«А счетчик тикает»

Мария Серова А счетчик тикает

Глава 1

Наконец-то это выматывающее дело закончено, и теперь я могу спокойно, с чистой совестью делать все, что душе угодно. Сейчас, например, моей душе было угодно выпить кофе, принять душ и рухнуть в постель. И спать, спать, спать.

Но сначала нужно благополучно добраться до дома, а для этого хорошо бы не заснуть за рулем и повнимательнее следить за дорогой. Чем я и занялась, мысленно прикидывая, куда бы потратить только что полученную премию от благодарного клиента. Маршрут был знакомый, время позднее, машин почти не было. Правда, впереди маячил зеленый пикап с внушительной вмятиной на багажнике. Вид этой вмятины навел меня на мысль о том, что не мешало бы мне позаботиться о своей машине, отогнать ее денька на два в мастерскую. Да и мне не повредит посещение косметического салона — массаж, сауна, солярий… Внезапный скрип тормозов и вскрик нарушили плавное течение моих мыслей и заставили резко затормозить. Я увидела быстро удаляющийся пикап и фигуру, неподвижно лежавшую на мостовой.

Выскакивая из машины, я не чувствовала ничего, кроме злости — на водителя пикапа (гад, не остановился), на жертву (пить надо меньше) и на себя (опять, дура, тебе больше всех надо). Потерпевшая оказалась молодой, неплохо одетой женщиной. К счастью, она подавала признаки жизни. Крови вроде не было, переломов тоже, пульс прощупывался — кажется, ничего серьезного. Женщина лежала лицом вниз, я осторожно перевернула ее — передо мной была Оля, моя одноклассница. Удивляться у меня не было сил, я только подумала, что лишилась спокойной жизни на ближайший вечер. Оттащив Олю на газон, я сбегала в машину за аптечкой, нашла нашатырь и потерла ей виски. Она широко раскрыла глаза и изумленно уставилась на меня:

— Привет. Что ты тут делаешь?

— Спасаю тебе жизнь. Не возражаешь?

— А что произошло? Где я? Сколько сейчас времени?

— Ну, подруга, видно, ты пришла в себя! На свидание опаздываешь? Подождет, куда он денется. У тебя причина уважительная — сбила машина. — Я помогла Оле сесть, прислонила ее к дереву, одновременно собирая в аптечку вывалившиеся на траву лекарства. Оля смотрела на меня во все глаза, видимо, собираясь с мыслями.

— Который час? — настойчиво поинтересовалась она.

— Пятнадцать минут одиннадцатого. Тебя волнует сейчас только это? Наезд машины для тебя — обычнейшее событие? Можно подумать, на тебя ежедневно наезжают и ты уже привыкла.

— Ой, Таня! — Я даже испугалась: неестественно спокойная Оля вдруг зарыдала, уткнувшись мне в плечо.

— Ну, ну, все уже прошло, все хорошо, ты легко отделалась, вставай. Пойдем в машину, я отвезу тебя в больницу, надо проверить, все ли в порядке. Вставай, вставай, главное — ты живая.

— Да лучше б я умерла, ничего бы этого не видела… все было бы легче… Что мне делать? — отрывистые фразы перемежались горькими рыданиями и всхлипываниями. Я поняла, что дело тут не в машине, сбившей Олю, и не в ушибах.

Затолкав ее в машину и сунув ей в руки минералку, я велела:

— Пей, успокаивайся и не мешай мне вести машину. Мы быстро съездим в травмпункт, тебя осмотрят. Потом расскажешь, почему это тебе жизнь не мила.

— Не надо никуда меня везти, все в порядке. Спасибо. — Обливаясь слезами и стуча зубами, Оля глотала минералку. — Остановись, пожалуйста. Я уже нормально себя чувствую, доберусь самостоятельно. — Она криво улыбнулась. — Пойду жить дальше. Извини за беспокойство.

— Да нет, пожалуйста. Можешь еще немножко побеспокоить. Не хочешь в травмпункт — не надо. Выглядишь ты и правда неплохо. Но мы уже почти рядом с моим домом. Зайди хоть на полчаса, кофе выпьешь, успокоишься. — Оля, кажется, заколебалась и нерешительно посмотрела на меня. — Пойдем, пойдем! Умереть всегда успеешь, а вдруг я чем-нибудь помогу — поживешь еще. Я ведь частный детектив.

— Кто? — недоверчиво спросила Оля. — Детектив? Таня, милая, господи! — Она зарыдала с новой силой и вцепилась мне в плечо. Отцепиться мне удалось ненадолго, не успели мы выйти из машины, как Ольга вновь за меня ухватилась и не отпускала до самой квартиры.

Так мне и пришлось закрывать машину, отпирать дверь и ставить чайник с этим живым грузом. Затем я потащила ее в ванную и сунула под холодную воду. Затем она покорно позволила вытереть себя, поплелась за мной на кухню и рухнула на стул. Я пододвинула ей кофе и сигареты:

— Пей кофе, кури, рассказывай. Только по порядку, спокойно и не реви. Все на свете можно исправить.

— Наверно. Только не в моем случае. Мне остается только вены резать или в Волге топиться. — Ольга уже вполне успокоилась, закурила и отхлебнула кофе. Я приготовилась выслушивать очередную трагическую историю об измене любимого мужа или невозможности сосуществования в одной квартире с не менее любимой свекровью.

— Понимаешь, я когда со своим разошлась, пришлось самой крутиться. А тут еще Дашка, дочка, на руках. Даша! — Ольга всхлипнула, закусила губу, но справилась с собой и продолжала дальше: — Мне предложили выгодное дело, но надо было вложить в него деньги. Большие, у меня таких и в руках никогда не было. Я расстроилась, дело уж больно хорошее, но тут соседка познакомила со своим знакомым, он мне занял нужную сумму. Я обрадовалась, думала, дела пойдут на лад, квартиру куплю. А то у тетки живем, несладко. — Оля говорила торопливо, нервно затягиваясь и глядя в одну точку. Кажется, я знаю конец этой истории — кинули Ольгу с этим выгодным делом, а деньги отдавать надо. Она продолжала: — Ну вот, а дело это рухнуло, а возможно, меня обманули. Не знаю. Только деньги я потеряла, а отдавать их надо. Да еще брала в долларах, а курс сейчас — сама знаешь. Я к соседке кинулась, со знакомым ее поговорить — ну, отсрочку там какую-нибудь. Я бы все выплатила, если постепенно! А он ни в какую — не его это деньги, компаньона. Компаньон — уголовник уголовником. Поставили меня на счетчик. Угрожали. Я испугалась, Дашку на руки, чемодан в зубы, ночевала по подругам. А вчера… — Ольга скрипнула зубами, но взяла себя в руки. — Вчера Даша пропала. А мне записку передали. Вот.

Она протянула мне клочок бумаги, на которой было нацарапано: «Твой срок — два дня. Иначе — прощайся с девчонкой». Ольга больше не плакала, она просто уставилась на пепельницу, где дымились окурки, и вытягивала из пачки новую сигарету. Да, такого оборота событий я не ожидала. Вот сволочи, ребенок-то при чем? Я тоже потянулась за сигаретой и долила себе уже остывший кофе. Да, Ольга сама виновата, что вляпалась в это дело. Не маленькая, должна понимать, что рисковала, занимая такую большую сумму.

— А сколько лет Даше?

— Четыре в прошлом месяце исполнилось, — мертвым голосом ответила Ольга.

Ну надо же, какие подонки! Совсем маленькая девочка. Похоже, мой отдых откладывается. Надо помочь Ольге — найти Дашу и отправить их обеих куда-нибудь подальше отсюда. Денег я с нее, конечно, не возьму — откуда у нее деньги. Но вот посоветоваться с магическими костями не мешает.

Ольга наконец-то оторвала свой взор от пепельницы и в остолбенении взирала на мои действия: я вытащила мешочек с заветными кубиками, мысленно сконцентрировалась и задала вопрос: браться ли мне за это дело? Вопрос получился незамысловатый, зато ответ меня озадачил и обрадовал:

«30 + 10 + 22»

«Непредвиденные осложнения в делах сами собой разрешатся, и Вы получите прибыль».

Какую, интересно, прибыль я могу получить, ведя это дело? Ну, костям, конечно, виднее. Поживем — увидим. И я торжественно заявила:

— Ну, Ольга, я берусь за твое дело, и оно, судя по всему, закончится удачно.

— А это что? — Оля обрела наконец дар речи и показала на кости.

— Это один из моих личных методов: на скрипке играть не умею, трубку не курю, зато у меня есть кости, которые помогают в расследовании не хуже трубки. Да и не только в расследовании. Но не будем отвлекаться. Когда и откуда исчезла Даша?

— Подожди, ты что, действительно мне поможешь? Танечка, милая!

— Стоп. Только не реветь. Отвечай на вопросы. Ну?

— Хорошо, хорошо, — Оля торопливо вытерла слезы и быстро заговорила: — Мы ночевали у подруги, Любки, ты ее не знаешь, она уехала недели на две и оставила ключ. Это на Некрасова. Я выпустила Дашу во двор, погулять. Там дети были, бабки на солнце грелись. Я обед готовила и поглядывала в окошко. Вдруг смотрю — ее нет. Я еще подумала — на улицу выбежала, испугалась. Выхожу во двор — нету. Искала, искала, а потом мне девчонки сказали, что ее тетя какая-то увела.

— Подожди, какая тетя?

— Не знаю я! Тут ко мне подбежал какой-то мальчик, записку эту отдал и смылся.

— Так. А мальчик из этого двора?

— Да не знаю я! Я же там не живу. Но его я ни раньше, ни потом не видела.

— Хорошо, и что ты делала дальше?

— Как что! Бегала деньги искала. И вчера и сегодня. Наскребла, но этого мало. Господи, что мне делать? Ну за что это мне?

«За твою дурость», — подумала я, но вслух не сказала — все же мать, жалко ее.

— А почему тебя сбила машина? Задумалась, ничего не видела? Или как? Может, это они за тобой следили?

— Не знаю. Честно говоря, я не очень хорошо помню этот момент. Наверное, задумалась. Да нет, зачем им сбивать меня? Им же деньги нужны.

— Ну ладно, иди спать. — Я поняла, что из Ольги больше ничего не вытянешь. Да и мне не мешает немного отдохнуть. Завтра первым делом смотаюсь в тот двор, пообщаюсь с бабушками и детьми в песочнице, а там видно будет.

Глава 2

Мой сладкий сон, в котором я нежилась на золотом песочке у теплого моря, был беспардонно разрушен въехавшим в него грузовиком, который немилосердно дребезжал и завывал. Я открыла глаза и попыталась вспомнить, что у меня намечено на сегодня и стоит ли вставать или можно еще поспать. Дело я вчера закончила, гонорар получила, значит, могу позволить себе отдохнуть — первым делом — отоспаться. Только я собралась вновь провалиться в сон, как вдруг меня словно подбросило: у меня же новое дело, причем занимаюсь я им из чистого альтруизма, но закончиться оно должно с прибылью для меня — если верить моим магическим костям, которые до сих пор меня не подводили. «Как я могла забыть? Оля, Даша, подонки-похитители», — ругала я себя, торопливо занимаясь утренним туалетом, вихрем носясь по кухне и пытаясь разбудить Ольгу, которая после всех переживаний спала словно убитая. Только после того, как в этой беготне я разбила любимую чашку, я вспомнила, что спешка еще никогда до добра не доводила. Решив действовать методично, я снова стала будить Ольгу. Оля проснулась так же внезапно, как пришла в себя вчера, и задала те же идиотские вопросы:

— Где я? Который час?

— Без двадцати семь, вставай. Тебе предстоит тяжелый день, поэтому одевайся, умывайся и пошли пить кофе. Заодно еще раз мне все расскажешь.

— Что расскажу? — тупо смотрела на меня Оля, явно не понимая, чего я от нее хочу в такую рань. Это меня разозлило — мать называется. Да она и во сне должна помнить, что у нее похитили ребенка. Но я взяла себя в руки и попыталась успокоиться: у нее стресс, ей тяжело, надо помочь.

— Оля, собери мозги в кучу, не раскисай. О Даше ты мне должна рассказать. О ее похищении. Вспомнила? Вставай, вставай.

— А-а, о Даше. Да, конечно… — Ну вот, теперь она в апатии. Только этого мне не хватало. В таком состоянии от нее мало толку, одна надежда на кофе, который должен поставить ее на ноги.

Кофе не оправдал моих ожиданий, хотя получился, по-моему, отличным. Информацию из Ольги мне пришлось вытягивать клещами, отвечала она коротко и равнодушно.

— Когда ты видела ее последний раз?

— Вчера. Нет, уже позавчера. В три часа я отправила ее гулять во двор, потом смотрю — ее нет.

— Во сколько ты обнаружила ее отсутствие?

— Не знаю, через час, наверное. Может, меньше.

— Ты вчера сказала, что девочку увела какая-то женщина, так?

— Да, мне так сказали.

— Как выглядела эта женщина?

— Не знаю, я ее не видела.

— Как выглядел мальчишка, который принес записку?

— Обыкновенно, не помню. Что я его, разглядывала, что ли?! — Наконец-то Оля вышла из ступора и проявила хоть какие-то человеческие эмоции.

— Ладно, не кипятись. Я делаю свою работу. — Между прочим, бесплатно. Она еще будет на меня орать! — Координаты знакомого твоей соседки у тебя хоть есть?

— Чего?

— Ну, как его зовут, чем занимается, где живет?

— Зовут Игорем.

— И все?

— Занимается — торгует чем-то, живет — не знаю где. Да зачем тебе это? — Оля все еще пребывала во взвинченном состоянии и, видимо, начисто лишилась способности соображать.

— Познакомиться хочу! Оля, ну он же связан с похищением, мне ведь нужны какие-то зацепки. Надо мне с чего-то начинать. Вспомни, может, он называл свою фамилию?

— Нет, не помню.

Потрясающе, занимает деньги у человека и даже не удосуживается спросить его фамилию!

— А выглядел он как? — продолжала допытываться я.

— Обыкновенно…

Я начала звереть: я собираюсь искать ее ребенка или просто сумочку с губной помадой и носовым платком? Она же не посторонний свидетель, а заинтересованное лицо.

— Ну хоть что-то ты можешь вспомнить?

— Что я могу вспомнить, если вспоминать нечего? Одет обычно в свитер и джинсы, очки темные носит… Курит, очень любит кофе, соседка ему все время варила.

— Ну, спасибо за детальное описание предполагаемого преступника! Теперь я хоть знаю, кто это.

— Знаешь?!!

— Конечно, это я. Часто хожу в свитере и джинсах, ношу иногда темные очки, курю и очень люблю кофе.

— А-а-а, — разочарованно протянула Оля и сделала уточнения, убийственно конкретизирующие образ: — Ему лет тридцать пять и волосы короткие.

— Хорошо, напиши на бумажке адрес своей соседки, попробую у нее хоть что-нибудь узнать.

Оля послушно написала адрес, протянула мне бумажку и заботливо предупредила:

— Только она будет дома не раньше воскресенья: к матери на дачу уехала.

Час от часу не легче. Воскресенье через четыре дня, срок у нас оканчивается завтра, а этой дуре хоть бы что. Переложила на меня все заботы и уверена, что теперь моя обязанность выручать ее ребенка и вытаскивать ее из этой истории. Ну нет, дудки. Ребенка найти постараюсь, а дальше пусть сама выкручивается.

— Опиши мне Дашу, — без особой надежды попросила я, дав себе слово не убивать Ольгу сразу, даже если она скажет, что Даша — обычный ребенок, что же тут описывать. Но, к счастью, в ней проснулся материнский инстинкт, и она стала описывать дочь очень торопливо и подробно, я еле успевала запоминать:

— Дашеньке четыре года. В прошлом месяце исполнилось. Она худенькая, светленькая, волосы до плеч, прямые. Косички я не заплетаю: ну их, сама в детстве намучилась, пусть так бегает. Глаза серые, ресницы темные, длинные — в отца пошла, у него, гада, такие ресницы были! Нос курносый, в меня… — Ну, в этом возрасте все дети курносые… Пока никаких особых примет я не усмотрела, но девочка, видимо, симпатичная. Как бы в подтверждение моих слов Ольга внезапно завыла: — Она у меня будто куколка! Ой, девочка моя!

— Стоп. Реветь будешь потом. Во что она была одета?

— Одета? Сейчас, — Оля торопливо размазала слезы по физиономии и деловито заговорила дальше: — Розовые джинсы с вышитым на колене попугаем, бежевый вязаный свитер. На ногах — бежевые кожаные тапочки. Эти, как их, мокасины.

Я постаралась скрыть удивление — это же надо, у самой, сколько я ее знаю, вкуса никогда не было, а девочку умудрилась так здорово одеть. И к тому же дорого. Верно говорят, все-таки материнский инстинкт — великая вещь.

— Ладно, девочка, похоже, заметная. Я сейчас попробую съездить к дому твоей подруги, поговорить с бабульками и детишками, а там — по обстоятельствам. Ты оставайся у меня, чтобы больше ни во что не вляпаться. Я постараюсь держать тебя в курсе. Пока.

Я выскочила из квартиры, провожаемая всхлипываниями и словами благодарности. Последнее, что я услышала, уже сбегая по лестнице, было ценное указание беречь себя. Я торжественно поклялась себе его выполнить хотя бы для того, чтобы доставить удовольствие Ольге.

* * *

Вот и дом, в котором живет Ольгина подруга. Я припарковалась и посмотрела на часы — десять минут десятого, самое время для выгула малышей. Вот подкинул господь бог дельце — никогда не умела общаться с детьми. С бабушками легче, но тоже приятного мало. «Однако необходимо», — назидательно сказала я самой себе. А посему — волю в кулак и вперед!

Моему взору предстал самый обычный тарасовский дворик, залитый нежарким утренним солнцем. Даже не верилось, что здесь могло произойти подобное преступление. На скамеечках грелись бабули, поглощенные древним как мир и никогда не надоедающим занятием — перемыванием косточек ближним. Бабушки нисколько не обременяли себя присмотром за драгоценными чадами, которые с визгом и гиканьем играли во всевозможные игры — от «классиков» до «Звездных войн». Группа детей с упоением обсыпала друг друга песком и мелкими камушками. Я подошла поближе к бабушкам и поздравила себя с тем, что предусмотрительно надела строгий брючный костюм, а не мини-юбку. Бабки тем не менее взирали на меня подозрительно. Я изобразила на лице приветливую улыбку и поздоровалась:

— Доброе утро.

— Утро доброе, — неохотно отозвалась одна из старушек, остальные продолжали молча меня разглядывать.

— Не могли бы вы мне помочь, — начала я вдохновенно выкладывать на ходу состряпанную легенду. — Видите ли, моя дочка познакомилась с девочкой, Даша ее зовут. И эта Даша подарила ей черепаху. Дочка притащила ее домой, а я не знаю, что с ней делать, да и Даше наверняка от родителей попало. Вот я и хочу ее найти, черепашку вернуть. А дочка сказала, что вроде бы Даша живет здесь.

— Нет здесь никаких Даш, — неприязненно отозвалась все та же старушка.

Ну это ты врешь. Не может такого быть — сейчас всех девочек называют Дашами, Настями и Анжеликами. Как бы подтверждая мои слова, в разговор вмешались сразу две бабушки:

— Как же нет! А Лыкова?

— Да почему же! Сколько угодно — и из пятнадцатой квартиры, Зайцева, и Наташина дочка.

— Так у Наташи дочка уже большенькая, да и черепах у ней отродясь не было.

— Нет, это, наверное, Лыкова! Даш, Даша! — Девочка, которая к нам подбежала, была темненькая и коротко остриженная.

— Чего, баба Люба? — спросила она, с любопытством разглядывая меня.

— Нет, нет, это не она! Дочка мне ясно сказала — светлые волосы до плеч и поменьше, года четыре, — продолжала я свою версию.

— Ну, тогда Зайцева, но они уехали…

— Нет, какая Зайцева — ей уже пять лет.

— Ну и что, зато волосы светлые! И черепаха, сдается мне, у них есть.

— Какая черепаха, у них кот и рыбки!

Ну все, теперь они точно не остановятся, пока не переберут домашних животных у всех обитателей дома. И я решила вклиниться в разговор:

— Дочка еще говорила, что они вроде недавно сюда переехали.

— Так это точно не у нас. К нам никто не переехал.

— Как! А в двадцать седьмую квартиру?

— Дак они разве недавно? Уж полгода будет, как переехали. Нет, это дочка ваша, видно, дом перепутала, — старушки теперь смотрели на меня явно с жалостью, хорошо представляя себе мои мучения с чужой черепахой, так некстати свалившейся на мою голову. Да уж лучше бы на меня действительно свалилась черепаха, а не Ольга со своими проблемами. И я решила пустить в ход последний козырь, сама уже начиная подумывать, а не перепутала ли Ольга дом.

— Дочка еще сказала, — мне уже начала надоедать эта мифическая дочка, но делать было нечего, — Даша эта была в розовых джинсах, а на колене был вышит попугай. Она еще сразу начала у меня выпрашивать такие же.

— Так эта девочка здесь не живет, она просто играла здесь вчера, а потом ее забрала какая-то женщина и больше ее не было.

Я обернулась на голос и увидела мальчишку лет шести, который деловито выложил мне все это и заинтересованно уставился на меня — что я буду делать дальше? Я присела на корточки и попыталась наладить контакт:

— Как тебя зовут?

— Меня — Сережа. А вас?

— Меня — Татьяна. Значит, ты видел Дашу?

— Не знаю, как ее там зовут, но что была в розовых джинсах и с попугаем — это точно.

— И не вчера, а позавчера, — вмешалась в наш разговор одна из старушек. Остальные бодро ее поддержали.

— Вот как, — прикинулась я крайне расстроенной. — И где они живут, вы не знаете? — Ответом мне было сочувственное молчание. — А кто ее увел? Может, вы видели куда?

— Я видел — они сели в машину, — опять на первый план выступил Сережка и стал обстоятельно докладывать. Старушки, видимо, прониклись ко мне доверием и сочувствием и строго следили за точностью Сережкиного повествования. — Классный такой джип, цвет металлик. За рулем какой-то дядька сидел. А они устроились на заднем сиденье и укатили.

— А эта женщина — ее мама? — еще более расстроенно спросила я.

— Да не похоже — девочка-то светленькая, а она чернявая была, высокая такая, и родинка у нее чудная — на переносице, в аккурат между бровям. Да и одета была так, ровно у нее никогда детей и не было — юбка короткая, аж нет ее почти, каблуки высоченные, — с осуждением затараторила одна из бабок, вытряхивая из Сережиных волос песок. Тут в разговор вступили все бабушки, с удовольствием обсуждая современных мамаш.

Но я их уже не слушала, рассеянно поблагодарила и поспешила к своей машине. Что-то меня зацепило в описании женщины, которая увела Дашу. Что-то очень знакомое. Кого-то она мне напоминает, но вот кого? И манера одеваться, и машина знакомая, а главное — эта родинка. Ну конечно! Это Марина… Баринова? Баричева? Что-то в этом роде. Секретарь-референт моей клиентки, Вороновой Натальи Семеновны. Кажется, я на нее работала около полугода назад, у нее тогда были проблемы с компаньоном, от которого она в конце концов и избавилась — конечно, цивилизованным путем. И я ей в этом помогала.

Я порылась в сумочке в поисках визитки — все правильно, Воронова Наталья Семеновна, туристическое агентство «Вега», вот и телефон ее, и секретарь-референт — Баричева Марина. Хорошо помню это дело. Очень приятная женщина, и Марина эта — девка деловая, с мозгами. Вряд ли они в этом замешаны, зачем им связываться с уголовниками? Серьезный, хорошо идущий бизнес, репутация… нет, скорее всего это ложная линия. Но проверить все же стоит — у меня ведь больше нет никаких зацепок. Да и Марина очень подходит под описание. Не так уж много в Тарасове ярких молодых женщин с родинками на переносице. И джип такой у фирмы есть. Решено. Еду!

Глава 3

Контора Вороновой находилась на улице Первомайской, но я вдруг вспомнила, что у меня дома заканчиваются кофе в зернах и зубная паста, поэтому припарковалась не на Первомайской, а чуть подальше, рядом с супермаркетом, где быстро нашла и то и другое. Затолкав покупки в сумочку, я направилась к туристическому агентству.

В приемной вместо ожидаемой Марины Баричевой отирался охранник, который узнал меня и приветливо поздоровался:

— Доброе утро! Вы к Наталье Семеновне? Подождите минуточку. Наталья Семеновна! — крикнул он в приоткрытую дверь, ведущую в кабинет Вороновой.

Воронова вышла в приемную и очень удивилась, увидев меня:

— Танечка, здравствуйте! Какими судьбами?

— Здравствуйте, Наталья Семеновна! Да вот решила отдохнуть, вспомнила про вас. Не поможете мне?

— Конечно, конечно! Проходите, поговорим. Кофе выпьем. А потом вам помогут и маршрут выбрать, и все остальное.

Я прошла в кабинет вслед за Вороновой, про себя решив, что, вполне возможно, приехала сюда не зря — и Марины нет на месте, и Наталья Семеновна какая-то странная — расстроенная, что ли. Я присела на предложенный стул, взяла чашечку кофе и начала светскую беседу с наиболее занимающего меня сейчас вопроса:

— А где же ваша правая рука, Марина? В отпуск отправили или конкуренты переманили?

— Да нет, поехала за лекарствами. Вы себе не представляете, Танечка, что на меня свалилось, — тяжело вздохнула Наталья Семеновна. — У меня недавно погибла подруга. В автомобильной катастрофе, вместе с мужем. У них девочка осталась, никаких родственников, никого нет. Или почти никого. Я ее взяла к себе. Господи, своих никогда не было, а тут маленькая девочка, да еще проблемы со здоровьем — нервная очень. Гувернантку найти невозможно, неделю ищу — без толку. Вот и таскаю ребенка с собой — сейчас в соседней комнате играет. А Марина поехала ей за лекарствами. Кстати, пора колоть. Вы извините, Танечка, я сейчас.

Воронова вышла в соседнюю комнату, откуда немедленно раздался плач, детские вопли — «К маме хочу!» и успокаивающий голос Натальи Семеновны. Господи, а такая приличная женщина! Зачем она в это ввязалась? Конечно, я ни на минуту не поверила в историю о подруге, слишком уж она подозрительно звучала. Ребенок внезапно затих. Что же она ей вколола?

До чего я не люблю, когда во взрослые игры втягивают детей. Сейчас главное — спасти девочку, об остальном буду думать позже, времени на размышления у меня нет. Я огляделась в поисках чего-нибудь подходящего и не нашла ничего лучшего, как стащить с шеи любимый темно-зеленый шарф из натурального шелка, купленный мной совсем недавно. Ладно, шарф — дело наживное, а выхода у меня нет. На этом мои приготовления к операции «Киднепинг по-ивановски» были закончены. Когда Наталья Семеновна вышла из соседней комнаты с явным намерением продолжить светскую беседу и допить наконец свой кофе, частный детектив Татьяна Иванова совершила явно противоправные действия, точным ударом выключив Наталью Семеновну Воронову на некоторое время из активного участия в жизни общества. С не вовремя заглянувшим охранником пришлось заниматься несколько дольше, но желаемый результат в виде неподвижного тела был все-таки достигнут…

Наскоро связав обоих подручным средством, в роли которого выступил мой, к счастью, достаточно длинный шарф, я ринулась в соседнюю комнату. Все верно: на диване спала Даша, укрытая клетчатым пледом. Я подхватила девочку на руки и, стараясь производить как можно меньше шума, скользнула к запасному выходу. Какая удача, что я была тут раньше и знаю о существовании этого выхода! Добраться до машины было делом двух минут, и я поздравила себя с такой интуитивной предусмотрительностью: хороша бы я была, появившись со спящей девочкой на руках у дверей конторы, если бы припарковала машину именно там.

Уложив девочку на заднее сиденье, я стартовала с места своего преступления со скоростью, близкой к космической. Так, теперь домой, Ольгу в охапку, их обеих в безопасное место.

В самом радужном настроении я подъехала к своему дому и вдруг увидела во дворе дома до боли знакомый пикап с вмятиной на багажнике. Тот самый, что сбил Ольгу. Около него — двое крепких ребят полууголовного вида. Я мгновенно приняла единственно правильное для этой ситуации решение: развернулась и газанула в противоположном направлении. Главное — спасти девочку. Ольга подождет. А мне надо где-нибудь сесть и спокойно все обдумать. Кажется, я знаю самое подходящее место для меня и Даши. Конечно, это Соколовы! Только бы они были дома.

Дело в том, что супруги Соколовы — мои самые надежные друзья, с которыми я, к сожалению, нечасто общаюсь. Но сейчас это к лучшему: девочку у них искать не будут. К тому же они врачи и смогут разобраться, что там с Дашей.

Единственное, на что я была сейчас способна, так это вести машину на предельно допустимой скорости и тупо бормотать две весьма незначительные фразы: «Только бы они были дома» и «Что-то здесь нечисто». Вторая фраза явно не блистала интеллектом, поскольку то, что дело это на редкость запутанное, стало ясно еще в конторе Вороновой или, вернее, во дворе дома Ольгиной подруги. Кстати, что-то мне там показалось очень странным, помимо девушки с родинкой. Ладно, додумаю потом, сейчас главное — скинуть Дашу на многострадальных и безотказных Соколовых, которые просто обязаны быть дома.

Подъезжая к дому Соколовых, я очень кстати вспомнила, что в их новой квартире я была один раз, привозили меня их друзья, ехали мы с противоположной стороны, из чего логично следует, что мне надо разворачиваться и заезжать знакомой дорогой. Как хорошо, что у меня такая замечательная память: из стоящих в ряд девятиэтажных «коробок» я выбрала нужную, припарковалась, подхватила спящую Дашу на руки и зашла в подъезд. Пока я пыталась выполнить сложный акробатический трюк с выниманием из сумки записной книжки, в которой была записана квартира Соколовых, из-за поворота лестницы вырулил Славка Соколов с мусорным ведром.

— Салют, Тань, — без особого удивления приветствовал меня счастливый обладатель мусорного ведра, из-за давности нашего знакомства привыкший к тому, что у меня все не как у людей и поэтому со мной может приключиться все, что угодно. А уж внезапное появление в подъезде его дома с чужим ребенком на руках и вообще представляет собой обычное явление.

— Привет! Как хорошо, что вы дома! Какой у вас номер квартиры?

— Двадцать девятая. Действительно, хорошо. Но еще лучше то, что мы собираемся к теще на дачу, и даже ты не сможешь нам в этом помешать.

— И не собираюсь, и замечательно. Даже подвезу вас на своей машине, но с одним условием — эту девочку вы возьмете с собой.

— Да хоть целый детский сад: будет чем тещу занять, — меланхолически ответствовал Славка, и вдруг оживился: — Слушай, правда подвезешь? Вот здорово! Ты давай подымайся, сообщи Юльке эту радостную весть, а то она сидит и с утра морально готовится к путешествию на автобусе.

Довольный Славка поскакал выкидывать мусор, а я поплелась к лифту. Лифт, естественно, не работал. Ну нет, на восьмой этаж (а по моим расчетам, именно на этом этаже должна находиться квартира Соколовых) с Дашей на руках я не заберусь. Она, конечно, маленькая и худенькая, но лучше я подожду Славку. Быстро вернувшийся Славка покладисто согласился доверить мне опустевшее ведро, сам подхватил Дашу, и мы двинулись на восьмой этаж.

Нисколько не запыхавшийся Славка, войдя в квартиру, громким шепотом радостно сообщил:

— Юлька, автобус отменяется: приехала Танька, она подбросит нас на машине!

— Привет, Таня! А почему шепотом? Слав, положи ребенка на диван. Кстати, откуда она у вас? Почему она спит? — Ну наконец-то хоть кто-то обратил внимание на Дашу. Слава бережно положил ее на диван и вопросительно посмотрел на меня:

— А действительно, спит как убитая. С ней все в порядке?

— Не знаю, не уверена, — а что я еще могла ответить? — Вот что. Укройте ребенка, дайте мне напиться воды, я вам в двух словах все объясню и на некоторое время убегу.

— А дача? Ты же обещала нас подвезти, — с негодованием возразил Славка.

— Обещала — сделаю. Час вы можете подождать?

— Можем, можем, держи, — протянула мне стакан воды Юлька. — Так что нам делать с девочкой и откуда она взялась?

— Долгая история. Девочку зовут Дашей. Я вас очень прошу взять ее с собой на дачу и подержать там несколько дней. Спит она потому, что ей вкололи что-то успокаивающее. Все, мне пора. Постараюсь вернуться как можно скорее. До встречи.

Последние фразы я договаривала уже на лестнице, торопливо сбегая вниз. Все-таки мне удалось еще раз удивить своих друзей. Надеюсь, я не очень испорчу им жизнь на ближайшие дни. Но мне действительно больше некуда было отвезти Дашу.

Сев в машину, я решила, что мне надо вернуться к своему дому и разобраться в странной ситуации у себя во дворе: что делает там эта до боли знакомая машина, что за мужики вокруг нее кучкуются и что там с Ольгой?

* * *

Подъезжая к дому, я сбросила скорость. И хорошо сделала, потому что иначе врезалась бы в столб от неожиданности: мне хорошо было видно, как из моего подъезда вышла Ольга и села в эту самую зеленую машину с вмятиной. Она что, с ума сошла? Мужики полууголовного вида остались во дворе на лавочке, а машина развернулась и отъехала. Я, недолго думая, поехала следом, стараясь не приближаться, но и не отрываться от ставшего почти родным пикапа.

Мы проехали весь город и остановились — пикап у подъезда пятиэтажного дома, а я — в тенечке, на противоположной стороне улицы. Пикап посигналил, и через некоторое время из подъезда вышла немолодая женщина с ребенком. В женщине я, поднапрягши зрение и память, узнала Ольгину мать. А в девочке — Дашу. Кошмар какой-то: маленькая, худенькая, светлые прямые волосы до плеч, одета в розовые брюки и бежевый свитер. Они сели в пикап, машина тронулась с места и исчезла из виду. Это не машина тронулась, это я тронулась! Что же это такое творится?

Так, сейчас главное — успокоиться и попробовать во всем разобраться. Пока единственный положительный момент во всей этой истории — то, что я наконец-то поняла смысл поговорки «В чужом пиру похмелье»: ни капли в рот не брала, а вот уже сутки в глазах двоится. Зеленые пикапы с вмятинами, маленькие светловолосые девочки в розовых джинсах, женщины в сложных ситуациях, чернявые красавицы с родинкой на переносице. Тут может быть два варианта: либо мне пора строиться и маршировать к психиатру, либо кто-то все это нарочно подстроил. Мне до смерти захотелось где-нибудь спокойно посидеть, выпить кофе, подумать и посоветоваться со своими магическими костями. Одной мне не справиться. Думать, конечно, лучше всего у Соколовых, но по дороге надо заехать к своему дому, посмотреть, что там делается.

Принятое решение и конкретный план действий вывели меня из заторможенного состояния, я вновь почувствовала прилив энергии, завела машину и поехала. По дороге я внесла коррективы в свой гениальный план: я не просто проеду мимо своего двора, но покручусь в самом дворе, естественно, пешком, а не на машине. И наверное, стоит переодеться, чтобы не очень мозолить глаза.

Энергия продолжала бушевать во мне с невиданной силой, пробудив мою неуемную фантазию, вследствие чего выбранный мною образ поражал простотой и оригинальностью. Я припарковала машину в соседнем дворе, нашла в багажнике все необходимые для перевоплощения тряпки и направилась перевоплощаться в ближайший подъезд.

Через пару минут из подъезда выползла бабулька-нищенка, основным занятием которой является сбор пустых бутылок из-под пива. Старушка умеренно бодро направилась в соседний двор и уверенно поковыляла к скамейке, на которой располагались терпеливые мужики, явно ожидающие приезда частного детектива Татьяны Ивановой. Бабулька к ним приползла не зря: во-первых, улов пивных бутылок вполне может обеспечить скромный обед, а во-вторых, бабульке удалось уловить обрывок фразы, внушающий оптимизм: «… и обеих убирать — и девку, и девчонку». Бабулька бережно сложила в авоську бутылки и убралась восвояси.

Подбегая к машине, я на ходу срывала с себя все эти платки и юбки, а авоську сунула дядечке, явно страдающему похмельем. Дядечка, по-моему, принял меня за посланницу небес и даже забыл сказать «спасибо». Ладно, с меня на сегодня уже довольно и Ольгиных благодарностей. Да, пожалуй, ее совет беречь себя не так уж плох, хотя трудновыполним. Так, пролетела на желтый свет, и скорость выше положенной — надо бы сбросить, а то давно я с гаишниками не общалась. Ага, вот и дом Соколовых, теперь я его откуда хочешь узнаю. Припарковаться, закрыть машину и взлететь на восьмой этаж — дело нескольких минут. Я нетерпеливо давила на звонок:

— Привет, это снова я. Как дела? — Дверь мне открыла Юлька.

— Проходи. А что ты так тяжело дышишь? Лифт ведь заработал. — Час от часу не легче. Что же я на восьмой этаж бегом бежала? — У нас все в порядке, ждем тебя.

— А вот и тетя Таня явилась, она и отвезет нас на дачу. Сейчас и поедем, а? — из дверей комнаты вышел Славка, неся на плечах Дашу, которая уже проснулась и с удовольствием восседала на Славкиной шее.

Так… Значит, не так уж я и тронулась. Спокойно, Таня, спокойно! Сядь, подумай, кофеечку попей…

— Поедем, поедем. Дайте мне только пустую кухню, кофе и пятнадцать минут времени.

— Дадим, Даш?

— Дадим. А ты пока нарисуй мне картинку. Поехали! — Даша скользнула по мне крайне равнодушным взором и нетерпеливо потянула Славу обратно в комнату, куда они и скрылись. Да, особо нервной или запуганной она мне не показалась. Скорее, избалованной и капризной. От этих размышлений меня оторвала Юлька, впихнув в кухню, где уже заманчиво благоухал настоящий, сваренный по всем правилам кофе.

— Кухня в твоем распоряжении. Хозяйничай. Надеюсь, холодильник со столом выносить не нужно? Она достаточно пустая?

— Да, спасибо, Юль. Я вам скоро все объясню. Что сама понимаю. А сейчас мне надо подумать.

— Ну давай, Пинкертон, думай! — и она вышла, прикрыв за собой дверь. Нет, все-таки замечательные ребята — никаких лишних вопросов.

А теперь нужно сосредоточиться и попробовать разложить все по полочкам. Я отхлебнула кофе и закурила сигарету. Итак, что мы имеем? Двух довольно похожих девочек (правда, одну я видела издалека, но явно похожи) и двух женщин, рассказавших мне трагические истории, в которых были замешаны девочки. Неужели все это лишь совпадение, и в Тарасове действительно обитают две настолько похожие девочки, к тому же одинаково одетые? В общем-то, если бы совпадения на этом и заканчивались, то ничего удивительного не было бы: все светленькие девочки в этом возрасте похожи, одежда тоже не вызывает особых подозрений — другое дело, если бы они были в юбках из пальмовых листьев и лаптях. Но ведь в том-то и дело, что совпадения на этом только начинаются: зеленый пикап сбивает Ольгу перед самым моим носом — прямо как на заказ: а потом Ольга уезжает в этом пикапе от подъезда моего дома, видимо, абсолютно добровольно; и в него же садится ее мать с девочкой, очень похожей по описанию на украденную дочку Дашу. И это еще не все: еще одну (а возможно, эту же самую девочку) уводит с собой женщина, в которой я по описанию легко узнаю знакомую мне особу. И потом я так же легко нахожу девочку, приехав в офис, где работает эта особа. Как будто все сваливается на меня с неба: и Ольга с проблемой прямо для частного детектива, и знакомый похититель, и девочка, находящаяся почему-то в офисе. Все сделано для того, чтобы я не переработала, не утомилась. Видно, мой ангел-хранитель решил вдруг удостоить меня усиленным вниманием. Нет, я, конечно, с уважением отношусь ко всяким нездешним силам, но стоит поискать и рациональное объяснение всему, что со мной происходит в последнее время.

Начнем все сначала. Вначале у нас была Ольга с жалостной историей про свою глупость и украденную дочку Дашу. В эту историю я безоговорочно поверила и ринулась спасать Ольгу и Дашу. А на другой день я опять услышала не менее жалостливую историю, и снова про девочку, но теперь уже сироту. И не поверила. А не поверила только потому, что до этого услышала Ольгину историю. Если допустить, что все совпадения подстроены нарочно, то одна история исключает другую: кто-то из женщин лжет. И моя задача в том и состоит, чтобы разобраться, кто именно лжет? И с какой целью?

Что я знаю об этих двух женщинах? С Ольгой я вместе училась в школе, не сказать, чтобы дружила, но отношения у нас были неплохие. Сколько я ее знаю, она все время впутывалась в какие-то авантюры, и всегда неудачно, хотя девчонка она неглупая. Поэтому я нисколько не удивилась и сразу поверила в ее вчерашнюю историю, которая была вполне в ее духе. И к тому же очень правдоподобная: влипла в аферу, заняла деньги, прогорела, поставили на счетчик. Вела себя Оля очень естественно, так вела бы себя, наверное, любая мать на ее месте: растерянность, отчаяние, взвинченность и даже тупое равнодушие — все это очень характерные человеческие реакции. Что показалось мне странным? То, что тупое равнодушие и амнезия касались всего, кроме описания Дашиной внешности и одежды. Все остальное Ольга забыла или не посчитала достойным внимания: и человека, предположительно причастного к похищению дочери и одновременно являющегося кредитором Ольги; и обстоятельства похищения дочери и возможных похитителей. И тут меня вдруг как током ударило: так вот что мне показалось странным во дворе дома Ольгиной подруги! Все эти бдительные бабушки и внимательные детки ни словом не обмолвились о том, что Дашу уже искала какая-то женщина, предположительно — ее мать. Ведь должна же была им запомниться растрепанная и заплаканная женщина, которая бегала по двору, заглядывала за все кусты и под все скамейки и не своим голосом орала: «Даша! Дочка!» О чем это говорит? Правильно, о том, что она там не бегала и не орала. Возможно, ее вообще там не было. Но девочка-то была! Кстати, которая из них? Нет, девочек пока трогать не будем, подумаем о Наталье Семеновне. Что я знаю о ней? Только хорошее: серьезный предприниматель с незапятнанной репутацией; очень порядочная, милая и интеллигентная женщина. Ну никак она не вписывается в банду похитителей! Зачем ей связываться с какими-то уголовниками, участвовать в таком опасном и дурном деле, как похищение ребенка? История ее очень правдоподобна, не менее, чем Ольгина. В самом деле — она женщина одинокая, состоятельная, в годах. Почему бы ей не взять к себе ребенка погибшей подруги? Вполне жизненная ситуация. Что мне в этой истории не нравится? То, что в похищении (если оно было) замешана Марина, правая рука Вороновой, а также то, что такого маленького ребенка колют без особой надобности непонятно чем.

Пепельница уже была полна окурков, кофе выпит, следствие зашло в тупик. Самое время было обратиться за помощью к потусторонним силам. Я вытащила свои магические кости, сконцентрировалась и задала наиболее волнующий меня вопрос: кто из двух женщин лжет? Кому из них можно верить? Бросила кости:

«30 + 16 + 8»

«Не ошибается тот, кто ничего не делает; но никому, кроме глупца, не свойственно упорствовать в ошибке».

Ага, значит, мне надо быстренько найти ошибку, чтобы не уронить свой высокий интеллектуальный уровень. Ну что же, по-моему, ошибка налицо — Ольга втянула меня в грязную историю (все истории, в которых используют детей, в той или иной степени грязны), я похитила ребенка, выступив в роли очень глупого орудия чужих интриг. А теперь, следуя указаниям моих мудрых магических костей, мне предстоит деятельно исправлять свои ошибки. Первым делом…

— Татьяна, у тебя совесть есть? Ты уже сидишь тут полчаса. Мы хотим на травку, хотим лазать по деревьям и терроризировать любимую тещу. Верно? — В дверях кухни показался Славка с Дашей, уверенно оккупировавшей его шею.

— Вер-р-р-рно! — прорычала довольная Даша и зашептала что-то Славке в ухо.

— Понятия не имею, — громко ответил Славка и обратился ко мне. — Тань, а тетя Наташа нас отпустит? Учти, что даже если она нас не отпустит, мы сбежим. Кстати, кто это?

— Неважно. Ладно, собирайтесь. Отвезу вас с глаз долой и буду спокойно думать. Даже план не дадут разработать как следует. Поехали!

Мы шумно вывалились из подъезда и, бестолково толкаясь, залезли в машину. Правда, шумели и толкались в основном Даша со Славкой, но казалось, что их не двое, а по крайней мере шестеро. Они устроились на заднем сиденье, Юлька — на переднем, я — за рулем. Наконец все уместились, и машина тронулась с места.

По дороге публика на заднем сиденье шумела и буянила, не давая возможности ни поговорить как следует с Юлькой, ни составить более-менее гениальный план дальнейших действий. Единственное, что я уяснила из отрывочного разговора с Юлькой, так это то, что она в жизни не видела ребенка, которому настолько бы не были нужны какие-либо таблетки или уколы. Подумав, она добавила, что единственное лекарство, которое она бы прописала Даше, это ремень. В этом я была с ней абсолютно согласна, поскольку Даша оказалась очень хулиганистой, капризной и балованной девчонкой. О маме она даже не вспоминала, тетю Наташу упомянула лишь в связи с некоторой возможностью карательных действий с ее стороны, следовательно, никаких серьезных повреждений психике девочки я не нанесла. И то слава богу! Ну вот наконец и дача Соколовых.

Сдав Соколовых и Дашу с рук на руки Ирине Петровне, Юлькиной матери и Славкиной теще, я уехала обратно в Тарасов. Провожала меня одна несчастная Юлька, поскольку Славка с Дашей убежали куда-то «на травку», а Ирина Петровна — на кухню, готовить обед. Юлька ядовито поблагодарила меня за доставленное удовольствие в лице Даши и осведомилась, надолго ли у них поселилось это чудо? Я пообещала, что немедленно начну подыскивать девочке новое место обитания, и быстренько испарилась.

По дороге в Тарасов я решила, что первым делом наведаюсь в тот дом, откуда вышла Ольгина мать с девочкой. А потом, наверное, стоит связаться с Натальей Семеновной. Я уже почти не сомневалась, что она является потерпевшей стороной в этой истории и не миновать мне тяжелого и неприятного разговора с нею.

Глава 4

Нужную мне пятиэтажку я нашла быстро, поставила машину и направилась к подъезду, из которого тогда вышла Ольгина мать. Вошла в подъезд и задумалась: а что, собственно, я ищу? Ольгиной матери с ребенком здесь уже нет, Ольги тоже… Я скользнула взглядом по стенам, выкрашенным традиционной тускло-зеленой краской… Наткнулась на доску со списком жильцов — сохранились еще такие кое-где… Рассеянно стала читать фамилии и наткнулась на знакомую. Ну конечно! Павлова Е. П. Ольгина мать — Елена не Елена… Евгения! Евгения Петровна. В общем-то, ничего удивительного — что-то в этом роде я и ожидала. Так, очень хорошо. Пойдем трезвонить в пятнадцатую квартиру — авось соседка будет дома, и у нее окажутся слабые нервы.

Соседка полностью оправдала мои ожидания: я еще не звонила и минуты в квартиру Ольгиной матери, как соседняя дверь распахнулась и на пороге показалась женщина средних лет в домашнем халате.

— Вы к кому? — достаточно сурово спросила она.

— Здравствуйте, я к Евгении Петровне, то есть не совсем к ней. Понимаете, я ищу Олю, я ее подруга, одноклассница, — чистую ведь правду говорю, аж слеза прошибает от собственной честности.

— А их никого дома нету. Оля здесь бывает нечасто. А Евгения Петровна с Дашей совсем недавно в деревню уехали. К родственникам.

— Ах какая незадача! А вы не знаете, Оля поехала с ними?

— Не знаю, не видела.

— А что, Даша сейчас с бабушкой живет?

— Да то живет, то нет. Дня два назад привезла ее Ольга, а вот сегодня в деревню поехали.

— Ой, вы знаете, я так давно не видела Ольгу. Как у нее дела, не скажете?

— Да как, все вроде бы в порядке. Со своим разошлась, пытается заработать то тем, то этим. — Слава богу, женщина попалась разговорчивая, другая давно послала бы меня к черту.

— А вы сказали, она приезжала на машине — что, Ольга машину купила?

— Да нет, не ее это машина. Просто подвезли. А машина хорошая, заграничная. Серая такая, блестящая.

— Ну спасибо вам, пойду.

— Ольге-то передать что-нибудь?

— Привет передавайте, от Тани. До свидания.

— До свидания.

Дверь за словоохотливой соседкой закрылась, я пошла к машине. Ну вот, все очень хорошо сходится: Ольга привезла Дашу к матери, оставила ее здесь и направилась ко мне. Ну не сразу, конечно, направилась, но то, что она должна была в конце концов попасть в мою машину — это точно. Весь этот спектакль на дороге разыгрывали специально для частного детектива Татьяны Ивановой. Очень мило. Вот только зачем? И какое отношение к этому имеют Марина, Наталья Семеновна? Судя по тому, что дочка Ольги и девочка Вороновой похожи, все дело именно в этом. Кому-то надо было похитить эту девочку, кто-то знал о моем знакомстве с Вороновой и решил, что я — самый подходящий человек для выполнения этого грязного дела и сидения потом за это в тюрьме. Оптимизма добавила кстати вспомнившаяся фраза мужика на скамеечке о том, что девку (видимо, меня) и девчонку (наверное, Дашу) пора убирать. Ну нет уж, не пора. А вот что действительно пора, так это звонить хорошему знакомому Натальи Семеновны, Короткову, и договариваться через него о встрече с нею. Где тут его визитка?

Нет, ну надо же, какая неприятность: визитки Короткова у меня как раз и нет. Очень жаль, потому что это единственный знакомый Вороновой, которого я тоже знаю. Да и не знакомый даже, а близкий друг, я так рассчитывала на него: он бы связался с Натальей Семеновной, и встретились бы мы на нейтральной территории. Очень не хочется звонить ей в офис, не хочется, чтобы те, кто заварил эту кашу, были в курсе. Хватит, пора брать инициативу в свои руки, а не продолжать играть навязанную кем-то роль в дурном спектакле.

Не выходит у меня из головы подозрительное сходство Марины Баричевой, правой руки Вороновой, и женщины, уводившей со двора одну из Даш. Можно, конечно, предположить, что она — тоже двойник, что родинку приклеили, парик напялили, а вообще она не чернявая, а белая и пушистая. Может быть, все это подстроено, чтобы заодно подставить и Марину. Но тем не менее подстраховаться лишний раз — никогда не помешает. Лучше уж пусть никто не знает, что я собираюсь переходить на сторону Натальи Семеновны и выхожу на тропу войны.

Как же мне все-таки найти Короткова? Единственное, что я помню о нем, — это, что он работает в нотариальной конторе на Волжской. Вот туда мы и направимся, предварительно видоизменив свой неповторимый облик: спектакль так спектакль! Так, бабулькой мы уже были, теперь будем перевоплощаться в «синий чулок».

Приняв решение, я двинулась к своему дому. Машину, как в прошлый раз, припарковала в соседнем дворе, осторожно заглянула в свой и обнаружила, что терпеливые мужики, надежно оккупировавшие скамейку возле моего подъезда, очень заняты. И, слава богу, не слежкой за теми, кто входит в подъезд, а ухаживанием за Светкой, девушкой не очень тяжелого поведения. К счастью, Светка отвлекала на себя все их внимание, поэтому я без труда шмыгнула в свой подъезд, прихватив для отвода глаз какого-то мальчишку с собакой. Естественно, мужики даже головы не повернули в нашу сторону: они-то ждут девушку с ребенком на руках, к тому же вышедшую из машины, а вовсе не мамашу с ребенком и собакой. В подъезде я поблагодарила ошеломленного мальчика и сунула ему в руку деньги:

— Ступай, купи себе мороженого и псу своему что-нибудь. — Погладила песика, благо он был не каким-нибудь волкодавом, а мирным колли, и отпустила с миром.

Так, судя по всему, трогать в моей квартире ничего не трогали, и это радует. Ольга, наверное, просто вышла и захлопнула дверь. Ну что же, не будем терять времени. Я схватила большую сумку-торбу, покидала в нее все вещи, которые мне смогут пригодиться, в том числе и нормальную одежду — джинсы и свитер. Нашла в шкафу какой-то на редкость допотопный костюм, напялила его на себя, стянула волосы узлом на затылке и нацепила большие несуразные очки с простыми стеклами. Ну-ка, что получилось? Я подошла к зеркалу и с удовлетворением посмотрела на то, что в нем отразилось: неопределенного возраста баба, не имеющая практически ничего общего с частным детективом Татьяной Ивановой.

В таком виде я вышла из квартиры, беспрепятственно прошла мимо дежурных на лавочке, которые продолжали развлекать Светку, и направилась в соседний двор к своей машине.

Езда на машине никогда не отвлекала меня от интеллектуальной деятельности, иногда даже помогала, и потому по дороге я интенсивно размышляла, могу ли я посвятить Короткова в известные мне подробности этой истории или нет. Ясно невооруженным глазом, что за всеми событиями стоит кто-то очень близкий к Вороновой — почему это не может быть сам Коротков? Ладно, посмотрю по обстоятельствам — если мне что-то не понравится, я просто уеду оттуда, не раскрывая свое инкогнито.

Вот, кстати, и нотариальная контора. А вот и Коротков из дверей выскакивает. Очень кстати. Растрепанный, рукой никак в рукав пиджака не попадет, как пить дать — либо он связан с похищением и всем прочим, либо Наталья Семеновна наконец избавилась от пут и вся в слезах позвонила ему. Коротков тем временем попал-таки в пиджак и подлетел к моей машине, благо на тихой улочке машин больше не было.

— Девушка, подбросьте, пожалуйста, на угол Рахова и Первомайской! Пятьдесят рублей.

Я кивнула головой, он забрался на переднее сиденье, и мы поехали. Ага, значит, он едет именно в офис Вороновой. Как его, кстати, зовут? Была не была, рискну, у меня нет другого выхода:

— Простите, а как вас зовут? А то я потеряла вашу визитку, и помню только фамилию — Коротков.

— Виталий, — удивленно ответил он, — простите меня, но я не припомню…

— Татьяна Иванова, — любезно представилась я.

— Что?! — возмущенно взвился он. — Это вы? Да как вы, как вам?! — он не находил слов от возмущения и вдруг осекся. — Простите, вы, наверное, не та. Я ошибся. Но я знаю только одну Татьяну Иванову, и вы на нее нисколько не похожи. И вообще, куда вы едете?!

Я тем временем свернула в какую-то узкую улочку, оканчивающуюся тупиком, и остановила машину. Сняла очки, распустила волосы и повернулась к Короткову:

— Извините меня за этот маскарад, но это было необходимо. Я сейчас постараюсь все объяснить.

— Что вы можете объяснить? Мне не о чем с вами разговаривать. Разворачивайте машину и едемте к Вороновой. Там все будете объяснять: кто и сколько вам заплатил, где девочка и зачем вам все это понадобилось?

— Виталий, именно это я и хочу сделать, но не в ее офисе. Я вас сейчас высажу за квартал от офиса, вы заберете оттуда Наталью Семеновну, придете сюда, мы поедем куда-нибудь в нейтральное место и там поговорим.

— Это ваши условия?

— Нет, это не условия, это просьба. Понимаете, меня использовали враги Натальи Семеновны, и я хочу во всем разобраться и загладить свою вину. Девочку я спрятала в надежном месте, ей там хорошо.

— Почему я должен вам верить?

— У вас просто нет другого выхода. И потом, вы меня знаете только с хорошей стороны.

— Да уж, куда лучше. — Коротков немного расслабился и заявил: — Нейтральным местом будет моя квартира, при разговоре будут присутствовать телохранители.

— При разговоре будем присутствовать мы трое, иначе разговор не состоится, — твердо сказала я. — Ну, поехали?

— Вы же сами сказали, что у меня нет другого выхода. Езжайте.

В гробовом молчании я довезла его до обещанного места и осталась ждать в машине. Ждать пришлось недолго: минут через семь показались Коротков и Воронова и, ни слова не говоря, сели в машину. Я тронулась с места, выехала на проспект и вопросительно посмотрела на Короткова. Он спохватился и отрывистыми предложениями стал диктовать мне маршрут. Воронова за всю поездку не проронила ни слова, сидела, выпрямившись и глядя прямо перед собой. В такой теплой, дружественной атмосфере мы и добрались до дома Короткова. Затем дружно вышли из машины, я тщательно ее закрыла и проследовала в подъезд вслед за Коротковым и Натальей Семеновной. Молчание нарушилось лишь в квартире Короткова, после того как он закрыл дверь.

— Дрянь! — коротко вскрикнула Наталья Семеновна, влепила мне пощечину и залилась слезами. Виталий бросился ее успокаивать, принес воды, похлопывал ее по плечу, гладил по голове. Я устало опустилась в кресло и сказала:

— Виталий, если у вас есть какой-нибудь сносный алкоголь, было бы неплохо дать нам по рюмочке для разрядки.

— В баре, — махнул рукой Виталий и вновь занялся успокаиванием Натальи Семеновны.

Ну что ж, мы не гордые, нальем сами. Я открыла бар, вынула рюмки и плеснула в них бренди. Сунула рюмки обалдевшим друзьям, чокнулась и сказала:

— За встречу! — Они автоматически кивнули, выпили. Видимо, подействовало, потому что Наталья Семеновна встала и, извинившись, ушла в ванную умыться. Вернулась она умытая, причесанная и даже, кажется, подкрашенная.

— Итак, что вы хотите? — официально обратилась она ко мне.

— Разобраться и понять, во что меня втянули. Наталья Семеновна, я очень прошу меня простить за все, что я натворила в вашем офисе, но тогда я считала, что поступаю правильно. Надеюсь, вы не очень пострадали?

— Пустяки, — саркастически отозвалась Наталья Семеновна, — а почему же теперь вы усомнились в правильности ваших поступков?

— Давайте я расскажу вам все с самого начала. Вы послушаете, и вам станет понятна моя роль в этом деле. Глупее роли, кстати, я еще не играла.

И я рассказала всю историю — и об Ольге, и о двух Дашах, и о моей роли защитницы всех обиженных и угнетенных. Упомянула и Марину Баричеву, не забыла сказать и о ненужности уколов, в сущности, здоровой девочке. Наталья Семеновна и Виталий слушали меня очень внимательно и не прерывали.

— Вот, собственно, и все. Теперь я понимаю, что меня подставили, что я наделала кучу ошибок и очень хочу все исправить, если это в моих силах. Но для этого мне нужно знать как можно больше. Наталья Семеновна, расскажите, пожалуйста, что кроется за всем этим?

— Таня, вы гарантируете, что Даша в надежном месте и ей ничего не грозит?

— Конечно. К счастью, я вовремя поняла, что дело нечисто, и успела ее спрятать.

— Хорошо, мне кажется, вы говорите правду. Виталий, я расскажу? — Коротков согласно кивнул. Наталья Семеновна устроилась поудобнее и начала свой рассказ, который в целом не явился для меня неожиданностью.

— Дело в том, Таня, что у меня была очень близкая подруга, мы вместе учились в институте. Четыре года назад она родила ребенка, девочку. Даша, вы сами понимаете, ребенок поздний, любимый, балованный. Они с мужем души в ней не чаяли. Полторы недели назад они решили съездить в соседний город на машине, Дашу взяли с собой. На выезде из Тарасова их машина попала в аварию, Аня с мужем погибли, а Даша чудом осталась жива. Из родных у нее — только Анин дядя, очень больной и старый, да еще младший брат Ани — Михаил. Но не будет же он брать на себя такую обузу! Я и взяла ее к себе — а что? Я смогу вырастить ребенка, средства есть. Времени, правда, мало, и гувернантку никак не найду. Но все образуется — если бы не эти непонятные происшествия.

— Наталья Семеновна, а что произошло после того, как я оглушила вас и выкрала Дашу?

— Приехала Марина с лекарствами, зашла в мой кабинет, увидела все это, стала звать на помощь. Нас развязали, привели в чувство. Примерно через час позвонил какой-то мужчина и сказал, что Дашу похитили и если я хочу получить ее обратно живой и невредимой, то не должна обращаться в милицию, подымать шум и суетиться. Мне велели сидеть у телефона и ждать дальнейших указаний.

— Наталья Семеновна, а где была Марина в то время, когда за вами пришел Коротков и вы ушли на встречу со мной?

— Марина? Уехала в налоговую инспекцию. Таня, вы действительно думаете, что Марина в этом замешана?

— Не знаю, Наталья Семеновна, но какое-то отношение к происходящему она имеет. Вполне возможно, что преступники просто воспользовались ее яркой внешностью, чтобы направить меня в ваш офис. А возможно, она с ними в сговоре. Мне кажется, что этим занимаются достаточно близкие вам люди. Но вот кто и зачем? У вас нет никаких подозрений?

— Таня, я вижу, вы беретесь за расследование? Меня это устраивает. Насколько я понимаю, никто лучше вас в этом не разберется. У вас остались те же условия?

— Да, двести долларов в день плюс накладные расходы. Но, Наталья Семеновна, вперед я с вас брать не буду — все-таки в том, что случилось, есть и моя вина.

— Танечка, если бы не вы, то Даша сейчас была бы неизвестно где. Я вам, наоборот, очень благодарна. Мы можем ее навестить?

— Да, наверное. Но я хотела бы кое-что уточнить. Мне непонятно, почему эти люди решили использовать меня. Неужели девочку было так трудно выкрасть?

— А вы знаете, наверное… Я же не отпускала ее ни на шаг — гувернантки не было, девочка после такого нервного потрясения, вот я и таскала ее везде за собой. Даже на работу, а со мной всегда охранники. Так что вы явились для преступников очень подходящим человеком. Но кто они и зачем им это нужно — я не знаю. И подозрений у меня никаких нет.

— Ладно, поедемте сейчас к Даше, убедитесь, что с ней все в порядке. А потом видно будет — авось «похитители» объявятся. Виталий, вас мы не берем. Вы — в офис.

Глава 5

Мы вышли из квартиры, Виталий направился в турагентство, а мы поехали на дачу к Соколовым.

По дороге Наталья Семеновна позвонила в офис и отдала распоряжения вернувшейся Марине:

— Марин, все деловые звонки, все посетители — твоя забота. Все личные звонки — мне на сотовый. Хорошо?

— Да, Наталья Семеновна. Как вы себя чувствуете, все в порядке?

— В полном. Вечером я позвоню, узнаю, как у вас там.

— Хорошо, Наталья Семеновна.

Воронова закончила разговор и с сомнением посмотрела на меня:

— Таня, неужели вы подозреваете Марину в соучастии? Это невозможно. Мы с ней работаем уже года три, она не раз выручала меня. Я всегда ей доверяла, и не было случая, чтобы она меня подвела.

— Наталья Семеновна, пока ничего определенного сказать нельзя. Если окажется, что Марина тут не замешана, я буду только рада, но возможность ее участия в деле тоже отрицать нельзя.

Остаток пути мы ехали молча: и ей, и мне было о чем подумать. Я думала о том, что люди, которые впутали меня в это дело, те, кому зачем-то понадобилась девочка, оказались в дурацком положении. Ну представьте себе: девочки у них нет, где я — они тоже не знают, начинать переговоры с Вороновой без девочки — затруднительно. Судя по тому, что они велели Наталье Семеновне сидеть на телефоне и ждать, они сейчас судорожно разыскивают меня по всему городу. Зачем же все-таки им нужна Даша? Скорее всего, хотят получить выкуп. А может быть, Воронова перебежала кому-нибудь дорожку в своем туристическом бизнесе?

— Наталья Семеновна, у вас сейчас нет каких-нибудь проблем с коллегами по бизнесу? Может быть, вы кому-нибудь очень мешаете?

— Да нет, Танечка, вроде не припомню. Вы, я вижу, тоже размышляете над мотивом этого несостоявшегося преступления? Я никак не могу понять, кому это понадобилось? Единственное, что мне приходит в голову, — это деньги.

— Да, вероятно, именно деньги и послужили причиной неудавшегося похищения. — Эх, как красиво сказала, прямо хоть в отчет вставляй. Одно только мне не нравится в этом прекрасном объяснении — не вписывается в него фраза одного из «шестерок», дежуривших у моего подъезда: «Девку убрать, девчонку тоже». Какой смысл им убивать заложницу, за которую заплатят деньги? Нет, тут что-то не клеится. Что ж, посмотрим, как будут развиваться события. Должны же они позвонить и поставить свои условия.

Видимо, бандиты пришли к такому же выводу, потому что сотовый телефон Вороновой требовательно запищал. Разговор был коротким, Наталья Семеновна отвечала односложно и однообразно — «Да», «Конечно», «Хорошо». Окончила разговор, несколько секунд сидела, неподвижно глядя в пространство перед собой, потом в изумлении уставилась на меня:

— Таня, это похитители. Они выдвинули мне свои условия. Я ничего не понимаю.

— Почему, Наталья Семеновна? Чего они требуют? Мира во всем мире или свободу женщинам Востока?

— Хуже. Они настаивают на том, чтобы я не участвовала в торгах на землю под застройку на улице Московской. Торги в понедельник. Если я выполню их требования, на следующий день, во вторник, мне вернут Дашу в целости и сохранности.

— А почему это вас так удивляет? Вполне нормальная по нашим дням причина: участок земли в престижном районе. — Кстати, интересно, зачем это скромной владелице туристического бюро понадобилась земля в престижном районе? Впрочем, это не мое дело: для меня Воронова — хозяйка туристического агентства, а все ее остальные дела меня не касаются. Как говорится, меньше знаешь — крепче спишь.

— Понимаете, Таня, на этот участок, насколько я знаю, претендуют еще две фирмы. И либо за этим стоит одна из них, либо их тоже будут убирать с дороги. И первый и второй варианты маловероятны.

— Ну почему? Очень даже вероятны: возможно, они объединились против вас, или есть еще кто-то третий.

— Дело в том, что это очень солидные фирмы, у них большие возможности, и если им кого и надо было устранять как конкурентов, так это друг друга. Я, в общем-то, не очень рассчитывала на эти торги, на эту землю. А если предположить возможность наличия кого-то третьего, то тем более начинать надо было не с меня, а с этих двух фирм.

— Так, может быть, преступники начали и не с вас. Может быть, у тех фирм уже возникли какие-то неприятности, а вы — последняя в списке?

— Возможно, об этом я не подумала. Так что мне делать?

— Пока ничего. Вы все сделали правильно: согласились на их условия. Сейчас мы навестим Дашу, вы вернетесь в офис, а я попробую что-нибудь узнать о неприятностях, постигших ваших конкурентов. Кстати, что это за фирмы?

— Я вам дам их координаты, телефоны и все прочее. Таня, а вы не думаете, что в следующий раз мне стоит потребовать разговор с Дашей?

— Нет, пока не стоит усложнять им жизнь, а то они начнут нервничать, еще наделают глупостей. А вот спросить, как себя чувствует девочка, и вообще поволноваться вам просто необходимо. Поговорите подольше, может быть, услышите какие-нибудь характерные шумы или узнаете голос.

— Нет, голос мне вроде незнаком. Да и шумов особых нет.

— Ну, это на будущее. А сейчас готовьтесь к встрече с Дашей, мы уже подъезжаем. Да, еще один вопрос: вы доверяете Короткову?

— Виталию? Полностью.

— Хорошо, но все же местонахождение Даши ему не указывайте. На всякий случай.

Наталья Семеновна согласно кивнула, и я еще раз порадовалась, что имею дело с таким разумным и здравомыслящим человеком: никаких истерик, никаких лишних вопросов. Хотя, конечно, она не мать, даже не тетка Даши. А вот Ольгу, пожалуй, действительно шантажировали ребенком. Мои размышления прервал дикий крик невесть откуда взявшихся Славки и Даши:

— Тетя Таня приехала, бананов привезла!

— Нет, не бананов, а тетю Наташу, — ответила я, выходя из машины. Замена бананов на тетю Наташу явно не вдохновила этих дикарей, но Славка все-таки вспомнил, что он несколько взрослее Даши и является в некотором роде хозяином дачи.

— Добрый день, меня зовут Владислав Соколов, можно просто Слава. У вас очень славная племянница.

— Здравствуйте, я Наталья Семеновна. Спасибо, я тоже так думаю. Дашенька, здравствуй!

— Тетя Наташа, можно я тут останусь? Ну хоть немножко? — немедленно заныла Даша, не выпуская Славкину руку из двух своих.

— Конечно, Даша. Если ты будешь себя хорошо вести и не очень надоедать дяде Славе.

— И тете Юле, — вступила в разговор вышедшая из калитки Юлька. — Здравствуйте. Конечно, Даша будет у нас, сколько нужно. Проходите, Наталья Семеновна. Тань, заходи. Даша, может быть, ты хоть переоденешься?

— Нет, я так, — и они вдвоем со Славкой опять куда-то исчезли. Вообще реплика Юли несколько запоздала, поскольку определить цвет и джинсов и свитера Даши не было уже никакой возможности, а на месте попугая красовалась засохшая грязь.

Мы вошли в дом, поздоровались с Юлиной мамой и решили устроиться на веранде. Обе женщины вопросительно уставились на меня: Юлька ждала хоть каких-то объяснений, а Наталья Семеновна — плана действия. Ну что же, вполне законные требования. Я начала говорить, осторожно подбирая слова:

— Юля, всего объяснить я тебе не смогу: половины и сама пока не понимаю, к тому же не хочу тебя впутывать. Единственное, что могу сказать, это то, что у Натальи Семеновны серьезные неприятности. Даше пока лучше не появляться в городе, хорошо бы, чтобы никто не знал, где она находится. Возможно, мы попросим подержать Дашу здесь около недели. Это возможно?

— В принципе да. Мы так и планировали со Славкой — прожить здесь около недели, помочь маме с ремонтом и огородом.

— Спасибо вам огромное, — вступила в разговор Наталья Семеновна. — Я понимаю, что это нелегко, Даша — ребенок капризный, балованный. Я сама с трудом справляюсь с ней. Деньги на всякие расходы я вам оставлю.

Наталья Семеновна полезла в сумку и, вытащив оттуда пачку долларов, протянула ее Юле.

— Ну что вы, это очень много. Даша столько не съест!

— Я бы все равно столько же платила какой-нибудь дамочке. Берите, пожалуйста. Мне кажется, ваш муж справляется с ней лучше любой гувернантки.

Юлька фыркнула, а я поддержала Наталью Семеновну:

— Бери, бери. Пока дают. Что-то я еще не видела у врачей лишних денег. Так, теперь с вами, Наталья Семеновна…

— Я схожу, принесу кофе, — со свойственной ей тактичностью Юлька нас покинула.

— Наталья Семеновна, вы сейчас едете в офис, — продолжала я, — делайте текущую работу. Конкурентами вашими я займусь сама, а вы попробуйте вызвать на откровенность Марину, поплачьтесь ей в жилетку. В общем, прощупайте ее. Но, даже если вам покажется, что она на вашей стороне, что она не связана с бандитами, все равно не посвящайте ее в истинное положение вещей. Чем меньше народу будет знать о том, что я на вас работаю и что Даша в безопасном месте, тем лучше. Вы меня поняли?

— Да, конечно, Таня. Виталию тоже ничего не говорить?

— Он и так знает слишком много. Помните, Наталья Семеновна, за всем этим стоит человек, достаточно близкий к вам. Ну, может, не стоит, но замешан в этом точно кто-то из ваших близких знакомых. Возьмите хотя бы Дашину одежду: кто знал, что она именно так будет одета? Марина могла это знать?

— Да, конечно. Она сама это все покупала и знала, что Даше это очень понравилось и что она из этой одежды не вылезает.

— Вот видите, и она вполне могла сразу купить два одинаковых комплекта. Да, а какой врач вам сказал, что Даша настолько плохо себя чувствует, что нуждается в успокоительных уколах?

— Вообще-то врачами занималась тоже Марина, мне тогда было абсолютно некогда: навалилась работа, и похоронами подруги и ее мужа занималась я одна. А что?

— Наталья Семеновна, Даша абсолютно здорова и не нуждается ни в каких уколах. Укол был нужен, по-видимому, для того, чтобы мне удобнее было ее похитить. Так что вы сами видите, что Марина более чем подозрительна.

Наталья Семеновна подумала и нерешительно кивнула головой. Тут на террасу вошла Юлька с подносом, мы быстро выпили кофе и стали собираться. Наталья Семеновна и Юля очень тепло попрощались, но все попытки разыскать Дашу и Славу для прощания успехом не увенчались. Мы уехали, и последнее, что мы видели, это Юлька с выражением лица еще более несчастным, чем когда я покидала ее в первый раз. Правда, сейчас она постаралась затушевать его приветливым светским видом, но ей это плохо удалось. Да, она явно не создана для воспитания детей, тем более чужих.

Глава 6

Мы с Натальей Семеновной без приключений добрались до города, я кружным путем довезла ее до центра и высадила за квартал от ее офиса. Мы попрощались, Воронова отправилась прощупывать Марину и сидеть на телефоне, а я — проверять самочувствие и состояние дел ее конкурентов.

Внимательно следя за дорогой, я вырулила на наиболее оживленную улицу нашего славного города Тарасова и немедленно и закономерно застряла в очередной пробке. А что надо делать, когда попадаешь в пробку? Правильно, не терять спокойствия и не психовать понапрасну. Использовать время с пользой, продумать свои дальнейшие действия. Прежде всего стоит решить, которую из двух фирм — конкурентов Вороновой — мне осчастливить своим вниманием в первую очередь; после длительного интенсивного размышления я пришла к выводу, что это абсолютно все равно: у Вороновой нет никаких подозрений, обе фирмы солидные, уважаемые, без криминального прошлого. Следовательно, с одинаковым успехом они могут быть замешаны или не замешаны в этом деле, и я могу ехать в любую из них. И тут вдруг я поняла, что, если пробка, в которой я сейчас сижу, продвинется еще метров на двадцать, я окажусь как раз на том перекрестке, где мне надо свернуть, проехать пару кварталов, и я окажусь перед одной из нужных мне фирм. Этот гениальный план я и воплотила в жизнь минут через пятнадцать. Вырвавшись из пробки и свернув на довольно пустынную улицу, я поехала по направлению к риэлторской фирме «Веста». Очень подходящее название: насколько я помню мифологию, Веста — хранительница домашнего очага, лучшего названия для риэлторской фирмы просто не придумаешь.

Я уже почти подъехала к нужному мне зданию, как вдруг вспомнила, что на всем протяжении этого расследования мне очень помогала жить парковка моей машины в некотором отдалении от эпицентра событий. Я решила соблюдать эту традицию, припарковала машину и направилась к фирме пешком.

Доказательства моего ума и сообразительности предстали передо мной немедленно: у дверей фирмы я увидела до боли знакомый зеленый пикап с вмятиной и стоявших около него мужиков, которые еще утром горели желанием меня «убрать». Вряд ли это желание у них уже улетучилось, а следовательно, не стоит сейчас попадаться им на глаза. А что же они, интересно, здесь делают? Напрашиваются три варианта ответа на этот вопрос: случайность, закономерность, подставка. Вариант первый — остановились отдохнуть — я отмела сразу. Второй вариант вполне возможен: фирма «Веста» устраняет своих конкурентов криминальным способом, и эти ребята просто приехали к начальству за инструкциями и ценными указаниями. Не менее реален и третий вариант — это опять подставка, и они тут находятся специально для того, чтобы привести всех заинтересованных лиц, и меня в том числе, к ложным выводам. Пока и второй и третий варианты кажутся мне одинаково возможными. Как же мне выяснить, что они тут делают? Подойти ближе, чтобы подслушать, о чем они говорят, я не могу: заметят. Отсюда мне их абсолютно не слышно, зато очень хорошо видно. Видно, в частности, что уезжать они пока не собираются, а это значит, что и в фирму мне не пробраться.

Период вынужденного бездействия я постаралась использовать с толком — присела на какое-то поваленное дерево, закурила и стала собираться с мыслями. Анализ создавшейся ситуации привел меня к не очень оригинальному выводу: мне необходимо больше информации об этих ребятах на зеленом пикапе и о том, кто их нанял. Конечно, можно с помощью старых связей проверить номера машины, но скорее всего в результате проверки я просто познакомлюсь с подставным лицом — каким-нибудь дедулей из дома престарелых. А другого пути я пока не вижу, хотя… Ну конечно! У меня же есть замечательная вещь — жучок, который позволит мне чувствовать себя в машине этих бандитов, как дома. Если мне, конечно, удастся его поставить. Вряд ли они деликатно отвернутся в другую сторону, пока я буду орудовать у их машины. Как же мне отвлечь внимание этих милых ребят от их драгоценного пикапа и нейтрализовать буквально на две минуты? Заорать: «Пожар!» или «В магазине напротив бесплатно раздают свежее пиво!»? А то еще можно попросить какую-нибудь девушку за небольшую плату устроить стриптиз на крыше противоположного дома… Эх, жаль, нет Светки — вот где она бы пригодилась!

Мои мечты прервал какой-то шум у подъезда «Весты». Оказывается, ребятами на зеленом пикапе заинтересовалась не только я, но и охрана «Весты». Я очень хорошо понимаю охрану: стоят около фирмы какие-то уголовники, причем стоят уже довольно долго. Естественно, охрана вышла и, видимо, задала уместный в данной ситуации вопрос: «Че тут делаете, мужики?» или что-то в этом роде. Судя по всему, мужиков этот вопрос оскорбил в лучших чувствах, потому что они ответили явно невежливо. Охрана «Весты», в свою очередь, тоже отбросила в сторону все правила этикета и, кажется, попросила моих уголовников сменить место дислокации. Ребята явно были не согласны с этим требованием и, в свою очередь, доходчиво разъяснили охране, что они о ней думают. С этого момента мне стало не только хорошо видно, но и неплохо слышно все, что там происходило. Жаль, конечно, что я не смогу воспроизвести все словесные изыски, которые мне довелось услышать, потому что в такой мере я русским языком не владею. Как и следовало ожидать, словесными излияниями инцидент не исчерпался и вскоре перерос в великолепную драку.

И вдруг меня как током шибануло: так ведь это же тот самый случай, которого я так ждала! И пока обе стороны с воодушевлением лупили друг друга, я тихонько, по стеночке добралась до пикапа, пристроила там жучок и так же тихонько вернулась на свой наблюдательный пункт. События на импровизированном ринге между тем развивались так, что любо-дорого смотреть: уголовники уже начинали одерживать верх над охранниками «Весты», как вдруг к ним подоспело неожиданное подкрепление в лице молодой женщины, выскочившей из дверей фирмы и истошно заоравшей:

— А ну прекратить драку, уроды! Я вызвала милицию!

Несмотря на некоторую нелогичность реплики (пусть бы приехавшая милиция посмотрела на вооруженный налет на фирму «Веста»), она произвела на моих бандитов сногсшибательное впечатление. Они тут же, немедленно, бросили своих противников на произвол судьбы, забрались в машину и газанули с места событий с почти космической скоростью. Я, в свою очередь, показав высокий класс бега с препятствиями, очутилась у своей машины, рухнула на сиденье и ринулась в ту сторону, куда умчался пикап с моим жучком.

Пролетая на желтый свет и клятвенно обещая самой себе больше никогда этого не делать, я включила свое замечательное подслушивающее устройство, которое мне подарили на прошлый день рождения. Кстати, надо будет не забыть каким угодно способом забрать жучок обратно, когда он уже сыграет положенную ему роль. Что-то долго не слышно парней из пикапа — неужели потерялись? Нет, все в порядке, я вошла в зону слышимости, и в динамике зазвучали долгожданные голоса, которые нудно переругивались между собой, выясняя, кто же виноват в возникшей потасовке и срыве задания. Выяснение этого важного вопроса завязло на уровне «сам дурак», и ребята перешли к еще более интересной проблеме: кто же будет звонить шефу и докладывать о проколе? Из этого разговора я поняла только то, что ребят зовут Витек, Жорка и Серый, причем Жорка — водитель, так как он все время орал:

— Мое дело — баранку крутить, вы меня в это не впутывайте. Сами напортачили — сами звоните.

Видимо, этот аргумент действовал на Витька и Серого достаточно сильно, потому что они возражали слабо и больше переругивались друг с другом, выясняя, кто же из них двоих самый крайний. В конце концов они не подрались, как я ожидала, а объединились против общего врага — охранников, которые оказались главными виновниками срыва ответственного задания. Пообещав им все самые изощренные способы насильственного ухода из этого мира, ребятишки немного успокоились и стали прорабатывать текст сообщения шефу. В тексте появилась, наконец, и я, фигурировавшая под именем «падлы Таньки». Я с удовольствием услышала, что вышеупомянутая Танька в схватке не участвовала и вообще на месте действия не появлялась. Местонахождение ее по-прежнему остается неизвестным. Ну надо же, потрясающие идиоты! Они что, думали, что я к ним лично подойду и предоставлю все свои документы и визитную карточку? Ну ладно, их интеллектуальный уровень — не моя проблема, гораздо хуже то, что своего шефа они ни разу не назвали по имени, даже не упомянули, чем он занимается. Я знаю о шефе не больше, чем до того, как поставила жучок в машину, — а именно лишь то, что он существует. Я не могу даже сказать, замешана «Веста» в историю с похищением или нет: охранники могли и не знать, что их начальство наняло этих уголовников.

Единственная надежда как-то увеличить количество информации — услышать доклад шефу Витька или Серого. К тому же, кажется, ребята уже созрели для разговора с шефом.

— Ну звони давай, — это, кажется, Витек.

— Давай ты, я номер не помню, — соответственно Серый.

— Набирай: 24-15-40, — Витек, видимо, твердо решил не брать трубку в руки, за что большое ему спасибо.

Я быстренько записала номер и стала слушать дальше. К сожалению, реплик шефа я так и не услышала, зато испытала подлинное эстетическое наслаждение от высокохудожественного повествования Серого. А шеф получил полное представление о необыкновенном трудолюбии своих подчиненных, о трагическом стечении обстоятельств и о том, как злой рок помешал этим ребятам и дальше выполнять свое опасное и ответственное дело. В ответ Серый услышал, видимо, сомнение в своих умственных способностях и профессиональной компетенции, потому что моментально сник и стал жалко оправдываться, валя всю вину на Витька. Витек, в свою очередь, кажется, стал вырывать у него трубку, и они стали орать вместе, синхронно обвиняя друг друга во всех смертных грехах. Видимо, опять всплыл вопрос о стерве Таньке, потому что они в один голос заявили, что таковой нигде не обнаружено. Потом они скорее всего получали инструкции, потому что оба затихли и только изредка вставляли: «Да» и «Будет сделано»… Окончание их беседы с шефом ознаменовалось дружным облегченным вздохом и следующим небезынтересным для меня разговором:

— Пронесло, — Витек.

— Ага, — Серега.

— Ну че, сразу к ней поедем или по пивку?

— После такого дела — не грех и по пивку.

— Дак, Серый, я не понял, нам в квартиру к ней вламываться? Че ее на улице не взять?

— Не, ну он же сказал — похоже, когда мы ее там пасли, она, падла, нас увидела и смылась. А так она приедет домой — не машина ж она, ей тоже поспать-покушать надо. Вот. А тут мы ее берем, тепленькую, и к шефу. Пусть он сам с ней разбирается — и куда девчонку дела, и все, че ему от нее надо.

— А-а. Ну понял. И все, нам больше ниче делать не надо?

— Ага. Деньги получаем и отваливаем. Пошли за пивом и едем к этой Таньке.

Замечательно. Значит, домой я не попадаю. А поесть, кстати, хотелось бы, тут заботливый Серега был абсолютно прав. Ну что же, придется перекусить в кафе. А пока я буду поддерживать свои подорванные расследованием силы, не мешало бы выяснить, что же это за телефончик, по которому звонили ребята. Я набрала номер телефонной станции, где работала моя подружка:

— Здравствуйте, а Надю можно?

— Подождите минуточку, — слава богу, кажется, работает.

— Алло?

— Надя, привет, это Таня Иванова! Я опять к тебе с огромной просьбой!

— Ну давай, ты ж без дела не звонишь. Какой там тебе телефон узнать надо?

— Не телефон. Владельца. 24-15-40.

— Подожди. Попробую.

— Жду. — Ждать пришлось недолго, дело свое Надя знает хорошо.

— Ну, получай своего владельца — фирма «Караван». Кольцов Геннадий Владимирович. Че, маньяк какой-нибудь или алименты не платит?

— Хуже — Синяя Борода, убивает жен фальшивой игрой на скрипке. Ну ладно, Надь, мне некогда, побежала его ловить. Спасибо тебе огромное, за мной не заржавеет.

— Пожалуйста. Обращайся.

И Надька отключилась. Да уж, за мной никогда не ржавело, это она знает прекрасно: стоит она мне, а вернее моим клиентам, недешево, но зато и польза от нее огромная. Так. Все-таки нужно поесть, а то желудок у меня склеится, а мозги атрофируются. Вот, кстати, и вполне приличное кафе, где меня, надеюсь, не отравят. А после посещения кафе первым делом я разузнаю, что это за фирма «Караван», и попробую познакомиться с ее владельцем Геннадием Владимировичем Кольцовым. Надеюсь, это будет приятное знакомство.

Глава 7

Ну я же всегда говорила, что на сытый желудок и голова лучше соображает! Я как поем, мне всегда в голову лезут умные мысли. Вот и сейчас одна заявилась: ну зачем я поеду в фирму «Караван»? Поздно уже, не меньше семи часов. Даже если в этой фирме кто-то и остался, все равно все разойдутся, пока я ее найду. Нет, поеду-ка я в эту замечательную фирму завтра с утра, а сейчас попробую выяснить, насколько она замечательна. И выяснять я это буду не где-нибудь, не у кого попало, а у крупнейшего специалиста в этой области, благо с ним я знакома довольно давно, а потому могу приехать в любое время дня и ночи, без звонка и рекомендации.

Пока специалист соизволил открыть мне дверь, я успела основательно назвониться и настучаться. Увидев меня за порогом своей квартиры, он быстро среагировал:

— Привет, Иванова. Можешь зайти, но предупреждаю, кофе кончился.

— Шутите, Григорий Алексеевич! У нас с собой было, — и я, гордая своей невольной предусмотрительностью, вытащила из сумки купленный еще утром кофе.

— Ну, тогда заходи. Но не чувствуй себя как дома, пожалуйста. Ко мне через часок должны прийти люди. Приличные люди, кстати: предварительно позвонили и договорились о встрече. Не то что некоторые, — Гришка, как всегда, ворчал, параллельно выставляя на стол различную снедь и колдуя над кофе.

— Эх, Гришка, если бы я час назад знала, что поеду к тебе, я бы в кафе не пошла. Но увы! Я уже сытая, и твои кулинарные способности оценить не смогу. Ты мне, конечно, друг, но фигура дороже.

— Но кофе-то ты будешь?

— Глупый вопрос. Кофе я буду всегда. Особенно приготовленный твоими руками. — Гришка, как многие убежденные холостяки, был изумительным кулинаром. Он наконец закончил все сложные приготовления к процессу трапезы и вопросительно уставился на меня.

— Ну, мадам, выкладывайте ваши вопросы и сомнения. Что, клиент показался ненадежным или решила проверить финансовое состояние потенциального мужа?

— Хуже. Познакомиться хочу с одним красавчиком, вот и собираю побольше сведений, чтобы на первой встрече было о чем поговорить, кроме погоды.

— А-а. Ясно. Итак, о ком нужны сведения? Слушаю тебя.

— Фирма «Караван». Владелец — Кольцов Геннадий Владимирович.

— Пей кофе, я подумаю.

Пока Гришка думал, я пила отменный кофе и молилась, чтобы компьютер, кажется, вмонтированный в Гришкину голову, не дал осечки и на этот раз. Но его профессиональные качества, как всегда, не подвели. А надо сказать, профессия у Гришки уникальная: он информационный агент. Гриша знает всю подноготную тарасовского бизнеса — все фирмы, всех подставных лиц и реальных владельцев; то, чем фирма занимается, и то, чем делает вид, что занимается; связи тарасовских фирм с другими городами и партнерами из-за рубежа. Бесценными знаниями обладает Григорий Алексеевич, но и дерет за них немало. И никаких компьютеров, записей и картотек — все держит в голове…

— Эй, мамзель! Ты заснула? Я тебе информацию выкладываю, а ты смотришь сквозь меня стеклянными глазами и никак не реагируешь.

— Прости, Гриш. Что-то я, правда, сегодня замоталась. Повтори, пожалуйста.

— Дубль два. Слушай внимательно, по третьему разу я это повторять не буду, я не Шахерезада. Есть такая фирма, расположена в районе табачной фабрики; фирмой, собственно, это заведение назвать трудно: мелкая оптовка, торгуют какими-то продуктами. Никаких криминальных сведений о них вроде нет, но и надежной репутацией похвастаться не могут. Владелец — реальный, не подставное лицо. Что тебя еще интересует?

— Они не прогорают? Как вообще идут у них дела?

— Да никак. И не прогорают, и не богатеют. Держатся на плаву. Абсолютно ничего заслуживающего внимания в твоем «Караване» нет. Зачем он тебе?

— Если не ошибаюсь, он-таки решил заработать это внимание, вляпавшись в крупную авантюру. А о Кольцове что-нибудь известно?

— Тебе нужен какой-нибудь компромат?

— Не обязательно. Хоть что-нибудь: сколько ему лет, откуда у него деньги на фирму, почему они не могут похвастаться репутацией?

— Лет тридцать. Сидел. Ничего особенного, драка какая-то в мелком возрасте. Почему неважная репутация? Ну, ходят по Тарасову слухи, что торговля у них идет неважно и они не прочь подработать любым другим способом.

— Например?

— Ну, дорогая, это уже не моя, а твоя епархия. Что знал, я тебе выложил, в остальном — разбирайся сама. Тебя еще что-то интересует?

— Да нет, спасибо тебе, — я полезла в сумочку за деньгами, мысленно посочувствовав Наталье Семеновне. Но что поделаешь: накладные расходы — дело неизбежное. Протянула гонорар — пятьдесят долларов. — Все правильно, не изменились расценки?

— Ну что вы! Постоянным-то клиентам! Заходите еще, всегда рады, — Гришка уже подталкивал меня к выходу, — а теперь давай, сматывайся. Золотое правило — клиенты не должны сталкиваться. А то вдруг сейчас придет Кольцов Геннадий Владимирович из «Каравана» за сведениями о частном детективе Танечке Ивановой? Ладно, шутка. Удачного тебе расследования, звони!

И дверь за мной захлопнулась. Да уж, избытком вежливости Гришенька не страдает. Зато работать умеет, и положиться на него всегда можно — не подведет. Под аккомпанемент этих ленивых мыслей я села в машину и поняла, что сейчас хочу одного — лечь спать. Завалиться бы сейчас на свою вторую, подпольную, квартиру и дрыхнуть без задних ног. Ну, этот план мы осуществим, но чуточку позже. А сейчас — волю в кулак — надо сделать последнее, что я наметила на сегодняшний вечер: связаться с Натальей Семеновной и узнать, как идут дела. А, кстати, о способе связи мы с ней и не договорились. Не могу же я позвонить ей в офис: и подслушать могут — та же Марина; и телефон у нее, вполне возможно, на прослушивании. Остается единственное средство — через Виталия Короткова. Что поделаешь, другого выхода у меня нет.

Я подъехала к подъезду Виталия и с облегчением увидела свет у него в квартире: слава богу, дома. Уже у дверей квартиры, нажимая на кнопку звонка, я лениво подумала, что совсем не позаботилась о мерах безопасности: а вдруг у него в квартире бандиты, или он сам как-то связан с нашим делом? Я сейчас от усталости в таком состоянии, что меня можно брать голыми руками. Чем же вооружиться на всякий случай? Я порылась в своей многострадальной сумке и нашла там вполне подходящую вещь — дезодорант. Если им прыснуть в лицо нежелательному собеседнику, то он выключится из окружающего мира минуты на две. А мне больше и не понадобится. Тут плавный ход моих размышлений был прерван звуком отпирающегося замка. Я, видимо, еще не вполне включилась в ситуацию, потому что думала о самообороне и мерах безопасности, и задала самый закономерный, но и самый идиотский в моем положении вопрос:

— Кто там?

За дверью ошеломленно молчали, видимо, пытаясь понять смысл моего вопроса. Наконец, молчание было прервано, и голос Виталия неуверенно произнес:

— Это я, Виталий Коротков. Татьяна, это вы?

— У вас больше никого нет?

— Нет, нет, — Виталий наконец-то открыл дверь и в изумлении уставился на меня. — Заходите, пожалуйста.

— Виталий, мне необходима ваша помощь.

Виталий, судя по всему, моих слов не услышал, потому что обалдело пялился на мою руку, продолжавшую сжимать дезодорант, направленный непосредственно ему в лицо.

— Это дезодорант, — сочла своим долгом обьяснить я.

— Ага, — кивнул Виталий и продолжал смотреть на дезодорант, который остался в прежнем положении. Я немного подумала и запихнула его в сумку.

Виталий лишился объекта созерцания и посмотрел наконец на меня. До него, по всей видимости, дошло, что явилась я не для того, чтобы продемонстрировать дезодорант.

— Простите, Таня, вы что-то хотели?

— Да, чтобы вы мне помогли.

— Все, что угодно. Я в вашем распоряжении, — кажется, Виталий пришел в себя и обрел способность соображать. Мне бы тоже не мешало.

— Мне нужно связаться с Натальей Семеновной, но так, чтобы никто не заметил. Это возможно?

— Конечно, конечно. Может быть, ей приехать ко мне? Это не вызовет никаких подозрений: надо же ей кому-то в жилетку поплакаться. Присаживайтесь, я сейчас.

И Виталий ушел в другую комнату, а я рухнула в кресло, и пока не явилась Воронова, у меня была одна задача — не уснуть. Я ее с честью выполнила, главным образом потому, что Воронова явилась очень быстро.

Она открыла дверь своим ключом и ворвалась в квартиру, как ураган: эмоции били в ней через край, а ее энергии к концу рабочего дня я просто позавидовала.

— Ну как, Танечка? Удалось что-нибудь узнать? Коротков, дай чего-нибудь пожевать! Я говорила с Мариной, и, по-моему, вы правы.

— Так, Наталья Семеновна, давайте поспокойней и все по порядку. Прежде всего, они звонили?

— Кто? — удивилась Воронова и тут же спохватилась: — А-а, похитители? Конечно, звонили. Я все сделала, как вы велели: согласилась на все их условия и очень беспокоилась о Даше.

— А они что?

— Условия ставят те же. Заверили меня, что с Дашей все в порядке. Велели никуда не рыпаться и все время не разлучаться с телефоном.

— Хорошо. Никаких посторонних шумов не слышали? Голос не узнали? Кстати, с вами говорит один человек или разные?

— Голос не узнала, но в нем нет ничего примечательного, а вообще, я плохо узнаю голоса по телефону. Со мной вроде все время разговаривает один и тот же. Шумы были, сколько угодно — и люди шумели, и машины ездили, и трамваи. Он, по-моему, звонил из телефона-автомата.

— Ага, очень жаль. Но что поделаешь! И с кем вы говорили? С Мариной?

— Да, с ней, — тут Вороновой пришлось прерваться, потому что Виталий внес поднос с едой. Я отказалась — хватит на сегодня объедаться, а Наталья продолжила свое повествование с набитым ртом. — Я как приехала в офис… Виталий, дай горчички!.. Так вот, в офисе я сразу проверила, что срочных дел нет, вызвала к себе Марину, заперла дверь и начала рыдать и жаловаться на жизнь. Мол, и подруга ближайшая погибла, и ребенка ее я не смогла уберечь. И все о том говорю, что не нужны мне эти торги и раздумала я эту землю покупать. Рыдаю, а сама смотрю на ее реакцию. А она!.. Виталь, налей еще соку… Она сидит вся бледная, с красными пятнами на щеках и слова вымолвить не может. Я смотрю — вроде и хочет меня как-то поддержать, но даже рот открыть не в состоянии. Ну еще бы, предавать своих друзей нелегко, особенно в первый раз. Я только одного не понимаю, Таня, зачем ей это нужно?

— Объяснений может быть множество, самым реальным, на мой взгляд, являются деньги. Ну есть, конечно, и более романтическое — большая любовь. Такое и в наше время случается.

— Это точно. Ну и что мы будем делать? Трясти Марину?

— Нет, я попробую действовать по-другому. Марина — это крайний вариант. Потрясти мы ее всегда успеем. Но скорее всего она знает очень мало. Хорошо, если за всем этим стоит кто-то из глав ваших фирм-конкурентов, вы просто пропустите эти торги, и они отстанут. Хуже, если они захотят от вас еще что-то. Ну ладно, утро вечера мудренее, я поехала отсыпаться, завтра продолжу расследование.

— Танечка, у вас были какие-то дополнительные расходы? Давайте, я сразу оплачу, чтобы не накапливалось.

Я назвала сумму гонорара Надежде и Гришке, лениво затолкала деньги в сумочку, привычно подумав, что Наталья Семеновна — идеальный клиент.

— Спасибо вам, Танечка. Я очень на вас надеюсь. Таня, а можно будет завтра или послезавтра увидеться с Дашей?

— Нет, Наталья Семеновна. Пока не будем рисковать. Забудьте, что вы знаете, где Даша, и что она в безопасности. Так будет лучше. И еще раз напоминаю — всегда держите при себе телефон: и чтобы я вас могла быстро найти в случае непредвиденных обстоятельств, и чтобы «похитители» всегда могли убедиться в том, что вы волнуетесь и выполняете все их требования. Хорошо?

— Да, Таня, конечно. Спокойной ночи.

— Всего хорошего, Таня, — подал голос и Коротков. — Я так полагаю, что связь по-прежнему через меня.

— Все верно, Виталий. До встречи.

Я вышла к своей машине, села в нее и решила, что еду на свою подпольную квартиру и ложусь спать. На большее меня сейчас не хватит. И планов никаких продумывать не буду. Все завтра.

Глава 8

Проснувшись, я первым делом удивилась тому, что сплю на каком-то неудобном диване и явно не у себя дома. Медленное вживание в окружающую действительность ознаменовалось тем, что я сообразила, что нахожусь не совсем не у себя, а точнее, у себя, но не дома. Я, судя по всему, провела ночь в своей конспиративной квартире, значит, что-то случилось. Надеюсь, не пожар и не наводнение. Так! Пора мне лечить склероз: я на конспиративной квартире исключительно потому, что в моем основном жилище сидит засада, встречаться с которой в ближайшее время я не имею ни малейшего желания. И вообще, мне в данный момент надлежит не валяться на неудобном диване, холя и лелея свой склероз, а вскочить, позавтракать в темпе, продумать план действий на день и действовать в соответствии с этим планом.

Честно говоря, вставать мне абсолютно не хотелось, а уж вскакивать — тем более. После вчерашней беготни я чувствовала себя совершенно разбитой, поэтому медленно сползла с дивана и осторожно переправила свое не очень отдохнувшее тело в ванную. В ванной я поняла, что день явно начинается как-то не так: вода есть только холодная, горячую отключили. Я все же полезла под холодный душ и моментально превратилась в айсберг. Стуча зубами и пытаясь согреться с помощью активного растирания махровой простыней, я побрела на кухню.

Кухня встретила меня радостно зачитываемым по радио гороскопом, из которого я узнала, что мне сегодня не стоит выходить из дому по причине грозящей мне опасности, а рекомендуется мне посидеть дома и привести в порядок свою квартиру перед приходом нежданных, но приятных гостей. Хороший гороскоп, жалко я не смогу ему последовать, прежде всего потому, что в моей квартире уже находятся незваные и не очень приятные гости (надеюсь, они не обижаются, что квартира не находится в идеальном порядке). К тому же, несмотря на все опасности, которые мне грозят за порогом квартиры, я все же героически решила покинуть свое убежище. Но, конечно, сперва я все-таки позавтракаю.

Завтрак не прибавил мне оптимизма, потому что состоял из какого-то завалявшегося на полке шкафа печенья и растворимого кофе. Печенье было противное, а растворимый кофе я вообще ненавижу. Единственным положительным моментом этого завтрака было то, что поела я действительно очень быстро. Следовательно, два пункта своей утренней программы я выполнила, пора приниматься за составление плана действий на этот день.

Прежде всего, конечно, проедусь мимо своего дома и попытаюсь установить, есть там засада или нет. Потом съезжу в фирму «Караван» и попытаюсь познакомиться с главой этой самой фирмы Кольцовым Геннадием Владимировичем и, если получится, подружусь с ним. Авось пригодится. Да! Не забыть бы еще связаться с Натальей Семеновной и узнать, как дела у нее. Вроде все. План составлен.

Я критически его проанализировала и поняла, что он ни к черту не годится. Во-первых, как это я, интересно, проверю, сидит у меня дома засада или нет? Вряд ли они вывесили на моих окнах красные флаги или поставили на подоконнике знак «явка провалена». Позвонить туда — скорее всего трубку они тоже снимать не будут. Да и что мне даст проверка наличия незваных гостей у меня дома, кроме неприятностей? Даже если их там не будет, я не могу быть уверена, что они там не появятся через полчаса: а вдруг они вышли, потому что у них закончились запасы пива.

Нет, проверять собственную квартиру — занятие трудное, опасное и бесполезное. Следовательно, квартиру мы пока оставим в покое и вычеркнем этот пункт из плана. Что у нас остается? Личное знакомство с фирмой «Караван» и главой ее — Кольцовым. Тоже никуда не годится: за обычного клиента, водопроводчика или сотрудника налоговой службы я не сойду просто потому, что им наверняка известен мой портрет. А я слишком хорошо помню инструкции, которые им дали: немедленно убрать меня. Так что до знакомства дело может просто не дойти. Вряд ли там со мной дружески побеседуют и помогут в расследовании этой истории. А что же тогда мне делать? Они — самая надежная моя ниточка, и выудить из них какие-нибудь сведения мне просто необходимо.

Эврика! Я полезу на рожон, пойду ва-банк, буду блефовать: я нагло туда приду и скажу, что девчонка у меня, и я требую принять меня в долю. Это, конечно, рискованно, но другого варианта я просто не вижу. Так, надо все хорошенько продумать. Прежде всего сказать, что я обезопасила себя на случай их неадекватного поведения, что куча народу, в том числе и вся родная милиция, знает, куда я поехала. Что если я не дам о себе знать через час, то в их паршивую фирму ворвется отряд ОМОНа с вертолетным сопровождением…

Когда, наконец, мое неуемное воображение добралось до использования в моих поисках и наказании преступников ракет средней дальности, я затормозила и подумала, что в самом деле будет неплохо поставить кого-нибудь в известность о своем маршруте и хотя бы частично уведомить об опасностях, которые мне грозят. Чтобы знали, где искать мое бездыханное тело в случае неудачного развития событий.

Я попыталась воплотить в жизнь это благое намерение, для чего позвонила в родную милицию. Там я получила доходчивые и неутешительные для меня разъяснения, касающиеся нужных мне работников внутренних сил безопасности: один в командировке, другой в отпуске, третий на задании. Ну что же, значит, милиция опять узнает все последней, и я очень надеюсь, что это не будут сведения о моем внезапном исчезновении или безвременной кончине.

Так, похоже, мне придется оповещать о своих намерениях внедриться в предполагаемый стан врага лишь Наталью Семеновну. Ну, естественно, не ее лично, а ее друга Виталия Короткова, чтобы подстраховаться от телефонного прослушивания. Я набрала номер Короткова, трезво рассудив, что в семь часов утра он еще дома. Его голос в телефонной трубке подтвердил мои умозаключения:

— Алло, Виталий у телефона.

— Привет, Виталий, это Татьяна.

— А-а, доброе утро, Таня! Дать вам Наталью?

— Она у вас? Давайте, конечно. Надо же, как я удачно попала.

— Таня, доброе утро! Что-то новое?

— А как же, у меня каждый день что-нибудь новое. Сегодня, к примеру, решила рискнуть жизнью и заявиться к людям, которые вряд ли заварили эту кашу, но скорее всего являются непосредственными исполнителями.

— Вы шутите, или это действительно опасно?

— Наталья Семеновна, у меня работа такая — в основном опасная. Но не в этом дело. Вы можете мне помочь?

— Все, что скажете. Слушаю вас.

— Тогда записывайте: фирма «Караван», телефон 24-15-40, глава фирмы — Кольцов Геннадий Владимирович. Записали?

— Да. А кто это?

— Это и есть та фирма, куда я пойду. И если я долго не буду давать о себе знать, начинать искать меня надо будет оттуда. На всякий случай запишите еще телефончик знакомого милиционера, который поможет вам, чем сможет.

— Майора Кирсанова? У меня есть, вы мне в прошлый раз давали.

— Да? Ну и отлично. И очень вас прошу: телефон все время держите при себе — и «похитителям» нашим спокойней, и мне. Кстати, сегодня они вам не звонили?

— Пока нет.

— Ну, не волнуйтесь, еще позвонят. Ну ладно, Наталья Семеновна, идите работайте, надеюсь, что в течение дня я вам еще позвоню и у меня будут новости. До встречи!

— До свиданья, Таня. Будьте осторожны.

Я отключилась, удовлетворенно отметив, что Наталья Семеновна, как всегда, головы не теряет и, пожалуй, у меня появился надежный тыл. Ну а теперь пора и в путь, вот только не помешает посоветоваться о том, что меня поджидает в ближайшее время с моей последней инстанцией. Я вытащила из мешочка кости, сосредоточилась, кинула, и мне выпала следующая комбинация:

«24 + 33 + 11»

«Ваши авантюрные похождения, к сожалению, могут привести к неблагоприятным последствиям. Может пострадать ваше здоровье».

Да, это уже посерьезнее, чем гороскоп: гороскоп сейчас составляют все кому не лень, а вот магические кости меня еще никогда не подводили. Можно, конечно, отсидеться сегодня дома, никуда не ходить и таким образом избежать авантюрных похождений. Но я по опыту знала, что если подобные похождения меня где-нибудь ждут, то они в конце концов меня дождутся — не сегодня, так завтра. Больше того, даже если я сегодня совсем никуда не пойду, они меня найдут и дома. Так что не будем избегать неприятностей, а смело двинемся им навстречу.

Глава 9

Я выскочила из квартиры, с удовлетворением отметила, что с моей машиной за ночь ничего не случилось, и поехала в сторону табачной фабрики, неподалеку от которой располагалась нужная мне в данный момент фирма «Караван».

После получасовых поисков, когда я кругами ездила вокруг фабрики, я поняла, что ориентировка «в районе табачной фабрики» — понятие растяжимое и я могу искать эту фирму до пенсии.

И вот когда я уже абсолютно выбилась из сил, я вдруг увидела родной зеленый пикап с вмятиной на багажнике. На всякий случай я заехала подальше в тень, чтобы не бросаться в глаза, и увидела, что пикап заворачивает в проулок, который я проезжала уже раз пять, все время принимая его за дорогу, ведущую к местной свалке. Видимо, это было не так, потому что пикап проехал по этому проулку метров десять и остановился.

Я прикинула взглядом расстояние, решила, что моей подслушивающей аппаратуре это расстояние по силам, и приготовилась слушать. И точно, в динамике раздалось фальшивое насвистывание какого-то модного мотивчика. Судя по всему, в пикапе сидел один шофер и кого-то ждал. Нет, все-таки мне повезло, что «Караван» такая небогатая фирма, у которой всего один механический верблюд, а то бы я не напаслась жучков.

Интересно, долго мне ждать, пока что-нибудь в этой машине произойдет? Еще немножко, и я не выдержу — пойду и попрошу этого шофера заткнуться. Он там явно один — никто не смог бы так долго выдержать его фальшивый свист, вряд ли там подбирают народ по отсутствию слуха.

Слава тебе, господи! Замолчал. К нему кто-то направляется, видимо, начальство. К машине шли два мужика, они очень громко разговаривали и размахивали руками. Настолько громко, что мое устройство уловило их разговор на расстоянии метров пяти от машины:

— …уже два дня! За что он нам деньги платит, по-твоему?

— Геннадий Владимирович, ну что мы можем? — Ага, вот шеф. Замечательно. — Это не баба, а какой-то Джеймс Бонд. И дома она не появилась, и где девчонка — непонятно.

— Так. Меня все это интересует, но мало, а вот его — вообще не интересует. Сейчас я как-нибудь попробую выкрутиться, а к обеду, в крайнем случае, к вечеру, чтобы они обе были у меня. Ясно?

— Ясно. А если мы найдем эту бабу, а она будет сопротивляться?

— Если у вас уже будет девчонка, то баба нам уже не нужна, можете ее убирать. Но это только если засветитесь. Лишних проблем не создавайте. Помните: главное — девчонка. Все. Меня ищи по сотовому, если буду очень нужен.

С этими словами господин Кольцов сел в машину, машина развернулась в сторону окраины города, я немного помедлила и поехала за ними, стараясь держаться в пределах слышимости. Но за всю дорогу не услышала ничего интересного, кроме оригинала насвистываемой шофером песенки — видимо, они поставили кассету.

Так, судя по разговору, мы сейчас приехали к тому человеку, который заказал всю эту музыку, и мне предоставляется уникальная возможность его увидеть.

Пикап остановился возле довольно большого частного дома, Кольцов вошел в этот дом, а водитель вышел из машины, запер ее и направился через трамвайные пути к ближайшему лотку с сигаретами.

Нельзя было терять время. Я поставила машину на соседней улочке и как можно незаметнее направилась к дому, в котором скрылся Кольцов. Миновала калитку, осторожно направилась к ближайшему окну, прижимаясь и даже вжимаясь в стену, чтобы меня не было видно из окна.

Но меня, по всей видимости, заметили — из окна или с улицы — безразлично, потому что я вдруг увидела перед собой небо, в голове что-то взорвалось, и я куда-то провалилась, успев подумать лишь, что неблагоприятные последствия отразились-таки на моем здоровье.

Первым чувством, которое вернулось ко мне, было ощущение, что я уже умерла и меня почему-то отправили в мир иной в соответствии с традициями древних египтян: запеленали и забальзамировали. Ощущение это подкреплялось двумя моментами: я была туго спеленута, так что не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, а еще очень сильно пахло чем-то, навевающим мысли о склепе и о больнице одновременно.

Потом чувства стали возвращаться с пугающей быстротой, я даже не успевала на них должным образом отреагировать: сначала дала о себе знать жуткая боль в голове, как будто на меня нечаянно упала штанга или гиря, потом я ощутила во рту крайне неприятный привкус, и мне тут же очень захотелось минеральной воды. В довершение ко всему мне вдруг стало очень холодно.

Из всего этого следовал лишь один утешительный вывод: если мне больно, холодно и хочется пить — значит, я живая. И похоронили меня либо по ошибке, либо из вредности, поскольку я кому-то очень надоела. Интересно, кому? Похоже, когда на меня роняли штангу, у меня отшибли память. Ладно, вспомним потом, а сейчас надо напрячься и попробовать открыть глаза.

Сделать это оказалось непросто, вначале я решила, что вообще разучилась это делать, потому что результата никакого не было: я ничего не увидела. После длительного интенсивного размышления я пришла к выводу, что глаза мне открыть все-таки удалось, а не вижу я ничего потому, что здесь очень темно.

Это открытие еще более укрепило мое предположение, что меня похоронили и я нахожусь в каком-то склепе. Но все же склеп был достаточно просторным. Я попыталась перекатиться с места на место, и мне это удалось, хотя не без боли, потому что пол в этом склепе был очень твердый и не очень ровный.

Где же я все-таки нахожусь? И что меня сюда занесло? Ха, что же, как не непревзойденное умение находить приключения на собственную задницу! Остается надеяться, что меня не подведет и моя уникальная способность выпутываться из этих приключений. Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!

Ладно, вспоминать то, как и почему я сюда попала, буду потом. Скорее всего это вспомнится само, если, конечно, у меня нет амнезии. Да вроде нет: я — Татьяна Иванова, частный детектив, живу в городе Тарасове, не замужем, детей и собаки нет, денежных долгов — тоже. Ну а остальное вспомнится по мере надобности. Сейчас я лучше попробую как-то улучшить свое положение.

В идеале, конечно, хотелось бы отсюда выбраться, закутаться во что-нибудь теплое, глотнуть минеральной водички и показать свою многострадальную голову любимому врачу Сан Санычу. Ну а программа-минимум — попробовать освободить руки и ноги от этих пут, которые мне уже изрядно поднадоели.

Что нам для этого нужно сделать? Первым делом — определить, чем меня связали и реально ли развязаться без посторонней помощи, поскольку помогать мне явно никто не собирается. Так… Насколько я могла определить на ощупь, дела мои не так уж плохи: у тех, кто меня нейтрализовывал, видимо, ничего подходящего под руками не было, и меня связали-спеленали обрывками каких-то тряпок. Правда, тряпки были не очень ветхие, но все же это не шелковый шнур и не бельевая веревка.

И вообще, создавалось ощущение, что меня связывали люди не очень опытные. Даже обидно. Вот если бы я себя связывала сама, я бы уж вряд ли сумела развязаться: связала бы локти как следует, и привет! И никакие наручники не нужны, и ноги не надо связывать, зря мучиться. И сидела бы я себе тихо-мирно до прихода моих охранников и никуда бы не рыпалась. А то получается: пеленали меня, старались, а я сейчас поднатужусь и развяжусь. Дальше, правда, непонятно, что делать, но это будет видно потом.

Ну ладно, шутки в сторону, будем развязываться. А для этого хорошо бы сесть, но так просто мне это не удастся: надо бы найти какую-нибудь опору. И я, перекатываясь, попыталась добраться до ближайшей стены. К счастью, находилась я не в Колонном зале Дома Союзов, а в каком-то, видимо, довольно тесном помещении, потому что до стены я добралась довольно быстро. Стена была так себе: влажная и неровная. Внезапно я поняла, почему здесь пахло склепом и больницей: стенка была покрыта плесенью. Гадость какая, но деваться некуда. Опираясь на стену всем, чем только можно, я попыталась приподняться и придать телу полувертикальное положение. С третьей попытки мне это удалось, хотя очень мешала головная боль.

Сев, я поняла, что практически достигла нужного результата: тряпки, которыми я была спеленута, в результате своеобразного путешествия по полу моей темницы ослабли, и освободиться мне удалось достаточно легко. Итак, программа-минимум выполнена: я вновь обрела свободу движений. А теперь надо выбираться дальше, для начала попробовать найти выход — дверь, люк, окно или что-то подобное.

Так же аккуратно, по стеночке, я встала и осторожно начала продвигаться по периметру неведомого помещения. Все же интересно, почему это я так легко развязалась? Ой, не нравится мне, когда все получается слишком просто, не к добру это. И пора бы все-таки вспомнить, благодаря чему я очутилась здесь, исключая мою любовь к приключениям и авантюрам. Авантюрам? В голове забрезжила какая-то мысль, воспоминание… Еще немного, и я совсем вспомню… Ну же!

На самом интересном месте, когда я уже, кажется, была близка к тому, чтобы все вспомнить, мне, как обычно, помешали. Во-первых, неожиданно и некстати нашлась дверь, во-вторых, из-за нее послышались голоса, один из которых мне был незнаком, а второй я явно где-то слышала:

— …и срок — до вечера. Вечером я должен все знать. Все — это то, что девчонка мне уже больше не мешает, а эта баба для меня не опасна. Ясно?

— Ясно, конечно. А бабу убирать? — Ага, этого я знаю, и вспомнила все сразу. Баба, которую надо убирать, — это именно я. И узнавать о местонахождении девчонки собираются тоже от меня. Нет мне спокойной жизни, и смерть тоже, видимо, мне готовят беспокойную. И устроит ее мне Кольцов Геннадий Владимирович — вон как старается выпытать все желания своего собеседника.

— Это меня не касается. Это ваши дела и меня в них не впутывайте. И запомните — просто так деньги я вам платить не собираюсь. Ясно?

Серьезный мужик. А мы с Кольцовым, судя по всему, вызываем у него жуткое раздражение. Досадно.

Кольцов тем временем рассыпался в уверениях преданности и готовности сделать все как следует, причем голоса их удалялись, становились глуше. Затем зашумел двигатель машины, и я вновь услышала голос Кольцова, на этот раз он звучал начальственно резко и властно:

— Ты этих олухов вызвал?

— Вызвал, едут.

— Едут, идиоты! Если бы не я, они бы там сидели до пенсии. Ты ее проверял?

— А че ее проверять? Вы ее здорово выключили, она, поди, долго еще проваляется.

— Долго нам не надо. Я с ней разговаривать буду. Ты проверь, но аккуратно, это не баба, а кошмар какой-то. С нее станется уже и очнуться, и начать рыть подкоп. Или оружие где-нибудь раздобыть.

Да, обидно, когда не оправдываешь ожиданий: и оружия я, даже плохонького, не раздобыла, и к рытью подкопа еще не приступила. Кажется, уже и не приступлю… Я отскочила от двери, и очень вовремя, потому что она начала распахиваться внутрь моей каморки. К счастью, я оказалась за дверью, и у меня появился какой-то шанс выпутаться самостоятельно из этой заварушки.

— Ген, нет ее! — проорал какой-то парень, стоя на пороге этого сарая и не решаясь войти внутрь.

— Я тебя не спрашивал, есть она или нет ее! Я тебе сказал, что она мне нужна для разговора, — ледяным голосом отозвался господин Кольцов и прибавил несколько малолитературных выражений. — Остальное — твои проблемы. Ищи.

Парень вошел в сарай и осторожно начал меня искать, для чего первым делом заглянул за дверь. Мне его мерзкая рожа не понравилась, ему мое лицо, судя по всему, тоже, но первой я успела оповестить его о своих недружественных чувствах и временно вывела парня из участия в событиях окружающего мира точным ударом ребра ладони по шее. Парень свалился к моим ногам, я услышала возмущенно-изумленные возгласы и пулей вылетела из-за двери им навстречу.

И очень вовремя: как раз еще две, на редкость неприятные, морды намеревались проникнуть в мой сарай с явным желанием меня обезвредить.

Еще чего! «Эту песню не задушишь, не убьешь!» Вдохновляемая такой мыслью, я заехала обеим мордам ногой в прыжке, да еще и с разворотом. Получилось неплохо, жаль только, морды не скоро смогут это оценить. Так! Главное — не останавливаться, я перелетела через два полутрупа, лежавших на пороге, и увидела еще троих типов, вполне живых и очень недовольных моим сеансом карате. А зря! Сейчас, голубчики, я вас всех тут уложу: во-первых, я очень сегодня злая и кусачая, а во-вторых, я профессионал, а вы — лохи, непонятно только, за что вам платят деньги.

Сейчас я выведу из строя вот этого, мелкого, но очень надоедливого, потом уберу с дороги тех двух здоровых горилл, и все… путь свободен — вон она, калитка, на улицу, в машину, и только они меня и видели…

Да… посмотреть на меня им все же еще придется, как и мне на них. Профессионализм — это, конечно, хорошо, но в понятие профессионализма входит еще и трезвая оценка противника и ситуации, а не только умение махать ногами и руками. И как это я забыла про этого гада Кольцова? А вот он про меня не забыл:

— Танечка, не утомитесь! Устали уже, наверное, умаялись, — Кольцов стоял на пороге дома, держа в руках пистолет, нацеленный прямехонько на мою глупую башку. Да, с такого расстояния он вряд ли промахнется. — Хватит спектакль разыгрывать, стерва! Все равно зрителей нет. Стой спокойно, а вы, идиоты, свяжите ей локти, чтобы не рыпалась.

Ну вот, теперь я наконец-то связана по всем правилам. Довольна, идиотка? Накаркала. Теперь имей дело с профессионалом, героиня! Джеймс Бонд в юбке! Вечно тебе больше всех надо… Мои самобичевания перебил Кольцов, промолвивший:

— Ну вот, барышня в надлежащем виде, можно с ней и побеседовать. Пройдемте в дом, Татьяна Александровна. И без фокусов, а то живо пожалеешь, что метла твоя ни разу не столкнулась с вертолетом. Ведьма!

Мы двинулись в дом — Кольцов, я и один амбал. Второй остался на улице, видимо, приводить в чувство своих подельщиков.

Пока мы шли в дальнюю комнату обычного жилого частного дома, я напряженно думала: кто же этот Кольцов и откуда он так неплохо меня знает? С одной стороны, знает отчество. Я его произношу нечасто и, как правило, в официальной обстановке. Друзья вряд ли даже знают его. С другой стороны, Кольцов знает мою кличку «Ведьма», которая лучше всего известна людям, имеющим проблемы с законом. Да, проблемы у него явно были — Гриша же говорил, что Кольцов сидел. Но я поняла, что это было не очень серьезно — обычная драка. И довольно давно. Я тогда еще не работала. Следовательно, у Кольцова и сейчас есть проблемы с законом, а нет — так будут. Одна его пушка чего стоит, а тут еще явное желание устроить мне неприятности с летальным исходом. Да, не дай бог, доберутся до Даши! Нет, этого я допустить не могу. Будем бороться.

Шедший за мной амбал грубо прервал ход моих размышлений и толкнул меня по направлению к дивану, куда я и приземлилась достаточно благополучно. Амбал замер в неподвижно-настороженной позе (черт его знает, что от этой бабы можно ожидать?), а Кольцов сел напротив меня в кресло с достаточно потертой обивкой.

— Ну, красавица, будем разговаривать?

— А чего же не поговорить с хорошим человеком? И тема у нас есть общая, верно?

— Есть, как не быть. Давай, будь хорошей девочкой, расскажи мне все: куда Дашеньку дела, чего про нас знаешь. Будешь честно рассказывать — выпустим тебя, и гуляй на все четыре стороны. Будешь действовать мне на нервы — я стану нервничать и, не дай бог, поврежу твое драгоценное здоровье. Давай, лапонька, говори.

Говорить-то можно, сказать трудно. Ну и мерзкая же рожа у этого Кольцова, ничем не лучше морд его подручных. Но он на их фоне выгодно отличается интеллектом, к тому же у него есть оружие. Что же мне делать?.. Как что делать?! Так у меня же с утра план был — нагло прийти к Кольцову и потребовать у него своей доли. В чем же дело — вот он Кольцов, передо мной сидит. Поехали.

— Здоровье мое ты уже повредил. У меня голова раскалывается. И локти болят. Ты бы развязал, раз у нас пошли такие переговоры.

— Нет уж, лапонька. Когда тебя развязывают, ты очень беспокойно себя ведешь, размахиваешь ногами-руками. Мы вот лучше тебе еще и ножки свяжем. Давай-ка, — последняя реплика относилась не ко мне, а к амбалу, который тут же ринулся выполнять команду и очень крепко и надежно связал мои ноги в щиколотках на манер кандалов — чтобы я могла делать лишь крошечные шажки. Во время этой операции Кольцов предусмотрительно держал меня на прицеле. Но я, наверное, и так бы ничего не стала делать, на меня навалилась усталость и апатия.

— Вот и хорошо, вот и ладненько, — пропел Кольцов, когда амбал закончил свое дело и встал в исходное положение перед дверью. — А теперь можно и поговорить. Ну, рыбка моя, что ты надумала? Надеюсь, ты уже поняла, кто мы? Правильно, мы Олины друзья и хотим только одного — вернуть девочку Дашу к маме Оле. Я думаю, ты хочешь того же — помочь своей подруге, просто не знаешь, как это сделать, правда? Мы тебе посодействуем, не стесняйся. — Кольцов не говорил, а прямо-таки пел, ни на секунду не отрывая пытливого взора от моего лица, проверяя мою реакцию на его речь.

Я постаралась предельно сконцентрировать свое внимание, чтобы, не дай бог, не ляпнуть лишнего, и в то же время расслабилась и постаралась забыть о грозившей мне опасности быть убитой или покалеченной. Главное сейчас — умудриться стать хозяйкой положения:

— Ага, хочу больше всего на свете. Прямо с ног сбиваюсь. А у вас тут, похоже, было производственное совещание по поводу скорейшего воссоединения семьи?

— Было, киска, было. Ты давай, не томи! Куда Дашу дела? — Елки-палки, да он же волнуется и боится больше, чем я: и ерзает все время, на месте ему не сидится, и руки дрожат.

Мне стало совсем весело и спокойно:

— Да что вам беспокоиться, мальчишки. У вас, поди, есть дела и поважнее. А с этим я сама справлюсь: отвезу Дашеньку к Ольге, и дело с концом. — При этих словах лицо Кольцова просияло. Господи, какой дурак! Неужели он еще может предположить, что я так и не поняла, что дело это грязное и непростое? Не-е-т, надо ставить точки над «i». — Или отвезу еще куда: может, ей там будет лучше.

При этих словах ерзающий Кольцов буквально подпрыгнул и прошипел мне уже без всякой раскованности и доброжелательности:

— Ну ты, шалава, без фокусов! Говори, где девчонка, и уматывай отсюда на все четыре стороны. Будешь финтить — отрапортуешь архангелу Гавриилу о своем сильно досрочном прибытии. Так что не зли меня. — Кольцов постепенно успокаивался, что мне сейчас было нежелательно. Он мне нужен обозленным и испуганным. В таком состоянии люди глупеют и теряют над собой контроль.

— Кто кому станет рапортовать, будет видно. По ходу, так сказать, пьесы, — я собрала всю имеющуюся у меня в запасе наглость и уставилась прямо ему в глаза. — А то, сдается мне, что отвечаешь за Дашино возвращение к маме Оле лично ты. И если что-то не получится, то виноватым окажешься ты. Ох и попадет же тебе от Оли, верно? — Я выдержала паузу. — Или еще от кого.

Так, Кольцов, похоже, дошел до нужной мне кондиции — злой, растерянный и испуганный. Меня сейчас волнуют две вещи: во-первых, чтобы он не поглупел окончательно и не начал делать глупости. Например, не вздумал убить меня ради восстановления собственного душевного спокойствия. К тому же меня не устроил бы его чрезмерный испуг: он может впасть в молчаливый ступор. А мне от него позарез надо хоть что-нибудь узнать.

— Что тебе нужно? — Ну наконец-то. Вопрос закономерный, хоть и несколько нелепый.

— Счастья в жизни, чего же еще?

— Сколько?

— Да чтобы и на детей с внуками хватило, — я продолжала забавляться его испугом и не спешила его успокаивать.

— Ну это если они у тебя еще появятся, — Кольцов внезапно успокоился, видимо, приняв какое-то устроившее его решение. — Значит, так, голубка. Я даю тебе двести баксов, ты говоришь мне, где девочка, мы вместе туда едем, забираем ее и расстаемся довольные друг другом. И немедленно забываем о нашем приятном знакомстве. Идет?

— Двести долларов за такой каторжный труд? Да я столько зарабатываю в один день и напрягаюсь гораздо меньше. Ты меня не понял, Геннадий Владимирович. Мне, чтобы о тебе забыть, надо приложить массу усилий. А это должно хорошо оплачиваться.

— Хорошо — это сколько?

— Две штуки баксов — и у меня обнаруживается полная потеря памяти. По-моему, это не так уж и дорого.

— Ты че, девка, очумела? Да тебе еще пару раз дать по голове, ты и бесплатно все забудешь, включая свои паспортные данные и дату Октябрьской революции. Ты лучше бери, пока я добрый, двести баксов и поехали забирать Дашу.

— Я тебе что, напоминаю твою бабушку в маразме? Чтобы с тобой куда-то ехать сейчас, нужно быть круглой дурой. Нет уж, ты мне переводишь деньги на счет, выпускаешь на свободу, на свободе я покручусь некоторое время, пойму, что мне ничего не угрожает, и заручусь поддержкой пары-тройки моих друзей. Это на случай, если тебе опять придет в голову опробовать действенность твоих методов на моем затылочке. А уж потом, скажем, завтра, в восемь часов вечера мы встречаемся в нейтральном месте, и я передаю тебе Дашу из рук в руки. Как тебе план? И не забудь о двух штуках баксов. Не меньше. И цени — за моральный и материальный ущерб, который ты мне причинил, я денег не беру. Только за работу. — Я тяжело вздохнула. — Так уж воспитана.

— Да уж, на воспитание твое грех жаловаться, — Кольцов, видимо, что-то прикинул в уме, потому что заметно приободрился и успокоился. — Ну и мы в грязь не ударим, верно, Костик? — Он обернулся к амбалу, безмолвно стоявшему у дверей. — Вызови-ка Илюшу сюда, будем наверстывать упущенное. А то мы за разговорами забыли все законы гостеприимства. А гостья наша наверняка проголодалась…

Костик, ни слова не говоря, вышел из комнаты и вернулся вместе с Илюшей буквально через минуту. Похоже, они все сидят в соседней комнате. Значит, рыпаться мне смысла нет, надо во что бы то ни стало вести переговоры. Что же такое задумал Кольцов? Ответ не заставил себя долго ждать:

— Мальчики, развлеките пока гостью, а мне надо подумать над ее интересным предложением. И хорошо бы к концу моего раздумья наша милая Танечка передумала и помогла нам безвозмездно. Понятно? — Он кивнул в сторону небольшого столика у окна, где стояли бутылки с водкой и пивом и какая-то элементарная закуска, вроде картошки и соленых огурцов. Затем обернулся ко мне и с довольной улыбкой пояснил: — Безвозмездно — это значит, даром. Приятного аппетита, Танюша. Успеха, мальчики.

С этими словами Кольцов вышел из комнаты. Ну, с ним все ясно: он пошел получать инструкции по телефону от своего непосредственного начальства. Со мной вроде тоже ясно: мальчики сейчас постараются добиться от меня того, что не удалось их шефу. Интересно только, каким способом. Пытать будут, вколют что-нибудь или как? Господи, я же и пыток никаких не выдержу, и если вколют какой-нибудь препарат, не смогу ничего с собой поделать. Ну зачем я, дура, сюда поехала? И сама пропаду, и Дашу не спасу, да еще и Соколовы окажутся в опасности. Господи, ну что же мне делать?

Что делать, что делать… Панику прекратить, вот чего. Успокоиться и расслабиться. Пока тебе ничего не вкололи и утюгом по животу не гладят, так что нечего причитать. И вообще, Костик с Илюшей, видимо, решили подкрепиться: оба подошли к столику, Костик налил в стакан водку, а Илюша открыл две бутылки пива. Так же молча, они подошли ко мне и сели напротив: Костик с водкой и огурцом, а Илюша с двумя бутылками пива. Странные какие-то, особенно Илюша: зачем ему сразу две бутылки? А вообще хорошо бы наладить с ними хоть какой-нибудь человеческий контакт: мальчики, по всей видимости, неопытные, и хоть мало-мальски знакомого человека пытать им будет неудобно. Главное — не показать им, что я боюсь:

— Приятного аппетита, ребята. А как насчет того, чтобы и меня покормить? — Не голодом же они меня пытать будут? А есть, как ни странно, действительно хочется.

— Щас. И покормим, и напоим. Все по желанию клиента, — с этими словами Костик поднялся со стула, подошел ко мне, предварительно отдав на хранение Илюше ценный огурец.

Я все еще ничего не понимала, а Костик внезапно раскрыл мне рот и влил в него всю водку. Господи, мамочка моя! Я задохнулась, внутри все обожгло, из глаз брызнули слезы. Мир вокруг меня завертелся, в глазах яростно мелькали какие-то огненные круги, а что самое паршивое, так это то, что голова моя куда-то уплыла, а вместе с ней попыталась улетучиться и ясность рассудка. В этот момент мне в рот сунули огурец, который я благодарно начала жевать.

Ну вот, хоть дышать теперь можно, да и огненные круги исчезли, хотя вся комната, включая сидящих напротив Илюшу и Костика, продолжала вращаться. Мои сотрапезники сидели напротив, потягивая пиво, и выжидательно смотрели на меня. Видимо, у меня во взоре промелькнуло нечто, позволившее им предположить, что я в состоянии их услышать и что-то ответить, поскольку Костик слегка нагнулся вперед и процедил:

— Ну, Танька, как настроение, улучшилось?

— Да оно и не портилось, — отозвалась я и не узнала своего голоса, настолько у меня заплетался язык. Но хоть ясность рассудка была пока вроде на месте. Сомнительная это была ясность, но я на нее надеялась, поскольку голову продолжало интенсивно кружить.

— Ну, вот и хорошо. Давай, не порть праздник — рассказывай, где Даша. Или ты уже ничего не помнишь и не соображаешь, а? — Это Илюша подключился к нашей беседе.

— Вот еще! Все я соображаю и получше вас. А уж память у меня — вам и не снилось, — и в доказательство я начала лихорадочно и с выражением декламировать им таблицу умножения.

Парни взирали на меня с тихим испугом, решив, видимо, что они слегка перестарались в своем усердии выжать из меня нужные сведения. А я пока не сошла с ума и что-то соображала. Просто я прекрасно знала, что когда я пьяная, меня разбирает желание трепаться — все равно о чем. Льется словесный поток, и ничего не могу я с этим поделать, поэтому лучше занять свой язык хоть чем-нибудь безобидным, а самой постараться продумать тактику беседы — как бы не проговориться. Да и в том, что они меня подначивают, тоже ничего хорошего: я по пьянке могу учудить что угодно. А пьяная я порядочно, стакан водки для меня — это многовато, да еще на голодный желудок.

Когда в таблице умножения я добралась до «шестью восемь — сорок восемь», Костик вдруг опомнился и рявкнул:

— А ну, заткнись! — и завернул такую красивую русскую фразу, что я действительно заткнулась и попыталась ее понять. Понять-то все поняла, но повторить мне бы не удалось. Чистая импровизация.

Мысль об импровизации и о виртуозном владении русской речью внезапно (а в принципе — вполне закономерно) вернула меня к водке, и я вдруг осознала, насколько смешны были мои опасения по поводу пыток и вкалывания чего-нибудь психотропного в целях развязать мой язык. Идиотка! Жалко, я не додумалась до детектора лжи или еще до каких-нибудь технических чудес инквизиции. Детективов начиталась! Триллеров насмотрелась! А ведь это не какие-нибудь там бездушные западные профессионалы, это свои, родные, простые ребята, и орудие дознания у них простое и действенное — водка. Все очень просто — напоят сейчас меня, я все и выложу. Вот дура-то!..

Все мои размышления потонули в неудержимом, неукротимом хохоте. Мне было до того смешно, что я под конец стала серьезно опасаться — как бы не отдать концы от смеха. По всей видимости, ребята испугались того же, потому что оба привстали со своих стульев и напряженно смотрели на меня, явно не зная, что в такой ситуации делать. Наконец, более находчивый и опытный Костик осторожно приблизился ко мне (все правильно — а вдруг я заразная) и наотмашь треснул меня пару раз по щекам.

Удары отозвались в моей, и так нездоровой, голове очень болезненно, голова стала гудеть еще больше, а я настолько расстроилась и обиделась на такое обращение, что немедленно перешла от оглушительного смеха к горьким слезам.

Причем я не просто плакала, я громогласно оповещала весь мир в лице Илюши и Костика о своей горькой доле. В понятие горькой доли вошло все: и каторжная работа, и гады-преступники, которые невежливо обходятся с дамой-детективом, и необходимость делать дома ремонт — когда и на какие деньги, кофе, который я забыла у Гришки и который Гришка обязательно выпьет без меня.

Тут я поймала себя на мысли, что хочу рассказать этим ребятам и о сложностях дела, которое я сейчас расследую. Какими-то остатками разума я поняла, что этого по каким-то причинам делать не следует. Но и молчать я уже не могу! Надо говорить о чем-то жалостливом: такое у меня сейчас настроение. И тему придумывать побыстрее. Я не нашла ничего лучшего, как сделать экскурс в глубь веков и начала рассказывать историю Ромео и Джульетты. А так как я сама не очень твердо ее помнила, а гораздо лучше в памяти у меня сохранился сюжет «Английского пациента», которого я видела несколько дней назад, то история великой любви Ромео и Джульетты неведомым образом переплелась с историей героев этого фильма.

Абсолютно обалдевшие Костик и Илюша не пытались мне мешать, они лишь молча смотрели на меня, забыв даже про недопитое пиво. А мой рассказ, несмотря на некоторую нелогичность и налет легкого безумия, лился легко и свободно. По-моему, все было очень интересно, а главное — жалостливо, аж слеза прошибала. У меня самой, во всяком случае, слезы лились бурным потоком.

Кольцов вошел в тот самый момент, когда я рассказывала во всех подробностях, как разбился летчик — Ромео, врезавшись в фамильный склеп Капулетти. Лица Костика и Илюши уже не были образцом напряженного внимания, а лишь отражали полную покорность судьбе. Кажется, в их глазах я приобрела статус стихийного бедствия — чего-то среднего между торнадо и цунами: и то и другое — что-то мало понятное, но опасное, и лучше этого избегать. На приход шефа ребята тоже никак не отреагировали.

Шеф послушал некоторое время мою сагу, по всей видимости, она ему не понравилась, и он прервал ее самым верным способом — грохнул об пол тарелку. Я замолчала и с интересом уставилась на него. Он подошел к нашей дружной компании и обратился с вопросом к ребятам:

— Ну и? Безрезультатно?

— Геннадий Владимирович, она либо издевается, либо действительно спеклась. Но мелет исключительную чушь, — отрапортовал Костик.

— Это почему же чушь? — громко возмутилась я. — А таблица умножения? Ну да, в «Ромео и Джульетте» немножко напутала, но ведь таблицу-то умножения я рассказывала без запинки. И если бы вы не помешали, рассказала бы до конца.

Я обиженно умолкла, а Кольцов с сочувствием посмотрел на ребят. Да, мне их тоже было жалко, но что поделаешь! Кстати, остатки разума вновь вернулись ко мне, и я твердо помнила одно — я обязана сейчас косить под пьяную (что, в общем-то, несложно — я такой и была) и ни в коем случае ничего не говорить о Даше, Соколовых и Наталье Семеновне. Просто забыть о них. Лучший способ что-то забыть — заменить это чем-то в своем сознании. На время.

Сегодня меня что-то тянуло на литературных героев, и поэтому вместо Даши, Соколовых и Натальи Семеновны я поместила в свое сознание героев романа Ремарка «Три товарища». С моими клиентами и друзьями у них не было ничего общего, зато у них была связь с моим теперешним состоянием: у Ремарка тоже все пьют, правда, не водку, а все больше пиво или красное вино, но это частности. Оказалось, что поместила я их очень вовремя, потому что Кольцов попытался продолжить допрос:

— Ну, детка, соберись с мыслями и расскажи мне о Даше. Где она? А потом доскажешь о Ромео и Джульетте. Я тебя с удовольствием послушаю.

— Не хочу о Ромео и Джульетте, хочу о трех товарищах, — капризно заявила я и с места в карьер начала свое повествование. С тремя товарищами дело обстояло еще хуже, чем с Ромео и Джульеттой, потому что я не только слабо помнила сюжет, но и совершенно забыла все имена. Кстати, почему-то не люблю Ремарка.

Кольцов, по всей видимости, Ремарка вообще ненавидел, потому что грубо меня прервал и попытался вновь задать свой банальный вопрос:

— Где Даша?

Так, а вот теперь мне необходимо собраться со всеми оставшимися у меня силами и сделать вид, что я абсолютно трезвая и контролирую ситуацию:

— Кольцов, ты мне надоел. Я поставила тебе все свои условия, а ты давай выполняй. У тебя нет другого выхода. Без меня ты ее не найдешь, а без нее тебе крышка.

— А какие у меня гарантии, что ты сейчас не сбежишь с девчонкой и деньгами?

— А на что она мне? Я не мать Тереза и в чужие дела вмешиваться не люблю. Тем более бесплатно. Да и чревато это: вон в кои-то веки решила Ольге бесплатно помочь — и теперь расхлебываю. Нет уж, деньги на мой счет, завтра в восемь часов вечера я передаю вам девчонку, а остальное меня не интересует.

— И не жалко тебе подругу? — зачем-то поинтересовался Кольцов.

— Во-первых, она меня подставила, а во-вторых, при чем тут подруга? Да стали бы вы из-за Ольги устраивать эту кутерьму! Я же вижу — тут другие деньги, другой уровень. Какой — знать не хочу.

— Вот и умница, — сразу заюлил Кольцов, видимо, тоже не желавший впутывать в наши отношения «другой уровень», — только давай так: тысячу я тебе сейчас положу на счет, ты проверишь, а тысячу — как сделаем дело. Все-таки мне тоже нужны какие-то гарантии. Ладненько?

Мне уже было абсолютно все равно, голова болела все сильнее, меня мутило и хотелось побыстрее отсюда выбраться. Поэтому я кивнула головой, продиктовала Кольцову свой счет и сказала:

— Давай развязывай и отпускай. А то передумаю.

Кольцов не стал мне перечить, меня живо развязали и вытолкали за ворота этого дома, пожелав счастливого пути. Я гордо продолжала делать вид, что абсолютно не пьяная, и по заборчику направилась в сторону своей машины.

Как я дошла до машины — помню слабо. Голова уже, кажется, раскололась на несколько частей, и каждая часть болела все сильнее и сильнее. Шатало меня из стороны в сторону, все кружилось и вертелось, к тому же невыносимо мутило. Я рухнула возле дверцы водительского сиденья, из последних сил открыла ее и вытащила телефон.

Пока я набирала номер своего милого любимого врача Сан Саныча, прошла целая вечность. Слава богу, он был дома и быстро снял трубку:

— Алло.

— Сан Саныч, это Таня. Вы не можете сейчас приехать за мной? — заплетающимся голосом, путаясь в словах, произнесла я.

— Конечно, Таня, говори куда. — Господи, как хорошо, что никаких лишних вопросов. Я бы их сейчас не выдержала. Путано объяснила, где нахожусь, кажется, получилось.

— Хорошо, Таня. Я понял. Жди, я скоро. Ты продержишься полчаса?

— Постараюсь. — Сан Саныч отключился, а я прислонилась к машине и, кажется, тоже отключилась.

Глава 10

Очнулась я уже в квартире Сан Саныча, причем во время процедуры вкалывания в меня чего-то. Воплощение в жизнь проигранной в моем воображении ситуации меня очень порадовало, и меня вновь пробрал смех. Правда, смеяться так, как я это делала в присутствии Костика и Илюши, я уже не смогла — сил не было, и я начала лишь всхлипывать-похрюкивать. Сан Саныч, не прекращая вводить в меня какое-то лекарство, поинтересовался:

— Оклемалась, что ли? Как себя чувствуешь?

— Живая вроде. Спасибо, — говорить было по-прежнему трудно, но язык уже не заплетался.

— А чего всхлипываешь? Жизнь тяжелая?

— Я не всхлипываю, я смеюсь.

— Ну, тогда конечно! Смеяться тебе сейчас — самое то. По поводу чего хоть такое веселье?

— Да просто в данный момент воплощается в жизнь один из моих сегодняшних сценариев. Я предполагала, что меня чем-то обколют и будут выкачивать информацию. Единственное, чего я не учла, так это того, что этим будете заниматься вы.

— Ага, всегда мечтал попробовать себя в роли Великого инквизитора, — отвечал Сан Саныч, заканчивая делать мне укол. Сценарием моим он, судя по всему, поражен не был. И правильно — он от меня и не такое слыхал. Иногда даже сам участвовал.

— Ну, Танечка, а теперь давайте рассказывайте, что такое произошло и какие повреждения, кроме алкогольного опьянения, я должен найти у вас. Но вообще картинка была еще та: окраина города, стоит машина, дверца открыта, Таня Иванова рядом в отключке валяется. Это просто счастье, что никому там не пришло в голову для верности съездить тебе по голове, а машину угнать.

— Действительно, мне весь день везет. Хотя для верности, как вы говорите, мне по голове сегодня уже шарахали.

— Так, значит, по голове тебя все-таки ударили, — полуутвердительно-полувопросительно сказал Сан Саныч и начал осторожно осматривать мою многострадальную головушку. — Сильно болит?

— Теперь меньше. Гудит как-то и все кружится. Но главное — череп, по-моему, не проломили.

— Череп-то в порядке, хотя гематома у тебя там есть, и не маленькая. Как бы сотрясения не было. Чем тебя ударили-то?

— Не знаю. Может, доской, может, просто кулаком. Но уж точно — не топором и не канделябром.

— Да, если бы топором — было бы сразу заметно, это точно, — согласился Сан Саныч, методично проверяя наличие симптомов сотрясения мозга, — так, легкое сотрясение, возможно, имеется, но ничего страшного я пока не вижу. Надо просто отлежаться недельку, и хорошо бы снимок сделать — на память и чтобы совесть мою успокоить.

— Сан Саныч, недельку лежать не могу: мне надо встать максимум через два часа. Делайте со мной, что хотите, но в три часа я должна уйти от вас своими ногами и не держась за стены.

* * *

— Эй, красавица! Просыпайся. Ты хотела уйти от меня в три часа. Сейчас половина третьего, у тебя как раз есть время принять душ и выпить кофе. Как себя чувствуешь?

— Самое удивительное, что неплохо. Сан Саныч, вы — волшебник! Я, кажется, действительно смогу уйти от вас своими ногами и не посшибать по дороге все встречные столбы.

— Сможешь, куда ты денешься. А после душа и кофе ты вообще горы свернешь. Ну-ка, вставай! Голова не кружится, не тошнит?

— Да вроде нет.

— Какие-нибудь неприятные ощущения испытываешь?

— А как же: во-первых, сухость во рту, а во-вторых, ощущение, что отдыхать некогда, надо работать.

— Ну, со вторым ощущением разбирайся сама, хотя я твердо уверен в одном — никакая работа не стоит того, чтобы жертвовать здоровьем. Что касается первого ощущения — так это, милая моя, сушняк, посталкогольный синдром. Ты еще легко отделалась. Много выпила-то?

— Стакан водки.

— Без закуски?

— Обижаете, Сан Саныч! Что я, алкоголик? Закуски было море — и огурцы, и картошка. Жаль, до картошки я уже не дошла. Все закончилось огурцом.

— Не хочу вмешиваться в твою жизнь, но лучше так больше не делай. Даже в интересах следствия.

— Да уж постараюсь, если бы это еще от меня зависело.

— Ну вот и умница. Марш в душ, а я пошел варить кофе.

В душе я наконец впервые за сегодняшний день ощутила, что есть в жизни счастье: была и горячая, и холодная вода. Я стояла под теплым дождиком, абсолютно ни о чем не думая, ничего, ничего не планируя и ничего не опасаясь. Я чувствовала себя сейчас в полной безопасности и была очень далека от всех загадок и неувязок этого странного дела. И вообще нет никакого дела. И ничего нет, и нет частного детектива Тани Ивановой, и нет времени и пространства…

— Таня, уже без пятнадцати три. Ты там не утонула?

— Нет, плыву пока. — Ну надо же, оказывается, время все-таки существует. И, похоже, есть частный детектив Татьяна Иванова, которой пора возвращаться к расследованию. — Сейчас, Сан Саныч, вылезаю.

— Давай, давай. А то кофе остынет.

Этого я допустить не могла, а посему прекратила принятие водных процедур, торопливо вытерлась, кое-как оделась и выползла из ванной.

На кухне, кроме Сан Саныча и отличного кофе, меня еще ждала гора бутербродов, на которые я накинулась с поистине волчьим аппетитом, который у меня откуда-то появился.

Когда я жевала пятый бутерброд — с сыром, кажется, — Сан Саныч все-таки не выдержал и произнес:

— Как обычно, не хочу вмешиваться в твои дела. Ты уже не маленькая, рискуешь постоянно — профессия у тебя такая. Но не кажется ли тебе, что на этот раз ты немного перебираешь? Сегодня, например, тебе лишь случайно не проломили голову. Может, тебе стоит как-то подстраховаться. Например, подключить к делу твою знакомую милицию. Ну или что-то в этом роде. Все же такими делами, ты уж извини, должны заниматься мужчины. Нехорошо, когда молодой красивой девушке в качестве аргумента предлагают удар по затылку. Да еще вливают в нее стакан водки. Или это проходило в качестве обезболивающего?

— Ага, Сан Саныч. Очень жалостливые бандиты попались. Сан Саныч, большое спасибо за совет, возможно, я им воспользуюсь. А сейчас у меня к вам огромная просьба — мне бы минут десять посидеть в тишине и спокойствии, все обдумать. И, вы уж извините, покурить. А так как вы это не приветствуете, то лучше бы вам эвакуироваться из кухни и сделать вид, что вы ничего не замечаете.

— Хорошо, закрываю глаза на все ваши безобразные привычки и покидаю вас. Ну надо же — выгнали из собственной кухни! — с этими словами мой замечательный доктор удалился и бережно прикрыл за собой дверь.

Я распахнула форточку, закурила, налила себе еще кофе и принялась думать.

Сперва мои мысли носили весьма хаотичный характер, и я не могла ни на чем сосредоточиться. Почему-то назойливей всего была мысль о том, что сегодня мне будет нелегко найти себе ночлег: за мной наверняка установили плотную слежку, и поэтому посетить свою конспиративную квартиру я не смогу. Сан Саныча мне затруднять неловко, он мне и так очень помог, можно сказать — спас. Куда же мне податься?

Господи, какая я дура! Так ведь, судя по всему, засаду из моей квартиры убрали: во-первых, нет смысла держать ее там — меня-то они уже поймали; а во-вторых, я видела эти морды в том загородном доме, где так приятно кутила накануне. Значит, я могу совершенно спокойно ехать ночевать к себе домой.

Замечательно — самую главную проблему я решила. Остались сущие пустяки — распутать в рекордно короткие сроки это запутанное дело. Надо постараться понять, принесло ли мне какую-нибудь пользу сегодняшнее приключение, кроме, конечно, пополнения жизненного опыта. И разумеется, составить план действий на ближайшие сутки.

По первому пункту ничего утешительного, кроме ноющей головы, я придумать не смогла. В самом деле — кто является непосредственным работодателем Кольцова и его «сотрудников» — непонятно (то, что Кольцов лишь выполняет заказанную кем-то работу, у меня сомнений не вызывало), что они хотят от Натальи Семеновны, тоже непонятно, зачем им Даша — неведомо… Стоп! А вот это уже интересно. Это уже что-то! Им явно нужна Даша. Ни деньги, ни торги их не интересуют. По крайней мере, об этом они не говорили. Зато очень часто звучала фраза, что «девчонку надо убрать». Значит, вернее было бы сказать, что Даша им не нужна, она мешает.

Почему? Что за ерунда? Кому может мешать четырехлетний ребенок? Она может что-то знать? Но кто будет обращать внимание на слова какого-то ребенка? Нет, на этом этапе мне без Натальи Семеновны не обойтись: а вдруг она вспомнит что-то дельное. Вот и первый пункт расписания на сутки — встреча с Натальей Семеновной. И не будем откладывать ее в долгий ящик, встретимся прямо сейчас.

Теперь вот еще какой вопрос крутится в моей многострадальной голове: почему это они меня так просто выпустили? Я им ставлю свои условия, они соглашаются и выпускают меня на все четыре стороны. Почему? У них нет другого выхода? Или они считают, что у меня нет другого выхода?

Между прочим, правильно считают: если разобраться, то какой у меня выход? Сбежать я не сбегу: некуда, не с чем (ну не с тысячей же долларов, которые мне должны положить на счет!) и незачем. Особой угрозы моей жизни вроде нет, я просто должна соблюсти деловое соглашение — выдать им Дашу и получить оставшиеся деньги. А что уж дальше будет — какое мое дело? Да, все правильно, так они и должны рассуждать, если в полученных обо мне сведениях есть строчка о том, что я умею зарабатывать деньги и, в общем-то, не являюсь альтруисткой.

Ну а если им рассказывал обо мне какой-нибудь чокнутый, который расписал меня как этакого Робин Гуда в юбке (кстати, чаще в джинсах), защитницу всех «униженных и оскорбленных»? Ведь послали же они ко мне Ольгу, значит, думали, что я клюну на ее душещипательную историю? И ведь клюнула! Понеслась помогать ей, и причем совершенно бесплатно.

То есть они вполне могут предположить, что я и сейчас, вместо того чтобы «честно» и легко заработать деньги, буду носиться по всему Тарасову и пытаться помешать им в их нелегком труде, буду ставить им палки в колеса? Ну а даже если и так, то чем реально я могу им навредить? В милицию пойду? Смешно.

Даже если я пойду к «знакомой милиции», как советовал Сан Саныч, то что я скажу там? Что я украла маленькую девочку, у которой есть двойник и которая кому-то очень мешает жить? Что эту девочку меня просят отдать за небольшую, но приятную сумму люди, которых я знаю крайне мало и которые в процессе нашего знакомства стукнули меня по башке и напоили водкой? Кстати, последнее вообще в глазах любого нормального представителя милиции реабилитирует этих ребят. Значит, милиция отпадает.

Надеяться, следовательно, я могу только на себя. А это, по их мнению, не очень опасно. Да, наверное, все так и обстоит. Тем более наверняка одну они меня не отпустили, дали какое-то сопровождение. А значит, мне будет трудно мотаться по городу в роли Робин Гуда. Да еще нельзя допустить, чтобы они поняли, что я действую в интересах Натальи Семеновны. Это, судя по всему, им пока осталось неизвестным. А значит, в ближайшем будущем мне предстоит одновременно встретиться с Натальей Семеновной и оставить эту встречу в тайне.

Что-то мне подсказывало, что переодеваниями и парковкой машины на соседних улицах мне уже не отвертеться. Это не пройдет по очень простой причине: судя по всему, мою машину пасут во дворе, и я, даже если переоденусь собственным дедушкой и сяду в машину, все-таки поведу за собой «хвост»…

Ага, очень хорошо, просто замечательно — машину со двора на стоянку отгонит Сан Саныч. А я тихонечко спущусь за ним следом и поковыляю на место встречи пешком.

А они, если не совсем идиоты и еще способны к какому-то логическому мышлению, должны предположить, что если Сан Саныч отгоняет машину на стоянку, то я проваляюсь у него дома некоторое время. И это абсолютно нормально, поскольку я получила серьезную черепно-мозговую травму. Конечно, серьезную, а как же: ведь они были свидетелями того, что я долго валялась без сознания. Понятное дело, после этого каждый нормальный человек должен отлежаться в постели, а лучше — в больнице. Будем надеяться, что они считают меня нормальным человеком.

Ну вот, теперь надо только решить, где, когда и как мы встретимся с Натальей Семеновной. Наиболее простой вопрос — «когда?»: как можно скорее. А вот «где?» и «как?». Что-то мне не хочется прибегать к помощи Короткова. Не то чтобы я ему не доверяла, но почему-то хочется перестраховаться… Что же такое придумать, какой бы предлог для того, чтобы выманить Воронову из офиса и никто бы ничего не заподозрил… Это должно быть что-то, связанное с бизнесом и не имеющее никакого отношения к нашему делу…

Ура! Нашла! Наташка, Наташка — моя подружка из налоговой инспекции. Наталья Семеновна говорила, у них там были какие-то проблемы с налоговой, Марина ходила выяснять. Вот и чудненько! А теперь Наташка позвонит и скажет, что она хотела бы видеть лично Наталью Семеновну. Там я ее и перехвачу.

Вот и план действий на ближайшее время готов, и кофе кончился. Бутерброды, кстати, тоже. А это значит, что хватит рассиживаться на кухне, пора действовать.

— Сан Саныч! Можно вас еще чуточку поэксплуатировать?

— А куда же от тебя денешься? — ответствовал Сан Саныч, входя в кухню и демонстративно разгоняя несуществующий сигаретный дым: все уже давно улетучилось в форточку. — Что делать-то надо, эксплуататорша?

— Отогнать мою машину на стоянку.

— Ну, это еще куда ни шло. А ты на чем будешь ездить?

— А я, Сан Саныч, прислушалась к вашему совету и решила вести здоровый образ жизни: буду ходить пешком. Довольны?

— Конечно. А купаться в проруби и бегать трусцой ты еще не надумала?

— Пока нет. Хорошенького понемножку. Хотя не исключено, что, пока наступит зима, я созрею и до купания в проруби.

— Вот и умница. — Сан Саныч помолчал, что-то обдумал и спросил: — Ты уверена, что не хочешь мне ничего объяснить и принять мою посильную помощь? Лучше бы, конечно, ты приняла помощь более квалифицированную. Не в смысле медицины, а в смысле защиты.

— Сан Саныч, дорогой! Спасибо вам за заботу, но мне вашей помощи вполне хватило. Я вновь на ногах, чувствую себя неплохо, голова работает — значит, справлюсь. Вы только помогите мне с машиной, а остальное я уж сама сделаю.

— Давай ключи. Будешь уходить из дома, захлопни дверь. Куда потом девать ключи от машины?

— Оставьте пока у себя. Я потом заберу.

Сан Саныч пошел выполнять мою просьбу, а я встала у окна за занавеской и стала наблюдать за тем, что происходило во дворе. Происходившее там меня очень устроило: Сан Саныч подошел к моей машине, сел в нее и выехал со двора. Вслед за ним выехала со двора и темно-синяя «Ока». Слава тебе, господи, не зеленый пикап, который мне уже начал надоедать. А с другой стороны, пикап все равно потом надо будет разыскать и конфисковать оттуда мой «жучок».

Но времени у меня не так много. Они, по всей вероятности, сейчас проводят Сан Саныча до стоянки, убедятся, что неуловимая Татьяна Иванова не выскочила из канализационного люка и не прыгнула на ходу в машину, оставят своего человека наблюдать за стоянкой и вернутся сюда.

Поэтому я живехонько позвонила Наташке в налоговую и попросила об услуге: вызвать к себе немедленно Воронову Наталью Семеновну, владелицу туристического агентства. Наташка поломалась-поломалась, но в конце концов согласилась. Встречу я назначила на четыре часа. Было уже пятнадцать минут четвертого, поэтому я начала срочно собираться. Натянула почти не пострадавшие после моих утренних приключений джинсы, свитер, который мне субсидировал Сан Саныч, — мой оказался в абсолютно непотребном состоянии, и проверила содержимое сумки. Все, пора выходить.

Глава 11

Дверь я захлопнула и поскакала по лестнице, с удовольствием ощущая, что действительно неплохо себя чувствую. Я уже доскакала до двери подъезда, как во мне все-таки проснулись какие-то профессиональные инстинкты, и я осторожно, через щелочку, оглядела двор.

Прямо напротив двери, посреди двора на лавочке, нагло сидели две морды из тех, что я била несколько часов назад. Они оказались несколько умнее, чем я предполагала, и не рванули вслед за Сан Санычем. А может, просто получили четкие инструкции, как поступать в каждом конкретном случае. Я бы на месте Кольцова именно так и сделала.

Ну ладно, а мне-то что делать в этом конкретном случае? Если я сейчас выйду, они за мной увяжутся. Я, конечно, смогу от них уйти, но уж очень мне хочется, чтобы они думали, что мой хрупкий женский организм подорван таким грубым обращением и что я лежу пластом дома у Сан Саныча. Очень бы меня устроило такое их неведение относительно моих передвижений.

Я оглянулась в поисках выхода. Выход нашелся в буквальном смысле этого слова: дом, в котором жил Сан Саныч, был старый, нетиповой, и на противоположной стороне от входной двери находилось небольшое окошко, ведущее в соседний двор. Окошко было слегка приоткрыто, что еще более облегчало мою задачу.

Проявив чудеса ловкости и изворотливости, я постепенно просочилась через это окошко и оказалась в соседнем дворе. Кажется, зрителей моего акробатического трюка не было, и меня это очень устроило: зачем нам лишняя слава, мы — не гордые.

Я не спеша отряхнулась, смела с волос вековую пыль и паутину и двинулась по направлению к зданию налоговой инспекции.

* * *

На проходной в налоговой меня уже ждал заказанный Наташкой пропуск, я поднялась к ней в кабинет, миновав очередь, которая неодобрительно на меня посмотрела.

— Привет, Наташ, — с порога начала я свою благодарственную речь. — Спасибо тебе, ты мне очень помогаешь. Не знаю, что бы я без тебя делала!

— Да уж придумала бы чего-нибудь, ты же ненормальная, — приветливо встретила меня моя бывшая однокурсница. — Во что ты опять вляпалась? Первый раз вижу, чтобы два лица свободной профессии назначали рандеву в налоговой инспекции. Нет, Танька, ты неисправима.

— Рада, что оправдала твои ожидания. Так она придет?

— А куда она денется? Последнее время, правда, все больше ее заместительница ходит, Марина. Но сейчас я настоятельно советовала прийти именно ей. Кстати, это очень неплохо: мне надо задать ей пару вопросов, кое-что уточнить.

— Э, нет. Уточнять будешь как-нибудь потом. Вот вызовешь ее по своей личной инициативе — и уточняй, что твоей душе угодно. А сегодня она — мой трофей.

— Ну ладно, мне не к спеху. Она что, твоя клиентка?

— Да, в некотором роде, — все это время я стояла у окна и наблюдала за входом в налоговую. — Вот и явилась. Надо же, без десяти четыре, а она уже тут. У нее что, действительно с вами какие-то неприятности?

— А какие с нами могут быть приятности?

— Это верно, никаких. — Ну надо же, как замечательно: вслед за машиной, из которой вышла Наталья Семеновна, к главному входу подъехал и мой любимый зеленый пикап с вмятиной. Вот еще новости! И что же нам теперь делать? — Наташа, у вас здесь есть запасной выход?

— А как же! А зачем тебе?

— Выведи нас, мы немного погуляем, потом Наталья Семеновна вернется опять же через него и выйдет через главный вход. Это возможно?

— В принципе да. Но, для того чтобы ей вернуться, надо позвонить мне: запасной выход у нас запирается. И я надеюсь, что вы собираетесь гулять не до ночи?

— Да ты что! Максимум — минут сорок.

— Ладно, ресторан за тобой. Выведу вас.

— Какой ресторан, ты что! Это же — взятка должностному лицу.

— Ничего-ничего. Мы — старые подруги, вместе учились, не отвертишься! — Она нажала кнопку селектора. — Алина, пригласи ко мне Воронову. Она пришла?

— Да, Наталья Алексеевна. Зову.

В кабинет вошла Наталья Семеновна.

— Здравствуйте, Наталья Алексеевна. Таня, вы?

— Добрый день, Наталья Семеновна, — ответила Наташка, — вообще-то у меня действительно есть к вам вопросы, но это потом. Это все Татьяны штучки, вечно ее тянет к каким-то мелодраматическим эффектам. Я позвонила вам и вызвала вас сюда по ее просьбе. Надеюсь, она сможет вам все членораздельно объяснить.

— Объясню, все объясню, Наталья Семеновна. А пока идемте за Натальей. Наташ, выводи нас.

Я взяла ошеломленную, но немного успокоившуюся Наталью Семеновну за руку и потащила вслед за Наташкой. Да, судя по всему, Воронова здорово испугалась этого вызова в налоговую, и сейчас у нее отлегло от сердца. Неплохой я придумала способ встретиться, и место замечательное. Это еще счастье, что у меня нет друзей в морге — тоже подходящее место для встречи.

Тем временем мы добрались до запасного выхода, Наташка его открыла и еще раз предупредила:

— Когда нагуляетесь, позвоните. А то будете сидеть под запертой дверью. Удачи вам.

— Спасибо, Наташа, — успела сказать я, и дверь за нами закрылась.

Наталья Семеновна вопросительно посмотрела на меня:

— Пойдемте в мою машину, Таня?

— Нет, Наталья Семеновна. Мы сейчас пойдем в какое-нибудь тихое кафе, я вам расскажу, что сегодня произошло, и у меня к вам есть вопросы. Времени у нас мало, поэтому по дороге можете спрашивать. Затем мы вернемся сюда же, вы войдете в здание, выйдете через главный вход, сядете в свою машину и поедете обратно в офис.

— Но почему?

— Очень просто, за вами следят. Зеленый пикап с вмятиной на багажнике.

— Но кто? Вы что-то узнали?

— И да, и нет. В основном у меня появились не ответы, а новые вопросы. И я надеюсь, вы мне на них сможете ответить.

— Хорошо, конечно. Я постараюсь.

Мы с Натальей Семеновной зашли в тихое, уютное кафе и забрались в самый укромный уголок, за столик под каким-то развесистым экзотическим растением. Я опустилась в удобное кресло и вдруг поняла, что под воздействием этой расхолаживающей атмосферы мне абсолютно не хочется работать, меня покинул трудовой энтузиазм. А хочется мне отдохнуть и расслабиться. И хочется мне вина, музыки, комплиментов и медленного танца. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. И чтобы напротив сидела не Наталья Семеновна Воронова, а без памяти влюбленный в меня, абсолютно идеальный мужчина, угадывающий мои желания с полуслова, полувзгляда…

Удивленный взгляд Натальи Семеновны вернул меня в реальную жизнь. И действительно, ее можно понять: я таким странным образом выдергиваю ее из офиса, огородами тащу в какое-то кафе, всю дорогу твержу, что у нас очень мало времени и нам многое нужно обсудить, и вдруг замолкаю и мечтательно пялюсь в пространство. Не-е-е-т, Танечка, «боевые будни — праздники для нас». Работа, работа и еще раз работа.

Наталья Семеновна решилась все-таки прервать наше затянувшееся молчание на редкость неоригинальной, но зато очень действенной фразой:

— Таня, может быть, закажем кофе?

— Да, конечно, это было бы неплохо, — с возрастающим энтузиазмом ответила я, и Наталья Семеновна позвала официантку.

— Два кофе, — распорядилась Воронова, — капуччино и по-турецки. Правильно, Танечка?

— Да, спасибо.

— Что-нибудь еще? — приветливо спросила официантка.

— Таня, может быть, вы голодны?

— Нет, Наталья Семеновна, спасибо, уже накормленная.

— Ну что же, тогда пока больше ничего.

Официантка кивнула, отошла к стойке, и через пару минут перед нами уже стояли две чашки. Кофе оказался очень неплохим, правда, это был, конечно же, не настоящий кофе по-турецки, но пить можно вполне. Уж не знаю, как капуччино. Я его вообще не пью. Ход моих мыслей был прерван выведенной из равновесия Натальей Семеновной:

— Таня, вы говорили, что у нас мало времени, а у вас много вопросов. Может, мы начнем?

— Да, конечно, — нет, все-таки Сан Саныч что-то сделал не совсем так, очень уж мысли разбегаются. — Прежде всего, Наталья Семеновна, они не звонили?

— Нет, звонков сегодня не было.

— Правильно, им не до того было, они занимались мной.

— Как это — вами?

— Очень просто. Я побывала в гостях у исполнителей неудавшегося похищения Даши. У тех, кто эту аферу, нам пока непонятную, воплощает в жизнь.

— И они что же, вас не видели?

— Почему? Они даже разговаривали со мной.

— Господи, Таня, а как же вы оттуда выбрались? Сбежали?

— Зачем? — оскорбленно спросила я. — Они меня вежливо проводили до дверей.

— Так они что, не поняли, кто вы? Вы там были инкогнито?

— Нет, почему же. Под своим именем. Более того, я вступила с ними в долю.

— Как это?

— Мы договорились, что они платят мне две тысячи долларов, а я передаю им завтра вечером Дашу.

— Что?! — Наталья Семеновна от неожиданности даже поперхнулась.

— Ну что вы, Наталья Семеновна! Неужели вы считаете, что я это сделаю? Просто мне надо было как-то оттуда выбраться и выиграть время.

— А-а, — облегченно протянула Воронова. — А узнать вам там что-нибудь удалось?

— Очень немного. Я уже сказала, что видела исполнителей. А еще — слышала заказчика. Судя по исполнителям, заказчик не слишком крутой: они совершенно не профессионалы, делать толком ничего не умеют. Чуть порасторопнее их главный — Кольцов Геннадий Владимирович. Что-нибудь слышали о нем, может, знаете?

— Нет, не припомню. А чем он занимается?

— Фирма «Караван».

— Нет, не знаю.

— Ну ладно, возможно, это и не важно. Что еще о заказчике… Деньги у него, кажется, есть. Все-таки мне пообещали заплатить две тысячи баксов и одну уже должны были положить на мой счет. Но возможно, что он тратит последние.

— А зачем ему все это надо, вам удалось выяснить?

— В том-то и дело, что почти нет. Единственное, в чем я уверена, это в том, что торги их абсолютно не интересуют: и вам они по этому поводу не звонят, и там я ничего о торгах не услышала. А вот что их больше всего интересует, так это Даша. Она им прямо-таки необходима, и срочно. Они пытались у меня и так и этак выпытать, где она находится. Я уже говорила, предлагали деньги за ее доставку.

— Зачем она им?

— Понимаете, Наталья Семеновна, можно было бы с успехом предположить, что она — либо заложница, и ею будут вас шантажировать, либо за нее будут требовать деньги. Оба варианта вполне возможны, и я бы даже спросила вас, есть у них повод вас шантажировать?

— Сколько угодно, — перебила меня Воронова. Она сидела бледная, с красными пятнами на щеках. Я ее хорошо понимала: ей кажется, что она во что-то втравила Дашу, не смогла обеспечить девочке элементарную безопасность.

— Ну и замечательно, значит, вы еще не раз будете моей клиенткой. Шучу, шучу, не дай бог. Нет, дело в том, что мне кажется, вы здесь ни при чем.

— Как это?

— Им нужна Даша. А вернее, не нужна, а мешает. Я несколько раз слышала фразу «девчонку убрать». Смысл ее для меня абсолютно ясен — им мешает Даша как таковая. И скорее всего без связи с вами.

— Но почему? Кому может мешать четырехлетняя девочка? Бред какой-то! Уму непостижимо!

— Для меня это пока тоже загадка.

— Но, может быть, им все-таки нужен выкуп?

— Возможно. Но тогда непонятно, зачем они что-то говорили про торги, сказали бы сразу — оставить там-то такую-то сумму денег, и все. К тому же мне не дает покоя фраза: «Девчонку убрать». Наталья Семеновна, есть у вас какие-то соображения? Кому она может мешать и почему?

— Просто не представляю себе. Не укладывается в голове.

— Может быть, Даша присутствовала при каких-то ваших деловых переговорах? Или была свидетельницей какой-то сделки?

— Господь с вами, Таня. Ну кто же при ребенке решает какие-то дела? Тем более — заключает сделки?

— Ну ведь она была у вас в офисе? Я же ее именно оттуда выкрала? Вспомните, может, что-то было?

— Да нет, в эти дни у меня особенных дел не было. А если и были, то Даша в основном находилась в соседней комнате.

— В самом деле, это отпадает. — Кофе был выпит, и мои мыслительные способности истощились, я зашла в тупик.

Тупо уставившись на противоположную стену кафе, имитирующую подводное царство — с рыбами из папье-маше и настоящими водорослями, — я размышляла о том, почему же эти уроды хотят убрать Дашу. Надо попробовать старый испытанный метод — поставить себя на их место. Чем бы мне могла так досадить Даша, что мне захотелось бы от нее избавиться? Ничего не придумывалось. Другое дело — если бы она была моей дочерью. Тогда у меня не было бы недостатка в поводах (шутка): более шумного и капризного ребенка я еще не видела. Хотя родители, кажется, таких как раз больше любят. Нет, а вот чем бы мне могла помешать Даша — совершенно посторонняя девочка?

Так, похоже, и этот путь тупиковый. Нет, ну что же она могла такое видеть? Я не думаю, чтобы она могла что-то знать: слишком уж она маленькая. Но вот увидеть и, возможно, запомнить — это запросто. И это должно быть нечто очень серьезное, какое-то преступление. Преступление, преступление… Какое же преступление могла увидеть Даша?

Я перевела свой тупой взор со дна морского на Наталью Семеновну. Она терпеливо ждала, пока я окончу свой мыслительный процесс и выдам что-нибудь особо умное. Да-а, с особо умным было туго. Хотя… А что, это мысль:

— Наталья Семеновна! Вы говорите, что ваша подруга с мужем попали в автомобильную аварию.

— Да.

— А где в это время была Даша?

— Даша? Тоже в машине. Она чудом не пострадала, только царапины и шоковое состояние… Хотя ваши друзья-врачи сказали, что и шока никакого у нее нет.

— Ага. Что же, это вариант.

— Что вы имеете в виду?

— Возможно, с этой аварией что-то нечисто.

— Даже если так, вы полагаете, что Даша может что-то знать об этом? Она же совсем маленькая! — Наталья Семеновна фыркнула от возмущения.

— Нет, я так не думаю. Но, если эта авария была подстроена и если ее подстроили те, кто сейчас охотится за Дашей, они вполне могут думать, что девочка что-то знает.

— Глупости какие! — Наталья Семеновна продолжала кипеть от возмущения.

— Согласна. Но другой версии у меня пока нет. Буду работать пока по ней и параллельно искать что-то еще.

— Я могу вам чем-то помочь?

— Да, конечно. Если вспомните что-то, связанное с Дашей или ее родителями, немедленно звоните мне. В любое время суток.

— Обязательно.

— Так, еще такой вопрос: а чем занимались Дашины родители?

— Мать — Дашей. И компьютерными программами. А отец — по-моему, дизайном офисов и всего такого прочего. У него была своя фирма. Небольшая, но доход был достаточно стабильный.

Нет, ну все в этой стране перевернуто с ног на голову — баба занимается компьютерами, а мужик — дизайном. По-хорошему, надо бы наоборот. Но все это лирика, а вот что мне действительно интересно, так это то, было ли в их бизнесе что-то нелегальное. Наверняка было — у нас в стране абсолютно легальное зарабатывание денег почти невозможно. Меня интересует степень нелегальности: может быть, именно здесь ключ к разгадке. Но вот как бы подипломатичнее спросить у Натальи Семеновны об этом?

Очевидно, этот вопрос ясно высветился у меня в глазах, потому что Наталья Семеновна по собственной инициативе сказала:

— Не буду утверждать, что они вели кристально чистый бизнес, но все было в рамках разумного. Особенно с момента рождения Даши. Они стали очень осторожны, очень боялись, что какая-нибудь их ошибка может отразиться на ребенке.

— Понятно, Наталья Семеновна, спасибо.

Мы помолчали, я быстренько составила план действий и взглянула на часы: обещанные Наташке сорок минут подходили к концу. Как раз успеваем. Последние уточнения, и можно отсюда сматываться.

— Наталья Семеновна, мне нужны фамилии, имена и отчества вашей подруги и ее мужа, полное название фирмы мужа, номер и марка их машины и примерное место, где произошла авария.

— Минуточку, — Наталья Семеновна задумчиво полезла в сумочку, достала оттуда клочок бумаги и ручку и начала что-то писать. Написала довольно много и остановилась. Покусала ручку, потерла виски, но, видимо, эти действия мало помогли ей. Она беспомощно посмотрела на меня.

— Что? Что-то не вспомнилось?

— Да, я не помню номер их машины.

— Не страшно. На кого она была зарегистрирована?

— На мужа.

— Вот и замечательно, надеюсь, этого хватит.

— Вы действительно думаете, что Дашу ищут из-за аварии?

— Не знаю. Но пока это единственная путная версия.

В этот момент появилась официантка и поинтересовалась, не надумали ли мы еще что-нибудь заказать. Мы не надумали, поблагодарили ее за чудесный кофе, и Наталья Семеновна расплатилась. Судя по стоимости кофе, к здешнему столику его транспортировали непосредственно из Турции и Италии на самолетах. Официантка еще раз нам улыбнулась, пригласила бывать почаще и удалилась. Наталья Семеновна рассеянно порылась в кошельке и поинтересовалась:

— Танечка, а что с накладными расходами? Я вам за сегодня что-то должна?

— Нет, все сегодняшние траты у меня впереди. Завтра расплатитесь, — я могла бы, конечно, включить в счет моральный и материальный ущерб, но не позволила профессиональная гордость: ведь я получила и то и другое по собственной глупости и безалаберности. Однако пора идти. — Наталья Семеновна, идемте.

— Да, конечно, — она поднялась и пошла следом за мной.

Мы вышли на улицу и зашагали по направлению к запасному входу в налоговую инспекцию. Черт, совсем забыла — нужно же позвонить. А то придется стоять под Наташкиными окнами и орать во всю глотку. Этого нам в нашем положении лучше не делать.

— Наталья Семеновна, дайте ваш сотовый, я позвоню, что мы идем.

— Сотовый? — переспросила Воронова и растерянно проронила: — А он у меня остался в машине.

— Да что вы! Какое совпадение! И у меня в машине. И ни к вашей, ни к моей машине подойти нет никакой возможности. У обеих сидит наша добровольная охрана. Нам остается один выход — воспользоваться услугами автомата.

Дальнейшие наши действия отличались хаотичностью, бестолковостью и беспомощностью, поскольку все встреченные на пути автоматы радовали нас однообразной надписью: «Звонить только по жетонам». Естественно, что места, где можно было бы купить жетоны, в округе не наблюдались. Когда же мы набрели на киоск, в котором продавались жетоны, мы закупили их целую кучу. Само собой разумеется, что на следующем телефоне-автомате красовалась табличка: «Звонить только монетой». Прочитав эту надпись, мы синхронно выругались и прошествовали дальше по направлению к налоговой.

К счастью, наши проблемы разрешились сами собой, поскольку запасной выход был открыт и на пороге стояла Наташка, нетерпеливо переступающая с ноги на ногу и выбивающая на косяке двери барабанную дробь. Мы радостно кинулись к ней, пытаясь объяснить наши неурядицы с автоматами, но она только как-то странно хмыкнула, жалостливо посмотрела на Наталью Семеновну и одарила меня язвительной фразой:

— Я бы больше удивилась, если бы вы позвонили, как обычные, нормальные люди.

— Ага, Наташ! Спасибо тебе. Созвонимся, я спешу. Наталья Семеновна, если что-нибудь вспомните, сразу же звоните мне, хорошо?

— Да, да. Позвоню, конечно.

Мы попрощались, и дверь запасного выхода за Натальями закрылась. А я побрела в неизвестном для себя направлении, горестно размышляя о том, как плохо человеку без машины.

Глава 12

Мне сейчас прямо-таки необходима машина. И лучше бы с шофером, а то я опять что-то неважно себя стала чувствовать. Ладно, на сегодня подвигов хватит, дойду сейчас до знакомой милиции: авось мне повезет, и хоть кто-то из них окажется на месте. Я проверю с их помощью, что там с аварией Дашиных родителей, покурю в дружеской обстановке и поплетусь домой. А может, мне повезет и меня подбросят на какой-нибудь патрульной машине.

Я доплелась до знакомого здания, заползла внутрь и стала препираться с дежурным милиционером, доказывая, что мне просто необходимо заполучить хотя бы одного из трех моих знакомых, для чего он просто-таки обязан позвонить и поискать их в глубинах этого обширного здания.

В конце концов молодость и красота (это я о себе) победили, и дежурный начал выяснять местонахождение нужных мне товарищей. В результате поисков был найден и вызван на проходную Алешка Волков. Эта кандидатура устроила меня во всех отношениях: он парень шустрый, нелюбопытный и к тому же беззаветно влюблен в меня. Очень кстати. Хоть женщиной себя почувствую, а не только частным детективом.

Когда Алешка меня увидел, он немедленно засиял, как пряжка флотского ремня, схватил за руку, бросил дежурному: «Это ко мне» — и уволок меня вверх по бесконечной лестнице в свой кабинет. По дороге он вываливал на меня все местные сплетни, новости и официальные сообщения, в том числе и о повышении окладов. Очень ценная новость, может, и мне повысить мой гонорар? А что? Чем это частные сыщики хуже государственных? Хотя, я думаю, государственные сыщики никогда не дотянут до моей таксы — двести баксов в день, не считая текущих расходов. Да уж, куда еще повышать…

Мы, наконец, достигли пункта назначения и приземлились в Лешкином кабинете. Лешка усадил меня на вполне удобный стул, сам сел напротив и сказал:

— Господи, как же я давно тебя не видел! Кстати, хреново выглядишь. — Лешка в своем репертуаре. Всегда ляпнет какую-нибудь гадость.

— Спасибо за комплимент. Некогда мне хорошо выглядеть — вся в делах и заботах. Это вы тут можете ничего не делать и получать зарплату. А меня ноги кормят.

— Да уж, с такими ногами не частным детективом быть, а топ-моделью. Ну выкладывай, чего тебе от нас, грешников, понадобилось? Ты же просто так не заскочишь.

— Надо, Лешенька, надо. Мне позарез нужно как можно подробнее узнать об аварии, которая произошла совсем недавно.

— Попробуем. Ни за что не ручаюсь, но выжмем все, что можно. Давай данные, какие есть.

Я протянула ему бумажку с нацарапанными Натальей Семеновной данными, и Лешка испарился, предварительно получив резко отрицательный ответ на закономерный вопрос: «Кофе хочешь?» Нет уж, пока хватит с меня кофе, а то я лопну.

Я сидела и думала, что мне абсолютно не нравится вариант с аварией, что только полный и абсолютный идиот будет уничтожать четырехлетнюю девочку как возможного свидетеля. А это значит, что версия моя ни к черту и надо разрабатывать новую. А где я ее возьму? У меня даже зацепок никаких нет.

Есть, конечно, один дохленький вариант — поехать к Ольге в деревню и попытаться вытрясти что-то из нее. Может быть, она хоть что-нибудь знает.

Еще версия — что все это как-то связано с родителями Даши, с их легальным и нелегальным бизнесом. Но, если я начну копать в этом направлении, я вообще никогда не закончу это дело. Нет, можно, конечно, зайти к Гришке и выудить у него какую-то информацию. Кстати, у него остался мой кофе, надо его забрать как можно скорее, пока Гришкина сила воли не дрогнула под напором безудержной любви к напитку.

Решено, сегодня захожу к Гришке, выспрашиваю у него все насчет Дашиных родителей и бегу домой спать. Хорошо бы, конечно, все-таки для очистки совести доехать до Ольги — всего час езды на машине, я бы вполне успела смотаться туда-обратно до десяти часов. Но машины у меня нет, взять неоткуда, и вообще я самый разнесчастный человек на свете…

На этой душераздирающей ноте в кабинет ввалился по-прежнему сияющий Лешка и доложил:

— Нормальная авария. Ехали ночью, мокрая дорога, водитель не справился с управлением. Он и жена погибли, ребенок жив. А зачем тебе эта авария.

— А ты уверен, что там все чисто? Подстроить ничего не могли?

— Да вряд ли. Там такое место дурацкое, все время кто-нибудь разбивается. Но, если хочешь, могу до завтра узнать подробнее, свяжусь с мужиком, который ведет это дело.

— А оно еще не закрыто?

— Да нет. Авария-то недавно произошла, он еще все формальности не утряс. Так узнавать?

— Да, если сможешь.

— Для тебя — все, что угодно.

— Все? — А это, между прочим, мысль. Ну что же, наглеть так наглеть. Нельзя упускать такой шанс. — Лешенька, я тоже сделаю все, что хочешь, но выполни мою просьбу: найди мне машину, которая свозила бы меня в деревню Дубки и обратно. Сегодня. Сейчас.

— Все? А на шашлыки в следующее воскресенье ко мне на дачу?

— С удовольствием! Если останусь живая.

— Останешься-останешься, куда ты денешься. Ну что же, собирайся, поехали. У меня как раз закончился рабочий день.

— Ура! Поехали! Лешка, ты прелесть, — от избытка чувств я клюнула Лешку в щеку, мы выскочили из кабинета, Лешка его торопливо закрыл, и мы понеслись вниз по лестнице, прыгая через две ступеньки.

Мы притормозили у довольно древнего милицейского газика, за рулем сидел какой-то парень в форме. Лешка галантно распахнул передо мной дверцу:

— Прошу!

— Это что? Мы на этом поедем?

— А ты что думала, я вызову тебе такси?

— Да нет, но как же мы на ней поедем? У нас вроде бы частное дело?

— Еще чего. У меня дело, которое я вполне могу раскрывать и в том районе. Так что садись и не морочь мне голову.

Без дальнейших пререканий я забралась на заднее сиденье и подумала, что это не так уж плохо — явиться к Ольге на милицейской машине. Авось она от страха что-нибудь вспомнит.

Несмотря на свой дряхлый вид, машина передвигалась достаточно бодро, тем более что светофоры наш водитель гордо игнорировал, оглушительно оповещая об этом окружающих пронзительными сигналами.

Мы очень быстро оказались за пределами города и еще быстрее пролетели по шоссе. На этом наши рекорды скорости увяли, потому что мы съехали на дорогу, ведущую к деревне. Дорога оправдала мои самые смелые ожидания: она была похожа на стиральную доску и была усеяна довольно глубокими лужами, которые неизвестно откуда взялись — дождя не было уже несколько дней. Наверное, эти лужи специально кто-нибудь наполняет — например негостеприимные жители деревни.

Наконец мы достигли конечной цели своего путешествия и въехали в Дубки. Теперь нам предстояло увлекательнейшее занятие — мотаться туда-сюда по деревне и искать Ольгу. Это занятие обещало быть тем более интересным, что искать мы должны не Ольгу, которую тут скорее всего никто не знает, а Ольгиных родственников, которых не знаю я. Ну ничегошеньки не знаю, даже фамилии: они родственники Ольгиной матери, а откуда мне знать ее девичью фамилию.

Я уже ярко представила себе замечательную картину: мы выстраиваем всех жителей деревни и таким методом находим Ольгу. А чего это они вдруг выстроятся? Можно, конечно, встать на центральном пустыре и заорать во все горло: «Пожар!» Но ведь все не прибегут: кому-то это интересно, кому-то нет. Это не вариант…

Тут вдруг в мои размышления вклинился Алешка, который спросил:

— Таня, а что мы тут делаем?

— Ну наконец-то заинтересовался. Загородную прогулку совершаем, природой любуемся, — бог знает, какую бы чепуху я еще говорила, но внезапно я прервала сама себя диким возгласом: — Стоп, остановитесь!

Водитель с перепугу чуть не въехал в телеграфный столб, но затормозил достаточно быстро. Я вылетела из машины и вцепилась в Ольгу, которая уже пыталась проскользнуть в калитку и захлопнуть ее.

— Ольга, Ольга! Привет! Мы к тебе. Лешка, выходи, она нас чаем напоит, хочешь чаю?

— Да я бы и от ужина не отказался, — ответствовал Лешка, вылезая из машины и наскоро проговорив какие-то ценные указания нашему водителю.

Вместе с Лешкой нам удалось оторвать перепуганную и оторопевшую Ольгу от калитки и войти вместе с ней во двор. Первой, кто встретил нас во дворе, была Даша. Да, эти две девочки были похожи, но не очень сильно — возраст, цвет волос, и, пожалуй, все. Все правильно — одинаковая броская одежда, и они становятся двойняшками. Тем более что двойняшками они должны лишь быть для меня, а я их до этого никогда не видела, по описанию же — один ребенок.

— Здравствуй, Дашенька! — наклонилась я к девочке. Кстати, в отличие от той, другой Даши, эта была переодета в более подходящую для деревни одежду, умыта и причесана. Ну просто никакого сходства.

— Здрасти, — вежливо, но довольно равнодушно ответила девочка. Видимо, решила, что я еще одна деревенская знакомая ее матери, которая пришла посмотреть на нее.

Я порылась в сумочке и нашла маленькую шоколадку, которая неизвестно как там завалялась. Я протянула ее Даше.

— Держи.

— Спасибо, — Даша вопросительно посмотрела на мать, взяла шоколадку и направилась к кошке, которая улеглась на большом камне, лежащем в глубине двора. Ну надо же, какой спокойный ребенок!

Наше молчание нарушил Лешка, которому, кажется, это начало немножко надоедать:

— Девочки, что мы тут стоим, словно истуканы? Во-первых, надо познакомиться: я — Леша, вы — Оля. Очень приятно, — Ольга машинально кивнула. — Во-вторых, мне обещали ужин. Честно говоря, есть хочу — умираю.

— Вы приехали меня забирать? — хрипло спросила Ольга, глядя на Лешку остановившимися глазами.

— Я приехал с вами познакомиться и поужинать. А зачем Татьяна — не знаю. Думаю, она сама вам объяснит.

Ольга еще раз кивнула, сделала приглашающий жест в дом и пошла первой. Я окликнула ее:

— Оля, я есть не буду, поэтому ты дай чего-нибудь этому оголодавшему, а сама выходи, будем разговаривать.

Ольга выслушала все это молча, провела Лешку в дом и вернулась минуты через две.

Посмотрела на меня, бессильно опустилась на ступеньки крыльца и заплакала. Ну, это мы уже проходили.

— Так, реветь ты уже ревела, и не так уж давно. Сейчас ты будешь не реветь, а отвечать на мои вопросы. Коротко и ясно. И главное — правду. Договорились?

— Таня, прости меня, — расслышала я между всхлипываниями и причитаниями. — Я не знаю, что мне делать. Но мне сказали, что тебе ничего плохого не сделают.

— Это точно. Так ты будешь отвечать?

— Да, спрашивай. Но я почти ничего не знаю.

— Хоть что-то из того, что ты мне рассказала в тот памятный вечер, хоть каким-то образом приближается к тому, что произошло на самом деле?

— Почти все. Кроме похищения Даши.

— Оля, я хочу от тебя услышать связный правдивый рассказ о том, что произошло. Литературную версию я уже слышала, теперь жажду узнать документальную основу.

Ольга всхлипнула последний раз, вытерла глаза и начала свое повествование:

— Понимаешь, все, что касается денег и счетчика, — правда. И мне предложили эти деньги заработать, — на этом месте Ольга затормозила и слегка откорректировала свое заявление: — Ну не столько заработать, сколько добыть легким путем.

На этом Ольга замолчала и надолго задумалась. Я поняла, что связного рассказа я не дождусь, и решила взять дело в свои руки:

— Кто предложил?

— Парень один, — Ольга подумала и добавила, видимо, на этот раз стараясь добиться наибольшей точности изложения — Я с ним встречаюсь.

— Кто он, чем занимается, когда ты с ним познакомилась?

— Работает в какой-то фирме водителем. Познакомилась где-то полгода назад, он меня на машине подвез.

Ольга снова задумалась, и я вдруг поняла, что эти паузы она делает не для того, чтобы придерживаться заказанной «документальной точности изложения». Она просто решает для себя, что мне можно сказать, а что мне говорить не стоит. Меня это абсолютно не устраивало:

— Оля, если ты сейчас взвешиваешь свои слова, потому что кого-то боишься, то делаешь это напрасно: ты можешь меня вконец обозлить, и я стану не помогать тебе, а мешать. А это я умею делать лучше, чем кто бы то ни было. Если ты действительно кого-то боишься, то лучше расскажи мне всю правду. Хорошо? — Ольга кивнула. — Вот и умница. Так как его зовут?

— Георгий Устинов.

— Описать его можешь? Только не говори, пожалуйста, что в нем нет ничего примечательного.

— Знаешь, я действительно не умею описывать, но у меня есть его фотография. Принести?

— Конечно.

Ольга ушла в дом, а я закурила и задумалась. Чувствовало мое сердце, что ничего нового мне Ольга сейчас не скажет и единственное, что я вынесу из этой поездки, — новую головную боль. Мало мне других забот, придется еще и помогать Ольге. Мои размышления прервала Ольга, вернувшаяся с фотографией.

— Вот, — протянула ее мне.

На фотографии было запечатлено бревно, на котором в обнимку сидели на редкость радостная Ольга с каким-то ухмыляющимся парнем. Не с каким-то, а с очень даже родным и знакомым: это же тот самый Жорка, что водит мой любимый зеленый пикап с вмятиной. Ну естественно, чего-то в этом роде я и ожидала.

— Оля, а что там делает Леша? Неужели все еще ест?

— Нет, поел уже, общается с моей мамой.

— Это он умеет. И есть, и разговаривать. Ладно, не будем отвлекаться. Итак, значит, он предложил тебе заработать, или, как ты говоришь, добыть деньги, что в наше время — одно и то же. Что же ты должна была делать?

— Ну, я просто должна была сделать вид, что попала под машину, причем так, чтобы ты это увидела. А потом выложить тебе историю, которую ты в конце концов услышала.

— И долго ты пыталась попасть под машину перед моим носом?

— Нет, всего два вечера.

— А почему в первый не получилось?

— Мы опоздали, ты уже проехала.

— Понятно. Дальше.

— А дальше ты привозишь ко мне девочку, я благодарю тебя за спасение дочери, ты отвозишь меня к моим друзьям, там я получаю деньги и некоторое время живу с мамой и дочкой в деревне.

— Что тебе сказали, когда приехали за тобой в мою квартиру?

— Что ты куда-то делась, им это не нравится и я должна немедленно уехать из города с мамой и Дашей.

— Деньги они тебе отдали?

— Нет, сказали, что отдадут, когда все благополучно закончится.

— Кого из них, кроме Георгия, ты видела?

— Еще двух ребят, они тоже там работают, где и Жора.

— Как их зовут, знаешь?

— Да. Витя и Сережа.

— Кто приехал за Дашей, привез ей одежду?

— Жора.

— Кто привез Дашу к твоей маме?

— Не знаю. Спросить?

— Да, пожалуйста.

Ольга снова ушла в дом, а я закурила новую сигарету. Интересно, она врет или действительно ничего не знает и никого, кроме этих «шестерок», не видела?

Ольга показалась в дверях дома:

— Таня, она не знает. В дверь позвонили, она открыла, на пороге стояла Даша и какой-то парень. Он спросил, она ли является Павловой Евгенией Петровной, отдал Дашу и ушел.

— А на какой машине он приезжал, она не видела?

— Нет. Ничего она больше не видела.

— А женщины с ним не было?

— Мама не видела, — Ольга явно начала терять терпение, она очень нервничала, и на лице ее ясно читалось единственное желание — чтобы мы побыстрее уехали.

— Оля. Ты вынуждаешь меня поговорить с твоей матерью. Тебе это надо? Я ей сейчас подробно расскажу, в какое дело ты вляпалась и во что ты втянула свою дочку. Нравится тебе этот вариант?

Ольга посмотрела на меня с ненавистью:

— Чего тебе от меня нужно? Я тебе все сказала. Больше я ничего не знаю. А моя мать — тем более. Никого мы не видели, ничего не знаем. Оставь нас в покое.

— Хорошо, оставлю. Только выслушай вот что: тебе заплатят деньги, когда дело благополучно закончится. Так?

— Да.

— Так вот. Благополучный исход дела для них заключается в том, что девочка, роль которой играла твоя дочь, погибнет. Жора твой прекрасно об этом знает. Вот и все. Теперь я могу уехать, а ты будешь жить дальше со спокойной совестью.

— Ты все врешь, — Ольга не говорила, а прямо-таки шипела мне в лицо. Я с удовольствием отметила, что мои слова задели ее за живое. Она помолчала и нашла убийственный аргумент, даже два: — Жора не может участвовать в таком. И вообще, зачем кому-то убивать ребенка?

— Ну конечно, твой Жора — ангел. Крылья по земле телепаются. А зачем убивать — не знаю. А ты вообще задумывалась над тем, зачем им понадобилась твоя Даша и что за аферу они прокручивают?

— Да. Я спросила Жору, он сказал, что это — пари.

— Что?!

— Пари. Или розыгрыш. Не помню точно.

Я обалдело посмотрела на нее: то ли совсем дура, то ли хорошо притворяется.

— Оля, а ты всерьез думаешь, что такие деньги тебе отвалят за участие в розыгрыше?

— А почему бы и нет? Если есть деньги. Сама знаешь, что чем больше у человека денег, тем чуднее он их тратит.

— Ага, видимо, таких денег у меня еще не было. Самый чудаковатый способ, которым я потратила деньги, заключался в том, что я стояла на центральном проспекте и заказывала уличному саксофонисту сыграть одну и ту же мелодию раз тридцать. Платила долларами.

— Какую мелодию? — заинтересовалась Ольга. Она успокоилась и расслабилась, а именно это мне и было нужно — усыпить ее внимание.

— Да в том-то и дело, что не помню. Пьяная была сильно. Так что всякий развлекается, как может. А тот мужик, значит, пари заключил. Интересно на сколько?

— Не знаю, я его и не видела.

— А, то есть ты имела дело только с его бабой, да?

— Да, — машинально ответила Ольга, явно довольная тем, что наш разговор перешел в плоскость светской беседы.

— Слушай, ты в этом разбираешься лучше. У этой Марины свои волосы такого цвета, или она их красит?

— Да нет, вроде свои.

— Точно. И родинка не нарисованная, да? Оль, хватит валять дурочку! Конечно же, с тобой договаривалась Марина. Я бы никогда не поверила, что такое ответственное дело поручили Жорке. Он вас только познакомил, правильно?

Ольга смотрела на меня круглыми испуганными глазами и молчала.

— Оля, тебе придется говорить. Я от тебя не отстану. Пойми, твой рассказ поможет спасти ребенка.

— Ребенка? — хрипло переспросила Ольга. — А моего ребенка кто защищать будет? Может, ты? Так у меня денег не хватит тебе платить.

— Оля, кого ты боишься? Они тебе уже угрожали?

— Угрожали? — Ольга истерически рассмеялась. — Они мне открытым текстом заявили, что, если я буду им мешать или кому-то что-то о них расскажу, они всегда смогут найти меня и Дашу.

— Кто тебе это сказал?

— Сергей.

— А Жора твой что?

— А что он может?

— Тоже верно. А когда тебе это сказали?

— Когда привезли нас сюда.

— Так. Теперь расскажи мне о разговоре с Мариной.

— Ну, Жора ее привел, она посмотрела на Дашу, сказала, что подходит. И сразу мне заявила, что я получу нужную сумму денег за то, что отдам им Дашу на полдня.

— И тебя тогда это не удивило?

— Как ты не поймешь. — Ольга взорвалась буквально истерическим криком: — Мне были нужны деньги, заработать я их никак не могла! У меня не было другого выхода! Не было! И к тому же я ничего дурного не совершала!

— Ладно, не ори. Значит, ты сразу согласилась. У Марины были какие-то дополнительные условия?

— Да. Даша должна была надеть то, что принесла ей Марина — джинсы, свитер и мокасины. И еще у нее должны быть распущенные волосы.

— Ясно. А когда у вас состоялся этот разговор?

— На этой неделе. В понедельник или во вторник.

— А когда они сказали, что ты должна попасть ко мне под машину и выложить свою душещипательную историю?

— Когда забрали Дашу.

— То есть когда ты разыгрывала передо мной свой спектакль, Даша была у них?

— Да.

Ну вот, теперь понятно. А я уж думала, что Ольга — незаурядная актриса, уж очень ее тогдашнее поведение было естественным. И, как выяснилось, ей это было нетрудно изобразить: ведь фактически она говорила чистую правду — Даша находилась в опасности. Да и сейчас, собственно, опасность эта никуда не делась.

— Ты еще видела Марину?

— Нет.

И действительно, зачем она Марине? Видимо, все остальное доделывали мои знакомые из зеленого пикапа, благо запугать Ольгу было делом несложным. Похоже, она на этот раз говорит правду и в самом деле ничего больше не знает. Я посмотрела на зареванную Ольгу:

— Мать-то твоя что-нибудь знает? Ты ей говорила?

— Что я, дура? — А то нет. — Ничего она не знает. Ну знает, конечно, что у меня какие-то неприятности, но думает, что в рамках обычного.

Судя по всему, Ольга постоянно находилась в гуще крупных и мелких неприятностей, и Евгения Петровна вполне к этому привыкла.

Ну что же, значит, мою задачу в отношении Ольги можно сформулировать очень просто: уменьшить количество Ольгиных неприятностей до привычного минимума. И, кстати говоря, совершенно бесплатно. Ладно, все это лирика, а мне пора продолжать работу. Надо забирать Лешку, который что-то очень уж заболтался, и возвращаться в Тарасов. Судя по всему, Ольга мне уже больше ничего не скажет, потому как не знает. Но самое главное я от нее узнала — Марина действительно в этом замешана, более того, она не невинная жертва чьих-то злостных махинаций, она — один из организаторов этой заварушки. А это значит, что в самом ближайшем будущем, скорее всего завтра утром, мне надо будет с ней пообщаться. А сейчас пора ехать, а то уже начинает темнеть, а в город надо бы добраться засветло.

— Вы переночуете? — решила проявить гостеприимство Ольга.

— Нет, мы поехали. А ты сиди здесь и ничего не бойся. Ничего они вам не сделают. Если ты, конечно, не станешь пересказывать им нашу беседу.

— Да нет, что ты! А вдруг они сами узнают?

— Откуда? Они что тут, у тебя скрытую камеру установили? Что ты из них делаешь суперорганизацию?! Обычные бандиты и мелкие сволочи. — Не такие они, конечно, безобидные, но мне сейчас главное — успокоить Ольгу. Но мысль она подала, кстати говоря, неплохую: а вдруг они к ней действительно заявятся и поговорят, скажем, с соседями. А те им и ляпнут про милицейский газик. Надо что-то срочно придумывать: — Ну а если вдруг спросят тебя что-нибудь про милицию, которая к тебе наведывалась, то скажешь им… О! Точно! Скажешь, что допытывались про твоего бывшего. Он у тебя где?

— А кто ж его знает?

— Вот и чудненько! Так ты и милиции сказала. И вопрос снят.

— А если они спросят, зачем это милиции так понадобился мой бывший, что мне говорить?

— Что не знаешь. Будет тебе еще милиция докладывать. Приехали, спросили, записали, уехали. Все. А уж что он там натворил — не твоего ума дело.

Ольга кивала, давая понять, что запомнила все дословно, а я подумала, что если бы это было правдой, то ее бывший действительно должен был бы совершить нечто сверхъестественное, чтобы наша доблестная милиция в конце трудового дня потащилась к черту на кулички допрашивать его бывшую жену. Другое дело — на редкость трудолюбивый частный детектив Татьяна Иванова! Как говорится, для милого дружка и семь верст — не крюк. Хотя для моего случая скорее подходит другой вариант этой поговорки — «Бешеной собаке семь верст — не крюк». И ведь никто не оценит.

Как раз в разгар этих горьких размышлений на тему «наша служба и опасна, и трудна…» на крыльцо вышел Лешка. Его появление моментально навело меня на утешительную концовку моих раздумий: «Зато платят хорошо, не сравнить с милицией». Утраченный было оптимизм вновь громко заявил о своем существовании, и я бодро заявила:

— Ну, Лешка, благодари хозяев за хлеб и за соль. Мы поехали.

— Всегда готов. Спасибо, Оленька. Все было очень вкусно. У вас замечательная мама. С ней я уже попрощался, так что можем ехать.

— До встречи, Оля. Все запомнила? — На мой вопрос Ольга так активно замотала головой, что я испугалась, как бы она у нее не отлетела. — Ничего не бойся. Пока. Мой телефон у тебя есть.

— Есть. Пока, — Ольга слабо, но с надеждой улыбнулась и вышла за калитку нас проводить.

Мы влезли в газик, радостно помахали ей руками и тронулись в сторону шоссе. Лешка закурил, я подумала, что и мне неплохо бы покурить в спокойной обстановке, но с ужасом обнаружила, что сигареты мои кончились. Лешка было великодушно предложил свои, но я решила, что лучше уж потерпеть до города, чем курить ту гадость, которую он почему-то именует сигаретами. Вместо курения пришлось вести светскую беседу:

— Что же ты делал в обществе Евгении Петровны?

— Делом занимался, — гордо отвечал Лешка, — она там что-то распускает, так я помогал шерсть сматывать. Потому и к тебе не вышла. Но видела тебя в окошко, узнала и все про тебя выспросила.

— И что же ты ей рассказал?

— Да так, пустяки всякие.

— А сам кем представился?

— Ну не ментом же мне было рекомендоваться! Она бы испугалась. Сказал, что твой потенциальный муж.

— Так. Ну а она что?

— Обрадовалась. За тебя. Я ей понравился.

— Да что ты? А это мысль! Если ты ей понравился, можно тебя женить на Ольге. Наконец-то у женщины все в жизни образуется.

— На этой малахольной? Кстати, что тебе от нее было нужно?

— Встреча бывших одноклассниц.

— Понятно. Успешно?

— Вполне, — мы уже въезжали в Тарасов, я посмотрела на часы. Ну надо же, какая я умница: уложилась в то время, которое планировала. Десять вечера.

— Куда едем? Может, напоишь кофе?

— Нет, Лешенька, сегодня у меня еще непочатый край работы. Как-нибудь в другой раз.

— В другой так в другой, — не стал протестовать покладистый Лешка и напомнил: — Но от пикника в ближайшее время ты не отвертишься!

— Само собой! И не собираюсь.

— Так куда тебе?

Я задумалась. Вообще-то, мне домой, думать и выстраивать логические цепочки, благо материала для этого — хоть отбавляй. Не мешает еще позвонить Наталье Семеновне и узнать у нее последние новости. Но все-таки по дороге домой надо бы заехать к Гришке и вызволить от него свой драгоценный кофе. И купить сигареты. Так я и сделала: продиктовала Леше Гришкин адрес, распрощалась с ним и молчаливым водителем у Гришкиного дома, купила в ближайшем магазинчике любимые сигареты и ровно в десять часов вечера позвонила в дверь Гришкиной квартиры. Ждать мне пришлось, как всегда, довольно долго. Наконец из-за двери меня невежливо спросили:

— Ну?

— Что «ну»? А то ты меня в глазок не видишь!

— Мало ли что я вижу! Что надо тебе здесь в такое время, чума египетская?

— Между прочим, у тебя остался мой кофе, — с достоинством ответствовала я и продолжала: — И не пытайся его зажилить. Может, все-таки впустишь?

За дверью тяжело повздыхали. В конце концов под привычное ворчание и чертыхание дверь открылась, и Гришка заявил:

— Ну, проходи. Кстати, хорошо, что зашла. Разговор есть.

— Ты выпил мой кофе? — ужаснулась я. Какой у него еще может быть ко мне разговор.

— Да успокойся ты! Не притрагивался я к нему. Могу даже сварить тебе свой.

— Вари. Так что за разговор?

Гришка молниеносно сварил кофе, поставил передо мной чашку и уселся напротив. Такая быстрота меня удивила: если уж он так безответственно отнесся к такому важному процессу, как варка кофе, то разговор, по всей видимости, предстоял действительно серьезный.

Гришка еще помолчал, подумал и наконец выдал:

— У меня были люди. Спрашивали про тебя. Я сначала решил, что это твои потенциальные клиенты. Рассказал. Потом понял, что нет. Они заплатили, ушли, я бросился звонить тебе, не дозвонился. Нет, вру. Что не клиенты, понял на другой день, то есть сегодня. Просто вчера они показались странными. И звонить тебе начал сегодня с утра. Ты почему-то не отвечала.

— Занята была, — да уж мне сегодня утром только и было дел, что общаться с Гришей.

— Ну вот, собственно, и все.

— Ага. Что значит «странные» и почему «не клиенты»?

— Не знаю. Спрашивали не о том.

— Закономерный вопрос — а о чем? И о чем должны спрашивать клиенты?

— Какие отзывы, какие гарантии. Вообще о работе. Как работает, были ли проколы, жалобы, неэтичное поведение. Ну и так далее.

— Понятно, — я задумалась о том, часто ли я веду себя неэтично. Но спохватилась и потребовала продолжения: — А эти о чем спрашивали?

— Да все больше биографические подробности. И семейное положение, и этапы большого пути — где училась, где работала. И все пытались свернуть на твое окружение.

— То есть?

— Ну, с кем общаешься? Какие связи? Всякими обходными путями пытались выяснить, есть ли у тебя «крыша»?

— Ясно. Ну а ты что?

— А мне все это не понравилось, тем более что странные они какие-то. Ну я и прикинулся валенком. Выдал минимум информации, а дальше — полная амнезия.

— Слушай, ты уже несколько раз повторил, что они были какие-то странные. Это что значит — три глаза у них на двоих или пропеллеры за спиной?

— Да нет, — Гришка оставался серьезен и задумчив, мои довольно-таки банальные приколы не вывели его из этого состояния. В обычном своем расположении духа он бы немедленно взорвался и наговорил бы мне гадостей, почем свет ругая мое примитивное чувство юмора.

Однако что-то долго он думает.

— Ты что, заснул?

— А? — Гришка очнулся от своих дум и меланхолично проговорил: — Все-таки ты, Татьяна, пошлая женщина, и твои попытки казаться ироничной вызывают у меня искреннюю жалость. Нет, когда я говорю, что они были странные, это лишь означает, что они абсолютно не похожи на нормальных клиентов. Они похожи на «шестерок», которым выдали подотчетные деньги и четко проинструктировали, как надо действовать.

— Ты уверен?

— На сто процентов. Если даже у таких людей есть деньги, они не подойдут ко мне, чтобы их выложить, да еще в таком количестве, за мою трепотню. Они лучше будут бегать по городу, высунув язык, и узнают все самостоятельно.

— Ладно, я тебе верю. Ты в этом деле специалист. А как выглядели эти «странные»?

— Да никак, — ответил Гришка и тут же принялся детально их описывать. Я выслушала подробное повествование об их внешности, на самом деле ничем не примечательной, об их обыкновенной — не дорогой и не дешевой — одежде. Получила я и сведения об их возрасте — от двадцати трех до двадцати четырех с половиной. Причем Гришка долго объяснял, почему он уверен, что возраст его посетителей колеблется именно в этих пределах. Наконец его содержательная лекция приблизилась к концу. Я услышала много поучительного, но единственный вывод, который я могла из всего этого уверенно сделать, был неутешительным — я их не знаю. А если и знаю, то они настолько обычны, что я не могу их вспомнить. Но версия у меня все-таки есть: вполне возможно, что это люди Геннадия Владимировича Кольцова. Это легко все объясняет: и вопросы, и цель их визита, и то, почему Кольцов все так хорошо знал обо мне.

Гришка, молчавший уже минуты две, наконец решил нарушить затянувшуюся, по его мнению, тишину и обиженно произнес:

— Вообще-то я закончил.

— Да-да, прости! Я задумалась над тем, что ты мне сказал. — Между прочим, чистая правда.

— И что?

— Спасибо, ты мне очень помог!

— Пожалуйста, — Гришка было расцвел, но тут же вновь посерьезнел и добавил: — Ты, это… будь осторожней. А то мне что-то не понравились эти типы.

— Обещаю. А теперь отдавай мой кофе, и я поскакала.

Я схватила кофе, свела сложную церемонию прощания до минимума, пропустила мимо ушей все ценные указания насчет того, как именно мне нужно беречь свою драгоценную особу. Ох, что-то на протяжении всего этого расследования обо мне очень уж заботятся и друзья, и недруги. Не к добру это!

Выйдя на улицу, я немедленно начала делать кощунственные с точки зрения моей безопасности вещи: тормознула чью-то машину (это в одиннадцать-то вечера), села в нее и доехала до своего дома. Водитель оказался очень милым и разговорчивым дядечкой и, как ни странно, не предпринял никаких попыток похитить меня или нанести мне увечье.

Дома я как следует проверила, действительно ли в моей квартире никого нет. Осмотр меня удовлетворил: квартира, включая холодильник, была пуста. Ну и ладно, есть не хочется, кофе есть, сигареты тоже, можно приступить к делу. Пожалуй, сначала мы позвоним Наталье Семеновне, а потом уже можно будет без помех сидеть и думать.

Я подошла к телефону, и вдруг меня словно что-то толкнуло. Я смутно подумала о засаде в моей квартире, о зеленом пикапе с вмятиной, о том, что за мной следят, и о жучке, который я поставила в ту самую машину. Я взяла в руки телефон, внимательно его осмотрела и обнаружила жучок, довольно примитивный, но надежный.

Мысленно себя похвалила: хоть и устала, но мозги еще варят. Выдернула жучок, отнесла его в туалет и прикрепила к бачку: пусть послушают, это должно их успокоить — отдаленно напоминает шум прибоя.

Ну вот, теперь можно и позвонить. Короткову, естественно:

— Виталий! Это Татьяна. Наталья Семеновна у вас?

— Здесь, здесь. Даю трубочку.

— Таня! Господи, а я думала, опять что-то случилось. Звоню, звоню — и домой, и на сотовый — никаких признаков жизни. Что с вами?

— Да ничего. Просто я только что вернулась домой, а сотового у меня при себе нет, — вообще-то зря я его не вытащила из машины, надо это исправить. — А зачем вы меня искали? Просто так или есть какие-то новости?

— Вы знаете, пожалуй, новости. Возможно, вам это как-то поможет, правда, я еще не понимаю как.

— Что случилось?

— Понимаете, в чем дело… А может, мы лучше приедем? А то по телефону как-то…

— Давайте так: приедет Виталий. На машине. Он заберет меня к вам, там мы и поговорим. Мне тоже есть что вам сообщить.

— Конечно! Он уже выезжает, — заторопилась Воронова.

— Только пускай припаркуется не во дворе моего дома, а на соседней улице, около кафе. Там сейчас много машин, народ топчется — мы не привлечем особого внимания.

— Хорошо. Он там будет через десять минут, — с этими словами Наталья Семеновна отключилась.

А я развела бурную деятельность, поскольку времени было мало. В рекордно короткие сроки приняла душ, переоделась, точнее, натянула все те же многострадальные джинсы, но свитер нацепила свой. Надо, кстати, не забыть вернуть этот, который я одолжила у Сан Саныча.

Так, теперь осталось пересмотреть и обновить содержимое моей необъятной сумки, выключить везде свет, оставив только ночник в спальне — на всякий случай, для сторонних наблюдателей.

Глава 13

Ровно через десять минут я вылетела из своей квартиры, закрыла ее и полезла наверх, на чердак. Лучше уж перестраховаться и не мозолить лишний раз глаза моему почетному эскорту, если он еще не спит. Попала я на чердак на редкость законным способом — открыв его ключами, которые сделала уже довольно давно, посчитав, что этот способ беспрепятственного ухода из дома — самый безобидный.

Я потратила на свое путешествие по чердаку не больше двух минут и выбралась оттуда с минимальными потерями, а именно — стало абсолютно непонятно, зачем я принимала душ.

Да-а, напрасно я надеялась, что наша встреча с Коротковым около кафе останется незамеченной. Нет, у кафе была действительно куча народу, и машина Короткова не бросалась в глаза, как и он сам. Бросалась в глаза я: в массе хорошо одетого, нарядного народа я выгодно отличалась оригинальностью внешнего вида — ровный тонкий слой чердачной пыли на лице, руках и одежде не давал мне затеряться в толпе.

Провожаемая недоуменно-презрительными взглядами направляющихся в кафе дам, я гордо села в машину Короткова и пообещала себе, что как только закончу это дело, немедленно заявлюсь в это кафе, разодетая в пух и прах, и просажу тут кучу денег.

Вся кипя от праведного трудового гнева: я — человек трудящийся, и неважно, как я выгляжу в разгар своего трудового дня (вернее, ночи), я кивнула Короткову и сказала:

— Поехали. И побыстрее.

Коротков с недоумением оглядел меня, но ничего, естественно, не сказал, и мы поехали.

* * *

До квартиры Короткова мы добрались без приключений, и Наталья Семеновна открыла дверь моментально, как будто стояла за ней.

Она начала говорить, не дав мне даже раскрыть рот.

— Таня, вы знаете, я, похоже, знаю, почему все это произошло, — от волнения слова у нее путались.

Мы прошли в комнату, сели.

— Итак, Наталья Семеновна, — я решила подтолкнуть повествование Вороновой, — какая у вас возникла версия?

— Только не могу понять, кто это, а зачем — я, кажется, уже знаю. — Наталья Семеновна волновалась, но держала себя в руках. Немного передохнув, она продолжала: — Видите ли, Таня, я знала, что моя подруга Аня и ее муж были людьми состоятельными. Но состояние это было не совместное, оно практически целиком принадлежало мужу. Естественно, что эти деньги унаследовала Даша. Деньги неплохие, но не огромные. Я планировала, что они пойдут на образование Даши где-нибудь за рубежом. Где — я еще не решила. А воспитывать ее я думала на свои деньги. Как я вам и говорила, родни у Даши немного: дядя ее матери, то есть Дашин двоюродный дедушка, и брат матери, Михаил, дядя девочки. Все. Есть еще, конечно, дальние родственники, но они не в счет.

Я внимательно слушала Воронову, но пока не понимала, зачем мне этот экскурс в историю Дашиного рода и как это может помочь в расследовании. Но Наталью Семеновну не прерывала, тем более что это было невозможно: она говорила не быстро, но абсолютно непрерывно, некуда было вставить слово.

— Но сегодня, как раз после нашей с вами встречи в налоговой, меня посетил нотариус. Он сообщил мне очень интересную новость, которая, как мне кажется, все меняет.

Видимо, новость была не только интересная, но и неожиданная, потому что Воронова остановилась и посмотрела на меня. Я сочла своим долгом показать, что вся превратилась в слух:

— Да, Наталья Семеновна, я вас внимательно слушаю.

— Так вот, — продолжала Воронова, — этот нотариус мне заявил, что выполняет волю покойного Яковлева Николая Константиновича.

Видя мое недоумение, Воронова сочла нужным пояснить: «Это и есть Дашин двоюродный дедушка».

— Так он умер?

— Получается, что да. Я об этом не знала, да я вообще его видела от силы два раза.

— Когда? Вчера? Позавчера?

— Оказывается, неделю назад. Меня не могли найти, потому что произошла какая-то неразбериха с документами. Но сейчас уже все устроилось.

— А зачем вы-то нотариусу? — все еще не понимала я. Мозги, наверное, отбили.

— Господи, Танечка, да ведь я — опекун Даши. А Даша — внучатая племянница этого Яковлева.

— Ах да, конечно. И что?

— То, что она — его единственная наследница, — сказав это, Наталья Семеновна удовлетворенно откинулась на спинку стула и замолчала, видимо, решив, что уже все понятно и говорить больше нечего.

— И большое наследство?

— Огромное! И все только Даше. Вы понимаете?

— Да, кажется, теперь понимаю. А почему все Даше? У него что, родственников больше нет?

— Не знаю я, сколько у него родственников. Я только знаю, что он всегда очень любил Аню, а брата ее, Мишу, вечно ругал. Считал шалопаем. Ну а после того случая — тем более.

— Какого случая? — терпеливо спросила я. Она что, считает меня ясновидящей?

— Ах да, вы же не знаете! Он ведь сидит в тюрьме.

— Да? Очень интересно. И за что же?

— Точно не знаю. По-моему, какая-то афера. Он, вообще-то, парень умный, физико-математическую школу заканчивал. Но с законом не поладил. Посадили лет на семь, кажется.

— Давно?

— Да нет, года три назад. Аня еще так переживала.

— Значит, сейчас он сидит?

— Сидит, конечно, сидит. Помнится, она отправляла ему передачи.

Сидит-то сидит, но проверить этот факт все же не помешает. Для очистки совести. Ну ладно, это уже действительно вариант. Если Даша — наследница огромного состояния, это вполне может быть поводом для того, чтобы попытаться ее убрать. Да не убрать — надо называть вещи своими именами — убить. Убить четырехлетнего ребенка из-за большой суммы денег. Которые в случае ее гибели достанутся… кому? Теперь, даже если бы мне и не платили мой гонорар, я все равно бы не отказалась от этого дела: интересно посмотреть на эту скотину. Судя по всему, он является каким-то родственником девочке. Если бы это было не так, то требовали бы выкуп, а не пытались убить. Нет, ну надо же, какой зверь?

— Так, Наталья Семеновна. В этом завещании упомянута только Даша?

— Нет, Аня и Даша. Но поскольку Аня погибла, а Даша — ее прямая наследница, то все переходит к Даше.

— А более близких родственников у покойного не было?

— Более близких нет. А вот тех, кто мог бы каким — то образом оспорить завещание, — не знаю.

— С кем он жил?

— Один, насколько мне известно.

— Может быть, у него была какая-то женщина?

— Возможно, но вряд ли. Скорее всего, нет — он был уже немолод, к тому же у него был крайне тяжелый и странный характер.

Ну, это не аргумент. Какой хочешь характер можно перетерпеть, если надеешься в скором будущем получить немалую сумму денег на пропитание. Я сделала в своей памяти еще одну зарубочку — проверить, с кем жил дядя, была ли у него хотя бы приходящая подруга жизни, которая могла бы на что-то претендовать.

— Так, с этой стороны все ясно, а вернее — ничего не ясно, все придется выяснять и проверять.

— Я могу чем-то помочь? — немедленно отреагировала Воронова.

— Помочь? — я задумалась. Вообще-то, нехорошо сваливать на клиента свою работу, но время дорого, к тому же клиент сам вызвался, а посему: — Если нетрудно, то узнайте все об этой женщине — есть она, нет ее и какие-то подробности, если она существует.

— Сделаю, — кивнула Воронова и что-то записала себе в блокнот. Хорошо все-таки, что у меня такая замечательная память и мне не нужно ничего записывать, а то бы я точно запуталась в море бумажек.

— Итак, второй вопрос, — продолжила я. — Кому еще может быть выгодна смерть Даши? У меня напрашивается естественный ответ — брату Анны, Дашиному дяде. Именно он, по всей видимости, является ближайшим родственником девочки и унаследует все после ее гибели. Верно?

— Да, может быть. Но не забывайте, что он в тюрьме.

— Это я помню, но не мешает и проверить. Кстати, это тоже на руку: криминальный опыт. Плюс обида на дядю и на сестру. Такая куча денег соблазняет, да и племянницу он вряд ли видел. Правильно?

— Возможно, не видел. Они с Анной перед его арестом общались мало. В тюрьму она, естественно, девочку не водила.

— К тому же, вы говорите, что сидит он за какую-то аферу? Тоже очень хорошо вписывается: преступление против Даши задумано очень артистично. Ну что же, этим я займусь сама. Сейчас, если можно, отвезите меня обратно.

— Конечно, конечно. Таня, а что нам делать, кроме поисков информации о предполагаемой женщине?

— То же самое, что и раньше — не подавать виду, что вы что-то знаете. Кстати, Наталья Семеновна, я получила неопровержимые доказательства того, что Марина замешана в этом деле. И не просто замешана, а играет одну из главных ролей. Так что будьте предельно осторожны с нею. Хорошо?

— Да. Но вы уверены?

— Вполне.

Наталья Семеновна кивнула, помрачнела и отдала краткое приказание Короткову отвезти меня обратно.

— И вот еще что, Наталья Семеновна, хорошо бы мне достать фотографию брата Анны, это возможно?

— Да, я сейчас поищу, — она кинулась к письменному столу, вытащила ящик, тупо туда посмотрела и рассмеялась: — Господи, Танечка, вы ее получите утром. Хорошо? Она лежит у меня дома, я забыла, что я не у себя.

— А почему у вас хранится его фотография? — заинтересовалась я. Не мое, конечно, дело, но все-таки…

— Да не его фотография. У меня хранится их семейный альбом.

— А, тогда понятно. И еще, мне необходимы его данные — фамилия, имя, отчество, если можно — год рождения и когда был осужден.

— Зовут его Мельников Михаил Сергеевич, год рождения… год рождения… Анна была старше его… значит, примерно семидесятый. А вот когда осужден… Да, правильно: Даша уже родилась, видимо, девяносто шестой год. Или девяносто седьмой. Скорее, девяносто седьмой.

— Хорошо, — мне записывать было ни к чему, я и так все запомнила. Особенно хорошо запоминается имя-отчество: все-таки так звали нашего последнего генсека. Сразу ностальгией прошибает.

— Ну все, Наталья Семеновна. Завтра утром я так или иначе с вами свяжусь, расскажу новости. И вы мне, надеюсь, ответите тем же.

— Разумеется, — улыбнулась Воронова и добавила: — Только уж, пожалуйста, не пугайте меня, как сегодня. А то откуда я знаю, куда вам еще взбредет в голову меня вызвать — в милицию, в ФСБ?

— В милицию — вполне возможно. У меня там полно знакомых. Если что — не пугайтесь. В ФСБ — вряд ли, там не очень-то уютно. Но чем черт не шутит! Спокойной ночи, Наталья Семеновна!

— Спокойной ночи, Таня.

Да уж, мне не помешала бы спокойная ночь, но скорее всего спать не придется: надо все обдумать и подготовиться к завтрашнему дню.

До дома мы доехали без приключений, я попрощалась с Коротковым, добралась до своей квартиры той же изысканной дорогой — через чердак — и немедленно погрузилась в ванну. Уж полчаса полного покоя я заслужила!

* * *

Да, после такой ванны самое правильное решение — рухнуть в постель и дрыхнуть без задних ног. Создавалось ощущение, что мой организм совершенно с этим согласен. Ну уж нет — волю в кулак, и работа! Хотя бы полчаса я обязана посидеть в своей кухне, продумать завтрашние действия и еще раз проверить правильность своей текущей версии.

На кухню я ползла, как Маресьев по лесу, хватаясь за все стенки и уговаривая себя не засыпать. Взывания к совести и профессиональному долгу помогали мало, вследствие чего я перешла к самоуговорам: ну, Танечка, ну, солнышко, подумаешь совсем немножко, а я тебе кофейку сварю, сигаретку дам, а? Ну уж ладно, на такие условия я согласна. Но только после сигаретки и кофе я сматываюсь с этой чертовой кухни непосредственно к себе в постель. И сплю.

— Вот и умничка, вот и ладненько, — приговаривала я самой себе, варя по всем правилам кофе и готовясь к производственному совещанию с самой собой.

После того как кофе был сварен, я налила его в свою любимую огромную кофейную чашку (какой идиот придумал, что чашки для кофе должны быть маленькими?), закурила сигарету и принялась интенсивно думать.

Мои размышления привели меня к неутешительному выводу, что в ближайшее время мне предстоит крайне скучная и нудная работа — выискивать и знакомиться с родственниками Аниного дяди. В лучшем случае я через месяц выясню двух-трех возможных «заказчиков», а потом буду заниматься еще более нудным делом — доказывать их вину.

Как было бы замечательно, если бы Мельников оказался на свободе, тогда бы я точно знала, кто заказчик Дашиного похищения и убийства. Мельников — просто идеальное лицо для этого. Но, к сожалению, он за решеткой. Я не думаю, чтобы этой организацией он руководил из тюрьмы. Все-таки он не дон Карлеоне, а просто-напросто неудавшийся мошенник. Проверить его, конечно, не мешает, и именно с этого мы начнем наш завтрашний трудовой день, благо сделать это будет несложно: зайду с утра к Лешке Волкову, справлюсь у него насчет аварии — для проформы и чтобы он не обижался, что работал зря. Потом попрошу проверить по компьютеру данные на Мельникова Михаила Сергеевича. А уж потом, когда я сумею убедиться, что он сидит, я начну свои хождения по кругам ада, то бишь разного рода административным учреждениям, в поисках дальних родственников Даши.

Ну вот, кофе выпит, сигарета выкурена, план какой-никакой составлен. Можно идти спать. Господи, ну чего же мне так тошно и беспросветно, а? Нельзя с таким настроением ложиться спать, кошмары замучают. Надо быстренько поднять настроение. А как это сделать? Правильно, кинуть мои безотказные магические косточки — авось они как-то помогут мне. Какой вопрос задать? Ясное дело, о моем расследовании: удастся ли мне его успешно завершить в возможно более короткие сроки? Сосредоточившись, я мысленно сконцентрировалась на этом вопросе, кинула кости, посмотрела на выпавшие цифры. Вот это да!

«21+33+11».

Комбинация цифр гласила: «Вы настроены на „хорошую волну“. Впереди несколько неожиданных и очень благоприятных для вас событий. Почти каждый шаг принесет вам удачу».

Вот это здорово! Еще не было случая, чтобы мои косточки меня обманывали, а это значит, что я могу идти спать со спокойной совестью. Не забыть бы только поставить будильник.

Глава 14

Будильник немилосердно выдернул меня из чудесного сна, в котором я пытала Кольцова, вливая в него литрами апельсиновый сок. Кольцов корчился в судорогах и просил пощады, но я была непреклонна. Чего я от него хотела — так и осталось для меня тайной, покрытой мраком.

Я потянулась, взглянула на часы, вспомнила, что меня ожидает куча дел, и вскочила с кровати. Дальнейшие мои действия отличались привычной хаотичностью и бестолковостью, но к желаемому результату привели: ровно в восемь тридцать я выходила из подъезда собственного дома, накачанная кофе, вымытая, причесанная и даже слегка подкрашенная. Все-таки не куда-нибудь направляюсь, а в милицию.

Милиция вполне оценила мои старания: пока я на проходной ждала, когда мне вызовут Алексея Волкова, неподалеку от меня собрался весь личный состав, не находившийся в это время на задании.

Наконец Лешка явился и потащил меня с собой, объясняя всем направо и налево, что я — главная подозреваемая в деле о грядущем ограблении банка. А поскольку главное в работе милиционера — не расследовать, а предупреждать преступления, то как раз этим он сейчас и займется. Будет вести разъяснительную работу.

В кабинете Лешка немедленно начал мне рапортовать:

— Досконально проверил твою аварию. Мужику, который ведет дело, надоел хуже горькой редьки, но ничего нового тебе сообщить не могу. Все говорит за то, что авария произошла в результате несчастного случая. — Он помолчал и спросил: — Огорчилась?

— Да нет, что-то мне подсказывало, что это пустая версия. Но все равно, большое тебе спасибо. Лешенька, не можешь ли ты мне оказать еще одну ма-а-аленькую услугу?

— Ну, эксплуататорша, чего надо?

— Понимаешь, мне надо проверить, где в настоящее время находится заключенный Мельников Михаил Сергеевич, семидесятого года рождения, осужден примерно в девяносто седьмом году. Сделаешь, а?

— Нет, ну вы посмотрите на нее! Вот у кого надо научиться, как добывать деньги. Получает такие здоровенные бабки и ничего не делает, просто пальцем самостоятельно не пошевелит. Ладно, узнаю! Но учти: мне нужна шоколадка для девочек за компьютером.

— Конечно-конечно. Вот тебе бабки, сходи и купи что-нибудь. И не обольщайся насчет моих легких денег. Я зарабатываю их тяжким трудом. Между прочим — умственным.

Лешка недоверчиво что-то промычал и исчез из кабинета, предварительно велев мне на все звонки отвечать, что он на задании, а на визиты — что на компьютере.

Звонков, пока Лешка отсутствовал, не было. А вот личных визитов — сколько угодно. Но всех визитеров мало интересовало местонахождение Лешки, они все жаждали пообщаться со мной.

Когда, наконец, я разбухла от анекдотов и комплиментов и окончательно поняла, что милиция — самое лучшее место для поднятия моего тонуса, вернулся Лешка. Он немилосердно выгнал всех из кабинета, сел напротив меня и заявил:

— Танцуй!

— На столе? — поинтересовалась я. — И зачем это?

— Затем. Нашел я твоего мужика. Так ты будешь танцевать или нет?

Я торопливо покружилась по комнате и нетерпеливо сказала:

— Лешка, ну не тяни, у меня еще куча дел. Где он сидит?

— Откуда я знаю?

— Ты же сказал, что нашел!

— Так я не мужика нашел, а сведения.

— Лешка!

— Ладно-ладно. Мельников твой, Михаил Сергеевич, действительно сидел, и не очень далеко отсюда, где-то под Волгоградом. Но за примерное поведение и отличные производственные успехи выпущен досрочно.

— Когда? — Вот это уже кое-что, это уже интересно.

— Три месяца назад.

— Где он? Вернулся в Тарасов?

— А куда же ему деваться! Вернулся, даже, видимо, с начальным капиталом, потому что умудрился открыть кафе. Плохонькое, правда, но трехразовое питание себе обеспечил. На, держи распечатку — там адрес его забегаловки и домашний. — Лешка протянул мне листок, в который я вцепилась только что не зубами.

— Лешенька, спасибо! Ты прелесть! Все, я побежала, мне надо работать, выпиши пропуск, на шашлыки зови — приеду, — все это я выпалила с пулеметной скоростью.

Лешка, видимо, понял мое состояние, без вопросов выписал пропуск, выдал его мне, покрутил пальцем у виска и попрощался:

— Ну, беги, ненормальная. Если что — звони. Шашлычки будут в ближайшее время.

Все это я дослушивала уже на лестнице, скатилась вниз, тормознула первую попавшуюся машину, сунула шоферу десять долларов и назвала адрес. Мужик за рулем невозмутимо кивнул и тронулся с места.

Дело в том, что мне в голову пришел гениальный план, который мне было некогда обдумывать, выискивая в нем возможные слабые стороны: я еду к Кольцову, говорю ему, что мне все известно, и сею панику и раскол между ним и Мельниковым. А что? Милиции я ничего рассказать не могу: ни Мельникова, ни Кольцова привлекать не за что. А вот если я их поссорю, то это уже неплохо — Мельников без Кольцова мало что сможет. Он же намеревался сделать все чужими руками — зачем ему пачкаться. Значит, если он поссорится с Кольцовым и его шайкой, мне будет гораздо легче с ним справиться. Как — пока не знаю. По обстоятельствам. Ведь обещали мне кости, что почти каждый мой шаг принесет удачу.

А вот, кстати, и оптовка Кольцова. Ну, пошагали! Не убьет же он меня у себя в кабинете.

Я велела мужику припарковать машину прямо перед дверями фирмы «Караван» и ждать меня. Мужик меланхолично кивнул, я вышла из машины и гордо продефилировала мимо моих знакомых Серого и Витька. Они сидели на корточках рядом с родным зеленым пикапом и курили. За рулем пикапа находился, естественно, Жорка. Я уже прошла мимо, но вдруг вспомнила про свой ценный жучок, который я совершенно не собиралась оставлять этим олухам. Поэтому, не долго думая, я подошла к пикапу, открыла дверь с Жоркиной стороны и сказала:

— Подвинься. Чего растекся по сиденью!

Ошеломленный моей наглостью Жорка подвинулся, я пошарила под приборной доской, нащупала свой любимый жучок и вытащила его. Положила в сумочку и продолжила свой путь по направлению к кабинету Кольцова. Вдогонку я лишь услышала слабый, видимо, возражающий возглас:

— Ну ты, это, чего…

Не обращая внимания на эти легкие помехи, я очутилась внутри помещения фирмы «Караван». Да, ребята явно не процветают. Или сторонники философии стоиков ведут аскетический образ жизни.

Внутри оптовка выглядела так же непрезентабельно, как снаружи. За стареньким компьютером сидела какая-то девушка, которая удивленно-вопросительно на меня посмотрела, наверное, покупатели бывают у них нечасто.

— Вам чего? — наконец поинтересовалась она.

— Кольцова.

Девушка удивилась еще больше:

— Геннадия Владимировича? — А что, у них тут Кольцовы табунами ходят? Девушка немного подумала и сказала: — Он там сидит.

Она махнула рукой куда-то в глубь помещения, я кивнула, вышла в обшарпанный коридор и увидела перед собой единственную дверь. Здраво рассудив, что Кольцов может быть только там, я толкнула дверь и очутилась в том, что, наверное, являлось «кабинетом главы фирмы». Налоговую инспекцию бы сюда! Они бы сразу расплакались и отказались брать с Кольцова хоть какие-нибудь налоги. А может, еще и доплачивали бы.

Сидящий за столом Кольцов поднял голову и прервал мои горестные мысли изумленным возгласом:

— Ты?

— Обрадовался? Не ожидал, наверное? А я решила сделать тебе приятное, явилась без звонка. Не прогонишь?

В это время за моей спиной послышался какой-то топот, я мгновенно заскочила в кабинет Кольцова, захлопнула дверь и затем быстро ее открыла. На все ушли считанные доли секунды, но результат был вполне достигнут: Серый и Витька на ногах устояли, но из реальной жизни явно на некоторое время выключились. Тесное общение с дверью явно не пошло на пользу их умственным способностям — они сейчас представляли собой яркую иллюстрацию поговорки о баранах и новых воротах. Кольцов посмотрел на них раздраженно и рявкнул:

— Пошли вон, идиоты! Вам бы с вашей реакцией черепах пасти. Да и то, наверно, разбегутся.

Ребята синхронно кивнули, явно плохо соображая, но то, что им следует удалиться, поняли и выполнили.

Геннадий Владимирович очень неласково на меня посмотрел и спросил:

— Метлу свою за дверью, что ли, оставила? Как ты, зараза, из того дома выскользнула?

— Элементарно. Просто твои ребята заснули. Причем еще вчера. Я уже успела кучу дел переделать, пока они там загорают.

— Понятно, — Кольцов потемнел лицом, но потом внезапно рассмеялся: — Ну и ушлая ты баба. Да, видно недаром тебе такие деньги платят. На кого сейчас работаешь?

— Детектив, как врач, он обязан сохранять тайну клиента.

— Это верно, — согласился Кольцов и заинтересованно посмотрел на меня: — А сейчас чего пришла? Девчонку ты отдавать, судя по всему, не намерена.

— Угадал.

— Так что тебе надо?

— Да вот, хочу по дружбе посоветовать тебе выбираться из этого дела. Горит оно. Мельникова я твоего вычислила, данные о нем куда надо отдала, так что, даже если вы и выполните его заказ, никаких денег он не получит. А получит по башке, и крепко. Если ты сейчас от него не отколешься, может попасть и тебе. Тебе это нужно?

— И кому же ты сообщила, милиции? — насмешливо спросил Кольцов, но в глазах у него появилась тревога, и даже, кажется, испуг. Мужик он неглупый и, видимо, понял, что в самом деле начинает попахивать жареным.

— Ну, зачем же беспокоить милицию? Кому надо, тому и сообщила. Да ты не беспокойся, там люди серьезные. Пообщаешься — мало не покажется. Кстати, а деньги Мельников тебе все выплатил, как обещал? — Кольцов смотрел совсем уж расстроенно, мне его даже стало жалко. — Ага, значит, не все. Ну, уже и не выплатит. Откуда у него, правда? Кафе-то прогорает. Ты смотри, как бы он совсем не смылся.

Видимо, эта мысль мелькнула и у Кольцова, потому что он вскочил, схватил меня за плечи и буквально вытолкнул из своего кабинета, вполне, правда, дружелюбно сказав:

— Все, спасибо тебе за информацию. Здорово работаешь. А сейчас давай отсюда, мне некогда. Из этого дела я выхожу, можешь быть спокойна. Ну гад, ну он у меня получит! Давай, и чтоб нам больше никогда не встретиться!

С этими словами, под которыми я готова была подписаться, я вылетела на улицу и, глубоко удовлетворенная, пошла к машине. Ну теперь я уверена, что Кольцов достаточно зол на Мельникова и не только не будет больше на него работать, но и, наоборот, попытается ему сейчас помешать спокойно жить.

Я села в машину и скомандовала терпеливому мужику ехать к моей стоянке. Пора бы пересесть на свою любимую бежевую «девяточку», а то она, наверное, по мне уже соскучилась.

Только мы неторопливо вырулили из переулка, где находился «Караван», как нас обогнало знакомое зеленое средство передвижения, битком набитое народом во главе с Геннадием Владимировичем.

«К Мельникову поехали», — с удовлетворением подумала я. Может, даже морду набьют. Да такого и убить не жалко. Вот тут и пожалеешь, что ты всего лишь частный детектив — наказать этого ублюдка я не могу. Да и кто может? За что? Он ничего не сделал. Тут, конечно, надо похлопать лучшему частному детективу славного города Тарасова Татьяне Ивановой — она сумела не расследовать постфактум, а предотвратить преступление. Высший пилотаж! Татьяна Иванова скромно кланяется и благосклонно принимает охапку роз…

Ладно, а если без шуток? Если бы у него, не дай бог, все получилось? Где доказательства? Все было бы сделано чужими руками — сначала того же частного детектива Татьяны Ивановой, а потом — молодчиков Кольцова. И Мельников спокойно получает громадные деньги, платит положенный налог с наследства и посылает цветочки на могилку любимой племяннице. Кошмар какой-то!

Одна надежда, что Кольцов сейчас все-таки набьет ему морду. И поставит на счетчик. Кстати, о счетчике — мы уже приехали. Вот и моя стоянка, вот и моя машинка виднеется. Стоит, поводит ушами от нетерпения.

Я сунула мужику еще пару долларов — на чай. Мужик грустно поблагодарил и убрался восвояси. А я пошла к стоянке.

А вот и мои знакомые — вот этому я по уху съездила, а этому — ребром ладони по шее. Стоят бедные, маются, меня караулят. Мне их стало жалко:

— Ребята, доброе утро. Все, можете больше не караулить, спасибо. Позвоните шефу, скажите, что дело сделано. Он вас просто забыл снять с поста.

«Ребята» изумленно это выслушали, и один действительно понесся к телефону-автомату. Надоело им, наверное, здесь торчать.

А я вырулила со стоянки и задумалась — куда же мне ехать? Можно сейчас подъехать к кафе Мельникова, полюбоваться, как ему бьют морду, а можно… Ага, проснулся мой сотовый. Кому это я, интересно, нужна? В трубке послышался Лешкин голос:

— Нет, Татьяна, я не понимаю, чем он тебе помешал. Или это традиция такая — только ты кем-то заинтересуешься, как он коньки откидывает?

— Подожди, ничего не поняла. Кто коньки откинул?

— Да этот твой, ударник принудительного коммунистического труда, Мельников.

— Когда?

— Да буквально только что. Я как сводку услышал, тут же тебе и звякнул.

— Чем его?

— Да ничем, сам дурак: гнал на бешеной скорости в состоянии тяжелейшего похмелья. И все — сам рапортует архангелу Гавриилу о проделанном жизненном пути, машину — в металлолом.

— Ну надо же, какая удача! А я-то думала, что с ним делать! Лешка, с меня шампанское.

— К шашлычкам лучше бы коньяк или красное вино.

— Ладно, коньяк. Из старых запасов. Все, спасибо, отключайся. Мне некогда.

Лешка безропотно отключился, а я сидела и ликовала. Нет, все-таки есть и судьба, и возмездие, и богиня Немезида, и вообще.

Ну ладно, небесные силы свое дело сделали, надо и мне потрудиться, доделать это дело на земле.

Я набрала номер Натальи Семеновны:

— Наталья Семеновна, это я. Все отлично!

— Вы? — безмерно удивилась Воронова. Еще бы, я звоню на работу, пренебрегая всеми правилами конспирации. — Что значит «отлично»?

— Все, дело подходит к концу, вам нечего опасаться. Я подъеду к вам через полтора часа. Марина на месте?

— Да.

— Позаботьтесь, чтобы она никуда не уходила. Я приеду с большим сюрпризом для нее.

— Хорошо. Ждем.

План мой был прост и гениален — забрать Дашу с дачи и привезти ее к Наталье Семеновне. А уж там мы вместе испортим Марине жизнь. Она это заслужила.

Глава 15

Когда я явилась на дачу Соколовых, на меня из-за калитки тут же набросилась Юлька:

— Привет! Ну, слава богу. Скажи мне только одно — ты ее забираешь?

— Забираю, забираю, успокойся. Ты что, с тех самых пор у калитки дежуришь?

— Ага, часы считаю. Все в порядке?

— В полном! А у вас как?

— Кошмарно. Муж впал в абсолютное детство, и я не могу управиться сразу с двумя детьми. Это ужасно. А мама уехала в город. За продуктами.

— Ладно, не расстраивайся так! Забираю я Дашу, и немедленно. Ищи ее, собирай, и мы поехали.

— А что искать? В доме они сидят, в карты режутся.

— На деньги?

— Нет, на щелбаны.

— Жалко. А то вы могли бы поправить свое финансовое положение.

— Вряд ли. Славка проигрывает. Да мы уже поправили, благодаря Наталье Семеновне. Если ей еще когда-нибудь понадобятся люди, чтобы посидеть с Дашей за такие деньги, мы с удовольствием, — Юлька подумала и решительно добавила: — Но не очень долго.

— Учтем. Ну ладно, давай забирать одного из младенцев.

Процедура забирания была продолжительна и трагична: мне понадобилось все мое умение и профессиональные навыки, чтобы оторвать рыдающую Дашу от Славы. Наконец мне это удалось, мы быстро попрощались, я пообещала позвонить, и мы уехали, оставляя счастливую Юльку и несчастного Славку.

* * *

В офис Натальи Семеновны мы ворвались очень живописной группой — я, размахивая уже изрядно потрепанной распечаткой с данными о Мельникове и другой рукой таща за собой зареванную Дашу в абсолютно грязной и растерзанной одежде. В этом виде мы и ввалились в кабинет к Наталье Семеновне, где застали и Воронову, и Марину. Наталья Семеновна была слегка удивлена, а Марина жутко перепугалась, побледнела и рухнула на стул.

— Здрасьте, тетя Наташа, — решила нарушить наше молчание Даша.

— Здравствуй, Дашенька, — отозвалась Наталья Семеновна и добавила: — Зайди в ту комнату, поиграй там, хорошо? Нам очень нужно поговорить.

— Хорошо, — покладисто согласилась Даша и тут же выставила свои условия: — Только потом мы поедем к дяде Славе.

Не дожидаясь нашей реакции, она удалилась в соседнюю комнату, видимо, решив, что вопрос закрыт.

А мы посмотрели друг на друга, и Наталья Семеновна спросила:

— Таня, наверное, мы уже можем приступить к нашему не очень приятному разговору?

— Вполне. Марина, Наталья Семеновна, посмотрите, — я протянула им распечатку. Наталья Семеновна прочитала внимательно, Марина лишь глянула, побледнела еще больше и пригнула голову.

— Так это все-таки Миша, брат Ани? — Наталья Семеновна была, кажется, не очень удивлена.

— Да. К счастью для него, он уже далеко от нас, — Марина порывисто подняла голову и посмотрела на меня. Я подумала и добавила: — Очень далеко. Марина, мне жаль, видимо, он был вам дорог. Он погиб. Часа два назад. Разбился на машине.

— Неправда, — пересохшими губами пробормотала Марина.

— Если хотите — проверьте. Могу дать телефон морга — звоните.

— Нет, я верю. Что вам нужно?

— Марина, но как же вы могли? — Наталья Семеновна смотрела на нее с искренней жалостью.

— Смогла, — Марина смотрела в пространство остановившимся взором, — вам не понять. Наталья Семеновна, делайте со мной, что хотите — в милицию, куда угодно. Мне все равно. Я виновата, но поймите, — она вдруг лихорадочно заговорила: — Если бы это была ваша дочь или племянница, я бы никогда…

— Марина, вы несете чушь, — все так же с жалостью ответила Наталья Семеновна. Подумала и добавила: — Вы, конечно, у меня больше не работаете. Но никаких других мер я к вам применять не буду. Живите, как хотите.

— Спасибо, — пробормотала Марина и побрела было прочь из кабинета.

— Задержитесь, пожалуйста, на минуточку, — подала голос я. — Все-таки нужно же мне удовлетворить свое любопытство и заодно подтвердить свою профпригодность, проверить версию. — Вы были в курсе всех дел Мельникова?

— Да, — ответила Марина, не выказывая никаких эмоций. Похоже, ей уже все было безразлично.

— И когда же у Мельникова появился такой симпатичный план быстрого обогащения?

— Как только он узнал о смерти своего дяди. Анна была уже мертва, — ответила Марина ровным голосом.

— Вы хотите сказать, что он виноват и в гибели сестры и ее мужа? — удивилась я.

— Нет, что вы! — Марина от возмущения даже порозовела. — Это был несчастный случай. Миша так переживал, он так любил Аню!

Я от удивления даже рот приоткрыла: очень любит человек свою сестру, очень переживает, когда она погибла, и тут же решает убить ее дочку, чтобы заграбастать огромные деньги. Я отказалась от попыток проникнуть в сложную логику Марининого повествования и продолжила свои расспросы:

— План разрабатывали вместе?

— Нет, что вы! Миша сам все придумал, он ведь очень умный… Был, — у Марины дрогнул голос, но она с собой справилась и продолжила: — Я только подсказала ему возможность использовать вас и нашла вторую Дашу.

Нет, просто идеальная женщина — ничего не сделала, кроме самого главного. Хотя, возможно, если бы она не предложила меня на роль невольной сообщницы, а нашли бы они какой-нибудь другой выход, все бы у них и получилось. Ну ладно, раз она косвенно содействовала успеху нашего предприятия, можно ее и отпустить. А что еще с ней делать?

— Хорошо, Марина, у меня больше нет к вам вопросов. Постарайтесь в дальнейшем не влипать в подобные истории. В этот раз пронесло, но больше не искушайте судьбу.

— Другого раза не будет, — абсолютно мертвым голосом проронила Марина и покинула наше приятное общество.

— Ну, Таня, все, слава богу, кончилось. Спасибо вам, — Наталья Семеновна порылась в сумочке и протянула мне пачку долларов: — Ваш гонорар и премия. Если бы вы тогда не ввязались в это дело, все кончилось бы трагедией.

— Это верно. Уж если я во что-нибудь вляпаюсь, то из этого всегда получается толк. В данном случае — все благополучно завершилось и даже с прибылью для меня, — процитировала я первое в этом деле предсказание моих магических советчиц.

— Кости? — понимающе спросила Наталья Семеновна.

— Верно. Куда же я без них!

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Реклама на сайте