Е. А. Зайцева

Любимые застольные песни

Жанр:

Народные песни

Автор:

Е. А. Зайцева

«Любимые застольные песни»

5868

Описание

Традиционное русское застолье немыслимо без песен. Широта души и хорошее настроение — их сочетание и рождает желание петь. Вот только что петь? Конечно, знакомые с детства русские песни. Но все ли знают слова? Ведь часто бывает так, что после первых двух куплетов дружный хор вдруг умолкает, кто-то пытается выпевать отдельные слова, сбивается, наступает тягостное молчание. Чтобы избежать таких досадных случаев, воспользуйтесь данной книгой. В ней вы найдете песни и частушки для любого случая и настроения — и веселые, и грустные, и озорные. Пойте на здоровье!

читать постранично

Настроики

Фон текста:

Текст
Текст
Текст
Текст

Аа
Roboto
Аа
Garamond
Аа
Fira Sans
Аа
Times

Е. А. Зайцева ЛЮБИМЫЕ ЗАСТОЛЬНЫЕ ПЕСНИ

К читателю

Традиционное русское застолье немыслимо без песен. А их существует великое множество — и народных, пришедшие к нам из глубины веков, и ставших народными, хотя они и имеют автора. Многие песни, которые мы с удовольствием поем во время праздников, созданы русскими поэтами, вот только их первоначальные тексты значительно изменились и перешли в фольклор. Народ стал их подлинным соавтором.

Широта души и хорошее настроение — их сочетание и рождает желание петь.

Вот только что петь? Конечно, знакомые с детства русские песни. Но все ли знают слова? Ведь часто бывает так, что после первых двух куплетов дружный хор вдруг умолкает, кто-то пытается выпевать отдельные слова, сбивается, наступает тягостное молчание. Чтобы избежать таких досадных случаев, воспользуйтесь этой книгой. В ней вы найдете песни и частушки для любого случая и настроения — и веселые, и грустные, озорные.

Пойте на здоровье!

Широкое застолье

«По диким степям Забайкалья…»

По диким степям Забайкалья,

Где золото роют в горах,

Бродяга, судьбу проклиная,

Тащился с сумой на плечах.

Идет он густою тайгою,

Где пташки одни лишь поют,

Котел его сбоку тревожит,

Сухие колты ноги бьют.

На нем рубашонка худая,

Со множеством разных заплат,

Шапчонка на нем арестанта

И серый тюремный халат.

Бежал из тюрьмы темной ночью,

В тюрьме он за правду страдал —

Идти дальше нет больше мочи,

Пред ним расстилался Байкал.

Бродяга к Байкалу подходит,

Рыбацкую лодку берет.

И грустную песню заводит —

Про родину что-то поет:

«Оставил жену молодую

И малых оставил детей,

Теперь я иду на удачу,

Бог знает, увижусь ли с ней!»

Бродяга Байкал переехал,

Навстречу — родимая мать.

«Ах, здравствуй, ах, здравствуй, мамаша,

Здоров ли отец, хочу знать?» —

«Отец твой давно уж в могиле,

Сырою землею зарыт,

А брат твой давно уж в Сибири,

Давно кандалами гремит.

Пойдем же, пойдем, мой сыночек,

Пойдем же в курень наш родной,

Жена там по мужу скучает

И плачут детишки гурьбой!»

«Вниз по Волге-реке…»

Вниз по Волге-реке,

С Нижня-Новгорода,

Снаряжен стружок,

Как стрела, летит.

Как на том на стружке,

На снаряженном,

Удалых гребцов

Сорок два сидят.

Как один-то из них,

Добрый молодец,

Призадумался,

Пригорюнился.

«Ах, о чем же ты,

Добрый молодец,

Призадумался,

Пригорюнился?..»

«Я задумался,

Пригорюнился

Об одной душе,

Красной девице.

Эх вы, братцы мои,

Вы товарищи,

Сослужите вы мне

Службу верную.

Киньте-бросьте меня

В Волгу-матушку,

Утоплю я в ней

Грусть-тоску мою.

Лучше в море мне быть

Утопивому,

Чем на свете жить

Нелюбимому».

«Когда я на почте служил ямщиком…»

Когда я на почте служил ямщиком,

Был молод, имел я силенку,

И крепко же, братцы, в селенье одном

Любил я в ту пору девчонку.

Сначала я в этом не видел беды,

Потом задурил не на шутку:

Куда ни поеду, куда ни пойду —

Все к милой сверну на минутку.

И любо оно, да покоя-то нет,

А сердце щемит все сильнее…

Однажды начальник дает мне пакет:

Свези, мол, на почту живее.

Я принял пакет и скорей на коня,

И по полю вихрем помчался,

А сердце щемит да щемит у меня,

Как будто с ней век не видался…

И что за причина? Понять не могу, —

А ветер так воет тоскливо…

И вдруг словно замер мой конь на бегу

И в сторону смотрит пугливо…

Забилося сердце сильней у меня,

И глянул вперед я в тревоге.

Затем соскочил с удалого коня

И вижу я труп на дороге!

А снег уж совсем ту находку занес,

Метель так и пляшет над трупом,

Разрыл я сугроб — да и к месту прирос,

Мороз заходил под тулупом.

Под снегом-то, братцы, лежала она!

Закрылися карие очи…

Налейте, налейте скорее вина,

Рассказывать больше нет мочи!

«Ах ты, степь широкая, степь…»

Ах ты, степь широкая, степь раздольная,

Широко ты, матушка, протянулася.

Ой, да не степной орел подымается,

Ой, да не донской казак разумеется.

Ой, да не летай, орел, низко на земле,

Ой, да не гуляй казак, близко к берегу!

«Степь да степь кругом…»

Степь да степь кругом!

Путь далек лежит.

В той степи глухой

Замерзал ямщик.

И, набравшись сил,

Чуя смертный час,

Он товарищу

Отдавал наказ:

«Ты, товарищ мой,

Не попомни зла —

В той степи глухой

Схорони меня.

Ты лошадушек

Сведи к батюшке,

Передай поклон

Родной матушке.

А жене скажи

Слово тайное,

Передай кольцо

Обручальное.

Да скажи ты ей —

Пусть не печалится,

Пусть с другим она

Обвенчается.

Про меня скажи,

Что в степи замерз,

А любовь ее

Я с собой унес».

«Черный ворон, черный ворон…»

Черный ворон, черный ворон,

Что ты вьешься надо мной?

Ты добычи не добьешься,

Черный ворон, я не твой!

Что ты когти распускаешь

Над моею головой?

Иль добычу себе чаешь?

Черный ворон, я не твой!

Завяжу смертельну рану

Подаренным мне платком,

А потом с тобой я стану

Говорить все об одном.

Полети в мою сторонку,

Скажи Машеньке моей,

Ты скажи моей любезной,

Что за родину я пал.

Отнеси платок кровавый

Милой любушке моей,

Ты скажи — она свободна,

Я женился на другой.

Взял невесту тиху-скромну

В чистом поле под кустом.

Обвенчальна была сваха —

Сабля вострая моя.

Калена стрела венчала

Среди битвы роковой.

Вижу, смерть моя приходит

Черный ворон, я не твой!

«Что стоишь, качаясь…»

Что стоишь, качаясь,

Тонкая рябина,

Головой склоняясь

До самого тына?

А через дорогу,

За рекой широкой,

Так же одиноко

Дуб стоит высокий.

Как бы мне, рябине,

К дубу перебраться?

Я б тогда не стала

Гнуться и качаться.

Тонкими ветвями

Я б к нему прижалась

И с его листами

День и ночь шепталась…

Но нельзя рябине

К дубу перебраться, —

Знать мне, сиротине,

Век одной качаться.

«Среди долины ровныя…»

Среди долины ровныя,

На гладкой высоте,

Цветет, растет высокий дуб

В могучей красоте.

Высокий дуб, развесистый,

Один у всех в глазах;

Один, один, бедняжечка,

Как рекрут на часах!

Взойдет ли красно солнышко —

Кого под тень принять?

Ударит ли погодушка —

Кто будет защищать?

Ни сосенки кудрявыя,

Ни ивки близ него,

Ни кустики зеленые

Не вьются вкруг него.

Ах, скучно одинокому

И дереву расти!

Ах, горько, горько молодцу

Без милой жизнь вести!

Есть много сребра, золота —

Кого им подарить?

Есть много славы, почестей —

Но с кем их разделить?

Встречаюсь ли с знакомыми —

Поклон, да был таков;

Встречаюсь ли с пригожими —

Поклон да пара слов.

Одних я сам пугаюся,

Другой бежит меня.

Все други, все приятели

До черного лишь дня!

Где ж сердцем отдохнуть могу,

Когда гроза взойдет?

Друг нежный спит в сырой земле,

На помощь не придет!

Ни роду нет, ни племени

В чужой мне стороне;

Не ластится любезная

Подруженька ко мне!

Не плачется от радости

Старик, глядя на нас;

Не вьются вкруг малюточки,

Тихохонько резвясь!

Возьмите же все золото,

Все почести назад;

Мне родину, мне милую,

Мне милой дайте взгляд!

«Ой, мороз, мороз…»

Ой, мороз, мороз,

Не морозь меня,

Моего коня.

Моего коня,

Белогривого.

У меня жена,

Ой, ревнивая.

У меня жена,

Ой, красавица!

Ждет меня домой,

Ждет, печалится.

Я вернусь домой

На закате дня.

Обниму жену,

Напою коня.

Ой, мороз, мороз,

Не морозь меня,

Моего коня.

«На лужке, лужке, лужке…»

На лужке, лужке, лужке,

При широком поле,

В незнакомом табуне

Конь гулял на воле.

Ты гуляй, гуляй, мой конь,

Пока не поймаю,

Как поймаю — зауздаю

Шелковой уздою.

Я поймаю, зауздаю

Шелковой уздою,

Дам две шпоры под бока —

Конь, лети стрелою!

Ты лети, лети, мой конь,

Ты, как ветер, мчися,

Против нашего двора,

Конь, остановися.

Подъезжай, конь, к воротам,

Топни копытами,

Чтобы вышла милая

С черными бровями.

Но не вышла милая,

Вышла ее мати;

«Здравствуй, в хату заходи.

Здравствуй, милый зятик».

А я в хату не пойду,

Пойду я в светлицу,

Разбужу я ото сна

Красную девицу.

Красавица там спала,

Ничего не знала,

Правой ручкой обняла

Да поцеловала.

«Всю-то я Вселенную проехал…»

Всю-то я Вселенную проехал,

Нигде милой не нашел.

Я в Россию возвратился,

Сердцу слышится привет.

Где ж ты, светик, дорогая?

Сердцу весточку подай.

Где ж вы, очи голубые,

Где ж ты, прежняя любовь?

Где ж вы, очи голубые,

Где ж ты, прежняя любовь?

Ты заслышь мой голосочек,

Разлюбезная моя,

За твои за глазки голубые

Всю Вселенную отдам!

За твои за глазки голубые

Всю Вселенную отдам!

«Аль опять не видать…»

Аль опять не видать

Прежней красной доли?

Я душой сам не свой,

Сохну, как в неволе.

А бывал я удал!

С ухарскою тройкой

Понесусь и зальюсь

Песенкою бойкой!

Не кнутом, поведем

Только рукавицей —

И по пням, по холмам,

Мчат лошадки птицей!

Ни с слезой, ни с тоской

Молодец не знался —

Попевал да гулял:

Вот и догулялся!

Уж дугу не смогу

Перегнуть как надо;

Вожжи врозь, ну хоть брось!

Экая досада!

Ночью, днем об одном

Тяжко помышляю,

Все по ней, по моей

Лапушке страдаю!..

Аль опять не видать

Прежней красной доли?

Я душой сам не свой,

Сохну, как в неволе.

«Летят утки и два гуся…»

Летят утки и два гуся,

Кого люблю — не дождуся.

Я влюбилась, молодая,

Знать, судьба моя такая.

Мил уехал за Воронеж,

Теперь его не воротишь.

Ой, как трудно — расстаются:

Глазки смотрят — слезы льются.

Летят утки и два гуся,

Кого люблю — не дождуся.

«Меж крутых бережков…»

Меж крутых бережков

Волга-речка течет,

А на ней по волнам

Легка лодка плывет.

В ней сидел молодец,

Шапка с кистью на нем,

Он с веревкой в руках

Волны резал веслом.

Он по бережку плыл,

Лодку вмиг привязал,

Сам на берег взошел,

Соловьем просвистал.

А на береге том

Высок терем стоял,

В нем красотка жила,

Он ее вызывал.

Ночку всю пировал

С ненаглядной душой,

Утром рано с зарей

Возвращался домой.

Муж красавицы был

Воевода лихой.

Молодца повстречал

В том саду под рекой.

Долго бились они

На крутом берегу,

Не хотел уступать

Воевода врагу.

Волга в волны свои

Молодца приняла.

По реке по волнам

Шапка с кистью плыла.

«То не ветер ветку клонит…»

То не ветер ветку клонит,

Не дубравушка шумит —

То мое сердечко стонет,

Как осенний лист дрожит.

Извела меня кручина,

Подколодная змея!

Догорай, моя лучина,

Догорю с тобой и я!

Не житье мне здесь без милой,

С кем теперь идти к венцу?

Знать, судил мне рок с могилой

Обручиться, молодцу.

Расступись, земля сырая,

Дай мне, молодцу, покой,

Приюти меня, родная,

В тихой келье гробовой.

Мне постыла жизнь такая,

Съела грусть меня, тоска…

Скоро ль, скоро ль гробовая

Скроет грудь мою доска?

«Весной Волга разольется…»

Весной Волга разольется,

Волга матушка-река,

А сердечушко забьется,

Заливает берега.

Сирень цветет,

Не плачь, придет…

Ой, Коля, грудь больно,

Любила — довольно.

С горя девка слезы ронит,

Волга матушка-река,

А от песни Волга стонет,

Заливает берега.

Сирень цветет,

Не плачь, придет…

Ой, Коля, грудь больно,

Любила — довольно.

Кто колечко мое носит,

Волга матушка-река.

Лихорадка того бросит,

Заливает берега.

Сирень цветет,

Не плачь, придет…

Ой, Коля, грудь больно,

Любила — довольно.

Она моя сладка вишня,

Волга матушка-река,

Запоет — далеко слышно,

Заливает берега.

Сирень цветет,

Не плачь, придет…

Ой, Коля, грудь больно,

Любила — довольно.

Речка встанет, пойду по льду,

Волга матушка-река,

Милый бросит — новых найду,

Заливает берега.

Сирень цветет,

Не плачь, придет…

Ой, Коля, грудь больно,

Любила — довольно.

Сошью платье из батиста,

Волга матушка-река,

Полюблю я гармониста,

Заливает берега.

Сирень цветет,

Не плачь, придет…

Ой, Коля, грудь больно,

Любила — довольно.

«Вдоль да по речке…»

Вдоль да по речке,

Вдоль да по Казанке

Серый селезень плывет.

Вдоль да по бережку,

Вдоль да по крутому

Добрый молодец идет.

Сам он со кудрями,

Сам он со русыми

Разговаривает:

«Кому мои кудри,

Кому мои русы

Достанутся расчесать?!»

«Начинаются дни золотые…»

Начинаются дни золотые

Молодой беззаботной любви.

Эх вы, кони мои вороные,

Черны вороны кони мои!

Устелю я сани коврами,

Ленты в конские гривы вплету,

Прилечу, прозвеню бубенцами

И тебя на лету подхвачу.

Мы ушли от проклятой погони.

Перестань, моя радость, рыдать.

Нас не выдали черные кони,

Их теперь, вороных, не достать.

Начинаются дни золотые

Молодой беззаботной любви.

Эх вы, кони мои вороные,

Черны вороны кони мои!

«Соловьем залетным юность…»

Соловьем залетным юность пролетела.

Волной в непогоду радость прошумела.

Пора золотая была, да сокрылась;

Сила молодая с телом износилась.

От кручины-думы в сердце кровь застыла,

Что любил, как душу, — и то изменило.

Как былинку, ветер молодца шатает,

Зима лицо знобит, солнце — сожигает,

Зима лицо знобит, солнце — сожигает.

До поры, до время всем я весь изжился,

И кафтан мой синий с плеч долой свалился.

Без любви, без счастья по миру скитаюсь:

Разойдусь с бедою — с горем повстречаюсь,

Разойдусь с бедою — с горем повстречаюсь!

«Колокольчики мои…»

Колокольчики мои,

Цветики степные!

Что глядите на меня,

Темно-голубые?

И о чем звените вы

В день веселый мая,

Средь некошеной травы

Головой качая?

Конь несет меня стрелой

На поле открытом;

Он вас топчет под собой,

Бьёт своим копытом.

Колокольчики мои,

Цветики степные!

Не кляните вы меня,

Темно-голубые!

Я бы рад вас не топтать,

Рад промчаться мимо,

Но уздой не удержать

Бег неукротимый!

Я лечу, лечу стрелой,

Только пыль взметаю;

Конь несет меня лихой,

А куда? Не знаю.

Гой вы, цветики мои,

Цветики степные!

Что глядите на меня,

Темно-голубые?

И о чем грустите вы

В день веселый мая,

Средь некошеной травы

Головой качая?

«Шумел камыш, деревья гнулись…»

Шумел камыш, деревья гнулись,

А ночка темная была.

Одна возлюбленная пара

Всю ночь гуляла до утра.

А поутру они вставали,

Кругом помятая трава,

Да не одна трава помята,

Помята молодость моя.

Придешь домой, а дома спросят:

«Где гуляла, где была?»

А ты скажи: «В саду гуляла,

Домой тропинки не нашла».

А если дома ругать будут,

То приходи опять сюда…

Она пришла: его там нету,

Его не будет никогда.

Она глаза платком закрыла

И громко плакать начала:

«Куда ж краса моя девалась?

Кому ж я счастье отдала?»

Шумел камыш, деревья гнулись,

А ночка темная была.

Одна возлюбленная пара

Всю ночь гуляла до утра.

«На муромской дороге…»

На муромской дороге

Стояли три сосны.

Прощался со мной милый

До будущей весны.

Он клялся и божился

Одну меня любить,

На дальней на чужбине

Одною мною жить.

Сел на коня, умчался

В широкую он даль,

Оставил мне на сердце

Тоску лишь да печаль.

И вот мне сон приснился,

Такой престрашный сон:

Мой миленький женился,

Нарушил клятву он.

И я над сном смеялась

При свете ярком дня —

Не может того сбыться,

Чтоб мил забыл меня.

Но вскоре сон мой сбылся,

И раннею весной

Мой милый возвратился

С красавицей женой.

Я у ворот стояла,

Когда он проезжал.

Меня в толпе народа

Он взглядом отыскал.

Увидел мои слезы,

Глаза вниз опустил —

Наверно, догадался,

Что юность погубил.

Пойду я в чисто поле,

Там реченька течет.

В холодные объятья

Она меня возьмет.

Когда меня достанут

С того речного дна,

Тогда злодей узнает,

Что клятве я верна.

«Разлука ты, разлука…»

Разлука ты, разлука,

Чужая сторона!

Никто нас не разлучит,

Лишь мать сыра земля.

Все пташки-канарейки

Так жалобно поют

И нас с тобою, милый,

Разлуке предают.

Зачем нам разлучаться,

Зачем в разлуке жить?

Не лучше ль обвенчаться

И друг друга любить?

«Когда б имел златые горы…»

«Когда б имел златые горы,

И реки, полные вина:

Все отдал бы за ласки, взоры,

Чтоб ты владела мной одна!

Не упрекай несправедливо,

Скажи всю правду ты отцу.

Тогда свободно и счастливо,

С молитвой мы пойдем к венцу.

Ах, не твою ль, голубка, руку

Просил я у него не раз.

Но он не понял мою муку,

И дал жестокий мне отказ».

«Ну как же, милый, я покину

Семью родную и страну?

Ведь ты уедешь на чужбину

И бросишь там меня одну».

Умчались мы в страну чужую,

А через год он изменил.

Забыл он клятву роковую,

Когда другую полюбил.

А мне сказал, стыдясь измены:

«Ступай обратно в дом отца.

Оставь, Мария, мои стены»,

И проводил меня с крыльца.

Когда б имел златые горы,

И реки, полные вина:

Все отдал бы за ласки, взоры,

Чтоб ты владела мной одна!

«Окрасился месяц багрянцем…»

Окрасился месяц багрянцем,

Где волны шумели у скал.

— Поедем, красотка, кататься,

Давно я тебя поджидал.

— Я еду с тобою охотно,

Я волны морские люблю.

Дай парусу полную волю,

Сама же я сяду к рулю.

— Ты правишь в открытое море,

Где с бурей не справиться нам.

В такую шальную погоду

Нельзя доверяться волнам.

— Нельзя? Почему ж, дорогой мой?

А в прошлой, минувшей судьбе,

Ты помнишь, изменник коварный,

Как я доверялась тебе?

И это сказавши, вонзила

В грудь ножик булатный ему.

Сама с обессиленным сердцем

Нырнула в морскую волну.

Всю ночь волновалося море,

Кипела морская волна,

А утром качались на волнах

Лишь щепки того челнока.

Окрасился месяц багрянцем,

Где волны шумели у скал.

— Поедем, красотка, кататься,

Давно я тебя поджидал.

«Позарастали стежки-дорожки…»

Позарастали стежки-дорожки,

Где проходили милого ножки.

Позарастали мохом-травою,

Где мы гуляли, милый, с тобою.

Мы обнимались, слезно прощались,

Помнить друг друга мы обещались.

Нет у меня с той поры уж покою, —

Верно, гуляет милый с другою.

Если забудет, если разлюбит,

Если другую мил приголубит, —

Я отомстить ему поклянуся,

В речке глубокой я утоплюся.

Птички-певуньи, правду скажите,

Вести про милого вы принесите.

Где ж милый скрылся, где пропадает?

Бедное сердце плачет, страдает.

Позарастали стежки-дорожки,

Где проходили милого ножки.

Позарастали мохом-травою,

Где мы гуляли, милый, с тобою.

«По Дону гуляет…»

По Дону гуляет,

По Дону гуляет

Казак молодой,

А там дева плачет,

А там дева плачет

Над быстрой рекой,

— О чем, дева, плачешь?

О чем, дева, плачешь?

О чем, дева, плачешь,

О чем слезы льешь?

— А как мне не плакать,

А как мне не плакать?

А как мне не плакать,

Слез горьких не лить?

Цыганка гадала,

За ручку брала:

«Утонешь ты, дева,

Утонешь ты, дева,

В день свадьбы своей,

Поедешь венчаться,

Поедешь венчаться —

Обрушится мост».

По Дону гуляет,

По Дону гуляет

Казак молодой.

А дева, а дева —

Под мутной водой,

А дева, а дева —

Под мутной водой.

«Вдоль по Питерской…»

Вдоль по Питерской,

По Тверской-Ямской,

По Тверской-Ямской

С колокольчиком

Едет миленький,

Да сам на троечке,

Едет, лапушка,

Во поддевочке.

Во пиру я была,

Во беседушке.

Я не мед там пила,

Да сладку водочку.

Сладку водочку,

Все наливочку.

Я пила, молода,

Из полуведра.

Не лед трещит,

Не комар пищит —

Это кум до кумы

Судака тащит.

Эх, кумушка,

Да ты, голубушка,

Свари, кума, судака,

Чтобы юшка была.

Эх, юшечка

Да с петрушечкой,

Поцелуй же меня,

Кума душечка!

«Во ку… во кузнице, во кузнице…»

Во ку… во кузнице, во кузнице молодые кузнецы.

Они, они куют, они куют, приноваривают,

Молотами приколачивают, к себе, к себе Дуню,

К себе Дуню приговаривают:

«Пойдем, пойдем, Дуня,

Пойдем, Дуня, во лесок, во лесок, сорвем, сорвем, Дуня,

Сорвем, сорвем Дуне лопушок, лопушок.

Под са… под саменький, под саменький корешок, корешок.

Сошьем, сошьем Дуне, сошьем

Дуне сарафан, сарафан.

Носи, носи, Дуня, носи, Дуня, не марай, не марай,

По пра… по праздничкам, по праздничкам надевай, надевай!»

«Пойду ль я, выйду ль я…»

Пойду ль я, выйду ль я,

Во даль, во долинушку,

Во даль, во широкую.

Сорву ль я, вырву ль я,

С винограда ягодку,

С винограда винную.

То ли мне не ягода,

То ли мне не винная,

Я цветочек сорвала,

Я веночек свила.

Кинуся — брошуся,

Ко молодцу на колени,

Ко молодцу на колени.

Я у молодца сижу,

Я на молодца гляжу,

Я на молодца гляжу.

Скажи, душа, скажи, свет,

Скажи, любишь али нет?

Я любить-то не люблю,

Наглядеться не могу.

«Во деревне то было в Ольховке…»

Во деревне то было в Ольховке.

Лапти, да лапти, да лапти мои,

Эх, лапти, да лапти, да лапти мои,

Эх, лапти, мои, лапти липовые,

Вы не бойтесь, ходите!

Тятька новые сплете!

Эх, ну! Тьфу!

Там жил-был парень Андрияшка.

Полюбил Андрияшка Парашку.

Лапти, да лапти, да лапти мои,

Эх, лапти, да лапти, да лапти мои,

Эх, лапти мои, лапти липовые,

Вы не бойтесь, ходите!

Тятька новые сплете!

Эх, ну! Тьфу!

Он носил ей дороги подарцы:

Все прянцы да баранцы.

Лапти, да лапти, да лапти мои,

Эх, лапти, да лапти, да лапти мои,

Эх, лапти мои, лапти липовые,

Вы не бойтесь, ходите!

Тятька новые сплете!

Эх, ну! Тьфу!

Не велел ему тятька жениться.

Лапти, да лапти, да лапти мои,

Эх, лапти, да лапти, да лапти мои,

Эх, лапти, мои, лапти липовые,

Вы не бойтесь, ходите!

Тятька новые сплете!

Эх, ну! Тьфу!

Эх, заплакал тут наш Андрияшка,

А за ним заревела Парашка.

Лапти, да лапти, да лапти мои,

Эх, лапти, да лапти, да лапти мои,

Эх, лапти, мои, лапти липовые,

Вы не бойтесь, ходите!

Тятька новые сплете!

Эх, ну! Тьфу!

«Калинка, калинка, калинка моя…»

Калинка, калинка, калинка моя,

В саду ягода малинка, малинка моя.

Калинка, калинка, калинка моя,

В саду ягода малинка, малинка моя.

Ах, под сосною, под зеленою,

Спать положите вы меня.

Ай, люли-люли, ай, люли-люли,

Спать положите вы меня.

Калинка, калинка, калинка моя,

В саду ягода малинка, малинка моя.

Калинка, калинка, калинка моя,

В саду ягода малинка, малинка моя.

Ах, сосенка зеленая,

Не шуми ты надо мной.

Ай, люли-люли, ай, люли-люли,

Не шуми ты надо мной.

Калинка, калинка, калинка моя,

В саду ягода малинка, малинка моя.

Калинка, калинка, калинка моя,

В саду ягода малинка, малинка моя.

Ах, красавица, душа-девица,

Полюби же ты меня!

Ай, люли-люли, ай, люли-люли,

Полюби же ты меня.

Калинка, калинка, калинка моя,

В саду ягода малинка, малинка моя.

Калинка, калинка, калинка моя,

В саду ягода малинка, малинка моя.

«Во поле береза стояла…»

Во поле береза стояла,

Во поле кудрявая стояла,

Люли, люли, стояла.

Некому березу заломати,

Некому кудряву заломати,

Люли, люли, заломати.

Я пойду, пойду, погуляю,

Белую березу заломаю,

Люли, люли, заломаю.

Срежу я с березы три пруточка,

Сделаю из них я три гудочка,

Люли, люли, три гудочка.

Четвертую балалайку,

Пойду я на новые сени,

Люли, люли, на сени.

Стану в балалаечку играти,

Стану я милого будити.

Люли, люли, будити.

Встань ты, мой милый, проснися,

Ты, душа моя, пробудися,

Люли, люли, пробудися.

Пойдем в терем веселиться,

Люли, люли, веселиться.

«Вечерний звон, вечерний звон…»

Вечерний звон, вечерний звон!

Как много дум наводит он

О юных днях в краю родном,

Где я любил, где отчий дом.

И как я, с ним навек простясь,

Там слушал звон в последний раз!

Уже не зреть мне светлых дней

Весны обманчивой моей!

И сколько нет теперь в живых

Тогда веселых, молодых!

И крепок их могильный сон;

Не слышен им вечерний звон.

Лежать и мне в земле сырой!

Напев унывный надо мной

В долине ветер разнесет;

Другой певец по ней пройдет.

И уж не я, а будет он

В раздумье петь вечерний звон!

«Выйду на улицу — солнца нема…»

Выйду на улицу — солнца нема,

Девки молодые свели меня с ума,

Выйду на улицу, гляну за село —

Девки гуляют, и мне весело.

Матушка родная, дай воды холодной —

Сердце мое прямо кидает в жар.

Раньше я гуляла в зеленом саду,

Думала, на улицу век не пойду!

А теперь под вечер аж пятки горят —

Ноженьки резвые в пляску хотят.

Я пойду на улицу, к девкам пойду.

Голосом звонким я им подпою.

Матушка, слышишь, соловушка поет,

А там под горою пляска идет,

Девки голосистые звонко поют,

Мне, молоденькой, спать не дают.

«Раз возвращаюсь домой я к себе…»

Раз возвращаюсь домой я к себе:

Улица странною кажется мне.

Левая, правая где сторона?

Улица, улица, ты, брат, пьяна…

И фонари так неясно горят,

Смирно на месте никак не стоят,

Так и мелькают туда и сюда.

Эх! Да вы пьяные все, господа!

Левая, правая где сторона?

Улица, улица, ты, брат, пьяна…

Ты что за рожи там, месяц, кривишь,

Глазки прищурив, так странно глядишь?

Лишний стаканчик хватил, брат, вина?

Стыдно тебе — ведь уж ты старина.

Левая, правая где сторона?

Улица, улица, ты, брат, пьяна…

«У нас нонче субботея…»

У нас нонче субботея!

Барыня ты моя, сударыня ты моя,

субботея.

А назавтра воскресенье.

Барыня ты моя, сударыня ты моя,

воскресенье.

Ко мне нонче друг Ванюша

приходил.

Барыня ты моя, сударыня ты моя,

приходил.

Три кармана приносил.

Барыня ты моя, сударыня ты моя,

приносил.

Первый карман со орехами, второй карман со деньгами.

Барыня ты моя, сударыня ты моя,

со деньгами.

Третий карман со изюмом.

Барыня ты моя, сударыня ты моя,

со изюмом.

От орехов губы горьки, нельзя с милым целоваться.

Барыня ты моя, сударыня ты моя,

целоваться.

Только можно обниматься.

Барыня ты моя, сударыня ты моя,

обниматься.

От изюма губы сладки, можно с милым целоваться.

Барыня ты моя, сударыня ты моя,

целоваться.

У нас нонче субботея.

Барыня ты моя, сударыня ты моя,

субботея!

«В жизни все неверно и капризно…»

В жизни все неверно и капризно,

Дни бегут, никто их не вернет.

Нынче праздник, завтра будет тризна,

Незаметно старость подойдет.

Эх, друг-гитара, что звенишь несмело?

Еще не время плакать надо мной,

Пусть жизнь прошла, все пролетело,

Осталась песня, песня в час ночной!

Эти кудри дерзко-золотые

Да увяли в белой седине,

Вспоминать те годы молодые

Будем мы с тобой наедине.

Эх, друг-гитара, что звенишь несмело?

Еще не время плакать надо мной,

Пусть жизнь прошла, все пролетело,

Осталась песня, песня в час ночной!

Где ты, юность без конца, без края,

Отчего так быстро пронеслась,

Неужели скоро, умирая,

Мне придется петь в последний раз?

Эх, друг-гитара, что звенишь несмело?

Еще не время плакать надо мной,

Пусть жизнь прошла, все пролетело,

Осталась песня, песня в час ночной!

«Колокольчики-бубенчики звенят…»

Колокольчики-бубенчики звенят,

Простодушную рассказывают быль…

Тройка мчится, комья снежные летят,

Обдает лицо серебряная пыль!

Нет ни звездочки на темных небесах,

Только видно, как мелькают огоньки,

Не смолкает звон малиновый в ушах,

В сердце нету ни заботы, ни тоски.

Эх! Лети, душа, отдайся вся мечте,

Потоните, хороводы бледных лиц!

Очи милые мне светят в темноте

Из-под черных, из-под бархатных ресниц…

Эй, вы, шире, сторонитесь, раздавлю!

Бесконечно, жадно хочется мне жить!

Я дороги никому не уступлю,

Я умею ненавидеть и любить…

Ручка нежная прижалась в рукаве…

Не пришлось бы мне лелеять той руки,

Да от снежной пыли мутно в голове,

Да баюкают бубенчики-звонки!

Простодушные бубенчики-друзья,

Говорливые союзники любви,

Замолчите вы, лукаво затая

Тайны нежные, заветные мои!

Ночь окутала нас бархатной тафтой,

Звезды спрятались, лучей своих не льют,

Да бубенчики под кованой дугой

Про любовь мою болтают и поют…

Пусть узнают люди хитрые про нас,

Догадаются о ласковых словах

По бубенчикам, по блеску черных глаз,

По растаявшим снежинкам на щеках.

Хорошо в ночи бубенчики звенят,

Простодушную рассказывают быль…

Сквозь ресницы очи милые блестят,

Обдает лицо серебряная пыль!..

«Очаровательные глазки…»

Очаровательные глазки,

Очаровали вы меня.

В вас столько жизни, столько ласки,

В вас столько страсти и огня.

С каким восторгом я встречаю

Твои прелестные глаза,

Но я в них часто замечаю —

Они не смотрят на меня.

Я опущусь на дно морское

И поднимусь под облака,

Я все отдам тебе земное,

Лишь только ты люби меня.

Я пережил все муки ада

И до сих пор еще терплю.

Мне ненавидеть тебя надо,

А я, безумный, все люблю.

«Как грустно, туманно кругом…»

Как грустно, туманно кругом,

Тосклив, безотраден мой путь,

А прошлое кажется сном,

Томит наболевшую грудь.

Ямщик, не гони лошадей,

Мне некуда больше спешить,

Мне некого больше любить!

Ямщик, не гони лошадей.

Как жажду средь мрачных равнин

Обиду забыть и любовь.

Но память, мой злой властелин,

Все будит минувшее вновь.

Все было лишь ложь и обман,

Прощай и мечты, и покой.

А боль незакрывшихся ран

Останется вечно со мной.

Ямщик, не гони лошадей,

Мне некуда больше спешить,

Мне некого больше любить!

Ямщик, не гони лошадей.

Женская доля

«Не одна-то ли, да одна…»

Не одна-то ли, да одна,

Ай, во поле дорожка,

Во поле дороженька,

Эх, во поле дороженька.

Не одна-то ли дороженька,

Ай, дорожка пролегала,

Она пролегала,

Эх, она пролегала.

Эх, частым ельничком доро…

Ай, дорожка зарастала,

Она зарастала,

Эх, она зарастала.

Молодым-то ли горьким,

Ай, горьким осинничком

Ее заломало.

Эх, ее заломало.

Как по той ли по дороженьке,

Ай, по той ли дорожке

Нельзя ни проехать, ой,

Да ни проехать, ни пройти…

«Выходили красны девушки…»

Выходили красны девушки

Из ворот гулять на улицу.

Выносили белы лебеди

Соловья да на белых руках,

Соловеюшка рассвищется,

Красны девки разгуляются,

Молодцы-то расплачутся:

«Да поживите, красны девушки,

Во душах да в красных девицах,

Неровен де взамуж выйдется,

Неровен черт накачается,

Или старое удушливое».

Дуня по двору похаживает

Да шелковые плети спрашивает:

«На мое лицо на белое,

На мое лицо румяное?»

«Платок тонет и не тонет…»

Платок тонет и не тонет,

Потихонечку плывет, —

Милый любит и не любит,

Только времечко ведет.

Ах, Самара-городок,

Беспокойная я.

Беспокойная я,

Успокой ты меня!

Я росла и расцветала

До семнадцати годов,

А с семнадцати годов

Крушит девушку любовь.

Ах, Самара-городок,

Беспокойная я.

Беспокойная я,

Успокой ты меня!

Милый спрашивал любови,

Я не знала, что сказать, —

Молода, любви не знала,

Ну и жалко отказать.

Ах, Самара-городок,

Беспокойная я.

Беспокойная я,

Успокой ты меня!

Понапрасну небо ясно,

Одна звездочка горит,

Понапрасну милых много, —

Об одном сердце болит.

Ах, Самара-городок,

Беспокойная я.

Беспокойная я,

Успокой ты меня!

Тебе, белая береза,

Нету места у реки.

Если я тебе невеста,

Ты меня побереги.

Ах, Самара-городок,

Беспокойная я.

Беспокойная я,

Успокой ты меня!

Милый скажет: «До свиданья», —

Сердце вскинется огнем,

И тоскует, и томится

Все о том же, все о нем.

Ах, Самара-городок,

Беспокойная я.

Беспокойная я,

Успокой ты меня!

«Светит месяц, светит ясный…»

Светит месяц, светит ясный,

Светит белая заря.

Осветила путь-дорожку

Мне до милого двора.

Мне не спится, не лежится,

И сон меня не берет.

Я сходил бы к милой в гости,

Да не знаю, где живет.

Попросил бы я товарища,

Мой товарищ доведет,

Мой товарищ меня краше —

Боюсь, Машу отобьет.

Подхожу я к дому милой,

А у милой нет огня.

Постучал я под окошком,

Моя Маша спать легла.

— Стыдно, стыдно тебе, Маша,

Со вечера рано спать.

— А тебе, мой друг, стыднее

До полуночи гулять!

«В низенькой светелке огонек…»

В низенькой светелке огонек горит,

Молодая пряха под окном сидит.

Молода, красива, карие глаза,

По плечам развита русая коса.

Русая головка, думы без конца…

Ты о чем мечтаешь, девица-краса?

В низенькой светелке огонекгорит,

Молодая пряха под окном сидит.

«Мой костер в тумане светит…»

Мой костер в тумане светит;

Искры гаснут на лету…

Ночью нас никто не встретит;

Мы простимся на мосту.

Ночь пройдет — и спозаранок

В степь далеко, милый мой,

Я уйду с толпой цыганок

За кибиткой кочевой.

На прощанье шаль с каймою

Ты на мне узлом стяни:

Как концы ее, с тобою

Мы сходились в эти дни.

Кто-то мне судьбу предскажет?

Кто-то завтра, сокол мой,

На груди моей развяжет

Узел, стянутый тобой?

Вспоминай, коли другая,

Друга милого любя,

Будет песни петь, играя

На коленях у тебя!

Мой костер в тумане светит;

Искры гаснут на лету…

Ночью нас никто не встретит;

Мы простимся на мосту.

«Он говорил мне…»

Он говорил мне: «Будь ты моею,

И стану жить я, страстью сгорая;

Прелесть улыбки, нега во взоре

Мне обещают радости рая».

Бедному сердцу так говорил он,

Бедному сердцу так говорил он…

Но не любил он, нет, не любил он,

Нет, не любил он, ах, не любил

меня!

Он говорил мне: «Яркой звездою

Мрачную душу ты озарила,

Ты мне надежду в сердце вселила,

Сны наполняла сладкой мечтою».

То улыбался, то слезы лил он,

Но не любил он, нет, не любил он,

Нет, не любил он, ах, не любил

меня!

Он обещал мне, бедному сердцу,

Счастье и грезы, страсти, восторги,

Нежно он клялся жизнь усладить

мне

Вечной любовью, вечным блаженством.

Сладкою речью сердце сгубил он,

Но не любил он, нет, не любил он,

Нет, не любил он, ах, не любил

меня!

«Не велят Маше за ре… за реченьку…»

Не велят Маше за ре… за реченьку ходить,

Не велят Маше моло… ах, молодчика любить,

Ах, молодчика любить.

А молодчик-то люби… любитель дорогой,

Он не чувствует любо… ох, любови никакой,

Ох, любови никакой.

Какова любовь на све… на свете горюча:

Стоит Машенька, запла… ох, заплаканы глаза,

Ох, заплаканы глаза.

Призатертые кисе… кисейны рукава.

Знать, на Машеньку побе… ох, победушка была,

Ох, победушка была.

Знать на Машеньку побе… победушка пришла;

Видно, Машеньку брани… эх, бранили за дружка,

Эх, бранили за дружка.

«Как за нашим, за нашим…»

Как за нашим, за нашим, за нашим за двором,

За двором, за двором, за двором, за двором

Растет трава, растет трава, растет травка шелкова,

Шелковая трава, шелковая трава.

По той траве, по той траве, по той траве пава шла.

Пава шла, девица, пава шла, девица.

За павою, за павою, за павою пан летел,

Пан летел, пан летел, пан летел, пан летел.

Кличет: «Пава!», кличет: «Пава!», кличет: «Пава ты моя!

Ты моя, ты моя, ты моя, ты моя!»

«Нет, я, сударь, нет, я, сударь, нет, я, сударь, не твоя,

Не твоя, не твоя, не твоя, не твоя.

Я павлина, я павлина, я павлинова жена.

Вольная, вольная, вольная, вольная!»

«Не грусти, мой свет, мне грустно…»

Не грусти, мой свет, мне грустно и самой,

Что давно я не видалася с тобой.

Муж ревнивой не пускает никуда;

Отвернусь лишь, так и он идет туда.

Принуждает, чтоб я с ним всегда была;

Говорит он: «Отчего не весела?»

Я вздыхаю по тебе, мой свет, всегда,

Ты из мыслей не выходишь никогда.

Ах! несчастье, ах! несносная беда,

Что досталась я такому, молода;

Мне в совете с ним вовеки не живать,

Никакого мне веселья не видать.

Сокрушил злодей всю молодость мою;

Но поверь, что в мыслях крепко я стою;

Хоть бы он меня и пуще стал губить,

Я тебя, мой свет, вовек буду любить.

«По горам, по горам…»

По горам, по горам,

И я по горам ходила,

И я по горам ходила.

Все цветы, все цветы,

И я все цветы видела,

И я все цветы видела.

Одного, одного,

Одного цвета нет как нет,

Одного цвета нет как нет.

Нет цвета, нет цвета,

Ах, нет цвета алого,

Ах, нет цвета алого.

Алого, алого,

Моего цвета прекрасного,

Моего цвета прекрасного.

По двору, по двору,

И я по двору ходила,

И я по двору ходила.

Всех гостей, всех гостей,

И я всех гостей видела,

И я всех гостей видела.

Видела, видела,

Одного гостя нет как нет,

Одного гостя нет как нет.

Нет гостя, нет гостя,

Ах, нет гостя милого,

Ах, нет гостя милого.

Милого, милого,

Моего друга любезного,

Моего друга любезного.

Аль ему, аль ему,

Аль ему ли служба сказана,

Аль ему ли служба сказана.

Аль ему, аль ему,

Аль ему ли государева,

Аль ему ли государева.

Али мне, али мне

В своем доме воли нет,

В своем доме воли нет.

Али мне, али мне

Послать было некого,

Послать было некого.

Я сама, я сама,

Я сама к другу поехала,

Я сама к другу поехала.

Я сама, я сама,

Я сама с другом простилася,

Я сама с другом простилася:

«Ты прости, ты прости,

Ты прости-прости,

Сердечный друг!»

«Ах! когда б я прежде знала…»

Ах! когда б я прежде знала,

Что любовь родит беды,

Веселясь бы не встречала

Полуночная звезды!

Не лила б от всех украдкой

Золотого я кольца;

Не была б в надежде сладкой

Видеть милого льстеца!

К удалению удара

В лютой, злой моей судьбе,

Я слила б из воска яра

Легки крылышки себе

И на родину вспорхнула

Мила друга моего;

Нежно, нежно бы взглянула

Хоть однажды на него.

А потом бы улетела

Со слезами и тоской;

Подгорюнившись бы села

На дороге я большой;

Возрыдала б, возопила:

«Добры люди! Как мне быть?

Я неверного любила…

Научите не любить».

«— Голубчик мой, Ванюшка, куда…»

— Голубчик мой, Ванюшка, куда едешь ты?

— Не скажу…

— Скажи разлюбезный, Ваня, размилой,

— На базар.

— Голубчик мой, Ваня, возьми ж меня с собой.

— Не возьму.

— Возьми разлюбезный, Ваня, размилой.

— Садись да на край.

— Голубчик мой, Ванюшка, что у тебя в мешке?

— Не скажу.

— Скажи разлюбезный, Ваня, размилой.

— Яблоки.

— Голубчик мой, Ванюшка, дай мне хоть одно.

— Не дам.

— Дай, разлюбезный, Ваня, размилой.

— Возьми, да только гнилой.

— Голубчик мой, Ванюшка, как мне его съесть?

— Не знаю.

— Скажи, разлюбезный, Ваня, размилой.

— Гнилой срежь, а хороший съешь.

— Голубчик мой, Ванюшка, где ночуем мы?

— Не знаю.

— Скажи, разлюбезный, Ваня, размилой.

— На постоялом дворе.

— Голубчик мой, Ванюшка, кто ж разбудит нас?

— Не знаю.

— Скажи, разлюбезный, Ваня, размилой.

— Есть захочешь — сама вскочишь.

Тррр, приехали, слезай.

«Что ж ты, милый, не пришел…»

Что ж ты, милый, не пришел?

Я тебе велела…

Всю я ночку не спала —

Все в окно глядела.

А что же ты стоишь,

Глазоньками водишь,

Товарищу не велишь

И сам не подходишь?

Скоро, скоро снег растает,

Вся земля согреется.

Скажи верное словечко —

Можно ли надеяться?

Не сияет, не горит

Золото колечко.

Неужели не болит

У милого сердечко?

Голубую ленту бантом

Ты зачем завязывал?

Я любила тебя тайно,

А ты всем рассказывал.

Мне сказали, что сердита,

Из каменья сердце сбито.

Совершенно правильно —

Мое сердечко каменно.

Срубил белую березу,

Да в лесу осталася.

Любил девчоночку три года,

Да не мне досталася.

«На горе — колхоз, под горой…»

На горе — колхоз, под горой — совхоз,

А мне миленький задавал вопрос.

Задавал вопрос, сам глядел в глаза:

— Ты колхозница, тебя любить нельзя!

Ай-я-яй-яй-яй, ой-ей-ей-ей-ей, —

Ты колхозница, тебя любить нельзя!

— Что колхозница, не отрицаю я,

И любить тебя не собираюсь я!

Ай-я-яй-яй-яй, ой-ей-ей-ей-ей,

И любить тебя не собираюсь я!

— Я пойду туда, где густая рожь,

И найду себе, кто на меня похож!

Ай-я-яй-яй-яй, ой-ей-ей-ей-ей,

И найду себе, кто на меня похож!

На горе — колхоз, под горой — совхоз,

А мне миленький задавал вопрос.

«Волга-реченька глубока…»

Волга-реченька глубока!

Прихожу к тебе с тоской;

Мой сердечный друг далеко,

Ты беги к нему волной.

Ты беги, волна, стремися,

К другу весть скорей неси,

Как стрела к нему пустися

И словечко донеси.

Ты скажи, как я страдаю,

Как я мучуся по нем!

Говорю, сама рыдаю,

Слезы катятся ручьем.

Вспомню, милый как прощался,

И туда вдруг побегу,

Где со мною расставался;

Плачу там на берегу.

С ветром в шуме Волга стонет,

А я рвуся злой тоской;

Сердце ноет, ноет, ноет

И твердит: «Где милый мой?

Где мой друг, моя отрада?

Где девался дорогой?..»

Жизни я тогда не рада,

Вся в слезах иду домой.

Но к несносному мученью

Страсть должна свою скрывать,

Здесь предавшись слез стремленью,

Дома вид иной казать.

Как ни тошно, как ни больно,

Чтоб не знали страсть мою,

Покажусь на час спокойной;

Ночь зато проплачу всю.

«Поспешай ко мне, любезный!

Ты почувствуй скорбь мою,

Ток очей отри мой слезный,

Облегчи мою судьбу».

Только я уста сомкнула,

Стон пустился вслед за мной;

Мнится, реченька вздохнула,

Понесла слова волной.

«Вниз по матушке по Волге…»

Вниз по матушке по Волге,

От крутых красных бережков,

Разыгралася погода,

Погодушка верховая;

Ничего в волнах не видно,

Одна лодочка чернеет,

Никого в лодке не видно,

Только парусы белеют.

На гребцах шляпы чернеют,

Кушаки на них алеют.

На корме сидит хозяин,

Сам хозяин во наряде,

Во коричневом кафтане,

В перюиновом камзоле,

В алом шелковом платочке,

В черном бархатном картузе;

На картузе козыречек,

Сам отецкий он сыночек.

Уж как взговорит хозяин:

«И мы грянемте, ребята,

Вниз по матушке по Волге,

Ко Аленину подворью,

Ко Ивановой здоровью».

Аленушка выходила,

Свою дочку выводила,

Таки речи говорила:

«Не прогневайся, пожалуй,

В чем ходила, в том и вышла.

В одной тоненькой рубашке

И в кумачной телогрейке».

«Скучно, девушки, весною жить…»

Скучно, девушки, весною жить одной:

Не с кем сладко побеседовать младой.

Сиротинушка, на всей земле одна,

Подгорюнясь ли присядешь у окна —

Под окошком все так весело глядит,

И мне душу то веселие томит.

То веселье — не веселье, а любовь,

От любви той замирает в сердце кровь.

И я выду на широкие поля —

С них ли негой так и веет на тебя;

Свежий запах каждой травки полевой

Вреден девице весеннею порой,

Хочешь с кем-то этим запахом дышать

И другим устам его передавать;

Белой груди чем-то сладким тяжело,

Голубым очам при солнце не светло.

Больно, больно безнадежной тосковать!

И я кинусь на тесовую кровать,

К изголовью правой щечкою прижмусь

И горючими слезами обольюсь.

Как при солнце летом дождик пошумит,

Травку вспрыснет, но ее не освежит,

Так и слезы не свежат меня, младой;

Скучно, девушки, весною жить одной!

«Не пробуждай, не пробуждай…»

Не пробуждай, не пробуждай

Моих безумств и исступлений,

И мимолетных сновидений

Не возвращай, не возвращай!

Не повторяй мне имя той,

Которой память — мука жизни,

Как на чужбине песнь отчизны

Изгнаннику земли родной.

Не воскрешай, не воскрешай

Меня забывшие напасти,

Дай отдохнуть тревогам страсти

И ран живых не раздражай.

Иль нет! Сорви покров долой!..

Мне легче горя своеволье,

Чем ложное холоднодровье,

Чем мой обманчивый покой.

«Скучно, матушка, мне сердцем…»

Скучно, матушка, мне сердцем жить одной,

Скучно, скучно, что не едет дорогой.

Где сокрою я кручинушку свою?

Лучше выйду, на крылечке постою.

Посмотрю, кто вдоль по улице прошел,

Посмотрю, не пролетит ли мой сокол.

Вдоль по улице метелица метет,

А с метелицей и милый мой идет.

Машет издали мне аленьким платком,

Подошедши, говорит он мне тайком:

«Ах, постой, постой, любезная моя!

Дай мне, радость, наглядеться на тебя!

С той поры, как разлучились мы с тобой,

Потерял я и здоровье и покой».

— «Друг сердечный, — отвечала я ему,

Или ты смеешься горю моему?

Такова ли я до сей поры была?

Таковою ли красавицей слыла?

На лице поблекли алые цветы;

Без тебя, мой друг, лишилась красоты!»

«— Матушка, матушка…»

— Матушка, матушка,

Что во поле пыльно?

Сударыня, матушка,

Что во поле пыльно?

— Дитятко милое,

Кони разыгралися.

— Матушка, матушка,

На двор гости едут,

Сударыня-матушка,

На двор гости едут!..

— Дитятко милое,

Я тебя не выдам!

— Матушка, матушка,

На крылечко идут,

Сударыня-матушка,

На крылечко идут!..

— Дитятко милое,

Не бойсь, не пужайся…

— Матушка, матушка,

В нову горницу идут,

Сударыня-матушка,

В нову горницу идут!..

— Дитятко милое,

Я тебя не выдам!

— Матушка, матушка,

За столы садятся,

Сударыня-матушка,

За столы садятся!

— Дитятко милое,

Не бойсь, не пужайся!

— Матушка, матушка,

Образа снимают,

Сударыня-матушка…

Меня благословляют…

— Дитятко милое,

Господь с тобою!

«Снеги белые, пушисты…»

Снеги белые, пушисты

Покрывали все поля;

Одного лишь не покрыли

Горя люта моего.

Есть кусточек среди поля,

Одинешенек стоит,

Он не клонит к земле ветки,

И листочков на нем нет.

Одна, горькая, несчастна,

Все горюю по милом,

День горюю, ночь тоскую,

Понапрасну слезы лью.

Слеза канет, снег растает,

В поле вырастет трава,

Никто травушки не косит,

Шелковой не обожнет.

Никто девушки не любит,

Никто замуж не берет.

Пойду с горя в чисто поле,

Сяду я на бугорок.

Пойду с горя в чисто поле,

Сяду я на бугорок,

Посмотрю я в ту сторонку,

Где мой миленький живет.

«Уродилася я, как былинка в поле…»

Уродилася я,

Как былинка в поле.

Моя молодость прошла

У людей в неволе.

Я с двенадцати лет

По людям ходила,

Где качала я детей,

Где коров доила.

Светлой радости я,

Ласки не видала,

Износилася моя

Красота, увяла.

Износили ее

Горе и неволя.

Знать, такая моя

Уродилася доля!

Уродилася я

Девицей красивой.

Судьба злая не дала

Мне доли счастливой.

И у птицы есть гнездо,

У волчицы дети,

У меня лишь, молодой,

Никого на свете.

Птица в темном лесу

Звонко распевает,

И волчица с детьми

Весело играет.

Хороша я, хороша,

Да плохо одета.

Никто замуж не берет

Девицу за это.

Эх ты, доля моя,

Доля-сиротинка,

Что полынь ты трава,

Горькая осинка!

«Уж ты сад, ты мой сад…»

Уж ты сад, ты мой сад,

Сад зелененький,

Ты зачем рано цветешь,

Осыпаешься?

Ты зачем рано цветешь,

Осыпаешься?

Ты далече, милый мой,

Собираешься?

Ты далече, милый мой,

Собираешься?

Не во путь ли, во поход,

Во дороженьку?

Не во путь ли, во поход,

Во дороженьку?

Ты со всеми людьми

Распрощаешься?

Ты со всеми людьми

Распрощаешься,

А со мною, молодой,

Все ругаешься.

Не ругайся, не бранись,

Скажи: «Милая, прощай!»

Скажи: «Милая, прощай!

Уезжаю в дальний край!»

«В час роковой, когда встретил тебя…»

В час роковой, когда встретил тебя,

Трепетно сердце забилось во мне.

Страстно, безумно тебя полюбя,

Весь я горю, как в огне.

Сколько счастья, сколько муки

Ты, любовь, несешь с собой!

Час свиданья, час разлуки, —

Дышит всё тобой одной.

Снятся мне милые глазки твои,

Чудный твой стан, твоя красота.

Вся создана ты для знойной любви,

Вся ты любовь, вся — мечта.

Сколько счастья, сколько муки

Ты, любовь, несешь с собой!

Час свиданья, час разлуки, —

Дышит всё тобой одной.

«В садочке гуляла…»

В садочке гуляла,

Цветочки рвала,

Срывала, бросала

Под те ворота,

Срывала, бросала

Под те ворота,

Смеялся казаче,

Что я — сирота.

— Не смейся, казаче,

Что я сирота.

Пришел бы ты сватать,

А я бы пошла.

— Не пойдешь — не надо,

А я не прошу!

— Поеду в Россию,

Там краше найду.

Объехал Россию

И все города

И не нашел краше,

Чем та сирота.

Вернулся казаче

Под те ворота,

Ой, вышла дивчина,

Моя сирота,

Ой, вышла дивчина

Заплаканная,

Наверно, дивчина

Засватанная.

Ой, вышла дивчина

Зажуренная,

Наверно, дивчина

Зарученная.

«Волга-реченька глубока…»

Волга-реченька глубока

Бьет волнами берега,

Мил уехал, не простился,

Знать, любовь не дорога.

Ой, туманы голубые,

Серебристая волна.

Неужели ко мне милый

Не вернется никогда?

Цвела вишня всем на диво,

Ветром сдуло белый цвет.

Я б другого полюбила,

Да любови в сердце нет.

Возле бережка крутого

День и ночь волна шумит.

Хорошо любить такого,

Кто любовью дорожит.

Над рекой стоят туманы,

Красна солнца не видать.

А мой милый меня вспомнит,

И его я буду ждать.

«Зажглась звезда далекая…»

Зажглась звезда далекая,

Цветет сирень в саду.

Я к речке, одинокая,

Тропиночкой иду.

Не пой, гармонь, страдания,

Мне сердце не тревожь.

Забытые свидания

Ты больше не вернешь.

Меня, девчонку строгую,

Он не хотел понять.

Ушел своей дорогою

Другую завлекать.

Ой, ночка, ночка звездная,

В саду сирень цветет.

Я верю, что серьезная

Любовь ко мне придет.

«В том саду, где мы с вами…»

В том саду, где мы с вами встретились,

Ваш любимый куст хризантем расцвел,

И в моей груди расцвело тогда

Чувство яркое нежной любви…

Отцвели уж давно

Хризантемы в саду,

Но любовь все живет

В моем сердце больном…

Отцвели уж давно

Хризантемы в саду…

Опустел наш сад, вас давно уж нет,

Я брожу один, весь измученный,

И невольные слезы катятся

Пред увядшим кустом хризантем…

«Если б завтра да ненастье…»

«Если б завтра да ненастье,

То-то рада я была;

Если б дождик, мое счастье, —

За малиной бы пошла.

Я бы милому сказала,

Чтобы он за мною шел!» —

Вот как Надя рассуждала,

С поля идучи домой.

С светом, рано, чуть проснуся,

Я в окошко погляжу;

Если дождик — отпрошуся,

Вот как маменьке скажу:

«Отпусти меня, родная!

Я малинки наберу;

Там дороженька большая:

Я продам все ввечеру.

Теперь дождик, мокро в поле —

Нам не можно работа ть;

Ну, чего же мешкать доле?

Я малинки пойду брать».

Лишь отпустит, я сберуся

И умыться побегу;

Я на час остановлюся

Подле речки на лужку.

Я нарву цветочков с поля,

За собой буду бросать,

Чтобы друг мой милый Леля

По следам бы мог сыскать.

А потом аукну смело,

Голос лесом отнесет.

Вчерась миленький, любезный

Рассердился на меня.

Все сердился и резвился:

«Поцелуй, — сказал, — меня».

«Ни за что не поцелую, —

Говорила я ему, —

Ты напал не на такую». —

Побежала ко двору.

В мыслях тех опять ложилась:

«Встану рано на заре», —

Но, проснувшися, смутилась:

Ясно, ясно на дворе.

Изголовьице смочила

Горючими слезами я:

«Не увижусь, — говорила, —

Ах, сегодня с милым я.

Я упрямиться не буду,

Не наделаю проказ:

Если миленький захочет,

«Поцелуй, — скажу, — сто раз».

«Как за реченькой…»

Как за реченькой

Слободушка стоит,

По слободке той

Дороженька бежит,

Путь-дорожка широка,

Да не длинна,

Разбегается

В две стороны она:

Как налево —

На кладбище к мертвецам,

А направо —

К закавказским молодцам.

Грустно было

Провожать мне, молодой,

Двух родимых

И по той, и по другой:

Обручальника

По левой проводя,

С плачем матерью-землей

Покрыла я;

А налетный друг

Уехал по другой,

На прощанье мне

Кивнувши головой.

«Вернись, я все прощу…»

Вернись, я все прощу: упреки, подозренья,

Мучительную боль невыплаканных слез,

Укор речей твоих, безумные мученья,

Позор и стыд твоих угроз.

Я упрекать тебя не стану и не смею:

Мы так недавно, так нелепо разошлись.

Ведь ты любил меня, и я была твоею!

Зачем же, зачем же ты ушел?

Вернись!

О, сколько, сколько раз вечернею порою

В запущенном саду на каменной скамье

Рыдала я, забытая тобою,

О милом, дорогом, о розе, о весне.

Я счастье прошлое благословляю.

О, если бы мечты мои сбылись!

Ведь я люблю тебя, люблю и проклинаю!

Отдай, отдай мне снова жизнь, вернись!

Вернись, я все прощу: упреки, подозренья,

Мучительную боль невыплаканных слез,

Укор речей твоих, безумные мученья,

Позор и стыд твоих угроз.

«Не спеши, моя красавица, постой…»

«Не спеши, моя красавица, постой:

Мне не долго побеседовать с тобой;

Оберни ко мне прекрасное лицо,

Есть еще к тебе заветное словцо:

Скажи, любишь ли ты, молодца, меня

И каков кажусь тебе удалый я?»

(Лицо девицы-красавицы горит,

Потупивши ясны очи, говорит:)

«Не пристало мне ответ такой держать

И пригожество мужское разбирать!»

— «Не спросил бы я, да вот моя беда:

Я сбираюсь в понизовы города;

Волгой-матушкой в расшиве погулять,

На чужбине доли, счастья поискать».

(Помутился вдруг девицы светлый взгляд;

Побледнела, словно тонкий белый плат.)

— «Уж зачем бы меня, девицу, пытать,

Коли едешь, коли вздумал покидать?

Видит бог, как я любила молодца!

Может, больше — грех и молвить, — чем отца!

Все на свете за него бы отдала!

Да ему, уж видно, стала не мила!»

— «Ты мила мне пуще прежнего теперь;

Не словам — хотя божбе моей поверь.

Для тебя же я сбираюсь в дальний путь,

Чтоб трудами выйти в люди как-нибудь;

Чтоб, вернувшись, быть на родине в чести;

Чтоб смелее от венца тебя вести.

Понизовые привольные края:

Не последний за другими буду я».

— «Волга-матушка бурлива, говорят;

Под Самарою разбойники шалят;

А в Саратове девицы хороши:

Не забудь там красной девицы-души!»

— «Не боюсь я Волги-матушки валов,

Стеньки Разина снаряженных стругов!

Не прельстит меня ничья теперь краса,

Ни такие ж с поволокою глаза;

Страшно только мне вернуться невпопад:

Тот ли будет на тебе тогда наряд?

Встретишь молодца ты в ленте золотой

Или ведешь на крылечко под фатой?»

— «Коли шутишь — не до шуток мне — до слез;

Коли вправду — кто ж так девицу обнес?

С кем иным, как не с тобою, молодцом,

Поменяюсь обручальным я кольцом?

Для кого блюла девичью красоту,

Для того и русу косу расплету;

Гробовой скорей покроюсь пеленой,

Чем, без милого, узорчатой фатой».

«Напилася я пьяна…»

Напилася я пьяна,

Не дойду я до дому.

Довела меня тропка дальняя

До вишневого сада.

Там кукушка кукует,

Мое сердце волнует.

Ты скажи-ка мне, расскажи-ка мне,

Где мой милый ночует.

Если он при дороге,

Помоги ему, Боже.

Если с любушкой на постелюшке,

Накажи его, Боже.

Чем же я не такая?

Чем чужая другая?

Я — хорошая, я — пригожая,

Только доля такая.

Если б раньше я знала,

Что так замужем плохо,

Расплела бы я русу косыньку

Да сидела б я дома.

Напилася я пьяна,

Не дойду я до дому.

Довела меня тропка дальняя

До вишневого сада.

«За окном в тени мелькает…»

За окном в тени мелькает

Русая головка.

Ты не спишь, моё мученье,

Ты не спишь, плутовка!

Выходи ко мне навстречу!

С жаждой поцелуя,

К сердцу сердце молодое

Пламенно прижму я.

Ты не бойся, если звёзды

Слишком ярко светят:

Я плащом тебя одену

Так, что не заметят…

Если сторож нас окликнет, —

Назовись солдатом,

Если спросят, с кем была ты, —

Отвечай, что с братом!

Под надзором богомолки

Ведь тюрьма наскучит…

А неволя поневоле

Хитрости научит!

«На речке, на речке…»

На речке, на речке, на том бережочке,

Ой, мыла Марусенька белое платье.

Мыла Марусенька белое платье,

Она мылась, белилась, ой, говорила,

Ой, мыла, белила, с собой говорила.

Ой, приплыли к Марусеньке белые гуси,

Приплыли к Марусеньке белые гуси:

«Ой вы, гуси, гуси — лазоревы очи,

Сколько хотите, то пейте, воды не мутите.

Сколько хотите, плывите, воды не мутите».

Ой, папаша с мамашей мне говорили:

«Ой, Марусенька, Маруся — несчастное имя,

Ой, Марусенька, Маруся — несчастное имя,

Ой, кого ж ты любила, навек позабыла

На речке, на речке, на том бережке».

«Виновата ли я, виновата ли я…»

Виновата ли я, виновата ли я,

Виновата ли я, что люблю,

Виновата ли я, что мой голос дрожал,

Когда пела я песню ему?

Виновата во всем, виновата кругом,

Еще хочешь себя оправдать,

Так зачем же, зачем в эту лунную ночь,

Позволяла себя целовать?

Ах, зачем же ты спишь в эту лунную ночь,

Ночью спать непростительный грех,

Ночью звезды горят, ночью ласки дарят,

Ночью все о любви говорят.

Уходи от меня, ненавижу тебя,

Откровенно тебе говорю,

За измену твою, за неправду твою

Я уж больше тебя не люблю.

«Мы на лодочке катались…»

Мы на лодочке катались

Золотисто-золотой,

Не гребли, а целовались —

Не качай, брат, головой!

В лесу, говорят,

В бору, говорят,

Растет, говорят, сосенка.

Слюбилася с молодчиком

Веселая девчонка.

Я тогда тебе поверю,

Что любовь верна у нас:

«Поцелуй меня, приятно,

Без отрыву сорок раз».

В лесу, говорят,

В бору, говорят,

Растет, говорят, сосенка.

Понравился мне, девице,

Молоденький мальчонка.

Меня маменька ругает,

Тятька боле бережет:

Как приду с гулянки поздно,

Он с поленом стережет.

«А я, — говорит, —

Тебя, — говорит, —

Дочурочка уважу:

А я, — говорит, —

Тебе, — говорит, —

Гуляночку налажу».

Где мы с миленьким встречались,

Там зеленая трава,

Где мы с милым расставались,

Там посохли дерева.

В лесу, говорят,

В бору, говорят,

Растет, говорят, сосенка.

Уж больно мне понравился

Молоденький мальчонка.

«Солнце красное взошло на небеса…»

Солнце красное взошло на небеса,

И на зелени обсохнула роса, —

Не обсохли лишь у Аннушки глаза,

Все блестит на них жемчужная слеза.

«Не круши себя, красавица моя!

Знать, такая участь слезная твоя.

Видно, так уж предназначено судьбой,

Чтоб безвременно расстался друг с тобой.

Променял твою девичью красоту —

На дощатый гроб, могильну темноту.

Хоть и грустно жить без друга своего,

Но слезами не воротишь ты его!»

Слышу девицы печальные слова:

«Пусть увяну — как без дождичка трава,

Сердцу бедному дам волю я изныть,

Друга ж милого нельзя мне позабыть!»

«Красна девица сидела под окном…»

Красна девица сидела под окном,

Утирала слезы белым рукавом.

Пришла весточка нерадостная к ней,

Что сердечный друг не верен больше ей.

Что задумал он иную замуж взять.

Как тут девице не плакать, не вздыхать?

Стали девицу подружки утешать:

«Полно сердцем о неверном тосковать.

Ты в селе у нас всех лучше красотой,

Наши молодцы любуются тобой.

Всякий девице желает угодить;

Ты властна из них любого полюбить».

«Пусть их много, — красна девица в ответ,

Сердце милого другого не найдет!»

«Ой, там, на горе…»

Ой, там, на горе, ой, там, на крутой,

Ой, там сидела пара голубей,

Они сидели, порывалися,

Сидели, крыльями умывалися.

Откуда ни взялся — охотник-стрелец

Убил, разлучил пару голубей.

Голубя убил,

Голубку словил,

Взял под полу, понес до дому.

Принес до дому, пустил по дому.

Налил водицы аж до крыницы,

Насыпал пшена аж до коленца.

Голубка не ест, голубка не пьет,

Все на круту гору плакать идет.

«Голубушка моя сизокрылая,

Чего ж ты такое придумала?

Есть у меня семьдесят голубей,

Какой будет твой?» —

«Я летала, выбирала,

Нет такого, как я потеряла».

«Ой, да ты, калинушка…»

Ой, да ты, калинушка,

Ты, малинушка,

Ой, да ты, калинушка,

Ты, малинушка,

Ой, да ты не стой, не стой

На горе крутой.

Ой, да ты не стой, не стой

На горе крутой,

Ой, да не спускай листа

Во сине море.

Ой, да не спускай листа

Во сине море,

Эх, да во синем-то море

Корабель плывет,

Эх, да во синем-то море

Корабель плывет,

Ах, да корабель плывет,

Аж вода ревет.

Эх, да корабель плывет,

Аж вода ревет,

Эх, да как на том корабле

Два полка солдат.

Эх, да как на том корабле

Два полка солдат,

Ой, да два полка солдат,

Молодых ребят.

Ой, да два полка солдат,

Молодых ребят,

Эх, да офицер-майор

Богу молится,

Эх, да офицер-майор

Богу молится,

Эх, да молодой солдат

Домой просится:

«Ох, да офицер-майор,

Отпусти домой.

Ох, да отпусти домой

К отцу, к матери родной.

Ой, да отпусти домой

К отцу, к матери родной,

Эх, да к отцу, к матери родной

Да к жене молодой.

Эх, да к отцу, к матери родной

Да к жене молодой, —

Ой, да молода ль моя жена,

Знать, хворает без меня».

«Из-за лесу было темного…»

Из-за лесу было темного,

Из-за гор было высокиих,

Вылетало тут два стадица —

Одно стадо лебединое,

Друго стадицо гусиное.

Отставала же лебедушка

Прочь от стада лебединого,

Приставала же лебедушка

Ко гусиному ко стадицу.

Ее стали гуси щипати,

Лебедушка стала гаркати:

«Не щиплите, гуси серые,

Не сама я к вам залетала,

Занесло меня погодою,

Что погодою, невзгодою».

Отставала красна девица

От девичья хороводчика,

Приставала красна девица

К молодичью хороводику.

Ее стали люди журити,

А Арина стала плакати:

«Не журите, люди добрые,

Не сама я к вам заехала,

Завезли меня добры кони,

Что добры кони Васильевы».

«Помню, я еще молодушкой была…»

Помню, я еще молодушкой была,

Наша армия в поход куда-то шла.

Вечерело. Я сидела у ворот,

А по улице все конница идет.

Тут подъехал ко мне барин молодой,

Говорит: «Напой, красавица, водой!»

Он напился, крепко руку мне пожал,

Наклонился и меня поцеловал…

Долго я тогда смотрела ему вслед.

Обернулся, помутился белый свет.

Всю-то ноченьку мне спать было невмочь,

Раскрасавец барин снился мне всю ночь.

А потом, уж как я вдовушкой была,

Пятерых я дочек замуж отдала,

К нам приехал на квартиру генерал,

Весь израненный, так жалобно стонал.

Пригляделась, встрепенулася душой:

Это тот же, прежний барин молодой,

Та же удаль, тот же блеск в его глазах,

Только много седины в его усах.

И опять я молодешенькой была,

И опять я целу ночку не спала.

Целу ноченьку мне спать было невмочь,

Раскрасавец барин снился мне всю ночь.

«При вечере, вечере…»

При вечере, вечере,

Ах, что при вечере, вечере,

Да при темных-то было сумеречках.

Прилетал да млад ясен сокол,

Да он садился на окошечко,

Да на серебряну причалинку,

Да на злаченую закраинку.

Как никто не видит сокола,

Да как никто не уприметит ясного.

Примечала ясна сокола

Да Устиньина-то матушка,

Говорила своей дочери:

«Ты, дитя ли мое милое,

Примечай-ка ясна сокола,

Ясна сокола залетного,

Доброго молодца заезжего».

«Государыня моя матушка,

Как у тя язык воротится,

Как уста да растворяются,

Зачастую вспоминаючи,

Мое сердце надрываючи.

Мне и так сердцу тошнехонько,

Ретивому обиднешенько.

У меня, у молодешеньки,

Резвы ноженьки подрезало,

Белы ручки опустилися,

Очи ясны помутилися,

Голова с плеч покатилася».

«Ах, запевай, подружка, песню…»

Ах, запевай, подружка, песню,

Запевай какую хошь,

А про любовь только не надо —

Мое сердце не тревожь.

Ах, балалаечка играет —

Слышу, дроля мой идет.

А мое сердце замирает —

Про меня песни поет.

Ах, только в доме украшенье,

Когда солнышко взойдет.

А только сердцу утешенье,

Когда дролечка придет.

Ах, два знакомые крылечка

В памяти осталися…

А на одном крыльце влюблялись,

На другом рассталися.

Ах, дорогой, такая сила

Одолела вдруг меня…

А сколько было — всех забыла,

Не могу забыть тебя!

«Ах, не было ветру…»

Ах, не было ветру,

Да навеяло,

Ах, не было гостей,

Да приехали.

Ах, полон-то двор,

Ах, саней да коней.

Въехали

На широкий двор,

Вломилися

Во новы сени.

Ах, раздавили

Золотую чару,

Ах, выпускали

Соловья из саду.

Восплачется,

Растужится

Свет Арина-душа:

«Свет вы мои

Сени новые,

Свет ты моя

Золотая чара,

Свет ты мой

Соловей в саду,

Не по чему

Мне погулять будет,

Нечем мне

Подруг потчевати,

Некому меня

Разбудити будет».

Тешили ее

Трое тешильника,

Они-то ее

Не утешили.

Тешил ее

Свет Василий государь,

Тешил ее

Сын Иванович:

«Ах, ты не плачь,

Свет Аринушка,

Ах, ты не плачь,

Свет Ивановна:

Ах, сени новы

Переставить велю,

Золоту чару

Перелить велю,

Ах, вместо соловья

Тебя сам разбужу».

«Вьюга во поле завыла…»

Вьюга во поле завыла,

Ой, люто, люто, люто.

На свидание, наверно,

Не торопится никто.

Ой, снег-снежок,

Белая метелица,

Говорит, что любит,

Только мне не верится.

Бьет по стеклам, бьет по крышам,

Бьет по каменной трубе.

Не глухая — слышу, слышу,

Мне самой не по себе.

Ой, снег-снежок,

Белая метелица,

Говорит, что любит,

Только мне не верится.

Через это завыванье,

Через белую пургу

На десятое свиданье

Я сегодня не пойду.

Ой, снег-снежок,

Белая метелица,

Говорит, что любит,

Только мне не верится.

Ой, вы, вьюги и бураны,

И глубокие снега,

Разрешаю вам буянить,

Но не дольше четверга.

Ой, снег-снежок,

Белое сияние,

Под окном — дружок,

Значит, быть свиданию!

«Во сыром бору сосенка…»

Во сыром бору сосенка

Зеленешенька срубленная,

Много, много на сосенке ветвей,

Много, много на кудрявой ветвей,

Вдвое, втрое отросточков.

Много, много у Арины подруг,

Много, много у Ивановны подруг,

Вдвое, втрое у Василья бояр,

Вдвое, втрое свет у Федорыча,

От переду сидят до дверей:

Впереди сидит большой барин

Да Василий свет Федорович.

Он об стол рукой постукивает,

Говорит, крепко наказывает,

Свет Аринушке приграживает:

«Ты, Арина, принимай дары,

Принимай дары великие:

Мому батюшке рубашечку,

Моей матушке рукавички,

Всему поезду по платёнчику».

«Не грози-ка, добрый молодец,

У меня дары готовые,

Перешиты, перекатаны,

Все в коробочку покладены,

Золотым замком запертые».

«При долине куст калины…»

При долине куст калины,

Калинушки да стоял.

Как на этом на кусточке

Соловушка распевал.

Ты не пой, не пой, соловушка,

Ты не пой весной.

Ты не пой, не пой соловушка,

Ты не пой весной.

Не давай тоски-печалушки

Сердцу моему.

Не давай тоски-печалушки

Сердцу моему.

Уж и так оно, ретивое,

Да истомилося во мне.

Уж и так оно, ретиво сердце,

Да истомилося во мне.

Доставалось моя любушка

Другому, а не мне.

«Во саду ли, в огороде…»

Во саду ли, в огороде

Девица гуляла.

Невеличка, круглоличка,

Румяное личико.

За ней ходит, за ней бродит

Удалой молодчик.

Он и звал красну девицу

В сыр бор по груздочки.

— Я пойду, пойду с тобою,

Ножки приустанут.

Заложи, милой, карету,

Я сяду-поеду.

Если любишь, так и купишь

Золото колечко,

Золото твое колечко

Я прижму к сердечку.

Не шелохнется молодчик,

Стоит у пенечка.

Красну девицу целует,

К сердцу прижимает.

— Поживем, моя милая,

В любви хорошенько,

Нам покажется годочек

За один кусочек.

«Уж вы, гуси, вы, гуси…»

«Уж вы, гуси, вы, гуси,

Да калина, да малина,

Уж вы где, гуси, были,

Где, серы, спобывали,

Где ночесь ночевали?»

«Ночевали мы, гуси,

У тестя во дворе,

У тещи в поле;

Видели диво,

Диво немало:

Девка по избе ходит,

У сердца ручки носит,

Слезно плачет, рыдает,

К ларцу припадает»:

«Уж ты, ларчик, мой ларчик,

Золотое ковано,

Уж я год тебя шила,

Я другой вышивала,

Я третьёй нагнетала.

Как пришло разоренье —

В один час разорила,

По платку раздарила.

Уж как свекру-то батьке

Сшила пестру рубашку,

А свекрови-то матке —

Полотняна рубашка;

Как деверьям-то братцам —

Еще по шитому платочку,

Как золовкам сестрицам —

По жемчужной повязке.

Им еще того мало,

Им еще недостало!»

«Вечор поздно из лесочку…»

Вечор поздно из лесочку

Я коров домой гнала.

Подошла лишь к ручеечку

Близ зеленого лужка, —

Вижу, барин едет с поля,

Две собаки впереди;

Лишь со мной он поравнялся,

Взор свой бросил на меня.

«Здравствуй, милая красотка,

Чьей деревни и села?» —

«Вашей милости крестьянка», —

Отвечала ему я.

«Не тебя ли, моя радость,

Кузнец за сына просил?

Его сын тебя не стоит,

Не на то ты рождена.

Завтра, завтра ты узнаешь,

Для кого ты суждена;

Будешь завтра не крестьянка —

Завтра станешь госпожа!»

«Кольцо души-девицы…»

Кольцо души-девицы

Я в море уронил;

С моим кольцом я счастье

Земное погубил.

Мне, дав его, сказала:

«Носи! Не забывай!

Пока твое колечко,

Меня своей считай!»

Не в добрый час я невод

Стал в море полоскать;

Кольцо юркнуло в воду;

Искал, но не сыскать!..

С тех пор мы как чужие!

Приду к ней — не глядит!

С тех пор мое веселье

На дне морском лежит!

О ветер полуночный!

Проснися! Будь мне друг!

Схвати со дна колечко

И выкати на луг.

Вчера ей жалко стало:

Нашла меня в слезах.

И что-то, как бывало,

Зажглось у ней в глазах!

Ко мне подсела с лаской,

Мне руку подала,

И что-то ей хотелось

Сказать, но не могла!

На что твоя мне ласка!

На что мне твой привет!

Любви, любви хочу я…

Любви-то мне и нет!

Ищи, кто хочет в море,

Богатых янтарей…

А мне мое колечко

С надеждою моей.

«Ах, жарко в тереме свечи горят…»

Ах, жарко в тереме свечи горят.

Горят свечи воску ярого;

Ах, жалко плакала свет

Хавроньюшка.

Унимал ее родной батюшка,

Уговаривала родна матушка:

«Не плачь, не плачь, мое дитятко!

Уж я тебя не в полон даю,

Не в полон даю, не полонить хочу;

Уж я тебя замуж отдаю,

За умного, за разумного,

За белого, за румяного,

Ведь я тебя не одну пущу,

Не одну пущу, поезжан пошлю,

Поезжан пошлю, сваху снаряжу».

«Государыня моя матушка!

Я сама знаю, про то ведаю,

По домам гости все разъедутся,

И сватьюшки все разойдутся,

Одна я, младешенька, остануся

На чужой дальней на сторонушке,

У чужого отца, матери,

У чужого роду-племени».

«Я любила его…»

Я любила его

Жарче дня и огня,

Как другим не любить

Никогда, никогда!

Только с ним лишь одним

Я на свете жила;

Ему душу мою,

Ему жизнь отдала!

Что за ночь, за луна,

Когда друга я жду!

И бледна, холодна,

Замираю, дрожу!

Вот он идет, поет:

«Где ты, зорька моя?»

Вот он руку берет,

Вот целует меня!

«Милый друг, погаси

Поцелуи твои!

И без них при тебе

Огонь пылает в крови;

И без них при тебе

Жжет румянец лицо,

И волнуется грудь,

И кипит горячо!»

«Ты, река ли, моя реченька…»

«Ты, река ли, моя реченька,

Да ты, река ли светла, быстрая,

Да ты течешь да не сколыхнешься,

Да с бережками да не сровняешься,

Со желтым песком не смутишься.

Да ты, душа ли красна девица,

Да ты сидишь — да не усмехнешься,

Да говоришь речь — не улыбнешься».

«Да я чего буду смеятися,

Да чего я радоватися,

Да у нас полон двор коней стоит,

Да полна горенка гостей сидит,

В других спальнях дружных подруженек.

Все да гости у нас есть как есть,

Одних гостюшек нет как нет,

Да нету гостюшек любимых,

Да нет родителей родимых.

Сватать да меня есть кому,

Снарядить-то меня есть кому,

Благословить-то меня некому.

Всё чужи люди снаряжают,

Всё чужи люди благословляют,

Все соседи спорядовые.

Да близкой братец, красно солнышко,

Да ты сходи-ка во конюшенку,

Да приведи-ка да лучшего коня,

Да запряги-ка в новые саночки,

Да ты вези-ка ко божьей церкви,

Да повыстань в колоколенку,

Да ударь-ка трижды в колокол,

Да ты расступись-ка, мать сыра земля,

Да подымись-ка, гробова доска,

Да развернись, да тонки саваны,

Да вы повыстаньте, родители,

Да передайте мне прощеньице,

Да вы последнее благословеньице».

«Ах, матушка, тошно мне…»

Ах, матушка, тошно мне —

Голова болит,

Сударыня, грустно мне —

Сердечко ноет…

Болит моя головушка —

Не знаю, как быть.

Сяду я на лавочку,

Погляжу в окно,

Погляжу ль в окошечко —

На улице дождь.

На улице дождичек,

Во поле туман.

Во поле большой туман —

Туман затуманился;

А мой-то любезный друг

Припечалился,

Припечалился, душа моя,

Призадумался,

Вечор — вечор милый друг

У девушек был,

Про меня забыл.

Привел с собой душечку

Он лучше меня,

Забыл совсем, милый друг,

Забыл про меня…

«Растет, цветет черемуха…»

Растет, цветет черемуха

Во темном лесу.

Нельзя, нельзя черемочку

Неспелую рвать,

Неспелую, незрелую,

Неналивную.

Нельзя, нельзя девчоночку

Несватану брать.

Несватану, несватану,

Незарученную.

Ведут молодца с того конца

С красавицею.

Один ведет за рученьку,

Другой за другу,

Третий стоит, сердцем болит —

Любил, да не взял.

«Девочка, красавица,

Оглянись назад!» —

«Мальчишечка, бедняжечка,

Глаза не глядят!» —

«Девочка, красоточка,

Платочком махни!» —

«Мальчишечка, страдатель мой,

Платочек короток!»

«Бирюзовы, золоты колечики…»

Бирюзовы, золоты колечики

Раскатились, ай, да по лужку

Ты ушла, и твои плечики

Закатилися в ночную мглу.

Во зеленой травушке-муравушке

Не сыскать потерянных колец,

Не найти любви-забавушки.

Тут и счастьицу конец.

Ты звучи, гитара моя милая,

Разгони ты грусть мою, печаль,

Ах ты жизнь, ты жизнь моя постылая,

Ничего теперь не жаль.

Ну-ка, дядька, лошадь запрягай-ка,

Бурую, лохматую,

А я поеду во цыганский табор

Цыганочку сосватаю.

Дайте ходу, ходу пароходу,

Подымайте алы паруса.

Ах, люблю, люблю эту породу

За веселые глаза.

«Выйду ль я на реченьку…»

Выйду ль я на реченьку,

Посмотрю ль на быструю,

Не увижу ль я свово милого,

Сердечного друженька.

Мы сойдемся, поклонимся,

Посидим, повеселимся,

Мы домой пойдем, простимся:

«Прощай, яхонт дорогой,

Не расстался бы с тобой».

«Виноград ты мой зелен,

Без ума ты меня сделал».

Мне сказали про милого,

Милый не жив, не здоров,

Будто без вести пропал.

А сегодня мой милой

Вдоль по улице прошел.

Вдоль по улице прошел,

Громко-звонко просвистал.

Громко-звонко просвистал,

На окошко не смотрел.

На окошке есть приметка —

Винограду висит ветка,

Я по той ли по приметке

Ко милу дружку зайду.

Мой миленький очень рад,

Воротечки отворял.

Воротечки отворял,

Всереди двора встречал,

За белы ручки примал.

«Мимо двора, мимо Иванова…»

Мимо двора, мимо Иванова,

Мимо широкого, мимо Осипычева

Тут и тек-то, протек медвяной ручей.

Как на ручьеньке бел-горюч камень,

Как на камешке част ракитов куст,

Как на кустике млад соловушка.

Он поет-то, поет песню жалобну,

Он назолу дает душе Аринушке,

Он большую-то дает душе Ивановне.

«Уж ты, кыш, полети ж, млад соловушка.

Ко тому ли двору ко Иванову,

Ко тому ли двору ко Осипычеву,

Ко тому ли терему ко тёщину,

Ко тому ли брану пологу невестину.

Ты буди-ка, буди душу Аринушку,

Ты буди-ка, буди душу Ивановну.

Уж и ей-то, душе, много надобно:

Уж ей свекра-то дарить со свекровушкой,

Ей и деверя дарить со золовушкой,

А и меня ли, добра молодца, со всем поездом.

А и свекра-то дарить стольным городом,

А свекровушку дарить лисьей шубою,

Деверя-то дарить добрым конем,

А золовушку дарить золотым венцом,

А меня ли, добра молодца, полотенчиком».

«Ох, у меня есть дружок тайный…»

Ох, у меня есть дружок тайный,

Да он теперь на сторонке дальней.

Вспомни, милый, вспомни, мой друг,

Вспомни рощу, зеленый луг.

Вдаль да по речке плывет лебедь,

Жду я не дождусь, когда милый приедет.

Ты приедешь, стукни в стенку,

А я выйду, тебя встречу.

Выйду встретить тебя в сенцы,

Расскажу, что есть на сердце.

В моем сердце нет покоя,

Когда милый мой не со мною.

«Не шуми ты, рожь…»

Не шуми ты, рожь,

Спелым колосом!

Ты не пой, косарь,

Про широку степь!

Мне не для чего

Собирать добро,

Мне не для чего

Богатеть теперь!

Прочил молодец,

Прочил доброе

Не своей душе —

Душе-девице.

Сладко было мне

Глядеть в очи ей,

В очи, полные

Полюбовных дум!

И те ясные

Очи стухнули,

Спит могильным сном

Красна девица!

Тяжелей горы,

Темней полночи,

Легла на сердце

Дума черная.

«Сама садик я садила…»

Сама садик я садила,

Сама буду поливать,

Сама милого любила,

Сама буду забывать.

Ах, что это за садочек

За зелененький такой?

Ах, что это за мальчишка

Разбессовестный такой?

Пустил славушку худую,

Все соседи говорят,

За глаза меня ругают,

А в глаза меня хвалят.

На гулянье при народе

Стал он девку целовать.

А девчонке стыдно стало,

Стала плакать и рыдать.

И мальчишке жалко стало,

Стал ее он утешать.

Купил шелковый платочек,

Начал слезы утирать.

«Я вечор в лугах гуляла…»

Я вечор в лугах гуляла,

Грусть хотела разогнать

И цветочков там искала,

Чтобы к милому послать.

Долго, долго я ходила:

Погасал уж солнца свет;

Все цветочки находила,

Одного лишь нет как нет!

Нет! Цветочка дорогого

Я в долинах не нашла;

Без цветочка голубого

Я домой было пошла.

Шла домой с душой унылой,

Недалёко от ручья

Вижу вдруг цветочек милый:

Вмиг его сорвала я!

Незабудочку сорвала —

Слёзы покатились вдруг.

Я вздохнула и сказала:

«Не забудь меня, мой друг!

Не дари меня ты златом,

Подари лишь мне себя!

Что в подарке мне богатом?

Ты скажи: люблю тебя!»

«Прости! я обнимаю…»

Прости! я обнимаю

Тебя в последний раз,

Печали век встречаю

Утех за краткий час.

Лети в страну далёку,

Лети других пленять;

Счастливу следуй року,

Оставь меня страдать!

Мои красы завянут,

Я выучусь тужить;

Тебя хвалить все станут,

А я одна любить.

Я к сердцу мне драгому

От сердца весть пошлю;

Уста мои другому

Не скажут: я люблю!

Нет, чувств иных не знаю,

Как собственно твои,

И к ним я применяю

Все склонности мои.

Коль счастлив ты — я рада,

Коль грустен — я крушусь;

Твой смех — моя отрада;

Заплакал ты — я рвусь.

Вся мысль моя, ты знаешь,

Тебе принадлежит;

Ты сердцем обладаешь,

Оно к тебе лежит,

За всё моё пристрастье

Одну меня люби;

Почту себе за счастье

И вид один любви.