«Безымянный и эльфы»

Вениамину О. Безымянному, бывшему метеорологу, накануне дня рождения приснился странный сон: явился Некто, в образе Филина, и поведал, что в сутках должно быть тридцать шесть часов. Это так походило на Озарение, а возможно, и на Откровение, что именинник, проснувшись, воскликнул:

— Ломоносов! — однако, немного подумав, поправил себя:

— Менделеев.

Он не стал раскачивать балкон с криком: «Эврика!!!», а принялся, подобно Робинзону Крузо, взвешивать все плюсы и минусы такого выдающегося открытия. Одна мысль сменяла другую, и конца этому не предвиделось, если бы не вспомнил, что «тридцать шесть лет назад в самой, что ни на есть, обыкновенной семье появился на свет незаурядный мальчик».

— Да это же Подарок мне на день рождения! — решил Вениамин и отправился в умывальню, где небритый приятель, глядя из зеркала, насмешливо произнес: «…И гений, парадоксов друг!»

Однако к завершению дня ему удалось узнать, что 36-часовые сутки были у древних египтян, у индейцев майя и у кого-то там еще! Ко всему прочему, старый настенный хронометр, лет пятнадцать служивший лишь украшением гостиной, вдруг начал тикать, когда на его циферблат наклеили Правильную шкалу. Мало того, он показал невиданную точность, отстав за час всего на несколько секунд!

Время не делает людей лучше, хотя и проявляет к каждому индивидуальный подход. И Безымянный не стал исключением. Многие вещи, ранее казавшиеся ему важными и нужными, давно исчерпали себя и умерли, не возбудив особых сожалений своим уходом. В их числе оказалась вера в «счастливое завтра», романтическое отношение к браку, а также надежда, что Дарвин мог допустить ошибку. Впрочем, Вениамин не считал эти потери невосполнимыми, потому как имел смутно — необъяснимое, но вполне оптимистическое предчувствие, что должен открыть в жизни какой-то секрет или найти некий таинственный ключ.

Возможно, в детстве ему прочли слишком много сказок…

В следующую ночь — на пятницу — именинник ожидал новой встречи с Вещей птицей, но свидание не состоялось. Зато приснились любимые места, куда он нередко выезжал «на природу», подышать воздухом и размяться.