сказал он. – Его нелегко унести на себе.

– Но если его не смогли унести, значит, он все еще где-то здесь…

И они оба не сговариваясь посмотрели на цистерну.

– О нет… – простонала Джулия.

Ее затрясло от страха. Маркус стремительно взобрался на цистерну и изо всех сил потянул за кольцо на крышке люка.

– Беппо! Мег! Игби! – позвала Джулия слуг и, последовав примеру Маркуса, ловко залезла на каменную цистерну.

Через несколько мгновений из дома высыпала почти вся прислуга.

– Что прикажете, миледи? – спросил встревоженный дворецкий, не понимая, что происходит.

– Быстро принесите крепкую веревку! – распорядилась Джулия и вцепилась во второе кольцо на крышке, чтобы помочь Маркусу сдвинуть ее.

Поднявшийся на цистерну Мег отстранил хозяйку усадьбы и сам взялся за кольцо.

Когда мужчинам удалось отодвинуть крышку, Джулия встала на колени и заглянула в люк.

– Эллиот! Эллиот! – позвала она. Однако ответа не последовало. Джулия подняла глаза на Мега и Маркуса. – Нам нужен фонарь. Я ничего не вижу…

– Я тоже, черт возьми… – раздался из темноты глухой, хриплый голос, и его тут же подхватило эхо. – Вы ослепили меня…

Игби быстро сбегал за фонарем. Они спустили его на веревке в колодец и наконец увидели Эллиота. Он стоял, цепляясь за скользкие камни стены. Вода уже доходила ему до шеи. Серое лицо Эллиота выглядело смертельно усталым.

– Слава Богу… – прошептала Джулия, смахивая со щек слезы. – Эллиот, дорогой, вы ранены?

– Да нет, со мной все в порядке. У меня только разбита голова… И еще я страшно замерз. Я готов продать душу Маркуса за стакан горячего глинтвейна!

Тем временем Беппо принес крепкую веревку подлиннее. Маркус бросил один конец в колодец.

– Обвяжитесь ею, Эллиот! – крикнул он.

Джулия видела, как Эллиот, перестав цепляться за камни стены, схватился на лету за веревку, вместе с ней исчез под водой и долго не появлялся над поверхностью.

Наконец он вынырнул и стал беспомощно барахтаться, пытаясь обвязаться веревкой. Однако у него ничего не получалось.

– Ну, что вы копаетесь?! – крикнул Маркус.

Джулия видела, что силы Эллиота на исходе.

– Руки… не слушаются меня… – с трудом произнес он и снова исчез под водой.

Джулия в панике посмотрела на Маркуса.

– Он погибнет… – побелевшими от страха губами прошептала она.

– Нет, все будет в порядке, – заверил ее Маркус. Вытащив веревку из цистерны, он обвязал одним концом Мега, а другим – себя.

– Беппо, принесите еще одну веревку, а вы, Мег, спускайте меня в колодец, – распорядился он. – Только осторожно, я не хочу сорваться.

Джулия ахнула, когда поняла, что он хочет сделать. Впрочем, это был, наверное, единственный выход из сложившейся ситуации, и Джулия воспрянула духом.

Эллиот наконец вынырнул из воды.

– Постарайтесь продержаться еще немного, дорогой, – сказала ему Джулия. – Маркус сейчас спустится за вами.

– Я… так и… знал… – пробормотал Эллиот, продолжая барахтаться. – Этого героя все время тянет на подвиги.

Мег и Беппо осторожно спустили Маркуса. Затем братья Игби сделали петлю для Эллиота на конце второй веревки и опустили ее в цистерну. Вскоре все было готово для подъема.

– Эллиот вот-вот потеряет сознание! – крикнул Маркус. – Его нужно срочно поднимать!

– В таком случае вам придется подождать, сэр, – сказал Мег и, привязав веревку, на которой висел Маркус, к железной скобе, вбитой в стенку цистерны, бросился помогать тем, кто вытаскивал Эллиота.

Джулия, сидевшая на корточках у края открытого люка, с сочувствием взглянула сверху вниз на Маркуса.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она.

– З-здесь ч-чертовски холодно, – стуча зубами, ответил Маркус.

Джулия повернула голову в ту сторону, где стояли слуги.

– Пиклз, срочно приготовьте две горячие ванны для джентльменов! – приказала она.

– Не беспокойтесь, миледи, я уже согрела воду, – сказала служанка.

Над краем люка показалась голова Эллиота, с его волос стекали струйки воды. Джулия убрала влажные пряди с лица жениха.

– О Боже, какой он холодный!

Мег вытащил Эллиота из люка и поднял его безжизненное тело на руки.

– Пойду положу его в горячую ванну, пусть согреется, – сказал он.

Братья Игби начали поднимать Маркуса. До слуха Джулии донеслись приглушенные проклятия. Наконец голова Маркуса показалась над люком.

С Маркуса потоками стекала вода. Кисть одной его руки была поранена и кровоточила. Но он радостно улыбался.

– Вам, парни, придется снова выкачивать воду, – сказал он, обращаясь к братьям Игби. – Не знаю, как вы, а я не намерен пить из колодца, в который мочился Эллиот.

Джулия хлопнула его по спине:

– Прекратите ваши шуточки! Я действительно боюсь за его здоровье!

Маркус засмеялся:

– Я тоже кое-чего боялся. Прежде чем его начали поднимать, он сказал мне, что собирается заглянуть в вырез вашего платья, когда вы наклонитесь над ним.

Джулия ахнула и непроизвольно прикрыла грудь руками, однако тут же отказалась от роли «оскорбленной дамы» и усмехнулась.

– Чтобы вернуть его к жизни, я готова показать емучто угодно, – заявила она.

Маркус покачал головой.

– Такая женщина, как вы, может воскресить даже мертвого, – заметил он и, поклонившись, зашагал вслед за Пиклз.

Застыв на месте, Джулия проводила его долгим взглядом. Когда Маркус произносил последнюю фразу, его глаза вспыхнули жарким огнем, и Джулия поняла, что он не шутил.

Эллиота осмотрели приехавшие из Мидлбарроу врач и Квентин.

– Он сильно простыл, – сказал врач. – Его нужно поить горячим чаем. А вообще-то состояние пострадавшего не вызывает никаких опасений.

– Если бы он был лошадью, я бы накормил его горячей овсяной кашей и укрыл ворохом шерстяных одеял, – заявил Квентин.

Приняв к сведению рекомендации обоих специалистов, Джулия усердно следовала им до тех пор, пока Эллиот не взмолился о пощаде.

Джулия чувствовала вину перед Эллиотом. Может быть, потому, что она обещала выйти за него замуж, а сама отдавала предпочтение другому мужчине. Или ее смущало то, что Эллиот из-за нее подвергся серьезной опасности. А возможно, Джулию мучила совесть потому, что она использовала этого человека в своих целях.

Эллиот сидел напротив нее в гостиной и нехотя пил третью чашку горячего чая. На нем была старая одежда Олдоса.

– Вы должны покинуть Барроуби, Эллиот, – внезапно сказала Джулия. – Я не могу допустить, чтобы вы зря рисковали своей жизнью.

Эллиот на мгновение растерялся, однако тут же пришел в себя.

– Все это вовсе не зря, – возразил он.

– А я говорю, зря, – сказала Джулия.

Эллиот нахмурился.

– Нет, я готов рисковать жизнью ради вас. Вы и я… – начал было он, но вдруг осекся, догадавшись, о чем хочет сказать ему Джулия. – Хм… все понятно. Вы хотите, чтобы мы остались друзьями, да?

– Простите, Эллиот. Я не умею ходить вокруг да около… Вы правильно поняли мои намеки.

– Вы увлечены Блайтом-Гудменом, не так ли?

Джулия на мгновение закрыла глаза.

– Я… – Она, не договорив, умолкла.

– Это мне стало ясно в тот день, когда я впервые привез его сюда. Рядом с таким красавцем ни у кого из нас не оставалось никаких шансов.

Джулия посмотрела на своего собеседника с упреком.

– Я не ставка в игре в рулетку, Эллиот.

Эллиот хмыкнул:

– Тем не менее, миледи, вы – тот выигрыш, заполучить который стремятся все ваши кавалеры.

Джулия засмеялась, качая головой:

– Я ценю вашу откровенность, Эллиот.

Он на мгновение задумался, и его взгляд стал серьезным.

– Скажите, миледи, вы хорошо знаете Маркуса? – после непродолжительного молчания спросил Эллиот.

Она нахмурилась:

– Странно, но он то же самое спрашивал о вас.

– Мне кажется, он не тот, за кого себя выдает.

Джулия вскинула голову и посмотрела Эллиоту прямо в глаза.

– Если вы располагаете какими-нибудь сведениями, порочащими Маркуса, поделитесь ими со мной, – промолвила Джулия. – Иначе я не вижу причин прекращать общение с ним!

Эллиот отвел глаза в сторону, не выдержав ее пристального взгляда.

– У меня нет никаких сведений о нем… одни подозрения… Но я уверен, что он не тот, за кого себя выдает…

Джулия улыбнулась:

– Неужели вы думаете, что я стала бы рисковать, общаясь с человеком, которого совсем не знаю?

– Так вы все же что-то знаете о нем?

– Да, конечно. Я знаю, что он безрассудно храбр и готов ворваться в логово льва, чтобы спасти жизнь зверя, которому грозит смертельная опасность, – начала перечислять Джулия, загибая пальцы. – Я знаю, что он благороден и способен не раздумывая броситься на помощь своему сопернику, помолвленному с женщиной, которой он увлечен. Я знаю, что он не боится тяжелой физической работы, не брезгует ходить по колено в грязи, признавать свои ошибки и…

Эллиот поднял руку, пытаясь остановить ее.

– Хватит! Довольно! Иначе я сейчас сам брошусь вниз головой в колодец, и сэру Безупречность придется снова спускаться за мной по веревке.

Джулия взяла его руку и легонько сжала ее.

– Эллиот, вы – мой друг. Я плохо знаю вас, но полностью доверяю. Скажите, а вы доверяете мне?

Он поднял на нее глаза:

– Да, хотя не следовало бы.

Джулия улыбнулась:

– В таком случае поверьте мне, я знаю Маркуса. Я вижу, что он хороший человек. Он такой же добрый и порядочный, как и вы.

Эллиот покачал головой:

– Не понимаю, с чего вы взяли, что я добрый и порядочный. Я не пытался произвести на вас такое впечатление.

Джулия выпустила его руку и встала.

– Не говорите глупости, Эллиот. А теперь уезжайте отсюда. Отправляйтесь на поиски богатой дамы, которая по достоинству оценит вас!

Эллиот тоже встал.

– Я уже нашел одну такую, – с усмешкой сказал он. – Но она променяла меня на какого-то мужлана, питающего пристрастие к мохнатым хищникам и дерьму из уборных.

Поклонившись, он поцеловал руку Джулии.

– Желаю вам всего наилучшего, миледи.

Стоя у окна, Джулия с облегчением наблюдала за тем, как Эллиот садится в ее карету и уезжает со двора. Однако ее радость была недолгой. Слова Эллиота о том, что Маркус не тот, за кого себя выдает, запали ей глубоко в душу. Несмотря на симпатию, которую Джулия испытывала к Маркусу, ее снова начали одолевать сомнения.

Прятавшийся на склоне холма наблюдатель видел, как из усадьбы уехал один из джентльменов. Он сел в карету, к которой была привязана его старая жалкая лошадь. Значит, хозяйка Барроуби избавилась от своего денди. Флирт с этим парнем был большой ошибкой, исправить которую помог Джулии наблюдатель. Он не сомневался, что она будет благодарна ему, когда узнает, какую судьбу он уготовил ей взамен.

Вскоре во двор вышел второй джентльмен, более высокий и крепко сбитый. Наблюдателя раздражала его уверенная походка. Он вывел из конюшни свою вороную лошадь и легко вскочил в седло. Наблюдатель самодовольно потер руки. Так, значит, этот парень решил уехать вслед за своим приятелем!

Похоже, все идет по плану. Джулия вряд ли захочет оставаться в усадьбе, где на ее голову постоянно сыплются беды.

Однако наблюдатель решил не торопить события. Он даст ей еще сутки, пусть она окончательно поймет, что ее здесь больше ничто не держит. А потом он явится к ней под звуки победных фанфар и объявит, что хочет подарить ей весь мир.

И они будут вместе до тех пор, пока он не растратит ее денежки.

Какой восхитительный план! Жаль, что он так легко осуществился. Наблюдатель получал истинное наслаждение, видя боль и отчаяние на прелестном лице хозяйки усадьбы.

Впрочем, возможно, ему доведется принести Джулии еще одну дурную весть. О, если бы ее любимого льва поймали и убили разъяренные фермеры! Какую радость доставило бы ему несчастное выражение лица Джулии!

Войдя в пивную, Маркус направился к Эллиоту. Тот с мрачным видом сидел за кружкой пива и даже не поднял головы, когда соперник сел напротив.

– Она бросила меня, – буркнул Эллиот, не глядя на Маркуса.

– Я знаю.

Эллиот пожал плечами.

– И это еще не самое ужасное, – продолжал он. – Хуже всего то, что она приказала мне немедленно покинуть Мидлбарроу. Она сказала, что мне опасно оставаться здесь. – Эллиот горько рассмеялся. – Она печется о моей безопасности!

Маркус, прищурившись, взглянул на него:

– А почему вы говорите об этом с такой иронией?

Эллиот бросил на Маркуса удивленный взгляд и залпом осушил свою кружку.

– Не понимаю, о чем это вы, – пробормотал он.

Маркус откинулся на спинку хлипкого стула.

– Скажите, Эллиот, – с наигранной небрежностью промолвил он, – вы знакомы с человеком по фамилии Монморенси?

Эллиот, подавившись пивом, закашлялся.

– Так я и думал, – с удовлетворенным видом сказал Маркус. – Впрочем, я давно должен был обо всем догадаться. Только один из съехавшихся сюда молодых повес обладал таким непоколебимым упрямством, что не дрогнул перед лицом смертельной опасности.

Вытерев подбородок тыльной стороной ладони, Эллиот настороженно посмотрел на Маркуса.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите, – заявил он. Маркус криво усмехнулся:

– Нуда, конечно. – Он наклонился вперед. – Когда вы вернетесь в свой клуб, постарайтесь правильно описать меня остальным. А еще лучше – сделайте с меня портретный набросок. Вы же гордитесь своим умением хорошо рисовать.

Эллиот отшатнулся от него.

– Да, я действительно иногда делаю зарисовки, и все это знают. Многие джентльмены рисуют. Ну и что из того? Но я не храню наброски.

– То есть это значит, что вы уже отослали их, – сделал вывод Маркус. – Думаю, что очень скоро вы получите новые инструкции.

– С меня хватит! – резким тоном заявил Эллиот. – Все, что вы сейчас говорите, несусветная чушь.

– Ну что ж, можете уходить! И передайте тому типу, о котором я только что обмолвился, что я с нетерпением буду ждать новых вестей о нем.

– Чудовищная тарабарщина! Я больше не желаю вас слушать. У меня такое впечатление, что мы разговариваем с вами на разных языках.

Маркус встал и бросил на столик монету.

– Я плачу за пиво, – сказал он. – Не тратьте зря время, возвращайтесь в Лондон.

Он повернулся, чтобы уйти, но Эллиот остановил его.

– Не одолжите ли вы мне свою лошадь? – вежливым тоном промолвил он. – Вы ведь настаиваете на том, чтобы я как можно быстрее уехал. Я оставлю ее у того человека, о котором вы говорили, и вы сможете в любой момент забрать ее назад.

Маркус закатил глаза.

– О эти лгуны! – пробормотал он и бросил на стол еще несколько монет. – Поговорите с хозяином постоялого двора, он даст вам хорошую лошадь. А я никому не позволяю садиться на своего жеребца.

– А зря, – с усмешкой заметил Эллиот, рассеянно водя пальцем по столу. – Леди Барроуби явно положила на него глаз.

Маркус засмеялся.

– Я так не думаю. Мой скакун неподходящая лошадь для леди.

Усмешка Эллиота стала шире.

– Это так, но леди Барроуби отлично ездит верхом. Для нее скакать на лошади так же естественно, как для птицы летать. Она как будто родилась в седле. Все это странно, не правда ли?

– Многие леди хорошо ездят верхом, – пожав плечами, сказал Маркус.

Эллиот встал из-за стола.

– Но не с такой легкостью и наслаждением, – заметил он и, собрав лежавшие на столе монеты, сунул их в карман. – Спасибо за совет. – Эллиот дотронулся по полей шляпы. – Удачной охоты, милорд.

Маркус кивком головы попрощался с ним.

– Счастливого пути, Эллиот. Берегите себя. Не забывайте колодец.

Эллиот поежился:

– Избави меня Бог от этих воспоминаний. Я теперь никогда в жизни не буду плавать.

Он поклонился и, насвистывая, направился к выходу.

Маркус взял со стола свою шляпу, и его взгляд случайно упал на лужицу от пива. Затаив дыхание, Маркус склонился над столешницей. На дереве Эллиот влажным пальцем вывел цифру «четыре».

Маркус быстро стер ее ладонью.

– Нет, старина, ошибаешься, я еще не член «четверки», – прошептал он. – Но скоро буду.

Глава 13

Я лежу в постели. Ночь тиха, и окна распахнуты настежь. В них видно небо. Яне могу заснуть, потому что аромат вьющихся роз будоражит меня, вселяет в меня беспокойство. Я встаю и выхожу на балкон, чтобы мое тело пропиталось запахом ночи.

Я наклоняюсь над каменной балюстрадой и смотрю вниз, в сад. Там я в последний раз видела своего возлюбленного. В саду пусто и темно. И все же сквозь благоухание роз до меня доносится исходящий от него запах сандалового дерева.

– Вам не спится, миледи? – раздается позади меня глубокий голос.

Услышав его, я закрываю глаза. Мой возлюбленный всегда знает, когда он нужен мне.

– Утоми меня, – шепчу я, глядя в темноту ночи. – Доведи меня до изнеможения.

Большие теплые руки ложатся мне на плечи. Возлюбленный прижимает меня к своей широкой груди.

– Яне хочу жестоко обращаться с вами, миледи.

Я качаю головой.

– Прошу тебя, будь жесток и неистов со мной, – умоляю я. – Не бойся, я не сломаюсь.

В ответ его пальцы сжимают мои плечи. И я упиваюсь его силой.

– Как вам будет угодно, миледи.

Одним рывком он поворачивает меня к себе и прижимает спиной к каменной балюстраде. Он припадает к моей шее горячими губами, и я чувствую, как его зубы покусывают мою кожу. Но я охвачена желанием и не ощущаю боли.

Я жажду близости с ним, я хочу, чтобы он овладел мной. Он спускает ночную рубашку с моих плеч, сковывая движения моих рук. Теперь я не могу сопротивляться, да и не желаю этого делать. Я радуюсь своему плену, который превратил меня в его жертву. Я закрываю глаза и отдаюсь на волю чувств, наслаждаясь прикосновениями его горячих губ и сильных рук. Он наматывает мою косу на свой кулак, и мои волосы становятся поводьями, с помощью которых он правит мной.

– Возьми меня, – прошу я. – Овладей мной.

Он одним рывком срывает с меня ночную рубашку, и она падает вниз, в темный сад. Теперь я стою перед ним нагая. А он полностью одет, мой наставник, мой хозяин, мой возлюбленный, который всегда знает, чего я хочу.

Маркус медленно возвращался из деревни в усадьбу. Он был доволен тем, что добился своего. Джулия, конечно, может утверждать, что расторгла помолвку с Эллиотом в целях его безопасности, но Маркус прекрасно знал истинные мотивы ее действий. Он победил в этом поединке.

Добившись цели, которую он преследовал с самого начала, Маркус размышлял теперь о своих дальнейших шагах.

Если он хочет с честью выполнить свое задание, ему необходимо узнать всю подноготную Джулии. Он должен проникнуть в ее мысли, выведать ее секреты и сокровенные мечты. Только тогда он и члены «четверки» смогут правильно судить о тех мотивах, которыми руководствовалась Джулия в своих поступках, и оценить ее способности.

Вначале Маркус заподозрил, что за внешней красотой Джулии скрывается коварная натура. Он стремился вывести ее на чистую воду и доказать всем, что эта женщина манипулирует людьми.

Но вскоре он понял, что старик Барроуби, женившись на Джулии, сделал ее своей преемницей вовсе не в результате ее интриг и козней. На месте Лисы Маркус тоже выбрал бы себе ученика с такими качествами, которыми в избытке была наделена Джулия. Изощренный ум, верность, благородство – все это было свойственно членам «четверки». И Джулия ничем не отличалась от них. Будучи неофициально помолвленной с Эллиотом, она позволила себе всего лишь невинный поцелуй с человеком, который ей нравился!

Джулия работала не меньше слуг и никогда не жаловалась на свою судьбу. Ее отличительной чертой было прекрасно развитое чувство юмора, но вместе с тем она умела быть строгой и держала прислугу в руках. Джулия никогда не рубила сплеча, она вела себя очень осмотрительно. Прежде чем принять решение, она всегда тщательно обдумывала его.

Кроме того, она настоящая красавица. Прелестная, чувственная, грациозная, Джулия была создана покорять богов. Неудивительно, что она пленила сердце Маркуса. Он мечтал добиться ее, сделать своей женщиной, жить вместе с ней до конца своих дней.

Маркус уже ничего не имел против того, чтобы Джулия заняла вакантное место в «Королевской четверке». Пусть эта женщина станет Лисой! Маркусу было бы любопытно посмотреть на то, куда это заведет «четверку» и всю страну. И еще ему хотелось понаблюдать, как Джулия отметет все возражения Ливерпула с помощью своего острого, как лезвие, ума.

Его смущало только одно – опасность, которой подвергнется Джулия, вступив на поприще политики. Какой ценой придется заплатить этой женщине за осуществление своих желаний? Джулия, которая была достойна жить в роскоши и неге, была обречена на множество лишений и тяжкий труд. Кто защитит ее?

Маркус стоял перед выбором. Он мог или соблазнить Джулию, или отступиться и уехать. Он знал, что ему ничего не стоит обольстить ее. Маркус читал ее дневники, и ему были известны тайные мечты красавицы.

Но могли он так подло поступить с ней, могли использовать против Джулии ее слабости? Нет, Маркус не желал совершать столь мерзкий поступок.

Он может прямо сейчас поворотить коня и навсегда уехать. Однако это означало бы, что Маркус больше никогда не увидит Джулию.

Джулия постоянно посматривала на часы, с нетерпением ожидая возвращения Маркуса. Она рассказала ему о том, что рассталась с Эллиотом.

Выслушав ее, Маркус глубокомысленно кивнул, а потом заявил, что хочет попрощаться с Эллиотом.

Джулия подняла бровь.

– Вы хотите удостовериться, что он действительно собирается покинуть наши края?

Маркус хмыкнул.

– Да, потому что на его месте я не стал бы послушно выполнять ваши приказы.

С этими словами Маркус уехал в деревню. Джулия была очень обеспокоена. О эти мужчины! Они не терпели рядом с собой соперников.

Джулия с детства усвоила одну истину, касающуюся мужчин. Эти существа не любят долго рассуждать. Это женщины могут ломать над чем-нибудь голову, мучиться сомнениями. А у мужчин все просто. Как только какая-нибудь мысль взбредет им в голову, они тут же бросаются действовать.

Олдос научил Джулию мыслить по-мужски. Мужской разум не привык путаться в сетях расплывчатых отвлеченных рассуждений. Мысли сильного пола были конкретны. Но после трудового дня Джулии хотелось расслабиться и вернуться в мир женских грез.

Весь день она работала с секретными донесениями и отчетами о дискуссиях в палате лордов – месте, в котором ей вряд ли когда-нибудь удастся побывать. Однако несмотря на это, судьбы многих политиков находились у нее в руках. Джулия перечитала также ворох газет, потому что и из них порой можно было почерпнуть очень важную информацию. И вот наконец, отложив дела в сторону, она глубоко задумалась. Ее мысли снова вернулись в привычное русло – любовь, жизнь, плотские утехи…

Она вдруг вспомнила о своих дневниках. Джулия уже очень давно не вносила в них новые записи. Последняя была сделана в ту ночь, когда с Олдосом случился первый удар.

С тех пор прошло три года. Ее тайные фантазии и сокровенные мечты сейчас пылились где-то…

А вдруг… Джулию охватила тревога. Она вспомнила недавний обыск, устроенный кем-то в ее доме. Впрочем, было бы еще хуже, если бы ее записи попали в руки Маркуса.

Но это, конечно, невозможно. Хотя в саду и во время купания в озере Маркус вел себя так, как будто читал ее дневники. Джулию бросило в жар. Неужели она сама написала все эти соблазнительные любовные сцены?

Вскочив на ноги, Джулия бросилась бежать в одном халате по коридору, по ходу ее движения свечи в висевших на стенах подсвечниках мерцали и гасли. Быстро спустившись по лестнице, она миновала вестибюль, шлепая по холодному мраморному полу босыми ногами, и вошла в комнату, предназначенную для занятий рукоделием.

Здесь было темно и холодно. Но Джулии не нужен был свет для того, чтобы найти то, что она искала. Джулия действовала на ощупь. Опустившись на колени перед корзинкой для рукоделия, она сунула в нее руку и пошарила внизу, ища двойное дно. Ей не сразу удалось обнаружить спрятанный в потайном кармашке ключик. Затаив дыхание и стараясь унять дрожь в пальцах, Джулия повторила свою попытку.

– Я не могу быть уверена, что все в порядке, пока своими глазами не увижу эти проклятые дневники, – прошептала она.

Наконец она достала ключик и с облегчением вздохнула. Однако успокаиваться было еще рано. Джулия упрекала себя в беспечности. Как она могла хранить в легкодоступных местах такой компрометирующий материал! А что, если бы прихвостень «Королевской четверки», который обшарил ее дом, нашел дневники?! Что бы с ней было тогда?

Джулия решила немедленно уничтожить все записи.

Побросав в корзинку нитки, иголки, ленточки и вышивки, она закрыла ее. Джулия терпеть не могла рукоделие и никогда не занималась им.

Войдя в гостиную на первом этаже, Джулия почувствовала, как стынут босые ноги. По дороге она вынула из подсвечника горящую свечу и теперь разожгла от нее огонь в камине. Однако Джулия не стала подбрасывать в него много угля, не собираясь долго сидеть в этой комнате. Открыв стоявшую на небольшом столике инкрустированную шкатулку, она достала из нее ключ от детской и поднялась наверх за сундучком.

Вернувшись вместе с ним в гостиную, Джулия расположилась у камина и достала из заветного сундучка первый дневник. Впрочем, до него Джулия тоже вела записи. Однако тетрадь, в которой она описывала свою жизнь после того, как Олдос взял ее с матерью к себе, она сожгла в день свадьбы. Тогда Джилли навсегда перестала существовать.

Закрыв глаза, она припомнила, как выглядел ее старый дневник. Страницы той тетради были заполнены крупным круглым почерком юной Джилли Бутс, писавшей с множеством грамматических ошибок. Она изливала на бумагу свою душу, целыми днями просиживая у постели больной матери.

Эти записи были пронизаны болью и тревогой за жизнь матери, которой с каждым днем становилось все хуже, страхом одиночества, восхищением роскошной усадьбой Барроуби, настороженностью по отношению к таинственному и великодушному Олдосу. Некоторые строчки навсегда запечатлелись в памяти Джулии.

«Мама умерла сегодня ночью. Она отошла тихо. Хорошо, что ей не придется больше мучиться. Что же мне теперь делать?» Последние слова были накарябаны дрожащей рукой юной девушки, находившейся в глубоком отчаянии. Перо почти прорвало бумагу.

Джулия откинулась на спинку кресла и открыла глаза. В ту тяжелую пору своей жизни она поступила так, как велел ей Олдос. Джулия вышла за него замуж. Церемония бракосочетания состоялась в часовне поместья Барроуби в тот день, когда невесте исполнилось восемнадцать лет. Она помнила, как тряслись и холодели ее руки. Олдос тоже нервничал.

Ужин прошел в напряженном молчании, а затем молодожены поднялись в супружескую спальню.

Джилли робела, но была полна любопытства. Ей было интересно, как пройдет первая брачная ночь. Олдос вел себя очень сдержанно. Он был скован и не попытался выполнить свои супружеские обязанности. Позже, когда молодожены лучше узнали друг друга, они все же вступили в интимные отношения. Но близость с мужем не приносила Джулии удовлетворения.

Олдос действовал торопливо и как будто стыдился того, что он делает. По всей видимости, его смущала разница в возрасте.

Когда его попытки произвести на свет наследника закончились неудачей, он с видимым облегчением вообще перестал наведываться в спальню жены.

И тогда, чтобы выплеснуть переполнявшую ее сексуальную энергию, молодая, полная жизненных сил Джулия начала описывать свои тайные фантазии в дневнике.

Улыбнувшись, она погладила кожаный переплет тетради, которую держала в руках.

Самые беззастенчивые записи вошли в ее второй дневник. Достав его из сундучка, она повернулась к пылавшему в камине огню.

– Жаль, но мне необходимо это сделать, – прошептала она. – Я должна сжечь их.

Ее голос был тверд, но руки слегка дрожали. Да, ей нужно уничтожить все компрометирующие ее записи. Только тогда она может быть уверена в том, что они не окажутся в руках человека, подосланного к ней «Королевской четверкой».

Впрочем, сначала следует перечитать дневники. Джулия никогда не пренебрегала источниками информации. Эти записи могли помочь ей заглянуть в собственную душу и разобраться в себе. А сейчас, когда рядом с ней не было хорошего советчика, Джулия очень нуждалась в этом.

В конце концов, она всегда успеет сжечь эти тетради!

Открыв свой самый заветный, второй, дневник, Джулия погрузилась в чтение и сразу же забыла обо всем на свете. О Боже, как увлекательны были описанные ею сцены!

Маркус вернулся поздно и поставил своего жеребца во временные конюшни – сколоченные наспех сараи. Стойла в них были разгорожены взгроможденными друг на друга бочками с водой, привезенной с озера, и сеном. Дав своему скакуну мешок зерна и похлопав его по крупу, Маркус направился на кухню.

Переступив порог дома, он нервно пригладил волосы. Всю дорогу до Барроуби Маркус терзался сомнениями и так и не принял окончательного решения. Он не привык колебаться. Маркус был человеком действия и предпочитал с ходу ввязываться в бой, не думая о последствиях. Порой он делал опрометчивые шаги, а потом расплачивался за них. Но это не меняло его отношения к жизни. Однако выбор, перед которым он стоял сейчас, затрагивал его чувства, а они находились в смятении.

Маркус страшно проголодался, у него урчало в желудке. Мег обычно оставлял в кладовой кое-какие продукты. Открыв дверь в кладовую и пошарив на полке, Маркус нашел краюху черствого хлеба и налил стакан молока из большого кувшина. Затем его взгляд упал на кусок сыра, и Маркус положил его на хлеб. Собравшись плотно поужинать этой простой, но сытной пищей, Маркус повернулся и двинулся к кухонному столу.

И тут в тишине он услышал звук, заставивший его похолодеть. Кто-то взвел курок пистолета. Маркус оцепенел.

– Положите на место все, что вы украли, – раздалась резкая команда.

– Если я это сделаю, то к утру сдохну от голода, – промолвил он, переводя дыхание, и, медленно повернув голову, улыбнулся стоявшей на пороге Джулии. – В конце концов, могу я позволить себе поесть после напряженного дня, в течение которого мне пришлось спасти не одну человеческую жизнь?

Джулия опустила дуло пистолета, но не убрала палец с курка. Ее взгляд, устремленный на Маркуса, был колючим и холодным.

– Признайтесь, мистер Блайт-Гудмен, вы уже не первый раз под покровом темноты бродите по моему дому?

«О, черт, она, похоже, узнала, что я прочел ее дневники!» – мелькнуло в голове Маркуса. Он хотел оправдаться, но не находил нужных слов.

– Я… мне… – растерянно пробормотал Маркус, лихорадочно придумывая, что бы сказать.

Джулия усмехнулась:

– Мег говорил, что кто-то уже несколько раз делал набеги на кухню. И теперь я знаю, кто это был.

– А… – начал было Маркус, но осекся.

Значит, дело было всего лишь в съестных припасах, количество которых сокращалось по ночам? У Маркуса отлегло от сердца.

Только сейчас он обратил внимание на одежду Джулии. Поверх ночной рубашки она накинула полупрозрачный пеньюар. В этом одеянии Джулия походила на античную богиню, формы тела которой проступали сквозь драпировку хитона.

У Маркуса перехватило дыхание. Он благодарил Бога за то, что в кухне царил полумрак и он не мог разглядеть все прелести соблазнительной фигуры хозяйки дома. Маркус видел лишь ее очертания.

Его охватило возбуждение, он и не заметил, как большой кусок камамбера выпал у него из рук. Сыр подкатился к босым ногам Джулии.

Не растерявшись, Маркус состроил смешную гримасу.

– Не хотите ли сыра? – предложил он.

Джулия хмуро посмотрела на него.

– А джем из крыжовника у вас есть?

Маркус вздохнул с облегчением, заметив, что она наконец убрала палец с курка и положила оружие на разделочный стол. Однако образ прелестной женщины, одетой в полупрозрачный пеньюар и держащей в руках тяжелый пистолет, навсегда запечатлелся в памяти Маркуса. Да, Джулия была просто несравненна!

Сев на большой разделочный стол, они устроили настоящий пикник, жадно поглощая хлеб, сыр и джем и запивая все это молоком. Мег, конечно, пришел бы в ужас, увидев эту сцену.

Джулия ела с хорошим деревенским аппетитом, и Маркусу это нравилось. Он терпеть не мог привередливых дам, ковыряющих вилкой в тарелке с таким кислым видом, будто считают поданные блюда недостойными их изысканного вкуса.

– Я попрощался с Эллиотом. Он в добром здравии, – сообщил Маркус. – И сейчас направляется домой.

Джулия бросила на него подозрительный взгляд:

– Признайтесь, вы ускорили его отъезд.

Маркус широко улыбнулся, стараясь очаровать Джулию.

– Совсем чуть-чуть. Не могу отрицать, что я был рад его скорому отъезду.

Их взгляды встретились, и Джулия слизала кончиком языка прилипшую к губе крошку.

– Маркус… – хрипловатым голосом произнесла она. У него по спине вдруг забегали мурашки.

– Мне нравится, как вы произносите мое имя. Я люблю слушать ваш голос. Вы как будто пробуете каждое слово на вкус.

Джулия смутилась и, чтобы скрыть это, откашлялась.

– Что вы такое говорите…

Маркус умел обольщать женщин и знал, что имеет власть над ними. Но он не хотел применять свои чары сейчас. Пленив сердце Джулии, он сам оказался бы в плену у нее.

Улыбнувшись, он решил, что все должно идти своим чередом. Что бы ни случилось, эта удивительная, отважная, блестящая женщина всегда сумеет дать достойный отпор любому мужчине, в том числе и ему, Маркусу.

– Замрите, – сказал он и, протянув руку, стер пальцем капельку джема с уголка ее рта.

Поколебавшись, он медленно перенес ее на нижнюю губу Джулии, наслаждаясь прикосновением к шелковистой коже.

Джулия смотрела на него широко открытыми от изумления глазами. Маркусу показалось, что она вот-вот ударит его, и он поспешно отдернул руку. Не удержавшись, он лизнул палец, которым прикасался к ее губам, и Джулия нервно сглотнула.

У нее перехватило дыхание. Его прикосновения, его улыбка, его глаза… Она была заворожена ими. Сердце Джулии бешено колотилось, тело ломило от неутоленного желания. Не сводя глаз с пристально глядевшего на нее Маркуса, она провела кончиком языка по липкой губе.

– Спокойной ночи, Маркус, – прошептала она и, соскользнув со стола, поспешно удалилась в свою комнату.

Глава 14

В тот день, когда я загляну ему в глаза, я пойму, что он мой.

Оказавшись наконец в спальне, Джулия прижала ладони к разгоряченному лицу. Ее поспешное бегство из кухни не было вызвано ни благоразумием, ни осторожностью. Оно было следствием панического страха.

О, ей не следовало перечитывать свои дневники! Боже, как опрометчиво она поступила! Эти записи разбередили ей душу, они разбудили в ней прежние тайные мысли и мечты. Ее желания снова проснулись, и теперь тело Джулии ныло от неудовлетворенной страсти.

Но только теперь Джулия поняла, что, несмотря на все свои изощренные эротические фантазии, несмотря на свою врожденную чувственность, она была в делах любви почти такой же робкой и неопытной, как девственница. Перед ней был мужчина, о котором она долгие годы мечтала. Он был, возможно, ее единственным шансом осуществить тайные грезы. Однако Джулия, взрослая женщина, вдова, прожившая в браке немало лет, струсила и убежала!

Джулия боялась, что покажется Маркусу смешной, что не сможет удовлетворить его. А что, если Маркус захочет увидеть ее совершенно нагой? Джулия застонала от досады. Она считала, что в последнее время располнела. Не надо было налегать на вкусные пирожки с лимоном, которые так замечательно удавались Мегу.

Страдания Джулии становились невыносимыми. Она с трудом дышала и боялась, что умрет от неудовлетворенного желания, сжигавшего ее изнутри.

Джулия подбежала к балконным дверям и, открыв щеколду, распахнула их. В комнату ворвался холодный ночной воздух, он остудил ее раскрасневшееся лицо, но не унял жар распаленного тела. Джулия вышла на балкон и, положив руки на балюстраду, вдохнула ледяной воздух.

Как же глупо она себя вела! Маркуса тянуло к ней, он хотел ее, это было совершенно очевидно. И она тоже хотела его. Так зачем нужно было устраивать весь этот спектакль? Разве она не может завести себе любовника?

Но что будет, если члены «Королевской четверки» проведают об этом? Нет, к черту «четверку»! У Льва и Кобры есть жены, Сокол отводит душу, коллекционируя что-то – то ли мечи, то ли монеты. И даже хладнокровный, бесстрастный Ливерпул проводит свободное время в обществе милой, застенчивой леди, которой предан всей душой. Джулия тоже может сблизиться с Маркусом, если, конечно, осмелится сделать это…

Холодный воздух наконец остудил ее пыл, и мысли Джулии прояснились. Обхватив плечи руками и запрокинув голову, она взглянула в бездонное ночное небо. Теперь она сожалела, что убежала от Маркуса. Он, должно быть, посчитал ее идиоткой. Но если она все же сумеет справиться со своей робостью, то, возможно…

И тут Джулия почувствовала запах сандалового дерева.

– Вам не спится, Джулия? – услышала она за спиной глубокий мягкий голос.

Маркус стоял так близко, что Джулия ощущала исходившее от его тела тепло. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Джулия обернулась и, обвив руками шею Маркуса, припала к его губам.

Для Маркуса, который все еще с восторгом вспоминал их поцелуй в саду, эта страстная ласка Джулии была настоящим откровением. Джулия прижалась к нему всем своим гибким, восхитительным телом. Она погрузила пальцы в густые шелковистые волосы Маркуса, ее язык проник к нему в рот.

Но Маркус не мог полностью отдаться на волю чувств. Он должен был прежде поговорить с Джулией, рассказать ей о том, кто он был на самом деле и зачем явился сюда. Для такого разговора ему, конечно, потребуется все его мужество…

Ему не хотелось прерывать поцелуй, но тем не менее Маркус взял Джулию за плечи и мягко отстранил ее.

– Джулия, я…

– Маркус Блайт-Гудмен, немедленно обнимите меня, – задыхаясь от возбуждения, потребовала она. – Или, клянусь, я снова наведу на вас пистолет!

Маркус расхохотался.

– Если бы вы знали, дорогая, как мне нравятся такие речи! – воскликнул он. – Но я не могу…

Она снова бросилась ему на шею, и Маркус дрогнул. Джулия сгорала от страсти, и он тоже в течение многих дней мечтал о близости с ней. И все же Маркусу снова удалось взять себя в руки.

– Джулия, мне нужно кое-что сказать вам… – промолвил он, высвобождаясь из ее объятий.

Она отшатнулась от него и, повернувшись спиной, закрыла лицо ладонями.

– Идиотка, ох, какая же я идиотка… – услышал Маркус ее приглушенный голос.

Обняв ее за талию, Маркус прижал Джулию к себе.

– Дорогая моя, вы замерзнете. Пойдемте в комнату и поговорим там спокойно.

Джулия яростно замотала головой.

– Джулия, прекратите капризничать, вы ведете себя как последняя дура, – начал он увещевать ее. – Пойдемте в комнату.

Джулия резко вскинула голову и сердито посмотрела на Маркуса:

– Вы назвали меня дурой? Да как вы смеете?!

Маркус усмехнулся. Он был рад тому, что к Джулии вернулось ее прежнее задиристое расположение духа. Маркус не выносил женских слез.

– Если вы не хотите, чтобы я так вас называл, то ведите себя иначе.

Она открыла было рот, собираясь возразить, но тут же передумала и бросилась в спальню. Маркус растерянно провел рукой по волосам, пытаясь сосредоточиться. Но у него путались мысли. Он не понимал, что происходит. Он представления не имел, что сейчас скажет Джулии.

Маркус знал только одно – если он сейчас потащит ее в постель, это будет настоящим преступлением с его стороны. Он был для нее мужчиной мечты. Маркус знал, как вести себя, чтобы понравиться Джулии, поскольку прочитал ее дневники, описывавшие женские грезы. Но он слишком высоко ценил Джулию, чтобы бессовестно водить ее за нос.

Конечно, если он скажет ей, что тайком проник в усадьбу и прочитал ее дневники, что вообще явился для того, чтобы дискредитировать ее и получить вакантное место в «Королевской четверке», то пелена спадет с глаз Джулии, и эта отважная дама, вероятно, снова схватится за пистолет.

Маркус не мог забыть ее жадный взгляд. Она пожирала его глазами на кухне. Она смотрела на него так, словно он был ее героем или божеством. Но Маркус не видел в себе ничего героического. Он боялся, что не сможет соответствовать представлениям Джулии. В ее присутствии он часто чувствовал себя идиотом или змеей, вкравшейся в доверие к слабой, увлекающейся женщине.

Сможет ли он открыть Джулии всю правду о себе? Признавшись ей во всем, он рискует потерять ее навсегда.

Нет, он не должен этого делать…

«Трус!» – обозвал себя Маркус, но ему трудно было заставить себя заговорить с Джулией.

Войдя в спальню, он закрыл за собой балконную дверь. Джулия уже успела надеть халат из плотной ткани и теперь сидела в большом глубоком кресле, стоявшем у горевшего камина. Маркус подошел и оперся локтем на каминную полку. Некоторое время они оба смотрели в огонь.

Наконец Джулия нарушила молчание:

– Вы что-то хотели сказать мне?

«Вы прекрасны. Вы восхитительны! – хотелось крикнуть Маркусу. – Я люб…» Он тряхнул головой, отгоняя опасные мысли, и глубоко вздохнул.

– У вас такой вид, будто вы собираетесь прыгнуть с высокого утеса, Маркус, – заметила Джулия.

Она смотрела на него с настороженностью и любопытством.

Маркус улыбнулся:

– Возможно, именно это я и собираюсь сделать.

Он опустился перед ней на одно колено и взял ее руку в свои. В глазах Джулии мелькнуло удивление.

– Надеюсь, вы не намереваетесь предлагать мне руку и сердце? – высвободив свою руку, промолвила она. – Было бы неприлично объявлять о второй помолвке сразу же после расторжения первой.

Заметив, что он действительно стоит в классической позе человека, делающего предложение руки и сердца, Маркус засмеялся и встал. Быстро подняв Джулию с кресла, он занял ее место и посадил ее себе на колени.

– Вот так будет лучше.

Джулия напряглась всем телом.

– Маркус, не думайте, что вы обязаны…

– Джулия, вы удивительная женщина, и я не перестаю восхищаться вами. Но прошу вас, не стремитесь постоянно быть хозяйкой положения. Позвольте, я возьму инициативу в свои руки.

– Это мой дом, – хмуря брови, заявила она. – И думаю, что…

Он запечатал ее рот поцелуем. Джулия попыталась вырваться, но через пару мгновений перестала сопротивляться.

Из ее груди вырвался хриплый стон, такой же, как когда-то в саду. От этого звука у Маркуса перехватило дыхание, и он почувствовал, как нарастает возбуждение…

Маркус отстранился от Джулии, опасаясь зайти в своих ласках слишком далеко. Ее разомлевшее в его объятиях тело было податливым и нежным. Не разжимая рук, Маркус откинулся на спинку кресла.

– Прежде чем мы с вами очертя голову кинемся в водоворот страсти, я хотел бы кое-что сказать вам, – произнес он.

Джулия вздохнула и положила голову ему на плечо.

– Я вас слушаю.

Маркус провел рукой по ее золотистым волосам.

– Как вы знаете, я – второй сын в семье, – начал он. – Но кроме того, я зачат не от отца. Мой отец в действительности мне не отец, а мой брат – брат всего лишь наполовину, по матери. И всю жизнь они оба не могли мне этого простить.

Маркус замолчал, ожидая, что его сердце сейчас, как всегда при воспоминании о семье, пронзит боль, однако этого не произошло. Близость Джулии, исходивший от ее волос тонкий аромат не давали горечи и отчаянию овладеть им.

– В нашу семейную тайну никто из посторонних посвящен не был, – продолжал Маркус. – Но тем не менее я всегда чувствовал себя изгоем. Существует тысяча способов дать человеку понять, что он чужой. Его можно, например, несправедливо обвинять или вымещать на нем свое зло. Как бы ты ни старался, какие бы усилия ни прикладывал, как бы хорошо ни учился, как бы быстро ни бегал и ни скакал верхом, тебе все равно никогда не быть первым. Твой удел – вечно быть вторым.

Маркус почувствовал, что Джулия взяла его руку. Она прижала ее к своей груди, как ребенка, и затаила дыхание. Как ни странно, это подействовало на Маркуса как сильное лекарство от душевной боли, которую он всегда испытывал, мысленно возвращаясь в прошлое.

– Самое ужасное заключалось в том, что я не понимал, почему так происходит. Если бы я в раннем детстве узнал тайну своего происхождения, то, думаю, давно бы уже сдался. Но я догадался обо всем лишь в тот день, когда застал свою мать с любовником – высоким мужчиной, у которого были выразительные зеленые глаза…

Джулия прижалась к Маркусу всем телом так, словно хотела защитить его от мучительных воспоминаний.

– Они целовались, а потом любовник матери повернулся и устремил на меня свой взор… Он смотрел так, как будто давно знал меня и гордился мной! Я всегда мечтал, чтобы человек, которого я считал своим отцом, хотя бы однажды вот так взглянул на меня… – Маркус покачал головой. – Но в тот момент я понял, что этого никогда не произойдет. Меня не интересовал этот незнакомец. Я стремился снискать расположение мужа своей матери. Многие годы я старался заслужить его одобрение, но все было тщетно, и теперь я знал почему.

– И теперь вы обвиняете любовника матери во всех своих бедах, – сказала Джулия.

– Нет. – Маркус тихо засмеялся. – Я во всем обвиняю мать. – Он немного помолчал. – Во всяком случае, я обвинял ее раньше. Когда я пошел на военную службу, думал, что навсегда порываю с прошлым. Но оказалось, что и там не избавился от желания самоутвердиться, доказать родным, на что я гожусь, заставить их признать, что они недооценивали меня.

Джулия подняла голову и внимательно взглянула на Маркуса:

– А зачем вы все это рассказываете мне, Маркус?

Он погладил ее по голове.

– Я хочу, чтобы вы знали о моем прошлом. Это поможет вам понять меня, когда… – Он замолчал. Маркус хотел попросить у Джулии прощения зато, что прочитал ее дневники и использовал против нее почерпнутые из них сведения, но не осмелился этого сделать. – Еще до встречи с вами я пытался представить, какая вы. Я думал, что увижу красивую молодую вдову престарелого лорда… Одним словом, я мыслил штампами. Вы понимаете, о чем я говорю?

Джулия вздохнула.

– Я хороша собой, но меня нельзя назвать красавицей. Вот моя мать была действительно прелестной женщиной. А у меня много недостатков – длинноватый нос и слишком непокорные волосы. А мои руки? Вы только посмотрите на них! – И она показала ему свои ладони. – Я до сих пор не могу свести застарелые мозоли. Если вы считаете меня красивой, вам надо носить очки, мистер Блайт-Гудмен.

Услышав свой псевдоним из уст Джулии, Маркус едва не вздрогнул. Ему вдруг стало совестно за свой обман.

– Я всегда был слеп, когда дело касалось женщин, – смущенно признался он. – Я сужу о них несколько… поверхностно. Но в любом случае я хочу, чтобы вы знали, что я сам не без греха и поэтому не ищу в жизни святых, непорочных женщин.

– Как это великодушно с вашей стороны, – подозрительно поглядывая на него, промолвила Джулия. – И на какой же из моих многочисленных пороков вы готовы закрыть глаза?

Маркус рассмеялся.

– Джулия, для меня не имеет никакого значения, мадонна или шлюха передо мной. Я хочу вас всю целиком, безраздельно.

Глава 15

Всю тебя.

На сей раз все происходило не в воображении Джулии, а наяву. Маркус сказал, что хочет ее всю, целиком и полностью.

Неужели он говорил это серьезно? Неужели он действительно готов был мириться с ее властностью? И с ее прошлым? И с ее настоящим? У Джулии затрепетало сердце. И с ее будущим? Она поцеловала Маркуса, приложив его руки к бокам так, чтобы на этот раз он не отстранил ее.

Он предпринял вялую попытку высвободиться, но Джулия не дала ему возможности сделать это, и Маркус смирился.

Когда Джулия прервала наконец долгий поцелуй, Маркус откинулся на спинку кресла и опустил голову.

– Если я засну, не будите меня, – прошептал он.

Маркус тяжело дышал, и Джулия решила, что ему надо снять галстук.

– Сидите смирно, – приказала она и начала развязывать сложный узел шейного платка.

– Слушаюсь, миледи, – с усмешкой произнес Маркус. – Как вам будет угодно, миледи. Рад служить, миледи.

– В таком случае замолчите и дайте мне спокойно закончить начатое, – потребовала Джулия, возясь с узлом. В этот момент ей показалось, что самые сокровенные мечты воплощаются в жизнь.

Открыв глаза, Маркус увидел, что Джулия сосредоточенно смотрит на его галстук, один конец которого она держала в зубах, а другой неистово теребила пальцами, пытаясь развязать узел.

– Если хотите, я могу…

– Сидите смирно, я сказала! – прикрикнула на него Джулия, не выпуская изо рта конец галстука. – Я сама справлюсь.

Наконец давление петли галстука ослабело, и через несколько секунд Джулия с торжествующим видом помахала в воздухе своим трофеем.

– Я справилась!

– Мы только начали, миледи, – заявил Маркус, забирая у Джулии галстук.

Перехватив ее запястья, он связал их галстуком. Джулия, затаив дыхание, с удивлением посмотрела на Маркуса:

– Маркус, я…

– Замолчите, – потребовал он, усмехаясь. – В течение следующих двенадцати минут, до тех пор, пока не раздастся бой часов, вы будете находиться в моей полной власти.

Джулия провела кончиком языка по пересохшим от волнения губам. Маркус не мог сказать с уверенностью, возбуждена она или напугана.

– Слушаюсь, милорд, – прошептала Джулия.

Значит, все-таки возбуждена. Отлично! Маркус решил воспользоваться своим превосходством и получить от этого как можно больше удовольствия.

– А потом настанет моя очередь, – предупредила его Джулия.

Он засмеялся, качая головой.

– В таком случае я постараюсь как можно лучше использовать отпущенное мне время, – сказал Маркус и закинул связанные руки Джулии ей за голову. – Не двигайтесь!

Она глубоко вздохнула, и высокая грудь поднялась, напомнив Маркусу, что Джулия все еще одета. Он рывком развязал пояс ее халата.

– Хм… Надо же, какое упущение! Мне следовало снять с вас халат прежде, чем связать вам руки, – пробормотал он. – Впрочем, ничего страшного…

И он резким движением разорвал шелк. Джулия ахнула. Обрывки ткани, которые когда-то были ее халатом, упали на пол, и Джулия осталась в полупрозрачной ночной рубашке.

– Вот так-то лучше, – сказал Маркус.

– Я так любила этот халат! – воскликнула Джулия. – Подождите, Маркус Блайт…

Он прижал палец к ее губам, заставляя ее замолчать. Ему не хотелось слышать сейчас эту чужую фамилию…

– Если вы сейчас замолчите, я своими руками сошью вам новый халат, – сказал он. – Не заставляйте меня затыкать вам рот.

Глаза Джулии стали круглыми от изумления.

– Чем заткнете? – с придыханием спросила она.

От ее вкрадчивого шепота голова Маркуса пошла кругом. В его воображении ожили соблазнительные картины и фантазии.

– Давайте пока не будем об этом, – хрипло сказал он. – Сейчас я хочу еще раз полюбоваться вашей наготой.

Его слегка подрагивавшие пальцы начали ловко расстегивать крошечные пуговицы на ночной рубашке Джулии. Маркусу хотелось, чтобы Джулия всегда носила прозрачные одеяния.

– Еще раз? – удивленно переспросила Джулия и вдруг ахнула. – Вы видели меня нагой во время купания в озере, да? Вы подсматривали!

– Конечно.

Она нахмурилась:

– В таком случае я тоже могла бы подглядывать за вами.

– Вы зря упустили такую возможность, – рассеянно промолвил он, расстегнув последнюю пуговицу. – Ну вот, наконец-то…

Широко распахнув ее ночную рубашку, Маркус откинулся на спинку кресла. Джулия сидела на его коленях, подол ее рубашки был задран до бедер. Пышная обнаженная грудь Джулии притягивала к себе взор Маркуса. Под его пристальным жадным взглядом ее розовые соски затвердевали, наливаясь горячей кровью.

– Я счастливейший из смертных, – задумчиво прошептал Маркус.

Джулию тоже охватило сильное возбуждение. Она прерывисто дышала, и ее соблазнительная грудь высоко вздымалась и опускалась. От волнения Джулия покусывала нижнюю губу, которая напухла и стала ярко-алой.

Не в силах больше сдерживаться, Маркус припал к Джулии в страстном поцелуе. Однако когда она начала отвечать ему, он легонько отстранил ее.

– Нет, – прошептал Маркус. – Позвольте, я сам буду целовать вас.

Джулия замерла в его объятиях, и Маркус смог дальше наслаждаться свободой действий. Губы Джулии были горячими и пахли камамбером и сладострастием. Язык Маркуса медленно проник к ней в рот и стал обследовать его. У них впереди была вся ночь, чтобы насладиться друг другом.

Джулия застонала от страсти, и Маркус дрогнул. Он почти утратил контроль над собой, однако в этот момент пробили часы.

– Возьмите меня, овладейте мной прямо сейчас, – приказала Джулия.

Он не мог противиться ее хриплой команде. Все, что ни произносила Джулия, приобретало для Маркуса манящую сексуальную окраску и будило в нем желание.

Его рука скользнула в ее лоно. Оно было горячим и влажным.

Джулия стонала от наслаждения.

Маркус крепко обхватил ее за талию, опасаясь, что она соскользнет с его колен на пол. По телу Джулии пробегали мощные судороги, и это еще больше возбуждало Маркуса.

Несмотря на то что разум Маркуса был затуманен страстью, он не мог не заметить слишком бурную реакцию Джулии. Маркус был ошеломлен, впервые в жизни увидев подобное исступление. Пережив экстаз, Джулия в изнеможении прильнула к Маркусу, и он погладил ее по спине, пытаясь успокоить.

– Джулия… У вас, по-видимому, давно не было близости с мужчиной? – осторожно спросил он.

– Да, несколько лет… мой муж в последние годы болел и не мог выполнять супружеские обязанности… – тяжело дыша, ответила она. – Но то, что я пережила сейчас, было со мной впервые!

Маркус почувствовал одновременно гордость и тревогу. Он, конечно, рад, что сумел удовлетворить женщину, но…

Если она действительно впервые в жизни получила истинное наслаждение от близости с мужчиной, значит, все, что читал Маркус в ее дневнике, было всего лишь игрой воображения? Эротическими фантазиями одинокой женщины, чувственной натуры, страдавшей от неудовлетворенности?

Если все это так, то, манипулируя Джулией, он поступал с ней несправедливо. Узнав всю правду о нем, Джулия никогда не сможет его простить. В этом у Маркуса не было никакого сомнения. Да, ему придется заплатить за свое преступление дорогую цену.

Однако Маркус тут же отогнал эти ранившие его душу мысли. Он не мог сейчас встать и уйти. Это оскорбило бы Джулию. Маркус решил провести эту ночь с ней, чтобы воплотить в жизнь все ее сокровенные мечты, все ее грезы и надежды, которые она вольно или невольно возлагала на него.

А завтра он признается ей во всем и расплатится по счетам.

Маркус встал, держа Джулию на руках, и отнес ее на кровать. Осторожно положив свою возлюбленную на постель, он сел рядом и развязал галстук на ее запястьях. Впрочем, ее руки были связаны так небрежно, что она могла бы освободить их самостоятельно, если бы захотела. Довольный, разомлевший вид Джулии говорил о том, что она еще не готова к продолжению любовной игры.

Опершись на локоть, он взглянул в глаза Джулии:

– Настала ваша очередь, миледи.

Джулия лукаво улыбнулась и, сев на постели, заставила Маркуса лечь навзничь.

– Мне не терпится увидеть вашу наготу, – с озорным видом заявила она и начала раздевать Маркуса.

Через несколько минут он уже был совершенно голым. Джулии понравилось командовать и распоряжаться. Она заметила, что Маркус реагирует на каждое ее прикосновение. Когда она начала гладить его тело, он задрожал так, словно его бил озноб.

– Вы убьете меня своими ласками, – пробормотал он.

Джулия нежно поцеловала его в ответ.

– Лежите тихо, – прошептала она. – Теперь моя очередь действовать. – И она сунула ему в руку галстук. – Свяжите себе запястья, это поможет вам успокоиться.

Но Маркус не стал связывать себе руки. Он вцепился ими в галстук и закинул руки за голову. Джулия сразу же начала поглаживать его мускулистые предплечья. Кожа на этих участках тела была удивительно нежной. Не удержавшись, Джулия наклонилась и стала целовать ее, чувствуя, как дрожит Маркус от прикосновения ее губ.

Увлекшись экспериментами, Джулия переключилась на нежные участки кожи, расположенные за ушами Маркуса. Его реакция стала более бурной. Вздрогнув, он прерывисто задышал. Исходивший от Маркуса запах кружил Джулии голову.

Она спустилась ниже и стала целовать ямку под его горлом, ключицы и, наконец, плоские мужские соски.

– О, черт… – простонал Маркус.

Но Джулия не останавливалась на достигнутом. Ее губы теперь касались рельефных мускулов его груди, которые напрягались от ее поцелуев.

Джулия спускалась все ниже и ниже.

Маркус затрепетал.

– Я сейчас умру… – едва слышно промолвил он.

Не обращая внимания на слова Маркуса, Джулия продолжала целовать его тело. Зарычав, Маркус разорвал пополам галстук, который сжимал в руках. И тут раздался бой часов. Маркус быстро сел на постели. Его глаза горели от страсти.

– Теперь моя очередь, – процедил он сквозь зубы.

Джулия взвизгнула, изображая испуг, и попыталась вскочить с постели. Но Маркус не дал ей этого сделать. Поймав Джулию, он уложил ее на спину и, навалившись на нее всем телом, стал страстно целовать.

Внезапно прервав поцелуй, он привстал и стащил с Джулии через голову ночную рубашку. Теперь они оба были нагими.

Джулия молча смотрела на него, поглаживая его плечи и руки.

Когда он стал входить в нее, она на мгновение испугалась. Но Джулия так устала от одиночества, ей так страстно хотелось слиться с Маркусом в единое целое, что она не проронила ни слова, а только устремилась навстречу возлюбленному.

Джулия обвила ногами талию Маркуса, стремясь крепче прижаться к нему, и, прильнув лицом к его плечу, тяжело задышала. Она ощущала что-то похожее на боль, когда Маркус входил в нее. У нее было такое чувство, что она за годы воздержания снова стала девственницей и теперь приносит свою чистоту и невинность в дар возлюбленному. Впрочем, все это, конечно, было лишь ее фантазией.

– Вам не больно? – прошептал Маркус.

Джулия крепче прижалась к нему, не желая, чтобы он видел слезы, которые в эти мгновения бежали у нее по лицу. Вообще-то Джулия редко плакала и теперь сама себе удивлялась. Что подумает о ней Маркус?

Впрочем, Джулия знала, почему глаза были на мокром месте. Как только Маркус вошел в нее, она сразу же поняла, какие именно чувства испытывает к нему, и это испугало ее.

Она любила Маркуса Блайта-Гудмена. Это было не физическое влечение, не похоть, не сладострастие, не желание иметь любовника, а именно любовь.

Сердце Джулии разрывалось на части, огонь сжигал ее изнутри. Она была готова одним махом покончить с тем, к чему когда-то стремилась, и навсегда раствориться в этом человеке.

Вопреки здравому смыслу, она начала мечтать о совместной жизни с Маркусом, об их общем будущем. Она представляла пухлых зеленоглазых малышей, резвящихся на лужайке перед домом поместья Барроуби. Она и Маркус будут делить супружеское ложе до тех пор, пока не состарятся. Они проживут долгую счастливую жизнь. Все будут называть Джулию миссис Блайт-Гудмен… и она навсегда забудет о том, что когда-то мечтала стать Лисой.

Все ее существо будет наполнено Маркусом, и в ее душе не останется места ни для чего другого.

Самое странное заключалось в том, что такая перспектива не вызывала у Джулии тревоги.

Маркус начал ритмично двигаться, и Джулия позабыла обо всем на свете. Она больше не могла связно мыслить.

Каждый толчок доставлял Джулии неизъяснимое наслаждение, ее возбуждение нарастало. Кровь закипела у нее в жилах.

Из груди Джулии рвались хриплые крики. Никогда, даже в самых смелых своих фантазиях, она не представляла, что существуют такие острые ощущения.

Сила ее собственной страсти ошеломила Джулию. Маркус имел сейчас над ней полную власть. Она доверяла ему, а Маркус чувствовал свою вину перед ней. Если бы он был более честным и благородным человеком, то покинул бы ее. Но к сожалению, он не был святым, чтобы уйти от такой женщины… Маркус чувствовал себя предателем.

Ее крики сводили Маркуса с ума. Они свидетельствовали о том, что эта чувственная, страстная натура впервые познала радость любви.

Что бы ни случилось потом, сегодня Джулия принадлежит ему, и Маркус не собирался разочаровывать ее.

Он обнял Джулию за плечи, и его толчки сделались еще более мощными и глубокими. Джулия закатила глаза и снова пронзительно закричала. Маркуса одолевали противоречивые желания. С одной стороны, ему хотелось нежить эту хрупкую доверчивую женщину, лелеять и холить ее, оберегая от бед и боли, а с другой – яростный зов плоти заставлял его неистово терзать ее тело для того, чтобы доставить ей и себе наивысшее удовольствие.

– Я хочу, чтобы ты исполняла все мои желания, – прохрипел он.

– Д-да! Д-да! – задыхаясь, выкрикнула Джулия.

– Я хочу овладеть тобой в озере.

Из груди Джулии вырвался неистовый крик, мощная судорога сотрясла все ее тело. Он громко закричал и погрузился в забытье.

Где-то в глубине его подсознания раздался сигнал тревоги.

Но Маркус был не в состоянии сосредоточиться на какой-нибудь мысли. Дрожа всем телом, он скатился с Джулии и замер рядом с ней. Джулия осторожно повернулась, и, прижав ее к своей груди, Маркус провалился в глубокий сон.

Глава 16

Как мне пережить разлуку с тем, кого только что нашла?

Проснувшись, Джулия обнаружила, что все еще находится в объятиях Маркуса. Ее голова лежала у него на груди. Она впервые в жизни проспала всю ночь в постели с мужчиной и пришла к выводу, что это очень приятно. Ей было удобно лежать, прижимаясь к его сильному телу.

– Мы как части одного целого, – пробормотала она и почувствовала, что Маркус зашевелился.

Проснувшись, он поцеловал ее в макушку. Подняв голову, Джулия с улыбкой взглянула ему в глаза:

– Доброе утро!

Маркус сонно усмехнулся:

– До утра еще далеко.

Джулия крепче прижалась к нему.

– М-м… Замечательно…

– А я и не знал, что вы – леди Лежебока, – насмешливо заметил Маркус. – Мне казалось, что вы трудолюбивая пчелка…

Джулия толкнула его в бок.

– У меня была очень напряженная неделя. Примите это к сведению.

Маркус вздохнул:

– Это правда.

– Я убирала двор после взрыва уборных, таскала воду, тушила пожар и спасала человека, которого сбросили в колодец.

– Если уж быть совершенно точным, то это делал я, а не вы.

– А я помогала.

– Вы правы. Низкий вырез на вашем платье вдохновлял меня на подвиги.

Джулия ткнула его кулачком под ребра.

– Я потеряла жениха, а вам смешно.

– Да, но зато вы приобрели любовника, – заметил Маркус.

Он вдруг навалился на нее всем телом, перевернув Джулию на спину, и взглянул ей в глаза. Их губы почти соприкасались.

– Как вы себя чувствуете после наших забав? – спросил он.

Джулия засмеялась:

– Прекрасно! Хотя, не скрою, вы смертельно утомили меня.

Маркус чмокнул ее в кончик носа.

– Но у вас ничего не болит?

– Все в порядке, – сказала Джулия и потянулась. Как она и рассчитывала, от ее движений зеленые глаза Маркуса потемнели, как лес перед грозой.

– Вы ослепительно прекрасны, – промолвил он. – И еще я хочу сказать, что вы отныне моя.

У Джулии затрепетало сердце. Неужели она действительно нашла человека, которому могла доверять? Это уже само по себе было бы настоящим счастьем.

Или, может быть, произошло чудо и она встретила того, с кем могла бы делиться даже самым сокровенным? От этой мысли у Джулии перехватило дыхание.

Членам «Королевской четверки» было запрещено посвящать в свои дела родных и близких. Но если бы Джулия стала Лисой, ей понадобился бы ученик. У Джулии учащенно забилось сердце. Маркус, как никто другой, подходил для этой роли. Он вполне мог бы со временем войти в «четверку». Умный, благородный, отважный, он обладал всеми качествами, необходимыми закулисному политику.

Конечно, в дальнейшем Джулии пришлось бы собрать о нем все необходимые сведения, узнать его биографию. По всей видимости, Маркус не имел знатного происхождения, но был родом из дворянской семьи.

Джулия снова унеслась в мир мечтаний. Она уже представляла себя Лисой. Джулия и Маркус поженились бы, и она начала бы обучать его всем премудростям, которые должен знать тайный агент.

К сожалению, она не могла откровенно поговорить с Маркусом прямо сейчас. Джулия не смела нарушать правила, лежавшие в основе деятельности «Королевской четверки». И все же ей очень хотелось снискать доверие Маркуса, показать ему, что она поняла, почему он исповедовался ей, что она тоже готова излить ему душу.

– Маркус, вы помните, я рассказывала вам о представлениях в варьете Хайрама Пиклза? – спросила она.

– Если вы хотите убить во мне страсть рассказами о своей служанке, танцующей на канате, то знайте, что у вас ничего не получится, – заявил Маркус, комично сдвинув брови в приступе наигранного гнева.

Джулия погладила его по щеке.

– Прошу вас, выслушайте меня. Это очень важно. Я хочу открыть вам одну тайну… Правда, это может мне дорого стоить…

Маркус посерьезнел:

– Джулия, может быть, лучше не надо…

Она улыбнулась:

– Я уверена, что вы никому не расскажете то, что услышите сейчас.

Маркус похолодел. Он не мог остановить Джулию и не мог заткнуть себе уши. А она не замечала его смятения.

– Я не всегда жила в такой роскоши, – начала Джулия. – Я выросла в кибитке, ела и спала у костра вместе с матерью и бродячими артистами, которые заменяли мне семью.

У Маркуса защемило сердце. А Джулия тем временем улыбалась, погрузившись в воспоминания.

– Когда-то меня звали Джилли Бутс, я была цирковой наездницей в варьете Хайрама Пиклза.

Эти слова многое объясняли. Теперь Маркус понимал, почему Джулия так умело обращалась с лошадьми, откуда взялись ее странная прислуга и необычный домашний питомец. После признания Джулии все встало на свои места.

Однако откровения Джулии Маркус мог использовать против нее. Если он донесет членам «Королевской четверке» о том, что узнал, на карьере Джулии будет поставлен крест. Теперь она в руках Маркуса. А ему отныне открыты все пути. Уже завтра к полудню Маркус мог бы получить место Лисы в «четверке».

– Расскажите мне о себе поподробнее, – услышал он как будто издалека собственный голос, показавшийся чужим.

«Да, расскажи о том, как случилось, что одна из красивейших и изящнейших леди когда-то выступала в грязном балагане перед невзыскательной публикой. Расскажи мне всю правду о себе, и я донесу на тебя, доказав, что ты не годишься для той карьеры, о которой мечтаешь», – с горечью подумал Маркус.

И Джулия действительно не таясь поведала ему о своей жизни в труппе бродячих артистов. Летом они переезжали из одного местечка в другое, устраивая на площадях представления с дрессированными животными и акробатическими номерами.

– Когда мне было семнадцать, мама заболела чахоткой, и я оставила труппу, намереваясь достать деньги и отвезти ее на курорт в Бат. Я решила обокрасть один большой загородный дом, в котором было мало обитателей и слуг. Мне казалось, что сделать это будет очень просто, но я ошибалась. Я не нашла ничего ни в сейфе, ни в потайных ящиках столов и секретеров. Я в отчаянии обыскивала комнату за комнатой. Наконец я нашла… впрочем, об этом не следует говорить… Скажем, я нашла припрятанные сокровища – драгоценности, деньги, документы. Одним словом, все, что мне было нужно. Забрав все это, я немедленно покинула дом, так как задерживаться в нем было опасно. Я вовремя ушла, поскольку слуги уже начали вставать. – Джулия улыбнулась, вспоминая эту кражу. – Мне казалось, что я не оставила никаких следов. И это, наверное, действительно было так. Однако после того как я попыталась сбыть рубины, владелец обворованного дома нашел меня. Это был Олдос. Он явился в нашу каморку и уселся за стол с таким видом, словно был здесь хозяином. Мама тогда уже не вставала с постели, а я была в одной ночной рубашке. Однако Олдоса ничто не могло смутить. Он поклонился и представился. «Вы взяли кое-какие вещи, принадлежащие мне, – сказал он. – И я требую, чтобы вы их немедленно вернули». Я не стала спорить и отпираться, а достала все, что украла из его дома и еще не продала, и вручила ему. Он прежде всего проверил, на месте ли все бумаги, а на драгоценности не обратил никакого внимания. Удостоверившись, что все документы целы, Олдос кивнул и откинулся на спинку стула.

«Мне следовало бы подать на вас в суд, мисс, – сказал он. – Но я не стану этого делать, если вы назовете мне своих сообщников».

«Я действовала одна, сэр», – заявила я. Мне не хотелось навлекать подозрение на своих друзей и знакомых и подвергать их опасности. Но Олдос, конечно, не поверил мне.

«Скажи мне правду, девочка, – потребовал он. – Иначе тебе придется предстать перед судьей».

Я поклялась ему в том, что совершила это преступление в одиночку, и он вроде бы поверил мне. Наклонившись, Олдос бросил на меня пронизывающий взгляд: «В таком случае объясни мне, как ты это сделала. Я должен принять меры для того, чтобы подобное не повторилось вновь. Если ты выполнишь мое требование, я выслушаю тебя и уйду».

Мне показалось, что будет лучше пойти ему навстречу, и поэтому я рассказала все без утайки. Я описала Олдосу свои действия подробно, шаг за шагом – как я вошла в дом, как обыскивала комнаты, как нашла тайник… Впрочем, об этом я сейчас умолчу… Я видела, что мой рассказ произвел на него огромное впечатление. Однако потом я совершила ошибку. Я обмолвилась об одном факте, который могла узнать, только прочитав украденные документы, которыми так дорожил Олдос.

«Ты умеешь читать?» – резко спросил он. Я не поняла, какое отношение это имеет к краже, но была очень горда тем, что в свое время научилась грамоте, и ответила на вопрос Олдоса утвердительно.

Но, заметив, как изменилось выражение его лица, я перепугалась. Я знала, кем был мой гость, потому что прочитала все документы, попавшие мне в руки. Почерпнутые из них сведения вселяли в мою душу страх, но вместе с тем я ощущала собственную власть и значимость от того, что владела столь ценной секретной информацией.

Маркус кивнул, не сводя взгляда с Джулии.

– Да, знание дает нам мощь и пьянит, как вино, – согласился он.

– Олдос, должно быть, понял, что я в этот момент чувствовала, – продолжала Джулия. – «Ты, оказывается, любопытна, как кошка, – покачав головой, сказал он и, поднимаясь, добавил: – Ты поедешь со мной». Маме он тоже велел собираться. Я решила, что он хочет отвезти меня к судье, и попыталась убежать. Однако Олдос крепко схватил меня за руку. Его слуга взял на руки больную маму и посадил ее в роскошную карету Олдоса. Олдос отвел для нее прекрасную комнату в своем доме и вызвал ей врача. Но он уже ничем не мог помочь. Мама прожила еще несколько недель, она очень беспокоилась обо мне, и Олдосу, должно быть, удалось убедить ее в том, что я попала в надежные руки. Во всяком случае, она отошла с миром. Олдос разрешил похоронить ее на своем фамильном кладбище. Через две недели мы с ним поженились. – Джулия сладко зевнула и закончила свой рассказ: – Вот так я стала леди Барроуби.

Маркус убедился в том, что история жизни Джулии ставит крест на ее карьере. Первым условием, которому должен был соответствовать кандидат в члены «Королевской четверки», являлось знатное происхождение. Оно исключало тщеславие и карьеризм. Политики столь высокого уровня не должны были иметь амбиций, свойственных обычно выходцам из низов. Если бы Маркус доложил обо всем услышанном «четверке», Джулия лишилась бы всяких надежд занять место Лисы.

«Ты ведь сам мечтаешь стать Лисой», – напомнил ему внутренний голос, и Маркус вдруг понял, почему у него на душе скребут кошки. Мысль о том, что ему придется предать Джулию, заставляла его сердце сжаться от боли.

Джулия проснулась на рассвете. Маркуса рядом уже не было. На секретере лежала написанная его рукой записка.

«Я уехал по делам в Лондон. С наилучшими пожеланиями, М.».

Джулия надела халат и, шлепая босыми ногами по холодному полу, подошла к окну. В утренних сумерках на фоне туманных холмов чернели скелеты голых деревьев.

Неожиданный отъезд Маркуса удивил Джулию. Сев на кровать, она еще раз пробежала глазами записку. «Как прикажете на это реагировать? – пожав плечами, спросила она себя. – Рассердиться? Обидеться? Или, может быть, радоваться, что Маркус спас меня от самой себя?»

Однако скорее всего ей просто следовало заняться повседневными делами и ждать скорого возвращения возлюбленного.

Джулия улыбнулась. Она не сомневалась, что Маркус вернется. Эта ночь любви крепко связала их. Джулия видела, что Маркуса неудержимо тянет к ней. Он, наверное, хотел немного пощекотать ей нервы своим внезапным отъездом. Ну что ж, она устроит ему хорошую сцену, как только он снова переступит порог ее дома!

Джулия засмеялась, качая головой.

Положив записку в ящик письменного стола, Джулия оделась. Она поставила себе задачу навести идеальный порядок в усадьбе Барроуби. Строительство новых уборных было уже завершено. Вода в колодце стала уже значительно чище. Вскоре должны приехать бродячие артисты для того, чтобы взять усадьбу под свое наблюдение и не допустить больше диверсий на ее территории. Лошади прекрасно чувствовали себя на северном пастбище, а что касается Себастьяна…

Джулия закусила губу, вспомнив про своего питомца. Себастьян так и не вернулся, и от местных фермеров не поступало жалоб на то, что у них начали пропадать куры. Возможно, лев прятался где-то в лесах поместья, затаив злобу на весь род человеческий. За это время он, наверное, страшно проголодался…

Джулия ничем не могла ему помочь. Ей оставалось только ждать, когда он вернется. Слава Богу, ее питомец не сгорел во время пожара. И все это благодаря смелости и отваге Маркуса.

Улыбнувшись, Джулия с хорошим настроением принялась за повседневные дела. Как только Маркус вернется, она попросит его устроить охоту на Себастьяна. Можно представить себе выражение его лица в тот момент, когда он услышит эту просьбу!

Глава 17

Честь и верность – великолепные принципы, но какой в них толк, когда ты одинока?

Неожиданный приезд гостей отвлек Джулию от дел.

– К вам снова приехали милорды, которые были недавно, – доложил Беппо.

Джулия удивленно посмотрела на дворецкого, но через мгновение уже догадалась, о ком идет речь, и улыбнулась. В последние дни она думала только о Маркусе и совсем забыла о вердикте, который должны были вынести ей члены «Королевской четверки».

Как ни странно, Джулию нисколько не взволновал их приезд. Она считала, что с честью выдержала все испытания и ее кандидатуру непременно должны утвердить. Как только это произойдет, она предъявит гостям претензии по поводу того, что они, устраивая ей проверку, подвергали опасности жизнь ее ни в чем не повинных слуг. Сняв фартук и пригладив волосы, Джулия приосанилась. Переступив порог гостиной, она улыбнулась.

– Рада снова видеть вас, милорды, – промолвила Джулия.

Гости, как по команде, повернулись к ней, и она похолодела. Кобра, Лев и Сокол смотрели на нее свысока, а Ливерпул надменно усмехался.

– Не будем терять время, леди Барроуби, и сразу перейдем к делу, – первым заговорил Сокол. – Нам стало известно о вашем низком происхождении. Вас в действительности зовут Джилли Бутс, и в свое время вы входили в труппу бродячих актеров.

У Джулии перехватило дыхание. О Боже! Откуда они все это знают? Долгие годы она свято хранила тайну о своем происхождении…

Маркус – вот кто мог рассказать им о ее прошлом…

Нет. Это невозможно. Джулия готова была поспорить, поставив на кон собственную жизнь, что Маркус никогда не сделал бы этого. До членов «четверки», должно быть, дошли слухи, которые ходили в Мидлбарроу о ее дворецком, умеющем ходить по канату, и лакеях-акробатах. Эта мысль немного успокоила Джулию.

– Я сомневаюсь, что вы почерпнули эти сведения из надежного источника, – вскинув голову, заявила она.

– Мы можем представить вам человека, который передал нам эту информацию, – сказал Сокол. – Познакомьтесь, это новая Лиса.

У Джулии упало сердце. Значит, кто-то другой уже занял место, на которое она претендовала? Джулия обернулась к двери, стараясь скрыть свое отчаяние.

В комнату вошел темноволосый человек, одетый в дорогое платье из черной ткани. Взгляд его изумрудно-зеленых глаз был устремлен на Джулию. Она сразу же узнала Маркуса.

Он поклонился.

Джулия почувствовала острую боль в груди. Ей стало нечем дышать. Она покачнулась и, чтобы не упасть, ухватилась за спинку стула. Ей не хотелось, чтобы эти люди видели ее слабость.

Маркус понимал, в каком состоянии она находится, и страдал не меньше, чем Джулия. Он раскаивался в содеянном, но уже ничего не мог изменить.

Джулия бесконечно доверяла ему. Она до последней минуты думала, что он не причастен к ее разоблачению, что он действительно уехал по делам в Лондон и скоро вернется, что он был единственным человеком на свете, на которого она могла целиком и полностью положиться. Но теперь, увидев его в компании членов «Королевской четверки», она уже не сомневалась в том, что он подло использовал ее доверие.

Маркус предал Джулию, разбив ее хрупкое сердце. Но почему?

Всему виной были, конечно же, его амбиции. Маркус убедил себя в том, что делает благородное деле! – предотвращает ошибку, которую могли бы совершить члены «четверки», и одновременно спасает Джулию от опасностей и трудностей, с которыми связана карьера Лисы.

Он обладал удивительной способностью обманывать себя. Но как бы Маркус не оправдывал свои неблаговидные поступки, им двигало только одно – стремление получить место Лисы. На достижение этой цели были направлены все его действия, слова и помыслы. Собственная жестокость вызывала у него отвращение.

«Ты сделал то, что необходимо было сделать. Ты – настоящая Лиса, – говорил он себе и тут же возражал: – Ты разбил сердце Джулии. Оправится ли она от нанесенной тобой душевной раны? Возможно… Но оправишься ли ты сам, вот в чем вопрос».

Маркус понимал, что широко открытые от ужаса глаза Джулии будут преследовать его до конца жизни. Она застыла перед ним в оцепенении. Мир ее мечты рухнул и грозил погрести ее под своими обломками. Ее волю не могли сломить ни невзгоды, ни потери, ни суровые испытания, ни нападки врагов. Однако теперь силы Джулии были, похоже, на исходе.

У Маркуса защемило сердце, когда он заметил выражение невыносимой боли, мелькнувшее в ее глазах. Это он заставил ее страдать, хорошо зная, какую цену заплатит за свое предательство.

Маркус и не предполагал, что будет так сильно переживать, глядя на отчаяние Джулии. На ней лица не было. Изумление в ее глазах сменилось ужасом, а потом болью. Маркус начал ненавидеть себя зато, что он натворил.

Он видел, что Джулия злилась в первую очередь на себя. Он хорошо понимал ее реакцию. На ее месте он, пожалуй, переживал бы те же чувства. Она на чем свет стоит ругала себя за доверчивость и наивность. «Идиотка, идиотка, идиотка», – стучало у нее в висках.

Однако гости, за исключением Маркуса, не замечали ее смятения. Они видели перед собой ушедшую в свои мысли красавицу, которая обдумывает сложившуюся ситуацию и пытается найти из нее выход. Только Маркус понимал, в каком отчаянии находится Джулия и что явилось причиной ее состояния.

– Вы считаете меня человеком низкого происхождения, – наконец промолвила Джулия.

Расправив плечи, она отвернулась от Маркуса, как будто считала его недостойным своего внимания, и обратила взор на членов «четверки».

– Да, миледи, – заговорил лорд Ливерпул. – К сожалению, брак с пэром не имеет в данном случае никакого значения.

Джулия помолчала, не сводя глаз с премьер-министра.

– Понимаю, – выдавила она из себя!

Ужас происходящего заключался в том, что ее кандидатуру отвергли несправедливо. Но Джулия не смела возразить членам «четверки». Она была глубоко подавлена своим поражением. Однако если бы она сейчас раскрыла тайну своего происхождения, это могло бы повлечь за собой печальные последствия.

– Вы слишком много знаете, – продолжал лорд Ливерпул. – Мы не можем позволить вам продолжать вашу деятельность, особенно теперь, когда ваша кандидатура окончательно отвергнута. – Премьер-министр бросил на Джулию колючий взгляд – Мы не уверены, что вы не попытаетесь отомстить нам за свое поражение.

– Я не мстительна, – сказала Джулия, но Ливерпул не слушал ее.

– Вы отправитесь в монастырь, который мы для вас выберем, и проведете в нем остаток жизни. Вы будете полностью отрезаны от внешнего мира. Всякое общение с вашими агентами и прислугой будет тоже запрещено. За ними уже охотятся члены «Клуба лжецов»…

– Мои люди преданы британской короне! Они не смогут изменить ни Британии, ни мне!

– Тем не менее мы серьезно рискуем. «Клуб лжецов» следует за нами по пятам… Наши противники непременно попытаются захватить ваших людей и выведать у них информацию, которой они располагают.

Бродячие артисты, агенты Джулии, знали очень много. При мысли об этом холодок пробежал по ее спине. Что теперь с ними будет? Она втянула их в неприятную историю…

Дела обстояли хуже, чем она предполагала. Разбитое сердце и разрушенные мечты были лишь началом крушения. А теперь Джулия узнала, что «четверка» решила запереть ее в монастыре и уничтожить близких людей!

Олдос предупреждал ее о подстерегающих опасностях. Он учил и наставлял ее, передавал ей свой богатый опыт. Но Джулия не оправдала его надежд, она так и осталась глупой, наивной девчонкой. Она доверилась Маркусу, и он пустил в ее сердце отравленную стрелу.

Члены «Королевской четверки» расправятся с ее друзьями, бродячими артистами, и правильно сделают. Потому что люди Джулии разбредутся по всему свету, и, конечно же, придет время, когда кто-нибудь из них проговорится о своем прошлом. Джулия чувствовала себя виноватой в том, что ее друзьям теперь грозила неминуемая гибель.

Нет, она не могла бросить их в беде. Даже рискуя своей жизнью, Джулия кинулась бы спасать своих людей. «Один за всех, все за одного» – таков был их девиз.

– Я все понимаю, – промолвила она. – Для меня интересы Англии превыше всего, поэтому я выполню все ваши требования. Но у меня есть одна-единственная просьба… – Джулия чувствовала, что ей трудно дышать. Она намеревалась нарушить данное слово и поэтому сильно нервничала. – Позвольте мне попрощаться с моими людьми. Они не будут сопротивляться вашим приказам, если убедятся, что со мной все в порядке.

– Я против, – заявил Ливерпул.

– Я за, – быстро сказал Маркус.

Лев, бросив на него одобрительный взгляд, буркнул:

– Я тоже.

Сокол пристально посмотрел на Джулию. Она выдержала его пронзительный взгляд, однако, по-видимому, ему удалось прочитать ее тайные мысли.

– Я против, – заявил он.

Все это время Кобра стоял молча, скрестив на груди руки.

– Против, – промолвил он одно-единственное слово. Джулия была удивлена его решением. Ей казалось, что Кобра должен был проголосовать в ее пользу. Впрочем, теперь уже ничего нельзя поделать. Она с покорным видом кивнула, соглашаясь с вердиктом «четверки». По крайней мере Джулия убедилась в том, что Маркус испытывает чувство вины. Возможно, он даже раскаивается в содеянном. Дейн тоже был за нее. И это радовало Джулию.

– Вы дадите мне время собрать вещи? – спросила она.

Ливерпул покачал головой:

– Монахини снабдят вас всем необходимым. Орден Святой Клары, следуя христианским заповедям, живет в бедности. Поэтому вам не понадобится многое из того, к чему вы привыкли.

«Из грязи в князи, а потом из роскоши – снова в нищету», – с горечью подумала Джулия. Эта мысль затронула тайные струны ее души. В ней проснулась прежняя дерзкая и непокорная Джилли. И Джулия была рада этому внезапному перерождению.

Джилли было наплевать на то, что ей придется сидеть на хлебе и воде и носить лохмотья. Каменные стены монастыря не могли удержать ее. Джилли не желала хранить верность «четверке» и предавать тем самым своих людей, которым грозит неминуемая гибель.

Почувствовав прилив новых сил, Джулия дерзко улыбнулась стоявшим напротив нее джентльменам.

– Идите все к черту! – весело крикнула она и позвала своих людей. – На помощь, ребята!

Несколько мгновений в комнате царила мертвая тишина. Гости были потрясены произошедшей с ней переменой. И только Маркус сразу же не на шутку встревожился.

– Было бы лучше, милорды… – начал было он, но тут дверь гостиной с грохотом распахнулась и в комнату ввалилась толпа слуг леди Барроуби, вооруженных кочергами, скалками и вилами.

Не дожидаясь распоряжений своей госпожи, Мег с ходу напал на Сокола. Однако тот ловко увернулся от скалки и нанес повару удар в живот. Мег устоял на ногах и снисходительно усмехнулся.

Беппо решил взять на себя самого премьер-министра. Дворецкий начал размахивать перед его лицом метлой, и Ливерпул отступил в дальний угол комнаты.

– Бегите, миледи! – крикнула Пиклз, бросившись с кочергой на Маркуса, который в растерянности отшатнулся от пожилой женщины.

Джулия устремилась к выходу.

– Ребята! – крикнула она, обернувшись на пороге. – Пора запрягать лошадей! Помните, судья не дремлет!

И с этими словами она покинула дом. Слуги поняли, что имела в виду Джулия. Она хотела сказать, что им необходимо закладывать кибитки и незамедлительно уезжать из этих мест.

Это все, что могла сделать для них Джулия. Ее люди были бродячими актерами и умели добывать средства на пропитание. Они разъедутся по всему свету, и члены «Клуба лжецов» вряд ли смогут добраться до них.

Глава 18

– Не хотите ли прогуляться со мной по лесу, миледи?

Я позволяю ему взять меня за руку, хотя мы оба без перчаток. Его кожа грубее моей. Это ладонь всадника, а не денди. Он ведет меня в сторону деревьев. Он сжимает мои пальцы так, словно они принадлежат ему. Мы молча входим в полумрак леса, где лишь густые тени следят за нами.

Я закрываю глаза и вдыхаю запах прохладной суглинистой почвы и свежей зелени. Открыв глаза, я вижу, что он смотрит на меня. Я знаю, что его взор устремлен на мою грудь, и снова делаю вдох, давая ему возможность полюбоваться ее колыханием. Он не сводит горящих глаз с того места, где легкий муслин платья облегает мои прелести. Вскинув голову и расправив плечи, я позволяю ему вдоволь насладиться этим зрелищем. Я хочу, чтобы он смотрел на меня, хочу, чтобы хотел меня.

Его взор вспыхивает огнем, и он придвигается ко мне ближе. Я ощущаю свою власть над ним. Он хочет меня так сильно, что не станет вежливо просить раздеться, а разорвет корсаж платья, чтобы обнажить мою грудь. Он жаждет припасть губами к моим затвердевшим соскам, поигрывать с ними языком и покусывать их. Он хочет повалить меня на землю и овладеть мной.

Этот темный лес мог бы испугать человека, впервые забредшего сюда. Но он находился на территории поместья Барроуби, а Джулия хорошо знала округу и могла найти здесь дорогу с завязанными глазами. Джулия уверенно пробиралась сквозь заросли, раздвигая руками ветки, минуя стволы поваленных деревьев и перепрыгивая через небольшие ручейки.

Она обходила едва заметные ямы, в которые мог бы угодить чужеземец. Джулия слышала свое громкое натужное дыхание, в висках гулко стучала кровь. Но шаг хозяйки поместья по суглинистой почве, усыпанной опавшей листвой, был бесшумным.

Джулия пробиралась в чащу леса, где сплетались сучья деревьев и можно было легко спрятаться в густых непроходимых зарослях. Туда вел едва заметный проход, который проложил олень, ходивший, чтобы полакомиться сочными ягодами с колючих кустов малины и ежевики.

Джулия не предполагала, что здесь, кроме нее, может оказаться еще кто-нибудь. Она не заметила слежки. Поэтому у Джулии сперло дыхание, когда на нее сзади кто-то набросился. Тем не менее она резко повернулась и вонзила острые ногти в щеку нападавшего. Однако ему удалось повалить Джулию на опавшую листву и припечатать ее руки к земле так, что она больше не могла сопротивляться.

Взглянув на своего противника, Джулия обомлела. Это был Маркус.

Она стала неистово корчиться и извиваться под ним, пытаясь сбросить его с себя. Слезы брызнули из глаз. Теплые губы Маркуса коснулись холодной кожи ее лица. Он осыпал ее поцелуями, но сердце Джулии было ожесточено, оно превратилось в льдинку, и Маркусу было трудно растопить его.

– Джулия, Джулия… – хрипло шептал он. – Что мне делать с вами?

– Отпустите меня.

Джулия хотела произнести эти слова сдержанно и сурово. Однако вопреки намерениям в ее голосе сквозила страсть. Джулия изумленно замолчала. Впрочем, ей нечего терять. Пусть Маркус думает о ней что хочет.

– Пожалуйста… Прошу вас, милорд, – задыхаясь, взмолилась она, – отпустите меня…

Его губы коснулись ее полуопущенных век, висков, шеи. Джулия слышала тяжелое дыхание Маркуса. Она замотала головой, желая прекратить эти поцелуи.

– Вы же знаете меня… вы знаете, что я никогда не предала бы интересы Англии, – с горечью сказала Джулия.

Маркус прижался горячим лбом к ее холодному лбу.

– Я знаю, что вы не собирались изменять Англии… Но вам нельзя было убегать от нас, Джулия. Вы слишком много знаете, это опасно. Вы были Лисой на протяжении долгого времени и должны понимать, что наши действия вызваны суровой необходимостью.

Маркус говорил о долге. Джулия с новой силой попыталась вырваться.

– Вы считаете своим долгом изнасиловать меня на земле? – сердито спросила она.

Он поцеловал ее в мочку уха.

– Нет.

Джулия продолжала сопротивляться.

– Тогда отпустите меня!

– Если я отпущу вас сейчас, где гарантия того, что мне удастся еще когда-нибудь овладеть вами?

– Я никогда не буду вашей!

– В таком случае я не отпущу вас. – Маркус поцеловал Джулию в шею. – Я не хочу упускать такую прекрасную возможность побыть с вами наедине.

– Маркус, вы же знаете, что если вернете меня этим людям, мне не жить – я погибну при загадочных обстоятельствах, со мной произойдет какой-нибудь сомнительный несчастный случай или я повешусь, то есть кто-нибудь инсценирует мое самоубийство!

– Но если я позволю вам убежать, то они направят по вашему следу «лжецов». Вы когда-нибудь видели, как убийца расправляется со своей жертвой одним ударом ножа или выстрелом в упор?

Маркус был отчасти прав. Если Джулия вернется, у нее будет хоть какой-то шанс уцелеть. Впрочем, ей не верилось в то, что ее оставят в покое даже в монастыре.

Маркус положил голову ей на грудь. Джулия и не заметила, как он освободил ее руки. Она не понимала, почему позволяет ему ласкать себя и больше не сопротивляется.

Хотя что здесь непонятного? Джулии нравились его объятия. Даже после того как он причинил ей столько зла, она таяла, словно воск, от его прикосновений.

От его поцелуев Джулию била дрожь. Под тяжестью его тела ей было трудно дышать, и она хотела сейчас только одного – провалиться вместе с Маркусом сквозь землю, чтобы больше не мучиться и не страдать.

– Убирайтесь прочь, – слабым голосом промолвила она.

Маркус погладил ее по щеке.

– Я не могу позволить вам уйти, – прошептал он.

– В таком случае прекратите хотя бы целовать меня.

Ее требование звучало неубедительно. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Джулия погрузила пальцы в густые волосы Маркуса.

– Этого я тоже не могу сделать, – сказал Маркус и поцеловал ее грудь.

Джулия и не заметила, как он спустил корсаж ее платья. Ладонь Джулии легла на затылок Маркуса, и она крепче прижала его голову к своей груди. Джулия перестала сопротивляться, ей было приятно ощущать на себе тяжесть его мускулистого тела.

– Я хочу… – промолвила она и замолчала.

Чего же она хотела? О, она хотела, чтобы его горячие губы припали к ее телу. Джулия еще ниже спустила корсаж платья и обнажила свою грудь. Холодный воздух коснулся ее нежной кожи. Маркус сразу же понял, чего от него ждут. Его горячие ладони и влажные губы были неутомимы. Запрокинув голову и закрыв глаза, Джулия погрузилась в полузабытье.

Ласки Маркуса доставляли ей ни с чем не сравнимое удовольствие. Его большое сильное тело припечатывало ее к земле.

– Я хочу вас, – простонала она.

– Сию минуту, – откликнулся он.

Почувствовав, как Маркус задирает подол ее платья, Джулия попыталась спустить с него брюки. Однако дрожащие пальцы не слушались ее, она никак не могла расстегнуть пуговицы на его брюках. Джулия чуть не плакала от досады. Ее возбуждение было столь велико, что ей казалось, она умрет, если он сейчас не овладеет ею.

Маркус отвел ее трепещущие руки, сам расстегнул пуговицы и глубоко вошел в нее.

Джулия обняла Маркуса за плечи, и он начал делать мощные толчки, утоляя свое желание, которое так долго сдерживал.

– Я не могу позволить вам уйти, – хрипло шептал он. – Не могу!

Джулия понимала, о чем он говорит. Маркус сделал то, что должен был сделать. И в дальнейшем он тоже не намерен изменять своему долгу. Он овладеет Джулией на холодной земле, а потом не моргнув глазом передаст ее в руки членов «четверки».

И самое ужасное заключалось в том, что это не вызывало у Джулии негодования. Ей было все равно, что случится потом, после этого мгновения. Сейчас она находилась на седьмом небе от счастья. Маркус сжимал ее в своих объятиях, она сливалась с ним в единое целое. Сейчас Джулия не хотела отвлекаться и тратить драгоценное время на раскаяние или обиду. Вцепившись в его предплечья, Джулия с наслаждением отдалась бешеному ритму его мощных толчков.

– Я люблю вас… – раздался ее почти беззвучный шепот, легкий, как дуновение ветерка. Прижавшись щекой к его плечу, Джулия продолжила так же тихо: – И всегда буду любить…

Ее сердце сжималось от боли, но тело трепетало от наслаждения. Когда темп движений Маркуса увеличился, Джулия пришла в исступление. В неистовстве своего вожделения, в диких бесстыдных криках, разорвавших тишину леса, она выплеснула все свои эмоции – горечь, боль и отчаяние женщины, которую предал любимый.

У Маркуса перехватило дыхание. Ему было невыносимо видеть страдания Джулии. Она должна быть его женщиной, она должна принадлежать только ему! Он знал, что если потеряет ее, то никогда не простит себе этого. Его жизнь без нее превратится в сплошную муку, его дни станут серыми, безрадостными, однообразными. Нет, этого нельзя допустить!

Сегодня она, по существу, сама отдалась ему, безропотно, без жалоб и сожалений. И Маркусу казалось, что близость с ней помогла ему избавиться от мучительного одиночества, от боли, от пагубной веры в необходимость во что бы то ни стало следовать своему долгу, от чувства безвозвратной потери…

Когда Джулия прошептала слова любви, сердце Маркуса разорвалось на части. Она признавалась ему в нежных чувствах после всего, что он сделал – соблазнил, предал, растоптал доверие, разбил жизнь, разрушил мечты. Он знал, что недостоин этой удивительной женщины.

И тем не менее снова овладел ею.

Когда они лежали в изнеможении, тяжело дыша, на своем ложе из опавших листьев, Джулия отвернулась и украдкой смахнула с лица слезы. Она не хотела, чтобы Маркус видел ее слабой и плачущей. Впрочем, он отличался проницательностью и всегда все замечал. Он в течение нескольких дней узнал о ней то, о чем не догадывались даже самые близкие ей люди. Он воплощал ее самые сокровенные мечты…

Маркус безукоризненно вел себя, когда на территории Барроуби действовал злоумышленник, он умело соблазнял Джулию – в озере, во время скачки на лошади, на балконе и вот теперь в лесу.

Внезапно Джулию осенило. Оттолкнув Маркуса, она перевернулась на спину и залилась звонким смехом.

– Дневники! – воскликнула она. – О Боже, вы прочитали мои дневники!

– Да, прочитал, – после минутного колебания признался Маркус.

Джулия билась в приступе истерического смеха.

– Я попалась на вашу удочку! Да, романтичная доверчивая дура была легкой добычей! – Прекратив смеяться, она встала и вытерла слезы. – Вы как-то говорили, что сначала неправильно воспринимали меня. Вы, наверное, думали, что в дневниках я описывала реальные события?

Маркус кашлянул, пытаясь справиться со смущением.

– Все сцены в них были описаны очень детально, но в конце концов я понял, что это всего лишь фантазии.

– Конечно, это были фантазии! На свете не существует такого умного, внимательного и нежного мужчины, который без слов понимал бы, что нужно женщине. Сегодня вы еще раз доказали правоту этого утверждения.

– Признаюсь, мне хотелось поверить в реальность того, что вы описывали в своих дневниках, – сказал Маркус. – Мне хотелось думать о вас плохо. Ведь намного легче разбить жизнь безнравственной женщины и ужасно тяжело обманывать невинную и доверчивую.

– Но вы ведь рады результату, к которому привели ваши усилия?

Маркуса покоробил сарказм, звучавший в ее голосе. Поднявшись на ноги, он стал поспешно поправлять свою одежду.

– Я ничего не знал об их… то есть о наших… планах относительно вашего будущего. Они приняли их без меня. Сегодня утром мне лишь сообщили о том, что моя кандидатура утверждена, я стал членом «четверки».

Джулия внимательно посмотрела на Маркуса:

– В таком случае вы могли бы убедить своих коллег изменить решение.

Маркус покачал головой:

– Нет, это невозможно. Назад дороги нет. Но вашу участь можно значительно облегчить.

Джулия вскинула голову:

– Да? Я вас слушаю.

– Выходите за меня замуж! Если мы незамедлительно вступим в брак и вы станете моей женой, члены «четверки» пересмотрят свое решение, они не смогут отправить вас в монастырь!

Джулия разочарованно усмехнулась. Лучик надежды, зажегшийся было в ее глазах, тут же погас.

– И кто же из нас после этого легковерный и наивный? – устало спросила она.

Маркус крепко сжал ее руку.

– Замужество может решить все проблемы, – настаивал он на своем.

– Наш брак приведет лишь к тому, что вас повесят рядом со мной, – сказала Джулия и, встав на цыпочки, нежно поцеловала Маркуса в губы.

Он хотел что-то сказать, но Джулия вдруг резко развернулась и молниеносно ударила его ногой в челюсть. Маркус рухнул на землю.

В голове у него зазвенело, перед глазами поплыли круги. С трудом поднявшись на ноги, Маркус застыл, увидев, что делает Джулия. Она стояла во весь рост на крупе его жеребца и держала поводья в одной руке.

– До свидания, Маркус, – сказала она и небрежно помахала ему рукой.

Она так и уехала, стоя на крупе изумленного коня, похожая на златовласую богиню в черном облачении. Маркус смотрел ей вслед до тех пор, пока она не исчезла за деревьями. Он даже не попытался остановить Джулию.

– Черт подери, – промолвил он, оставшись один в чащобе леса, – это был мой любимый конь.

Глава 19

Когда мама умерла, я решила остаться в доме милорда и научиться всему, чему он хотел меня обучить. Если мне не понравится жить у него, я всегда могу вернуться в труппу бродячих артистов…

– Хорошая лошадка, – похвалила Джулия усталого жеребца. – Большинство собратьев на твоем месте уже давно бы сдались.

Услышав ее голос, жеребец повел ухом. Он медленно шел по разъезженной проселочной дороге. Джулия не была уверена в том, что ехала в правильном направлении. Возможно, она заблудилась.

– Прости меня за то, что долго гнала тебя по бездорожью, – продолжала она. – Нам надо было оторваться от возможных преследователей. «Клуб лжецов» идет за нами по пятам. – Жеребец фыркнул, как будто выражая свое недовольство. – Ну ладно, не злись. Мы не дадимся им так просто.

Джулия выпрямилась в седле. Она тоже устала. Джулия была опытной наездницей, но ей давно уже не доводилось скакать так долго. Она отвыкла от длительных поездок верхом и знала, что завтра утром будет ломить все тело.

Жеребец сделал глубокий вздох, и на его боках выступили очертания ребер. Джулия вздрогнула от боли, почувствовав их давление. Садясь верхом на жеребца, Джулия вынуждена была поднять до колен юбку. Чулки порвались. Кожа на лодыжках была стерта и саднила.

– Мы почти у цели, – сказала Джулия жеребцу. – В это время в Данстоне всегда проходит ярмарки, туда съезжаются бродячие артисты.

Жеребец, казалось, пропустил ее слова мимо ушей. И неудивительно, ведь Джулия уже не раз произносила эту фразу в течение последнего часа.

– Нет, правда, – стала она уверять жеребца. – Вот увидишь, мы купим тебе овса и сена, а я наемся картофельного пюре с сосисками. – Джулия вздохнула. – И может быть, мне удастся раздобыть целебной мази для моих бедных стертых ног.

– В этом я могу помочь вам, милая леди, – раздался вдруг голос с обочины дороги. Из зарослей кустов вышел какой-то человек. – Я готов сам натереть вас мазью.

В вечерних сумерках Джулия могла разглядеть лишь очертания мужской фигуры. Но когда незнакомец подошел к ней ближе и она увидела его бородатое лицо, уголки ее губ дрогнули.

– А что скажет об этом Петуния, Джон Уолд? – насмешливо спросила она. – Надеюсь, она еще не выбросила свою тяжелую скалку?

Мужчина оторопел и в изумлении уставился на Джулию.

– Джилли Бутс! – наконец воскликнул он. – Неужели это ты? Тебя не узнать!

Он разразился громким смехом и стащил Джулию с лошади.

Джулия была рада, что Джон помог ей спешиться. Она сомневалась, что сумела бы самостоятельно сделать это. Ее руки и ноги одеревенели и не слушались.

– Здравствуй, Джон, дружище, – сказала она, оказавшись в медвежьих объятиях своего старого знакомого.

Отстранив Джулию от себя, Джон внимательно посмотрел на нее.

– До нас дошли слухи, что ты вышла замуж и стала настоящей леди. Среди бродячих артистов до сих пор ходит молва о том, что тебе удалось подцепить лорда. Мне давно хотелось взглянуть на твоего мужа и убедиться в том, что он хорошо обращается с тобой. – Заметив, что Джулия одета в траур, Джон нахмурился. – Только не говори, что ты уже овдовела!

Джулия тяжело вздохнула. За две последние недели она потеряла двух любимых людей – Олдоса и Маркуса, и ей было впору облачаться в еще более глубокий траур.

– К сожалению, я пережила множество тяжелых утрат, – промолвила она. – У меня больше ничего нет, кроме этой потертой одежды и коня. – Она показала рукой на жеребца, щипавшего придорожную траву. – Да и он, честно говоря, принадлежит не мне.

Джон внимательно взглянул на скакуна.

– Великолепный конь, – задумчиво сказал он и, переведя взгляд на Джулию, принялся расспрашивать: – А как поживают артисты из варьете Пиклза? Говорят, ты надела на них ливреи и назначила им жалованье? Ты рассталась с ними?

Джулия снова вздохнула.

– Они вынуждены были бежать из поместья.

Это все, что она могла рассказать Джону. Старый друг обнял ее за плечи.

– В таком случае они скоро приедут сюда, – утешил он Джулию. – Поехали с нами, мы отдадим тебе вторую кибитку. Петуния сойдет с ума от радости, когда увидит тебя. – Джон снова бросил задумчивый взгляд на жеребца. – Прекрасная лошадь. Сейчас уже слишком поздно ставить новый номер. Но в следующем сезоне ты могла бы выступать с ней в нашем представлении.

Джулия не загадывала так далеко. Она не знала, удастся ли ей снова превратиться в цирковую наездницу Джилли. Возможно ли подобное перевоплощение? Взяв жеребца под уздцы, она повела его туда, где, сдвинув свои пестрые кибитки, расположились лагерем бродячие артисты.

И хотя кочевую жизнь не назовешь завидной, это было лучше, чем ничего.

Петуния действительно была безумно рада видеть Джулию и охотно предоставила в ее распоряжение свою вторую кибитку, лучшую ночную сорочку и оловянную посуду.

– Я дала бы вам новый котелок, миледи, – извиняютщимся тоном сказала она, – но он сейчас стоит на огне.

Очутившись в знакомой с детства атмосфере, Джулия воспрянула духом. Она с наслаждением вдыхала аппетитные запахи, распространявшиеся от готовившейся на костре пищи.

– Не беспокойся, Петуния, – сказала она, беря старый, видавший виды комплект посуды. – И пожалуйста, зови меня Джилли, как прежде.

Петуния кивнула:

– Хорошо, миледи… то есть, я хотела сказать… – Она совсем растерялась и, чтобы скрыть свое замешательство, накинулась на Джона: – Чего ты стоишь как истукан? Неужели ты не видишь, что леди Барроуби голодна?

Джулия с улыбкой покачала головой:

– Я страшно устала и вряд ли соберусь сегодня поужинать. Если бы вы оказали мне услугу и позаботились о моей лошади, я была бы вам очень признательна. Сейчас мне хочется только одного – лечь спать.

Петуния и Джон пожелали ей спокойной ночи, и Джулия вошла в свою кибитку. Помахав рукой, она закрыла за собой хлипкую дверцу, чтобы слишком радушные хозяева не мешали ей отдыхать. Прислонившись лбом к холодной фанерной стене, она тяжело вздохнула, чувствуя, что ее душевные силы на исходе.

– Ты только представь себе! – донесся до ее слуха восторженный голос Петунии. – В нашей кибитке живет настоящая леди!

– Но ведь это всего лишь Джилли, которую мы знаем с детских лет, – задумчиво возразил ей Джон. – Хотя, может быть, ты и права. Она очень изменилась за последние годы… Стала такой красавицей…

Кибитки бродячих артистов были ее домом, но Джулия чувствовала себя здесь чужой. Она стала другой за время разлуки с близкими людьми.

Джулия вздохнула. Нет, ей вряд ли удастся снова перевоплотиться в цирковую наездницу Джилли.

Сняв свой грязный, запыленный вдовий наряд, она надела слишком короткую и широкую ночную рубашку, которую ей подарила Петуния. Джон и Петуния уже успели освободить кибитку от своих вещей и застелили постель ветхим, но чистым бельем. На постели лежало выцветшее стеганое одеяло. Джулия погладила его. В детстве она укрывалась точно таким же.

– Я вернулась к своим истокам, мама, – прошептала она и закрыла лицо ладонями.

Жизнь бросала ее из одной крайности в другую. Джулия то получала от судьбы щедрые подарки, то теряла самое дорогое. Взлеты чередовались с падениями. Ее жизненный путь был похож на движения маятника. Но в столь глубокую пропасть она упала впервые. Джулии казалось, что из того положения, в котором она находится сейчас, нет выхода.

Что ждет ее впереди? Какие еще невзгоды подстерегают в будущем? У нее не было ни мужа, ни дома, ни денег, ни возлюбленного, ни работы. Джулия чувствовала себя опустошенной, у нее опускались руки.

– Ничего, – попыталась она утешить себя, – завтра что-нибудь придумаю…

Но от этих слов ей не стало легче. Она легла на скамью, служившую ей кроватью, и закрыла глаза. Теперь, когда она осталась одна, накопившиеся за день эмоции, которые она старательно сдерживала, готовы были выплеснуться наружу.

Ее не покидали мысли о Маркусе. Джулия не хотела больше плакать и сокрушаться о нем. Слезами делу не поможешь. Она рассталась со своим возлюбленным, насладившись напоследок минутами близости с ним. Кроме того, у нее на память остался его жеребец.

Возможно, они когда-нибудь снова встретятся. Маркус вряд ли оставит попытки найти Джулию и вернуть ее членам «четверки». Маркус не любит проигрывать. Он хорошо знает ее и может легко выследить.

Джулия всегда мечтала о любовнике, который бы хорошо понимал ее и умел читать ее тайные мысли и желания. К несчастью, именно такой возлюбленный стал ее врагом. Непрошеные слезы навернулись на глаза. Женщины иногда плачут только для того, чтобы убедиться, что еще не утратили способность чувствовать.

Оглушительный рев разорвал утреннюю тишину.

– Себастьян?

Отбросив стеганое одеяло, Джулия вскочила с постели и выбежала из кибитки, даже не удосужившись накинуть халат. Шлепая босыми ногами по холодной жидкой грязи, она мчалась через спящий лагерь туда, где расположился зверинец.

За телегой, на которой сидели печальные обезьянки, копавшиеся в шерсти друг друга, она увидела Себастьяна, находившегося в тесной клетке. Шерсть его гривы была всклокочена и спутана, глаза слезились, он сильно отощал.

– О моя бедная крошка! – прошептала Джулия, опустившись на колени прямо в грязь у прутьев решетки. – Не волнуйся, мамочка здесь, она не даст тебя в обиду.

– Эй вы! Отойдите от животного! – крикнул подбежавший к ней верзила, одетый в заляпанные грязью холщовые штаны, и схватил Джулию за руку.

Джулия оттолкнула его и снова повернулась к Себастьяну:

– Не бойся, мой дорогой. Я не позволю злым людям издеваться над тобой.

– Издеваться?! – с негодованием воскликнул верзила. – Да я заплатил за него сумму, равную моему годовому доходу, мисс! Я купил этого зверя у фермера, который собирался убить его. Но лев никого не подпускает к себе и отказывается принимать пищу!

Джулия принялась разматывать проволоку на дверце клетки, чтобы открыть ее.

– Вам нужно было мелко порубить мясо и выбрать из него все косточки, – сказала она. – Кроме того, льва необходимо было вымыть и расчесать ему шерсть. К тому же он сильно замерз. Разве вы не знаете, что львы живут в Африке и потому любят тепло? Их нельзя оставлять на холоде на ночь!

Большая грязная рука перегородила Джулии путь к клетке.

– Ступайте в фургон для девиц, мисс, – сердито сказал верзила. – И не вмешивайтесь в чужие дела. Я сам позабочусь о животных.

Разъяренная Джулия резко повернулась к нему.

– В фургон для девиц, ты сказал?! – воскликнула она в таком бешенстве, что верзила невольно отшатнулся от нее. – Ах ты, грязный навозный жук! У моей семьи был свой собственный балаган! Я – наездница Джилли, а это – мой лев! – Она с грозным видом начала наступать на дрессировщика и, ткнув его пальцем в живот, приказала: – Иди поруби мясо, идиот!

– С-слушаюсь, мэм, – пролепетал верзила и бросился выполнять распоряжение Джулии.

Глядя ему вслед, Себастьян снова издал громкий рев. Просунув руку между прутьев, Джулия потрепала льва по загривку.

– Правильно, мой дорогой! – сказала Джулия. – Так ему и надо.

Себастьян взял кисть ее руки в свою беззубую пасть, как будто прося хозяйку еще поласкать его. Джулия засмеялась.

– Подожди, дорогой, сейчас я выпущу тебя на свободу, – сказала она и снова начала возиться с проволокой на дверце клетки. – Если бы этот идиот действительно обращался с тобой хорошо, он не стал бы так крепко заматывать проволоку.

– Разве можно не любить это чудище? – раздался за ее спиной глубокий звучный голос.

У Джулии упало сердце. Она резко обернулась и увидела Маркуса.

– Как вы нашли меня? Мои люди никогда не…

Маркус покачал головой:

– Не беспокойтесь, они не предавали вас. Я шел по следу Себастьяна. Люди обожают своих домашних питомцев. Я знал, что вы любите этого льва и, где бы он ни находился, отыщете его.

– Маркус, вы должны уйти отсюда.

Он подошел ближе.

– Вы же знаете, что я не могу этого сделать, – мягко сказал он. – Я не могу позволить вам скрыться.

– Я хочу, чтобы вы немедленно уехали, – заявила Джулия, хотя ее сердце разрывалось от боли. – Я заставлю вас бежать отсюда, вы же знаете мой характер. На мой зов сбегутся все обитатели лагеря.

Маркус усмехнулся:

– Я пришел сюда, чтобы сделать вам предложение. Выходите за меня замуж.

От сознания того, что это невозможно, у Джулии болезненно сжалось сердце.

– Я не хочу портить вам карьеру, – сказала она.

– Значит, вы согласитесь стать моей женой, если я откажусь от членства в «Королевской четверке»?

Стараясь унять дрожь, Джулия скрестила руки на груди.

– Никто еще не отказывался от этого, – заявила она.

– Почему никто? Я могу привести в пример Этериджа.

– Этеридж до конца своей жизни будет чувствовать себя Коброй. Он служит тайным агентом «четверки». Вы должны занять место Лисы. Другой кандидатуры нет.

Да, действительно, никто по своей воле не выходил из «четверки». Джулия долгое время являлась Лисой и останется ею до конца своей жизни. Разве могла она снова стать Джилли Бутс после того, как многое узнала, ощутила вкус власти и взвалила на свои плечи бремя ответственности за политику в стране?

– Это же замечательно, – продолжала Джулия, видя, что Маркус молчит.

Маркус нежно коснулся ее щеки.

– Кто знает, кто знает… – пробормотал он.

– Мне кажется, я поняла, почему не могу быть Лисой, – промолвила Джулия.

– Поэтому вы всегда прислушиваетесь к голосу своего сердца? – спросил Маркус.

Их взгляды встретились, и Джулия поняла, что Маркус видит ее насквозь.

– В этом нет ничего зазорного, – поспешил успокоить Джулию Маркус, видя ее смятение. – Вы просто слишком эмоциональны. Но ваш темперамент не позволяет вам стать членом «четверки».

– Дело не в моем темпераменте, – сказала Джулия, заложив руки за спину. – Я изначально не могла войти в состав «четверки».

– Отчасти вы правы. Однако ваши смелые действия изменили всю ситуацию. Теперь уже все смирились с тем, что женщина знатного происхождения может занять место в «четверке». Это облегчает нам выбор преемников.

Джулия бросила на Маркуса удивленный взгляд:

– Неужели вы могли бы выбрать женщину в качестве своей преемницы?

– Конечно, это вполне возможно, я очень ценю умных женщин.

Джулия улыбнулась:

– А о том, кого я хотела бы назначить себе в преемники, вы никогда не узнаете.

Маркус тяжело вздохнул.

– Значит, мы больше никогда не увидимся?

У Джулии перехватило дыхание.

– Скорее всего. Но я хочу сказать, что… – Она осеклась и, помолчав, заговорила снова: – Знаете, я всегда буду… Впрочем, об этом лучше не надо… Скажем так, я никогда не забуду вас.

Он тронул ее за руку.

– Я тоже никогда не забуду вас.

– Это все, что мы можем сказать друг другу? – кусая губы, спросила Джулия.

– А разве вы еще не все сказали?

Джулия покачала головой:

– Нет… Слава Богу, что мы расстаемся. У меня постоянно вызывало досаду то, что я не могу держать в узде свои эмоции.

Маркус промолчал. Он тоже не мог держать в узде свои чувства. Они захлестывали его. Он не знал, где ему взять силы, чтобы заставить себя уехать отсюда!

Вскинув голову, Джулия улыбнулась сквозь слезы.

– Я ни о чем не жалею, – дрожащим голосом заявила она.

«А я жалею о том, что сделал с тобой!» – в отчаянии думал Маркус.

– Я рад, – глухо пробормотал он.

«Теперь до конца жизни меня будет мучить совесть, – продолжал терзаться Маркус. – Я должен был попросить у тебя прощения за то, что помешал тебе сделать карьеру, о которой ты мечтала. Я виноват в том, что не оправдал твои надежды. Я не тот человек, которого ты искала. Я обманул тебя, назвавшись чужим именем. Мне жаль, что ты влюбилась в меня…»

Джулия тяжело вздохнула.

– Я буду следить за светской хроникой в газетах, – сказала она. – Там ведь часто публикуют разные сплетни, сообщения о заключении браков и тому подобное…

– А у меня, к сожалению, не будет возможности узнавать новости о вас.

Джулия окинула взглядом спящий лагерь.

– Вы можете справляться обо мне у бродячих артистов. Они, конечно, не скажут вам о том, где я нахожусь. Но если я позволю им, они сообщат вам, жива ли я по крайней мере.

Маркус вдруг представил себе, что однажды, когда он будет сидеть один у горящего камина в своем поместье Рейвенклифф, к нему в дверь постучится седой Игби и сообщит ужасную весть о смерти Джулии. Холодок пробежал по спине Маркуса. Дом в его воображении был холодным и безлюдным.

Он никогда не женится, даже для маскировки, которая была предписана членам «четверки». В своем сердце он давно уже выбрал себе жену. Его и Джулию связывали крепкие узы. У Маркуса было такое чувство, будто епископ Кентерберийский уже сочетал их браком.

– Прощайте, – сказал Маркус, глядя на свою прекрасную, сводящую с ума, восхитительную Джулию.

«Живите долго и будьте счастливы», – говорили его глаза.

Маркус протянул руку, но так и не коснулся золотистой пряди волос, выбившейся из ее прически.

Джулия растерянно смотрела на него, чувствуя, как сердце сжимается от боли.

– О Боже, что с нами происходит? – прошептала она.

У Маркуса перехватило горло.

– По-видимому, это судьба, – сдавленным голосом промолвил он. – Мы не созданы друг для друга.

Джулия покачала головой:

– Нет, судьба свела нас вместе. А та ночь, которую мы провели вдвоем, доказала, что мы созданы друг для друга.

Больше им не о чем было говорить. Маркус в последний раз взглянул в полные боли глаза Джулии и повернулся, чтобы уйти навсегда. Ему было трудно дышать, но он понимал, что заслуживает более сурового наказания, чем душевные муки.

Глава 20

Может быть, мне лучше оставаться одной, потому что я не переживу, если меня снова бросят.

Направляясь к своей лошади, Маркус рассматривал лагерь бродячих артистов. От пестроты разноцветных кибиток у него рябило в глазах.

Фургоны были сдвинуты вместе и образовывали окружность. На периферии стояли более старые кибитки, разрисованные уже выцветшими красками. На крохотных окнах висели ветхие занавески. Потертый вид этих убогих фанерных домиков на колесах рассказывал о дальних странствиях и скитаниях по бесконечным дорогам. Судя по всему, у Джулии в детстве и юности была трудная жизнь. Однако люди, мимо которых он проходил, не были похожи на несчастных.

Они смеялись, радуясь новому дню, готовили завтрак, с любопытством посматривали на Маркуса, приветливо здоровались и весело заговаривали с ним. Маркус впервые в жизни видел таких открытых и дружелюбных женщин и мужчин.

Они не были похожи на сдержанных деревенских жителей. Бродячие артисты, не стесняясь, хохотали во все горло и громко обменивались довольно скабрезными шуточками. Рядом с повозками бегали счастливые дети. Голый малыш сидел прямо на грязной земле и, сунув палец в рот, внимательно смотрел на Маркуса.

Наконец Маркус увидел своего вороного жеребца. Он был привязан к убогой кибитке и с аппетитом ел овес из надетого на его морду мешка. Вокруг на перевернутых ведрах стояли дети, с восхищением смотревшие на чистокровную лошадь. Судя по всему, это зрелище доставляло маленьким сорванцам огромное удовольствие.

Маркус заколебался, не зная, что делать. Он заплатил за жеребца кругленькую сумму, поскольку намеревался в будущем завести табун чистокровных лошадей в своем поместье Рейвенклифф. Он не хотел, чтобы его скакун становился цирковой лошадью.

Впрочем, в последнее время Маркус понес так много жестоких утрат, что потеря племенного жеребца не казалась ему невосполнимой. Повернувшись, он зашагал прочь из лагеря бродячих артистов, добровольно оставляя им своего любимого коня.

Маркус знал, что эти люди могут в любую минуту подняться с места и тронуться в путь, а вместе с ними навсегда из его жизни уйдет Джулия. Сейчас она, наверное, давала последние распоряжения человеку, присматривающему за дрессированными животными. И скоро Джулия будет уже далеко от Маркуса.

Он больше никогда не увидит ее.

Маркус не заметил, как сделал круг и снова оказался у клеток с животными. Джулия все еще разговаривала с дрессировщиком, давая ему советы, как ухаживать за избалованным, капризным, потерявшим зубы львом. Маркус подошел к ним.

– Джулия, – окликнул он свою возлюбленную. Слова застыли у нее на устах, и она резко повернулась.

Джулия сначала решила, что Маркус вернулся, чтобы поцеловать ее на прощанье. Но затем она подумала, что он, наверное, хочет заковать ее в кандалы и отвезти к своим коллегам. Честно говоря, она не знала, какой из этих вариантов развития событий был бы для нее наихудшим.

– Да? – В голосе ее слышалась надежда.

– Я не знаю, что делать, – признался Маркус. – Я не могу доносить на вас, но и не могу позволить вам уехать.

Джулия провела кончиком языка по пересохшим от волнения губам.

– Вы спрашиваете у меня совета?

Джулия боялась давать ему совет, поскольку подозревала, что может поступить очень глупо. Она была готова сдаться в руки «четверки» ради карьеры Маркуса.

– Мы провели вместе всего лишь одну ночь, – сказал Маркус. – И прежде чем навсегда расстаться, я хочу провести с вами один день. – Он погладил ее по щеке. – Я прошу, чтобы вы уделили мне время. Я хочу провести наедине с вами целый день.

Сердце Джулии затрепетало от радости.

– Со мной? – переспросила она, не веря своему счастью.

Он улыбнулся и приложил свою ладонь к ее щеке. От его руки исходило приятное тепло. Джулия почувствовала, что вот-вот расплачется.

– Да, с вами, – прошептал Маркус.

Джулия постаралась взять себя в руки. Ей нельзя было раскисать в решающий момент жизни.

– Я не приму ваше предложение, – вскинув голову, с вызовом заявила она, – если вы намереваетесь использовать это время для того, чтобы склонить меня к браку или к уходу в монастырь.

Маркус усмехнулся.

– Я не собираюсь давить на вас или запугивать. Мы не будем говорить ни о монастыре, ни о Лисе, ни о «Королевской четверке», – пообещал он и, убрав ладонь с ее щеки, протянул Джулии руку. – Мы просто проведем это время вместе, вдвоем. Только вы и я, и больше никого. Вы можете пойти на это?

Посмотрев на протянутую руку Маркуса, Джулия перевела взгляд на его лицо. Он выглядел смертельно усталым. Еще вчера вечером она сама находилась в подобном состоянии, но бродячие артисты отогрели ее добротой своих сердец. Благодаря их радушному приему Джулия прекрасно отдохнула за ночь.

Немного поколебавшись, она подала ему свою руку.

– Хорошо, оставайтесь здесь, со мной.

– Значит, этот джентльмен остается с нами? – пробасил верзила.

– Это Джон Уолд, – представила дрессировщика Джулия. – Познакомьтесь с ним, Маркус.

Бородатый, неопрятного вида верзила по-детски радостно улыбнулся безукоризненно одетому лорду Драйдену.

Маркус протянул парню руку, но тот, не обратив внимание на его жест, заключил нового знакомого в свои медвежьи объятия.

– Маркус, вам не найти лучшей жены, чем наша милая Джилли, – заявил Джон и, выпустив его из своих могучих лап, продолжал: – А теперь помогите-ка мне убрать конское… – верзила замялся и, взглянув на Джулию, закончил: – конские кругляшки.

Маркус с сомнением посмотрел на грязную совковую лопату, которую Джон сунул ему в руки.

– Знаете, Джон, мне кажется, не стоит… – начала было Джулия, ошеломленная бесцеремонностью дрессировщика.

Однако верзила прервал ее:

– Это же обычай! Надеюсь, вы его не забыли? – И Джон снова обратился к Маркусу: – Шевелитесь, старина. Вам так или иначе придется выполнить эту работу.

– Но… – нерешительно промолвил Маркус и растерянно замолчал, видя, что Джулия помахала ему рукой, собираясь уходить.

– Я буду ждать вас в своей кибитке, – с улыбкой сказала она. – Мы пообедаем вместе.

Маркус сделал было шаг, чтобы последовать за ней, но, взглянув на свои сапоги, остановился. На них налипли комья грязи, смешанной с теплым конским навозом.

– Я же говорю, что эту работу необходимо сделать во что бы то ни стало, – хохотнув, заявил Джон. – От того, что вы будете стоять как истукан, дерьма не убавится.

Взглянув вслед удаляющейся Джулии, Маркус тяжело вздохнул. Ну что ж, конский навоз – так конский навоз… Вообще-то, конечно, он не это имел в виду, предлагая Джулии провести вместе целый день. Но огонек, который он заметил в ее глазах, обещал скорую встречу. Маркус надеялся, что ему не придется слишком долго коротать время за не слишком приятным занятием.

Джулия издали наблюдала, как Маркус работал под присмотром Джона. Она не могла рассказать своему возлюбленному о том, что таков старинный обычай. Собиравшуюся пожениться парочку бродячие артисты разлучали на целый день, заставляя жениха и невесту проводить время врозь. Таким образом жившим постоянно бок о бок влюбленным давали возможность проверить свои чувства и соскучиться друг по другу. Они с нарастающим нетерпением ожидали свидания, и их радость от долгожданной встречи наедине была огромна.

Хотя Джулия и Маркус были разлучены, она знала, где может найти его, в лагере сложно потерять друг друга из виду. От сознания того, что Маркус находится совсем близко, у нее становилось тепло на душе. Мысль о том, что она в любую минуту может увидеть его, согревала Джулию, как костер в холодную ночь.

Джулия в прекрасном настроении готовила обед. Петуния наблюдала за ней с нарастающим беспокойством. Она понимала, что такой человек, как лорд Драйден, не захочет навсегда остаться в труппе бродячих артистов. Догадавшись, о чем думает пожилая женщина, Джулия улыбнулась.

– Давайте посмотрим, что будет дальше, – сказала она. – Пусть Маркус проведет с нами целый день.

Джулия ходила по лагерю, разыскивая Маркуса. Все утро он занимался самой грязной работой. Бродячие артисты, добродушно подтрунивая над ним, давали ему то одно, то другое задание.

– Прошу вас, милорд, опорожните мой ночной горшок, – просил кто-то. – И будьте так любезны, вымойте его.

– Спасибо, милорд! – слышались то здесь, то там веселые голоса. – А теперь, пожалуйста, сделайте поглубже выгребную яму в общественном туалете!

Все это время Джулия издали наблюдала за своим возлюбленным. Она видела, что сначала он страшно разозлился на артистов, но потом успокоился и стал воспринимать происходящее как какую-то странную игру.

Но через некоторое время ей самой надоели все эти издевательства и насмешки, и Джулия решила положить им конец. С нее хватит! Она хотела побыть наедине с Маркусом, насладиться общением с ним.

Джулия нашла его в загоне, сооруженном для Себастьяна. Он сидел на земле, прислонившись спиной к колесу одной из повозок и надвинув на глаза шляпу. По всей видимости, он дремал, устав от напряженной работы. Затаив дыхание, Джулия любовалась этой картиной. Маркус, наверное, и не заметил, как лев положил голову ему на колени, вытянувшись рядом, словно огромная собака золотистого окраса.

Внезапно Маркус лениво поднял руку и, положив ее на гриву Себастьяна, сделал то, что обожала гигантская кошка, – почесал ее за ухом.

«Ах вы, мои любимые!» – растроганно подумала Джулия.

Маркус зевнул, и Себастьян тут же последовал его примеру, продемонстрировав внушительные размеры своей беззубой пасти.

Джулия с ласковой улыбкой покачала головой.

– Лентяи, вот вы кто, – прошептала она.

Стараясь не шуметь, она повернулась и пошла к своему фургону. Удобно устроившись на перевернутом ведре, Джулия принялась чистить картошку. Через некоторое время ее взгляд упал на нежные кисти рук, и она глубоко задумалась. Всего лишь неделю назад все называли ее «леди Барроуби» и она жила в огромном поместье. Но сейчас от былой роскоши не осталось и следа.

Джулия вновь превратилась в наездницу Джилли. Однако теперь в ее багаже имелись бесценные опыт и знания.

И все это благодаря Олдосу. Джулия боготворила своего покойного мужа.

У нее было такое чувство, как будто теперь Джулия и Джилли слились в одно новое существо, более талантливое, чистое и жизнеспособное. Она никогда не ощущала себя такой сильной и уверенной, как сейчас, когда, надев старый фартук, она чистила картошку и готовила обед лорду Драйдену.

Джулии было искренне жаль, что она так и не получила место Лисы. Она знала, что, как никто другой, была готова взять на себя огромную ответственность за судьбу страны. Джулия прекрасно справилась бы со своими обязанностями.

Вздохнув, она снова сосредоточилась на картошке. В своей неудаче Джулия прежде всего винила лорда Ливерпула. Она, как и многие ее соотечественники, с удовольствием плюнула бы ему в лицо.

– Ну надо же, какой болван! – пробормотала она.

– Кто – болван? – раздался рядом с ней голос Маркуса. Подняв глаза, она увидела, что он стоит, прислонившись к стенке кибитки, и с улыбкой смотрит на нее.

Джулия поджала губы.

– Ну что, парни, выспались?

Маркус фыркнул и смущенно потер затылок.

– Себастьяну хорошо. У него густая шерсть, ему не холодно спать на земле.

– Вы так думаете? – Джулия бросила Маркусу тряпку. – Помойте его, я не хочу пачкать руки. Я, конечно, люблю Себастьяна, но не желаю, чтобы от меня дурно пахло.

Поймав брошенную ему тряпку, Маркус удивленно посмотрел на Джулию.

– Мне кажется… с вами произошла какая-то перемена.

Джулия усмехнулась:

– Я наконец просто поняла, кто я на самом деле.

– Вы пришли к каким-то выводам, обдумав ситуацию, в которой оказались?

Джулия встала и взяла в руки кастрюлю с очищенной картошкой.

– Вы же знаете меня. Я постоянно о чем-то размышляю, взвешиваю, думаю…

Маркус усмехнулся:

– А затем принимаете решение взять весь мир под свой контроль?

Джулия приблизилась к Маркусу.

– Мир для меня полон кипящих страстей, – промолвила она.

Глаза Маркуса потемнели.

– Кипение, огонь, жар… Давайте лучше поговорим об обеде, – предложил он.

Джулия бросила на Маркуса томный взгляд.

– Давайте, – с придыханием промолвила она. – Советую вам сегодня хорошо подкрепиться за обедом. Вам понадобится много сил…

Маркус на мгновение закрыл глаза.

– Вы собираетесь обольстить меня? – спросил он и попытался схватить ее за руку.

Джулия, засмеявшись, отпрянула.

– Перестаньте, иначе я пролью воду из кастрюли!

Маркус взглянул на очищенную картошку.

– А что это там плавает такое белое?

Джулия растерянно посмотрела на Маркуса:

– Вы действительно не знаете, что это такое?

Маркус наморщил лоб:

– Хм… яйца?

Джулия закатила глаза:

– Милорд, вы прекрасно чистите уборные и убираете дерьмо, но, похоже, вы никогда не заглядывали на собственную кухню.

– А, по-вашему, мне следовало это сделать?

Джулия пожала плечами:

– Не знаю… Наверное, нет…

Она постоянно забывала о том, что перед ней был один из самых могущественных и влиятельных людей Англии. Лиса. И этот человек не принадлежит ей.

Джулия улыбнулась, чтобы скрыть охватившую ее грусть.

– А теперь ступайте к водоему и выкупайте Себастьяна, лорд Львиное Дыхание, – сказала Джулия.

Маркус хлестнул Джулию тряпкой, когда она повернулась к нему спиной.

– Да вы, оказывается, развязная девица, леди Чищеная Картошка.

Джулия резко обернулась.

– Ах, так вы все-таки знаете, что это такое?!

Звонко рассмеявшись, Маркус отправился к зверинцу. До слуха Джулии еще долго доносился его переливчатый заразительный смех.

«О Боже, как же я люблю этого человека!» – кусая губы, думала она. Джулия понимала, что будет любить его вечно, хотя им отпущен всего лишь краткий миг счастья.

После незатейливого обеда Джулия обвела взглядом лагерь, зная, что за ней внимательно наблюдают десятки любопытных глаз.

– Утро прошло в заботах и волнении, я сильно устала, – громко сказала она. – Думаю, что послеобеденный сон пойдет мне на пользу.

Маркус слегка растерялся.

– Да, конечно… – пробормотал он. – А я, наверное…

Джулия закатила глаза.

– О Боже, Маркус! – прошипела она. – Вы, в конце концов, шпион или нет?

Она встала с перевернутого ведра, отряхнула юбку неказистого платья, которое дала ей Петуния, и, не говоря больше ни слова, поднялась по небольшой лесенке в свою кибитку.

Через некоторое время, когда она, уже раздевшись догола, лежала под стеганым одеялом, в фургон через лаз в полу проник Маркус. Перевернувшись на живот и упершись подбородком в сложенные руки, Джулия посмотрела на него с улыбкой:

– Вы самый медлительный любовник на свете! Я думала, что вы уже не придете.

Усмехнувшись, Маркус оглядел тесное помещение кибитки.

– Я должен был замести следы. Обитатели лагеря думают, что я пошел к дрессировщику.

Джулия приподняла бровь.

– Они все отлично знают, что вы сейчас находитесь здесь, со мной. Просто эти люди тактичны и деликатны, они предпочитают притворяться, что ни о чем не догадываются.

Глаза Маркуса потемнели, когда он заметил, что Джулия лежит на постели нагая.

– Хватит болтать, – промолвил он.

Застенчиво улыбнувшись, она отбросила в сторону полинявшее стеганое одеяло.

К несчастью, Маркус не умел раздеваться в помещении, которое скорее походило на гроб, чем на комнату. Его рука запуталась в рукаве рубашки, сапог не желал сниматься с ноги. Маркус в отчаянии взглянул на Джулию.

– Помогите… – жалобно попросил он. Вздохнув, она смахнула выступившие от смеха слезы.

– Представление окончено, – с сожалением констатировала она. – Садитесь рядом.

Маркус опустился на низкую скамью, служившую кроватью.

– Здесь очень неудобно раздеваться, – раздраженно заметил он.

– Весь день сегодня вас третировали и унижали, мой дорогой, – посочувствовала Джулия и, поцеловав Маркуса в шею, сняла с него рубашку. – Бедный, обиженный лорд Драйден!

Ловкая и гибкая, она быстро помогла Маркусу раздеться и, усевшись к нему на колени, обхватила руками шею возлюбленного.

– Так лучше?

Он крепко прижал ее к себе.

– Намного лучше.

Они слились в пылком поцелуе, наслаждаясь тесным объятием. Когда Маркус слегка отстранился и хотел что-то сказать, Джулия приложила палец к его губам.

– Не надо, молчите, – прошептала она. – Этот день – наш, не будем портить его.

И они, не говоря ни слова, предались неистовой страсти. Их стоны и крики становились все исступленнее. Жаркие ласки доставляли обоим ни с чем не сравнимое наслаждение, от которого перехватывало дыхание и замирало сердце. Слившись в единое целое, они двигались в четком ритме. По их нагим разгоряченным телам струился пот.

Время как будто остановилось. Казалось, что мгновение счастья будет длиться вечно. Сердца Маркуса и Джулии бились в унисон.

Джулия ласкала его, и Маркус, закрыв глаза, умирал от восторга и наслаждения. А затем он припадал губами к ее телу, и Джулия приходила в экстаз. Глядя друг другу в глаза, они переживали апогей страсти.

В эти мгновения они забыли обо всем на свете.

Однако судьба и время были неумолимы. Предстояла вечная разлука, и в глубине души любовники помнили об этом.

Утомленные огневыми ласками, измученные ожиданием неминуемой разлуки, они заснули в объятиях друг друга.

Их разбудил стук в тонкую дощатую дверцу фургона. Маркус схватился за пистолет, но Джулия жестом остановила его. Она похолодела от дурных предчувствий.

– Миледи, – послышался за дверцей шепот Джона Уолда, – я знаю, что уже поздний час, но я очень прошу, чтобы вы вышли и поговорили с Петунией. С ней случился припадок, она находится в ужасном состоянии.

Странно… У Петунии никогда раньше не было припадков.

– Я сейчас, Джон, – не открывая дверцы, промолвила Джулия и, повернувшись к Маркусу, сказала: – Вы можете не вставать. Джон и Петуния часто скандалят, но они безумно любят друг друга. Думаю, что Петунию просто надо утешить, сказать ей доброе слово.

Усмехнувшись, Маркус снова откинулся на подушку.

– Надеюсь, освободившись, вы утешите и меня. Я тоже нуждаюсь в этом!

Джулия улыбнулась ему, чувствуя, как у нее сжимается сердце. Только две причины могли заставить Джона разбудить леди Барроуби в столь поздний час. Одной из них мог быть пожар, а другой… другой – смертельная опасность, нависшая над Джулией.

А это означало, что Джулии, возможно, придется немедленно бежать из лагеря. Она надела выцветшее, поношенное, мешковатое платье Петунии, которое болталось на ней, как на вешалке, крепкие ботинки и старый потертый плащ.

– Я скоро вернусь, – прошептала Джулия Маркусу, который, сонно щуря глаза, наблюдал за ней.

– Возвращайтесь поскорее, – попросил он. – Я не переживу долгой разлуки с вами.

Джулия нежно погладила его по щеке.

– Это был самый счастливый день в моей жизни, – прошептала она.

Маркус озабоченно нахмурился:

– Почему вы говорите так торжественно, как будто прощаетесь?

Джулия выдавила улыбку.

– Просто мне захотелось выразить свои чувства, любовь моя. А теперь отдыхайте, вы устали. Ждите свою королеву и не забывайте, что у нее большие запросы.

Он кивнул, и в его глазах снова вспыхнул огонек страсти.

– Я живу только для того, чтобы служить своей королеве.

Джулия крепко поцеловала его и, бросив на него взгляд, полный обещаний, которые, как она знала, ей не суждено было исполнить, вышла из фургона. Маркус и не заметил, как Джулия стащила у него пистолет, спрятала под плащом.

Джон и Петуния ждали ее у костра. Рядом с ними стоял незнакомец. Это был невысокого роста жилистый жестянщик из соседней деревни.

– Я принес вам весть об одном человеке, который вас интересует, – оживленно размахивая руками, заговорил он. – Это именно тот тип, которого вы ищете, – невысокий, с моложавым лицом, с хитрым прищуром глаз. Сразу видно, что этот парень – обманщик. Он постоянно кашляет, как чахоточный. Я сразу смекнул, кто это, и помчался к вам.

Джулия не удивилась, получив это известие. Она не сомневалась, что Химера жив. Шестое чувство никогда не подводило ее.

– Мой кузен возил жестяные изделия в одну деревню, расположенную к северу отсюда, – продолжал ремесленник, – и видел этого парня. Он останавливался в гостинице на постоялом дворе. Однажды этот тип пришел к Генри за ножом, но не заплатил ему за него. Генри не стал поднимать скандал, уж очень скользким ему показался этот человек. То же самое произошло и с женой хозяина постоялого двора. Этот тип заявил ей, что у него нет денег, чтобы заплатить за комнату, и она побоялась спорить с ним. – Жестянщик покачал головой. – Неприятный человек. Генри говорит, что он похож на змею.

Джулия кивнула:

– Ваш кузен прав.

У нее было тяжело на сердце. Пришло время действовать. Джулия больше не могла убеждать себя в том, что охота на Химеру – не ее дело. Теперь, когда она располагала сведениями, что Химера находится совсем близко, ей просто необходимо вступить в схватку с ним.

Если то, о чем она подозревала, было правдой, Джулии можно было не думать о последствиях своих поступков. Чтобы победить Химеру, необходимо было собрать о нем всю возможную информацию. Только тогда можно было надеяться на то, что Англия избавится от опасного врага.

Кроме того, Джулия знала, что Маркусу грозит серьезная опасность, и хотела спасти его. Он нужен был Англии и «Королевской четверке», и Джулия не вправе удерживать его подле себя.

Она взяла жестянщика за руку.

– Я не могу вознаградить вас за доставленные вами сведения так, как вы этого заслуживаете. Но знайте, что вы оказали всем нам неоценимую услугу.

Ремесленник с благоговейным ужасом взглянул на ее изящные пальцы, сжимавшие его грязную, мозолистую руку.

– Все в порядке, миледи, – поспешно заверил он. – Мне это не стоило большого труда.

Джулия улыбнулась и, наклонившись, поцеловала жестянщика в обветренную колючую щеку.

– Спасибо, – от души поблагодарила она его и повернулась к своим друзьям: – Джон, седлайте моего жеребца!

Жестянщик прижал ладонь к щеке.

– Ну надо же… – ошеломленно прошептал он.

Петуния похлопала его по плечу.

– Я же говорила вам, что она – ангел небесный!

Джулия отвернулась, стараясь скрыть свои эмоции. «Ангел небесный не стал бы уезжать от людей, которые помогли ему, не стал бы красть лошадь и пистолет, не стал бы строить планы, которые вполне можно назвать преступными», – с горечью думала она.

Неожиданно Петуния что-то сунула ей в руку. Это был маленький потертый кошелек.

– Мы скопили немного денег, – с жалкой улыбкой сказала пожилая женщина. – Это все наши сбережения. Прошу вас, возьмите их. Они пригодятся вам в дороге.

Судя по весу кошелька, в нем лежало всего лишь несколько монет. Джулия сжала его в руке, и потертая кожа скрипнула в ее пальцах. Ей не хотелось забирать у Петунии и Джона их последние деньги. Но Джулия не могла позволить себе быть сентиментальной. От этих монет, возможно, зависел успех всего дела.

Джон подвел вороного жеребца, и губы животного коснулись золотистых волос Джулии. Жеребец стал слегка пожевывать их, словно это был овес. Однако у Джулии не было времени покормить коня, мешкать нельзя, она взяла из рук Джона поводья.

Джон кивнул в сторону фургона.

– Что я должен сказать милорду? – спросил он.

Джулия закусила губу, чувствуя, что сердце пронзила острая боль. Она не могла сейчас общаться с Маркусом. Он заботился о ней, оберегал и защищал ее. Но вряд ли его привязанность к ней сохранится после того, как он узнает, кто она на самом деле.

– Скажите ему, чтобы он возвращался в Барроуби, – распорядилась Джулия. – Там он найдет все, что ему нужно. Пусть поищет под озером… И еще, передайте ему, что я… я желаю ему счастья…

Вскочив в седло, она растворилась в ночи.

Глава 21

Почему нам легко достичь чувства удовлетворенности в лунную ночь, но при свете дня оно кажется недосягаемым?

Оглушительный рык разорвал тишину утра. Пробудившись от сна, Маркус сладко потянулся. Удивительно, но в последнее время он привык просыпаться не от пения петуха или громыхания колес телеги молочника по булыжной мостовой, а от львиного рева.

Джулии в кибитке не было. «Она наверняка пошла проведать своего питомца», – с улыбкой подумал Маркус. Но когда он вспомнил последние события, улыбка сошла с лица.

Странно, но Джулия, отправившаяся ночью поговорить с Петунией, почему-то не разбудила его, когда вернулась. Кроме того, Маркуса неприятно поразила стоявшая вокруг мертвая тишина. Он как будто находился не в людном лагере бродячих артистов, а один посреди леса.

Пошарив рядом со скамьей, Маркус обнаружил, что его пистолет бесследно исчез. Вскочив на ноги, Маркус быстро оделся и вышел из кибитки. Там, где совсем недавно стояли десятки разноцветных повозок, теперь находилось всего лишь два фургона. Тот, в котором ночевал Маркус, и еще один. На ступенях, ведущих к дверце кибитки, сидел Джон Уолд. Он строгал перочинным ножом какую-то палку. Заметив Маркуса, Джон оторвался от своего занятия.

– Доброе утро, милорд.

Маркус стиснул зубы так сильно, что скулы свело от боли.

– Значит, она уехала… – процедил он.

Джон кивнул:

– Да, ночью.

Маркус внимательным взглядом окинул опустевшую поляну, в центре которой чернело кострище.

– Вместе с другими?

Джон покачал головой:

– Нет, она уехала первой. А за ней снялись с места и остальные. Знаете, так часто бывает. Бродячие артисты похожи на стаю ласточек. Стоит одной вспорхнуть, как за ней тут же взмывают ввысь другие, они и сами не знают, что заставляет их лететь вслед за первой.

– Но я слышал рев Себастьяна…

Джон почесал голову острием ножа.

– Зверинец тронулся в путь совсем недавно. Животные уезжали последними. Похоже, Себастьян решил попрощаться с вами.

– А почему вы остались?

Джон пожал плечами:

– Вы ночевали в моей кибитке. И потом, миледи просила кое-что передать вам на словах.

Маркус бросил на Джона выжидательный взгляд. Джон некоторое время молчал, собираясь с мыслями.

– Ну, хорошо, – наконец снова заговорил он. – Я передам вам ее слова, но сначала выслушайте меня. Вам это, конечно, не понравится, и Петуния предупреждала меня, чтобы я не болтал лишнего, но я все равно должен вам кое-что сказать…

Маркус не понимал, куда клонит Джон. Тем не менее ему необходимо было выслушать старого артиста, чтобы узнать, что хотела сообщить ему Джулия. Присев на ступеньку лесенки, он обхватил руками колено.

– Говорите, старина, я весь внимание.

– На вашем месте я был бы поосторожнее с ней, – начал Джон. – Миледи не так проста, как кажется. Она всегда отличалась от нас. Порой она действует, как мы, и говорит точно так же, как мы, но одного взгляда на нее достаточно, чтобы понять, что она не нашего поля ягода. Джилли резка, как бритва. И какой бы грубоватой она иногда ни казалась, за ее внешней простотой скрывается внутреннее изящество. Она более утонченная, чем даже вы.

– Я знаю, что у Джулии была трудная жизнь…

Услышав слова Маркуса, Джон в сердцах швырнул на землю палку, которую строгал.

– Я не знаю никакой Джулии, – сплюнув, заявил он. – Это не ее имя.

Маркус решил запастись терпением и не злиться на Джона.

– Мне известно, что вы звали ее Джилли…

Джон фыркнул.

– «Джилли» на языке бродячих артистов означает «девочка», – сказал он. – Неужели выдумаете, что все знаете о ней и ее происхождении? Вам, наверное, кажется, что вы, могущественный лорд, заполучили в любовницы бродячую артистку, слегка облагороженную жизнью в богатом поместье?

Маркус сердито прищурился. Джон был по-своему прав. Маркус и Джулия находились на разных ступенях социальной лестницы.

– Вы сказали, что жена просила вас не болтать лишнего, – напомнил он.

Встав, Джон засунул нож за пояс. Он был явно недоволен разговором.

– Петуния была права, – буркнул он. – Вы слишком толстокожи. Я не стану помогать вам, разбирайтесь сами. – Скрестив руки на груди, Джон сверху вниз посмотрел на Маркуса. – Миледи велела вам ехать в Барроуби. Она сказала, что там есть все, что вам нужно. И еще она просила вас поискать под озером и пожелала вам счастья. – Джон снова сплюнул. – А теперь освободите-ка мой фургон… милорд, и катитесь на все четыре стороны.

Барроуби…

Джулия велела Маркусу ехать в поместье. «Там есть все, что вам нужно», – сказала она и уехала от него. Маркус не винил ее за это. Уж лучше быть брошенным, чем бросать самому.

Она пожелала ему счастья. Но разве он мог быть счастливым без нее?

Добравшись до Лондона, Джулия оставила своего выбившегося из сил жеребца в конюшне при гостинице, расположенной недалеко от аристократического района Мейфэр, и, надвинув капюшон на лицо, вышла на улицу. Прохожие не обращали на нее внимания, так как на дворе стояла отвратительная дождливая погода и ее закутанная в плащ фигура не вызывала удивления.

С тех пор как ей прислали портрет Химеры, Джулия знала, что рано или поздно встретится с этим человеком. Она очень надеялась, что ошиблась и ее подозрения окажутся неверными. Химера выглядел ее ровесником, и это сбивало Джулию с толку. Порой она думала, что их сходство является случайным. Она молила Бога, чтобы сообщения о смерти Химеры не оказались ложными. И тем не менее Джулия не переставала искать его – так, на всякий случай.

Теперь же, получив достоверные известия о том, что Химера жив, Джулия не могла больше медлить. Ей необходимо было узнать, как Химере удавалось постоянно выходить сухим из воды. Каким образом он избегал верной гибели? И как у него получалось сохранять вечную молодость и недюжинную силу?

Джулия решила обратиться к художнице, писавшей портрет Химеры. Эта женщина близко общалась с камердинером по имени Денни, за которого выдавал себя этот коварный человек.

Джулии пришлось самой идти к художнице. Вместо себя она не могла никого послать, потому что не хотела подвергать опасности своих друзей и знакомых. Что же касается Маркуса, то Джулия знала, что не должна посвящать его во все эти дела. Она боялась увидеть выражение отвращения в глазах возлюбленного.

Прогулка по улицам Мейфэра прошла без происшествий. Джулия купила у какой-то спешащей по делам служанки невзрачную корзинку с крышкой. Этот предмет, а также резкий скрипучий голос нужны были Джулии для маскировки.

Через некоторое время она уже стучала в дверь парадного входа дома Этериджа. Ей открыл седовласый мужчина с военной выправкой. Разумеется, это и есть Сержант. Взглянув на гостью, он подозрительно прищурился:

– По какому делу, мадам?

Джулия протянула ему корзинку.

– Это, наверное, киска вашей госпожи, сэр, – дребезжащим голосом промолвила она. – Я нашла ее на улице, у ваших ворот. Она серьезно ранена, бедняжка. Мне кажется, она попала под колеса экипажа.

– Очень жаль. Но с животными такое часто случается, – с невозмутимым видом сказал Сержант и хотел захлопнуть дверь перед носом Джулии.

– Это Мармеладка? – раздался за спиной дворецкого приятный женский голос, и в дверном проеме появиласьпрелестная леди. – Или, может быть, это один из ее котят? О, какое это имеет значение! Проходите, пожалуйста!

Невысокого роста, темноволосая, крепкого телосложения, леди Этеридж оттеснила дворецкого, давая Джулии возможность войти в дом.

– Вам не удастся так просто избавиться от моих питомцев, Сержант! – заявила она и провела Джулию в просторную гостиную.

В комнате было довольно тепло, в камине весело потрескивал огонь. Взяв корзинку из рук Джулии, хозяйка дома подошла поближе к огню и, присев на корточки, откинула крышку. В корзинке лежал камень, завернутый в тряпочку.

Леди Этеридж, урожденная Клара Симпсон, художница, жена одного из самых влиятельных политиков Англии, растерявшись, обернулась к гостье и увидела дуло пистолета.

Клара растерянно посмотрела на дверь. Перехватив ее взгляд, Джулия с усмешкой покачала головой.

– Я заперла ее, – не опуская оружия, промолвила она. – Сержант, к счастью, не изъявил желания остаться вместе с нами.

– Его не интересуют кошки, – пробормотала леди Этеридж.

Медленно встав, она положила ладони на живот так, как будто хотела защитить его. На Кларе лица не было.

Джулии стало нехорошо. Ей не следовало забывать, что леди Этеридж ждет ребенка. Джулия устыдилась, что пугает беременную женщину оружием, которое, правда, не было заряжено, и она медленно опустила пистолет.

– Я не причиню вам никакого вреда, миледи, – промолвила она. – Мне всего лишь нужно кое-что узнать у вас.

– Я знаю, чего вы от меня хотите, – вскинув голову, с вызовом заявила Клара. – Но я не стану помогать французам, сколько бы вы мне за это ни заплатили.

Джулия тяжело вздохнула.

– Я тоже, миледи, – сказала она и сняла капюшон. – А теперь, умоляю вас, выслушайте меня. Расскажите мне все, что вы знаете о Химере.

Клара впилась глазами в Джулию. Ее пальцы непроизвольно зашевелились.

– Вы очень красивы, – наконец произнесла она. – С вас когда-нибудь писали портрет?

Джулия фыркнула.

– Только творческая личность заговорила бы о портрете в подобную минуту, – с усмешкой заметила она.

Клара махнула рукой:

– У меня богатый опыт. Я знаю, что если вы не застрелили меня сразу, значит, и не собирались убивать. – Она прижала руку к пояснице. – Вы не будете возражать, если я сяду?

– Если вы так привыкли быть мишенью для стрельбы, то прошу вас, садитесь, – весело сказала Джулия, убирая пистолет.

– Леди Барроуби… – произнесла Клара.

Джулия вздрогнула.

– Я видела эскизы к вашему портрету, сделанные одним из моих лучших учеников, – сообщила Клара. – Надеюсь, вы никого не собираетесь убивать, леди Барроуби, даже этого идиота, лорда Ливерпула?

Джулия засмеялась.

– Я желаю смерти только одному человеку – Химере.

Клара кивнула:

– Да, конечно, мы все этого хотим.

Джулия покачала головой.

– Миледи, вы плохо понимаете, о чем идет речь, – сказала она, усаживаясь напротив Клары. – Химера несколько месяцев жил в вашем доме и прислуживал племяннику милорда, Коллису Тремейну. Я должна знать все об этом человеке, о его особенностях, привычках, о мельчайших деталях поведения.

Клара озабоченно нахмурилась:

– Да, он выдавал себя за слугу по имени Денни. Я уверена, что сейчас он действует под другим именем. Что я о нем помню? – Она помолчала, задумчиво глядя перед собой в пространство. – Этот человек очень не любит женщин всех возрастов и сословий. И он не может скрыть своей острой антипатии. Малышка Робби Каннингтон однажды сказала мне, что Денни бранился по-французски. Мне этот слуга всегда казался надменным.

Да, это была очень скудная информация. Джулия загрустила.

– А как он выглядел? – спросила она. – Вы же художница и можете разглядеть то, что не видят другие.

– Мне всегда казалось, что у него слишком редкие волосы для столь моложавого лица. Но ведь некоторые мужчины лысеют в молодые годы, и в этом нет ничего странного. А вот морщинок вокруг его глаз и рта, насколько я помню, было немного.

Джулию охватило волнение.

– Как вы считаете, сколько лет этому человеку? – с замиранием сердца спросила она.

Ответ на этот вопрос мог подтвердить или рассеять ее подозрения.

– Ему могло быть и сорок пять, и двадцать. – Клара пожала плечами. Она была недовольна собой. По ее мнению, художнику следовало быть более наблюдательным. Впрочем, у нее имелись оправдания. – Я редко видела этого человека, он ведь прислуживал только Коллису… – Клара нахмурилась. – Впрочем, Денни казался вездесущим. Мы все чувствовали себя совершенными глупцами, когда вскрылась правда о нем.

Джулия, которая теперь не сомневалась в том, что ее предположения оказались верными, покачала головой.

– Не расстраивайтесь, – сказала она. – Этот человек – сущий дьявол, коварный и изобретательный. Он настоящий гений перевоплощения. Вы не первая, кого ему удалось одурачить.

– Вы говорите так, будто лично знакомы с ним.

Джулия отвела глаза в сторону.

– Я… я понимаю, что не имею права просить вас о чем бы то ни было, миледи, но мне… мне нужна ваша помощь, – запинаясь, проговорила она и вытащила из-за ворота медальон.

Открыв его, Джулия долго смотрела на портрет матери, не решаясь перевести взгляд на изображенного рядом отца. Сняв через голову цепочку с медальоном, она протянула его Кларе.

– Скажите, это именно тот человек, которого вы знали под именем Денни?

Взяв медальон, Клара поднесла его к свету горевшей на столике лампы. Некоторое время художница внимательно разглядывала портрет, а потом подняла глаза на Джулию.

– Это наверняка Ваша мать. У вас с ней поразительное сходство, но у нее более мягкие черты лица.

Джулия печально улыбнулась.

– Ей было шестнадцать лет, когда ее против воли выдали замуж за моего отца. Этот брак был заключен по политическим мотивам. Мой отец тогда тоже был юн, здесь, на портрете, ему всего двадцать лет.

Снова бросив взгляд на медальон с изображением родителей Джулии, Клара с удивлением покачала головой:

– Он совсем не изменился, хотя ему, судя по вашим словам, уже за сорок. Но это же просто невероятно! Может быть, он владеет какими-то приемами магии? Тем не менее я могу с уверенностью сказать, что на этом портрете изображен именно тот человек, о котором вы меня расспрашивали.

Джулия на мгновение закрыла глаза.

– Вы не представляете, как сильно я надеялась, что ошибаюсь… – с горечью прошептала она.

– Я сам на это надеялся, – раздался за спиной Джулии глубокий мужской голос.

Резко обернувшись, Джулия схватилась за незаряженный пистолет, лежавший у нее в кармане. Однако вышедший из тени на свет лорд Этеридж направил на нее дуло своего пистолета, который, конечно же, не забыл зарядить.

Джулия застыла на месте.

Клара ласково улыбнулась мужу.

– Мой рыцарь явился, чтобы спасти меня. Привет, дорогой. Ты был совершенно прав, когда говорил о пользе потайных дверей в нашем доме.

Держа Джулию на мушке, лорд Этеридж обогнул диван и, присев на него, обнял жену за плечи левой рукой.

– У тебя все в порядке, дорогая? – спросил он, вдохнув запах ее волос.

Несмотря на наигранно небрежный тон, в его хрипловатом голосе звучала тревога.

– Я никогда не стала бы… – попыталась успокоить его Джулия, но он резко оборвал ее:

– Леди Барроуби, ваша жизнь висела на волоске. Еще секунда, и я застрелил бы вас! Так что лучше помолчите!

Клара ткнула мужа пальчиком в бок:

– Далтон, следи за своими манерами! Миледи приехала сюда по важному делу!

– Если у нее есть дело к нам, ей следовало явиться в наш клуб. А эта дама приехала сюда, обманом проникла в дом, заперла дверь на ключ… Все это выглядит как открытая агрессия! – воскликнул Этеридж и, слегка смутившись, добавил: – Мне пришлось украсть чью-то лошадь, чтобы быстрее добраться сюда. Похоже, я загнал бедное животное.

– Ох уж эти мужчины, – вздохнув, сказала Клара и, взглянув на Джулию, продолжала: – Знаете, я считаю, что мой муж совершенно праы. Вам действительно следовало явиться в клуб и там попытаться поговорить с теми, кто знал интересующего вас человека. А теперь, боюсь, его будет трудно заставить вести себя разумно.

– Я хотела действовать наверняка, – растерянно промолвила Джулия. – Вы должны были во что бы то ни стало выслушать меня. И еще… Я лелеяла слабую надежду, что после этого разговора мне удастся ускользнуть. – Джулия тяжело вздохнула. – Поймите, леди Этеридж, мне нужны были именно вы, а не Каннингтон, Тремейн или…

– Или Эллиот, вы хотели сказать, – промолвил лорд Этеридж. – Вы имеете в виду студента, который сватался к вам, не так ли? Хочу предупредить вас, что он – член «Клуба лжецов».

Джулия всплеснула руками:

– О Боже, разве можно кому-нибудь верить в этом мире?!

Резкие движения Джулии заставили Этериджа положить палец на курок. Заметив это, леди Этеридж вцепилась мужу в галстук:

– Не смей этого делать, Далтон Монморенси, иначе, клянусь, я назову нашего ребенка в честь лорда Рирдона!

– Умоляю, не делай этого! – воскликнул будущий отец.

Вздохнув, он опустил дуло пистолета. Джулия заметила, что приступ гнева миновал и хозяин дома уже успокоился. Теперь он вряд ли попытается застрелить ее. Во всяком случае, Джулия надеялась, что Этеридж больше не потеряет самообладания.

– Да, я навела пистолет на вашу супругу, милорд, – сказала она. – Но, клянусь вам, он был не заряжен.

– Не заряжен? – прищурившись, переспросила Клара. – В таком случае вы сильно рисковали, я ведь могла огреть вас кочергой!

– Ну и что? – обреченно вздохнув, промолвила Джулия. – Я знаю, что все равно плохо кончу, миледи, поэтому меня ничем не напугать. – Она пригладила свои непокорные, растрепавшиеся волосы. Все тело ломило от долгой поездки верхом, в коленях чувствовалась слабость. – Я…

– Вам прежде всего надо выпить крепкого чая, – решительно прервала ее Клара, – и съесть пару кексов, которые изумительно печет Сержант.

Встав, она поспешно подошла к двери и, повернув ключ в замке, распахнула ее.

– Сержант, немедленно подайте нам чаю! – прокричала Клара в коридор. – И двойную порцию кексов!

Джулия в изнеможении откинулась на спинку кресла, чувствуя, как кружится голова.

– Из вас вышел бы отличный генерал, миледи, – устало заметила она.

Клара, фыркнув, погладила себя по животу.

– Вы совершенно правы, – сказала она. – Скоро я стану генералом Мамочкой. Я собираюсь произвести на свет собственный взвод солдат.

– Клара! – одернул ее лорд Этеридж, сделав строгое выражение лица.

– Далтон! – передразнила его Клара, уперев руки в боки.

Нежные взгляды супругов свидетельствовали о том, что эти люди бесконечно любят друг друга. Наблюдавшая заними Джулия невольно засмеялась, но тут же, всхлипнув, начала горько плакать. Взяв себя в руки, она затихла, вытирая слезы, но тут Клара обняла Джулию за плечи, и та снова разрыдалась.

Наревевшись всласть, Джулия высвободилась из объятий Клары и судорожно вздохнула. Вытерев слезы носовым платком, который как будто по мановению волшебной палочки оказался у нее в руке, она окинула взглядом комнату и увидела, что стоявшие перед ней Этеридж и Сержант старательно отводят глаза в сторону, всем своим видом подчеркивая, что ничего не замечают.

Джулия невольно прыснула со смеху.

– Не надейтесь, я не растворюсь в воздухе, – заявила она и, расправив плечи, продолжала: – Нам предстоит уладить одну непростую проблему. Речь идет о моем отце, я должна кое-что рассказать вам о нем.

Маркусу показалось, что Барроуби остался прежним и в то же время сильно изменился.

В доме было темно и тихо. Шаги Маркуса, обутого в сапоги с металлическими набойками, гулко отдавались в вестибюле, пол которого был выложен мраморными плитами. Эхо этих звуков, казалось, было слышно во всем холодном, пустом здании.

Несмотря на всю свою роскошь, этот дом походил сейчас на безлюдное кладбище. В нем не горели свечи, не бегали взбалмошные слуги, не ходила она… Дом как будто умер.

У Маркуса было такое чувство, что все в его жизни перевернулось в тот самый миг, когда он увидел ее миниатюрный портрет, представленный членами «Королевской четверки». Джулия выглядела на нем такой невинной и ранимой…

Маркус считал, что с самого начала действовал неправильно. Он почти сразу же потерял из вида свою цель, пленился красотой и добросердечностью Джулии. И тем не менее он победил. Маркусу удалось занять место Лисы.

Он взглянул на себя в большое настенное зеркало, висевшее в вестибюле. Даже в царившей вокруг полутьме он выглядел истинным лордом, вершителем судеб.

Маркус с отвращением отвернулся. На самом деле он чувствовал себя лжецом.

Да, он лгал всем и всегда. Он обманул членов «Королевской четверки», не сказав, как найти Джулию. Он лгал Джулии, пообещав провести с ней целый день. Он лгал себе, полагая, что сможет покинуть ее.

Джулия, по всей видимости, хорошо понимала, что творится с ним. Она отдала ему всю себя в их последнюю ночь, а потом приняла за него трудное решение расстаться навсегда. Джулия, по существу, спасла Маркуса от самого себя.

Может быть, из нее действительно вышла бы превосходная Лиса.

Сняв шляпу и положив ее на низенький столик у стены, Маркус провел рукой по влажным волосам.

– Хватит мучить себя, – пробормотал он.

Что сделано, то сделано. Джулия сама предпочла кочевую жизнь бродячей артистки затворничеству в монастыре. Маркус знал, что она не доверяет ему полностью, и у нее на это были свои причины. Однако Джулия, по-видимому, решила передать ему важные документы. «Нужно искать под озером», – сказала она.

Когда Маркус подъезжал сегодня к усадьбе, озеро пряталось в тумане. У Маркуса не было особого желания нырять в холодную воду в поисках документов.

Под озером… Какое-то странное словосочетание. Может быть, Джон Уолд что-то напутал? Неужели Джулия прятала документы под водой, на дне озера? Такой тайник был ненадежен, озерная вода могла легко испортить бумаги. К тому же постоянный доступ к ним был затруднен. Вряд ли Джулия стала бы хранить на дне водоема важные документы, с которыми часто работала.

Да, по-видимому, Джон просто неверно передал слова Джулии. Но в таком случае Маркусу вряд ли удастся найти то, что он искал.

Маркус потянулся и зевнул. Было довольно поздно, и он постарался отогнать неприятные мысли. У него уже давно созрел план действий на ближайшее будущее.

Маркус должен был найти документы Лисы, а затем вернуться вместе с ними в свое довольно запущенное, уединенное имение Рейвенклифф, чтобы собраться с мыслями. Перед Маркусом стояла трудная задача. До него еще никто не становился членом «Королевской четверки» без предварительного напутствия наставника, без общения с ним на протяжении нескольких лет.

Маркус хотел запереться в своем имении, расположенном в безлюдной болотистой местности, и там, в тишине и покое, изучить документы, в которых была отражена деятельность Лисы, и проанализировать их, а также все, что он узнал от Джулии.

Джулия на протяжении многих лет втайне от членов «четверки» выполняла функции Лисы. И это вовсе не было ошибкой старика Олдоса. Благодаря своему уму и способностям Джулия прекрасно справлялась с возложенными на нее обязанностями.

У Олдоса не было оснований жалеть о том, что он выбрал ее в преемницы.

Как не было оснований и у Маркуса раскаиваться в том, что он сблизился с Джулией.

Глава 22

Бросив любовника, я не позволяю себе оглядываться назад. Может быть, я просто боюсь увидеть, что его нет за моей спиной?

Джулия одернула шерстяной жакет, который был явно коротковат ей.

– Может быть, мне все же следует подыскать для вас что-нибудь более подходящее? – смущенно спросила Клара, окинув ее оценивающим взглядом.

Уголки губ Джулии дрогнули. Она посмотрела на подол своего платья и на ботинки, которые Клара взяла у самой высокой горничной в доме.

– По-моему, вся эта одежда сидит на мне прекрасно, – сказала Джулия. – Во всяком случае, мне она нравится больше, чем монашеское облачение.

Клара фыркнула.

– Я вас прекрасно понимаю! Идея запереть вас в монастырь наверняка принадлежит Ливерпулу. Это вполне в его духе! Когда женщина показывает свой характер и не желает жить по его указке, он сразу же пытается посадить ее под замок. Ничего лучшего Ливерпул придумать не способен!

Джулия задумчиво покачала головой.

– Он не против женщин, Клара, – возразила она. – Он – против перемен, а это куда более опасно.

Клара нахмурилась.

– Мне кажется, мистер Андеркайнд мог бы с легкостью высмеять привычку Ливерпула сажать женщин под замок, – язвительным тоном заявила она.

– Я вижу, Клара, что у вас руки чешутся нарисовать новую серию политических карикатур.

На лице Клары появилась озорная улыбка.

– Вы же знаете, что я опасный человек.

Джулия погрозила ей пальчиком:

– Нет! Вы слышите меня? Я запрещаю вам обыгрывать в карикатурах мою ситуацию и судьбу! Вы должны скрывать от всех, даже от членов «четверки», все, что узнали от меня. Поймите, владеть этой информацией очень опасно!

– Вы ведь могли стать членом «четверки», – задумчиво промолвила Клара. – Скажите, что в таком случае вы бы сделали со мной?

Джулия пожала плечами.

– Я бы не спускала с вас глаз, как ястреб со своей жертвы, – честно призналась она. – И если бы вы действовали неразумно и предприняли бы попытку использовать конфиденциальную информацию для достижения своих целей, я, вероятнее всего, рекомендовала бы «четверке» нейтрализовать вас.

Клара бросила на Джулию изумленный взгляд.

– Да, теперь я вижу, что вы были бы прекрасной Лисой.

«Если бы ты знала, девочка, что я помогла лишить трона короля», – с гордостью подумала Джулия, на лице которой не дрогнул ни один мускул.

– Уверяю вас, я была бы великолепной Лисой, – вслух промолвила она.

Кларе стало не по себе.

– Знаете, Джулия, когда я с вами разговариваю, у меня порой мороз пробегает по коже, – сказала она и, улыбнувшись, добавила: – Впрочем, я к этому привыкла. Такую же реакцию у меня вызывают некоторые поступки и слова Далтона.

– У вашего мужа удивительная судьба. Он единственный человек, отказавшийся от места в «четверке». Правда, лорд Ливерпул тоже в свое время ушел из «четверки», но лишь для того, чтобы занять пост премьер-министра, несовместимый с членством в этом тайном союзе.

Клара кивнула:

– По-моему, Далтон порой жалеет о том, что все так вышло. Он недолго был Коброй, но иногда мне кажется… – Она замолчала.

– Вам кажется, что он до сих пор Кобра, – с сочувственной улыбкой закончила за нее Джулия.

Клара усмехнулась:

– Я подозреваю, что Далтон всегда будет…

– Интересно знать, что именно ты хотела сказать обо мне? – раздался с порога голос лорда Этериджа.

Клара, обернувшись, улыбнулась мужу:

– Я хотела сказать, что ты всегда будешь опаздывать, дорогой, мы уже заждались тебя.

– Я задержался, потому что заряжал ваш пистолет, леди Барроуби. – Этеридж, нахмурившись, взглянул на Джулию. – Я отдам вам его, как только моя жена выйдет из комнаты.

Клара вздохнула:

– Ну почему ты такой вредный, дорогой?

– Я забочусь о твоей безопасности, – с мрачным видом ответил Этеридж.

Видя, что назревает семейная ссора, Джулия решила вступить в разговор.

– Клара, ваш муж прав. Я вполне заслужила такое отношение к себе. Мне не следовало угрожать вам пистолетом. Если бы я знала, как вы добры, я просто обратилась бы к вам с просьбой о помощи. – Повернувшись, она задала вопрос Этериджу: – Интересно, как вы сегодня вечером доложите об этом инциденте членам «четверки»?

Клара всплеснула руками.

– О, Далтон не будет докладывать… – начала было она, но Джулия перебила ее:

– Еще как будет! Я бы на его месте обязательно обо всем доложила. – Она снова взглянула на Этериджа, который смотрел на нее, не скрывая своего уважения. – Вы дадите мне время уехать из Лондона?

Этеридж кивнул:

– Я не смогу долго держать в секрете информацию о встрече с вами, но, возможно, мне удастся отложить на некоторое время доклад о вас, и вы успеете покинуть столицу.

Джулия улыбнулась.

– Не затягивайте с докладом. «Четверке» будет полезна информация о нашей встрече, – сказала она. – Спасибо вам обоим. Я не рассчитывала на то, что вы дадите мне этот шанс.

Какой шанс? Шанс, чтобы навсегда покинуть Лондон? Отныне Джулия будет скрываться от тайных агентов «четверки», ей предстоит до конца жизни прятаться и маскироваться. И главное, Джулия никогда больше не увидит Маркуса.

«Может быть, участь монахини все же лучше, чем судьба изгоя, беглянки, боящейся собственной тени?» – с тоской подумала она.

Нет, в монастыре она не сможет приносить пользу своей стране. А Джулия рассчитывала еще послужить Англии. Скитаясь с бродячими артистами, она сможет собирать ценную информацию. Возможно, ей удастся сохранить в себе качества той женщины, которую воспитал Олдос и любил Маркус, той женщины, которая некоторое время держала в своих руках бразды правления государством.

Клара порывисто обняла Джулию.

– Уходите, вам пора! Дайте нам знать о себе, мы будем ждать известий от вас.

Джулия с улыбкой кивнула, хотя отлично знала, что не станет подвергать опасности этих милых людей, сообщая им о себе. Они и без того многим рисковали сейчас, отпуская ее с миром.

– Не беспокойтесь о нас, – как будто прочитав тайные мысли Джулии, промолвил Этеридж. – Мы вам ничего не говорили, не выдавали никаких секретов. Вы передали Кларе кое-какие сведения и исчезли прежде, чем я успел задержать вас. Говорят, что вы очень хитры и коварны.

Джулия кивнула:

– То же самое говорят и о вас. Ведь это вы послали ко мне Эллиота?

– Да. Я знал, кем был Олдос Барроуби, и, когда он скончался, послал Эллиота разведать обстановку. Я принимаю на веру далеко не все, что говорят члены «четверки», и часто пользуюсь собственными источниками информации.

Покинув уютный дом лорда и леди Этеридж, Джулия вышла на улицу, где по-прежнему было холодно и сыро. Забрав из конюшни своего отдохнувшего коня, она поскакала задворками и переулками к выезду из города. Джулии не терпелось побыстрее уехать из столицы, хотя она смутно представляла себе, куда направится дальше.

Джулия знала сейчас лишь одно – путь в Барроуби для нее закрыт.

Она целый день ехала в северном направлении по большой дороге и не встретила ни одной труппы бродячих артистов. Несмотря на это, Джулия не желала возвращаться назад.

Она надеялась, что найдет свое место в этой жизни, но пока не знала, где именно обретет пристанище.

Однако через некоторое время Джулия начала ругать себя за то, что поехала именно на север. Дербишир был не тем графством, где она могла бы спрятаться от членов «Королевской четверки».

Вороной жеребец постепенно замедлил шаг и, наконец остановившись, стал щипать сухую траву на обочине дороги. Джулия натянула поводья.

– Сегодня вечером я накормлю тебя овсом, – пообещала она.

Джулия боялась, что жеребец перестанет слушаться ее. Он был довольно норовистым скакуном. Ей следовало бы продать его на ближайшем постоялом дворе и купить себе более спокойную и покладистую лошадку.

Но Джулия помнила, что Маркус очень любил этого жеребца.

– Впрочем, разве это что-нибудь меняет? – грустно промолвила она.

Джулия решила, что обязательно избавится от жеребца, но несколько позже.

Услышав за спиной стук копыт, она обернулась и увидела всадника. Несмотря на то что дорога была почтовой, в течение нескольких последних часов путница не встретила на ней ни души.

Всадник явно куда-то спешил, настегивая свою лошадь. Джулия посторонилась, прижавшись к обочине. Ей хотелось, чтобы он быстрее проехал мимо и не успел разглядеть ее породистого жеребца. Такое животное может хорошо запомниться, и ее саму в дальнейшем будет легко опознать по вороному скакуну.

Жеребец с большим удовольствием отошел к кювету, где росло много пожухлой травы. Всадник был уже совсем близко.

Его мощная фигура поразила Джулию. Он был почти таким же огромным, как его лошадь. Джулия невольно испугалась. Страшновато находиться на пустынной дороге вдвоем с таким исполином. Когда же она увидела его покрытое шрамами лицо, мороз побежал по коже.

Джулия пришла в ужас, узнав всадника. Это был Курт – наемный убийца, услугами которого пользовались члены «Клуба лжецов». Джулия быстро опустила глаза и надвинула на лицо капюшон.

Золотистые волосы Джулии были надежно спрятаны под капюшон, широкий плащ скрывал ее фигуру. Если ей повезет, Курт по прозвищу Повар примет ее за пожилую, полную женщину.

Огромный всадник стрелой промчался мимо нее, и Джулии показалось, что стук копыт его лошади начал стихать. Вскоре вокруг установилась тишина. Затаив дыхание, Джулия набралась смелости и подняла глаза.

Всадник стоял в отдалении, на дороге и, обернувшись, внимательно смотрел на Джулию. Увидев, что она устремила на него свой взгляд из-под капюшона, он поворотил коня и, пришпорив его, пустил галопом, расстояние между ними быстро сокращалось.

Каблуки Джулии впились в бока вороного жеребца. Заржав от боли, он молниеносно развернулся и понесся по дороге в обратном направлении. Он так резво мчался, что у Джулии перехватило дыхание от бешеной скорости.

Вцепившись в гриву своего скакуна, она низко пригнулась к седлу. Она была намного легче своего преследователя, и ее чистокровный конь бежал быстрее, чем лошадь Курта. Однако Джулия знача, что Повар прекрасно бросает ножи и может попасть в муху, летящую на расстоянии пятидесяти шагов от него!

«В маленькую мишень труднее попасть!» – мелькнуло у нее в голове и, не долго думая, Джулия сползла с седла и повисла на боку жеребца, цепляясь за его спину одной ногой. Странные действия седока удивили животное. Жеребец вздрогнул и начал замедлять свой бег.

– Пошел! – что было силы крикнула Джулия почти в самое ухо коня.

Он снова вздрогнул и понесся во весь опор, надеясь, наверное, что во время бешеной скачки его сумасшедший седок сорвется на землю. Однако Джулия впилась в его бок, словно блоха. Повернув голову, она взглянула назад.

Несмотря на внушительный вес седока, лошадь Курта стремительно мчалась и, казалось, могла настигнуть Джулию. Джулия не верила своим глазам. Однако если кто-нибудь и мог соперничать с этим скакуном в скорости бега, то это был вороной жеребец Маркуса. Эти животные являлись достойными соперниками. Поэтому для Джулии еще не все было потеряно.

Странно, что лошадь Курта сохранила так много сил. По расчетам Джулии, она весь день скакала галопом. Иначе Курту не удалось бы догнать ее. Должно быть, он отправился в путь сразу же после доклада лорда Этериджа членам «Королевской четверки» о встрече с леди Барроуби.

Джулия с горечью подумала о том, какой непростой выбор пришлось сделать Маркусу. И все же он, судя по всему, проголосовал за ликвидацию своей бывшей возлюбленной. Да, из него получится прекрасная Лиса. А вот Джулия вряд ли смогла бы позволить убить дорогого ее сердцу человека, какую бы опасность он ни представлял.

Джулия понимала, что жить ей осталось недолго. Ее жеребец не сбавлял скорости, но лошадь Курта не отставала от него. Расстояние между всадниками не увеличивалось, Джулии не удавалось оторваться от погони. Когда она загонит своего коня, Повар настигнет ее и хладнокровно всадит нож в сердце.

Истеричный смех рвался из груди Джулии. Она вновь ощущала себя бесшабашной сорвиголовой Джилли, которой все было нипочем. «Мне нечего терять!» – подумала Джулия и, снова сев в седло, направила жеребца с дороги к лесу.

Она больше не оглядывалась, поскольку по стуку копыт за своей спиной и так знала, что Курт продолжает преследовать ее. Пригибаясь клуке седла, она лавировал а между деревьями, моля Бога о том, чтобы ей удалось ускользнуть от погони. Мощному Курту было труднее пробираться по бездорожью через густой лес.

Но к сожалению, вскоре лес начал редеть, и в конце концов Джулия выехала на открытое пастбище. Распугивая блеющих овец, которые в страхе разбегались в стороны, жеребец помчался по траве, время от времени перепрыгивая через невысокие, сложенные из камня ограждения. Лошадь Курта не отставала.

Видя, что жеребец начал выбиваться из сил, Джулия в отчаянии заставила его взять высокое препятствие – ограду, которую тяжеловесная лошадь Курта вряд ли была способна перепрыгнуть.

Однако и для вороного жеребца она оказалась непреодолимой. В прыжке он выломал из ограды целый блок камней. Джулия, не удержавшись в седле, упала на землю, и конь, перекувырнувшись, завалился на бок.

От удара у Джулии перехватило дыхание, из глаз посыпались искры. Она чувствовала острую боль в лодыжке. Лошадь Курта легко перепрыгнула ограду через пролом, который сделал жеребец, и, храпя, остановилась рядом с Джулией.

Джулия попыталась отползти в сторону. Она была не в состоянии ни бежать, ни даже звать на помощь. Впрочем, это было бы бессмысленно. Курт спешился и повернулся, чтобы подойти к ней. Однако в этот момент прогремел выстрел. Курт замер, и его глаза начали стекленеть.

– Мы не собирались убивать вас… – пробормотал он побелевшими губами и рухнул на землю лицом в траву.

Его лошадь вздрогнула от выстрела и попятилась.

Джулия не понимала, что происходит. На несколько мгновений вокруг воцарилась жуткая тишина. Придя в себя, Джулия попыталась подползти к Курту. Какие бы цели ни преследовал этот человек, он был верным солдатом, находившимся на службе и защищавшим свою страну. Нельзя позволить ему умереть.

– Наконец-то эта прелестная птичка попалась в мои сети, – раздался рядом с ней вкрадчивый голос, и Джулия увидела чистые, но изрядно поношенные сапоги подошедшего к ней человека.

– О, слава Богу, я здесь не одна, – пробормотала Джулия. – Вы должны помочь этому человеку…

Джулия подняла глаза и оцепенела. Ей показалось, что мир рухнул, свет померк, добро обернулось злом, а мертвые вышли из своих могил и стали расхаживать по земле. Во всяком случае, один из них предстал сейчас перед ней.

– С какой стати я должен оказывать помощь человеку, которого только что застрелил? – раздался все тот же вкрадчивый голос.

Человек в потертых сапогах опустился рядом с ней на кор-точки. На его губах играла улыбка.

– Какая хорошенькая птичка! Вы очень похожи на свою мать, – сказал он и нежным движением руки убрал золотистую прядку волос, упавшую на лицо Джулии.

Это был Химера, которого многие считали мертвым.

Джулия застыла от ужаса. Она была не в состоянии уклониться от сильного удара кулаком, который пришелся ей в челюсть.

Глава 23

Зимой комнаты в доме Барроуби кажутся такими темными и холодными. Как хорошо, что я здесь не одна.

Джулию разбудил аромат кофе. Кто-то поднес чашку к ее губам, и она с жадностью сделала глоток. Кофе был крепкий, сладкий, с молоком. Именно такой напиток Джулии готовила в детстве мать, которая была родом из Парижа.

Джулия открыла глаза и, увидев перед собой Химеру, отвернулась. Она ничего не хотела принимать из рук этого человека, поэтому тут же выплюнула кофе, который отпила из чашки.

Впрочем, ей не приходилось ждать от этого человека ничего хорошего. Джулия заметила, что находится в убогой спальне дешевых меблированных комнат. Она полусидела на кровати, откинувшись на спинку. Руки были привязаны к столбам, на которых крепился балдахин. Лодыжки тоже были связаны. Кроме того, обхватывавшая талию веревка была примотана к постели.

Джулия чувствовала себя совершенно беспомощной. Она была неспособна к сопротивлению. Ее охватила паника, по спине побежали мурашки.

– Вы красивее, чем она, – промолвил Химера. После этих слов страх Джулии исчез, он истлел, словно листок бумаги над пламенем свечи, Джулию охватил праведный гнев. Она в упор посмотрела на стоявшего у кровати ублюдка.

– Вы ничего не понимаете в красоте, – процедила она сквозь зубы. – Ваш удел – сеять зло. Только на это вы и способны.

Он улыбнулся:

– Как вы можете произносить столь резкие слова в мой адрес? Ведь мы с вами совсем недавно познакомились.

– Я уже несколько лет слежу за вами и знаю обо всех ваших злодеяниях, – сказала Джулия, не спуская с Химеры горяшего ненавистью взгляда. – Вы – само зло во плоти. Увидев вас, я сразу поняла, кто передо мной.

– Вы, оказывается, не только хороши собой, но и наблюдательны. Это полезное качество. – Химера пересек комнату и, поставив чашку с кофе на шаткий деревянный столику стены, снова обернулся к Джулии. Его глаза смотрели на нее холодно. – Но слишком неудобное для меня. Боюсь, что оно может помешать мне достигнуть намеченной цели.

Джулия откинула голову на спинку кровати.

– Такой уж я родилась, – заявила она.

– А мне кажется, что в вас много наносного. Ваш характер испортили те люди, с которыми вы общались. Хотя в двадцать три года все еще поправимо. – Он щелкнул пальцами. – Мне, конечно, понадобится время, чтобы научить вас повиноваться, но, к счастью, у меня сейчас нет срочных дел.

Он улыбнулся. И по спине Джулии снова побежали мурашки.

– Думаю, что мне удастся перевоспитать вас, – добавил Химера.

– Вы хотите с помощью насилия и побоев добиться от меня полного подчинения? – Джулию душил смех. – У вас ничего не получится!

Ее вызывающее поведение привело Химеру в гнев, однако он старательно сдерживал его. Внутренний голос предостерегал Джулию от опрометчивых поступков, но она уже закусила удила.

– Хотите, я дам вам совет, как со мной обращаться? – насмешливо спросила Джулия. – Итак, слушайте! Когда будете снова наставлять меня, действуйте осторожнее. Не сломайте мне челюсть. Кроме того, я требую, чтобы вы хорошо кормили меня. И еще, держитесь от меня подальше, если хотите уцелеть.

Химера зло прищурился.

– Я просто стараюсь помочь вам, – издевательским тоном продолжала она. – Посудите сами, если вы будете избивать меня кнутом, на моем теле останутся шрамы и следы. Переломанные руки и ноги плохо срастаются…

Химера, размахнувшись, ударил ее кулаком в живот. Джулия захрипела, наклонившись вперед. От следующего удара ее вырвало прямо на платье. Химера продолжал бить ее до тех пор, пока Джулия не потеряла сознание.

Маркус в глубокой задумчивости стоял на берегу озера поместья Барроуби. Он начал сомневаться в том, что ему удастся справиться с обязанностями Лисы. Все документы, содержащие важнейшую информацию, были надежно спрятаны в каком-то тайнике. Его местонахождение знала только Джулия. Без этого архива Маркус не мог приступить к работе. Он уже обыскал весь дом и территорию усадьбы, но ничего не нашел.

Судя по всему, «под озером» тоже ничего не было. Маркус нанял несколько крепких деревенских парней, которые согласились нырнуть в студеный водоем. Они обшарили все озеро в поисках секретных документов, но ничего не нашли. Маркус, придя в отчаяние, сам отважился войти в ледяную воду и вместе со всеми обыскивал дно озера до тех пор, пока не окоченел.

Тогда деревенский кузнец сделал по его заказу огромные железные грабли, их привязали к лодкам и пустили по дну озера. С помощью этого приспособления на берег вытащили кости домашнего скота, диких животных и даже несколько человеческих скелетов. Но ничего похожего на контейнеры, в которых могли бы храниться документы, так и не нашли. Казалось, что поместье Барроуби, неприглядное и как будто вымершее в это холодное время года, насмехается над Маркусом.

– Мне жаль, милорд, но мы ничего не нашли, – сказал деревенский кузнец, печально поглядывая на груду мусора, поднятого со дна озера.

Его печаль была, конечно, вызвана тем, что Маркус обещал огромное вознаграждение тому, кто найдет «что-нибудь, похожее на сундук, ящик или шкатулку».

Маркус похлопал парня по спине.

– Так или иначе, я благодарен вам за помощь, – сказал он и повернулся, собираясь вернуться в дом.

Поиски не принесли никаких результатов и их пора было прекратить.

– Милорд! – окликнул его кузнец. – Скажите, скоро ли вернется наша леди?

Маркус остановился.

– Я знаю, что адвокаты работают не покладая рук. В конце концов они найдут наследника Барроуби, – осторожно ответил он. – Надеюсь, скоро в поместье приедет хозяин.

Он хотел продолжить свой путь, но кузнец снова заговорил:

– А как же наша леди? Вы не знаете, где она? Мы очень беспокоимся о ней. Если бы все было хорошо, она никогда не покинула бы нас не простившись.

«А мне, напротив, кажется, что это для нее вполне привычное дело», – с горечью подумал Маркус.

Кузнец хотел еще что-то сказать, но Маркус, потупив взор, прошел мимо него. Он не мог смотреть в глаза этому парню. Маркусу нечего было ответить на его вопросы.

«Где наша леди?» – звучало в ушах Маркуса. Он мог бы показать местным жителям, где она. Джулия была повсюду. Она сидела в гостиной, она ходила по конюшне. Она, словно призрак, появлялась в поместье то тут, то там. Маркус ощущал ее запах в комнатах усадебного дома, и ему постоянно мерещилась ее озорная улыбка.

Она танцевала в беседке, построенной в форме античного круглого храма, в саду, где стояли голые деревья. Она жадно, самозабвенно целовала Маркуса. Она выходила ему навстречу в вестибюль дома и, сурово сдвинув брови, говорила, что пропал Эллиот. Она стояла по ночам на балконе, подняв свое прелестное лицо к звездам и наслаждаясь дуновением прохладного ветра, который остужал ее раскрасневшиеся щеки.

«Где наша леди?»

Маркус не знал этого. И не хотел знать. Где бы она ни была, он желал ей свободы и счастья. Пусть она наслаждается жизнью. Ему же самому уже никогда не обрести счастья. Даже членство в «Королевской четверке» не радовало Маркуса. Тот день, когда он получил наконец место Лисы, был таким же тоскливым, как и все остальные, последовавшие за ним. Его ждало унылое, беспросветное будущее. Все его успехи и достижения меркли, когда он вспоминал о своей невосполнимой потере. Чувство вины и раскаяния терзало его душу.

В памяти Маркуса вспыли слова Джулии: «Это был самый счастливый день в моей жизни», и его сердце сжалось от боли.

Он проклинал тот день, о котором говорила Джулия. Большую его часть Маркус провел вдали от нее. Он чистил выгребные ямы и ухаживал за слюнявым львом. Да, потом в постели с Джулией он ощущал себя счастливейшим человеком на свете, но ночью его возлюбленная навсегда исчезла, и теперь Маркус был обречен на одиночество.

– К вам посетитель, милорд! – доложил Маркусу слуга, как только лорд Драйден вернулся в дом.

Это был Эллиот. Однако он совсем не походил на того легкомысленного денди, которого знал Маркус. Теперь Эллиот был одет в строгий черный костюм и синий жилет, который слегка оживлял его внешний вид. Куда девался тот, похожий на павлина, щеголь, который еще неделю назад сватался к леди Барроубк?

Эллиот сдержанно поклонился:

– Добрый день, милорд.

Маркус заметил, что его приятель изменился не только внешне. От его вялости и ленивых жестов не осталось и следа. Эллиот выглядел подтянутым и деловитым.

Маркус окинул гостя насмешливым взглядом.

– Какой милый жилет, – заметил он.

Уголки губ Эллиота дрогнули, но он так и не улыбнулся.

– Спасибо, милорд, я знал, что вам понравится.

– Значит, ту одежду, которую вы носили прежде, вам любезно предоставил один небезызвестный камердинер?

Речь шла о гордившемся своим вкусом и элегантностью Баттоне. Он служил у бывшего тайного агента Саймона Рейнза и одновременно был костюмером, услугами которого пользовались члены «Клуба лжецов». Они порой украдкой подсмеивались над той одеждой, которую им приходилось носить для маскировки. Украдкой – потому что Баттон обижался на малейшую критику в свой адрес.

– Интересно, чем вы заслужили его особое расположение? – спросил Маркус.

Эллиот состроил гримасу:

– Я предпочел бы умолчать об этом, милорд. Знаете ли, и у стен бывают уши. Я не хочу, чтобы мои слова дошли до человека, выбравшего для меня нелепую одежду.

Маркус рассмеялся.

– Итак, вы явились сюда в своем истинном обличье. Неужели вы приехали, чтобы показать мне свое настоящее лицо? Что-то мне не верится!

– Нет, милорд, – возразил Эллиот. – Я приехал сюда по поручению Джентльмена. Он просил передать вам его извинения.

Джентльменом члены «Клуба лжецов» называли Этериджа.

– Извинения? Зато, что он наступал мне на пятки, когда я вел расследование здесь, в поместье Барроуби?

– Вы забываете, что я прибыл сюда первым, – напомнил Эллиот.

Маркус усмехнулся:

– В таком случае к чему эти извинения? Ваш патрон, наверное, хотел спросить меня, почему я, черт возьми, не рассказал все сразу тем, кто послал меня? Тогда им не пришлось бы действовать вслепую.

Эллиот кивнул:

– Вы угадали. Он именно это и сказал, почти слово в слово.

– Как я понимаю, вы один из новых членов клуба. Я получил донесение о вашем вступлении незадолго до… – Маркус замялся. Он хотел сказать «незадолго до знакомства с Джулией», но вовремя прикусил язык. – Впрочем, это не важно. Главное, что теперь все встало на свои места. Но мне следовало внимательнее прочитать донесение. Я довольно поздно догадался, кто вы.

– Я совсем недавно закончил обучение, – сообщил Эллиот. – Моя специализация – проникновение.

– Вы здорово преуспели на этом поприще, – похвалил его Маркус. – Подозреваю, что наш «денди Эллиот» в будущем будет менять свой облик, как перчатки.

Эллиот вздохнул:

– Если бы вы знали, чего мне стоила роль столичного щеголя! Мне казалось, что я обречен до конца своей жизни носить ядовито-зеленые жилеты!

– Не расстраивайтесь, могло быть и хуже. Я слышал, что небезызвестный камердинер обожает розовые оттенки.

– Розовые?! – с ужасом спросил Эллиот и на мгновение закрыл глаза. – Теперь я знаю, что мне ни в коем случае не следует ссориться с ним.

Маркус провел Эллиота в кабинет и плотно закрыл дверь.

– А теперь скажите, с какой целью вы прибыли сюда, – потребовал он.

– Это касается леди Барроуби. Вы нашли ее, милорд?

На скулах Маркуса заходили желваки.

– Сейчас она в бегах, – промолвил он и подумал: «И было бы хорошо, если бы она не попадалась вам в руки».

Эллиот потер затылок.

– Милорд, мне жаль, что я вынужден задавать нетактичные вопросы, но…

– Говорите прямо, что вам нужно, – перебил его Маркус. – Не юлите, я этого не люблю.

Эллиот кивнул:

– Отлично. В таком случае слушайте. Я доложил Джентльмену, что у вас и леди Барроуби роман. Его реакция на это известие удивила меня… – Эллиот вдруг замолчал.

Лицо Маркуса окаменело.

– Так что же вы сказали, когда тайный агент спросил вас, влюблен ли я в Джулию?

– Я сказал ему, что никогда в жизни не видел такой безумной страсти. Даже он сам, лорд Этеридж, на мой взгляд, не испытывает столь сильных чувств к своей жене, хотя, безусловно, обожает ее.

– Я это знаю. Они счастливы в браке, – пробормотал Маркус и, разведя руками, добавил: – Мне не в чем упрекнуть вас. Вы сказали обо мне правду.

– Выслушав меня, Джентльмен распорядился, чтобы я выяснил у вас одну вещь, – продолжал Эллиот. – Скажите, что бы вы сделали, если бы узнали… хм… это, конечно, только гипотеза… но… Одним словом, если бы вы узнали, что Джулия в действительности знатного происхождения?

– Я никогда не сомневался относительно врожденного благородства Джулии, но…

– И все же предположим, что она знатного… я бы даже сказал, очень знатного происхождения.

Маркус бросил на Эллиота изумленный взгляд:

– Джулия?

Перед мысленным взором Маркуса возник образ его возлюбленной. Она ездила верхом в мужском седле, сливаясь с лошадью в одно целое так, словно была кентавром. Бегала в саду по устланной опавшими листьями земле, словно лесная нимфа. Покатываясь со смеху, падала на диван в гостиной. Джулия искренне любила своих друзей, бродячих артистов, она хранила верность «Королевской четверке».

– А знаете, я бы не удивился, если бы узнал, что она родом из знатной семьи, – поразмыслив, сказал Маркус. – Но ведь это, насколько я понял, всего лишь предположение.

– А вы бы сделали ей предложение выйти за вас замуж, если бы…

– Я уже сделал ей такое предложение, – перебил Маркус Эллиота.

– Хм… Джентльмен задавался этим вопросом, мы говорили о вас втроем. В разговоре участвовала его жена. Кстати, леди спрашивала, признавались ли вы Джулии в любви, прежде чем сделать ей предложение.

– Конечно! А как же иначе? – воскликнул Маркус, но тут же замолчал. В его глазах мелькнуло выражение растерянности. – Впрочем, я неуверен в этом… Нет, по-моему, в любви я не признавался…

– Леди именно это и предположила. Она велела мне передать вам, что вы идиот. – В глазах Эллиота вспыхнули озорные искорки, и он на мгновение стал похож на себя прежнего. – Прошу прощения, я выполнял поручение леди.

Маркус провел ладонью по лицу.

– Она права. Я действительно идиот. Но признание в любви все равно не помогло бы мне. Джулия знала, что, согласившись поехать со мной в столицу, она рискует оказаться в заточении или даже погибнуть.

Эллиот с жалостью посмотрел на своего собеседника.

– А вам не кажется, что если бы она знала о вашей любви, то пошла бы на такой риск? – спросил он.

Маркус помрачнел.

– Тот факт, что вы уже сделали предложение Джулии, дает мне право выполнить еще одно распоряжение Джентльмена, – продолжал Эллиот. – Он просил меня показать вам кое-что после того, как я удостоверюсь в ваших искренних чувствах к леди Барроуби.

С этими словами Эллиот подошел к камину и нажал на три резные розетки на каминной полке. Раздался щелчок, и стенная панель, на которой висела картина с изображением озера, слегка выдвинулась вперед.

Маркус ахнул от изумления:

– Как вы узнали о тайнике?

Эллиот усмехнулся:

– Тайна «лжеца». Кроме того, леди Барроуби рассказала о местонахождении этого тайника Джентльмену.

Открыв тайник, он достал из него кожаную папку необычного зеленого цвета.

– Полагаю, что вы ищете именно это.

Маркус взял у него папку и, подойдя к лампе, просмотрел хранившиеся в ней бумаги.

– Это отчет о результатах расследования деятельности «Клуба лжецов» шестилетней давности… – промолвил Маркус и вдруг осекся, наткнувшись на один потрясший его документ. Несколько раз пробежав его глазами, Маркус поднял голову и с тревогой посмотрел на Эллиота. – Мы должны во что бы то ни стало разыскать Джулию.

Глава 24

Если я потеряю надежду когда-нибудь вновь оказаться в его объятиях, меня охватит отчаяние.

Вскочив на коней, Маркус и Эллиот уже хотели пустить их галопом, но тут увидели всадника, мчащегося к усадьбе во весь опор. Это был невысокого роста худой парень. Въехав во двор на своем мощном коне, он быстро спешился.

– Прошу прощения, милорды, – запыхавшись, промолвил парень. – Я прибыл из деревни Кеттигру, той, что стоит у северной дороги… У меня есть известие для вас… Один человек… Ну, в общем, он сказал, что свернет мне шею, если я откажусь ехать к вам… И он вполне способен выполнить свою угрозу! Он сумасшедший, милорды, ей-богу, самый настоящий сумасшедший!

Эллиот и Маркус переглянулись.

– Может быть, это кто-то из ваших друзей? – предположил Эллиот.

– Скорее, из ваших, – заявил Маркус и обратился к курьеру: – У нас мало времени, поэтому…

– Это лошадь Курта, – внезапно перебил его Эллиот. – Только она одна из всехлошадей нашей конюшни может выдержать его вес.

– У меня нет времени разбираться в этих делах, – нетерпеливо сказал Маркус. – Меня не интересуют сумасшедшие наемные убийцы и их тяжеловозы.

Курьер смотрел на него с немой мольбой. Он был близок к отчаянию, опасаясь, что его не захотят выслушать. Парень не сомневался, что исполин убьет его, если он не выполнит его распоряжение.

– Маркус, не будьте идиотом, – промолвил Эллиот. – Вы же знаете, что Курта редко используют в пределах Англии. Пораскиньте умом: какую цель мог преследовать Курт в этих краях именно сегодня?

Мороз пробежал по коже Маркуса. Джулия! Он направил свою лошадь к курьеру.

– Что вы должны были передать нам?

Парень сжался от страха, увидев, как помрачнело лицо Маркуса. Он боялся этих джентльменов, но еще больший страх он испытывал перед Куртом.

– То, что он остался в живых.

Маркус стиснул зубы.

– Рад это слышать, – процедил он и стал разворачивать лошадь, собираясь ехать на поиски Джулии.

– Да, ему повезло, – промямлил парень, – в него стреляли…

– Стреляли?! В Курта? – воскликнул Эллиот.

Его изумлению не было предела.

– А почему это вас так удивляет? – снова останавливаясь, проворчал Маркус. – Любой нормальный человек при встрече с этим уродом выхватит пистолет, если он у него есть.

– Совершенно верно, милорд, – горячо поддержал его парень.

– Значит, рана не смертельная? Он поправится? – спросил Эллиот курьера.

Маркуса не интересовало состояние здоровья наемного убийцы, и он не дал ответить парню, задав свой вопрос:

– Он сказал вам, зачем приехал в эти края?

Курьер некоторое время растерянно молчал, переводя взгляд с одного джентльмена на другого. Судя по всему, Маркус показался ему более опасным человеком.

– Он… – наконец пролепетал парень, – он искал одну леди… и нашел ее…

Парень съежился и испуганно попятился.

– Он сказал, что нашел ее, но в него кто-то выстрелил и увез эту леди…

– О, слава Богу!

Курьер покачал головой:

– Боюсь, что вы зря радуетесь, милорд… Этот гигант, похоже, очень обеспокоен судьбой леди. Он просил передать вам… просил сказать…

– Да говорите же наконец!

Маркус не знал, кто мог представлять для Джулии большую опасность, чем наемный убийца Курт.

– Он сказал, что леди увез какой-то Денни. Химера!

Маркус и Эллиот быстро переглянулись. Слова курьера испугали обоих.

Не говоря ни слова, они пришпорили своих лошадей и помчались со двора. Всадники, пригнувшись к луке седел, неслись по подъездной дороге, из-под конских копыт в стороны разлетались камешки гравия. У Маркуса в голове стучала только одна мысль, от которой он холодел: «А вдруг мы опоздаем?»

Прибыв в Кеттигру, они убедились в том, что Курт серьезно ранен. Он чудом остался жив. Если бы мимо не проходил пастух, которого встревожил неожиданно образовавшийся в ограждении пастбища пролом, то Курт истек бы кровью. К счастью, огромный конь Курта остался подле хозяина и привлек внимание пастуха. Подойдя к животному, он увидел лежащего на земле исполина.

Без лошади пастух не смог бы доставить раненого в деревню. В Кеттигру местная повитуха извлекла пулю из раны и остановила кровотечение.

– Этот парень будет жить, – сказала она приехавшим джентльменам.

У Курта был несчастный вид. Его глаза глубоко ввалились, волосы были всклокочены, щеки и подбородок покрывала жесткая щетина, отросшая за эти дни.

– Курт! Курт, вы меня слышите? – подойдя к постели раненого, заговорил Эллиот.

Маркус сжал кулаки от ярости, взглянув належавшие поверх одеяла огромные волосатые руки Курта. Джулия могла бы погибнуть, если бы этот человек добрался до нее.

Она знала, кто такой Курт, и наверняка сразу же, как только увидела его, поняла, каковы его намерения. У Маркуса от боли сжалось сердце. Бросившись к Курту, он вцепился в его сшитую наспех ночную рубаху.

– Говори, она убежала от тебя, ублюдок?! – закричал он, схватив раненого за грудки и тряся его. – Она догадалась, что ты приехал, чтобы убить ее? Кто послал тебя? – Маркус приблизил свое лицо к щетине Курта. – Кто послал тебя, я спрашиваю?

Эллиот попытался оттащить Маркуса.

– Оставьте его! Разве вы не видите, что он полуживой?

– Я убью его на месте, если он не ответит на мой вопрос! – прохрипел Маркус, повернув голову в сторону Эллиота.

– Я… не собирался… – раздался вдруг слабый голос исполина.

Взоры Маркуса и Эллиота сразу же обратились на раненого. Оттеснив Маркуса, Эллиот склонился над Куртом:

– Вы что-то сказали, Курт?

– Я приехал не для того, чтобы убить ее. У меня было задание найти ее… найти и привезти назад… Он велел мне не трогать ее…

Маркус оттолкнул Эллиота.

– Кто? Кто велел вам найти ее? Этеридж? – нетерпеливо спросил он.

Огромная рука Курта легла на предплечье Маркуса.

– Замолчите… милорд… Какое это имеет значение? Денни… увез ее… Он разговаривал сам с собой… Леди была без чувств… Он думал, что я тоже ничего не слышу… что я убит… Он говорил, что леди – его пропуск на родину… его билет домой… что она должна дать ему денег… Он сказал, что поедет во Францию и заживет там в свое удовольствие… – Рука Курта упала на простыню, его голос начал слабеть. – Он так… радовался… отвратительный тип…

– Что еще он сказал? Куда он ее увез?

Маркус снова хотел схватить Курта за грудки, но Эллиот остановил его.

– Он потерял сознание, Маркус. Пойдемте, мы узнали достаточно для того, чтобы действовать.

Маркус попытался справиться со своими эмоциями, голова у него шла кругом. Деньги… билет домой…

Для достижения своих целей Химера должен был направиться в столицу. Там он мог снять деньги со счетов Джулии и найти людей, которые согласились бы нелегально переправить его во Францию.

Маркус воспрянул духом.

– Мы едем в Лондон! – заявил он.

Джулия совсем пала духом. Она была заперта в маленькой грязной комнатке в доме на одной из оживленных, многолюдных лондонских улиц. Джулия боялась, что утратит волю к сопротивлению, что прекратит бороться. Да и разве могла она победить в этой борьбе? Все ее попытки освободиться были безрезультатны. У Джулии почти ке осталось сил. Она начала во всем сомневаться – в себе, в своих умственных способностях, в правильности выбора, который когда-то сделал Олдос, в любви Маркуса…

Но свои чувства к Маркусу Джулия не ставила под сомнение. Она понимала, что его тяготило, и ни в чем не винила своего возлюбленного. Из него выйдет прекрасная Лиса, а она сама вряд ли справится с грузом обязанностей члена «Королевской четверки».

Трещины на штукатурке потолка начали расплываться перед глазами Джулии. В последние дни Химера морил ее голодом. Впрочем, если бы он знал, какое ужасное настроение накатывало на нее, когда она не доедала, то, пожалуй, еще подумал бы, стоит ли ему заставлять Джулию голодать. Она попыталась сосредоточиться на самой широкой трещине, которую про себя называла Темзой. Трещина тянулась по всему потолку грязной комнаты.

Сосредоточиться Джулии удалось. Теперь она снова могла разглядеть в мельчайших подробностях замызганный потолок. Джулия вздохнула с облегчением. Острота зрения вернулась к ней. Но ее тело все еще ломило, и голова раскалывалась от боли. Ей хотелось лечь на живот, но цепь, на которую посадил ее Химера, не позволяла ей перевернуться. Цепь была лишь слегка ослаблена для того, чтобы Джулия могла прилечь на спину или, встав с кровати, воспользоваться ночным горшком.

Химера вынужден был перестелить ей постель и умыть после того, как избил в последний раз. Это занятие не понравилось ему, и теперь он старался сдерживаться.

Джулия хрипло засмеялась. Странно, что человеку, взрывающему уборные, свойственно такое качество, как брезгливость.

– О, Олдос, я понимаю, что подвела тебя, – прошептала она, глядя в потрескавшийся потолок. – Ты ошибся, решив, что из меня выйдет Лиса. Не надо было возлагать на меня так много надежд. Я пыталась возражать тебе, но мужчины очень упрямы, они не желают слушать нас, женщин. Ты совершил ошибку, а Маркус, Ливерпул и члены «четверки» были правы. У меня нет тех качеств, которые необходимы тайному агенту.

Судорожно вздохнув, Джулия огляделась вокруг. Она снова была готова расплакаться. Хорошо, что Химеры не было рядом. Джулия не хотела, чтобы он видел ее в минуту слабости. Слезы покатились у нее по щекам.

– Вот видишь… – прошептала она. – Я всего лишь глупая девчонка, у которой глаза на мокром месте…

Джулия чувствовала, как слабеет ее воля. Рано или поздно Химера заметит, что перед ним вовсе не простая вдова. Возможно, Джулия сама проговорится об этом. И тогда Химера заставит ее рассказать ему все, что она знает. Он выбьет из нее секретные сведения.

Сегодня утром, когда он избивал ее, Джулии хотелось крикнуть ему в лицо правду и тем самым заставить его остановиться. Но ее пронзила такая боль, что она не смогла произнести ни слова. Если бы Химера продолжал наносить удары, она, пожалуй, сдалась бы и рассказала ему все.

Джулия понимала, что представляет собой опасность для Англии. Ливерпул бы прав, когда утверждал это. Она оказалась слабой. Уж лучше бы ее заперли в монастыре, где она могла бы хранить молчание до конца своих дней!

Джулия спустила ноги на пол и встала. У нее дрожали колени, голова кружилась от голода. Но тем не менее Джулия не могла больше лежать, потакая своей слабости. Джулия заставила себя подобраться к окну, насколько позволила цепь.

Химера все рассчитал, даже приблизившись к подоконнику, она не могла разбить стекло, чтобы обратить на себя внимание прохожих и позвать на помощь. Цепь крепко держала пленницу. Впрочем, Джулия сомневалась, что кто-нибудь расслышал бы женские крики в стоявшем вокруг уличном гаме большого города.

Встав на цыпочки, Джулия изо всех сил натянула цепь. В таком положении она смогла выглянуть в окно и увидеть прохожих, спешащих внизу по улице. Стараясь разглядеть их получше, она едва не вывихнула плечо. Джулия надеялась, что кто-нибудь из этих людей проявит любопытство и, подняв глаза, заметит ее, странную женщину, лихорадочно машущую рукой. Возможно, этому неравнодушному человеку захочется узнать, что все это означает, и он обнаружит пленницу, закованную в кандалы и запертую в комнате.

Это была надежда на чудо, и Джулия цеплялась за нее, как утопающий за соломинку.

Предметы вновь начали расплываться перед глазами Джулии, ее колени подкашивались. Она заморгала, пытаясь отогнать пелену, застилавшую взор. Джулия не ела уже три дня, и ее силы слабели… Впрочем, сейчас ей было не до мыслей о еде.

Хотя она давно уже решила, что в следующий раз, когда ей представится возможность сесть за обеденный стол, она съест все до капельки…

Внезапно ее внимание привлек один из прохожих. Нет, этого не может быть! Внизу, по улице, шагал Игби. Джулия тряхнула головой, не веря своим глазам. Остановив прачку, несшую тяжелое ведро с водой, он показал ей какой-то листок. Вероятно, это был рисунок. Жители этого района не умели читать, поэтому было бессмысленно предъявлять им какие-либо документы. Склонив голову, Игби внимательно выслушал прачку, которая что-то сказала ему, с сожалением качая головой.

– Игби! – что было сил крикнула Джулия.

Но ее голос не был слышен на улице. Джулия в отчаянии оглянулась вокруг. Ночной горшок! Не раздумывая, Джулия схватила его и швырнула в стекло.

– Игби!

Ее голос потонул в крике возмущенных прохожих, на головы которых упали осколки стекла и вылилось содержимое горшка. Игби обернулся, чтобы посмотреть, что явилось причиной поднявшегося вдруг переполоха, а затем окинул взглядом верхние этажи дома.

Джулия рванулась к окну с такой силой, что железо больно впилось в ее кожу.

– Игби! Игби!

Она неистово замахала рукой. Взгляд Игби скользнул по оконной раме с разбитым стеклом, однако, вероятно, он не увидел Джулию. Повернувшись, Игби зашагал прочь и вскоре исчез из виду. Джулия пришла в отчаяние.

– Нет, не уходи… – еле слышно прошептала она.

Но тут перед ее глазами поплыли круги, и она упала на колени. Из глубоких ссадин на ее запястье струилась кровь.

В толчее шумного, многолюдного Чипсайда было нелегко отыскать Джулию. Маркусу казалось, что все обитатели этих грязных улиц – от последнего нищего до пекаря – сговорились против него. Он был близок к отчаянию. Неужели ему так и не удастся найти Джулию? Он знал, что она где-то рядом. Кеб, за которым следили Маркус и Эллиот, именно сюда привез симпатичного мужчину небольшого роста и его расхворавшуюся жену.

Его утешала мысль о том, что он находится в том районе, где Химера прячет Джулию. Но с другой стороны, разыскать ее в этих густо населенных кварталах было так же трудно, как найти иголку в стоге сена. На узких старых улочках встречавшиеся прохожие подозрительно смотрели на хорошо одетого джентльмена, неизвестно зачем забредшего в эту часть города, где жили бедняки.

Джулия на его месте очень быстро нашла бы общий язык с местными оборванцами и за считанные часы завербовала бы их, сделав своими информаторами.

Маркус показывал ее портрет, нарисованный Эллиотом на листе бумаги, каждому владельцу лавчонки, каждому жителю, каждому старьевщику, которого встречал на своем пути. Точно так же поступали и бывшие слуги Джулии из поместья Барроуби, которые явились к Маркусу, как будто услышав его немую мольбу о помощи.

Повар Мег, Беппо и три брата Игби прочесывали сейчас соседние улицы, показывая обитателям местных зловонных трущоб рисованные портреты круглолицего моложавого мужчины и своей пропавшей госпожи. Если Джулия действительно находилась здесь, ее должны были непременно найти. Это подсказывал Маркусу здравый смысл. Но доводы разума не могли унять тревогу в его сердце. Маркус уже несколько раз терял свою возлюбленную. И это происходило в основном потому, что она не доверяла ему.

Маркус боялся, что Джулия навсегда покинула его. Он чувствовал, как рвутся связывавшие их невидимые нити. Над их любовью нависла смертельная угроза. «Нет, я не позволю ей уйти от меня», – поклялся Маркус.

Какой-то прохожий столкнулся с ним и, не извинившись, продолжил свой путь. Маркусу было не по себе в этом районе. Он задыхался от ужасающей вони. Похоже, здесь ничего не изменилось с эпохи Средневековья. Помои и нечистоты текли прямо посередине узких улочек так, как это было четыреста лет назад. Вокруг сновали толпы людей, слышались резкие, грубые окрики, грохот телег, хриплый смех и ругань.

Маркус неподвижно стоял посреди этой толчеи, словно скала посреди грязной, зловонной речушки. Ему вдруг стало нечем дышать – то ли от бьющих в нос дурных запахов, то ли от страха за жизнь Джулии. Она находилась в руках жестокого, безжалостного убийцы. Маркусу нужно было спешить. Если бы любовь дала ему крылья, он полетел бы прямо к своей возлюбленной, чтобы спасти ее.

Маркус знал о преступлениях Химеры, о его хладнокровных убийствах тех, кто становился ему поперек пути. Этот человек использовал людей в своих целях, а потом расправлялся с ними. От него пострадали многие члены «Клуба лжецов».

Теперь Маркус ругал себя за то, что не уговорил Джулию остаться с ним, что позволил ей бежать. Эта хрупкая, слабая, беззащитная женщина попала в сети подлого головореза. И все это произошло потому, что Маркус не сумел совладать со своей гордостью.

Маркус горько усмехнулся. Раскаяние и страх за жизнь Джулии давно уже заставили его забыть и гордость, и самолюбие.

Из табачной лавки вышел Эллиот и направился к стоявшему у ступеней церкви Маркусу.

– Этот парень взял соверен за информацию, но так и не сказал ничего интересного. Он заявил, что не видел изображенных на портретах людей, – сокрушенно покачал головой Эллиот.

– Деньги не имеют никакого значения, это всего лишь золото, – промолвил Маркус.

Оглядевшись вокруг, он попытался настроиться и почувствовать Джулию. Однако ощутил лишь страх за нее, который постепенно нарастал и грозил перейти в панику. Стиснув зубы, он постарался взять себя в руки.

– Еще не все потеряно, – сказал Эллиот, похлопав Маркуса по плечу. – Мы непременно найдем ее, не переживайте.

Однако Маркус ощущал внутри ноющую пустоту. Эллиоту не удалось унять его боль и тревогу. Все мысли Маркуса были о Джулии.

Открыв глаза, Джулия оторопела. Алмазы! Впрочем, нет, это были всего лишь осколки разбитого стекла, валявшиеся вокруг нее на деревянном полу. Она протянула руку, чтобы взять одно из поблескивавших стеклышек, и тут же задохнулась от острой боли в плечевом суставе.

Сжав зубы, Джулия перекатилась в сторону кровати, чтобы ослабить натяжение цепи. Некоторое время она глубоко дышала, стараясь справиться со страшной болью, а затем, вспомнив о том, как только что на ее глазах рухнула последняя надежда на спасение, расплакалась.

Взяв себя в руки, она вытерла рукавом платья мокрое от слез лицо.

– Глупая девчонка, – пробормотала Джулия и, сев на полу, осторожно пошевелила плечом. – Ничего страшного, ты немного растянула связки. Пройдет! Не надо было падать на пол в обморок. Ты же не тряпичная кукла!

Ее взгляд снова остановился на поблескивавших осколках. Оконное стекло было вдребезги разбито. Она не смогла бы скрыть свой проступок от Химеры.

– Теперь он убьет меня, – с обреченным видом промолвила Джулия.

Впрочем, эта мысль не слишком пугала ее. Если Химера расправится с ней, то она унесет с собой в могилу секретную информацию.

Джулия вдруг впервые в жизни всерьез задумалась о смерти. Затаив дыхание, она посмотрела на острый, словно нож, длинный осколок стекла, лежавший на полу неподалеку от нее. Поколебавшись, она взяла его дрожащей рукой. Джулия могла перерезать себе вены на руках или всадить осколок в горло. Второй вариант был предпочтительнее, потому что сулил быструю смерть.

Ей не следовало убегать от Курта. Пусть бы он убил ее! Курт был профессионалом. Она, наверное, даже ничего не почувствовала бы. А теперь ей придется своей рукой лишить себя жизни. Джулия надеялась лишь на то, что не придется слишком долго мучиться.

Она отвела руку с острым осколком стекла вниз, а пальцами другой руки нащупала пульсирующую на шее сонную артерию. Ее дыхание участилось. Бросив прощальный взгляд в окно – на серое небо и крыши домов, она закрыла глаза и приготовилась к смерти.

«Ты должна бороться, Джилли, – услышала она вдруг внутренний голос. – Тебе нельзя падать духом, даже если тебя преследуют поражения. Все это временно. Ты должна стремиться к победе, даже если знаешь, что она невозможна. Твоя мама боролась за жизнь до последнего вздоха. Олдос тоже не позволял себе расслабляться. Он цеплялся за жизнь даже после того, как врачи вынесли ему приговор. Олдос в течение нескольких лет сопротивлялся, не желая умирать и оттягивая минуту своего ухода из этого мира».

Имеет ли она право лишать себя жизни?!

Рука, в которой она сжимала осколок, напряглась. Стиснув зубы, Джулия поднесла ее к горлу и приставила острие стекла к своей нежной коже. На запястье закапала теплая кровь.

«Нет! – снова попытался остановить ее внутренний голос. – Может быть, Игби все же заметил тебя и придет тебе на помощь».

«Я одна. Я совсем одна, – возразила Джулия самой себе. – И никто не явится, чтобы спасти меня».

У Джулии были все основания для того, чтобы впасть в уныние.

– Я не позволю тебе уйти! – услышала она вдруг голос Маркуса и открыла глаза.

Его слова прозвучали явственно и отчетливо, но в комнате не было ни души. По всей видимости, у нее от голода и побоев начались слуховые галлюцинации. Джулия медленно сходила с ума.

Конечно, Маркусу не понравилось бы то, что она сейчас собиралась сделать. Если бы Маркус попытался наложить на себя руки, Джулия разбранила бы его за малодушие…

Впрочем, Маркус боролся бы до последнего вздоха, точно так же, как мама и Олдос.

Рука с осколком упала ей на колени. Взглянув на нее, Джулия увидела, что острие стекла не было обагрено кровью. Джулия разжала пальцы и вздрогнула. Вся ее ладонь была в порезах, из которых сочилась кровь. Значит, сонная артерия осталась неповрежденной.

Она хрипло засмеялась, чувствуя радость от того, что осталась в живых. Впрочем, Джулия не сомневалась в том, что ей грозит неминуемая гибель. Но она не сдастся без боя. Джулия решила бороться до самого конца.

Она снова засмеялась, и в этот момент дверь в комнату распахнулась.

Глава 25

Возможно ли быть более умным и талантливым, чем ты, быть лучше тебя?

Джулия засмеялась в лицо дьяволу.

– О, это вы, дорогой? – весело воскликнула она.

Он хмуро посмотрел на разбитое окно.

– Вы поступили неразумно. Поднимайтесь! Нам нужно уезжать отсюда.

Нет, Джулия не желала покидать эту комнату. Ее друзья, бродячие артисты, находились где-то рядом. Если же Химера увезет ее отсюда и запрет где-нибудь в каюте корабля, Джулия может снова пасть духом. Во время долгого плавания Химера наверняка начнет пытать ее, чтобы выведать секреты, и тогда у Джулии развяжется язык. Это пугало ее больше всего.

Джулия покачала головой:

– Вы хотите силой вытащить меня отсюда на улицу? Предупреждаю, я буду кричать и сопротивляться. Мне кажется, что даже обитатели этих трущоб не потерпят такого грубого обращения с женщиной и вступятся за меня. – Джулия дерзко улыбнулась. – Кроме того, вы слишком долго морили меня голодом. Я не выдержу утомительного путешествия. Я еле стою на ногах.

– Очень жаль. Я хотел увезти вас во Францию. Мне пришлось долго жить в Англии. Сначала я пережидал эпоху Террора, втайне надеясь на то, что восставшие массы уничтожат всех наследников. Я никогда не сочувствовал революционерам. Мне казалась нелепой сама мысль о том, что простолюдины могут управлять государством! – Химера усмехнулся. – А потом к власти пришел Наполеон. Он тоже был выходцем из низов, но обладал такими качествами, как коварство и честолюбие. Этот человек заслуживал уважения. Однако он держал меня здесь, на этом сыром, прячущемся в тумане, Богом забытом острове! Он обещал мне вернуть за мои услуги прежние владения, но не сказал, когда это произойдет! – Химера нахмурился. – Я рассчитывал на вас. Вы были красивы, Наполеон обожает прелестных блондинок. Но посмотрите теперь на себя в зеркало! Кому нужна костлявая, полудохлая кляча? Вы правы, вам не вынести путешествия. И теперь мне остается только одно – избавиться от вас.

Химера пнул ее ногой под ребра. Джулия вскрикнула, у нее потемнело в глазах. Придя в себя, она почувствовала, что Химера поднимает ее на ноги. Джулию тошнило, но ее желудок был пуст. Очень жаль. Химера заслуживал, чтобы на него извергли рвотные массы.

Джулия покачнулась, но сумела сохранить равновесие. Она решила, что лучше уж стоять перед своим мучителем, чем валяться у его ног.

– Вы лысеете, – бросив вниз взгляд на голову Химеры, который был ниже ее ростом, сказала Джулия. – Скоро вам придется носить парик.

Химера до боли сжал руку Джулии.

– Заткнитесь!

Из груди Джулии рвался смех.

– А если я этого не сделаю, то что будет? – с вызовом спросила она.

– Я убью вас, – заявил Химера голосом, исполненным твердой решимости, и достал из кармана жилета ключ от наручников, которые были на Джулии.

– И только? – Джулия дерзко улыбнулась. – В таком случае мне нечего терять.

Когда он склонился над запястьем ее левой руки, стараясь попасть ключом в ржавую замочную скважину, Джулия, сделав глубокий вдох, занесла над ним правую руку, в которой все еще сжимала длинный, острый осколок стекла.

На затылок Химеры упала капля крови из порезов на ее ладони, и злодей тут же поднял глаза на свою жертву.

– Что…

Собрав последние силы, Джулия нанесла удар. Однако Химера успел увернуться, стекло вонзилось ему в плечо, а не в горло.

– Сука! – в ярости крикнул он, зажав рану на плече. Из нее ручьем текла кровь. Однако Джулия поняла, что рана не смертельна, и ее охватило отчаяние.

Кандалы упали, и Джулия отпрянула от Химеры, не выпуская из рук осколок стекла. Ее колени подкашивались, она шаталась, нетвердо стоя на ногах. Как жаль, когда у нее появились и воля к сопротивлению, и оружие, силы оставили ее.

Химера ударил ее по щеке, и она рухнула на пол. Ее мучитель обезумел от ярости и был жесток и беспощаден.

Джулия попыталась встать, опираясь на руки, но у нее сильно кружилась голова. Новый удар заставил ее упасть на пол. Химера опустился на одно колено рядом со своей беспомощной, едва дышащей жертвой.

– Глупая, слабая женщина, вот вы кто, – с презрительной ухмылкой промолвил он, вцепившись в горло Джулии. – Жаль, что я не утопил вас еще в младенчестве, как слепого котенка.

Джулия попыталась оттолкнуть его, но у нее не было сил сопротивляться. Химера начал медленно душить ее, наслаждаясь мучениями своей жертвы. Он со жгучим интересом наблюдал, как из Джулии по капле уходит жизнь.

«Я сейчас умру!» Эта мысль пронзила Джулию. У нее мутилось в голове, но нарастающий гнев помогал ей справляться с болью и слабостью. Этот человек причинил много зла ей, ее матери, «Клубу лжецов», «Королевской четверке» и Англии. Джулию приводила в бешенство мысль о том, что он снова одержит победу, если сейчас убьет ее и уйдет от возмездия, чтобы продолжать совершать свои злодеяния.

Внезапно она сообразила, что осколок стекла все еще находится у нее в руке.

Она нанесла удар и порезала щеку Химеры. Для этого ей не потребовалось много сил. Острие само вошло в плоть.

– Сука! – снова воскликнул Химера, стирая кровь со щеки.

Джулия замерла, и он, решив, что у нее наконец иссякли силы, снова вцепился ей в горло, чтобы завершить начатое. В этот момент Джулии хотелось только одного – изуродовать этого человека, оставить на нем следы, по которым его будет легко опознать, лишить неуловимого Химеру обаяния, с помощью которого он втирался в доверие к людям, превратить его лицо в отвратительную маску.

У Джулии потемнело в глазах. Она понимала, что конец близок и надо действовать. Джулия снова полоснула острым осколком по лицу Химеры и стала яростно колоть и резать его. Она задалась целью испортить его внешность, которая помогала ему лгать и обманывать людей.

Химера чертыхнулся и, отбросив ее руку, снова вцепился в горло своей жертвы. Он боялся, что она, отдышавшись, обретет силы к сопротивлению. Его лицо было теперь залито кровью, которая сочилась из многочисленных порезов. Однако Химера в пылу борьбы вряд ли замечал, какой урон его внешности нанесла Джулия своей ослабевшей рукой.

Джулия торжествовала. Если бы ей хватало воздуха, она рассмеялась бы от радости. Ей удалось изуродовать лицо Химеры, теперь его избороздят многочисленные шрамы. Он больше не сможет маскироваться с помощью переодеваний, никакой грим не скроет его обезображенных черт.

Руки больше не слушались Джулию. Окружающий мир начал погружаться в темноту, в которой не было ни боли, ни страданий. Окровавленное лицо убийцы, который продолжал душить ее, расплывалось перед ее помутневшим взором. В его глазах – так похожих на глаза Джулии – не было ни пощады, ни жалости.

«Смерть… прости, Олдос… Маркус, любовь моя… я так соскучилась по тебе…» – мелькали в голове Джулии отрывочные мысли. Ее сознание постепенно гасло.

Через мгновение она лишилась чувств и уже не слышала топота бегущих по коридору людей и грохота, с которым они распахнули дверь в комнату.

Глава 26

Я не могу философски относиться к смерти. Я ненавижу смерть в любой ее форме. Неужели от этого я становлюсь слабее?

Ворвавшись в меблированные комнаты, которые снимал убийца, Маркус и Игби увидели, что он душит Джулию.

– Стой!

Химера отскочил от Джулии.

– Слишком поздно, англичанин! – воскликнул он, злорадно смеясь. – Или вы полагаете, что ее еще можно спасти?

Он бросился к разбитому окну, и Маркус инстинктивно устремился за ним, чтобы не дать ему уйти.

Химера снова рассмеялся. По его лицу струилась кровь. Он был страшен и отвратителен.

– Итак, решайте, как вам поступить! Вы можете или догнать меня, или спасти ее! Сделать и то и другое сразу вам не под силу!

Он вскочил на подоконник и исчез из вида.

Маркус позволил ему беспрепятственно уйти. Он надеялся, что злодей размозжит себе голову о булыжную мостовую. Впрочем, Химера, вероятно, умел лазить по отвесным стенам и благополучно спустился вниз по фасаду дома.

Маркуса сейчас не интересовала судьба Химеры. Все его мысли были о Джулии. Он готов был отринуть все, что мешало их любви.

Она лежала на грязном ковре, как низверженный с небес ангел, разбившийся о землю.

– О Боже… – растерянно шептал Игби. – О Боже, кровь…

Маркус, не помня себя, подбежал к возлюбленной и упал рядом с ней на колени. Дрожащей рукой он стер с ее лица кровь, которая была повсюду – на щеках, на шее, на лбу.

Но как ни странно, Маркус не обнаружил ран на ее лице. Хриплый смех вырвался из его груди.

– Это не ее кровь! – воскликнул он и посмотрел на Игби. – Моя девочка порвала в клочья этого ублюдка!

Игби радостно ухмыльнулся:

– Узнаю нашу госпожу!

Но тут взгляд Маркуса упал на багровые следы от пальцев убийцы, которые, словно адское ожерелье, выступили на шее Джулии, и у него сжалось сердце от боли.

– О Боже… – сдавленным голосом прошептал Маркус и приложил ухо к ее груди.

Однако громкий стук собственного сердца Маркуса заглушал другие звуки. Приподняв ее тело, он прижался щекой к ее щеке, стараясь уловить дыхание. Слезы застилали его взор.

– Дыши, дорогая, дыши! – воскликнул Маркус, тряся Джулию за плечи. – Ты же сильная женщина, дыши!

Он сжимал ее безжизненное тело в своих объятиях. Растерянный Игби присел рядом с ним на корточки.

– Дышите, миледи, – повторил он вслед за Маркусом, не спуская с нее умоляющего взгляда.

Маркус был вне себя от горя. Ему казалось, что Джулия навсегда уходит от него…

– Я знаю, что недостоин тебя, – промолвил он, – что не заслужил счастья быть рядом с тобой, но прошу тебя, дыши! Дыши, любовь моя!

Но Джулия не подавала признаков жизни.

– О, сэр… – простонал Игби. – Мне кажется, все кончено… она…

– Это отвратительно, – внезапно слабым голосом прошептала Джулия.

Маркус оцепенел.

– Джулия? Ты что-то сказала?

Ее глаза все еще были закрыты, но Маркус уже не сомневался в том, что она жива. Джулия слегка оттолкнула его.

– Вы нетрезвы… – Она закашлялась. – Я не выношу запах алкоголя… больше никогда не пейте…

Маркус облегченно вздохнул.

– Слушаюсь, миледи. Клянусь, это никогда не повторится, – радостно заявил он.

– Я прослежу… Я не потерплю, чтобы в нашем доме стоял запах алкоголя…

Маркус прижался лицом к ее шее. Его горячие слезы смывали кровь Химеры с кожи Джулии.

– О моя Джилли…

– Дурацкое имя… – с трудом промолвила она. – Я Джулия…

У Маркуса сдали нервы, и он зарыдал. Раскачиваясь из стороны в сторону вместе с Джулией, которую сжимал в объятиях, он то смеялся, то плакал и клялся себе, что никогда больше не оставит свою возлюбленную.

Глава 27

Потерять жену – это действительно страшно.

В секретной палате Маркус предстал перед членами «Королевской четверки» и премьер-министром. Двое джентльменов стояли, а двое сидели за старым массивным столом.

Лорд Рирдон, Кобра, был чем-то сильно озабочен. Лицо лорда Уиндема, Сокола, как всегда, хранило непроницаемое выражение. Лорд Гринли, бывший наставник Маркуса, стоял, скрестив руки на груди. Он еще накануне заседания извинился перед Маркусом за то, что не сможет ему ничем помочь.

Маркус не обижался на Дейна. Хотя, конечно, было бы хорошо, если бы Лев открыто вступился за человека, который когда-то являлся его преемником. «Будь что будет», – решил Маркус.

Лорд Ливерпул, организовавший это собрание, сумел обеспечить кворум. Премьер-министр стоял, опершись на резную спинку стула, предназначавшегося для Лисы. Создавалось впечатление, что он испытывал непреодолимое желание занять это место.

Маркус усмехнулся.

«Не спеши, Роберт, – подумал он. – Я еще не сдался!»

Сокол, откашлявшись, встал.

– Лорд Драйден, – официальным тоном промолвил он, – вас обвиняют в том, что вы утаили важную информацию от своих коллег и помогли бежать одному известному шпиону. Что вы скажете на это?

Маркус, нахмурившись, почесал подбородок.

– Какому именно шпиону? Химере или леди Барроуби? – уточнил он.

На лице Сокола не дрогнул ни один мускул. Этот человек отличался хладнокровием, его трудно было вывести из себя.

– Сейчас нас больше интересует Химера, – с невозмутимым видом заявил он. – Хотя позже, конечно, дойдет очередь и до обсуждения вашей недозволенной связи с леди Барроуби.

Маркус заложил руки за спину и окинул своих судей спокойным взглядом.

– Я предлагаю обсудить последний вопрос немедленно. Меня ведь еще не лишили права голоса? – Он улыбнулся. – Или я уже официально смещен со своего поста?

– Нет, вы все еще Лиса, – прищурившись, сказал Лев и сел на свой стул. – Давайте дадим ему слово, я хочу выслушать его.

Маркус был рад, что старый друг помог ему настоять на своем.

Сокол пожал плечами:

– Хорошо. Мы отложим обсуждение вопроса, связанного с Химерой. – Он строго посмотрел на Маркуса. – Но ненадолго.

Маркус поклонился.

– Благодарю вас. Прежде всего я хотел бы объяснить, как возник наш роман, – начал он. – Надеюсь, вы помните, джентльмены, что сами советовали мне пофлиртовать с леди Барроуби?

Рирдон едва заметно усмехнулся, Дейн фыркнул, Ливерпул поморщился, а Уиндем стал нетерпеливо барабанить пальцами по столу.

Маркус едва сдержал улыбку.

– Прошу прощения, но я не мог не упомянуть об этом. Сориентировавшись в обстановке, я решил, что должен затмить своих соперников, поклонников леди Барроуби, и стать ее избранником. Этого требовали интересы дела. Мне нужно было сблизиться с Джулией для того, чтобы выведать ее секреты и добыть нужную информацию.

– Да-да, нам все это известно, – нетерпеливо перебил его Ливерпул. – Вскоре вы узнали о том, что эта женщина низкого происхождения.

Маркус кивнул:

– Да. Но, к сожалению, к тому времени я уже ничего не мог поделать с собой. – Он улыбнулся. – Я влюбился в Джулию.

Дейн оторопел, услышав это признание.

– Но я думал, что вы влюблены в мою жену!

Маркус покачал головой:

– Я никогда по-настоящему не любил Оливию. Я просто завидовал вам. У вас был близкий человек, который бесконечно верил в вас. – Маркус потупил взор. – Я не сразу разобрался в своих чувствах.

Ливерпул замахал руками.

– Что мы здесь обсуждаем, господа? – возмущенно промолвил он. – Сердечные дела или измену? – Наклонившись вперед, премьер-министр хлопнул ладонью по столу. – Я хочу знать, какого черта вы позволили этой женщине три раза бежать!

Уиндем бросил на Ливерпула холодный взгляд.

– Прошу вас, милорд, не забывайте, что вы находитесь здесь в качестве наблюдателя, – напомнил он.

Ливерпул насупился:

– Да, я больше не являюсь Коброй, но я все еще всерьез отношусь к своему долгу перед Англией. – Впившись взглядом в Маркуса, он добавил: – В отличие от некоторых.

Маркус был больше не в силах сдерживаться и обрушил весь свой гнев на Ливерпула.

– Вы понимаете свой долг как право подсылать к леди наемных убийц? – с негодованием спросил он, сжимая кулаки.

Рирдон и Дейн с недоумением взглянули на Ливерпула.

Дейн резко встал со своего места.

– Это правда? – спросил он.

Ливерпул, выпрямившись, заложил руки за спину.

– Я пустил по ее следу «лжецов», – невозмутимо сказал он. – Они должны были опередить Драйдена.

Рирдон встал.

– Вы не имели на это права, милорд! – воскликнул он.

Ливерпул холодно взглянул на своего бывшего протеже:

– Я признаю, что этот случай достоин сожаления, но ведь мы к тому времени уже убедились в том, какую опасность представляет для нас женщина, располагающая огромной сетью осведомителей и помощников.

– Но она работала на нас! – горячо возразил Маркус. – Благодаря ей мы получили ценную информацию о Химере. Зачем вы отдали приказ убить ее? – При воспоминании о пережитом страхе за жизнь Джулии голос Маркуса дрогнул. – Вы послали в погоню за ней наемного убийцу из «Клуба лжецов», Курта по прозвищу Повар, который хладнокровно всадил бы нож в сердце беззащитной хрупкой женщины, если бы ему это приказали.

– Я приказал ему всего лишь схватить леди Барроуби и доставить ее сюда, – заявил Ливерпул. – Она была бы ликвидирована только в том случае, если бы отказалась сотрудничать с нами.

Эти слова не могли успокоить Маркуса. Джулия была не из тех, кто легко соглашается на сотрудничество, а это означало, что ей грозила реальная опасность.

Он сделал глубокий вздох, стараясь взять себя в руки.

– Все это уже в прошлом. И я не вправе осуждать вас, поскольку, по существу, больше не являюсь членом «четверки».

– Не спешите, мы еще не приняли решение по этому вопросу, – заметил Дейн. – Кроме того, я убежден, что мы должны дать оценку действиям лорда Ливерпула, вмешавшегося не в свое дело.

– Я согласен с вами, – сказал Рирдон.

Маркус поднял руку, останавливая дискуссию.

– Господа, я хочу заявить, что не считаю возможным быть Лисой, поскольку этот пост по праву занимает другой человек. – Он обернулся к двери. – Разрешите представить вам мою жену, леди Драйден!

Дверь распахнулась, и в комнату вошла Джулия. Ее грациозная походка и изящная внешность скрывали от постороннего взгляда то, что ее тело все еще хранило следы от побоев и истязаний.

Маркус смотрел на нее с гордостью. Джулия стояла с высоко поднятой головой, в ее взоре читался вызов. Она походила на бесстрашную тигрицу, вошедшую в логово мелких хищников.

Несмотря на ужасающую худобу, являвшуюся следствием голода, которым ее морил Химера, Джулия производила впечатление аристократки, исполненной благородства и чувства собственного достоинства. Кружевной шарфик скрывал синяки на ее шее, а кисть правой руки все еще была перебинтована. Ее можно было сравнить с древней богиней-воительницей, явившейся сюда прямо с поля сражения. Но только что началась еще одна, решающая, битва, и Джулия с ходу вступила в бой.

– Милорды, я пришла сюда, чтобы заявить о своих претензиях на место Лисы в «четверке», принадлежащее мне по праву.

Ливерпул отреагировал на это дерзкое заявление мгновенно.

– Вам нет места в наших рядах, мадам!

Джулия пронзила его гневным взглядом:

– Заткнитесь, Роберт! Это вам нет места в «четверке». И я прекрасно знаю об этом, поскольку сама способствовала вашему избранию на тот высокий государственный пост, который вы сейчас занимаете!

Лицо Ливерпула пошло багровыми пятнами.

– Вы не могли способствовать этому! – гневно воскликнул он. – Мое назначение состоялось еще год назад… – Он осекся, вдруг догадавшись об истинном положении вещей. – Так, значит, вы уже тогда исполняли обязанности Лисы?

– Да.

Сокол с невозмутимым видом взглянул на Джулию.

– Хотя лорд Ливерпул больше не является Коброй, он, как премьер-министр, заслуживает уважительного отношения, – заявил он.

Но Джулию не убедили его слова. Она твердо стояла на своем.

– Премьер-министр пытался использовать наемного убийцу из «Клуба лжецов» для того, чтобы устранить одного из самых ценных тайных агентов Англии, – заявила она. – Я буду уважать этого человека, когда он заслужит мое уважение.

– Она права, Ливерпул, – нахмурившись, сказал Кобра.

– Я уже объяснил, как произошло это недоразумение. Я не убиваю женщин, – промолвил премьер-министр.

Джулия в упор посмотрела на Ливерпула, и он, не выдержав ее взгляда, отвел глаза в сторону.

– Надеюсь, вы осознаете, к чему могут привести ваши действия, леди Драйден, – сказал Сокол. – Он был прав по крайней мере в одном. Если мы не признаем ваше право занять место Лисы, вы должны будете постоянно жить под нашим строгим присмотром. Это создаст определенные трудности для вашей семейной жизни.

И он многозначительно посмотрел на Маркуса.

Джулия кивнула:

– Мы полностью отдаем себе отчет в этом.

Она бросила на мужа спокойный взгляд, но Маркус чувствовал, что Джулия охвачена тревогой. Его жизнь сейчас находилась в ее руках. «Сражайся до конца и не бери пленных, Джилли!» – мысленно приказал он ей.

– Я требую вернуть мне то, что было несправедливо отобрано, – перешла в наступление Джулия, как будто прочитав мысли мужа. – В действительности я знатного рода.

«Более знатного, чем многие из вас», – пряча ухмылку, подумал Маркус. Он старался сохранять спокойствие, но ему это с трудом удавалось.

– Я урожденная графиня Жоэль Конти дю Бутэн, – продолжала Джулия. – Моя мать была замужем за графом. Когда разразилась революция и начался террор, они бежали из Парижа в Англию, надеясь найти здесь пристанище. Мой отец был жестоким человеком, он постоянно избивал мою мать. Однажды он так сильно избил ее, что она потеряла сознание. Решив, что она мертва, отец бросил ее в канаве и ушел. Он не знал, что моя мать беременна. Ее нашли и подобрали бродячие артисты из труппы Хайрама Пиклза. Они выходили ее, и следующие семнадцать лет она прожила у них. Моя мать умерла пять лет назад.

– Какой трогательный рассказ, – насмешливо произнес Ливерпул. – Этот сюжет подойдет для сентиментальной пьесы. Но где доказательства, что все это правда? Где документы, подтверждающие законность брака ваших родителей? Где ваше свидетельство о рождении? Вам на руку то, что сейчас у нас плохие отношения с Францией, и поэтому доступ к подобным документам закрыт…

Маркус, который словно ждал этих слов, тут же бросил на стол толстую папку с документами.

– Черт возьми! – с улыбкой воскликнул он. – Я забыл показать вам эти бумаги!

Члены «четверки» и премьер-министр открыли папку и начали с интересом изучать ее содержимое.

– Вы – мой преемник и помощник, – сердито сказал Дейн, обращаясь к Маркусу. – Почему вы не показали мне эти документы раньше?

– Нет, милорд, – качая головой, возразила Джулия. – Теперь он – мой помощник.

Ливерпул быстро просмотрел бумаги.

– Это еще ничего не значит, – заявил он. – Вы могли подделать документы.

– Сокол, вы же эксперт, – спокойно сказала Джулия. – Скажите, это поддельные документы?

Сокол долго разглядывал свидетельство о браке.

– Я не сомневаюсь в их подлинности, – наконец сказал он. – Судя по этому свидетельству, в брак вступили люди, близкие к королевской династии.

Джулия кивнула:

– Да, я – принцесса крови. Я двадцать четвертая в ряду наследников трона, если, конечно, во Франции возродится монархия…

– Значит, вы – французская графиня? – воспрянув духом, снова заговорил Ливерпул. – В таком случае у нас есть все основания отклонить ваши претензии на место в «четверке».

Но Джулию не смутили эти слова.

– Я никогда не была во Франции, – сказала она. – И я не храню верность своему отцу и его роду.

– И вы можете это доказать? – спросил Кобра. – А что, если ваш отец явится к вам и напомнит о вашем долге по отношению к нему и его родине?

Джулия сняла кружевной шарфик с шеи, на которой виднелись синяки.

– Он уже приходил ко мне.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Все были поражены словами Джулии и зрелищем, представшим их взорам. Даже Маркус вздрогнул, увидев ужасные, синевато-багровые следы от пальцев Химеры на коже своей возлюбленной.

– Человек, который пытался задушить меня, – мой отец, граф Рено Конти дю Бутэн, – сказала Джулия. – Принц крови, преданный слуга Наполеона и жестокий истязатель женщин. – Сняв медальон с миниатюрным портретом своих родителей, Джулия положила его поверх документов на столе. – Он известен под прозвищем Химера.

Кобра открыл медальон.

– О, черт… – пробормотал он, взглянув на портрет, и передал его Льву.

Лев несколько мгновений внимательно рассматривал миниатюру, а потом протянул медальон Соколу.

– Да, на этом портрете действительно изображен Денни, – сказал он.

– Химера больше не похож на это изображение, – с усмешкой промолвила Джулия. – Я исполосовала ему лицо осколком стекла. – И она показала мужчинам свои ладони, покрытые свежими шрамами. – Теперь, когда у него слишком приметная внешность, он не сможет маскироваться. У него есть только один выход – выступать в балагане, показывая свое уродство.

Откинувшись на спинку стула, Лев глубоко вздохнул.

– Хорошо, вы убедили нас. Ваша лояльность не вызывает сомнений, – промолвил он.

– Значит, этот ублюдок истекал кровью? – уточнил Кобра.

– Да. Он чуть не захлебнулся ею, – заверила его Джулия.

Кобра с удовлетворенным видом улыбнулся:

– Отлично! Думаю, мы должны снять все возражения против кандидатуры леди Барроуби. Мы все знаем о ее прекрасных способностях и навыках. Что вы на это скажете, господа?

– Но она – женщина! – запротестовал Ливерпул.

– Лично меня это не смущает, – заявил Кобра и взглянул на Льва. – А вас?

Лев пожал плечами:

– Ни в малейшей степени. У нее, правда, несколько изможденный вид, но, думаю, ей вскоре удастся набрать хорошую форму.

Они оба повернулись к Соколу:

– А вы что думаете?

Сокол посмотрел на портрет в медальоне, а затем перевел взгляд на Джулию, которая молча стояла перед ним.

– Так как все существенные возражения были сняты, и в нашем уставе нет пункта, запрещающего женщинам быть членами «четверки», то я соглашусь с вами, господа. – Сокол улыбнулся Джулии: – Добро пожаловать в наши ряды, Лиса!

Вздохнув с облегчением, Маркус бросился к жене, чтобы обнять и поздравить ее с победой. Он закружил ее на месте, и Джулия невольно засмеялась, обхватив его шею рукой.

– Отпусти меня немедленно, – прошипела она. – Это же неприлично!

– Не смущайтесь, миледи, – сказал Кобра. – Вам предстоит до конца жизни быть Лисой. Сейчас вы можете побыть с мужем и отпраздновать вашу победу. А через три дня, когда вы немного окрепнете после тяжелых испытаний, выпавших на вашу долю, мы снова встретимся и введем вас в курс текущих дел.

– Хорошо, – сказала Джулия, держа мужа за руку, и, сделав реверанс, попрощалась с присутствующими. – Желаю вам приятного вечера, милорды.

Джулия и Маркус направились по пустынному коридору в сторону вестибюля. Сделав несколько шагов, Джулия пошатнулась и вцепилась в руку мужа.

– Дорогая, что с тобой? – забеспокоился он.

Обняв Маркуса, она всем телом прижалась к нему.

– Мы это сделали! – задыхаясь от волнения, промолвила она. – Теперь мы с тобой – Лиса!

Маркус поднял ее голову за подбородок.

– Нет, любовь моя, это ты – Лиса, а я – твой усердный ученик и помощник.

Джулия заглянула ему в глаза.

– А тебя это устраивает?

Маркус кивнул, и на его губах заиграла улыбка.

– Я всегда мечтал поучиться у хорошего мастера. Или, как в данном случае, у мастерицы.

Джулия поняла его намек, и в ее глазах вспыхнул огонек страсти.

– Кое о чем я не осмелилась написать даже в своих дневниках… – промолвила она.

Маркус рассмеялся и, крепко обняв жену, зарылся лицом в ее золотистые волосы, от которых исходил сладковатый аромат. Наконец-то эта поразительная, отважная, чувственная красавица целиком и полностью принадлежала ему!

– Больше нас никто не разлучит, – прошептала она и, помолчав, добавила: – А теперь накорми меня посытнее. Я умираю с голоду.

Маркус погладил ее по голове.

– Я знаю, где продают лучший хлеб и сыр для ночных пикников… – с улыбкой промолвил он.

Эпилог

После жаркой, страстной, неистовой ночи любви он приносит мне холодной воды и гладит меня, чтобы успокоить.

– Что дальше? – спросил Маркус, поцеловав жену в голое плечо, которое он массировал.

Джулия, откинувшись на подушки, сладко зевнула и повернула голову в сторону мужа.

– Хватит, дорогой, давай остановимся на этом. Иначе завтра утром я не встану.

Маркус припал губами к одному волшебному месту на ее шее, прикосновение к которому всегда сильно возбуждало Джулию. Сладкая дрожь пробежала по ее телу.

– У нас еще полдня впереди, до встречи с членами «четверки» у тебя уйма времени. Давай продолжим, – прошептал Маркус. – Раскрой мне еще один свой секрет.

– Хм… Ну хорошо. Но только для этого нам понадобится оливковое масло.

– И где же мы его возьмем? – хрипловатым голосом спросил Маркус.

– Я знаю, что Пиклз хранит бутылочку оливкового масла вон в том выдвижном ящике.

И она, не открывая глаз, показала пальчиком на комод. На лице Джулии играла лукавая улыбка.

Маркус метнулся к комоду. Но масла не было ни в первом, ни во втором ящике. Он стал рыться во всех ящиках подряд, выбрасывая из них изящные конверты с визитками и приглашениями на балы и званые вечера.

В конце концов он все же нашел бутылочку с маслом и кинулся назад к кровати.

– Может быть, расположимся у огня? – предложил он.

Джулия, засмеявшись, повернула к нему голову и вдруг удивленно замолчала.

– Что это такое? – спросила она и, приподнявшись, захихикала, не сводя глаз с мужа. – Если бы все курьеры доставляли почту подобным образом, я бы намного больше платила им за услуги!

Маркус проследил за ее взглядом и увидел, что к его потному бедру прилип маленький тонкий конверт. Джулия взяла письмо и вскрыла его.

– Ты собираешься сейчас читать свою корреспонденцию? – разочарованно спросил Маркус. – Умоляю тебя, не делай этого! Я принес масло!

– Это не займет много времени, – успокоила его Джулия. – Это письмо наверняка порадует нас. Такой способ доставки гарантирует хорошие новости.

Она развернула письмо и пробежала его глазами. Улыбка исчезла с ее лица. Через некоторое время Джулия, хмуря брови, взглянула на мужа:

– Когда оно пришло?

Маркус пожал плечами:

– Мы не выходили из комнаты два дня. Думаю, что Пиклз принесла его вместе с другой корреспонденцией, полученной сегодня. А в чем дело? Что в нем написано?

Джулия села на постели, скрестив по-турецки ноги, и со странным выражением лица взглянула на мужа.

– Похоже, поверенный Олдоса нашел наконец наследника, к которому перейдет поместье Барроуби, – промолвила она.

Маркус встал на колени рядом с ней.

– Ты же знала, что это рано или поздно должно было случиться. А твои люди могут жить в моем поместье Рейвенклифф, я всегда буду рад им.

Джулия покачала головой, задумчиво покусывая нижнюю губу:

– Дело не в этом. Поверенный пишет, что теперь должен выполнить еще один пункт завещания Олдоса и известить трех высокопоставленных персон о моем знатном происхождении. – Она тяжело вздохнула. – Причем этот пункт стоял первым, но поверенный решил, что Олдос что-то перепутал, и поэтому выполнил сначала второй пункт, то есть нашел наследника.

Маркус взглянул на письмо, которое Джулия держала в руках.

– Вот идиот! Если бы он в точности выполнил последнюю волю Олдоса, это избавило бы тебя от многих неприятностей! Впрочем, не будем его за это винить. – Маркус с улыбкой убрал прилипшую к влажному лбу Джулии прядку волос. – В конце концов, какая может быть срочность в этом деле? Кого интересуют доказательства знатного происхождения леди Барроуби?

– О, прекрати! – Джулия оттолкнула его. – Я знаю, что у тебя на уме.

Маркус поцеловал Джулию в шею, и она сразу оттаяла.

– Хм… А где масло? – спросила Джулия, бросив на мужа плутоватый взгляд. – В нашем распоряжении еще полдня.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Эпилог

Реклама на сайте