«Медовый месяц под прицелом»

Марина Серова Медовый месяц под прицелом

Глава 1

Тучи неожиданно набежали, заволокли все небо, маленькие капельки застучали по стеклу и крыше. Я люблю в такую погоду лежать дома на диване и смотреть какой-нибудь хороший фильм.

Из кухни доносились аппетитные запахи. Тетя Мила вовсю колдовала у плиты. Я уже предвкушала, как через несколько минут аппетитные кусочки жареного мяса окажутся передо мной на красивой тарелочке. Но тут, как всегда, на самом интересном месте, зазвонил телефон. Я нехотя сползла с дивана, подошла к телефону и сняла трубку:

— Алло.

— Здравствуйте, — услышала я приятный баритон, — я бы хотел поговорить с Охотниковой Евгенией Максимовной.

Так-так, кажется, мной интересуется очередной клиент, а значит, на время мне снова придется расстаться со спокойной жизнью. Но больше меня расстроило совсем не это — шестое чувство подсказало, что вкусного ужина тети Милы мне сегодня тоже не отведать.

— Я вас слушаю, — смирилась я с неизбежным.

— Меня зовут Никита Андреевич Панкратов. Возможно, вы обо мне что-то слышали. Я — владелец сети ресторанов в городе Тарасове.

— Да, кажется, припоминаю. Вы были объявлены человеком года нашей губернии.

— Совершенно верно, — согласился со мной мой собеседник. — Но сейчас речь идет не обо мне, а моем сыне. Дело в том, что впутался я в одну очень неприятную историю. Чтобы из нее выпутаться, мне нужно съездить в Москву, а Егора, это мой сын, оставить не с кем.

— Никита Андреевич, вы меня, конечно, извините, но я не сиделка и не гувернантка, — попыталась я вывести Панкратова из заблуждения.

— Мне это прекрасно известно, поэтому я к вам и обращаюсь, — спокойно возразил мне Панкратов. — Моему сыну нужен профессиональный телохранитель на время моего отсутствия.

— Это меняет дело. Сколько времени вы будете отсутствовать и когда я должна приступить к работе? И еще у меня такой вопрос к вам: вы знаете, что я беру по двести долларов в день?

— Да, Евгения Максимовна, мне это прекрасно известно, так же как и то, что вы — настоящий профессионал. Именно поэтому я доверяю вам Егора. Вы могли бы приехать к нам прямо сейчас? У меня самолет через три часа, я бы хотел предварительно с вами поговорить, разъяснить ситуацию, чтобы вы знали, с какой стороны ждать неприятностей. А по поводу оплаты не беспокойтесь, я готов вам платить и по триста баксов в день, но мне нужны гарантии, что с головы Егора не упадет ни один волос.

— Вы меня обижаете, Никита Андреевич. Вы же сами пару минут назад говорили, что знаете о моем профессионализме, а теперь начали вдруг сомневаться.

— Простите, Евгения Максимовна, я не хотел вас обидеть. Ну, так вы возьметесь за мое дело?

— Да, говорите адрес, я соберусь и буквально через несколько минут выеду из дома.

Панкратов назвал мне адрес, сказал «до встречи» и повесил трубку.

Я поплелась собирать вещи. Скажу честно: сейчас мне меньше всего хотелось выходить из квартиры — маленькие капельки, стучавшие в окно, превратились в ливень. Но ничего не поделаешь, если у тебя такая работа, то надо идти, долг зовет.

— Тетя Мила, я ухожу! — ввела я свою тетушку в курс дела.

— Надолго, Женя?

Забавный вопрос! Она что, наивная, думает, я иду под проливной дождь за любимой шоколадкой или в видеопрокат?

— На несколько дней, — расставила я точки над «и».

— То есть как? — Разочарованная тетя появилась в дверном проеме.

— А вот так. Сейчас позвонил клиент, я должна срочно ехать к нему.

— Но как же… — запричитала тетя Мила. — Я весь вечер для нее старалась, готовила всякую всячину, а она, негодная девчонка, снова срывается с места и летит неизвестно куда и зачем…

— Во-первых, тетя, я лечу не неизвестно куда, а к Никите Андреевичу Панкратову, а во-вторых, это моя работа, и тебе прекрасно известна ее специфика, — приструнила я тетю.

Вообще-то я очень люблю тетю Милу, она мне за отца и мать, которая безвременно меня покинула. Просто иногда тете надо по нескольку раз объяснять, что в дождь я срываюсь не по собственной инициативе, а по профессиональной необходимости. Она немного подуется на меня, пообижается, но смирится. Единственное, с чем она никак не может свыкнуться, так это с тем, что я, вместо того чтобы найти себе жениха, который впоследствии станет мне мужем и отцом моих детей, охраняю преимущественно чужих мужей и их чад.

Я собрала сумку, впихнув в нее не столько одежду, сколько всевозможные причиндалы, которые могут мне понадобиться для охраны сына Панкратова. Чмокнула тетю в щеку и отправилась на стоянку, где сиротливо мок под дождем мой незаменимый, единственный и неповторимый «Фольксваген».

— Ты хоть зонт возьми, — тетя напоследок проявила свою материнскую заботу. Несмотря на то что ей было прекрасно известно, что я просто ненавижу эти приспособления, предназначенные для защиты от дождя.

Вместо ответа я еще раз поцеловала ее и отправилась к Панкратовым.

Придя на стоянку, я легким движением руки, вернее, нажатием кнопки сняла свой «Фольксваген» с сигнализации. Мне показалось, что мой «жук» так обрадовался приходу хозяйки, что даже расправил крылышки, приготовившись к полету.

Должна признать, что Тарасов мне нравится, но не всегда. Я ненавижу Тарасов летом, когда палящее солнце нещадно обрушивает свою мощь на наш провинциальный городок, заставляя жителей искать спасение под тенью деревьев и потреблять в огромных количествах квас, пиво и мороженое. Но самое обидное в том, что на самом деле никакого спасения совершенно нет, есть только иллюзия этого мнимого спасения, которой свойственно пропадать быстрее, чем наступает долгожданное чувство облегчения. А вот ездить по дождливому Тарасову я просто обожаю.

Я вообще люблю дождь. Когда-то давно у меня была такая детская забава — бегать под летним дождем босиком по лужам, смущая случайных прохожих, которые спешили домой, кутаясь в плащи и прикрываясь зонтами. Они принимали меня за сумасшедшую, но мне было на них глубоко плевать, ведь я им нисколько не мешала, так же, как и они мне.

За подобными размышлениями я не заметила, как подкатила к нужному дому. Было немного даже странно от того, что я так быстро нашла место жительства Панкратовых. Как будто я там была постоянной гостьей, а не в первый раз ехала на встречу с клиентом. На самом деле это объяснялось тем, что Никита Андреевич со своим сыном жил в том самом доме, который мне нравился до чертиков. Я не раз проезжала мимо, представляя, как здорово там внутри. Поэтому, когда услышала адрес, то мысленно была уже там.

Я припарковала свое «автонасекомое» во дворе дома моей мечты, пообещав ему вернуться, и отправилась к Панкратовым. В подъезде мне пришлось немного поругаться с консьержкой, которая упорно не хотела меня пропускать. Ну а потом, уже повоевав, я сделала ей комплимент, что она так рьяно и ответственно выполняет свою работу. Бабулечка расцвела и пропустила меня. Правда, предварительно связалась с Никитой Андреевичем по внутренней связи. Получив добро, она сделала широкий жест и разрешила мне пройти.

Панкратов жил на втором этаже, но это ни о чем еще не говорило, так как его квартира, как оказалось, занимала еще и третий этаж. Не буду описывать вам свой восторг — а заодно и зависть — от увиденного. Я с малых лет всегда мечтала о том, чтобы у меня дома была красивая резная лестница, по которой можно спускаться и подниматься с королевским видом. Наверное, это сказывается непомерное увлечение видеофильмами.

Дверь мне открыл сам Никита Андреевич. Я была немного удивлена, потому что вообще-то ожидала увидеть прислугу.

— Здравствуйте, Евгения Максимовна, — Никита Андреевич нагнулся и учтиво поцеловал мне руку.

Мне стало немного не по себе, не люблю я всяких там жестов приличия и норм этикета, сразу чувствую себя ущербной. Не люблю, когда со мной обращаются, как с хрустальной вазой. Я умею сама за себя постоять, а охранять «хрустальные вазы» — моя работа.

— Здравствуйте, Никита Андреевич, — ответила я любезностью на любезность.

Должна признать, что мой новый клиент произвел на меня должное впечатление. При других обстоятельствах я бы даже позволила себе им увлечься, но я на работе, поэтому здесь нет места сантиментам. Потому что там, где доминируют чувства, ослабевает разум, засыпает бдительность, и ты рискуешь себя скомпрометировать как профессионала.

— Никита Андреевич, я бы хотела попросить вас не называть меня по отчеству. Я согласна на Женю, в крайнем случае на Евгению, но только без отчества, — высказала я свою просьбу, с которой почти всегда начинаю знакомиться с неизвестным человеком, а особенно с клиентом.

Дело даже не в том, что обращение друг к другу по имени-отчеству добавляет в отношения людей официальность, а просто потому, что я ненавижу своего отца. Никак не могу простить ему то, что он так скоро женился на другой после смерти мамы. Может, это сказывается еще детский эгоизм, а может, просто моя маленькая месть за то, что он не смог уберечь маму.

— Тогда и у меня идентичная просьба, Женя. Признаться, я вообще не люблю всякую официальность, поэтому давай будем на «ты». — Никита мне улыбнулся так, что все мои мрачные мысли улетучились в один момент, и я простила ему, что он невольно напомнил мне об отце.

— Договорились, — улыбнулась я ему. — Мне можно пройти или мы будем беседовать прямо здесь? — поинтересовалась я у хозяина квартиры.

— Ох, — спохватился Никита, — извини, Женя, что-то я задумался. Проходи, конечно. Сейчас познакомлю тебя со своим сыном Егором.

Я прошла в гостиную, и у меня аж в зобу дыхание сперло от представшей перед моим взором картины. Не буду подробно описывать интерьер, просто поверьте мне на слово, что все было на высшем уровне. Со вкусом и ничего лишнего. Я не нашла ни одной дурацкой картины кисти бездарного художника, которыми сейчас кишат наши рынки. На стене висели хорошие копии Брака и Пикассо, которые превосходно смотрелись в комнате.

— Тебе нравятся кубисты? — поинтересовался Никита, перехватив мой восхищенный взгляд.

— Да, очень, — подтвердила я его догадку. — Удачные копии.

— Согласен. Жаль, на подлинники пока не тяну, но надеюсь, что когда-нибудь у меня будет такая возможность. А еще больше мне хочется иметь свою картинную галерею. Но это тоже пока только мечты.

— Мечты — это хорошо, — поддержала я начатую тему, — с ними жить легче. Так где твой сын?

— Егор, иди сюда, — позвал Никита.

Из соседней комнаты вышел симпатичный малыш, который был точной копией своего папы. Те же лукавые голубые глаза, которые резко контрастировали с темными волосами. Малыш, несмотря на свой юный возраст, был достаточно крепким, впрочем, и здесь он тоже был в папу. Я немного засмущалась, когда на меня пристально уставились две пары одинаковых глаз, только одни были побольше, а другие поменьше.

— Знакомься, — обратился к сыну Панкратов-старший, — это тетя Женя, моя троюродная сестра из Аткарска, она приехала к нам в гости и побудет с тобой, пока я не вернусь из Москвы. Ведь так? — Никита выжидательно посмотрел на меня.

— Конечно, как мы и договаривались, — подтвердила я его слова.

— Надеюсь, что ты будешь хорошим мальчиком, тетю Женю будешь слушаться и помогать ей, — продолжал Никита наставлять сына.

— Надеюсь, что буду, — оригинально пообещал Егор.

А мне от такого обещания стало не слишком радостно, но пришлось оставить эмоции при себе. Я с любопытством разглядывала мальчика. Внутренний голос подсказывал, что мне с ним еще ой как придется побегать.

Никита многозначительно посмотрел на часы, которые показывали уже половину девятого. Егор без слов понял отца.

— Я пошел умываться, посмотрю в своей комнате «Спокойной ночи…» и лягу спать, — рассказал нам Панкратов-младший о своих планах на вечер.

— Вот и умница, — похвалил его отец. — Я перед отъездом к тебе зайду попрощаться.

— Буду ждать, — грустно ответил Егор.

Мне понравились взаимоотношения сына и отца. Я подумала, что, может, и не так страшно все будет, как мне кажется. Дело в том, что я понятия не имею, как общаться с маленькими детьми. Своих пока нет, а с чужими, да еще один на один, тоже еще не приходилось.

— Может, выпьем? — предложил Никита, когда малыш скрылся в своей комнате. — Я заодно расскажу тебе, что может приключиться.

— На работе я не пью, — категорично сказала я.

— Так я и не предлагаю тебе напиваться до полусмерти, — шутливо парировал Никита. — Давай чисто символически — по бокалу вина, — продолжал настаивать он, доставая из бара бутылочку бордо.

Перед таким соблазном устоять я не могла. Я вообще по натуре эстет, люблю все красивое и изысканное.

— Ну если только по бокалу… — улыбнулась я в знак согласия.

Никита разлил вино по бокалам. Оно заиграло в полумраке комнаты, наполнив ее виноградным ароматом и перенеся нас ненадолго в сказку.

— За знакомство, — Никита поднес свой бокал к моему и тихонько прикоснулся к нему. Раздался приятный звон.

— За знакомство, — кивнула я в ответ.

Мы сделали по глотку, на мгновение погрузившись в царство грез.

— А теперь к делу, — серьезно проговорил Никита. — У меня до самолета осталось всего ничего, а мне о многом надо тебе рассказать.

Я присела на мягкий диван. Приятное тепло от вина разливалось по всему телу. Мне сейчас меньше всего хотелось думать о работе. Здорово было бы просто побыть рядом с Никитой и провести романтический вечер. Но сегодня я не имею права на мечты. Никита — мой клиент, а не потенциальный любовник. Это все может быть потом, а сейчас на первом месте безопасность Егора. По крайней мере на данный момент моя работа мне представлялась именно так.

Я выжидающе посмотрела на Панкратова, все своим видом показывая, что жду его рассказа.

— Мать Егора, — начал Никита, закурив, — сбежала от нас, когда мальчику было полтора года. Он сейчас ее даже и не помнит, а если помнит, то не делится со мной своими воспоминаниями. Егор очень смышленый мальчик, он многое понимает. Иногда мне даже становится страшно, не слишком ли многое он знает, не лишает ли это его настоящей радости беззаботного детства. Я, как могу, стараюсь, чтобы он был счастлив. Я знаю, что его нельзя завлечь новомодными игрушками, которые я могу ему купить. Мальчику не хватает моего внимания и общения. Егор очень болезненно переносит наши с ним разлуки.

— А с кем он остается, когда ты уезжаешь? — перебила я Никиту.

— У нас есть няня, но ее услугами я пользуюсь только тогда, когда уезжаю или очень занят и не могу побыть с сыном, все остальное время мы проводим вместе. О матери Егора я с тех пор, как она ушла от меня, больше ничего не слышал. Она сбежала от нас с одним состоятельным хлыщом, назвав меня неудачником. Тогда я не был еще королем ресторанного бизнеса, это все пришло позже, а она не хотела ждать. Ей нужно было все и сразу, поэтому она и сбежала. Говорят, что она сейчас где-то в Америке, но мне плевать, что с ней и как она живет. У меня есть сын, ради которого живу я.

Я про себя отметила, что Никита ни разу не назвал свою бывшую жену по имени. Женское любопытство подстегивало меня узнать о ней побольше, но профессиональная этика приказывала молчать. Я все-таки телохранитель, а не психотерапевт. Клиенты должны мне рассказать, почему я должна их охранять и от кого, но их личная жизнь меня не касается. О личной жизни, если она никак не связана с моим делом, клиенты мне рассказывают только то, что считают нужным.

— Сейчас в бизнесе у меня есть небольшие проблемы, — продолжал Никита после недолгой паузы. — Поэтому надо смотаться в Москву, чтобы все уладить. Когда я вернусь, если все пойдет по плану, мы с Егором уедем из России в Швецию или Данию.

— Ты можешь мне подробнее рассказать о неприятностях в бизнесе? — попросила я Никиту. — Мне надо знать, от кого оберегать твоего сына.

— Я отказался платить дань «крыше», решив, что теперь могу обойтись без нее. Но из этой игры не так просто выйти. Я заплатил им отступного, они даже приняли деньги, но прошло немного времени, и они передумали, сказав, что сумма откупа слишком мала, поэтому придется заплатить еще двадцать тысяч «зеленых».

— У тебя нет таких денег? — наивно предположила я.

— Конечно, есть, — Никита снисходительно мне улыбнулся. — Но те люди на этом не остановятся, я это точно знаю. Поэтому мне просто необходимо в Москву — там есть одна компания, которая заинтересована взять меня своим сотрудником и предоставить постоянное место жительства за границей. Нужно несколько дней, чтобы подготовить необходимые документы. Я не знаю, активизируются ли мои враги в этот момент, но подстраховаться все же надо, сыном рисковать я не могу. Если бы не Егор, то я разобрался бы с ними и без твоей помощи, не думай, что я такой уж беззащитный.

— Я и не думала, — зачем-то стала я оправдываться перед Никитой.

— Ну вот и отлично, — Никита улыбнулся, сверкнув кипенно-белыми зубами, которым позавидовали бы, наверное, и голливудские звезды.

— Ты не переживай, с твоим сыном все будет в порядке, я все-таки профессионал. Правда, мне никогда не приходилось иметь дело с маленькими детьми… — призналась я Панкратову.

— Ничего страшного, — подбодрил меня Никита. — Ты ведь женщина, у тебя материнский инстинкт должен быть в крови. Хотя это относится не ко всем женщинам, — печально заключил Панкратов, видимо, вспомнив про свою жену. — Но я тебе доверяю. Видишь, как случилось: мне проще доверить собственного сына чужой тете, чем его матери. Да, если, как ты говоришь, тебе не приходилось дело иметь с детьми, то я могу дать тебе несколько советов по поводу того, как с ними обращаться.

— Буду очень признательна, — улыбнулась я Никите.

— Вообще-то Егор — послушный мальчик, хотя у меня есть такое подозрение, что у тебя с ним возникнут некоторые проблемы. Он хоть и малыш совсем, но многое понимает, и у него есть несколько своих «пунктиков». Например, он совершенно не переносит присутствия в этом доме женщин. Он привык к своей няне и больше никого к себе близко подпускает.

— Ладно, мы с этим как-нибудь разберемся. Ты мне лучше скажи, чем его кормить и сколько раз в день. Я так поняла, что ваша няня во время моего присутствия здесь не появится.

— Да, все правильно. Я хоть ей и доверяю, но все равно мне не хочется, чтобы она здесь была. Пойдут лишние разговоры, что в моем доме живет женщина, которая вроде и является моей сестрой, но нисколько на нее не похожа. Ты же знаешь, что старушек хлебом не корми, дай только повод для сплетен. Чего не знают или недопонимают, сами же и придумают. Кстати, именно по этой причине я отослал и домработницу. Думаю, что за несколько дней моего отсутствия здесь ничего страшного не приключится. У нас с Егором есть такая традиция, — тепло улыбнулся Никита, — по субботам мы наводим порядок в квартире своими силами. Правда, Анну от работы это нисколько не освобождает. Бывали даже случаи, когда после нашей с Егором «уборки» становится только хуже и квартира приобретает более плачевный вид, чем до того, как мы взяли в руки пылесос. Но нам с сыном важен не результат, главное — сам процесс, совместная работа в нашем с ним деле.

— Понятно, — кивнула я. — Но ты мне, может, все же расскажешь, чем кормить Егора?

— Да всем, что найдешь в холодильнике. Там продуктов должно хватить на роту солдат, так что, думаю, до моего приезда вы продержитесь. Да, вот тебе на расходы, — Никита достал толстый бумажник и отсчитал с десяток пятисотенных купюр.

Я взяла деньги и подумала, что неплохо было бы мне прямо сейчас оказаться у холодильника и заморить червячка, который безжалостно точит мой желудок. Я же осталась без ужина, помчавшись сюда по зову нового клиента.

Несколько минут мы сидели в тишине, никто из нас не проронил ни слова. Каждый думал о своем.

Никита посмотрел на часы.

— Мне пора, — задумчиво проговорил он. — Я буду звонить каждый день.

Панкратов-старший нехотя встал и направился в комнату сына. Я решила, что если прямо сейчас и в самом деле отправлюсь на кухню, это не будет таким уж большим хамством.

Никита не обманул — холодильник был битком набит всякой всячиной. Я вытащила колбасу, ветчину и сыр, сделала себе бутерброды и заварила чай.

Честно сказать, мне казалось странным, что такой молодой, красивый и преуспевающий мужчина после предательства какой-то стервы так и не смог найти ей замену. Могу поспорить на сто баксов, что в нашем провинциальном Тарасове найдется не одна дамочка, которая согласится стать хозяйкой дома Панкратовых и матерью для Егора. Но возможно, что Никита, наученный горьким опытом, больше не доверял женщинам и не позволял ни одной завладеть его сердцем. А может, он переживал, что ни одна из претенденток не сможет стать малышу настоящей матерью.

— Я поехал, — голос Никиты прервал мои размышления. — Егор уже спит. Так что на сегодняшний вечер у тебя с ним проблем не должно возникнуть. А вообще он может немного покапризничать. Мальчик очень ревниво относится к женщинам, он боится, что я про него забуду, как его мать. Однажды он мне так и сказал. Я пытаюсь ему втолковать, что он для меня — самый родной человек на этом свете, но то ли у меня не тот подход к детям, то ли ему кажется, что я не совсем искренен с ним. Егор очень переживает каждый раз, когда я уезжаю или если у меня появляется какая-нибудь пассия. К Александре, своей няне, Егор уже более-менее привык, к тому же она дама достаточно пожилого возраста, годится мне в матери, поэтому Егор в ней не видит конкурентки. А ты для него — лицо новое, вдобавок молода и красива. Боюсь, Егор почувствует в тебе соперницу. Насчет гонорара ты не переживай, я заплачу тебе за каждый день по триста долларов. Вот возьми, это первый, так сказать, взнос, — Никита протянул мне три стодолларовые бумажки.

— Это много, — попыталась я сопротивляться. — Я ведь говорила, что беру за услуги по двести долларов…

— Но ты же сама призналась, что никогда не имела дела с маленькими детьми. Так что это тебе компенсация за неудобства, — перебив меня, продолжал настаивать Никита. — Бери, я от этого все равно не обеднею, тем более что самое большое для меня богатство — мой сын.

Я больше не сопротивлялась и взяла аванс.

— Отлично, — Никита снова одарил меня улыбкой, от которой по спине побежали мурашки. — Вот ключи.

— Спасибо, что не забыл о них.

— Да, — спохватился Никита, — можешь выбрать любую из понравившихся тебе комнат, но… мне бы очень хотелось, чтобы ты была поблизости от Егора.

— Я прислушаюсь к твоему совету, — сказала я, немного уязвленная тем, что Никита советует мне, как лучше выполнять мою работу.

Если честно, то я считаю себя достаточно компетентной в подобных вопросах. Я не собираюсь ложиться спать в другом конце квартиры, если мне положено охранять маленького мальчика.

— Извини, если обидел, — постарался загладить свою вину Никита. — Я сам не терплю, когда мне дают советы по вопросам, в которых считаю себя спецом. Но я очень волнуюсь за сына.

— Извинения приняты, — смилостивилась я.

Никита помахал мне рукой и ушел в ночь. И почему-то сразу стало как-то пусто в душе. Я ничем не могу объяснить это чувство, но… мне вдруг нестерпимо захотелось, чтобы он вернулся.

«Стоп, Женя, остановись, — тормознула я себя, — Никита — твой клиент. Ты не имеешь права думать о чем-то, кроме безопасности его сына. Где твой профессионализм?» — безбожно ругала я себя за проявление слабости.

Чтобы отвлечься от мыслей о Никите, мне надо было срочно чем-то заняться. Я подошла к двери и проверила замки, которые были сделаны добротно, наверное, на заказ. Дубовая дверь способна выдержать любой натиск, если, конечно, не будет применяться тяжелая артиллерия. В общем, этим я осталась довольна. Теперь стоило проверить окна и балконы, которых в квартире Панкратовых было три. К моему удовольствию, везде стояли достаточно прочные стеклопакеты. Не бронированные, конечно, но крепкие.

Удовлетворенная осмотром апартаментов Панкратовых, я решила побаловать себя и посмотреть что-нибудь из семейной видеотеки.

Домашний кинотеатр такого же хорошего уровня, как и мой, привлек мое внимание сразу, как только я попала в гостиную. Порывшись в видеотеке, я нашла старую добрую мелодраму про Золушку под названием «Красотка». Вообще-то я не люблю подобные слезливые сюжеты, но сегодня просто настроение было такое: хотелось немного помечтать, соприкоснуться со сказкой.

Долго наслаждаться мне не пришлось. Я успешно просмотрела титры и прослушала первые реплики героев, как вдруг услышала:

— Тетя Женя, я хочу, чтобы ты мне рассказала сказку.

— Сказку?

— Да, про Ивана-дурачка, — тоненьким голосочком пояснил Егор.

Я стала напряженно вспоминать хотя бы одну сказку про Иванушку-дурачка. Таких сказок в русском фольклоре по меньшей мере штук двадцать, но, как назло, ни одна не приходила мне на ум.

— Ты что, совсем не знаешь сказок? — насупился малыш.

Мне стало очень стыдно и крайне неудобно перед ним. Но тут память вытащила из какого-то дальнего своего уголка сказку про Лягушку-царевну, где Иванушка-дурачок просто обязан присутствовать.

— Я расскажу тебе сказку, если ты ляжешь в постель.

— Хорошо, — примирительным тоном сказал мне Егор.

Мы вошли в его детскую. Подобное убранство комнаты я видела только в журналах «Наш дом» или «Интерьер». Мне всегда казалось, что воплотить такое в реальность просто невозможно. Но я ошибалась. Комната Егора была просто совершенством дизайнерской мысли. Я подошла к окну, ругая себя, что в самой главной — для моей работы — комнате до сих пор не проверила состояние окон. Хотя было бы крайне глупо предполагать, что в комнате сына Никита не позаботится о его безопасности. Как я и предполагала, с точки зрения безопасности все было безупречно.

Я помогла Егору забраться на огромную кровать, рядом с которой стоял симпатичный ночничок. Укрыла мальчика одеялом и уже собралась уходить, но, вспомнив, зачем сюда пришла, уселась на край кровати.

— В некотором царстве, в некотором государстве, — начала я свой рассказ, — жил-был царь. И было у него три сына…

Но далеко в своем повествовании мне зайти не удалось.

— Это не про Ивана-дурачка! — запротестовал Егор.

— А про кого же? — искренне удивилась я.

— Про Ивана-царевича, — разъяснил мне Егор.

Я на мгновение замолкла, прикидывая, неужели может Иван-царевич не быть Ваней-дурачком, если женился на лягушке только потому, что его стрела угодила в болото, где она жила. Разве ж он не дурак после этого? Я искренне недоумевала, но Егору ничего об этом говорить не стала, потому что не была уверена, поймет ли меня малыш.

— Ну хорошо, если это не про Ивана-дурачка, — пошла я на примирение с мальцом, — то тогда какая же, на твой взгляд, сказка будет именно про Ивана-дурака?

Я поняла, что этот вопрос стал для меня принципиально важным. Мне было просто необходимо знать отличительные черты Ивана-дурака от Ивана-царевича. По мне, так они все были на один лад.

— Я не помню эту сказку, — захныкал Егор, — но хочу ее услышать. Тогда я вспомню и тебе скажу.

Логика, конечно, железная, и с ней трудно было спорить. Загвоздка заключалась в том, что я тоже никак не могла вспомнить требуемое. Ох, и нелегкая это работа — вспомнить сказку про идиота.

По мне, идиотов и дураков хватает в жизни, я с ними сталкиваюсь просто постоянно. Как будто у меня на лице написано, что я просто жажду, чтобы ко мне пристали подобные личности! Но то жизнь. А вот вспомнить про них сказку уже сложнее.

— Ты будешь мне рассказывать или нет? — Егор снова завел свою пластинку.

Я поняла, что начинаю терять терпение и приходить в бешенство. А мальчику это ничего хорошего не обещало, да и мне тоже.

Но судьба улыбнулась мне и на сей раз. Пока я терзала свои мозги, силясь вспомнить хотя бы еще одну сказку, измученный ожиданием мальчик заснул.

Не могу передать дикий восторг, разбушевавшийся в моей груди по случаю этого события. Я выключила ночник и тихо, как мышка, вышла из комнаты.

«Красотку» досматривать уже не хотелось. Хватит с меня сказок на сегодняшний вечер. Я отправилась в соседнюю с Егором комнату и завалилась спать.

Глава 2

Только вы не подумайте, что я заснула без задних ног. Я все-таки на работе, поэтому я просыпалась через каждые полчаса, чтобы проверить обстановку. Ночь прошла достаточно спокойно. Если бы я была обычным человеком, а не сумасшедшей Женей Охотниковой, то наутро у меня болела бы голова от бессонной ночи, а в глаза пришлось бы вставлять спички. Но сумасшедшей Жене Охотниковой бессонная ночь не помеха. Поэтому после холодного душа я почувствовала себя бодрой и готовой к любым испытаниям.

Я вышла на кухню, ломая голову над тем, чем же кормить мальчика. Я представления не имею, что едят дети в пятилетнем возрасте. Сама бы я вполне обошлась чашкой кофе и бутербродом с сыром и колбасой. А вот чем кормить Егора? Но пока мальчик спит, у меня еще есть время подумать.

— А-а-а! — услышала я из детской.

Крик был таким пронзительным, что за секунды, пока я бежала до комнаты, я успела передумать самое невероятное и страшное. Я влетела к Егору, готовая к бою с монстрами, с бандитами, с пришельцами с Марса… но оказалось, что самым страшным монстром был сам малыш. Егор сидел посреди кровати, хлопая глазенками, и орал во всю мощь детской глотки.

— Что случилось? — затрясла я мальчика.

Егор посмотрел на меня сонными глазами и просто ответил:

— Ничего.

От такого ответа я просто пришла в ярость, но вынужденно оставила свои эмоции при себе.

— То есть как ничего? Ты же орал как бешеный?

— Я просто проснулся и подумал, что мне скучно, поэтому решил немного поорать.

Наивный детский взгляд, в котором я прочитала вызов, сводил меня с ума. Я поняла, что происходит именно то, о чем предупреждал меня Панкратов-старший, — мальчик занимается выживанием меня из их сугубо мужской семьи. Я сразу вспомнила старую комедию «Трудный ребенок», где была приблизительно такая же ситуация.

— Послушай, Егор, давай будем друзьями, а? — робко предложила я, понимая, что тем самым признаю его победу над собой.

— Я не хочу с тобой дружить, — насупленно сказал Егор.

— Почему?

— Потому что ты — женщина. Ты совсем не понимаешь наши мужские проблемы.

Я недоуменно посмотрела на этого мальца-удальца. Никогда не думала, что в пять лет дети способны видеть разницу между мужскими и женскими проблемами.

— Послушай, Егор, мне нужна твоя помощь, — решила я применить хитрый ход, чтобы завоевать расположение мальчика.

Я где-то читала, что детям надо давать возможность ощутить себя значимыми для взрослых, поэтому этот ход должен был сработать.

— Я не хочу тебе помогать, — Егор на корню обрубил все мои замыслы.

— Совсем не хочешь?

— Да, совсем не хочу, — решительно заявил Егор.

— А что же ты тогда хочешь? — с ужасом задала я вопрос, потому что боялась ответа… который не заставил себя долго ждать.

— Есть. Я хочу есть, — чуть ли не по слогам проговорил Егор.

— А что ты обычно ешь?

— Что папа приготовит, то и ем. — Егор посмотрел на меня как на полную идиотку.

Я, конечно, могла спросить, какими же чудесами кулинарии папа балует своего малютку, но мне стало совестно.

— Может, залезем в холодильник и ты выберешь все, что твоей душе угодно? — предложила я, хватаясь за эту, очень, как мне показалось, вовремя пришедшую в мою голову идею как за спасательный круг, уже не надеясь на положительный исход.

— Ладно, пойдем, раз ты такая бестолковая попалась, — неожиданно для меня согласился Егор.

Ничего себе! Ну и выраженьица у парнишки!

Егор долго рылся в холодильнике. Я даже боялась, что мальчик может простудиться, потому что он практически полностью умещался в огромном нижнем шкафу двухкамерного холодильника, сверху донизу набитого продуктами.

— Вот это хочу!

Я посмотрела на выбор мальчика и пришла в некоторое замешательство. Егор держал в руках нечто похожее на киви и апельсин одновременно. Это был неизвестный мне фрукт зеленого цвета размером с голову самого Егора.

— А что это? И с чем его едят? — полюбопытствовала я.

— Ты правда бестолковая какая-то, — возмутился мальчик. — Это же па-ме-ла. А едят ее, как апельсин, то есть очищают кожуру.

— А-а-а, — протянула я, пытаясь понять, шутит мальчик или говорит серьезно.

— Ты хоть знаешь, что такое апельсин, или тоже надо объяснить? — язвил Егор.

Я подивилась: когда этот малыш в таком совершенстве успел овладеть навыками ехидства? Пожалуй, тут он может перещеголять даже меня.

Пока я рассуждала о том, кому из нас двоих принадлежит первенство в виде спорта, именуемом ехидством, Егор рылся в бесконечных ящиках холодильника. Но труды его не прошли даром. Довольный и счастливый мальчик извлек из недр холодильника апельсин.

— Вот это апельсин! — торжественно объявил он. — Прежде чем его съесть, надо снять шкуру. Вот так. — Егор начал ловко очищать фрукт, обнажая его душистую середину. — Только в отличие от апельсина памела имеет более жесткую шкуру, поэтому одними пальцами здесь не справиться, надо обязательно ножом, — Егор продолжал надо мной издеваться, читая мне лекцию о том, как надо есть экзотические фрукты. — Только папа мне не разрешает пользоваться ножом, поэтому это ответственное дело я хочу доверить тебе. Только смотри не порежься, а то придется еще и «Скорую» тебе вызывать.

Во мне уже кипела ярость. Если бы Егор был моим сыном, я бы его точно выпорола, но сейчас я находилась в безвыходной ситуации. Поэтому приходилось стойко выносить все его издевки. Вздохнув, я взяла из рук мальчика экзотический фрукт.

— А где у вас нож? — поинтересовалась я.

— На месте, — просто ответил Егор.

Я окинула взглядом кухню, думая, где здесь может быть место у ножа.

— Нет, ну надо же в твоем возрасте быть такой глупой, — запричитал Егор. — Как ты с мужчиной жить-то собираешься? — философски спросил малыш.

— А я пока и не собираюсь ни с каким мужчиной жить, — начала оправдываться я.

Егор посмотрел на меня оценивающим взглядом. Я не привыкла, чтобы молодые люди его возраста так на меня смотрели, поэтому даже не знала, как правильно отреагировать на этот взгляд.

— На, возьми, — Егор протянул мне нож.

Наверное, ему очень хотелось эту памелу, если он снизошел до того, чтобы оторвать свою маленькую пятую точку от стула и принести нож.

Я взяла этот столовый предмет и под бдительным наблюдением малыша принялась чистить злополучный фрукт, каждый раз опасаясь сделать что-нибудь не так, чтобы не нарваться на критику. Но, видимо, я перестаралась, потому что от большой памелы осталось совсем чуть-чуть. Я смущенно протянула фрукт мальчику.

— Ты вообще что-нибудь умеешь делать? — спросил тот, недоверчиво разглядывая памелу.

— Что-нибудь да умею, — со вздохом ответила я.

— Я не хочу это есть. — Егор сказал это таким тоном, что я даже не решилась узнать у него причину отказа.

— А чем ты тогда собираешься завтракать?

— Вот этим, — малыш указал на цветастую пачку кукурузных хлопьев.

— А ты сразу не мог мне прямо так и сказать? — Я чувствовала, что начинаю терять терпение, но снова сдержала себя.

— А тогда я еще не знал об этом. Думал, что хочу памелу, но ты неправильно ее почистила, вот я и передумал.

Пообщавшись наедине с ребенком меньше суток, я поняла, что работа воспитателя детского сада или гувернантки куда сложнее моей. Я-то хоть могу дать кому-нибудь в морду, если меня сильно достанут, — все-таки хоть небольшая, да разрядка. А как стукнуть ребенка, причем чужого, если он у тебя уже сидит в печенках и стоит поперек горла, фигурально выражаясь, а общаться вам предстоит еще довольно долго?

Я насыпала хлопьев в тарелку и пододвинула ее Егору. Он вопросительно посмотрел на меня.

— Что еще?

— Во-первых, это не моя тарелка, а папина, а во-вторых, я люблю с молоком, которое стоит в холодильнике на дверце. Холодное мне нельзя, поэтому его надо погреть, но не перегреть.

Я послушно выполнила все пожелания мальчика.

— Теперь порядок, — наконец-то соблаговолил одобрить мои действия Егор.

Я с облегчением опустилась на стул. Первый этап был пройден. Сколько ждет меня впереди, одному богу известно. Нет, ни за что на свете не заведу собственных детей. У меня и так работа достаточно нервная. Маленького монстра, пусть даже одного и родного, я не вынесу.

— А почему не ешь? — заботливо поинтересовался Егор.

— Расхотелось что-то.

— Так нельзя. Завтракать надо обязательно, не то получишь глистов, как мой папа, — объяснил мне ситуацию Егор.

— У твоего папы глисты? — удивилась я.

— Да, постоянно жалуется, что у него болит желудок.

— А-а-а, ты, наверное, хотел сказать, что у Никиты Андреевича гастрит? — догадалась я.

— А я так и сказал. Я вот поражаюсь. Папа — владелец ресторанов, а нормально поесть не может, — философски заметил Егор.

— Да, действительно парадокс, — поддержала я мальчика.

— Пара чего? — не понял Егор.

— Да не пара, а парадокс, слово такое есть. Понимаешь?

— Нет, — серьезно сказал Егор. — Терпеть не могу, когда вы, взрослые, употребляете всякие непонятные слова, если можно обойтись и без них.

Я сочувственно посмотрела на мальчика. Мне нравился этот малыш, несмотря на его вредность, которая плескалась через край. Но его тоже можно было понять. Он все-таки отстаивал свою территорию.

Я налила себе чашку кофе. В чудо-холодильнике, в котором, как я уже убедилась, можно найти все, что угодно, откопала копченую колбасу. Сделала себе аппетитный бутерброд и присоединилась к Егору. Заканчивали завтрак мы в полной тишине. Я наслаждалась этими минутами затишья, потому что знала: по всем правилам, скоро разразится буря.

— Спасибо, что не дала мне умереть с голоду, — добренький Егорка решил все же отблагодарить бестолковую тетку за ее героическую попытку накормить малыша.

— Пожалуйста. Чаю хочешь?

Я посмотрела на Егора и поняла, что в очередной раз сморозила глупость.

— Кто же пьет чай после молока?

— Я пью.

Конечно, я солгала ребенку. Мне было очень стыдно, но должна же я была как-то реабилитироваться в его глазах!

— Ну и дура, — заключил Егор.

Меня его слова очень сильно задели. Потому что дурой я себя все же не считала. В «Ворошиловке», где я училась, дураков не держат. Я, конечно, понимаю, что устами младенца глаголет истина, но в данном случае истина была немного исковеркана, подогнана под личные интересы, следовательно, истиной уже не являлась. Я подумала, что если сейчас начну препираться с ним по этому поводу, то только проиграю, поэтому решила быть умной девочкой и промолчать.

— Я пошел телик смотреть, там должны сейчас мультики начаться.

— Иди, — согласилась я с его идеей, которая ничем плохим мне пока не грозила.

Егор скрылся в своей комнате, а я решила прибраться на кухне после завтрака. Я надеялась, что мультики надолго увлекут Егора. Но как я ошибалась! После пятнадцати минут относительного спокойствия Егор решил поиграть в индейцев. Он носился по квартире с оглушительными воплями, стреляя из игрушечного лука по воображаемой мишени. Все выглядело до поры до времени очень забавно и смешно. Но только до тех пор, пока Егору не понадобились настоящие перья. А кроме как в подушках, их взять было негде. Думаете, это хоть ненадолго остановило чудного ребенка? А вот и нет. Уже через несколько минут с гиканьем и гаканьем Егор скакал по огромной квартире, разбрасывая кругом перья. Я была просто в ужасе.

— Его-о-ор! — закричала я что было мочи. — Прекрати носиться!

Мальчик остановился на мгновение, посмотрел на меня и с довольным видом поинтересовался:

— А почему я должен останавливаться?

Я знала, что мне надо срочно придумать что-то, иначе этот безумный бег никогда не прекратится.

— Ты зубы почистил? — на одном дыхании выпалила я.

— Не-а, — задорно ответил Егор, пришпорив воображаемого коня.

Мое терпение стало потихоньку лопаться. Я понеслась вслед за мальчуганом, схватила его и затрясла.

— А-а-а! — взревел маленький монстр. — Ты чего делаешь, Баба Яга?

— Почему Баба Яга? — удивилась я.

— Потому что я — Иван-царевич, а ты мне мешаешь!

— Но насколько я помню, Баба Яга, наоборот, помогала Ивану-царевичу.

— Значит, ты — Кощей Бессмертный.

— Ты же недавно был индейцем Джо? — решила я наставить мальчугана на путь истинный, а заодно и убедить его, что никак не могу быть Бабой Ягой, а тем более Кощеем Бессмертным.

— Тогда прочь с дороги, бледнолицый!

Это было уже слишком даже для моей железной выдержки.

— Если ты сейчас же не прекратишь, то я не знаю, что с тобой сделаю. Но это будет похуже, чем снятие скальпа с бледнолицего!

Я не знала, можно ли так разговаривать с пятилетними детьми, но я была просто на грани. Зато, как ни удивительно, мои слова произвели эффект. Правда, довольно сомнительный.

— Ты злая, — ровным бесстрастным голосом произнесло дитя.

— Да, я очень злая, особенно когда меня не хотят слушать! Сейчас я позвоню твоему отцу и все ему расскажу.

Из глаз мальчика одна за другой стали вытекать слезы. Я вспомнила слова классика о том, что ничто на свете не стоит детской слезы, и мне стало ужасно стыдно. Представляю, что бы сказал Федор Михайлович, если бы увидел эту сцену.

— Прости, Егор, я погорячилась. Просто я совершенно не представляю, что делать с такими маленькими яркими личностями, как ты, — попыталась я оправдаться.

— Прежде всего на них нельзя кричать, — сквозь слезы проговорил малыш.

— Может, пойдем погуляем и съедим по мороженому? Тебе можно его есть?

— Можно, — пробубнил малыш.

Я обрадовалась, что мы с Егором нашли компромисс. Но, оглядев квартиру, я поняла: она требует капитальной уборки. Вспомнив, что домработница не придет, я поняла, что мне придется либо смириться и жить в таком свинарнике, либо по собственной инициативе прибраться самой.

— Егор, тебе папа когда-нибудь говорил, что после того, как поиграл, надо за собой убрать?

— Так я и не разбрасывал игрушки.

— А перья?

— Убирать их работа Анны. Вот придет и уберет.

— А твой папа мне сказал, что она заболела, поэтому прибираться придется нам. Тем более — твой папа мне так сказал — что вы с ним всегда вместе убираетесь в квартире каждую неделю, — продолжала я настаивать на своем.

— Но мы с папой убираемся по субботам, а сегодня вторник.

— Ты представляешь, во что превратится дом, если мы будем ждать до субботы?

— Да, — тихо произнес малыш. — Тебе перед папой будет очень стыдно, если ты сейчас не уберешься.

— Ты хочешь сказать, что не будешь мне помогать?

— Нет. Я привык убираться только по субботам.

— Ладно, — смирилась я, — тогда ты должен сидеть тихо, пока я буду убираться.

— Я пойду чистить зубы, а потом тихо посижу в своей комнате и поиграю в приставку.

Я не очень поверила, что Егор так просто отступится и будет тихо сидеть, но надежда на чудо все же забрезжила.

— Где у вас тряпка и швабра? — поинтересовалась я у мальца.

— Теперь я верю, что ты из деревни. Где же это видано — в двадцать первом веке убираться при помощи швабры и тряпки? Вон моющий пылесос стоит, — Егор указал в сторону коридора, где, как я предположила, есть кладовка.

— Спасибо за помощь. — Тяжко вздохнув, я пошла в указанном направлении.

— Ты хоть с ним обращаться умеешь, тетя деревенская?

— Разберусь как-нибудь, — не очень вежливо буркнула я.

Все же надо отдать должное этому чертенку: он сдержал данное слово. Пока я ползала по панкратовским апартаментам, выгребая из каждого угла по куче перьев, Егор ни разу не встал на моем пути. Через час я закончила и поинтересовалась у Егора, заглянув к нему в комнату:

— Ну так что, в парк идем?

— Конечно, идем, — весело отозвался тот. — Я уже совсем заждался тебя. Думал, что ты заснула там. Хотел сходить проверить, но услышал, как ты включила пылесос, и понял, что с тобой пока все в порядке.

— Тогда быстро собирайся. На улице сегодня жарко, так что ты сильно не утепляйся.

Через двадцать минут мы с Егором вышли из квартиры. Любопытная консьержка чуть не свалилась со стула, наблюдая за нами.

— Это моя тетя из Аткарска, — сообщил ей Егор. — Она совсем деревенская, еле втолковал ей, что такое пылесос и как им пользоваться.

Старушка сочувственно посмотрела на меня:

— Да, нонче техника чудеса творит, скоро за тебя и полы мыть сама начнет. Ничего, дочка, — подбодрила меня бабуля, — разберешься, привыкнешь, видиком научишься пользоваться. Я вот уже совсем с ним обвыклась.

— Спасибо, бабушка, на добром слове, — сыграла я Аленушку, которая всех благодарит за любую мелочь. А затем повернулась к малолетнему мучителю: — Куда, Егор, пойдем?

— В парк, где горка, на которой можно прыгать.

— Ты меня доведешь туда? А то я, тетка деревенская, не знаю, где это.

— Ладно, доведу, — смилостивился мальчик.

Мне стало немного легче оттого, что не пришлось в очередной раз с ним препираться. Этим парком с чудо-горкой оказались «Липки».

Куча мамаш со своими дитятками высыпали погулять в жаркий летний денек. От вчерашнего дождя остались только воспоминания. Даже лужи все пересохли.

Егор от души наскакался, набегался с другими ребятами. В эти минуты я снова прониклась к нему симпатией. Все-таки он неплохой малыш, можно даже сказать — хороший, просто ко всем ревнует своего отца. Его тоже можно понять. Надо только мне почаще об этом вспоминать, иначе я в приступе ярости его прибью нечаянно. Мой клиент, конечно, от этого в восторге не будет.

— Все, мне надоело прыгать. Я хочу мороженого.

Егор взял меня за руку и потянул к тете-мороженщице.

— Какое будешь мороженое?

— Вон то зеленое, а еще хочу вот это красное, — показал мне Егор.

— Сделайте, пожалуйста, в один стаканчик фисташковое мороженое и клубничное, — обратилась я к продавщице.

Полненькая тетечка быстренько исполнила наш заказ.

— Пожалуйста, — улыбаясь, протянула она Егору порцию мороженого.

— Спасибо, — поблагодарил ее малыш. — А ты почему не ешь? — обратился он ко мне.

— Не хочу я.

— Денег нет? — сочувственно поинтересовался он.

Мне было как-то странно слышать подобное из его уст. Мне казалось, что в семье Панкратовых таких проблем не должно быть.

— Нет, просто не хочу, — повторила я.

— Тогда я тоже не буду, — проявил солидарность Егор, чем поразил меня еще больше. Но, посмотрев в его глаза, которые светились лукавыми огоньками, я поняла, что ангелочек снова просто издевается надо мной.

— Какой замечательный и понятливый малыш! — восхитилась продавщица. — Мои только требуют и никак не могут понять, что я деньги не рисую.

— Да, бывает и такое, — посочувствовала я ей, понимая, что впереди Егорка приготовил мне еще пару не очень приятных сюрпризов.

Если бы милая дама-мороженщица об этом знала, то это она стала бы мне сочувствовать.

— Ну купи себе мороженое, — запищал Егор. — Я не буду сегодня кататься на каруселях, зато ты поешь мороженое. На улице так жарко, что ты можешь перегреться.

— Боже, какой заботливый мальчик! — не уставала восхищаться продавщица.

Меня в отличие от нее эта забота совершенно не радовала. Но все же Егор был в чем-то прав. Я попросила, чтобы мне сделали сто граммов пломбира. Пока продавщица исполняла пожелание клиента и не переставала восторгаться Егором, малыш от меня сбежал.

Я это обнаружила не сразу, а спустя несколько секунд. Егор к тому времени уже успел добежать до выхода из парка и остановился у дороги. Я заметила, как к мальчику приближается черная «девятка». Мне это крайне не понравилось. Я сунула продавщице две десятки, сказав, что сдача мне не нужна, и кинулась за мальчиком.

— Его-о-ор! — закричала я на бегу. — Иди сюда.

Но малыш делал вид, что не слышит моего зова. А тем временем из «девятки» уже выходил здоровый детина и протягивал к мальчику руки.

Я развила скорость курьерского поезда, с ходу налетела на громилу и мощным хуком справа свалила его с ног. На помощь поверженному товарищу из машины тут же вышел еще один, желающий разобраться с этой наглой деревенской теткой из Аткарска, то есть со мной. Пока он вылезал из машины, я успела аккуратненько отодвинуть Егора на безопасное расстояние. Малыш был очень напуган столь бурными событиями, но, что надо убежать подальше, он сообразил. Егор побежал обратно к перепуганной не меньше его мороженщице, которая спрятала мальчика под свое крылышко. Все это происходило в течение нескольких секунд. Я наблюдала за передвижением Егора боковым зрением, не выпуская из поля зрения второго верзилу. Его ожидала та же участь, что и товарища. Точный аперкот, удар ногой в челюсть, и он тоже повержен. Водитель «девятки» решил, что не стоит со мной связываться, поэтому отъехал на безопасное расстояние. Но я успела заметить его восхищенный взгляд, который был, несомненно, адресован мне.

Через несколько минут все было спокойно. Горе-налетчики, похитители беззащитных детишек, собрали свои кости и поковыляли к машине, беспрестанно ругаясь и кляня меня на чем свет стоит. Но мне до них не было никакого дела. Я подбежала к перепуганному Егору, жавшемуся к незнакомой тете.

— Я так за тебя испугался, — прошептал малыш, прижавшись ко мне.

— Ничего страшного пока не случилось, — сказала я, вытирая слезы малыша. — Было бы хуже, если бы они смогли осуществить задуманное.

— Я больше никогда не буду от тебя убегать, — прошептал мальчик, прижимаясь ко мне все сильнее.

— А я больше никуда тебя не отпущу. — Я обняла мальчика и почувствовала, как сотрясаются от плача его хрупкие плечики.

Егорка всхлипывал и говорил, что теперь он будет вести себя хорошо. Ведь если бы его похитили, папа очень бы расстроился. Я не знала, как его утешить, поэтому решила подождать, когда он сам успокоится.

— Давай не будем говорить об этом папе, — попросил меня малыш. — Он будет сильно ругаться и очень расстроится. Я буду хорошо себя вести, честное слово. Тетя Женя, пожалуйста!

— Хорошо, — согласилась я, решив, что здесь можно ему уступить, — это будет нашей маленькой тайной.

— Точно, — улыбнулся малыш.

Я ощутила, как по телу разливается тепло вперемешку с чувством облегчения и непонятной радости. Мне до ужаса нравилось прижимать к себе этого маленького человечка, чувствовать свою нужность. Еще никогда ничего подобного к своему клиенту я не испытывала.

— Пойдем домой, — предложила я Егорке.

— Да. — Малыш взял меня за руку и с силой сжал ее. — Знаешь, я правда так испугался…

— Я думаю, что мы это переживем. Верно?

— Обязательно, — согласился Панкратов-младший. — Я же все-таки мужчина, а не девчонка.

— Это точно.

Мы молча шли по изнывающему от жары Тарасову. Я держала маленькую ладошку мальчика и чувствовала, как он дрожит. Мне захотелось взять его на руки и прижать к себе, чтобы он немного успокоился, но я побоялась, что он воспримет это как оскорбление, поэтому приходилось удерживать себя от этого неведомого мне доселе желания.

— Ты научишь меня так же драться? — вдруг спросил Егор.

— Обязательно, — пообещала ему я.

— Я хочу есть и спать, — признался мне малыш, потирая кулачком свои красные от слез глаза.

— Придем домой, пообедаем, и ты ляжешь отдыхать, а вечером я буду учить тебя некоторым приемам. Договорились?

— Да, — заулыбался Егор.

Глава 3

— Все-таки хорошо оказаться дома, — с довольным видом сообщил Егор, едва мы переступили порог панкратовской квартиры.

— Да, наверное, — согласилась я с малышом. — Егор, а ты что есть-то будешь? А то глупая тетка из деревни совершенно не представляет, чем кормить молодых людей твоего возраста.

— Если честно, то я уже перехотел есть. Это с испугу вроде проголодался, а когда отлегло, то и есть расхотелось. Ты мне лучше сок выжми.

— Из памелы? — улыбнулась я.

— Не-е-е, — протянул Егор. — Я не люблю этот фрукт, это я так, чтобы поиздеваться над тобой. Но ты оказалась теткой что надо, поэтому я больше не буду тебя проверять. Ты мне подходишь. Думаю, что и моему папе ты тоже подойдешь. Надо будет покумекать с ним на эту тему, — многозначительно произнес Егор.

— Давай не будем торопить события, — предложила я. — Мы с твоим папой все же родственники, поэтому нам нельзя жениться, иначе плохо будет.

— Да какие вы родственники… — отмахнулся от меня Егор и ушел к себе, оставив меня посреди комнаты в некоторой растерянности.

Я пошла на кухню выполнять заказ малыша. В голове крутились совершенно ненужные мне сейчас мысли, которые зародились еще прошлым вечером. Но тогда еще я смогла отвлечься, а сейчас, после слов Егора, они вернулись снова.

«Женя, прекрати мечтать, — ругала я себя. — Панкратов-старший, несомненно, очень привлекательный мужчина. Он был бы таким, даже не имея столько денег, но ты при своей работе просто не имеешь права надеяться на что-то. Женя, ты прежде всего — телохранитель, а уж потом — женщина, со всеми желаниями, присущими ей. Мужики любят слабых женщин, им нравится их оберегать, а ты сама кого хочешь можешь спасти. Сила женщины заключается в ее слабости, но это, Женя, не про тебя». Так я уговаривала себя, пока делала сок для Егора.

Когда от двух сочных апельсинов осталась одна кожица, я подумала, что сок готов и пора нести его мальчику.

Егор непривычно тихо сидел в своей комнате. Я даже немного забеспокоилась, но, когда открыла дверь детской, поняла, в чем причина: мальчик мирно спал, свернувшись клубочком посреди огромной кровати. Я накрыла Егора легким пледом, провела рукой по непослушным темным волосенкам, которые немного слиплись от пота и смешно торчали в разные стороны. Мне почему-то захотелось поцеловать его в маленькую розовую щечку. Но я остановила себя в своем неожиданном желании. Егор — мой клиент, все сантименты я должна оставлять за порогом этой квартиры, иначе чувства захватят меня с головой, и я стану менее осторожной и внимательной, что просто недопустимо при моей не совсем женской работе. Вздохнув, я вышла из комнаты и направилась в зал, где так заманчиво стоял домашний кинотеатр.

«Может, Никита и прав, — вздохнув, подумала я, — может, во мне тоже есть этот самый пресловутый материнский инстинкт? Мне кажется, что я влюбляюсь не только в Никиту Андреевича, но и в его сына».

Я плюхнулась на мягкий диван, на котором еще вчера мы с Никитой сидели и пили вино. Легким движением руки я нажала кнопку пульта, и на экране появилась Джулия Робертс вместе с Ричардом Гиром. Я сделала то, что мне так и не удалось сделать вчера, — досмотрела «Красотку». Потом еще долго валялась на диване, изнывая от безделья. Я уже несколько раз осмотрела всю комнату, но только спустя некоторое время увидела телефон, лампочка на котором сигналила о том, что на автоответчике есть сообщение. Я подошла к аппарату и нажала кнопку.

«Привет! — услышала я. — Это Никита. Как у вас там дела? Надеюсь, что все хорошо. У меня пока тоже все неплохо, но, думаю, мне придется немного задержаться. Ты, Женя, не переживай, все будет оплачено. Егор, веди себя хорошо, помогай тете Жене. Целую. Пока. Да, чуть не забыл. На всякий случай, который, надеюсь, все же не настанет, запиши номер моего мобильника», — Никита продиктовал номер. На этом его сообщение завершилось.

Я пошла на кухню, чтобы приготовить нам с Егором ужин. Порывшись в ящиках и шкафах, я отыскала картошку, в холодильнике обнаружила кучу всяких соленостей и решила не мудрствовать лукаво. Картошку чистить просто ненавижу, да мне за это и не приплачивают, поэтому я поступила проще — помыла ее и поставила варить. В мундире.

За домашними хлопотами, которые вызывают у меня приступ аллергии, я даже не заметила, как ко мне подошел Егор. Малыш спросонья потирал глаза.

— Уже проснулся? — улыбнулась я ему. — Как спалось?

— Жарко. Пить хочу.

Егор полез в холодильник и вытащил оттуда коробку «J7».

— Егор, нельзя холодное пить, — проявила я заботу. — Заболеешь. Кстати, я ведь у тебя в комнате оставляла стакан сока.

— Я его выпил и все равно пить хочу, — закапризничал малыш.

Я налила в стакан сок и поставила его в миску с горячей водой, чтобы немного согрелся.

Утолив жажду, Егор сообщил мне, что отправляется смотреть телевизор. Я осталась доваривать картошку.

Я решила, что ужинать мы с Егором будем прямо в гостиной. Не знаю, принято ли здесь подобное, но мне было плевать. В конце концов, в ближайшее время хозяйкой этого дома буду я. Загрузив на поднос картошку и солености, я понесла все это в гостиную, где Егор смотрел «Короля воздуха». Я видела этот фильм раз пятнадцать, но не откажусь посмотреть снова. Мы уютно разместились с мальчуганом прямо на полу.

В какой-то момент я отвлеклась от экрана и посмотрела на соседний дом. Мне показалось, что… В тот же самый момент я поняла, что мне это вовсе не кажется. Резким движением руки я отбросила мальчика в сторону и прикрыла. Как раз вовремя. Оконное стекло разбилось вдребезги, а пуля просвистела прямо над нами.

Все произошло так быстро, что Егор ничего не успел сообразить, но очень испугался.

— Что это? — захныкал малыш, прижавшись ко мне.

— Кто-то не очень хорошо решил с нами пошутить, — ответила я, стараясь окончательно не напугать ребенка.

Я сказала Егору, чтобы он лежал на полу и ни в коем случае не вставал.

— Меня хотят убить? — испуганно прошептал малыш.

— Еще не знаю, — честно призналась я. — Но в любом случае обещаю тебе, что я ничего плохого не допущу.

Самой мне подниматься на ноги было тоже достаточно рискованно, поэтому я поползла по-пластунски в том направлении, куда пролетела пуля. Я внимательно осмотрела пол и увидела пульку. Прикинув траекторию ее полета, я поняла, что никого убивать не собирались, но задеть Егора эта пуля могла. «Наверное, нас просто хотят запугать, — решила я. — И это связано с делами Никиты».

Первая попытка с похищением ребенка не удалась, поэтому враги Панкратова-старшего решили перейти к плану Б. Вот сволочи! Отыгрываться на ребенке за поступки его отца… Ну ничего, не на ту напали! Если вы обо мне еще не знаете и ничего никогда не слышали, то вам же лучше. Спать спокойнее будете! Меня они разозлили не на шутку.

Найдя пулю, я внимательно ее осмотрела. К своему удивлению, обнаружила на ней насечку с инициалами, которые мне показались очень знакомыми. Я поломала голову, где я могла видеть это раньше, но так ничего и не вспомнила.

— Тетя Женя, — сквозь мысли услышала я голос Егора, — давай папе позвоним, а то мне страшно.

Я посмотрела на испуганного мальца, который лежал на полу, плотно прижавшись к нему своим маленьким тельцем.

— Обязательно позвоним, — пообещала я Егору.

Я не думаю, что тип, который в нас стрелял, еще на крыше соседнего дома. Как правило, такие люди уходят сразу после выстрела. Еще мне известно, что они оставляют оружие на месте преступления. Надо бы посмотреть на него, может, оно наведет меня на мысль о том, кому может принадлежать… Уж больно знакома мне эта пуля, где-то я ее уже видела, и не раз!

Все было бы проще простого, если бы я охраняла не маленького мальчика, а взрослого дядю, которого хотя бы можно было вытащить с собой на крышу, чтобы посмотреть на орудие преступления. В принципе я и так примерно представляю, как оно выглядит. Но вдруг там еще будет какая-нибудь зацепочка, чтобы выйти на исполнителя? А с мальчиком, который дрожит от страха, на крышу не полезешь.

Может, имеет смысл позвонить в милицию? Нет, лучше сначала Никите, а там уж как он скажет, так мы и сделаем.

Я набрала номер мобильника Панкратова-старшего.

— Да, Женя, я тебя слушаю, — издалека-далека услышала я голос Никиты. — Что-нибудь случилось?

— Да, Никита, случилось. В Егора только что стреляли с крыши соседнего дома. Я успела заметить блик от оптического прицела, поэтому с ним все в порядке. Но тебе придется вставить новое стекло.

— Черт с ним, со стеклом, главное, что с Егором все нормально. Я прилечу в Тарасов ближайшим рейсом. Кажется, ситуация накалилась до предела.

— Как хочешь, — безразлично ответила я и повесила трубку.

Я подошла к Егору, который все это время сидел в углу комнаты, взяла его на руки и села вместе с ним на диван.

— Сегодня папа приедет, — сообщила я ему.

— Здорово, — грустно улыбнулся малыш. — Давай посмотрим мультики. Только ты не уходи, посиди со мной, а то я боюсь.

— Не уйду, — обняла я его.

Мы включили «Корпорацию монстров», и через несколько минут Егор забыл о своих страхах и уже не жался ко мне.

Ветер, ворвавшийся в разбитое окно, качал занавески. Хорошо, что на улице было тепло, поэтому мы не чувствовали никакого дискомфорта.

Я никак не могла сосредоточиться на мультике, все время думала о пуле, пытаясь вспомнить, откуда она мне так хорошо знакома. И наконец меня будто осенило: я вспомнила одну боевую операцию. В нашем подразделении был снайпер — Виктор Фурманчук. Так вот он всегда делал на пулях насечку — свои инициалы.

Я подошла к столику, на котором стоял телефон. Именно там я оставила свой трофей. И после тщательного осмотра пули я убедилась — на ней стоят инициалы Фурманчука.

Вот гад! Значит, теперь этот веселый и озорной парниша, с которым у меня даже был небольшой роман, — киллер! И не просто киллер, а детоубийца! Ну что же, Виктор Фурманчук… никогда не думала, что мы окажемся по разные стороны баррикады.

Положительным в данной ситуации было только одно: теперь я точно знала, что убить Егора не собирались. Виктор, как и я, — настоящий профессионал. Если Фурманчук стреляет, то он не промахивается.

Справедливости ради надо сказать, что здесь был еще один плюс: если найти Фурманчука, есть шанс узнать, кто же заказчик. Я понимаю, что «профессиональная этика» киллера не позволяет выдавать заказчика, но вдруг по старой дружбе Виктор мне все же скажет, кто ему заплатил за Егора и почему он промахнулся. К тому же, узнав некоторые сведения о заказчике Егора, мне будет проще охранять мальчика.

Я стала набирать номера телефонов наших общих с Виктором знакомых. Примерно через полтора часа я уже знала нужный номер телефона.

Я решила сначала дождаться приезда Никиты, рассказать ему о пуле и моей догадке, а уж потом выходить на связь с Виктором, если в этом будет необходимость. А то вдруг Никита скажет, что завтра утром они с Егором уедут из города? Зачем мне тогда искать Фурманчука? Мстить я ему все равно ни за что не собираюсь, отношения портить с Виктором мне тоже ни к чему. Поэтому имело смысл дождаться Никиту.

Егор мирно посапывал на диване — снова заснул, так и не досмотрев «Корпорацию монстров». День для малыша выдался слишком напряженным, поэтому не было ничего удивительного в том, что он заснул, не дождавшись отца и не досмотрев мультик.

Мне не хотелось тревожить Егора, поэтому я оставила его спать на диване до приезда отца, только укрыв его, чтобы мальчику было уютнее.

Я не знала, чем себя занять до приезда Панкратова-старшего. Меня уже не радовали ни холодильник, набитый до отказа продуктами, ни богатая видеотека — ничего. В конце концов, я здесь не для того, чтобы жрать и смотреть видик.

* * *

Никита приехал, как и обещал, ближайшим же рейсом. Первым делом он подошел к спящему сыну. Убедившись, что с мальчиком все в порядке, он сел рядом с ним на диван и обхватил голову руками.

— Так дольше продолжаться больше не может, — наконец заговорил он.

— Что ты собираешься делать? — поинтересовалась я. Все-таки меня это тоже касалось — от ответа Никиты зависело, продолжать мне работу или нет.

— У нас не получится уехать.

— Почему? Ты же говорил, что какая-то компания заинтересована в тебе.

— Обязательным условием контракта является то, что я должен быть женат. Иначе нам с Егором никак не выбраться из России.

— А если не бежать из России, а просто уехать из Тарасова? — предложила я.

Никита поднял на меня глаза и грустно улыбнулся:

— Они достанут нас везде. Здесь у меня хотя бы есть друзья и связи, которые могут пригодиться. Если бы я был один, мог бы залечь на дно в каком-нибудь глухом городишке. Но Егор привык, чтобы у него было все. Он еще слишком мал, чтобы понять, что у папы вдруг больше нет денег.

— Ты хочешь сказать, что ты на мели? — решила я уточнить.

— Нет, у меня есть деньги, но они на счету в банке. И меня вычислят тут же, как только я сниму хотя бы цент, — пояснил Никита. — Видимо, все же придется им заплатить. Но ведь они все равно не отстанут, будут требовать еще, и еще, и еще!..

— Ты знаешь, кто за всем этим стоит?

— Я догадываюсь, но ни в чем не уверен.

— Ты, может, есть хочешь? — решила я сменить тему. Но только затем, чтобы выиграть время и подумать, стоит ли ему говорить про Фурманчука. Вдруг он сейчас все же решит уехать из Тарасова и мои услуги ему больше не понадобятся, зачем мне тогда лишний раз напрягаться? Инициатива, как известно, наказуема.

— Да, наверное, я бы не отказался от чашечки крепкого кофе с парой горячих бутербродов. Составишь мне компанию?

— Да, — согласилась я. Уже прошло достаточно времени с того момента, как мы с Егором поужинали, поэтому я успела проголодаться.

Мы прошли на кухню. Я решила, что теперь, с приездом Никиты, я больше не обязана быть нянькой, кухаркой, домработницей и телохранителем одновременно, поэтому я позволила Никите сделать самому бутерброды и сварить нам кофе.

— Женя, я хочу попросить тебя еще некоторое время побыть телохранителем Егора. Я чувствую, что меня ждут впереди не очень приятные и, что главное, небезопасные дела.

— Я могу заодно стать и твоим телохранителем, цена от этого не изменится. Мне не раз приходилось охранять целую семью, — предложила я.

— Я подумаю над твоим предложением, но даже если я на это и соглашусь, то все равно главной твоей обязанностью будет охрана Егора. Я буду лишь в крайних случаях прибегать к твоей помощи.

— Ладно, — согласилась я.

Несмотря на то что на улице была ночь, мы сидели на кухне, не зажигая света. Мне это было только на руку: так было безопаснее, и никто не мог подглядеть из соседнего дома, что Никита уже вернулся. Следовательно, мы не могли стать мишенями для очередного снайпера.

— Я хотела тебе кое-что показать, — сказала я Никите, вставая с места и направляясь в зал, где лежала пуля, которая последние несколько часов просто не давала мне покоя. — Вот, — показала я Панкратову пулю.

— Что это? — не сразу понял тот.

— Пуля, которой стреляли в твоего сына. По траектории ее полета я поняла, что убить мальчика не хотели. Его рассчитывали просто напугать. И даже не столько его, сколько тебя, — объяснила я ему. — Видишь, здесь есть насечка — инициалы. Они принадлежат моему знакомому, с которым мне пришлось участвовать в одной боевой операции. Виктор — первоклассный снайпер, он никогда не промахивается. Это тоже говорит о том, что Егора убивать не хотели.

— Я убью этого Виктора! — зло прошептал Никита. Даже в полной темноте я увидела, как его глаза налились кровью от ярости.

— Погоди, — попыталась я умерить его пыл. — Ты же говоришь, что не совсем уверен, кто за всем этим стоит, поэтому я предлагаю встретиться с Виктором и узнать, кто его нанял.

— Так он мне и сказал… — зло улыбнулся Никита.

— Тебе-то он, может, и не скажет, а мне — вполне возможно. У нас с ним были достаточно хорошие отношения, может, по старой дружбе он мне расскажет, кто его нанял. Или хотя бы намекнет.

— Вы были с ним близки? — задал неожиданный для меня вопрос Никита.

— Да. А почему тебя это волнует?

— Я просто так спросил.

— Ты меня, конечно, извини, Никита, но это не твое дело, — зло ответила ему я.

Панкратов может распоряжаться моим временем, пока я на него работаю, но он не имеет права расспрашивать меня о моей личной жизни. Это его никоим образом не касается! Я же не спрашиваю всех подробностей его развода с женой. Он сам мне рассказал все, что считает нужным.

— Извини, ты права, — попросил прощения Панкратов.

— Так мне звонить Фурманчуку? — вернула я наш разговор в нужное русло.

— Кому?

— Снайперу.

— Да, звони. Договорись с ним о встрече как можно скорее, — попросил Никита. — Идеальный вариант, если встреча состоится сегодня. Назначь ее в одном из моих ресторанов, там никто не помешает.

— В каком именно?

— В «Золотом теленке» на Крайней улице. Это мой любимый ресторан. Он не в самом центре городе, но и не у черта на куличках.

— Ладно, — согласилась я, — сейчас позвоню.

Несмотря на поздний час, я набрала номер Виктора. Трубку он взял практически сразу:

— Фурманчук слушает.

— Виктор, это Женя Охотникова. Помнишь такую?

— Здравствуй, Женя. — По тону голоса я поняла, что Виктор улыбается.

— Извини за поздний звонок, но дело очень важное.

— Я так и понял, раз ты решила проявить свои сыскные способности. Сколько же мы с тобой не виделись?

— Долго, Витя, долго. Я даже успела немного подзабыть наш бурный роман на передовой, — призналась я.

— А я вот не забыл, — немного обиженно сказал Виктор.

Но меня ему было не обмануть, я-то знала, что все эти обиды надуманны и наигранны. Поэтому решила перейти к делу после затянувшихся приветствий: — Виктор, нам надо срочно встретиться.

— Как срочно?

— Возможно, даже прямо сейчас, — выпалила я.

— Да, вижу, дело серьезное, — протянул Виктор, — но если ты говоришь, что это важно, то, значит, так тому и быть. Говори, где.

— Есть на Крайней маленький ресторанчик, называется «Золотой теленок». Давай там встретимся через час. Успеешь?

— Да, — коротко ответил Виктор и повесил трубку.

Я последовала его примеру.

— Ну что? — услышала я за спиной голос Никиты.

— Все в порядке, через час он ждет меня в «Золотом теленке».

— Я с тобой, — нахмурившись, сказал Никита.

— Зачем? А с кем мы оставим Егора? Ему одному никак нельзя. И я совсем не уверена, что ваша няня будет в восторге, если ты ее сейчас вызовешь, — пыталась я отговорить Никиту от его безумной идеи.

— Я не могу отпустить тебя одну. Ты в эту заваруху лезешь из-за меня. Неужели ты думаешь, что я буду сторонним наблюдателем? — возразил Никита.

Я призадумалась. По правилам моей работы я не должна ни на шаг отходить от своего клиента. А здесь я хочу посреди ночи бросить его, да еще и после покушения на его сына.

— Хорошо, если ты хочешь ехать со мной, то тогда с кем же останется Егор?

— Мы возьмем его с собой.

— Нет, Никита, это слишком опасно.

— А что ты можешь предложить? Только учти, что одна ты в любом случае не поедешь.

— Раз ты такой настырный и тебя никак нельзя переубедить, то давай отвезем Егора к моей тете Миле. По крайней мере там будет безопаснее, чем в машине или еще где-то, — немного подумав, предложила я.

— Она у тебя тоже владеет боевыми искусствами? — улыбнувшись, спросил Никита.

— Нет, но она знает, что надо делать с детьми. И потом, я не думаю, что твои недруги уже вычислили, кто я такая, поэтому искать малыша у тети Милы им не придет в голову.

— Весомый аргумент, — согласился Никита. — Я пошел одевать Егора, а ты пока собирайся.

Никита пошел к сыну, а я направилась в комнату, которую занимала в доме Панкратовых.

Я не стала особо прихорашиваться для встречи с Виктором. Мы бывали с ним в таких переделках, что и в страшном сне не приснится. Естественно, в таких боевых операциях было не до эстетики, поэтому я просто уверена, что сейчас я выгляжу лучше, чем тогда, раз в десять, а то и больше.

В этой встрече меня смущало только одно — присутствие Никиты. Вдруг он все испортит? Может, имеет смысл отключить его, чтобы он не рыпался, а самой по-тихому смотаться к Виктору? Но такой метод не очень-то гуманен по отношению к клиенту. Лучше я попробую поговорить с ним, вполне вероятно, что Никита все поймет и мы обойдемся без жертв.

— Никита, — обратилась я к Панкратову, выйдя из комнаты, — нам надо обсудить с тобой еще одну деталь.

Панкратов-старший вопросительно посмотрел на меня, ожидая продолжения.

— Давай договоримся, — продолжала я, — что ни при каких обстоятельствах ты не станешь вмешиваться в ход разговора. А еще будет лучше, если ты сядешь где-нибудь в сторонке, но на виду у меня. Будет просто идеально, если никто не догадается, что мы пришли вместе и вообще друг друга знаем.

— Ты не хочешь, чтобы я присутствовал на твоей встрече с бывшим любовником? — зло спросил Никита.

Должна сказать, мне не понравился блеск в его глазах. На миг мне показалось, что Никита меня просто ревнует, но я быстро отогнала от себя эту мысль — с какой это стати Панкратову меня ревновать? Кто я ему — жена? Нет. Даже не любовница и не подруга. Я просто оказываю ему услугу, за которую он мне платит.

— Во-первых, мы с Виктором встречаемся только по твоей личной просьбе, а во-вторых, моя личная жизнь тебя не должна касаться, — с вызовом проговорила я.

— Извини, я погорячился. В последнее время я часто срываюсь, — утихомирился Никита. — Если ты считаешь, что будет лучше так, как ты говоришь, то я готов выполнить все твои условия. Но учти: если мне что-то не понравится, то я не замедлю появиться.

— Ладно, — буркнула я. — Егор готов?

— Да, я не стал его будить, пусть поспит.

— Поедем на моей машине, так будет безопасней, — сказала я категоричным тоном.

Никита не возражал.

Я подошла к телефону и набрала номер тети Милы. Я старалась как можно тактичнее объяснить ей, что вскоре приеду к ней, но не одна, а с мужчиной и его сыном, причем последний останется с ней как минимум до утра. Но, слава богу, тетя у меня женщина понятливая, и поздние звонки ее не пугают. Мы договорились, что примерно через полчаса она нас будет ждать.

Глава 4

Мы сели в мой «жук». Тесновато, конечно, но при желании — или при необходимости — разместиться можно.

Ехать до моего дома было всего ничего, но осторожности ради пришлось немного покружить по Тарасову, и, только убедившись, что «хвоста» за нами нет, я свернула к тете Миле.

Никита разбудил Егора. Мальчик тер своими маленькими кулачками сонные глазки. Он никак не мог сообразить, где находится и что надо делать.

— Егор, тебе придется некоторое время провести с тетей Евгении, — начал объяснять сыну Панкратов-старший.

— Почему? — не понимал малыш.

— У нас с тетей Женей есть неотложное дело, а дома тебе нельзя оставаться одному, поэтому ты побудешь с тетей Милой.

— Я уверена, что вы с ней подружитесь и она тебе понравится, — решила я помочь Панкратову.

Но Егор меня не слушал. По его глазам было видно, что он хочет, чтобы нечто подобное ему сказал отец, а не я.

— Тетя Женя права, — подтвердил Никита мои слова. — Мы за тобой приедем завтра, а сегодня нам надо сделать одно важное дело. Обещаешь, что будешь хорошо себя вести?

— Да, — кивнул Егор. — Папа, ты же меня не оставишь?

Никита посмотрел на сына глазами, полными нежности. Он прижал сына к себе и прошептал:

— Дурачок мой маленький, куда же я денусь от тебя?

— Я люблю тебя, папа. — Егор обнял отца.

— Я тоже тебя люблю, сынок.

Мы молча вышли из машины и поднялись к тете Миле. Я открыла дверь своим ключом и пропустила вперед Никиту и Егора.

— Приехали? — спросила нас тетя прямо с порога.

— Привет, тетя, — вместо ответа поцеловала я ее в щеку.

— Ой, какой хороший мальчик, — умилилась тетя, глядя на Егора. — Как тебя зовут?

— Егор, — нехотя буркнул малыш.

— Здравствуйте, — Никита нагнулся и галантно поцеловал тете руку.

— Очень приятно, — прошептала та. — А меня можете звать просто тетя Мила.

— Тетя Мила, — обратился Никита к ней, — прошу прощения за причиненные неудобства, но нам очень нужна ваша помощь. Я хочу на некоторое время доверить вам своего сына.

— Спасибо за доверие, постараюсь его оправдать. Я надеюсь, что мы с тобой подружимся, правда? — спросила она уже у Егора, повернувшись к мальчику.

— Не знаю. Но если ты — хорошая знакомая тети Жени, то тогда у тебя есть шанс мне понравиться, — обнадежил мою тетю Егор.

— Тетушка, нам пора, — спохватилась я. — Укладывай Егора спать, а мы поедем. Завтра мы его заберем.

— Езжайте, — улыбнулась тетя, — и ни о чем не беспокойтесь. А мы сейчас ляжем спать. Да, малыш?

— Ты мне сказку расскажешь? — поинтересовался Егор.

— Конечно.

— Тогда пойдем.

Егор поцеловал отца и отправился с тетей Милой в комнату. Никита проводил сына долгим взглядом.

— Нам пора, — сказал он.

Мы вышли на улицу, где одиноко скучало мое «насекомое». Мы сели в машину, и я завела мотор.

— Я думаю, — начал Никита, — что имеет смысл высадить меня недалеко от ресторана и зайти туда поодиночке. Ты первая, а я за тобой. Сяду недалеко от тебя и буду вести за вами наблюдение.

— Полностью с тобой согласна, — кивнула я Никите.

Мы ехали по пустынным улицам. Лишь изредка нам попадались случайные прохожие. Я включила радио, из которого потекла мелодичная музыка. Настроение у меня было какое-то странное. Мне хотелось, чтобы сейчас мы с Никитой ехали на первое наше романтическое свидание со всеми вытекающими последствиями. Но… все было немного иначе: cвидание предстояло, но не с Никитой. А вот никаких последствий вовсе не могло быть. Но хотелось немного помечтать, поэтому я отогнала все лишние мысли и просто наслаждалась: мне нравилось присутствие рядом Никиты. Я люблю сильных мужчин, а Никита был именно таким.

Никита аккуратно тронул меня за руку.

— Останови здесь, я выйду и доберусь своим ходом.

— А это не покажется странным, что ты приехал не на своей машине, а пришел пешком?

— Что ты мне предлагаешь?

Я оглянулась и увидела, что сзади нас едет такси.

— Может, тебе имеет смысл пересесть туда, — я указала на машину. — Я не думаю, что за нами следят. Все уверены, что в Тарасове тебя нет. Поэтому я думаю, что ничего страшного и непредвиденного не случится, если ты пересядешь в такси и доедешь до ресторана. А мы с «жуком» вас проводим.

— Хорошо, давай так и сделаем, — согласился Никита с моим предложением.

Он собрался уже выходить из машины, но я его остановила:

— Никита, подожди.

— Что еще?

Я достала из «бардачка» газовый пистолет, который всегда там лежит на всякий крайний случай. Правда, среди всяких случаев такой крайний редко случается. Я предпочитаю работать руками и ногами, а для критических ситуаций у меня есть кое-что посерьезнее. Например, сюрикен или настоящий боевой пистолет.

— Возьми с собой на всякий случай. Но учти, что я не спущу с тебя глаз, пока ты не выйдешь из этой машины и не зайдешь в «Золотой теленок».

— То есть ты хочешь, чтобы я там появился первым?

— Да. Мне так будет удобнее. Ты меня, Никита, извини, но сейчас парадом буду командовать я, и это будет продолжаться до тех пор, пока ты и твой сын находитесь под моей опекой.

Панкратов-старший ничего на это не ответил. Он молча взял пистолет и вылез из машины. Я проследила, как он остановил такси и сел в него. Я медленно поехала за ними. Такси остановилось у «Золотого теленка», и Панкратов благополучно вышел из него. Убедившись, что с ним все в порядке и ничего страшного ему не грозит, я стала искать место для парковки своего «жука». Но как раз в это время ко мне подошел швейцар и предложил откатить машину на стоянку для клиентов. Я не стала долго раздумывать и отдала этому человеку ключи от своего «Фольксвагена».

* * *

Я зашла в полутемное помещение. Прямо по курсу передо мной стоял Никита и разговаривал, по всей вероятности, с администратором. Я огляделась, выискивая глазами Фурманчука. Виктор сидел за дальним столиком. Перед ним стояла чашка кофе, а в пепельнице дымилась недокуренная сигарета. Я направилась к Фурманчуку.

— Привет, — улыбнулась я ему. — Давно ждешь?

— Да нет, не очень, — он улыбнулся мне в ответ.

Виктор встал и помог мне сесть.

— Прекрасно выглядишь.

— Спасибо.

Я внимательно посмотрела на Фурманчука, про себя отметив, что он в отличной форме.

— Может, что-нибудь закажем? — предложил Виктор. — Или ты ненадолго? У тебя есть немного времени, чтобы пообщаться со старым знакомым?

Я посмотрела на Никиту, который уютно расположился за соседним столиком и умиротворенно попивал ароматный кофе.

— Думаю, ничего страшного не произойдет, если мы немного побеседуем. Что будем заказывать?

— Я бы выпил немного вина. Как ты на это смотришь?

— Положительно. Только давай чего-нибудь поедим. А то я такая голодная, что готова слона проглотить.

— Не уверен, что тебе могут здесь предложить слона, но достойную замену найти все же можно.

Мы заказали по шашлыку из говядины и бутылку красного вина. Краем глаза я наблюдала за Никитой, которому, кажется, не очень нравилось сидеть в стороне от нас и наблюдать за всем происходящим. Мне даже снова показалось, что он ревнует меня к Виктору. Но на сей раз его ревность не вызвала у меня злости. Мне это даже приятно. Я сидела в обществе привлекательного мужчины, который был безумно рад нашей встрече, а потому улыбался мне во все тридцать два. А другой не менее красивый молодой мужчина от ревности, фигурально говоря, кусал локти, всем своим существом желая оказаться рядом со мной. Но вполне возможно, я видела то, что мне хотелось, а на самом деле все могло быть совсем по-другому. Мне в тот момент хотелось думать так, как мне думалось, поэтому настроение было просто великолепным, но я ни на минуту не расслаблялась и не забывала, что я все же на работе.

— За нашу встречу, — Виктор поднял бокал и тихонько прикоснулся им к моему.

— За встречу, — поддержала я его тост.

— Знаешь, — начал Виктор, — я сто раз хотел тебя найти, но все боялся. Думал, вдруг ты уже замужем и у тебя куча детей.

— Боже, Виктор, как тебе могло прийти такое в голову? — искренне удивилась я.

— Так, значит, ты не замужем? — оживился Фурманчук.

— Нет, и если честно, то даже и не собираюсь. Не для меня все это: дети, муж, приготовление завтраков, обедов и ужинов…

— Ты перечислила далеко не все, — лукаво улыбнулся Виктор. — Есть еще уборка квартиры, стирка и исполнение супружеского долга.

— Ну, с супружеским долгом я еще справилась бы, — засмеялась я, — а вот как быть с остальным? К тому же я думаю, что для исполнения этого самого долга не обязательно выходить замуж. Этим можно заниматься и без кольца на правой руке и печати в паспорте.

— Времена меняются, реки тоже текут, а вот Женя Охотникова неизменна, — философски заметил Виктор. — Это мне в тебе и нравится.

— И не только тебе, — многозначительно сказала я.

— А ты чем на жизнь зарабатываешь? — Виктор сам затронул интересующую меня тему.

— Я — телохранитель. Предпочитаю охранять чужих детей и мужей. Это лучше, чем иметь собственных. А ты как?

— А я занимаюсь работой прямо противоположной. Конечно, не стоит говорить об этом вслух, но я думаю, что ты меня поймешь, потом, мы с тобой все же не чужие.

— Это твоя? — решив действовать напрямик, я показала Виктору пулю.

Он осторожно взял ее двумя пальцами.

— Где ты взяла эту жалкую китайскую подделку? — после внимательного осмотра пули наконец-то спросил Виктор.

Я раскрыла рот от удивления, но потом все же нашлась:

— То есть ты хочешь сказать, что это не твоя пуля?

— Я не просто хочу сказать, я говорю тебе, что она похожа на мои пули, но… только похожа. Где ты это взяла? — Виктор еще раз повторил свой вопрос.

— Сегодня стреляли в одного моего клиента, которому всего пять лет.

— Что, убили?

— Нет. Я так поняла, что мальчика убивать не хотели и это было просто предупреждение для его отца. Я, когда разглядела эту пулю, сначала тебя просто возненавидела. Конечно, понимаю, что у тебя, может быть, работа такая, но все-таки…

— Женя, я отвечаю за свои слова, — перебил меня Виктор, — и с полной уверенностью говорю тебе: пуля точно не моя. Не знаю, кому понадобилось косить под меня. Но я обязательно найду этого человека, он мне за это должен ответить. Это дело чести. А еще я скажу тебе на будущее, что у меня есть свой кодекс чести…

— Ты хочешь сказать, что у киллеров есть нечто подобное? — язвительно спросила я.

— Да, — отрезал Виктор. — Я не берусь за дело, если оно касается ребенка. Я могу убить мужчину, женщину — мне все равно кого, но только не ребенка.

— Понятно. Не могу сказать, что ты меня успокоил, но по крайней мере я теперь знаю, что ты не опустился ниже плинтуса.

— Спасибо за комплимент. Скажи, а отцом того ребенка, в которого стреляли сегодня, является вон тот мужчина?

Я не стала смотреть, на кого показывает Виктор, мне это и так было прекрасно известно. Меня покоробило только, что Виктор догадался. Хотя… Все же он был настоящим профессионалом, а профессионал должен быть предельно внимательным, в какой бы ситуации ни находился.

— Да, это он, но как ты догадался? — полюбопытствовала я.

— Мне кажется, что ты на моем месте тоже бы догадалась, — уклончиво ответил Виктор.

Я посмотрела на Никиту, который заметно нервничал. Я предположила, что причиной тому может быть наш затянувшийся с Фурманчуком разговор, поэтому решила, что пора закруглять наш поздний ужин. Я уже приготовилась сказать прощальные слова, но Виктор меня опередил:

— Женя, ты можешь мне отдать эту пульку? Хочу найти человека, который позорит мое имя. В определенных кругах я достаточно известная личность. Многие знают, чем я занимаюсь, но все также знают, за какие вещи я не берусь. А тут какой-то наглец решил меня скомпрометировать… Я такое не прощу. Мне просто необходимо… поговорить по душам с этим человеком.

— А ты обещаешь мне, что когда его найдешь, то узнаешь, на кого он работает, и сообщишь мне? Все-таки я телохранитель и имею полное право знать, кто охотится на моего клиента.

— По рукам, — согласился Виктор.

Я отдала ему пулю. Она мне все равно больше не нужна. Разве что сделать из нее талисман для Егора? Но я думаю, что малыш прекрасно проживет и без такой игрушки.

— Я позвоню тебе завтра или послезавтра, чтобы узнать, как продвигается твое расследование, — предупредила я Виктора.

— Ты вообще можешь звонить. Я был очень рад тебя увидеть и пообщаться. Немного обидно, что ты позвонила только по делу, но я надеюсь, что мы с тобой как-нибудь встретимся просто так. Просто потому, что давно не виделись и хочется поговорить друг с другом.

— Обязательно, — пообещала я Виктору и встала из-за стола.

Виктор поднялся вместе со мной. Он поцеловал меня на прощание в щеку и сказал, что будет ждать моего звонка.

Я прошла мимо Никиты и глазами показала, что я жду его за углом. Не знаю, насколько он меня понял, но тоже поднялся.

Тот же самый швейцар с дежурной улыбкой на лице открыл передо мной дверь ресторана. Возле входа я постояла немного, подождав, пока он подгонит к крыльцу машину.

Я отъехала от ресторана, встала на условленном с Никитой месте и через несколько минут увидела своего клиента, направлявшегося ко мне быстрым шагом. Он опасливо оглядывался по сторонам, видимо, ожидая слежки, но все было чисто.

— Что узнала? — первым делом спросил Никита, как только сел в машину.

— Стрелял не Виктор. Он сказал, что это не его пули. Просто кто-то наглым образом под него косит. Но Фурманчук обещал мне найти хозяина «этой жалкой китайской подделки», как он сказал.

— Найдет?

— Конечно. Это же дело принципа, — с уверенностью ответила я.

— Извини, конечно, за вопрос, но ты ему веришь?

— Да. Ему незачем мне врать. Каждый из нас занимается своим делом. Он не может составить мне конкуренцию, я ему — тем более. А сейчас наши пути снова пересеклись, и у нас, как несколько лет назад, появилась общая цель.

— Ясно. Поехали домой. Егора позже заберем. Он сейчас, наверное, спит, так что, думаю, не стоит его снова будить. Да и нам самим не помешает выспаться.

Никита сладко зевнул, я не посмела с ним спорить. К тому же мне сейчас крайне не хотелось ехать к тете Миле. Хотелось спать, а не выслушивать ее восторженные речи по поводу того, какой Егор хороший мальчик и что его отец еще лучше, а я просто не имею права упускать такой шанс. Я уже раз двести объясняла тете, что с клиентами меня связывают только деловые отношения. Случалось, конечно, и нечто, не входящее в мои обязанности, но только по обоюдному желанию и без каких-либо последствий.

Светало. Первые робкие солнечные лучи пробивались к земле. На улице было тихо-тихо. Лишь изредка утреннюю тишь нарушали первые троллейбусы и автобусы.

Мы ехали в полном молчании. И это было здорово. Если бы Никита начал допытываться, о чем еще мы разговаривали с Виктором, я бы двинула ему так, что мало не показалось бы. Я никому не позволяю совать нос в мою личную жизнь, за подобные попытки я бью сильно и не промахиваюсь при условии, что это не тетя Мила. Ее я терплю, ей я прощаю любопытство, но только из большой любви к ней.

Мы подъехали к дому Панкратовых. Сонный дворник уныло мел улицу, и это печальное зрелище вполне могло бы послужить Курбе темой для картины. Проблема была только в том, что этот художник давным-давно ушел от нас в царство мертвых — в позапрошлом веке. Если бы я не была на работе, то я бы еще немного понаблюдала за этой душещипательной картиной. Но работа превыше всего, поэтому мне пришлось отказаться от возникшей вдруг идеи.

— Все, приехали, — устало сообщила я Панкратову.

— Да. Припаркуй машину рядом с моей. Там достаточно удобное место для стоянки. И автомобиль будет хорошо видно из окон.

Но я была другого мнения, поэтому оставила машину там, где мне нравится.

Никита собрался уже вылезти из машины, но я его остановила, заметив трех неслабых ребят, резвым шагом выруливших из-за угла и направлявшихся к подъезду Панкратова. Может, они такие же полуночники, как и мы с Никитой, совсем забывшие о времени, поэтому и возвращавшиеся домой на рассвете, а может… На всякий случай я захотела понаблюдать за ними. А молодые люди явно домой не торопились. Они встали у подъезда и с любопытством начали рассматривать окна, словно выискивая нужное. Поведение молодых людей мне не понравилось, и я уже приготовилась к худшему — размяла костяшки пальцев и заложила за пояс свой любимый кортик. Так, на всякий пожарный…

— Что-то не так? — поинтересовался Никита, увидев мое настороженное выражение лица.

— Мне не нравятся вон те молодые люди, — я указала на парней. — Думаю, что лишняя осторожность нам не помешает. Если они не по твою душу, то мы просто пройдем мимо.

— А если они ко мне?

— Тогда придется немного подраться. Только ты не лезь. Я уверена, что справлюсь сама.

— Ты что, думаешь, я буду стоять в стороне и наблюдать за тем, как они тебя начнут лупить?

Я была крайне уязвлена. Никита совершенно искренне предполагал, что какие-то три обезьяны, пусть и огромных размеров, смогут со мной что-то сделать. Но я простила ему его неосведомленность, он все-таки в отличие от Егора еще не видел меня в деле. Теперь самым главным было убедить Панкратова не вмешиваться, а то не дай бог в запарке я еще и ему навешаю. Я в гневе страшна, и если честно, то терпеть не могу, когда при мне обижают моих клиентов.

— Давай так, — предложила я Никите, — ты вмешаешься в драку только в том случае, если станет совершенно очевидно, что я не справляюсь. При других обстоятельствах останешься только зрителем.

— Я постараюсь. Но я же все-таки мужик…

— Но ты не заканчивал «Ворошиловку», боевым искусствам не обучался, а эти ребята могут оказаться достаточно серьезными противниками.

— Ладно, пойдем, на месте разберемся, — вздохнув, согласился со мной Никита.

Он вылез из машины первым. Я вышла следом и заперла машину.

Ребята ждали нас. Я поняла это по хищному блеску в их глазах. Их было всего трое, но весовые категории у нас были явно разными. Я пошла впереди Никиты. Со стороны это смотрелось достаточно забавно: высокая стройная девушка как бы пыталась прикрыть своим третьим размером солидного мужчину. Я видела, что ребята пребывали в недоумении, но они не знали Женю Охотникову, поэтому им еще не было страшно. Я заметила, что у двоих в руках ножи, а один вооружен кастетом.

Тот, что с кастетом, кинулся на Никиту, но я была начеку, поэтому ловко отразила удар, вывернув парню руку до хруста. А потом, отпрыгнув, ударом ноги под колено я еще больше умерила пыл противника. Обезьяна номер один, по-собачьи взвизгнув, отбежала, сильно хромая, в сторону.

Две другие гориллы немного отступили. Я заметила, что Никита тоже готов ринуться в бой, но глазами приказала ему, что пока не стоит этого делать.

И тут еще пока целые обезьяны ринулись на меня с разных сторон, явно забыв про Никиту, потому что на него они даже и не взглянули. Мальчиши-крепыши таким образом явно рассчитывали на то, что отвлекут мое внимание, но я за свою двадцативосьмилетнюю жизнь успела побывать еще и не в таких передрягах, поэтому на такую обманку меня не возьмешь. Слишком примитивный ход, но что взять с горилл? Я отпрыгнула, перехватила запястье одного и впечатала бугая головой в стену дома. Его пальцы успешно разомкнулись, и нож выпал.

— Подбери нож, — крикнула я Никите, пока нападавший не очухался.

Второго амбала, крутанувшись, я ошеломила добрым ударом под ребра. Он согнулся в три погибели и захрипел. Его нож тоже благополучно выпал из руки. На этот раз я обошлась без помощи Никиты и подняла его самостоятельно.

Я уже решила, что больше обезьяны не полезут, но ошиблась. Мой первый соперник, слегка оклемавшись от первого удара, вновь ринулся на меня и Никиту. Я с силой оттолкнула от себя последнего и была готова достойно встретить противника. Я уклонилась от замаха, пропустив над головой матово сверкнувшую сталь кастета, потом выпрямилась и врезала каблуком по почкам.

— Шли бы вы, ребята, куда подальше! — зло произнесла я.

Ну не люблю я, когда обижают моих клиентов. Я становлюсь злой и агрессивной.

Но противники, видимо, плохо понимали по-русски, а возможно, они просто жаждали реванша. Ахая и охая от боли, они поднялись и снова кинулись на меня. Какое-то время я активно работала в обороне, изредка не особо убойно попадая по запястьям и ребрам — то ребром ладони, то носком туфли.

Через несколько минут боя мне все это стало надоедать. В конце концов, пора было как-то завершать эту круговерть. Я выхватила из-за пояса свой кортик, прочертила в воздухе недлинную дугу блестящим острием. И показала класс: с перехватами и перебросами из руки в руку кортик запорхал вокруг меня, как живой. Круговой секущий удар снизу, разворот, выход на «хвост дракона»…

Одна из трех поверженных мной горилл все же осмелела и с диким ревом бросилась на меня. Я пробила безоружному мужчине левую ладонь сильным ударом кортика — для жизни не опасно, но заживает долго, а боль от такой раны — зверская… Дикий вопль тут же наглядно проиллюстрировал этот тезис. Гориллушка скорчился, бесповоротно выбыв из игры и призывая товарищей последовать его примеру, если они не хотят получить подобный подарок.

Ребята, кажется, уже не жаждали реванша. По крайней мере сейчас. Они поняли, что шутки шутить со мной не следует, поэтому воспользовались нехитрым приемом под названием «делать ноги».

— Круто ты их раскидала, — восхищенно сказал Никита, когда громил и след простыл.

— У меня работа такая, — без тени высокомерия ответила я.

— Теперь я знаю, что не ошибся в выборе телохранителя.

Я укоризненно посмотрела на Панкратова, но решила все эмоции оставить при себе.

— Ладно, пойдем спать. У нас есть немного времени, пока они всем не растрезвонили, что у тебя есть баба, которая, выходит, неплохо дерется, раз смогла раскидать этих мальчишей-плохишей.

— Ты думаешь, что они еще вернутся?

— Эти — нет, но придут другие. И так будет продолжаться до тех пор, пока ты не разберешься со своими проблемами.

— Ты права. С этим больше тянуть нельзя. Сейчас пойдем немного поспим, а потом поедем в банк, я сниму деньги.

— Предложение принято.

Мы поднялись до квартиры Панкратовых без каких-либо приключений.

Никита открыл дверь. Я зашла первой с предельной осторожностью. Но она оказалась лишней, потому что в доме было чисто.

— Заходи, — кинула я Панкратову через плечо, — здесь никого нет.

— Я уже вижу.

Никита прямиком прошел в свою спальню, в которой была своя ванная. Поэтому уже через несколько минут я услышала шум воды. Я последовала примеру Никиты, заняв другую ванную.

Душ — отличное средство для восстановления сил. Прохладные струи воды охлаждали разгоряченное тело. Я была на вершине ни с чем не сравнимого блаженства.

Бодрая и посвежевшая, я вышла из ванной. Спать уже не хотелось, но я знала, что это обманное ощущение. Поспать все же следовало. Кто знает, сколько будет продолжаться вся эта кутерьма вокруг Никиты. Поэтому, раз есть возможность отдохнуть, надо ее использовать.

— Женя, — услышала я из гостиной зов Никиты, — подойди, пожалуйста, сюда.

— Сейчас, только приведу себя в надлежащий вид.

Это было не женское лукавство, просто мне мои этические нормы не позволяли появляться перед чужим мужчиной в неглиже, то есть в одном полотенце. Возможно, стоило об этом позаботиться раньше и прихватить с собой в ванную и халатик, но я была уверена, что Никита сразу ляжет спать, поэтому решила не обременять себя этой ношей.

Я зашла к себе в комнату и накинула цветастый халатик, прихваченный из дома.

— Ты мне что-то хотел сказать? — поинтересовалась я у Никиты, как только переступила порог гостиной.

— Я хочу, чтобы ты позвонила своей тете и узнала, как там дела. Если моим противникам уже известно, что я в Тарасове, то нет никакой гарантии, что они не проследили за нами и не узнали, где сейчас находится Егор.

— Вообще-то, когда мы отвозили Егора, никакой слежки за нами я не обнаружила.

— Тогда откуда они могли узнать, что я вернулся? — не унимался Никита.

— Ты же был в ресторане, тебя видела куча народа. Среди всей этой массы вполне мог оказаться один человек, которому ты нужен, — предположила я.

— Может, ты и права. Но все равно позвони, мне так будет спокойнее.

— Как скажешь. Желание клиента для меня — закон.

Я подошла к телефону и набрала номер тети Милы. Она подошла не сразу.

— Алло, — услышала я в трубке сонный голос своей тетушки.

— Привет, тетя. Ты что, спишь?

— Да, а что тут такого удивительного? — не поняла тетя. — Мне кажется, это вполне нормально — спать в половине шестого утра.

— Согласна. Только такие ненормальные люди, как я, в это время собираются ложиться спать. Я хотела узнать, как у вас дела.

— У нас все отлично, малыш спит.

— Именно это я и хотела от тебя услышать. Мы приедем за ним, как только разберемся со всеми делами.

— Хорошо. Ты же знаешь, как я люблю детей, поэтому буду только рада побыть какое-то время в обществе такого замечательного мальчугана.

— Ну тогда до скорого. Если что случится, звони мне на сотовый. И еще у меня к тебе одна просьба…

— Какая? — перебила меня моя нетерпеливая тетушка.

— Постарайтесь не выходить из дома. По крайней мере если тебе надо срочно за хлебом или еще куда, то оставь Егора дома. Не стоит вам светиться с ним на улице. Не думаю, что ты способна отбить мальчика у злобных дяденек.

— Полностью с тобой согласна. А если мальчик закапризничает и захочет к папе?

— Тетя Мила, тебе должно быть лучше известно, что делать в таких ситуациях. Займи его чем-нибудь. Объясни, что папа за ним обязательно приедет, как только разберется со своими делами. Тетя, ты Егора не афишируй и перед соседями. Пусть для них это тоже будет тайной.

— Женя, ты меня совсем за дуру держишь? — обиделась тетя. — Мне не надо объяснять, что да как.

— Прости, я, наверное, переборщила немного, — извинилась я, хотя понимала, что это лишнее, потому что тетя не может на меня обижаться долго. Чуть-чуть подуется и отойдет. — Ну, тогда пока, до встречи.

— Пока, Женя, будь осторожна.

— Буду, — пообещала я и повесила трубку.

Я повернулась к Никите, который лежал на диване и на протяжении моего разговора с тетей не сводил с меня глаз. Я чувствовала его взгляд спиной, отчего мне было не совсем удобно.

В домашнем махровом халате он выглядел совсем по-другому. Не было той суровости, которая присутствовала в нем, когда Панкратов пребывал в деловом костюме. Я невольно залюбовалась им.

— Как там дела? — прервал он мои неприличные мысли.

— Все в порядке, — улыбнулась я ему. — Тетя сказала, что Егор спит и пока просыпаться не собирается. Ты не переживай, тетя прекрасно обращается с детьми. Я уверена, что они поладят.

— Это хорошо, — Никита улыбнулся мне, и у меня на душе запели птицы.

«Так, Женя, аккуратней, не стоит терять голову, как семнадцатилетняя девочка. Ты, между прочим, давно уже вышла из этого влюбчивого возраста. Сейчас же найди у него кучу недостатков, и тебе сразу же полегчает», — уговаривала я себя, но… уговоры помогали мало.

Я посмотрела на Никиту и отметила про себя, что слишком уж он вальяжно развалился на диване, а мне это катастрофически не нравится в мужчинах. Но тут же сказала себе, что он дома, а не у меня в гостях, поэтому имеет полное право, в том числе и на вальяжность.

Мне никогда не нравилось, чтобы на меня смотрели таким откровенным раздевающим взглядом. Но я тут же себя поправила: мне не нравилось это раньше, когда на меня подобным образом смотрели другие мужчины. Никита смотрел с восхищением, но никак не пошло. Мне нравилось, как он на меня смотрел, и это была уже просто катастрофа. Я не знала, что еще мне придумать, чтобы Панкратов-старший мне разонравился. Ничего не действовало.

— Знаешь, Женя, я сегодня наблюдал, как ты раскидываешь по сторонам здоровых мужиков, и восхищался. При первой нашей встрече я просто не понимал, почему такая красивая девушка до сих пор одна, но сегодня все понял: тебе не нужно сильное мужское плечо рядом, своей активностью и знанием боевых искусств ты всех распугала. А сейчас в этом соблазнительном халатике ты выглядишь мягкой и беспомощной, и мне до умопомрачения хочется тебя обнять, но я боюсь тебя, как бы смешно это ни звучало.

Мне так хотелось сказать ему, что я тоже женщина и все-таки, несмотря на знание боевых искусств, нуждаюсь в сильном мужском плече, но вовремя остановилась. Никита прежде всего человек, которому нужна моя помощь. Я не имею права крутить с ним роман, потому что тогда я нарушу основную заповедь телохранителя — никогда не увлекайся своим клиентом, иначе потеряешь бдительность. Я уже была слишком близка к тому, чтобы нарушить эту заповедь.

— У нас времени на сон всего ничего осталось, — заговорила я ровным голосом совсем на иную тему. — Потом нас ждут великие дела, поэтому давай не будем тратить время зря и ляжем спать.

— Что ж, согласен, — со вздохом ответил Панкратов.

Мы разошлись по комнатам. Я поставила свой будильник на десять утра. На сон действительно мало времени — всего четыре часа. Но помню, бывало в моей жизни и такое, что приходилось только мечтать о том, чтобы хоть столько.

Я легла, укрывшись легким пледом. Мне не хотелось напяливать на себя ночную рубашку, поэтому я позволила себе расслабиться и лечь спать нагишом. Я ворочалась с боку на бок, но сон не шел. Я прокручивала в памяти слова Никиты. Мне до коликов в животе хотелось, чтобы он сейчас был рядом, чтобы прижал меня к себе… И в конце концов поняла, что уснуть мне уже не удастся, поэтому решила еще раз принять холодный душ, чтобы немного остыть.

Я долго стояла под сильным напором холодной воды, которая, несмотря ни на что, все же меня обжигала. Было довольно странное ощущение: вода холодная, а мне жарко. Поняв, что душ облегчения мне не принесет, я решила больше его не мучить и, накинув халатик, вышла из ванной. В сон меня уже не клонило, поэтому я не стала вновь ложиться, а надумала посмотреть видик.

В семейной видеотеке Панкратовых я нашла милую комедию «Сердце дракона». Конечно, не свежак, но фильм относился к тем, которые хочется пересматривать еще и еще. Я посмеялась от души над незадачливым рыцарем, и мне стало значительно легче. Глупые мысли уже не лезли в голову, я могла вполне трезво рассматривать ситуацию.

К тому времени, когда проснулся Никита, я уже на все сто процентов убедила себя, что он — мой клиент, и ничего больше. Нас связывают только деловые отношения. А недолгое помешательство рассудка — просто следствие долгого отсутствия мужчины в моей личной жизни.

— Доброе утро, — услышала я из-за спины голос Никиты.

— Привет, — весело ответила я. — Как спалось?

— Хорошо, но мало.

— Так это давно известно: хорошего — понемножку.

— Согласен. Есть хочешь?

До этого вопроса я даже и не предполагала, насколько сильно хочу есть. Интересно, померла бы я с голоду или догадалась сама, что нужно что-нибудь отправить в желудок, если бы Никита не спросил?

— Если честно, то очень хочу, — призналась я.

— Тогда пошли на кухню, что-нибудь придумаем.

Я покинула уютный диванчик и последовала вслед за Никитой, который немедленно принялся хозяйничать, бросив мне:

— Присаживайся, сейчас буду удивлять тебя своими кулинарными способностями.

Я повиновалась Никите, потому что мне вовсе не хотелось кидаться к плите и самой готовить нам завтрак. Теперь его очередь меня удивлять. В конце концов, он меня нанял не в качестве повара, а телохранителем.

Я наблюдала, как Никита ловко нарезает бутерброды и закидывает их в микроволновку.

— Любишь горячие бутерброды? — перехватив мой удивленный взгляд, спросил Никита.

— Не знаю, но думаю, что скорее да, чем нет.

— Понятно. Ничего, скоро разберешься. — Никита подбадривающе мне подмигнул. — Заверяю тебя, что ничем страшным это не грозит. Ни тебе, ни твоему желудку.

— Спасибо за надежду.

— Пожалуйста.

После того как бутерброды были сделаны и микроволновка заработала, Никита принялся за приготовление кофе. Мне нравилось наблюдать за этим мужчиной. У него все получалось так ловко. Не знаю, смогла бы я так же или нет. Может, Егорка прав, и никогда ни один мужчина не захочет со мной жить по той простой причине, что я совершенно не могу вести хозяйство? Ну, поживем — увидим. По крайней мере в ближайшее время я ни с кем и не собираюсь связывать себя узами Гименея. Я еще слишком молода, красива и пока еще не сошла с ума, чтобы добровольно идти в рабство к мужчине.

— Готово. — Никита с довольным видом разложил на тарелке хрустящие бутерброды и разлил по чашкам ароматный кофе.

— Запах многообещающий, — похвалила я Панкратова.

— Надеюсь, на вкус будет еще лучше, — пообещал тот.

Мы принялись хрустеть горячими бутербродами и запивать их кофе. Сначала ели молча. Все-таки голод не тетка, и, когда хочется есть, разговоры как-то не идут. Но после того, как червячок был заморен, Никита набрался мужества обсудить со мной один деликатный вопрос.

— Женя, мне нужна твоя помощь, — серьезно проговорил Никита.

— Выкладывай, а я подумаю.

— Я тебе, по-моему, говорил: для того чтобы мы с Егором могли уехать в Швецию, я обязательно должен быть женат.

Я согласно кивнула, одновременно призывая Никиту продолжать начатый разговор, потому что не совсем понимала, к чему он клонит.

— Так вот, — продолжал он, — я перебрал всех своих знакомых дам и пришел к выводу, что из всех мне подходишь только ты.

Услышав это, я, мягко сказать, была ошарашена. Даже поперхнулась ароматным кофе. А потом и вовсе решила, что ослышалась.

— Что ты сказал?

— Я говорю, что было бы неплохо, если бы ты согласилась выйти за меня замуж, — без каких-либо эмоций повторил он.

— Как ты себе это представляешь?

— Как сделку. Мы заключим фиктивный брак. Съездишь на пару недель в Швецию в качестве моей жены, а потом мы разведемся. Естественно, я это оплачу дополнительно.

— Но я не хочу, чтобы в моем паспорте стоял штамп, — заарканилась я.

— Так это без проблем: ты якобы потеряешь свой паспорт, тебе выдадут дубликат, с которым ты и будешь выходить замуж и который после смены фамилии поменяют на другой паспорт, принадлежащий Евгении Панкратовой. Там и будет стоять эта страшная для тебя печать. А после развода ты неожиданно обнаружишь свой старый паспорт, не замаранный никакими штампами. Я прошу тебя всего лишь месяц, а может, и чуть поменьше, побыть моей женой.

— А разве обязательно менять фамилию? — нетерпеливо спросила я.

— Тебе придется это сделать, так будет более убедительно. Но это не страшно, потом ты снова станешь Охотниковой.

Сказать, что это предложение было для меня неожиданным, было все равно что промолчать. Я удивленно смотрела на Никиту, пытаясь понять, не шутит ли он. Но его серьезный взгляд не оставлял никакого сомнения. Никита был настроен более чем серьезно.

— Понимаешь, Никита, — начала я толкать речь, — для меня твое предложение очень неожиданно. Я никогда прежде не думала ни о чем подобном. Поэтому, мягко говоря, пребываю сейчас в небольшом шоке.

— Но я не требую от тебя ответа прямо сейчас, — сжалился надо мной Никита.

Я с облегчением вздохнула, но оказалось, что немного рановато будет.

— У тебя есть еще время до вечера, — обнадежил меня Панкратов.

— То есть как до вечера?

— Я думаю, тебе не надо объяснять, что моя ситуация накалилась до предела. Я не могу ждать. Мы сейчас поедем в банк, снимем деньги. Я надеюсь таким образом выиграть хоть немного времени. Понимаешь, я должен жениться не только потому, что таковы условия контракта. Здесь есть еще одна загвоздка.

— Поясни, — попросила я.

— Я думаю, тебе прекрасно известно, что в нашей стране процветает такая замечательная вещь, как бюрократия.

Я согласно кивнула.

— Чтобы Егора отпустили вместе со мной за границу на постоянное место жительства, — продолжал Никита, — нужно еще и разрешение попечительского совета, потому что Егор несовершеннолетний. А с ними тоже могут быть проблемы. Они не любят отпускать детей с одним родителем. Поэтому мне просто необходимо жениться.

— Я подумаю над твоими словами, взвешу все «за» и «против». Сам понимаешь, подобные предложения мне поступают не каждый день, поэтому мне немного дико это все слышать.

— Да я и не рассчитывал, что ты сразу согласишься. Но ты не переживай, я тебя не обижу, — заверил меня Никита.

— Ладно, давай собираться в банк. Сейчас мы все равно ни до чего не договоримся.

— Согласен.

Я встала из-за стола и направилась в комнату, которая временно была моей. Никита еще задержался на кухне, чтобы помыть посуду.

Я решила, что Панкратов — не Фурманчук, поэтому имеет смысл предстать перед ним во всей красе. К тому же если я соглашусь заключить с ним брак, то, кроме нас, о его фиктивности никто не должен знать. Все должно выглядеть правдоподобно. А я не думаю, что, если я буду выглядеть, как тетя Мотя из деревни Клюевки, все сразу поверят в нашу огромную любовь. Но я также не должна забывать и о работе, поэтому наряд следовало подобрать соответствующий, в котором можно эффектно выглядеть и не менее впечатляюще дать кому следует и за что следует по морде, если вдруг срочно понадобится. Исходя из вышеперечисленных факторов, я остановила свой выбор на брючном костюме, тем более что выбирать было особенно не из чего — собирая сумку, я больше думала об обеспечении безопасности клиента, чем о своих нарядах. Костюм ни в коей мере не сковывал движений, а при желании и необходимости за пояс всегда можно засунуть кортик или пистолет. На каблуках драться, правда, неудобно, но туфли без застежки всегда можно быстро скинуть, а каблуки тоже могут оказаться весьма кстати.

— Женя, ты скоро? — услышала я нетерпеливый голос Никиты.

— Уже иду, — ответила я, делая последний штрих макияжа.

Ярко краситься я не люблю, да и времени сейчас на разрисовывание лица нет, но иногда подвести глазки и подкрасить губы все же можно. С легким макияжем я выгляжу просто неотразимо, любая «Мисс Вселенная», увидев меня, просто сдохла бы от зависти. Именно поэтому, чтобы не смущать этих надуманных красавиц, я не участвую в конкурсах красоты, хотя меня не раз пытались туда втиснуть, начиная со школьных лет. Но я всегда была непреклонна и гордо отвечала, что и без признания жюри сама знаю, что очень красива. Нескромно, конечно, но тем не менее это факт. Красота — она как шило в мешке, ее не утаишь. Она либо есть, либо ее нет совсем. Бывают, конечно, и другие случаи, когда, например, на рожу девочка ничего получилась, но мозги господь бог отдал кому-то другому. Тогда, должна вам признаться, в итоге мы имеем довольно печальное зрелище. Но мне повезло: я умна, красива, умею себя вести в различных ситуациях, а самое главное — я знаю себе цену, поэтому никогда не продешевлю. Вот и сейчас с Никитой мне надо тоже не облажаться. Если я все-таки решусь, пусть даже на короткий миг, стать мадам Панкратовой, то должна выудить из этого максимум пользы.

Глава 5

— Мы поедем на моей машине, — сообщил Никита, как только я перед ним предстала.

— Как скажешь, так и будет.

Мы вышли в подъезд, Никита протянул мне ключи и попросил, чтобы дверь заперла я, а он пока подгонит машину к подъезду.

С дверью я справилась достаточно быстро, поэтому из подъезда мы вышли практически одновременно.

У Никиты был «Мерседес». Правда, не самой последней модели, но тоже ничего. Первоначальная его задумка подогнать «мерс» к подъезду у него не удалась, так как я была уже рядом, а ждать его мне не хотелось, поэтому в машину мы тоже сели вместе. Это «вместе» меня стало уже настораживать. Мы еще — как там говорится? — не одна сатана, а ведем себя именно так, как муж и жена.

Никита вставил ключ в замок зажигания и повернул его, и тут… я сама не знаю, что вдруг насторожило, но я хоть и спокойным голосом, однако тоном, не терпящим возражений, приказала:

— Никита, ты сейчас аккуратненько вылезешь из машины и отбежишь как можно дальше. Все вопросы задашь позже, а сейчас выметайся из машины!

Никита повиновался. Все-таки я уже не раз доказывала свой профессионализм, поэтому спорить со мной он, к счастью, не стал. Я тоже быстренько выскочила наружу, жить-то мне еще хочется. Все было как в кино. Мы успели отбежать на безопасное расстояние, прежде чем взорвалась машина. Взрыв был впечатляющим.

Если после выстрела в Егора у меня были сомнения — хотели его убить или нет, то теперь я знала точно: Никиту хотели не просто припугнуть, с ним собирались разделаться.

Чтобы оказаться рядом с Никитой, мне пришлось обежать пылающую машину. Панкратов сидел на земле, уставившись в одну точку.

— Ты как? — спросила я у него.

Но ответа не последовало.

— Никита! — затрясла я его. — С тобой все в порядке?

— Я вот подумал: как давно ее заминировали? — Он посмотрел на меня пустыми глазами.

— Этого я тебе сказать не могу. Может, сегодня утром, хотя это маловероятно, такие дела обычно делаются по ночам.

— Представляешь, что было бы, если бы мы вчера ехали не на твоей машине? — Никита обхватил голову руками и закачался в разные стороны. — Вы с Егором могли погибнуть, — тихо проговорил он.

— Ты тоже, — добавила я.

Но на это Никита ничего не ответил.

— Ты выглядишь спокойной, — немного погодя добавил он.

— Не хочу хвалиться, но я к такому уже привыкла. У меня достаточно горячая жизнь. Взрывы машин — не самое страшное, с чем мне приходилось сталкиваться.

— А меня еще не подрывали.

— Я, конечно, могу тебя успокоить и сказать, что привыкнешь, но на самом деле это не так легко. Со временем к подобным вещам, конечно, начинаешь относиться спокойнее и более хладнокровно, но привыкнуть тем не менее сложно.

Взрыв был мощным, поэтому не заметить его было невозможно. Случайные прохожие застыли на месте и пораскрывали рты. Тут же сработала сигнализация на всех машинах, стоявших во дворе. Они пиликали на разные лады, пытаясь перекричать друг друга. Перепуганные владельцы повыскакивали во двор, пытаясь сообразить, что же произошло. Во дворе поднялась паника. Люди мельтешили туда-сюда, что-то крича. Самыми спокойными в этой ситуации казались мы с Никитой, что было вообще-то объяснимо: меня взрывом напугать нельзя, а Никита просто пребывал в шоке, и я даже не знала, как его растормошить.

— Никита, нам надо или уходить, или ждать приезда милиции. Мне кажется, что разумнее будет, если мы сейчас воспользуемся кутерьмой и незаметно смоемся. Иначе через несколько минут сюда подъедет милиция, начнутся расспросы и тому подобное. И раньше вечера тебя не отпустят.

Никита посмотрел на меня. Кажется, он не совсем понимал, что происходит, и я не была уверена, что он меня слышит. Но я недооценила его нервную систему. Никита пытался соображать. Слабо, но все-таки пытался.

— Давай сначала съездим к Егору, а уж потом в банк, — после явного мысленного напряжения попросил Никита.

— Поехали, — мигом среагировала я.

Я помогла Никите подняться, потому что его ноги пока отказывались слушаться хозяина. Нам удалось незаметно скрыться со двора, в котором к тому времени было уже столько народа, сколько бывает на нашей главной тарасовской площади во время какого-нибудь праздника.

Стараясь не привлекать к себе внимания, мы добрались до моего «Фольксвагена». На самом деле это было не так уж и трудно — на нас как на пострадавших не успели обратить внимания. Людям пока еще было что обсуждать. Те, которые были свидетелями, делились с вновь прибывшими всеми ужасами и страхами, которых они натерпелись, став очевидцами происшедшего.

Около «жука» Никита немного притормозил, не сразу решившись сесть в машину. Но я его убедила, что на сей раз ничего подобного не случится.

Уже когда мы отъехали от дома Панкратовых, мимо нас пронеслись две милицейские машины.

— Как вовремя мы смылись, — облегченно вздохнул Никита.

— Это точно, — подтвердила я, выруливая на главную городскую магистраль.

— У тебя есть в машине музыка? — поинтересовался Никита.

— Обижаешь. Конечно, нет.

— Ну, тогда ладно, — печально вздохнул Никита.

— Да я же шучу! Посмотри в бардачке кассеты, поставь, какую захочешь.

Пошарив в указанном месте, Никита выбрал кассету, которая наиболее подходила под его настроение.

— Как ты еще шутить умудряешься после всего этого? — удивился Панкратов.

— Человек, Никита, ко всему привыкает. Я тоже привыкла к такой жизни. Я вот другому удивляюсь: как тебе, такому загруженному человеку, хватает времени на ребенка? И почему ты до сих пор одинок?

— Мне кажется, что я тебе на эти вопросы уже давал ответы. Но если хочешь, могу еще раз повторить.

— Да нет, не надо, — смилостивилась я, зная, что Никите данная тема крайне неприятна.

Всю оставшуюся дорогу до моего дома мы ехали молча, наслаждаясь концертом Калифорнийского оркестра.

По крыше забарабанил мелкий летний дождь. Интересно было наблюдать за войной двух стихий — воды и огня, то есть дождя и солнца. Ни одна из них не хотела уступать, поэтому они поделили территорию. Одну сторону улицы заливали солнечные лучи, а через дорогу шел дождь. А если посмотреть прямо, то там, где дождь уже кончился, в лужах играло солнце, перекидывая с одного края на другой мостик-радугу. За всеми этими прелестными сюрпризами природы я наблюдала, пока мы стояли в двадцатиминутной пробке.

* * *

Тетя Мила была безумно рада видеть нас живыми и здоровыми. Оказывается, наше телевидение работает очень оперативно: пока мы добирались до тети, в специальном выпуске местных новостей уже сообщили на весь Тарасов, что сегодня утром взорвалась машина известного тарасовского бизнесмена Никиты Панкратова.

— Хорошо, что Егорка заигрался и не видел этого выпуска, — шепотом поведала нам тетя. — А то прямо не знаю, что было бы с малышом. Он очень беспокойно спал ночью. Все время вскрикивал и даже плакал во сне.

— А где Егор сейчас? — перебил ее Никита.

— Играет в комнате Жени. Нашел там коллекцию юбилейных монет и катает их по полу.

Я не являюсь фанатом своих монет, поэтому новость я восприняла спокойно, без криков. «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало», — подумала я про себя.

Никита пошел к Егору, а я осталась с тетей. Отцу и сыну надо было побыть немного наедине, за последнее время в их жизни произошло слишком многое.

— Пойдем, Женя, на кухню, — позвала меня тетя. — Я буду стряпать обед, а ты мне все расскажешь.

— Что «все»?

— Да все, — лукаво улыбнулась тетя. — Ты думаешь, я так стара, что не заметила ваших с Никитой взглядов друг на друга?

Я не стала с ней спорить, хотя очень хотелось. Но силы стоило поберечь, что-то мне подсказывало, что они мне еще очень пригодятся.

Я села на табуретку возле стола и стала наблюдать, как тетя ловко чистит картошку.

— Ну, я жду, когда же ты мне все расскажешь, — начала тетя.

— Рассказать, как я сегодня с утра раскидала трех здоровенных парней, а чуть позже вытащила Никиту из машины, которая взорвалась через несколько секунд?

— Нет, все это старо, как мир, и мне неинтересно. Неужели, моя дорогая Женечка, у тебя не найдется ничего такого, чем ты удивила бы свою старую, повидавшую жизнь тетю?

— Никита предложил мне выйти за него, — сказала я таким тоном, как будто речь шла о покупке буханки хлеба.

Тетя к этой новости была явно не готова и от неожиданности даже выронила нож.

— То есть как — сделал предложение?

— Но я должна тебя немного разочаровать, — предупредила я тетю. — Он не вставал передо мной на колени, не пил шампанское из моей туфельки. Он просто сказал, что для того, чтобы избежать местных проблем, им с Егором нужно уехать за границу на постоянное место жительства, а для этого Никита должен быть женат. Кроме меня, ему никто в этом вопросе помочь не может.

— Это почему?

— Потому что мне от него нужны только деньги. Наш брак будет деловой сделкой. Мы заключим договор, и как только время его действия истечет, брак будет расторгнут. Я получу деньги и свою фамилию, а Никита и Егор — долгожданную свободу и иностранное гражданство.

— Но, Женя, разве так можно? — От удивления глаза тети Милы округлились.

— Конечно, можно, — махнула я рукой. — Только я еще не знаю, стоит ли мне принимать это предложение.

— А может, и стоит, — изменила вдруг тетя Мила свою точку зрения.

— Тетушка, я тебя не совсем понимаю… К чему ты клонишь?

— Вдруг тебе понравится быть замужем и ты не захочешь расторгать свой брак?

Я не захотела ей ничего отвечать, ведь она… попала в самую точку. Именно мысли о возможности такого поворота в развитии ситуации меня больше всего и удерживали от принятия решения. Никита мне очень нравился. Если бы я встретила его раньше, когда я еще носила розовые очки, то я бы не раздумывая согласилась на его предложение. Но сейчас я уже большая тетя и не могу так запросто принимать важные решения, кидаясь в омут с головой. Несолидно и не подходит для моего возраста. Если бы я не питала к Никите никаких нежных чувств, мне тоже было бы намного проще. А сейчас я находилась в тупике. С одной стороны, понимала, что фиктивный брак с Панкратовым ни к чему меня не обязывает и я ничем не рискую, но, с другой, мне хотелось, чтобы… меня обязали. Однако я ведь совсем не уверена в чувствах Никиты ко мне. Если быть до конца честной, то я вообще о них ничего не знаю. Он дал мне ясно понять, что я ему нужна как средство передвижения, без меня им с Егором из России не выбраться. Поэтому не стоит питать по этому поводу никаких надежд. Все предельно ясно, и незачем рисовать себе радужные картины. Может, действительно стоит принять предложение Панкратова и хотя бы некоторое время пожить как белый человек — без драк, перестрелок и взрывов? Просто валяться на песочке или сидеть около камина и смотреть, как весело потрескивают в нем дрова…

— Женя, достань мне, пожалуйста, масло из холодильника, — донесся до меня голос тети Милы.

— Да, сейчас, — растерянно произнесла я, открыла холодильник и долго вглядывалась в его нутро, пытаясь вспомнить, зачем я в него полезла.

— Так ты дашь мне масло или будешь продолжать гипнотизировать холодильник? — съехидничала тетя.

— Да, конечно.

Я достала масло и отдала его тете.

— Твой Никита щи любит?

— Во-первых, он не мой, а во-вторых, я понятия не имею, что он любит.

— А зря. Ты же большая девочка и должна знать, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.

— Может, хватит! — не выдержала я, хлопнув ладонью по столу.

Я поняла, что еще минута разговора на эту тему, и меня можно будет отправлять в психушку.

— Ой, ну только давай без нервов! Тебя же с твоим характером не выдержит ни один мужик. Скажи спасибо, что Никита добровольно согласился исправить твое бедственное положение, а то так и помрешь старой девой.

Где-то нечто подобное я уже слышала. Неважно, что это звучало из уст пятилетнего ребенка, но Егор, как видно, был недалек от истины, раз тетя Мила только что повторила все слово в слово. А тетя для меня является авторитетом, я всегда прислушиваюсь к ее мнению, даже если не подаю вида.

— Как ты думаешь, — как ни в чем не бывало продолжала тетя, — на кухне пообедаем или переместимся в зал?

— А что, разве у нас праздник? Зачем в зал тащиться?

— Я подумала, что предложение руки и сердца — достаточно важное событие, которое стоит отметить, — настаивала тетя на своей бредовой идее.

— Да, я тоже так считаю, поэтому мы отметим это событие щами и компотом.

— Ой, а про компот-то я забыла, — спохватилась тетя.

— Тогда придется обедать здесь, — категорично заявила я. — Без компота в зале делать нечего.

— Ну, как скажешь, — печально вздохнула тетя. — Иди зови своих мужиков. Пора есть.

— Они не мои!

— Это только дело времени, — не сдавалась тетя.

Я оставила ее реплику без ответа и направилась в свою комнату за Никитой и Егором.

Отца и сына я застала за увлекательным занятием. Они сидели на полу на противоположных концах комнаты и катали по полу мои монетки. Делали они это с таким азартом, что мне тоже захотелось присоединиться к ним, но я подавила в себе неожиданно возникшее желание. Вдруг зайдет тетя и увидит всю эту картину? Тогда уж точно не отмажешься отговоркой, что, мол, семья — не для меня. В последнее время я сама уже стала в этом сомневаться.

— Идемте есть, — позвала я их.

— Привет, тетя Женя! — задорно крикнул Егорка и катнул в мою сторону одну из монет.

— Привет, Егор. Как дела? Тетя Мила тебя здесь не обижала?

— Нет, что ты. Она, как и ты, тетка что надо, — заверил меня малыш.

— Тогда айда на кухню, не то тетки что надо рассердятся и наденут вам на голову кастрюлю горячих щей, — предостерегла я.

— Уже идем, — улыбнулся Никита, поднимаясь с пола.

— А щи из свежей капусты или из кислой? — спросил Егор, пока мы шли на кухню.

— Сейчас сам поймешь, — уклончиво ответила я.

Ну не могла же я сказать, что сама не знаю, из какой капусты тетя Мила сварганила щи. У Егора язычок достаточно острый, а еще одну колкость в свой адрес сегодня я уже вынести, кажется, не смогу.

— Щи что надо! — похвалил Егор творение тети, когда его тарелка была опустошена.

— Я очень рада, что тебе понравилось, — улыбнулась тетя Мила.

— А может, ты научишь тетю Женю так готовить? — немного погодя предложил Егор.

— Нет уж, увольте, кулинария не моя стихия, я не хочу учиться готовить! Меня все устраивает, и я ничего менять не хочу! — взъерепенилась я. — Спасибо, тетя, все было очень вкусно.

Взбешенная, я вышла из-за стола и скрылась в своей комнате, оставив эту троицу продолжать трапезу.

Ненавижу, когда мне дают советы! Просто не выношу! А когда советы к тому же исходят от пятилетнего ребенка, то это уж слишком!

— Тетя Женя!

Я оглянулась и увидела стоящего в дверях Егора. Он был такой маленький и забавный, что мне даже стало стыдно за свою злость на него.

— Тетя Женя, ты не переживай, что не умеешь готовить. Ты зато так здорово дерешься, что я тебя прощаю.

— Спасибо, Егор, — поблагодарила я маленького наглеца.

В тот момент я подумала, что именно этого признания моих боевых способностей мне больше всего не хватает.

Конечно, хорошо, что люди отмечают мои таланты. Но почему-то все чаще мне стали указывать на то, что я в свои годы совершенно не представляю, как вести себя с мужчиной в быту. Может, стоит над этим задуматься и что-то изменить в своей жизни? Но я считаю, что еще не созрела для того, чтобы выйти замуж по-настоящему, не так, как мне предлагает Никита. Материнский инстинкт меня пока тоже не тревожит. Я не хочу возиться с пеленками и подгузниками, не хочу вздрагивать при каждом крике ребенка. Не хочу! Да, я еще не готова ко всему этому. Мне нравится моя жизнь. Правда, почему-то все, кроме меня, считают, что я должна изменить ее. Почему, интересно…

— Женя, нам надо ехать, — голос Никиты вернул меня к реальности.

— Надо так надо. Егор остается здесь?

— Я думаю, что это будет разумнее всего. Зря, конечно, что наше телевидение уже растрезвонило по всей округе, что меня взорвали, я же остался жив. Хотя… Лучше бы все думали, что я погиб.

— Подожди немного, я позвоню Виктору. Может, он уже что-нибудь раскопал.

— А я потом позвоню в банк, чтобы мне там деньги приготовили.

Номер Виктора я знала наизусть, поэтому прибегать к услугам записной книжки мне не пришлось. Я набрала номер и стала ждать, когда же он ответит. Но вместо привычного «я вас слушаю» или просто «слушаю» услышала запись на автоответчике — голос Виктора призывал меня перезвонить позже или оставить сообщение для отсутствующего хозяина дома. Я решила, что будет разумнее, если я последую первой рекомендации, и повесила трубку.

— Виктора сейчас нет дома, — сообщила я Никите.

— Ничего страшного, мы можем обойтись и без него. Я все равно знаю, кто является инициатором сегодняшних инцидентов.

— Тогда зачем ты меня просил, чтобы я подключила к расследованию еще и Виктора?

— Хотел удостовериться окончательно.

Никита позвонил в банк и сказал, что ему срочно требуется двадцать тысяч долларов. Наверное, в банке ему сообщили, что сразу такую сумму они выдать не могут, заказ надо было делать раньше. Никита долго с ними ругался, но своего все-таки добился. Через несколько минут с довольным видом он сообщил мне, что нас ждут в банке через час.

— Как же тебе удалось убедить их выдать тебе сразу такую большую сумму? — недоумевала я.

— Я заставил соединить меня с управляющим, который мне много чего должен по жизни. И он препираться не стал, когда понял, с кем имеет дело. Поэтому через час деньги будут готовы к выплате.

— Ясно. Значит, у нас есть немного времени, и я еще успею принять душ. Тебе, кстати, тоже не мешает сделать то же самое, а то тебе не поверят, что ты Панкратов. Подумают, бомж пришел с требованием денег. Вызовут охрану…

— Не язви, я не люблю желчных особ.

— А я на твою любовь и не рассчитываю, она мне ни к чему.

Не дождавшись ответной реплики, я первой скрылась в ванной.

Мне хотелось принять ванну, но времени было в обрез. Я включила воду и встала под душ. Прохладная вода вернула меня к жизни, которая теперь уже не казалась ужасной. Люди перестали меня бесить. Я не обижалась на тетю Милу за ее желание выдать меня замуж, меня не раздражал Егор с его критическими замечаниями по поводу того, что я не знаю, как готовить щи. Скорее всего, я пойду с Никитой на сделку, которую он мне предложил, если он сам еще не передумает. В результате я смогу себя побаловать и купить, скажем, домашний кинотеатр последней модели. В общем, жизнь хороша…

Я вышла из ванной совершенно другим человеком.

Никите я тоже не позволила долго плескаться в ванной. Надо было спешить, и я ему об этом напоминала каждые пять минут, чтобы он не расслаблялся.

— Женя, ты невозможный челочек, — заявил мне Никита, выйдя из ванной.

— Это еще почему?

— Потому что ты зануда. Я даже и не предполагал, что ты такая.

— Можно подумать, что ты меня знаешь сто лет. Я, между прочим, перед тобой не притворялась и идеальную женщину из себя не корчила.

— Идеальных не бывает. Но ты не переживай: если ты примешь мое предложение, я все равно буду очень счастлив.

— Я обещала тебе подумать, и я подумаю, — отрезала я, давая Панкратову понять, что если он будет настаивать, то положительного результата ему не дождаться.

— Думай. Только умоляю — не очень долго.

— Поехали. Не то в банке решат, что тебе уже не нужны деньги.

Я уже открыла входную дверь и вдруг услышала телефонный звонок. Тетя Мила опередила меня и взяла трубку.

— Алло. Кто это? С чего вы взяли, что я вам только что звонила? Я никуда и никому не звонила. Ну и подумаешь, что определился этот номер телефона. Если вы так ждете звонка, тогда не стоило отходить от телефона. Надо было сидеть и ждать, чтобы потом не гадать, кто это был, — тетя Мила изо всех сил пыталась кому-то что-то доказать.

Я уже хотела было уйти, но тут меня осенило.

— Тетя, подожди, не клади трубку. Это, наверное, меня, — предположила я и выхватила у нее трубку.

— Алло, Виктор, это ты?

— Да, я. Женя, ты мне звонила?

— Конечно. Я хотела спросить: ты что-нибудь узнал? Я понимаю, что времени прошло всего ничего. Но ты всегда очень оперативно работал.

— Почему «работал», я и сейчас еще в форме.

— Так ты можешь уже меня чем-нибудь порадовать?

— Обязательно. — По тону голоса Виктора я чувствовала, что он улыбается.

— Виктор, не тяни резину, выкладывай, что узнал!

— Я нашел того человечка. Должен сказать, это было не так уж и трудно. Я просто позвонил одному знакомому, и он мне дал нужное направление.

— Виктор, ты только не думай, что мне неинтересно, как ты на него вышел, но сейчас для меня самое главное — знать, на кого он работает.

— На Арефьева Владислава Алексеевича. Я так понял, что этот дядя нанял не только стрелявшего. На него работает не один десяток таких же молодцов — «шестерок», которые заглядывают в рот этому «большому папе». Парень-стрелок мне также сказал, что твоему клиенту теперь житья не дадут, потому что «папа» на него очень зол, ведь Панкратов должен ему очень много. Я не стал выяснять, почему Никита Андреевич должен отдать двадцать тысяч баксов, это не мое дело и меня нисколько не интересует. Но деньги немалые, сама понимаешь, двадцать кусков «зеленых» — не десять рублей, поэтому будь готова к тому, что тебе придется отбивать своего клиента еще не раз.

— А что сейчас с этим молодцом, который рискнул стать вторым Виктором Фурманчуком? Ни за что не поверю, что ты просто с ним поговорил и отпустил.

— Правильно делаешь, что не веришь. Ему после нашего разговора срочно понадобилось съездить в больницу, в отделение травматологии. Что-то он стал вдруг жаловаться на сломанные ребра. Но, по-моему, его еще и рука должна беспокоить.

— Понятно. Но ты меня этим не удивил, узнаю твой стиль, — откликнулась я.

— Кстати, пока я ехал в машине, слушал радио. Там сообщили на весь Тарасов, что сегодня утром взорвалась машина твоего клиента. С вами все в порядке?

— Да, я успела вовремя среагировать. Мы вылезли из машины за несколько секунд до взрыва.

— Я всегда поражался твоей реакции. Ты — молодец, — восхищенно проговорил Виктор.

— Да, стараюсь не потерять сноровку.

— Тебе за это хоть нормально платят, не обижают? А то я могу по старой дружбе на раз-два-три разобраться с твоим Панкратовым, — предложил свою помощь Виктор.

— Спасибо за заботу, но с ним я сама разберусь. Силенок на него у меня хватит.

— Ну, в этом я ни минуты не сомневался.

— Виктор, ты извини, но нам надо бежать, пока те молодцы — «шестерки», о которых ты упоминал, еще чего-нибудь не натворили. Встретимся как-нибудь потом, ладно?

— Договорились. Но только тогда о делах ни слова, хорошо?

— Конечно. Ну все, я побежала, а то мой клиент уже заметно нервничает. Пока.

— До встречи, Женя. Очень надеюсь, что она будет скорой.

Удовлетворенная исходом разговора, я повесила трубку.

Виктору я не соврала. На протяжении всего нашего с ним разговора Никита переминался с ноги на ногу, всем своим видом показывая, что пора закругляться с беседой.

— Думал, вы с ним никогда не доболтаете! — раздраженно сказал он, когда я повесила трубку.

— Можно подумать, что мы с ним обсуждали погоду или молодежную моду, — парировала я. — Между прочим, наш разговор касался исключительно тебя и твоего сына.

— Что он тебе сказал? — Никита сменил гнев на милость.

— Все происходящее дело рук некоего Арефьева Владислава Алексеевича. Он на тебя очень зол, поэтому просто так не отстанет.

— Я так и думал, что все исходит от него. Но я все-таки и не предполагал, что он опустится до того, чтобы стрелять в ребенка.

— Кстати, тот парень, который напугал Егора, сейчас отдыхает в больнице. Виктор подобное никогда и никому не прощает.

— Я за него очень рад, — зло проговорил Никита.

Мне не совсем была понятна его реакция, но я не стала уточнять, что Панкратову так не нравится в Викторе и почему Никита на него злится. Фурманчук в его сына не стрелял, на него тоже не покушался. Он даже, наоборот, помог нам как мог — узнал, от кого исходит угроза. Но Никите мало, он все равно злится. Я, конечно, могла предположить, что все дело в ревности, но это было бы слишком самонадеянно. С чего вдруг Панкратову меня ревновать к Фурманчуку? У меня и с тем, и с другим только деловые отношения. Да, с Виктором у нас было нечто вроде романа, но так давно, что я уже с трудом вспоминаю, как это было и было ли вообще. И потом, там, на передовой, такие романы действуют в качестве разрядки, иначе просто крыша съедет. Если хотите, то роман на передовой — это все равно что воскресенье после напряженной недели. Надо же как-то отвлечься и уйти хотя бы на пятнадцать минут от реальности.

— Женя, ты идешь или так и будешь стоять здесь и мечтать? — прервал мои размышления Панкратов.

— Между прочим, я тебя дольше ждала, пока ты плескался в ванной.

Я со злостью рванула дверь. Хорошо еще, что она не была заперта, иначе бы я, наверное, сдернула ее с петель.

— Дверь здесь вовсе ни при чем. Не надо так злиться, — проворчал Никита.

— А я и не злюсь, — буркнула я и побежала вниз по лестнице.

— Не забудь, что ты — мой телохранитель, — крикнул он мне вдогонку.

— Не надо мне давать профессиональные советы, — откликнулась я. — В данном вопросе по сравнению со мной ты — профан. Давай договоримся, что каждый из нас занимается своим делом и не лезет к другому, если это не мешает его интересам.

— Договорились.

Глава 6

Всю дорогу до банка мы ехали молча. Просто говорить нам сейчас было не о чем, любой вопрос мог повлечь за собой ссору. Наши отношения с Никитой все меньше и меньше походили на отношения клиента и исполнителя. Мы стали ссориться, что уже плохо. Когда люди ссорятся, и не из-за денег, то это что-то да значит.

Настроение у меня было довольно паршивое. Не радовала даже погода, а бесконечные пробки только еще больше раздражали. Сегодня в первый раз за последнее время я пожалела, что у моего «автонасекомого» нет крыльев. Хорошо было бы сейчас взять да и взлететь над городом на «жуке», над забитыми машинами дорогами. Просто взлететь и посмотреть на всю людскую суету сверху. Правда, сегодня утром это мое желание чуть было не осуществилось — мы с Панкратовым действительно чуть не взлетели. Меня всегда интересовал вопрос: что происходит после смерти? И есть ли вероятность, что ты все увидишь сверху? Но интерес интересом, а жить пока еще хочется. Не для того я отказалась участвовать в боевых операциях и занялась более «мирной» работой.

Можно, конечно, мне возразить и сказать, что если мне хотелось покоя, то надо было идти работать куда-нибудь в библиотеку — выдавать книжки, а заодно набираться умных мыслей. Но к такому я тоже пока еще не готова. Мне кажется, что не стоит бросаться из крайности в крайность. Поэтому на первое время я и выбрала работу, которая не слишком отличается от моей предыдущей. Профессия телохранителя более спокойная, не столь опасна для жизни, а вот адреналина хватает.

— Все, приехали, — сообщила я Никите, заворачивая на стоянку для клиентов банка.

— Ты со мной или здесь подождешь?

— Конечно, с тобой. Ты мне платишь именно за то, чтобы я везде и все время охраняла тебя.

Мы вылезли из машины. Никита подождал, пока я поставлю своего «жука» на сигнализацию, и мы зашли в банк.

— Нам сюда, — Никита показал рукой на дверь, где красовалась табличка «Посторонним вход воспрещен».

— Ты здесь не посторонний? — полюбопытствовала я.

— Я здесь VIP, поэтому мне можно.

Никита открыл дверь и, как истинный джентльмен, пропустил меня вперед.

— Прямо по коридору, третья дверь направо, — скомандовал он.

На этой самой двери красовалась табличка «Управляющий». Если Никита так запросто заходит к управляющему банком и его не окликают охранники, то тогда не стоит удивляться и тому, что его не испугало и не тормознуло угрожающее предупреждение «Посторонним вход воспрещен».

Но до конца наглеть Никита не стал. Прежде чем войти к управляющему, он учтиво постучал. Дождавшись положительного ответа, Никита вошел, опять-таки пропустив меня вперед.

— Здравствуйте, Петр Александрович, к вам можно?

— О, Никита Андреевич, заходите, пожалуйста, — приветливо откликнулся хозяин кабинета.

Петр Александрович встал из-за стола и подошел к Панкратову. Мужчины пожали друг другу руки. Было видно, что взаимной неприязни они друг к другу не питают, но дружбой здесь тоже не пахнет. Они были деловыми партнерами, которые всегда оказывали друг другу услуги. Им было выгодно такое сотрудничество, и, чтобы не испортить отношения, они не становятся друзьями и не проводят вместе выходные. По саунам они ходят, только если того требуют дела, но не в каких-то иных случаях.

— Деньги готовы?

— Да, сейчас. Еще полчасика подождете?

— Можно, — согласился Никита.

— Кофе, чай? Или, может, чего покрепче? — предложил Петр Александрович.

— Можно и кофе, а коньячку туда плесните немного, — попросил Никита.

— А даме? — Петр Александрович перевел взгляд на меня.

— А мне без коньяка, — решительно заявила я.

— Одну минуточку.

Петр Александрович нажал на клавишу селектора и попросил секретаршу принести три кофе. Два с коньяком, а один без.

— Слышал я, что у тебя, Никита, мелкие проблемы с «большим папой», — завел не слишком приятный разговор Петр Александрович.

— Да, есть немного, — согласно кивнул Никита.

— Это, конечно, не мое дело, но мне кажется, что «папа» в последнее время стал наглеть. Совершенно не дает развернуться. Денег с каждым разом требует все больше и больше, — продолжал Петр Александрович.

Было заметно, что тема его тоже волнует, возможно, у него с «папой» тоже не все гладко, и он рад, что не одинок. Но Никиту это нисколько не радовало.

— Может, мы присядем? — Никита попытался отвлечь Петра Александровича от неприятной темы.

— Конечно-конечно. Прошу прощения, я как-то не сообразил сразу.

Петр Александрович вскочил со своего места и засуетился вокруг нас с Никитой. Меня это немного удивило, я никогда не думала, что управляющий банком может так засмущаться из-за мелкой оплошности. Но, видимо, в жизни еще и не такое бывает.

Я опустилась в предложенное мне кресло, которое оказалось на удивление мягким и удобным. Никита сел рядом со мной. По выражению его лица я видела, что больше всего на свете ему хотелось бы сейчас оказаться за тысячу километров от Тарасова или хотя бы не в этом банке.

— А ты много «папе» задолжал? — продолжал любопытствовать Петр Александрович.

— Двадцать тысяч «зеленых», — ответил Никита таким тоном, как будто речь шла о ста рублях.

Мне понравилось, что Никита вел себя внешне спокойно. Я отдавала должное его выдержке. После всего того, что ему пришлось вынести, он еще находит силы держать себя в руках. Но с другой стороны, если бы Панкратов дал сейчас волю эмоциям, то еще неизвестно, чем бы все это закончилось и смог ли бы он получить деньги. На коне все-таки был Петр Александрович. Именно от него сейчас зависело, сколько времени Никите и Егору можно будет спать спокойно. Только я не совсем уверена, что Никита сильно выиграет, вновь откупаясь деньгами.

И тут постучали в дверь.

— Да, Леночка, заходи, — разрешил управляющий.

На пороге появилась девушка приятной внешности лет тридцати. Она соответствовала обычному стандарту секретарши — высокая, стройная блондинка с лицом, явно не испорченным интеллектом.

Я была немного разочарована, потому что мне казалось, что в таком солидном заведении, как банк, секретарши иные: на первом месте должны быть не внешние данные, а наличие ума. Хотя, может, я просто строга в своих суждениях, и на самом деле Лена не так плоха в качестве секретарши, как я подумала. Внешность бывает крайне обманчива.

Леночка поставила кофе на стол вместе с красиво разложенными на тарелке бутербродами и молча удалилась.

— Угощайтесь, — Петр Александрович сделал широкий жест и пригласил нас к столу.

Я отпила глоточек и поняла, что больше этой гадости не хочу. Кофе был какой-то кислый. Интересно, а своего шефа Леночка тем же травит или это только мне выпала такая честь? Я посмотрела на Никиту, которого тоже передернуло от бурды в чашке. Мне стало легче, что не одну меня здесь травят. Но, видимо, Петру Александровичу в чашку налили именно кофе, а не ячменный напиток, потому что его лицо не выражало ничего, кроме удовольствия.

— Петр Александрович, вы меня, конечно, извините, но полчаса, кажется, уже прошло, — нетерпеливо сообщил Никита.

— Никита, ну куда ты торопишься? Все сейчас будет сделано в лучшем виде. Ты же сам прекрасно понимаешь, что мы идем тебе навстречу, потому что большие суммы надо заказывать за неделю, минимум дней за пять, а тебе через час вынь да положь, — пожурил Панкратова Петр Александрович.

— Я все прекрасно понимаю, но у меня нет пяти дней, а тем более недели. Если ты так осведомлен о моих делах, то должен знать, что стреляли в моего Егора.

— Что? — изумился управляющий. — Я не знал. Неужели «папа» опустился до такого?!

— Представь себе, — саркастически усмехнулся Никита. — Причем я же не просто так отказался платить ему. Я купил это право, и он сказал, что той суммы достаточно. Но позже заявил, что ее мало.

— Такими темпами он тебя разорит, — предположил Петр Александрович.

— Это не так страшно. Были бы руки и голова, а остальное приложится. А вот если убьют или покалечат сына, это уже не поправишь. Я тогда, наверное, своими руками придушу эту тварь. Мне уже будет все равно, что со мной сделают, — в запале проговорил Никита.

— Не горячись ты так, Андреич, — попытался охладить Панкратова Петр Александрович. — Все образуется, потерпи немного.

— Да я-то потерплю, главное, чтобы они подождали. Но мне кажется, что они этого делать не хотят.

Никита еще раз отхлебнул кофе, после чего решительно отставил чашку в сторону.

Все это время я была сторонним наблюдателем. Мне было очень интересно, до чего же они договорятся. Но результата я так и не дождалась. Единственное, что я из своих наблюдений почерпнула, так это то, что Петр Александрович тоже не в восторге от деятельности пресловутого «папы».

Интересно бы посмотреть на грозного «родителя», который держит в страхе сильных мира сего.

Я всю жизнь хотела быть очень богатой, чтобы ни перед кем не отчитываться за каждую потраченную копейку. Но, как оказалось, у богатых свои причуды. Они тоже плачут — от более богатых дяденек.

У меня недавно был один клиент — милый и очень симпатичный. Совершенно бедный, можно сказать, почти нищий… директор табачной фабрики. Сам он не курит — и откуда у него столько денег на сигареты? В общем, здоровье свое ему было жалко, но трубочки курительные собирать он страсть как любит. Так вот из-за одной своей такой трубочки он чуть на тот свет не отправился. Хорошо, что у него была я. Правда, в отличие от Никиты этот деятель попытался сэкономить даже на себе, торгуясь со мной за каждый цент, но, когда его приперло к стенке, он согласился на все мои условия. Десять долларов, правда, все же зажал. Ну да я на него не в обиде. Я тоже хороша — заломила запредельную цену. Так что внакладе не осталась.

Мои размышления прервал телефонный звонок. Петр Александрович снял трубку.

— Ермаков. Да, несите сюда, бумаги тоже оформим здесь, — приказным тоном проговорил управляющий.

Я догадалась, что звонок напрямую касался нашего с Никитой визита, и не ошиблась: через несколько минут в дверь постучали, и вошел молодой человек внушительных размеров с кейсом в руках. За этим человеком семенил коротышка в очках и с большим пузом.

— Вот, Петр Александрович, — проговорил карлик, — все сделано, как вы просили. Только теперь некоторые заявки придется выполнить в более поздний срок. Мы и так уже по сусекам поскребли, но двадцать тысяч все же намели, — улыбнулся коротышка.

«Хотела бы и я помести по таким сусекам», — подумала я про себя. Но потом сразу решила, что на жизнь мне хватает, поэтому не стоит завидовать чужим деньгам, если они приносят столько проблем.

— Спасибо, Николай Сергеевич, — поблагодарил коротышку Ермаков. — Вы свободны. Если из-за этого возникнут проблемы, то я на месте.

— До свидания, — Николай Сергеевич откланялся и вышел из кабинета управляющего. За ним последовал и детинушка, в присутствии которого довольно-таки просторный кабинет мне вдруг показался тесным.

— Ну вот, Никита Андреевич, ваши деньги. Все, как договаривались: двадцать тысяч в кейсе, а еще тысячу мы снимаем с вас за срочность заказа. Я надеюсь, что без обид? — поинтересовался Ермаков.

— Какие тут могут быть обиды? Спасибо, выручил, Петр Александрович.

Никита пожал ему руку.

— Пересчитывать я не буду. Пусть этим занимается Арефьев.

— Ты хотел сказать — его «шестерки», — поправил Панкратова Ермаков.

— Точно.

Никита взял со стола кейс, набитый деньгами, подписал все необходимые бумаги и кивнул мне:

— Пошли.

— Да, — с готовностью сказала я и поднялась с кресла.

— Подождите, — остановил нас Ермаков, — я сейчас позвоню охране, чтобы вас проводили до машины. Все-таки не копейки в кейсе, деньги немалые. Еще одну такую сумму мы так быстро выдать не сможем, — предупредил Никиту Ермаков.

— Если ты настаиваешь, тогда звони своим ребятам, — согласился Никита. — Спасибо еще раз.

— Да не за что, — улыбнулся Ермаков.

«Я бы и не так широко улыбалась, если бы мне ни за что ни про что подарили тысячу баксов», — подумала я, глядя, как растягивается в улыбке рот Ермакова.

Распрощавшись с управляющим, мы вышли из его кабинета. У секретаря нас уже поджидали два охранника. Один из них шел впереди нас, а другой сзади. Они были совсем даже не хилые парнишки. Если бы я столкнулась с ними в здешнем узеньком коридорчике, даже и не представляю, как бы мы с ними разошлись, несмотря на то что я достаточно стройная и верткая.

Ребятушки внушительных размеров проводили нас до машины. Дождались, когда мы отъедем от стоянки, и только тогда потопали обратно в банк.

— Теперь куда едем? — уже в машине поинтересовалась я у Панкратова.

— Надо бы срочным образом к Арефьеву завернуть.

— Хочешь, не откладывая в долгий ящик, отвезти «папе» деньги?

— Да. У меня нет никакого желания испытывать дальше его терпение. Вдруг он еще больше разозлится.

— Куда уж больше? — Я недоуменно посмотрела на Никиту.

— Поверь мне, Женечка, на слово: больше есть куда, — заверил меня Никита.

— Никита, ты мне можешь объяснить, кто такой этот «папа» и почему он на всех вас наводит такой ужас?

— «Папа» — это «папа», — коротко и доходчиво пояснил Никита.

Я понимаю, что краткость — сестра таланта. Но, наверное, я не слишком талантлива, потому что этого объяснения мне было мало. Хотелось более подробного.

— Ты можешь яснее выражаться?

Никита посмотрел на меня как на полную идиотку.

— «Папа» обеспечивает нам «крышу». Если ты хочешь открыть свое дело, то через него никак не перепрыгнешь.

— А при чем тут Ермаков? Он же не бизнесом занимается.

— Ермаков занимал у «папы» деньги, когда однажды в его банке возникли серьезные проблемы. А «папа» просто так ничего не делает. Если ты занял у него однажды, то будешь должен ему всю жизнь. Даже если ты выплатишь долг с процентами.

— Понятно все, кроме одного.

— Хочешь, чтобы я тебе еще что-нибудь объяснил?

— Очень хочу, — призналась я Панкратову. — Ты мне скажи, откуда он взялся, этот ваш «папа», и неужели без него нельзя обойтись?

— Откуда он взялся, никому не известно. У меня даже складывается такое впечатление, что «папа» был всегда. Он, как господь бог, появился, а ты должен мириться с этим фактом и оказывать ему разные почести. В нашем случае — платить дань. Откупиться очень сложно, я бы даже сказал — невозможно. Я испытал это на своей шкуре, хотя, когда я платил откупные, он меня заверил, что больше ничего не потребуется. Но, как видишь, оказалось, что потребовалось еще.

— А что, разве «папа» не держит слово? — удивилась я.

— Нет, что ты, «папа» — человек слова. Но деньги он считать умеет и поэтому всегда знает, что ему будет более выгодно. Вот, например, решил, что, кроме откупа, я ему еще должен заплатить что-то вроде выходного пособия. Все бы ничего, если бы я мог быть уверенным, что этим все и закончится. А то ведь «папа» может придумать еще кучу причин, и я снова окажусь у него в должниках.

— Теперь мне все ясно.

— И тебе стало легче?

— Да, конечно. Я же должна знать, за что хотят убить моих клиентов.

— Ну, допустим, до сих пор убивать меня никто не собирался, нужны были мои деньги. Но кровь мне уже порядком подпортили. Знаешь, Женя, многие считают, что у богатых нет никаких проблем, но это заблуждение чистой воды. Когда у тебя нет денег, ты думаешь, как их достать, потому что хочется есть. А когда денег достаточно, то ты начинаешь опасаться за свою жизнь и жизнь своих близких.

— Я поняла, что лучше всего быть середнячком — ты не думаешь о том, что у тебя на ужин, и не переживаешь за свой зад.

— Да, но такая спокойная жизнь не для меня, — вздохнув, сказал Никита. — Да и ты такая же. Тебя нельзя назвать самой богатой женщиной губернии, но бедной девушкой ты тоже не являешься. Поэтому ты — типичный представитель среднего класса, но твою работу спокойной назвать никак нельзя. Тебе что, впечатлений в жизни не хватает?

— Да, наверное. После всех боевых операций, в которых мне довелось участвовать, так просто к нормальной жизни вернуться нельзя. Я однажды просидела дома без работы чуть больше трех недель, так думала, что с ума сойду. Слишком уж все было спокойно. Даже противно как-то.

— Вот и я такой же. Ну не живется мне спокойно, как всем. Хочется всего много, и чем скорее, тем лучше. И чтобы обязательно подраться за это, иначе не катит. Знаешь, когда я был маленьким, то считал, что день для меня прошел даром, если я с кем-нибудь не подрался, не повыяснял отношения.

— А ты, оказывается, задира, — улыбнулась я Никите.

— Еще какой!

— Так, мистер Задира, говори, куда надо ехать, а то я уже устала по кругу кататься.

— А я думал, что ты это делаешь в качестве конспирации, — отшутился Никита.

— Конспирация и осторожность, конечно, хороши, но меру тоже надо знать, не то нас вон те мальчики с надписью «ГИБДД» на спинах скоро остановят.

— Тогда езжай на выезд из города.

— В какую сторону?

— В сторону Вольска. Недалеко от Тарасова у «папы» коттедж, летом его найти можно только там.

— Понятно, шеф, будет сделано.

Я развернула машину, и мы покатили к выезду из города по дороге на Вольск.

— Женя, а ты подумала над моим предложением руки и сердца? — после короткой паузы поинтересовался Никита.

— Еще не успела, некогда было, — честно призналась я.

— Не хочу тебя торопить, но думать надо быстрее. Если ты категорически не согласна, скажи лучше сразу, я тогда буду подыскивать другие варианты. Но откровенно говоря, мне бы крайне не хотелось, чтобы ты отказалась, — признался Никита.

— Обещаю: если я почувствую в этом крайнюю необходимость, ты узнаешь первым.

— Все понятно. Но дело в том, что, судя по твоему образу жизни, у тебя еще не скоро появится такая необходимость, а мне это нужно, как воздух.

— Ладно, поняла. Тогда так: обещаю, что после посещения Арефьева я тебе скажу свой ответ. Может, после нашего визита необходимость в задуманном тобой отпадет сама собой, — предположила я.

— Ты что, хочешь сказать, что меня там убьют?

— Знаешь, Никита, я могу принять твои слова за оскорбление. Ты все-таки мой клиент. Представляешь, я пришла к тебе в ресторан на ужин, а после сказала бы, что поехала домой жарить картошку, потому что жутко хочется есть. Как бы тебе такое понравилось?

— Прости, — смеясь, сказал Никита, — я не хотел тебя обидеть. Но если ты надеешься, что после нашего визита к «папе» проблемы отпадут сами собой, то зря так думаешь. Они могут только прибавиться, но никак не убавиться, а уж тем более отпасть за ненадобностью.

До выезда из города мы добрались без особых приключений, если не считать, что нас остановили дяденьки с полосатыми жезлами и стали требовать у меня показать аптечку, которой отродясь не водилось в моем «жуке». Но волшебный бумажник Никиты исправил этот недостаток, и мы смогли продолжить путь. Однако спокойно вздыхать было еще рано. Только мы отъехали от поста ГИБДД, как спустило колесо. Пришлось его менять и ставить запаску. Никита, как истинный джентльмен, первые несколько минут сидел в салоне и наблюдал за тем, как я мучаюсь с колесом, но потом все-таки сжалился надо мной и предложил свою помощь. Я не стала разыгрывать из себя гордую девушку и согласилась принять его помощь. Панкратов достаточно быстро справился с заменой колеса. Оказавшись снова на всех четырех лапах, «жук» согласился продолжить свой полет.

— Ловко ты уговорил колесо встать на место, — восхитилась я Никитой.

— Я еще и крестиком вышивать могу, и на машинке строчить, — подыграл Панкратов. — А если серьезно, то… я ведь раньше работал на автомойке, потом в мастерской, так что колеса менять я умею. Делаю это так же профессионально, как ты дерешься.

— А почему ты не открыл тогда свой автосалон или мастерскую, а занялся кулинарией?

— Потому что в те времена войти в ресторанный бизнес было гораздо реальнее, чем пробиться в автомобильный. Конкурентов меньше, все попроще.

— Понятно. Но я смотрю, что и с кухней ты тоже неплохо справляешься.

— Я же говорю тебе, что я — идеальный мужчина, а ты мне все не веришь.

— Ты что, в женихи набиваешься?

— Вот те здрасте! Сколько можно одно и то же тебе толковать? Женя, сколько раз мужчина должен сделать тебе предложение, чтобы ты поняла: этот парень хочет на тебе жениться? — лукаво спросил Никита.

— Ты что, хочешь сказать, что я торможу?

— Нет, притормаживаешь, — c серьезным видом проговорил Никита.

А я сделала вид, что пропустила его реплику мимо ушей. Наш шутливый разговор стал носить слишком серьезный характер, и меня это стало напрягать.

В немедленном браке, предложенном Никитой, меня привлекали деньги. Но я боялась, что потом мне деньги станут не нужны — я привыкну, что Панкратов рядом, и не захочу с ним расставаться. Но тогда я потеряю свою свободу, а к этому я пока не готова. И потом, где гарантия, что мы с Никитой, поженившись, не перегрызем друг другу глотку? Он уже начал ревновать меня к Виктору, хотя я пока только его телохранитель. Это его тело должно мне сейчас принадлежать, а не я ему, если уж на то по — шло…

— Теперь здесь надо повернуть налево, — услышала я голос Никиты, долетевший до моего сознания, занятого последними рассуждениями.

— Далеко еще? — поинтересовалась я.

— Нет, рядом. Всего несколько километров, — ответил Никита.

— Ничего себе близко…

— Так мы же не пешком. На колесах пара-тройка верст — как два шага пройти. Не заметишь, как приедем, — пообещал мне Никита.

Дорога была гладкая, как зеркало. Ехать по ней было очень приятно. Хотелось разогнаться километров на двести… Но я решила, что так сильно лихачить не стоит, поэтому довела скорость лишь до ста восьмидесяти.

— Сразу видно, что дорога делалась не для простых смертных, — поделилась я своими впечатлениями с Никитой.

— Что правда, то правда. «Папа» денег на себя не жалеет. Он в эту дорогу вбухал больше, чем наши местные власти выделили на ремонт всех городских улиц.

Мы подъехали к красивому особняку, и я отрубила:

— На архитекторах ваш «папа» тоже не экономил. Особняк — высший класс.

Но Никита мне ничего не ответил. Он вылез из машины и подошел к воротам. Нажать на кнопку вызова он не успел. Нас, наверное, уже ждали, потому что двери распахнулись, приглашая заехать.

— Садись, Никита Андреевич, подвезу за «спасибо», денег, так и быть, брать не буду, — улыбнулась я Панкратову.

Никита немного подумал, чем ему грозит моя «доброта», но потом решил, что и правда не стоит тащиться пешком сотню метров, отделяющую парадный въезд от крыльца дома.

— Ты только сильно не гони. Здесь лихачей не любят, — предупредил меня Никита.

— Ладно, постараюсь удержаться от соблазна, — пообещала я ему. — Но за своего «жука» ручаться не могу. Он у меня любитель полетать, поэтому если решит расправить крылья, то тогда только держись!

Но расправить крылья и взлететь мы не успели. На нашем пути возник охранник. Дядя был достаточно серьезен. Мало того, что лицо у него было кирпичом, так через плечо у него болталось не какое-нибудь там охотничье ружье, а самый настоящий боевой «калашников». С таким шутки шутковать плохо, поэтому я притормозила свое насекомое и попросила его немного умерить свой пыл.

Охранник жестом потребовал открыть окно. Я повиновалась, хотя терпеть не могу, когда мне указывают, тем более мужчины.

— Владислав Алексеевич вас ждет, — сообщил парень. — Машину можете поставить там. — И он махнул рукой в сторону площадки перед входом в дом, где уже стояла пара машин.

Я последовала его совету, спорить мне с ним не хотелось совершенно. Да и ни к чему было.

— Ты знаешь кого-нибудь из тех, кто приехал? — спросила я у Никиты, когда протискивала «Фольксваген» между «БМВ» и «мерсом».

— Да, это машины таких же бедолаг, как и я сам, — печально пояснил Никита. — Но им повезло немного больше.

— Почему? Они должны меньше? — предположила я.

— Нет, просто у них нет семьи, нет детей. Им не за кого бояться, кроме как за самих себя.

Никита вышел из машины и направился в дом.

— Молодой человек, а вы никого не забыли? — крикнула я ему вдогонку.

Никита остановился и посмотрел на меня. Что-то неуловимое проскользнуло в его взгляде. Я даже не знаю точно, что именно, но мне стало как-то теплее.

Стоп, Женя, это уже лишнее. Сейчас же перестань влюбляться в своего клиента! Это непрофессионально! Вздохни поглубже и иди на встречу с «папой».

Я прислушалась к своему внутреннему голосу и сделала все точно так, как он того требовал. Просто в данной ситуации наши с ним интересы совпадали.

Я взяла себя в руки и подошла к Никите.

— Ну что, идем? — спросил он меня.

— Да, конечно.

— Женя, только я бы очень хотел, чтобы ты мне подыграла.

— В чем? — не поняла я.

— Сделай вид, что ты без ума от меня.

— А зачем тебе?

— Вдруг ты все же согласишься стать моей законной супругой? Тогда наша свадьба не будет выглядеть подозрительной, — пояснил Никита свою просьбу.

— Ладно, я попробую. Только если это не будет выходить за рамки разумного, — согласилась я.

— Обещаю, что страстно лобзать тебя при всех не буду. Но хоть в щеку пару раз разрешишь чмокнуть?

— Если это будет необходимо для дела, то да, — согласилась я.

— Тогда вперед, любимая, — заявил Никита, видимо, решив начать играть роль прямо сейчас.

Он взял меня за руку, и мы вошли в дом.

Глава 7

— Никита Андреевич, здравствуйте, очень рад вас здесь видеть!

Навстречу нам шел толстоватый и лысоватый мужчина в спортивном костюме. Однако на спортсмена он явно не тянул. Зато был похож на хозяина дома. Это умозаключение я сделала из того, что все находившиеся тут были одеты более официально, чем он, и поглядывали на «спортсмена» с некоторой опаской.

— Здравствуйте, Владислав Алексеевич, — Никита протянул ему руку.

— Ты к нам по делу или как? — осведомился тот.

— Конечно, по делу, — подтвердил его предположение Никита.

— А что за прекрасная девушка с тобой? — Арефьев переключился на меня.

— Это Женя, моя невеста, — представил меня Никита.

— Ты никак жениться собрался?

— Да, скорее всего, так.

Никита улыбался во все тридцать два. Если бы мы с ним ни о чем не договорились, я бы поверила в его искренность. Должна признать, что актером Никита был превосходным. Я решила не отставать от него и обняла его за талию.

— Очень рад, Никита Андреевич, что ты изменил свои взгляды на женщин. Понял наконец, что не все они стервы? Извините меня, Женечка, что я так открыто перед вами высказываю точку зрения большинства мужчин. Но если вам удалось убедить Никиту в том, что вы ему нужны, то я снимаю перед вами шляпу. Если уж говорить начистоту, то я, Женечка, не думал, что Никита после предательства Маргариты когда-нибудь женится вторично.

Арефьев наклонился и поцеловал мне руку. Никогда не думала, что обычный поцелуй вежливости может доставить мне столько отвращения. «Спортсмен» обмусолил мне пол-ладони. У меня даже возникло впечатление, будто он специально несколько дней копил слюни, чтобы потом подарить мне «радость» знакомства с ним.

Никита заметил мою реакцию и с силой сжал мой локоть, давая понять, чтобы я воздержалась от каких-либо комментариев. Но я дурой не была и ничего говорить и так не собиралась.

— Пойдемте, гости дорогие, — «папа» Арефьев позвал нас за собой.

— Женя, умоляю тебя, ничего не говори, что бы ты ни услышала! — шепнул мне на ухо Никита. — Я знаю, что ты девушка горячая, но сейчас немного остынь и побудь Снежной королевой.

Я согласно кивнула.

Мы вошли в просторную гостиную, достопримечательностью которой, помимо картин и коллекции холодного оружия, развешанного по стенам, был все-таки камин. Потрясающий, огромный камин. Мне вдруг сильно захотелось, чтобы сейчас стало темно и холодно, чтобы его растопили. Хотелось посмотреть, как танцуют искры. Но пришлось подавить в себе это желание.

Кроме нас с Никитой и хозяина дома, в комнате было еще двое мужчин, вид которых был, мягко говоря, удручающим. Они сидели за накрытым столом, но по всему было видно, что кусок им в горло не лез.

— Вот что, ребята, — обратился к ним Арефьев, — мне кажется, что мы с вами уже обо всем договорились, поэтому пора и честь знать.

Так Арефьев «мягко» намекнул присутствующим, что им пора уходить. Мужчины молча поднялись из-за стола и направились к выходу.

— «Папа», — обратился один из них к Арефьеву, — может, ты подождешь еще немного, хотя бы дня три?

— Ладно, — смилостивился тот, — но не больше. Вы и так уже затянули с этим делом. Вовчик! — крикнул вдруг «папа». — Проводи, пожалуйста, гостей, а то, не дай бог, заблудятся в моем лабиринте.

На пороге появился Вовчик. Им оказался один из тех верзил, которые пытались похитить Егора из-под моего пристального наблюдения. Вовчик тоже меня узнал. Он застыл на месте, соображая, стоит ли сейчас говорить шефу, что я — та самая деваха, которая раскидала трех взрослых мужиков, словно котят.

— Вовчик, ты чего застыл как вкопанный? — вознегодовал Арефьев. — Красивых женщин не видел? Ну так попроси у Никиты Андреевича фотографию его невесты, может, он тебе ее и подарит, повесишь у себя над кроватью.

Вовчик ничего не ответил. Он молча развернулся и пошел. Гости, пришедшие раньше нас, отправились за ним.

— Присаживайтесь, — Арефьев пригласил нас с Никитой к столу.

— Спасибо, Владислав Алексеевич. — Никита сел на указанное ему место, а я последовала его примеру.

— Чем ты меня еще порадуешь? — Арефьев улыбался так наигранно, что меня стало слегка подташнивать от его фальши. Но я обещала Никите держать себя в руках, поэтому засунула все свои эмоции куда подальше.

— Да вот, привез деньги. — Никита поставил кейс, который он все время держал в руках, на стол.

— Отлично, — похвалил его «папа». — Я всегда знал, Никита, что ты парень что надо.

— Да уж станешь таким, когда на каждом шагу тебя ждут мордовороты, взрывают твою машину и стреляют в сына.

— Ну-ну, не горячись, — Арефьев похлопал Никиту по плечу. — Ты сам виноват. Надо было долг сразу платить, а ты закобенился. Пришлось пойти на крайние меры. Хотя, видит бог, я этого не хотел. Но ты сам подумай: спусти я тебе с рук, прости долг, что тогда обо мне подумают остальные, а? Молчишь, Никита? То-то и оно, что не могу я тебе простить долг, как бы ни хотел. А то остальные совсем обнаглеют.

— Ну зачем же в Егора было стрелять, он-то здесь при чем? — кипятился Никита.

— Так никто твоего мальца убивать и не хотел. Мы просто передали тебе таким образом привет. Видишь, как все удачно получилось. Ты теперь здесь, у меня, с деньгами. А не напугали бы тебя, сколько б ты еще тянул, а? Тоже не можешь ответить? А машину твою мы, Никита, не взрывали, поэтому не надо на нас списывать чужие грешки. Нам твоя смерть ни к чему, ты нам живой больше пользы приносишь.

— А кто же тогда? — удивился Никита.

— А этого, мой друг, я тебе сказать не могу, потому как не знаю.

Арефьев налил себе коньяку и принялся попивать его маленькими глотками, закусывая дольками лимона.

— А вы почему не пьете? — удивился Арефьев. — Нехорошо обижать «папу».

— Мне нельзя, я за рулем, — попыталась оправдаться я.

— Хорошо, Женечка, я попрошу, чтобы тебе принесли сок, а тебе, Никита, придется со мной выпить.

Арефьев пододвинул Никите бокал и налил в него коньяку.

— Вовчик, принеси даме сока, — приказал Арефьев своему верзиле.

Через пять минут в комнате появился Вовчик с кувшином сока. Я поразилась, что такая громадина может так быстро передвигаться. Пока Вовчик наливал мне сок, он не сводил с меня жгучего взгляда. Если бы днем раньше я не надавала ему по морде, то сейчас могла бы иметь все основания считать, что привлекаю его как женщина.

— Вовчик, прекрати пялиться на даму сердца Никиты Андреевича, — пожурил его «папа». — Не боишься, что Панкрат разобьет тебе голову за то, что ты так откровенно разглядываешь его невесту?

— Она сама кому хочешь может по морде надавать… — пробубнил Вовчик.

Арефьев вопросительно посмотрел на меня. От его взгляда у меня сердце в пятки ушло. Я подумала, что наша с Никитой игра сейчас будет разгадана, но Никита спас положение.

— Мне надо было уехать ненадолго, и Женя осталась с Егором. Она так любит моего мальчугана, что относится к нему, как к собственному сыну, за что я ее и люблю. — Никита чмокнул меня в щеку для пущей убедительности. — А когда ваши мальчики хотели похитить Егора, то Женя мужественно его отбила, оставив Вовчику не очень приятные воспоминания о себе.

Никита еще раз меня поцеловал в знак благодарности. Мне захотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно, но ничто не вечно под луной, все когда-нибудь кончается. Закончился и «чмок» Никиты.

— Сильную женщину ты себе нашел, Никита, — усмехнулся Арефьев, — с такой никакой телохранитель не нужен.

— Это точно, — подтвердил Никита.

Я с силой сжала под столом руку Панкратова, потому что боялась, как бы он не ляпнул чего лишнего. Никита ответил мне тем же, давая понять, что контролирует ситуацию и волноваться не о чем.

— Завидую я тебе, Панкрат, ох как завидую…

Арефьев взял мою руку в свою ладонь и повторил свой мерзкий поцелуй. Я заметила, что глаза Никиты налились яростью. От «папы» его реакция тоже не укрылась.

— Только не надо, Никита, злиться. Я думаю, что если Женя выбрала тебя, то такой старик, как я, ее вряд ли привлечет. Так ведь? — Арефьев посмотрел на меня.

Я не знала, как отреагировать на вопрос. Сказать правду было бы слишком жестоко, но ничего другого я придумать не могла, поэтому решила просто перевести разговор на другую тему:

— А у вас здесь прекрасные картины.

Арефьев посмотрел на меня и улыбнулся.

— А я смотрю, Женечка, вы не только красивая женщина, но еще и умная. Должен признаться, что я всегда побаивался таких. Никита, — Арефьев перевел взгляд с меня на Панкратова, — ты смелый мужчина, если не побоялся приручить эту женщину.

Я не совсем поняла, из чего Арефьев сделал вывод, что я умная. Нет, я с этим нисколько не спорю, но ведь всего-навсего я похвалила его картины, а не принялась дискутировать по поводу феноменологической концепции эстетического опыта.

— Владислав Алексеевич, вы, может, деньги пересчитаете? — обратился Никита к Арефьеву с деловым предложением.

— А вы что, уже убегать собрались? — удивился Арефьев.

— Да, пора нам уже, — ответил Никита. — Егорка один дома.

— Так надо было его с собой брать.

— Я думаю, это не совсем удачная идея, — довольно резко ответил Никита.

— Опять ты, Никита, кипятишься. Я так рад тебя видеть, а ты все хочешь сбежать от меня.

Никита ничего не ответил.

Арефьев принялся считать деньги. Он медленно перекладывал каждую купюру, чуть ли не пробуя ее на зуб. Я никогда не видела, чтобы так считали деньги. Если честно, то я вообще предполагала, что «папа» поручит это дело кому-нибудь из своих «шестерок», например, тому же Вовчику. Но я ошиблась. Наверное, дело было, по мнению Арефьева, слишком ответственным, и никому другому он его доверить не мог.

— Все верно? — поинтересовался Никита, когда «папа» завершил подсчет.

— Здесь да. Но это еще не все, — «папа» гадко улыбнулся.

— То есть как «не все»? — Брови Никиты поползли вверх от удивления.

— Ты мне должен за неустойку еще столько же, — спокойно пояснил Арефьев с мерзкой улыбочкой на губах.

Если у Павлика Морозова был такой же папа, тогда я понимаю его поступок. Впрочем, я давно уже не осуждаю Павлика за то, что он сдал своего отца. Ну если папаня оборзел вконец, зачем же его тогда терпеть, поганя собственную жизнь?

— Когда я должен отдать вам остальные деньги? — спросил Никита.

— Через неделю сможешь?

— Да, это вполне реально, — согласился Никита.

— Погоди, ты так быстро не подписывайся, я же еще не договорил. Если ты принесешь мне деньги через неделю, то тогда ты мне будешь должен двадцать тысяч. А если принесешь завтра, то меня устроят десять.

— Мне до завтра не выдаст такие деньги ни один банк.

— Так я тебя и не тороплю, ты можешь принести и через месяц, и позже, но только это будет немного больше, и мои мальчики будут периодически напоминать тебе о долге. А то, не дай бог, забудешь, выставишь меня полным идиотом. Я тогда умру от разрыва сердца.

Никита молча встал из-за стола, взял меня за руку, показав, что разговор окончен и нам пора уходить.

— Не надо, Никита, на меня так обижаться. Ты же знаешь, я этого не люблю. Давай будем друзьями. — И Арефьев протянул Никите руку.

Панкратов тоже протянул ему руку.

— Вы мне обещаете, что дня три ваши «шестерки» не будут мне напоминать о долге? Я никуда не денусь за это время. Зато через три дня дня принесу двенадцать тысяч. Согласитесь, это лучше, чем десять.

— Хорошо, даю слово, — согласился Арефьев.

— Тогда до встречи.

— Пока. Сами выберетесь?

— Да, конечно.

Никита взял меня за руку, и мы направились к выходу.

— Не забудьте пригласить меня на свадьбу, — услышали мы вдогонку голос «папы».

— Ага, разбежались… — зло проговорил вполголоса Никита.

При выходе из дома мы снова встретились с Вовчиком, который, увидев меня, шарахнулся в сторону.

— Надо же, как ты его напугала, — улыбнулся Никита.

— Да, я его с приятелями неплохо отделала.

— А почему я о нападении ничего не знал? — укоризненно спросил Никита.

— Потому что мы с Егором договорились: это будет наша маленькая тайна. Он боялся, что ты будешь сильно на него ругаться, когда узнаешь, что он не хотел меня слушаться и пытался сбежать от меня во время прогулки.

— И как далеко ему удалось убежать?

— Метров на двадцать. Он уговорил меня купить ему мороженое, и пока я расплачивалась с продавщицей, Егор дал деру. А тут как раз машина, и из нее полезли «папины» гориллы.

— И ты их тоже раскидала, как тех троих, которые нас встретили сегодня утром.

— Да, все было примерно так. Егор был очень напуган. Его всего трясло.

— Но зато тут есть и положительный момент, — улыбнулся Никита.

— Какой же?

— Я так понимаю, что именно после этого происшествия мой сын понял, что ты — тетка что надо.

— Ты все правильно понял, — улыбнулась я ему в ответ.

Никита резким движением притянул меня к себе и поцеловал. Но поцелуй не был похож на те поцелуйчики, которыми он одаривал меня в присутствии Арефьева.

— Эй, ты чего? — отстранилась я от Никиты. — На нас кто-то смотрит?

— А ты целуешься только в присутствии посторонних? — вопросом на вопрос ответил Никита.

— Нет, просто я думала, что наш спектакль уже окончен, занавес опущен, актеры разбрелись по домам.

— Да, все, кроме нас, разошлись, а мы никак не хотим расставаться. Разве не так?

Никита поцеловал меня еще раз, чтобы я не сомневалась, что он играть еще не прекратил.

Я не сопротивлялась, мне нравилось с ним целоваться. Иногда можно и даже нужно совмещать приятное с полезным.

* * *

Когда мы возвращались в город, начался ливень. Он пошел стеной, и стало совершенно ничего не видно на дороге, поэтому я решила остановить машину на обочине. Торопиться нам было некуда. А такие ливни долго не длятся, поэтому можно было и переждать.

— Ты любишь дождь? — спросил меня Никита.

— Да, очень. Особенно после жаркого дня. У меня как будто открывается второе дыхание.

— Я тоже люблю дождь. Только я не люблю под него попадать. Мне нравится сидеть дома и смотреть, как капельки, превращаясь на стеклах в змейки, танцуя, сбегают вниз.

Я была поражена, услышав такое из уст Никиты. Нет, меня нисколько не удивила его любовь к дождю, мне не казалось странным и то, что во время дождя, в отличие от меня, Никита любит сидеть дома и наблюдать за ним сквозь оконное стекло. Но я не предполагала, что Никита может так художественно выражаться.

— Никита, а я смотрю, ты поэт…

— Да есть немного.

— Что, правда? — удивилась я.

— В юности я этим частенько баловался. Именно на мои стихи и клюнула моя бывшая жена. Я был единственным на курсе, кто мог писать стихи.

— А ты где учился?

— В юридическом.

— Интересная у тебя жизнь, Никита. Учился в «юрике», работал на автомойке, а сейчас — ресторанный магнат. А почему ты не стал работать по специальности?

— Меня эта профессия разочаровала. Когда ты — профессиональный юрист, то люди для тебя не больше чем материал. Я поработал немного в одной юридической консультации и понял, что становлюсь сухарем. И ушел оттуда. Решил начать свое дело. Открыл кафе, потом стал расширяться. Затем появился Арефьев. Он мне очень сильно помог тогда. Егору было только два года, жена уже сбежала, я хватался за голову и не знал, с чего начать и что делать. Вот тут и появился «папа», взяв большую часть забот на себя.

— А теперь требует благодарности?

— Да, только он это делает слишком настойчиво и нагло. Я предлагал ему войти в долю, но он отказался.

— Почему?

— Потому что ему так выгоднее. Понимаешь, он не имеет дел ни с налоговой, ни с санэпидемстанцией. Его не волнует, как идут дела. Но я при любом раскладе должен отстегивать ему по десять тысяч за месяц.

— Баксов? — удивилась я.

— Конечно, рубли в наших расчетах не котируются.

— А ему десять тысяч баксов не много?

— Говорит, что нет.

— Но куда ему столько?!

— Тебе же понравилась дорога, которая ведет к его дому. А картины, а дом… Все это очень дорого стоит.

— Давай его ограбим, — в шутливом тоне предложила я.

— Поверь мне, Женечка, ты далеко не первая, кто это предлагает.

Дождь пошел на убыль. Капли били по крыше все слабее и слабее. Я открыла окно, и из него повеяло свежестью. Я завела «жука», и мы полетели.

До Тарасова мы добрались намного быстрее, чем когда ехали к Арефьеву. Я уже не раз замечала, что обратная дорога кажется короче и быстрее.

— Мы сейчас к тете Миле? — поинтересовалась я у Никиты.

— Да, думаю, что туда. Женя, а ты есть не хочешь?

— Ты голодный?

— Если честно, то очень. Насколько я помню, в последний раз мы ели у твоей тети. Это было часа четыре назад.

— Мы куда-нибудь заедем или сразу к тете?

— Знаешь, поехали в мой любимый ресторан. Я думаю, что тебя не сильно удивит, если я скажу, что этот храм кулинарии принадлежит мне.

— На меньшее я бы и не согласилась. Говори, куда ехать.

— На набережную.

— А у тебя кафе по всему Тарасову раскинуты?

— И не только по нему, еще несколько есть в области.

— Как тебе удалось так быстро раскрутиться?

— Я же тебе говорю: «папа» ко мне благоволил. На самом деле он поначалу очень сильно помогает, только потом ты попадаешь к нему в зависимость, и это начинает напрягать. Знаешь, почему его «папой» кличут?

— Мне кажется, теперь догадываюсь. Он носится с вами, как с родными детьми, так?

— Да, но в случае чего он так же, как и родной отец, дерет с тебя три шкуры. Ему не чужда фраза Тараса Бульбы: «Я тебя породил, я тебя и убью».

— И что, убьет?

— Убьет, у него слово с делом не расходится. Поэтому я теперь с уверенностью могу сказать, что три дня в запасе у меня есть.

— Да, грозный у вас «папа». Послушай, а кто, по-твоему, взорвал твою машину?

— Вот уж не знаю. Но «папе» я верю, значит, не он. Ему незачем мне врать. Он же признался, что в Егора стреляли по его приказу. И все остальное, кроме взрыва, тоже делали по его велению, по его хотению.

— Значит, мой дорогой друг Никита, у тебя есть враги, — заключила я.

— Враги есть у каждого. И я вполне нормально отношусь к ним. Они даже пользу приносят.

— Это какую же?

— Враги нас дисциплинируют. Держат в ежовых рукавицах и не дают права на ошибку. Но все дело в том, что гораздо легче, когда ты знаешь врага в лицо. По крайней мере, тебе известно, чего от него можно ждать. А вот когда враг тайный, гораздо хуже. Начинаешь подозревать всех и каждого, и от этого может развиться паранойя.

— Теперь куда?

— Что «куда»? — не сразу понял Никита, о чем я.

Мы стояли посреди набережной. Вокруг нас гуляли люди. Ни одного кафе в округе не было видно.

— Зачем ты сюда спустилась?

— Ты же сам сказал, чтобы я ехала на набережную. Вот мы и на месте, теперь командуй, куда дальше.

— Теперь тебе придется немного подняться, только сильно машину не гони, а то я опять не успею сориентироваться, и ты снова будешь совсем в другом месте.

— Ну так ты следи за ходом.

Я развернула машину и поехала обратно. Никита вовремя скорректировал мои действия, поэтому «не в ту степь» я уехать не успела.

Мы остановились у ресторана с красивым названием «Царевна-Лебедь».

— Все, приехали, — радостно сообщил Никита.

Я не совсем поняла, чему он больше рад: тому, что мы на этот раз не промахнулись, или тому, что сейчас наконец-то поедим. Пока мы добирались от Арефьева, я сама успела порядком проголодаться, и у меня посасывало под ложечкой.

Никита первым вышел из машины, он обошел ее и, как истинный джентльмен, открыл мне дверь. За его спиной тут же вырос швейцар.

— Здравствуйте, Никита Андреевич, — растянул он рот в улыбке.

— Добрый вечер, как настроение?

— Отличное. Правда, сегодня утром я порядком за вас перепугался, когда услышал выпуск новостей, в котором сообщили о взрыве вашей машины. Очень рад, что все обошлось и вы не пострадали.

— Я тоже рад, что все так удачно вышло.

— Кстати, Никита Андреевич, вас искала милиция.

— Зачем это?

— Не знаю. Они сказали, что им нужно с вами поговорить по поводу взрыва, и просили, чтобы вы к ним зашли.

— Спасибо, но для начала мне бы хотелось поесть. Отгони машину на служебную стоянку.

— Будет сделано, — задорно сказал парень.

Я протянула ему ключи от «жука» и попросила:

— Вы только поаккуратнее с моим насекомым, молодой человек.

— Обещаю обращаться с ним бережно и ласково, — ответил тот, поняв мою шутку.

Мы с Никитой зашли в полумрак ресторана. Было очень приятно оказаться в прохладной комнате после изнуряющей жары, которая воцарилась сразу после дождя.

Мы сели за самый дальний стол, но тем не менее вниманием официанток обделены не были. Нас окружили сразу три девушки, которые улыбались нам во весь рот. Я так понимаю, что эти улыбки относились совсем не ко мне, но зато они были гарантией того, что я голодной здесь не останусь и отравить они меня тоже не собираются. Все-таки я была с их боссом, хотя это им явно не нравилось. Но ничего страшного. Мне кажется, что на их месте было бы глупо надеяться на то, что Никита обратит на них внимание как на женщин.

— Что будем заказывать? — спросил у меня Никита.

— Я полностью полагаюсь на твой вкус.

— Хорошо, тогда принесите нам, пожалуйста, по фирменному блюду и бутылочку белого вина.

— Никита, ты не забыл, что я за рулем? — напомнила я ему.

— Нет, не забыл, но думаю, что ничего страшного не случится, если мы немного выпьем.

Никита улыбнулся обворожительной улыбкой. Я больше не могла сопротивляться и, что называется, сдалась на милость победителя.

— А что подразумевается под словами «фирменное блюдо»?

— Шашлык из осетрины. Ты рыбу ешь?

— Ем. Особенно осетрину, — решительно сказала я.

— Тогда все в порядке. Думаю, тебе понравится. Ты не против, если я закурю?

— Нет, кури.

Никита достал пачку «Captain Black» и закурил. Клубы ароматного дыма окутали нас. И мне захотелось оказаться где-нибудь далеко-далеко… На необитаемом острове. Чтобы вокруг было только море и чайки. Мне захотелось полежать на теплом песочке рядом с ласкающим ноги морем.

Стоп, Женя, что-то ты совсем размечталась. Никто такой команды тебе не давал. Сейчас же вернись обратно! В нашу серую будничную реальность.

Я послушалась своего внутреннего голоса и перестала мечтать.

Как раз вовремя — нам принесли шашлык из осетрины.

Кто сказал, что чревоугодие — грех? Полностью с ним согласна. Потому что шашлык был отменный. Я никак не могла наесться. Но когда я совершенно случайно подглядела в меню и узнала, сколько стоит фирменное блюдо, то поняла: для того чтобы есть такой шашлык каждый день, надо совершить не один грех. Я наелась до отвала и… вдруг обнаружила, что мне чуть ли не плохо. Тут как раз самое время вспомнить об эпикурейцах, которые утверждали, что наслаждаться едой можно, только зная меру, иначе навредишь себе. Что я, собственно говоря, и сделала.

Не знаю я меры ни в чем, за что бы ни бралась. Если дерусь с кем-нибудь, то, значит, дерусь чуть ли не насмерть. Если я ем, то, значит, ем. И так во всем. А потом страдаю от своей чрезмерности. Эх! Ничему путному древние греки меня не научили, а я так старательно их изучала.

Когда с «легким» ужином было покончено, мы решили больше не откладывать и ехать прямо к тете Миле.

Никита попросил парня, дежурившего на входе, подогнать машину. Пока мы его ждали, снова пошел дождь. Мне так захотелось ощутить прохладу воды на своем теле, что я не выдержала и вышла из-под крыши.

— Что ты делаешь? — крикнул Никита.

— Ничего, просто схожу с ума. Я же тебе говорила, что люблю дождь, люблю гулять под ним. Не бойся, я не сахарная, не растаю, — пообещала я.

— А вдруг заболеешь?

— Спасибо, конечно, за заботу, но меня дождем не испугать. Если честно, то я не помню, когда в последний раз болела. Наверное, мне тогда было лет пять, а может, пять с половиной.

Я подняла руки вверх и закружилась. Никита не вытерпел и присоединился ко мне. Издалека мы были похожи на двух сумасшедших или просто на влюбленных, которым море по колено. Никита обнял меня и прижал к себе.

— Знаешь, Женя, если бы я целый день не был с тобой и не видел, что ничего серьезного ты не пила, то я мог бы предположить, что ты пьяна.

— А может, это именно так на меня действует вино, — смеясь, сказала я, обвив руками его шею.

— Может, и вино, но ты выпила всего один бокал.

— Тогда виноват дождь.

Я попыталась оттолкнуть Никиту и вырваться из его объятий, но Панкратов держал меня крепко и, судя по всему, отпускать не собирался. Никита наклонился и поцеловал меня.

— Ты опять решил сыграть роль влюбленного?

— Нет, я сейчас не играю. Мне очень нравится тебя целовать. А еще мне нравится осознавать, что я держу в своих руках сильную и красивую женщину.

— А по совместительству своего телохранителя. Никита, ты понимаешь, что прежде всего ты — мой клиент. Я не имею права тобой увлекаться, иначе я могу потерять бдительность, а это может плохо кончиться.

— Я все прекрасно понимаю. Но дай мне возможность хотя бы ненадолго почувствовать себя твоим рыцарем. Ты на вид такая хрупкая, что мне сейчас даже страшно обнять тебя посильнее, боюсь сломать.

— Не бойся, — прошептала я.

На этот раз целовать Никиту была моя очередь. Я тоже не играла, мне тоже нравилось. На минуту я позволила себе быть слабой и беззащитной, позволила себе быть женщиной, а не телохранителем. Никита прижимал меня к себе все сильнее и сильнее, и я не сопротивлялась.

Не знаю, сколько времени мы еще целовались бы под дождем, если бы нас не осветили фары моего «жука», которого подогнал швейцар.

Молодой человек вышел из машины и отдал мне ключи.

— Счастливого пути, — сказал он нам на прощание.

— Спасибо, — ответила я ему и села на водительское место.

Мы ехали по Тарасову в тот самый момент, когда он надевал свои лучшие вечерние наряды. Ночной Тарасов — особая история. Ночью город преображается и делается совсем иным, чем днем. Я люблю Тарасов, особенно ночью, когда он зажигает фонари, когда люди уже никуда не торопятся, а просто идут, отдыхая.

Я ехала и любовалась городом. И все было замечательно. До тех пор, пока я не заметила позади бежевую «девятку». Она не отставала от нас ни на йоту. Следовала по пятам. Сначала я не хотела говорить об этом Никите. Вдруг мне «хвост» привиделся? Но когда я поехала дворами, а «девятка» снова шла следом и не собиралась от нас отставать, я поняла — мне не кажется. За нами действительно следят. И Никита тоже это заметил.

— Давно они за нами едут? — поинтересовался он.

— Да уже минут пятнадцать-двадцать. Я сначала подумала, что мне показалось, но теперь уверена на все сто.

— Что будем делать?

— Отрываться. Если не получится, то хотя бы выедем в людное место. Там все-таки безопаснее.

Я покаталась еще немного по дворам, ища выхода. «Девятка» неустанно следовала за нами. На Московской нам удалось ненадолго затеряться среди других машин, но, когда мы выехали на более пустынную магистраль, я снова увидела наших преследователей. «Девятка» сигналила нам, призывая остановиться.

— Никита, тебе не видно, сколько там людей?

Никита оглянулся.

— Точно сказать не могу, слишком темно, плохо видно. Но, по-моему, машина неполная.

— Уже легче.

— Ты хочешь остановиться? — настороженно спросил Никита.

— Но надо же узнать, чего они от нас хотят. Не можем же мы всю ночь кружить по Тарасову. А привести их к тете Миле не самая удачная идея.

Я остановила машину.

— Сиди и не высовывайся, — приказала я Никите.

— Ты хочешь идти к ним одна?

— Только не надо сейчас строить из себя джентльмена и закрывать меня грудью.

— Я и не собирался ничего подобного делать. Но одну к ним отпускать тебя тоже не хочу.

— Ты понимаешь, что мне будет гораздо спокойнее, если ты останешься в машине?

Пока мы с Никитой препирались, наши преследователи подошли к нам сами. Их было двое. Оружия в их руках я не заметила.

Рубашки у них были заправлены в джинсы, поэтому за поясом пистолета оказаться тоже не должно. Впрочем, осталась вероятность, что молодые люди имеют привычку носить холодное оружие в носках.

— Что вам нужно? — спросила я через открытое окно.

— А мы не с тобой пришли разговор вести, а с ним, — один из молодцов-удальцов указал на Никиту.

— Я вас слушаю, — сказал Никита, не выходя из машины и даже не открыв окна со своей стороны.

— До нашего шефа дошли слухи, что ты хочешь сделать ноги. Так вот, мы тебя предупреждаем: просто так тебе не вырваться, мы тебя из-под земли достанем, — угрожающе проговорил один из верзил.

— О каком шефе вы говорите? — не понял Никита.

— О нашем. Тебе пока необязательно знать, кто он такой.

— Я вас правильно понял: вы не от «папы»?

— Правильно ты, мужик, все понимаешь. Но самое главное, что тебе надо усвоить, так это то, что тебе не стоит даже пытаться рыпаться из Тарасова. Не то останутся от тебя ножки да рожки.

Ребята загоготали. Мне страшно захотелось выйти и дать им по морде. Я даже было рванулась, поддавшись желанию, но Никита схватил меня за руку.

— Не надо, Женя, побереги свои силы, они тебе еще пригодятся.

— Ладно, шеф, как скажешь, — покорилась я Никите.

Но ребята, видно, не знали, что будить во мне зверя не стоит. Один из них с силой пнул ногой мой «Фольксваген», а другой достал из-за пояса нож и проткнул им шину. Это было уже последней каплей.

Я выскочила из машины и, крутанувшись, врезала одному ногой в ухо. Второй, не ожидавший, естественно, нападения с моей стороны, сначала даже и не сразу сообразил, почему его товарищ присел и держится за ухо. И тогда я дала второму под дых ногой. Он тоже загнулся, держась руками за живот.

— Никита, можно тебя попросить?

— Конечно. — Никита высунулся из машины.

— Пока я с ними разбираюсь, сними с «девятки» колесо. Я думаю, так будет честно.

— Сейчас все сделаю.

Никита вылез из машины и направился к «девятке».

К этому моменту один из моих противников оклемался и решил продолжить бой. Он снова сжимал в руке тот самый нож, которым несколько минут назад проткнул шину.

— Иди сюда, сука, — зло зашипел он. — Посмотрим, какого цвета у тебя кровь.

— Размечтался, малыш, меня так просто не возьмешь.

Верзила взревел и кинулся на меня. Я успела отпрыгнуть, поэтому «малыш» пробежал немного дальше, чем рассчитывал.

— Куда же ты так побежал? — рассмеялась я.

— Я все равно тебя убью, — продолжал он мне угрожать.

— Кишка тонка!

Я подождала, пока он подойдет поближе, краем глаза наблюдая за поведением второго. Но тот, как видно, в бой вступать больше не собирался.

Когда мой противник номер раз с ножом в руке кинулся на меня, я ловко увернулась и оказалась у него за спиной. Сделав захват шеи, я заставила его пригнуть передо мной колени. Он жадно глотал ртом воздух, но хватка у меня была железная. Парень стал похож на рыбку, выброшенную на берег. Но мне было не жаль эту рыбку. Парнишка выронил нож, я откинула его ногой далеко в сторону и мощным ударом по голове отключила противника.

Теперь настало время разобраться с другим. Он еще не оправился как следует после моего первого удара и поэтому с ужасом наблюдал за тем, как я к нему приближаюсь. Видя, что нападать на меня он не собирается, я немного расслабилась. Но только совсем немного, потому что в следующую минуту мощным ударом кулака отправила противника в нокаут.

Никита к этому времени уже закончил замену колеса. Он сел за руль, подогнал «жука» ко мне поближе и распахнул передо мной дверь со словами:

— Прошу садиться, мадам.

— Спасибо, вы очень милы, — сделала я поклон и села на место рядом с водительским.

— Ты не против, если теперь машину поведу я? — спросил Никита.

— Нет, совершенно. Я, конечно, люблю водить машину, но за сегодня я от нее порядком подустала.

— Извини, я не успел в полной мере насладиться зрелищем боя, но и то, что я успел посмотреть, произвело на меня должное впечатление.

— Я старалась.

Никита вел машину очень аккуратно и осторожно. Он аккуратно останавливался перед всеми светофорами, даже если там не было никаких машин и работников ГИБДД.

— Послушай, Никита, тебе не кажется, что твой тайный враг слишком активизировался и уже начал наглеть?

— Ты тоже это заметила? — вопросительно посмотрел на меня Панкратов.

— Да, я это даже почувствовала. Ты уверен, что «папа» здесь ни при чем?

— На все сто. Я знаю всех «папиных» «шестерок». Это не его ребята. Да и потом, «папа» дал слово, не думаю, что он его нарушит. Иначе он потеряет свой авторитет, а это для него страшнее, чем потеря денег.

— И ты до сих пор не догадываешься, кто же был он, твой враг?

— Нет, — пожал плечами Никита. — Вот сволочи, такой вечер испортили.

— Что правда, то правда, — согласилась я.

— Женя, а ты еще не готова дать мне ответ? Видишь, ситуация накаляется до предела. Я больше не могу ждать. Кто-то каким-то образом уже пронюхал, что я хочу смотаться.

— Ты ни с кем не делился своими соображениями?

— Нет, кроме тебя, ни с кем, — уверенно ответил Никита.

— Я надеюсь, что меня ты не подозреваешь?

— Не переживай, ты вне подозрений, — заверил меня Никита.

После такого признания мне стало значительно легче.

— Никита, а ты уже решил, когда точно будешь уезжать?

— Это зависит не от меня. — Никита посмотрел в мою сторону. — И даже не совсем от тебя, — добавил он после некоторой паузы.

— А от кого тогда?

— Понимаешь, мне, чтобы свалить из города, надо еще уладить кое-какие дела в банке. Я же не могу ехать в другую страну с двумя долларами в кармане, верно?

— Наверное.

— А если я сейчас начну собирать деньги, «папа» меня вычислит сразу. Тогда моя затея не удастся, «папа» сочтет это за предательство, и мне крышка, а Егор отправится в детский дом. А последнего, как ты понимаешь, я допустить никак не могу.

— Но ведь ты «папе» еще должен некоторую сумму. Сделай вид, что собираешь ее, а на самом деле все будет обстоять по-другому.

— Нет, это тоже не выход. Потому что, как только я сниму со счета первый доллар, «папе» об этом тут же станет известно.

— Что, Ермаков доложит?

— Он самый. Петр Александрович и сообщит ему, что я снял со счета не десять тысяч баксов, сколько требует Арефьев, а немного больше.

— А ты разве не хозяин своим деньгам? Почему ты не можешь снять больше?

— Вообще-то могу, но согласись, что будет выглядеть довольно подозрительно, если я сниму кучу бабок и ничего не куплю. На жизнь мне хватает и так. Чтобы купить буханку хлеба, мне совсем не обязательно снимать деньги со счета.

— Так ведь можно сделать вид, что ты собираешься что-то купить, а на самом деле не будешь этого делать.

— Все можно. Зайца тоже можно научить читать. Вопрос в том, зачем это нужно. Правда, я могу сделать своей невесте свадебный подарок.

Никита выжидающе посмотрел на меня. Я знала, что сейчас он ждет от меня ответ на свой немой вопрос.

— Завтра нам надо будет оформить бумаги, — начала я.

— Какие еще бумаги?

— Ну что-то вроде договора, в котором будет черным по белому написано, что я становлюсь Панкратовой сроком на один месяц со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Спасибо, Женя, ты даже и не представляешь, как я рад, что ты согласилась.

— Только не надо из меня делать ангела. Я преследую чисто корыстные цели. Надеюсь, ты оплатишь всю мою работу.

Я сама поразилась своей стервозности. Представляю, в каком шоке находился Никита. Держу пари, что он не ожидал такого поворота событий. Но почему я должна жертвовать своей свободой ради чужого мне человека? Да, он мне нравится, мне приятно проводить с ним время, но не настолько, чтобы выйти за него замуж и посвятить остаток своей жизни ему. Нет уж! Я, конечно, добрая тетя, но не настолько.

— Да не переживай ты так, я тебя не обижу. В любом случае, если ты соглашаешься, то мне наша фикция принесет гораздо больше пользы, чем тебе.

— Тогда без проблем. Только я не хочу, чтобы в моем паспорте стоял штамп.

— Я тебе уже говорил: несложно все устроить, в том числе сделать тебе новый. Когда разведемся, ты сможешь его просто выкинуть.

Глава 8

К тете Миле мы приехали достаточно поздно. Егор спал и видел уже десятый сон.

— Он вас ждал, ждал и не дождался, уснул, — прошептала тетя. — Я его перенесла в другую комнату. Такой славный у вас мальчик. — Тетя театрально всплеснула руками.

— Да, я знаю, — улыбнулся Никита. — Егор иногда может повредничать, но у него просто самозащита такая. А когда он чувствует, что человек ему ничем не угрожает, он просто лапочка. Жаль, что его мать этого не понимала. Она считала Егора маленьким чудовищем, поэтому и не сопротивлялась, когда я ей сказал, что сын будет жить со мной. За все время о нем ни разу не вспомнила, даже открытки не прислала.

Никита говорил тихо и спокойно, но тем не менее было видно, что он нервничает.

— Ребенку все равно нужна мать, — продолжал он. — Я это прекрасно осознаю, но…

Никита не договорил фразу, но нам с тетей и так все было понятно.

Мне стало жаль Никиту и Егора. Но я быстро заглушила вспыхнувшее во мне чувство — оно мешает работе. Я не была готова стать матерью Егору. Я согласна на временный брак с его отцом, но не более.

И почему хорошим людям так не везет? Панкратов-старший — очень положительный и порядочный человек. К тому же богат, что обычно не совсем вяжется с понятием порядочности. Хотя я не исключаю возможности, что где-то он ведет себя совсем иначе. Но по крайней мере он человек благодарный, а это много значит.

— Вы есть хотите? — поинтересовалась тетя Мила.

— Я — нет, — хором ответили мы с Никитой.

— Тогда я пойду спать, а вы сами думайте, чем будете заниматься. Да, кстати, вы ночевать будете здесь?

— Если можно, — замялся Никита. — Это было бы очень хорошо.

— Тогда вы можете лечь с Егором, а мы разместимся с Женей в моей комнате. Никто не против?

— Думаю, что нет, — вставила я свое слово.

— Тогда спокойной ночи. — Тетя Мила вышла из кухни, оставив нас с Никитой вдвоем.

— Да, выспаться нам не помешает, — произнес задумчиво Никита.

— Это точно, — согласилась я.

За прошедшие несколько дней мне удалось поспать в общей сложности не больше восьми часов. Это, конечно, еще не предел моей выносливости, но я уже отвыкла от таких нагрузок, поэтому мне подобные подвиги с каждым разом даются все труднее и труднее.

Я уже хотела последовать примеру тети и сказать Никите «спокойной ночи», но…

— Женя, а можно мне попросить у тебя чашечку кофе?

— Попросить-то можно, только я не уверена, изменит ли это что-то или нет. Ты же спать хотел.

— Попьем кофейку и ляжем спать. Мне надо немного подумать, а с кофе этот процесс у меня движется гораздо быстрее.

— У нас кофе только растворимый, — предупредила я его.

— Ничего страшного, я непривередливый.

— Чайник стоит на плите, кофе вон в том шкафчике, — я указала рукой на нужный, — а в холодильнике можно найти что-нибудь для бутербродов. В общем, чувствуй себя как дома.

— Намек понят, — улыбнулся Никита. — А ты кофе будешь?

— Вообще-то я действительно хочу пойти лечь спать.

— И ты оставишь меня одного? — Никита сделал вид, что обиделся.

— Здесь тебя никто не съест. По крайней мере тебе намного здесь безопаснее, чем было мне в твоей квартире.

— Но мне будет скучнее.

— Ладно, — поддалась я на уговоры Никиты, — если ты пообещаешь, что не будешь слишком долго меня мучить разговорами, тогда я с тобой посижу. Только кофе мне не надо.

Никита поставил чайник и нарезал бутерброды.

— Ты уверена, что ничего не будешь? — спросил Никита.

— Абсолютно. Я объелась твоим шашлыком, в меня и кусочек не влезет.

Никита налил себе кофе и сел рядом со мной. Аромат растворимого напитка меня не манил и аппетита не вызывал, поэтому я совершенно спокойно сидела и смотрела, как Панкратов пьет кофе.

— Я вот все думаю, — начал Никита, — кому же я дорогу перебежал, и никак придумать не могу. У меня, конечно, врагов хватает, но никто из них не скрывает ко мне своей неприязни, а здесь прямо-таки глубокая тайна.

— Никита, мне бы очень хотелось тебе помочь, но я не знаю как. Поэтому в этом вопросе я плохой советчик. Вот если бы ты меня спросил, какой пистолет лучше, тут я могла бы прочитать целую лекцию, а с логикой и вычислением нужных людей дела у меня обстоят не очень здорово.

— Зато ты всегда можешь распознать, глядя на человека, угрожает он твоей безопасности или нет. Я, например, сегодня утром даже бы внимания не обратил на ту троицу, которая поджидала нас у подъезда.

— И вляпался бы по самое «не хочу», — продолжила я за Никиту.

— Вот именно. А уж как ты смогла распознать, что в машине заложена бомба, для меня вообще остается загадкой.

— Ладно, сейчас речь не обо мне и моих способностях, а о тебе и твоем сыне. Ты что собираешься делать?

— Жениться на тебе, — улыбнулся Никита.

— Ну, это уже ясно. Ты уезжаешь? Или сначала найдешь этого таинственного шефа?

— Если получится сделать ноги, то я их сделаю, а если перед этим все же придется кое с кем разобраться, то, значит, разберемся.

— Ты реши для себя, что тебе важнее — уехать или узнать, кто, кроме «папы», тебе ставит палки в колеса.

— А что, есть какие-то предложения?

— Конечно. Например, этого человека можно спровоцировать, и он сам выйдет на тебя.

— Как ты себе это представляешь?

Никиту явно заинтересовало мое предложение.

— Пока еще никак, но по ситуации разберемся, — призналась я Никите.

— Ладно, утро вечера мудренее, — философски заметил он. — Посуду я помою, а ты иди спать.

— Спокойной ночи.

— Спокойной, — ответил мне через плечо, отвернувшись к мойке, Никита.

Я легла на диване рядом с тетей Милой. Должна признаться, что вообще-то я люблю спать одна. Я, конечно, могу потерпеть рядом с собой мужчину, но только после известных действий, которые обычно происходят ночью в постели между мужчиной и женщиной. Но спать с тетей на одной кровати мне не нравилось совершенно. Однако сейчас разговор об этом не шел. Приходилось довольствоваться тем, что есть.

Я ворочалась с боку на бок — никак не могла улечься поудобнее. Мне постоянно что-то мешало.

— Женя, ты прекратишь крутиться или нет? — недовольно сквозь сон прошептала тетя. — Сейчас на пол пойдешь.

Я подумала, что лечь спать на пол — не такая уж и плохая идея. Я еще пару минут попыталась найти удобное положение, потом плюнула на это неблагодарное занятие, взяла подушку и в самом деле собралась улечься спать на полу. Летом у нас в квартире всегда очень жарко, поэтому я подумала, что от одной ночи на полу со мной ничего страшного не случится.

— Женя, там, в шкафу, есть матрас, — снова я услышала наставления любимой тетушки.

— Спасибо, он бы мне сейчас очень пригодился.

Я открыла шкаф и принялась рыскать в темноте. После недолгих поисков я нащупала вожделенную вещь. Затем раскатала матрас по полу, кинула на него подушку, а сама плюхнулась сверху. Как только голова моя дотронулась до подушки, ко мне мгновенно пришел сон. Мне не нужны была ни простынка, ни одеяло. Мне и так было очень удобно.

Сны меня в эту ночь не посещали. Первый признак того, что сон был здоровым и крепким.

Наутро я чувствовала себя вполне бодро. Настроение было прекрасное, а вот погода подкачала. В семь часов утра термометр показывал уже плюс двадцать семь. Представив, что нас ожидает днем, я пришла в ужас, и мне захотелось, чтобы этот день прошел как можно скорее. Но было только семь утра, поэтому день заканчиваться еще не собирался. Он даже не был в полном разгаре.

Я накинула халат и направилась в ванную. В такую погоду холодный душ — лучшее средство от жары. Жаль только, что он перестает действовать уже через несколько минут после того, как выйдешь из ванной. Но все же временная прохлада и облегчение лучше, чем вообще не испытывать подобных ощущений.

Так как я встала раньше всех, то в очереди в ванную мне стоять не пришлось. Я включила душ и забралась под прохладные струи воды. Это было настоящее, ни с чем не сравнимое блаженство на грани экстаза. Вдоволь наплескавшись, я вышла из ванной.

На кухне уже вовсю хозяйничала тетя Мила.

— Доброе утро, — поздоровалась я с ней.

— Доброе, — улыбнулась она. — Как спалось на полу?

— Отлично. Лучше, чем если бы я мучилась с тобой на одном диване.

— Полностью с тобой согласна. Когда ты вчера легла рядом со мной, я подумала, что сон закончился, настало время мучений.

— Нет, тетечка, я тебя слишком люблю, чтобы так мучить.

— Я тоже тебя люблю, поэтому подсказала, где лежит матрас. Не могла же я наблюдать, как ты валяешься на жестком полу, — улыбнулась тетя.

— Чем ты нас сегодня порадуешь на завтрак?

— Гренками и кофе. А для Егора я сок выжала.

— Ты не знаешь, они уже встали?

— Вроде пока у них тихо. Когда Егор не спит и не играет, то в доме тихо не бывает, — пояснила тетя.

— Это смотря во что он играет, — не согласилась я с тетей, вспомнив его увлекательную игру в индейцев.

— Может, тебе повезло больше, — согласилась тетя.

— Но… но… лошадка! — услышали мы задорный голос Егорки, доносившийся из коридора.

— Ну вот, малыш уже проснулся, — сказала тетя.

— И следовательно, папа тоже, — дополнила я ее.

Мы сели на табуретки и стали ждать, когда к нам въедет лихой наездник на вороном коне. Но, видно, они к нам не спешили, потому что их появления мы ждали еще минут пятнадцать.

— Мальчики, скачите к нам завтракать, — позвала отца и сына тетя Мила. — Не то все остынет.

— Сейчас мы прискачем к вам, о, прекрасные леди, — услышали мы Егора.

— Забавный мальчонка, — улыбнулась тетя. — Когда же ты меня осчастливишь таким же? — мечтательно спросила она меня.

— Как только, тетечка, так сразу. Мне кажется, что пока я к этому еще не готова.

Тетя Мила хотела у меня еще что-то спросить, но тут в дверном проеме кухни появились Никита и Егор. Сын сидел верхом на отце. Лица обоих светились от счастья.

В тот момент я подумала, что жена Никиты — достаточно глупая женщина. Если бы я была на ее месте, то ни за какие коврижки не сбежала бы от них.

— Мойте руки — и за стол, — приказала тетя.

— Есть, мэм! — Егор откозырял тете и повернул своего вороного в ванную.

— Ты их теперь не скоро дождешься, — смеясь, сказала я тете.

— Ничего, пускай порезвятся. Егор очень сильно скучает по отцу, — грустно сказала тетя.

Я предполагала, что после столь бурного начала утра завтрак будет не менее бурным, но ошиблась. И рыцарь, и его верный «конь», утомленные долгими скачками, уплетали гренки за обе щеки и даже не подумали дурачиться. В общем, завтрак у нас прошел довольно спокойно.

— Спасибо большое, все было очень вкусно. Мы с Егором наелись на пять лет вперед. Правда, сын?

— Не знаю, как ты, папа, но боюсь, что я пять лет на одних воспоминаниях об этих вкусных гренках не протяну, — серьезно заявил Егор и потянулся за последним кусочком.

После завтрака посуду вызвался мыть Никита. Я согласилась ему помочь — ради приличия, конечно, а вовсе не потому, что у меня проснулась совесть. Я уже давно поняла, что наличие совести в чрезмерном количестве мешает жить так, как тебе того хочется. Поэтому я борюсь с ней по мере сил и возможностей.

Никита надел передник тети Милы и встал к раковине. Я вооружилась полотенцем и приготовилась вытирать чистую посуду. Работали мы слаженно и дружно, и через несколько минут вся посуда была перемыта.

— Ты готова? — спросил меня Никита после того, как последняя тарелка была убрана в посудный шкаф.

— К чему?

— К тому, чтобы пойти в загс и стать моей законной супругой, — спокойно пояснил Никита.

— А я думала, что после вчерашнего разговора мы этот поход ненадолго отменим.

— Нет, я сегодня ночью все продумал, взвесил и решил, что развестись мы всегда успеем…

— А пожениться — нет? — перебила я его.

— Просто если мы поженимся позже, когда меня совсем прижмут, и сразу соберемся уезжать, то это будет выглядеть весьма подозрительно. А так все очень правдоподобно.

— Даже если мы обойдемся без торжественной церемонии и гостей?

— Об этом ты можешь совершенно не беспокоиться…

— Только не говори, — снова перебила я Никиту, — что ты уже пригласил кучу народа.

— Нет, я даже об этом и не думал. Мне кажется, что все мои знакомые поймут, почему я во второй раз не хочу устраивать торжество, а надеюсь провести этот день в семейной обстановке.

— Ладно, уговорил, — согласилась я. — Пойду подыщу подходящее платье. Только не забудь про другой паспорт и брачное соглашение, — напомнила я Никите свои условия.

— Иди наряжайся, только не слишком, а то я не захочу тебя отпускать, — пошутил Никита.

* * *

Я переворошила весь свой гардероб, но ничего подходящего так найти и не смогла. Просто я никогда не задумывалась над тем, что буду так поспешно собираться замуж. Да, собственно, я как-то вообще об этом не думала.

Я нашла розовое просторное платье, которое не требовало каблуков и прочих причиндалов. Не знаю, каким макаром оно у меня оказалось? Даже не помню, чтобы я его покупала. Наверное, это произошло в один из приступов депрессии, когда я вообще мало что соображаю. Но платье мне понравилось. Оно было достаточно милым, хоть и немного не моего стиля. Совершенно случайно в своем гардеробе я обнаружила и сумочку, которая как нельзя кстати подошла к платью.

Так, Женя, тебе надо серьезно бороться с приступами депрессии, если ты уже совершенно не помнишь, что, когда и при каких обстоятельствах ты покупала. Это чревато последствиями. Например, в один прекрасный день ты можешь проснуться и не найти в кошельке даже пяти рублей.

Я посмотрела в зеркало, и мне очень даже понравилось то, что я там увидела.

Неплохо, Женечка, совсем неплохо для девушки, которая узнала, что через несколько часов станет замужней женщиной. И не просто рядовой замужней бабой, а миссис Панкратовой, женой владельца сети ресторанов, да еще и матерью пятилетнего ребенка.

Конечно же, собираясь в загс, я не забыла положить в сумочку ручной набор телохранителя: баллончик, пистолет, свой любимый кортик, шокер, а на всякий случай пудреницу и губную помаду. Все-таки у меня свадьба. Пускай и фиктивная. Кстати, вполне возможно, что эта свадьба окажется первой и последней в моей жизни, поэтому я должна выглядеть как настоящая невеста.

Когда я вышла из комнаты во всеоружии, то обнаружила своего будущего мужа ползающим по полу с сыном.

— Что вы делаете? — грозно спросила я.

— Мы играем в змеек, — радостно сообщил мне Егор. — Присоединяйся к нам.

— Это все, конечно, очень интересно, но в чем заключается ваша игра?

— А ни в чем, ты просто ползаешь по полу и шипишь, как змея, — пояснил мне Никита.

Я вытаращила на них глаза. Я могла представить какие угодно игры, потому что за недолгий период общения с Панкратовым-младшим поняла, что фантазия у него богата и неиссякаема. Но я не думала, что все может зайти так далеко.

— Спасибо, конечно, за приглашение, но я немного не одета для вашей увлекательной игры, — вежливо отказалась я.

Никита оглядел меня с ног до головы. По выражению его лица я поняла, что ему нравится то, что он видит перед собой.

— Да, действительно, сынок, тетя Женя немного не готова для такой игры, — поддержал он меня.

— Только не говорите, что вы сейчас опять уедете на целый день, — захныкал малыш. — Ты, тетя Женя, нехорошая, я не люблю тебя больше. И не надо меня учить драться.

Никита вопросительно посмотрел на меня и Егора.

— Я что-то не понимаю, о чем вы говорите.

— Тетя Женя обещала научить меня драться, как она, — объяснил Егор отцу.

— Раз обещала, значит, научит, — пообещал Никита. — Но сейчас, малыш, нам действительно надо идти.

— Я не малыш, я уже большой мальчик! — закричал Егор.

— Вот видишь, — продолжал Никита воспитательную работу, — ты сам говоришь, что большой, поэтому должен понимать, что иногда у взрослых есть проблемы, которые им надо срочно решить, иначе будет очень плохо. Ты же не хочешь, чтобы твоему папе было плохо?

— Не хочу, — согласился Никита с доводами отца, вытирая слезы.

— Поэтому мы сейчас с тетей Женей сходим в одно место, а когда вернемся, то все вместе пойдем гулять в парк. Ладно?

— А вы с ней идете на свидание? — уточнил Егор.

— Нет, с чего ты это взял?

— Тогда почему она такая красивая?

Тут трудно было спорить: я действительно выглядела сногсшибательно. Я и сама это прекрасно знала, но когда то же самое говорит и пятилетний ребенок… Непросто объяснить ребенку, почему женщина вдруг в одночасье так преобразилась и из серой посредственности стала красивой принцессой. Ну, насчет посредственности я, конечно, загнула, потому что никогда таковой не была. Но то, что я сейчас выглядела совершенно не такой, какой привык видеть меня Егор, было чистой правдой.

На вопрос Егора мы с Никитой по немому договору решили не отвечать. Никита просто молча поднялся с пола, отряхнулся и сообщил мне, что готов.

Я посмотрела на него и подумала, что с нарядом я явно переборщила. Никита умел хорошо выглядеть в любом виде, но сейчас я его затмевала. Было похоже на то, что это я тащу его под венец, а не он меня. Мне стало даже обидно. Я понимаю, что брак у нас фиктивный, но все же и в него вступать без соответствующего прикида негоже.

— Женя, ты просто прелесть, — услышала я за спиной голос тети.

После этого мне вообще захотелось разрыдаться, убежать и переодеться в свои старые, но очень мною любимые джинсы. Однако вместо этого я разгладила платье и поблагодарила тетю за комплимент.

— Мы заберем Егора вечером, — пообещал ей Никита.

— Как скажете. Мне очень нравится проводить время в его обществе, — призналась тетя. — Другое дело, что он, наверное, уже устал от старой грымзы, — шутливо произнесла она.

Егор решительно подошел к тете Миле и взял ее за руку.

— Зачем ты так говоришь? Ты вовсе не грымза, и мне нравится быть с тобой. Просто я очень скучаю по папе.

Никита подошел к сыну, присел на корточки и проговорил серьезным тоном:

— Я обещаю тебе, сынок, что скоро все изменится.

Он поцеловал сына, и мы ушли.

— Знаешь, Женя, ты действительно потрясающе выглядишь, — уже в машине признался мне Никита. — Если честно, то я такого даже и не ожидал. Я чувствую себя полным идиотом. Может, заедем ко мне и я переоденусь? — предложил он.

— Как хочешь, — равнодушно произнесла я.

Мне и правда было уже глубоко на все плевать. Хотелось поскорее разделаться с этим маскарадом.

— Тогда сворачивай ко мне, потом заедем к знакомому за новым паспортом, а уже затем отправимся в загс.

— А ты уверен, что нас распишут сегодня? — засомневалась я.

— Конечно. Я не думаю, что там все богаты настолько, что откажутся от хорошего калыма, — усмехнулся Никита.

И я ничего ему не ответила.

Странная, и я бы даже сказала — страшная, у нас сейчас жизнь пошла. Деньги решают все. По крайней мере очень многое. Если ты не можешь получить что-то, как все, в порядке очереди, то твой волшебный бумажник, набитый не менее волшебными банкнотами, может это устроить без особых проблем и хлопот. Но справедливости ради стоит отметить, что деньги сами по себе приносят много проблем и головной боли. Вот я, например. В деньгах не стеснена. Нельзя сказать, что у меня их куры не клюют, однако спать могу спокойно, не переживая за свое здоровье. Правда, если мой очередной клиент не ввяжется в какую-нибудь заварушку. Но это все происходит из-за моей не слишком женской и не слишком спокойной профессии. Смени я ее, все пошло бы по-другому. Но и денег таких тоже не было бы.

Ой, что-то я в своих рассуждениях зашла в тупик. Надо прекращать думать, я к этому не склонна, зачем же тогда себя мучить? «Мысли пачкают мозги», — вспомнила я слова одного моего очень хорошего знакомого и сразу перестала думать.

Перед нами уже замаячил дом Панкратовых, и мне предстояло подумать немного о другом. Где парковать машину — у подъезда или за углом?

Решено было раньше времени не светиться, поэтому машину оставили в соседнем дворе. Но я понимала, что этот наш жест был сделан более для успокоения души. Мою машину все, кому надо, уже давно запомнили, поэтому в следующий раз взрываться будет она. Не дай бог, конечно, но все может быть.

К подъезду Никиты мы пробирались под балконами чуть ли не ползком. Но все обошлось благополучно. На этот раз никакие жлобы нас не поджидали, и по морде никто дать Никите не жаждал.

В квартире у Панкратова мы тоже не задержались. Никита быстренько переоделся, захватил с собой еще немного зеленой наличности, и мы направились в загс.

На выходе из подъезда нас остановила консьержка.

— Никита Андреевич, вас вчера тут милиция искала, а потом вечером приходил еще какой-то молодой человек, все выспрашивал, куда вы отправились и когда вернетесь. Я ничего ему не сказала. Во-первых, я все равно не знаю, куда вы делись, а во-вторых, если вы ему об этом не сообщили, значит, не его это и дело.

— А как он выглядел? — заинтересованно спросил Никита.

— Молодой человек ничем не привлекательной наружности. Но довольно мерзкий тип. Я бы даже сказала — какой-то скользкий. Он мне совершенно не понравился. Что-то все вынюхивал и высматривал, не верил, что вас нет дома, угрожал мне. Страху я с ним натерпелась… — Бабулечка перекрестилась.

— Да что вы говорите, тетя Глаша?! Вы уж извините, я вам столько хлопот доставил, — искренне сокрушался Никита.

— Ничего страшного, Никита Андреевич, работа у меня такая. Я же знала, куда шла. Да и вам вчерась несладко пришлось. Я, когда взрыв услыхала, подумала, что американцы на нас напали. А тут еще и машины, как с ума посходили, завизжали, запищали. Думала, оглохну, — вздохнула тетя Глаша.

— Обещаю, что я обязательно разберусь с ними со всеми, как только узнаю, кто это был, — заверил Никита консьержку.

— Да ты уж, милок, на рожон-то все-таки не лезь, — посоветовала та.

— Это мы на месте разберемся, — буркнул Никита и вышел из подъезда так стремительно, что я за ним еле поспевала.

— Никита, куда ты так летишь?

— К машине.

Сказал — не придерешься. Можно было бы попросить и более развернутый ответ, но я не была уверена, что Никита мне его даст.

До соседнего двора мы добежали со скоростью курьерского поезда. За это время я успела сто раз проклясть себя за свой наряд, а Никиту за то, что он так мчится. Я путалась в подоле платья, еле успевая за будущим мужем.

А возле машины нас ждал небольшой сюрприз. Нет, только не думайте, что на нас напали сразу. Эти ребята стали более осторожными. Они дождались, когда мы с Никитой разойдемся по разные стороны машины и повернемся к ним спиной. Но не учли ребята одного: у женщины гораздо лучше развито боковое зрение. Чтобы видеть то, что происходит сбоку, ей совсем необязательно поворачивать голову. Обезьяны решили пойти еще на одну, как им казалось, хитрость, но на самом деле то была их самая большая ошибка. Во-первых, они первым делом решили обезвредить меня, а во-вторых, два человека для меня одной — это как слону три мухи.

Я очень быстро приготовилась к нападению. Вытащила из сумочки заветный кортик и приняла нужную мне стойку. Просторное платье также сыграло на руку, оно скрыло расположение моего тела, и налетчики даже не догадывались, что я собираюсь достойно их встретить.

Первый полез на меня с голыми руками — еще один промах со стороны грязных горилл. Мне не составило большого труда перехватить руку нападающего и перекинуть его через плечо. Он сильно стукнулся спиной о землю.

Второго я встретила уже лицом к лицу. Серия быстрых и точных ударов в челюсть вывела его из равновесия, а последним ударом в солнечное сплетение я добила и этого амбала. Он прилег рядом со своим товарищем, которого я кинула наземь несколькими минутами раньше и который даже и не пытался подняться, понимая, что этим принесет себе еще больший вред. Я подпрыгнула к нему с кортиком в руках, демонстрируя перед его носом замечательную гладкую сталь. Я не хотела его ни резать, ни калечить, мне просто хотелось узнать у этого «малого», кто их подослал и зачем.

— Женя! Сзади! — услышала я голос Никиты.

Я оглянулась и увидела, что на выручку своим товарищам шли еще пятеро дородных ребятушек с резиновыми дубинками.

— Спасибо, Никита, за предупреждение.

Я поняла, что справиться с пятерыми мужиками мне будет сложнее. Тем более что они должны быть хорошо осведомлены, что баба у Панкратова дерется не хуже Ван-Дамма, но до Джекки Чана еще не дотягивает. Я думаю, что они основательно подготовились к нашей встрече. Калекой доживать мне свой век не хотелось, поэтому я приняла единственно правильное решение — убежать, пока руки-ноги целы. Они мне еще пригодятся, и не раз.

— Никита, лови, — я бросила ему ключи от машины, потому что он стоял рядом с ней, а мне еще предстояло добраться до моего любимого «насекомого».

Никита был достаточно сообразительным человеком, несмотря на то что являлся мужчиной. Он подбежал к машине, открыл дверцу и завел ее.

В два прыжка я оказалась около «жука» и прыгнула на сиденье. Эх, черт, — туфля соскользнула с моей ноги и осталась на улице. Ничего, зато я, кажется, в безопасности. Дверца за мной захлопнулась. Как раз вовремя. Ребятушки окружали нас со всех сторон.

— Гони! — приказала я Никите.

— Куда?

— Без разницы, только подальше отсюда.

Никита дал задний ход, и мы промчались мимо головорезов. Все было сделано на такой хорошей скорости, что они даже не успели сообразить, что к чему. Когда мы проезжали мимо их машины, я произвела несколько выстрелов по колесам, чтобы нас не смогли преследовать, если ребятам взбредет такое в голову.

— Кому же я так перешел дорогу? — сокрушался Никита, выруливая на главную магистраль Тарасова.

— Этого я тебе сказать не могу. Но одно я знаю точно: если они еще раз задумают на тебя напасть, так просто нам не сбежать.

— Ты думаешь?

— Сам посуди. С каждым разом они присылают все больше и больше народа. И не с голыми руками, а вооруженного.

— Спасибо, успокоила.

— А я и не собиралась этого делать. Если ты хочешь, чтобы тебе сказали, что у тебя все будет хорошо, то сходи к психоаналитику, это по его части. Или, на худой конец, можешь посетить какую-нибудь гадалку. Она тоже расскажет тебе, какое прекрасное и светлое будущее тебя ожидает.

— Спасибо за совет, но я не думаю, что воспользуюсь им когда-нибудь.

— На это я тоже не рассчитываю. Я просто хочу тебе сказать, что убивать тебя они вроде бы пока не собираются. Иначе давно бы уже пристрелили.

Глава 9

Никита остановил машину перед одним из самых дорогих бутиков Тарасова.

— Сейчас мы тебе обувку прикупим, — объяснил он мне. — Не можешь же ты ходить босиком. Так ведь?

— По большому счету могу, конечно, но не люблю, когда люди косо на меня смотрят.

— Тогда выходи, купим тебе туфли.

— Извини, конечно, за вопрос, но за чей счет?

Никита удивленно посмотрел на меня, явно не понимая сути вопроса.

— Понимаешь, если это будет в счет оплаты моей работы, то тогда не стоит здесь покупать, есть места, где можно приобрести вполне симпатичные туфли в два раза дешевле. Но если это свадебный подарок, то я согласна его принять.

— Тогда считай, что подарок, — недовольно буркнул Никита.

Я всегда знала, что наглость — второе счастье, поэтому не собиралась искоренять в себе этот недостаток. От скромности я умирать не собиралась.

Едва ступив на порог магазина, мы сразу же оказались в центре внимания продавцов-консультантов. Они раскусили в момент, что Никита готов оставить в их магазине неприлично большую сумму денег. Поэтому их даже не смутил мой внешний вид. Плевать они хотели на мою босоногость, главное, что Никита готов выложиться на всю катушку.

— Женя, я решил сделать небольшое дополнение к свадебному подарку и подарить какое-нибудь платье, — предупредил меня Никита.

— Тебе не нравится мое? — решила я обидеться.

— Нет, что ты, сегодня утром, когда ты появилась в нем передо мной, я был просто в восторге. Но сейчас, ты меня извини, конечно, но некоторые бомжи лучше одеваются.

Никита взял меня за плечи и подвел к зеркалу. Я посмотрела на себя и в ужасе отшатнулась. То, что смотрело на меня из зеркала, не могло быть красивой и неповторимой Евгенией Охотниковой. Хотя неповторимым это существо, пожалуй, можно было бы назвать, но о каких-либо эстетических категориях говорить не приходилось.

Мало того, что платье было разодрано в нескольких местах, оно еще было и ужасно грязным. От нежно-розового цвета остались лишь одни воспоминания, о фасоне же приходилось только догадываться.

Увидев свое отражение, я не стала спорить с Никитой по поводу того, что мне нужен новый прикид. Но ни на одно из тех платьев, которые мне предложили, я тоже не согласилась.

Я — девушка видная, мне есть что показать, но я никогда не считала одеждой платье, которое можно спрятать в кулаке. Ну не мой фасон, и все. К тому же в таких нарядах крайне неудобно драться. В них даже ногу нормально задрать нельзя, не говоря уже о том, чтобы изобразить вертушку или какие другие выкрутасы, на которые я горазда в бою.

Я, когда посмотрела фильм Люка Бессона «Такси-2», больше всего поразилась сцене драки Петры с ниндзя. Я никак не могла понять, как она проводит свои удары в узкой юбке и без нижнего белья. Лично я чувствовала бы себя крайне некомфортно. Хотя, может, все дело в том, что мне просто не приходилось никогда с подобным сталкиваться. Не знаю.

В конечном итоге после моря перемеренной одежды я остановилась на бежевом брючном костюме и туфлях на маленьком каблуке. Никита одобрил мой выбор. И отвалил за наряд порядочную сумму, я даже не стала уточнять, какую. Не мое дело, он сам меня сюда привез.

При полном параде мы вышли из магазина. Никита, как истинный галантный кавалер, открыл мне дверцу автомобиля и, дождавшись, когда я сяду, закрыл ее.

— Теперь куда? — оказавшись на водительском месте, задала я уже ставший привычным вопрос.

— Поехали на Вишневую и Вольскую. Там есть паспортный стол, где у меня работает хороший знакомый. Он быстренько сварганит тебе новый паспорт.

— Тогда поехали. — Я завела двигатель, и мы тронулись в путь.

С моим паспортом мы разобрались достаточно быстро. Я предполагала, что все будет гораздо сложнее. Но знакомый у Никиты оказался не последним начальником, поэтому через полтора часа новенький паспорт лежал у меня в кармане. Он был таким новым и красивым, что мне, наверное, будет даже жаль с ним расставаться. Этот паспорт можно заносить в Книгу рекордов Гиннесса за самый короткий срок действия.

— Ну все, Охотникова Евгения, скоро ты станешь Панкратовой, — с улыбкой сообщил мне Никита, забираясь снова в машину.

— Но ненадолго, — добавила я немного дегтя в бочку меда.

Сегодня была среда, поэтому расписать могли без проблем. Загвоздка была только в том, что заявление за месяц мы не подавали. Но у нас была уважительная на то причина — тогда еще не были знакомы.

В загсе нас встретила крыса-Лариса, которая никак не хотела верить в наши с Никитой светлые и глубокие чувства. Она предлагала нам все же подождать месяц, говорила, что так мы еще больше удостоверимся в искренности и прочности наших чувств. Никита выслушал ее внимательно, ни разу не перебив. Потом он просто достал бумажник и раскрыл его.

— Мне кажется, что я все-таки смогу пойти вам навстречу, — немедленно сменила противная тетка упрямство на милость.

— Сколько нам будет стоить эта ваша встреча? — поинтересовалась я.

Никита молча достал стодолларовую купюру и протянул ей.

— Этого будет достаточно?

У крыски-Лариски заблестели глаза и задрожали руки. Она выхватила купюру из рук Никиты и сказала, чтобы мы немного ее подождали.

— Без проблем, — ответил Никита.

Ждали мы ее действительно недолго. Уже через пятнадцать минут она завела нас в отдельный кабинет, объявила мужем и женой и пожелала долгой и счастливой жизни.

— Поедем отмечать наше бракосочетание? — спросил меня Никита, когда мы вышли из загса.

По большому счету мне было все равно, и посему на этот вопрос я ничего не ответила. Я была привязана к своему клиенту — куда он навострит свои лыжи, туда и я за ним. Мне вспомнилась фраза одного древнегреческого поэта: «Куда бы тебя ни отправили, я пойду с тобой». Эту фразу можно сделать девизом моей работы. Она как нельзя лучше характеризует специфику работы телохранителя.

— Сейчас мы едем за Егором, забираем его и отправляемся в парк, как и обещали, — предложил Никита. — А то малыш и так жалуется, что я слишком мало уделяю ему внимания.

По дороге к тете Миле у Панкратова затренькал мобильник. Посмотрев на определитель номера, Никита немного удивился:

— Интересно, что вдруг Ермакову от меня понадобилось? Или он прочитал мои мысли и понял, что в ближайшее время я снова потребую снять со своего счета не очень маленькую сумму денег?

— И долго ты собираешься вот так сидеть и гадать, зачем он тебе звонит? Не проще ли просто снять трубку и узнать, чего он хочет? — начала подтрунивать я над своим новоиспеченным мужем.

— Да, Петр, я тебя слушаю, — обратился Никита к звонившему. — Зачем ты хочешь меня видеть? Так срочно? Ладно, сейчас приедем.

Никита отключился и попросил меня изменить курс.

— Нам надо сначала заехать в банк. Ермаков говорит, что возникли кое-какие проблемы, поэтому он срочно хочет меня видеть. Извини, но поход в парк придется немного отложить.

— А что ты передо мной оправдываешься? Ты сыну парк обещал, а не мне.

И правда, мне было достаточно странно слышать оправдания из уст Никиты. Мне всегда казалось, что штамп в паспорте ничего не меняет. Но выходит, я заблуждалась. Мы женаты всего десять минут, а Никита уже извиняется передо мной. Дико как-то, непривычно. Но, может, это нормальное явление?

* * *

До банка мы добрались не так быстро, как нам того хотелось. Пришлось немного постоять в пробке — целых полтора часа. За это время Ермаков звонил Никите раз пять, а может, и больше. Я не считала.

Простои в пробках меня всегда напрягают. Мне до ужаса жалко впустую потраченное время. Если уж у нас в Тарасове творится такой бардак, то что уж тогда говорить о стольных городах. Там машин раз в двенадцать больше нашего. Люди там бешеные, все время куда-то спешат и опаздывают. То ли дело жить в тихом провинциальном городке. Хотя наш Тарасов в последнее время благодаря усилиям губернатора становится все более похож на Москву. А меня это, если честно, раздражает. Не потому, что я не люблю Москву. Просто Тарасову до нее все равно еще очень далеко. Зачем же насильно делать из улитки ежа, я вот чего не понимаю. Не знаю, понимает ли наш губернатор, но если и да, то он это тщательно скрывает от народа.

Пешком до банка идти минут тридцать, а так мы добрались только через два часа. Но Ермаков нас дождался. Не успела я подъехать к стоянке банка, как нам навстречу уже выбежал знакомый охранник и сообщил, что Петр Александрович в своем кабинете. Я быстро припарковала машину, и мы отправились к управляющему.

— Здравствуй, Никита, — Ермаков протянул Панкратову руку.

— Привет, — поздоровался с ним Никита. — Что с тобой? На тебе лица нет, — озабоченно спросил он.

Ермаков действительно выглядел неважно — был бледный, а под глазами большие синяки.

— Ты, Никита, только не волнуйся… — начал мямлить Ермаков. — Присядь, пожалуйста…

— Да что ты меня, как ребенка, успокаиваешь? В чем дело, ты мне скажешь или нет?

— Нет, ты все-таки сядь, — настаивал на своем Ермаков.

— Ладно, я сяду, только ты говори скорее.

Никита пододвинул стул и сел. Про меня забыли. Я так и осталась стоять у двери. Но ноги у меня не казенные, поэтому я сама подошла к креслу и красиво в него опустилась. Я проделала это так элегантно, что, мне казалось, мужчины должны были замереть от восхищения, но на меня ни один из них не обратил внимания. Я уже хотела было возмутиться, а позже устроить мужу взбучку, но передумала. Телохранитель должен оставаться незаметным. Я смирилась и стала тихо слушать разговор.

— Понимаешь, Никита, какая проблема… Я сегодня утром пришел, решил перевести обещанную тобой тысячу баксов на свой счет и… — Ермаков замолчал.

— И что? — торопил его Никита.

— На твоем счету пусто! — на одном дыхании выпалил Ермаков.

— То есть как пусто? Там же должно быть около пятидесяти тысяч. Куда они могли деться?

— Я не знаю! Сам ничего не понимаю. Еще вчера все было в порядке, а сегодня вот такая штука приключилась.

— Меня не волнует, что приключилось сегодня, меня интересует, где мои деньги! — Никита вскочил со стула и схватил за грудки Ермакова.

— Никита, ты только не волнуйся… — попытался успокоить разбушевавшегося Панкратова Петр Александрович.

— Что значит «не волнуйся»? Ты как себе это представляешь? Я же «папе» должен в течение трех дней отдать еще десять тысяч! Где я их так быстро возьму?

Никита пребывал в бешенстве. Он ожесточенно тряс Ермакова, как будто собираясь вытрясти из него всю душу. А Петр Александрович ничего не мог придумать в оправдание. Он все время сокрушался по поводу происшедшего, повторял, что, возможно, тут какая-то ошибка, хотя такого еще никогда не было.

Мне казалось, что еще совсем немного, и Никита вытрясет из Ермакова все его внутренности. Панкратов разбушевался не на шутку. Я решила, что пришло время спасти бедного управляющего, причем совершенно бесплатно, просто потому, что у меня сегодня хорошее настроение.

Я подошла к Никите и оттащила его от Ермакова. Тот, не ожидавший помощи извне, чуть не упал, как только цепкие пальцы Никиты его отпустили.

— Никита, успокойся, — приказала я своему мужу-клиенту. — Ты разве не видишь, что человек и так напуган.

— А мне от этого не легче, — зло, но уже более спокойно сказал Никита. — Где же мне теперь взять столько денег? Может, ты мне дашь? — повернулся он снова к Ермакову.

— Нет, у меня нет таких денег, — признался Ермаков.

— Конечно, — вздохнул Никита, — откуда у бедного банкира десять тысяч баксов…

— Не надо, Никита, не ерничай, — взмолил о пощаде Ермаков.

— А никак нельзя узнать, кто так с твоим счетом постарался? — внесла я свою лепту в разговор.

Мужчины посмотрели на меня так, словно я только что вошла в комнату, а до этого меня просто не было. Но они быстренько сориентировались и вспомнили, что это именно я, а не кто-то другой, вытащила Ермакова из цепких объятий Панкратова.

— А правда, Ермаков, неужели нельзя найти никаких концов? — В глазах Никиты мелькнул огонек надежды.

— Если бы я знал, как это можно сделать, то уже давно бы сделал, — заверил нас Ермаков. — Пойми ты, Никита, мне такие сюрпризы совершенно ни к чему. Представляешь, если об этой неприятности узнают клиенты, какой скандал выйдет! Они же заберут свои вклады, и я останусь без штанов.

— Сочувствую, — проговорил Никита, — но тоже ничем помочь не могу.

— Каким образом могут пропасть деньги? — попробовала я мыслить логически, хотя для меня это довольно затруднительно, поскольку моя самая близкая подруга — спонтанность.

— Снять их не могли, — уверенно сказал Ермаков. — Полтора миллиона рублей без предварительного заказа не выдаст ни один банк.

— А вчера деньги еще были, — продолжил логическую цепь Никита. — Поэтому их перевели либо ночью, либо сегодня утром. Ты когда обнаружил пропажу?

— Сегодня утром, как пришел. Я подумал, что, может, ты сам их перевел, но потом решил, что тебе проще было это сделать вместе со мной, чем лезть в систему, потому что надо знать коды и пароли.

— То есть выходит, что операцию мог проделать, скажем, профессиональный хакер? — спросила я.

— Или человек, имеющий доступ к банковским паролям, — дополнил меня Ермаков.

— Ты проверял своих сотрудников? — поинтересовался у него Никита.

— Всех проверить очень сложно, но те, которые имеют свободный доступ, — надежные люди. Они не раз свою надежность доказывали, и… знаешь, они ведь получают достаточно денег.

— Лишних денег не бывает, — философски заметила я, но тут же осеклась, вспомнив, как в мультике про Золотую Антилопу жадный раджа поплатился за свою чрезмерную любовь к деньгам.

— Так-то оно так. Но если кому-то из сотрудников уж так захотелось поживиться за счет наших клиентов, то я бы на их месте прошерстил других, а не тебя, тех, у которых на счету денег раза в четыре побольше, — не согласился со мной Ермаков.

— Он прав, — Никита посмотрел на Ермакова. — Только мне от этого не легче. Выходит, что меня предает мой же человек.

— С тех пор как я стал богатым человеком, у меня исчезли друзья, — задумчиво проговорил Ермаков. — Друзья — привилегия бедных.

— Петр Александрович, а может, ты сам и постарался? — Никита с усмешкой посмотрел на Ермакова.

Тот такого явно не ожидал.

— Что ты говоришь, Никита, мы же давно друг друга знаем! — начал оправдываться Ермаков. — Разве я тебя когда-нибудь подводил?

— Все когда-то случается в первый раз.

— Пойми, Никита, мне тебя грабить совершенно ни к чему, ведь если о происшедшем узнают мои клиенты, то я их потеряю в одночасье. Так что мне это, сам понимаешь, совершенно не нужно.

— Ладно, не напрягайся ты так, — Никита похлопал Ермакова по плечу, — я тебя не подозреваю пока. Так что расслабься.

Никита встал и показал мне жестом, что нам пора.

— Ты все-таки пошерсти своих на всякий случай, — дал он указание Ермакову, — а я со своими разберусь.

— Черт! — выругался Никита, когда мы уже сели в машину. — Только этого мне и не хватало! Чем же я теперь буду расплачиваться с «папой»?

— Ты что теперь, нищий? — наконец-то задала я вопрос, мучивший меня с той самой минуты, когда я узнала, что у Никиты на счету ноль.

— В Тарасове — да, — загадочно ответил Никита.

— Я тебя не совсем понимаю.

— Все очень просто. Я не все деньги хранил в этом банке. У меня есть пара счетов в Цюрихе. Но чтобы снять деньги оттуда, потребуется не одна неделя. А ты сама слышала, что «папа» на раздумье дал мне всего три дня.

— Но он же согласен и подождать, только тебе придется отдать немного побольше, — попыталась успокоить я Никиту.

— А ты знаешь, сколько это — «немного побольше»? Нет? Так я тебе скажу: побольше — это тысяч пятьдесят, не меньше. И это еще полбеды. Главное то, что «папа» не любит ждать и он снова будет напоминать о долге всеми мыслимыми и немыслимыми способами.

Никита кричал так, что вибрировали стекла. Мне казалось, что возьми он тональность повыше, и все стекла вылетят к чертовой матери. Я во что бы то ни стало должна была прекратить эту арию, не то лопнут мои барабанные перепонки.

— Прекрати орать! — попыталась я его перекричать. — Ты можешь объяснить все спокойно? Ведь я-то не виновата, что тебя ограбили.

— Прости, я не прав, — сбавил тон Панкратов. — Просто это для меня удар ниже пояса. Такого я не ожидал. Теперь придется крутиться чуть быстрее и продумывать свои действия на пять шагов вперед.

— И что ты думаешь сделать первым делом?

— Надо позвонить в компанию, которая мне обещала работу в Швеции. Сказать им, что теперь я женат, поэтому одно из условий их контракта уже выполнил, теперь их очередь подсуетиться. А мне надо успеть смыться из Тарасова за оставшиеся три дня, которые мне «папа» дал на сбор денег. У тебя есть загранпаспорт?

— Да, конечно.

При моей работе некоторые вещи я просто обязана иметь. Например, разрешение на ношение оружия, целый арсенал этого самого оружия, от холодного до «горячего», и загранпаспорт. Вдруг моему клиенту срочно понадобится куда-то уехать? Не могу же я отказаться от выгодной сделки только потому, что у меня нет нужной бумажки, а ждать, пока я ее сделаю, никто не будет.

— Тогда мы сейчас снова едем к моему знакомому, чтобы он тебе быстренько поменял паспорт, а потом уже будем думать, что делать дальше.

— Значит, сейчас опять рулить на Вишневую и Вольскую?

— Совершенно верно. Надо же, какая у меня понятливая жена, — улыбнулся Никита. — Были бы все такими, количество разводов сократилось бы в несколько раз.

— Только не надо меня идеализировать! Я не такая уж и хорошая, как тебе может показаться на первый взгляд.

— Я все это прекрасно знаю. Мне также известно, почему ты такая покорная и хорошая, — цинично улыбнулся Никита.

— Совершенно верно ты думаешь. Во-первых, ты мой клиент, а во-вторых, ты обещал мне неплохую прибавку к зарплате за дополнительные услуги. Поэтому я и стала временно твоей женой.

С новым паспортом мы разобрались так же быстро, как и в первый раз. После этого, не медля ни минуты, мы поехали к тете Миле за Егором.

Глава 10

Пока мы ехали, в салоне машины царило непривычное молчание. Каждый из нас думал о своем, и ни один не хотел мешать другому. Было достаточно странное ощущение: вроде бы ничего не изменилось, но если посмотреть с другой стороны, то изменилось если не все, то по крайней мере очень многое. Еще утром я была свободной незамужней женщиной с неженской, правда, профессией телохранителя, которую с клиентом связывали только сугубо профессиональные отношения, а теперь…

Одним росчерком пера я нарушила одну из основных заповедей телохранителя — не привязываться к клиенту. А я привязалась. И уже с ужасом представляла себе момент расставания. Нет, я не влюблена в Панкратова! Чтобы влюбиться, мне по меньшей мере надо месяц, а за неделю — нереально. Но я знаю, что чем больше времени я буду проводить рядом с Никитой и его сыном, тем больше буду в них влюбляться.

— Женя, о чем ты думаешь? — Никита, как всегда в последнее время, вывел меня из транса.

— Да так, ни о чем и обо всем сразу.

— А разве так бывает?

— Конечно, — улыбнулась я не столько Никите, сколько самой себе. — Мысли… Их много, их целый рой. Пока хватаешься за одну, тут же появляется другая, она кажется тебе не менее важной, поэтому ты начинаешь обдумывать ее, а первая уже улетает. Но тут появляется третья мысль, и все начинается сначала.

— И сколько подобная круговерть у тебя длится?

— Сколько угодно, пока меня кто-нибудь не выведет из этого состояния. Ну, вот как ты только что сделал.

— А ты можешь хотя бы сказать, о чем была твоя последняя мысль? — не отставал Никита.

Я пожала плечами. Не могла же я ему и в самом деле рассказать, о чем думала, вдруг он неправильно все поймет.

— Ладно, — слегка надулся Никита, — не хочешь говорить, не надо.

Я не стала его уговаривать, чтобы он еще меня поспрашивал. У меня было такое настроение, при котором совершенно не хотелось ни с кем разговаривать. Если честно, то к тете Миле мне тоже не хотелось ехать, потому что она от меня так просто не отстанет, будет выпытывать, что да как, и почему я поступила именно так, а не иначе. А мне сейчас не до расспросов, потому что я не знала, что ответить. Хотелось убежать на край света, которого нет, и спрятаться ото всех, но больше от себя. Хотя знаю: от себя не убежишь.

Вот в таком настроении я и подъехала к дому.

Лукавое выражение лица тети привело меня в еще большее уныние. Понятно, что от неприятных разговоров мне не отвертеться.

— Ой, как вы вовремя пришли! — защебетала тетя. — А мы с Егором как раз оладьи сварганили.

— Я сделал вот такой оладушек. — Егор развел руками и показал невероятных размеров оладушек.

Я не стала спорить с малышом, что таких оладьев не бывает. Пусть наивный думает, что в жизни все так просто и что оладьи таких размеров водятся на этом свете.

— Так вас можно поздравить? — не унималась моя тетечка.

— Пожалуй, да, — смущенно ответил Никита. — С сегодняшнего дня Женя стала Панкратовой.

— Но это ненадолго, — вставила я свое веское слово.

Тетя укоризненно посмотрела на меня. Я понимала, что могла бы и промолчать, но это было выше моих сил. Я видела в глазах тети неподдельную радость, но необходимо было расставить все точки над «i», чтобы она не сильно обольщалась насчет нашего с Никитой брака.

Я проигнорировала восторженные возгласы тети по поводу того, что наконец-то осуществилась ее заветная мечта и что я теперь замужем. Мне мгновенно захотелось очутиться на необитаемом острове, чтобы никто не мог меня потревожить. Но такого острова поблизости не оказалось, поэтому я решила скрыться в своей комнате.

Там я сбросила с себя свадебный костюм и оделась в удобные джинсы. Должна признать, что в этой одежде я нравилась себе гораздо больше. Настроение моментом поднялось, и я уже видела жизнь не в таких темных тонах, как незадолго до того.

— Женя, ты мне нужна, — услышала я голос тети Милы.

— Иду, — крикнула я ей в ответ.

Тетя Мила, по всем моим расчетам, была на кухне и колдовала над приготовлением праздничного обеда. Я предполагала, что сейчас начнутся расспросы, поэтому морально подготовилась.

— Женя, ну давай, рассказывай, — заулыбалась тетя, увидев, что я откликнулась на ее просьбу и пришла на кухню.

— А что, собственно, рассказывать?

— Все сначала. Когда вы решили оформить свои отношения? Когда он тебе купил этот потрясающий костюм? Кстати, а ты почему переоделась? Негоже невесте быть на собственной свадьбе в джинсах.

— Тетечка, любимая моя и родная, я тебя умоляю, перестань, иначе я сойду с ума! Я, по-моему, тебе уже говорила, что наша свадьба — сплошная фикция. Я так поступила, потому что для моего клиента это единственный безопасный выход из сложившейся ситуации. Кроме того, я теперь смогу наконец уйти в отпуск — Никита обещал мне неплохо заплатить. Плюс ко всему я еще проведу несколько дней в Швеции или Дании. По большому счету мне все равно где. Главное, что несколько дней я смогу чувствовать себя человеком и отвечать только за свою жизнь и ни за чью больше.

— Но неужели ты не хочешь приложить немного усилий, чтобы ваш брак из фиктивного превратился в настоящий? — не сдавалась тетя.

— Конечно, нет. Мне это совершенно ни к чему.

— Только не говори, что Никита тебя не интересует как мужчина, — продолжала сыпать мне соль на рану горячо любимая тетя Мила.

— Не интересует, — категорично заявила я и сама испугалась своих слов, потому что это была сущая ложь.

— Не надо, деточка, меня обманывать. Я все-таки была преподавателем, а эта профессия заставляет быть еще и психологом.

— Ну и чего ты хочешь?! — взбунтовалась я.

— Признайся, что тебе нравится Никита. Я же вижу, как ты на него смотришь.

— И как же я на него смотрю?

— Как женщина на мужчину, — улыбаясь, проговорила тетя.

— И что тут удивительного? Я — женщина, если ты способна это заметить, а Никита — мужчина. И ты права, Никита — чертовски привлекательный мужчина. Любая другая на моем месте держалась бы за него и была бы только счастлива стать его женой, но меня все это напрягает. Я еще не готова стать замужней женщиной, меня, наоборот, радует то обстоятельство, что у нас с ним все понарошку и ненадолго.

— Ладно, если тебе так неприятен разговор, давай его прекратим, — предложила тетя-психолог, видя, что еще мгновение, и я взорвусь.

— Отличная идея, — огрызнулась я. — По-моему, этот разговор вообще не стоило затевать.

Я хотела снова скрыться в своей комнате, но тут на кухне появился Никита.

— Женя, можно тебя? Мне надо с тобой поговорить.

— Да, конечно.

Я встала из-за стола и направилась вслед за Никитой.

— А где Егор? — поинтересовалась я, заметив, что малыша нет нигде поблизости, а в квартире царит непривычная тишина.

— Он спит. Я положил его в комнате твоей тети, потому что не хотелось тревожить тебя. Мне показалось, что тебе надо побыть одной.

От такой понятливости со стороны мужа я чуть не прослезилась. Мне хотелось его убить, потому что он был таким положительным со всех сторон, что меня аж затрясло. Хотелось какой-нибудь подлости или чего-то подобного, но никак не рыцарского поступка.

— О чем ты собирался со мной поговорить? — резко повернулась я к Никите.

Я ничем не могла объяснить внезапно нахлынувшую на меня злость к Панкратову. Неужели печать в фальшивом паспорте так на меня повлияла?

— Я связался с компанией, и они сказали, что в ближайшие несколько дней вышлют мне визу и приглашение. Поэтому я надеюсь, что к концу недели мы будем уже за пределами России.

— Так это же просто здорово! Только почему у тебя такой печальный вид?

— Потому что у меня слишком мало времени, чтобы разобраться и узнать, кому я перешел дорогу и кто решил меня ограбить.

— Зачем тебе это? Ты же хотел просто уехать. Значит, теперь в тебе еще и месть кипит?

— А ты что, переживаешь за меня?

— Я? С чего ты взял? Если честно, то мне все равно, сколько дней будет продолжаться наше сотрудничество. У меня каждый день оплачивается, и довольно неплохо. Так что в убытке только ты, а не я.

— За меня можешь не переживать, я не обеднею, — огрызнулся Никита.

В этот момент мне показалось, что мое астральное тело отделилось и смотрит на все происходящее сверху и со стороны. Наши отношения с Никитой напомнили мне дешевые любовные романы, в которых главные герои сначала жутко друг друга ненавидят, а потом между ними вспыхивает любовь до гроба. От такой пошлости меня аж затошнило.

— Ты во что бы то ни стало хочешь найти человека, который обскакал тебя? — поинтересовалась я.

— Да, у меня есть такое желание, — признался мой дражайший супруг.

— И что ты собираешься предпринять, чтобы вычислить его?

— Пока не знаю. Но по ходу разберемся.

Так, теперь мой супруг начал выражаться моими словами. Это уже слишком. Но надо вздохнуть поглубже и проглотить все это. Иначе я испорчу отношения с клиентом. Тогда время работы сократится, и я заработаю с гулькин нос.

— А что с милицией? Насколько я помню, она горела желанием увидеться с тобой после взрыва.

— С ними я тоже только что поговорил. Им хватило моего устного объяснения ситуации. Я сказал, что меня в тот момент рядом не было.

— И они тебе поверили?

— Не знаю, но видеть меня они не захотели. Я решил, что по этому поводу мне беспокоиться больше не стоит.

— Ну, не стоит, значит, не стоит, — вздохнула я.

По правде сказать, я была рада не меньше Никиты, потому что милицию нашу родную я люблю, но на расстоянии, и чем оно больше — тем сильнее.

— Я обещал Егору, что, когда он проснется, мы все-таки пойдем в парк. — Никита уже в который раз за сегодня прервал мои размышления.

— Ну, раз обещал, значит, пойдем, — смирилась я со своей участью жены и матери. Хотя будь я просто их телохранителем, все равно пошла бы на их семейную прогулку.

— Ты не против, если я тоже пойду и немного подремлю вместе с Егором? — вдруг спросил Никита.

— Как? Разве ты не хочешь провести время со своей любимой и обожаемой женой? — возмутилась я.

Я сжалась и стала ждать скандала, бури и землетрясения. Всего сразу. Мне показалось, что на этот раз я переборщила основательно.

Но Никита думал иначе. Он подошел ко мне, схватил меня в тиски и поцеловал не по-детски. По спине у меня побежали мурашки, ноги стали ватными. Мне показалось, что если Никита меня сейчас отпустит, то я упаду. Но Никита не собирался меня отпускать.

Он целовал меня все настойчивей и все жарче. Я не сопротивлялась.

— Папа, ты где?

Я была готова убить этого маленького монстра только за то, что он так не вовремя проснулся и, как говорят, обломал весь кайф. Никита сразу же отпустил меня и направился к сыну.

Я искренне порадовалась за то, что у меня нет никаких иных чувств к Никите, кроме физического влечения, иначе мне было бы очень сложно соперничать с Егором. Не потому, что я не уверена в своих силах, просто мы с Егором находимся в разных весовых категориях. А это делает наше соперничество невозможным. Теперь я понимаю, почему за столько лет рядом с Никитой не оказалось женщины, которая смогла бы стать ему достойной женой. Просто эти два человека ни в ком не нуждаются так сильно, как друг в друге.

Никита может найти себе женщину на несколько дней, а потом без криков и душевных терзаний с ней расстаться. Ему это намного удобнее, чем если бы рядом с ним находилась постоянно одна и та же женщина. Панкратов — слишком занятой человек, чтобы делить свое свободное время с кем бы то ни было, кроме сына.

— Женя, ты готова к походу в парк? — поинтересовался у меня Никита.

— Да, конечно.

Я решила, что мои любимые джинсы вполне подойдут для этой семейной вылазки, поэтому переодеваться не стоит. Другое дело, что мой стиль одежды немного не подходил к Никитиному, но меня это мало трогало. Главное, что мне было удобно, мое обличье не бросалось в глаза и не могло вызвать всеобщего внимания. Телохранитель должен быть незаметным, теряться на фоне своего клиента и не привлекать ненужные взгляды. А если я выряжусь, как на свадьбу, то не заметить меня будет очень сложно.

— А еще, Женя, мы тут с Егором посоветовались, — продолжал Никита, — и решили, что хватит нам прятаться, пора возвращаться домой. Да, сын?

— Ага, — мотнул головой Егор в знак согласия.

Я тоже не спорила. Во-первых, клиент всегда прав, а во-вторых, совесть тоже надо иметь. А то повесили на тетю Милу Егора. Пусть она и говорит, что он замечательный малыш и что ей очень нравится с ним возиться, но лично мне хватило и полутора суток, чтобы порядком от него устать. Я больше не хочу подвергать свою любимую тетю этой пытке.

* * *

Собрались мы на удивление быстро. Егор, узнав, что данное ему утром обещание сейчас будет выполнено, оделся в мгновение ока.

— Значит, вы сегодня больше ко мне не вернетесь, — грустно заключила тетя Мила.

— Да, хватит, нагостились мы у вас, — улыбнулся Никита. — Поедем домой.

— Ну да, оно, конечно, правильно, — согласилась тетя. — В гостях хорошо, а дома лучше.

Я посмотрела на тетю и с удивлением поняла, что ей в самом деле крайне не хочется расставаться с мальчиком. Подустала она сидеть дома и заниматься только домашним хозяйством. Но, как говорят, хорошего понемножку.

— Ладно, тетечка Милочка, мы поехали. — Я чмокнула тетю в щеку и вышла на лестничную клетку.

Я не стала наблюдать за трогательной сценой прощания Егора и тети Милы — боялась, что сердце не выдержит подобных сантиментов и разорвется.

* * *

В парке все оказалось не так плохо, как я себе представляла первоначально, наша «семейная» прогулка меня совершенно не утомила. Мне даже понравилось кататься на «чертовом колесе» и «цепочках». Егор был в восторге от столкновений электроавтомобильчиков, и они с Никитой не покидали это аттракцион часа два. Я даже успела немного заскучать. Но все-таки они вспомнили про меня и вернулись к бедной тете Жене.

— Скучаешь? — поинтересовался у меня Никита.

— Есть немного, — призналась я.

— Ты что, ревнуешь? — задал Егорка совсем не детский вопрос.

— С чего ты взял? — спросила я в свою очередь.

— Просто в последнее время ты с папой столько времени проводишь, а сейчас он про тебя совсем забыл. Вот ты и злишься.

Такого взрослого и умного объяснения от пятилетнего ребенка я никак не ожидала услышать, поэтому и не нашла что ему на это ответить.

— Папа, я хочу мороженое, — обратился малыш к Никите. — Тете Жене, я думаю, оно тоже не помешает. Пусть немного остынет, а то, наверное, тяжело стоять на жаре и ждать, пока мужчины развлекаются.

Никита не без удивления посмотрел на сына и пошел за мороженым.

— Вы с папой поженились? — спросил Егор, едва Никита отошел на пару шагов.

— С чего ты взял?

— Ты сегодня с утра нарядилась, как невеста на свадьбу. А когда вы вернулись, папа сказал, что ты теперь Панкратова. Значит, вы поженились, — заключил Егор.

— Егор, тебе кто-нибудь говорил, что в твоем возрасте нельзя быть таким умным и так много всего понимать?

— Нет, никто не говорил, но я сам знаю. Так вы поженились? — настаивал малыш на своем вопросе.

— Я не знаю, как тебе это объяснить, — попыталась я оправдаться. — Это не совсем то, что ты думаешь. Мы с твоим папой не совсем женаты.

— Так не бывает! — категорично заявил Егор. — Или я просто чего-то не понимаю.

— Скорее всего, так, — облегченно вздохнула я.

Все-таки не очень хорошо, если дети понимают столько же, сколько взрослые. Во-первых, это лишает их радости детства, а во-вторых, если дети станут понимать как взрослые, в мире может случиться глобальная катастрофа, потому что ни один уважающий себя взрослый не будет прислушиваться к ребенку и следовать его советам.

Пока мы с Егором вели «умную» беседу, Никита уже успел сходить за мороженым и вернуться обратно.

— Привет, а вот и я. Вы меня ждали? — улыбнулся он нам с Егором.

— Ну, не так, чтобы очень, — позевывая, сказал Егор. — У нас с тетей Женей был серьезный разговор, поэтому мы и не заметили твоего отсутствия.

— Какой же у вас был разговор? — поинтересовался Никита.

— Я спросил, не страшно ли ей стать твоей женой и моей мамой, — объяснил Егор отцу.

Никита от удивления чуть не выронил мороженое.

— С чего ты взял, что тетя Женя — моя жена?

— А что же я, по-вашему, совсем глупый и ничего не понимаю? — обиделся Егор. — Я же не слепой и не глухой, — пояснил мальчик. — Я все вижу и слышу.

Никита присел на корточки перед сыном.

— Надо же, а я и не заметил, как быстро вырос мой сын. — И он погладил Егора по голове.

— Папа, помнишь, мы с тобой договаривались, что будем рассказывать друг другу обо всем, что происходит, или о том, что нам не нравится?

— Конечно, помню.

— Тогда почему ты мне не сказал, что вы с тетей Женей поженились?

— Егор, понимаешь, все не так просто, как может показаться на первый взгляд.

Егор одним безобидным вопросом поставил в тупик сразу двух умных взрослых. Мы не знали, как ему объяснить, почему не сказали о нашей «свадьбе». С одной стороны, в этом не было ничего такого, но с другой… Возможно, все дело было в том, что ни я, ни Никита не относились к нашему браку с должной серьезностью. Лично я вообще не считала его браком. Для меня он был просто-напросто маскарадом.

Я не знала, как объяснить ребенку то, чего сама до конца не понимала. Я хорошо знала свою роль и свое место, но совершенно запуталась в своих чувствах к Никите. Мне нравился этот человек, но не настолько, чтобы из-за него круто изменить свой образ жизни. И я решила, что объяснять ребенку все сложности нашей жизни — дело родителей, поэтому предоставила это нелегкое дело Никите. Мне было все равно, когда он проведет разъяснительную беседу со своим сыном. Главное, чтобы меня оставили в покое.

— Женя, — обратился ко мне Никита, — ты не могла бы ненадолго оставить нас с Егором?

— Конечно, без проблем.

Отойдя от них метров на десять, я остановилась в тени деревьев. Мне было прекрасно видно обоих Панкратовых, а при желании я могла прочитать по губам, о чем они говорят. Но это было бы неприлично, поэтому я решила не напрягать зрение, а просто наблюдать за ними и за всем происходящим вокруг.

Мое мороженое, которое держал в руке Никита, безнадежно растаяло. Я представила себе, как было бы хорошо в такую жару ощутить его прохладу, но тут же вспомнила, это обычно сильно хочу пить после мороженого, и решила, что секундное наслаждение не стоит последующей за ним жажды, которую практически ничем невозможно утолить.

Через несколько минут Панкратовы подошли ко мне. Я заметила, что настроение обоих после их мужского разговора заметно улучшилось.

Егор подбежал ко мне и взял за руку. Этот жест со стороны малыша меня озадачил.

— Тетя Женя, ты не переживай, я тебе буду помогать и как-нибудь обязательно расскажу, что папа любит, а что — нет, — пообещал мне Егор.

— Спасибо, малыш.

Я была не совсем уверена в том, что мне понадобится помощь ребенка, но если он предложил, то отказываться все-таки не стоило. Зачем наживать себе врагов?

Интересно, что же такого Никита наговорил Егору, что тот сразу решил взять надо мной шефство? Наверное, все-таки стоило подслушать, о чем они говорили. Это было бы не совсем бессовестно, потому что речь все же шла обо мне.

— Женя, ты извини, но твое мороженое пришлось выкинуть, — сообщил Никита.

— Ничего страшного, придется тебе раскошелиться на новое.

— Без вопросов.

Никита, как по щучьему велению, по моему хотению, преподнес мне эскимо. Откусив первый кусочек, я вспомнила, что мороженого вовсе не хотела.

А жара стояла нестерпимая. Хотелось окунуться с головой в холодную воду и не вылезать из нее как можно дольше. Хорошо, что поблизости не было фонтана, а то я бы точно в него плюхнулась. Ладно, потерплю до дома. Хорошо еще, что не нужно трястись в душном транспорте.

Окончание дня можно было назвать удачным, потому что в пробке стоять нам тоже не пришлось. «Жук» быстро домчал нас до дома Панкратовых и с чувством выполненного долга затих на стоянке.

Никита и Егор подождали, пока я запру машину, и мы все вместе подошли к подъезду.

— Смотри, папа, там дядя Ваня стоит, — Егор указал пальцем по направлению к подъезду.

— Точно, Иван. Чего он вдруг у нас появился? — удивился Никита.

Мы подошли к высокому и импозантному мужчине. Но про себя я отметила, что Никита все же лучше.

— Привет, Никита, — Иван протянул руку Панкратову.

— Привет, — Никита пожал ему руку.

— Дядя Ваня, познакомься с нашей тетей Женей, — влез Егор.

Дядя Ваня окинул меня оценивающим взглядом. Я поняла, что очень ему понравилась, потому что у мужчины разве что слюнки не потекли при виде моих потрясающих форм. Такое у него появилось на лице выражение.

— Никита, ты представишь нас друг другу? — предложил Иван.

— Женя, познакомься с моим другом Иваном Кондрашовым. Иван, а это моя жена — Евгения.

У Ивана от удивления отвисла челюсть.

— То есть как… жена? Вы меня разыгрываете или у вас действительно все так серьезно, что вы решили в скором будущем связать себя брачными узами?

— Ты сейчас удивишься еще больше: это скорое будущее уже наступило. — Никита загадочно улыбнулся.

— Я не совсем понимаю тебя. Что значит «уже наступило»? — попытался Кондрашов прояснить ситуацию.

— А то и значит, что мы с Женей поженились, — расставил мой благоверный все точки над «i».

Глаза Кондрашова от удивления приняли неприлично большой размер.

— Поздравляю, — только и смог выговорить он.

— Ты как-то вяло нас поздравляешь, — все так же лукаво улыбался Никита. — Я не вижу бурного восторга с твоей стороны. Мне даже кажется, что ты разочарован моим выбором.

— Нет, что ты, как ты мог такое подумать! Просто это немного неожиданно для меня, вот и все. Я-то думал, что ты на подобный шаг еще не скоро решишься.

— Все так думали. И я в том числе, — согласился с ним Никита. — Но вот я встретил Женю и понял, что хочу быть с ней.

— Очень тебя понимаю, — ответил Кондрашов.

— Тетя Женя знаешь какая классная! — снова вмешался Егор. — Она дерется просто отпадно. Правда, папа?

— Правда, — нехотя согласился Никита.

Я про себя отметила, что не стоило Егору говорить этому человеку обо всех моих выдающихся способностях. Почему-то Иван Кондрашов, несмотря на свою привлекательную внешность, не вызывал у меня доверия.

— Ну, мы так и будем стоять у подъезда? — поинтересовался Никита.

— Вообще-то я шел к тебе в гости, — признался Кондрашов.

— Тогда идем.

Никита распахнул перед нами дверь подъезда. Мы торжественно прошествовали мимо удивленной консьержки, которая явно не была готова к появлению такой делегации.

— Здравствуйте, тетя Глаша, — задорно пропел Егор.

— Здравствуйте, здравствуйте, — заулыбалась женщина. — Что-то давненько тебя не было видно.

— А я был у тети Милы, — без зазрения совести выдал Егор военную тайну.

Никита взял сына за руку, дав ему понять, что разговоров с тетей Глашей на сегодня хватит.

Оказавшись дома, Егор первым делом побежал проверять свою комнату. Я кинулась за ним. Не потому, что меня интересовало состояние его игрушек или любимой подушки. Просто все-таки я ведь телохранитель. Я же должна проверить, все ли в порядке. Вдруг под кроватью малыша притаился страшный злодей, который только и ждет появления Егора.

Но все было тихо и спокойно. Убедившись, что мальчику ничего не грозит, я оставила его в гордом одиночестве. А сама направилась к мужу и ошарашенному новостью его другу Кондрашову.

Мужчин я нашла на кухне. Никита копошился по хозяйству, а Иван сидел за столом и молча курил. Увидев меня, он приосанился и затушил сигарету.

— Евгения, может, ты поделишься секретом: как тебе удалось затащить этого мужчину под венец?

— Никто никого никуда не тащил, все было по обоюдному согласию, — резко ответила я Ивану.

Ну не нравился мне этот молодой человек! И не могу я лицемерить, не мое это.

— Совершенно верно, — согласился со мной Никита. — И я предлагаю выпить немного шампусика за наше счастливое воссоединение. Ты, Женя, не против?

— Нет.

— Тогда доставай фужеры, сейчас отметим наше торжество.

Я повиновалась пожеланию мужа и направилась было к посудному шкафу. Но Никита мягко повернул меня в другую сторону, где на самом видном месте стояли фужеры.

— И как давно вы знакомы? — продолжал свой допрос Кондрашов.

— Очень давно. Мне кажется — целую вечность, — уклончиво ответил Никита.

Кондрашов не был удовлетворен ответом, но уточнять не стал. Однако свое недовольство по поводу того, что мы не пригласили его на наше торжество, все же высказал. Но мы с Никитой никак на это не отреагировали.

Панкратов-старший достал из морозилки шампанское и без всяких пиротехнических эффектов открыл его.

Холодное шампанское несло приятную прохладу. Я наслаждалась каждым глотком, и мне хотелось, чтобы удовольствие длилось вечно.

Шампанское было отменным. Должна сказать, что я достаточно искушенный человек и в спиртных напитках разбираюсь очень неплохо. Никита, видимо, тоже, потому что, как я уже сказала, шампанское было просто превосходным.

— Можно, я скажу тост? — Кондрашов встал и поднял бокал.

— Валяй, — согласился Никита и пересел поближе ко мне.

— Я хочу выпить за новую семью, которая, я надеюсь, продержится очень долго…

О чем говорил дальше Кондрашов, я уже не слышала. Я чувствовала только руку Никиты, которая перебралась ко мне на колено и нежно его сжимала.

Кондрашов произносил свою пламенную речь минут пять, но никто из нас его не слушал, мы были просто увлечены друг другом. После стольких напряженных часов эти минуты спокойствия хотелось провести с большей пользой. Нам обоим нужна была хорошая разрядка, а Кондрашов нам мешал. Я уже решила заткнуть Ивана, но тут он сам перестал заливаться соловьем, поднял бокал, многозначительно посмотрел на нас и выпил шампанское залпом. Меня аж передернуло от такого варварства. Разве можно пить шампанское залпом? Это же не водка и не самогон. Это же шампанское! Но, видно, Кондрашов был несведущ в таких делах или просто очень хотел пить.

— Спасибо, Иван, за поздравление, — поблагодарил Никита Кондрашова, оторвавшись от меня. — Извини, что в своем торжестве мы обошлись без тебя и вообще без кого-либо. Нам просто захотелось в этот день побыть вдвоем.

— Да, ладно, — отмахнулся Кондрашов, — у каждого свои причуды.

— Ну вот и чудненько, — улыбнулся Никита и снова погладил под столом мою коленку.

— Никита, ты меня извини, но вообще-то я к тебе по делу приехал, — заговорил Кондрашов.

— Да? — удивился Никита. — По какому?

— Я думаю, что нам лучше обсудить его вдвоем, без посторонних. — Кондрашов посмотрел в мою сторону, надеясь, что я сейчас же сорвусь с места и побегу в другой конец квартиры.

Но я сидела, не шелохнувшись. Более того, в моем мозгу не возникло даже мысли, чтобы сорваться и побежать туда, не знаю куда. Никита был со мной солидарен.

— Иван, ты ничего не забыл?

Тот удивленно посмотрел на Никиту.

— Так я хочу тебе напомнить: Женя — моя супруга, у меня нет от нее никаких секретов.

Определенно, для Кондрашова этот день стал днем удивлений и невероятных новостей. Он понял, что от меня ему не избавиться в любом случае, и решил больше не тянуть, а выложить все, что его заботило.

— Говорят, на тебя «папа» наседает. Это так?

— А на кого наш «папулечка» не наседает? По-моему, от него плачут если не все, то многие, а те, что не плачут, так только пока.

— Но ходят слухи, что ты от него страдаешь больше всех, — не отставал Кондрашов.

— Я бы так не сказал. «Папа» меня любит отеческой любовью, поэтому и воспитывает на свое усмотрение.

— Ага, а поэтому стреляет в твоего сына и взрывает твою машину, — усмехнулся Кондрашов.

— Допустим, что сына моего убить он не хотел, выстрел был произведен в профилактических целях. Да и машину мою не он взрывал.

— А кто же тогда? Ты знаешь кто? — как-то настороженно спросил Кондрашов.

— Пока нет, но мои люди над этим работают, — ответил Никита.

— А кто полазил в твоем банковском счете, тебе тоже неизвестно?

— А ты-то откуда про счет знаешь?

— Так все уже знают, Ермаков сообщил. Поэтому все с превеликим интересом наблюдают за тем, как ты будешь выпутываться из сложившейся ситуации.

— Что-то я сильно сомневаюсь в том, что Ермаков растрезвонил на весь Тарасов, что кто-то взломал его банковскую систему и снял со счета приличную сумму денег, — не поверил Никита Кондрашову.

Тот понял, что со своим любопытством переборщил, и решил заткнуться или хотя бы перевести разговор на другую тему.

— Предлагаю выпить за прекрасную хозяйку этого дома. — Кондрашов разлил всем шампанское и поднял бокал.

Сделав вид, что тост мне очень приятен, я заулыбалась во все тридцать два.

— Я не против. — Никита поднял бокал и чокнулся со мной.

Я мило улыбнулась и для пущей убедительности поцеловала Никиту в щеку.

Посидев еще немного с Панкратовым и Кондрашовым и решив, что ничего нового и интересного больше здесь услышать не удастся, я отправилась к Егору.

Малыш тихо сидел в своей комнате и играл в какую-то компьютерную игрушку. Лично я никогда не понимала пристрастия к компьютерным играм. Для меня гораздо интереснее посмотреть какой-нибудь фильм.

— Привет, Егор.

— Привет, тетя Женя. Тебе стало с ними скучно? — поинтересовался малыш.

— Да, есть немного, — призналась я.

— Хочешь поиграть со мной в стрелялки?

— Если честно, то я их не очень люблю. Может, лучше пойдем посмотрим видик? — предложила я.

— Пойдем, — неожиданно для меня согласился Егор. — Только я не люблю никакие мелодрамы. Мне бы боевичок…

— Полностью с тобой согласна.

Мы с Егором нашли новый боевик со старым Шварцем, но с первых же кадров я поняла, что этот боевичок не стоит той шумихи, которую вокруг него наделали. Арнольд уже заметно постарел со времен второго Терминатора, у него были даже седые волосы. Не понимаю, почему его, то есть Арнольда, то есть его волосы, не могли подкрасить во имя и ради сценического облика? Он же играет робота, а насколько мне известно, машины не стареют, а если это и происходит, то уж никак не отражается на состоянии волос. У роботов могут поизноситься детали, но не поседеть волосы.

Хотя справедливости ради стоит сказать, что спецэффекты в фильме сделаны на высшем уровне. Но если смотреть на всю эту прелесть по обыкновенному видику, без всяких наворотов, то зрелище быстро нагонит тоску и печаль.

На два часа я отвлеклась от реальных забот и была полностью поглощена спасением мира. Но, как оказалось, мир от машин спасти так и не удалось, и я была немного разочарована. Просто потому, что Голливуд стал сдавать свои позиции и после рокового одиннадцатого сентября завязал со всеми happy endами. Стало грустно оттого, что пессимизм, свойственный Востоку, добрался и до Запада.

Глава 11

— А, вот вы где!

Мы с Егором, как по команде, обернулись.

— К вам можно? — поинтересовался Никита.

— Конечно. — Егор подвинулся на диване, освободив место для отца. — А где дядя Ваня?

— Дядя Ваня пошел домой.

По тону голоса я поняла, что Никита остался не очень доволен визитом Кондрашова.

— Вы что, с ним поругались? — поинтересовалась я.

— С чего ты взяла?

— Просто ты какой-то хмурый и пасмурный после вашего с ним разговора.

— Нет, поругаться мы не поругались, но его вопросы и неподдельный интерес к некоторым вещам, которые касаются только меня, мне не понравились. Я бы даже сказал, что насторожили.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не верю, что Ермаков растрезвонил по всей округе, что у меня со счета пропали деньги. Это не в его интересах. И потом, этот эпизод с машиной… Если бы ты только слышала, как долго и упорно Иван у меня выспрашивал, почему я не сел в машину! И его очень заинтересовала ты.

Здесь я немного приосанилась, чтобы Никита понял и убедился, что в этом нет ничего странного и необычного. Я действительно девушка очень видная. Но, наверное, Никита не то имел в виду.

— Понимаешь, если бы он восхищался только твоими внешними данными, я бы его еще понял, но он подробно расписывал мне твои боевые приемы, как будто сам был участником твоих драк или по крайней мере наблюдателем. Его слишком сильно интересовали обстоятельства нашего знакомства.

— И что ты ему сказал?

— Правду говорить было бы очень глупо, поэтому я немного приврал.

— Что именно, ты можешь мне сказать? — настаивала я.

— Я сказал, что мы знакомы достаточно давно, просто некоторое время не виделись. А после моего приезда из Москвы я встретил тебя в «Золотой гриве».

— Ты имеешь в виду тот вечер, когда я встречалась с Фурманчуком?

— Да. Дело в том, что Кондрашов — моя правая рука. Он в курсе всех основных дел, и я также думаю, что у него есть свои шпионы, которые давно ему доложили, что однажды я приехал в «Золотую гриву» на такси, а уехал с одной молодой и очень красивой девушкой. Поэтому не имело смысла придумывать романтические подробности нашей встречи.

— Ты думаешь, что Кондрашов за тобой следит?

— Теперь я уверен в этом на все сто.

— Собираешься что-то предпринять?

— Наверное, — пожал плечами Никита. — Мне бы сначала узнать, кто снял мои деньги. Если честно, то я не удивлюсь теперь, узнав, что это дело рук Кондрашова.

Никита резко поднялся и начал ходить кругами по комнате.

— Что с тобой происходит?

— Мне пришла в голову одна невероятная мысль. И чем дольше я над ней думаю, тем больше понимаю, что она не такая уж и бредовая, как это может показаться на первый взгляд. Женя, у тебя случайно нет знакомого хакера?

— А зачем тебе понадобился сей субъект? Ты собрался грабить банк?

— Почти, — улыбнулся Панкратов. — Я хочу проверить личный счет одного моего друга. Мне кажется, что на нем я найду одну кругленькую сумму, недавно появившуюся там. И я хочу вернуть ее обратно законному владельцу, а также снять кое-какие проценты в качестве компенсации за моральный ущерб.

Я перебрала в своей памяти всех знакомых, которые хоть каким-то образом могли помочь Никите. Поняв, что среди них нужного человека не найду, я стала вспоминать знакомых моих знакомых. Но безуспешно. Вот если бы Никита попросил взорвать Кондрашова или сильно побить, тогда — другое дело. Здесь я могла бы помочь ему и сама, но с хакерами в моей жизни все обстояло гораздо сложнее.

— Женя, ты слышала мой вопрос? — уточнил Никита.

— Конечно, у меня со слухом полный порядок. А вот с памятью небольшие проблемы, потому что я никак не могу вспомнить нужного тебе человека.

— А может, твоя тетя знает такого человека? — несмело предположил Никита.

А что, хорошая идея. Тетя Мила, несомненно, должна знать такого человека. Она вообще у меня работает вместо справочного бюро, потому что знает пол-Тарасова. Картотеки на каждого у нее, конечно, нет, но собрать данные на какого-то отдельного жителя Тарасова тетя может без проблем.

Я подошла к телефону и набрала свой домашний номер.

— Тетя Мила, это твоя любимая Женя беспокоит.

— Я уже поняла, — с готовностью откликнулась тетушка.

— Тетечка, ты, конечно, понимаешь, что я звоню тебе не просто так, а по делу.

— В этом я не сомневалась ни секунды. Вы с Никитой хотите опять привезти ко мне Егора? Давайте, я буду только рада. Молодоженам надо побыть немного вместе, без свидетелей.

Тетя, как всегда, бежала впереди паровоза, потому что не давала мне вставить ни слова. Сама задавала вопрос и сама на него отвечала.

— Тетя, ты можешь остановиться и помолчать хотя бы ненадолго?

— Могу, конечно. Но разве я не права? — удивилась тетя.

— Совершенно не права. Дело совершенно в другом. У тебя нет случайно знакомого хакера?

— Хакера, говоришь? Дай немного подумаю.

Секунд на тридцать в телефонной трубке воцарилась тишина. Если бы мне не было слышно дыхания тети, я бы подумала, что она куда-то отошла, настолько было тихо.

— Женя, ты меня слушаешь? — наконец-то услышала я долгожданный голос.

— Конечно, и очень внимательно.

— Я тут вспомнила одного своего старого знакомого, Черняева Антона. Он был моим студентом. Так вот однажды ему удалось влезть в банк данных нашего института, за что парень и был из него изгнан.

— Отлично! — обрадовалась я.

— Чему ты так радуешься? — возмутилась тетя. — Если бы мальчик доучился, то из него вышел бы толк.

— Меня так вдохновило вовсе не его отчисление, а прежде всего то, что он может залезть туда, куда обычно посторонних не пускают, — оправдалась я. — Ты случайно не знаешь, как его найти?

— Представь себе, где-то у меня был записан его домашний телефон. Давай я поищу, а ты перезвони мне минут через пятнадцать. Ладно?

— Договорились.

Я повесила трубку и вернулась к Никите и Егору.

— Чем порадуешь? — поинтересовался Никита.

— Тетя обещала найти телефон одного человека, который способен на подобные подвиги.

— Здорово, — улыбнулся Никита и притянул меня к себе.

Но я резко от него отстранилась. Ни к чему устраивать обнимашечки на глазах маленького ребенка, который очень ревниво относится ко всем, кто пытается претендовать на его отца.

Но Егор как будто ничего не заметил. Зато напомнил мне о моем обещании:

— Тетя Женя, я правда очень хочу научиться драться, как ты. Вот так. — И он стал выделывать ногами разные выкрутасы.

В конце концов мальчишка потерял равновесие и упал. Хорошо еще, что на полу постелен ковролин, поэтому ушибиться малыш не мог. Но все это выглядело так забавно и смешно, что мы с Никитой не могли удержаться от смеха.

— Опять вы надо мной смеетесь! — Егор обиженно наморщил свой маленький носик, и нам стало еще смешнее.

Наверное, мы с Никитой смеялись очень заразительно, потому что Егор передумал обижаться на нас и тоже закатился.

Насмеявшись вволю, я решила, что пришло время позвонить тете, и снова набрала номер своего домашнего телефона. Тетя подошла сразу же после первого гудка.

— Женя, ты чего так долго? — упрекнула меня тетя. — Я же, наверное, нервничаю, вдруг с вами там что-нибудь случилось.

— С чего ты это взяла?

Я действительно очень удивилась, услышав подобное от тети. Мне всегда казалось, что она давно привыкла к специфике моей работы и уже не волнуется ни за меня, ни за моих клиентов.

— Просто ты сказала, что перезвонишь, а звонка все нет и нет.

— Ладно, не причитай, — остановила я слезный поток тетушки. — Ты телефон нашла?

— Нашла. Записывай.

Тетя Мила продиктовала мне номер компьютерного гения Черняева Антона, и я старательно его записала, хотя могла бы и запомнить.

— Спасибо, тетя. Надеюсь, что за тот период времени, что прошел после его отчисления из института, парень никуда деться не успел. А то тебе придется вспомнить еще одного, — предупредила я ее.

— Будем надеяться, что Антоша никуда из Тарасова не исчез, хотя с его талантом это можно сделать очень быстро и легко, — утешила меня тетя Мила.

— Спасибо, тетечка, тебе большое за помощь.

— Большое пожалуйста. Пока.

Я повесила трубку и вернулась к Никите.

— Как дела? — поинтересовался Никита.

— Отлично. Вот тебе номер местного хакера, бывшего ученика тети, которого отчислили за его чрезмерное увлечение компьютерами.

— А что же такого он сделал?

— Да ничего особенного, просто взломал банк данных в своем учебном заведении.

— Мне уже нравится этот парень, хоть я с ним еще и незнаком, — улыбнулся Никита.

— Я знала, что так будет.

— Тетя Женя, ну когда ты мне покажешь парочку приемчиков? — вмешался в наш интересный разговор Егор, о котором я уже успела напрочь забыть. Слишком тихо он сидел в комнате, что было крайне нехарактерно для него.

— Погоди, сынок, немного, — попросил Никита. — Нам с тетей Женей надо сделать одно дельце, а потом она будет в полном твоем распоряжении.

— Вы опять куда-нибудь уезжаете? — решил всплакнуть Егор.

— Нет, что ты, — успокоил сына Никита. — Мы все сделаем здесь, дома.

— Тогда ладно, — согласился Егор, — я подожду немного. Но только потом, чур, тетя Женя, ты мне все покажешь!

— Покажу обязательно, — сдалась я под напором малыша.

— Так, а сейчас тихо, — приказал Никита.

Мы с Егором дружно заткнулись.

Никита набрал номер Антона. Было заметно, что Панкратов-старший заметно нервничает. Он стучал пальцем по телефонной тумбочке, пока ждал ответа.

— Здравствуйте, я могу поговорить с Антоном Черняевым? Это вы? Очень хорошо. Меня зовут Никита Андреевич Панкратов.

Затем, наверное, Антон спросил Никиту, тот ли он самый Панкратов — владелец сети ресторанов Тарасова и Тарасовской области, потому что Никита ответил на его вопрос положительно и сказал, что тот не ошибся.

— Мне, Антон, очень нужна ваша помощь, — признался Никита. — Понимаете, я совершенно случайно узнал, что вы очень хорошо владеете компьютером и можете кое-что делать. Я бы вам отлично заплатил. Поверьте, если вы сделаете то, что мне нужно, то я вам буду очень и очень благодарен. Ну, вы, наверное, понимаете, что я имею в виду…

Никите не пришлось долго уговаривать Антона. Узнав, кто его к нему направил, Черняев тут же согласился помочь, хотя стопроцентный результат гарантировать поостерегся.

Они договорились, что через полтора часа Антон приедет к Панкратову и принесет с собой необходимые причиндалы для работы на компьютере.

— Пап, теперь можно шуметь? — спросил Егор, едва Никита повесил трубку.

— Теперь можно, — разрешил Никита, — только до прихода дяди. Когда он придет, ты должен будешь спрятаться в своей комнате и никуда оттуда не выходить, а еще лучше будет, если ты ляжешь спать.

— А он когда придет? Прямо сейчас?

— Нет, чуть позже, — успокоил его Никита, — я думаю, что ты к тому времени уже успеешь замучить тетю Женю или она тебя вырубит, если ты ей очень надоешь.

— Вот здорово! — обрадовался малыш.

Я не стала уточнять, чему он так сильно обрадовался. Может, он очень хотел, чтобы я его вырубила? Или он мечтал замучить меня до полусмерти? Ответ так и остался для меня неизвестным.

— Тетя Женя, ну покажи мне пару приемов, а то я себя лохом ощущаю, — признался Егор.

— Кем, кем ты себя ощущаешь? — давясь от смеха, спросил его Никита.

— Лохом, — серьезно ответил Егор. — Я считаю, что любой уважающий себя мужчина должен уметь драться, чтобы защищать женщину. Потому что вовсе не она его должна защищать, как это делает тетя Женя.

Аргумент был весомый и заслуживал уважения. Я тоже терпеть не могу слабых мужчин. Но в последнее время, к сожалению, их становится все больше и больше. Меня все чаще и чаще охватывает чувство жалости к нашей «сильной» половине человечества. Такое ощущение, что они, то есть мужчины, постепенно вымирают. Их пора уже заносить в «Красную книгу» как исчезающий вид и объявлять общечеловеческой ценностью, иначе останутся от них ножки да рожки.

Лично я считаю, что без мужчин жить вполне возможно. Свои физиологические — а если конкретно, то сексуальные — потребности можно сублимировать. Уже давно всем известно, что сексуальная и творческая энергия имеют одну природу. Вы только представьте, дорогие мои женщины, какие великие произведения могут быть созданы, если все мужики вымрут!

— Тетя Женя, я правильно встал? — на этот раз мои великие мысли прервал Егор.

Я посмотрела на мальчика — он так чудно присел, что мне понадобилось немалое усилие воли, чтобы не рассмеяться.

— Нет, так у тебя ничего не получится, — мягко сказала я. — Надо вот так. — И я показала Егору правильную стойку. — Но знаешь, начинать учиться надо не с ударов и не со стойки, а просто с дыхательных упражнений. Если ты правильно дышишь, то ни один противник не сможет взять тебя голыми руками, — открыла я Егору страшную тайну.

— Что, правда? — не поверил мне Егор.

— Да. Понимаешь, на самом деле научиться правильно дышать не так легко, как может показаться с первого взгляда, — начала я свои объяснения.

— Ты хочешь сказать, что я не умею дышать? — изумился малыш.

— Если бы ты этого не умел, то не смог бы жить. Без воздуха человек может прожить всего несколько минут.

— Но я хочу научиться правильно дышать!

Я показала Егору несколько дыхательных упражнений, которые не мешало бы делать всем, но сегодня все люди такие умные и занятые, что им некогда остановиться, чтобы посмотреть внутрь себя. Все считают, что дышать — так же естественно, как и все остальное, даже еще проще, поэтому не стоит уделять этому внимание и драгоценное время. Но как же они не правы! Из-за такого похабного к себе отношения люди сокращают свою жизнь в несколько раз.

— А можно, я присоединюсь к вам? — попросил Никита, чтобы мы и его приняли в нашу интересную игру.

— Да, присаживайся рядом с нами, — сделала я великодушный жест и разрешила Никите усесться рядом со мной на полу.

Но дыхательная гимнастика очень быстро наскучила непоседливому Егору.

— Тетя Женя, я уже понял, что все это очень важно, но мне так трудно тихо сидеть и просто дышать. Я так еще не умею, — признался малыш. — Покажи мне лучше какой-нибудь приемчик.

Егор снова забавно присел и выставил вперед руки. Я легким и грациозным движением перекинула его через плечо и аккуратненько, чтобы малыш не ушибся, положила на пол.

— Вот это да! — воскликнул малыш после удачного приземления. — Так здорово! А папу сможешь?

— И папу смогу, — уверенно сказала я.

— Покажи!

Егор активно настаивал на эксперименте. И Никите пришлось уступить сыну. Со старшим Панкратовым я не стала церемониться так же, как с младшим, поэтому резко схватила его за руку и перебросила через плечо. И аккуратно укладывать я его на пол не стала. Во-первых, он слишком тяжелый, а во-вторых, не маленький мальчик, ничего с ним не случится, если слегка и ударится. В общем, Никита с грохотом рухнул на пол. Я сначала даже испугалась. Не за Никиту, конечно, а что пол может провалиться.

— Вот это да! — Егор от удивления раскрыл рот.

— Живой? — поинтересовалась я у Никиты.

— Вроде да. Вот это ты меня кинула!

— Ну, совсем не сильно. Поверь мне, что тем мальчикам, которые постоянно стоят у нас на пути, достается куда больше, чем тебе сейчас.

— Спасибо, что пощадила.

— Пожалуйста, — снисходительно ответила я.

— Ты очень великодушна, — съехидничал Никита.

— Я знаю свою слабость. Слишком многие ею пользуются, а я ничем не могу им ответить.

— Бедная ты и несчастная… — Никита погладил меня по голове.

— Тетя Женя, хватит обниматься с папой. Я хочу, чтобы ты мне теперь показала, как это делается.

Угомонить Егора одним пробросом через плечо было невозможно, поэтому мне пришлось показать ему еще несколько не слишком замысловатых трюков. Мальчик пребывал в щенячьем восторге до тех самых пор, пока не пришел Антон.

Звонок в дверь прозвучал так неожиданно, что мы даже подпрыгнули. Никита направился открывать дверь.

С Антоном вместе пришел еще и охранник, которого приставили к тете Глаше после взрыва машины Панкратова.

— Вы ждете этого человека? — поинтересовался охранник у Никиты.

— Если он Антон Черняев, то да, — прояснил мой муж. Или надо сказать «мой клиент»? Что-то я запуталась.

— Вы можете предъявить удостоверение личности? — охранник повернулся к молодому человеку.

— Вот, пожалуйста, — молодой человек протянул ему водительские права.

— Тогда все в порядке, извините за беспокойство. Просто времена такие настали, мы здесь ни при чем. Нам что приказали, то мы и выполняем.

Охранник удалился, и Никита пригласил Антона в квартиру.

Мужчины пожали друг другу руки, знакомясь.

— Папа, это тот самый дядя? — спросил Егор.

— Да, сын, ты не ошибся, поэтому можешь отправляться в постель. Тем более что время уже подошло.

— Жаль, — вздохнул Егор, — а мы так хорошо разыгрались с тетей Женей.

Но Егор был по большому счету очень послушный мальчик, к тому же он любил своего отца и не хотел его расстраивать. Поэтому без криков и истерик отправился к себе в комнату.

— Проходите вот сюда, — Никита пригласил Антона. — Сейчас я вам все расскажу. Вы принесли все необходимое?

— Думаю, что да, хотя я не совсем понимаю, чего вы от меня хотите. Надеюсь, что вы мне все сейчас разъясните. Учтите, что я ничего вам еще не обещал! — предупредил Антон Никиту.

— Я все понимаю.

Они прошли в гостиную.

— Познакомьтесь, это моя жена Евгения, — представил меня Никита Антону. — Кстати, она — племянница вашей любимой преподавательницы.

— Здравствуйте, Антон, — я протянула парню руку.

— Очень приятно, Евгения, — откликнулся Антон. — Если честно, то я согласился с вами встретиться только из уважения к вашей тете. Она — потрясающая женщина.

— Да, я знаю, — согласилась я.

Это была чистая правда, я даже и не подумала кривить душой. Потому что тетушка у меня действительно замечательная. Не то что ее братец, то есть мой отец.

— Вы меня введете в курс дела? — поинтересовался Антон после приветственного обряда.

— Да, конечно, только сейчас пожелаю сыну спокойной ночи и все вам расскажу. Вы не очень торопитесь?

— Нет, — улыбнулся Антон, — до пятницы я совершенно свободен.

— Тогда ладно.

Никита направился в комнату Егора, но на полпути вернулся:

— Еще один момент: я бы хотел, чтобы мы были на «ты», если, конечно, нет никаких возражений. Мне так всегда легче общаться. — Никита посмотрел вопросительно на Антона.

— Я не против, — улыбнулся тот.

Никита ушел к Егору, а мы с Антоном остались.

— И давно вы замужем за ресторанным магнатом? — поинтересовался Антон.

— Мне кажется, что целую вечность, — так же, как Никита недавно, уклончиво ответила я.

Я не чувствовала к Черняеву никакой неприязни, но и говорить о том, что мы с Никитой женаты всего лишь несколько часов, тоже не хотелось.

— Давай тоже будем на «ты», — предложила я.

— Согласен. Женя, а это правда, что ты закончила «Ворошиловку»?

— Да.

— Ничего себе! — восхищенно проговорил Антон.

— А что тут удивительного?

— Необычно очень. Я знал, что в этом заведении учатся и девушки, но одно дело знать, а другое — разговаривать и видеть воочию его выпускницу. Твоя тетя как-то упоминала о тебе и говорила о твоих способностях, но мне казалось, что она немного преувеличивает.

— Может, так оно и было. Я же не знаю, что она говорила. Но в любом случае демонстрировать сейчас свои способности я не буду.

— Жаль, очень жаль. Несправедливо немного получается.

— Почему?

— Потому что меня сюда позвали, если я правильно все понял, для того, чтобы я проявил максимум своего умения, а свое демонстрировать ты отказываешься, — пояснил Антон.

— Тебя не я позвала, а мой муж.

Я была очень удивлена, когда назвала Никиту мужем. Мне казалось, что за время нашего короткого брака этого не случится. А тут на тебе — «мой муж». Фу, пошлость какая!

— Я вижу, вы уже познакомились, — услышала я голос Никиты.

— Да, есть немного, — подтвердил Антон предположение Никиты. — Я как раз рассказывал Жене, что ее тетя пребывает от нее в большом восторге. Она пару раз даже рассказывала нам о ней на своих лекциях.

— Надеюсь, только хорошее? — с улыбкой произнес Никита.

— Да. И так красочно, что у меня даже возникали сомнения по поводу реального существования Евгении.

— Но все-таки она есть, чему я, несомненно, рад.

Никита обнял меня за талию и притянул к себе.

— Антон, ты не будешь против, если я введу тебя в курс дела за чашечкой чая или кофе?

— Нет, не буду.

— Тогда пойдем на кухню, — позвал нас Никита.

Мы отправились за хозяином квартиры.

— Ну, говорите, кто что будет пить? — поинтересовался у нас Никита.

— Если можно, я бы выпил кофе, — попросил Антон.

— Отлично. А тебе, Женя, чего налить?

— Вина, — решила пошутить я, но Никита понял меня буквально и достал бутылочку красного вина.

Я решила, что если начну сейчас сопротивляться, то это будет выглядеть не очень хорошо. Поэтому я покорно следила за тем, как Никита наполняет мой бокал. Язык мой — враг мой. Но… сама виновата.

— А нам я сейчас сварю кофе, — пояснил Никита, ставя турку на огонь.

Пока Никита варил кофе и делал бутерброды, Антон с интересом разглядывал интерьер кухни. Было заметно, что этот молодой человек не очень уютно чувствует себя в доме, как он выразился, ресторанного магната.

Пока Антон разглядывал кухню, я любовалась им. Мне нравился этот молодой человек. Должна сказать, что Никита и Антон принадлежали к одному типажу. Они оба — брюнеты со светлыми глазами. Только у Никиты глаза даже светлее, чем у Антона, у которого они были скорее синими, чем голубыми. Антон мне вдруг чем-то напомнил Буратино. Нет, у него вовсе не было такого же длинного носа, просто что-то такое неуловимое, как мне показалось, было от этого сказочного персонажа. Может быть, простодушие во взгляде?

Когда тетя Мила сказала мне о нем как о компьютерном гении, то я представила задавленного интеллектом молодого человека в роговых очках. И была приятно удивлена, увидев, что Антон не является таковым. Более того, по всему видно, что Антон совсем не зануда. А вот это уже большая редкость для людей, увлекающихся компьютерами.

В общем, парень мне понравился. Он не был наглым, явно. Он следил за своей внешностью и речью. За все время нашего разговора я не услышала ни одного жаргонного словечка, которые так любят вставлять в свою речь фанаты бандуры, которую они называют компом.

— Так вот, Антон, какая штука со мной приключилась, — начал Никита вводить Антона в курс дела. — Сегодня утром мне сообщили, что с моего счета пропало пятьдесят тысяч баксов.

— Ничего себе! — присвистнул Антон.

— Так вот, — продолжал Панкратов, — если ты мне поможешь их вернуть, то я даю тебе два процента от общей суммы.

Я посмотрела на Антона в надежде увидеть в его глазах блеск жадности, но ничего подобного там не было.

— Так ты мне предлагаешь взломать банковскую систему?

— Да, — ответил Никита таким тоном, как будто речь шла о походе в магазин.

Вот здесь глаза Антона загорелись.

— А ты понимаешь, что если нас вычислят, то мы загремим по полной? — предостерег Антон Никиту от такого поступка.

— Я все прекрасно понимаю. Да я понимаю, насколько это опасно, поэтому и предлагаю тебе за работу тысячу баксов. Я также не стану осуждать тебя, если ты сейчас откажешься.

— А вы мне доверяете? — Антон посмотрел на меня и Никиту.

— Да, — просто ответил Никита. — Тебя порекомендовала тетя Мила, а ей мы верим. Правда? — повернулся он ко мне.

Вместо ответа я просто кивнула.

— Постараюсь оправдать ваше доверие, — медленно заговорил Антон. — Но должен сразу предупредить, что самым моим великим достижением в делах подобного рода был только взлом системы в вузе.

— Я думаю, что этого опыта будет вполне достаточно, — успокоил его Никита.

— У меня еще один вопрос: у вас есть предположение, кто мог украсть деньги?

— Да, — в один голос заверили мы Антона.

— Более того, я могу тебе даже сказать номер счета этого человека, — добавил Никита.

— Это заметно облегчает задачу.

Никита подробнее рассказал Антону о своей догадке по поводу Кондрашова и дал ему кое-какие сведения о банке. Антон остался вполне доволен подобными разъяснениями. Допив кофе, он изъявил желание немедленно приступить к работе.

— Пойдем, я покажу тебе свой агрегат, — позвал Никита Антона в кабинет.

Парень прихватил свою сумку, которую он оставил в коридоре, и пошел вслед за ним.

Я тоже не хотела оставаться одна на кухне. Во-первых, мне было жутко интересно, как делаются такие дела, а во-вторых, Никита все-таки мой клиент, а уж только потом муж. Поэтому я прежде должна исполнять обязанности телохранителя и только потом, если останется время, перейти к супружеским обязанностям, то есть помыть посуду, что я просто ненавижу делать.

Глава 12

— Классный комп! — восхитился Антон, увидев машину Никиты.

— Спасибо, в твоих устах это действительно звучит как комплимент. Если честно, то я не совсем разбираюсь во всех этих прибамбасах, — признался Никита.

— Да это вовсе и не обязательно, если ты хорошо умеешь делать другое. Я бы, например, никогда не смог так классно организовать сеть ресторанов и за такой короткий срок стать одним из самых богатых людей Тарасова. Поэтому я считаю, что каждому свое. Кто-то шарит в компьютерах, а кто-то нас кормит по высшему разряду.

Антон стал пристраивать к компьютеру Никиты свою машину, которую он предусмотрительно прихватил из дома.

— Никаких кодов банка ты, конечно, не знаешь? — поинтересовался Черняев у Никиты.

— Нет, конечно.

— А жаль. Все было бы проще и быстрее.

— Так никто и не говорил, что все будет очень просто, — улыбнулся Никита.

— Я понимаю, иначе ты бы справился и сам. А почему ты не попросил этим заняться своего друга банкира?

— Потому что он бы на это не согласился. Все-таки от подобных махинаций может пострадать репутация банка. Ермаков на такое ни за что не подпишется. Поэтому за его спиной это прокрутить будет проще, чтобы его совесть не мучила. И потом, если в краже действительно замешан Кондрашов, то деньги просто вернутся к их законному владельцу, и все. Инцидент будет исчерпан.

— Понятно, — кивнул Антон.

Черняев еще немного поковырялся в компьютере и запустил какую-то программу.

— Теперь дружно скрестим пальцы на удачу, — улыбнулся Антон, немного откинувшись назад.

— А что сейчас? — не унималась я.

— А сейчас будем ждать. Просто ждать. Я сейчас сделал все, что мог. Теперь машина должна сама немного поработать. А нам отводится скучная роль наблюдателей.

Мы последовали совету Антона — то есть, скрестив пальцы, стали ждать.

Я уже успела немного утомиться ожиданием, так как привыкла к активному образу жизни, а сидеть на месте и ждать манны небесной было немного не по мне. Я даже решила было отправиться спать, но меня остановил возглас Антона:

— Есть, заработало!

Антон «сыграл» небольшое соло на клавиатуре, и на экране появились какие-то цифры. До этого там тоже было нечто подобное, но немного другое. Я заметила, как просияло лицо Антона после его «игры», и поняла, что все движется по намеченному плану.

— Есть! Мы вошли в систему банка, — сообщил нам Антон. — Теперь надо все делать очень быстро, пока не сработала охранная система и нас не вычислили.

Антон снова принялся нажимать на клавиши, параллельно орудуя мышью.

— Какой номер счета у твоего Кондрашова? — спросил Антон.

Никита старательно продиктовал номер, и Антон ввел его в компьютер. На мониторе снова появились цифры.

— Так вот, на счету у твоего Кондрашова лежит сто двадцать тысяч долларов, — сообщил Антон.

— А когда был сделан последний взнос? — спросил Никита.

— Вчера ночью.

— Я так и думал, что кража моих денег — его рук дело. Ты можешь сейчас перевести на мой счет пятьдесят тысяч? — поинтересовался Панкратов.

— Без проблем, — ответил Антон. — Назови номер твоего счета и сумму.

Никита сказал все, что потребовал Антон.

— А за моральный ущерб не хочешь себе снять?

— Нет, — решительно ответил Никита, — сначала хотел, но передумал. Я не стану до такого опускаться.

— Тогда все готово. Я выхожу из системы.

— Давай, — согласился Никита, — нам там больше нечего делать. Спасибо за помощь. Я в долгу не останусь. На сколько мы там договаривались? Могу еще добавить сотню баксов за оперативность.

Никита вопросительно посмотрел на Антона, доставая чековую книжку.

— На тысячу долларов, — честно ответил Антон. — С вами было приятно работать. И потом, вскрыть систему было нетрудно — вы же назвали номер счета. Я по своей натуре больше азартный, нежели жадный человек. Если уж на то пошло, теперь-то уже и я сам смогу залезть туда же и взять себе немного на жизнь у наших местных богачей.

— Хочешь разорить тарасовских магнатов? — улыбнулся Никита.

— Я подумаю над этим предложением. Ну все, я пошел, а то, мне кажется, на улице дождь собирается, не хотелось бы промокнуть.

— Давай, — Никита протянул Черняеву руку.

— Если что, обращайтесь. Коли смогу, то помогу. — Антон пожал руку Панкратову и направился к выходу.

Никита пошел его проводить, а я осталась одна, переваривая в мозгу только что увиденное. Я, как киноман со стажем, по идее, не должна была удивляться подобному. Все-таки на своем веку я пересмотрела не один десяток шпионских боевиков и фильмов про всяких там медвежатников, а также ловких электронщиков. А после фильма «Одиннадцать друзей Оушена», казалось бы, вообще нечему удивляться. Но одно дело, я вам скажу, фильм, отснятый где-то далеко, на другом континенте, а другое — стать свидетельницей того, как человек, выпущенный из-под крылышка моей тети, ломает систему банка. Правда, ничего лишнего он там не берет, только то, что украли у Никиты, но все-таки…

— О чем задумалась моя жена? — услышала я голос Никиты. Но в своих мыслях я ушла, оказывается, довольно далеко, потому и пришла в себя не сразу. — Женя, ты где? — потряс меня за плечи Никита.

— Да здесь я, просто задумалась совсем чуть-чуть, — отмахнулась я от своего «мужа».

Никак не могу привыкнуть называть Панкратова мужем без доли иронии. Все мне хочется его подковырнуть.

— Наверное, тебе понравился Антон, — начал строить свои догадки Панкратов-старший.

— Наверное, я еще не поняла так быстро. У меня хорошая реакция, но при выборе мужчины я соображаю достаточно туго.

— Но меня ты все-таки выбрала, — растянулся Панкратов в улыбке и привлек меня к себе.

— Не я тебя выбрала, а ты по собственной воле стал моим клиентом и попросил, чтобы я немного отступила от своих принципов, сблизившись с клиентом больше, чем положено.

Никита отстранился от меня. Его лицо, еще недавно улыбавшееся мне во все тридцать два, стало хмурым и суровым, как море в шторм. Но меня на такие мины взять просто невозможно, я уже столько в своей жизни повидала, что сейчас хмурая моська ресторанного магната Тарасова меня нисколько не пугала. Наоборот, я едва удерживалась от смеха.

— Женя, ты хочешь сказать, что после всего того, что у нас с тобой было, я по-прежнему продолжаю оставаться для тебя только клиентом? — обращался Никита к моей совести. Он ведь не знал, что она у меня давным-давно ушла в спячку.

— Никита, а что же у нас такого необычного было, что я должна в одночасье изменить свое отношение к тебе?

— Как что? — искренне удивился Панкратов. — А все эти взрывы и похищение Егора? Вся кутерьма, которая происходит с нами в последнее время?

— Никита, скажи, тебя удивляют блюда, которые готовятся в твоем ресторане?

— Чаще всего нет, — признался Панкратов, все еще не понимая, к чему я веду.

— Вот и у меня такая же фигня. Для меня всякие там взрывы и драки — как для тебя блюда в твоем ресторане. Единственное, что меня удивляет во всей нынешней истории, так это мое замужество. Но я и его могу объяснить. Хочешь? — Я с вызовом посмотрела на Никиту.

— Хочу.

— Я никогда не была ни в Швеции, ни в Дании, и мне хочется немного пожить… ну… как в кино. Посидеть у камина на медвежьей шкуре с бокалом шампанского, отвлечься от всей этой грязи, в которой сейчас просто захлебнулся наш Тарасов. Мне просто хочется немного пожить, как живут люди. Живут, понимаешь, а не выживают. И потом, ты же мне обещал прилично заплатить за то, что я на время стану мадам Панкратовой. Разве все не так, Никита?

— Так, — тихо признал он. — Только я считал, что ты передумаешь, что мы…

— Никита, какие могут быть «мы»? «Нас» нет, понимаешь, нет! Просто на данном отрезке времени мы нужны друг другу. Так случилось, что кому-то сверху захотелось поставить над нами эксперимент. Вот поэтому мы сейчас и вместе, но никак не иначе. Понимаешь?

— Да, я все прекрасно понял, не надо мне больше ничего объяснять. Я устал и хочу спать. Завтра очень тяжелый день: мне придется сказать человеку, которого я считал своим другом, что он сволочь. Спокойной ночи, Женя.

— Спокойной.

Никита хотел было меня поцеловать или обнять или еще как-то проявить свою нежность, но, видимо, вспомнив мои объяснения, что я ему никто, отстранился и вышел из комнаты, оставив меня одну.

Я стояла посреди гостиной и проклинала себя за то, что сейчас наговорила. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы он ко мне вернулся, взял в охапку и унес далеко-далеко. Но я все сделала правильно. Я не стала дарить ему иллюзию того, что у нас с ним может все получиться. У нас ничего не может получиться, кроме того, чтобы выпутаться из этого дела, которое уже начинает не очень приятно попахивать.

Не стоит мечтать о том, чего нет и не может быть. По-моему, именно так Бунин охарактеризовал то, что в простонародье кличется любовью. А если точнее, он сказал, что любовь — это когда хочется того, чего нет и не бывает.

Вот и у нас с Никитой то же самое. Нас с ним нет, есть только иллюзия желаемого. Матрица. У товарища Нео к нам было бы несколько претензий на этот счет.

Ладно, пора спать. Никита прав, завтра будет тяжелый день.

Я пошла к себе в комнату. Спать не хотелось, но сидеть в пустой гостиной одной посреди ночи меня тоже не прельщало.

«Ну вот тебе, Женя, и брачная ночь! — подумала я, забираясь в пустую холодную постель. — Разве о такой свадьбе ты мечтала, когда была маленькой девочкой и играла в принцессу, которая ждет своего королевича Елисея? Ладно, спи давай, чего теперь горевать о несложившейся жизни и обманутых девичьих мечтах».

Но я никак не поддавалась на собственные же уговоры. Ворочаясь с боку на бок, все не могла заснуть. Меня точила одна и та же мысль: «Зачем ты, Евгения Максимовна, так с Никитой Андреевичем поступаешь?»

Жаль, что я не курю, а то бы я сейчас непременно закурила. Но ничего не поделаешь, придется сходить на кухню и просто попить воды.

Я вылезла из постели, которая, несмотря на мое присутствие в ней, так и не согрелась. Тапочек около кровати я не нашла. Решив, что ничего со мной не случится, если я босиком прогуляюсь до кухни, я направилась к чудо-холодильнику.

Интересно, а это кто?

Я смотрела прямо перед собой. Совершенно незнакомый мне по фигуре дядечка бережно нес маленького Егорку по направлению к выходу, где его ждал еще один дядечка, значительно крупнее первого.

Не думаю, что Никита разрешил этим молодцам забрать Егора посреди ночи. По-моему, надо сказать этим людям свое резкое «нет».

Я прикинула: самое страшное, что может случиться сейчас с Егором, это если он выпадет из рук киднепера. Ковровое покрытие было достаточно мягким, разбиться малыш не сможет ни при каких обстоятельствах. Правда, Егорка может испугаться и стать заикой, но сейчас наша медицина творит чудеса, и этот дефект можно легко исправить.

Так, хватит думать, пора отбивать малыша, не то дядечки так и уйдут из квартиры с Егором. Как я потом Никите в глаза смотреть буду? Хотя по большому счету Никита тут ни при чем, речь о моем профессионализме идет. Как хорошо, что я не уснула и захотела попить! Все-таки мое профессиональное чутье меня не подводит.

Сделав подсечку одному из похитителей, явно не ожидавшему нападения со спины, я успела поймать Егора. Мальчик головой не стукнулся, значит, жить будет, а заиканию мы скажем дружное «нет».

Пока мерзавец приходил в себя, я успела оттащить малыша на более безопасное расстояние.

— Тетя Женя, где это я?

Краем глаза я посмотрела на Панкратова-младшего. Он сидел на полу, разведя в стороны свои маленькие ручонки.

— Беги, Егорка, к папе, а я пока с дядями поговорю.

Малыш кивнул мне в знак согласия. Я еще раз подивилась сообразительности мальчика. Наверное, мужское воспитание имеет свои плюсы: дети не распускают слюни и сопли по любому поводу и не задают лишних вопросов.

К этому времени поверженный мною похититель пришел в себя, даже разобрался, что к чему.

— Леха! Давай сюда, чертова баба здесь, я от нее уже получил.

— Поверь мне, что это еще не все. — С этими словами, крутанувшись, я поцеловала его пяткой в челюсть.

Почему-то мой горячий поцелуй, в который я вложила всю душу, парню не понравился. Об этом я смогла судить после пламенной речи, которую он произнес в мой адрес. Чтобы он смог до конца прочувствовать всю мою неуемную страсть, я повторила свой поцелуй. Ночной гость не устоял перед моими чарами и рухнул у моих ног.

Пришло время разобраться со вторым малым, Лехой. А он был раза в два больше первого. Но размеры ни о чем не говорят. На этот раз я решила никого не поражать своей блестящей техникой, поэтому просто подошла и подарила ему мастерски исполненный апперкот. Не знаю, понравился он ему или нет, но устоять на ногах Леха не смог. Большой и сильный, он с грохотом повалился на пол.

Это была блестящая победа Давида над страшными Голиафами. Я стояла над поверженными врагами красивая и мужественная, немного, правда, раскрасневшаяся от горячей схватки, но довольная и счастливая от удачного исхода поединка. Жаль, Никита меня не видит, ему бы это, наверное, очень даже понравилось.

— Браво, Евгения, браво, — услышала я за своей спиной немного насмешливый голос Никиты. — Что ж, в который раз я убедился, что не зря ты заламываешь такую цену за свои услуги, ты стоишь этих денег.

Да, я одержала пиррову победу. Враг повержен, но человек, на которого мне хотелось произвести должное впечатление, отреагировал совсем не так, как мне того хотелось.

— Как Егор? — перевела я разговор на другую тему.

— Испугался, но жить будет, — немного смягчившись, сказал Никита. — Слишком много потрясений на его маленькую головку свалилось за последние несколько дней. Боюсь, как бы это не отразилось на его психике.

— Я думаю, что завтра все уже закончится. Вы с Егором уедете, и все будет хорошо, — попыталась я ободрить Никиту.

Мне хотелось сказать Панкратову что-нибудь по-настоящему доброе и теплое, но я, как ни прискорбно это признать, не умела этого делать. Работа у меня такая: жесткая, не терпящая сюсюканий.

А Никита тем не менее ждал от меня чего-то подобного. Только я молчала как партизан. Я была настоящей Зоей Космодемьянской. Даже под страхом смерти я не сказала бы о своих личных чувствах. Я чувствовала, что еще секунда, и Никита вспылит, взорвется, но, как ни парадоксально, меня спас один из тех верзил, которые пытались украсть Егора.

Нехороший дядя потихоньку стал приходить в себя. Он даже попытался сесть, но, видно, мой поцелуй пяточкой был очень крепким и страстным, и ночному гостю никак не удавалось прийти в себя. Заметив шевеление противника, Никита забыл о нашем разговоре и о том, что я должна сказать ему что-то теплое и ласковое, ободряюще-нежное.

— Что, очухался?! — грозно взревел Никита, присаживаясь возле поверженного врага. — А теперь говори, гад: кто тебя послал и зачем твоему хозяину понадобился мой сын?

Верзила испуганно посмотрел на Никиту. Должна признать, что вид у моего мужа-клиента сейчас действительно был угрожающим. Наверное, я бы тоже испугалась.

— Ты будешь говорить или нет? — яростно затряс Никита поверженного. — Не то я тебе башку разобью, и мне даже стыдно не будет, что я ударил лежачего! Кто вас послал? Последний раз спрашиваю, а потом я за себя не ручаюсь.

В это время зашевелился второй злоумышленник.

— Женя, там, на кухне, в шкафчике возле окна есть веревка. Принеси, пожалуйста, свяжем негодяев на всякий случай, чтобы беды не накликать.

— Ладно, сейчас принесу, — пожала я плечами и направилась в кухню. Мне была пока непонятна идея Никиты, но спорить с ним мне не хотелось.

Веревку я нашла быстрее, чем могла предположить. Оказывается, всего за несколько дней я освоилась в квартире Панкратова так хорошо, что почти с закрытыми глазами могла найти нужную вещь.

На минуту мне захотелось стать здесь полноправной хозяйкой, но я вспомнила, но это невозможно.

В последнее время мне все чаще стало казаться, что надо мной стоит венец безбрачия. Правда, до сих пор меня это не очень тяготило. Я уже давно пережила тот юный нежный возраст, когда хотелось выйти замуж, стать верной супругой и добродетельной матерью. Однажды я почти вышла замуж за человека, которого очень любила, но его убили перед самой нашей свадьбой. С тех пор у меня что-то вроде суеверия: я считаю, что могу охранять мужчину, но замуж за него не должна выходить, иначе принесу ему смерть. Но на этот раз я отошла от своих принципов и вышла замуж. Впрочем, у меня есть одно оправдание: это было необходимо для дела, для того, чтобы маленький человечек, которого я охраняю, оказался в полной безопасности. Надеюсь, что там, наверху, об этом знают и не думают, что я решила устроить свою личную жизнь, поэтому Никите не должна угрожать никакая опасность. Я вовсе не претендую на звание «миссис Панкратова».

— Женя, ты что там, уснула? — послышался недовольный голос Никиты.

— Уже иду, — ответила я и поспешила к нему.

— Ну, наконец-то, — улыбнулся Никита, увидев меня. — Я уже испугался, что там есть кто-то еще и что он покушается на твою честь. Хотел даже кинуться на помощь, но решил…

Никита не закончил фразу. Наверное, он хотел сказать что-нибудь обидное, но в последний момент передумал. Господи, ну почему у меня всегда такие сложные отношения с мужчинами, которые мне нравятся? Почему у меня не может быть все, как у всех?

Я помогла Панкратову связать двух ночных визитеров, которые были еще под сильным впечатлением от встречи со мной и посему не оказывали никакого сопротивления. Когда последний узелок был завязан и Никита убедился, что нашим пленникам самим не освободиться, я наконец-то решилась спросить:

— А что теперь мы будем с ними делать?

— Ждать, когда они окончательно придут в себя и по доброй воле, без насилия, расскажут, кто их послал, — буркнул Никита.

— Понятно, — вздохнула я и присела в кресло.

— Папа, — услышали мы голос Егора.

— Да, сынок, — отозвался Никита.

— Папа, мне страшно одному в комнате. Можно, я к вам выйду?

— Конечно, — тепло улыбнулся Панкратов и направился в комнату сына.

Через несколько минут вся наша семья и незваные гости сидели в гостиной. Каждый думал о своем.

— Понимаешь, Женя, — прервал паузу Панкратов, — эти молодцы в один голос утверждают, что их послал «папа», но я им не верю. «Папа» дал мне слово, что он оставит меня в покое. Ему прекрасно известно, что я никуда не смогу деться, пока не выплачу ему эти проклятые деньги. И потом, «папа» на то и «папа», что дети для него — святое. Он лучше десять раз мне уши отрежет или покалечит меня, но малыша не тронет, у него свои принципы.

— Никита, ты хочешь сказать, что даже не догадываешься, кто может быть хозяином этих вот горилл? — осторожно спросила я.

Никита не ответил ничего, он только еще сильнее прижал к себе сидящего у него на коленях сына и уткнулся лицом ему в макушку.

Эти двое, отец и сын, были единым целым. Третий для них всегда станет лишним. Ошибкой любой женщины будет, если она попытается настроить их друг против друга или потребует, чтобы Панкратов-старший уделял ей внимания больше, чем сыну. Я не претендовала занять место Егора в жизни Никиты. Я вообще не хотела становиться частью их семьи, потому что очень явственно чувствовала себя лишней.

— Никита, мы так и будем сидеть здесь всю ночь? — поинтересовалась я. Конечно, картина «Отец и сын» очень трогательна, но не настолько, чтобы любоваться ею до утра и сидеть без дела.

— Я жду, когда они мне скажут, кто их послал, — ледяным тоном проговорил Никита.

— Тогда спроси их еще раз, — настаивала я.

Возможно, мои слова прозвучали глупо и не к месту, но, по-моему, еще глупее было сидеть и дожидаться, надеясь, что взломщики все расскажут сами. Если бы Егора не было в комнате, я бы уже давно нашла способ добыть необходимую информацию.

Наверное, ребятам тоже надоело сидеть привязанными друг к другу. Они стали нервно ерзать, всем своим видом показывая, что если Панкратов их сейчас спросит, то они с радостью все ему выложат. Вряд ли они настолько боятся своего нанимателя, что готовы жизнь положить, лишь бы не выдать имени тайного врага Никиты.

— Так, я жду, когда вы мне расскажете, кто такой неугомонный хочет моей смерти, — проговорил Никита таким тоном, как будто речь шла о том, кто сегодня пойдет за хлебом, а не о его жизни и жизни сына.

На минуту я подумала, что Никита заболел, раз на него напала такая апатия. И решила, что надо брать дело в свои руки, иначе мы просидим так целую вечность.

— Ну вот что, милые мои ребятки, — обратилась я к нашим «гостям», — вы уж извините моего мужа, что он вас держит в столь неудобной позе. Но скажу вам честно: если вы в течение пяти минут не раскроете нам страшную тайну, кто вас сюда направил, то, клянусь богом, пожалеете, что появились на свет. Я из вас котлету сделаю. Вернее — две котлеты. Надеюсь, в моих силах вы не сомневаетесь.

Ребята не сомневались. Они дружно закивали головами, давая понять, что дважды им объяснять не надо.

— Так говорите же! — рявкнула я на них.

— Иван нас послал, — сказал один.

— Кондрашов, — одновременно с ним проговорил другой.

Сенсационной новостью для меня их сообщение не было. Я это поняла сразу, как только увидела Егора на руках одного из них. Я посмотрела на Никиту. Панкратов продолжал сидеть, уткнувшись в макушку сына. Ему было тяжело, может быть, даже хотелось плакать, но он мужчина, поэтому должен был сдержаться, несмотря на предательство друга.

Не везет Никите в жизни. Вернее, не те люди ему попадаются. Сначала предательство и измена жены, а теперь вот лучший друг нанес удар в спину.

— Как вы сюда попали? — поинтересовался Никита.

— У нас есть ключи, — заговорил один верзила.

— Ключи?! — удивился Никита. — Но откуда?

— А мы почем знаем? Нам дали ключи, сказали, где комната мальчишки. Больше нам ничего знать и не положено, — заговорил другой.

— Что же вам не рассказали, где деньги лежат? — поинтересовалась я.

— А нам они ни к чему, нам и так неплохо заплатили бы, если бы мы не облажались.

— А как вы прошли внизу мимо охраны? — продолжал свой допрос Никита.

— А чего тут проходить-то? — удивился один из верзил. — Тюкнули слегка бабульку по голове, она и отключилась ненадолго, а тот, который в форме, как раз куда-то отошел. Вот мы и прошли.

Я смотрела на этих двух молодцов, почти одинаковых — туповатых — с лица, и вспоминала прикольный мультик про Вовку в Тридевятом государстве. Наш Вовчик, то есть Ванек, тоже оказался недальновидным и возложил сложное и опасное дело на плечи двух идиотов. В сказке у Вовки хотя бы потом появился шанс исправить оплошность, а в жизни все оказалось намного серьезнее и ничего исправить уже невозможно. Собственно, к счастью для нас.

— Женя, посиди, пожалуйста, с Егором, мне надо съездить к Кондрашову, — тихо проговорил Никита, поднимаясь с места и направляясь в комнату Егора, чтобы уложить малыша спать.

— Я никуда тебя одного не отпущу, — ответила я «мужу». — Я поеду с тобой. К тому же у тебя нет машины, напоминаю, если ты забыл. А садиться за руль своего «жука» я никому не доверяю.

— Ты хочешь предложить оставить Егора здесь одного? — вспылил Никита. — По-моему, это глупо.

— По-моему, тоже, — согласилась я. — Но можно отвезти малыша к тете, она не будет против.

Никита на миг застыл в нерешительности. Он не знал точно, как лучше поступить в сложившейся ситуации. Я была права, и Никита это понимал, но ему было бы намного спокойнее, если бы Егор был со мной, потому что я смогу его защитить в случае чего. Но, с другой стороны, у тети Милы малыш тоже будет в полной безопасности, а я ему могу еще пригодиться, как бы странно это ни звучало.

— Ладно, Женя, ты права, Егора лучше отвезти к твоей тете, — согласился Никита.

— А что с этими будем делать? — поинтересовалась я.

— Да ничего, — пожал плечами Панкратов.

— Совсем ничего? — удивилась я.

— Я просто сейчас вызову охрану, и она их отвезет куда следует. Если Кондрашову нужны эти ребята, он их выкупит, в чем я, правда, сильно сомневаюсь — дешевле обойдется найти новых «шестерок». Может, еще повезет, и не такие тупые попадутся. Вот только, думаю, ко мне они уже не будут иметь отношения. А здесь я оставлять их не собираюсь. Быть душкой и отпустить их на все четыре стороны — тоже не в моих правилах. Пускай с ними соответствующие органы разбираются. Все, что мне было нужно, я уже от них узнал.

И Никита решительным шагом подошел к телефону.

— Охрана? Это Панкратов, ко мне тут двое неизвестных ворвались и хотели похитить моего сына. Не понимаю, за что я вам такие деньги плачу?! — Никита говорил громко, и по тону его голоса было ясно, что он вне себя от ярости. Панкратова можно было понять.

Я подошла к Егору и ласково погладила его по голове. Ого, кажется, во мне материнские чувства проснулись. Наверное, все-таки природа берет свое. Если женщине положено быть матерью, значит, она должна ею быть.

— Пойдем, малыш, одеваться, сейчас поедем в гости к тете Миле. Вот она обрадуется!

— У-гу. — Егор поднялся с кресла, на котором сидел, взял меня за руку и повел в свою комнату.

Малыш был не то сильно напуган, не то ему просто хотелось спать. Во всяком случае, он едва на ногах держался. Пока мы дошли до комнаты, он три раза споткнулся и один раз чуть не упал. Я подумала, что, может, стоит взять Егора на руки, но потом передумала. Это будет уже слишком. Я и так сильно привязалась к мальчишке, а нам придется расстаться. И для меня же будет лучше, если я сейчас перетерплю, чем потом буду локти кусать. Все-таки не зря этика телохранителя гласит, что нельзя привязываться к своему клиенту.

— Тетя Женя, а ты от нас с папой не уйдешь? — неожиданно спросил Егор.

Я не знала, что ему ответить. Но от этого вопроса малыша меня бросило в жар. Мне не хотелось ему лгать, но и сказать правду я не могла.

— Еще не знаю, там видно будет, — сказала я полуправду.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, ты мне очень нравишься, — тихо произнес мальчик. — А если я буду хорошо себя вести и называть тебя мамой, ты не уйдешь?

От таких слов у меня сжалось сердце. Я могла поставить на место его отца, могла покривить душой перед ним, но только не перед этим маленьким человечком, который сейчас все сильнее и сильнее сжимал мою руку.

Я ничего ему не ответила, я просто обняла Егора за плечи. И, наверное, зря, потому что он мог сделать совсем не те выводы, потому что этим жестом я могла вселить в его сердце ненужную надежду.

Глава 13

По пустынным улицам города мы ехали к тете Миле. Несмотря на поздний час, она нас ждала. Тетя очень испугалась, когда я сообщила ей, что мы приедем к ней через несколько минут и привезем Егора. Но ничего лишнего она не стала спрашивать, потому что знала: сейчас я все равно ничего не буду ей рассказывать, зато потом, когда-нибудь, за чашечкой крепкого чая, обязательно посвящу ее во все подробности.

Егорка мирно посапывал на коленях у отца, уткнувшись лицом в широкую грудь Никиты.

— После того как мы отвезем Егора, поедем к Кондрашову, — тихо, чтобы не разбудить сына, проговорил Никита.

— Как скажешь, — равнодушно пожала я плечами.

Не знаю, почему я так долго вожусь с этим семейством, почему позволяю себе отходить от давно принятых мною правил? Раньше я никогда не привозила своих клиентов к тете Миле. Может, это из-за того, что у меня никогда не было таких маленьких клиентов? Но тогда при чем здесь его отец?

Ладно тебе, Женя, не стоит себе лгать. Ты прекрасно понимаешь, почему везешь Егора к тете, почему не хочешь оставлять Никиту одного, хотя по большому счету тебе платят только за охрану мальчика.

Тетя нас ждала, она даже дверь открыла и вышла навстречу, услышав шум машины.

— Женя, что-нибудь страшное случилось? — встревоженно спросила тетя.

— Да нет, на самом деле могло быть все гораздо хуже, — успокоила я ее.

— Давайте малыша, — тетя протянула руки к Егору.

Никита бережно передал ей свое сокровище. Он с такой заботой и нежностью посмотрел на сына, что я даже позавидовала Егорке — у меня таких теплых отношений с отцом не было, нет и, наверное, уже никогда не будет.

— Мы не очень долго, — тихо сказал Никита. — Когда Егор проснется, скажите ему, что я скоро приеду и мы отправимся в сказочное путешествие.

— Да, конечно, я все ему передам, — пообещала тетя.

Егора уложили на мою кровать. Никита еще несколько минут постоял возле сына. Потом сказал:

— Поехали, Женя, нам пора.

Никита произнес это не столько для меня, сколько для себя. Панкратов знал, что я жду только его, сама-то я уже давно готова. Ничем не могу объяснить, почему Никита медлил.

На улице стояла глухая ночь, когда мы с Панкратовым вышли от тети Милы. Спал весь Тарасов. Спала, спрятавшись, даже самая последняя из бродячих собак, которую не принимают ни в одну стаю.

Далекая холодная луна поднялась над городом, улыбаясь зловещей улыбкой. Она как будто знала, что нас ожидает впереди, знала и смеялась над тем, что мы такие наивные и думаем, что все будет хорошо. Но на самом деле в жизни все далеко не так, как нам хочется. Будь я маленькой девочкой и папенькиной дочкой, то непременно испугалась бы зловещего лунного блеска. Но я в своей жизни повидала уже столько ужасов и пережила столько тяжелых ситуаций, что меня на лунный оскал не возьмешь. Я решительным движением открыла дверцу своего «насекомого» и бесшумно опустилась на водительское сиденье.

— Куда ехать? — поинтересовалась я у Панкратова, когда он уселся рядом.

— Иван живет не очень близко, — предупредил Никита.

— Так мы же не пешком пойдем, а бензина, думаю, нам хватит.

— Тогда поезжай к Птичьей горе, а там я покажу, куда дальше, — почему-то полушепотом проговорил Никита.

Я завела машину, и мы покатили. Вообще-то я люблю ездить по ночному Тарасову, но сегодня поездка меня не вдохновляла.

— Никита, может, это не мое дело, но ты должен, просто обязан сказать мне, что собираешься сделать с Кондрашовым.

— Женя, ты же сама сказала, что это не твое дело, так что не лезь. Если честно, то я не совсем понимаю, зачем я согласился, чтобы ты поехала со мной.

— Не надо, Панкратов! Не надо говорить мне, что ты погорячился, позвав меня с собой. Ты прекрасно знаешь, что я тебе нужна, чтобы не наделать глупостей. Тебя предал друг, человек, которому ты доверял. И дело здесь вовсе не в деньгах, а в человеческих отношениях, в которых ты в последнее время все больше и больше разочаровываешься. Ты сейчас готов разнести весь белый свет, и единственный человек, который мешает тебе это сделать, — Егор.

Сама не знаю, откуда у меня вдруг появилось такое тонкое знание человеческой психологии, откуда взялось мастерство красноречия, вроде с Цицероном в родстве не состою, но мои слова подействовали на Никиту благотворно.

— Ты права, Женя. Черт побери, ты снова права. И меня, если честно, это начинает уже бесить. Каждое твое слово попадает точно в цель. Нельзя быть одновременно такой красивой и такой умной. Это уже чересчур получается. А если еще прибавить и то, что ты прекрасно дерешься и сама можешь за себя постоять, и не только за себя… В общем, получается, что мужчине рядом с тобой просто нечего делать. Ничего удивительного нет в том, что ты одна.

— Но тем не менее мои достоинства не помешали тебе на мне жениться, — парировала я.

— Да разве это женитьба? Ты же сама не воспринимаешь всерьез наш с тобой брак, сама говоришь, что он — всего лишь вынужденная мера.

— Можно подумать, что ты…

Я осеклась на полуслове, поняв, что теряю контроль над ситуацией. Еще немного, и я скажу Панкратову все, что у меня на душе. Скажу, что на самом деле очень хочу сделать наш брак настоящим, скажу, что согласна уехать с ним к черту на кулички при единственном условии — что тетя Мила поедет с нами… Может, даже соглашусь подарить Егорке братика или сестренку… Но я не должна ничего такого говорить. Я должна держать свои чувства в железном кулаке. Я помогу Никите и Егору уехать из страны, но на этом наши отношения закончатся, потому что по-другому просто не должно быть.

— Если честно, Женя, то я не совсем понимаю, зачем еду к Ивану. Не могу найти своему поступку разумное объяснение, но я должен это сделать. Хочу просто посмотреть ему в глаза, хочу сказать, какая же он сволочь.

— Никита, скажи, только честно, ты ничего большего делать не собираешься? Оружия у тебя нет?

— А ты еще, оказывается, и женщина-рентген, — печально улыбнулся Никита. — Да, у меня есть пистолет. Не знаю, зачем я его взял, но если бы тебя рядом со мной не было, то…

— Отдай его лучше мне, — попросила я. — У меня ему надежнее будет, хотя бы случайно не выстрелит уж точно. В любом случае с пистолетом к Кондрашову я тебя не пущу.

— Скажи, а почему я должен тебя слушать? — с вызовом спросил Никита.

— Потому что ты сейчас в отчаянии и можешь наделать кучу всяких глупостей, о которых пожалеешь в тот же момент, но будет уже поздно. Хочу тебя предупредить, что если я согласилась на время стать твоей женой, то это еще не значит, что буду опекуном твоего сына до конца жизни, если ты, уважаемый Никита Андреевич, сейчас натворишь дел, за которые загремишь по полной программе.

Никита ничего не ответил, он вытащил из-за спины пистолет и положил мне на колени.

— Вот и правильно, — кивнула я. — Не стоит Кондрашов таких жертв.

— Здесь сверни направо, — попросил Никита.

Я молча повиновалась.

С высоты Птичьей горы Тарасов выглядел необычайно красивым. Я невольно заинтересовалась открывшейся моему взору картиной. А Волга, величественная река, на берегу которой раскинулся наш город, была еще прекраснее. Даже зловещая луна глядела на Волгу-матушку не таким страшным взором, которым она одарила нас с Никитой, когда мы вышли от тети Милы.

— Все, приехали, — сказал Никита и осторожно дотронулся до моей коленки, где все так же неподвижно продолжал лежать пистолет. — Ты пойдешь со мной?

— Именно за тем я сюда и приехала. Я не собираюсь сидеть и ждать тебя в машине. В конце концов, я ведь не водитель твой, и ты мне платишь не за что-нибудь, а за свою безопасность.

— Опять ты все на деньги переводишь! — завелся Никита. — Если ты хочешь пойти туда со мной только по этой причине, то можешь оставаться на месте. Мне же просто хочется, чтобы рядом со мной был сейчас человек, которому я доверяю. Так получилось, что ты и твоя тетя за эти несколько дней стали для меня близкими людьми. Сам не понимаю, как такое могло произойти, но пути господни неисповедимы. Еще неделю назад мы с тобой не были даже знакомы, а сегодня ты уже носишь мою фамилию и Егор находится у твоей тети.

— Прости, но я говорю правду. Если тебя не устраивает такое положение вещей, тебе все равно придется с ним смириться.

— Ладно, ни к чему весь этот наш разговор. Пойдем. Я хочу набить Кондрашову морду, расквасить ему нос…

Никита от ярости сжал кулаки и с шумом вышел из машины. Спрятав пистолет за пояс, я последовала за ним.

Иван Кондрашов жил не в таком шикарном доме, как Панкратовы. Охраны внизу не было, вахтерши тоже. Как, впрочем, и света. Наверное, не так уж и много подъездов в городе могут похвалиться наличием света на лестницах. Особенно тех подъездов, что оснащены лифтом. Естественно, лифт не работал, поэтому нам пришлось подниматься на девятый этаж на своих двоих. Должна признать, что поединки с верзилами мне дались намного легче, чем такое вот восхождение. Что ж, значит, пора подумать о своей физической форме. Но чуть позже, не сейчас.

Никита немного замешкался возле квартиры Кондрашова, не сразу нажал на звонок.

— Женя, пообещай мне, что, если я зайду слишком далеко, ты меня остановишь. Заявляю официально, что если для моего успокоения тебе понадобится мне врезать, то претензий я иметь не буду.

— Хорошо, как скажешь, — согласилась я.

Никита нажал на кнопку звонка, и его пронзительный звук разрезал ночную тишь. Никита звонил до тех пор, пока мы не услышали шум открывающейся двери.

— Кто там? — услышали мы сонный голос Кондрашова.

— Свои, Ваня, открывай, — зло произнес Никита.

Может, спросонья Иван не понял, кто стоит за дверью, может, просто испугался тона Никиты, но он, не помедлив ни секунды, открыл дверь.

— Доброй ночи, Иван, — оскалился Никита.

— Привет…

Кондрашов стоял перед нами в полосатой пижаме и потирал глаза.

— Не трудись глазки протирать. Я тебе сейчас все равно помогу их закрыть, — предупредил Никита.

— Не понял… — удивился Кондрашов.

— Ничего, сейчас станет чуть яснее, — пообещал Никита и со всего размаха залепил Ивану кулаком в нос.

Конечно, выдающейся техники в его ударе я не увидела. Но сколько в него было вложено ненависти и презрения, передать невозможно. Я невольно восхитилась этим ударом, хотя в другой ситуации просто бы посмеялась от души над техникой исполнения.

Кондрашов отступил на несколько шагов назад, потирая ушибленное место. Никита продолжал наступать на него.

— Ты мне, сволочь, сейчас за все ответишь, — орал Никита. — Я бы закрыл глаза на твое воровство, простил бы и покушение на мою жизнь, но ты хотел причинить боль моему сыну, а этого я никому и никогда не прощу!

Никита еще раз ударил Кондрашова, и, должна признать, новый удар меня впечатлил больше первого. Никита разошелся не на шутку, он был похож на раненого льва, который готов был биться насмерть за свою стаю. Кажется, в таком состоянии Панкратов мог убить Кондрашова и без пистолета. Пора было срочно это безобразие остановить. Егор мне, конечно, нравится, но я не готова заменять ему отца, пока Никита будет отбывать срок за убийство Кондрашова.

— Никита, успокойся, — одернула я его.

— Да, пожалуй, с него хватит, — согласился тот. — Сейчас пойдем, Женя. Я только хочу знать, из-за чего он так со мной поступил.

И Никита, сверкнув глазами, посмотрел на Кондрашова. Тот сидел на полу, потирая то челюсть, то нос, и смотрел в одну точку прямо перед собой.

— Говори же! — потребовал Никита.

— А что тут говорить? — пожал плечами Иван. — Тебе, Никита, слишком все легко и просто дается. Подумаешь, жена от тебя сбежала, оставив ребенка. Так ты с таким размахом развернулся, что даже смотреть противно. Все с рук тебе сходит, полгорода на поклон к тебе ходит, даже «папа» к тебе благоволит больше, чем к другим. Я, между прочим, гораздо раньше тебя начал ресторанный бизнес в Тарасове, но у меня дело не заладилось, потому что «папа» меня невзлюбил. Пришлось брать тебя в долю. И теперь мало кто помнит, что на самом деле именно я был организатором в нашем городе сети ресторанов, которые теперь принадлежат тебе. Я тебя, Никита, не грабил, я просто хотел вернуть свое.

— Почему ты не сказал мне ничего раньше?

— А что бы это изменило? — с вызовом спросил Кондрашов.

— Многое, Иван, очень многое. Зачем ты пошел на такую низость, как похищение ребенка? Ты бы мог прийти ко мне и все рассказать, я бы понял. Знаешь, Иван, ведь я считал тебя настоящим другом, я думал, что могу доверять тебе!

— Господи, Никита, какой же ты наивный! — зло рассмеялся Кондрашов. — Неужели ты веришь в ту чушь собачью, которую люди называют дружбой? По-моему, это самое нелепое слово, какое только могли придумать люди. Правда, «любовь» — не менее забавное слово. Неужели, Никита, после того как твоя благоверная супруга сбежала с богатым хахалем за границу, ты продолжал доверять людям? Я думал, что тот случай заставит тебя относиться к людям с большей осторожностью, но он, оказывается, тебя ничему не научил. Если хочешь знать, то я, человек, которого ты считал, как говоришь, другом, за твоей спиной с твоей же женой в любовь играл по-взрослому, в темноте и голыми, — злорадствовал Кондрашов.

Я смотрела на Никиту и видела, какой болью отдается в его сердце каждое слово Кондрашова. Никита слушал своего бывшего друга, не перебивая. Мне казалось, что он не совсем понимает смысл слов Ивана, но очень старается это сделать.

— Тебе, Никита, все слишком легко давалось: красивая жена, удачный бизнес, уважение в обществе и почет. Я же всегда находился в тени твоей славы. И меня это безумно раздражало.

— И что ты хочешь? — поинтересовался Панкратов. — Получить мой бизнес? Занять мое место в обществе?

— Да, Никита, да! А еще, дорогой мой друг, я хочу тебе сказать, чтобы тебе жизнь медом не казалась, что Егор не твой сын, а мой.

От этих слов Никита затрясся. Он молча подошел к Ивану и еще раз ударил его по лицу.

— Ты можешь говорить, что угодно, но в это я не верю. Егор — мой сын, он — копия меня, и это понятно даже слепому. Пойдем, Женя, я больше не хочу его слушать, мне все и так понятно.

Я молча поднялась и пошла вслед за Никитой.

Кондрашов остался сидеть на полу — он злорадно улыбался. Ох, как чесались у меня кулаки! Не знаю, как и сдержалась, не превратила его в мешок с костями.

— Егор все равно мой сын, Иван так сказал специально, чтобы добить меня. Но он солгал, я точно знаю, — произнес убежденно Никита, когда мы оказались снова в машине.

— Ты можешь мне ничего не объяснять. Я не слепая, вижу, что вы с малышом похожи как две капли воды.

— Спасибо, Женя, мне очень важно знать, что ты мне веришь. А сейчас поехали к «папе».

— Зачем?

— Я не собираюсь спускать Ивану все с рук. Он мне ответит за все.

— Ты посвятишь меня в свои планы?

— Да, только не сейчас.

— А когда? До «папы» ехать не так уж и далеко. Скажи, а он не будет ругаться, что мы его посреди ночи разбудили?

— Ну, ты же слышала, что он ко мне очень даже хорошо относится. Думаю, что сильно ругаться он не будет и в угол на горох не поставит, — усмехнулся Никита.

— Охотно верю, — улыбнулась я Панкратову и завела машину.

— Все-таки хорошо, что ты поехала со мной, — признался Никита. — А то я бы точно убил Ивана, по старой дружбе. Знаешь, его слова заставили меня задуматься над многими вещами. Оказывается, я такой наивный дурак, что все, кому не лень, могут воспользоваться моей тупостью и ставить палки в колеса, а я при всем этом буду считать их своими лучшими друзьями. Абсурд просто какой-то!

— Не надо из одной крайности в другую бросаться. На самом деле не все так мрачно, как ты сейчас обрисовал. Встречаются, конечно, подонки, но есть и много хороших, честных людей. Например, я.

— Скромно, очень скромно, — улыбнулся Никита.

— А как же иначе, — пожала я плечами. — Ты сразу знал, что у меня к тебе чисто коммерческий интерес. Я не корчила из себя влюбленную дурочку, готовую пойти за тобой на край света…

— Ты хочешь сказать, уехать за границу? Ты Данию называешь краем света? — уточнил Никита.

— Точно, — рассмеялась я.

Нервное напряжение спало, дышать стало намного легче. Никита всю дорогу отпускал шутки по теме и просто так. И я все больше и больше удивлялась Панкратову. Еще совсем недавно он готов был растерзать меня на части за мою меркантильность, а сейчас восхищался моей выдержкой и мастерством боевого искусства. Мы чувствовали себя более раскованно и непринужденно смеялись по каждому пустяку. Все-таки смех — великая штука. Он объединяет смеющихся, они становятся заговорщиками — они знают великую тайну, над которой смеются.

Глава 14

«Папа», к моему удивлению, принял нас радушно. Оказывается, старичок, как и многие другие в его возрасте, страдал бессонницей. Ему очень хотелось с кем-то поговорить, потому что все великие ночные думы за последние пять лет он уже передумал, теперь настало время поделиться с кем-нибудь великими мыслями.

— Очень рад вас видеть, — сиял «папаша». — Что вас привело в столь поздний час к моему столу?

— Сегодня снова была предпринята попытка похитить Егора, — начал разговор Никита.

Услышав это, вся радость мгновенно слетела с довольного лица «папы».

— Никита, я тебе отвечаю, что это не мои ребята. Мы с тобой обо всем уже договорились: ты выплачиваешь мне все деньги, о которых шла речь, а я в это время просто наблюдаю за твоими действиями и не влезаю ни во что. Кстати, почему вы с Женечкой не пригласили меня на свадьбу? — В обиженной улыбке «папа» сложил свои пухлые губки.

— Мы хотели в этот день побыть вдвоем. Потом, вы же знаете, Владислав Алексеевич, что после того, как ушла… она… я очень осторожно отношусь к подобным церемониям. Ни к чему мне все эти пышные празднества и клятвы при народе в вечной любви, мы их уже проходили, — пояснил Никита.

Он снова не назвал свою бывшую жену по имени, как бы стараясь обезличить ее. Может, на самом деле он все еще питает к ней какие-то чувства и просто пытается таким образом скрыть свое истинное к ней отношение?

— Да ладно, сына, я не обижаюсь, я все прекрасно понимаю, — махнул рукой «папа». — А насчет твоего мальца я действительно не давал никаких распоряжений. И ты же знаешь, что я очень хорошо отношусь к Егору. Если мне надо достать его отца, то отцом и займемся, ребенок здесь ни при чем. Мне вообще кажется, что красть детей — самое последнее дело. Не переживай, Никита, мои ребята выяснят сегодня же утром, кто этот наглец, и он за все ответит.

— Спасибо, но я уже выяснил.

— Да?! — удивился «папочка». — И кто же он? Мне действительно интересно знать, что за негодяй вершит позорные дела за моей спиной, заставляя людей думать, что они исходят от меня. Я так думаю, что две трети приключений, случившихся с тобой за последние несколько дней, исходили именно от него, а ты до последнего думал, что причина во мне. Так ведь?

— Да, так оно и было. Я думал, что вы никак не можете простить меня за мою дерзость, уже начал разочаровываться в вас, но тут оказалось, что есть один человечек…

— Кто же он? — перебил Арефьев.

— Дружочек мой, Ванюша, — зло проговорил Никита.

— Кондрашов?!

— Он самый, — подтвердил Никита. — Ему казалось, что для меня одного все, чем я обладаю, слишком много. Да и вы, Владислав Алексеевич, ко мне хорошо относитесь, прощая мне всякие шалости. Вот Иван и решил, что меня надо срочным образом наказать. Жаба его заела.

— Каков подлец! — вскипел Арефьев. — Как же так можно? Я думал, что он тебе друг, а оказалось… Значит, вон оно как…

— Я тоже так думал.

— Так, говоришь, он считает, что я к тебе слишком лояльно отношусь?

— Да. Иван сказал, что мне прощается больше, чем другим.

— Это не так, я ко всем одинаково отношусь. Если и симпатизирую кому-то чуточку побольше, то это вовсе не значит, что, если он нашкодничает, я его поглажу по головке. Ну, хорошо, Никита Андреевич, не будем разочаровывать твоего Ваньку, — зло усмехнулся Арефьев. — Вы, по-моему, с ним партнеры, совладельцы, так сказать, верно?

— Так оно и есть, — подтвердил Никита, не совсем понимая, к чему клонит «папа».

— Ну, значит, будем считать, что ты мне свою часть долга уже отдал, а вторую половину пускай платит Кондрашов. Я ему об этом лично скажу, чтобы он не думал, что я тебе внимания уделяю больше, чем другим. Почему ты должен страдать от избытка моего внимания? Пускай платит Иван. А то ишь, репутацию мою подпортить он захотел! Я, видите ли, на него внимания не обращаю! Ничего, мы исправим ситуацию. По большому счету мне ведь все равно, кто мне денежки принесет, главное, чтобы они были. Хотя все-таки не в них счастье…

— Ага, но в их количестве, — вмешалась я в монолог «папы».

— Нет, Женечка, вы не правы. И я прощаю вам эту неуместную реплику, потому что вы — женщина, а я люблю женщин. Но на всякий случай хочу предупредить, что я не очень люблю, когда меня перебивают, даже если это красивая женщина раскрыла свой не менее прекрасный ротик.

Не скажу, что такое внимание «папы» меня взбодрило. Мне хотелось убить его и одновременно забиться в самый дальний угол, чтобы никого не видеть и не слышать.

Никита почувствовал мое состояние и крепко сжал руку.

— Да, Никита, ты все правильно делаешь, держи свою женщину возле себя крепче и никуда не отпускай. А заодно следи за ее языком, у баб он на удивление длинный. А у некоторых представительниц прекрасного пола язычок еще и раздваивается. Смотри, чтобы с твоей женой ничего подобного не произошло.

Никита ничего не ответил, да и все слова были бы лишними. «Папа» сейчас не простил бы ни единой реплики в свою сторону. Шуток он сейчас не понимал. К тому же мы ведь с Никитой уже добились, чего хотели, то есть долга на нем нет. И мы спокойно могли уехать.

Стоп, Женя! Какие могут быть «мы»?! Уедут Никита и Егор, а ты в лучшем случае проведешь прекрасный отпуск в далекой стране, а потом снова вернешься в Тарасов охранять оставшихся в живых. Кстати, еще надо подумать о разводе. Интересно, как это все будет выглядеть? Можно, конечно, просто выкинуть второй паспорт, оставить свой, где я Охотникова, а вовсе не Панкратова. Но вдруг Никите приспичит когда-нибудь прижать меня к стенке, или его прижмут, узнают, что у него есть законная жена… Нет, лучше уж сделать все по закону: как поженились, так и разведемся. Я, конечно, лишусь права стать богатой вдовой, но, думаю, Никита и так не оставит меня прозябать в бедности. Кстати, если меня не будет рядом, он будет вынужден вести себя более осторожно, ведь защищать-то его в случае чего будет некому. Поэтому пусть без меня проживает свою жизнь.

— Извините, ребята, я могу показаться вам негостеприимным, но вам пора домой, там мальчик уже скоро проснется, — вежливо попросил «папа» освободить помещение.

— Да, правда, загостились мы совсем, — засуетился Никита. — Пойдем, Женя. Владислав Алексеевич, я правильно вас понял, что я больше ничего вам не должен?

— Да, правильно, Никита Андреевич. Я теперь буду активно уделять внимание Кондрашову, а то нехорошо, когда дети обижаются на «папочку». Придется «папочке» подсуетиться и исправить свою оплошность.

Мужчины пожали друг другу руки и расстались, довольные друг другом.

— Вот видишь, Женя, как все замечательно получилось, — улыбнулся Никита.

Мое «насекомое» понесло нас обратно в Тарасов. Машина будто почувствовала прекрасное расположение духа своих пассажиров, катила легко и быстро.

Уже светало. Солнце потихоньку поднималось над городом, прогоняя темноту. Добро побеждало зло, мрак отступал перед светом. Все было почти как в жизни, только немного преувеличенно. Хотя если подумать, то в жизни вряд ли найдешь абсолютно положительного или отрицательного человека. Такие бывают только в сказках и в старых голливудских боевиках типа «Командо» с Арнольдом в главной роли.

— Какие на сегодня планы? — спросила я у Никиты.

— Едем к твоей тете за Егором. От нее можно будет позвонить в аэропорт, чтобы заказать билеты?

— Думаю, да, — кивнула я. — Но, если хочешь, можно сразу заехать в аэропорт. Кассы там круглосуточные, а мы все равно мимо поедем.

— Не стоит. Сделаем лучше заказ по телефону. Будем привыкать к цивилизации. Совсем уже скоро мы отсюда уедем, чтобы никогда сюда не возвращаться, — задумчиво проговорил Никита.

— Это вы с Егором сюда не вернетесь, а я…

— А ты поедешь с нами, потому что без тебя нас все равно не выпустят. А потом будет видно, — резко оборвал меня Никита. — Не переживай, твой отпуск я оплачу, за работу твою тоже щедро вознагражу, так что внакладе ты не останешься!

— Никита, ты чего кипятишься? — не понимала я.

— Не знаю, прости. Но мне очень не нравится, когда человеческие отношения измеряют деньгами. Получается: чем больше ты своего друга одариваешь деньгами, тем вернее дружба.

— Ну знаете ли, Никита Андреевич… — рассердившись, заговорила я. — Я к вам в друзья не набивалась! Я просто выполняла свою работу, ты с самого начала знал, что для меня это только работа. Если немного закружилась голова и в нее стали лезть всякие идиотские мысли, так это скорее от необычности и нестандартности дела. Я еще ни разу даже на несколько дней не выходила замуж за своего клиента. Мне никогда не доводилось столько времени проводить наедине с маленьким ребенком…

— Женя, а ты правда не хочешь попробовать стать моей женой? Может, все-таки попытаешься это сделать?

— Давай не будем на мне экспериментировать, не люблю чувствовать себя подопытным кроликом.

— Тебе не нравится наша с Егором компания? У тебя есть кто-то другой? — не отставал Никита.

— Не стоит лезть в мою личную жизнь. Я приму твое предложение провести несколько дней в Дании, но женой, настоящей женой, я тебе не стану никогда. И это не потому, что ты мне не нравишься или меня раздражает Егор, на самом деле все совсем наоборот, просто я не создана для семейной жизни. Моя карма — охранять семейное счастье других.

— Надо же, какая ты благородная, оказывается, — съязвил Никита.

— Не надо, Панкратов, ерничать, я говорю, что есть. Я не смогу быть примерной домохозяйкой и любящей матерью, мне будет не хватать ощущения опасности, мне будет скучно, и я превращусь в обычную грымзу.

— Ладно, Женя, можешь не оправдываться, я все прекрасно понимаю. Не знаю, что со мной.

— Хочешь, я объясню?

— Попробуй, — кивнул Никита.

— За последние дни с тобой и твоим сыном произошло много неприятных вещей. В одночасье ты мог лишиться всего. Так получилось, что я стала единственным человеком, который помог тебе выбраться из сложившейся ситуации, и теперь ты считаешь себя мне обязанным. А мне не нужны твои обязательства. Я бы и от денег могла отказаться, чтобы ты не думал, что я такая меркантильная стерва, хотя во мне это есть. Но я все равно возьму плату за свою работу, чтобы ты не искал никаких других способов меня отблагодарить.

— А если ко всему, что ты сейчас сказала, приписать еще и чувства, которые ты во мне разбудила?

— Знаешь, когда я была в «горячих точках», то у меня там тоже случались романы — чтобы снять стресс и разрядить ситуацию, чтобы почувствовать хоть что-то человеческое. А потом, когда возвращалась к нормальной жизни, понимала, что чувств как таковых и не было, все романы были только способом отвлечься от действительности.

— Ладно, Женя, я все равно останусь при своем мнении. Не хочу с тобой сейчас ругаться, да и времени уже нет. Мы, кажется, приехали.

Пока мы добрались до дома, на улице уже совсем рассвело, защебетали птички, и мне захотелось жить. Не то чтобы в последнее время меня одолевали суицидальные мысли, но все равно на душе было достаточно тяжело, а сейчас впервые за последние дни я почувствовала небывалую легкость. Мне показалось, что я даже могу летать. Вот сейчас только руки расставлю и полечу навстречу солнцу…

— Ну, слава богу, вернулись, — облегченно вздохнула тетя, когда увидела нас с Никитой. — А я уж так переживала… всю ночь не спала. Сначала малыша уложить никак не получалось, а потом так страшно за вас стало, что места не могла себе найти.

— А сейчас Егор спит? — спросил Никита.

— Конечно, куда же ему деваться, — развела руками тетя. — Идите умывайтесь, я пока завтрак приготовлю, — скомандовала она.

— Женя, ты иди первой, а я пока позвоню, билеты закажу. Уезжаем мы сегодня, увожу я Женю.

— Куда? — всполошилась тетя. — Надолго?

— Нет, не переживайте вы так. Вернется она. Не захотела Евгения насовсем со мной остаться, — грустно проговорил Никита. — Съездит Евгения со мной в отпуск, отдохнет и вернется.

Тетю одолевали двойственные чувства. С одной стороны, она была расстроена, что я в который раз отказываюсь устроить свою личную жизнь. Но с другой — ведь в нашей с тетей жизни ничего не меняется. Все остается по-прежнему, и я тетю Милу не бросаю.

Эпилог

Снова дождь стучит по оконному стеклу. Я лежу на диване после прекрасно проведенного в Дании отпуска. Я убедилась! Все-таки никогда не смогу я уехать из России. Две недели меня не было на родимой сторонке, а соскучилась я так, словно тридцать три года в странствиях находилась.

Тетя Мила снова колдовала на кухне, готовя праздничный ужин по случаю моего возвращения. Ее не интересовало, что я уже неделю как в Тарасове и на протяжении всего этого времени ни разу не выходила из дома.

Никита настоятельно просил меня, чтобы первое время я сидела дома. Не скажу, что я свято исполняла указания моего пока еще мужа, просто мне и не хотелось никуда выходить. По дороге из аэропорта я купила себе кассету с новинкой нашего кинематографа. Я раньше ничего не слышала об этом фильме, хотя рьяно слежу за киноафишей. Фильм Юрия Грымова «Му-му» произвел на меня огромное впечатление. Фильм — о похоти, подкрепленной властью, об омерзительной «животности» сильных мира сего, в облаке которой душится малейшее проявление любви, душевной близости и простой симпатии. Этот фильм попал прямо в точку, после всех недавних событий я стала немного по-другому смотреть на мир. У меня даже изменились вкусы. Несколько месяцев назад я бы прошла мимо этого фильма, даже не остановив на нем взгляда. А теперь я смотрю его по несколько раз на дню.

— Женя, ты чего там делаешь? — услышала я родной голос тети.

— Кино смотрю.

— Иди сюда. Здесь кое-что поинтереснее показывают.

Я нехотя поднялась с дивана и направилась на кухню.

— Смотри, — тетя указала на телевизор.

Передавали наши местные тарасовские новости. На экране маячил бывший ресторан Никиты «Золотой теленок», который теперь был в распоряжении Кондрашова. По крайней мере я так думала. Но все оказалось немного иначе. На экране показался «папа» собственной персоной. Владислав Алексеевич рассказывал о том, что теперь он является ресторанным магнатом Тарасова.

— Бывший владелец сети ресторанов нашего города Никита Андреевич Панкратов, — объяснял Арефьев, — отошел от дел, передав их своему другу и партнеру Ивану Кондрашову, но тот не смог с ними справиться в одиночку, поэтому теперь ресторанными делами буду заниматься я…

Что скажет Арефьев дальше, меня уже не очень волновало, потому что на дальнем плане я увидела Кондрашова в униформе официанта. Он лавировал между столиками, подавая угощение богатым клиентам.

«Папа» все-таки сдержал свое обещание: он стал уделять Кондрашову внимания больше, чем другим, даже оставил его при себе. Что ж, Иван сам того хотел.

— Женя, тебя к телефону, — прервала мои размышления тетя.

— Кто? — удивилась я.

— Подойди, узнаешь, — лукаво улыбнулась она.

— Я слушаю, — сказала я, взяв трубку.

— Видела интересный репортаж? — услышала я голос Никиты.

— Видела, а ты откуда про него знаешь?

— А мы с Егором в Тарасов ненадолго вернулись. Должен же я тебе дать вольную. Завтра пойдем разводиться, если ты, конечно, не передумала, — усмехнувшись, сказал Никита.

— Нет, Никита, я не передумала, — решительно сказала я.

— Тогда завтра мы с Егором к тебе подъедем. Твоя тетя не будет против, если Егор некоторое время побудет у нее?

— Думаю, нет. Приезжайте.

— Тогда до завтра.

— Пока, Никита.

Я уже хотела повесить трубку, когда услышала голос Никиты:

— Женя, подожди!

— Да, я слушаю тебя.

— Завтра мы с тобой разведемся, но обещай, что подумаешь, вдруг когда-нибудь тебе все-таки захочется разбавить нашу мужскую компанию.

— Я обещаю подумать. До завтра, Никита.

Я повесила трубку и еще некоторое время смотрела на молчащий аппарат.

Подумать-то я подумаю, но ты, Никита, мне просто нравишься, и жить с тобой всю жизнь я не смогу. И я не хочу, чтобы при виде меня ты немел или продолжал мечтать о совместном счастье.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Эпилог

Реклама на сайте