«В плену экстаза»

Святой Анне Сеттинери, новому члену нашей семьи, со всей любовью

Билли проснулась внезапно — в ночной тиши она ощутила пробежавшие по спине холодные пальцы страха. Не смея пошевелиться, она напряженно всматривалась в темноту, чуть разбавленную бледным лучом лунного света, проникавшего сквозь окно ее комнаты. Пытаясь избавиться от безотчетного страха, перехватившего горло, она судорожно сглотнула; гулкие удары сердца отзывались в ушах, и казалось, что оно вот-вот выскочит из груди.

Внезапно из дальней комнаты послышался тихий скрип, и Билли, в ужасе вздрогнув, уставилась на медленно поворачивавшуюся дверную ручку. Несколько секунд спустя — они показались ей вечностью — дверь распахнулась, и на пороге возникла мужская фигура… Тут Билли наконец-то стряхнула с себя оцепенение и, вскочив с кровати, метнулась к ночному столику, где лежал пистолет. Но едва ее дрожащие пальцы сомкнулись вокруг его рукоятки, как оружие у нее вырвали, а затем сильный удар в лицо отбросил ее на кровать. В следующее мгновение мужчина навалился на нее всем весом, и у самого уха Билли прозвучал знакомый хрипловатый голос:

— Ты ведь знала, стервочка, что я рано или поздно до тебя доберусь, не правда ли? Ты ждала меня, но оказалась на этот раз не такой проворной, чтобы вовремя убраться, не так ли? Я угадал? — Мозолистая рука крепко ухватила ее за подбородок. — Ну, что скажешь? Отвечай! Я требую, чтобы ты немедленно ответила! Раньше ты за словом в карман не лезла… когда грозила со мной расправиться, если я когда-нибудь вздумаю тронуть тебя хотя бы пальцем… когда расписывала, как твой папенька меня отделает… Но твой старик давно уже на том свете!

— Отпусти меня… ублюдок… — прошипела Билли. — Отпусти меня, Маккулла. Или, клянусь, поплатишься за это жизнью!

— И кто же отправит меня на тот свет? Ты, что ли? Не выйдет! Ты со мной ничего не сможешь сделать, после того как я с тобой сегодня позабавлюсь.

Над ней нависло лицо Маккуллы, и даже при скудном освещении Билли отчетливо разглядела издевательскую усмешку на его тонких губах и красноречивую угрозу в водянистых глазах — было совершенно очевидно, что он торжествовал победу. И, конечно же, ей не приходилось рассчитывать на то, что он оставит ее в покое.