«Последний загул»

— Люба! — донеслось со двора.

Любовь Андреевна, приподняв уголок занавески, осторожно выглянула в окно. У забора переминалась с ноги на ногу соседка в старенькой телогрейке и неприязненно смотрела на Матвея — кудлатого кобелька, заходящегося в визгливом лае.

— Лю-уб!

Матвей от избытка усердия приседал на задние лапы и оглушительно тявкал.

— Вот черт, злющий какой! — услышала Любовь Андреевна слова соседки и, уже не скрываясь, крикнула в открытую форточку:

— Рая, сейчас выйду! Не яри собаку! Неугомонная! — укорила она соседку, надевая на босые ноги старые, лопнувшие по бокам калоши. — Ни свет ни заря — Люба, Люба! Неймется ей!

Откинув толстый крючок с входной двери, Любовь Андреевна открыла ее, распахнула настежь и подперла по обычаю дощечкой, чтобы прохлада раннего октябрьского утра наполнила дом, — так быстрее сменится в нем воздух, застоявшийся за вечер и ночь. Слава богу, тепло беречь пока не приходилось. Да и печку сегодня, хочешь не хочешь, топить надо. Стирку вчера завела — белье замочила.

Матвей, услышав хозяйку, тявкнул еще пару раз для порядка и прибежал здороваться. Приученный не лезть на крыльцо без приглашения, пес топтался внизу, пыхтя, поскуливая и вертя коротким хвостом. Потрепав его по загривку, Любовь Андреевна зашлепала калошами через двор, к забору.

Солнце едва взошло. Не скоро оно еще покажется над крышей соседского сарая, не скоро разогреет воздух настолько, чтобы не шел изо рта пар. Спать бы да спать!

«Болезнь себе выдумать какую, что ли? — подумала Любовь Андреевна, поворачивая за угол дома. — Нет, нельзя, сглажу еще!»

— Ну скорей, Люб, чего копаешься!

Раиса махнула рукой и налегла грудью на невысокий заборчик. Матвей из-под ног хозяйки ринулся вперед, злобствуя вдвое против прежнего.

— Да замолчишь ты, собачье отродье! — прикрикнула на него Любовь Андреевна. — Дай поговорить с человеком!

Матвей, показывая испуг, метнулся в сторону и подался назад, недовольно урча на ходу.

— И чего он меня не любит? — недоумевала соседка.

«А кто тебя любит? — подумала Любовь Андреевна. — Во всей округе первая язва».

Раиса недели полторы назад заняла у нее двадцатку до воскресенья, обещала отдать, но до сих пор не раскачалась, и Любовь Андреевна была на нее в претензии, но напоминать о долге ей пока не позволяла деликатность.