«Любовный огонь»

Джулия Грайс Любовный огонь

Майку, с любовью

Пролог

Дублин, 1819 год

Бренна Лохлан пришпорила свою кобылу Порцию, и животное пустилось галопом. Волосы девушки цвета червонного золота, выбившись из-под ленты, струились по ветру, полные груди слегка вздрагивали при каждом прыжке лошади. Бренна скакала куда глаза глядят, с бездумным бесшабашным самозабвением, словно пытаясь выиграть время, ставшее ее самым беспощадным врагом.

Ибо сегодняшний день был днем ее свадьбы. Всего через несколько часов она станет замужней женщиной, обретя заодно все обязанности и заботы, отвечающие ее новому положению.

Слева в лощине среди холмов раскинулся Дублин. Шпили немногочисленных церквей остриями пронзали серый туман, окутавший молчаливые улицы. Еще минута-другая – и солнце растопит плотную завесу, обнажая яркую зелень холмов, усеянных овечьими отарами. Бренна любила эти холмы и успела исходить и изъездить их вдоль и поперек.

Все лето напролет она ухитрялась выбираться из дома на рассвете, одетая в старые бриджи брата, чтобы в бешеной скачке растратить накопившуюся энергию. Но сегодня настало последнее утро ее столь сладостной, хотя и тайной свободы. К часу дня она станет леди Бренной Эрхарт, и Нейл скорее всего не одобрит подобные прогулки спозаранку, а особенно езду верхом в мужском седле. Эрхарты были известной и влиятельной семьей и славились своей приверженностью к этикету и условностям.

Правда, сама Бренна считала, что обладает достаточно твердым характером. Разве не она сумела убедить отца подарить ей Порцию в день восемнадцатилетия? Даже ее грум Пэдди твердил, что резвая гнедая кобылка слишком упряма и норовиста. Но девушка много дней подряд объезжала лошадь, пока та не признала хозяйку, и теперь, грациозная и резвая, беспрекословно повиновалась Бренне.

Ближе к вершине одного из холмов высились развалины старого монастыря, уничтоженного еще в X веке. Теперь от них остались одни камни, если не считать величественной круглой башни, где монахи скрывались от набегов викингов, карабкаясь по веревочной лестнице.

Бренна направила Порцию к башне, гадая, что испытывали монахи в минуты смертельной опасности. Впрочем, вскоре ее вновь одолели неотступные мысли о будущей жизни. Хозяйке богатого замка надлежит целыми днями сидеть за пяльцами, обсуждать меню обедов и ужинов, сплетничать с приятельницами, а если уж садиться на лошадь, то исключительно в дамское седло. Правила поведения благородных дам в начале XIX века были весьма строгими и не допускали ни малейших вольностей.

Бренна невольно нахмурилась.

«Я ни за что не стану такой! – мятежно думала она. – Не буду! Не смогу!»

Но в глубине души девушка осознавала, что придется покориться. Ей уже восемнадцать – давно пора выйти замуж. Отец сказал, что она нуждается в заботе и присмотре настоящего мужчины. Кроме того, кто-то должен управлять се финансовыми делами и согревать в холодные зимние ночи. Говоря это, Брендан Лохлан улыбался, и Бренна поняла, что отец снова вспоминает Гвинет, покойную жену-американку.

Так или иначе, разве замужество – не удел женщины? И если уж приходится выходить замуж, то чем плох Нейл Эрхарт, высокий, стройный, с черными пронзительными глазами, от одного взгляда которых ее бросало в дрожь.

– Бренна, девочка моя, только Нейл сможет тебя укротить, – частенько твердил отец со странной улыбкой, словно пытался убедить себя в правоте собственных слов.

Бренна недоумевала, почему он так часто повторяет это. Нейлу уже исполнилось тридцать три года; он был уже юношей, когда она сама все еще играла с деревянными лошадками, которых вырезал для нее Пэдди. Нейл учился в Оксфорде, в Мертонском колледже, потом много путешествовал по Америке и Франции, помогая отцу управлять разбросанными по всему свету многочисленными предприятиями и заниматься финансовыми делами семьи.

Ходили слухи, что Эрхарты связаны с американскими торговцами живым товаром, что Нейл растратил юность в безумных оргиях с прелестными мулатками Нового Орлеана и Гаваны и что серебристо-белый шрам на левой скуле был получен на дуэли.

Дуэли. Мулатки. Работорговля. О подобных вещах не принято знать девушкам из хороших семей. Но Бренна с детства отличалась ненасытным любопытством, и иногда ей удавалось подслушать обрывки разговоров своего брата Квентина с приятелями. Представляя Нейла в объятиях темнокожей девушки, Бренна трепетала от странного необъяснимого чувства. Однако она знала, что люди сравнивают ее с норовистой кобылкой, которую следует лаской и уговорами заманить в загон, и считают, что как только Нейл наградит ее парочкой ребятишек, она смирится и станет такой же, как остальные.

Но девушка продолжала твердить себе, что это неправда. Она выйдет замуж за Нейла, но не позволит укротить себя, не станет часами просиживать в гостиной за вышиванием. И никаких детей! Ее же собственная мать умерла родами!

Она была уже почти рядом с развалинами; кобылка громко цокала подковами по камням. Но поглощенная невеселыми мыслями девушка ничего не замечала. Неожиданно из-под самых ног лошади выскочил кролик и серым клубочком метнулся под прикрытие разрушенной стены. Испуганная Порция рванулась в сторону и, споткнувшись, медленно повалилась на бок, беспомощно рассекая копытами воздух. В мгновение ока Бренна оказалась па земле. Боль обожгла правую щиколотку. Усилием воли подавив подступающую к горлу тошноту, она, пошатываясь, поднялась на ноги и заковыляла к кобылке. Порция уже успела подняться и теперь испуганно закатывала глаза и держала на весу переднюю ногу.

Почему она так сильно погоняла лошадь? О, если бы только можно было повернуть время вспять! Противный кролик!

Бренна захлебнулась рыданиями. Отсюда до Лохлана, большого дома, выстроенного двадцать лет назад отцом Бренны, более трех миль. Три мили, которые придется преодолеть пешком, с растянутой ногой, ведя в поводу хромую лошадь. Боже, сколько же это займет времени?!

Позже Бренна так и не смогла сказать, когда и как ей удалось появиться в Лохлане. И девушка, и лошадь едва ковыляли. Лицо Бренны было черным от грязи, смешанной со слезами. Бриджи Квентина порвались в том месте, где острый камень поцарапал бедро. Густые спутанные волосы разметались по плечам. Смешно, но разве сейчас имеет значение что-то, кроме Порции!

– Мисс Бренна! Мисс Бренна! Что с вами?! Первым ее возвращение заметил старый грум Пэдди, который, задыхаясь, бежал от конюшни прямо по аккуратно подстриженному газону.

– Что с Порцией? – пропыхтел он, сжимая руку Бренны.

– О Пэдди!

На миг Бренна вновь превратилась в маленькую девочку, готовую выплакать боль и обиду в объятиях Пэдди, как в тот день, когда она свалилась с пони.

– Пэдди… Порция… ее напугал кролик, и она сбросила меня, но сама повредила ногу.

– Бедная скотинка, я так и знал. Она слишком норовиста, прямо беда! Совсем как ее хозяйка, доложу я вам! Но не волнуйтесь, я пригляжу за кобылкой, и не успеете оглянуться, она будет как новенькая!

Послышался всполошенный топот, и Бренна, обернувшись, увидела бегущих по газону отца и Квентина. Брат, как всегда, был облачен в аккуратный желтовато-коричневый фрак, однако на пальцах виднелись несмываемые следы чернил – вероятно, он снова писал стихи, единственное занятие, увлекавшее его, помимо пирушек с приятелями. Квентин был на год старше Бренны, и в детстве она почти не оставляла брата в покое, следовала за ним по пятам, плавала, бегала, устраивала скачки, не давая роздыха своему пони.

– Бренна, Бренна, в чем дело? Что произошло? – встревожено осведомился отец.

Девушка взглянула на него. Удлиненное лицо отца казалось бледнее обычного, круги под глазами – еще чернее. Он был в темно-синем фраке с широким воротником, облегающих панталонах и белой полотняной сорочке с жабо. Но ослепительная белизна сорочки лишь подчеркивала нездоровый желтоватый цвет кожи. Он сразу отметил необычный наряд и перепачканное лицо дочери. В глазах Квентина, однако, сверкнули веселые искорки.

И прежде чем отец успел рассердиться, Бренна рассказала, что случилось. Но к ее изумлению, Брендан громко рассмеялся:

– Хочешь объяснить мне, моя дикая розочка, что ты прошагала три мили с больной ногой?

Девушка кивнула. Улыбка Брендана сменилась безмерной усталостью. Только сейчас девушка заметила, как постарел отец.

– Что ж, Бренна, ты сама во всем виновата. Подумать только, скакать галопом перед самой свадьбой! Я не раз говорил тебе, что земля вокруг монастыря усыпана камнями и изрыта норами! Слава Богу, сегодня ты станешь женой Нейла, а уж он вряд ли доверит тебе такую прекрасную неукротимую лошадку, как Порция.

Сердце девушки болезненно сжалось. Отец, как всегда, прав. Она не заслуживает породистой лошади! И все же…

В груди заныло еще сильнее. Она так привыкла мчаться по полям и лугам, забыв обо всем на свете, лететь, как на крыльях, в неведомую даль. Но Бренна ничего не ответила, старательно избегая сочувственного взгляда Квентина.

– Что же до вашего облачения, юная леди, это настоящий позор, как, впрочем, вам самой прекрасно известно, – добавил Брендан, немного смягчившись. – Хорошо еще, что Нейл не видит тебя в обличье уличного оборванца!

– Готова биться об заклад, Нейл не придал бы этому большого значения, – отмахнулась девушка, в голосе которой странно сочетались ирландская певучесть и резкие американские интонации.

– Нейл Эрхарт? На твоем месте я не был бы столь самоуверен. Это горделивая семейка, Бренна. И чванная. Порой мне кажется… – Отец осекся.

– Что именно?

– Ничего. Всякая молодая девушка непременно должна выйти замуж, и чем раньше, тем лучше, особенно для таких необузданных и пылких, как ты. Наконец-то настал этот день! Все уже готово, и назад пути нет!

Он по-прежнему чего-то опасался, словно знал нечто, неизвестное Бренне. Девушка недоуменно уставилась на отца, но тут Пэдди осторожно повел кобылку в конюшню, и Бренна заковыляла за ним.

– Куда ты? – осведомился отец.

– Помогу Пэдди присмотреть за Порцией.

– Нет уж! Пора одеваться и ехать в церковь! Вспомни, сегодня день твоей свадьбы! Сейчас не до лошадей!

– Она не просто лошадь, она Порция! И если бы не я… Короче говоря, никто меня не остановит!

Когда Бренна упрямилась, подбородок ее сам собой выдвигался вперед, а глаза становились такого же цвета, как море в декабрьское утро.

– Ну, хорошо, хорошо, только постарайся не задерживаться. Пора готовиться к венчанию. И попроси Мэри потуже перевязать щиколотку.

Отец резко повернулся и пошел к увитому плющом дому.

– Я помогу тебе, сестричка, – вызвался Квентин, подхватив ее под руку.

Чуть повыше ростом, он, однако, походил на отца рыжевато-каштановыми волосами, удлиненным узким лицом и довольно большим, хотя и прямым носом. Сегодня от него едва уловимо пахло чернилами и виски, как всегда за последние несколько дней.

– Только безумица могла отважиться на такое в день собственной свадьбы, – проворчал он, подмигивая, – Надеюсь, это не окажется дурным знаком.

Чуть позже прошел небольшой дождь, но солнце упрямо пробивалось сквозь тучи, освещая землю косыми лучами. После дождя воздух был влажным, напоенным благоуханием цветов и трав. Именно такие дни любили Бренна и Порция и часто блуждали вместе в горах и на холмах, добираясь до самого Хаута, где на солнце переливалась синевой морская гладь и где девушка, привязав кобылку к дереву, часами стояла на краю отвесных скал.

Сегодня же, однако, она словно окаменела и безропотно терпела нежные заботы Мэри, которая, ворча, укладывала ее волосы то так, то этак, пока наконец не заколола их высоко на макушке, выпустив лишь несколько локонов, обрамлявших лицо девушки золотыми завитушками. Умение Мэри делать прически было известно всему Дублину, и немало дам шепотом жаловались, что подобный талант растрачивается зря на сорванца вроде Бренны Лохлан.

– Мисс Бренна, вы самая красивая невеста на свете, поверьте моему слову, – пробормотала Мэри, не позаботившись вынуть изо рта горсть шпилек. – Особенно теперь, когда мне наконец удалось умыть вас и перевязать ногу.

Мэри, тридцатипятилетняя экономка, жила в семье Лохланов с самого рождения Квентина. Именно она вырастила Бренну после смерти матери. Тощая, с квадратным лицом и неприступным видом, Мэри овдовела десять лет назад, когда по Дублину пронеслась эпидемия оспы. Ее кожа до сих пор была испещрена глубокими рытвинами. Пэдди говорил, что Мэри когда-то была очень белокожей и хорошенькой, но болезнь и годы вдовства превратили ее в старуху.

По команде Мэри Бренна повернулась перёд зеркалом, почти не обратив внимания на подвенечный наряд из белой тафты и кружев. Немного выше ростом, нежели это диктовалось модой, Бренна, однако, могла похвастаться тонкой талией, не нуждавшейся в шнуровках и корсетах, полными бедрами и удивительно упругой и пышной грудью для девушки, которой едва исполнилось восемнадцать.

Сегодня ее зеленовато-серые глаза, опушенные мохнатыми густыми ресницами, казалось, были устремлены в неведомую, недоступную посторонним даль. Розовые щеки раскраснелись так, что несколько веснушек на переносице, которые Мэри тщетно пыталась вывести смесью лимонного сока и пчелиного воска, были почти незаметны. Но полные красные губы судорожно сжались.

– Да, мисс Бренна, мужчине следует опасаться потерять такое сокровище, как вы! – повторяла Мэри. – Клянусь, вам к лицу этот серьезный вид! Конечно, я не пожелала бы вам каждый день падать с лошади, нет! Но все же…

Бренна вздохнула, наклонившись ближе к зеркалу, словно видя в нем незнакомку. Она, конечно, радовалась, что выглядит столь привлекательно, должно быть, это ужасно – родиться уродиной! Как смотрел на нее Нейл! Словно… словно раздевал глазами. Понравится ли она ему? И что будет…

Девушка тряхнула головой, не в силах больше предаваться мучительным мыслям. Ровно через час она станет замужней дамой, и мужчина, которому она будет принадлежать, получит право делать с ней все, что пожелает. Все… что, с таким трудом подбирая слова, объяснила ей Мэри несколько месяцев назад, когда поняла всю серьезность намерении Пепла.

Бренне страстно захотелось стиснуть худые плечи Мэри, уткнуться лицом в корсаж ее серого платья и закричать:

– Не могу! Не хочу! Не буду!

Но на лице экономки светилось такое счастливое ожидание, что Бренна не посмела дать себе волю. Оставалось лишь сидеть в своей комнате и приветствовать приехавших на свадьбу родственников, которые собирались погостить у них не меньше двух дней. Все восхищались ее волосами, платьем, трогали маленькую, сплетенную из волос и жемчуга брошь, принадлежавшую матери.

Наконец они отправились в Дублин. Колеса экипажей стучали по вымощенным брусчаткой улицам. Вскоре кареты остановились перед собором Крайст-черч, часовня которого была выстроена еще во времена Зигтрига, короля Ирландии. Бренна стояла рядом с отцом, положив на его рукав влажную от пота руку, слушая звуки органа и громкий шепот приглашенных.

– Как ты себя чувствуешь, Бренна? – тихо спросил Брендан. – Ты так побледнела! Не дай Бог, еще упадешь в обморок. Нога болит?

– Не волнуйся, Мэри туго перевязала ее, – ответила девушка, стараясь говорить как можно спокойнее. Она даже выдавила улыбку. – Через несколько минут все кончится.

– Нет, – вздохнул отец, – все еще только начинается.

При взгляде на Нейла во рту у нее мгновенно пересохло. Каким высоким он кажется в черном фраке, каким величественным! Его темные глаза словно впивались в нее. Нейл был намного выше Бренны, с худым лицом и скулами, выпирающими над впалыми щеками. Густые брови почти сходились на переносице, придавая ему свирепый вид. На щеке резко выделялся шрам.

Бренна надеялась увидеть в этих глазах хотя бы проблеск понимания, нечто вроде нежности. Но он лишь едва заметно улыбнулся уголком рта. Бренна почувствовала себя невероятно одинокой. Где-то над головой плыли бессмысленные слова брачной церемонии. Рядом только Нейл… с лицом собственника, наконец заполучившего желанную добычу. Да-да, она нашла нужное слово. Именно добыча. Он хочет завладеть ею… заставить…

Бренна прогнала тревожные мысли, облизнула сухие губы и уставилась прямо перед собой.

Она сама не помнила, как закончилась церемония и экипажи покатили обратно в Лохлан. Пока ее вещи грузили в дорожную карету, девушка переоделась в бледно-желтое шелковое платье с блестящей выработкой, плюшевую шляпку, отделанную жемчугом, и отороченный мехом суконный плащ. Потом снова уселась в карету рядом с Нейлом, который ободряюще сжал ее холодные пальцы.

– Ну, Бренна? Каково ощущать себя замужней дамой? – криво улыбнулся он, показывая белоснежные ровные зубы – одно из немногих достоинств, которые нравились ей в муже.

– Не так уж плохо, – ответила она, вынуждая себя говорить спокойно. Конечно, она чувствует себя как-то странно, неуверенно, точно во сне, но не допустит, чтобы он понял это.

– Я не успела сказать тебе, – неожиданно для самой себя прибавила Бренна, – но моя кобыла Порция упала и сильно повредила ногу. А я растянула щиколотку.

Нейл наклонился ближе, гладя ее по руке, словно несчастного обиженного ребенка.

– Бедняжка Бренна! Это не та кобылка, которую подарил тебе отец на день рождения? Полудикое создание! Удивляюсь, что мистер Лохлан позволяет тебе ездить на ней.

– Но я прекрасная наездница! – выпалила Бренна, вскидывая голову. – Даже отец признает это! Я сама объезжала Порцию и отлично с ней справляюсь!

– Не желаю больше слышать об этом ни слова! Кстати, Бренна, я давно хотел сказать, что отныне ожидаю от тебя скромного, примерного, подобающего настоящей леди поведения!

Он властно поднял руку, чтобы предупредить готовый сорваться с ее уст поток возражений.

– О тебе уже шепчутся, Бренна, и мне совсем не нравится то, что я слышал. Утверждают, что ты носишься на рассвете по холмам и лугам в мужских бриджах вместо приличествующей случаю амазонки. Будто ты ездишь по-мужски и мчишься галопом бог знает по каким местам. Говорят даже, что ты плавала в Лифли вместе с братом и его приятелями!

– Именно так и утверждают? – На щеках девушки загорелись жаркие багровые пятна.

– Да. И, уверяю тебя, подобные сплетни мне не по душе.

– И, зная все это, ты тем не менее решил жениться на мне? – пробормотала Бренна, не сводя с него глаз.

Нейл резко втянул в себя воздух:

– Я посчитал это болтовней высохших от злости старух, которым больше просто нечего делать – и, поколебавшись, добавил: – Кроме того, ты так прекрасна, Бренна, такое сокровище… с этой молочно-персиковой кожей и своими упругими…

Его рука скользнула по ее плечу, легла на вздымавшуюся грудь. Дрожь пронизала девушку, странно-сладостный трепет начался в пальцах ног и пробрался в низ живота. Бренна задохнулась от неожиданности.

– Прости. Я не хотел пугать тебя, дорогая. Но ты теперь моя жена. Моя жена.

Он покрыл ее лицо быстрыми сухими поцелуями. В нос ударил его запах – смесь помады, мыла и крахмала.

– Ты моя жена, – снова прошептал Нейл, почти не отрывая губ от ее шеи. – И Бог видит – я ждал этого, мечтал стать первым, кто… Бренна, если бы ты только знала, сколько бессонных ночей я провел, думая о том, как ты сладка, как нежна… а волосы! Как бы мне хотелось распустить их по твоим обнаженным плечам и зарыться лицом в это благоухание…

Бренна, застыв, сидела рядом с ним, почти ничего не слыша. Его рука вновь накрыла ее грудь, потирая и лаская соски, и тысячи огненных молний опалили тело, обожгли лоно. Значит, вот что обычно мужчина делает с женщиной? И тогда в ее крови вспыхивает пламя, лишая се сил и воли? Она смутно обрадовалась тому, что кучер не видит происходящего и карете.

Нейл сжал другую грудь с пугающей настойчивостью.

– Подожди, пока мы доберемся до дома.

– Твоего дома, – почему-то подчеркнула Бренна.

– И твоего тоже. Ты теперь моя жена, не забывай.

Экипаж свернул на узкую дорогу, зажатую меж каменных стен, и невдалеке появился особняк Эрхартов. Окруженное великолепными английскими садами и газонами темное здание имело два длинных крыла, причем в левое была встроена высокая старинная башня. Дом казался не очень приветливым – слишком черными и холодными были древние камни. Но кто-то расставил свежесрезанные цветы в холле, и родители Нейла, приехавшие сюда прямо из собора, приветствовали новобрачных вместе со слугами.

Бренна старательно улыбалась, с ужасом спрашивая себя, по-прежнему ли горят ее щеки и догадываются ли присутствующие о том, как взволновали ее ласки мужа.

Отец Нейла был таким же высоким и сухопарым, как сын, со свирепыми, полуприкрытыми тяжелыми веками глазами, хотя желтизна кожи говорила о плохом здоровье. Он выступил вперед и взял ее за руку.

– Добро пожаловать, дорогая Бренна.

Голос человека, привыкшего отдавать приказы и ждать немедленного беспрекословного повиновения. Девушка вздрогнула. Теперь ей тоже придется подчиняться этим приказам. Она послушно растянула губы в улыбке, сознавая, что жесткий взгляд черных глаз скользит по ее телу почти так же по-хозяйски, как взгляд сына. На миг Бренна почувствовала себя фамильной собственностью, подобно дорогим гобеленам, драгоценностям, лошадям и собакам.

– Благодарю вас, – едва слышно вымолвила она.

– Да, мы очень рады, – кивнула мать Нейла, стоявшая немного позади мужа. Тоже худая и одета в черное, словно сегодня день скорби, а не радости. Она пристально изучала Бренну, и девушка вызывающе воззрилась на свекровь, понимая, что выглядит не самым лучшим образом – щеки раскраснелись, волосы выбились из-под шляпки.

– Вы, наверное, хотите освежиться, – предположила леди Эрхарт. – Мы отвели вам с Нейлом превосходные покои. Очень просторные. Вам понравится.

Она взмахом руки отпустила слуг, и Бренна, растерянно оглядев холл с высокими потолками, огромными каминами и выцветшими гобеленами, вздохнула, мечтая оказаться в своей теплой и уютной комнате в Лохлане, где по полу разбросаны ковры из овечьих шкур, а на кровати лежит лоскутное покрывало. Но тут Нейл потянул ее к лестнице, и девушка покорно пошла за ним.

* * *

– Ну вот и наши комнаты, Бренна. Тебе нравится? Они оказались на верхнем этаже, где пахло мылом, воском и плесенью. Нейл открыл дверь в гостиную, обставленную темной тяжелой мебелью с вишневой бархатной обивкой. Пол устилают турецкие ковры, над камином висит потускневший от времени портрет, писанный маслом. Бренна затаила дыхание. Придется каким-то образом оживить эти унылые комнаты, иначе она просто не сможет здесь жить.

Нейл отпел ее и дальний конец, к низким окнам; выходившим на идеально распланированные, невыносимо скучные сады с одинаково подстриженными деревьями.

– Днем, сидя за шитьем, ты можешь смотреть отсюда на сад и холмы. Море почти рядом, хотя прибой не слышен.

Бренна молчала, вспоминая о Порции, оставленной в отцовской конюшне, и представляла себя, сидящую в этой безвкусной, чопорной комнате за вязанием или пяльцами.

– Я терпеть не могу рукоделие, – внезапно призналась она, отстранившись от мужа. Но Нейл, будто не слыша, продолжал смотреть в окно.

– Хорошо, что ты будешь под присмотром моих родителей, поскольку скоро мне предстоит отправиться в Новый Орлеан и Гавану. Отец требует, чтобы я завершил важную сделку. В мое отсутствие тебе составит компанию мать.

– Ты уезжаешь? – удивилась девушка.

– Надеюсь, ты не станешь возражать? – осведомился Нейл с довольным видом. Его, по-видимому, тешила сама мысль о том, что жена будет по нему скучать. – Это чисто деловая поездка. После моего возвращения мы отправимся в Европу в свадебное путешествие. Ну а пока отец не может без меня обойтись. Он нечасто покидает Ирландию. У него бывают сильные приступы подагры и одышки. Кроме того, он страдает морской болезнью.

Нейл сухо рассмеялся и, потянувшись к ней, прижался всем телом. Девушка вновь ощутила знакомый запах помады и мыла.

– Но я отплываю не сегодня, – пробормотал он, – поэтому не будем пока об этом думать. Сегодня нас ждет куда более приятное занятие, не так ли, душечка?

Нейл почти грубо припал к ее рту, шепча между поцелуями:

– Ты так невинна, дорогая Бренна, с этими огромными задумчивыми глазами и телом, до которого никто, кроме меня, не дотрагивался…

Сердце Бренны билось громко и неровно. Его язык скользнул ей в рот. Девушка растерялась. Она не подозревала, что он прижмется к ней столь властно и требовательно. Она задыхалась в его стальных объятиях, не хотела этих жадных поцелуев. Однако по телу медленно разливалось наслаждение. Колени подгибались, дыхание участилось. На лбу выступила испарина. Неужели это любовь? Любовь к человеку, ожидавшему от нее слепого повиновения?

Но тут Нейл так же внезапно разжал руки.

– Как бы мне ни хотелось… все-таки лучше подождать до вечера. Я пойду в свою старую спальню, чтобы ты смогла отдохнуть и переодеться, – нерешительно пробормотал он. – Если тебе понадобится что-то, дерни за шнур сонетки, и придет горничная.

– Спасибо. Мне, наверное, лучше прилечь. Или… или прогуляться.

– Если захочешь пройтись, я провожу тебя. Здесь есть па что посмотреть. Отец подумывает о том, чтобы выстроить лабиринт, обсаженный живой изгородью, это сейчас очень модно в Лондоне. Возможно, тебе любопытно будет взглянуть на то место, где мы собираемся его устроить.

Он вышел. Девушка опустилась в кресло, ощущая под пальцами жесткий ворс. Здесь, в этой комнате, ей предназначено просиживать целыми днями. Читать, разрисовывать фарфор. А по вечерам петь и играть на фортепьяно для гостей и домочадцев. Говоря по правде, это единственное подобающее леди занятие, которое нравилось Бренне. Природа наградила ее очень сильным чистым сопрано, восхищавшим всех знакомых. Когда-то она даже мечтала о сценической карьере, но, конечно, никто бы ей этого не позволил. Разве леди могут петь в опере?!

– Леди, – презрительно фыркнула Бренна, пытаясь придумать, как лучше убедить Нейла взять ее в Америку и на Кубу. Кроме того, по словам отца, именно в Новом Орлеане живет ее тетка, сестра матери.

* * *

День, казалось, тянулся бесконечно. Нейл, как и обещал, повел Бренну прогуляться по окрестностям, но ей почему-то было не по себе среди ровных ухоженных цветников, прилизанных клумб и симметрично высаженных кустов. Нейл, однако, был сама любезность и не сводил с нее глаз. Бренна чувствовала себя не в своей тарелке. Он поклонялся той, существовавшей лишь в его воображении, идеальному созданию, совершенно не похожему на настоящую Бренну.

Вечером в длинной, вымощенной каменными плитами столовой был накрыт ужин, на который родители Нейла пригласили немногочисленных гостей. Бренна почти не разговаривала. Голова кружилась от выпитого по настоянию Нейла вина. Тот продолжал придвигать ей бокал за бокалом, смеясь, когда девушка протестовала, что и без того выпила порядочно. За столом царила праздничная, немного приподнятая атмосфера, словно все ждали чего-то необыкновенного от сегодняшнего вечера.

Наконец Нейл и Бренна попрощались с собравшимися, и девушка перехватила странный взгляд свекрови, в котором, как ей показалось, светилось нечто вроде жалости. Но Нейл, не давая времени задуматься, повел ее наверх. Бренна пьяно пошатнулась. В щиколотке вновь запульсировала боль, и Бренна, споткнувшись, едва успела тяжело опереться на руку мужа.

– Не падай, дорогая. Рано. Еще рано, – пробормотал Нейл.

– Ты заставил меня выпить слишком много вина, – пожаловалась она, с удивлением отмечая, как заплетается язык. Неужели это ее голос? Неужели все это – громкий смех, доносящийся снизу, руки Нейла, обнимающие ее, головокружение – и впрямь происходит на самом деле?

– Вот как? Не будь глупенькой, дорогая. Всем молодоженам позволяется пить вино в брачную ночь. Оно обладает расслабляющими свойствами.

– Вряд ли я хочу расслабиться. Мне не нравится, когда ноги не слушаются!

– Не волнуйся, я доведу тебя туда, где ты сможешь прилечь!

Они снова вошли в отведенные им покои, и на этот раз Нейл плотно прикрыл дверь и повернул ключ в замочной скважине. Сняв фрак, он небрежно бросил его на спинку кресла. Сумерки в это время года наступали поздно, и последние лучи солнца еще лежали на цветастом ковре. В комнатах пахло свежестью, словно слуги успели все прибрать, пока длился ужин. В полутьме рубашка Нейла сверкала снежным островком.

– Бренна, – прошептал он, – как мне… я больше не в силах ждать. Я должен взять тебя прямо сейчас…

Он подхватил ее на руки и, прижимая к себе, понес в спальню. Бренна почувствовала, как ее кладут на мягкую перину, увидела над собой балдахин на четырех столбиках и поняла, что лежит на кровати. Их общей кровати, которую они отныне будут делить.

В комнате было достаточно света, чтобы она смогла разглядеть мебель красного дерева и огромный резной гардероб, занимавший почти все пространство. Бренна боролась с нарастающей паникой, металась по подушке и старалась превозмочь страх.

Время словно остановилось. Несколько долгих мгновений Нейл стоял над ней, тяжело дыша. Потом просунул руки ей под спину, рванул, и пуговицы платья разлетелись в разные стороны.

– Я не могу ждать, дорогая, – повторил он. – О, не тревожься о платье. Я подарю тебе тысячу новых нарядов, тысячу поцелуев, все, что ты захочешь, – бормотал он, раздирая тонкую ткань. Он стянул платье до талии и взялся за бретельки сорочки. Бренна порывисто села, прикрывая руками грудь.

– Что ты делаешь? – выдавила она наконец. – Что ты…

– Выполняю супружеский долг, дорогая, только и всего. Обещаю, все будет хорошо, успокойся…

Успокоиться? Но он так близко: губы впиваются в ее губы, язык проник в рот и ласкает ее язык, руки стаскивают платье и нижние юбки. Девушка стала сопротивляться, испуганная настойчивостью Нейла. Она не представляла, что он так силен. Нейл навалился на нее, прижимая к перине. Бренна продолжала вырываться, но воля постепенно таяла, уступая странной слабости, разливавшейся по телу.

– Моя неукротимая золотоволосая девственница, как яростно ты сопротивляешься… но уже недолго… я покорю тебя…

Слова лились непрерывным потоком, назойливо проникая в уши. Его губы скользили по изгибам груди, язык терзал напряженные соски, возбуждая в девушке неведомые доселе ощущения.

Она словно во сне наблюдала, как поспешно он сбрасывает одежду, насильно раздвигает ее ноги. Что-то твердое и пульсирующее проникло в нее.

Бренна лежала, придавленная его тяжестью, чувствуя, как он вонзается в нее все глубже и глубже, как напрягается, изгибаясь, его тело и наконец вздрагивает в неудержимых спазмах.

Кажется, все кончилось. Девушке хотелось плакать. Оглушенная, она и сама не знала, чего ожидала от сегодняшней ночи, но, во всяком случае, не этих ласк, от которых ломило все тело. Боже, ни капли нежности! Бренна была невероятно измучена, словно сама ее душа подверглась грубому насилию.

Нейл, все еще тяжело дыша, откатился от нее на край кровати.

– Ну, Бренна, моя прекрасная юная девственница, кажется, жеребец уже успел покрыть кобылу?

– О чем ты?

Бренна, отказываясь поверить своим ушам, поспешно натянула на себя одеяло.

– Так, значит, ты потеряла невинность прежде, чем я заполучил тебя! Мне казалось…

– Невинность? Но… но я в жизни не была ни с одним мужчиной! И даже не подозревала, что это такое!

– Лжешь!

Что с ним случилось? Куда девался тот Нейл, который прижимал ее к себе, шепча бессвязные странные слова? Одним прыжком он очутился на другом конце комнаты и стал натягивать панталоны.

– Кто он? Один из конюхов, насладившийся тобой на травке, подальше от глаз отца? Или приятель брата затащил тебя на берег Лифли и задрал юбки?

Бренна села, прижимая к груди одеяло. В висках стучало от бешеной ярости.

– Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? Словно я… какая-то грязная тварь, потаскуха!

– А разве это не так?

Нейл, сжав кулаки, метался по комнате. В сумеречном свете его шрам казался особенно зловещим.

– Ты пришла ко мне не девушкой, это совершенно ясно. Ни крови, ни боли. И я вошел в тебя так же легко, как в любую девку, подобранную на улице! О, меня не обманешь! У тебя были мужчины! Верно?

– Н-нет… никогда…

К полнейшему изумлению Бренны, он схватил ее за плечи и стал трясти. От него исходил едкий запах пота, и Бренна с ужасом увидела, что грудь мужа покрыта густыми черными завитками. Его пальцы впивались в нежную кожу. Бренна отталкивала его, изо всех сил стремясь вырваться. Одеяло свалилось на пол, обнажая ее груди и бедра, засиявшие мягким светом в полутьме. Нейл отшатнулся, как от удара.

– Выставляешь напоказ груди… шлюха! Обманула меня… притворялась невинной…

– Я не шлюха, – отчетливо-холодно бросила Бренна. – Это ты сорвал мою одежду, испортил платье и вцепился в меня, как дикий зверь. Именно ты…

Он ударил ее по лицу. Боль пронзила виски, из носа закапала кровь.

– Значит, вот как ты обращаешься с женой, Нейл?

Она отодвинулась от него, нащупала ногами пол и вскочила, прихватив с собой одеяло. Судорожно кутаясь и него, Бренна прошептала:

– Изнасиловать меня, обвинить в распутстве, избить – и все из-за того, что я попыталась защититься?! Я была невинна, что бы ты там ни думал! Давно, лет в двенадцать, я упала с лошади, и ты прав – текла кровь и было больно. Может быть, именно тогда я потеряла девственность, не знаю. Но до этой ночи ни один мужчина не приближался ко мне, и я… я… ужасно жалею, что согласилась выйти за тебя!

Губы Нейла конвульсивно дернулись.

– Но ты моя жена, дорогая Бренна!

Нейл вцепился в одеяло и, невзирая на сопротивление девушки, сорвал его.

– Взгляни на себя, – прошипел он с такой злобой, что Бренну охватил ужас.

«Одержимый, – вне себя от страха подумала она. – Он одержим».

– Посмотри на свое тело! – продолжал Нейл, – Только такой глупец, как я, мог посчитать тебя невинной! Эти груди… слишком полные для девушки твоих лет! И живот, созданный для ласк… Идиот, я воображал, что этот лакомый кусочек никто не успел попробовать! – Он помедлил и уже более спокойно объявил: – Так или иначе, ты моя жена. Ни один мужчина больше не притронется к тебе, ни один. Кроме меня.

– Ты говоришь так, словно я… собака или лошадь… твоя вещь! – разъяренно воскликнула девушка.

– Ты моя. – И в подтверждение этого заявления он слегка ударил ее по щеке, чтобы показать свою власть над ней. – И если я обнаружу, что моя драгоценная собственность ускользнула в поля с кем-то еще, я найду лекарство, которое покажется тебе слишком горьким!

Холодные клещи сжали сердце Бренны. Она не могла отвести глаз от полученного на дуэли шрама.

– Ты не сделаешь этого… – прошептала она.

– Кажется, я тебя расстроил? Испугал? Ты не знаешь, что тебя ждет, и поэтому волнуешься?

Он все сильнее выкручивал ей руку и почему-то подтаскивал к окну, из которого открывался безмятежный вид на сад.

– Нет, пожалуйста! – охнула девушка. – Мне больно!

Она попыталась освободиться, но больная нога подвернулась, и Бренна тяжело рухнула на пол. Пытаясь сохранить равновесие, Нейл отпустил ее и уперся ладонями в оконные стекла. Но незапертая рама неожиданно широко распахнулась, увлекая его за собой. С тихим сдавленным криком Нейл перевалился через подоконник и исчез. Только оконные рамы все еще раскачивались на поскрипывающих петлях.

Бренна кое-как поднялась, и выглянула вниз. Там, на земле, лежал Нейл, словно огромная, в человеческий рост кукла. Тело застыло в неестественной позе, спина изогнута под невероятным углом. Она так и не поняла, жив он или мертв.

Бренна долго стояла, не в силах шевельнуться… Во рту пересохло так, что она не могла ни сглотнуть, ни закричать. Земля, казалось, перестала вращаться, и единственным звуком, доносившимся до нее, был щебет птиц в кустарнике.

Девушка даже не вспомнила, что стоит у окна совсем голая.

Глава 1

Апрель 1820 года

Теплое и желтое, как свежесбитое масло, новоорлеанское солнце проникло сквозь плотные занавеси и заиграло в черепаховых гребнях, привезенных Бренной из Ирландии.

«Даже солнечный свет кажется здесь влажным, – подумала девушка, зачесывая назад длинные волосы. – В этом городе все мокрое – воздух, коричнево-маслянистые воды Миссисипи, вечно выходящей из берегов в самое неподходящее время, кипарисовые заросли, бесконечные проливные дожди». Растения и цветы, почти греховные в своей роскоши, поднимались и расцветали мгновенно, как в джунглях, захватывая каждый клочок земли. Даже сорняки вымахали ростом с Бренну!

На девушке были лишь сорочка и панталоны: духота стояла невыносимая, и каждая клеточка ее тела молила о прохладе. Конечно, сидеть в таком виде неприлично, но в спальне, кроме нее, никого не было. Правда, вот-вот появится Мэри, но Мэри не в счет.

Бренна посмотрела в волнистое зеркало. Ее густые золотистые волосы были аккуратно разделены прямым пробором и закреплены гребнем на макушке. Красиво уложенные букли обрамляли лицо. Бренна нахмурилась, коснулась локона и уронила руки на колени. Не все ли равно, красивая у нее прическа или нет? И какое значение имеет, как она выглядит сегодня, завтра, послезавтра?.. Она изнывала от тоски, уныния, вынужденного безделья, влажная жара лишала сил, и вот уже десять месяцев каждую ночь ее мучили кошмары.

Даже сейчас, при свете дня, Бренна задрожала, вспомнив картинги, живо отпечатавшиеся в мозгу. Нейл, распростертый на земле в отвратительно гротескной позе с белым как смерть лицом. Сколько раз после этого видела она его таким! И во сне его лицо с каждой ночью все приближалось, так что она могла рассмотреть капли пота на лбу, губы, застывшие в уродливой гримасе. И оскал. Страшный оскал. Вот-вот клыки вонзятся ей в горло.

И в это мгновение она всегда просыпалась с бешено колотящимся сердцем и судорожно сжатыми кулаками. Иногда она пробуждалась с криком и едва успевала подавить его, чтобы тетя Ровена или кузина Абьютес не вбежали в комнату, пытаясь узнать, что случилось.

И каждую ночь, увидев этот сон, Бренна вставала, зажигала свечи и долго расхаживала по прекрасно обставленной комнате, которую отвела ей тетушка. Взад-вперед, слева направо, от окна к двери до тех пор, пока она не валилась с ног от усталости. Лишь тогда Бренна могла наконец беспробудно уснуть. Она никогда не забудет жуткую ночь. Даже сейчас Бренна могла воскресить в памяти каждую мелочь, начиная с той минуты, когда она скорчилась у окна, безмолвно взирая на тело мужа. Единственное, чего она не знала, – сколько ей пришлось простоять неподвижно, не отрывая взгляда от лежавшего внизу Нейла.

Потом она услышала крик. Один из слуг наткнулся на хозяина. Встав на колени, он приложил ухо к его груди и, словно отдавая последний долг, уложил Нейла поровнее, перекрестился и пробормотал молитву. И посмотрел вверх. Глаза лакея широко раскрылись, и Бренна, только сейчас спохватившись, что ее грудь обнажена, быстро отскочила от окна.

Интуитивно сообразив, что необходимо как можно быстрее одеться, поскольку с минуты на минуту в дверь постучат и потребуют ответа, Бренна подобрала одежду, но к своему отчаянию заметила, что пояс нижней юбки разорван, а на платье, сшитом по последней моде, не осталось пуговиц. От талии по подолу висели лохмотья.

Но прикрыться все же необходимо! Бренна дрожащими руками натянула платье. Оказалось, что в самом низу лифа еще сохранились две пуговицы, и она поспешно их застегнула. Поглядевшись в зеркало в тяжелой позолоченной раме, девушка была потрясена собственной внешностью. Волосы, так любовно убранные к свадьбе, спутанной гривой свисали по спине. На щеке горел красный след от пощечины, из ноздрей тянулись засохшие красные дорожки. Правый глаз заплыл.

И действительно, почти сразу же в дверь заколотили. Бренна устремилась в гостиную, придерживая рукой платье на спине. Отыскав ключ, лежавший на резном шкафчике, она вставила его в замочную скважину. На пороге, хрипло и тяжело дыша, появился лорд Эрхарт с багровым от ярости лицом.

– Что здесь случилось? Что ты сделала с моим сыном?!

– Я… я ничего…

Она заикалась, словно нерадивый лакей, пойманный на краже хозяйского бренди. Черные глазки внимательно всматривались в нее, изучая каждую черту. Но тут, к счастью, на смену смущению пришел гнев.

– Хотите знать, что произошло?

Девушка повернулась, чтобы Эрхарт смог получше разглядеть клочья платья.

– Я расскажу! Ваш сын Нейл разорвал на мне одежду… взял силой… – Она задохнулась и замолчала, боясь, что заплачет.

– Так что он сделал? – Лорд Эрхарт молниеносным движением стиснул ее плечо.

«У него лицо безумца, – подумала Бренна, дрожа от озноба.–Совсем как у сына».

– Я сказала… он… он…

– Но что ты сделала с ним? – хрипло пробормотал лорд Эрхарт. – Мой сын лежит в саду едва живой. Его мать рыдает над ним. Я бы хотел знать, что стряслось на самом деле.

Последние силы покинули девушку.

– Нейл жив? – прошептала она.

– Да. Еще дышит. Я послал за доктором и велел слугам отнести его в дом на носилках. А ты надеялась, что покончила с ним?

– Нет! О нет… я не убивала его, если вы это имели в виду. Это был несчастный случай. Он… он выкручивал мне руку, и я поскользнулась на ковре. Нейл потерял равновесие и пытался опереться об оконное стекло. Но рамы распахнулись, и он выпал.

– А почему он выкручивал тебе руки?

– Потому что… потому… – беспомощно лепетала Бренна.

– Потому что ты потеряла невинность до свадьбы, – прорычал лорд Эрхарт. – Потому что посмела встать перед алтарем, как порядочная девушка, и обманом пролезла в нашу семью, как змея, грязная ты девка! Нейл все сказал! Успел прошептать мне, пока слуги ходили за носилками. – Он шагнул к ней, и Бренна с колотящимся сердцем стала отступать.

– Что… вы собираетесь сделать? – пролепетала она.

– Пока не знаю. Нейл – мой единственный сын. Подобного позора наша семья еще не видывала. Если даже Нейл выживет, то все равно станет всеобщим посмешищем! Быть выброшенным из окна в первую брачную ночь! Его назовут слабаком, ничтожеством, пародией на мужчину! Как он будет страдать. И все это дело рук жалкой девчонки! – с презрением бросил лорд Эрхарт.

Бренна уперлась спиной в стену. Дальше пути нет. И неизвестно, на что способен этот человек. Кроме того, она – жена Нейла и, следовательно, полностью находится во власти Эрхартов. Сама мысль об этом сводила ее с ума.

– Я пальцем к нему не притронулась! – взорвалась Бренна. – Он сам во всем виноват! Если бы не пытался искалечить меня, этого не случилось бы! Не смейте обвинять меня в том, чего я не совершала!

– Довольно! Долг женщины – повиноваться мужу. Покорно сносить все, что ждет ее в супружеской постели! Чудовищно даже представить, что ты… ты…

Он безжалостно стиснул ее руку. Бренна снова заметила в его глазах искорки безумия. По-видимому, он был слишком обозлен, чтобы слушать доводы разума. Но позже, когда Эрхарт немного опомнится, в его душе непременно вспыхнет жажда мести. Кто-то должен заплатить за все, что стряслось с Нейлом, и этим «кто-то» непременно станет она.

Под окном раздался крик. Эрхарт машинально повернулся и ослабил хватку. Воспользовавшись неожиданной свободой, Бренна выдернула руку и, прежде чем лорд успел опомниться, протиснулась мимо него и побежала по коридору, не обращая внимания на боль, раскаленными иглами терзавшую щиколотку.

Выскочив на лестницу черного хода, она кубарем скатилась вниз, слыша за спиной шаги Эрхарта. Ступеньки ноли на кухню и в кладовые, и она летела по ним, подняв юбки до колен и благодаря Бога за то, что догадалась сунуть ноги в туфли.

Из буфетной послышались возбужденные голоса – должно быть, слуги обсуждают несчастье, радуясь хоть какому-то событию в их унылой повседневной жизни. Молясь, чтобы никто ее не увидел, девушка выскользнула из боковой двери и, промчавшись через огород, спряталась в зарослях. Тьма наконец окутала землю, превратив деревья и кусты в сказочных чудовищ, искажая знакомые очертания предметов. Хорошо, что она заодно скрыла и Бренну!

Только часа два спустя девушка добралась до Лохлана, проделав весь путь бегом, шагом и ползком по каменистой дороге, пока едва не свалилась от усталости. Бренна спотыкалась о камни, ссадила до крови коленки, поцарапала руку о шипы и растеряла последние пуговицы, так что спина ужасно мерзла. И наконец с облегчением увидела Лохлан, который венчал высокий холм, словно дворец, и был окутан желтым светом. ДОМ.

Она проковыляла через газон к входной двери, нечеловеческим усилием воли подняла молоток,[1] стукнула несколько раз и упала на пороге.

Много позже, когда девушку принесли в спальню, вымыли, и Мэри, причитая и охая, перевязала ей раны и смазала синяки мазью, Бренна рассказала отцу все как было, не утаив даже обвинений Нейла, хотя при этом смущалась так, что с трудом выговаривала слова.

– Но ты ведь была девственной, Бренна? – охнул Брендан Лохлан, потемнев от боли.

– Клянусь могилой матери, отец, это чистая правда. Я… я шесть лет назад упала с пони, и… у меня пошла кровь… Мэри подтвердит тебе. Просто… девушка не может признаться отцу в подобных вещах, вот и все. Поверь, отец, ни один мужчина не дотрагивался до меня!

– Верю. Ты всегда была честной девочкой, Бренна. Кроме того, тебя в отличие от твоих ровесниц совсем не интересовали поклонники. – Отец метался по комнате, точно тигр в клетке. – Подумать только, что Нейл Эрхарт осмелился сделать такое с моей дочерью!

Лицо Бренны на миг застыло.

– Все было прекрасно, пока он не решил, что я потеряла невинность до свадьбы. И тут превратился в зверя. Словно… словно передо мной был сам дьявол.

– Боюсь, ты права, дорогая Бренна. Теперь я это ясно вижу. Мне следовало бы понять. Но я хотел видеть тебя замужем, устроенной и счастливой рядом с мужчиной, который мог дать тебе все необходимое. Я позволил себе обмануться условиями брачного контракта, обещанием богатства и роскоши, вместо того чтобы…

Бренна накрыла ладонью руку отца.

– Теперь это не важно, папа. Честное слово, не важно. Благодарение Господу, я дома. Кошмар кончился, и я буду по-прежнему жить здесь. Мне… мне не хочется становиться замужней женщиной, отец. Нейл хотел на всю оставшуюся жизнь заточить меня в гостиной с шитьем и вязаньем! Но я никогда не вернусь туда! Никогда!

Отец печально покачал головой.

– Бренна, мне очень жаль, но ты не можешь остаться в Лохлане. Это невозможно.

– О чем ты? Неужели станешь возражать, если я снова переберусь в свою спальню и…

– Конечно, нет. Но Эрхарты заявят на тебя свои права. Как сказал твой свекор, семейной гордости нанесен сокрушительный удар. Наше несчастье станет предметом сплетен во всей округе. Думаешь, они потерпят, чтобы ты осталась здесь, всего в шести милях от их поместья, и каждое утро выезжала на прогулку, словно ничего не случилось? Или позволят жене Нейла, которую отныне считают своей собственностью, так легко ускользнуть? Нет, в любую минуту кто-нибудь может появиться на пороге и потребовать, чтобы ты вернулась.

– Ни за что. Скорее я умру, – прошептала девушка.

– Не волнуйся, я не собираюсь обрекать свою дочь на муки. Над тобой бесчеловечно издевались, и при необходимости я стану защищать тебя с оружием в руках. Однако надеюсь, что до этого не дойдет. Твой брат не способен ни на что подобное. Конечно, он не совсем безволен, но в нем нет той силы духа и стойкости, которые отличают тебя, Бренна.

Брендан сухо рассмеялся.

– Если бы все было наоборот, и природа наделила бы Квентина твоим характером, а тебя – его мечтательностью и мягкостью…

– Ты в самом деле готов драться ради меня?

– Нет. Я уже решил, что делать. Ты, Квентин и Мэри немедленно отправляетесь в Америку, в Новый Орлеан, к сестре твоей матери Ровене Батлер. Она не откажется принять тебя. Я напишу ей, что смертельно болен, и жить мне осталось совсем недолго, и поэтому не желаю, чтобы ты видела мои страдания. К тому же здесь, в Дублине, я не смогу вывести тебя в свет и дать достойную тебя жизнь, как это сделает она.

– Какой ужасный обман, отец, – вздрогнула Бренна. – Не могу даже думать спокойно о твоей смерти, пусть и мнимой.

– Но я вынужден сочинить правдоподобную историю, чтобы мне поверили! Никто в Америке не должен знать о твоем неудачном замужестве. Будем считать, что этого дня не было. Я позабочусь о том, чтобы ваш брак объявили недействительным… или чтобы ты получила раз-под, даже если для этого придется отправиться в Лондон и подкупить всех членов парламента. Что-нибудь придумаю. А ты поплывешь в Америку и начнешь новую жизнь.

– Но…

– Тебе всего восемнадцать, девочка, и впереди еще много счастливых лет. Благодарение Богу, мы не католики, иначе ты до старости оставалась бы связанной с Нейлом.

– Но я не хочу покидать Ирландию.

– Другого выхода нет. И пойми одно – ты больше никому не должна рассказывать о своем замужестве, даже тетке. Я прикажу Квентину и Мэри молчать. Для всех посторонних ты незамужняя невинная девушка.

Бренна попыталась протестовать, но отец остановил ее повелительным жестом.

– Если хочешь получить хоть какой-то шанс на счастье, забудь о вчерашнем дне.

Бренна почти не спала этой ночью. На следующее утро Мэри сказала, что приезжал слуга Эрхартов и принес записку. Нейл Эрхарт остался в живых, но парализованным ниже пояса. Он до конца дней своих не сможет ходить, ездить верхом и любить женщин.

Это было полгода назад. Бренна приехала в Новый Орлеан, оторванная от всего, что любила, несчастная и измученная кошмарами, преследовавшими ее по ночам.

Дом Ровены Батлер оказался величественным зданием в греческом стиле на Притания-стрит в американском квартале Нового Орлеана. Бренна, потрясенная невиданными зрелищами, звуками и запахами, наплывавшими со всех сторон, быстро усвоила, что в этом старинном французском городе американцы по-прежнему считались выскочками.

Ее дядя Эймос, как всегда, днем был у себя в конторе, поэтому гостей встречала только тетя Ровена, маленькая, изящная, с рыжевато-каштановыми волосами, совсем как у матери Бренны. Но на этом сходство кончалось. Мать Бренны была нежной и светилась добротой и участием. Тетя Ровена, очевидно, отличалась твердым характером. На лбу пролегли глубокие морщины, и резкие линии шли от крыльев носа к уголкам рта – похоже, она нечасто смеялась. На Ровене были серое муслиновое домашнее платье и белоснежный чепец – наряд, в котором она выглядела безупречно, несмотря на жару. Она поздоровалась, взяла у Бренны письмо от отца и быстро его прочитала. Показалось ли Бренне, что лицо тетушки вмиг побелело?

– Я… я очень сожалею, что ваш батюшка болен, – выдавила она наконец. – Прошло много лет с тех пор, как мы виделись, но… – Она плотно сжала губы. – Странно, что он не захотел видеть детей у своего смертного одра.

– Отец настаивал на нашем отъезде, – пробормотала Бренна, жарко вспыхнув.

– Все же… Но так или иначе, оставайтесь здесь, сколько захотите. Надеюсь, вы подружитесь с моими дочерьми, Джессикой и Абьютес. Они сейчас у модистки, но когда вернутся, будут рады видеть вас.

Ровена говорила сухо, отчетливо-деловито и неприветливо и при этом, прищурясь, оглядывала Бренну, словно ей не слишком понравилась племянница. Однако вскоре вновь прибывшие были прекрасно устроены. Бренне отвели спальню, оклеенную изящными обоями с рисунком из чайных роз. Мэри после некоторого размышления поселили в маленькой комнатке на верхнем этаже подальше от чернокожих слуг.

Квентин немедленно решил, что снимет холостяцкую квартиру в другом квартале города.

– Ни за что не обреку себя на заключение в этом доме, где полно женщин, – беспечно заявил он тете Ровене. – Поэтому ради соблюдения приличий и всеобщего покоя мне лучше жить отдельно, особенно еще и потому, что я привык поздно возвращаться.

И, верный своему слову, Квентин в течение недели устроился в уютной квартирке неподалеку от Кенел-стрит и нанял мулата по имени Этьен, которому предстояло совмещать обязанности камердинера и повара.

Оказалось, к счастью, что Бренна не беременна – последнее стало очевидным во время долгого плавания. Мэри поила ее омерзительным на вкус снадобьем, и все закончилось благополучно.

– Благодарение Иисусу, Марии и Иосифу, – облегченно вздохнула Мэри, увидев неоспоримое доказательство того, что отвратительное зелье подействовало. – Это единственное, о чем я волновалась, так волновалась, что почти не могла спать. Ох, уж эти мужчины! Что бы вы делали, очутившись в Новом Орлеане одна, беременная, без помощи и поддержки! Ваш отец не желал, чтобы это случилось, значит, по его мнению, все само собой должно было обойтись! Тьфу!

Жизнь Батлеров текла безмятежно, гладко, без перемен и неожиданных происшествий. Дни проходили в визитах, ответах па письма, примерках, вышивании, росписи по фарфору и занятиях музыкой. Казалось, почти все жители города играли на каком-нибудь музыкальном инструменте. Джессика предпочитала орган и фортепьяно, а ее сестра была превосходной арфисткой.

По вечерам устраивались ужины, танцы, семья ездила в оперу, на музыкальные вечера и балы, и все с единственной целью – найти достойные партии обеим мисс Батлер. Джессика, младшая, была ровесницей Бренны, стройной грациозной девушкой, похожей на мать, с такой же желтоватой кожей и столь же самоуверенная. У нее уже появилась едва заметная морщинка между бровями – еще десять лет, и из нее выйдет вторая Ровена.

Старшую дочь назвали Абьютес в честь розовых цветов земляничного дерева, растущего в Массачусетсе, где родился ее отец, Эймос Батлер. Абьютес уже исполнилось двадцать. Высокая и еще более стройная, чем сестра, с глазами необычайного фиалкового цвета, она привлекала все взоры. Ее деликатное сложение и утонченные черты лица считались очень модными в те времена, однако судьба жестоко подшутила над девушкой – в семнадцать лет она поскользнулась на мокром тротуаре и сломала левую ногу в двух местах. Кости срослись неправильно, пришлось снова их ломать, и Абьютес пролежала в постели почти до восемнадцати лет, когда настала пора выезжать в свет, и что всего хуже – хромота так и осталась навсегда. По этой причине и еще из-за своей непреодолимой застенчивости Абьютес до сих пор была не замужем, хотя Бренна считала, что она куда красивее сестры.

Время текло довольно быстро, но каждый новый день ничем не отличался от предыдущего. Невзирая на вечную влажную духоту балы и вечеринки следовали нескончаемой чередой, и сорочка неприятно липла к телу, покрытому испариной. Москиты и комары донимали так, что Бренна была вынуждена раздеваться и спать под пологом. Она так мечтала об Ирландии, ее прохладном ветерке, зеленых холмах и чистом воздухе. Но теперь о Дублине напоминали лишь кошмары да редкие письма от отца, в которые тот неизменно вкладывал деньги для Бренны и Квентина.

Бренна сидела за туалетным столиком, нехотя укладывая волосы, и с тоской думала о том, что нынче вечером придется присутствовать на очередном музыкальном вечере, где ее, конечно, заставят петь. Правда, пение – единственное, что примиряло ее с сегодняшним событием, по крайней мере минуты, проведенные за фортепьяно, позволяли ненадолго забыть об изуродованном теле Нейла.

В дверь тихо постучали. Бренна быстро потянулась за пеньюаром, брошенным на спинку кресла.

– Бренна, можно войти?

– Конечно.

Это оказалась Абьютес в сиреневом домашнем платье, красиво оттенявшем фиалково-голубоватые глаза.

Если бы не хромота, Абьютес давно бы вышла замуж и, возможно, успела бы родить не одного ребенка. Бренна искренне не понимала, почему мужчины не замечают прелестного овального личика и обращают внимание только на физический изъян. Или придают такое значение девственности и не думают о самой девушке…

– Я упражнялась на арфе, пока не стерла пальцы, – пожаловалась Абьютес, – и решила, что мне просто необходимо с кем-то поговорить. Я не помешаю? – И прежде чем Бренна успела ответить, затараторила: – Тебе не надоело фортепьяно? Думаю, из всех нас только Джессике по-настоящему нравится музыка. Правда, так или иначе приходится играть каждый день. Всех нас выставляют напоказ, как призовых цыплят, и если мы, не дай Бог, возьмем не ту ноту – беды не миновать. У мамы опять целую неделю будет несварение.

Бренна рассмеялась.

– Как приятно видеть тебя смеющейся, кузина, – заметила Абьютес, подходя к скамеечке под окном и садясь. Бренна недоумевала, как она ухитряется двигаться так грациозно, несмотря на хромоту. – Я уже начала подозревать, что ты никогда не улыбаешься.

– Я? – пролепетала Бренна. – Не улыбаюсь?

– Ну да! О, кажется, я опять не то говорю, но ты казалась такой несчастной с тех пор, как появилась здесь. Наверное, все из-за отца, правда? Подумать только, знать, что он так болен, и разлучиться навсегда! Ужасно!

Бренна почувствовала, как загорелись щеки, и, схватив расческу, стала вертеть ее в руках, не зная, что отцетить. Как трудно хранить тайны, особенно от искренней дружелюбной Абьютес!

– И могу себе представить, как ты скучаешь по дому, – продолжала кузина, – ты так часто вспоминаешь об Ирландии и о лошади, которую пришлось оставить. Интересно, тосковала бы я по Новому Орлеану, если бы мне тоже пришлось уехать?

Абьютес, поднявшись, выглянула в сад, где буйно цвели магнолия и жасмин.

– О! Кстати! Я не сказала тебе, кто собирается приехать на сегодняшний вечер?

– Нет, но мы с тетей Ровеной дважды проверяли список приглашенных. Среди них и братья Ринн, Ульрик и Тоби, очень богатые и влиятельные и оба ищут невест, почтенный судья, недавно овдовевший, готов снова вступить и брак, и Монти Карлайл, состоятельный плантатор, который, по странному совпадению, тоже собирается жениться… – Абьютес, весело хихикнув, состроила гримаску.

– Нет-нет, мы уже виделись с ними не меньше десяти раз! Я имею в виду одного человека, с которым ты незнакома, потому что он недавно вернулся из Китая и Кубы, и бог знает откуда еще. Необыкновенный мужчина… почти все девушки Нового Орлеана сходят по нему с ума, и, думаю, любая бросилась бы к его ногам, стоит ему лишь намекнуть!

– Только не я. По-моему, я никогда не смогу броситься к ногам мужчины. Говоря по правде, я даже не уверена, что хочу выйти замуж… – Бренна вовремя закусила губу, не успев выговорить последнее слово «снова».

– Ты обязательно изменишь свое мнение, когда увидишь его, Бренна. Высокий, светловолосый, и… конечно, он даже не посмотрит на меня, – осеклась Абьютес. – Но кроме того, он член одного из старейших семейств известных судовладельцев Бостона и приехал в Новый Орлеан почти два года назад, чтобы вложить деньги в судоходную компанию. И представляешь, получил прибыль в миллион долларов! Папа сам рассказывал! И он не какой-то противный скучный предприниматель – пускается в невероятные приключения и объездил полсвета. Мама считает его эксцентричным, но она у нас известная пессимистка и всегда видит в людях только дурное! Он сам плавает на собственных судах, и не пассажиром, а капитаном. Утверждает, что не собирается быть вечно прикованным к высокому табурету в конторе и желает посмотреть мир, где случается столько всего необыкновенного.

– Наверное, он успел побывать во многих странах, – с легкой завистью вздохнула Бренна.

– О да! А женщины… сколько сплетен я наслышалась! Но, Бренна, я должна предупредить тебя, берегись! Его первая жена умерла всего через год после свадьбы. Говорят, у него множество любовниц в Новом Орлеане, и не только квартеронок, но и белых… самые прекрасные белые женщины в городе! И вроде бы он может заставить их делать все, что пожелает!

– Но, Абьютес, – удивилась Бренна, – тебе не кажется странным, что тетя отважилась пригласить в дом такого человека?

– Ну… это Новый Орлеан, – пожала плечами кузина, будто это все объясняло. – Кроме того, вряд ли до мамы дошли слухи… или она просто не обращает на них внимания. Всем известно, что здешние мужчины заводят любовниц – квартеронок или окторонок.[2] О них только шепчутся, но стараются не замечать, хотя это чистая правда. Если бы мы отказывались выходить замуж за всех холостяков, которые содержат цветных любовниц…

Абьютес многозначительно улыбнулась.

– Поэтому дамы предпочитают на все закрывать глаза и притворяться, что ни о чем не подозревают. Так легче всего. Кроме того, Кейн Фэрфилд богат, гораздо богаче отца, и, боюсь, мама придает этому обстоятельству огромное значение. Только креолы могут позволить себе свысока смотреть на такую вещь, как богатство.

Бренна уже хотела было спросить еще что-то, но тут в дверь постучала Мэри. Настало время одеваться к вечеру.

Ирландка бесцеремонно выпроводила Абьютес, пообещав прийти к ней, как только уложит волосы Бренны. Парикмахерские таланты Мэри пользовались огромным спросом в доме Батлеров. В такие дни, как сегодня, она проводила целые часы, украшая прически девушек лентами, цветами, черепаховыми гребнями и затейливыми локонами.

– Вы готовы одеваться, мисс Бренна? – осведомилась Мэри и, не дожидаясь ответа, вынула из гардероба бледно-зеленое атласное платье и темно-зеленый, отделанный тесьмой шелковый спенсер. Длинный жакет, надевавшийся поверх платья, был в большой моде у американских дам, и тетя Ровена настаивала, чтобы племянница постоянно его носила.

– Опять одеваться, – вздохнула Бренна.

– Довольно жалоб, мисс Бренна! – велела Мэри, поднимая платье и разглаживая складки. – Вы уже совсем взрослая, и ваш отец послал вас в Америку специально для того, чтобы вы веселились, ездили на балы и начали здесь новую жизнь. И я собираюсь в точности выполнять все его наказы. Поэтому надевайте-ка этот туалет, юная леди. Цвет ужасно вам идет.

– Но мне совсем не хочется каждый вечер ездить на балы и праздники! – запротестовала Бренна. – Как мне хотелось бы снова оказаться в Лохлане, оседлать Порцию и помчаться вскачь! Знаешь, Мэри, мне кажется, я просто не рождена быть леди. Бог ошибся, когда сделал меня таковой. Мне следовало родиться цыганкой… или… – Бренна замолчала, не в силах придумать себе достаточно рискованного занятия.

– Простите, мисс, но вам придется потерпеть еще немного, по крайней мере пока вы не найдете себе подходящего мужа. Сомневаюсь, что ваша тетя Ровена сможет вынести присутствие в доме незамужней племянницы до конца дней своих.

– Тогда я вернусь в Лохлан.

– Невозможно, дорогая. Вспомните, кто ждет вас там! Нейл Эрхарт, парализованный калека, который никогда не сможет ходить и винит за это вас! Бр-р-р! Просто мороз по коже, когда думаю, как, должно быть, вас ненавидит этот человек! Поверьте, гораздо спокойнее, когда между вами и Нейлом Эрхартом целый океан.

Бренна вспомнила безумный взгляд Нейла, когда тот выворачивал ей руку.

– Мне все равно, Мэри! Какая ужасная несправедливость! Мужчины могут оставаться холостыми сколько захотят, путешествовать повсюду, скакать верхом по улицам в полнейшем одиночестве, без присмотра служанки или компаньонки!

Мэри неодобрительно поджала губы, отчего ее худое лицо в оспинах стало еще суровее.

– А кто говорит о справедливости, мисс Бренна? Жизнь всегда такова, и в этом ничего нового. Рано или поздно вы тоже окажетесь в постели мужчины, как все мы.

– Только не я! – негодующе выпрямилась Бренна.

– Но вы уже там побывали. Не забывайте о том, что только чудо Господне помешало вам забеременеть! Нет, этим всегда кончается, и вы скоро в этом убедитесь. – Положив руки на плечи Бренны, горничная повернула ее к зеркалу: – Взгляните на себя! Вы созрели для брачных утех. И любой мужчина при виде вас поймет это.

Глава 2

После ухода Мэри Бренна долго стояла у окна, глядя на цветущие магнолии и весело журчавший фонтан с каменным купидоном, недавно установленный по приказу дяди Эймоса, несмотря на то что тетя Ровена считала подобное украшение чересчур фривольным. Смеющийся мальчик выдувал из рога струи воды.

Как часто в эти дни Бренна думала о матери. Прелестная, милая Гвинет Лохлан повстречала мужа – отца Бренны – в Нью-Йорке, где жила со своей семьей. Брендан совершал длительное путешествие по Америке и вернулся домой женатым человеком. «Когда-нибудь, дорогая, ты вырастешь и найдешь мужчину такого же чудесного, как твой отец. Тогда ты поймешь, что любовь прекрасна.». Мать сказала это за несколько недель до своей смерти. Она умерла родами, произведя на свет недоношенного мертвого мальчика. Но теперь, глядя на мирный пейзаж, Бренна усомнилась в правоте матери. Вместо любящего мужа и счастливой семейной жизни она обрела Нейла и ночные кошмары…

Резкий стук в дверь прервал течение ее невеселых мыслей.

– Бренна, ты готова? Я могу посмотреть, как ты выглядишь?

И тетя Ровена, не дожидаясь ответа, широко распахнула дверь. Она была одета в роскошное платье из темно-синей тафты, отделанное атласными лентами, слишком свободное в талии, словно она совсем недавно похудела.

– Бренна, повернись, пожалуйста. Дай хорошенько взглянуть на платье. Мне показалось, что на последней примерке модистка безжалостно его сузила.

Девушка послушно повернулась в тихом шелесте атласных юбок.

– Нет, все в порядке. Цвет очень идет тебе, хотя мне не нравится, что вырез так обнажает грудь. Однако ничего не поделаешь, приходится следовать моде, – вздохнула, тетя Ровена. – Ты так похожа на мать, хотя волосы гораздо ярче. – На мгновение лицо тети омрачилось, но она тут же взяла себя в руки. – Как бы там ни было, тебе придется поспешить вниз. Гости собираются.

– Да, тетя.

– И прежде чем выйти, накусай губы, чтобы покраснели. Самые завидные женихи сегодня будут здесь.

– Хорошо, тетя.

– Тоби Ринн тобой особенно интересуется.

– Разве? Я не заметила.

Тоби Ринн был богатым торговцем, высоким, безобразно толстым и похожим, по мнению Бренны, на гигантскую жабу. Он действительно почти не отходил от нее па балах и вечеринках.

– Возможно, тебе следует быть повнимательнее, – процедила тетя Ровена. – Тебе скоро девятнадцать. И я уверена, что твой отец, посылая тебя в Америку, имел в виду кого-то вроде Тоби Ринна, не так ли?

– Хотите сказать, кого-нибудь побогаче и противного, как зеленая лягушка? – парировала Бренна. – Уверена, отец вовсе не пожелал бы мне подобного жениха!

На щеках тетки загорелись ярко-красные пятна.

– Неужто ты вздумала грубить, Бренна Лохлан? И это после всего, что я сделала для тебя, дала крышу над головой, ввела в лучшее общество… Я чрезвычайно удивлена твоим поведением.

– Нет, тетя Ровена, я не собиралась грубить. Простите, если обидела вас, но… просто Тоби Ринн мне не нравится. Он напоминает… – Бренна осеклась, боясь еще больше оскорбить тетку.

Та недовольно поджала губы.

– Мне почему-то не очень хочется узнать, кого он тебе напоминает. Ну а теперь идем, Бренна. И помни: выпрямись, спускайся медленно, с легкой улыбкой. Не опускай голову, не тереби складки платья, не сбегай по ступенькам, как… как жокей, который спешит на скачки.

– Да, тетя, – в третий раз послушно повторила Бренна, чуть поморщившись.

В последующие месяцы она так живо помнила все подробности этого памятного вечера – от элегантных дамских туалетов до тускло-коричневого фрака в обтяжку, который надел дядя Эймос. Девушка приостановилась на верхней площадке широкой винтовой лестницы и медленно, с гордо поднятой головой, как велела тетя, начала спускаться.

Сегодня все окна были открыты, и по комнатам гулял легкий ветерок. Свечи ярко горели в люстрах и канделябрах. С красных гардин стряхнули пыль, обитые Дамаском диваны выбивали, пока в них не осталось ни пылинки. Пол пахнул пчелиным воском. Повсюду были расставлены цветы, аромат которых смешивался с благоуханием духов.

Бренна украдкой огляделась. Слева на стуле для фортепьяно сидела кузина Джессика в алом атласе и о чем-то беседовала со старшим, уже немолодым братом Тоби Ульриком. Тот, наклонившись к ней, внимательно слушал, поигрывая золотой цепочкой от часов.

«Боже, если бы только отец смог приехать сюда, – подумала Бренна. – Его последние письма были такими грустными!»

Она заметила идущего навстречу Тоби Ринна, широкоплечего и представительного, в зеленом фраке с широким воротом и длинных панталонах, облегавших мощные мускулистые бедра. Несмотря на сравнительную молодость, он пользовался большим уважением семьи, и Ульрик часто прислушивался к мнению брата.

– Бренна! Вы сегодня неотразимы!

Тоби взял девушку за руку и устремил пылающий вожделением взгляд на ее грудь. Бренна удачно пошутила, с трудом подавляя необъяснимую дрожь. Тоби Ринна отнюдь нельзя было назвать уродом: немало девушек мечтали выйти за него замуж. Но Бренне казались омерзительными его жирное тело и грубовато-привлекательное лицо с бачками чуть длиннее, чем диктовала мода. Мохнатые брови нависали над маленькими голубыми глазками, а губы были неприятно красными, словно он постоянно кусал их или облизывал. В свои тридцать лет Тоби уже был одним из самых влиятельных жителей города. Как утверждал Эймос, чем больше появлялось на Миссисипи пароходов и плоскодонок, тем больше возникало возможностей у молодого энергичного человека приобрести немалое состояние. Правда, о Риннах было известно только то, что они приехали из Нью-Йорка, невероятно богаты и крайне вспыльчивы.

Тоби проводил Бренну в столовую, кивнув по пути Джессике и Ульрику, не столь громоздкому, как младший брат, но с такими же ярко-красными губами. Ульрик был в черном, но так и сверкал золотом и бриллиантами. Вот уже несколько месяцев он ухаживал за Джессикой, и тетя Ровена таяла при одном намеке на романтические отношения между этой парой. Со слов Абьютес Бренна заключила, что дела в семействе Батлеров не слишком хороши – в последнее время Эймос сделал несколько неудачных вложений, в противном случае вряд ли тетя Ровена проявляла бы такое радушие по отношению к Риннам.

– Хотите пунша, Бренна? – осведомился Тоби с таким видом, будто беседует о чем-то интимном, и повел девушку к огромному столу, уставленному блюдами с холодной индейкой, креветками, говяжьими ножками в уксусе, салатом с омарами и жареным филе.

– Спасибо, только пунш. Я не голодна.

За пуншем Тоби рассказывал Бренне о пароходе, который намеревался купить и отделать плюшем и золотом, устлать коврами и обставить мебелью красного дерева.

– И конечно, мы будем подавать только выдержанные вина, все самое лучшее! – хвастал он. – По моему мнению, пароходы – вещь весьма доходная! Через двадцать лет их здесь будет хоть пруд пруди!

Тоби продолжал говорить о делах, о большой партии товара, доставки которой ожидал, о новостях из Нечиза, где недавно взорвался паровой котел на пароходе. Но Бренна, почти не слушая, глядела на Абьютес, которая с несчастным видом сидела в кресле на другом конце комнаты.

Кузина, обычно веселая, жизнерадостная и неудержимо болтливая в обществе женщин, краснела и замыкалась в присутствии мужчин. Несколько недель назад па балу в доме Райделлов Бренна, случайно войдя в дамскую комнату, увидела горько плачущую Абьютес и утирающую ей слезы крайне разгневанную тетю Ровену.

Но сегодня, очевидно, для огорчений не было повода. На глазах у Бренны тетя решительно взяла под руку невысокого темноволосого жилистого мужчину и подвела к старшей дочери. По липу тети Ровены легко можно было прочесть, что на этот раз она не даст сбежать потенциальному жениху дочери.

Бренна улыбнулась, но тут же прислушалась к словам Тоби и недоуменно нахмурилась.

– …поэтому она живет в Нечизе вместе с мачехой, которая снова вышла замуж, а теперь Мелисса приехала погостить в Новый Орлеан… вот и она. Бренна, позвольте познакомить вас с моей сводной сестрой Мелиссой Ринп.

Суховатые нотки в голосе Тоби позволяли предположить, что он не питает к сестре большой любви. Бренна обернулась и увидела девушку ошеломляющей красоты. Светлые, искусно уложенные локоны обрамляли овальное личико с бледной полупрозрачной кожей, чувственными пухлыми губами и косо посаженными кошачьими глазами, в которых сверкали насмешливые искорки. Пышная белоснежная грудь вздымалась из выреза желтого атласного платья. Талия казалась настолько тонкой, что ее можно было обхватить ладонями.

Воцарилась неловкая тишина. Девушки смотрели друг на друга, испытывая мгновенно вспыхнувшую взаимную неприязнь, интуитивную и необъяснимую.

– Мелисса погостит в моем доме месяц-другой, – пояснил Тоби. – Конечно, я позаботился нанять компаньонку с прекрасными рекомендациями.

– Вот как?

– Да, я приехала повидаться кое с кем, – пояснила Мелисса, мягко растягивая слова.

– Надеюсь, вам понравится наш город.

– Вы правы. Здесь есть чем развлечься, – лукаво улыбнулась девушка, явно наслаждаясь только ей самой понятной шуткой.

Но тут тетя. Ровена невольно спасла Бренну от неприятного общества, ударив в китайский гонг и возвестив о начале вечера. Смеясь и болтая, приглашенные потянулись в гостиную, где бледная взволнованная Абьютес уже сидела за арфой.

Она стала играть, опустив глаза и мрачно поджав губы, не обращая внимания на отчаянные жесты матери, безмолвно требующей, чтобы дочь улыбалась. Потом Джессика, куда более смелая и спокойная, помня на этот раз, что хмуриться ни в коем случае нельзя, исполнила несколько фортепьянных пьес, снискав одобрительные аплодисменты. Громче всех хлопал Ульрик Ринн. Наконец настала очередь Бренны, которая пела старые любовные баллады своей родины на гэльском языке. Для нее эта часть вечера была лучшей, позволявшей хотя бы ненадолго отдаться колдовским чарам музыки. Гости притихли, и даже Мелиссу Ринн, казалось, захватили жалобные нежные мелодии: все это время она не шевельнулась, загадочно блестя глазами…

Бренна уже почти допела последнюю песню, когда у дверей послышался легкий шум – на пороге появился запоздалый гость. Бренна, чуть скосив глаза, увидела высокого широкоплечего мужчину, двигавшегося с легкостью и грацией дикого жеребца. Светло-каштановые, выгоревшие на солнце короткие волосы слегка вились на писках. На загорелом до черноты лице сверкали ясные синие глаза, смотревшие словно в самую душу девушки. Черты лица, казалось, высеченные резцом скульптора, почти идеальные в своем совершенстве, чуть портили раздвоенный подбородок и две глубокие ямочки в уголках рта.

Бренне удалось допеть до конца, хотя ее почему-то бросало то в жар, то в холод. Она не знала, куда девать глаза и руки. Этот пронизывающий взгляд выводил из себя, будто незнакомец прикасался к ней, нежно лаская слегка загрубелыми ладонями.

Бренна не помнила, как встала из-за фортепьяно и в знак благодарности присела перед аплодирующими гостями. Она смутно сознавала только, что мужчина направляется к ней. Фрак и панталоны цвета голубиного крыла обтягивали его, как вторая кожа. Девушка заметила, что его плечи необычайно широки, талия тонка, а ноги стройны и мускулисты.

Он оказался рядом и властно взял Бренну за руку, словно пришел специально ради нее.

– Кто вы? – В бархатном баритоне незнакомца отчетливо слышался бостонский акцент. – Я думал, что знаком со всеми молодыми леди в Новом Орлеане, но, очевидно, ошибался. Вы недавно приехали?

– Я… меня зовут Бренна Лохлан.

– Бренна Лохлан, – медленно повторил он, наслаждаясь звуками ее имени.

– Да, племянница тети Ровены… приехала из Дублина, где я… мой отец…

– Надеюсь, я не смутил вас своим поздним прибытием?

Его глаза смеялись: казалось, он прекрасно понимал, что с ней творится и почему она запинается на каждом слове.

– Знай я, что вы так чудесно поете, уверяю, постарался бы приехать как можно раньше.

– Благодарю за комплимент, – сухо ответила Бренна. – Нет, вы не смутили меня. И, кстати, кто вы? Не помню, чтобы вы представлялись.

– Кейн Фэрфилд, недавно вернувшийся после созерцания всех чудес Востока.

– Кейн Фэрфилд! Тот самый, кто… – Вспыхнув, она поспешно прикусила язык.

– Тот самый, о ком сплетничает весь город? Вижу, вы уже кое-что слышали обо мне, – расхохотался он. – Похоже, люди вроде меня вечно шокируют порядочных дам, восседающих в чистеньких гостиных и считающих, что мужья должны иметь лилейно-белые руки и бездельничать с утра до вечера. И все же… – Он улыбнулся ей, и Бренна сочла его слишком самоуверенным. – И все же эти самые леди обожают, когда в их жизни случаются небольшие приключения, и с наслаждением ожидают, что каждую минуту может произойти нечто невероятное… хотя и признают подобные фантазии крайне неприличными.

Он словно прочитал ее мысли. Девушка вырвала руку и отступила.

– Вы, кажется, большой знаток женщин, не правда ли? Возможно, некоторые и ведут себя именно так, но далеко не все!

– Возможно, – пожал плечами Кейн. – А может быть, и нет, дорогая Бренна. Мы ведь почти не знакомы, не правда ли?

– Совершенно верно, и я сомневаюсь, что нам доведется познакомиться поближе!

– О; на это не надейтесь, Бренна Лохлан. Нам с нами суждено весьма близко узнать друг друга.

Их взгляды скрестились, и глаза Кейна полыхнули синим пламенем. Бренна почувствовала себя кроликом, сжавшимся в ожидании неминуемой гибели от зубов лисицы. Спасительный гнев отрезвил ее. Как смеет Кейн смотреть на нее с таким видом, словно она – одна из тех женщин, которых оп может «заставить плясать под свою дудку», как утверждала Абьютес? Ну так вот, она, Бренна, не то что остальные! И ни один мужчина не возьмет над ней верх и не сумеет укротить взглядом!

Они не отводили глаз до тех пор, пока колени Бренны не подогнулись.

– В один прекрасный день, леди… – начал он так тихо, чтобы не расслышали окружающие, но в этот миг кто-то встал рядом, и чары развеялись. Бренна услышала нежный голосок Мелиссы:

– Ну вот наконец и вы, Кейн! Я повсюду вас искала! Почему вы опоздали? Пропустили почти весь концерт, и я уже гадала… – приторно улыбаясь, пропела она, скрывая недовольство.

Девушка прошла мимо Бренны, полностью игнорируя ее, и коснулась плеча Кейна странно-интимным жестом. Кейн, не обращая больше внимания на Бренну, наклонился и шепнул Мелиссе нечто такое, от чего она покраснела и схватила его за руку. Бренна не могла не признать, что они – прекрасная пара: он с его чисто звериной грацией и она – миниатюрная и совершенная, как итальянская камея.

– Прошу простить нас, Бренна, – сказал Кейн, слегка кланяясь. – Хочу воздать должное вашему пению. Надеюсь, мне повезет услышать его еще раз.

Бренна с застывшей на губах улыбкой смотрела, как они с надменным видом направляются к чаше с пуншем. В этот момент она не знала, кого ненавидит больше.

Вечер тянулся бесконечно. В довершение всего к ней подошел Квентин с почти пустым бокалом пунша в руках. Его лоб блестел от пота.

– Прекрасно поешь, сестрица, прекрасно. Я словно опять очутился в милой старой Ирландии. У тебя голос, как у лесной птички.

– Квентин, что с тобой? – охнула Бренна. – Ты как-то странно выговариваешь слова.

– Разве? Я прекрасно себя чувствую, сестра, – промямлил Квентин. Черты его красивого лица словно расплывались, уголки рта были безвольно опущены. – Я видел тебя с Тоби Ринном. По-моему, он весьма к тебе расположен. Отец был бы счастлив, узнай он об этом. Богатый человек, известный во всех порядочных домах. Правда, и в некоторых непорядочных тоже.

– О, кому нужен Тоби? Лучше поговорим о тебе, Квентин. Мы почти не видим тебя последнее время, и ты всегда являешься поздно или обещаешь и не держишь слова. Тетя Ровена очень сердита.

– Черт с ней, с тетей Ровеной. Она занята лишь тем, что подыскивает своим дочерям женихов побогаче. – У Квентина определенно заплетался язык. – Деньги, деньги, деньги, больше она ни о чем не думает!

– А ты, Квентин, кажется, изрядно выпил.

Бренна не могла видеть брата таким – едва державшимся на ногах, пьяным и злым. В Лохлане он тоже частенько бывал нетрезв, особенно после вечеринок с приятелями, однако всегда оставался добродушным и веселым. Несколько его сонетов было опубликовано, и Квентина, несомненно, ждали слава и успех. Но Бренне не хотелось, чтобы брат чересчур увлекался развеселой ночной жизнью Нового Орлеана.

– Неужели я действительно немного перебрал? – преувеличенно мрачно нахмурился Квентин. – Ну что ж, возможно, ты права. При такой погоде вечно мучает жажда. Мы вместе с… другом раздавили бутылочку вина и забыли о времени.

– О Квентин! Может, в таком случае тебе лучше отправиться домой? Увидев тебя, тетя Ровена скажет, что ты испортил ей вечер.

– Не я один. В этом доме немало других джентльменов, которые успели основательно приложиться к пуншу! Даже твой Тоби Ринн нагрузился! Удивительно, что ты этого не замечаешь!

– Он не мой Тоби Ринн! И думаю, мне следует попросить кого-нибудь из слуг доставить тебя домой в экипаже. Вряд ли ты сумеешь добраться пешком!

– Нет… никаких экипажей. Свежий воздух мне полезен.

Квентин неловко шлепнул себя по шее, пытаясь убить назойливого москита, и почти вывалился на широкое крыльцо с белыми колоннами.

– Иди в дом, Бренна, я сам найду дорогу! Этьен меня ждет. А ты возвращайся и постарайся получше провести время. Отец хотел, чтобы ты веселилась, – с сарказмом бросил он.

– Веселилась? Я не…

Но брат уже исчез. Бренна медленно вошла в дом и сразу же наткнулась на Абьютес, сидевшую на диване в компании все того же коротышки. Он что-то увлеченно говорил, а девушка упрямо рассматривала сложенные на коленях руки. На ее щеках цвел румянец.

– Бренна, Бренна, я искал вас!

Тоби Ринн проталкивался сквозь толпу с двумя полными закусок тарелками.

– Бренна, вы так прекрасны сегодня, что я просто не могу отвести глаз! Если бы вы знали, как много я о вас думаю…

Он поставил тарелки на мраморный столик и наклонился к девушке.

Бренна впервые видела его так близко. В глазах Тоби светилась та же животная жажда обладания, что и у Нейла. Бренна знала, что стоит им остаться наедине, и Гоби не преминет прижать свои толстые красные губы к ее губам.

«Нет, – сказала она себе, – этого не случится, как бы ни старалась тетя Ровена. Тоби Ринн нравится другим девушкам, но не мне. И я не стану его поощрять».

Бренна отстранилась и встала.

– Я должна вас покинуть. Тетя Ровена просила…

– О, пусть она провалится!

С неожиданным для такого грузного человека проворством Тоби схватил ее за руку и потянул обратно. Бренна охнула: до сих пор она не представляла, как он силен и настойчив.

– Не будь здесь так много народа, Бренна, я бы поцеловал ваши прелестные губки. По правде говоря, если бы не правила приличия и этикет, я бы…

– Но, к счастью, здесь собралось большое общество, так что вам не придется меня целовать. И даже останься мы одни, я бы этого не позволила. Мне совершенно неинтересно…

– Неинтересно? – Тоби самоуверенно усмехнулся, и Бренна снова вздрогнула. – Бренна, дорогая, вы так невинны! И за вами еще ни разу не ухаживал настоящий мужчина. Вы не представляете, чего ожидать, и мне хотелось бы стать вашим наставником. Когда мы поженимся, я научу вас любить меня по-настоящему…

– Поженимся? – переспросила Бренна, уставясь на него.

– Да, конечно. Почему, по-вашему, я не отходил от вас все это время? Неужели вы не видите, что я одержим вами? Вы стали наваждением, манией, я не могу насытиться вашим присутствием и должен постоянно видеть вас, слушать ваше пение и смех…

Тоби сжал ее руку своей, огромной и влажной, и на какое-то безумное мгновение она задалась вопросом, каково это – очутиться в постели с этим тучным, сильным, как бык, человеком? Он задушит ее властными мокрыми поцелуями…

– Нет! – вскрикнула девушка. – Нет, Тоби! Я не могу выйти за вас замуж! Я… я вообще не хочу замуж.

Тоби запрокинул голову и рассмеялся. У него на шее судорожно задергалась жилка.

– Вы непременно станете моей женой! Я именно тот мужчина, кто вам нужен! Неужели такое изысканное создание способно остаться старой девой? Да это преступление против природы.

– Тем не менее я не желаю становиться вашей, да и вообще ничьей женой.

Глаза Тоби зловеще блеснули. По лицу медленно расползался нездоровый румянец.

– Похоже, вы в самом деле не притворяетесь.

– Вы правы.

– Так вот, Бренна Лохлан, – объявил он, отчетливо выговаривая каждое слово, – не часто меня отвергают женщины, которых я выбираю. Я всегда получаю то, что хочу, Бренна, а на этот раз желаю только вас. И не воображайте, что сможете легко отделаться от меня.

– Но я…

– Повторяю, я хочу вас. И не сердите меня, дорогая Бренна, а запомните хорошенько: именно я – тот человек, который научит вас любви. Я, Тоби Ринн.

Раскрасневшись, Бренна ускользнула наконец от Тоби и поспешила в дамскую комнату. Что, если все заметили ее страх и ярость, мокрые от непрошеных слез ресницы? Жаль, что гости еще не разъехались и она не может подняться к себе и уткнуться лицом в мягкую, набитую гусиными перьями подушку!

– Мисс Бренна? Чем я могу помочь вам? – спросила Хетти, молодая рабыня, сидевшая в дамской комнате за столом, на котором были разложены нитки, иголки, булавки, шпильки, гребни, веера, нюхательные соли и другие необходимые вещи, которые могли в любой момент понадобиться гостьям. Хетти была ровесницей Бренны и, очевидно, наслаждалась, рассматривая вереницу дам в модных туалетах.

– Нет, спасибо, все в порядке. Просто… я немного устала.

Она уселась на изящный табурет и посмотрелась в зеркало в затейливой позолоченной раме. Неужели эта разрумянившаяся девушка с мечтательными глазами – она, Бренна Лохлаи? Светло-зеленое платье красиво облегало грудь и талию. Почему она не выбрала какой-нибудь другой наряд, не с таким низким вырезом, почти открывшим грудь и кремово-гладкие плечи?

– Ой, какая вы красавица, мисс Бренна! И платье такое чудесное. Все леди сегодня – ну прямо картинки! – Спасибо, Хетти. Ноя, кажется, зря надела…

Бренна осеклась, не в силах увидеть, как погаснет радостный блеск в глазах у негритянки. Она все еще чувствовала себя неловко в обществе рабов. Какая чудовищная несправедливость – быть владельцем другого человеческого существа, полноправным хозяином его тела и души! Наверное, невольники ненавидят господ. Бренна слыхала о восстаниях рабов, однако Хетти казалась веселой и дружелюбной, словно была счастлива своим пребыванием в дамской комнате и возложенным на нее поручением. Бренна искренне не понимала, чему так радуется девушка.

Она взяла с туалетного столика веер из слоновой кости и стала обмахиваться, надеясь охладить разгоряченные щеки. Если бы сегодня погода была не такой влажной и душной… если бы она не встретила Кейна Фэрфилда, так смутившего ее покой…

Бренна все еще обмахивалась, когда в комнату вплыла Мелисса Ринн.

– Мне нужна иголка с ниткой и немедленно! – повелительно бросила она. – Оборка нижней юбки оторвалась и волочится по полу. Эй, ты там, пришей ее да побыстрее! – Мелисса подняла подол и показала болтавшуюся оборку из белого батиста.

– Да, мэм.

Хетти отыскала белую нитку, проворно вдела в иглу и, встав на колени, принялась делать аккуратные стежки.

– Да не копайся же! Ленивая, неуклюжая…

Хетти ничего не ответила, но нижняя губка неприязненно дрогнула. Глаза уже не сияли воодушевлением. Бренна не на шутку возмутилась.

– Хетти старается как может! – взорвалась она. – Хорошая работа всегда требует времени, иначе оборка снова оторвется, не успеете вы сделать и нескольких шагов!

– Неужели? – пренебрежительно процедила Мелисса, гордо вскинув голову, так что взметнулись светлые локоны. – Не припомню, чтобы я спрашивала чье-то мнение!

– Однако я позволила себе его высказать!

Если Бренна до этого ненавидела Мелиссу, то теперь готова была ее убить. Отец был неизменно вежлив со слугами и утверждал, что это единственный способ заставить их трудиться не за страх, а за совесть.

– Вы уже успели побывать в постели моего брата? – ехидно осведомилась Мелисса. – Или любовники начали ссориться? Я заметила, как вы неожиданно вскочили и помчались сюда!

Бренна взвилась от ярости:

– Ошибаетесь!

– А брат говорит, что все было именно так!

– Неправда! Я… мне в голову не пришло бы стать его возлюбленной! Он ужасен и похож на огромную жирную зеленую жабу!

Глаза Мелиссы зловеще вспыхнули.

– Весьма живописный портрет моего дорогого братца! Интересно, что он скажет, услышав это описание! – Она нетерпеливо потянула за юбку. – Да поторопись же, девчонка! Меня ждут!

Глава 3

Музыкальный вечер подходил к концу. Салат с омарами и говяжье филе были съедены, две огромные чаши с пуншем опустели. В углу турецкого сине-красного ковра расплылось уродливое пятно. Рабы с распухшими от усталости веками принялись за уборку. Поднимаясь по лестнице, Бренна заметила, как Хетти, потирая глаза, поправляет диванные подушки.

Абьютес ждала ее на верхней ступеньке.

– Бренна! Ты едва ноги волочишь! Надеюсь, тебе было весело? Ты так чудесно пела! Видела, как Ульрик Ринн аплодировал Джессике? Я думала, у него руки отвалятся!

Кузина неудержимо болтала, словно под действием редкого возбуждающего средства. Бренна выдавила улыбку.

– А ты, Абьютес? Хорошо провела время?

– О да, очень! Монти рассказывал о своей плантации! Она называется Карлайл-оукс, и там так красиво. Знаешь, что Миссисипи каждый год заливает земли Монти? Он и другие плантаторы постоянно строят дамбы, но Монти говорит, река всегда пробивает себе путь!

– Монти? – На этот раз улыбка Бренны была искренней.

– Ну, мистер Карлайл, если хочешь. Он сказал, что чувствует себя со мной так, будто мы давно знакомы и вполне можем называть друг друга по имени. Я, конечно, согласилась. Еще он признался, что я во многом напоминаю ему первую жену… голосом и улыбкой… – Абьютес осеклась и потрясенно уставилась на Бренну. – Как, по-твоему, это хороший знак? Хотела бы ты чем-то напоминать мужчине о другой женщине, Бренна? О, пойдем, – попросила она, схватив кузину за руку. – Джессика уже давно в постели. Дескать, очень поздно и она устала. Но я просто не смогу заснуть сегодня, когда луна так ярко сияет и во дворе светло как днем!

Бренна последовала за Абьютес в маленькую белоснежную комнату с расшитым нарциссами покрывалом и неожиданно поняла, что не может успокоиться. Как посмел Кейн Фэрфилд так откровенно глазеть на нее, словно раздевая взглядом! И Тоби Ринн. Тоби с его неожиданным предложением!

«Ну что ж, рано или поздно все как-то уладится», – сказала Бренна себе, не слушая Абьютес, без умолку трещавшую о нарядах приглашенных дам. При следующей встрече она обязательно вежливо, но твердо объяснит Тоби, что не питает к нему никаких чувств. Пусть поймет – ему не на что рассчитывать!

Спальня Абьютес как нельзя лучше подходила своей владелице. Она была изящно обставлена и пахла сухой лавандой. На комоде сидели две куклы с фарфоровыми головками в свеженакрахмаленных платьях. Сама Бренна мало играла с куклами, ее любимыми игрушками были маленькие деревянные лошадки, вырезанные Пэдди.

– Бренна, знаешь, у Монти есть маленькая дочка, – объявила Абьютес. Она нашла вторую свечу и зажгла от той, что держала в руке. Отблески пламени плясали на ее лице.

– Дочка?

– Да, его жена умерла в прошлом году от лихорадки. Монике только год и три месяца. Монти рассказывал, что у нее черные волосики и ямочки на щеках…

«Еще одна кукла?» – невольно подумала Бренна, однако кивнула и попыталась улыбнуться, превозмогая неприятную сухость во рту и головокружение. Она никогда не видела кузину такой сияющей. У нее в груди стоял ком.

– Пока за Моникой присматривает няня, но через несколько лет ей наймут гувернантку.

– Или найдут вторую мать?

Абьютес зарделась.

– О, Бренна, ты считаешь… Да, я смеялась над мамой и ненавидела вечеринки, и столько раз хотела сбежать из дому или покончить с собой… потому что все издевались надо мной… моей ногой… До сегодняшнего вечера, Бренна. Теперь все изменилось.

Она поставила на комод оловянный подсвечник и, заковыляв к зеркалу, долго всматривалась в волнистое стекло.

– Как, по-твоему, Бренна, я ему нравлюсь? Конечно, я не так красива, как ты или другие девушки, но…

– Ты прелестна! – решительно перебила ее Бренна. – Просто не понимаю, почему мужчины так глупы? Тебя давно уже следовало похитить из родного дома!

– Ты, должно быть, слепа, кузина! А хромота? Нога так и не срослась правильно. Боже, страшно подумать, сколько раз мама напоминала мне о ней… и грозила, что я закончу жизнь старой девой! Она очень этого боится!

– Не слушай ее. Она не пророк и не может всего знать. Абьютес прикусила губу и, внезапно помрачнев, отвернулась от зеркала.

– А ты, Бренна? Я видела вас с Тоби Ринном. Он наклонился к тебе, а ты отпрянула. Едва заметно, правда, но так, словно у него в руке была змея.

– Верно, – рассмеялась Бренна. – Жаль только, что змеи не было – тогда я по крайней мере могла бы закричать во все горло и со спокойной совестью убежать.

– Разве он тебе не нравится?

– Нисколько! Бр-р-р! Он напоминает мне жабу, противную жабу, раздувшуюся и покрытую слизью. Я понимаю, он не виноват в том, что выглядит так, однако… мне все-таки хотелось бы быть подальше от него.

– Слава Богу, я не испытываю к Монти ничего подобного. Конечно, он не первый красавец в мире, слишком низенький и жилистый. Но все же у него приятное лицо, а глаза такие добрые, что, кажется, все время улыбаются именно тебе, словно больше в комнате никого нет.

– Но ты совсем на него не смотрела! – подтрунила Бренна. – Уставилась вниз и не подняла ресниц!

Разве? – захихикала девушка. – А мне казалось, что я не сводила с него глаз!

– Наверное, взгляд может длиться целую вечность, правда?

Вместо ответа Абьютес плюхнулась на кровать, увлекая за собой Бренну, и обе смеялись до тех пор, пока по щекам не потекли слезы. Наконец Бренна с трудом села, вытирая лицо.

– Ой, у меня в боку ко… – начала Абьютес.

Громкий стук в дверь оборвал ее на полуслове. Девушка поспешила открыть. В комнату вошла тетя Ровена; длинный белый ситцевый фартук был надет поверх платья из тафты. Она выглядела измученной и словно стала ниже ростом. Глаза покраснели.

– Девушки! Вы что, не понимаете, что уже за полночь и Джессика пытается уснуть? Вам тоже следовало давно быть в постели!

– Прости, мама, мы и вправду слишком расшумелись, – фыркнула Абьютес. – Видишь ли, Бренна сказала, что я не смотрела на Монти, а я…

– Это крайне интересно, но мы еще успеем услышать обо всем утром. Сейчас я тороплюсь покончить с уборкой. И кроме того… – Женщина поколебалась. – Бренна, пожалуйста, спустись в кабинет Эймоса. Он хочет кое-что обсудить с тобой.

– Со мной? – удивилась Бренна.

– Да. Несколько минут назад прибыл посыльный с письмом… Короче говоря, Эймос тебя ждет.

– Хорошо, тетя.

Теперь Бренне было не до смеха. Она задрожала от внезапного озноба, охваченная дурным предчувствием. Письмо в такой поздний час? Что все это означает?

Девушка подумала об отце. Как тяжела разлука, как далеко он сейчас!

Язык почему-то стал тяжелым и неповоротливым, горло сжала спазма.

– Бренна! Хочешь, я пойду с тобой? – спросила Абьютес, робко коснувшись ее руки.

– Это совершенно ни к чему, дочь, – сухо отчеканила тетка. – Ложись поскорее спать. Нечего бродить по дому и зря жечь свечи!

– Но, мама…

– Довольно, Абьютес! Спать! Завтра Бренна все тебе расскажет, если захочет, конечно!

Бренна последовала за тетей Ровеной. Руки так похолодели, что она спрятала их в складках платья. В этот час комнаты выглядели совсем незнакомыми; лепнина на потолках отбрасывала причудливые тени. Девушке показалось, что она услышала смех целой толпы, но это были лишь Хетти и Тайни, которые, перебрасываясь шутками, приводили в порядок столовую.

– Странно, что слуги еще на ногах, – невольно вырвалось у Бренны.

– Нужно вымыть посуду сегодня, а не то завтра нас одолеют насекомые и мыши, не говоря уж о плесени! В этом климате необходимо соблюдать чистоту, иначе недалеко до болезни! Вижу, Бренна, что я не удосужилась выполнить свой долг! Ты не имеешь никакого понятия о том, как вести хозяйство! Завтра или послезавтра мы начнем уроки домоводства! Уверена, твой отец хотел этого.

Бренна пошатнулась и стиснула руки, пытаясь сохранить самообладание и не упасть в обморок.

Дядя Эймос уже сидел в кабинете за большим письменным столом и что-то писал. Он был приземистым коренастым мужчиной с красным лицом, испещренным тонкими багровыми прожилками. Пышные каштановые усы почти закрывали маленький полный рот, седеющие волосы были тщательно зачесаны набок, чтобы скрыть лысину. Фрак безупречного покроя облегал грузное тело; крахмальная сорочка казалась такой же свежей, как в начале вечера. Однако в комнате сильно пахло виски, и Бренна заметила, что рука, держащая гусиное перо, сильно дрожит.

– А, вот и ты, Бренна, Присядь, пожалуйста.

Эймос закрыл чернильницу, отложил перо и, чуть причмокнув, вытянул губы. Ровена нерешительно замялась у порога, и Эймос жестом велел ей тоже садиться. Ровена вздохнула и нехотя опустилась в большое кожаное кресло. Бренна молча последовала ее примеру. Должно быть, новости плохие, недаром дядя не смотрит на нее.

– Бренна, – начал он, неловко откашлявшись, – несколько минут назад приезжал посыльный с известиями из Дублина. Ему велено вручить тебе письма как можно скорее.

– Письма? От моего отца? – охнула Бренна, приподнимаясь.

– Д-да. По крайней мере одно написано им.

– Могу я получить его? Вот уже месяц, как от отца ничего не было. Я… – Что-то во взгляде Эймоса заставило ее замолчать.

– Бренна, дорогая, твой отец скончался. Он умер три месяца назад, очевидно, по причине опухоли… о которой упоминал в адресованном нам письме.

– Но… опухоль…

Комната, отделанная кипарисовым деревом и уставленная книгами в кожаных переплетах, медленно закружилась. Бренна была вынуждена схватиться за спинку кресла, чтобы не упасть.

– Но он… он не…

Она проглотила конец фразы. Кровь бросилась ей в лицо, но тут же отхлынула, и стало нестерпимо холодно.

Отец умер.

Бренна тряхнула головой, пытаясь осознать случившееся. Так, значит, отец не придумал эту ужасную историю с опухолью! Его бледность, постоянная усталость, огромные черные круги под глазами – она видела все признаки смертельной болезни, но не хотела замечать. Отказывалась верить, что отец угасает.

Откуда-то издалека донесся голос дяди:

– Здесь два письма. Одно от сэра Уиткома Шонесси, друга вашей семьи. Он сообщает о кончине Брендана и спрашивает, известно ли вам с Квентином, в каком состоянии находились его финансовые дела? Второе письмо написано Бренданом и адресовано тебе.

– М-могу я получить его?

– Чуть погодя, – промямлил Эймос, настороженно оглядывал племянницу. – Как ты себя чувствуешь, Бренна? Если желаешь, мы отложим этот разговор до утра. Думаю, что после сна у тебя прибавится сил, верно, Ровена?

Тетя кивнула, и Бренна с трудом поднялась, двигаясь скованно и неловко, как марионетка. Сердце, казалось, вот-вот разорвется. Девушка задыхалась, но слез не было. Она не заплачет здесь, перед дядей Эймосом, деловито перебиравшим пачку с письмами.

– Я должна все услышать сейчас, – едва выговорила Бренна. – И… и не могу ждать.

– Прекрасно. В письме сэра Уиткома содержится несколько весьма неприятных фактов, дорогая. Дело в том, что Брендан еще до твоего отъезда из Дублина наделал множество долгов и был вынужден продать часть земли.

– Продать? Я не знала…

– Не важно, дорогая. Уверен, что он не хотел забивать твою прелестную головку столь печальными вещами. Тем не менее в последние месяцы его состояние продолжало уменьшаться. Затем одному из кредиторов удалось завладеть его поместьями. – Эймос вздохнул, рассеянно поглаживая усы. – Не знаю точно, как это случилось, но, по-видимому, после того, как все долги были выплачены, твой отец остался нищим, без единого пенни.

– Нищим? – охнула девушка, – Но у нас… всегда было много денег! Состояние мамы… И отец открыл доверительные фонды на нас с Квентином! По достижении двадцати одного года мы должны были получить кругленькую сумму!

– Всего этого больше нет. Вы совершенно разорены. Поместье твоего отца купил некий Нейл Эрхарт.

– Нейл Эрхарт?

– Да. Ты его знаешь? В любом случае, Бренна, ваше положение крайне серьезно. Вы больше ни на что не можете рассчитывать.

Бренна подошла к окну, под которым раскинулся огромный виргинский дуб, поросший испанским мхом. В лунном свете он отбрасывал причудливую тень, похожую на неведомое чудовище. Девушке казалось, что она видит дурной сон. Скоро она повернется на другой бок, увидит над собой знакомый белый полог и розы на обоях. Но в ушах неотступно звучали слова Эймоса:

– Твой отец скончался… от опухоли… куплено Нейлом Эрхартом…

Нет, этого не может быть!

Однако разум с холодной ясностью твердил, что все происходит наяву. Отец знал, что умирает, но тем не менее отослал дочь, желая избавить ее от Эрхартов. Вот почему в его письмах звучала такая неизбывная печаль! Он знал, что никогда больше не увидит Бренну.

Слезы щипали веки. Они с Квентином успели скрыться, но отец принял на себя жестокий удар. Нейл и его родственники намеренно разорили Брендана Лохлана. Теперь она отчетливо понимала – эта семейка сумела выведать все о делах отца и, должно быть, подкупила управляющих, чтобы уничтожить ненавистного врага. Почему она посчитала, что ее бегство останется без последствий, что Эрхарты не потребуют свой фунт плоти?[3]

– Бренна, как ты себя чувствуешь?

Тетя Ровена подошла ближе, но не осмелилась взять племянницу под руку. Бренну снова поразил усталый голос тети.

– Вероятно, тебе лучше прилечь. Ты плохо выглядишь, и потрясение было слишком сильным, – заметила Ровена. – Утром придется многое решить, и тебе не помешает хорошенько отдохнуть.

– Решить?

– Да, конечно. Нужно определить, что теперь делать. Ты ведь должна как-то…

– Позже, Ровена, – вмешался Эймос. – У нас впереди достаточно времени.

Бренна гордо выпрямилась. Она сама хозяйка своей судьбы! Однако девушка не могла произнести этого вслух. Дядя смотрел на нее с легким пренебрежением. И тетя все время маячила за спиной, словно желая утешить племянницу, но не знала как.

Эймос снова откашлялся.

– Бренна, может, все-таки прочтешь письмо отца? Оно запечатано и предназначено только для твоих глаз.

Девушка жадно всматривалась в слова, выведенные нетвердой рукой.

«Дражайшая Бренна! Когда ты получишь это письмо, я уже покину земную юдоль. Я хотел бы, чтобы все было по-другому и вы с Квентином остались в Лохлане, в родном доме. Однако этому не суждено сбыться. Эрхарты…»

Здесь стояла большая клякса и ничего нельзя было разобрать.

«Как тебе, должно быть, уже известно, мне не удалось спасти поместье. Уверен, что после моей смерти оно перейдет к главному кредитору. Дорогая Бренна, прости за все, что случилось. Не поспеши я устроить твою судьбу, ты жила бы в Дублине и по-прежнему скакала на лошади по холмам и лугам.

Пожалуйста, позаботься о Квентине. Он хороший мальчик, но слишком слабовольный. Знаю, у тебя хватит сил помочь ему пережить все удары рока. Возможно, я тоже оказался чересчур слаб и немощен, иначе боролся бы до конца и смог бы предотвратить несчастье.

Единственное, чего мне удалось добиться, – признания твоего брака недействительным, хотя пришлось выплатить огромные деньги Эрхартам и некоторым членам парламента. Надеюсь, когда-нибудь развод будет легче получить, но я этого уже не увижу. В любом случае, теперь ты можешь со спокойным сердцем выйти замуж за кого пожелаешь.

Шлю тебе мою любовь и искренне скорблю лишь о том, что никогда больше не увижу твое лицо.

Твой любящий отец Брендан Лохлан».

Несколько долгих минут Бренна молча взирала на выцветшие чернильные строчки – все, что осталось от отца. Что теперь делать? Его больше нет, и Лохлана тоже… Тетя Ровена права, нужно решать, как быть, но ей вовсе не хотелось этого. Только бы добраться до спальни и уткнуться пылающим лицом в подушку!

Ей хотелось кричать, бить кулаками о стену и плакать, плакать, пока не покраснеют глаза.

– Бренна, поднимись к себе, – предложила тетя. – Я сделаю тебе успокоительный отвар…

– Не нужно. Я хочу остаться одна.

– Но твоего брата следует известить… – произнес Эймос.

– Я сама поеду к нему утром.

– Как его единственный родственник по мужской линии, я намеревался вызвать его сюда и сообщить, как полагается… – напыщенно начал Эймос.

– Это ни к чему. Отец просил меня позаботиться о Квентине. Я выполню его последнюю волю.

Девушка выбежала из кабинета и взлетела по ступенькам, прежде чем они смогли увидеть ее слезы.

Глава 4

Бренна стояла по колено в тумане на вершине холма, поднимавшейся над дымчатыми клочьями, словно маленький остров. Небо было свинцовым, и холодный ветер трепал юбку. Бренну окутала гробовая тишина.

Неожиданно казавшееся плотным покрывало растаяло, и Бренна увидела верхушки других холмов, множество зеленых островков среди безбрежного серого моря. Послышался хриплый крик. Бренна вздрогнула и повернулась влево, где в смертельной схватке сплелись две фигуры.

Бренна! Помоги мне! Помоги! Неужели этот отчаянный вопль – ее отца!

Бренна, на помощь! Почему ты меня здесь оставила?

Вокруг снова зазмеились зловещие туманные тени. Один из соперников поднял голову, и Бренна, к своему ужасу, увидела Нейла Эрхарта. Рот его кривился в злобной гримасе; череп обтянула желтая кожа. Он убьет отца! Бренна, почему ты медлишь?! Почему бросила меня? Почему?

Девушка пробудилась, дрожа в ознобе. Лунный свет струился в комнату, проникал сквозь полог, золотистой лужицей собирался на полу. Бренна откинула простыню и села, прислушиваясь к надсадному зудению москитов.

Кошмар настолько четко запечатлелся в памяти, что руки Бренны были ледяными от страха. Она сунула их под мышки и попыталась немного успокоиться.

«Это всего лишь сон», – твердила девушка себе, однако угрызения совести не давали ей покоя. Если бы она не сбежала из Ирландии, возможно, этого никогда бы не случилось! Отец отошел бы с миром, зная, что дети рядом. Возможно…

Бренна легла, потирая костяшками пальцев горящие глаза, и снова заплакала, колотя кулаками мягкую подушку. Но ничто, ничто не могло утешить ее скорбь. Постепенно сломленная усталостью девушка вновь провалилась в забытье.

Утром тетя Ровена разрешила ей взять экипаж для поездки к Квентину.

– Я с радостью провожу тебя, – предложила тетя обычным деловитым тоном.

– Я… я предпочла бы поехать одна.

– Но в Новом Орлеане это не принято. Разве ты не знаешь, какие негодяи слоняются по улицам? Грязные матросы с речных судов, которые все свободное время проводят в пьяных драках и карточных играх, если не хуже! Даже полиция не может справиться с ними и предпочитает не появляться в тех кварталах!

– Мне все равно! Я…

– Нравится это вам или нет, юная леди, но мы с Эймосом несем за вас ответственность, – язвительно заметила Ровена. – Значит, тебе придется взять с тобой Тайни. Он такой гигант, что любой бандит дважды подумает, прежде чем напасть на вас, и, кроме того, хороший кучер. Пусть и Мэри едет. Я на этом настаиваю!

Сразу же после завтрака Бренна надела соломенную шляпку и накинула кружевную шаль поверх темно-зеленого шелкового платья.

– Хорошо еще, что нам не придется пробираться по улицам по колено в грязи, – мрачно заметила Мэри, как только карета выехала со двора. Горничная уже знала о смерти Брендана и успела вволю наплакаться. – Слава милосердному Господу, на прошлой неделе не упало ни капли дождя. Порой, мисс Бренна, я просто отчаиваюсь вывести эти ужасные пятна с подолов ваших нарядов. Как я мечтаю снова очутиться среди зеленых лугов Ирландии!

Бренна кивнула. По грязным немощеным улицам, залитым к тому же водой, не имевшей стока, частенько было невозможно пройти. Тем, кто отваживался посетить вечеринку или оперу, приходилось осторожно пробираться по скользким мостовым с туфлями в руках. На пороге их встречали слуги, мыли ноги и помогали надеть обувь.

Мэри и Бренна молча сидели в экипаже, с грохотом катившемся по улицам. Во влажном воздухе стояло душное марево. Тяжелые ароматы магнолии и жасмина смешивались с запахами птичьего рынка, парфюмерной фабрики и вонью открытых канав. В креольском квартале дома с остроконечными крышами были выстроены из кирпича и оштукатурены. Проезжая мимо, Бренна рассматривала внутренние дворики, утопавшие в банановых и гранатовых деревьях, пальмах, ивах и глициниях. Эти дворики, такие прохладные и уютные, резко контрастировали с кучами смердящих отбросов и омерзительно вонючими сточными канавами.

– Фу! – воскликнула Мэри, сморщив нос. – Подумать только, неужели никто не боится подцепить какую-нибудь хворь! Я слышала, что каждое лето люди мрут как мухи от тифа и желтой лихорадки!

– Воде здесь некуда стекать, – заметила Бренна, – поэтому земля такая влажная и болотистая! Даже могилу нельзя вырыть – сразу наполняется водой!

– Господи, неужели мы так и не увидим Ирландии?! – вздохнула Мэри.

На сердце Бренны лежала такая тяжесть, что она лишь молча покачала головой. Через несколько минут они оказались у дома Квентина, небольшого, чистенького, с железной оградой с узором в виде виноградных гроздьев. Тайни натянул поводья, но в эту минуту Бренна заметила девушку, пересекавшую двор. Она шагала уверенно, словно часто бывала здесь. Молодая, с пышной грудью и бледной, почти белой кожей, в темно-желтом платье с оборками. На голове у нее был белый тюрбан, который полагалось носить всем цветным женщинам. Она зазывно покачивала бедрами но, услышав стук колес, обернулась и в испуге прикрыла рот ладонью. Несколько мгновений они с Бренной не сводили друг с друга глаз. Потом незнакомка пробежала мимо, ухитрившись ни разу не споткнуться на неровных кирпичах.

Бренна долго смотрела ей вслед.

– Если перечислять всех мужчин, кто обзавелся цветными любовницами…

Абьютес не находит в этом ничего особенного. Неужели цветная девушка – содержанка Квентина? Впрочем, какое это имеет значение? Окторонка могла приходить к Этьену или просто работать в доме.

Однако Бренна почему-то не спешила выходить из экипажа. Квентин так изменился за последнее время, стал угрюмым и беспокойным, совсем чужим.

– Подожди здесь, – велела Бренна Мэри, – я пойду одна.

Квентин, облаченный в серую утреннюю куртку, пил густой кофе с цикорием. На тарелке лежала недоеденная булочка. Глаза брата были налиты кровью, лицо отекло.

– Сестричка, что ты здесь делаешь? – удивился он. – Я бы велел Этьену принести тебе круассанов, но он, кажется, отправился за покупками. Говоря по правде, голова так сильно трещит, что я даже не услышал, как он ушел.

Квентин поставил чашку на шкафчик рядом с другой, тоже полупустой.

– Ну не стой же, сестричка! Садись!

Столовая находилась на верхнем этаже, балкон выходил во внутренний дворик. Стены были выкрашены желтой краской, а стулья обиты золотистым бархатом. На маленьком письменном столе лежали книги Квентина и несколько листков бумаги, покрытых каракулями и кляксами.

– Мне… мне нужно поговорить с тобой, – начала Бренна.

– Правда? О, сестра, неужели ты станешь ругать меня за вчерашнее? – Квентин улыбнулся и умоляюще взглянул на Бренну. – Не так уж плохо я себя вел! По крайней мере там было много таких, кто выпил куда больше! И не говори, что тетя Ровена рассердилась на меня!

– Нет, дело не в этом.

– Что же случилось?

Квентин открыл широкие стеклянные двери и вышел на балкон, жадно вдыхая сырой утренний воздух.

– Ах, Бренна! Я бы все отдал, лишь бы вдохнуть свежий ветерок ирландских холмов! Очутиться там после дождя, когда солнечные лучи прорезают черные тучи…

– Квентин… – Бренна сцепила руки под складками кружевной шали. – Квентин, я должна тебе что-то сказать.

– Да говори же, сестра!

Бренна не знала, как сообщить ужасную новость, но слова сами собой сорвались с губ.

– Отец… папа умер.

– Что?! – Квентин съежился и словно стал меньше ростом. – Что ты сказала, Бренна?

– Папа скончался. Опухоль его убила. Прошлой ночью дядя Эймос получил письмо. О, Квентин, наверное, отец уже умирал, когда мы покидали Дублин!

Последовало долгое молчание, прерываемое только щебетом птиц и криками уличных торговцев. Квентин тяжело оперся о перила. Губы мгновенно побелели, от лица отхлынула кровь.

– Я… не знаю, что сказать, сестра.

– Боюсь, здесь нечего сказать. Папа умер, и мы остались одни на свете. Но, Квентин, наши беды на этом не кончились. Эрхарты… словом, они разорили отца и отобрали Лохлан и все паше состояние.

– Значит… Лохлана больше нет?

– Да. Поместье в руках Нейла Эрхарта.

– Эрхарт, – медленно повторил Квентин. – Мне следовало пристрелить этого негодяя, Бренна. Прикончить за все, что он с тобой сделал. Но я струсил. Позволил отправить себя в Америку, послушался уговоров.

– Отец просил нас уехать. Мы… ты не мог знать…

– Это ничего не меняет! Не вернет ни отца, ни Лохлан!

Квентин шагнул к маленькому шкафчику вишневого дерева и вынул бутылку виски и бокал. Налив почти до краев янтарной жидкости, он залпом осушил бокал и вытер заслезившиеся глаза.

– Иисусе, стыдно признаться, но мне стало легче. Прости, сестра, что пью у тебя на глазах, но без этого мне не справиться с собой.

Бренна почти рухнула в кресло.

– Но ты понимаешь, что все это означает? Мы нищие, нищие и бездомные! Дядя Эймос утверждает, что мы не получим ни пенни отцовского состояния. Этот дом… мои туалеты… Мы не можем больше ничего себе позволить.

– Нищие? Разорены?

Квентин уставился в пустой бокал и, медленно потянувшись за бутылкой, снова налил себе виски.

– Но этого просто не может быть! Что-то, наверное, должно остаться. Наши фонды…

– Нет. Все пропало. Все. Мы бедны, Квентин, и целиком зависим от милосердия тети Ровены и дяди Эймоса.

– Но срок уплаты за мою квартиру истек еще две недели назад! Я ничего не отдал хозяину, и Бог знает, почему Этьен до сих пор со мной – я не платил ему целый месяц! А счета от портного астрономические! И… куча других… Дядя Эймос ошибся! Невозможно, чтобы все пошло прахом!

– Увы, Квентин. По крайней мере, сэр Уитком Шонесси утверждает это. Он один из ближайших друзей отца и не стал бы лгать. Придется смириться с тем, что денег больше нет.

– Смириться, – тупо повторил Квентин. – Знаешь, сколько я должен, Бренна? Имеешь хоть малейшее представление, сколько векселей я надавал?

Бренна ошеломленно увидела, как Квентин снова наполнил бокал и шумно отпил.

– У тебя много долгов, Квентин?

– Боюсь, что так, сестра, боюсь, что так. Деньги! – Он вызывающе взмахнул рукой. – Почему мы так зависим от них, становимся настоящими рабами золота, считаем, что важнее в жизни ничего нет?

– Квентин, тебе лучше честно признаться, сколько и кому ты задолжал.

– Вряд ли тебе это понравится, дорогая Бренна, но и проиграл десять тысяч долларов самому Билли Лаву, владельцу «Сада любви». Я надеялся отыграться. Удача изменила мне, но на прошлой неделе я рассчитывал все вернуть. Был уверен, что наконец-то дело пойдет на лад. Чувствовал это…

– Квентин! – потрясенно прошептала Бренна. – Опомнись, что ты несешь?! Какой Билли Лав?

Квентин поставил бокал на заваленный бумагами стол. Губы его кривились в горькой усмешке.

– Фаро, дорогая сестричка, что же еще. На речных судах такую игру называют «тигр», но в отличие от этих омерзительных притонов Билли Лав содержит приличное заведение. Многие уважаемые граждане Нового Орлеана посещают его, и не один ставил на карту свои земли и даже рабов, пытаясь завоевать изменчивое сердце госпожи Фортуны. Я видел там даже твоего прекрасного Тоби Ринна, поставившего всю партию товара па один бросок костей!

– Ты хочешь сказать, Квентин, что проиграл в карты десять тысяч долларов?!

Брат понуро уставился на золотое кольцо-печатку.

– Говорят, что те, кто не платит Билли, плохо кончают, – пробормотал он. – Этот Лав – огромный рыжий гигант и никогда не повышает голоса, но ходят слухи, что он отправил на тот свет не одного человека и не прощает должников.

Бренна с каждой минутой все больше цепенела от ужаса. Жители Нового Орлеана прекрасно знали о карточной мании, охватившей город. В самых беднейших кварталах было немало притонов, где без зазрения совести обманывали, грабили и убивали посетителей, чаще всего матросов с речных судов. Но и в других, более пристойных заведениях или кофейнях, джентльмены побогаче могли сыграть в фаро, рулетку, очко или экарте. И почти каждый день в канале или сточных канавах находили трупы людей с пулевыми и ножевыми ранениями или просто избитых до смерти. Никто не знал, да и не допытывался, стали ли эти люди жертвами мести или преступников. Ни один убийца до сих пор не был найден.

– Квентин! – выдохнула Бренна. – По-твоему, этот человек… мистер Лав… способен…

– Не могу сказать. Он лишь спокойно и вежливо просил меня заплатить. И не раз, Бренна, не раз! Я объяснил ему, что через пять месяцев мне исполнится двадцать один год… Рассказал о доверительном фонде… думая, что отец пришлет денег и я сумею выкрутиться…

– Но у нас ничего нет!

– Даже не представляю, как и сказать об этом Билли. Я… я боюсь, сестра.

– Но, Квентин, рано или поздно он все узнает! И как поступит тогда?

– Не знаю, сестра. Не знаю.

Квентин все еще продолжал сидеть за столом, закрыв лицо руками, но Бренна попрощалась и поспешно направилась к карете, пытаясь скрыть тоску и отчаяние. Ей, конечно, было известно, что Квентин иногда играет – такое времяпрепровождение было вполне обычным для молодых людей. Но он никогда не делал столь высоких ставок даже в игорном доме, принадлежащем явному преступнику вроде Билли Лава.

По пути Бренна молчала, не желая обременять Мэри известиями о новом несчастье. Мэри никогда не любила Новый Орлеан, не доверяла темнокожим и ненавидела назойливых насекомых. Правда, она стоически переносила жару и бесконечные претензии тети Ровены, но Бренна понимала, что горничная предпочла бы остаться в Дублине. Кроме того, Мэри была потрясена смертью Брендана Лохлана. Теперь, когда поместье продано, у нее даже не осталось места, куда можно было вернуться.

Дома царили тишина и покой. Только Хетти лениво бродила по гостиной, вытирая тряпкой пыль. Она сказала Бренне, что дядя Эймос в суде, Абьютес и Джессика уехали с визитами, а тетя Ровена заперлась в своей комнате, жалуясь на очередное несварение желудка.

Не зная, чем заняться, Бренна поднялась к себе, решив переодеться и погулять во дворе, хотя полуденное солнце немилосердно палило.

Она как раз успела натянуть старое красно-коричневое ситцевое платье, слишком тесное в груди, когда в дверь постучали. На пороге появилась задыхавшаяся от бега Хетти.

– Мисс Бренна, к вам приехали. По-моему, мистер Тоби Ринн. Домо хлопочет на кухне, поэтому я сама отворила ему.

Бренна раздраженно поморщилась и передернула плечами, но, не желая показывать рабыне, как расстроена, спокойно ответила:

– Очень хорошо. Спасибо, Хетти. Я сейчас спущусь. Она постояла у зеркала, пока девушка не вышла.

Переодеться или не стоит? Хотя платье поношенно, все же красиво облегает фигуру, а его цвет подчеркивает золотистые блики в волосах. Кроме того, почему это она должна надевать новое платье ради Тоби Ринна? Ей все равно, нравится она ему или нет.

Тоби стоял в передней, заложив руки за спину. Потное лицо неприятно раскраснелось.

– Вот и вы, мисс Бренна! – воскликнул он, преувеличенно низко кланяясь. – Чудесно выглядите!

Действительно ли во вкрадчивом голосе проскальзывают злобные нотки, или это ей почудилось? Она решила не церемониться с ним.

–. Вздор! Только не в этом старом платье! Я хотела погулять в саду и оделась попроще.

– Погулять?

Она снова ощутила этот необъяснимый гнев.

– Но я не хотел бы нарушать ваши планы. Надеюсь, вы разрешите составить вам компанию?

– В этом нет нужды. Мы можем поговорить здесь.

– Но я люблю бродить по саду, дорогая Бренна. Хотя бы это нас роднит, не так ли?

Тоби взял ее за руку, и Бренна почувствовала исходившее от него животное тепло, бычью силу мышц, распиравших рукава темно-зеленого фрака.

Вымощенный камнями двор был на задах дома. Посреди возвышался фонтан, вокруг которого росла жимолость. Повсюду вились лозы дикого винограда. В дальнем конце раскинулась огромная плакучая ива с опущенными до земли зелеными косами.

С каждой минутой Бренне становилось все больше не по себе. Неужели Мелисса выполнила угрозу и рассказала о том, как Бренна назвала Тоби жабой? Наверное, этим и объясняется его едва сдерживаемая ярость.

– Здесь чудесно, не так ли? – заметила она, пытаясь разрядить тягостную атмосферу.

– Прекрасное обрамление для вашей красоты, дорогая!

– Очень трудно привыкать к жаре после прохладного воздуха Ирландии, – продолжала Бренна, ненавидя себя за пустую болтовню. Тоби ничего не ответил. Несколько минут они провели в молчании, но наконец Тоби сжал ее пальцы и принудил остановиться.

– К черту дурацкие разговоры о погоде! Нам нужно потолковать о вещах поважнее!

Бренна отпрянула.

– Не будете ли вы так добры отпустить мою руку, Тоби? Мне больно.

– Неужели? Прошу простить, дорогая Бренна, я немедленно освобожу вас. – Он отнял руку. Во взгляде сверкнула ненависть.

– Тоби, в чем дело? Прошлой ночью я достаточно ясно дала понять, что не питаю к вам никаких чувств, и, надеюсь, имею право высказывать свое мнение!

– Право? – хрипло рассмеялся Тоби. – Какое право имеешь ты отвергать меня, девчонка с лицом и телом, созданными лишь для одного – постели мужчины! Так ты отвергаешь меня, Бренна! Смеялась надо мной вместе с моей сестрицей! Издевалась над моей любовью!

Бренна не могла заставить себя взглянуть в его маленькие разъяренные глазки.

– Признаю, – пробормотала она, – что несколько необдуманно говорила с Мелиссой. Она и я… словом, мы не поладили. Я вспылила и не сдержалась. Я не хотела… не хотела оскорбить ваши чувства.

– Меня не так-то легко ранить.

– Но…

– Я покажу, Бренна, что такое настоящий мужчина. Я уже говорил, по-моему, что способен добиться всего! Хочешь знать кое-что? Я никому не рассказывал об этом. Ты будешь первой. Мой отец приехал в Нью-Йорк из Германии. Он был портным и не знал английского, а времена настали плохие. Мы едва не умерли с голоду. Потом мать отдала Богу душу. Воспаление легких – есть было почти нечего, и мы жили в нетопленой комнате. Отец снова женился, на женщине, которой были в тягость двое подростков. Она не желала, чтобы мы пачкали своими лохмотьями ее прелестную маленькую дочку! Поэтому мы оказались на улице, но все же сумели выжить! Отец умер, а его вдова не захотела иметь с нами ничего общего. Знаешь, что я одно время даже был старьевщиком? И как-то надо мной посмеялась девушка. Девушка, похожая на тебя, с кожей как персик со сливками, девушка из богатого дома. Вряд ли ты поймешь, о чем я говорю сейчас. Выбраться из грязных трущоб, воняющих псиной и нищетой… Но я поклялся, что придет время и я стану хозяином большого особняка с люстрами и коврами. И больше никому не позволю насмехаться над собой.

Тоби говорил тихо, монотонно, не сводя глаз с Бренны.

– Мужчина должен завоевывать все своими руками! На мою долю не выпало улыбок и радостных взглядов. Никто и не подумал хоть чем-то помочь!

В эту минуту Тоби был почти красив, и Бренна почувствовала жалость к юноше, толкавшему по каменным мостовым тележку старьевщика.

– Я не согласна с вами, – покачала она головой. – Отец говорил, что власть нужно заслужить, а не захватывать.

– Твой отец ничего не смыслил. Такие люди, как я, не станут дожидаться и все возьмут сами! Нет, Бренна, достаточно протянуть руку, чтобы получить некоторые вещи. Тебя, например.

– Меня?

– Ты горда и красива, но не выстоишь против воли сильного человека, который знает, что ему нужно. Как я уже сказал, в некоторых случаях лучше сначала брать, а потом уж объясняться.

– Но, Тоби, вчера я ничуть не кокетничала. У меня нет желания выходить замуж ни за вас и ни за кого другого.

– Ты еще совсем ребенок, – улыбнулся Тоби. – Сама не знаешь, чего хочешь.

– Чепуха! Я всегда знала, чего хочу…

– Чего же именно? – издевательски ухмыльнулся мужчина и потянулся к ветке жимолости, сдирая листья и цветы.

– Я… хочу… – Почему она вдруг стала заикаться? – Приключений… повидать новые страны, города… побывать всюду… и прочее…

Тоби расхохотался, запрокидывая голову.

– Глупые детские мечты! У тебя нет ни малейшего представления, что это такое – иметь цель и идти вперед, не останавливаясь, пока не добьешься своего. Любым путем.

– Мои мечты совсем не глупые!

– Ошибаешься! И если ты хочешь приключений, то я дам их тебе! Мы вместе отправимся в путешествие. – Он потянул ее к тяжелым косам плакучей ивы. – Взгляни, Бренна, какое великолепное дерево! Знаешь, что там, внутри, потайная комната?

И прежде чем девушка успела запротестовать, затащил ее в душное желто-зеленое пространство. Солнечные лучи пробивались сквозь густую листву, пятная землю причудливыми тенями. Бренна словно попала в другой мир. Дом с его белыми колоннами и широкими окнами отсюда был почти не виден. В спертом воздухе тяжело дышалось.

Тоби толкнул Бренну на ствол с грубой корой и впился поцелуем в ее рот. Девушка почувствовала, что задыхается. Губы Тоби оказались не мягкими, как она воображала, а жесткими и требовательными. Бренне показалось, что ее сейчас вырвет.

– Нет! – охнула она, уворачиваясь. – Нет, Тоби, пожалуйста…

Но он лишь крепче сжал руки.

– Бренна, почему ты сопротивляешься? Ведь в глубине души ты понимаешь, что этому суждено случиться.

– Нет! – вскрикнула она. – Оставьте меня в покое!

– Ни за что! – И тотчас подхватил ошеломленную Бренну на руки.

– Что… что вы делаете? Немедленно отпустите меня!

«Дом, – быстро пронеслось в голове у девушки. – Кухня совсем близко! Если позвать на помощь, то кто-нибудь из слуг непременно услышит».

Она глубоко вдохнула, чтобы закричать. Но Тоби мгновенно закрыл ей рот огромной мясистой ладонью. Она ощутила соленый вкус его пота.

– И не вздумай, – велел он. – Кричи не кричи, никто не обратит внимания! А потом уже будет поздно, и когда я возьму тебя, станешь молить меня о новых ласках!

Бренна, собравшись с силами, оторвала его руку от губ.

– Я никогда ни о чем не буду вас молить!

– Будешь!

Одним рывком Тоби разодрал лиф ее платья от шеи до талии. Тонкая от многочисленных стирок ткань не выдержала. Оторопевшая Бренна попыталась прикрыть грудь, но Тоби с силой развел ее руки и швырнул девушку на землю.

– Нет, не смей. Ты моя, Бренна, моя!

После ей так и не удалось вспомнить, что произошло. Все слилось перед глазами, словно в вертящемся калейдоскопе. Тоби навалился на нее всем телом. Он яростно дергал Бренну за юбки, придавливая бедрами ее ноги, и оказался таким тяжелым, что она не могла его столкнуть. Девушке становилось все труднее сохранять сознание, голова отчаянно кружилась.

Все повторяется, как в ту ночь с Нейлом. То же самое, то же самое… Нет! Она не позволит, чтобы это случилось еще раз!

Неудержимая и неистовая ярость пришла ей на помощь, придав сил. Она слегка изогнулась, повернула голову, чтобы избежать поцелуев Тоби, и, раскрыв пошире рот, вонзила зубы в его нижнюю губу. Тоби на мгновение застыл, но тут же, дернувшись, откатился. По подбородку у него стекала кровь, горьковато-соленый вкус которой остался у нее во рту.

– Ах ты маленькая… – яростно взвыл Тоби и, встав на колено, снова потянулся к девушке. Но она толкнула его в грудь, опрокинув навзничь, а сама вскочила и бросилась бежать, не обращая внимания на цепляющиеся за волосы ветви. Бренна промчалась через двор, спотыкаясь на неровно уложенных кирпичах, и остановилась, когда увидела Мэри, стоявшую возле каменного купидона. Горничная в ужасе уставилась на девушку.

– Святая матерь Божья, что с вами, дитя? – охнула она. – Я услышала шум во дворе и… Как, да у вас кровь на губах и платье. И оно порвано! – И, неожиданно понизив голос, прошептала: – Что случилось?

– Тоби. Это… его рук дело. Сказал, некоторые вещи нужно брать сразу и силой…

Бренна пошатнулась и глубоко вздохнула, чтобы удержаться на ногах. Глаза Мэри потрясенно раскрылись. Но ирландка быстро овладела собой и сжала ладонь Бренны.

– Быстрее, детка! Нельзя, чтобы вас заметили в таком виде! Накиньте мою шаль и вытрите губы. И поскорее в дом. Мы войдем через библиотеку. Ваш дядя все еще в городе, и мы никого не встретим. Поспешите!

– Да, – пробормотала еще не опомнившаяся Бренна.

– Быстрее, детка, быстрее.

– Я… иду…

И Бренна, схватив Мэри за руку, последовала за ней послушно, как ребенок.

– Он все еще там? – прошептала Мэри, оглядываясь. – О, Иисусе и Мария, о чем он думал! Обесчестил вас! Наверное, уйдет отсюда через задний двор! А мы сейчас переоденем вас, и никто ничего не узнает. О, поторапливайтесь, мисс Бренна.

Они почти поравнялись с боковым входом, когда дверь внезапно распахнулась и в проеме возникла маленькая, изящная фигурка в безупречно накрахмаленных переднике и чепце.

– Тетя Ровена! – ахнула Бренна. – Что… что вы здесь делаете?

Глава 5

Бренна стояла, оцепенело воззрившись на тетю Ровену. Со двора доносились обычные звуки дня – жужжание пчел, мелодичное чириканье птиц, гортанный смех чернокожего слуги, размеренное поскрипывание кухонного насоса, звяканье железных вертелов.

Все трое молчали. Мэри даже не скрывала, что смертельно напугана.

– Как прикажете это понимать? – гневно осведомилась наконец тетка. – Маленькая потаскушка! Я видела из окна спальни все, что ты вытворяла!

– Я?! Я вытворяла?

– Ты и Тоби. Что вы делали под ивой? Валялись на земле, обнимались…

– Это совсем не то, что вы думаете, тетя Ровена.

Бренна распахнула шаль, открывая разорванный лиф.

Белоснежные груди выглядывали в прореху. Она принялась было объяснять, но тетка ничего не желала слушать.

– Мои глаза не лгут! Ты липла к мужчине, улыбалась, позволила взять себя за руку, и посмотри, куда это тебя завело.

– Я… все это неправда! Я не хотела его, но он затащил меня под дерево… и пытался сорвать платье. Он взял бы меня силой, но я сумела вырваться!

Ровена недоверчиво уставилась на племянницу. На щеках у пожилой женщины горели красные пятна.

– И это после всего, что я для тебя сделала! Заботилась о тебе, кормила и опекала! Какая черная неблагодарность! Я знала, что так будет! В мамашу пошла!

– При чем здесь мать?

– Не знала? Гвинет отдалась твоему отцу до замужества. И на собственной свадьбе уже носила ребенка! Скандал на весь Нью-Йорк! Все шептались о нас, нельзя было голову поднять! И все она со своими рыжими волосами и зелеными глазами! Умница! Встречалась с Бренданом за моей спиной, бегала на свидания, соблазняла его! Он был моим, моим! Я любила его, и он хотел жениться на мне! Но тут она приехала из пансиона на каникулы и украла его у меня!

– Но…

Бренна вдруг припомнила странные неприязненные взгляды, которые тетка время от времени бросала на нее. Ровена побледнела, узнав о болезни Брендана, и его смерть явно ее расстроила.

– Уверена, что мама никогда бы…

– Она отбила его у меня, а я делала вид, что мне все равно. Вела себя так, будто ничего особенного не произошло. Спокойно улыбалась, когда все поздравляли ее после венчания. А как она смотрела на Брендана! Он был для нее солнцем и луной! И он! Он глядел только на нее! Как нежно он обращался с ней, как осторожно, словно она была из хрупкого стекла и рассыплется при первом прикосновении. Но я-то знала, что это сплошное притворство! Она могла скакать на лошади с рассвета до заката и ничуть не устать, часами бродить по полям, а потом полночи танцевать… – Тетя Ровена судорожно вздохнула и тихо, устало договорила: – Но Господне правосудие настигло ее. И я была отомщена! Она умерла. Умерла родами на той постели, в которой грешила!

– Мама не умерла в грехе! Она была доброй и прекрасной! И меня не интересует, что случилось с ней в молодости! Мама любила мужа и детей! Она…

– И откуда вы все это знаете, мисс? Вам было только девять лет, когда ее не стало! – отрезала Ровена. – Но так или иначе, когда вы явились сюда, я решила забыть старые обиды. Что было, то прошло! Однако ты не постеснялась соблазнить мужчину в стенах моего собственного дома, запачкала наше имя! Что ж, история повторяется, но больше я не намерена закрывать глаза!

Но прежде чем Бренна смогла ответить, вмешалась Мэри.

– Послушайте, мэм! – негодующе воскликнула она. – Мисс Бренна порядочная, добродетельная девушка и никогда не пойдет на такое, в чем вы ее обвиняете!

– Да как простая служанка смеет говорить со мной в подобном тоне?! – взвилась Ровена. – Особенно та, которая обрела крышу над головой исключительно благодаря моей доброте!

– Но мисс Бренна не…

– Немедленно замолчи или через час окажешься на улице!

Мэри, съежившись, словно от удара, опустила глаза. Лицо побелело так, что оспины выделялись темными ямками. Несмотря на свое ужасное положение, Бренна от всего сердца пожалела преданную ирландку. Ее дома на родине больше нет. И теперь она с минуты на минуту может оказаться одна в чужом городе.

– Что же до тебя, грязная шлюха, – прошипела тетя Ровена, – я разберусь с тобой позже, после того, как ты поднимешься в спальню и снимешь эти… отвратительные лохмотья.

Бренна заколебалась, но в эту минуту ветви ивы зашуршали и из зеленого шалаша вышел Тоби Ринн, прижимавший платок к окровавленной губе. На его лице появилась уродливая кривая улыбка.

– Вы правы, мадам Батлер. Я оказался бессилен против чар этой обольстительной юной колдуньи. Ей ничего не стоит соблазнить мужчину одним взмахом ресниц. – Глаза Тоби издевательски блеснули.

– Ложь! Как вы смеете говорить подобные вещи! – вскрикнула Бренна, но тетя Ровена закивала, будто Тоби подтвердил ее худшие подозрения.

– Я так и думала. Конечно, и вы не безгрешны, мистер Ринн. Но все же… – Она повернулась к Бренне, – Немедленно наверх! Подумать только, что я позволила такому… такому созданию жить в моем доме, встречаться с моими друзьями, дружить с дочерьми…

Девушка задрожала от ярости.

– Тоби Ринн лжет, тетя! Приглядитесь к нему повнимательнее, и вы поймете, что я говорю правду! Взгляните на его рот! Я прокусила ему губу, когда отбивалась!

– Вздор, – покачал головой Тоби, – она изворачивается!

– Это вы лжете, мистер Ринн! Пытались… пытались напасть на меня, и не отпирайтесь! Убирайтесь сейчас же отсюда! Вы мне омерзительны!

Тоби низко поклонился:

– Не беспокойтесь, мисс Бренна Лохлан, вы так легко от меня не отделаетесь! Помните, есть немало свидетелей тому, что случилось сегодня: ваша тетя, горничная и… – Он показал на помещения для слуг, где на пороге маячили две-три темнокожие женщины. – …даже рабы, которые, вне всякого сомнения, расскажут остальным слугам о том, что видели. Такие новости быстро расходятся! Ваша репутация погублена, моя прелестная Бренна, как ни тяжело мне это признать. И, кроме меня, вам никто не сможет помочь.

– Помочь?! Вы поможете мне? Вы не опозорили меня, не удалось! Я… я вырвалась…

Тоби оглушительно расхохотался.

– Объясните это им. Они не поймут. И поверят лишь своим глазам! Нет, ты обесчещена, Бренна, и только замужество может тебя спасти. Если ты выйдешь за меня, то сплетни и слухи немедленно утихнут. Люди будут сквозь пальцы смотреть на влюбленную парочку, которая оказалась столь нетерпеливой, что не смогла дождаться свадьбы. И через год все об этом забудут. А ты станешь женой одного из самых богатых и влиятельных людей в Новом Орлеане.

– Нет! Вы сами не знаете, что говорите, – с ужасом пробормотала Бренна.

– Прекрасно знаю! Предлагаю тебе спасти имя и репутацию, а ты меня отвергаешь. Ну так вот, лучше тебе хорошенько подумать над моим предложением, прежде чем я возьму его назад. Поверь, уже через несколько часов весь город узнает, что произошло.

– Но… но мы попросим слуг не болтать.

– Возможно. Но мне рот не заткнешь! – И, снова засмеявшись, Тоби направился к калитке.

Женщины долго смотрели ему вслед. Тетя Ровена первой нарушила молчание:

– Ну, Бренна? Он прав! Ты опозорена!

– Но, тетя, разве вы не слышали, что он сказал? Не поняли, чего добивается Тоби? Он даже посмел заявить, будто мужчина должен силой брать все, что захочет. Неужели не ясно, что Тоби задумал это с целью принудить меня стать его женой! Сначала он опорочит мое доброе имя, а потом совершит «благородный поступок» и «спасет» меня, сделав порядочной женщиной!

– В точности, как твой отец – Гвинет? – холодно улыбнулась Ровена. – Нет, Бренна, во всем виновата только ты. Если тебе не нравился Тоби Ринн, то почему ты флиртовала с ним, выставляя напоказ свое тело? Ну а теперь слишком поздно. Тебе придется выйти за него замуж.

– Но я ничего не выставляла напоказ! И не собиралась…

– Твои намерения, милая, меня не интересуют, – отчеканила тетя Ровена, с ненавистью сверля глазами девушку. – Пожалуйста, поднимись к себе и сними эту… мерзость, а потом сожги. Оставайся в своей спальне, пока мы с Эймосом не пошлем за тобой. И ни слова об этом моим дочерям, понятно?

С помощью Мэри Бренне удалось кое-как доковылять до своей комнаты. Добравшись до кровати, Бренна бросилась на мягкую перину, истерически рыдая.

– Ну что вы, дорогая, все будет хорошо, – утешала Мэри, обнимая девушку. – Вот увидите, ничего особенного не случилось.

Бренна уткнулась в грудь Мэри, словно вновь превратилась в несчастную, одинокую маленькую девочку, потерявшую мать. Она льнула к ирландке; тело ее сотрясалось от плача. Наконец Бренна села и принялась вытирать глаза. Мэри молча вручила ей носовой платок.

– О, Мэри, что мне теперь делать? Он… он негодяй! Подлец! Затащил меня под дерево, Мэри, и нарочно разорвал платье! Собирался…

– Мисс Бренна, успокойтесь.

– Не могу! Только вспомню, как эти руки шарили по моему телу… О Мэри, его толстые губы…

– Прекратите, мисс Бренна! Слышали, что сказала ваша тетя? Вам лучше поскорее переодеться, пока она не прислала за вами. Нужно приготовиться.

Бренна вытерла глаза и отшвырнула платок.

– Ну что ж, пусть попробует. Я не собираюсь… о, Мэри, подумать только – стать женой этого ужасного человека! И каждую ночь терпеть его прикосновения! Бр-р!

– Он… он дотрагивался до вас, мисс Бренна, – нерешительно спросила Мэри, – своей… своей плотью?

– Нет, слава Богу! К его величайшему разочарованию, ему не удалось меня изнасиловать!

Бренна поспешно сорвала с себя платье, оставшись в сорочке и нижней юбке, и принялась раздирать красно-коричневый ситец в клочья, пока на полу не выросла горка лоскутов. Гнев не улегся, но стало немного легче.

– Скорее, Мэри! Брось это в сточную канаву или сожги! Я больше не желаю никогда видеть это платье! О, Мэри, меня словно вываляли в грязи! Мерзкой, зловонной жиже!

– Дитя, дитя мое, нужно быть храброй. Я наполню лохань теплой водой, и вы искупайтесь, а потом прилягте и отдохните. Стоит немного поспать, и все покажется в другом свете. Вам проще будет смириться с судьбой.

– Что… о чем ты?

– Знаете, мисс Бренна, – пробормотала Мэри, отводя глаза, – ваша тетя, возможно, права. Все проведают, что случилось с вами. Вас едва не взяли силой, погубили репутацию…

– И ты, Мэри, – потрясенно прошептала девушка.

– Простите, мисс Бренна, но кто даст вам добрый совет, если не я? А я повторю, что девушка, чье доброе имя погублено, не должна быть слишком разборчивой. Дорогая, отец всю жизнь оберегал вас, и вы совсем не знаете жизни. Люди всегда готовы разорвать слабого. Молодая девушка с испорченной репутацией нигде не получит работы. У нее нет иного выбора, кроме как уехать в другой городили стать… содержанкой… продавать себя за деньги.

– Не могу поверить! И это говоришь ты, Мэри!

– Дорогая Бренна, послушайте же…

Но Бренна не желала слушать. Она, вся дрожа, вырвалась из объятий Мэри. Сердце бешено колотилось, в висках стучала кровь.

– Мэри, пожалуйста, будь так добра уйти и оставить меня одну.

– Но, мисс Бренна, я говорю правду. Правду, дитя мое!

– Убирайся! – взвизгнула Бренна. – Убирайся поскорее!

После ухода Мэри Бренна, все еще сотрясаясь в ознобе, легла и укрылась. Глаза блестели от непролитых слез, но плакать больше не было сил. Она лишь плотнее закуталась в одеяло: несмотря на жару, ей было холодно. Если бы она не вышла замуж за Нейла, ничего бы этого не случилось! Она не лежала бы сейчас в постели, беспомощно трепеща после грубых ласк Тоби Ринна, и Мэри не предала бы ее. Как могла Мэри сказать подобное? Мэри, которая знала и любила Бренну с самого детства, заменила ей мать?!

Девушка провалилась в тяжелый сон, но через несколько минут ее разбудил стук колес проезжавшего экипажа. Поднявшись, Бренна накинула халат и подошла к окну, устало потирая распухшие от слез глаза. Нужно любым способом убедить тетку в своей невинности!

Девушка, нахмурясь, открыла гардероб и вынула самое скромное платье, из коричневой шерсти, отделанное зелеными атласными лентами, – единственное, выбранное тетей Ровеной. Бренна купила его на деньги, присланные отцом, но никогда особенно не любила. Однако оно идеально подходило для сегодняшнего случая. Бренна с трудом застегнула пуговки на спине и, усевшись, стала ждать.

Прошел почти час, прежде чем Хетти постучала в дверь и сообщила, что мистер Эймос хочет видеть Бренну у себя в кабинете. В глазах рабыни светилось любопытство, смешанное с сочувствием, и Бренна поняла, что той уже все известно.

– Кажется, ты видела нас с Тоби? – порывисто выпалила Бренна.

Чернокожая невольница молчала.

– Хетти! О, Хетти, что ты заметила? Он ведь не успел изнасиловать меня! – поспешно объяснила Бренна. – Этого не случилось, потому что я стала отбиваться, прокусила ему губу и сумела оттолкнуть.

– Да, мэм, – пробормотала Хетти, опустив глаза и нервно перебирая складки платья.–Да, мэм.

Она поспешно выбежала в коридор, словно боясь, что Бренна остановит ее. Бренна с тоской смотрела ей вслед. Значит, даже рабы уверены, что Тоби овладел ею! А слуги любят посплетничать, и уже к концу дня пикантная новость будет обсуждаться во всех кухнях, буфетных и даже гостиных города.

«Ну и пусть! – с вызовом подумала девушка. – Пусть судачат! Мне все равно! Я вынесу все, лишь бы не иметь ничего общего с Тоби Ринном!»

По пути вниз она мельком погляделась в зеркало. Щеки раскраснелись, глаза зловеще сверкают. Прекрасно! Она предстанет перед родственниками с высоко поднятой головой и не покажет, как смущена и расстроена.

Постаравшись принять спокойный вид перед неизбежной схваткой, Бренна постучала.

– Это она, – послышался голос тетки. Эймос открыл дверь. Сюртук помялся после целого дня, проведенного в конторе, румяное лицо еще больше раскраснелось, багровые прожилки выступили на носу. В воздухе витал едва уловимый запах бренди.

– Заходи, Бренна, – пригласил Эймос, пристально глядя на нее.

Он уселся за письменный стол, но не предложил племяннице сесть. Рядом, в кресле поменьше, устроилась тетя Ровена в своем домашнем темно-сером платье. Сложенные на коленях руки были так крепко сжаты, что костяшки пальцев побелели. В серых глазах светились гнев и презрение.

– Итак, мисс, – начал Эймос, – что скажете в свою защиту?

Его холодный взгляд скользил по фигуре девушки, словно Эймос пытался отыскать признаки порока и развращенности.

– Вы будете рады узнать, дядя, что этот человек не причинил мне особенного зла, – подчеркнула Бренна. – Однако я должна объяснить, что произошло на самом деле. Днем, как раз когда я собиралась погулять во дворе, неожиданно явился Гоби Ринн. Он настоял на том, чтобы сопровождать меня, а потом схватил за руку и потащил за собой. У меня не хватило сил сопротивляться.

– Не верь ей! – встрепенулась Ровена. – Тоби Ринн уважаемый, респектабельный человек, один из самых влиятельных и богатых людей в городе. Он никогда бы…

– Так ли уж вы уверены в его респектабельности? – вспыхнула Бренна. – Тоби признался, что вырос в трущобах и пробивался наверх, не выбирая средств. Хвастал, будто попросту берет все, что захочет, и добивается своего любыми способами.

– Ну же, племянница, успокойся и вернемся к делу, – нетерпеливо перебил дядя Эймос. – Я только что вернулся из конторы, где было жарче, чем в аду. Ужасный день, и недостает только, чтобы… не важно, продолжай и побыстрее покончим с этим.

– Как я уже говорила, Тоби настоял на своем. Он втолкнул меня под дерево и пытался… пытался напасть. Разорвал платье. Потом…

– Довольно, Бренна, – вмешалась Ровена.

– Но я хочу объяснить, что случилось!

Эймос нахмурился и кашлянул, избегая взгляда жены.

– Не перебивай, Ровена.

Немного ободрившись, Бренна довела печальную историю до конца, но прежде чем дядя успел что-то сказать, Ровена дрожащим голосом воскликнула:

– Не слушай, Эймос! Она все выдумывает, чтобы обелить себя! Вчера вечером я видела, как они ворковали, словно пара голубков! А сегодня… словом, мне все ясно. Она приворожила его! Спутала по рукам и ногам, так что он не смог ей противиться! В точности, как ее мать двадцать лет назад!

– Прекрати, Ровена! Ты выставляешь себя круглой дурой, когда несешь подобный вздор! – грубо оборвал Эймос, позволяя себе на этот раз подольше задержаться взглядом на груди племянницы.

– Подверглась ли Бренна насилию или нет – знают лишь Господь Бог и Тоби Ринн. Вероятно, время покажет.

– Но… – начала жена.

– Теперь это уже не важно, Ровена, неужели ты не понимаешь? Дело не в том, действительно ли она обесчещена. Хуже другое – репутация девушки навеки погибла. Ни один порядочный человек не захочет на ней жениться. Возможно, она уже не девственница и даже носит дитя Ринна.

Дитя Ринна!

Бренна вздрогнула от омерзения.

– Не волнуйтесь! Я не собираюсь никого рожать! – возмутилась она.

– Молчать, мисс, – велела Ровена. – Слушайте, что скажет Эймос.

– Итак, – продолжал тот, – что следует предпринять сейчас, чтобы обелить наше доброе имя? Вызвать Ринна на дуэль? Мне, пятидесятилетнему старику со слабым здоровьем?

Эймос откинулся в кресле, лениво передвигая по столу чернильницу. Ровена тут же вспыхнула:

– Ты? На дуэль? Из-за нее? Конечно, нет! Тоби куда моложе тебя и к тому же прекрасный стрелок! Нет, он должен немедленно жениться на Бренне! Другого решения быть не может! Как только эта парочка поженится, сплетни тут же стихнут, и не пройдет и нескольких месяцев, как все забудется. А нам больше не нужно будет тратить деньги на бедную родственницу, и к тому же мы избавимся от необходимости присматривать за ней.

Выйти за Тоби? К горлу волнами подкатывала тошнота. Позволить ему касаться ее тела, самых интимных мест этими огромными мясистыми руками? Нет, она не допустит ничего подобного! При одной мысли об этом подкашивались ноги.

– Простите, тетя и дядя, – сказала Бренна, – но я уже объяснила, что не желаю выходить замуж за Тоби Ринна.

– Не желаешь?!

Тетя Ровена потерла виски кончиками пальцев, словно у нее внезапно разболелась голова.

– О чем ты толкуешь, девчонка? Думаешь, у тебя есть иной выход? Считаешь, мы обязаны содержать тебя, платить за твои туалеты, еду и жалованье служанке? Мы небогаты, если хочешь знать! Кроме того, вряд ли я захочу, чтобы ты жила здесь и бросала тень на доброе имя моих дочерей, чтобы о нас пошла дурная слава.

– Но, тетя, какая дурная слава? Об этом знают только Мэри и несколько рабов. Мэри будет молчать, а остальных мы попросим держать язык за зубами. И если вести себя так, словно ничего не случилось…

– Невозможно! – вскричала тетка.

– Ровена права. Рабы встречаются друг с другом на улицах и, естественно, сплетничают. Смирись с судьбой. Похоже, Тоби так влюблен, что готов на тебе жениться.

Глаза Эймоса жадно блеснули, и Бренна впервые поняла, что они светятся вожделением.

«И этот тоже! – с отчаянием подумала она. – Он тоже хочет меня, и прижался бы ко мне всем телом, не будь здесь тети Ровены».

– Но я не люблю Тоби, – отчетливо выговорила она.

– Любовь! – небрежно отмахнулась тетка. – Какая любовь в наше время! Неужели ты не понимаешь, сколько молодых женщин из хороших семей выходят замуж, повинуясь воле родителей? Тебе повезло, что ты хотя бы знакома с будущим мужем!

«Но ты любила отца!» – хотелось закричать Бренне, но рот был словно набит ватой.

– Ты, кажется, забываешь, племянница, – добавил Эймос, – что поскольку Квентин еще несовершеннолетний, твой опекун – я и сам решаю, что для тебя лучше всего. Боюсь, у тебя нет иного выхода, кроме как принять предложение Тоби Ринна.

– Нет! Никогда! Я не стану его женой! – завопила Бренна, дрожа от страха и гнева.

Эймос побагровел, Ровена презрительно поджала губы. Поняв, что все пропало, девушка повернулась, подхватила юбки и выбежала из комнаты.

Она промчалась по коридору и взлетела вверх по лестнице, словно демоны гнались по пятам. Тоби Ринн! Маленькие глазки, огромный живот, грузное тело… нет! Этот брак невозможен, даже подумать о таком страшно! Неужели они способны принудить ее выйти за подобное создание?!

Способны. Способны на все. Бренна с ужасом вспомнила, что они с братом остались без денег и защиты. К тому же Квентин не отличается сильным характером, и у него полно своих бед. Увы, он ничем не поможет. Если не считать Абьютес, у Бренны нет друзей, только знакомые по балам и вечеринкам. Ее судьба им безразлична. Что же теперь будет?

Она уже добралась до спальни, где мечтала наконец скрыться, но столкнулась с Джессикой и Абьютес. Бренна не завтракала вместе со всеми и целый день не видела девушек. Вероятно, им уже успели сообщить о смерти ее отца! Но вместо того чтобы обратиться к кузине со словами утешения, Джессика равнодушно кивнула и проплыла мимо Бренны с таким видом, словно предпочитала вообще не узнавать ее. Хотя девушки были почти ровесницами, но почему-то недолюбливали друг друга. Джессика всегда держалась сухо и холодно, будто, подобно матери, не выносила Бренну.

Абьютес, однако, задержалась и состроила гримаску в спину удалявшейся Джессике. Она разрумянилась и выглядела веселой и оживленной. Глаза лукаво сверкали.

– Что случилось, Бренна? – осведомилась она, _ Я не видела тебя за завтраком, а потом мама заставила нас поехать с визитом к этой толстой старухе миссис Чизхолм. Господи, какая тоска! И мама сегодня в плохом настроении… О! Твое письмо! Мама сказала, в нем плохие новости, но не пояснила, какие именно. Неужели…

– Да, Абьютес, мой отец скончался.

Абьютес нежно сжала руку кузины и увлекла ее в свою комнату, что-то сочувственно бормоча. Однако Бренна поостереглась довериться Абьютес. Девушка отчего-то казалась невероятно молодой и наивной, не потому ли, что долго пролежала в постели со сломанной ногой и была слишком далека от реальности? Она словно порхала в собственном веселом, сказочном мире, где благоухали цветы, сверкали звезды и не было ни печалей, ни забот.

Бренна поведала только о смерти отца, не упомянув о том, что он потерял все состояние, Квентин влез по уши в долги, а Тоби посмел наброситься на нее, как дикий зверь. У нее еще будет время открыться кузине, и, возможно, тогда она решит, что делать.

Когда она договорила, Абьютес потрясенно покачала головой.

– О, Бренна, какой ужас! Ты так любила отца и даже не могла с ним проститься! – И, обняв Бренну, прошептала: – Что же касается Тоби, я уверена, что все обойдется! Мама очень вспыльчива, но быстро отходит. Вот увидишь!

– Вряд ли, Абьютес. На этот раз тетя по-настоящему рассердилась. И они заставят меня выйти за Тоби, чтобы спасти мою репутацию.

– Не может быть, – встревоженно охнула девушка.

– Скоро в этом доме зазвенят свадебные колокола… если тетя, конечно, настоит на своем, – грустно пробормотала Бренна и ушла к себе, терзаясь страхом и отчаянием.

В ее отсутствие Мэри прибрала комнату и приготовила платье для ужина. Перед камином стояла оловянная лохань, полная теплой воды. При этом зрелище у Бренны на глазах снова выступили слезы. Мэри всегда была рядом, утешала в горе, смеялась вместе с Бренной над проделками щенка или жеребенка. Мэри была последним звеном, связывающим Бренну с детством, золотыми деньками, когда она привольно жила среди холмов, вдыхала запахи моря и трав и думала, что так будет продолжаться вечно.

И теперь даже Мэри предала ее.

Бренна села на край постели и дала волю слезам.

Глава 6

Ночью пошел дождь, негромко, но настойчиво барабанивший по крышам и окнам. Бренна встала, откинула полог и, подойдя к окну, стала всматриваться в темноту. Сейчас все было не таким, как днем. Деревья и кусты сгибались под потоками воды и казались серыми привидениями. Глядя на иву, Бренна почти не верила, что Тоби Ринн затащил ее под густые ветви. И вот теперь ее неумолимо подталкивают к замужеству. Боже, она не чувствует к своему жениху ничего, кроме омерзения.

Бренна опустилась на колени и стала молиться. И лишь когда потяжелели веки, она, спотыкаясь, направилась к постели.

К утру дождь прекратился. Засияло солнце, и над землей поднялись тяжелые испарения. Все заволокло влажным туманом. Бренна быстро умылась, натянула светло-голубое платье и спустилась вниз. Было еще очень рано, только слуги суетились на кухне, откуда пахло свежеиспеченным хлебом. Бренна выпросила круассан у толстой потной кухарки, выскользнула через боковую дверь во двор и наконец вздохнула полной грудью.

После дождя воздух еще не успел согреться. Откуда-то доносился сладкий запах оливок, похожий на аромат спелых абрикосов. Легкий ветерок шевелил непокорные прядки волос, ускользнувшие от шпилек.

Вот уже много месяцев она так мало ходит и не ездит верхом, если не считать редких прогулок с Абьютес или Мэри. Больше ей не вынести! Нужно уйти из дома, чтобы хорошенько все обдумать.

Она потихоньку вышла за ворота, наслаждаясь давно забытой свободой. Большие капли воды все еще висели на листьях и травинках, немощеная улица была грязной, а кирпичные тротуары скользкими. Мутные потоки переполняли сточные канавы. Бренна сморщила нос и устремилась вперед, подняв подол юбки. Туфли скорее всего придется выбросить, но сейчас это ее ничуть не заботило. Как здорово остаться одной, без назойливых провожатых!

Сначала девушка оказалась в «садовом квартале», названном так потому, что дома здесь утопали в деревьях и цветах. Около каждого особняка трудились рабы – качали насосами воду, развешивали выстиранное белье, выбивали ковры, пололи клумбы, нянчили детей. Многие здания еще только строились, и штукатуры, плотники и маляры спешили приступить к делу до наступления жары.

Некоторые рабочие оборачивались и с любопытством оглядывали Бренну, но никто ничего не сказал. Погруженная в невеселые мысли девушка почти не замечала их, пытаясь решить, что делать. Больше всего ее беспокоил Квентин.

«Говорят, те, кто не платит Билли Лаву, Плохо кончают…»

Слова брата неотвязно звенели в мозгу. Ночью она пробудилась от ужасного кошмара, в котором тело Квентина, залитое кровью, вытащили из сточной канавы на Рампарт-стрит. Нет, брат, вероятно, просто преувеличивал! Однако в глазах Квентина стоял неподдельный ужас!

Она представила толпу негодяев, окруживших брата, и невольно содрогнулась. Но это невозможно! Квентин был чересчур взволнован, вот и все. Слишком много времени провел за своими стихами и, кроме того, всегда отличался очень живым воображением.

Девушка незаметно для себя очутилась в беднейшем квартале города, где деревянные домишки стояли на сваях в нескольких футах над землей. Мужчины в помятой, рваной одежде уходили на работу. Их жены в ситцевых платьишках опорожняли ведра с помоями в канавы и копались в огородах. Одна девушка, приблизительно ее лет, с огромным животом мечтательно смотрела вдаль, словно наслаждаясь недолгой красотой утра.

Постепенно дорога привела Бренну к реке. Кажется ли ей, или и впрямь улицы становятся все грязнее? Ей встречались мужчины без рубашек, в одних штанах из грубой ткани и тяжелых башмаках с подковками. Один такой, заросший щетиной, с невероятно широкой грудью и красной косынкой на голове, певуче окликнул Бренну. Та бросилась бежать.

Резкое зловоние ударило в нос – очевидно, река была где-то неподалеку. Смрад гниющих водорослей перебивал даже «благоухание» сточных канав. Здесь витали запахи пеньки, дегтя, красного дерева, кофе, жареной рыбы, подгнивших фруктов и стоячей воды. Откуда-то слышались крики матросов, скрип колес ломовых телег, пароходные гудки.

До Бренны стало медленно доходить, что она забрела дальше, чем намеревалась. Тут и там теснились лачуги, сколоченные из необструганных кипарисовых бревен или старой пароходной обшивки. Но как ни странно, почти во всех окнах виднелись красные занавески. Непонятная роскошь!

Проходя мимо одного такого домишки, дверь которого висела на проржавевших петлях, Бренна заметила неуклюжую мебель и нечто вроде стойки бара из щелястых досок. Откуда-то из глубины доносились пьяные голоса. Бренна по-настоящему испугалась. Кажется, она слишком опрометчиво понадеялась на собственные силы! И как теперь вернуться? Она совершенно не помнила, каким путем добралась сюда.

– Куда это вы, мисс? Если ищете, кого бы подцепить, я не прочь поразвлечься!

Из какой-то лачуги выступил мужчина в матросской одежде. Лицо небрито, комок жевательного табака оттопыривает щеку. Нос свернут набок, ухо полуоторвано, и по мочке проходит широкий шрам. Девушка побледнела, но незнакомец широко улыбнулся, показав дыру на месте передних зубов.

– Настоящее страшилище, правда, милка? Сцепился с одной тварью, Энни Крисмас, есть тут такая, сущая гарпия! Едва не разорвала меня в клочья! Искусала всего, старалась, вишь, доказать, что таких женщин, как она, больше нет!

Глаза мужчины гордо сверкнули, словно шрамы были отметинами доблести.

– Вы… вы знаете, как выйти к дому Батлеров? Это на Притания-стрит, – спросила она, скрывая страх.

– Притания-стрит? Нет, мисс, не знаю. Матрос ловко послал в грязь струю темно-коричневой слюны и, видя, что Бренна отпрыгнула, рассмеялся:

– Не упрямься, крошка, я не так уж плох!

Он громко хохотал, довольный собой, и Бренна заметила у него за поясом кинжал.

– Нет… благодарю вас… я спрошу дорогу у кого-нибудь еще.

Она попыталась пройти мимо, но он, зловеще улыбаясь, преградил ей путь.

– Признайся, ты работаешь у мамаши Эбилен? Черт меня подери, если это не лучший дом на Бейзин-стрит. Самые шикарные девочки!

– М-мамаша Эбилен?

– Конечно, дорогуша! И все похожи на тебя, просто персики! Я бы заплатил побольше, да только проигрался в рулетку прошлой ночью, а утром поставил последний медяк, да, видать, удача не пожелала мне улыбнуться.

Мужчина оценивающе оглядывал ее и внезапно вцепился ей в плечо.

– Пожалуйста, – умоляюще попросила Бренна. – Дайте мне пройти.

– Только до моей двери, крошка, только до моей двери. Признаться, я чертовски уродлив, но бьюсь об заклад, во всем остальном не хуже любого красавца. Вот увидишь, тебе понравится!

– Прошу вас…

– Именно это мне и нужно сегодня! Голова чертовски трещит, может, после этого легче станет! – Он потянул девушку за собой, бесцеремонно лаская свободной рукой ее грудь. – Я знаю прекрасное местечко, дорогуша! Не слишком роскошно, но вполне сойдет!

И к ужасу Бренны, повлек ее в узкий переулок между двумя салунами, заваленный мусором, пустыми бочонками и бутылками из-под виски. Чуть подальше мирно храпел пьяница; крыса грызла отбросы почти рядом с его откинутой рукой.

– Нет! Оставьте меня! Я не из таких… женщин!

Бренна попыталась вырваться, но матрос оказался на удивление силен. И тогда она в отчаянии закричала.

– Какого дьявола! – откликнулся кто-то. И неожиданно в переулке появился мужчина. Одним хищным прыжком, словно огромная кошка, он кинулся на негодяя. Оба покатились по земле. Бренна, парализованная страхом, прижалась к стене. Она не успела увидеть лица своего благородного спасителя, но, очевидно, он не был матросом. Высокий, в безупречно сшитом синем сюртуке, он, однако, владел приемами борьбы, потому что уже через минуту матрос валялся в грязи без сознания.

Незнакомец встал, вытирая руки о запачканные панталоны. Немного подумав, он снова нагнулся, вытащил нож из-за пояса поверженного противника и швырнул его в заросли сорняков.

– Ну вот, еще одному мерзавцу нечем будет творить свое подлое дело!

Он повернулся, и при виде загорелого лицах чуть раздвоенным подбородком и светло-каштановыми волосами, вьющимися на висках, Бренна оцепенела.

– Кейн Фэрфилд!

– Боже! – в изумлении воскликнул Кейн. – Не может быть! Мисс Бренна Лохлан, не так ли? – Он хрипло рассмеялся. – Подумать только, а я считал, что выручил из беды ночную фею!

Он решительно взял ее под руку и вывел на улицу.

– Девочка, что вы делаете в подобном месте? Да еще совершенно одна? Неужели вы не понимаете, где оказались?

– Где-то возле пристани, – пробормотала Бренна, раздраженная необъяснимым гневом Кейна.

– Вы на Жиро-стрит, самой мерзкой, самой злачной улице города! Этот квартал называют Болотом. И здесь правит один закон – закон кинжала, пистолета и дубинки.

– Но я заблудилась. И не знала…

– Значит, вы просто дурочка! Дурочка! Вас спасло только то, что еще слишком рано, а здешние крысы выползают гораздо позже. Те, кто выжил прошлой ночью, еще спят! Иногда здесь бывает до шести убийств в неделю и бог знает сколько кровавых драк! Что вы затеяли? Да здесь вы словно новорожденная черепашка, попавшая в косяк акул!

Он распекает ее, как маленькую девочку!

– Отпустите мою руку, сэр, – холодно приказала она. – Благодарю вас за все, что вы для меня сделали… Кажется, я доставила вам немало хлопот! Кроме того, вы одеты, как джентльмен, а в этих местах, похоже, таких не жалуют!

Кейн жестко взглянул на нее, и Бренна снова заметила чистую синеву его глаз.

– У меня с собой пистолет. Более того, я умею им пользоваться. Если хотите знать, я разыскивал Скроггинса, первого помощника, поклявшегося установить рекорд по количеству выпитого виски в истории этого славного города. Рекорд, который, я вынужден признать, весьма трудно побить. – Кейн улыбнулся, показывая ровные белые зубы.

– Ваш первый помощник?

– Да. Через несколько дней я отправляюсь в плавание, как только улажу одно дельце. Нужно… впрочем, не важно. Пойдем, Бренна. Я провожу вас домой – место, которое только последний глупец способен покинуть без защиты или спутников.

Он повел ее обратно, в том направлении, откуда она пришла.

– Пожалуйста, не так быстро, – сердито запротестовала Бренна. – Я не могу бежать!

– Ничего не поделаешь. Я должен благополучно увести вас отсюда.

– И, Бог видит, вам это удается! – огрызнулась она. – Я чувствую себя капризным ребенком, которого ведут в детскую, чтобы хорошенько отшлепать!

– Превосходная идея, – ухмыльнулся Кейн.

Несколько минут Бренна молча шагала рядом.

– Насколько я поняла, вы к тому же еще и капитан? – не выдержала она наконец. – Мне казалось, что богатые джентльмены сидят дома и позволяют другим делать за них всю тяжелую работу.

– Вы правы. Мой отец живет именно так. Корпит в своей душной бостонской конторе над счетами и бумагами, укладывает деньги в сейф, курит трубку. Но я совсем иной. И знал это с двенадцати лет, когда впервые сбежал во Францию на одном из отцовских судов.

Несмотря на обиду, Бренна рассмеялась.

– И что было дальше?

– Капитан пришел в ужас, когда увидел меня и узнал. Хотел повернуть корабль и вернуться домой.

– Он так и сделал?

– Нет. Я был весьма красноречив и убедил капитана Армитиджа, что отец взбесится еще больше, если он не доставит груз вовремя. Я пообещал стать его юнгой и взять всю вину на себя. О, я был крайне убедителен. Молил и просил, и сыпал клятвами, а потом начал угрожать и коварно сбил беднягу капитана с толку, так что он окончательно потерял голову и не знал, на каком свете находится!

– И поэтому разрешил вам остаться?

– До конца плавания. Не представляя, что ждет его впереди. Я твердил ему, будто мой отец желает, чтобы его сын знал все о судовождении, и, клянусь Богом, этот человек обучил меня всему до тонкостей. Благодаря ему я стал настоящим моряком, и поверьте, ни у кого не было лучшего наставника.

– И после всего этого, – рассмеялась Бренна, – вы влюбились в море?

– Влюбился? Это не то слово! Казалось, я стал одним из обитателей этого загадочного мира! Видите ли, в море постоянно происходит что-то новое, доселе невиданное! Иногда мы попадали в штиль, иногда на судно обрушивались свирепые штормы. Представьте себе резвящихся, словно дети, китов… летучих рыб… А портовые города, где по улицам разгуливают матросы и женщины в странных нарядах… Запахи соли мешаются с ароматами пряностей и благовоний, причудливые здания… Мешки и ящики с грузом, приготовленным к отправке…

– Но что было, когда вы вернулись? – с любопытством осведомилась Бренна. – Что сделал ваш батюшка?

– Как что, выпорол, конечно. Как еще мог поступить всякий уважающий себя родитель? Но я знал, что меня ожидает, и приготовился с честью вынести наказание. Поверьте, это ничтожная цена за все чудеса, что мне довелось увидеть.

– А капитан Армитидж? Ваш отец уволил его?

– Нет. Таким, как он, крайне трудно отыскать замену. – И, немного подумав, Кейн добавил: – Я… я хотел быть похожим на него. Несколько лет спустя отец попытался послать меня в Гарвардский университет. Я сбежал. Пригрозил, что если он не даст мне в командование судно, я стану плавать простым матросом. Море у меня в крови, и с этим ничего не поделать.

Он неожиданно нахмурился, словно вспомнил что-то неприятное.

– Но мы немного отвлеклись. Не будете ли вы так добры признаться, почему разгуливали по этим опасным местам совершенно одна?

– Мне нужно было вырваться из дома. Немного подумать.

Глаза Кейна яростно сверкнули:

– Разве тетя не предупреждала вас никогда не выходить из дома без сопровождения? Не объяснила, чем грозят подобные прогулки?

Бренна виновато вспыхнула.

– Да, тетя строго настаивала на том, чтобы я всегда брала с собой провожатых. Но столько всего случилось… Мне просто необходимо было остаться одной.

– И что же вы обдумывали, моя прелестная крошка? Какой туалет надеть в оперу? С кем флиртовать на следующем балу? Размышляли над последними парижскими модами?

– Кажется, вы считаете меня безмозглой дурочкой, у которой в голове лишь тряпки да поклонники! – вспылила Бренна. Как самоуверен этот человек, настоящий образец чисто мужского высокомерия! – Конечно, я женщина, но это еще не значит, что у меня не может быть серьезных неприятностей… чего-то куда более важного, чем шляпки и модистки!

– Неужели? – ехидно ухмыльнулся Кейн. – И что же именно?

Это оказалось последней каплей. Терпение Бренны лопнуло. Кулаки сами собой сжались.

– Ничего особенного, разумеется, – процедила она, – если не считать того, что мой отец умер, не оставив нам с братом ни единого пенни. И что мой брат Квентин проиграл в карты десять тысяч долларов и уверен, что некий ужасный негодяй Билли Лав просто прикончит его, если долг не будет отдан. И наконец, уж совсем пустячное дельце – тетя и дядя вынуждают меня выйти замуж за человека, при одном упоминании о котором у меня мурашки бегут по коже!

К ее невероятному удивлению, Кейн покачал головой и весело расхохотался.

– Как вы смеете издеваться надо мной? – взорвалась девушка. – По-видимому, считаете все это весьма забавным, не так ли? Конечно, это так весело… смерть отца и опасность, грозящая Квентину… – Ее голос прервался.

– Вовсе нет. Но если бы вы могли в этот миг видеть свое лицо, такое прелестное и пылающее праведным гневом!

– Все это не смешно.

– Верно, – с серьезным видом согласился Кейн, но губы его чуть дрогнули, и Бренна поняла, что он старается сдержать улыбку.

Она поскользнулась на грязном, усеянном выбоинами тротуаре, и он едва успел поддержать ее.

– Вы знаете, кто такой Билли Лав? – спросила Бренна.

– Разумеется.

– Тогда расскажите мне. Квентин утверждает, что Билли не выносит тех, кто не платит ему долги. Брат уверен, его ждет жуткая участь.

– Не исключено.

– Что? Вы не шутите? – Бренна остановилась и с ужасом уставилась на Кейна.

– Нисколько. Никто не знает, откуда появился Билли и как его зовут на самом деле, но он живет в Орлеане вот уже два года и с каждым днем становится все богаче. Утверждают, что он прикончил немало народа. Возможно, это только сплетни, но тем не менее никто не отрицает, что он виртуозно владеет ножом.

– О, неужели Квентин прав! – вздрогнула Бренна.

– В прошлом году Лав открыл игорное заведение, которое часто посещают молодые джентльмены, вроде вашего брата, и респектабельные горожане. Роскошное местечко! Полы, устланные коврами, прекрасная кухня, отдельные кабинеты для аристократов и отцов города, не желающих играть вместе с остальной публикой. Там ставят на кон огромные суммы. Порой человек за одну ночь становится нищим.

– Я… вы, конечно, были там и видели все своими глазами?

– Естественно.

– Но… этот человек не убьет Квентина?

– Дорогая Бренна, все, что творится в этом городе, давно уже не удивляет меня. Кто знает, насколько правдивы слухи, которые ходят о Билли Лаве. В конце концов он поднялся из низов, а значит, отнюдь не дурак.

Бренна с упавшим сердцем подумала о Тоби. Он тоже, как и Билли, жил на весьма сомнительные доходы, прежде чем появился в Новом Орлеане. Что, если он тоже носит за поясом нож или пистолет, а в душе – страшные темные тайны, которых она никогда не узнает?

Она шагала молча, так глубоко погруженная в невеселые мысли, что Кейну пришлось дважды окликнуть ее.

– Так как насчет того, что вас вынуждают выйти замуж за человека, от которого мурашки бегут по коже? – спросил он, лукаво блеснув глазами.

– Положение очень серьезно! – вспыхнула девушка. – По крайней мере для меня. Случилась… одна неприятность, и тетя считает, что я скомпрометирована, – запинаясь, объяснила она. – И теперь Тоби Ринн возомнил, что получил право жениться на мне. Ему все равно, что при одном воспоминании о нем я дрожу от омерзения!

– Вы сказали Тоби Ринн?

Кейн мгновенно насторожился, и Бренна снова отчетливо осознала, как опасен этот человек – под элегантно сшитым фраком бугрились мощные мышцы.

– Да, тетя нас познакомила. Его брат Ульрик ухаживает за моей кузиной Джессикой.

– Я бы посоветовал вам, Бренна, держаться подальше от Риннов. Конечно, пока ничего нельзя доказать, однако… – Кейн поколебался. – Поверьте мне на слово, с ними лучше не связываться.

– Но они приняты в обществе и…

– Обществе? Вы имеете в виду выскочек и алчных стяжателей, вроде вашей тети Ровены? – Кейн невесело усмехнулся. – Люди, подобные Батлерам, способны на все ради денег и готовы пресмыкаться перед богатством и властью. В бостонском обществе их на порог не пустили бы. Только в таком быстро растущем городе, как Новый Орлеан, ваши дядя и тетя могут получить некоторое признание и доступ в приличные дома.

– В таком случае почему вы посещаете ее вечера?

Кейн снова рассмеялся, сузив глаза.

– Почему бы и нет, если хочется? Я вовсе не раб условностей. Иду куда вздумается и встречаюсь с кем пожелаю.

– Не сомневаюсь!: – раздраженно воскликнула Бренна, вспомнив слова Абьютес.

– Вот как, красавица? Почему же?

Кейн с легкой, улыбкой остановился посреди улицы. Сердце Бренны тревожно заколотилось. Она жадно вдыхала терпкий мужской запах. Дыхание девушки участилось, и хотя на язык просился резкий ответ, язык почему-то отказывался шевелиться.

И неожиданно теплые мягкие губы прижались к ее губам. Невыразимое наслаждение пронзило Бренну. Руки, против воли обвили его шею.

С ней происходило нечто странное, будто все ее чувства внезапно ожили, и она утопала в непривычных ощущениях, сладостных, опьяняющих. Он притянул ее к себе так близко, что Бренна услышала, как колотится его сердце. Они прижались друг к другу еще теснее, словно не в силах утолить жажду.

Но тут Бренну точно окатили ледяной водой: все мгновенно кончилось. Кейн разжал объятия и стоял, глядя на нее сверху вниз с, едва заметной ухмылкой.

– Видите, Бренна? Не стоит доверять мне! Никто не может предсказать моих поступков, особенно женщина. Всего однажды я испытал, что такое женитьба и семейный очаг, но больше никогда! Помните это!

Женитьба? Семейный очаг? о, какое самомнение! Можно подумать, она только и мечтает выйти за него!

– Буду иметь в виду, мистер Фэрфилд, – дрожащим голосом прошептала девушка.

– Весьма благоразумно с вашей стороны.

Остаток пути она едва говорила с ним и, коротко попрощавшись, зашагала к дому Батлеров. Только у самой калитки ей пришло в голову, что она так и не расспросила Кейна о Тоби Ринне. Почему он советовал ей держаться подальше от Риннов? И что делать с Квентином?

День тянулся удручающе медленно, жаркий и душный. Бренна под предлогом головной боли попросила принести ей обед наверх. Тетя уехала с визитами и взяла с собой дочерей. Из окна верхнего холла Бренна наблюдала, как все трое удаляются, брезгливо подобрав подолы платьев из «мокрого» шелка. Волосы украшены цветами и лентами – должно быть, Мэри пришлось целое утро трудиться над этими произведениями искусства.

«Похоже, тетя Ровена решила поскорее задушить сплетни, которые, вне всякого сомнения, уже ползут из дома в дом… А возможно, наоборот, спешит подлить масла в огонь», – с грустной усмешкой подумала Бренна.

Ну что же, ей все равно. Пусть люди судачат сколько угодно, она не выйдет за Тоби!

Бренна вздохнула и, отыскав томик Вашингтона Ирвинга, одолженный у Абьютес, открыла его дрожащими руками. Может, хотя бы чтение отвлечет ее от воспоминаний об отце!

Но уже через несколько минут книга выпала из рук. Поцелуй Кейна… губы, припавшие к ее губам…

Какая дерзость! Сначала он целует и обнимает ее у всех на виду, а потом намекает, что она жаждет стать его женой!

Нет, нужно выбросить из головы Кейна Фэрфилда. Притвориться, что его вообще не существует. Другого отношения этот человек не заслуживает!

После ужина, прошедшего в неловком молчании, Абьютес пробралась в комнату Бренны, куда та ушла сразу же, как все встали из-за стола.

– О, Бренна, мне не хотелось говорить, но Тоби Ринн здесь, в нашем доме. Заперся с папой в кабинете сразу после ужина.

– Здесь? Снова? – Бренна почувствовала, что бледнеет.

– Да, и я никак не могу понять, о чем они говорят. Признаться, я под благовидным предлогом подкралась к двери кабинета, но ничего не услышала. Правда, они так весело смеялись, что твои заговорщики. Что, по-твоему, это означает?

– Не знаю, – печально прошептала Бренна. – Но боюсь, что догадываюсь.

Глава 7

Деревянный вентилятор, подвешенный над столом и приводимый в движение маленьким мальчиком, дергавшим за шнур, монотонно поскрипывал.

– Бренна, ты почти не дотронулась до гамбо![4] Больна или капризничаешь? – резко спросила тетка.

Бренна взглянула на полную до краев тарелку. Как бы плохо ни относилась к ней тетя, морить племянницу голодом она не собирается. Беда в том, что Бренна ничего не способна проглотить – внутри у нее все сжалось.

– Нет, тетя, все хорошо, просто я не голодна.

– Но ты совсем исхудаешь, и все поклонники тебя покинут, – хрипло рассмеялась Ровена, прикрывая рот рукой.

Прошел еще один день. Тетя пригласила к ужину Чизхолмов, плантаторов, живших в нескольких милях от города, рядом с дамбой. Потом было решено отправиться в театр послушать новую французскую оперетту. Бренне тоже велели собираться. Приказ тети был достаточно ясен.

– Девушка, которой приходится выходить замуж, чтобы спасти свою репутацию, не должна строить скорбную физиономию и запираться в своей спальне, – сказала она Бренне с глазу на глаз. – Ты поедешь с нами, племянница, и притворишься, что очень счастлива. Никто еще не знает о смерти твоего отца. Позже у тебя будет много времени для траура.

Ужин проходил весьма весело – собравшиеся оживленно беседовали, обмениваясь последними новостями. Особенно громко трещала дородная Юла Чизхолм, затянутая в корсет до такой степени, что едва дышала. Юла рассказывала о воду, африканском культе, привезенном в Новый Орлеан рабами из французских колоний островов Мартиники, Гваделупы и Санто-Доминго.

– Говорят, – театральным шепотом объявила Юла, – что многие белые женщины тайком бегают к жрицам воду за любовными напитками и всякими зельями. А советы, которые они дают… просто неприличны! У порядочных людей язык не поворачивается произнести такое… Господи, да что это на меня нашло! Совсем забыла! Я слышала, сегодня утром Ульрик Ринн дрался на дуэли! По-моему, именно он не отходил от вашей Джессики на вчерашнем балу? – Она чуть помедлила для пущего эффекта.

– Да, тот самый Ринн, – подтвердила Джессика, настораживаясь.

– Продолжайте, миссис Чизхолм, прошу вас. Что случилось? С кем он поссорился?

Юла приложила к губам салфетку. Маленькие глазки блестели, как стеклянные шарики.

– Как же его зовут… О, вспомнила! Тот молодой человек из Бостона, владелец целой флотилии… Кейн Фэрфилд. Кажется, мистер Фэрфилд назвал мистера Ринна пиратом. Совершенно невероятное обвинение! Конечно, Ульрик не стерпел этого оскорбления, и на его месте любой благородный человек поступил бы точно так же.

Как Юла и надеялась, новость произвела на присутствующих ошеломляющее впечатление. У Бренны вырвался возглас удивления, дядя Эймос тихо застонал, словно кто-то пнул его в тугое брюшко. Джессика подалась вперед, вцепившись в край столешницы, будто боялась упасть.

– Вы уверены, что на дуэли дрался Ульрик, а не Тоби? – пробормотала она.

– Совершенно уверена. Мой кузен Мэттью Уотсон был одним из секундантов Ульрика, поэтому я сразу же все узнала. Мэттью приехал, едва я начала одеваться. Господи, у него было такое странное лицо. Бледное как смерть и все в поту, словно он увидел самого дьявола.

– Дьявола? О чем вы?

Руки Бренны вдруг стали ледяными. Она знала, что дуэли в этом городе – вещь обычная. Креолы чаще всего дрались на шпагах, и иногда достаточно было легкого ранения и нескольких капель крови, чтобы вчерашние враги по-братски обнялись и отправились в ближайший салун выпить за здоровье друг друга. Но американцы не похожи на французов. Они предпочитают пистолеты и при этом стараются прикончить противника.

– Кого же, как не Фэрфилда! – фыркнула Юла. – Мэттью рассказал, что он выстрелил прежде, чем мистер Ринн успел повернуться. Да-да, именно так и утверждает кузен… Никогда еще не видела его в таком состоянии! Ульрик ранен в бок, и доктор Бредли считает, что уповать можно только на чудо.

– Что? – вскрикнула Джессика, приподнимаясь. – Это, наверное, ошибка. Ульрик не ранен! Такой меткий стрелок, этого просто не может быть!

– Но… Кейн… не пострадал? – прошептала Бренна.

– Конечно, нет! Жив и здоров! Такие типы неизменно выходят сухими из воды. Как кошка, которая всегда приземляется на четыре лапы!

– Невероятно, – выдохнула, запинаясь, Джессика.

– Дорогая, кузен Мэттью Уотсон видел все своими глазами, – с удовольствием подчеркнула Юла, – и готов подписаться под каждым словом. Там присутствовали еще четверо свидетелей, и все клянутся, что Кейн Фэрфилд выстрелил до того, как был подан знак. Да он ничем не лучше убийцы!

– Убийца? О, миссис Чизхолм, мне кажется, вы преувеличиваете… – начала Бренна.

– Милочка, вы совсем недавно здесь живете, и лишь потому ваше невежество в подобных делах вполне простительно. Но он намеренно нарушил дуэльный кодекс, а это крайне серьезное преступление, равносильное умышленному убийству. Не оставил мистеру Ринну ни малейшего шанса. Чудовищно!

– Но мистер Фэрфилд не показался мне человеком, способным…

– Вряд ли вы можете судить об этом, Бренна, – сухо заметила Юла и продолжала пересказывать дальнейшие подробности.

Бренна сидела, оцепенев, потрясенная до глубины души, пытаясь сопоставить ужасные факты с поступками человека, который не задумался броситься ей на помощь. Нет, миссис Чизхолм, конечно, ошибается. Должно быть, ее кузен был не на шутку испуган, чтобы объяснить все связно. Кейну Фэрфилду с его быстрой как молния реакцией совершенно ни к чему убирать противника таким нечестным способом.

Ужин закончился, и дамы поднялись наверх, чтобы освежиться перед театром. Поднимаясь по лестнице, Бренна услышала, как Джессика тихо спорит с матерью:

– Но, мама, я хочу ехать к нему. Вдруг за ним некому ухаживать?

– Можно подумать, ты знаешь, как это делается! – пренебрежительно бросила Ровена. – Ты в жизни не подходила к постели больного.

– Но я могла бы быть рядом с ним. Могла бы…

– Ты шагу не сделаешь из дома, Джессика Батлер! Хочешь, чтобы люди смеялись над тобой? Ты даже не помолвлена с ним, маленькая дурочка! На что это, по-твоему, будет похоже-, если ты побежишь к нему, как… как…

– Но, мама…

– Нет. Я по горло сыта вашими выходками! И ничего больше не желаю слышать об этом, Джессика.

Девушка остановилась как вкопанная и взглянула в глаза матери, но тут же покорно опустила голову.

– Хорошо, мама. Как пожелаешь.

Тротуары были покрыты толстым слоем вонючей черной грязи, так что пришлось идти в оперу пешком. Тайни с фонарем шагал впереди. За ним следовал Эймос, тоже с фонарем. Женщины несли в руках туфли. Девицы Чизхолм хихикали, то и дело оскальзываясь в лужах. Процессию замыкали Кендалл Чизхолм и еще один раб. Но посещение театра стоило всех жертв. Здание было выстроено в 1808 году и вмещало семьсот зрителей. По стенам шли два яруса лож, а партер иногда использовали как танцевальный зал для городских балов.

К тому времени, как они наконец добрались, большая часть публики уже расселась. Бренна особенно восхищалась черноволосыми, темноглазыми креолками, почти как на подбор редкими красавицами.

В одной из лож восседала молодая блондинка в розовом шелковом платье, похожая издалека на Мелиссу Ринн. Но когда девушка обернулась, Бренна поняла, что ошиблась. Конечно, это невозможно! Мелисса, должно быть, дежурит у постели умирающего брата.

Бренна оглядела зал. Справа и слева доносились обрывки разговоров. В основном речь шла о дуэли.

– Каков негодяй! – взорвался какой-то толстяк, потрясая кулаком перед лицом собеседника. – Его следует обвалять в смоле и перьях и выгнать из города!

– Убийца… преступник, – шептались вокруг.

Бренне почему-то хотелось зажать уши. Пусть она не питает особой любви к Кейну, все-таки трудно поверить, что он способен на убийство. Только не человек, прижимавший ее к себе до тех пор, пока она не услышала стук его сердца…

– О, Бренна, что ты об этом думаешь? – спросила Абьютес, прикоснувшись к ее руке. Щеки кузины порозовели. – Разве не ужасно, что Кейн Фэрфилд так коварен?

– Но Ульрик Ринн еще не умер. Абьютес, неужели ты веришь всему этому?

– Несомненно! Выстрелить до сигнала – все равно что пытаться хладнокровно расправиться с человеком.

– Абьютес, я не могу представить, что Кейн совершил это. Я слишком хорошо его знаю.

– Знаешь? – ошеломленно повторила кузина. – Но откуда? Бренна, ты познакомилась с ним только два дня назад!

– Я… я видела его вчера во время прогулки. Не такой он человек, чтобы драться нечестно.

– Но свидетели говорят иное, дорогая кузина, – неожиданно вмешалась Джессика. – Пять человек видели, что произошло, включая доктора Рауля Фронтенака, доброго знакомого мамы. И все повторяют одно и то же.

– Значит, все они ошибаются. Глаза Джессики злобно блеснули.

– Ульрик лежит на смертном одре! Неужели тебе все равно, кузина? Неужели не жаль брата своего жениха?

– Конечно, очень неприятно, что его ранили. Но не думаю, что дуэль была не по правилам. Тебе меня не убедить.

– Значит, ты не стесняешься защищать убийцу?

– Пожалуй, это слишком сильно сказано. По-моему, Ульрик еще жив! И почему все кричат об убийстве, когда…

Бренна осеклась. Толстый коротышка, которого она уже видела, пробивался сквозь толпу к дяде Эймосу, важно раздувая щеки от сознания собственной значимости. Он что-то сообщил Эймосу и отошел. Дядя вынул большой носовой платок и, устало вытирая лоб, подошел к ним.

– Все кончено, – объявил он. – Ульрик Ринн час назад умер от потери крови. Говорят, последними его словами было проклятие Кейну Фэрфилду.

Тетя Ровена едва успела подхватить пошатнувшуюся Джессику.

– Дайте веер! – скомандовала она. – И усадите Джессику, ей плохо.

– Мертв, – пробормотала девушка. – А ты не позволила поехать к нему, мама.

– И что бы это дало? При нем был доктор. Большего для него ни ты, ни другой не могли сделать.

Джессика закрыла глаза и сразу обмякла. Но через несколько мгновений подняла ресницы и монотонно пробормотала:

– Уберите ее! Она защищала убийцу! Не желаю ее видеть.

Первое действие прошло как во сне. Бренна почти не слышала ни музыки, ни высокого чистого голоса французской певицы. В антракте она вышла из ложи, не в силах выносить ненависть Джессики.

Входные двери театра обычно распахивали настежь – в здании было слишком душно. Мужчины небольшими компаниями собирались на тротуаре и курили. Ощутив прикосновение чьей-то руки к плечу, Бренна обернулась.

– О Квентин! – облегченно выдохнула она. – Где ты был? Мы ждали тебя, а ты умудрился пропустить весь первый акт.

– Мне все равно! Я бы вообще не пришел, если бы не ты. Нам нужно потолковать.

За эти два дня во внешности Квентина произошли ужасные перемены. Темно-зеленый фрак был помят, жилет усеян пятнами. Он так похудел, что одежда висела мешком. Веки покраснели и распухли, пожелтевшие щеки запали.

– Квентин, что случилось? Ты болен?

– Это Билли Лав.

– Да говори же!

Мужчины, потоком устремившиеся к выходу, едва не сбили ее с ног. Бренна была вынуждена уцепиться за руку брата и, к своему ужасу, почувствовала, что тот дрожит.

– Он преследует меня, Бренна. Играет, как кошка с мышкой. Намеревается немного позабавиться, прежде чем съесть.

– Но, Квентин, человек твоего положения, респектабельный, из хорошего общества… Что он может сделать с тобой? – Внезапно голос изменил Бренне: она вспомнила, что сказал Кейн о Билли и его умении орудовать ножом.

– Он способен на все, сестричка. И достаточно ясно дал это понять. Пришел ко мне сегодня с парочкой так называемых приятелей. Все одеты по последней моде. На пальцах у Билли по крайней мере три кольца с бриллиантами, Бренна. Признаюсь, от волнения я не смог их сосчитать.

– Но что они сделали? Что сказали?

Лоб Квентина покрылся испариной.

– Они пробыли у меня минут двадцать. Сначала разговор шел ни о чем – кто выиграл, кто проиграл все, оставшись без гроша. Потом Билли Лав – он настоящий великан, Бренна, – как бы между делом рассказал о мертвеце, которого нашли в переулке неподалеку от его заведения. Зарезан, Бренна, больше сорока ножевых ран! Оказалось, что погибший играл с Билли и задолжал много денег.

Девушка тихо охнула.

– Бренна, ты должна помочь мне.

– Но что я могу сделать? У меня нет денег. То немногое, что присылал отец, потрачено. Я могла бы продать драгоценности… мамину брошь. Но все это не стоит и тысячи долларов! Конечно, платья довольно дорогие…

Она продолжала лепетать что-то, подгоняемая смертельным ужасом. Отец просил позаботиться о Квентине. Но как? Она совершенно бессильна!

– Этого недостаточно, – пробормотал Квентин, оценивающе глядя на Бренну. – Правда, кое-что все-таки в твоих силах!

– Что именно? Пожалуйста, объясни.

Антракт закончился, и люди устремились обратно. Толпа у дверей рассеялась, и Квентин чуть отстранился: Бренна ощутила исходивший от него сладковатый запах виски.

– Выходи за Тоби Ринна. Тогда все уладится.

– Квентин, Квентин, опомнись!

– Сестра, если ты откажешься, меня найдут в глухой аллее с ножом в груди! Клянусь, так оно и будет, если ты только не поможешь мне. Тоби Ринн богат, Бренна, так богат, что, вероятно, сам не знает, сколько у него денег. И еще больше власти. Владеет множеством складов и, кроме того, занимается бог знает какими темными делишками с торговцами и судовладельцами. Я слышал кое-что… не важно, главное, он неимоверно богат. Десять тысяч для него ничего не значат. Я уверен, ради тебя он на все согласится.

– Но… стать его женой…

– Почему нет? Рано или поздно тебе нужно выйти замуж. И я видел, как он посматривает на тебя. Он на все пойдет, лишь бы заполучить тебя.

– Да, – глухо пробормотала Бренна, – ты прав.

– Что же тебе мешает? Чем скорее состоится венчание, тем лучше для нас. Не забывай о маленькой неприятности, случившейся в Ирландии. Тебе повезло, никто ничего об этом не слышал. – Он сжал ее руки и умоляюще заглянул в глаза. – Бренна, пожалуйста, речь идет о моей жизни. Думаешь, я бы стал просить, будь у меня иной выход? Но я так и не смог ничего придумать. Ты моя единственная надежда.

* * *

Бренна, оцепенев от отчаяния, стояла на ступеньках театра, глядя вслед Квентину. Брат исчез в темноте, где кто-то, вероятно, Этьен, ожидал его с фонарем. Наконец девушка поспешила в ложу Батлеров. Она опоздала к началу и совсем запыхалась, но тетя Ровена, к ее удивлению, ничего не сказала, и Бренна неподвижно просидела до конца спектакля, невидящими глазами глядя на сцену. Ее сильно тошнило, и она боялась приступа рвоты.

Занавес опустился в последний раз, и публика стала покидать театр. Группа людей, что-то гневно кричавших и размахивавших кулаками, собралась на кирпичном тротуаре. Некоторые держали зажженные фонари.

– Убийца! – завопил один.

– Грязная свинья! – выкрикнул другой. – Посмел явиться сюда со своим враньем…

– Бренна Лохлан, как ты смеешь останавливаться и глазеть на подобное зрелище? – возмутилась тетя Ровена, больно ущипнув девушку за руку. – Тайни уже здесь. Немедленно идем! Ни одна порядочная женщина не станет наблюдать за уличной дракой.

К свалке присоединились еще несколько человек, и Бренна снова заметила жирного коротышку, принесшего новость о смерти Ульрика. Даже Кендалл Чизхолм был там: огромный кадык дергается, темные брови угрожающе сведены. Желтые пятна света плавали в темноте; выкрики становились громче и все более угрожающими.

Вырвавшись от тетки, Бренна метнулась на улицу и подбежала к собравшимся. Мужчины окружили какого-то человека, очевидно, бывшего предметом их ярости. Она должна… должна увидеть, кто это.

Девушка протолкнулась ближе, проскользнув между двумя высокими мужчинами.

– Мисс, что вы здесь делаете? Уходите, – прорычал кто-то, сжимая руку Бренны.

Девушка силилась освободиться. Она не уйдет, пока не увидит…

На тротуаре в тесном кругу горожан, которые, словно волки, приготовились наброситься на жертву, стоял Кейн Фэрфилд. Глаза в свете фонарей тоже казались почти желтыми, лоб покрыт испариной, тонкие губы плотно сжаты. Однако он не производил впечатления испуганного человека. Наоборот, от него исходила какая-то злобная энергия, так что мужчины, выступившие вперед, неловко переминались с ноги па ногу.

– Джентльмены, вас ввели в заблуждение! – прокричал Кейн. – Дуэль проходила по всем правилам! Я честно дрался с Ульриком Ринном!

– Честно! По всем правилам! – раздался хриплый выкрик из гущи толпы. – Хладнокровно прикончить человека – это, по-твоему, справедливо?

В толпе снова поднялся ропот, но все как по команде замолчали, как только Кейн шагнул вперед, держа руку на рукоятке пистолета.

– Свидетели лгут, и я сумею дознаться, по какой причине. Но когда все-таки выясню правду, виновные мне заплатят.

– Пять человек? И все лгут? – прогремел тот же незнакомец, и Кейн повернул голову, пытаясь отыскать кричавшего.

– Я тоже не знаю, почему сговорились эти пятеро… шестеро, если считать Ринна. Но все в один голос твердят неправду! И я докажу это! Никто не смеет клеймить меня именем убийцы! Я не потерплю этого!

Кейн по-прежнему сжимал пистолет, обводя толпу настороженным взглядом. Несколько мгновений обличители продолжали перешептываться. Потом стоявшие в первых рядах медленно, неохотно стали расходиться, оттесняя маячивших сзади. Кейн спокойно выжидал.

Наконец последние тени скользнули вниз по улице. Мужчины спешили присоединиться к своим семьям и поскорее отправиться по домам.

Кейн обернулся и увидел Бренну. Их взгляды надолго скрестились, пока Бренна не опустила ресницы, почему-то испуганная силой, которую ощущала в нем, неукротимой мощью, готовой вот-вот вырваться наружу. Девушка невольно поежилась.

– Это вы, Бренна, – покачал он головой. – Опять оказались там, где вам не следует быть. Ступайте домой, Бренна. Идите домой.

И ничего больше не сказав, быстро пошел вперед и вскоре растворился в темноте.

Глава 8

– Нет… нет, пожалуйста, не мучайте его! Оставьте моего брата! Прошу вас…

Бренна кричала во сне и горячечно металась под пологом. Ночная сорочка промокла от пота.

– Бренна! Проснись! – умоляла Абьютес, дергая ее за руку. – Ты не заболела, кузина?

Бренна медленно выплыла из навеянного кошмарами тумана и попыталась сесть.

– Абьютес, это ты? Господи…

– Ты так страшно кричала, кузина. Даже в моей комнате было слышно. Чудо еще, что ты маму не разбудила! О, Бренна, что с тобой?

– Ничего… просто нехороший сон, вот и все.

– Но такие сны не приходят без причины, верно? Ты сама не своя, с тех пор… с тех пор как Тоби Ринн был здесь.

Лунный свет струился в комнату, освещая Абьютес. Длинные мягкие распущенные волосы стекали по спине до самой талии. На ней был криво застегнутый халат. Полные тревоги глаза казались огромными на узком личике.

– Наверное, ты права, – вздохнула Бренна. – У меня еще одна беда.

Она коротко, тщательно выбирая слова, рассказала Абьютес о долге Квентина и Билли Лаве.

– Ой! – охнула девушка, прижимая пальцы к губам, совсем как испуганный ребенок. – О кузина! Что скажет мама, когда услышит? Она так рассердится! Мама ненавидит игру! Даже заставила папу уволить клерка, который увлекался картами!

– Есть хоть малейший шанс на то, что дядя захочет помочь Квентину?

– Вряд ли. Я слышала, как папа с мамой вчера ссорились. Кажется, отец неудачно вложил деньги, а мама на него злится. Поверь, Бренна, мне так жаль! Но хотя я очень тебя люблю, все же ничего не могу сделать…

– Конечно.

Бренна попыталась улыбнуться, не желая, чтобы Абьютес увидела, как она устала и измучена. Значит, Эймосу необходимы деньги! Что, если именно поэтому они, словно заговорщики, шептались с Тоби?

– Ну что же, – решила она, – думаю, мне лучше лечь и попробовать снова заснуть.

Абьютес порывисто обняла кузину.

– Будь у меня свои деньги, я бы все отдала тебе, Бренна, клянусь.

– Знаю, Абьютес, знаю.

После ухода кузины Бренна почувствовала, что задыхается от тоски и сознания полной безысходности. Несчастья валятся одно за другим. Джессика влюбилась в Ульрика Ринна и потеряла его, не успев обручиться. Квентин попал в ловушку, а сама она мечется в отчаянии, не зная, что делать, как избежать расставленных Тоби сетей! Только? Абьютес, кажется, повезло – у нее появился поклонник с серьезными намерениями, и скоро она станет, хозяйкой дома и заменит мать маленькой сиротке.

Утро выдалось ветреным. В воздухе пахло: дождем, на небе собирались огромные тучи. Выглянув в окно, Бренна увидела, как падают на землю сорванные белые цветы жасмина. Девушка быстро оделась. Такая погода почему-то ей нравилась. Ветер, вероятно, был предвестником одного из ураганов, которые время от времени опустошали эту местность, оставляя за собой разрушенные дома и город, залитый потоками воды. Этот ветер, сильный и могучий, казалось, идеально подходил к ее теперешнему настроению.

Завтрак проходил в натянутом молчании. Джессика не вышла, из своей спальни, тетя с дядей обменивались колкостями. Бренне очень хотелось немного пройтись, хоть на время вырваться из гнетущей атмосферы дома. Но у Абьютес был урок музыки, а Мэри нужно было вымыть и уложить волосы Ровены. Что же, она пойдет одна, только на этот раз постарается держаться поблизости от дома, чтобы; ничего не: случилось.

Набросив на плечи кружевную шаль, девушка ступила за порог. Порыв ветра подхватил ее юбки, так что она едва успела их придержать. Шпильки разлетелись во все стороны, и волосы разметались по спине и плечам. Бренна почти бежала, наслаждаясь ощущением временной свободы. Сегодняшняя погода напомнила ей Ирландию, где можно было без помех проскакать до самых скал, стороживших побережье, а потом взобраться наверх и наблюдать, как прибой разбивается на мельчайшие брызги о черные каменные громады.

Свернув за угол, Бренна неожиданно увидела мужчину, широко шагавшего навстречу. По развороту плеч и огромной тучной фигуре она сразу узнала Тоби и на мгновение застыла. Он направляется к ним, возможно, чтобы снова обсудить с Эймосом планы предстоящей свадьбы.

Бренна, не задумываясь, устремилась в противоположном направлении, молясь, чтобы он ее не заметил. Девушка пыталась приглаживать на ходу длинные красно-золотистые пряди и одновременно придерживать юбки, что оказалось нелегким делом. Если он узнает ее… Остается лишь надеяться, что этого не произойдет.

– Бренна!

Обернувшись, она обнаружила, что Тоби почти поравнялся с ней. Лицо его побагровело от усилий, дыхание со свистом вырывалось из груди. Бренна не замедлила шага, но с новым порывом ветра юбки вырвались и облепили ноги. Девушка споткнулась, и Тоби немедленно схватил ее под руку.

– Тоби, что вы здесь делаете? – гневно вскричала она. – Я хотела немного прогуляться и не приглашала вас сопровождать меня. И не желаю вас видеть ни сегодня, ни вообще никогда!

Тони оскорбленно вскинулся, злобно буравя ее глазками.

– Значит, я тебе не нравлюсь? Именно это ты пытаешься объяснить, моя прелестная Бренна?

– Я… нет, не нравитесь.

– Ты уверена? Позавчера мне так не показалось. Ты страстно прижималась ко мне всем телом, словно наслаждалась каждой минутой нашей близости, – многозначительно ухмыльнулся Тоби.

– Этого н-не было… неправда…

Она принялась вырываться, но Тоби неумолимо стиснул ее руку.

– А я говорю, тебе это пришлось по душе! Как и все, что я с тобой делал. О, ты настоящая дикарка, но я тебя укрощу. И как только мы поженимся, ты не посмеешь больше отбиваться и сопротивляться – я не потерплю подобного вздора! Придется покориться, когда ты станешь моей законной женой, ничего не поделаешь! – И, улыбаясь, добавил: – Разумеется, тогда все будет по-другому, особенно когда тебя оседлает настоящий мужчина!

– Вы… вы не джентльмен, если смеете говорить о подобных вещах! Имей тетя Ровена хоть малейшее представление о том, что вы нашептываете мне…

– Разумеется, я не джентльмен, и мы оба прекрасно об этом знаем.

– Но… но я не желаю выходить за вас замуж, – прошептала она.

– Это потому, что ты молода и сама не знаешь, чего хочешь. Порядочный, лощеный светский франт не годится для истинной женщины. Со мной ты ни в чем не будешь знать нужды. Конечно, теперь, когда мой брат так неожиданно умер, нам следовало бы отложить ненадолго свадьбу, но я почему-то боюсь – вдруг тебе вздумается выскользнуть из моих рук, как рыбке из невода!

– Будь я рыбой, именно так и поступила бы. Тоби, ну почему вы ни разу не подумали о том, что у меня тоже могут быть чувства и стремления? Вы ведете себя так, словно я вещь… ваша собственность.

– Но ты и есть вещь. Прекрасное создание. Только о таком я мечтал с самой первой встречи, когда увидел тебя в экипаже с теткой и кузинами. Ты была в светло-желтом платье с белой кружевной шалью на плечах… носик так гордо вздернут… и никого кругом не замечала… – Тоби чуть сильнее сдавил ее руку, не сознавая, что делает. – Когда-то я знал одну девушку… Вы похожи, как две капли воды. Я так и не смог ею завладеть, дорогая. Зато получу тебя. Не сомневайся.

Он говорил с такой лихорадочной настойчивостью, будто в бреду, что Бренна, похолодев, сжалась.

– Пожалуйста, проводите меня домой, Тоби.

– Но я наслаждаюсь нашей прогулкой. А ты разве нет?

– Повторяю, Тоби, проводите меня домой, иначе… иначе я стану кричать. Люди выбегут из домов, чтобы узнать, что происходит. И все будут глазеть на нас.

– После того, что я уже сделал, – рассмеялся Тоби, – думаешь, это имеет какое-то значение? Я объясню, что у тебя нервный припадок или истерика, или что мы поссорились. Недалеко от истины, не так ли?

На этот раз Бренна не сдержалась.

– Клянусь, вы ничем не лучше тех негодяев, что рыщут по закоулкам Болота! Только одеты дорого и модно, вот и вся разница! Ненавижу вас, Тоби Ринн! Слышите, ненавижу! И не выйду за вас, даже если дядя Эймос будет держать у моего виска заряженный пистолет!

Глаза Тоби зловеще блеснули.

– Посмотрим, Бренна Лохлан. Посмотрим.

Ей показалось, что неприятный разговор длится целую вечность, но на самом деле прошло от силы минут десять. Бренна рвала и метала, хотя и пыталась взять себя в руки и обуздать растущую ярость. Как смеет Тоби вести себя подобным образом?!

Однако он так и не выпустил ее руки, а она, несмотря на угрозы, побоялась криком привлечь внимание посторонних. Это лишь подбавит масла в огонь, а тетя Ровена еще более укрепится в убеждении, что ее репутация погублена. Тоби, похоже, наслаждался происходящим, величаво выступая и кланяясь прохожим, словно желая произвести впечатление нежно влюбленной парочки, решившей прогуляться. Если она выйдет замуж за этого человека, Неужели остаток дней своих проведет в притворстве и лицемерии?

Он заявил, что ей придется покориться. Дурное предчувствие неотвязно терзало девушку. Выйдя за Тоби, она окажется в его руках. Ее тело станет его игрушкой, а сама она будет подвергаться насилию до конца жизни.

Как только они добрались до дома, девушка вырвала руку и убежала, едва сумев скрыть слезы от Тайни, ожидавшего во дворе на козлах экипажа. Не обращая ни на что внимания, Бренна метнулась вверх по лестнице.

– Бренна, дитя мое, что случилось?

Мэри вышла из комнаты тети Ровены с большой корзинкой папильоток, щипцов для завивки, гребней и шпилек. Худое костлявое лицо показалось таким родным, что Бренне захотелось броситься ей на шею. Но она остановила себя. Мэри предала ее и хочет, чтобы она вышла за Тоби. Никогда больше Бренна не будет испытывать к Мэри таких чувств, как прежде. Детство прошло.

– Вы так побледнели и осунулись, детка, – вздохнула ирландка.

– Я здорова, Мэри, честное слово.

– Хотите, чтобы я сделала вам прическу? Вам нужно получше выглядеть для… – Мэри осеклась, кусая губы.

– Для Тоби Ринна? Никогда! Я сама причешусь! И не нуждаюсь ни в чьей помощи!

В глазах Мэри плеснулась боль. Бренна поспешила в свою комнату и закрыла дверь. Несколько мгновений она постояла, неудержимо вздрагивая, пока не услышала, что шаги Мэри затихли в дальнем конце коридора, у лестницы, ведущей в мансарду, где жили слуги. Потом девушка бросилась на кровать, сминая аккуратно постеленное покрывало, и зарылась лицом в подушку, громко всхлипывая.

Бренна не знала, сколько прошло времени, прежде чем она наконец села, откинула назад волосы и вытерла распухшие глаза. Слезы иссякли, в душе царила пустота. Девушка с трудом поднялась, подошла к зеркалу и стала расчесывать спутанные волосы. Мельком взглянув на себя, она равнодушно отметила отекшее лицо и круги под глазами. В эту минуту она была почти уродлива, но какое это имело значение?

Сначала она старалась ни о чем не думать, но постепенно мысли вновь вернулись к вчерашнему вечеру в опере. Квентин! Если угрозы Билли Лава не пустые слова, жизнь брата в опасности. Необходимо срочно достать денег, иначе его убьют! Безжизненное окровавленное тело будет брошено в грязном закоулке Болота.

Болото… Бренна вспомнила о Кейне Фэрфилде, о хищном гибком прыжке, которым он бросился на ее обидчика. Он целовал ее, взволновал разум и чувства, как никто и никогда раньше, сжимал в сильных теплых руках. Вчера вечером он долго, пристально смотрел на нее, обжигая взглядом. И произнес ее имя тихо, с грубоватой нежностью.

Она провела почти час за туалетным столиком, приглаживая щеткой волосы, пока они не начали потрескивать. Абьютес говорила, что Кейн богат. Ведь он отпрыск известного бостонского семейства судовладельцев, под командованием которого целая флотилия! К тому же именно он спас ее от лап неизвестного негодяя, а потом поцеловал. И независимо от того, сколько у него любовниц, Кейн все-таки остается вдовцом, не давшим обета ни единой женщине. Щетка Бренны замерла в воздухе. Почему бы нет? Пожалуй, стоит повидаться с ним еще раз и поговорить.

Почувствовав прилив неожиданной энергии, Бренна отбросила щетку, подошла к умывальнику и сполоснула лицо прохладной водой в надежде вернуть себе прежний вид. Потом разделась и, оставшись обнаженной, стала обтирать тело, наслаждаясь ощущением свежести. Вытираясь, она снова взглянула на себя в зеркало. Гладкая как персик кожа, упругие полные груди с розовыми маковками, плоский живот и тонкая талия, плавно переходящая в стройные бедра.

Девушка запретила себе думать и, быстро порывшись в комоде, нашла чистое белье, нижние юбки и корсет. Нужно все самое лучшее, хотя, конечно, она не собирается раздеваться. Наконец Бренна вынула из гардероба платье легкого голубого шелка с большим вырезом, отделанным кружевами, обнажавшим грудь так низко, как позволяла мода. Наряд был самым смелым из всех ее туалетов, а цвет оттенял глаза и кожу. Бренна поспешно натянула платье, неуклюже изогнувшись, чтобы застегнуть его на спине. Господи, ну почему она отказалась от услуг Мэри? Гибкие пальцы горничной творили чудеса – самые непослушные пряди ниспадали блестящими буклями, самые редкие волосы казались пышными.

Но она не могла попросить помощи без того, чтобы не поделиться с Мэри своими планами. Поэтому Бренна с отчаянием вновь схватила щетку и стала, сосредоточенно хмурясь, старательно укладывать локоны в густой золотистый узел на затылке и скреплять его шпильками. Несколько прядок упало на уши. Бренна намотала их на палец, чтобы немного подвить. Потом в последний раз критически оглядела себя.

Отеки исчезли. Глаза, огромные и загадочные, сияли едва подавляемым возбуждением. Волосы зачесаны назад, легкие букольки свисают по обе стороны прямого пробора. Грудь соблазнительно вздымается. Да. Пожалуй, сойдет. Она сумеет произвести впечатление.

Бренна направилась было к двери, но тут же вернулась за маленькой камеей, которую приколола к груди, и, кроме того, накинула на плечи вышитую мантилью. Не стоит привлекать к себе излишнее внимание прохожих.

Бренна спустилась вниз, но у самой входной двери заколебалась. Сердце отбивало сумасшедший ритм. Прежде всего, где найти Кейна? Она не знает, где он живет!

Девушка едва не заплакала от разочарования, но в этот момент заметила на подъездной аллее Тайни, возвращавшегося откуда-то в пустом экипаже. Он что-то мелодично напевал.

– Тайни! О Тайни! – вскричала она, размахивая руками.

– Да, мэм? Что угодно, мэм? – Кучер остановил лошадей и удивленно воззрился на Бренну.

– Тайни, не мог бы ты… Мне нужно кое-куда отправиться и немедленно! Не можешь ли ты подвезти меня к пристани? Необходимо срочно найти… одного человека.

Широкое темное лицо Тайни омрачилось. Он не привык, чтобы белые молили его о помощи. Кроме того, раб получил весьма строгие приказы от хозяйки.

– Но миссис Ровена, она…

– Пожалуйста, Тайни, мы скоро вернемся, прежде чем ты понадобишься тете Ровене. Обещаю! Мне необходимо как можно скорее добраться до конторы Кейна или до корабля, словом, поговорить с ним.

– Прошу, Тайни, я дам тебе вот это. Камея. Правда, очень красивая?

Мальчик – несмотря на огромный рост, Тайни едва исполнилось семнадцать – с вожделением пожирал взглядом красивую вещичку, словно представляя, как она будет выглядеть на чьей-то груди. Бренна поняла, что почти победила.

– Если у тебя есть подружка, Тайни, можешь подарить ей брошь. Она так обрадуется! И я отдам камею тебе, если довезешь меня до пристани.

Тайни нервно облизнул губы.

– Так и быть, мисс Бренна. Садитесь и скажите, куда вам нужно. Я отвезу.

Они пробирались к пристани кружным путем, поскольку некоторые улицы были непроезжими из-за грязи. Тайни снова начал напевать густым низким баритоном. На пороге какого-то дома появилась высокая темнокожая девушка в чистом белом тюрбане. Тайни низко поклонился, подражая дяде Эймосу, и негритянка восторженно улыбнулась.

Вскоре в нос ударил запах гниющих водорослей и стоячей воды. Тайни остановился, чтобы спросить дорогу у продавца лимонада и пирожных.

– Его контора у самой дамбы, – сообщил он, возвращаясь. – Хотите, чтобы я ехал туда?

– Да, Тайни, поспеши.

– Негоже леди появляться в таких местах, – с сомнением заметил кучер. Там много джентльменов с речных судов. Они дерутся и пьют все время, а когда увидят такую красавицу, как вы…

– Мне все равно, Тайни! Я должна видеть его. Ты можешь подождать около экипажа. Все будет хорошо.

На пристани царил невообразимый шум: толкались люди, по сходням носились грузчики, экипажи едва не задевали друг друга. Лодки всех видов, от индейских пирог до плоскодонок, служивших жилищами для рыбаков, стояли у причала. На многих суденышках сушилось выстиранное белье, и их обитатели ухитрились сделать даже некое подобие крыш.

Контора Кейна, невысокое здание из оштукатуренного кирпича, находилась в квартале от пристани. Бренна велела Тайни подождать на козлах и ни при каких обстоятельствах не уезжать, пока она не вернется.

– Я буду здесь, мисс Бренна, не тревожьтесь, – заверил раб, показывая белоснежные зубы в широкой улыбке. – Разве что оголодавший аллигатор сможет стащить меня отсюда, – похвастался мальчик, и Бренна невольно улыбнулась.

– Я недолго, Тайни, – пообещала она. – Помни, никуда не уезжай, пока я не приду.

Внутри здания оказалось несколько контор, выходивших в центральный коридор. На одной двери небольшими изящными буквами было выведено имя Кейна. Бренна впервые за сегодняшний день заколебалась. Что, если клерки станут бесцеремонно разглядывать ее? И согласится ли Кейн ее принять?

Неожиданно дверь распахнулась, и Кейн появился в коридоре, толкнув Бренну так сильно, что она отлетела к стене. Мантилья сползла, обнажая белоснежные плечи и грудь.

– Господи, опять Бренна Лохлан! – раздраженно пробормотал Кейн. – Неужели вы, подобно Немезиде,[5] преследуете меня повсюду? Надеюсь, вы не собираетесь свалиться в обморок у меня на пороге?

– Да я в жизни не теряла сознания!

– А мне казалось, это сейчас в моде.

Он уже успокоился и, прислонясь к косяку, уставился на девушку, так что она покраснела. Сегодня на нем был темно-синий фрак поверх жилета из серой парчи; белоснежная рубашка резко контрастировала с загорелым лицом.

– Возможно, – парировала она, – но меня не так воспитывали и забыли обучить изящно опускаться на пол с закрытыми глазами. Моя мать терпеть не могла подобных вещей, как, впрочем, и отец. Зато я умею ездить верхом и охотиться ничуть не хуже любого мужчины.

– Неужели?

Что заставило ее сказать это? Наверное, он смеется над ней!

Бренна опустила глаза, решив, что ведет себя глупо и вызывающе. Если бы только сердце перестало так сильно биться, если бы у нее было время собраться с мыслями!

– Да, и езжу я по-мужски! – выпалила Бренна. – Хотя все старухи в Дублине сплетничали за моей спиной!

Кейн улыбнулся; в уголках глаз собрались крошечные морщинки.

– Весьма интересно. Кстати, я сам плохой наездник. Никогда особенно не интересовался лошадьми и ни разу не сел в седло с тех пор, как живу здесь. Не было времени.

– Я тоже, – с сожалением вздохнула девушка. – Дядя не держит верховых лошадей.

Кейн взял ее за руку.

– Пойдемте. На задах дома есть маленький двор. Там нас никто не побеспокоит.

Бренна послушно последовала за ним. Дворик за высокой кирпичной оградой оказался крошечным. Здесь стояла тишина, только с улицы доносилась брань ломового извозчика. В углу рос банан, а под ним стояли друг против друга две железные скамьи. Кейн знаком предложил ей сесть рядом.

– Итак, Бренна, что привело вас сюда? Надеюсь, вы не заблудились снова?

Девушка вспыхнула.

– Нет, конечно, нет. Тайни привез меня в экипаже. Он ждет у входа.

– Тайни? Тот исполин-невольник вашей тетки? Великолепный образец мужественности. Думаю, за него много дали бы на невольничьем рынке!

– Тайни не образец, как вы изволили выразиться, а человек! Хороший и добрый! – рассердилась Бренна.

– Но здесь, в Новом Орлеане, он всего лишь раб. Вы живете в южном штате и должны привыкнуть к здешним обычаям. Но все же почему вы здесь? Я так ничего и не узнал.

Над ними с криком пролетела чайка. Бренна нервно ломала руки, жалея, что пришла. Там, в тишине спальни, все представлялось таким простым. Но теперь, когда Кейн рядом, слова не идут с языка.

– Мой брат Квентин, – выговорила она наконец. – Этот… этот Лав угрожает ему.

– Я в этом не сомневался.

– Как вы можете быть таким спокойным? Мы говорим о моем брате! Отец велел мне позаботиться о нем, а Квентин всегда был таким слабым! Он…

– Успокойтесь, Бренна! Уверен, ваш брат сумеет найти выход, как и все люди подобного сорта!

– Вряд ли! Он в жизни не работал, и даже если бы и нанялся на службу, кто дал бы ему десять тысяч? Дядя, конечно, не станет помогать Квентину – у него достаточно своих финансовых неприятностей.

Бренна порывисто вытерла глаза. Не хватало еще плакать перед этим самоуверенным человеком, так невозмутимо глядевшим на нее!

– И вы явились сюда из-за этого, Бренна? – медленно протянул он.

– Да. Я… дядя требует, чтобы я вышла за Тоби Ринна. Но это невозможно. Тоби напоминает мне огромную отвратительную жабу, или насекомое, или…

Кейн, смеясь, поднял руку.

– Ну что вы! Другие девушки считают Тоби Ринна неотразимым! И таких немало! Бренна зябко передернулась.

– Фу! Только не я! Он омерзителен! И… – Она вспомнила, с каким злорадством Тоби объявил, что она после свадьбы будет вынуждена покоряться ему во всем. – Не важно. Я просто не могу. И скорее готова умереть.

– В таком случае откажите ему.

– Но у меня безвыходное положение. Квентину нужны деньги. Если я не выйду замуж… – Бренна осеклась, чувствуя его неотступный взгляд. Ну почему она приехала, почему? Но теперь выхода нет, придется продолжать. – Я… предлагаю вам жениться на мне, если вы заплатите долги Квентина.

– Что? – осведомился Кейн с непроницаемым видом.

– Я прошу вас жениться на мне. Вы находите меня привлекательной, не так ли? Я стану прекрасной женой, даю слово. Я…

Она хотела добавить еще что-то, но все слова заглушил громкий издевательский хохот Кейна.

– Ах вот что вам нужно! Замужество! Брак с известным… или печально известным Кейном Фэрфилдом! Так, так!

Кровь бросилась в лицо девушки:

– И что здесь плохого? Если обычно браки устраиваются родителями, родственниками или опекунами, почему сама невеста не имеет права найти себе жениха? Кроме нас с братом, из семьи Лохланов больше никого не осталось в живых, и нам необходимо самим заботиться о себе.

– Так вот почему вы надели вечерний туалет днем! Задумали соблазнить меня, верно? Признавайтесь!

– Это… это всего лишь уловка, на какую пошла бы любая женщина, – вызывающе бросила Бренна.

– Вы правы, – задумчиво произнес Кейн. – И ваша хитрость удалась.

Он потянулся к ней и, заключив в объятия, жадно впился в губы. Теплая рука скользнула в вырез платья, легла на грудь. Пальцы чуть сжали сосок.

Сквозь пелену сладостного безумия Бренна смутно сознавала, как жаждет прижаться к нему еще теснее. Но Кейн вдруг почти грубо оттолкнул ее.

– Кейн…

Неужели все кончено? Его близость опьяняла. Бренне хотелось, чтобы поцелуй длился вечно.

– Ты обольстительна, маленькая сучка. Богу известно, любой мужчина отдал бы все… Но тебе еще многому нужно учиться, Бренна. Я уже объяснил, что обладаю непредсказуемым характером, и невозможно угадать, что я скажу или сделаю. И ни одна женщина не смеет являться сюда и самонадеянно полагать, что я поддамся ее чарам, не выдержу искушения и женюсь на ней.

«Но… но вы поцеловали меня!» – едва не вскрикнула она, однако при виде мрачного, как туча, лица Кейна осеклась.

– Нет, Бренна, я больше никогда не женюсь – слишком дорога мне свобода. Терпеть не могу, когда меня душат поцелуями, объятиями и непрестанными просьбами! Конечно, я люблю женщин! Прекрасный способ приятно провести время…

– Приятный способ! И это все, что женщины значат для вас? – разъяренно взвизгнула Бренна, стискивая кулаки. У нее чесались руки дать ему пощечину, стереть с физиономии самодовольную усмешку. Девушка с трудом овладела собой.

– Почему нет? Для чего еще годятся женщины, кроме как развлекать мужчин? Дарить им наслаждение? Согревать постель и во всем угождать?

В его глазах мелькнула насмешка. Он издевается над ней!

– Вы… вы гнусный негодяй!

– Поверь, многие девушки не задумались бы стать моими любовницами. Я мог бы предложить женщине богатую беспечную жизнь и любые развлечения. Ей ни о чем не пришлось бы мечтать…

– Вы просите меня стать вашей содержанкой?

– Неужели это столь ужасная участь?

– Но я не из таких женщин! И не так воспитана, чтобы… чтобы… – заикаясь, пробормотала Бренна.

– Даже если я дам вам необходимые деньги? Девушка ошеломленно уставилась на него.

– Но это… это, как сказала Мэри… все равно что продать себя…

– Но разве вы не это делаете, когда просите жениться на вас?

Бренна моментально вскинула руку и с громким треском опустила ее на щеку Кейна. Удар был такой сильный, что заболела ладонь.

Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга – Кейн, онемев от гнева, Бренна – парализованная ужасом того, что натворила. Первым опомнился Кейн. Казалось, от него исходили волны ярости. Ямочки у рта почти исчезли, превратившись в глубокие горестные морщинки.

– Так вот оно что, моя дикая кошечка! Показываешь коготки? Ну что же, ты не получишь ни цента, не говоря уже о женитьбе! Я предпочитаю любовниц с более покладистым характером!

– Поверьте, кем бы ни была ваша любовница, мне ее жаль! – взорвалась Бренна.

– Ваше дело. Ну а теперь вам лучше уйти, юная волчица! Возвращайтесь к вашему дяде! Я мог бы предложить вам свое покровительство, но вижу, вы прекрасно способны сами себя защитить. – И, видя, что Бренна колеблется, добавил: – Чего вы ждете? Уходите! Прочь!

Девушка выбежала из дома на улицу, задыхаясь от рыданий.

– Домой, Тайни! – воскликнула она. – И побыстрее! Мне не нравится это место! От мерзкой вони меня тошнит!

Она уселась в экипаж, радуясь, что Тайни не видит ее лица, слез, катившихся по щекам и падавших на вышитую мантилью.

Глава 9

Решено было, что в ближайшее воскресенье обвенчаются сразу две пары – Бренна с Тоби и Абьютес с Монти. После неудачной встречи с Кейном, душа Бренны словно оледенела. Она молча и беспрекословно подчинялась любому приказу и соглашалась со всеми планами. Наверное, все это происходит во сне, и она вот-вот пробудится и вернется к прежней беспечной жизни. Приходилось скрывать свои чувства от Абьютес. Кузина была безоблачно счастлива надеждой стать в ближайшем будущем миссис Монти Карлайл, который тоже настаивал на возможно скорейшем венчании, поскольку его маленькая дочка нуждалась в материнской заботе.

С того дня, как Кейн выгнал Бренну, события стали разворачиваться с ужасающей быстротой. Бренна вернулась домой и нашла тетю в гостиной.

– Итак, племянница?

Ровена подняла голову от вышивания – уголки губ чуть изогнулись в легкой довольной улыбке, словно тетка уже знала, что собирается сообщить Бренна.

– Я… я решила выйти замуж за Тоби. – Слова, казалось, слетали с чьих-то чужих уст.

– Вот как? – Ровена перекусила нитку, поднесла канву к свету и критически оглядела. – Все же ты в конце концов опомнилась и перестала капризничать.

– Да. У меня нет иного выхода.

– Совершенно верно. И без того уже поползли сплетни о вас с Тоби. Уж я-то чувствую! За нашими спинами шепчутся, называют тебя потаскухой…

– Не верю.

– И напрасно. Ты не знаешь этих людей так хорошо, как я.

– Но… – заикнулась Бренна, охваченная гневом. На минуту в ней загорелось безумное желание наброситься на тетку, ударить, заставить замолчать.

– Разве неправда, – взорвалась она, – что дядя Эймос продает меня Тоби, словно цветную рабыню?

– Продает? – Ровена поспешно отвела глаза. – Что за вздор!

– Отчего же? Думаю, именно так и есть. Тоби и дядя Эймос задумали выгодное дельце. Эймос получает кругленькую сумму за племянницу, оставшуюся нищей да еще к тому же с погубленной репутацией!

Тетка нервно облизнула губы.

– Наглая ложь! Но к чему вообще говорить об этом? Что сделано, то сделано. Ты согласилась выйти за Тоби. Никто не посмеет судачить о его жене, а это самое главное, не так ли?

– Да, – выдавила Бренна, задыхаясь. – Но я делаю это только ради брата. Не сомневайтесь, я вижу вас насквозь! И меня не тревожит моя репутация!

Она повернулась и, гордо подняв голову, вышла из комнаты.

Тяжелее всего была встреча с Тоби. Поднявшись к себе, Бренна написала ему записку, приглашая навестить ее, когда ему будет удобно. Тоби явился через час. Бренна приняла его в гостиной. В глубине стояли фортепьяно и арфа Абьютес, напомнившие Бренне о музыкальном вечере, на котором она впервые увидела Кейна Фэрфилда. Тогда Тоби без обиняков дал понять, что желает ее. Кажется, с тех пор прошел не один год!

– Значит, дорогая, тебе понадобилось меня увидеть? – злорадно ухмыляясь, осведомился он.

– Да. И сказать… – Она замолчала, не в силах продолжать пытку.

– Договаривай! – Маленькие глазки горели неприкрытым торжеством.

– Ну… при определенных условиях я могла бы согласиться… – Девушка судорожно сглотнула. Она никак не могла заставить себя выговорить роковые слова. – …согласиться на наш брак. Но с моим братом случилась беда.

Она сбивчиво рассказала о Квентине и об угрозах Билли Лава. Тоби внимательно слушал, поджав толстые губы и небрежно поигрывая огромным перстнем-печаткой.

– Мне нужно не менее десяти тысяч долларов, а возможно, и больше. Квентин должен заплатить все долги. И… и я собиралась отправить свою горничную Мэри в Ирландию, если она захочет. Вместе с Квентином, разумеется. Наверное, будет лучше, если он уедет из этого города.

Она замолчала. Тоби изучающе уставился на нее, и прошла не одна минута, прежде чем он заговорил.

– Итак, ты хочешь заключить сделку?

– Хочу.

Бренна залилась краской, вспоминая издевки Кейна. Он, кажется, прав: она способна продаться за деньги! Но девушка постаралась поскорее выбросить из головы назойливые мысли, решив хорошенько все обдумать позже, в одиночестве своей спальни. Пока что необходимо договориться с Тоби.

– Согласен.

Бренна стала было благодарить его, но Тоби предостерегающе поднял руку.

– Не спеши. Мы еще не все обсудили.

– Что… что именно? – пробормотала девушка.

– Как что, твою часть сделки. Неужели ты действительно считаешь, что согласие на брак – это все? Что, надев мое обручальное кольцо, ты получишь возможность тратить деньги, ничего не давая взамен?

– Конечно, я знаю… что…

– Ничего ты не знаешь! Но после свадьбы будет время многому научиться. Поняла?

Он больно сжал ее плечо.

– Я намереваюсь наслаждаться всеми радостями семейной жизни… всеми. Я чувственный человек, Бренна, и ты еще в этом убедишься. И требую, чтобы ты покорно ждала меня в постели всякий раз, как мне придет в голову взять тебя. Более того, – хрипло продолжал он, наклонившись ближе, – тебе придется исполнять все мои прихоти, какими бы странными они ни казались.

– О чем вы?

– Есть определенные вещи, которые мне нравятся… доставляют удовольствие…

Девушка, брезгливо съежившись, попыталась вырваться, но он не разжал пальцев. Его лицо было так близко, что она ощущала запах сигар и виски.

– Иногда я люблю наблюдать, как женщина лежит под другим мужчиной… его руки на ее теле, ласкают, гладят… она извивается в экстазе…

– Замолчите! – прошептала Бренна онемевшими губами.

Тоби громко рассмеялся.

– А, не веришь? Но так или иначе, ты согласилась стать моей женой и должна смиренно принять и добро, и зло и покориться своей участи, не правда ли, дорогая?

Он так неожиданно отпустил ее, что Бренна пошатнулась.

– Договорились. Я плачу долги Квентина и отсылаю его вместе с горничной в Ирландию. Ты… отдаешь себя. Справедливо?

– Я…

«Не могу! – хотелось ей кричать. – Я умру раньше, чем позволю тебе прикоснуться ко мне!»

Но слова застряли в горле. Она почти не слышала, как Тоби зовет тетю Ровену. Чета Батлеров появилась в дверях. Лица светились надеждой и ожиданием.

– Готовьтесь к свадьбе, – сообщил им Тоби.

– Прекрасно! Значит, все улажено, – с очевидным облегчением вздохнул Эймос.

– Думаю, тянуть ни к чему. Я не привык ждать.

– Да, конечно, – кивнула тетя Ровена. – Конечно.

* * *

– …Наблюдать, как женщина лежит под другим мужчиной…

Ужасные слова день и ночь преследовали Бренну, звенели в мозгу снова и снова. Порой она даже сомневалась, хорошо ли расслышала Тоби. Этого просто не может быть! Муж, наблюдающий, как жена лежит в постели с другим? Она в жизни не слышала ни о чем подобном.

Бренна никому не могла излить свою душу. Все были заняты приготовлениями к двойному бракосочетанию, которое должно было проходить в доме. Заказывались цветы, чистилось серебро, шилось приданое. Весь дом от чердака до подвала блестел чистотой, полы сверкали, как зеркала. Приезжали модистки с ворохами нарядов и материй, фасоны причесок обсуждались и отвергались. Тетя Ровена трудилась над списком гостей, куда были включены самые богатые и влиятельные жители города. И все делалось в ужасной спешке. Портнихи работали даже по ночам. Пришлось позаимствовать на время рабов у соседей.

Нет, ей некому поплакаться. Мэри с головой ушла в предсвадебные хлопоты. Абьютес упивается своим счастьем и поглощена сотнями дел, которые считала необходимым переделать до того, как станет хозяйкой плантации. Джессика же замкнулась и ни с кем не разговаривала. Проходя мимо Бренны, она подбирала юбку, словно боялась запачкаться. Но та не осуждала кузину – слишком велико горе девушки, потерявшей любимого.

Бренна послала Квентину письмо, в котором уведомляла о предстоящем замужестве и приглашала на свадьбу. Однако она очень тревожилась и за три дня до венчания все-таки ухитрилась повидать брата. Они с Абьютес возвращались с примерки подвенечных нарядов, и когда экипаж проезжал мимо дома, где жил Квентин, Бренна попросила Абьютес подождать.

– Но, кузина… – недоуменно начала та.

– Знаю, это ужасно невежливо с моей стороны, но я хотела бы поговорить с братом с глазу на глаз. У него… неприятности.

– О, конечно, Бренна! Извини! Я так погружена в свои мысли, что забываю обо всем на свете!

Бренна сжала руку кузины.

– Не вини себя, дорогая Абьютес. Ты заслужила свое счастье. И я люблю тебя за это.

Пришлось долго стучать, прежде чем брат отворил дверь. При виде Квентина Бренна потрясенно охнула – такого она не ожидала. Брат еще больше похудел. Одежда была помятой и обтрепанной. Рубашка даже не заправлена в панталоны. От него несло виски. Квентин слегка покачивался и непонимающе глядел на сестру.

– Квентин! Квентин, это я! Ты болен? Что с тобой?

– Ничего, сестра, – невнятно пробормотал он. – Заходи. Правда, тут ужасно грязно, должен признать. Зато это дом, по крайней мере то, что я называю домом в Америке.

Бренна переступила порог и тоскливо огляделась. Повсюду валялись бутылки из-под виски и немытая посуда. На стульях разбросана засаленная одежда. Кофе из опрокинутой чашки медленно лился на стопку книг. Хорошо еще, что дверь в спальню закрыта. Можно представить, что там творится!

– Квентин, где Этьен? Ему следовало бы заняться уборкой!

Брат пожал плечами.

– Этьена больше нет, дорогая Бренна! Мне нечем было платить ему, поэтому он ушел вчера утром. Правда, я в нем и не нуждаюсь. Прекрасно обойдусь сам.

– Вижу, – поморщилась Бренна. – Позволь, я помогу. По крайней мере станет немного чище.

Она стала складывать бумаги. Несколько минут Квентин наблюдал за сестрой, но вскоре, утомившись, почти рухнул в кресло.

– Бренна… ты достала денег?

– Да. Тоби обещал дать после свадьбы. И еще он купит вам с Мэри билеты в Ирландию. Ни к чему оставаться здесь. Этот город погубит тебя!

– Сколько? – оживился молодой человек.

– Больше десяти тысяч. Я объяснила, что у тебя есть еще и другие долги… Нужно все заплатить, Квентин, чтобы мне не пришлось за тебя волноваться. – Но взглянув на брата, Бренна осеклась. – Квентин! Ты снова играл?

Ничего не ответив, он уставился в пол, теребя бархатную обивку кресла.

– Так это правда? Правда? – вскрикнула Бренна, вцепившись в край стола, и задрожала в нервном ознобе. Ей хотелось схватить брата за плечи и хорошенько встряхнуть.

– Но должен же я делать хоть что-то! – промямлил Квентин.

– Только не новые долги! Ты прекрасно понимаешь, что Билли Лаву ничего не стоит тебя прикончить.

– Знаю, знаю, сестричка, но я пообещал им достать деньги. Уверил, что через несколько дней все мои долги будут оплачены. Они согласились. Они часто дают кредит человеку, который…

– Они? Кто это они? Ты говоришь о Билли?

– Нет. На этот раз я отправился в другое местечко. Не помню его названия, но уверен, что оно придет на ум, стоит хорошенько подумать. Прошлой ночью я выиграл, Бренна! Целых пятьдесят долларов! Конечно, мало, чтобы заплатить долги, но это хороший знак. Удача улыбнулась мне. Я…

– Квентин! Ты думаешь, я буду бесконечно добывать для тебя деньги? Что могу делать чудеса?

Она никогда раньше не разговаривала с братом в подобном тоне. С самого детства Бренна смотрела на него снизу вверх, повсюду следовала послушной собачонкой и пыталась во всем подражать. Но теперь все изменилось. Она словно стала старше и умнее Квентина.

– Нет, сестра, конечно, нет.

Не глядя на нее, он заерзал в кресле.

– Где бутылка… во рту все пересохло.

– С тебя достаточно, Квентин. Не понимаю, что с тобой происходит!

– Ничего особенного… Просто страшно сознавать, что они могут прийти… то есть… Неужели мне сидеть взаперти и ждать? – Его глаза светились мольбой. – Не могу, не могу оставаться здесь. Мне нужно чем-то занять себя, не думать… Даже Люсиль сердится на меня. Она… она тоже боится.

– Люсиль? Кто это?

Но Бренна тут же вспомнила прелестную окторонку, выходившую из дома Квентина. Его любовница. Месяц назад это известие потрясло бы Бренну, но сегодня не произвело ни малейшего впечатления. Она лишь окончательно поняла всю степень безволия Квентина.

– А поэзия? Твои книги? – резко спросила она. – Неужели не лучше заняться ими?

– Пробовал… но это не помогает.

Крупные капли пота выступили на лбу Квентина.

– Так вот, придется найти что-то более подходящее, нежели игра в карты. Не уверена, что смогу раздобыть тебе денег. Иногда я боюсь, что не вынесу этого и куда-нибудь сбегу! Я цепенею от ужаса при мысли о свадьбе, пойми же, Квентин.

Квентин недоуменно уставился на нее, но тут же закрыл лицо руками. Плечи затряслись от рыданий. Бренна присела рядом и, обняв его, как ребенка, стала молча укачивать.

Казалось, прошло несколько часов, прежде чем Бренна вернулась к ожидавшему ее экипажу. Кузина терпеливо обмахивалась веером и смотрела в окошко.

– Сколько интересного я увидела, – оживленно сообщила она. – Две красавицы квартеронки шли по тротуару и, клянусь, ничем не отличались от настоящих леди в модных муслиновых платьях и шарфах… – Она осеклась. – Бренна! Что с тобой? Ты, кажется, плакала?

– Чепуха! – отмахнулась девушка. – Все хорошо. Честное слово.

По пути домой Бренне пришлось отвечать на вопросы Абьютес, улыбаться, о чем-то говорить. Не стоит омрачать счастье кузины. Однако они не проехали и двух кварталов, как Абьютес воскликнула:

– Смотри! Это, кажется, мистер Фэрфилд?

Бренна выглянула в окно. Кейн быстро, энергично шагая, направлялся куда-то. Он казался замкнутым и злым.

– Господи, – прошептала Абьютес, – сейчас он похож на самого дьявола! Как я рада, что никогда не придется драться с ним на дуэли!

Кейн поднял голову и увидел девушек. Пронзительные синие глаза встретились с глазами Бренны. Непонятная слабость разлилась по ее телу. Бренна вспомнила его поцелуи, жаркие объятия сильных рук. Но он отверг ее! Издевался, а потом прогнал! Оставил на растерзание Тоби.

– Он смотрит прямо на тебя! – захихикала Абьютес. – Наверное, стоит ему кивнуть?

– Конечно, нет! – отрезала Бренна. – Не хватало еще здороваться с подобной личностью!

Глава 10

Солнечные лучи лежали на простынях широкой желтой полосой, Бренна пошевелилась и прикрыла глаза ладонью. Все еще не проснувшись до конца, она по-кошачьи потянулась. Странное возбуждение запело в крови. Что-то произойдет сегодня! Что-то должно случиться.

Но тут ясное небо словно заволокли грозовые тучи. Бренна вспомнила. Сегодня день свадьбы. Сегодня она станет женой Тоби.

Девушка повернулась на живот и уткнулась лицом в подушку.

– Мисс Бренна? Вы уже проснулись?

В дверь постучали, и вошла Мэри с подносом.

– Я принесла вам вкусный завтрак! Ветчина, клубничный джем, тосты и яйца, как вы любите…

– Не хочу, – пробормотала Бренна, – Я не голодна!

– Вы? Не голодны? Такого не может быть! Мэри в сером полотняном платье и свеженакрахмаленном чепчике продолжала стоять у кровати.

– Садитесь, и я поставлю поднос вам на колени. Поспешите, дорогая, пока яйца не остыли. Я тороплюсь, внизу много дел. Еще нужно успеть расставить стулья в гостиной, а потом причесать вас и мисс Абьютес и помочь вам обеим одеться.

– Ничего в рот не лезет, – упрямилась Бренна.

– Ерунда! Впереди такой тяжелый день – и венчание, и поездка на озеро Поншартре, которую затеял Тоби, и… и все остальное… – неловко замялась Мэри. – Вам просто необходимо подкрепиться.

– Подкрепиться для ночи с Тоби? – горько засмеялась Бренна. – Боюсь, Мэри, если бы многие невесты, подобно мне, знали обо всем заранее, свадеб было бы значительно меньше.

– Не нужно так шутить! Тоби будет хорошим мужем! Вы мудро поступили, приняв его предложение. Вам никогда не придется голодать, нуждаться, считать каждый цент, никогда…

– Моя жизнь кончится, – с отчаянием пробормотала Бренна. – О Мэри! Провести остаток дней с ним…

– Смиритесь, дитя мое.

«Но почему» – хотелось вскрикнуть Бренне. Нет, ничего нельзя сделать. Она обещала отцу позаботиться о Квентине.

Бренна молча села, намазала на тост немного джема, откусила и с удивлением поняла, что голодна.

– Вот это правильно, детка. Ешьте побольше. Сегодня вам понадобятся силы, – тихо добавила Мэри. – Я кое-что должна вам объяснить.

Бренна удивленно подняла брови и потянулась за другим тостом. Она глотала быстро, не чувствуя вкуса.

– О чем ты, Мэри? Горничная поколебалась.

– Вам некому дать материнский совет. Ни один человек, кроме меня, не скажет вам этого. А я должна все объяснить, чтобы та ужасная ночь больше не повторилась.

Бренна перестала есть. Перед глазами встало искаженное злобой лицо Нейла Эрхарта.

Ты была не девственной… когда я взял тебя! Шлюха!

– Слушайте меня внимательно. Когда он станет входить в вас, сожмитесь и вскрикните, словно от боли. И, – добавила она, вынимая из кармана передника маленький нож, – после того, как он заснет, возьмите нож и слегка проведите по внутренней поверхности бедра… очень аккуратно, так, чтобы выступила кровь. Пусть стечет на простыни в том месте, где вы лежали. К утру царапина будет незаметна.

Бренна, передернувшись от омерзения, воззрилась на ирландку. Но Мэри упорно продолжала наставлять ее:

– Сначала вы должны смущаться и краснеть, будто не понимаете, что происходит. Поверьте, это очень легко. Он будет занят только собой и своим наслаждением и даже не обратит на вас внимания.

Бренна устало отодвинула поднос – аппетит на этот раз действительно пропал. Ей отчетливо представилась мерзкая картина – разостланная постель и она сама, придавленная грузным телом Тоби… Его мясистые руки ласкают ее. Как она выдержит это? Что делать?

Бренна обрадовалась, когда Мэри взяла поднос и ушла. Вся неделя прошла в суматохе и напряженных предсвадебных хлопотах. Нервы у всех были натянуты, то и дело вспыхивали ссоры. Иногда Бренне даже хотелось, чтобы все скорее закончилось. «Возможно, – храбро твердила она себе, – ожидание гораздо хуже свершения».

Девушка выскользнула из постели, подошла к окну и высунулась, разглядывая ясное голубое небо, по которому плыли чистые белые облачка. Какой прекрасный день для свадьбы. Но только не с Тоби…

Несколько минут спустя в комнату без стука ворвалась Абьютес, кутаясь в розовый халат.

– Мне… мне нужно поговорить с тобой. Я почти не видела тебя, слишком была занята! Я… О, Бренна, я так волнуюсь. Во мне все дрожит! Иногда я спрашиваю себя, правильно ли поступаю! Я была так счастлива, когда Монти попросил моей руки, а сейчас…

Несмотря на убийственное настроение, Бренна не могла не рассмеяться.

– Но ведь это такой важный шаг! – оправдывалась кузина.

– Да. Разумеется.

– И самое страшное, – заломила руки Абьютес, – я не знаю, что меня ждет!

– Не тревожься, глупышка! Вы будете счастливы, как голубки! Ты станешь растить его малышку, родишь две дюжины своих детей, будешь хозяйничать на плантации и любить своего Монти, как полагается женатым людям…

– Именно об этом я и говорю, – прошептала Абьютес. – Как любят друг друга женатые люди? Что делают?

– Неужели ты не знаешь? – поразилась Бренна.

Хотя она и сама была достаточно невинна, но все же выросла на ферме среди лошадей, овец и других животных.

– Ну… – медленно начала она, – у мужчины есть…

Тщательно выбирая слова, она попыталась рассказать Абьютес обо всем, что знала. Кузина, оцепенев, молча слушала. На щеках розами расцвел румянец.

– Так вот оно что! – охнула она наконец. – Вот оно…

Она стиснула руки с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

– Я часто гадала…

– Ты очень удивлена?

– Нет. Просто не могу себе представить. Все это кажется отвратительной страшной сказкой, которой взрослые пугают детей.

– Не думай об этом, кузина, – сочувственно вздохнула Бренна, коснувшись плеча Абьютес. – Все будет хорошо, я уверена. В конце концов тысячи женщин до нас прошли через это и все вынесли, не так ли?

– Да, – кивнула Абьютес, мгновенно просвет-(лев. – Возможно, все окажется не так уж плохо. И Монти, по-моему, такой добрый, а это уже немало.

– Ты права.

Бренна подумала о Тоби. Его никак не назовешь добрым. И все, что он собирается проделывать с ней, будет совсем непохоже на то, что случится между Абьютес и Монти.

Минуты неумолимо текли, приближая ее к тому, что ждало впереди. Вот уже и Мэри вернулась с папильотками, гребнями и щипцами для завивки и стала ловко укладывать волосы девушек.

– Даже не верится, – вздохнула Абьютес, покорно перенося все мучения. – Завтра в это время я буду уже замужней женщиной с маленьким ребенком.

Мэри отступила в сторону, любуясь произведением рук своих. Абьютес выглядела непривычно величественно. Спереди волосы высоко забраны наверх, и каскад густых локонов, перевитых белыми атласными лентами, рассыпался по спине.

– Чудесно, – объявила Мэри. Вы не хотите взглянуть в зеркало, мисс Бренна?

Бренна послушно подчинилась. Волосы сверкали начищенной медью. Крохотные локончики спускались на уши, а остальная масса была завита буклями, ниспадавшими на плечи.

– Прелестно.

– Да, не правда ли? Ну а теперь, мисс Абьютес, идите к себе, и я помогу вам одеться, как только наряжу мисс Бренну.

Абьютес ушла. Мэри вынула из гардероба жесткое атласное подвенечное платье, забранное в талии, с очень широкой юбкой, отделанной французским кружевом и белыми атласными бантами.

– О, какое чудо! – воскликнула Мэри. – Вы будете самой красивой невестой на свете!

Происходящее казалось нереальным. Бренна молча терпела, пока горничная затягивала корсет. Потом ступила в вышитые батистовые нижние юбки. Надела платье. Мэри застегнула пуговицы.

– Ну вот! Что я говорила! Просто волшебство! Полюбуйтесь, мисс Бренна.

Из зеркала на Бренну смотрела молодая женщина с подернутыми поволокой зеленовато-серыми глазами. Платье и впрямь напоминало наряд сказочной принцессы, о котором мечтала любая девушка. Бренна несколько раз примеряла его у модистки, но сейчас оно смотрелось совершенно по-другому, словно фея коснулась белой ткани своей волшебной палочкой.

Мэри отправилась одевать Абьютес, а Бренну точно магнитом потянуло к окну. Она грустно смотрела на иву, под которую затащил ее Тоби. Какой-то шум привлек ее внимание. Кажется, у задней калитки остановился экипаж. И почему Хетти мчится по двору так, что юбка развевается? Бренна застыла у окна. И когда в дверь постучали, сердце тревожно сжалось.

– Да? Кто там? – спросила она.

– Мисс Бренна! Мисс Бренна! Это я, Хетти!

На пороге появилась запыхавшаяся, потная Хетти. При виде наряда Бренны глаза девушки широко раскрылись.

– Мисс Бренна, там, во дворе, какой-то джентльмен велел пойти и передать, что он вас ждет. И даже дал мне целый доллар! – Грудь девушки взволнованно вздымалась.

– Кто там? Какой человек?

– Не знаю, мисс Бренна. Но он там стоит и не уходит!

Отчего сердце Бренны так бешено колотится? Кто этот неизвестный? Тоби? Но Хетти хорошо его знает, да он и не стал бы вызывать Бренну на свидание в день собственной свадьбы.

– Спуститесь вниз, – настаивала Хетти, – он попросил вас привести.

– Но на мне подвенечное платье! Не могу же я в нем выйти во двор! – запротестовала Бренна, хотя уже знала, что пойдет. Она вытащила из гардероба темный плащ и накинула на плечи.

– Скорее, мисс Бренна, – торопила Хетти. – Он велел поспешить, мол, долго ждать опасно.

Голова Бренны кружилась, дыхание перехватывало, но она послушно последовала за Хетти. Они спустились по лестнице черного хода, идущей мимо кухни, откуда доносились соблазнительные запахи. Девушка подняла подол повыше и почти побежала за Хетти, надеясь, что слуги слишком заняты и не обратят на нее внимания.

К счастью, они никого не встретили. Хетти повела ее в узкий коридор, кончавшийся дверью, и Бренна неожиданно для себя оказалась во дворе под палящим солнцем. Она поплотнее закуталась в плащ. Ноги сами несли ее к задней калитке.

– Итак, ты все же пришла.

Мужчина стоял по другую сторону ограды, так, чтобы его не увидели из дома. В светло-каштановых волосах играли солнечные зайчики, темно-зеленый фрак обтягивал широкие плечи. Он лукаво улыбался.

– Кейн! – испуганно охнула Бренна.

– Удивлена?

– Да! Да, я не ожидала… – пробормотала она. Ее бросало то в жар, то в холод, перед глазами все плыло.

– Из вас получилась очаровательная невеста, дорогая! Девственная белизна так идет вам!

Он снова издевается? Недаром глаза коварно поблескивают!

Бренна нерешительно отступила. На мостовой стоял экипаж Кейна, запряженный парой чистокровных гнедых. Молодой кучер-квартерон сидел на козлах и вежливо отводил глаза.

– Вы явились, чтобы смеяться надо мной? – тихо спросила она.

– Я и не думал смеяться.

– В таком случае почему вы… Я не хотела, чтобы так вышло. И не собиралась…

– Мне известны все ваши планы, – уже открыто рассмеялся Кейн.

– Уходите, пока дядя и Тоби ничего не заметили! – прошипела она. – Неужели вы не понимаете, что они сделают, если узнают, что вы говорили со мной в день свадьбы? Да Тоби просто убьет вас!

– Не убьет. Он уже вызвал меня на дуэль, чтобы отомстить за смерть брата, но я не дерусь с таким отребьем!

– Вы не приняли вызов? – потрясение прошептала Бренна. – Но Абьютес сказала… Разве это не самое ужасное оскорбление, которое можно нанести мужчине?

– Верно.

– Тогда почему? Тоби будет вне себя от ярости! Он просто взбесится!

Бренна вздрогнула при одной мысли о том, каким опасным врагом может стать Тоби Ринн. Он на все пойдет, чтобы уничтожить соперника!

– Пусть себе рвет и мечет. Мне все равно, – презрительно бросил Кейн, скривив губы. – Он не джентльмен. Я давно подозревал, что он еще хуже той гнусной крысы, которая напала на вас в тот день. Я не стану пачкать руки о всякую шваль!

– Но Тоби из тех людей, от которых нельзя отмахиваться. Мне ли не знать, как он злопамятен! И до конца жизни будет вам мстить.

– Пускай!

– Но…

Кейн отвернулся и что-то сказал Хетти, стоявшей поодаль. Та испуганно кивнула.

– Ну? Что же ты стоишь? Пойдем со мной.

– Пойдем?

– Конечно. Но если ты хочешь показать всем, как хороша в этом шикарном наряде, можешь остаться.

Девушка неожиданно представила, как огромные лапы Тони рвут пуговицы, превращают в лохмотья белую ткань, обнажая ее грудь, и вздрогнула.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем идет речь, Бренна. Я прошу тебя уехать со мной. Оставь все… оставь Тоби и едем.

– Но…

В мире не осталось никого, кроме нее и Кейна. Их глаза встретились, и она не сумела бы отвести взгляд, даже если бы очень захотела.

– Забудь о свадьбе, о Тоби и родственниках. Я тоже умею торговаться.

В груди росла боль, пока Бренна не поняла, что сейчас задохнется.

– Мой брат… – прошептала она.

– Обещаю, что позабочусь о нем. Только поспеши! Нужно поскорее убраться отсюда.

Кейн легко вскочил в экипаж и вопросительно взглянул на нее.

– Что ты решила?

Она неожиданно засмеялась, громко, хрипловато, и грудь больше не теснило. Боль ушла. Бренна почувствовала, что готова пересечь в этом экипаже всю страну, лишь бы рядом был Кейн.

– Да! – воскликнула она. – Я поеду с тобой!

Она уселась подле него, не заметив, что подол белоснежного платья задел грязное колесо. Кейн сжал ее пальцы. Кучер взмахнул кнутом, и лошади взяли с места галопом. А Бренна все продолжала смеяться, отдаваясь затопившей ее радости. Она свободна! Свободна!

Глава 11

До конца жизни Бренна будет помнить эту бешеную скачку. Коляска то подскакивала на затвердевших комьях земли, то проваливалась в жидкую грязь. При каждом толчке девушку бросало на Кейна, и она трепетала, чувствуя даже сквозь складки плаща исходившую от него животную энергию.

Все ее чувства неестественно обострились. От ярких красок резало в глазах, небо казалось бездонно-синим, в нос ударяли ароматы жасмина и глицинии, смешанные с резкими запахами реки и городских улиц.

Они не разговаривали, и Бренна наслаждалась каждой минутой езды. Она свободна! А самое главное, что теперь не придется выходить замуж за Тоби! И возможно… – она искоса взглянула на Кейна – возможно, из него получится неплохой муж. Правда, он не упомянул о женитьбе, но это, несомненно, подразумевалось. Она, кажется, достаточно ясно выразилась, что не желает становиться ничьей любовницей.

Однако впервые за все это время сомнение закралось в душу Бренны. Почему он сказал, что тоже умеет торговаться? Но она была так счастлива, что избавилась от Тоби, и поэтому постаралась отбросить все сомнения. На душе легко, день прекрасен, Кейн рядом, что же еще нужно?!

Они очутились в креольском квартале, и Бренна восторженно рассматривала ограды из кованого железа, зеленые дворики.

– Куда мы едем? – решилась наконец спросить она.

– Я знаю место, где ты будешь в безопасности.

– В безопасности?

– Ты что же, считаешь, что можешь безнаказанно сбежать с собственной свадьбы? Да Тоби Ринн, вероятно, уже превратился в разъяренного медведя, у которого из-под носа стащили огромный горшок меда!

Бренна нахмурилась. День вдруг показался ненастным, очаровательные домики – унылыми. Она так рвалась поскорее покинуть дом дяди, что ни о чем не успела подумать. Конечно, Тоби разозлится. Недаром он заявил как-то, что готов любым способом сохранить свою собственность.

– Ты думаешь… Тоби сообразит, с кем я уехала? – тихо спросила она.

– Непременно. Я велел твоей девчонке-рабыне держать рот на замке. Но рано или поздно они дознаются. Она не знает моего имени, но сумеет описать.

Бренна представила залитое слезами личико Хетти. Батлеры и Тоби начнут кричать на нее или даже велят выпороть. Да, они легко добьются правды.

– Я… надеюсь, они не станут ее бить. Я не знала… не понимала.

– Не волнуйся. Девочка весьма сообразительна. Она быстро скажет им все, что они хотят знать. Но зато мы выиграем время. – Кейн мрачно нахмурился.

– В таком случае я рада, что нам есть где скрываться, – немного помолчав, промолвила Бренна. – Думаю, нам разрешат пробыть там немного, пока мы не поженимся и скандал не уляжется.

Она ощутила, как Кейн внезапно напрягся.

– Поженимся?

– Ну, да. Мы ведь пойдем к священнику? Ты вернулся, и мне казалось…

Голос девушки оборвался. Она с трудом сглотнула. Ну конечно. Он вовсе не собирался жениться. Ей так хотелось побыстрее унести ноги, что она все решила за него.

– Мне казалось… – прошептала Бренна.

Кейн вопросительно поднял брови:

– Именно поэтому ты согласилась уехать со мной? Посчитала, что я принял твое предложение? – Он холодно улыбнулся. – Я уже был женат однажды на девушке, которая хотела только одного – чтобы я день и ночь плясал под ее дудочку. Но больше никогда! Не желаю быть привязанным ни к чьей юбке и довольствоваться крохами нежности и страсти. Это не для меня! Я уже говорил тебе!

Слезы подступали к горлу Бренны. Ей хотелось закрыть лицо руками и разрыдаться. Она надеялась… О, она надеялась… но этому не суждено сбыться. Кейн хотел лишь надругаться над ее телом… как Нейл Эрхарт и Тоби Ринн. Опять она поддалась глупым мечтам и позволила завлечь себя…

Но неистовая ярость уже кипела в душе, слезы мгновенно высохли. Вместо этого у нее чесались руки снова дать ему пощечину, стереть ухмылку с этого красивого лица.

– Как… как вы посмели так поступить со мной? – вскричала она. – Вы… да вы хуже их всех! Собираетесь взять меня, а потом, когда надоем, выбросить, как грязную тряпку!

Кейн хищно ощерился. Бренне стало страшно, но гнев пересилил, и отступать было некуда.

– Вы с самого начала знали, что я не желаю быть вашей любовницей, что соглашусь лишь на венчание, но высокомерно посчитали, будто я готова бежать по первому вашему зову?

– Я знал только, что тебе необходимо использовать меня так же, как мне тебя, – прорычал Кейн.

Ужасные слова эхом зазвенели в ушах Бренны.

Использовать. Использовать, Использовать.

– Что?! О чем вы… – пролепетала она. Но Кейн не дал ей договорить:

– И не задирай нос так высоко, дорогая! В глубине души ты прекрасно понимаешь, что тебе нужны только деньги! Ты вышла бы замуж за любое чудовище, последнего негодяя, чтобы заплатить долги своего проклятого братца! Разве не так?

Бренна сидела, оцепенев от ужаса. Обвинения Кейна хлестали ее, словно кнутом.

– Ты ненавидишь Тоби Ринна, – продолжал он, – однако ради денег готова пойти с ним под венец. Но когда подвернулся я, ты сбежала со мной, стоило мне пообещать, что дам десять тысяч Квентину. «Мой брат», – шепнула ты. Помнишь? И еще обвиняешь меня в том, что я тебя использую. А ты, мой прелестный дружок, точно так же используешь меня!

Девушка охнула. В висках застучали назойливые молоточки. Она не знала, куда смотреть, что делать со своими руками. Господи, лучше бы она умерла!

– Но Квентина убьют, если я не достану денег, – пробормотала она.

– Может быть. Но ты, моя прекрасная молодая потаскушка, сумеешь им помешать! Продашь себя и добудешь денег, верно?

– Но это совсем не так!

– Не так? Посмотри правде в глаза, Бренна. Выходя замуж за мерзавца вроде Ринна, при условии, что тот поможет Квентину, ты продаешься точно так же, как если бы вышла на панель и предлагала себя каждому встречному матросу.

– А вы готовы купить, – бросила она.

У Кейна сделалось такое лицо, словно он вот-вот ее ударит.

– Почему нет? – процедил он. – Раз товар продается, почему я должен отказываться? Особенно если есть возможность украсть его у Тоби Ринна и тем самым вогнать лишнюю иглу в его толстую шкуру. Прекрасная сделка для меня! За ничтожную сумму, которую мне ничего не стоит выложить, я получу самую красивую любовницу в городе и в то же время отомщу врагу самым восхитительным способом.

– О… о, я ненавижу вас! Вы… просто омерзительны! И если воображаете, что я стану вашей содержанкой…

– Станешь.

– Ни за что! Я никогда не доставлю вам этого удовольствия. И не позволю коснуться меня, даже… даже… – Она начала заикаться. Голова с каждой секундой болела все сильнее.

– Позволишь! И более того, тебе, вероятно, это понравится, как только ты привыкнешь ко мне. Видишь ли, моя маленькая дикая кошечка, наверное, ты еще сама не поняла, что, подобно римским полководцам, сожгла за собой мосты.

– О чем ты?

– Понимаешь, убежав со мной, ты отвергла Тоби Ринна, причем публично. Думаешь, он примет тебя сейчас, после того унижения, которому ты его подвергла? Воображаешь, что он заплатит денежки и выручит твоего братца-игрока? Ни за что! – Кейн горько ухмыльнулся.

– У тебя не осталось никакой поддержки, кроме меня. И если не хочешь, чтобы труп твоего брата нашли в глухом закоулке, должна принять единственное предложение, которое получила. Возможно, это совсем не то, что ты хотела, но жизнь не всегда добра.

– Я не…

– У тебя просто нет другого выхода. Помни, ты нуждаешься во мне так же, как я в тебе.

– О, ты мне ненавистен! Жаль, что я не умерла! – вскричала она с отчаянием.

Кейн неожиданно улыбнулся, искренне и широко.

– Очередное заблуждение, мисс Невинность! Ты любишь жизнь, Бренна, жадно и безоглядно. Это сквозит в каждом твоем жесте – в том, как ты смеешься, двигаешься, поешь. Ты совсем не хочешь отправиться на небеса. Наоборот, сделаешь все, что в твоих силах, лишь бы остаться в живых!

Он коснулся ее плеча. Рука скользнула ниже, накрыла грудь. Горячая ладонь прожигала кожу сквозь ткань платья.

– Честно говоря, я думаю, что тебе понравится жить, и ты, пусть и против воли, станешь наслаждаться каждой минутой.

– Никогда!

Остаток пути они проделали в молчании. Наконец экипаж остановился перед трехэтажным кирпичным оштукатуренным домом с балкончиками из витого железа. По бокам их красовались небольшие барьеры с заостренными зубьями, чтобы воспрепятствовать ворам переходить с одного балкона на другой. Какая-то темнокожая девочка лет двенадцати лениво подметала ступени крыльца.

– Чей это дом? – спросила Бренна.

– Здесь живет моя приятельница. Она многим мне обязана и, конечно, примет нас. Подожди в экипаже, пока я поговорю с ней.

И не успела Бренна запротестовать, как Кейн спрыгнул на землю и направился к дому. Он ступал легким размашистым шагом, чуть раскачиваясь, как все моряки.

Бренна ждала, чувствуя, как с каждым мгновением нарастают смущение и нерешительность. Что она делает здесь, в обществе этого надменного человека с невозможным характером? Если бы не Квентин, она попросту выскочила бы из экипажа и убежала.

Как раз в ту минуту, когда она уже почти решилась на побег, мимо коляски проковылял пьяный матрос. Дважды он споткнулся и едва не рухнул наземь. Бренна с упавшим сердцем наблюдала за ним. Квентин! Без денег он скоро превратится в подобное создание или еще хуже – погибнет от ножа, и его распухший труп найдут в одной из сточных канав!

Вернувшийся Кейн широко улыбался.

– Все в порядке! У нее готова для нас уютная комнатка. Никто и не подумает искать нас здесь.

– Но… кто владелица этого дома?

– Одна добрая женщина по имени Мод Суит,[6] – поколебавшись, ответил Кейн. – Мы с ней старые друзья. Она с радостью позаботится о нас.

Однако когда Кейн попытался помочь ей спуститься, Бренна воспротивилась.

– Не знаю, стоит ли идти с вами! Я бы предпочла…

– Скорее умереть? – язвительно осведомился Кейн. – Поздно! Как я уже объяснял, ты сожгла мосты. Ну а теперь поторопись. У нас нет времени болтать на улице, кто-нибудь может увидеть. Если не пойдешь по доброй воле, я потащу тебя силой! – Он сжал ее талию и поднял с сиденья.

– Пусти меня! Пусти!

Кейн швырнул Бренну на деревянный тротуар с такой силой, что у нее лязгнули зубы, и тотчас же плотно зажал ей ладонью рот.

– Послушай, мы заключили сделку и прекрасно знаем ее условия. Прошу тебя соблюдать их. А если не хочешь, я отказываюсь выполнять свою часть соглашения. И что тогда станет с твоим братом?

Бренне наконец удалось отбросить его руку.

– Ты… ты подлый, мерзкий негодяй!

– Думай что угодно, – усмехнулся Кейн и потянул ее к веранде большого дома. – Если ты не прибавишь шаг, я переброшу тебя через плечо, так чтобы все могли полюбоваться твоей… нижней половиной.

Бренна представила эту унизительную картину и гордо выпрямилась.

– Ты не посмеешь!

– Посмею, не сомневайся.

Девочка отставила метлу и с веселым любопытством разглядывала их. Бренна с горящим лицом последовала за Кейном. К ее удивлению, он не постучал, а просто распахнул двери. Девушка нерешительно вошла. Она никогда не видела такой обстановки – из передней с паркетным полом несколько отделанных панелями порталов вели в другие комнаты. По обе стороны от дверей красовались нагие мраморные херувимчики, державшие незажженные свечи. Помещения сверкали хрусталем люстр и позолотой. В углу гостиной стоял огромный рояль, мебель была обита бархатом и атласом, и восточные ковры застилали полы, не оставляя свободного пространства. Над мраморными каминами висели темные писанные маслом портреты. И вся эта роскошь снова и снова отражалась в бесчисленных зеркалах.

Бренне показалось, что откуда-то послышался женский смех. Вдруг все стихло, дом показался угнетающе пустым. Но должен же здесь кто-то играть на рояле, смотреться в зеркала, ступать по коврам?

– Так, так. Значит, это и есть та самая девушка, – раздался низкий голос.

Бренна, испуганно обернувшись, увидела величественную женщину лет тридцати в платье из светло-голубой парчи, в тон обивке мебели. Белокурые локоны были подняты вверх и заколоты на макушке. Лицо приятное, круглое, с наметившимся двойным подбородком. Голубые глаза внимательно изучали Бренну.

– Да, ты прав. Девочка далеко пойдет, если захочет. Да, сэр!

– Простите? – процедила Бренна, оскорбленная откровенно пристальным взглядом незнакомки.

– Бренна, могу я представить миссис Суит?

– Очень рада познакомиться, – сухо произнесла Бренна.

– Надеюсь, это именно так, – хмыкнула женщина, язвительно скривив полные красные губки. Бренна поплотнее завернулась в плащ.

– Так, говоришь, комната в самой глубине дома, подальше от чужих глаз?

– Совсем уединенная, в отдельном коридоре, – заверила женщина, нежно лаская набеленной рукой щеки Кейна. – Ради тебя – все на свете.

Бренна изумленно наблюдала, как пальцы миссис Мод легли на затылок Кейна, туда, где чуть завивались мягкие тонкие волосы. А Кейн, с негодованием отметила Бренна, просто наслаждается подобными знаками внимания, как пес, которого треплет по загривку хозяин.

– Прекрасно, – деловито воскликнула женщина, снова превращаясь в гостеприимную хозяйку, и потянула за вышитый шнур сонетки. – Сейчас прикажу Аркадии проводить вас. Аркадия – очень милая и услужливая девушка и, конечно, поможет юной леди подыскать новую одежду – очевидно, она прибыла без багажа.

Бренна покраснела. Мод Суит сразу поняла, что на ней подвенечное платье. Что она подумает? И как Кейн это объяснил?

Она провела несколько неприятных минут, пока Кейн лениво болтал с хозяйкой о недавнем взрыве пароходного парового котла в Нечизе. Как говорили, пятеро матросов умерли от ожогов.

Мод пожала плечами и вздрогнула.

– Вот что бывает, когда капитаны устраивают гонки! Что касается меня, я не признаю ни пари, ни азартных игр и предпочитаю ставить наверняка.

– Значит, ты не игрок? – беспечно улыбнулся Кейн. Они смотрели друг на друга так нежно, что Бренне захотелось разорвать обоих.

– Никогда! Почему я должна бросать на ветер заработанные тяжким трудом денежки? Только глупцы и мужчины способны на это! – Мод заразительно, но на удивление резко рассмеялась. – А вот и Аркадия!

Молодая темноволосая девушка поспешно сбегала по лестнице, потирая глаза, словно только сейчас поднялась. На ней было кремовое полотняное платье, льнувшее к фигуре и красиво облегавшее идеальную грудь и тонкую талию. Огромные карие глаза с любопытством смотрели на Бренну.

– Аркадия, эти двое – мои друзья, и они на время поселятся в большой спальне, ты знаешь, какую я имею в виду, не так ли?

Девушка кивнула.

– Они проживут там несколько дней, и я хочу, чтобы их никто не тревожил, понятно? И ни один человек не должен знать, что они здесь. Никто. – Мод Суит понизила голос. – И если я услышу, что ты сболтнула хоть слово тем, кто живет в этом доме…

Стройное тело девушки, казалось, пронизала дрожь.

– Да, мэм. Пойдемте со мной.

Она повела их по широкой лестнице орехового дерева, а потом по длинному коридору, вероятно, проходившему через весь дом. Вдоль коридора шли двери, откуда не доносилось ни малейшего звука.

– Здесь так тихо, – нервно прошептала Бренна.

Аркадия показала на одну из дверей.

– Они все спят. И не проснутся еще часа два. Тогда начнется настоящее веселье.

– Кто это «они»?

– Помолчи, дурочка, – прошипел Кейн. – Хочешь, чтобы весь мир узнал, где мы?

– О, простите, я…

– Помолчи немного, хорошо?

Коридор круто сворачивал влево. В самом конце виднелась еще одна лестница на третий этаж. В этом коридоре тоже оказалось немало дверей. Шаги эхом отдавались от полированного деревянного пола. Даже дыхание казалось слишком громким.

Наконец Аркадия открыла последнюю дверь и жестом пригласила их войти. Все в этой комнате – от пушистых ковров и парчовой обивки до обоев – было бледно-розового цвета. Здесь стоял назойливый запах духов. Повсюду висели зеркала, отражая огромные розы на обоях и вызывающую роскошь этой странной спальни.

– Вам нравится? – с гордостью осведомилась Аркадия. – Это одна из самых красивых комнат в доме. Ванная – по коридору и налево. И… все остальные удобства здесь, за ширмой. – Она показала на изящную бамбуковую ширму в углу. – Вот сонетка. Если позвоните, я приду и принесу вам все, что попросите.

– Прекрасно, – кивнул Кейн. – Ну а теперь, если не возражаешь, нам хотелось бы остаться наедине. Дама пришлет за одеждой позже. Надеюсь, ты успеешь все приготовить.

– Конечно.

Аркадия попятилась к порогу, скромно опустив глаза.

– Я вернусь и все принесу.

– Не спеши, – бросил Кейн, но девушка уже исчезла.

Бренна подошла к окну, выходившему в маленький двор, утопающий в зелени. Она дрожала от гнева и тревоги, судорожно стягивая на груди плащ.

– Почему бы тебе не снять его? И без того душно, а ты так закуталась, словно на дворе бостонская зима.

– Но на мне подвенечное платье! – огрызнулась Бренна. – Я выгляжу в нем круглой дурочкой!

– Вовсе нет. Ты в нем настоящая красавица, правда, с пылающим от ярости личиком.

Кейн осторожно снял с нее плащ каким-то невыразимо чувственным движением. Бренна потрясенно застыла. Кейн бросил плащ на розовый стул.

– Садись, отдохни и успокойся. Нам придется пробыть тут несколько дней.

– Успокоиться? Я… я не могу! Мне здесь не нравится. Что-то такое в этом месте… – она пыталась найти слова, – неприятно-навязчивое, приторное… Не знаю, но я не хотела бы оставаться здесь.

– Ничего не поделаешь, – весело сверкнул глазами Кейн. Бренна снова повернулась к окну. Во дворе появились две девушки. Одна зевала во весь рот, другая лениво потягивалась.

– Странно… Похоже, тут живут одни женщины, – неожиданно заметила она.

– И что же?

– Ни одного мужчины, даже слуги. Это женский пансион? Или миссис Суит вдова?

Кейн ошеломленно уставился на нее, но тут же оглушительно расхохотался, хлопая ладонью по бедру.

– Неужели ты не догадалась? – едва выговорил он, задыхаясь от смеха. – В самом деле не догадалась?

– О чем именно? – рассердилась Бренна. – На меня, по-видимому, нашло какое-то безумие, иначе я никогда бы с тобой не поехала. И не очутилась бы в этом ужасном жилище, полном позолоты, зеркал, женщин…

– И сейчас не понимаешь? – допытывался Кейн, неожиданно став серьезным.

Бренна поднесла ко рту дрожащую руку.

– Не может быть!

– Может… Нас с тобой дорогая, приютили в лучшем номере самого модного и дорогого новоорлеанского борделя!

Глава 12

– Публичный дом? Ты шутишь!

– Нисколько. Где еще можно так надежно скрыться? Кто будет нас здесь искать? Поверь, Мод Суит ни за что не проговорится. Она у меня в долгу. Видишь ли, несколько месяцев назад я спас ей жизнь, когда один из ее щедрых клиентов неожиданно обезумел и принялся размахивать абордажной саблей, причем с весьма серьезными намерениями.

– Он собирался ее убить?

– Во всяком случае, успел серьезно ранить одну из девушек. Крайне неприятное зрелище. И он рвался к Мод, потрясая окровавленной саблей, но я добрался до него раньше. Мод не забыла, чем обязана мне. И я тоже.

Две женщины чуть не погибли в сияющем роскошью доме! Голова Бренны кружилась. Она лишь тупо кивнула, когда Кейн сообщил, что уходит по делам на несколько часов.

– Но я не хочу оставаться здесь без тебя, – умоляюще произнесла Бренна.

– Вздор. Все будет хорошо.

– Но…

– Повторяю, все будет хорошо. Надеюсь, ты не боишься? Никто не примет тебя за обитательницу борделя, особенно если ты никуда не станешь выходить и закроешь дверь на засов, – рассмеялся Кейн.

– Конечно, не боюсь! Просто мне интересно, куда ты идешь, – пролепетала Бренна.

– Собираюсь опровергнуть лживые слухи, вот и все. Твой драгоценный друг Тоби Ринн ухитрился убедить весь город, что я хуже последнего убийцы. Но это ему с рук не сойдет. Я не преступник и докажу это.

– Неужели? – вырвалось у Бренны.

Неожиданно Кейн резко обернулся. Лицо искажено злобной гримасой, глаза горят ненавистью.

– Ты защищаешь этого негодяя? Наверное, еще следовало оставить тебя в его руках!

– Нет, нет! – поспешно заверила Бренна. – Просто… просто он страшит меня.

– Неудивительно, – бесстрастно бросил Кейн и ушел. Бренна задвинула засов. Она одна в этой неприятно розовой спальне, где зеркала повторяют ее отражение. Девушка стала нервно мерить шагами комнату, наблюдая, как белая фигурка в серебристых стеклах старательно повторяет ее движения. Раздался тихий стук.

– Кто там? – окликнула Бренна.

– Это я, Аркадия.

Бренна отодвинула засов и распахнула дверь. Перед ней возникла девушка с грудой платьев и белья.

– Я принесла вам одежду, мисс, – деловито сообщила она, глядя на Бренну с таким видом, словно каждый день встречает в публичном доме дам в подвенечных платьях. – Конечно, она не новая, мы просто не успели бы ничего заказать. Но зато чистая. У миссис Суит всегда наготове платья для новеньких девушек.

– Я… не думаю… – начала Бренна.

– Она чистая, – повторила Аркадия. – Давайте примерим.

И, пресекая готовые сорваться с уст возражения Бренны, стала расстегивать атласные петли.

– Какой великолепный туалет, – восхищенно прошептала она. – Его еще можно перекрасить и носить.

– Ни за что, – передернулась Бренна. – Ни за что!

– В таком случае вы, может быть, позволите мне забрать его? Я превосходно шью и сумею переделать платье по своей фигуре.

– Пожалуйста, если хотите. Я больше не желаю его видеть.

Вскоре она осталась в нижних юбках и сорочке, наблюдая, как Аркадия с очевидным удовольствием роется в стопке сложенных нарядов. Наконец она выбрала один – из шелка цвета морской волны.

– Вот это вам подойдет.

Она помогла Бренне одеться, а потом подвела ее к зеркалу. Бренна, застыв, смотрела на себя. Она выглядела… чувственной. Обольстительной. Глубокий вырез обнажал холмики грудей с соблазнительной ложбинкой между ними. Тонкая переливающаяся ткань льнула к телу, облегая каждый изгиб.

– Очень мило! – выдохнула Аркадия.

– Но я не могу носить его. Слишком уж откровенно.

– Почему нет? – недоуменно пробормотала девушка. – Мужчинам ужасно нравится. Вы, конечно, хотите угодить своему мужчине?

– Н-нет… вовсе нет.

– Но все женщины хотят угодить своим мужчинам. Разве не для этого они созданы?

– Нет!

Бренна рухнула в кресло и спрятала лицо в ладонях. Она затрепетала от подавленных рыданий.

– Я не знаю… для чего создана… но не для того, чтобы меня хватали, тискали, срывали платье…

Она не знала, сколько сидела и плакала, но в какой-то миг поняла, что Аркадия выскользнула из комнаты, оставив одежду на диване.

Шло время, но Кейн не возвращался. Бренна умылась водой из розового кувшина, стоявшего на туалетном столике, и вытерлась мягким полотенцем. Потом от нечего делать стала рассматривать чужие обноски в надежде найти что-то поскромнее. Но Аркадия выбрала только вечерние туалеты с огромными декольте, сквозь прозрачную материю которых будут видны даже соски! Какая порядочная женщина наденет подобное?!

Увы, придется носить все это, пока она не раздобудет что-то поприличнее. К тому же Бренна нашла легкую вечернюю шаль. Если накинуть ее на плечи и завязать на груди… И у нее остался плащ. Она может показаться на улице.

Бренна снова возобновила бесконечные метания, время от времени останавливаясь, чтобы взглянуть во двор. Там сидели уже шесть женщин, все разодетые в такие же смелые туалеты. Они не должны увидеть ее, иначе пойдут разговоры и Кейн рассердится.

Где Кейн? Что делает? И сколько она должна мучиться здесь от полнейшего безделья и одиночества? Сейчас Бренна предпочла бы даже вышивание этому тревожному ожиданию.

Сгустились сумерки. Девушки давно ушли со двора, и в открытое окно доносились звуки фортепьяно. В дверь снова постучали: появилась Аркадия с зажженной свечой и нагруженным едой подносом. Ужин был на удивление обилен – густая похлебка из креветок, рис и красные бобы, французский батон с хрустящей корочкой. Бренна принялась жадно есть. Подождав, пока тарелки опустеют, Аркадия нерешительно спросила:

– Он еще не вернулся?

– Нет…

– В таком случае я еще успею кое-что показать вам. Признаться, я долго думала над вашими словами… и хочу, чтобы вы поняли: не всегда так бывает. Совсем нет…

И потрясенная Бренна увидела, как Аркадия зашла в угол и отодвинула бамбуковую ширму. За ней на уровне глаз висела потемневшая от времени миниатюра. Аркадия осторожно отодвинула ее в сторону. Оказалось, что картина скрывает небольшое стеклянное окошечко.

– Они не увидят нас, – прошептала девушка и взмахом руки подозвала Бренну. – Посмотрите-ка.

Видя, что Бренна не решается подойти, Аркадия взяла ее за руку и потащила к окошечку с силой, удивительной для такого маленького создания.

– Вот! Видите? Женщина ублажает мужчину, и посмотрите, как наслаждается сама! Сколько удовольствия он ей дарит!

Перед Бренной была соседняя комната, очень похожая на ее собственную, освещенная только слабо мерцающими свечами в настенных канделябрах. Посреди возвышалась огромная кровать, на которой лежали обнаженные мужчина и женщина. Их тела отсвечивали в желтом пламени кремово-золотистым сиянием. Женщина небрежно раскинулась на атласных простынях: спина выгнута, ноги раздвинуты, рот чуть приоткрыт. Мужчина наклонился над ней, припав губами к ее груди в долгом страстном поцелуе…

У Бренны перехватило дыхание. В этой сцене было нечто неправдоподобное, призрачное, словно отблески, бросаемые неверным светом, делали окружающее нереальным. Но, немного опомнившись, она поняла, что все происходит на самом деле. В комнате, отделенной от розовой спальни только стеной, мужчина и женщина сплелись…

– Нет!

Она отпрянула от окошка; сердце билось так, что, казалось, вот-вот разорвется.

– Но вы не видели…

– Я увидела все, что хотела, – твердо ответила Бренна.

– Позже вам, возможно, захочется понаблюдать еще немного. И тогда отодвиньте миниатюру и глядите сколько угодно.

Бренна вздрогнула. Но Аркадия лишь едва заметно лукаво улыбалась, как кошка, отведавшая сливок.

– Вам, кажется, нравится жить здесь, Аркадия?

– Да! И что тут плохого? – рассерженно произнесла девушка. – Я родом из Нечиза, двенадцатая из тринадцати детей. Мы были очень бедны и часто голодали. Не было даже куска хлеба! В четырнадцать меня изнасиловали, но ребенок родился мертвым. И… и тогда мне пришлось покинуть родной дом. Мать заболела, жить стало не на что, и я приехала сюда и нашла миссис Суит. Она женщина строгая, но зато еды вдоволь и я ношу красивые платья! Мне нравится хорошо одеваться.

Голос Аркадии был высоким и нежным, как у ребенка.

– У меня пять платьев! Пять прекрасных шелковых платьев. И… мужчины обнимают меня и любят… и мне становится так хорошо…

– Сколько вы пробыли здесь?

– Два года. С пятнадцати лет.

Значит, бедняжке всего семнадцать! На два года младше ее! Бренна не знала, что сказать.

– Я… пожалуй, пора спать, – выдавила она. К ее облегчению, Аркадия кивнула и, улыбнувшись, ушла.

Бренна легла на кровать и попыталась не прислушиваться к звукам, доносившимся из другой части дома, – треньканью фортепьяно, разнузданному смеху, крикам. Она вспомнила о проклятом окошечке. Что, если можно подсматривать и за ней?

Бренна поспешно обыскала комнату, но ничего не нашла. Или просто глазок так искусно спрятан?

Она не знала, сколько времени прождала Кейна, просыпаясь и снова засыпая. Но внезапно он возник рядом и грубо потряс ее за плечо.

– Вставай! У нас много дел! Придется выйти на улицу.

– На улицу? – непонимающе пробормотала сонная Бренна. – Кажется, ты сказал, что мы должны скрываться!

– Так и есть. Но сейчас темно, и нас не увидят.

– Куда мы идем?

Бренна села, потирая глаза руками. Все тело ныло, и она чувствовала, что ужасно устала. Единственное, чего ей хотелось, – снова заползти под простыню и не просыпаться целую неделю. Но Кейн снова потряс ее за плечо.

– Не смей спать! Нужно попробовать встретиться с твоим братом.

– Сегодня? Но…

Она все еще боролась со сном. Но ужас уже сжал сердце ледяными пальцами, и Бренна мгновенно очнулась.

– Что-то случилось? Он ранен? У…

– Нет-нет, ничего подобного. Просто хочу, чтобы ты своими глазами увидела, как точно я выполняю свою часть уговора.

– Превосходная идея, – холодно ответила Бренна и увидела, как исказилось лицо Кейна.

– Ты мне не доверяешь?! Впрочем, я тоже не верю тебе. Поэтому сделаем вот как: я заплачу все карточные долги твоего брата, все, что он должен отдать Билли Лаву, и каждый месяц стану выдавать ему небольшое пособие, которое немедленно прекратится с той минуты, как между нами все будет кончено. Принимаешь это условие?

– Но я не хочу, чтобы Квентин оставался в этом городе, – запротестовала Бренна. – Такой жизни он просто не вынесет. Необходимо отослать его домой, в Ирландию. Вместе с Мэри, конечно.

Глаза Кейна ярко блеснули. Она утонула в этих синих глубинах и не могла пошевелиться, словно мышка, зачарованная ядовитой змеей, которых так много в Луизиане.

– Возможно, Квентин и вернется в Ирландию. Возможно. Если мы поладим. Надеюсь, ты находишь это справедливым? Конечно, в один прекрасный день ты мне надоешь. И тогда я щедро расплачусь, и мы тотчас же расстанемся. Поверь, я не стану тратить время на объяснения, тут же отошлю тебя собирать вещи…

– Отошлю! Расплачусь! – взвилась от негодования Бренна. – Кто я, по-твоему, нерадивая служанка? Та, кого ты можешь поманить пальцем, когда захочется, и так же легко прогнать? Вторая Аркадия, которая жадно схватит все, что ты ни соблаговолишь ей дать, и посчитает себя счастливицей? Но я не такова! И не смей обращаться со мной как с одной из здешних девушек!

Кейн поджал губы.

– Ну это мы еще посмотрим. – Он рывком поднял ее на ноги. – Ну а теперь быстрее! Жоахим уже ждет нас.

Бренна опустила глаза, с ужасом заметив, что вырез открывает почти всю грудь. Кейн смерил ее оценивающим взглядом, но, ничем не выразив своего восторга, лишь хрипло приказал:

– Накинь плащ.

Она молча повиновалась, и Кейн повел ее по узкой лестнице черного хода, ни разу не споткнувшись, хотя свеча, которую он нес, практически не освещала темных углов.

– Кажется, ты не раз взбирался по этой лестнице раньше, – ехидно заметила Бренна. Ярость медленно закипала в ней. Она ненавидела Кейна, как никогда и никого в жизни. Даже Тоби Ринн с его толстыми руками и похотливыми глазами не возбуждал в ней такого гнева, как этот человек.

– Совершенно верно, не раз, – кивнул Кейн, хватая ее за руку, когда она споткнулась на очередном повороте. – Именно по этой лестнице поднимаются самые богатые джентльмены, когда не хотят, чтобы их видели. Она выходит в узкий маленький переулок, в котором, однако, может поместиться экипаж.

– Очень удобно.

Но Кейн намеренно не заметил ее сарказма.

– Вот именно.

Ночь была прохладной и сырой; с реки дул влажный ветер. Бренна дышала полной грудью, наслаждаясь давно забытыми ощущениями. Она, будто заключенная, целый день просидела в душной спальне. Какое счастье оказаться на свежем воздухе, даже в обществе Кейна!

До жилища Квентина было рукой подать. Весь путь оба проделали в молчании. Когда экипаж наконец остановился, они увидели, что сквозь плотные гардины пробивается свет. Кейн осторожно выглянул на улицу и только потом выпрыгнул из коляски.

– Выходи! – приказал он. – Кажется, никого нет, но зевать нельзя! Нет смысла рисковать попусту.

Они долго стучали в дверь, но никто не отвечал.

– Надеюсь, он не мертвецки пьян, – язвительно процедил Кейн.

– Пьян?

– Всем известно, что твоему братцу совсем немного надо, чтобы напиться до потери сознания!

– О, это неправда! Квентин слишком много пьет. Это его слабость. Но его не так-то легко свалить с ног!

– Неужели?

Бренна уже открыла было рот, чтобы выступить на защиту брата, но дверь распахнулась, и на пороге возник Квентин. Несколько мгновений брат и сестра молча смотрели друг на друга. «Боже, да это не Квентин!» – мелькнуло в голове у Бренны. Это стоявшее перед ней создание больше всего напоминало пьяницу, проковылявшего нынче мимо дома Мод Суит. Лицо отекло и расплылось, глаза налились кровью. Он был давно небрит, а губа уродливо распухла. Волосы висели почти до плеч грязными сальными прядями. И хуже всего, правая рука беспрестанно теребила складки сорочки.

– О Квентин, Квентин…

– Зайдем в дом, Бренна. Мы можем поговорить там, – перебил Кейн, вталкивая ее в комнату.

Она остановилась у самого порога. Омерзительный кислый запах ударил в нос, хотя было очевидно, что кто-то пытался здесь прибираться. Квентин заключил Бренну в объятия.

– Господи, сестра, что случилось? Сегодня день твоей свадьбы! Ты обещала…

Он сжал ее руку, как нищий, молящий о подаянии. Бренна не смогла ничего с собой поделать. Она отпрянула от него под защиту Кейна.

– Больше ты ни о чем не можешь думать, Квентин? Деньги? Всегда только деньги?

– Но ты обещала.

– Верно, обещала. И дам тебе деньги. Я… Но он нетерпеливо перебил ее:

– Мне нужно заплатить Билли, сестра, нужно, – бормотал он. – Поверь, я не хотел просить, но выхода нет. Б-Билли Лав был здесь всего час назад. Он… он рассек мне губу. И ударил в живот. Я… едва стою на ногах. – Голос Квентина дрожал. – Я… я просил его. Пресмыкался. Только что в ногах не валялся. Говорил, что произошла ошибка, что ты обязательно достанешь деньги… – Он громко сглотнул. – Еще через час Билли вернется.

– Не волнуйся, – выговорила наконец Бренна. – Я… мы принесли деньги. Потому и приехали. Все будет хорошо.

Она кивнула Кейну, который принялся отсчитывать банкноты.

– Это для Лава, – коротко бросил он. – Не на виски и не на игру. Понятно?

– Да, да.

Квентин трясущимися руками взял деньги. Зрелище было почти непристойным.

«И ему еще нет двадцати одного года!» – думала Бренна.

– Только благодаря своей сестре ты будешь получать деньги каждый месяц. Если станешь вести себя прилично… как, впрочем, и она.

Квентин стискивал деньги в потной ладони. Глаза перебегали с Кейна на Бренну, словно юноша неожиданно понял что-то.

– О да, – выдохнул он. – Да, она сделает все, что пожелаете. Беспрекословно. И будет во всем угождать…

Бренна, широко размахнувшись, ударила брата по лицу. Звук пощечины эхом отдался в комнате. Квентин пошатнулся и, едва не упав, осторожно коснулся багровеющей щеки.

– Да как ты посмел! – вскричала Бренна. – Если бы я зависела от тебя, давно уже продавала бы свое тело на улицах! Тоби Ринн или Кейн Фэрфилд – тебе все равно, от кого и как я получу деньги, лишь бы спасти свою драгоценную шкуру! Ну так вот, я добыла их для тебя, и ты никогда не узнаешь, какой ценой! Но теперь я понимаю, что все было зря! Зря, слышишь! Я продалась только ради тебя! Тебя! Ради такого ничтожества!

Слезы непрерывным потоком лились по ее щекам, но Бренна яростно смахнула их кулачком.

– Отец просил меня позаботиться о тебе. Я выполнила его желание. Но он ошибался… трагически ошибался. Ты не стоишь моих забот. Нужно было оставить тебя на милость Билли Лава.

– Сестра…

Квентин протянул к ней руки, но Бренна повернулась и, рыдая, выбежала на веранду.

Глава 13

Несколько часов спустя Бренна с криком проснулась, пытаясь унять громкий стук сердца. Что разбудило ее так внезапно? Какой-то шум или ей померещилось?

Она лежала, прислушиваясь к ночным звукам. До нее донеслось неровное дыхание Кейна, спавшего на диване на другом конце комнаты. Он перевернулся и ударился ногой об пол – диван был явно коротким для него. Под окном раздавались пьяный смех и вопли, кто-то фальшиво играл залихватскую мелодию. Должно быть, уже очень поздно. Неужели веселье в этом доме не стихает до рассвета?

Кейн негромко застонал, и девушка насторожилась. Во сне он казался таким беззащитным, лишенным всякого высокомерия и самоуверенности. Сейчас он походил на маленького несчастного мальчишку. Кроме того, этой ночью он, отрешившись от обычной насмешливой дерзости, был почти добр к ней. Они отъехали от дома Квентина. Бренна, сотрясаясь от рыданий, скорчилась на сиденье. Она никак не могла успокоиться. Даже зная, что Кейн станет презирать ее за слабость, девушка все равно громко всхлипывала, задыхалась, глотала слезы; из горла вырывались странные хрипы.

– Бренна, он не стоит твоих слез, – сказал наконец Кейн.

– 3-знаю. Н-но он м-мой брат.

– И тем не менее взгляни правде в глаза. Ты сделала для него все, что могла. Судьба неумолима: с ним случится то, что суждено, несмотря на все твои усилия.

– Но я должна помочь ему, – сокрушалась Бренна.

– Сомневаюсь. Далеко не каждая сестра отважилась бы на подобную жертву. Теперь по крайней мере Билли Лав не станет его преследовать. Остальное – его проблемы. Мужчина не должен прятаться за женские юбки.

– Но Квентин слаб, о нем необходимо заботиться…

– И ты собираешься до конца жизни быть его нянькой? Каким бы он ни казался жалким…

Кейн все говорил и говорил, голос его почему-то отдалялся, и Бренна бессильно уронила голову ему на плечо. День был слишком длинным… На какой-то миг необычайный покой охватил девушку. Но тут Бренну словно окатили ледяной водой. Кейн бесцеремонно оттолкнул ее.

– Скорее. Люди начинают выходить из заведения Мод, а я не желаю, чтобы нас видели. Просыпайся. – Он поднял ее с сиденья. – Ну же, шевелись! Иначе придется тащить тебя!

Едва переставляя ноги, Бренна умудрилась кое-как подняться по лестнице. На площадке второго этажа они услышали чьи-то шаги. Кейн мгновенно привлек ее к себе и потянул в темный угол. Они стояли так, пока посетитель не исчез из вида.

– Быстрее наверх, пока не появился еще кто-нибудь, – прошипел Кейн.

Наконец они оказались в комнате, и он зажег свечу.

– Ложись в постель, а мне придется обойтись этим дурацким диванчиком. Иди же, прежде чем я пожалею о своих словах. И сними платье. Ты его помнешь.

– Но я не могу раздеваться в твоем присутствии… – вяло возразила полуживая от страха и усталости девушка.

У нее даже не было сил разозлиться, только губы онемели и непроизвольно сжались кулаки.

Кейн осторожно обнял ее за плечи.

– Повернись и стой спокойно. Я ни за что не расстегну эти проклятые пуговицы, если ты будешь дергаться, как норовистая кобылка!

– Я не…

Но слова замерли на губах, и девушка покорно терпела, пока он быстро высвобождал одну петельку за другой.

– Ну а теперь снимай.

Бренна тупо, словно марионетка, повиновалась и, оставшись в сорочке и нижних юбках, поежилась от холода. Кейн слегка подтолкнул ее в спину.

– Быстро в постель, пока я… – У него перехватило дыхание при виде точеной фигуры и упругой груди. – Я сам опущу полог. Ложись же!

Она упала на постель и тут же провалилась в сон. Но это было, кажется, очень давно. Всего секунду назад что-то ее разбудило. Взрыв смеха? Треск паркета? Что бы то ни было, сна не осталось ни в одном глазу. И тут она снова услышала это. Прерывистый хриплый стон. Кейн!

Он снова застонал и быстро, взволнованно произнес:

– Нет… нет! Они его связали… Боже! Боже! Отрубить ему ноги… ноги…

Он кричал все громче, загнанный в клетку ночного кошмара.

– Нет! Все они…

Снова раздались ужасные звуки, и Бренна поняла, что Кейн лихорадочно мечется на диване.

– Убейте их! Ради Бога, убейте негодяев! Ловите…

И тут Бренна не выдержала. Откинув полог, она спрыгнула с постели, подбежала к дивану и, став на колени, попыталась передвинуть Кейна на бок. Но он легко, как перышко, стряхнул ее руки.

– Нет! – прорычал он. – Нет! Боже… смойте кровь, смойте кровь! Нет!

– Кейн, Кейн, проснись, – уговаривала Бренна. – Пожалуйста, проснись! Это только сон! Все хорошо!

Он забился, словно в судорогах, и наконец неподвижно застыл. Бренна нежно погладила его по лбу. Странное чувство росло в груди. Какие влажные у него щеки… Неужели это слезы?

– Нет… нет… – Он уткнулся лицом в подушку. Большое тело напряглось.

– Тише, Кейн, успокойся. Здесь никого нет.

Он открыл глаза так быстро, что девушка испуганно отшатнулась. Молниеносно вскочив, он уставился на нее.

– Что ты вытворяешь? – холодно осведомился он.

– Я… я… ты кричал во сне. Видел, должно быть, что-то страшное. Я пыталась тебя разбудить, чтобы…

– Нечего трястись надо мной! Ты мне не нянька и не мать! Понятно? И впредь не смей суетиться со всякими пустяками! Я не твой братец, над которым ты вечно кудахчешь! Кошмар или не кошмар, оставь меня в покое! И нечего лезть не в свое дело!

– Лезть… да я всего-навсего хотела тебе помочь! Ты кричал о каком-то убийстве и…

– Молчать! – взревел Кейн. – Иди спать и отстань от меня! Когда мне будет нужна помощь, я сам попрошу. Тебе ясно? Надеюсь, тебе все ясно?

– О да! Конечно!

Голос девушки дрожал, колени подгибались. Она кое-как добрела до кровати и опустила полог. Как он ей отвратителен, этот наглый грубиян! Завтра она… завтра…

Бренна заснула.

Казалось, прошло всего несколько минут, и настало утро. Только сейчас она лежала в темноте вне себя от гнева, и вот уже солнечные лучи струятся сквозь открытое окно, а пылинки весело пляшут в столбах света. Кто-то поскребся в дверь. Бренна сразу увидела, что Кейна уже нет.

– Кто там? – спросила она.

– Это я, Аркадия, принесла завтрак.

Бренна впустила девушку с подносом, ломившимся под тяжестью кофейника, тарелок с круассанами, яйцами, тостами и джемом. Волосы Аркадии были связаны на затылке атласной лентой, глаза под тяжелыми веками сыто блестели. Бренна вспомнила тихий удовлетворенный смех женщин, слышанный вчера, и зарделась.

На подносе стояла только одна чашка, и Аркадия жизнерадостно пояснила, что Кейн ушел с час назад и вернется не скоро.

Значит, придется провести еще один день в этой розовой спальне с зеркалами! Бренна нахмурилась. Если бы она могла сбежать! Но куда? Конечно, не к тетке с дядей – они снова станут принуждать ее выйти замуж за Тоби!

Аркадия ушла, и Бренна быстро покончила с завтраком, не обращая внимания на то, что ест. Отставив поднос, она заметила, что девушка положила на туалетный столик канву, нитки с иглой и пяльцы. Бренна грустно улыбнулась. Еще совсем недавно она презирала подобные занятия и, предложи ей кто-нибудь просидеть за вышиванием хотя бы полчаса, швырнула бы пяльцы на пол и удрала. Но сегодня кусок полотна казался даром небес, посланным, чтобы занять мозг и руки.

Бренна медленно вытянула желтую нитку для изображенных на рисунке маргариток и, вдев ее в иголку, стала делать неуклюжие стежки, пытаясь выбросить из головы грустные мысли. Нужно забыться и постараться ни о чем не думать!

Кейн появился к концу дня потный, усталый и раздраженный. Ворвавшись в комнату, он громко хлопнул дверью, явно не заботясь о том, что может разбудить соседей.

– Вот и ты, – сухо приветствовала Бренна, поднимая взгляд от вышивания, в котором, к собственному удивлению, даже преуспела. К тому же ей удалось вспомнить швы, которые показывала Мэри, Бренна ни разу за день не вспомнила о Кейне, будто тот вообще не существовал.

– Как видишь.

– Можно спросить, где ты был?

– Как ты думаешь? – пробурчал Кейн, швыряя сюртук на стул.

– Не имею ни малейшего представления.

– Если желаешь знать, я пытался вывести лжецов на чистую воду. Не понимаю, как Тоби ухитрился добиться этого, но каждый из чертовых свидетелей клянется, что я хладнокровно пристрелил Ульрика Ринна. Их рассказы настолько убедительны, что я сам начинаю сомневаться в собственной правоте. – Кейн рухнул на диван и уставился в пол. – Если бы я только мог до них добраться… Ах, возможно, они правы, и я действительно убийца.

– Возможно.

Несколько секунд оба молчали. Кейн, потемнев лицом, уставился на нее.

– Это ложь! Не будь ты женщиной, я показал бы тебе!

– Или вызвал бы на дуэль? В любом случае, приятно сознавать себя женщиной, – спокойно парировала она, хотя сердце тревожно билось. – Кстати, это как-то связано с твоим кошмаром? Безумные бессвязные речи насчет убийства и крови…

– Да.

Кейн встал и заметался по комнате.

– Поскольку ты все равно не отстанешь, расскажу: Ринн запугал свидетелей дуэли. И когда я решил допросить их самолично, выяснилось, что все как сквозь землю провалились. Артур Костиган, лучший друг Ульрика, неожиданно уехал в Гавану по важному делу, как объяснила жена. Более того, прихватил с собой доктора Рене Перье и Рауля Фронтенака. Перье – врач, которого нанял Ульрик Ринн.

– Вот как?

– Мзттью Уотсон, брокер, отправился в путешествие вверх по реке и взял с собой семью. Рейли Карбелл, мой секундант, просто исчез. Я отправился туда, где он жил, но никто не знает, где Рейли и что с ним случилось. Известно лишь, что он оставил подписанное заявление, в котором обвиняет меня в смерти Ульрика Ринна. – Кейн в отчаянии ударил кулаком по столу. – Ложь! Проклятая ложь! И я ничего не могу поделать.

– Думаешь, тебя станут судить за убийство? – спросила Бренна.

– Пусть попробуют!

– Но…

– Наши власти чрезвычайно нерасторопны. Сначала им придется меня схватить. Но никто не доберется до меня, пока я самолично не разыщу всех свидетелей и не заставлю признать правду.

– Но сумеешь ли ты этого добиться? Если Тоби Ринн запугал всех…

– Не беспокойся, у меня все заговорят!

Глаза Кейна превратились в синие льдинки. У Бренны мороз прошел по коже. Что, если Кейн в самом деле безжалостно пристрелил Ринна? Сейчас, он выглядел способным на все.

– Что… что ты решил? – выговорила она наконец.

– Я разыщу всех пятерых и вырву у них истину, даже если на это уйдут месяцы. Более того, я намереваюсь обличить Тоби Ринна, подлого гнусного мерзавца, без которого не обходится ни одно из темных делишек в этом городе!

– Что ты имеешь в виду?

– Прежде всего пиратство. Надеюсь, ты не думаешь, что братья Ринн заработали целое состояние честным путем? Ты слыхала о Жане Лафитте, пирате, который вместе со своей шайкой устроил приют для всякого сброда на острове Гран Терр? Они снаряжали пиратские корабли, а добычу продавали богобоязненным новоорлеанским торговцам, которые богатели на крови своих соотечественников. Некоторые из них сами отправлялись к Лафитту, чтобы выбрать лучший товар!

– Неужели пираты в самом деле убивают людей? Я думала, что они только грабят.

Кейн презрительно рассмеялся.

– Да ты, с луны свалилась, Бренна Лохлан? Прожила столько времени в Новом Орлеане и не слышала отвратительных кровавых рассказов о похождениях этих гнусных крыс?

– Я знаю лишь, что встреча с пиратским кораблем – огромное несчастье, и что иногда они даже появляются на Миссисипи и нападают на речные суда. Но я не знала… не понимала…

– Ах, эти романтические светские дурочки! Бьюсь об заклад, дамы считают пиратов мужественными, дерзкими и весьма привлекательными созданиями Так вот, попытаюсь открыть тебе глаза. Если пираты захватят судно, это означает гибель всей команды. Негодяи не желают оставлять свидетелей. Их душат, режут, рубят головы… Одного знакомого капитана привязали к мачте и отрубили ноги по колено… сначала одну, потом другую. И принялись за руки.

Бренна вспомнила фразу, которую Кейн повторял ночью. Отрубили ноги.

Тошнота подкатила к горлу.

– Они оставляют в живых лишь рабов и молодых хорошеньких женщин. Последних насилуют и требуют от родных выкупа. Некоторых бросают матросам, которые издеваются над ними хуже диких зверей. Несчастным повезет, если смерть наступит быстро.

– Но Тоби Ринн не способен на такое, – охнула девушка. – Он, конечно, отвратительная личность, но не убийца. Ты ошибаешься!

– Ошибаюсь? Да я убежден, что Ринн – достойный преемник Лафитта, разумеется, не в таких масштабах – приходится опасаться публичного осуждения. Но он все же снаряжает пиратские суда, получает краденый товар и продает его здесь, в Новом Орлеане. Товар, запятнанный кровью безвинно погубленных людей. – И, пресекая попытки Бренны возразить, Кейн продолжал: – Только потому, что твой друг не орудует абордажной саблей лично, не стоит считать его воплощенной невинностью! Он прекрасно осведомлен обо всех делишках пиратов и даже посещает тайные аукционы рабов, которые те проводят. Иногда он даже покупает невольницу помоложе и покрасивее, и то, что проделывает с ней, вряд ли можно описать словами.

Бренна поднесла руку к закружившейся голове.

– Но почему? Почему торговцы покупают его товары? Неужели ничего не знают?

– Некоторые люди на все закрывают глаза. Если товар хорош и недорог, почему бы не приобрести? В конце концов, не они ведь убийцы, верно? Они всего-навсего покупают ткани или спиртное.

Бренна вспомнила странную дружбу дяди и Тоби. Известно ли Эймосу, чем занимается Тоби? Неужели он знал и все же одобрял их брак?

– В этом году я потерял два корабля из-за проклятых подлых тварей! Я делал все, что мог – скрывал дату отплытия, изменял маршруты, держал в секрете названия портов назначения. Но ничего не добился. Мертвецы… Иногда я вижу во сне мертвецов. Трупы, плавающие лицами вниз, вздутые, обескровленные…

Кейн непрестанно сжимал и разжимал кулаки и словно огромным усилием воли удерживался от того, чтобы не наброситься на невидимого врага.

– Ну так вот – я собираюсь положить этому конец. Встать на пути Тоби Ринна. И начну с того, что поплыву в Гавану, где скрываются трое свидетелей дуэли. Пусть не думают, что можно ускользнуть от меня!

– Гавана? – охнула Бренна. – А я? Что будет со мной?

– Ты? – Кейн тряхнул головой. – Отправишься со мной, только и всего. Почему нет? Превратим это путешествие в увеселительную поездку.

Его улыбка была больше похожа на оскал. Бренна вздрогнула от неприятного предчувствия.

Кейн ушел и, вернувшись уже в сумерках, объявил, что его корабль «Морской лев» почти готов. Они отплывут, как только груз и провизия будут доставлены на борт. Бренна, мгновенно вспомнив о своем более чем нескромном гардеробе, в ужасе вскочила:

– Но у меня ничего нет! Не ожидаешь же ты, что я стану разгуливать по палубе в этом? – Она нервно показала на полупрозрачное платье.

– По-моему, ты прекрасно выглядишь.

– Прекрасно?! Да я похожа на… уличную шлюху, что, конечно, неудивительно, учитывая, откуда взялся этот наряд!

– Чепуха! Что плохого, если красивая женщина показывает свои прелести в самом выгодном свете? – лукаво улыбнулся Кейн, настроение которого было изменчиво, как летний ветерок. – Подумай хотя бы обо мне. Я пока опасаюсь вернуться в свой дом, но постараюсь купить у кого-нибудь одежду, пусть и не совсем новую. Кстати, я объявил команде, что беру в плавание жену.

– Жену?!

– Ты возражаешь? – неожиданно резко бросил Кейн. – Скажи спасибо, что не придется все путешествие провести в подвенечном платье!

– Кажется, я вообще не хочу ехать с тобой. И как ты смеешь называть меня женой, если перед этим отказался жениться? Я… вряд ли я вынесу этот маскарад. Как ты отнесешься к тому, что я попрошу отпустить меня? Что я хочу…

– Думаешь, тебе так легко удастся от меня отделаться?

Беззаботная улыбка мгновенно исчезла. Он внезапно оказался совсем рядом и безжалостно стиснул плечи девушки.

– Мы заключили соглашение, и я потребую от тебя выполнения всех пунктов. Ты моя любовница, нравится это тебе или нет. И поднимешься на борт корабля вместе со мной, даже если для этого придется связать тебя и тащить силой.

– Не выйдет! Я буду кричать.

– Попробуй, и я заткну тебе рот или суну в дорожный сундук! И что ты сделаешь тогда, моя дикая кошечка?

Бренна подавила приступ безумного хохота.

– Да у тебя и сундука нет.

– Значит, придется купить. И я, не задумываясь ни на секунду, запихну тебя туда. И если ты была готова связать свою жизнь с этим негодяем Тоби Ринном, то уж тем более можешь отправиться со мной. Неужели ты находишь меня столь отталкивающим?

Его синие глаза полыхнули огнем.

– Да! – взвизгнула Бренна. – Именно отталкивающими, и если уж речь зашла о нас с Тоби Ринном, как насчет его сестрицы Мелиссы? Ты утверждаешь, что Тоби – грабитель и пират, который ни перед чем не остановится, включая убийство и разбой, и Бог знает, что еще. Ну а Мелисса? Она тоже замешана?

На мгновение Кейн растерялся. Губы у него побелели, и Бренна испугалась, что зашла слишком далеко.

– Мелисса ничего об этом не знает, – сухо ответил он. – Она далеко не в лучших отношениях со своим братом.

– Вот как? Ты уверен?

– Совершенно. И не желаю, чтобы ты упоминала ее имя. То, что есть… или было между нами, тебя нисколько не касается.

– Неужели?

– Вот именно. В конце концов ты всего лишь…

– Содержанка, – с горечью договорила Бренна. – Твоя вещь, твоя собственность. Ну так вот, мне ненавистна сама мысль о том, что я принадлежу тебе! Ненавистна, слышишь?

– Ничего, бьюсь об заклад, тебе скоро понравится.

– Ни за что и никогда! О, я понимаю, почему ты так стремишься заполучить меня! Ты сам признался! Хочешь насолить Тоби Ринну! Словно противный завистливый мальчишка, тайком укравший у врага стеклянный шарик, – стащил что-то, принадлежавшее Тоби, и злорадствует!

– Почему это тебя так трогает? Ты обольстительная женщина, и отчего бы мне не хотеть тебя?

Она вспомнила чувственную улыбку Мелиссы Ринн, обращенную к Кейну.

– Да, я уверена, в твоей постели перебывали первые красавицы города! Но я не желаю быть среди них.

– Кажется, пора заставить тебя переменить мнение.

Ладонь Кейна скользнула по ее спине. Он порывисто прижал Бренну к груди, так сильно, что как она ни старалась, не могла его оттолкнуть. Свободной рукой он ловко, словно проделывал это каждый вечер, расстегнул платье.

– Что ты делаешь? Я не одна из твоих потаскушек! Как ты смеешь?..

Она уперлась руками ему в грудь, но это было все равно что сражаться с крепостной стеной. Кейн подхватил ее, бросил на перину и подмял под себя.

– Не вздумай кричать! – остерег он. – Здесь тебе это не поможет! Надеешься, что кто-то обратит внимание на вопли, моя глупенькая Бренна?

– О, я убью тебя, убью…

Но он уже стащил с нее нижние юбки, рванул за сорочку, и ветхая ткань расползлась, обнажив груди. Девушка вдавила голову в подушку и закрыла глаза от стыда и гнева. Панталоны скользнули по ногам, и она осталась обнаженной под взглядом этого ненавистного надменного человека… ее хозяина.

– Ты… ты животное! – всхлипнула она.

– Вовсе нет. Скорее, обожатель. И… ценитель красоты. О, ты куда прекраснее, чем я представлял, моя несравненная маленькая ведьмочка…

Он нежно погладил внутреннюю поверхность ее бедра, и Бренна задрожала от восхитительных ощущений. Она не заметила, как он избавился от собственной одежды и встал перед ней – мускулистый, загорелый; из поросли светлых волос гордо вздымалась мужская плоть, огромная, напряженная и пульсирующая. Теперь девушка, охваченная безумным ужасом, отбивалась еще сильнее – царапалась и кусалась, оставляя у него на плечах синевато-красные полукружия – следы ногтей и зубов, пиналась, не стыдясь больше своей наготы, зная лишь, что любой ценой должна избавиться от этих жестоких объятий. Бедра Бренны, закаленные годами верховой езды и долгими пешими прогулками, были на удивление сильны. Резко выгнувшись, она отбросила Кейна. Тот упал от неожиданности.

Девушка немедленно вскочила и, спрыгнув с кровати, рванулась к двери, но Кейн перехватил ее, швырнул на постель и придавил к перине. Он оказался таким тяжелым, что Бренна всхлипнула от боли и безысходности. Но он неумолимо раздвигал коленом ее ноги. Изнемогая от усталости, Бренна продолжала сопротивляться, жадно хватая ртом воздух. Однако Кейн был неутомим. Бренна чувствовала, как сильно бьется его сердце. Дюйм за дюймом он разводил ее ноги все шире, и Бренна изнемогала от усилий противостоять его натиску. Но вот бархатисто-твердая плоть вонзилась в нее, и Кейн стал двигаться, намеренно неспешно, почти лениво. С каждым выпадом в Бренне разливалась странная слабость. Она больше не могла бороться. Неизведанные, непередаваемые ощущения росли, заполняя каждую клеточку тела.

Она потеряла представление о времени. Мир сжался, превратившись в крохотную точку, где сосредоточилось безумное желание. Водоворот, которому было бессмысленно противостоять, затягивал ее все глубже, волны набегали все быстрее, захлестывая ее с головой. И Бренна вскрикнула от сладостно-жгучей боли.

Потом, когда все было кончено, Кейн лег рядом, обняв Бренну одной рукой. Обнаженное тело блестело от испарины. Бренна чувствовала себя опустошенной, легкой, казалось, малейшего порыва ветра достаточно, чтобы унести ее прочь. Ей хотелось плакать, но она совсем обессилела и не могла выдавить ни единой слезинки.

– Прости, – пробормотал Кейн немного погодя. – Наверное, мне не следовало этого делать. Но ты сама напросилась и наслаждалась каждым мгновением.

– Неправда!

– Что именно? Не напрашивалась или не наслаждалась? – удовлетворенно засмеялся Кейн. Его рука скользнула по ее животу, легла на мягкое гнездышко волос. Бренна не шевелилась, позволяя ему ласкать себя. Кейн легонько сжал ее подбородок, нежно, едва прикасаясь, поцеловал в губы.

– Ты превратилась в маленького загнанного зверька… когда пыталась оттолкнуть меня… Впрочем, не важно. Давай спать. Я куплю тебе одежду завтра…

Голос его отдалился, и Бренна сразу же заснула. Проснувшись несколько часов спустя, она с ужасом обнаружила, что закинула ногу на Кейна. Его рука лежала у нее на груди, пальцы запутались в волосах.

Глава 14

– Мисс Бренна, хотите, я принесу горячий шоколад? – настойчиво звенел в ушах чей-то голос. – Мисс Бренна, проснитесь! Уже почти десять!

– Десять? Десять часов утра? Веки Бренны затрепетали, приоткрылись, и в глаза ударил яркий солнечный свет.

– Хорошо выспались?

Аркадия в голубом платье с бесчисленными оборками с любопытством уставилась на Бренну. Та поспешно села, накинула халат и с наслаждением потянулась.

Кейн сказал, что они пробудут в заведении Мод еще дня два, прежде чем судно будет загружено и снабжено продовольствием. Должно быть, он опять рано ушел чтобы лично проследить за всеми приготовлениями.

Бренна с помощью Аркадии поставила на колени поднос и откусила кусочек теплого круассана, вкусно пахнувшего ванилью. Аркадия ушла, пообещав вернуться за посудой. Бренна кивнула, радуясь, что остается наедине со своими мыслями. Она не понимала, что с ней творится. Неужели можно одновременно ненавидеть человека и наслаждаться его ласками?

Она решила принять ванну и попросила Аркадию принести воды. Как она мечтала о такой роскоши! Сидя в расписной лохани, Бренна словно ощущала, как усталость и смятение покидают ее.

Она уже мыла волосы, когда вернулся Кейн.

– Вижу, сегодня ты чувствуешь себя гораздо лучше.

Бренна выпрямилась, смахивая с лица мыльную пену.

– Да, – пробормотала она, краснея под его настойчивым взглядом, остро ощущая, как он, словно мягким шелком, обволакивает ее тело.

– Ну что же, наслаждайся купанием в пресной воде, пока можешь. Мы отплываем, как только начнется прилив.

– Сегодня? Но ты сказал, что нужно запастись провизией и собрать команду.

– Это уже почти сделано. Остальное я поручу первому помощнику. Теперь самое главное – вытащить его из того салуна, где он обосновался. Скроггинс – прекрасный моряк и знает свое дело, но на берегу готов пропить последнюю рубашку.

– У меня совсем нет приличной одежды, – напомнила Бренна.

– Сейчас пошлем Аркадию за покупками, поскольку времени для визита к модистке не остается. Тебе не потребуется большой гардероб, но, несмотря на все мои издевки, платья должны быть куда скромнее этого. Не стоит искушать матросов.

– Искушать? – испуганно пролепетала девушка.

– Не беспокойся. Я спущу шкуру с любого, кто коснется тебя, – зловеще пообещал Кейн, и Бренна поежилась. Она нисколько не сомневалась, что у этого человека слова не расходятся с делами!

Днем Кейн с Бренной отправились на пристань в наемной карете. Оба низко надвинули шляпы на глаза, опасаясь быть узнанными. На Бренне было мешковатое темно-коричневое платье, уродливое, но весьма пристойное. Еще несколько подобных «нарядов» были сложены в мешок, лежавший в ногах. Когда они повернули за угол, с ними едва не столкнулся другой экипаж, новый и модный, запряженный парой одномастных лошадей, в котором гордо восседала Абьютес со своим мужем.

– Абьютес!

Бренна приподнялась, намереваясь окликнуть кузину, еще не успевшую разглядеть ее. Но Кейн ладонью запечатал ей рот.

– Ты с ума сошла! Хочешь, чтобы весь мир узнал о наших планах?

Он не отнял руки, пока карета не оказалась на достаточном расстоянии. Как только Кейн освободил Бренну, та негодующе выпрямилась.

– Что ты себе позволяешь? Почему не дал поговорить с Абьютес? Моя кузина никому не скажет, где я… Она любит меня! Я ее подруга!

– Возможно. Но муж твоей подруги не имеет по отношению к тебе никаких обязательств, верно?

Бренна разом обмякла.

– Но я… я хотела ее видеть. Надеюсь, она не слишком сердится за то, что я испортила ей свадьбу. Ты прав, наверное, Абьютес ненавидит меня.

– Не будь глупышкой. Ты сделала то, что повелевал долг, как и твоя кузина, можешь не сомневаться.

Бренна быстро обернулась.

– Что ты хочешь сказать? Разве ты не видел, как сияет ее лицо? Абьютес не терпится поскорее увидеть маленькую дочку Монти!

– Вероятно, дети помогут…

– Да, Абьютес хочет иметь много детей. И при чем тут какая-то помощь?

– Помогут отвлечься от собственных бед.

– Каких бед? Господи, я ничего не понимаю! Никогда еще Абьютес не была так счастлива! О каких бедах ты все время толкуешь?

– Значит, ты не знаешь? Нет, конечно, нет, – покачал головой Кейн. – Вы, благовоспитанные леди, предпочитаете закрывать глаза на многие весьма неприглядные вещи.

– Кейн, да объяснись же наконец. Что ты пытаешься сказать? Что Абьютес ждут неприятности, о которых та не подозревает? Кейн Фэрфилд, по-моему, ты несешь вздор!

– Не вздор, а чистую правду! – сардонически усмехнулся Кейн, – Видишь ли, твоя Абьютес, сама того не желая, приобрела весьма грозную соперницу, которой и отданы все нежные чувства Монти Карлайла.

– Соперницу?

– Ее зовут Иветт – одна из самых прелестных квартеронок в этом городе. Я видел ее своими глазами. Последние восемь лет она живет на Рэмпарт-стрит в доме, купленном для нее Монти. Родила ему не то двоих, не то троих детей. Если мне не изменяет память, он сошелся с Иветт еще до первого брака, так что связь эта достаточно крепка. Похоже, на всю жизнь.

– Но тут, должно быть, какая-то ошибка, – прошептала Бренна внезапно пересохшими губами. – Только не Монти. Монти не пошел бы на это. Он так добр к Абьютес…

– Он и к первой жене был добр. Это не имеет никакого отношения к Иветт.

Бренне стало нехорошо. Она вспомнила о светлокожей девушке, выходившей из дома Квентина. Кожа цвета меда, гибкая грациозная походка…

– Нет, этого не может быть!

– Увы. Твоей хорошенькой кузине придется до конца дней своих мириться с содержанкой мужа, независимо от того, узнает она правду или нет.

До конца дней своих…

Бренна подумала об Абьютес, так радостно рассуждавшей о будущем ребенке, своих обязанностях хозяйки плантации, о других детях, которые обязательно у нее будут… Дети! Так вот почему он женился на ней! Белые сыновья, его наследники, станут управлять плантацией после кончины отца!

– Какая несправедливость! – взорвалась она.

– Что здесь несправедливого? Абьютес тоже получит кое-что от этого брака. Быть хозяйкой большой плантации сахарного тростника, вместо того чтобы влачить жалкое существование старой девы в отцовском доме – это немало, не так ли? И дети, которым она отдаст всю свою любовь!

– И тут сделка! Всегда и везде сделки, – задохнулась Бренна. – И Абьютес тоже, бедняжка! Только она ничего не подозревала! Считала, что выходит за человека, который будет любить ее, лелеять…

– Но кто сказал, что он не станет ее лелеять? Если Абьютес плодовита и родит много детей, то и превратится в весьма ценную собственность, ты не находишь?

Неужели и впрямь в глазах Кейна сверкнули веселые искорки?

– Собственность! Это для тебя самое главное! Сделки, договоры, права на владение и… О, Кейн Фэрфилд, меня от тебя тошнит! Помолчи немного! Умоляю!

Но едва они приблизились к оживленной пристани, настроение Бренны изменилось, и вскоре Абьютес была забыта: Бренна восторженно наслаждалась сценками, запахами и звуками этого необыкновенно привлекательного для нее места. Грохотали телеги ломовиков, куда-то спешили владельцы лодчонок, докеры спотыкались под тяжестью ящиков и бочонков, и все громко кричали и ругались. Завороженная Бренна высунулась из окна, жадно оглядывая длинный причал, у которого стояли на якоре сотни судов и маленьких лодок.

– Где «Морской лев»? – спросила она.

– Вон там!

Кейн показал на двухмачтовое судно с изящными обводами и все еще убранными парусами. Корпус был выкрашен в черный цвет, под поручнями проходила золотая полоса. В бортах виднелись пушечные порты. Название было выведено на носу крупными буквами.

Бренна расстроено закусила губу. Она приехала из Дублина на четырехмачтовом фрегате с командой в сто человек.

– Он довольно маленький, не так ли? Я думала…

– У меня есть гораздо большие суда, пригодные для кругосветного плавания, но все они сейчас в море. Кроме того, мы всего-навсего плывем в Гавану. «Морской лев» – маленький и быстроходный, а именно это сейчас мне и нужно. При попутном ветре и хорошей погоде мы не успеем оглянуться, как будем на Кубе.

Несколько минут спустя они поднялись на борт. Бренна, задрав голову, оглядывала странную на первый взгляд паутину снастей, веревок, канатов и оттяжек, опутывавших поскрипывающие на ветру мачты. Почти у самого клотика одной из них в хитросплетении канатов устроился парнишка лет четырнадцати. Длинные волосы ерошил ветер.

Услышав непонятное кудахтанье, Бренна повернулась к корме, где увидела ряды деревянных ящиков с перегородками.

– Куры? – недоверчиво рассмеялась она.

– Наш обед, – поправил Кейн. – Если мы не хотим питаться одной солониной, приходится возить с собой живность. Отправляясь в Китай, мы запаслись свиньями и овцами.

Бренна с детским возбуждением осматривалась вокруг.

– Никогда не понимала, как матросам удается разбираться в этой путанице снастей и парусов. Все это так сложно!

– Вовсе нет, особенно если растешь на корабле среди снастей, как большинство моряков. Когда вся жизнь проходит на море, под конец знаешь такелаж так же хорошо, как свои пять пальцев. Даже в самую темную ночь эти люди, не глядя, могут сказать, как управляться с каждым тросом, как вязать узлы и какой парус ставить, – с гордостью объявил Кейн. – Ну а сейчас я хочу показать тебе свою каюту. Там можно сложить вещи.

Капитанская каюта показалась Бренне совсем небольшой, но Кейн заверил ее, что для судов такого типа это почти королевские покои. Помещение было отделано розовым и красным деревом, медные детали ярко начищены, на привинченных к полу стульях – темно-красные чехлы. Имелись также встроенный шкаф и даже койка, прикрепленная к стене, под которой также находилось нечто вроде крохотной ниши.

– Очаровательно, Кейн! – воскликнула девушка. – И так чисто! Каждая вещь на своем месте.

– Аккуратность – необходимое качество для моряка, Бренна. И я рад, что тебе понравилась каюта, потому что больше ты почти ничего не увидишь. Кроме расположенной рядом кают-компании, конечно, где мы будем обедать.

– И что это значит? – вспылила девушка. – Мне даже не будет позволено выходить на палубу? Все плавание придется пробыть в этой клетушке и даже не взглянуть на море? – К конфузу Бренны, ее голос задрожал и прервался.

– Больше мне нечего добавить. Я хозяин на корабле, а поэтому в моей власти все находящиеся на борту. Не хватало еще, чтобы матросы отвлекались от дела, глазея на такую неотразимую прелестницу, как ты. Да еще единственную женщину на судне. Так и до мятежа недалеко.

– Ты лжешь! – негодующе воскликнула Бренна. – Разве капитаны не берут с собой жен?

– Бывает. Но это жены. Обычно они стары и уродливы, не то что ты. Неужели ты не понимаешь, Бренна, какому искушению подвергаешь команду?

Бренна гордо вскинула голову:

– Но меня совершенно не интересует, что думают обо мне твои люди. Я умру, если придется день и ночь сидеть в душной каюте! Либо мне позволят выходить на палубу, либо я остаюсь.

– Хорошо, – поколебавшись, кивнул Кейн. – Только, прошу, будь поосторожнее. Если кто-то осмелится нарушить приказ, его высекут в твоем присутствии.

Бренна с забившимся сердцем выглянула в маленькое оконце. Голос Кейна зазвенел по-новому властно. «И все офицеры и матросы относились к нему с таким почтением, – рассерженно думала она, – словно он был посланником самого Господа!»

– Бренна, не будешь так добра отойти? Я должен избавиться от этих денег. – Он вынул из кармана кожаный кисет и стамеску.

– Деньги?

– Золото. Я намереваюсь закупить в Гаване кое-какой товар – надо же извлечь хоть какую-то пользу из этой поездки.

Кейн встал на колени, поднял угол темно-красного ковра и поддел стамеской одну из досок пола около койки. Открылось небольшое углубление. Кейн уложил туда мешочек.

– Ты хранишь золото здесь?

– Лучшего места не придумаешь. Ты и Джемми, мой юнга, которого я люблю, как сына, единственные, кто знает об этом тайнике. И поскольку ты почти все время проведешь в каюте, будет кому за ним присмотреть.

– Ты боишься пиратов?

– Кто знает? – пожал плечами Кейн. – Но пока я жив, ни один из этого сброда не ступит на борт «Морского льва». Вот почему я велел установить корабельные пушки. Кроме того, в трюме лежит оружие, не говоря уже о пистолетах, которые держу всегда при себе. Кстати, если хочешь, я научу тебя стрелять.

– Д-да, – нерешительно ответила Бренна. – Да… буду очень рада.

Уже через полчаса судно вышло в море. Ветер раздувал паруса, сверкавшие на солнце снежной белизной. Кейн показал Бренне кубрик, где спали матросы, и провел по верхней палубе, объясняя название каждого паруса. Больше всего девушку поразили ванты, по которым ловко, словно по обыкновенным лестницам, взбирались матросы.

– Кто тот мальчик, которого я видела на мачте? Зачем он туда забрался? Разве это не опасно? Если он поскользнется и упадет, даже зацепиться будет не за что.

– Его зовут Джемми, и ты права, это довольно опасно. Иногда матросы теряют равновесие и падают, а если море штормит и волны высоки, бывает, что нет возможности повернуть судно, чтобы спасти несчастного. Но Джемми это даже в голову не приходит. Храбрый чертенок! Его отец был капитаном «Афродиты», которая пропала бесследно недалеко от мыса Горн три года назад. Я хочу сделать из Джемми настоящего моряка. Он способный ученик и надежный парень. Когда-нибудь из него выйдет хороший капитан.

Бренна покачала головой, глядя на хаос веревочных переплетений.

– Но как ему удается во всем разобраться?

– Меня долго этому обучали, – ухмыльнулся Кейн, – и самое главное – не думать о том, что делаешь, Нужно стараться карабкаться на ванты с наветренной стороны, чтобы ветер прижимал тебя к снастям, и ни в коем случае не отпускать один линь, пока крепко не схватишься за другой.

Кейн познакомил Бренну с первым помощником Эндрю Скроггинсом, коренастым мужчиной лет тридцати с пушистыми каштановыми усами, золотыми передними зубами и крючковатым носом. Он был довольно скромно одет и весьма сдержанно раскланялся, не проявляя особых восторгов. Неужели это тот человек, которого нужно искать по всем салунам, чтобы корабль вовремя покинул порт? Сейчас он выглядел совершенно трезвым, разве что глаза слегка покраснели.

– Порой мне кажется, что Скроггинс своим огромным пропитанным виски носом прямо-таки чует правильный путь даже в тумане, – заметил Кейн, после того как помощник отошел. – Он один из лучших офицеров, какие у меня были. Заставит выложиться любого до конца и даже сверх того, и иногда от этого чуть-чуть зависит жизнь всей команды. Ему выбили зубы в нью-йоркской гавани; где он защищал своих людей в драке.

Они чуть не наткнулись на другого матроса, стоявшего на коленях. Он старательно сплеснивал[7] концы тросов. Когда Кейн и Бренна проходили мимо, мужчина поднял голову, и Бренна увидела угрюмое небритое лицо и темные глаза, впившиеся в нее, как две пиявки. Засаленная красная косынка на голове делала его похожим на настоящего пирата.

– Кто это? – прошептала она Кейну, когда они отошли на безопасное расстояние.

– Фелан. Корабельный плотник. Грубый, неотесанный парень, родом из ливерпульских трущоб и едва ли не с детства шатается по свету. Но умеет работать, как сам дьявол, если понадобится.

– Он… он глазел на меня.

– Конечно. Я впервые привел на судно женщину, и команда не верит, что ты моя жена. Поэтому тебе лучше сидеть в каюте.

Они стояли на корме, наблюдая, как зеленая береговая полоска постепенно тает вдали, а за кораблем тянется шлейф белой пены. Бренна, обернувшись, заметила, что Фелан по-прежнему не сводит с нее глаз.

После ужина – свежая говядина и фрукты – Бренна призналась, что чувствует себя не слишком хорошо. Она с трудом переносила качку, а на этот раз, кажется, начинало штормить.

Девушка извинилась и прилегла. Но койка раскачивалась и тряслась, а над головой непрерывно стоял топот матросских башмаков. С каждым новым толчком волна тошноты подкатывала к горлу.

Войдя час спустя, Кейн увидел вялое, побледневшее несчастное создание. Бренну несколько раз вырвало в ночной горшок, который она умудрилась подтащить поближе.

– Неужто морская болезнь? – с насмешливым превосходством удивился Кейн.

– Кажется, да, – вздохнула девушка. – Мне было не по себе еще по пути из Дублина. Но не волнуйся, скоро станет легче.

– Надеюсь! – засмеялся Кейн. – Не хотел бы я провести все путешествие в одной каюте с болящей девицей.

Несмотря на ужасное самочувствие, Бренна разгневалась.

– Не стоит занимать себя такими пустяками! Новый приступ тошноты скрутил Бренну, и она слепо потянулась за горшком.

– Уходи! Я не хочу, чтобы ты видел меня такой.

– Вздор!

Но прежде чем девушка успела запротестовать, он протянул ей горшок. И пока Бренна лежала слабая, мокрая от пота, убрал горшок и положил ей на лоб холодную тряпку.

Так прошла вся ночь. Бренне никогда еще не было столь плохо. Когда-то она умерла бы от стыда при мысли о том, что мужчина окажется свидетелем ее слабости. Кейн даже помог ей переодеться в ночную сорочку. Но Бренне было все равно – главное, что кто-то рядом.

Глубокой ночью она очнулась и увидела склоненное над собой смутно знакомое лицо.

– Это… Джемми? – пробормотала Бренна, всматриваясь в темноту.

– Да, мисс. Хозяин несет вахту, а мне велел посидеть с вами. Хотите, я зажгу лампу?

– Да, пожалуйста.

Мальчик зажег масляную лампу, и в ее неярком свете Бренна заметила, как он юн – крохотные волоски едва пробивались над верхней губой. Джемми казался хрупким и застенчивым; трудно было поверить, что он ведет нелегкую жизнь матроса.

– Вам лучше, мисс?

Он принес кувшин с холодной водой и снова вытер мокрой тряпкой ее лоб.

– К-кажется, да, – пролепетала Бренна, чтобы успокоить его.

– Нечасто на борту «Морского льва» бывают пассажиры. Это правда, что вы родом из Ирландии?

– Да. Мой дом недалеко от Дублина.

Мальчик искренне заинтересовался, и Бренна рассказала ему об Ирландии, Дублине, даже о своей лошади Порции, по которой до сих пор скучала. Но родина так далеко. Неужели она действительно была замужем за Нейлом Эрхартом всего один день? Неужели отбивалась от Тоби Ринна под ивой? Все это представилось теперь далеким и нереальным. Настоящее сосредоточилось в тесной каюте, где слышались скрип корабельных снастей и плеск разбивавшихся о борт волн.

Они еще немного поговорили, и Бренна узнала, что Джемми по-настоящему влюблен в море и считает капитана Фэрфилда «лучшим парнем на всем белом свете»:

– Почему ты так думаешь, Джемми?

– Не знаю. Просто он уважает каждого человека. О, с ним нелегко. Заставляет работать до упаду, так что иногда начинаешь его ненавидеть. Зато в кубрике чистота и еда хорошая, а на большинстве судов не еда, а помои. Так что, если кормят досыта, можно любой шторм вынести и не охнуть.

Где-то посреди его длинной речи Бренна задремала и, проснувшись от звона корабельной рынды, сонно потянулась. К своему удивлению, она действительно чувствовала себя лучше и при мысли о еде не корчилась от головокружения и дурноты.

– Ну? Как моя дикая кошечка? – жизнерадостно осведомился Кейн, входя в каюту.

– Кажется, выживу. По пути из Дублина мне было плохо всего один день, а потом я поправилась и больше не болела.

Бренна села, прикрываясь одеялом.

– Который час? И где ты спал прошлой ночью? Уж, конечно, не на этой койке!

Кейн улыбнулся, и ямочки на щеках стали чуть глубже.

– Восемь склянок, дорогая, что означает восемь утра, и команде пора завтракать. Они на ногах с пяти часов!

– Да, я помню еще с прошлого плавания.

– Я повесил гамак в салоне. В нем не так уж плохо спать. Я часто ночевал на палубе в гамаке.

– О, как галантно с твоей стороны уступить мне свою постель! – процедила Бренна, поражаясь своему неожиданно вырвавшемуся сарказму. – Я бы поблагодарила тебя, да только вот не по своей воле очутилась здесь и не просила брать меня с собой, не так ли?

Улыбка Кейна исчезла.

– Мы заключили сделку. Чего ты ожидала? Приходится выполнять договор.

Бренна крепко сжала губы. Хорошее настроение мгновенно испарилось. Во рту стоял омерзительный вкус, тело было липким, а сорочка мокрой от пота.

– Если не возражаешь, я бы хотела принять ванну, – сказала Бренна. – Нельзя ли попросить Джемми принести воды?

– Придется довольствоваться морской. Наш запас пресной невелик. Оставляю тебя – у меня много дел. Джемми выполнит любое твое поручение. Только не выходи из каюты, если не хочешь неприятностей на свою голову.

Бренна, не удостоив его ответом, сидела неподвижно, пока Кейн не вышел.

Позже Джемми вместе с другим юнгой внесли большую, наполненную до половины лохань и поставили на пол. Бренна заметила, что лицо мальчика горит нездоровым румянцем, глаза мутные, а походка неровная.

– Джемми? Ты нездоров?

– Нет, мэм, все в порядке. Голову напекло солнцем.

Бренне показалось, что во взгляде юнги метнулся испуг.

– Тебе не следует взбираться на мачту, пока не почувствуешь себя лучше.

– Да, мэм.

Как только мальчики ушли, Бренна выскользнула из ночной сорочки. Она была еще очень слаба и с трудом двигалась на ногах. Наверное, еда придаст ей сил… если, конечно, она сможет что-нибудь проглотить.

Бренна попробовала воду и, найдя ее едва теплой, уселась в лохань с твердым намерением просидеть не меньше часа. Дремотно смежив веки, она наслаждалась покоем и тишиной, которые лишь изредка нарушали крики матросов, топот ног, треск снастей и хлопанье парусов. Но подобные пустяки не тревожили ее ленивой сонливости.

За спиной послышался легкий шорох. Внезапно непонятная паника охватила девушку. Она нервно привскочила и, обернувшись, увидела Кейна, стоявшего у смежной двери, ведущей в кают-компанию. У него на губах играла легкая полуулыбка.

– Ты необычайно красива. Тебе известно об этом?

– Что… сколько времени ты следишь за мной? – Бренна скрестила руки на груди, чувствуя, как вспыхивает до корней волос.

– Недолго.

Он неспешно подошел к койке и уселся на край, двигаясь с бессознательным изяществом огромной кошки. Его каштаново-золотистые волосы сияли в луче света, падавшем из оконца. Кейн переоделся в хорошо сшитый синий сюртук с большими перламутровыми пуговицами, парчовый жилет и белый галстук. Светлосерые панталоны так тесно облегали ноги, что Бренна увидела тугой бугор спереди – свидетельство неутоленного желания.

Девушка чуть глубже погрузилась в воду.

– Не мог бы ты выйти, пока я моюсь? – пробормотала она. – Я… я не привыкла купаться в присутствии посторонних.

– Неужели ты столь жестока, что готова лишить меня даже этого маленького удовольствия? И это после того, как я преданно ухаживал за тобой прошлой ночью?

Опять издевается. Девушка невольно сжала кулаки. Не смущайся она так сильно, наверняка выскочила бы из ванны и дала бы ему пощечину!

– Я не просила тебя ухаживать за мной и брать в это дурацкое путешествие… искать ветра в поле! И теперь нечего стоять и глазеть на меня, словно я актриса на сцене и сижу здесь специально для твоего развлечения!

Но Кейн невозмутимо устроился поудобнее, вынул из жилетного кармана толстую сигару, обрезал кончик и закурил, пуская к потолку затейливые кольца дыма.

– Не обращай на меня внимания, Бренна. Продолжай мыться. Времени у меня сколько угодно.

– Ты… ты…

Она окинула его уничтожающим взглядом, чересчур обозленная, чтобы говорить связно.

– Но почему такое совершенство, такая прелесть должны быть скрыты от глаз восхищенного мужчины? Особенно от меня, который весьма дорого заплатил за привилегию любоваться тобой в любом виде, одетой или обнаженной.

– Кейн Фэрфилд, ты самое отвратительное создание в мире!

– Возможно.

Кейн скрестил ноги и выпустил очередное кольцо, беззастенчиво обшаривая глазами ее тело.

– Хочешь, я потру тебе спинку? Говорят, в такого рода делах мне нет равных.

– Говорят, значит? Кто именно, позволь спросить? Мелисса Ринн? Мод Суит? Или еще кто-то из твоих многочисленных любовниц?

Кейн улыбнулся одними губами. Глаза оставались холодными.

– Вряд ли ты ее знаешь. Тем не менее предложение остается в силе.

– Нет! Я не хочу, чтобы ты до меня дотрагивался! Единственное мое желание – чтобы ты немедленно убрался отсюда! Проваливай! Как ты смеешь стоять здесь и… – Бренна задохнулась от ярости.

– Ну же, Бренна, зачем сердиться! У тебя прелестное, идеально сложенное тело, и не стоит его стыдиться. Оно создано для наслаждений! Взаимных наслаждений.

– Нет, нет, я…

Бренна крепче прижала руки к груди. Если бы он только отвел глаза! Если бы согласился уйти!

– Прекрасно.

Кейн встал, потушил сигару в железной плевательнице, стоявшей у койки, и шагнул к лохани.

– Видно, тебе еще многому нужно учиться!

– Чему именно?

Бренна, съежившись, прижалась к стенке маленькой лохани, и хотя понимала, что выглядит смехотворно, остро ощущала полную беспомощность. Она бессильна против него. Единственный выход – выпрыгнуть из лохани обнаженной, но Бренна не могла покинуть единственное, хотя и ненадежное прикрытие.

– Раз и навсегда понять, для чего природа дала тебе такое тело! Ты холодная рассудочная ледышка, воспитанная в твердых понятиях о том, что прилично, а что нет. И боишься дать себе волю, опасаясь, что на тебя станут показывать пальцем! – Он нетерпеливо стащил высокие сапоги. – Но поверь, Бренна, прилично все то, что доставляет любовникам удовольствие и не приносит никому ни боли, ни вреда.

Девушка не верила своим глазам. Кейн медленно раздевался: сюртук, жилет, белая рубашка с жабо и панталоны по очереди летели на пол. Бренна не могла насытиться завораживающим зрелищем. Какая у него широкая загорелая грудь, покрытая светлыми завитками, которую немного портил длинный зазубренный шрам. На могучих плечах бугрились мускулы. Узкая талия и бедра с поразительно белой кожей. Взгляд Бренны приковала к себе мужская плоть, гордо, словно молодое деревце, вздымавшаяся из островка густой каштановой поросли.

Громкий смех разорвал испуганное молчание Бренны.

– Ну как? Тебе понравилось?

– Я… я никогда…

– Никогда не видела ничего подобного? Неудивительно. Так называемых благородных девиц растят, словно цветы в оранжерее. Ты даже не знаешь, как устроен мужчина! Дремучее невежество!

– Неправда! Я умею читать, писать, петь, знаю математику, говорю по-французски и гэльски…

Белые зубы Кейна ярко блеснули в улыбке.

– Я говорю не об этом. Ну, успокойся. Обещаю, что буду нежен с тобой.

Сердце Бренны оборвалось, когда Кейн встал на колени возле лохани и поднял упавший брусок мыла. Знакомая слабость охватила девушку. Она боялась, что вот-вот потеряет сознание. Его лицо, обнаженная грудь были так близко, что Бренна закрыла глаза. Пальцы, влажные и скользкие от мыла, слегка коснулись ее руки. Кейн медленно, осторожно намыливал ее плечи, подмышки, грудь.

Девушка услышала тихий стон… – неужели это ее голос? Но глаз не открыла. Исчезло все, кроме этих нежных рук, гладивших ее кожу, изучавших каждый изгиб тела. Сильная ладонь скользнула между ног, потирая, лаская сомкнутые лепестки, и Бренну затопило безграничное наслаждение.

Кейн властно приник к ее губам. Язык, раздвигая зубы, жадно устремился навстречу ее языку. Кейн поднял ее, понес к койке и прижался всем телом, не замечая, что вода стекает на пол.

Бренна, забыв обо всем, безоглядно упивалась его поцелуем и лишь тихонько вздрогнула, когда он утолил ее жажду, с радостью отдалась жизненной силе, пульсирующей в ней. Оба двигались в самозабвенном экстатическом ритме, приближаясь к сладостному неминуемому взрыву, соединившему их в единое целое…

Глава 15

Безжалостно палящее солнце отражалось от морской глади, и ослепительно белые зайчики прыгали по обвисшим парусам. Среди ночи ветер внезапно стих, и на море воцарился полный штиль. Судно почти не продвигалось вперед; обрывки водорослей лениво плавали на поверхности, не увлекаемые течением.

Бренна стояла на корме, глядя на море. Капли пота катились по лицу, падали на шею, расплывались на уродливом коричневом шерстяном платье, купленном Аркадией.

Если бы только подул ветер! Наполнил бы паруса и охладил разгоряченные щеки!

– Не могу понять, в чем дело! Мы давно уже должны были подходить к Гаване, – хмуро заметил Кейн сегодня утром. – Больше всего на свете моряки ненавидят штиль. Такая погода просто с ума сводит и к тому же небезопасна. Торчим здесь, жаримся на солнце, а припасы подходят к концу! Неудивительно, что все матросы злы как черти! И я готов всех разорвать!

Никто из них не упоминал о том дне, когда Кейн так бесцеремонно вытащил ее из лохани. Но он не шел у Бренны из головы.

Девушка откинула со лба прядь влажных волос, вспоминая о невыразимом блаженстве, подаренном Кейном. Да, она беспомощна против него – он куда сильнее и мог взять ее в любой момент, стоило только захотеть. Однако мысль об этом причиняла невыносимую боль. К чему ей его ласки? Ведь Кейн не любит ее и ясно дал понять, что никогда не женится. Она для него всего лишь прихоть, содержанка, которую можно использовать и быстро забыть.

Уныние и тоска снедали Бренну. Что ей делать? Но что она может? Отсюда не сбежишь и не спасешься от обид и душевных мук. И каждый раз, как Кейн потянется к ней, тело предательски отзовется на ласку…

Погруженная в невеселые мысли, Бренна совершенно не замечала, что в нескольких шагах от нее трое угрюмых матросов драят палубу пемзой. Плотник Фелан был у них за главного и хриплым голосом выкрикивал приказания. Случайно обернувшись, она перехватила его жадный взгляд, словно у нищего перед обильно накрытым столом. Наверное, ей действительно следовало бы остаться в каюте. Но сегодня и без того тесное помещение раскалилось, как печь. Даже Кейн не смог заставить Бренну оставаться внизу, в невыносимой духоте.

– Берегись, Бренна, солнце немилосердно печет, – заметил Кейн.

Он, как обычно, был в синем сюртуке – большие мокрые полукружия под мышками выдавали, ему неудобно в этом строгом костюме. Он нес корабельный журнал и казался необычайно рассеянным.

– На тебе даже шляпки нет.

– Шляпки? В ней очень жарко, – запротестовала она.

– Если будешь стоять с непокрытой головой, лицо так сильно обгорит, что потом будешь долго мучиться. Солнечные ожоги – вещь весьма неприятная. Пойди вниз и надень что-нибудь на голову.

– Хорошо, – вздохнула Бренна, с тоской представляя ад, царивший в каюте.

– Чего же ты ждешь? Спустись за шляпкой.

– Есть, сэр.

Покраснев от раздражения, девушка поспешила вниз, чувствуя устремленные на нее взгляды матросов. Наверное, они подслушивали. Бренна сжалась от унижения, но, пытаясь успокоиться, твердила себе, что во всем виноват штиль – это он так действует на нервы. Люди жаловалась, что их порций воды чересчур скудны; и едва передвигали ноги. Даже Кейн накричал на кока из-за подгоревшего рагу.

Она открыла дверь, и удушливая волна спертого воздуха едва не свалила ее с ног. Бренна все-таки нашла в себе мужество войти и стала лениво рыться в ящике комода, отведенного ей Кейном. Поношенная шляпка, купленная Аркадией, очевидно, принадлежала жене богатого плантатора. Белая тонкая соломка, украшенная кружевами, перьями и лентами, казалась слишком аляповатой и была удивительно не к месту на борту судна. Бренна схватила ее и небрежно напялила на голову. В каюте не было большого зеркала, и, кроме того, ей не терпелось снова выбраться на воздух.

Девушка вышла в коридор, завязывая на ходу ленты шляпки. К ее удивлению, навстречу кто-то спускался. Бренне пришлось прижаться к стене в ожидании, пока неизвестный пройдет.

– Будь я проклят, если это не женушка капитана! – преувеличенно почтительно воскликнул Фелан, загородив ей дорогу. Капли пота блестели в щетине, от насквозь промокшей нанковой рубашки исходил кисловато-едкий запах.

– Прошу вас, позвольте мне пройти.

– С чего бы это? – Он растянул губы в зловещей улыбке, и Бренна заметила, что в черном провале рта почти нет зубов.

– Потому что я требую.

Но Фелан снова ухмыльнулся:

– Интересно, в каком кабаке он подобрал вас, леди?

– Я ничего не знаю ни о каком кабаке! И, пожалуйста, подвиньтесь, чтобы я могла подняться по трапу!

– А мне кажется, я где-то видел вас раньше, дамочка.

– Вряд ли.

– Память на лица у меня что надо! Особенно такое, как ваше, – молочко с медом! – Он подвинулся ближе, обдавая ее чесночной вонью. – Посмотрим, прав ли я. Припоминаю улицу у самой пристани… и маленькую шлюшку в голубом платье. Она бежала и оглядывалась, словно опасалась чего-то! Задрала нос и, даже не ответила, когда джентльмен к ней обратился со всей вежливостью!

– Нет, нет, вы ошибаетесь, – настаивала Бренна, съежившись от ужаса. Она действительно надела легкое голубое платье в тот день, когда забрела в Болото! Неужели Фелан заметил ее там?

Девушка прижалась к противоположной переборке.

– Пожалуйста, я…

– Слишком уж ты спесива для потаскухи, которая зарабатывает себе на жизнь, раздвигая ноги перед первым встречным! И где только капитану удалось тебя подцепить?

– Он вовсе не «подцепил» меня, как вы изволили выразиться. И я… я не из таких женщин!

– Меня не проведешь, малышка! Неудивительно, что хозяин готов не слезать с тебя день и ночь – с такими-то шарами! Хорошо бы пощупать! На его месте я делал бы то же самое!

С потрескавшихся губ летели капельки слюны. От него смердело так, что Бренну затошнило.

Отступать было некуда. Девушка неожиданно для Фелана толкнула его в грудь с такой силой, что тот пошатнулся. Она пробежала мимо и, взлетев по трапу на палубу, поспешила к Кейну, пытаясь унять дрожь в ногах.

– Что это с тобой? – холодно осведомился он. – У тебя такой вид, словно вот-вот упадешь в обморок.

– Н-ничего, – пробормотала она. – П-просто какой-то матрос так странно глядел на меня. Я испугалась.

– Неудивительно! Ты непрерывно фланируешь перед ними! Чудо еще, что они способны противиться искушению! Кто-нибудь коснулся тебя?

– Нет… нет…

Она смертельно боялась Фелана, но еще больше ее пугала мысль о том, что его подвергнут наказанию у нее на глазах.

– Не ври! Значит, ты защищаешь кого-то, сучка!

Бренна никогда не видела Кейна в такой ярости. Он побелел, губы растянулись в хищном оскале. – Отныне будешь сидеть в каюте, как бы жарко там ни было. Может, это убедит, тебя принимать всерьез мои советы.

И прежде чем Бренна успела возразить, Кейн повернулся к ней спиной. Девушка оцепенела. Неужели он в самом деле верит, будто она выставляет себя напоказ перед мужчинами?

Она представила ледяную пустоту его взгляда, губы, искривленные в злобной усмешке. Возможно, именно с этим выражением он убивал Ульрика Ринна.

Бренна прерывисто вздохнула и поспешила вниз.

– Ваш ужин, сэр.

Джемми с трудом втащил поднос с ямсом, гороховым супом, тушеными цыплятами, чаем и кексом. За последние дни мальчик, казалось, еще больше похудел и стал ниже ростом. Лицо по-прежнему полыхало жаром.

– Хорошо, – коротко бросил Кейн.

– Кок просит прощения за сожженное рагу и надеется, этот ужин придется вам больше по вкусу, сэр.

– Рад слышать.

Джемми нерешительно кивнул и вышел. В другое время этот словесный обмен непременно развеселил бы Бренну, но сейчас усталость тяжелым бременем давила на плечи. Остаток дня она провела, лежа на койке. Сначала плакала, потом лежала, уставясь в потолок сухими глазами, воскрешала в памяти утренние события.

Что ни – говори, а она спасла Фелана, хотя негодяй этого не стоил. Но не по этой причине сердце тупо ныло. Кейн, и полыхавшая в его глазах вражда не выходили из головы. Он считал ее грязной тварью и ненавидел за это.

Хотя еда была неплохо приготовлена, Бренна не могла есть. Отложив вилку, она взглянула на Кейна, с мрачным видом сидевшего напротив. Он не разговаривал с ней с той самой минуты, как приказал вернуться в каюту.

– Нет, я все-таки скажу! – неожиданно для себя взорвалась девушка. – Ты неправ, если считаешь, что я… я соблазняла кого-то из твоей команды! Один из них действительно пытался заговорить со мной, но ничего не произошло, ничего, слышишь?

– Интересно, кому из них ты пришлась по вкусу! – горько рассмеялся Кейн. – Большому Барту или Бейтсу, или самому Скроггинсу…

Бренна порывисто вскочила, опрокинув чашку с чаем.

– Не смей говорить со мной в подобном тоне! – с бешенством вскричала она. – Иначе… иначе я выброшусь за борт! Я не шлюха, не одна из девочек Мод и не бегаю за каждым, кто поманит меня! Мне безразличны все мужчины, все, кроме…

Она едва не выпалила «кроме тебя», но вовремя осеклась. Кейн смотрел на нее каким-то странным, непонятно нежным взглядом. Впервые за это время лицо его просветлело.

– Сядь, Бренна, и доешь ужин, – мягко велел он.

– Я не голодна.

– Ешь. Тебе нужно набираться сил после приступа морской болезни, иначе отощаешь и разонравишься мне.

Губы его слегка раздвинулись в улыбке. Девушка, рассерженно краснея, подняла вилку и вонзила ее в крылышко цыпленка.

– Какая разница, нравлюсь я тебе или нет? Ты достаточно ясно дал понять, что скоро устанешь от меня.

– Возможно. Но в эту минуту мои мысли заняты только тобой. Знаешь ли ты, как прелестна была сегодня с этими ослепительными золотыми волосами, развевающимися по ветру, побледневшим лицом и тяжело вздымавшейся грудью? Неудивительно, почему тебя хотят все мужчины.

Под его взглядом тело Бренны загорелось.

– Стыдно признаться, но мне хотелось убить каждого, кто поднимет на тебя глаза. И я возненавидел тебя за это… за то, что пробудила во мне такое желание и готовность прикончить любого, кто осмелится коснуться хотя бы твоей руки.

Неожиданно он встал и сжал ее пальцы.

– К чертям этот скучный ужин! Никто из нас не хочет есть. Мы оба испытываем совсем иной голод. Ты так же изголодалась по мне, моя Бренна, как я по тебе?

К своему несказанному удивлению, Бренна поняла, что так оно и есть. Она млела от прикосновений его рук, раздевших ее догола и гладивших обнаженную плоть.

Слившись в объятиях, любовники рухнули на узкую койку с таким нетерпением, словно время остановилось и в мире не осталось никого, кроме них двоих – взмокших от пота, сплетающихся в исступленных ласках.

Глава 16

Следующий день тянулся еле-еле, корабельная рында исправно отбивала склянки каждые полчаса. Бренна постепенно привыкала к жизни на борту маленького судна. Команда вставала засветло и получала суточную норму воды. В половине седьмого начиналась уборка. Подвесные койки сворачивали и складывали в углу кубрика. В восемь часов матросы завтракали солониной, овсянкой, галетами и крепким кофе с патокой. Бренне и Кейну, кроме того, подавали мед и кислые апельсины.

По средам и субботам палубу драили пемзой, а по пятницам команда стирала одежду. Много хлопот было с ежедневной починкой парусов.

Иногда Бренне казалось, что она так и родилась на корабле, всю жизнь пила затхлую воду, стараясь не тратить зря ни капли на случай, если штиль продлится долго и запасы иссякнут. При одной мысли о том, что воду стараются ограничить, пить хотелось еще больше. Она часами грезила о прохладных озерах, запотевших хрустальных кубках с ледяной влагой.

Лицо ее действительно обгорело, и пришлось носить ненавистную шляпку – единственную защиту от палящих лучей. Раздеваясь на ночь, Бренна увидела красные полосы на запястьях и шее. Что бы подумала тетя Ровена, узрев племянницу в таком виде?

Девушка улыбнулась. Тетка наверняка бы в отчаянии воздела руки к небу.

Кроме того, на корабле стоял постоянный шум, преследующий ее повсюду, даже во сне – скрип снастей, треск досок, беготня по палубе, громкое пение матросов, хлопанье парусов, мягкие толчки и плеск волн о борт.

Ближе к вечеру Бренна стояла на носу вместе с Кейном, который нес вахту. С прошлой ночи, когда они так жадно любили друг друга, Бренна чувствовала себя спокойнее и увереннее рядом с Кейном. Он изголодался по ней. Это признание делало ее счастливой.

– Расскажи о торговле с Китаем, – попросила она. – Это столь волнующе, как я слышала?

– Более чем. Ничего подобного мне уже не доведется испытать.

– Ты обогнул мыс Горн?

– Пришлось, и это все равно что отправиться в ад и вернуться живым. Холодный страшный ад, затянутый туманом. Вокруг бушует море, огромные волны захлестывают корабль, перекатываются по палубе от борта до борта и обдают тебя ледяной пеной, пока пальцы не потеряют чувствительность. Иногда людей смывает за борт. Я знаю суда, где целая вахта, а это половина команды, оказывалась за бортом всего за несколько минут.

Он продолжал рассказывать о путешествии в Китай, и Бренна слушала, широко раскрыв глаза.

– Чай, шелк, орехи личи,[8] кумкваты,[9] – о, это звучит почти как стихи, – вздохнула Бренна. – Я бы хотела когда-нибудь побывать в Кантоне, поесть перепелиных яиц… и все увидеть! Я так мечтаю посмотреть мир!

Кейн подозрительно взглянул на нее, но тут же рассмеялся.

– Да, я испытывал то же самое с тех пор, как тайком прокрался на корабль. В море есть что-то притягательное. Оно бурлит в твоей крови, и от этой болезни нет лечения.

Он стал вспоминать о том времени, когда сам был юнгой; о капитане Армитидже, обучавшем его навигации. Старик вдалбливал в его голову знания о ветрах и течениях, названия каждого паруса, каждой снасти, пока Кейн не смог бы повторить их даже во сне, что, по словам других членов команды, частенько проделывал. Не было той работы, которая ему не поручалась бы. Наравне со всеми сын хозяина компании взбирался по вантам на мачты, брасопил реи и драил палубу.

– Иногда и на Армитиджа находило шутливое настроение. Помню, мне как-то стало не по себе, то ли простуда, то ли просто лень. Так или иначе, я отправился к нему и объявил, что заболел. «И что у тебя болит? – осведомился он. – Ну что же, у меня есть прекрасное лекарство. Почистим тебя хорошенько. Беги на камбуз и попроси кока согреть воды». Я выполнил приказание, немного недоумевая, но в своей наивности с нетерпением предвкушал, что проведу день в покое и безделье. Вернувшись с водой, я увидел, что капитан привязывает веревку к проволочному ершику для чистки бутылок. Я в ужасе уставился на него и, набравшись храбрости, спросил, что он собирается делать. «Как что? Вычищу тебя изнутри и снаружи, – пояснил он. – Суну эту штуку тебе в глотку и вытащу из другого места! Вот увидишь, сразу поправишься!» Не стоит и говорить, что я вылетел из каюты, как ошпаренный, взобрался на фок-мачту и не слезал до самого вечера!

Бренна звонко расхохоталась.

– Не обижайся, но я никогда не слышала ничего забавнее!

Кейн свёл брови и мрачно нахмурился.

– Богу известно, так ли уж это смешно. Но при одной мысли о том, что придется вернуться домой, брала тоска. Капитан Армитидж погиб. Исчез вместе с кораблем недалеко от Чарлстоуна. Говорят, нападение капера. Не знаю, правда ли это, но часто вспоминаю о старике.

Кейн угрюмо замолчал, пока Бренна стояла рядом, погруженная в свои невеселые раздумья. После обеда она вновь столкнулась с Феланом, крутившимся возле капитанской каюты. Плотник словно прикидывал, может ли без опаски проникнуть внутрь.

– Ну, мисс, – прошипел он, – что там такого ценного, в этой каюте? Кроме вас, конечно?

И хрипло рассмеялся. Бренна поспешила в каюту, хлопнула дверью и заперлась на засов, впервые вспомнив о спрятанном под полом золоте. Неужели именно потому плотник с вечера тоже маячил у каюты? Но если она поделится с Кейном своими подозрениями, Фелана накажут кнутом. Она просто не сможет стоять и хладнокровно наблюдать, как его секут.

– Каперы, – задумчиво вздохнул Кейн. – Возможно, сегодня самый подходящий день, чтобы начать уроки стрельбы. Лишнее умение не помешает, и по крайней мере тебе будет чем занять время.

– Да, – согласилась Бренна. – Хотя море кажется таким пустым. Трудно представить, чтобы кто-то мог отыскать нас здесь, не говоря уж о пиратах.

– Не обольщайся. Этим головорезам ничего не стоит проникнуть в любую точку земного шара. Их корабли такие легкие и маленькие, что болтаются на поверхности, как сухие листья. И та добыча, которая интересует их больше всего, весит немного и почти не занимает места. Однако обычно им требуется большая команда, чтобы без труда захватить торговое судно.

Бренна почему-то представила себе полчище бурых крыс с блестящими глазками и острыми зубами, но попыталась улыбнуться.

– Таких гостей мы вряд ли захотим пригласить на борт.

– Ты права. Поэтому тебе лучше научиться стрелять как можно более метко, кошечка моя! Не то чтобы я ожидал неприятностей – отнюдь нет, просто на всякий случай.

– У тебя поразительные способности к стрельбе! – заметил Кейн два часа спустя за черным кофе, принесенным грузным коком. Джемми, которому поручили отскребать смолу с фок-мачты, устроился на головокружительной высоте около самой брам-стеньги и неохотно орудовал скребком. Противные воющие звуки потонули в общем шуме.

– Правда?

Бренна выдавила улыбку, скрывая отвращение, которое испытывала к тяжелому пистолету, свинцовым пулям, пороховнице и пистонам. Девушка старалась под его неотступным критическим взором. Но мысль о том, что из этого оружия можно убить человека, была невыносима. Она просто не способна на это!

– Ты не боишься прикасаться к пистолету, как большинство женщин, – удовлетворенно заявил Кейн. – Он не дрожит у тебя в руке, и целишься ты, как мужчина. Клянусь, когда настанет время, ты не подведешь.

– Я… я в этом не уверена.

– И не считай пиратов людьми. Они хуже, чем дикие звери – те хотя бы не убивают своих собратьев исключительно ради удовольствия.

Кейн внимательно рассматривал инкрустированный золотом пистолет.

– Но может, ты просто испугалась?

– Нет. Но… видеть, как умирает человек от твоих рук, это ужасно.

– Послушай. – Кейн повернул ее лицом к себе. – В этих морях пираты хладнокровно уничтожили уйму народа. Несчастных ждала ужасная смерть, и многих ни в чем не повинных людей подвергали зверским пыткам и мучениям.

– Но…

– Разве ты не понимаешь? В пирате нет ничего человеческого. Убив однажды, хладнокровно и безжалостно, он потерял право на собственную жизнь. И не пытайся меня разжалобить, девушка! Неужели еще не осознала, что мир не похож на волшебную сказку? Здесь царят не доброта и благородство, а смерть, злоба и насилие. И если мы позволим им захватить власть… – Кейн многозначительно пожал плечами.

– Наверное, ты прав. Но мне противно замечать подобные вещи. И я не желаю видеть мир таким.

– А кто хочет? Но выживают лишь сильные и смелые, а не слабаки, которые поднимают оружие дрожащей, потной от страха рукой и гадают, хватит ли у них смелости спустить курок.

Хватит ли смелости спустить курок.

Зловещие слова громом отдались в мозгу Бренны. О, она совершенно сбита с толку и больше не способна мыслить здраво. Она верит каждому слову Кейна, а от малейшего его прикосновения ее тело горит, как от огня, радость и желание быть с ним становятся все сильнее. Такой человек не может быть убийцей. Только позже, когда девушка оставалась одна, неотвязные сомнения вновь начинали разъедать душу…

– Спустись в каюту, – посоветовал Кейн. – Твое лицо сильно раскраснелось, и вечером ты будешь мучиться от ожога.

При мысли о маленькой, невыносимо душной каюте Бренну охватил гнев.

– Нет, я останусь на палубе, здесь прохладнее.

– Просто тебе еще не приходилось испытать, что такое настоящий солнечный ожог! Сама не знаешь, что говоришь.

Но девушка ощущала себя маленьким ребенком, которого бесцеремонно отправляют в детскую.

– Хочешь сказать, что теперь, когда занятия стрельбой закончены, можно от меня избавиться? Затолкать в каюту вместе с остальными вещами, пока не понадоблюсь?

Она нервно теребила ленты шляпки трясущимися пальцами.

– Ну так вот, я не кусок парусины, который прячут или достают при необходимости.

Кейн разглядывал ее с таким видом, словно крохотного жучка, ползущего по палубе.

– Бренна, что это с тобой? Будь ты матросом, я урезал бы твою норму воды за дерзость. Ты просто отказываешься подчиняться любым приказам, не так ли? Даже если приказывают для твоего же блага.

Неожиданно для себя Бренна выпалила:

– Возможно, я просто не желаю покоряться тому, кого обвиняют в хладнокровном убийстве! Человеку, только что объяснявшему мне, что в этом мире выживают сильнейшие и он намеревается быть среди них. Его лицо побелело как полотно.

– Ты по-прежнему считаешь меня преступником, верно? Убеждена, что я убиваю ради удовольствия или вообще без причины? Ну что же, дело твое, думай, что хочешь. Но когда мы остаемся одни в каюте, ты обо всем забываешь, не так ли? И в этом случае тебе по вкусу сильные мужчины!

Бренна рассерженно отвернулась и уже хотела отойти к противоположному борту, когда ее внимание привлек внезапный стук. На палубе валялась проволочная щетка Джемми. Встревоженная девушка подняла голову. Кейн последовал ее примеру. Джемми судорожно хватался за ванты. Худенькая фигурка слегка раскачивалась.

– Джемми! – завопил Кейн. – Держись, дурачок! Он мгновенно забыл о Бренне, пытаясь приободрить мальчика, похожего в эту минуту на котенка, по неопытности забравшегося на самую верхушку дерева.

– Не могу…

Судно рыскнуло, и Джемми едва не упал – потные руки скользили по канатам.

– Кейн, он сейчас упадет! Вчера у него кружилась голова, и я запретила ему взбираться на мачты!

Но Кейн уже сбрасывал с себя модный сюртук.

– Продержись еще чуть-чуть, Джемми! – крикнул он. – Сейчас я помогу тебе!

Он стал взбираться по вантам легко и уверенно, как мальчишка. Но Бренна с ужасом поняла, что он может не успеть. Джемми совсем обмяк, и пальцы почти разжались. Еще немного, и он свалится на твердые доски палубы.

– Скорее, Кейн, скорее!

Но Кейн уже не слышал ее. Он уговаривал Джемми, просил, умолял не выпускать каната. Мальчик молчал, ничем не давая знать, что слышит, и словно тряпичная кукла продолжал клониться вправо. От падения его спасало только то, что он запутался левой ногой в паутине веревок.

И в тот момент, когда трагическая развязка казалась неизбежной, Кейн успел схватить Джемми. Снизу Бренна не могла видеть происходящее, но она понимала, что потерявший сознание мальчик слишком тяжел и снимать его с такой высоты нелегко.

Кейн, отчаянно напрягая мускулы, пытался подтолкнуть Джемми наверх, чтобы прислонить к нок-рее. На какое-то страшное мгновение сам Кейн покачнулся, словно Джемми потянул его вниз.

– Кейн, пожалуйста, поосторожнее! – охнула Бренна, стискивая руки, не сознавая, что он вряд ли ее слышит. Если «Морской лев» снова рыскнет…

Но удача была на их стороне. Кейн подхватил мальчика и прижал его к шпангоуту. Руки и ноги Джемми беспомощно болтались, глаза были закрыты.

– Зови на помощь! – окликнул Кейн. – Я не смогу его удержать! Где…

Только теперь Бренна увидела, что вокруг столпились матросы. Большой Барт бежал навстречу с бухтой троса.

Медленно, осторожно они с Кейном обвязали мальчика канатом и спустили вниз. Лежа на палубе, Джемми выглядел трогательно маленьким и беспомощным. Щеки пылали огнем. Бренне показалось, что его лоб почему-то отливает желтизной.

– Кейн, он, должно быть, болен. Мне вчера показалось, что он плохо выглядит.

– Вероятно, малярия, – буркнул Кейн и мрачно покачал головой. – Отнесем его в каюту помощника. Отец Джемми был моим другом, и я не могу отослать мальчика в кубрик. Офицерам придется подвесить койки на палубе, ничего не поделаешь.

Кейн и Барт подняли мальчика и понесли в каюту.

– Он поправится, как ты думаешь? – допрашивала Бренна, шагая рядом. Она заметила, что Большой Барт тоже с нетерпением ожидает ответа Кейна.

– Конечно. Это всего-навсего малярия. День-другой отдыха, и он снова будет взлетать на мачты, как обезьянка. Поосторожнее, не ударь его о переборку, Барт.

Они с большим трудом спустили Джемми по трапу.

– Бренна, иди в каюту. Не беспокойся, с Джемми ничего не случится.

– Но я хочу ухаживать за ним.

– Я просил тебя уйти в каюту. Неужели хоть раз не можешь подчиниться без споров?

– Ты просто дурак, Кейн Фэрфилд! – взорвалась Бренна, забыв о присутствии Барта. – До сих пор я была совершенно бесполезным украшением на этом корабле, исполняла все твои повеления и держалась в стороне. Но теперь наконец моя помощь понадобилась! Джемми необходима сиделка, и я вполне могу побыть с ним рядом. Кроме того… мне… мне нравится Джемми.

– Нет. Я не хочу, чтобы ты это делала.

Они оказались в каюте помощника, маленькой и безупречно чистой, с отделанными темными панелями переборками. Узкие койки располагались одна над другой. Масляная лампа и стопка книг в кожаных переплетах говорили о том, что один из обитателей любил читать.

Барт и Кейн бережно опустили Джемми на нижнюю койку. Мальчик заметался, бормоча что-то неразборчивое.

– Но почему ты меня гонишь? – негодующе упорствовала Бренна. – Это единственное, чем я могу быть полезной, а ты запрещаешь! Считаешь, что это не подобает настоящей леди? Ну так вот, у меня нет ни малейшего намерения быть настоящей леди! И не надейся!

Кейн решительно шагнул к ней. Стоявший позади Большой Барт опасливо посматривал на мальчика.

– Я уже сказал, Джемми не настолько болен и нуждается только в отдыхе. Барт, ты больше не нужен. Поставь кого-то другого выполнять работу Джемми. И передай команде, что он скоро поправится.

– Есть, сэр.

Матрос почтительно коснулся вязаного колпака и, со страхом оглядываясь, поспешил вон из каюты.

– Ему почему-то не кажется, что Джемми выздоровеет, – заметила Бренна.

Кейн поколебался, взглянул на несчастного юнгу, трясущегося в ознобе, и обернулся к Бренне.

– Не знаю, – протянул он. – Но мне это не нравится. Совсем не нравится.

– О чем ты? Ты сам сказал, что это всего лишь малярия и через несколько дней он будет здоров.

– Возможно. Возможно, это малярия, простуда или инфлюэнца. Не уверен. – Кейн дотронулся до лба Джемми и нахмурился. – Он горит в жару. Если начнет бредить, придется привязать его к койке. Ты сумеешь?

– Конечно!

Бренна склонилась над мальчиком, расстегнула ворот поношенной полотняной сорочки и уложила ребенка поудобнее.

– Не пошлешь ли на камбуз за водой? Он, конечно, страдает от жажды, и нужно обтирать его, пока температура не спадет. Пожалуйста, поскорее! – Она подтолкнула Кейна к двери.

– У него сильный жар. Мне это не нравится.

– Как бы то ни было, от него нельзя отходить. Мы же не хотим, чтобы он умер!

– Именно этого я и боюсь, – вздохнул Кейн.

Почти всю ночь Бренна просидела у койки Джемми, обтирая мокрой тряпкой исхудавшее тело. Ребра выдавались так, словно мальчик голодал несколько дней. Теперь она была уверена, что это не малярия. Пульс бился медленно и прерывисто. Он попеременно приходил в себя и снова терял сознание, глаза налились кровью, от разгоряченной кожи исходили волны жара, словно от печи.

– Воды, – то и дело просил Джемми. Бренна поднимала его голову и вливала несколько драгоценных капель в рот, смачивая потрескавшиеся губы.

– Мама, – выкрикнул он однажды и стал быстро несвязно бормотать что-то о «папе на большом корабле и игрушечных лошадках». Бренна поняла, что Джемми унесся памятью в детство, и сердце ее захлестнула жалость. Она снова и снова меняла компрессы у него на лбу, убеждая себя и его, что все будет хорошо.

Но время шло, и мальчик метался все сильнее. Когда Бренна подошла к нему, чтобы обтереть лицо, он с пугающей силой оттолкнул ее.

– Джемми, пожалуйста, я только стараюсь помочь тебе! – умоляла она. – Вода такая прохладная!

– Нет, нет, нет, – хрипло шептал он. – Оставь меня, уходи! Не хочу… не хочу. Убирайся!

Он попытался сесть и ударился головой о край верхней койки. На лбу вспухла огромная шишка. Даже при мигающем свете лампы Бренна заметила, что его лицо потемнело. Крохотные багровые капельки сочились из носа и рта.

– Нет! – снова вскрикнул Джемми. – Оставь меня!

Из ссадины на лбу текла кровь. Мальчик заколотил кулаком в переборку и забился в судорогах.

Перепуганной насмерть Бренне было так его жаль, что хотелось плакать. Кейн прав – Джемми необходимо привязать, иначе он сильно расшибется. Но одной ей не справиться. Хотя Джемми мал и худ, горячка наделила его силой взрослого мужчины. Возможно, ей понадобятся два человека, чтобы помочь прикрутить его к койке.

Плотно прикрыв дверь, Бренна побежала на палубу и после нескольких минут безуспешных поисков наконец столкнулась с Кейном, выходившим из кубрика. Лицо его словно окаменело, губы сжались в тонкую линию.

– Что ты здесь делаешь? – осведомился он, – Джемми все-таки нужно связать. Он… он раскроил себе лоб. И теперь мечется в конвульсиях.

– Нет, – охнул Кейн, по-видимому, не успевший справиться с собой, однако почти мгновенно он взял себя в руки. – Хорошо, я пойду сам.

– Сам? Но он в очень плохом состоянии. Наверное, придется взять кого-то еще.

– Не желаю, чтобы об этом знали. Пойдем, не; стоит терять времени.

Он стиснул ее руку и потащил за собой так быстро, что Бренна едва не упала.

– Пожалуйста, осторожнее! Я не могу бежать. Они добрались до каюты помощника и сразу увидели распахнутую дверь.

– Дверь, – прошептала Бренна. – Я закрывала…перед уходом.

– Должно быть, он сумел выбраться и бог знает куда забрел.

– Но каким образом? Ему было так плохо…

Она протиснулась мимо Кейна, но тут же с негромким: вскриком отступила. В ногах Джемми стоял Фелан, разглядывая распростертое на койке неподвижное, тело и одеяло, перепачканное кровью и странной темной жидкостью.

Фелан! Что он здесь делает? И почему губы Джемми почернели?

Сердце Бренны сдавил огромный кулак, не давая дышать. Фелан улыбнулся, облизал губы и почтительно шаркнул ногой.

– Не обращайте на меня внимания! Я пришел навестить старого приятеля. Большой Барт сказал, что он заболел.

– Ну теперь ты все увидел, – холодно бросил Кейн. Бренна заметила, как он стиснул рукоятку пистолета.

– Не стоит, Кейн! – поспешно пробормотала она, встав между мужчинами, и попыталась скрыть страх и брезгливость. – Я уверена, Фелан не замышлял ничего дурного – просто хотел узнать, что с Джемми. Тут нет ничего плохого, верно?

– Плохого? Конечно, нет, мисс! – Запрокинув голову, Фелан злобно расхохотался. – Ничего плохого, если команда узнает, что у нас на борту новый пассажир – «Бронзовый Джон»!

– Что ты сказал? – рявкнул Кейн.

– Я сказал «Бронзовый Джон». Я часто видел такое в Новом Орлеане. Смотрите, смотрите… Если это не черная рвота, значит, я желтомордая китайская обезьяна!

Кейн выхватил пистолет:

– Проваливай, да побыстрее. И если хоть слово скажешь остальным, я велю заковать тебя в кандалы и швырнуть за борт, понял?

Фелан вызывающе тряхнул головой.

– Может, это куда лучше, чем оставаться на проклятом судне, – произнес он, направляясь к выходу, и громко захлопнул за собой дверь. Бренна подошла к койке, где бредил и стонал Джемми. Ей было искренне жаль мальчика, но что-то мешало прикоснуться к нему.

– Черная рвота? Что это такое, Кейн?

– Лихорадка, – немного помолчав, ответил он. – Желтая лихорадка. Некоторые называют ее «Желтым Джеком», но так или иначе, еще один матрос тоже заразился. Поэтому я и спускался в кубрик.

– Это… это означает, что Джемми умрет?

– Возможно. И нам повезет, если половина команды не отправится за ним.

Глава 17

Бренна почувствовала, как от лица отхлынула кровь.

– Я помню, что говорила о лихорадке тетя Ровена, – медленно ответила она. – Большинство жителей покидают город в середине лета и отправляются на озеро Поншартре, чтобы не заболеть. Но я… я почти не придала значения ее словам, поскольку приехала осенью и… – Она осеклась и покачала головой. – Это что-то вроде чумы, верно?

Как-то отец поведал о лондонской чуме – горах трупов, оставленных в зачумленных домах или прямо на улицах. И когда Дублин поразила эпидемия оспы, все тряслись от страха.

– Весьма похоже, – согласился Кейн. – Стран-? но, однако, что далеко не все от нее умирают, а те, кто выжил, никогда больше не заражаются. В прошлом году у меня тоже была лихорадка, и я достаточно быстро поправился.

Дыхание со свистом вырывалось из груди Джемми. Кейн подошел к окошку и угрюмо уставился в ясное голубое небо.

– Но, Кейн, мы должны сделать что-то, нельзя же стоять и смотреть, как он…

У нее недостало мужества произнести слово «умирает».

– Можно лишь молиться. Давать ему воду. Связать, чтобы он не повредил себе.

Пот выступил на лбу и верхней губе Кейна. Он беспомощно развел руками.

– Никто не знает ни причин, ни лечения этой чертовой хвори. Люди перепробовали кучу лекарств – от луковиц, которые кладут в туфли, до хинина. Жаль, что нет опиума, это облегчило бы его страдания. И пустить кровь нечем. Дьявол, Бренна, что я могу сказать? Капитан корабля обязан лечить команду: вправлять вывихи, сращивать переломы, бинтовать проломленные головы. Я так и делал. Но это…

Плечи Кейна устало опустились. Бренна знала, как он любит Джемми: обращается с мальчиком, как с сыном, гордится им. Мужчина способен сражаться с осязаемым противником. Но болезнь – это нечто совсем другое.

– Что-то еще, кроме Джемми, тревожит тебя, – неожиданно поняла она.

– Да. Команда. Они обязательно узнают. Даже если Фелан будет держать язык за зубами, все и без того догадаются по виду больного матроса. – Кейн встряхнулся, словно пробуждаясь ото сна. – Я хочу, чтобы ты постоянно носила пистолет. Сейчас принесу тебе. И не выходи из каюты, пока Джемми…

Он, не договорив, стал рыться в сундучке, откуда извлек простыню из грубого полотна и разорвал ее на полосы.

– Сейчас мы привяжем его этими лентами. Больше мы ничего не в силах сделать.

Джемми снова бился в конвульсиях, выгибаясь так, что едва не свалился с койки. Бренна на миг ощутила непреодолимое отвращение, но ей тут же стало стыдно. «Бронзовый Джон». Что, если она заразилась от Джемми? Что, если тоже умрет?

– На твоем месте я не стал бы волноваться, – сказал Кейн, словно прочитав ее мысли. – Ты довольно долго пробыла подле него. Чему суждено быть, того не миновать. Поэтому не думай ни о чем и помоги мне. Бедняга! Каково ему умирать без единой родной души рядом!

С большим трудом им удалось благополучно прикрутить Джемми к койке. Он отбивался руками и ногами, что-то хрипло выкрикивая.

– О Кейн! Как ужасно! Несчастный мальчик… Не может даже двигаться…

– Лоскуты весьма широкие, и ему не больно. Кроме того, это все равно необходимо было сделать, так что не мучайся понапрасну.

Но она не могла с собой справиться. Когда Кейн ушел, Бренна снова села около Джемми, прислушиваясь к ставшим уже знакомыми звукам и молясь о выздоровлении мальчика. Но ее молитвы были тщетны. Незадолго до рассвета Джемми умер. Бренна, не выдержав напряжения, задремала и, проснувшись, сразу же поняла: что-то неладно. Вскочив с кресла, она метнулась к койке, где нашла уже остывающий труп. Тело, казалось, еще больше усохло и съежилось.

– Джемми! – вскрикнула она, глотая слезы. – Джемми!

Но мальчик не шевелился. Девушка медленно негнущимися пальцами развязала путы. Кейн говорил, что Джемми способный ученик и когда-нибудь станет прекрасным капитаном…

Бренна закрыла лицо руками и долго плакала. Прошло немало времени, прежде чем она разыскала Кейна и сообщила печальную весть. Тот молча выслушал, глядя куда-то вдаль суженными глазами.

– Ну? – взорвалась Бренна. – Так и собираешься молчать? Джемми мертв! Ему было всего четырнадцать лет!

Почему она злится? Ведь Кейн ни в чем не виноват!

– Ветер поднялся. Мы приближаемся к западному побережью Флориды.

– Это все, что ты можешь сказать? – дрожащим от усталости голосом пробормотала Бренна. – Неужели тебе все равно?

– Конечно, нет. Поверь, я тоже страдаю. Больше, чем ты думаешь. Но жизнь продолжается. Нужно подумать и о других вещах. Например, о похоронах Джемми. В обычных обстоятельствах мы раздали бы его вещи, но теперь придется бросить их за борт вместе с телом. Через четверть часа Джемми опустят в море.

– Четверть часа?

– Да. Чем скорее, тем безопаснее для остальных.

– Но он еще не остыл!

– Пойми, Джемми мертв. И его ничем не воскресить, Бренна. Я сказал – пятнадцать минут. Мы с помощниками позаботимся о нем. Тебе необязательно присутствовать, если не хочешь.

– Ошибаешься! Я непременно приду!

Похоронный обряд был простой и короткий. Бренна заметила, что оба помощника вооружены. Она впервые увидела у них пистолеты. Матросы тревожно перешептывались между собой, пока Джемми поспешно заворачивали в промасленную парусину. Фелан что-то втолковывал каждому, возбужденно размахивая руками. Что он им внушал? Возможно, выдал причину смерти юнги. Но никто ничего уже не мог поделать.

Кейн прочел несколько строк из маленькой черной Библии. Бренна повторяла про себя скорбные фразы.

…Господи, упокой душу усопшего раба твоего… там… где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания… Яко Ты еси воскресение и живот, и покой усопшего раба твоего, Христе, Боже наш…

Матросы кашляли, переминались с ноги на ногу, упорно уставясь в палубу. И прежде чем Бренна успела сообразить, что происходит, Бейтс и Скроггинс подняли мертвеца и перевалили через борт, а за ним, последовал маленький мешок с вещами Джемми. Только белые хлопья пены отметили места их падения. Бренна тряслась так, что Кейну пришлось обнять ее за талию и проводить в каюту.

– Отдохни. Ты всю ночь не спала.

– Да…

Бренна не могла ни о чем думать. Усталость парализовала тело. Она так измучена… Все кажется нереальным. Может, она просто видела дурной сон, и Джемми вот-вот появится с завтраком?

– Всего два всплеска, – пробормотала девушка, – и он исчез… словно никогда не жил.

– Такое иногда бывает, – вздохнул Кейн. – Моряки знают, чем приходится рисковать.

– Неужели? И Джемми тоже знал? Неужели у четырнадцатилетнего мальчика было время подумать о смерти?

– Было. Он потерял отца, не помнишь?

Кейн принялся ловко раздевать Бренну, а потом накинул ей на плечи ситцевый халатик.

– Приляг, поспи. Я пойду в салон и напишу матери Джемми.

– Хорошо.

Бренна без сил свалилась на койку. Откуда-то сверху доносились резкие выкрики Скроггинса. Она заснула почти мгновенно. В измученном мозгу повторялись одни и те же картины: Джемми протягивает к ней руки и умоляет помочь, Кейн борется с Джемми на мачте среди путаницы снастей.

Внезапно все исчезло, и она уже стоит у штурвала. Палуба «Морского льва» выкрашена в ослепительно белый цвет. Солнце висит над головой раскаленным железным шаром, немилосердно сжигая спину и плечи.

– И что? Думаешь, заполучила его, и теперь он принадлежит тебе? Мечтаешь о любви…

За спиной раздается издевательский голос Мелиссы Ринн. Бренна оборачивается и видит девушку в белом смело декольтированном платье, отделанном дорогими французскими кружевами и оборками. Она кажется белым экзотическим цветком. Даже лицо совершенно – маленькое, овальное, с точеными чертами.

– Я… я… – пробормотала Бренна.

Но Мелисса снисходительно улыбается.

– Ну так ты ошибаешься, Бренна. Он никогда не будет твоим. Кейн принадлежит мне. Мне и всем остальным женщинам, которых он знал! Он скоро бросит тебя…

Мелисса растаяла, и теперь Бренна оказалась среди безвкусной роскоши дома Мод Суит, около смотрового окошечка, рядом с Аркадией.

– Смотри же, – настаивала Аркадия. – Ты ведь хочешь этого!

– Нет! Ни за что! – в панике крикнула Бренна. – Не буду!

– Будешь.

Пальцы Аркадии вцепились ей в руку, неумолимые, как кандалы, вынуждая ее взглянуть в маленькое квадратное стеклышко.

– Нет! Не стану смотреть! Не могу!

Аркадия рывком притянула ее ближе и ткнула лицом в окно. Бренна попыталась зажмуриться, но Аркадия насильно раскрывала ей веки холодной рукой…

Там, в соседней комнате, были Кейн и Мелисса. Лежали обнаженные на розовых атласных простынях. Кейн ласкал мягкое белое тело Мелиссы. Та, выгнув спину, тихо стонала. Ее лицо на глазах превращалось в лицо незнакомки, прекрасной рыжеволосой женщины, которую Бренна никогда не видела раньше. Тело Мелиссы тоже стало другим – вытянутым, более худым, с выступающими ребрами. Кейн подмял ее под себя…

– Нет… О Господи, нет… нет…

Она очнулась оттого, что Кейн закрывал ей рот ладонью, чуть соленой от пота.

– Какого черта ты так вопишь? – рассерженно пробурчал он. – Поднимешь на ноги весь корабль! После того, что им пришлось пережить сегодня, не хватало еще, чтобы ты разбудила их посреди ночи.

– Я кричала? – Бренна с трудом села, приложив руку ко лбу. – О, моя голова… В ней стучат барабаны… прямо в мозгу…

– О чем ты толкуешь? Какие барабаны? Бог мой, Бренна, да ты вся горишь!

– Жарко… жарко… солнце…

Комната бешено завертелась. Бренна рухнула на койку и увидела, как потолок падает сначала на нее, а потом уносится вверх. Это повторялось снова и снова, и Бренна бессильно наблюдала, борясь с головокружением. Тошнота подкатывала к горлу. Сейчас ей станет плохо…

– У тебя лихорадка. Только бы не…

Он осекся, словно боясь продолжать. Но это уже не имело значения. Голос отдалился, стал невнятным жужжанием сотен назойливых пчел. Тошнота все росла, не давая дышать. И неудивительно, ведь Тоби Ринн пытается поцеловать ее, толстые красные мокрые губы прижимаются к ее рту. Зачем он рвет на ней платье, ласкает жадными пальцами, обдавая зловонным дыханием? Свадьба! Сегодня они обвенчались! Он хочет взять ее…

Бренна отбивалась что было сил, умоляя Тоби уйти, оставить ее в покое. О, она не вынесет этого, его руки ползают по ней, как мерзкие насекомые…

– Бренна, Бренна, успокойся. Я помогу тебе снять халат… Нужно обтереть тебя холодной водой, может, жар уменьшится…

Кто это говорит? Она не понимает ни единого слова. Опять этот гул в голове…

– Нет, Тоби, – простонала девушка. – Я не хочу тебя… не хочу, чтобы ты прикасался… ненавижу.

Солнце палит, сжигая ее плоть, но у Бренны хватило сил ударить Тоби ногой.

– Бренна, если ты будешь так метаться, мне придется связать тебя. О, дорогая, мне страшно подумать, что ты, как Джемми… тоже умрешь… Нет, Бог этого не допустит… Я все сделаю!

Снова этот странный призрачный голос. Связать ее… это она уже слышала. Что с ней происходит?

Сквозь стиснутые зубы в горло полилась прохладная жидкость, кислая, едкая, щиплющая язык… Сейчас она все выплюнет…

Бренна так и сделала. Почему Тоби издевается над ней? Почему мучает? Заставляет ее покориться? Никогда! Пока она жива, он не сломит ее! Она не принадлежит Тоби. Бренна принадлежит…

Кому? Этому человеку с едва слышным голосом, который кричал, умолял и просил? Повторял непонятные вещи, которых она никогда не слышала наяву.

– Живи, Бренна, пожалуйста, живи. Борись! Не сдавайся! Не позволяй «Бронзовому Джону» добраться до тебя!

– Бронзовый Джон? – пробормотала девушка, отталкивая чьи-то руки, которые пытались положить на лицо что-то влажное. – Кто он? Я, встречала его у тети Ровены? На балу? Противные балы! В жизни больше не пойду ни на один! Особенно с тобой, Тоби, особенно с тобой!

– Я не Тоби! Взгляни, это Кейн. Кейн. Неужели не понимаешь?

– Нет…

– Я никогда не обижу тебя. Только хочу помочь. Позаботиться, чтобы ты не сгорела от лихорадки. Пожалуйста, Бренна, не умирай, только не умирай… как Джемми.

Джемми? Кто это? Бренна взбиралась на мачту, цепляясь за ванты. Солнце лизало ее огненным языком. Она поглядела на свои ладони и увидела, что солнце выжгло их до костей. Боже, она превратилась в скелет в коричневом платье и аляповатой шляпке.

– Нет! – крикнула она огромному бронзовому огненному мячу. – Отдай мою кожу! Отдай тело! Я не позволю украсть их, не позволю!

Снасти били ее по лицу, и каждый удар рождал новую волну боли. Бренна бессильно повисла, изнемогая от муки. Если она отпустит тросы, обязательно упадет. Но далеко внизу море, манящее и зеленое…

– Воды, – прохрипела она. – Воды.

– Сейчас, сейчас.

К губам прижалось что-то прохладное. Бренна жадно пила. Кто дал ей воду? Она не знала и не видела. Глаза слепил противный желтый туман.

– Обтирание не помогает, – сокрушался знакомый голос, – ты вся горишь. Господи, неужели нет никаких средств? Вода! Если потребуется, я посажу тебя в воду. Буду лить ее на тебя ведрами. Почему нет? Хуже не будет.

Она совсем голая. Ее бросили в море, прямо в жадно разинутые пасти акул, поджидающих внизу. Лед… кругом лед… Она превратится в сосульку!

– Нет! Нет, прошу, не надо!

– Ничего не поделаешь, придется. Останешься в этой лохани, пока температура не спадет, даже если придется тебя скрутить. Черт возьми, Бренна, ори сколько влезет, только не умирай! Я не позволю тебе уйти за Джемми, не позволю!

– Но почему? – всхлипнула она. – Почему ты так жесток? Мне больно!

Но ответа она не расслышала: он затерялся в ослепительно белом блеске, бившем в глаза.

Никогда еще ей не было так холодно. Казалось, даже кости превратились в осколки льда. Бренна тряслась в ознобе, тело конвульсивно дергалось, зубы стучали. Она сама не знала, как ей удалось поднять налитые тяжестью руки и натянуть одеяло до подбородка.

Девушка смутно осознала, что мигающий огонек лампы отбрасывает длинные тени на переборки. Рядом с койкой стояла оловянная лохань, до половины наполненная водой; на ковре темнели пятна.

– Лихорадка улеглась, – тихо сказал Кейн. – Я едва не уморил тебя, пытаясь сбить жар, но, кажется, все обошлось.

– Жар спал, – повторила Бренна. – Мне холодно. Ужасно холодно.

– Холодно? – Кейн вытер пот со лба. – Не может быть! Здесь жарче, чем в аду.

– Но мне холодно, – заплакала Бренна. – Я з-замерзаю.

– Хорошо, дорогая, твое желание для меня закон. Кейн укутал ее в одеяло и бросил поверх еще одно.

Бренна съежилась, забираясь поглубже в мягкий кокон.

– Хочешь воды?

– Да… да.

Кейн приподнял ее голову и поднес к губам оловянную чашку. Вода оказалась затхлой, с металлическим привкусом, но девушка в жизни не пила ничего вкуснее.

– Никогда не думала, что вода может быть такой восхитительной. Нельзя ли немного еще? – пробормотала Бренна.

Осушив две чашки подряд, она устало откинулась на подушку. Перед глазами снова поплыли тревожащие душу картины ночных снов: Мелисса Ринн, Тоби с его красными мокрыми губами…

Бренна с трудом покачала головой. Было нечто такое в словах Мелиссы… Но сейчас думать об этом не хотелось – слишком она слаба.

– Конечно, еще рано утверждать, но, похоже, тебе стало лучше, – заметил Кейн, отставляя чашку. Он тоже выглядел измученным: под глазами залегли черные тени. Панталоны и тонкая безрукавка были запачканными и мятыми, словно он спал, не раздеваясь.

– Благодарение Богу, температуры больше нет, и ты меня узнала.

– Что со мной было? Помню какие-то безумные сны. И ты кричал на меня. А дальше все расплывается.

– Ты заболела.

– Желтая лихорадка, верно?

– Да, – неохотно выдавил Кейн. – Но болезнь отступает. Я уже говорил, не все умирают. Думаю, ты одна из тех, кому повезло.

– Но ты ухаживал за мной и можешь заразиться! – испуганно прошептала она.

– Я уже переболел лихорадкой, не припоминаешь? – улыбнулся Кейн. – Так что не беспокойся.

Последующие два дня она провела в постели и почти все время спала. Изредка просыпаясь, Бренна всегда видела Кейна рядом. Он приносил еду, поил водой или обжигающе-горячим черным чаем, который кок заваривал для нее в огромных количествах. Кейн в выцветших панталонах и фуфайке разительно отличался от модно одетого капитана, поднявшегося на борт в начале путешествия. Он давно не брился; лицо заросло темной щетиной, что придавало ему вид человека сомнительной репутации.

К вечеру второго дня Бренна пришла в себя настолько, что нашла силы поинтересоваться, как идут дела на корабле.

– Бейтс и Картл слегли, но, кажется, больше никто не заболел. Я велел обливать обоих морской водой. Бейтсу легче, но Картл тает на глазах. Он очень худой, ни унции жира на костях. У него просто не хватит сил бороться с болезнью.

– Но разве члены команды не напуганы?

– Конечно. Видишь, я по-прежнему никуда не выхожу без пистолетов. Но поскольку тебе гораздо легче, они воспримут это как добрый знак. Знак, что все беды нас миновали. К счастью, Куба совсем близко. Скоро они окажутся на суше и в полной безопасности. Кроме того, я избавился от Фелана, подстрекавшего людей к мятежу. Посадил его в корабельную шлюпку с запасом пищи и воды. Он, вероятно, сумеет доплыть до берега.

– Кейн, но что, если он погибнет? Даже если и выживет, ему грозит встреча с индейцами, пиратами… Да бедняга попросту умрет от голода в болотах.

– Я имел полное право наказать его. Мятежник на корабле хуже хищного зверя. Фелан мог заразить паникой остальных. Но я ненавижу пороть матросов плетью, поэтому просто избавился от него. К тому же именно этого он и добивался.

– А вдруг… – Бренна, обессилев, заснула на полуслове.

Именно в эти дни, когда Бренна медленно поправлялась, Кейн заговорил об Эдит, своей жене. Он как раз расчесывал волосы Бренны, медленно проводя щеткой по длинным прядям, пока они не стали потрескивать.

– Твои волосы, – тихо произнес он. – Когда они распущены по плечам, я вспоминаю о… – Кейн замялся.

– Надеюсь, не о другой женщине? – пробормотала она, пытаясь свести все к шутке.

– Говоря по правде, да.

– Твоей жене?

Сердце Бренны, казалось, вот-вот остановится. Затаив дыхание, она слушала рассказ Кейна. В то время он, молодой человек двадцати двух лет от роду, только что вернулся из Китая, самонадеянный, восторженный, переполненный блестящими идеями и планами. Он вырос вместе с Эдит Эмори. Ее семья была одной из самых старинных в Бостоне, отец – богатый банкир, благосклонно встретил сына владельца огромной компании. В детстве Эдит была тихим застенчивым созданием с золотисто-рыжими волосами и огромными карими глазами, и озорник и сорванец Кейн ее почти не замечал.

Но теперь ей исполнилось восемнадцать. Высокая, с роскошной фигурой и громадными глазами, обрамленными пушистыми ресницами, Эдит показалась ему прелестной и, кроме того, с раскрытым ртом слушала истории о чудесах неведомой страны.

Вскоре они поженились, и еще до окончания медового месяца начались ссоры. Почему бы теперь Кейну не сидеть дома, как всем порядочным людям, вместо того чтобы кочевать по свету? Он богат, зарабатывать на кусок хлеба ни к чему, и, как все женатые люди, должен каждое утро отправляться в контору, а вечером возвращаться в уютное гнездышко. Тогда они смогут купить дорогой особняк, нанять слуг и зажить как светские люди.

Кроме того, супружеские обязанности вызывали у жены отвращение – в постели она была холодна как лед.

Неприлично показываться обнаженной, пусть даже перед собственным мужем. И лишь распутницы наслаждаются омерзительными вещами, которые он пытался с ней проделывать!

Эдит во всем поддерживала ее мамаша, немолодая озлобленная женщина, родившая девятерых детей, из которых выжили только двое. С каждым днем Эдит все больше превращалась в подобие миссис Эмори.

– Поэтому однажды я просто ушел в море, – докончил Кейн. – Мне нужно было время подумать. Наверное, я надеялся, что она соскучится по мне и забудет о своих претензиях, не знаю. – Он судорожно сжал кулаки. – Восемь месяцев спустя, вернувшись в Бостон, я узнал, что оставил ее беременной, и Эдит умерла от кровотечения, случившегося после выкидыша. И ее мать винила во всем меня.

– Но при чем здесь ты?

– Может быть, и ни при чем. Но я до сих пор вижу перед собой лицо этой ведьмы – ноздри раздуваются, глаза горят, губы искривлены. И, Боже, помоги мне, когда я смотрел на нее, мне виделась Эдит, какой она стала бы, проживи еще лет двадцать. Злобная фурия, терзающая мужа, пока у него не останется ни собственного мнения, ни мыслей. Чудо еще, если она вообще позволяла ему дышать! Потому я и оставил Бостон. Понял, что погибну, если не уберусь подальше. Выкупил часть предприятий отца и отправился в Новый Орлеан.

– Мне очень жаль, – пробормотала наконец Бренна.

– Жаль? О чем тут сожалеть? Конечно, ужасно, что Эдит умерла – я ни в коем случае не желал этого.

Но во что бы превратилась моя жизнь, Бренна? Она убила бы во мне какую-то часть души. Я влачил бы безрадостное существование, прикованный к ее юбке, задыхаясь от бесконечных светских обязанностей, условностей, поучений и узколобых идей относительно того, как полагается себя вести. Похоже, мне просто не везет с женщинами, и мать Эдит права, считая, что я погубил ее дочь. Не знаю. Просто больше никогда не допущу ничего подобного. Я не создан для супружеских уз и прекрасно это понимаю.

Глава 18

К тому времени как они вошли в канал, ведущий к гавани кубинской столицы, Бренна уже поднялась, хотя все еще была слаба и предпочитала сидеть в кресле, принесенном на палубу Кейном. Она так похудела, что платья висели на ней, как на палке. Однако приходилось ждать, пока корабль не бросит якорь. Она, конечно, найдет в Гаване недорогую портниху.

– Наверное, я уговорю кого-нибудь сшить хотя бы одно платье, – грустно сказала Бренна Кейну, вглядываясь в прекрасный зеленый остров, сиявший на горизонте подобно огромному, изумруду. – Мне так надоело серое и коричневое. Хочется чего-то яркого.

– Уж это можно устроить, если пообещаешь как следует есть и немного округлиться. Я не желаю держать в объятиях тощего цыпленка, – засмеялся Кейн.

– Вот как?

При обычных обстоятельствах Бренна вспыхнула бы от гнева, но сегодня солнышко так разморило ее, что она чувствовала себя почти растаявшей и счастливой. Такой счастливой, какой давно уже не была. Бренна одолела «Бронзового Джона», Кейн ухаживал за ней, как за самым драгоценным в мире созданием, словно и впрямь любил ее. Даже неприятный рассказ об Эдит и повторенное обещание никогда не жениться не слишком ее волновали.

Команде, похоже, передалось ее хорошее настроение. Кейн, сбривший бороду, был беспечен и весел. Матросы громко распевали за работой. Казалось, ничто не могло омрачить этот день.

Сама гавань была прекрасной. Бренна, зачарованная изумительным зрелищем, стояла на носу, пока «Морской лев» проходил узкий канал, охраняемый с двух сторон мрачными крепостями. Одна из них называлась Моррокасл – тюрьма со множеством зловещих подземелий и каменных желобов, высеченных в скале и ведущих прямо в море.

– Превосходное местечко для того, чтобы избавляться от своих врагов, – добавил с улыбкой Кейн. – Насколько мне известно, они до сих пор используются.

– Не может быть! – охнула Бренна.

– Честное слово. Строптивых заключенных сбрасывают прямо в воду. А под самым замком собираются стаи акул в ожидании лакомых кусочков, попадающих прямо им в пасти.

– О нет! – с ужасом воскликнула Бренна. Она часто наблюдала, как акулы охотятся за корабельными отходами. Девушка поспешно опустила глаза, вглядываясь в прозрачные бирюзовые глубины, где изредка мелькали подозрительные тени. Что, если это акулы?

Нет. Лучше не думать об этом.

Бренна устремила взор на забитую судами гавань, на красные черепичные крыши городских домов, жадных чаек, охотившихся за рыбой…

– Где мы остановимся? – спросила она.

– Мой друг – хозяин гостиницы, одной из лучших в Гаване. Уверен, у него найдутся для нас комнаты.

– Как же ты представишь меня ему? Своей… содержанкой?

– Нет, – нахмурился Кейн. – Гавана – испанский город со строгими обычаями. Скажу, что ты моя жена.

– Твоя жена. Миссис Фэрфилд, – с нескрываемым сарказмом повторила девушка.

Она уже начинала забывать ненавистную сделку и постоянные ссоры из-за ее двусмысленного положения. Теперь Кейн бесцеремонно напомнил ей о прошлом.

– Неужели ты не способна смириться и воспринимать вещи такими, как они есть? – вспылил Кейн. – Случившегося не изменишь!

– Смириться?

Она так обозлилась, что уже не замечала красоты окружающего пейзажа, высоких церковных шпилей, колоколен, темными силуэтами проступавших на фоне синего неба.

– Смириться с тем, что ты фактически меня похитил? Увез с собой, словно… словно какой-то багаж? Что вынуждаешь разыгрывать роль твоей жены, лгать и притворяться? Что ничего не значу для тебя и служу лишь источником наслаждения в постели?

Она дрожала, лоб покрылся испариной, руки стали влажными. С кормы доносились крики Скроггинса, под руководством которого матросы травили якорную цепь.

– Что это с тобой? – удивился Кейн. Бренна молча смотрела на него, чуть морщась от головной боли. Ее мучило детское желание разразиться громким плачем.

– Ты… ты не понимаешь, верно? Просто не желаешь понимать.

– Что именно? Вполне естественно, что женщина и мужчина хотят друг друга, стремятся стать единым целым. Разве этого мало?

– А разве достаточно? И это все, что ты готов предложить?

– Садись, Бренна. Ты попусту себя расстраиваешь, и, не дай Бог, снова заболеешь. Мне этого не хотелось бы.

– А мне все равно, – глухо пробормотала она.

– Наверное, я был не прав. И не следовало увозить тебя из дома дяди.

– Наверное.

По щекам Бренны струились слезы. Если бы Кейн не явился тогда, она стала бы женой Тоби Ринна и лежала бы сейчас, придавленная его грузным телом. Боль пронзила девушку.

– Но что сделано, то сделано, не так ли? – воскликнула она. – Теперь мне не выбраться из клетки, пока не выполню условия сделки!

И прежде чем Кейн успел ответить, Бренна вскочила и побежала к трапу, боясь упасть и еще больше унизиться.

* * *

Гостиница стояла на широкой улице, идущей от порта. Цветущие лозы вились по стенам, хаотически переплетаясь и расцвечивая светло-желтую штукатурку всеми оттенками пурпура и багрянца. Кейн предупредил Бренну, что комнаты малы и не очень роскошны, зато на первом этаже есть прекрасный ресторан.

Главный зал с мраморным полом и плетеной мебелью был пуст и огромен. Хозяин, сеньор Транкило, поспешил им навстречу. Он оказался толстеньким краснолицым коротышкой с огромными висячими усами, которые смешно шевелились, когда он говорил. Кроме того, сеньор Транкило гордо пыхтел огромной сигарой и рассыпался перед Бренной в цветистых комплиментах.

– Ах, прекраснее сеньоры нет никого на свете! Какие волосы! Словно заходящее солнце! Большая честь познакомиться с такой прелестной дамой!

Он поцеловал ее руку, пощекотав усами, и Бренна едва не захихикала, позабыв свой гнев на Кейна. Но сеньор Транкило был совершенно серьезен и вел себя так, будто Бренна была хрупким цветком.

Он отвел им две маленькие смежные комнаты на третьем этаже, который опоясывала веранда. После роскоши Нового Орлеана помещения казались маленькими и убогими: ни ковров, ни занавесей. На окнах железные решетки в качестве защиты от воров, но стекол нет. Кровати тоже железные, белье самое простое, правда, пологи от комаров были и тут.

Бренна в растерянности подошла к окну, выходившему на мощенную брусчаткой улицу. Что сказал бы сеньор Транкило, узнай он правду? Она не жена Кейна, а любовница, и никакие комплименты этого не изменят.

Девушка невидящими глазами смотрела на громыхавшую мимо грубую тележку, запряженную двумя волами.

Сзади неслышно подошел Кейн.

– Я должен предупредить тебя. Ни в коем случае не ходи босиком.

– Почему?

– Здесь водится крохотное мерзкое насекомое, которое может прокусить ногу и пробраться под кожу. Это очень больно, и чаще всего на этом месте появляется гноящийся нарыв. И еще – не вздумай выходить на улицу одна. В Гаване это не принято. Только рабыни расхаживают по городу без сопровождения.

– Но…

– Пойми, ты на Кубе, где правят испанцы, и будешь свято соблюдать их обычаи. Не хватало мне еще за тебя беспокоиться! Все ясно?!

– Абсолютно.

– Собери одежду и белье в стирку, – добавил Кейн. – У сеньора Транкило есть невольница, купленная у одной ирландской семьи. Она понимает по-английски, так что ты сможешь с ней свободно разговаривать.

– Да, конечно, – беззвучно пробормотала она.

Неожиданный шум на улице привлек ее внимание. Бренна увидела длинную процессию негров, скованных по рукам и ногам. Они плелись длинной вереницей, и с каждым шагом цепи громко бряцали. Казалось, несчастные бредут под какую-то мрачную музыку.

– Кейн! – окликнула она. – Посмотри, кто эти люди?

– Каторжники из тюрьмы. Некоторые из них опасные преступники, остальные просто беглые рабы. Они выполняют самые тяжелые работы, обычно чинят и мостят дороги.

Бренна уставилась на него.

– Не смотри на меня с таким ужасом, – заметил он. – На Кубе это вещи обычные.

– Мне все равно, – упрямо промолвила она. – Я предпочитаю не видеть подобных вещей.

– В таком случае не смотри. Тебе это может не понравиться, дорогая, но рабство существовало тысячи лет. Кубинцы считают такое положение дел вполне естественным; впрочем, если бы ты была на их месте и жила на деньги, вырученные от продажи сахара или табака, думала бы точно так же.

– Сомневаюсь, – медленно выговорила она. – Рабы тети Ровены казались всем довольными. Но эти бедняги в цепях…

Кейн рассеянно взглянул на нее.

– Надеюсь, ты сумеешь смириться, поскольку обратно мы повезем рабов. Я собираюсь закупить партию чернокожих, чтобы продать в Новом Орлеане. Поскольку я взял на себя труд приехать сюда, нужно же окупить поездку.

Бренна знала, что конгресс объявил работорговлю вне закона, и уже хотела запротестовать, но Кейн решительно покачал головой.

– Я больше ничего не хочу об этом слышать.

– Пойми…

– Повторяю, никаких споров. Ну а теперь, пожалуйста, собери грязное белье и отдай девчонке.

Бренна с горящим от унижения лицом открыла сундук. Несколько минут спустя появилась служанка, маленькая хорошенькая девушка с кожей цвета кофе с молоком. На ней было простое ситцевое платье; живот сильно выдавался вперед – по-видимому, до родов осталось не больше месяца.

– Хотите вычистить одежду? – тихо спросила она, с любопытством оглядывая гостей.

– Да, нужно все выстирать и погладить, и постарайтесь ничего не сжечь.

– Да, мэм.

Девушка вышла, зазывно покачивая бедрами, что не укрылось от взгляда Кейна. Он, улыбаясь, пристально смотрел вслед мулатке.

– Ты заметил, что она беременна? – раздраженно осведомилась Бренна.

– Такое трудно не заметить.

Бренна подумала о сеньоре Транкило, его пуговичных глазках, озиравших ее с неприкрытым восхищением. Возможно, именно он отец еще не родившегося ребенка.

Бренна отвернулась от Кейна и вновь выглянула в окно, плотно сжав губы. Она никогда не будет оправдывать рабство, никогда не поймет Кейна и горько жалеет, что согласилась отправиться в Гавану.

Настало время полуденной сиесты, но Кейн отказался прилечь, объяснив, что у него срочное дело. Он ушел, и через несколько минут под окном послышался стук колес. Вероятно, Кейн отправился на поиски свидетелей дуэли. Но какое ей дело? Бренна слишком устала, и даже кости ныли от изнеможения.

Но спала она плохо – мешал почти непрерывный звон церковных колоколов, отбивавших каждую четверть часа. Бренна металась и вертелась, мокрая от пота. Похожее на камею личико Мелиссы Ринн снова преследовало ее.

– Я закую тебя в цепи! – кричала она. – Закую в цепи…

Бренна проснулась, когда комнату прочертили длинные вечерние тени. Девушка потянулась и зевнула, чувствуя себя гораздо лучше, словно тропический воздух обладал целительными свойствами. На улице раздавались протяжные крики разносчиков. Бренна перегнулась через подоконник и увидела негра, тащившего на голове плоскую корзину, откуда торчали длинные французские батоны.

Бренна наспех причесалась, заколов на затылке волосы и выпустив на уши длинные локоны. В комнате висело маленькое зеркальце в резной оправе темного дерева. Бренна внимательно всмотрелась в него. Лицо осунулось. Скулы немного выпирают, под глазами тени.

Зато нацелованные солнцем щеки приобрели цвет спелого персика. Нет, она еще не подурнела. И если хорошенько отдохнуть…

Но ей не хочется отдыхать!

Бренна нетерпеливо встряхнула головой. Не важно, понравится ли ей Гавана или нет, главное все здесь посмотреть! Скучно тратить зря время в номере отеля!

В эту минуту на веранде послышались шаги, и в комнату ворвался Кейн с потемневшим от гнева лицом, Он не нашел ни Перье, ни его приятелей. Возможно, они живут в Гаване под вымышленными именами или переехали в другие города. Или по какому-то неприятному стечению обстоятельств еще не успели появиться здесь.

– Мне очень жаль, – прошептала Бренна.

Давно уже она не видела Кейна в таком настроении. Таким она его побаивалась и не любила.

– Вот как? Почему тебе должно быть жаль? Ты ведь почти убеждена, что я беспощадный убийца. Какое тебе дело до того, сумею я оправдаться или нет!

Бренна глубоко вздохнула и вскинула голову.

– Не надо срывать на мне злость лишь потому, что тебя постигла неудача. Не думал же ты, что по одному твоему желанию эти люди должны покорно явиться и во всем признаться? Иногда не все идет так, как хочется.

– Ты права. Прошу прощения. – Он шутливо поклонился, по-видимому, успев овладеть собой.

– Ты обязательно их найдешь, – добавила девушка. – Просто потребуется немного больше времени, вот и все.

– Знаю. И когда доберусь до них…

Он не договорил, но Бренна заметила, как сверкнули его глаза, и подавила невольную дрожь.

– Довольно об этом, – уже спокойнее воскликнул Кейн. – Если мы хотим сегодня поесть, пожалуй, лучше немедленно заказать ужин. Сейчас спущусь и попрошу что-нибудь прислать.

Ужин состоял из кур с гарниром из сдобренного шафраном риса, омлета, лимонада и неизвестных Бренне фруктов. Кофе оказался крепким и черным.

Кейн сказал, что по вечерам кубинцы ездят за покупками и навещают друзей. На главной площади играл оркестр, и модные экипажи медленно ездили по кругу. Поклонники пользовались случаем, чтобы выразить восхищение дамам.

– Испанки действительно так красивы? – полюбопытствовала Бренна.

– Исключительно… по крайней мере многие. Темноволосые, черноглазые, с очень белой кожей. Но в Гаване еще довольно много ирландок и американок. Правда, нет никого прелестнее тебя.

И он тоже предпочитает отделываться пустыми комплиментами?

Выходя из комнаты под руку с Кейном, Бренна украдкой взглянула в зеркало. Если бы только она могла надеть красивое платье вместо этих коричневых отрепьев!

Кейн решил показать ей Гавану и для этого нанял пролетку – экипаж с огромными колесами, запряженный лошадью с заплетенным хвостом. Сзади примостился маленький грум.

Позже, вспоминая Гавану, Бренна сразу же представляла буйство красок. Дома были светло-голубыми и оранжевыми, с красноватыми черепичными крышами, утопающие в ослепительно ярких цветах. Алые понсеттии пламенели на огромных кустах, пальмы и манго были темно-зелеными. И надо всем этим – ясное безоблачное переливающееся синевой небо.

Она была очарована городом, его узкими мощеными улочками, на которых невозможно было разойтись двум экипажам, и еще более узенькими тротуарами со сточными канавами. Бедно одетые пешеходы в помятой одежде проталкивались через толпы уличных торговцев; по мостовым звонко цокали копытами нагруженные ослики и тяжело скрипели запряженные волами повозки.

Они миновали старый монастырь с высокой сторожевой башней, откуда в древние времена часовые день и ночь высматривали пиратов и предупреждали горожан о вражеских набегах. Бренна рассматривала многочисленные кафе со столами и стульями, выставленными прямо на тротуары, дома с железными решетками на окнах и двери, достаточно широкие, чтобы через них могла проехать коляска. Впереди виднелся древний собор с двумя большими квадратными башнями, увенчанными замшелыми колокольнями. Однако все затмил Кастильо де Атарес, массивное здание, построенное из изъеденных веками камней. Атарес возвышался на вершине остроконечного холма и нависал над гаванью и окружающими полями. Кёйн объяснил, что крепость вооружена старинными пушками и что в подвалах до сих пор сохранилась камера пыток с ужасными орудиями палача.

– Не может быть!

– К сожалению, это правда. Говорят, там в стену на высоте двенадцати футов ввинчено железное кольцо, на котором подвешивались люди, пока не умирали от голода и жажды. Есть и лестница, на которой растягивали обнаженных пленников, и, конечно, стул с железным ошейником. Некоторые инструменты такие старые, что никто в наши дни не знает, как ими пользоваться.

– По-моему, это даже к лучшему, – пробурчала Бренна.

– А вон там, – продолжал Кейн, показывая на участок, засыпанный белым порошком, – колодец смерти. Это белое вещество – негашеная известь.

– Хватит! – простонала Бренна, затыкая уши. – Больше ничего не желаю слышать! Пытки, рабство, цепи, несчастные, которых бросают акулам! С меня достаточно!

– Но все это существует на самом деле, хочешь ты или нет. Но если желаешь, я увезу тебя отсюда. Поедем, послушаем концерт на городской площади, посмотрим на променад. Согласна?

Он что-то сказал по-испански кучеру, и тот щелкнул кнутом, но, сворачивая за угол, едва не столкнулся с другой пролеткой. Оба возницы вскочили и принялись кричать друг на друга. Но их вопли заглушил женский голос, гортанный и чувственный.

– Кейн! О Кейн!

Бренна увидела, что в коляске сидят две женщины – одна пожилая, в черном платье, очевидно, дуэнья, и вторая, гораздо моложе, с рыжими высоко заколотыми волосами, украшенными цветами и шпильками с драгоценными камнями. Чересчур низкий вырез муслинового платья обнажал полные налитые груди.

– Колин, это ты! – На лице Кейна засияла та ленивая, беспечная радостная улыбка, которую так редко видела Бренна.

– Почему ты не написал, что приезжаешь? – взволнованно допрашивала незнакомка. – Я тебя не ожидала! Ты мог бы остановиться у нас!

Кейн нехотя повернулся к Бренне.

– Прости, Колин, но я хотел бы представить свою… жену Бренну. Бренна, это Колин О'Рейли. Ее муж – владелец сахарной плантации, и у них в городе чудесный дом.

Кажется, Колин чуть заметно съежилась при известии о том, что Кейн женат. Во всяком случае, она окинула Бренну холодным взглядом.

– Рада познакомиться, миссис Фэрфилд. Это моя компаньонка сеньора Элеонора Родригес, но, к сожалению, она говорит только по-испански.

Бренна кивнула и улыбнулась немолодой испанке, которая в ответ коротко кивнула.

– Как Патрик? – осведомился Кейн.

Колин неотрывно смотрела на него, словно Бренны не существовало.

– Он так болен – боюсь, у него чахотка. Доктора ничем не могут помочь и рекомендуют переменить климат, но Патрик, конечно, и слышать об этом, не желает.

Бренна молча прислушивалась к разговору. Внешне они были безупречно вежливы друг с другом, но было что-то в настороженном взгляде Колин, позволяющее заподозрить, что если бы не посторонние, она выскочила бы из пролетки и бросилась на шею Кейну. Во всяком случае, Бренне казалось, что тут дело нечисто.

– Вы должны обязательно навестить нас, – сказала наконец Колин, кокетливо обводя язычком полные красные губы. – Патрик будет очень рад. Хоть немного отвлечется, бедняжка.

К огорчению Бренны, Кейн принял приглашение и условился о времени. Несколько минут спустя кучера, продолжая ругаться и спорить, сумели все-таки разминуться.

Колин давно уехала, но Бренна сидела неподвижно, стиснув руки, вспоминая слышанный во сне голос.

– Он принадлежит мне и всем женщинам, которых знал…

Глава 19

Солнце зашло, и на землю спустились сумерки. Крупные, как ягоды, звезды замерцали на небе. Они казались столь обманчиво близкими, что Бренне захотелось дотянуться и сорвать самую большую. Военный оркестр в мундирах из льняной ткани стал расходиться, собравшиеся экипажи неспешно отъезжали, а впереди была еще целая восхитительная ночь.

– Такой прекрасный концерт, – вздохнула Бренна. Они долго слушали музыку, и Кейн, что было не в его привычках, все это время держал Бренну за руку. Она почти забыла Колин и ее неприятно-хозяйский взгляд, которым та окидывала Кейна.

– Я рад, что тебе понравилось. Ну а теперь самое время сделать покупки. Я ведь обещал тебе новые наряды, не так ли?

– Но… в девять часов вечера?

– Это Гавана. Лавки все еще открыты.

Несколько минут спустя они нашли лавку, где торговали роскошными тканями – шелками, муслином и батистом. Бренна пришла в восторг, когда Кейн купил два отреза – кремовый муслин и бледно-желтое органди. Кроме того, он велел модистке прийти в отель, снять мерку с Бренны и поскорее сшить платья.

Выходя из лавки, Бренна лениво осмотрелась. На углу стоял стражник с длинной пикой в одной руке и фонарем в другой. Тяжелая двухместная карета в английском стиле медленно плыла в общем потоке экипажей. Пассажиры, двое мужчин в черных фраках, о чем-то переговаривались.

Бренна неожиданно насторожилась. Один из мужчин полуобернулся к ней. Его лицо почему-то показалось ей знакомым. Эта гордо вскинутая голова, высокие скулы, квадратная челюсть… Где она видела его раньше?

Странный озноб пробежал по спине. Кто этот человек? И почему при виде незнакомца ее сердце заколотилось так отчаянно?

– Куда это ты смотришь? – резко бросил Кейн.

– Н-никуда, – выдавила Бренна. Черный экипаж успел проехать.

Кейн что-то сказал кучеру, который, как это было в обычае у кубинцев, даже не повернул головы и ничем не показал, что слышат.

– Куда мы едем?

– В гостиницу. Тебе нужно больше отдыхать, Бренна. Я хочу, чтобы ты восстановила силы до того, как мы вернемся в Новый Орлеан.

– А ты?

– Я пройдусь по кафе. Возможно, услышу новости о Фронтенаке и остальных.

– Как хочешь, – неохотно согласилась Бренна.

Оказалось, она слишком хорошо выспалась днем, чтобы сразу заснуть, и теперь, лежа на грубых полотняных простынях под пологом, вертелась с боку на бок. Горло сжало непролитыми слезами. Что это с ней? И почему се тревожит неотвязная мысль о том, что Кейн отправился на свидание с рыжеволосой Колин? И этот смутно знакомый мужчина…

Наконец Бренна впала в беспокойную дремоту.

Пробудилась она утром. За окном пронзительно пели неизвестные птицы, звонили колокола, кто-то смеялся, в кухне гремели горшками. Бренна перевернулась на спину и потянулась чувственно, как кошка. Энергия наполняла каждую клеточку тела. Откинув полог, она сунула ноги в туфли и поспешила в соседнюю комнату, чтобы проверить, проснулся ли Кейн.

Ставни были открыты, ослепительное сияние заливало комнату. Постель была не смята.

Бренна в испуге заметалась по комнатам, путаясь в подоле ночной сорочки. Где он? Отчего не вернулся? Неужели что-то случилось?

Она то и дело выглядывала в зарешеченное окно, где проезжали экипажи и пролетки с прихожанами, спешившими к утренней мессе. С колокольни собора несся перезвон колоколов.

Бренна нервно ломала руки. Что, если Кейн вовсе не собирался обходить кафе, а прямиком отправился к Колин? Той, несомненно, не представляет ни малейшего труда одурачить смертельно больного мужа. Может, именно в эту минуту Кейн спит рядом с Колин, небрежно положив руку ей на грудь.

Она не подозревала, какую боль причинит эта мысль. Слезы щипали веки, но Бренна мужественно сморгнула соленые капли. Она не поддастся слабости. В конце концов, они заключили сделку, только и всего. И Кейн вовсе не обязан хранить ей верность. Даже если он предпочел Бренне другую женщину, ее это не должно касаться. Бренна ему не жена и не имеет права указывать своему покровителю, куда идти и что делать.

Ей хотелось умереть.

Утро тянулось медленно. В комнате не было сонетки, и ей пришлось окликнуть служанку с веранды и попросить принести завтрак. Мулатка торопливо явилась с апельсинами и кофе. Бренна нехотя вкушала кисло-сладкие дольки. Но она совсем не испытывала голода. Апельсин застревал в горле, как сухие хлебные крошки.

Изнывая от безделья, Бренна оделась в свежевыстиранное платье и небрежно причесалась. Даже приезд французской модистки не обрадовал ее. Однако Бренна заставила себя оживленно обсуждать фасоны платьев. Если Колин О'Рейли может позволить себе соблазнительное декольте, Бренна Лохлан ничем не хуже и тоже превратится в неотразимо-чувственную обольстительницу… Если сердце Кейна легко завоевать модными нарядами и точеной фигуркой, почему не воспользоваться этими преимуществами?

После ухода модистки Бренна опустилась на плетеный стул и невидящими глазами уставилась в стену. Церковные колокола пробили полдень. По мостовой снова загрохотали коляски – месса закончилась. С каждой минутой тревога все сильнее терзала Бренну. А вдруг Кейн действительно ранен? Лошади понесли, коляска перевернулась, напали бандиты?

Бренна решительно поднялась. Она немедленно отправится па поиски сеньора Транкило. Возможно, ему что-то известно.

Она вошла в общий зал гостиницы, но когда сеньор Транкило поспешил ей навстречу, не сумела набраться храбрости и справиться о Кейне. Вместо этого Бренна тихо и пристыженно спросила, как пройти во дворик, объяснив, что ей стало слишком душно взаперти.

Дворик зарос сорняками, но по деревянным решеткам вились розы, а по стенам поднимались дикий виноград и клематисы. Вдоль стены стоял ряд огромных, в рост человека, горшков из красной глины.

– Надеюсь, вам интересно будет узнать, что в этих горшках хранится вода, – пояснил хозяин.

– Я… я не знала, – выдавила девушка, чувствуя, как щекам становится горячо.

– Да, в окрестностях города есть немало ручьев, но мы по обычаю собираем дождевую воду, – пояснил сеньор, не отрывая глаз от груди Бренны.

– Понимаю, – холодно ответила она. – Ну а теперь прошу простить, у меня ужасно болит голова. Я, пожалуй, вернусь к себе. Солнце очень сильно печет.

– Так скоро? Но вы только что спустились, моя прелестная миссис Фэрфилд.

Он придвинулся ближе, и Бренна ощутила приторный запах духов. Пробормотав извинения, она ускользнула от хозяина и, очутившись в своей комнате, быстро заперла дверь. Кейн! Что с ним?

Кейн появился лишь около двух часов. Бренна дрожащими пальцами отодвинула засов.

– Где ты был? – прошептала она. Кейн окинул ее вызывающим взглядом. Его элегантный фрак был отглажен, сорочка – чистой, галстук безупречным.

– По-моему, это тебя не касается.

– Как тебе не стыдно! Я все утро не находила себе места от беспокойства, не зная, что с тобой стряслось и не попал ли ты в беду…

– Но я здесь, не так ли?

– Ты был с той женщиной, верно? – взвизгнула Бренна. Ей стало стыдно за свою несдержанность, но справиться с собой она не смогла.

Кейн спокойно вынул из жилетного кармашка сигару и закурил.

– Какой женщиной?

– Ты прекрасно понимаешь, о ком идет речь. Об этом… рыжеволосом создании, которое мы встретили вчера ночью. Я видела, как она на тебя поглядывала. Ты знал ее раньше! Она одна из твоих любовниц, правда?

– Возможно. А возможно, нет. Но мои чувства к ней не имеют ничего общего с тем, что я испытываю к тебе. Ты напрасно злишься. Я предупреждал, что не отношусь к тем мужчинам, которые способны довольствоваться одной женщиной. И я не позволю никому требовать от меня объяснений. Пусть ты мила и красива, но все же не моя жена. И никогда ею не будешь! Надеюсь, я достаточно ясно выразился?

– Чрезвычайно.

Грудь Бренны тяжело вздымалась. Ей хотелось ударить его по лицу, вонзиться ногтями в кожу и провести по груди пять кровавых борозд. Но Бренна пересилила себя и, отвернувшись от него, подошла к окну.

– Почему? – шептала она. – Почему ты взял меня с собой? Почему? Ведь никогда… мы никогда не сможем…

Ответом было молчание. Обернувшись, она увидела, что Кейн исчез.

Бренна рассеянно отложила вилку.

– Я не голодна, – глухо пробормотала она.

– Но ты должна есть, – возразил Кейн.

Они сидели в ресторане – огромном зале с высокими потолками и окнами до самого пола. Маленькие столики были накрыты белыми скатертями. Посреди каждого стояла ваза с апельсинами.

Кейн отсутствовал почти час, но потом вернулся и объявил, что пора обедать. Люди станут задавать вопросы, если они не появятся в ресторане. Не обращая внимания на протесты Бренны, он потащил ее за собой в полупустой зал. Большинство посетителей были предпринимателями, и беседы в основном велись о делах.

Одетый в белое официант принес суп и второе. Дождавшись, пока он отойдет, Кейн тихо сказал:

– Ну, хватит, Бренна. Довольно этого вздора. Если не прекратишь дуться и закатывать истерики, я запру тебя на корабле. Боюсь, там у тебя не будет возможности показаться в новых платьях.

– Ты не посмеешь, – прошипела Бренна.

– Неужели? Ты плохо знаешь меня, если думаешь, что я бросаю слова на ветер.

– Ты омерзителен.

Кейн медленно наклонил голову и усмехнулся, словно Бренна сказала нечто забавное.

– Вероятно, но тем не менее попытайся что-нибудь съесть. Не пробовала жареные бананы? Очень вкусно. В последний мой приезд сюда я по достоинству оценил кубинскую кухню. У них здесь изумительное разнообразие фруктов.

Но Бренну не интересовали фрукты.

– Вот как? Именно тогда ты познакомился с семейством О'Рейли?

– Нет, я знал их еще в Бостоне. Когда-то Патрик был компаньоном моего отца. Еще до того, как решил перебраться на Кубу и заработать состояние на продаже сахара.

– А Колин? Это она ухаживала за тобой, когда ты болел лихорадкой?

– Нет, она слишком боялась. Но я пролежал в их доме несколько недель. Она сказала, это самое меньшее, что может сделать для меня.

– Еще бы!

Бренна так ясно представила Колин в длинном белом переднике у постели Кейна! Вот она наклоняется пониже, чтобы он смог разглядеть упругие груди, белоснежные плечи…

– Не стоит морщить нос при упоминании о Колин. Она умная, красивая женщина, которую родители выдали за старика. Бедняжка ненавидит Кубу и мечтает вернуться на родину, в Бостон. И рада мне как земляку, которого к тому же знает много лет. Надо ли осуждать ее за это?

Бренна закусила губу, проглотив ехидный ответ. Те несколько дней, проведенных на судне, она была почти счастлива и даже позволила себе думать, что Кейн неравнодушен к ней. Теперь все кончено.

– Ты… ты влюблен в Колин? – робко спросила она.

– Любовь? Неужели кто-то действительно знает, что это такое? Потребность в том или ином человеке, желание быть с ним? Если это и есть любовь, да, я был влюблен в Колин. Какое-то время она неодолимо меня влекла.

– Ясно, – выдохнула Бренна.

– Может, прекратишь смотреть на меня такими глазами? – вскинулся Кейн. – Колин – старый друг, неужели ты не понимаешь? Ее муж умирает от чахотки, однако отказывается покинуть Кубу. Она всегда была очень нервной, а теперь почти потеряла голову и не знает, что делать. И ей не к кому обратиться. Что же до того, где я провел ночь, видишь ли…

– Не надо ничего объяснять. Как ты уже изволил указать, это не мое дело.

– Вот и прекрасно.

Официант принес очередное блюдо. Неловко помолчав, Кейн стал было рассказывать, как делается ром, но в этот момент в зале появились еще двое. Один толкал инвалидное кресло и с трудом перевез его через порог. Головы всех присутствующих повернулись к человеку в кресле. Он действительно являл собой поразительное зрелище – темные волосы, хищное лицо, худой почти до истощения. Он надменно оглядывал комнату глубоко посаженными глазами.

Бренна оцепенела, с ужасом ожидая, что незнакомец вот-вот ее заметит. Да, именно его она видела вчера в экипаже. Что-то в этом высокомерном лице и гордой посадке головы напоминало о Нейле Эрхарте. И шрам на щеке такой же! Но Нейл гораздо шире в плечах и полнее… Конечно, кресло… И тут она вспомнила.

Нейла парализовало в ту ночь. Нейл Эрхарт. Кошмар снова ожил. Призрак восстал из небытия в этой солнечной светлой комнате с яркими оранжевыми пятнами апельсинов на каждом столике.

Глаза Нейла, похожие на темные провалы, были устремлены на нее. Бренна задрожала.

– Бренна! Тебе холодно? Принести плащ?

– Нет. Нет… все в порядке. Кто-то, кажется, прошел по моей могиле, вот и все. Странное чувство. Неприятное. – Она деланно улыбнулась.

– Но ты смертельно побледнела. Как ты себя чувствуешь?

Бренна едва сдержала рвущийся из горла истерический смех. Минуту назад Кейн угрожал запереть ее на судне, сейчас же вне себя от беспокойства при виде ее побледневшего лица. Неужели она никогда его не поймет?!

К ее невероятному облегчению, Нейл и его спутник молча проследовали мимо их столика в дальний конец комнаты, к высокому окну.

– Не знаю, кто они такие, – внезапно заговорил Кейн, – но тот, что в кресле, поистине страшен. Что-то есть в нем крайне отталкивающее. И он так смотрел на тебя, Бренна, что можно подумать, вы знакомы.

– Вовсе нет! – передернулась девушка. – Мне показалось, я видела его в экипаже вчера вечером.

– Вот как? Ну, не важно. Гавана маленький город, и поскольку он, кажется, остановился в этой гостинице, мы еще не раз встретимся.

Кейн сменил тему разговора и занялся десертом – фруктовым тортом, нарезанным тонкими ломтиками. После обеда они поднялись к себе. Кейн запер двери и закрыл ставни.

– Иди ко мне, дорогая, – позвал он, нетерпеливо сбрасывая фрак и жилет.

– Но… сиеста… – нерешительно запротестовала Бренна.

– А чем, по-твоему, занимаются добрые испанцы за закрытыми ставнями в это время дня, дорогая? Ну же, иди сюда.

Он сжал ее в объятиях, покрывая лицо быстрыми поцелуями. Сердце Бренны тревожно билось, мысли беспорядочно метались. Колин… Нейл Эрхарт… Но когда Кейн припал к ее губам, девушка забыла обо всем на свете.

– Бренна… – прошептал он, – неужели ты действительно воображаешь, что какая-то женщина может сравниться с тобой в постели?

Сердце, казалось, вот-вот разорвется. Бренна хотела ответить что-то, но чувствовала, что тает в его руках. Кейн быстро освободил ее от платья, и Бренна дрожащими руками помогала ему. Ей хотелось обнажиться для Кейна, поскорее припасть к его груди.

Кейн отнес ее на кровать и снова стал целовать груди девушки. Его язык обводил сжавшиеся соски, вставшие крохотными холмиками. Губы скользнули по животу к рыжевато-золотистому треугольнику. Ниже… еще ниже…

Бренна не отстранилась, только тихо застонала, когда его язык чуть нажал на крохотный, начавший твердеть бугорок. Невыносимо сладостные ощущения, от которых хотелось кричать, затопили ее.

Но тут Кейн внезапно приподнялся, вошел в нее и стал двигаться, сначала медленно, потом все быстрее, пока наконец острые, беспощадные, словно молния, разряды не сотрясли ее тело.

Они лежали, обнявшись, сонные, насытившиеся. Рука Кейна покоилась на обнаженной груди Бренны. Девушка лениво потянулась, наслаждаясь минутами покоя. Что бы ни случилось прошлой ночью, с кем бы он ее ни провел, это мгновение принадлежит ей. Ей одной.

– Знаешь, – вдруг прошептал Кейн, когда я с тобой, забываю, что меня обвинили в убийстве. Забываю все на свете. Словно у нас двоих свой собственный крохотный мирок, куда никому нет доступа. Ты тоже испытываешь такое?

– Да.

– Странно… ты единственная, кто…

Он осекся, словно слишком много сказал, и, перевернувшись, прижал ее спиной к себе и стал ласкать грудь. Постепенно его движения становились все медленнее, тело расслабилось. Бренна поняла, что Кейн уснул.

После сиесты Кейн ушел, а Бренна снова осталась одна. Хорошее настроение постепенно улетучивалось. Кейн предупредил, что сегодня они поедут в гости к О'Рейли. Мысль об этом наполняла ее тоской. Ей предстоит встретиться с Колин, зная, что Кейн, возможно, провел ночь в ее постели!

Если бы только новые туалеты были готовы! Но ничего не поделаешь, придется обойтись тем, что есть.

Бренна перерыла сундук, пытаясь выбрать что-нибудь подходящее к случаю, и наконец остановилась на скромном платье из темно-зеленой тафты с вышитыми кружевными вставками, правда, частью оборванными. Пришлось выйти из комнаты, чтобы попросить у горничной иглу с ниткой.

Бренна ступила на веранду и окликнула служанку, но никто не отозвался. Она уже хотела спуститься вниз, как вдруг за спиной раздался странный треск. Обернувшись, девушка увидела Нейла Эрхарта, медленно вертевшего колеса кресла. Он выглядел еще более изможденным: щеки втянуты, глаза запали.

– Так это и впрямь ты, Бренна, – процедил он, обжигая ее горящим взглядом. – Мне показалось, что я видел тебя вчера, но уверил себя, что этого просто не может быть. Один шанс из миллиона за то, что ты окажешься в Гаване… Однако я, как видно, ошибался.

Даже голос казался суше, жестче. Трудно представить, что перед ней тот энергичный, полный жизни Нейл, за которого она вышла замуж, обезумевшее животное, срывавшее с нее свадебное платье…

– Нейл… ты так изменился! Я едва тебя узнала, – выдавила девушка.

– Изменился? – с горечью расхохотался Нейл. – Еще бы. Нижняя половина тела парализована. Я потерял сорок фунтов веса. И не спал с женщиной с той самой брачной ночи. Весьма заметные перемены, не правда ли?

Она словно зачарованная не могла отвести от него глаз и сверхъестественным усилием воли попыталась оторваться от перил.

– Нет, не убегай, красавица моя! Нам о многом нужно потолковать, верно? Ведь что ни говори, а именно тебе я обязан своим теперешним состоянием!

– Я не виновата в том, что ты выпал из окна! Не нужно было на меня набрасываться!

– Лжешь! Маленькая… чудовищная грязная тварь! Это из-за тебя я стал калекой! Из-за тебя не могу любить женщин! Из-за тебя не способен сесть в седло, ходить…

Где-то хлопнула дверь, и Нейл замолчал, сжимая кулаки.

– Я приехал в Гавану по делам семьи. Мы вложили деньги в сахарные плантации и намереваемся купить еще несколько. Кроме того, врач считает, что морской воздух мне полезен. Полезен! Лучшее лекарство для меня – встреча с тобой, Бренна!

– Что тебе нужно? Чего ты хочешь? – испуганно пробормотала девушка.

– Видеть женщину, ставшую причиной моих несчастий… Какое чудесное зрелище! После бесконечно долгих дней и ночей, которые я провел, думая о тебе и о том, что сделаю, когда увижу тебя…

«Разве ты недостаточно отомстил моему отцу?» – хотелось вскрикнуть Бренне. Но темные колодцы глаз обдавали ее холодом, и она нервно попятилась от Нейла.

– Мне нужно идти… поискать сеньора Транкило…

– Ты здесь вместе с мужем?

– Да… я…

– А знает ли он о твоем прошлом? Что ты еще до свадьбы со мной побывала в постелях бог знает скольких мужчин? Ты рассказывала ему о первом браке и разводе?

– Нет! – охнула Бренна. – Он даже не слышал о тебе. Пожалуйста, не говори ему! Он… он не поймет.

– Вот как? Да, конечно. Ни один порядочный джентльмен не поймет такого.

– Я… у меня нет времени. Прощай.

Она повернулась и со всех ног помчалась к себе, чувствуя пронзительный завистливый взгляд, буравящий спину.

Глава 20

Бренна, съежившись и судорожно вздрагивая, сидела в пролетке рядом с Кейном. Ночь была теплой, напоенной цветочным благоуханием, но Бренна тряслась от озноба.

– Что с тобой? Ты что-то необычно молчалива, – резко бросил Кейн.

– Ничего.

– Тебе не понравился дом О'Рейли? Типично испанское жилище, каких много на острове.

– Мне все равно! Все равно! Неужели ты воображаешь, что мне было приятно весь вечер притворяться? И равнодушно слышать кашель несчастного мужа Колин, слишком больного, чтобы спуститься и встретить нас?

Господи! Опять на нее нашло! Зачем она упрекает Кейна?

– Ты забываешься, Бренна. Успокойся. Я не желаю ничего больше слышать на эту тему, – холодно велел Кейн. Бренна залилась краской. Но вечер действительно больше походил на кошмарный сон. С самого начала Бренне стало ясно, что она только мешает и не нужна ни Кейну, ни Колин. И даже обстановка дома была странно неуютной – ни ковров, ни занавесей. На мраморном полу у противоположных стен расставлены два ряда американских кресел-качалок. В каждом углу красуется треугольный столик с ножками в виде львиных лап, уставленный деревянными фигурками святых, стеклянными шарами и фарфоровыми вазами.

Колин радушно приветствовала гостей. На ней было платье из светло-зеленого «мокрого» шелка, такое облегающее, что грудь ясно обрисовывалась под тонкой тканью. Огненные волосы были уложены длинными буклями, искусно скрепленными золотыми шпильками. Лицо чуть припудрено.

– Бренне, вероятно, хочется посмотреть дом, – неохотно промолвила она через несколько минут. – Я настояла на том, чтобы установить кухонные шкафы: можете себе представить, здешние жители моют посуду во дворе?! Как я ненавижу это здание! Но Патрику нравится во всем подражать испанцам! О, что бы я дала, лишь бы снова очутиться в Бостоне, в гостиной матери среди чудесных брюссельских ковров и мебели «чиппендейл»!

Она подошла к огромному зарешеченному окну. Плечи бессильно опустились.

– Если бы не Патрик… если бы не Патрик, я вернулась бы домой, в Бостон! Возможно, я даже успела бы уехать с тобой, Кейн. Ты хотел бы этого? Путешествовать вместе со мной?

– С тобой? Ну что ж…

Но тут решительно вмешалась Бренна, хотя сердце тревожно колотилось:

– Боюсь, такая поездка была бы крайне тяжелым испытанием для вас, Колин! Кейн собирается покупать здесь рабов и разместить их в трюме. И места тоже нет, потому что мы с Кейном уже заняли капитанскую каюту.

Глаза Колин язвительно сузились.

– Кейн рассказал мне о вашем браке.

Бренна, покраснев, смутилась. Но Колин, мгновенно повеселев, беспечно рассмеялась.

– О, не волнуйтесь, дорогая! Я сохраню ваш секрет. Правда, Кейн, ведь я не болтлива? – Она по-хозяйски взяла Кейна под руку. – Признаться, я не поняла, почему ты не можешь взять меня! Я так скучаю по Бостону!

Бренна попыталась сохранить присутствие духа.

– Но неужели вы покинете больного мужа?

И словно в ответ сверху раздался тяжелый хриплый кашель.

Лицо Колин исказила гримаса.

– Будь он проклят! Никак не умрет и упрямо отказывается возвратиться домой, а кроме того, слишком слаб, чтобы управлять плантацией! Ах, все это бесполезно! Почему я не могу просто сбежать отсюда? Что мне остается здесь? Сахар? Табак? Ананасы? Ба!

Кейн встревожено взглянул на Колин.

– Ты действительно хочешь уехать?

– Да… почему бы нет?

Но прежде чем Кейн успел ответить, Бренна подошла к нему с другой стороны, тоже взяла под руку со всей грацией, на которую была способна, и мило улыбнулась.

– Надеюсь, вам известно, Калин, что на борту было несколько случаев заболевания желтой лихорадкой. Кейн вам еще не рассказал? Трое матросов умерли. К счастью, мне удалось выжить. Кейн тоже перенес лихорадку, но не в этот раз. А вы?

Колин сильно побледнела.

– Нет… нет, у меня ничего такого не было.

– Говорят, даже доктора не знают причин ее возникновения. Зараженный воздух, миазмы… канализация… Возможно, болезнь все еще прячется в трюме и темных углах, – с невинным видом заключила Бренна, довольная своей находчивостью.

К ее радости, Колин мгновенно сменила тему. В комнату вошел слуга с пирожными и кофе. Вскоре они распрощались. Теперь, вспоминая проведенный с Колин вечер, Бренна кипела от ярости.

– Надеюсь, ты не собираешься уступать просьбам этой… этой женщины! – не выдержала она. – Ты, кажется, не собирался в Бостон! И кроме того, покинуть умирающего и к тому же твоего друга – это просто чудовищно! Мерзко! Сразу две любовницы на борту… По-моему, эта мысль льстит тебе, Кейн? Не находишь это забавным?

Она знала, что перегибает палку, но не могла остановиться и тут же схватилась за щеку. Пощечина была не сильной, но достаточно унизительной. На глаза девушки навернулись слезы.

– Запомни, Бренна, ты слишком много позволяешь себе и к тому же неверно судишь о наших отношениях! Бедная девочка совсем одна и нуждается в друзьях! Неужели ты не подумала об этом? Не забывай, у тебя нет на меня никаких прав! Я брошу тебя в любой момент, как только захочу, и могу даже оставить тебя в Гаване! Подходит тебе такое решение?

– Нет, – испуганно прошептала девушка.

– Да будет тебе известно, я не собирался брать с собой Колин О'Рейли, тем более что ты права – она действительно должна выполнить свой долг перед мужем. К тому же я тоже кое-чем ему обязан.

Остаток пути оба молчали. Улицы, освещенные полной луной, казались безмятежно прекрасными. При других обстоятельствах Бренна была бы очарована, но сейчас думала лишь о том, как отодвинуться подальше от Кейна.

Она ненавидит его! Ненавидит! За то, что унизил ее перед Колин О'Рейли, за высокомерие, за угрозы оставить ее в Гаване. О, даже Тоби Ринна она не презирала с такой силой!

Пролетка остановилась перед гостиницей. Кейн вручил Бренне огромный медный ключ.

– Иди к себе, – холодно велел он. – Я поднимусь через несколько минут.

– Прекрасно, – так же официально-вежливо ответила Бренна. Она умрет, прежде чем спросит у него, куда он собрался. Пусть убирается куда угодно, ей безразлично.

Бренна со сдавленным рыданием проскользнула в дверь. Огромный зал наполняли причудливые тени, неузнаваемо преображавшие знакомую обстановку. Шаги гулким эхом отдавались от мраморного пола. Бренна взбежала по лестнице. Она сыта по горло Кейном и его сделками. Кейном и его женщинами. Больше сердечных мук ей не вынести.

Верхняя площадка выходила на открытую веранду. Бренна поглядела вниз на листья бананов и манго, шелестящие на ветру. Цикады уже завели свою бесконечную песню. Лунный свет падал на отливающие серебром розы. Бренна свернула налево, к своей комнате, и долго возилась с большим ключом, никак не влезавшим в скважину. К ее удивлению, дверь открылась после третьей попытки.

На столе стояла лампа, но Бренна решила ее не зажигать – лунный свет был необычайно ярок. Желтые полосы перемежались темными. Как решетка в темнице. Девушка сбросила шаль и, аккуратно повесив ее на спинку стула, начала возиться с пуговицами платья, когда из смежной комнаты раздался легкий шум. Что-то скрипнуло, словно кто-то наступил на отставшую половицу.

Бренна застыла, затаив дыхание. Мышь? Или просто здание оседает? Во всяком случае, там некому скрываться, ведь дверь все время была заперта.

Но так ли это? Может, она потому так долго возилась с замком, что он был уже отперт?

Снова шум, непонятный свистящий звук, будто чье-то тяжелое дыхание. Скрип колес. На пороге появился Нейл Эрхарт. У него на коленях сверкал длинный дуэльный пистолет.

Бренна вскрикнула. Она кричала и кричала до тех пор, пока впервые в жизни не потеряла сознание.

* * *

Она лежала на полу. Комната бешено вертелась вокруг нее, как волчок, которым она играла в детстве. Откуда-то издалека ее окликнули по имени.

– Бренна! Бренна! Ради Бога…

– Нет, – промямлила она.

– Бренна, что случилось? Она облизнула сухие губы.

– Я услышал твои вопли и помчался сюда. Что с тобой? Кто-то напал на тебя? Ты видела, кто это?

– Нет.

– Скажи правду.

Бренна покачала головой, и внезапно в памяти всплыло искаженное ненавистью лицо Нейла Эрхарта.

– Нет, не убегай, красавица. Нам о многом нужно потолковать.

Он винит ее в своей болезни. Винит ее…

– Но должна же быть причина! – настаивал Кейн. – Неужели ты не узнала его? Не запомнила лицо? Одежду?

– Нет, нет, как я могла?

– Ты лжешь.

Кейн осторожно положил ее на постель. Бренна молча лежала, наслаждаясь мягкостью перины.

– Я вижу по глазам. Ты знаешь этого человека, верно?

– Нет! Я ни с кем не знакома в Гаване! Ты сам привез меня сюда всего несколько дней назад!

Кейн задумчиво поджал губы.

– А… тот человек в ресторане? Он так уставился на тебя, словно давно знает.

– Но Нейл хотел лишь напугать меня! – вырвалось у Бренны. – Он калека и прикован к инвалидному креслу!

– Нейл, вот как? Значит, вы все-таки знакомы.

– Нет, я… – Бренна поняла, что проговорилась.

– Тебе лучше все рассказать.

– Не могу. Да и рассказывать особенно нечего.

– А я думаю, что есть. По-твоему, он явился ради забавы? Собирался убить тебя! Тебе чертовски повезло, что я был в вестибюле и быстро прибежал сюда, – закричал Кейн, сверкая глазами.

– Да, я знала Нейла раньше, но не могу сказать правду.

– Почему?

Бренна отвернулась и упрямо уставилась в неровно оштукатуренную стену.

– Отец взял с меня слово.

– Но твой отец умер. Эта тайна как-то связана с твоей жизнью в Ирландии, не так ли? Кем тебе приходится Нейл? Как его фамилия? И не надейся, что я спущу ему это с рук! Немедленно отправлюсь к этому человеку и потребую объяснений. Поверь, он быстро развяжет язык!

– Нет! Прошу тебя!

– Мне нужны честные ответы, Бренна. Поэтому говори немедленно!

– Он… он был моим мужем.

Дрожащим голосом она поведала Кейну свою невеселую историю, не смея взглянуть ему в глаза. Кейн ни на минуту не присел и метался па комнате разъяренным хищником.

– Понятно, – вздохнул он наконец. – Теперь все понятно. Отец продал тебя – иначе это никак не назовешь. И по мнению Эрхарта, именно ты – причина всех его бед.

– Да.

– С меня довольно! Жди, я скоро вернусь.

Дверь на веранду с громким стуком захлопнулась. Кейн исчез.

– Кейн! – вскрикнула Бренна вне себя от тоски и дурных предчувствий. Он, кажется, решил выяснить отношения с Нейлом!

«Кейн, о Кейн, – думала она. – Каких еще глупостей ты собираешься наделать?»

Комната снова завертелась; перед глазами плясали черно-белые пятна. Но Бренна твердила себе, что ни за что не упадет в обморок. Она сползла с кровати и отправилась на поиски Кейна. Далеко идти не пришлось – девушка увидела обоих в дальнем конце веранды у двери комнаты Нейла. Инвалидное кресло чернело мрачным пятном; силуэт Кейна ясно вырисовывался на фоне освещенной лунным светом стены. Бренна, неслышно ступая, подошла ближе. Оба тихо, но разъяренно спорили и в запале не заметили ее присутствия.

– Ты хотел убить ее! – бросил Кейн.

– Только ублюдок самого низкого разбора мог вообразить такое, – шипел Нейл.

– Лжешь!

Эрхарт злобно рассмеялся.

– Почему бы тебе не вызвать меня на дуэль? Возможно, ты удовлетворишься, бросив вызов калеке, ноги которого превратились в бесполезные куски плоти.

Кейн невольно отступил, и Бренне остро передались его брезгливость и отвращение. Он, такой здоровый и сильный, столкнулся с жалким подобием человека".

Эрхарт снова рассмеялся.

– Я часто выходил победителем в поединках чести, и двое моих противников уже давно гниют в могилах. Конечно, все это было до того, как я превратился в беспомощное создание по вине этой маленькой шлюшки…

– Оставь ее в покое.

– Но, дорогой мой, будьте же рассудительны. Как я могу оставить ее в покое, когда именно она всему причина! Эта дрянь толкнула меня!

– Нет! – истерически вскричала Бренна, метнувшись к ним. – Это был несчастный случай! Кейн, не верь ему, он лжет! Он…

– Бренна, что ты здесь делаешь?

– Клянусь, это ложь! Я никогда не сделала бы такого намеренно! Я…

– Заткнись, проклятая сучка! – От Нейла исходила почти физически ощутимая ненависть. – Ты с твоим прелестным телом и соблазнительными грудками! Представляю, как ты извиваешься в постели под Фэрфилдом…

Нейл опустил руку на колени и поднял длинный дуэльный пистолет. Бренна охнула. Нейл не спеша прицелился, неуклюже пытаясь левой рукой развернуть кресло в более удобное положение.

– Зато теперь я закончу то, что так неудачно начал! – прорычал он. Но Кейн, молниеносно прыгнув, успел выбить оружие из пальцев Нейла. Ярость, не находившая выхода, кипела в нем. Подумать только, у него на глазах этот негодяй Эрхарт едва не убил ни в чем не повинную девушку!

Однако он неподвижно стоял, крепко сжимая пистолет, пока Нейл корчился и выкрикивал бессильные угрозы.

– Я еще доберусь до тебя, сука, и тогда посмотрим, много ли останется от твоей красоты! Я…

– Бренна, вернемся в комнату. Он не последует за нами.

– Но, Кейн…

– Он безумен.

В Кейне боролись гнев и жалость. Но главное сейчас – увести Бренну.

– Ну а теперь пойдем.

Они удалились, не оглядываясь на скорченную фигуру в кресле, отчаянно потрясавшую кулаками.

Глава 21

– Бренна, ты проснулась?

Прошло три дня после той кошмарной ночи. Кейн перевернулся на бок, лениво лаская обнаженное тело Бренны. Первые солнечные лучи струились в окна, бросая полосатые тени на полог. С улицы доносились крики извозчиков, грохот ломовых телег, певучие призывы разносчиков.

– Нет, – промямлила девушка, зарываясь глубже в подушку. Ей так тепло, так уютно. Она не хочет, чтобы эти счастливые мгновения пролетели слишком быстро.

Все это время Кейн почти не отходил от нее, а если оставлял одну, непременно клал на стол пистолеты с приказом убить всякого, кто посмеет проникнуть в комнату. Кроме того, он поговорил с хозяином, и тот приказал Нейлу убираться из гостиницы. Больше они его не видели.

– Ну, конечно, проснулась. Вижу, как дрожат твои веки.

– Вовсе нет, я сплю, – объявила она, едва заметно улыбаясь, и теснее прижалась к Кейну, наслаждаясь ощущением его обнаженного тела. Прошлой ночью они вновь любили друг друга, и трепетная нежность его ласк до сих пор согревала сердце Бренны. Неужели и впрямь можно любить его и ненавидеть одновременно? Но в одном Бренна была совершенно уверена – ее тело жаждало его, как чистого воздуха, без которого жизнь была бы просто невозможной!

– Ну же, спящая красавица, открывай глаза! – уговаривал Кейн, проводя кончиками пальцев по изгибу ее бедра.

– Ни за что…

– Такой чудесный день, и я обещал повезти тебя к мессе…

– Сегодня?

Бренна мгновенно села, приглаживая растрепанные волосы.

– Но мне нечего надеть.

– Вчера принесли заказанные платья – ты будешь красивее всех!

Кейн, зевая, приподнялся на локте. В солнечном свете бронзовая кожа блестела, высвечивая рваный шрам, пересекавший по диагонали грудь. Как-то Кейн рассказывал, что получил его в свирепый шторм, когда его швырнуло на обломок доски.

– Вчера вечером я узнал от сеньора Транкило, будто Фронтенак и остальные, по-видимому, живут в Маринао. Это маленькая деревушка милях в восьми от города.

– Правда?!

– Да, очень живописное местечко, – рассеянно кивнул Кейн. – Многие богатые испанцы выстроили там виллы.

– О, Кейн, пожалуйста, возьми меня с собой! – И увидев, что Кейн колеблется, Бренда добавила: – Я отдыхала целых три дня и теперь чувствую себя гораздо лучше. Мне просто необходимо прогуляться!

– Я должен поговорить с Фронтенаком, – хмуро пробурчал Кейн. – И вряд ли разговор будет приятным. Я предпочел бы, чтобы тебя рядом не было.

– Но больше я и минуты не выдержу взаперти! – взмолилась девушка и, решив выложить главный козырь, добавила: – Кроме того, я все время боюсь, что Нейл вернется. – Она улыбнулась, выгибая спину, как чувственная кошечка. – Пожалуйста! Я подожду тебя в коляске или кафе. Но если просижу еще хоть день в этой комнате, сойду с ума!

– Ну хорошо. Если пообещаешь терпеливо ждать и не вмешиваться.

– Даю слово. Все что угодно, только бы выбраться отсюда.

– Все что угодно? – Он притянул Бренну к себе.

– Все…

Томительная слабость охватила Бренну. Она отдалась волшебству его поцелуя. В такие моменты все остальные мысли вылетали из головы; окружающая действительность переставала существовать.

– Кейн, – задохнулась девушка, – я люблю тебя.

Неужели она произнесла эти слова вслух? Или только подумала? Она не знала. Остались лишь его сильные руки, жгучие поцелуи. Придавив ее к постели, Кейн вонзился в горячее тело. Они двигались в безумном самозабвении, уносимые темной стремниной страсти, и перед закрытыми глазами Бренны вспыхнули миллионы ослепительно сверкающих звезд.

Они лежали, сплетясь в объятиях; влажную от пота кожу чуть охладил ветерок. Учащенное дыхание Кейна постепенно становилось ровнее.

– Ты любишь меня? Я рад… – прошептал он так тихо, что Бренна едва его услышала, но прежде чем успела что-то сказать, Кейн заснул.

Бренна сидела перед маленьким зеркальцем, укладывая локоны и прикрепляя мантилью, без которой испанки не выходили из дома. Модистка постаралась на славу. Новое муслиновое платье цвета свежих сливок облегало фигуру, низкое декольте наполовину обнажало упругие холмики.

– Ты прекрасно выглядишь, – улыбнулся Кейн, поправляя галстук.

Он тоже заказал новую одежду и сегодня был в зеленом полотняном фраке, в котором его плечи казались еще шире, а талия – уже. Желтовато-коричневые панталоны обтягивали ноги, как вторая кожа.

– Я красивее Колин? – осмелилась она спросить.

– Куда красивее.

Бренна счастливо рассмеялась, чувствуя на себе его полный желания взгляд.

Она никогда раньше не посещала мессу. Зрелище было величественным – больше, двадцати священников служили у высокого алтаря. Бренна с любопытством оглядывала пол из узорчатого мрамора, высокие колонны, яркие фрески на стенах. Потом они завтракали, снова осматривали город, обедали и наконец после короткой сиесты отправились в Маринао в наемной пролетке. По пути Кейн рассказывал о купленных накануне рабах.

– Мне удалось приобрести двенадцать человек, один лучше другого! – гордо сообщил он. – Их хорошо кормили и не гоняли на работу, так что они сильны и здоровы. Я получу за них неплохие деньги в Новом Орлеане.

– Вот как?

«Морской лев» теперь превратится в работорговое судно, и каждый его уголок пропитается злом.

– Не волнуйся, – утешил Кейн, словно подслушав ее мысли. – Будь я проклят, если запихну их в трюм, чтобы потерять в пути половину! Даже животные не заслуживают подобного обращения! Я помещу их в кубрик, а матросам придется спать на палубе; впрочем, им не привыкать.

Бренна облегченно вздохнула. По крайней мере он не собирается издеваться над рабами.

– Конечно, придется что-то придумать с женщиной. Ее нельзя держать вместе с мужчинами.

– Женщиной?

– Я купил девушку лет шестнадцати. Великолепная, с лицом египетской принцессы. Глаза золотистые, словно у кота. Можно представить, как они сверкают в темноте!

Сердце Бренны сжалось. Последние дни, особенно часы, которые они провели в постели, доставили ей столько счастья! И вот теперь Кейн спокойно рассуждает о другой женщине, пусть даже и рабыне.

– Наверное, она очень красива, – заметила Бренна.

– Да. Я хотел получить все самое лучшее, иначе к чему себя утруждать?

– Какая она?

– Высокая и стройная, с идеальной фигурой и маленькими остроконечными грудками…

– Ты их видел? – сухо осведомилась Бренна.

Хорошо еще, кучер Карлос не понимает английского!

Кейн запрокинул голову и рассмеялся.

– Конечно, видел, маленькая ханжа! Как, по-твоему, покупают рабов – по почте? Я осмотрел ее от макушки до пят. Это необходимо, – добавил он, услышав тихий вскрик Бренны. – Нужно было убедиться, что она здорова и не имеет никаких недостатков.

– Недостатки?!

– Естественно, будущий покупатель должен обращать внимание на подобные вещи – ведь ему приходится выкладывать немалые деньги.

– Но срывать с нее одежду, осматривать, словно выставленную на продажу кобылу…

Кровь бросилась в лицо Бренны. Что, если бы она стояла на помосте, обнаженная, под похотливыми мужскими взглядами?

Она почувствовала невольную жалость к незнакомой негритянке.

– Торги кончились очень быстро. Кроме того, каким бы отвратительным тебе ни казалось все это, таков обычай, – холодно процедил Кейн. – И теперь у тебя будет горничная на время плавания. Конечно, придется обучить ее нескольким английским словам, но она кажется достаточно понятливой и разумной. Уверен, у тебя не будет с ней хлопот.

– И… и как ее зовут?

– Я решил назвать ее Глори. Их африканские клички попросту непроизносимы.

– Значит, она даже не имеет права сохранить собственное имя?

– Да. Когда-нибудь я объясню почему. Ну а теперь поговорим о чем-нибудь другом.

– Но я не понимаю! – взорвалась девушка. – Ты довольно добр к этим людям, хорошо с ними обращаешься, и все же…

– И все же не отношусь к горячим противникам рабства? Ну так вот, позволь сказать, что я читал статьи аболиционистов и со многим согласен. Думаешь, мне так уж нравится видеть, как людей покупают и продают? Но рабство существует, и с ним приходится мириться. Благоденствие Кубы и южных американских штатов зависит от труда рабов. Именно они обрабатывают огромные плантации. Как можно бороться с этим в одиночку?

– Поэтому ты решил быть заодно с богатыми плантаторами, такими, как Патрик и Монти Карлайл?

– Совершенно верно. Я человек практичный, Бренна, и не предаюсь пустым фантазиям. Оставим борьбу с ветряными мельницами идеалистам и Дон Кихотам!

Оба замолчали, хотя Бренна едва не лопалась от злости. Странно, но в Новом Орлеане мысли о том, что рядом существуют сотни рабов, ее не волновали. Почему же сейчас она так рьяно защищает этих несчастных?

Они оставили позади городские ворота. Пыльная красная дорога петляла среди деревьев и кустов. Повсюду пестрели яркие цветы. В одном месте море подступало совсем близко, разбиваясь о песок белой пеной.

Коляска проехала по живописному горбатому мостику. Теперь тропа вилась у подножия зеленых холмов. Они миновали скопление крохотных хижин, крытых пальмовыми листьями. На иссушенной красноватой земле играли голые ребятишки в компании кур и собак. Мычали коровы. Им вторили крики ослов.

– Это свободные негры, – холодно заметил Кейн. – Продают молоко, хлеб и фрукты, перевозят грузы. Думаешь, им живется лучше, нежели рабам?

Деревушка Маринао оказалась на первый взгляд просто очаровательной. По обеим сторонам широкой главной улицы тянулись двухэтажные виллы с белыми колоннами. Над головой шелестели листья пальм, бананов и магнолий. Дома утопали в розах, белых и розовых камелиях и гвоздиках.

– Подожди в экипаже, полюбуйся цветами, пока я попытаюсь разыскать Фронтенака и его приятелей, – велел Кейн. – Один из друзей сеньора Транкило клятвенно уверял, что они живут где-то на вилле. Возможно, все остальные свидетели тоже здесь. Во всяком случае, ни за что не покидай пролетки. Карлос будет тебя охранять.

Ждать пришлось недолго. Уже через десять минут Кейн с красным от гнева лицом выскочил на улицу.

– Черт возьми! Я почти нашел его! Очевидно, Перьё и Карбелл умерли в море от лихорадки, а Фронтенак вчера утром отплыл в Новый Орлеан! – Он в бессильной ярости ударил кулаком по колену. – Знай я с самого начала, где искать его, он бы так просто не ускользнул! Теперь придется возвращаться в Новый Орлеан, а там у Фронтенака сотня друзей, которые будут прятать его и лгать, и он снова окажется в лапах Ринна! Проклятие! Это все равно, что ловить руками дым! Как раз когда уверен, что схватил что-то, оно тут же тает в воздухе!

– Мне очень жаль, – прошептала Бренна.

– И мне тоже! Если бы я не помчался очертя голову на Кубу, возможно, Джемми остался бы жив! Господи, как подумаю, что я натворил…

Полуденное солнце бросало длинные тени на мостовую. Кейн раздраженно велел кучеру везти их на постоялый двор, где, уговорив владельца, они получили кофе и легкий полдник. Кейн ел молча, с таким угрюмым лицом, что Бренна боялась слово сказать.

Когда деревня осталась позади, Бренна оглянулась и с удивлением увидела желтое облако пыли. По-видимому, за ними едет еще один экипаж. Странно, ведь по пути сюда они никого не встретили, если не считать нескольких телег и навьюченных осликов.

– Кто-то тоже решил отправиться в Гавану, – заметила она, стараясь говорить как можно беспечнее.

– Наверное! – буркнул Кейн. – И что из этого?

– Не злись! Я не виновата, что ты не нашел Фронтенака!

Оба снова замолчали, и к тому времени, как пролетка достигла холмов, Бренна, занятая собственными переживаниями, почти забыла о таинственном экипаже. Кроме того, сиденья в пролетке оказались крайне неудобными. Коляска не была предназначена для дальних поездок, и каждый ухаб и рытвина отзывались болью в спине. Бренна неимоверно устала. Однако Карлосу все было нипочем, и он громко распевал веселую песню.

Надвигались сумерки. Воздух чуть посвежел. Девушка снова обернулась. Другая коляска неотступно гналась за ними. Бренна удивленно распахнула глаза. Их преследовала тяжелая черная карета в английском стиле, запряженная парой вороных и отделанная сверкающей медью.

«Странно, – с легкой тревогой подумала девушка. – Большинство гаванцев предпочитают открытые пролетки. Здесь не так уж много английских карет. Что, если это Нейл Эрхарт…»

Но Бренна постаралась выбросить из головы тревожные мысли, уверяя себя, что зря волнуется. Кейн сумел припугнуть Нейла. Тот выехал из гостиницы и скоро вернется в Ирландию.

На следующем, повороте карета подъехала ближе, оставляя за собой длинные шлейфы пыли.

И тут словно огромная десница внезапно накрыла солнце – на землю спустилась непроглядная тьма. Верхушки деревьев, росших по обеим сторонам дороги, образовали непроницаемый свод, и коляска словно очутилась в нескончаемом тоннеле. Бренна испуганно затаила дыхание. Резкие крики ночной птицы заставили ее вздрогнуть. Поднялся ветер и зашелестел листьями пальм. Они снова были вблизи от моря. Огромные волны накатывали на белый берег. Таких Бренна еще не видела. Шпильки разлетелись в разные стороны, и волосы закрыли лицо Бренны. Она едва успела прихлопнуть подол юбки, вздувшийся парусом. Шум прибоя заглушал даже стук копыт лошади.

И неожиданно Бренна заметила поблизости темный силуэт. Карета почти нагнала их. Лошади и кучер оставались невидимыми, и лишь черная коробка экипажа угрожающе маячила поблизости.

– По-моему, они стараются протиснуться мимо нас! – заметила Бренна Кейну.

Ей приходилось громко кричать, перекрывая гул.

Кейн что-то приказал Карлосу, и тот немедленно подался вправо, пропуская черную карету. Но она словно призрак неслась рядом, а шум ветра и волн поглощал все остальные звуки.

– Почему она не обгоняет нас? И почему именно теперь, на крутом спуске, поравнялась с пролеткой?

Неожиданно Бренна заметила, что лошади были в шорах и могли смотреть только вперед. Бока тяжело вздувались от сумасшедшей скачки. Кучер, привстав, нахлестывал коней кнутом. Карета была так близко, что Бренна заметила чью-то руку, покоившуюся на переплете окна.

– Кейн! – охнула она. – Они нас столкнут!

Пролетку сильно тряхнуло – это Карлос постарался отвести лошадь к самой обочине дороги. Копыта скользили по мелким раковинам и щебню, и от этого зловещего скрипа у Бренны замерло сердце. Она изо всех сил вцепилась в край пролетки. Но кучер черной кареты продолжал охаживать кнутом коней, уже покрытых пеной. Бренна с ужасом увидела, как их лошадь поскользнулась, потом еще раз. Пройдет совсем немного времени, прежде чем она потеряет равновесие и перевернет пролетку.

Бренне показалось, что в окне черной кареты мелькнуло бледное лицо. Но может, это всего лишь ее разыгравшееся воображение?

– Кейн! Кейн!

Неужели это она кричит так отчаянно?

Неожиданно вороные, обезумев от побоев, рванули влево, стараясь объехать булыжник. Кучер пошатнулся, взмахнул руками и упал. Крика они не услышали. Карета промчалась мимо и повернула направо, туда, где обманчиво мягкая глина вела прямо к берегу. Даже сквозь грохот прибоя до Бренны донеслось пронзительное ржание, когда карета перевернулась и седок очутился на песке.

Глава 22

Лунный свет отражался от медных ручек кареты, но Бренна лишь мельком увидела ужасную сцену – их собственная лошадь, потеряв голову от страха, увлекала пролетку вперед. Карлос кричал, пытаясь остановить несчастное животное. Бренну швыряло из стороны в сторону. Каким-то чудом их еще не выбросило на землю. Только некий слепой инстинкт удерживал лошадь на дороге. Стоит ей поскользнуться, свернуть в сторону, и коляска перевернется, убив пассажиров и кучера.

Дорога пошла в гору. Коляску тряхнуло с такой силой, что Бренна прикусила язык, и рот наполнился теплой кровью.

– Кейн! – вскрикнула она.

Но лошадь помчалась прочь от дороги в самые заросли. У Бренны пересохло во рту. Она боялась пошевелиться. Сейчас они врежутся в дерево…

Пролетка остановилась. Конь, тяжело дыша и поводя боками, застыл перед огромной пальмой. Несколько секунд люди растерянно молчали. Тишину нарушали только пронзительные вопли ночной птицы, шелест волн и храп лошади.

Наконец Карлос бросился на колени и принялся молиться, осеняя себя крестом.

– Все кончилось! Мы живы!

Бренна трясущимися руками откинула волосы со лба, еще не веря, что никто не пострадал.

– Я так и знал, что конь рано или поздно устанет, – заметил Кейн. – Нелегко тащить такой груз на полном скаку. Но благодарение Богу, в его глупой голове осталось хоть немного соображения. Правда, он так выдохся, что дальше не повезет. Жаль.

Бренна взглянула на Кейна. Тот спокойно одергивал фрак.

– Неужели ты нисколько не испугался? Я была в ужасе! Нас едва не опрокинули, а потом лошадь понесла…

– Конечно, испугался. Но сейчас не время для разговоров. Подожди здесь вместе с Карлосом, пока я схожу и узнаю, что случилось с другим экипажем.

– О нет!

Бренна подобрала юбки и спрыгнула на землю.

– Я иду с тобой. Если это Нейл… – Она нервно облизнула губы. – Я обязана ему помочь.

– В тоненьких туфельках не так-то легко прошагать такое расстояние.

Бренна оглядела себя. Сильно помятое муслиновое платье разорвано на боку, в том месте, где ее ударило о стенку коляски. Ребра тупо ныли, и она поняла, что вся покрыта синяками.

– Подумаешь, туфли! Я не какая-нибудь жеманная барышня, которой трудно сделать несколько лишних шагов. И ты не можешь запретить мне идти! – громко объявила она.

Кейн, не ответив, повернулся и пошел назад. Приняв молчание за знак согласия, Бренна поспешила следом, стараясь не отстать. Она взрослая женщина и не позволит, чтобы ее нянчили, охраняли и защищали! Она желает увидеть своими глазами, что произошло!

Взошла огромная бледная луна, нависшая так низко, что можно было разглядеть все оспины на ее круглом лике. «Что, если маленький человечек, живущий на луне, в самом деле захворал оспой!» – подумала Бренна, подавляя безумное желание расхохотаться.

Уже издали они услышали жалобные мучительные хрипы умирающей лошади.

Бренна споткнулась и отвернулась от перевернутого экипажа, стараясь не думать о металлическом привкусе во рту.

Прогремел выстрел. Бренна дернулась, словно пуля попала в нее. Хрипы стихли; только кузнечики продолжали свою пронзительную песню.

– По крайней мере это избавит его от страданий, беднягу, – вздохнул Кейн. – Вторая лошадь уже околела – сломала шею. Уж они-то заслуживали лучшей участи! Ты плохо выглядишь.

– Все в порядке, – выдохнула она. – Мне немного не по себе.

К облегчению Бренны, Кейн не вспомнил, что отговаривал ее, и вынул другой пистолет.

– Ничего страшного. Я посмотрю, что там еще. Оставайся здесь.

Бренна, борясь с тошнотой, вытерла рот подолом, пожалев о новом платье, погубленном потом и пылью. Выпрямившись, девушка жадно вдыхала соленый воздух. Все еще трепеща, она пробралась поближе к перевернутой карете. Кейн, очевидно, зашел с другой стороны и исчез из виду. Послышался слабый звук. Бренна замерла. Звук повторился – тяжелое клокочущее дыхание. Дыхание человека, боровшегося за каждую лишнюю секунду жизни.

Бренна медленно обошла кругом, скользя по песку. Кейн стоял на коленях около какой-то черной массы, от которой и исходил странный шум.

– Нейл.

Нейл лежал, свернувшись, как ребенок, обхватив большой острый валун, край которого пронзил его грудь. Лужицы крови пятнали песок. Однако он был в сознании; исхудавшее лицо покрывала испарина. Глаза устремлены на море, словно он настороженно прислушивался к шуму прибоя. Черная одежда делала его похожим на полураздавленного чудовищного паука. Бренна отступила, едва сдержав крик.

– Я же велел тебе не смотреть, – покачал головой Кейн. – Но не волнуйся, негодяй больше не опасен. Ему осталось всего несколько минут. Но он не сдается и, похоже, не думает о смерти.

Булькающее, свистящее дыхание вырывалось из груди умирающего. «Все это словно сон, – вдруг подумалось Бренне. – Черная карета, трупы лошадей, человек, за которого я когда-то вышла замуж. Тот, кто владел моим телом без любви и дважды пытался убить. И все из-за девственности. Утраченной девственности и глупой гордости».

Но она ничего не чувствовала. Ни гнева, ни ненависти, ни даже отвращения – лишь молча смотрела на Нейла, более чем когда-либо напоминавшего скелет. Сейчас он навеки закроет глаза и отправится… в ад?

Что-то толкнуло Бренну подойти ближе и встать на колени на мокрый твердый песок.

– Нейл, – прошептала она, – ты меня слышишь? Затрудненное дыхание стало чуть пореже. Веки затрепетали.

– Нейл… мне жаль… жаль, что все так вышло.

Бескровные губы иронически скривились. Шрам на левой щеке отливал серебром.

– Нет… – с трудом выдавил он, – нет… ты… сука…

Бренна до боли закусила губы. Ужасно сердиться на умирающего, но ярость, жаркая и неукротимая, уже бушевала в ней, и она не сдержалась.

– Тебя погубили собственные ошибки, а не я! – тихо вскрикнула она. – Вини только себя и за паралич, и за свою гибель! Ты заплатил кучеру, чтобы тот столкнул нас с дороги, верно?

– Ты… заслужила… – Нейл едва шевелил губами. – Я… проклинаю тебя… Пусть до конца дней тебе не знать… покоя… пусть… надругаются… над тобой… как над… грязной шлюхой…

Бренне пришлось наклониться ближе, чтобы услышать последние слова.

– …над грязной шлюхой…

В черных глазах сверкало злобное торжество. Проклятие повисло в воздухе ядовитым туманом. Бренна поспешно взглянула на Кейна. Тот рассеянно хмурился, очевидно, думая о другом.

– Нейл, не говори так! – охнула она. – Что бы ни случилось, ты это не всерьез!

– Зря надеешься. Будь ты…

Глаза подернулись пеленой. Рука судорожно дернулась. Нейл застыл.

– Нейл!

– Он мертв. С такой раной долго не протянешь.

Бренна захлебнулась слезами.

– Ради Бога, Бренна, по ком ты плачешь? Этот человек пытался дважды убить тебя. Изнасиловал в брачную ночь, разорил твоего отца. Тебе следует радоваться. Теперь ты свободна. Свободна.

Но Бренна продолжала неудержимо всхлипывать. Рыдания раздирали грудь; она не знала, что с ней творится. Причины были скрыты где-то глубоко в душе, и объяснить их было не так просто. Но замолчать она не могла. Все ужасы последних недель и месяцев рвались наружу потоками слез.

Пощечина обожгла щеку, за ней другая.

– Бренна, не хватало еще, чтобы ты начала биться в истерике! Не забудь, кучер тоже лежит где-то на дороге. Я собираюсь разыскать его. Оставайся здесь, если хочешь. Продолжай и дальше с такой же страстью скорбеть над телом мужа.

– Нет, – покачала головой девушка. – Я вовсе не скорблю. Я…

– В таком случае успокойся. И подожди здесь. Я сейчас же вернусь.

Однако Бренна вцепилась в руку Кейна.

– Прошу, не покидай меня, пожалуйста. Я боюсь.

– Так уж и быть, пойдем. Это, по-видимому, недалеко.

Они нашли кучера, лежавшего, словно огромный тюк лохмотьев, посреди дороги.

– Он тоже мертв, – констатировал Кейн и слегка толкнул труп носком сапога. – Не могу сказать, в чем причина. Возможно, ударился головой и сломал шею. В любом случае он получил по заслугам.

– Какой ужас… – прошептала Бренна.

– Ты и о нем жалеешь? Этот человек загнал лошадей и пытался нас прикончить. Неужели не понимаешь? Да он вообще недостоин христианского погребения!

Кейн сжал губы и огляделся, словно силясь решить что-то важное.

– Ну что же, больше нам здесь делать нечего. Придется пешком добираться до города, это всего несколько миль.

– Но мы не можем… бросить их здесь… и уйти!

– Можем! Эти люди преступники, Бренна! Почему мы должны заботиться об их останках? Я, во всяком случае, умываю руки.

– А… а власти?

– Здесь правят испанцы, дорогая. Ты уже успела увидеть очаровательные тюрьмы, которые они тут понастроили. И я, признаться, не спешу удостовериться, действительно ли некоторые орудия пыток до сих пор находятся в употреблении.

– Но мы пальцем к ним не притронулись! В чем нас можно обвинить?

– Кто знает? Расследование продлится дня три. Я немедленно убираюсь отсюда. Карлос станет молчать, если ему заплатят, и вся трагедия будет выглядеть обычным несчастным случаем. Любые кони могут понести – такое случается довольно часто. Утром тела обнаружат, и, возможно, крестьяне успеют разграбить все, что поценнее, а к тому времени власти уже не смогут выяснить, что произошло на самом деле.

– Но кто-нибудь непременно увидит, как мы возвращались в город пешком, и начнет задавать вопросы.

– Этого не произойдет, если мы поторопимся. Всегда можно объяснить, что конь захромал. Ну а теперь поспеши, Бренна. Я хочу уйти отсюда как можно дальше.

Он чуть подтолкнул ее, и Бренна, спотыкаясь, зашагала, машинально переставляя ноги. Девушка так и не пришла в себя. Вот сейчас она проснется рядом с Кейном и поймет, что все это ей приснилось. Но это оказался не сон. Ноги надсадно ныли, тонкие подошвы скоро протерлись до дыр, а на пятках появились волдыри. Кейн с каждой минутой все больше мрачнел и уходил в себя. Когда они добрались до пролетки, он что-то резко сказал Карлосу, который разразился длинной тирадой.

– Что он говорит? – спросила Бренна.

– Просит пожалеть коня – это единственный источник его существования. Он свободный негр и кормит большую семью. Несчастное животное попросту свалится, если его заставят тянуть пролетку с седоками.

– Но что же делать?

– Идти пешком.

Поздно ночью они добрались до гостиницы. Кейн долго колотил в дверь, пока сеньор Транкило не проснулся. Толстенький коротышка ничего не спросил, только закатил глаза и поджал губы, словно поймал их на месте преступления. Бренна сдержала гнев и поплелась за Кейном наверх. Как только они оказались в комнате, Бренна нагнулась, чтобы снять туфли с горящих ног. Но Кейн остановил ее.

– Как бы ты ни устала, как бы ни болели ноги, не смей ходить босиком!

– Но мне плохо!

– И станет еще хуже, если ранки загноятся и придется отрезать ногу! – Но голос Кейна тут же смягчился, – Ладно, так и быть, сейчас принесу воды. Опустишь туда ноги. Это поможет. Сядь на кровать.

Девушка покорно уселась на край высокой кровати. Кейн зажег лампу и наполнил тазик прохладной водой. Потом, встав на колени, снял с нее туфли.

– Волдыри лопнули. Тебе нужно было остаться с Карлосом, пока я разыскивал мертвецов.

Стояла глубокая ночь, всего несколько часов назад она видела, как умирают люди, прошагала пешком много миль, ноги невыносимо болели.

– Возможно, так и следовало поступить! – взорвалась Бренна. – Но я не послушалась и стерла ноги.

Виновата! Во всем моя вина! Это из-за меня все случилось! – Ей снова хотелось заплакать.

– Нет, – коротко бросил Кейн, опуская ее ступни в воду. Боль сразу же отступила, и Бренна едва не охнула от облегчения. – Нет, виноват я! По пути сюда я только об этом и думал. Не стоило привозить тебя в Гавану. Я поступил как последний идиот. Но исправить уже ничего нельзя, и нужно как можно скорее доставить тебя в Новый Орлеан. Ты свободна, Бренна. Я разрываю договор.

– Разрываешь?

Кейн встал и, подойдя к окну, плотно прикрыл ставни. При этом он ни разу не взглянул на Бренну.

Девушка ошеломленно молчала. Сколько раз мечтала она услышать эти слова! Как часто ненавидела, презирала, сердилась на Кейна! Почему же теперь чувствует себя покинутой? Почему ей кажется, будто самое главное в мире было грубо отнято?

– Да, все кончено, – повторил Кейн. – Я чертовски глупо поступил, украв тебя из-под носа у Ринна, словно ребенок, стащивший конфету у уличного хулигана. А расплачиваться пришлось тебе. Ты едва не умерла от лихорадки и только чудом осталась в живых. Здесь, в Гаване, на тебя дважды покушались. Не увези я тебя, ничего этого не произошло бы. – Он зябко передернул плечами. – Я отвезу тебя назад в дом дяди. Ему решать, что делать с тобой. В конце концов это его обязанность. С меня довольно.

Бренна встала, содрогаясь всем телом. Она с трудом удерживалась, чтобы не заплакать, не закричать, не броситься на Кейна.

– Значит, ты устал от меня? Ты всегда твердил, что избавишься от меня, когда я тебе надоем.

Кейн по-прежнему стоял к ней спиной, сжимая и разжимая кулаки.

– Нет, я не устал от тебя… но не могу жениться, Бренна. Я уже не раз говорил это и объяснял почему. В создавшихся обстоятельствах я должен был держаться подальше, но мысль о том, что Ринн использует тебя на первых ролях в своих извращенных грязных спектаклях… да-да, именно спектаклях, была невыносима. – Он сорвал с себя фрак. – Многим в Новом Орлеане хорошо известно, что проделывает этот негодяй с женщинами, имевшими несчастье оказаться в его постели.

– Нет! – вскрикнула Бренна, отшатнувшись, как от удара.

– Тем не менее я сотворил ужасную глупость, о которой искренне жалею. О, не волнуйся, меня никто еще не упрекал в скупости. Я дам тебе достаточно средств, чтобы ты переехала вместе с братом в другой город, купила дом и начала все сначала. Ты сможешь жить в роскоши до конца дней своих. Придется, конечно, называть себя вдовой, но это не страшно – с твоей внешностью ты не останешься одна надолго. Поклонники будут в очередь выстраиваться, чтобы сделать тебе предложение.

Бренна, разбрызгивая воду, выскочила из тазика и, размахнувшись, дала ему пощечину.

– Как ты смеешь?! Как смеешь обращаться со мной, будто с уличной потаскушкой? Я… я не твоя приятельница Мод Суит! Не нужны мне твои деньги!

Кейн даже не дотронулся до покрасневшей щеки.

– Неужели? А мне казалось, что очень нужны. Ты и пошла со мной, чтобы было чем оплатить долги брата и спасти его жалкую жизнь.

– Но мне не к кому было больше обратиться! А теперь все по-другому, Кейн. Сейчас все изменилось.

«Я люблю тебя, – хотелось крикнуть Бренне. – И никогда не смогу любить никого другого! Только тебя!» Но слова застревали в глотке.

– Изменилось? Сомневаюсь. По-моему, все осталось, как прежде. И условия сделки более чем удовлетворительны! Ты стала состоятельной женщиной, а это даже больше того, на что ты могла надеяться с самого начала. Я выполнил все свои обещания. Ты же… ты отдала мне свое тело, и я нахожу, что наши отношения были… весьма милыми. Вернее, крайне удовлетворительными.

– Удовлетворительными?!

Бренна невольно отступила.

– Немедленно убирайся! – прорычала она. – В другую комнату, на улицу, куда угодно. Только оставь меня в покое.

Кейн долго безмолвно глядел на нее. Потом вышел в смежную комнату и закрыл за собой дверь.

Слезы наконец иссякли, и Бренна заснула. Но даже во сне Кейн не оставлял ее. Он снова ухаживал за ней во время лихорадки, ласкал, улыбался, шутил, что-то строго выговаривал…

– Кейн! О, пожалуйста…

Бренна металась, протягивая руки к человеку, который должен был лежать рядом, и каждый раз наталкивалась на пустоту.

Постепенно сон стал крепче, а дыхание ровнее. Бренна словно превратилась в маленький круглый камешек, летящий в пустоту, холодный и одинокий.

Но тут что-то теплое коснулось ее. Бренна, выплывая из таинственных глубин, почувствовала это тепло, гревшее спину, тянувшее на свет из бездонного колодца одиночества.

– Дорогая, я не хотел… не хотел так больно ранить тебя…

Неужели этот нежный шепот принадлежит Кейну? Или она все еще пребывает в царстве грез? Конечно, это сон. Пытка, изобретенная ее измученным мозгом, чтобы показать воочию весь ужас потери.

Но Бренна не хотела просыпаться. Ей так хорошо под дождем легких поцелуев! Она вздохнула и перевернулась. Сильные руки сжимали ее груди, теребя и без того воспаленные желанием соски. В низу живота загорелось пламя; от каждого прикосновения по телу пробегали волны наслаждения. Кейн продолжал ласкать гладкие бедра. Рука скользнула к пока еще сомкнутым створкам. Бренна широко развела ноги и выгнула спину, чтобы принять его.

– Не спеши, дорогая, не спеши, – уговаривал он тихим голосом.

Но Бренна изнемогала от желания. Она тихо стонала и так безудержно извивалась, что пропустила мгновение, когда Кейн заполнил ее. Их тела двигались в унисон, и Бренна почувствовала, что миг освобождения близок. Но Кейн медленно, неумолимо вел ее за собой в сверкающие высоты, пока Бренна чуть не потеряла сознание. Однако Кейн вновь и вновь вонзался в самую сердцевину ее существа. Тело, казалось, таяло в ослепительных вспышках экстаза, подобного которому она еще не ведала.

Бренна не заметила, когда он ушел или откатился от нее. Она заснула почти мгновенно, словно провалилась в бездну.

Наступило утро. Солнце ударило в закрытые веки.

– Наконец-то проснулась, прелесть моя.

Бренна пошевелилась, ощутив странную тяжесть в лоне, и открыла глаза. Обнаженный Кейн стоял в тазике и умывался. Какое стройное гибкое тело! Мужчине совсем не обязательно быть красавцем, но до чего он красив! Ни унции лишнего жира, ни одной уродливой черты. Даже шрам не портил совершенных очертаний его торса.

– Да… проснулась.

Она не знала, что сказать ему. Глаза были все еще распухшими от рыданий. И этот сон… действительно ли это был сон? Но истома, охватившая ее члены, красноречиво свидетельствовала о том, что все происходило наяву. Кроме того, она обнажена, а кожа все еще отливает румянцем после бурных ласк.

– Чувствуешь себя лучше?

События прошлой ночи вновь вернулись во всей ужасающей реальности. Смерть Нейла. Решение Кейна избавиться от нее… Он снова подтвердил, что никогда не женится…

– Лучше? – нерешительно повторила она. – Да… Кейн начал вытираться.

– Прекрасно, потому что у нас сегодня много дел. Мы отплываем через несколько часов, и я хочу, чтобы ты сложила вещи. Скроггинс набирает команду и грузит припасы.

– Сегодня? Мы отплываем сегодня?

– Почему нет? Я должен вернуться в Новый Орлеан, и чем раньше, тем лучше.

– А я? Что будет со мной?

– Я отвезу тебя к дяде. Там ты сможешь спокойно обдумать, что делать дальше.

Бренна молча отвернулась. Боже! Страшно представить красную разъяренную физиономию дяди Эймоса и поджатые губки тети Ровены. Как они, должно быть, ее ненавидят! Она публично унизила их и разрушила далеко идущие планы. И теперь придется ползать перед ними на коленях! А Тоби… Да он попросту прикончит ее!

«Ну что же, надо что-нибудь придумать», – решила она в неожиданном приступе храбрости. Впереди долгое путешествие. Возможно, она убедит Кейна жениться. И почему бы нет?

Остаток утра прошел в лихорадочных сборах. Они позавтракали кофе и фруктами. Потом Бренна надела платье из светло-желтого органди, ее единственный более-менее приличный наряд, тщательно уложила остальные платья и подкупила горничную, чтобы та принесла ей корзину бананов и апельсинов.

Кейн отправился проследить за последними приготовлениями, так что Бренна, закрыв сундук, села у окна, с нетерпением ожидая его прихода. Неожиданно она с удивлением поняла, что будет скучать по Гаване, по ее узким мощеным улочкам, высоким стенам монастырей и соборов, веселым домикам, пышным цветам… Она никогда не сможет думать обо всем этом, не вспоминая Кейна и те счастливые минуты, которые они делили.

Час спустя они уже были на борту «Морского льва». Под присмотром Скроггинса, державшего руку на рукоятке пистолета, на палубе выстроились в ряд понурые негры. Одетые в мятые белые рубахи, подпоясанные веревкой, мужчины казались близнецами – все высокие, чернокожие, с потными лицами. И скованы одной тяжелой цепью. Словно каторжники. Каторжники на этом прекрасном судне.

– Значит, это и есть рабы, – вздохнула она.

– Да, – вмешался Скроггинс. – Ждут осмотра перед тем, как отправиться в кубрик. А по-моему, им самое место в трюме – провоняют весь корабль, прошу прощения, сэр, за дерзость.

– Сомневаюсь. «Морской лев» не работорговое судно, и будь я проклят, если от него станет так же смердеть!

– Да, сэр.

Лицо Скроггинса словно окаменело: неприязнь старшего помощника к рабам была очевидной.

– А как насчет девушки, сэр? По-моему, ее можно поместить вместе с остальными! Не такая уж она благородная леди, потерпит!

– Я сказал, что она займет отдельную каюту, и так оно и будет! Она слишком дорого стоит, и я не желаю, чтобы ее насиловали день и ночь! Уведите этих людей. Нужно надеть на них кандалы полегче, чтобы они могли передвигаться. И не волнуйтесь, вас и команду щедро вознаградят за все неудобства, как только мы прибудем в Новый Орлеан.

Скроггинс вынул из кармана ключ и, освободив последнего в ряду, подтолкнул его так, что тот едва не упал. Одетый, как остальные, в мятые штаны и длинную сорочку, он стоял с опущенной головой, уставясь на чисто надраенные доски палубы.

– Но, Кейн, где же девушка? – недоуменно осведомилась Бренна.

– Вот она, – показал Кейн на раба, стоявшего поодаль от других. – Это Глори. Когда я покупал ее, на ней было платье, но, очевидно, бывший хозяин решил сэкономить и одел девчонку в эти лохмотья.

– Ты… хочешь сказать… это она?

Неподвижная фигура слегка шевельнулась, и ветер облепил рубашкой упругие округлые груди. Мешковатая одежда скрывала безупречные формы и женственные изгибы. Кожа девушки была бархатисто-коричневой, нос – прямым, губы красиво вырезаны. Короткие курчавые волосы острижены почти наголо, придавая Глори экзотический нездешний вид. В восточном наряде она была бы неотразима.

– Но она в мужском… – начала Бренна.

– Чего ты хочешь от меня – раздеть ее догола и этим доказать, что она женщина? Придется поверить мне на слово. Если же тебе не нравятся эти обноски, отведи ее в каюту и найди что-нибудь из своих вещей. Гарантирую, она мгновенно преобразится.

Бренна медленно, неуверенно сделала знак негритянке. Девушка непонимающе уставилась на нее.

– Я Бренна. Бренна. Пойдем со мной. Я не обижу тебя. Обещаю.

Но девушка по-прежнему не двигалась с места. Тогда Скроггинс снова подтолкнул ее, и Глори неохотно последовала за Бренной. Она двигалась с чувственной грацией, напоминавшей о гордом диком создании.

Они спустились по трапу; невольница боязливо цеплялась за веревочные поручни.

– Не волнуйся, мы просто спускаемся вниз. Даю слово, никто не причинит тебе зла.

Бренна старалась говорить тихо и успокаивающе. Хотя девушка не понимает слов, может, тон на нее подействует. Когда они добрались до коридора, Бренна ободряюще сжала руку Глори. Та взглянула на нее серьезно и вопросительно. Темные глаза влажно поблескивали.

– Мне не нравится твоя одежда, – продолжала Бренна, чувствуя некоторую неловкость – она словно разговаривала сама с собой. – Ты похожа на мужчину, на… – Она едва не сказала «рабыню» и, скрывая смущение, поспешно пояснила: – У меня есть старые платья, которые, конечно, тебе подойдут. Правда, они не слишком яркие и, боюсь, окажутся коротки – ты выше меня, но, возможно, мы сумеем их выпустить.

Она открыла дверь и, охнув, отскочила. В салоне кто-то был… Стройная высокая женщина в бирюзовом шелке, льнувшем к точеному телу; рыжие волосы переливались в солнечном свете, струившемся через оконце.

– Добро пожаловать на борт! – приветствовала Колин О'Рейли. – Я уже не чаяла вас увидеть.

– Что вы здесь делаете? – вскрикнула Бренна.

– Как что, жду, конечно. Что же еще мне делать?

– Но Кейн не знает, что вы здесь. Вы тайком прокрались на судно, верно?

– Тайком? – Колин вызывающе улыбнулась, показывая белоснежные зубы. – Я не настолько глупа, чтобы вообразить, будто удастся скрыться на таком маленьком судне. Кейн бы, несомненно, постарался вновь вернуть меня на Кубу. Нет, мой план куда проще – я попытаюсь уговорить его взять меня с собой. После того, кем мы были друг для друга, он вряд ли откажет мне. После того, кем мы были друг для друга…

– Нет! О нет, вы не останетесь на борту «Морского льва»! Прежде всего мы отправляемся не в Бостон, а в Новый Орлеан. И, во-вторых, Кейн не поступит так подло со своим другом! Ваш муж тяжело болен – вы не имеете права покидать его!

– Мой муж умер.

– Что?!

– Патрик умер сегодня на рассвете от чрезвычайно обильного кровотечения. И я решила воспользоваться возможностью поскорее покинуть Кубу. Я ведь оставалась с ним, пока он был жив, не так ли? День и ночь слушала ужасный кашель, принимала его отвратительных приятелей и притворялась, будто не знаю, что дни его сочтены. Ну а теперь, слава Богу, все кончено. Он мертв, и я ничем ему не обязана. Я ненавижу этот город, его звуки и запахи! Больше ни секунды не вынесу здесь!

– Но похороны! Распоряжении, плантация, дом… Нельзя же просто все оставить и уплыть?!

– Нельзя? Да я уже оставила! Не беспокойтесь, обо всем позаботится мой друг адвокат. Я доверяю ему – он продаст поместье и вышлет мне деньги. И даже пойдет на похороны вместо меня. Почему я должна пройти еще и через это? Я не любила Патрика и не стану скорбеть по нему! Я исполнила долг, и никто не вправе от меня требовать большего!

– Но Кейн не возьмет вас! Он…

– Вы так уверены? Немедленно убирайтесь из каюты вместе с этим ужасным черным созданием! И пошлите сюда Кейна! Я сама поговорю с ним с глазу на глаз. Не волнуйтесь, я смогу его убедить!

Бренна выбежала из каюты, увлекая за собой Глори, и несколько секунд стояла под дверью, слишком взбешенная, чтобы что-то предпринять. Да как она посмела явиться сюда и утверждать, что ради нее Кейн пойдет на все? Ну так вот, ничего не выйдет! Бренна позаботится об этом! И уговорит Кейна незамедлительно отправить Колин на берег.

– Подожди здесь, – велела она Глори, подкрепив слова знаком.

Невольница испуганно взглянула на Бренну.

– Я сказала, подожди здесь. И я сейчас вернусь и отыщу тебе платье. О, как жаль, что ты меня не понимаешь!

Сумела ли она объясниться с девушкой? Бренна не знала, но Глори осталась стоять на месте, с отрешенным видом прижавшись к переборке.

Бренна нашла Кейна в кубрике и отвела в сторону.

– Кейн… Кейн, мне нужно с тобой поговорить.

– Это не может подождать? Мне нужно устроить рабов.

– Нет, именно сейчас. Пожалуйста, Кейн.

– Ну хорошо, хорошо. Скроггинс, велите принести тюфяки, чтобы им было на чем спать. И почаще их кормите – никаких помоев! Каждое утро обливайте на палубе и два раза в день выводите на прогулку. И ведра, Скроггинс. Поставьте ведра вместо ночных горшков. Не потерплю здесь никакой вони!

Он подвел ее к поручню.

– Ну, что тебе, Бренна? Не видишь, я занят! Нужно спрятать золото – сеньор Транкило посылает деньги в Новый Орлеан. Почему бы тебе не подождать меня в каюте? Я приду, как только освобожусь.

– Но я не могу, – с отчаянием пробормотала Бренна. – Каюта уже занята.

– Занята? О чем ты? Кто-то из матросов посмел…

– Нет… – Она осеклась, мгновенно растеряв решимость.

– Хочешь сказать, что кто-то пробрался на корабль без моего ведома? – Кейн обернулся к Скроггинсу, выходившему из кубрика: – Скроггинс, Бренна утверждает, что на корабле «заяц»! Что вы знаете об этом?

– Я… я… но она пообещала, что пробудет здесь недолго. Объяснила, что нужно кое-что передать вам, сэр… да-да, именно так и сказала. Я заставил ее поклясться, что она уйдет до отплытия.

– Кто обещал? В чем дело?

– Та леди, сэр. Не знаю ее имени. Но она назвалась вашей знакомой.

– Присмотрите, чтобы все было готово. Я спущусь вниз. Честно говоря, меня разбирает любопытство.

В глазах Кейна что-то блеснуло. Настороженность? Предвкушение?

Он направился было к трапу, но Бренна схватила его за руку.

– Кейн, не позволяй ей остаться! От нее не жди ничего, кроме неприятностей! Я чувствую это! Она…

– Бренна, ты, кажется, забываешь, что это мой корабль!

Девушка беспомощно опустилась прямо на палубу, глядя вслед Кейну. Неужели он позволит уговорить себя? Этого быть не может!

Казалось, прошла целая вечность, пока Бренна стояла у поручня, глядя на шумную гавань. Почему Колин не выбрала другой корабль? И что они делают внизу так долго?

Минуты шли. Скроггинс бодро выкрикивал приказания матросам, поднимавшим паруса и по-обезьяньи ловко карабкавшимся по вантам. Среди них Бренна разглядела несколько незнакомых лиц – очевидно, новенькие, нанятые в Гаване. Свежий ветер обдувал ее разгоряченные щеки и играл волосами.

– Я сумею его убедить… – заявила Колин.

Бренна поежилась. Нет! Она не будет смиренно стоять здесь, словно служанка, которую с позором выгнали! Ей необходимо знать, что происходит!

Девушка повернулась и, поспешив к трапу, одним махом слетела вниз. Глори оставалась на прежнем месте; белки огромных глаз светились в темноте.

– Все хорошо, – прошептала Бренна, знаком велев девушке подождать.

Потом, собравшись с силами, прокралась к двери каюты. Оттуда не доносилось ни звука. Однако они там – больше им негде быть.

Молчание.

Что они делают?

Бренна, не помня себя, нажала на ручку двери и скользнула в салон. Помещение было погружено в полумрак; стол красного дерева, где Кейн вел судовой журнал и за которым они обедали, был пуст.

Бренна снова прислушалась. Из смежной каюты доносились стоны. Стоны страсти.

Кровь в жилах мгновенно заледенела. Бренна задохнулась, схватилась за горло и выбежала. Очутившись в коридоре, она привалилась к переборке, бессильно всхлипывая.

Глава 24

Она долго и безутешно плакала, пока наконец Глори не дернула ее за рукав. Бренна покорно последовала за невольницей на палубу, не заботясь о том, куда идет.

Ирландка и негритянка стояли на корме, наблюдая, как переливается и сверкает на солнце море. Скоро «Морской лев» возьмет курс на родные берега. Но что это значит для Бренны? Больше у нее нет дома. Ее место было рядом с Кейном. Но все кончено. После того, что она слышала…

Нет, она больше не должна думать об этом. Нужно попытаться вернуть самообладание или попросту броситься в море, в пасти жадных акул. Но для этого она слишком любит жизнь!

– Б-на? – пробормотала Глори, показывая на нее.

– Нет, Бренна. А ты – Глори. Глори.

– Глори, – повторила рабыня.

– Правильно. О, Глори, думаю, ты очень быстро научишься! И к тому времени, как мы окажемся в Новом Орлеане, будешь говорить по-английски. Как я хочу, чтобы ты ответила мне! Тогда и у меня, возможно, появится единственный друг!

Позади раздался голос Кейна. Она обернулась и онемела – на палубу поднимались Кейн и Колин. Колин изящно придерживала платье, чтобы ветер не поднимал юбки. В глазах сияло торжество, лицо разрумянилось.

– У вас новый пассажир! – жизнерадостно объявила она.

Бренна, словно не узнавая, уставилась на нее. Слышали ли они ее шаги в салоне? Но какая разница? Она ненавидит их. Ненавидит.

Тяжелый ком подкатил к горлу. Она никогда не простит Кейна.

Кейн, как всегда модно одетый, выглядел спокойным и сдержанным. Он улыбнулся Бренне как ни в чем не бывало.

– Мы доставим Колин в Новый Орлеан. Пришлось согласиться, хотя и с величайшей неохотой. Но она сумела меня уговорить. Там, по ее словам, будет несложно найти судно, отплывающее в Бостон.

– Но этот маршрут не самый удачный, – холодно заметила Бренна.

– Вы правы, – пренебрежительно усмехнулась Колин, – но мне просто необходимо поскорее распрощаться с этим мерзким городом, вдохнуть полной грудью свежий морской воздух, побыть среди друзей – ведь я среди друзей, не так ли?

– Но, надеюсь, вы понимаете, Колин, что это не пассажирское судно и жить здесь просто негде. Об этом вы не подумали? – рассерженно попеняла Бренна.

– Я подумал! – вмешался Кейн, весело сверкнув глазами. – Поскольку теперь на борту три женщины, я просто переберусь к первому помощнику и предоставлю эту каюту вам. У нас есть лишние подвесные койки. Вам здесь будет достаточно удобно.

– Все мы в одной каюте? – охнула Колин.

Обе девушки с отчаянием уставились на Кейна.

– Да, – засмеялся он. – Как верно заметила Бренна, «Морской лев» слишком мал и не предназначен для перевозки пассажиров. Если кто-то недоволен моим решением, еще есть время отправить одну из вас обратно на берег. – Он немного подождал. – Нет? Никто не желает остаться в Гаване? В таком случае спорить не о чем. Колин, ты можешь сложить вещи в каюте. Бренна, я хотел бы поговорить с тобой.

Колин, надувшись, спустилась вниз. Глори с непроницаемым лицом стояла в стороне.

Бренна тотчас набросилась на Кейна:

– Значит, нам троим придется делить твою каюту?!

Пальцы Кейна безжалостно стиснули ее плечо.

– На что ты намекаешь?

– Пожалуйста, отпусти, мне больно!

– Ни за что, пока не объяснишь, что за вздор у тебя в голове! Злишься, потому что я предложил Колин доставить ее в Новый Орлеан? Так вот, у тебя нет на это никаких прав!

– Я сердилась… О, Колин сказала, что сможет уговорить тебя и, кажется, не солгала. Ее доводы и в самом деле оказались весьма убедительными, не так ли?

– Мы с Колин старые приятели. И все, что было между нами, тебя не касается.

– Вот как? – Ее голос прервался. – Ты спишь со мной, держишь меня в объятиях… и потом идешь к ней. Разве это справедливо после того, как мы…

Лицо Кейна мгновенно смягчилось.

– Веришь или нет, но я только попытался утешить Колин. Она плакала у меня на плече, вот и все. Неужели ты не понимаешь, что такое дружеское участие? Бедняжке пришлось вынести долгую мучительную болезнь мужа, в Гаване у нее нет ни друзей, ни родственников и не к кому обратиться…

– Какой ужас! – иронически бросила Бренна. – Между тобой и Колин не было ничего серьезного? Ну так вот, для меня это достаточно серьезно. Ты сделал мне больно, но ведь это тебе безразлично, не правда ли?

– Бренна, Бренна, ты ведешь себя, как базарная торговка!

Он легонько погладил ее по спине, и даже ярость не помешала девушке ощутить предательское тепло.

– Именно это я получил бы, женившись на тебе? Язвительные упреки и бесконечные скандалы?

– Нет, – пробормотала она. – Нет, конечно, нет. Думаешь, я стала бы… – Бренна глубоко вздохнула, в бессильном гневе стиснув кулаки. – О, ты так злишь меня, Кейн Фэрфилд, что я готова тебя ударить!

– Не стоит. В море, на корабле я обладаю безграничной властью и как капитан могу посчитать твои действия мятежом. Что ты об этом думаешь?

Он смеется над ней? Снова подшучивает?

Бренна повернулась и помчалась на нос, где и оставалась, пока матросы поднимали якорь.

Погода стояла прекрасная, хотя Кейн жаловался, что барометр падает и вот-вот разразится шторм.

– Шторм? – охнула Колин, умоляюще глядя на Кейна.

Бренна молча отвернулась. Ей все равно – шторм или штиль. И она ни о чем не собирается просить Кейна. Пусть утешает свою очередную пассию!

Капитанская каюта из-за Колин превратилась в настоящий ад. Бренна старалась проводить все время на палубе в обществе Глори. Девушки часами глядели на бесконечные волны, увенчанные пенными кружевами. Бренна даже смирилась с необходимостью носить шляпку и смастерила Глори косынку из старой нижней юбки. Какое счастье, что она рядом! Без Глори Бренне пришлось бы совсем плохо. Но теперь она старательно обучала Негритянку английскому языку. Глори схватывала все на удивление быстро. За два дня она запомнила несколько сотен слов и стала складывать из них предложения, гордо улыбаясь каждой похвале. Даже произношение у нее было мягким и чуть грассирующим, совсем как у Бренны. Одетая в переделанное коричневое платье Бренны невольница выглядела на редкость привлекательной. Возможно, в красивом наряде хорошего покроя она была бы неотразимой, словно какая-то чужеземная, сказочная принцесса.

Скорее всего Глори и была знатного рода. Недаром многие рабы утверждали, будто в их жилах течет кровь африканских царьков. Но какое дело до этого их хозяевам? Рабы есть рабы.

К облегчению Бренны, Колин не нуждалась в их компании и целыми днями лежала на койке или вышивала. И морская болезнь ее не мучила, хотя качка была довольно сильной. В самый первый день она заняла койку в маленькой каюте и потребовала, чтобы Бренна и Глори подвесили гамаки в салоне.

– Хорошо, – пожала плечами Бренна. – Но какая разница?

– Совершенно никакой, – улыбнулась Колин, не уступая, однако, облюбованного места.

Бренна проглотила гневный ответ и вышла из каюты, в сотый раз жалея о том, что вынуждена находиться в обществе Колин. Не будь ее… Но Бренна гнала прочь эти мысли. Они с Кейном почти не разговаривали, и, насколько Бренне было известно, Колин и Кейн каждую ночь проводили вместе. Но какое теперь это имеет значение? Между ней и Кейном все кончено.

Шторм подкрадывался неспешно, как хищник к облюбованной жертве. По мере того, как тянулся день, волны становились все выше. Они сидели за ужином, когда «Морской лев» неожиданно рухнул с гребня очередного обезумевшего вала в водяную яму. Тарелки и блюда полетели на пол.

Но Бренна и Глори все же вышли на палубу и долго наблюдали за бушующим морем. Свирепый ветер взбивал белую пену на волнах, превращая их в небольшие горы. Некоторые из них были даже выше «Морского льва». Судно бросало из стороны в сторону, палубу захлестывали потоки воды. Радостное возбуждение охватило Бренну. Море – такая могучая сила! И если пожелает, швырнет «Морского льва» на самое дно!

Глори тоже с восхищением взирала на волны. Обе промокли насквозь, платья отяжелели от соли.

– Бренна… корабль… идти вниз? – Она сделала выразительный жест.

– Нет, Глори. Ничего с нами не случится. Это просто шторм, вот и все. Через несколько часов море успокоится, я уверена.

Но в этот момент палуба опасно накренилась, и Бренна, потеряв равновесие, схватилась за поручень. Огромная серая стена воды встала перед ними, залила ноги. Подбежал Кейн, одетый в зюйдвестку.

– Боже, что ты здесь делаешь, Бренна? О чем ты только думаешь?

– Я хотела увидеть шторм своими глазами! Мне по душе такая погода.

Ей показалось, что в глазах Кейна мелькнуло нечто вроде понимания. Но он тут же нетерпеливо отмахнулся.

– Ты сошла с ума! Неужели не знаешь, как опасно быть на палубе в шторм? Волны скоро окончательно захлестнут «Морского льва»! Здесь воды будет по пояс! По пояс! Да соображаешь ли ты, что это такое?

– Но ты здесь. Ты…

– Я капитан. И приказываю вам с Глори немедленно спуститься! Немедленно, слышишь? Идите в каюту и привяжите все, что может сдвинуться с места! И не смейте выходить, пока шторм не закончится!

– А ты? Ты тоже идешь?

– Кто же будет управлять кораблем? – хрипло рассмеялся Кейн, – Ну а теперь вниз!

Бренна и Глори послушно спустились по трапу и, очутившись в темноте, с трудом добрались до каюты.

Колин сидела в салоне за столом, на котором было разложено вышивание. Руки ее дрожали, лицо побелело, на уколотом пальце горела капелька крови.

– Что там? – прошептала она. – Шторм усиливается?

– Да. Придется остаться внизу.

Несмотря на свою неприязнь, Бренна восхитилась Колин, пытавшейся шить в такую качку.

Корабль медленно, ужасающе медленно выпрямился и снова накренился в другую сторону. Лампа полетела со стола, и Бренна едва успела ее поймать.

– Придется погасить свет, – заметила она, – иначе устроим пожар.

Вокруг мгновенно сгустилась удушливая непроницаемая темнота. С каждым следующим толчком казалось, что судно вот-вот перевернется.

– Не выношу… не выношу мрака, – донесся голос Колин. – Пока я что-то видела… но сейчас…

Шепот замер, и Бренна почувствовала, какие усилия прилагает Колин, чтобы держать себя в руках.

– Все будет в порядке, – заверила она.

– Зачем я только отправилась в это плавание, – простонала Колин. – Нужно было остаться в Гаване с Патриком. Пойти на похороны… делать все, что подобает вдове…

Бренне нечего было ответить. Как это будет? Накроет ли их сразу волной или останется время понять, что происходит? И с отчаянием и страхом встретить смерть?

– Как темно… Господи, как темно! – причитала Колин. – Когда я была маленькой, няня как-то заперла меня в гардеробе за какую-то шалость. Она была такой злобной мегерой… не выпускала меня долго-долго… пока я рыдала и колотила в дверь кулаками… – Она задохнулась. – Мы все погибнем здесь? Это Божье наказание за мои грехи? За то, что бросила Патрика…

– Теперь это не важно. Он мертв, – выпалила Бренна. – И никогда ничего не узнает.

Она по-прежнему ненавидела Колин, но почему-то сейчас это не имело значения. Они заперты в тесной коробке каюты, и в любую минуту «Морской лев» может пойти на дно. И тогда море поглотит все – любовь и ненависть, ссоры и примирения, злобу и доброту.

– Я не хочу умирать, – всхлипывала Колин. – Я всегда боялась смерти, даже думать об этом не хотела… Я так… так хочу жить…

– Довольно! – резко одернула ее Бренна. – Никто из нас не собирается отправляться на тот свет. Кейн сейчас на палубе и борется со штормом. Он не позволит нам погибнуть. Придется подождать, пока буря не стихнет, только и всего.

Так прошла почти вся ночь. Корабль по-прежнему бешено раскачивался, валился с одного борта на другой. Подвесить гамаки было невозможно; все трое сидели на койке, вцепившись в поручни, слушая завывание ветра и угрожающий треск мачт. Колин тихо плакала и молилась.

Глори разговаривала сама с собой на неизвестном языке. Тоже молится?

Сама она молча просила Бога о помощи не только для себя, но и для Кейна. Если внизу царит такой ужас, что же происходит наверху, где беспрепятственно гуляют волны? Бренна вспомнила, как Кейн рассказывал ей о штормах у мыса Горн.

– Я знаю случаи, когда половину команды смывало за борт…

Где сейчас Кейн? Жив ли? А матросы?

Бренне невыносимо хотелось побежать наверх и увидеть все своими глазами. Нет ничего хуже беспомощного ожидания!

Наконец за переборкой послышался глухой стук. Бренна подлетела к двери и распахнула ее. На пороге появился Кейн. Вода стекала с него ручьями.

– Ты не ранен? Как там? Я ужасно волновалась! – вскрикнула она.

– Волновалась? Правда? – тихо спросил он, потянув ее за собой в коридор, подальше от посторонних ушей.

– С ними все в порядке? Молодец, что потушила лампу – я забыл тебя предупредить.

– Все хорошо. Правда, Колин немного испугана. А команда?

– Плохо. Четырех человек смыло, и я ничего, понимаешь, ничего не смог поделать! Минуту назад они были рядом, а в следующую… – Он стукнул кулаком по переборке. – При таком ветре даже невозможно развернуть судно! Мы спустили паруса, но ветер подгоняет нас вперед, к побережью Флориды. Может, если повезет, мы сумеем найти убежище за островами. Мне не хотелось бы этого, но выбора, кажется, нет.

Флорида. Бренна вспомнила, что все пустынные побережья опасны, но ничего не поделаешь…

– А рабы? – трясущимися губами выговорила она.

– Они не привыкли к качке, но выживут. Бедняги! Молятся своим богам! У меня нет времени молиться, тебе придется сделать это за меня. – Он засмеялся и поцеловал ее солеными губами. – Передай Колин, мы справимся!

Кейн исчез. Бренна вернулась в каюту. На душе почему-то было легко и радостно. Он хотел поговорить с ней, не с Колин!

Только утром они наконец смогли доплыть до побережья. Бренна с трудом расправила онемевшие члены и соскользнула с койки, на которой пришлось спать всем троим. Утомленные тяжелой ночью, Глори и Колин даже не пошевелились. Шторм, по-видимому, улегся – судно тихо покачивалось на волнах. В оконце протянулся золотистый лучик.

Бренна тихо вышла и поднялась на палубу. Небо казалось перевернутой синей чашей, и только несколько тучек напоминали о разбушевавшейся ночью стихии. Море все еще волновалось, но после вчерашнего волны были совсем крошечными. Справа и слева расстилалась земля, так близко, что Бренна разглядела густые заросли и белую полоску песчаного пляжа.

Кейн стоял на полуюте и хмуро разглядывал ближайший остров. Он сбросил зюйдвестку и остался в белой сорочке с закатанными рукавами, измятой и покрытой пятнами высохшей соли. Небритое лицо осунулось.

– Даже не верится, что вчера разразилась такая буря, – заметила Бренна. – Сегодня и следа не осталось, словно ничего не было.

– К сожалению, было. Свидетельством тому четверо мертвецов и куча порванных снастей. Придется простоять здесь день и заняться починкой. Черт побери, если бы Фелан был с нами! Плотник тоже погиб.

Кейн провел рукой по лбу, и Бренна поняла, как он измучен.

– Отдохни немного. Пусть Скроггинс займется починкой.

– Позже, когда отдам необходимые приказания. Но сейчас я просто не имею права бездельничать. Кроме того, через час поминальная служба по погибшим.

– Я… я приду, – пообещала она.

– Скоро будет готов завтрак, – добавил Кейн, – если, конечно, камбуз окончательно не разгромлен. Может, спустишься вниз и посмотришь, как там Колин? Я тревожусь за нее.

– Неужели?

Куда девались радость и тепло, охватившие Бренну при виде Кейна?! Она молча повернулась и направилась к трапу, едва не столкнувшись со Скроггинсом, который слегка прихрамывал. Багрово-фиолетовый синяк заливал половину его лица – должно быть, помощник сильно ударился во время шторма. Хорошо еще, что остался в живых!

Так начался день. Бренна продолжала обучать Глори английским словам, и та старательно имитировала произношение наставницы. Бренна с тяжелым сердцем поняла, что успела привязаться к Глори. Она с ужасом думала о той минуте, когда Кейн отведет невольницу на аукцион и продаст. Может, попросить его отдать ей Глори?

К концу дня ремонт был завершен, и Кейн, успевший немного поспать, сказал, что нужно торопиться. Час спустя после того, как «Морской лев» вышел в море, они заметили за кормой парус, почти неразличимый в сиянии садившегося солнца.

– Мне это не нравится, – признался Кейн Бренне, устало потирая глаза. – Нам следует как можно скорее убраться отсюда.

После ужина Бренна вышла на палубу подышать свежим воздухом, подгоняемая каким-то необъяснимо гнетущим чувством. Ночь медленно опускалась на огромное пространство. Быстро бегущие облака скрывали бледную луну. Море казалось маслянисто-черным, лишь иногда отблески фонаря падали на воду.

По-прежнему ли незнакомое судно держится сзади?

Бренна до изнеможения вглядывалась во мрак, но ничего не могла различить.

Наконец все устроились на ночь. Но Бренна то и дело ворочалась в своей подвесной койке. Ей не спалось, мышцы ныли, голова кружилась. Не выдержав, девушка снова вышла на палубу. Было уже около, полуночи. Море плавно несло свои воды. Матросы собрались на баке, о чем-то тихо переговариваясь. Что-то зловещее было в их негромких голосах – ни шуток, ни обычных песен, ни смеха.

– Бренна, что ты здесь делаешь? Я думал, ты уже спишь, – окликнул Кейн.

– Мне почему-то тревожно. Не могла уснуть.

Кейн кивнул.

– Кейн, я просто глупа или… или в самом деле что-то неладно? Какое-то странное чувство…

– Нет, ты права. Я ощущаю то же самое. Как, впрочем, и они. – Он показал на матросов, толпившихся на баке. Те продолжали шептаться, глядя на море.

– Это… это тот же самый парус? – спросила девушка.

– Кажется, да. Я вооружил команду. По-моему, судно нас преследует… Оно не отставало весь вечер. Я хорошо видел.

– Но почему? Зачем ему за нами гнаться?

Кейн слегка пожал плечами.

– Возможно, пираты. Кто еще?

– Не может…

Но в это мгновение тьму прорезала вспышка: послышался приглушенный гром, словно на том, другом корабле кто-то выстрелил. Выстрелил из мушкета. В кого метил неизвестный?

Глава 25

Ничего из прочитанного и слышанного о пиратах и близко не напоминало ужасную действительность. Пиратский корабль гнался за «Морским львом» до рассвета. Потом с него неожиданно спустили маленькую шлюпку с вооруженными до зубов людьми. Вопли и проклятия, удивительно похожие на рычание диких зверей, наполнили воздух.

Битва оказалась бесплодной. Команда «Морского льва», повинуясь приказам Кейна, выстрелами из пушек быстро потопила первую шлюпку, но за ней появилась вторая, третья, словно пиратов было неисчислимое множество.

Матросы отважно сражались, но пираты все равно перепрыгнули на борт «Морского льва». Бренна, схватив пистолет Кейна, бок о бок с мужчинами палила в бородатых, грязных оборванцев. Но против ружей они не выстояли. И пистолеты были ненадежны, и после каждого выстрела их приходилось заряжать.

К счастью, она не видела всего происходящего, но даже звуки приводили ее в ужас. С кормы донесся пронзительный душераздирающий вопль. На баке вперемешку валялись трупы матросов и пиратов. Кейн схватился сразу с тремя коротышками в шароварах, подпоясанных красными кушаками. Увидев это, Бренна спрятала лицо в ладонях. Тут ее и схватили, бросили на палубу и скрутили руки веревкой, а потом потащили в капитанскую каюту. Несколько минут спустя туда же втолкнули Кейна и связали их спина к спине. Оба молчали, стараясь угадать, что происходит за дверью. Внезапно рядом раздался пронзительный визг.

– Нет! Нет! О Господи, пожалуйста, пожалуйста! О нет! Нет! – захлебываясь слезами, молила Колин. Ничего страшнее Бренна еще не слышала. – Пожалуйста! Нет!

Гортанный мужской смех… стоны… снова вопли.

– Кейн, – пролепетала Бренна, – они… О, неужели ничего нельзя сделать? Не можем мы сидеть… и ждать…

– Что ты предлагаешь? Нас связали, как свиней, которых вот-вот зарежут. Я даже пошевелиться не в силах. И перестань вырываться, Бренна. Ты только сотрешь запястья в кровь. Лучше береги силы.

– Беречь силы?! Но Колин… Колин…

Ее ненависть к рыжеволосой женщине куда-то испарилась. Теперь в памяти остались лишь страхи и молитвы Колин во время шторма, ее запоздалые сожаления и угрызения совести.

– Кейн, я этого не вынесу.

– В таком случае придумай что-нибудь, – холодно посоветовал он.

– Я… не могу…

Однако уже через несколько минут крики сменились тихими всхлипами. Сверху доносились топот и стук, и Бренна поняла, что пираты бросили Колин в коридоре.

– Кейн, как ты думаешь, она жива?

– Не знаю… хотя, судя по плачу, вероятно. Изнасилование еще не конец света. Женщины иногда выдерживают и не такое.

– До чего же ты бессердечный!

– Просто я реально смотрю на вещи. И тебе советую то же самое. Смирись, Бренна, ничего тут не поделать. «Морской лев» захвачен пиратами, и когда все будет кончено, в живых останутся только женщины и рабы.

– А Скроггинс? – возразила она. – И… и кок. Скроггинс, конечно, поможет нам. Он…

– Скроггинс мертв, Бренна. Его задушили. Последнее, что я видел, как они выбивали его золотые зубы.

Бренну затошнило.

– Не верю. Не верю! Неправда! – Она осеклась. В живых останутся только женщины и рабы.

– Но, Кейн, а ты? Что будет с тобой? Впрочем, она уже знала ответ.

– Меня убьют.

– Убьют?

Сердце болезненно сжалось. Бренна не смогла перевести дыхание.

– Нет! Как спокойно ты это говоришь! Словно… словно совершенно бессилен!

– А что прикажешь делать? Повторяю, Бренна, я реалист. Ты сама видела, как легко они нас одолели. Их, должно быть, не меньше сотни. Хочешь, чтобы я упал на колени и умолял сохранить мне жизнь? Я готов умереть, Бренна, хотя, конечно, желал бы себе другой смерти и постарался бы прежде обелить свое имя… и сделать… многое еще сделать… Но приходится смириться со своей участью. Не волнуйся за меня, Бренна. Перед тобой вся жизнь. Иди вперед не оглядываясь.

«Без тебя жизнь мне ни к чему!» – хотелось ей вскрикнуть. Но Бренна молчала, неожиданно поняв, что Кейн сдался. Сдался, несмотря на бурлившую в нем энергию и готовность действовать.

Но она ему не позволит! Кровь Бренны вскипела в жилах. Она еще не готова умирать.

– Я не собираюсь прожить остаток дней своих без тебя, – вспыхнула девушка. – И думаю, что ничего еще не кончено. Мы должны найти способ сбежать!

– Нет. Скоро пираты придут и спросят, где золото и ценности. Поэтому они до сих пор и щадили меня. Я буду молчать, но они пытками заставят меня развязать язык, а потом прикончат. Тебя же возьмут в плен и отвезут на остров. И потребуют выкуп.

– Выкуп? Но кто заплатит за меня?

– Тоби Ринн, готов побиться об заклад. Ты должна упомянуть его имя, чтобы нагнать на них страху. Объясни, что он заплатит сколько угодно за твое освобождение, но если они хоть пальцем до тебя дотронутся, ответят перед ним. Не волнуйся, они близко не подойдут к женщине Ринна. По крайней мере ты останешься в живых.

– Но я не в силах упомянуть имя Тоби…

– Маленькая дурочка, пойми же, иначе нельзя! Без этого тебе не выжить!

Бренна уже была готова вспылить, но внезапно дверь распахнулась и раздались тяжелые шаги.

– Ну и что у нас тут? Красавец капитан и прекрасная дама, да еще в столь вынужденной близости?

Незнакомец говорил с сильным испанским акцентом. Повелительный голос… Должно быть, это предводитель пиратов. Высокий, словно излучающий чувственность мужчина. Курчавая черная борода тщательно расчесана, голубой фрак обтягивает широкие плечи. Под ним Бренна разглядела парчовый жилет, рубашку с жабо и ослепительно белый галстук. На пальцах блестели бриллианты, из жилетного карманчика свешивалась толстая цепь для часов. Карие глаза смотрели на нее почти весело, полные губы чуть улыбались. Если бы они встретились в гостиной, Бренна, несомненно, нашла бы его привлекательным.

Неужели этот человек пират? Невероятно. Но, возможно, он умнее и милосерднее, нежели остальные? Пусть Кейн отрешился от борьбы, она не отступит.

– Пожалуйста, – умоляюще прошептала она, – пожалуйста, не могли бы вы развязать нас?

Пират скользнул по ней беззастенчивым взглядом, и Бренна впервые застыдилась собственного вида. Лиф платья разорван и обнажает кремовую кожу грудей. Волосы в беспорядке падают на плечи.

– Меня зовут Гаспарилья, – сказал предводитель. – Но что заставляет вас думать, будто я соглашусь освободить заодно с вами и этого джентльмена?

Он продолжал усмехаться, сложив руки на груди и легонько раскачиваясь на каблуках. Этот человек напоминал молодых денди, которых Бренна часто встречала в доме тети Ровены – такие же манеры и костюм. Сам он, конечно, не убивает – старается не пачкать рук и предоставляет грязную работу другим. Однако от этого не стал менее опасным.

– Потому что получите определенную выгоду, – быстро ответила она.

– Выгоду? Я, как вы успели заметить, отнюдь не питаю отвращения ко всему, что приносит прибыль. Но что вы предлагаете, дорогая? Какая польза мне от вас и капитана?

Бренна ослепительно улыбнулась, хотя сердце билось, как у пойманного кролика. Но придется все выдержать до конца, если она хочет спасти себя и любимого.

– Разрежьте эту ужасную веревку, и мы поговорим, – кокетливо произнесла она. – Пол такой твердый! А я… я хотела бы разглядеть вас получше.

Гаспарилья долго оценивающе рассматривал ее, прежде чем выхватить из-за пояса длинный кинжал и перерезать веревки. Бренна, дрожа от усталости и страха, с трудом поднялась на ноги. Запястья и щиколотки затекли и тупо ныли.

– Спасибо, – прошептала она. – Вы не представляете, как я напугана!

– Сочувствую, сеньора.

Он подошел ближе, и Бренна молча позволила пожирать взглядом ее груди, распирающие обрывки ткани.

– Я уверена, что вы связали капитана Фэрфилда по одной причине – желая узнать, где хранится золото.

– Совершенно верно, сеньора.

– Боюсь, что возникли небольшие трудности. – Она услышала, как Кейн мгновенно встрепенулся. – Видите ли, капитан Фэрфилд человек жадный, но в храбрости ему не откажешь. Вряд ли он признается, где тайник, даже… даже если обстоятельства будут не в его пользу. – Она облизнула губы.

– Ну, это мы еще посмотрим.

Однако Гаспарилья задумчиво воззрился на Кейна, который ответил ему непроницаемым взглядом.

– Капитан Фэрфилд ничего не скажет, поскольку надеется сохранить деньги. Но я постараюсь развязать ему язык, – прошептала Бренна. – При условии, конечно, что вы освободите нас обоих. Видите ли, капитан Фэрфилд уже убил многих и одного совсем недавно, на дуэли. Он, кроме того, владелец более чем сотни кораблей, – беззастенчиво солгала девушка. – Что, если вы станете компаньонами? Вы быстро разбогатели бы. Фэрфилд даже поможет вам сбыть товары в Новом Орлеане. Он весьма могущественный человек в этом городе, гораздо влиятельнее Тоби Ринна, и его услуги обойдутся вам куда дешевле.

При упоминании Тоби негодяй кивнул, и по спине девушки прошел ледяной озноб. Значит, Кейн был прав! Тоби действительно замешан в кровавых преступлениях! Но сейчас не время думать об этом. Самое главное, чтобы Гаспарилья не потерял интереса к предполагаемой сделке.

Бренна обвила руками шею пирата и припала к его груди.

– Естественно, – шепнула она ему на ухо, – он захочет как-нибудь вывернуться и все оставить себе. Но думаю, что смогу убедить его заключить с вами союз. Вы прекрасно сможете договориться и работать вместе…

– Я предпочитаю действовать в одиночку.

– Неужели вы не понимаете своей пользы.

И Бренна, поражаясь себе, чуть качнула бедрами, словно случайно прижавшись к нему теснее.

– Я не тороплю вас, обдумайте все хорошенько. Ну а пока, если решите освободить капитана Фэрфилда, я постараюсь узнать, где лежит золото, и сообщу вам.

– Не имею ни малейшего намерения освобождать капитана Фэрфилда, – проворчал Гаспарилья. Сердце Бренны упало. И тут… она просто не могла поверить, что такое происходит с ней – пират задрал ее юбку и сунул руку между бедер.

Бренна сдержала крик и не отпрянула.

– Надеюсь, – тихо сказала она, – вы поймете, что не ошиблись. А я… деньги мне тоже пригодились бы. Я слишком люблю дорогие наряды и драгоценности.

Поверил ли он ей? Бренна не знала. Но пират все еще шарил у нее под платьем, и пальцы, пробравшиеся сквозь преграду нижних юбок и панталон, нырнули во влажные теплые глубины ее женственности и стали легонько поглаживать… ласкать… раздувая крохотный огонек наслаждения. Бренна почти против воли оттолкнула Гаспарилью.

– Но почему? – пробормотал тот. – Я ведь нравлюсь вам, правда? Вы нисколько не притворяетесь. И хотели бы узнать меня получше, не так ли?

– Я… я не знаю.

Кровь бросилась ей в лицо. Она особенно остро сознавала присутствие Кейна, все еще лежавшего связанным у ее ног.

– Я не скажу ему, где золото, – резко бросил Кейн, – так что не трудись, дорогая Бренна, твои хитрости здесь не пройдут. Я тоже предпочитаю работать в одиночку. И через несколько лет стану безраздельно властвовать в этих водах.

Бренна облегченно вздохнула. Значит, Кейн разгадал ее планы и готов ей подыграть. Он не станет покорно ждать смерти!

– Доверься мне, – шепнула она Гаспарилье и быстро нагнулась к Кейну, делая вид, что убеждает его.

Кейн немного помолчал.

– Наклонись поближе, – велел он наконец. Бренна немедленно послушалась. – Под полом у койки спрятано золото сеньора Транкило на десять тысяч долларов. В трюме, кроме того, десять бочонков кубинского рома на случай, если они его еще не отыскали. И… желаю удачи, моя дикая кошечка. Говори обо мне что хочешь – будто я жаден и жесток, но только постарайся спастись. Делай что угодно, лишь бы выжить. Ты понимаешь, что я имею в виду? Ты понимаешь, что я имею в виду.

Он говорил так тихо, что Бренна засомневалась, правильно ли расслышала последние слова.

Гаспарилья наблюдал за ними, с любопытством склонив голову к плечу. Бренна быстро вскочила, чувствуя его откровенный взгляд. Он словно раздевал ее глазами.

Но как бы пират ни хотел завладеть ее телом, жажда денег пересилила.

– Теперь я знаю, где золото, – объявила она.

Они снова остались вдвоем в каюте. Бренну связали спина к спине с Кейном, словно никакого разговора не было. Гаспарилья с помощью своих людей поднял доски и вытащил мешок с золотом сеньора Транкило, а потом отправился на поиски рома. Бренна очень надеялась, что с Глори все в порядке – они, конечно, поймут, как дорого стоит негритянка, и не причинят ей зла. Колин больше не издала ни единого звука: очевидно, ее оттащили на палубу. Оставалось молиться и уповать, что она еще жива.

– Ну что же, – дрожащим голоском пробормотала Бренна, – пока нас не убили. Хоть отсрочки удалось добиться.

– А золото все же украдено.

– Конечно! – рассердилась Бренна. – Жалуешься, что я открыла им, где оно? Что важнее, золото или жизнь?

– Жизнь, конечно, – кивнул Кейн и, помолчав, добавил: – Но я боюсь, Бренна, что все твои старания напрасны. Попробовать, разумеется, стоило, но ты его не убедила.

Бренна закусила губу, чувствуя, как ее оставляет вновь обретенная уверенность.

Больше говорить было не о чем. Они сидели молча, не пытаясь освободиться от врезавшихся в запястья веревок, настороженно прислушиваясь к малейшему шуму.

Во всех уголках судна раздавались крики, топот ног. Пираты, должно быть, обыскивают «Морского льва» в поисках добычи. Нашли ли они ром? И где Глори? Возможно, истерзанная и изнасилованная, как и Колин, лежит на палубе?

Ее невеселые мысли нарушил голос Кейна.

– Послушай меня, Бренна, тебе лучше во всем покоряться желаниям Гаспарильи. Он кажется достаточно дружелюбным и выглядит почище, чем весь остальной сброд, но, поверь, ничем от них не отличается. Я видел таких, как он, на Гран-Терр. Гаспарилья не остановится перед любой жестокостью и находит наслаждение в насилии. Ему нравится такая жизнь, Бренна, пойми.

Бренна представила красавца Гаспарилью, его черную кудрявую бороду и полные мягкие губы. Тяжелый нож, который он вытащил из-за пояса. Откровенно ощупывающий взгляд. Да… такой способен на все.

– Я ведь нравлюсь вам… вы не притворяетесь… Неужели это правда?

Бренна вздрогнула и закрыла глаза.

Глава 26

Пираты вытащили Бренну и Кейна на палубу и втолкнули в маленькую шлюпку. Туда же бесцеремонно бросили Колин. Лицо ее распухло от слез, испачканное платье было разорвано, грязные волосы висели сальными прядями. Она бормотала молитвы, перемежая их проклятиями. Бренна сочувственно коснулась ее плеча, но Колин разъяренно стряхнула руку девушки.

Рабов разместили во второй шлюпке. Среди них оказалась Глори. Лицо девушки было искажено страхом, но она казалась невредимой, к немалой радости Бренны.

Двое людей Гаспарильи быстро гребли к острову, заросшему пальмами. Широкая полоса прибрежного песка ослепительно сверкала на солнце. Бренна брезгливо смотрела на пиратов. От обоих исходила отвратительная вонь, будто они вот уже несколько месяцев не мылись. Каждый раз, когда ветер, дувший в лицо, прижимал к телу платье Бренны, в их глазах вспыхивала похоть, и девушка умирала от страха. Пиратов больше сотни, и если они захотят изнасиловать ее…

«Но этого не будет, – убеждала она себя. – Я под защитой Гаспарильи. Не нужно терять мужества».

– Куда нас везут? – тихо спросила Бренна Кейна.

– На остров. Их логово именно там, и, возможно, они даже не поленились сколотить частокол. В этих пещерах легко укрыть любое судно. Они, вероятно, питаются тем, что найдут на разграбленных кораблях, поскольку слишком ленивы, чтобы ловить рыбу.

Пираты, не бросая весел, начали подозрительно поглядывать на пленников.

– Как, по-твоему, они понимают английский? – спросила Бренна.

– Не знаю. Но лучше помолчим, не стоит их раздражать.

Бренна внезапно вспомнила, что не обо всем еще расспросила. Она должна знать, как бы это ни было опасно.

– Кейн, команда… матросы… что с ними сталось? Не может быть, чтобы все они… – Она осеклась и с трудом подавила крик при виде красноречивого лица Кейна. Люди погибли, все до одного. В живых остались только она, Кейн, Глори, Колин и одиннадцать рабов.

Рядом с островом море было совсем мелким, со множеством песчаных отмелей. Берег оказался пологим и широким, усеянным миллионами раковин и трупиками морских животных, от которых исходил резкий неприятный запах. В воздухе носились чайки; самые любопытные сидели на краю воды. Пираты втащили шлюпку в пещеру, и один из них грубо подтолкнул Бренну и знаком приказал выбираться из лодки.

Бренна неуклюже встала, с трудом сохраняя равновесие – руки до сих пор были связаны за спиной. Пират снова толкнул ее, и девушка упала на колени в мягкий песок. Оглянувшись, она увидела, как двое пиратов выбросили из лодки Колин, швырнув ее лицом вниз прямо на битые раковины.

– Пожалуйста, развяжите меня, – попросила Бренна, с трудом шевельнув руками.

Тот из пиратов, что был повыше, жадно уставился на нее, облизывая губы. В спутанной грязной бороде застряли остатки пищи и соли.

– Пожалуйста.

Она робко улыбнулась. Пират поколебался, но все же разрезал веревки.

– Спасибо, – поблагодарила Бренна и поспешно нагнулась, чтобы помочь Колин встать – та не делала никаких усилий подняться самостоятельно. Безвольно обмякшее тело было таким тяжелым, что Бренне пришлось приложить немало усилий, чтобы поставить ее на ноги.

– Колин, – пропыхтела она, – тебе придется идти самой. Я не могу тебя тащить.

Она уже хотела обратиться к Кейну, но пират показал на деревья, обрамлявшие берег. Кейна, по всей видимости, не собирались вести вместе с ними.

– Кейн! – в ужасе вскрикнула она, оборачиваясь к нему.

– Не беспокойся, Бренна, – невозмутимо откликнулся Кейн. – Меня освободят после беседы с Гаспарильей. Иди с этими людьми. Я слышал, что Гаспарилья защищает пленниц и даже велел обнести все частоколом. И… и позаботься о Колин, хорошо? Я тревожусь за нее.

«Очень трогательно! А как же насчет меня?» – возмущенно подумала Бренна, но как только второй пират опять толкнул ее, гнев девушки сразу же исчез. Взяв Колин за руку, Бренна потащила ее за собой. Обе ковыляли, то и дело, спотыкаясь о горы пустых раковин. Впереди среди деревьев виднелись грубо сколоченные из досок хижины. Рядом стояли загоны для свиней, коров и кур.

– Нет… – пробормотала Колин. – Нет… пусть держатся подальше от меня… пожалуйста…

Бирюзовое платье Колин было окончательно погублено. Под глазами круги, лицо белое и отекшее, даже роскошные волосы потускнели и свисают неопрятными прядями. Теперь она совсем не походила на ту полную жизни и энергии женщину, так соблазнительно улыбавшуюся Кейну.

– Возьми себя в руки, Колин, – умоляюще прошептала Бренна. – Все будет хорошо.

Жилище женщин находилось на маленькой полянке, вырубленной прямо в джунглях. Забор из затесанных конусом бревен окружал низкое длинное здание, крытое пальмовыми листьями. Тростниковые стены были тоже перевиты пальмовыми листьями, и сквозь дыры виднелись пальмовые циновки и одеяла из грубой шерсти, разбросанные на полу. Перед хижиной сидели несколько женщин в грязных лохмотьях. С надеждой оглядев вновь прибывших, они разразились бурным потоком испанских фраз. Некоторые даже отбросили недоплетенные циновки и вскочили.

Бренна замедлила шаг, но пират повелительно указал на калитку. Девушка поспешно вошла во двор, не выпуская ладони Колин. Та, словно парализованная, растеряв волю и силы, тупо повиновалась. Через несколько мгновений калитка снова распахнулась, пропуская Глори. Девушка испуганно оглядывалась по сторонам.

– Глори… о, Глори!

Бренна обняла рабыню, чувствуя совершенно неуместную радость при виде подруги.

– Брен-на… – пролепетала та трясущимися губами.

– Не волнуйся, Глори, все будет хорошо, обещаю, – утешала Бренна, скрывая собственные страхи и сомнения.

Из-за забора послышался кашель, и Бренна поняла, что это, должно быть, стражник. Приближаясь к лачуге, она заметила сквозь деревья блеск воды – остров, наверное, длинный и узкий, и до другого берега рукой подать.

День тянулся нескончаемо, жаркий и душный; солнце нещадно палило. Испанки, почти все ровесницы Бренны или немного помоложе, были весьма дружелюбны, но могли общаться с новыми пленницами только жестами. Откуда они? Из Мексики? Или Кубы? Тщетно Бренна уговаривала Колин перевести их ответы; та была погружена в пропасть непреходящего кошмара, сродни безумию, и сидела, уставясь пустыми глазами в пространство.

Посреди двора под треногой, на которой стоял горшок, горел огонь; одна из испанок чистила рыбу на обед, другая раскалывала кокосовые орехи. Бренна знаками предложила свою помощь, и девушка показала, как завертывать рыбу в пальмовые листья и класть на угли.

Сначала Бренне казалось, что она не сможет проглотить ни крошки, но Глори решительно сунула ей в руку рыбу и показала на рот. И лишь потом стала есть сама, методически прожевывая каждый кусок, словно вынуждая себя проделывать тяжелую работу, необходимую, чтобы выжить. Приглядевшись к Глори, Бренна заметила на ее щеках высохшие разводы – следы слез. Платье было разорвано под мышками; вероятнее всего, Глори тоже изнасиловали.

Какая участь им уготована? Глори продадут в рабство. Ее и Колин станут держать в плену, пока не будет заплачен выкуп – если кто-нибудь согласится на это. Ну а пока они во власти Гаспарильи и его шайки.

Хуже всего, конечно, ожидание. Откуда-то доносились неистовый пьяный смех, безумные крики и выстрелы – должно быть, пираты праздновали победу. Заметив, что испанки мрачно перешептываются, Бренна сжалась от страха. Пираты захватили десять бочонков рома! Она припомнила взгляды, которые бросали на нее те двое в лодке. Хорошо еще, что она не там, среди перепившихся негодяев!

А Кейн? Пираты способны на что угодно, а он в их руках.

Снова выстрел, потом другой. Вопли становились все громче. Жив ли Кейн? И что происходит?

Солнце поднялось выше в раскаленном небе. Еще один выстрел и крик боли. Неужели это Кейн?

Бренна похолодела. На другом конце двора одна из девушек стояла на коленях, перебирая самодельные четки из раковин. Бренна тоже принялась молиться, закрыв глаза и взывая к Богу. Но в памяти упорно всплывало лицо Кейна, веселое, улыбающееся, самоуверенное.

– Господи милостивый, – попросила она, – пожалуйста, помоги ему! Я так его люблю!

Неожиданно раздавшийся стук заставил ее поднять голову. Калитка открылась, и Бренна увидела Гаспарилью. Он был так широк в плечах, что почти заполнил проем. Пират оглядел двор, будто разыскивая кого-то. Бренна застыла, по-детски надеясь, что если она не шевельнется, он ее не увидит.

Гаспарилья жестом подозвал ее. Девушка медленно поднялась, со стыдом вспомнив о разорванном корсаже. Она несколько раз падала, и прореха увеличилась еще больше, полностью открыв верхнюю часть груди. Бренна медленно направилась к пирату, прикрываясь ладонями.

– Мисс Лохлан, буду польщен, если вы согласитесь провести немного времени в моем обществе.

Должно быть, пират учился английскому у настоящего джентльмена, поскольку, несмотря на сильный испанский акцент, обратился к ней так учтиво и обходительно, словно оба сидели в модно обставленной гостиной новоорлеанского дома. Бренна едва подавила безумный смех. Мало того, он еще успел переодеться и теперь красовался в светло-зеленом фраке с перламутровыми пуговицами и высоких начищенных сапогах. Встретить щеголя в джунглях Флориды? Нет, с ней сейчас начнется истерика!

Сверхъестественным усилием воли взяв себя в руки, девушка направилась к пирату, стараясь не замечать его горящего взора.

Он повторил приглашение.

– Хотите, чтобы я пошла с вами? – с деланной беспечностью осведомилась девушка.

– Да, и могу я называть вас Бренна? Прелестное имя и так подходит его владелице! Вы слишком прекрасны, чтобы принадлежать американцу.

Гаспарилья улыбнулся, показав белые ровные зубы, немного испорченные прогалом между двумя передними. Борода была недавно расчесана, усы нафабрены. Он повел ее к бревенчатому строению под пальмовой крышей, принимая как должное ее покорность.

– Я… не знала, что у вас такой большой лагерь, – сказала она первое, что пришло в голову.

– Да, немаленький. А вот и мой скромный приют. Я также принимаю в нем гостей, – шепнул он, многозначительно стиснув руку девушки и прижимаясь плечом к ее груди. Бренна не смогла совладать с собой. Она должна знать… Однако ей не хотелось показаться чересчур назойливой.

– Скажите, вы убедили капитана Фэрфилда стать вашим союзником?

– Мы еще не успели ни о чем договориться. Но он жив, если это вас интересует. Мы подвергли его… небольшому испытанию. Чтобы проверить, Действительно ли он так храбр.

Бренна вспомнила мушкетную пальбу, крик боли и едва не задохнулась от ужаса. Но нельзя позволить, чтобы Гаспарилья это заметил!

– В самом деле? – холодно спросила она. Пират не сводил с нее пристального взгляда.

– Хотите узнать, выдержал ли он испытание? Счастлив сообщить вам, что это именно так. Он жив и здоров. Правда, один из моих людей ранен. Вы были правы, мисс Лохлан. Ваш капитан Фэрфилд весьма опытный дуэлянт.

Дуэль! Они вынудили его драться. Но Кейн жив! Ей хотелось заплакать от радости.

– Но довольно о пустяках! – воскликнул Гаспарилья. – Я хочу показать вам мое жилище. Конечно, оно не столь роскошно, как дома в Новом Орлеане, но весьма удобно и хорошо обставлено. Уверен, вам понравится.

Он гостеприимно распахнул двери. После беспощадно-яркого солнца комната казалась темной. Но Гаспарилья не преувеличивал – обстановка была смехотворно пышной: полы застелены бухарскими коврами, яркие краски которых резали глаз. Даже на стенах висели ковры, как в арабском шатре, и повсюду – тяжелая резная мебель, заставленная безделушками, изящными вазами, хрусталем и английским костяным фарфором. Бренна содрогнулась. Сколько жизней было погублено, чтобы Гаспарилья мог любоваться дорогими вещицами?!

– Вам нравится? – спросил он с таким детским восторгом, что она не преминула польстить.

– После убогой хижины очутиться… здесь, словно в другом мире! – воскликнула она, почти не покривив душой. – Правда, и женщины неплохо устроены.

– Рад, что вы остались довольны нашим обхождением. Я бы расстроился, будь это иначе.

Он обнял ее за талию и повел в дальний угол, где стояла огромная кровать с покрывалом и балдахином из зеленого бархата. Полог от комаров был откинут. На столике стояла бутылка кубинского рома и два бокала тонкого стекла.

Бренна отпрянула.

– Пожалуй, не стоит…

Но Гаспарилья улыбнулся, не обращая внимания на робкие протесты. Рука скользнула по спине, сжала упругие ягодицы.

– Нет, нет, я не думала…

Бренна замолчала, злясь на себя за беспомощные мольбы. Чего она ожидала, в конце концов?! Колин и Глори были бесчеловечно изнасилованы этими людьми, так что ей, можно сказать, повезло. И Кейн велел покориться обстоятельствам.

Кейн. Он пока жив, но сколько еще ему удастся просуществовать в разбойничьем логове, обитатели которого, дикие звери, забавляются мучениями жертвы, прежде чем ее прикончить? Если она рассердит Гаспарилью, откажет ему, что тогда случится?

Пират взял со стола бутылку и, наполнив ромом бокалы, протянул один Бренне.

– Выпейте немного рома – это лучший сорт.

Бренна, давясь, проглотила приторно-сладкую жидкость, и тотчас по телу разлилось тепло, а в животе стало горячо.

– Сразу почувствовали себя лучше, не так ли? Женщинам полезно спиртное – оно веселит их и освобождает от укоров совести.

Пират притянул ее к себе и, целуя, увлек к постели.

– Разденься, – попросил он, тяжело дыша. – Мне нравится смотреть на это.

Бренна закрыла глаза. Сердце бешено колотилось.

– Я… я вряд ли смогу…

– Конечно, сможешь. Я ведь пришелся тебе по душе, верно? И ты мне нравишься. Кроме того, тебе будет не так жарко! И… – Лицо Гаспарильи мгновенно окаменело. – И, сама знаешь, у тебя нет выхода. Помни, твой дружок все еще у меня в руках…

Он был прав. Выхода нет. Бренна принялась медленно, неуклюже возиться с пуговицами на спине. Гаспарилья не предложил помочь – просто стоял, раскачиваясь на каблуках, и поглаживал бороду. Она всего лишь однажды осмелилась взглянуть на него, но тут же опустила глаза.

Наконец все пуговицы были расстегнуты. Платье соскользнуло с бедер. Бренна поспешно стянула нижние юбки, корсет, сорочку и панталоны, швыряя одежду на пол беспорядочной грудой, и встала перед Гаспарильей.

– Красавица, – выдохнул он и медленно, словно к нежным лепесткам цветка, прикоснулся к груди и сжал двумя пальцами сосок. Бренна тихо охнула.

– Тебе приятно, не правда ли?

– Я… нет… не знаю…

Бренна была испугана, ужасно испугана мягкой настойчивостью этого человека, его способностью доставить наслаждение против ее воли. Раньше только Кейн мог дарить ей экстаз. Ни один человек не делал этого раньше… ни один…

– Тебе лучше лечь.

– Не могу. О, прошу вас! – Слова сорвались с языка, прежде чем Бренна успела совладать с собой.

– Не заставляй меня применять силу. И не стоит бояться, маленькая пичужка. Я всего лишь мужчина, а не чудовище. И не причиню тебе боли. Я буду только любить тебя. Что в этом плохого?

Бренна не ответила.

– Ложись, – повторил он.

Девушка молча повиновалась. Сердце билось так быстро, что она не могла дышать. Бренна лежала на бархатном покрывале, слыша шелест снимаемой одежды, и пыталась представить, как выглядит его массивное мускулистое тело. Она знала, он совсем рядом, но боялась взглянуть.

– Открой глаза, – приказал Гаспарилья.

Бренна оказалась права – густые темные волосы покрывали его грудь, плоский живот, островок внизу живота, из которого поднимался огромный, налившийся кровью ствол…

– Прикоснись ко мне!

Бренна медленно сомкнула дрожащие пальцы вокруг набухшей плоти, горячей и твердой.

– У нас целая ночь впереди, и никто нас не потревожит. Нечасто мне выпадает удача любить такую женщину, как ты, и я обещаю подарить тебе неземное блаженство.

Вся ночь!

Бренна едва не обезумела от страха, но где-то в глубине ее существа вспыхнула крохотная искорка. Позор… какой позор… Но тело, жалкая оболочка, предало ее. Тело вынудило изменить Кейну, и она ничего не может с собой поделать.

* * *

Бренна не знала, сколько прошло времени. Тьма окутала землю, и тишину изредка нарушали лишь пьяные крики пиратов. Гаспарилья овладел ею три раза. Или четыре? Она потеряла счет в тумане опьянения. От выпитого рома кружилась голова и подташнивало. Гаспарилья едва ли не силой вливал золотистый напиток ей в горло, смеясь, когда густая жидкость капала на груди.

– Я осушу их поцелуями, – прошептал он, припадая губами к упругим холмикам.

Пират оказался невероятно искусным любовником, и под его ласками каждая частичка тела загоралась пламенем наслаждения. Однако Бренну не оставляла мысль, что во всем происходящем было нечто расчетливое и холодное. И хотя Гаспарилья почти обожествлял ее тело, Бренна ощущала, что сама она ему совершенно безразлична. Ее чувства, разум, душа ничего для него не значили.

И теперь он снова вонзался в нее, гигантский стальной ствол наполнял Бренну, исторгавшую невольные стоны страсти. Но она с отчаянием думала о том, что с Кейном все было по-другому. Сливаясь в объятиях, они тоже испытывали наслаждение, но становились при этом единым целым, трепеща в экстазе соития.

И хотя приближающийся миг освобождения уносил ее в бушующем водовороте, один неотступный вопрос преследовал ее: где сейчас Кейн?

Гаспарилья наконец заснул. На столе валялась пустая бутылка, а сам хозяин растянулся на постели, громко храпя. В мерцающем свете свечи его огромное тело казалось горой обнаженной плоти. Бренна осторожно села и, соскользнув на пол, поспешно стала одеваться, жалея, что не может вымыться – его запах пропитал ее насквозь.

Она как раз натягивала платье, когда у двери послышался какой-то шум. На пороге появился один из пиратов – белки глаз и зубы сверкали в темноте. Как долго он здесь сторожил? Что видел?

Бренна отступила к кровати.

– Идем со мной. Я отведу тебя к остальным женщинам.

Он говорил на вульгарном французском, жаргоне трущоб и сточных канав, и почему-то Бренна испугалась его гораздо больше, чем Гаспарилью.

– Нет, я подожду здесь.

– Идем. – Он шагнул ближе и взял ее за руку. – Ему не понравится, если ты будешь здесь, когда он проснется. Он не любит видеть женщин у себя в постели по утрам.

– Вот как?

Но пришлось подчиниться – пират больно стискивал ей руку, а за поясом поблескивал кинжал. Оставалось надеяться, что он посчитает ее женщиной Гаспарильи и не тронет. Но если тоже попытается изнасиловать ее…

К счастью, все обошлось. Он осторожно провел ее среди валяющихся на песке пиратов, словно уже не раз проделывал это. У калитки дома, где жили женщины, он что-то коротко сказал стражнику, который молча втолкнул ее во двор. Здесь царила тьма, лишь угасающие угли в костре едва мерцали. Бренна обнаружила Глори и Колин в дальнем углу. Обе, прижавшись друг к другу, мирно спали. Бренна не нашла одеяло и легла прямо на пальмовую циновку. Несмотря на москитов, измученная девушка заснула почти мгновенно. Закрывая глаза, она подумала, что могла бы проспать много дней подряд. Недель…

Бренна проспала четыре часа. Было еще совсем темно, когда кто-то тряхнул ее за плечо. Бренна пошевелилась, застонала, оттолкнула назойливую руку.

– Черт возьми, Бренна, да просыпайся же! – резко приказал незнакомец.

Девушка мгновенно подскочила.

– Кейн! Где… как ты сюда попал?! Ты не ранен? – Она тихо заплакала, слепо протягивая к нему руки.

– Ш-ш-ш! Сейчас не время реветь! Нужно выбираться отсюда!

Действие рома еще не прошло, и голова, казалось, была набита ватой. Бренна потерла виски, стараясь прийти в себя.

– Но как? Их здесь больше сотни! Они…

– Попробуем. Ну же, вперед! Да побыстрее! – Он рывком поднял ее на ноги и потянул к калитке.

– Но как же остальные? Колин, Глори, испанские девушки? Мы не можем их оставить.

– Не будь дурой. Двое всегда сумеют ускользнуть. Но зачем нам десяток беспомощных женщин, одна из которых к тому же тронулась? Это невозможно. Мы пошлем за ними военное судно. Уверяю тебя, с ними ничего не случится.

– Нет, – твердо отказалась она. – Я не брошу их. И не уйду без Глори! А Колин… мы просто не имеем права ее оставить.

– Бренна, – настойчиво повторил Кейн, – у нас очень мало времени. Я убил стражника. Остальные так пьяны, что ничего не сознают. Но что если кто-то проснется? Нужно как можно скорее выбираться отсюда.

– Нет. Либо возьмем всех, либо я остаюсь.

– Бренна, да пойми же! Сколько твердить?..

– А я повторяю, что не брошу их в беде.

– Ладно, – сдался он, – буди их. Но ради Бога, не мешкай.

Глава 27

Луна, наполовину скрытая облаками, висела совсем низко над землей. С моря дул влажный соленый ветерок, приносивший запах водорослей. Именно такие ночи Бренна любила больше всего. Ей так хотелось пройтись по берегу, послушать шум прибоя, накатывающего на песок.

Как странно, что, несмотря на опасность, она все еще жаждет насладиться красотой ночи!

Кейн знаками и едва слышными приказами заставил их направиться к дальнему концу острова. Женщины торопливо продирались сквозь заросли карликовых пальм и тропических растений. Острые листья и сучья били по лицу, рвали одежду.

Бренна, стиснув руку Колин, немилосердно тащила ее вперед. Следом шли Глори и остальные. Одна из девушек споткнулась о ползучий корень и, упав, заплакала от боли, громко жалуясь по-испански. Но ее подняли и, подхватив под руки, почти понесли. Несчастные бежали, подгоняемые необходимостью уйти как можно дальше, прежде чем пираты проснутся и обнаружат их исчезновение.

Бренна заметила, что Кейн вооружился пистолетом и заткнул за пояс короткую изогнутую саблю. В своей белой, разорванной в нескольких местах сорочке он сам походил на пирата. Внезапно он остановился, жестом велев остальным последовать его примеру. Всего в нескольких милях виднелись темные берега Флориды.

– Смотрите, – прошептал Кейн, – как я и думал, их корабли стоят вон там.

Бренна всмотрелась в пляшущие на волнах пятна лунного света. Действительно, на воде покачивались черные силуэты кораблей.

– К счастью, они успели вытащить шлюпку на песок, – облегченно сообщил Кейн. – Она нам пригодится, но самое опасное еще впереди. Бренна, на судах могут быть оставлены вахтенные. Кроме того, необходимо такое, которым мы могли бы управлять. Пытаться сбежать на «Морском льве» – чистое самоубийство, у нас не хватит людей.

Бренна глубоко вздохнула, отгоняя страшные мысли. Кейн что-то объяснил по-испански, и девушка с четками из раковин быстро кивнула.

– Я велел им подождать, – сказал он Бренне. – Пойдем. Придется подплыть поближе и посмотреть, что мы сможем найти. Держи пистолет, но, ради Бога, не стреляй без крайней необходимости. Не хватало еще разбудить этих негодяев. Если придется, я буду драться саблей.

Они столкнули маленькую лодку в воду. Бренна при этом умудрилась промочить ноги и подол платья. Она неуклюже взобралась в шлюпку. Кейн сел на весла.

– Предупреди, если заметишь что-то, – прошептал он. – Остается надеяться, что вахтенные не выдержали соблазна и пробрались на берег, чтобы тоже отведать рома. Они и с женщинами забавлялись. Гаспарилье в щедрости не откажешь. Но на этот раз он перестарался, поскольку именно одна из них и освободила меня.

Женщины, всегда женщины. Кажется, никто из них не устоит против чар Кейна! Бренна подавила истерический смешок и принялась старательно вглядываться во мрак, нервно прислушиваясь к мягким ударам волн о борта кораблей. Они миновали «Морского льва», выглядевшего покинутым и заброшенным. Палуба была пуста, паруса свернуты. Хорошо, если в темных уголках никто не прячется!

За «Морским львом» показался еще один двухмачтовый кораблик, гораздо меньше и изящнее..

– Прогулочная шхуна! – воскликнул Кейн. – Интересно, где они ее украли! Это наш единственный шанс, Бренна! Она легкая и несет много парусов, и поэтому очень быстроходна! Мы легко их обгоним, особенно если получим фору во времени.

Облака унеслись, и луна залила все серебряным сиянием.

– Кейн, – испуганно охнула Бренна, когда они возвращались на берег, чтобы взять женщин, – я вижу человека! – Она показала на палубу «Морского льва».

Это либо спящий вахтенный, либо неубранный решил наконец Кейн. – Во всяком случае, тревоги он пока не поднимает. И нам некогда смотреть, кто это.

Если он и жалел о потере «Морского льва», то ничем этого не показал.

Пришлось сделать еще два рейса, чтобы перевезти женщин, но наконец все стояли на палубе; ветер трепал волосы и юбки и шелестел в парусах.

Кейн снова заговорил по-испански. Девушка с четками – Бренна уже узнала, что ее зовут Розалией, – наклонила голову и плотно сжала губы.

– Что ты им сказал? – поинтересовалась Бренна.

– Объяснил, что, если мы хотим добраться домой, им предстоит стать моей командой. Всем придется беспрекословно выполнять мои распоряжения. Плавание будет нелегким – я даже не знаю, есть ли на корабле припасы, – но другого выхода у нас нет. До рассвета нужно убраться отсюда как можно дальше, чтобы пираты не увидели наши паруса и не пустились в погоню.

Сердце Бренны упало. Какие из них матросы? Некоторым не исполнилось еще пятнадцати – совсем девочки. А Колин по-прежнему молчит и ни на что не обращает внимания.

– Мы сделаем все, что в наших силах, – заверила она Кейна. – Поскорее говори, что нам делать.

Девушки никогда еще не трудились так тяжело. Они подняли железные якоря, поставили и закрепили паруса, обдирая руки жесткими колючими канатами. Капли пота сбегали по щекам Бренны, падали на грудь. Юбки путались в ногах, и наконец она в отчаянии подняла их и завязала на талии веревкой, подражая испанкам.

Но, как ни странно, их усилия увенчались успехом. Тугие паруса наполнились ветром. Шхуна заскользила по воде. Они плывут! Бренна тихо, торжествующе засмеялась. Она стояла на корме, наблюдая, как исчезает из вида остров.

Им повезло. Дул попутный ветер, и когда они вышли в открытое море, шхуна понеслась вперед, как норовистая лошадь. Позже Кейн терпеливо учил ее различать паруса – стаксель, грот-стаксель и другие, но сейчас она, ничего не ведая о сложной морской науке, знала только, что каким-то чудом они летят по волнам, словно судно превратилось в птицу.

Они разместились в единственных помещениях на корабле – двух тесных грязных каютах. В одной было четыре койки и несколько пропитанных солью коричневых шерстяных одеял, в другой – грубый стол, скамьи, бак для воды и примитивная печь. Везде виднелись следы пребывания пиратов – гниющие объедки, забытые на скамье лохмотья. Все покрывала пленка жира и грязи. Бренна в ужасе всплеснула руками. Что, если на борту нет ни воды, ни еды?

От ларя для припасов дурно пахло. Бренна, затаив дыхание, открыла его. Внутри валялись небольшие мешки с кукурузной мукой, солью и сахаром. Нашлось и четыре каравая высохшего хлеба. В кожаном мехе хранилось около восьми галлонов затхлой воды.

Она вышла на палубу и рассказала Кейну о своей находке. Тот нахмурился.

– Другого я не ожидал. Ну что же, ничего не поделаешь. Главное, мы сбежали от Гаспарильи. И, поколебавшись, спросил: – Кстати, о Гаспарилье… С тобой все обошлось? Он не…

– Все хорошо. – Бренна поспешно отвернулась, чтобы скрыть блестевшие на глазах слезы. Кейн слегка сжал ее руку.

– Пойди раздели хлеб. И оставь что-нибудь для приманки – я нашел несколько удочек и рыболовных крючков. Вам с Глори придется стать рыбаками. И вели Розалии проветрить одеяла – от них воняет пиратами.

Никогда еще время не летело так быстро. Раньше на море Бренна проводила целые недели в вынужденном безделье, теперь же на все заботы не хватало дня. Прежде всего приходилось ловить рыбу. Они забрасывали удочки с кормы и не раз добывали на ужин серебристую макрель.

Кроме того, шхуна была вымыта и вычищена, поскольку Кейн заявил, что не собирается командовать грязным судном, где каждую минуту может вспыхнуть эпидемия. Они поднимали на палубу ведра с морской водой и скребли полы и каюты, пока все не засияло. Кейн объяснил, что снасти находятся в ужасном состоянии, и Бренна старательно училась вязать узлы, сплеснивать тросы, чинить паруса. На загрубевших ладонях появились волдыри, а пальцы покраснели. Она сделала какое-то подобие косынок для себя и Колин из валявшихся в каюте лохмотьев. Кейн утверждал, что чем светлее кожа у женщин, тем легче они подвержены солнечному удару.

К тому же, чтобы не страдать от невыносимой жары, Бренна сняла все нижние юбки, кроме одной, и подтыкала подол под самодельный пояс. Она починила порванный лиф парусной иглой. Каждая пройденная миля была результатом ее усилий, и опьяняющее чувство торжества наполняло ее.

Даже Колин, казалось, немного оправилась, перестала кричать и плакать во сне и помогала скрести палубу, мечтательно глядя в море. И старательно избегала Кейна, словно воспылав к нему внезапной неприязнью.

– Хочешь поскорее очутиться дома, Колин? – как-то спросила ее Бренна.

– Дома? – переспросила девушка так трепетно, что Бренна отвернулась.

Они бросили якорь у маленького испанского поселения, которое Кейн называл Пенсаколой. Он купил воды и свежих припасов, заплатив золотыми монетами, которые, по его словам, украл у одного пирата.

– Большинство прячут свою долю добычи в тайниках, как только ее получат, – объяснил Кейн, – но этот, по-видимому, слишком любил ром и допился до бесчувствия. Когда он проснется, посчитает, что кто-то из приятелей стащил деньги.

Теперь у них были апельсины, ямс, солонина, овсяная мука, сухой горох и пять живых кур в деревянной клетке. Розалия показала Бренне, как печь лепешки и ощипывать кур.

Кейн узнал, что все девушки родом из Мексики и были служанками испанской аристократки, старой дамы с длинным и труднопроизносимым именем, которая плыла на родину, когда Гаспарилья захватил корабль.

– Но что случилось с госпожой? – полюбопытствовала Бренна.

– Розалия сказала, что она была уродливой больной старухой. Возможно, ее бросили за борт акулам. Пираты не любят уродин. Боже!

– Они животные, Бренна. Звери, которые живут лишь для того, чтобы есть, пить, насиловать женщин и убивать. Рано или поздно ты надоела бы Гаспарилье и он прикончил бы тебя. Он уже проделывал такое раньше – я слышал похвальбу его людей. Или хуже того – бросил бы им тебя. На это они и надеялись.

Бренна вздрогнула и отвернулась. Теперь она волновалась только за Глори. Да, из девушки выйдет прекрасная рабыня – сообразительная, услужливая и покорная. Но что если она попадет к жестокому хозяину, который станет ее бить… или… или… Она этого не допустит.

Бренна решила безотлагательно поговорить с Кейном. Возможность предоставилась на следующий вечер после ужина. Кейн стоял за штурвалом. Он давно не брился, и щеки заросли мягкой бородкой. Бренне так хотелось прикоснуться к нему, ощутить, как перекатываются мускулы под гладкой кожей. Но она поспешно сцепила руки за спиной, чтобы удержаться от искушения.

– Кейн, я хочу кое о чем попросить тебя.

– О чем именно? – суховато спросил он.

Последние дни Кейн был неизменно вежлив и холоден с ней. Ее утешало только то, что он точно так же относился к остальным, если не считать Колин, к которой испытывал неприкрытую жалость.

– Это насчет Глори. Я полюбила ее. И она меня тоже. Кейн… ты говорил, что когда между нами все будет кончено, я получу средства, чтобы начать новую жизнь…

– Да? – Он подозрительно прищурился, пронизывая ее настороженным взглядом.

– Мне хотелось бы, чтобы Глори стала частью этой новой жизни. Я… не могу представить, что ее выставят на аукцион и продадут. Она слишком застенчива и полна достоинства, чтобы подвергаться такому обращению.

– Она рабыня, Бренна. Ценная собственность.

– Да, я знаю.

Бренна молча вглядывалась в серо-зеленые волны, разбивающиеся о борта корабля. Она не станет просить – да с Кейном никакие мольбы не помогут. Ни мольбы, ни гневные слова. Он поступит так, как пожелает.

Девушка выжидала.

– Знаешь, ты загорела, как настоящий матрос, – неожиданно заметил Кейн.

– Правда? Ничего не поделаешь, я целыми днями на солнце.

– Будь ты мужчиной, клянусь, из тебя вышел бы хороший моряк.

Он улыбался так нежно и тепло, что сердце девушки забилось сильнее.

– Так и быть, Бренна. Я отдам тебе Глори. Она будет моим прощальным подарком тебе.

Прощальный подарок.

Что-то сжалось в груди. Бренна отвела глаза, чтобы он не увидел, как ей больно.

– Благодарю. Ты очень добр, – тихо сказала она и, повернувшись, помчалась вниз.

Они прибыли в новоорлеанскую гавань серым облачным днем. В воздухе пахло дождем. Бренна совершенно неуместно обрадовалась при виде длинных причалов, у которых покачивались мачты кораблей.

– Наконец-то! – почему-то раздраженно пробормотал Кейн.

Бренна поняла, что неотвязные мысли о Тоби Ринне терзают его. Она коротко кивнула.

– Почему такое кислое лицо? – осведомился он. – Побаиваешься своего дядюшку? Ну так вот, я все обдумал. Тебе ни к чему возвращаться туда, Я дам денег – можешь взять Глори, сесть на речной пароход, отправиться на север и начать все сначала. Там, где никто тебя не знает. И где Ринну тебя не найти.

Она думала об этом последние два дня. Куда уехать, что делать?

– Я все решила, – объявила Бренна. – Поживу немного у дяди, если он меня не выгонит. Пока… пока не узнаю, что будет с тобой.

– Ты о той дуэли? Свидетелях? Но я напишу тебе, – нахмурился Кейн.

– Да, но я хочу быть здесь. Понимаешь, в доме дяди я, возможно, увижусь с Тоби Ринном. А вдруг удастся поговорить с ним и выведать что-то, что поможет тебе оправдаться.

– И ты пойдешь на это? Бренна взглянула ему в глаза.

– Да.

– Но, Бренна, этот человек, должно быть, тебя ненавидит! Ты бросила его, опозорила перед всеми, неужели не помнишь?

– Прекрасно помню и все же хочу остаться. Наверное, я совершаю огромную ошибку, но ничего не поделаешь.

– Почему?

– Потому что я… – беспомощно пробормотала Бренна, пытаясь найти верные слова. – Потому что я считаю тебя невиновным в убийстве Ульрика Ринна. И помогу тебе это доказать. Вот и все.

«И потому что я люблю тебя. Потому что хочу быть рядом, потому что умру, если ты уйдешь из моей жизни».

– Может, ты просто жалеешь, что оставила Ринна?

– Нет! Ничего подобного. Ты думаешь… о… нет, никогда!

Бренна осеклась, вспомнив Гаспарилью. Она многому научилась у пирата. Узнала, что ее тело способно отзываться даже на ласки такого чудовища, человека, которого она не любила. Значит, она может обрести наслаждение в объятиях убийцы. Жгучий стыд наполнил ее.

– Ты дурочка, если думаешь перехитрить Тоби Ринна! – взорвался Кейн, отворачиваясь, так что она не видела его лица. – Я требую, чтобы ты немедленно покинула Новый Орлеан. Не желаю, чтобы Ринн близко подходил к тебе! Запрещаю!

– Ты не имеешь права ничего мне запрещать! – резко бросила девушка. – Я могу жить, где хочу! И предпочитаю вернуться в дом дяди. Какое тебе дело до того, увижусь я с Тоби Ринном или нет?!

Последовало долгое молчание, прерываемое лишь хлопаньем парусов.

– В таком случае, я умываю руки, – холодно произнес Кейн. – Я собираюсь переодеться матросом речного парохода. Их в городе полно, и никто меня не узнает. Если захочешь встретиться со мной, пошли записку в дом Мод Суит. Она позаботится о том, чтобы я ее получил.

– Забирай Глори. Я составлю все необходимые бумаги. Что же касается Колин и остальных девушек, я дам им деньги на проезд. Тебе придется купить всем билеты, поскольку мне будет не до этого.

– Хорошо.

– Я пришлю тебе денег. Отдай немного дяде за свое содержание, это умаслит его. – Он сунул ей в руку несколько золотых монет. – Возьми и это. Поселишь девушек в гостинице.

Их прибытие прошло незамеченным. Кейн в своей рваной рубашке и грязных штанах тотчас же растворился в толпе и исчез. Бренна стояла на пристани вместе с подругами. Они представляли странное зрелище: восемь мексиканок, высокая негритянка с гордой осанкой и Колин, цеплявшаяся за руку Бренны, словно потерявшийся ребенок. Грузчики и матросы молча пожирали их глазами. Женщины подобного сорта частенько встречались на речных судах. Ничего особенного – очередные нищенки прибыли на заработки в большой город.

Оглядевшись, Бренна впервые почувствовала неуверенность. Что она будет с ними делать? Вряд ли дядина доброта простирается настолько, что он предложит всем убежище.

Но тут какой-то ломовик подмигнул ей и поманил пальцем, очевидно, приняв их за шлюх. Бренна поспешно отвернулась и велела девушкам идти за ней. Нужно найти экипаж. И подходящую гостиницу.

Лихорадочно размахивая руками, она остановила древнюю карету, на козлах которой гордо восседал темнокожий мулат. Увидев золотые монеты, он согласился довезти их и даже пообещал нанять еще одну коляску, чтобы все девушки поместились. Мулат, кроме того, знал дешевую неплохую гостиницу. Конечно, девушкам придется спать в одной комнате, зато готовят там хорошо, порции большие, а клопов почти нет. Чего еще можно пожелать?!

Они смущенно прощались в тесном темном вестибюле гостиницы.

– Бренна… ах, Бренна, я буду скучать по тебе! – к удивлению девушки, выпалила Колин, сжимая ее руку. – Когда-то я ненавидела тебя. Ты это знала?

Бренна кивнула.

– Если когда-нибудь окажешься в Бостоне…

– Да, конечно.

Девушки неловко обнялись. Розалия сунула в ладонь Бренны самодельные четки.

Бренна и Глори вышли из отеля и уселись в поджидавший экипаж. Бренна впервые заметила, как брезгливо оглядывают прохожие ее рваное замусоленное платье.

– Куда мы сейчас? – спросила Глори с мягким акцентом, так похожим на произношение самой Бренны.

– В дом моего дяди. Я… надеюсь, все обойдется.

Темнокожий кучер вопросительно посмотрел на нее.

– Притания-стрит, пожалуйста, – велела она и, глубоко вздохнув, стиснула пальцы Глори, стараясь не думать о том, что ждало впереди.

Глава 28

Они проехали через креольский квартал, и мучительные воспоминания нахлынули на Бренну. Абьютес в подвенечном платье. Такой они видели ее возле пристани. Тогда она выглядела молодой счастливой новобрачной. И отрезвляющие слова Кейна:

– Ее зовут Иветт. Одна из самых прелестных квартеронок в этом городе…

Покинув Новый Орлеан, Бренна почти не думала о кузине, и теперь укоры совести не давали ей покоя. Правда, с тех пор с ней произошло столько всего, что жизнь в доме Батлеров казалась далекой и нереальной.

Но теперь образ Абьютес стоял перед глазами: милая, добродушная болтушка, так любившая Бренну.

Она порывисто подалась вперед и сказала кучеру:

– Простите, я передумала. Пожалуйста, отвезите меня на плантацию Карлайлов, Карлайл-оукс. Вы знаете, где это, не так ли?

Кучер кивнул и повернул карету. Бренна строила поспешные планы. Вместо того чтобы прямо отправиться к дяде, она поедет к Абьютес. Какой бы скандал ни вызвало ее появление, Абьютес не откажет ей в приюте. Кроме того, они смогут переодеться и послать записку дяде Эймосу, чтобы предупредить о приезде. Не появятся же они на его пороге оборванные и грязные!

Плантация была названа так из-за аллеи виргинских дубов, стоявших, словно средневековые стражи вдоль подъездной аллеи. Бренну поразила красота белого дома, видневшегося сквозь деревья. Множество тонких колонн поддерживало круглый балкон с изящными коваными перилами. Вокруг росли кусты, цветы, вьющиеся растения закрывали стены, и здание смотрелось так естественно, будто тоже выросло из земли.

Значит, это и есть дом Абьютес. Она здесь хозяйка…

Глори с тревогой воззрилась на особняк. Кучер подогнал лошадей к черному ходу, очевидно, посчитав пассажирок вновь нанятыми служанками.

– Нет, нет, мы постучимся в парадную дверь. Пожалуйста, поверните обратно.

Кучер презрительно оглядел ее наспех заштопанное платье, волосы, стянутые в тугой узел. Но тут из тумана раздался звонкий голос:

– Бренна! Бренна, неужели это ты?

Бренна испуганно обернулась и увидела женщину с ребенком, выходивших из густого, заросшего сорняками сада. Женщина, придерживая широкополую белую шляпу, проковыляла к ним через газон, так быстро волоча за собой девочку, что та беспомощно путалась в длинном платье. Малышка держала корзину, полную цветов. Абьютес! – охнула Бренна, спрыгнув на землю.

– Бренна, я просто глазам не поверила! О, я так часто думала о тебе, гадала, что с тобой случилось…

Кузины обнялись. Даже сквозь ткань просторного платья Бренна ощутила невероятную худобу Абьютес. Лопатки выпирали, как крылышки у цыпленка.

Женщины разжали руки и взглянули друг на друга. На Абьютес было простое батистовое платье, придававшее ей необычайно хрупкий вид. Каскад локонов ниспадал на плечи, завитые пряди выглядывали из-под дорогой шляпки. Лицо с прозрачной кожей и фиолетовыми глазами было таким же прекрасным.

– Мама!

Темноволосая круглолицая девочка нетерпеливо дергала мачеху за юбку.

– Как ты похудела! – воскликнула Бренна.

– А ты… что за платье?! И такой загар! Неужели ты не носила шляпки?

Они снова прижались друг к другу и засмеялись, не обращая внимания на хнычущего ребенка. Наконец Абьютес промолвила:

– Моника, подожди минутку, дорогая. Будь терпеливой. Бренна, пойдем в дом. Тебе нужно умыться. И наверное, лучше отпустить экипаж. Кучер выглядит ужасно угрюмым. А эта девушка – твоя служанка? О, нам так много нужно сказать друг другу. Если бы ты только знала, как я скучала по тебе!

Не переставая болтать и не обращая внимания на протесты Бренны, Абьютес заплатила кучеру и подняла на руки ребенка.

– Пойдем в дом. Здесь сегодня так сыро и душно, кажется, вот-вот польет дождь.

Она повела Бренну на боковую веранду и поручила Глори заботам полной чернокожей рабыни:

– Покорми ее хорошенько, Дульсин, и найди чистую приличную одежду. И отведи Монику в детскую, ей давно пора спать.

Абьютес снова взяла Бренну за руку и проводила в дом.

– Бренна, что за лохмотья? И где ты была все это время? Мы устроимся в гостиной, и ты все расскажешь. Монти в городе, – сообщила она, немного помрачнев. – У нас достаточно времени, чтобы до его приезда решить, что делать. Я уверена, он будет тебе рад.

Но в голосе Абьютес сквозило легкое сомнение.

Чувствуя себя так, словно попала в сказочный мир полированных полов, хрустальных люстр и панелей красного дерева, Бренна последовала за кузиной в маленькую гостиную на первом этаже, очаровательную комнату с высокими потолками. Стеклянные двери вели на заднюю веранду и в разросшийся сад, пестревший яркими цветами. Стены были белые, ковры и парчовая обивка мебели – светло-желтые, и казалось, что гостиная залита солнечным светом.

– Какая прекрасная комната! – воскликнула Бренна.

– Да, мне она тоже нравится. Я решила заново обставить весь дом. Но сейчас я хочу услышать о тебе. Где ты пропадала? Что произошло? Ты вправду сбежала с капитаном Фэрфилдом, как говорили? Вышла за него замуж? О, у меня столько вопросов! Пожалуйста, садись, и мы обо всем поговорим, как раньше. Кажется, это было так давно, правда?

Бренна поколебалась, но все же опустилась на креслице с тонкими гнутыми ножками. В этой солнечной роскошной комнате рядом с безупречно одетой и причесанной Абьютес она чувствовала себя неопрятной бродяжкой.

– Не знаю, с чего начать, – медленно выговорила она. – Наверное… ты думаешь про меня самое плохое и, конечно, имеешь на это полное право. Я… я наломала столько дров, что, конечно, шокирую тебя.

Бренна замолчала, внезапно ощутив невероятную усталость. Она пережила такие ужасы! Но вряд ли эта деликатная изящная женщина сумеет понять…

Абьютес подвинула ближе свое кресло, подалась вперед, и Бренна заметила темные круги у нее под глазами.

– Пожалуйста… тебе нечего стыдиться. Даю слово, я по-прежнему тебя люблю и не подумаю ничего дурного. Я больше не наивная девушка. И желаю тебе добра.

И Бренна поведала свою печальную историю, умолчав только про обстоятельства гибели Нейла и ночь, проведенную с Гаспарильей. В этом она не признается никому.

Губы Бренны слегка дрогнули.

– Ты любишь Кейна, правда? Однако он бросил тебя… – хрипло выдохнула Абьютес.

– Кузина, что с тобой?

– Со мной? Ничего, совершенно ничего. Я немного похудела, конечно, но, вероятно, скоро опять поправлюсь – доктор Бредли считает, что все беременные женщины полнеют. Разве не чудесно? Я так люблю детей, и Монти надеется, что родится мальчик. Он хочет наследника для Карлайл-оукс. – Абьютес сморгнула слезы.

– Абьютес, с тобой все в порядке?

– Прости… за то, что плачу… Не хотела, правда, не хотела. Но недавно я узнала то, о чем предпочла бы не слышать. Монти содержит любовницу-квартеронку. И у него трое детей от нее. Возможно, именно в эту минуту он поехал к ней. Помнишь, Бренна, мы шептались о подобных вещах, но были твердо уверены, что такое никогда нас не коснется. И вот теперь все рухнуло.

Значит, Абьютес все известно. Бренна не представляла, чем может утешить кузину.

– Разумеется, ничего не изменится, – вздохнула Абьютес. – Нужно думать о Монике и будущем младенце. И дом! Я люблю Карлайл-оукс, Бренна. Словно здесь – единственное убежище на земле, где я могла бы жить! Дом будто дожидался, пока я приеду… Неужели это так грешно – любить такое прекрасное место?

– Нет, конечно, нет, милая кузина…

Бренна быстро сменила тему и попросила у Абьютес чистую одежду и перо с бумагой. К ее облегчению, кузина мгновенно погрузилась в хлопоты, сама написала записку отцу и перерыла гардероб в поисках подходящего наряда.

Наконец она вытащила светло-зеленое платье из полосатой хлопчатобумажной ткани с широкими рукавами.

– Да, это подойдет. Кроме того, оно достаточно скромное, чтобы понравиться маме. – Абьютес захихикала, но тут же вновь стала серьезной. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, кузина. Когда ты сбежала, разразился ужасный скандал. Люди до сих пор сплетничают о тебе. И вне всякого сомнения, многие не пожелают иметь с тобой ничего общего.

– Мне все равно. Пусть говорят что хотят.

– Ты действительно так любишь его, Бренна?

– Да.

– Я тоже люблю Монти, хотя никогда не была такой храброй, как ты.

Абьютес отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся слезы.

Бренна и Глори отправились в город к вечеру в одном из экипажей Монти – красивой карете, запряженной парой гнедых. На Глори были темно-серое ситцевое платье, белый тюрбан и передник. Она чудесно выглядела, хотя цвет платья не шел к темной коже. По мнению Бренны, ей гораздо больше подошли бы яркие наряды. И Бренна решила освободить Глори. При одной мысли о том, что она владеет человеком, становилось неприятно.

Эти невеселые думы терзали ее всю дорогу. Слова Абьютес звенели в мозгу.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь… Возможно, она попросту дура, но не в силах оставить Кейна одного и никогда больше его не видеть. Не прикоснуться, не помочь…

К тому времени, как карета остановилась у дома Батлеров, Бренна взмокла от волнения. У двери их встретил дворецкий Домо, подозрительно оглядевший Глори. Бренна узнала, что, хотя записку принесли, дядя Эймос еще не вернулся из конторы.

Бренна в отчаянии заломила руки. Придется предстать Перед Эймосом без предупреждения!

Она не могла не заметить, что в комнатах пахло пылью и плесенью. Ливрея Домо была засаленной. Странно, ведь тетя Ровена такая аккуратная хозяйка!

– Могу я подождать его? – спросила она наконец. – Или, если тетя Ровена дома, поговорить с ней?

– Она в постели. Больна, – объяснил слуга.

– Вот как? А кузина Джессика?

– Мисс Джессика в Нечизе, вот уже три недели гостит у друзей.

– В таком случае вы позволите посидеть в гостиной? Мне нужно поговорить с дядей. Уверена, он не станет возражать.

– Да, мэм. Но она… она отправится на кухню, – объявил Домо, презрительным кивком показав на Глори. Девушка умоляюще взглянула на хозяйку, но Бренна кивнула. Глори неохотно последовала за дворецким.

Шли минуты, и позолоченные часы на каминной полке громко тикали. Бренна сидела на красном бархатном диване, нервно оглядываясь. В этой комнате она впервые увидела Кейна, а Тоби Ринн сделал ей предложение. Но теперь все здесь пришло в запустение: пианино и арфа Абьютес были покрыты пылью.

Странно, что тетя не спустилась встретить ее. Неужели так серьезно больна? Ну что же, она скоро все узнает от Эймоса. Или от Мэри. Горничная, конечно, осталась у Батлеров и охотно расскажет Бренне, как они жили в ее отсутствие.

Пришлось прождать почти час, прежде чем появился Эймос, слегка запыхавшийся и распространяющий вокруг себя запах виски.

– Бренна! – Он даже отпрянул при виде племянницы. – Что ты здесь делаешь? Я думал, ты скрылась с любовником. Или он все-таки соизволил жениться на тебе?

– Дядя Эймос!

Она поднялась и спокойно подошла к нему, не теряя присутствия духа.

– Дядя Эймос, в настоящее время мне некуда деваться. Вы не позволите мне и моей служанке остаться здесь на неделю-другую, пока я не решу, что делать дальше? Через несколько дней я рассчитываю получить достаточно денег, чтобы заплатить вам за стол и комнату.

– Вот как? Явилась и надеешься жить здесь, как ни в чем не бывало? И это после всех неприятностей, которые ты нам причинила? После того скандала? Сбежать из-под венца! Неудивительно, что твоя бедная тетя с тех пор не поднимается с постели!

– Тетя Ровена больна? – Бренна старалась не повышать голоса, чтобы скрыть, как нервничает.

– Она слегла через несколько дней после твоего, побега, и с тех пор тает на глазах. И все из-за тебя, грязная тварь! Я жалею о том, что предоставил тебе свой кров! Пришлось отослать Джессику в Нечиз, чтобы уберечь от слухов и сплетен! А Абьютес, бедняжка! Ее принимают в обществе только благодаря мистеру Карлайлу!

Бренна покраснела. Абьютес ни словом ни о чем не обмолвилась.

– Я… мне очень жаль. Я не предполагала…

– Еще бы! – разъяренно завопил Эймос. – Мы нашли тебе прекрасную партию, человека, готового жениться, несмотря на твою сомнительную репутацию и отсутствие приданого! Но ты опозорила его, бросила, чтобы убежать с подлым негодяем, обвиняемым в убийстве!

– Кейн никого не убивал! И… И он готов это доказать.

– Неужели? И где же твой благородный мистер Фэрфилд? Занят планами, как половчее прикончить еще одну невинную жертву? Или, возможно, соблазнить очередную смазливую дурочку? Именно он должен прислать тебе деньги? Значит, полагаю, и не подумал жениться на тебе? А теперь ты ожидаешь найти здесь приют?!

Эймос был так близко, что она видела капли пота на лбу и красноватые прожилки на носу. Он вдруг схватил ее за плечо:

– Так вот, мисс, извольте выслушать меня! Вы сами пришли сюда и кое-чем обязаны мне за все, что нам пришлось пережить по вашей милости! Ты останешься здесь, пока не заплатишь свой долг! Я немедленно уведомлю Тоби Ринна о том, что ты здесь. И посмотрим, что он скажет!

– Нет… не нужно, – охнула Бренна, отпрянув. – Я, конечно, готова поговорить с ним, но не сейчас.

– Отныне ты будешь беспрекословно повиноваться мне! Помни, я твой законный опекун. И ты должна выполнять мои желания!

– Вы ошибаетесь! Мой опекун Квентин, разве не так? Ему уже исполнился двадцать один год!

– Твой братец – бродяга и пьяница, который напивается до бесчувствия и валяется под заборами! – взвизгнул Эймос, брызгая слюной. – Хозяин выгнал его на улицу, и он только что подаяния не просит! Какой из него опекун? Жалкая шваль, отребье!

– Но… деньги! – в ужасе прошептала Бренна. – Деньги, которые я раздобыла для него!

– Он все проиграл в фаро, дорогая, до последнего цента! И чего ты ожидала от этого мота? Вы оба – два сапога пара!

– Неужели вы не помогли, ему? Вы, конечно, могли сделать что-нибудь! По крайней мере заплатить за его квартиру!

– Не собираюсь бросать деньги на ветер! Кроме того, я слышал, что какая-то окторонка подобрала его и содержит на собственные заработки. – Эймос презрительно рассмеялся. – Иногда милосердие приходит в самом неожиданном обличье, не правда ли?

Бренна молча опустила голову.

– Итак, – напыщенно заключил Эймос, – ты останешься здесь.

– Но…

– Иди наверх, Бренна. Дела твоего брата тебя не касаются. Я немедленно пошлю Тоби записку. В конце концов это только справедливо после того, как ты с ним обошлась!

Бренна пыталась придумать что-то, но безнадежность и бессилие лишали самообладания.

– Моя рыбыня Глори ждет на кухне. Ей нужна комната.

– Рабыня? Пусть отправляется жить вместе с остальными чернокожими! Возможно, я продам ее. Ты изрядно мне задолжала!

– Но Глори принадлежит мне! Кейн передал купчую на нее!

– Я твой опекун и распоряжаюсь твоей собственностью. Ну довольно об этом! Иди в свою комнату! И хотя бы умойся перед приходом Тоби! С этой прической ты настоящая уродина! Жаль, что пришлось избавиться от твоей горничной, Мэри или как там ее звали.

– Мэри? Она ушла?

– Поскольку Ровена больна, а Джессики и Абьютес здесь нет, я не должен кормить лишний рот. Она устроилась в другой семье – там пять дочерей, и, думаю, они не дадут ей бездельничать!

– Н… но она была моей горничной! Я привезла ее из Ирландии! Она…

– Тебе следовало бы подумать об этом, прежде чем убегать, дорогая. Иди же наверх! Немедленно! У меня много работы!

Потрясенная Бренна, цепляясь за перила, поплелась к себе. На какое-то безумное мгновение ей захотелось бежать из этого дома, скрыться. Но что будет с Глори?

Голова закружилась так, что девушка едва не упала. Всего за несколько месяцев жизнь необратимо изменилась. Мэри служит у других. Тетя Ровена больна, Джессика уехала. Абьютес теперь жена и мать.

А Эймос задумал украсть Глори!

Бренна свернула в коридор. Шаги эхом отдавались от голых стен. Каким пустым кажется дом!

Она уже хотела открыть дверь комнаты, когда сзади послышался шорох. Обернувшись, Бренна увидела в конце коридора белую фигуру.

– Тетя Ровена!

Тетя всегда была подтянутой и аккуратной, в безупречных платьях и накрахмаленных чепцах. Но теперь в неопрятной ночной сорочке она выглядела ужасно старой и больной. Кожа напоминала серую мягкую замшу. Волосы растрепаны.

– Это ты, Гвинет?

Гвинет. Имя матери. Тетя слабо взмахнула рукой перед глазами.

– Нет, нет, я Бренна. Дочь Гвинет. Ваша племянница.

Что случилось с тетей Ровеной? Она явно не понимала, что говорит и делает. И это серое лицо… как странно.

– О, Бренна. А я думала… где эта девчонка Хетти? Мне нужно принять ванну, давно пора принести воду! Сколько раз говорить! – капризно пробормотала она.

Бренна уловила исходивший от нее неприятный запах.

– Не знаю, где Хетти, но я вернулась. Позвольте проводить вас в постель, тетя Ровена. Помочь… пока Хетти не пришла.

– Помочь? Но я не нуждаюсь в помощи и прекрасно дойду сама. Так ты почтила нас своим присутствием? Он женился на тебе, твой красавец Фэрфилд? Или просто взял тебя, а потом бросил, как ненужную ветошь?

Неожиданно резкое замечание от женщины, только что находившейся на грани обморока, застало Бренну врасплох.

– Видите ли…

– Значит, не женился? – Лицо Ровены осветилось злобной усмешкой. – Я так и думала. И ждала, пока ты приползешь на коленях молить нас о прощении. Так и случилось!

Бренна, не отвечая, взяла тетку под руку и отвела в спальню, где разило вонью давно не мытого белья. Пузырьки с лекарствами, разбросанные книги, пустые подносы, апельсиновая кожура и грязные чашки валялись по всей комнате.

Бренна подождала, пока тетка неуклюже взберется на низкий табурет, а оттуда на кровать.

– У меня какие-то женские недомогания, – объяснила она, укладываясь. – По крайней мере, так утверждает доктор. Сама я подозреваю, что это опухоль. Огромная. Растет как дыня. Опухоль.

Она коснулась живота и закрыла глаза. Истончившиеся губы были бескровны.

– Наверное, я скоро умру. Но все-таки дожила до того, чтобы увидеть, как ты получишь по заслугам. Знаешь, твоя мать так и не заплатила за все, что сделала мне. Но возможно, я еще порадуюсь твоим страданиям. О да, порадуюсь!

Глава 29

Бренна долго металась по комнате, прежде чем явилась Хетти, устало вытиравшая лоб. Горничная буквально валилась с ног.

– Мисс Бренна, что вам угодно? Ванну или поесть? Я слышала, вы вернулись.

– Да, Хетти, если можно, ванну. Очень жарко. Конечно, после того, как поможешь вымыться тете Ровене.

Вода была теплой и душистой, и Бренна впервые за много недель как следует отдохнула. Даже на душе стало легче. Кейн достаточно умен, чтобы оправдаться и добыть необходимые свидетельства преступлений Тоби. Вместе с ним она спасет Глори, позаботится о Мэри и Квентине. Все еще будет хорошо!

Но ее оптимизм мгновенно испарился, когда прибежавшая Хетти доложила, что в гостиной дожидается джентльмен. Бренна быстро оделась, собрала влажные волосы в пучок и накрыла кружевным чепчиком. Только бы он не заметил, что они еще не высохли!

Тоби стоял у подножия лестницы и не сводил с нее глаз. Дядя Эймос тактично удалился. Свечи уже успели зажечь, и Бренна сознавала, что выглядит изящной и хрупкой; низкий вырез платья соблазнительно обнажал груди. Однако на последней ступеньке мужество ее оставило.

– Тоби…

Он изменился и казался куда более худым и мускулистым. Черный фрак подчеркивал ширину плеч. Лицо тоже осунулось, словно стало тоньше, длиннее, что придавало ему вид зловещий и даже опасный.

– Итак, ты вернулась и прелестна, как всегда.

– Вернулась, – пробормотала она.

– Надоела Фэрфилду, верно?

Он вцепился ей в руку, потащил в гостиную и притиснул к каминной полке.

– Оставьте. Мне больно!

– Потерпишь. Ты причинила боль мне, почему я должен щадить тебя?

– Мне… мне нечего сказать, – выдавила девушка. – Я не смогла заставить себя стать вашей женой.

Она нервно облизнула губы и попыталась сглотнуть застрявший в горле ком.

– Не вините одну меня за все, что случилось, Тоби. Мы с вами не любили друг друга. Вы просто были одержимы желанием жениться на мне.

Глаза Тоби гневно заблестели, на щеках вспыхнули красные пятна.

– Ты была моей, Бренна! Я поставил на тебе свое клеймо! Но ты ранила мою гордость и поплатишься за это!

– Пожалуйста, отпустите меня! Не трогайте! Я очень сожалею о случившемся, но ничего не могу поделать.

– Сначала ты кое-что расскажешь! Где Фэрфилд? Где он прячется? Я намереваюсь его прикончить, и никто мне не помешает!

– Прикончить? Но вы не смеете… – Она осеклась, вспомнив, сколько смертей на совести Тоби, пусть даже он и не убивал несчастных собственноручно. Команда Кейна, испанская дама…

– Я имею полное право отомстить за смерть брата.

– Вот как? Но я сама не знаю, где Кейн. Он оставил меня на пристани и исчез, не сказав, куда идет и что собирается делать. А я не спросила. Как вы верно заметили, он меня бросил.

– Я еще узнаю, так ли это, – хмуро пообещал Тоби. – И если он в городе, то я его найду. Этот человек отнял у меня брата и жену. Я позабочусь о том, чтобы он вернул долги!

– Но я не была вашей женой!

Тоби медленно разжал пальцы.

– Да, но ты ею станешь! Пойдешь в церковь, принесешь обеты, и на этот раз все будет по-настоящему.

Бренна подошла к пианино, села на стульчик и взяла несколько аккордов, громких и нестройных, словно не зная, как иначе выразить ярость и раздражение.

– Неужели из-за одного несчастного дня я обязана провести с вами остаток жизни? – холодно бросила она. – Я не стану вашей женой. Не…

И прежде чем Бренна успела шевельнуться, Тоби оказался у нее за спиной и, обхватив за талию, зарылся лицом в шею.

– Бренна, помоги мне Боже, после всего, что ты сотворила, я все еще желаю тебя. Мне безразлично, каким любовником был для тебя Фэрфилд, я буду лучше, чем он. Стану любить тебя, как никто никогда не любил тебя раньше…

Бренна принялась сопротивляться, но он развернул ее лицом к себе и прижался к губам так жадно, словно хотел проглотить заживо. Наконец Бренне с трудом удалось вырваться.

– Ты изменилась, Бренна, – улыбнулся Тоби. – Стала настоящей женщиной… судя по тому, как отвечала на поцелуи. Ты еще научишься любить меня – уже сейчас таешь в моих объятиях. Я чувствую это. Мы поженимся, Бренна. Настанет брачная ночь. И тогда я покажу… покажу все, что мужчина и женщина могут делать в постели…

Бренна с заколотившимся от ужаса сердцем отодвинулась от него как можно дальше, ибо в ушах вновь зазвучал ненавистный голос Гаспарильи:

– Я всего-навсего человек, а не чудовище. И не причиню тебе боли.

Прошло два дня. Бренна много отдыхала, ездила в гости к Абьютес, покупала билеты девушкам. Глори обучалась обязанностям служанки. Тоби Ринн приезжал еще раз, и когда пришло время распрощаться, на его раскрасневшемся лице сияла хищная улыбка.

Бренна во второй раз согласилась выйти за него замуж.

Даже сейчас она не верила, что пошла на это… Неужели она и впрямь взяла его за руки и покорилась всем требованиям?

Все произошло слишком быстро. Бренна вскочила со стульчика, одержимая желанием поскорее ускользнуть от него. Но он снова схватил ее и крепко прижался.

– Фэрфилд любил тебя так? Любил? Да говори же, – бормотал он, осыпая ее поцелуями.

Кейн. Ее словно окатили ледяной водой. Только Кейна она любила, только Кейну пыталась помочь. Если она будет ближе к Тоби, завоюет его доверие, возможно, сумеет получить сведения, так необходимые Кейну.

И если она скажет, что готова выйти за него…

Конечно, придется солгать. Но не пройдет и нескольких дней, как Тоби обличат, и ничто не помешает ей отказаться от данного слова. Бренна решительно подавила угрызения совести, повторяя себе, что это ложь во благо. Тоби – гнусный пират и погубил столько людей!

– В-возможно, вы правы, – произнесла Бренна наконец, – и я действительно кое-чем вам обязана. – Она отстранилась и улыбнулась дрожащими губами.

– Так что же?

– Кажется, я соглашусь стать вашей женой. Правда, я не люблю вас, и вы это знаете. Но может, со временем…

Девушке потребовались все силы, чтобы выговорить это, но Тоби с радостным воплем подхватил ее на руки и закружил. Она снова ощутила невероятную мощь этих мясистых рук. В постели он будет неутомим и не позволит ей забыть о своей мужской силе.

Тоби принялся строить планы на будущее, но Бренна оборвала его, объяснив, что устала и сначала хочет посоветоваться с тетей. Она довольно убедительно пожаловалась на недомогание, поскольку последствия желтой лихорадки еще продолжали сказываться. Ей необходимо отдохнуть и окончательно оправиться, а потом уже говорить о свадьбе.

Бренна с изумлением прислушивалась к собственному голосу. Неужели это она, Бренна Лохлан, тихо, зазывно смеется, словно опьянена ласками Тоби и готова заслужить его прощение?!

После ухода Тоби Бренна поднялась наверх, преисполненная смущения, тоски и отвращения к себе. Она снова поддалась порыву помочь Кейну. Дурное предчувствие не давало покоя. Что, если все пойдет не так, как задумано? Что, если ее заставят сдержать слово?

Нет, ничего подобного не случится! Еще неделя, и Кейн с ее помощью соберет все доказательства. Д пока придется побольше выспрашивать Тоби о его делах и намерениях. Надо будет внимательно слушать и все записывать, чтобы потом сообщать Кейну. Если бы только можно было незаметно проследить за Тоби, узнать, куда он ходит и с кем связан. Она приняла правильное решение! Правильное!

Настало утро еще одного душного сырого дня. Бренна, сидя в своей комнате, нетерпеливо дожидалась, пока запрягут лошадей. Она должна поехать и убедиться, что с Мэри все в порядке. И, кроме того, нужно поговорить с Тайни.

Наконец Хетти сообщила, что экипаж подан. Бренна, поблагодарив, выбежала во двор и увидела Тайни, стоявшего перед двухместной коляской. Девушка облегченно вздохнула. Больше она никому в этом доме не доверяла. Если не считать Глори, конечно.

Бренна приказала мальчику править в дом Райделлов, где служила Мэри. Однако как только экипаж свернул за угол, Бренна велела Тайни остановиться. Тот послушно натянул поводья.

– Тайни, мне нужно тебе кое-что сказать.

– Да, мэм? – с готовностью улыбнулся негр. Похоже, этому простодушному весельчаку было нелегко в строгом доме тетушки.

– Ты помнишь брошку, которую я тебе подарила перед отъездом?

– Да, мэм.

– Твоей девушке она понравилась?

– Да, мисс Бренна, еще бы!

– Ну так вот, я дам тебе золотой, если ты кое-что сделаешь для меня! Тебе, возможно, придется нанять кого-нибудь, чтобы мне помочь.

Тайни вмиг стал серьезным. Бренна знала, что некоторые рабы копили деньги на выкуп. В крайнем случае Тайни что-нибудь купит – еду или одежду.

Бренна поспешно объяснила, в чем дело. Он должен следить за Тоби Ринном и обо всем ей докладывать. Нужно узнать, где он бывает, с кем встречается, какой собственностью владеет. Она даст одну монету сейчас, а другую позже. Но все это необходимо держать в тайне. Если его поймают…

Мальчик кивнул, очевидно, прекрасно сознавая грозящую опасность.

– Как, по-твоему, Тайни, ты справишься? Я знаю, одному тебе придется трудно… поэтому и советую найти еще кого-нибудь. Но не знаю кого.

– Зато я знаю, мисс Бренна. Не волнуйтесь.

– Правда?

Впервые за эти дни у Бренны отлегло от сердца. Засмеявшись, она незаметно сунула монету ему в ладонь.

– Только поскорее, Тайни. Как можно скорее.

– Сегодня суббота. Многие рабы отправляются потанцевать на Конго-сквер. У меня есть дружок, с которым я там увижусь. Все будет хорошо.

Бренне пришлось удовлетвориться его обещанием.

* * *

Дом Райделлов представлял собой величественное строение в греческом стиле, с белыми колоннами и идеально подстриженным газоном: зрелище крайне необычное в городе, где все росло буквально на глазах. Бренна бывала здесь несколько раз. Старшие дочери Райделлов, Энн и Селия, хорошенькие жизнерадостные девушки, пользовались большим успехом в обществе.

Бренна отдала дворецкому карточку и долго дожидалась в огромном вестибюле с изразцовым полом, прислушиваясь к доносившемуся со второго этажа приглушенному смеху.

Наконец дворецкий вернулся и объявил, что миссис Райделл отдыхает и не может ее принять.

– Возможно, завтра… Я… я хотела узнать о моей бывшей горничной Мэри.

Высокий худой мужчина холодно оглядел ее, неприязненно сверкая темными глазами.

– Завтра она тоже будет отдыхать.

– О…

Бренна в растерянности уставилась на дворецкого, с трудом сообразив, что миссис Райделл не желает ее видеть. И даже слуга знает о ее побеге и злорадствует! Все считают, что имеют право осуждать и презирать ее!

Бренна повернулась и, спотыкаясь, выскочила во двор.

– Домой, Тайни, – приказала она и, прежде чем он успел поддержать ее под руку, оказалась в коляске. Шея и лицо горели. Когда коляска отъехала, Бренна заметила, что занавеска в окне верхнего этажа чуть шевельнулась. Кто-то тайком наблюдал за ней.

Глава 30

Бренна сидела за маленьким столиком в своей спальне, пытаясь нацарапать Кейну послание. Она уже посадила две кляксы и расщепила перо. Но ей так много нужно ему сказать! Столько всего произошло!

«Я узнала, что моя горничная Мэри Фленнаган служит в семействе Райделлов. И очень волнуюсь за Квентина, которому послала три письма. Но Тайни каждый раз возвращался ни с чем, поскольку не мог найти Квентина. Боюсь, что с ним что-то стряслось».

Она отложила перо и выглянула в окно. Все то же безоблачное, выцветшее от жары небо. Со двора доносились приторные ароматы глицинии и жимолости.

Бренне хотелось самой поехать на поиски Квентина. Но тетя Ровена, по-прежнему не покидавшая постели, строго запретила подобные вольности.

– Мы пока терпим тебя в своем доме, но не допустим больше новых скандальных похождений! Собираешься обыскать каждый закоулок и игорный дом? Какой позор! Я попрошу Эймоса заняться этим. Не смей и шагу делать из дома!

– Но, тетя Ровена…

– Ты должна вести как можно более незаметную и тихую жизнь, Бренна, пока сплетни не улягутся. Какое счастье, что Тоби Ринн все еще готов жениться на тебе! Он настолько влиятелен, что легко снова откроет тебе доступ в благородное общество! Пусть же это произойдет побыстрее ради Джессики и Абьютес. Надеюсь, со временем люди забудут о том, что ты натворила.

– Но почему меня станут принимать? – удивилась Бренна. – Потому что все боятся Тоби?

– Довольно глупостей! Иначе я запру тебя в комнате до самой свадьбы! – пригрозила Ровена, и ее глаза угрожающе блеснули.

– Но я уверена, Квентин не сделал ничего дурного, – запротестовала Бренна. – Жаль, что я не могу поговорить с ним, убедиться, что он здоров!

– Если Квентин до сих пор в городе, значит, появится! Такие, как он, нигде не пропадут!

Ровена пожала плечами и потянулась за очередным романом, которых в комнате было великое множество. Красная жидкость в пузырьке горела рубином на солнце: теперь, после появления племянницы, Ровена гораздо реже употребляла это лекарство.

Девушка рассерженно отвернулась. Насколько она знает Эймоса, толку от него не будет никакого. Нет, ей нужна помощь Кейна. Или Тайни.

«Колин уезжает домой через три дня. Остальные девушки уже отправились в Мехико, – продолжала она писать. – Я дала им немного денег из тех, что ты оставил. Надеюсь, ты не рассердишься».

Бренна остановилась, задумчиво водя пальцем по кончику пера. Что дальше? Придется написать Кейну о помолвке. Если она не сделает этого, он все равно узнает от других.

«Я специально согласилась выйти замуж за Тоби Ринна, чтобы войти к нему в доверие и узнать побольше о его делах. Потом… потом я покину город, как только ты сумеешь оправдаться – у меня не хватит сил выдержать церемонию венчания».

Бренна старательно записывала все, что сообщали Тайни и его друг Рауль. Большинство имен и адресов были ей незнакомы. Мальчики сумели разыскать несколько старых домов, превращенных в склады, владельцем которых был Тоби и куда он часто захаживал. Кроме того, Тоби упомянул что-то о каком-то «выгодном дельце», которое принесло ему неплохой доход, и Бренна написала и об этом. И вот теперь, мрачно уставившись на бумагу, вздохнула. Удалось ли ей узнать что-то важное? Трудно сказать.

Бренна снова склонилась над листком бумаги. «В городе по-прежнему толкуют о тебе, но я надеюсь, все скоро уладится. Будь осторожен и не рискуй попусту. С уважением и любовью твоя Бренна Лохлан».

Она осталась недовольна собой. Так и не сказала всего, что хотела. А эти кляксы! И без того почерк не слишком разборчив! Но ничего не поделаешь – Тайни уже поджидал во дворе, чтобы отнести послание в дом Мод Суит.

Девушка как раз успела запечатать письмо, когда в дверь постучали. Бренна поспешно сунула послание под подушку и повернула ручку замка. Вошедшая Хетти сообщила, что мисс Мелисса Ринн просит позволения поговорить с ней.

Мелисса!

Едва Хетти вышла, Бренна устремилась к зеркалу. Как она раскраснелась! Волосы, переливающиеся красным на солнце, свернуты простым узлом на затылке. Если бы Мэри была здесь и сотворила очередное чудо!

Бренна нахмурилась, жалея, что не успеет переменить дневное платье из полосатой хлопчатобумажной ткани янтарного цвета. Но платье, сшитое как раз перед тем, как она покинула Новый Орлеан, было отделано кружевом и красиво облегало тонкую талию и полную грудь. Она решила не переодеваться.

Мелисса нетерпеливо мерила шагами вестибюль, играя с часами, прикрепленными к поясу на длинной цепочке. На ней были белое муслиновое платье и белая маленькая шляпка, украшенная перьями и кружевами. Бренне показалось, что Мелисса еще больше похорошела. Золотистые локоны ниспадали на плечи. Однако маленькие губки были тревожно сжаты.

– Бренна, во дворе ждет моя коляска. Я бы хотела пригласить вас немного проехаться. Вам полезно подышать свежим воздухом. Моя горничная будет нас сопровождать.

– Я… да… конечно, – пробормотала Бренна, поняв, что Мелисса хочет поговорить с ней с глазу на глаз.

– Пойду попрошу позволения у тети.

– Прекрасно.

Бренна поспешила в комнату Ровены. Тетя сидела в постели и писала письма на подложенной под бумагу доске. Зеленый халат подчеркивал бледность лица, но, похоже, сегодня тете стало полегче, будто присутствие Бренны придало ей сил.

Ровена охотно разрешила племяннице поехать с Мелиссой.

– Почему бы нет? Скоро Мелисса станет твоей золовкой! И хотя ее поведение подчас граничит с неприличным, американцы с удовольствием ее принимают. Лишний друг тебе сейчас не помешает.

– Хорошо, мэм, – рассерженно бросила Бренна и выбежала из спальни. Она зашла к себе за кружевной шалью и торопливо спустилась вниз.

Карета Мелиссы стояла у входа. Этот черный экипаж с позолоченными лилиями на дверцах принадлежал Тоби. Внутри сидела маленькая негритянка лет пятнадцати, очевидно, взятая в качестве компаньонки.

– Эгнис – моя горничная, – пояснила Мелисса и что-то резко приказала девочке по-французски. – Не обращайте на неё внимания. Она знает только французский и ни слова английского не поймет.

Они медленно ехали мимо живописных домиков, многие из которых были еще недостроены.

– Вы, конечно, знаете, почему я здесь, – начала Мелисса.

– Нет, – ледяным тоном ответила Бренна, вспомнив о ее довольно недвусмысленных отношениях с Кейном.

– Надеюсь, вы не посчитали, будто я явилась для того, чтобы принять вас в нашу семью и поздравить с помолвкой?! Не дождетесь! Вы не должны, не должны выходить замуж за брата после того, что натворили. Впрочем, для меня это не имеет никакого значения. Тоби…

Ее голос прервался. Бренна молча наблюдала, как солнечные зайчики пляшут на листьях виргинского дуба. Длинные пряди испанского мха свисали с его ветвей, словно зеленые косы.

– Ненавижу своего братца! – пробормотала Мелисса себе под нос.

– Ненавидите?

– Еще бы! – Мелисса театральным жестом поддернула длинный рукав и показала фиолетово-черные синяки. – Полюбуйтесь! Это он сделал!

– Тоби? Но как он мог? Ведь вы его сестра!

– Сводная, – с горечью поправила девушка. – Мы встретились снова, когда мне было шестнадцать. И он всегда терпеть меня не мог! Ульрик и я… словом, мы неплохо ладили. Но Тоби думал только о себе и был помешан на своих планах. А теперь он собирается покончить с Кейном Фэрфилдом, хотя прекрасно понимает, что я возненавижу его за это, знает, что мы с Кейном были… больше, чем просто друзья. Однако ничего не желает слышать! – Скривив губы, Мелисса медленно опустила рукав. – Я видела Кейна после его возвращения. Можете себе представить?!

Кровь прихлынула к щекам Бренны. Она молниеносно повернулась к девушке.

– Что?! Вы его видели?

– Он знал, где меня найти. И искал встречи.

– Я… надеюсь, у него все в порядке? – пролепетала Бренна, с трудом скрывая, как расстроена и потрясена. Кейн встречался с Мелиссой!

Она вспомнила улыбку собственника, с которой Кейн глядел на девушку в тот вечер у тети Ровены. Неужели он все еще ее любит?

– Абсолютно. Хотя, должна сказать, ему совсем не идет борода! Я обязательно попрошу его побриться, когда все уладится.

Когда все уладится.

Бренна словно издалека услышала свой голос:

– И что он говорил вам? Что рассказал?

– По-моему, я совершенно не обязана делиться с вами, – фыркнула девушка. – Воображали, что сумеете отнять его у меня? Ошибаетесь! Я просто хотела предупредить, чтобы вы никому не выдавали, где скрывается Кейн. Тоби уже пытался заставить меня признаться! Но я скорее умру!

– Конечно, не скажу! За кого вы меня принимаете? Кроме того, я действительно не знаю, где Кейн. Он… с тех пор я ничего о нем не слышала.

Впервые за все время Мелисса улыбнулась.

– Прекрасно. А я боялась… – удовлетворенно промурлыкала она.

Бренна гордо выпрямилась.

– Мне пора. Кажется, я уже надышалась… свежим воздухом.

До самого дома Батлеров обе молчали.

Дни, наполненные скукой, тоской, отчаянием и тревогой, тянулись бесконечно. От Кейна по-прежнему не было вестей, хотя Тайни заверил Бренну, что отнес письмо в заведение Мод Суит.

Где Кейн? Неужели что-то случилось? Почему он не даст о себе знать? С Мелиссой он встретился, а вот для нее времени не нашлось!

Она потеряла голову от беспокойства, почти ничего не ела и худела с каждым днем. Кроме того, Бренна так ничего и не узнала о Квентине. Неужели Эймос не лжет, и брат валяется пьяным в канавах? Нет, этого не может быть. Квентин слишком молод, у него впереди вся жизнь…

И еще Тоби. С каждым днем все труднее было оттягивать свадьбу. И так уже прошло две недели вместо одной. Тоби становился все настойчивее и требовательнее, словно заполучить ее стало единственной целью его жизни.

– Я хочу тебя, Бренна, – повторял он, – и хочу сейчас. Безотлагательно. Ты уже поправилась и, по-моему, выглядишь прекрасно. Почему мы не можем пожениться сейчас? Чего ждем?

– Я… я должна еще немного отдохнуть, – тупо твердила она. – Я плохо сплю и очень слаба. Кроме того, мне необходимо привыкнуть к вам, изменить свое мнение о вас. Неужели в вас нет ни капли великодушия?!

– Успеешь привыкнуть ко мне после свадьбы, – заверил Тоби, раздевая ее взглядом. – Берегись, не то я проберусь ночью в твою спальню и украду тебя, как Фэрсрилд. Если ты, не задумываясь, сбежала с ним, то уж, конечно, не станешь противиться мне, человеку, за которого дважды собиралась выйти замуж!

В голосе звучала недвусмысленная угроза. Или Бренна ошибается? Впрочем, она никогда не могла проникнуть в мысли Тоби.

Венчание должно было состояться в соборе. Нет, она, конечно, не собиралась сдержать слово. Кейн, вне всякого сомнения, придет ей на помощь. Каждый вечер перед сном она молила Бога о встрече с Кейном. Но он не появлялся.

Без Джессики, Абьютес и Мэри дом казался мертвым и пустым. У Ровены не было сил следить за слугами, и комнаты постепенно приходили в запустение. Бренна обычно обедала у себя в спальне. Она редко видела Эймоса. Тот почти все время проводил в конторе или еще где-то, стараясь избегать гнетущей атмосферы дома. Он относился к Тоби с боязливым почтением. Возможно, тот угрожал Эймосу, чтобы он не позволил племяннице сбежать из-под венца во второй раз.

Бренна впала в депрессию и была не в силах сосредоточиться на чтении позаимствованных у тетки романов и вышивании. Даже обучение Глори английскому не доставляло прежнего удовлетворения. Бренна отложила деньги, полученные от Кейна, чтобы выкупить Глори у Эймоса, но дядя больше не говорил о том, что хочет продать рабыню.

От Квентина не было ни слуху ни духу, хотя Эймос и клялся, что отправил частного сыщика на поиски племянника. Как-то утром Бренна вместе с Глори возвращались от модистки. Лошади замедлили ход на углу, где торговец креветками зазывал покупателей. Возле него столпились темнокожие женщины – белые тюрбаны отливали серебром на утреннем солнышке. Бренна рассеянно наблюдала за ними, восхищаясь экзотической красотой мулаток, стройными точеными фигурками, прелестными личиками, изяществом и грацией движений. Одна, в красном платье, была неотразима. С такой светлой кожей она легко могла сойти за белую…

Девушка подхватила корзинку с креветками и беспечно зашагала по улице, покачивая бедрами. Бренне ее лицо показалось знакомым. Очень похожа на ту, что выходила тогда из дома Квентина!

– Тайни! Останови лошадей, пожалуйста, – попросила Бренна и, не обращая внимания на испуганный крик Глори, спрыгнула на землю и побежала за девушкой, которая как раз свернула за угол.

– Постойте! Постойте, прошу вас!

Но, к отчаянию Бренны, незнакомка не обернулась и лишь ускорила шаг.

– Пожалуйста, остановитесь! Я хочу поговорить с вами! Всего на минуту! Я ничего плохого вам не сделаю!

Окторонка оглянулась и побежала, оскальзываясь на неровном покатом тротуаре. Но все это, очевидно, не было для нее препятствием: она уверенно мчалась по выщербленным камням.

Однако и Бренна не зря провела свое детство в седле и взбиралась по холмам за Квентином и его приятелями. Кроме того, у нее не было громоздкой корзины, которую практичная незнакомка и не подумала бросить.

Девушка споткнулась, и в этот миг Бренна догнала ее и схватила за руку.

– Пожалуйста, я только хотела спросить у вас кое-что! Вы подружка Квентина? Та девушка, что позаботилась о нем?

Незнакомка попыталась вырваться. Вблизи она была еще красивее: карие глаза с золотистыми точками, чуть смугловатая кожа, полные, четко очерченные губы.

– Ничего не скажу! – вызывающе выпалила она.

– Значит, вы знаете, где он! Это вас я видела у его дома… Люсиль?

– Нет… нет…

Бренна поняла, что девушка ее боится. Однако интуиция подсказывала, что перед ней именно та Люсиль.

– Я вас узнала. Но не причиню зла ни вам, ни Квентину. Я его сестра Бренна. Он наверняка рассказывал вам обо мне. Кроме меня, у него никого нет, и я желаю ему только добра.

Девушка пристально уставилась на нее. Разносчик, громко расхваливая товар, перешел на другую сторону улицы. По мостовой стучали колеса экипажей, где-то лаяла собака. Люсиль, казалось, немного успокоилась.

– Квентин в безопасности, – прошептала она, – но я не скажу, где он скрывается.

– Вот и хорошо. – Бренна выпустила руку девушки. – Я ужасно тревожилась за него. Люсиль, он по-прежнему пьет и играет? Я должна знать.

– Нет, мэм, я ему не позволяю.

– Правда?!

– Чистая правда. Не хочу, чтобы он этим занимался, да и он тоже не хочет. Поэтому мы собираемся уехать отсюда. Послезавтра сядем на речной пароход и уплывем как можно дальше. А все из-за таких, как вы! Вечно хлопотали над ним, нянчили, баловали, нежили, приучили к тому, что кто-то обязательно должен убирать за ним ту грязь, которую он разведет! Ну так вот, мы решили убраться куда глаза глядят от всего этого! И от вас тоже! Отправимся на запад. Расчистим участок, заведем ферму…

– Но Квентин никогда этим не занимался! Взгляд Люсиль стал жестким.

– Да, понимаю, о чем вы думаете! Он нежный и слабый, а я ничтожество, темнокожая дрянь, не умеющая даже читать, и не пара такому благородному джентльмену! Но знайте же, нам на это плевать! Здесь, в Новом Орлеане, ждать нечего! Он снова пойдет по игорным домам, борделям, проиграется вчистую и наткнется на какого-нибудь негодяя вроде Билли Лава, которому прикончить человека все равно что стакан воды выпить! Там, на западе, Квентин никому ничего не будет должен! Он получит свободу! И я тоже… смогу сойти за белую, а если нет, все равно! И вам нас не удержать!

Бренна вспомнила, каким в последний раз видела Квентина – небритым, грязным, пропахшим виски, готовым продать сестру ради спасения собственной шкуры. И вот теперь эта девушка готова пожертвовать собой для него.

– Я… я желаю вам счастья, – медленно произнесла Бренна. – И не стану искать встречи с Квентином. Он, вероятно, избегает этого, да и я не слишком стремлюсь увидеться с ним. Но, возможно, когда-нибудь вы, дадите знать о себе. Хотя бы письмом.

– Хорошо.

– Не возражаете, если я дам вам немного денег? Из тех, что я получила от Кейна Фэрфилда?

– Кейн Фэрфилд… – Люсиль уставилась на монеты.

– Именно он. Вы его знаете?

– Я слышала, что он умер.

– Что?!

Бренна пошатнулась. Низкие оштукатуренные домики, грязная, усеянная отбросами улица поплыли перед глазами.

– Из канала неподалеку от того дома, где мы живем, выловили труп. Беднягу закололи кинжалом. Он ужасно распух и вздулся, но все говорят, что это Кейн Фэрфилд. Я узнала это от Квентина. Он сказал, что… дескать, это обычное дело, каждый день на улицах находят мертвецов…

Но Бренна уже ничего не слышала. Она потеряла сознание.

Глава 31

Бренна почувствовала, что лежит на чем-то жестком; от резкой вони гниющего мусора к горлу подкатывала тошнота. Какие-то люди толпятся вокруг… Знакомое лицо… кажется, это Люсиль…

– Девушка неожиданно закричала и упала в обморок…

– Может, все из-за жары? Или тиф? Как по-вашему, это лихорадка?

– Да она вся перепачкается… в такой грязи… Бессмысленные надоедливые голоса звучали монотонным хором.

Бренна пошевелилась и застонала.

– Она приходит в себя.

– Мисс Бренна! Мисс Бренна!

Рядом стояла на коленях Глори, в отчаянии ломая руки.

– Очнитесь, мисс Бренна!

– Глори…

Кто-то схватил ее за плечи, усадил. Откуда-то появилась оловянная чашка с водой. Глори поднесла ее к губам Бренны и заставила выпить. Бренна едва не поперхнулась теплой и мутной водой.

– Мисс Бренна, я приведу Тайни, и мы отвезем вас домой.

– Кейн…

Все это кошмар. Ужасный сон. Сейчас она посмеется над своими страхами. Кейн вовсе не мертв… Этот жизнелюбивый человек с сильным мускулистым телом и нежным сердцем не мог погибнуть! Глупый бред… Ей стало плохо, только и всего.

Ее повели к коляске. Нет, это спотыкающееся, трясущееся, рыдающее существо не она, Бренна!

Коляска быстро покатилась по улицам. Глори старалась согреть ее ледяные руки. Тайни громко покрикивал на лошадей, что случалось крайне редко. Почему он сердится?

Наконец лошади остановились перед домом Батлеров, и Тайни внес Бренну наверх.

– Я все узнаю, – пробормотал он и исчез. Глори раздела ее и выгнала Хетти, когда та пришла справиться, что произошло. Вскоре Бренна, переодетая в белую батистовую сорочку, уже лежала под одеялом, словно внезапно заболела.

Больна. Она больна. Больна от бесконечных бессмысленных смертей. Сколько жизней загублено зря! Отец, юнга Джемми, команда «Морского льва». И вот теперь Кейн.

Бренна судорожно всхлипнула.

Сколько прошло времени? День? Два? Неделя? Все подернулось серым туманом, утратило смысл. Обеды, ванны, сон…. ничто ее не интересовало, ничто не волновало. Глаза покраснели, грудь ныла, но слез больше не было. Бренна неподвижно сидела у окна и смотрела на иву и каменного купидона с застывшей глупой улыбкой. Глори постоянно была рядом – приносила еду, искала в гардеробе новые платья, молча держала Бренну за руку. Как-то за дверью послышался голос Тайни. Глори вышла, но тут же вернулась с помрачневшим лицом.

Тайни сказал Глори, что Кейн действительно мертв. Все кончено.

Ее навестила Абьютес, наполнившая комнату жизнерадостным щебетом, но после ее ухода в спальне сгустилась свинцовая тишина. Заглянул дядя Эймос и, откашлявшись, сухо объявил, что она не имеет права грустить по Кейну, будучи невестой Тоби Ринна. При этом он сверлил ее злыми недоумевающими глазками, по-видимому, считая, что, кроме неприятностей, она ничего им не доставит. Даже Ровена приковыляла, тяжело опираясь на руку Хетти, – вот уже несколько дней она едва ходила. Кажется, в этих пронзительно-голубых глазах мелькнула искорка торжества? Впрочем, Бренну ничто не заботило, и тетка вскоре ушла. Да и какое это имело значение? Миновала еще одна неделя.

– Я расскажу вам о Мбуту, моем муже, – как-то начала Глори, расчесывая длинные спутанные волосы Бренны. – Я… я была его женой. Любила его. И он любил меня. Но нас связали и бросили в трюм большого корабля. Его заковали в цепи. Мы были все… – Она жестом показала, что рабы задыхались в тесном трюме. – И лежали в… – Глори брезгливо поморщилась, и Бренна догадалась, что несчастные были вынуждены ходить под себя. – Потом он умер. Умер в цепях. И лежал так много дней. Я думала, что тоже умру. Звала смерть. Но выжила. И поняла, что я сильная. Смогла идти дальше и продолжать жить.

Идти дальше и продолжать жить.

– Не знаю, Глори, – вздохнула Бренна, глядя в исполненное решимости темное лицо. – Я не хочу жить без Кейна. Лучше мне навеки закрыть глаза.

– Вы тоже сильная. Как я. Справитесь.

– О Глори! – Бренна спрятала лицо в ладонях, и теплые руки подруги обняли ее.

Глори оказалась права. Тело Бренны яростно сопротивлялось разуму и цеплялось за жизнь. Через несколько дней она начала есть, вспомнила о заброшенном вышивании и принялась лихорадочно орудовать иглой, словно ее судьба зависела от куска канвы и мотков ниток. Вначале стежки выходили слишком крупными, но скоро на ткани появилось некое подобие узора. Так вот почему женщины любят заниматься этим! Чтобы не вспоминать и не плакать.

Как-то утром Хетти объявила, что Тоби Ринн ждет ее внизу. Тоби!

Бренна сжала горло рукой. Последние дни скользили, как бусины с разорванной нитки! И она совсем забыла о Тоби. Его письма оставались нераспечатанными. Она просто выбросила его из головы!

– Он ждет, мисс Бренна, – напомнила Хетти.

– Да… передай, что я сейчас спущусь.

Бренна подошла к гардеробу и, распахнув дверцы, долго смотрела на платья. Потом медленно отвернулась. Какая разница, в чем ее увидит Тоби? Она похудела, а кожа утратила бледно-персиковый оттенок. Ну и пусть!

Тоби сидел в гостиной, комнате, которая стала так дорога Бренне. Сегодня на нем был безупречно сшитый черный фрак, в котором он выглядел выше и стройнее. Тонкая золотая цепочка вилась поперек жилета, и на среднем пальце левой руки сверкал золотой перстень-печатка.

– Итак, Бренна, ты, наконец, соизволила меня принять? Трусливо пряталась все это время, потому что тосковала по этому отребью из сточной канавы, капитану Фэрфилду! Отвечай!

Лицо Тоби побагровело. От него исходил резкий запах, словно ярость сочилась сквозь поры. Бренна взглянула на Тоби. Больше она его не боится. Ничто на свете не может ее напугать.

– Да, – кивнула она, – правда.

– Как ты посмела! Все эти дни… Я – твой жених! Не этот убийца, который сдох, как последняя тварь!

– Я любила его.

– Любовь! Что ты знаешь о любви?! Но я намереваюсь показать тебе, хочешь ты этого или нет!

У Бренны невольно вырвался короткий смешок.

– Тоби, это глупо! Невозможно заставить кого-то полюбить, как бы ты этого ни добивался! А я не люблю вас. Ни капельки. И… И боюсь, что не смогу стать вашей женой.

Тоби молча уставился на нее. Бренна заметила, как расходится на груди его жилет, будто он вот-вот взорвется.

– Бренна, я решил быть великодушным и притвориться, что не слышал последних слов. И не слышал, как ты во второй раз объявляешь, что не собираешься выходить за меня замуж.

Он придвинулся ближе. Бренна заметила капельки слюны на губах, раздувающиеся ноздри.

– Потому что… посчитай я, что ты вздумала снова опозорить меня перед всеми, подхватил бы тебя и унес отсюда!

Бренна отпрянула. Что-то заставило ее дерзко бросить:

– Разве вам не безразлично мнение окружающих? А теперь прошу прощения, у меня болит голова, и я хочу прилечь.

– Мигрени! Истерики! Обмороки! – завопил Тоби. Его голос прокатился громом по пустым комнатам, наполняя дом неудержимым бешенством. Но кто его услышит?! Ровена в постели, Эймос в конторе. Слуги же попросту бессильны что-то сделать.

– Думаешь, я потерплю весь этот вздор? – бушевал Тоби. Прежде чем она успела ответить, он схватил ее за плечи и стал трясти. – Ты сказала, что любишь его! Ну ладно, я покажу тебе, что такое любовь, маленькая шлюшка! И не воображай, будто ничего не получится! Я помню, как ты извивалась подо мной! Ты еще будешь молить меня о ласках, грязная…

– Нет! – вскрикнула Бренна – Глори! Тайни!

– Молчать!

Он закрыл ей рот рукой. Ладонь пахла потом и табаком.

– Два раза ты отказала мне, сучка. Два раза! И все из-за этого ублюдка Фэрфилда, по которому сходит с ума моя сестрица! Она умоляла меня не искать его, клялась, что сделает все, если только я оставлю его в покое…

Тоби легко, как тряпичную куклу, потащил ее к двери. Напрасно Бренна вырывалась и брыкалась. Уголком глаза она заметила Глори, в ужасе застывшую на лестнице.

– По-твоему, рабыня поможет тебе, прелесть моя? Не надейся, иначе я вернусь, куплю девчонку и продам ее в бордель.

– Нет! Нет, только не Глори!

Тяжело дыша, Тоби волок ее по лестнице. Бренна в отчаянии повисла на нем всем телом, но он подхватил ее на руки и понес.

– Свадьба, ирландочка?! – шипел Тоби сквозь зубы. – У тебя больше нет на это прав. Если ты согласилась стать любовницей Фэрфилда, значит, будешь и моей! И не сопротивляйся! Думаешь, в этом городе кто-то осмелится помешать мне?

Он громко злорадно засмеялся, совсем как… как пираты, насиловавшие Колин.

– Фэрфилд сдох! И на этот раз никто тебя не спасет! Никто!

И, заглушая вопли девушки широкой ладонью, бросил ее на сиденье кареты.

Глава 32

Благодарение Богу, Тоби нет в комнате – куда-то отправился. Несмотря на раннее утро, влажный воздух уже был раскален. Бренна лежала обнаженная в постели Тоби – тело, покрытое синяками и рубцами, тупо ныло.

Как эта комната напоминает своего хозяина – высокие лепные потолки, аляповатая роскошь. Тяжелая уродливая темная мебель. Серебряные и хрустальные графины, наполненные янтарной жидкостью, теснились в небольшом шкафчике. Два окна выходили во двор. На стене висела огромная картина в золотой раме: гаремная невольница чувственно раскинулась на подушках. Казалось, она прекрасно понимала, что произошло минувшей ночью.

Бренна с отвращением оглядела себя. Плечи в синяках, оставленных пальцами Тоби, на груди красные пятна, возле левого соска след укуса.

Бренна повернулась и, сотрясаясь в ознобе, уткнулась лицом в подушки. Его мокрый рот, впивающийся в ее тело, словно пасть хищного зверя, пожирающего свою жертву… Он насильно вливал виски ей в горло. Спиртное обжигало внутренности, и вскоре мир подернулся туманной дымкой, и все, что проделывал с ней Тоби, стало частью кошмара, дурного сна, который длился и длился, пока она не охрипла от крика.

Гнев, ледяной гнев помог ей перенести все пытки. Гнев и воспоминания о Гаспарилье. Только сейчас она с отчаянием поняла, что пират по крайней мере пытался доставить ей наслаждение, силясь пробудить в ней огонь желания и подарить некое подобие экстаза. Но Тоби взял ее, как берут уличных девок, и она замкнулась в собственном мрачном мирке.

«Кейн… Кейн», – непрестанно думала она, и в глубине души разгоралось торжество: Тоби так и не смог дать ей блаженства. Так и не затронул сердца. И никогда ему это не удастся. Никогда, никогда больше она не достигнет таких высот ни с одним мужчиной. Бренна словно затаилась в непроницаемой раковине, куда не проникнет ни один человек, что бы он ни пытался сделать с ее телом.

Бренна рассеянно прислушивалась к звукам незнакомого дома. Где-то ругались слуги, звенела посуда… Должно быть, на кухне готовят завтрак. При мысли о еде ей стало нехорошо. Она вряд ли способна проглотить хоть кусочек! Но стук тарелок означает, что скоро кто-нибудь войдет в спальню! Нельзя, чтобы ее увидели голой и истерзанной!

Бренна с усилием села, сползла с постели и несколько минут стояла, покачиваясь; комната бешено вертелась перед глазами. Через несколько минут ей стало легче, и Бренна огляделась в поисках одежды.

Вчера на ней было простое голубое платье с высоким воротом и нансуковой[10] отделкой.

Она обошла комнату, гадая, где может находиться одежда. Вчера он грубо сорвал с нее платье вместе с бельем. Но она так кричала и билась, что не заметила, куда они подевались.

Бренна открыла ящики бюро красного дерева, но там, как ни странно, вообще ничего не оказалось, зашла в гардеробную, где на столе лежали щетки, банки с помадой, золотая булавка, небрежно брошенный галстук. Здесь тоже ничего. Сердце девушки забилось сильнее. Странно! Почему все ящики пусты?

Бренна в панике распахнула дверцы просторного гардероба из кипарисового дерева. Ни тряпочки. Ни клочка.

Бренна отступила. Кровь отлила от лица, когда она наконец поняла все. Девушка метнулась к двери спальни и дернула за ручку. Раз. Другой. Страх придал ей сил. Но дверь не поддавалась. Заперто. Она заперта, и Тоби унес всю одежду, чтобы ей нечем было даже прикрыться! Теперь он может делать с ней все что захочет!

Бренна отказывалась верить в происходящее. Она, сгорбившись, сидела на постели, завернутая в атласную простыню. Неужели ему все сойдет с рук? Тетя и дядя узнают правду от слуг и, конечно, заставят Тоби отпустить ее!

Заставят? Тетка ненавидит Бренну. А что касается Эймоса… Бренна почти уверена, что Тоби имеет над ним какую-то необъяснимую власть. Возможно, Эймос, как адвокат нескольких судоходных компаний, дает Тоби сведения о грузах и кораблях, выходящих в море. Нет, от Батлеров помощи не дождешься.

Бренна подумала о кузине, но тут же решительно покачала головой. Абьютес, несмотря на свое доброе сердце, целиком зависит от мужа. Кроме того, Эймос не задумываясь скажет дочери, что Бренна сбежала с Тоби. Если Абьютес ему поверит…

Бренна вновь впала в отчаяние. Даже слабой надежде на Мелиссу не суждено осуществиться. Мелисса покинула дом брата и перебралась в гостиницу, впрочем, Тоби и ей может солгать.

У двери послышался шум, и Бренна в ужасе вскочила, забыв о сползшей простыне. В скважине повернулся ключ, и дверь открылась. Бренна поспешно натянула простыню и легла. По крайней мере можно спасти свою гордость, притворившись, что она спит и не знает, что стала пленницей.

Комната наполнилась аппетитным запахом черного кофе с цикорием и свежих круассанов.

– Завтрак, мисс, – пропел женский голос. – Ешьте, пока горячий.

Тихие шаги удалились. Вновь заскрежетал ключ. Бренна села и взглянула на поднос. Слуги не позабыли о льняной салфетке, но остереглись положить нож. Круассан был только что из печи, с изюмом и сахарной глазурью. Половинка апельсина истекала соком.

У девушки заурчало в животе. Бренна вдруг вспомнила, как тогда, в пиратском поселке Глори заставляла ее есть, утверждая, что без этого не выжить. Что ж, она усвоила уроки Глори. Ей понадобятся силы. Тоби не увидит ее ослабевшей от голода! Храбрости и стойкости Бренне не занимать! Еще посмотрим, кто выйдет победителем из схватки!

Прошло почти два часа, прежде чем появился Тоби. Все это время Бренна пролежала в постели, глядя на трещины в белой лепнине потолка и представляя странные причудливые картины – очертания двухмачтового брига, мрачный испанский замок…

Дверь открылась так неожиданно, что девушка вскочила. Вошел Тоби. Если не считать лихорадочного румянца на щеках, ничто в его облике не говорило о бурно проведенной ночи. На нем были рыжевато-коричневый фрак с вышитым жилетом и шелковый галстук. Тесные панталоны обтягивали мускулистые бедра.

– Доброе утро, дорогая.

Бренна плотнее закуталась в простыню, молча глядя на него.

– Ну? Не изволишь отвечать?

– Почему я должна разговаривать с вами? Вы всего-навсего…

– Осторожнее, ирландская потаскушка, как бы тебе не пришлось пожалеть о своих словах!

– Не беспокойтесь, не пожалею! Вы… пират! Воображаете, что теперь по-настоящему мной завладели? Что я принадлежу вам? Ну так вот, вы жестоко ошибаетесь…

– Замолчи, если не хочешь получить пощечину! – тихо, зловеще пригрозил Тоби. Бренна испуганно съежилась. – Ты назвала меня пиратом. Любопытно узнать, что именно ты имела в виду?

– Но вы и есть настоящий пират! Вы и этот негодяй… Гаспарилья сумели сговориться! Вы помогаете ему продавать товары в Новом Орлеане, верно?

Глаза Тоби хищно блеснули.

– Ты сама не понимаешь, что мелешь!

– Разве? Кейн сказал мне…

Она в ужасе осеклась. Но было поздно: Тоби одним прыжком оказался рядом, отшвырнул простыню и схватил Бренну за плечи.

– И что же поведал тебе твой дружок?

– Он… он…

– Кейн Фэрфилд мертв и уже никогда не откроет рта, – процедил Тоби. – И все, что он наговорил тебе, – сущий вздор! Мало ли что могло прийти ему в голову! Никто ничего не сумеет доказать, а если и сумеет, то не осмелится! В этом городе моя власть безгранична! И я держу в своих руках жизнь и смерть многих людей!

– Жизнь и смерть? – охнула Бренна. – Вы хотите сказать… Кейн…

– Возможно. А возможно, и нет, кто знает? Почему я должен признаваться тебе в подобных вещах?! Я не обсуждаю дела с женщинами, особенно такими красивыми, как ты. – Тоби похотливо оглядел ее налитые груди.

Бренна попыталась вырваться и накинуть на себя простыню, но он не дал.

– Почему ты закрываешься? Женское тело – одно из самых прекрасных зрелищ в мире. Я так долго ждал этой минуты и хочу наслаждаться тобой как можно дольше.

– Наслаждаться! – разъяренно вскрикнула Бренна. – Я не кусок торта и не пирожное! И не потерплю, чтобы со мной так обращались! Как вы могли запереть меня здесь без клочка одежды, словно рабыню?! Даже с животным не поступили бы так!

– Но животные не носят платьев! – ухмыльнулся Тоби.

– Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду! Немедленно верните мое платье! – бушевала девушка. – И отвезите в дом дяди, иначе…

– Вот как? Интересно послушать, что ты собираешься сделать.

– Я… я покончу с собой, если меня не освободят!

– Сомневаюсь! Для этого ты слишком любишь жизнь! Прошлой ночью ты была холодна ко мне, но уверен, что вскоре все изменится, и ты станешь добиваться моего внимания!

– Никогда! Клянусь, я убью себя! Что мне осталось? Кейн мертв, у меня нет причин цепляться за жизнь! И вы меня не остановите.

Глаза Тоби налились кровью.

– Ты ничего не сделала, когда Гаспарилья затащил тебя в постель, к чему сейчас такие благородные жесты?!

– Откуда вы знаете про Гаспарилью?

– Кое-кто рассказал!

Бренна уставилась на него. Тоби торжествующе улыбался.

– Кто именно?

– Та, к которой ты очень привязана, прелесть моя. С кем ты была очень близка и о которой постоянно твердила мне. Пытаясь поддерживать беседу, ты очень многое о себе открыла. Что ты любишь, а что нет, о ком заботишься…

– Имя! Назовите имя!

– Глори, конечно! Твоя рабыня! Видишь ли, я так долго отсутствовал, потому что хотел сделать одну весьма выгодную покупку…

– Что…

Кровь отлила от лица девушки. Почему так холодно… так холодно…

– Вы хотите сказать, что купили Глори?

Тоби кивнул.

– Но она принадлежит мне! Кейн отдал купчую и все необходимые бумаги! Я положила их в ридикюль!

– Бумаги? Твой дядя ничего не нашел!

– Но я… ридикюль был…

Бренна замолчала. Бумаги, конечно, успели уничтожить. Какой смысл спорить?!

– Вы купили ее у дяди Эймоса? – прошипела она.

– Совершенно верно. Ведь он твой опекун, разве не так? Я объяснил ему, что ты предпочла уехать со мной и желаешь взять горничную. Должен добавить, она обошлась мне в кругленькую сумму. Твоя дядя умеет торговаться!

Глори здесь, в доме Тоби! Что с ней станет?!

– Я хочу немедленно ее видеть! – потребовала она.

– Боюсь, сейчас это невозможно, – нагло усмехнулся Тоби.

– Почему?

– Потому что я не разрешаю. Теперь она моя рабыня, запомни это хорошенько, и я могу делать с ней все, что угодно. И, признаюсь, она весьма лакомый кусочек! Почти так же прелестна, как ты, дорогая, хотя, естественно, совершенно по-другому.

– Но Глори моя служанка! Вы сказали, что купили ее для меня! Вы сказали…

– Я много чего сказал! Но, говоря по правде, судьба этой маленькой черной конфетки зависит только от тебя! Если будешь послушна, я отдам тебе девушку, и все будет хорошо. В противном же случае…

– Что тогда?

Ей стало не по себе. Глори… с ее совершенным лицом и идеальной фигурой, длинной стройной шеей, мягкой темной кожей… Сколько раз она помогала Бренне, утешала, успокаивала, даже когда ее саму одолевали страх, смущение и тоска.

– Если ты не прекратишь свои выходки, я оставлю Глори себе. Соблазнительная крошка! Уверен, она подарит мне много восхитительных мгновений. И ее легко будет обучить всему, что я от нее потребую… – Тоби замолк, пристально изучая Бренну. – Или продам ее в бордель. Из тех, что немало в Болоте. Там полно негритянок и мулаток! Черное мясо высоко ценится в некоторых кварталах города…

– Вы не посмеете!

– Еще как посмею! С другой стороны, повторяю, все зависит от тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Бренна! Мне мало иметь тебя своей любовницей! Пусть весь город увидит церемонию, чтобы не осталось места для слухов и сплетен! Достаточно эти проклятые сучки из светских гостиных распускали языки, когда ты меня бросила! Теперь у них будет о чем посудачить! Я наконец-то заполучил тебя! Ты принадлежишь мне. Моя… моя вещь, моя собственность. Понятно? Чего уж яснее!

– Удивлена, что вы так заботитесь о приличиях и придаете значение мнению этих людей, – выдавила Бренна.

– Я их ненавижу. Ненавижу от всей души. Но ты права, именно забочусь. Думаешь, я зря прокладывал себе путь из грязных нью-йоркских подвалов? Мне было необходимо попасть в общество порядочных людей, и я этого добился! Стал одним из них, получил возможность смотреть на всех свысока, смеяться над ними. Как они когда-то смеялись надо мной.

Рука Тоби опустилась ниже, накрыла ее грудь.

– Ты и я… наверное, мы гораздо больше похожи, чем ты думаешь. Я завладею тобой, душой и телом. И пойду на все, чтобы это произошло. Все что угодно. Слышишь?

Бренна безмолвно кивнула. Она не могла говорить. Язык словно прирос к нёбу.

– Ты выйдешь за меня?

Глори. Она не позволит, чтобы Глори бросили в бордель! Бренну до конца жизни будут преследовать кошмары и угрызения совести! И внезапно Бренна вспомнила о Нейле Эрхарте и его проклятии. Проклятии умирающего. Неужели оно сбывается? Как, должно быть, Нейл радуется в аду!

– Я не могу предать Глори, – холодно произнесла она. – И только поэтому выйду за вас. Но не мечтайте, что когда-нибудь завладеете мной! Никогда, никогда я не полюблю вас!

Тоби, улыбаясь, рванул атласную простыню, отбросил ее на пол и грубо раздвинул ноги Бренны. Он взял ее, не раздеваясь и не сняв сапог.

Утолив желание, Тоби продолжал издеваться над ней, заставляя стоять обнаженной перед двумя рабынями, которые выносили из комнаты простыни, острые предметы, даже графины с виски и шнур от сонетки. Тоби предупредил, что в саду будет день и ночь сидеть невольник на случай, если Бренна вздумает выпрыгнуть из окна.

Бренна стояла неподвижно, дрожа от озноба и невыносимого холода. По обнаженным ногам все еще стекало семя Тоби, и девушка испытывала брезгливость к своему оскверненному телу. Как ей хотелось нырнуть в прохладную воду и вымыться с ног до головы! Но она не станет просить!

Бренна гордо вскинула голову и вытянула руки. Она не будет умолять и прикрываться руками! И даже притворится, что не обращает внимания на любопытные взгляды негритянок.

– Ну вот! – удовлетворенно воскликнул Тоби, озирая комнату. – Теперь все в порядке. Спальня прекрасно подходит для…

– Для кого? Для безумной? В самом деле, Тоби, неужели вы считаете, что я способна пронзить свое сердце вашей булавкой для галстука после того, как дала слово выйти за вас? Или выпить все это мерзкое виски?

– Не знаю. Но не хочу рисковать. Не волнуйся, дорогая, если ты правильно себя поведешь, я быстро верну тебе одежду. По крайней мере, предвкушение этого приятного события позволит тебе скоротать время!

Он снова весело улыбнулся – по-видимому, происходящее казалось ему чрезвычайно удачной шуткой.

– Вы… животное! Пират!

– Я предупреждал, что дам тебе пощечину, если ты еще раз скажешь нечто подобное. Хочешь проверить?

– Нет. Не хочу. Но могу я хотя бы принять ванну?

Она ненавидела себя за умоляющий тон, но не могла больше ощущать на себе всю эту грязь. Должна избавиться от его запаха, иначе сойдет с ума.

– Ванну? Почему нет? Я велю Сцилле немедленно принести воды.

– Спасибо, – пробормотала Бренна. – Попытаюсь не утопиться в лохани и не подавиться мылом.

– Если думаешь, что я собираюсь морить тебя голодом и держать в грязи, ошибаешься. Не имею ни малейшего намерения быть к тебе жестоким. Просто рад немного унизить тебя, показать, где твое место. Заставить понять, что твое тело отныне принадлежит мне.

– Возможно, но не душа.

– Все еще впереди.

Тоби повернулся и сделал знак рабыням следовать за ним. При этом он не забыл запереть дверь. Невольница на картине насмешливо взирала на девушку, словно желая сказать: «Мы сестры».

Бренна бросилась на пуховую перину и разразилась слезами.

К бесконечному облегчению девушки, Тоби больше не пытался овладеть ею и даже не появлялся в пустой комнате. Бренне ничего не оставалось, кроме как часами смотреть во двор, где, как и обещал Тоби, неизменно присутствовал один из рабов, не спускавший глаз с окна. Как-то она даже увидела Глори: та шла по саду, опустив глаза и плотно сжав губы. На ней было незнакомое Бренне очаровательное желтое платье с вышивкой, красиво оттеняющее темную кожу.

Бренна задохнулась от неожиданности. Тоби купил Глори новый наряд, а ее вынуждает оставаться голой! Недаром он назвал Глори маленькой черной конфеткой! Что, если уже успел…

Нет, она не станет об этом думать, иначе потеряет остатки разума!

На третий день одна из рабынь, Харибда, принесла ее платье, белье и нижние юбки.

– Сегодня придет портниха снять мерку для подвенечного наряда, – коротко объяснила рабыня.

– Что?

– Так приказал мастер Тоби. Одевайтесь побыстрее. Бренна поспешно натянула одежду, поклявшись, что больше ни за что не отдаст ее. До чего же, оказывается, просто лишить человека гордости и самоуважения, заставить потерять присутствие духа, всего-навсего оставив его обнаженным!

Она терпеливо вынесла хлопоты чернокожей портнихи, грузной растрепанной женщины лет пятидесяти, почти не раскрывавшей рта и, казалось, боявшейся Бренны. И неудивительно. Тоби наверняка припугнул ее или сочинил, что Бренна сумасшедшая.

Портниха не принесла с собой образцы тканей, из чего Бренна заключила, что Тоби уже выбрал материю и фасон. Зная его, можно с уверенностью предположить, что это будет самый безвкусный в мире туалет со множеством лент, кружев и перьев – как раз такой, который должен потрафить тщеславию Тоби Ринна.

Но неужели это так важно теперь? Пусть тешится, если желает. Бренне придется выйти замуж за Тоби. Завоевать его доверие. Усыпить подозрения. И тогда рано или поздно она заберет Глори и убежит.

Если удастся, конечно.

После ухода портнихи Бренна нервно заходила по комнате, готовясь к новой схватке. Она ни за что не расстанется с одеждой!

Почти сразу же вернулась Сцилла, сестра-близнец Харибды,[11] высокая худая негритянка с двумя отсутствующими передними зубами. Однако, она была достаточно добра к Бренне, приносила вкусные обеды и теплую воду для ванны.

И не успела рабыня открыть рот, как Бренна, сжав кулаки, подскочила к ней.

– Если ты думаешь, что сможешь отобрать у меня одежду, Сцилла, то, значит, жестоко ошибаешься! Я ничего не отдам.

– Мисс Бренна…

– Я больше не останусь голой. А вздумай ты настоять на своем, я буду отбиваться! – Она потрясла кулаками перед носом оторопевшей служанки.

– Но мастер Тоби велел…

– Мне все равно, что велел твой хозяин! Платья ты не получишь. Это бесчеловечно, Сцилла, держать меня в таком виде, словно животное, и ты прекрасно все понимаешь!

Женщина поколебалась, но Бренна добавила:

– Иди и передай это мистеру Ринну, если так уж боишься. Скажи, что я буду выполнять все его желания, пусть только вернет мне одежду. И я не отдам ее!

– Да, мэм.

Губы Сциллы дернулись, будто она хотела скрыть улыбку. Низко поклонившись, рабыня удалилась. Бренна почти рухнула на постель, задыхаясь от возбуждения.

Тоби явился только через два часа в прекрасном настроении и вместо того, чтобы наброситься на Бренну, восхищенно заметил:

– Голубое идет тебе, дорогая. После того, как мы поженимся, я подарю тебе платье из сине-зеленого шелка, под цвет твоих глаз.

Значит, он не отберет у нее одежду! Бренна изо всех сил старалась не показать, как обрадована.

– Мне бы очень хотелось его получить, – спокойно ответила она.

– Не желаешь выслушать, как я распорядился насчет свадьбы?

– Конечно, – кивнула девушка, боясь обозлить его. Он объявил, что они обвенчаются в соборе – пришлось заплатить за эту привилегию, – а потом поедут на прием и бал в новоорлеанском бальном зале, где проходили самые блестящие празднества.

– После свадьбы, – продолжал тот, – я намереваюсь начать строительство дома, и уже поговорил с архитектором. Это будет самое большое и великолепное здание во всем городе: панели орехового дерева, сотни хрустальных люстр, изумительная винтовая лестница, по которой ты будешь спускаться с высоко поднятой головой и надменным видом…

– Дом, в который никто не придет, – перебила Бренна.

Тоби побагровел.

– Не волнуйся, придут! Все придут! Я заставлю! Подожди и увидишь. Будут пить мое вино, сидеть за моим столом, а я стану тайком посмеиваться над этими жалкими глупцами.

– Да поймите же, Тоби, меня никогда не примут в приличном обществе!

– «Приличное общество», как ты его называешь, многое проглотит и не поперхнется. Не тревожься, они проглотят и не такое, стоит мне слово сказать!

Глаза Тоби злобно сверкнули, и Бренна на какое-то мгновение почувствовала к нему жалость. Неужели она действительно так много значит для него? Но Тоби прав – разве не богобоязненные торговцы Нового Орлеана покупали пиратские товары, запятнанные кровью невинных? Там, где речь идет о деньгах, люди забывают самые святые принципы!

– Мы, конечно, станем придерживаться первоначальной даты… – продолжал Тоби.

– Но мы не назначали день свадьбы.

– Назначим и немедленно. Послезавтра. Немного рановато, но ничего страшного. Все уже готово. Тебе нужно успокоиться и отдыхать побольше, чтобы выглядеть самой прелестной в мире новобрачной. Я нанял для тебя лучшую горничную – Бог видит, каких трудов и денег мне стоило переманить ее у прежних хозяев. И она сделает тебе прическу, какой никогда не бывало у девчонок Райделл.

– Райделл? – охнула Бренна. – Вы говорите о Мэри?

– Да, Мэри Фленнаган. Ты ее знаешь?

– Это горничная, которую я привезла из Ирландии.

– Вот как? Да-да, припоминаю. Ну что же, зато с ее помощью ты станешь самой прекрасной невестой на свете. О нашей свадьбе будут говорить еще добрый десяток лет.

– Или дольше, – согласилась Бренна, слегка вздрогнув.

Глава 33

И снова он настал, день ее свадьбы.

Порой Бренне казалось, что все это просто чья-то злая шутка. Она двигалась точно во сне, разговаривала, ела, и лишь иногда реальность вторгалась в это дремотное состояние и бесцеремонно напоминала о себе, словно ледяной дождь внезапно обрушивался с небес. Тогда она металась по спальне, чувствуя себя одной из тех бабочек, которых они с Квентином часто ловили в детстве и сажали под стеклянные бокалы. Бренна, как и эти бабочки, взмахивала крыльями и пыталась взлететь, но тут же натыкалась на стекло.

Она станет женой Тоби, и ничто в мире больше ее не спасет. Какая досада, что невозможно сбежать! Но Тоби обо всем позаботился. Бренну по-прежнему сторожили. Ее дверь всегда оставалась запертой. И с тех пор, как она угрожала Сцилле, сестры старались заходить в комнату вместе.

Кроме того, оставалась еще и Глори. Бренна была уверена, что Тоби выполнит свою угрозу и продаст Глори в публичный дом. Бренна прожила в этом городе достаточно, чтобы понимать – никакие билли конгресса не заставят жителей Нового Орлеана считать рабов людьми. Поэтому она ни в коем случае не покинет Глори.

Бренна старалась не думать ни о чем, особенно о Кейне. Каждый раз, вспоминая его, она заливалась слезами. О, если бы она выходила замуж за него! Как она была бы счастлива, с какой радостью занималась бы подготовкой к свадьбе!

И снова настал этот день, такой же жаркий и безоблачный; листья бананов и пальм покачивались на легком ветерке. Сидя за нетронутым завтраком, Бренна услышала, как в скважине повернулся ключ.

– Мисс Бренна! Это вы!

На пороге стояла Мэри, За ее спиной маячили Сцилла и Харибда. Мэри выглядела такой, как всегда – в аккуратном сером платье, с корзиной, полной папильоток, щипцов и шпилек. На длинном рябом лице сияла улыбка.

Бренна вскочила, едва не перевернув поднос, и бросилась на шею ирландки.

– Мэри!

– Мисс Бренна, что с вами? Вы вся дрожите! И кажется, плачете? – Мэри немного отстранила Бренну, пристально вглядываясь в ее лицо.

– Я… о, Мэри, Мэри, как хорошо, что ты пришла! – Смеясь сквозь слезы, Бренна вновь прижала к себе горничную. – Я даже не представляла, как соскучилась по тебе!

– Детка, детка! Что же вы наделали, сбежали, погубили свою репутацию… О, я тоже так соскучилась! Столько воды утекло…

Мэри больше не улыбалась, и Бренна заметила, что ее губы дрогнули. Девушка вспомнила, как рассердилась, когда Мэри уговаривала ее выйти замуж за Тоби. Но Мэри ничего не знала и не понимала, что за человек Тоби Ринн.

– Мисс Бренна, вы счастливы, что выходите за мистера Ринна? Мне было так плохо, когда я видела, как вы расстроены. А потом вы исчезли, и… я едва с ума не сошла от тревоги. И когда мы узнали, где вы… я тоже себе места не находила. Слава Богу, вы вернулись и все-таки решили обвенчаться с мистером Ринном. Значит, все к лучшему…

Бренна смотрела на женщину, столько лет бывшую ей второй матерью. Неужели Мэри не видит, что она пленница, что ее силой принуждают к этой свадьбе?

– После того как я узнала правду о бедном Квентине, о том, как он играет и пьет, мое сердце разбилось бы, случись что-нибудь с вами, – прошептала Мэри.

– Я… со мной все хорошо, – насилу выговорила Бренна. – За меня не беспокойся. Уверена, что мы с Тоби будем счастливы, – нерешительно добавила она. Но Мэри, казалось, не замечала ее колебаний.

– О, мисс Бренна, как я рада! Вот увидите, о лучшем нельзя было и мечтать! Рано или поздно вы сами все поймете. Вам нужна защита мужа. Надеюсь, вы оставите меня у себя? Не то чтобы я не любила Райделлов, отнюдь нет. Люди они неплохие, но моя семья там, где вы и Квентин.

– Конечно же, Мэри! Живи со мной сколько захочешь, а если соберешься домой, я попрошу Тоби дать тебе деньги на дорогу в Ирландию.

Мэри, поджав губы, покачала головой.

– Я тоскую по Дублину и не думаю, что когда-нибудь привыкну к этому грешному городу с его бессовестно яркими цветами и грязными вонючими улицами. Но мне лучше быть с вами.

– О Мэри!

Бренна снова обняла Мэри, словно вернувшись на миг в детство.

Ирландке потребовалось три часа, чтобы уложить волосы Бренны в изысканно-сложную прическу со сверкающими буклями на висках и локонами, ниспадающими на спину и искусно перевитыми белыми атласными лентами, расшитыми жемчужинками. Бренна терпеливо выносила все и только слегка морщилась, когда Мэри, увлекшись, слишком сильно дергала за прядь.

– Мистер Ринн велел превратить вас в самую очаровательную невесту, которую когда-либо видел этот город, – деловито пробормотала горничная. – И, кажется, это мне удалось. Правда, для того чтобы выглядеть первой красавицей, вы совершенно не нуждаетесь в нарядах и драгоценностях. Надеюсь, мистер Ринн понимает, какое сокровище ему досталось.

– Я… я просто в этом уверена.

Наконец Мэри отступила, критически разглядывая произведение своих рук, и лишь потом зашнуровала корсет Бренны так туго, что девушка едва могла дышать. Платье Бренны из тяжелого атласа с ярусами оборок, отделанных жемчугом, уже висело на дверце гардероба. Что-то бормоча, Мэри помогла его надеть и застегнула ряд перламутровых пуговиц. Бренну неотступно преследовало странное ощущение, что все это уже было. В любую минуту Хетти постучит в дверь и передаст, что во дворе ее ждет джентльмен. Сердце снова безумно забьется, кровь прильет к щекам, и она, подобрав юбки, бросится в холл, к лестнице черного хода…

Бренна сквозь слезы смотрела на себя в зеркало, но не увидела ничего, кроме переливающегося белого марева. Кейн никогда, больше не придет, не похитит ее. Он мертв. Умер. Ушел навсегда. Там, внизу ее будет ждать Тоби. Он сожмет ее холодную руку, поведет к алтарю, а ночью сорвет платье и овладеет ее бесчувственным телом.

– Господи, ну и красота! – благоговейно прошептала Мэри. – Ни одна из девушек Райделл, ни Абьютес, ни даже это маленькое чванливое ничтожество Джессика в подметки вам не годятся! Вы куда красивее, чем они надеются когда-нибудь стать!

– Значит, я понравлюсь Тоби, – тупо кивнула Бренна.

– Еще бы! Только не садитесь, не то помнете шлейф. И не слишком много двигайтесь, чтобы под мышками не выступил пот.

Бренна едва сдержала безумный смех. Милая Мэри, такая практичная, всегда готовая дать совет… Жаль, что она не способна увидеть самые очевидные вещи и совсем не знает, что такое любовь!

В глазах снова защипало, но Бренна поспешно сморгнула слезы, и когда она вновь обернулась к Мэри, лицо было холодно-невозмутимым.

Они отошли от алтаря и направились к выходу из церкви. Вокруг толпились любопытные, слышалось тихое жужжание голосов. Тоби почти тащил за собой Бренну, не давая ни на миг замедлить шага. Громко играл орган, чей-то кашель отдавался эхом под высокими сводами. Позади следовали хмурая и злая Мелисса Ринн в светло-желтом платье, Мэтт Уотсон, какие-то незнакомые мужчины – друзья Тоби или люди, чем-то ему обязанные.

Бренна насилу переставляла ноги. Тяжелое платье свинцом повисло на плечах. Она замужем, жена этого незнакомца в облегающем черном фраке с пристальным, плотоядным, устремленным на нее взглядом. У нее на пальце его кольцо, словно клеймо хозяина. Владельца.

Она увидела Абьютес. Подле нее стояла миссис Райделл, та женщина, что так грубо отказалась принять Бренну. На ней были роскошное платье розового шелка и испанская кружевная мантилья. Бренна хладнокровно встретила ее неприязненный взгляд.

– Не волнуйся, они примут тебя, – сказал Тоби. Интересно, каким образом он добился появления здесь миссис Райделл? И что еще сделает для того, чтобы люди стремились получить приглашение в его новый просторный дом?

Тошнота подкатила к горлу, и Бренна с трудом сглотнула противную горькую слюну. Они вышли на ступеньки. Беспощадно-яркое солнце резануло по глазам. У крыльца уже ожидала толпа. Перед Бренной мелькали яркие мундиры, темные фраки мужчин, цветастые наряды женщин, детские платьица. Мулатка с огромным подносом пирожных громко предлагала свой товар. Среди зевак было много цветных, и все радостно подталкивали друг друга локтями, будто собрались на праздник.

«И все они пришли, чтобы поглазеть на меня! – потрясенно думала Бренна. – На печально известную потаскушку с погубленной репутацией, сбежавшую с убийцей, Кейном Фэрсрилдом, которой теперь повезло выйти замуж за уже однажды брошенного ею мужчину».

В спину вонзались добродушно-любопытные взгляды. Люди смеялись, перешептывались. Тоби властно притянул ее к себе и на глазах у всех обнял и поцеловал. Бренна пошатнулась, схватилась за него. Гости повалили из собора, окружили новобрачных, натянуто осыпая их поздравлениями.

Тоби поднял голову и отстранился.

– Ты такая же белая, как твое платье. Надеюсь, не собираешься упасть в обморок? Лучше не делай этого, Бренна, или горько пожалеешь.

– Я хотела бы потерять сознание, но не волнуйтесь, ничего подобного не случится.

Он обхватил ее руками и, приблизив губы к уху, прошептал:

– Хорошо, потому что впереди еще бал. А потом домой и в постель…

Постель. Постель Тоби. Она вспомнила о ночи, проведенной с ним, и едва не разрыдалась.

Он потащил ее по ступенькам к большой раззолоченной карете. Какой-то оборванец протиснулся вперед, чтобы рассмотреть новобрачных поближе. Светло-каштановая курчавая борода закрывала лицо. Бренна замерла, словно уловив в нем нечто знакомое. Мужчина повернулся к ней. Бренна в ужасе прикрыла рот ладонью.

Кейн! Почти неузнаваемый Кейн с длинной бородой и осунувшимся лицом; скулы резко выдаются, словно он долго болел. Взгляды их встретились. Время остановилось. Не может быть! Кейн жив!

– Кейн…

Она шагнула к нему, боясь, что закричит, заплачет от невыразимой радости. Позади раздался вопль Мелиссы Ринн.

– Не подходи, Бренна, еще рано.

Бренна ошеломленно застыла. Люди сбивались теснее, толкались, чтобы посмотреть, как развиваются события.

– Тоби Ринн, я обвиняю тебя в пиратстве, подстрекательстве к нападению на мое судно «Морской лев» и утверждаю, что ты повинен в смерти двадцати членов его команды.

Тихий, но отчетливый голос Кейна, казалось, был слышен во всех уголках огромной площади.

– Но…. но ты мертв, – пролепетал Тоби.

– Как видишь, нет. Чего, к сожалению, не могу сказать о своих людях и первом помощнике Эндрю Скроггинсе. Кстати, я нашел его золотые зубы в одном из твоих тайных складов. И если этого доказательства недостаточно, там же отыскались вещи из моей каюты; некоторые все еще обагрены кровью невинных…

– Нет! Грязная ложь!

Тоби, покраснев, отпрянул от Бренны и присоединился к остальным гостям, изумленно наблюдавшим за этой сценой.

– Это чистая правда, – рассерженно перебил Кейн. – Более того, я здесь, чтобы обелить свое имя! Ты не мог вынести мысли о том, что Ринна можно победить в честном поединке? Поэтому и подкупил свидетелей?!

– Но… – Губы Тоби безмолвно шевелились. Бренна видела, как по его вискам сбегают ручейки пота и падают на высокий воротник сорочки. – Тебя вытащили из канала! Клялись, что ты мертв… твердили…

Зубы Кейна блеснули в улыбке.

– Тот несчастный был просто похож на меня. Я позволил людям считать, что ушел из жизни. Но на беду я свалился с брюшным тифом. Если бы не Мод Суит, которая ухаживала за мной, кто знает, может, твои чаяния и сбылись бы.

Так вот почему она ничего не знала о Кейне! Тиф постоянно бушевал в городских трущобах и не пощадил Кейна. Но верная Мод сохранила тайну того, кому была обязана жизнью.

– Будь ты проклят, мразь! Жаль, что не сдох! – прорычал Тоби.

– В твоих чувствах я уверен. Ты решил отомстить мне за гибель брата, очернив мое доброе имя! Но у меня в кармане лежит доказательство твоего бесчестного обмана! Рауль Фронтенак на смертном одре подписал заявление, заверенное двумя надежными свидетелями. Ты думал, что купил Рауля? Но под конец в нем проснулась совесть и, умирая от тифа, он захотел покаяться в грехах.

– Ты лжешь, лжешь!

– Нет. Кроме тебя, здесь нет лжецов, Ринн. Вся твоя жизнь сплошная ложь. Здесь тебя считают преуспевающим дельцом, но на самом деле ты всего лишь крыса из сточных канав Нью-Йорка, подлый пират…

– Нет!

Тоби, стоя спиной к собравшимся гостям, не оборачиваясь, протянул руку назад. Что передал ему Мэтт Уотсон?

– Кейн! – взвизгнула Бренна. – Берегись! У него пистолет!

Когда-то Кейн советовал ей остерегаться пистолетов. Правда, он считал, что в большинстве случаев стрелявший может промахнуться и что мушкет гораздо надежнее.

Кейн сунул руку за пояс, и солнце блеснуло на полированном металле. Бренна оцепенела, больно прикусив палец. Кто-то толкнул ее, и она смутно осознала, что это Мелисса Ринн.

– Кейн! – громко крикнула девушка, пытаясь протиснуться между двумя мужчинами.

– Не смейте! – Бренна, несмотря на сопротивление, схватила ее за руку. – Не ходите туда!

– Но кто-то должен остановить это! Неужели вы не понимаете, что Тоби убьет его?!

Бренна впервые ощутила нечто вроде сочувствия к девушке.

– Нельзя отвлекать его внимание, Мелисса, иначе вы будете виноваты в его смерти, – прошипела она, с удивлением прислушиваясь к собственным словам, и крепче сжала пальцы, боясь, что Мелисса вырвется. Ей тоже хотелось кричать, броситься между соперниками, но она понимала, что лишь нарушит хрупкое равновесие.

Мужчины медленно кружили, слегка согнувшись, не сводя друг с друга глаз. Бренна с ужасом заметила, что ноги Кейна дрожат, а лицо с каждой секундой становится бледнее.

Тоби неожиданно спустил курок. В толпе раздались крики. Звук выстрела быстро растворился в тяжелом воздухе, и Тоби поспешно перезарядил оружие. Кейн поднял пистолет. Он не дрогнул, хотя пуля просвистела возле виска.

– Ринн, не стреляй! Ты можешь ранить кого-нибудь. Лучше встретимся за городом. На этот раз дуэль будет честной, без всякого обмана с твоей стороны.

– Будь ты проклят! Стреляемся сейчас и немедленно! Я прикончу тебя, негодяй!

Тоби снова выстрелил, и Бренна не сдержала крик. Кейн пошатнулся. На плече расцвело красное пятно. Пистолет заскользил вниз, повис на кончиках пальцев.

– Кейн, о Боже!

Кому принадлежит этот голос, полный страха и гнева? Ей? Или рыдающей Мелиссе? Но стоило Бренне устремиться вперед, как Кейн очевидным усилием воли поднял пистолет и спустил курок. Тоби потрясенно взглянул на свою грудь, откуда вырвался фонтанчик пузырившейся крови, и рухнул ничком.

– Кейн… Кейн… Господи, Кейн, – бормотала Бренна.

Тоби и Кейн лежали на ступеньках собора, словно две огромные куклы. Эта картина четко отпечаталась в мозгу Бренны, словно на пожелтевшей литографии. Мулатка уронила поднос и ошеломленно смотрела на рассыпавшиеся пирожные. Пистолет Тоби валялся в луже.

Бренна метнулась к Кейну, расталкивая людей. Некоторые старались протиснуться поближе, чтобы все рассмотреть, остальные разбегались. Она мельком увидела смертельно перепуганную Абьютес, прежде чем броситься на колени перед Кейном и повернуть его лицом к себе. Пальцы мгновенно покраснели от крови.

Он был еще жив. Лицо белее бумаги, глаза точно огромные бездонные колодцы, губы бескровны. Лоб влажный от испарины. Но он что-то силился произнести.

Бренна затаила дыхание. Кровавая струйка по-прежнему текла из раны, пачкая рубашку. Он может умереть от потери крови!

Девушка отчаянно дергала за подвенечную вуаль, забыв о шпильках. Наконец ей удалось сорвать прозрачный газ. Она скомкала вуаль и прижала к его плечу, ощущая, как ткань набухает кровью.

Рядом опустилась Мелисса и, бессвязно крича, попыталась встряхнуть Кейна.

– Оторви лоскут от нижней юбки! – рявкнула Бренна. – Скорее!

– Но…

– Иначе он умрет, дура! Ты этого добиваешься?

Мелисса всхлипнула, послышался звук рвущейся ткани. Бренна схватила тряпку и снова склонилась над Кейном. Атласное платье покрылось уродливыми красными пятнами и грязью. Почему она думает об этом в такой момент? Боже, прошу тебя…

Кейн пошевелился; веки чуть затрепетали. Хотя Мелисса все еще была подле него, он смотрел лишь на Бренну.

– Прости… дикая кошечка… я опоздал…

– Нет, Кейн, все хорошо. Помолчи, тебе лучше отдохнуть.

– Хотел сказать тебе… Услышал о свадьбе… Собирался снова украсть тебя… – Тень улыбки легла на его лицо, но тут же исчезла.

– О Кейн!

Ее пронзила радость, неуместная и неистовая, тут же сменившаяся страхом, как только Кейн потерял сознание.

Но в эту минуту появилась Абьютес и, решительно оттолкнув окаменевшую Мелиссу, приказала:

– Продолжай прижимать тряпки к ране, Бренна. Сейчас мы отвезем его в Карлайл-оукс, что бы там ни говорил Монти, а по пути заедем за доктором Бредли.

Из толпы протянулось сразу несколько рук, чтобы поднять Кейна и отнести в экипаж Абьютес. Только когда лошади тронули, Бренна нашла время взглянуть на бездыханного мужа, все еще лежавшего на соборном крыльце.

– Не будь вас, юная леди, он не протянул бы и часа, – вздохнул доктор Бредли, старательно вытирая руки поданным Абьютес влажным полотенцем. – Я извлек пулю, но, к сожалению, раненый потерял так много крови, что, откровенно говоря, сомневаюсь, выживет ли он.

Доктор Бредли, добродушный толстячок с нафабренными усами и густыми бакенбардами, устало покачал головой. Видно было, что он тяжело переживал смерть каждого пациента.

– Но он силен и здоров, доктор, – запротестовала Бренна. – И очень вынослив! Ему непременно станет легче!

– Возможно. Думаю, что сама рана не опасна, но мистер Фэрфилд очень ослаб и вряд ли перенесет такое испытание. Вы сказали, он переболел тифом?

– Да, но… он будет жить!

Они стояли в залитой солнцем гостиной Абьютес. Бренна понимала, что, должно быть, выглядит не лучшим образом в перепачканном кровью и грязью платье, с растрепанными волосами. Доктор молча отвел глаза.

– Ну же, Бренна, не волнуйся, – прошептала Абьютес, сжимая ее руку. – Доктор Бредли делает все, что в его силах.

– В таком случае пусть поднимется наверх и сделает еще что-нибудь! – вскрикнула Бренна. – Почему он здесь, а не рядом с Кейном?!

– Мисс Лохлан, я употребил все свое умение, чтобы помочь раненому, и сейчас остается только ухаживать за ним, не отходя ни на минуту, а это вы можете не хуже меня! Если хотите, я пришлю сиделку. А теперь меня ждут другие пациенты. У женщины первые роды, и я не имею права оставить ее одну!

– Уходите?! Нет, доктор, вы не смеете…

Бренна хотела удержать доктора, но тот ловко увернулся и исчез.

– Абьютес! – Бренна, почти теряя сознание, прислонилась к притолоке. – Абьютес, я не дам ему умереть! Снова уйти и на этот раз навсегда! Я… я… Кейн так и не поверил, что я люблю его. Я… – Она осеклась. – Он сказал, что вернулся за мной! Хотел увезти меня…

Абьютес сочувственно погладила ее по плечу.

– Иди наверх и оставайся с ним, Бренна. Молись. Может быть…

Сколько она просидела тут, в этой спальне? Тени на полу ползли все дальше, протянулись в углы. Наконец вошла рабыня со свечами. Но догорели и они. Бренна неотрывно смотрела на любимое лицо, вливала по капле воду сквозь сомкнутые губы, клала все новые прохладные компрессы на горящий лоб. Время от времени появлялись другие: Абьютес, слуги, даже Мэри. Но она почти не смотрела на них, занятая молитвой, снова и снова звучавшей в мозгу, как литания.

– Господи милостивый! Даруй ему жизнь!

Медленно-медленно небо за окном посветлело. Рассвет. Бренна чуть пошевелилась, потерла ноющую спину. Он живет почти четырнадцать часов. Она вновь уставилась на Кейна.

И тут его губы дрогнули.

– Бренна…

– Что? – Она наклонилась ближе, жадно ловя каждый звук.

– Я… все еще намереваюсь… сделать это…

– Что именно?

Бренна пристально уставилась на него. Неужели его лицо чуть порозовело? Или это всего лишь рассветные лучи упали на постель?

– Я… так надоело… вечно видеть тебя… в подвенечном платье… у тебя… разве нет… ничего другого?

– Что?!

Она ошеломленно смотрела на него. Уголки рта Кейна чуть изогнулись в легкой улыбке, и на мгновение он, казалось, стал совсем таким, как прежде, уверенным в себе и надменным.

– Когда я увидел тебя… выходящей из собора… об руку с ним… и понял… что опоздал… – Кейн закашлялся и поморщился от боли. – Но все равно… знал, что ты будешь моей… даже если придется похитить…

Бренна онемела от счастья. Кейн, растеряв все силы, устало смежил веки. Бренна нащупала пульс. Бьется гораздо ровнее… и сильнее, чем за все это время!

– Прекрасно, – объявила она. – Я тоже хочу быть с тобой, но на сей раз на моих условиях. А это означает свадьбу с обручальными кольцами и скромной церемонией – и, пожалуйста, никаких соборов! Мы выкупим Глори и дадим ей вольную! А потом я пойду за тобой, куда бы ты ни направил корабль – в Бостон, Калифорнию, Китай, хоть на край света!

Глаза Кейна сверкнули.

– Вижу, ты научилась торговаться, любимая.

Бренна улыбнулась. За окном огромный огненный шар поднимался в безоблачное голубое небо.

Примечания

1

Специальное приспособление, заменяющее дверной звонок. – Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

2

Цветные с примесью четверти и восьмой негритянской крови.

(обратно)

3

Намек на пьесу В. Шекспира «Венецианский купец».

(обратно)

4

Суп из стручков бамии.

(обратно)

5

В древнегреческой мифологии – богиня мести, неотступно преследующая жертву

(обратно)

6

Конфетка (англ.).

(обратно)

7

Сплеснивать – соединять, сращивать (мор.).

(обратно)

8

Нефелиум

(обратно)

9

Вид цитрусовых

(обратно)

10

Тонкая хлопчатобумажная бельевая ткань

(обратно)

11

Чудовища из греческой мифологии.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33 . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте