И вот — представьте себе — Лев Христофорович увидел госпожу Самойленко, стоящую на углу с белой гвоздикой в лапке, одетую лишь в кожаный передничек, заимствованный у папуаски, с грудью разве что не обнаженной и в золотых туфельках на дециметровой шпильке. А уж что было нарисовано на лице Клары, не поддается переводу на литературный язык.
Но Минц уже смирился с тем, что живет в сумасшедшем доме, и хотя все внутри у него перевернулось, он произнес:
— Здравствуйте, Клара Георгиевна. Вам не холодно?
— Привет, мужчина, — ответила заведующая сектором. — Не желаешь получить удовольствие?
— В каком смысле? — растерялся профессор.
— В сексуальном, — сказала женщина. — Я такие штучки умею делать, что ты до завтра в себя не придешь. От меня некоторых на «скорой» увозят.
— Простите, — сказал Минц. — Немного попозже. Мне хотелось сначала заглянуть в дом два.
— А что, правильно, — согласилась Самойленко легкого поведения. — Я прошла сквозь это чистилище. Меня изнасиловали шестеро сотрудников. Я думала, что не переживу позора.
— Врет она, — сказала бабушка в белом платочке, проходившая мимо. — Она сама бросалась на наших ребят. Многие устояли.
— А вы там работаете? — спросил Минц.
— Следуйте за мной, молодой человек, — сказала бабушка, — и вы достигнете цели.
В доме два по площади Землепроходцев находилось несколько учреждений. В том числе Гуслярское отделение ансамбля «Березка», Госприемизвозснаб, салон красоты «Галатея-2», фонд «Малютка и отчим», а сбоку прямо к стене был приклеен лист картона, на котором неровно, но внятно было написано фломастером:
«ТЕПЕРЬ У НАС ОДНО ЖЕЛАНЬЕ»
И никакого объяснения.
Когда Минц вошел в дверь, то увидел черную стрелу, которая указывала вверх по лестнице. А там в коридоре стояли в ряд стулья, и на стульях сидели смирные люди из городских жителей. И хоть освещение в коридоре было невнятным, они узнали Льва Христофоровича, и кто-то в кепке удивился и спросил:
— А тебе, профессор, чего не терпится?
— У профессора тоже проблемы бывают, — откликнулась Гаврилова, несчастная мать неудачного сына.
— Здесь по очереди или по записи? — спросил Минц.
— Живая очередь, — сказал Кепка. — Я с семи часов записывался.
Кепка показал Минцу ладошку с номером «2».
Минц присел на свободный стул рядом с Гавриловой.
— Вы тоже? — спросил он.
— Нет, — сказала Гаврилова. — О сынишке хотела посоветоваться.
Комментарии к книге «Чего душа желает», Кир Булычев
Всего 0 комментариев