«Я больше не шучу»

Марина СЕРОВА Я БОЛЬШЕ НЕ ШУЧУ

Глава 1

Голос в телефонной трубке был взволнованным.

— Слушайте, что я скажу, и не перебивайте, — слышалось тяжелое дыхание. — У меня очень мало времени, поэтому… В общем…

— Хорошо, — спокойно сказала я и нажала кнопку «пуск» автоответчика.

Магнитофонная лента мягко зашуршала, но женщина на том конце провода умолкла. «Ну говори же, раз у тебя мало времени», — подумала я.

— Нам надо встретиться. Это срочно…

— Где?

— В супермаркете рядом с колхозным рынком.

Через полчаса, то есть ровно в половине третьего.

Я тут же нарисовала в памяти антураж вышеназванного заведения и прикинула ориентиры, на которые можно сослаться, чтобы назначить свидание. Однако…

— Давайте определимся конкретнее, — мягким голосом, чтобы не посеять панику, произнесла я. — Площадь супермаркета занимает пятьсот квадратных метров. Приблизительно, конечно.

— Вы пройдете через главный ход, — держа в руках книгу «Война и мир» Толстого.

— Как?! Все тома сразу? — Конечно же, нет. Какой-нибудь, лишь бы было видно название «Война и мир». В вашем доме есть такая книга?

— Разумеется. — Я уважительно посмотрела на книжные полки. У моей тетушки, у которой я живу, чего только нет! Предпочтение же она отдает детективам…

— Вы подойдете к отделу кондитерских изделий и займете очередь. Я встану сзади вас и сама начну разговор.

— Скажите хотя бы, как вас зовут? Хоть что-нибудь я должна знать.

— Александра Ивановна Стольник. Мне сорок пять лет. Все, я не могу больше говорить и вешаю трубку.

Я не стала возражать против окончания разговора и выключила запись только после того, как в трубке раздались короткие гудки.

Перемотав пленку на начало, я прослушала наш разговор еще раз. Причем мои реплики меня не интересовали, поскольку никакой информации они не несли. Я слушала голос некой Александры Ивановны Стольник и не могла отделаться от мысли, что таким голосом говорят на смертном одре, когда прощаются с собравшимися вокруг родственниками. Причем одни из них искренне сожалеют о вашем уходе из этого мира, другим все равно, а третьи, которым ничего не перепало в личную собственность согласно завещанию, мысленно желают вам ускорить «отправление поезда».

Запись на автоответчике была очень плохой, она шипела и скрежетала, словно я слушала граммофон с заезженной пластинкой на 98 оборотов в минуту.

Прослушав ее, я пришла к выводу, что все услышанное мною — бред страдающего манией преследования параноика. Я знала кое-что об этом недуге, который в толковом словаре обозначается как хроническая душевная болезнь, характеризующаяся тяжелыми бредовыми переживаниями. Моя собеседница явно переживала, это ясно.

Я поморщилась, вспомнив песенку о весне, что «опять пришла.., как паранойя». Нормальные люди, я уверена, с нетерпением ждут весну и радуются ее появлению, как обновлению мира. Приходу паранойи вряд ли кто радуется, скорее наоборот. И если весна будет приходить как паранойя — с бредовыми приступами, — то скоро наша планета станет одним общим сумасшедшим домом. Хотя она уже напоминает таковой, особенно в отдельно взятой стране под названием Россия.

Как бы то ни было, надо ехать. Я посмотрела на часы — до встречи осталось двадцать минут.

Я кинулась искать книгу Льва Толстого, чтобы Александра Ивановна Стольник (интересная фамилия, черт возьми!) смогла узнать меня, входящую в супермаркет через главный вход. Вообще-то мне бы и в голову не пришло ввалиться в торговое заведение через дверь с надписью «Служебный вход».

Я перещупала корешки книг на многочисленных полках и пришла к выводу, что напрасно я обещала заявиться в магазин с томиком Толстого, лучше бы мы сошлись на журнале «Burda moden». Хотя… На улице можно встретить не одну девушку с таким журналом в руках. Но вот припереться за покупками в кондитерский отдел с томиком Толстого, да еще в тридцатиградусную жару, придет в голову не каждому. Логично…

Конечно, если бы у нас было время, то можно было бы обсудить каждый экземпляр, нашедший достойное место в домашней библиотеке моей тетушки… «Война и мир»… Черт, куда же подевалась эта книга?.. Может, какую-нибудь другую взять?.. «Анну Каренину», например.

Нет, уговор так уговор! Наведаюсь к соседке: тетя Мила часто дает ей что-нибудь почитать. Скорее всего нужная мне книга сейчас у тети Вали.

Открывая дверь, я едва не рассмеялась. Вот если бы меня заставили взять с собой книгу Чейза, то после консультации с тетей Милой я заявилась бы в супермаркет с двумя стопками книг, перевязанными бельевой веревкой… На меньшее моя тетка не согласилась бы, как ни уговаривай!

До встречи осталось пятнадцать минут. Хорошо, что мой верный «Фольксваген» стоит на месте.

Только бы соседка была дома!

Тетя Валя долго не открывала. Я прямо извелась, названивая ей в дверь. Наконец, с извинениями, что заставила ждать, она появилась на пороге. Забрызганный вишневым соком фартук красноречиво говорил о том, что тетя Валя делала заготовки на зиму.

— Что случилось, Женя?

— Тетя Валя! Толстой не у вас?

Соседка часто заморгала, явно не понимая, о чем речь. , — Кто-кто?

Я улыбнулась. Совсем закружилась на кухне соседка!

— Я имею в виду писателя — графа Льва Николаевича Толстого. Мне нужна книга «Война и мир».

Тетя Мила, очевидно, дала вам ее почитать.

Женщина рассмеялась:

— Так бы сразу и сказала! Проходи, я пирог испекла!

— Я тороплюсь, тетя Валя, в другой раз! — ответила я.

— Сейчас, Женечка! — Она поспешила в комнату.

Я взяла один из томов и, поблагодарив соседку, пулей вылетела из квартиры.

До встречи в супермаркете осталось пять минут.

Господи, благослови!

Сбежав вниз по лестнице, я лоб в лоб столкнулась с тетей Милой, которая входила в подъезд, бережно неся хозяйственную сумку с продуктами. Своим внезапным появлением я так напугала бедную женщину, что тетя оказалась в одной стороне, а сумка — в другой. Подскочив к моей ненаглядной родственнице, я мощным рывком поставила ее на ноги.

— Женя? Ты куда летишь как угорелая?

— Потом, потом, тетя Мила. — Я чмокнула ее в щеку. — Извини, тороплюсь…

Тетя Мила потирала ушибленное плечо.

— Ты скоро? — крикнула она мне вдогонку.

— Как получится!.."

Я уже была в машине. До встречи в супермаркете оставались считанные минуты, а я не люблю опаздывать…

Припарковаться в районе колхозного рынка была проблема из проблем. Супермаркет, в который я направлялась, выходил на проезжую часть улицы Танкистов, но знак «Остановка запрещена» намекал, что ежели у тебя нет денег на штраф, то ты здесь «persona поп grata».

Судя по обстановке, некоторые водители — преимущественно владельцы иномарок, «девяток», «десяток» и один неизвестно как затесавшийся среди них битый-перебитый «Запорожец» — понятия не имели о том, что существует знак, запрещающий останавливаться в том или ином месте. Ну а я чем хуже их? В конце концов, я тоже езжу на иномарке. Правда, спрос с подобных мне еще строже, чем с обычных граждан, потому что, согласно общепринятому мнению, у «крутых» денег гораздо больше и они охотно ими делятся с представителями ГИБДД.

Я взглянула на часы: ровно четырнадцать тридцать, даже чуть больше. Чтобы добиться такого результата, мне пришлось гнать по улицам Тарасова со скоростью ковбоя, удирающего на лошади от целого отряда команчей.

Будь что будет. Я пристроилась за автомобилем с героическим названием «Запорожец», потому что он был последним в очереди на раздачу благотворительных взносов в пользу государства.

Четырнадцать тридцать три! Три минуты назад я должна была войти в супермаркет с томиком Толстого, благоговейно прижатым к груди. Впрочем, нет, надо придумать другой сценарий, а то чего доброго подумают, что голодная девушка пришла обменять самую ценную вещь в своем доме на кусок вареной колбасы.

Я потом долго смеялась сама над собой, вспоминая эту сцену: войдя в магазин, я листала книгу, проявляя искренний интерес к знакомому с детства тексту. Томик я держала таким образом, чтобы название было видно даже из раздевалки для продавцов, и выглядела, словно студентка, которой через час предстоит сдавать экзамен по литературе.

— Осторожнее!

Я столкнулась с какой-то широкоплечей женщиной в обтягивающих джинсах. Моя книга упала на пол, выложенный серой импортной плиткой.

— Читать надо дома, — услышала я уже издали.

Я не стала обижаться на скандальную дамочку и попыталась найти кондитерский отдел.

Найдя его, я стала строго следовать инструкциям.

Слава богу, что такой отдел в супермаркете был один. Очевидно, звонившая мне женщина знала это заведение неплохо и бывала тут довольно часто.

Я пристроилась в хвост довольно длинной очереди и стала прикидывать, что буду покупать, потому что выстоять очередь и ничего не купить будет продето глупо. К тому же правила конспирации требуют полной правдоподобности. Так что же мне купить?

Может, леденцов?..

— Евгения Охотникова? — услышала я позади себя горячий шепот. — Только не оборачивайтесь…

* * *

Я прекрасно знала, как вести себя в подобных случаях, поэтому привлекать к себе внимание не собиралась. Я спокойно достала из сумки, в которую уже успела сунуть том «Войны и мира», пудреницу с зеркалом и сделала вид, будто пудрю нос. Старый трюк, который позволяет прикинуть, что делается сзади.

Надо же! Я узнала ту самую женщину в джинсах, которая налетела на меня при входе в супермаркет.

— Извините, что столкнулась с вами, да еще и накричала… Это для большей убедительности…

Я повернулась вполоборота и, едва шевеля губами, спросила:

— Кто вы?

— Александра Ивановна Стольник… Это я вам звонила… Мне нужна помощь…

— Какая?

Мы разговаривали так тихо, что вряд ли кто-нибудь мог нас услышать.

— У меня неприятности.

— Большие?

— Да… Бандиты взяли в оборот.

— Это не ко мне. Есть такой отдел по борьбе с организованной преступностью, слышали?

— Это уже пройденный этап. Мне нужна более действенная помощь: мне нужен личный телохранитель, друг, который поддержал бы меня в трудную минуту.

— Так друг или телохранитель? Друзья работают бесплатно, а мне нужно зарабатывать на жизнь…

— Я все понимаю… Возьмите…

Моего бедра коснулся какой-то сверток. Я опустила вниз руку и, зажав его двумя пальцами, незаметно положила в сумку. Рядом с томиком Льва Толстого.

— Это задаток, — услышала я. — Баланс подведем позже.

Я повела правым плечом, давая понять, что условия приняты.

— Когда я должна приступить к работе? — спросила я.

— Завтра… На ферме.

— Где?

— У меня большое хозяйство, которое приглянулось какой-то банде. Я должна отстоять его с вашей помощью во что бы то ни стало!.. В свертке, который я вам только что передала, находятся документы — адрес, карта местности. Все очень подробно — как доехать, какими дорогами… Плюс, конечно, деньги.

— А что сейчас?

— Сейчас мы расстанемся. Не хочу, чтобы бандиты рассекретили вас раньше времени. Иначе они не дадут вам действовать.

— Это так серьезно?

— К сожалению, да. Это мощная организация, которая плюет на милицию и пытается добиться своей цели, невзирая ни на что.

— Понятно.

В конце концов, сколько можно помогать разным там коммерсантам, бизнесменам и прочим воротилам! Пора вам, уважаемая дочь генерала, встать на защиту обычных российских граждан. Правда, обычными владельцев поместий не назовешь, но все-таки это те люди, которые зарабатывают на хлеб насущный своими руками, а не чужими.

Глава 2

— Значит, завтра в девять часов утра я жду вас на ферме. Договорились? — спросила отважная фермерша.

— Могу приехать раньше, — предложила я.

— Не надо. Я знаю городских жителей. У них рабочий день начинается с девяти ноль-ноль. До завтра.

Кстати говоря, городские жители бывают разные.

Кто-то к полудню еле глаза продирает, а кто-то сутками не спит, выполняя свою работу.

Я купила монпансье и покинула кондитерский отдел, не оглядываясь. Конспирацию надо соблюдать до конца.

Я еще немного потолкалась по супермаркету, боковым зрением контролируя дальнейшие перемещения Александры Стольник. Она тоже не сразу покинула торговый зал, делая вид, что пришла не только за пряниками.

Выбрав удобную позицию, я попыталась вырвать из толпы хотя бы одно лицо, которое интересовалось бы Александрой Ивановной. Ничего похожего: посетители были заняты собственными делами, не обращая никакого внимания на мою новую клиентку.

По-моему, госпожа Стольник переиграла. Бандитам удобнее терзать ее на территории родного поместья, чем среди снующих туда-сюда покупателей.

Пора отправляться домой, чтобы основательно продумать план действий и собрать вещички. Возможно, мне придется проторчать на ферме Стольник не один день, так что стоит взять с собой ночную рубашку и купальник. Так.., кроме этого, мне наверняка понадобится оружие. Еще…

Размышляя на ходу о том, что мне может понадобиться на ферме, я вышла из супермаркета и направилась к машине.

Вот черт! Возле моего «жука» уже крутился инспектор ГИБДД, готовясь отвернуть номерной знак, — Минутку! — провозгласила я. — Что это вы собираетесь делать?

Кругленький мужичок лет сорока с усами, как у Буденного, увидев меня, засверкал глазами.

— Вы хозяйка этого «Шевроле»?

— Я всегда полагала, что это «Фольксваген».

— Это я вижу, написано на капоте. Просто мне нравится слово «шевроле». Французский язык, знаете ли…

Побеседовать о французском языке нам не удалось, потому что раздался оглушительный визг тормозов.

Я обернулась.., и увидела, как на выходящую из дверей супермаркета Александру Стольник на полном ходу мчится «Запорожец». Тот самый, за которым я пристроила недавно свою машину.

Раздался истошный женский крик.

Мы вдвоем с милиционером так и остались стоять, открыв рот. Его поразила неожиданность происшествия; меня же стала мучить совесть от сознания невыполненного долга. Не надо было мне соглашаться на завтра, ведь я же знала, что враг не дремлет!

— Я окажу первую помощь, а вы попробуйте задержать машину! — крикнула я. — Скорее!

— Ага… — чуть помедлив, откликнулся дядя.

Я бросилась к лежащей на асфальте Александре.

Артерия на шее билась очень слабо, мои пальцы едва чувствовали ее. Я подобрала ее вместительную сумку, подложила ей под голову и стала делать искусственное дыхание, вдыхая в ее прохладные губы воздух из своих легких.

Краем глаза я увидела белую «Газель», оборудованную под машину «Скорой помощи». Слава богу, кто-то вызвал «неотложку».

Подскочил врач и схватил руку Александры Ивановны.

— Дышит?

Я оторвалась от своей клиентки, едва переводя дыхание.

Тут же появились носилки. Я вскочила на ноги и стала метаться вокруг толпы.

— Отойдите все! Отойдите дальше!

Испуганные люди шарахались от меня прочь.

Если бы в этот момент я увидела хотя бы одну бандитскую рожу, то, клянусь, размазала бы ее по асфальту!..

Черта с два! Исполнители замысла были наверняка уже далеко…

Носилки водрузили в салон «Газели». Я, подобрав сумку несчастной фермерши, полезла следом, наплевав на собственный автомобиль, одиноко торчавший перед зданием супермаркета.

— Я буду сопровождать ее.

— Вы — родственница? — спросил молодой врач со светлыми редкими усиками над верхней губой.

— Да.

В этот момент у створок задних дверей машины показался тот самый инспектор, который хотел арестовать мою машину. Пришлось снова вылезать из «Газели».

— Поедете с ней? — спросил он.

— И как можно быстрее, — сказала я. — Что там с «Запорожцем»?

— Его бросили в двух кварталах отсюда. Видимо, пересели на другую машину.

— Короче, скрылись?

— Да.

Впрочем, чего можно было ожидать? Работают профессионалы. Но чтобы совершить наезд «Запорожцем»? Это придумал неординарный ум.

Ничего, мы тоже не лыком шиты. Я заступила на бессрочную вахту, и черт меня возьми, если хоть еще один волос упадет с головы моей клиентки!

Я протянула милиционеру ключи от своей машины.

— Не буду возражать, если мой «жучок» переночует на штрафной стоянке.

Буденновские усы дрогнули.

— У тебя денег много? Должен предупредить, это удовольствие не дешевое.

— Деваться некуда, я отвечаю за жизнь этой женщины. В связи с чрезвычайностью ситуации вы могли бы сделать соответствующие скидки.

В карман блюстителя порядка с легким шуршанием перекочевала серо-зеленая купюра.

— Ладно, посмотрим, — вздохнул пузатенький мент, принимая от меня ключи, — завтра приедешь по указанному адресу.

Он выдал мне соответствующую информацию.

— На кого сослаться?

Вместо ответа дяденька протянул мне удостоверение, из которого я узнала имя и фамилию сотрудника ГИБДД.

Из «Газели» показалась голова врача:

— Девушка, вы нас задерживаете!

— Уже едем!

Я кивнула милиционеру на прощание и скрылась в недрах «Газели», словно Иона во чреве кита.

Глава 3

Александру Стольник отвезли в одну из лучших клиник в нашем городе. Так что отважной фермерше повезло — ею займется квалифицированный персонал, который не даст ей умереть.

К счастью, повреждений внутренних органов врачи не обнаружили. Правда, два ребра были сломаны. Самым же неприятным было сотрясение мозга, отчего Александра Ивановна до сих пор не приходила в сознание. Видимо, она сильно ударилась головой при падении.

Нас поместили в двухместную палату хирургического отделения, находившегося на втором этаже трехэтажного белостенного корпуса. Кроме Александры, в палате была еще одна женщина: у той, правда, дело шло к выписке.

— Вы собираетесь постоянно дежурить? — спросила меня молодая девушка — дежурный врач.

Белоснежный халатик был надет прямо на голое тело, на опрятной голове красовалась накрахмаленная шапочка. Девушка, видимо, совсем недавно закончила медицинский университет. Она смотрела на меня зеленоватого цвета глазами, и маленький вздернутый носик придавал ей сходство с персонажами мультфильмов Уолта Диснея.

— Да, придется. Надеюсь, вы не будете возражать?

Докторша пожала плечами: видимо, ей было все равно.

— Даже хорошо, что вы будете рядом. Уход за больными требует времени, у персонала его всегда не хватает.

Я вышла в коридор, прихватив пакетик, переданный мне в магазине Александрой Стольник. В нем оказались деньги в количестве шестисот долларов и карта района с точным указанием, как добраться до фермы.

Пока врачи занимались Александрой Ивановной, я, сидя в коридоре, изучала карту местности. Как уж они измывались над ней, мне неизвестно — я предпочитала не присутствовать при этом. Наблюдать за тем, как человеку делают инъекции, ставят капельницу и трогают за больные места, мне не очень-то хотелось.

Фермерша, похоже, пришла в себя и теперь лежала с закрытыми глазами. Я осторожно приблизилась, посмотрела на ее страдальческое лицо и так же осторожно удалилась. Теперь Александра Ивановна будет отсыпаться после беспокойной фермерской жизни, где ни поспать, ни поесть толком некогда…

Мне удалось дозвониться до тети Милы, которая была очень удивлена, узнав о том, что я нахожусь в больнице, да еще в хирургическом отделении, и, попросив тетушку привезти кое-что из еды и одежды, я теперь с нетерпением ждала ее.

Решив одну проблему, я принялась за другую: выпросив у старшей медсестры — пожилой женщины со взглядом прокурора — кожаное кресло из комнаты отдыха, я перетащила его в палату. Спать на стуле, скажу прямо, неудобно — кресло для этой цели больше подходит.

К пяти часам в отделение заявилась тетя Мила с двумя огромными баулами, набитыми снедью.

— Думаю, на неделю тебе этого хватит. Кстати, расскажи, как ты оказалась в хирургическом отделении?

Я молча указала на спящую Александру.

— Я охраняю эту женщину.

— Кто она?

— Фермер.

Тетя Мила покачала головой:

— Надо же, героическая профессия для женщины. Если ей захочется чего-нибудь почитать, я принесу парочку детективов.

— Не нужно, — тоном, не терпящим возражений, произнесла я, — при сотрясении мозга читать нельзя.

Можно только лежать и страдать.

В глазах тети Милы мелькнуло сожаление. Ей так хотелось, чтобы вокруг нее было как можно больше единомышленников, но глотать по детективу в день было под силу только ей.

— На всякий случай… — произнесла тетя Мила, осторожно кладя на краешек тумбочки один из романов Чейза. — Почитаешь сама, других развлечений здесь все равно нет.

Это точно. Единственное шоу, которое можно лицезреть в клинике, — подача утки в постель больного. Кстати, его можно не только видеть, но и участвовать в нем самому. Очень интересно!

Выдав тете Миле некую сумму на расходы, я обратилась к ней с просьбой.

— Вы не могли бы, милая тетушка, посидеть часок с моей клиенткой? Мне надо отлучиться.

Тетя Мила взглянула на свои часики:

— Я не взяла с собой книгу, этот часок покажется мне годом!..

Да, этот немаловажный момент я не учла. Книгомания — опасная вещь, от нее нет спасения.

— Тетя, мне обязательно надо Отлучиться. Моя машина тоскует без своей хозяйки на штрафной площадке!

И без того круглые глаза тетушки превратились в компакт-диски.

— Тебя схватила милиция?

— Не совсем так… — уклончиво ответила я. — Было бы хуже, если бы я бросила свой «Фольксваген» на дороге, а потом узнала, что его угнали. Милиция же, напротив, позаботилась о машине. Просто если я заберу ее завтра, то плата за хранение возрастет. По пути я подберу вам классный детективчик из новинок.

Я лукавила. Тетя Мила перечитала все, что только можно найти на прилавках наших магазинов, поэтому опрометчивые обещания могли сослужить мне в дальнейшем плохую службу. Однако деваться было некуда.

Тетушка вздохнула:

— Только поторопись, я долго не выдержу.

Я чмокнула тетю Милу в пухлую щечку и испарилась.

Мент не обманул — мой «Фольксваген» отдыхал на штрафной площадке, на которую его доставили сразу после инцидента у супермаркета. Ключи были у охранника в целости и сохранности. Я даже подумала, что скоро мы приблизимся к европейскому уровню, когда можно вручить ключи от машины любому, который отгонит ее в нужное место да еще проведет необходимые регламентные работы.

По пути я заехала в книжный магазинчик, находящийся на первом этаже какого-то проектного института, и принялась просматривать новинки детективной литературы.

Ничего нового я на прилавке не обнаружила, а все имеющиеся так называемые «новинки» были перечитаны моей тетушкой по несколько раз.

Стоп!

А это еще что такое?

Я увидела трехтомник, вышедший под общим названием «Новые приключения Шерлока Холмса» и принадлежавший перу автора, не имеющего никакого отношения к Артуру Конан Дойлу. Надо же, бедному Шерлоку не дают покоя даже после его смерти!

По моим расчетам, три тома по четыреста пятьдесят страниц каждый смогут утолить книжный голод моей тетушки в течение девяти дней.

— Я хочу купить этот трехтомник, — заявила я продавцу — пухленькой женщине лет пятидесяти, у которой на кончике носа росла маленькая коричневая родинка.

Расплатившись, я прижала драгоценность к груди и выскочила из магазина.

Оставить машину на территории клиники не представлялось возможным, поэтому, прижавшись к обочине на той стороне улицы, куда выходили окна нашей палаты, я приняла все меры к тому, чтобы потенциальным угонщикам не удалось воплотить в жизнь свои мерзкие планы. А именно: я обесточила все, что только можно обесточить, поставила гвозди к каждому колесу и водрузила на видное место милицейскую фуражку.

Взлетев на второй этаж хирургического отделения, я распахнула дверь палаты и увидела, что тетя Мила и Александра Стольник ведут тихую, задушевную беседу. Соседка — обладательница огромного желчного камня — также прислушивалась к разговору, мечтательно поднимая глаза к потолку.

— А мы, уже поправляемся! — улыбнулась тетя Мила.

Я захлопала глазами от удивления:

— Однако, тетушка, вы просто добрая волшебница! Как вы себя чувствуете, Александра Ивановна?

Фермерша слабо улыбнулась:

— Спасибо, неплохо. Голова побаливает, и дышать пока трудно.

Я вручила своей тетушке трехтомник новых похождений Шерлока Холмса:

— Премия за ваш героический труд.

Тетя Мила тут же принялась охать и причитать, затем вскочила с кресла, арендованного мною на время у старшей медсестры, и помчалась к выходу.

— Сейчас же начну читать! Немедленно!

Говорить что-то ей вслед было бесполезно, она бы все равно не услышала. Я опустилась в еще теплое кресло и подумала, что теперь на некоторое время моя жизнь будет лишена острых моментов — сиделкам их просто не положено переживать.

Если бы сиделкам платили так же, как телохранителям, наш народ жил бы несравненно лучше. А что касается острых моментов, то я ошиблась…

Глава 4

Я тщательно изучила список лекарств, которые должны были улучшить состояние отважной фермерши, в настоящее время прикованной к постели; позаботилась, чтобы все необходимое — ампулы для инъекций, таблетки, одноразовые шприцы — было доставлено из ближайшей аптеки, и заявила, что сама сделаю уколы и прослежу за принятием препаратов.

В шесть часов на дежурство заступила другая смена. Врач — молодой человек в очках с начинающей лысеть головой — зашел в палату и задержался около новенькой.

— Полный покой, и никаких волнений, — веско заявил он мне.

Насчет покоя никто не возражал, а вот волнения исключить не получится — слишком много их было за последнее время.

Тем не менее вечер прошел спокойно. Я подумала, что дня три придется пожить в больнице, пока у Александры не нормализуется самочувствие (относительно, конечно), а потом можно будет перейти на домашний режим.

К нашей соседке по палате пришли родственники: женщина лет тридцати пяти и мужчина приблизительно того же возраста, очевидно, дочь и зять.

Они поболтали около получаса и затем распрощались. Было около девяти часов вечера.

Я прикрыла плотнее дверь и, снова усевшись в кресло, стала прикидывать, как защитить ферму Александры Стольник от нашествия бандитов, но ничего стоящего в голову мне не приходило. Объявить неравную войну? Одна я не смогу противостоять вооруженным бандитам, которые позарились на лакомый кусок.

Внезапно дверь открылась, и в палату заглянул какой-то парень с короткой стрижкой. Он огляделся и исчез.

Я напряглась. Что за черт? Это случайность или нет?

Я подошла к двери и осторожно выглянула наружу: кроме двух старичков, медленно прогуливающихся по коридору, там никого не было.

Закрыв дверь, почувствовала сильную тревогу.

Но принять необходимые меры, чтобы обезопасить свою клиентку, ее соседку и себя в том числе, я не успела: дверь резко распахнулась, и в палату ворвались двое парней, один из которых минуту назад заглядывал в палату.

— Спокойно, — проговорил высокий, с блуждающим взглядом мутно-серых глаз, амбал, отодвигая меня в сторону.

Другой двинулся к постели Александры Ивановны. Та мирно спала, не подозревая о надвигающейся опасности. Ее соседка, отложив журнал «Здоровье», с беспокойством наблюдала за происходящим.

— Кто пикнет — убью! — прозвучало зловещее предупреждение, отданное хриплым голосом. Видимо, его обладатель сжег свои связки, сутками напролет цедя коньяк из мелкой посуды.

Не теряя ни секунды, я схватила высокого за плечи, рывком пригнула книзу и нанесла в грудную клетку удар коленом, вложив в него максимум силы.

Я отпустила руки и позволила бандиту (я уже не сомневалась в том, что передо мной посланцы мафиозного клана) рухнуть на пол.

Второй злоумышленник — коренастый и плотный, словно пенек, — уже занес над Александрой Ивановной руку с короткой массивной дубинкой, очевидно, с намерением размозжить фермерше голову.

Глаза соседки, онемевшей от ужаса, стали похожи на две спутниковые антенны. В них читалась обреченность и уверенность в том, что следующим кандидатом на удар дубинкой по голове будет именно она. Стоило выживать под скальпелем хирурга, чтобы затем бесславно погибнуть от руки бандита…

Молодому братку не удалось исполнить задуманное — я перехватила его руку… Хруста я не слышала и скорее почувствовала, что предплечье бандита ломается пополам. Парень взвыл, как сарацин, которого насаживают на кол; дубинка его со стуком свалилась на пол и закатилась под кровать соседки. Проснувшаяся Александра Ивановна вздрогнула и закатила глаза, громко вскрикнув.

Парень опустился на колени и стал злобно материться…

С присущей мне сверхчувствительностью я поняла, что на меня готовится нападение сзади. Это длинный наконец-то справился с болью в грудной клетке и решил нанести удар. Он, бедный, никак не рассчитывал, что ему снова придется немного пострадать: я, согнув ногу в колене, сделала резкий мах назад и приложила нападающему сзади придурку прямехонько между двух нижних конечностей.

Надо же, попала! Даже не поворачиваясь к объекту.

Зажав пах волосатыми ладонями, он стал падать на спину, не задумываясь над тем, что при падении может разбить себе затылок.

Я нагнулась над его стонущим товарищем, который зажимал уже начавшую синеть правую руку:

— Вызвать врача?

— Тварь…

Я усмехнулась и нарочито вежливо, с некоторой зловещей интонацией произнесла:

— Я так и не поняла — вам оказать первую помощь или нет? Если вы правильно выбрали направление и не ошиблись дверью, то должны знать, что находитесь в хирургическом отделении, где масса специалистов по сращиванию костей.

— Тебе конец…

Вот и говори с такими по душам!

За своей спиной я почувствовала некое шевеление. Обернувшись, я увидела, что длинношеее животное стоит на четвереньках и трясет головой.

Странно, я ударила его совсем в другое место.

— Ну ладно, — я выпрямилась во весь рост, — пошутили, и будет. Сколько времени я на вас потратила! Давай поднимайся, не то я вторую руку тебе сломаю!

Моя правая ступня зависла в воздухе в опасной близости от другой конечности бандита; первая к этому времени уже приобрела цвет спелой сливы.

— Я больше не шучу.

— Ты сдурела, что ли, блин?!

Коротышка с трудом поднялся на ноги; рывком заставив длинного принять вертикальное положение, я схватила его за грудки.

Можно начинать разговор.

— Александра Ивановна, — я повернулась к женщине, мужественно пережившей сцену насилия, которую кинопленка жизни прокрутила перед ее глазами, — они в ваших руках. Что с ними сделать?

— Отпустите их, Женя. Они всего лишь исполнители.

Я усмехнулась:

— Это я прекрасно понимаю, но дело в том, что здесь только что имела место попытка убийства, причем при наличии двух свидетелей. Надеюсь, вы нас поддержите, Марина Васильевна?

Мои последние слова предназначались для ушей соседки по палате.

— Я даже не знаю… — пискнула та, натягивая одеяло на подбородок.

Все понятно, свидетельствовать женщине совсем не хочется. Запуган народ, вот в чем беда!

— Ну хорошо, один свидетель в моем лице. Мы вполне сможем их посадить на нары, и надолго.

Коротышка, по лицу которого стекали грязные струйки пота, вперил в меня взгляд затравленного зверя и изрек:

— Мы тебя посадим на…

Я взялась за его пухлый, мокрый от пота подбородок и произнесла:

— У тебя это уже не получится, малыш. А теперь ты и твой дружок будете слушать, что я скажу. По законам военного времени это справедливо.

Если бы вся ненависть, которая диффузировала в глазах бандитов, могла превратиться в конвертируемую валюту, то я бы ушла домой с целым состоянием за пазухой.

— Так вот, — продолжала я, — ваши рожи я запомнила и теперь смогу за шесть секунд составить на вас словесный портрет. Ориентировка будет разослана по всем отделениям милиции.

— Ты уверена?

Какие злобные интонации!

— Да, уверена. Поэтому советую вам найти нору и закопаться в ней, потому что если я увижу ваши рожи на расстоянии ближе чем десять километров, то буду вести огонь на поражение. Кстати, с оружием я обращаюсь совсем неплохо, а пачкаться в дерьме мне не привыкать. Своему боссу передайте вот что: Александра Стольник находится под надежной охраной. В моем лице вы всего-навсего видите передовой отряд.

А за моей спиной — более мощные силы, которые сметут вас с трассы к чертовой матери.

Это был, разумеется, блеф. Просто я хотела, чтобы моя речь проняла мальчиков до самой поджелудочной железы и вся эта гоп-стоп-компания засуетилась. Вот тогда они начнут делать ошибку за ошибкой, которыми я не премину воспользоваться.

— Если отныне хоть один волос упадет с головы Александры Ивановны, — продолжала я, — то я начну бить тревогу, и в первую очередь найду вас. Как?

Не скажу, но я это сделаю. За столом следователя вы начнете колоться и постепенно сдадите всех, кто стоял рядом, и с вами, и поодаль. Так что советую подумать. Ее смерть — это ваша погибель. Имейте это в виду. А теперь пошли вон! И без угроз в мой адрес — я этого не люблю.

Открылась дверь, и в палату снова заглянул дежурный врач.

— Как самочувствие вашей пациентки? — осведомился он. — Э, да у вас посетители…

— Они уже уходят, — сказала я, глядя в глаза длинному, который благоразумно молчал во время моей проповеди. — Доктор, одному из них нужна помощь, парень упал в обморок от жары и случайно сломал себе руку.

— Серьезно? — очки повернулись в сторону коротышки. — Ну-ка, что там у вас?

Я с удовлетворением отметила, что этот человек, как врач, на своем месте: он не послал беднягу в приемное отделение, а прямо на месте стал осматривать руку.

— Да не надо мне ничего! — начал ерепениться плотный.

Я покачала головой:

— Не будь дураком, пусть тебе наложат гипс. Все равно придется обращаться к врачу, так лучше сделать это прямо сейчас.

— Пошла ты…

Врач захлопал глазами и взглянул на меня, словно говоря: «Однако отношения у вас…»

— Ему больно, — улыбнулась я. — Еще и не так заругаешься, когда у тебя рука сломана. Сколько стоит анестезия? Я заплачу…

— Идите за мной, молодой человек! — приказал врач.

Парень перестал ерепениться и молча вышел.

Длинный кинул на меня недоуменный взгляд и последовал за своим дружком, едва не вписавшись рожей в дверной косяк.

За моей спиной послышался шорох. Обернувшись, я увидела, как Марина Васильевна, наша соседка, извлекла из прикроватной тумбочки свои вещи и разложила их на кровати.

— Лучше я поеду домой, — запричитала она, — здесь не больница, а вертеп какой-то!

Я подошла к ней и ласково произнесла:

— Зря вы так волнуетесь, — пока я здесь, вы тоже под моей защитой. К тому же вам нельзя домой — шов еще свежий.

— И не уговаривай ты меня! Лучше дома загибаться, чем от ножа бандита в больнице помереть! — стояла на своем соседка по палате, укладывая нехитрые пожитки.

В конце концов, личная безопасность — это дело каждой отдельно взятой личности.

По-моему, так.

Глава 5

Итак, мы с Александрой Ивановной Стольник остались в палате одни. Я сразу же переселила ее на кровать сбежавшей от нас Марины Васильевны, а сама заняла освободившееся место. Если среди ночи на нас будет совершено покушение, то встречу его я.

Лицом к лицу.

Еще один плюс — не придется ночевать, сидя в кресле. Совсем не одно и то же — растянуться на мягкой постели или всю ночь маяться в полусидячем положении. Как говорится, что ни делается…

Перед тем как лечь спать, я сделала Александре Ивановне укол, затем придвинула к двери освободившееся кресло. Теперь у него будут другие обязанности — стоять на страже нашего сна. Если кто-то решится проникнуть в палату, то обязательно даст о себе знать звуком отодвигаемой мебели. А, как известно, сплю я чутко (результат систематических тренировок плюс врожденное чутье следопыта).

Была глубокая ночь — часы показывали пятнадцать минут третьего, когда, услышав, как открывается дверь и двигается кресло, я моментально вскочила с кровати.

От ночных визитов всегда веет криминалом…

Я осторожно отступила на шаг назад и приготовилась к прыжку.

Кресло отодвинулось еще дальше, и я услышала недовольное ворчание:

— Что за черт? Ни войти, ни выйти…

Вспыхнул свет. Передо мной стоял семидесятилетний дед с палочкой в руке и жмурился от яркого света.

— Что вы хотите?

— Я?.. — Дед осмотрелся. — Это какая палата?

— А какая вам нужна?

Ночной посетитель растерянно заморгал и извиняющимся голосом произнес:

— Я, кажется, не туда попал… Ходил в туалет и вот… Бывает же…

Он неприятно захихикал и засеменил прочь, стуча своей палкой по полу.

Я повернулась к Александре, которая проснулась и с испугом наблюдала за происходящим.

— Ложная тревога! — успокоила я женщину.

* * *

На следующее утро мы вдоволь посмеялись над ночным происшествием, придумывая все новые детали, которые сделали бы честь любому комедийному сериалу. Я старалась не злоупотреблять приколами, чтобы не навредить Александре: ей нельзя было много смеяться — могла разболеться голова.

На обходе лечащий врач, невысокого роста кругленький мужичок лет пятидесяти, долго рассматривал меня сквозь очки и выпытывал причины, касающиеся моего появления. Мои ответы (не совсем соответствовавшие истине) его, похоже, не удовлетворили, но менять положение дядечка не стал. Зато распорядился подселить к нам в палату молоденькую девушку, у которой были осложнения после аппендицита.

Чуть не плача (шучу!), я освободила облюбованную мною коечку и вновь переселилась в кресло. Малышку звали Ольга Семенова. Она выглядела очень подавленной.

— Извините, а когда можно будет забрать Александру Ивановну домой?

Врач замахал пухленькими ручками:

— Даже не думайте об этом! Две недели тщательного наблюдения!

Надо же, тщательного.

Вот уж за чем я действительно тщательно следила, так это за принятием лекарств. Уколами займемся после ужина, а пока будем соблюдать режим, что немаловажно для больного человека.

День прошел спокойно. Нас опять навестила тетя Мила, которая была в восторге от трехтомника о новых похождениях Шерлока Холмса. Хорошо, что она пришла, у меня хотя бы появилась возможность без спешки посетить туалетную комнату и привести себя в порядок.

После ужина я зашла в ординаторскую, чтобы перекинуться парой слов с дежурным врачом и поподробнее узнать о такой болезни, как сотрясение мозга.

Из того, что мне объяснили, я поняла только одно: если не желаешь потерять несколько лет жизни, оберегай голову от ударов.

Дверь кабинета я оставила открытой, чтобы контролировать ситуацию в коридоре. Посторонних в отделении не было, только больные и медсестры.

После разговора с доктором мне стало немного тоскливо, и, взглянув на часы, я поспешила в палату, где оставила Александру Ивановну.

Открыв дверь, я увидела медсестру, которая протирала ваткой, намоченной в спирте, руку Александры, готовясь сделать укол в вену.

Позвольте, у меня же четкая договоренность — все процедуры я выполняю сама!

— Минуточку!

Медсестра обернулась.

— Что случилось? — беспокойно спросила она.

— Что вы собираетесь делать?

— Укол.

— Какой? — — Согласно указанию врача.

— Сначала скажите мне, что это за укол.

Медсестра снова склонилась над моей клиенткой.

— Вы мне мешаете, — услышала я, — я выполняю свою работу, только и всего.

Подскочив к девице, я перехватила ее руку.

— Вы ее знаете? — спросила я Александру.

— По-видимому, это дежурная сестра.

— Вы уверены?

Хотя как можно быть уверенным, когда персонал сменяет друг друга каждые трое суток, а мы пробыли здесь всего ничего…

Я посмотрела на Ольгу. Та пожала плечами.

— Пустите мою руку! — требовательно провозгласила медсестра.

Я не ответила, пристально глядя ей в глаза. Я вырвала из рук девицы шприц и зажала его меж пальцев.

— Сейчас мы с вами пройдем в ординаторскую…

— Хорошо. Только учтите, что я вам обеспечу большой список неприятностей.

Девица сказала это твердо. Я даже засомневалась, правильно ли я поступила.

В этот момент дверь в палату открылась и показалась кудрявая голова девчонки в белой накрахмаленной шапочке.

— Семенова — в процедурный! Быстро!

Я повернулась и, выпустив руку медсестры, которая собиралась делать укол Александре, спросила:

— Простите, вы кто?

— Я? — удивилась кудрявая. — Я сегодня дежурю!

Бах!

Девица, у которой я отобрала шприц, оттолкнула меня и вылетела из палаты, сбив с ног кудрявую медсестру.

Я стояла со шприцем в руке и не знала, куда его деть. Бегать с ним по коридорам больницы в надежде настичь преступницу было бы глупо. Аккуратно положив его на тумбочку, я подскочила к медсестре, помогая ей подняться на ноги.

— Вы в порядке?

— Н-наверное…

Девица, выдававшая себя за медсестру, исчезла.

Я бросилась к выходу из Отделения, но увидела, что той и след простыл. Я вовремя подскочила к окну, выходящему на ту самую улицу, где тосковал мой «Фольксваген». Знакомая мне лжемедсестра — только без халата и без шапочки — быстрым шагом направлялась к «девятке» сиреневого цвета, припаркованной прямо перед моим «жуком». Открылась задняя дверца, и девица исчезла в салоне машины.

Номеров не было видно, потому что автомобиль стоял боком.

Через несколько Секунд «девятка» исчезла из вида, вильнув задом, словно развратная девка.

Я отошла от окна. Это была вторая попытка со стороны наших недругов доставить нам неприятности. Я не сомневалась, что последуют и другие.

Глава 6

Александра Ивановна была еще не в той форме, чтобы с двумя сломанными ребрами и головой, которая кружилась при малейшем движении, преодолевать скачки с препятствиями. Тем не менее нужно было менять место жительства, и как можно быстрее, если она хочет когда-нибудь полюбоваться на внуков.

— Вы сможете добраться до машины? С моей помощью, конечно? — спросила я Александру Ивановну, которая никак не могла прийти в себя после очередного покушения.

— Попытаюсь, если надо…

Ольга с тревожным выражением прислушивалась к нашему разговору.

— Послушайте, я могу знать, что: здесь происходит?

— Ничего страшного, имеет место дележ наследства. Такое предстоит испытать каждому — в свое время, конечно.

Содержимое шприца я вылила в раковину, но сначала попыталась определить по запаху, чем злоумышленники хотели напичкать мою клиентку.

Запах был слабым, но я различила пары какой-то горечи. Похоже на цианистый калий. Или я ошибаюсь? На наркотик не похоже, это точно. К тому же какой дурак будет бесплатно снабжать этим зельем человека, которого хотят видеть в могиле. В любом случае место этой отравы в унитазе.

Ночь прошла относительно спокойно. Я никак не могла найти удобное положение, ерзая в этом проклятом кресле и заставляя его нещадно скрипеть.

Во время обхода врачей я, выйдя из палаты, приблизилась к окну, выходящему на улицу, и посмотрела на свою машину, которая уже прописалась здесь, у обочины. Самое радостное, что за время, которое я находилась в больнице, никто не попытался угнать мой «Фольксваген». Видимо, такие модели автомобилей не вызывают интереса у представителей преступного мира. Это радует.

Однако то, что произошло в следующую минуту, уничтожило ростки моей радости, словно саранча — молодые посевы.

Одна за другой у края тротуара притормозили сразу четыре «девятки», и на свет божий стали выползать решительно настроенные братки. Карманы их безразмерных штанов оттопыривались, да и в руках некоторых были совсем не детские игрушки, надо сказать. Самыми безобидными из всего арсенала были зажатые меж мясистых пальцев дубинки наподобие коротких бейсбольных бит.

Кажется, начинается.

Я пересчитала боевиков. Восемь человек, и еще по двое в машине. Прямо как в американском кино!

Неужели стоило задействовать четыре «девятки», чтобы справиться с двумя беззащитными женщинами! Ой, как некрасиво!

Моя главная проблема — не допустить проникновения врага на свою территорию.

Взвод мордоворотов скучковался, видимо, начался военный совет. Парни что-то обсуждали, изредка бросая взгляды на окна второго этажа, на котором находилось наше отделение. Пришлось встать таким образом, чтобы меня не было видно с улицы.

Неужели они начнут атаку прямо сейчас, невзирая на большое скопление народа? Сейчас тут вавилонское столпотворение, присутствовал весь дневной персонал, начиная от завотделением и кончая санитарками…

Я продолжала наблюдать. Боевики не торопились брать штурмом хирургическое отделение, видимо, уверенные в успехе на все сто процентов.

На всякий случай я записала номера тех машин, которые смогла разглядеть. Номера были местные, на сей раз обошлось без варягов. Не знаю только, хорошо это или плохо.

Прошло двадцать минут. Сигареты были выкурены, а бычки втоптаны в асфальт. Дубинки исчезли под куртками боевиков, и они направились во внутренний двор клиники. Скоро начнется…

Я зашла в палату. Лечащий врач уже осмотрел обеих дам. Ольгу Семенову вызвали в процедурную, поэтому я смогла поговорить со своей клиенткой без посторонних.

— Как вы себя чувствуете? Выйти сможете?

— Из палаты?

— Из отделения. Сюда прибыл целый взвод бритоголовых мальчиков, я не смогу отбиться от всех сразу. Придется удариться в бега. Может, вызвать милицию?

Александра замотала головой:

— Ни в коем случае!

— Почему?

— Не надо этого делать, я вас очень прошу!

— Но я одна ничего не смогу сделать! Их восемь человек — это только тех, кого я увидела. Возможно, в округе еще несколько соглядатаев.

— Бежать так бежать…

Отважная фермерша с трудом приняла сидячее положение, опираясь на локоть. Я поддержала ее и помогла спустить ноги на пол. Потом покачала головой. В таком состоянии о побеге не могло быть и речи. И тут мне пришла в голову одна мысль.

— Я сделаю вам обезболивающий укол! Половина проблем сразу будет решена!

Я тут же отломила кончик ампулы с обезболивающим, разорвала пакетик с одноразовым шприцем и, насадив иглу, сделала Александре Ивановне инъекцию.

— Думаю, подействует быстро.

И в самом деле действие препарата не заставило себя ждать. По телу Александры разлилось тепло, и она заявила, что готова к решительным действиям.

Выглянув из палаты и увидев, что посторонних вроде бы нет, я вернулась обратно и помогла Александре встать с кровати.

Решительное действие состояло в том, чтобы добраться до женского туалета и засесть там на неопределенное время. В принципе бандиты могли ворваться куда угодно, но я надеялась: табличка «Женский туалет» их хотя бы ненадолго остановит, и у нас в запасе появится несколько минут.

Я усадила Александру Ивановну на крышку унитаза и велела закрыть дверь кабинки на щеколду и открыть ее только на мой условный стук.

Теперь можно идти в разведку.

Я вышла из туалета и не спеша направилась к выходу, напялив на себя белый халат и накрахмаленную шапочку. Я знала — этот прикид мне когда-нибудь пригодится, поэтому заранее позаботилась о нем, пожертвовав один доллар сестре-хозяйке.

Мой имидж дополняли очки с затемненными стеклами. Очки вообще меняют лицо человека, а если при этом скорчить серьезную физиономию, то даже родная мама не узнает.

Так и вышло. На лестничной площадке уже дежурили двое парней. Они окинули меня подозрительными взглядами, но я, не обратив на них никакого внимания, проскользнула вниз по лестнице. Навстречу мне поднимались еще двое громил. Они оценивающе поглядели на меня, но, видимо, приняв за врача из отделения, останавливать не стали.

Сработало. Бандюги нахмурились и проплыли дальше, по дороге обсуждая план действий.

У входа в здание сшивалась еще одна парочка.

Я спокойно прошла мимо них и поспешила в двухэтажное здание, стоящее метрах в тридцати от нашего корпуса, на котором висела черная табличка с надписью «Химическая лаборатория».

По дворику клиники сновало огромное количество сестер, санитарок, посетителей, поэтому мои маневры не привлекли ничьего внимания.

Я зашла в стеклянные двери, обернулась и стала наблюдать. Интересно, а где еще двое? Какие подступы контролируют они?

Выждав для верности пять минут, я сняла с себя халат, шапочку, очки и выскользнула из корпуса.

В этот момент внимание парней у входа было приковано к хорошеньким пухленьким ножкам медсестры, дефилировавшей по двору с чьей-то историей болезни под мышкой.

Мой «Фольксваген» ждал меня у обочины, словно мустанг — хозяина-ковбоя. Я зашла с противоположной стороны и, рискуя попасть под колеса проезжавших мимо автомобилей, убрала все ловушки, расставленные мною для угонщиков. Затем забралась на место водителя и запустила двигатель. Так, теперь отгоним его в другое место.

Со двора клиники можно было выбраться не только через главный вход, поэтому я оставила автомобиль в проходе между двумя корпусами, находящимися чуть поодаль от главного здания, и вернулась обратно в «Химическую лабораторию».

Скрываясь за стеклянными дверями, которые не мыли лет десять, я снова преобразилась в представителя медперсонала и тем же путем вернулась в отделение.

Я прошла мимо знакомой мне парочки у входа и чуть не налетела на другую «сладкую парочку», торчавшую на лестничной площадке. Идя по коридору, я увидела еще двоих, которые стояли у окна и непринужденно болтали.

В отделении были еще посетители, поэтому эти две фигуры не вызвали подозрения у персонала. Лет двадцать назад без халата да еще в неурочное время вас просто не впустили бы. А сейчас совсем другое время: многие больницы — проходной двор. Заходи — кто хочешь и в чем хочешь…

Я завернула в туалет, который находился в стороне от основного коридора и поэтому ускользал от внимания посторонних. Подойдя к кабинке, в которой меня ждала Александра Ивановна, я постучала условным сигналом.

Щеколда звякнула, издав щелкающий звук, дверь приоткрылась, и я протиснулась внутрь. Выходящая из соседней кабинки женщина странно посмотрела на меня, но ничего не сказала. Я же сделала вид, будто ничего особенного не произошло.

— Ну что? — спросила госпожа Стольник.

— Нас обложили со всех сторон. Стоят как ни в чем не бывало и наблюдают.

— Что же делать?

— Надо подумать. Как вам здесь? — участливо поинтересовалась я.

— Не курорт, конечно…

— Может, все-таки вызовем милицию?

— Ни в коем случае!

Я так и не поняла, в чем проблема. Что за тайны мадридского двора? Давно бы уже разобрались со всем происходящим и жили спокойно.

Я вздохнула.

— Тогда вам придется посидеть здесь еще… Не возражаете?

— Куда деваться…

Заходить обратно в палату я не стала, чтобы не привлекать к себе внимания. Братки в курсе, что объект вымогательства находится под чьей-то защитой и что один из форпостов охраняет какая-то баба. То есть я.

Прогуливаясь по коридору, я пыталась понять, почему боевички не начинают действовать. Выжидают момент? Тогда им стоило подъехать к вечеру, когда народу поменьше. Соответственно, и количество свидетелей уменьшится. Почему они торчат здесь, у всех на виду, и ничего не предпринимают? Только скалятся. В палату, где должна лежать Александра Ивановна, они носа не суют — в чем же дело?

Черт возьми! Да ведь это всего-навсего психологическая атака! Главная задача — пощекотать наши нервы и вывести из равновесия! А заодно узнать расстановку сил.

Однако ребята, похоже, тоже уверены, что Александра в милицию заявлять не будет. Почему?

Кстати, насчет расстановки сил. Сила-то всего одна и далеко не лошадиная. Поэтому надеяться на то, что я смогу отделаться ото всех, не стоило. Одного, двоих, максимум троих я еще сумею угомонить.

А ну как накинутся все восемь? Что тогда делать?

В нашу палату заглянула медсестра — высокая блондинка с родинкой на левой щеке. Я тут же заскочила за ней следом.

— А где эта женщина с сотрясением мозга?

— Вышла ненадолго, а что случилось?

Сестричка была удивлена. Она окинула меня подозрительным взглядом, но ничего не сказала.

— Она сама ходит?

— Ну.., не совсем сама… Может, что-нибудь передать?

— Ей нужно сделать рентген.

— Где это?

— На первом этаже.

Вот он — счастливый случай!

— Я сама все сделаю, — уверила я блондинку. — В лучшем виде! Только ходить ей трудно, как быть?

— Возьмите в процедурной коляску.

— Можно? — обрадовалась я.

— Конечно… — захлопала глазами сестричка, видимо, не совсем уверенная в адекватности моего поведения.

Я поспешила в процедурную.

— Я за коляской, — сообщила я необъятных размеров тете, хлопотавшей над пациентом. Халат полнил ее еще больше, ведь, как известно, белый цвет вообще коварная вещь для обладательниц больших животов.

— Ты новенькая? — спросила тетка. — Я тебя не знаю.

— Мне нужно отвезти на рентген больную из двадцатой палаты. — Я уклонилась от прямого ответа.

— Бери. — Она показала на стоявшую в углу коляску. — Только осторожнее с ней.

— С кем? — заволновалась я.

— С коляской, конечно! За угол не задень!

Все правильно, а я уж было подумала, что она о человеке побеспокоилась!

Я была уже у двери, но не торопилась покидать процедурную. Это все, конечно, хорошо, но что делать дальше? Просто взять и покатить Александру Ивановну на улицу, мило улыбаясь гориллам? Больше пяти метров нам попросту не проехать!

Думай, Евгения, думай! Вспоминай Чейза, мисс Марпл, Максвела Смарта, наконец! Именно приколы последнего навели меня на сумасшедшую мысль.

Я подкатила коляску к палате, в которой находился тот самый дед, что напугал нас среди ночи.

Если бы я не была в халате, то вряд ли бы рискнула зайти в мужскую палату. Хотя когда тебе в спину дышит пистолет…

В палате все четыре кровати были заняты. Это еще раз доказывает, что, согласно статистике, мужчин у нас чуть больше, чем особей противоположного пола, к тому же руки и ноги они ломают чаще, чем мы, поэтому кроватей для них в хирургическом отделении в два раза больше.

Мой старичок громко храпел на своей койке, демонстрируя свои темно-синие трусы, напоминающие паруса пиратского корабля при полном штиле.

Присутствующими при этой идиллии были трое молодых людей разных степеней покалеченности, которые яростно резались в карты, сотрясая воздух междометиями типа: Блин! Е мае! Твою мать и так далее.

Я напустила на себя уверенный вид и встала посреди палаты, уперев руки в бока.

— Парни, быстро на перекур!

— Да мы только что курили! — произнес обросший щетиной дядя с перебинтованной левой рукой.

— Еще покурите, ничего страшного.

— Да в чем дело-то?

— Срочная дезинфекция от тараканов. Потом доиграете.

Парни нехотя поднялись со своих мест и поплелись к выходу.

— А как же дядя Жора? — указал один из них на спящего деда.

— Ничего страшного. Я насыплю порошок, толь ко и всего.

— Может, и нам можно остаться?

— Нет уж, марш на перекур.

Оставшись наедине со спящим дедом, я, не теряя даром времени, схватила его вещи: безразмерные штаны, полосатую рубаху, засаленную кепку, очки, из-за отсутствия которых он той ночью попал в нашу палату, и деревянную палку с ручкой.

Покидав все это (кроме палки, разумеется) в чью-то висевшую на спинке кровати простыню, я осторожно вышла из палаты.

Бросив в коляску узел с одеждой, я покатила ее к женскому туалету, косясь на двоих бандитов, обсуждавших друг с другом похождения по девочкам.

На всякий случай заперев изнутри дверь туалета на швабру, я постучала.

Дверь кабинки долго открывалась, и наконец я увидела изнемогающее от боли лицо Александры Ивановны.

— Я больше не могу…

Откинув назад голову, стукнулась о дюймовую трубу сливного бачка, покрашенную в синий цвет.

— Вам плохо?

— Болит… Снова болит…

Я полезла в карман халата и извлекла ампулу и шприц.

— Сейчас все устроим.

Фермерша безропотно обнажила исколотое плечо, и я сделала очередной укол.

— А теперь вам нужно надеть вот это…

Александра Ивановна, брезгливо взглянув на бесформенные штаны, спросила:

— Это так необходимо?

— К сожалению, да. Одевайтесь.

В этот момент в дверь кто-то дернулся. Снаружи послышались голоса.

— Скорее!

Я помогла фермерше влезть в одежду дяди Жоры, который до сих пор дрых на своей кровати и не подозревал о том, что его попросту ограбили. Дай срок, дядя Жора, мы вернем тебе одежду, и не простую, а золотую.

— Садитесь, быстрее!..

Я осторожно усадила Александру Ивановну в кресло, прикрыла ее протертым до основания синим байковым одеялом и распахнула дверь.

Возле туалета уже образовалась очередь из больных женщин, которые полушепотом обсуждали причину нашего долгого пребывания в сортире. Они проводили нас настороженным взглядом и буквально ворвались в туалетную комнату…

Подобрав Александре Ивановне волосы, я водрузила на голову фермерши засаленную кепку и насадила на нос очки, в которые ни черта не было видно.

Теперь вперед!

Я толкала коляску перед собой, направляясь к лифту, который находился почти у самого выхода из хирургического отделения. Потом нужно будет опуститься на первый этаж, затем по специальному бетонному спуску съехать во двор и бегом мчаться к машине.

Мы остановились у лифта, и я нажала кнопку вызова. Где-то наверху заурчало, словно у дворняги в желудке. Пошел, родной!

Краем глаза я увидела, как парни, дежурившие у окна, отделились от подоконника и направились в нашу сторону.

Это меня мало устраивало.

А может, они решили просто пройтись по коридору и мы их не интересуем?

Мои наивные ожидания не оправдались. Когда лифт открылся на нашем этаже и я закатила коляску внутрь, бандиты зашли следом… Один из них закрыл дверцы, после чего лифт мог двигаться дальше, а другой протянул руку к замершей в инвалидной коляске Александре Ивановне…

Глава 7

Я нажала кнопку первого этажа, и лифт начал плавно опускаться. Когда он остановился, я открыла дверцы и вывезла коляску на площадку вестибюля, где мне тут же преградили дорогу двое горилл, дежуривших на первом этаже. Так вот где были еще двое!

Вестибюль большой, есть где спрятаться.

Сопротивляться было бесполезно, и я, развернувшись, покатила коляску в дальний угол, где можно было спокойно побеседовать…

Бандиты последовали за мной. Когда они подошли вплотную, я нанесла одному из них сокрушительный удар локтем под ложечку, а второму — в переносицу.

Оставив коляску, я поспешила во двор. Пройдя мимо двоих, контролирующих выход, я быстрым шагом направилась к машине. Я сделала все, что могла.

Скинув халат и шапочку, я бросила их за сиденье, села за руль и запустила двигатель.

Нормально.

Потянув ручку акселератора немного на себя, чтобы не заглох мотор, я объехала кругом территорию больницы и остановилась во дворе, что было категорически запрещено для частных автомобилей.

У входа в здание, где находилось хирургическое отделение, я оказалась вовремя.

На крылечко, опираясь на палочку, вышел дряхлый старичок в неопрятной одежде, в кепке и очках.

Двое горилл посторонились, пропуская его, и вновь вернулись к своей беседе.

Я открыла дверцу:

— Скорей!, Старичок с максимально возможной скоростью приблизился к моей машине и стал забираться в салон.

Я перегнулась через соседнее сиденье и, крепко ухватившись за рубаху — отчего та угрожающе затрещала, — затащила пассажира в салон;

Палка с коричневой ручкой покатилась по асфальту.

Бандиты поздно поняли свою ошибку. Они бросились следом только тогда, когда дверца захлопнулась и «Фольксваген», на прощание взвизгнув тормозами, исчез в неизвестном направлении.

Номер машины я предусмотрительно заклеила, потому что по нему бандитам не составило бы труда узнать мой адрес.

Александра сдернула с головы кепку и сняла очки.

— Жарко… — выдохнула она, растирая по лицу крупные капли пота. — Очень жарко… Я в тебе, Женечка, не ошиблась! Знаешь, когда те двое вошли в лифт, я приготовилась было проститься с жизнью…

Да-а, Александра Ивановна… Они нам все карты спутали, но я, не откладывая, приняла меры: первого я хорошенько стукнула затылком о стенку лифта, отчего тот «стек» на пол, а со вторым пришлось повозиться, но потом я умудрилась так наподдать ему руками по ребрам, что он, едва не задохнувшись, рухнул как подкошенный.

Пришлось сменить маршрут: поехали мы не на первый этаж, где у лифта всегда толпа, а на четвертый. Там я высадила Александру Ивановну из коляски и отправила ее вниз по лестнице, заменив фермершу на того бандита, которому едва не размозжила затылок. Я усадила его в кресло и прикрыла одеялом по самые уши.

Второго парнишку, который уже начал приходить в себя, пришлось вырубить ударом ладони в висок и вытащить в коридор четвертого этажа, усадив прямо на пол.

— Ему стало плохо, — пояснила я счастливому семейству из четырех человек — папе, маме и двум дочкам, которые устроили свидание прямо возле лифта. — А у меня пациент… Если можно, позовите врача.

Представляю, как это странно выглядело со стороны: двери лифта открылись, и молодая девушка вытащила в коридор здоровенного парня и посадила его, бездыханного, прямо на пол…

* * *

Добравшись до квартиры тети Милы и оказавшись в объятиях этой необыкновенной женщины, мы почувствовали страшное облегчение.

— Спокойно, тетя, это мы. Нет, это не маскарад.

Это «будни уголовного розыска». Срочно мне ванну и постель для Александры Ивановны.

* * *

— Она поживет здесь несколько дней, пока не войдет в норму. Более или менее, конечно, потому что до полного выздоровления еще далеко.

Тетя Мила не возражала. В такие моменты она напоминала мне миссис Хадсон: в отличие от большинства других женщин моя тетушка не совала нос в чужие дела.., и лишних вопросов не задавала, а если ее что-то интересовало, пыталась найти ответы самостоятельно.

— Я думаю, сейчас самое время попить чаю, — глубокомысленно произнесла тетя. — Александре Ивановне мы доставим чай прямо в постель.

Европейский сервис, да и только!

Мы расположились вокруг диванчика, который временно заняла госпожа Стольник, и придвинули к нему табурет, на который водрузили чашки, блюдце с конфетами «Василек» и розетку с печеньем. , — Скажите, Александра Ивановна, — спросила я. — Почему вы не захотели обратиться в милицию?

Почему вы не доверяете правоохранительным органам?

Фермерша тяжело вздохнула:

— Это слишком неприятный для меня разговор, и я не хотела бы его начинать.

Тетя Мила пододвинула ко мне чашку, содержимое которой распространяло восхитительный аромат, и выдала свою версию происходящего:

— Я думаю, Женечка, что в этих самых органах работают какие-то малосимпатичные люди, хорошо знакомые Шурочке. Простите, милочка, — обратилась она к нашей гостье, — но Евгения должна знать абсолютно все, иначе она просто не сможет вам помочь.

Ну, Шерлок Холмс в юбке!

Александра Ивановна задумчиво посмотрела на бордово-коричневый закат, который по цвету напоминал крепко заваренный майский чай, и тихо произнесла:

— Мой бывший муж Николай возглавляет УВД одного из наших районных центров. В звании подполковника милиции…

Я встрепенулась, словно наседка на гнезде:

— Господи, да это же выход из положения! У него наверняка много связей. Почему бы этим не воспользоваться?

Александра покачала головой:

— Не хочу… Для меня это означает огромное унижение. Я всю жизнь одна… Хозяйство поднимала без его помощи и сейчас не хочу идти на поклон! Даже если я обращусь к правоохранительным органам здесь, в Тарасове, то слухи все равно дойдут до Николая. Система-то одна, никуда не денешься.

Я этого не одобрила:

— Мы затеяли борьбу с мощной организацией, которая не жалеет денег на боевиков. Мне одной будет сложно контролировать обстановку.

— Вы можете привлечь к работе столько людей, сколько понадобится. Но только не милицию!..

И женщина поведала нам свою историю.

* * *

Александра Ивановна Стольник, тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года рождения, родилась в селе Вязовка Татищевского района. Опуская «счастливое» детство советского периода, скажем, что девятнадцати лет от роду потомственная крестьянка с волжских земель вышла замуж за лейтенанта милиции и переехала на место жительства в областной центр, где вскоре родила сына Алексея. Совместная жизнь с Николаем Стольником не задалась, потому как у молодого милиционера оказались две страсти — женщины и водка. Не особенно утруждая себя домашними заботами и воспитанием сына, Николай предпочитал расслабляться с девочками. Других недостатков у него не было: службу соблюдал, перед начальством не лебезил, в торжество коммунистических идеалов верил.

Только молодой супруге этого было мало. Мириться с изменами мужа и его беспробудным пьянством Шура просто не могла. Обладая характером волевым и независимым, она с оглушительным скандалом выставила своего правоохранителя за дверь.

Николай попытался вразумить свою непокорную супругу ударом свинцового кулака в лицо, но едва не получил пулю в живот из своего же табельного пистолета, который он зачем-то припер домой.

Разбирались долго и мучительно, привлекая к боевым действиям милицейское начальство, которое никак не могло решить, что делать, потому что участвовало в тех же «посиделках» и не могло объективно оценивать ситуацию. Скандал надо было обязательно замять, чтобы слухи не дошли до Москвы.

В конце концов разобиженному Николаю Стольнику пришлось уехать в райцентр и уже в качестве свободного мужчины продолжать службу на периферии.

Разведенной Александре, потерявшей веру в настоящих мужчин и одновременно во все человечество, пришлось решать, что делать дальше.

Выход нашелся сам собой. Подбросив маленького Алешку родителям в деревню, Александра поступила в сельскохозяйственный институт и стала по вечерам учиться на агронома, днем работая на заводе свинцовых аккумуляторов. Работа была вредная, но денежная.

Вскоре сынишка переехал к ней и стал учиться в городской школе. Работу пришлось сменить на другую, которая занимала меньше времени.

Кончина Брежнева, смена нескольких генеральных секретарей и начало перестройки для Александры Стольник были незначительными вехами в истории. Ее больше интересовала собственная жизнь, которая заключалась в благополучии ее работящей и добросовестной семьи, состоящей из двух человек — матери и сына.

Вскоре материальную базу семьи Стольник начал укреплять садовый участок размером в восемь соток — на две сотки больше, чем было положено.

Сему исключению из общих правил она была обязана головотяпству землемеров, проводивших разметку участков по пьянке, которую спровоцировали свежий воздух, необъятная ширь русских полей и море самогона в соседней деревне.

Как бы то ни было, дело было сделано. На третий год владения «малой землей» председатель садовоогородного кооператива наконец заметил, что у некоторых садоводов участки больше, чем у других, и попытался «восстановить справедливость», приказав отрезать лишние двести квадратных метров и передать их в собственность общественного землепользования, то есть в бесхозную. На это, подперев кулаками крепкие бока, Александра заявила, что думать об этом надо было раньше, когда столбили участки, а теперь, когда земля освоена, поздно руками размахивать. Начальству надо бы заняться своим прямым делом — водопроводом и электричеством, потому что неизвестно куда утекают народные денежки, а самого необходимого для садоводов как не было, так и нет.

Председатель затих и решил пока не докучать резвой бабенке со смелыми взглядами, которая без устали пахала на своих сотках с утра до ночи, да еще влияла своим авторитетом опытного агронома на остальных садоводов.

Несколько раз на участок Александры пробовали покушаться местные хулиганы, дабы разжиться чесноком — самым дорогим продуктом на колхозных рынках. Приезжали на мотоциклах и пытались навести свои «порядки». В результате этих разборок один из троих получил сотрясение мозга от удара здоровенной палкой по голове (самооборона в нашей стране не запрещена, слава богу), а все три мотоцикла ворам-неудачникам пришлось тащить за собой, как бесполезный металлолом.

Подрастающий Алексей возился с матерью на огороде, безропотно выполняя все ее приказания, и нисколько не возражал против навозной жижи. Александру смущал мягкий и безвольный характер сына.

Она никак не могла понять, в чью породу пошел ее наследник, но ответа не находила.

Алексей закончил школу с похвальной грамотой и даже поступил на физико-математический факультет университета.

Сын обрел относительную самостоятельность, потому что, учась в университете, мог без помех подрабатывать. Александра этому не противилась. Она начала задумываться о будущем, сердцем чувствуя, что грядут большие перемены, от которых лучше всего было бы держаться подальше.

И однажды Александра решилась.

В этот же год она взяла в аренду двадцать гектаров бывшей колхозной земли, оформила все надлежащие документы и начала действовать. Перво-наперво она договорилась с трактористом из ближайшей деревни, который перепахал все двадцать гектаров и сделал качественную бороновку. Александра только успевала подвозить солярку для трактора и водку для работника. Парень работал вечерами или ночами, чтобы начальство ничего не заметило и не пыталось на него наехать. О цене, устроившей обе стороны, договорились заранее.

Затем Александра съездила в Астрахань и привезла дешевый — по меркам нашего региона — чеснок элитных сортов, посадив его в зиму. Ранней весной она решила посадить картофель, используя новый эффективный агротехнический способ.

Грянул роковой девяносто второй, перечеркнувший чаяния россиян на лучшую жизнь. Самым дешевым товаром по весне оказалась полиэтиленовая пленка, которую Александра закупила в огромных количествах, посадив редис, а чуть позже — огурцы. Это дало возможность просуществовать весну и лето, затем в июле подоспел чеснок, а к сентябрю — картофель.

Урожай получился на славу. Договорившись со знакомыми водителями, Александра вывезла овощи в те регионы, где случился неурожай, и получила за свой товар выгодную цену.

Началось освоение земель — хлопоты с жилыми помещениями и технологическим оборудованием.

Александра заложила главную усадьбу и стала возводить мини-цех по производству подсолнечного масла. Договаривалась с рабочими так, чтобы и себе дешевле, и им не обидно. Работала наравне со всеми, памятуя о том, что сэкономить — значит заработать.

Экономила каждую копейку; при галопирующей инфляции это было совсем непросто. Сын Алексей был на полной самоокупаемости, то есть заботился о себе сам. Хорошо еще, что он не был охоч до девок, не то стратегия самопрокорма себя бы не оправдала.

Бог вознаградил Александру за годы смирения.

Урожай подсолнечника в следующем году был небывалым. Заработала маслобойка, давая неплохую прибыль. В ход пошел бартер — стройматериалы, технологическое оборудование в обмен на сельхозпродукты.

К девяносто девятому году Александра Ивановна Стольник имела в своих руках крепкое хозяйство, состоявшее из производственных цехов по изготовлению сыров, растительного масла и молочных продуктов и собственной мини-пекарни. Вместе с Александрой Ивановной работали бывшие учителя, военные и простые люди, прожившие всю жизнь на этой земле.

Работников Александра Ивановна подбирала щепетильно, отдавая предпочтение некурящим. Вставали с рассветом, ложились, как говорится, с курами, чтобы с утра опять приниматься за дела.

Кстати, для того чтобы самой быть в хорошей форме, Александра Ивановна распорядилась построить возле дома бассейн. Как-то раз она встретилась со своим бывшим однокурсником, имеющим собственный спортивно-оздоровительный комплекс, и упомянула о том, что занимается строительством бассейна и для того чтобы вырыть котлован, наняла бригаду строителей. Однокурсник насмешливо спросил:

— Где ты видела, чтобы бассейн закапывали в землю? Во всех оздоровительных комплексах они устроены на поверхности.

— Но я видела это во всех голливудских фильмах, — ответила бойкая на язык фермерша, — а в Чехословакии лицезрела это воочию. Думаешь, там живут одни дураки?

Мужик заткнулся и ушел обиженным…

Не обошлось и без проблем. Стали наезжать местные бандиты, требуя делиться. Первой же «девятке»

Александра Ивановна разнесла лобовое стекло из двустволки. Затем сама поехала в опорный пункт милиции и заявила о применении огнестрельного оружия. Все успокоилось.

Алексей закончил университет и уехал в Волгоград, где работал программистом на одном крупном предприятии. Ему дали комнату в малосемейном общежитии. На предложение матери влиться в семейный бизнес ответил временным отказом, заявив, что еще не настало время.

Иногда появлялись покупатели — даже из Москвы, — которые приезжали на ферму, цокали языком и предлагали хозяйке хорошие деньги. Александра Ивановна и не думала продавать, потому что прикипела к этой земле и боготворила каждую ее пядь.

Серьезные проблемы начались с полгода назад.

Однажды к Александре Ивановне приехал молодой человек в модном костюме и предложил обменять ее ферму на трехкомнатную квартиру в городе. Женщина отказалась и указала щеголю на дверь. Молодой человек пригрозил, что с этого дня предложенная сумма будет уменьшаться, но на сделку придется пойти, если Александра не желает проститься с жизнью.

Вспоминая, сколько угроз было в последние несколько лет, всерьез и эту она не восприняла. Но дело приняло серьезный оборот.

Как-то вечером мимо ее двухэтажного особняка со всеми удобствами пронеслась машина, из которой раздалась автоматная очередь.

Наутро Александра смогла оценить ущерб. Пострадали только стекла; на стенах не было ни единой выбоинки. Создалось впечатление, что бандиты специально не стали наносить большой ущерб строению: стекла можно было вставить вновь, а вот отделочные работы займут много времени и средств.

Вскоре снова явился тот же самый молодой человек и предложил другой вариант обмена, намекая на неприятное событие, происшедшее накануне.

Александра Ивановна вспылила, заехав молодцу по физиономии. На следующий же день к ней заявилась милиция, предъявив иск о нанесении телесных повреждений.

Напирая на недостаточность улик, Александра кое-как отбоярилась от обвинений и замяла сей инцидент.

Как-то вечером, через две недели после этих событий, оконное стекло прошила пуля, просвистевшая прямо возле уха хозяйки. Кто-то явно заигрался в снайперов.

Вся последующая жизнь превратилась для фермерши в настоящий ад. Покушения на жизнь продолжались постоянно. Александра Ивановна написала заявление в милицию, но толку от этого не было.

Милиционеры приехали, посмотрели и укатили, посоветовав ей решить свои проблемы мирным способом.

Было совершенно непонятно, что именно бандиты выгадают от смерти Александры Ивановны, ведь имущество не мог прибрать к рукам кто попало. Родители ее давно умерли, братьев и сестер не было, правда, у нее был сын. Она порадовалась, что Алексей жил в другом городе и, таким образом, находился вне досягаемости преступников. Хотя… Преступность не имеет границ. Однако пока у Алексея все было в порядке, и он даже не догадывался о той тайной войне, которая пришла на ферму его матери.

Нужно было что-то срочно предпринимать. Чувствовалось, что власти явно не желали иметь отношение к «избиению младенцев», поэтому рассчитывать приходилось только на себя.

Чувствуя, что на нее началась настоящая охота, Александра Ивановна нашла единственно возможный в данной ситуации выход — обратиться за помощью к телохранителю. Судьба послала ей меня…

«Вы можете привлечь к работе столько людей, сколько понадобится», — сказала мне перед исповедью госпожа Стольник… Вообще-то как суперагент, я работаю одна. Но эта мысль имеет свое рациональное зерно. Надо будет продумать этот вопрос.

— Знать бы, кто это все затеял, — сказала я, — нанести удар по мозговому центру — и вся афера распадется на пылинки.

Тетя Мяла причмокнула пухлыми губами:

— Все регионы бандиты поделили на сферы влияния. Надо только узнать, в чьей «юрисдикции» находится поместье Александры Ивановны. Вот в принципе и все.

Ну тетка! Нам бы в паре работать: она бы частное расследование вела, а я бы всю грязную работу выполняла…

— Опять же, для обезвреживания целого бандформирования понадобятся правоохранительные органы. Это раз. Не обойтись также без сокрушительных разоблачений, раскрывающих их преступную деятельность, а это самый сложный момент.

Тетя Мила кивнула, выражая свое согласие, и добавила:

— На главарей работают опытные адвокаты, с ними непросто тягаться.

Я развела руками:

— Вот видите, придется надеяться только на себя.

Этот факт следует признать.

— Так мы и пришли к тому, с чего начали, — произнесла Александра Ивановна, размешивая сахар миниатюрной мельхиоровой ложечкой.

— Правильно, — сказала я. — Пора выходить на тропу войны. Где, говорите, находится ваша ферма?

Глава 8

Мне пришлось проехать восемьдесят километров от границы города, прежде чем я приблизилась к тому месту, где начинались поля, принадлежащие Александре Ивановне Стольник. Я гнала машину вдоль посевов подсолнечника. Открывавшаяся мне картина радовала глаз. Поспевающие черноглазые головки с желто-зеленым венком поддерживались мощными стеблями; растения поднялись уже на полтора метра.

Я постоянно сверялась с подробной картой, которую дала мне Александра Ивановна. Она так старательно обозначила каждую деталь своего хозяйства, что даже незнакомый с картографией человек смог бы легко все понять.

Я свернула на «дорогу номер пять», по которой мне следовало ехать до конечного пункта моего путешествия. Вскоре я увидела усадьбу…

Это было ЧТО-ТО… У меня даже потекли слюнки при виде такого великолепия! Не в обиду соотечественникам будет сказано, но у наших архитекторов отсутствует какое-либо понимание зодчества и эстетики. Не секрет, что за границей любой сарай выглядит лучше, чем русский частный дом, технология строительства которого примитивна донельзя: доски набиваются на бревенчатые столбы, а между ними засыпается земля вперемешку с опилками. Землю, как вы сами понимаете, можно накопать бесплатно, а опилки вам привезут на тракторной тележке за бутылку…

Дом Александры Ивановны можно было охарактеризовать словами «добротность» и «хороший вкус».

Усадьбу окружала изгородь из металлических прутьев с заостренными наконечниками, накрепко приваренными к столбам. Перед забором красовались двухметровые голубые ели. Все они имели почти одинаковую высоту и конфигурацию, — видно, с особой тщательностью отбирались в самом лучшем питомнике.

Площадка перед домом пестрела желтыми, красными и голубыми цветами. В основном это были всевозможные сорта астр, начинающие цвести не осенью, как это принято повсеместно, а в разгар лета.

Причем цветки были крупные, под стать тем самым подсолнухам, мимо которых я только что проезжала.

А вот и сам дом.

Двухэтажный особняк с двумя башенками по левую и правую стороны сиял светло-сиреневым облицовочным материалом и мягкой зеленью покатой крыши. Резные рамы были изготовлены не из входящего в моду пластика, а из традиционных пород древесины и были окрашены светло-серой эмалью. Высокое крыльцо отделано мрамором, а входная металлическая дверь украшена темно-коричневым палисандром, скрывающим броневую сталь.

В глубине двора, а также в ближайшей перспективе виднелись хозяйственные постройки, стены которых были выполнены из красного керамического кирпича итальянской технологической линии и покрыты лаком.

Усадьба была озеленена в лучших традициях русского лесного хозяйства. Казалось, что эта маленькая колония скрывает свои секреты под зелеными покровами лесной чащи. Короче, все было продумано до мельчайших деталей и не нуждалось в переделке по мере развития хозяйства.

Я не торопилась набиваться в нежданные гости, не зная истинной обстановки в усадьбе, поэтому спрятала свой «Фольксваген» неподалеку, за кустами ирги, ветви которых гнулись под тяжестью темно-синих ягод.

Я положила в рот несколько штук, придав своим зубам фиолетовый оттенок. Правда, об этом я узнала немного позже.

Надеясь, что мой автомобиль не будет потревожен местными жителями, я направилась к усадьбе, но не к центральным воротам, а немного правее, откуда можно было вести наблюдение за объектом.

Памятуя о том, что действие будет происходить среди берез и сосен и мне просто необходимо будет слиться с ландшафтом, я заранее облачилась в камуфляжную форму.

Достав бинокль, я заняла позицию таким образом, чтобы солнце светило мне в спину: линзы бинокля могли выдать меня, если б солнечный луч случайно скользнул по ним. Отраженные блики могли насторожить тех, кто находился по ту сторону забора.

Александра Ивановна так подробно описала мне всех своих работников, что я без труда смогу отличить их от посторонних.

На часах было шесть утра. Сегодня я встала очень рано, чтобы использовать весь световой день до секунды. Хотя, как знать, может быть, мне придется работать и ночью. Только чтобы это сделать с умом, нужно еще в светлое время суток изучить обстановку.

Лезть в воду, не зная заранее, где находится брод, глупо.

Я принялась скрупулезно осматривать территорию, прилегающую к усадьбе. Солнце поднялось уже достаточно высоко, и все говорило о том, что погода сегодня будет, как на Антильских островах. Я не была на этих островах, но слышала, что там очень жарко, особенно в разгар лета.

Стоп! А это что за транспортное средство укрыто под деревьями? Для надежности хозяевам красной «Нивы» пришлось испортить клумбу с георгинами, превратив ее в испытательный полигон.

Вот вандалы, блин. Поистине, мужики отличаются от женщин тем, что цветы для них существуют только в виде букетов на рынке. И никогда они не поймут трепетную женскую душу, которая замирает при виде какого-нибудь цветка от желания украсить им подоконник в доме или лужайку на даче.

Итак, с утра пораньше я уже была в разведке. На часах — половина седьмого, но в усадьбе пока полная тишина. Это меня насторожило. Если работники фермы были бы на своих рабочих местах, то я наверняка бы увидела их или здесь, снующих туда-сюда, или на полях. Ведь, приумножая богатство своей хозяйки, они тем самым зарабатывали хлеб насущный. Опять же, вряд ли кто из простого крестьянского люда имел в собственности такую шикарную, по нашим понятиям, машину, как «ВАЗ-21213». Скорее всего в ней катаются гости. Гости нежданные и нежеланные.

Государственные номера с автомобиля были кем-то сняты, во всяком случае с заднего бампера, а заглянуть в «морду» кораблю российских лугов и полей я не могла. Для этого нужно было проникнуть на занятую врагом территорию. Это я еще успею сделать.

Из рассказов Александры Ивановны я узнала, что еще несколько лет назад имели место попытки некоего мелкого уголовного элемента взять ферму под свою «крышу». Фермерша справилась с этим весьма неординарным способом: она наняла крутых ребят, которые «отмазали» женщину и дали ей возможность жить спокойно. Нельзя сказать, что хозяйство было совсем без охраны. Александра Ивановна лично объезжала владения с двустволкой на заднем сиденье своей подержанной «четверки». Потом, когда у первой леди местных полей и лесов не стало на это времени, охраной стали заниматься объездчики на лошадях — обычные работники, которые заступали на своеобразное «дежурство» раз в неделю и курсировали по окрестностям обычно парами. Иногда это были семейные пары — муж и жена, причем женщины обычно были настроены более решительно, чем мужчины, и не допускали даже мысли о том, что кто-нибудь украдет хотя бы семечко с полей, принадлежащих госпоже Стольник.

Теперь же армия сдала свои позиции неприятелю, который был лучше организован, до зубов вооружен, а уж по своей наглости превосходил все мыслимые границы…

Однако на часах уже шесть сорок пять, а «над заставой — тишина»… Только неутомимые воробьи, словно томогавки индейцев племени апачи, которых, кстати, называли лучшими партизанами в мире, с чириканьем рассекают воздух. Мне тоже придется некоторое время побыть в роли партизана, потому что обычная российская тактика — закидывание шапками — здесь просто не даст никаких результатов. Чтобы как-то убить время, я опять предалась воспоминаниям о судьбе хозяйки усадьбы.

Животноводством — как поведала нам с тетушкой эта энергичная, трудолюбивая женщина — Александра Ивановна занималась тоже. По весне она закупала у крестьян бычков, которыми только что разродились деревенские коровы, и ставила над стадом молодняка бригаду из двух человек, которые сменяли друг друга по мере необходимости. Обычно это были опять же семейные пары. Видимо, Александра поощряла семейный бизнес, и это было правильно — деньги должны идти в семью, а не распыляться налево и направо.

С ранней весны и до глубокой осени шефствовали над стадом бдительные пастухи, гоняя молодняк по выпасам с сочной травой. А по осени, проверив выросший скот у ветеринара, фермерша пускала его на мясо, заранее договорившись с ресторанами, рынками или просто оптовиками. Это было очень удобно: никуда не надо ездить, люди сами выберут все, что нужно, и заплатят хорошие деньги. Но, как призналась Александра Ивановна, с бычками ей везло не каждый год. С погодой ведь договориться трудно…

Если лето обещало быть засушливым и бестравным, то овчинка, прямо скажем, выделки не стоила. Если же в течение летних месяцев шли регулярные и обильные дожди, то доходы от этого предприятия были значительными. А если не пожалеть для губастых зерна, пустив их по сжатой пашне для подбора колосков, то — ого-го!..

…Семь часов. Наконец-то щелкнул замок. Дверь хозяйского дома медленно приоткрылась, и на мраморном крыльце показался заспанный, высокого роста, небритый парень в засаленной тельняшке, едва прикрывающей грудь, заросшую густой растительностью.

.Он огляделся по сторонам и, спрыгнув с крыльца, помчался к клумбе с огромными голубыми ромашками. Расстегнув брюки, он стал мочиться прямо на цветы, отклячив нижнюю губу и прикрыв от удовольствия масляные глаза. Странно, в доме наверняка есть канализация. Почему этот придурок пошел во двор, вместо того чтобы воспользоваться благами цивилизации? Очевидно, свою роль сыграло желание единения с природой. Других объяснений этому я найти не могу.

Ни под одно описание внешность парня не подходила. Сто процентов, что это не работник госпожи Стольник.

Парень еще не успел застегнуть ширинку, как уже оказался лицом в тех самых цветах, на которые только что мочился. На его шее затянулась крепкая капроновая удавка.

— Сколько человек в доме? — Я немного ослабила узел.

Парнишка стал жадно глотать ртом воздух и хотел освободить руки, чтобы сдернуть с себя тугой ошейник, но было поздно. Упершись коленом в его позвоночник, я щелкнула наручниками, молниеносно заведя за спину заскорузлые мослы.

Пришлось затянуть узелок немного потуже, отчего парень захрипел, словно самец серой полевки, прижатый к земле лопатой.

— Сколько человек в доме? — Я опять слегка ослабила узел. — Или отвечай, или умрешь. Ну?!

Парень, недолго думая, выбрал первое.

— Четверо.

— С тобой или без тебя?

— С… Со мной.

— Где они находятся?

— В гостиной. Один в спальне.

Расположение комнат в доме я знала, запомнив каждую деталь, описанную Александрой Ивановной.

— Теперь лежи тихо и не вздумай подняться с места. Впрочем, у тебя это все равно не получится.

Я замотала ступни боевика веревкой, засунула ему в рот тряпичный кляп, зафиксировав его повязкой вокруг черепа, затем оттащила беспомощного молодца подальше от клумбы, спрятав его в кустах черной бузины.

Оружия при парне не было. Опрометчиво, однако, он поступил, выйдя на улицу без «ствола».

Через несколько секунд я уже была на крыльце.

Конечно, намного удобнее расправляться с врагами на открытой площадке, ведь существовал риск, что, почуяв неладное, бандиты забаррикадируются в доме и оттуда их уже будет трудно выкурить. К тому же необходимо выяснить, есть ли какая-нибудь связь между ними и их боссом. Если они свяжутся с основными силами и попросят подкрепления, то моя миссия просто-напросто провалится.

Поэтому вперед, на территорию, занятую врагом!

Итак, один вне игры, остается еще трое. Если, конечно, парнишка не соврал. Будем надеяться, что это просто не пришло ему в голову.

Двое в гостиной, один в спальне. Гостиная находится на первом этаже — дверь прямо по коридору; спальня — на втором. Начнем сверху.

Я повернула налево и стала подниматься по лестнице, которая вела на второй этаж. Сейчас будет небольших размеров площадка и три двери. Если зайти в одну их них, то попадешь в спальню. Две другие ведут в комнаты для гостей. Спальня находится по правую руку.

Я оказалась у нужной двери и осторожно взялась за золотую круглую ручку.

Не успела я открыть дверь, как она распахнулась сама. Вернее, не сама, а под воздействием рукоприкладства, совершенного со стороны примата с картофелеобразным носом и черными глазами-бусинками.

Я не стала дожидаться, пока он произнесет известную всем фразу про маму (ее всегда выкрикивают, если имеет место неожиданность), и прыгнула на него, словно дикая кошка. Дверь, звякнув ручкой-замком, едва слышно прикрылась за моей спиной.

Плохо иметь дело с противником, который уже увидел твое лицо. Мы покатились по полу, спрятанному под толстенным ковровым покрытием. Теперь я поняла, почему не было слышно, как боевик подходил к двери. К тому же он был босой и передвигался, по всей видимости, очень легко.

Я оторвалась от парня и вскочила на ноги. То же самое сделал мой противник.

— Ты кто такая?! — недоуменно спросил он.

Я не стала представляться и попыталась достать его каблуком правой ноги.

Парень окуньком бросился на кровать и стал шарить рукой под подушкой. Я поняла, что он пытается достать пистолет. Надо же, не раскидывает оружие направо и налево, а держит его под головой, как настоящий мафиози в американских боевиках.

Я, словно щука в погоне за мелкой рыбешкой, прыгнула за ним следом.

Браток уже вытаскивал на свет божий пистолет «ПМ», когда я перехватила его кисть, не давая возможности обнажить «ствол». В голову пришла мысль о грозящей" мне опасности: если он сейчас снимет пистолет с предохранителя и выстрелит — пусть даже под подушкой, — то это станет сигналом для остальных. Они тут же ворвутся в комнату, и тогда мне конец.

Я отстранила голову немного назад и что было сил ударила парня лбом чуть выше его картофелеобразного носа.

Раздался сдавленный стон, — видимо, я попала в цель, — и пистолет выпал из его руки.

Однако вырубаться парень не пожелал, хотя, я думаю, ему было очень больно. Напротив, я почувствовала, как его пальцы сомкнулись на моей шее.

Напористый экземпляр, ничего не скажешь!

Мы скатились с кровати на пол и продолжали бороться на дорогом ковровом покрытии. Будет обидно, если мы испачкаем его кровью или порвем.

Пора кончать с этим цирковым номером.

Перехватив руку парня, я резким движением вывернула ее и, не дав ему опомниться, с силой ударила кулаком в правое подреберье.

Сработало.

Парень стал хватать ртом воздух, а я, скинув с себя его тушу, оказалась сверху.

Сделав так, чтобы он не смог позвать на помощь, а заодно потерпел неудачу в том случае, если задумает дать волю рукам, я оттащила его под кровать.

Пусть молодой человек полежит там, не привлекая ничьего внимания.

Я вытащила из-под подушки пистолет боевика и извлекла из него обойму.

Все восемь патронов были на месте. Где-то должна быть запасная обойма, если только я не ошибаюсь.

Запас, видимо, хранился в другом месте, наверное, в основном арсенале, потому что ничего похожего на запасную обойму я не обнаружила.

Думая, что мне не придется стрелять больше двух раз, я не очень огорчалась нехватке боеприпасов.

Если честно, из-за своей рассеиваемости пистолет мне не очень нравится. Другое дело старый добрый «АК».

Я часто вспоминаю, как нас вывозили на стрельбище в горы для выполнения упражнений по стрельбе.

Представьте себе два склона. На одном находишься ты, на другом — противник. Ты начинаешь спускаться и обстреливаешь еще не видимого врага, не давая ему выбраться из засады. Спустившись наполовину, ты видишь поднимающиеся силуэты мишеней. Это означает, что прямо напротив тебя залег враг с пулеметом. Делаешь поправку прицела и бьешь по мишени, обязательно стараясь положить ее. Затем спускаешься вниз, и, как только достигаешь дна ущелья, на самом верху появляются бегущие фигуры.

Бросаешься на живот — и кладешь их одну за одной…

Это упражнение было заимствовано из тактики мотострелковых войск, работающих в условиях высокогорья. Мы долго недоумевали по поводу того, зачем нам пехотная тактика, но начальству, Как говорится, было виднее.

То упражнение я выполнила на «отлично», потому что в руках у меня был автомат Калашникова.

Будучи страстной видеоманкой и просматривая по киноленте ежедневно, я вспомнила, как в первой серии фильма «Назад в будущее» у ливийца заклинило автомат, когда он пытался застрелить Марти МакФлая. Он выкрикнул фразу типа: «Чертов советский автомат!»

Я этому просто не поверила. Конечно, я понимаю, что в данном эпизоде было необходимо, чтобы у террориста не сработало оружие, но только не «АК», который будет стрелять в любых условиях — погруженный в грязь, утонувший в болоте или извлеченный из-под пожарища. Переводчик, который гнусавым голосом озвучивал фильм (прищепка у него, что ли, на носу?), мог бы изменить текст и сказать, что это был чертов болгарский автомат или еще какой-нибудь, но только не советский!..

В принципе с пистолетом Макарова я тоже на «ты», поэтому не думаю, что у меня возникнут какие-то проблемы с моим теперешним противником, вряд ли желающим иметь девятимиллиметровую дырку в животе.

Ошибка предыдущего боевика состояла в том, что предохранитель нужно было снять заранее, еще ложась спать. Доля секунды, которая необходима для того, чтобы сдвинуть рычажок назад, может спасти тебе жизнь.

Я не собиралась допускать ту же самую ошибку, поэтому сразу же сняла «ПМ» с предохранителя.

Прижавшись к левому косяку двери (если смотреть изнутри спальни) и держа пистолет обеими руками стволом кверху, я оттянула пружину защелки, вделанной в дверную ручку, и резко распахнула дверь.

Тихо, Надо же, мы с таким грохотом боролись на втором этаже, но никто этого не услышал. Впрочем, гостиная зала находилась немного левее, и ее потолок не имел точек соприкосновения с полом спальни.

Люблю, когда не скрипят двери, которые открываю я сама, но была бы не против тоненького скрипящего звука, если бы в мою комнату пытался проникнуть убийца.

Я спустилась по лестнице на первый этаж и подошла к двери гостиной, которая была прикрыта. Внутри слышались голоса. По всей видимости, там были оставшиеся двое террористов. По-другому их назвать не могу — все-таки произошел захват чужой территории.

Распахнув дверь ногой, я ворвалась внутрь. Меня не ждали, это было видно невооруженным глазом.

— Всем лечь на пол!

Я направила ствол пистолета на двух мужчин, которые, словно президенты, вальяжно восседали в креслах и курили. Разница между ними и первым лицом государства была в том, что президента обычно показывают одетым в костюм, а террористы почему-то были в одних плавках. Хотя мне в принципе все равно.

Мужики улеглись на пол, не спрашивая ни слова.

Ствол пистолета был для них убедительнее всего.

— Руки за голову!

Наверное, им было очень неудобно лежать в такой позе, но для меня это было безопаснее всего.

Я прошлась по комнате, первым делом ища средство связи. Им оказался сотовый телефон, лежавший на тумбочке возле телевизора. Сбросив его на пол, я ударила по нему каблуком. Затем подняла снова и, включив, поднесла к уху. Молчание. Для верности я еще пару раз наподдала по аппарату, чтобы тот умолк навсегда. Затем я собрала оружие, насчитывающее два автомата «узи» и еще один «ПМ».

Теперь пора было заняться «ребятишками». Я собиралась запечатлеть их физиономии с помощью фотоаппарата и отбуксировать их подальше от этого места. На большее у меня просто не было полномочий. Но я не успела…

— Клади пистолет на пол… Быстро… — услышала я позади себя зловещий мужской голос.

Глава 9

Не было нужды поворачиваться, чтобы убедиться, что позади тебя стоит вооруженный человек, который не любит бросать слов на ветер.

Я медленно наклонилась и аккуратно положила «ПМ» на ковер. Послышался шорох, и пистолет исчез из поля зрения.

Оказывается, в доме было на Одного человека больше.

— Садись в кресло. — Меня пихнули в спину.

Надо же, даже не обыскали. Это был существенный промах, который позже сослужил мне хорошую службу.

Те двое, которых я так удачно уложила на пол, теперь оказались на ногах и удивленно рассматривали меня.

Я в свою очередь старалась тщательно запомнить внешность людей, которые стояли передо мной. Совершенно стандартный набор — прически а ля Майк Тайсон, глаза, как у Дракулы, а животы — от партии любителей пива. Замечательно.

Я вспомнила одного из своих бывших инструкторов по прозвищу Моргунчик (этому прозвищу молодой лейтенант был обязан тем, что имел привычку часто моргать). Моргунчик говорил, что курсанты в гражданской одежде кажутся ему все на одно лицо, но стоит одеть их в униформу, как сразу видна индивидуальность, характер и отличительные черты каждого.

Что касается уголовников, то мне кажется напрасным рядить их в разные одежды; они все равно будут, словно «двое из ларца». Отличить их можно разве что по татуировкам. Смех смехом, а синие наколки на разных частях тела могут рассказать нам многое об их обладателях. У меня лично никаких наколок нет, хотя многие в нашей разведшколе «украсили» свою внешность аляповатыми рисунками в духе подземного царства монстров.

Я немного лукавила. При встрече я, конечно же, смогла бы узнать каждого, кто стоял передо мной, потому что в их внешности присутствовали некоторые индивидуальные черты.

Тот, что застал меня врасплох и теперь нагло ухмылялся, глядя в глаза, был довольно красивым на вид мужчиной с гладко зачесанными назад волосами и маленькой серьгой в мочке левого уха. Вне всякого сомнения, он был здесь старшим, потому что интеллекта в бесстыжих глазах было чуть больше, чем у его товарищей по оружию.

У номера второго, который всего две минуты назад лежал на полу мордой вниз, на левом плече был застарелый шрам в виде цифры семь. Очевидно, у него была серьезная травма и ему делали операцию.

У последнего свидетеля моего временного поражения были длинные, как у хиппи, волосы, закрывавшие уши. Скорее всего они маскировали какое-то уродство. Если бы не дебильный взгляд, дядя вполне мог сойти за художника начала века.

Человек с серьгой в ухе кивнул парню со шрамом:

— Пойди посмотри, что с ребятами.

Тот тут же испарился.

Старший насмешливо наблюдал за мной:

— Мы знали про тебя, но не думали, что осмелишься явиться сюда одна, безо всякой поддержки.

— Почему вы считаете, что у меня нет поддержки? — усмехнулась я.

Глаза Красавчика — так я окрестила его про себя — вспыхнули желтым огнем:

— Я разве не прав?

В комнату вошли те двое, которых я так удачно обезвредила в самом начале операции. Они были разъярены, как футбольные фанаты после проигрыша своей любимой команды.

— Тварь, блин! — нервно выкрикнул парень с картофелеобразным носом. — Тебе конец!

Другой, в засаленной тельняшке, молча дотронулся рукой до своего горла, на котором совсем недавно затягивалась моя удавка. Видно, ее обладатель до сих пор переживал неприятные моменты, связанные с нашим знакомством.

— Так, значит, ты здесь не одна? — настаивал парень с серьгой. В его глазах уже читалась настороженность.

Я кивнула.

— Где он? Или они?..

— А может, она? — хмыкнул длинноволосый. — Еще четыре девки — и полный комплект! На всех хватит.

— На всех хватит и ее одной, — прошипел парень со шрамом на плече.

— Так где же твой напарник? — повысил голос старший, обращаясь ко мне.

— Стоп! — перебил его Красавчик. — Мы здесь совсем с другими целями и забудьте про баб!

— Здесь, — коротко сказала я и дернула правой ногой.

Из камуфлированной штанины брюк вывалилась граната «Ф-1» и покатилась по полу.

Я молниеносно подхватила ее и что было сил дернула за предохранительное кольцо, чуть было не вывернув себе палец. По-хорошему надо было сначала разогнуть усики, но у меня на это не было времени.

Все пятеро замерли, когда я поднялась во весь рост и продемонстрировала действующим лицам этого спектакля своего «напарника».

— Надеюсь, вы знаете, что это такое, — голосом сиделки, ухаживающей за тяжелобольным, проговорила я. — Граната оборонительного назначения. Радиус действия — двести метров. Намного больше, чем размеры этой комнаты.

Лица бандитов побелели от страха, и они стали похожи на японских гейш. Первым нашелся Красавчик, — видимо, он испугался меньше всех.

— Не забывай о том, что сама находишься в этой комнате, — протянул он. — Не страшно?

— Страшно, — призналась я, — но другого выхода нет. В любом случае вы не оставите меня в живых, так что мне терять нечего.

Старший пожал плечами:

— В принципе мы не собирались никого убивать.

Зачем нам мокруха? Если хочешь — уходи, мы не настаиваем.

Я покачала головой:

— Уйти придется вам. Это собственность принадлежит Александре Ивановне Стольник, и вы не имеете на нее никаких прав. А теперь быстренько бросьте оружие на диван.

Боевички повиновались. На коричнево-красный гобелен полетели два «узи» и три пистолета Макарова.

— Интересно, — усмехнулась я, — уж не милиция ли снабдила вас оружием? Традиционные «стволы».

Наверняка и табельные номера имеются.

Уголовники молчали.

— Что теперь? — спросил Красавчик.

— Теперь садитесь в свою «Ниву» — и вон отсюда… — произнесла я, направляя в сторону парней один из пистолетов.

— Прямо так? — спросил парень со шрамом. — Надо бы одеться!

Я покачала головой:

— Сегодня не холодно. Прокатитесь налегке. Кстати, у кого ключи от машины?

Ключи оказались у парня в тельняшке. Он держал их в бездонном кармане тренировочных штанов.

— Поворачивайтесь и выходите по одному.

Козырь в моих руках в виде гранаты «Ф-1» был просто обезоруживающим. Парни, толкаясь и наступая друг другу на ноги, заторопились к выходу. Я неотступно следовала за ними. Держать на мушке всех пятерых я, естественно, не могла, но была готова среагировать на малейшее подозрительное движение.

Боевики приблизились к машине.

— Стоять, — приказала я. — Дайте-ка мне ключи.

Парень в тельняшке бросил мне два серебристых ключика, которые упали в траву у моих ног. Засунув за пояс пистолет, я подняла их и осторожно открыла багажник, не спуская глаз с мужиков.

Багажник был пуст. Конечно, никто не будет держать оружие в машине, которую оставили без присмотра, но проверить надо.

Гораздо труднее было осмотреть салон, потому что наблюдать за бандитами было сложнее.

Я нагнулась, чтобы пошарить под сиденьем водителя, но быстро подняла голову.

И вовремя!

Парень с картофелеобразным носом бросился ко мне с явным намерением причинить телесные повреждения. Очевидно, Красавчик дал боевику знак.

Я выхватила из-за пояса «ПМ» и сделала предупредительный выстрел.

Парня это не остановило. Видимо, он не верил, что хрупкая девушка найдет в себе силы выстрелить в человека. Но он немного ошибся. В человека я бы, конечно, не выстрелила. Но то, что было передо мной, никак не могло претендовать на гордое звание самого разумного существа на планете.

Пуля прошила бедро бандита, и тот, изрыгая проклятия, свалился в цветы.

— Напрасно вы меня недооцениваете. — Я покачала головой. — Напрасно.

Бандиты молча уставились на меня. Никто не решался двинуться с места, чтобы помочь своему товарищу, лежавшему на траве и пытавшемуся зажать рану, из которой хлестала кровь.

Я отошла метров на двадцать от машины, оставив ключи на сиденье водителя.

— Забирайте его и уезжайте. Советую сразу же ехать в ближайшую больницу. И не забудьте, что выстрел сделан из вашего оружия.

Патлатый вместе с парнем со шрамом осторожно приподняли раненого и поволокли его к машине.

Один из них сел за руль и запустил двигатель, а Красавчик стал помогать затаскивать раненого на заднее сиденье «Нивы», которая, как известно, обладает всего двумя дверями, и поэтому те, кто желает путешествовать сзади, испытывают затруднения при погрузке.

Наконец машина развернулась, и бандиты направились с территории усадьбы.

Я сделала знак остановиться и, приблизившись к «Ниве», сказала мрачно смотревшему перед собой Красавчику:

— Я понимаю, что вы всего лишь исполнители, и ничего лично против вас не имею, хотя вы и преступники. Мой вам совет: передайте боссу — пусть оставит затею с фермой в покое. Пока не поздно.

Бандит неопределенно пожал плечами и сделал знак водителю.

«Нива» вырулила на центральную дорожку и, выпустив прощальное облачко выхлопных газов, покинула усадьбу.

Глава 10

Я в изнеможении опустила руку с пистолетом.

Крепко зажав в пальцах гранату, я вернулась в дом, нашла на полу предохранительное кольцо, выпрямила зубами погнутые усики и вставила его на место.

Аккуратно закрепив кольцо, разжала пальцы… Все, можно убрать зловещую игрушку подальше, предварительно выкрутив запал.

Теперь пора осмотреться.

Я прошлась по дому, в котором еще были видны следы недоделок, обратив внимание на то, что мебели для такого количества квадратных метров было недостаточно.

Я вернулась в гостиную, собрала оружие и стала прикидывать, что с ним делать. С одной стороны, следовало бы сдать его в милицию, потому что незарегистрированное оружие на частной ферме — повод для возбуждения уголовного дела. Стоит Красавчику, который провел меня, как новобранца, набрать номер «02», можно считать, что статья за незаконное хранение оружия мне обеспечена. Эти негодяи вполне могут поступить именно так и сдать меня с потрохами в отместку за свое поражение. Да и в больнице, куда приведут раненого, заинтересуются огнестрельной раной, и они также сообщат органам о происшествии. Так что с какой стороны ни посмотришь, отовсюду пахнет тюремной парашей.

С другой стороны, этот арсенал поможет мне отбиться от армии бандитов, если те вздумают нагрянуть на ферму, чтобы рассчитаться со мной.

Выход один — немедленно написать заявление в милицию о том, что мною найдено такое-то количество нарезного огнестрельного оружия, и держать его при себе. Это будет для меня гарантией свободы.

Надо только найти листок и ручку.

Я полезла в ящик секретера, в котором люди обычно держат письменные принадлежности, и наткнулась на цветную фотографию Александры Ивановны Стольник, где она была снята вместе с молодым человеком, чуть выше ее ростом и абсолютно не напоминающим ее внешне. Тем не менее это был ее сын Алексей. Эту информацию я почерпнула на обратной стороне фотографии.

Так вот он какой, Алексей Стольник!

У парня были длинные волосы наподобие женского каре. Из-под зачесанной набок челки спокойно смотрели серые глаза. Парень был явно не улыбчив, потому что даже ради фотоснимка не захотел раздвинуть уголки рта.

Чистые листы бумаги я нашла совсем в другом месте — на полке книжного шкафа с собраниями сочинений современных писателей-детективов. Листы были наспех воткнуты между книгами и были обнаружены мной совершенно случайно. Я написала заявление на районный отдел милиции, сложила лист вчетверо и засунула его в карман куртки, которую я не решалась снять, несмотря на жару.

Теперь следовало, перегнать мой «Фольксваген» на территорию усадьбы. Ключи от гаража мне не доверили, поэтому придется бросить машину неподалеку от дома, чтобы она была под рукой.

Сев в машину, я на всякий случай объехала усадьбу и убедилась, что вокруг все было спокойно.

Надолго ли?

Вернувшись в дом, я решила, что пора вознаградить себя завтраком. На кухне был полный бардак.

Бандиты даже не потрудились убрать объедки и помыть за собой посуду, которой пользовались вчера.

Я подошла к крану и повернула ручку. Потекла тоненькая струйка. Набрав в ладошку воды, я слизнула ее языком — по виду она напоминала колодезную, Я нисколько не удивилась присутствию водопровода в доме. Среди хозпостроек находилось сооружение, напоминающее водонапорную башню, которая качала воду из скважины. Скважина была пробурена на очень большую глубину, вода выкачивалась из нее с помощью насоса и подавалась в хранилище, а затем по системе труб — в дом.

Заглянув в холодильник, я обнаружила в нем два крупных куриных яйца и кусок сала граммов на двести. Немного хлеба было также как нельзя кстати.

Мне вполне хватит этого на завтрак, а затем нужно будет что-нибудь придумать.

Трапеза удалась на славу. Я с удовольствием размазывала кусочком черного хлеба по белоснежной тарелке оранжевый желток и запивала все это только что сваренным кофе.

Идиллия, да и только!

Дальнейший план действий был таков. Я остаюсь здесь на несколько суток, чтобы контролировать обстановку, а затем, если все сложится в нашу пользу, еду за Александрой Ивановной.

Но бандиты в любой момент могли вернуться с силами, превосходящими мои в несколько раз, чтобы доставить мне крупные неприятности, поэтому следовало принять соответствующие меры.

Я проехалась по окрестностям, собрала мужичков, работавших на ферме Александры до тех пор, пока бандиты не разогнали их по своим избам, и произнесла пламенную речь, убеждая трудяг, что с моей помощью, к тому же имея в руках небольшой арсенал, оставшийся в наследство от бандитов, они могли бы положить конец беспределу.

Мое выступление имело успех. Мужички тут же побежали по домам, почистили свои двустволки и вскоре собрались на ферме Александры.

С помощью трактора мы приволокли старый списанный «ЗИЛ», поставив его поперек дороги, ведущей к усадьбе, а затем обсудили моменты, касающиеся дислокации нашего небольшого отряда.

Пока все вроде бы шло хорошо.

* * *

Бандиты заявились в сумерках, в составе колонны были джипы, пара «девяток» и один «Опедь-Кадетт».

Как только противник остановился перед перегораживающим дорогу грузовиком, в небо взметнулось огненное облако. Это один из моих боевичков поджег облитый бензином «ЗИЛ».

Выскочившие из машин бандиты, словно кузнечики, попрыгали в разные стороны, падая на животы и прикрывая головы руками. Тут же из зарослей подсолнечника показались ружейные стволы, направленные на бандитов в упор. Я вышла вперед и объявила, что стрелять мы умеем не хуже знаменитого Шурхенда и никого щадить не собираемся.

Мои слова возымели действие. Боевики сели по машинам и укатили восвояси.

Следующие три дня прошли спокойно. Похоже, никто не собирался атаковать усадьбу, и это мне не нравилось. Бандиты явно готовились к маневрам.

Зато на четвертый день, когда я была в доме и размышляла о судьбах человеческих, мои мысли прервал звонок в дверь.

Что за черт? Звонок прозвучал снова — нетерпеливо и настойчиво. Я подошла ко входной двери и посмотрела в «глазок».

На крыльце стоял молодой человек в темных очках и вертел головой в разные стороны, будто впервые видел и этот дом, и всю красоту вокруг него.

Поскольку «глазок» позволял видеть все, что находилось в радиусе 230 градусов, я сделала вывод, что парень был один. Я не стала задавать вопросы и, щелкнув замком, открыла дверь.

Нежданный гость снял очки, и я увидела молодого человека с фотографии. Передо мной был Алексей Стольник собственной персоной.

Глава 11

— Здравствуйте! — произнес парень и шагнул через порог. — Мама дома?

Я выглянула на улицу и, убедившись, что за нами никто не наблюдает, тщательно заперла двери. Затем сделала знак молодому человеку следовать за мной.

Он прошел за мной в гостиную, оставив дорожную сумку в коридоре.

— Прошу садиться, — сказала я, указав на кресло.

Парень сел в кресло и с любопытством стал меня разглядывать. Я в свою очередь тоже рассматривала его лицо На фотографии он выглядел несколько иначе.

— Алексей, если я не ошибаюсь?

Парень кивнул и поинтересовался:

— А где мама?

— Она гостит в городе у хороших друзей.

— Давно? — спросил он, окидывая взглядом комнату.

— Что давно? — не поняла я.

— Когда она уехала?

— Несколько дней тому назад.

— А вы кто такая?

Ну что же, пришла пора познакомиться.

— Меня зовут Евгения, ваша мама попросила меня присмотреть за домом на время ее отсутствия.

Может быть, не рассказывать ему всего? Пусть Александра сама посвятит сына в свои проблемы.

— Понятно…

По всей видимости, придется ехать в город вместе с Алексеем и устраивать свидание матери с сыном.

— Ты голодный?

— А? — встрепенулся Алексей, погруженный в какие-то мысли.

Если он всегда такой задумчивый, то нам непросто будет общаться.

— Может, все-таки поешь?

— Нет, — мотнул головой молодой человек. — Спасибо, я не голоден.

— Тогда располагайся, чувствуй себя как дома, — попыталась пошутить я. — Это ничего, что я обращаюсь на «ты»? — Возражений с его стороны не было, и я спросила:

— Кстати, как ты сюда добрался? Я не слышала, чтобы к дому подъезжала какая-нибудь машина.

— До города — на поезде, а потом — на попутной машине. До усадьбы прошелся пешком.

— Это же очень далеко!

— Ничего страшного, — махнул рукой Алексей, — я привычный.

Для человека, целыми днями сидящего за компьютером, это довольно странно. Так же, как он, только в Интернете путешествуют.

— Тогда познакомь меня, пожалуйста, с программой пребывания в усадьбе…

Послушаем, что он скажет…

— Надо бы с мамой повидаться…

Я кивнула: логично.

— Когда отправимся? Я отвезу.

Молодой человек встрепенулся:

— А когда можно?

— Да хоть сейчас. Собираемся?

— Я готов. — Алексей встал с кресла.

Может быть, я зря проявляю такую инициативу?

А вдруг тем самым я путаю планы молодого человека? Ему бы отдохнуть с дороги, а я снова заставляю его трогаться в путь. Жаль только, что ферма опять останется без присмотра. Не пришлось бы во второй раз брать ее штурмом!

— У тебя есть ключи от дома? — спросила я.

— Я забыл их с собой взять, — замотал головой парень.

— Тогда я закрою двери, не возражаешь?

— Да что вы…

Черт знает, как разговаривать с этим молодым человеком, слова приходится клещами вытягивать.

Впрочем, чего ожидать, если мы едва знакомы…

Я тщательно проверила все окна, заперла двери и, хорошенько спрятав оружие, пошла заводить «Фольксваген».

Интересно, как бандиты забрались в дом без ключей? Впрочем, замок нехитрый, его вполне можно открыть отмычкой.

— Поехали?

Алексей аккуратно положил свою дорожную сумку на заднее сиденье и сел рядом.

Мы проехали мимо полей подсолнечника и выбрались на основную трассу, по которой не торопясь покатили по направлению к городу.

— Мама находится у вас в квартире? — неожиданно спросил Алексей.

Я мотнула головой, словно сенбернар, которому в ухо залетела мошка:

— У моей тети.

— У вас есть тетя?

Странный парень. Тети есть у всех, только одни с ними дружат, а другие нет.

— Ее зовут тетя Мила.

Алексей задумался, а потом спросил:

— Мила, это?..

— Уменьшительно-ласкательное от Людмила.

Можно, конечно, или Люся, или Люда, но мне больше нравится Мила.

— Она пожилая?

— Конечно, даже постарше твоей мамы.

— Почему мама в городе?

— Немного приболела. Но скоро поправится и поедет домой.

— Далеко она живет, ваша тетя? На какой улице, может, я знаю?

Я назвала улицу и номер дома. Хотела соврать, но подумала, что, если меня легко уличат, когда мы прибудем на место, будет очень стыдно.

— Еще вопросы есть?

Алексей замолчал. Видимо, список вопросов был исчерпан.

Я внимательно наблюдала за дорогой в зеркало заднего вида, чтобы вовремя увидеть за собой «хвост».

Беспокойство было напрасным — все было чисто.

Даже подозрительно, почему меня, вернее нас, не преследуют и не пытаются «взять в оборот». Впрочем, не хотят — и не надо.

Остаток пути прошел в тишине, иногда прерывающейся ничего не значащими репликами. Когда мы въехали в город, я посмотрела на часы: два часа. Самое пекло. Даже открытые окна не спасают, воздух горячий, будто в медеплавильном цехе.

— Волгоград похож на наш город? — спросила я. — С коммерческой точки зрения.

Алексей кивнул:

— Такой же.

Странно, мои знакомые из Волгограда в один голос утверждали, что по сравнению с городом-героем наш областной центр напоминает Монте-Карло.

— Скоро мы приедем?

— Скоро. Еще десять минут — и мы на месте.

— Можно остановиться здесь? — Парень указал на магазин с помпезным названием «Династия», который привлекал внимание современным евродизайном.

— Зачем?

— Хочу купить матери гостинцев.

Я пожала плечами.

— Если хочешь, то конечно. Здесь стоять нельзя, я отъеду чуть дальше. Не возражаешь?

— Конечно, нет. Спасибо.

Я притормозила у обочины. Алексей потянулся за сумкой.

— Оставь ее здесь, — предложила я. — Зачем таскать с собой такую тяжесть, купи целлофановый пакет и сложи в него все покупки.

— Нет, лучше я заберу ее с собой.

— Как хочешь.

Алексей исчез в «храме золотого тельца», а я припарковалась за пределами действия запрещающего знака и принялась ждать.

Вообще-то, когда едешь в гости издалека, стараешься привезти с собой гостинцы из того региона, в котором проживаешь. Хотя, если учесть, что российской торговлей правит импорт, то особого выбора нет. Если и есть небольшая разница, то только в ценах.

Прошло пятнадцать минут. Я подумала, что парень слишком уж долго выбирает подарок для мамочки. Мужчины обычно решают такие проблемы быстрее, тем более что речь шла всего лишь о незначительном сувенире.

Прождав еще минут десять, я занервничала. Правильно говорят, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Надо было пойти в магазин вместе с Алексеем. Мало ли что может случиться!

Я вылезла из машины, заперла дверцы и направилась в «Династию». В конце концов, сколько можно! Надо поторопить парнишку, время не ждет.

Магазин блистал модной европейской отделкой.

Было видно, что совсем недавно была проведена реконструкция по всем правилам евродизайна: плиточные зеленоватые полы, подвесные серебристого цвета потолки и панели под ясень. В магазине было несколько помещений, в которых располагались разные отделы. В одном из них, теряя голову от обрушившегося обилия товаров, мотался Алексей Стольник. Тысяча наименований, не меньше! От карамели до экзотических фруктов. Сразу видно, что фирма работает при полной загрузке, не брезгуя даже самым дешевым товаром.

Я прошла все отделы, но Алексея так и не обнаружила. По-видимому, он так рьяно изучал наименование товаров, что добрался, наверное, — чем черт не шутит! — до кабинета самого директора…

Я обошла магазин еще раз, внимательно приглядываясь к посетителям, особенно к молодым парочкам. Парень мог завязать знакомство с какой-нибудь девушкой, а про меня и думать забыл. Тщетно. Алексей Стольник как будто испарился.

Я стала расспрашивать продавцов, не видели ли они невысокого сероглазого молодого человека со стильной стрижкой.

— Что вы, девушка, — возмутилась одна из продавщиц, — мимо нас столько народа проходит!.. Нам за товаром надо присматривать, а не за покупателями.

— А он не мог выйти из магазина через служебный вход?

— У нас одна единственная дверь, которая ведет к подсобным помещениям. Для этого надо зайти за прилавок.

— И вы никого не видели?

— Никого…

Признаюсь, сидя в машине, я не слишком внимательно контролировала выход из магазина. В конце концов, делать покупки — это не на разборки идти.

Я вышла из магазина. Алексей мог дожидаться меня на улице или у машины.

Но его нигде не было!

Я подождала еще несколько минут и решила ехать к тете Миле. Бросив последний взгляд на магазин, я села в машину и запустила двигатель.

Поехали!

Я не могла найти объяснения случившемуся. Парень взял да и пропал среди бела дня.

Похищение? Обычно оно происходит так: человек выходит из помещения, рядом тормозит автомобиль; похищаемого заталкивают на заднее сиденье и увозят. Все! Но ничего подобного на моих глазах не происходило. Правда, я сидела спиной и могла видеть парадное крыльцо магазина только через зеркало заднего вида, но в любом случае это не ускользнуло бы от моего тренированного зрения, как ни старайся.

Сценарий похищения мог быть и другим: к нему могли подойти и, уперев ствол пистолета в его почку, спокойно сказать, что, мол, советуем без шума поехать куда надо и не рыпаться, что в противном случае будет плохо и ему, и его мамочке. Он же не хочет, чтобы ей было больно?

Какой же дурак захочет такое!

Третий вариант…

Третьего варианта не было, если только парень сам не ушел. Например, в какой-нибудь другой магазин. Тогда он должен был подойти ко мне и предупредить! Но Алексей этого не сделал.

Я резко затормозила. А если он и вправду пошел в какой-нибудь другой магазин, но не стал говорить мне об этом, надеясь, что быстро обернется и мне не придется беспокоиться.

Я развернулась и поехала в обратную сторону.

Будет лучше, если я еще немного подожду у магазина. Для очистки совести, так сказать.

На том же месте мне припарковаться не удалось: там стоял какой-то «Москвич». Пришлось поставить машину чуть поодаль.

Прошел еще час, и я потеряла всякую надежду увидеть Алексея Стольника снова.

Черт! Как опытный телохранитель, я должна была идти вместе с ним, но расслабилась и недооценила ситуацию.

Непростительно.

Вперед, к тете Миле! Я не сомневалась, что парня увезли бандиты, причем сделали это так тихо, что никто ничего не заметил. Короче, работали профессионалы.

Домой я добралась довольно быстро. Нажав кнопку звонка, я не услышала знакомого звука, предупреждающего о приходе гостей. Что такое? Пришлось барабанить в дверь кулаками.

Спустя пять секунд дверь открылась, и на пороге появилась тетя Мила. Она была бледна, как смерть.

— Что случилось? — Отстранив тетушку, я поспешила в комнату.

— Они были здесь час назад! — донеслось вослед мне.

Комната была пуста.

Глава 12

— Рассказывайте…

Я мерила шагами комнату, а тетя Мила делала свой доклад.

— В дверь позвонили. Я посмотрела в «глазок» и увидела девушку, держащую в руках какой-то пакет.

Я спросила, кто она такая. Девушка назвалась Екатериной Максимовой и спросила тебя.

— Меня?!

— Да, она сказала, что должна передать для Жени Охотниковой необходимые документы.

Я покачала головой.

— Дальше?

— Я открыла дверь.

— Нараспашку?! Я же всегда предупреждала о технике безопасности!

— Конечно же, нет. Дверь была открыта только на длину цепочки. Я ее не снимала.

— Как же получилось, что злоумышленники проникли в квартиру?

— В руках девушки появился пистолет. Она предупредила что если я двинусь с места, то тут же получу пулю…

— В лоб?

— Ты очень догадлива, Женечка. Именно так она и сказала.

— Дальше? Она потребовала снять цепочку?

— Нет! В том-то и дело!

Я уже знала, что произошло. Цепочка была перекушена жутким орудием под названием «кусачки монстра». Этот воровской инструмент способен щелкать арматуру, словно грецкие орехи.

— Рассказывайте дальше, мне интересно.

Тетя Мила чувствовала себя, словно на раскаленной сковородке. Все произошло потому, что она слишком любила меня и мое имя было именно тем кодом, который вскрывал программы ее компьютера.

— Девушка держала меня на мушке, а мужчина перекусил цепочку каким-то приспособлением с длинными ручками. Если бы мне позволили снять цепочку, то я смогла бы закрыть дверь и тем самым обеспечить нашу безопасность.

— Они оказались хитрее.

— Как видишь, — вздохнула тетушка. — Я себе места не нахожу. Надо же было так опростоволоситься!..

В принципе я не отвергала ту возможность, что бандиты попытаются проникнуть в квартиру тети Милы, и если бы они не воспользовались моим именем, она была бы начеку.

Это означало, что бандиты не так просты, как мне показалось вначале. Они владели банком данных, а это возможно, только если имеешь своего человека в органах МВД.

Однако вот куда тянется ниточка…

— Я найду Александру, — произнесла я с твердостью.

— Но как?! — всплеснула руками тетя Мила. — Я не знаю, куда ее увезли!

— Даже не обмолвились? — с надеждой спросила я.

Тетушка покачала головой:

— Всю операцию они провели, не говоря ни слова. Прошли в комнату и забрали с собой Шурочку.

Тоже мне операция — совершить нападение на беззащитных женщин, воспользовавшись информацией, касающейся меня.

— Вы даже кнопкой вызова милиции не смогли воспользоваться… — с сожалением констатировала я.

— Не получилось, — огорченно произнесла тетя Мила. — Эта девушка постоянно держала меня на мушке. Будто пекла печенье с помощью формочек.

Ты знаешь, как это бывает — от плиты не отойдешь.

Чуть отвлекся — сгорела вся продукция!

Она замолчала… Все произошло будто по специально написанному сценарию, с использованием известных фактов из жизни героев. Даже обидно стало.

— Запирайте дверь и скоро меня не ждите, — произнесла я.

— Куда же ты, Женечка? л — с мольбой в голосе спросила тетя Мила. — Неужели будешь искать?

— Буду. И надеюсь, что найду.

— Но…

— Никаких «но». Александра Ивановна уехала от нас не одна. В ее одежду я воткнула «жучок». Помните, я как-то показывала вам — маленький такой, с булавочную головку.

Последовала немая сцена, после чего лицо тети Милы озарила счастливая улыбка.

— Женечка! Ты просто умница, моя милая! Как ты предусмотрела такое развитие событий!

— Ну тетя! Я же профессионал! Просто подстраховалась, и все. Кстати, положительного эффекта это может не дать: все зависит от того, куда увезли Александру.

Тетя Мила широко открыла глаза, которые стали похожи на два цветных телевизора, и заговорщицки произнесла:

— По-моему, они в городе…

Если бы я была пойнтером, то мой хвост задрожал бы от возбуждения.

— Откуда такая уверенность?

Тетушка часто-часто заморгала:

— Один из парней, который тащил Шурочку за собой, произнес одну фразу…

Я усмехнулась:

— А как же операция, которая прошла в «полной тишине»?

Тетя Мила смутилась:

— Ну, вспомнила… Женечка, когда ты будешь в моем возрасте…

Мне пришлось извиняться.

— Так что это была за фраза?

— Когда Александру поднимали с постели, он сказал: «Немного прокатимся…»

Я пожала плечами.

— Это может означать все, что угодно, но все равно спасибо. Есть хоть какая-то надежда.

Я сбежала вниз по ступенькам и, кубарем выкатившись из подъезда, села за руль «Фольксвагена».

Пора заняться поисками, используя пеленг — так я называла обнаружение объекта с помощью электронного «жучка». Придется кружиться по городу. Именно кружиться, мотая круги по спирали с сужением к центру.

В принципе можно разделить город на квадраты, но для этого нужно хотя бы приблизительно знать место нахождения объекта и иметь несколько машин…

В ожидании сигнала я вспоминала, как нас обучали искусству пеленга в роте радиоразведки. Вернее, искусством это не назовешь — все просто, как мир.

Для того чтобы запеленговать радиопередатчик противника, необходимо использовать две специальные машины с радиоаппаратурой с красивым названием «Пеликан». В нашей школе оборудование подобного типа размещалось в кузове автомобиля «ГАЗ-66» — огромная такая дура. Если машина перевернется в случае автокатастрофы, то в живых не останется никто — весь личный состав разобьет себе головы о металлические углы. В газовой камере и то больше шансов выжить. Кроме аппаратуры, нужна подробная карта местности, на которой будет фиксироваться угол обнаружения противника.

Две машины с системой «Пеликан» располагаются на определенном расстоянии друг от друга, и включается система обнаружения. Под определенным (в зависимости от места расположения противника) углом на мониторе будет высвечиваться яркая точка-вспышка, которая фиксируется на карте.

Между двумя точками (место расположения разведмашины и место вещания чужого передатчика) проводится линия.

Точно так же поступают разведчики на машине номер два. Они тоже прочерчивают на карте прямую линию, но, естественно, под другим углом, потому что автомобиль расположен в другом месте.

Там, где пересекаются две линии, находится радиопередатчик противника. Можно высаживать десант.

Это были азы радиоразведки, с которыми нас познакомили для общего развития. Я подозреваю, что с более современными системами нас знакомить не стали, поэтому со спокойной совестью рассказываю вам о достижениях еще советской разведтехники, которая сегодня устарела как морально, так и физически.

Своим «жучком» я пользовалась довольно часто, и, надо сказать, этот метод срабатывал. Пусть не всегда, ""но все же…

Сидя за рулем «Фольксвагена», я поместила перед собой принимающее устройство, на котором в случае обнаружения должна была замигать красная лампочка и зазвучать звуковой сигнал.

Хватит ли бензина на «прогулку» по городу? Короли бензоколонок снова взвинтили цены, но меня это, разумеется, не волновало.

И все-таки я решила выделить несколько квадратов на карте города, рассудив, что лучше всего для бандитских целей подходит частный сектор. Подъезжаешь к воротам, загоняешь машину во двор и прячешь жертву в частном доме. Никто ничего не видит.

Красота.

Массивов с частными домами в нашем городе несколько, придется объехать каждый из них или хотя бы покружиться около, потому что, если я рассчитала правильно, должен сработать «жучок». Места, которые я намеревалась объехать, в народе называли Молочка, Поливановка и Разбойщина. Когда-то это были деревушки, которые со временем урбанизировались и стали неотъемлемой частью города.

Кстати, два первых названия так и остались, а вот третье советские власти упразднили, — видимо, не к месту пришлось.

В какой массив сунуть свой нос сначала? Так не хочется мотать лишние круги по городу!

И тут меня осенило: Александру должны где-то содержать, правильно? Но привезти ее в частный дом, который кем-то уже заселен, — опрометчиво. Зачем показывать ее лишним свидетелям?

Тогда есть смысл поместить ее — временно, конечно, — в какой-нибудь недостроенный особняк, где есть крыша, но нет хозяина. Вернее, хозяин есть, но пока отсутствует по причине нехватки стройматериалов.

Ближайший отсюда район, где строятся (черепашьими темпами) особняки, был массивчик под названием Поливановка.

Туда я и направила свои колеса. До нужного мне места я добралась за пятнадцать минут. Так, теперь нужно проехаться по улочкам, следя за сигналом пеленгатора.

Не успела я выкурить сигарету, как замигала красная лампочка. Значит, Александра Ивановна где-то рядом.

Глава 13

Я сделала одну ошибку: явилась на вражескую территорию на собственном автомобиле. Теперь я — мишень, которую можно легко достать. Эта мысль едва не заставила меня остановиться в нерешительности, чего делать было никак нельзя. Если я проеду мимо как ни в чем не бывало, то не привлеку к себе особого внимания — мало ли машин мотается по окрестностям. А если проскочу на полной скорости, то и вовсе сниму с себя все подозрения, что и требуется в данной ситуации.

Я нажала на педаль акселератора и поспешила прочь с места, где мне вскоре придется вести партизанскую войну.

Лампочка приемника замигала с максимальной частотой, когда я проезжала мимо недостроенного особняка, похожего на средневековый замок. Однако!

Около постройки я не заметила никакого движения. Видимо, охрана слишком хорошо затаилась. У меня сложилось впечатление, что здесь устроили засаду на крупного зверя. То есть на меня. Хорошо, если я ошибаюсь!

Вокруг поселка благоухали дубовые, березовые и осиновые рощи, разрывая легкие духом настоящего русского леса. Пожалуй, пока стоит спрятать машину под укрытием деревьев, а с наступлением темноты попытаться освободить Александру Ивановну. Делать это среди бела дня далеко не безопасно, потому что бандиты знают меня и наверняка неплохо подготовились к встрече.

Если мою клиентку попытаются увезти отсюда, то я узнаю об этом по затухающим колебаниям лампочки и приму необходимые меры. Правда, при этом мне придется почти безотрывно пялиться на индикатор и ждать наступления темноты, спасительной для бедной госпожи Стольник.

Покинув пределы поселка, я свернула на узкую дорожку, почти что тропу, и скрылась в роще молодых дубов. Проехав метров триста, я остановила машину и, распахнув дверцу, впустила в салон обалденный лесной воздух, от которого мне сразу же захотелось спать. Видимо, недосыпание дает о себе знать — сегодня я встала ни свет ни заря.

К сожалению, я не могла позволить себе этого, твердо помня о законе падающего бутерброда: если сидеть и смотреть в оба, то ничего не произойдет; стоит отвернуться на минуту — случится то, чего ты так боишься. Я усмехнулась: иногда жизнь человека зависит от мигания какой-то красной лампочки.

Летом темнеет не скоро, поэтому мне придется долго ждать, когда солнце закатится за горизонт, скрытый за лесной чащей. Что ж, подождем. Главное, чтобы ничего не случилось с моей клиенткой.

* * *

Наконец, вокруг сгустился ночной мрак. Пора.

Я тщательно закрыла дверцы автомобиля и приняла все меры против угона. Хотя вряд ли кто притащится в лес среди ночи, разве что подростки из близлежащих оздоровительных лагерей под ручку со смазливыми подружками…

Я положила в карман пеленгатор, достала из «бардачка» фонарик и, бросив прощальный взгляд на свой «Фольксваген», бодрым шагом направилась в поселок.

Улицы поселка были пусты, — очевидно, народ торчит у телевизоров и тащится от бесподобного Нэша Бриджеса. В наше искрометное время можно сутками сидеть у ящика — сериалы сменяют друг друга, словно автомобили на автозаправочной станции. К тому же кому сейчас точно не до сериалов, так это нам с Александрой Ивановной… Но лично я все подряд не смотрю, хоть и являюсь, как я уже говорила, настоящей видеоманкой.

Я шла, размышляя о том, что о человеке можно многое сказать, взглянув на его полку с видеокассетами. Если она заставлена боевиками и среди них парочка фильмов типа «Все леди делают это», то перед вам человек, считающий себя крутым. При этом необязательно, что он принадлежит к уголовному миру.

Это могут быть и военные, и спортсмены, и даже милиционеры.

Мультики, французские комедии с участием Пьера Ришара и Луи де Фюнеса и фильмы типа «Назад в будущее» выдают человека интеллигентного, добродушного, признающего в основном семейные просмотры, и делает он это чаще всего во время завтрака, обеда или ужина.

Полный винегрет от «Особенностей национальной охоты» до разновидностей «Чужого» характерен для усредненного русского, которому все равно, что пить — пиво или самогон. Главное, чтобы было побольше.

Я отношу себя к видеоманам первого типа. Особенно крутой я себя не считаю, но люблю посмотреть, как «чистят морду» мерзавцам, особенно если героини боевиков — девушки.

Размышляя на эту тему, я оказалась возле нужного мне дома. Его мрачный силуэт выделялся на фоне ночного неба, словно монстр, нависающий над жертвой и протягивающий когтистые пальцы к ее горлу.

Бесшумно ступая, я подошла к бетонному забору и остановилась. Сверилась с сигналами, передаваемыми «жучком»: индикатор мигал почти непрерывно. Значит, я на месте.

Соседние дома не были обнесены забором, и можно было беспрепятственно расшагивать по чужой территории. Это может пригодиться в дальнейшем.

Тишина. Никто не выходит на крыльцо, не курит, не разговаривает. Прямо мертвое царство.

Хитры, ребята. Ждут, что я свалюсь им на голову и можно будет скрутить меня.

Я ухватилась за край бетонного забора и подтянулась.

Ни одного огонька, хотя к дому ведут электрические провода. Значит, в доме есть свет. Если, конечно, хозяева не отключили его во избежание неприятностей.

Еще секунда — и я улеглась на кромке бетонной плиты.

Луна показалась на небе всего лишь на четверть, но и этого было достаточно, чтобы различить на фоне ясного ночного неба силуэт человека. С наступлением ночи облака обычно рассеиваются и исчезают, словно сахар на дне стакана с горячим с чаем. Кроме тех редких случаев, когда небо грозит пролиться летним дождем.

Сегодня ночная духота была особенно беспощадна. Неизвестно, что лучше — ясная погода или дождь, который смывает все следы…

Я уже была на другой стороне и, пригнувшись, стала подбираться к дому, постоянно натыкаясь на битые кирпичи, обломки досок и прочий строительный мусор.

Мне стойло большого труда удержать равновесие.

Даже при моей натренированности и супервладении своим телом мне ничего не стоило растянуться во весь рост. Это в мои планы не входило.

У стен дома было наибольшее скопление строительного мусора, я ощущала под подошвой своих кроссовок известковую пыль, которая поднималась в воздух и норовила забить ноздри.

Окна в доме были застеклены. Наверняка при свете дня можно будет увидеть на стеклах брызги раствора, которые потом рачительная хозяйка будет скоблить тупым кухонным ножом, проклиная всех штукатуров, вместе взятых. Я обошла вокруг дома и проверила каждое из окон. Не заберешься. Все рамы были заперты.

А что на втором этаже? Я подняла голову и радостно обнаружила, что окно второго этажа было приоткрыто.

Мои глаза привыкли к темноте, и я уже могла различить, где красный кирпич, а где белый. Я наткнулась на лестницу и попыталась приподнять деревянную конструкцию, но она зацепилась за какую-то доску. Пришлось освобождать лестницу. При этом я едва не наделала шума, который мог выдать меня.

Я осторожно приставила конструкцию к стене и поставила ногу на первую ступеньку ближе к перекладине, чтобы та не так скрипела. Затем я со всей осторожностью полезла наверх.

Поравняться с окном мне не удалось — лестница была слишком низкая. Я аккуратно нажала ладонью на нижний край рамы, и окно приоткрылось. Затем, ухватившись руками за карниз, я подтянулась. О черт!

Лестница качнулась подо мной и чуть было не рухнула вниз. Я зацепилась ногами за верхнюю планку и заставила конструкцию снова прижаться к стене.

Рывок — и я оказалась на подоконнике, вовремя пригнув голову, чтобы не удариться о стекло. Я очутилась в комнате размером примерно три на четыре метра. Скорее всего это была спальня. Включать фонарик я не решилась. Сначала надо прояснить обстановку в доме: расположение комнат и количество людей в доме.

Дверь в спальне была незаперта по той простой причине, что на нее еще не навесили замок. Это хорошо, я избавлена от необходимости взламывать ее.

Выйдя из комнаты, я оказалась на небольшой площадке, которая заканчивалась лестницей, ведущей вниз. Я прислушалась. Ни единого звука.

Черт знает, что происходит! Приемник сигналов ясно показывал, что Александра Ивановна находится здесь.

О «жучке» она ничего не знает — клиенту лучше ничего не говорить об этом, чтобы он не испытывал страха перед разоблачением. Надеюсь, что бандиты тоже не догадались о том, что их пленница находится под присмотром электронной дуэньи, в противном случае они подложили бы мне свинью…

Я начала спускаться вниз по лестнице, все еще удивляясь, что никто не выходит мне навстречу и не машет кулаками. Они что, умерли все, что ли? Это был бы неплохой вариант. Все проблемы были бы решены сразу и навсегда.

Я благополучно спустилась на первый этаж и остановилась, прислушиваясь.

Абсолютная тишина. Такая бывает только внутри склепа. Даже на кладбище вокруг холмиков и памятников не так тихо: стрекочут цикады, шуршат полевки, лягушки выползают навстречу дождю… Вы спросите меня, откуда я это знаю? Знаю, и все.

Тут я услышала тихий, но явственный вздох. Он доносился из комнаты, находящейся от меня по правую руку. Я приблизилась и приложила ухо к двери.

Звук повторился минуты через три. Я считала про себя. Вздох был явно женский, и я уже не сомневалась в том, что за дверью находится моя клиентка.

Возможно, она не одна, а под присмотром охранника, которого надо как-то выманить наружу. Я тихонько зацарапала ногтями по поверхности двери и издала скулящий звук. Сейчас дверь откроется, выглянет охранник, и я тюкну его по…

Вместо этого я услышала приглушенный голос Александры Ивановны:

— Кто там?..

Надо же, у нее полная свобода передвижений!

Играть в кошки-мышки уже не было смысла.

— Александра Ивановна? — спросила я, почти касаясь губами двери.

— Это вы, Женечка?

Надо же, узнала!

— Да, это я… Вы одна, что ли? Охрана есть?

— Нет, я одна-одинешенька…

Странно все это.

— Тогда откройте дверь.

— Дверь заперта, а ключа у меня нет.

Теперь можно и фонарик включать. Я осмотрела замок — обыкновенный, плоский. Попробуем открыть. Я извлекла из недр одежды отмычки и принялась колдовать над замком. Он вскоре поддался. Энергичное пощелкивание объявило об его полном поражении. На всякий случай я погасила фонарик.

Затем распахнула дверь и шагнула в темноту, готовая ко всему. Ситуация могла быть и такой: кто-то стоит с пистолетом, упертым в подбородок моей клиентки, и диктует ей, что говорить и как себя вести.

Когда глаза привыкли к темноте, я различила один силуэт, явно принадлежавший мадам Стольник.

Я рискнула включить фонарь.

— Лучше не надо света! — горячо прошептала Александра.

— Почему?

— Не надо…

Я ничего не понимала.

— Вы здесь одна или нет?

— Совершенно одна — А где же бандиты?

— Здесь никого нет, кроме меня.

— И никто вас не охраняет?

— Они заперли меня и уехали.

Я недоуменно развела руками. Опрометчиво с их стороны: пленница ведь может сбежать. Если не сама, то с моей помощью…

— Отлично! — воскликнула я. — Выбираемся отсюда, и побыстрее! По дороге я вам кое-что расскажу.

Не думаю, что известие о пропавшем сыне будет для нее приятным, но доложить о происшествии все равно придется.

— Нет. Я не могу…

— Как?! — не поняла я. — Какие проблемы — сейчас выберемся через второй этаж и даем деру. Или, если хотите, через пятнадцать минут я буду здесь на машине!

— У меня нет другого выхода… — горестно проговорила Александра.

Я сразу поняла, какой козырь использовали бандиты.

— Алексей?!

— Они схватили его… Привезли мне его сумку ..

— Это случилось, когда мы ехали в город, — вздохнула я, — он решил зайти в магазин, чтобы купить для вас подарок…

Александра Ивановна подняла голову:

— А где вы встретились?

— Он приехал домой. То есть на ферму.

— Когда это было?

— Сегодня в обед. Мы решили поехать за вами.

А по пути случилось то, чего я никак не ожидала.

Самое удивительное, что за нами не было никакого «хвоста». Это я вам доложу со всей ответственностью!

Открытого нападения тоже не было, в этом случае я, естественно, смогла бы отбить Алексея. Все произошло настолько тихо и незаметно, что я до сих пор удивляюсь, как такое могло произойти!

— Тем не менее это произошло. Я не виню вас, потому что нельзя предусмотреть все…

— На вашей усадьбе были незваные гости, целая бригада любителей стрелять по живым мишеням.

Я долго уговаривала их покинуть помещение, и мне это удалось. По-моему, им понравилось проводить время в вашем доме — сиди себе и жди, пока явятся хозяева, которых можно послать куда подальше.

— Грязи после них много осталось?

— В принципе не очень. Восстановлению не подлежит только клумба с цветами, ее практически уничтожили колесами автомобиля. Потом бандиты явились снова, но мы их завернули.

— Кто мы?

— Я и ваши работники. Они неплохо справились со своей ролью, надо сказать. Как ветераны Вьетнама, награжденные медалями за храбрость.

Александра Ивановна порадовалась за своих мужичков:

— По всей видимости, у них был отличный командир, который вдохновлял их на подвиг… — сделала она мне комплимент.

— В общем, почувствовав, что война затягивается, а средства на ее ведение кончаются, бандиты разъехались по зимним квартирам. В этот момент появился ваш сын. Вы с ним заранее договаривались о приезде?

— Ни в коем случае, — дрогнувшим голосом произнесла Александра. — Он мальчик домашний, безобидный, мне совсем не хочется, чтобы он имел дело с неприятностями, которые свалились на меня так внезапно, как…

Женщина замолчала. У меня было такое чувство, будто я распутываю проволоку, запачканную собачьим дерьмом, и задыхаюсь от пыли, образовавшейся от крошащихся под моими пальцами экскрементов.

Мне стало понятно, почему Александра находилась в доме совершенно одна, без цепных псов и без охранников: страх за сына — лучший сторож.

— Самое главное, что ваша усадьба очищена от незваных гостей! — бодро провозгласила я, рассчитывая таким образом оказать моральную поддержку упавшей духом Александре Ивановне. — Пришлось, правда, повозиться. Кстати, позвольте мне взглянуть на сумку Алексея. И почему нельзя включать фонарь?

— Я боюсь за вас… Электричество отключено, и луч света сразу выдаст присутствие постороннего.

— За меня не надо волноваться. — Я нажала на кнопку фонарика, и комната осветилась.

Помещение находилось в стадии отделки. Уже были настелены полы, по углам были разбросаны инструменты, у стены стояла раскладушка.

Александра подала мне сумку Алексея. Ничего особенного я не обнаружила — пару ношеных кроссовок, футболку с изображением группы «Scooter», книгу Михаила Зощенко и всякую мелочь.

— Это его вещи? — спросила я.

— Да, мы вместе покупали это на вещевом рынке.

Кроме книги, разумеется.

Я продолжала копаться в сумке.

— Не вижу…

— Чего?! — обеспокоенно спросила Александра.

— Гостинцев не вижу, за которыми он ходил в магазин.

— Может, не успел купить?

— Может быть…

Странный набор. Такое впечатление, будто взяли именно те вещи, по которым можно было опознать их хозяина. Не больше и не меньше.

— Каковы теперь условия бандитов?

— Они требуют переписать имущество на Алексея.

Моему удивлению не было предела.

— А что будет дальше?

— Не знаю… Но мне придется это сделать.

— Вы решили сдаться?..

— Ничего другого не остается, это была последняя капля… Сожалею, но мне придется расстаться с вами. Оставьте себе все деньги, и пусть все идет своим чередом.

Ну нет! Так же нельзя, господа! Просто взять — и сдаться!

— А если я вызволю Алексея?

— Каким образом?

— Прослежу, где именно они его прячут, и…

Александра покачала головой.

— Они меня предупредили — если вы приблизитесь к нему на расстояние десяти метров, то Алешка погибнет. Я прошу вас не делать этого.

— А какая разница, если вы оформите все документы на Алексея?

— Не знаю, таково их условие…

— Дайте мне волгоградский адрес сына.

— Зачем?

— На всякий случай. Я клянусь, что к бандитам не полезу. Просто нужно предусмотреть возможность, что они наложат лапу на его квартиру. Раз уж процесс пошел… Я буду ее охранять, чтобы ему было где жить после того, как все закончится. Давайте продолжим наше сотрудничество таким образом, вы не против?

Александра Ивановна не возражала. Она сообщила мне, где проживает Алексей, но на всякий случай еще раз предупредила:

— Только сделайте, о чем я вас просила.

— В смысле?

— Не пытайтесь найти Алешку.

— Обещаю.

Снаружи послышался шум. Александра вздрогнула и схватила меня за руку:

— Они возвращаются! Очень боюсь за вас!

Я осторожно высвободила руку:

— Не надо волноваться. Я сейчас исчезну, и никто не узнает о нашем разговоре.

Выскочив в темный коридор, я щелкнула отмычкой, заперла дверь и проскользнула к лестнице, ведущей наверх, вовремя. Коридор наполнился хриплыми мужскими голосами. Но я уже была за пределами дома.

Глава 14

Я не собиралась бросать это дело и прикидывала, каким образом можно разрешить ситуацию.

Без помощи большого отряда милиции здесь не обойтись — бандиты не собираются отступать, изыскивая все новые формы воздействия на мою подопечную.

Если местная милиция уже подкуплена тем, кто имеет большие виды на ранчо госпожи Стольник, то привлекать ее сотрудников к выполнению программы защиты фермеров бессмысленно. Контингент же парней в серой униформе из другого региона сюда просто не сунется: чужая территория… Разве что Москва поможет? Но это дело долгое, потому как бюрократическая машина раскручивается не сразу и не всегда эффективно. Единственно возможный выход в данной ситуации — обратиться к Николаю, бывшему супругу Александры Стольник, ныне проживающему в Красноармейске и занимающему важный пост в УВД города. Все-таки регион-то один, маневры вполне возможны. К тому же он может подсказать что-нибудь дельное. Поэтому я решила по пути в Волгоград заглянуть в славный город Красноармейск, который осчастливил своим постоянным проживанием бывший супруг Александры Ивановны Стольник. Я, конечно, понимаю, что гордыня мешает отважной фермерше мобилизовать этот скрытый ресурс, но ничего другого не остается. К тому же Алексей — его сын, и он нуждается в помощи.

Итак, в силу сложившихся обстоятельств я снова берусь за это дело.

* * *

Подполковник милиции Николай Иванович Стольник вместе с семьей проживал в шикарном, по местным понятиям, особняке под номером 56: два этажа, встроенный гараж, евроотделка. Я не удивилась: в провинции народ тоже начинает соображать, что к чему… Ах это волшебное словечко «импорт»!

Наш народ уверен, что импорт — это вещь! Если есть деньги — хватай!.. А деньги у семейства Николая Ивановича водились — это было видно невооруженным взглядом.

Особняк бывшего мужа Александры Ивановны находился на улице Ленина. Эта центральная улица протянулась на несколько километров и была вся заасфальтирована. Большей частью центр был застроен частными домами. Вообще городок представлял собой так называемую «большую деревню»: неказистые домишки, окруженные заборчиками из посеревших досок. И только центр был застроен красивыми, современными особняками.

В городок с историческим названием я специально приехала вечером, чтобы застать Николая Ивановича дома и не дожидаться его целый день под забором, маявшись от безделья.

Редкие прохожие, похоже, даже не удивлялись тому, что у дома полковника милиции стоит «Фольксваген». Наверняка сюда приезжают автомобили покруче, чем мой. Сегодня даже в провинциальном городишке найдется хотя бы один старенький «мере».

Ровно в девять я нажимала кнопку звонка, приделанного к верхней части металлической калитки, окрашенной в голубой цвет.

Ответом был гулкий собачий лай и бренчание цепи. «Однако, — подумала я, — во дворе особнячка проживает серьезная псинка, это слышно по голосу».

Я нагнулась и посмотрела в узкую щель, образовавшуюся между калиткой и массивным металлическим столбом.

Моя любимая порода — кавказская овчарка!..

Мохнатый красавец с огромной медвежьей головой и пушистым хвостом. Волчий, серо-серебристый, окрас и белая грудь. Классный пес!

— Тихо, Брейк! — послышался женский голос. — Замолчи!

Кавказец послушался, несмотря на то, что представители этой породы отличаются своенравием и не очень-то считаются с хозяевами. Но, очевидно, Брейк знал, что к голосу хозяйки нужно прислушиваться, иначе не достанется вкусная мозговая косточка, которую, предварительно изваляв в земле, можно будет потом ласкать клыками.

Дверь открыла моложавая крашеная блондинка с глазами, как у Мэрилин Монро. На этом ее сходство со звездой заканчивалось. Полноватая фигура — из разряда тех, что нравятся простым мужикам, крупный, резко очерченный рот…

— Вам кого? — Голос был несколько грубоват, — очевидно, его обладательница была не против выкурить пару-другую сигарет с ментолом.

— Мне нужен Николай Иванович Стольник, — приняв скорбное выражение лица, произнесла я низким голосом, чтобы дать понять хозяйке, что у меня не просто важное дело, а дело, касающееся жизни и смерти.

Женщина, казалось, нисколько не удивилась.

— Проходите…

Распластавшийся на цементной площадке Брейк приподнял с передних лап огромную мохнатую голову и проводил меня грустными карими глазами. Определенно, он страдал от жары в своей медвежьей шубе — даже под вечер было довольно душно. Собака, которая в двадцатиградусный мороз может спокойно спать под открытым небом, наверняка имеет массу претензий к летнему сезону. Я одобрила идею хозяев о бетонированном пятачке, на котором бедная псина может найти хоть немного прохлады…

Я поднялась по ступенькам, отделанным итальянской плиткой оттенка серого мрамора, и прошла в дом. Навстречу мне вышел лысеющий, средних лет мужчина с темными кругами вокруг глаз, которые придавали им какой-то неопределенный цвет. Алексей Стольник был очень похож на своего отца.

— К тебе, — бросила женщина и исчезла за дверью, оставив ее приоткрытой.

Николай Иванович неприязненно и с каким-то беспокойством посмотрел на меня:

— Слушаю вас?

— Вы Николай Иванович Стольник, — решила я удостовериться еще раз.

— Да.

— Меня зовут Евгения, у меня довольно щекотливое дело, которое касается…

Я посмотрела на приоткрытую дверь, за которой исчезла хозяйка. Николай Иванович проследил за моим взглядом.

— Пойдемте на свежий воздух, там и поговорим, — предложил он.

За приоткрытой дверью мелькнула чья-то тень.

Или мне показалось?..

Мы вышли во двор и расположились на синей скамейке под раскидистым тутовым деревом, с которого уже облетели все ягоды, оказавшиеся вдавленными в землю теми, кто присаживался на эту скамью.

— Так о чем вы хотели поговорить?

— О вашем сыне.

Подполковник милиции пристально осматривал меня. Его тяжелый взгляд упал на мою грудь, затем на живот и прокатился по бедрам.

— Ну-ну? — как будто встрепенулся он.

— О вашем сыне Алексее, — повторила я. — От первой жены — Александры. Вы его помните?

В глазах мелькнуло едва уловимое движение, но я его перехватила.

— Я помню лишь годовалого мальчугана, и на этом все. Чего вы хотите конкретно? — пожал плечами Стольник.

Я обрисовала ситуацию, в которой оказались мать и сын Стольники.

— Нужна ваша помощь. Все ресурсы исчерпаны — мне пришлось обратиться к вам.

Николай Иванович, похоже, заволновался:

— Да, конечно! Нельзя же бросать людей в таком положении, обязательно нужно что-нибудь предпринять. Кстати, где они сейчас, вы знаете?

— И тот и другой в руках бандитов, правда, их содержат в разных местах.

Стольник на время задумался, а потом произнес:

— Нужно проработать план действий, я предлагаю вот что: пусть Шура спокойно, без суеты, оформляет документы. Сразу после этого мы возьмем всю шайку и аннулируем сделку. Я думаю так.

— Но Алексей так и останется у бандитов! Они его не выпустят, пока не получат на руки договор.

— Мы будем держать ситуацию под контролем.

Так что волноваться не надо, выручим мальчика.

Слишком гладко у него получается: «под контролем, выручим…» Хотя подполковнику милиции виднее, у него за плечами большой опыт.

Но у меня тоже опыт. Свой, конечно, и тоже немалый.

— Так что не волнуйтесь, Женечка, — Стольник похлопал меня рукой по коленке, — мы решим этот вопрос. Вы, наверное, голодны? Может, поужинаете?

Почему бы нет? Не думаю, что нанесу этим большой урон бюджету семьи Стольник.

Прежде чем трапезничать, нужно заняться своей машиной. Стольник вышел на улицу и одобрительно кивнул в сторону автомобиля.

— Хорошая машина. Проблем с запчастями нет?

Я пожала плечами:

— Сейчас ни с чем проблем нет. К тому же я не сама занимаюсь ремонтом.

— Правильно, — согласился Николай Иванович. — Это должны делать специалисты. Я тоже в свою «десятку» сам не заглядываю. Люди делают свое дело, а я свое. Пусть каждый занимается тем, к чему их предназначил господь.

Впечатляющая речь. Только клянусь, что это чужие слова, явно не принадлежащие перу Николая Ивановича Стольника.

Я загнала «Фольксваген» во двор и тщательно заперла дверцы.

— Можно было не закрывать, — заметил Стольник, — здесь спокойно. К тому же Брейк не даст вашего «жучка» в обиду.

«Береженого бог бережет», — подумала я про себя.

Отужинали мы курочкой с молодой картошечкой. Вернее, этим занималась я, а Николай Иванович сидел напротив меня и, периодически наливая в свою рюмку по пятьдесят грамм «Хрустальной», не особенно утруждал себя закуской. Наблюдая за ним, я заметила в его глазах нарастающее беспокойство. Впрочем, впереди сложное дело, конец которого непредсказуем.

Но я чувствовала, что дело в чем-то другом…

Лидия — так звали супругу-блондинку — подала на стол малосольные огурчики, салат из помидоров, обильно политый растительным маслом, порезанный на ровные кусочки ломоть сала и буханку ноздрястого хлеба, который невозможно было резать по причине неимоверной мягкости, а можно было только ломать на большие неровные куски.

Стольник представил меня как дочь своего старого друга, который на данный момент немного занемог и просил помочь в одном важном деле.

Лидия сделала вид, что поверила.

В столовую заглянула девчушка лет четырнадцати, похожая на мать. Она сказала: «Здрасти» — и снова исчезла. Я лишь улыбнулась, потому что говорить с куском огурца, стоящим поперек рта, я не могла.

В течение всей трапезы Николай Иванович внимательно изучал меня, и не могу сказать, что в его глазах было много доброжелательства.

— За вас, Женя!

Стольник, не поморщившись, опрокинул в себя очередную рюмку. Приоткрыв рот, закинул в него ломтик сала.

Я не собиралась накачивать себя алкоголем (ведь завтра начнется работа, а мне нужна ясная голова) и лишь пригубила из рядом стоящей рюмки.

— Зря, — сделав многозначительное лицо, произнес Николай Иванович. — Хорошо расслабляет.

К тому же тридцать грамм даже полезно для здоровья. Врачи рекомендуют. А к утру все это выветрится, даже следов не найдешь.

Я вежливо отказалась.

В столовую заглянула Лидия:

— Я постелила Жене в гостиной.

Как я потом узнала, гостиной называли малюсенькое помещение размером с почтовую марку, расположенное на первом этаже. В последствии я еле нашла его в нескончаемом лабиринте коридора.

Странный проект, надо сказать. Сплошные зигзаги.

Я еще не окончила ужин, когда Стольник поднялся со стула.

— Мне нужно позвонить… О нашем разговоре… ни-ни!..

Покачиваясь, он вышел из комнаты, а я осталась доедать крылышко, которое по своей величине принадлежало не иначе как орлу.

Телефон, по всей видимости, был в соседней деревне — Стольник вернулся аж через полчаса; снова плеснув в рюмку «Хрустальной», опрокинул ее себе в горло.

— Все хорошо? — вежливо поинтересовалась я.

— Нормально. Давайте обсудим наши планы.

Я пожала плечами. «Стоит ли делать это сейчас?» — подумала я, а вслух сказала:

— Если хотите.

— Хочу. Я загляну к тебе. Попозже.

Однако… Я смотрела в глаза подполковнику и не видела в них ничего, кроме похоти пополам с беспокойством.

— Для чего?

— Не понимаешь? — усмехнулся Стольник. — Ты привлекательная девушка, а я мужчина в самом…

— Расцвете сил? — улыбнулась я.

— В соку. Почему бы нам не познакомиться поближе?

По-моему, товарищ нисколько не изменился за все эти годы. По-прежнему любит девочек…

Я оглянулась на дверь:

— А как же…

— Лидуша? — улыбнулся Стольник. — Я ее по-прежнему люблю.

— Своеобразная у вас любовь. — Я смотрела в глаза подполковнику с холодным презрением. — Разве так можно?

Подполковник театрально вздохнул:

— Конечно, нельзя. Но ничего не могу с собой поделать. Так что мы решаем?

— А более важных проблем у нас нет?

— Пока нет. Завтра посмотрим, как начать наше общее дело, а пока…

Я покачала головой:

— Простите, Николай Иванович, но вы обращаетесь не по адресу. Даже если бы вы были молоды и привлекательны, а я не таких строгих правил, и то бы не согласилась на ваше предложение, потому что существуют определенные нормы поведения.

— Какие нормы! — воскликнул подполковник. —Норма — от слова «нормально», а что может быть нормальнее, чем мужчина и женщина?

— Но не чужой мужчина и чужая женщина.

— Сегодня — чужие, завтра — родные!

Я энергичнее замотала головой, словно отгоняя назойливую жирную муху.

— Кажется, мне придется уехать от вас прямо сейчас. Жаль, что потеряла столько времени, у вас на уме не закон и порядок, а одни женщины.

Николай Иванович миролюбиво приподнял руки.

— Сдаюсь! Весьма жесткие и веские аргументы, против которых не попрешь. Оставляю все свои желания, кроме одного — добраться до бандитов. Но об этом поговорим завтра.

Я услышала едва слышный скрип позади себя и, словно невзначай, обернулась, не подавая виду, что мое внимание привлечено каким-то звуком.

Ничего особенного. По-моему…

Повернувшись, я увидела, как он ставит на цветастую клеенку пустую рюмку и тянется за огурцом.

Глава 15

Постель была жутко неудобная. Я никак не могла уснуть, ворочаясь с одного бока на другой. Завтра нужно встать пораньше, чтобы обсудить со Стольником последние детали, о которых он почему-то не пожелал говорить вечером. Как говорится, не делай сегодня того, что можно отложить на завтра.

Благодаря открытому окну, затянутому зеленой противокомариной сеткой, стало немного прохладнее. Со стороны улицы тянуло слабым запахом навоза.

Дверь в комнату изнутри не запиралась, поэтому мне пришлось принять меры предосторожности против нежеланного вторжения. Между косяком и дверью я всунула в несколько раз сложенный носовой платок, а заодно придвинула стул. Если знать об этом заранее, потихоньку открыть дверь, аккуратно отодвинув стул, проникнуть в комнату можно незаметно. Не посвященному же ночному гостю придется приложить усилия, в результате чего возникнет шум…

Это и случилось вскоре после того, как я погрузилась в тяжелый беспокойный сон.

Бах!

Раздался звук падающего стула, и послышались приглушенные ругательства. Затем дверь приоткрылась, и я услышала чье-то учащенное дыхание.

Я села на тахте и потянулась за брюками.

— Кто здесь?

В комнату ввалился сам хозяин, на котором из одежды были только плавки с выпирающей из них мощной плотью.

— Извини, пришел проверить, как ты устроилась.

— Спасибо, неплохо. Чего еще вы хотите?

— Ну, — подполковник замялся, — догадайся. — Он уселся рядом со мной и положил руку на мое колено, прикрытое брюками.

— Я уже догадалась. Уберите руку.

— Женечка, пойми меня правильно…

— Я уже все поняла и сейчас уеду.

Стольник покачал головой:

— Н-нет, не уедешь…

— Это почему?

— Тебе Брейк не даст. Как говорится, встанет на пути. — От неугомонного мента разило водкой и луком.

— Он что, отвязан?

— Нет, просто посажен на длинную цепь. Так что свободы передвижений у него достаточно.

— Понятно, — усмехнулась я, — ловко, ничего не скажешь. Руку все-таки уберите!

Вместо ответа он навалился на меня, опрокинул на тахту и присосался губами к моей шее.

Я перехватила его левую руку и, заведя за потную спину, вывернула ему плечевой сустав.

Николай Иванович застонал и оторвал от меня свой слюнявый рот.

Я тут же вырвалась от него и вскочила на ноги.

— Концерт закончен, — произнесла я, — продолжения не будет. Лучше идите к себе, не ровен час Лидушка будет беспокоиться.

Стольник сидел на моей постели, издавая тяжелые вздохи.

— Ничего-то ты не понимаешь… Какие у тебя ноги!..

Схватив упавшие на пол брюки, я прикрылась ими. Надо же, в темноте разглядел, гад.

— Я все понимаю, но вы это напрасно затеяли.

Подполковник поднялся, потирая левое плечо:

— Наверное, ты права… Спокойной ночи.

Он уже направился к двери и взялся за дверную ручку, когда я остановила его:

— Николай Иванович!

— Да! — Он резко развернулся на сто восемьдесят градусов.

— Почему вы назвали собаку Брейк? От английского слова «ломать»?

— Не знаю, дочка придумала. Где-то вычитала.

— Извините… Спокойной ночи.

Хозяин бесшумно вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.

В конце концов, он сейчас же найдет успокоение под крылом своей Лидушки, которая, наверное, привыкла к его выкрутасам. Наверняка она все видит, но молчит. В принципе у нее все есть — дом, хозяйство, ребенок (а может, несколько — остальных я не видела). Любовь? Своеобразная, конечно, но другой нет.

Может быть, ради этого стоит молчать?..

По всей видимости, других нападений со стороны Стольника не предвидится. Надеюсь, он понял, с кем имеет дело, и не решится на новые притязания.

…Проснулась я от слабого шороха, который на этот раз раздался со стороны окна.

В лунном свете что-то блеснуло, и я услышала едва слышный треск разрезаемой ткани.

За окном снаружи я четко различила тень, принадлежавшую человеку, пытающемуся проникнуть в мою комнату.

Странно, но собака, которая слышит даже дыхание человека, находящегося неподалеку, молчала.

Может, потому, что комната находилась на отшибе и окно выходило на задний двор? Тем не менее хоть какая-то реакция с ее стороны должна быть!

Ведь эти животные чувствуют запахи за километр.

Или меня посещает бесшумный призрак, который не оставляет ни следов, ни запаха?

Я с интересом наблюдала за действиями неизвестного злоумышленника, нисколько за себя не беспокоясь, потому что находилась в противоположном конце комнаты вместе с голым матрацем, на который накинула темно-синий плед, покрывавший доселе тахту, и теперь он, сливаясь с темнотой, не выдавал моего присутствия. Все остальное — белоснежные простыни, подушка и куча тряпья, создававшая видимость лежащего на постели человека, — оставалось на месте.

Правый край сетки был прорезан, теперь наступила очередь нижней части.

Я не шевелилась, лишь издавала звуки, похожие на ровное дыхание спящего человека. Откуда идут эти звуки — определить было невозможно.

Вскоре сетка была прорезана настолько, чтобы можно было проскользнуть в комнату безо всякого ущерба для тишины. Лезвие исчезло в складках одежды неизвестного, и, бесшумно подтянувшись, он уселся на подоконник. Я не видела лица, скорее всего человек был в маске. Хотя в темноте не разберешь.

Ноги человека неслышно опустились на пол.

Профессионально работает, как будто целый год готовился. Индейцы сиу — и те позавидовали бы его выучке.

Неизвестный приблизился к тахте и извлек из кармана какой-то предмет, и я услышала два приглушенных хлопка.

Неплохой глушитель, надо сказать. Выстрел выполнен отлично, по высшему классу, и рассчитали ребята правильно: взять меня спящей гораздо безопаснее, чем попытаться сделать это среди бела дня, рискуя получить разрыв селезенки.

Сейчас наступит очередь контрольного выстрела.

Точно. Злоумышленник приблизился к изголовью и откинул простыню, чтобы видеть, куда прицелиться… Но так и застыл, как в картине Репина «Не ждали». Он резко повернулся вокруг своей оси, словно дикая кошка, но я уже ждала его. Удар — и пистолет отлетел в сторону окна. Еще один — и незнакомец отпрянул назад.

Внезапно он выхватил нож.

Выпад вперед — злоумышленник едва не задел меня. Чего доброго — лицо рассечет!

Мы принялись «танцевать» по комнате. Я — от него, уворачиваясь от клинка и пытаясь нанести точный удар, он — за мной с вполне понятными намерениями. Чертова темнота!.. К сожалению, в темноте мои приемы не могли сразу дать ожидаемого результата.

Наконец получилось. Я достала незнакомца ногой: от резкого удара по бедру он отпрянул назад.

У меня как раз оставалось время, чтобы подбежать к окну, выскочить наружу и, перекатившись через голову, приземлиться на ладони.

Я бросилась прочь, чувствуя лопатками, что убийца не отстает ни на шаг.

Наконец-то Брейк залился своим громогласным лаем.

— Брейк! — Я бросилась к нему навстречу.

Пес почувствовал интонации, в которых звучала просьба о помощи, бросился наперерез киллеру и сомкнул клыки на руке, державшей нож.

Раздался оглушительный выстрел.

Я обернулась. К нам спешил Николай Стольник, в одних брюках и с помповым ружьем в руках.

— Брейк, фу!

Пес отпрыгнул от тела, которое неподвижно лежало посреди двора.

— Черт, неужели наповал? Лида, зажги свет!

Вспыхнула яркая лампа над крыльцом, освещая внутренний двор. Брейк все еще лаял на неподвижно лежащего на земле человека. Подполковник подошел к нему и сдернул с его головы шерстяную маску с прорезями для глаз и рта.

Ба, знакомое лицо!

Я увидела одного из тех парней, которых я заставила уехать с фермы Александры Ивановны. Это был Красавчик с сережкой в мочке левого уха. Его красиво зачесанные прежде волосы растрепались.., когда с головы снимали шерстяной мешок с прорезями.

Глава 16

Стольник нагнулся над телом, в левой части груди которого зияла рана, и попытался нащупать пульс.

— Конец, — констатировал он. — Наповал, твою мать…

— Неплохо стреляете. — Я облизнула губы и пристально посмотрела на подполковника.

— Я охотник, мне только тень покажи.

— Чуть в собаку не попали.

— Да, верно. Даже не подумал про Брейка.

— Странно, что он не лаял с самого начала, когда этот человек только полез во двор.

— У Брейка был приказ — всех впускать и никого не выпускать.

— Разве такое возможно? — искренне удивилась я. — Разве собаки понимают такие команды?

— Они много чего понимают, — проговорил Стольник, ощупывая карманы лежавшего.

— Кто это? — зябко поежившись, спросила подошедшая Лида.

— Не знаю, — ответил мент.

— Он зачем-то залез в комнату, где я спала, — сказала я. — У него был пистолет и вот этот самый нож.

Лида посмотрела мне в лицо.

— Странно получается: вы впервые в нашем доме, и в эту же ночь кто-то пытается вас убить!

Николай Иванович выпрямился:

— Пойду позвоню дежурному…

Через некоторое время приехала милицейская бригада, с которой в основном разбирался хозяин.

Тело увезли, а мне пришлось подписывать протокол, состоящий из двух страниц.

— Маху дал, — сокрушался Стольник. — Если бы живым взять, то могли бы узнать, чего он хотел…

В принципе и так ясно, чего от меня хотели, — укокошить. Ребята, видимо, поняли, что все-таки я не отступила, и приняли решение пришить меня и не наживать новые проблемы.

Однако организация у них неплохая. Сумели проследить мой путь аж до самого Красноармейска и выяснить, где именно я буду ночевать. Профессиональная работа, позавидуешь.

В эту ночь, конечно, никто уже не спал. Мы решили, что я отправляюсь на ферму Александры Ивановны, куда в ближайшее время прибудет сам Николай Иванович, чтобы прояснить обстановку. Вот такие были инструкции. Ничего определенного…

Я еле дождалась шести утра и решила, что пора отправляться в путь. Никто не возражал. Особенно Лида. Она все время как-то странно смотрела на меня, а встретившись взглядом, отводила глаза. Видимо, что-то хотела сказать, но молчала.

Я села в машину и включила двигатель, обратив внимание, что ветровой треугольничек приоткрыт.

Наверное, в спешке я забыла закрыть его.

Вскоре автомобиль был готов отправиться в путь, его дыхание стало ровным, как у спящего котенка.

— Пока! — кивнула я хозяевам и тронулась с места.

Ворота тут же закрылись за мной.

Вскоре я покинула пределы славного города Красноармейска. И в нем не обошлось без приключений, в которых, как обычно, я была главным действующим лицом.

Внезапно мое внимание привлек молодой светловолосый парень с дорожной синей сумкой через плечо, стоящий на обочине и машущий рукой, словно балерина, танцующая лебедя.

Я бросила задумчивый взгляд "на сиденье пассажира, размышляя над тем, взять или не взять с собой попутчика, и обнаружила на сиденье маленький смятый клочок бумаги. Я подобрала его и собралась было выбросить в окно, как вдруг обратила внимание, что свернут он как-то по-особому и не похож на обычный мусор из корзины.

Вопрос о попутчике отпал сам собой. Парень с сожалением проводил меня взглядом и повернулся в сторону потока, отчаянно жестикулируя.

Держа левой рукой руль, правой я развернула комочек, убедившись, что это и в самом деле записка, накарябанная второпях шариковой ручкой.

Содержание ее было таковым:

«Николай Стольник держит своего сына в психиатрической больнице Красноармейска».

Выходит, у Николая Стольника есть сын, которого он спрятал от людских глаз далеко-далеко?

Но зачем мне об этом сообщают? Мне чужие проблемы совсем ни к чему, своих хватает.

Я решила остановиться. Притормозив у обочины, я стала размышлять: к чему греха таить — я была заинтригована. Оказывается, у Николая Стольника есть еще один сын, причем от законной жены Лидии, и его сдали в дурдом. Почему?

Развернувшись, я покатила обратно к городу, проезжая мимо посадок золотистого барбариса. По дороге мне опять повстречался светловолосый парень с синей спортивной сумкой: он все еще маялся на обочине, так как никто не желал брать его с собой в попутчики. Он проводил меня недоуменным взглядом и с тоской взглянул на пустынный горизонт автострады.

* * *

Психиатрическая клиника находилась на самой окраине Красноармейска. Ее окружал бетонный забор, окрашенный в желтовато-бежевый цвет. Желтый цвет успокаивает… Когда-то я слышала, как одна бабулька говорила другой, что, мол, нам всем пора жить в желтых условиях — сидеть в желтых стенах, спать на желтых простынях, есть с желтой посуды, пока мы не свихнулись окончательно…

Я улыбнулась, вспомнив это.

Клинику я нашла давним, проверенным способом — при помощи языка, который, недаром говорят, и до Киева доведет, не то что до какой-то психушки.

Свой автомобиль я оставила на всякий случай под старым вязом в трехстах метрах от клиники. В большой деревне слово «квартал» имеет довольно расплывчатое значение — перед вами сплошная улица, которой нет конца.

Я принялась обозревать нужный мне антураж издали, прикидывая, стоит ли мне вообще совать нос в это заведение, само название которого навевало какую-то тревогу. Но ведь записка не случайно оказалась в моей машине! Кто-то считает, что это важно для меня!

Рядом с огромными воротами была проходная, через распахнутую дверь которой можно было увидеть турникет, окрашенный в серый цвет. Хоть что-то отличается по цвету от окружающей обстановки!

Просто так на территорию клиники не попадешь — вахтер тут же спросит: к кому и зачем. Психиатрическая клиника — это вам не детский сад, это дело серьезное. Тебя сто раз тщательно проверят, прежде чем пропустить. Если узнают, к кому я пришла, — наверняка дадут знать Николаю Стольнику, который держит под контролем весь город. Еще бы, какая-то девица нежданно-негаданно спешит повидать его сына.

Удивительно, но клиника совершенно не представляла собой вымерший город. Постоянно подъезжали автомобили, туда-сюда сновал одетый в белоснежные халаты медперсонал: рослые санитары, врачи, молоденькие медсестрички.

Я оглянулась на свой «Фольксваген», тосковавший далеко позади, — где-то там, в салоне, я оставила белый больничный халат и шапочку! Я молода и хороша собой и наверняка бы сошла за сестру милосердия!

Похоже, по делу Александры Ивановны Стольник мне так и придется мотаться по клиникам разных направлений. Сначала я изучала быт хирургических отделений, теперь придется поближе познакомиться с жизнью людей, которые, мягко говоря, немного не в себе.

Обычно в психушке существует два отделения: одно — для алкоголиков, другое — для психов.

Будучи еще курсантом разведшколы, мне приходилось бывать в окружном госпитале, в котором было свое психиатрическое отделение. Там как раз и были «алики» и «шурики». «Алик» на собственном жаргоне местных больных означало алкоголики, а «шурики» — шизофреники. Новенького обычно встречали вопросом: «Ты — „алик“ или „шурик“?»

Интересно, к какой категории относится Стольник-младший — к алкоголикам или шизофреникам?

И как я его узнаю, интересно? На кого он похож — на папочку или мамочку? Вряд ли меня возьмут под белы рученьки и, расшаркиваясь, отведут в ту самую палату, в которой томится упомянутый в странной записке человек.

Я все-таки решила вернуться в машину и вскоре выскочила из нее, совершенно преображенная. У меня уже созрел план действий, поэтому в моих руках был обычный веник, которым я обычно выметаю мусор из машины (заметьте, тоже желтого цвета!), и металлический совок, изготовленный из куска оцинкованного металла.

Слава богу, что люди на селе заняты хозяйственными делами и не мотаются по улицам, высунув языки, как в городах. В противном случае девица в халате с веником в руках, направляющаяся к забору психушки, выглядела бы весьма подозрительно.

Подойдя к забору, я занялась очень важным делом — стала выметать мусор из-под недавно посаженных кустиков, аккуратно размещенных вдоль бетонного забора. Ничего не поделаешь: взявшись за гуж, не говори, что не дюж! А мусору под ними было более чем достаточно: огромное количество окурков, огрызки яблок, собачьи экскременты и множество прочей ерунды. Все это я стала добросовестно собирать на совок, в последний момент сообразив, что мне необходимо пустое ведро, куда бы я могла этот мусор складывать. Ладно, придумаем что-нибудь.

Я постепенно передвигалась от одного кустика к другому, а проходящие мимо медработники с одобрением поглядывали на меня. Я улыбалась, словно дурочка, и кивала: мол, здравствуйте, рада всех видеть.

Черт бы вас побрал!

За этим занятием я едва не проморгала неказистое одноэтажное здание с двумя большими окнами и дверью посередине. Вернее, я его заметила, но мое внимание было приковано больше к центральному входу.

Я обратила внимание, как около вышеупомянутой двери остановилась грузовая машина. Из-за борта кузова выглядывали крышки белых алюминиевых фляг и картонные коробки. Я поняла, что это были продукты — готовые или полуфабрикаты, неважно.

Водитель — мужичок лет сорока с зачесанной набок, как у Гитлера, челкой — откинул задний борт грузовика и стал спускать фляги на землю. Пододвигал одну к самому краю, прыгал с кузова и стаскивал ее вниз.

Утомительная работа для одного человека, надо сказать. И помочь некому.

То есть как некому?

Я отложила в сторонку веник и совок и, прислонив их к забору, решительно направилась к машине.

Мужичок тащил очередную флягу к краю кузова.

— Давай, помогу.

В деревне все на «ты» — зачем же быть исключением? Если бы я обратилась к водителю как к лорду из английского парламента, неизвестно, как бы он отреагировал. Лишние вопросы мне сейчас ни к чему.

— Ты лучше позови этих клух, а то дрыхнут, как совы!

Очевидно, мне надлежало постучать в дверь и кое-кого кликнуть. Я так и сделала:

— Бабоньки! Выходите, помощь нужна!

Откуда-то издалека послышалось приглушенное:

«Щас!»

Это означало, что помощь могла подоспеть через секунду, а могла — через год.

Я не стала дожидаться, пока фляги спрыгнут сами собой, подскочила к кузову и стащила одну из них на землю.

— Подтаскивай по одной, — крикнула я.

Водила с уважением посмотрел на меня.

— Здорова, девка. Вот, что значит с психами работать.

На улицу вышла женщина лет тридцати в белом халате. Ее жизнерадостное лицо покрывали веснушки, словно звезды на ночном небе.

— Я сегодня одна, остальные у главврача отпросились! — зычным голосом провозгласила она.

Водитель хмыкнул:

— Это как же ты одна управляться-то будешь?

— Да уж как-нибудь.

Сбросив на землю очередную сорокалитровую бадью, я решила рискнуть и, придав голосу побольше солидности, заявила:

— Ладно уж, помогу.

— Вот спасибо-то, — обрадовалась женщина. — Вдвоем мы быстро управимся.

Хотелось бы надеяться.

Мы подхватили за ручки четырехведерный бидончик и потащили его в помещение, которое оказалось кухней. Здесь продукты доводились до нужной кондиции и затем в качестве готовой пищи распределялись по палатам. Еще здесь имело место что-то вроде кулинарии, где готовились свежие вкусняшки для медперсонала.

— Не забыть хлеб забрать, — радостно провозгласила моя новая знакомая, — в прошлый раз два противня оставили в машине, друг на друга понадеялись.

Мы же не одни такие иждивенцы. По всему городу продукты развозят. Сейчас пора горячая, на огороде надо быть, вот девчонки и отпрашиваются через день. Зима-то не за горами, оглянуться не успеешь, а она тут как тут, занесет, приморозит. Завтра и я на огород поеду: полоть надо, картошку окучить. Тебя как зовут-то?

— Евгения.

— Женька? Хорошее имя, мне нравится. А меня Татьяной кличут. Ты здесь новенькая, что ли? Я тебя не помню.

— Ага, я недавно устроилась, — подтвердила я. — Буквально пару дней.

— У нас народ часто меняется, не выдерживают люди. Одни уходют, другие приходют… Тяжело, что и говорить. А мужики не больно-то идут работать, у них другие интересы. Ты мне на раздаче-то поможешь?

— Конечно, помогу! О чем разговор.

Отличный шанс попасть на территорию клиники.

Жаль только, если кто-то подберет мой любимый веник с совочком. Хотя не велика потеря, еще купим.

Мешок картошки мы подняли с большим трудом.

Водитель лишь подтащил его к краю, а мы, подхватив его за уголки, заволокли в подсобку.

— Сразу видать, деревенская девка. Вон как мешки ворочаешь! — похвалила меня Татьяна. — Мужики иной раз сгибаются, а мы — на плечо и вперед. У тебя как с мужским полом-то?

— Нормально, — пожала плечами я, не совсем понимая, что имеет в виду Татьяна.

— Ты девка видная, у тебя проблем быть не может, — радовалась женщина, кладя на мои протянутые руки лоток с белым хлебом.

В отделения продукты доставляли сестры-хозяйки с помощью тех больных, которым можно было доверять. А доверять можно было алкашам и самым тихим душевнобольным.

— А тут буйных и нету, — просвещала меня Татьяна. — Все спокойные такие. Одного только недавно привезли — поначалу все скандалил, а потом ничего — притих.

— Это кто такой? — бесстрастным голосом спросила я.

— Да парнишка один — нашенский, из Красноармейска. Сын какой-то шишки. Во как бывает — родители большие люди, а дети ненормальные.

— Бывает, — согласилась я. — Если нужно разнести завтрак по отделениям — я помогу.

— Ой, как хорошо-то! — обрадовалась Татьяна. — А то сестрички, бедненькие, надрываются, сил нет.

На больных тоже надежа плохая…

Точно в назначенный срок стали подходить силы, предназначенные для обеспечения больных людей свежей и здоровой пищей. Первой появилась круглая розовощекая тетка с коричневой бородавкой на кончике носа.

— Танька, отоваривай! Больные кушать хочут!

— Твои психи плохо едят, после них целый центнер остается, — верещала Татьяна.

— Можно подумать, алкаши хорошо едят. Они даже закуску не признают, одну водку трескают.

Черт, сколько терпения надо, чтобы узнать, что сын Николая Стольника делает в психушке! Слишком уж много странностей в этом деле, чтобы я могла не обратить внимания на такой интересный факт.

— Так мы идем в отделение или нет?

Мне стал надоедать этот деревенский базар. Время не ждет, а я слушаю лекции про «аликов» и «шуриков», о которых я и сама могу порассказать немало.

Тетка с бородавкой тупо уставилась на меня:

— Новенькая, что ли?

— Это Женька, она тебе поможет разнести завтрак.

Круглолицая тетя вздохнула и указала пальцем:

— Бери ведро с кашей — раз, и чайник с чаем — два. Я возьму хлеб и масло.

Мы без проблем оказались на территории клиники, я порадовалась, что все получилось так безболезненно. Вскоре мы подошли к двухэтажному кирпичному зданию, построенному во времена Хрущева.

Стены когда-то были оштукатурены и окрашены в желтый цвет. Со временем краска облупилась, обнажая серую поверхность.

По пути мы встретили сестру из отделения для алкоголиков, которую сопровождали двое мужичков унылого вида.

— А у меня сегодня нет помощников, — сокрушенно произнесла тетка с бородавкой. — Были двое: один с температурой слег, а другого вчера выписали.

Я не стала спрашивать, сколько больных находится в отделении, чтобы не вызывать подозрения своим любопытством.

— В нашем отделении мало народу лежит, — как бы отвечая на мой вопрос, сказала толстушка. — Вот алкоголиков — тьма тьмущая. Мужики допьются до белой горячки — и сюда. Сейчас водки любой полно, на разные вкусы. Пока все перепробуешь — сопьешься.

Меня этот вопрос, честно говоря, волновал мало.

Ведра с кашей и чаем были установлены на тележку с колесиками, туда же была поставлена груда тарелок и несколько стаканов, и мы покатили по коридору.

Я старалась не смотреть в глаза представителям медперсонала, попадавшимся навстречу, чтобы никто не заинтересовался моей личностью. В принципе всем было на меня наплевать, особенно дежурившим в коридоре санитарам. Мой белоснежный, правда, немного помятый, вид не привлекал ничьего внимания.

Мы заезжали в палаты, в которых лежало по несколько человек, раздавали завтрак и ехали дальше.

Больные совсем не напоминали тех умалишенных. которых я видела раньше только в кино. Они спокойно и деловито подходили к тележке, получали свою порцию и возвращались к тумбочкам. Только взгляд был настороженный, как у затравленных волков.

— Еще три одиночки, — произнесла тетя.

Мы двинулись дальше. В одиночных палатахбоксах содержались больные, которым нужен абсолютный покой. Для них не устанавливался тюремный режим, но за ними постоянно и внимательно наблюдали. Под бдительным оком санитара мы дефилировали от «одиночки» к «одиночке», пока не оказались в последней палате.

На койке, опустив голову, сидел молодой человек. Когда мы показались в дверях, он вскинул голову и посмотрел на нас тоскливым взглядом серых глаз.

Это был Алексей Стольник.

Глава 17

Парень с фотографии, которую я обнаружила в доме Александры Стольник. Та же прическа, то же неулыбчивое выражение лица. Я провела с сыном Александры Ивановны часа два или больше, но могу поклясться, что передо мной был другой человек.

Похожий, но другой.

— Кушать будешь? — участливо спросила его тетка.

Молодой человек снова опустил голову и замер.

— Ужасно плохо ест, — вздохнула сестра. — Напичкают лекарствами, вот ему в рот ничего и не лезет.

Мне пришла в голову неплохая, на мой взгляд, мысль.

— Я попробую сама покормить его. Может, сумею уговорить?

Круглолицая тетя прыснула:

— С ложечки будешь кормить?

— Может быть, и так.

— Как бы нас с тобой не заругали.

— Ну не помирать же парню от истощения?! На одних лекарствах долго не протянешь…

— И то правда. Действуй.

Я дождалась, пока тетя вывезет свой, словно трамвай, гремящий транспорт из палаты, села на койку рядом с молодым человеком и взяла его за руку:

— Алексей!

Тот вздрогнул и уставился на меня:

— Кто вы?

— Меня зовут Евгения. Скажи мне, как ты здесь оказался?!

— Кто вы?! — повторил парень свой вопрос.

Я оглянулась на дверь:

— Тихо! Ты мне вот что скажи — как зовут твою маму?

— Александра Ивановна. Я уже говорил это врачу…

— Так ты не сын Николая Ивановича Стольника?

— Мы с ним не живем, уже давно.

— Но все-таки — сын?

— В общем, да.

— Теперь бери ложку и начинай есть. Заодно расскажешь как ты здесь оказался.

— Я не хочу эту кашу.

— Хотя бы для виду возьми тарелку в руки, я обещала, что накормлю тебя.

Алексей повиновался. Он нехотя пододвинул к себе тарелку и начал тыкать кашу серой алюминиевой ложкой.

— Они ворвались ко мне домой и сделали укол…

— Постой, слово «домой» мне ни о чем не говорит. Где конкретно это произошло?

— Дома, в Волгограде.

Однако! Правильно в народе говорят, бешеной собаке сто верст — не крюк. Бандюгам все равно куда ехать, лишь бы деньги платили. Теперь я поняла причину затишья во время моего пребывания на ферме Александры Ивановны — злодеи искали выход из создавшейся ситуации и нашли! В их руках оказался Алексей Стольник. Надо же, как много бандиты знали о семье Александры Ивановны!

— Когда это произошло?

— Не помню…

Мне стало тоскливо.

— Алеша, вспомни! Пожалуйста!

Парень замотал головой:

— Н-нет…

Моя шея была мокрая от пота. Здесь было так жарко, что хоть одежду выжимай. Я провела пальцами по ключице, размазав по коже соленые капельки.

— Ладно. Тогда скажи, кто это был?

— Не знаю, какие-то люди, совершенно мне незнакомые.

— Что было дальше?

— Дальше было, как в тумане. Меня довольно долго везли в машине «Скорой помощи», потом я оказался здесь.

Еще бы, от Волгограда до Красноармейска немалый путь, это не на соседнюю улицу проехать.

— Ты кричал, отбивался?

— Пытался, но это было бесполезно.

— А здесь ты наверняка всем доказывал, что ты никакой не сумасшедший, но тебе никто не верил, верно?

— Никто. Стали пичкать меня лекарствами. Я половину выбрасывал, хитрил. Как накачают — все плывет перед глазами!

— Еще один вопрос — когда ты был на ферме в последний раз?

— На майские праздники приезжал к маме, выдалось четыре свободных дня.

— Это точно?

— Конечно!

— Значит, позавчера мы никак не могли видеться…

— Позавчера? — переспросил Алексей. — Не понял…

— Видишь ли… — начала было я, но потом подумала, что парень не поверит ни единому моему слову.

Но внезапно одна мысль мелькнула в моей голове:

— Послушай, у твоего родного отца есть еще сын? От другой жены?

— Понятия не имею.

Кажется, я начала понимать, что происходит.

Весьма хитроумная комбинация, надо сказать.

— Ты не против, если мы сбежим отсюда?

Алексей посмотрел прямо мне в глаза и покачал головой:

— Не получится. Я уже пытался во двор выйти, так санитары меня чуть не избили.

— И все-таки надо попытаться, я тебе помогу.

— Ты? Думаешь, у тебя получится?

— Это будет второй побег из больницы, который я устраиваю. Сначала это было приключение с твоей мамой, а теперь — с тобой. Все повторяется.

— Это как в компьютере — происходят одни и те же процессы, только с каждым разом задачи все более сложные.

— Правильно ты говоришь. Пора действовать!

Я выглянула в коридор и сделала знак санитару, рослому дядьке лет сорока пяти с редкими волосами на плешивой голове. Он читал газету, полуразвалившись в кресле. Отложив ее, санитар резво вскочил на ноги и поспешил в палату.

Когда он вошел, я подскочила сзади и, применив удушающий прием, пережала артерии на его шее.

Дядя попытался соскользнуть на пол, но я крепко держала его под руки. Алексей с изумлением смотрел на меня, словно увидел настоящего Терминатора.

— Быстро, помоги мне снять халат.

Мы стянули с санитара больничную униформу.

— Надевай.

— Но…

— Быстрее!

Халат сидел на Алексее, как балахон на участнике Ку-клукс-клана. В таком виде его арестуют сразу. Он не успеет сделать даже шаг.

— Это ужасно! — взмолился парень.

— Попробуем кое-что сделать. Подвернем рукава, подтянем поясок.

Все равно зрелище было удручающее. Старомодные пугала на крестьянских полях выглядели более презентабельно.

— Быстро выскакиваем на улицу, нас ждет машина!

Санитара мы уложили на койку и, накрыв серой дырявой простыней, выглянули в коридор.

Не скажу, что просматриваемое пространство было безлюдным, но все занимались своими делами.

Может быть, никто не обратит на нас внимания?

— Пошли!

Мы направились к выходу.

— Женька! — донеслось сзади. — Где шляешься?

Давай помогай!

Мы замерли на месте. Я толкнула Алексея к креслу, в котором только что сидел санитар, ныне мирно отдыхающий в одиночной палате.

— Возьми газету и прикройся…

Алексей послушался, а я повернулась к сестре с бородавкой на носу, которая теперь объезжала палаты, чтобы забрать обратно посуду.

Я подошла к ней вплотную и как можно спокойнее произнесла:

— Мне нужно выйти на секундочку, я потом подойду. Справитесь пока без меня?

— Так не впервой!

— Вот и хорошо.

Я сделала знак Алексею, и он последовал за мной.

Я полуобернулась и краем глаза заметила, что сестра пристально смотрит мне вслед.

— Скорее…

Мы оказались у входа.

— Сейчас спокойно идем через проходную — и пулей к машине.

На широком крыльце мы столкнулись с молодым человеком лет тридцати в белом халате, по-видимому, это был врач. Мы проскочили мимо.

— Минуточку!

Ну, дьявол…

— Не поворачивайся… — прошептала я Алексею, а сама обернулась навстречу доктору:

— Слушаю вас!

— Куда вы направляетесь с пациентом?

— Каким пациентом?

Врач указал пальцем на Алексея. Ай, какая неудача!

— Этот парень — из числа больных! Почему он в халате?

Я пожала плечами:

— Понятия не имею, о чем вы говорите. И, вообще, мы занимаемся уборкой территории.

Придется прорываться с боем, ничего другого не остается. Я повернулась и схватила Алексея за руку.

— Бежим, скорее!

Доктор так и остался стоять с открытым ртом.

Затем, оправившись от замешательства, вызванного моей наглостью, громко и визгливо, словно маленькая беспородная собачка, закричал:

— Охрана! Не выпускайте их!

Из проходной выглянул здоровенный детина с бородкой клинышком. Он встал в дверях, прижав к бокам увесистые кулаки.

— Куда?! — грозно вопросил он. — Назад!

Назад пришлось податься ему, когда я нанесла ему удар в область сердца и заодно приложила головой в переносицу. Мужик упал навзничь, но сознания не потерял. Просто лежал, пытаясь сообразить, что с ним произошло.

Мы кинулись к двери, но обнаружили, что металлическая дверь была заперта на все замки. Такого коварства я не ожидала. Основной замок был кодовым, и для того чтобы его открыть, надо было знать комбинацию цифр.

Я подскочила к лежащему на спине охраннику и принялась яростно трясти его:

— Код! Говори код!

Но мужик лишь открывал рот, как рыба, оказавшаяся на берегу, издавая хриплые стоны.

Я бросилась к окнам. Решетки — массивные, как ноги у слона.

— Кухня! — сообразила я. — Бежим скорее!

Внезапно дорогу нам преградили два санитара, настроенные весьма решительно. Одному я перебила переносицу, не особенно балуя противника разнообразием форм и методов, другому нанесла короткий, но сильный удар в солнечное сплетение.

Дорога свободна, но вокруг сотни свидетелей. Я не очень люблю, когда на меня смотрят во время выполнения ответственного задания.

Мы бросились к кухне и, в мгновение ока оказавшись у ее дверей, дернули за ручку.

Залетев внутрь, мы столкнулись с ошарашенной Татьяной — ее конопушки даже побледнели от испуга.

— Таня, выручай! — крикнула я. — Открой дверь, пожалуйста!

Словно одиночный выстрел, звякнула щеколда, и мы оказались на свободе!

— Спасибо! — крикнула я, обернувшись к стоявшей в дверях Татьяне.

— Не за что… — Она едва заметно махнула рукой.

Мы уже мчались к машине, сдергивая на ходу халаты, когда услышали вой милицейской сирены.

— Быстрее к забору!

Мы прижались к чьей-то изгороди, сквозь редкие доски которой торчали побеги малины. Я осторожно выглянула из-за угла и увидела двоих милиционеров, которые барабанили в дверь проходной.

Если вахтер уже очнулся, то вскоре милиционеры добьются своего.

— Надо сматываться, бежим к машине.

«Фольксваген», к моей великой радости, был на месте. Я вставила ключ в дверной замок.

— Садись, быстро!

Как бы ни терпелось мне сорваться с места и исчезнуть вдали, но пришлось дать машине минуту, чтобы прогрелся двигатель. Не хотелось заглохнуть в самый неподходящий момент.

По улице, на которой располагалась психиатрическая клиника, пролетели еще две милицейские машины. Мы подождали, пока они исчезнут из вида, и дали деру.

Глава 18

— Если они сообщат твоему папаше, дело плохо.

Он знает, что я разъезжаю на «Фольксвагене».

— Какому папаше? — удивленно заморгал глазами Алексей.

— Твоему, конечно, — Николаю Ивановичу Стольнику. Он живет в этом городе. Ты разве не знал?

Парень замотал головой:

— Мама мне ничего не говорила! А в каком мы городе находимся?

— В Красноармейске.

Алексей даже присвистнул.

— Никогда бы не подумал…

Я немного сдала назад, развернула машину, и мы поехали в сторону, противоположную от клиники психиатрических болезней.

— Куда мы едем? — поинтересовался Алексей.

— Домой.

— То есть?

— К твоей маме, на ферму. Я надеюсь, ты знаешь, где это находится?

— Конечно! Все-таки это и мой дом тоже.

Я протянула парню записку, найденную сегодня утром на сиденье:

— Вот почему я здесь.

Алексей повертел в руках клочок бумаги и недоуменно развел руками:

— Ничего не понимаю…

— Почерк не знаком?

— Абсолютно.

— Во всяком случае, надо сказать этому человеку спасибо. Благодаря ему ты теперь находишься на свободе. Хорошо, что в Красноармейске нет тюрьмы.

— Это почему?

— Тогда папаша посадил бы тебя на нары.

— Но почему я нахожусь именно в Красноармейске? Вернее, находился…

— Не догадываешься? Чтобы ты был у него под рукой. Не знаю, что задумал твой папочка, но подозреваю, что большую пакость. Надо же, а на вид и не скажешь…

— Вы его видели?

— Целую ночь провела в его доме.

— Ничего себе… — Алексей немного помолчал, а потом спросил:

— Послушайте, вы из милиции?

Я покачала головой:

— Ты видел фильм с участием Кевина Костнера и Уитни Хьюстон?

— Вы — телохранитель?! — Парень был поражен.

— И, надеюсь, неплохой. Моей задачей было охранять твою маму, но на моем пути встали непредвиденные обстоятельства.

Мы взяли курс по направлению из города. Не доехав примерно с километр до того места, где официально заканчивается черта города, я остановила машину.

— В чем дело?

— Сейчас будет пост ГИБДД. Дело в том, что я не знаю другого выезда из города.

— Я тоже не знаю… — вздохнул Алексей. — Никогда здесь не был.

— Вот именно, рискуем заехать куда-нибудь в Казахстан, хотя до него еще сотни километров. Так вот, я боюсь, что меня могут задержать для проверки документов.

— Что же делать?

— Для начала избавимся от белых халатов и всего того, что может напомнить о психушке.

— Моя пижама! — воскликнул Алексей.

— Точно. Это улики, и причем серьезные. К тому же твой портрет может быть уже известен милиционерам. Так что раздевайся, и побыстрее.

— Но…

— Насчет одежды что-нибудь придумаем.

Я порылась в багажнике и нашла старые замасленные тренировочные брюки, которые я обычно надеваю, когда надо устранить мелкие неполадки автомобиля. Например, сменить колесо.

— Одевай.

Парень с брезгливостью посмотрел на штаны, недоумевая, каким образом приспособить их на себя.

— А рубашка?

— Вот рубашки у меня нет. Ничего, сейчас лето, пройдешься раздетым по пояс.

— Пройдусь? — не понял Алексей.

— Мне придется тебя высадить. Встретимся чуть дальше, возле поля. Постарайся обойти пост не по трассе, а вдоль посадок.

Больничные халаты и все, что связано со здравоохранением, мы замотали в один большой узел и забросили в бурьян.

— Прости-прощай, — пробормотала я едва слышно.

— Значит, дальше я иду пешком?

— Сделай крюк побольше.

Алексей исчез, а я поехала навстречу очередным неприятностям.

Так и вышло. На посту ГИБДД скопилось несколько милицейских машин. Решительно настроенные милиционеры останавливали и проверяли каждый автомобиль, особенно грузовой транспорт. Из города ведет не одна дорога, но я думаю, что везде было одно и то же.

Высокий тощий милиционер с тонкими усиками вдоль верхней губы сделал мне знак остановиться.

— Документы, пожалуйста, — произнес он, внимательно оглядывая салон.

Я достала права.

— Разрешите, я осмотрю машину.

Пожалуйста. Кто же против?

Милиционер рыскал по салону, словно голодный гризли по лесу. Наверняка у него была наводка, но придраться было не к чему. Все улики, включая самую важную — сбежавшего Алексея, — были уничтожены.

— Прошу пройти со мной.

— Да в чем, собственно, дело? — Я решила изобразить крайнее возмущение. — Я еду по поручению Николая Ивановича Стольника. Надеюсь, вы слышали о нем?

Мент вздохнул:

— В этом-то все и дело, так что прошу проследовать за мной.

Мне ничего не оставалось, как подчиниться.

Меня провели на пост, усадили на жесткий обшарпанный стул и начали допрос, в котором, кроме постового, принимали участие рослый сержант с бравыми, закрученными вверх усами и лейтенант с унылым видом человека, который всю жизнь маялся желудком.

— Итак, вы — Евгения Охотникова?

Разговор вел старший по званию.

— Именно так.

— Расскажите, как вы провели сегодняшнее утро.

— Никак.

— В смысле?

— Занималась ремонтом машины: потек цилиндр сцепления.

Милиционеры переглянулись.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

— Если только моя машина. Да в чем, собственно, дело?

Лейтенант приподнял фуражку и долго чесал затылок, прежде чем решился раскрыть карты:

— Сегодня из психиатрической больницы сбежал пациент. Ему помогала девушка, внешне очень похожая на вас.

Я развела руками:

— Впервые слышу об этом! Я еду по делу, мне совсем не до пациентов психиатрических больниц.

Какие ко мне еще претензии?

— Вроде бы никаких…

— Тогда мне пора ехать.

Лейтенант покачал головой:

— Вам придется дождаться подполковника Стольника. Как говорится, для выяснения обстоятельств.

На этот раз я покачала головой:

— Господа, смею заметить, что я — дочь генерала Охотникова, который не даст меня в обиду. Один мой звонок сделает вашего подполковника рядовым, а вас — вообще разжалованными.

Обстановка предстала в другом свете.

— Если вы боитесь подполковника, — продолжала я, — то это просто смешно!

— Нам, девочка, здесь жить, — горестно произнес усатый сержант. — Ты уедешь, а мы останемся.

— Мой отец доставит вам больше неприятностей, чем ваш Стольник, — не унималась я.

— Короче, — голосом, в котором слышался металл, произнес лейтенант, — вы задержаны.

— Да вы что! — возмутилась я. — У меня важные дела!

— Разберемся…

Лейтенант с тощим милиционером вышли из будки, а сержант извлек на свет наручники:

— Руки!

Я послушно вытянула вперед руки, но когда холодная сталь коснулась моего запястья, еще не успев защелкнуться, я отдернула их и нанесла сержанту короткий удар ногой между ног. Тот охнул и согнулся пополам. Еще одним ударом я вырубила его окончательно и затем аккуратно уложила на пол. Сняв с его головы фуражку, я нацепила ее на себя и осторожно выглянула в окно.

Милицейские автомобили постепенно разъезжались. На стоянке остался только один, видимо, принадлежащий дежурному: тому самому худому милиционеру с тонкими усиками. Он как раз поднимался по ступенькам, чтобы обсудить с сержантом мою дальнейшую судьбу.

Меня это не совсем устраивало, и поэтому, когда он появился в дверях, я нанесла ему удар точно по четвертому позвонку. Он даже не успел удивиться, почему это его товарищ мирно возлежит на полу будки. Я приковала милиционеров друг к другу наручниками и спрятала ключи в своем кармане.

Пора ехать. Бедный Алексей, наверное, заждался меня уже.

Глава 19

Охранники на крыльце дома были видны еще издали, и вооружены они были отнюдь не игрушечными пистолетами. У одного из них было помповое ружье — совсем как в американских боевиках. Они определенно ждали меня.

— Пригнись, — сказала я Алексею. — А лучше всего — перебирайся на заднее сиденье и пригнись.

— Что вы задумали?

— Показать гадам, кто есть кто…

Алексей предпочел остаться на месте, я прибавила скорость. Прости, мой «Фольксваген», если твоя мордочка будет немного поцарапана!..

Парни на крыльце сдернули с плеч «стволы» и приготовились. Я тоже была готова ко всему.

— Ну, как говорится, бог не выдаст…

Машина приближалась к дому на высокой скорости. Помповое ружье и автомат прыгнули к плечам бандитов. Я пригнулась, но мчалась вперед, не останавливаясь и не сворачивая.

Щелк! Щелк!

По капоту скользнули пули. Теперь расчет был только на скорость.

Следующие пули разнесли вдребезги лобовое стекло, превратив его в беззубый рот старика, но меня это не остановило: я неслась прямо на бандитов.

Парни едва успели отскочить в разные стороны, ругаясь и матерясь на чем свет стоит.

В последний момент я все-таки дала по тормозам — хотя радиатор, увы, не спасла — и выскочила из машины, как только она ткнулась в косяк.

Парня с помповым ружьем я уложила ударом ноги в голову. Если бы я дала волю всей своей ненависти, то превратила бы его в труп.

Другому боевику, маленькому и гадкому, я хорошенько наподдала по печени. Забрав автомат, я направилась в дом, приказав Алексею оставаться на месте.

Чувствовалось, что боевиков был полон дом.

«Словно осы, слетевшиеся на спелый арбуз», — успела подумать я. Внезапно путь мне преградили двое бандитов. Я прыгнула им в ноги. Одного сбила с ног ударом приклада, а другой упал сам, зацепившись за что-то Удар в грудную клетку заставил его лежать молча и страдать от чувства собственной неполноценности.

В гостиной я увидела такую картину: за столом, опустив руки на колени, сидела Александра Ивановна Стольник. Рядом с ней женщина средних лет, в очках, со светлыми крашеными волосами. На столе — пишущая машинка, коробочка со штемпелями и листы бумаги. Я поняла, что передо мной — нотариус, которого привезли сюда для оформления сделки. Рядом с Александрой Ивановной — два амбала в черных майках. Увидев меня, они полезли за «стволами», но я успела опередить их: черное отверстие диаметром пять и шестьдесят две сотых миллиметра предостерегло их от решительных действий.

— Сделка отменяется, — произнесла я, — спасибо за внимание, и прошу всех разойтись по домам.

Ваш сын, Александра Ивановна, находится в моей машине у дверей дома в целости и невредимости, поэтому можете послать всех к черту!

Конечно, я имела в виду прежде всего бандитов.

Женщину-нотариуса наверняка приволокли сюда, не спрашивая ее мнения по этому вопросу. Она сидела, открыв рот, сжимая побелевшими пальцами шариковую ручку.

Один из бандитов — полноватый, с приплюснутым носом — едва заметно покачал головой.

— Рано радуешься… — растягивая слова, проговорил он, — дело гораздо серьезнее, чем ты думаешь.

— Может быть, — ответила я, — разберемся чуть позже. А пока советую очистить помещение. Я неплохо стреляю и знаю многие виды стрелкового оружия. Так что делайте свой выбор, господа!

И тут случилось то, чего никак не ожидала: я почувствовала неладное — это было видно по расширившимся от ужаса глазам Александры Ивановны.

— Опусти свой автомат на пол. Медленно и спокойно.

Я резко повернулась на прозвучавший голос. Это было похоже на сцену из индийского фильма.

Несчастный Алексей, зеленый от страха, как незрелая слива, находился под дулом пистолета «ПМ», который держал в руках парень, знакомый мне до боли. Это был Алексей Стольник номер два — почти точная копия сына Александры Ивановны, только прическа была другая, чуть уже глаза и более смуглый цвет лица. Тот самый парень, который заявился на ферму и которого я везла на встречу с Александрой Ивановной в качестве родного сына…

И тут я поняла, каким образом бандиты нашли мою клиентку в доме тети Милы: я сама назвала ее адрес. А если учесть, что в этом деле участвует милиция, то вычислить квартиру и организовать нападение большого труда не составило. Бандиты пасли меня до того самого магазина «Династия», в котором исчез лже-Алексей. А там он просто улизнул от меня и связался со своими.

— Алеша! — подалась вперед Александра, но ее остановила рука бандита с приплюснутым носом.

— Я тоже умею стрелять! — заявил двойник. — А с такого расстояния мне тем более трудно промахнуться.

Ну, господа, такое и придумать нельзя!.. Вот ведь на какие повороты способна жизнь!

Мне ничего не оставалось, как положить автомат на линолеум и поднять руки, показывая, что сопротивляться я не намерена и буду вести себя тихо, как мышка.

— Подписывайте документы! — последовал чей-то приказ. — Немедленно!

Нотариус заработала авторучкой, стараясь не поднимать головы, ни жива ни мертва от страха. Я же, проклиная свою беспечность, обратилась к своей клиентке:

— Видите, Александра Ивановна, какую комбинацию задумали ребята, — усмехнулась я. — Увидев, что попытки давления на вас лично не возымели успеха, они придумали очень неплохой ход. Перед вами сын Николая Ивановича Стольника от женщины по имени Лидия, его нынешней законной супруги. Как видите, внешностью он очень похож на своего отца, так же, как и Алексей, что дало им пусть и не совсем идеальное, но все-таки довольно большое сходство.

Во всяком случае, фотография в паспорте, который необходим для дальнейшей продажи вашего имущества, не вызвала бы подозрений. Бандиты намеревались воспользоваться документами вашего сына и довести дело до конца, то есть продать ферму и получить денежки. Комар носа не подточит. И знаете, кто за всем этим стоит?

— Сейчас узнаете! — прозвучал резкий металлический голос.

В комнату вошел Николай Иванович Стольник, собственной персоной, сжимая правой рукой такой же пистолет, как у сына.

— Отпусти малыша, Андрюша. Жаль, что мне приходится встречаться со своим старшим сыном при таких обстоятельствах, но другого выхода нет.

— Николай?.. — Александра Ивановна смотрела ему прямо в глаза. — Может, объяснишь, что здесь, в конце концов, происходит?!

— Долгая история, Шурочка, — покачал головой Стольник. — К тому же она мне и самому не нравится. Документы подписаны?

Нотариус торопливо положила напечатанный на листе бумаги договор перед Александрой Ивановной, дрожащей рукой едва не смяв страницу. Бывшая хозяйка фермы взяла ручку и с усталым видом черкнула на листе свою подпись.

— Кто будет оплачивать комиссионный сбор? — испуганно произнесла нотариус.

Жлоб с приплюснутым носом достал из кармана пачку денег и отсчитал нужную сумму. Остальные деньги он передал Стольнику, который вытащил из пачки еще несколько сторублевых купюр и вручил женщине.

— Спасибо, — произнес подполковник. — Документы давайте мне.

Внимательно прочитав написанное и удовлетворительно кивнув, Стольник сложил лист пополам и засунул себе под китель.

— Соберите необходимые вещи — и уезжайте отсюда, — сказал он Александре Ивановне.

— Николай!.. Побойся бога!

— Я его боюсь, но смерти боюсь больше.

— О чем ты говоришь?

— Мне очень жаль, Шура, но у меня нет другого выхода. Просто нет.

— Если тебе нужны были деньги, мог приехать, и мы бы все обсудили.

— Несмотря на отношения между нами?

— А какие между нами отношения? Они были когда-то, двадцать лет назад. Одни воспоминания остались, и то не самые приятные.

— Я надеюсь, ты меня поймешь. Просто я не смог бы прийти на поклон к бывшей жене.

— Я знаю, ты гордый. Тебе легче было обойтись со мной как бандиту с ни в чем не повинной жертвой.

— Действительно легче.

Александра кивнула в сторону Андрея, с мрачным видом слушавшего весь этот диалог. Остальные бандиты слегка заскучали и к разговору не прислушивались. Для них главное было сделать дело и получить бабки.

— Это твой сын? Похож на тебя и почти вылитый Алешка. Ловко ты придумал поменять их местами.

— Ты уже поняла?

— К сожалению… Получается, что они братья?

— Получается, так…

— Встретились, что называется, при трагических обстоятельствах. Чем твой Андрей занимается?

Я уже, честно говоря, устала ждать. Может быть, оставить бывших супругов наедине друг с другом?

Пусть наговорятся вдоволь! Хотя лучше постою еще немного. Вдруг начнется стрельба по живым мишеням? Разговор тем временем продолжался:

— Чем и все — коммерцией. Покупает и продает.

— Не без твоей помощи, конечно?

— Он сам неплохо справляется.

— Зачем втянул парня в это дело?

— Еще раз объясняю — не было другого выхода.

Прости, что сделано — то сделано!.. — И, обратившись к сыну и боевикам, приказал:

— Уходим.

Те подобрали оружие и поспешили из дома. Нотариус следовала за ними.

Алексей бросился в объятия матери.

— Его держали в психушке, — сказала я. — Пичкали всяким дерьмом.

Александра Ивановна заплакала. Впервые я видела эту сильную женщину в слезах. Она плакала молча, глядя прямо перед собой, лишь соленые струйки стекали по щекам и падали на волосы сына, прижавшегося к ней.

И вдруг произошло непредвиденное!

Снаружи раздался сильный взрыв. Я выскочила на крыльцо и увидела, что горит серая «Волга», — очевидно, та, на которой приехал Николай Стольник.

Отскочившие в стороны бандиты и сын Андрей с ужасом взирали на языки пламени.

— Что здесь происходит? — воскликнула я.

— Не успел… — горестно произнес Андрей. — Не успел…

Из появившегося вдали облака пыли показались какие-то «Жигули» — машина подъехала к усадьбе и остановилась, резко затормозив. Из нее вышла Лида Стольник, которую привез сюда какой-то мужчина, не пожелавший выйти из салона.

Она медленно обошла вокруг горящей «Волги», в которой превращалось в пепел тело ее мужа…

— Вы можете объяснить, что случилось? — Я схватила Лидию за плечи и встряхнула ее.

— Он должен был деньги… Много. Он взял их у московской мафии. Сроки уже прошли, ему давно пригрозили расправой. Продажа этой фермы решила бы все проблемы. Мафия не захотела больше ждать, к тому же Николай был опасен для них, он был на грани отчаяния и уже плохо себя контролировал.

В любой момент мог не выдержать и дать информацию о грязных делах, которые совершались совместно с москвичами.

— Это вы подкинули мне записку?

Лидия кивнула:

— Мне не нравилось то, что он затеял. Особенно то, что он втянул в это дело нашего сына. Обо всем я узнавала, подслушивая телефонные звонки и просматривая разные документы, — в общем, занималась слежкой за собственным мужем. В принципе он был неплохим человеком, но власть поставила его на край пропасти. Хочешь, не хочешь, а надо делать выбор — падать или отступать назад.

Я бросилась к нотариусу, которая с ужасом взирала на происходящее.

— Сделка все еще законна? Ведь документы сгорели!

Та развела руками:

— Наверное, нет. Я от страха забыла занести данные в книгу реестров, так что доказать что-либо будет трудно, если только…

— «Если только» не будет.

Я подошла к Андрею:

— Мне очень жаль, что так получилось… По всей видимости, сработало взрывное устройство с дистанционным управлением.

— Они только что проехали мимо нас: белая «Нива» с тонированными стеклами, — сказала Лидия.

Я подскочила к своему многострадальному «Фольксвагену» и вытащила из «бардачка» бинокль.

Облачко пыли вдалеке свидетельствовало о том, что по проселочной дороге неслась прочь машина, которую не было видно из-за тянувшихся к солнцу подсолнухов.

— Если сообщить в милицию, то успеют перехватить, — проговорила я.

— Их выпустят из КПЗ, как только мы доедем до города. — Андрей сплюнул на землю.

— Мне очень жаль… — повторила я.

— Я просто хотел помочь отцу… — Он горестно вздохнул. — Думаете, мне на самом деле нужна эта ферма? Случилось то, чего мы так боялись.

Я вспомнила строки из сборника датских поэтов:

«И неизбежно случится то, что пугает нас…» Может быть, в этом есть какая-то правда?

Команда боевиков, оставшаяся без работодателей, расселась по машинам и укатила прочь, изо всех сил надеясь, что милиция не будет разыскивать их по всему региону.

Лидия со своим сыном Андреем молча смотрели на догорающий остов машины, в которой нашел свою смерть Николай Иванович Стольник. Не говоря ни слова, я вернулась в дом. Александра Ивановна и ее сын Алексей сидели, тесно прижавшись друг к другу. Мне стало неловко присутствовать свидетелем при этой сцене, и я негромко кашлянула, чтобы привлечь к себе внимание.

— Все кончено, — произнесла я, пытаясь ободряюще улыбнуться. — Осталось только подождать, когда зарубцуются раны.

Надеюсь, это случится скоро.

Да будет так.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Реклама на сайте