«Менеджер по чудесам»

Марина Серова Менеджер по чудесам

Глава 1

Вам когда-нибудь доводилось видеть собаку-поводыря? Полагаю, что нет, а если и приходилось, то немногим. Но вы можете нарисовать ее в своем воображении и даже наверняка уже успели себе представить нечто лохматое, зубастое и на длинном поводке. Вот и не угадали! Тем более что такую функцию может выполнять и человек, особенно такой, как я. А что вы хотели? Работа телохранителя очень даже напоминает собачью. Я, как и наши четырехлапые друзья, призвана охранять своего, благо не хозяина, а только лишь нанимателя, слепо следуя за ним повсюду, куда заблагорассудится отправиться его душеньке. Ну чем не собака-поводырь?

И ведь, что самое забавное, мне никогда раньше не приходилось в прямом смысле слова ощущать себя именно в этой роли, хотя я к тому и очень близка. А сейчас вот я вынуждена быть вторыми глазами человека, для которого нанята, и за гарантию безопасности которого мне заплатили немыслимую сумму в качестве аванса. Правда, непонятно, кто конкретно из нас двоих в данном случае выступает слепцом. Телохранитель, безоговорочно следующий за клиентом, или же сам клиент, тем более что у него и впрямь самая настоящая беда со зрением?

Вам все это может показаться забавным, а мне действительно случилось поработать на слепого дядьку. Впрочем, для такого определения он слишком молод. Этакий, знаете ли, симпатяга с внешностью Тома Круза, лет тридцати с длинным хвостиком, в модном прикиде, подтянутый, энергичный, вечно улыбающийся и довольный жизнью, несмотря на то что большая ее часть протекает в совершеннейшей темноте. По всем параметрам личность незаурядная и амбициозная, а главное — полная оптимизма.

А началось все довольно просто и до безобразия банально. В дверь моей квартиры позвонили, и, как положено приветливой хозяйке, я отправилась открывать…

Впрочем, не стану опережать события и начну рассказ с самого начала: так, как оно и происходило.

На дворе бушевала непогода — лил мелкий, препротивный дождь, дул сильный порывистый ветер, успевший за пару часов посносить все то, что плохо лежало, и переломать немало деревьев. Синоптики уныло предрекали, что такая погода продлится еще как минимум несколько дней, так что радоваться особенно было нечему. Прекрасно понимая, что точный прогноз на завтра можно узнать лишь послезавтра, большинство надеялось на изменения к лучшему. Но вот я, Евгения Максимовна Охотникова, отчего-то в себе такого оптимизма не чувствовала.

В данную минуту я как раз вела со своей любимой тетушкой Милой, с которой, собственно, и проживала, жаркую дискуссию по поводу того, что чудес на свете не бывает. Тетушка же, раскрасневшись и взмокнув от собственного рвения, пыталась убедить меня в обратном, яростно доказывала:

— Чудеса есть, просто мы давно уже разучились их замечать!

— Ну, раз они есть, то покажи мне хоть одно, — игриво попросила я, подтрунивая над теткой, которая зачем-то прицепилась к моему вздоху: «жаль, что чудес не бывает», относительно не прекращающегося вторые сутки мелкого и противного дождичка. Он порядком мне надоел и буквально застопорил все планы на выходные, заставив распрощаться и с мечтами о пляже, и о поездке вместе с Борисом Расторгуевым на шашлыки.

— Ха, покажи! — эмоционально взмахнула руками тетя Мила. — Вот выдумала: я тебе что, волшебник какой? И потом, чудесами распоряжаются высшие силы, а не люди.

— Что-то бестолково они ими как-то распоряжаются, — сидя на подоконнике и вновь выглянув в окно, заметила я. — Или не видят, что такая погода портит нам жизнь?

— Чудо не может случаться по заказу, иначе оно перестанет быть чудом, — вновь произнесла тетушка. — Так же, как и бог, опекающий и отводящий беду постоянно, делающий то, что нам угодно, — это уже не бог. Это… это… — тетя Мила не находила подходящих слов.

— Сатана, — подсказала я ей, усмехнувшись.

— Возможно, что и сатана, — отведя взгляд в сторону, согласилась тетя Мила. — Только он может исполнять все желания подряд, тем более что они приводят вовсе не к долгожданному счастью, а к беде. Не помню, кто сказал, но: «Если бы все было так, как мы хотим, то давно бы уже ничего не было».

— Ладно, сдаюсь, — решила больше не подначивать ее я, но тут же тихо добавила: — А вообще-то, мне лично все равно, бог или черт чудесами распоряжается, лишь бы поскорее этот слякотный дождь закончился. Видеть его не могу.

Вдруг послышался звонок в дверь.

Тетушка Мила удивленно взглянула на меня и спросила:

— Ты кого-то ждешь?

— Шутишь, я никого не приглашала, — также удивившись, кто же это в такую погодку решился к нам заглянуть, откликнулась я.

— Ну так спроси, кто там, — махнула в сторону двери рукой тетя Мила и поправила сползшие на нос очки.

— А почему сразу я?

— Потому, что только к тебе могут явиться в такую непогоду, — уверенно заявила тетка. — Иди, иди, не заставляй человека ждать.

Вздохнув, я спрыгнула с подоконника и нехотя поплелась к входной двери. В сущности, мне было безразлично, кто за ней стоит. Одно я знала наверняка: в такую погоду я носа никуда не высуну. Вот еще, мокнуть ради каких-то нескольких тысяч, а затем тратить еще больше на собственное лечение. Вот выглянет солнышко, все вокруг подсохнет, тогда пожалуйста.

Ничего не спрашивая у непрошеных гостей по ту сторону двери, я быстро щелкнула замком и резко распахнула дверь, едва не зацепив ею визитеров. От неожиданности те в первую минуту слегка растерялись, но затем быстро взяли себя в руки и уставились на меня. Мужчин было двое, и оба они тщательно просканировали мою фигуру и лицо, ничего при этом не говоря. Это длилось минуты три подряд, и нервничать теперь уже начала я.

Даже оглядела себя сверху вниз, не совсем понимая, что же их в моей скромной персоне так заинтересовало. Одета я вроде бы прилично — в бежевую футболку навыпуск и синие, слегка потертые джинсы-клеш; умыться тоже, кажется, с утра не забыла, да и волосы торчать не должны. Чего ж тогда они на меня так вытаращились, будто я не человек, а неведома зверушка какая-то?

— Э-э, ребята, — поводила я рукой перед остолбеневшими мужчинами. — Вы что, не по адресу попали? Так, может, надо было сначала поинтересоваться…

— Вы Евгения Максимовна Охотникова? — проигнорировав мой вопрос, полюбопытствовал один из гостей, высокий мужчина с редкими волосами, в больших очках в дорогой оправе, удобно разместившихся на его длинном прямом носу. Одет он был по-деловому: черный костюм, белая рубашечка, лакированные ботинки, как ни странно, не заляпанные уличной грязью в такую слякотную погоду. Хотя, если предположить, что сей гость прибыл на машине, тогда все легко объясняется. К тому же в руках у него я заметила сложенный зонт, с которого стекала на пол дождевая вода, а значит, по улице посетитель все-таки прошелся.

А вот на плечи его товарища восточной внешности был накинут плащ. Длинный, кожаный и, очевидно, весьма дорогой. Да и остальная его одежда выглядела вполне респектабельно: белые ботиночки — и это в такую-то погоду! — белоснежная рубашечка с позолоченными пуговками, бежевые брючки прямого кроя, внушительного размера животик. Одним словом, весьма распространенный для нашей местности — а Тарасов — обетованный город для разномастных горных джигитов, не прижившихся у себя на родине, — тип состоятельного армянина. Кстати, восточные мужчины чаще отдают предпочтение светлым вещам, нежели наши соотечественники, привыкшие ко всему темному и менее маркому.

— Ну да, Евгения Максимовна — это действительно я, — смерив обоих мужчин оценивающим взглядом и прикинув масштаб их состоятельности, подтвердила я.

Мужчины вопросительно переглянулись, а затем тот, что в очках, добавил:

— В таком случае разрешите представиться — Кононов…

— Извините, что перебиваю, — прервала я его на полуслове, — но, может быть, вы пройдете в квартиру? Лестничная площадка — не место для деловых бесед. А у нас, судя по всему, намечается именно такая.

Возражений не последовало, и оба гостя переместились в коридор моей квартиры. Затем разулись и, как гуси, выстроившись один за другим, важно зашагали за мной в гостиную. Я попросила тетю Милу сделать нам кофе, а сама разместилась в одном из кресел, приготовившись вникнуть в проблемы этой парочки. Господин Кононов, пока еще не знаю, как его по имени-отчеству, закашлялся, а затем продолжил прерванный процесс знакомства. Неловко поерзав на диване, он заново представился:

— Кононов Олег Ефимович, директор научно-исследовательского центра разработок компьютерной техники.

— Манукян Меясар Башхоевич, — сам представил себя другой. — Заместитель министра по финансам нашей области.

Я бы ни за что не рискнула воспроизвести названное словосочетание, так как в первую минуту мне показалось, что это набор каких-то иностранных слов, а не человеческое имя. Единственное, что поняла достаточно четко, так это то, что гости у меня сегодня не шуточные, а стало быть, и сделка намечается серьезная. Пришлось изобразить особую сосредоточенность и спросить:

— Что же вас привело ко мне?

Заговорил этот, со сложносгорбленной фамилией и непроизносимыми именем-отчеством:

— У нас проблема. Проблема почти мирового значения, — произнес он без какого-либо акцента, что указывало на то, что в России он провел большую часть своей жизни, а может, и вовсе тут родился. — Эта проблема возникла с началом компьютеризации страны, а теперь достигла своего пика.

В комнату вошла тетушка Мила, молча поставила перед гостями поднос с кофе, а затем так же молча удалилась. Она хоть и крайне любопытна, но никогда не позволяет себе вмешиваться в мои разговоры с клиентами, предпочитая выспросить подробности после их ухода. А вот подслушивать все же иногда подслушивает.

— Проблема эта состоит в сохранности секретной информации, хранящейся в компьютерах государственных и финансовых учреждений, — продолжал между тем мужчина. — Информацию необходимо защищать от различного рода разрушающих вирусов, а также беречь от взлома сами инфосистемы и не допускать утечку данных. Из года в год различные финансовые учреждения страдают от злоумышленников, взламывающих базы данных банковских счетов и проворачивающих с ними различные махинации. За один только последний месяц со счетов различных банков исчезло около четырех миллионов — и это без учета происходящего в столице.

— Абсолютно ничего не понимаю, — призналась я честно. — При чем тут я и компьютеры? Похоже, вам нужно не ко мне, а к какому-нибудь хакеру-виртуозу, что ли, — посоветовала я.

Кононов улыбнулся и отрицательно закачал головой:

— Нет, нет, хакеры нам не помогут. Скорее уж именно от них, этих самых «мышей», и нужно очистить город, да и страну тоже. Используя вирусы, они выводят из строя программы государственного значения, просматривают файлы с номерами кредитных карточек миллионеров, несанкционированно влезают в правительственные компьютерные системы. Известен даже случай, — эмоционально жестикулируя, разошелся Кононов, — когда хакеры предлагали свои услуги Саддаму Хусейну, обещая за миллион долларов вывести из строя компьютеры, задействованные в военных операциях в Персидском заливе. Вы себе представляете, к чему все это может привести? Начнется самая настоящая война, война без выстрелов и убийств. Достаточно лишь вывести из строя телефонную систему противника, затем систему управления перевозками и, наконец, финансовую. И все, конец целому государству.

— И вот сейчас у нас появился человек, способный предотвратить все это, — прервал пылкую речь Олега Ефимовича его товарищ с кавказской внешностью. — Продвинутый программист и талантливый ученый, создающий уникальные защитные программы, сумевший определить слабые места самих компьютеров и знающий, как усовершенствовать их.

— Ну так и работайте с ним, — пожав плечами, заметила в ответ я, до сих пор не уразумев, чего же от меня хотят. — Пусть он и обезвреживает ваши вирусы, если знает, как это делать. Я-то тут при чем?

— Он и весь персонал нашего исследовательского центра этим как раз и занимались, — принял эстафету Кононов, поправив очки. — Мы уже почти создали невскрываемый код, способный стать костью в горле для различных компьютерных террористов, шпионов и хакеров-малолеток. Данные такой коммуникационной системы не могут быть перехвачены в принципе, так как в квантовой криптографии, взятой нами за основу, для кодирования нулей и единиц используется изменение поляризации фотонов, — зачем-то начал объяснять мне тонкости процесса Олег Ефимович. Хотя я и без того не— плохо жила и, думаю, продолжала бы жить, не забивая голову ненужными чудесами современной техники. — Таким образом, — не умолкал Кононов, — любая попытка перехвата потока фотонов приводит к изменению их поляризации. Как только управляющая система регистрирует это, то тут же аннулирует перехваченный ключ и вместо него генерирует новый.

— И что? — переспросила я вяло, будучи не слишком сведущей в точных науках, так, из чувства уважения к клиенту.

Олег Ефимович вздохнул:

— К сожалению, все наши разработки в одно мгновение испарились, не оставив и следа. То крыло, где велась работа над созданием подобной системы, было взорвано. Сгорела вся техника, документация, погибли люди. Теперь… — голос Кононова задрожал, — необходимо начинать все заново, почти с нуля.

Поняв, что его товарищ не в состоянии продолжать, кавказец, как я прозвала его про себя для удобства, перехватил инициативу и продолжил:

— Как вы и сами, наверное, понимаете, бросить все на полпути нельзя, работу необходимо возобновить. И мы готовы к этому, и даже правительство столицы согласно спонсировать проект, но… — мужчина сделал паузу, — есть некоторые проблемы. Дело в том, что почти все разработчики погибли при взрыве. Выживших немного, да к тому же у большинства из них травмы серьезного характера и, скорее всего, они не смогут продолжить работу. Отчасти нам повезло, так как среди счастливчиков оказался главный координатор проекта Конышев Вячеслав Евгеньевич. Без него возврат к работе был бы в принципе невозможен. К сожалению, компьютерные террористы и мафиозные структуры, заинтересованные в получении от них конфиденциальной информации, не желают мириться с возобновлением работ и уже несколько раз посягали на жизнь Вячеслава Евгеньевича. Они понимают, что, убив его, надолго приостановят создание программы невскрываемых кодов, а значит, наворуют еще не один миллион и провернут не одну махинацию.

— Насколько я понимаю, охрану Конышева вы намереваетесь поручить мне?

— Совершенно верно, — сдержанно кивнул кавказец. — Нам бы хотелось нанять вас в качестве телохранителя Вячеслава Евгеньевича.

— А почему именно меня? — не удержавшись, все же поинтересовалась я, осознавая, что дело серьезное и кому попало его не поручат.

— Мы навели о вас справки. Исходя из полученных сведений, вы лучшая из всех, кого нам предложили, — ответил Олег Ефимович. — Во-первых, вы получили достойную профессиональную подготовку, а брать на работу дилетантов — бывших военных или обычных охранников — в данном случае слишком опасно. Во-вторых, о вас великолепные отзывы: ответственная, неподкупная, решительная — это как раз то, что нам надо. И, наконец, вы ни разу не оплошали и не потеряли доверившегося вам клиента. На что мы надеемся и сейчас.

Я не слишком суеверна, но все же постучала по деревянной крышке стола, пробормотав:

— На всякий случай, чтобы не сглазить.

— Так вы согласны взяться за эту работу на тот период, пока наша доблестная милиция ведет охоту на компьютерных террористов? — спросил заместитель министра по финансам. — На оплату, как вы уже, наверное, поняли, государство не поскупится. Мы даже готовы выдать вам в качестве аванса некоторую сумму.

Без какого-либо энтузиазма я глянула за окно: дождь как лил, так и продолжал лить, не собираясь заканчиваться в ближайшее время.

— Вы не ответили. Беретесь за это дело? — повторил свой вопрос кавказец.

При этом он уже достал из кармана увесистый бумажник и, вытащив из него несколько стодолларовых купюр, небрежно зажал в руке, не выкладывая пока на стол. Я едва не выругалась, понимая, что меня просто дразнят большими деньгами. Понять-то поняла, но не удержалась от соблазна и, тягостно вздохнув, обреченно произнесла:

— Хорошо, я возьмусь за охрану вашего ученого.

— Вот и замечательно, — облегченно выпалил Кононов и заметно расслабился.

Его же товарищ передал мне «приманку» и, как бы к слову, добавил:

— Ах да, забыли упомянуть — клиент пострадал при взрыве. Он лишился зрения, и вам, возможно, придется совмещать работу телохранителя с работой поводыря. Впрочем, эти неудобства мы вам обещаем материально компенсировать.

«Забыли упомянуть? Да это же кардинально меняет суть дела!» — хотела было воскликнуть я, но отчего-то промолчала. Может быть, меня заставили сдержаться добавленные купюры, может быть, мой взор затуманился из-за зеленого цвета ценных бумаг. Не знаю. А эти двое, словно заранее уверенные в благоприятном исходе, покровительственно смотрели на меня и радовались. И черт бы их обоих побрал!

* * *

Конышев Вячеслав Евгеньевич, с которым меня познакомили на следующее же утро, оказался мужчиной весьма интересным, как внешне, так и внутренне. Широкие темные очки, полностью скрывавшие глаза, вовсе не портили его, а скорее добавляли таинственности и слегка интриговали собеседников, вынужденных терзаться вопросом, о чем же думает этот красавец мужчина и правду ли говорит. Способствовала тому и улыбка. Легкая, игривая, она часто появлялась на лице Конышева. Казалось, Вячеслав улыбается своим мыслям.

Когда нас знакомили, Конышев протянул ладонь мне навстречу, а когда я положила на нее свою, поднес ее к губам и, поцеловав, произнес:

— Я почти уверен, что она красива.

— Не более, чем ваша жена, — отшутился Олег Ефимович. А именно он выписал мне пропуск в институт и встретил на проходной.

Но Вячеслав Евгеньевич продолжил расспрашивать:

— Какого цвета у нее глаза и волосы? Какую прическу носит? Я хочу знать.

Олег Ефимович вздохнул. Догадавшись, что ему не слишком хочется меня описывать, я жестом дала ему понять, что как-нибудь справлюсь сама, он же может идти, а затем ответила:

— Я высокая, хорошо сложена, стригусь коротко. Волосы цвета спелого каштана. Глаза, как мне говорят, вообще цвета неопределенного — постоянно меняются, в зависимости от настроения. Губы пухлые, нос маленький. Вот и весь портрет!

Вячеслав вновь загадочно улыбнулся:

— Действительно красивая. А у вас есть семья: муж, дети?

— Нет.

— И квартиры собственной, наверное, тоже нет, — как-то устало вздохнув, добавил мой собеседник.

— Ну, пока еще нет, я живу с…

— Что ж, я был почти уверен, что вы из отряда приматов, — полуутверждающе протянул одному ему понятную фразу Конышев, даже не дослушав меня.

— А кто это? — глупо переспросила я.

— Приматы? — удивился моей неграмотности клиент, и уголки его губ озорно приподнялись вверх в легкой усмешке. — Это, девочка моя, те, у кого в графе семейного положения написано «холост», иными словами, одиночки, живущие под одной крышей с матерью. Из самой формулировки возникает термин: «приматы», то есть люди, живущие при матери, в тепличных условиях, наполненных заботой и опекой.

— В таком случае боюсь, что я все же не из их числа, — заметила я. — Я живу не с матерью, а с тетей Милой, и о тепличном образе жизни мне, при моей-то работе, остается только мечтать.

Вячеслав рассмеялся:

— Скорее всего, вы правы. И все же я чувствую, что вы одиноки, у вас нет рядом близкого человека, с которым вы могли бы поделиться самым сокровенным, на плече которого всплакнуть, если вдруг приведется. Одиночество — штука, конечно, хорошая, но убийственная. Поверьте мне, Евгения.

Не стала спрашивать, откуда он узнал, что я действительно по природе своей волк-одиночка. Тем более что не раз слышала о том, что у людей, лишенных зрения, обычно обостряются остальные чувства: осязание, вкус, слух, наконец интуиция. Они порой чувствуют больше, чем мы видим.

— Ну так что, Евгения Максимовна, — распорядился Конышев через минуту, — ведите меня.

— Куда? — удивилась я.

— В отдел квантовой криптографии. Второй этаж, кабинет сорок четыре, — объяснил Вячеслав.

Я взяла его под руку, и мы двинулись по направлению к лифту. А так как идти молча было как-то неловко, я попросила:

— Расскажите мне о себе.

— А что рассказывать, моя жизнь куда беднее на события, чем ваша. Это вам постоянно приходится кидаться из огня да в полымя, кого-то спасать, защищать, оберегать. А моя сфера деятельности ограничивается всего лишь офисом и компьютером. Про таких, как я, говорят — чокнутые. Возможно, так оно и есть, хотя мне нравится моя работа.

— А как вы к этому пришли? Как поняли, что хотите стать исследователем в этой области? — нажимая нужную кнопку лифта, озадачила я Конышева новым вопросом.

— Сложный вопрос, — вздохнул тот задумчиво. — Честно сказать, и сам толком не знаю. Меня подобные вещи не интересовали даже в школьные годы, я считал их бессмысленными и ненужными. После окончания школы поступил в военное училище, мечтая стать летчиком. — Вячеслав усмехнулся. — Обычные юношеские грезы, ничего более. Зато получил инженерное образование. Тогда-то я и понял, что летать уже не стремлюсь, а хочу учиться дальше, хочу стать исследователем. Увлекся компьютером, программами, а затем дорос до разработчика.

Лифт остановился. Конышев, не дожидаясь моей помощи, вышел и повернул налево.

— А вы неплохо ориентируетесь, — не удержалась от комплимента я. — При том, что даже не пользуетесь палочкой.

— Да уж, неплохо, — горько усмехнулся Вячеслав, повертев в руке коротенькую трость, в которой с трудом угадывалась палочка для незрячего. Скорее уж она напоминала учительскую указку. — Если честно, то ничего удивительного нет, эти стены я знаю как свои пять пальцев. Здесь я начинал работать, прежде чем институт перевели в новое здание. Но все возвращается на круги своя — как видите, пришлось вернуться назад.

Чуть поодаль показались несколько ступенек: уровень пола в дальнем конце коридора почему-то был ниже, чем у лифта. Я собралась уже остановить шагающего впереди Вячеслава, но заметила, как тот надавил на кнопку на ручке своей трости, и она увеличилась до размера клюки. Мужчина несколько раз стукнул ею по полу перед собой и осторожно двинулся дальше. Мне даже не требовалось его направлять. Вскоре Вячеслав остановился и спросил:

— Как далеко мы находимся от нужной двери?

— Почти рядом, — осмотревшись, ответила я. — Еще шагов восемь — и вы окажетесь прямо перед ней.

— В таком случае можно вашу руку? — попросил Вячеслав Евгеньевич и, улыбнувшись, добавил: — Хочу, чтобы меня увидели в компании молодой и красивой женщины. А то все с коллегами да спонсорами.

Я предложила Вячеславу свою руку, и мы двинулись дальше. Теперь уже Конышева пришлось вести мне, попутно ощущая неловкость из-за того, что я вижу, а он нет. Будто в этом была часть моей вины. Видимо, к этому нужно привыкнуть и не обращать внимания.

Дойдя до двери, я пропустила Вячеслава вперед, а затем вошла сама. Помещение, в которое мы попали, оказалось большим, просторным, с высоким потолком и заполненным всевозможной компьютерной техникой. Перед мониторами сидели мужчины самого разного возраста и уверенно щелкали по клавиатуре. Причем все настолько углубились в работу, что на наше появление никто не обратил внимания.

— Куда теперь? — завершив беглый осмотр помещения, спросила я у Конышева.

— В мой кабинет, — указав вправо, ответил тот. — Видите дверь у самого окна?

— Да, вижу. На ней есть табличка.

— Вот там теперь мое место, — пояснил Вячеслав, печально вздохнув. Но затем резко тряхнул головой, словно отгоняя уныние, и чуть бодрее добавил: — Сейчас займемся отбором нового персонала. Видите ли, людей катастрофически не хватает, особенно настоящих профессионалов. А исследование требует пристального внимания, вот мы и вынуждены набирать людей с улицы. К сожалению, вам сегодня придется при этом присутствовать.

— Почему же к сожалению? — возразила я, подхватывая Вячеслава под руку. — Мне, например, даже любопытно. Все-таки настоящее собеседование. Пора бы мне познакомиться с особенностями мероприятия, а то знаю о нем лишь понаслышке.

— Евгения, хотите анекдот? — неожиданно предложил Конышев. — Он, правда, очень короткий, всего одна фраза. Но думаю, вы его оцените.

— Ну давайте, — не отказалась я.

— В связи с поломкой сервера для создания фотороботов Управление внутренних дел приглашает на работу граждан с богатой мимикой.

Я улыбнулась, а Вячеслав вздохнул:

— М-да, все же юмор компьютерщиков слегка отличается от юмора обычных людей. Я убеждаюсь в этом все больше.

— Прошу в ваши апартаменты, — открывая следующую дверь, пригласила я спутника.

Конышев вошел в кабинет, снова провел палочкой по полу и уверенно приблизился к широкому столу, выполненному из темного дерева. Я задержалась у двери, оглядываясь по сторонам. Кабинет Вячеслава Евгеньевича представлял собой небольшую вытянутую комнату с одним окном. Обстановка оригинальностью не отличалась: обои под покраску, мягкий, но почему-то не кожаный диван, рабочий стол, крутящееся кресло, большой цветок на полу, на окне жалюзи. Полумрак.

Не сразу поняв, что полумрак Вячеславу Евгеньевичу никакого неудобства не доставляет, тогда как посетителям, напротив, будет мешать, я поискала на стене выключатель и зажгла свет.

— Вы пока располагайтесь, а я позвоню, чтобы отобранных вчера кандидатов прислали ко мне на собеседование, — говорил между тем Вячеслав, поднимая трубку телефона.

Продолжая наблюдать за его действиями, я все больше и больше удивлялась, как безошибочно он находит нужную кнопку. Впрочем, клавиатура телефона, калькулятора и компьютера относительно стандартна. Если часто ею пользуешься, то можно найти нужную кнопку с закрытыми глазами.

Пока Конышев отдавал распоряжения, я решила, что кандидатов на свободные места буду тщательно обыскивать за дверью, а впустив в кабинет, не позволю подходить близко к столу, оставив прямо у входа. Пока это были лишь малые меры предосторожности, но пренебрегать даже ими не следовало. Тем более что я пока не представляла, от кого именно надо защищать Вячеслава Евгеньевича.

Вскоре прибыли соискатели. О них мне доложил юноша, непонятно кем тут работавший. К его пиджаку хоть и был прицеплен бейджик, но на нем значились лишь фамилия и имя с отчеством, но только не должность. Возможно, паренек числился пока новичком, и его обязанности ограничивались курьерскими и специального названия не имели. Предварительно постучавшись, юноша осторожно заглянул в кабинет и, запинаясь, произнес:

— Тут люди пришли. Мне сказали, что их надо препроводить к вам.

— Да, да, мы в курсе, — кивнула я. — Скажи, пусть постоят в коридоре, я сейчас к ним выйду.

Не заставляя претендентов ждать, я вышла в соседнюю комнату и велела всем выстроиться в очередь. Затем подозвала к себе первого и, по-видимому, самого шустрого из них и тщательно обыскала. Не обнаружив при нем ничего опасного, провела к Вячеславу Евгеньевичу.

— Кто вы? — едва заслышав, как скрипнула дверь, сразу же спросил Конышев, не дав бедняге толком опомниться и собраться с мыслями.

— Я-а? — немного опешив, переспросил парень.

Он был довольно рослый, коротко стриженный и с бакенбардами. На правой его руке я заметила небольшую наколку в виде компа с забавной улыбающейся мордочкой и какими-то буквами. Одет на рэперский манер, разве что без повязки на голове. Выглядит лет на двадцать пять, может, чуть больше.

— А разве здесь есть еще посторонние? — насторожился Вячеслав.

— А-а, ну да, — парнишка вскинул подбородок и вознамерился пройти к столу.

— Оставайся там, — остановила его я. — Тебя и так хорошо слышно.

— Ладно, — немного растерянно пожал плечами молодой человек. После чего представился: — Костин Виктор Павлович.

— Расскажите о себе, — предложил Конышев. Сейчас он сидел в кресле с высоко поднятой головой, выпрямленной спиной и, казалось, неотрывно смотрел на посетителя, хотя на самом деле просто повернул лицо в сторону двери.

— Мне двадцать четыре года, имею опыт работы программиста для платформы J2ЕЕ, неплохо разбираюсь в устройстве сотовых телефонов, телевизоров и другой техники, — уверенно начал Костин. — За несколько дней из двух списанных компов могу собрать один рабочий. Легко определяю неполадки в программах и устраняю их. Имею рекомендательные письма с прежнего места работы. Не пью, не курю. Считаю себя человеком ответственным и очень хочу работать над созданием новых программ, — выпалив все за одну минуту, парень замолчал.

— Что ж, отлично, — слегка кивнул головой Вячеслав. — Надеюсь, что возможность показать себя у вас действительно появится и кто-нибудь предложит вам интересную работу. Благодарю, до свидания.

Я едва не опешила от столь неожиданного и, главное, резкого ответа. Паренек же и вовсе раскрыл рот и, заикаясь, пролепетал:

— Это… значит, что вы меня не берете?

— Да, это значит, что вы нам не подходите, — повторил тоном, не терпящим возражений, Конышев.

— Но ведь вы даже не глянули в мое резюме, — начал возмущаться парнишка, сверля взглядом Вячеслава. — Я действительно хорошо разбираюсь в компьютерах, во всех, включая Power PC 970 c его 64-разрядным микропроцессором. Это новая разработка, с ней вообще мало кто сейчас на «ты». Машина дорогая, не у всех есть.

— Да неужели? — усмехнулся в ответ Вячеслав и слегка склонил голову набок. — А как же Power 4? С ним вы тоже на «ты»?

— Ну, в общем-то, да, — кивнул неуверенно парень, зачем-то покосившись в мою сторону.

Вячеслав снова усмехнулся и, махнув рукой в сторону двери, произнес:

— Идите, молодой человек. К вашему сведению, Power PC 970 — это упрощенная версия Power 4.

— Я это знал, — попытался было вернуть позиции кандидат, но, глянув на недвижимого, угрюмо «смотрящего» на него Конышева, быстро понял, что это не имеет никакого смысла, и, буркнув что-то себе под нос, выскочил из кабинета.

— Почему вы не взяли его, парень ведь действительно хочет работать? — обратилась я с вопросом к Вячеславу, едва только за вышедшим захлопнулась дверь. Пока я совершенно не понимала его действий. — Вы же сказали, что вам нужны талантливые сотрудники. А мальчишка вроде во многом разбирается.

— Вот именно, талантливые. Этого же парня в первую очередь интересуют деньги — у нас ведь хорошо платят. А за деньги, как известно, любой дурак будет работать, а дураки мне ни к чему! Мне нужны люди увлеченные.

— А с чего вы взяли, что его интересуют только деньги? — снова спросила я, не удержавшись.

В общем-то, все это не моего ума дело. Моя главная обязанность — оберегать жизнь Вячеслава, а не выяснять подробности каждого его действия. Но Конышев меня заинтересовал как личность. С ним приятно было просто общаться, что на самом деле для меня редкость. Большинство людей мне кажутся настолько предсказуемыми, что я теряю к ним интерес после первой же произнесенной фразы. К тому же чувствовалось, что Вячеслав тоже одинок, и мне хотелось как-то поддержать его.

— Интуиция, — коротко ответил Вячеслав, вновь списав все на подсознание. Впрочем, тут же добавил: — Вы разве не заметили, как он набивался к нам на работу, как расхваливал сам себя? А по-настоящему талантливые люди обычно невероятно самокритичны и не уверены в себе. К тому же я никогда не принимаю на работу людей, имеющих рекомендательные письма.

— Почему? — изумилась я, уверенная, что это требуют в большинстве организаций при приеме на работу.

— Потому что я давно пришел к выводу, что если человек ранее отлично выполнял свои обязанности, то в будущем он вряд ли продолжит работать с той же отдачей. Обычно люди не пытаются повторить прежний успех. Следовательно, можно сделать вывод, что ранний успех не учит ничему, а вот неудача — это лучший учитель.

— Странно вы рассуждаете.

— Ничего странного. Вы сами подумайте, будет ли вам интересно выполнять одну и ту же работу вновь и вновь? Нет, — сам за меня ответил Вячеслав. — Она вам очень быстро надоест, а перестав получать удовлетворение, вы перестанете к чему-то стремиться.

— Но ведь вы же не отказались провести то же исследование второй раз, начав его фактически с нуля? — рискнула возразить я.

— А это уже другой момент. Вы ошибаетесь, если думаете, что я считаю, будто человек не может заниматься чем-то на протяжении всей жизни. Вовсе нет! Но только в том случае, если он не является узким специалистом, как этот парень. Сужение сферы деятельности эффективно только в отношении физического труда: вот там достаточно знать, как выполняется та или иная операция, и оттачивать мастерство. В науке же только разносторонне развитый человек способен совершать какие-то открытия, ведь он может сразу с нескольких точек зрения взглянуть на одну и ту же проблему. Здесь нужен творческий подход, а творчество подразумевает широкий кругозор.

— Слушая вас, можно подумать, что на место программиста вы возьмете математика — и наоборот.

— Вы почти угадали, — улыбнулся Конышев. — Я предпочитаю выбирать людей, которые опровергают мнение о том, что хорошо можно делать только одно дело. Я сам начинал в качестве преподавателя вуза, затем как программист, а уже позже как исследователь и разработчик квантовой криптографии. И знаете, что я заметил?

— Что?

— Что из всех перечисленных областей, мало соотносящихся с моей сегодняшней деятельностью, я почерпнул массу полезных знаний и, только объединив их, добился поставленной перед собой цели и разработал эту программу. Если бы я начал свое обучение с квантовой физики и ничем, помимо нее, не интересовался, мы бы с вами сейчас не беседовали. Потому что проекты, которые я мог бы разрабатывать, никого бы не заинтересовали — хотя бы по причине узкой сферы возможного применения.

— Пожалуй, теперь я поняла ваши критерии отбора, — сдалась я. — Только вот о самих кадрах мы как-то забыли. Прошу прощения, что отвлекла вас от дел, больше постараюсь этого не делать.

— Напротив, с вами интересно беседовать, — воскликнул Вячеслав и продолжил собеседование.

В кабинет один за одним входили студенты, бывалые программисты, техники и даже математики, и всем им Конышев устраивал такой экзамен, который не снился им даже в суперпрестижном вузе, с конкурсом сто человек на место. Я только успевала выдворять неугодных претендентов да проверять еще раз тех, кого сочли нужным оставить. В целом собеседование растянулось до самого вечера. На улице уже давно стемнело, а Вячеслав все продолжал беседовать с людьми.

Я как могла ускоряла процесс отбора. Предупредила оставшихся за дверью о том, что «если ученый не может объяснить восьмилетнему малышу, чем занимается, то он — шарлатан», и попросила тех, кто не уверен в своих знаниях, зря нас не задерживать и поторопиться восвояси. Увы, ожидаемого эффекта это не возымело: то ли все опасались признаваться в собственном невежестве перед остальными, то ли еще по какой причине, но никто и не подумал уйти. В результате рабочий день для нас с Вячеславом закончился только в восемь часов вечера.

Чувствуя неимоверную усталость, будто вместо Вячеслава отбирала кадры я сама, и сильно проголодавшись, очень обрадовалась, когда Конышев предложил поехать к нему домой, на служебную квартиру. Свое собственное жилье у него, конечно, тоже имелось, но там Вячеслав решил пока не появляться, опасаясь покушения.

Глава 2

Новый день наступил для меня очень рано: аж в пять часов утра. Едва проснувшись, Вячеслав разбудил и меня, уснувшую в кресле, и напомнил, что пора продолжить работу, так как время не терпит. Я нехотя поднялась и поплелась в ванную. За то время, что приводила себя в порядок, Вячеслав умудрился накрыть на стол, хотя и сильно при этом намусорил вокруг и разбил две чашки, что в его положении было простительно. Я прибрала все с пола, и мы сели завтракать. Быстро умяв кривые бутерброды с копченой колбасой и кружочками свежего помидора и запив все это горячим кофе, мы отправились в институт.

А там все снова завертелось и закрутилось: Конышев что-то кому-то диктовал, отдавал какие-то распоряжения — одним словом, руководил исследовательским процессом. Я же, почти забыв о своих прямых обязанностях, скорее выполняла роль его поводыря, нежели частного телохранителя, помогая мужчине добраться до очередного нужного кабинета или человека. И ближе к середине дня мне начало казаться, что возможность опасности господином Кононовым и заместителем министра по финансам сильно преувеличена — за два дня еще ни одного покушения или хотя бы намека на то.

Но тут-то все и случилось. Где-то около половины второго в кабинет, где проходило совещание, без стука влетел встревоженный охранник и с ходу выкрикнул:

— Только что позвонил неизвестный и сообщил, что в здании заложена бомба!

— О господи, опять! — всплеснул руками Кононов. Затем скомандовал: — Срочно всех эвакуировать.

— А как же материал? Вновь позволить все взорвать?! — вмешался его коллега, полноватый мужчина с седой прядью на виске при абсолютно черных густых волосах. — Это же весь труд коту под хвост. Мы только-только сдвинулись с мертвой точки!

— А что вы предлагаете? — развел руками Олег Ефимович. — Мне дороже люди, нежели техника. Вячеслав Евгеньевич, дорогой, — мужчина подхватил Конышева под руку, — пойдемте поскорее отсюда.

— Подождите, — остановила я Кононова, преградив ему путь.

— Что такое? — удивленно уставился тот на меня.

— Мы остаемся, — заявила я в ответ.

— То есть как это? — возмутился мужчина. — Вы что, не понимаете? Сейчас все взлетит на воздух, как уже случилось однажды. Эти нелюди не станут церемониться и ждать, пока мы все выберемся из здания.

— Не думаю. Скорее всего, это обычная уловка, для того чтобы выманить из здания Вячеслава Евгеньевича. Ведь проникнуть сюда преступникам не удается из-за слишком большого количества охраны, — поделилась я своими соображениями. — В первый раз, насколько мне известно, вас о взрыве никто не предупреждал, потому-то он и носил такой грандиозный характер. И все, что требовалось, удалось уничтожить. А теперь что? Думаете, ваши террористы одумались и решили смилостивиться, оставив шанс для спасения? Зачем тогда вообще закладывать бомбу? Напугали они вас еще в первый раз, но вы ведь не приняли это к сведению и продолжили работу. А они не дураки и понимают, что устрашением ничего не добьются.

— Полностью согласен, — неожиданно поддержал меня Конышев. — Мы не можем останавливать работу и демонстрировать страх, иначе это их подстегнет еще больше. К тому же, если бы им нужно было все взорвать, они бы давно уже это сделали, без каких-либо предупреждений. Решено, мы остаемся.

— Нет, я не могу этого позволить, — продолжал тянуть Вячеслава к двери Кононов. — Вы нам слишком дороги. Лучше лишний раз перестраховаться. Не упрямьтесь, пойдемте.

— Я же сказал, мы остаемся, — отдернул руку Вячеслав. — Мне уже надоело бегать и прятаться. Если богу угодно, он призовет меня к себе, если нет, я завершу работу над проектом во что бы то ни стало. Да и вам бы я советовал не создавать панику. Вызовите саперов, и пусть спокойно ищут и обезвреживают, не привлекая внимания. Вот увидите, они ничего не найдут.

— Но я не могу позволить вам остаться здесь. Я несу за вас ответственность перед всей страной. И просто обязан первым эвакуировать именно вас, — продолжал суетиться Олег Ефимович. — Упрямство — плохой помощник, поймите же, Вячеслав Евгеньевич.

— Ну хорошо, я покину свой кабинет и перейду в любой другой, но не более, — уступил Конышев. — Из института я не выйду.

— Хорошо, тогда пойдемте в другой кабинет, куда сами захотите. А лучше и вовсе в другое крыло, — обрадовался Кононов.

Все участники собрания сорвались с мест и, задвигав стульями, поспешили к двери. Я старалась не отставать от Вячеслава, которого тащил прочь от собственного кабинета его начальник.

Минут через семь мы уже находились в другом крыле огромного институтского здания. Получив приказ не создавать паники, охрана вызвала саперов, и здание начали тщательно осматривать на предмет обнаружения взрывчатки. Встревоженные присутствием посторонних, да еще с приборами по поиску взрывных устройств, сотрудники института всполошились не на шутку и отказались продолжить работу. Кононов вынужден был дать разрешение на эвакуацию, после чего началось самое настоящее бегство: рисковать собственной жизнью ради науки никому не хотелось.

Конышев злился, что исследования вновь приостановлены, но поделать ничего не мог. Прошло часа два, и саперы уверенно заявили, что в здании никаких взрывных устройств нет.

— Ну, что я вам говорил? — возмутился Вячеслав Евгеньевич. — Вы сами только что сорвали весь рабочий процесс. О боже, в таких условиях просто невозможно проводить исследования! Нужно срочно что-то предпринять.

Кононов вяло развел руками, давая понять, что с радостью бы, да не знает что. Впрочем, его жестов Вячеслав, конечно же, не увидел, а потому продолжил возмущаться:

— Ну что вы молчите? Придумайте что-нибудь. Добейтесь того, чтобы подобного больше не происходило. Иначе я сам откажусь от работы, и делайте тогда, что хотите.

— Мы постараемся, обязательно постараемся что-нибудь придумать, — испуганно пообещал Кононов. — Вы только успокойтесь и езжайте сегодня домой. Отдохнете немного, а завтра уже, с новыми силами…

— Хорошо, мне и действительно нужно отдохнуть, — согласился Вячеслав тут же. А затем позвал: — Евгения, вы здесь?

— А куда ж я от вас денусь, — негромко произнесла я, стоя у него за спиной. — Что, идем к машине?

Он кивнул. Я подхватила его под руку, и мы не спеша направились к выходу. У самой двери я остановилась и, подозвав охранника, попросила его побыть с Вячеславом в мое отсутствие. Сама же отправилась к машине Конышева — темному «Опелю» со слегка затонированными боковыми стеклами, — чтобы ее осмотреть. Машина находилась на общей институтской стоянке с того самого момента, как Вячеслав лишился зрения, и ею никто не пользовался. Обычно Конышева отправляли домой на служебном транспорте в сопровождении телохранителей. Что касается стоянки, то она фактически не охранялась, так как была расположена прямо под окнами самого здания института и все машины великолепно просматривались. Предполагалось, что при подобных обстоятельствах с автомобилями ничего не станется.

Я подошла к машине. Присев, заглянула под днище. Ничего. Открыла багажник — тоже пусто, капот — никаких лишних деталей. Отключив сигнализацию, проверила салон. Только тогда вернулась за Вячеславом и попросила охранника пойти с нами. Тот не сразу понял, чего от него хотят.

— На всякий случай, — отрезала я, не вдаваясь в подробности.

Мы вышли из здания института втроем. Поблизости никого не оказалось, но это еще не говорило о том, что все спокойно. Уж я-то прекрасно знала, что если целью преступников является Вячеслав, то в каком-либо соседнем доме в небольшой квартирке может сидеть себе какой-нибудь снайпер и ждать нашего появления. Поэтому я и охранник, безоговорочно выполнявший мои приказы, окружили клиента живым щитом и проводили к машине. И только усадив Конышева на сиденье, я отпустила охранника. Заняла водительское место, захлопнула дверцу и вставила ключ в замок зажигания. В ту же минуту что-то щелкнуло. Я насторожилась, приостановив пока завод двигателя.

— Вы слышали? — допустив, что мне могло померещиться, на всякий случай спросила я у Вячеслава.

— Щелчок? — уточнил он.

— Да, щелчок.

Конышев кивнул.

— Слева от себя.

— А у меня справа, — удивленно заметила я и повернула голову к окну. И вроде бы все спокойно, но моя интуиция подсказывала обратное. Я решила выйти из машины, чтобы еще раз, более тщательно, ее осмотреть, и, взявшись за ручку, стала открывать дверь. Та не поддавалась. Я подергала сильнее — дверь по-прежнему оставалась на своем месте. Сердце мое забилось быстрее, так как ни к чему хорошему такие дела привести не могли.

— Женя, что-то случилось? — догадался по шуму и тяжелому дыханию Вячеслав.

— Похоже, что да, — вздохнула я. — Дверь не открывается. Попробуйте с вашей стороны.

Конышев на ощупь отыскал ручку и, оттянув ее, толкнул дверь. Результат оказался аналогичным — дверь и не подумала открываться. Тогда я обратила внимание на защелку, блокирующую дверь изнутри, и обнаружила, что та опущена вниз. Я попыталась поднять ее, но та не поддавалась, словно приросла намертво.

— Что-то произошло: дверные замки заклинило на обеих дверях, — сообщила я Вячеславу, решив, что он должен это знать.

Тот слегка вздрогнул, а потом произнес:

— Скорее всего, автомобиль заминирован.

— Хотите сказать, может рвануть в любой момент? — испуганно переспросила я, хотя и сама могла о том догадаться.

Конышев вновь кивнул.

— О боже! — невольно сорвалось с моих губ. Затем я принялась отдирать внутренности дверной обшивки, чтобы заглянуть внутрь и, устранив помехи, вызволить Вячеслава из машины. О себе я даже как-то не думала. Впрочем, так происходило всегда, когда чувствовала ответственность за конкретного человека. А иначе и быть не может, ведь если телохранителю дороже собственная шкура, то он тот, от кого нужно защищать, а не наоборот.

— Что вы делаете? — спросил Вячеслав, слегка занервничав.

— Пытаюсь вызволить нас отсюда, — ответила я, а затем заметила: — Не понимаю, почему мы все еще живы. Сейчас ведь все радиоуправляемо. Преступники могли бы рвануть машину по желанию именно сейчас, а не двумя минутами позже. Но отчего-то медлят.

— Скорее всего, взрывной механизм основан на химической реакции, или же кто-то очень хочет насладиться своим триумфом и продлить мои мучения, — устало предположил Вячеслав. — Впрочем, преступники могли попросту не решиться использовать радиоуправляемое устройство. Дело в том, что обычно оно действует только на определенной частоте, и для того, чтобы избежать помех, нужно найти такую частоту, на которой не будет работать ни одно находящееся рядом устройство. А здесь научный институт, сами понимаете, техники разной хватает — могло рвануть не по времени или же не рвануть вообще. Так что, скорее всего, механизм основан на функциях зажигательной системы самой машины, вы же ее пока еще не завели.

— Теперь и не буду.

— Я почти уверен, что провода от запального капсюля идут к контактам зажигательной системы, — рассуждал Конышев. Возможно, так ему было проще справиться со страхом, я же и не перебивала — пусть говорит, мне и самой от этого легче… — А при повороте ключа должно произойти замыкание и детонирование бомбы.

— Вы лучше бы подсказали, как это все отключить, — перебила я. — Здесь в дверце какие-то проводки, и куда они идут, понятия не имею. Увы, с точными науками у меня всегда было туго.

— Что за проводки? — сосредоточился Вячеслав.

— Знала бы я, — вздохнула я. — Все одного цвета, но столько их тут явно не должно быть. Может, открыть окна и вылезти так?

— Нет, — торопливо произнес Вячеслав, повернувшись в мою сторону.

— Почему? — удивилась я.

— Потому что неизвестно, что сотворили с дверями эти умники. Движение стекла также может сработать на замыкание цепи.

И я, и Вячеслав призадумались. Время поджимало, и я не нашла ничего лучше, чем вытащить из сумочки небольшой фонарик и ударить им прямо по стеклу. Стекло разбилось на части. Некоторые осколки упали на асфальт, некоторые отлетели в салон и порезали мне руку — взрыва по крайней мере не произошло. На коже выступила ярко-алая кровь. Но сейчас я этого даже не замечала, продолжая оббивать стекло вокруг. Вячеслав ни о чем не спрашивал, видимо, и так догадываясь, что я делаю.

Когда стекло было полностью выбито, я с пластичностью змеи выползла из машины и принялась дергать ручки дверей, расположенных позади, надеясь, что хоть их удастся открыть, и тогда Вячеслав сможет покинуть это взрывоопасное авто. И куда только эти умники засунули взрывчатку?.. Как назло, и задние двери тоже не поддавались. Я начала психовать, не зная, что еще предпринять. Затем подошла к дверце с его стороны и спросила:

— Сможете выбраться через мое окно?

— А разве есть выбор? — Конышев попробовал улыбнуться.

Затем он молча повернулся в сторону выбитого окна и начал на ощупь перемещаться в том направлении. Я тоже переметнулась на другую сторону, чтобы управлять его движениями словесно, говоря, куда ставить руку или ногу. Вячеслав исполнял все в точности, двигаясь уверенно и аккуратно. Вскоре он уже высунулся по пояс из окна, я подхватила его и стала вытягивать наружу. Конышев невесомостью не отличался, но я собрала все свои силы, понимая, что только от меня сейчас зависит его судьба.

Позади кто-то зашаркал. Я не имела возможности обернуться и посмотреть, кто это, но очень боялась, что не свои — те, кто как раз и подложил бомбу. Я поторопилась вытянуть Конышева из авто и, как только его ноги коснулись асфальта, торопливо обернулась и увидела вылупившегося на нас дядьку в серой майке и просторных штанах со множеством карманов. Он явно не мог сообразить, что мы такое вытворяем.

— Ну что смотрите, идите свой дорогой, — окрысилась я, тем более что мне просто необходимо было сбросить весь негатив, возникший на почве недавнего страха.

Затем подхватила Вячеслава под руку и торопливо повела его обратно, в здание института. Там, наткнувшись на охранника, удивленного нашим возвращением, велела тому вновь вызывать саперов, пояснив, что в машине ученого бомба. Парнишка поспешил выполнить мое поручение. А вскоре вниз сбежали другие сотрудники и наперебой стали спрашивать, что произошло.

— Глупый вопрос, — моментально поставил всех на место Вячеслав. — Что еще, кроме как очередное покушение, может произойти? Я ведь в последнее время стал какой-то дичью, за которой охотится, наверное, половина мира. Кому-то, видите ли, не выгоден мой проект. Никогда не пробовали почувствовать себя уткой, на которую нацелено сразу сто, а то и двести ружей?

Вячеслав явно нервничал. Да и остальным моментально стало не по себе. Я же, понимая, что нам саперов ждать необязательно, тем более что на «Опеле» ни я, ни клиент ни за что не поедем, предложила следующее:

— Давайте отправимся к вам домой на моем авто. Надеюсь, что его еще не успели вычислить и начинить взрывчаткой.

— Согласен. Только пусть сначала вашу машину все-таки осмотрят, — откликнулся Конышев.

Я не стала с ним спорить. Мы дождались прибытия, точнее, возвращения знакомой группы, попросили осмотреть мою машину и только потом сели в нее. Вячеслав облегченно вздохнул, я, в общем-то, тоже. Затем вставила ключ в замок зажигания и осторожно повернула, несмотря на предварительный контроль, все же побаиваясь возможных последствий. И мы тронулись по направлению к дому Конышева.

Вячеслав почти всю дорогу молчал, думая о чем-то своем. Я не нарушала ход его мыслей, понимая, что ему сейчас не до меня. Так, почти в полном безмолвии мы добрались до Миллеровской. Я остановила машину прямо перед подъездом Вячеслава и устало вздохнула. Конышев, догадавшись, что мы уже на месте, принялся открывать дверцу со своей стороны.

— Не спешите, сейчас сама вам открою, — окликнула его я.

Затем выпрыгнула из машины, обошла ее и рывком открыла дверцу со стороны Вячеслава Евгеньевича. Тот осторожно вышел. Я помогла ему, затем захлопнула дверцу и, поставив авто на сигнализацию, повела Вячеслава к подъездной двери. Набрав код, мы вошли внутрь, сели в лифт и поднялись до нужного этажа. Когда лифт остановился и двери его начали со скрипом двигаться в разные стороны, я немного напряглась. Загородив собой Вячеслава, первой высунулась на лестничную площадку. Там никого не оказалось. Впрочем, преступники ведь не могли точно знать, когда мы вернемся, оттого и не успели ничего придумать или сделать, решила я для себя.

— Все в порядке? — между тем спросил Вячеслав.

— Кажется, да, все чисто, — успокоила я его и, попросив ключи, отперла дверь в его квартиру.

Заглянув внутрь первой, позволила Вячеславу войти в коридор.

— Вы зря так боитесь, — спокойно разуваясь в прихожей, уверенно произнес Конышев. — Я в этой квартире всего несколько дней, вряд ли бандиты успели ее вычислить и напичкать своими сюрпризами.

— Ну да, — усмехнулась я, — а машину вашу они как тогда вычислили? Причем знали, что мы поедем именно на ней, и это при том, что вы своим авто не пользовались уже давно. Такое ощущение, что их кто-то предупреждает о ваших шагах.

— Возможно, бомба в моей машине совсем и не со вчерашнего дня находится, — предположил Вячеслав относительно спокойно, будто бы не услышал моих последних слов. Похоже, он уже отошел от недавнего шока, а потому пребывал в приподнятом настроении, чего совсем нельзя было сказать про меня, повсюду ищущей подвоха. — Ее могли подложить давно, чем, кстати, и объясняется выбор взрывного устройства. Оно ведь оказалось не радиоуправляемым, наверное, как раз потому, что бандиты не знали, сколько придется ждать.

Вячеслав по стенке добрался до дверного проема. Очутившись в зале, дошел до дивана, сел на него и вздохнул:

— Не в первый раз ловлю себя на мысли о том, что ум иметь не грех, но вот выпячиваться не стоит. За всю историю нашей страны мало кто из ученых был признан при жизни. Всех их считали какими-то изгоями, прохиндеями, шарлатанами, колдунами. Всегда преследовали и не давали нормально работать. Как видите, я не исключение.

— Если бы вас сейчас слышала моя тетушка Мила, то наверняка бы сказала: кому много дано, с того много и спросится, — промолвила я. — Она верит, что на каждого человека бог выделил именно столько бед и тягот, сколько тот способен вынести и преодолеть, и не больше.

— А вы тоже так думаете?

— Я?Не знаю. Хотя, пожалуй, все-таки нет. Я не особенно верующий человек, несмотря на то что вспоминаю о боге в сложных ситуациях. Только я привыкла верить в то, что вижу, а обращение к высшим силам за помощью — это как заразная привычка, которую не так-то легко искоренить. Тяжело, должно быть, тем, кому привили мысль о том, что всем управляет бог. Все годы им приходится с этим жить или бороться. Вот вы, наверное, тоже не из верующих?

— Угадали. Ученые вообще в большинстве своем — противники веры. Мы привыкли объяснять все с точки зрения науки, а если не получается, ссылаемся на то, что объект не исследован до конца. А вообще, в мире все закономерно.

Зазвонил телефон. Вячеслав попросил меня снять трубку. Я подошла к телефону, поднесла трубку к уху и тотчас услышала:

— Вячеслав Евгеньевич, это вы?

— Нет, это Евгения Максимовна, — понимая, что звонил, скорее всего, кто-то из своих, ответила я. А затем спросила: — Передать ему трубку?

— Да-да, передайте, — заторопил меня абонент.

— Это вас, — протянула я Конышеву аппарат. — Кажется, из института.

Он кивнул в ответ и молча принял трубку. Затем несколько минут внимательно слушал собеседника, а к концу разговора нахмурился и произнес:

— Не включайте остальные компьютеры, иначе они выйдут из строя. И отсоедините их от общей сети. Вырубите Интернет. Запускайте антивирус… или нет, лучше сначала определите тип вируса, а затем уничтожьте его. Не думаю, что он слишком серьезный. Вам это по силам, я знаю. Вы меня поняли?

Абонент что-то ответил, и Вячеслав протянул трубку мне, давая понять, что разговор завершен.

— Что-то случилось? — насторожилась я, чувствуя, что новости не из приятных.

Вячеслав кивнул, вздохнул, а затем пояснил:

— Звонил Христов. Это один из лучших наших программистов. Он и еще пара ребят все же остались в институте, не поддавшись панике. Сообщает, что выявил какой-то вирус, блокирующий работу всех включенных компьютеров одного за одним.

— Но как такое может быть? Вы разве подключаетесь к Интернету, не проверяя, что оттуда скачиваете? — удивилась я.

— Нет, Интернет у нас всего на нескольких машинах, но остальные-то контактируют с ними посредством дисков и дискет. Судя по всему, вирус работает по принципу копирования информации, заложенной в компьютер. Причем делает это постоянно и, как только память оказывается переполненной, выходит из строя. Хорошо еще, что он ничего не удаляет и не уничтожает, — заметил с некоторым вздохом облегчения мужчина. — И все же вирус нужно уничтожить, пока он не вышел из-под контроля и не начал распространяться по сети. Иначе пострадает не один десяток граждан. Мы не сможем предупредить других пользователей, так как сеть будет перегружена.

— Похоже, враги решили с вас переключиться на ваши разработки и уничтожить их, — заметила я.

— Вряд ли. Им стоило бы запустить к нам что-то посерьезнее. А это так, детская забава. Возможно даже, что вирус попал к нам случайно.

— Да, никогда бы не подумала, что, используя компьютеры, можно развернуть самую настоящую бескровную электронную войну. До чего же все-таки дошел прогресс!

— Знаете, Женя, — немного помолчав, снова заговорил Вячеслав Евгеньевич, — я вот сейчас думаю, что прогресс вредит человечеству.

— Почему?

— Потому что все, что мы создаем якобы на благо общества, используется против него же самого. Возьмите, к примеру, электричество. Казалось бы, какая прелесть: тут тебе и свет, и телевидение, и различная техника. А посмотришь с другой стороны — сколько смертей произошло из-за сбоя в цепи, сколько людей сгорело или получило ожоги высоких степеней. Сколько горя приносит эта хваленая аппаратура! Мы, как завороженные, сутками просиживаем перед телевизором, вместо того чтобы дышать свежим воздухом, трудиться физически. Так нет, все за нас делают машины, они просто заполонили собой мир, поработили его. Это не мы управляем ими, а наоборот. Самая же страшная вещь — компьютеры.

— И это я слышу едва ли не от их разработчика? — удивленно заметила я.

— Ничего странного. Мне, как никому другому, известен и понятен весь масштаб опасности, которую несут с собой эти ужасные машины. Вы вот, например, знаете, что все сейчас автоматизировано. Но даже не предполагаете, что произойдет, если каким-нибудь террористам-компьютерщикам удастся нанести удар по крупным компьютеризированным центрам. Да даже если применить такой удар лишь к одному крупному банку страны, можно вызвать кризис всей финансовой системы в целом. Общество моментально перестанет доверять всем современным технологиям, а значит, в банки перестанут поступать средства. Но и это еще не все: за недоверием последует разорение мелких фирм, большинство из которых напрямую зависит от скорости оборота средств, от кредитов, получаемых из банка. Следом за фирмами крах настигнет и страховые компании, которые вряд ли сумеют покрыть нанесенный ущерб. Кредитными карточками перестанут пользоваться, возникнет спрос на наличные, золото. А уж про рост цен я и вовсе молчу.

— Какие незавидные перспективы вы нарисовали. Но ведь пока никто не додумался до совершения таких злодеяний, а это уже неплохо.

Вячеслав усмехнулся:

— Вы слишком наивны, Евгения, если думаете, что фанатиков и сумасшедших в мире горстка. Нет-нет, их куда больше. Современный терроризм нашего времени высокотехнологичен, но его удается контролировать различным спецслужбам, хорошо охраняемым спутниковым системам. Людям пока еще удается удерживать власть в своих руках, но как долго это будет продолжаться?.. Уровень защищенности сейчас все быстрее падает, тогда как количество способов воздействия на технику растет. Неспроста ученые всего мира озаботились поиском новых путей защиты, ведь повреждение атомных объектов может привести к возникновению глобальных катастроф, экономических центров — к финансовому кризису.

— Поэтому-то вы так стремитесь усовершенствовать систему защиты информационных баз данных, хранящихся в компьютерах? — поняла я.

— Не только. Я просто хочу, чтобы наши дети не страдали от тех новшеств, которыми мы их с такой щедростью наградили.

Несмотря на несколько философское настроение, я решила пока не особенно унывать, а лучше заняться приготовлением хорошего ужина. Перекочевала в кухню и, открыв холодильник, принялась изучать его содержимое. Видимо, предлагая жилье Вячеславу, областное правительство позаботилось также и о том, чтобы он ни в чем не нуждался. А посему в холодильнике я нашла свежайшие фрукты, банку красной икры, копченые окорочка, колбасу нескольких видов, сыр, какие-то охотничьи закуски, полуфабрикаты и много чего еще. Здесь даже готовить ничего не требовалось: вынимай и разогревай. Впрочем, для слепого именно так удобнее всего.

Остановив свой выбор на коробке готовых блинчиков с мясом, я достала их и сунула в микроволновую печь. Вячеслав копошился в соседней комнате. Чем он занимался, я не знала. Впрочем, до меня все же долетало его чертыхание, когда он обо что-то спотыкался или что-то ронял. В конце концов игнорировать это стало невозможным, и я заглянула в зал, проверить, что же Конышев там все-таки делает. Оказалось, что пытается на ощупь запустить компьютер, но умудрился задеть стол и клавиатуру, отчего все, что лежало вокруг, посыпалось на пол.

— Давайте помогу, — предложила я.

— Спасибо, — тут же поднявшись и позволив мне самостоятельно положить все на стол, ответил Конышев. — Никак не свыкнусь с мыслью, что прежде нужно ощупать все вокруг, запомнить и лишь затем начинать что-то делать.

Продолжая собирать рассыпавшиеся по полу мелочи, я поинтересовалась:

— Зачем вы включили компьютер, все равно же не видите? Или об этом тоже забыли?

— Да нет, как тут забыть, — вздохнул Вячеслав. — Я хорошо помню, что ничего не вижу, но зато все прекрасно видите вы, — заметил он. И, широко растянув губы в улыбке, добавил: — Я планировал попросить вас прочесть мою почту. Вы ведь не откажете мне в этой любезности?

— Откажу, — уверенно ответила я. Но, заметив, как моментально погрустнел Вячеслав, поспешила добавить: — Потому что сейчас мы идем есть, а вот потом я в полном вашем распоряжении и готова прочесть хоть сочинения Толстого. Нужно же чем-то занять вечер.

— Хорошо, давайте сначала поедим, — согласился Вячеслав, и мы вместе отправились на кухню.

Там я поместила прямо перед мужчиной тарелку с теплыми, замечательно пахнущими блинчиками, обильно полила их сметаной и села на свой стул. Мы принялись за еду. Я старалась не поднимать глаз, так как видеть, сколько усилий прилагает слепой человек для того, чтобы насытиться, как блинчики то и дело падают у него с вилки, мне было в тягость. Я, конечно, могла предложить помощь, но была уверена, что Вячеслав все равно от нее откажется: он понимает, что должен овладеть всеми навыками самостоятельно, чтобы не быть ни для кого обузой. И это правильно.

— Может быть, вы попробуете руками? — все же не выдержав, предложила я. — Так значительно удобнее. Я вот тоже руками их держу.

— Я знаю, что удобнее, — довольно бодро откликнулся Вячеслав. — Но я хочу научиться делать все так, чтобы никто даже не понял, что я слеп, — пояснил он суть своих действий. — Знаю, что это возможно, даже видел один раз человека, который работает наравне со зрячими, хотя абсолютно слеп от рождения. Я бы хотел походить на него, но, скорее всего, у меня не получится. Для подобной ловкости нужны годы практики, а мне трудно сосредоточиваться именно на этом, потому что мои разработки все-таки для меня важнее.

Я ничего не ответила, просто не зная, что говорить. Молча доев блинчики, сварила кофе, выпив который мы вернулись в комнату и устроились возле компьютера.

— Если честно, я не слишком разбираюсь в столь сложной технике, — предупредила я Вячеслава. — Так что, боюсь, даже не смогу отыскать ваш почтовый ящик. Тем более что у вас тут столько наворотов! Неясно даже, где щелкать и на что нажимать.

— Сможете, я ведь буду вами руководить, — уверенно заявил Конышев. — Вот сейчас скажите, что там высветилось на мониторе?

— Какое-то окно со множеством различных ярлычков. Из них узнаю только стандартные, но это явно не то, что нужно, — заметила я.

— Отыщите ярлычок в виде маленького шарика с голубком и щелкните по нему дважды мышью. Затем нажмите кнопочку, которая появится в левой части экрана в самом углу.

— Вон ту, с крестиком? — осторожно следуя указаниям, переспросила я.

— Да, да, ту самую. Теперь еще раз, но вверху, где написано «пароль». Введите пароль.

Мужчина продиктовал мне какой-то нелепый набор русских и латинских букв, на что я категорично заявила:

— Боюсь, что не справлюсь с набором. У вас совершенно стертые клавиши, и не видно ни единой буквы. Тем более что нужны еще и латинские.

— Тогда отодвиньтесь, я сам.

Вячеслав пододвинул стул ближе, поместил руки на клавиатуру, немного погладил ее, словно прощупывая, где какая кнопка находится, а затем стал быстро что-то печатать. Я едва успевала следить за тем, куда он нажимает, так быстро он щелкал. Вячеслав так увлекся, что сделал все, что требовалось, самостоятельно, и лишь когда на экране выплыло сообщение, что поступило три письма, спросил:

— Что-нибудь есть?

— Да, три письма.

— Откройте их кнопкой запуска на верхней панели и прочтите, — попросил Конышев, освобождая мне место.

Я не спеша села, открыла первое из писем и принялась читать его вслух. Это оказался какой-то перечень программ, непонятных цифр и знаков, присланный коллегой Вячеслава, также выжившим после взрыва, но отказавшимся остаться в институте. Конышев, слушая все это, кивал и иногда повторял:

— Да, да, все верно. Он прав, мы использовали именно этот принцип. Молодец, что вспомнил таблицу, она нам вскоре очень пригодится.

Дочитав это письмо, я открыла следующее. Но на первых же его строчках запнулась и смолкла.

— Почему вы замолчали, Женя? Это же письмо от моей жены, — по прочтенному приветствию догадался Вячеслав. — Что-то не так… что-то случилось? — Мужчина занервничал и, вцепившись в мою руку, с силой сжал ее, требуя ответа. — Ну не медлите же, что там?

— Ваша жена просит у вас развода, — выдавила я из себя краткое содержание всего письма, понимая, какую реакцию оно сейчас вызовет у Конышева.

— Развода? Глупости, вы меня обманываете, — в первую минуту даже не поверил Вячеслав, но, так как я продолжала молчать, торопливо потребовал: — Ну-ка, прочтите все. Я хочу знать, что там написано.

— «Здравствуй, коник! Извини, что отвлекаю тебя от столь важных дел, но я приняла решение, о котором хочу тебе сообщить, — начала читать я. — С тех пор как ты увлекся квантовой физикой и начал работать над своим проектом, мы практически не видимся. Ты все время проводишь в институте, я дома. Но и вернувшись с работы, ты снова садишься за компьютер, будто он важнее меня. Сейчас я поняла, что ты влюблен в науку и, несмотря на то что от нее же и пострадал, не отказываешься от своих планов…» Дальше читать? — видя, как сник Вячеслав, спросила я.

Мужчина кивнул, и я продолжила:

— «Ты стал фанатичным, а это уже болезнь. Я не хочу жить рядом с больным человеком, для которого общественные проекты важнее семьи, с человеком, который не дорожит собственными здоровьем и жизнью, рискуя ими во имя прогресса. Возможно, просто не смогла разглядеть в тебе великого ученого, о котором вскоре заговорит весь мир. Я старалась увидеть в тебе в первую очередь человека. Человека, богатого духовно, ценящего чувства, мои чувства. И обманулась — в тебе этого нет. Как нет и любви ко мне: она растворилась, ее затмила любовь к науке. Я не в силах более этого выносить, а потому прошу у тебя развода. Надеюсь, ты поймешь меня правильно и не станешь губить мою жизнь и дальше. С любовью, Вика!»

— Ничего не понимаю, — Вячеслав вскочил со своего места, опрокинув при этом стул. — Она не могла такое написать! Мы ведь с ней даже никогда не ссорились, и она всегда поддерживала меня во всех моих начинаниях! Даже когда после взрыва я заикнулся о том, что хочу продолжать работу, Вика была со мной солидарна и всячески помогала мне. Я с трудом уговорил ее поехать к родственникам, когда начались все эти покушения. Не хотел подвергать ее опасности, но Вика упрямилась и долго не хотела оставлять меня одного. И вдруг просьба о разводе… Это какая-то нелепость, глупость…

— Так, может быть, это и не она вам написала? — осторожно предположила я.

— Нет, она, — уверенно заявил Вячеслав. — Никто другой не знает, что Вика называет меня коником. Это интимное, домашнее и только между нами. — Мужчина тяжело вздохнул, начав ходить по комнате взад-вперед, но, как ни странно, ничего не задевая. — Она ведь никогда ни в чем меня не упрекала. Два дня назад мы созванивались, Вика вздыхала, что скучает и хочет ко мне. А теперь это…

— Так, может, вам и сейчас стоит ей позвонить, — выдала я новое предложение.

— Пожалуй, вы правы. Наберите ее номер. Сорок, восемьдесят три, семнадцать. Да, и код, кажется, восемь-двадцать семь.

— Это сотовый? — завершая набор, спросила я на всякий случай.

— Нет, домашний. Сотовый она еще перед поездкой случайно уронила в воду, и мы отдали его в ремонт. Забрать все как-то времени не хватало. Трубку могут снять родственники.

— Кто именно? — уже начав слушать длинные гудки, поинтересовалась я.

— Не знаю. Тетка Наталья, ее дочь Марина. Мужчин у них в доме нет, они женщины одинокие.

— Пока молчат, — заметила я, все еще не добившись ответа от абонента.

— Ну что они так долго? — еще больше занервничал Вячеслав. — Неужели дома никого нет?

— Похоже на то. Возможно, куда-то все трое вышли. Давайте перезвоним попозже.

— Нет, — отчего-то не согласился со мной Вячеслав. И, замерев на месте, тут же добавил: — Мы немедленно едем туда. Я хочу с ней поговорить с глазу на глаз и все выяснить.

— Но как же ра… — видя, что Вячеслав меня совершенно не слушает и уверенно направился к двери, я осеклась и поспешила за ним.

Я понимала, что срываться сейчас с места глупо, тем более что мы даже не были точно уверены, что письмо пришло от жены Конышева. Он-то, конечно, считал, что именно от нее, я же, наслушавшись про всевозможные махинации со связью, думала немного иначе. Вячеслав и слушать меня не желал, твердо заявив:

— Что бы это ни было, теперь я тоже хочу, чтобы моя жена все время находилась рядом, а не где-то там, куда не доходит даже связь. В противном случае я просто не смогу нормально работать.

— Хорошо, давайте пошлем за ней кого-нибудь, — предложила я. — Ее привезут, и вы сможете нормально поговорить. Зачем самому-то туда ехать?

— Я так решил и от своего решения не отступлюсь, — пытаясь руками отыскать на полу ботинки, ответил мне Вячеслав.

— Ну да, как же, — усмехнулась я. — Так, может, вы тогда сами и машину поведете? Я, как ваш телохранитель, просто не имею права никуда вас везти, потому что это очередная уловка.

— Господи, как вы не понимаете — это моя жена! — воскликнул раздраженно Вячеслав. — Моя любимая жена! Единственный близкий человек, который у меня есть. Меня ведь вырастила тетка, мои родители погибли в автокатастрофе. Но и тетка прожила недолго — ее я потерял, когда мне исполнилось девятнадцать. Сейчас у меня никого нет, кроме Вики. Так что даже если это уловка, то я все равно поеду, ведь бандиты уже знают, где она. А может, ее уже похитили.

— Вы бы узнали о том первым. Вас бы стали шантажировать, пугать…

— Женя, вы должны меня к ней отвезти, — продолжал настаивать Конышев, даже не прислушиваясь к моим словам.

— Если вы действительно хотите ехать, то давайте хотя бы попросим у вашего руководства сопровождающих. Так, одна, я вас не повезу.

— Вы боитесь?

— Да. Но только не за себя, а за вас. Вы ведь просто среагировать на те или иные действия нападающих не сможете, потому что вы их даже не увидите. А я, извините уж, не готова почему-то взять на себя ответственность за вашу смерть и почти уверена, что в дороге без происшествий не обойдется. Так что решайте: либо вы просите для себя у начальства сопровождение, либо остаетесь в квартире.

— Хорошо, ваша взяла. Звоните Кононову. Только, прошу вас, быстрее.

Глава 3

Через час с небольшим мы с Вячеславом уже прибыли в институт, где выслушали наставления относительно того, что нигде не стоит останавливаться, никого никуда не подбрасывать, и так далее, и тому подобное, словно мы несмышленыши и ничего не понимаем.

Впрочем, Олега Ефимовича можно было понять: он боялся за жизнь ученого и старался всячески оградить его от неприятностей. Единственное, что он и спонсоры могли сделать сейчас, была выдача нам с Конышевым сопроводительной машины и нескольких профессиональных, хорошо проверенных охранников. Подобрать таковых и снабдить нас транспортом велели начальнику службы безопасности Тимошенко Сергею Александровичу.

Вскоре мне представили отобранных ребят. Первый оказался атлетически сложен, хотя весь его вид указывал на то, что парень несколько медлителен и неразговорчив. Внешность молодца индивидуальностью не блистала, зато фамилия и имя запоминались легко — Худаков Николай.

Второй, Панов Андрей, являлся куда более яркой личностью. При своем небольшом росточке весьма мускулистый и накачанный, с живым, каким-то задорным взглядом и копной вьющихся ярко-рыжих волос. Третьего звали Шиханов Александр. Он был самым юным, а потому беззаботным. Я сначала возмутилась, зачем нам дают какого-то зеленого юнца, но когда мне объяснили, что он лучше всех стреляет, остыла, понимая, что его умение может нам здорово пригодиться.

Помимо этой троицы, нам предоставили еще и водителя, хотя я собиралась вести машину самостоятельно. Но Тимошенко заявил:

— Приказ сверху. Вы должны контролировать обстановку, а рулят пусть другие.

Пришлось согласиться. В итоге мое любимое дело перепоручили Учаеву Михаилу — мужчине лет тридцати с небольшим, немного угрюмому, задумчивому и молчаливому. Сперва он мне не очень-то понравился, так как я всегда настороженно отношусь к молчунам. Уж я как никто другой знала, что бояться надо не весельчаков и балагуров, а тихонь, про которых никогда не знаешь, что у них на уме.

Что касается транспорта — а своим автомобилем я рисковать напрочь отказалась, — нам дали две машины: черный «Опель» и такого же цвета «Форд». В последнем предстояло ехать мне и Вячеславу, прочим же оставался «Опель». Еще раз распланировав весь маршрут, обговорив некоторые детали и действия в случае нападения, мы расселись по местам.

Я села рядом с Учаевым, Конышев устроился на заднем сиденье. Первой с места тронулась вторая машина: она объехала нас справа и встала впереди. Наш водитель тоже завел двигатель, и мы тронулись. Кортеж плавно вырулил с территории института на центральную трассу, затем свернул на улицу Северную. Там транспорта было значительно меньше, так что машины смогли набрать скорость.

Чувствуя себя немного не в своей тарелке, поскольку предпочитала вести машину сама, я принялась осматриваться по сторонам. Несколько раз бросала взгляд в зеркало заднего вида, но пока ничего подозрительного ни позади, ни впереди не заметила. Мы плавно катили в сторону междугородной трассы. Дорога туда вела одна, а потому я не могла позволить себе расслабиться, прекрасно понимая, что преступникам ничего не составит вычислить наш маршрут и совершить нападение.

— Евгения Максимовна, — обратился ко мне Учаев, — можно включить приемник? Скучно так, без музыки-то, ехать.

— Включайте, — вместо меня ответил ему Конышев. — Мне тоже нужно немного отвлечься.

Михаил тут же покрутил ручки приемника и, поймав какую-то волну, немного прибавил звук. По салону поплыл красивый голос Валерия Ободзинского, поющего про «Эти глаза напротив». Учаев негромко стал подпевать. Неожиданно впереди, прямо на дороге, нарисовалась какая-то плохо различимая фигура. Я опустила козырек и, оградив себя от слепящих глаза лучей, пыталась разглядеть, кто же разгуливает прямо посреди трассы, рискуя быть сбитым каким-нибудь водилой-лихачом.

Оказалось, что потенциальный самоубийца — мужчина, социальный статус которого определялся одним кратким и емким словом: бомж. На нем были какие-то грязные, рваные шмотки, волосы его торчали во все стороны, как на голове, так и на подбородке, к которому уже несколько лет, наверное, не прикасалась бритва, а потому борода свисала до уровня груди. Вдобавок ко всему красавца еще и шатало из стороны в сторону, явно от выпитого спиртного, но с дороги тот не уходил, старательно выписывая по трассе витиеватую синусоиду.

— Вот придурок! — заметив смельчака, выругался сквозь зубы Михаил. — Напорются до потери человеческого облика, а потом под машины лезут. Хотя что ему терять: днем больше, днем меньше. А кто-нибудь затормозить не успеет, собьет, а потом еще и отвечать будет.

— Объезжай, — сухо скомандовала я. — Пусть пока гуляет.

Учаев несколько раз надавил на клаксон, а затем плавно обогнул бомжа. Следующая за нами машина сделала то же самое. Мы покатили дальше. Вскоре нам попался еще один представитель маргинальных слоев общества. Только этот не дразнил судьбу, а просто стоял у пешеходной дорожки и поджидал, когда транспорта станет поменьше и можно будет перейти на другую сторону.

Увидев его, я невольно подумала, что нам сегодня отчего-то везет на таких вот персонажей, но почти сразу переключилась на наружное наблюдение. И совершенно не ожидала, что Михаил ни с того ни с сего надавит на тормоза. Да так резко, что и я, и Вячеслав подались вперед.

— Ты чего, ошалел совсем? — едва успев предотвратить свое соприкосновение с лобовым стеклом, накинулась я на Учаева.

— Ошалеешь тут. У него пистолет, — испуганно откликнулся водитель и мотнул головой в сторону бомжа.

Я быстро повернула голову и действительно увидела в руках бомжа невесть откуда взявшийся пистолет, нацеленный на нашу машину.

— Головы вниз, немедленно! — что есть силы заорала я.

Несколько пуль прошлись по колесам, и машина слегка осела.

— Давай задний ход, — приказала я Михаилу.

Тот, не поднимая головы от руля, переключил скорость и дал задний ход. Машина заюлила по дороге, а через минуту врезалась задним бампером в следующий позади «Опель». Поняв, что дальнейшее отступление невозможно, я приказала Михаилу оставаться в машине и присматривать за Конышевым, сама достала свой «макаров» и, выскочив из «Форда» на дорогу, принялась отстреливаться.

Стараясь не нарваться на шальную пулю, попыталась с первого же выстрела попасть в налетчика, понимая, что у моего оружия очень слабая убойная сила и между нами большое расстояние.

Первый мой выстрел в цель не попал. Зато подстегнул ребят из «Опеля», заставив их последовать моему примеру. Они тоже вылезли из машины и, прикрываясь ею, безостановочно палили по бомжу. Ребятки были вооружены российскими «ТТ», прицельная дальность которых равняется ста метрам. И вскоре один из них ранил нападавшего в руку, и тот, выронив оружие, со всех ног помчался прочь.

Я кинулась следом, понимая, что теперь бандиту отстреливаться нечем. Охранники также перестали палить и бросились за мной. Достигнув того места, где было брошено оружие, я приостановилась, подняла его и, повернувшись к охранникам, произнесла:

— Он палил из «беретты». Такими пистолетами не разбрасываются. Двое — останьтесь здесь и присматривайте за Вячеславом, здесь может быть засада. Шиханов, вы со мной.

Паренек послушно кивнул, и мы, набрав скорость, помчались догонять обстрелявшего нас бандита. Бомж оказался отличным бегуном и, перескакивая на ходу через все встречающиеся препятствия, все сильнее отрывался от погони. Мы, конечно, тоже поторапливались, но догнать его у нас почему-то не получалось.

— Давай его окружим, — предложила я Шиханову, заметив, что преступник заскочил в какой-то двор. — Беги-ка вон туда.

Мы разделились: я продолжила погоню, а Александр предпринял обходный маневр. К сожалению, он достиг выхода из двора чуть позже, чем требовалось, а потому поймать бомжа не получилось.

— Может, пальнуть по нему? — едва дыша, заметил Шиханов. — По ногам, чтобы рухнул.

— Давай, — согласилась я, тоже порядком устав от этой гонки.

Парнишка тут же достал свой «ТТ» и, прицелившись, выстрелил. Пуля не достигла цели, ударившись обо что-то в стороне.

«И этого парня они называют лучшим стрелком! — с усмешкой заметила я про себя. — Наверное, имеется в виду стрельба на ровной территории и в недвижимом положении? М-да», — протянула я и, вскинув «макаров», пальнула по ногам бомжа. Тот споткнулся и кубарем покатился по земле. Я прибавила ходу и вскоре уже оказалась рядом с ним.

— Пятка, моя пятка! — ухватившись за ногу, вопил что есть сил бандит.

Не обращая внимания на вопли, я схватила мужчину за грудки и, резко подняв на ноги, с силой тряхнула:

— Кто тебя послал? Кто тебя нанял?

— У-у-у! Больно, — весь перекосился мужик и попытался вновь осесть на землю.

— Сейчас будет еще больнее, если не скажешь, — предупредила я, продолжая удерживать его в вертикальном положении. — Говори, мразь, кто тебя подослал?

— Не знаю я, ничего не знаю… Пятка, моя пятка, — из глаз бомжа ручьем покатились крупные слезы.

— У него и рука прострелена, — заметил подоспевший вскоре Шиханов. — Может, перевязать стоит?

— Да нет, не надо, тут обычная царапина, — бросив взгляд на грязный рукав с небольшим красным пятнышком на нем, отмахнулась я. — Ничего страшного, такие, как он, живучие. Так ты будешь говорить или нет? — вновь обратилась я к задержанному.

Бомж захлюпал сильнее, по-прежнему ничего не говоря.

— Урод, что ж с тобой делать-то, — не сдержавшись, выругалась я и, передав бомжа в руки Шиханова, велела отволочь раненого к машинам.

Сама немного помедлила, пытаясь во всем разобраться. Очевидно, что этот бедолага — обычная подсадная утка, который если кого и видел, то таких же пешек, как он сам. Такому достаточно пообещать пару бутылок водки, может, немного денег — и вот результат: он готов палить хоть по самому президенту. Подобные личности ненавидят богатых, не доверяют обществу, и склонить их к преступлению ничего не стоит. Тем более в случае поимки максимум, что им грозит, — тюрьма. А значит, хоть на какое-то время государство обеспечит им бесплатную еду, а для таких, как он, это уже само по себе неплохо.

Устало вздохнув, я поспешила догнать Шиханова, ведущего бомжа к машинам. А нагнав, пошла рядом, с некоторой жалостью поглядывая на угрюмо посапывающего пленника. Тот и про боль, казалось, давно забыл, предвкушая в скором времени дармовую баланду.

Вернувшись к машине, мы застали всех остальных целыми, невредимыми и немного взволнованными. Панов доложил, что они уже вызвали ментов и вскоре те сюда прибудут. Вячеслав не пострадал. Правда, обе машины потребуют некоторого ремонта.

— Дальше ехать на них можно? — спросила я.

— Можно, — кивнул тот. — Если не обращать внимания на дыры в корпусе. Простреленное колесо я уже поменял, поставил запаску. А что с этим думаете делать? — Михаила явно интересовала судьба бомжа, окруженного охранниками.

— Пока не знаю. Скорее всего, передадим ментам, дальше пусть сами разбираются.

Михаил как-то тяжело вздохнул.

— Что-то не так? — насторожилась я.

— Да нет, просто подумалось.

— О чем же?

— Серьезные, видно, люди на нашего ученого охотятся, если такую модель оружия обычному бомжу доверили. У него хоть и небольшая прицельная дальность — всего около двадцати пяти метров, зато темп стрельбы достигает ста десяти выстрелов в минуту. Можно осуществлять не только одиночные выстрелы, но и вести огонь очередями, по три выстрела сразу. Наши пушки на такое не способны, — он кивнул на мой «макаров».

— Так вы боитесь? — догадалась я.

— Признаюсь честно, есть немного, — кивнул тот. — А кто не боится? Думаете, они? — Учаев, усмехнувшись, посмотрел на группу сопровождения. — Еще как боятся, только не показывают этого. Молодые потому что. А мне вот не стыдно признаться, что испугался. Только профессию я себе сам выбирал, а потому теперь винить некого.

— Хорошо, что вы это понимаете, — заметила я в ответ. — И очень надеюсь, что все обойдется. Но в следующий раз будьте повнимательнее и быстрее реагируйте на происходящее. От этого ведь зависит не только ваша жизнь, но и жизнь Вячеслава. А он нужен обществу куда больше, чем мы с вами.

Михаил согласно кивнул и неспешно направился в сторону машины. Я подошла к охранникам и спросила:

— Ну что, он хоть что-нибудь сказал?

— Да где там, пнули пару раз — заревел как младенец, — махнул рукой Шиханов. — Он нас, похоже, даже не слышит. А перестаем бить, тут же утихает и начинает таращиться, как идиот. Может, у него с психикой чего не того? — предположил парень.

— Пугливый пес, — пнув сидящего прямо на асфальте мужика, заметил в ответ на это Худаков. — Да он просто прикидывается дурачком, чтобы мы пожалели и отпустили.

— Не троньте его, — сжалилась я над беднягой. — Ему с милицией общаться предстоит, еще и от них натерпится. А у нас есть дела посерьезнее. Вы мне лучше скажите, вам что, кроме пистолетов, ничего другого не выдали?

— Почему же, выдали — автоматы, — ответил за всех Панов.

— Тогда какого же черта вы начали по нему из пистолетов палить?

— Так ведь из автомата нельзя, вдруг кого из мирных граждан заденем, — замявшись, объяснил Андрей. — У нас приказ был — использовать автоматы только в экстренных случаях. Ну, если серьезный обстрел будет, а тут…

— Такие еще сегодня будут, — пообещала я. — Могу вам поклясться. Так что подготовьтесь посерьезнее и держите ухо востро. Дорога длинная, пустынная — там, за городом, нам никто не поможет, и боюсь, что стрелять придется на поражение.

— Мы поняли, — дружно закивали ребята.

— Ну и хорошо.

Оставив парней, я переместилась к «Форду» и, проверив, как себя чувствует Вячеслав, спросила:

— Ну как, еще не передумали ехать за своей женой?

— Нет, не передумал, — уверенно ответил Конышев. — И не передумаю. Я хочу видеть Вику и говорить с ней.

— Жаль, — искренне вздохнула я. — Своим решением вы могли бы избавить всех нас, а себя в первую очередь, от массы проблем. Ну да ладно, сидите пока — нужно дождаться прибытия милиции. Они уже на подходе.

Менты и в самом деле прибыли весьма скоро. Мы вкратце обрисовали им картину происшествия, передали задержанного и, сославшись на спешку, уехали.

Промчавшись по злополучной улице города, где нас обстреляли, мы свернули на Тронскую. Каштаны, росшие вдоль дороги, на какое-то время окутали нас тенью и дали возможность не щуриться от бившего прямо в лицо солнечного света. Машины синхронно неслись вперед. Все были напряжены до предела, понимая, что о неудаче руководителям покушения станет известно очень скоро, а значит, они не замедлят предпринять что-то еще. Даже музыка в такой ситуации раздражала, и я ее выключила, предпочтя двигаться в полной тишине. Остальные не возражали.

Стараясь выбирать дороги с наименее активным движением, мы наконец добрались до выезда из города. И, поднявшись в гору, оказались на трассе, ведущей к большой развилке под мостом. От нее в разные стороны шли дороги междугородного значения, и постов ГИБДД не предвиделось на протяжении многих километров. Но и до развилки еще предстояло добираться, и путь этот лежал вдоль дачных поселков, почти вплотную прилегающих к трассе. Мы сосредоточенно смотрели по сторонам, но пока все было относительно спокойно.

Лишь через несколько километров пути я велела Учаеву остановиться, заметив впереди на дороге огромную кучу песка, которую все остальные авто вынуждены были объезжать. Причем неподалеку шло строительство какого-то дома, которое вели лица то ли чеченской, то ли кавказской национальности. Это-то обстоятельство меня и насторожило: я прекрасно знала, что для подрыва на дорогах автомашин нередко использовались именно такие груды песка, появившиеся вроде бы в результате строительства. Причем управлять самим взрывом можно как с помощью часового механизма, так и радиоуправляемого устройства. Последнее в нашем случае наиболее вероятно.

— Что, что такое стряслось? — не поняв причины моего приказа, спешно спросил у меня Учаев, да и Вячеслав Евгеньевич, сидящий на заднем сиденье, тоже напрягся.

— Видите ту кучу песка? — кивнув головой в ее сторону, спросила я.

— Вижу, ну и что такого? — все еще не понимал тот. — Куча как куча.

— Там может быть спрятана бомба.

— Да ладно вам, — не поверил мне Михаил, — какая бомба, стройка вон идет, вот и сыпанули его сюда. Могли бы, конечно, и ближе подвезти, но, видно, водиле не слишком хотелось потом вылезать из этой ямы, вот он и высыпал все прямо тут.

— Это-то все так, но подумай, кому понадобилось высыпать песок прямо посреди дороги с широкой обочиной. Ведь его можно было ссыпать туда, дабы не мешать нормальному движению. Да и рабочим ближе за ним ходить, — настаивала я.

— Ну, вообще-то, да, — задумался теперь уже и Учаев. — И что думаете делать? Подходить-то и проверять слишком опасно.

— Знаю, — кивнула в ответ я.

— Женя, ну что там опять? — спросил у меня нервничающий Конышев. — Что еще за кучи с песком? Мы скоро поедем?

— Прямо сейчас, — ответила я ему и, повернувшись к Михаилу, добавила: — Давай в объезд. Пару метров назад я видела поворот, по нему и объедем.

Михаил подчинился и принялся разворачивать машину прямо посреди дороги, чем слегка застопорил общее движение. У меня зазвонил телефон. Я сняла трубку.

— Евгения Максимовна, что случилось? Почему вы едете в обратном направлении?

Это интересовались причинами наших действий ребята из сопровождающей машины.

— Ничего серьезного, — успокоила их я. — Так, обычные меры предосторожности, хотим пойти в объезд. Следуйте за нами и не отставайте.

— Хорошо, — ответили те и отключились.

Достигнув поворота, мы покатили по периферийной дороге, планируя вынырнуть уже за той подозрительной кучкой песка. Но нам не повезло, и очень скоро дорога оборвалась, и наша машина уткнулась в забор дома, за которым виднелся темно-красный гараж. Другого пути вокруг не наблюдалось.

— Что будем делать? — спросил Михаил, остановив машину. — Здесь тупик.

Я ничего не ответила и, высунувшись в окно, спросила у проходящей мимо женщины с ведром:

— Скажите, пожалуйста, как нам можно проехать на центральную трассу?

— Так вы ж с нее и спустились, — уверенно заявила та, опуская ведро на землю и поправляя выбившийся из-под заколки светлый локон.

— Знаю, — кивнула я, — но нам нужно объехать этот участок пути.

— Из-за кучи с песком, что ли? — догадалась сообразительная бабенка, затем широко улыбнулась и тут же зачастила: — А чего ее объезжать, протиснулись бы сбоку, как все делают. Она у нас уже второй год там, все убрать некому. Ничейная она. Дорогу где-то там дальше ремонтировали, песок возили. Раньше куча еще больше была, а теперь почти ничего от нее не осталось. Кто детям в песочницу перетаскал, кто на стройку. Скоро и вовсе исчезнет.

Поблагодарив женщину за помощь, я посмотрела на ожидающего моих команд Михаила и произнесла:

— Ладно, давай назад. Попробуем проскочить по-быстрому.

Учаев, постаравшись скрыть ироническую усмешку, начал вновь разворачивать машину, стараясь даже не смотреть в мою сторону. Понимая, что малость переборщила, я смущенно отвернулась в другую сторону и мысленно принялась ругать себя. Тем временем мы вернулись обратно. Когда впереди вновь показалась куча, я не удержалась и попросила:

— Постарайся промчаться мимо нее как можно быстрее, чтобы даже в случае взрыва машину отбросило волной в сторону и никто не пострадал. Вдруг такой удачно расположенной кучей песка все же кто-то воспользовался для своих целей?

Михаил молча кивнул, переключил скорость и, вдавив педаль в пол, помчался вперед. Я с замиранием сердца ожидала неизбежного. Машина все быстрее приближалась к песку, вот до него уже всего метр, полметра, вот куча совсем рядом: большая, покрывшаяся корочкой, поросшая травой…

«О боже! — Я едва не покраснела до корней волос, поняв, как сильно ошиблась в своих предположениях. Куча действительно старая, в такой бомбы быть не могло. — Это ж надо так ошибиться! Похоже, стремясь оградить клиента от беды, я немного переборщила, усматривая подозрительное во всем, что только встречается на пути. Но повышенная бдительность уж точно лучше, чем ослабленная или вообще никакая», — успокоила я сама себя.

Когда показавшийся мне подозрительным участок пути оказался далеко позади нас, я заставила себя немного расслабиться, поудобнее разместившись на сиденье. Мимо проносились автомобили, вдоль дороги мелькали деревья. Все было спокойно и тихо. Расслабились и остальные, и Михаил вновь включил приемник.

Вскоре впереди появился еще один дачный поселок. Я повернула голову в ту сторону и окинула взглядом дачников, идущих по узенькому асфальтированному тротуару. Среди них мне сразу бросился в глаза человек в красном защитном шлеме, сидящий на мотоцикле. Он не сводил глаз с нашего кортежа и, дождавшись, когда тот проедет мимо, устремился вдогонку. Я напряглась, но пока ничего не предпринимала, выжидая.

Мотоциклист продолжал преследовать нас, но недолго. Едва машины вышли на трассу Тарасов — Прудное, парень свернул к какому-то кафе и, остановившись у него, достал из кармана сотовый. Мы уносились все дальше, а мотоциклист вовсе и не торопился пускаться вдогонку. Покинув свою машину, он преспокойно направился к входу в кафе.

«Кажется, я вновь ошиблась, — с некоторым облегчением подумала я про себя. — Парню просто было с нами по пути, а такой кортеж, как наш, всегда привлекает внимание. Ведь все думают, будто в подобном сопровождении ездят только губернатор и его приближенные. И все же нужно держать ухо востро».

— Ребята, давайте быстрее, если можно, — порядком нервничая, попросил клиент. — У меня нехорошие предчувствия.

Водитель подчинился и прибавил скорость до сотни километров в час. Первая машина, а «Опель» мы вновь пустили вперед, переместилась к нам в хвост, не успев сориентироваться. Впереди показался перекресток. Солнце заволокла какая-то темная тучка, мгновенно стало как-то зловеще сумрачно, и у меня нехорошо защемило под сердцем.

— Похоже, будет дождь, — устало заметил водитель.

— Может, и будет, — согласилась я, вновь напряженно вглядываясь в дорогу.

С одной стороны перекрестка находилась небольшая автобусная остановка, на которой маячила едва различимая женская фигурка. Чуть подальше, на обочине, разместился грузовой трейлер. Завидев наши машины, женщина сразу же оживилась и, выйдя из-под навеса, активно замахала рукой.

— Не тормози, — на всякий случай предупредила я водителя.

Тот кивнул и, переключив скорость, пронесся мимо разочарованной особы в сторону стоящей на обочине автомашины. Едва только мы поравнялись с ней, раздались хлопки, и наше авто внезапно пошло юзом. Я не сразу сообразила, что стреляют из-за трейлера. Быстро обернувшись, я выкрикнула:

— Голову вниз!

Клиент непонимающе завертел головой, и не думая слушаться моих приказов. В этот момент в заднее стекло ударилась пуля и, буквально просвистев мимо шеи Конышева, впилась в затылок водителю. Я торопливо перехватила руль и попыталась выровнять неуправляемый автомобиль, одновременно крича:

— Опустите голову! По нам стреляют.

Теперь уже клиент меня понял и поспешил пригнуться. Я, с трудом сдвинув на край сиденья мертвого водителя, одной ногой на ощупь отыскала педаль газа и вдавила ее в пол. Машина рванулась еще сильнее, скрипя почти голыми ободами колес об асфальт. Я боялась потерять управление, но иного выхода у меня не было, тем более что впереди заметила еще одну группу налетчиков. Те уже поджидали нас, вот-вот готовые сорваться с места и преградить нам путь. Наш «Форд» безостановочно несся прямо на бандитов.

Расстояние все быстрее и быстрее сокращалось. Вот из заднего окна «Ауди» преступников кто-то высунулся по пояс и нацелил на нас автомат. Уходя от линии огня, я вильнула чуть в сторону и, съехав с асфальтированной дороги, повела авто прямо по полю.

Спущенные колеса того и гляди готовы были увязнуть в очередной канаве, давая бандитам шанс добить оставшихся в живых. Понимая, что это рано или поздно произойдет, я спешно оглянулась назад, негромко выругавшись:

— Какого черта они не стреляют!

Вопрос, конечно, остался без ответа, зато я увидела, что вторая машина едет следом за нами, практически не отставая. А Конышев лежит в одном положении и не подает признаков жизни.

— Эй, эй, — не имея возможности осмотреть его на предмет ранения, окликнула я Вячеслава. — Вы живы?

— К-кажется, да, — не сразу ответил Конышев. — Что происходит?

— Что происходит? — усмехнулась я, но потом, опомнившись, чуть спокойнее добавила: — Ах да, вы же не видите. И ваше счастье.

— Почему машину так трясет? — Мужчина вцепился руками в спинку сиденья перед собой.

— Мы едем по полю, — коротко пояснила я. — И нас обстреливают из автоматов длинными очередями. На салют в вашу честь это совсем не похоже.

— Что с Михаилом? Я слышал, как позади меня рассыпалось на части стекло. Почему его не слышно?

— Точно не знаю, но, скорее всего, он мертв, — ответила я тихо, и в этот момент машина окончательно застряла на какой-то кочке, отказываясь двигаться вперед. Мотор ревел, колеса крутились, но без толку. — У, черт! Приехали, — громко выругалась я и торопливо обернулась назад.

Машина преступников катила следом за нами, а ее пассажиры нещадно палили по пристроившемуся в хвосте «Опелю». Когда Худаков увидел, что мы встали, то слегка сбавил скорость и, развернув машину, превратил ее во временную преграду для пуль. Сами же ребята без какой-либо команды повыпрыгивали из авто и, прильнув к земле, принялись отстреливаться.

— Не выходите из машины, я к ним, — крикнула я Вячеславу и тоже выскочила из «Форда».

Затем перекатилась по земле к охранникам, выхватила свой «макаров» и присоединилась к отражению атаки. В одночасье пули наших противников практически изрешетили несчастный «Опель», превратив его в металлолом. Не имея возможности поднять головы от земли, мы вынуждены были палить по колесам и просто вперед, надеясь, что хоть одна из пуль все же угодит по адресу. Это, конечно, заставило бандитов остановить свою «Ауди», но мало чем помогло нам.

Поняв, что сейчас они примерно на равных с нами, преступники на мгновение прекратили стрелять. Воспользовавшись минуткой затишья, я рискнула поднять голову, чтобы посмотреть, что там у них творится, и тут же крикнула:

— Врассыпную! Граната!

И в самом деле, один из бандитов, выскочив из автомобиля, бросил в нашу сторону гранату, решив ускорить процесс расправы. Я едва успела отскочить в сторону, как граната взорвалась прямо перед нашим недавним укрытием, подбросив несчастный автомобиль над землей, а затем вновь обрушив вниз. Теперь прикрытия у нас не было никакого, не считая поля подсолнухов за спиной.

— Николай, Андрей, Саша, уходите в поле! Уходите! — закричала я что есть мочи, чувствуя свою ответственность за жизни ребят.

Затем, не проверяя, выполняется ли мой приказ, кинулась к машине, где оставался Вячеслав. Благодаря тому, что взорванный «Опель» полыхал громадным кострищем, за клубами дыма преступники нас не видели. Вытащив Вячеслава из машины, я крепко схватила его за руку и, повернув лицом к полю, попросила:

— Бегите прямо и не останавливайтесь. Бегите что есть сил.

— А вы, Женя, как же вы? — взволнованно спросил меня Вячеслав.

— Я должна вас прикрыть. Бегите, говорю! — прикрикнула я.

Конышев перестал сопротивляться и побежал в указанном направлении, немного сгорбившись и то и дело спотыкаясь. Я, понимая, что в сторону второй машины могут кинуть еще одну гранату, поспешила откатиться в другую сторону и, прижавшись к земле, стала стрелять по выпрыгнувшим из авто бандитам. Мне удалось ранить одного, но остальные тут же поняли, откуда идет пальба, и принялись выжигать территорию вокруг меня огнем из автоматов. Остаться в живых в таких условиях казалось практически нереально.

И все же фортуна была на моей стороне: несколько пуль прошлись по соседству, лишь слегка поцарапав меня, и только одна впилась в область предплечья. Но тут стрельба развернулась где-то в стороне, и меня оставили в покое. Я осторожно приподняла голову и увидела, как, лежа среди подсолнухов, меня прикрывает Шиханов. В ту минуту я готова была расцеловать юнца, подарившего мне драгоценные минуты, нужные мне, чтобы отползти к полю.

Вскоре к стрельбе Шиханова присоединился кто-то еще из ребят, только с другой стороны. Я как раз успела достичь поля, буквально рухнув в подсолнухи, и только тогда перевела дух. Стрельба не прекращалась. Наш «Форд» бандиты использовали в качестве прикрытия и, не рискуя высовываться из-за него, вели прицельный огонь по охранникам. Необходимо было срочно что-то предпринять.

Понимая, что разлеживаться мне совершенно некогда, собралась с силами и, слегка привстав, осторожно пробиралась к Александру. Два раза мне на голову падали сшибленные пулями подсолнухи, но я не обращала на это внимания, понимая, что просто обязана собрать своих вместе. В противном случае нас элементарно перестреляют поодиночке, и цель преступников будет достигнута.

Наконец я отыскала смельчака и, вынырнув у него за спиной, негромко спросила:

— Как с патронами?

— Заканчиваются, — разочарованно откликнулся тот. — Еще немного, и все. Придется отступать.

— Не трать их понапрасну. Стреляй только в тех, кто рискнет высунуться. Своим шквалом ты все равно ничего не добьешься, а на удачу рассчитывать не стоит.

— Ага, — согласился Шиханов и тут же перестал жать на курок.

— Спасибо, — решив, что просто обязана это ему сказать, произнесла я.

— Да не за что, — немного смутился парнишка. — Свои ведь.

— А где остальные? Видел кого-нибудь?

— Да, Андрюха Панов вон оттуда стреляет.

— А Худаков?

— Он от машины отскочить не успел, — виновато отвел взгляд юноша.

— А Конышева ты видел? — торопливо перевела я разговор, понимая, что всем сейчас тяжело. Но пока над нами все еще нависла угроза, времени для скорби нет.

Парнишка отрицательно помотал головой, а затем добавил:

— Когда бежали к полю, видел, а потом потерял.

— Попробую найти его. Не подпускай никого к подсолнухам. А если все же попрут и начнут гранатами забрасывать, уходи. Себя спасай. Поле большое, авось всех не найдут. Понял меня?

— Понял, — послушно закивал головой парень.

— Ну и хорошо. Удачи тебе, — пожелала я ему на прощание и, шагнув в подсолнухи, отправилась на поиски ученого.

Понимая, что найти его не просто, я стала звать Конышева по имени, надеясь, что он услышит меня и откликнется. Про раненое плечо мне пришлось пока забыть, несмотря на то что оно кровоточило и очень болело. На мой зов никто не откликался. Я продолжала кричать, зная, что далеко уйти Вячеслав не мог.

Неожиданно вокруг все стихло. Я насторожилась и невольно обернулась назад, хотя за подсолнухами все равно ничего не было видно. Но вот стрельба снова возобновилась, причем где-то в стороне. Я сначала прислушалась, а затем бросилась бежать в том направлении.

Мчалась со всех ног. Подсолнухи нещадно хлестали меня по лицу своими массивными листьями. Некоторые я успевала раздвигать руками, от иных просто уворачивалась. Выстрелы послышались еще ближе. Неожиданно в стороне от меня что-то шевельнулось. Я повалилась на землю и замерла. Неизвестный медленно и очень осторожно продвигался вперед. Я не видела его, так как мешали заросли, но твердо знала, что если сейчас выстрелю, то свалю наповал. Промахнуться с такого небольшого расстояния я не могла. И все же отчего-то медлила, то ли боясь, что траекторию пули изменят возникшие у нее на пути толстенные стебли подсолнухов, то ли еще почему-то.

Неожиданно неизвестный споткнулся и упал. Я сорвалась с места и помчалась в том направлении, признав в незнакомце Вячеслава Евгеньевича. Теперь мне стало понятно, почему так осторожны были его движения и почему моя интуиция подсказывала мне, что стрелять не стоит.

— Вячеслав, слава богу, я вас нашла! — буквально вцепившись в мужчину, воскликнула я.

Тот даже понять не успел, откуда я налетела, и беспомощно замер. Сейчас на его глазах не было темных очков: видимо, Конышев потерял во время бегства, и его лицо выглядело устрашающе. Невольно вздрогнув, я спросила:

— Как вы? Не ранены?

— Нет, нет, я совершенно не пострадал, — придя в себя, ответил Конышев. — Но там наш мальчик, он уводит бандитов от меня. Мы были рядом, а потом, когда те стали подбираться к полю, он велел мне идти вглубь, а сам помчался в сторону. Женечка, вы должны ему помочь. Он ведь еще так молод, он…

Услышав, что стрельба неожиданно прекратилась, Вячеслав смолк. А когда с разных сторон зашелестели листья подсолнухов, все понял и, обхватив голову руками, осел на землю.

— О господи, за что! Это я, я один во всем виноват! Вы ведь меня предупреждали, что добром это не кончится, а я не послушал. А теперь… бедный мальчик.

— Не время лить слезы, — решительно перебила я Вячеслава. — Нам нужно уходить.

Конышев не смог ничего ответить, я подхватила его под руку и потащила за собой, забирая в противоположную сторону от той, где слышались последние выстрелы. Сейчас мне приходилось не только вести Вячеслава, но еще и все время оглядываться, прислушиваться, не идет ли кто по пятам. Сначала шорохи еще были слышны, затем все стихло, но расслабляться я не спешила. Мы прошли еще некоторое расстояние, и я предложила Вячеславу сесть и немного отдохнуть. Сама же осталась стоять.

Не имея представления о том, где мы находимся и куда нужно идти, чтобы выбраться из зарослей подсолнуха, я призадумалась. Вячеслав молчал, будучи угрюмее обычного. Устало вздохнув, я проверила свой «макаров», пересчитав количество оставшихся зарядов. Из восьми патронов осталось пять: довольно много, если по тебе не палят из пулемета или не забрасывают гранатами. Как назло, раненая рука заболела еще сильнее. Пришлось оторвать от майки большой кусок и слегка стянуть ее. На большее не оставалось времени.

— Мы посреди поля, да? — отвлек меня от мрачных мыслей Вячеслав.

— Ну, может, и не в самой середине, но забрались довольно далеко, — ответила я. — Ну ничего, выйдем. Заберем немного в сторону и двинемся в обратном направлении.

— А что потом? Вернемся в город?

— Не знаю. Вообще, если мыслить логически, сейчас ваши недруги окончательно потеряли нас из виду, что нам только на руку. Мы могли бы беспрепятственно добраться до родственников вашей жены. Вот только…

— Что?

— Боюсь, там-то нас и поджидает засада, тем более что им известен наш маршрут.

— И все же мы должны отыскать мою жену. Вдруг это не она писала такое письмо, а ее заставили, чтобы выманить меня. Я боюсь, что она сейчас у них и…

Речь Вячеслава перебил звонок моего сотового телефона. В первый момент мы оба испуганно вздрогнули, но потом я поняла, откуда исходят эти звуки, и торопливо схватилась за трубку, боясь, что трели услышит кто-то еще и пальба возобновится.

— Да, Охотникова слушает, — торопливо откликнулась я, нажав на кнопку приема.

— Евгения Максимовна, это Шиханов. Где вы?

— А где ты?

— Да черт его знает, — выругался мальчишка. — В подсолнухах этих гребаных. Бандиты ушли. Я затаился, и меня не нашли, хотя ходили мимо, всего в нескольких шагах от меня. А потом, когда они край поля прочесывать стали, пришлось в самую гущу полезть. Теперь вот сижу тут. Хорошо еще, телефон есть, можно вам позвонить.

— Что с твоим товарищем? — рискнула спросить я.

— С Пановым-то? Не знаю. Как он стрелял, слышал, а потом стихло все. Может, тоже затаился. Что делать-то?

— Бери правее и выходи, только осторожнее. Мы сейчас тоже выбираться отсюда будем. Когда выйдешь, проверь, какой километр дороги мимо проходит, мы сделаем то же самое, а потом созвонимся. Понял?

— Понял. Вы там поосторожнее, а то вдруг бандиты все еще тут ходят.

— Да уж постараемся, — невольно улыбнулась такой заботе я и, отключив телефон, пересказала Вячеславу содержание разговора.

Теперь уже мы не стали медлить и решительно направились в обратном направлении, мечтая только об одном: чтобы преступники укатили восвояси.

Глава 4

Осторожно продвигаясь вперед, мы с Вячеславом предпочитали молчать, прислушиваясь к разным шорохам и звукам. Вокруг трещали кузнечики, проносились, жужжа, пчелы и осы, шелестели листвой подсолнухи, послушно поворачивающие головки за солнечным диском. Мы шли, а поле все не кончалось. Казалось, что ему нет ни конца, ни краю.

Чтобы хоть чем-то занять себя и забыть о кровоточащей ране, я отломила одну из цветочных корзинок и выбила из него спелые, крупные семечки. Предложила немного Вячеславу, но тот отказался, заверив, что есть пока не хочет.

— Как вы думаете, Женя, они захватили мою жену или нет? — через какое-то время спросил Конышев.

— Если честно, не знаю, хотя это и очень плохо.

— Почему плохо? — переспросил Вячеслав. — Вы ведь не ясновидящая и не можете всего предугадать.

— Это так, но они объявили вам, а теперь и нам всем, войну. А у войны свои законы и порядки. Эта игра идет на человеческие жизни. Суть ее не в том, чтобы всех уничтожить. Суть в том, чтобы перехитрить противника, чтобы даже в случае победы тот оказался проигравшим. Как говорил главный герой фильма «А зори здесь тихие»: «Война — это не кто кого перестреляет, а кто кого передумает». Мы вот с вами противника не понимаем, что очень плохо. Это на руку ему, а не нам.

— Да как его поймешь, если даже не знаешь, кто он, — обреченно вздохнул Вячеслав.

— Это вы верно подметили, — согласилась я. — Чтобы вести игру на равных, нужно знать, кто играет на другой стороне. Имя этого врага мы пока не знаем, но зато нам известна его цель.

— Убить меня, — едва слышно вымолвил Конышев.

— Не совсем, — не согласилась я, потуже затягивая повязку на руке. — Скорее, он хочет приостановить создание программы невскрываемых кодов. А для этого нужно убрать вас. Допустим, что именно хакеры прислали вам письмо, якобы написанное вашей женой.

— Но откуда они…

— Допустим, просто допустим, — перебила я Конышева. — Для чего они это сделали? Естественно, чтобы выманить вас, заставив поехать за супругой. Учитывая то, что покушения велись на всем пути нашего следования, место ее пребывания им также хорошо известно. Вот тут-то и начинается непонятное: почему бандиты не захватили женщину, а затем не вынудили вас прибыть туда, куда им нужно и удобно, собственным ходом? Они ведь должны понимать, что ради жены вы пойдете на все и исполните любое их требование, вплоть до утаивания ее похищения от ваших спонсоров. Почему же тогда не сделали этого? К чему столько сложностей и преград, когда все можно было бы значительно упростить?

— Я тоже не понимаю, но очень боюсь, что Вике причинят какой-то вред. А еще боюсь, что ее уже давно нет в живых.

— Что вы такое говорите! — воскликнула я.

— То, что думаю, — сухо заметил Конышев. — Это же логично: после того как им не удалось убить, они решили сломить меня психологически, понимая, что после такой потери я не смогу вернуться к работе.

— Или же, наоборот, обозлитесь еще сильнее и с удвоенной силой возьметесь за дело, — возразила я. — Согласитесь, ведь они не в курсе вашего образа мыслей, а потому вряд ли рискнут так поступить. Психологическое воздействие не всегда срабатывает, как хотелось бы. И потом, наши противники, судя по всему, люди решительные и предпочитают силовые методы. Так что ваше предположение, скорее всего, ошибочное.

— Возможно. Хотя не знаю… уже ничего не знаю, — вздохнул Вячеслав.

Я промолчала, продолжая продвигаться вперед. Прошло примерно минут двадцать, прежде чем мы наконец выбрались с поля на дорогу. Но прежде чем покинуть ставшие родными подсолнухи, я обследовала окрестности и лишь затем вернулась за Вячеславом. Мы выбрались на трассу, немного прошагали вперед, дабы отыскать столб с километровой отметкой. Оказалось, что от города мы уже очень далеко, а до следующего населенного пункта тоже невесть сколько.

Я достала сотовый и набрала номер Александра. Тот ответил не сразу, заставив меня слегка понервничать.

— Ты что так долго не отвечал? — накинулась я на мальчишку, когда связь все же установилась.

— Так получилось, — не нашел оправданий юноша. — А вы что, уже на трассу вышли?

— Да, конечно, — я сообщила наши координаты. — А как дела у тебя?

— Все еще в поле, — нехотя признался Александр. — Я уж и в одну, и в другую сторону шел, не кончается оно.

— Ты что, вообще не ориентируешься на местности? — ужаснулась я.

— Ну да, — промямлил мальчишка. — С детства топографическим кретинизмом страдаю. Ну ладно в городе, так тут поле: черт знает, куда идти.

— М-да, после того, как ты там покружил, действительно не сообразишь, — вздохнула я. — Какие-нибудь посторонние звуки слышишь? Машины, например.

— Нет, только стрекозы да кузнечики.

— Что ж с тобой делать-то? — невольно вздохнула я. Но тут Вячеслав подсказал:

— Пусть ориентируется по солнцу. Скажи ему, с какой стороны оно должно быть, и пусть движется в нужном направлении.

Я немного расстроилась от того, что такая удачная мысль пришла в голову не мне, но быстро подавила досаду, посмотрела на небо и принялась объяснять юноше, как ему добраться до дороги. Александр, кажется, понял и пообещал, что будет не просто идти, а бежать, чтобы нам не пришлось ждать его слишком долго. Пожелав ему удачи, я отключилась.

— Что будем делать теперь? — после небольшой паузы спросил Вячеслав. — Думаете, стоит ждать парнишку? Или, может, пусть выбирается с поля да возвращается домой, пока цел? А мы уж с вами сами как-нибудь до места доберемся. Незачем ему рисковать.

— Я думаю так же, — согласилась я с Вячеславом. Мне не особенно хотелось торчать здесь неизвестно сколько, тем более что рана то и дело напоминала о себе. — Пусть возвращается и сообщит в милицию о случившемся, покажет место, где все произошло. Они заберут тела…

— Тогда позвоните ему еще раз, — предложил Конышев, не дослушивая.

Я кивнула и заново созвонилась с Александром. Когда я вкратце поведала о своем решении, мальчишка возмутился:

— Нет, не хочу и не буду возвращаться. Я обязан быть с вами, охранять Вячеслава и вас.

— Тебя самого охранять нужно, — возразила я строго. — Хватит, и так уже троих потеряли. А их еще, между прочим, отыскать нужно, вот ты этим и займешься. Все понял?

— Понял, — сквозь зубы ответил Шиханов. Ему совсем не хотелось отставать от нас, но сейчас не до геройства. Я, конечно, была благодарна парню за все, что он сделал, за то, что не сдрейфил, но подставлять его более не могла.

— В таком случае лови машину и сейчас же марш в город, — приказала я, а затем чуть спокойнее добавила: — Мы на тебя рассчитываем. Очень.

— Хорошо, я все сделаю, как вы сказали, — пообещал паренек и, пожелав нам удачи, отключился.

Теперь уже я вышла на дорогу и принялась ловить попутку. Как назло, все автомобили проносились мимо, даже и не думая останавливаться. Я не сразу поняла, чем это вызвано. Но потом, осмотрев себя и Вячеслава с ног до головы, сообразила, что столь подозрительным типам, как мы, — пыльным, окровавленным, в изорванной одежде и с исцарапанными лицами, с налипшей травой и репьями, — бессмысленно надеяться на удачу. В таких обстоятельствах рискнет остановиться только сумасшедший. Но на таких сегодня явно был неурожай.

— Похоже, придется идти пешком, — заявила я Вячеславу после нескольких неудачных попыток поймать такси. — Мы с вами слишком несолидно выглядим, чтобы нас подвозили. А люди сейчас, сами знаете, какие пуганые.

— Сколько до следующего населенного пункта? — поинтересовался Вячеслав.

— Не знаю, но наверняка много.

— В таком случае, может быть, попробовать остановить машину при помощи этого? — Мужчина вытащил из своего кармана пластиковую кредитную карточку и протянул ее мне. — Как думаете, это прибавит нам солидности?

— Пожалуй, что да, — произнесла я в ответ. Затем взяла кредитку и, зажав ее между двумя пальцами, выставила руку в сторону.

Несколько машин прошли мимо, словно водители не замечали этой вещицы. Но одна все же остановилась. Это был старенький «жигуленок» василькового цвета, с помятыми дверцами, без одной фары и с треснувшим лобовым стеклом, залепленным синей изолентой. Но в нашем положении нам и эта развалюха казалась за счастье. Мы с Вячеславом подскочили к окну водителя, и я спросила:

— Подбросишь до Тепловки?

— Не-е, это слишком далеко. Только до Юрловского района.

— Хорошо, давай хотя бы до Юрловского, — сразу же согласилась я.

— Сколько дадите? — не спешил соглашаться водила. Ему было уже, наверное, лет пятьдесят, а может, и больше, но выглядел он довольно-таки бодро и для своих лет даже свежо.

— А сколько хочешь?

— Ну-у, — мужчина оценивающе окинул нас взглядом. — Судя по тому, как вы выглядите, везти вас в город вряд ли кто согласится, так что придется раскошелиться. За тысячу отвезу.

— За сколько? — возмущенно переспросила я, опешив от подобной наглости. Да, мы, конечно, не в лучшей форме, шансов поймать другую машину немного, но ведь они все же были. Решив как следует наехать на бессовестного нахала, я уже открыла рот, но тут мне на плечо легла рука Вячеслава, и он тихо произнес:

— Тысяча так тысяча. Только доставьте до места.

— Да вы что, это же обдираловка настоящая! — не могла угомониться я. — Да за такие деньги нас до подъезда надо доставить, да еще ковровую дорожку до крыльца расстелить и лепестками роз посыпать.

— Не хотите, как хотите, — равнодушно пожав плечами, отвернулся старик. — Найду других желающих. Дачников в эту пору — хоть отстреливай.

— Ладно, — сквозь зубы протянула я, понимая, что дедок и в самом деле прав: вряд ли кто еще рискнет остановиться. Да и тормознул он лишь потому, что ему терять нечего: денег у него нет, машина такая, что на нее не позаришься. Пришлось соглашаться.

Мы залезли на заднее сиденье. «Жигуленок» сорвался с места и со скоростью аж шестьдесят километров в час покатил в сторону Юрловки — небольшого поселка городского типа, до статуса города которому не хватало всего нескольких сотен жителей. Но это не мешало поселку развиваться, обзавестись несколькими школами и детсадами, собственными банками и больницей.

— На карточке-то хоть что-нибудь есть? — поглядывая на нас через зеркало, поинтересовался любопытный дедок. — А то, может, зря везу, пустая она?

— Есть, — уверенно ответил ему Вячеслав.

Старика его ответ успокоил, и он, начав напевать себе под нос какую-то дурацкую песенку, радостный, покатил дальше. Мы сидели сзади молча. Да и о чем было говорить, учитывая наше незавидное положение. Я старалась прикрывать рукой рану, боясь, что старик, увидев кровь, испугается и выбросит нас на полпути.

Вскоре впереди показались первые постройки Юрловки. Это были небольшие, большей частью деревянные домики с дворами и палисадниками. Проехав мимо массивного каменного указателя с высеченным на нем названием поселка, мы покатили по направлению к центру. Частные домики соседствовали с высотками, а ближе к самому центру последние заполонили все пространство. Чувствовалось, что центр постепенно обустраивается и модернизируется. Здесь и дорога была хорошей, и виднелись рекламные щиты. Встречались и магазины.

Через несколько минут мы въехали на центральную площадь. Здесь, помимо административных зданий и памятника павшим солдатам, находилась почта, а чуть дальше расположились несколько магазинов и продуктовый рынок. Больше всего народу наблюдалось около него, чуть меньше — у автобусной остановки.

Но наш дедок тормознул машину не на площади, а возле банкомата. Заглушив мотор, он, обернувшись к нам, распорядился:

— Кто-нибудь один пусть идет за деньгами, а другой останется. А то знаю я вас, свалите, не заплатив.

— Он слепой, вы разве не видите? — ответила я в свою очередь. — А пин-кода его карточки я не знаю.

— Так пусть он вам скажет, — преспокойно парировал дедок.

Вячеслав не дал мне возможности возразить и спокойно продиктовал цифровую комбинацию. Устало вздохнув, я покинула машину, подошла к банкомату, вставила пластиковую карточку и принялась набирать нужные реквизиты. Вскоре на экране появилась строка с просьбой подождать, а пару минут спустя пришло невероятное сообщение: «Счет пуст».

— То есть как пуст? — громко удивилась я и повторила набор, решив, что где-то допустила ошибку.

Результат оказался точно таким же. Пришлось вернуться в машину и сообщить Конышеву о наших неприятностях:

— Не знаю, куда делись ваши деньги, но на этой карточке нет ни копейки.

— То есть как это нет? — теперь уже удивился Конышев. — Я точно знаю, что там есть деньги, причем немаленькие. Меня хорошо спонсируют и…

— Так, может, вы ошиблись с пин-кодом? — предположила я, перебив его.

— Нет, я не мог ошибиться. Проверьте еще раз.

— Я проверяла дважды. Карточка пуста. Совершенно пуста.

— Ну, так я и знал, — раздраженно ударив руками по рулю, выдохнул дедок. — Прохиндеи, аферисты, на халяву проехать задумали! А вот сейчас свезу вас в отделение, пусть-ка проверят, кто вы такие.

— Это кто еще прохиндей! — усмехнулась я в ответ. — Да и вымогатель тоже — запросить за пару километров целую тысячу… Да вас самого сдать нужно, за грабеж. Выходите, Вячеслав, перетопчется этот хрыч.

— А никуда он не пойдет, — вцепился в его руку дедок, да так сильно, что даже я не смогла отодрать его когтистых пальцев от рукава Конышева. — Пока за дорогу не заплатите, не выпущу, — упрямо голосил старикан.

— Не нарывайся, дед, — предупредила я, доставая из-за пояса свой «макаров», — иначе пожалеешь. Выпусти по-хорошему и езжай, куда ехал.

— Ты меня пугать вздумала? — даже не вздрогнул дедок. — Не на того напала. Ну давай, стреляй, чего медлишь? Да я таких, как ты, сморчков, собственными руками душил! Чего таращишься, не пущу его, пока денег не принесешь. Не боюсь я пушек ваших…

Столкнуться с таким бесстрашным стариком мне довелось впервые, а потому я даже немного растерялась, поняв, что моя уловка не сработала. И все же необходимо было что-то придумать.

— Ну ладно, дед, вижу, ты за свои слова отвечаешь, — спрятав пистолет, произнесла я спокойно, понимая, что старика лучше не злить, нам же дороже станет. — Но и нас пойми, мы не специально тебя обманули. На нас пару часов назад напали, взорвали обе машины, убили троих людей, а теперь вот, оказывается, еще и лишили денег. Если и впрямь хочешь с нас что-то поиметь, оставляй свои адресные данные, как только сможем, вышлем тебе твою тысячу.

— Ты меня чего, за лоха держишь? — усмехнулся в ответ дед. — Сказки свои в детсаде гутарить будешь, а мне деньги давай. У всех нынче проблем хватает, и ваши меня совершенно не интересуют.

— Ну ты и скупердяй! — изумилась я. — Ладно, забирай все, что есть. — Я принялась выворачивать свои карманы, выгребая из них всю завалявшуюся мелочовку. То же самое заставила сделать и Вячеслава. Совместно мы раздобыли из личных закромов пятьдесят четыре рубля сорок девять копеек. Эту сумму я и протянула дедку, добавив: — Большего тот путь, что ты нас провез, все равно не стоит. Или бери — или можешь делать что хочешь. Денег у нас нет, сам видишь. А милиция скорее тебя арестует, когда узнает, кого ты посмел задержать.

Старикан в нерешительности заерзал на сиденье, не зная, как лучше поступить. Заметив, что уже посеяла в его душе сомнения относительно того, что других денег он и впрямь может не получить, я поспешила добавить:

— Бери или проваливай, авось тогда и доживешь до своей естественной смерти. Не дразни судьбу.

— А, черт с вами, — махнул рукой дед и жадно сгреб с моей ладони все денежки. — Катитесь отсюда!

Мы спешно вылезли из машины и, отойдя в сторонку, остановились. Необходимо было решить, что делать дальше, учитывая, что денег у нас нет ни копейки, а пластиковая карточка Вячеслава абсолютно пуста. Последнее обстоятельство все еще вызывало возмущение со стороны Конышева, который, не сдерживаясь, начал бить ногой по кованому забору банка.

— Вчера ведь деньги там были, я это точно знаю. Были, были они. А теперь на счету хоть шаром покати… Да что же они делают, нелюди проклятые. Изверги, монстры…

— Успокойтесь, Вячеслав, — положив руку ему на плечо, спокойно произнесла я. — Вы ведь с самого начала знали, что против вас ведут борьбу настоящие профессионалы, а не дилетанты. То, с чем вы пытаетесь покончить, преступники упорно используют против вас, пытаясь показать, как они могущественны.

Вячеслав присел на корточки и обхватил голову руками. Я вздохнула, понимая, как ему сейчас тяжело. Немного помолчала, а потом спросила:

— А каким образом они могли очистить ваш счет? Это ведь не так просто сделать, как кажется.

— Напротив, очень даже просто, — изрек в ответ Конышев. — Достаточно лишь быть неплохим программистом и хоть чуть-чуть разбираться в техническом устройстве банкоматов.

— Хотите сказать, что деньги сняли именно через банкомат? — изумленно переспросила я.

— Предполагаю, что да, — вздохнул Вячеслав, за разговором начиная немного приходить в себя и успокаиваться. — Чтобы не подставляться и не засвечиваться: за банковскими операциями все же следят посредством компьютера. Они, скорее всего, досконально изучили программное обеспечение жесткого диска банкомата и создали файл, в который автоматически копировались секретные реквизиты всех пользователей. Затем эти номера осталось лишь нанести на поддельные пластиковые карты, раздобыть пин-коды — и можно смело снимать со счетов денежки, тебе не принадлежащие. Причем вряд ли вообще кто-то сумеет доказать, что не сам снял деньги, а их украли. Удобно и почти безопасно.

— Вы с таким знанием дела все это рассказываете, что мне на минуту показалось — вы и сами когда-то баловались нелегальной добычей средств. Признайтесь, ведь был же наверняка такой грешок?

— Как ни странно, нет, — уверенно заявил Конышев. — У меня никогда не хватало подлости так поступать. Воспитание, что ли, другое, я не знаю. А что касается знания, так во все эти тонкости меня посвятили наши спецслужбы, когда уговаривали после взрыва продолжить разработку начатого проекта. Они показали и несколько денежных купюр, изготовленных с помощью высококачественной компьютерной техники — не отличить от настоящих. Так что не изумиться талантам наших соотечественников просто невозможно. Беда только, что большая часть этих талантов направлена в криминальное русло…

— А что, если нам с вами тоже провернуть какую-нибудь махинацию, ну не ради обогащения, а так, чтобы получить хоть немного средств на дорогу? — предложила я Вячеславу. — Вы ведь наверняка можете что-то придумать.

— Мог бы, если бы под рукой была подходящая техника и вернулась бы способность видеть. Увы, это невозможно. А вы, к сожалению, в аппаратуре и программном обеспечении не разбираетесь…

— Хотите сказать, что придется выкручиваться так? — вздохнула я устало.

— Похоже на то.

— Так, может, позвонить в город и попросить, чтобы сюда выслали какую-нибудь машину?

— И та привела бы с собой на хвосте бандитов, — поспешил заметить Вячеслав Евгеньевич.

— Ну, тогда потребовать, чтобы ваш счет вновь пополнили, — высказала я новую идею.

— И это не годится, — опять же не согласился с моим предложением Конышев.

— Почему?

— Потому что я сейчас все больше начинаю верить в то, что кто-то из своих же сливает информацию преступникам, и те всегда знают, где меня следует искать. Профессионал с легкостью перехватит все звонки и вычислит наше с вами местоположение, а нам это сейчас ни к чему.

— Черт бы побрал ваши компьютеры! — негромко выругалась я. — Никогда не думала, что из-за них столько проблем. Теперь ни за что не стану пользоваться кредитками и вообще всем, что как-то связано с проклятой техникой. А деньги, если таковые вдруг появятся в избытке, спрячу под подушкой. Так и то безопаснее!

— Только до того момента, пока вы на ней лежите, — усмехнулся Конышев.

— Тогда где-нибудь в доме, а еще лучше — просто все сразу потрачу, чтобы за душу не тянули.

Вячеслав ничего не сказал, продолжая о чем-то думать. Я тоже успокоилась и присоединилась к нему. Мы, как два бедных родственничка, прижались к забору и так и стояли, привлекая внимание прохожих. Тем более что в небольшом поселке все, или почти все, друг друга знали, и новые лица моментально вызывали всеобщий интерес: кто, к кому, зачем и откуда?

Время медленно приближалось к вечеру. Устав от собственной беспомощности, мы с Вячеславом в конце концов решили добраться своим ходом до местного вокзала, отыскать там какого-нибудь таксиста и, не говоря о том, что у нас нет средств, добраться до Тепловки. А там попросить денег в долг у родственников жены Вячеслава и расплатиться с водилой. Ничего иного нам в голову не пришло, и мы направились пешком в сторону вокзала. Хорошо еще, что Вячеслав хоть приблизительно знал, где и что здесь находится, иначе бы пришлось цепляться с расспросами к местным жителям или долго плутать.

* * *

Желтое с шашечками такси плавно двигалось по неровной трассе, унося нас в сторону Тепловки. Как объяснил мне Вячеслав, эта небольшая деревенька размещалась на берегу реки Медведицы и была окружена густым, богатым природными дарами лесом. Там сохранились обширные малинники, в изобилии росли грибы, водилась разная дичь. В самой деревеньке домов стояло немного, но все они были новенькими, недавно подремонтированными, благодаря местному руководству, недавно избранному и заботливо относящемуся к своим жителям.

Пока мы ехали, на удивление приветливый и доброжелательный водитель, услышавший о том, что в Тепловке я в первый раз, принялся знакомить меня с местными достопримечательностями, рассказывая про каждый прудок и пригорок, что мы проезжали.

— Вот это Лебединое озеро. Лебедей здесь, конечно, увидеть удается редко, но когда-то, как говорят старики, это было любимое их место, — с жаром делился своими познаниями таксист. — Сейчас озеро облюбовали отдыхающие. Приезжают целыми компаниями, жарят шашлычок, дышат свежим воздухом. А по выходным фотографируются влюбленные парочки, место-то красивое. А поодаль, видите развалины? — водитель махнул рукой в сторону. — Там когда-то стояла небольшая часовенка. Ее построил лет тридцать назад какой-то чудак. Про него говорили, что он был очень богат, но когда погибла вся его семья — то ли в аварии, то ли в пожаре, все бросил и перекочевал в этот лесок. Дороги в то время еще не существовало, так что путники забредали в гости нечасто. Так он и жил до старости, пока господь не прибрал его к себе. А потом часовенка вся развалилась — присматривать-то за ней стало некому.

— Откуда вы все это знаете? — полюбопытствовала я у водителя. — Вы местный?

— А здесь все таксисты местные. В деревнях-то ведь работы не хватает, особенно по зиме, вот и подаемся на заработки в райцентр. Ну, и по выходным тоже калымим, и по вечерам, как сейчас, бывает. Я вот, в отличие от других, собственную машину имею, — он похлопал любимицу по рулю, — а кому-то ведь приходится в аренду брать или на чужого дядьку пахать. А что поделать, время сейчас такое. А вот и ваша Тепловка. Я-то чуть подальше живу, в Вязеве. Про мою деревеньку никто и не слыхивал, да вот есть еще такая.

Я посмотрела вперед, одновременно с этим почувствовав, как оживился Вячеслав. Впереди, за горой, на которую мы как раз въезжали, раскинулись несколько маленьких домиков. Вокруг них, куда хватало глаз, простирался сплошной стеной лес с тонкой полоской речки, зигзагообразно петляющей на его броне. Солнце, скатывающееся за горизонт, дарило последние яркие лучи. Зелень казалась неестественно яркой, будто мы попали в волшебную страну.

— Боже, прямо как в сказке! — невольно поддавшись романтическому настроению, воскликнула я. — Обалдеть. Как же все волнующе красиво!

— Да уж, — раздалось сбоку от меня. — Самое сердце России. Ни тебе шума машин, ни копоти заводских труб. Красота и покой.

— Вячеслав, говорите, куда дальше, — обратилась я к своему клиенту, видя, что мы въезжаем в деревеньку.

— Да тут можно только прямо, улица-то одна всего, — отозвался вместо него таксист. — Вон она как растянулась. Ну, так где ваш дом?

— У колодца, что под каштаном стоит. Знаете, где это? — спросил у водителя Вячеслав.

Мужчина кивнул, а я перевела его жест Вячеславу:

— Да, знает.

— Напротив него стоит дом с резными ставнями и яркими петухами на воротах, — объяснил Конышев. — Только вы остановите поодаль, проверить кое-что нужно.

— Хорошо, как скажете, — согласился таксист.

Теперь мы медленно двигались вдоль аккуратных домиков. А вскоре я рассмотрела впереди колодец: деревянный, с навесом и новеньким, сверкающим на солнце ведром. Таксист тормознул машину и посмотрел на меня.

— Побудьте пока тут, мне нужно проверить, есть ли кто дома, — ответила я на его молчаливый вопрос. — Если вдруг что случится, немедленно уезжайте.

— А что может случиться? — с улыбкой спросил водитель.

— Ничего, — не стала пока пугать его я. — Так, на всякий случай.

Покинув машину, я спокойно направилась к колодцу, уже зная, что нужный мне дом находится прямо напротив него. Так и оказалось. Нарисованные на заборе ярко-красные петухи указывали мне путь. Дойдя до металлических ворот, я минуту постояла рядом, пытаясь понять, каким образом они открываются. Затем, обнаружив маленькую щелочку, сунула в нее палец и, нащупав с обратной стороны какой-то рычажок, надавила на него. Калитка открылась, пропуская меня во двор.

Прежде чем шагнуть, я несколько раз негромко свистнула, пытаясь выяснить, есть ли здесь собака. Таковой не обнаружилось, и теперь уже более уверенно я проследовала к крыльцу. Дверь в дом оказалась немного приоткрыта, и в проеме виднелась тюлевая занавеска. Привыкнув, что для города незапертая дверь — плохой признак, указывающий на то, что с хозяевами что-то случилось, я торопливо открыла дверь и вошла внутрь, едва не налетев на шедшую навстречу женщину.

— Кто вы такая? — испуганно отшатнувшись, требовательно спросила та.

— Вы тетя Виктории? — перебила я, сверля женщину взглядом.

— Ну да, — растерялась та и на всякий случай подалась немного назад. Женщина была высокой, крупнотелой, с редкими прямыми волосами, нелепо торчащими в разные стороны из-под накинутой на голову косынки. — А что вы хотели?

— Я бы хотела увидеть Викторию, — ответила я. — Я от ее мужа.

— От какого мужа? — подозрительно сощурила глаза женщина.

— А у нее их что, несколько? — изобразив удивление, переспросила я. — Странно, а я считала, что супруг у нее один — Конышев Вячеслав Евгеньевич. Ну так что, можно увидеть Викторию?

— Нет, — загородив собой проход, возразила тетка.

— А если я скажу, что прибыла вместе с ним, но он сейчас в машине?

— Я вам не верю.

— В общем-то, правильно делаете, — похвалила я женщину. — Доверять сейчас никому нельзя. Но вот мне вы доверять можете, потому что я — телохранитель Вячеслава.

Женщина принялась еще пристальнее изучать мою персону. Видя ее сомнения, я поспешила добавить:

— Не обращайте внимания на мой внешний вид. Нам с Вячеславом только что пришлось пережить маленькое приключение, но он не ранен. Только меня немного задело. Ну так что, вы так и будете держать меня на пороге или же все же пропустите к Виктории? Я должна проверить, в порядке ли она и нет ли в доме посторонних.

Тетка Виктории еще немного помялась, раздумывая, верить или нет, а затем вздохнула и произнесла:

— Ну ладно, проходите в зал, они там с Маришкой телевизор смотрят. Только разуйтесь, у меня чисто, — добавила она и, моментально потеряв ко мне всякий интерес, прихватила какое-то ведро и, громыхая им, поплелась во двор.

Разувшись, я быстро прошла в соседнюю комнату. Ориентируясь по доносящимся до меня звукам, определила, где находится зал, и направилась к нему. Раздвинув портьеры, заменяющие двери, оказалась в просторной комнате с большим диваном, телевизором, двумя старыми сервантами и шкафом у стены. На диване сидели две девицы примерно одного возраста. Одна из них была маленького роста. Под стареньким халатиком просматривалась хрупкая точеная фигурка. Густые красивые волосы были собраны в небрежный хвост. Лицо миловидное: маленький носик, четко очерченные губы, тонкие брови. Вторая девушка разительно от нее отличалась: тоже невысокая, с широкими бедрами и пышной грудью — при очень тонкой, почти осиной талии. Светлые волосы ее были тщательно расчесаны и распущены по плечам, глаза и губы слегка подкрашены. Одета блондинка была в летнюю широкую юбку и белый топ, небрежно связанный узлом чуть ниже груди.

При виде меня обе девушки тут же забыли про телевизор и устремили взоры на мою скромную персону.

— Кто из вас Виктория? — на всякий случай спросила я, хотя давно уже вычислила ее.

Как я и предполагала, ответила блондинка, слегка кивнув и тихо произнеся:

— Это я. А что вы хотели?

— Для начала денег, чтобы заплатить таксисту, привезшему сюда вашего мужа, — без лишних реверансов заявила я, — а потом — объяснений.

— Мой муж здесь? — Блондинка сорвалась со своего места.

— Да, сидит в машине недалеко от дома. Так вы дадите денег? — повторила свою просьбу я.

— Сколько, сколько нужно? — не удивившись тому, что у супруга таковых при себе не имеется, тут же стала рыться в кошельке Виктория.

Я назвала сумму. Виктория отсчитала деньги и протянула их мне.

— А теперь вопрос, — не спеша вести ее к Вячеславу и преградив путь, произнесла я. А когда Виктория удивленно замолчала, спросила: — Вы действительно собираетесь с ним развестись?

— С кем? — не поняла она.

— С Вячеславом Евгеньевичем, — пояснила я ей.

— Нет. А с чего вы это вообще взяли? Я люблю своего мужа и… А почему вы спрашиваете? Или вы решили его у меня увести? — Лицо Виктории резко изменилось и приобрело несвойственную ему враждебность.

— Ладно, тогда это даже не важно, — перебила я девицу и, махнув рукой в сторону двери, добавила: — Идите к нему, иначе он весь изведется.

Вика выскочила первой. Я вышла за ней. Мы пересекли двор и оказались на улице, где я указала девушке на машину. После чего Виктория со всех ног бросилась к своему ненаглядному. Я медленно последовала за ней, радуясь, что хоть здесь нас никакие сюрпризы не поджидали. Когда же достигла машины, супруги уже вовсю обнимались, целовались и выясняли отношения, стоя возле машины. Я молча передала таксисту честно заработанные деньги, отпустила его, а затем произнесла:

— Как видите, Вячеслав, Виктория никаких писем вам не писала.

— Нет, почему же, — неожиданно возразила та. — Последнее отправила позавчера. Хотела узнать, как у него дела и…

— Выманить его к себе, — предположила я, начав понимать уловку девушки. Похоже, она не так уж проста и наивна, как думает ее муженек.

— Да нет, — удивилась Вика. — Я никуда его не выманивала и вообще не ожидала его увидеть в ближайшее время.

Я недоуменно посмотрела сначала на девушку, явно начавшую меня недолюбливать, а затем на Вячеслава, мгновенно сообразившего, в чем дело.

— Перехватили.

— Что? — не поняла я.

— Я говорю, что бандиты просто перехватили ее письмо или же вскрыли мою почту и внесли в нее изменения. Стало быть, они уже знают мой пароль.

— О чем вы? — не уловила сути разговора Вика.

— Я тебе позже все расскажу, милая, — поцеловав жену, ответил ей Вячеслав. — А пока пойдем в дом. Мы с Евгенией очень устали и нуждаемся в отдыхе. К тому же ей нужна медицинская помощь — пуля попала в плечо, а перевязать как следует все не было времени. Ты сможешь оказать медицинскую помощь?

— Да, но только если ты сначала нас познакомишь, — строго глянув в мою сторону, ответила девушка. — Объясни, кто эта женщина? И почему лезет в нашу жизнь? Она мне не нравится…

— Ее зовут Евгения Максимовна Охотникова. Женя мой телохранитель. И она очень хорошая, — объяснил жене Конышев.

— Телохранитель? Но ты же сказал…

— Тс-с-с, — прервал поток слов, готовых вырваться из уст жены, Вячеслав. — Потом, все потом. Пойдемте в дом, — и, подхватив жену под руку, Конышев повел ее вперед, будто имел представление о том, куда следует двигаться.

Примерно через час мы все сидели за одним столом и с удовольствием уминали за обе щеки только что испеченные пирожки с картофелем. Родственница Виктории Марина не переставая трещала, рассказывая о своих успехах на любовном фронте Вячеславу, но тот, похоже, совсем ее не слушал. Меня также мало интересовали Маринины похождения, а потому я предпочла поразмыслить над ситуацией.

Итак, жену Вячеслава никто не тронул, и скорее всего лишь потому, что ее местонахождение бандитам пока неизвестно. Преступникам удалось лишь перехватить почту и внести в нее свои коррективы. Пока нам на руку то, что они временно потеряли нас из виду. Получается, что Викторию смело можно оставить здесь, не боясь за ее жизнь. Самим же следует вернуться назад, по возможности тоже незаметно, и продолжить работу. Таким образом, мы убьем сразу двух зайцев: во-первых, выиграем время, пока нас будут искать, во-вторых — не рассекретим местопребывание жены Вячеслава. А там уж…

— Ведь правда, Женя? — отвлек меня от напряженных мыслей голос Вячеслава.

— Что правда? — прослушав, о чем он говорил с женой, переспросила я.

— Мы забираем Вику с собой. Ей здесь не место, и потом, мне лучше работается, когда она рядом, — заявил Конышев.

— Вы шутите? — даже перестав жевать, вскричала я. — Это же чистейшей воды глупость! Или вы желаете подвести под пули еще и ее?

— Впредь мы будем более осторожны, и к тому же я потребую увеличить штат охраны, — тоном, не терпящим возражений, произнес Вячеслав. Виктория, довольная его распоряжением, удовлетворенно улыбнулась. Ей, похоже, нравилось, что меня ни в грош не ставят.

— А это еще большая глупость: я не смогу уберечь вас от такой большой толпы сразу. Или вы полагаете, что подкупить кого-то из охраны так сложно? Да они сами вас подставят при первом же покушении, уж можете мне поверить. Когда собирается толпа, ее сложнее контролировать и держать под присмотром. Это уже не охрана, а стадо баранов, в котором никогда не знаешь, кто и куда решит податься в следующую минуту. Поэтому я против вашей идеи. Мы вернемся в город вдвоем. А Виктория останется тут ждать, когда все успокоится и бандитов наконец поймают.

— Нет, я ее не оставлю, — часто замотал головой Конышев в ответ на вопросительное пожатие жены. Та, кажется, боялась, что мне удастся переубедить Вячеслава. — Она — единственный родной человек, который у меня есть и ради которого стоит жить…

— Тогда тем более вы должны со мной согласиться.

— Нет, нет и еще раз нет.

— Да, и это даже не обсуждается!

Глава 5

— Какая может быть работа, если я все время буду бояться за ее жизнь? Мне и без того сложно сосредоточиться, а вы еще хотите лишить меня последней радости, — с трагической нотой в голосе воскликнул Конышев.

Наша дискуссия по поводу Виктории продолжалась уже минут тридцать, но мы с Вячеславом все никак не могли прийти к единогласному решению. Он настаивал на том, чтобы его жена отправилась с нами, а я считала, что здесь, у родственников, ей гораздо безопаснее и лучше. Вика сидела насупившись и глядя на меня, как на врага. Один раз она даже попыталась вмешаться, заявив, что не потерпит, чтобы за нее решения принимала какая-то девица, которая по сути является всего-навсего наемным работником. Но я быстро поставила Викторию на место, чем, к сожалению, еще больше усилила ее неприязнь ко мне.

— Да поймите же вы, — как могла, убеждала я Конышева, — взяв жену с собой, вы станете в два раза уязвимее! Неужели вы хотите, чтобы охота началась и на нее тоже, чтобы ее похитили, а затем стали шантажировать вас?

— Этого не произойдет, если вы будете качественно выполнять свою работу, — невозмутимым тоном заметил Вячеслав Евгеньевич.

— Ну да, как же! — вспыхнула я. — А вы, случаем, не подскажете, как мне разорваться надвое между вами? Или еще одни глаза к затылку приделать. Вы ведь у нас ученый, разработчик… Ну, давайте же, изобретите что-нибудь: непробиваемый скафандр, шапку-невидимку… ковер-самолет, наконец!!!

— Женя, да я все понимаю, — устало вздохнул Вячеслав. — Понимаю, что нагружаю вас дополнительно, что рискую. Но и вы меня тоже поймите. Эти люди — профессионалы, и рано или поздно они все равно вычислят, где находится Вика. По нашему же маршруту вычислят — и что тогда? Думаете, мы успеем помочь ей? Даже охрану сюда засылать бессмысленно: сами говорите, что даже самым незначительным своим поступком, банальным телефонным разговором они способны выдать себя и ее. Если же она поедет с нами, то, по крайней мере, будет на виду. И не волнуйтесь вы, обвинять вас в возможных последствиях не стану. Я понимаю, какой это риск, понимаю, к чему все может привести, но знаю, что так все же будет лучше для нас обоих.

— Вы упрямее осла. Ну да черт с вами — делайте, как считаете нужным, а мое дело маленькое, оберегать вашу, замечу, только вашу жизнь, — подняв указательный палец вверх, напомнила я. — За остальное не ручаюсь. Это последнее мое слово, дальше думайте сами.

Сказав это, я решительно встала из-за стола и вышла из дома во двор. Меня всю трясло от негодования, вызванного упрямством Вячеслава. Да, возможно, он в чем-то прав, и женщину рано или поздно найдут, но так-то ее заметят еще раньше. Или он думает, она станет ходить за ним по пятам? Да тут же отправится шататься по городу, и никакими уговорами ее не удержишь — лови, не хочу. Этой особе вряд ли интересны его проекты и разработки, и она уже через пару часов, проведенных в институте, начнет скучать и искать приключений на свою голову. Запереть в квартире Вику тоже не удастся — не для того она с нами напросилась.

Словно ошалелый, затрезвонил мой сотовый. Глянув на номер на экране, но так и не определив, кому он принадлежит, я просто нажала на кнопку приема и, поднеся трубку к уху, вяло произнесла:

— Да, слушаю.

— Евгения Максимовна, — взволнованно зачастил кто-то. — Что у вас там случилось? Как Вячеслав, он жив, не ранен? Он в порядке?

Догадавшись, что звонившим является Кононов, я успокоила его:

— Все в порядке, Олег Ефимович. Мы уже добрались до места, сейчас отдыхаем.

— Ну и слава тебе господи, — облегченно вздохнул тот. — А мы уж тут все на ушах стоим. Объявился Шиханов, в ужасном состоянии, говорит — напали на вас. Мы три машины послали на поле! Они вот только что вернулись, привезли два трупа и раненого Панова. Мы вам звонили, да трубку никто не брал.

— Скорее всего, мы просто находились вне зоны действия сети, — предположила я, точно помня, что мой телефон ни разу не звонил за время нашего пути. — Здесь глубинка, связи может и не быть.

— Ну, вы что там решили-то? Скоро приедете? А может, за вами машины выслать, мало ли что…

— Это было бы неплохо, — поспешно согласилась я. Мне совсем не хотелось возвращаться своим ходом, тем более что скрываться нам теперь нет нужды, раз уж мы забираем с собой Викторию. — Вдобавок у нас совершенно нет денег. Счет Вячеслава совершенно пуст, хотя он и утверждает, что ничего с него не снимал. Проверьте там все, пожалуйста. Мы думаем, деньги с его счета сняли преступники.

— Конечно, мы проверим, — пообещал Кононов. — А вы ждите машины и никуда не уезжайте. Я прямо сейчас договорюсь с руководством.

— Как скажете, — откликнулась я и отключила телефон.

Решение было принято, приказ отдан, оставалось лишь дождаться кортежа и вернуться с ним назад. А там — как получится. Ну а пока подышу свежим воздухом, посижу в саду, а то кто знает, когда еще приведется.

* * *

— Вячеслав Евгеньевич, мы сумели восстановить одну из частей программы. Создали ее скелет. Что делать дальше? — интересовался у Конышева его коллега.

В настоящий момент мы с Вячеславом уже находились в институте, где он тут же с удвоенной силой приступил к работе. Его жене принесли в кабинет массу самых различных журналов, которые она с интересом перелистывала, я же попросту шаталась туда-сюда без дела, не имея возможности покинуть Вячеслава и заняться своими делами. Это самое неприятное в работе телохранителя — быть чьей-то тенью, когда человек работает, а ты изо всех сил стараешься не отвлекать его и одновременно не терять бдительности.

— А вы делали проверку? — внимательно выслушав подчиненного, спросил Вячеслав.

— Нет.

— Тогда проведите. Используйте систему Echelon. Если разработка ее выдержит, значит, мы на верном пути. Также нужно увеличить расстояние передачи данных.

— Мы над этим работаем, но пока ничего не получается.

— Попробуйте подключить к данной разработке потенциал других дисциплин, это должно помочь. Ищите и проверяйте различные подходы. Новая система должна быть лучше системы перехвата сообщений, что имеется у различных спецслужб.

— Хорошо, — молодой человек кивнул. Затем переложил в своей папке несколько листов, в которых уже успел сделать пометки, и, взявшись за следующие, произнес: — Есть еще один момент, который нужно проработать.

— Вирусы, — догадался Вячеслав.

Юноша кивнул, а затем добавил:

— Именно. Наша программа не дает полной гарантии того, что вирус не попадет в компьютер, она лишь защищает в нем информацию. Наши ребята тут кое-что проверили и пришли к выводу, что хакеры не тратят время на поиск ошибок, чтобы проникнуть в информационные системы. Они просто анализируют исправления, которые публикуют производители программного обеспечения, и ведут атаку на еще не обновленные системы. Можем ли мы это предотвратить?

Вячеслав Евгеньевич на некоторое время задумался, прошелся вдоль стола, затем остановился и произнес:

— Пожалуй, кое-что мы сумеем сделать. Нужно выстроить защиту так, чтобы она не зависела от того, исправлена ли ошибка. Причем необходимы несколько уровней защиты. Первый — на уровне сети, где надо проработать принцип гранулярности. Это позволит установить и контролировать правила взаимодействия приложений с сетью. Второй уровень — полный запрет на взаимодействия, фильтрация всех действий и лишь затем получение разрешения. И третий — защита памяти.

— А, так здесь можно использовать код, устойчивый к переполнению буфера, — сам предложил коллега Вячеслава. — Так мы сможем добиться того, чтобы Windows стал не устойчив к любым ошибкам переполнения буфера.

— Вообще, я имел в виду кое-что другое, но можно попробовать и так, — заметил в ответ Конышев. — Если не выйдет, подумайте, как расширить набор команд и на аппаратном уровне отделить страницы памяти, отведенные для исполнимых команд, тогда как на все остальное установить табу. Таким образом процессор будет знать, что данные с тех страниц не являются командами, и не станет их считывать в регистр. Хотя, конечно, эту технологию можно использовать лишь для процессорных платформ, которые ее поддерживают.

— А что, если установить защиту в приложениях? — предложил коллега Вячеслава. — Тогда многие опасные функции будут просто отключены, а сама защита станет блокировать атаки.

— Пробуйте все, — дал добро на работу Вячеслав. — Причем ищите сбои, промахи во всем. Нужна идеальная программа, без погрешностей. Подумайте над тем, как создать технологию анализа поведения. Машина должна понимать, что если какое-то приложение начинает рассылку сообщений, превышающих заданное число адресов, это уже ненормально и его нужно блокировать. Необходимо добиться приостановления подозрительных процессов еще в самом начале. Все, идите.

Молодой человек спешно собрал свои бумаги и сразу же вышел. Вячеслав повернул голову в нашу сторону и спросил:

— Милая, ты не скучаешь?

Я перевела взгляд на эту не наделенную слишком большим интеллектом особу. Виктория состроила какую-то кислую мину и, не глядя на меня, ответила:

— Скучаю. Все ваши понятия какие-то мудреные, мне в них совершенно ничего не понятно, а поговорить тут просто не с кем.

— А Женя, ее в расчет ты что, не берешь? — вспомнил обо мне Вячеслав.

— Она вся в работе, — покосившись на меня, ответила Виктория.

— Так, может, тебе пока пойти погулять по институту? — не задумываясь, предложил Конышев. — Посмотришь, как ведутся работы, может, даже найдешь себе новых друзей. У нас работает много молодых людей.

— Ваш институт мало напоминает музей, — опять сморщила свой маленький нос Виктория. — Что здесь увидишь, кроме голых стен да кучи угрюмых программистов. Может, мне лучше пройтись по магазинам?

— Милая, ты же знаешь, что я не могу тебя отпустить одну, — очаровательно улыбнулся в ответ Вячеслав.

— Почему же одну. Отправь со мной Женьку, — предложила, недолго думая, наглая особа.

«Ну да, как же, так я все и бросила и поперлась глазеть на шмотки, — усмехнувшись, подумала про себя я, даже не двинувшись с места и вообще делая вид, что не слышу этого разговора. — Мне лично до жизни этой фифы нет никакого дела, и потом, я предупреждала Вячеслава, что так и случится. Он не послушался, вот пусть теперь и ломает голову».

— Женечка, а может, вам действительно немного развеяться? — после минутной паузы вдруг предложил Конышев. — В здании института мне вроде ничего не угрожает, а вы, уж наверное, устали здесь находиться. Правда, сходите.

Глядя во все глаза на Конышева, я не сразу нашлась что сказать, но потом решительно заявила:

— Не имею права нарушать инструкции: я отвечаю за вашу, — последнее слово я особенно подчеркнула, — безопасность.

— Но ведь тут мне совершенно ничего не угрожает, — заметил Вячеслав. — Посмотрите, сколько здесь охранников. И потом, вам тоже нужно иногда отдыхать. Я настаиваю, сходите…

«А почему, собственно, нет, — спросила я себя. — Какой резон торчать тут день и ночь? Это мне еще предстоит делать неведомо сколько времени. К тому же мы только вернулись, а за столь короткое время преступники вряд ли сумеют придумать новый способ расправиться с Конышевым. Так что кое-какой перерывчик у нас имеется. Решено, пойдем прогуляемся, заодно понаблюдаем за обстановкой вокруг института. Мало ли, вдруг что интересное заметим».

— Хорошо, мы сходим, — согласилась я с предложением Конышева. — Но вы должны обещать мне, что из своего кабинета ни ногой. Даже если очень понадобится.

— Обещаю, — торопливо откликнулся Вячеслав.

— Не верю, — тут же заметила в ответ я. — По идее, вас бы прицепить наручниками к столу, жаль, что права такого я не имею. Остается надеяться на ваше здравомыслие.

— Я все понял, — активно закивал головой Вячеслав. — Идите и будьте спокойны. Ничего со мной не случится.

Оставив Вячеслава одного, мы с Викторией вышли из кабинета и не спеша направились к выходу. Девушка ступала медленно, плавно покачивая бедрами, очевидно, надеясь привлечь к своей персоне мужское внимание. Но то ли программисты и ученые попадались слишком загруженные, то ли девица с вихляниями немного перебарщивала, но, в общем, никто ее авансов даже и не заметил. Я, тихонько злорадствуя, плелась позади.

Мы миновали холл, где какие-то люди возились на полу, ремонтируя паркет, и покинули здание.

На улице было светло и солнечно. Мимо сновали прохожие, пролетали машины. Прямо перед крыльцом суетливо копошились воробьи и голуби, клюющие брошенные кем-то семечки. Ярко-синее небо предвещало хорошую погоду.

— На чем поедем? — остановившись на крыльце, спросила у меня Виктория.

— Ни на чем. Пройдемся пешком, — спокойно ответила я, торопливо пробегая взглядом по соседним домам и их окнам.

— Пешком? Да так мы сто лет до центра будем добираться.

— А кто тебе сказал, что мы отправимся в центр? — буркнула я недружелюбно. — Мы погуляем здесь, по местным супермаркетам и бутикам. Если ты против, лучше давай сразу вернемся.

Виктория явно была против, но, понимая, что спорить со мной бесполезно, нехотя согласилась. Я подхватила ее под руку, как будто давнюю подругу, и повела вдоль по тротуару.

— Я знаю, что не нравлюсь тебе, но зачем же обращаться со мной, как с маленькой, — выразила недовольство девушка. — Я могу идти и самостоятельно.

— Можешь, но не пойдешь, потому что я за тебя головой отвечаю, — не дав ей вырваться, продолжала я идти дальше. — Ты сама напросилась вернуться с нами, так что теперь не ершись и веди себя по возможности тихо и незаметно, как мышка.

— Тебе он нравится.

— Кто? — не поняла я.

— Мой муж, — повернувшись ко мне, ответила Вика. — Уверена, что нравится, потому-то ты так и злишься. Знаешь, что он любит меня, а твоей красоты даже не замечает. Он слеп.

— Странно, что он не замечает твоей мелочной душонки, — парировала я совершенно безразличным тоном. Сцены ревности со стороны жен моих клиентов не были мне в новинку, так что я давно уже научилась не обращать на них внимания и точно знала, как следует себя вести.

Виктория усмехнулась:

— Телохранитель… Да ты ж наверняка даже оружия ни разу не видела и в руках не держала. Прицепилась к нему как пиявка и ходишь по пятам. Только и ждешь, чтобы меня где-нибудь поскорее грохнули и дорожка освободилась.

Виктория явно переходила границы дозволенного и за то поплатилась. Не желая более слушать эти бредни и испытывая острую необходимость раз и навсегда поставить заносчивую дамочку на место, я молниеносно развернулась к ней всем торсом, отступила на шаг и, подпрыгнув на месте, резко махнула ногой прямо перед лицом девицы, всего на сантиметр не касаясь ее, но давая понять, что при желании могла бы ударить ее. Закончив показательное выступление, остановилась и, ухватив Викторию за подбородок, прошипела той прямо в лицо:

— Знаешь что, милочка, ты, конечно, его жена, но науке от тебя нет никакой пользы. Так что если тебя не станет, никто и не вздрогнет. К тому же, если бы какой-то женщине вдруг приглянулся твой супруг, ты бы и сделать ничего не смогла, потому что слишком глупа и привыкла думать только о себе. Тебе ведь в сущности все равно, чем Вячеслав занимается: производством бомб для террористов, шпионажем или какими-то научными проблемами — главное, чтобы денег побольше да почаще приносил.

Виктория с трудом сглотнула накопившуюся слюну, завороженно глядя мне в глаза и не в силах произнести ни слова. Я поняла, что уже достаточно ее напугала, а потому вновь взяла ее под руку и как ни в чем не бывало зашагала по тротуару, добавив:

— В нашем распоряжении сорок пять минут. Так что поторопись, иначе действительно не успеешь ничего потратить.

Так как прямо перед нами оказался какой-то магазин, я, не задумываясь, провела в него Викторию и, отойдя в сторонку, дала той возможность спокойно изучить прилавки. Впрочем, она этого делать не стала, после того эффектного монолога все еще пребывая в некотором шоке. И потому скорее тупо глядела перед собой, нежели и в самом деле к чему-то приценивалась. Но это продолжалось недолго, и уже в третьем магазине девушка позабыла все свои обиды и с увлечением примеряла новые наряды.

Побродив с полчасика по магазинам, мы с Викторией заглянули в кафе, где она заказала себе кофе и два пирожных, а я ограничилась одним лишь мороженым. Кафе располагалось прямо посреди аллейки, и потому в нем было сравнительно прохладно. Из больших колонок, размещенных по углам, лилась приятная спокойная музыка, невольно расслабляя и давая возможность подумать.

«Добираясь сегодня до института, я никакой слежки за Вячеславом не заметила, что немного подозрительно. Что из этого следует? — рассуждала я мысленно. — Или преступники решили на время угомониться и не рисковать своими людьми, или готовят что-то еще более коварное, чем покушение на дороге. Допустим, слежку они отменили, прекрасно зная, что дальше института Вячеслав вряд ли уедет. И даже если руководство и решит перенести его кабинет в другое место, это сразу же станет заметно по числу перевозимой куда-то техники. В любом случае, что бы там ни запланировали преступники, моя задача раскусить их намерения своевременно. И для этого мне нужно каким-то образом выяснить, кто поставляет им информацию. Вячеслав, кажется, говорил, что у руководства есть подозрение, что данные о нем и его перемещениях сливает кто-то из своих. Надо бы этого игрока на два фронта как-то вычислить и прижать к стенке. Но вот как?»

— Ой, смотрите, — неожиданно воскликнула Виктория, притворяясь, что не обижается на меня, хотя это легко читалось в ее глазах. — Какой красивый понесли линолеум. Расцветка прям такая же, как у паркета в институте. Даже и в голову не придет, что это не настоящее дерево.

Я глянула в указанном направлении. Линолеум как линолеум, нет в нем совершенно ничего необычного. В половине квартир города точно такой же. Паркет хоть и остается на пике моды, но его не везде рискуют использовать, так как он требует особенного ухода, что многим не нравится. Как в том же институте: новенький паркет лишь в главном холле, а в самих кабинетах ковровое покрытие. Странно, а почему его вдруг взялись ремонтировать? Я много раз там была, и мне показалось, что пол в идеальном состоянии. И потом, откуда там, под паркетом, могли взяться провода, что соединял один из ребят, когда мы там проходили?

Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила меня вздрогнуть. Вика заметила это и тут же спросила:

— Что с вами? Вы кого-то увидели?

— Возвращаемся в институт, немедленно, — вскакивая со стула как ошпаренная и хватая Викторию за руку, воскликнула я.

— Но… но я же еще не допила кофе, — запротестовала девушка.

— Не до него сейчас. Вашему мужу грозит опасность, бежим, — я буквально силой стащила ее с места.

Виктория более не упиралась и послушно бежала за мной. Мы в два счета пересекли два квартала, пулей влетели в здание института, там уже в лифт и стали подниматься наверх.

— Ну быстрей же, быстрее, — торопила я медленно подымающуюся конструкцию.

— С чего вы взяли, что ему что-то грозит? — получив некоторую передышку, рискнула спросить у меня Вика.

— Помнишь рабочих, которые с паркетом возились?

— Ну да.

— Ты ничего странного в них не заметила?

— Нет, а что?

— Слишком уж они осторожно работают, постоянно оглядываясь по сторонам, и если вдруг кто-то попадается на глаза, тут же прекращают свои дела и начинают глупо улыбаться. Не знаю, откуда они взялись, но к паркету они не имеют никакого отношения.

— Вам показалось. Обычные рабочие, — не соглашалась Виктория.

— Сейчас проверим.

Мы выскочили из лифта, я первой вбежала в кабинет Вячеслава и, не обнаружив там его, едва не разразилась отборным матом. Затем, правда, заставила себя успокоиться, выбежала в соседнюю комнату и, обратившись к первому попавшемуся парню, спросила:

— Где Конышев? Ты его видел?

— Да, он сейчас в соседней комнате, проверяет работу инженеров.

— Оставайся здесь, — бросила я Виктории, а сама помчалась искать Вячеслава.

Долго бегать не пришлось, так как он сам попался мне в коридоре, едва я открыла дверь.

— Вячеслав, немедленно уходите в противоположное крыло, — без лишних слов приказала мужчине я.

— Женя, вы? Что опять стряслось? Моя жена, с ней все в порядке?

— Да, она в порядке, но вам вновь грозит опасность. Немедленно берите ее и отправляйтесь в ту часть здания. Да, и скажите мне, где Кононов.

— Так тут где-то был, — не в силах ни в чем разобраться, растерянно ответил Вячеслав. — Спросите у ребят, может, они видели.

— Спрошу, а вы пока уходите.

Я позвала Вику и, еще раз объяснив ей, что она должна сделать, отправила парочку в соседнее крыло. Но не одних, конечно, такого прокола я себе позволить не могла, а в компании с еще несколькими программистами, которых выловила прямо в коридоре.

Затем, чтобы не искать Кононова, набрала номер его сотового телефона и, дождавшись, когда Олег Ефимович снимет трубку, торопливо произнесла:

— Олег Ефимович, вновь ЧП. Вызывайте ребят из МЧС, необходимо разминировать пол в главном холле.

— Как разминировать? — удивленно откликнулся мужчина. — Зачем? Откуда там взялась бомба?

— Это вам лучше знать, — заметила я. — Кто нанимал этих паркетчиков? Я видела, как они прятали какие-то провода. Под паркетом разве есть хоть один провод?

— Нет, они все идут у нас по потолку, — ответил Кононов.

— Вот именно. Вызывайте ребят, а я пока позабочусь о немедленной эвакуации работников.

Получив от Кононова разрешение действовать так, как считаю нужным, я немедленно позвонила охраннику и попросила того включить кнопку сигнализации. Это был наипростейший способ воздействия. Охранник выполнил мое поручение, и вскоре по зданию раздалась противная, завывающая музыка сирены. Непонимающие работники в первые минуты вопросительно переглядывались, но когда я крикнула: «В здании бомба», моментально сорвались с мест в направлении двери. В считаные минуты институт стал похож на потревоженный муравейник, все спешили к выходу, толкались, нервничали, но пока никаких потасовок или неурядиц не происходило.

Проделав все это, я заспешила в другое крыло, где оставались Вячеслав и Виктория. Отыскала их очень быстро, а вместе с ними обнаружила и еще нескольких сотрудников, угрюмых и негромко возмущавшихся:

— Да что же это такое, в который раз.

— И не говорите, надоело уже.

— Вячеслав, опять, наверное, по вашу душу? — спросил пожилой дед в круглых очочках, непонятно как держащихся на самом кончике носа.

— И не только по его, — ответила за Конышева я, а затем спросила сразу у всех: — Какое мероприятие запланировано во второй половине дня в холле?

— Никакого, — пожали плечами несколько человек.

— Да нет же, было, но мы пока еще не успели оповестить тех, кто должен на нем присутствовать, — ответил старичок. — Кононов намеревался устроить перераспределение набранных сотрудников, так как в некоторых отделах работу делать не успевают, в других, наоборот, уже заканчивают.

— Я об этом не знал, — удивленно заметил Вячеслав. И тут же спросил: — А как вы догадались, Евгения?

— Отчасти интуиция. Отчасти логическое мышление. Я поняла, что минировать пол, пусть даже очень большим количеством взрывчатки в холле, где вас может и не быть, глупо. То есть цель у преступников иная. Они уверены, что в определенный час люди там будут, причем именно те, что им нужны. Отсюда вывод: они осведомлены о многих вещах лучше, чем я.

— Но откуда, откуда они могли узнать? — развел руками старичок. — Ведь знали же единицы.

— Мне бы списочек этих самых единиц, — сквозь зубы негромко заметила я, с прищуром глядя на всех присутствующих.

Некоторые отвели глаза, понимая, что я теперь подозреваю всех, кто в курсе мероприятия. Другие озирались по сторонам, выискивая виновного, словно тот сам вдруг сознается в содеянном.

— Кстати, про список я не шучу, — обратилась я к дедку. — Вы сможете его предоставить?

— Так… — замялся было он, но потом согласился: — Хорошо, попробую. Кого сам не вспомню, впишут остальные.

— Тогда поищите бумагу и ручку. Информация мне нужна как можно скорее.

— А что делать нам? — спросил у меня Конышев, обнимая притихшую жену.

— Ждать, пока прибудет группа и разминирует пол.

— Что ж, подождем, — вздохнул Вячеслав и устало опустился на предложенный ему женой стул.

* * *

Ровно через час двадцать прибывшие специалисты сообщили, что под паркетом действительно было заложено взрывное устройство.

— Ваши старатели серьезно подготовились, — заметил начальник прибывшей группы. — Они даже о наполнителе не забыли. Насыпали там мелкорубленый металл. Убойная сила у такой штуки большая, так что, случись сам взрыв, погибли бы все.

— Да уж, спасибо Евгении, — вздохнул расстроенный Кононов. — Это она у нас паркет проверить додумалась, успела вовремя. Иначе… — мужчина сокрушенно замотал головой.

— Ну да не переживайте. Все хорошо, что хорошо кончается, — попытался подбодрить присутствующих начальник группы. — Только впредь проверяйте уж все, что вносится в здание, пусть охрана не ленится заглядывать в каждую сумку. Не в коробке же они все это пронесли.

— Да, да, обязательно усилим охрану. Спасибо большое, — благодарил Кононов. — Вы нам очень помогли.

Выслушав заслуженные комплименты в свой адрес, мужчина удалился, прихватив с собой команду, поджидавшую его в коридоре. А мы остались на прежнем месте, молчаливо переглядываясь и пытаясь решить для себя, оставаться ли сегодня здесь или поспешить домой. Именно к этому склонялась и Виктория, шепнувшая мужу:

— Может быть, поедем домой? Отдохнем, а?

— Некогда отдыхать, Виктория Павловна, — услышав ее слова, заметил Олег Ефимович. — Работа не ждет. Чем быстрее ее выполним, тем быстрее все это закончится. Так какой смысл откладывать?

— Так ведь все равно же никого нет, — развела руками дамочка. — Вы что ж теперь, за всех работать одни будете?!

— А кто вам сказал, что никого нет, — Кононов подошел к окну и, глянув вниз, удовлетворенно добавил: — Вон наши ребята. Скучают, но не уходят. Видно, привыкли уже. И потом, я сам всех предупреждал, чтобы после эвакуации не разбредались. Так что сейчас народ позовем и продолжим.

— Пока все возвращаются на свои рабочие места, я бы хотела с вами поговорить. С вами и Вячеславом, желательно без посторонних, — произнесла я, обращаясь к Кононову.

— Хорошо. Пройдемте ко мне.

Мы дружно последовали за Олегом Ефимовичем в его кабинет и разместились там на мягком кожаном диванчике, Кононов сам принялся делать всем кофе, а я, не откладывая, приступила к главному:

— Олег Ефимович, вы, наверное, уже в курсе той просьбы, с которой я обратилась к вашему заместителю.

— Это относительно списка всех, знающих про совещание? — переспросил мужчина.

— Именно, — кивнула я.

— Считаю это правильным решением. Необходимо выяснить, кто же проболтался или же специально сдал нас преступникам. Пора уже поставить точку в этом безобразии. Только честно скажу, даже не представляю себе, каким образом можно вычислить того, кто это сделал. Я видел список, и он довольно большой. Каждый из перечисленных мог сказать о собрании еще кому-то, тот еще, — нескончаемая цепочка.

— Это все так, но все же стоит попробовать, иначе ваша работа так и будет срываться. К тому же в следующий раз я могу не заметить чего-то подозрительного, и что тогда? Все взлетит на воздух?!

— Что вы предлагаете? — прямо спросил Кононов. — Я готов вас поддержать, но объясните, как именно.

— Мне пришла в голову идея, но для ее осуществления необходима помощь. Ваша и Вячеслава.

— Что за идея? — немного оживился Конышев, которому, видимо, уже порядком надоели все эти покушения.

— Распространить между наиболее приближенными к вам людьми информацию, заведомо ложную и для всех разную, — пояснила я коротко. — Мы просто распространим разные сведения относительно того, где вы будете в наступающие выходные, и посмотрим, где именно появятся наши враги. Это даст нам возможность вычислить предателя, а там уж цепочка потянется и до самого организатора.

— А что, идея неплоха, — сделал мне комплимент Олег Ефимович. — По крайней мере, шанс отыскать предателя есть.

— Да, но мы также можем его и спугнуть, — заметил в свою очередь Вячеслав. — Вдруг они заметят засаду или узнают о том, что кому-то я сказал совершенно иное. Тогда стукач заляжет на дно, и мы уже не сможем его разоблачить.

— А сидя и дожидаясь, когда он придет с повинной, мы тем более ничего не добьемся, — вставила я. — Нужно действовать, но, конечно, не бездумно, а осторожно и тщательно все спланировав. Кстати, ваша жена нам тоже может помочь.

— Каким образом? — слегка напрягся Вячеслав.

— Да вы не волнуйтесь, ей нужно будет лишь, слегка повысив голос в беседе со мною в присутствии некоторых людей, сообщить, что она предложила вам куда-то там поехать, и вы согласились. Надеюсь, вы справитесь? — Я посмотрела на молчащую Викторию.

Та кивнула, а затем произнесла:

— Да, могу. Если нужно, сделаю все возможное, лишь бы покушения прекратились.

— Вот и отлично. Осталось теперь только продумать и выбрать место для встреч, распределить ложную информацию между определенными людьми и ждать. Глядишь, кто-то себя и выдаст.

— А кто отправится по этим самым местам? Вы ведь одна везде не успеете? — поинтересовался у меня Олег Ефимович.

— Придется привлечь вашу охрану и еще нескольких моих знакомых. В этом, конечно, тоже есть доля риска: сболтнуть лишнее могут и они, но иного выхода я просто не вижу.

— Так, может, попросить людей у Меясара Башхоевича, так сказать, со стороны? — предложил Кононов. — В них хоть не надо сомневаться.

— Что ж, пожалуй, так и сделаем, — согласилась я, немного подумав. — Не думаю, что бандиты держат под контролем и все его передвижения. Что касается мест для засады, то нужно выбрать такие, что не вызовут подозрений. Вячеслав, куда вы обычно ходите с женой по выходным?

— Мы… Ну, когда я еще видеть мог, в кино, в театр. Но в последнее время никуда не выбирались, да и проект съел все мое свободное время. Не уверен, что, если мы решим пойти теперь куда-то, это будет выглядеть естественно. Они ведь тоже не дураки, видят, что сейчас я либо пропадаю в институте, либо сижу дома.

— Это верно, — задумчиво протянула я. — Такие внезапные походы могут вызвать подозрение, а ошибиться мы не должны.

— Так, может, им пойти к кому-то в гости? — предложил Кононов. — Уж это-то они себе могут позволить.

— Ладно, это первый вариант — подыщем какую-нибудь левую квартиру и оставим там наших людей. Но нам нужно еще как минимум четыре варианта. Какие будут предложения?

— В больницу пора сходить, — предложил сам Вячеслав. — Туда я иногда заглядываю в связи с травмой.

— Тогда уж лучше на прием к какому-то конкретному врачу, даже лучше в частную клинику, — внесла некоторую поправку я. — Вообще, надо такие места подбирать, где народу поменьше. Нельзя подвергать опасности посторонних людей.

— Думаете, они и там понаставят бомб? — ужаснулся Олег Ефимович.

— Почему нет, — ответила я. — Бандиты действуют нагло и бесцеремонно, и им горя нет до случайных жертв. Так, два места подобраны — куда бы отправить вас еще? На встречу с бывшим коллегой? Или просто сделать вид, что вы идете к кому-то в гости, объявить об этом всем, кому нужно, но адреса выдать разные. Что зря голову-то ломать.

— Пожалуй, это лучший вариант, — поддержал мою идею Конышев.

— В таком случае нужно решить, какие квартиры использовать. Это я поручаю вам, — я посмотрела на Кононова. — Можете снять несколько разных, можете воспользоваться квартирами, принадлежащими знакомым. В общем, думайте сами! Адреса мне понадобятся через час, а пока я должна еще раз все тщательно обдумать.

Распределив обязанности, мы занялись каждый своим делом. Сначала собрали весь необходимый материал, затем мы с Викторией стали шататься по отделам, якобы интересуясь проводимой работой. Попутно заводили разговор о планах на выходные и выбалтывали то, что следовало. Одним словом, дело спорилось, и очень хотелось надеяться, что результаты не заставят себя ждать.

* * *

— Ну а чем мы займемся в выходные на самом деле? — поинтересовалась у мужа Виктория вечером. — Не сидеть же целых два дня в четырех стенах. Ты-то, конечно, будешь корпеть над проектом, а мы… Может, и в самом деле сходим куда-нибудь, — предложила она.

— Евгения, что вы на это скажете? — нерешительно спросил Вячеслав. — Стоит ли покидать дом?

— Пожалуй, стоит, — немного подумав, дала я ответ. А затем пояснила: — Вдруг за вами следят, а значит, в нужное время вы действительно должны покинуть дом и отправиться по заданному адресу.

— Как, но мы же…

— Не спешите, — перебила я мужчину. — Мы, конечно же, не поедем туда, куда якобы собираемся, а совсем в другое место. Но прежде позаботимся о том, чтобы нас потеряли из виду. Таким образом, преступникам не останется ничего иного, кроме как торопиться туда, куда их направили.

— Ну и замечательно, — обрадовалась Виктория. — Так куда мы едем?

— Если нет идей, то могу предложить театр. Сто лет там не была, — произнесла я. — Хотя… — я глянула на Вячеслава.

— Ну почему вы вдруг решили, что обязательно надо видеть, что происходит на сцене? В опереттах, к примеру, вообще действия минимум, зато как поют…

— Хотите сказать, что вы не против? — уточнила я.

— Я даже «за», — улыбнулся Вячеслав. — Театр — это замечательное место. Вполне вероятно, что там нам удастся расслабиться.

— Тогда я тотчас же закажу билеты, — захлопала в ладоши Виктория и вскочила с места.

— Нет-нет, — торопливо схватив за руку, одернула ее я. Дамочка замерла, не понимая, в чем дело. — Звонить нельзя, телефон наверняка прослушивается, — пояснила я. — Лучше поищите газету: обычно на последних страницах публикуется репертуар театров. А билеты возьмем прямо на месте.

— Ну ладно, — согласилась Виктория и принялась перебирать кипу газет, сложенных в коридоре.

На улице темнело. Зашторив все окна, я включила свет и решила посмотреть телевизор. Вячеслав попросил меня найти канал новостей и с интересом стал вслушиваться в сообщения о событиях в мире. Его жена наконец сумела найти нужную информацию и передала газету мне:

— Я в этом ничего не понимаю. Я и в театре-то была всего три раза, да и то в детстве. Как думаете, что лучше посмотреть?

Я пробежала взглядом репертуары местных театров и остановилась на оперетте. Конышевы поддержали мой выбор, так что на завтра все было решено.

* * *

Я остановила машину у довольно внушительного пятиэтажного здания, которое располагалось прямо напротив одного из городских фонтанов и украшалось на входе большой вывеской, указывающей на то, что здесь временно располагается Театр оперетты, старый же корпус закрыт в связи с реставрационными работами.

— Ну вот мы и прибыли, — констатировала я. — Выгружайтесь!

— А вы абсолютно уверены, что избавились от слежки? — боязливо спросил Вячеслав. — Вы столько колесили по городу, вдруг они снова где-то прицепились к нам?

— Не думаю. Я умею заметать следы. К тому же машину преследователей я вычислила еще у дома и хорошо запомнила, как она выглядит.

— И номер? — встрепенулся Вячеслав.

— Увы, весь грязью залеплен, — вздохнула я. — Так что найти машину и ее владельца вряд ли удастся. Хотя не удивлюсь, если тачка и вовсе окажется краденой. Ну так что, вы идете или так и будете сидеть в машине? — Я посмотрела на испуганно вцепившихся друг в друга голубков.

Сейчас Вячеслав был одет в темный костюм с красивым серебристым галстуком, а его жена — в длинное замшевое платье с открытыми плечами, украшенное стразами по талии. Волосы она собрала и заколола шпильками с бусинками на конце, оставив один небрежный волнистый локон свисать у виска. Вместе парочка смотрелась как крутой бизнесмен в черных очках и его юная пассия, жаждущая оказаться в роли жены. По крайней мере именно такая мысль пришла бы мне, встреть я этих двоих где-нибудь случайно.

Поняв, что выжидать неизвестно чего не имеет смысла, Вячеслав и Виктория вышли из моего «Фольксвагена». Я закрыла за ними дверцу, и мы дружно прошествовали до двери в здание и сразу нашли кассу. Там я приобрела билеты, и мы отправились искать свои места.

Преодолев нескончаемый коридор, по обе стороны которого располагалось множество закрытых дверей с указанием номеров рядов и мест, мы отыскали ту, что нам нужна, и зашли в зал. Наши места относились к числу дорогих — так всегда бывает, если покупаешь билеты перед показом, а потому я ничуть не удивилась, когда увидела, что вместо обычных красных стульев, какими уставлен весь зал, здесь есть удобные кресла, с расположенными вокруг них напольными вазами, из которых торчат пальмы и какие-то крупные растения, неизвестные мне. Я осмотрелась: зал все быстрее и быстрее заполнялся и шумел, как потревоженный улей.

Вячеслав и Виктория заняли места согласно билетам. Я села по другую сторону от Конышева и, достав свой сотовый, отключила звуковой сигнал, заменив его виброзвонком. Так требовал этикет. Где-то внизу пиликали на скрипках, виолончелях и иных инструментах музыканты. В связи с отсутствием оркестровой ямы их разместили сбоку от сцены, отгородив от зала небольшой фанерной стенкой. Вскоре все стулья в оркестре были заполнены, объявился и дирижер.

Разместившись поудобнее в кресле, я попросила у Виктории театральный бинокль, прихваченный ею из дома, и стала осматривать зал. Затем вернула вещицу женщине и, присоединившись к остальным, захлопала в ладоши. Занавес поднялся, открывая нашему взору довольно бедное оформление и декорации. Да, театр, кажется, переживал не самое лучшее время. На сцену выскочила девица в порядком выцветшем костюме, когда-то богато расшитом блестками и стразами, и запела. Я смотрела и слушала, изредка поглядывала на часы, зная, что время подходит к тому моменту, когда все должно проясниться.

Минут через тридцать первый акт закончился, и объявили небольшой перерыв. Большинство зрителей сорвались со своих мест и метнулись в кафетерий. Мы предпочли остаться на месте. Виктория попыталась поинтересоваться моими впечатлениями от оперетты, но я не поддержала разговора, и она умолкла. Впрочем, в качестве собеседника она удовольствовалась собственным супругом и шумно что-то чирикала тому на ушко.

Наконец перерыв закончился, и зрелище возобновилось. Не слишком заинтересовавшись представлением, я в скором времени заскучала. Благо зажужжал мой сотовый, и я тихонько выскользнула в коридор, где и сняла трубку, дабы не мешать остальным наслаждаться опереттой.

— Да, я слушаю, — произнесла я, не дожидаясь слов абонента.

— Евгения Максимовна, это Ветхов Игорь Анатольевич.

— Да, да, я помню — вы ответственный за ведение операции, — перебив парня, определила я. — Что-то случилось? Вы уже кого-то задержали?

— К сожалению, нет, — устало вздохнул мужчина. — Я постоянно связываюсь со своими людьми по телефону, но все они отвечают, что на квартиру никто не приходил.

— Что, ни на одну?

— Нет. Такое ощущение, что они знают о засаде. А ведь прошло уже более получаса с момента назначенной встречи. Что делать?

— А что вы можете? Оставайтесь на местах еще столько же времени, а затем снимайте посты.

Странно, почему же они не совершили нападение? Очень странно. Такое ощущение, что наши мысли просто считывают или во всех кабинетах понатыканы «жучки».

Глава 6

Нам не повезло, и даже к окончанию оперетты ни на одной из квартир ничего не произошло — туда никто не приходил. Одним словом, преступники проигнорировали наши старания. Это нравилось мне все меньше и меньше, и я силилась понять, что происходит, почему мой план не сработал. Заметив, что я молчу, Вячеслав поинтересовался:

— Что-то случилось, Евгения? Вы за весь спектакль не произнесли ни слова.

— Если бы случилось, — вздохнула я, — было бы намного лучше. Нет, проблема как раз в том, что ничего не произошло: преступники не засветились ни в одном из подготовленных мест. Но я почти уверена, что их информирует кто-то из своих. Почему же тогда?.. Нет, не понимаю.

— Возможно, мы ошиблись, и они получают информацию обо мне каким-то иным способом, — предположил Вячеслав. — Почему вы этого не допускаете?

— Не знаю, — честно призналась я. — Возможно, потому, что иного способа просто не нахожу. Впрочем, нужно подумать. Я уцепилась за самое очевидное, а все может быть куда сложнее. Пойдемте в машину.

— Может, подождем, пока схлынет толпа? — решил отчего-то поосторожничать Вячеслав.

И я согласилась с ним полностью. Мы еще какое-то время оставались на своих местах и лишь потом двинулись по направлению к выходу. Я шла впереди, Вячеслав и Виктория, держась за руки, — за моей спиной. Неожиданно раздался какой-то хлопок, и Виктория громко взвизгнула. Я молниеносно обернулась и увидела пошатывающегося Вячеслава, вокруг которого моментально все расступились.

Новый хлопок. Я обернулась по направлению к звуку и увидела высокого бритого паренька. Оружия в его руках не было. Но столкнувшись с ним взглядом, я поняла, что стрелял именно он. Не раздумывая, я бросилась к нему. Парень побежал, расталкивая всех впереди себя. Я изо всех сил старалась его догнать, обвиняя себя в том, что не успела предотвратить его действий. Хорошо еще, что перед поездкой в театр все же заставила Вячеслава надеть бронежилет, так что за его жизнь сейчас не волновалась, понимая, что шатался он лишь от ударов пуль.

Покушавшийся мчался к выходу. Я попыталась привлечь к поимке окружающих, крикнув: «Держите бандита», но это не сработало — люди отступали к стенам и вжимались в них, боясь пострадать сами. Впрочем, один паренек, услышавший мои слова, все же попытался остановить беглеца, но тот двинул ему в челюсть и, оттолкнув, помчался дальше. Мне не оставалось ничего иного, кроме как бежать следом. Мы выскочили из здания театра, там парень свернул за угол и помчался в сторону дороги.

Беглец то и дело оглядывался, но скорости не сбавлял и не отстреливался. Напротив, швырнул пистолет в ближайшие кусты, избавившись от улики, и отчаянно бросился через оживленную трассу, устремившись в сторону дворов. Я неслась следом. Так мы миновали пару кварталов и, вновь выскочив на трассу, помчались вдоль нее. Парнишка бежал очень быстро, так что догнать его я не смогла. Даже то, что я все время занималась спортом и не уступала большинству мужчин, в данном случае меня совершенно не выручило — преступник был куда резвее, прямо настоящий профессиональный бегун.

К тому же он явно решил меня обхитрить, так как стал тормозить машины, причем не все подряд, а именно такси. Понимая, что если не догоню его, то он попросту исчезнет и мы так и не узнаем, кто его нанял, я собралась с силами и ускорила бег. Увидев, что его нагоняют, парнишка оставил свою затею и, взяв немного вправо, ринулся через небольшой дворик к гаражам. Когда на пути у него оказались тянущиеся над землей широченные трубы, он ловко перемахнул через них и понесся дальше.

Я сделала то же самое и, оказавшись во дворике, помчалась за парнем. Прямо передо мной из арки вынырнул большущий крытый грузовик. Недолго думая, я воспользовалась этим обстоятельством и, как только машина поравнялась со мной, подпрыгнув, ухватилась за рычаги и повисла над колесом, уперев ноги в его крыло. Когда же грузовик достиг беглеца, спрыгнула прямо на него, и мы оба покатились по траве. Юноша изо всех сил отталкивал меня, старался сбросить, но у него ничего не получалось.

Я попыталась поймать его руки в свои, но он так больно задел меня локтем по носу, что пришлось врезать ему по зубам и тем самым немного ослабить пыл. Наконец его трепыхания прекратились, и из уст бандита вырвался стон.

— С-сука, — прорычал парнишка минутой спустя, утирая лицо и все еще ворочаясь подо мной.

Я только усмехнулась, оседлала его посерьезнее, придавив ногами пойманные руки к земле, а затем спросила:

— Кто тебя подослал убить Вячеслава?

— Ты сначала одолей, а потом и спрашивай, — в свою очередь огрызнулся тот и вдруг резко изогнулся, ударил меня лбом по лицу и, столкнув с себя, подскочил на ноги.

Я не сразу сумела прореагировать, когда же поднялась, он накинулся на меня сзади, схватил за шею и принялся душить. Не давая ему возможности перекрыть мне доступ воздуха, я активно заработала локтями, которые у меня были свободны, и уже через пару минут вражеская хватка ослабла, и парень отступил.

— Полагаю, ты должен мне кое-что объяснить, — разворачиваясь к нему лицом, заметила я недовольно. — И лучше по-хорошему.

— Ага, щас, как же, — огрызнулся парнишка и встал в боевую позу. Он явно желал продолжить состязание, не собираясь сдаваться по собственной воле. Что ж, это его выбор.

Стараясь не обращать внимания на кровоточащий нос, я двинулась на парня. В мои планы не входило затягивать борьбу, а потому я напала первой, нанеся несколько жестких ударов ногой. Но парнишка не растерялся и, уловив момент, схватил меня за руки. Я слегка развела кисти рук, а затем плавно вывернулась и нырнула в сторону, оказавшись сбоку от парня. А так как он все еще не отпускал меня, то слегка потерял равновесие.

Воспользовавшись этим, я вернулась в изначальное положение, перехватила его руку и вращением вывела ее ему за спину. Затем мне осталось лишь совершить бросок, и вот уже поверженный лежит на земле, уткнувшись в нее носом, не в силах дернуться. Этому приему меня обучали в Ворошиловке, и противостоять ему могли лишь профессионалы. Парень же к таковым не относился.

— Ну что, продолжим наш разговор? — удерживая парнишку в том же положении, поинтересовалась я. — Или предпочтешь, чтобы твои руки вывернулись, как у тряпичной куклы?

В ответ парнишка недовольно фыркнул, попробовал даже шевельнуться, но когда у него ничего не вышло, порядком занервничал.

— Я ничего не знаю. Просто смотрел оперетту, вы меня с кем-то спутали, — не нашелся он.

— Ты мне сказки не рассказывай, — оборвала я. — Не напрашивайся на продолжение. Или не понял, с кем связался? Так сделаю совсем больно, с меня станется. Давай, выкладывай все, как есть.

— Я ничего не знаю, честно, — запел старую сказку пойманный.

— Ну да, как же! И пистолет тоже не ты держал? Начни с того, кто тебя нанял, а там посмотрим.

— Не знаю, — протянул задержанный. — Видел их впервые.

— Ну вот, оказывается, что все же видел. Уже хорошо. Что они хотели? — вытягивая чуть ли не по слову, спрашивала я.

— Просили попугать одного должника, который не отдает приличную сумму денег. Какую именно, я не уточнял.

— Врешь, — двинув парню в область позвоночника, произнесла я. — Тебе-то наверняка объяснили, в чем тут дело.

— Да ничего они не объясняли, — разозлился несчастный, застонав от боли. — Что привязалась со своими глупыми вопросами. Я и так все, что мог, сказал: ничего не знаю. Дали денег, попросили попугать, и все.

— А вот в этом я сильно сомневаюсь, — усмехнулась я. — Неужто ты пошел на риск, не будучи в курсе дела? И потом, кто же пугает настоящим пистолетом с боевыми пулями? Какой там у тебя был: «макаров», «ТТ» или «глок»?

Лицо парнишки напряглось.

— Ну как, припоминаешь? — продолжала я, решив действовать немного иначе. — Или думаешь, что один такой умный, а остальные так, лохи неученые? Ан нет. Вот сейчас мы с тобой вернемся на то место, подберем оружие, а на нем отпечаточки твои. Иного доказательства причастности к покушению на убийство и не нужно искать. Так что тебе лучше по-хорошему сдать дружков-товарищей, кем бы они ни были. Возможно, еще удастся спасти собственную шкуру, о ней-то заказчики вряд ли печься станут. Ну так что?

— Не понимаю, о чем ты? — попытавшись схитрить, пробубнил парень.

Пришлось резко поднять его на ноги и слегка прижать к стенке соседнего дома, а потом чуток двинуть по носу. Этого было достаточно, чтобы кровотечение, такое же, какое он обеспечил недавно мне, началось и у него. Зато теперь парень стал более сговорчивым.

— Ты что, озверела? — взвыл он в первую минуту.

— Ты еще не видел, какой я бываю, если зверею! Но обещаю, что покажу, если так и будешь гнуть свое: не знаю, не видел, не понимаю. Все и так очевидно, так что без толку кривляться. Думаешь, у меня есть желание с тобой возиться? Да мне куда проще тебя сейчас в охапку взять да в отдел отволочь за то, что ты человека хотел убить.

— Я никого не хотел убивать.

— Да неужели, а кто тогда стрелял? Тоже, скажешь, не ты.

— Я не убивал, — повторил парень задумчиво. — Я нанялся только в стену стрельнуть, попугать. Меня даже заметить не должны были. Ну что вы еще от меня хотите услышать? Чтобы свои слова подтвердил, так я перекреститься могу, годится?

Он вопросительно посмотрел на меня, и я поняла, что парень не врет, по крайней мере не все то, что он сказал, выдумка.

— Может быть, — равнодушно ответила я. — Любые слова требуют подтверждения, и сейчас мы проверим твои. — Быстро стянув с мужчины его ремень, я скрутила ему руки, поставила впереди себя и велела топать в обратном направлении.

Тот вяло повиновался и поплелся вперед.

— Как тебя зовут? — спросила я его через пару минут.

— Григорием, — устало ответил тот.

— Ну так вот, Григорий, я тебе поверю, если поможешь найти свой пистолет. Помнишь, куда его швырнул?

Парнишка обернулся и испуганно уставился на меня.

— Да не дергайся ты! Его в любом случае найдут, но лучше я, нежели менты. Если ты не соврал, то экспертиза покажет, что пули из стены, куда ты якобы стрелял, выпущены из твоего оружия. Если же нет, ты сам все понимаешь…

Григорий кивнул и побрел дальше. Вскоре мы дошли до тех самых кустов, мимо которых пробегали, и парнишка показал мне, где искать его оружие. Я порылась в зарослях и вскоре нашла китайский пистолет типа 64. Это оружие было одним из самых дешевых на рынке, да к тому же обладало весьма слабой убойной силой. Серьезные люди такими штуками не пользуются.

— Ладно, пойдем в театр, — осмотрев оружие, подтолкнула я парня вперед. Пистолет же осторожно завернула в носовой платок и сунула за пояс.

Через семь минут мы достигли здания театра. Возле него все еще было полно народу, появилась милицейская машина. Я провела Григория внутрь и передала сотрудникам милиции. Сама же сначала проверила, как себя чувствует Вячеслав, и, узнав, что тот в полном порядке, попросила у него для осмотра бронежилет.

— Я отдал его милиционерам, — ответил мне Вячеслав. — Спросите у них.

Я не стала искать старшего, а просто подошла к первому попавшемуся на глаза милиционеру и спросила:

— Могу я осмотреть бронежилет, что был на пострадавшем?

— Нет, его передали экспертам.

Впрочем, ни на что другое я и не надеялась, а потому, вновь вернувшись к Вячеславу, спросила у того:

— Вы знаете, сколько пуль впились в бронежилет?

— Да, три, — уверенно произнес тот. — А что?

— А то, что в пистолете, изъятом у задержанного, в магазине не хватает всего двух патронов, — пояснила я. — Судя по всему, стрелявших было двое. И наш малый — просто подсадная утка. По вам стрелял кто-то другой. Сомневаюсь, что он сможет назвать имена и тем более фамилии. Таким людям лишней информации не предоставляют.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно. Хотя на всякий случай осмотрю холл. Там должны остаться гильзы.

— Их уже нашли, — заметил кто-то за моей спиной.

Я обернулась и увидела высокого мужчину в форме, с проницательным взглядом и плотно сжатыми губами. Мужчина улыбнулся нам, а затем произнес:

— Судя по всему, вы и есть та самая знаменитая Евгения Максимовна Охотникова. Я прав?

— Ну, насчет знаменитой не знаю, но Охотникова — это я. А вы что-то хотели?

— Да, поговорить. Это ведь вы отвечаете за безопасность Вячеслава Конышева, да к тому же сумели задержать нападавшего. Впрочем, как вы правильно заметили, стрелявших действительно было двое. Мы извлекли из бронежилета и стены всего пять пуль, но они совершенно различны, а значит, были выпущены из разных стволов. Вы позволите взглянуть на то, что изъяли у беглеца?

Я молча протянула сверток работнику милиции. Тот развернул платок и, мельком глянув на пистолет, одобрительно закачал головой:

— Ну да, как мы и думали. Китайский. — Милиционер проверил магазин. — Истрачено два патрона. Что ж, теперь все сходится.

— Как намерены поступать дальше?

— Для начала устроим этому пареньку допрос. Он ведь должен был встречаться со своими нанимателями, значит, может их описать, что-то про них рассказать. А там уж попытаемся отыскать заказчиков.

— Сомневаюсь, что у вас получится, — заметила я. — Я уже провела с ним воспитательную работу, он знает очень мало, и этого совершенно недостаточно, чтобы найти нанимателей. Они тоже не дураки: наверное, связались с парнем через посредника, такое же подставное лицо. Причем таковых лиц может быть более двух.

Мужчина усмехнулся:

— Вы так говорите, будто против Конышева задействована целая бандитская сеть.

— Между прочим, так оно и есть, — рискнула подать голос Виктория. — Мой муж — известный ученый, который трудится сейчас над очень важным проектом, кое-кому совершенно не выгодным. Они уже давно ведут за ним охоту, и их никак не удается поймать или вычислить.

— Я бы советовала вам передать дело вышестоящей структуре, — добавила я. — Впрочем, уверена, они сами вас об этом попросят, тем более что дело государственной важности.

— Что ж, посмотрим, — не стал ничего утверждать мужчина. — А пока вы можете ехать домой. Если понадобитесь, я пришлю к вам своего человека. Да, и оставьте свой адрес, а я пока свяжусь со своим руководством.

Догадываясь о том, что вся работа милиции с пойманным пареньком окажется напрасной, я не стала настаивать на еще одной встрече с ним, решив препоручить расследование милиции. Тем более я его уже допрашивала, а если что и забыла, то пенять приходится только на себя.

* * *

— Когда же это все наконец закончится, — Вячеслав нервно мерял шагами собственную комнату. — Покушение за покушением, двоих уже мы поймали, а результата никакого. Вы слышали, что сказали менты?

Мужчина нервно завертел головой, не зная точно, где я сейчас нахожусь. Пришлось подать голос:

— Да, слышала, но ничуть этому не удивлена. С самого начала было ясно, что парень подставной. Его просто использовали.

— А какие нелепейшие описания тех нанимателей он дал, — не успокаивался Вячеслав. — Лохматый, бородатый, маленького роста, все время хихикает…

— Очевидно, ребятки загримировались, — спокойно заметила я.

— Вы так равнодушно говорите, будто все идет своим чередом. А мне это не нравится.

— Увы, ничем не могу помочь, — развела руками я. — Я с самого начала подозревала, что мы имеем дело с профессионалами, так что ж теперь удивляться. Кстати, вы тоже об этом знали.

— Не хотите же вы сказать, что мы не станем их ловить? — испуганно спросил Вячеслав.

— Будем, если придумаем, как их вычислить. Я этим как раз сейчас и занимаюсь, да и вам бы стоило поднапрячь свои гениальные мозги. Как говорит моя тетушка, — кстати, надо бы ей позвонить, иначе я потом сильно пожалею, — одна голова хорошо, а две лучше.

— Вы правы, — приземляясь в кресло, вздохнул Вячеслав. — Тут есть над чем подумать. Хотя я даже не представляю, с чего следует начать.

— Лично я пытаюсь понять, как бандиты узнали о том, что мы решили отправиться в театр, а не куда-то там еще. Мы ведь придумали это уже здесь, дома, никого в наши планы не посвящали, билеты по телефону не заказывали…

— Слежка, — предположил Конышев.

— Нет. От нее я оторвалась, это точно. Я тоже профессионал, и не хуже, чем они, — даже если слежка и была, они меня потеряли еще в Октябрьском районе.

— Ну тогда «жучки», — предположил Вячеслав.

Я вновь отрицательно закачала головой:

— Квартиру я тщательно осмотрела — ничего подобного в ней нет. Подождите-ка, а ведь… Вика, Виктория, — позвала я довольно громко.

Из соседней комнаты выглянула жена Конышева и вопросительно посмотрела на меня.

— Идите-ка сюда!

— Зачем?

— Иди и не спрашивай, — осадил ее Вячеслав.

Виктория подчинилась и, неспешно выйдя из комнаты, села рядом с мужем. Затем посмотрела сначала на него, затем на меня и недовольным тоном спросила:

— Ну и что вы от меня хотите?

— Хочу узнать, не звонила ли ты в течение вчерашнего вечера кому-либо? — вместо Конышева поинтересовалась я.

— Нет, — уверенно замотала головой девица. — А кому мне звонить: все сейчас в отпусках, на море. Одна я тут парюсь. — Девушка уныло вздохнула.

— А когда мы находились в институте, кто-то из сотрудников с тобой заигрывал? — продолжала я допрос.

— Что? — Виктория немного взволнованно вздрогнула и метнула взгляд в сторону насторожившегося мужа. — Нет, кто на такое решится, — попыталась тут же улыбнуться она, но я ей не верила. — Все же знают, что я замужем и люблю своего супруга. — Виктория нежно поцеловала Вячеслава в щеку.

Он-то наверняка ей поверил, потому что не мог видеть, как изменилось лицо супруги, но я видела, а потому принимать блеф всерьез совсем не собиралась. Проигнорировав Викин ответ, я снова спросила:

— И что вам говорил этот человек?

— Какой? — Виктория сделала удивленные глаза.

— Тот, кто посмел позабыть о таком маленьком неудобстве, — глядя ей прямо в глаза, пояснила я.

— Коник, — моментально состроив из себя оскорбленную невинность, принялась искать защиту у мужа Виктория, — почему она мне не верит?

— Значит, тому есть причины, — сухо заметил он в ответ. А затем попросил: — Это очень важно, Вика. Пойми. Нам нужно, чтобы ты все рассказала.

— Да о чем я могу рассказать, — вспыхнула девица, — если ничего даже не произошло. Я что, не имею права просто общаться с твоими коллегами? Ну, подумаешь, поговорила немного с одним, пококетничала, хотела развеяться — у вас же там жуть как скучно.

— Успокойся, ласточка, — попытался усмирить Викин пыл Вячеслав. — Мы ведь тебя ни в чем не обвиняем и не упрекаем. Мы просто хотим выяснить правду. Вдруг этот человек воспользовался тобой, чтобы подобраться поближе ко мне.

— Он? Да нет, что ты, — отмахнулась Вика, прильнув к мужу. — Он был таким милым. Просто поинтересовался, нравится ли мне у вас, пожелал не скучать и подарил очень красивую шариковую ручку.

— Ручку?

— Ну да, обычную ручку.

— Можете дать мне ее прямо сейчас? — попросила я тут же, вся напрягшись.

— Ну ладно, если вы так хотите, — Вика слезла с колен мужа и, покачивая бедрами, поплыла в сторону собственной комнаты.

Там она долго копалась в своей сумочке, затем наконец нашла нужную вещицу и, вернувшись, протянула мне серебристого цвета ручку. Я немного повертела ее в руках, а затем принялась раскручивать.

— Что вы делаете? — метнулась ко мне Виктория, но я остановила ее, заметив:

— Ищу «жучок», наивная крошка. Или ты еще не поняла, что тебя использовали, чтобы разместить прослушивающее устройство? А я ведь тебя, кажется, с самого начала предупреждала: ничего из чужих рук не брать, ни с кем не разговаривать и ничего не обсуждать.

— Я не ребенок…

— Ты гораздо хуже. Едва не лишила собственного мужа жизни, — прервав ее на полуслове, заметила я. Затем, вскрыв ручку и достав из нее небольшое, но довольно дорогое прослушивающее устройство, продемонстрировала его девице. — Ну вот и оно, что и требовалось доказать. Ты и впрямь глупа, как…

— Женя, да что вы такое говорите, — осадил меня Конышев. — Или вы забыли, что это моя жена, и я никому не позволю…

— В таком случае объясните жене сами, каким хотите языком, что если она и дальше будет вести себя, как глупая девчонка, и брать из рук посторонних подарки, то произойдет не одно покушение. И ваше счастье, если я окажусь рядом и сумею его предотвратить. Мы с вами здесь не в виртуальные войны играем, это жестокая действительность.

Вымолвив это, я решительно встала и отправилась в кухню, посчитав, что нужно дать парочке время обдумать мои слова и чтобы Вячеслав наконец-то вбил в голову своей женушке самые простые истины.

Оказавшись на кухне, я не стала терять время даром, достала свой сотовый телефон, затем набрала номер Кононова Олега Ефимовича и, дождавшись, когда тот снимет трубку, произнесла:

— Добрый вечер, Олег Ефимович. Это Охотникова.

— Что-то случилось? — занервничал тот.

— Да. Мы только что обнаружили «жучок». Его вмонтировали в обычную шариковую ручку, которую один из сотрудников вашего института подарил жене Вячеслава. Его нужно вычислить, а для этого мне нужны фотографии всех, кто у вас работает, включая сантехников, людей приходящих, уборщиков и так далее. Вы сможете подготовить все к завтрашнему утру?

— Постараюсь, — пообещал Кононов. — Так, значит, вот почему они не пришли ни в одно из назначенных мест. Что ж, хорошо, Евгения Максимовна, что вы нашли «жучок».

Мы перекинулись с Олегом Ефимовичем еще несколькими незначительными фразами, а затем распрощались. Я отключила телефон и, подвинув стул поближе к окошку, кинула взгляд на вечерний город.

Во дворике заливисто смеялась молодежь, на детской площадке резвились детишки помладше, кто-то выгуливал своих домашних питомцев, а кто-то коротал время на балконе. Я старалась не думать ни о чем конкретном, хотя в голову все равно лезли какие-то нелепые, никак не связанные между собой мысли. Одна из них заставила меня вздрогнуть:

«А что, если разговор прослушивался, и завтра тот самый сотрудник не явится на работу и попросту исчезнет, растворится?»

Мгновенно сорвавшись с места, я кинулась назад, влетела в зал, нарушив романтические мгновения сладкой парочки, и, не обратив на это никакого внимания, с ходу спросила:

— Вячеслав, скажите, при помощи хорошего компьютера можно прослушать разговор, осуществленный по сотовому телефону?

— Да, а что? — переспросил Конышев.

— Я только что попросила Кононова собрать мне фотографии всех сотрудников, надеясь завтра показать их вашей жене, дабы она указала того, кто ей эту вещицу подсунул.

— По телефону, — добавил полуутверждающим тоном Вячеслав.

— Естественно, — вздохнула в ответ я.

Конышев сразу понял, чем нам это грозит, и, вскочив со своего места, попросил:

— Включите мой компьютер. Если прошло не более трех минут, есть шанс вычислить тех, кто прослушивает ваш телефон.

— Увы, прошло гораздо больше, — разочарованно добавила я.

— В таком случае сделайте еще один звонок, — предложил Вячеслав. — Вика, а ты понадобишься у компьютера. Пока Евгения станет тянуть время разговора, мне нужно, чтобы ты кое-что сделала.

Мы все засуетились. Вика включила компьютер и, усадив перед ним мужа, поместила его руки на клавиатуру. Он попросил ее быстро озвучивать все то, что станет появляться на экране, тогда как мне дал команду делать следующий звонок. Я набрала свой домашний номер. Трубку, как и ожидалось, сняла тетушка Мила.

— Тетя, здравствуй, это я, Женька!

— Ну наконец-то, объявилась, — тут же вздохнула та. — И не стыдно тебе? — Я была почти уверена, что тетушка начнет читать мне мораль, но сейчас даже радовалась этому, так как мне и не пришлось придумывать, как потянуть время подольше. — Совсем совесть потеряла, которые уже сутки не звонишь, ничего о себе не сообщаешь. А может, тебя уже убили где, а я и не знаю. Безжалостная ты девка, совсем старость не уважаешь. Неужели так трудно позвонить? Всего минутка, но зато я буду совершенно спокойна и перестану нервничать. Ну чего молчишь-то, говори, что на этот раз приключилось, бедокурка ты моя.

— У меня все нормально. Я сейчас занимаюсь охраной одного ученого, ну ты же помнишь, его коллеги к нам приезжали.

— И когда закончишь? Или мне еще неделю одной скучать?

— Трудно сказать, — улыбнувшись ворчанию тетушки, ответила я. — Здесь все так сложно и запутанно: на него все время покушаются, пытаются убить.

— Ох, матушки, — вздохнула тетка. — И кто ж это все делает-то?

Прикинув, что я своим рассказом Америки для террористов не открою, не спеша принялась рассказывать тете Миле обо всем, что успело произойти с момента моего ухода из дома. Та внимательно слушала, иногда вставляла какие-то фразочки. Тем временем Вячеслав и Виктория проделывали грандиозную, по моим меркам, работу. Вячеслав что-то там щелкал мышью, бегал пальцами по клавишам, а Вика торопливо ему все озвучивала. Причем они работали так слаженно, словно давно уже занимались именно такой деятельностью.

— Какие негодяи, это ж надо, — принялась возмущаться тетя по окончании моего рассказа. — Совсем замучили человека. Но ты-то, ты что-нибудь предпринимаешь, чтобы их найти?

— Вообще-то я телохранитель, а не детектив, — заметила я. — Это не моя работа.

— Не твоя, — усмехнулась тетя. — Ну да, рассказывай, а то я тебя не знаю. Ну, чего скромничаешь, говори, что уже сделала, что планируешь. Может, и я чего подскажу.

— Боюсь, что в твоем любимом бульварном чтиве подходящих идей не найдется, — устало заметила я. — Здесь проблема иного масштаба, и потом, мы ведем войну чуть ли не с призраком. Никто, включая власти города, не может сказать, кто за всем этим стоит. Какой-то мистер Икс просто.

— Но ведь и неизвестное при помощи хорошо составленного уравнения вычисляется, — хитро заметила тетя. — Я права?

— Возможно. Только где раздобыть это самое уравнение, его формулу?

— Есть! — радостно воскликнул из-за компьютера Вячеслав. — Я его вычислил.

— Мы нашли его адрес, — пояснила за мужа Виктория.

— Ну все, тетя, у меня срочное дело, перезвоню попозже. Так что ты надолго не исчезай, мне твоя помощь еще понадобится, — торопливо проговорила я в трубку и отключилась.

Затем подскочила к компьютеру, за которым сидели супруги, и еще раз спросила:

— Уверены, что это его адрес?

— Если Виктория мне все верно диктовала, то да, — произнес Вячеслав, добавив: — А вообще, она с компьютерами на «ты».

— Это хорошо, — заметила я и глянула на монитор. А там черным по белому было написано: «Старославянская, девять, квартира сто четыре».

— Так это же почти рядом, — изумленно заметила я. — Вот наглецы…

— Что вы, Женя, думаете теперь делать? — полюбопытствовал у меня Конышев.

— Надо бы заглянуть к этому шустряку в гости, — немного подумав, ответила мужчине я. — Только…

— Что? — Вячеслав напрягся.

— Я не могу оставить вас даже на короткое время одних.

— Так, может, нам отправиться туда всем? — предложила неожиданно Вика. — Это ведь у нас к нему кое-какие счеты.

— Слишком опасно, — не поддержала ее предложения я. — Он там может быть не один. Одна бы я, конечно, справилась и с несколькими субъектами, но вас подвергать такой опасности не должна.

— Хотите сказать, что придется послать ментов, — уточнил Вячеслав. — Но их-то мы предупредить тоже не сможем: телефон прослушивается, письма по Интернету перехватываются. Не лично же нам за ними ехать — быстрее получится заглянуть к негодяю самостоятельно.

— Вы так рветесь попасть к нему, — заметила я в ответ, — будто собираетесь собственными руками отомстить за все свои беды.

— А вы что же думаете, я стану на него глазеть!.. Тьфу, черт, — сам осекся Конышев. — Я ведь даже и этого сделать не могу. Но зато нюхом определю его местоположение, и тогда пусть молится всем своим богам… — Мужчина помахал в воздухе кулаками, затем резко встал и решительно добавил: — Не желаю ничего более слушать, мы едем туда сами. Я устал и хочу поскорее с этим покончить.

— Вы опять усложняете мне работу…

— Я попрошу, чтобы вам за это доплатили, — даже не дослушал меня Вячеслав. — И потом, кажется, в число ваших обязательств входит следовать за клиентом, куда тот пожелает, никаким образом это не комментируя. Считайте, что именно такой привилегией я и решил воспользоваться.

— Мне стоило бы вытребовать у вас документ о взятии всей ответственности за дальнейшее на себя, — заметила я. — Но проблема в том, что я ненавижу бумажную работу. Считайте, что вам повезло.

Вячеслав широко улыбнулся, и мы спешно стали собираться в путь-дорожку. Быстро оделись, обулись, заперли квартиру и спустились вниз. Я шла первой, как и всегда, проверяя обстановку в подъезде, остальные — на некотором расстоянии позади. На наше счастье, в доме никакие сюрпризы нас не поджидали, так что покинули его мы целыми и невредимыми. Такими же загрузились и в мой «Фольксваген». С того момента, как в машине Вячеслава установили взрывное устройство, мы оба напрочь отказывались ездить в ней или в ином транспорте, предлагаемом нам руководством.

Что же касается моей машины, то я попросила знающих людей снабдить ее двойной защитой, а потому была почти уверена в том, что в нее никто не сунется. А если и рискнет, то охранник института, которому поручено за ней следить, это заметит, тем более что «Фольксваген» я последнее время оставляла прямо у входа. В те редкие моменты, когда мы возвращались к Вячеславу домой, машину ставила под окном, считая, что интуиция поднимет меня на ноги в любое время дня и ночи, если вдруг кто-то рискнет сунуть свой нос в устройство моего автомобиля.

Итак, после предварительной проверки мы дружно загрузились в машину и тронулись в путь. Я ехала быстро, желая поскорее во всем разобраться и получить наконец заслуженный гонорар. Боже мой, какой же я была глупой, что вообще посмела на это надеяться.

Глава 7

Уверенно ведя машину по почти сонному городу, я пыталась распланировать дальнейшие действия. То, что Вячеслав и Виктория поехали со мной, значительно усложняло дело, но оставить их я не могла. Приходилось брать во внимание двух взволнованных, а сейчас еще доведенных до крайней степени раздражения людей. Больше всего я опасалась того, что кто-то из них кинется на бандитов раньше меня и все испортит.

Вскоре мы добрались до улицы Троянской, с нее свернули на Старославянскую, где я стала внимательно всматриваться в номерные знаки домов, разыскивая тот, что нам нужен. Как назло, нумерация была не везде, и определить, где какой дом, я затруднялась. Пришлось притормозить возле остановки и поинтересоваться у прохожих. На выручку пришли сразу двое, наперегонки начав объяснять, что дом номер девять нужно искать во дворах, так как на улицу он выходит не подъездами, а торцом.

Поблагодарив, я подала немного назад и въехала в нужную арку. Дом размещался прямо перед нами. Рядом с ним стояло еще две высотки, а также непонятное какое-то здание, полностью выстроенное из дерева. Примерно определив для себя расположение квартир на этажах, я прикинула, что сто четвертая квартира должна быть где-то этаже на седьмом. Отсчитав именно столько, я увидела, что почти во всех окнах уже горит свет. Понаблюдав за этими окнами еще несколько минут, я повернулась к остальным:

— Ну что, не боитесь?

— Ничуть, — за себя и за жену ответил Вячеслав. — Я уже устал бояться, а потому теперь мне просто все равно, что будет дальше.

— Не забывайте, что рядом с вами супруга.

— Да, я знаю. Но, может быть, нам лучше оставить ее в машине? — тут же предложил он.

— Тогда, может, и вас тоже оставить? — усмехнувшись, парировала я. — Все равно ни от одного от вас толку никакого. Вы мне только помешаете. А я не могу быть одновременно и вашими глазами, и телохранителем, и судьей.

— Нет, мы не останемся, мы пойдем с вами, — уверенно заявил Вячеслав.

— Как хотите, — устало вздохнула я и зашагала в сторону подъезда.

Виктория что-то шепнула мужу на ухо, и они засеменили за мной следом. Мы вошли в подъезд, затем в лифт и стали подниматься наверх. Предварительно я, конечно, проверила по почтовым ящикам и квартирам первых этажей правильность своего расчета, так что этажами мы ошибиться не должны.

Лифт, нервно подергиваясь из стороны в сторону, со скрипом достиг седьмого этажа, дверцы его шумно распахнулись, и мы вышли на площадку. Я осмотрелась по сторонам. Увидев номерок с цифрой «сто четыре», остановилась перед этой дверью и… едва не присвистнула.

— Коммуналка? — только и смогла заметить я, видя перед собой сразу несколько дверных звонков, рядом с которыми стояли цифры от одного до пяти.

— А разве в таких домах еще бывают коммуналки? — спросила стоящая за моей спиной Виктория.

— Бывают, — кивнула я. — В любом, даже в новом доме их можно устроить, распродав квартиру по комнатам разным хозяевам. Вот тебе и коммуналка.

— И куда же нам теперь стучаться? — недоумевала девушка.

— Если б я знала точно, так долго бы мы тут не стояли. Зато теперь мы знаем, что здесь просто живет один из парней, у которого есть компьютер и доступ в Интернет. Возможно, нам повезет, и его дружков-товарищей в гостях мы не застанем. Впрочем, не факт, что они у него вообще есть. Эти деятели могут друг друга и в глаза никогда не видеть, общаясь посредством Интернета. Но хоть адреса их скачаем.

Сказав это, я машинально надавила на первый из попавшихся звонков и стала ждать, когда кто-нибудь откроет дверь. Произошло это не сразу, отчего я даже решила потревожить кого-нибудь из соседей, как тут дверь со скрипом распахнулась, и мы с Викторией увидели мужчину лет пятидесяти с дымящейся папиросой во рту. Он походил на старика из-за своей худобы, впалого совсем живота, серой, покрывшейся сальными пятнами майки и трико с пузырящимися коленями. Ко всему прочему на голове у него сияла лысина, а глубокие морщины бороздили его когда-то красивое лицо.

Мужик вопросительно уставился на нас, ожидая разъяснений.

— Добрый вечер, — постаралась как можно дружелюбнее улыбнуться я. — Извините, что отвлекли вас от дел. Мы, в общем-то, наверное, не к вам.

— Тогда чего ж в мою комнату звонили? Вот ведь как удобно у нас сейчас сделали, к каждой квартире свой звонок — не нужно каждый раз дергаться и идти смотреть, к кому пришли, а то и открывать всем, кому ни попадя. Каждый теперь сам своих гостей обслуживает.

— Мы ищем одного парня, — дождавшись, когда он замолчит, продолжила я. — Может быть, вы нам подскажете?..

— А кого конкретно-то? — мотнув головой, спросил мужик, как бы делая нам одолжение.

Я замялась, не зная, что ответить. Пришлось, как и всегда, врать прямо на ходу:

— Нам нужен компьютерщик. Друзья подсказали, что здесь живет парень, который имеет свою машину и хорошо ориентируется в Сети. К сожалению, мы потеряли листок с его фамилией и номером комнаты, поэтому пришлось звонить вам. Вы уж нас извините. — Я еще раз мило улыбнулась. — Так у вас есть такие?

— Есть, — кивнул головой мужик, освобождая проход в общий коридор. — Сенкевич Виктор Брониславович, — с трудом проговорил он, — так зовут вашего гения.

— Он сейчас дома?

— Дома, а где ж ему еще быть, — выпуская в потолок ровненькое колечко дыма, ответил мужчина. — Сидит небось, парится со своими игрушками. Ведь грамотный малый, а применение своему таланту никак не найдет.

— Да уж нашел, — негромко заметил у меня за спиной Вячеслав.

Мужчина его слов не услышал, а потому спокойно продолжил:

— Он и все телевизоры в доме починил, всю технику, почитай, да дальше этого не идет — сидит дома и работу не ищет. И чего ждет-то, непонятно. Талант есть, а все без толку, одна зависть к тем, у кого все есть, независимо от талантов и заслуг. Это уже болезнь, самая что ни на есть настоящая.

Дождавшись, пока мы все войдем в коридор, мужчина закрыл за нами дверь на засов и, повернувшись ко всем спиной, спокойно пошаркал вдоль по коридору, вяло бубня:

— Да, работать на производстве сегодня мало кто любит. Все только советы давать горазды. Это всем по силам. Или вот играться, как Виктор. Лишь мы, старое поколение, выжимая из себя последние силы, что-то создаем. У молодых сейчас все просто: постучал по кнопочкам, и вот тебе вся операция. Обленились люди. У половины таких юнцов голова набекрень.

— И не говорите, — поддержала я болтуна. — Так в какой комнате живет Виктор?

— А, да в последней самой, что по правую сторону. Идите до конца, не ошибетесь. У него вся дверь дискетами увешана, — усмехнувшись, добавил мужчина и, завернув в кухню, плюхнулся на грязный стул с сигаретой во рту.

Я сделала несколько шагов вперед, затем обернулась и произнесла:

— Отстаньте ненамного. Я хочу первой попасть в его комнату и проверить там обстановку. Если велю бежать, немедленно бегите. И вот еще что, — я вынула из-за пояса свой «макаров» и протянула его Виктории. — Это на всякий случай.

— Я… я не умею им пользоваться, — попыталась было отказаться от опасной вещицы девушка.

— Придется научиться, — развела руками я, но потом все же добавила: — Здесь и делать ничего особенного не нужно: жми на курок и стреляй. Но это в самом крайнем случае, и лучше по ногам, а то еще ненароком убьешь кого.

— Лучше она вообще не будет стрелять, — сказал все слышащий Вячеслав. — Просто попугает.

— Ну это ваше дело. А я пошла.

И, оставив парочку стоять посреди коридора с пистолетом в руках, я двинулась к двери, за которой должен был скрываться компьютерный гений. В его гениальности я даже и не сомневалась, но и себя к числу бестолковых не относила. Дойдя до двери, я уверенно постучала по ней костяшками пальцев два раза. В ответ донеслось:

— Ща-а-а!

Я подождала. В комнате, откуда только что доносились звуки музыки, все стихло. Затем послышались шаги, и вот дверь распахнулась. Появившаяся в ее проеме голова принадлежала парню лет двадцати трех, максимум — двадцати пяти. У него были своеобразные черты лица: маленький нос, крупные выразительные зеленого цвета глаза, волевой подбородок, аккуратная подстриженная бородка и усики, скрывающие собой толстые губы. Волосы коротко подстрижены и зачесаны назад.

— Вы кого-то ищете? — окинув меня пытливым взглядом, но быстро поняв, что к числу его знакомых я не принадлежу, спросил малый.

— Полагаю, что именно вас, — широко улыбнулась я ему в ответ и резко ударила кулаком по носу.

Парень потерял равновесие и ввалился назад в свои хоромы. Я вошла за ним следом и, прикрыв за собой дверь, мило поинтересовалась:

— Я ведь не ошиблась, ты и есть гениальный Виктор Брониславович. Кстати, весьма звучное имечко. Мама с папочкой постарались, или сам себе выбрал? Впрочем, не важно, — бегло скользнув взглядом по небольшой пятнадцатиметровой комнате, в которой из мебели были лишь кровать, стул, стол и старый шкаф, а все остальное занимал компьютер и его составляющие, небрежно махнула рукой я и села на край кровати. На всякий случай вытянула ноги перед собой, преградив тем самым путь к двери.

— Кто ты такая? Чего тебе надо? — даже не торопясь встать со стола, на который он очень удачно налетел, переспросил Виктор.

— Я-то? Да твоя старая знакомая, жаль, что ты меня не узнаешь, — продолжила издеваться я. — А мы ведь с тобой знакомы, и сравнительно давно. Тебе так нравится отравлять существование моему клиенту…

— Не понимаю, о чем ты, — прикинулся пиджачком парень.

— Так уж и не понимаешь? — изобразила я удивление. — Странно, а мне казалось, вполне доступно объясняю. Ну раз нет, придется напомнить иначе.

Настолько резво, что парень даже и глазом моргнуть не успел, я подскочила к нему, схватилась за черную, всю в каких-то нелепых ярких рисунках майку и, накрутив ее себе на руку, с силой дернула на себя. Майка треснула по швам, и через секунду у меня в руках находился ее немаленький кусочек, а у парня на животе зияла дыра, обнажая волосатый живот.

— Значит, ты говоришь, что ничего не помнишь, — пристально глядя ему в лицо, заметила я. — Совсем ничего?!

— Н-нет, нет, я, кажется, уже начинаю припоминать, — попятился в сторону парнишка.

— И что же ты уже вспомнил?

— Ты Евгения Охотникова, его телохранитель.

— Чей? — теперь уже начала изображать потерю памяти я.

— Конышева, — продолжая пятиться, с опаской проговорил юноша.

Мы, как лиса и журавль, ходили вокруг стола, как от кувшина не отрывая друг от друга сверлящих взглядов. Каждый пытался определить намерения противника.

— Но раз ты узнал меня, то должен понимать, зачем я тут, — широко улыбнулась я, обнажив все тридцать два зуба. — Я права?

— Д-да уж догадался, — метнув взгляд на дверь, ответил мне парниша и, продвинувшись еще на шаг в сторону, резко развернулся и со всех ног кинулся к выходу.

Подскочив к двери, ухватился за ручку, рванул дверь на себя и… замер. Я громко расхохоталась. В дверном проеме, вооруженный пистолетом, стоял Вячеслав Евгеньевич с черными очками на глазах. Он вряд ли понимал всю комичность сложившейся ситуации, но, кое-что определив на слух, а может, и вовсе подслушивая за дверью, все же отчетливо и весьма сухо произнес:

— Будь уверен, я не промахнусь, мразь.

— Ты хоть понимаешь, что тебе грозит? — обходя кругом привязанного к стулу Виктора и с трудом сдерживаясь, чтобы как следует не поколотить его за былые грешки, спросила я.

Пока мы его связывали, я вкратце поведала парнишке о том, на чем он прокололся и как мы его нашли, и намекнула на последствия. Впрочем, насколько я заметила, это не сильно его волновало, и пока он выглядел совершенно спокойным, что немного раздражало и выводило нас из себя.

— Вот только не надо делать из меня идиота, я читал Уголовный кодекс Российской Федерации, — с усмешкой откликнулся Виктор. А затем процитировал: — Статья двести семьдесят два: за неправомерный доступ к закрытой компьютерной информации, подслушивание разговоров сотовых телефонов и так далее и тому подобное… штраф в размере от двухсот до пятисот минимальных размеров оплаты труда. А так как я студент и постоянной работы не имею, максимум, что мне может грозить, так это исправительные работы на срок от полугода до года.

— Или два года тюремного заключения, — добавила я к этому, больно дернув парня за волосы.

— Вряд ли, вы же все равно не сумеете доказать, что я добыл и использовал какую-то информацию, — нагло процедил парнишка сквозь зубы и даже сумел сдержаться и не вскрикнуть от боли. — Я у вас ничего не скачивал, и вы это прекрасно знаете. Всего лишь подслушал ваш бредовый треп с теткой, ничего тайного-то там не было. А доказать этот момент не так-то и просто.

— Да, но ты забыл про вторую статью, о распространении вирусов. По ней тебе как раз грозит срок в три года тюремного заключения.

— Ну да, как же, — усмехнулся Сенкевич. — Три года дают только тем, кто создал и распространял вирусы, которые уничтожали информацию. А у вас, кажется, все цело и даже скопировано несколько раз. Получается, что вы мне еще спасибо сказать должны за то, что позаботился о вашем проекте.

Наглая ухмылка так и не сходила с его лица. У меня прямо кулаки чесались, так хотелось хорошенечко врезать ему по физиономии, чтобы она не была такой слащавой. Но пока мне удавалось сдерживаться, в основном из-за присутствия в комнате Вячеслава и его жены. Останься мы наедине, мало пареньку бы не показалось — он бы мне вмиг рассказал, кто его нанял.

— То есть ты считаешь, что удастся отделаться малой кровью, — пристально глядя на парнишку, подвела я итог. — Уверен, что ты компьютерный гений, проделки которого невозможно вычислить. Ты делал все правильно, учитывал особенности российского законодательства, но ты все же поддался соблазну и допустил одну большую, очень большую, — я приблизилась к нему почти вплотную, — ошибку. И кое-что все же мы можем доказать. А дальше, могу тебя заверить, дело и пойдет.

— И какую же ошибку я сделал? — переспросил Виктор, сглотнув слюну.

— Ты скачал всю сумму с кредитной карточки Вячеслава Евгеньевича, а это уже расценивается как воровство. Или скажешь, что и этого не было?

Уголки губ Сенкевича, так насмешливо приподнятые вверх последние несколько минут, моментально опустились вниз, а сам парень немного занервничал.

— Но это только начало, — продолжала между тем я. — Помимо незаконного прослушивания телефонных разговоров, на тебе висит еще и перехват и внесение исправлений в личную почту Вячеслава Евгеньевича.

— Это вы про письмо о разводе, что ли? — с усмешкой переспросил парень. — Согласитесь, классно придумано. Вы ведь даже ни в чем не усомнились. А ведь когда-то вы мне именно за неисправность в системе отправки электронной почты, которую я не сумел найти и ликвидировать, едва «неуд» не поставили.

Я не сразу поняла, кому адресовано последнее замечание, а потому спешно завертела головой по сторонам и наткнулась на молчаливого и угрюмого Конышева. Казалось, что Вячеслав уснул, хотя я точно знала, что он бодрствует, просто о чем-то усиленно размышляет. Последние слова парня заинтриговали меня и на мгновение заставили растеряться. Я даже переспросила у Вячеслава:

— О чем это он?

— Этот малый посещал мои занятия, когда я работал преподавателем в их учебном заведении, — сухо пояснил Вячеслав. — Он слыл большим задавакой, а потому мне постоянно приходилось ставить его на место и неоднократно повторять, что он бесталанен и ни на что не годится. Я надеялся вызвать в нем старательность и усердие, желание к чему-то стремиться, но вместо этого он только выдумывал всевозможные каверзы и все портил.

— Берете свои слова обратно? — нагло поинтересовался парниша.

— А почему вы раньше мне не сказали, что с ним знакомы? — не обращая пока внимания на слова Сенкевича, спросила я Конышева.

— Не сразу его узнал по голосу. А на фамилии у меня память плохая, — пояснил Вячеслав.

— Что ж, выходит, что вы старые знакомые.

— О да, — продолжил усмехаться малый. — Очень старые.

— А я не пойму, чего ты радуешься, — вперила я взгляд в наглеца. — Ты что, думаешь, что доказал теперь бывшему преподу, что ты гений и многое можешь? Единственное, чего ты добился, так это подтвердил его слова. Только бесталанные люди занимаются уничтожением и самовосхвалением, талантливым это не свойственно. К тому же сам собственной персоной сплел себе петлю и все сильнее и сильнее ее затягиваешь. Ты ведь не просто хакер-шутник, который решил попугать, ты монстр, для которого все человеческое чуждо, который не знает цену жизни.

— А вот этого не надо, я ничего такого не делал. Все мои проделки совершенно безвредны, включая ложный звонок о бомбе в институте. Там ведь ничего не было.

— В первый раз — да, а во второй?

— Ни о каком втором разе не ведаю, — заявил уверенно парень. — Cвои грехи я знаю, так что не надо мне тут лишнего приписывать.

— Только не говори, что не причастен ко всем тем покушениям, что преследуют Вячеслава Евгеньевича в последнее время, — я даже и слышать об этом не желала, совершенно не веря в подобное.

— А при чем тут покушения? — искренне удивился Виктор.

Пришлось подойти к нему ближе, надавить на одну из болевых точек в области предплечья и тоном, не располагающим к шуткам, заметить:

— Не зли меня, малый. Только ты знал обо всех передвижениях Вячеслава, так как прослушивал его телефон, вскрыл пароль его компьютера, пин-код пластиковой карты. Говори сразу, кому сливал информацию?

— Я…. Да больно же, — взвился Виктор.

— И будет еще больнее, если не заставишь работать свою память. Кому ты говорил о том, что собирается делать Вячеслав? Кто был заказчиком того письма, что ты послал Конышеву якобы от жены?

— Не стоит, оставьте его, Женя, — внезапно окликнул меня Вячеслав.

Я недоуменно повернулась к нему, спросив:

— Почему?

— Никому он меня не сдавал, — уверенно заявил в ответ мужчина. А Виктория, которая в жаркие моменты предпочитала становиться ниже травы, тише воды, активно закивала, подтверждая его слова.

— С чего вы взяли?

— Он не мог этого сделать, — вздохнул Конышев. — Просто в силу своей тупости не мог никак. Смотрите сами: когда был первый звонок про бомбу, ее на месте не оказалось — бандиты же, как вы сами знаете, ни в первый, ни во второй раз ни о чем не предупреждали.

— Ну да, я хотел только его попугать, — закивал головой Сенкевич, начав, видно, понимать, что лучше поскорее покончить со всем этим и уносить ноги.

— Теперь дальше: бомба в машине. Для того чтобы ее туда поместить, никакими компьютерными данными пользоваться не нужно — на чем я езжу, преступники знали давно. Да и выманивать меня также не требовалось, рано или поздно я бы все равно сел в машину. А создание бомбы не из области программирования, тут нужны специальные знания, каковых у этого малого нет и быть не может. Что касается письма, то если бы оно попало в руки врагов, те бы знали, где примерно искать мою жену. А они, скорее всего, просто следили за нами.

— Ну да, тот мотоциклист, — припомнила я недавние события. — Он вел нас до главной трассы, а там уж сворачивать было особенно некуда.

— А нападение в театре? Нас вычислили посредством «жучка». Это техника не его уровня, да и в институт Виктор вряд ли мог попасть.

— О чем вы вообще говорите? — то ли действительно не понимал сути нашего разговора, то ли только делал вид, что не понимает, Виктор.

— Ну, не знаю, — развела руками я. — Сложно определить, что дело его рук, а что нет. А если парень врет?

— Вы же видите, что нет, — вновь подал голос Вячеслав. — Виктор хоть и мразь редкая, но дабы доказать свое превосходство, убивать бы меня не стал — с психикой у него все в порядке. Дальше шуток он не мог пойти.

— Да объясните наконец, чего вы тут плетете? — не сдержавшись, взорвался Сенкевич. — Я ни черта не понимаю. Какие взрывы, какие покушения? Я ничего не знаю.

— Это еще проверить надо, — и не подумала поверить парню на слово я. — Но этим займется милиция. Только позже, а пока мы поговорим с тобой наедине. Вика, Вячеслав Евгеньевич, выйдите, пожалуйста, на пару минут и вызовите сюда милицию. А мы пока поговорим, по-своему…

— Вы снова станете его бить? — пожалела парня Виктория.

— Вы что-то имеете против? — сверкнув взглядом в ее сторону, спросила я. — По-моему, это была ваша задача. Но раз вы не желаете руки пачкать… — я жестом указала на дверь.

— Я остаюсь. Не позволю вам издеваться над мальчиком, — решительно заявил Конышев.

— Издеваться? — Я не находила слов. — Да это кто еще над кем издевается?! Из-за него мы чуть на том чертовом поле не остались, пошутил он, видите ли. Или, может, вы готовы ему все простить? Извините, но я привыкла не доверять таким тварям, как он. Выйдите, или вам придется при всем присутствовать лично.

— Вы не посмеете, — грозно заметил Вячеслав.

— Да, вы не посмеете, — испуганно поддержал его Сенкевич.

— Что, боишься? — повернулась я к мальчишке. — Правильно делаешь, потому что Конышев тебе не поможет. Он даже тебя не видит, потому что в результате одного такого взрыва лишился зрения. Только ведь тебе на это плевать. Зато я твою ухмыляющуюся рожу вижу отлично и не собираюсь мириться с тем, как ты радуешься чужой беде. И знаешь, что… — Я не договорила, заехав парню в челюсть кулаком.

— Дура-а, ты мне… — парень сплюнул в сторону, — зуб выбила. Вы-ы, сделайте же что-нибудь? — обратился он за помощью к бывшему преподавателю, но как-то неуважительно. Пришлось еще раз применить силу, но теперь просто толкнув стул, на котором парень сидел, назад. Стул качнулся, и вот уже Сенкевич приземлился головой на пол, застонав.

— Да что вы над ним издеваетесь! — воскликнула, не сдержавшись, Вика и поспешила оказать парню помощь.

— Уйди, — прорычала я.

Затем сама вернула стул в исходное положение и, глядя парню прямо в глаза, произнесла:

— Я буду мучить тебя до бесконечности. И если ты думаешь, что убедил меня в том, что ты ни к чему не причастен, то сильно ошибаешься. Я не верю, что бандиты не вычислили твое мошенничество и даже не поняли, что кто-то мешается у них под ногами. Они умнее тебя, гораздо умнее.

— Да прекратите же вы, — топнула ногой Вика. — Я не могу больше видеть, как вы над ним издеваетесь, он же сказал, что ничего не знает.

— А ну марш отсюда, — недолго думая, прикрикнула я. — Иначе выведу силой. Или молчи, или убирайся.

— Евгения, вы переходите все границы, — подал голос и Вячеслав, выходя из себя. — Я буду вынужден заявить об этом в соответствующие органы и…

— Валяйте, я прекрасно знаю, что делаю, — равнодушно откликнулась я. — И для вашей же безопасности советовала бы мне не мешать. Меня нанимал Кононов, и, уверена, он поймет. Ну так что? — Я снова вернулась к парню, все еще испуганно глядящему на меня. — Ты будешь говорить по-хорошему, или же мне тебя еще немного повоспитывать? Восполнить то, что не удалось бывшему преподу.

— Все, я звоню Кононову. Вика… Вика, — нервно позвал Вячеслав. — Дай мне телефон.

— Не думай, что кто-то успеет прибыть и спасти тебя, — не обращая никакого внимания на Конышева, продолжила я психофизическое воздействие на Сенкевича. — Милиция у нас, как всегда, опаздывает. И потом, те тоже вряд ли поверят тебе, как поверил Вячеслав. Он просто слишком добрый человек, сейчас уже таких нет. У тебя есть минута на то, чтобы подумать.

Минута пролетела для Сенкевича очень быстро. Он, похоже, и подумать-то толком не успел, но мне было все равно. Выждав минуту, но так и не услышав признания, я схватила его за шевелюру и сильно дернула его голову назад, причинив пареньку немыслимую боль.

— Ладно, ладно, не надо больше, я все скажу, — поспешил остановить меня Сенкевич.

Вячеслав и Вика тоже услышали эти слова и, замерев, даже забыли о том, что на связи находится отделение милиции. Они повернули головы в нашу сторону и, раскрыв рты, замерли в ожидании.

Я слегка ослабила напор. Виктор поднял голову и, заметавшись глазами по сторонам, со вздохом признался:

— Вы угадали, мерзавцы меня сами нашли. Я не знаю, как им удалось, но случилось это после того, как я отправил вам… — Виктор старался не смотреть на Вячеслава, — то письмо. Может, они его тоже перехватили, не знаю, но вечером ко мне ввалилась целая бригада в масках. Даже звонком не ошиблись, я им сам дверь открыл, ну и… В общем, они сказали, что я неплохой хакер, похвалили за проделанную работу, дали денег, много денег. Столько мне и за год не заработать. А потом велели, чтобы не мешался у них под ногами и больше ничего не делал.

— Прямо так и велели? — не поверила я. — Ты ж им Вячеслава Евгеньевича, считай, на блюдечке преподнес. А ну давай выкладывай все до конца, что еще заставили тебя делать?

Уличенный во лжи Сенкевич опустил глаза в пол, некоторое время помолчал, а затем произнес:

— Они заставляли меня напроситься к вам в гости, якобы для того, чтобы вы мне кое-что подсказали по предмету программирования…

— А на самом деле?

— Чтобы я незаметно оставил в квартире одну штучку, — Виктор кивнул мне на ящик стола, и я поняла, где ее нужно искать.

Выдвинув ящик, я увидела в нем небольшого размера гладкий круглый шарик и осторожно взяла его в руки.

— Отчетом о выполнении задания должен был быть мой звонок Вячеславу Евгеньевичу и уточнение каких-нибудь деталей, — добавил между тем Сенкевич.

— Боже мой, что это? — подойдя ко мне, воскликнула Виктория.

Я молча вертела в руках непонятную штуковину, не рискуя ее открывать и проверять внутренности. Я и так могла догадаться, что вещица эта ничего хорошего не сулит и, скорее всего, является прослушкой — в лучшем случае, а в худшем — самой настоящей бомбой, причем радиоуправляемой.

— Ты это вскрывал? — глянув на парня, спросила я.

— Нет, что я, сумасшедший, что ли, — отрицательно замотал головой Виктор. — И потом, они предупредили, чтобы не трогал, иначе пожалею.

— Женя, объясните мне, что происходит? — как только все замолчали, потребовал Вячеслав. В отличие от нас, он мог только гадать о происходящем, и это его заметно нервировало.

— Ничего примечательного, — спокойно ответила ему я. — А если конкретнее, то ваш безобидный шутник-ученик собирался довести до конца то, что никак не удавалось бандитам. Да, малый, ты влип…

— И что мне теперь будет?

— А это уж решит суд, я тебе ничем помочь не могу.

Сказав это, я отобрала у Виктории телефон, сама вызвала милицию, попросив захватить с собой нескольких профессионалов по взрывным устройствам. Меня поняли буквально, и вскоре дом едва ли не окружили со всех сторон, а по этажам суетливо забегали люди в форме. Пришлось объяснять начальнику группы, в чем дело. Тот выслушал меня молча, велел увести в машину Сенкевича, а неопознанный объект передать специалистам. После чего нас попросили следовать куда и положено, для дачи показаний.

Мы вынуждены были подчиниться, понимая, что в противном случае Сенкевича отпустят, так ничего ему и не предъявив. Я, Вячеслав Евгеньевич и его супруга уселись в мой «Фольксваген» и отправились в отделение. Там долго заполняли какие-то бумажки, что-то писали, отвечали на глупые вопросы. Затем кто-то позвонил, и нас было велено немедленно отпустить, сопроводив до дома несколькими патрульными машинами. Мы не стали выяснять, кто о нас так печется, но, прежде чем уйти, я все же поинтересовалась у следователя:

— Скажите, а что с тем шариком? Мы можем хотя бы узнать, что это было?

— Да, конечно, — кивнул в ответ широкоплечий мужчина с тонкими губами и глубоко посаженными глазами.

Следователь поднял трубку телефона, набрал какой-то номер и велел дежурному принести отчет экспертов-подрывников. Вызванный явился минут через семь и доложил:

— Осмотр еще не завершен, но уже ясно, что это химическое оружие, причем довольно сложное. Работа с бомбой требует аккуратности, и завершить ее смогут не раньше чем через двадцать четыре часа.

— Что ж, как видите, большей информацией я с вами поделиться не могу, — развел руками следователь, глядя на нас. — Но не волнуйтесь, мы ее обязательно обезвредим.

— Да уж постарайтесь, а то не повезет в первую очередь вам, — заметила я, направляясь к двери.

Виктория подхватила мужа под руку и повела следом за мной. Мы сели в мою машину и, дождавшись, когда группа сопровождения займет свои места в служебном автотранспорте, тронулись с места. Почти всю дорогу Вячеслав молчал. Я попыталась включить приемник, но почувствовала, что веселая попса сейчас совершенно не к месту. Пришлось завязать разговор, чтобы хоть немного разрядить тяжелую обстановку.

— Ну что молчите-то? Или обиделись за то, что так жестоко обошлась с вашим учеником?

— Да нет, — устало вздохнул Конышев. — Дело не в том. Сейчас я понимаю, что вы поступили правильно, вы профессионал и свою работу выполняете отлично. Нам не стоило в вас сомневаться.

— Тогда в чем же дело?

— Не знаю, возможно, я просто устал, — мертвым голосом изрек Вячеслав. — После нервных потрясений я чувствую себя стариком, несмотря на то что мне еще жить да жить.

— Коник, ну какой же ты старик, ты молодой, — чмокнула мужа в щеку Виктория.

Вячеслав усмехнулся.

— Помните, я вам говорил, что мой проект станет костью в горле у многих важных людей? — снова спросил он.

— Ну да, помню.

— Так вот, похоже, костью стал не проект, а я. За мной охотятся целую вечность, а я все живу… Живу назло всем. Забавно.

— По-моему, вам пора отдохнуть, — поняв, что клиента одолевают параноидальные мысли, заметила я. — Постарайтесь хоть сегодня не думать ни о чем. Просто отдыхайте. Все уже скоро закончится. Начало положено, а значит, еще немного, и мы вычислим и задержим заказчиков.

— Хотелось бы верить, Женя, — вздохнул Вячеслав. — Очень хотелось бы.

Глава 8

— Евгения, это все, что я пока смог собрать, — протягивая мне увесистую папку, произнес Олег Ефимович.

Я не сразу сообразила, что он дает, но потом вспомнила, что накануне просила его достать фотографии всех сотрудников института. Только вот был ли от них теперь толк, после того как звонок все равно перехватили?

— Что такое? — видя, что я не тороплюсь брать папку, удивленно вскинул брови Кононов. — Что-то не так?

— Да нет, просто не уверена, есть ли теперь в том необходимость. Боюсь, что сотрудник, который нам нужен, в институте все равно не появится.

— Но ведь его все равно можно найти по паспортным данным, — не согласился со мной Кононов.

— Если паспорт у него настоящий, — заметила я и, вздохнув, все же взяла папку в руки. Затем поблагодарила Кононова за помощь и удалилась в кабинет к Вячеславу Евгеньевичу. — Вика, для тебя есть работа, — протягивая скучающей дамочке папку, громко сказала я.

— Для меня? Что это?

— Фотографии здешних сотрудников. Перебери-ка их и постарайся найти того парня, что подарил тебе ручку. Сможешь?

— Постараюсь, — пообещала Виктория и с рвением взялась за работу.

Я подошла к Вячеславу, что-то обсуждавшему с коллегами, несколько минут постояла рядом, а затем уселась в кресло, понимая, что во мне никакой необходимости нет. После выходных все пока шло как по маслу, без покушений, без угроз — живи да радуйся. Но радости отчего-то не было. Я, да и все остальные прекрасно понимали, что такое затишье временное и что вскоре все повторится. И неизвестно еще, как все пойдет.

— Вот он, вот он! — громко закричала Вика, видимо найдя нужное изображение.

Все разом повернули головы в ее сторону, а я и вовсе подошла ближе и, улыбнувшись присутствующим, произнесла:

— Не обращайте внимания, это она о своем.

— Это он, я уверена, — прошептала Вика, протягивая фотокарточку.

Я взяла снимок и внимательно на него взглянула. С фотокарточки на меня смотрел молодой мужчина с солидной внешностью, черными, аккуратно уложенными волосами, проницательным взглядом, слегка угловатыми, словно намеренно приподнятыми вверх бровями и плотно сжатыми губами. Никаких особых отличительных черт у мужчины не имелось, за исключением маленькой родинки, расположенной на нижнем веке правого глаза.

— В папке что-нибудь на него есть? — поинтересовалась я у Виктории.

Та кивнула и протянула мне двойной лист. Оказалось, что подкупленного или намеренно засланного бандитами сотрудника звали Дмитрием Владимировичем Нечкиным. На данный момент он был прописан на улице Фрунзе, в доме номер тридцать пять, квартира двадцать восемь. Не женат, детей нет. Окончил физико-математический факультет университета, затем обучался еще в нескольких учебных заведениях, сменил три места работы и, наконец, попал в институт.

— Побудьте пока здесь, я скоро, — обратилась я к Виктории и вышла из кабинета Вячеслава вместе с фотографией и кратким досье на Нечкина. Отыскала Кононова и, показав ему снимок, сообщила:

— Вот этот тип принес в институт прослушивающее устройство и передал его жене Конышева. Можно как-то проверить, здесь он сегодня или нет?

— Конечно. Достаточно лишь заглянуть в его отдел. Это находится этажом ниже, — заволновался Кононов. — Пойдемте проверим.

Мы быстро спустились по лестнице. Олег Ефимович отыскал нужный кабинет и, первым войдя в него, застыл на пороге, оглядывая всех присутствующих. Нужного человека он, наверное, не увидел, а потому громко, так, чтобы все слышали, спросил:

— Нечкин сегодня присутствует?

— Нет, его с самого утра не было, — как я и ожидала, выкрикнули в ответ. — Возможно, задерживается.

— Это вряд ли, — выходя в коридор, заметила я негромко.

Кононов догнал меня уже на подходе к лестнице:

— Что вы намерены теперь делать? Думаете, он уже не появится?

— Я не думаю, я уверена. Наш с вами разговор наверняка перехватили и приняли все меры предосторожности.

— Что вы имеете в виду? — не понял Кононов.

— Только то, что парня убили.

— Но зачем? Он же ведь мог толком ничего не знать, — растерянно развел руками Олег Ефимович, не в силах согласиться с безжалостным предположением. — Его могли просто попросить преподнести подарок Виктории, и не более.

— Могли, но я считаю, что его все равно безопаснее убрать, чтобы не болтал лишнего. Я даже планирую выяснить это прямо сейчас, обзвонив несколько подходящих мест.

— Какой беспредел, — сокрушенно закачал головой Олег Ефимович. — Полнейшее безобразие. Что ж, не буду вам мешать, у меня тоже дела.

Я кивнула, давая понять, что в помощи более не нуждаюсь, и Олег Ефимович тут же исчез в своем кабинете. А я, отыскав местечко поспокойнее, достала сотовый и набрала домашний номер. Тетя Мила сняла трубку почти сразу.

— Доброе утро, тетушка, — ласково поприветствовала ее я. — У меня к тебе маленькая просьба. Ты не могла бы возобновить свои контакты с кем-нибудь из бывших коллег?

— Это зависит от того, что конкретно тебе нужно, — серьезно ответила тетушка.

— Мне необходимо проверить, не поступало ли в соответствующее учреждение города тело Нечкина Дмитрия Владимировича. Желательно также раздобыть сведения о его круге знакомых, родственниках. В общем, все как обычно.

— Удалось наконец-то выйти на след? — полюбопытствовала тетя.

— Не знаю. Так, проверяем варианты.

— Хорошо, постараюсь, — пообещала тетя Мила и, пожелав мне удачи, отключилась.

Я еще несколько минут постояла, раздумывая, а затем сорвалась с места и помчалась к кабинету Кононова.

— Олег Ефимович, — ворвавшись без стука, выпалила я. — Мне нужны люди.

— Сколько? — без лишних вопросов уточнил тот.

— Не знаю. Человек пять хотя бы. Но срочно, времени вызывать их из милиции нет. Можете кого-нибудь дать из охраны?

— Пятерых? — Кононов задумчиво почесал затылок. — Нет, слишком опасно оставлять здание без охраны. Только троих.

— Давайте троих, — согласилась я.

Олег Ефимович спешно вызвал к себе в кабинет троих человек. Затем, пока те добирались по назначению, спросил:

— Что вы задумали, Евгения Максимовна?

— У меня нет времени объяснять, давайте позже, — отмахнулась я.

Кононов не настаивал. Вскоре заявились работники охраны, Олег Ефимович вкратце объявил, что временно передает их в мое распоряжение и надеется, что они будут слушаться меня беспрекословно. Один из ребят подал голос:

— Не волнуйтесь, мы не подкачаем. Евгения показала за последние дни, что знает, что делает.

— В таком случае не стану вас больше задерживать, — вздохнул Кононов и чуть тише добавил: — Ну, с богом.

Мы загрузились в лифт и, спустившись вниз, направились к моей машине. Первые несколько минут мужчины ни о чем меня не спрашивали, когда же я завела мотор, один из них решился поинтересоваться:

— Что за роль нам отведена?

— Я еще сама не определилась. По моим прикидкам, один из здешних работников, завербованный бандитами, либо убит, либо его ищут. Если его убили, наша задача тщательно обыскать его дом и собрать материал, по которому можно вычислить всех его сообщников. Если жив, то найти.

— А как мы определим, на какой стадии бытия он сейчас находится? — полушутя поинтересовался самый молодой из охранников.

— По интерьеру в квартире, — коротко ответила я и еще сильнее вдавила педаль газа в пол.

Машина засвистела колесами об асфальт и, ускорив бег, понеслась к улице Фрунзе. Я буквально молила бога о том, чтобы мужчина оказался жив, чтобы он сообразил спрятаться от своих же друзей-товарищей, ведь он был единственной нашей ниточкой, по которой можно распутать весь клубок. Если потеряем его, то те, кто стоит за ним, смогут еще долгое время совершать покушения на Вячеслава.

Наконец мы достигли нужной улицы, а затем и дома. Я резко затормозила, и все дружно выскочили из машины и, не запирая дверей, помчались к квартире номер двадцать восемь.

— Вот эта дверь, — первым обнаружил квартиру Сергей. Так звали самого старшего из охранников.

Мы дождались, когда по лестнице поднимутся остальные, и только потом я надавила на звонок. Все замерли, не зная, чего ожидать. Тишина с каждой минутой становилась все тягостнее, тем более что из квартиры не доносилось никаких звуков. Я надавила на звонок еще раз, но когда и это не сработало, достала отмычку и принялась орудовать ею.

— Вы что, это же расценивается как незаконное проникновение в чужое жилище, — попытался возмутиться один из ребят.

— Да неужели? — насмешливо откликнулась я. — Ты думаешь, я этого не знаю?

Наконец дверь поддалась, и я, широко распахнув ее, спешно вошла в квартиру. Уже с порога стало ясно, что никаких грубых вторжений в нее не происходило, но для успокоения моей душеньки этого было недостаточно. Я направилась дальше, заглядывая в каждую из комнат. Ребята рассредоточились по квартире, начав шарить по ящикам и шкафам. Живых людей или трупов мы нигде не нашли.

— Вы не слишком сорите, все вокруг должно остаться нетронутым, — видя, что некоторые слишком уж стараются, выворачивая содержимое ящиков на пол, одернула их я. — Иначе заставлю все прибирать.

«Так, трупа в квартире нет — это уже радует, — рассуждала я про себя. — Возможно, Нечкин куда-то вышел. Или так и не дошел до работы, будучи перехваченным по дороге, — суетливо подсказывало подсознание. — А что, если он отправился к террористам, решив попросить у них убежища? Нет, вряд ли, он же еще не знает, что мы его вычислили. Компа дома у него тоже нет… Где же он тогда?»

Неожиданно зазвенел мой сотовый.

— Евгения Максимовна, это Кононов, — с жаром начал тот. — Один из коллег Дмитрия сообщил, что тот вчера предупреждал: с утра ему нужно будет заскочить в медпункт, и только он потом поедет на работу. У него не было флюорографии и штампа о допуске к работе, ему велели все сделать. У нас ведь с этим строго.

— Спасибо большое, — искренне поблагодарила я Олега Ефимовича. Затем отключила телефон и громко сказала: — Все, сворачиваемся, у нас теперь другой маршрут.

— А убирать надо? — растерянно застыл над вываленной из шкафа кучей белья один их охранников.

— Да ладно, оставь, — махнула я рукой и поспешила на выход.

Мы бегом сбежали вниз и вновь загрузились в машину.

— Кто знает, где в этом районе находится больница? — прежде чем тронуться, спросила я.

— Да прямо через несколько кварталов, — ответил мне Сергей. — Я сам из этого района, там сто раз бывал.

— Тогда показывай дорогу.

— Легко, — придвигаясь ближе, ответил парень, а затем добавил: — Выезжайте на центральную и сразу направо.

Трехэтажная желтая больница была обнесена высоким кованым забором с двумя воротами. Но все они оказались закрыты, а проезд внутрь разрешался лишь автомобилям с красным крестом. Для остальных посетителей предназначалась маленькая калиточка, день и ночь распахнутая настежь.

Видя, что на территории больницы совершенно нет свободных мест, где можно припарковать машину, я заехала передними колесами на тротуар и заглушила мотор. После чего обернулась к остальным и, показав им фотографию мужчины, произнесла:

— Ищите его. Как только найдете, ни в коем случае не упускайте. Уговаривайте, задерживайте, делайте что хотите. Но если мы потеряем Нечкина, с нас со всех головы снимут. А вообще, лучше договориться с ним по-хорошему и предупредить, что на него идет охота и мы хотим помочь. Понятно?

Мужчины сдержанно кивнули.

— Тогда за работу. Как только найдете его, ждите меня и больницы не покидайте. Встречаемся все у гардеробной.

После инструктажа мы заспешили к зданию больницы. Затем я и еще двое вошли в само здание, один направился в пристройку, где размещался флюорографический кабинет. Оказавшись в холле, я остановилась.

— Давайте разделимся по этажам. Тебе первый, тебе второй, а я буду проверять третий.

— А что, если мы его не найдем? — засомневался в успехе Сергей.

— Тогда и будем думать, — заметила я.

Пулей влетев на третий этаж и даже не запыхавшись, я принялась заглядывать во все кабинеты и осматривать всех присутствующих в коридоре. Большинству это, конечно, не нравилось, и на меня уже начали шуметь. Но я спокойно продолжала свои манипуляции. Первые несколько кабинетов оказались заняты совсем не тем, кого я искала. Еще несколько и вовсе заперты в связи с отсутствием в них врачей.

Не торопясь расстраиваться, я вознамерилась продолжить осмотр, как вдруг услышала топот, обернулась и увидела бегущего прямо на меня Нечкина. За ним следом несся мой охранник и во всю глотку орал:

— Стой! Стой, тебе говорю. Да стой же, поговорить надо.

Нечкин, казалось, его не слышал, мчась как угорелый по коридору. Но далеко убежать ему не пришлось, так как он совсем не ожидал, что какая-то женщина внезапно подставит ему подножку, а затем еще и схватит за руку, предотвратив попытку встать. Естественно, этой женщиной была я. Задержав Дмитрия, я скрутила ему руки за спиной, нацепила наручники, затем, подняв его с пола, спросила у подоспевшего охранника:

— Что ж ты умудрился такого сказать, что Нечкин испугался?

— Да я не знаю, чего он так всполошился, — развел руками охранник. — Я что, страшный такой, что ли?

— Да нет, ты не страшный, а очень даже красивый, просто душенька у него не чиста, — поправила я и, тряхнув Нечкина как следует, спросила: — Ведь так, я права?

— Я не знаю, что вы имеете в виду, — недовольно сдвинув брови, пробормотал тот.

— Сейчас, возможно, и нет, но если я представлюсь… — Я встала перед мужчиной лицом к лицу. — Не узнаете?

Дмитрий пристально посмотрел на меня, затем опустил глаза в пол, потом вновь поднял взгляд и, устремив его куда-то за мою спину, наигранно равнодушно произнес:

— Нет.

— Не люблю, когда врут, — вздохнула, двинув ему в бок локтем. — Особенно когда прямо в глаза. Между прочим, — я дождалась, когда мужчина справится с болью и выровняется, — мы же вас сейчас спасаем, а вы нам и спасибо не говорите. Если хотите, я вообще-то могу вас отпустить. Хоть сейчас.

Нечкин оживился.

— Но перед этим вы должны узнать, что мы запросили у работников милиции информацию на вас и объявили в розыск в связи с тем, что именно вы подарили Виктории Конышевой ручку со встроенным прослушивающим устройством. Ну вот, вижу, что вам уже не так радостно, — широко улыбнулась я, заметив, как заходили желваки под кожей мужчины. — Видимо, понимаете, что разговорчик этот, как и все предыдущие, перехватили ваши сотоварищи. Как думаете, каким будет их решение, учитывая тот факт, что вы единственная ниточка, к ним ведущая?

— Что вы от меня хотите? — дрожащим голосом спросил Нечкин.

— Сотрудничества. Вам в любом случае выбирать не приходится, — заметила я на всякий случай, а затем пояснила: — Они вас убьют непременно, и пощады ждать не приходится, но вот что касается нас, то здесь хоть есть какие-то перспективы. А тюремное заключение, согласитесь, куда приятнее путешествия в мир иной. Или вы считаете иначе? — Я снова пристально посмотрела в лицо Дмитрия.

— Мне говорили, что вы хороший психолог, вижу, что так оно и есть, — сделал мне комплимент Нечкин. Затем тяжело вздохнул и добавил: — Я готов с вами сотрудничать, но при условии, что вы станете и моим телохранителем тоже на тот период, пока всех их не задержат.

— Ничего себе, — едва не присвистнула я. Подобные условия и кому — мне? Да неужели он думает, что его жизнь важнее жизни Вячеслава Евгеньевича? Хотя нет, он сейчас думает только об одном. Даже не думает, а боится. Боится и понимает, что безопасность ему может гарантировать лишь один человек.

— Вы согласны? — посмотрел на меня Нечкин.

— А платить вы мне тоже по таксе будете? — прищурившись, переспросила я.

— Моей платой будет информация, разве этого недостаточно?

— Что ж, пожалуй, вы правы, — согласилась я. — Информация того стоит. Хорошо, я принимаю ваше предложение. Но вы, в свою очередь, дайте обещание, что во всем станете слушаться меня, ходить только туда, куда я скажу, и делать то, что я велю.

— Это еще с какой стати?

— Если нет, я вас прямо сейчас отпускаю и смотрю, чем все это кончится, — не уступала я.

Тот прикусил язык, оставив свое возмущение при себе. Теперь уже мы сняли с его рук наручники и отправились вниз. У гардеробной дождались возвращения остальных и, загрузившись в машину, тронулись в путь. Минуты через четыре зазвенел мой сотовый. Я сняла трубку и вновь услышала голос Олега Ефимовича:

— Женя, ну так что у вас? Удалось найти Нечкина?

— С нами-то все в порядке, — усталым голосом произнесла я. — Да и Нечкина мы нашли, но… к сожалению, не успели спасти.

— Его убили? — ужаснулся Кононов.

— Нет. Он сам, убегая от нас, попал под машину. Извините, но ничего не получилось.

— Что ж, так, видно, и должно было быть, — вздохнул обреченно мужчина. — Возвращайтесь назад, мы вас ждем, — и повесил трубку.

— Зачем вы сказали, что я попал под машину? — немного недовольно спросил «покойничек».

— А вы сами не догадываетесь? — переспросила я. — На вашем месте стоило бы мыслить масштабнее.

— Спасибо, — произнес Нечкин через паузу.

— Да не за что, — ответила я, продолжая следить за дорогой.

— Дмитрий Владимирович? — Глаза Олега Ефимовича удивленно округлились. — Женя, но вы же сказали, что он…

— Да, я именно так и сказала, — подтвердила свои слова я. — Только не вам, а тем, кто слушал наш разговор.

— Ах, вон оно что, — только сейчас понял Кононов. — А я уж подумал, вы мне не доверяете.

— Вы угадали: я вам не доверяю, — спокойно заметила я. Кононов вновь уставился на меня, как бычок на новые ворота. — И не только вам, — слегка улыбнувшись, продолжила я. — Я не доверяю никому. При моей работе приходится так поступать, вы уж не обижайтесь.

— Ну да, да, — согласился со мной Кононов. Затем вновь повернулся к Нечкину и продолжил: — Что ж ты, парень, делаешь-то? Мы к тебе как к человеку отнеслись, работу дали, зарплату приличную начислили, а ты… Тебе не стыдно?

— Я вашу месячную зарплату каждую неделю получаю, — с усмешкой ответил на это Нечкин, но взгляд все же отвел. — Причем для них это не деньги. Бумажки, каких тысячи, миллионы. И потом, я не фанатик науки, а простой человек, у которого есть простые запросы, для удовлетворения которых нужны деньги. Какая разница, как и за что их получать, если все равно рано или поздно эти люди добьются своего.

— Так пусть лучше поздно, — возмущенно воскликнул Кононов. — Вы… вы должны были отказаться, хотя бы потому, что под угрозу ставилась чужая жизнь.

— Согласен, ставилась. Только поймите меня правильно: если бы не согласился я, согласился бы кто-то другой, и ничего бы не изменилось. Так зачем мне было упускать такой шанс обогатиться?

Кононов весь раскраснелся, разнервничался, не зная, что еще добавить. Он происходил из старого поколения, для которого подобный образ мыслей был чем-то немыслимым.

— Его… его немедленно нужно передать милиции, — наконец выдавил из себя Олег Ефимович. — Я более не желаю видеть этого человека в своем институте, пусть им занимаются органы.

— Извините, Олег Ефимович, но тут я вынуждена с вами не согласиться. На какое-то время нам придется его здесь оставить и даже охранять, — решила вставить слово и я.

— Как? — удивлению Кононова не было предела. — Вячеслав Евгеньевич, что же это она такое говорит? — попытался он поискать поддержки у Конышева.

— То, что есть. Этот наглец затребовал охрану взамен его информации, — угрюмо изрек Вячеслав. Ему тоже не нравилась идея нахождения бок о бок с предателем.

— Так отправьте его за решетку, вот и будет ему заслуженная охрана день и ночь, — предложил Кононов. — Зачем оставлять его здесь? А вдруг на нем самом прослушивающие устройства нацеплены?

— Он чист, я его осмотрела. Да вы не волнуйтесь, если он не станет ничего скрывать, а это и в его интересах тоже, мы в ближайшее время задержим преступников всех, и все, наконец, закончится. Главное, не паникуйте и никому о случившемся не говорите. Дмитрия не должен видеть никто, кроме нас четверых.

— Хорошо, постараюсь о нем забыть, — согласился мужчина. — И все же я с вами не согласен.

Я развела руками, уже устав объяснять очевидное. Впрочем, Кононов более не стал ждать от меня слов и молча покинул кабинет Вячеслава. Мы остались вчетвером: я, Вячеслав, Вика и Дмитрий. Я окинула всех взглядом, затем села на диван и произнесла:

— Ну-с, уважаемый, я вас уже охраняю, а пока так и не услышала ничего дельного. Давайте выкладывайте свою информацию, пока еще не поздно.

Нечкин вздохнул, покосился на Вячеслава, но так как тот все время оставался невозмутим, начал рассказ:

— Они нашли меня сами. Как, не знаю. Не представлялись, но сказали, что если хочу заработать, то у меня появился шанс. Затем объяснили, что нужно сделать, и отправили пробоваться в институт. Собеседование я прошел отлично и вскоре был принят на работу. Меня ни о чем таком… ну, вы понимаете, не просили. Я всего лишь должен был следить за передвижениями Вячеслава Евгеньевича и докладывать о них парню по имени Николай. Я его один раз видел, так что при встрече могу узнать. Он высокий, русоволосый, глаза серые, лицо вытянутое, поначалу немного отталкивающее из-за сильно выпирающей челюсти. А так он весьма общителен, интеллектуально развит…

— Как вы с ним связывались?

— Посредством телефона, конечно, — спокойно ответил Дмитрий. — Я просто звонил ему, мы по-дружески беседовали, и во время разговора как-нибудь вскользь упоминал о происходящих переменах, возможных передвижениях.

— О том, что кто-то, помимо них, угрожает взорвать в здании бомбу, тоже вы сообщили? — подал голос Вячеслав.

Нечкин кивнул:

— Я сразу заметил, что что-то не так: то ложный сигнал, то потом какая-то спешная поездка, тщательно подготовленная.

— Вы были в здании во время ремонта паркетного пола?

— Был, — устало ответил Дмитрий. А затем признался: — Это я им и сообщил, что вызвана бригада по ремонту пола. Кажется, они перехватили ее где-то на полпути и заменили своей.

— Ну, это все понятно, но ты так и не сказал, где искать негодяев, — торопил Дмитрия Вячеслав. — Или, может, сам не знаешь?

Нечкин посмотрел на меня. Я ожидала ответа, и он вынужден был продолжить:

— Я проверял этих ребят сам, для себя. Пытался понять, с кем связался: криминал ли это, ФСБ, ФБР. Я в тот момент представления не имел, кто они такие. Сдружился здесь уже, в институте, с одним парнем, попросил его проследить мой звонок другу и вычислить его адрес. Мол, денег должен, а не отдает и где-то у друзей скрывается. Он помог, ну я по тому адресу и отправился.

— И что, чаем угостили? — сыронизировал Вячеслав.

— Нет, потому что я даже и не входил в дом. Просто побродил по округе, а когда появился этот Николай, с часок походил за ним хвостом.

— И он тебя не заметил? — удивилась я.

— Нет, — уверенно заявил Вячеслав. — К тому же я переодевался и действовал очень аккуратно.

— Ну и куда же он тебя вывел?

— А никуда. Потаскался по магазинам и снова залез в свою нору. Но я точно знаю, что он связной. У него обалденная техника и машина.

— Ну и что? Что ты хочешь сказать? — взорвался-таки Вячеслав. — Что, кроме этого связного, никого знать не знаешь? Да ты хоть представляешь себе, сколько людей к этому причастны? А нам, видишь ли, нужна верхушка. Понятно? — Голос Вячеслава срывался на хрип.

— Так это вы у нас компьютерный гений, — в свою очередь эмоционально откликнулся Нечкин. — Неужто не сообразите, как можно через его компьютер выманить остальных? А я вам в детективы не нанимался, так что нечего на меня кричать.

— Он прав, — подойдя к окну, произнесла я. — Бандиты осторожничают и могут быть не знакомы между собой. Единственный шанс вычислить их — воспользоваться компьютером связного. Жаль, что вы не можете проделать это лично, ведь здесь нужен человек зрячий. Извините…

— Ничего, вы правы, — не обиделся Конышев. — Нужен, так найдем. У меня есть один гениальный парень. Только придется за ним съездить, а то что-то не доверяю я в последнее время нашей связи.

— Диктуйте адрес, я пошлю за ним человека.

* * *

— Вячеслав Евгеньевич, Вячеслав Евгеньевич, — радостно восклицал Кононов, влетая в кабинет Конышева. — Мы их взяли. Все эти негодяи, что охотились за вами, арестованы. Мне только что позвонили из МВД и сообщили, что операция прошла успешно. Ваш парень, ну, тот, которого вы порекомендовали, оказался асом. Он лихо просканировал тот компьютер, выдернул из него все адреса, и по ним тут же были разосланы группы задержания. Все, наконец-то все кончено, — мужчина радостно возвел руки к небу. — Наконец-то.

Лицо Конышева, несмотря на замечательную новость, продолжало оставаться невозмутимым. Создавалось впечатление, что ему совершенно безразлично, что удалось сделать милиции за последние два дня. Он казался задумчивее и сосредоточеннее обычного. Олег Ефимович просто не мог этого не заметить, а потому тут же притих и осторожно поинтересовался:

— Вы разве не рады? Это же означает, что мы можем спокойно продолжить нашу работу, ничего не боясь, не отвлекаясь на всевозможные угрозы.

— Господи, Олег Ефимович, неужели вы так наивны? — не сдержавшись, перебил коллегу Вячеслав. — Вы что, считаете, что, захватив верхушку, вы обезвредили всю сеть?

— Я вас не понимаю, — немного растерялся Кононов.

Вячеслав усмехнулся, а затем вспылил:

— Идиотская страна! И мы еще беремся утверждать, что вырвались вперед в своем развитии. Господи, как же все мы глупы.

— Ну зачем вы так, — попытался успокоить Конышева Олег Ефимович. Но Вячеслав не слушал его, яростно продолжая развивать свою мысль:

— Мы привыкли бороться с единой группировкой, считая, что, взяв главного ее организатора, разваливаем весь строй. Чушь, полная и совершеннейшая чушь! — Вячеслав активно жестикулировал. — Все давно уже изменилось. Группы превратились в сеть, отдельные узлы которой разбросаны по всей огромной стране. Такая организация подобна сотам, у которых нет и никогда не было центра. Каждая ячейка действует сама по себе. Мы ликвидировали одну, но ее место тотчас же заняла новая, более мощная. Что толку, что вы поймали этих парней, если за мной охотится весь мир?! — Вячеслав вознес руки к потолку и слегка повысил голос. — Весь этот глупый мир! Люди эгоистичны, а потому любого, кто имеет компьютер и более или менее с ним управляется, можно подозревать в причастности к покушениям. И вы еще пытаетесь уверить меня в том, что теперь все станет как прежде? Не станет. Никогда не станет. Все кончится, лишь когда перестанет биться мое сердце, не раньше…

— Что вы такое говорите?! — не знал, как реагировать на подобную сентенцию, Кононов. — Вы случайно не заболели, вы бредите?

— Я брежу?! — Вячеслав горестно усмехнулся и обреченно махнул рукой, понимая, что все равно никому ничего не докажет. — Да, наверное, это бред. Мне необходимо отдохнуть. Отдохнуть, потому что скоро все начнется заново. — Он усмехнулся: — В России целая армия подобных личностей, и всем им не выгодны мои разработки. Да и самой программе, видимо, рано появляться на свет, потому что не пришло еще ее время.

— У вас действительно жар, — перепуганно повторил Кононов. — Вы великий ученый, вы не можете… просто не должны так говорить. Да, преступников много, но если с ними не бороться, их станет еще больше, и что тогда? В каком мире вы предлагаете жить собственным детям?

— Не нужно попрекать меня собственными детьми: не я создавал этот мир, не мне его и менять, — резко ответил Вячеслав. — Тем более что никаких детей и в помине не будет, потому что… — На лице мужчины нарисовалась болезненная гримаса, и он процитировал старую истину: — На детях гениев природа отдыхает. Моих детей она даже и создавать не станет, чтобы зря не растрачивать силы. Все равно их уничтожат гораздо раньше, чем они смогут появиться на свет.

— У вас стресс, — обнимая Вячеслава за плечи, попытался успокоить его Кононов. — Вы слишком перенервничали и нуждаетесь в отдыхе. Я распоряжусь, чтобы вам выписали путевку в какой-нибудь санаторий. Уверен, мы временно справимся сами, а потом, когда вы вернетесь, останется лишь завершить самое сложное. К тому же вы сможете управлять исследовательским процессом через Интернет.

— А до вас все время будет доходить подпорченная непонятно кем информация, — ехидно усмехнулся Конышев.

Олег Ефимович посмотрел на меня, не зная, что еще следует сделать, чтобы вернуть Вячеславу его былой оптимизм. Я смогла только пожать плечами, тем более что и сама слабо верила в то, что нашей доблестной милиции удалось захватить всех. Слишком уж громко сказано. Так и не найдя поддержки, Кононов вновь произнес:

— Что ж, разговор в таком ключе бесполезен. Вам обоим нужно отдохнуть. Я сейчас же добьюсь для вас путевки в самый лучший санаторий, и вы прямо отсюда отправитесь на отдых.

Возражений не последовало, и Кононов облегченно вздохнул:

— Ну вот и отлично, стало быть, мы договорились. Можете пока подготовиться к поездке, составить список тех вещей, что нужно взять из дома — я пошлю за ними человека, а сам позабочусь обо всем остальном.

Едва только Олег Ефимович вышел, Вячеслав повернул ко мне голову и произнес:

— Женечка, мне нужно с вами очень серьезно поговорить. Без посторонних. Милая, выйди, пожалуйста, в коридор, тебе я все расскажу потом.

Виктория недоверчиво покосилась в мою сторону, но все же встала и не спеша направилась к двери. Вячеслав выжидал, пока раздастся стук двери, чтобы сообщить мне, судя по его состоянию, что-то очень важное. Было очевидно, что он о чем-то хочет меня попросить. Причем суть просьбы я примерно уже представила, догадываясь, что речь пойдет о его жене, которую он, несмотря ни на что, обожает и не желает подвергать опасности.

Глава 9

Мы ехали по оживленной трассе вот уже почти целый час. Причем за это время никто из сидящих в машине не произнес ни слова. Все были угрюмы, задумчивы и совсем не расположены к светским беседам. Понимала это даже Виктория, то и дело шмыгающая носом, но не рискующая заговорить первой. Тяжелее всего приходилось мне, потому что именно на мои хрупкие плечи Конышев умудрился взвалить непосильную ношу, и теперь я должна была решить, помогать ли ему в задуманном или отказать.

Оставшись после разговора с Кононовым один на один в кабинете Вячеслава Евгеньевича, я услышала от него страшное признание:

— Я хочу умереть, — с ходу обрушил Вячеслав на меня свою тайну.

Я чуть не упала с дивана, на котором сидела, и в первую минуту не сообразила даже, как отреагировать. Вячеслав же понял мое молчание по-своему и продолжил:

— Я понял, что конец всему наступит лишь после того, как не станет меня. Я сначала думал просто покинуть страну, уехать куда-нибудь за границу, и пусть делают со своими программами, что хотят. Но потом понял, что выезд из страны с таким багажом знаний, как у меня, попросту запрещен. Меня ни за что не выпустят. Скажете, я мог бы просто отказаться от работы… Пожалуй, мог, но в качестве подстраховки те подонки, что еще на свободе, все равно убили бы меня. Я — лишнее звено во всей этой цепочке. Поэтому я решил умереть.

— Вы с ума сошли? — только и смогла вымолвить я. — Вам еще жить да жить. У вас жена, возможно, появятся дети. Что за глупости вы вбили себе в голову? Может, вам обратиться к психоаналитику?

— Я сам себе и психолог, и психоаналитик, — преспокойно продолжил Вячеслав. — И лучше других знаю, что мне грозит в том или ином случае. На мне уже стоит печать смертника, так какая разница, умру я сейчас или неделей позже. Ведь рано или поздно со мной покончат.

— Я не собираюсь становиться соучастницей этого, — решительно заявила я в ответ. — Вы-то отойдете в мир иной, а что делать мне и вашей жене? Моей карьере наступит конец, ваша жена потеряет веру в счастье.

— Поймите, Женя, для меня единственный шанс прекратить эту войну — фальсифицировать собственную смерть. Я еще не настолько плох, чтобы умирать. Я хочу лишь исчезнуть из этой жизни, ликвидировать великого ученого Конышева Вячеслава Евгеньевича и возродиться в облике какого-нибудь обычного, ничем не примечательного Иванова Ивана Ивановича. Я знаю, сейчас такие документы достать можно. Но одному мне не справиться, поэтому прошу вас о помощи.

— Ну, это еще куда ни шло, — выслушав бурную речь Вячеслава, облегченно вздохнула я. — А я-то подумала, что вы того… решили с собой покончить.

— Ну так что вы об этом думаете? — перебил меня Вячеслав.

— Не знаю. Пока не знаю, это нужно обмозговать. Фальсифицировать смерть не так просто, как кажется. Где-то нужно взять труп, затем подкупить медэкспертов. Нет, это сразу не решишь. Я должна подумать.

— Хорошо, я дам вам время, — согласился Конышев. — Только, — он сделал паузу, — пожалуйста, поймите, что это единственный шанс для меня начать новую жизнь. Другого такого уже не будет.

На этом наш разговор закончился, и вот теперь я ломала голову над тем, как же умудриться инсценировать смерть ученого. Нет, ну если бы он хоть мог видеть, спрятаться в нужный момент, было бы проще, но работать со слепым… Одним словом, я не знала, как поступить. Вячеслав тем временем ждал моего решения.

Машина пронеслась мимо указателя поворота, и вот-вот перед нами должен был показаться санаторный комплекс, как вдруг Вячеслав спросил:

— Вы обдумали мое предложение?

— Отчасти, — ответила я, глядя на Конышева в зеркало заднего вида.

— И что решили?

— Что все будет куда сложнее, чем обычно.

— То есть? — не понял Вячеслав.

Я вздохнула и пояснила:

— Необходимо организовать покушение, причем так, чтобы никто даже не заподозрил, что оно подстроено. Причем желательно, чтобы вашего трупа так и не нашли. Есть какие-нибудь предложения? Лично я уже голову сломала, размышляя, как это провернуть. Ведь заблудиться в лесу, где тело можно искать годами, вы не можете — я-то тогда на что. В общем, я не знаю. Давайте пока с этим повременим, а там, может, что-то само собой сложится.

— А может, и не стоит тебе этого делать? — тихо пролепетала Виктория. — Давай просто купим новые документы и покинем город. А Женю рассчитаем, чтобы к ней не было никаких претензий.

— Меня начнут искать, и рано или поздно о нашем бегстве станет известно, а я этого не хочу, — сразу же отказался Вячеслав. — Мне нужна полная свобода от прежней жизни.

— Хорошо, я подумаю еще, — согласилась я, понимая, что Вячеслава не переубедить. Хуже, если он рискнет что-то сотворить сам, тогда могут возникнуть проблемы куда похлеще прежних.

Впереди показалось здание санатория, беленькое, веселенькое, с черепичной крышей, новенькими пластиковыми окнами взамен старых деревянных. Вокруг цветочки, асфальтированные дорожки, садики, теннисные корты. Все на высшем уровне. Рай, да и только!

— Ой, какая прелесть! — увидев все это, воскликнула Виктория. — Милый, ты не представляешь, как тут замечательно. Давай поживем тут подольше! Я никогда не отдыхала в подобных местах, ну пожалуйста, — она принялась теребить мужа за руку.

— Посмотрим, — сухо ответил он и снова замолчал.

Я завела машину на общую стоянку, позволила всем выйти, закрыла дверцы и последовала за умчавшейся вперед парочкой. Виктория стрекотала, как кузнечик, во всей красе расписывая мужу, как все вокруг великолепно. Вячеслав вроде бы слушал ее, а может, просто делал вид, что слушает, и даже иногда кивал. Я тоже обвела взглядом округу. Вокруг корпусов не спеша прогуливались состоятельные, что было видно за версту, дамочки и что-то оживленно обсуждали. Мужчины играли в теннис или боулинг. Несколько детей осваивали игровую площадку, подобно обезьянам повиснув на брусьях.

Все это меня не слишком воодушевляло, в отличие от Виктории. Тем более что я пару раз бывала в подобных местах и считала их самыми скучными во Вселенной. Целыми днями какие-то процедуры, маски, иглоукалывания, пчелокусания. Затем телевизор, журналы или же игры на улице, от которых устаешь уже на следующий день, так как ужасно хочется разнообразия. Хотя это только мои впечатления — остальным вроде нравится.

«А вообще, наличие лишнего времени мне только на руку, — решила я пару минут спустя, — займусь подготовкой к фальсификации смерти Вячеслава. Ведь нужно будет изучить местность вокруг, решить, каких людей задействовать, как вообще все провернуть».

Пока я рассуждала подобным образом, мы успели войти в главный корпус. Там нас встретила приятная, улыбчивая женщина в белом халатике с голубой отделкой и попросила показать путевки. Виктория протянула ей наши бумаги, и женщина засияла еще больше.

— Да, да, да, о вашем приезде нас предупредили. Звонили несколько раз, просили все устроить по высшему классу. Проходите сюда, мы отвели вам лучшие комнаты с кондиционером и джакузи. Номера люкс, как и было запрошено.

И дамочка, энергично виляя бедрами, повела нас к нашим временным хоромам. Вскоре мы оказались в большой, красивой комнате со всеми удобствами, ключи от нее администратор передала Виктории, а затем добавила:

— А кому из вас предназначается вторая комната? У нас их просили две.

— Судя по всему, мне, — догадалась я и протянула руку за ключами. Женщина, передав ключи, собралась проводить меня, но я отказалась, заверив ее, что найду номер сама.

— Что ж, в таком случае оставлю вас. А вы располагайтесь и привыкайте к новому месту. Хочу напомнить, что через час у нас обед. Это на втором этаже и сразу налево. Там есть указатели.

— Да, спасибо, мы поняли, — раскланялась в ответ Виктория и, как только дверь за женщиной закрылась, радостно подпрыгнула на кровати.

— Что ж, я тоже пойду, — решив, что парочке необходимо побыть наедине, сказала я, направляясь к двери. — Опасность вам грозить не должна. Но если что, звоните на мой номер. Вика, ты его помнишь?

Дамочка кивнула. Я еще немного потопталась у двери, а затем вышла, отправившись искать собственную комнату.

* * *

День приезда прошел вполне спокойно. Мы успели обследовать территорию базы отдыха, определились с расположением комнат и кабинетов в здании. А вечером все вместе посмотрели какой-то фильм, а Вячеслав его просто послушал. Мы, как могли, комментировали действия на экране, а он рисовал все это в своем воображении. День пролетел незаметно, и наступила ночь. Мы попрощались и разбрелись по комнатам.

Утром следующего дня, после всех процедур, что назначил Вячеславу Евгеньевичу местный врач, мы решили отправиться на прогулку в местный парк. Он располагался прямо по краю небольшой протекающей поблизости речушки с забавным названием Гречанка.

В самом парке, как мы узнали, обитали белки и два лосенка, иногда заглядывали туда из соседнего леса и другие зверушки, для которых преграда в виде невысокого сеточного забора казалась не особенно серьезной. В реке разрешалось ловить рыбу, что весьма обрадовало Викторию. Она прикупила у местных мастеров из соседней деревни какое-то подобие удочек, и мы всей гурьбой отправились на рыбалку.

— Интересно, а эти белки ручные? — глазея на верхушки деревьев, полюбопытствовала Виктория. — Спустятся они вниз, если протянуть им что-нибудь с руки?

— А разве ты принесла что-нибудь для них? — с легким удивлением переспросил Вячеслав.

— Ну да. Целый карман в столовой набила, — хихикнула в ответ Вика. — Хлебом, изюминками, коврижкой.

— Ты слишком много хочешь, милая, — подал голос Вячеслав. — Определись, или мы ищем белок, или идем ловить рыбу.

— А совместить разве нельзя?.. Ну ладно, рыбу так рыбу, — вздохнула она после паузы и, перестав задерживать всех остальных, спокойно пошла по дорожке.

Тропинка несколько раз вильнула, прежде чем мы попали на густо заросшую травой и цветами поляну, за которой виднелась полоска песчаного берега вдоль узкой речушки с темно-зеленой, немного зловещей водой. Вроде бы и глубокой речка быть не должна, а со стороны кажется, что она сплошь состоит из одних омутов.

— Фу, какая вода грязная, — протянула Виктория. — Вся тиной поросла. Тут и рыбы-то, наверное, нет.

— Судя по тем фигурам, что я отсюда вижу, все-таки есть, — указав на разместившихся по другую сторону реки рыбаков, возразила я. — Это местные, из соседних деревень. А раз они здесь, значит, рыба должна быть. Ведь так, Вячеслав Евгеньевич?

Я намеренно отвлекла Конышева от его мыслей, планируя занять его чем-то более приятным, чем изобретение способов собственной смерти. А идея фикс, судя по всему, так и не покидала его. Мне хотелось, чтобы он хоть несколько дней провел нормально, наслаждаясь тишиной и покоем. С остальным нас все равно никто не торопил, и мы могли заняться всем этим по возвращении в город, где, кстати сказать, все устроить намного проще: тут тебе и взрыв газа в квартире, и авария, и много чего еще.

— А-а, что? — как я и думала, даже не расслышал моего вопроса Вячеслав.

Пришлось его немного пожурить:

— Если вы и дальше будете совать нос в мою работу, то я предоставлю выполнять ее вам самому. Посмотрим, как вы справитесь. Что улыбаетесь, думаете, шучу?.. Ничуть. Лучше расслабьтесь, остальное — моя забота.

На какое-то время это помогло, и Вячеслав принялся объяснять жене, как нанизывать наживку на крючок, как забрасывать удочку, когда ее тянуть. В общем, занялся педагогической работой. Я разместилась чуть в стороне на травке и, вытянув ноги, повыше закатала майку, надеясь хоть немного загореть. Жаль, что я не прихватила с собой купальника, сейчас он был бы очень кстати.

Я расслабилась, наслаждаясь пением птиц, вдыхая чудесный аромат цветов. Где-то рядом прогудела машина. Вячеслав и Вика зашумели, радуясь первому улову, малюсенькой рыбешке непонятного вида. Через несколько минут сбоку послышался шорох. Решив, что это еж или иное божье создание, я не придала этому значения, продолжая высматривать в причудливых белых облаках невиданные сюжеты. Прошло немного времени, и вскоре наблюдение за облаками мне начало надоедать. Я решила присоединиться к новоявленным рыбакам и внести свою лепту в поимку несмышленышей с жабрами.

Приподнявшись на локтях, я с умилением посмотрела на парочку. Внезапно солнце, секунду назад светившее мне прямо в глаза и заставляющее щуриться, исчезло, и все вокруг стало темным. Я подскочила было с места, не совсем понимая еще, что происходит, но меня кто-то сильно толкнул сзади.

— Вячеслав! Вика! — заорала я что есть мочи.

Не знаю, обернулись ли они, я этого не видела, начав яростно бороться с опутывающим меня плотным мешком. Руками его было не порвать, а потому я спешно вытащила из кроссовок острое маленькое лезвие и принялась орудовать им. Благо меня пока оставили в покое, решив, что не представляю более никакой угрозы.

Звуков со всех сторон стало доноситься все больше: Виктория кричала, кто-то бубнил, кто-то что-то выкрикивал, где-то рядом рычал мотор. Еще раз полоснув лезвием по мешку, я собрала все свои силы, ухватилась за края руками и рванула их в разные стороны. Мешок поддался, но ненамного. Образовавшееся отверстие было не больше арбуза, и в него я смогла высунуть лишь голову. Я спешно провела лезвием еще несколько раз по разошедшимся краям, и как только дыра увеличилась, принялась выбираться наружу.

— Женя, Женя, они его увозят! — голосила Вика. Затем вдруг внезапно стихла.

Я испуганно повернулась в ее сторону и увидела, что девушка недвижно лежит на берегу. Мертва ли она или же просто оглушена? В эту минуту мне было не до нее: какой-то мужик нацелил на меня дуло пистолета и несколько раз выстрелил. Мячиком я перекатилась в сторону, волоча за собой прицепившийся к ноге мешок. Затем прыгнула в кусты и ничком припала к земле.

Поняв, что я теперь недоступна, но решив перестраховаться, неизвестный еще пару раз пальнул по кусту, а затем поспешил догнать остальных. Едва он отошел на достаточное расстояние, я бросилась к Виктории. Присев возле нее, повернула лицо девушки к себе, пальцами нащупала пульсирующую артерию и облегченно вздохнула — жена Конышева была жива. Торопливо осмотрев тело Вики, я не нашла ничего особо опасного, кроме большой шишки на затылке, а потому принялась яростно хлестать девицу по щекам, пытаясь привести ее в чувство.

Та прореагировала не сразу, но вскоре застонала и с трудом приоткрыла глаза.

— Вика, это я. Ты меня узнаешь? — спешно спросила я.

Девушка кивнула.

— Твоего мужа похитили, я должна его спасти, возвращайся в санаторий и жди нас там. Поняла?

Вика отрицательно замотала головой, а затем тихо прошептала:

— Нет, я хочу с тобой.

— Ты мне будешь только мешать. Иди в санаторий, — тоном, не терпящим возражения, добавила я. Затем сразу же вскочила и со всех ног кинулась в погоню за похитителями.

Я бежала, пытаясь понять, почему эти ребята не убили Вячеслава сразу, на месте, — ведь у них был великолепный шанс это сделать. Неужто что-то изменилось в планах безжалостных сволочей? Знать бы, что, было бы проще. Но я не знала и могла только гадать, а на это не хватало времени. Оставив пока все как есть, я сосредоточилась на поимке похитителей.

А они, волоча Вячеслава на себе, торопились к машине. Я бежала следом за четырьмя похитителями. Темно-синяя «семерка» стояла неподалеку и поджидала хозяев. Те быстро запрыгнули в нее, Вячеслава бросили на заднее сиденье, окружили с обеих сторон, и машина тронулась с места. В эту минуту бандиты увидели меня. Один из них снова достал пистолет и принялся палить, даже не надеясь попасть в цель, а скорее для того, чтобы припугнуть. Но я не из трусливых, а потому не отступила и, резко взяв в сторону, помчалась краем той же дороги к зданию санатория. Покинуть здешние места ребятки могли, лишь проехав назад по единственной в этом лесу дороге, так что скрыться им было негде.

Сокращая путь, я домчалась до стоянки, запрыгнула на сиденье своего автомобиля и тут вдруг вспомнила, что ключи находятся у меня в комнате, а не в кармане, как обычно. Я выложила их перед походом в лес, боясь случайно потерять. Грязно выругавшись, чего сама от себя не ожидала, принялась заводить машину воровским способом: скручивая между собой два проводка. Это сработало, и я кинулась вдогонку.

Одной рукой удерживая руль в нужном положении, другой открыла «бардачок» и покопалась там. Мне нужно было найти патроны для своего «макарова», так как в обойме их осталось всего несколько. Вскоре моя рука нащупала обычный школьный пенал, я торопливо извлекла его и, выудив оттуда обойму, стала дополнять магазин. Между тем мой несущийся на максимальной скорости «Фольксваген» все увереннее настигал «семерку» похитителей, и саму машину мне стало хорошо видно. Бандиты тоже выжимали из своего авто все возможное, но движок уступал моему.

Видя, что я их упорно настигаю, ребятки взялись палить в мою сторону. Я старалась петлять по дороге, желая уберечь любимую машину от повреждений. Стараясь выжать из «Фольксвагена» максимальную скорость, я упрямо неслась следом за «семеркой». Несколько раз даже сама выстрелила в ее сторону, намереваясь попасть в колесо и тем самым вынудить остановиться, но неудачно. Пришлось довольствоваться тем, что хотя бы не потеряла из виду саму машину.

Гонка затянулась на целый час. Я ужасно боялась, что Вячеслава там, в машине, уже убили, однако ни подтвердить, ни опровергнуть своих предположений не имела возможности. Междугородная трасса вот-вот должна была плавно перейти в городскую, на горизонте уже показались заводские трубы, а вскоре появится и мост через Волгу. Понимая, что мне срочно нужна помощь, я торопливо достала сотовый, набрала «02» и, дождавшись ответа оператора, произнесла:

— Девушка, похищен человек. Я следую за машиной похитителей. Через несколько минут мы будем на мосту. Нужно срочно перекрыть движение.

— Продиктуйте номер машины похитителей и свой, — потребовала невозмутимым голосом операторша. Ее мои бурные речи, похоже, не сильно растрогали, тем более что слышала подобное она изо дня в день, а то и из часа в час.

Я выполнила ее просьбу, а затем, на всякий случай, добавила:

— С вами говорит телохранитель Евгения Охотникова. Похищен мой клиент.

— Хорошо, мы вышлем помощь, — пообещала девица и тут же отключилась.

Прекрасно зная, с каким опозданием является у нас эта самая помощь, я, конечно же, не собиралась на нее полагаться полностью, планируя действовать дальше по обстоятельствам. Впереди мелькнул указатель, прямо за ним стояла машина работников ГАИ и два сотрудника в серой форме с ярко-желтой накидкой. Заметив несущуюся на запредельной скорости «семерку», один из ребят махнул жезлом, а когда машина, не реагируя на него, шумно пронеслась мимо, засвистел и кинулся к собственному автомобилю. В эту минуту мимо промчалась и я на своем «Фольксвагене». Не сбавляя скорости, глянула в зеркало заднего вида и поняла, что в хвост мне пристраивается милицейская машина.

Это нисколько меня не расстроило, а даже наоборот. Я решила, что теперь преступникам уж точно крышка, и если Вячеслав все еще жив, они его и пальцем не тронут, понимая, что в случае поимки их еще и обвинят в убийстве человека, а не только в нарушении правил дорожного движения. Цепочка увеличилась на одну машину, и гонка стала еще более захватывающей.

Несколько минут мы просто мчались по трассе на примерно одинаковом расстоянии друг от друга. Машина гаишников изрыгала несладкий для ушей звук и недовольно мерцала огнями мигалки. Сами работники даже попробовали через громкоговоритель вынудить меня и машину угонщиков остановиться, но, поняв, что плевать и те и другие на них хотели, оставили эту затею. Я была уверена, что и они уже вызывали подмогу, а значит, скоро на мосту, к которому мы неумолимо приближаемся, станет жарко.

Какой-то лихач попытался вклиниться между мной и «семеркой», но я так резко вильнула в его сторону, что он испугался и поспешил ретироваться. Машина похитителей влетела на мост. Я и автомобиль ГАИ последовали за ней. Здесь дорога стала значительно у?же, да еще загруженнее. Стало сложно удерживать большую скорость, и постепенно пришлось сбавить обороты и поехать медленнее. Ребятки на «семерке» рисковали невообразимо, обгоняя впереди идущие машины, то и дело вылетая на встречную полосу. Из-за них даже не сильно, но все же черканули друг друга «Мазда» и темно-серебристый «Гранд-Ровер».

Но тут неожиданно впереди замелькали милицейские мигалки. Водитель «семерки» резко надавил на тормоза, затем неловко дернул машину на месте и принялся разворачиваться в обратном направлении прямо посередине моста. Ехать вперед он не мог, так как дорогу там уже перекрыли, оставался единственный выход: попробовать прорваться в обратном направлении. Спешно сбавляя скорость, я попыталась предугадать маневр похитителей, намереваясь перекрыть им дорогу своим «Фольксвагеном», но тут на встречной полосе откуда-то взялся огромный «КамАЗ» и недовольно засигналил. Похоже, что «семерка» мешала его нормальному ходу, да и притормаживать окончательно водитель тяжеловеса не собирался. Машина по инерции все равно проедет еще какое-то расстояние, а значит, есть опасность влететь прямо в «семерку».

Движение на нашей полосе застопорилось. Какой-то шустряк на «Опеле» далеко позади, не видя происходящего, рискнул обогнать всех, выскочив на встречную полосу, и тут-то перед ним и нарисовалась также не соблюдающая правила «семерка». Обе машины заметались на дороге, вокруг них заревели сигналы напуганных водителей… Что-то вот-вот должно было произойти, и в конечном итоге действительно случилось. Похитители, поняв, что избежать столкновения с одной из машин — «КамАЗом» или «Опелем» — не удастся, предприняли попытку объехать встречные машины на большой скорости. Те, кого собирались объезжать, в свою очередь, словно намеренно засуетились на дороге, не в состоянии определиться даже с собственными действиями.

«Опель» продолжал лететь прямо на «семерку». Похитители спешно рванули руль в сторону, и машина со всего разбегу влетела сначала на узенький тротуар, а затем, не успев сбавить скорости, вмазалась в перила моста. Давно не ремонтированные перила под давлением выгнулись, треснули, и машина, продвинувшаяся еще немного вперед, повисла над водой, находясь наполовину в воздухе, наполовину на асфальте. Малейшее движение, и она сорвется в Волгу. Жутко испугавшись, я выскочила из своего «Фольксвагена», кинулась на помощь, но немного не успела. Из «семерки» на тротуар выпрыгнул один из похитителей, из другой двери показалась голова другого, и тут машина еще раз качнулась и перевалилась через бордюр. Из моего горла вырвался крик, тут же подхваченный и затерявшийся среди массы других самых разнообразных звуков.

Действуя скорее механически, чем обдуманно, и отчасти все еще пребывая в шоке, я метнулась к спасшемуся субъекту. Не говоря ни слова, схватила его за волосы, со всего маха ударила лицом о стоящий тут же столб и с ненавистью прошипела:

— Ну что, добились своего с-сволочи!

Спасенный даже не пытался отбиться или же отпихнуть меня, попросту болтаясь в моих руках, как тряпка. Его бездействие слегка сбавило мой пыл, я оттолкнула мужчину в сторону так, что он упал на тротуар, и добавила на прощание:

— Проваливай к чертовой матери. И передай своим, что игре конец.

Мне не хотелось мараться об это ничтожество, доказывать его причастность к покушениям и непреднамеренному, но все же убийству. Мне сейчас вообще ничего не хотелось. Едва передвигая ноги, я подошла к самому краю моста и боязливо глянула вниз. Прямо подо мной пузырились и расходились в разные стороны круги от моментально пошедшей ко дну машины. Я знала здешнюю глубину, знала, каково течение на этом участке, и, в общем-то, могла и, наверное, должна была прыгнуть вниз и попытаться вытащить Вячеслава из автомобиля, но почему-то медлила. Медлила несколько секунд, зная, как они судьбоносны, а потом все же кинулась вниз, заставив себя забыть об опасности, повторяя одно: «Я телохранитель, я обязана».

* * *

— Женя, Женя, ну где он? — заглядывая за мое плечо, воскликнула сорвавшаяся с места Виктория, едва я вошла к ней в комнату.

— Я не смогла его спасти. Машина с ним и похитителями упала с моста в реку и пошла ко дну, — мертвым голосом произнесла я, устало опускаясь на край кровати.

Сейчас я чувствовала себя, да и выглядела, наверное, тоже отвратительно, учитывая тот факт, что меня саму не далее как пару минут назад извлекли из воды, где я болталась, наверное, с полчаса. Я все еще была слегка мокрой, одежда моя мятой, потому что выжимала ее прямо на себе. Тушь давно поплыла под глазами, но меня это мало трогало, ведь на душе у меня было куда сквернее.

— Как ко дну? Что ты говоришь? — все еще не до конца вникнув в сказанное, глупо переспросила Виктория. — Ты должна была прыгнуть за ним, помочь ему выбраться из машины.

— Ты себе хоть представляешь высоту моста и глубину реки? — устало переспросила я. — Да этот рыдван сразу ко дну пошел, тем более что бандиты из него повыпрыгивали, оставив дверцы раскрытыми. Я прыгнула, но было уже поздно — машина и все, кто в ней остались, утонули.

— Нужно ехать туда, — все еще не желая верить в то, что ее муж погиб, заторопилась Виктория. — Нужно достать машину, вызвать водолазов. Вдруг он спасся, он хорошо плавает.

— Водолазы уже опускались на дно, — негромко заметила я, и Виктория повернулась ко мне и замерла в ожидании недосказанных слов, перестав метаться по комнате в поисках своей сумочки. — В машине они никого не нашли.

— Значит, они все же выплыли, — обрадовалась было девушка.

Я виновато отвела взгляд в сторону.

— Или нет? — дрожащим голосом переспросила Вика, заметив это.

— Машина упала с моста почти на самой середине реки, до берега вплавь могли добраться только профессиональные пловцы. Там слишком сильное течение и… Милиция уже прочесала берег: ни один из похитителей не найден, нет даже трупов. Они предполагают, что тела утонувших унесло течением чуть дальше.

— Не-ет! Нет, — не желала мне верить женщина.

— Да, — сухо произнесла я. — Ваш муж утонул. Мне не удалось его спасти.

— Ты-ы! Ты-ы… — Виктория кинулась на меня с кулаками. — Почему ты его не отыскала, почему не вытащила? Почему? — Она колотила меня своими маленькими ручонками по груди, никакого вреда не причиняя. Из глаз сплошным потоком лились слезы, а саму ее всю трясло.

— Успокойся, успокойся, — попыталась поймать ее руки в свои я. — Ничего теперь не изменишь, так уж получилось. Мы ведь не знали, что так случится.

— Мы — нет, но ты… ты должна была это предотвратить. Ты обязана, — захлебывалась слезами Виктория.

— Я не бог, я не всемогущая, — попыталась встряхнуть девицу я. — Я такой же человек, как и вы. Ты в этом меня упрекаешь?.. Прекрати немедленно, — мне наконец удалось поймать ее неугомонные руки и остановить кулаки, успевшие переместиться с груди до лица. Виктория явно была в бешенстве и собиралась выместить на мне весь свой гнев.

— Он так не хо-о-тел, — ревела она во все горло. — Он хотел жить, он… он…

Я прижала Вику к своей груди и закрыла глаза. Понимала ее и чувствовала то же самое. Но что я могла сказать, ведь все равно никаких слов утешения не хватит, чтобы загладить мою вину.

А через час в санаторий заявилась целая делегация. Прибыли Кононов, Манукян, еще какие-то спонсоры и ученые. Сначала они выразили свое соболезнование жене Вячеслава, а затем, отозвав меня, приступили к психологическому уничтожению. Мне столько всего пришлось выслушать, что трудно даже представить. Все мужчины смотрели на меня, как на врага народа, а Олег Ефимович, не сдерживаясь, орал. Затем все вышли, оставив меня с Кононовым один на один.

— Вам бы стоило подумать о своей карьере, о том, что теперь с ней станет, — гневно сверкая глазами, изрек тот.

— Есть много способов сделать карьеру, но самый верный из них — родиться в нужной семье, — заметила я, давно уже успокоившись и пребывая в сравнительно уравновешенном состоянии. — Мне с этим не повезло, только не думайте, что один-единственный провал подмочит мою репутацию. Со всеми бывает.

— Вы так спокойно об этом говорите, — взорвался Олег Ефимович. — Вам, как самой лучшей, была поручена охрана самого достойного, самого важного человека нашего времени, а что вы сделали? Вы его не уберегли. Вы думаете, человечество простит вам это?…

— Ну и что, мне теперь пойти и повеситься? — не сдержавшись, вспылила я. — Что вы теперь-то от меня все хотите? Я делала свою работу, как могла, большего бы вам никто не гарантировал.

— Теперь это все не имеет никакого значения, ровным счетом никакого, — сокрушенно закачал головой Олег Ефимович. Затем с минуту помолчал, снова поднял глаза и с каким-то пренебрежением изрек: — Идите прочь, я не желаю вас больше видеть.

— Вы мне еще не заплатили, — напомнила я, даже не тронувшись с места.

— Что-о? — Кононова, похоже, сразила наповал моя наглость. Неужели он ожидал, чтобы я забыла о том, сколько дней подвергала себя опасности? Да если бы не я, то ученого прикончили намного раньше, во время первых покушений. Или это уже не в счет? — И вы еще смеете что-то требовать? — сухо переспросил Олег Ефимович. — После того как фактически лишили человека жизни…

— Не надо на меня кричать, — чувствуя, что мужчина вновь расходится, потребовала я. — У нас с вами с самого начала был уговор: вы оплачиваете не результат работы. Сколько могла, столько я и охраняла жизнь вашего гения, а большего с меня спрашивать не должны. Вы сами на это согласились, понимая, что по-другому и не выйдет.

— Денег вы не получите, — невозмутимым тоном произнес Кононов. — У меня их нет, а у спонсоров даже просить не стану. Так что уходите.

— Я не могу уйти, — спокойно возразила я.

— Это еще почему? — удивился Кононов.

— Вячеслав просил меня присмотреть за его женой, если вдруг что-то с ним случится. Он, похоже, предчувствовал такой конец, а потому очень просил быть рядом с Викторией до того момента, пока она не уедет за границу. Конышев не хотел, чтобы она тут оставалась, да и та сама, похоже, не видит в этом острой необходимости.

— Все равно идите, мы сами позаботимся о его супруге, и уж получше вашего, — не преминул кольнуть меня побольнее Олег Ефимович. — С нами она будет в безопасности.

— Ну да, как же, — усмехнулась я, а затем нагло заявила: — Извините, но в связи с тем, что вы мне не заплатили, я более вам не подчиняюсь и плевать хотела на ваши приказы. И остаюсь только потому, что сама этого хочу. — И, резко развернувшись, я пошла прочь, давая понять, что на этом наш разговор окончен.

* * *

Через несколько дней прошли похороны Вячеслава Евгеньевича. В землю закопали пустой гроб, наполненный обычными вещами Вячеслава: одеждой, предметами личной гигиены, любимыми книгами. Не пожалела Виктория и компьютер мужа, также велев заколотить его внутрь. Она заявила, что больше видеть не желает чертову машину, из-за которой вся ее жизнь пошла наперекосяк. Сама молодая вдова держалась достойно, плакала, но истерик не закатывала и на гроб не бросалась. Я, как могла, старалась ее утешить, все время находясь рядом.

Виктория не отталкивала меня, так как признала, что в смерти мужа виновата вовсе не я. К тому же сейчас ей просто было необходимо присутствие рядом близких людей, а таковых оказалось немного: тетка с дочерью Мариной, какие-то дядюшки да родственники мужа, большинство которых Виктория впервые видела, ну и, конечно, коллеги Вячеслава. Когда гроб закопали и все начали рассаживаться по машинам, чтобы поехать в снятое для поминального ужина кафе, Виктория задержалась у могилки. Она дождалась, пока на ней разместят временную табличку с именем ее мужа, несколько раз всхлипнула и, резко развернувшись, заторопилась прочь. Я поняла, что Вика едва сдерживается, чтобы не разрыдаться окончательно.

Мы с ней сели в мою машину, остальные разместились в выделенном администрацией автобусе или же в собственных автомобилях. Я завела мотор, пропустила вперед весь транспорт, затем достала из кармана конверт и протянула его Виктории.

— Что это? — безразличным голосом спросила та, принимая конверт.

— Открой и увидишь, — ответила я, пристраиваясь в хвост траурной процессии.

Вика вскрыла конверт, достала из него сложенный вдвое билет, развернула… С минуту непонимающим взглядом смотрела на него, а затем с вопросом на лице повернулась ко мне.

— Это билет в Германию. Твой муж так мечтал, чтобы вы поехали туда вместе. Хотел показать тебе другой мир, другую жизнь.

— Где ты его взяла?

— Купила, — скромно ответила я. — Хотела сделать тебе приятное и хоть как-то загладить свою вину.

— Я на тебя больше не обижаюсь, — протягивая конверт назад, произнесла Виктория. — И принять это не могу.

— Почему?

— Тебе не стоило тратиться, тем более что это я тебе осталась должна, — со вздохом произнесла Конышева. — Они же ведь тебе так и не заплатили, я права?

— Ничего, заработаю еще, — попыталась изобразить я равнодушие. — Но билет ты возьми, это самое малое, что я могу для тебя сделать, и мне было бы очень приятно, если бы ты туда все же поехала. Тебе необходимо развеяться, отдохнуть. А вернешься, расскажешь.

— Так поезжай сама, ты ведь в Германии тоже не была, — предложила, в свою очередь, Виктория.

— Нет, я не могу. У меня работа, да и тетка, которую я просто не имею права бросать одну. Нет, билет я покупала именно тебе и собираюсь лично доставить тебя на вокзал, если ты, конечно, не против.

— Что ж, спасибо! — искренне ответила Вика. — Не ожидала от тебя такого подарка. И еще, извини меня, если когда-то вела себя по отношению к тебе не слишком красиво. Я просто не знала, какой ты замечательный человек.

— Я и сама порой об этом не догадываюсь, — полушутя ответила я, сосредоточиваясь на дороге.

Глава 10

Я и Виктория Конышева стояли в самом центре здания вокзала, посреди оживленной толпы, снующей туда-сюда с огромными баулами, суетящейся и шумящей, словно улей. Мужчины, женщины, лица кавказской национальности толпились в очереди перед кассами, то и дело выражая недовольство нехваткой билетов в нужный конец. Мы с некоторым равнодушием наблюдали за всем этим, ожидая, когда пробьет девять часов и прибудет поезд.

— Знаешь, у меня какое-то смутное, нехорошее предчувствие, — заметила неожиданно Виктория. — А что, если я зря туда еду, вдруг поезд сойдет с рельсов или с ним случится что-то еще?

— С чего ты вообще взяла, что с ним что-то должно случиться? Поезда уходят и приходят в Тарасов каждый день, и ни с одним из них еще ничего такого не случалось. Это не столица, где постоянно устраивают теракты. Все будет хорошо, и через несколько часов ты окажешься в новом мире. Сразу же забудешь обо всех своих бедах и горестях, и обо мне тоже.

— Нет, о тебе я не забуду, — замотала отрицательно головой Конышева. — Я сильно привязалась к тебе. И знаешь, я бы очень хотела иметь сестру, похожую на тебя.

— Рада слышать. Надеюсь, это не простые слова, и ты действительно не забудешь черкануть мне оттуда хоть пару слов на открытке.

— Писать письма, — сморщила нос Виктория. — Ненавижу писать. Я лучше расскажу тебе обо всем, когда вернусь.

— Сомневаюсь, что ты вернешься, — со вздохом заметила я в ответ.

— Почему? — Вика вопросительно посмотрела на меня.

— Уверена, что тебе там очень понравится и ты не захочешь назад. Но я не обижусь, честно. Ведь этого хотел и твой муж.

Объявили посадку на поезд Тарасов — Берлин. Я подхватила одну из громоздких сумок Виктории и заспешила с нею на платформу. Вика последовала за мной, едва поднимая от пола большой чемодан.

— Чего ты там с собой набрала, что такие тяжелые? — поинтересовалась я, опуская сумку на землю. — Телевизор, что ли?

— Да ничего такого там нет, я взяла только одежду.

— Случайно не шубу?

Вика улыбнулась:

— Нет, но кое-что от холода все же прихватила. Кто знает, какая там у них вообще погода. Потом я купила продукты в дорогу, не хочу лишний раз тратиться — у них ведь все такое дорогое.

— Да ты, оказывается, скряга, — заметила я.

— Не скряга, а экономная, — поправила она меня. Проводница заторопила пассажиров, Вика вздохнула, затем неожиданно крепко обняла меня и тут же, отстранившись, схватилась за сумки: — Ну все, я побежала. Спасибо тебе большое за эту поездку. Я, когда вернусь, непременно заеду к тебе.

— Ну да, вернешься ты, — усмехнулась я про себя и, медленно повернувшись, вяло поплелась к выходу.

* * *

— Женька, ты когда это успела обзавестись знакомыми за рубежом? — еще из коридора прокричала мне вошедшая в квартиру тетушка Мила.

— Ты о чем? — непонимающе откликнулась я, лежа перед телевизором на полу и уплетая одну за другой подушечки со сладкой начинкой.

А что еще мне оставалось делать, если Кононов с Манукяном основательно позаботились о том, чтобы в ближайшее время у меня не предвиделось клиентов. Они то ли сами перехватывали их, то ли кого подсылали, но нуждающихся в моих услугах не находилось. Я даже в газету объявление дала — результат нулевой. Пришлось признать, что мужчины своего добились, а значит, какое-то время мне придется сидеть на шее у тетушки и поедать ее съестные припасы. Впрочем, это меня не сильно напрягало, тем более что обычно добычей денег занималась именно я, а тетя Мила их тратила, не считая. Пришло время поменяться местами.

— Она еще спрашивает. Письмо тут тебе пришло, из Германии, — продолжала выкрикивать между тем тетя Мила.

— Откуда? — тут же вскочила с пола я и метнулась в коридор, где разувалась моя любимая родственница, вернувшаяся из библиотеки, где была ежедневным гостем. Не знаю, завалялись ли там еще детективы, которые она пока не прочла, или тетушка перечитывает все по второму кругу, но ходила она туда, как на работу, без опозданий и пропусков.

— Из Германии, говорю, — повторила тетушка Мила, размахивая зажатым в руке длинным конвертом. — Только что из почтового ящика извлекла вместе с программой на новую неделю. Толстенно-ое, — протянула она, хитро поглядывая на меня, — и адрес ведь наш правильно указан, и имя твое стоит.

Я буквально выхватила из рук тетушки этот самый конверт, едва не разорвав его напополам и не обращая никакого внимания на ее замечание:

— Хоть бы спасибо сказала, негодница. И где только твое воспитание?

Конверт оказался заклеен очень тщательно, а потому пришлось воспользоваться лезвием. Лишь затем я смогла достать тетрадный лист в клеточку, исписанный мелким, размашистым почерком, мне совершенно не знакомым. Торопясь узнать, о чем же там написано, я быстро развернула лист, поудобнее уселась в кресле и начала читать:

«Женя, ты стерва!» — уже с первой строчки посыпались на меня комплименты. Я широко улыбнулась и продолжила читать дальше:

«Ты с самого начала все знала. Ты же это наверняка и подстроила. Ты заставила меня захлебываться слезами, заставила плакать по ночам, ненавидеть всех и вся, ненавидеть даже тебя. Ты жестокая, безжалостная, страшная женщина, Женя, но… я говорю тебе спасибо. Спасибо большое за то, что ты так поступила. Я должна была через все это пройти, чтобы понять цену настоящего счастья. Необходимо это и для всего остального мира. Для того, чтобы он оставил нас в покое.

Вячеслав мне все рассказал. Рассказал о том, как ты его спасла, как помогла выплыть из машины на поверхность воды и как затем спрятала под мостом на сваях. Рассказал, как вы махали моторной лодке, проплывающей мимо, чтобы она доставила вас на берег. В общем, он поведал мне все, с самого начала и до конца. Сообщил, что это не было вами задумано, но так удачно сложилось само.

Ты не сказала мне о том, что он выжил, и, в общем-то, правильно сделала, потому что разыграть горе я бы не смогла. Я плохая актриса и могу это признать. А ведь я должна была суметь убедить всех в том, что потеряла мужа и чтобы все поверили. И они поверили, я знаю, что поверили — я их видела, говорила с ними.

Женя, я просто на седьмом небе. У нас новый дом, у мужа новая работа и новое имя, к которому я до сих пор никак не могу привыкнуть. Теперь он Георгий Александрович. Но дома я зову его, как и прежде, Славой. Вчера мы решили еще раз пожениться, ведь у него новый паспорт, да и я вроде как вдова. Я мечтаю о ребенке, но пока еще не решаюсь ему об этом сказать. Хочу, чтобы был сюрприз. Знаешь, я часто вспоминаю, как ты провожала меня сюда, как мы беседовали там, на вокзале, и улыбаюсь. Ведь ты уже тогда знала, что я не вернусь назад и что Вячеслав со своим новым другом будут встречать меня с поезда. Мне немного грустно оттого, что мы с тобой никогда больше не увидимся, чтобы лично выразить тебе всю свою благодарность за подаренную вторую жизнь. Но мы с мужем можем вернуть тебе старый долг. Сообщаю, что на твое имя в банке открыт счет, и на нем тебя поджидает внушительная сумма денег за великолепно выполненную работу. Надеюсь, из этих средств ты хоть чуть-чуть выделишь на билет и все же приедешь к нам в гости. Мы были бы счастливы тебя видеть.

С благодарностью, Виктория Павловна Конышева!»

«Да уж, ничего себе письмецо от той, которая ненавидит писать, — сворачивая листок, подумала я. — Да тут целая поэма. Жаль, что на красивую открытку она все же денег пожалела, — вздохнула я мысленно. — Неужели еще придется отвечать? А ведь придется. Не могу же я проигнорировать столь шикарный подарок, доставленный в самое подходящее, голодное, время».

Я снова улыбнулась собственным мыслям, затем выдвинула ящик стола, достала из него тетрадь, вырвала из середины двойной лист и, положив его перед собой, в задумчивости подперла щеку рукой.

— Ну что там? — заглянув в комнату, спросила любопытная тетя Мила. — Что написано?

— Если хочешь, прочти сама, мне нужно теперь ответить, — протянула я ей конверт, прекрасно зная, что даже если все досконально перескажу, тетя Мила непременно выудит из мусорного ведра выброшенное письмо и заново его перечитает. Так зачем же делать лишнюю работу.

Тетя с радостью выхватила письмо и удалилась с ним в кухню. Я еще несколько минут поразмышляла, а затем принялась писать:

«Здравствуйте, Вика и Георгий Александрович! Шлет вам свой привет несносная, невыносимая девица, разгильдяйка и проходимка, как назвал меня наш общий знакомый Кононов Олег Ефимович. Спешу сообщить, что могилка ваша пребывает в чистоте, надгробие над ней уже установлено, цветы постоянно обновляются, причем не только мной. Проект, над которым трудился безвременно ушедший Вячеслав Евгеньевич Конышев, приостановлен, после того как в рабочие компьютеры кто-то запустил новый вирус и все наработанные материалы были уничтожены почти подчистую.

Недавно прочла, что похожими разработками сейчас занимаются в исследовательских корпорациях США, так что, возможно, невскрываемые коды все же появятся на рынке в ближайшем будущем и без вашей помощи. Талантливый малый Сенкевич Виктор Брониславович все ж таки был осужден и приговорен судом к пяти годам лишения свободы. Немногим отличилась и судьба Нечкина, про которого наши правоохранительные службы тоже не позабыли. Они отыскали в Уголовном кодексе словно специально придуманную для него статью, под которую все и подогнали, добившись для него трех лет тюремного заключения.

Панов Андрей поправился и получил повышение по службе за проявленные в свое время героизм и отвагу. Его коллега Александр Шиханов оказался умнее и ушел из охраны, решив продолжить учиться дальше. Сейчас он студент, будущий юрист-правовед. Что касается меня лично, то планы мои примерно таковы…»

Я закусила губу, готовясь сообщить счастливой парочке о том, что если они надеются, что их вторая свадьба пройдет без моего участия, то плохо они обо мне думают.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Реклама на сайте