«Цифровой журнал «Компьютерра» № 218»

Компьютерра 24.03.2014 - 30.03.2014

Колонка

Правила игроделов, или Необыкновенный луддизм Лёха Андреев

Опубликовано 27 марта 2014

На улице пригревает весеннее солнце, и, просмотрев свои последние колонки, я решил, что в них не хватает практического позитива-конструктива. Хотя намёков полно. Вот в статье про тренды сетевых СМИ я заметил, что на некоторых потребительских сайтах с уклоном в культ «сделай сам» можно найти не менее серьезную журналистку, чем на предвыборных «лентах». А критикуя слишком плоские сети, упоминал о неких правильных случаях краудсорсинга, в которых неприлично даже слово «крауд», потому что там действует организованное сообщество, а не толпа. Сегодня я хочу рассказать о лучшем примере такого сетевого сообщества из всех, что я встречал за последние десять лет. Но сразу предупреждаю, что выводы из этой истории парадоксальны и, возможно, оскорбят религиозные чувства многих адептов ИТ-прогресса.

В прошлую субботу я ходил с детьми на одну из математических игротек, которые организует преподаватель чем-нибудьЖеня Кац. Для человека, который приходит в первый раз, это выглядит как типичный потребительский сервис для современных родителей: обычно они называются «развивалками», «кружками», «мастер-классами» и так далее. Вы приводите туда детей, и они там занимаются увлекательным часок-другой. 

В данном случае, однако, ведущими являются сами родители: не все, но определённое «внутреннее сообщество», частью которого я стал в позапрошлом году. Это значит, что я сам провожу одну из секций игротеки: учу всех желающих играть в «колыбель для кошки» и делать другие веревочные фигуры. Точно так же поступают ещё полсотни родителей: у всех свои погремушки. В результате имеем два этажа классов, и в каждом нечто удивительное — от необычных кубиков (для малышей) до конкурса шифровальщиков (для старших).

Мои дети (5 и 9 лет) провели там почти четыре часа и уходить не хотели. Притом что они тоже «продвинутые» участники. У них за плечами — несколько подобных игротек и две смены семейного лагеря, организованного тем же сообществом. Тем не менее каждый раз им находится куча новых интересных занятий, будь то съедобные шашки или новая версия горохового конструктора (в этот раз к нему добавили мыльный раствор, показав необычную геометрию поверхностей натяжения). А ещё была секция экономических задачек с деньгами, которая выявила ряд «пробелов» в знаниях моего старшего — и вызвала интересную дискуссию среди родителей.

Таких полезных наблюдений в данном сообществе делается очень много. Некоторых это приводит к более специализированным мероприятиям вроде ярмарки конструкторов или к более масштабным проектам наподобие летнего лагеря. Но в этой заметке я хочу подробнее остановиться на инструментах комьюнити-билдинга. Многим ведь хотелось бы нечто подобное, да? Вот как раз лето надвигается, со всеми его вопросами активного и полезного детско-родительского отдыха.

Итак: для начала надо отказаться от всех инноваций, что произошли в интернете за последние 10 лет. Нет, серьёзно. Вот смотрите, какие интернет-технологии использует данное «летучее сообщество» для своей прекрасной самоорганизации.

1. Самопрезентация. Кто что умеет? Личный сайт, блог в ЖЖ, фотоальбом на «Фликре» или «Пикасе». На самом деле инструмент не важен. Важнее отметить такую черту сообщества, как фрактальная стабильность: в идеале любая подсеть данной сети (вплоть до отдельного узла) должна быть способна решать те же задачи. В данном случае — проводить интересные мероприятия с детьми. Вот это последнее и должно быть понятно по самопрезентации. 

2. Поиск единомышленников, анонсы мероприятий. Тематический форум, группа, блог коллективного проекта или просто блог организатора. В последнем случае разница будет в сообщении: это не просто самопрезентация, но и призыв к соучастию. «У меня в кармане гвоздь. А у вас?» — такой известный протокол из детских стишков.

3. Внутренняя (непубличная) коммуникация участников сообщества. Электронная почта, любые мессенджеры, мобильные телефоны. В лагере очень удобны рации — и как средство локальной связи (чтобы не платить мобильным операторам за роуминг), и как радионяня для контроля детей (режим автоматического включения на звук).

Какой-нибудь4. Планировщик. табличный сервис для записей типа «кто / что / где / когда». Может быть просто таблица Exсel. Но лучше, если есть возможность распределенного редактирования — типа Google Docs.

5. Платежные системы. Просто банковские переводы или наличные. Импульсивных покупок тут никто не делает, никакой спешки, так что никаких супермобильных платежных систем не нужно. Ну, разве что сервис электронной покупки билетов. Тоже стандартный.

кто-то6. Карты. Ничего особенного — например, «Яндекс.Карты». Хотя если едет в лагерь на своей машине, то может использовать хоть самый навороченный спутниковый GPS-навигатор. Но это уже не про организацию сообщества.

7. Архивация. Фото- и видеохостинги. Для текстов вполне достаточно тех же блогов с хорошей теговой разметкой. Но вообще здесь скорее движение в сторону персональной архивации: больше для себя и детей, чем для неизвестной широкой публики. Например, именно в этом сообществе я впервые увидел активное использование сервисов фотокниг. 

Вот и всё, что нужно. Практичный базовый набор технологий уровня 2004 года, через призму которого многие якобы социальные интернет-сервисы последующих десяти лет смотрятся не просто бесполезными, а вообще «в другую сторону». Можно ли в организации вышеописанного сообщества представить, например, «Твиттер»? Нет, никаких медиавирусов длиной в одну извилину мы не производим и не потребляем.

«Фейсбук»? Да, наверное, он мог бы быть средством самопрезентации и поиска единомышленников. Но вот беда: его администрация не считает, что это важно. Она максимально усложняет моё попадание на личные страницы. Для неё важнее, чтобы я зарегистрировался (зачем?), выложил кучу личной информации (зачем?), сдал всю свою адресную книжку (зачем?), а потом еще получал странные рекомендации в духе «Смотри, что читали твои знакомые» (зачем?). Всё направлено на то, чтобы я максимально долго оставался внутри одной системы, которая не может нормально удовлетворить хотя бы одну из многих моих потребностей — но очень упорно хочет заменить собою весь интернет. Зачем мне унитаз, который изображает из себя супермаркет?

В целом, с практической точки зрения, я вижу сейчас множество веб-сервисов, которые нельзя назвать иначе как «паразитическими» — поскольку их помощь в организации человеческих сообществ очень мала по сравнению с противоположным, отвлекающим и разобщающим эффектом. И этот паразитизм, конечно же, имеет свое экономическое обоснование. Мне даже регулярно приходится его озвучивать. 

Происходит это примерно так. Меня приглашают поконсультировать какой-нибудь очередной «мамский» проект. При этом заказчики уверены, что именно им удалось описать такой универсальный набор сервисов, который покроет все нужды данной аудитории. Они чувствуют себя как золотоискатели, которые обнаружили жилу прямо под ногами. 

— Наверное, вы хотите сделать у себя карты, чтобы молодые мамы могли находить себе компанию для прогулок с детьми? — спрашиваю я.

— Точно! — отвечают они. — Как вы догадались? Ведь это удивительно, что никто до сих пор не сделал!

И тогда я рассказываю им про тех, которые сделали. А потом обнаружили, что пользователь заходит на карту в среднем один раз за всё свое пребывание на данном сайте. И такая же ерунда со многими другими полезными сервисами. Слишком дорого поддерживать это всё, а трафика мало. 

Что после этого остаётся на очередном «мамском» сайте? Фотоконкурс «Мой ребёнок везде», форум «Говорим обо всём» и новостная лента с сообщениями типа «Анджелина Джоли в девятый раз собирается стать матерью» (это не заголовок, это полный текст новости). В общем, сплошная цифровая плесень, зато с большой посещаемостью роботов. И конечно, с кнопками модных «социальных» сервисов.    На этот месте мне могут возразить, что у меня примеры сообществ несерьёзные. Однако я видел масштабирование данной проблемы в крупных организациях, где люди ставят себе лучшие органайзеры от 31signals, и всю королевскую рать от «Майкрософта», и новомодную «Жиру» с «Конфлюэнсом» (лучше сразу в связке, иначе немодно)... но всё равно не могут договориться об элементарных вещах. Просто потому, что не выстроено само сообщество, не определены чётко роли и зоны ответственности. А красивые технологические решения успешно маскируют эту проблему.

Возможно, в этих случаях тоже помогло бы элементарное отматывание ИТ-истории на 10 лет назад, когда паразитов от софта было меньше. Зато и не было моральных ломок типа «Мы прекрасно знаем, что “Битрикс” — отстой, но у нас такой утверждённый поставщик и мы не можем его сменить никогда».

Отсюда понятно, чем хороши примеры родительских «летучих сообществ» вроде того, которое вокруг Жени Кац. Просто у родителей самая человеческая «целевая функция». А с ней и более чёткое определение других существ и их места в нашей жизни. 

Сразу понимаешь, например, что интернет — это не люди. Это такой дикий океан. Каждый раз, когда мы говорим «новый сервис», в этом океане громко икает какая-то нечеловеческая тварь. Некоторые из этих тварей очень большие и яркие, и это искушает нас приписать им всякие волшебные свойства, которые мы обычно приписываем всему большому и яркому. Но на практике ни размер, ни цвет твари не означают, что она полезна для нас. Наоборот, многие из них умеют ловко и незаметно высасывать наши жизненные ресурсы — потому что именно так они выживают, именно такие способности развивает ИХ эволюция. 

Хотя польза от них тоже бывает. Некоторые их части съедобны. Только надо знать, как их добыть и как приготовить. Да, иногда можно закусить и фейсбуком, если предварительно разбить ему голову и вырвать ядовитые зубы. Ничего особенного, на вкус как курица.

К оглавлению

О гнилых «моделях отношения к языку» Александр Рудяков

Опубликовано 25 марта 2014

Я сейчас пишу книгу под рабочим названием «Лингвистика для компьютерщиков». Пишу для «реабилитации» лингвистики как науки, которой, во-первых, посвятили свою жизнь мои родители и которой — как потомственный профессор-лингвист — всю свою жизнь занимаюсь я; во-вторых, как науки, потенциально способной порождать не только мифы, но и знания, в высшей степени необходимые сегодняшнему миру и такой важной его составляющей, как информационные технологии…

Работая над книгой, я прочитал остроумную статью Лёхи Андреева «Вавилонский взлом...». Она понравилась мне прежде всего трезвым прагматическим подходом к языковедческому знанию, который, на первый и ортодоксальный взгляд, покажется слишком строгим, но, к моему сожалению, в принципе верен:

«Так зачем ждать, когда очередной ленивый гуманитарий откроет для себя компьютерную вирусологию и продаст её под другим названием как новую науку о языке? Дискуссия про государственный язык Украины зашла в очевидный тупик оттого, что прогнила сама модель отношения к языку (хотя жрецы с обеих сторон продолжают навязывать её со всей одержимостью). Давайте же подправим метафору».

Я довольно много писал именно о «моделях отношения к языку» и породил особое направление в науке о русском языке — георусистику, но здесь не об этом…

Речь о том, что Лёха Андреев уловил то, каким образом развивается языкознание, которое до сих пор не создало адекватной концепции естественного языка и потому ищет ответы на свои вопросы где угодно и в чем угодно. Каких только «лингвистик» у нас не было: лингвистики структурные, когнитивные, политические, религиозные, «незнаюещёкакие»… И, конечно, была и есть лингвистика компьютерная. Но оказалось, что использование компьютера тоже не панацея, что компьютерная лингвистика использует только то знание, которое уже есть в науке…

Всё это множество «инновационных» лингвистик о не изменило ситуацию: знание, порождаемое нашей наукой, имеет смысл только для внутринаучного использования и мало чем помогает представителям других наук. Каких именно? Да всех без исключения. Мы мало что можем дать школьным преподавателям и преподавателям русского как иностранного. Мы мало чем можем помочь переводчикам… 

Мы мало что можем дать «информатикам», потому что лингвистика пасует всякий раз, когда речь заходит о моделировании понимания. 

Почему? Потому что предпосылкой моделирования понимания является построение модели человеческого знания. Это фундаментальная проблема, без решения которой не может быть кардинального движения вперёд ни в робототехнике, ни в разработке искусственного интеллекта, ни в машинном переводе, ни в смысловых поисковых системах, ни во многих других областях инновационного знания.

Причины? Их, на мой взгляд, две. 

Первая — устарели традиционные теории об устройстве языка. Они часто приобретают формы мифов, тормозящих развитие нового знания. Такие вещи нередко случаются в науке на стыке научных парадигм. Так, например, было у анатомов в XVI веке. На протяжении долгих четырнадцати столетий истиной в последней инстанции для всех анатомов считались труды Галена, жившего в Древнем Риме. Учёным эпохи Ренессанса понадобилась отчаянная смелость, чтобы, например, опровергнуть его утверждение о том, что сердце человека состоит всего из двух камер и что между этими камерами есть дырка. Благоговение перед авторитетом античного классика было настолько велико, что без малого полторы тысячи лет (!!!) учёные все как один подтверждали этот «факт». Полагалось верить не своим глазам, а, по сути дела, мифу — который, однако, был подтверждён великим авторитетом. 

Вторая причина заключается в том, что даже если есть адекватная теория и действенная технология (а они есть, и я могу это доказать), создание модели человеческого знания задача крайне сложная и трудоёмкая. Точнее, «умоёмкая». По моим подсчётам, даже нашей команде, умеющей видеть «зазначье» (так я когда-то назвал для себя идеальную картину мира, таящуюся «за» знаковыми оболочками номинативных единиц) потребуется лет 5–6 для построения ядерной части картины мира человека.

Мне могут возразить и возражают, говоря: вы, дескать, лукавите, что знания описаны в словарях и энциклопедиях. В какой-то мере это так, но я имею в виду стройную систему, в которой каждое понятие имеет свои уникальные координаты и свои средства выражения…

Лучше и нагляднее всего — конкретный пример. Допустим, условный «кто-то» пытается передать из сферы лингвистики в сферу информатики всё, что мы знаем, например, о слове «стул».

Я думаю, что первым делом наш брат лингвист расскажет о грамматических свойствах «стула». К сожалению, это не уникальная характеристика. Что дальше? А дальше — ничего. Процитирует, что писали об этом слове И. И. Иванов, П. П. Петров или, что особенно важно для русистов, Джон Джонович Джонов. А если они о слове «стул» ничего не писали? Если столь любимая нами форма доказательства, как ссылка на авторитет, не сработает? 

Тогда лингвист укажет, что у этого слова нет синонимов, антонимов, но есть то ли омоним, то ли второе значение (есть ещё одно слово с такой же формой и с ограниченной сферой употребления; вспомним повесть Бориса Полевого «Доктор Вера»: «Каков стол, таков и стул»)… Укажет, что оно принадлежит к группе слов «мебель», но не сможет дать список этой группы… Можно ещё сказать, что в словарях слово «стул» располагается между словами «стукотня» и «стульчак». Нужно отдавать себе отчёт, что в словаре слово расположено по случайному — алфавитному — принципу, как если бы в учебниках истории великих людей характеризовали по росту и весу, а не в зависимости от важности содеянного.

Нужно ли такого рода знание кому-нибудь, кроме самого лингвиста? 

Далее займёмся значением слова «стул», а именно оно будет интересовать потребителей нашего ограниченного, а точнее, скудного лингвистического знания. В словарях оно определяется так:  — 'предмет мебели — сиденье на ножках со спинкой, на одного человека' (Словарь Ожегова, далее — СО);  — 'род мебели: предмет на четырёх ножках, без подлокотников, обычно со спинкой, предназначенный для сидения одного человека' (Словарь в 17 томах);  — 'род мебели для сидения, снабжённый спинкой (для одного человека)' (Толковый словарь Ушакова, далее — ТСУ);  — 'мебель для одиночного сидения';  — «это стул — на нем сидят» («Кошкин дом»)…

Там же, в словарях, мы найдём устойчивые словосочетания и несколько идиом. 

Можно ли формализовать эти словарные толкования? Нет, нельзя. В них остались не выявленными многие важные признаки значения этого слова. Эти словарные формулировки не могут быть определением слова «стул», в том смысле, в каком я его пониманию: определение есть характеристика сущности объекта, содержащая правила обращения с объектом…

О механизме выявления различных признаков значения слова «стул» хорошо писал Л. В. Сахарный в книге «Как устроен наш язык». Так, по его словам, если мы скажем: «Стул — это предмет, на котором сидят», то это может быть не «стул» , а «табуретка» — 'род скамейки с квадратным или круглым сиденьем без спинки, употр. вместо стула' (ТСУ). Чтобы не быть табуреткой, стул должен быть со спинкой. Это — 'со спинкой' — отличительный (дифференциальный) признак языкового понятия 'стул'. Однако если мы ограничимся определением 'это предмет, на котором сидят, со спинкой', то это может быть не «стул», а «кресло»… Нужен ещё один отличительный признак, чтобы отграничить значение 'стул' от значения 'кресло'. И это — 'без подлокотников' и 'с подлокотниками'… Но и это ещё не все: если мы остановимся на 'предмете, на котором сидят со спинкой и без подлокотников', то рискуем перепутать «стул» и «скамейку»… Поэтому нужен ещё один признак, а именно — 'для одного человека'…

Но не следует думать, что фрагмент реальности, к которому принадлежит стул, прост. Вот лишь несколько вопросов, на которые нет ответа, если мы ограничимся анализом нескольких уже названных слов: что такое «пуф», «сидение», «кресло пилота», «автомобильное сидение», «стоматологическое кресло», «электрический стул»? А «седло»? А «кресло-качалка»? Слово, которое заставляет думать, что могут быть «стул-качалка», «пуф-качалка», «табурет-качалка». А «раскладной стул»? А «откидное сидение»? А «трон»? А «подставка»? Стул — подставка для зада? А слово «лавка», «лавочка»? А «диван»? А «диван-кровать»? А «кресло-кровать»? Отличается ли «табуретка» от «скамейки» квадратностью сиденья?

А насколько осознан и вербализован в толкованиях сам феномен сидения? В словарях находим: «сидеть» — «быть в таком положении, при котором туловище опирается на что-н. нижней своей частью» (ТСУ); «находиться, не передвигаясь, в таком положении, при котором туловище опирается на что-н. нижней своей частью, а ноги согнуты или вытянуты» (СО).

Оказывается, что сам феномен «сидения» неоднороден, разнофункционален, и «сидение на стуле» — это далеко не всякое сидение. Сам феномен сидения в словаре Брокгауза и Ефрона связан с экономией мускульных усилий, с комфортом. А значит, в существующих определениях слова «стул» нет идеи комфорта. Стул и ему подобные приспособления — оборудование для комфорта. Стул и кресло различаются прежде всего степенью комфортности, а не техническим устройством.

Становится ясно, что в простом слов «сидеть», которое должно быть априори понятно человеку, есть много подводных камней. Если для человека «сидеть» означает «не стоять», «не лежать», то для птицы это «не лететь». Оказывается, что сидение — это особая «техника тела»: «Способ сидения имеет фундаментальное значение. Человечество можно разделить на сидящее на корточках и сидящее на каком-нибудь приспособлении. Среди тех, кто пользуется сиденьями, можно различать народы со скамьями и без скамей и подставок, со стульями и без стульев. Деревянный стул, поддерживаемый фигурами на четвереньках, распространён, что весьма примечательно, во всех регионах пятнадцатого градуса северной широты и экватора на обоих континентах» (М. Мосс, «Техники тела»).

А «сидение на корточках» — «когда человек сидит, не имея опоры под ягодицами, согнув колени и опираясь на стопы»? Сидение «по-турецки»? Насколько сидение на стуле привязано к феномену стола? А коврики, на которых люди сидят в мусульманском и буддистском мире? А японский «дзабутон» — плоская подушка для сидения толщиной в несколько сантиметров квадратной формы размером 50–70см (иногда со спинкой)? И сидят на дзабутоне особым образом: или в позе сэйдза — сидя на пятках и выпрямив корпус, или в позе агура — скрестив перед собой ноги. А насест для сидения птиц?

Значит, сидение — положение тела в пространстве с опорой на нижнюю часть туловища — присуще только человеку, более того — только части человечества. А в текстах — «Я всегда сижу или по-турецки, или попой на ступнях, не могу по-обычному». Как это — «сидеть по-обычному»? 

И это ещё далеко не все, что люди знают о стуле и сидении и что отображено в картине мира человека!!!

Вывод очевиден: мы мало знаем о значении слова «стул». «Машине» это «знанием» не передашь… 

А ведь это «простое» слово…

Наша языковедческая беспомощность в описании системы значений привела к возникновению фундаментальной проблемы современной информатики. Поэтому я благодарен Лёхе Андрееву за эту фразу-диагноз: «Прогнила сама модель отношения к языку». Как видим, это справедливо не только по отношению к языкам государственным и негосударственным, но и касательно иных аспектов языка…

Можно ли изменить ситуацию с моделированием отношения к языку, и в частности к моделированию понимания? 

Можно. Есть нужная теория, есть инновационная технология, есть команда людей, способных видеть ту скрытую от нас идеальную систему человеческого опыта, которая находится в «зазначье»… Но это уже совсем другая статья…

Автор — доктор филологических наук, профессор, Лауреат государственной премии Украины в области образования 2013 года. 

К оглавлению

Мировой заговор в ощущениях свиньи и жёлудя Василий Щепетнёв

Опубликовано 25 марта 2014

Теория мирового заговора всесильна, потому что она теория. Это практику можно опровергнуть: здесь тебе Сочи, здесь и прыгай. Или беги. А теория хороша тем, что допускает множество «если» и «когда». Вот когда нашим биатлонистам дадут хорошие отечественные лыжи, отечественные патроны и отечественные средства биокоррекции (ни разу не допинг), тогда и проявятся собственные Бьёрндалены и Фуркады. До той же поры остаётся лишь сетовать на всемирный заговор биатлонной закулисы, продающей России снаряжение неплохое, но второй свежести. Плюс антидопинговые злыдни. На вопрос, почему же наши девчата Шипулина (Кузьмина) и Домрачева, сменив флаг, на том же покупном чужеземном оборудовании смогли завоевать пять золотых олимпийских медалей, следует делать печальное лицо и, скорбно вздохнув, ответить, что есть тайны, прикосновение к которым убивает. Интриги. Англичанка гадит.

Биатлон взят для примера нейтрального, поскольку биатлонные болельщики в той части, что мне известны, люди довольно спокойные и квасным патриотизмом страдают в самой лёгкой форме. Некоторые даже во всеуслышание заявляют о своих пристрастиях к иностранцам — тому же Бьерндалену, Якову Факу или Габриэле Соукаловой. И ничего, никто их не отфренживает, донесений Куда Надо не шлёт. Возможно, лишь пока.

Но если коснуться явлений в мировом масштабе, то даже самый рассудительный человек после двух, трёх, много четырёх происшествий кряду начинает искать связь. И — находит, особенно если наделён живым воображением и ясной памятью. Ужас происходящего даже не в том, что за рядом событий проступает чёткий и неумолимый план враждебного гения. Ужас в том, что ты сам есть цель, что вся зловещая комбинация направлена именно против тебя. Иногда против тебя как личности, иногда — как части народа, иногда же — как частицы государства. Ведь не только ж Королю-Солнцу говорить «Государство — это я!»; в странах с ненаследуемой властью подобное мнение позволительно каждому. Украинские события, пропажа «Боинга» и вспыхнувшая эпидемия лихорадки Эбола в Гвинее запросто могут составить начальный аккорд увертюры третьей холодной войны. Или четвёртой, смотря какой системы счисления придерживаться.

Если оглядеться, сняв и розовые, и чёрные очки, нетрудно заметить, что враги существуют. Не все они желают непременно смерти недруга, но кое-кто желает. Какое бы малое место ни занимал человек, всегда найдётся кто-то, кому это место вдруг понадобилось — хотя бы только для того, чтобы туда плюнуть. Свинья и жёлудь понятия разновеликие, но хрумкнет хрюшка, без всякой даже злобы, а только по велению естества, — и нет жёлудя. А из жёлудя должен был вырасти дуб, на котором во время войны бдительный разведчик устроил бы наблюдательный пункт и заметил приближение неприятельской кавалерии, подал бы сигнал и тем спас бы город от полного уничтожения. И вместе с городом спас бы мальца, которому суждено лет через двадцать открыть общедоступный путь в измерение зет или изобрести антирадио. Но съела, съела свинья жёлудь, и мы перемещаемся по старинке, тратя дни времени и тонны керосина на то, чтобы навестить дядюшку в Сиднее. Иногда и опаздываем, и дядюшкин рассказ о заветной пещере близ Коктебеля не слышим, а ведь в той пещере… и т. д., и т. п.

То есть многие вещи (так и подмывает сказать — все) взаимосвязаны — это во-первых, и у человека, группы людей, государства или группы государств объективно существуют враги — это во-вторых.

Ну, а поскольку враги существуют объективно, они объективно же строят планы по достижению своих враждебных целей, порой действуя на уровне инстинкта, как свинья, пожирающая жёлудь, а порой составляя многоходовые комбинации, направленные на захват власти, — как Национал-социалистическая рабочая партия Германии или группка из пяти–шести человек в больничке деревни Лисья Норушка, сживающая со света неугодного доктора, который много о себе думает. Доктора, почтальона, пенсионера, месячного младенца, да кого угодно: враждебность есть имманентное средство любого сообщества как в царстве фауны, так и флоры.

Осознание факта враждебности к себе в целом и наличия заговора, то есть тайных скоординированных действий двух или более субъектов в частности, способно внести смятение и в мужественные, крепкие души, что уж говорить о мягкотелых обывателях. И мягкотелые обыватели зачастую выбирают тактику отрицания: никаких заговоров нет, никаких врагов нет, любви да, войне нет. Шероховатость объективной реальности помогает загладить марихуана и прочие примиряющие с действительностью вещества. В самом деле, разве везде и всегда происходят катаклизмы мирового масштаба? Разве каждого непременно грабят или убивают? Ладно, грабят у нас каждого (девальвация, изменение процентной ставки, рост тарифов на ЖКХ — чем не грабёж?), но многие всё-таки умирают и ненасильственной смертью. В некоторых губерниях даже большинство. 

Удивительного в этом мало. Удивителен скорее факт, что заговоры иногда срабатывают, да и то мы до конца не уверены, было ли так задумано или получилось случайно, а кто-то присвоил себе лавры провидения. Возьмём многоходовую комбинацию в шахматах: число фигур известно, не более тридцати двух, пространство ограничено — шестьдесят четыре поля, все фигуры ходят строго по правилам, послушные воле игрока, — конь буквой Г, слон по диагонали. И то, проверишь комбинационные бриллианты девятнадцатого века шахматной программой — и обнаружишь стекло или кубический цирконий. Комбинации в жизни — ещё менее надёжное дело Игрок думает, что конь послушен, а конь только и ждёт, когда Игрок выпустит повод из руки. У него, коня, планы изменились. А пешечка и не прочь бы, согласно приказу, прыгнуть с поля е2 на е4, да сил нет. 

Довольствие маленькое, учений не было, и постарела она, пешечка, изрядно. А ладья вообще норовит выйти из игры и уехать в Лондон, к своим ладьяткам. В Лондоне у неё прехорошая норка с запасами на долгие-долгие годы. Нет, перед Игроком она высказывает все полагающиеся мантры, но чемоданы собирает и рубли на фунты меняет. У белопольного слона заболел левый бивень, чернопольный слон вдруг влюбился, и каждый час на поле сражения показываются совсем уже странные фигуры, непонятно за кого и непонятно во что играющие. Потому реальность есть набор сумбурных ходов, и лишь потом, много ходов спустя, возникает ощущение цельной и продуманной партии.

Чем сложнее заговор, чем хитроумнее участвующие в нём лица, тем выше вероятность, что получится совсем не то, что задумывалось. Поэтому следует цель хранить в строжайшей тайне: в конце концов, тайна есть привилегия заговора, и любой результат выдавать за предвиденный, рассчитанный и желанный. 

Но вот что делать с заговорами простенькими, на две–три персоны, с комбинациями в один ход, «хватай и беги», просто ума не приложу. Разве что рассматривать их как часть комбинаций глобальных — и в силу этого обречённых на непредсказуемый результат, как в случае свиньи и жёлудя. Тем и утешаться.

К оглавлению

Санкции США как шанс для развития национальной платёжной системы Михаил Ваннах

Опубликовано 24 марта 2014

В минувшую пятницу, 21 марта 2014 года, аккурат в день весеннего равноденствия, кризис на Украине дотянулся и до российского Нечерноземья. Выразилось это в мощном дамском контральто, густо заполнившем объём гипермаркета: обладательница узрела знакомого и спешила разжиться у него рублёвой наличностью. Менее счастливые дамы грустно выкладывали товар из корзинок: эмитированные местным банком кредитные карты перестали обслуживаться из-за санкций, оставив обладателей без возможности оплатить покупки. Давайте же разберёмся с этой историей — чем она опасна и чем может быть полезна.

Прежде всего — о сути происходившего. Виной всему санкции США против нескольких российских банков, в ходе реализации которых платёжные системы Visa и MasterCard перестали оказывать услуги клиентам этих банков. «Под раздачу» попали и клиенты тех финансовых учреждений, для кого «отключённые» банки являются расчётными центрами… В принципе, ничего совсем страшного не произошло: в «родных» банкоматах карты исправно обналичивали, но другое дело, что в пятничный вечер часть из них оказалась «заперта» в офисах, а в других кончился запас банкнот… Такое вот поигрывание финансово-информационными мускулами.

Не такое уж опасное — тем более что в понедельник карты снова работают исправно, — но чётко и однозначно обозначившее и намерения, и возможности. Вполне однозначные намерения и очень большие возможности… Которые недооценивают даже многие читатели «Компьютерры» — с одной стороны, понимающие, что мощь США зиждется на их финансовой системе, но называющие доллары «резанной зелёной бумагой». Так что начнём разговор именно с этого... 

Прежде всего признаем, что финансовая система — куда более мощное оружие США, чем «минитмены» в шахтах, «трайденты» на субмаринах и «томагавки» под доживающими свой век «стратофортресс»… Да, в основе этой системы давно не лежит золото: избавление от него самих американцев проделал Приказ 6102 (Executive Order 6102) изданный 5 апреля 1933 года и сыгравший в генезисе Второй мировой вряд ли меньшую роль, чем известный фейерверк в германском парламенте… 

Булгаковское «Сдавайте валюту» практиковалось не в одном СССР — только у янки отнимали лишь настоящую валюту, золото, ну а советским гражданам запрещали употреблять и квазивалюту, доллары.

Тем не менее давным-давно не обмениваемые на золото и в международных межгосударственных платежах доллары являются основой международной финансовой системы. Углеводороды — роль экспорта которых для нашей экономики чрезвычайно велика — торгуются за доллары, то есть мерой стоимости для них является «зелёная бумага». И главными мировыми деньгами является именно доллар, а отнюдь не евро и не юань. И роль доллара как средства обращения весьма высока, хотя в значительно мере исполняется уже не бумажками, а электронными деньгами, одной из разновидностей которых являются дебитные и кредитные карты.

Последние в значительной степени завязаны на контролируемые американцами платёжные системы, такие как Visa и MasterCard. И это предоставляет правительству США уникальную возможность — контролировать процесс денежного обращения, даже если связанные с карточками счета номинированы в национальных валютах, в данном случае в российских рублях. Мелочи? А вот никакие не мелочи! Это всё более чем серьёзно. Деньги — это кровь экономики. А возможность нарушить их обращение — это возможность если не разорвать артерию, то мягонько передавить её; разница для жертвы в том, что убивающий не забрызгается кровью…

Кстати, в день 9/11 в Москве было невозможно поменять доллары на рубли: атака смертников на башни-близнецы парализовала долларовое обращение; поменять «зелень» на рубли было невозможно, все обменники разом закрылись… Ну а теперь янки поставили в такое положение тех россиян, которые имели невезение иметь «зарплатные карты» попавших под санкции банков. И возникает вопрос: а стоит ли терпеть такое безобразие и впредь, за свои же деньги, выплачиваемые владельцам платёжной системы в виде расходов на транзакции, от которых часть отчиняет себе Казначейство США, объявляющее санкции? 

Ясно, что нет… А каков же выход? Не возвращать же в каждый офис и в каждый цех кассиров, не увеличивать же в разы число полосатых инкассационных броневичков… Это будет шагом назад, недопустимым в эпоху высоких технологий и повышающим издержки денежного обращения — эквивалентом забитого чем-то там нехорошим кровеносного сосуда; такое ни для организма, ни для экономики хорошо не кончается! Поэтому единственный возможный ответ России — именно России, всего делового сообщества и общества в целом — должен быть один. Создание национальной платёжной системы!

Почему это дело всего общества? Да потому что при параличе финансовой системы мало не покажется никому — точно так же, как ни один орган организма не выигрывает при всяких там инфарктах-инсультах… Мелкий бизнес надеется обойтись «чёрным налом»? Не обойдётесь, дорогие друзья, национальный криминал моратория на ограбление «чёрных кассиров» принимать не собирается. Слишком уж приличные суммы нынче бродят даже у тех, кто трудится по «упрощёнке», а то и по «вменёнке»…

И вот забавно, что даже отечественная законодательная власть, которую обычно приято ругать, сделала всё как надо. Почти три года назад опубликован Федеральный закон Российской Федерации от 27 июня . Возможно, специалисты и найдут в нём недостатки, но при беглом прочтении он кажется ничем не уступающим регулирующим актам других развитых стран. Так что самое важное для такой деликатной сферы, как денежное обращение, — юридическое обеспечение — уже есть.

Правда, тот закон писался в совсем иных внешнеполитических условиях. О второй холодной войне речи ещё не было, и пункт об обязательном размещении процессинговых центров на территории России в него не включили. Это позволило владельцам платёжных систем сэкономить от $30 до $50 млн на локализации расчётов, в результате чего из 200 миллионов эмитированных в России пластиковых банковских карт на Visa и MasterСard приходится примерно 95%. Неплохой бизнес, не правда ли?

Даже маленькая Белоруссия озаботилась как национальной платёжной системой, так и продвижением её в массы в доходчивой и симпатичной форме.

Но — не дающий права создавать неудобства доверившим платёжной системе проведение своих операций денежного обращения. Даже если обязанность приостановить платежи и налагается на Visa International Service Association законодательством США. Ну не отдаёт никто ключи от квартиры и домашнего сейфа соседу… Поэтому то переход на китайскую платёжную систему unionPay альтернативой и не является, несмотря на сугубо доброжелательные к России заявления агентства Синьхуа. Платёжную систему надлежит иметь свою, смогла же сделать это маленькая Белоруссия, в которой свыше половины населения пользуется национальной «БЕЛКАРТ».

Причём дело это может быть в высшей степени рентабельным для отечественного финансового сектора и — косвенно — для отечественного ИТ-бизнеса. Депутат Госдумы прошлого созыва Алексей Багаряков, дальновидно продвигавший идею национальной платёжной системы три года назад, считал, что российские пользователи платят американским платёжным системам около 120 млрд рублей в год за использование их платёжных карт. А за 9 месяцев прошлого года российские картодержатели совершили «карточных» операций на 7,1 трлн рублей; если 85–90% приходится на американские системы, то при комиссии в 1,4–1,5% речь идёт о 80–90 млрд рублей за три квартала.

Очень интересно, что заботу о создании национальной платёжной системы — кровеносной системы отечественного бизнеса — проявлял член фракции КПРФ в ГД ФС РФ Алексей Багаряков…

Отечественному бизнесу (в смысле — российским финансистам) явно стоит вложиться (в смысле — заплатить нашему ИТ-бизнесу за создание процессинговых центров, перепрограммирование оборудования, всяких там банкоматов и платёжных систем) в развёртывание национальной платёжной системы. Перефразируя и усиливая известную сентенцию о том, что не желающий кормить свою армию будет кормить чужую, скажем, что не имеющей своей платёжной системы подобен тому, кто способен жить лишь на аппарате искусственного кровообращения, будучи к нему привязан намертво…

К оглавлению

Карты, гены, два гугла Лёха Андреев

Опубликовано 24 марта 2014

Последняя колонка Михаила Ваннаха, посвящённая «демографическому оружию Америки», изрядно меня повеселила. Напомню суть: некий умник в «Форбсе» предложил план возмездия, согласно которому США должны переманить к себе всех умников из России. Читатели Михаила стали всерьёз обсуждать эту идею, и никто не вспомнил известный психологический принцип: люди часто пугают других тем, чего сами боятся. Правда в том, что для современной Америки ещё одна волна эмигрантов-умников — это катастрофа. Единственное, чем США реально будут отвечать на воссоединение Крыма с Россией, — это молитва за интернет. Чтобы он, великий и широкополосный, ни в коем случае не разорвал свои битовые скрепы, соединяющие Америку с Россией. Чтобы понять это, нужно посмотреть на историю совсем с другой стороны. Не с политической, а с генетической.

Иллюстрация, которую вы видите выше, взята из презентации Кена Робинсона, известного борца с консервативной системой всеобщего образования. Робинсон раскачивает один из идолов современной западной психологии — синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ или ADHD). В Америке эту «болезнь» уже давно и активно лечат антидепрессантами. Стоит ребёнку продемонстрировать излишнюю импульсивность, отказаться от выполнения рутинных заданий — и его начинают пичкать таблеточками. Робинсон же полагает, что это не болезнь вовсе, а некий особый тип творческих людей, которые просто не вписались в современную систему.

Идея не нова: появилась она ещё в 90-е в виде гипотезы «Охотников и фермеров». Её автор Том Хартманн считает, что люди с ADHD — это «охотники», которые не востребованы в мирное время «фермеров». Изначально говорилось лишь о психотипах, однако в XXI веке появились более серьёзные доказательства — тот самый «ген авантюризма», о котором я упоминал в одной из прошлых колонок. Мозг людей с таким геном хуже принимает «сигнал счастья» (дофамин). Им требуется больше новых и ярких ощущений. Именно такие люди часто становятся путешественниками: у тех, чьи предки вели кочевой образ жизни, «ген новизны» встречается чаще, чем у оседлых племён.

Но что будет, если путешественник и авантюрист достигнет земли обетованной? Что станет с его потомками? Бегать за счастьем уже не надо, всё хорошо. Но гены остались! Логично, что прирождённого авантюриста начинает крючить от рутины.

А теперь обратите внимание на карту, которая размещена в центре карикатуры Кена Робинсона: это карта частоты проявления СДВГ в США. Кто не верит карикатурам, можно поглядеть на более подробные данные. Картинка очевидная: больше всего СДВГ на восточном побережье, куда век за веком прибывали эмигранты. Все эти психи, революционеры и умники из других стран. Но их детям уже не с чем бороться... разве что взорвать Америку изнутри, когда кончатся антидепрессанты. 

Поэтому никаких новых умников из России они к себе зазывать не будут. Уже и так пороховая бочка. Возникает другой вопрос: а как они до сих пор управлялись с этими приезжими психами? Чем окупались таблетки?

Вопрос очень интересный, если вспомнить, что империи прошлого использовали ровно противоположную модель. Великая викторианская Британия славилась тем, что умело избавлялась от своих психов, отправляя их в колонии. Да и в русской культуре понятие «ссылка» долгое время означало вовсе не гипертекст. Как же вдруг вышло, что ссыльные не просто победили, но создали целый культ Американской Ссылки — прямо как забор Тома Сойера, покраска которого из унылой работы вдруг превратилась в великую честь?

Я предполагаю, что значительную роль сыграли технологии массмедиа: ровно тот инструмент, благодаря которому именно творческий человек получает огромную фору. Что может рассказать по радио пекарь или плотник? Даже по телевизору — ничего. Тут нужны особые люди, которые производят особые психовирусы. И вот вам целая страна, которая специализируется на сборе психов. И — как всякая специализация — это в конце концов начинает работать. Обыгрывая даже старушку Британию: в красивых фразах типа «Музыка Beatles разрушила Берлинскую стену» надо договаривать: «американская». Это и сейчас работает, кстати: ну признайтесь, хорошо ли вы знали британского музыканта и писателя Хью Лори до того, как стал голливудским «Доктором Хаусом»?

Но, как сказано выше, такой бизнес обостряет внутренние конфликты. Много психов трудно контролировать. Но совсем от них отказаться тоже нельзя. Выручает новая медийная технология. Интернет — это уже не телевизор, он даёт двустороннюю связь в реальном времени. Телеприсутствие. Американскому пилоту больше не надо самолично лететь в Пакистан, чтобы бомбить: можно послать туда роботов с дистанционным управлением. Точно так же можно нанять умников прямо в колониях. Когда надо работать — они прямо тут, через интернет вкалывают. Зато все их проблемы, бунты и заскоки — это всё остаётся в их далёком реальном третьем мире. 

В общем, получается удобная модель сетевых организаций... пока не случится история вроде присоединения Крыма к России. И тут вся шизофрения «международных компаний» начинает трещать по швам.

Я, кстати, с удивлением обнаружил, что про это никто почти не пишет. Все СМИ живут в смешной прошловековой пьесе, где главные страдающие и враждующие герои —нации и национальности. Но так ли это?

Вот глядите: National Geographic, вполне себе национальное (американское) научное сообщество, буквально через день после крымского референдума сообщает, что собирается нарисовать Крым как часть России, когда Дума одобрит это присоединение. Позже руководитель National Geographic Maps делает уточнение: окраска Крыма будет несколько отличаться от окраски России, чтобы отметить особый статус. К такому же решению пришёл другой американский научно-образовательный проект — «Википедия». Здесь англоязычная статья о России показывает Крым в составе страны, но немного отличается по цвету:

Теперь посмотрим другой пример. У международного спрута Google есть отделение в Питере. Работают там вроде бы наши люди (привет, Влад!). Однако Крым у них на картах — до сих пор украинский. Корпоративная идеология, товарищ. Низзззя пугать уважаемых западных акционеров. Кто-нибудь покинул питерский офис Google в знак протеста? Не-не. Тёплое место в международной компании терять неохота. Пусть лучше шизофрения.

Надо ли рассказывать, что в «Яндексе» ровно то же самое? Или вы верите, что это российская компания? Но карта у них точно такая же. На момент написания статьи (23 марта) Крым у «Яндекса» — до сих пор украинский, потому что акционеры ой-ой. А жить-то приходится в Москве. Шизофрения на мягких лапках. 

В утешение русским гуглоидам, как и их однояйцевым близнецам-яндексоидам, закончу колонку на позитивной ноте. Вы только подумайте, какими раздвоениями мучается сейчас Обама: ему гораздо хуже, чем вам. Классическая политика требует от него «защиты национальных интересов». То есть санкций серьёзных. Но в реальности значительная часть интереса зависит от сетевых транснациональных спрутов. Нельзя Обаме рвать коммуникации, в которых живут эти спруты. 

Остаётся один выход — комические куплеты. Чтобы шум был громкий, но никого всерьёз не задело. Назначить главными врагами демократии какой-то «банк друзей Путина» и загадочную Мизулину. Выпустить на ринг ООН импульсивную рыжую женщину. Мне кажется, должна ещё выступить Мадонна. Надеюсь, в этот раз она сможет произнести русские имена без бумажки.

К оглавлению

IT-рынок

Intel уходит с рынка решений для бизнес-аналитики Андрей Васильков

Опубликовано 28 марта 2014

Руководство компании Intel решило прекратить самостоятельную разработку программных средств для бизнес-аналитики. Вероятная причина в том, что, сотрудничая с молодыми софтверными компаниями в сфере «больших данных», в перспективе можно заработать гораздо больше, чем конкурируя с ними сейчас.

До недавних пор Intel активно продвигала собственный фреймворк для Hadoop, о ключевых преимущества которого «Компьютерра» уже писала в феврале. 

За последние пару недель ситуация резко изменилась. Главные конкуренты в лице Cloudera и Hortonworks смогли привлечь дополнительные инвестиции в объёме $160 млн и $100 млн соответственно, окончательно склонив чашу весов на свою сторону. 

Самое удивительное, что фонд Intel Capital тоже участвовал в совместном финансировании Cloudera, а Yahoo! вложилась в Hortonworks. Что именно побудило Intel поддержать конкурента и уйти в тень?

Генеральный директор Intel Брайан Кржанич (фото: descopera.ro).

«Когда у вас уже есть 94% серверного рынка, вам следует развивать сам рынок, — прокомментировал ситуацию старший менеджер группы облачных технологий Intel Джейсон Воксман (Jason Waxman). — Мы хотим сосредоточиться на “умных” вещах, носимой и автомобильной электронике». По оценке Воксмана, в ближайшие годы появится около 50 млрд «умных» устройств, генерирующих потоки данных. Для их обработки потребуется развитая серверная платформа, и Hadoop — чрезвычайно перспективный вариант.

«Так или иначе, мы всегда более успешно занимались железом, а не софтом, — добавил Воксман. — Можете не сомневаться, что каждый доллар лицензионных отчислений на программное обеспечение принесёт четыре доллара за аппаратную часть».

С момента вступления в прошлом году в должность генерального директора Брайан Кржанич (Brian Krzanich) неоднократно менял стратегию развития компании Intel, фокусируясь на разных перспективных технологиях. Сейчас главной из них стала концепция «интернета вещей» и всё, что с ней косвенно связано.

История совместного развития платформы Hadoop силами Apache, Intel и других партнёрских компаний (изображение: servethehome.com).

Intel имеет партнёрские соглашения с тысячами компаний по всему миру. Для Cloudera превращение одного из главных конкурентов в соинвестора открывает перспективы быстрого освоения растущих рынков. В первую очередь — Индии и Китая. 

Ожидается, что Cloudera получит и ряд наработок Intel, таких как методы глубокой оптимизации кода фреймворка для процессоров Xeon и файловая система Lustre, созданная для работы с «большими данными» на высокопроизводительных кластерах.

По неофициальным данным, доля фонда Intel Capital в последнем раунде финансирования Cloudera превышает $100 млн. Процедура первичного размещения акций Cloudera запланирована на следующий год. Её руководители планируют увеличить рыночную стоимость компании за счёт IPO до $3 млрд.

В случае удачи такая тактика сделает Cloudera ведущим поставщиком решений для бизнес-аналитики на основе платформы Apache Hadoop. В декабре компания сделала свою систему Hadoop доступной через Amazon Web Services, что резко увеличило число клиентов.

Вокруг платформы Hadoop уже сложилась своя экосистема. По мнению исполнительного директора Cloudera Тома Рейли (Tom Reilly), её дальнейшее развитие требует чёткого выделения лидера. «Рынок не хочет оставаться на стадии бесконечного выбора, — сказал он в интервью изданию The New York Times. — Нужно выравнивание среди ключевых игроков. Это вписывается в нашу стратегию партнёрского развития экосистемы».

Неделю назад в другом интервью изданию The Wall Street Journal Рейли удивил заявлением, что рассчитывает довести ежегодную прибыль Cloudera до уровня примерно в $20 млрд. Похоже, теперь для этого появились реальные основания.

К оглавлению

Facebook купила разработчиков очков виртуальной реальности Oculus Rift Михаил Карпов

Опубликовано 26 марта 2014

Очки виртуальной реальности Oculus Rift появились пару лет назад и сразу же приковали к себе внимание энтузиастов. Хотя эта технология всё ещё находится в разработке, рассказы счастливчиков, которым посчастливилось заполучить Rift, потрясали: человек словно оказывался в виртуальном мире, в котором можно осмотреться, просто повернув голову. Теперь Oculus внезапно стала частью Facebook.

Соцсеть заплатила за компанию-разработчика очков $2 млрд — кругленькая сумма за создателя продукта, который ещё не вышел на рынок. Марк Цукерберг, глава Facebook, заявил, что Oculus «может создать самую социальную платформу и изменить то, как мы работает, играем и общаемся». Вот такой поворот событий. Мы-то думали, что эта технология — будущее компьютерных игр, а нам теперь попытаются внушить, что она необходима для того, чтобы общаться с друзьями с глазу на глаз? Но в этом и смысл Facebook: не терять контактов с друзьями и знакомыми, при этом не встречаясь с ними.

Интересно, что создатель Minecraft после этих известий заявил, что перестаёт разрабатывать версию для Oculus Rift, потому что не хочет разрабатывать игры для Facebook.

К оглавлению

Apple и её «чудеса» Евгений Золотов

Опубликовано 25 марта 2014

После возвращения Стива Джобса в Apple, у этой компании появилось странное свойство «особого качества». Попросту говоря, её продукции приписывали (и продолжают по сей день) чудесные свойства, которыми она на самом деле не обладает. Лучший звук у «Айподов», давно неспособных «раскачать» мощные «уши», лучшая сборка у «Макбуков» с хлюпающими пластиковыми панелями и облезающей краской, лучшая вирусозащищённость у OS X, лучший внешний вид у (порой поцарапанных прямо «из коробки») «Айфонов», и так далее, и так далее. В последние несколько лет к этому списку добавился новый пункт: магазин приложений. «Хорошесть» которого сформулировать труднее, зато легко объяснить, чему именно он ею обязан. 

Уникальные качества App Store приписываются всегда одному и тому же обстоятельству — и даже описания его чаще всего совпадают чуть ли не дословно. Так вот, апп-стор Apple — это «walled garden», что в примерном переводе на русский означает «огороженный сад». Смысл понятен: контроль над происходящим здесь целиком и полностью принадлежит Apple. Поставить приложение, попавшее в App Store, можно только из App Store. И прежде, чем туда попасть, каждое приложение проходит проверку специалистами компании. Вопрос, который давно уже мучает многих, — в чём заключается эта проверка? Ведь на одобрение нового приложения и даже новой версии уходит примерно неделя, а иногда и больше.

Отталкиваясь от вышеупомянутой «особости», логично предположить (и так обычно и предполагается), что речь идёт о скрупулёзном всестороннем аудите программы — начиная с анализа машинного кода и заканчивая авторскими правами на содержащийся художественный контент. Apple молча поощряет такое мнение. Однако время от времени случаются инциденты, которые дают повод считать, что проверка сводится, как замечательно выразился наш современник, лишь к «приблизительному подсчёту числа конечностей», то есть беглому внешнему осмотру и нажатию кнопки «Годно».

Последняя такая история завершилась (относительным хеппи-эндом) буквально на днях. Завязка, в общем, простая: в ноябре в App Store появилось приложение TOR Browser — своего рода программа-посредник, позволяющая пускать трафик других программ через анонимизирующую сеть TOR. Приложение платное (99 центов), что только добавило ему легитимности в глазах публики (факт: платный мобильный софт реже уличается в нелицеприятных или незаконных действиях против пользователей). И всё равно уже к Новому году нашлись несколько человек, которые написали негативные отзывы, а один даже подал в Apple претензию: TOR Browser, по его словам, содержит элементы adware и spyware, а потому должно быть как можно скорее удалено. Что ж, ответили ему быстро: человек из Apple сообщил, что намерен предоставить автору приложения возможность оправдать свой продукт, и... потянулись недели молчания!

Тут надо заметить, что не так уж важно, злоупотребляло то приложение рекламой и собирало ли информацию на телефоне без ведома пользователя на самом деле — или же автору претензии только подумалось, что это так (суть его рассуждений: показывать рекламу в TOR-клиенте значит гарантированно ослабить его анонимность). Даже без этого программа должна была вызвать подозрения у осведомлённого наблюдателя — а специалисты Apple, проверяющие новые приложения в App Store, без сомнения, таковыми являются.

Считайте. На официальном сайте TOR продукт не упоминается. Исходники TOR распространяются под свободной лицензией, но логотип и название подпадают под отдельное соглашение (вариант лицензии Creative Commons), которое, в частности, запрещает их коммерческое использование. Были и другие мелочи, которые должны были включить «тревожный звоночек»: приложение платное и тем не менее насыщено рекламой, в качестве страницы поддержки указан просто сайт TOR и т. п. Как могла параноидально осторожная Apple утвердить такую грубую подделку, пустить её в свой ухоженный садик?

А время шло. К исходу зимы о подложном TOR-клиенте знали все разработчики настоящего TOR, но Apple молчала — и приложение оставалось на своём месте. Наконец, устав от игры в молчанку, ребята написали письмо лично Тиму Куку (Джобс, помнится, на такие обращения отвечал) и пообещали привлечь нескольких знаменитостей, которые публично пристыдили бы Apple в соцсетях. Это возымело действие: на днях, четыре месяца спустя после появления в апп-сторе, TOR Browser был удалён. Без дополнительных объяснений. Но и на том спасибо!

Что показала эта история? Садик Apple по-прежнему хорошо огорожен, но за происходящим внутри ограды компания не следит! Что толку от её пресловутого скрупулёзного контроля, если по факту результат оказывается неотличимым от происходящего, например, в Google Play? И Google хотя бы не строит из себя справедливого судию, дарующего место под солнцем или лишающего его по своей прихоти! В случае с Apple полная непрозрачность процесса проверки и утверждения только сильнее злят разработчиков приложений, регулярно сталкивающихся с необъяснимым (точнее — не стыкующимся с имиджем «особого качества») поведением компании: причины отказа, работающие в одном случае, не работают в другом; решение об удалении могут объявить автору за секунды до приведения в исполнение; нравственная цензура вообще непредсказуема — и так далее.

Так в чём же дело? Вероятно, в том, что садик Apple слишком разросся, чтобы она могла контролировать его. И тем тяжелее последствия: ведь пользователи по-прежнему верят в особое качество продукта! Выбора у Apple, впрочем, нет. Убрать ограду — значит повторить судьбу Google Play, где количество малвари за последние годы выросло в разы (это не преувеличение, на сей счёт есть убедительные статподборки). Но даже если ограду оставить, качеством придётся поступиться. Никто не в силах контролировать такой сонм приложений!

Впрочем, разговор ведь начинался с другого. Так вот, мораль простая: в продуктах Apple нет ничего чудесного, сверхъестественного. Когда в твоём «овечьем стаде» сотни тысяч голов, разглядеть среди них волков ничуть не легче, чем защитить мягкий алюминий от царапин или гарантировать, что в операционной системе не заведутся вирусы. Не нужно ждать от Apple чудес — и разочарование не будет болезненным.

В статье использованы иллюстрации Nina Matthews, !Nomad.

К оглавлению

XP: обратный отсчёт Евгений Золотов

Опубликовано 24 марта 2014

Две недели остаётся до «официальной отставки» Windows XP — и по мере того, как утекают последние часы и сутки, ситуация обретает ощутимый драматический оттенок. 8 апреля 2014 года Microsoft прекращает выпуск любых обновлений и заплат для XP (даже антивирус MS Security Essentials, XP-версию которого планируется обновлять ещё минимум год, будет доступен только тем, кто успеет его установить до часа X). Как результат, миллионы человек останутся с персоналками, открытыми всем ветрам: если после окончания поддержки в XP будет обнаружена хоть одна новая уязвимость, её можно будет гарантированно использовать отныне и впредь всегда для проникновения на каждый компьютер, управляемый устаревшей ОС.

Сколько их? Разные источники называют слегка различающиеся цифры, но в общем и целом от одной четверти до одной трети всех персоналок на Земле (с резкими выбросами в обе стороны для узких профессиональных ниш) по сей день не попрощались с XP. Ветхая, дырявая, она по-прежнему камнем висит на шее и самой Microsoft, и компьютерного сообщества — ибо и тринадцать лет спустя после релиза остаётся второй по популярности операционной системой (превосходит её только Windows 7).

Откровенно говоря, соблазн счесть предрекаемые беды очередной «байкой про Y2K» (помните «Ошибку 2000-го года», которая так себя и не проявила?) велик. Да вот только спецы настроены теперь даже более пессимистично, чем полгода или год назад. Во-первых, если раньше считалось, что чёрные хакеры, возможно, оставят XP в покое — забудут про старушку, популярность которой стабильно слабеет, не станут искать в ней новые «дыры», — то теперь выясняется, что искать ничего и не потребуется. У XP и «Семёрки» весьма схожее устройство, отчего уязвимости, обнаруженные в Windows 7, почти наверняка имеются и в Windows XP. Вот почему даже сейчас, пока Microsoft ещё латает старое корыто, риск стать жертвой вируса или злоумышленников для пользователей XP вшестеро выше, чем даже у пользователей «Семёрки».

А мы говорим: пришло!!

Во-вторых, если в домашнем секторе доля XP постепенно, но стабильно уменьшается, а в корпоративном уже снизилась до терпимых 15%, то в некоторых нишах старушка остаётся практически монополистом. Таков, в частности, сектор банкоматов — где XP управляет более чем 90% устройств. Понятно, что цифра меняется в зависимости от региона, но даже в развитых странах (как США, где на банки давит регулятор, требуя не снижать качество программного обеспечения) планка не опускается ниже 60%. Иначе говоря, мы имеем ослабленную монокультуру: готовое поле для масштабных киберэпидемий, на фоне которых даже кража десятков миллионов номеров кредитных карт у Target может показаться мелочью.

Microsoft, минимум последние три года без перерыва убеждающая, угрожающая, пугающая и обещающая (см. «Жива ещё моя старушка» и «Десятилетие XP»), кажется, себя исчерпала. Её последние инициативы носят больше косметический характер. Вот уже две недели официальным пользователям XP (тем, кто обновляется через службу Windows Update) всплывающим окошком рассылают уведомление «Пора, пора!». Предлагают бесплатную помощь в «переезде» (PCmover Express — перенос документов и настроек с XP-машины на более современную). Плюс, начиная с этих выходных, в своих магазинах Microsoft даёт 100-долларовую скидку на новую PC тем, кто принесёт старую персоналку. Да, чуть не забыл: ещё снижена стоимость лицензии Windows для бюджетных машин.

Персоналки сегодня стоят заметное меньше, чем во времена XP (но их всё равно нужно покупать!).

Проблема в том, что любой вариант, предлагаемый Microsoft, предполагает либо основательный апгрейд XP-компьютера, либо приобретение нового (и новой ОС, естественно: а «Семёрку», например, отдельно сегодня уже не купить). И пусть цены на плохонькие ноутбуки стартуют с $250 (в России цена тех же моделей примерно вдвое выше), попробуйте-ка заставить обывателя выложить эти деньги, когда и старый ПК с XP его пока устраивает!

Часто ситуация осложнена ещё и несовместимостью: не всё «железо» и софт, работающие под XP, заработают и под Windows 7. Вот о чём говорит цифра 30%: потратив годы на убеждение в необходимости «переезда», Microsoft убедила немногих. В узкоспециальных случаях дело ещё хуже. Те же банкоматы, например, стоят десятки тысяч долларов за новое устройство — и идея обновлять их только потому, что Microsoft вдруг решила прекратить заботиться о своём старом продукте, не нравится почти никому.

Не нравится настолько, что, скажем, британский Минздрав даже заключил с Microsoft отдельный контракт на дальнейшее сопровождение тысяч своих XP-персоналок (и то же самое делают некоторые банки). Аналитики называют происходящее стокгольмским синдромом: XP выступает в роли агрессора, взявшего в заложники миллионы человек, а те настолько к нему привыкли, что уже проявляют симпатию. Аналогия справедлива лишь до некоторой степени, но показательна: пользователи XP, за декаду привыкшие к спокойной жизни, не желают резких перемен, а тем более перемен за свои деньги.

К сожалению, творческий кризис не только у Microsoft. Несмотря на многолетний коллективный мозговой штурм, лёгких путей выхода не найдено вообще. Апгрейд недёшев. Изоляция XP-систем от внешнего мира не всегда возможна, трудоёмка, а потому тоже затратна. Миграция на Linux? Непростой вариант. С одной стороны — выигрыш очевиден: отказавшись от Windows, корпоративные пользователи могут, например, уйти от навязываемого Microsoft цикла апгрейда софта и железа (поэтому, в частности, сейчас присматривается к Linux американская Ассоциация производителей и пользователей банкоматов, ATMiA). С другой — невозможно с ходу ответить на вопрос, удастся ли в Linux обеспечить функциональность программно-аппаратных комплексов, работавших под XP. 

Намного проще домашним пользователям. Дошедшие до наших дней персоналки под управлением Windows XP — это, обычно, машины середины «нулевых», а то и моложе, с процессорами уровня Pentium 4, минимум гигабайтом оперативной памяти, графическим разрешением от 1024х768. Этого достаточно для нормальной работы линуксовых приложений. Не поддавайтесь только странному заблуждению, распространённому в среде популярных СМИ — наперебой рекомендующих менять XP на весьма навороченную, «тяжёлую» Ubuntu. Корень его, вероятно, в непонимании, незнакомстве с реалиями Linux. Лучшим выбором будет Debian GNU/Linux: эту платформу легче сконфигурировать под маломощную персоналку.

Linux даст XP-компьютеру ещё как минимум пять лет спокойной жизни: система современная (в смысле поддержки форматов/стандартов), стабильная, защищённая, но больше пятилетки протянет вряд ли, потому что банально начнёт дуть конденсаторы на старых материнских платах. А там, как знать, может быть, Windows уже и не будет вовсе?

К оглавлению

Промзона

Philips запускает в продажу лампы, напечатанные на 3D-принтере Николай Маслухин

Опубликовано 28 марта 2014

В последнее время дня не проходит, чтобы где-нибудь не мелькнула новость о 3D-принтерах. И хотя печать пластиком становится всё более популярной, до массового производства ей очень далеко: всё-таки 3D — это штучный товар по определению. Однако недавно компания Philips анонсировала скорый выпуск серийной коллекции ламп, где абажур будет как раз напечатан.

Лампы, предлагаемые Philips, будут выпускаться в двух модификациях — настольной (на фото выше) и в виде люстры. Как это принято у Philips, владелец лампы сможет выбрать варианты свечения из 16 миллионов возможных оттенков и управлять ими с помощью специального приложения.

Несмотря на кажущуюся простоту конструкции, запрашиваемая цена оказывается баснословной. Philips рассчитывает, что покупатель заплатит за настольную лампу целых $4 445 (около 160 тысяч рублей). Учитывая, что за эти деньги можно купить два 3D-принтера и пару лампочек в придачу, вряд ли этот товар окажется популярным.

К оглавлению

Велосипеды: подножка и замок «в одном флаконе» Николай Маслухин

Опубликовано 27 марта 2014

Индийский дизайнер Анураг Садра (Anurag Sarda) создал концепт велосипедной подножки Leglock, которая одновременно является и замком от угона. Это еще одна из многочисленных вариаций быстрого, удобного, а самое главное, встроенного способа защиты от кражи байков.

Leglock снабжена специальным креплением, которое позволяет переворачивать ее на 180 градусов. Припарковав велосипед, достаточно опустить Leglock и набрать код на замке: колесо будет прочно зафиксировано.

Пока что даже самому неопытному взгляду в Leglock видится больше недостатков, чем достоинств: верхнее положение подножки угрожает спицам во время езды, если велосипед не может ехать сам, его все еще можно увести, да и, судя по нарисованной гайке, замок будет довольно легко открутить. Однако как стартовую идею Leglock вполне можно засчитать.

К оглавлению

Принтер-газонокосилка Николай Маслухин

Опубликовано 26 марта 2014

Рассматривая финалистов международного конкурса по промышленному дизайну Red Dot, трудно пройти мимо концепта принтера-газонокосилки. Тем более что тему фанатичного увлечения свежеостриженными газонами недавно подробно разбирали Лёха Андреев и Михаил Ваннах. Идея не просто выйти за пределы простого подравнивания травы на придомовых территориях, но и печатать на газонах текст принадлежит южнокорейскому профессору До Хан Янгу и его студентам. Свой концепт группа разработчиков назвали Grass Printer.

Предполагается, что газонокосилка Grass Printer будет оборудована небольшим тачскрином, на котором устройству можно задавать текст и простые силуэтные картинки. Затем при помощи набора специальных датчиков на газоне определяется «территория печати», после чего система некоторое время обрабатывает эскиз в соответствии с заданной площадью, а потом приступает к работе. Выстригать траву на разных уровнях (для того чтобы сделать букву или картинку) Grass Printer помогает набор различных по размеру лезвий.

К оглавлению

На сайте NASA можно проголосовать за дизайн будущего скафандра Николай Маслухин

Опубликовано 25 марта 2014

Американское национальное управление по воздухоплаванию и исследованию космического пространства (NASA) разрабатывает дизайн скафандров нового поколения Z-2. К выбору окончательного варианта агентство решило привлечь обычных жителей планеты: на официальном сайте можно проголосовать за один из трех вариантов — Biomimicry, Technology и Trends in Society. Внутри все три скафандра одинаковые, а вот вид внешнего слоя решено отдать на всеобщее обсуждение.

Дизайн костюма напоминает чешуйчатую кожу рыб или рептилий, как бы воплощая их естественные защитные функции. Оснащен сегментированными складками на плечах, локтях, бедрах и коленях, а также весь прошит электролюминесцентными проводами.1. Biomimicry (биомимикрия)

Дизайн этого скафандра отдаёт дань уважения прошлым разработкам и вместе с тем подключает новые технологии. Он тоже оснащен электролюминесцентными проводами, но вдобавок к ним имеет светоизлучающие панели впереди, на боках и спине. Это, в частности, позволяет вывести на скафандр хорошо заметное издали имя члена экипажа. 2. Technology (технологичный)

Дизайн разработан с максимальным приближением к современной спортивной одежде, даже электролюминесцентные провода здесь представлены в самой широкой цветовой гамме. 3. Trends in Society (тенденции в обществе)

Скафандр Z-2 является идейным продолжателем скафандра Z-1, названного журналом Time одним из лучших изобретений 2012 года. Отличительными особенностями скафандров Z-серии являются использование современных материалов, улучшенный обзор астронавта и возможность надевать скафандр сзади — через специальное окно. Проголосовать за новый дизайн можно до 15 апреля 2014 года.

К оглавлению

Модульный рюкзак-трансформер для современного горожанина Николай Маслухин

Опубликовано 24 марта 2014

Компания калифорнийских промышленных дизайнеров создала модульный рюкзак-трансформер для современного горожанина под названием Ember Equipment. Рюкзак отличает возможность моделирования и сборки функциональных отсеков под разные случаи или в соответствии со вкусом хозяина.

Экстерьер у Ember Equipment довольно брутальный и может меняться в диапазоне двух цветов — чёрного и оранжевого. Базовый объём рюкзака составляет 20 литров, а минимальная комплектация включает в себя чехол для ноутбука, две дополнительные сумки (навешиваются снаружи при помощи магнитных муфт), дополнительную ручку, набор строп. В дополненной комплектации есть ещё две магнитных сумки, ручка, чехол для iPhone и водонепроницаемый чехол для самого рюкзака. Стоимость комплектов составит от $209 до $289.

Авторы Ember Equipment подчеркивают его удобство и современность: лямки могут отстёгиваться, материал верха выполнен из прорезиненного нейлонового материала Cordura, внутри — белая рип-стоповая подкладка, снаружи — магнитные муфты для быстрого крепления модулей. Проект успешно прошёл сбор средств на краудфандинговой площадке Kickstarter и скоро выйдет в массовое производство.

Интересно, что основная «фишка» рюкзака — магнитное крепление — имеет конструктивную защиту от воров: навесить модуль на рюкзак можно в одно движение, а вот процесс съёма значительно сложнее и требует работы двумя руками. Это позволяет не беспокоится за сохранность навесных блоков.

К оглавлению

Терралаб

«8-ядерные смартфоны»: популярность и реальность Алексей Стародымов

Опубликовано 28 марта 2014

В январе 2013-го года, когда компания Samsung представила на выставке CES первый в мире 8-ядерный мобильный ARM-процессор, многие наблюдатели заговорили о начале эры смартфонов с такими чипами внутри и их быстрой популяризации. Но реальность оказалась куда более суровой, чем предполагалось. И, судя по всему, популярными так называемые 8-ядерные смартфоны станут ещё не скоро. 

Нет, оно-то понятно, что Samsung Galaxy S4 разошёлся по миру в количестве плюс-минус 50 млн штук и, вероятно, стал самым популярным Android-устройством в истории. Но, во-первых, Galaxy S4 предлагался в двух версиях – с платформой Samsung Exynos 5 Octa (8 ядер) и с чипсетом Qualcomm Snapdragon 600 (4 ядра). Первый вариант поставлялся в регионы, где нет сетей LTE (просто он с ними несовместим), второй — в страны с развитой инфраструктурой мобильной связи четвёртого поколения. Так что 8-ядерных «четвёртых галактик» в мире уже явно не меньше 50 млн...

Samsung Galaxy S4.

Но и это ещё не все. Не секрет, что процессор в Galaxy S4 (а также Galaxy Note 3 и Galaxy S5) как бы не полноценный 8-ядерный, а с выкрутасом: в зависимости от сложности задачи он может активировать либо 4 мощных ядра ARM Cortex-A15, либо 4 экономичных Cortex-A7. Параллельно эти «кластеры» работать не умеют. 

В своё время китайская компания Meizu — а она производит смартфоны на чипсетах Samsung Exynos (вместе с самой Samsung, а также небольшими марками: такие устройства есть у iRu, Highscreen, Fly) — утверждала, что, дескать, со временем она выпустит для своей модели MX3 на базе Exynos 5 Octa специальный апдейт, который «научит» все ядра работать параллельно. В Samsung эту информацию опровергли: мол, в принципе это возможно, но подобной «плюшки» ждать не стоит — она будет в других, новых процессорах. Оно и понятно: концепция ARM big.LITTLE, которая и применяется в Samsung Exynos 5 Octa, существует в трёх вариантах. В чипсете Samsung реализована самая простая — без возможности параллельной работы. Чтобы стала возможной последняя, следует изначально проектировать чипсет совсем по-другому. Разблокировать же одновременную работу апдейтом софта, быть может, и реально, но вот в стабильности устройства после этого есть определённые сомнения. А ведь у Samsung все и так не очень здорово с её «Октой»: камера в Galaxy S4 запускается медленнее, чем в версии с чипсетом Qualcomm, время работы чуть меньше, стабильность этой самой работы — ниже. 

Полноценный же 8-ядерный ARM-процессор первой разработала тайваньская MediaTek: его анонс состоялся в ноябре 2013-го года. Устройства на его основе не заставили себя долго ждать: так, в России первым аппаратом на чипсете MT6592 с 8-ядерным центральным процессором стал Highscreen Thor, выведенный на рынок в марте 2014-го. Помнится, первой обещала быть Fly (и даже разослала об этом пресс-релиз), но что-то не срослось, и вперёд вырвалась указанная российская марка.

Highscreen Thor.

Если углубиться в возможности MT6592, то они любопытны, хотя чересчур многого от этого чипсета ждать не стоит. По крайней мере — пока. Все 8 ядер выполнены с использованием простенькой архитектуры ARM Cortex-A7. Да, тот же Highscreen Thor выдаёт в AnTuTu около 27 тысяч баллов, что даже чуть больше, чем у LG Nexus 5 с именитым Qualcomm Snapdragon 800. Но на практике разницы в скорости работы между этими двумя аппаратами нет, как нет и разницы в играх. Не все приложения для Android оптимизированы даже для 4 ядер, что уж говорить о 8? Тем более что речь идёт о самом первом чипсете с полноценным 8-яденым процессором. В MediaTek утверждают, что у игры Modern Combat 5 от Gameloft будет специальная версия для MT6592 — заметно более интересная в плане графики и эффектов, чем вариант этой игрушки для 4-ядерных чипсетов. Время покажет, а пока можно констатировать, что MT6592 позволяет реализовывать в устройствах те же фишки (Full HD-экраны, 13-мегапиксельные камеры, поддержку 4K-видео и пр.), что и у флагманов от А-брендов. И получать примерно тот же уровень производительности, что и у Snapdragon 800. Но гораздо дешевле: например, Highscreen Thor стоит 13 500 рублей — в два раза доступнее какого-нибудь LG G2.

Highscreen Thor в тесте AnTuTu.

В дальнейшем отечественный рынок ждёт череда устройств на MT6592, но вот глобально такие смартфоны массовыми не станут. Об этом весьма подробно рассказал сайт DigiTimes — это такой сборник слухов из мира азиатской электроники (причём эти слухи, как правило, подтверждаются). 

Первая причина весьма любопытна: MediaTek, славящаяся низкими ценами своих чипсетов, не намерена отдавать MT6592 производителям смартфонов слишком уж дёшево. Чтобы этот чипсет не «убил» продажи 4-ядерных решений начального и среднего уровня, коих в арсенале MediaTek хватает. В связи с высокой ценой китайские фабрики, занимающиеся разработкой устройств, пока относятся к MT6592 слегка настороженно. 

Вторая причина, по которой смартфоны на MediaTek MT6592 (а значит, и 8-ядерные смартфоны в целом) не станут очень популярными в мировом масштабе в ближайшее время, — это отсутствие поддержки LTE. Нет LTE — и путь в США, Европу, Южную Корею и Японию (то есть на крупнейшие и важнейшие операторские рынки) таким смартфонам заказан. Значит, крупные вендоры смартфонов этой платформой не заинтересуются, а китайские фабрики в мировом масштабе погоды на рынке не делают. 

В январе на CES 2014 компания MediaTek представила отдельный LTE-модем MT6290, который совместим в том числе и с MT6592. Но чипсеты MediaTek стали такими популярными у небольших контор как раз из-за высокого уровня интегрированности компонентов: покупаешь чипсеты у MediaTek — а они идут уже с GPS-приёмниками, 3G-модемами, адаптерами Bluetooth и Wi-Fi и так далее. Не нужно ничего доинтегрировать самому, что, по некоторым данным, привело к 70-процентному сокращению времени разработки смартфонов отдельными компаниями. Едва ли они захотят самостоятельно разбираться с LTE-модемом... Да пусть даже это будет сделано на стороне MediaTek: все равно минусов у «внешнего» решения хватает — например, рост энергопотребления. А ведь платформы тайваньской компании славятся ещё и завидной экономичностью.

В общем, MT6290 — это своего рода «костыль», который позволит протянуть до конца года. Дело в том, что в третьем квартале стартуют отгрузки чипсета MediaTek MT6595, в котором уже будет интегрированный LTE-модем. И 8 ядер: 4 — ARM Cortex-A7 и 4 — ARM Cortex-A17. Да-да, принцип big.LITTLLE присутствует, но в более сложной версии, чем у Samsung Exynos 5 Octa: здесь все ядра могут работать одновременно.

О перспективах этого решения, которое по меркам чипсетов MediaTek явно будет недешёвым, пока говорить трудно. Но факт в том, что первые устройства на его основе появятся только в конце 2014-го года. Чуть раньше свои аппараты со своим же 8-ядерным процессором HiSilicon покажет Huawei. До конца года на рынок выйдут и первые смартфоны с Qualcomm Snapdragon 615: он тоже 8-ядерный, да ещё и 64-битный. 

А там, где Qualcomm, — там и вендоры первого эшелона, а значит, и многомиллионные продажи устройств во всем мире, и массовая оптимизация софта под такое количество ядер. Все это говорит о том, что нынешние попытки создать чипсеты с 8-ядерными процессорами — они, безусловно, важны. Компании — разработчики чипсетов набираются опыта, компании — создатели смартфонов, безусловно, тоже. Но реальная выгода от всего этого станет ощутимой ещё не скоро, через годик. Когда количество плавно перейдёт в качество, а пресловутые 8 ядер научатся не только греть душу пользователя и экономить его средства (мы всё о том же — о возможности купить мощный аппарат вроде Highscreen Thor задёшево), но и делать смартфон реально умнее.

На правах рекламы

К оглавлению

Технологии

MS Office для iPad — как возвращение к истокам и признание поражения Евгений Золотов

Опубликовано 28 марта 2014

Дождались! Сегодня ночью Сатья Наделла, впервые появившийся перед камерами в качестве генерального директора Microsoft, представил версию основных инструментов MS Office для iPad. Собственно разработка была завершена ещё до его вступления в должность, но заслуга Наделлы в том, что он дал отмашку на запуск: Балмер так и не смог решиться отчислять 30% с продаж Office — главной дойной коровы софтверного гиганта — в пользу Apple. А нынешний CEO ещё и пообещал, что «Айпадом» дело не ограничится: будут тач-версии «Офиса» для Android и, конечно, Windows 8. Впрочем, сенсацией стал именно айпадовский релиз.

Функционально, MS Office for iPad — обычная связка Word, Excel и PowerPoint, доступная через Apple App Store для устройств семейства iPad с iOS 7.0 и выше (русифицированная версия уже есть). Но, в отличие от стартовавшей ранее Office Mobile для смартфонов, считающейся недоделкой из-за множества недостающих функций, и похожей на него браузерной Office Online, айпадовский вариант — полноценный, стопроцентно совместимый с настольной версией продукт. Ну или по крайней мере таковым он кажется на первый взгляд и так его позиционирует сама Microsoft: проверить, естественно, никто пока не успел. 

Кстати, отдельная тема для разговоров — внешность нового CEO. Ещё более неформальная, чем даже у Стива Балмера.

Приспособить Office для планшеток было непростой задачей даже технически. Ведь мало адаптироваться к небольшому экрану, мало подстроиться под недостаточную вычислительную мощь (которая, увы, заметна на сложном форматировании; поэтому же нет некоторых десктопных функций — вроде возможности вставить видео в презентацию), прежде всего необходимо переработать интерфейс «под палец». Microsoft справилась с этой задачей вроде бы успешно, кое-что убрав, кое-что изменив, а местами добавив новых элементов (например, отдельную цифровую панель в Excel). 

Office for iPad предлагается на условиях подписки. Грубо это 100 долларов в год (уплачиваемых в рамках подписного сервиса Office 365), что даёт право на эксплуатацию сразу пяти копий пакета на любых устройствах. (Удобно! Пакет привязан к облачному накопителю OneDrive, так что текущий документ сразу же можно открыть на другом устройстве.) Будет и студенческая версия подешевле, а также совсем бесплатная — ограниченная просмотром.

Отчего такой шум (известие о выпуске Office for iPad немедленно стало самой обсуждаемой новостью недели)? Дело в том, что, помимо преодоления чисто технических сложностей, айпадовский релиз означает для Microsoft и несколько нелёгких стратегических подвижек. И прежде всего это возврат к истокам, к методам, которыми софтверный гигант славился в первую четверть века своего существования.

MS Word для iPad.

Ведь сколько копий сломано вокруг вопроса, считать ли iPad и прочие планшетки игрушкой для потребления контента — или всё-таки заменой персоналке, способной контент производить? Теперь владельцы самого популярного инструмента для генерации контента (едва ли в цифровом мире что-то может сравниться с Office, установленная база которого давно перевалила за миллиард единиц), лично выразили своё мнение на этот счёт. Точка! Планшетки официально, на самом высоком уровне, признаны заменой персональному компьютеру. И значит, Microsoft, которая вроде бы начала смещать акцент с обывателя на корпоративного пользователя, вновь переносит внимание на простого юзера: ведь планшетка — чисто обывательский продукт.

Другой непростой и очень важный нюанс: отныне Microsoft предлагает свой самый важный продукт через подписку. Отказ от классической продажи в пользу периодических платежей — штука с непредсказуемым исходом даже для такого крупного и успешного производителя. (Не верите — спросите у Adobe, за которой аналитики сейчас следят затаив дыхание: продолжат ли пользователи платить за недавно ставший подписным Photoshop?) Одно из несомненных преимуществ — в избавлении от версионности: подписка гарантирует самую свежую версию продукта на весь оплаченный период. Вот только в долгосрочной перспективе расходы на софт могут возрасти...

Наконец, третья стратегическая перемена заключается в отказе Microsoft от «Windows-центричной модели мироздания». Под руководством Наделлы софтверный гигант взял курс «на мобильное и облачное» (цитата); это подразумевает, что его операционная система не будет более обязательным элементом всех и каждого начинаний компании. Минимум последние десять лет Windows висит мёртвым грузом на шее Microsoft, мешая ей играть в полную силу на всех возможных полях: Windows (когда-тоüber alles, всё остальное ей подчинялось. Отныне это в прошлом. Microsoft снова, как в далёких 80-х, ориентируется на все популярные платформы она поддерживала и Mac OS, и OS/2).

MS Excel для iPad.

Отличные вводные — и всё равно многие считают, что релиз слишком запоздал. Office for iPad надо было запускать как можно быстрее после появления первой планшетки. Потому что сегодня, четыре года спустя, публика уже пересела на альтернативные продукты — возможно, более простые, разрозненные, зато работающие здесь и сейчас (вспомните «“Фотошопы” и “офисы” обречены»). Консьюмеризация ИТ оттеснила Microsoft на обочину: натурально, у неё нет ни единого мобильного продукта, который был бы сейчас так же популярен, как, скажем, Google Chrome или Apple Maps. И сможет ли она теперь наверстать упущенное, сократить отставание от новых лидеров, вернуть себе былое могущество на мобильной сцене? Станет ли «тачскриновый» «пальцевый» Office для мобильных пользователей тем же, чем стал Office для пользователей персоналок?

Ведь сменился не только основной инструмент среднестатистического «компьютерного» пользователя: вместо персоналки сегодня это планшетка и смартфон. Изменились и потребности этого самого среднего юзера. Тридцать лет назад, когда Microsoft заливала фундамент своей софтверной империи, убойными приложениями были текстовый процессинг и электронная таблица. Ради них зачастую компьютер и покупали! Сегодня всё по-другому. Сегодня цифровое устройство берут ради общения, социальный сетей, игр. Офисные задачи превратились лишь в небольшой сегмент на широком круге. Так что даже с заточенным «под палец» «Офисом» Microsoft теперь может претендовать лишь на кусочек общего пирога, а не на пирог целиком!

Устроит ли её новая роль? Прокормит ли?

К оглавлению

Бездна электронных глаз: создана сверхминиатюрная безлинзовая камера Андрей Васильков

Опубликовано 27 марта 2014

Прошлым летом «Компьютерра» писала об интересной разработке Bell Laboratories — безлинзовой камере. Один или несколько однопиксельных светочувствительных элементов размещаются позади жидкокристаллической панели, которая работает как массив диафрагм и регулирует пропускание света. Их применение позволяет устранить избыточность снимка и сделать фотографию с бесконечной глубиной резкости, а то и построить новый вариант лидара. Этой весной в компании Rambus был создан ещё более впечатляющий вариант с размерами всего 200 мкм по длинной стороне. Такая камера может быть встроена куда угодно. 

Безлинзовая камера Rambus на фоне пяти евроцентов для сравнения размеров (фото: Rachel Metz / MIT).

Современные цифровые камеры обеспечивают исключительно детальное изображение, но такое высокое качество требуется не всегда. Порой куда важнее габариты и потребляемая мощность. Вместе эти параметры определяют возможность встраивания и время автономной работы. 

Основным ограничивающим фактором здесь остаётся оптика объектива. Её нельзя уменьшать без резкого ухудшения качества снимков и возможностей камеры.

Миниатюризации линз работает только до определённого момента. Чем меньше становятся размеры объектива, тем больше искажений и лимитов приходится учитывать. Нельзя изменять фокусное расстояние, становится труднее точно передать на снимке геометрию криволинейных поверхностей, усиливаются потери света и аберрации.

Руководитель исследовательской группы Патрик Гилл (Patrick Gill) занимает должность старшего научного сотрудника отдела лицензирования технологий компании Rambus. Он считает, что один из способов решения проблемы создания сверхминиатюрных камер заключается в полном отказе от изогнутых линз объектива. 

Слева направо: безлинзовая камера Rambus, модуль pinhole-камеры и десять евроцентов (фото: chip.de).

«Наша цель состоит в том, чтобы добавить “глаза” любому цифровому устройству, независимо от того, насколько оно мало», — поясняет Гилл. Он утверждает, что для создания камер нового поколения задачу формирования изображения следует полностью переосмыслить. 

В конечном счёте её будет выполнять сам микроскопический светочувствительный датчик. У созданного Гиллом прототипа он имеет спиралевидную форму, а продвинутый алгоритм обработки сигнала восстанавливает данные изображения просто по характеру изменения света.

Принцип работы безлинзовой камеры Rambus. Спиралевидная дифракционная маска (а), исходное изображение (b), отклик на сенсоре (с), предварительное (e) и восстановленное (d) изображение (иллюстрация: spie.org).

«Сейчас дело даже не в том, чтобы сделать камеры высокого разрешения нового типа, — пишет Гилл. — Важно создать самый маленький, самый дешёвый, самый простой в изготовлении оптический датчик, который все ещё сможет получать достаточно информации и показывать происходящее вокруг».

Исследователь из MIT Гордон Вейцштейн (Gordon Wetzstein) отмечает, что, хотя сама технология и выглядит перспективно, пока ещё не ясно, какой именно будет серийно выпускаемая модель безлинзовой камеры и насколько хороша она окажется.

«Гилл показал мне двадцать восемь прототипов с разными дифракционными структурами: спирали, перекрестия, пятиугольники, — говорит Верцштейн. — Крошечный сегмент чипа в виде спирали успешно захватывал тестовые изображения. Среди них были репродукции картин «Мона Лиза» Леонардо да Винчи и «Купальщицы» Жоржа Сера, фото Джона Леннона». Все снимки получились нечётким, хотя и узнаваемыми. Для прототипа с разрешением 128×128 пикселей это хороший результат.

Тестирование безлинзовой камеры Rambus (изображение: image-sensors-world.blogspot.com).

В обычной цифровой камере сенсор состоит из миллионов светочувствительных элементов, которые вместе фиксируют текущие значение яркости фрагментов изображения.

Безлинзовая камера Rambus работает совершенно иначе. Свет проходит через дифракционную решётку спиралевидной формы. Он отклоняется каждый раз специфическим образом и вызывает серию сигналов на светочувствительном элементе размером с остриё иглы. 

Сравнение методов получения изображения в традиционной и безлинзовой камере (иллюстрация: rambus.com).

Полученный набор импульсов описывает, как объекты перед камерой влияют на характер распространения света. Изображение этих предметов восстанавливается как сумма этих отклонений от идеального варианта, в котором перед камерой находится только перпендикулярно расположенный и равномерно освещённый лист белой бумаги.

Крошечные камеры Rambus могут быть легко интегрированы в самые разные вещи — от игрушек и носимых гаджетов до систем безопасности любого уровня. При серийном производстве их добавление практически не изменит конечной стоимости устройств.

К оглавлению

Как сесть за трюки с адресной строкой — и освободит ли понимание Эндрю Архнаймера? Евгений Золотов

Опубликовано 27 марта 2014

Одна из замечательных особенностей цифровой эпохи кроется в смысловых коллизиях, возникающих на стыке нового «цифрового» и старого «аналогового» миров. Грубо говоря, всякую новую идею, технологию, механизм, можно уподобить чему-то из старого мира — попытаться «измерить» виртуальный объект привычными нам нравственными, правовыми, физическими мерками. Но отнюдь не факт, что аналогия сработает!

Примеров тому масса, и вы сами легко назовёте несколько. Как оценить что-нибудьсложность программы: байтами, строками, человеко-часами? Расценивать ли обмен гиперссылкой на контент как обмен самим контентом? А предоставление документа для скачки в файлообменной сети — это его распространение? И отнимаем ли мы у владельца оригинального файла, когда изготовляем копию?

Список можно продолжать, но нам сейчас важно другое. Хорошо, если разница в понимании цифровых феноменов не портит никому жизнь. А ведь бывает и так, что от неё зависит человеческая свобода! Как в истории с американцем Эндрю Арнхаймером, из которого «прогрессивные круги» вот уже год пытаются изобразить борца за права человека номер один.

Подробно об Эндрю, более известному как Weev, о совершённом им проступке и проповедуемой (но не исповедуемой) идее антибезопасности рассказывалось в этой колонке ровно год назад (см. «По стопам Аарона Шварца»). Поэтому за подробностями отсылаю к той публикации, а здесь напомню только самые существенные детали. Weev — 28-летний бородач с весьма специфическим чувством юмора, много лет балансировавший на тонкой грани между «чёрным» и «белым» хакерством. Говорят, он похитил миллионы, но доказательств нет, да и в тюрьму попал за другое — за обнаружение и эксплуатацию глупой ошибки в веб-сервере корпорации AT&T. Просто подменяя символы в адресной строке браузера, он с товарищем сумел вытянуть из AT&T сто тысяч почтовых адресов, принадлежащих клиентам компании. И ровно год назад получил за это 41 месяц тюрьмы плюс «бонусы» вроде временного ограничения доступа в Сеть. 

Откровенно говоря, приговор смущал многих уже тогда. Ведь Эндрю осудили по допотопному, 1984 года, закону «О компьютерных злоупотреблениях» (CFAA). Его принимали, когда свирепствовала холодная война, — чтобы помешать шпионам, но он работает и по сей день — неадекватно сурово карая за компьютерную «бытовуху». Его применение сравнивают с лечением болезни дубиной, когда достаточно всего лишь таблетки. И приснопамятного Шварца, кстати, чуть было не засудили по нему же.

Но вернёмся к Эндрю. Отбывший 12 месяцев в одиночной камере, он заметно порастерял харизму. Зато его адвокаты наконец получили возможность обжаловать приговор — и вчера состоялись первые слушания. Позиция защиты такова: то, что совершил Арнхаймер, не только не может считаться уголовным преступлением, но даже не тянет на проступок, заслуживающей внимания суда! Ведь он всего лишь обращался к публичному сайту и ничего не ломал (разве можно назвать взломом смену символов в URL? Да тогда каждого второго сетянина надо под суд отдавать!). Наконец, данные, которые он «украл», не были никак защищены, то есть их мог посмотреть всякий, вооружившись веб-браузером и здоровым любопытством!

Кстати говоря, надежды не сбылись: ни жертва Аарона Шварца, ни печальная история Арнхаймера пока не подтолкнули американских законотворцев переписать устаревшие акты.

Первая и естественная реакция на это — сочувствие. Тем более со стороны айтишников. Так что из десятков тысяч статей, посвящённых Weev'у за полтора года, едва ли отыщется хоть дюжина недоброжелательных к нему. В конце концов, у него не было даже намерения наживаться на проблеме AT&T! Он не требовал выкупа, не шантажировал клиентов, информацию о которых похитил, ничего не портил. И если даже что-то со «взлома» поимел, то не деньгами, а славой (результаты своего ммм... эксперимента немедленно обнародовал через сторонний сайт). Впрочем, понимающий человек усмотрит тут лукавство: если следовать этой логике, придётся признать, что взломщиков на интернет-просторах вообще не существует! Ведь почти любой взлом веб-сервера можно выполнить именно подстановкой символов в строку URL. Но это не главный и не самый страшный парадокс в деле Арнхаймера.

Самое страшное — в смысловой коллизии, возникающей при попытке оценить правомерность махинаций с адресной строкой. Совершил ли Эндрю Арнхаймер социально опасное деяние, когда подменял символы в URL? Здравый смысл тут пасует, ибо у цивилизации пока недостаточно опыта, чтобы однозначно сказать, хорошо это или плохо, опасно или нет. Но ведь можно провести аналогию со старым, «аналоговым» миром, верно? И сторона защиты, и сторона обвинения поступили именно так — и пришли к диаметрально противоположным выводам!

Давайте представим, что в каком-нибудь людном месте — скажем, в коридоре большого торгового центра — компания X ставит стол и усаживает за него своего сотрудника. Задача этого человека — регистрировать новых клиентов (например, подписывать их на услугу мобильного интернет-доступа). Каждый желающий волен подойти к столу, прочесть выложенные на нём рекламные листки, проконсультироваться с сотрудником, после чего (если пожелает) заполнить анкету и отбыть по своим делам. Но вот вместо того, чтобы хранить заполненные анкеты в запертом ящике, наш герой почему-то просто складывает их на тумбочку под столом — так что стопка анкет для мимо проходящих людей незаметна, но тот, кто про неё знает (например, проследил за хозяином стола), легко может протянуть руку и все анкеты умыкнуть.

Почему сотрудник не прячет анкеты под замок? Мы не знаем. Может быть, так для него удобней. Может быть, он счёл, что информация не представляет интереса для посторонних. Может быть, понадеялся на человеческую порядочность. В любом случае картина одна: мы видим ресурс, открытый для всех желающих, и массив данных, убранный с глаз, но не защищённый от несанкционированного доступа. Так вот: Weev в этой аналогии должен будет подвалить к столу и, делая вид, что собирается подписаться на услуги X, тайком утащить все анкеты.

Аналогия очевидна, но вот выводы из неё — нет. Сторона обвинения считает, что в цифровой реальности справедлива та же оценка, какую мы дали бы человеку, укравшему анкеты с настоящего стола: да, сайт публичный, да, данные не запаролены, но владелец не желал их обнародовать, а потому Weev должен сидеть. Больше того, по данным следствия, чтобы понять, как нужно менять URL, Эндрю и его другу пришлось сильно углубиться в технические нюансы задействованных программных продуктов, то есть, возвращаясь к нашей аналогии, изучить устройство стола. И это тем более подтверждает их вину.

Но вот знаменитая компания EFF (Electronic Frontier Foundation, «Фонд электронных рубежей»), предоставившая Арнхаймеру бесплатного адвоката, настаивает на обратном. Тут не стол и анкеты, а браузер и адресная строка. Ничего предосудительного Эндрю не совершал — и даже лучше того, помог крупной компании обнаружить опасную уязвимость!

С кем согласиться в такой ситуации, на чью сторону встанет суд — выбирайте сами. Но прежде чем соглашаться с авторами сочувственных публикаций, учтите ещё один нюанс. Вместо того чтобы, «умыкнув анкеты», сразу же показать их хозяину стола и тем помочь исправить проблему, Эндрю Арнхаймер отправился к журналистам и сдал им свою добычу (естественно, она была опубликована).

Арнхаймер хотел славы. Что ж, он её получил.

В статье использована иллюстрация Bruce Turner.

К оглавлению

Объёмные принтеры позаботятся об обеде Михаил Ваннах

Опубликовано 26 марта 2014

Переход к приготовлению пищи был одним из важнейших этапов на пути превращения одного из приматов в человека, первейшей из энергетических революций, причём самой важной — направленной на обеспечение большим количеством энергии и «строительного материала» именно самих людей. Нет, конечно, и топтыгин «готовит» пищу, прикапывая «до тухлятинки» зазевавшегося геолога — но человек это делает массово и целенаправленно, с использованием сначала огня, а потом и кухонной утвари. Однако теперь «умные» машины готовы революционным образом изменить и этот процесс!

На удивление всему миру, инициатором перемен в данном случае выступают испанцы. Впрочем, Испания когда-то была универсальной империей, над всемирными владениями которой никогда не заходило солнце, а самые большие корабли времён Наполеоновских войн принадлежали именно Испании, строясь, правда, на верфях Гаваны. Да и испанская кухня — талас и хамон, паэлья и олья подрида — достаточно известна в мире современном, привлекая вместе со средиземноморскими пляжами туристов.

Ну а барселонская фирма Natural Machines решила сэкономить время, расходуемое на приготовление пищи. Причём привлечь для этого самые современные цифровые технологии, используемые в рамках ставшего ныне очень популярным тренда на кастомизацию продукции. То есть речь идёт о возможности получения непосредственно у потребителя именно той продукции, которая нужна именно ему. В данном случае именно того блюда, которое хотелось бы съесть: кулинарные предпочтения человечества изрядно продвинулись с времён, когда пралюди поджаривали на углях куски мяса…

Этот прибор привнесёт на кухни тенденции постиндустриального общества.

Причём обратим внимание: речь идёт именно о кастомизации. В этом отличие от технологий индустриальной эпохи. Вспомним былого лидера кухонной техники — СВЧ-печку. Тут для приготовления или разогрева пищи использовался новый физический принцип, нагрев при помощи микроволнового излучения, позволяющий быстро и равномерно прогреть всю массу приготовляемого продукта. Но это — СВЧ-печка, применяемая как отдельный элемент.

Но в современном мире она элемент системы. Заботливая хозяйка покупает в магазине пенопластовое корытце, где под полиэтиленовой плёнкой покоятся пельмени, не только сделанные фабричным способом, но и сваренные и обжаренные на предприятии пищевой промышленности. До потребителя их — годными к потреблению — доставляет глубокая заморозка, а приготовление обеда сводится к разогреву в СВЧ-печке.

Это можно рассматривать как апофеоз промышленных технологий индустриального века — заводское приготовление продовольственных товаров, их упаковка и глубокая заморозка по всему циклу хранения, перевозки и дистрибуции. Домашний холодильник с его морозильной камерой и домашняя СВЧ-печь являются лишь терминальными устройствами пищевой индустрии. Еда, полученная таким образом, хоть и поедается на дому или в мелком кафе, но является сугубо заводской, однородной промышленной продукцией.

Конечно, это не относится к тем блюдам, что в микроволновкео готовятся: тут это печь, просто более удобная. И мультиварки — тоже просто печи, освобождающие внимание человека за счёт того, что в них введён контур обратной связи по весу приготовляемого продукта, классический элемент кибернетики, зари «умных» машин. В некоторых моделях микроволновок был и паровой датчик, позволявший очень точно определять время варки риса. Впрочем рис для суши (суси?) лучше готовить в мультиварке…

А вот хлебопечка (бумажная «Компьютерра» когда-то, давным-давно, рассказывала про эти только входившие в обиход устройства) является прекрасным примером постиндустриальных технологий с их кастомизацией. Хлеб печётся именно у потребителя. Печётся так, чтобы был именно горячим к завтраку. Испечённым именно так, как кто любит — кто с оливками и оливковым маслом, кто с кунжутом и кунжутным маслом, кто с маслом горчичным… То есть очень простое устройство, освобождая от забот хозяйку, может предоставить свежий хлеб (и как раз тот, который любят в семье), реализует постиндустриальный тренд.

Ну а теперь на рынок должен поступить пищевой объёмный принтер Foodini от вышеупомянутой Natural Machines. Это устройство будет способно приготовить нужное и абсолютно индивидуальное блюдо прямо на кухне у потребителя. «Напечатать» его — точно так же, как печатается деталька из пластмассы. Впрочем, сахаром 3D-принтеры умеют печатать довольно давно: предприимчивые кондитеры используют их для украшения свадебных и юбилейных тортов…

Точно так же кулинары былых времён выдавливали крем из кулёчков пергаментной бумаги.

А вообще, если смотреть на технологии в их развитии, мы увидим тут замыкание витка гегельянско-диалектической спирали. Найдите самую старую кулинарную книжку, какую сможете, и загляните в кондитерский отдел. Что вы там увидите? Правильно, непременные советы по украшению тортов и пирожных путём выдавливания крема из кулёчка, свёрнутого из пергаментной бумаги. (Наверное, в Древнем Риме, готовясь к воспетому Петронием пиру Тримальхиона, рабы-кондитеры точно так же выдавливали крем из кулёчков пергамента натурального…)

Ну а теперь спросим себя: а в чем разница между этими самыми кулёчками и головками 3D-принтера? Разница в смысле того технологического процесса, для которого или кулёчек, или головка служат технологическим оборудованием. А ни в чём. Совсем ни в чём! Другое дело, что головка принтера может формировать струю выдавливаемого продукта практически любой нужной толщины с практически любой нужной точностью. Без участия человека, будучи способной совершить немыслимое количество движений.

И вот такой объёмный принтер Foodini (название смахивает на итальянское, но Испания владела Апеннинским «сапогом» довольно долго) будет формировать блюда прямо на кухне. Хочешь — из теста, хочешь — из фарша, хочешь — из шоколада. Прямо-таки слышится возмущённый вопль: синтетика! Абсолютно необязательно. Чем отличается фарш, подаваемый из форсунки головки 3D-принтера, от того, что идёт из форсунок промышленного оборудования в колбасно-сосисочную оболочку? А ничем… Дело в том, что пошло в сам фарш — натуральные продукты или суррогаты, а способ формования значения не имеет.

Такую пиццу умеет готовить Foodini — конечно, с помощью духовки…

А вот время и силы, расходуемые на процесс непосредственного приготовления пищи, Foodini способен сэкономить существенно. Посмотрите, как бойко и мастеровито он справляется с пиццей (все же не зря в названии есть нечто итальянское). Устройство, как мы видим, вполне компактно. Цена для кухонного оборудования не такая маленькая — 1 000 евро, — но и недоступной её не назовёшь. Да и такого рода устройства довольно быстро дешевеют, по мере налаживания массового производства.

Конечно, надо понимать, что как вся постиндустриальная эра стоит на прочном промышленном фундаменте, так и объёмные принтеры еды Foodini будут нуждаться в поддерживающей их пищевой промышленности. Последняя должна будет поставлять то, чем станут заправляться картриджи пищевого принтера. Понадобится и дистрибуция этих продуктов — с сопряжёнными холодильниками и машинами-рефрижераторами. Так что это не скатерть-самобранка, не атомарный ассемблер. Но — очередной прибор, порождённый Индустриализацией 2.0, способный производить и галисийский пирог эмпанаду, и нашу кулебяку…

К оглавлению

На своих двоих: можем ли мы отказаться от импортных ИТ? Евгений Золотов

Опубликовано 26 марта 2014

Новостной фон последних месяцев (Сноуден), а в особенности недель (Крым, санкции Запада) вплотную подвёл к мысли о возможности излечения зависимости от импортных товаров и технологий. Про тушёнку, штаны, медикаменты и прочее пусть говорят другие, а нам с вами грех не провести мысленный эксперимент обособления от всего, что подпадает под определение цифры.

И, раз уж собрались, незачем ограничиваться, например, госсектором — как планирует сделать наш министр связи Николай Никифоров. Давайте сыграем сразу на все! Ценность коллективного мозгового штурма этой высоты видится лично мне несомненной. Нащупаем интересные точки — и сможем воспользоваться ими с выгодой для себя, не дожидаясь официального установления нового железного занавеса. Но и ежели не нащупаем ничего — так по крайней мере оценим, как сильно мы подсели на иглу импортных ИТ.

Итак, представьте, что с завтрашнего утра вам запрещается использовать любую технику и технологии иностранного производства, выполняющие цифровые преобразования. Не только американские, а импортные вообще! Ибо когда пересекутся интересы двух произвольных великих держав — лишь вопрос времени. Так что ни Китай, ни Европа не годятся тоже, увы.

Чего мы лишимся, не понимают в полной мере даже люди неглупые. Это замечательно продемонстрировал на днях родственник большого чиновника, а по совместительству глава собственной ассоциации предпринимателей Михаил Дворкович — сообщивший об отказе от американских товаров в своём «Твиттере» с помощью iPhone. Потом, конечно, были оправдания: мол, Twitter не товар, а интернет к Штатам отношения не имеет, — но слово, как говорится, не воробей, и потешались над нашим незадачливым активистом и соотечественники, и американцы (да он и сам всё отлично понимает: аккаунт уже удалён). Так давайте же нарисуем эту картинку — хотя бы пока и только в голове и только для случая отказа от импортных ИТ.

Прежде всего, конечно, мы останемся без фундамента развлечений и бизнеса — персональных компьютеров. Основа их — микропроцессоры, память, программное обеспечение (за редким исключением, но об этом позже) — разработана американскими корпорациями. Мы останемся без мобильной связи, потому что со смартфонами, сотовыми телефонами и самими стандартами ситуация в точности та же. Останемся без интернета, потому что персональные коммуникации основаны на «железе» и протоколах, разработанных и (или) произведённых в США и Европе и контролируемых правительством США. И даже если построим свои цифровые магистрали и состыкуем их с мировой сетью, всё равно останемся без доступа к контенту, который кодирован иностранными кодеками: прощай, YouTube, прощайте, MP3-фонотеки, DVD, и даже с фотографиями не всё однозначно (формально JPEG развивается наднациональными образованиями, но наверняка отыщутся чьи-нибудь нарушенные патенты).

Twitter, Facebook, Google, Bing — полный стоп. VISA, MasterCard — прощайте (и нет, «Универсальная электронная карта» не годится тоже, ибо технологически восходит к MasterCard). Всё это более напоминает последствия Третьей мировой и рецепт национальной катастрофы, нежели весёлый патриотический поход, на который зовут нас некоторые со своих «Айфонов».

Кошмар! Вот чем должно быть, кажется, будущее без импортных ИТ тем, кто вырос на продуктах Microsoft и Google. Мне в этом смысле легче: я из последней советской волны, которая ещё успела поучиться и поработать на отечественной электронике (минимум раз я Каких-тописал об этом, с перечислением продуктов и производителей). двадцать лет назад нашим было всё: от телефонов с АОН'ами до персоналок и струйных принтеров.

Но, оглядываясь сейчас, понимаешь не только глубину технологической пропасти, разделяющей Россию ту и сегодняшнюю, а ещё и то, что вернуться не получится. СССР последние тридцать лет своего существования держал курс на копирование западных ИТ: даже считающееся нынче стопроцентно нашим (на безрыбье и рак рыба!) семейство ЕС ЭВМ было всего лишь калькой IBM'овских решений. Теперь придётся идти своим маршрутом. Возможно ли?

К счастью, кое для чего мы сможем сделать исключение. Такова Linux. Права на торговую марку принадлежат американскому гражданину, разработкой Ядра и прикладного ПО ведают зарегистрированные в США и Западной Европе организации (Linux Foundation, The Document Foundation, Mozilla Foundation и др.), но условия лицензирования дают нам право пользоваться их наработками практически без ограничений. Это очень важный момент. По крайней мере без программного обеспечения мы уже не останемся. 

Самая большая проблема в том, что исполнять Linux будет не на чем. Свободная ОС портирована на огромное число микропроцессорных архитектур, но практически все они — все три десятка, начиная с популярнейших x86 (Intel, США) и ARM (ARM Holdings, Великобритания)! — производятся или лицензируются иностранными компаниями. Среди поддерживаемых Linux архитектур есть одна свободная — OpenRISC. Но страшно даже представить, сколько времени уйдёт на воплощение этой в высшей степени экспериментальной разработки в российском кремнии и какими медленными будут наши персоналки поначалу.

Россия производит свои микропроцессоры, но по большей части это либо варианты буржуйской MIPS (НПЦ «Элвис», НИИСИ и др.), либо узкоспециализированные DSP-чипы, непригодные для персоналок. Главная наша надежда в случае разрыва отношений с заграницей скрыта в разработках ЗАО «МЦСТ»: добрая половина его продукции — это вариации на тему SPARC, но есть линия процессоров «Эльбрус», которая действительно стопроцентно наша. Вот только «Линукса» для «Эльбрусов» нет (поправьте, если это уже не так): он исполняется через эмуляцию системы команд x86, от которой, конечно, придётся отказаться. 

Но и произвести процессор мало, его ещё надо внедрить. Даже с персоналками дело не ладится: на «Эльбрус 2С+» компания Kraftway год назад изготовила пробную партию как бы отечественных персоналок «для дома и офиса» (и даже там обвеска, похоже, импортная: DDR, USB, SATA; цена, кстати, упоминалась в районе 50 тысяч рублей), но тем дело и ограничилось. А ведь есть области куда более сложные. Сегодня, например, российский авиапарк на две трети составлен из импортных самолётов, но в пересчёте на пассажиро- и грузопоток доля буржуйской авиатехники в стране превышает 90%. Получается, мы останемся без авиации. Ведь авиация — это те же ИТ: связь, навигация, управление. А мобильная связь? А медицинская техника? А бытовая электроника?

Советский Союз взял курс на копирование западных ИТ-разработок не от хорошей жизни: сами не успевали. Сегодняшней России ту же задачу точно не потянуть: уже не те и силы, и сложность микроэлектроники выросла на порядки. Так что сценарий мгновенной изоляции абсолютно, бесспорно нереальный: в СССР по крайней мере начинали, не имея зависимости от Запада, а мы уже прочно сидим на импортной ИТ-игле.

Другой разговор — задаться целью, начать движение в этом направлении. Не лозунгами «Исключаю... присоединяйтесь!», не вывешиванием флага на балконе. Просто завтра вместо MS Office воспользуйтесь свободным LibreOffice. Маршрут проложите в «Яндексе», а не с помощью Google Maps или Garmin. Выбирая между мобильными приложениями, купите российское. (Наивно? Лишь поначалу.)

Другие предложения?

К оглавлению

Гид

6 альтернативных бесплатных аудиоплееров для Mac OS X Олег Нечай

Опубликовано 26 марта 2014

В операционной системе OS X есть встроенный медиаплеер iTunes, который одновременно служит и библиотекой, и веб-радиоприёмником, и приложением для доступа в одноимённый интернет-магазин. Однако iTunes устраивает далеко не всех: кому-то не нравится его специфическая логика, кому-то — чрезмерная многофункциональность, а кто-то просто предпочитает гораздо более «лёгкие» и простые программы. 

И, как ни странно, у iTunes есть множество альтернатив, причём речь идёт не только о дорогих аудиофильских приложениях вроде Audirvana Plus, ориентированных на довольно узкий контингент снобов, но и о совершенно бесплатных программах, адресованных обычным пользователям, которым по каким-то причинам не хочется иметь дело со штатным аудиоплеером. Шесть самых удачных из них — в нашем сегодняшнем обзоре.

1. VOX

Плеер VOX по праву считается лучшим из альтернативных аудиоплееров для OS X, причём его особенно оценят недавние мигранты с Windows, которые на протяжении многих лет использовали Winamp. История этого приложения восходит к 2007 году, когда итальянский студент Алессион Нонни выложил в интернет плеер ToolPlayer для Mac OS с предельно лаконичным интерфейсом.

Со временем он получил новое название — VOX, а в 2011 году украинская компания Coppertino выкупила права на этот плеер в обмен на небольшую долю в проекте. За три года Vox был серьёзно переработан и получил совсем другой графический интерфейс и расширенную функциональность. При этом он остался столь же «всеядным» и простым на вид, но стал намного стабильнее, чем его далёкий предок ToolPlayer. Что самое удивительное, он остался абсолютно бесплатным! За отдельные 33 рубля можно лишь добавить к нему поддержку интернет-радио со списком из трёх с лишним тысяч станций; всё остальное уже входит в комплект.

VOX поддерживает воспроизведение файлов самых разных форматов, включая те, что не понимает iTunes, — APE (Monkey’s Audio), FLAC и OGG Vorbis. Плеер может похвастаться не только многополосным эквалайзером с несколькими пресетами и возможностью раскладывать стереосигнал на несколько каналов, но и такими экзотическими функциями, как автоматическое распознавание кодировки ID3-тэгов, полная загрузка воспроизводимого файла в оперативную память и даже постановка на паузу при получении звонка по Skype. Загрузив специальное расширение, можно управлять VOX c мультимедийных кнопок на клавиатуре или с пульта Apple Remote.

Разумеется, VOX работает с AirPlay, умеет «подхватывать» фонотеку iTunes, поддерживает Last.fm и MusicBrainz и прекрасно взаимодействует с «Центром уведомлений», который при смене трека выводит соответствующее сообщение.

2. Tomahawk

Плеер с грозным индейским названием Tomahawk доступен не только для OS X, он также имеет версии для Windows и Linux. После установки Tomahawk сканирует и импортирует всю музыку, которую ему удалось обнаружить на компьютере; в дальнейшем можно добавлять новые композиции простым перетаскиванием, а можно и вновь запустить сканирование.

В основу Tomahawk положена идея, что вам вовсе не обязательно хранить любимые песни на своём компьютере: вполне достаточно, чтобы их можно было найти где-то в интернете. Поэтому в этом плеере главную роль играет интеграция с самыми разными сетевыми сервисами, включая Spotify, SoundCloud, Last.FM, Grooveshark и Rdio. Если вы хотите найти какую-то композицию, Tomahawk прошерстит не только ваш компьютер и диски, доступные в локальной сети, но и различные интернет-сервисы, а найдя её, начнёт воспроизведение. Понять, откуда звучит конкретная песня, можно лишь посмотрев её источник. Можно даже делиться с друзьями понравившимися треками через Twitter, Google Talk или Jabber: если у них тоже установлен Tomahawk, то между компьютерами будут передаваться ссылки на доступные сетевые источники.

Несмотря на то что Tomahawk распространяется с 2010 года, он всё ещё находится в стадии бета-версии под актуальным номером 0.7.0. Вероятно, именно этим можно объяснить тот факт, что на одном из компьютеров автора этих строк он внезапно стал «падать» сразу после окончания сканирования дисков.

3. Ecoute

Ещё один широко известный проект — плеер Ecoute, разработанный двумя молодыми французами — Лукой Дерозье и Жюльеном Саго. Ecoute существует в версиях для OS X (бесплатно) и iOS (99 рублей), причём фактически он представляет собой самостоятельное расширение к iTunes, работающее без его помощи, но на базе его библиотеки. Идея заключалась в том, чтобы максимально упростить перегруженный интерфейс iTunes, но сохранить его логику и не доходить до «винампоподобности». 

Ecoute не только заимствует фонотеку iTunes, но и «подхватывает» метаданные. Плеер воспроизводит как музыку, так и подкасты и видеозаписи. Предусмотрена интеграция с Last.FM, а также социальными сетями Facebook и Twitter, через которые можно делиться сведениями о прослушиваемых треках. Помимо прочего, Ecoute для OS X, как и iTunes, поддерживает работу с пультом Apple Remote.

4. Decibel

Плеер Decibel имеет схожий с iTunes интерфейс, но позиционирует себя как «аудифильский»: он поддерживает широкий набор различных форматов сжатия, как с потерями, так и без. Собственно говоря, Decibel на самом деле платная программа и стоит 1 258 рублей, а бесплатная полнофункциональная версия считается пробной, но работает в течение 48 часов.

Decibel воспроизводит файлы FLAC, Ogg Vorbis, Musepack, WavPack, APE (Monkey’s Audio), Speex, True Audio, Apple Lossless, AAC, MP3, WAVE и AIFF, причём записи в форматах FLAC, WAVE, Ogg Vorbis и MP3 со специальными тегами могут проигрываться без пауз между треками.

В арсенале программы множество чисто аудиофильских «примочек»: полная 64-разрядная (с плавающей запятой) точность обработки аудиосигнала, эксклюзивный захват звуковой карты и других устройств и отправка сигнала в «родном» формате устройства (версии OS X до 10.7). Предусмотрено также автоматическое изменение частоты дискретизации карты в соответствии с частотой трека, что позволяет избежать ухудшения звучания из-за программной передискретизации. И, конечно же, здесь есть функция полной загрузки воспроизводимого трека в оперативную память для предотвращения сбоев при доступе к винчестеру.

К сожалению, разработка Decibel была прекращена в 2012 году, и он не может похвастаться полной совместимостью с современными версиями OS X: в частности, уже в Mac OS X 10.7 (Lion) не работает отправка сигнала в «родном» формате из-за изменений в аудиодрайвере Apple для шины USB. Тем не менее в режиме воспроизведения через встроенную звуковую карту в OS X 10.9.2 никаких сбоев зафиксировано не было.

5. Play

Программный плеер Play разработан той же самой командой, что и Decibel, но при этом он полностью бесплатен и, более того, выпущен под лицензией GNU. Выглядит он довольно старомодно, что не удивительно: последняя версия Play датируется осенью 2009 года. К счастью, он полностью работоспособен в современных версиях OS X, поэтому о возрасте могут напомнить лишь кнопки воспроизведения устаревшего дизайна.

Play способен воспроизводить те же самые форматы файлов, что и Decibel, поддерживает проигрывание без пауз для файлов со сжатием без потерь и даже настраивает частоту дискретизации звуковой карты в соответствии с частотой семплирования трека, но на этом сходства заканчиваются.

Play обрабатывает аудиосигнал с 32-битной точностью и поддерживает различные DSP-аудиоэффекты AudioUnit благодаря тесной интеграции с Core Audio. Чрезвычайно полезная функция Replay Gain выравнивает уровень громкости всех внесённых в плей-лист треков, так что вам не понадобится её постоянно регулировать. Плеер поддерживает интеграцию с Last.FM и базой данных MusicBrainz.

6. Winamp

Да, это тот самый Winamp родом из девяностых, который совсем недавно некоторые поспешили похоронить. AOL избавилась от Winamp, но его приобрела компания Radionomy, которая планирует развивать его как приложение не только для ПК, но и для OS X и мобильных устройств. Уже существует бета-версия для OS X и приложения для Android. Более того, версия для «мака» поддерживает проводную и беспроводную синхронизацию с приложением на Android, что само по себе звучит интригующе.

В остальном же это предельно упрощённый Winamp, способный импортировать и сортировать музыку из библиотеки iTunes и из системной папки Music, загружать и отображать обложки альбомов. И, конечно же, проигрывать файлы и составлять плей-листы «на лету».

К оглавлению

Оглавление

Колонка Правила игроделов, или Необыкновенный луддизм Лёха Андреев О гнилых «моделях отношения к языку» Александр Рудяков Мировой заговор в ощущениях свиньи и жёлудя Василий Щепетнёв Санкции США как шанс для развития национальной платёжной системы Михаил Ваннах Карты, гены, два гугла Лёха Андреев

IT-рынок Intel уходит с рынка решений для бизнес-аналитики Андрей Васильков Facebook купила разработчиков очков виртуальной реальности Oculus Rift Михаил Карпов Apple и её «чудеса» Евгений Золотов XP: обратный отсчёт Евгений Золотов

Промзона Philips запускает в продажу лампы, напечатанные на 3D-принтере Николай Маслухин Велосипеды: подножка и замок «в одном флаконе» Николай Маслухин Принтер-газонокосилка Николай Маслухин На сайте NASA можно проголосовать за дизайн будущего скафандра Николай Маслухин Модульный рюкзак-трансформер для современного горожанина Николай Маслухин

Терралаб «8-ядерные смартфоны»: популярность и реальность Алексей Стародымов

Технологии MS Office для iPad — как возвращение к истокам и признание поражения Евгений Золотов Бездна электронных глаз: создана сверхминиатюрная безлинзовая камера Андрей Васильков Как сесть за трюки с адресной строкой — и освободит ли понимание Эндрю Архнаймера? Евгений Золотов Объёмные принтеры позаботятся об обеде Михаил Ваннах На своих двоих: можем ли мы отказаться от импортных ИТ? Евгений Золотов

Гид 6 альтернативных бесплатных аудиоплееров для Mac OS X Олег Нечай Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg