«Капризная принцесса»

Куно Ольга Капризная принцесса

Глава 1. Смотрины

Очередной кандидат в женихи степенно рассуждал на тему вреда и пользы финансовой реформы. Король, удобно расположившийся на внушительном троне с высокой спинкой, довольно кивал, время от времени вставляя собственные комментарии. Идиллию двух видавших виды мужчин, степенно беседующих промеж собой, то и дело нарушала молоденькая принцесса, сидевшая по левую руку от короля на собственном троне, чуть более низком, чем королевский. Она всю дорогу ёрзала, покусывала собственные рыжие волосы, крутила головой и то и дело дёргала отца за рукав.

— Папа, — в очередной раз прошептала она. Королевский собеседник как раз увлёкся импровизированной речью на тему ценности валюты одного из соседних государств.

— Ну, что тебе? — шепнул в ответ король, с сожалением переставая внимать прелюбопытнейшей речи собеседника.

— Я не хочу за него замуж!

— Почему??? — Король был так удивлён, что было очевидно: сам он пошёл бы за собеседника замуж без малейших колебаний.

— Он старый! — возмущённо прошептала принцесса.

— Ну, дочка, зачем ты так говоришь? — поморщился король. — Вот скажи: я у тебя старый?

— Ну что ты, папочка, — заверила принцесса, — ты у меня хоть куда!

— Ну вот видишь! А он не намного старше меня, всего-то лет на восемь.

Король вновь переключил внимание на речь собеседника, подбадривая того благосклонной улыбкой. Принцесса возмущённо повернулась к женщине лет сорока, стоявшей чуть позади её трона.

— Кормилица, ну и как тебе это нравится? — тихо сказала она.

— Ох, деточка, ну какая ты у нас всё-таки капризная, — всплеснула руками кормилица. — Ну чем тебе этот жених-то не подошёл? Сразу видать: мужчина солидный, умный, опытный, ты с ним будешь как за каменной стеной.

— Это то есть как в темнице? — огрызнулась принцесса. — Ты на него посмотри, он же старый! И не говори, пожалуйста, что мне его не варить! Мне от него детей рожать, между прочим!

— Это ещё с какой стати?! — воскликнула кормилица. — Откуда такие странные мысли в твоей юной головке? Да он небось уже давно и забыл, как такие дела делаются. Вишь, как финансами увлёкся. Ежели мужчина так сильно интересуется финансами, стало быть, мужеские интересы у него уже позади, — поучительно добавила она. — Вон на отца своего посмотри!

Принцесса перевела растерянный взгляд на короля. Тот слушал рассуждения собеседника о финансах с мечтательным взглядом, слегка прикусив губу, и выглядел абсолютно счастливым.

— Но как же… — принцесса попыталась снова гнуть свою линию, — я же должна буду родить наследника? Хотя бы одного!

— Так и рожай себе, сколько твоей душеньке угодно, — согласилась кормилица. — Дело это хорошее. Детишки в доме всегда к радости. Муж-то тут причём? От кого захочешь, от того и родишь.

— То есть как? — пролепетала сбитая с толку принцесса.

— А вот так. Попривыкнешь у мужа в новом дому, поприглядишься. Вот и приглянется тебе какой ни на есть добрый молодец. Или два. А может, даже и трое. Помяни моё слово, я женщина опытная, много в жизни повидала. Вот взять хотя бы матушку твою, покойницу.

— А что матушка?!

— Да ты сама посуди. Матушка твоя была светленькая, батюшка — вон, лысый. В кого ты, думаешь, такая рыженькая?

— И в кого же?

— В кузнеца, вот в кого. Ты только матушку свою не вини, — поспешно добавила кормилица, сообразив, что сболтнула лишнего. — Ну сама на своего батюшку посмотри, захотела бы ты от такого деточек рожать?

Принцесса снова посмотрела на короля. Он был невысокого роста, пухленький, с короткими ногами. Нос картошкой, под глазами мешки с недавнего перепою, круглая лысина красиво блестела от пота.

— М-да, — вынужденно согласилась принцесса. — Пожалуй, не очень.

— Ну вот и матушка твоя также рассудила, — кивнула кормилица. — Она-то у нас была красавица, царствие ей небесное! Ну вот, а в кузнице, что поблизости от царского терема, молодой кузнец работал, ну, до того был хорош собой! Красавец, высокий, рыжеволосый, темноглазый, а мускулы какие! Бывало в кузнице работает, рубаху снимет, мышцы так и перекатываются, загляденье! Девки туда бегали почаще, чем к мужской бане, через дырочку подглядывать. — Кормилица мечтательно вздохнула. — Ну вот и сладилось у них, — заключила она. — Вот и получилась ты такая рыженькая да хорошенькая.

Девушка нервно сглотнула, переваривая нежданно-негаданно обрушившуюся на неё новость. Король между тем с нескрываемым сожалением распрощался с великовозрастным женихом и дал дворецкому знак привести следующего. Принцесса подняла глаза, готовясь составить мнение об очередном кандидате в мужья.

С должными почестями в зал ввели симпатичного мужчину лет тридцати. Взгляд принцессы оттаял. Мужчина был высок, хорош собой, со вкусом одет. Он вёл за руку ребёнка лет восьми.

— А этот, пожалуй, ничего, — прошептала кормилице принцесса. — Правда, уже с ребёнком, но это, пожалуй что, и не беда. Стало быть, отец хороший, заботливый, раз даже сюда сына привёл.

Мужчина между тем приблизился к тронам. Остановившись на почтительном расстоянии, он с достоинством произнёс:

— Ваше Величество, Ваше Высочество, позвольте Вам представить Его Высочество принца Гаральда, наследника трона Истландии.

Мальчик церемонно вышел вперёд с полагающимся случаю приветственным кивком головы.

Принцесса с тихим стоном откинулась на спинку трона.

— Что ты, деточка? — всполошилась кормилица. — Нехорошо тебе? Али опять жених по нраву не пришёлся?

— Кормилица, ты что, издеваешься? — простонала принцесса. — Да ему же нет и десяти! Да к тому времени, как он сможет детей делать, у меня уже климакс начнётся!

— Ох, девочка, и кто тебя только таким словам научил? — неодобрительно покачала головой кормилица. — Тебе и впрямь не угодишь: тот слишком стар, этот слишком молод. Ты посмотри зато, до чего хорошенький: щёчки румяные, глазки голубенькие, а комбинезончик какой славненький!

— Неужто следующего жениха и вовсе принесут в пелёнках? — пробормотала принцесса.

Однако следующий жених был мужчиной взрослым, но и не слишком старым, лет, должно быть, тридцати с небольшим, с внушительной бородой и пронзительным взглядом тёмных глаз. После обмена любезностями, положенными по этикету, между женихом и королём завязался подобающий случаю разговор. В ходе беседы выяснилось, что гость — вдовец, у него уже было семь жён, и он не видит в своей будущей жизни смысла без того, чтобы завести восьмую.

— А почему у него борода такого странного цвета? — заметила вдруг принцесса. — Синяя какая-то?

— Ой, детка, я и сама не одобряю все эти новомодные краски, — отозвалась кормилица. — Ну да ладно, в браке это дело не главное.

— Нет, подожди-ка, — подозрительно нахмурилась принцесса, — а что с его семью жёнами случилось? Отчего это они все умерли одна за другой?

— Хилые, наверно, больно были, — пожала плечами кормилица. — Неподготовленные для счастливой семейной жизни.

— А поточнее нельзя?

— Ну хорошо, коли это так важно, пойду у горничных спрошу. Уж они-то точно всё знают.

Возвратившись спустя несколько минут, кормилица рассказала следующее.

— Про всех жён мне неведомо, но вроде как всё больше несчастные случаи. Одна жена с крутой лестницы упала, другая в ванне утонула.

— В ванне?!

— Ну а что такого, с кем не бывает? Ну вот, третья погибла во время охоты на медведя…

— Она что же, сама на медведя пошла?!

Кормилица помотала головой.

— Медведь сам на неё пошёл?

— Да нет, там вроде другое. Она с супругом на охоту поехала, медведя загнали, ну муж-то во время неразбирихи случайно жену вместо медведя и застрелил. Перепутал, стало быть.

— Перепутал?! Она что, была похожа на медведя?

— Ну а кто её знает? Может, и была.

— И ты что же, готова отдать меня замуж за такого вот мужчину?

— Ну а что такого, право слово? Ты-то у меня на медведя не похожа!

— Не похожа, — повторила принцесса, глядя перед собой невидящим взглядом. Потом тряхнула головой и принялась дёргать короля за рукав. — Папа, папа, — шептала она, пока тот наконец не соизволил обратить на неё внимание. — Папа, я за этого точно не пойду!

— Ну что ж такое, — прошептал в ответ король. — Ну никак тебе не угодить!

— И то верно, — поддержала государя кормилица. — Что тебе, право слово, жалко отца порадовать?

— Какого отца? — ехидно переспросила принцесса, достаточно тихо, чтобы король её не услышал. — Этого или, может, рыжего кузнеца?

— Да обоих, — махнула рукой ничуть не смущённая кормилица.

Следующий жених был, в отличие от своего предшественника, гладко выбрит и необыкновенно красив. Крепкое телосложение, широкие плечи, высокий рост, светлые волосы и зелёные глаза, в которых можно и нужно тонуть. Принцесса даже привстала с трона, когда он появился в зале, и кормилица слегка ущипнула её, заставляя сесть и соблюдать приличия. Все девушки, находившиеся в зале в этот момент, от служанок до баронесс, провожали шагавшего мимо мужчину алчными взглядами. Тот, казалось, не замечал их и целенаправленно шёл к трону походкой уверенного в себе человека. "Ну наконец-то", — прошептала принцесса.

Представившись и обменявшись с королём словами приветствия, жених обратился к принцессе.

— Ваше Высочество, позвольте отметить, что Вы выглядите совершенно восхитительно.

Принцесса слегка наклонила голову в знак благодарности, улыбаясь и постреливая глазками, насколько это позволяли хорошие манеры.

— Ваше платье просто очаровательно, — продолжал жених. — Оно кажется чрезвычайно комфортным и при этом подчёркивает изящество Вашей фигуры. Ваше Величество, — негромко обратился он к королю, — позвольте спросить, кто это стоит чуть в стороне от Вашего трона?

Король проследил его взгляд.

— Это один из наших пажей, — пожал плечами он.

— Понимаю. — Жених вновь повернулся к принцессе. — И каков же возраст?

— Семнадцать, — ответил король, слегка нахмурившись. Вопрос о возрасте невесты явно выходил за рамки этикета, но с другой стороны, о годах принцессы все знали, и ничего зазорного в этой информации не было.

— Как странно, — удивился жених. — Я думал, больше.

— Что? — Король более не считал нужным скрывать своё недовольство. Манеры жениха, поначалу казавшегося столь перспективным, очевидно хромали. — Вы хотите сказать, что принцесса выглядит старше своих лет?!

— Нет-нет, что Вы, — возразил жених. — Ведь я говорил о возрасте пажа.

— Знаете что, молодой человек, давайте не будем отвлекаться. Вы здесь для того, чтобы говорить о невесте.

— Да, Ваше Величество, Вы абсолютно правы, я приношу свои извинения. Но я хотел бы знать: в случае заключения брака и переезда в мой замок, принцесса возьмёт с собой пажа?

Принцесса со стоном откинулась на спинку трона. Сегодня явно был не её день.

Глава 2. Энциклопедия

Принцесса сидела у себя в горнице, забравшись с ногами на застеленную кровать, и сосредоточенно листала книгу. Книга была большая, массивная, чрезвычайно толстая, в основательном жёстком переплёте. Листы, покрытые изысканной вязью славянских букв, чередовались с ярко иллюстрированными страницами. По-видимому, книга долгое время стояла на полке без использования, поскольку успела основательно запылиться; принцесса то и дело недовольно морщилась, смахивая на пол очередную пылинку. Однако молодая горничная Ксанка, как раз вытиравшая пыль с длинного резного сундука, по этому поводу не беспокоилась. Нрава принцесса была незлого, а в случае чего — отходчивого. Вот только в последнее время что-то больно часто бесилась.

Ксанка в очередной раз с любопытством покосилась на принцессу. Она и сама была обучена грамоте, но с того места, где сейчас находилась, никак не могла разглядеть, что это за мудрёная книга лежит на кровати. До сих пор принцесса не была скомпрометирована излишней любовью к чтению, и Ксанка терялась в догадках. Впрочем, чего теряться, когда можно просто спросить?

— Ваше Высочество, а чего это Вы такое интересное читаете? — осведомилась она, отрываясь от сундука.

— Энциклопедию, — вздохнула принцесса. — Пытаюсь найти здесь полезную информацию.

— А об чём? — Ксанкино любопытство так легко было не удовлетворить.

— О мужчинах, — принцесса вздохнула ещё более тяжело. — Вернее, об отношениях между мужчинами и женщинами.

— Про это, что ль? — прыснула горничная.

— Да больно надо! — Принцесса слегка покраснела. — Чтоб ты знала, эта книга — для порядочных людей, в ней про такое не написано. Я проверяла, — добавила она. — Ещё лет пять назад.

— Ну, оно и правильно, — отозвалась Ксанка. — Ежели про это всё разузнать захотите, так нечего книжки глупые читать. В этом деле главное опыт. Ежели надумаете, вы мне только свистните, я вас с кем надо познакомлю. Есть у нас один кузнец, большой мастер. Половину наших девчонок обучил. И, главное, порядочный такой, язык за зубами держит, не хвастается.

— Коли не хвастается, откуда ты всё это знаешь?

— Так то ж я! — весело отмахнулась Ксанка.

"И то правда, — подумала принцесса. — И зачем в королевстве вообще нужна тайная полиция, если горничные всё знают лучше иных шпионов?"

Ещё она подумала о том, отчего это таким успехом у женщин пользуются именно кузнецы. Что в них такого особенного? А может, это совсем даже не кузнецы, а один и тот же кузнец хозяйничает? Но развивать эту тему вслух она не рискнула. И предпочла вернуться к энциклопедии.

— Здесь где-то должно быть написано про браки, — пояснила она, перелистывая страницы. — Тут масса полезных советов, и для мужчин, и для женщин, для благородных, отдельно для венценосных особ, и для людей попроще тоже. Раз уж обычным способом найти нормального мужа не удаётся, и на батюшку надеяться не приходится, самой надо разбираться. Вот я и решила поглядеть, что умная книжка присоветует…Ага, вот вроде бы что-то про браки… "Как привязать к себе мужчину". Что-что? "Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок". — Она недоумённо подняла глаза. — Это как это?

Ксанка молча пожала плечами.

— Да они же ничего не понимают в устройстве человеческого тела, — возмутилась принцесса. — Если путь к сердцу лежит через желудок, значит, сам мужчина лежит вперёд ногами!

Ксанка снова прыснула. Принцесса продолжила лихорадочно листать книгу.

— Это всё не то, это не для благородных, — бормотала она. — А где же для венценосных особ?.. Вот оно! Для мужчин…ага, для женщин. "20 способов удачно выйти замуж".

— Ого, целых двадцать? — восхищённо присвистнула Ксанка. Махнув на сундук рукой в прямом и переносном смысле, она подошла к кровати и вытянула шею, заглядывая в книгу через плечо принцессы. Та тоже была полна энтузиазма и принялась читать вслух.

— "Самый лучший способ для принцессы или царевны выйти замуж — это уединиться в высокой башне и ожидать принца, который прискачет на белом коне, дабы её спасти."

Принцесса нахмурилась.

— Как же спасти, если я там сама уединюсь? Да и вообще, как они решат, что меня нужно спасать? Ну, заперлась девица в башне, мало ли для чего.

— Да глупость какая-то, — подтвердила Ксанка.

— Но здесь написано, что это работает. "Самое верное средство". И список приводится из принцесс, которые именно так нашли себе мужа. Вот: Рапунцель, Колокольчик, Фиона Прекрасная…

— Давайте, может, ещё какое средство поищем?

— Ну да, — кивнула принцесса, однако энтузиазма в её голосе было значительно меньше, чем вначале. Она перевернула страницу. — Вот, "Второе средство, столь же безотказное. Девица должна погрузиться в глубокий сон, на несколько дней, недель или даже лет" — Ну, дней всё-таки лучше. — "Наиболее подходящее для этого место — хрустальный гроб, выгодно подчёркивающий достоинства девичьей фигуры." — Хрустальный?! Это же жутко неудобно… — "Однако подойдёт также альков в отцовском замке. Следует пустить слух о том, что тот, кто сумеет разбудить принцессу, станет её мужем. А разбудить её следует поцелуем в холодны уста."

Задумчиво, словно в состоянии транса, принцесса опустила книгу на кровать.

— Не понимаю, — проговорила она несколько секунд спустя. — Вот ты сама посуди. Лежит принцесса. В гробу. А к ней очередь выстраивается из женихов, которые подходят и целуют её в губы. А она — ноль внимания, лежит себе и лежит, как бревно. Ты мне скажи, нужна она кому-нибудь, эта принцесса?

— Да в гробу они её такую видали! — согласилась Ксанка.

— И потом, как можно уснуть на несколько дней, недель или даже лет? — Принцесса снова углубилась в книгу. — Ах да, здесь написано несколько способов. "Съесть отравленное яблоко". Ну да, а ещё можно мухоров наесться. "Или уколоться веретеном". Боюсь, тут веретеном не обойдёшься, уколоться придётся чем-нибудь посерьёзнее…Да что же это такое, а?! — в сердцах воскликнула принцесса. — Разве же это "верные средства"? А дальше, посмотри, ещё почище! "Средство третье. Принцесса в плену у дракона". Потом "Принцесса в плену у людоеда", "Принцесса в плену у тролля", "Принцесса, прикованная к скале", и так восемнадцать глав! Не энциклопедия замужества, а прямо какое-то пособие по садо-мазо!

— Ох, Ваше Высочество, какие вы вещи-то знаете! — восхищённо воскликнула Ксанка. — Вы только при батюшке этих слов не скажите, то-то он "порадуется"!

Принцесса между тем встала с кровати и принялась ходить кругами по комнате, нервно покусывая губу. Горничная заняла её место на кровати и принялась с нескрываемым интересом перелистывать страницы.

— Нет, ну мне такое не подходит! — воскликнула принцесса. — Выходит, будто благородные девушки, чтобы удачно выйти замуж, не должны ничего делать. Я бы даже сказала "должны ничего не делать". Спать целыми днями, прозябать в башне, сидеть в плену у зверя, и ждать, ждать, ждать! А мужчины пускай сами прознают, приедут, всех победят, колдовство разрушат, да предложение и сделают. Это же неправильно! Эдак же всю жизнь можно прождать, да так никого подходящего и не встретить!

— А тут вроде в конце ещё одно средство, — заметила Ксанка и принялась читать, — "Принцесса собирает во дворце всех кандидатов в женихи и загадывает им загадки. Кто все загадки разгадает, тот и станет ей мужем."

У принцессы снова загорелись глаза.

— А знаешь, это хорошо. Это интересно. Тут ведь мужем-то станет не абы кто, а самый умный. А это очень даже неплохо. Ну, посмотри дальше, что там написано? Кто-то уже пробовал это средство?

— Ну да, вот написано, была такая царевна.

— И кто стал её мужем?

— Сейчас посмотрю…Вот… — Она подняла на принцессу недоумевающий взгляд. — Иван-дурак.

Ксанка пожала плечами, будто оправдываясь.

— Нет, ну мне это надоело, — всплеснула руками принцесса. — Я эту энциклопедию сейчас в окошко выброшу!

— Ой, что Вы, не надо! — вкричала Ксанка, прижимая книгу к себе. — А ежели кто снизу проходить будет? Ведь убьёте. Вон она какая тяжеленная.

— И то верно. — Принцесса, как мы уже говорили, была отходчивая. — Дай-ка я лучше погляжу, что там для мужчин пишут, как себе жену искать. Любопытно, им такие же глупые советы дают? Или, может, есть чем поживиться?.. — Найдя нужную главу, она принялась зачитывать вслух: — "Собрал царь во дворе своих сыновей и сказал им: Пусть каждый возьмёт лук и пустит стрелу. Где стрела упадёт, там и ищите себе жену." А что, может, мне тоже так сделать? Пущу стрелу, в кого она попадёт, за того и выйду… Боже, что я несу?

Она в сердцах захлопнула книгу. На чужие советы рассчитывать более не приходилось. А главное, по всему выходило, что мало-мальски сносного мужа ей не найти. То ли их вовсе в природе не существует, то ли встречаются иногда, но прячутся уж больно искусно, как ящерицы под камнями. И поскольку к этому выводу она пришла именно сегодня, это опять был не её день.

Глава 3. Разговор с королём

— Папа, пойми: я вообще не хочу выходить замуж! — категорично заявила принцесса.

При этих словах молодые фрейлины разом лишились чувств. Фрейлины постраше, чьи нервы были покрепче, а корсеты не так туго затянуты, принялись обмахивать девушек веерами.

Разговор короля и его дочери тет-а-тет проходил в тронном зале, в присутствии чрезвычайно тесного круга придворных. Круг этот включал первого королевского советника, второго королевского советника, придворного лекаря, кормилицу принцессы, полдюжины фрейлин и ещё с десяток придворных различных рангов.

— То есть как?! — Король многое повидал на своём веку и не страдал излишней впечатлительностью, да и корсета не носил, поэтому в обморок не упал. Однако удивление его выходило за рамки обыденного. — Как это "не хочу замуж"???

— Ну, не хочу, и всё. Что тут такого?

— Снова капризы?

— Ну почему же капризы? Я же тебе человеческим языком говорю: не-хо-чу.

— А наследника я себе откуда теперь возьму, скажи пожалуйста? — полюбопытствовал король.

— А наследника я рожу, — пожала плечами принцесса. — Я девушка ответственная, свою задачу знаю, не отпираюсь. Только зачем же для этого замуж-то выходить?

Теперь чувств лишились фрейлины постарше. Молоденькие фрейлины, чья нервная система была менее испорчена высокими моральными устоями, принялись обмахивать коллег веерами.

— И где ж ты ребёнка-то достать собираешься? — насмешливо поинтересовался король. — В капусте, али думаешь, аист принесёт?

— Отчего же аист? — отозвалась принцесса. — Мало ли любителей. Вон, кузнец принесёт. Он, говорят, на это дело большой мастак. Столько детей натаскал — дворовые уж и не знают, куда их девать. Мужики петухами ходят, вон, дескать, какие у нас детки ладные да крепкие. И никто не задумается, откуда это у всех деток глазки такие зелёные. — Она беззаботно пожала плечами. — Так о чём бишь я? Ах да, дитё найдём где достать. Но замуж-то зачем?

Тут уж в обморок попадали дворовые девки, подслушивавшие разговор под дверью. Но их, разумеется, никто обмахивать веерами не стал — сами оклемаются. Король тоже, казалось, был теперь недалёк от обморока.

— Как это зачем? — попытался прокричать он. Получилось нечто, больше напоминающее сипение. — Кто тебя надоумил? Кто тебе такое сказал?

Побледневшая кормилица вжалась в стену.

— Сама догадалась, — невозмутимо ответствовала принцесса. — А что, что-то не так? И вообще, что же благородной девушке, обязательно замуж надо выходить? Других занятий нету?

— Нету других занятий! — рявкнул король. — Какие другие занятия? В нашу прогрессивную эпоху благородной девушке две дороги — либо замуж, либо в монастырь!

— Неправда, — возразила принцесса. — А тётя? Тётя Агнесса? У неё мужа нет, и ничего! Она графиня, собственными землями управляет, и ни в ком не нуждается. И всё у неё хорошо. А характер какой! Любой мужчина позавидует.

— Ваше Высочество, — включился в разговор первый королевский советник, — видите ли какое дело, сложность заключается в том, что госпожа Агнесса — не девица, а вдова.

— Вот именно, — подтвердил король. — Она вдова, а вдове всё можно. И землёй владеть, и править, и дела вести, и даже умные книжки читать. Ну, только в некоторых случаях, конечно, — добавил он, стушевавшись под неодобрительными взглядами придворных.

— Мне думается, — заметил второй королевский советник, — что именно в этой области нам и удастся найти решение вопроса, которое удовлетворит все стороны. Её Высочество, — он почтительно склонил голову перед принцессой, — поступила чрезвычайно мудро, упомянув в разговоре свою тётю. Вдовствование — это действительно разумный компромисс.

Сперва остальные смотрели на советника, непонимающе нахмурившись, но вскоре государственные мужи стали один за другим расплываться в улыбке.

— Молодец! — воскликнул король, в порыве чувств вставая с трона и по-отечески обнимая второго советника. — Ну, дочка? Ты довольна? — Он обернулся к принцессе.

— Признаться, я пока не понимаю, чем. Что вы придумали?

— Ты же хотела быть, как тётя! Вот и прекрасно. Будешь вдовой. Умоляю тебя, давай остановимся на этом варианте. Ничего лучше нам всё равно не придумать.

Первый королевский советник поглядывал на второго с плохо скрываемой завистью.

— Как же я могу стать вдовой? — нахмурилась принцесса. — Ведь для этого мне сначала придётся стать женой.

— Вы совершенно правы, Ваше Высочество, — подтвердил второй советник. — Вы должны будете сначала выйти замуж, это необходимая мера, но это будет совсем ненадолго.

— Откуда же мне знать, что это будет ненадолго? — спросила принцесса, окончательно сбитая с толку.

— Позвольте я скажу, Ваше Высочество, — вмешалась старшая фрейлина, поправляя на носу пенсне. — Видите ли, Вам надо всего лишь выбрать мужа постарше, да-да, как можно более старого и больного. Если хорошо постараться, то он может сделать Вас вдовой уже сразу после брачной ночи.

— А если нет?

— Это резонно, — согласился придворный лекарь, интеллигентного вида мужчина лет пятидесяти со слегка поседевшей, но тщательно ухоженной бородой. — Позвольте и мне внести свою скромную лепту в разговор, господа. — Возражений не последовало. Придворного лекаря все уважали. — Видите ли, у меня немалый опыт лечения хворей, за свою жизнь я пользовал очень много пациентов, в том числе и стариков, а также неизлечимо больных. И должен сказать вам, господа, что тут природа нередко готовит нам всевозможные сюрпризы. Порой, казалось бы, здоровый, как лошадь, человек — прошу прощения за грубость словесного оборота — внезапно умирает в один день от сердечного приступа, в то время как немощный старик, будто бы обречённый на скорое угасание, живёт себе и живёт долгие месяцы и даже годы, словно потешаясь над обнадёженными доктором родственниками. Было бы неблагоразумно Её Высочеству выйти замуж за старого и больного человека, понадеявшись на его годы и недуги. В этом деле может жестоко не повезти.

— Что же вы предлагаете? — поинтересовался король.

— Я предлагаю не ждать милостей от природы, — улыбнулся лекарь. — Не лучше ли было бы взять дело в свои руки? Тут есть масса самых разнообразных способов. Я прекрасно разбираюсь в ядах и готов снабдить принцессу самыми лучшими из них, разумеется, подробно проинструктировав Её Высочество касательно их наиболее эффективного использования. Вот, например, рекомендую, — он опустил руку в один из своих многочисленных карманов и извлёк из него маленький фиолетовый флакончик. — Venenum Toxum, превосходный яд, действует быстро и не оставляет следов в организме. Прекрасное средство, я всегда ношу его с собой, на всякий случай.

Те из придворных, кто держал в руках бокал с вином, сразу же с подозрением уставились на алую жидкость, и поспешили поставить бокалы обратно на поднос, от греха подальше.

— Ну что, дочка, — радостно повернулся к принцессе король, — я надеюсь, тебя устраивает такой вариант?

Принцесса вздрогнула, выходя из состояния оцепенения.

— Я не хочу никого травить!

— Дочка, — нахмурился король, — не испытывай моё терпение! Чем тебя не устравает этот разумный компромисс?

— Тем, что это преступление, — гневно выдохнула она.

— Ерунда, — отозвался король. — Это для простых смертных преступление. А для нас, венценосных особ, это — традиция. Твои деды, прадеды и прапрапрадеды оттачивали это искусство на протяжении столетий, доводя его до совершенства. Как ты можешь с таким упрямым равнодушием отступать от многовековых традиций?

— Уж такое у нас новое поколение растёт, — неодобрительно покачала головой старшая фрейлина.

Принцесса упёрла руки в бока.

— Я никого не буду травить, — громко отчеканила она. — И если ты, батюшка, будешь так настаивать на замужестве, я просто возьму и сбегу из терема.

— А ты попробуй, — взъярился король. — Попробуй, посмотрим, как это у тебя получится!

— А вот и сбегу!

— А вот и не выйдет!

— А вот и сбегу!

И, торопясь сохранить за собой последнее слово, принцесса с гордо поднятой головой вышла из тронного зала, приказав стражникам напоследок громко хлопнуть дверьми у неё за спиной.

— Начальника стражи ко мне! — приказал король.

Не прошло и минуты, как начальник стражи был в тронном зале.

— Слушаю Вас, Ваше Величество!

— Значит, так. Принцесса дала обет не покидать терем до тех пор, пока не выйдет замуж. Девушка она набожная, строгих правил, и обет не нарушит. Однако тебе и твоим подчинённым ставится задача помочь ей в этом нелёгком деле. Вам следует проследить, чтобы принцесса и шагу не ступила за порог.

— Слушаюсь, Ваше Величество!

— Имейте в виду: моя дочь — девушка требовательная. Она будет вас проверять. Вы должны быть бдительны с рассвета до заката и с заката до рассвета. Принцесса может попытаться выйти из терема через любую дверь, даже через чёрный ход. Она может скрыть лицо под капюшоном и закутаться в плащ. Ваша задача выдержать испытание и не дать ей покинуть терем. Задача ясна?

— Так точно, Ваше Величество!

— Прекрасно. Выполняйте.

— Ничего-ничего, — тихо проговорила принцесса в комнате наверху, аккуратно прикрывая давненько проделанную в полу щель. — Всё равно сбегу. В монастырь, так в монастырь. А замуж не пойду.

Как говорится, сказано-сделано. Вот только сказать легко, а сделать значительно сложнее. Теперь надо было придумать, как выбраться из терема, минуя зорких стражников. После недвусмысленного приказа короля работать они будут на совесть. Можно было бы просто подождать пару недель, когда их бдительность так или иначе притупится. Но ждать было не в характере принцессы. Раз уж и решила, значит, сделает. И неважно, её ли это день или же нет.

Глава 4. Приготовления к побегу

Принцесса стояла у окна, оперевшись обеими руками о подоконник и задумчиво закусив губу. Солнце уже заходило, небрежно окрасив горизонт в невероятно красивые оттенки красного, розового и оранжевого. В воздухе привычно гудела мошкара; где-то вдали лаяли собаки. Однако умиротворённость повседневного быта нисколько не умиляла принцессу. Девушка смотрела перед собой невидящим взглядом, даже не замечая окружавшей её красоты. Наконец что-то решив, она пересекла горницу, приоткрыла дверь и кликнула Ксанку.

Та не замедлила явиться. К этому моменту принцесса снова стояла у окна, то нервно теребя упругий рыжий локон, то постукивая костяшками пальцев по подоконнику.

— Ксанка, я тебя кое о чём попрошу. Обещаешь, что никому не скажешь?

— Чтоб меня черти взяли!

Принцессу такая формулировка явно устроила.

— Мне надо, чтобы ты раздобыла простую одежду, как носят дворовые. Для меня. Сможешь?

Ксанка склонила голову набок, приглядываясь к фигуре принцессы.

— Смогу, отчего нет? И лапти тоже?

Принцесса кивнула.

— Да сделаем, через часок всё будет. А Вам зачем?

— Точно не скажешь? — нахмурилась принцесса. — Ни одной живой душе?

— Да не сойти мне с этого места!

— Ну ладно, ладно. Сбежать хочу.

— Так то ж весь терем знает! — разочарованно отозвалась Ксанка. — Я-то думала, чего новенькое!

— Ну так и не задавай лишних вопросов, — огрызнулась принцесса. — Просто достань одежду, и всё.

— Да я же уже обещала! А всё-таки скажите, как Вы бежать-то думаете? Ведь стражники теперь ого-го как следят! На все входы и выходы слетелись, как мухи на мёд, никому проходу не дают, всех разглядывают пристально, уж не принцесса ли! Недавно садовника старого и то еле пропустили! Он говорит: какая ж из меня принцесса??? Староват я уже, да и усы с бородой сходства не прибавляют. А они ничего, рассматривают, говорят, может, борода-то фальшивая! Я всё это к чему — Вам и в крестьянской одежде мимо них не прошмыгнуть.

— Да знаю я, знаю, — поморщилась принцесса. — Но и то знаю, что в одежде служанки сбежать завсегда легче, чем в роскошных нарядах. А там уж поглядим.

Облачиться в одеяние, вскоре принесённое исполнительной Ксанкой, не составило труда, однако и не доставило принцессе ни малейшего удовольствия. Ткань казалась ей некрасивой и не слишком приятной на ощупь, но в целом сносной. Тем более что новая одежда сковывала движения много меньше, чем привычная, а это вскоре должно было пригодиться. Наибольшую проблему представляли лапти. Они сразу же стали натирать ноги. К тому же принцессе, с детства привыкшей балансировать на каблуках, было слегка некомфортно. Ксанка в ответ на такую претензию только фыркнула, но выражать своё отношение в словесной форме не стала.

Никакого определённого плана у принцессы пока не было. Она прекрасно понимала, что на данном этапе даже мышь не покинет терем незамеченной, а следовательно не стоило и думать о том, чтобы проскочить мимо стражников, даже в таком неожиданном одеянии. Поэтому пока она решила подождать, время от времени бродя по терему в своём новом обличии, так сказать попритереться, а там того и гляди какой-нибудь удобный случай да подвернётся. В этом она оказалась права. Удобный случай подвернулся уже на второй день её прогулок в простонародной одежде.

Переодетая принцесса крутилась в большом людном зале на первом этаже. Дело было в середине дня, когда повсюду сновало много народу, включая в первую очередь слуг, и потому в зале можно было находиться, не привлекая особого внимания. Одной из наиболее сложных задач было ходить из стороны в сторону с чрезвычайно деловым видом, не будучи при этом занятой никакими делами. К счастью, это искусство принцесса освоила ещё в подростковом возрасте, поэтому пока всё шло благополучно. И вот неожиданно взгляд принцессы упал на трубочиста, основательно измазанного сажей, рассевшегося почему-то рядом с большой и тоже не слишком чистой печью. Вот тут-то принцессу словно молнией ударило. Теперь она точно знала, как именно сбежит из дворца. И как только такое простое решение не пришло ей в голову раньше? Вот только для осуществления её планов необходим был помощник. И такой помощник как раз сейчас сидел в нескольких шагах от неё, безуспешно стряхивая грязь с перепоясанной рубахи.

— Эй, ты! — привычно обратилась она к трубочисту, приблизившись к нему на пару шагов. Ноль внимания. Трубочист смотрел в другую сторону и, кажется, даже не услышал её слов. — Трубочист! — повысила голос принцесса и от нетерпения притопнула ножкой. Поскольку она была в лаптях, эффект получился куда менее внушительный, чем предполагалось. Ей никак не удавалось привлечь к себе внимание. Подобных проблем у неё никогда прежде не возникало. — Эй, трубочист, я с тобой говорю или с печной заслонкой?! — почти закричала она, и тот наконец-то отреагировал. Повернул голову и слегка удивлённо посмотрел в её сторону. Принцесса решила закрепить успех, пока он снова не отвернулся. — У меня к тебе дело.

Трубочист, оказавшийся молодым парнем лет двадцати на вид, как-то странно нахмурился. Глухой, что ли, подумала принцесса. Да нет, повернулся, значит, вроде не глухой. Может, слабоумный? Ах, да! Она же переодета, а разговаривает с ним, будто знатная дама!

— Мне твоя помощь нужна, — сказала она, слегка смягчив тон. — Есть дело, очень важное.

Трубочист огляделся вокруг, словно проверяя, точно ли разговаривают именно с ним.

— Дело? Ко мне? — переспросил он.

— Ну конечно к тебе, — принцесса снова притопнула ножкой, теряя терпение. — Кто здесь ещё трубочист?

— Ну да, — кивнул парень, — больше и правда никого. А чего надо-то?

Принцесса подошла к нему поближе и совсем тихо спросила:

— Ты сможешь вывести одного человека из терема через трубу?

— Через трубу?! — удивился трубочист. — Это ещё зачем?

— Надо. Не волнуйся, тебе очень хорошо заплатят. — В подтверждение своих слов она разжала кулак, демонстрируя приятно засверкавшие монеты.

— Ну допустим. А кого вести-то надо?

— Тебе какая разница? Ну меня.

Трубочист поглядел на неё не без удивления, потом задумался. Почесал затылок, поджал губы. Видать, и вправду немного того. Не всё с головой в порядке.

— А чего, очень надо? — спросил он наконец.

— Позарез, — честно ответила принцесса.

— Ну ладно, годится, — кивнул трубочист.

— Только знаешь что, — добавила принцесса, — надо не только выбраться из терема, мне ещё нужен провожатый до Новоцелительского монастыря. Это в двух днях пути отсюда, но дорогу я знаю плохо. Сможешь?

— Отчего же нет? — пожал плечами тот. — Если хорошо заплатишь, можно устроить. А когда идти-то?

— Чем скорее, тем лучше.

— Тогда давай-ка так. — Трубочист как будто бы спустился с небес на землю, и рассуждал теперь вполне по-деловому. — Сегодня уже поздно, темнеет, а к такому делу надо хорошенько подготовиться. Давай завтра, часа через три после полудня, встретимся на этом же месте. Я к тому времени кое-чего проверю. Тогда-то обо всём и договоримся. Думаю, завтра вечером можно будет и выходить.

— Идёт! — в голосе принцессы звучало радостное возбуждение. — На вот тебе задаток, — несколько монет перекочевали из её кулака в руку трубочиста, — а остальное потом. Только ты смотри, держи язык за зубами!

— Замётано, — отозвался тот, и вскоре исчез из виду, растворившись в толпе снующих туда-сюда слуг.

Принцесса еле удержалась от того, чтобы завизжать от радости. Она ещё не знала, не могла знать, что ждёт её впереди, но по крайней мере дело сдвинулось с мёртвой точки. А значит, это уже был её день!

…Зато это определённо была не её ночь. Рассчитав, что перед побегом надо отдохнуть и хорошенько выспаться, она легла спать пораньше. Однако заснуть никак не удавалось. Несколько часов подряд она ворочалась с боку на бок, считала слоников и прочую живность, меняла местами подушки, вконец измоталась, но не проспала и четверти часа. За это время принцесса успела проклясть всё на свете: и побег, и терем, и ночное время суток, и всех женихов, вместе взятых, а больше всего — кузнецов. Наконец, девушка встала и принялась мерить шагами горницу. Понятное дело, спокойствия это не прибавило. В желудке всё более настойчиво урчало, и принцесса поспешила вниз на кухню, где разжилась горбушкой чёрного хлеба и внушительным шматом сала. Возвращаясь на второй этаж, она успела до полусмерти напугать старшую фрейлину, которая жутко боялась привидений. Фрейлине тоже не спалось и она тихонько бродила по терему, но вид белой фигуры, поднимающейся по лестнице со свечой в руке, заставил её поспешно возвратиться в свою комнату и накрепко запереть дверь изнутри.

Принцесса же вернулась к себе без приключений. Более того, сало возымело восхитительный снотворный эффект, не достигавшийся прежде ни валерьяной, ни пустырником. Надо бы рассказать об этом успокоительном воздействии придворному лекарю, подумала принцесса, зевая. С этой мыслью она и уснула.

Назавтра в три часа пополудни принцесса пришла на встречу с трубочистом вместе с Ксанкой. До последней секунды она не то опасалась, не то надеялась, что трубочист сбежит с деньгами и в тереме не появится, однако в три он был на месте, как штык, вполне серьёзно настроенный и даже слегка отмытый.

— Какой хорошенький! — восхищённо прошептала Ксанка. Принцесса нервно шикнула на неё, чтобы вела себя потише.

— А это ещё кто такая? — поинтересовался трубочист, кивая на Ксанку.

— Ксанка, моя подруга.

— Ох, эти девчонки, — фыркнул трубочист. — Сама же вчера говорила, чтоб никому ни слова. И сама же подружку притащила. А ну как она болтать начнёт?

— Не волнуйся, не начнёт, — отозвалась принцесса. — Ксанка язык за зубами держать умеет.

— Это горничная-то? — с издёвкой переспросил трубочист, правильно определив Ксанкину должность по одежде. — Да они знаешь какие мастерицы лясы точить? Никаких глашатых не надо.

Принцесса поймала себя на том, что что-то похожее уже недавно думала, правда, вроде бы не про глашатых, но вслух сочла нужным заступиться за верную служанку:

— Ксанка не такая. Она про меня ничего болтать не будет. И вообще, не твоё это дело. Тебе за что заплачено, тем и занимайся, а в остальное носа не суй.

— Ну и ладно, как знаешь. — Трубочист пожал плечами, дескать, моё дело предупредить. — Значит так, теперь по существу. Я тут кое-что проверил. По большей части через трубы человеку пролезть невозможно, они изнутри слишком узкие. Здесь в тереме есть только одна труба, достаточно широкая. Тоже, конечно, не сказка, но ты вроде как не толстуха, пролезешь. Труба эта ведёт с крыши в одну горницу, на втором этаже. Чья это горница, и сможешь ли ты туда попасть, не знаю, но другого пути нет.

— Комнату показать сможешь?

— Отчего нет? — пожал плечами трубочист. — Пошли.

Втроём они поднялись на второй этаж. В кипевшем жизнью тереме никто не обратил на них особого внимания. Трубочист пошевелил губами, что-то мысленно подсчитывая, поводил в воздухе указательным пальцем и, наконец, уверенно указал на одну из дверей.

— Вот эта.

Принцесса и Ксанка переглянулись.

— Это комната старшей фрейлины, — нахмурилась принцесса. — Как же сделать, чтобы она ночью ушла из комнаты?

— Ничего, — решительно сказала Ксанка. — Это я возьму на себя. Есть у неё одно слабое место.

— Надеюсь, ты не о мужчинах? — поинтересовалась принцесса. — А то это точно не по её части.

— Нет, я не о мужчинах, — мотнула головой Ксанка. — Я о фруктах.

Принцесса предпочла в подробности не вникать. Договорившись о месте и времени следующей встречи, они разошлись, и каждый занялся своими приготовлениями.

Глава 5. Побег

— А я говорю, она сегодня не выйдет, — прошептала принцесса, вглядываясь в темноту.

— Да выйдет, — в очередной раз возразила Ксанка. — Надо немного обождать.

Все трое притаились в глубине тёмного коридора и по очереди следили из-за угла за дверью горницы старшей фрейлины. Они сидели уже около получаса, а время в темноте и бездействии тянулось мучительно медленно.

— А мы что делаем? — отозвалась принцесса. — Уже ночь-полночь, откуда ты так уверена, что она вообще собирается выходить из горницы?

— Она и не собирается, — прошептала в ответ Ксанка. — Но выйдет.

— Что придаёт тебе такую уверенность?

— Четыре фунта слив, которые я ей скормила, — отозвалась Ксанка. — Я ей ещё для верности салатика на ужин порезала, из огурчиков с помидорчиками.

— Как можно съесть столько слив? — изумился трубочист.

— Я же сказала: я знаю её слабости.

— Тс-с-с! — шикнула принцесса.

Из горницы и вправду послышался какой-то шорох. Через несколько секунд вожделенная дверь отворилась, выпуская в коридор нервно дёргающееся пламя свечи. Следом появилась и фрейлина (не менее нервно дёргающаяся), одной рукой держащаяся за живот (вторая рука была занята свечой), и почти побежала в направлении лестницы. Вскоре стало слышно топот ног вниз по ступенькам.

— А теперь бегом! — скомандовал трубочист, мгновенно принимая на себя роль лидера.

Подавая пример, он побежал к двери, по-прежнему приоткрытой. Принцесса последовала за ним. Ксанка слегка замешкалась, торопливо зажигая свечу.

Быстро оглядевшись привыкшими к темноте глазами, трубочист прошагал прямиком к очагу.

— Плотно закройте дверь, — бросил он, не оборачиваясь, и пригнулся, залезая в проём очага. — Иди сюда, — поманил он принцессу. — А ты посвети нам, — добавил он, обращаясь уже к Ксанке. Та поспешила к очагу со свечой.

Принцесса обречённо вздохнула, слегка приподняла юбку и осторожно переступила через невысокую металлическую решётку, забираясь в проём. Её ноги ещё вроде бы как уверенно стояли в комнате, а вот голова уже оказалась в дымоходе, словно глядя в новую жизнь. Новая жизнь, признаться, особого оптимизма не внушала, казавшись тёмной, грязной и плохо пахнущей. Ощущения комфорта не придавала и вынужденная физическая близость между ней и трубочистом, на пару с которым они ютились в проёме очага. Однако же предъявлять претензии было как-то глупо. Она решила пока с этим повременить, но впоследствии поскандалить при первом удобном случае.

Тем временем трубочист осторожно принял у Ксанки свечу.

— Вот, смотри… — он поднял свечку над головой, одной рукой прикрывая её от потока воздуха. Незначительная часть дымохода осветилась, хотя сознание принцессы выловило не столько свет, сколько причудливую игру теней. Вскоре пламя свечи проиграло борьбу с ветром и погасло, снова погрузив дымоход в темноту. Некромешную: ночь была безоблачная, и пару звёздочек можно было разглядеть даже сейчас, хорошенько задрав голову.

Хоть свеча горела и недолго, кое-что принцесса рассмотреть всё-таки успела.

— Как же здесь грязно! — скривилась она.

— Не на то смотришь, — отозвался трубочист, передавая потухшую свечу Ксанке, и нырнул обратно в дымоход. — Ксанка, зажги её, пожалуйста. Видела, — вновь обратился он к принцессе, — здесь кирпичная кладка, и как правило есть за что уцепиться. Лезть совсем невысоко, сажени две, ну, может, чуть больше. Но я на всякий случай перекинул сюда с крыши две верёвки, вон они начинаются, чуть выше. Они хорошо привязаны сверху, так что можешь смело за них держаться. Ну как, не передумала?

— Передумаешь тут, — отозвалась принцесса. — Вот жалко, что темно, лучше бы свет какой-никакой был…

— Уж извините, свечку я вам сверху держать не стану, — ехидно заметила Ксанка.

— А днём трудно было бы не заметить две перемазанные сажей фигуры на крыше, — согласилась принцесса.

— Есть ещё один способ — разжечь огонь в очаге, — хихикнул трубочист. — Только боюсь, тогда мы с тобой можем не успеть добраться до верха.

— Я, пожалуй, зажгу здесь пару свечей и поставлю поближе к очагу, — решила Ксанка. — А вам пора бы уже поторопиться. Фрейлина ушла не навсегда, того и гляди нагрянет.

Это было справедливо. Кое-как выбравшись из дымохода, принцесса обняла Ксанку, неожиданно крепко.

— Удачи вам! — проговорила Ксанка.

— Даст Бог, свидимся, — сказала принцесса и, сдерживая ком в горле, образовавшийся неожиданно для неё самой, снова пролезла в дымоход. Сейчас было не до эмоций, поплакать можно будет и после.

— Кто лезет первым, ты или я? — поинтересовался трубочист.

— Ты, конечно, — не задумываясь ответила принцесса.

— Ну, как знаешь. Значит, в случае чего я буду падать на тебя, а не наоборот.

Эти слова могли бы заставить принцессу и передумать, но было поздно: поплевав на ладони, трубочист начал подъём. Провёл рукой по стенке дымохода, уцепился за щель, подтянулся, нашёл наощупь, где примостить ногу, затем ухватился за край одной из верёвок и полез дальше. Сделав короткий вдох и резко выдохнув воздух, принцесса последовала за ним.

Дело спорилось. Благородной девушке, разумеется, не полагалось принимать участие в подобных авантюрах, однако в детстве принцесса росла девочкой озорной. Ей нередко доводилось лазить по деревьям, и это искусство она освоила практически в совершенстве. Со стенами дело обстояло несколько хуже, однако как-то раз, не так уж давно — года три назад, она на спор вылезла из горницы через окно и спустилась вниз по старому плющу. Спустилась весьма успешно — если не считать того, что была поймана за сим непотребным занятием и, в первый и единственный раз в жизни, подвергнута нещадной порке. По сравнению с тем, что ей пришлось тогда пережить, падение с высоты одной или двух саженей казалось сущим пустяком.

Примерно половина пути была позади, когда произошло первое непредвиденное событие. Верёвка, за которую как раз уцепился трубочист, по-видимому, перетёрлась о край трубы и благополучно порвалась. Трубочист, недостаточно крепко державшийся за саму стену, начал падать, практически принцессе на голову, как, впрочем, и обещал. Однако за счёт того, что дымоход был достаточно узким, сумел-таки зацепиться за кирпичные стенки и остановил падение.

— …! — громко выругался он, когда всё уже было позади.

Принцесса благородно поморщилась, хотя, сказать по правде, у неё и у самой чуть не сорвалась с языка пара крепких словечек.

— Фи, как ты выражаешься! — воскликнула она.

— А что тебе не нравится? — поинтересовался трубочист, слегка отдышавшись. — Ты же не благородная дама. Кто у тебя отец?

— Кузнец, — нехотя отозвалась принцесса.

— Ну, так о чём речь? Он что у тебя, не ругается, как сапожник, когда вечером выпьет?

— Ну он ведь кузнец, а не сапожник, — ехидно возразила принцесса. А сама подумала, что насчёт кузнеца не знает, а вот её отец-король и точно, распив с первым министром пару бутылочек, принимался ругаться так, что дворники под окном стояли и записывали. Видать, бранная речь объединяет представителей разных сословий лучше, нежели любая философия. Брань и спиртное. Это была вторая мудрая мысль, посетившая принцессу со вчерашнего вечера.

Они продолжили подъём, и когда выход был уже совсем близко, настал черёд принцессы выругаться. Правда, несколько мягче, чем это сделал трубочист.

— Вот дьявол! — воскликнула она.

— Где? — насмешливо поинтересовался сверху трубочист.

— Тебе смешно, а я, кажется, серёжку потеряла, — пожаловалась она.

— Что ж ты в серёжках в дымоход полезла? Ох, женщины… Извини, я за ней возвращаться не стану. А что, ценные серёжки?

— Да нет, в общем-то простые, — отозвалась принцесса. — Просто дороги как память, мне их ещё в детстве подарили, вроде как талисман.

— А как они выглядят-то? Я внизу не разглядел, не до того было.

— Ну такие… — принцесса слегка смешалась. — С черепушками.

— С чем? — поперхнулся трубочист. Он как раз вылезал из трубы на крышу и чуть снова не свалился внутрь. Но к счастью удержался и вскоре помог выбраться принцессе. — Слушай, выкинула бы ты и вторую, — заметил он, когда они, благополучно стоя на крыше, принялись отряхиваться от сажи (с весьма ограниченным успехом). — Детство кончилось, пора бы и повзрослеть.

Принцесса, к собственному удивлению, не обиделась. И правда, пора взрослеть, подумала она. Назад пути нет, детство осталось там, внизу, и прежняя жизнь тоже. Сняв вторую серёжку, она бросила её в трубу.

— Надеюсь, там за нами никто не лезет, — заметила она. — А то у него на лбу вырастет здоровая шишка.

Лёгкое неуверенное хихиканье сменилось беззвучным сотрясанием плеч, а затем и громким, полуистеричным смехом. Шутки шутками, а всё же не каждый день доводится двум незнакомым людям на пару лазить по тёмному дымоходу.

Ксанка ошибалась: мужчины были слабостью старшей фрейлины. Беда заключалась в том, что старшая фрейлина не была слабостью мужчин. Однако на сей раз ей неожиданно подфартило. В числе сопровождающих одного из потенциальных женихов в терем прибыл симпатичнейший полковник в отставке. Полковник обладал заработанным в суровое мирное время животиком, твёрдой военной походкой и роскошными усами, какие были на пике моды всего-то лет сто тридцать тому назад. Оглядев полковника цепким взглядом и сделав профессиональный вывод "мужчинка, ничейненький", фрейлина пошла в отчаянное наступление. Ей повезло: полковник сдался на удивление быстро и галантно принял приглашение фрейлины зайти к ней после полуночи на чашечку чая с баранками.

И вот ведь незадача: именно в этот вечер она начала чудовищно мучиться животом. Не иначе от волнения. Но так легко сдаваться старшая фрейлина не собиралась; сбегав куда надо, она поспешно возвратилась в горницу, дабы не упустить полковника. Однако стоило ей открыть свою дверь, как мужчинка оказался начисто и безнадёжно забыт.

Как мы уже упоминали выше, старшая фрейлина панически боялась привидений. При этом, не желая страдать от необоснованного страха, она всеми силами постаралась найти ему обоснование, прочитав всю существующую литературу обо всех существующих (или несуществующих) привидениях, вампирах, оборотнях, бесах и прочей нечисти. Читала она и о всевозможных способах борьбы с подобными существами. Правда, главы о сражении на мечах и практической магии она пропускала как неинтересные и неподходящие для благородной женщины. Зато знала назубок все обзацы про серебряные украшения, чеснок, святую воду и отваживающие нечисть считалки.

Так вот, фрейлина совершенно точно помнила, что, выбегая из горницы в последний раз, забрала с собой единственную зажжённую свечу. Теперь же на полу возле очага горели целых две свечки. По стенам плясали зловещие отблески, а из дымохода раздавались непонятные, и оттого ещё более устрашающие звуки. Первым порывом было выбежать из горницы и плотно закрыть за собой дверь. Однако снаружи отчего-то оказалось не менее страшно. Тогда фрейлина вспомнила наиболее полезное правило поведения в присутствии нечисти, вычитанное в энциклопедии, а именно "схватить то, что первое под руку попадётся". Следуя этому правилу, она схватила метлу, на её счастье оставленную в коридоре кем-то из нерадивых горничных. И, едва слышно бормоча слова молитвы, снова распахнула дверь в комнату.

Свечи по-прежнему горели; на пол медленно стекали тонкие струйки воска. Шорох в дымоходе продолжался. В остальном в комнате всё было, как обычно. Фрейлина на цыпочках вошла в горницу, для верности оставляя дверь открытой. Вспомнив второй по важности и действенности совет из энциклопедии, и пользуясь временным затишьем, она прошмыгнула на другой конец комнаты и достала из резного сундука специально припасённую для такого случая головку чеснока. Фрейлина принялась поспешно запихивать в рот дольку за долькой, глотая, едва успев разжевать. Во рту всё горело, из глаз потекли слёзы, и она бросилась к столу, изящно накрытому к приходу кавалера. Непременная бутылка красного вина уже была раскупорена, и фрейлина, нисколько не думая об изяществе, плеснула его в бокал, разливая половину на белоснежную отутюженную скатерть. Несколько торопливых глотков помогли ей хоть немного придти в себя; затем вино потекло по губам, капая на модное кружевное платье. Не обращая на такие мелочи ни малейшего внимания, фрейлина снова схватила прислонённую к столу метлу и тихонько приблизилась к очагу. Теперь она чувствовала себя более уверенно: казалось, ещё чуть-чуть — и она сможет выдыхать изо рта пламя не хуже иного дракона. Убийственные свойства чеснока были теперь доказаны на практике: этот продукт был практически смертоносным — как минимум для того, кто поедал его в соответствующих количествах. Стало быть, и оборотня с его помощью победить было вполне возможно. Для этого его надо было всего лишь изловить и заставить съесть головки четыре.

Внезапно из дымохода раздался громкий стук, а затем отчётливо послышалась непотребная брань. Фрейлина вздрогнула и покрепче сжала ручку метлы. Бесы ещё что-то говорили, но слов было не разобрать. Лучше бы она не могла разобрать их и дальше. Потому что пару минут спустя бесы отчётливо объявили о появлении дьявола, и женщина почувствовала, как волосы у неё на голове становятся дыбом. А ещё через несколько мгновений в очаг стали падать черепа. Правда, очень маленькие, будто игрушечные, но поднеся первый из них к свечке и поняв, что это такое, фрейлина вскрикнула и чуть не потеряла сознание от ужаса. В этот момент бесы разразились громким демоническим смехом, словно они могли видеть всё, что происходит в горнице.

Полковник в оставке шёл по коридору, предвкушая славную ночку и тихонько насвистывая один из своих любимых мотивчиков. Дверь в комнату его дамы оказалась широко распахнутой. "Однако, какая страстная женщина!" — подумал полковник и, покручивая ус, шагнул к дверному проёму…но застыл на пороге, не в силах пошевелиться. Большая часть комнаты пребывала в темноте; лишь очаг был освещён тоскливым мерцанием расставленных на полу свечей. Возле самого очага стояла дама его сердца — с метлой в руке, с растрёпанными волосами, мертвенно-бледным лицом и безумным взглядом. С уголка её губ вниз по подбородку спускалась алая струйка, а откуда-то из дымохода доносились зловещие звуки. Полковник в отставке, никогда не показывавший тыл врагу, развернулся и побежал прочь так быстро, как не бегал даже в период своей бурной юности. Романтика была безнадёжно испорчена, зато острых ощущений оказалось хоть отбавляй.

Глава 6. Побег продолжается

Смех смехом, а расслабляться было рано. Забраться на крышу через дымоход — это, конечно, прекрасная идея. Но с крыши надо было ещё и каким-то образом спуститься, а вот об этом принцесса раньше не подумала. Теперь она стояла на треугольной крыше, совсем близко к коньку, а значит, на максимально возможной высоте, и крепко держалась за трубу.

— Пойдём, пора отсюда выбираться, — справедливо заметил трубочист.

Принцесса лишь сжала зубы и молча мотнула головой, обхватив трубу покрепче.

— Ты же не хочешь прямо здесь заночевать?

Она снова мотнула головой.

— Так пойдём. Ну что ты обняла эту трубу, будто это твой жених?

Столь неожиданное сравнение заставило принцессу отпустить трубу и даже отскочить от неё, словно от таракана. В итоге она обнаружила, что удерживаться на крыше в вертикальном положении совсем не так сложно, и почувствовала себя несколько увереннее.

— Похоже, ты не в восторге от своего жениха. — Реакция принцессы не укрылась от внимания трубочиста.

— Я от них ото всех не в восторге, — пробурчала в ответ принцесса.

— Ото всех?! У тебя их что, много? Ты собралась завести гарем?

— Тебе-то что за дело? Тоже в мужья набиваешься?

— Ну, если на полное содержание, как в настоящем гареме, с бассейнами, слугами и восточными сладостями, то я подумаю! А что, возьмёшь?

— Только в качестве евнуха! — отрезала принцесса.

Подобная перспектива трубочиста, по-видимому, не вдохновила.

— Ладно, видать, не судьба мне на всё готовенькое устроиться, — подытожил он. — Давай руку, пойдём потихоньку.

— Не дам. Она у тебя вся в саже!

— Твоя что ли чище? — возмутился трубочист.

Других аргументов для отказа у принцессы не возникло. Рука у трубочиста и впрямь была вымазана в саже, зато сжимала ладошку принцессы крепко и уверенно, но в то же время и бережно. Это было как дружеское похлопывание по спине, когда тебя вроде бы и толкают, но осторожно, подбадривая, дескать, не бойся, всё получится. Позволять такой руке себя вести оказалось на удивление приятно, и сам этот факт принцессе крайне не понравился. До сих пор она предпочитала сама решать, куда идти, как и зачем.

— А где мы будем спускаться? — Она попыталась хотя бы до некоторой степени возвратить ситуацию под свой контроль.

— А это тебе виднее, — подыграл трубочист. — Всё зависит от того, хочешь ли ты "светиться" во дворе или предпочитаешь добраться до наружных ворот по крышам.

Принцесса задумалась. А трубочист совсем неглуп, в его словах была логика. Внизу горел костёр, виднелась и пара факелов; был риск, что кто-нибудь её увидит и узнает.

— А если по крышам, то сколько надо пройти?

— Ну здесь до конца, и потом ещё пара построек, точно не помню. Да ты не бойся, там пониже, и крыши вроде прямые, не как здесь. Нормально, доберёмся!

— Ну ладно, тебе видней, — смирилась принцесса. Всё-таки на то он и трубочист; крышы — это его стихия. Вот спустятся на землю, там она снова будет сама решать, что к чему…

Первый переход прошёл благополучно. Крыша соседнего здания подходила почти вплотную к главному терему, и спрыгнуть на неё было даже проще, чем долго удерживаться на краю. Зато со следующим прыжком дело обстояло совершенно иначе. Крыши были плоскими и располагались приблизительно на одном уровне, но между ними было расстояние с аршин. Вроде бы не так уж много, но если промахнёшься, мало не покажется, и принцесса ни в какую не была готова прыгать. Трубочист для наглядности прыгнул два раза, туда и обратно, но это не придало девушке уверенности.

— А если я поскользнусь? — умоляюще спросила она.

— Да не поскользнёшься ты, там не скользко. Ну, давай же, — поторопил он, начиная терять терпение. — Тут главное что: не смотреть вниз. Просто оттолкнись и прыгай как можно дальше. Сама не заметишь, как всё будет позади.

Принцесса сразу же посмотрела вниз. Свет факела выхватывал из темноты кусок кирпичной стены. Высоко…

— Ох, ну что ж вы, бабы, никогда не делаете так, как вам говорят? — возмутился трубочист.

— Да потому что падать-то в случае чего мне, а не тебе! Тебе-то легко говорить! — заныла принцесса, умышленно забывая о том, что трубочисту тоже предстоит прыгать вместе с ней.

— Да здесь невысоко, не разобьёшься, в крайнем случае руки-ноги переломаешь, — обнадёжил он. — Или это…у тебя выпивки с собой случайно нет?

— Ну вот, я так и знала, чем всё кончится! — рассердилась девушка. — Все вы одинаковые! Даже взятое на себя дело доделать до конца не можете.

— Да не для меня выпивка, а для тебя! Если выпьешь, точно не покалечишься. Пьяному всё нипочём, сама что ли не знаешь? Он с любой высоты может упасть — и хоть бы что! Ему ничего не страшно, окромя похмелья.

Так, за интеллектуальной беседой, он снова подвёл её к краю крыши, от которого она успела было отскочить. — Ну давай, представь себе, что тебя там ждёт бутылка горилки.

Принцесса хихикнула, но прыгать не стала.

— Я горилку не пью, — возразила она.

— Ну хорошо, — продолжил трубочист, чувствуя, что лёд тронулся. — Что тебя может привлечь?.. Цацки какие-нибудь, золото, бриллианты?

— Холодно, — включилась в игру принцесса.

— Кусок сала?

— Теплее…но нет.

— Жених? Ладно, не бей меня, не бей! О! Идея! Представь себе, что твой жених стоит сейчас здесь, на этой самой крыше! И единственный способ от него убежать — это перепрыгнуть на соседнюю! — Для пущей убедительности он поднял над головой руки и скорчил страшную гримасу.

— Пойдёшь ли ты за меня замуж, девица? — протянул он противным голосом.

Принцесса хихикнула…и прыгнула. И, разумеется, благополучно приземлилась на соседней крыше. Трубочист был в чём-то прав. В сущности именно от этого она и бежала. Только не от одного жениха, а ото всех сразу. От такой колоритной толпы и на три сажени прыгнешь…хотя лучше, чтобы не пришлось.

Трубочист так обрадовался, что она наконец-то прыгнула, что сам расслабился…и прыгнул недостаточно далеко. Успел коснуться ногами самого края крыши, но не удержался и едва сумел уцепиться за край. Взвизгнув, принцесса подскочила и принялась тянуть его наверх. Надо же какой тяжёлый, а так не скажешь! В результате совместных усилий ему, наконец, удалось поднять на крышу одну ногу, а затем и влезть целиком.

— Ты сам что, пьяный, что ли? — поинтересовалась принцесса, тяжело дыша.

— Не, если бы я был пьяный, можно было бы смело падать, — напомнил он. — Это я просто проверить решил, станешь ты мне помогать или наоборот, ускорение придашь.

— А что, я произвожу такое впечатление?

— Я лучше промолчу. Пока мы не отойдём подальше от края. — Он расправил плечи и потянулся, внушительно хрустя позвонками. — Что ж ты так неуклюже тащила-то?

Принцесса от такой наглости чуть не поперхнулась.

— Как умею, так и тащила! Я не скалолаз, откуда мне знать, как надо?

— Ну не за куртку же!

— Вот точно надо было тебя так там и оставить.

— Ну вот, а я что говорил!

— Мы дальше пойдём, или ты всю ночь будешь здесь прохлаждаться? — Принцесса легонько притопнула ножкой.

— Ну вот они, женщины, даже немного отдохнуть не дадут, — проворчал трубочист. — А всё-таки выпивка — великое дело, — продолжал он разглагольствовать по дороге. — Вот один мой приятель как-то раз — на свои именины — хорошенько напился в кругу друзей. А потом захотел. ну, в общем, отлучиться. Так он перепутал окно с дверью и вышел на улицу из окна…третьего этажа.

— И что? — всплеснула руками принцесса, невольно увлекшись рассказом.

— А ничего. Поднялся с земли, отряхнулся и пошёл себе дальше. Я же говорю: горилка — это вещь.

— А как он обратно возвратился? Тоже через окно третьего этажа?

— Чего не знаю, того не знаю, — развёл руками трубочист. — Стоп! А мы, кажется, пришли.

И правда, крыша кончилась, а впереди легко можно было разглядеть верхушку высокого частокола, окружавшего терем и двор. Спуститься вниз оказалось неожиданно легко: трубочист быстро обнаружил оставленную кем-то лестницу; для того, чтобы до неё добраться, по стене пришлось пролезть лишь совсем чуть-чуть. А вот дальше начались проблемы…

Они уже практически подошли к южным воротам, как вдруг принцесса резко развернулась и двинулась в противоположном направлении. Ничего не понимающий трубочист последовал за ней.

— Что случилось? — Он смог задать этот вопрос лишь после того, как они повернули за угол, и принцесса, наконец, остановилась.

— Этот стражник…Он меня знает. Я не смогу мимо него пройти.

Принцесса, разумеется, знала, что, даже сбежав через трубу, ей всё равно придётся проходить через внешние ворота. Но знала она и о том, что король как раз определил на охрану ворот свеженабранных в гарнизон солдат, которые ещё не знали её в лицо. И надо же было так не повезти, чтобы именно этот охранник оказался ей знакомым. То ли что-то изменилось в общем раскладе, то ли он просто подменил кого-то другого. Но так или иначе, планы её он точно испортил.

— Неужели всё было зря…

— Подожди, я думаю. Ты уверена, что он тебя узнает?

— Ну уж если я его узнала, то он меня — точно.

Трубочист не без удивления приподнял бровь. Наверное, решил, что она — жутко самодовольная девица, считающая себя неотразимой. Впрочем, сейчас ей было не до того, чтобы развеивать чьё-то ошибочное о ней представление. К тому же, может, оно и не было таким уж ошибочным?.. Трубочист между тем явно что-то придумал.

— Тебе очень надо отсюда выбраться? — спросил он.

Она молча кивнула, поднимая на него глаза. На этот раз высокомерия в них не было и в помине; это были глаза маленького загнанного зверька.

— Ладно, только обещай, что будешь всё делать, как я скажу, и ни о чём не спрашивать, пока мы не окажемся с той стороны ворот.

Она кивнула.

— Тогда подтяни платок, так, чтобы он прикрывал лоб…ага, вот так. А теперь пошли.

Принцесса послушно засеменила следом. У ворот ярко горели два факела; никаких шансов проскочить неузнанной у неё не было, пусть даже и с платком… Не дойдя до ворот каких-нибудь несколько шагов, трубочист вдруг резко остановился и привлёк её к себе. Крепкие руки обхватили её за талию, а губы приблизились к её лицу. Девушка инстинктивно дёрнулась и еле сдержала крик.

— Даже не вздумай вырываться, — прошипел он сквозь зубы.

Поцелуй был долгим и, казалось, даже страстным. По логике вещей это был её первый настоящий поцелуй. Вот только было в нём что-то насквозь ненастоящее. Хотя и губы соприкасались, и обнимались они за гранью всяких приличий. Ох, и о чём она только думает? Её сейчас должно интересовать совсем не это. Принцессе стало стыдно, тем более что кавалер, в отличие от неё, не переставал думать о деле. Отстранившись от неё через некоторое время (это сколько же они целовались? минуту? полминуты? или дольше?), он громко сказал: "Ну, подожди меня здесь. Только никуда не уходи, слышишь?" и быстро зашагал навстречу стражнику. Тот уже некоторое время наблюдал за ними с нескрываемым интересом. На какую-то долю секунды принцессе пришла в голову жуткая мысль: что если трубочист сейчас её выдаст? Подойдёт к стражнику и скажет: "вот, здесь девчонка, которая хочет сбежать из терема". Ей ужасно захотелось поскорее убежать, нарушая данное трубочисту слово…Но она быстро взяла себя в руки. Если бы он хотел её выдать, мог бы сделать это гораздо раньше. Надо быть совсем уж сумасшедшим, чтобы сначала лезть через дымоход, потом скакать по крышам, чуть не упасть вниз, и всё это только для того, чтобы сейчас открыть все карты стражнику. Странный способ скоротать вечерок, не правда ли?

Все эти мысли промелькнули у неё в голове очень быстро, а трубочист между тем поравнялся со стражником.

— Привет, дружище! Закурить не найдётся?

Так он ещё и курит? Отчего-то такая возможность не приходила ей в голову. Принцесса прислушалась. Увы, дальше трубочист понизил голос, и разобрать слов принцессе больше не удавалось. Что было особенно неприятно, учитывая, что за время разговора стражник пару раз оборачивался в её сторону. Она держалась в тени, прижавшись к стене сарая, и держала голову слегка опущенной, так что платок скрывал чуть ли не половину лица.

А разговор между тем был такой.

— Конечно найдётся, отчего нет? — добродушно отозвался стражник, доставая из кармана кисет.

— Спасибо. Небось скучно здесь, всю ночь-то?

— Скучновато, конечно. Да ничего, бывало и похуже. Сейчас вон хоть лето, ночи тёплые, дежурить одно удовольствие. А вот зимой пойди-ка постой так до утра, насквозь продрогнешь. И шуба не спасёт.

— М-да, тяжело, — сочувственно кивнул трубочист. — Но есть небось и другие средства согреться? — весело подмигнул он.

— Да уж не без того, — улыбнулся в усы стражник. — Но вообще, конечно, нельзя. У нас с этим строго. Но в лютые холода, прямо тебе скажу, глаза на это дело закрывают. Начальству — ему небось тоже неохота поутру груду сосулек получить заместо солдат!

— А то! Да и посты проверять морозной ночью небось тоже не всякому охота.

— Есть маленько.

— Слушай, друг, — голос трубочиста стал немного заискивающим, — есть у меня к тебе одна просьба. Подсоби, а?

— А чего случилось-то?

— Да я тут, понимаешь, с девчонкой, — трубочист кивнул в сторону принцессы.

— Да вижу, вижу, — стражник тоже покосился на девушку. — И как девчонка, хороша-то? А то отсель не разобрать.

— Да как тебе сказать, — уклончиво ответил трубочист. — Не красавица, конечно, но на безрыбье, сам понимаешь. У нас с красотками не очень. В общем, уламывал я её долго. Ну, знаешь там, слова всякие про красивые глазки, цветочки полевые, ну, и всё такое.

— Да, бабы это любят, — со знанием дела подтвердил стражник.

— Ну вот, вроде как уломал. Уговорил на ночь в поле сходить, от людей подальше, там и стога сейчас есть что надо.

— Так чего ж тебе, подсобить, что ли, надо? — непонимающе спросил солдат. — Так это, на службе я.

— Да нет, я ж объясняю. Она так вроде согласилась. А сейчас тебя увидела — и упёрлась. Понимаешь, отец у неё кузнец. Больно строгий, ну и на расправу скор. Вот она и боится, что кто-нибудь её увидит, узнает, ну и папаше, значит, доложит. Ну что же теперь, все словечки да цветочки зазря, что ли? Ты уж будь другом, когда она подойдёт, отвернись, что ли, или отойди куда в сторонку, ну, чтобы она знала, что никто её лица не видит, и, стало быть, к кузнецу тоже не побежит.

— Да ладно, не боись, сделаем, чего уж там. Трудно мне, что ли? Моё дело чтоб кто не надо внутрь не вошёл, а кто из терема выходит, мне знать необязательно. Пускай идёт, чего там. Коли, как ты говоришь, не красавица, чего мне на неё пялиться? А только мой тебе совет, — добавил стражник, вновь покосившись на принцессу, — в следующий раз ищи себе девку посговорчивее, и чтобы папаша у неё был похилее. Так оно проще будет. — Он на прощание подмигнул трубочисту и нарочито отвернулся, якобы проверяя ружьё.

— Спасибо тебе, добрый человек! — воскликнул трубочист. — Мы мигом!

— Давай-давай-давай, — прошептал он принцессе, хватая её за руку. — Идём, быстрее. Голову опусти пониже, смотри только под ноги.

Они быстро проскочили мимо стражника, старательно глядящего в сторону, и, оказавшись за воротами, поспешили прочь, стремясь уйти как можно дальше от терема.

— А о чём это ты говорил со стражником? — спросила принцесса, когда тот уже никак не мог их услышать.

— Ммм…Да как тебе сказать…Так, ни о чём. Мы просто поговорили по-мужски, и он согласился помочь.

Он думал, что выкрутился.

— Поговорили по-мужски — это значит о выпивке и о бабах? — вздохнула принцесса.

— Ну…можно сказать и так.

Между тем царский терем оставался всё дальше и дальше за спиной, а впереди тёмным лесом маячила неизвестность.

Глава 7. Дорога через пещеру

День обещал быть тёплым. Солнце, хоть и не успело подняться слишком уж высоко, уже припекало, и многочисленные подсолнухи, через поле которых как раз проходили двое путников, радостно поднимали взоры навстречу светилу. Маленькие суетливые птахи деловито щебетали и то и дело сновали туда-сюда, в то время как птицы покрупнее степенно и с достоинством кружили в вышине.

Принцесса и трубочист провели ночь в небольшой лиственной рощице. Они остановились на ночлег где-то через час пути, когда от терема их уже отделяло порядочное расстояние, а продолжили путь вскоре после рассвета. Спала принцесса на удивление хорошо, особенно по сравнению с предыдущей ночью. И это несмотря на то, что мягкую постель с кучей перин сменили два шерстяных одеяла — одно было постелено на твёрдую землю, другое укрывало сверху. Физическая и эмоциональная усталось, накопившаяся за день, а также свежий воздух, на котором, как известно, хорошо спится, сделали своё дело.

— Ну вот, ещё два дня, и доберёмся до Новоцелительского, — заметил трубочист. — Лишь бы погода не испортилась.

Принцесса кивнула, с восхищением глядя на окружавшие их цветы. В таком месте и при такой погоде думать о будущем как-то не хотелось, но трубочист словно нарочно пытался вернуть её к реальности.

— А тебе зачем в монстырь? К целительному источнику, или родственницу повидать? Или, может, мудрого совета спросить?

— Нет, — покачала головой принцесса, — на постриг.

— На постриг??? — опешил трубочист. Секунд десять он шёл молча, словно примиряясь с этой информацией, а затем спросил: — А зачем?

— Ну что за глупый вопрос? — рассердилась принцесса, как часто сердятся спрашиваемые, когда не знают ответа. — Многие уходят в монастырь. Зачем они это делают?

— Я и не знаю, — честно ответил юноша. — Я бы не ушёл. Ну, наверное, уходят потому, что чувствуют, что их призвание — служить Богу, — заметил он. — А некоторые просто потому, что им больше некуда деваться…то есть от безысходности.

— Ну вот давай считать, что и я от безысходности, — согласилась принцесса. — И больше я это обсуждать не хочу.

— Ну ладно, прости. Я просто подумал, что тебе стриженые волосы не пойдут. — Он решил обратить всё в шутку.

— Так под платком всё одно не видно.

Принцесса огляделась. В окружении этих огромных цветов, тянущихся к яркому и тёплому солнцу, сама идея монастырской жизни с её полутёмными кельями и суровыми правилами казалась какой-то нереальной, фантастической. Впрочем, ещё несколько саженей, и поле подсолнухов останется позади.

— А гарем точно не хочешь завести? — с надеждой поинтересовался трубочист. — Нет? Жаль. Правда, жаль. Ты бы меня, конечно, немного поуговаривала, но я бы в конечном счёте пошёл. Эх, как бы устроиться жить безбедно?.. — Он мечтательно посмотрел на синее небо с редкими вкраплениями облачных мазков. — Слушай, а может, мне посвататься к принцессе?

— К кому???

— Ну к нашей принцессе. Ей же как раз ищут жениха. Говорят, никто до сих пор не приглянулся. И тут такой я!

— Весь в белом и в чёрной саже? — насмешливо поинтересовалась принцесса. — Ну а что, попробуй. Сначала меня проводи, а дальше — пожалуйста. Вот только с чего ты решил, что ты ей подойдёшь?

— А чего, — пожал плечами трубочист, — почему бы и нет? Вот ты много в тереме крутилась, наверняка многих её женихов видела?

— Ну да, почти всех видела.

— Ну и что, чем я хуже них?

Принцесса задумалась. Пожалуй, так сразу и не ответишь…

— Ну что они, намного меня красивше? — подсказал трубочист.

— Да вроде нет, — честно ответила принцесса. — Ну то есть кто как, конечно, но большинство, признаться, так себе. На мой вкус.

— Тогда, может, они ей лучше по годам подходят?

— Нет, не лучше, — она уверенно покачала головой, вспомнив сперва папиного ровесника, а потом и юного принца Гарольда.

— Характер у них лучше? — продолжал трубочист.

— Ну, характер у тебя, прямо скажем, не сахар.

— Так ведь и у принцессы тоже. Она, говорят, девчонка-то с норовом.

— Это есть, — кивнула принцесса, без капли смущения. С норовом, так с норовом, что тут такого? Никто и не говорил, что она должна быть кроткая, как овечка. Не для принцессы такой характер. К тому же была бы она кроткая, уже вышла бы замуж за какого-нибудь плешивого старикашку, а то и вовсе лежала бы с перерезанным горлом в одном из потайных подвалов в замке Синей Бороды. — Нет, тут я соглашусь, твой характер ничем не хуже, чем у женихов, — признала она.

— Ну так в чём же тогда загвоздка?

— А деньги у тебя есть, жених? — насмешливо спросила она. — Земли, скот, слуги?

— А зачем? — беззаботно отозвался трубочист. — Ведь это всё есть у принцессы. С голоду мы с ней не помрём, это точно.

— И то верно, — пробормотала девушка. И нахмурилась. Уж больно складно у него выходило, как будто так оно и надо. Нет, что-то тут не то… Ответ нашёлся довольно быстро. Вообще "что-то не то" находится всегда, стоит только как следует его поискать.

— Видишь ли, тут дело вовсе даже не в деньгах. Штука в том, что ты из простых, а она из благородных. И это будет стоять между вами всегда. Потому что ты ведёшь себя по-другому, мыслишь по-другому, чувствуешь по-другому, понимаешь? Она тебя никогда не поймёт, а ты — её. Вы с ней даже поговорить толком не сможете. Ты скажешь одно, а она подумает совсем другое, и наоборот.

— Понимаю, — кивнул он. — То есть по-простому, как мы с тобой, нам с ней не поболтать.

Принцесса вздрогнула. А ведь и правда. Она только что убеждённо излагала перед ним истину, в которую искренне верила…и которую опровергала самим фактом этого разговора. Девушка вынуждена была признать, что, супротив ожиданий, никакой такой уж страшной пропасти между ними не было. Ну, парень как парень, вот и всё. Ограниченный, конечно, но он ведь мужчина, а что с них взять? Странно.

— В общем, ты, пожалуй, права, — кивнул между тем трубочист. — Ну их, этих принцесс. Об этом даже и песня хорошая есть, слыхала? Про спящую принцессу.

— Вроде бы не припомню. Напой! — попросила принцесса.

Её спустник не стал заставлять себя уговоривать. Тем более что в те времена это было в порядке вещей: песни и байки помогали путникам скоротать дорогу. История про принцессу была такая:

На свете жил прекрасный принц,

Не трус и не повеса.

Любил он больше всех девиц

Прекрасную принцессу.

Увы, царевна не могла

Открыть ему объятья,

Поскольку много лет спала,

Став жертвою заклятья.

Принц сел на верного коня,

Призвал свою удачу,

Скакал три месяца, три дня

И три часа впридачу.

Как провидения гонец,

Преграды и завесы

Он одолел и, наконец,

Поцеловал принцессу.

От продолжительного сна

Красавица очнулась.

"Ах, милый!" — молвила она

И сладко потянулась.

Разорван дьявольский клубок!

…тут девушка зевнула,

Затем легла на правый бок

И тот же час уснула.

Принц в страхе бросился в кровать —

Красивый, юный, статный, -

И стал девицу целовать,

Причём неоднократно.

С таким любая б ожила,

От мёртвой до лягушки,

А эта девушка — спала,

Обняв рукой подушки.

Мораль и выводы ясны.

О юноша, не лгу я:

Коль дева больше ценит сны,

Найди себе другую!

Принцесса рассмеялась. Не зря ей казалась подозрительной вся эта история из энциклопедии про хрустальный гроб. Мужчины действительно совсем не в восторге от таких невест… Её размышления прервал отдалённый топот копыт. Девушка оглянулась. Всадники были довольно-таки далеко, но стремительно приближались, поднимая над дорогой облако пыли.

— Скорее, сюда! — крикнула она, увлекая спутника за собой.

Слева от дороги рос густой кустарник; там-то они и укрылись от посторонних глаз. Вскоре всадники проехали мимо. Судя по одежде, это были стражники из королевского гарнизона.

— Ох, как плохо! — простонала принцесса. — Я и не думала, что они станут искать меня так скоро, да ещё так далеко от терема.

— Может, есть что-то, что мне следует знать? — осведомился трубочист.

— Что именно?

— Да так, например, с какой стати на твой поиск отправили такую кучу военных. Да и наверняка по всем главным дорогам, а не только сюда.

— Не твоё дело.

— Не скажи. Мне, например, интересно: ты по-прежнему направляешься в монастырь? Или, может, в ближайший порт, а оттуда — за моря, с какой-нибудь жутко ценной реликвией, которую ты умыкнула из терема?

— Да если бы я даже умыкнула оттуда какую-нибудь реликвию, то немедленно отдала бы её тебе, чтобы ты только замолчал! Послушай, трубочист, миленький, — она резко сменила тон, — я понимаю, что всё это выглядит немного странно, но я ни в чём тебе не соврала, честное слово, только чуть-чуть недоговорила. Мне до зарезу надо попасть в монастырь. Но на этой дороге нас могут обнаружить, и, ты говоришь, на других трактах тоже. Подскажи, куда мне деваться? Может, есть ещё какой-нибудь путь? Который не все знают, или хотя бы по которому пройдёт только пеший?

Трубочист долгое время молчал, поджав губы, то и дело бросая на неё непонятные косые взгляды. Наконец он нехотя заговорил:

— Ну по идее есть одна дорога, куда стражники точно не сунутся. Я про неё слышал, но сам никогда по ней не ходил, и она точно нелёгкая.

Принцесса отчаянно закивала, давая понять, что она на всё готова.

— Мы с тобой должны были обогнуть по пути небольшую гору, — продолжал трубочист. — Но можно вместо этого пройти её насквозь, через сталактитовые пещеры. Сама понимаешь, на лошади туда не пробраться, да и ходят там редко.

— Годится!

— Смотри не передумай.

На том и порешив, они вскоре свернули с основного тракта на узкую тропинку, пересекавшую по диагонали широкий луг, а затем пошли через дубовую рощу. До тех пор, пока их можно было увидеть с дороги, принцесса часто оглядывалась, но всадники из гарнизона больше не появлялись. Пара сельских повозок, несколько пеших путников с дорожными мешками, трое крестьян из близлежащей деревни, вот собственно и все, кого ей удалось заметить за это время. С противоположной стороны луга дорога уже едва просматривалась, а когда они вошли в рощу, и вовсе пропала из виду.

Сталактитовые пещеры ассоциировались у принцессы с увеселительными прогулками и любованием красотами природы. Такие пещеры немалого размера располагались неподалёку от терема её тёти, той самой вдовы. Навещая тётю, принцесса пару раз их посещала, разумеется, в сопровождении немалого числа слуг, а также придворного учёного, долго и нудно объяснявшего ей, что к чему — откуда берутся сталактиты, какая разница между ними и сталагмитами и ещё много всего умного и бесполезного. Девушка не слишком-то запомнила рассказы учёного (признаться, она и изначально слушала их не особо внимательно), однако сами пещеры произвели на неё сильное впечатление. Причудливые колонны самых разнообразных оттенков, от белого и жёлтого до красного и коричневого, растущие из самой земли либо свисающие с потолка, навевали мысль о сказочных подземных замках. Необыкновенная внутренняя гармония этих пещер в сочетании с разнообразием формы и цвета колонн, казалось, начисто опровергала все теории учёного. Такое великолепие могло быть создано исключительно гномами, талантливыми строителями и хозяевами подгорного царства.

Увы, сегодняшнее путешествие принципиально изменило её отношение к сталактитовым пещерам. Стереотипы начали ломаться ещё на входе, до которого они добрались, немного поднявшись по пологому склону. Вход оказался неожиданно узким и одновременно высоким, и соответственно более всего походил на вертикальную щель с неровными краями. Попасть в пещеру было достаточно легко, но внутри сразу же оказалось чересчур темно: света сюда проникало мало. Пришлось постоять некоторое время, привыкая к полумраку. Зажигать факел, как объяснил ей трубочист, смысла не имело: во-первых, у них не было факела, а во-вторых (если это ещё имело значение), им почти сразу же предстояло лезть наверх, и держать при этом факел в руке всё равно было бы невозможно. Однако трубочист пообещал, что путь через пещеру будет довольно коротким, к тому же кромешной тьмы вроде бы быть не должно: как ему говорили те, кто пересекал пещеру насквозь, в дальнейшем слабый свет будет проникать через отдельные крохотные щели.

Поначалу всё было просто: привыкнув к темноте, им пришлось всего лишь пройти несколько десятков шагов по относительно ровному, хотя и несколько скользкому полу. Затем можно было подумать, что они оказались в тупике: пещера резко заканчивалась, и перед ними вырастал широкий и высокий сталагмит, или скорее целый ряд сталагмитов, сросшихся воедино. Они были красновато-коричневатого оттенка, насколько можно было разобрать при слабом освещении. Вот по этим-то сталагмитам, как выяснилось, им и предстояло пролезть несколько саженей вверх.

Сталактиты и сталагмиты чрезвычайно красивы, особенно когда наблюдаешь за ними при свете сразу нескольких факелов. Однако же в темноте красоты уходят на второй, а то и третий план. Зато с удобством дело обстояло значительно хуже. Кто бы мог подумать, что такая красота окажется столь неприятной наощупь! Принцесса сразу же припомнила лягушку, которую потрогала, когда ей было года четыре. Лягушка была такая симпатичная, потешная, со смешно раздувающимся брюшком, и девочке захотелось её погладить. В следующий момент она уже громко кричала, вытирая палец о платье, а ни в чём неповинный, но склизский зверёк в ужасе ускакал прочь. Сталагмиты оказались скользкими, влажными и холодными. Самое главное, что скользкими, поскольку по ним надо было как-то взобраться наверх. Выступов здесь было предостаточно, и найти, куда поставить ногу или за что зацепиться рукой, сложности не представляло. А вот удержаться на месте, так, чтобы ни рука, ни нога не соскользнула в самый неподходящий момент, оказалось куда тяжелее. Прибавьте к этому темноту пещеры. В итоге недлинный в общем-то подъём занял массу времени.

Оказавшись наверху, путники обнаружили, что стоят на неширокой площадке, с которой вглубь горы уходили два низких коридора. Трубочист выбрал тот, который справа, и они пошли, торопясь поскорее выбраться наружу. Увы, в этом они не преуспели. Начать с того, что коридор постепенно становился всё уже, а, главное, потолок опускался всё ниже. Сперва им пришлось идти, согнувшись, а затем и ползти: другого выхода не оставалось. Коридор теперь больше напоминал длинную узкую нору.

— Эй, трубочист! — окликнула принцесса, останавливаясь и тяжело дыша. — Далеко ещё?

— Должно быть недалеко.

— А мы точно в правильном коридоре?

— Понятия не имею.

— Что??? А что ж ты раньше не сказал?!

— А что бы это изменило? Скорее всего нам всё-таки сюда.

— А если дальше будет тупик?

— Вот если будет тупик, тогда и станем об этом думать.

Принцесса сжала зубы и сделала глубокий вдох через нос. Второе чтобы хоть немного успокоиться, а первое — чтобы не порвать трубочиста на куски прямо здесь и сейчас. Причём удерживаться принцессу заставляло лишь то, что в противном случае через его тело пришлось бы перелезать, а места в коридоре для этого не было. Мысль о том, что дорога выбрана неправильно и придётся возвращаться назад, внушала тихий ужас. Лаз был слишком узкий и тесный, чтобы развернуться, а значит, всю обратную дорогу пришлось бы проделать ползком задом наперёд. Принцесса решила, что на это уж точно не пойдёт. В случае чего просто не двинется с места, и всё тут. Пусть трубочист делает всё, что хочет, хоть головой гору пробивает, создавая новый выход.

К счастью, проверить серьёзность этих намерений не пришлось. Когда, четверть часа спустя, принцесса увидела впереди яркий солнечный свет, она испытала такое чувство облегчения, какого, наверное, не испытывала никогда прежде. Слёзы счастья навернулись ей на глаза. Именно это чувство, а также незнание дальнейшей дороги, удержало её от расправы над трубочистом после того, как они, наконец, выбрались на свежий воздух и смогли распрямить разнывшиеся спины.

В эту ночь, в отличие от предыдущей, принцесса никак не могла заснуть. Всё тело ныло, голова болела, и её основательно трясло. Сама девушка думала, что это от холода, и старательно куталась в шерстяное одеяло, хотя вероятнее всего, подлинная причина заключалась в нервном перенапряжении.

— Эй, трубочист, — прошептала она, безуспешно проворочавшись минут двадцать.

Ответа не последовало.

— Эй! — повторила она несколько громче. — Трубочист! Трубочи-ист! Ну же, трубочист!

— Что? — сонно пробормотал он наконец.

— Ты тоже не спишь? — заботливо поинтересовалась принцесса.

— Теперь уже не совсем, — зевнул он. — Но сейчас снова буду, так что говори быстрее.

— Мне холодно, — пожаловалась принцесса.

— Так укройся потеплее.

— Я уже укрыта, мне больше нечем.

— Ну одень на себя что-нибудь тёплое.

— Уже.

— Ну тогда не знаю… — Трубочист снова зевнул. — Ну хочешь, иди сюда, под моё одеяло, вместе теплее.

— Ты что это, серьёзно?! Это же неприлично!

— Неприлично — тогда мёрзни дальше, — не стал спорить трубочист и повернулся на другой бок, натягивая одеяло на голову.

Теперь принцесса окончательно потеряла покой, если, конечно, пару минут назад ей всё ещё было что терять. Пойти или не пойти? Нет, нельзя. Никак нельзя. Ложиться спать в обнимку с мужчиной? Ладно бы ещё с князем каким или принцем, а то с трубочистом. Ей, чистокровной принцессе? Гхм. Девушка поджала губы, в очередной раз вспомнив про кузнеца. А может, всё-таки можно? Да нет. Глупости, и дело даже не в том, что он трубочист. С мужчиной до свадьбы ложиться нельзя. Это она усвоила от кормилицы. После свадьбы — можно. Причём не только с мужем. Если очень надо, то и трубочист подойдёт. Но до свадьбы — никак. Но ведь ей и вправду холодно. Она одна не уснёт. А с ним авось действительно согреется… ну ведь могла же она в детстве спать с плюшевым мишкой. Почему с мишкой можно, а с трубочистом нельзя? Принцесса приподнялась на локте и огляделась. Мишек поблизости не было, ни плюшевых, ни настоящих, так что оставался только неплюшевый трубочист. Она уже почти решилась… А если он начнёт приставать? Ведь наверняка же начнёт! Что делать тогда? Или не начнёт? Она внимательно присмотрелась к мирно посапывающему трубочисту. Да нет, обязательно будет приставать! Она что, мужчин не знает? Да ей кормилица про них всё-всё рассказала! А что кормилица пропустила, то Ксанка дополнила! Им только дай повод, они своего не упустят! Ну и как же теперь быть?.. Ведь холодно же!

Наконец, принцесса решилась. Она присмотрела поблизости увесистую палку и на всякий случай прихватила её с собой. Если что, отобьюсь, решила она. Живой не дамся. И, вместе со своим одеялом, пошла к трубочисту. Тот лежал на боку и ровно дышал. Ресницы слегка подрагивали. По-видимому, ему что-то снилось. Принцесса присмотрелась к его лицу. Оно впервые показалось ей по-настоящему привлекательным, даже красивым. Захотелось осторожно погладить его по щеке, но она вовремя отдёрнула руку. Даже не думай, сказала она себе! Только дай ему повод! И вообще, он небось не спит, а только притворяется. Ты потеряешь бдительность, а он тебя ка-ак схватит!

В конечном счёте девушка всё-таки решилась лечь рядом. Самым трудным оказалось не отбиться от трубочиста (и не думавшего нападать), а отвоевать у спящего юноши кусок его одеяла. Он так и наровил закутаться в одеяло целиком и отодвинуться подальше. Наконец, бодрствующая и упорная принцесса всё же победила, и, укрытая теперь двумя одеялами, прижавшись с одной стороны к трубочисту, а с другой — к по-прежнему удерживаемой палке, крепко уснула.

Глава 8. Попутчик

Принцесса проснулась от того, что солнечный луч, вероломно пробив себе дорогу сквозь ветви высокого раскидистого дуба, принялся игриво щекотать её по лицу. Девушка не рассердилась, а, напротив, улыбнулась разбудившему её солнцу, сладко потянулась…и вздрогнула. Оказывается, всё это время она спала в обнимку в трубочистом! От этого открытия она проснулась окончательно, словно на неё выплеснули ушат студёной колодезной воды. Трубочист всё ещё спал, и принцесса с ужасом покосилась на пальцы его левой руки, выглядывавшие у неё из-под плеча. Покосилась так, словно это было тельце крупного таракана. Караул!!! Неужели этой ночью между ними что-то произошло?

Хорошенько подумав, а также прислушавшись к собственным ощущениям, принцесса решительно отвергла эту мысль. Она имела весьма смутное представление о том, что именно могло бы между ними произойти, но тем не менее не сомневалась в том, что уж точно запомнила бы это и хоть что-нибудь бы почувствовала. Сколь ни парадоксально это могло прозвучать, она всё ещё оставалась девственницей, хоть и спала сегодня с мужчиной. Целомудренно заготовленная палка валялась рядом, так и не пригодившись. Трубочист мирно спал, даже не думая к ней приставать…Даже не думая приставать…То есть как это даже не думая???

Принцесса резко приняла сидячее положение и обхватила руками колени. Трубочист заворочался, что-то бормоча, но так и не проснулся, вместо этого перевернувшись на бок и натянув одеяло повыше. Таким образом он отвернулся разом и от солнца, и от принцессы. Девушка почувствовала, как в груди у неё медленно, но верно закипает ярость. Да как он мог? Да как он посмел? У него под боком спала принцесса, единственная наследница престола, руки которой жаждут десятки, а то и сотни женихов, а он даже не попытался добиться её благосклонности? Ладно, допустим он не знает о том, что она принцесса. Но в конце-то концов она — молодая красивая девушка! И он что же, даже не счёл нужным к ней приставать??? Не захотел обладать ею? Даже не попробовал поцеловать? Разумеется, в этом случае он огрёб бы палкой по башке так, что мало не покажется! Но дело же не в этом! Он же должен был хотя бы попытаться!

Принцесса почувствовала, будто о неё вытерли ноги. Так её ещё никто никогда в жизни не оскорблял. Она поднялась на ноги и резко стянула с трубочиста одеяло. Он поморщился и что-то промямлил сквозь сон, пытаясь за неимением одеяла укрыться от дневного света руками.

— Подъём! — прокричала принцесса ему в самое ухо.

Когда даже это не помогло, она живенько подскочила к дорожному мешку, выудила оттуда флягу и вылила трубочисту на голову немного воды. Тонкая струйка потекла ему зашиворот. Тут уж юноша тоже резво вскочил.

— Ты чего, совсем одурела! — закричал он, тряся головой и пытаясь дотянуться рукой до мокрой спины.

Разговор, едва начавшись, принимал форму скандала, и принцессу в её нынешнем настроении это более чем устраивало.

— А нечего разлёживаться, как неженка! Скоро уже солнце зайдёт, а он всё дрыхнет и дрыхнет! — закричала она в ответ.

— Так ты ж сама мне ночью спать не давала!

— Ну да, не дашь тебе поспать, как же! Ты кроме как дрыхнуть, ни о чём больше не думаешь! И вообще, на что это ты намекаешь?!

— Я? Намекаю?

— Ну не я же! И вообще, ты от темы не уходи! Нам в дорогу давно пора!

— Ну так что, нельзя было нормально, что ли, разбудить?!

— Подумашь, какие мы нежные! Водичкой нас умыли! Некоторые люди, между прочим, каждое утро ею умываются! Только не трубочисты, конечно!

— Ну, знаешь, ты у меня сейчас допрыгаешься! — Он вскочил на ноги с раскрасневшимся лицом.

— Только попробуй, тронь! — отозвалась принцесса, подхватывая с земли столь удачно заготовленую с вечера палку. Девушка была даже рада, что это орудие всё-таки пригодится, пусть и не при тех обстоятельствах, о которых она думала изначально.

— Кхе-кхе.

Интеллигентное покашливание заставило обоих обернуться и застыть, тяжело дыша. Со стороны дороги к ним приблизился путник, остановившийся сейчас у ствола того самого раскидистого дуба. Это был мужчина лет тридцати на вид, высокого роста, с правильными чертами лица и несколько странно одетый. Покрой брюк, длинный плащ из необычной ткани, даже обувь — всё выдавало в нём человека неместного, но при этом, по всей видимости, небедного. Длинные смольно-чёрные волосы лишний раз подчёркивали и без того бросающуюся в глаза нездоровую бледность путника.

— Простите мне мою назойливость, но я проходил мимо и вдруг услышал Ваши голоса. — У незнакомца был очень приятный голос; лёгкий акцент, как и одежда, выдавал в нём чужака. — Я пришёл издалека, — продолжал он, подтверждая очевидное, — очень долго пробыл в пути и, признаться, сильно устал. Вы не станете возражать, если я немного передохну здесь, под этим прекрасным деревом, в Вашем обществе? Я, знаете ли, по природе своей не одиночка, и считаю, что проводить время в компании куда как приятнее. Однако если моё общество Вам в тягость, Вы только скажите, и я поищу другое место для передышки.

— Ну что Вы, конечно, садитесь с нами, Вы нам нисколько не помешаете, — заверила гостя принцесса, бросая очередной недовольный взгляд на трубочиста. — Мы тут слегка задержались с выходом. Не хотите ли разделить с нами утреннюю трапезу?

На пару с трубочистом они принялись доставать из дорожных мешков хлеб, сыр и другую провизию.

— Трапезу? Благодарю вас, признаться, я не голоден. Я уже позавтракал сегодня, — пояснил мужчина. — Я с радостью просто посижу в Вашем обществе. Приятного аппетита, — добавил он, когда, демонстративно усевшись подальше друг от друга, трубочист и принцесса принялись за еду.

Девушка краем глаза наблюдала за чужеземцем. Тот был чрезвычайно красив, тут двух мнений быть не могло. И, по-видимому, благороден; это проявлялось не только в одежде, но и в манерах. "Простите мою назойливость", "приятного аппетита". Это вам не трубочист. Такой точно никогда не скажет женщине "Ты что, одурела?". А осанка, а взгляд, а жесты! Было в них что-то завораживающее, аристократическое, немного сродни грации породистой кошки. Нет, к нему определённо следовало приглядеться.

Тем времени трубочист тоже приглядывался к незнакомцу, но совсем с иными мыслями. Тоже мне какой гордец, расселся тут петух петухом. Сидит, можно сказать, посреди пыльной дороги, а хвост распушил, будто на королевском балу. Всё должно быть уместно, да в меру, и изящные манеры в том числе, особенно у мужика. Вон его спутница девчонка, а ничего, ведёт себя соответственно обстоятельствам, только сегодня с утра чего-то взбесилась. А этот, главное, к еде даже не притронулся! Он, видите ли, уже позавтракал. Ну так что? Ты хоть маленький кусок сыра возьми для приличия, раз угощают, от тебя не убудет! У людей, может, и запасы-то небольшие, но они к тебе со всей душой, и отказаться — это всё равно что в эту самую душу плюнуть. Брезгует небось. И даже к фляге с водой не притронулся, когда они её по кругу пустили. Это как, тоже оттого, что он сегодня позавтракал? Странный тип, ох, странный. И неприятный.

Покончив с завтраком, путники стали собираться в дорогу. Вернее, собирался всё больше трубочист: мигом свернул одеяла, ловко уложил их в мешок, затем упаковал остатки еды.

— О, я вижу, Вы опытный путешественник, — восхищённо заметил незнакомец.

— Опытный — не опытный, а доводилось, — пожал плечами тубочист.

Принцесса покосилась на него с явным недовольством. Неужели нельзя было ответить на комплимент чуточку повежливее?

— Простите мне мою назойливость, — проговорил незнакомец, казалось, не заметив грубости трубочиста, — но будете ли Вы против, если я в течение некоторого времени продолжу путь вместе с Вами?

— Ну что Вы, — заверила его принцесса, — мы будем, напротив, чрезвычайно рады.

— Благодарю Вас, — незнакомец просиял в улыбке. — Я был бы чрезвычайно счастлив путешествовать в обществе столь прекрасной спутницы.

Трубочист тихонько выругался сквозь зубы.

— Между прочим, позвольте мне представиться. Граф Полонг из западных земель.

— Очень приятно, — принцесса впервые за всё это время пожалела о том, что вынуждена сохранять инкогнито. Пришлось скрепя сердце назваться простым именем Дуня, которое они с Ксанкой придумали, сочиняя ей легенду.

— Дуня, Вы очаровательны, — отметил граф, галантно поцеловав ей руку. — Мне давно не доводилось встречать столь красивых и утончённых дам.

Пока принцесса довольно млела, трубочист продолжал разглядывать Полонга, легонько поскрипывая зубами.

— Такой девушке, как Вы, должно быть, нелегко даётся путешествие пешком.

Принцесса развела руками, тяжко вздохнув. Наконец-то она встретила понимающего человека! Этот незнакомец определённо был перспективен. Кто знает, быть может, чужестранец из далёких западных земель окажется более подходящим женихом, чем все остальные? Опять-таки граф, благородные манеры налицо…

— А этот юноша…?

Полонг недоговорил, но суть его вопроса была очевидна. Ещё одна особенность, характерная исключительно для очень благородных людей. Умение красноречиво недоговаривать.

— Это просто мой сопровождающий, — небрежно отозвалась девушка. Ей почему-то не захотелось говорить, что её спутник трубочист. То ли ей было неловко за себя, то ли за него.

Граф понимающе кивнул и принялся обхаживать принцессу ещё более рьяно. Трубочист нагонял их то справа, то слева, но то и дело снова оказывался позади. Тогда ему раз за разом бросался в глаза тёмный развевающийся плащ Полонга, а так же его заплечный мешок, туго завязанный и казавшийся на редкость тяжёлым. Во всяком случае было очевидно, что Полонг несёт его не без труда. Впрочем помогать ему трубочист не собирался. Вот ещё!

— А далеко ли Вы держите путь? — спросил граф, снова обращаясь исключительно к девушке.

— Да так, в сторону Новоцелительского монастыря, — небрежно ответила она, не желая вдаваться в подробности.

Полонг слегка поморщился, или трубочисту только показалось?

— Дуня готовится к постригу, — вклинился в разговор юноша, не без удовольствия портя настроение остальным участникам.

На этот раз Полонг определённо вздрогнул.

— Не может быть! — воскликнул он с не меньшим изумлением, чем сам трубочист около суток тому назад.

— Ну почему же, девушка ведь имеет право и на такой выбор, — развёл руками трубочист, мысленно показывая графу язык. Всё, родной, можешь идти своей дорогой, здесь тебе ловить нечего.

— О да, безусловно, — согласился тот. И, немного погодя, добавил, снова обращаясь к принцессе: — Вам, должно быть, довелось многое пережить. Подобные решения принимают лишь очень глубокие, мудрые, много повидавшие люди. К тому же это должны быть люди, весьма сильные духом. Должно быть, Ваша жизнь, несмотря на юные годы, была нелёгкой, и многому Вас научила.

Между тем подул сильный восточный ветер, и небо быстро затянуло сероватыми облаками. Заметно похолодало. Дождь по-прежнему казался маловероятным, однако такая погода куда лучше соответствовала настроению трубочиста.

— А сами вы куда направляетесь? — поинтересовался он у Полонга.

Тот неопределённо пожал плечами.

— Можно сказать, я иду не столько "куда", сколько "откуда", — непонятно ответил он. — Как я уже говорил, мой замок лежит далеко к западу от этих земель. Но мне захотелось сменить обстановку. У нас на западе всё уже известно, всё изучено, люди стали осторожны, то есть я хотел сказать, настороженны. Как бы это объяснить…недружелюбны, негостеприимны. Их дома открыты лишь для узкого круга близких друзей. Тяжело завести новые знакомства. Не то что здесь у вас — народ такой гостеприимный и благодушный, стоит только постучать — и напоят, и накормят, и на ночлег пустят. Совсем другое дело.

"Ну вот, и народ ему наш нравится, и обычаи. Это хорошо", — подумала принцесса. А трубочист нахмурился. Что-то в этой речи было странное, да и граф определённо ему не нравился, что-то непонятное сквозило в самом его облике. Вот только что именно?..

— А что же Вы пешком путешествуете, коли путь такой далёкий? — поинтересовался он у Полонга. — Да и вещей у Вас, смотрю, больно мало для благородного человека, который надолго оставил родные края.

— Вещей у меня и вправду немного, но самое важное со мной, — усмехнулся граф. — А остальное — дело наживное. И лошадь раньше была, да вот…околела по дороге.

Они несколько раз останавливались передохнуть, в основном по инициативе принцессы. Полонг, казалось, вообще был неутомим и готов был продолжать путь до бесконечности. Даже заплечный мешок, похоже, больше не был ему в тягость. В итоге этот мешок заинтересовал трубочиста ещё больше. Уж не волшебный ли он?

Обеденный привал сделали на берегу быстрого горного ручья, преграждавшего им дорогу. Справа этот ручей убегал в густой смешанный лес, а слева, весело бурля и пенясь, устремлялся к обрыву и ниспадал вниз шумным водопадом.

Пока трубочист занимался провиантом, а Полонг разводил костёр, принцесса с наслаждением умылась в студёной воде из ручья, немного попила, и, освежившись, пошла полюбоваться на водопад. Для этого ей пришлось подойти к самому краю обрыва и слегка наклониться над пропастью. Водопад был бесспорно красив. Девушка успела разглядеть струи воды, казавшиеся неподвижно висящими параллельно склону, моховой покров, зеленеющий сквозь прозрачный водный занавес и яркие искры брызг, ловящих солнечный свет. (Облака постепенно расходились, и солнце всё чаще выглядывало наружу). Хотя она отнюдь не стояла вплотную к ручью, земля под ногами оказалась неожиданно влажной. Девушка поскользнулась и качнулась, на самом краю пропасти, отчаянно балансируя руками в попытке восстановить равновесие. Попытка оказалась безуспешной. Трубочист первым заметил неладное и тут же метнулся к обрыву, где-то на грани сознания уже понимая, что шансы у него нулевые. Для того, чтобы добежать, требовалось всего несколько мгновений, но девушка уже практически падала. Вот её ноги окончательно оторвались от земли, и тело начало исчезать за гранью обрыва… Как вдруг произошло непредвиденное. Полонг, который находился дальше от принцессы, чем трубочист, и чуть позже заметил происходящее, каким-то невероятным образом умудрился оказаться у края обрыва первым и ухватить принцессу за взметнувшуюся руку, когда падение казалось уже неминуемым. Более того, он мгновенно вытянул её на землю, словно она была невесомой пушинкой. Трубочист успел подбежать лишь после того, как принцесса уже благополучно стояла на безопасном расстоянии от обрыва, всхлипывающая от пережитого страха, но в остальном невредимая.

Мужчины проводили девушку к разведённому уже костру, осторожно поддерживая её с двух сторон, и усадили на заботливо расстеленное одеяло. Трубочист напоил её водой из фляги, а затем принялся хлопотать над обедом. Граф шептал принцессе на ухо что-то успокаивающее.

Ели плохо. Девушка всё ещё не отошла от шока, и кусок не лез ей в горло. У трубочиста тоже пропал аппетит. Полонг своих припасов даже не доставал, а от угощения отказался, сказавшись неголодным. Этим он немало удивил трубочиста: как-никак человек не ел с самого утра, по-видимому, очень раннего, ведь во время их завтрака он был уже сыт. Граф также не выпил ни капли воды из их фляги, равно как и из ручья. Дорожный мешок он всё время держал при себе, за исключением того случая, когда ринулся спасать девушку. Однако ни еды, ни питья он из мешка не доставал, да и вообще даже ни разу его не развязал. Всё это было крайне подозрительно.

Когда трапеза, если её можно было так назвать, была завершена, все вздохнули с некоторым облегчением, и граф предложил принцессе немного прогуляться по лесу. Так сказать, слегка размять ноги после обеда. Трубочиста никто с собой не звал. Невзирая на это, он двинулся было за ними следом, сохраняя некоторую дистанцию, но принцесса бросила на него такой многозначительный взгляд, что он, опустив голову, возвратился назад. Сейчас юноша чувствовал себя брошенным псом, которого хозяин прогнал из дома за ненабностью. Однако долго предаваться меланхолии было не в его духе. К тому же по возвращении к месту привала взгляд его быстро упал на графский мешок, сиротливо лежащий на траве. Вот бы посмотреть, что там такое… Нехорошо, конечно, лезть в чужие вещи. Но он ведь не украсть что-то хочет, а только посмотреть. Почему бы и нет? Оглядевшись и убедившись в том, что вокруг — ни души, трубочист присел на корточки рядом с мешком и потянул за верёвку.

— Вот это да… — нахмурился он, рассматривая содержимое мешка. — Много чего повидал, но чтобы такое…

И тут трубочист внезапно понял, что именно казалось ему таким странным в новом спутнике.

А между тем принцесса и граф углублялись всё дальше в лес. Здесь было прохладно и полутемно: солнечный свет почти не пробивался сквозь пышные кроны деревьев. Кстати о деревьях: Полонг, казалось, знал про них всё на свете и щедро делился своими познаниями с принцессой. Та внимательно слушала, хотя привлекали её не столько факты, сколько приятный, глубокий голос собеседника.

— В наших землях тоже немало лесов, не менее густых и древних, чем здесь, но деревья на западе немного иные. Берёзы, к примеру, тоже есть, но встречаются значительно реже, чем в Ваших краях. У нас почти не встретишь берёзовых рощ, скорее одно-два деревца, тут и там. Сосны и ели есть, конечно, и у вас, и у нас, но в наших лесах встречается и особый вид — голубые ели, а также голубые сосны, они чрезвычайно красивы.

— Вообще, деревья — это хранители духа, — продолжал он завораживающим голосом, останавливаясь и указывая на одну из высоких сосен. — Вот к примеру, взгляните на это дерево. Ему очень много лет, и оно немало повидало на своём веку. Подойдите к нему, дотроньтесь до коры рукой. Вы прямо почувствуете поток энергии, струящийся по его потайным венам, словно свежая кровь. Чувствуете? А теперь попробуйте прислониться к этому стволу. Просто повернитесь к дереву затылком, вот так, лицом ко мне, и прижмитесь к нему спиной…Вот так…Откиньне голову назад, пусть Ваши волосы разметаются по коре… Посмотрите мне в глаза…

Принцесса почувствовала себя словно приклеенной к сосновому стволу, и послушно глядела в глубокие глаза графа, пребывая полностью в его власти. Его рука скользнула по её растрепавшимся волосам, затем мягко спустилась по щеке, мимоходом легонько касаясь губ и заставляя их слегка разомкнуться, потом поползла вниз по шее, поглаживая слегка пульсирующую жилку. Граф наклонил голову, и обнял принцессу, ещё сильнее прижимая её к стволу, а затем страстно поцеловал её в губы. Принцесса не сопротивлялась. Сердце её бешено колотилось, по телу побежали волны приятной истомы. На тот момент, когда Полонг, оторвавшись от её губ, продемонстрировал девушке пару ослепительно белых клыков и устремил по-прежнему чувственный взгляд к нежной шее с пульсирующей жилкой, принцесса уже не была способна сопротивляться.

Собственно говоря, к этому моменту она словно разделилась на две части, став не одним живым существом, а двумя. Одна принцесса стояла сейчас, прижавшись к сосновому стволу, загипнотизированная, готовая выполнить любое желание графа, в том числе и поудобнее вытянуть беззащитную шею. Другая словно существовала отдельно и смотрела на первую откуда-то сверху, как это иногда бывает во сне. Вторая принцесса прекрасно понимала, что поддаваться Полонгу не следует, что надо вырываться и бежать, что ещё несколько мгновений — и произойдёт непоправимое. Но сделать она ничего не могла, ибо тело принцессы не пребывало под её контролем. К тому же вторая принцесса, наблюдающая за происходящим сверху, думала о ситуации несколько отстранённо, без сильных эмоций, словно эти собития не имели к ней непосредственного отношения, или действительно происходили во сне. Так что она просто мысленно констатировала: для того, чтобы спастись, надо бежать, без чувства паники и не испытывая отчаяния от того, что бежать не выходит.

Граф напоследок ещё раз провёл кончиками пальцев по нежной шее и обнажил клыки. Он склонил голову, и острые зубы коснулись кожи.

— Ну-ка отвали от неё, вампир!

Крик раздался совсем неожиданно как для принцессы, так и для Полонга. Принцесса легонько заморгала. Она ещё не вполне понимала, что происходит, но чары рассеивались, и её сознание возвращалось по мере того, как две сущности снова объединялись в одну. Что же касается графа, то одновременно с криком он ощутил удар увесистой палки, наспех подобранной трубочистом, и поспешил обернуться. Клыкастый оскал изуродовал бледное лицо, разом уничтожая его красоту. Злобно взвыв, вампир схватился за палку, с лёгкостью вырвал её из рук трубочиста и с первого раза сломал о колено. Отбросив обломки в сторону, он ринулся на врага. Тот приготовился драться и встал в специальную стойку, которой его когда-то обучили, но это не слишком помогло. Вампир вовсе не отреагировал на пару полученных ударов, затем схватил трубочиста за шиворот и попросту отбросил его на несколько саженей. Тот хорошенько приложился спиной о землю, но перевёл рвущийся из груди стон в матерную ругань и снова вскочил. Нападать он на сей раз не торопился, предпочитая слегка прийти в себя от удара. Следовало выиграть время, а покуда отвлечь на себя внимание Полонга. Было видно, что и принцесса потихоньку возвращается в чувство; она уже отступила от дерева на пару шагов.

Удар, ещё удар; трубочист попытался вывихнуть вампиру руку, но тот, похоже, этого даже не заметил, а вот сам трубочист снова оказался на земле. Мысли лихорадочно бились в голове, посещая мозг, но не задерживаясь, пролетая мимо, словно маятник настенных часов, и он никак не мог ухватиться за нужную. Вампир намного сильнее человека, это ясно. Победить его в честном бою невозможно, да и в нечестном тоже навряд ли, как уже показала попытка огреть врага увесистой палкой со спины. Ну, ещё немного они подерутся, потом Полонгу надоест, и он приложит соперника так, что от того останутся рожки да ножки. А потом и крови девушки напьётся. Что же можно предпринять?..

И тут его осенило. Вес заплечного мешка никогда не менялся. Менялись силы того, кто нёс его на себе. Вампиры слабеют при солнечном свете! Значит, необходимо выманить его обратно из леса. А там силы авось сравняются. Вот только как это сделать? Ведь если он побежит сейчас к месту привала, вампир просто решит, что соперник испугался, и снова займётся девушкой. Значит, увы, средство было только одно. И, встретившись с принцессой взглядом, трубочист закричал:

— Беги на поляну! Скорее!

Девушка не заставила себя упрашивать и метнулась обратно к ручью. Вампир побежал было следом, но был остановлен трубочистом, который прыгнул противнику на спину и вцепился в неё изо всех сил, с единственной целью — задержать его как можно дольше. Со звериным рычанием Полонг принялся избавляться от непрошеной ноши. На это ушло секунд десять — совсем не так мало при нынешних обстоятельствах. Наконец, вампиру удалось сбросить трубочиста, при этом хорошенько приложив его головой о древесный ствол. Трубочист безвольно сполз по стволу на землю, а вампир поспешил вдогонку за принцессой.

Трубочист тяжело дышал, перед глазами всё плыло, голова кружилась. Только не терять сознание, думал он, сжимая кулаки и стараясь усилием воли удержать перед собой расползающуюся картинку окружающего мира. Только не терять сознание. Сейчас нельзя. Это как-нибудь потом… Голова по-прежнему кружилась, но зрение стало более устойчивым. Держась рукой за злополучный ствол, юноша медленно поднялся на ноги. И, пошатываясь, но с каждым шагом всё более уверенно, поспешил следом за остальными.

Когда трубочист добрался до поляны, то мигом увидел Полонга и девушку, мечущихся вокруг кустарника. Платье принцессы было слегка надорвано в районе плеча, а у графа на правой руке ярко алела свежая царапина, вероятнее всего оставленная девичьими ногтями. Солнце уже и вправду вышло из-за облаков и, хотя успело ощутимо сдвинуться на запад, светило по-прежнему достаточно ярко. По-видимому, это объясняло пониженную ловкость и быстроту вампира.

— Эй, ты, Полонг! — прокричал трубочист, заставляя графа обернуться. — Что, девичьей крови захотелось? А моя не подойдёт?

— Твоя подойдёт, — ухмыльнулся вампир. — И волчья сгодится, и лошадиная тоже — на безрыбье.

— Ах, вот почему ты пешим путешествуешь?

— Соображаешь, молодец. Вокруг на много вёрст ни одного человека не было, а солнце все силы вымотало. Да только ваша кровь с девичьей-то не сравнится. Сравни вон парное молоко со старым да прокисшим. У девушек и детей кровь особая, вкусная, свойства целебные имеет, витамины всякие, о каких ты, деревенщина, и не слыхивал.

— Ты так сладко рассказываешь, что у меня даже слюнки потекли. Может, самому попробовать?

— Попробуй, почему нет? Могу немного поделиться.

— А может, мне сразу вампирьей крови попробовать? Может в ней ещё больше этих самых, как их, витаминов-то?

— Надоело мне с тобой болтать, — отозвался вампир. — Я голоден!

— Голоден? А что ж ты тогда от угощения отказывался? Ни на завтрак ничего не ел, ни на обед?

— А то, что ваша людская еда для нас хуже отравы. Всё, доволен? Удовлетворил тягу к знаниям? Ну вот и хорошо. Потому что больше ты в этой жизни ничего узнать не успеешь.

С этими словами вампир бросился на трубочиста. Снова завязалась драка. Вампир и вправду не был теперь так силён, как прежде. Трубочисту даже удалось нанести ему несколько очевидно болезненных ударов. Однако силы по-прежнему оставались неравны. Во-первых, вампир даже и на ярком солце был раза в полтора сильнее человека. А во-вторых, трубочист успел основательно устать, да и удар головой о дерево всё ещё давал о себе знать. Поэтому прошло не так уж много времени, прежде чем Полонг пригвоздил его к земле и нанёс несколько ударов по лицу и бокам. Юноша остался лежать на земле безвольным сжавшимся комком, и граф снова погнался за принцессой.

Ветер холодил пышущую жаром кожу. Трубочист попытался разлепить веки. Это удалось ему не сразу: глаза заливало кровью. Он с трудом перевернулся на живот. Всё тело воспринималось как один бесформенный орган, который нещадно болел. Кровь капала из носа на траву. Трубочист попробовал было встать, но после двух безуспешных попыток эту затею пришлось оставить. И тут его взгляд упал на дорожный мешок Полонга. Сердце забилось ещё более учащённо. Он хватался за соломинку, но попробовать стоило. Прилагая огромные усилия и временами останавливаясь, чтобы отдышаться, он пополз к мешку и, ухватив его за верёвку, продолжил ползти к обрыву. На краю юноша остановился, намеренно подобравшись поближе к падающему с разбега вниз ручью.

К этому моменту Полонг уже догнал девушку и крепко держал её за плечи. Они стояли шагах в десяти от трубочиста, тоже совсем близко к краю. Яростные попытки принцессы вырваться были безуспешны, и белоснежные клыки в очередной раз приблизились к её шее.

— Эй, вампир! А вот это тебе больше не нужно?

И вновь граф вынужден был оглянуться. Трубочист сидел на краю обрыва, короткие волосы взъерошены, рубашка порвана и измазана в мокрой земле, по лицу течёт тонкая струйка крови. Но не это привлекло внимание вампира. Его взгляд был прикован к мешку, который трубочист держал над обрывом. Мешок был тяжёлым; юноша очевидно удерживал его с немалым трудом. Его рука заметно дрожала, и казалось, что мешок мог в любое мгновение выскользнуть из пальцев.

Сказать по правде, трубочист шёл ва-банк. Он предполагал, для чего именно вампиру нужно содержимое мешка, но не был до конца уверен в правильности своей догадки. И если он был неправ, и вампир готовился со смехом сказать "Подумаешь, какое дело, выбрасывай!", ничто уже не могло помочь ни ему, ни принцессе. Равно как и великому множеству людей, которые погибнут прежде, чем местные власти разберутся в происходящем и примут хоть какие-то меры. Такой нечисти в этих краях очень давно не встречали.

К счастью, ничего подобного граф не сказал. Он хмуро посмотрел на мешок, потом на трубочиста, беззвучно пошевелил губами и, наконец, произнёс:

— Хорошо, хорошо, не стоит торопиться. Держи покрепче. Тебе ведь и самому могут пригодиться те ценности, которые хранятся в мешке. Ты мог бы забрать их себе. Не думал о такой возможности?

Трубочист улыбнулся. Не без труда: мышцы лица плохо слушались.

— Не хочу тебя расстраивать, но я уже видел, что лежит внутри. — Он был готов поклясться, что при этих словах вампир побледнел, хотя казалось бы, бледнеть ему было некуда. — Содержимое этого мешка не представляет ровным счётом никакой ценности ни для меня, ни для кого другого. Кроме тебя. Ведь так?

Вампир заскрипел зубами.

— Ну хорошо, и чего ты хочешь? Знаешь что, а давай меняться. Ты отдаёшь мне мешок, я тебе — девушку. И отпускаю вас на все четыре стороны.

— А как только ты получишь мешок, тотчас догонишь нас, со своей вампирской скоростью и силой, и разделаешься с обоими? Нет, так не пойдёт.

— И что же ты тогда предлагаешь? — Вампир явно начинал нервничать. — Всем нам придётся как-то выйти из этой ситуации. Так что действовать всё равно придётся.

— Разумеется, — не стал спорить трубочист. — Но только никому не хочется выйти из неё вперёд ногами, ведь верно?

— Не тяни! Всё равно другого выхода у тебя нету. Даже если ты выбросишь мешок, я его всё равно оттуда достану. Так что к чему всё усложнять? Ну давай, решайся!

— А я уже решился. — С этими словами трубочист резко развязал мешок и перевернул его над пропастью вверх дном. — Теперь достать содержимое будет немного потруднее, не правда ли?

Из мешка вниз посыпалась…земля. Обыкновенные комки земли, по виду — довольно качественного чернозёма. Часть земли попала в водопад ещё в полёте, остальное, разлетевшись на отдельные крупицы, приземлилось в озеро, в которое низвергался ручей. Вытряхнув последние крохи, трубочист выбросил и опустевший мешок.

— Что…что ты наделал?! — в ужасе воскликнул вампир, поднося руку к горлу. — Ты хоть понимаешь, что ты наделал?!

— Надеюсь, что да, — подтвердил трубочист, осторожно отползая от края. Как поступит сейчас отчаявшийся вампир, было непредсказуемо. В приступе ярости он вполне мог добить своих врагов, хоть это уже и не принесло бы ему никакой пользы. Никакой, помимо морального удовлетворения — а это уже немало.

— Если тебе так дорога эта земля, отправляйся за нею!

Воспользовавшись тем, что ошарашенный Полонг потерял бдительность, принцесса изловчилась и со всей силой ударила его коленом в пах. Тот согнулся и взвыл от боли. Как видно, некоторые слабые места у вампиров и людей были одинаковые. Принцесса на этом не остановилась и с чувством наступила вампиру на ногу. А потом резко толкнула его в сторону обрыва. Полонг не удержался на краю и с криком полетел вниз. Трубочисту показалось, что некоторое время спустя издали послышалось хлопанье крыльев, но он не был в этом уверен. Это мог быть самый обыкновенный безобидный голубь…или просто шум в ушах.

— Ты живой??? — Принцесса бросилась к трубочисту и, опустившись на колени, крепко его обняла.

Юноша взвыл от боли.

— Пару мгновений назад был живой, — честно признался он.

Принцесса поспешно отстранилась.

— Тебя надо осмотреть. Где моя сумка?

— А может, не надо? — жалобно спросил трубочист. — Я ещё пожить хочу…

— Раз шутишь, значит, поживёшь, — кивнула принцесса, сосредоточенно доставая из сумки разные страшного вида предметы. А именно нож, бинты и несколько маленьких (явно дорожных) пузырьков, каждый из которых был наполнен густой смесью крайне непривлекательного цвета.

Трубочист не разделял её уверенности, поскольку вовсе не шутил.

— Ты что же, что-то в этом понимаешь? — нахмурился он, с опаской разглядывая её походную аптечку.

— Представь себе, — отозвалась принцесса, помогая ему снять рубашку. — У меня много скрытых талантов. Я вообще полна сюрпризов.

— Это я уже понял. А это что?.. А-а-а! зачем же по рукам-то бить?

— А ты не хватай за что не просят. В смысле за флакон. И вообще не мешай мне. Лучше расскажи, что всё это значило? Что было в том мешке?

— Земля.

— Просто обыкновенная земля? Тогда почему он так расстроился?

— Просто обыкновенная земля. Из его могилы.

У принцессы дрогнула рука.

— Видишь ли, — пояснил трубочист, — вампиры очень выносливы, но время от времени им всё-таки требуется спать. А спят они в собственных могилах. И если вампир покидает обжитое место (что впрочем случается крайне редко), то непременно берёт с собой землю из своей могилы. Как я понимаю, он привязан к этой земле нерушимыми узами и непременно должен спать именно в ней. Иначе он перестанет существовать.

— Значит, граф Полонг…

— Мёртв или недалёк от того. Его единственный шанс — это вернуться к своей могиле и взять оттуда новую землю. Но ему просто не хватит на это времени: его родина находится слишком далеко отсюда. Если, конечно, он не солгал нам, когда говорил, откуда он родом. Впрочем, даже если и солгал. Думаю, там его ждёт радушный приём в виде крестьян с вилами, священников со святой водой и пары-тройки серебряных пуль. Если бы дело обстояло иначе, он просто не решился бы на такой далёкий путь.

— А когда ты его раскусил?

— Очень поздно, — поморщился трубочист. — Вообще он не понравился мне с самого начала. Не фыркай; в нём многое было подозрительно. Он не ел нашу еду, не пил воду, ни разу за всё время не достал своих припасов. Всё время хватался за свой мешок, но ни разу его не открыл. Этот мешок не давал мне покоя, и когда…ну, когда вы ушли в лес, я не выдержал и посмотрел, что там внутри. Сперва я только удивился, и всё, а потом меня осенило. Я наконец-то понял, что казалось неправильным с самого начала. У него не было тени! Раньше я об этом не задумывался, но краем глаза всё-таки замечал, а тут до меня, наконец, дошло. И всё стало складываться в общую картинку. Ну, а когда я всё понял, сразу побежал за вами в лес.

— Ах вот оно что! — притворно вздохнула принцесса, заканчивая обрабатывать очередную ссадину. — А я-то думала, что ты последовал за нами, потому что ревновал.

— Кого из вас? — поинтересовался трубочист. — Ай! Поосторожнее! Я хотел сказать "Вот ещё!" Ну ладно, ладно, на самом деле я больше не стану над тобой шутить. Буду вести речь только с трепетом и уважением. Иначе мне несдобровать, это я усвоил. С тобой лучше по-хорошему.

— Вот то-то же!

— Нет, правда, — продолжил трубочист, теперь уже с искренним уважением в голосе. — Как ты его ловко! Где ты такому научилась?

— Да уж было дело, — не без гордости ответствовала принцесса. — Говорю же тебе, я полна сюрпризов.

— Это точно. Я заметил, ты этого графа не только в конце уделала, ты и раньше успела его разукрасить. Вон какая у него на руке царапина была длиннющая! Небось ногтями…

— Вообще-то я его тогда не только ногтями, — принцесса слегка покраснела и опустила глаза. — Я…как бы это сказать…Ну, словом, я его ещё и укусила.

— Укусила? Вампира?

Трубочист откинул голову назад и расхохотался. Принцесса сперва покраснела ещё пуще, но затем присоединилась к его смеху. Ещё одно приключение было позади.

Глава 9. Русалка

День потихоньку клонился к вечеру, и решено было сегодня путь не продолжать. Продвигаться по лесу в тёмное время суток было неразумно, к тому же трубочисту требовался отдых. Принцесса попыталась стать ему родной матерью, проявляя о юноше недюженную заботу. Тот, однако, не пришёл в восторг от неожиданно проснувшегося в принцессе инстинкта и в ответ на каждую попытку за собой поухаживать потихоньку отползал всё дальше и дальше. Когда он совсем уж приблизился к краю пропасти, девушка со вздохом решила, что игру в дочки-матери пора заканчивать.

В этот вечер она сидела у костра, подперев голову рукой, и в расстроенных чувствах кидала в огонь сухие еловые колючки. Огонь, похоже, не слишком восхищался такими подачками, но, так и быть, поедал и их. Ну что ж такое, печально думала принцесса. Как мало-мальски привлекательный мужчина, так непременно либо кровосос, либо и вовсе не по женской части. Не знаешь даже, что хуже. Куда же после этого прикажете идти благородной девушке, как не в монастырь? Монастырь на мгновение представился ей эдаким институтом благородных девиц, в котором во множестве собрались достойные, знатные девушки, с утра до вечера обсуждающие несправедливость жизни и несовершенства представителей мужского пола. "Замуж тебе пора, деточка, вот что", — сказала бы на это её кормилица. При воспоминании о кормилице принцессе стало совсем грустно. Царский терем остался далеко позади, а вот монастырь был уже намного ближе. Сегодняшнее происшествие их несколько задержало, но завтра к вечеру они всё равно должны были выйти к монастырским стенам. И что тогда? Наденет она тоскливое монашеское платье и отречётся от всего земного… Так много всего не узнав и не изведав…

И тут ей в голову пришла бунтарская мысль. Кто его знает, чем она была продиктована — и вправду бунтарским духом, или же интересом научного характера, а то и причиной, в которой сама она никогда бы себе не призналась. Так или иначе, принцесса подумала, что ежели ей всё равно предстоит отречься от всего земного, в том числе и от замужетсва, то вовсе необязательно делать это, оставаясь девицей. Почему бы напоследок и не узнать, как это — быть с мужчиной. Хоть будет, что вспомнить. Мужчина поблизости оказался только один, и он был не принцем, а трубочистом, но только какое это имело значение, теперь-то?

Решено, трубочиста следовало немедленно соблазнить. Тем более что он весь избитый, израненый, сильно сопротивляться не будет… Одна беда — как это сделать? Соблазнять она особенно не умела. Ха, а энциклопедия на что? Всё, что там было на эту тему, принцесса вычитала ещё девчонкой. При этом у неё была прекрасная фотографическая память, так что она могла без особого труда восстановить нужные страницы.

Итак, какое там было самое верное средство? "Для того, чтобы соблазнить мужчину, следует аккуратно приподнять подол юбки или же платья, слегка обнажая щиколотки". Принцесса поглядела на свои ноги. Щиколотки и без того уже были обнажены. И что-то пока никто не соблазнился. Да и кого в наше время удивишь голой щиколоткой? Видать, энциклопедия слишком давно писалась. Устарела. Стоп, но там, кажется, было ещё. Всё правильно, "можно также, будто бы случайно, приспустить рукав платья, обнажая при этом плечико. Обратив на себя внимание кавалера, следует поспешно прикрыть плечо, густо покраснев". Ну, это вроде можно. Принцесса решила, не затягивая, приступить к действию. Она подошла поближе к трубочисту, который сидел, прислонясь спиной к дубовому стволу, остановилась якобы в глубокой задумчивости, и незаметно потянула ткань платья. Ткань и вправду поспешно сползла, обнажая левое плечо и даже приличную часть предплечья. Ну вот, процесс соблазнения пошёл. А как долго ждать результата? Холодно, между прочим! И вообще, как понять, заметил он или не заметил — если смотришь в сторону, притворяясь, что всё это — простая случайность?

Оказалось, что понять очень даже можно. Голос трубочиста резко вывел её из состояния задумчивости.

— Ты что, с ума сошла? Ты почему так легко одета? Замёрзнешь ведь! Вот мурашки бегут по телу, даже при свете костра видать! Ещё чего доброго простудишься, заболеешь, и будем мы с тобой здесь лежать, как две старые развалины. Лично я за тобой ухаживать не собираюсь, я и сам ещё поболеть хочу. Давай-ка, прямо сейчас накинь что-нибудь на плечи, хоть бы и одеяло.

Ну вот. Дожили. Не сработало. Может, этот метод не действует при плохом освещении? Или всё дело в том, что она не успела густо покраснеть? Или просто плечо с бегущими по нему мурашками выглядит недостаточно соблазнительно?

Однако же сбить принцессу с намеченного курса было не так легко. Сдаваться она не собиралась. Послушно укутавшись в шерстяное одеяло (Так и правда теплее. А уютно-то как!), девушка принялась вспоминать последующие советы из мудрой книги. "Стрельба глазами". Авторы советовали пристально поглядеть на предмет страсти, слегка исподлобья, а затем немного поморгать, выгодно демонстрируя длиные ресницы. Потом снова посмотреть, и снова поморгать, и так до победного конца…М-да, эдак и нервный тик можно заработать. Ну ладно, попробуем. Вот только подойти к нему надо будет совсем близко, как-никак темновато здесь, вдруг не заметит.

Заметил. Принцесса успела пострелять глазами совсем немного, когда трубочист, нахмурившись, спросил:

— Тебе что, в глаз что-то попало?

— В какой глаз? — опешила принцесса.

— В правый, — отозвался он. — Ты что, сама не чувствуешь?

— Чувствую! — радостно воскликнула принцесса, припоминая ещё один совет. Даме следовало пожаловаться кавалеру на то, что что-то попало ей в глаз. Кавалер, в свою очередь, вызывался ей помочь, для этого ему следовало приблизить к ней своё лицо, а дальнейшее должно быо произойти само собой. Вот только это "само собой" принцессу несколько смущало.

Сперва всё шло так, как надо. Трубочист и правда вызвался ей помочь, поднялся на ноги и, взяв за руку, куда-то её повёл. Принцесса сперва подумала, что к костру, где свет поярче, но оказалось, что нет, они шли в другую сторону. Вот оно, началось! Её сердце забилось в предвкушении.

— Опустись на траву, — сказал трубочист, остановившись.

— То есть как? — Как только дошло до дела, она снова была готова сопротивляться.

— Как-как, вставай на колени! — командным голосом пояснил он.

С трудом удержавшись от очередного выпада, принцесса послушалась. Ох, что сейчас будет…Трубочист опустился рядом с ней…Их тела соприкасались друг с другом…

— Наклонись, — велел он.

Принцесса вновь послушалась…и завопила. Пригнув её голову пониже одной рукой, второй трубочист щедро умыл ей лицо ледяной водой из ручья. И, едва дав ей отдышаться, повторил процедуру.

— Ну, как? — спросил он затем. — Теперь лучше?

— Что лучше? — пролепетала совершенно сбитая с толку принцесса.

— Глаз лучше? Соринка смылась?

Принцесса поморгала, избавляясь от попавшей в глаз воды.

— Теперь лучше, — обречённо кивнула она.

— Ну вот и хорошо.

Не говоря больше ни слова, трубочист поднялся с земли и зашагал обратно.

Принцесса тяжело вздохнула, провожая его взглядом. По-видимому, ей суждено было умереть девственницей.

Хорошенько выспавшись, они продолжили путь. Причин особенно торопиться не было. До монастыря оставалось недалеко, и, даже двигаясь очень медленно и делая многочисленные привалы, они успевали добраться до цели в течение дня. Именно поэтому, когда трубочист, не вполне ещё оправившийся после вчерашнего, прикорнул во время обеденной остановки, принцесса не стала его будить. Пускай отдохнёт. Кажется, её побег вышел ему боком. Слишком во многие передлки она его втянула, сама того не желая. Впрочем, скоро он уже сможет отдохнуть от неё в полной мере.

Коротая время, девушка прошлась до реки и, убедившись, что поблизости никого нет, коротко искупнулась. Вода была холодная, бодрящая, но и не такая ледяная, как во вчерашнем горном ручье. К тому же погода стояла ясная, и яркое солнце припекало затылок. Принцесса то и дело бросала напряжённые взгляды на заросли камыша, скрывавшие приличную часть берега, опасаясь, что кто-нибудь несвоевременно нарушит её одиночество. Ей то и дело казалось, будто оттуда слышатся голоса, или чьё-то шумное дыхание. Наверняка эти страхи были необоснованны, а слышала она всего лишь шелест травы и копошение мелких водных зверюшек. Однако, предпочитая не рисковать, девушка вскоре поспешила вернуться на берег и, быстро отжав рубашку, надела прямо поверх неё своё запасное платье. То, в котором она ходила вчера, носить было долее нельзя. Затем, отжимая на ходу рыжие локоны, она двинулась обратно.

Трубочист по-прежнему спал, слегка нахмурившись и неспокойно дыша. Принцесса склонилась над ним и очень-очень осторожно, чтобы не разбудить, провела рукой по волосам, как обычно, взъерошенным. Дыхание спящего как будто стало чуть более ровным. Склонив голову набок, принцесса разглядывала узор из веснушек, украшавший щёки и нос юноши. Нет, красавцем его, пожалуй, не назовёшь, а всё-таки он был на редкость симпатичным.

— Какой хорошенький, правда?

Неожиданно раздавшийся за спиной голос словно вторил её мыслям. Принцесса вздрогнула и резко обернулась. Рядом с ней стояла девушка лет пятнадцати, то есть в том самом возрасте, когда юное создание уже перестаёт быть ребёнком, но ещё не совсем успевает стать настоящей женщиной. Загорелое веснусчатое лицо со слегка вздёрнутым носиком было не лишено привлекательности, но никак не могло бы считаться красивым. Светло-коричневые волосы были не слишком густыми, и едва касались плеч. Глаза, если как следует к ним приглядеться, постоянно меняли цвет, становясь то зелёными, то голубыми, то тёмно-карими, то снова зелёными. Но самым удивительным в этом юном создании были, конечно же, не глаза, а ноги. Точнее сказать, полное их отсутствие. Ибо ноги заменял длинный рыбий хвост, заканчивавшийся внизу раздвоенным плавником. Русалка не стояла, а скорее висела в воздухе в паре вершков над землёй.

— Ты кто? — изумлённо выдохнула принцесса.

— Сама что ли не видишь? — хихикнула та.

— А…что ты здесь делаешь?

— Да вроде то же, что и ты. Мужчинку разглядываю.

— Я не о том, — вспыхнула принцесса. — Ты разве можешь выходить на сушу?

— А если я скажу "нет", ты мне поверишь? — ехидно поинтересовалась русалка. — Ну так скажи, правда, он прехорошенький? Правда?

— Ну, правда, правда, — вынужденно признала принцесса. — Не рановато ты мужчинами начала интересоваться?

— А ты не рановато ли в них разочаровалась? — парировала русалка. — Скажи лучше, он кто такой?

— Ну трубочист.

— Трубочист? — хмыкнула русалка. — А что же он делает так далеко от труб?

— Меня провожает.

— Правда? Ох и повезло же тебе! И что же он тебе, любовник?

— Какой ещё любовник?

— Ну почём мне знать, какой. Тебе виднее. Пылкий, нежный, умелый, некудышний, бывший, будущий…

— Да никакой он мне не любовник!

— Ах, вот так? Так ведь это же хорошо! — обрадовалась русалка. — Тогда ты ведь не будешь возражать, если я им немножко займусь?

Принцесса хотела заявить, что очень даже будет возражать, но вместо этого лишь недовольно передёрнула плечами. Русалка, хмыкнув, приблизилась к трубочисту (она не шла, а скорее медленно плыла над землёй) и, наклонившись, нежно поцеловала его в лоб. Юноша вздрогнул и открыл глаза.

— Какая красота! — воскликнул он, не отводя глаз от самодовольного лица русалки.

— Правда я хороша? — гордо спросила она.

— Ты прекрасна. Я никогда в своей жизни не видел такой красоты!

Принцеса изумлённо нахмурила брови.

— А правда у меня красивые длинные ноги? — продолжала русалка.

— О да, они сногсшибательны, — заверил её трубочист.

— Да где ты видел ноги?! — не выдержала принцесса.

Трубочист будто бы её и не услышал. Русалка даже не обернулась, лишь чуть-чуть дёрнула головой, словно отмахиваясь от назойливой мухи.

— А мои длинные ресницы?

— Самые прекрасные ресницы на свете, — убеждённо молвил юноша.

— Да что же тут происходит, в конце концов? — воскликнула принцесса.

Русалка повернулась к ней с довольным видом.

— Это его идеал женской красоты, с четырнадцати лет, — пояснила она. — Он смотрит на меня, а видит её. Интересно, правда?

— А…

— А нас он сейчас не слышит.

Русалка снова повернулась к трубочисту.

— А как тебе моя длинная русая коса?

— Она роскошна. Обожаю такие волосы.

Принцесса принялась нервно теребить свои рыжие кудряшки.

— А бёдра, а грудь?

— Третий номер? — восхищённо спросил трубочист.

— Четвёртый, — гордо поправила русалка.

Принцесса тоскливо опустила взгляд на собственную грудь первого номера.

— Пойдём со мной к реке, — ласково прошептала русалка. — Искупаемся!

— Пойдём! — Трубочист с радостью принял протянутую руку и пошёл к воде, заворожённо глядя русалке в глаза.

— Эй, стоп! — Принцесса шагнула вперёд и раскинула руки, преграждая им дорогу.

Юноша, похоже, не видел её и не слышал, но тем не менее остановился, глядя перед собой невидящим взглядом, словно ходил во сне. Принцесса повернулась к русалке.

— Зачем ты ведёшь его к воде?

— А почему бы и нет?

— Ты что, собираешься его утопить?!

— С чего это ты взяла?

— А с того, что я про вас, русалок, всё знаю! Из тех, кто с вами купаться ходил, ещё никто назад не возвращался!

— Ну и что с того, что не возвращался? — фыркнула русалка. — Мало ли мужиков, которые, повстречав красивую женщину, не возвращались к жене? Что ж они, все утонули, что ли?

С этим доводом поспорить было трудно.

— Но ведь русалками становятся девушки-утопленицы, которые утонули во время купания или покончили с собой. И они специально топят тех, кого сумеют заманить за собой.

— Это ты тоже вычитала в своей энциклопедии? — пренебрежительно фыркнула русалка. — Ну вы, люди, и молодцы! Вас хлебом не корми, дай хоть в чём-нибудь обвинить бедную жертву! Уж если в этой жизни ни в чём не провинилась, то уж в следующей так точно стерва! Так оно спокойнее, верно? Ну, утонула бедная девушка. Ну, утянет она за собой в воду ещё кого-нибудь, так что? Ей что, легче от этого будет?

— Не знаю, — растерялась принцесса. — Наверное, нет.

— Вот то-то и оно. И нечего клеветать на тех, кому при жизни и без того сильно досталось. И вообще, кончай ты читать всякие глупые книжки. Ну посуди сама: если там про человеческих мужчин и женщин всякая ерунда написана, что уж говорить про других существ?

— Говори, что хочешь, но я его с тобой всё равно не отпущу. Эй, трубочист!

— Нет, так ты его точно не разбудишь, — рассмеялась русалка.

— А как же?

Русалка пожала плечами.

— А ты скажи что-нибудь такое, что его разбудит. Вот мы и посмотрим.

— Откуда же мне знать, что его может разбудить?

— Ну, мне-то уж тем более неоткуда. К тому же мне оно и незачем. Я с ним, как видишь, и спящим прекрасно лажу.

Русалка, по-прежнему неспешно, поплыла над землёй по направлению к реке. Трубочист шёл рядом, нежно держа её за руку. Они медленно, но верно удалялись от принцессы.

— Трубочист, стой! — крикнула она. Никакого ответа. — Подожди! Ты ещё не оправился от ран, тебе вредно купаться! Она утянет тебя в воду, ты утонешь! — И снова безрезультатно. — Ты мне нужен! — Трубочист споткнулся на ровном месте и слегка задержался, но потом снова продолжил идти. — Ты мне очень нравишься! — Юноша остановился, по-прежнему держа русалку за руку. Он ничего не говорил и не оборачивался, просто неподвижно стоял, застыв, словно статуя. Но девушка уже знала, что именно нужно сказать. — Я… — Было неимоверно трудно произнести вслух эти слова, которые ей самой, рано потерявшей мать, крайне редко доводилось слышать от других. — Я люблю тебя!

Трубочист повернулся было к ней, но тут глаза его закатились, и он мешком упал на траву.

— Вот это я понимаю, сила любви! — уважительно присвистнула русалка, склоняясь над юношей. — Никаких сомнений быть не может: он спит!

— То есть…

— То есть ты победила. Мои поздравления. Кстати, тебе придётся объянить ему, как это он уснул там, а проснулся здесь. Советую придумать что-нибудь поубедительнее. — И русалка заговорщицки ей подмигнула.

— Значит, он ничего не будет помнить?

Но отвечать на этот вопрос было некому. Русалки нигде не было видно.

Между тем трубочист сладко потянулся и открыл глаза.

— Что-то я заспался, а нам ведь идти пора, — заметил он, снова потягиваясь. И нахмурился. — Странно. А разве я здесь уснул?

— Нет, вон там, — честно ответила принцесса.

— А как я здесь оказался? — уточнил трубочист, не дождавшись продолжения.

— Ходил во сне, — не менее честно сказала она.

Он недоверчиво нахмурился, снова огляделся и ничего не сказал. Видимо, более логичного объяснения произошедшему он всё равно не находил.

— А…ты ничего мне такого не говорила, пока я ходил во сне?

— Чего например? — невинно захлопала ресницами принцесса.

Он открыл было рот, чтобы объяснить, но передумал.

— Да нет, ничего.

— Скажи, а ты что-нибудь знаешь о русалках? — спросила девушка.

— О русалках? Да так, немного. Моя сестра кое-что рассказывала. Она у меня большая любительница путешествовать. Всё время где-нибудь бродит, вечно её дома не бывает; матушка этим недовольна. Так вот, она всё про всех знает — и про русалок, и про троллей, и про леший знает кого ещё. Про лешего кстати тоже.

— А что она про русалок говорила? Они опасные? Они правда людей топят?

— Вроде нет, — покачал головой трубочист. — Ну или очень редко. Я так понял от сестры, что они всё больше пугают.

— Зачем же?

— Не знаю. Они вроде бы обычно с людьми не общаются. А уж если показываются человеку, значит, хотят его чему-то научить. А уж как учить — тут средства у всех разные. Страх тоже — чем не средство? Да и кроме того, знаешь, сколько людей по пьяни в речки падают? Надо же как-то объяснить, что с ними произошло. Вот крестьяне слух и пускали, мол, русалка в воду затянула. Вот тебе и слухи о русалках, безо всякой тому причины. Так же и с морским дьяволом.

— А это ещё кто такой?

— А никто толком и не знает. Говорят, что-то огромное и ужасающее. И появляется — заметь! — только при матросах, хорошенько напившихся рома.

— Ну да, — кивнула принцесса. — Есть ещё зелёные чёртики, они приходят на суше и после горилки. Не иначе родственники.

— А ты почему про русалок спросила? Ты что, когда-нибудь видела русалку?

— Я??? Да с чего же ты взял?

Она была абсолютно уверена в том, что её сегодняшняя учительница одобрит такое враньё. Ей даже послышалось одобрительное хмыканье, вроде бы раздавшееся из зарослей камыша. Впрочем, кто его знает? Может, это просто ветер шумел в кустах?

Глава 10. В гостях у трубочиста

Солнце уже приобрело красный предзакатный оттенок и принялось окрашивать в алое облака, когда они подошли к стене монастыря. Стена была высокая, белокаменная, и казалась совершенно неприступной. Сразу чувствовалось, что отделяла она монахинь не от бродяг да воров, а от самой мирской жизни со всеми её буднями, радостями и тревогами. Символичным казалось и то, что в этой стене не наблюдалось ни щели, ни двери, ни окошка, во всяком случае насколько могли видеть путники. До сих пор им встретилась лишь одна маленькая калиточка, но и та была наглухо закрыта. Её очертания едва прорисовывались в казавшейся сплошной стене.

— И где же вход? — растерянно пробормотала принцесса. — Куда идти — вправо, али влево?

Трубочист пожал плечами.

— Давай-ка я схожу посмотрю, поищу ворота, а ты пока здесь отдохни.

Ушёл он довольно надолго: монастырь был большой, а ворота располагались неблизко. Когда же трубочист возвратился, минут десять спустя, принцесса сидела на земле, вжавшись в каменную стену, и тихо плакала. Плакала, видимо, давно: глаза были красными, нос слегка припух, а носовой платок лежал в стороне, мокрый насквозь. Сейчас принцесса размазывала слёзы по лицу тыльной стороной ладони.

— Эй, ты чего? — Трубочист осторожно присел рядом. — Тебя кто-то обидел?

— Если бы, — всхлипнула девушка.

— Ну правильно, ты бы тогда ему врезала и всего делов, — улыбнулся он. — А что же тогда?

— Я не могу, — еле выговорила принцесса сквозь рыдания. — Ворота…ты нашёл?

Юноша кивнул. Она зарыдала ещё горше, как будто до последнего надеялась, что ворота просто-напросто не обнаружатся.

— Я не могу, — повторила она, разводя руками. — Не могу туда войти, и всё. И вернуться не могу. Я все мосты сожгла, мне идти больше некуда. — И она снова разрыдалась, закрыв лицо руками.

— Ну тихо, тихо, — мягко сказал трубочист, осторожно обнимая её за плечи. Принцесса уткнулась лицом ему в рубаху и заплакала ещё сильнее. — Ну вот, с вами, девчонками, всегда так. Только дай вам волю — расплачетесь от любой ерунды.

— Какая же это ерунда? — всхлипнула принцесса, старательно вытирая слёзы, на этот раз — локтем. — Ты пойми: я же не знаю, что мне теперь делать. Куда идти.

— Понятно, — кивнул он, вставая. — В таком случае я знаю, что делать. Пошли.

Он взял её за руку и потянул за собой. Принцесса не сопротивлялась, просто послушно плелась следом. Лишь когда они отошли от стен монастыря достаточно далеко, она сквозь слёзы спросила:

— Куда мы идём?

— В дом моей матери. Она живёт здесь недалеко. Отдохнёшь, успокоишься, выспишься и сможешь спокойно всё обдумать. Опять же и накормит она нас на славу.

Принцесса ничего не сказала и продолжила послушно следовать за трубочистом. Вскоре они вышли к череде бедных избушек, жавшихся к большому роскошному терему. Принцесса повернулась к трубочисту.

— Нам куда?

Он кивнул вперёд, мол, прямо. Девушка направилась было к домику, расположившемуся чуть в стороне от дороги, но трубочист провёл её мимо. Миновали они и ещё несколько бедных избушек, и пару домов посолиднее. Пока наконец не подошли вплотную к крыльцу терема.

— Нам что же, сюда? — удивлённо спросила принцесса.

— Сюда-сюда, — кивнул он, бережно подталкивая её вперёд.

Меж тем высокая дверь отворилась, и на крыльцо высыпало несколько человек слуг. Вслед за ними вышла статная женщина лет сорока, судя по манерам и одежде, хозяйка дома.

— День добрый, барин, — сказал один из дворовых, снимая шапку и кланяясь. Обращался он явно к трубочисту. Тот кивнул в ответ.

— Здравствуй, матушка, — поздоровался он, поднимаясь по ступенькам и обнимая хозяйку.

— Ну здравствуй, Владислав, сынок. Хорошо, что ты так скоро вернулся. — Она промокнула глаза платком. — А что это ты в таком виде, будто по тебе табун лошадей проехал, сперва в одну сторону, а потом и обратно? — всплеснула руками она. — Что с тобой такое приключилось? Неужто в драку какую ввязался? Али разбойники напали?

— Да нет, матушка, — поморщился юноша, на сей раз аккуратно высвобождаясь из материнских рук. — Ничего такого, я просто шёл, задумавшись, ну и о фонарный столб ударился.

— Что ж ты тогда так выглядишь, будто тот фонарь тебе сдачи дал, а потом следом погнался и ещё разок стукнул. Не иначе для науки, чтоб ты в другой раз под ноги глядел! — Хозяйка упёрла руки в бока и смотрела на сына с деланым неодобрением, хоть и было очевидно, что она безумно рада его возвращению.

Тот предпочёл сменить тему.

— Мама, познакомься, вот это Дуня, мы с ней вместе шли из царского терема. — Он обернулся к принцессе, нерешительно остановившейся на пару ступенек ниже, заставляя её подняться на крыльцо. — У неё было дело в Новоцелительском монастыре, мы сейчас как раз оттуда и пришли.

— Ох, бедная деточка, — всплеснула руками хозяйка. — И ты не нашла себе лучшего проводника, чем мой непутёвый сыночек? Ох, и не повезло же тебе! Вы только посмотрите — личико-то какое усталое, глазки красные, обувка стоптана, а сама какая худенькая! — запричитала она, словно её сынок был кругом виноват, даже и в природной комплекции девушки. Дворовые запричитали в тон хозяйке. — Ну ничего, деточка, сейчас мы всё устроим. Наши девушки и горницу тебе подготовят, и в баньке попарят, и платье новое дадут. Уже, почитай, ночь на дворе. Ты, наверное, с дороги устала, покушать прямо в горнице захочешь, а потом сразу и баиньки, верно? — Принцесса принуждённо кивнула; вставить слово она всё равно бы не смогла. — Ну вот и хорошо, вот и ладно, сегодня в баньку да почивать, а разговоры разговаривать завтра будем. — А ты чего стоишь, горе моё луковое? — повернулась она к сыну. — Давай, веди гостью в дом.

— Скажи-ка мне, — продолжила она, пока они проходили через длинную залу с высоким потолком, — это не ты ли надоумил конюхова мальчишку бегать вечерами по полю в белом балахоне да с косой? Да становиться у дороги и пугать проезжающего мимо мельника?

Дворовые девки прыснули со смеху. Какой-то старик, тоже из дворовых, погрозил им кулаком, но те только пуще расхохотались.

— Э-э-э. Ну почему бы мальчику на свежем воздухе не побегать? — пожал плечами Владислав.

— Да потому, что мельника чуть было удар не хватил. И что вы с ним только не поделили?

— А правда, что вы не поделили? — шёпотом спросила принцесса. Видимо, она стремилась хоть как-то проявить собственную потребность задавать вопросы, хотя об истинно насущных вопросах речь сейчас, ясное дело, не шла. Было очевидно, что с этим придётся подождать до завтра.

— Понятия не имею, — прошептал в ответ он. — Я его не подговаривал, это, видно, сестра, уж больно на неё похоже. Ей, заразе такой, вечно хорошие затеи в голову приходят. Я бы до такого и не догадался.

Что-то подсказывало принцессе, что юноша себя перехваливает; по-видимому, они с сестрой оба были хороши. Однако озвучить эту мысль она не успела: дойдя до очередного коридора, компания разделилась; её отправили с двумя дворовыми девками в наспех растопленную баню, а Владислав в сопровождении нескольких человек направился в другую сторону.

Спустя полтора часа вымытая, распаренная и отужинавшая принцесса стояла у окна отведённой ей горницы, в белой ночной рубашке, кутаясь в мягкий тёплый платок. Ей не было холодно, просто кутаться в такой платок было приятно и уютно; было также приятно ощущать себя чистой, и сознавать, что волосы — в кои-то веки как следует вымыты и расчёсанны. Горница была небольшая, но уютная, и для неё уже была приготовлена мягкая удобная постель. В голове слегка шумело, и думать обо всех удивительных событиях сегодняшнего дня не было ни сил, ни желания. Поэтому принцесса просто стояла и глядела в окно, мысленно отмечая всё, что происходило снаружи: вон двое дворовых покатили куда-то увесистую бочку, вон из сарая выбежала собака с длинными ушами, а из трубы какого-то скрытого от взора домика потянулсь к небу струйка дыма. Вот он отдых, домашний уют, милое повседневное спокойствие. Можно постоять так ещё четверть часа, а потом ложиться спать.

Ага, размечталась. Благостное расположение духа прервал настойчивый стук в дверь. Сперва принцесса хотела сделать вид, будто уже спит. Постучат и уйдут. Что бы это ни было, до завтра оно точно подождёт. Но стук, временами смолкающий, неизменно повторялся внось. Стучащий явно не был настроен отступать. После того как стук в очередной раз затих, до принцессы донёсся тихий шёпот, проникавший, видимо, через замочную скважину.

— Эй, ты что, уже спишь?

Ну конечно, кто же это ещё мог быть. Трубочист, или как там его теперь называть.

— Даже если бы спала, то теперь бы точно проснулась, — прошептала она в ответ, всё в ту же скважину. — Чего тебе?

— Открой!

— Ты что, с ума сошёл?! — возмутилась она. — Ночь-полночь. Как я могу открыть дверь мужчине? Подожди до утра!

— Да ты о чём вообще?! Поговорить надо!

— Ну так что ты, до утра потерпеть не можешь? Словоохотливость напала? Так иди ещё с кем-нибудь поговори, ты вон всех тут знаешь. А со мной — завтра.

— Завтра будет поздно!

— Ох, ну что ж ты за человек такой. Подожди, дай хоть в платок запахнусь.

Приняв более или менее приличный вид (хотя скорее менее, нежели более, что уж тут поделаешь), принцесса наконец отперла дверь.

— Ну, чего тебе? — прошептала она.

— Дай войти. — Владислав вошёл внутрь, не дожидаясь приглашения, и аккуратно закрыл за собой дверь.

— Так, ты зачем пришёл? — Принцесса упёрла руки в бока. Платок при этом распахнулся, и выглядеть она стала совсем уж неприлично, но, кажется, её это уже особо не волновало.

— Поговорить надо, — повторил Владислав. — Ты извини, но для меня это правда важно. Я хотел тебя попросить, ты не могла бы…не всё рассказывать матери о нашем путешествии?

— То есть соврать? — девушка осуждающе склонила голову набок.

— То есть немного недоговорить, — поправил её юноша.

— А когда ты прикинулся трубочистом, ты что, тоже немного недоговорил? — язвительно поинтересовалась принцесса.

Против её ожиданий юноша смутился.

— В общем-то можно сказать, что так оно есть, — начал оправдываться он. — Я не представлялся тебе трубочистом, ты сама так решила.

— Да как же ещё мне было решить, когда ты стоял у печи весь вымазанный в саже?

— То-то и оно, что у печи, а не на крыше! Я просто шёл по терему и, как на грех, остановился у этой проклятущей печи. Хотел стряхнуть пылинку с башмака, наклонился, а тут — бах! — из жерла сажа как полетит! И на волосы, и на одежду, и в нос забилась. Ну я оттуда отскочил, чертыхаясь на вашего трубочиста, принялся отряхиваться, а оно только хуже делается. А потом я и вовсе молодец, рукой лицо вытер, а рука-то уже вся в саже была. Ну вот, думаю, теперь я весь всё равно что эфиоп. Вконец расстроился, ну и разозлился. Сижу и думаю: сейчас найду вашего трубочиста — и уши ему надеру! А тут ты. Я сперва даже и не понял, что ты со мной разговариваешь.

— Что ж потом не признался?

— Да не знаю. Растерялся как-то. А потом мне и самому интересно сделалось. Так что когда мы с тобой договорили, я пошёл, разыскал того самого трубочиста, прижал его к стенке, но пообещал, что сам его не трону и жаловаться никому не стану, если он мне расскажет, как можно выбраться из терема через трубу. Ну он мне всё и рассказал детально.

— Так ты что же, тогда со мной тоже в первый раз через дымоход лез, что ли? — улыбнулась принцесса.

— А то! И согласись, что для первого раза очень даже неплохо!

— Ага, только что ты меня чуть в лепёшку не раздавил!

— Когда это?

— Да когда чуть с кирпичной стенки не сорвался.

— Так чуть-чуть не считается!

— Ну и кто ж ты такой на самом деле будешь-то? — спросила принцесса, уже ничуть не обиженно.

— Князь, — юноша пожал плечами, как будто немного стесняясь. — Князь Владислав Горский, из рода Ярослава Горского. А матушка моя — княгиня Яромира Горская, вдова, управляет этим имением.

— Угу. А величать тебя теперь как?

— Да как хочешь, хоть трубочистом.

Принцессе вдруг вспомнилась ехидненькая ухмылочка русалки. "Так ты его точно не разбудишь". Ведь она всё знала уже тогда, нет бы поделилась!

— А вообще меня близкие зовут Владом.

— А о чём ты хотел попросить меня матушке твоей не рассказывать?

— Да вот всю эту историю с трубочистом. Лучше бы ей об этом не знать. Тут ведь честь семьи и всё такое, а она к этому относится ох, как серьёзно. Ну и если совсем уж честно, — добавил он, — то про графа Полонга тоже не стоит. А то она меня целый месяц из дома не выпустит. Сестра-то моя нынче в отъезде, больше воспитывать некого, точно на мне отыграется. — Он ещё немного подумал и добавил: — А если уж совсем начистоту, то лучше бы ты и вовсе ничего ей не рассказывала о нашем путешествии.

Принцесса хотела поднять его на смех, да передумала. В чём-то он был прав. Пожалуй, она бы и сама не рискнула рассказывать о таком путешествии батюшке. Только она собиралась успокоить Влада на этот счёт, как снова раздался тихий стук в дверь. Юноша и девушка замерли. После нескольких мгновений тишины стук повторился. Потом опять.

— Кого ещё нелёгкая принесла? — еле слышно прошептала принцесса, не на шутку испуганная. Ещё бы, если в комнате молодой девицы, да к тому же толком не одетой, в такой час застанут мужчину, позора не оберёшься. Тут не то что честь сохранить, тут живой бы уйти! А стук снова повторился, чуть более громкий и настойчивый!

— Деточка! Деточка, ты ещё не спишь? — Это был без сомнения голос княгини.

Влад схватился за голову.

— Да что ж вам всем сегодня не спится?! — шёпотом возмутилась принцесса. — Ну семейка! Я ведь верно понимаю: она так просто не уйдёт?

Юноша с несчастным видом покачал головой.

— Ну да, конечно, яблоко от яблони недалеко падает! Ну что ж теперь поделать, лезь под кровать!

— Почему под кровать?

— Ну если хочешь, тогда в дымоход!

Этот аргумент сработал. Вздохнув, Влад быстро полез под кровать. Убедившись в том, что его невозможно разглядеть благодаря свисающей до пола простыне, принцесса деланно зевнула, потёрла глаза, чтобы они были покраснее и открыла дверь.

— Не спишь, девочка? — С этими словами Яромира проскользнула в комнату. В руках она держала широкой блюдо с наложенными горкой пирожками. — На вот, угостись перед сном. — Она поставила блюдо на столик, угостилась сама, видимо, подавая девушке пример, и села на кровать, сделав принцессе знак садиться рядом. Та послушно села, предварительно тоже захватив пирожок. Отчего бы и нет?

Пока они перекусывали, принцесса украдкой разглядывала княгиню. Сейчас та была в более простом, домашнем наряде, нежели при их первой встрече. Однако она всё равно выглядела подтянутой, собранной, энергичной, и, похоже, всегда была готова к действию. Княгиня была не очень высокая и не слишком полная, и тем не менее создавалось впечатление, будто она занимает много места — именно засчёт её энергичности, силы духа и общительности. Настоящая хозяйка большого имения, да что там имения, наверное, она и королевством смогла бы управлять без особого труда. При всём при этом Яромира также излучала и некое материнское тепло, редкая черта для женщины-правительницы, благодаря чему производимое ею впечатление было сильным, но неугрожающим.

— Ну как ты, отдыхаешь, приходишь в себя? — спросила княгиня, дожевав пирожок.

Принцесса кивнула.

— Вот и хорошо. А я тут зашла с тобой поболтать, на ночь глядя. Я вижу, вы с моим сыном за время пути успели сдружиться?

— М-м-м, — промычала принцесса, ещё не успевшая доесть пирожок.

— Да ты кушай-кушай, можешь не отвечать, я и сама вижу. Я своего сына, знаешь ли, как открытую книгу читаю. Это он думает, будто стал сильно взрослый да самостоятельный, а мне стоит на него только глянуть — и я всё-всё понимаю.

Откуда-то снизу раздалось недовольное сопение. Принцесса нервно дёрнула ножкой, просовывая ступню под кровать. Сопение стихло. Княгиня как будто бы ничего не заметила.

— Ах, деточка, я так рада, что он привёл тебя к нам в дом, — продолжала она. — Уж я всё ждала-ждала, когда же ему какая девушка приглянется, и всё никак. Ничего мало-мальски серьёзного. Нет, прежде-то он много с девушками общался, когда совсем молоденький был. Но с какими — это же просто страх и ужас!

— А какие они были? Расскажите! — Принцесса начинала получать от разговора удовольствие. Чего нельзя было сказать о Владе, судя по тихому, но грозному копошению под кроватью.

— Ой, вспоминать страшно, — отозвалась Яромира. — Такие, знаешь, блондинистые, с косами до попы, грудастые, крупные, а в голове-то пу-усто! Всё в женские прелести ушло.

Раздался стук, будто кто-то ударился головой о дно кровати.

— Что это? — нахмурилась княгиня.

— Даже не знаю, — развела руками принцесса. — Может быть, мышь?

— Она что же, пытается пробить пол головкой? — усомнилась княгиня. — А ты мышей боишься?

— Вот уж нет! У нас как-то завёлся мышонок — маленький такой, хорошенький. Воровал на кухне крупу. Так, помню, мы с Ксанкой его поймали (Ксанка — это подруга моя), и давай всех пугать! Ну, верней, мы проверить хотели, кто испугается, а кто — нет. Нескольких стражников напугали. Один и вовсе глаза закатил — и в обморок.

Женщины немного посмеялись.

— Выходит, ты смелая? — спросила княгиня.

Принцесса задумалась.

— Не знаю, — честно ответила она. — Но не трусиха, это точно. Но по мышонку судить трудно, вот если бы я волка не испугалась, тогда да…

— Если бы ты волка не испугалась, ты бы не смелая была, а дура, — возразила Яромира.

— Если уж совсем честно, то я немного того…авантюристка, что ли? — призналась принцесса. — Не то чтобы совсем, но слегка не без этого. Мне за это в детстве часто влетало.

— Это хорошо, что авантюристка, — улыбнулась княгиня. — И хорошо что не совсем. Чувствую я, ты моему сыну очень подходишь. Не зря ты ему так приглянулась. Ты не красней, я знаю, что говорю, — добавила она. — Это сразу было видно, когда он тебя к нам на крыльцо привёл. Думаешь, я одна так думаю? Все дворовые это приметили.

Из-под кровати донёсся непонятный звук, напоминающий сдавленный стон.

— Это что ещё такое? — удивилась княгиня. — Неужто мышка билась об пол, да и пробила себе голову?

— А мне кажется, что это больше похоже…на кошачье мяуканье! — нашлась принцесса.

— Чтобы мышка, да по-кошачьи мяукала, — покачала головой Яромира. — Это до чего же загрязнение воздуха должно было дойти! Вот не зря наш учёный ругается! А я-то всё отмахивалась. Надо будет всё-таки дать ему денег, как он просил, чтобы занялся чистотой здешней местности. Но мышки мышками, а ты про сына-то моего подумай всерьёз, хорошо? Погости у нас, отдохни, по местам здешним поезди, мы тебе лошадку хорошую дадим. Верхом-то ездить поди умеешь?

Принцесса кивнула.

— Ну вот, а заодно и с Владом поближе познакомишься, и подумать сможешь. Он, знаешь ли, не из тех, кто своими достоинствами кичится, выставляет их то так, то эдак, чтобы всем рассмотреть было посподручнее. Он из тех, кто всё больше изъяны свои норовит показать, при первом знакомстве в чёрном цвете себя выставить.

— Вот это точно, что правда, то правда, — подхватила принцесса.

— Вот, а на самом-то деле он у меня добрый, нежный, верный, за друга в огонь и в воду пойдёт. И умный мальчик, сообразительный. Ну, а то, что шалунишка и безалаберный немного — оно есть, конечно, но с годами пройдёт. Это у него наследственное.

— От отца? — спросила принцесса.

— Господь с тобой, деточка, отчего ж от отца? От меня! Отец-то его покойный был человеком мягким, тихим, уравновешенным. Я от него никогда даже слова бранного не слыхала. Всё, что ни сделает — спокойно, взвешенно, не торопясь. Ну, и до конца, конечно. А я-то в молодые годы…Эх, что о том говорить! — она махнула рукой. — В общем, мальчик у меня смелый, да и есть в кого.

— Мышей, значит, не боится? — ухмыльнулась принцесса.

— Кабы только мышей! — Было очевидно, что, при всей её материнской гордости, княгине довелось изрядно поволноваться из-за любви сына к приключениям. — Он у меня только одного по-настоящему боится, ещё с детства. Есть такая болезнь, с мудрёным названием. Ему делается нехорошо в закрытых тёмных местах, знаешь, вроде подвалов, подземных тоннелей, пещер…

Принцесса непроизвольно поднесла руку к горлу.

— Пещер? — пролепетала она. — И дымоходов, наверное, тоже?

— Про дымоходы не знаю, — отозвалась Яромира. — Придёт же тебе в голову. Богатое у тебя воображение, мне это нравится.

— Да уж, куда там богаче, — выдохнула девушка. Похоже, их путешествие и правда вышло её спутнику боком, куда больше, чем она думала.

— Ну да ладно, заболтала я тебя, деточка, а тебе давно уже и спать пора. — С этими словами княгиня поднялась с кровати и направилась к двери.

— Яромира, я хотела Вас спросить, — остановила её принцесса. — Вы ведь меня сегодня в первый раз увидели. Почему Вы думаете, что я подхожу Вашему сыну?

За вопросом последовала тишина, даже странная неугомонная мышка застыла без движения.

— А я этого и не знаю, — улыбнулась княгиня. — Но скоро узнаю. Сладких тебе снов!

Она вышла из комнаты и мягко закрыла за собой дверь.

Влад, кряхтя, выполз из-под кровати.

— Вот это вечерок, — пробормотал он. — Ну матушка, ну удружила…

— Эй, ты куда? — поинтересовалась принцесса, когда он уже взялся за ручку двери.

— На кудыкину гору! К себе, а куда ещё?

— А ты не думаешь, что тебя могут увидеть выходящим из горницы? Ты понимаешь, что будет, если тебя хоть кто-нибудь заметит?!

Влад скривился.

— Да, пожалуй, не хотелось бы. Ну а что ты предлагаешь?

— Придётся тебе остаться на всю ночь здесь, со мной.

— То есть как?

— То есть на полу.

Всё, что оставалось сделать князю Горскому, — это обречённо вздохнуть.

Глава 11, в которой автор пьёт горилку

Утро принесло с собой пение птиц и запах свежевыпеченного хлеба, проникший в комнату через приоткрытое окно. Свежий ветер легонько покачивал тонкую занавеску. Принцесса сладко потянулась. Спина и ноги немного побаливали, но это была приятная боль отдохнувшего за ночь тела. Постель была мягкая, белоснежная и воздушная. Потянувшись ещё разок, принцесса приняла сидячее положение, опустила ноги в домашние туфли…и только тут вспомнила про ночевавшего на полу Влада. Тот уже не спал, но всё ещё лежал на своей наспех приготовленной вчера постели, состоявшей из ковра, постеленной поверху перины (благо у принцессы их было хоть отбавляй) и мягкой подушки (их тоже было на кровати штуки три-четыре, так что ей не жалко). Вид у юноши был мягко говоря не восторженный.

— Доброе утро, — сказала принцесса, вставая и закутываясь в платок.

— Доброе? Я бы его так не назвал. Как честный человек.

— А что, тебе было неудобно? — беззаботно поинтересовалась принцесса, подходя к зеркалу. Беззаботность девушки мгновенно исчезла, стоило ей увидеть своё отражение. Она схватила гребень и принялась второпях приводить своё внешность в порядок, насколько это было возможно "в полевых условиях". — Разве спать в лесу на земле было лучше?

— Представь себе, лучше, — мрачно отозвался Влад. — А главное, от леса особого удобства не ждёшь. А когда возвращаешься домой, рассчитываешь, что вот сейчас-то отоспишься, наконец, как человек. И что?

— Не знаю, я лично вполне отоспалась. Как человек.

Принцесса, наконец, осталась довольна своим отражением в зеркале, что прибавило ей благодушия и игривости.

— Я сразу понял, что ты вредная и противная, — вздохнул Влад, поднимаясь на ноги. — Ещё тогда, в царском тереме.

Настроение у принцессы мгновенно испортилось. Слова юноши напоминали о том, что ей и самой придётся каким-то образом раскрыть своё инкогнито, но как выйти из этой деликатной ситуации достойно, она пока не понимала. Особенно учитывая то, что она была представлена как Дуня не только самому Владу, но и его матери. (А также и всем дворовым в тереме, но кого это интересует?)

Внезапный стук в дверь также не улучшил её настроения.

— Опять?! — тихонько возмутилась она. — Да что ж такое? Скажи, может, ваш дом проклят? Может, на него наложено Проклятие Вечного Стука? Может, по нему просто бродит привидение и то и дело стучит в каждую дверь, и ему можно не открывать?

Пока она всё это говорила, они с Владом на пару уничтожали следы преступления. Перина и подушка быстро отправились обратно на кровать, где им и место, а князь, наоборот, под кровать (где ему вовсе не место, но это, как водится, мало интересовало принцессу).

— Кто там? — громко спросила девушка.

— Я Вам завтрак принёс, барышня!

Принцесса отворила дверь. На пороге стоял дворовый с большим подносом. Запахи с подноса распространялись восхитительные.

— Вот, приятного Вам аппетита! Завтрак на двоих, всё как надо. — Дворовый поставил поднос на стол.

— Почему на двоих?! — поперхнулась принцесса.

— Так княгиня так велела. Сказала отнести в горницу барышни завтрак на двоих. Ещё что-то такое про мыша сказала, но я малость недопонял. Мышь тут, что ли, завелась какая волшебная?

— Ага, мышь, — кивнула принцесса, торопясь выпроводить слугу из комнаты. — Для неё и завтрак. Уж больно прожорлива.

— Я не прожорлив, — заметил Влад, вылезая из-под кровати, как только за дворовым затворилась дверь. — У меня просто здоровый аппетит. Ну матушка! — покачал головой он, отрывая себе кусок свежего хлеба, и даже не пытаясь поухаживать сперва за принцессой. — И ведь я, как дурак, ворочался всю ночь на твёрдом полу, в то время как мог бы с тем же успехом спокойно возвратиться к себе в горницу!

— Подвинься, я тоже хочу есть! — Принцесса торопливо оттолкнула его локтем.

— Успеешь, — ответил юноша с набитым ртом. — Поспешишь — людей насмешишь.

— На себя посмотри! Обжора!

— Я плохо спал! Мне теперь положено как следует наесться, — аргументировал он.

— Мне тоже! У меня организм растущий! Так наш учёный говорит! Между прочим! — припомнила она. — Ты хоть понял, что ваш учёный теперь обязан тебе получением крупной суммы!

— Это на избавление от мяучащих мышей-то? Нет, ничего он не получит. Моя матушка не такая, она на всякие глупости казённые деньги раздавать не станет.

Завтрак был быстро поглощён; на столе сиротливо лежал последний кусок свежего хлеба, с хрустящей корочкой. Принцесса и Влад обратили на него внимание одновременно, но Влад оказался чуть проворнее, и первым схватил вожделенный продукт. С победным возгласом он запрыгнул на кровать.

— Отдай! — Принцесса прыгнула следом за ним и попыталась отобрать хлеб. Влад не уступал. — Ты же уже наелся!

— А это последний кусок, он самый вкусный!

— А ты — мужчина, ты должен уступить даме!

Она как-то вдруг резко сообразила, что сидит на одной кровати с мужчиной, в одной только ночной рубашке и давно распахнувшемся платке. И поспешно его запахнула, отчего-то густо краснея именно сейчас. Влад тоже, столь же внезапно сообразил, в каком оказался положении. Он откинул кусок хлеба в сторону, глядя девушке в глаза, взялся рукой за её платок и потянул его на себя. Пару мгновений она пыталась ударжать платок, а потом позволила ему выскользнуть из рук и слететь на кровать. Они стояли на коленях на девственно-белоснежной кровати, друг против друга, стремящиеся один у другому и пока не зная, куда приведёт их эта дорога.

— Если ты хочешь, чтобы я ушёл, лучше скажи это прямо сейчас, — прошептал он, наклоняясь к её губам.

— Разве я сказала хоть слово? — прошептала она в ответ.

Их губы соприкоснулись, и мир изменился. Два смерча, прежде по отдельности бурлившие внутри каждого из них, вырвались наружу и объединились в единый торнадо, сметающий всё на своём пути. Абсолютно всё — классовые различия, недопонимание и недоговорённости, стыд, обиды и чувство вины, строгое воспитание и моральные устои. Всему этому пришлось отодвинуться, уйти в сторонку и нервно курить, чтобы, возможно, когда-нибудь потом возвратиться и даже взять реванш — но не сейчас. Сейчас было время только для этого смерча.

Принцесса схватилась за рубашку Влада и принялась избавляться от неё, попутно царапая его ногтями, не слишком задумываясь о том, как правильнее и удобнее было бы её стянуть, зная только одно: этот предмет — лишний и от него надо срочно избавиться. Ещё не стянув рубашку до конца, она обратила внимание на то, какие у него мускулистые плечи, какая смуглая кожа, и задрожала от напряжения. Её ночную рубашку постигла та же участь. Он припал губами к её обнажённой груди, и она застонала, запрокинув голову и кусая губу, а потом они вместе, обнявшись, упали на кровать. Губы снова слились в поцелуе — быстром, сумасшедшем, словно они пытались успеть что-то, для чего потом уж точно не хватит времени. Остатки одежды, лихорадочно стягиваясь с тел, летели в стороны. Потом наступил короткий миг затишья, и принцесса, лёжа на спине и, словно в небо, глядя на нависающего над ней любимого мужчину, заставила себя выговорить:

— Я, наверное, должна сначала кое в чём тебе признаться…

Он помотал головой.

— Только не это. Ты непременно расскажешь мне о том, что ты — принцесса, но только потом.

Воистину это было затишье перед бурей.

Они лежали на кровати в однимку, по-прежнему обнажённые, с бешено колотящимися сердцами, всё ещё тяжело дыша, абсолютно счастливые. Кудри принцессы разметались по подушке; волосы Влада были ещё более взъерошены, чем обычно. Она перевернулась на живот и, подперев голову рукой, посмотрела на него с обожанием и недоуменем одновременно.

— Откуда ты узнал, что я принцесса?

Он улыбнулся, играясь с одним из её рыжих локонов.

— Я всё время это знал. С самого начала.

— То есть как это с самого начала?! Да не может такого быть!

— Почему не может? Я тебя и раньше видел, на паре приёмов, и тогда, в том маскараде, тоже почти сразу узнал.

— Неправда, я хорошо переоделась, меня никто не узнавал!

— А я узнал.

— Постой. — Принцесса вдруг задумалась над вопросом, который прежде отчего-то не приходил ей в голову. — А что ты вообще делал у нас в тереме?

— Прекрасный вопрос, как сказал бы наш учёный, — кивнул Влад. — Пожалуй, сейчас я могу тебе сказать. Когда-то на приёме я увидел девушку, и она мне очень понравилась. Потом я видел её ещё раз, а потом услышал, что её выдают замуж. Со всех концов света к ней съезжались женихи, вот я и подумал: а почему бы собственно не попытать счастья? Но когда я доехал до её терема, оказалось, что смотрины приостановились, что она отвергает всех женихов, и, возможно, свадьбы вовсе не будет. Так что подлинной причиной моего плохого настроения на тот момент был в общем-то совсем не злополучный трубочист. А тут — вы с Ксанкой. Я сначала подумал, может, вы меня разыгрываете. Потом решил, нет, наверное, всерьёз. А потом сказал себе: да ладно, по ходу дела разберёмся. Если розыгрыш, я об этом скоро узнаю, а если всерьёз, так уж лучше помогу.

Принцесса спрятала лицо в подушку.

— Постой! — Она села на постели и нахмурилась. — Ты что же, хочешь сказать, что если бы я не взбунтовалась и продолжила спокойно смотреть женихов, то рано или поздно среди них оказался бы ты? И мы могли спокойно познакомиться и пожениться, безо всех этих злоключений, не лазая через дымоход, не пробираясь через пещеры, не сражаясь с вампиром?

— Вообще-то я никогда не думал об этом с такой стороны, но в сущности да.

— То есть опять всему виной мой вредный характер???

— Ну, во-первых, если бы не твой вредный характер, я бы в тебя не влюбился. А во-вторых, если бы не твой вредный характер, ты бы, может, давным-давно вышла замуж за первого, кого твой батюшка предложил. Ну и в-третьих, как сказала бы моя сестра, разве можно в здравом уме и твёрдой памяти отказываться от таких приключений?

— В здравом уме от них не отказываются, — вздохнула принцесса. — В здравом уме в них попросту не вляпываются…

— Ну поскольку к нам с тобой это отношения не имеет, — заметил Влад, явно не особо удручённый сим обстоятельством, — я предлагаю тебе вляпаться ещё в одно приключение. Только на этот раз более долгое.

— Какое это? — Принцесса, как раз натянувшая через голову платье, посмотрела на него с некоторой опаской. Не то чтобы она стремилась отказаться от приключений на всю оставшуюся жизнь. Но пока их и вправду было достаточно. Хотя бы на ближайшие пару дней.

— Выходи за меня замуж. — Серьёзный, романтический взгляд был быстро и безнадёжно испорчен озорным огоньком. — Со мной точно не соскучишься.

— Это ещё неизвестно, с кем из нас не соскучишься, — улыбнулась принцесса. — Впрочем, идёт. Выйду. Только запомни раз и навсегда — ты сам в это ввязался!

— Стой-ка, стой-ка, — воскликнула она минуту спустя, высвобождаясь из его объятий. — Кто же так делает предложение? А где же кольцо с драгоценным камнем, а подарки, а цветы? Ты что, сэкономить на мне решил?

— На тебе пожалуй сэкономишь! — отозвался он. — Будет, всё будет. Только дай мне пару часов.

— А встать на колени? — Не унималась она. — Предложение полагается делать на коленях!

— Это где это такое написано?

— В одной очень умной книжке!

— Вот правильно мне приятели говорили, что жену надо брать неграмотную!

— Я настаиваю!

— Пожалей меня, здесь пол жёсткий!

— А ты подушку подложи!

— Нет, ну на такое зрелище надо гостей собирать. Князь опускает колени на девичью подушку и торжественно делает предложение полуголой принцессе!

— Я уже не полуголая! — возмутилась она. — Хотя… Если уж быть совсем, откровенной…А перед свадьбой, наверное, придётся…Знаешь, кажется, я полу-принцесса.

— Это как?!

— Ну вот принцесса, но только наполовину.

— На правую или на левую? — поинтересовался Влад, оглядывая девушку с обеих сторон.

Та недовольно притопнула ножкой.

— Ну что тут непонятного? Я, правда, и сама не до конца уверена. Но мне недавно кормилица сказала, будто…будто я дочь вовсе не короля, а какого-то там кузнеца. Только учти: предложение ты уже сделал, и оно не отменяется! — быстро добавила она.

— Подумаешь напугала! — пожал плечами юноша. — Тоже мне откровение! Да в наше время ежели начать разбираться, кто на самом деле чей ребёнок, вовек не закончишь. Об этом даже песни пишут. Про камердинера слышала?

— Нет.

— А вот послушай.

— Эй, камердинер, мне кто-то подбросил записку.

Там о тебе и царице заводится речь.

Дескать, ты к ней подходил недозволенно близко,

В ухо шептал и касался ладоней и плеч.

— Ваше Величество, мне, право слово, неловко.

Много на дамских нарядах стежков и узлов.

У королевы на платье порвалась шнуровка.

Я ей помог подлатать, и всего-то делов!

— Я, камердинер, от нескольких слышал придворных,

И до сих пор не оправлюсь от тех голосов,

Будто с моею супругой ты очень проворно

Заперся в царских покоях на пару часов.

— Ваше Величество, это как минимум странно.

В опочивальне заклинило ржавый замок.

Я приносить извинений за это не стану.

Ну, разумеется, я королеве помог.

— Что ж, камердинер, претензий как будто бы нету,

Только обсудим вопрос напоследок один.

Мне родила королева ребёнка-брюнета.

Но королева блондинка; я тоже блондин.

— Ваше Величество, мне, право слово, обидно!

Да, я помог королеве родить малыша.

Вы слишком заняты, это давно очевидно:

Старшая фрейлина больно собой хороша.

— Что ж, камердинер, твоё объясненье годится.

Рад, что везде ты мою опекаешь жену.

Я королеву отправлю сегодня в темницу.

Ты же её не оставишь надолго одну?

След ли героя в тюрьму отправлять за измену?

Иль наказанье чрезмерно? Бессмысленен спор.

Может, героя и жаль, но одно несомненно:

Меры не зная, недолго попасть под топор!

Солнце успело за это время подняться довольно-таки высоко, что легко можно было увидеть даже сквозь прикрывающую окно занавеску. Сколь это ни было грустно, им пора было расходиться, чтобы вновь встретиться в общей зале, соблюдая соответствующие обстоятельствам приличия. Прежде чем выйти из комнаты, Влад подошёл к кровати и ловким движением руки приподнял все перины разом. На деревянной плоскости лежало что-то маленькое и зелёное.

— Я так и думал, — кивнул юноша, возвращая перины в прежнее положение. — Горошина. Значит, так, у меня к тебе будет одна просьба. Только ты не удивляйся, а сделай, как я скажу, хорошо?

— Ну попробую.

— Когда ты спустишься вниз, моя матушка непременно спросит у тебя, как тебе спалось. Так вот, ты немного постесняйся, а потом скажи, что если честно, спала ты не очень. Тебе всю ночь казалось, будто что-то твёрдое перекатывается по кровати. И теперь у тебя болит всё тело. Сделаешь?

— Вообще-то звучит как-то нехорошо… — призналась принцесса. — Ну да ладно, сделаю.

— Вот и хорошо. — Он подмигнул ей и выскользнул из комнаты.

Когда принцесса спустилась вниз по широкой лестнице, княгиня уже поджидала её внизу. Поцеловав гостью в щёку и усадив её на скамью, он действительно спросила:

— Ну дорогая, как тебе спалось на новом месте?

Принцесса в смущении опустила глаза.

— Ну…спасибо, в общем-то всё хорошо…

— Да ты говори как есть, не стесняйся! — подбодрила её Яромира.

— Ну если совсем уж честно, мне что-то мешало. Словно всю ночь перекатывалось под периной. Всё тело изныло.

— Ай-ай-ай, — покачала головой хозяйка. — Видать, что-то на кровать попало. Ну да ничего, я горничную пошлю, она всё исправит. А теперь, может быть, фруктов?

Влад и Яромира стояли на балконе, глядя на подгоняемые ветром облака.

— Матушка, я, кажется, женюсь, — серьёзно сказал юноша.

— Я так и думала, — кивнула Яромира.

— Ты ещё не всё знаешь про невесту, — продолжил Влад. — Видишь ли, она на самом деле принцесса.

— Я знаю, — вновь кивнула княгиня.

— Ты о горошине? — поморщился он.

— Да Бог с тобой, сынок, какая горошина! — отмахнулась Яромира. — Что я, совсем, по-твоему, из ума выжила? Не понимаю, что ли, что горошинку под двенадцатью перинами не почувствует никто, будь то хоть княжна, хоть принцесса, хоть морская владычица. А только трудно ли догадаться? Всё королевство гудит: дескать, из царского терема пропала престолонаследница, не то похитили её, не то сама сбежала. Гонцов разослали во все концы королевства, стража сбилась с ног, и тут ты возвращаешься, с девушкой в годах принцессы, и как раз держишь путь из царского терема. И по времени всё совпадает как нельзя лучше. Ну, и что же мне было подумать?

— А зачем же ты тогда ей горошину подкладывала? — рассмеялся Влад.

— А по традиции, — серьёзно ответила княгиня. — Так полагатся. Традиции нарушать нельзя. Мне, знаешь ли, тоже горошину в своё время подкладывали, так и я ни сном, ни духом. А отец твой покойный мне тогда и подсказал на ушко, как его матери на вопросы отвечать. Вот и ты сейчас так же сделал.

— Но пользы-то от этой горошины никакой?

— То есть как это никакой? Ты, чай, другим девушкам правильных ответов на мои вопросы не подсказывал. А нынче как начала она правильно отвечать, так я сразу и поняла: вот она, сына моего избранница, пора за портнихой посылать. А ты говоришь — никакой пользы. Нет, сынок, традиция — это вещь великая. Если к ней подходить правильно, с умом.

А предложение по всем правилам, с кольцом да подарками, Влад всё-таки сделал. И даже на колени встал, при том безо всякой подушки. И было это в царском тереме, в торжественной обстановке, в присутствии отца принцессы. Отца — это в смысле короля. Хотя, быть может, и кузнец там тоже был. Кто ж их, кузнецов, разберёт? Кормилица расстроганно промокала глаза платочком, Ксанка весело улыбалась, придворный учёный, лекарь и королевские советники довольно поглаживали бороды. И я там была, горилку пила, а ежели чего неверно запомнила — за то прощенья просим.

Оглавление

Куно Ольга Капризная принцесса

Глава 1. Смотрины

Глава 2. Энциклопедия

Глава 3. Разговор с королём

Глава 4. Приготовления к побегу

Глава 5. Побег

Глава 6. Побег продолжается

Глава 7. Дорога через пещеру

Глава 8. Попутчик

Глава 9. Русалка

Глава 10. В гостях у трубочиста

Глава 11, в которой автор пьёт горилку X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?