«Бесштановый переворот»

Владимир Черепнин БЕСШТАНОВЫЙ ПЕРЕВОРОТ (Трон для Пальпулькидры)

«И во времена лихие

В те, в какие очень стрёмно,

Слыть в народе чародеем,

Потому как каждый волен

Без ответа и последствий

Колдуна любого кокнуть

Иль ограбить, иль что хуже

(Ведь для большинства бесчестье,

В самом непотребном смысле,

Пострашнее смерти будет),

Либо просто для забавы

Магу своротить хайло,

Вдруг припрется издалече

Чародей, что не боится

Колдуном быть принародно.

Нарекут его Тем Самым.

Вертухнёт он Юпалтыну,

С ног на голову поставив,

Или, мож, наоборот.

Если вдруг замыслит кто-то

Ухайдукать чародея,

То злодейство не прокатит,

А замысливший получит

Тем же по тому же месту.

Ну, а, может, фиг что будет,

Нет в отечестве пророков.

Если это начертанье,

Все-тки, хрясь, и вдруг свершится,

Охренеют все вокруг…»

(Древнее пророчество, а, может, и просто пьяная трактирная трепотня)

Я с трудом продрал глаза. И офонарел. Обалдел. Попытался списать на сон или похмельные глюки. Не получилось. Она действительно была. И не просто была. Она была прекрасна, да так, что захватывало дух. Описывать красоту — неблагодарное занятие. Что могут простые слова? Они бессильны. Прекрасное надо видеть. Да и не мастер я словоблудством заниматься. Мне ближе цифры да символы, обозначающие переменные…

Так что, могу лишь ограничиться общими фразами: огненно рыжие вьющиеся волосы до плеч, правильные черты лица, идеальная фигура… Ни чем не прикрытая.

Голова соображала туго. И первая мысль, кое-как сформировавшаяся, была о том, что сбылась мечта идиота…

Нет, не стоит думать, будто я только и делал, что мечтал о том, как ко мне явится принцесса. И в мыслях не было. Но когда явилась, понял, что где-то там, на самой отдаленной периферии подсознания, данные грезы все ж водились.

Мечта идиота сбылась рано утром в конце июня.

Идиот — это я. Конечно, не в прямом смысле, смею надеяться. Просто использовал расхожее выражение.

Но начну все по порядку. И прежде, чем перейду непосредственно к событиям, круто изменившим мою жизнь, представлюсь.

Игорь Сергеевич, двадцати трех лет отроду. Прошу прощения за столь официальный тон, но за последний год пришлось привыкать. Как к производственной необходимости. Если бы год назад кто-нибудь сказал мне, что мне, привыкшему отзываться на Игорька, Игоря, порой даже Гаррика, придется именоваться Игорем Сергеевичем, такой человек не заслужил бы ничего, кроме соболезнования. Грешно на больных обижаться.

Год назад я закончил университет по специальности прикладная математика. Считался неплохим программистом. Конечно, звезд (в смысле чужих денег) с неба (из сети) не хватал. Талантливого хакера из меня не вышло, но проблем с трудоустройством не предвиделось. Я уже почти работал, вернее подрабатывал, в одной из фирм еще будучи студентом. Контора была солидная и весьма перспективная. Получив диплом, решил отгулять последние каникулы (далее предвиделись только отпуска), после чего оформляться на ожидающее меня место.

Но, как всегда, возникли предполагаемо-располагаемые противоречия. То что я предполагал, изложено выше. А вот располагаемая часть поговорки… Хотя думаю, что бог здесь совершенно ни при чем. Появились разногласия с родиной. Она почему-то решила, что я буду ей более полезен в качестве военнослужащего. Я так не считал. Пацифизма во мне не больше, чем в любом другом среднестатистическом гражданине. Но я искренне верил, что стране буду более выгоден, оставаясь сугубо гражданским налогоплательщиком, принося хоть какую-то пользу. А будучи военным ничего кроме убытков и для себя, и для страны я принести не мог.

Но родина, в лице районного военкомата, считала иначе. Причем в очень категоричной форме. Спорить было бессмысленно, но и соглашаться я не собирался.

Существовало несколько способов избежать службы.

Во-первых, купленная медсправка о строевой непригодности по состоянию здоровья. Этот вариант отпадал сразу и по нескольким причинам. Непомерно высокая цена, отсутствие стопроцентной гарантии (военкоматы давно снизили планку, и надо было быть одноногим эпилептиком, чтобы получить полную уверенность).

Во-вторых, можно было уйти в партизаны. Пассивные. Никаких боевых действий и диверсий, только скрываться от властей. Тоже не выход.

Вариант фиктивного брака на многодетной тетеньке я даже не рассматривал.

Была и другая возможность. Официальная и вполне законная. Ей то и пришлось воспользоваться.

Все устроила моя матушка. Я, конечно, был не в восторге, но, как говорится, из двух зол…

Пришлось уехать на историческую родину, в деревню. Вернее, пригородный поселок. По официальному статусу — ПГТ. «Г» там было предостаточно, но отнюдь не городского.

Родители буквально перед моим рождением получили в городе квартиру и переквалифицировались в коренных воронежцев. А в Денисовке оставалась бабушка и дом. Будучи пацаном я каждое лето проводил там. После смерти бабули, дом приобрел статус дачи, и предки, практически каждые выходные посещали родовое гнездо.

Но для того чтобы избежать службы в рядах доблестных Вооруженных Сил, мало было сбежать в деревню типа «г», поменяв военкомат. Это могло только отсрочить неизбежное, несмотря на обширные знакомства матушки в поселке и райцентре.

В результате, я, с весьма сомнительной, но все-таки официальной бронью, стал… учителем информатики Денисовской средней школы. Игорем Сергеевичем. Прошу любить и жаловать.

Какой из меня учитель? Да никакой. Сразу же замечтавший о пенсии (данные грезы к сбывшейся мечте идиота не имеют никакого отношения).

Кстати, я очень отвлекся, углубляясь в историю вопроса.

Итак, вернемся в то раннее утро, с которого все началось. Это было не обыденное утро, а очень даже тяжелое. Утро, после первого выпускного бала, встреченного мной в качестве преподавателя.

Можно было бы бесконечно описывать всевозможные перипетии моих взаимоотношений, как внутри педагогического коллектива (почти на сто процентов женского, я и еще трое особей мужского пола по всем правилам математики округляемся до нуля), так и с учениками. Но это совсем другая история. Скажу лишь, что в поселке типа «г» я старался быть как можно менее заметным и тем более во взаимоотношениях со слабым полом.

Весь год, как мог, я сопротивлялся домогательствам со стороны коллег женского пола, ни кому ни какого повода не давал, в поселке вел целомудренный образ жизни (благо, до города полтора часа на электричке. А там многие помнили Игорюшу, Игорька, Игорюнчика).

В коллективе сложилась коалиция, состоящая из ровесниц, чуть больше, чем ровесниц и совсем не ровесниц, которая пыталась расставить все на свои места: если есть холостой мужик, то он должен (даже обязан) кому-нибудь принадлежать.

Мне было бы гораздо тяжелее, если бы члены коалиции не вели локальные конфликты промеж собой. Но каждая была уверена, что этот кто-то — именно она.

Кульминация года — выпускной. Как я понял, эти мамзели и мадамы порешили в эту ночь расставить все точки над всеми буквами, где они нужны и даже над теми, где их присутствие совсем непотребно.

Меня спасло то, что данное решение каждая принимала самостоятельно, и потуги соперниц воспринимались как посягательство на личную собственность. Посему соискательницы большую часть времени и энергии тратили на междусобойчики, а не на охмурение моей скромной персоны. Иначе…

Даже не знаю, что было бы иначе. Выпускной как-никак, праздник. Головой я на все сто процентов понимал, что ни в коем случае нельзя отдавать никому предпочтения. Однако, голова головой, но есть и другие части организма…

Возникла своеобразная революционная ситуация: верхи не могли, а низы — хотели.

И такой, припертый обстоятельствами (готовый вот-вот сорваться), я принял единственно правильное решение. В ответ на их настойчивое желание «сделать», то есть оприходовать, меня, «сделал» их всех… тем, что не «сделал» никого.

А учитывая ситуацию насчет верхов и низов, я мобилизовал остатки логического мышления (программист все-таки) и хорошо понимал: выпью — захочу, много выпью — сильно захочу, очень много выпью — не смогу.

После первого стакана водки они так заулыбались, что стало немного не по себе. И если потребны для съемок фильма или вообще спутницы Дракулы, то за умеренную плату могу указать точный адрес.

Когда я (с перерывом в пять минут) стеганул второй стакан, в глазах соискательниц появился оттенок тревоги (его я еще успел заметить, первая порция спиртного только собиралась начинать действовать). Третий стакан мне не дали наполнить до краев, однако помню, что в нем что-то было, и это что-то я выпил.

Потом с памятью было немного тоскливо. Каким образом я добрался до дома скорей всего навсегда останется для меня великой тайной. Но проснулся я ни где-нибудь, а в своей кровати. Проснувшись, увидел ее…

— Ты кто? — Я с трудом озвучил самую разумную мысль, родившуюся в объятой синдромом голове (признаюсь, это была и самая длинная мысль).

— Я — Пальпулькидра, — прожурчал сказочной музыкой звонкий голосок.

Пальпулькидра…Ну и имечко! Как это моя больная голова умудрилась с первого раза запомнить такое? Хотя с такой внешностью она могла называться, положим, Сколопендрой, Мымролукой или Кикиморой… Не имело ни малейшего значения.

Но кто-то, сидящий внутри меня и рвущийся постоянно наружу, тот, которого я вооружившись здравым смыслом, гоню из себя, как врага номер один, воспользовался моим непотребным состоянием, моим же голосом спросил:

— А как зовут твоего отца?

Девушка удивленно вскинула бровь, но все-таки ответила:

— Сильбульлион.

— Здравствуйте, Пальпулькидра Сильбульлионовна, — поприветствовало гостью мое «второе я», за что первое (и, надеюсь, основное) возненавидело свою составляющую.

Брови Пальпулькидры изогнулись под немыслимым углом (что ни грамма не сказалось на ее привлекательности), но, тем не менее, она чуть медленнее ответила:

— Здравствуй, Игорь Сергеевич.

Моя ехидная составляющая поспешила ретироваться, оставив меня, основного и здравомыслящего, соображать, откуда посетительница знает мое имя. Причем, школьно-официальное.

Я удивился. И тут же удивился самому себе: нашел чему удивляться! Все остальное — нормально, в порядке вещей, а, вот, то, что она знает мое имя — крайне изумительный факт.

— У нас принято по другому приветствовать принцесс крови, — воспользовавшись моим замешательством, продолжала гостья, — и если бы ты обратился ко мне подобным образом после того как я подтвержу свою принадлежность к королевскому роду, то непременно был бы скормлен Глоталке или даже Жевалке. Официально мое имя звучит: Пальпулькидра Кля дз`Сильбульлион Омлю Сизы Юпалтын. И горе тому, кто перепутает. Но на первый раз я прощаю тебе твою дерзость.

Обе мои составляющие потеряли дар речи. Зато пробудилась третья (точнее пробудилась она сразу. Еще бы, созерцать такую красоту, причем ничем не прикрытую). Так, вот, эта третья моя часть, отвечающая за вышеупомянутые «низы», решила взять бразды правления в свои руки, и мысли заработали, чего уж греха таить, в постельно-похотливом направлении.

Сразу оговорюсь, так как боюсь, что может сложиться впечатление, будто я — шизофреник, страдающий даже не раздвоением, а разтроением личности. Отнюдь. Я един и неделим. Просто каждый человек таит в себе не две и не три, а великое множество составляющих. И все наши мысли, слова и поступки зависят от того, которая из них в данный момент доминирует. Сообразно с этим подчиняемся или здравому смыслу, или сиюминутной прихоти, или настроению.

Зачастую, ляпнув какую-нибудь несуразность, тут же задумавшись, удивляемся: как я мог сказать такое?! Да это и не я вовсе! Вот я и придумал себе плотную отмазку: сам-то я хороший, но сидят во мне несколько товарищей, за слова и поступки коих не несу ни какой ответственности.

— Тебе сейчас трудно поверить, а тем более понять, — после небольшой паузы вновь заговорила гостья, — для облегчения предлагаю перенестись в мое королевство.

Она протянула руку.

Не знаю, что именно я подумал в тот момент насчет «облегчения» и «королевства», но на ноги вскочил достаточно бодро. До сих пор возлежал, как идиот на своем диване, не удосужившись подняться, как подобает при появлении посетительницы. Хотя, думаю, учитывая необычность всего происходящего, меня можно простить.

Перед тем, как взять ее за руку, краем глаза я увидел собственную лыбящуюся рожу, отраженную в зеркале за спиной девушке. Причем, именно — лыбящуюся. То что я увидел никакого отношения к понятию улыбаться не имело. Даже расхожее выражение «улыбка идиота» лишь на самую малость отражало истинную картину.

Я почувствовал нежную кожу ладошки и вознамерился уже привлечь красавицу к себе, как, вдруг…?

Не было многократно описанных мастерами фэнтези ни искажений пространства, ни виртуальных тоннелей, ни краткосрочной отключки, ни яркого света, ни абсолютной тьмы. Ничего. Картинка сменилась быстрей, чем на самом продвинутом импортном телевизоре.

Но про это я задумался гораздо позже, а в тот момент был настолько ошарашен, что мысль об ощущениях во время межмировых перемещений мне как-то в голову не пришла, да и не могла прийти. Потому как ни о каких перемещениях я не догадывался. Только что были у меня дома и тут же оказались в другом месте, причем совершенно незнакомом.

Помещение, как минимум раз в десять большее моей комнаты, уставленное вычурной, непривычной формы мебелью.

Воспользовавшись моей очумелостью, Пальпулькидра легко высвободила ладошку и, щебетнув: «Я сейчас», скрылась за перегородкой, оставив меня наедине с чопорного вида бабулей, которую, судя по всему, ни чуть не удивило наше внезапное появление.

Находясь в ступоре, я только механически отмечал происходящее вокруг, не в силах хоть как-нибудь отреагировать.

Старушенция сидела то ли на широком кресле, то ли на узком диване метрах в трех и молча рассматривала меня.

Единственно здравая и успокаивающая мысль пришла вовремя. Все это сон! Хоть и очень реальный. Чтобы удостовериться в справедливости спасительного объяснения, я себе… Нет, не ущипнул. Руки пока еще не шевелились. Легонько прикусил губу. Больно…

Хорошо, что способность соображать была сильно ослаблена похмельем. Иначе, наверняка бы свихнулся, когда осознал, что ни какой это не сон, а самая настоящая суровая действительность.

Между тем карга, закончив рассматривать мою физиономию, неспешно скользнула взглядом по телу и где-то по середине остановилась и, как мне показалось, в ее глазах промелькнула заинтересованность. В подтверждение моей догадки, старуха неизвестно откуда (показалось, что из воздуха) извлекла лорнет и уставилась в район моего пояса, даже чуть ниже.

Ко мне понемногу стала возвращаться способность двигаться, и я решил узнать, что в предмете моего туалета удостоилось столь пристального внимания (может, расстегнуто что?).

Вместе с наклоном головы я опустил взгляд и в очередной раз обомлел.

Я отлично помнил, что утром, еще не открывая глаз, на ощупь, убедился, что вернувшись с выпускного, удосужился сбросить только ботинки. Все остальное было на мне. Да и когда поднялся навстречу не поймешь откуда взявшейся обнаженной красавице, отметил в зеркале вместе с дебильной ухмылкой и мятый ворот рубашки.

Теперь на мне не было ничего. Абсолютно гол. И, смею заверить, чувствовал себя гораздо хуже сокола. У того хоть перья.

Итак, я стоял, а старушенция бесцеремонно пялилась. Оцепенение понемногу проходило. Я понял, что вновь могу двигаться. Но не пошевелился. А что было делать? Прикрыться? Если бы сразу — понятно. А теперь получалось похожим на «все, бабуль, хорошего — понемножку».

Положение спасла (или усугубила) Пальпулькидра, появившаяся из-за ширмы. Она была одета в некое подобие платья, своеобразный симбиоз сари и туники. Не знаю, когда она смотрелась лучше, в момент первой встречи или теперь. Взгляд было очень трудно оторвать.

— Ты уже познакомился с моей тетушкой? — Как ни в чем не бывало, поинтересовалась девушка. — Предлагаю без церемоний. Это — тетушка Валакала, это — Игорь.

Во время представления, длившегося всего несколько секунд, я перехватил быстрый взгляд, брошенный принцессой в то место, куда не переставала лупиться ее тетушка, и, спохватившись, потребовал одежду.

— Прости, сейчас мы находимся не в таком положении, чтобы оказать достойный прием и снабдить тебя соответствующим одеянием. Придется воспользоваться тем, что имеется. Скоро ты узнаешь причину наших несчастий.

С этими словами девушка вновь скрылась за перегородкой и вернулась с полупрозрачным куском ткани, имеющим отверстие для головы в центре.

Памятуя о тяжелых временах отсутствия горничных и рыбы, когда в ход идут дворники и раки, я поспешил облачиться в балахон, оказавшимся мягким, легким и приятным на ощупь. После чего присел на предложенный пуфик-стул. А так как мое новое одеяние почти ничего не скрывало, вдобавок закинул ногу за ногу, на что старуха неодобрительно хмыкнула (это был первый звук, услышанный мной от нее), и лорнет растворился в воздухе.

— Хоть это и не в правилах королевского дома, но я приношу извинения за причиненные неудобства. Но, согласись, в своем мире ты не поверил бы ни одному моему слову. А нам очень требуется твоя добровольная помощь…

В этом она была права. Я до сих пор не верил даже собственным глазам, а что говорить про чьи-то слова?

Перед тем как начать рассказ принцесса великодушно разрешила называть ее Палей, но предупредила, что если я позволю себе это принародно, после того, как она станет королевой — Жевалки не миновать.

Уже восемнадцать лет страной правил Кульдульперпукс, унаследовав трон от короля Сильбульлиона, который не умер собственной смертью, как полагается всем королям, а исчез при таинственных обстоятельствах. В те далекие времена ходили всевозможные слухи о причастности к этой темной истории нового правителя. За глаза новоявленного короля именовали убийцей и узурпатором. Если бы нашлись прямые доказательства преступления, то не миновать бы Кульдульперпуксу самой тяжелой кары. Потому как посягательство на трон в Юпалтыне считалось самым мерзким, подлым и неслыханным проступком. Король почитался выше всех богов вместе взятых. Оно и понятно, — богов много, а король один разъединственный. Самые отъявленные негодяи, воры и убийцы даже на мгновение в своих самых смелых фантазиях (не говоря уж о реальности) не покушались на лиц королевской крови. До Сильбульлиона все монархи умирали собственной смертью, дожив до почтенного возраста.

Периодически стали вспыхивать восстания, которые беспощадно подавлялись. Как известно, время — лучшее лекарство. Вассалы предпочли худой мир. Королевство успокоилось. Кривотолки смолкли.

Кульдульперпукс правил жестоко и беспощадно. А когда имеется сила способная и желающая проливать кровь, всегда найдутся те, кто укажет, чью именно кровь нужно пролить. Потекли бесчисленные доносы, на которые бурно реагировал король.

Все эти перипетии мало волновали обитателей удаленного поместного замка, в котором выросла и до последнего времени жила Паля в качестве падчерицы бедного барона Каласада.

Появление младенца-подкидыша стало для вдового бездетного дворянина настоящим подарком. Он сразу же удочерил девочку и относился как к родной.

Будучи подростком, Паля узнала, что не является родной дочерью Каласада и задалась вопросом, кто же на самом деле ее родители. Помочь вызвалась сестра барона, Валакала, известная (в очень ограниченном и узком кругу особо приближенных) своими магическими способностями. После неоднократных таинственных манипуляций, составлений гороскопа, гаданий колдунья пришла к однозначному выводу: Паля — законная наследница престола, особа королевской крови. А учитывая время появление девочки, а подкидыш был обнаружен через несколько дней после исчезновения короля, время, как раз необходимое для того чтобы добраться от столицы до баронства, то выходило, что она не кто иная, как дочь Сильбульлиона.

Сенсационное известие держали в строгой тайне. Не смотря на отдаленность, из столицы доходили слухи о зверствах правящего тирана. И неизвестно, чего следовало ожидать от короля, узнай он об объявившейся родственнице. Скорей всего, ничего хорошего.

Однако отношение к девочке заметно изменилось. Жители Юпалтыны вообще благоговейно относились к особам королевской крови.

Два месяца назад грянул гром. Все грешили на Бзылдюка, помощника управляющего. Больше донести на девушку никто не мог.

Бзылдюк внезапно исчез, а через некоторое время ночью появились королевские стражники во главе с самим Кирдецом, главой всей стражи, армии и тайной полиции.

Все должно было завершиться резней. Истреблением гнезда злостных бунтовщиков (такие акции частенько практиковались и были привычным занятием для солдат). Но Паля во всеуслышанье объявила себя дочерью Сильбульлиона. Кирдецу ничего не оставалось, как препроводить новоявленную принцессу в столицу. Так же были арестованы и все обитатели замка.

— Так что эти апартаменты — ни что иное, как тюремная камера, правда более роскошная, чем у моего приемного отца и слуг замка. Мы с тетушкой — пленницы. Кульдульперпукс уже давно бы покончил с нами, но слух о моем появлении быстро распространился по городу. И узурпатор не рискнул во второй раз быть заподозренным в причастности к исчезновению особы королевской крови. Он объявил меня самозванкой и посадил в эту клетку. Скорей всего он надеется, что со временем о моем существовании забудут, и он сможет без проблем ликвидировать меня и остальных свидетелей этой истории… Но, на его беду, тетушка Валакала — волшебница…

— Ведьма, — поправила воспитанницу старуха скрипучим голосом.

Я взглянул на бабулю совершенно другими глазами. Для родной тетушки прекрасной Пали она выглядела омерзительно, но для ведьмы она была вполне даже ничего…

— И, вот, тетушка изготовила два волшебных кольца, позволяющих перемещаться в параллельный мир. Кольца идеальны, за исключением небольшого недостатка — они переносят только человека, оставляя на месте его одежду, оружие, украшения и прочие предметы.

— Они созданы из звездюлявого материала, — пояснил причину недостатка скрипучий голос ведьмы, — под звездюлявым светом, при определенном положении звездюлей. А у меня со зрением плоховато стало («Я это заметил», — буркнула моя ехидная составляющая). Не все звездюля смогла разглядеть…

— Звезды?!

— Звездюля! — Безапелляционно отрезала старуха.

Я подумал, что если между нашими мирами нет сдвига часовых поясов, то, по моим расчетам, время сейчас дообеденное и пока не представляется возможности взглянуть на ночное небо. И кто знает, может у них действительно светят звездюля? По этому я больше не стал перебивать колдунью, но она и без того заткнулась, а Паля продолжила:

— Игорь, нам очень нужна твоя помощь. Мы вынуждены довериться тебе.

— Хотите смыться в наш мир? — Моя туго соображающая голова выдало первое, что в нее пришло.

— Я не могу покинуть своих подданных, — высокомерно опровергла мое предположение пленная принцесса.

— Тогда вы решили переместиться в мой мир, по его территории покинуть опасную зону, поднять восстание и свергнуть узурпатора? Обещаю всевозможную помощь. Шмотками там снабдить и до места проводить по нашему миру… так же торжественно клянусь в момент вашего перемещения плотно зажмуриться.

Последнее обещание я адресовал непосредственно старухе и заговорщически подмигнул ей. Тут же представил появляющуюся из ничего в моей комнате обнаженную каргу и понял, что зажмурился бы безо всяких торжественных клятв.

— Опять не угадал. Этот вариант также неприемлем. Междоусобицу допустить нельзя. Да ей и не будет. Все споры внутри королевской семьи испокон веков решаются при помощи волшебного Жезла Власти. Он безошибочно определяет претендента с превосходящей степенью первородства и справедливость торжествует.

— А проигравший?

— Отправляется в Глоталку… Членов королевской семьи нельзя умерщвлять через Жевалку, — нравоучительно добавила Паля.

— Значит тебе требуется покинуть темницу и при удобном случае потребовать проверку первородности. Насколько я понял, король не в праве отказаться от процедуры?

— Правильно понял. Но он сказал, что если я попытаюсь сделать это, еще неизвестно, состоится ли церемония, а, вот, то что в этом случае все близкие мне люди, да и не только люди, даже челопундрики, примут мучительную смерть, узурпатор меня клятвенно заверил. Тоже будет и при попытке побега.

— И где же выход?

— Нужно чтобы возмущенный народ во главе со знатью сам потребовал предоставить законную наследницу престола…

План был гениальным. Вскорости, где-то в середине июля по нашему, в столице состоится ежегодный праздник Кля — чествование королевской династии. Собираются основные вассалы, во главе с князьями. Все присягают действующему королю, потом три дня гуляют. Лучшего случая не представится. Если все (или хотя большинство) суверенов явятся в столицу уверенные, что Кульдульперпукс скрывает истинную наследницу престола, да еще в сопровождении не обычной охраны, а подкрепленные приличным войском, то узурпатору ничего не останется, как прибегнуть к церемонии.

План — как план. А, вот, его гениальность заключалась в том, что обеспечить его правильное и своевременное исполнение должен был я. С одной стороны, соображения принцессы не были лишены логики. Если дела в королевстве обстояли именно так, как мне рассказали, то, действительно, затея с кольцом казалась самой разумной. Потому как путешествовать по Юпалтыне без существенной охраны — равносильно самоубийству. Желающих слегка обогатиться или даже просто поразвлечься за счет одинокого странника было предостаточно. Начиная с банальных разбойников и заканчивая местными баронами, которые тоже не гнушались легкой добычи, особенно если были уверены в своей безнаказанности. Плюс ко всему — постоянные междоусобицы. Так что границы между княжествами являлись зоной постоянных вялотекущих боевых действий. Обычно разногласия возникали из-за какой-нибудь малозначительной причины. Будь то территориальные претензии на спорную полоску земли или чье-то неосторожное высказывание в адрес соседа.

Судя по всему вышеперечисленному, гораздо благоразумней было бы преодолевать расстояния по моему сравнительно абсолютно безопасному миру. И переноситься в Юпалтыну лишь в местах, которые соответствуют княжеским поместьям. Да и наличие кольца позволяло в любой момент ретироваться обратно в свой мир в случае какой-либо опасности.

Вроде бы все правильно. Только вот, с другой стороны, разработчицы гениального плана то ли упустили, то ли сочли несущественной одну весьма важную для меня деталь. При наличии четырех княжеств выходило, что мне предстоит, как минимум, восемь раз переместиться туда и обратно. И это только в том случае, если удастся сразу попасть в требуемое место, в чем я очень сильно сомневался. И каждый раз оставаясь в чем мать родила. И если в параллельном мире стесняться особенно некого, по барабану, пусть созерцают, лишь бы не убили, то в своем, родном, дела обстояли гораздо сложней.

Я предложил альтернативный вариант. Зачем посещать каждого князя и лично сообщать ему о принцессе, когда можно просто распустить слух по городу. Наверняка, у каждого высокородного вассала в столице имеются свои соглядатаи, которые непременно сообщат своему суверену о незаконно заточенной наследнице. Однако, сей план был немедленно отвергнут. Оказалось, что ныне правящий Кульдульперпукс — совсем не дурак. После пленения принцессы в Юпе почти каждый день появлялись новые слухи, один невероятней другого, на фоне которых новость о заключенной претендентке на престол покажется очередной байкой, причем неудачной, соответственно, не достойной быть доложенной тому или другому князю. Совсем другое дело, если правитель земель услышит про все собственными ушами от явившегося посланника.

Паля уговаривала меня не долго. Вернее, совсем не уговаривала. Я только чуть-чуть для приличия поотбрыкивался. На самом деле выбора у меня не было. Пока. Если бы разговор шел на моей территории, другое дело. Там бы я привел множество разумных аргументов, доказывающих абсурдность и невыполнимость этого плана. Но здесь такого позволить я себе не мог. Принцессы по определению должны быть капризными. Откуда мне знать, что Паля — исключение? Особенно, если учитывать мой пока еще мизерный опыт общения с принцессой. Возьмет, да и отправит несговорчивого помощника на встречу с какой-нибудь Глоталкой или Жевалкой. А оно мне надо?

После того, как я дал формальное согласие попробовать помочь пленницам, в дело вступила колдунья. Своим противным скрипучим голосом она огласила устную инструкцию по эксплуатации волшебного кольца.

Если все то, что она говорила — правда, то это действительно было чудесное кольцо. Было учтено практически все, хотя карга называла свое творение «сырым экземплярчиком, сляпанным на скорую руку». У меня даже промелькнула мыслишка, что нюансик с одеждой то есть отсутствие оной после перемещения, ведьма устроила преднамеренно, чтобы иметь возможность сидеть себе с лорнетиком и разглядывать перепуганных мужиков…

Она долго втолковывала мне про повысотную и материальную адаптацию. Половина слов мне была совершенно незнакома, а некоторые хорошо известные — употреблялись явно не в том значении, к которому я привык.

Но основное я уразумел. Ввиду параллельности, каждой точке этого мира соответствовала определенная координата нашего и наоборот. Однако при перемещении, например с вершины скалы Дря этого мира я не сверзнусь с трехкилометровой высоты на землю, а окажусь на твердой поверхности в точке, соответствующей вертикальной проекции. Так же, переносясь из глубокого подземелья, можно было не опасаться быть заживо похороненным под толщей земли в параллельном мире.

Кольцо следовало носить на среднем пальце левой руки, камнем внутрь ладони. Для того чтобы переместиться стоило только нажать большим пальцем на камень. А чтобы прихватить с собой еще кого-нибудь, требовалось лишь взять его за руку своей правой.

— И еще, если нечаянно нажмешь на камень — ничего не произойдет. Желание носителя кольца переместиться — главное и обязательное условие…

Ведьма задавила в зародыше только начавшую формироваться идейку ночью забраться в постель к принцессе, а в случае отсутствия взаимопонимания — сослаться на непреднамеренное нажатие на камень во сне.

Был и еще недостаток у колечка, по уверениям старухи от нее ничуть не зависящий, а только от свойств звездюлявых построений. Волшебная вещица работала аналогично аккумулятору. В один прекрасный момент, разрядившись, кольцо теряло свою силу, и требовалось некоторое время для восстановления свойств. И самое неприятное то, что магию ни описать, ни измерить при помощи вольтамперных или каких-либо еще характеристик было невозможно. Так что оставались неведомыми ни допустимое количество перемещений в единицу времени, ни общее их число до отказа, ни время «подзарядки». Все зависело только от пресловутых «звездюлявых построений».

— Ты, милок, без толку не мельтеши туда-сюда. А то ненароком, в самый ответственный момент потребуется смыться и не получится…

Почему-то сразу представилась картина: меня оборванного и окровавленного ведут к Жевалке (хоть я и понятия не имел, ни что это такое, ни как это выглядит, но представлялось что-то ужасное и мерзкое).

Наверное, невеселые мысли тенью пробежали по моему лицу, потому что Паля поспешила успокоить:

— Не бойся, у меня всего два раза так было…

Она осеклась, поняв, что сболтнула лишнего, но было поздно. Пришлось признаваться.

Оказывается, вот уже полтора месяца она почти ежедневно посещала мой дом. Она была крайне осторожна и по этому ни разу не попала в мое поле зрения. Паля созналась, что страшно было первые несколько раз. А потом, изучив мой распорядок и привычки, перемещалась в дальнюю комнату, в которую я очень редко заходил, и в то время, когда меня скорей всего не должно было быть дома.

Первый раз она «застряла» в нашем мире всего на час, но страху натерпелась, решив, что это навсегда. А следующая «разрядка» кольца произошла неделю назад. На этот раз ждать пришлось больше суток.

Наступил торжественный момент водружения кольца на мой палец. Признаюсь, когда я увидел диковинную вещицу — был немного разочарован. Уж не знаю, что рисовалось в моем воображении, но то что предстало взору…

Тоненькое, около двух миллиметров непонятного цвета колечко. Камень (скорее, песчинку) разглядел не сразу. Малюсенький мутно-белый бугорок.

Я протянул руку за кольцом, но ведьма сказала, что одеть волшебную вещь должна именно она. Я с превеликим удовольствием сунул под нос карге средний палец, естественно, остальные сжав в кулак. Понимал, что для старухи этот жест ни чего не значит, но все равно было приятно.

Ведьма еле слышно, совершая руками виртуозные пассы, пробухтела какое-то заклинание, в котором мне послышались такие словеса, что я тут же решил, что они мне точно послышались, и ничего более. После чего нанизала на оскорбляющий ее палец кольцо.

— Все! Снять его теперь смогу только я! — Торжественно (и, как мне показалось, не без ехидства) объявила старушенция.

Наконец я оценил «дизайн» изделия (украшением его назвать было нельзя). Непонятный цвет превратился в телесный. Кольцо, казалось, приросло к пальцу. Визуально его обнаружить было невозможно. А «камень» выглядел как маленький прыщик.

— Я думаю на сегодня достаточно, — вынесла вердикт принцесса, — отдохни, обдумай все, а завтра утром — милости просим… Да, чуть не забыла, не с каждой точки твоего дома можно попасть в эту комнату. Для того, чтобы не угодить туда, — она указала на стену за моей спиной, — запомни то место, где окажешься сейчас и перемещайся впредь с него. И помни, слово данное принцессе — священно. Забывать его нельзя. И поверь, я смогу напомнить. Свободен.

Царственным жестом Паля дала понять, что аудиенция закончена, и я могу уматывать восвояси.

— Целоваться не будем? — Поинтересовалось мое ехидство, притворно удивляясь.

А, вот, принцесса удивилась по-настоящему. Вновь вскинулись брови, взгляд наполнился недоумением, готовым перерасти в гнев.

— Понял, не будем. Тогда, бай-бай.

Я помахал рукой, нажал на новообретенный прыщ…?

И оказался в своей комнате. Естественно, абсолютно голый. Шальная мысль пришла практически мгновенно. Понимал, в каком виде предстану перед ними, но решил, что прятать мне нечего, они все видели… Я снова нажал на камень.?

Огромное удовольствие доставили округлившиеся глаза старухи и вновь прыгнувшие вверх брови Пали.

— Проверка работоспособности, — заявил я самым невинным тоном.

Затем увидел появляющийся из воздуха лорнет и снова переместился.?

Я пренебрег то ли советом, то ли приказанием принцессы обдумать все. Мысли лезли в голову самые наипаскуднейшие. Вплоть до собственного сумасшествия. Чтобы разогнать неутешительные выводы насчет психического состояния пришлось поступиться одним из основополагающих принципов: никогда не похмеляться. Но собственная совесть не только лучший контролер. Она и весьма понятливый собеседник. Если привести весомые аргументы, то с ней всегда можно договориться. Что я и сделал.

Так что остаток дня я провел в пьяном угаре. Если и посещали меня в это время недобрые размышления, то я их абсолютно не помнил.

Утром, вопреки хмельным прогнозам, кольцо не исчезло. Если кто-нибудь решил, что я поспешил на условленную встречу, тот плохо обо мне думает.

И не в том дело, что я испугался или больше не хотел видеть Палю. Нет. Но когда я представил, в каком виде вновь появлюсь перед высокомерной одетой принцессой и каргой, вооруженной лорнетом, то решил, что если нашей встрече суждено состояться, то она будет на моей территории. Ведь это я им требовался, а не наоборот. Хотя…

А если еще и учитывать, в каком виде Паля предстанет предо мной, то становится ясным мое решение играть на «своем поле».

Я ее не особо-то и ждал… Правда, из дома не отлучался. Почти. Только сбегал в магазин, дабы приукрасить холостяцкий стол и не ударить лицом в грязь перед гостьей благородных кровей.

Время «Ч» давно миновало, но принцесса не появилась.

Прошло еще несколько часов…

Ближе к ночи, наплевав на остатки своих принципов, я приступил к поздней трапезе. Вечер, как и день, был явно не мой. Треть бутылки шампанского, вылетев вслед за пробкой, внесла разнообразие в белую обыденность потолка (а раньше я даже гордился умением открывать игристые вина, не пролив ни капли). Оставшееся шампанское требуемого эффекта не произвело, и пришлось налечь на более крепкие напитки, то есть сначала на коньяк, а затем и на водку. Благо, закуска позволяла.

Наконец-то похорошело. Я даже чуть было не отправился «в гости», побродить по параллельному миру с целью выяснить, почему были обмануты мои ожидания. Но в последний момент одумался и улегся спать.

Проснулся я рано. Очень. Небо только едва заметно начало сереть в преддверии рассвета. Вообще, в такую рань я никогда без будильника не просыпался. Тем более, когда ни куда вставать не требовалось.

Тяжелая голова не сразу сообразила, что ничего сверх ординарного в этом пробуждении нет. В смысле, не было никакого бзика со стороны организма, вдруг решившего ни с того ни с сего еще до петухов покинуть царство Морфея. Нет. С этим было все нормально. Будильник был. Своеобразный.

Из соседней комнаты раздавались пробулькивающие раскаты храпа. Они-то и послужили причиной моего пробуждения. Попытки разогнать наваждение при помощи сотрясания головы успеха не принесли. Храп не исчез, только к клокотанью добавились легкие присвисты.

Мысленно посетовав, что у нас медленно приживаются заокеанские виды спорта, и потому под рукой нет бейсбольной колотушки, я вооружился порожней бутылкой бездарно открытого накануне шампанского и направился выяснять, что является столь неуместным источником звуков.

Его трудно было не заметить. В центре комнаты, широко раскинув руки и ноги, безмятежно спал здоровенный детина. Я, конечно, не специалист, и не могу, взглянув на комплекцию, определить вес человека. Но по моим скромным прикидкам, спящий весил, как минимум, полтора центнера. Естественно, мясник-профессионал смог бы более точно определить НЕТТО вздымающейся туши. Тем более, это действительно было НЕТТО. Мужик был абсолютно голый.

Двери моего скромного жилища заперты (надеясь на визит принцессы, я позаботился о том, чтобы какой-нибудь незваный визитер не нарушил наше уединение в самый неподходящий момент). Так что проникновение извне исключалось. Оставалось только сложить два и два, чтобы понять откуда взялась эта обнаженная гора мяса.

Ай, да, Паля! Вот что скрывалось за обещанием напомнить мне, коли забуду свои обязательства.

Срочно нужно что-то предпринимать. Не дожидаться же момента пробуждения детины…

Решение пришло почти сразу. Я на цыпочках приблизился к спящему (хотя догадываюсь, что с тем же успехом мог подмаршировать и строевым шагом, вряд ли он проснулся бы). Осторожно правой рукой взял детину за запястье и нажал на звездюлявый камень.?

Я и храпящий «привет» от принцессы оказались в тесной каморке, окутанной полумраком. Вместо мягкого паласа в моем доме под тушей теперь была груда металлических пластин вперемешку с грязным, дурно пахнущим тряпьем. Рядом лежал кривой меч, напоминающий турецкий ятаган.

По-видимому, такое ложе оказалось менее удобным, и голый мужик, не просыпаясь, заворочался, бормоча что-то бессвязное.

Я не стал дожидаться дальнейших событий, отпустил руку громилы и перенесся обратно.?

Первой мыслью было отомстить взбалмошной принцессе той же монетой. Выцепить какого-нибудь еле теплого алкаша, коими изобиловал пивбар, заманить к себе посулом халявной выпивки, а затем, дружеское рукопожатие, и в гостях у Пали голый, пьяный и бестолковый мужик денисовского разлива.

Но от этой идеи пришлось тут же отказаться. Во-первых, принцесса с такой же легкостью может отправить горемыку обратно. А перемещать несчастного мужика туда-сюда, до тех пор пока он не протрезвеет или не свихнется, казалось делом никчемным.

А, во-вторых, если избранная мной «жертва» застрянет в параллельном мире (мало ли? скормят какой-нибудь Жевалке), то обязательно отыщутся пара-тройка вездесущих старушек, которые засвидетельствуют, что видели, как безвременно исчезнувший входил во двор к молодому учителю и что с тех пор его ни кто не видел ни живым, ни мертвым.

Да и подобный поступок казался мне бесперспективным в свете дальнейших отношений с пленной принцессой.

Однако, бездействовать и дожидаться следующего сюрприза я не собирался. Требовалось немедленно серьезно поговорить с Палей.

Полный решимости я начал быстро одеваться (после транспортировки незваного гостя я остался в «костюме Адама»), тут же плюнул, поняв бессмысленность этого. Вернулся в зал, стал ровно на то место, на котором оказался после вчерашнего возвращения и нажал на камень.?

Похоже, меня ждали: не смотря на ранний час, обитательницы «темницы» были при полном параде (в отличие от меня).

Старуха в своем кресле, а справа и чуть сзади стояла принцесса. Создавалось впечатление, что «сладкая парочка» собралась позировать для фото а-ля черт знает каких древних лет. Только вместо птички появился я. Без единого перышка. И тряпочки.

— Накинь, — Паля протянула мне загодя приготовленную одежонку, в которую я облачался в прошлое посещение этого милого девичьего уголка.

Я отрицательно покачал головой, чем вызвал вспышку удивления у своих визави. И не стал дожидаться, когда колдунья и принцесса придут в себя и сразу взял быка за рога:

— Нам обязательно надо поговорить. Но разговор будет не здесь, — я жестом остановил готовые сорваться с уст возражения, — а на моей территории. Или не состоится совсем. И предупреждаю: сегодняшний фокус я воспринимаю как легкое недоразумение. Но это в последний раз. Если впредь что-нибудь подобное повторится, я предприму ответные действия. И, поверь, я смогу навредить тебе гораздо сильней, чем ты мне. У меня в моем мире, по крайней мере есть свобода передвижения.

Паля смотрела на меня ошарашено. Явно, сообразуясь со своими тайными наблюдениями за моей скромной персоной, она не ожидала от меня такой решительности и прыти. Не мудрено. Я и сам не ожидал.

Может я дальше бы продолжал свою ультимативную речь, но, вдруг, сообразил комичность своего положения. Стою, абсолютно голый перед двумя ошалевшими представительницами противоположного пола, выдвигаю условия, как ни в чем не бывало. Не хватало только покачивать чем-нибудь, для полного счастья.

— Итак, я жду у себя. Но не долго. У меня, кроме ваших государственных переворотов, дел полно.

— Но…

Я не дождался доводов, которыми Паля собиралась обосновать свои возражения, и переместился…?

Принцесса появилась секунды через три, максимум — четыре.

Невозможно точно узнать побудительные причины, заставляющие человека совершать тот или иной поступок. Почему Паля поспешила отправиться сразу вслед за мной осталось для меня загадкой. Можно было только выдвигать версии. Может, на нее так подействовала моя тирада? Или она просто решила не давать мне времени одеться, чтобы быть в равных условиях?

Было бы время, я бы смог нафантазировать совсем уж лестную и привлекательную теорию в духе: «сгорая от пылкой страсти, принцесса не задумываясь, бросилась вслед…»

Паля наметанным взглядом осмотрела комнату, сдернула со спинки стула рубашку, надела ее, не удосужившись застегнуться. Села в кресло, закинула ногу на ногу и впилась в меня пристальным взглядом.

Я также натянул шорты, благо они валялись в том самом месте, где мое тело покинуло предметы гардероба, которые я успел на себя напялить перед перемещением.

Мы долго молча смотрели друг на друга. Не могу сказать сколько. Если с пространством вытворяется такая фиготень, то почему бы и времени не последовать его примеру?

Первым не выдержал я:

— Ну и?

В свою реплику, наверно, я вложил столько смысла, что Паля не смогла его понять и ответила вопросом на вопрос:

— Что, «ну и»?

— Все.

— А-а-а!

Поговорили.

Снова воцарилось молчание, во время которого я призадумался, что же со мной происходит?

Всю жизнь слывущий балаболом, способный запудрить мозги кому угодно на любую общедоступную тему, теперь, словно мальчик, обалдевший от внимания той, о которой не мог даже и мечтать, провякал что-то нечленораздельное, не имеющее никакого смысла. А всего несколько минут назад меня чуть не разорвало от претензий, которые я намеревался высказать принцессе в самой категоричной форме. Так в чем же дело? В ее красоте? Вряд ли. Приходилось общаться с подобными красотками, и ничего подобного.

Тем временем мозги потихоньку встали на место, и я уже смотрел на Палю не взглядом зачарованного придурка, а опять-таки полного претензий и несправедливо обиженного парня. Хотя появилось какое-то ранее неведомое ощущение, которому я не мог найти логического объяснения.

А какое может быть объяснение тому, что мне хотелось наорать на принцессу, обвинив во всех смертных грехах, и, при этом (ни в коем случае!) не обидеть ее, да еще и умудриться понравиться этой своенравной девчонке?

Гнев как-то сам собой сошел на нет.

— Кто это был? — Спокойно поинтересовался я, кивнув на то место, где совсем недавно храпела голая гора плоти.

— Один из стражников, которые охраняют нас с тетушкой.

— И как он попал сюда?

— У них есть небольшая каморка, граничащая с моей спальней. Они просверлили в стене дырочку и иногда подглядывают за мной.

— Надеюсь, безрезультатно? — Я сам удивился появившейся ревности.

Паля пожала плечами.

— Они уверены, что мы с тетушкой ничего не знаем об этом увлечении. Не хотелось их разочаровывать.

Я разогнал картинки, которые стали рисоваться в моем воображении после подобного заявления и потребовал:

— Дальше.

— Пока я отвлекала подсматривающего стражника (пришлось пережить новый укол ревности), тетушка пшикнула в дырочку сонной настойкой. Он заснул. И я переместила его к тебе.

— Ты умеешь проходить сквозь стены? Или дырочка не такая уж маленькая?

— Зачем? Сначала я перенеслась к тебе. Прошла туда, — Паля показала на соседнюю комнату, — вернулась, прихватила стражника, вновь перенеслась, а затем, назад к себе, в темницу…, - девушка закончила свое объяснение горестным вздохом.

— И зачем все это?

— Я же обещала тебе напомнить о себе.

— Почему подобным образом? Могла бы просто переместиться сама. Кстати, именно на это я и надеялся.

— Но я все-таки принцесса!

Я не нашел, чем возразить против такого аргумента, хотя и не понял, зачем особе королевских кровей пускаться на такие опасные и нелогичные ухищрения.

— А если бы он проснулся?

— Исключено. Проспит до самого рассвета… Ну, так ты будешь мне помогать?

Я был очарован скоростью изменений манер поведения Пали. Только что высокомерная принцесса, задавая последний вопрос, превратилась в жалкую, обиженную девчонку.

— Уж и не знаю. После сегодняшней выходки…

— Я больше не буду, — она походила на двенадцатилетнюю школьницу, пойманную завучем за раскуриванием первой в жизни сигареты.

— Не уверен, что могу доверять тебе…, - начал я, входя в роль строгого учителя, но, кажется, перегнул палку.

Паля сменила позу. Причем так, что Шарон Стоун в «Основном инстинкте» могла отдыхать по причине целомудрия своего движения. Передо мной вновь сидела принцесса Пальпулькидра.

— Что же ты такой упертый?! Почему так держишься за свой вонючий мир? Здесь же дышать нечем!

Обаньки! И это она говорит про поселок, считающийся экологически чистым, ввиду отсутствия каких либо серьезных производств. Интересно, что бы она сказала, окажись в городе?

— Ваш мир неполноценный! — Продолжала свою проповедь принцесса. — Вообще, не понимаю, как вы здесь живете. Да у вас нету даже челопундриков!

Действительно, как мы до сих пор без них обходились?

Полная негодования речь принцессы продолжалась долго. Я не перебивал. Я любовался. В гневе она была прекрасна. Как, кстати, и в любом другом состоянии.

Выяснилось, что до омерзения скучно жить без ктотышек, чикдыкалок и еще целого моря существ и явлений, названий которых я не запомнил.

Неожиданно меня пробило на философию. И правда, какие приключения могут ожидать меня в дальнейшем, откажись я от предложения Пали? Максимум — участие в пьяной драке или посещение вытрезвителя. А тут представлялись такие возможности, а я еще кочевряжился!

Я решил непременно попутешествовать по этому своеобразному «Диснейленду» и попытаться помочь принцессе. Теперь оставалось некоторое время поломаться, чтобы у Пали не создалось впечатление, что я соглашаюсь испуганный утренним «посланием» или пристыженный ее обличительной речью. Принцесса должна быть уверена, что я пускаюсь в данную авантюру только из чувства сострадания, или из какого другого, но возвышенного.

Переговоры продолжались достаточно долго с небольшим перерывом, во время которого Паля слетала в свою темницу, дабы успокоить тетушку и бдительных стражей. А я метнулся в ближайший магазин для восполнения уничтоженных вчера атрибутов романтического ужина.

В результате я дал окончательное согласие принять участие в организации дворцового переворота. Но по моим правилам и на моих условиях. И с правом в любой момент покинуть предприятие.

А что явилось главной причиной принятия решения, даже для меня осталось загадкой. Может авантюрный склад характера и жажда приключений? Или осознание убогости жизни без челопундриков? Или тот факт, что Паля вернулась в свой мир только под утро?..?

Проснувшись где-то в районе обеда, я тут же перенесся к принцессе. Предстояло пройти курс ликбеза.

Естественно, я предпочел бы, чтобы об устройстве и обитателях Юпалтыны мне поведала Паля и на моей территории. Я даже намекнул принцессе перед утренним расставанием, что становлюсь гораздо понятливее и лучше усваиваю материал находясь в горизонтальном положении. Но девушка была непреклонна. Она, выросшая в глухой провинции, о многом и сама знала только со слов своей тетушки. Ничего не оставалось, как подчиниться логичному требованию предстать перед старухой, а не «играть в испорченный телефон».

Карга ждала моего появления, так как в руке сжимала свой лорнет, который тут же был направлен на интересующий ее объект.

Я не стал прикрываться. Принципиально. По моему разумению, ближайший месяц мне предстояло неоднократно появляться в таком виде в обоих мирах. Так что следовало привыкать.

Однако, моя непринужденность не понравилось Пале (что в свою очередь, понравилось мне). Она протянула приготовленное одеяние. На сей раз это было какое-то подобие плаща из такой же приятной на ощупь ткани, но абсолютно непрозрачной. Я неспешно облачился и сел напротив колдуньи.

Ликбез продолжался до глубокой ночи. Но я не уверен, что он имел должный результат. Представьте, что представителя средневековья, даже самого незаурядного, перенесли в наше время и принялись рассказывать ему про электричество, телевидение, компьютеры и прочие прелести современной цивилизации. Эффект был бы примерно аналогичен.

Не помогло юношеское увлечение фэнтези. Обязательные в этом жанре гномы, эльфы, тролли, гоблины, драконы напрочь отсутствовали в этом мире. Зато в изобилии имелось огромное количество существ и созданий, о которых я ни фига не понял из объяснений старухи.

Единственным исключением хоть как-то знакомым мне по литературе были колдуны и ведьмы. И представительница этой славной когорты сидела напротив меня. Но она лишь вскользь упомянула о чародеях, мол, сейчас встречаются очень редко и не афишируют свои способности.

С географией тоже было туговато. Если с направлениями еще можно было кое-как разобраться, то расстояния!

Милые, добрые жители туманного Альбиона иже с ними наши переводчики с английского! Как я был к ним несправедлив, когда читал что-нибудь из сочинений англоязычных авторов. Зря я боговал за их консервативную привязанность к дюймам, футам и ярдам, желая им быстрей перейти в метрическую систему. Тогда мне казалось невообразимо трудным определить рост героя или какое-либо расстояние. Оказывается ни чего нет проще. По сравнению…

Малые длины измеряются кузюдрюками. Когда же я попытался узнать хотя бы примерно сколько составляет одна кузюдрюка, разводя сначала пальцы, а затем ладони, получил в ответ надменное: «…это смотря какая кузюдрюка и что нужно измерить…».

Но с небольшими расстояниями можно было как-то справиться. Выяснилось, что кузюдрюки — это привилегия аристократии, а «раз такой тупой, то можешь обходиться как глупое простонародье — шагами».

Дальше, то есть длиннее, было хуже. Существовали такие единицы измерения, как час на чикдыкалке. Причем, два часа на чикдыкалке никак не равны двум разам по часу. Чикдыкалка ведь устает…

Очень большие расстояния отмерялись перелетами зыкчугов. Тут тоже не было однозначности. Все зависело от возраста и настроения зыкчуга. Да и последние двести лет на них уже никто не летает, потому как был утерян секрет вонючей тяги, полеты стали непредсказуемыми, люди отказались от ненадежного транспорта. Ну а эти неведомые мне зверушки одичали, и из послушного транспорта превратились в злобных хищников.

Короче, перевести хотя бы примерно местные расстояния в привычные метры и километры не представлялось ни какой возможности.

Уморившись слушать эту галиматью, я сказал старушенции, что с этим все ясно, и попросил ее продолжать.

Немного полегче было с административно-политическим устройством королевства. Хотя и в этой области было наворочено — впору голову сломить.

Но основные моменты я уяснил. Государственный строй — абсолютная монархия. Территориально Юпалтына разделена на четыре княжества, которые в свою очередь дробились на баронства и графства. Плюс земли тварюгапиенсов, нелюдей. Они напоминали наши автономии времен Совдепии.

Столица королевства — город Юп. Королевский дворец (в одном из крыльев которого мы и находились в данный момент) примыкал к Великому Хребту, ровной и высоченной скале, которую ни перелезть, ни обойти. Граница мира. Большая часть столицы, если опять-таки проводить аналогии, принадлежала федералам, то есть сугубо королевская территория. Любой гражданин Юпалтыны мог там чувствовать себя спокойно (в разумных пределах).

А, вот, на окраинах столицы имелись поселения, принадлежащие князьям, тварюгапиенсам или приверженцам какой-либо религии. Там действовали свои законы и правила, нарушать которые не имел права даже король.

Как только колдунья принялась объяснять принципы взаимоотношений субъектов с центром и между собой, я понял, что голова вот-вот взорвется. Накручено было так, что впору разбираться доктору исторических наук, а не молодому программисту.

И, что интересно, на мой вопрос о соседних государствах, Валакала ошарашено вылупилась, часто моргая, а затем заявила, что Юпалтына — единственное королевство в мире.

Главным итогом всего ликбеза стало мое осознание, что практически во всем придется разбираться самостоятельно по месту и действовать сообразно с обстоятельствами.

Обговорив детали моего первого появления в городе, я попрощался со старой каргой… А Паля отправилась проводить меня, дабы объяснить кое-какие нюансы и — ответить на вдруг могущие возникнуть вопросы.

Я стоял возле дворцовой ограды и облачался в сюсюлевые одежды.

Первое мое посещение Юпа было тщательно спланировано и подготовлено. Я понимал, что так будет лишь один раз, и в дальнейшем придется выкручиваться самостоятельно.

Не знаю какими правдами-неправдами удалось принцессе с тетушкой раздобыть комплект мужской одежды, да еще и из сюсюля.

Сюсюлевая ткань (из нее как раз были изготовлены одеяния, в которые мне приходилось одеваться во время посещений темницы) кроме своей легкости и мягкости обладает еще и неимоверной прочностью. Ее невозможно порвать, разрезать и даже проткнуть иглой. Так же она не горит и не гниет. Изготовляется таинственным способом и в ограниченном количестве. Ввиду всех вышеперечисленных качеств, одежда из сюсюля очень дорогая и доступна только состоятельному слою аристократии.

Это и определило час моего перемещения прямо перед самым рассветом. Время выбиралось тщательно. Во-первых, я не должен был попасться кому-нибудь на глаза в момент перехода. А, во-вторых, требовалось, чтобы у меня не хватило времени, шляясь по ночному городу, нарваться на элементарное ограбление. Тем более, что я наотрез отказался от оружия (которое так же непонятным образом оказалось в темнице, ни фига себе пленницы!).

Это в фэнтезийных романах стоит только какому-нибудь мужику попасть в параллельный мир, как в нем просыпается доселе дремавший великий воин. И тогда этот мужик принимается искусно играть в «Секир-башку» направо и налево, как будто всю жизнь этим только и занимался.

В себе такого дремлющего вояки я не ощущал. И даже если он и есть, то вовсе не дремлет, а спит беспробудным сном. А мой личный фехтовальный опыт ограничивался просмотром нескольких фильмов, в которых дерутся на мечах или шпагах. Так что я справедливо решил, что не имея боевых навыков, не фига и браться за оружие. А то еще зарежусь ненароком…

Еще большую уверенность в правильности своего решения я обрел после того как мне предъявили клинок. Боже мой! Я, конечно, не ювелир, но и непрофессионального взгляда хватило, что на пару камушков, выковырнутых из рукоятки можно безбедно прожить всю жизнь (по крайней мере в нашем мире). А их там было далеко не парочка.

А так как я намеревался при первой опасности смыться в свое измерение (пусть голый, но живой!), то жалко было бы оставлять такую изящную и дорогую вещь первому, кто покажется мне опасным для моего бесценного здоровья и еще более бесценной жизни…

Итак, все было продумано до мелочей. Главной проблемой была неуверенность, сможет ли колдунья «телепортировать» одежду не просто за пределы «темницы», но и перекинув ее через дворцовую ограду, попасть на прилегающую к резиденции королей улицу.

Валакала снизошла до шагов в вопросе измерения расстояния, после чего я примерно вычислил, где в моем мире находится требуемое место (благо не пришлось забираться кому-нибудь во двор).

Потом мы с Палей переместились ко мне. В назначенное время из расчетной точки я перенесся в Юп.

Старуха оказалась молодцом. Разве что немного ошиблась со временем. Но мы, как полагается в подобных случаях часов не сверяли, а договорились действовать после того, как досчитаем до ста (именно столько времени требовалось для того, чтобы добраться от моего дома до места). Возможно старуха приснула во время счета. В общем, после пяти минут ожидания я начал нервничать и собрался было вернуться, но в этот момент рядом со мной плюхнулся сверток. Я «моргнул» в свой мир, дал знать принцессе, что все нормально, вернулся. Паля отправилась ко мне домой, прихватив мои шмотки, а я стал обряжаться в сюсюлевые одежды.

Как я уже знал, штанов в этом мире не существовало в принципе.

Нижняя часть комплекта представляла из себя прямоугольный кусок ткани, который следовало, обернув вокруг пояса, застегнуть внахлест на одну единственную застежку. Верхняя часть — накидка, скрепляемая вокруг шеи узкими полосками ткани.

Может, все это было не очень удобно и практично, зато оделся я секунд за десять.

Прикрыв наготу, я почувствовал себя более уверенно и наконец, осмотрелся. Начавший брезжить рассвет давал достаточно света для того чтобы разглядеть общую картину.

Ничего особенно необычного я не увидел. Булыжная мостовая, огромная каменная стена, отделяющая дворцовый сад от города. А на противоположной стороне — ряд особняков, по-видимому принадлежащих королевским вельможам. В общем, так себе пейзажик.

Чинной походкой скучающего дворянина я направился из фешенебельного района в сторону рассвета. Там меня ждала придворцовая площадь, рынок, таверны и прочие прелести феодального города.

По дороге я рассмотрел содержимое кошелька. Местные деньги назывались шариками. Таковыми и являлись. Различались материалом и размером. Те, что были покрупней, именовались шарами. Разменивались на восемь шариков такого же материала. Меня снабдили в основном золотыми, добавив немного серебра на мелкие расходы.

Первейшей своей задачей я считал только осмотреться. Чуть-чуть привыкнуть к окружающей обстановке, как можно меньше общаться с аборигенами, чтобы не выдать в себе чужака и тем самым влипнуть в какую-нибудь неприятную историю. Короче, в мои ближайшие намерения входила познавательная экскурсия. Тем более, обещано было множество встреч с доселе неведомыми мне существами.

Но пока ничего экзотического не встречалось. Только несколько разбойничьего вида прохожих, которые сначала издали подозрительно рассматривали меня, а затем поспешно ретировались. Если честно, подойди они чуть ближе, то могли бы разжиться сюсюлевым нарядом и кошелем, набитым золотом. Потому как я еще не отказался от мысли слинять при первой опасности и был готов в любой момент привести в действие волшебство кольца.

Когда оказался напротив центрального входа во дворец, наконец-то увидел Великий Хребет. До этого шел вдоль высокой ограды, заслоняющей обзор. Действительно, граница мира. Ровная отвесная монолитная стена, верх которой терялся в облаках. Такую уж точно не перелезешь…

Взошло солнце, и улицы постепенно стали оживать. Когда я подходил к рыночной площади, наконец-то, произошла ожидаемая встреча с экзотическим существом. Совершенно неожиданно. Правда радости она мне не принесла.

Это был чикдыкалка. Причем продвинутый. Это я потом узнал наименование и имеющуюся классификацию, а тогда…

Чикдыкалку я увидел не сразу. Сначала почувствовал. Спиной. А заодно и проверил хваленые свойства сюсюлевой ткани. Действительно, к ней ничего не прилипает. Дело в том, что чикдыкалка плюнул (плюнула? плюнуло?) мне в спину.

Плевок был солидный. Я даже покачнулся. Обернулся и обалдел. Такой фиготени я не видел никогда. Даже в фантастических фильмах. Не хватило у авторов воображения такое придумать. А тут, вот оно. Из плоти и крови.

Фиготень была (был, было?) примерно двух с половиной метров ростом. Препротивнейшая рожа слегка напоминала морду гиены. Такая же лопоухая и похабная. Узкие плечи, слабые, тонкие руки, заканчивающиеся непомерно большими кистями. Нога одна. Без коленного сустава. Нижняя часть этой своеобразной конечности каким-то образом, словно поршень, входила в верхнюю, после чего резко возвращалась на место. Получался прыжок.

Но все эти подробности я узнал гораздо позже. А в данный момент я стоял и смотрел в нагло ухмыляющуюся рожу.

— Чё вылупился, богатей хренов? Давай, зови своих холуев! — Потребовала рожа.

— Почему ты плюешься? — Спросил я, готовый в любой момент воспользоваться кольцом.

— Чё за вопросики? Где твои охранники? Ну-ка быстро верещи, зови, пусть делают свое дело. А-то ишь, расслабились.

— Я не буду никого звать. — Про полное отсутствие у меня какой-либо охраны, я решил благоразумно промолчать. — А, вот, плеваться нехорошо.

— Еще неизвестно, что хуже, плеваться или продвинутых чикдыкалок убивать!

— Это ты продвинутый?

— Ды уж не ты! Хорош рассусоливать! Пусть меня быстрей убьют!

— Никто тебя убивать не собирается. — Я все еще надеялся перевести разговор в мирное русло, как-никак мой первый контакт уж не знаю какого рода, но с представителем нечеловеческой расы.

— Эт еще почему? Хватя выпендриваться, а то опять плюну!

И плюнул. Тут же. Правда, не попал. Я вовремя отскочил в сторону.

Рожа недовольно нахмурилась.

— Ишь, какой шустрый. Ничего, щас слюни соберутся…

Мной целиком и полностью овладело чувство праведного гнева. Да и стала понятна вся бесперспективность общения с данным существом.

— А пошел ты…, - и я послал чикдыкалку по адресу, хорошо известному всем обитателям моего родного мира, причем без всяких там слов-заменителей типа «хрен», и про маму его вспомнил. Хотя не был полностью уверен, что таковая у образины вообще имеется, мало ли как подобные существа на свет появляются.

Как не странно, но харя (судя по мимике) прекратила копить слюни и удивленно переспросила:

— Куда, куда?

Я повторил. Естественно, не слово в слово. Наш литературный язык богат и могуч, а уж насчет послать, так тут без конкуренции.

— А это где?

Я сказал где. И без всякой Караганды.

— А там что?

— Страна непуганых чикдыкалок. — Мне уже начало надоедать общение с этой образиной.

— Ух, ты! Вот оно как! А я чуть смерть не принял! — Существо загадочно улыбнулось, подмигнуло и совершенно неожиданно удалилось, делая трехметровые прыжки.

Позже я узнал, что мне в какой-то мере повезло: первый из чикдыкалок, встретившийся мне, оказался из продвинутых. А их не более процента от общего количества.

Обыкновенные чикдыкалки — просто средство передвижения. Живое такси с минимумом интеллекта. Сказал куда надо, заплатил и поехал.

Другое дело — продвинутые. Самолично перевозками не занимаются, а являются своего рода сотниками. Ведут переговоры с людьми, решают спорные вопросы. Уровень развития шестилетнего ребенка… из неблагополучной семьи. Две трети лексикона — бранные слова. Характер соответствующий.

Постояв немного, обалдевший от первого общения с представителем хрен поймешь какой, но уж точно неземной (в привычном смысле) цивилизации, я отправился дальше. Мысленно восхваляя свою безумную храбрость (в смысле, что не прибег к помощи кольца).

Рыночную площадь я миновал по краю. Не то чтобы не хотелось поглазеть на здешние товары, да и на продавцов. Наоборот. Причем вдали несколько раз замечал что-то лохматое и явно не людское. Не понял, продавцы это или товар…

Но пришлось перебороть любопытство. Во-первых, для первого контакта с аборигенами лучше ограничиться меньшим количеством народа, чем вмещает рыночная площадь. А, во-вторых, я опасался карманников (или как они здесь называются). Свои, родные дважды очищали и именно на базаре, а местные могли оказаться еще более изощренными.

Да к тому же у меня родился гениальный план: завалиться в какой-нибудь кабак, стегануть для храбрости, а там уж как получится… За стаканчиком ведь всегда завязываются самые неожиданные знакомства.

Искомое заведение обнаружилось через два квартала за рынком. Вероятно, я прошел мимо нескольких кабаков, не поняв, что они таковыми являются. Но в этом случае ошибиться было просто невозможно. Красноречивая вывеска говорила сама за себя.

Пять ступеней в полуподвал и я оказался в обеденном зале трактира «Пожрать и выпить». При моем появлении обычный кабацкий гул тут же сник, и я почувствовал на себе десятки настороженных взглядов.

Пока заказывал выпить и перекусить, большинство посетителей поспешно покинуло заведение. Остались занятыми три столика, за которыми расположились изрядно набравшиеся аборигены.

Хозяин трактира смотрел на меня с нескрываемой опаской, но серебряный шарик сделал свое дело. Заказ был принят и немедленно исполнен.

Выделываться я не стал, в смысле экзотических блюд. Мало ли из чего или кого они приготовлены?

Я не был голоден, поэтому ограничился вином и сыром. Просто, понятно, знакомо. Заняв столик в углу зала, я приступил к своей скромной трапезе. Сыр, как сыр. Обыкновенный. Твердых сортов. А, вот, вино…

Худшей бурды я никогда не пробовал. Жуткая кислятина, в которой я не сразу почувствовал присутствие алкоголя. Ничтожное присутствие. Даже удивился, как это товарищи за соседним столиком умудрились наклюкаться такой фигней.

Выяснив у трактирщика, что это лучшее вино, я принялся «повторять», решив во что бы то ни стало дойти до требуемой кондиции (если они могут, то чем я хуже?).

С самого начала пребывания в Юпе удивил тот факт, что люди, встретившись со мной, спешат удалиться. Потом я списал все это на то, что местные аристократы — народ зловредный и непредсказуемый. И простолюдины стараются держаться от них подальше. Посетовав на Палю с Валакалой за то что они переборщили с моим нарядом, больше не возвращался к этому вопросу.

Привлек внимание хромой молодой человек. Он несколько раз заходил в трактир, садился за ближайший к выходу столик, быстренько выпивал кружку бурды и вновь удалялся, опираясь на толстенную палку.

Вообще, я заметил обилие канделяющих типов, гораздо большее среднестатистического значения. Причем все опирались на подобные посохи, которые больше походили на дубины, чем на костыли.

Наконец, после часа бесконтактных взаимных наблюдений, калека не выдержал и подшкандыбал к моему столику.

— Можно присесть?

— Валяй! — Благодушно позволил я.

Все-таки в местном вине какая-то толика спирта имела место быть. А так как я допивал уже пятую кружку, то чувство опасности притупилось, и мысль о том, что все люди — братья заняла главенствующую позицию. Пусть даже это люди параллельного мира.

Парень сел, опасливо оглянулся, после чего стал внимательно изучать меня, ни чего не говоря.

Однако, я уже был настроен на «поговорить» и первым задал вопрос незнакомцу:

— Сильно болит?

Я полагал, что для того чтобы завязалась беседа, вначале стоит обратиться к общим темам. О погоде. О здоровье. А так как налицо имелся явный недуг, я решил, что мое участие вызовет ответную откровенность.

— Что? — Мой визави не понял, о чем речь.

— Спрашиваю, нога сильно болит?

Пара секунд недоумения, затем озарение и улыбочка. Гаденькая такая.

— Офигенно!

Ожидая принятые в таких случаях жалобы, я немного растерялся. Поэтому заказал две кружки вина. Незнакомец охотно принял предложенное угощение.

— Знакомиться будем? — Я вновь не выдержал пристального взгляда.

— А как же! Я — Копадрюк.

— Игорь. — Так как собеседник был примерно моего возраста, я решил обойтись без отчества.

После официальной части, инициативу в разговоре взял в свои руки калека.

— Слушай, а где твои ниндзкиллы?

Не зная, есть у меня или нет ниндзкиллы, как они выглядят и где могут находиться, я ответил неопределенным жестом, который можно было понимать как угодно.

— Нет, ну серьезно! Я всю округу обшарил, ни одного не встретил. А так хочется посмотреть. Скажи, где?

Что я мог ответить? Снова ничего не значащий жест.

Сообразив, что от меня не добьешься вразумительного ответа, Копадрюк сменил тему.

— На чикдыкалку заявлять будешь? На того, который в тебя плюнул?

— На фига? Я вроде не пострадал.

— Как на фига?! Он же продвинутый, значит шарики имеются. Можно отсудить целую кучу. Или тебя это не интересует? У самого небось не меряно…

— Это мое дело… А ты откуда знаешь о чикдыкалке? Следил что ли за мной?

— Не. Просто случайно увидел. И, кстати, не заметил ни одного ниндзкилла.

В случайность я не поверил. Ни на грамм. Решил быть начеку. И почти тут же забыл о своем решении.

Как известно, слабенькое спиртное, кроме требуемого от него эффекта, имеет и побочный. Мочегонный. Я ни где не увидел дверей ни с новомодными «WC», ни с родными «М» и «Ж». Пришлось обратиться с сей деликатной просьбой к своему собутыльнику. Тот несказанно обрадовался, будто всю жизнь мечтал отвести меня отлить.

На том и порешили: быстренько сходить по нужде (оказывается, тут все рядом), затем вернуться и продолжить, раз уж я угощаю…

На самом деле оказалось не так уж и близко… Мы шли по странной узкой улочке, на которой не было домов. Только две сплошные стены с редкими, наглухо закрытыми калитками.

Если честно, то даже в родном городе, окажись я в подобном месте, уже давно бы пристроился к какому-нибудь уголку или кустику и сделал бы свое мокрое дело. Тем более, в самом начале улочки мы миновали одного господина, который беззастенчиво решал более тяжелые проблемы, чем требовалось нам.

Я оглянулся, чтобы посмотреть, как далеко мы удалились от начала улицы и к удивлению обнаружил еще троих калек, уверенно канделяющих вслед за нами метрах в десяти.

— А это кто такие?

— Не обращай внимания… Свои ребята.

— Мы когда-нибудь придем?

— Уже пришли.

— Где?

— Где хочешь. Видишь, никого нет. А корешей не стесняйся.

Меня уже сильно приперло, поэтому я действительно не собирался никого стесняться. Да и намеревался управиться до того, как калеки подойдут.

Я подошел к стене, задрал свой «килт» и…

Хорошо, что солнышко ярко светило. С нужной стороны. Я такое в каком-то фильме видел. Черная отчетливая тень появилась на стене. Дубина, занесенная для удара… В кино герой был обалденным каратистом. Он красиво справился с врагами…

А я успел нажать на звездюлявый камень…?

Чей-то двор. Сарай. Дом. Взглянуть бы на фасад, чтобы определить, куда занесло…

Я обернулся на грохот упавшего ведра. Знал я эту тетку. Плохо, но знал. Через раз здоровался. То ли тетя Ксения, то ли тетя Клава. Она стояла в глубине двора. Рот слегка приоткрыт.

Немая сцена длилась недолго. Разве можно удивить денисовскую бабу мужиком, хоть и голым? Но, вот, несанкционированное вторжение во двор… Изумление быстро сменилось возмущением:

— Ах, ты…

Я не стал дожидаться, пока она объяснит, что такого я «ах». Здороваться тоже. Сиганул в три прыжка за угол сарая и, с мыслью, угадала ли меня полузнакомая тетка (не каждый же день ей попадаются голые учителя) вновь прибегнул к волшебству.?

Я отсутствовал всего ничего, а драка уже была в полном разгаре. За мои шмотки. Сюсюль действительно обладал повышенной прочностью. Калеки, разбившись на пары, пытались отнять каждый у своего соперника добычу. Двое воевали за мою накидку, другая пара — за нижнюю часть комплекта.

Прикинув, в какую сторону мне предстоит ломануться, чтобы при перемещении оказаться поближе к дому, я окликнул дерущихся:

— Эй, орлы! Помощь нужна? Поделю по справедливости.

Потасовка как-то сразу сникла. Вот, только, противник моего нового знакомца успел садануть Копадрюка ногой в причинное место. По инерции, наверно.

Странный оказался народ в этом мире. Исчезал я у всех на глазах. Это не помешало им попытаться завладеть моими вещами. Как я появился, не видел никто. Не до меня было. Но стоило мне подать голос, как грабители побросали добычу и, вереща что-то непонятное, позабыв свои костыли-дубины, бросились наутек, а хромота пропала бесследно.

Они убежали. Все. Почти. Копадрюк остался. Он бы тоже убежал. Если б смог. Однако, ему сильно досталось.

Он сидел на корточках, обхватив обеими руками ушибленное место, и тихонько поскуливал. Глаза — полны ужаса и боли.

Я сделал то, зачем приперся на эту улочку — облегчился. После чего оделся. Кошелек тоже оказался цел. Наверное, мои тряпки имели гораздо большую ценность, и мешочек с шариками остался забытым в пыли, на том самом месте, с которого я испарился.

Наконец, я удостоил своим вниманием новообретенного «приятеля», несколько минут назад собиравшегося огреть меня по голове своей дубиной. Он тут же взмолился:

— Будешь убивать, пожалуйста, побыстрей и не очень больно, — в глазах все тот же ужас, в голосе — мольба.

— С чего ты решил, что я буду тебя убивать?

— Не будешь?!!

— Конечно, нет.

Известие о том, что его не собираются убивать, повергло Копадрюка в еще большую панику.

— Нет!!!

Я уже ни черта не понимал.

— Что, нет-то?

— Может, все-таки убьешь?

— Не буду.

Лжекалека уронил голову на грудь. Надо полагать, от отчаяния. Захотелось плюнуть и уйти. Но первый контакт с аборигеном (если не считать чикдыкалку) вызвал множество вопросов, на которые хотелось получить ответы.

Я сделал последнюю попытку:

— Не буду тебя ни убивать, ни бить. Даже ругать не буду. И в угол не поставлю. Вообще, ничего не буду с тобой делать.

В глазах неудачливого грабителя появилась надежда. Вместе с недоверием.

— Правда?!

— Честное пионерское. Если ты больше не станешь замышлять против меня никаких гадостей.

И тут прозвучала клятва. До сего момента я не только не слышал ничего подобного. Но и не мог вообразить, что такое может быть сказано.

Сначала Копадрюк поклялся огромнейшим количеством богов (подозреваю, что несколько штук он сам придумал, для пущей убедительности). Затем под рубрикой «Если я…, то пусть меня…» он принялся перечислять всевозможные кары, которые его должны постигнуть, в случае нарушения клятвы.

О, господи, чего он только себе не пожелал! Тьму способов принятия мучительной смерти. Правда, не смотря на разнообразие, просматривалась некая тенденция: чаще всего фигурировало сексуальное насилие в извращенной форме экзотической зверушки над клятвопреступником с последующим поеданием обесчещенного этой же самой зверушкой.

Вся клятва сопровождалась замысловатыми ритуальными жестами, которые я определил как аналог нашему «перекреститься». Я не перебивал (вдруг, в таком случае обет окажется недействительным?) и уже начал уставать слушать эту ахинею. Но всему приходит конец. Завершилось и это торжественное обещание.

— Ну, что вернемся в трактир, пропустим еще по кружечке? Ты должен мне кое-что объяснить.

— Такому господину, как ты не место в том гадюшнике. У тебя же до фига шариков. Я одну таверну знаю. Все по высшему разряду. Там хозяин — ктотышка. Правда управляющий — наш. Но ктотышка частенько наведывается и контролирует. А насчет объяснить, все будет в лучшем виде…

— Хорошо, пошли в твою таверну. А теперь давай с самого начала, и предупреждаю — без брехни…

Копадрюк встретил меня недалеко от дворцовой площади. И сразу же понял кто я такой. Так он решил вначале. Богатая одежда плюс наглая рожа означали только одно: я — отпрыск какого-нибудь влиятельного барона или, того хуже, незаконнорожденный сынок одного из князей. А отсутствие охраны и даже оружия красноречиво говорило о том, что поблизости находится отряд ниндзкиллов.

Ниндзкиллы — это каста непревзойденных телохранителей или убийц. Об их искусстве и свирепости ходят легенды. Если их нанимали для охраны, то можно было говорить о почти стопроцентной неприкосновенности вверенного им объекта. Телохранители незаметно следовали за своим подопечным, готовые мгновенно прийти на помощь при малейшем намеке на опасность. Причем, если кто-то казался им подозрительным, они особо не церемонились: укол отравленной иглой, незаметно сломанный хребет, да мало ли методов в арсенале ниндзкиллов? Зачастую, под определение подозрительных попадали ни в чем неповинные люди, особенно если они из числа простолюдинов.

Стало понятно, почему окружающие так шугались от моей скромной персоны.

Копадрюк собрался было так же ретироваться от греха подальше, но произошел инцидент с чикдыкалкой. И у моего знакомого зародилось подозрение. Небезосновательное. Ниндзкиллы не позволили бы даже приблизиться одноногому к охраняемому, а уж плеваться…

Так родилась вторая версия насчет моей личности. Богатый дворянчик из далекой провинции, не понимающий куда попал. По сему — олух и самый подходящий объект для грабежа. Но осторожность — прежде всего. Ошибка в выборе жертвы чревата пренеприятнейшими последствиями. Летальными. По этому он так долго не решался приблизиться.

Во время своих отлучек из трактира Копадрюк сговорился с подельниками. Мнимые калеки — не кто иные, как грабители. Простолюдинам запрещено носить оружие. А палку можно. Прикидываться убогим — производственная необходимость. Хромающий человек вызывает меньше подозрений, чем детина с дубиной на плече. Да и стражники меньше пристают. Конечно, блюстители порядка про все знают, но на многое закрывают глаза, за определенную мзду (совсем как наши менты). Главное, сильно не наглеть.

Разбойники очень умело владеют своими «костылями» и каждый из них может в одиночку противостоять двум-трем вооруженным солдатам (Шао Линь твою мать!). Но предпочитают в конфликт с властями не вступать. Каждый должен заниматься своим делом. Кто-то должен охранять благополучие граждан, а кто-то этих самых граждан грабить. На взаимно выгодных условиях.

Убийство и ограбление богатого лопуха-чужестранца на глухой улочке — дело выгодное. Но произошла роковая ошибка. Кто ж знал?! Колдуны сейчас такая редкость. Причем нынешние чародеи — существа зашуганные, скрывающие свои таланты, потому как массовые гонения колдунов вроде как уже давно прекратились, однако старых королевских указов никто не отменял, и за расправу с магом обидчику до сих пор не светит никакое наказание.

Но существует пророчество, что явится Тот Самый Колдун, великий и могущественный, который не будет скрывать своих способностей. И тогда… Копадрюк точно не помнил, что тогда будет, но что-то глобальное, всеобъемлющее. Одно он знал точно: быть в числе врагов Того Самого Колдуна — участь, которая не могла привидеться даже в самом страшном кошмаре.

Вот откуда ужас грабителей, позабывших свои боевые костыли и бросивших добычу. Стала понятна просьба Копадрюка убить его. Он полагал, что я в отместку за попытку ограбления сделаю с ним что-нибудь гораздо более страшное, чем смерть.

Я не стал разубеждать разбойника в его уверенности, что я великий и могучий колдун. А то, ненароком, узнав правду, он посчитает свою присягу аннулированной и шарахнет по башке своей палкой, дабы возместить моральный ущерб.

Таверна со странным названием «Фактыть» и вправду оказалась высшего класса. По крайней мере по сравнению с трактиром. За пять золотых шариков я снял на неопределенное время пару комнат для себя и Копадрюка, как для своего слуги. Он сам настоял на таком статусе. И намеревался верной службой искупить свою вину. Возражать я не стал.

Хозяина, как и обещал мой спутник, я не увидел. Все-таки, ктотышка. А управляющий, большой толстый человек с добрыми вороватыми глазами, встретил нас весьма радушно. Денежка, как бы она не выглядела — шарик, монета или купюра, всегда творит с людьми чудеса.

Устроившись в номерах (для этого не потребовалось много времени, вещей-то у нас не было), мы спустились в обеденный зал. Душа требовала продолжения банкета. Копадрюк сообщил, что в этой таверне самое крепкое вино, какое он только пробовал.

О, боже! Да как они вообще тут живут?! Конечно, по сравнению с трактирным пойлом этот напиток был на порядок лучше. Запах, вкус… А, вот, крепость… Не тянула даже на столовый сушнячок. Так, бражка средненькая.

Бражка? Это мысль. Сказано — сделано…

Раньше этот процесс был известен только узкому кругу специалистов, проживающих сугубо в сельской местности. Но после 1985 года каждый уважающий себя россиянин если не занимался этим сам, то, по крайней мере, теоретически был подкован на все сто. Я также не был исключением. И с самогоноварением знаком не понаслышке. Бабушка занималась. Ни в коем разе не на продажу, а сугубо в хозяйственных целях: гостей принять, огород вскопать, крышу подлатать.

Пылкрюл, наш толстый управляющий, вначале заартачился, ссылаясь на то, что если хозяин узнает, то сначала убьет бедного несчастного Пылкрюла, а потом еще и прогонит со столь престижной работы.

Тут впервые на практике я осознал ценность нового обретения. Слуги. Копадрюк отвел толстяка в сторонку, минуты три пошептался с ним. После чего управляющий вернулся с радушной улыбкой и сообщил, что желание гостя — закон для хозяина, который вовсе не хозяин, что клиент всегда прав и так далее. Ну а золотой шарик окончательно примирил несчастного Пылкрюла с мыслью, что в святая святых таверны, на кухне, будут хозяйничать посторонние люди.

Не смотря на мои опасения, на кухне нашлось практически все, что требовалось для изготовления примитивного самогонного аппарата. За исключением самой главной детали — змеевика. Конечно, я знал пару способов получения напитка без него, но с непременной потерей качества.

Когда я объяснил, что мне требуется, Копадрюк на некоторое время задумался, потом как-то странно крякнул, хлобыстнул две кружки «сырья», бросил: «Я скоро», покинул таверну, прихватив свой костыль.

Он вернулся примерно через час.

— Вот эта фиговина подойдет?

Он держал вычурно закрученную серебряную трубку, заканчивающуюся небольшим раструбом.

«Подойдет» — было не то слово. Любой наш профессиональный самогонщик за такой змеевик целый год бесплатно поил бы дарителя сей ценной детали.

А, вот, Пылкрюл, увидев «фиговину» поспешил грохнуться в обморок, при этом раскрошив мощным задом попавшуюся на его пути табуретку.

— Что это с ним?

— Понимаешь, Игорь, эта фиговина называется свистудкой. Ее у себя на груди десятники стражи носят. Всегда. Дудят в нее, чтобы подчиненных созывать. Да и как опознавательный знак. Увидишь у кого, значит он — десятник. Вот. — Слуга закончил объяснение и скромно потупил взор.

Я не стал спрашивать у Копадрюка, каким образом он добыл «фиговину», а он не стал хвалиться.

Мы отлили холодной водой бесчувственного управляющего и продолжили работу. Пылкрюл, находясь в полуобморочном состоянии, все же догадался закрыть таверну и отпустить своих помощников по домам.

Провозились до вечера.

Наконец, первая капелька, вторая, третья и тоненькая струйка живительной влаги побежала в серебряный кувшин. Емкость вмещала примерно три литра, и, крепя сердце, я решил дождаться наполнения до верха.

— Зелье на мне будешь испытывать? — Обречено, со смертной тоской в голосе, поинтересовался Копадрюк.

Я показал ему кукиш.

— На нем?! — Слуга обрадовано показал на потерянного управляющего.

И получил тот же ответ.

Кувшин охлажден, прямо на кухне накрыт стол. Пылкрюл, решивший, что терять ему уже нечего, не поскупился. Я сказал, что за все заплачу, но он только махнул рукой.

— Поменьше посуда есть? — Пить первач кружками, предназначенными для местного вина, было лихачеством.

Управляющий помотал головой. И, правда, откуда стопки, если самое крепкое вино слабее нашего сухого?

— Ладно, сам разолью.

Я плесканул в каждую емкость грамм по сто.

— Ну, побудем!

Я одним глотком влил в себя содержимое кружки, закусил. Самогон получился хороший: очень крепкий и совсем не вонючий. Что ни говори, а сырье высшего качества…

— Ну, что же вы? Вещь отличная. — Подбодрил я своих застольных товарищей.

Те поняли, что отвертеться не удастся и, пробормотав каждый свою не то молитву, не то проклятие, последовали моему примеру.

Они не ожидали последовавшего эффекта, и оба, вытаращив глаза, собрались умирать. Управляющий даже умудрился сквозь спертое дыхание выдавить из себя:

— Колдун проклятый, чтоб ты тоже сдох…

Вот, значит, что нашептал ему Копадрюк, когда убеждал в необходимости мне подчиниться. Первым очухался мой слуга. Глаза постепенно вернулись в орбиты, на губах заиграла блуждающая улыбка. Еще через несколько секунд он молча придвинул кружку.

Пылкрюл часто-часто заморгал, погладил свой живот, так же улыбнулся и повторил жест разбойника.

— Ребята, только закусывайте…

И началась пьянка.

Пылкрюл жаловался на прижимистого ктотышку, грабитель пообещал намять ему бока, а я — превратить в чикдыкалку…

Копадрюк посетовал, что разбойничать становится все труднее:

— Тяжело клиентов подыскивать. Видал, как последний раз вляпался? — И ткнул в меня пальцем.

Управляющий заверил, что отныне будет наводчиком…

— А меня директриса достала, хрюшка жирная… Чуть что — на педсовет… Стерва… — Внес и я свою лепту в констатацию несправедливости жизни.

Собутыльники, навряд ли поняли о чем речь, но дали слово, что отомстят ей при случае…

— Мож, по бабам? — встрепенулся вдруг Пылкрюл.

— Не, у меня принцесса… Пальпу…пульдра…

— Какие бабы?! Бабы каждый день, а тут такое…

— …а где твой ктотышка живет?..

— …посмотрел бы ты на моих старшеклассниц…

— …как он с меня денежку урежет, якобы за воровство, я ему в суп писаю…

— …раз в неделю из таверны серебряные кружки пропадают? Так это я…

— …по телеку всякую хренотень крутят…

— …а у меня свой кабачок есть, приобрел на сэкономленные…

— …у чикдыкалков головы крепкие. Бил, бил — ни фига, пока в брюхо не ткнул…

— …царя вашего свергивать буду…

— …а, хотите, я вас горничными угощу? Девки — класс…

— …хватит о работе. Давайте хором: «Славное море — священный Байкал…»

Я открыл глаза. Оказалось, что заснул прямо за столом. Напротив, опершись щекой о стол и счастливо улыбаясь, спал управляющий. Если бы дети храпели, то они храпели бы именно так, как он. Куда подевался грубый бас? Высокий пересвист, прерываемый младенческим лепетом.

Я осмотрелся в поисках Копадрюка. Его ни где не было видно.

Скорей всего, Пылкрюл являлся строгим управляющим. Повара, передвигаясь на цыпочках, тихо-тихо гремели посудой.

Я растолкал толстяка. Не без труда. Как раз появился разбойник.

— Ну, что, Игорек, может быть за нас с вами, да за хрен с ними? — Тут же предложил он.

Способный мальчик. Быстро усваивает.

Я заглянул в кувшин. Пусто.

Копадрюк ухмыльнулся:

— А второй?

Пылкрюл стукнул себя по лбу и метнулся к аппарату.

Ухмылка слуги превратилась в оскал.

Вчера, когда один кувшин наполнился, мы подставили второй и уселись трапезничать. Ну и забыли, на фиг…

Вернулся растерянный управляющий.

— Нету…, - он выглядел хуже, чем после того, как увидел свистудку. Блуждающий взор остановился на одном из хлопочущих у плиты поваров и его осенила страшная догадка. — Ах, они, гады! Ну я сейчас им покажу…

Взгляд снова принялся блуждать, но теперь в поисках чего-нибудь тяжелого, что он захотел показать своим подчиненным.

— Отхлынь, — успокоил закипающего Пылкрюла разбойник, — это я забрал. От греха подальше.

— Где?! — Мы спросили хором.

— Наверху, в номерах.

— Я мигом, — управляющий не забывал о работе.

Мы не стали его дожидаться. Желание продолжения банкета не позволило. Между прочим, правильно поступили. Пылкрюл появился только через полчаса.

Он молча (сам!) набухал себе полкружки, так же, не произнося не слова, вылакал, крякнул, бросил: «У меня дела» и ушел.

— Сходить, — Копадрюк кивнул на свой костыль, — объяснить, что он не прав?

— Не стоит. Он нам еще пригодится.

Еще через час выяснилась причина странного поведения управляющего. Заявился хозяин. Ктотышка. Как всегда устроил разнос. Пылкрюл — тонкая натура, переволновался. Выкроил минутку, пока хозяин подсчитывал барыш, принял успокоительное и оставшуюся часть взбучки перенес стойко.

— А! Ну, если в качестве лекарства… А то мы чуть не обиделись. — Разбойник вновь кивнул на свое деревянное оружие.

— А я ни разу не видел ктотышку, — пожаловался я.

— Нет проблем, — успокоил Копадрюк, — сейчас пойду, парочку поймаю…

— Не надо! Мой в следующий раз придет, будет пробы снимать, я ему сонного порошка подсыплю. Разглядывай сколько хочешь.

Примерно через полчаса, а точно — через три тоста Пылкрюл рухнул на колени:

— Игорек! Научи гнать самогон. Свое дело открою, уйду отсюда. Надоело под этим шибздиком находиться…

— Так, ты ж все видел, помогал. Забыл спьяну что ль?

— Да помню все, даже по новой зарядил… аппарат. Мне бы заклинание.

— Ах, это! Запоминай: «Чуфырики-муфырики, сикось-накось, кребля-крабля, бумс!»

— И в конце обязательно пукни. Погромче. — Копадрюк не смутился под недоверчивым взглядом управляющего. — Сам вчера слышал.

Пылкрюл перевел растерянный взгляд на меня. Я важно кивнул, мол, все правильно.

Разбойник с каждой минутой нравился мне все больше. Как догадался, что брешу и изгаляюсь? Вроде, говорил все с серьезной харей, насколько она могла быть серьезной в таком состоянии.

Толстяк беззвучно шевелил губами, повторяя магическую формулу. Потом почему-то напрягся, даже один глаз прищурил. И без того румяное лицо побагровело.

— Нет!!! — Хором заорали мы с Копадрюком, одновременно догадавшись, что удумал начинающий самогонщик. — Заклинание испортишь!

Успели. Еле-еле. А то бы испортил. Воздух.

— Предупреждать надо, — обиженно пробурчал управляющий, — налейте для успокоения…

— Мы тут с Игорьком царей низлагать будем. Девок на их места рассаживать. Так что ты не спеши из таверны уходить. Нам штаб нужен.

— Да кто ж с такого места добровольно уходит? Просто раньше я скромным был. Честным. Так, умыкну шарик-другой…

— И на этот шарик-другой кабак себе купил?

— Да что то за кабак? Тьфу! Кстати, аппарат я уже туда перетащил.

— Когда?

— Ночью… Игорь, а что такое царь?

— Это как президент, только круче… — в пьяной голове хватило ума не произносить слово «король».

— Значит, раньше шарик-другой, а теперь станешь три-четыре? — Копадрюк был само ехидство.

— Ну, типа того…

— Сначала думал, куда меня занесло? А оказалось все тип-топ: пьют, воруют, всё как дома…

— Я не вор! — Неожиданно насупился управляющий. — Просто экономный. Лучше на дружка своего посмотри. Вот он — ворует.

— Мил человек, попрошу не смешивать понятия, — в свою очередь осерчал Копадрюк, — и не путать благородные разбой с грабежом и низкое воровство!

— А кружки из таверны — тоже грабеж?

— А ты хотел, чтобы я перед тем, как умыкнуть несчастную кружечку, каждый раз тебе по башке стучал? Пожалуйста…

— Ребята, кончай ссориться. Давайте лучше споем: «Славное море — священный Байкал…»

Распахнулась дверь. В апартаментах появились две близняшки. Хотя близняшки — звучит как-то уменьшительно ласкательно. Здесь больше подошло бы — близняжищи.

Две совершенно одинаковые бабищи. Каждая — не меньше управляющего.

— Вы кто?

— Горничные. Пылкрюл прислал. Развлекать.

Так. Вот они хваленые классные девки. Кому как. Для меня совсем не классные. Судя по недовольной мине, для Копадрюка тоже.

— Нам не надо.

— Нету такой душевной потребности, да и физической тоже, — объяснил более подробно разбойник.

— Пылкрюл осерчает… Прогонит нас.

— Скажите, что мы спим. Пьяным, беспробудным.

— А, вдруг он войдет, а вы не спите?

— Мы притворимся. Ступайте.

— Гм… А можно по сто грамм чудодейственного напитка?

Откуда эти бабы про граммы узнали? В этом мире кроме нас троих никто ничего в граммах не мерил. Ох, управляющий!

— С вашей комплекцией и по двести можно. Только, чур, больше не приходите. Никогда!

Классные девки, как заправские алкашки, стеганули самогона, не морщась и не закусывая. Только друг у дружки головы понюхали… Ох, управляющий!

После еле слышного стука, дверь стала тихонько отворяться. Мы, как истинные джентльмены, сдержали обещание, данное женщинам. Прикинулись спящими. Грабитель даже тихонько захрапел. Для убедительности.

— Игоре-ок… Копадрю-ук… — Шепотом позвал управляющий.

Мы не отреагировали.

Забулькало.

— Куда?!! — Разбойник забыл о джентльменстве. Я тоже.

Пылкрюл с перепугу чуть весь кувшин не опрокинул. Случись такое, вряд ли я смог бы удержать своего слугу от радикальных действий.

— Ты что же это, злыдень, вытворяешь? Западло у своих ребят выпивку воровать. Причем, у спящих. — Копадрюк был возмущен до глубины души.

— Так… это… Будить не хотел.

— А у тебя там выпить нечего? Да у тебя ж аппарат бесперебойно молотит!

— Так здесь на халяву.

— Можно подумать, там тебе платить приходится.

— Не… Там мне платят… Копадрюлушка, у меня к тебе просьба, — Пылкрюл смущенно отвел глаза, — ты не мог бы где-нибудь надыбать еще одну свистудочку?

— Магарыч!

Наконец-то пробуждение и утро нечаянно совпали, и я решил, что хватит. Требовалось подвести итоги.

Вакханалия продолжалась пять дней. Кажется. Точно не помню, смешалось все как-то.

Молодец. Я. Все сделал правильно. А как еще, позвольте спросить, следует водворять принцесс на престол? Так и надо: первым делом скорешиться с душегубом и пропьянствовать с ним пять дней. Вернее, пять суток. Режим мы совсем не соблюдали. Как проснемся, так и…

Что еще у меня в активе? Научил аборигенов гнать и жрать самогон. Огненную воду. Для полного счастья не хватает бус и зеркал, дабы выменивать их у туземцев на золото. Бартер, блин! Нет бы озадачиться каким-нибудь полезным нововведением, я ж даже не знал, додумались ли они тут хотя бы до колеса…

Ладно. Хватит самокритики. Кое-какие положительные моменты все-таки имелись.

Во-первых, не смотря ни на что, я был доволен обретением приятелей-собутыльников. Особенно импонировал Копадрюк. Что из того, что он грабитель? Как говорится, бытие определяет… и всегда есть надежда на перевоспитание. Тем более, я, какой никакой, но, все-таки, педагог.

Во-вторых, не прошли даром полупьяные разговоры. Теперь я знал об этом мире и его обитателях гораздо больше, чем до начала кутежа.

Не смотря на мое решение объявить пьянству бой, похмелиться все же пришлось. Здоровья для. Хотя, если честно, то мы и не болели вовсе. Я даже удивился, после такой пьянки и никакого похмельного синдрома. Получается, что в нашем продукте напрочь отсутствуют сивушные масла, кои и травят перепивший организм, вызывая муторность в желудке и головные боли. То ли сырье здесь особое, то ли чистота напитка — заслуга серебряного змеевика, кто знает?

За это время Пылкрюл, как истинный предприниматель развил бурную деятельность. Появились стограммовые стопочки, изготовленные на заказ, опытными образцами коих мы пользовались. Кувшины сменили бутылки, явно растительного происхождения.

Короче, самогоноварение приживалось. Пускало корни.

— Копадрюк, ты мне слуга или рубль грызи? — Обратился я к разбойнику после первой утренней стопки.

— Слуга. Но могу и рубль загрызть. А что это такое?

— Это как шарик, только за него хрен что купишь.

— Не понял…

— Не обязательно. Значит, так. Идешь сейчас на рынок и покупаешь мне…

— Покупаю?!! — Удивление и возмущение присутствовали в голосе грабителя в равной степени, причем, в наивысшем своем проявлении.

— Именно покупаешь. И не спорь. Мне нужна одежда. Новая. Что-нибудь попроще этого. Чтобы внимания не привлекать… еще раз повторяю: одежду покупаешь. Я не собираюсь донашивать шмотье с какого-нибудь жмурика.

— Прям-таки уж сразу и со жмурика, — недовольно пробухтел Копадрюк, — а с бессознательного будешь носить?

— Я сказал, только новую. И не вздумай обмануть. Я проверю.

— Ладно. Как скажешь.

— Держи шарики. Дуй.

— А, посошок?

Ну что с ним было делать?

Одежда была действительно новая. Прежде чем переодеться я осмотрел каждый сантиметр комплекта, а потом еще и обнюхал, как порядочная ищейка. Ни каких следов прежнего хозяина.

А потом была экскурсия. Копадрюк оказался отличным гидом. Юп он знал, как свои пять пальцев. Первым делом мы прошлись по базару. Во время пьянки я, кажется, признался, что родом из параллельного мира. Копадрюк ни фига не понял, уяснил лишь то, что я понятия не имею ни о местных обитателях, ни о взаимоотношения. Он охотно показывал мне различных тварюгапиенсов, объясняя кто это есть и давая краткую характеристику.

Наконец-то, нам попался и ктотышка. Если бы Копадрюк не сказал, сроду бы не подумал, что это нелюдь. Маленький толстячок с хитрыми бегающими глазками. Чрезмерно курносый нос, весьма напоминающий пятачок. Плюс толстые грубые волосы, которые скорей можно было назвать щетиной. Я мучительно соображал, где я раньше мог видеть весьма похожего представителя нечеловеческой расы, пока не вспомнил. В мультике «Тайна Третьей Планеты». Один из пиратов-злодеев (тот что походил на разумную свинью, кажется, Весельчак У) являлся почти что рисованной копией представителей местного рода-племени. Причем, достаточно уважаемого рода-племени. Потому как очень богатого. Ничего нового…

На самом деле ктотышки назывались совсем по-другому. Ехадуями. А ктотышками их прозвал народ за то, что они очень часто употребляли это слово. Никто не знал, что оно обозначает, однако стоило обратиться к кому-нибудь из ехадуев с любой просьбой, тот согласно кивал, мило улыбался и повторял: «Ктотышки, ктотышки».

На одной из улиц Копадрюк поспешно перевел меня на противоположную сторону, буркнув:

— От греха подальше.

— А что такое?

— Там, — грабитель указал на начинающиеся унылые и однообразные серые дома, — тюлюлюлисты обитают. Камнями закидать могут за наш непотребный вид.

Я придирчиво осмотрел сначала себя, затем и приятеля.

— Вроде, нормально выглядим.

— Не для них.

— А кто эти тюлюлюлисты? Еще одни тварюгапиенсы?

— Нет. Вроде как люди. Хотя, хрен их знает, кто там, под балахонами. Это поклонники Стыдливого Бога. Для них тяжкий грех не только кому-то продемонстрировать любой кусочек своей ничем не прикрытой кожи, но и лицезреть чужую. Здесь-то они еще более-менее терпимы. А попади мы с тобой на их территорию в таком виде, разорвали б на фиг. А у них целое княжество…

Не смотря на то, что мы довольно-таки быстро миновали опасную зону, я успел разглядеть в глубине улочки мелькнувшую фигуру тюлюлюлиста. Закутанную с ног до головы в темную ткань. Короче, ни формы, ни содержания…

Валакала, естественно, упоминала про княжество поклонников Стыдливого Бога. Правда, я тогда, уморенный избытком непонятной информации, слушал уже в пол-уха. А тут, вот, как. Если они здесь, в Юпе, на границе своей зоны каменюками швыряются, а внутри запросто и разорвать могут, то что же от сих религиозных фанатов можно ожидать на землях княжества? Особенно учитывая мою некоторую бесштановую особенность при перемещениях?

Тем временем мы вновь приблизились к королевскому дворцу. Неожиданно донесся непонятный для меня какой-то чавкающий звук.

— Это что?

— Во, блин, побочные действия самогона! Из-за него не в курсе, что в городе творится. — Чертыхнулся Копадрюк. — А я-то думаю, что это народ на площадь потянулся. Оказывается, сегодня казнь! Пошли скорей, еще успеем посмотреть. По одному редко когда казнят. Ознакомишься с нашей главной достопримечательностью.

Честно говоря, мне не очень хотелось быть свидетелем экзекуции.

— Может, когда-нибудь в другой раз?

— Ты, что, Игорек?! — Слуга подхватил меня под руку и потянул по направлению к площади. — Тебе, как колдуну, просто необходимо видеть с чем, конечно, не приведи Творитель, возможно придется столкнуться.

У меня по спине пробежали мурашки.

— А что, все-таки, за звук?

— Это Жевалка схавала очередную жертву!

Мурашки повторились, многократно усиленные. Обуреваемый противоречивыми чувствами, я поддался на уговоры. С одной стороны проще жить в неведении. Да, существуют какие-то гипотетические Жевалка и Глоталка, в пасть которых можно угодить, провинившись перед властью. А, вдруг, увидев насколько страшна кара, потеряю всяческую волю к решительным действиям? С другой стороны, жуткое, я бы даже сказал, нездоровое любопытство так и тянуло к лобному месту.

Мы пришли на площадь казни. Оказалось, что она примыкает к королевскому дворцу. Аккурат, в противоположном крыле от того, в котором содержалась Паля. Непонятно, как-то. По идее, все должно рядышком быть — и темница, и эшафот. Хотя, долгая дорога от места заключения, как раз вписывается в теорию о том, что ожидание расправы страшнее самой казни.

Копадрюк проворно провел меня сквозь кажущуюся сплошной стену зевак.

На невысоком помосте, прилегающем непосредственно к скале, рядом с торцом королевской резиденции, возвышались две здоровенные башки. Это и были Жевалка и Глоталка. Сразу вспомнилась старая детская сказка, в которой фигурировала огромная богатырская голова, живущая обособленно, без всякого остального организма. Эти две фиговины так же не имели туловища, и были внушительны своими размерами, правда поменьше, чем у сказочной башки, всего метра три в высоту. На этом сходство с киношным персонажем заканчивалось. Наверно, трудно найти более паскудные рожи.

Так как Паля упоминала, что особ благородных кровей лишают жизни только при помощи Глоталки, а Жевалка — для простолюдинов, то я сразу распознал, кто есть кто. Мерзкая надменная харя, пренебрежительный взгляд одной из голов красноречиво говорили, что данная образина питается ни чем попадя, а сугубо диетическими приговоренными, дворянством.

Вторая же, заросшая сантиметровой толщины щетиной, подмигивала зрителям, надувала кровавые пузыри, которые, лопаясь, обдавали передние ряды зевак алыми брызгами, после чего похабно улыбалась, демонстрируя гнилые, в пол человеческого роста зубы.

Все-таки хорошо, что мы опоздали и не застали Жевалку в действии. На помосте оставался последний приговоренный. Молодой человек лет двадцати, явно благородных кровей. Судя по одежде. На лице же не осталось никакого благородства. Затравленный, полный ужаса и безнадежности взгляд, подкашивающиеся ноги (кабы не поддерживающие осужденного под руки стражники, тот давно бы рухнул на помост).

Тем временем чиновник (Судья? Прокурор? Просто глашатай?) зачитывал королевский указ, он же приговор. Оказывается, баронский отпрыск во время кутежа в одном из кабаков что-то ляпнул про несправедливость королевской власти. Я уже хотел было поинтересоваться насчет местного летоисчисления, мол, какой год на дворе, случайно не 37-й? Но тут на лобном месте от слов перешли к делу, и я как-то совсем забыл о своих саркастических вопросиках…

Дворянчика практически волоком подвели к Глоталке, которая тут же гостеприимно раззявила пасть. Приговоренный обмяк, повиснув на стражниках, видимо, лишился чувств. Однако, экзекуторы, вместо того, чтобы быстрей закончить свое черное дело, предварительно отхлестали подопечного по щекам, дабы привести в сознание, и только когда молодой человек пришел в себя и начал отчаянную борьбу за жизнь, швырнули его в распахнутое хайло Глоталки. Пасть тут же захлопнулась. Шумный глоток. Довольное причмокивание. Затем харя счастливо улыбнулась и на несколько секунд вновь разинула свою пасть, то ли для того, чтобы продемонстрировать, что дело сделано, и дворянчик благополучно проглочен, то ли в ожидании следующей жертвы…

Да, это было что-то! Мерзкое, препротивнейшее зрелище. Хорошо, что, как говаривал классик юмора, «у нас с собой было». Для снятия стресса выпили прямо из бутылки. Естественно, стресс снимал я, а Копадрюк «накатил» за компанию. Он-то к подобным представлениям с детства привыкший.

Народ понемногу начал расходиться с лобного места. Толпа заметно поредела. Мы тоже направились по направлению к таверне. Требовалось хорошенько обдумать полученную информацию. Вернее переварить.

А еще грешат на наше средневековье. Мол, варварские времена, жестокие нравы. Хотя, кто знает, что предпочтительней: быть заживо сожженным или сожратым? Вопрос риторический. Все плохо. Вот, только у нас уже, ой как давно, перестали сжигать людей, а здесь жрут, вернее, скармливают этим отвратительным существам, под всеобщее одобрение толпы.

Неожиданно, нос к носу мы столкнулись со старым знакомцем. Это был бывший подельник Копадрюка, один из тех, кто пытался ограбить меня на пустынной улочке. Мазурик сначала заметил моего слугу и замер с открытым ртом, словно встретил приведение.

— Уж и не думал, что ты так обрадуешься, встретив меня. — Скептически заметил Копадрюк. — К чему такие бурные эмоции? Не виделись всего-то несколько дней.

Слуга-приятель явно ерничал. Эмоций не было совсем, тем более, бурных. Был только глубокий ступор. Но, на всякий случай, мало ли, чужой мир, другие обычаи, а, может, здесь именно так положено изображать радость (раскрыть хайло и замереть, словно истукан), я поинтересовался:

— Ты шутишь, или он и взаправду обрадовался? Мне кажется, что твой дружок просто охренел.

— Охренел — не то слово. Вот, только не пойму, почему?

А охреневший товарищ, привлеченный моим вмешательством, не без труда перевел на меня взгляд, и через пару секунд, не смотря на мои скромные одежды, признал во мне свою несостоявшуюся жертву. Тут с ним стало совсем плохо. Из все еще открытого рта понеслись абсолютно непонятные тихие звуки, не имеющие ни чего общего с человеческой речью. Мне показалось, что он хочет завизжать, но по причине временного паралича, это не получается. Глаза еще больше вылезли из орбит. И что-то зажурчало. Я не стал смотреть, что именно. Неинтересно. Хотя догадки на этот счет имелись.

— Так, Игорек, погоди немного в сторонке. Твое присутствие и его здравый смысл — явно вещи несовместимые.

Копадрюк чуть ли не волоком отвел джентльмена удачи в сторонку, припер к стене. Не без сожаления извлек свою бутыль и силой влил несколько глотков в утробу бывшему подельнику. Тот закашлялся, приходя в себя.

Пока Копадрюк вел беседу с быстро косеющим приятелем, больше напоминающую допрос с пристрастием, я стоял чуть поодаль. Размышлял. Кажется, именно в этот момент и было принято окончательное решение. Уж очень сильное впечатление произвела казнь. Если до этого все происходящее воспринималось мной, как необычное приключение, чем, в принципе, и являлось, которое я могу в любой момент прервать, то теперь засвербела мысль, что данный порядок вещей необходимо менять. По крайней мере, попытаться. Не должен страной править тиран, с легкостью отправляющий своих подданных в пасти к этим существам.

Правда, и Паля говорила о Жевалке с Глоталкой, как о само собой разумеющихся вещах, но гораздо проще повлиять на взбалмошную девчонку, чем на прославившегося многолетними кровавыми репрессиями правителя. Да и, скорей всего, для принцессы эти две образины, заживо пожирающие людей, были вещами абстрактными, о которых она знала лишь понаслышке. А когда она могла лицезреть экзекуцию? Из провинции — сразу в темницу.

Итак, пришла пора для решительных действий. В смысле, надо было начинать хоть что-то делать для осуществления плана.

Пока я размышлял о вселенской несправедливости, существующей в отдельно взятом параллельном мире, Копадрюк заканчивал беседу с коллегой. Опьяневший грабитель выпросил на прощание еще глоточек чудодейственного напитка и нетвердой походкой удалился.

— Ну, и что поведал твой приятель? — Спросил я слугу после того, как мы продолжили путь.

— Тюлюлюлистский чикдыкалка ему приятель. А поведал он мне весьма интересные вещи. Между прочим, касаемые непосредственно нас с тобой.

— Ладно, тебя, а меня с какого перепугу? Я тут без году неделю, вернее, и того меньше. И процентов девяносто пять проведенного здесь времени находился в пьяном угаре. Ты ничего не путаешь?

— Это что за хрень, проценты? Что ими меряют?

— А все что хочешь. Делят любую фигню на сто частей, одна часть — один процент.

— Во, блин, как непросто у вас, у благородных. Зачем все так усложнять? А насчет тебя — никакой ошибки. Он когда меня увидел, жутко перепугался, но, думаю, обошлось бы. Постепенно оклемался бы. Ну, может, остался бы заикой. Всего-то делов. Но после того, как он тебя улицезрел, все могло бы и хуже обернуться. Для него, конечно. Кабы не самогон — кранты. Или пожизненный паралитик, или ходил бы и всем-всем улыбался, да слюни пускал.

— В чем же дело? Говори уже!

— А ты разве забыл при каких обстоятельствах с ним виделся? Всем тогда стало ясно, ты — колдун. Причем, Тот Самый Колдун. Они-то убежали, а я не смог. Теперь, естественно, не жалею, а тогда чуть сам не превратился в улыбчивого недоумка. А пока мы откушивали и это, как там правильно, дегустировали самогон-самопляс, твое появление в городе обросло неимоверными слухами. Так всегда бывает. Когда народ что-нибудь не знает, сам придумывает, как было на самом деле.

— Ну, и?

— А то и, что, во-первых, ты — личность легендарная, пророческая, во-вторых, меня видели последний раз с тобой. С тех пор я пропал. Ну и поползли слухи всякие и разные. Кое-кто даже утверждал, что ты и не человек вовсе, а демон колдовской. Короче, сожрал ты меня. Вот.

— Но это же брехня.

— Это мы с тобой знаем, что брехня. А народ уверен в обратном. И для всех факт моего пожирания есть истина непреложная и не требующая доказательств. Как называется, запамятовал?

— Аксиома.

— Во-во, она самая. И очевидцы имеются. Человек десять, не меньше. А через недельку, глядишь, и полсотни наберется.

— Очевидцы чего?

— Как чего? Пожирания. Тобой меня. Собственноротно.

— Да, блин, дела…

— Это еще хорошо, что тебя практически никто не знает, да и я стараюсь особо не афишировать свою личность, род занятий предполагает некоторую незаметность, так что известен лишь в узком кругу специалистов. А то бы уж давно спящих спалили бы вместе с таверной. А может и не спалили бы. Народу оно когда как в голову взбредет. Понять невозможно. Вполне вероятно, что тот факт, что объявившийся колдун сожрал грабителя, почтут добрым знаком. И народ к тебе потянется. Не знаю. Есть ведь и положительные сплетни. Точнее надежды. Какая-то часть народа настроена более оптимистично. Эти говорят, что объявившийся чародей наколдует всем много шариков, баб и жратвы. И наступит всеобщее благоденствие…

— Коммунизм.

— А это что за хрень?

— Как раз такое всеобщее благоденствие. Когда самому делать ни хрена не надо, всего навалом и на халяву.

— Ага. Так что неясно, как все обернется. С колдунами, вообще, сплошная непонятка. Одно знаю точно: новый виток сплетен нам обеспечен, благодаря моему коллеге.

Мы как раз подошли к таверне и продолжили разговор то ли за поздним обедом, то ли за ранним ужином…

Я попросил Копадрюка рассказать все, что знает о колдунах и колдовстве. Старая ведьма Валакала всячески избегала этой темы, хотя должна была ввести меня в курс всех дел, творящихся в королевстве. Лишь посоветовала не распространяться о своем знакомстве с представительницей, владеющей секретами тайного ремесла. Мол, ничего хорошего из этого не получится, одни только неприятности, с весьма вероятными пытками и с последующим летальным исходом.

Раньше всевозможные колдуны и чародеи были в почете. Имелась даже штатная должность королевского мага.

Но сравнительно недавно, примерно лет пятьсот назад, произошел коренной перелом в отношении к чародеям. Родился у тогдашнего короля наследник, немного подрос, и стало видно невооруженным глазом, что принц — точная копия придворного мага. Естественно, колдовство было абсолютно ни при чем. Монарху надо было супружницу тщательней выбирать. А уж коли пошел против обычаев и женился на красавице-простолюдинке, то потребно было побольше уделять ей внимания или хотя бы приставить к ней пару нянек, чтобы и днем и ночью блюли королевскую честь. Но монарх пустил все на самотек. А бывшей танцовщице быстро надоело быть королевской женой, заскучала. Стала наведываться к придворному магу. Гадания там всякие, гороскопы звездюлявые. А потом и разродилась результатом…

Дабы хоть как-то сохранить лицо, королю ничего не оставалось, как объявить о колдовском заговоре. Мол, порешили чародеи власть в стране захватить, околдовали королеву с наследником и т. д. Начались репрессии. Жестокие. По всему королевству колдунов убивали, их магические книги сжигали. Решил король полностью искоренить их род. Хотя от позора все равно это его не избавило. Народная молва, как песня: не задушишь, не убьешь.

С тех пор и прижился обычай держать за семью печатями все сведения о королевской семье. Никто никогда не знал, сколько наследников и есть ли они вообще. А дабы не появлялись самозванцы, по заданию короля невольники-волшебники, надеясь на помилование, изготовили жезл, распознающий особ августейшего происхождения. Это их не спасло. Все отправились в голодные пасти Жевалки и Глоталки. Вслед за распутной королевой и колдовским отродьем.

Со смертью короля-хвостоносца (аналог нашего прозвища «рогоносец», только здесь неверная супружница, допустившая адюльтер, не «наставляла рога», а «навешивала хвостов») преследования колдунов не прекратились. Новый наследник, обретенный по всем правилам в результате повторного брака, с раннего детства воспитывался папой в правильном русле. Со всеобъемлющей ненавистью ко всем колдунам. Он достойно продолжил дело родителя и завещал потомкам. И пошло-поехало. Лет триста продолжалось. Потом вроде как поутихло. Не осталось практически никого и ничего. А кто умудрился выжить и передать тайные знания ученикам, так законспирировались, что мимо ходить будешь и сроду не догадаешься, что колдун.

Печальной участи избежали только так называемые колдуны-светильники. Но их за настоящих чародеев и не считали. Ремесленники.

Нынешний король через глашатаев объявил, что гарантирует неприкосновенность каждому чародею, добровольно явившемуся к нему на службу. Должности, благоденствие.

— Теперь, с одной стороны, колдуном вроде как и можно быть. Не возбраняется. Но, с другой стороны, они как бы и вне закона. — Продолжал свой рассказ Копадрюк. — Боятся, прячутся. Даже поговорка появилась: когда колдун перестанет бояться — мир перевернется. А тут еще и пророчество. То ли настоящее, то ли по пьянке от скуки кем-нибудь в кабаке придумалось. Как бы там не было, гласит оно, что явится издалека великий колдун, Тот Самый Колдун, не скрывающий своих способностей, и тогда мир перевернется. Короче, все изменится. Что именно и как, никто не знает, мутно все в пророчестве, отсюда и противоположные ожидания от всеобщего кирдыка до коммунизма.

Так что сам понимаешь, когда там, в подворотне, ты исчез, мы решили что больше никогда тебя не увидим. Подумали, улепетываешь небось, обгоняя чикдыкалок. И стали преспокойно делить твои пожитки. Но когда ты тут же вновь объявился, тут уж не до богатства стало. До этого как-то не очень верилось в пророчество, но увидев своими глазами…

Итак, пора начинать действовать. Первым делом я решил вернуться в родной мир, какое никакое, а хозяйство, пригляд требуется. Затем нанести визит дамам: принцессе с тетушкой. Дабы их успокоить. Мол, работаем, дела, хоть и медленно, но движутся. А то от взбалмошной девчонки ожидать можно чего угодно, стоит вспомнить лишь о ее оригинальном способе напоминания. И еще была надежда, что за то время, пока я самоотверженно жрал самогон, Валакала решила-таки проблему с переносом в параллельность одежды.

Перемещаться в свое измерение я решил ночью, поближе к дому. Благо теперь имелся слуга. Я очень надеялся, что преданный. И чтобы он не расслаблялся за время моего отсутствия, я его озадачил. У харчевника раздобыл лист бумаги и то чем можно было писать (так и не понял, что это такое, то ли перо, то ли колючка лохматая, выдранная из какого-нибудь представителя местной фауны). Нарисовав в центре кружок, я сказал:

— Это Юп. Ты должен, желательно соблюдая масштаб, ну, в смысле, как-то обозначив расстояния, нарисовать примерную карту всей Юпалтыны. Найди какого-нибудь купца, который много путешествовал по всем княжествам, и с его помощью изобрази хотя бы примерный план. Я должен знать, как минимум, в какой стороне находится каждая вотчина князей. Ясно?

— Вроде не дурак. Только надо вот так. — Копадрюк перевернул лист и изобразил кружок на самом краю листа и провел пальцем по этому срезу. — Край Света. За Великим Хребтом ничего нет Вся Юпалтына тут.

— Тебе видней. — Я не стал распространяться насчет того, что земля круглая и про прочие свои скудные познания в астрономии. Придет время, сами узнают. Я же здесь не для того, чтобы сеять доброе и разумное, мне бы злое и дурное как-нибудь убрать. — Главное, сделай побыстрей.

— Базара нет. Будь спок!

— Тогда пора принять посошок, чисто символически, и выходим.

С часами здесь было туговато, точнее совсем не было, по крайней мере, я не видел. Сутки делились на утро, день, вечер и ночь.

Так что пришлось на глазок прикидывать потребное время. Во второй половине ночи я и Копадрюк прибыли на то самое место, где я материализовался в последний раз. Поближе к дому. Еще раз повторив приказ слуге о том, что он должен в течение недели каждую ночь в это же время являться на это место с моими шмотками и ждать моего появления, и на всякий случай напомнив о страшной клятве, я нажал на камень.?

Я очень надеялся, что в этот час на улицах поселка будет пустынно. Вернее, всего на паре улиц. На той, где материализовался, тянущейся параллельно моей. На остальных пусть хоть народные гуляния проходят.

На свою улицу вышел без проблем. До спасительного двора всего ничего. Метров сто пятьдесят-двести. Меньше минуты быстрым бегом по ровной улице. А там шмыгнуть за родную калитку, и, как говорится, мой дом — моя крепость. Пары секунд хватило чтобы сориентироваться на местности, в смысле, в какую сторону бежать, и в тот момент, когда я уже готов был стартовать, всего метрах в двадцати от меня, как гром среди ясного неба, раздался удивленный полупьяный юношеский голос:

— Ох, и не хрена себе! Что за фигня?!

— Где? — Поинтересовался еще менее трезвый тинейджер.

Получалось, что невольный свидетель моего появления был не один.

— А, вон, смотрите, голый мужик!

— И правда…

Девичьи смешки. Совсем плохо. Загулявшая компания. Я сдуру оглянулся. На мгновение. Тут же сообразил, что абстрактный голый мужик и конкретный голый учитель информатики — две большие разницы. И рванул. В след донеслось дружное улюлюканье. О том чтобы свернуть в свой двор не было и речи. Как раз за моим домом находился один из немногих еще функционирующий уличный фонарь. Пока еще оставалась надежда, что в полумраке меня не узнали. И если бы я вбежал в собственную калитку, то ни о какой надежде уже не могло быть и речи. Поэтому я пронесся мимо. Вбежал под фонарь. Миновал световое пятно…

О, господи! Они-то откуда?! Куда смотрят родители? На дворе почти что утро, а они шляются. Не забыть бы поставить вопрос на ближайшем педсовете. Ребром поставить. Строго. Мол, если каникулы, то это не значит, что подростки могут до утра гулять. Особенно девчонки. Кругом такое творится. Маньяки всякие…

Три девчушки лет по четырнадцать-пятнадцать, по-видимому, несколько секунд назад шли в том же направлении, в котором бежал и я. Но теперь остановились, привлеченные улюлюканьем, и стояли полуобернувшись, пытаясь разглядеть, в чем дело. Башка работала быстро. Я мгновенно сообразил, что останавливаться нельзя ни в коем случае. Свет со спины был мне на руку. Лица не должно быть видно. И если девчонки не успели его рассмотреть, когда я пробегал под фонарем, то теперь и подавно не смогут. Да и не должны, вроде бы, на лицо смотреть. Что, больше что ли не за что взгляду зацепиться?

Я решил, не снижая скорости, по широкой дуге обогнуть подростков. Куда там! Девчушки хором завизжали и бросились наутек. Я за ними. А что делать? До потребного мне проулка оставалось метров сто пятьдесят, а тут еще сзади, благо, пока далеко, замаячил свет автомобильных фар. Так что вместо того, чтобы чуть притормозить, и дать возможность перепуганным тинейджеркам увеличить расстояние, я прибавил скорости. Как мог. Одна из девчонок оглянулась, взвизгнула с новой силой, подружки подхватили и тоже ускорились. В одном из дворов собака залилась истошным лаем. Тут же подхватили другие. Представляю, как все это смотрелось со стороны! Последний раз босиком бегал в раннем детстве. Так что моя неуклюжая походка (или как это там при беге называется?) подбавляла и без того хватающей экзотики.

Наконец, я достиг спасительного разрыва между заборами. Тропинка вела к реке. Миновав длинные высокие ограждения и оказавшись на лугу, я позволил себе перейти на шаг. Во-первых, уж здесь-то в это время никого не должно быть, а, во-вторых, повышалась вероятность поранить ногу. Жители окрестных домов устроили по обе стороны от тропинки импровизированную свалку, не смотря на запрещающее объявление, грозившее нарушителям крупным штрафом.

Дальше обошлось без приключений. Через некоторое время я достиг задней калитки своего огорода и спустя еще пару минут был уже дома. Свет включать не стал. Открыл окно, прислушался. Возбужденные голоса доносились с двух сторон: оттуда, где отдыхала полупьяная компания, и с той стороны, куда улепетывали девчонки. Разобрать о чем речь было невозможно. Собаки всего поселка продолжали брехать с таким остервенением, будто в каждый двор в данный момент лезли злоумышленники. Успокаивало, что с обеих сторон периодически доносились смешки. Значит, произошедшее воспринималось, как хохма. И, главное, возле моего дома царила тишина. Это дарило надежду, что меня не узнали.

Поплотней задернув шторы, я включил бра и первым делом оделся. Сердце все еще продолжало бешено колотиться. Слегка тряслись руки. Срочно требовалось принять успокоительного. Все нормальное спиртное мы с принцессой (в основном я) выкушали. Благо, в кладовке «на случай войны» имелась банка самогона. Жутко вонючего и противного. Его пару лет назад приобрела матушка для хозяйственных нужд.

Я налил полстакана и, собрав волю в кулак, выпил. Мерзость! А кто сказал, что лекарство должно быть вкусным? При помощи маринованных помидоров я оставил напиток внутри, хотя он очень стремился вернуться. Единственным достоинством самогона являлось то, что он был достаточно крепким. Конечно, до юпалтынского ему было далеко, но, тем не менее, теплая волна прошла по телу, в голове слегка зашумело. Скрепя сердце, я повторил процедуру. И опять умудрился сдержать рвотные позывы, на сей раз с меньшими усилиями. Минут через пять полегчало окончательно. Недавнее бесштановое приключение теперь выглядело забавно. Я даже пару раз хохотнул, вспоминая последние перипетии.

Короче, на душе заметно посветлело. За окном тоже. Близился рассвет. Как там в поговорке? Кто рано встает, тому бог подает. Пора дамам вставать. Нечего дрыхнуть, когда герои-спасители бодрствуют. Я стеганул еще полстаканчика, уже без какого-либо отвращения, встал на нужное место и переместился.?

Дамы действительно спали. Но и меня ждали. Об этом свидетельствовала приготовленная одежда. Уже не сюсюлевая прозрачная накидка, а более существенный (в смысле плотности), хотя и более дешевый наряд.

Я быстро облачился. Но не пошел в спальню принцессы, вдруг, стражники-извращенцы как раз подглядывают, дабы не пропустить момент подъема. Сел.

Итак, первым делом надо потребовать от колдуньи, чтобы она форсировала работу над усовершенствованием кольца. Пусть хотя бы не вся одежда перемещается вместе со мной, а только белье. А то получается сплошное непотребство. Я всего два раза перемещался вне пределов своего дома, и в обоих случаях не все прошло гладко. А ведь по сути, если говорить честно, то я еще и не приступал к осуществлению плана. Естественно, VIP-узницам знать об этом необязательно. И необходимо серьезно поговорить с ведьмой на тему колдовства.

Первой появилась из спальни Валакала. Даже не вздрогнула, от неожиданности, будто я привычный предмет мебели. И никаких тебе: «Здравствуй, добрый молодец! Как продвигаются твои геройские подвиги?». Молчит мымра, и все тут. Пришлось самому начинать разговор. Здороваться тоже не стал. Вдруг, здесь это не принято?

— Вас-то мне и надо, тетушка. В смысле, поговорить.

Ведьма молча уселась напротив, вперив в меня пронзительный вопросительный взгляд.

— Во-первых, как обстоят дела с модернизацией кольца? В смысле, могу ли я надеяться, что ваше чудесное колдовское изобретение в ближайшем будущем будет переносить из мира в мир не только меня, но и мою одежду?

— Надеяться можешь, но не в ближайшее время. Работа кропотливая, да и требует определенного построения звездюлей. Что во-вторых?

— А, во-вторых, что-то мне не нравится ваша скрытность. Когда вы тут занимались со мной ликбезом, столько всякой фигатени понарассказывали, у меня чуть башка не взорвалась. А про то, что творится в Юпалтыне все, так или иначе связанное с колдовством, не обмолвились ни словом. Лишь сказали, что ни в коем разе нельзя упоминать ни при каких обстоятельствах, что я знаком с настоящей колдуньей, мол, очень плохо может кончиться. Для всех. Так почему вы не просветили меня по данному вопросу? Смею полагать, им-то вы владеете в совершенстве.

— Гм… Насчет этого действительно следовало рассказать, но кто же знал, что так начнут развиваться события… — Создалось впечатление, что ведьма не со мной говорит, а просто рассуждает вслух. Но спустя мгновение — вновь колючий взгляд прямо в глаза. — Но не мы про это знаем, а только я (Я все не мог привыкнуть, что здесь совсем не принято обращаться на «Вы», даже королю тыкают). Расскажи, что в городе говорят про появившегося колдуна?

Странно как-то. Никаких вопросов о начале выполнения плана свержения действующего монарха. Казалось, что слух о явлении мага, каким-то образом дошедший до августейшей темницы, волновал старуху гораздо больше, чем судьба принцессы. Не знаю почему, но я не стал рассказывать, что первопричиной сплетен являюсь я сам. Только пожал плечами:

— Что-то говорят. Откуда же я знал, что это событие экстраординарное? Меня же никто не просветил. Кабы ведал, что к этому надо прислушиваться, обязательно запомнил бы. А так могу лишь сказать, что упоминается какое-то пророчество, мол, начало сбываться. И еще, что зверствует ведьмак. Загрыз человек сорок. Вроде как и очевидцы имеются.

Первый раз в жизни сам про себя распространял сплетни, вернее не сплетни, а явную брехню. Эффект понравился. В глазах колдуньи — удивление, непонимание и толика испуга. Так-то лучше. А то возомнила себя великой чародейкой. Пусть думает, что бывают и покруче…

— Итак, тетушка, что вы имеете сказать-таки по этому поводу? — Я попытался изобразить интонации одесского говора, увы, никакой реакции на шутку. Темнота.

Но на сей раз она имела что сказать. Естественно, я вновь услышал историю короля-хвостоносца и последовавших вслед за ней репрессий. Но и узнал много нового. Во-первых, оказалось, что в Юпалтыне, можно сказать, вся атмосфера пропитана магией, и по этой причине для того, чтобы стать колдуном, абсолютно не обязательно обладать даже зачатками дара. Стоило лишь знать заклинания, звучавшие на особом языке, именуемом Велеречивыми Словесами, и магические пассы. Их-то с незапамятных времен чародеи хранили в глубокой тайне от непосвященных. Потому как непонятно что творилось бы в мире, если бы каждый желающий мог вызывать дождь над своим полем, насылать мор на скотину соседей и т. д. Каждый чародей имел право передавать свои знания только одному ученику, чтобы количество магов оставалось неизменным.

Данное правило не касалось только колдунов-светильников. Их могло быть сколько угодно. Суть их ворожбы заключалась лишь в одном: прочитать заклинание в помещении, после чего стены начинали еле-еле светиться, разгоняя абсолютную тьму. Еще в стародавние времена на Юп по ночам стали нападать Черные Тени. Они приходили ночью и забирали у спящих разум. Причем делать это они могли только в кромешном мраке. Тогда-то чародей, владеющий заклинанием свечения, поворожил в королевском дворце, после чего отпала необходимость жечь по ночам лампы и факелы. Причем, в отличие от огня, который мог и погаснуть, заколдованные стены излучали свет всегда. Слабенький, при нем не почитаешь, зато и не мешающий спать и достаточный для того, чтобы отпугивать Черные Тени. Правящий в те времена король повелел, чтобы подобным образом был защищен не только дворец, но и все дома королевства как уже существующие, так и вновь строящиеся. С тех пор колдуны-светильники и расплодились. Настоящие чародеи их и за коллег-то не считали. Так, работяги. Правда были среди светильников и редкие исключения. Эти чародеи умели своими заклинаниями регулировать интенсивность и длительность свечения.

Но все это было до гонений, которые кстати совсем не затронули чародеев-светильников, ведь древний королевский указ о защите помещений никто не отменял. В настоящее время большая часть заклинаний утеряна. Существует легенда, что как только началось избиение колдунов, Верховный Маг или Колдун, был в те времена и такой, только мало кто знал о его существовании, кроме особо приближенных, исчез вместе с Великой Книгой Колдовства, в которой были собраны все известные заклинания.

А, во-вторых, хоть и очень редко, но на свет появлялись и истинные колдуны, к числу коих и принадлежала Валакала. Они могли ворожить даже не зная заклинаний. Вернее, сами их создавали, по наитию. Методом проб и ошибок.

Наконец-то проснулась и Паля. Увидев меня, обрадовалась жутко. Я тоже.

— Игорек! Живой!

— Да, что со мной будет? — Смущенно буркнул я, и мы под недовольным взглядом Валакалы обнялись. Крепко.

— Как же, как же! Там такое творится! Колдун объявился!

Естественно, я опять не стал распространяться про то, что слухи об опасности новоявленного чародея несколько преувеличены, потому как загадочный маг — это я. Наоборот, почему-то захотелось прибрехать про собственные подвиги. Мол, сражался с коварным колдуном, рискуя жизнью, а вовсе не жрал самогон… Вовремя одумался. Когда-нибудь все откроется, и получится весьма некрасиво. Одно дело, про что-то умолчать, якобы в интересах предприятия, и совсем другое — нести заведомую ложь лишь для того, чтобы какое-то время выглядеть героем в глазах принцессы. Но и всей правды я не сказал. Сообщил, что обзавелся друзьями, что ознакомление и адаптация прошли нормально и с завтрашнего дня приступаю к осуществлению плана. И, все-таки, не удержался и немного прибрехал. Про встречу с грабителями. Вернее, про схватку. В которой, естественно, я одержал решительную героическую победу. В принципе, так оно и было, а что касается некоторых вымышленных подробностей, так у меня имелся преданный слуга, готовый подтвердить любую мою брехню, и совсем не следовало опасаться разоблачения.?

А потом мы с принцессой, дабы не отягощать своим присутствием тетушку, перенеслись ко мне. Я быстренько сбегал в магазин за съестно-спиртным запасом. Про ночное происшествие (появление на улице голого мужика) никто ничего не говорил, но это пока ничего не значило. Девять утра. Все свидетели моего появления и последующей пробежки просто-напросто еще спали и не успели «запустить в народ» ошеломляющую новость.

День, вечер и большая часть ночи прошли просто отлично. Мало кто может похвастаться, что провел почти сутки в обществе принцессы. Хоть пока и неофициальной, так сказать, неликвидной и документально неподтвержденной. Но все имеет свойство заканчиваться. Особенно что-то очень хорошее. Пришла пора расставаться. Четыре утра. Скоро рассвет. Паля вновь пошла меня проводить. Зачем разбрасываться шмотками, если есть возможность вернуть их домой? Благо, на месте моей вчерашней материализации не было засады. С денисовцев сталось бы…

Мы попрощались и отправились каждый по своим делам. Паля отсыпаться в королевской темнице, а я — готовить государственный переворот. Причем, как само собой разумеющееся. Никакого понятия о феминизме.?

Перемещаясь, очень надеялся, что Копадрюк не стал клятвопреступником и ждет меня с одеждой на условленном месте. Иначе понятия не имел, что делать… Надежды оправдались. Наполовину. Грабитель был. Точнее, вроде как, был. На самом деле отсутствовал напрочь. А что еще можно сказать про пьяного в хлам человека? В принципе, его можно было понять. Слишком много за последнее время свалилось на голову несчастного грабителя. Вот, нервы и не выдержали.

Слуга сидел на земле, привалившись спиной к ограде, мирно посапывал и счастливо улыбался. Наверное, снились старые добрые времена, до знакомства со мной, когда он тихо и мирно обирал горожан. Благо, сверток с одеждой был на месте. Я быстро оделся и не без труда умудрился поднять Копадрюка на ноги. О том, чтобы привести его в нормальное состояние не было и речи. А сматываться из VIP-района требовалось поскорей, пока окончательно не рассвело. Слуга пробудился, несколько секунд недоуменно меня разглядывал, наконец, узнал. Кажется. По крайней мере полез целоваться. Сию попытку я резко пресек. И мы отправились в таверну.

Надо отдать Копадрюку должное: мне не пришлось его нести. Повиснув на моем плече, ножками он все-таки перебирал сам. Однако, это была единственная помощь с его стороны. Дорогу в заведение Пылкрюла пришлось искать самостоятельно. Ура мне. Нашел. Естественно, немного поплутав. И потратив много нервов и матерных слов. Слуга все время глупо улыбался и периодически просил разъяснить те или иные эпитеты, коими я его постоянно награждал. Но, в общем, обошлось без приключений. То ли сыграли роль место и время — фешенебельный район Юпа плюс ранний час — факторы, снижающие вероятность встречи с лихим людом. То ли возымел действие вид костыля-колутушки Копадрюка, на который я опирался. Как бы там не было, но к моменту, когда наступил окончательный рассвет, мы ввалились в таверну, которая с недавних пор была провозглашена штабом скидывателей царей со стульев.

Копадрюк очухался лишь к обеду. И снова мне ура, потому как к этому времени я не нажрался сам. Было с чего. В башке творился сплошной бедлам. За последние сутки как-то не получалось призадуматься над происходящим, так сказать, проанализировать. Углубленно. Или не совсем углубленно. По любому вырисовывалась весьма неприглядная картина.

Во-первых, и на данный момент это являлось превалирующей проблемой, моя бесштановость при перемещении в родной мир и обратно. Вернее, в гораздо большей степени волновало появление в непотребном виде в своей параллельности. Там, по крайней мере в Денисовке, меня все знали, и я был учителем, так что появление в неглиже совсем не соответствовало статусу. И даже не в статусе дело. Будь я распоследним алкашом и тунеядцем, а не педагогом, все равно. Потому как последние пару тысяч лет не принято в нашем мире появляться голым в общественных местах. Здесь — другое дело. Я, вроде как, колдун. А нам, экстравагантным чародеям, по барабану в каком виде появляться перед юпалтынцами. Моральный аспект ни грамма не волновал, лишь бы не прибили…

А, во-вторых, — сплошные непонятки с Валакалой. Ведьма явно темнила, что мне совсем не нравилось. Ясно было лишь одно: старуха имеет какие-то свои планы, делиться которыми совсем не спешит.

Наконец Копадрюк соизволил проснуться. Матюги застряли у меня в глотке, после того, как он предъявил мне вместо ожидаемых каракуль на листе карту Юпалтыны, буркнув:

— Вот, у купца одного разжился, говорят, редкая вещь, дорогая…

Я благоразумно не стал вдаваться в подробности процесса. Не волновало, каким образом Копадрюку удалось разжиться. Как раз тот случай, про который принято говорить: меньше знаешь — крепче спишь. Положим, купец подарил карту. По доброте душевной. Ведь всякие люди и среди торгашей бывают. Вот и попался чуткий товарищ. Меценат.

Конечно, карте было далеко до совершенства. Если вообще данное художество можно называть картой. В принципе, было практически все: дороги, реки, населенные пункты, все столицы княжеств. Однако, не хватало самого главного: масштаба. Уж не говорю про запомнившуюся с детства надпись в самом уголке всех карт: «в одном сантиметре — столько-то километров». Не было даже приблизительного намека на расстояния, например, в виде надписи, что от пункта А до пункта Б столько-то дней пути.

Так что, вотчины князей Ненебаба и Ханбайдуя, которые кстати находились сравнительно недалеко друг от друга, если верить направлениям, могут соответствовать в моем мире как Воронежу, так и Москве, а, может, даже и Архангельску…

Я решил, что не стоит заранее загадывать. Потом определюсь. Тем более, логичней всего первым делом следовало посетить князя Перпуздока. Правителя ближайших к Юпу земель.

Заинтересовало огромное белое пятно на карте, находящее в непосредственной близости от столицы королевства.

— А здесь что? — Спросил я у Копадрюка. — Тоже конец света?

— Нет. Там горы и аурюллы живут.

— Кто такие?

— Тварюгапиенсы. Огромные, дикие, лохматые.

— Выходит, это уже не территория королевства?

— Почему же? Аурюллы, вроде как, тоже считаются королевскими подданными. Правда, они об этом не знают, и это очень хорошо.

— Почему?

— Да потому что, — грабитель перешел на шепот, — им по фигу король. Почитают только свою богиню. Слушаются только жреца и вождя. Еще в незапамятные времена королевские войска попытались их завоевать. Тогдашний король решил, что негоже иметь под боком непокорное племя. Первый небольшой отряд не вернулся. Король послал еще. Гораздо больше воинов. С приказом всех уничтожить. Мало кто живым назад добрался. А следом явились дикари. Мало тогда народа осталось в Юпе, только те, кто умудрился хорошо спрятаться. С тех пор их никто не трогает. И, слава Творителю, они тоже никого.

Да, уж. Интересная информация к размышлению. Одно радует: судя по карте, я не мог попасть на земли данного племени даже нечаянно. Территория аурюллов располагалась вдали от трактов, ведущих в столицы княжеств.

Глубокой ночью, по моим предположениям, где-то в третьем часу, мы с Копадрюком вновь отправились на место перемещения. Я вновь повторил распоряжение насчет еженощных ожиданий моей скромной персоны. И, запретив грабителю упиваться в хлам, дабы не повторилась вчерашняя ситуация (не колдовское это дело, тягать на себе пьяных подручных), переместился.?

На сей раз получилось добраться до дома без эксцессов. Почти что. Только кто-то где-то далеко гыгыкнул, потом крикнули: «Во, блин, опять!» и «А по центру слабо?!» и свистанули, протяжно так, заливисто.

Я не стал все это принимать на свой счет. Мало ли кто кому что кричит и уж тем более свистит? Но, на всякий случай, вновь воспользовался задней калиткой, хоть возле парадного входа и не наблюдалось никаких признаков жизни. Вдруг, у кого в домах напротив бессонница, и вместо телевизора, этот предполагаемый бодрствующий пялится в окно?

Проснулся в десятом часу. Умылся, позавтракал. И отправился на великие свершения.

Пока шел до ж/д вокзала, ловил на себе всякие взгляды. Какие-то не такие, как всегда. Что-то изменилось. Конечно, никто ничего не сказал напрямую. Здоровались и все. А вот смотрели…

Но я опять не стал связывать данные изменения со своими ночными появлениями в неглиже. Так спокойней. А коситься могли и по другому поводу. Ведь на выпускном упился до беспамятства, потом, почитай неделю на люди не показывался, за исключением быстрых походов в магазин, во время которых, кстати, покупал спиртное. Так что запросто могли порешить, что я — тихушный алкаш. Вот и смотрели все так загадочно, мол, все про тебя знаем…

Электричка раскочегарилась не на шутку. Не мудрено. Сначала чуть-чуть припоздала, а теперь нагоняла график. Все, как у нас положено. Ждать и догонять. На фига нам поезда, ходящие строго по расписанию? Мы что, немцы какие? Нам педантичность ни к чему, потому как, раз уж сами частенько опаздываем, то и железяки всякие типа поездов и автобусов не обязаны ходить строго по расписанию. Ведь если немец опаздывает (трудно предположить, но все-таки), то он опаздывает точно. А у нас всегда остается надежда: а, вдруг, то на что спешим (электричка, самолет) тоже задерживается, и еще можно успеть?

Скорость весьма приличная. Тут же в голову пришла мысль: интересно, действуют ли законы физики при переходе в параллельный мир? Если переместиться в данный момент, то согласно товарищу Ньютону я должен буду преодолеть по инерции какое-то расстояние или кубарем, или на заднице, в зависимости от рельефа местности. Или же просто перемещусь, как и в состоянии покоя? Экспериментировать, конечно, не стал. Даже если не работают законы физики, и опыт не будет иметь трагических последствий, все равно, ничего хорошего из этого не выйдет. Как минимум, уедут шмотки.

Тут же заработала фантазия на тему экспериментов. Почему-то сразу же меркантильных. Нехило было бы попробовать, находясь в Юпе, проглотить парочку-другую золотых шариков и переместиться. Весьма любопытственно, переместятся ли они вместе со мной? Если переместятся, то вырисовываются очень даже заманчивые перспективы, независимо от исхода всего предприятия по свержению узурпатора. Конечно, не шибко чистая работенка, однако, не зря же изобретали противогазы и резиновые перчатки…

Тут мысли как-то сами собой перетекли в другое, менее благостное русло. А, вдруг, моими способностями заинтересуются спецслужбы? А как иначе? Золотишко сбывать как-то надо, а сей рынок не может оставаться без внимания доблестных чекистов. Захватят каким-нибудь своим хитроумным способом и начнут ставить опыты, присобачив ко мне наручниками своего агента, чтоб я никуда от них не делся. Нет не наручниками, они же останутся в этом мире при первом же перемещении. Суперклеем каким-нибудь. И станут заставлять туда-сюда мотыляться. А потом опутают проводами и примутся параметры всевозможные снимать. Или того хуже, вывезут за границу, на территорию предполагаемого противника, и придется через параллельность доставлять агентов на засекреченные объекты…

Тьфу! За башкой глаз да глаз потребен. Стоит чуть-чуть ослабить контроль и пустить мысли на самотек, сразу же бурная фантазия заводит в такие дебри. Про мои сверхъестественные способности не то что спецслужбы, вообще никто не знает. А кто в курсе, находятся в параллельном мире. Так что надо сосредоточиться на выполнении ближайшей задачи. А это попасть в Срединное княжество, побеседовать с Перпуздоком и при этом остаться живым.

За такими всякими разными размышлениями я проехал примерно треть пути до Воронежа. Позади осталась крупная станция, а вот следующая остановка, площадка даже без приличного названия, просто такой-то километр до столицы, мне подходила как нельзя кстати. Потому как кроме железобетонной платформы там ничего не было. А ближайший населенный пункт (я даже не знал названия деревушки) виднелся километрах в трех. Плюс лесополоса вдоль железной дороги, что так же на руку: зайти подальше от остановки, а потом уж перемещаться, авось шмотки останутся целыми.

Первый раз в жизни вышел на этой остановке. Проводил взглядом быстро удаляющуюся электричку и направился к посадкам.

Поймал себя на том, что начинается легкий мандраж. И, что интересно, страха оказаться в непонятном и опасном месте параллельности практически не было. В гораздо большей степени пугало то, что поинтересуюсь у кого-нибудь, далеко ли до Срединца, столицы Срединного, а мне ответят, что до него еще, как до Китая в неудобной для продвижения позе, мол, от Юпа только на чуть-чуть отошел. И тогда подтвердятся опасения насчет Архангельска с Мурманском. И выполнение и без того, с моей точки зрения, дурацкого плана станет весьма проблематичным, а вернее совсем невозможным.

Я вновь тормознул свои предположения. Чего гадать? Сейчас (или чуть позже) все выяснится на месте. Итак, пора было совершить первое перемещение вне столицы королевства. Я глубоко вздохнул и нажал на камень.?

Я оказался внутри огороженного участка. Причем и участок, и ограждение внушали уважение. Площадь не менее гектара была обнесена трехметровой каменной стеной.

В центре — нагромождение прилепленных друг к другу зданий, разной высоты и площади, жутко напоминающих мини-фабрику. Не хватало только трубы. Большой и высокой. А обычная печная была.

Пока я раздумывал, что делать: то ли покинуть огороженную зону, то ли удовлетворить любопытство, стало уже немного поздно. Ко мне спешил низкорослый мужичишка, появившийся из главного входа странного сооружения.

Судя по раскинутым в гостеприимном жесте рукам, ничего плохого пока мне не сулило, и я решил узнать куда угодил.

Мужик остановился метра за два, поклонился. Я тут же «надел» высокомерную харю, раз уж кланяются, то надо соответствовать.

— Я счастлив приветствовать тебя на вверенном моим заботам объекте. Прости, не знаю ни твоего ни титула, ни сана…

Я скорчил мину. Мол, это твои проблемы.

— …но уверен, что ты послан его Величеством, достославным королем Кульдульперпуксом.

— А как же, — подтвердил я, — как догадался?

— Кого еще стража пропустила бы на территорию сюсюльника, да еще в таком виде.

Обаньки! Тут еще и стража. А вид у меня был как обычно после перемещения…

— Ты, наверное с проверкой… тайной?

— А зачем же еще? — Я не стал разочаровывать догадливого мужика. — И именно с тайной… Даже пришлось прибегнуть к данному маскараду.

— Управляющий сюсюльником Малабук! — Отрапортовался встречающий и вперил в меня вопросительный взгляд.

— Граф…Хлестаков… И Пушкина знаю. — Вяло представил я в свою очередь. — Кстати, подбери мне одежонку. Попроще. Чтобы в глаза не бросаться. У меня ведь не только твой объект.

— Будет исполнено сиюминутно в наилучшем виде!

Через пять минут, одетый как средней руки купец, я приступил к ревизорской проверке предприятия по выпуску сюсюлевой ткани. Как только подошли к строениям удивил аппетитный запах, словно с кухни дорогого ресторана.

Мне повезло, что Малабук первым делом повел меня в «цех готовой продукции». Дабы не демонстрировать своей некомпетентности, я вопросов не задавал, но этого и не требовалось: словоохотливый управляющий сам объяснял все достаточно подробно.

Да и ничего сложного на этой стадии производства не было. Вязкую бесцветную жидкость, предварительно смешав с красителем, разливали в различные формы с идеально ровным дном. Через некоторое время субстанция подсыхала — ткань готова. Сюсюлевая материя оказалась ничем иным, как неиспарившимся осадком тягучей массы.

Различались лишь формы: прямоугольные, овальные, круглые. В центре некоторых из них имелось круглое возвышение, не покрывающееся жидкостью. Я сразу догадался, что таким образом получается отверстие для головы.

Над одной из форм колдовал художник. Создавая своеобразный узор, он погружал в полузастывшую массу драгоценные камни.

— Когда застынет, ни за что не выковырнешь, — прокомментировал Малабук, — а теперь пойдемте смотреть нашу гордость — сюсюлей.

Как только мы вошли в смежное помещение, аппетитный запах многократно усилился, но легче от этого не стало, как только я увидел сюсюля в процессе производства.

Не знаю, можно ли считать сюсюлей людьми. Чем-то внешне они напоминали представителей Homo, но никак не Sapiens, представьте самого крупного борца сумо, увеличьте его раза в три во всех направлениях, и получится примерно то, что я увидел. Правда не было мощнейших ног, как у представителей экзотической борьбы, а имелись атрофировавшиеся конечности, которые трудно было назвать ногами даже с огромнейшей натяжкой. Непропорционально большая, абсолютно лысая голова, и глаза… В отличие от узкоглазых сумоистов, у сюсюлей были очень большие глаза. Лишенные всякого смысла. Даже у самого безнадежного идиота, какого я когда-либо видел, взгляд был полон интеллекта… по сравнению с сюсюлем.

Половые признаки надежно скрывались под многоярусными жировыми складками живота. И я предпочел убедить себя, что они размножаются каким-либо иным способом, отличным от общепринятого. Например, вылупляются из яиц или почкуются… Такая мысль появилась после того, как я представил первоначальный процесс таинства зарождения жизни в исполнении этих существ.

Помещения, в которых находились сюсюли, напоминали камеры американских тюрем: сквозной коридор и огороженные решеткой комнаты. В коридоре хлопотал обслуживающий персонал. И тут я понял причину аппетитных ароматов, да и всю технологию производства чудесной ткани.

Один из слуг, ловко орудуя копьем с нанизанным на острие каким-либо яством (жареная птица, копченый окорок и т. д.), виртуозно дразнил сюсюля, не давая тому дотянуться до лакомства. На что существо обильно пускало слюни, которые в свое время умело собирал другой слуга, вооруженный объемной чашкой, закрепленной на длинном шесте.

Эти слюни и были той самой прозрачной вязкой жидкостью, являющейся основным сырьем для производства дорогостоящего материала. Вот тут-то я сам себе мысленно поклялся, что больше никогда в жизни не стану облачаться в сюсюлевые одеяния.

— Жрут много и спят долго, — посетовал управляющий, продолжая выполнять роль гида, — вот этот сало любит.

— Хохол, — я поддержал разговор, с трудом сдерживая приступ тошноты.

Малабук не возражал.

— А этому заразе только селедку и подавай.

— Он «Абыр» или «Абырвалг» не говорит? — Почему-то вспомнился булгаковский Шариков, хотя никаких признаков внешнего сходства и близко не было. Только любовь к селедке.

— Не. Они вообще не говорят. Только чавкают и храпят.

Про это он мог бы и не сообщать. Я сам все прекрасно слышал.

Если бы не жуткое желание побыстрей покинуть это чудное место по причине рвотных спазмов, я бы им выдал рацпредложение. Потому что в памяти вновь всплыл собачий аналог. На сей раз павловские песики из учебника биологии с их рефлексами. Это когда собачек кормили и одновременно включали лампочку. А потом просто зажигали свет, без всякой пищи. А у подопытных животных сама собой выделялась слюна. Вполне соответствующий пример.

Но по причине противности, я решил оставить все, как есть. Потратишь, черт знает сколько времени, объясняя новшество. А, вдруг, еще и окажется, что слюни недразненных вкуснятиной сюсюлей не обладают требуемыми качествами?

Так что я заспешил. Сослался на неотложные дела. И для убедительности упомянул про не выключенный утюг и сбежавшее молоко. Даже не стал посещать сюсюлятник. Питомник для маленьких сюсюльчиков. Правда пришлось все-таки немного повозиться с отчетными бумагами, дабы Малабук не раскрыл мою липовость. Просмотрев с умной рожей бухгалтерские документы, я удовлетворенно кивнул, мол, все в полном порядке.

Поняв, что с проверкой покончено, управляющий расцвел счастливой улыбкой. И всю дорогу до ворот клялся, что у него все по честному, в чем граф Хлестаков может не сомневаться. Что ни одной капельки драгоценной жидкости или лоскутка готовой продукции не уходит налево. Что он всегда помнит о справедливом возмездии за любую погрешность на королевском объекте, а уж тем более за воровство сюсюлевой ткани, одну из главнейших составляющих пополнения казны.

Ясно, управляющий не чист на руку. Иначе, с чего постоянно талдычить о своей честности? Как говорится, у кого что болит… Был бы я настоящим проверяющим, тогда бы точно вывел шельму на чистую воду. За одни только бегающие испуганные глазки. Да и пару раз во время экскурсии периферическим зрением улавливал внимательно следящую за нами из-за углов рожу, которая тут же пряталась, стоило лишь перевести на нее взгляд. Успел только заметить округлость хари, да почти свинский пятак. Вроде как ктотышка, хотя полной уверенности у меня не было.

Мы приближались к воротам. Пришло время задать мучивший меня все это время вопрос.

— Скажи-ка, Малабук, а от твоего объекта до Срединца далеко?

Глаза управляющего вылезли из орбит.

— Это не мой объект, а королевский! Я лишь скромный управляющий! И в мыслях не было…

Видимо пройдоха заподозрил провокацию.

— Ладно, не так выразился. Отсюда до вотчины Перпуздока далеко?

— А разве граф сам не знает? — В голосе Малабука появились подозрительные нотки.

— Молчать! — Рявкнул я, решив пресечь на корню всяческие измышления на мой счет, как-никак одежонкой уже разжился, да и не хотелось пока возвращаться в свою параллельность без какого-либо результата. — Отвечать, когда спрашиваю! — Затем я слегка сбавил обороты и снизошел до более спокойного объяснения: — Запамятовал все. Долго находился в далеких землях по заданию короля.

— Неужто в Тюлюле шпионил?! И живым вернулся? Ой, я опять спросил…

— Было дело, — снисходительно бросил я, — ну, так соизволишь ответить, или мне стражников допрашивать?

Я кивнул на удивленно лупившихся на нас воинов.

— Не надо. Сам все расскажу, объясню. Вообще-то, не очень уж далеко. Почти что близко. Выехать на тракт, немного по нему, затем налево ответвление королевской дороги. Приведет аккурат в Срединец.

— Понятно. А пешком быстро доберусь?

— Пешком? — Малабук вновь выкатил глаза. — А где тебя ожидает охрана? Или ты один?!

Я ответил неопределенным жестом, который можно было интерпретировать скорее как «да», чем «нет».

— Без охраны! Пешком! Так там же ж…, - в голове управляющего явно мелькали разные мысли, вызывающие соответствующие чувства, которые в свое время отражались на физиономии. Удивление, недоверие, испуг, сожаление, облегчение. — Хотя, если один от Юпа досюда добрался… Но как? Разве что есть королевский знак, иначе, как стража пропустила сюда? Хотя мне знак предъявлен не был…

Пора было прерывать эти размышления вслух, а то, чего доброго, командир сюсюлей додумается затребовать предъявления пресловутого знака.

— Слушай, Малабук, а на объекте случайно посторонних нет?

Кажись, попал в точку.

— Нет! Нет! И нет! — Почти закричал испуганный управляющий. — А пешком до Срединца доберешься к вечеру… Если никого не встретишь. Вот, пригодится. — Малабук отстегнул от пояса и сунул мне в руку увесистый мешкошар (кошелек по нашему) и, подхватив меня под руку, ускорил шаг. — Надо поспешать. Чтоб до темноты…

Я не стал возмущаться по поводу дачи взятки должностному лицу во время исполнения. Во-первых, может, это у них в порядке вещей? Как у нас. А, во-вторых, сам же назвался Хлестаковым, так что требовалось соответствовать, хотя, подозревал, что «Ревизора» здесь никто не читал. И, в-третьих, в любом мире с деньгами всегда легче, чем без них…

Малабук явно старался поскорей от меня отделаться, что, кстати, совпадало с моими интересами, так что не было бурных прощаний с обещаниями созваниваться…

Повинуясь властному жесту управляющего, стражник отворил калитку, которая тут же захлопнулась, как только я покинул территорию сюсюлятника.

Уверенным твердым шагом я направился прочь от предприятия по выпуску самой дорогой ткани. Не смотря на недомолвки управляющего, из которых явно следовало, что путешествовать в одиночку смертельно опасно, мое настроение заметно улучшилось. Еще бы! Без видимых усилий удалось разжиться шмотками и средствами. И главное, решена глобальная проблема. Теперь я имею некое представление о расстояниях. И, судя по карте, поездки на север России отменяются. Вполне вероятно, что все путешествия ограничатся пределами родной области, ну, максимум придется заскочить к соседям, ежели пропорции на карте брешут не в мою пользу.

А про опасности на дорогах Юпалтыны я знал и без Малабука. Мол, лихой люд и вообще… А управляющий ничего конкретного мне не сообщил. Так что оставалось надеяться, что удастся добраться до Перпуздока без приключений. Ну, а не получится, так у меня ж кольцо…

Пойдя метров двести, я все же обернулся. Ворота сюсюлятника украшал королевский герб, точная уменьшенная копия того, что висит над главным входом в королевский дворец. Данное изображение охраняло объект покруче, чем высокие стены и крепкие ворота. Никто в Юпалтыне не рискнет посягнуть на что бы то ни было, отмеченное королевским гербом. Да и даже мысли такой ни у кого не может зародиться по определению, потому как король — это их всё.

А маленький герб и есть тот самый королевский знак. Какой-то симбиоз ордынской охранной грамоты и КГБ-шного предписания «…подателю сего оказывать всяческое содействие…». Короче, обладание знаком могло весьма облегчить жизнь одинокого путешественника. Потому что любой инцидент с носителем копии герба расследовался самым тщательным образом. И поиск провинившихся не прекращался до тех пор, пока все виновные не будут преданы справедливой каре. Смертной казни, естественно.

Вот только разжиться подобным значком не представлялось никакой возможности. Из-за весьма ограниченного тиража. А подделка расценивалась, как заговор против короля.

Да, в принципе, мне не особо-то и нужен был сей отличительный знак. По мирам, в отличие от меня, он путешествовать не умеет, так что я даже не заикался с Копадрюком о том, чтобы его раздобыть. Тем более, что герб — не свистудка, мой подручный, как и все, трепетно относится к королевской власти, и неизвестно чем обернулись бы наши взаимоотношения, заподозри грабитель врага короля в моем лице.

До тракта я дошел без приключений. Королевская магистраль совсем не впечатлила. Само собой, я не ожидал увидеть многополосного автобана с интенсивным движением, но, все-таки. Обыкновенный проселок без какого-либо покрытия, чуть шире, чем та дорожка, по которой я шел от сюсюлятника.

Пару километров меня никто не беспокоил. Но это не значит, что я совершал безмятежную прогулку, хотя со стороны именно так и могло показаться. Приходилось постоянно вертеть башкой, и не для того, чтобы полюбоваться окружающими пейзажами. А посмотреть было на что. Изображенная на карте дорога в виде практически прямой линии на самом деле пролегала по предгорью и постоянно петляла между валунов, небольших (по сравнению с видимыми на горизонте) скал. В общем, как могла, огибала складки местности.

А я неоднократно был наслышан, что путешествовать без охраны опасно даже по королевскому тракту. Ключевое слово — даже. Имеется в виду, что вне тракта вообще шансы остаться целым и невредимым сведены к нулю. Так что постоянно приходилось быть начеку, потому как местность будто специально для засад предназначена.

Кажется, накаркал. Мысленно. Если такое возможно. Сзади раздался шум осыпающихся камней, я обернулся. На дорогу высыпали разбойники. Человек десять, не меньше. Причем, самые настоящие, если верить мультикам и детским сказкам. Ни дать ни взять — банда Бармалея. Грязные, лохматые, хари свирепые. И двинулись они на меня, как и полагается сказочным бандюкам, — на полусогнутых. Было бы смешно, кабы не было так страшно. Я же понимал, что нахожусь совсем не в детской сказке. Да и мечи, ножи, кинжалы и дубины были отнюдь не бутафорские. И грабить, а может и убивать, будут по-взрослому.

Я попятился, усиленно соображая, как бы отделаться лишь потерей кошелька, который тут же отстегнул от пояса и начал развязывать, намереваясь швырнуть горсть шариков под ноги нападающим. Логика была проста, как раз из детских фильмов: бандюки кинутся подбирать денежки и устроят кучу-малу, а я — наутек. И тут сзади послышались те же звуки осыпающихся камней. Окружили, блин! Я быстро сделал пол-оборота, дабы видеть обе группы нападающих.

К неимоверному облегчению, сразу же понял, что это не окружение. С другой стороны надвигался отряд совсем не грабителей, а спасителей! Воины в одинаковых серо-зеленых одеждах, мечи, щиты. Ни дать ни взять, княжеские борцы с организованной преступностью.

Однако, банда разбойников, вопреки моим ожиданиям, не бросилась в рассыпную, а лишь сплотила ряды. Что ж получается? Назревает маленькая войнушка? А посередке я. По любому достанется.

— Он наш! — Безапелляционно завил один из воинов, наверное, старший.

— Нет! Мы его первыми заметили и первыми напали! — Чуть-чуть выдвинулся вперед один из джентльменов удачи, судя по всему, атаман. По крайней мере, выглядел он омерзительней всех своих подельников.

— Ага! Вам и прошлого раза хватит!

— Не фига было спать!

— Все равно, наша очередь!

— Мож, поровну, как тогда?

— Тогда целый обоз был, а что с этого взять?

— Мало ли? Раз, ума хватило в одиночку путешествовать, то, может, он и все свое состояние с собой таскает?

— Не, всё наше, а то князь по головке не погладит, ежели опять мало добудем.

Тут я догадался, что спасать меня никто не собирается. Они просто тупо делили. Шкуру неубитого медведя. Хоть я и не медведь, а шкуру уже готов был им предоставить, переместившись в свой мир. А как хорошо все начиналось! Без особого труда удалось добыть не только одежду, но и денежки. И что, теперь все по новой? Не поймешь где голым в родной параллельности, хорошо, если где-нибудь в лесу или в поле. Хотя, что ж хорошего? Допустим, удалюсь от этого опасного места по своему миру, но потом, опять придется возвращаться в Юпалтыну. Без ничего.

Попробовать поиграть с ними в Того Самого Колдуна? «Поморгать» туда-сюда? На Копадрюка с сотоварищами весьма подействовало. Однако, не факт, что здесь такое же отношение к пророчеству, как и в столице. Вдруг, вообще про него не слышали, или, того хуже, имеется свое поверье насчет пожизненной удачи и счастья в личной жизни тому, кто уконтропупит чародея, самым зверским образом?

А меж тем, предводители бандюков продолжали препираться. Я понимал, что вечно так продолжаться не может, и, в независимости от итогов переговоров, вскоре возьмутся и за меня. Те или другие, или все вместе. Перед тем, как смыться, я все же решил осуществить первоначальную задумку: швырнуть шарики. Мало ли? Вдруг, и правда все кинутся их собирать, а я тем временем бочком, бочком…

Вдруг, из придорожных кустов (благо не за спиной, а на противоположной стороне тракта) раздался громкий, противный и совсем нечеловеческий голос:

— Эй, там! Когда с ним покончите, тело сюда швырните, а то жрать хочется.

Не знаю почему, наверное с перепугу, но приготовленную горсть золотых шаров (все содержимое мешкошара), которая должна была послужить катализатором кучи-малы, я швырнул не на дорогу между шайками грабителей, а в те кусты, на голос. Пусть то чудо-юдо колбасы купит, али гамбургеров, раз оголодало.

И княжьи воины, и бандитствующие элементы что-то не бросились за деньгами. Несколько секунд тупо и непонимающе лупились на меня, как на идиота, а затем молча, и те, и другие как по команде, но без всякой команды, ощерившись клинками, двинули на меня.

За мгновение до того, как я собрался переместиться в свой мир, появился еще один персонаж.

— Геть, гаденыши! Паберегись! Р-р-растопчу!!!

Любопытство взяло верх. Я не нажал на камень. Гаденыши тоже замерли в ожидании.

Что-то в два прыжка оказалось около меня.

— Привет, богатей! Проблемы? — Наконец-то я понял, кто рядом со мной: тот самый плюющийся чикдыкалка. — Че вылупился? Садись, умчу от этих недоумков!

— Так это ж обыкновенный чикдыкалка! — Догадался и предводитель княжеских архаровцев. — Руби обоих!

— Сам ты обыкновенный спередизадоголов! А я — продвинутый и нашедший смысл жизни! Потому и взбунтовавшийся! — Чикдыкалка залихватски свистнул и призывно махнул своей лапищей. — Эй, недоделки! Скорей сюда! Вождя своего спасайте! Топтать можно всех!

С той стороны, откуда прибыл неожиданный спаситель, чикдыкало около двадцати его соплеменников.

— Не, ну ты, ваще, истукан! Пока мои кузнечики поспеют, нас пять раз порубать успеют!

С этими словами взбунтовавшийся предводитель «таксистов» сгреб меня своими ручищами, ловким движением усадил себе на спину и сиганул вверх и вбок. Кстати, весьма своевременно. Пара клинков со свистом рассекла пустоту в том месте, где мы только что находились.

Затем еще несколько высоких прыжков по зигзагообразной траектории, и княжьи воины остались позади. После чего чикдыкалка поскакал по прямой. Ощущения непередаваемые. Ни одна карусель не сравнится. И, что интересно, сиделось очень даже мягко и удобно, что называется, как влитой. Даже когда прорывались сквозь неприятелей, меня совсем не мотыляло. А уж по прямой и пологой!

Сзади доносились крики, шум.

— Не ждали гаденыши, что мы вот так можем! — В голосе чикдыкалки слышалось явное веселое злорадство. — А ты куда направляешься?

— Мне до князя Перпуздока добраться надо. Здесь где-то поворот должен быть.

— Так и быть, подброшу. Хотя, нам, продвинутым, не полагается самим извозом заниматься. Но я — особый случай. Да и ты мне жизнь спас. Так что, я твой должник.

Я вознамерился возразить, потому как не помнил за собой ничего подобного, но вовремя одумался, мало ли, вдруг спаситель развернется и вернет меня грабителям?

— Я ж тогда, когда в тебя плюнул, хотел, чтобы меня кокнули. Жизнь обрыдла, все надоело, а сами мы убиться никак не можем. А ты не только не кликнул стражу, но и рассказал мне про Страну Непуганых Чикдыкалок. И я вновь обрел смысл существования.

Вот, значит, как я его спас. Послал куда подальше за хамское поведение, а он воспринял сей адрес, как реально существующее место. Рассказать правду, что никакой такой страны не существует? Ни в коем случае. Вдруг, в нем опять проснутся суицидальные наклонности, и он решит напоследок поиграть в камикадзе, вместе с наездником? И вообще, кто сказал, что такой страны нет? Мир большой, где-нибудь, вполне вероятно, есть и уголок, обжитый непугаными чикдыкалками.

А, вообще-то, получилось почти как в сказке. С офигенной натяжкой, естественно. Это когда Иван-Царевич только натянет лук, дабы уконтропупить какую зверушку, а та человеческим голосом клянчит: не убивай, пригожусь. Что в последствии и делала. Годилась, причем весьма своевременно. Я правда контропупить никого и не собирался, «зверушка» сама хотела убиться, да и не обещала ничего, однако, пригодилась…

— Небось, сюда. — Чикдыкалка свернул с королевского тракта на примыкающую дорогу.

Я возражать не стал. Вроде как, согласно карте, все правильно, хотя, если честно, то я был весьма дезориентирован в пространстве и понятия не имел, даже примерно, какой точке в родном мире соответствует мое теперешнее местоположение. Хотя это не столь важно. Угроза миновала, и я пока не намеревался перемещаться.

Вскоре впереди замаячили отвесные скалы, а дорога упиралась в ворота, которые перегораживали ущелье. Мы остановились метрах в ста.

— Кажись, добрались. Дальше ты сам. А то мои балбесы заплутают без меня и пропадут. — Чикдыкалка поставил меня на землю. — Надеюсь, больше не увидимся. Я был бы рад, но в Стране Непуганых Чикдыкалок люди совсем не водятся, а если и водятся, то таскают нас на носилках, куда прикажем. А ты хороший парень, не хотелось бы на тебе кататься. Так что, прощай.

Существо ощерилось преотвратительнейшей улыбкой. Как-то даже не ожидал такое услышать. Простые человеческие слова про хорошего парня. От этой гиенообразной лопоухой физиономии. К данной образине, по моему мнению, более подошли бы «решпект» и «уважуха». Аккурат для такой наружности словеса. Но, ведь не даром говорится, внешность обманчива.

— Прощай, — коротко ответил я, причем даже чуть-чуть растроганно.

А потом я еще пару минут стоял и смотрел вслед учикдыкивающей чикдыкалке, пока неожиданный новый приятель не скрылся из вида.

Вот ведь как! Ляпнул про страну Непуганых Чикдыкалок, и она стала обретать контуры, пока, конечно, не географические, а социально-политические. Ишь, люди там не водятся, а если и водятся, то только, как гужевой транспорт. Хорошо, что это только в нездоровом воображении попрыгунчика. Или не только? А вдруг я и взаправду Великий Колдун?!!!

Тьфу, блин! Мои мысли — мои скакуны. Пора и делом заняться. Я двинул к воротам.

У входа, как и полагается, меня встретили стражники. Точь-в-точь в такой же серо-зеленой форме, как и у тех, что пытались меня ограбить на большом тракте.

— Одинокий путник, совсем без охраны, и сам добрался до Срединца? — Удивлению старшего воина не было предела. — И откуда путь держишь?

— Из Юпа.

— И никого по дороге не встретил? Воинов, например?

— Не-а. — Стало понятно, что разбой на дороге ведется на вполне официальном уровне, и я решил слегка «подставить» несостоявшихся грабителей. — Правда, недалеко от поворота кто-то храпел в придорожных кустах, но я не стал беспокоить, люди, наверное умаялись, не до путников им, думаю, пусть отдыхают.

Стражник расцвел от удовольствия и чуть не пустился в пляс. Видать, имелись у них свои междусобойчики.

— А к нам зачем? — Голос, как и взгляд, заметно потеплели.

— Мне князя потребно увидеть. По важному делу.

— Князя? Перпуздока? — Создавалось впечатление, что охранник не верит своим ушам. — И ты идешь к нему сам, по собственной воле?

Я молча кивнул. А в голове зародились смутные подозрения и недобрые предчувствия.

— Ну, это без проблем. Хотя, подобного припомнить не могу, чтобы вот так вот, кто-то сам… Гм… сам — так сам. Нам проще, не придется подниматься с ношей. Коли, решил своими ногами, так тому и быть. Ты только там обязательно расскажи про спящих в придорожных кустах. Наш князь ой как любит провинившихся. Ну, давай, входи.

Стражник посторонился, пропуская меня в город. Я пересек линию ворот и замер в изумлении. Взору открывалась живописнейшая картина. Проход между скалами, перегороженный воротами, вел в долину. Застава находилась еще в предгорье, так что весь Срединец лежал у ног. Аккуратный городок практически весь из белого камня. А за ним — возделанные поля с раскиданными деревушками, леса, вдалеке — синяя лента реки. Короче, пейзажик, как на картинке.

— Тебе туда. — Прервал мои лицезрения стражник и кивнул налево и вверх. — Княжеский замок.

Да, по городку прогульнуться не придется. Почти к самым воротам спускалась высеченная из скалы широкая лестница, которая вела в обитель Перпуздока. Замок располагался почти на самой вершине горной гряды. Даже возникла некая ассоциация с Ласточкиным Гнездом. Весьма отдаленная. Потому как крымская достопримечательность была чем-то воздушным, сказочным, здесь же замок больше напоминал нездоровый нарост на стволе дерева.

Но это я так, отметил лишь краем глаза и прикинул краем мысли. Основную часть соображений занимала лестница. Я таких не помнил совсем. Самому подниматься на такую верхотуру? Кошмар. Кажется, воин что-то говорил насчет того, что им проще, мол не надо будет переться вверх самим и с ношей. По моим соображениям, в качестве ноши имелся в виду я. Можно было бы ляпнуть, что передумал с князем беседовать, пусть силком волокут. Вот, только закралось подозрение, что носилок и невольников с опахалами по бокам не будет, не наблюдалось поблизости. Притюкнут, чтоб не дергался, загрузят в какой-нибудь мешок, и все дела. А то и вообще, поленятся подниматься и притюкнут навсегда…

Да и не на праздной я прогулке. Принцессу спасаю. И к тому же мне не потребно в альпинистов играть и карабкаться на кручу при помощи молотков, костылей и веревок (тогда бы точно убился, из меня скалолаз даже не нулевой, а отрицательный). Всего лишь надо преодолеть обыкновенную лестницу. Пусть и очень длинную.

Приободрившись подобными мыслями, я смело двинулся вперед.

— Прощай, — бросил мне вдогонку стражник. — И не забудь про спящий караул!

Я молча и не оборачиваясь, сделал дяде ручкой.

Кстати, почему именно «прощай», а не «до свидания»? Получается, он больше не надеялся меня увидеть? Интересное кино… Плюс явное удивление, когда воин услышал, что я самолично прусь в гости к Перпуздоку. В башке начали появляться подозрения, что аудиенция с князем не будет похожа на визит вежливости, что-то нехорошее ждет впереди.

Дабы заблаговременно не грузиться негативом и не забивать голову кошмарными картинками, коими сразу же начало снабжать услужливое воображение, я решил считать ступени. И мозг занят, вроде как при деле, да и мне веселей.

Сбился на фиг, когда во второй раз присел отдохнуть. Не то чтобы совсем уж сбился. Считал хорошо, помнил сколько, вот, только поймал себя на том, что сижу, отдыхаю, но продолжаю считать. Забыл остановиться. Возвращаться и пересчитывать не стал. Решил, что оно мне совсем не надо. Самое тупое математическое занятие помогло скоротать две третьих подъема, и ладно.

Наконец достиг замковых ворот. От кого закрываются? Вновь присел отдохнуть на верхнюю ступеньку и заодно собраться с мыслями. Итак, до первого князя, можно сказать, добрался. И почти без приключений. Правда чуть не убили, но чего уж там…

И неожиданно понял, что не просто так сижу и отдыхаю, а сижу аккурат перед дилеммой. Внезапно так возникла, что называется: вдруг откуда ни возьмись… Подумалось, а не стоит ли взять, да и быстренько «моргнуть» в родной мир? Дабы знать, куда занесло. Все эти скачки на чикдыкалке абсолютно меня дезориентировали. С одной стороны, все правильно. Мало ли что по ту строну параллельности? А если населенный пункт? Тогда и с князем вести стоит поосторожней, чтобы не пришлось пользоваться кольцом и попадать в дурацкую ситуацию.

Но, с другой стороны, — лучше ничего не знать. Так попроще. А не то стану в данной параллельности тянуть до последнего, чтобы у себя не сверкать бесштановостью, да и нечаянно «крякну» здесь в полном расцвете лет и сил. Да и еще, к тому же, следовало учесть вероятные складки местности. Мало ли, вдруг окажусь на крутом склоне какого-нибудь оврага? Кубарем вниз. Но это полбеды. Несколько метров вбок, а потом в этом мире вновь придется подниматься по лестнице. А этого я во второй раз не перенесу.

Так что я благоразумно решил оставаться в неведении насчет своих координат в родном мире. Всему свое время.

Ну, что ж, пора…

Я затарабанил в калитку замковых ворот. Распахнулось окошко.

— Что надо? — На небритой физиономии стражника не было и намека на гостеприимство. Только удивление. Непомерное.

— Мне князя!

— Во, как! Ща старшого кликну.

Окошко захлопнулось и вновь открылось лишь минут через пять. Капитан показался существом более разумным, чем подчиненный. Но не менее удивленным. По всей видимости не часто сюда гости захаживают. По доброй воле.

— В чем дело?

— Мне князя.

— А ты кто? — Капитан явно не знал, как полагается поступать в подобных случаях.

— Игорек!

— И что с того?

— Я полковник ФСБ! — Не знаю зачем так ляпнул. А почему бы и нет? Корочки спрашивать никто не будет.

— Так бы сразу и сказал…

Молодец старшой. Даже ни на мгновение на его лице не промелькнуло, что он понятия не имеет о чем идет речь. Зато данное представление, высказанное категоричным тоном, оказалось для него достаточным для того, чтобы запустить нежданного гостя внутрь.

Калитка со скрипом приоткрылась и тут же захлопнулась за моей спиной. Старшой и еще пара охранников повели меня к князю. Мы быстро миновали маленький дворик и вошли в замок. Небольшой коридор, лестница в полпролета и зал. Наверное, тронный. Или как там княжеское кресло называется?

Хозяин самолично соизволил встать, не дожидаясь, когда с сопровождающими подойду, и выдвинулся навстречу, сияя вроде как радушной, но в тоже время весьма мерзкой улыбочкой.

Перпуздок, мужчина лет пятидесяти, невысокий, но крепенький. Лысая, слегка подернутая волосами голова. Умные, скучающие глаза с холодным блеском. Просто папа Мюллер. Причем, не актер Броневой, а настоящий Мюллер. По крайней мере, по моему мнению, именно так и должен выглядеть хозяин гестапо. Ему бы не княжить, а тайной полицией заведовать.

— Говоришь, полковник ФСБ? Никогда не слышал про такой титул. Или должность? — Когда ему успели доложить? Вот, уж действительно, Мюллер, со всеми сопутствующими. — Тем лучше. Будет о чем поговорить. Потрапезничаешь со мной или сразу в пыточную?

Я немного обалдел. Или даже, много. Пока поднимался по длиннющей лестнице, фантазировал насчет встречи с князем. Перебрал множество вариантов, но такого не было. Ни тебе «здрасти», ни «с чем пожаловал?», сразу в пыточную.

Перпуздок по своему интерпретировал мое временное замешательство и молчание:

— Вот, и правильно. Нечего желудок забивать перед серьезным разговором. Все равно все вылетит. Да и я не голоден. Так что, помолюсь и приступим. В пыточную его.

Сопровождающие стражники тут же вцепились мне в обе руки. Во, блин, накаркал про гестапо. Перед лицом несуразной и неожиданной опасности мой временный ступор мгновенно улетучился.

— Какая пыточная?! Я ж ничего. Я только поговорить!

— Ты даже не представляешь, какой откровенный разговор у нас получится. Долгий и откровенный. Тебе повезло. Я научился делать так, чтобы мои собеседники раньше времени не мёрли. Не договорив. Нелегко это было. Методом проб и ошибок. Но ты можешь не волноваться: пока все не расскажешь — будешь жить. Гарантирую.

Перпуздок развернулся и пошел в одну сторону, а меня, практически волоком, повели в другую. Учитывая высоту, на которой располагался замок, думаю, не совсем корректно называть подземельем то место, куда меня тащили, но, тем не менее, мы долго спускались по узкой винтовой лестнице. Наконец, оказались в коридоре. Явно тюремном. По обе стороны — массивные двери камер. А меня затолкнули в торцевую и захлопнули за мной дверь.

Тут же донеслись голоса моих сопровождающих:

— Может, надо было его приковать к чему или в кресло усадить?

— Князь велел только отвести, а не готовить. Явится повелитель, прикажет, сделаем. А самим принимать решения не положено, не ровен час рядышком с этим сумасшедшим окажемся.

— Да, точно, сбрендивший парень. Сам приперся. Нашел приключения на все свои части тела…

Охранники замолкли, и я решил осмотреться. Повернулся и… Какое гестапо вкупе с Лубянкой?!!! Детишки они, по сравнению. Помещение, квадратов пятьдесят, как минимум, было сплошь и рядом заполнено всевозможными приспособлениями и инструментами. Что-то легко узнавалось, такие штуковины, как испанские сапоги, дыба, шипастое кресло, а что-то, наоборот, казалось абсолютно непонятным и от этого еще более страшным.

Все это пронеслось перед глазами за считанные секунды. А потом… Возможно, кто-то назвал бы дальнейшее малодушием. Но это только тот, кто не видел данной комнаты для истязаний. Да и не было осознанного решения. Сработал рефлекс самосохранения. В общем, я нажал на камень.?

Совсем не ожидал увидеть то, что увидел. Даже не сразу понял, почему оказался в городе. До окраины областного центра еще минут сорок на электричке. А на чикдыкалке я скакал гораздо меньше, и, не смотря на всю прыть, далековато экзотическому транспорту параллельного мира до наших электропоездов. Голова соображала шустро, как и полагается в экстремальных обстоятельствах, и эврика приперлась незамедлительно: это же Нововоронеж. Городок атомщиков. Других населенных пунктов с таким количеством многоэтажек в этом краю области просто нет. Да и сам не раз здесь бывал.

Хорошо хоть попал не на оживленную улицу, а во дворы. Но, тем не менее, люди были. Не мудрено, время предобеденное. А я голый… Начали раздаваться вскрики, где-то кто-то засвистел, с другой стороны захохотали. Короче, заметили.

На все про все, от определения места положения, до осознания нелепости ситуации, ушло всего несколько секунд. Затем я рванул в ту сторону, где не наблюдалось никого. Спонтанно и опять-таки на одних рефлексах. Ошибся. Не успел пробежать и пятидесяти метров, как мне навстречу из-за угла вывалилась веселая молодая разнополая компания. Я резко тормознул. Молодежь тоже. И тут же сбоку открылась дверь подъезда, исторгнув из себя семейство: маму, папу и коляску.

Вновь сработал инстинкт самосохранения. Вернее, одна их его разновидностей: самосохранения репутации. Ведь в Нововоронеже уроженцев Денисовки, как собак в той же Денисовке. Плюс многочисленные земляки, ежедневно сбывающие свою сельхозпродукцию на рынке. Так что, нарваться на знакомых в городке можно было в любое мгновение. И я покинул родную параллельность.?

Повезло. По своему миру не успел покинуть пределы княжеского замка. Получалось, что компания молодежи, которая теперь, наверное, позабыв о своих делах, ведет дискуссию на тему: бывают ли массовые галлюцинации, меня выручила. Кабы мне удалось пробежать побольше, сейчас очутился бы где-нибудь в Срединске или, того хуже, на вершине хребта.

Мысленно обматерил себя за необдуманные действия. Заслужил. Ведь метанулся в родной мир только потому, что увидел страшные железяки. А опасностью еще и не пахло. Спокойно мог бы дождаться князя, быстренько изложить ему то, что должен — весть о плененной принцессе, а уж потом, со спокойной совестью, перемещаться. Причем, в неизвестное место. Теперь-то знал, где окажусь при следующем нажатии на камень. И это знание совсем не радовало.

Благо, хоть что-то во всех этих спонтанных поступках было положительным. Неимоверное везение. Я не просто покинул страшное помещение, но еще и попал туда, куда надо. В молельную комнату. Прямо в паре шагов от творящего ритуал Перпуздока. Он сидел по-турецки ко мне спиной, так что пока оставался в неведении, что за его молениями еще кто-то наблюдает. Пассы руками, напоминающие загребущие движения периодически перемежались глубокими поклонами. Но не это было особенно интересно, человечество изобрело столько ритуалов поклонения богам, что простые поклоны выглядели достаточно банально.

Слегка удивило другое. То, что в Юпалтыне почитают бесчисленное множество всевозможных божеств, я знал. Но Перпуздок молился не какому-нибудь неведомому идолу. Он отбивал поклоны себе любимому. Точнее, собственному портрету. Причем, на полотне действительность была явно приукрашена. Нет, художник не пытался изобразить князя моложе и красившее, портретное сходство было идеальным, а вот так называемый антураж. На картине башку Перпуздока венчала корона, а в правой руке — Жезл Власти. Короче, молился князь на себя, изображенного в качестве короля.

Интуиция подсказывала, что подобные деяния тянут на государственное преступление. Ведь в Юпалтыне король — особа супер священная, и казни предавали лишь за недоброе слово в адрес августейшего. А уж представлять себя на королевском троне, да еще и такие картины малевать. По моему мнению, за подобные художества Перпуздока ждала долгая и мучительная смерть, не смотря на его статус. Хотя, это совсем меня не касается. По крайней мере, пока. Вот, усядется Паля на трон, тогда, может быть. А до той поры, пусть творят, что хотят.

Да и то, что я нечаянно узнал княжью тайну, скорей всего мне на руку. Сговорчивее будет. А то, ишь, сразу в пыточную!

Тем временем Перпуздок закончил ритуал и начал подниматься. Я тихонько кашлянул. Вроде как подготовить. Мало ли, вдруг сердечко слабовато, обернется и словит инфаркт от неожиданности. А звуковые внезапности гуманней визуальных.

Князь вздрогнул, резко обернулся. Неловко так, ведь еще не выпрямился полностью, в результате плюхнулся на пятую точку. В глазах ужас, смятение. Неужели я такой страшный? Или его перепугало отсутствие одежды, и он решил, что я вознамерился совершить какое непотребство? Очень даже зря. И в мыслях не было…

Однако, Перпуздок очень быстро совладал с собой. Спустя пару секунд он уже стоял на ногах, а мне в лицо смотрело лезвие меча, хоть и короткого, но от этого не менее страшного. Поменялись ролями. Пришла моя очередь пугаться.

— Погоди, князь. Я ж ничего, только поговорить.

— Ты как сюда попал?!!! Про мои тайные помещения никто не знает! — Перпуздок на мгновение задумался и добавил: — Из живых.

— Так, я же запамятовал сообщить, вернее, не успел. Я — колдун. Великий и могучий. Тот Самый, из пророчества.

— Брехня твое пророчество.

Князь медленно наступал, я соответственно пятился.

— Как же, брехня! Да весь Юп уже на ушах стоит от моего появления, а ему брехня. Неужели твои соглядатаи не донесли? — Я справедливо полагал, что сильные мира сего просто обязаны иметь в столице свои глаза и уши. И не ошибся.

— Что-то докладывали. Но в Юпе столько всевозможных слухов и сплетен рождается ежедневно, а на поверку — все брехня.

Вот ведь уперся. Заладил одно и тоже, как анахроническая грампластинка.

— Какая брехня? Истинная правда. Видишь, из пыточной выбираться умею, по тайным комнатам шляюсь, как у себя дома. Какие еще доказательства нужны?

— А сюда ты зря попал. Весь праздник испортил. Пыточную придется отменить. Вдруг при подручных ляпнешь про то, что здесь видел. Придется и их убивать, а верных помощников, ох, как трудно воспитывать. Так что здесь погибнешь.

— Что ж ты такой тупой? Сколько можно повторять, я — Тот Самый Колдун. А в пророчестве что говорится? Кто на меня с мечом, от меча и погибнет.

Перпуздок задумался. Даже остановился. Видимо, вспоминал слова предначертанья, хоть и считал его брехней.

— А я тебя сам убивать не буду. Все получится, как будто ты нечаянно погиб. А ну-ка двигай в ту дверь.

Мне ничего не оставалось, только подчиниться. Я попятился в указанном направлении. Слова о нечаянной гибели вкупе с местоположением замка наводили на мысль, что за дверями пропасть. Не раз видел подобное в историко-приключенческих фильмах.

Не поворачиваясь, я ногой толкнул дверь, ожидая почувствовать порыв ветра или что-нибудь еще, подтверждающее мое предположение. Ничего подобного.

— Чего стал?! Давай, двигай! — Князь легонько кольнул клинком меня в грудь. Больно, блин!

Я молниеносно оглянулся и вновь уставился в глаза высокопоставленного гестаповца. Доли секунды хватило понять, что сзади никакой зияющей бездны нет. Вместо нее — банальный коридор. Очень длинный. Прямо туннель какой-то. И мы продолжили путь.

Несколько шагов шли молча. И за это время в голову пришла не лишенная здравого смысла догадка: нечаянная гибель, скорей всего, предполагает еще и внезапность. Мало ли, вдруг, коридор оборудован люком-ловушкой (тоже в фильмах видел), который распахнется подо мной, и рухну на какие-нибудь копья или в ту же пропасть? Налицо несчастный случай. Князь может сказать, что забыл предупредить, что в этой части коридора надо вдоль стеночки продвигаться. Тьфу! Кому скажет? Будто он перед кем отчитывается.

Все, хватит. Пора выполнить то, зачем явился сюда и сматываться.

— Слушай, князь! У Кульдульперпукса в темнице заточена дочь Сильбульлиона. Законная наследница.

— Дочь Сильбульлиона? — В голосе послышалось насмешливое удивление и явная заинтересованность. — Совсем интересный разговор у нас мог получится в пыточной. Жалко, что ты сам все испортил.

— Так что на праздник будь добр явиться не с почетным караулом, а с усиленной охраной. А лучше — с маленькой армией. Если будет проводиться обряд первородства, всякое может случиться. Вообще-то, как знаешь, но остальные князья именно так и сделают. — Я сбрехал без каких-либо зазрений совести. Насчет других правителей. Да и проведение обряда, ой, под каким вопросом.

Итак, больше мне тут делать было нечего. Абсолютно. Разве что погибнуть. Но это не входило в мои планы. И оставался я в этой параллельности только потому, что не хотелось опять голым очутиться в Нововоронеже. А уж если это и суждено, то, по крайней мере, лучше оказаться подальше от того места, где уже успел нарисоваться. Времени прошло слишком мало, и невольные свидетели моего появления-исчезновения скорей всего еще не разошлись. Не было никакого желания явиться в качестве доказательства правоты тех, кто не считает появление голого парня глюками (то что мнения разделились, я нисколько не сомневался: даже когда речь идет о неоспоримых фактах, всегда найдутся оппоненты, которые будут опровергать непреложные истины, а уж в данном случае…).

Так что, держа палец на кольце, я, готовый в любое мгновение переместиться при малейшем намеке на опасность, все же еще оставался в княжьем замке и продолжал пятиться. Эх, жалко, что совсем не ориентировался в обоих пространствах. Даже не успел разобраться в какой части Нововоронежа нахожусь. Кабы попал на одну их центральных улиц, другое дело. А дворы, они не шибко отличаются оригинальностью, да и времени башкой крутить совсем не было. Теплилась слабенькая надежда, что по этому миру двигаюсь в нужном направлении, и при перемещении окажусь в лесопарке, расположенном в центре города. Конечно, безлюдным его назвать никак нельзя — весь испещренный пешеходными дорожками, со скамейками, киосками, аттракционами. Но все же лучше, чем материализоваться просто на улице.

Прикинув, вероятность попадания в требуемое место, понял, что рассчитывать на такое везение не стоит вообще.

Коридор оказался не таким уж и длинным, как привиделось вначале, метров тридцать максимум. Опять дверь. И, может быть, как раз за ней и притаился внезапный и нечаянный кирдык. И если придется сматываться сейчас, то вполне вероятно, окажусь все в тех же дворах. А может и нет. Смотря в какую сторону относительно точки перемещения сместился. А с этим была проблема. Понятия не имел. Абсолютно.

— Ну, что опять застыл? Дверей боишься? Двигай быстрей! — Перпуздок вознамерился вновь ткнуть меня мечом, так что пришлось быть послушным мальчиком.

Опять никакой пропасти. Даже наоборот. Лестница вверх. Очень неудобно подниматься задом, но подставлять спину этому мечтателю о королевском троне я не собирался. И к тому же приходилось еще изредка оборачиваться, дабы неведомый кирдык не смог подкрасться незаметно.

— Слушай, князь, а на фига тебе эти заморочки с моей безвременной кончиной? — Я не оставлял надежды разрешить проблему дипломатическим путем. — Слово великого колдуна, про то, что здесь нечаянно увидел, не расскажу никому. Да я и не понял ничего.

— Слово — это хорошо, но так надежней. Вдруг попадешь в чью-нибудь другую пыточную и там все выложишь? Так что, как не крути, сейчас погибнешь.

— Мне надоело напоминать о пророчестве. Тебе же хуже будет!

— Во-первых, не верю, во-вторых, я ж говорил, нечаянно погибнешь. На всякий случай. Мало ли, вдруг, доля правды есть в том предсказании?

— Сорвусь в пропасть? Предупреждаю сразу, сам не сорвусь, толкать придется. А это убийство в чистом виде. Со всеми вытекающими из пророчества последствиями. В смысле, я-то выкручусь, а ты рано или поздно сам сверзнешься.

— Не сорвешься. Не бойся. Тебя сожрут.

Сказать, что я просто охренел, значит не сказать ничего. Я впал в ступор. Как не нажал на камень, сам без понятия.

— Давай, почти пришли уже! — Перпуздок вновь кольнул меня клинком. На сей раз в ногу, потому как я находился гораздо выше его.

Болезненный укол привел в чувство. Действительно, почти пришли. До верхней площадки оставалось не более дюжины ступеней. Мелькнула мыслишка по-геройски сигануть на садиста и в неравной схватке победить злодея. Быстро так мелькнула, а улетучилась еще быстрей. Вдруг князь какими-нибудь местными боевыми искусствами увлекается или фехтованием, в перерывах между пытками? Да и вообще, на фига мне все это, если имеется в наличии избежать пожирание менее рискованным способом?

Я продолжил подъем, естественно, готовый в любой миг привести в действие волшебство звездюлявого кольца.

На верхней площадке так же имелась дверь, но не такая страшная. Потому что сплошное дверное полотно здесь заменяла решетка из толстенных металлических прутьев, и мне было хорошо видно, что находится по ту сторону. Ничего страшного. Никаких пожирателей колдунов. А что вроде смотровой площадки примерно пять на пять. Даже метровый бортик имелся.

— Открывай! — Скомандовал Перпуздок.

Я отодвинул мощный засов, приоткрыл решетку и осторожно заглянул наружу. По обе стороны от дверного проема не прятались никакие голодные твари. И я смело шагнул вперед. Князь тут же захлопнул дверь и лязгнул засовом.

— И кто меня должен сожрать? — Интонацию я сменил на более смелую и требовательную. Даже наглую. Мечом князь меня не достанет через решетку, а судя по той поспешности, с которой он захлопнул дверь, как только я оказался по ту сторону, Перпуздок сюда соваться не намеревался.

— Ты не поверишь, но я зыкчугов приручаю. Вот и подкармливаю всякими вкусностями. Хочу возродить забытый транспорт. Сейчас сам увидишь.

Князь извлек какую-то дудку, похожую на пастуший рожок, и задудел. Извлеченный из инструмента звук не имел никакого отношения ни к мелодии, ни к музыке вообще. Низкий, противный, на грани инфразвука.

— Сейчас прилетит.

— Будем посмотреть. — Как не странно, но я практически совсем успокоился. Хотя, ничего странного. Неведомая опасность сменилась реальной. Теперь знал, откуда ждать. С неба.

Я за несколько секунд осмотрел окрестный пейзаж. Вид великолепный. Да с высоты птичьего полета что угодно выглядит как минимум интересно. Но мне не красот как-то было. Я отошел от бортика и прислонился к противоположной скале.

— Эй! Ты чего это прячешься? — Взволнованно крикнул Перпуздок, ему явно не понравилось, что я примостился вне поля его зрения. — Я должен видеть, как тебя сожрут! Обязательно должен! Ты ж первый человек, которого я решил зыкчугу скормить!

— В чем проблема? Заходи, посмотришь.

— У-у, гад! Сволочь! — На этом оскорбительный лексикон князя иссяк. Оно и понятно, не к чему сильным мира уметь ругаться. Другие методы воздействия имеются. Это простые люди зачастую ничем кроме слов апеллировать не имеют возможности, и то, в большей мере, шепотом и в спину превосходящего по каким-либо параметрам сопернику. Отсюда и многоэтажные матерные конструкции, претендующие на переход из разряда ругательств в шедевры устного народного творчества.

Однако, я не стал держать ответное слово. Хотя мог. Просто еще раз напомнил про Палю:

— Ты про принцессу не забудь. И Кульдульперпуксу напомни, что обряды положено соблюдать.

И больше я не обращал внимания на скудные ругательства, прерываемые лишь дудением в рожок. Разочек только бросил: «Сам ты Наташа», чем весьма озадачил князя. И тот на некоторое время заткнулся.

То, что неведомая зверюшка пока не летела, было мне на руку. А, может, вообще не явится? Князь ведь как сказал? Приручает. Что совсем не означает — приручил. А дикие животные, на то и дикие, чтобы не слушаться. Протянуть бы до вечера, а еще лучше — до ночи. Чтобы не сверкать своей обнаженкой средь бела дня. А там и до дома, до хаты. Как-нибудь выкручусь.

Зыкчуги. Что-то слышал краем уха. Кажется, Валакала говорила, что расстояние меряется их перелетами, и что народ «забил» на них летать из-за утери какого-то секрета тяги, а те в свою очередь одичали. Знал бы, что предстоит быть сожратым этой тварью, расспросил бы поподробней.

Мои надежды насчет спокойно дождаться темноты не оправдались. Зыкчуг явился, не запылился. Вылетел из-за скалы метрах в ста от меня. Завис на пару секунд, затем раздался совсем неуместный и весьма неприличный протяжный звук, и зверюга стремительно приблизилась. Практически вплотную. Полтуловища уже пересекло линию бортика.

Воображение, которое, как всегда, пыталось предугадать внешний облик летательного монстра, как всегда, оказалось далеким от истины. Представляющиеся ранее различные модификации драконов ничего общего с зыкчугом не имели. Животина больше напоминала летающего бегемота. Нет, не бегемота, а ламантину. Морскую корову. Это которая мирно плавает под водой и жрет водоросли. Вдобавок ко всему, морда зверюги цвела счастливой добродушной улыбкой.

Сначала не мог понять, как такая туша (полтонны как минимум) держится в воздухе. Все же разглядел несколько пар прозрачных скорей всего хитинов крыльев, которые мелькали с такой частотой, что сливались в одно, просматривающееся насквозь пятно. Прямо, как у наших насекомых типа пчел, ос, и прочих мошек. Вот только не способны такие крылышки развивать такую скорость, с которой зыкчуг подлетел ко мне. Стометровка за считанные секунды. Тут потребна реактивная тяга.

Не успел подумать, как запах этой тяги добрался до меня. Моментально вспомнил, что Валакала как раз и вела речь о потере секрета именно вонючей тяги. Сразу стал понятен и звук, показавшийся неуместным, а заодно и общий принцип полетов: подъем в воздух при помощи крыльев, а потом трах-бах-ба-бах — включается своеобразное реактивное сопло.

Неожиданно показалось, что из-за жировых складок на спине кто-то на мгновенье выглянул. Можно было бы списать на глюки, обусловленные легким отравлением реактивными газами, но харя показалась знакомой. Причем, видел ее совсем недавно и так же мельком. Может, и ошибка, но, кажется, эта физиономия выглядывала из-за углов в сюсюлятнике.

Но тут стало не до размышлений. Зыкчуг усилил работу крылышек и начал медленно приближаться. Добродушная морда улыбнулась еще шире, пасть раскрылась, и моему взору предстали два ряда огромных острых зубов. Хищное хайло медленно и неуклонно приближалось. Когда расстояние до пасти сократилось од полуметра, я подумал, что Нововоронеж — вполне нормальный городок, и нажал на камень.?

Таких совпадений не бывает. Совсем и никогда. Даже в индийском кино. Проще случайно встретить знакомого в Китае, чем вот так вот. Ну это же надо! Как всегда при перемещении в параллельность я был гол, но на сей раз, о чудо, оказался в бане! Одним словом среди таких же обнаженных людей. Что могло быть лучше? Только одно: очутиться на нудистском пляже. Там нет ограничивающих свободу передвижения стен, да и проще стянуть чьи-нибудь шмотки. Но и баня тоже хорошо. Почти что отлично. Почти, потому что был небольшой нюансик. Я оказался в женском отделении.

Ох, и где старые добрые времена с их старорежимными банями? Не знаю, как это выглядело на самом деле, но в кино видел — большое очень плохо просматриваемое помещение из-за обильного пара, народ снующий взад-вперед с тазиками. В такой бане я бы легко затерялся. Прикрылся бы шайкой, и бочком, бочком к раздевалке…

Здесь же не было никакого пара. Вернее, он конечно был, за какой-нибудь из нескольких дверей. А в том помещении, куда я попал имелся бассейн, окруженный пластиковыми стульями и лежаками, вдоль одной из стен — душевые кабинки, в одной из которых (благо, спиной ко мне) мылась мадам. Вторая леди, явно недавно покинувшая сауну или парилку, чинно плавала в бассейне (опять-таки ее взор был обращен в противоположную от моей скромной персоны сторону). Так что мое появление осталось незамеченным. За считанные секунды оценив обстановку, я стал прикидывать в какую сторону ретироваться и уже присмотрел простыню, оставленную купальщицей на топчане, в которую можно завернуться. Но в этот момент практически рядом, всего метрах в трех от меня, раздался шум приближающихся голосов (естественно, женских), боковым зрением отметил открывающуюся дверь…

Что делать?!! Первым делом, мелькнула мысль: прыгнуть в воду. Но это ж не речка в Денисовке, с ее многолетними илистыми отложениями и коровьим водопоем выше по течению. В данный водоем даже ни одно предприятие не сбрасывает свои мутные отходы, так что вода чистая и абсолютно прозрачная, и скрыть в ней свою наготу никак не получится…

В последнее мгновение пришло единственно верное решение. Я резко плюхнулся на ближайший пластиковый стул, закинул ногу на ногу таким образом, что стало невозможно визуально определить мою половую принадлежность, скрестил руки на груди, пряча несуществующий бюст и существующую растительность. Сгорбился. Вовремя успел…

— А это что за чудо?

Естественно, это про меня. Уже хорошо. Ни криков, ни визгов, мол, ату его! А то, что одна из девушек приняла меня за «оно» и соответственно обратилась в среднем роде, так и не удивительно. Для мужика моя внешность может даже вполне, а вот девушка с такой рожей — увы… Да еще и стрижка короткая. Плюс повышенная лохматость рук и ног. Но последнее — не такая уж явственная улика. Лохмоногих теток хватает. Для чего-то же придумывали эпиляторы? Мысленно поблагодарил себя любимого, что не поленился с утра побриться. Конечно, бывают женщины с растительностью на лице, но недельная щетина была бы явным перебором.

Так что на «чудо» я не обиделся. Даже наоборот, был чуть-чуть благодарен. Хотя сам себя ни в жизнь не принял бы за представительницу женского пола. Скорей всего, в заведении был строгий пол-контроль, и проникновение мужика исключалось по определению. Других объяснений не было. Отвечать я не стал, только еще больше ссутулился.

— Да, кто ты такая? — Из парилки вышли три мадамы, одна сразу бултыхнулась в бассейн, а вот две другие остановились около меня, и та, что назвала меня чудом, никак не желала угомониться. — Впервые тебя в салоне вижу.

Кто я такая, я еще не придумал, поэтому, как мог, пытаясь сымитировать тонкий голосок, пропищал:

— Здрасте.

— Здравствуй, здравствуй. — Дама (раз уж это салон, то бабой приставучую тетку вроде как не положено называть даже мысленно, хотя очень хотелось, да и действительности больше соответствовало) придирчиво окинула меня взглядом с ног до головы. — Ой, как все запущенно! Ничего, здесь хорошие специалисты, хоть что-нибудь подправят. Но особых надежд не питай. Без многократной пластики не обойтись. А ну-ка, встань, покажись.

Ага, разбежался. Хотя, надо признаться, искушение было велико. Картиночка та б еще получилась. Раз и навсегда отучил бы глумиться над нами, страшными девками. Но очень не хотелось эксцессов, а при таком развитии событий, их никак не удалось бы избежать. Причем с весьма нелицеприятными перспективами. А смываться обратно в параллельность не было никакого желания. Перпуздок считает, что избавился от меня, не стоит его разочаровывать. Умерла, так умерла. Так что выкручиваться потребно без всяческих сверхъестественных фокусов. Поэтому в ответ на предложение покрасоваться, я только отрицательно помотал головой.

— Да, ладно, хватит стесняться! Ты ж не виновата, что бог красотой обделил. — Назойливая мадам слегка повела плечиком, и, как бы невзначай, простынка, хоть как-то прикрывающая ее прелести, упала на кафель.

Нет, конечно же, тетенька ничего себе. Очень даже вполне. Но, видели и получше. А уж моей принцессе и в подметки не годится. Мысленно-то я попытался абстрагироваться от ситуации, мол, не фига реагировать на столь откровенную демонстрацию. Но человек — конструкция весьма сложная, и какая-то глубинная обезьянская составляющая организма начала откликаться на зрительный образ. Ведь, как не крути, а голая женщина — есть голая женщина, тем более на расстоянии вытянутой руки. И без того тоскливо, а тут еще и физиологический дискомфорт.

Поняв, что просто так в покое меня не оставят, и по любому придется отбрехиваться, я провякал (по другому мой фальцет и не назовешь):

— Зато Господь меня другим наградил. Я невеста!

— Чего? Невеста? И где ж такой идиот выискался? При таких данных надо быть как минимум дочкой олигарха или министра, чтобы жениха заполучить.

— На небесах выискался. Я невеста Господа нашего. Постриг собираюсь принять. В монастырь ухожу.

Грех, конечно. Но в фильмах неоднократно видел, как мужики монашками прикидываются, и ничего, никакой кары небесной, ни по сценарию, ни по жизни. Да и интересно было посмотреть на рожу прилипучей мадамы, когда она сообразит, что бога идиотом назвала. А то, не смотря на внешний антураж, претендующий на светскость местного масштаба, мол, дама, салон, из нее так и перла склочная базарная баба.

— Ух, ты! Правда что ль? — Увы, опровергая расхожее мнение о тупости исключительно светловолосых барышень (а моя вынужденная собеседница являлась жгучей брюнеткой), мадам даже не въехала, что только что совершила словесное святотатство. Она взяла пластиковый стул и уселась напротив, чтобы лучше меня видеть, ну, и чтобы я ее лучше видел. Ее товарки, также обе темненькие, уселись по бокам от своей предводительницы. Такой узкий кружок у нас организовался. — Как интересно! Давай, рассказывай! А правда, вы там в монастырях все лесбиянки?

Я закатил глаза в потолок. Пот выступил без всякой парилки. Это ж надо, окружили, блин! Три практически абсолютно обнаженные молодые (все явно до тридцати) женщины сидят рядышком, до любой рукой подать в прямом смысле, ожидают от меня сведений интимно-нетрадиционного характера. Интересно, на сколько меня хватит? Внутренний ехидный голос подсказывал, что дело закончится чем-то типа: «Девки, фокус-покус!». С последующим принятием раскрепощенной позы. Я уже начал понемногу озираться, дабы убедиться, что поблизости нету каких-нибудь острых твердых углов, а то шарахнутся в разные стороны, кто-нибудь поскользнется, да темечком приложится. Убийства по неосторожности мне еще не хватало.

— Не стесняйся! Рассказывай. Здесь все свои! — Мои косяки по сторонам были восприняты проявлением ложной скромности.

Подмога поспела с неожиданной стороны. С невероятной. За секунду до рокового фокуса-покуса. Мне на выручку пришла (опять-таки в опровержение стереотипов) блондинка. Та, что выйдя из парилки сразу бултыхнулась в бассейн, а затем, ополоснувшись под душем, подошла. Я же боковым зрением фиксировал все перемещения в помещении, тикать-то после исполнения номера оригинального жанра надо было.

— Отстаньте от девушки. Видите, не хочет она с вами общаться. Совсем бедную в краску ввели.

Не смотря на то, что блондинка была однозначно моложе остальных посетительниц салона, что-то около двадцати, говорила (да и выглядела) с явным превосходством и без какого-либо уважения. Как старшая. Может, девушка занимает более высокую ступень в местной иерархии? Не до того. Подошедшая длинноногая бестия ведь тоже не удосужилась хоть что-нибудь на себя накинуть. Так что «бедная девушка» краснела и пыхтела совсем не от стыда, а от всяческих выпирающих последствий лицезрения неприкрытых красот.

— Да, ладно, Тань! Интересно же. — Брюнетка ни в какую не желала угомониться. — Когда еще придется пообщаться с монашкой, да еще в такой непринужденной обстановке?

— Наташ, а вдруг это и не монашка вовсе, а совсем даже наоборот?

Капец. Расколола. А я-то уже начал надеяться, что это подмога, и все обойдется. Увы, чудес не бывает. Пора фокус-покус показывать. Потому как быть разоблаченным и самому разоблачиться — две большие разницы. По крайней мере в моральном плане.

— Как это наоборот?

— А вдруг она не монашка, а ведьма? — Ох, молодца! Опять успела за мгновенье до. — Сглазит или нашлет на тебя порчу за излишнее любопытство, сыпью вся пойдешь, либо, того хуже, силиконовые имплантаты полопаются.

Подействовало. Да еще как! Всех троих мадамов, как ветром сдуло. Лишь Наташа пробурчала: «Брешут всё! Натуральная я».

Чудны дела с верой и суевериями. Дама назвала бога идиотом, и ничуть не запарилась по этому поводу. Ладно, пусть она и не поняла, что ляпнула. Но приставать со скабрезными расспросами к служительнице Господа, ведь также оскорбление Всевышнего, хоть и косвенное. И ничего. Но стоило упомянуть про сглаз с порчей, шарахнулась, как черт от ладана.

А белокурая спасительница весьма непроста. Вроде как страшную девку выручала, дело доброе, без вопросов, но ведь еще и жестоко подковырнула назойливую тетку насчет силикона. Вероятно, в местном высшем свете (не думаю, что по салонам красоты шляются рядовые обывательницы) происходят свои междусобойчики. Но это не мое дело.

Тем временем Татьяна сняла с вешалки свой махровый халат и накинула мне на плечи. Причем расправила его по максимуму, стараясь, как можно лучше меня прикрыть, как будто знала, что мне надо кое-что прикрыть.

— Ты как сюда попал? — Шепотом поинтересовалась девушка.

Ох, блин. Знала без всяких «как будто».

— Попала? — Пропищал я, вроде как поправляя, оставалась же мизерная доля вероятности, что Таня оговорилась.

— Попал. — Мизерная доля на то и мизерная, чтобы не случаться. — Про монастырь будешь этим клухам втюхивать. Или я ошиблась? И тебе мой халатик без надобности?

— Не ошиблась. — Я перестал изгаляться над голосовыми связками, кроме нас в помещении оставалась лишь одна посетительница, которая при моем перемещении плавала, а теперь отдыхала на противоположном берегу бассейна, оставаясь безучастной ко всему происходящему. — Я действительно попал. Во всех смыслах этого слова.

— Все-таки, как? Сюда мужчинам вход заказан. Даже массажистки — все тетки. И если не считать охранников и кое-кого из техперсонала, которые сюда во время работы салона ни ногой, тут вообще бабье царство.

— Врать не хочу, а правде ты не поверишь. Да и трудно придумать приемлемую брехню в данной ситуации.

— А все же попробуй правду.

— Ладно. Только психушку не вызывай. Я сюда попал, переместившись из параллельного мира.

— Это ты у нас принц Средиземный? — Татьяна прыснула. — И от злых врагов и колдунов решил среди голых баб спрятаться?

— Нет, я-то тутошний. Почти местный. Из Денисовки…

— Погоди, — девушка пристально взглянула на меня, — учился в универе?

— Да…

— И у нас здесь бывал. Точно. С Виталиком Зарубиным!

— Бывал. — Виталик мой одногруппник, близкий приятель, и несколько раз устраивал в Нововоронеже празднования своего дня рождения. Я, естественно, присутствовал. Да и без глобальных праздников несколько раз организовывали здесь мелкие сабантуйчики. Да, мир тесен. И, что интересно, то чего я опасался больше всего (быть узнанным), наоборот сыграло на руку.

— Я ж Виталика с детства знаю. Мы в одном доме живем, вернее жили. Я переехала. И даже года четыре назад интересовалась тобой, — мне показалась, что Татьяна немного смутилась. — Ну, спросила у Витали, кто ты, да что. Ты как сказал про Денисовку, я сразу вспомнила. А то гляжу, физиономия знакомая, а кто, понять не могу. Сперва даже подумала, что ты из бандюков моего благоверного.

О, как! Ложка дегтя. Имеет место быть благоверный, да еще и располагающий бандюками. Не то чтобы я лелеял какие-нибудь заходящие далеко надежды, мне без надобности, у меня принцесса есть. Но как-то сразу неуютно себя почувствовал в обществе супруги или френд-подруги какого-то крутого мена, да еще в таком виде. Чревато.

— Мне бы как-нибудь отсюда выбраться. — Я наконец озвучил самое сокровенное свое желание, на данный момент.

— Не волнуйся, выведу. Одежда где?

— Не поверишь, но там же. В параллельности.

— Значит, нету. — Татьяна скептически покачала головой. — Ладно, что-нибудь придумаем. Пошли.

Мы отправились в раздевалку. Шушукающихся теток с загадочными физиономиями вновь сдуло. Порча со сглазом — великое оружие супротив женского пола, даже если им не обладаешь.

— Оденешься в мой тренировочный костюм. — Девушка извлекла из шкафчика одежду. — Правда, размер и расцветочка не совсем соответствующие, но больше предложить нечего. Да, и придется обойтись без бельишка. Хотя могу предложить. Есть «нулевые». Дать?

И Таня хихикнула, наверное представив, как я буду выглядеть в дамском белье. Я так энергично замотал головой, что сам перепугался, вдруг башка отвалится.

— Ну, как знаешь.

Первым делом я натянул спортивные штаны. Бело-голубые. Ярковато, но ведь не розовые лосины! Могло ж и такое быть. Причем брюки оказались подходящего размера. Татьяна хоть и ниже ростом, но ноги подлинней моих будут. А вот футболка с мастеркой, да. Коротковаты. И в плечах узковаты. Плюс футболка хорошо растянута бюстом (там было чем растягивать). Но, как говорится, на безрыбье, и дворник — горничная.

Пока я облачался, Таня тоже оделась (наконец-то! Я ж не железный!). Она придирчиво окинула меня с ног до головы. И покачала головой.

— Да, тетка из тебя еще та. Голый, и то больше был похож, хи-хи. Одевай сверху халат.

Затем она накрутила вокруг моей башки полотенце.

— Сейчас быстро мимо всех, ни на кого не смотришь, ни с кем не заговариваешь. Поперли.

И мы поперли. Быстро. Беспрепятственно. Лишь у выхода охранник успел раскрыть хайло, завидев столь оригинальную персону (меня, естественно). Раскрыть-то успел, а для чего, так и осталось непонятным. Секьюрити увидел чуть позже, чем меня, и Татьяну. И его только начавшееся телодвижение, направленное на перекрытие выхода, сменилось на диаметрально-противоположное. Слегка шарахнулся. И плавно так. Получилось такое своеобразное почти что танцевальное па.

— Быстро в тачку. — Скомандовала спасительница, легонько подтолкнув меня к пискнувшей открывшимся замком иномарке, припаркованной у входа.

Тачка крутая. Очень. Я даже не смог определить марку. Не то чтобы был спецом, и в модельных рядах совсем не разбирался, но, по крайней мере, отличал друг от друга эмблемы основных «немцев», заполонивших наши раздолбанные дороги. Здесь же была совсем незнакомая символика. Вероятно, японский автомобиль.

Все это так, промелькнуло на периферии сонма мыслей. Секунд через пять после того, как мы оказались в кожаном салоне, тачка плавно тронулась.

— Куда тебя подбросить? До Виталика?

— Нет. — Сей вариант я отмел сразу. Во-первых, не факт, что он дома. Во-вторых, не было никакого желания объяснять приятелю что, как, да почему. А мой вид однозначно вызовет подобные вопросы. И не только эти. — Мне до дома надо. Так что, высади меня где тебе удобно. Доберусь.

— Денег, как я понимаю, у тебя нет. — Она не спрашивала, а констатировала факт. Я скромно промолчал, слегка потупившись. — Я бы тебя и до дома подбросила, но, правда не могу. Нововоронеж — это большая деревня. И не все такие клухи, как в салоне, чтобы не понять, что ты мужик. Слухи поползут, проблемы будут.

Она тормознула на малолюдной улочке с односторонним движением, как раз на границе с лесопарком. В очень удачном месте. Ниже и выше «по течению» туда-сюда сновал народ. А здесь была лишь протоптанная тропинка любителями срезать углы.

— А что это охранник так шарахнулся, завидев тебя?

— Работу испугался потерять. Это ж мой салон. Я ж теперь Петрова.

Я офонарел. Это для всей страны Петров — одна из распространеннейших фамилий, ставшей почти нарицательной, расположенной аккурат между Ивановым и Сидоровым. Но не для Нововоронежа. Скорей всего, в городе Петровых тоже много, но если речь заходила о данной фамилии, то, имелся ввиду конкретный человек. В большинстве случаев. Даже я был в курсе. Бизнесмен, подмявший под себя практически весь город. Кроме атомной станции, естественно.

— Так он же…, - я вовремя заткнулся. Чуть не вырвалось «старый пень». Года три назад, помнится, во время очередного «зависания» с одногруппником, Виталик издали указал на вылезающего из огромного внедорожника мужика и просветил насчет его персоны. И выглядел он далеко за пятьдесят. — Не староват?

Татьяна вновь прыснула:

— Ты подумал… хи-хи. Нет! Я супружница сынули. Папик давно уже в губернию подался. В депутаты. А бизнес чаду своему оставил. — Она сунула мне сторублевую купюру. — Добраться хватит. Могу и больше дать, но ты ж не возьмешь. Эк, тебя корежит, от девушки деньги брать. Не парься.

— Я верну. Обязательно. И костюм тоже. — Я действительно чувствовал себя весьма неловко. А костюмчик был дорогой, явно не из разряда сторублевых «треников». Настоящий «Reebok». — Оставь координаты, чтобы связаться. А то, думаю, если начну тебя по городу разыскивать, проблемы могут возникнуть.

— Это точно. И ты все равно не угомонишься, пока не вернешь. Ладно, позвонишь по этому телефону, — она протянула мне визитку, предварительно написав на ней от руки номер мобильника, — так и быть, приму обратно свою гуманитарную помощь. Но с одним условием. Как разгребешь свои непонятки, обязательно расскажешь. Сгораю от любопытства. Но, действительно тороплюсь.

Я взялся за ручку дверцы.

— Игорек! — Таня в очередной раз удивила меня. Оказывается, даже имя мое помнит. А каких-то полчаса назад (или больше? Совсем потерял чувство времени) я даже не подозревал об ее существовании. — Зря ты в таком виде. Не поймут. Хи-хи.

Вот, баран! Совсем плохой стал. Я смотал с головы полотенце и скинул халат.

— Спасибо, Таня. Огромное спасибо. Обязательно все верну и расскажу.

Хотел было добавить, если не сожрет какой-нибудь зыкчуг, но не стал. И без того, небось, считает меня сбрендившим. Не стоило усугублять.

Я выскочил из машины и быстро шмыгнул в парк, и, уже оказавшись на тропинке, обернулся и махнул на прощание рукой. Таня также в ответ «сделала мне ручкой», и спустя секунду красная полуспортивная тачка сорвалась с места.

Дальнейшее было, что называется, делом техники. Я пересек лесопарк. Вышел точно на остановку. И спустя полчаса уже слонялся по ж/д станции, выглядывая электричку. Которая, кстати, тоже не заставила себя долго ждать. И уже минут через сорок ступил ан землю родной Денисовки.

Через центр не пошел. Хоть и ближе. Итак люди у вокзала косились. Хорошо бы из-за «веселенького» костюмчика. Очень на это надеялся… Прошелся вдоль железной дороги до речки, а там уж знакомым маршрутом, огородами.

До темноты, а лишь с ее наступлением, я собирался совершать следующие перемещения сначала до принцессы с тетушкой, а потом, ночью, дабы вернуться в таверну, времени оставалось до фига и даже больше. Даже не верилось, что столько событий уложилось в такой непродолжительный отрезок времени.

Чтоб не маяться в ожидании, решил прошвырнуться по поселку. Не нравились мне «косяки», которые бросали на меня денисовцы, когда я вышел с электрички. Неужели все ж таки в голом ночном мужике кто-то разглядел мою скромную персону? Как бы там не было, но прятаться значило усугублять. Потому как, если не показываю носа на улицу, то это что-то значит, а уж что конкретно, придумают. Денисовцы насчет выдвижения версий кого угодно за пояс заткнут. А ежели прогуливаюсь, как ни в чем не бывало, так и нет за мной никаких прегрешений.

Накрутив себя подобным образом и надев на себя наглую рожу, я вышел из дома.

— Игорек! А у тебя гости были!

От неожиданности я вздрогнул. Тревога оказалась ложной. Это был сосед. Дядя Петя. Алкаш, матершинник, а так же обладатель прочих достоинств сельхозгегемона. Он сидел на скамейке возле своего дома и пускал густые клубы дыма неизменной «беломориной».

— И кто же это был?

— Менты поганые! — Радостно сообщил сосед.

Этого мне только не хватало. Неожиданная проблема. Неспроста это. Видимо, и взаправду был узнан. Но, даже если это и так, то перед законом я чувствовал себя абсолютно чистым и безгрешным. Ну, прошвырнулся раз несколько по поселку в чем мать родила. Так что из этого? Может, во мне нудист проснулся? Да и жара жуткая. Что ж мне погибать от перегрева? И, вообще, могу сказать, что репетировал роль папуаса для школьного спектакля…

— Да ты не бзди, это Серенька был! — Успокоил дядя Петя.

Это меняло дело. Коренным образом. Серега Борисов. Одногодок и приятель. В прошлые времена мы частенько любили вместе «ударить по пивку».

Теперь Серега был нашим участковым. Он женился и немного остепенился. Но нормальные отношения сохранились.

— Что он хотел, дядь Петь?

— А хрен его знает… Сказал, чтобы ты как можно быстрей нашел его.

Все оборачивалось в совершенно нормальное русло. Тем более не было официального вызова повесткой. Так что, дело ограничится разговором. А два интеллигентных человека всегда могут договориться. Два представителя уважаемых профессий. А как же? Сначала детишки ненавидят учителей, а повзрослев, переносят свои нежные чувства на милицию. Ну и старшеклассники, как переходное поколение, одинаково «любят» и ментов, и педагогов.

Надеясь побеседовать в непринужденной обстановке, я отправился к Сереге домой.

Дверь открыла жена.

— Привет, Оль. Где Серега?

— Здравствуй, Игорь. Сергей на работе.

Взгляд Ольги был какой-то не такой. Не как всегда. Удивленно-заинтересованный что ли?

Делать нечего, пришлось идти в отделение милиции. Откладывать до вечера хоть и неофициальный, но, скорей всего, неприятный разговор не хотелось.

За стойкой дежурного с сонной, разомлевшей от жары и хорошо откормленной рожей сидел молоденький сержантик. Если не ошибаюсь, то мой приход оторвал его от сладкой дремы, что не добавило доброжелательности.

— Чего надо?

— Борисова.

— Пятый кабинет. — Сержант кивком разрешил проходить и потерял ко мне всяческий интерес.

Здание отделения было построено в начале прошлого века и изобиловало поворотами, разветвлениями и прочими архитектурными изысками тех времен. Пятый кабинет я нашел не сразу. К моему разочарованию он оказался заперт. Я вернулся к дежурному.

— В кабинете никого нет.

Сержант вперил в меня удивленный взгляд. Постепенно (очень медленно) изумление сменилось улыбкой понимания.

— Разминулись в наших дебрях! Не мудрено. Борисов только что вышел. Но он скоро вернется. За сигаретами пошел. Можете его подождать.

Вот они, коварные стечения обстоятельств. Приди минутой раньше или позже, я бы обязательно встретился с Серегой. Или реши я подождать его на улице, все сложилось бы иначе. Но я предпочел скамейку прохладного коридора возле кабинета N 5.

Не прошло и двух минут с тех пор как я присел, дверь торцевого кабинета распахнулась, и перекрывая почти весь проем, возникла фигура начальника отделения. Я невольно зажмурился. Кобылин Иван Федорович. Огромнейший мужичака лет сорока пяти. Прозвище — Мерин.

Жуткий беспредельщик, он пользовался дурной славой как среди хулиганья и экс-зеков, так и среди законопослушных жителей поселка. Лично я, наслышанный о крутом нраве Мерина, благодарил бога за то, что не имею никаких трений ни с УК, ни с самим начальником-самодуром.

И, вот, теперь, потеряв бдительность и предчувствуя только разговор с приятелем, я самолично сунулся в пасть волку… то бишь Мерину.

— Ба! Кого я вижу! Игорь Сергеевич! Сам пришел… Милости просим…

Мерин шагнул вперед и вбок, застыв в приглашающем жесте.

Я с трудом поднялся на почему-то переставшие слушаться ноги.

— Я, вообще-то, к Борисову…

— Я же сказал, милости просим… пока просим, — в голосе появились угрожающие нотки, — давай, давай, не выпендривайся, проходи, интеллигент хренов.

— Какой же я интеллигент: ни очков, ни лысины, — я попытался перевести разговор в шутливое русло, но, увы, безрезультатно.

Мерин еще сильнее набычился и свирепо пробурчал:

— Это мы тебе организуем, извращенец гребаный.

При этом меня обдало жуткой смесью перегара, свежевыпитой водки и чеснока. Единственная мысль заметалась между крантами и кирдыком, не зная какое из понятий больше подходит к данному случаю.

Дверь за моей спиной захлопнулась, и начался допрос, пока, правда, без пристрастия.

Мерин усадил меня на стул, а сам стал расхаживать вокруг, периодически нависая надо мной огромной глыбой.

— Рассказывай, когда и как ты решил стать маньяком?

Что угодно, но такого обвинения не ожидал. Кому-нибудь другому я ответил бы, что маньяками не становятся, маньяками рождаются. Но теперь было не до шуток, и я лишь промямлил:

— Да, что Вы, Иван Федорович! Вы меня с кем-то путаете…

— Я путаю?! Совсем охренел, мне такие вещи говорить… Ну, ничего, сейчас ты мне все расскажешь…

Видимо, потому что я являлся «хреновым интеллигентом», Мерин решил, что обычные меры воздействия (избиение) в данном случае неуместны. Огромный волосатый кулак затормозил возле кончика моего носа, на что я мужественно зажмурился.

— Ладно, сейчас поговорим по-другому…, - голос донесся с приличного расстояния, и я (опять же мужественно) открыл глаза. Мерин был возле сейфа, из которого извлек початую бутылку водки, налил две трети граненого стакана, безо всяких глотков вылил алкоголь себе в утробу, хрустнул зубчиком чеснока, сверху сдобрил малюсеньким кусочком хлеба.

По блуждающей улыбке, готовой посоперничать своей загадочностью с Джокондой, я понял — Мерин готов разговаривать по-другому.

Он медленно двинул ко мне, расстегивая на ходу кобуру.

— Сейчас ты мне расскажешь, когда начал голым за детишками гоняться, и что делал, когда догонял…

Где-то в глубине души я понимал, что он только пугает (вернее, «берет на понт», учитывая место событий). Может для того, чтобы я взял на себя скопившиеся за последние десять лет висяки. А может просто хотел посмотреть, как я обделаюсь. Паническая мысль, остановившись на крантах, пульсировала с гораздо большей частотой, чем бешено колотящееся сердце.

— Я считаю до пяти. И если ты, сука, не заговоришь, начну тебя убивать, по причине необходимой самообороны. Раз… Два…

Я почувствовал запах смазки от сунутого под нос табельного «Макарова».

— Три! — Щелкнул передернутый затвор.

Я решил, что глупо проверять шутит или нет пьяный Мерин.

Судорожно вцепившись в готовый загнуться на счет «четыре» толстый указательный палец мента, я привел в действие волшебное кольцо.

Сработало!?

Вытаращив глаза и приоткрыв рот, Мерин смотрел на свою пустую правую руку. Около тридцати секунд ошарашенному начальнику милиции потребовалось на обретение дара речи.

— Г-где п-п-пистол-лет?

— Там же, — в отличие от Кобылина я был абсолютно спокоен, как-никак находился в родной Юпалтыне.

— Гд-де там же?

— Где и штаны.

Мерин скосил вниз глаза, челюсть еще больше отвисла.

— Ох и ё-ха-ху, блин! — Всегда грубый бас мента превратился в хрипловатый фальцет.

Выдав столь оригинальное восклицание Кобылин вновь потерял дар речи. И, кажется, вместе с этим его стеганул временный паралич. Иначе он сломал бы мне шею. В целях необходимой самообороны.

На всякий случай я на пару шагов отошел от него.

— Теперь я знаю, почему ты такой злой, — моя ехидная составляющая не могла упустить возможности поизголяться над грозным Мерином.

К нему еще не вернулась способность говорить, но в глазах я прочел немой вопрос. Хотя, если честно, то все равно бы объяснил, без всяких вопросительных взглядов.

— Сам-то ты здоровый, а там тебя, — я кивнул вниз живота Мерина, — матушка-природа обделила. Теперь я знаю, какой он, Гулькин.

Красная морда стала багровой. Новая порция адреналина привела Мерина в чувства.

— Сейчас я тебя буду убивать и теперь без всяких шуток, — он шипел змеей, не хватало только раздвоенного языка.

— Ошибочка! Убивать сейчас будут, только не меня, а тебя.

— Ты что ли, сучонок?!

— Не. Не я. Они.

Обалдевший от потери одежды, пистолета и от моей несусветной наглости, Мерин так и не понял, что пропали не шмотки, а он сам. Он, наверное, думал, что находится в своем кабинете.

Но я-то был начеку. И как только мы переместились, я определил в какую часть Юпа мы попали. Это была зона тюлюлюлистов.

Я показал Кобылину на толпу закутанных в черное людей, которая стремительно приближалась к нам.

— У-блю-сю-ка-ля-ё-ох! — Наверное мент понял, что потеря штанов с пистолетом — это такая фигня…

— Оказывается ты, Мерин, по-китайски шпарить можешь. Сроду б не подумал. Кстати, пора оправдывать свою лошадиную кличку. Беги туда. — Я показал в сторону границы зоны. — Не поминай лихом!..?

Я вновь оказался в кабинете Кобылина. Выждав секунд десять, я «моргнул» обратно.?

Увидел как с диким рыком Мерин улепетывает от пуритан юпалтынского разлива, вновь вернулся в осиротевший кабинет.?

Быстро оделся, вышел, аккуратно затворив за собой дверь.

Пропажа Кобылина не решала моей проблемы с милицией, а могла ее усугубить. Так что я вновь уселся возле дверей кабинета N 5. И как раз вовремя. В ту же секунду из-за угла вырулил Серега.

— Привет, Игорек. Ты рехнулся? На фига сюда приперся?

— Здорово. Не понял…

— Пошли скорей отсюда, пока тебя Мерин не увидел.

Я сделал вид, что совсем не понимаю, в чем дело, и, недоуменно пожав плечами, последовал за приятелем.

— Объясни, что происходит? — Я продолжал играть оскорбленную невинность и обрушил град вопросов на Серегу, как только мы вышли на улицу. — С какого перепугу мне Мерина опасаться? Я что, преступник? Украл чего? Хайло кому-нибудь начистил?

— А ты не знаешь? — Серега очень внимательно посмотрел мне в глаза. Испытывающее.

— Ни сном, ни духом. — Я был сама невинность.

— Пошли, пройдемся. — Серега направился по небольшой улочке, выходящей прямо к ментовке. И ведущей туда, куда ни ему, ни мне идти не было никакой потребности. То ли он не хотел светиться под окнами отделения, то ли не хотел, чтобы его видели в моем обществе. — Про тебя тут такое рассказывают, а ты ни сном, ни духом?

— Да без понятия! — Возмущение тоже вроде как получилось. — Объясни, наконец, что происходит!

— Правда что ли ничего не знаешь?

— Ну, что мне поклясться, «зуб дать» или торжественно произнести: «Век воли не видать!», чтобы ты поверил?

— Гм… Странно. Короче, дело в следующем. По поселку поползли слухи, что тебя ночью видели абсолютно голого. И что за малолетками гонялся в таком виде. Потом еще тетка одна на базаре трепалась, что к ней ты в огород прямо средь бела дня заявился и опять — в чем мать родила.

— Галиматья. Серег, не знаю откуда ноги растут, хотя знаю, не про слухи, а про ноги, но ты сам посуди, с какого перепугу мне все это вытворять? Я похож на сумасшедшего? Сам-то ты веришь во все это?

— Я-то не верю, — как-то неуверенно это прозвучало, — но ведь дыма без огня не бывает… Да и не во мне дело. Мерин прослышал. Ясно дело, взбеленился. Ты ж знаешь, как он всех образованных ненавидит.

— Откуда мне знать? Бог миловал от близкого общения. А то, что о нем знаю, так, похоже, он ненавидит вообще всех.

— В принципе, да, но образованных особенно. Заумниками долбанными называет. — (Я хотел добавить, что еще и «интеллигентами хреновыми», но не стал, вопросы всякие появятся, мол, откуда знаю, если не общался никогда). — Вот он и взъерепенился. Мол, я этого маньяка засажу, пока он тут дел не наделал.

Опять захотелось сказать, что отсажался Мерин, по крайней мере, на ближайшее время. Но, естественно, промолчал.

— Слушай, Игорек, может, тебе пока уехать куда-нибудь, пока не уляжется? Ты ж в отпуске?

— Я-то в отпуске. И была мыслишка укатить на пару недель, дабы детишки не видели, как педагоги умеют отдыхать, но теперь — дудки. Это ж, все равно, что признать вину. Набедокурил и смылся. А я не бедокурил и прятаться не собираюсь.

— Зря ты так. Ты действительно Мерина не знаешь. Он тебя достанет, однозначно.

Отдоставался. Теперь его достают. Но это я мысленно. А вслух привел вполне, по моему мнению, разумный довод:

— Я перед законом чист. Так что, доставать меня нечем. А разве есть заявления потерпевших? Нету. Потому как и быть не может. А того кто слухи распускает, порочащие честь, я сам за клевету привлеку, если узнаю кто.

Серега посмотрел на меня, как на идиота.

— Если бы у нас привлекали за распространение слухов, тут бы вся Денисовка под статьей ходила бы. Ладно, Игорь, мое дело — предупредить. Поступай, как знаешь. Но, если дело зайдет далеко, то я уж помочь не смогу.

И участковый круто развернулся на сто восемьдесят и, не прощаясь, быстро зашагал назад.

Я не стал догонять. Не хочет человек с извращенцем «светиться» и пусть. Не до объяснений мне.

Я тоже развернулся и медленно побрел обратно.

Подумать было о чем. И не просто подумать, а очень серьезно призадуматься. Мерина, само собой, возвращать надо. Без вариантов. Но никак не сейчас. Иначе путь в Денисовку будет заказан. Если вообще не в весь родной мир. Конечно, за перемещение в параллельность он привлекать меня не будет, если не совсем идиот, потому как сам окажется привлеченным в психушку. Но сварганить статью, запросто. Наслышаны, телевизор смотрим…

Так что с возвращением самодура придется повременить. Пусть побольше хлебнет всех прелестей развитого феодализма. А я тем временем продолжу свое благое дело: водворение на престол законной наследницы. А когда все завершится благополучно, то новоявленная королева не откажет своему верному помощнику в небольшой просьбе: разыскать среди своих подданных затесавшегося чужеземца. Найдут без проблем… Если Мерин к тому времени жив будет… Если он сейчас еще жив… Тьфу! Гнать на фиг дурацкие мысли. Мерин жив, Мерин будет жить. Он цел и невредим. И сие принимается за аксиому, пока не будет точно доказано обратное.

После разговора с Серегой как-то пропало желание прогуливаться. Видело меня несколько человек, неспешно возвращающегося домой — пока достаточно. Пусть продолжают трендеть, что, мол, маньяк-то шляется по улицам, как ни в чем не бывало. И делают соответствующие выводы…

Дабы занять себя чем-нибудь полезным и отвлечься от паскудных мыслей, остаток времени до темноты провел в Интернете за изучением топографических карт и снимков из космоса своей области в разных масштабах. Пригодится.

Как только солнце скрылось за горизонтом, я переместился.?

В принципе, можно было обойтись и без визита к дамам. Не так много времени прошло с последнего общения. Начинать волноваться из-за моего долгого отсутствия еще рано. Но кто знает, сколько продлится визит к следующему князю. С Перпуздоком получилось довольно быстро, хоть и не все гладко. Можно сказать, был встречен распростертыми объятиями… пыточного кресла. Не факт, что к другому владыке земель попасть будет так же просто. Да еще и надо умудриться переместиться в столицу, а не куда-нибудь еще («стрельбануться» точно в княжеский замок и не надеялся, как-никак теорию вероятностей изучал), выяснить, где обиталище князя, потом уж попадать на аудиенцию. И все в голом виде. Короче, «поморгать» из мира в мир придется. И сколько уйдет на это времени — никому неизвестно.

Поэтому требовалось предупредить Палю, чтобы ни в коем случае сама не пыталась меня разыскивать в моем мире, если вдруг надолго запропащусь. В свете последних событий и возни вокруг моей персоны дополнительных проблем в виде слухов о прекрасной, но неадекватной девушке, выходящей из моего дома, мне не требовалось. И без того…

Да и сам я, как это ни странно, но чувствовал себя в параллельности более уютно, чем в родном мире. Оно и понятно, умыкнул начальника милиции. Естественно, «пришить» мне похищение никому в голову не придет. Вошел в отделение и вышел из него на глазах у дежурного. И ничего не выносил. И не уволок бы такую тушу, но душевный дискомфорт имел место быть.

В силу этих причин провел вечер в гостях у принцессы. Естественно, под неусыпным взором Валакалы. Доложил, что четверть дела сделано: князь Перпуздок поставлен в известность о томящейся в заключение законной наследнице престола.

Что интересно, ведьму опять в первую очередь волновал вопрос о появившемся колдуне. Слышали ли о его появлении в провинции, и если слышали, то что говорят? Это еще больше укрепило меня в правоте своего решения: пока не раскрываться перед тетушкой. А на мои вопросы о зыкчугах, колдунья ничего вразумительного сказать не могла, кроме того, что я уже слышал от нее ранее, мол, сначала одичали, а потом вообще пропали. И пробурчала, что их уже лет сто никто не видел, и люди позабыли даже, как эти зверюги выглядят. И тут я тоже промолчал. Как и о том, что Перпуздок спит и видит себя на троне. Это ж, по местным меркам, преступление из разряда тяжких. Пока, вроде как, направленное против узурпатора, но как только Паля станет королевой, ей же придется первым делом отправить размечтавшегося князя в пасть Глоталки. И хоть он вполне заслужил подобную участь, я считал, что новой королеве не стоит начинать свое правление с репрессий.

К неимоверному изумлению принцессы, я категорически отказался от ее предложения проводить меня, как в прошлые разы. Еще раз предупредил, что она не должна перемещаться в наш мир без особый надобности. Только в крайнем случае. Например, если здесь пленницам будет грозить смертельная опасность. Затем раскланялся и вернулся домой.?

Взглянул на часы. Два часа. Самое то. Напялил на себя драные спортивные брюки, в которых копал огород, и застиранную до дыр рубаху, так же из разряда рабочей одежды. А обуваться совсем не стал. И как тать в ночи прокрался в потребное место. На сей раз абсолютно без эксцессов. Не встретил ни единой живой души. Это к лучшему. Раньше, ежели кто-нибудь натолкнулся бы на меня среди ночи на улице, то скорей всего даже не обратил бы на это внимания. Мало ли кто, когда и где шляется? Теперь же любой мой поступок, хоть на йоту выходящий за рамки обыденности, будет рассматриваться под определенным углом. Маньячно-извращенческом.

Я быстро разделся, скатал шмотки в тугой сверток и сунул их в ближайшие кусты, росшие в чьем-то палисаднике. Не бог весть какой тайник, но все ж оставалась хоть какая-то вероятность, что тряпки останутся на месте. И как раньше не догадался? Не пришлось бы телешом бегать по улицам, на радость местным сплетникам. Наверное, от чрезмерной перегруженности башки. Из-за множества глобальных проблем элементарные вещи остались без внимания. В результате — заполучил проблему, перекрывающую все остальные…

Еще раз окинув внимательным взглядом пустынную улицу и не заметив никаких признаков жизни, я нажал на камень.?

Так уж совпало: я материализовался прямо перед Копадрюком. Всего в полуметре. Он сидел, притулившись к ограде особняка, так и я ведь перемещался из положения присядки. Сунул шмотки между штакетинами, зыркнул по сторонам, и вперед, в Юпалтыну.

Так что, грабитель на пару секунд потерял дар речи. Я и сам бы, и любой другой, окажись на его месте, перепугался бы.

— Коп, все в порядке, это я.

— Вижу, что ты, — надо отдать должное, приятель быстро пришел в себя, — но, в следующий раз появляйся где-нибудь в сторонке. Потому что обыкновенный слуга лучше, чем заикающийся.

— Я не нарочно. Одежду давай.

В этот раз Копадрюк был трезв. Почти. Но, по сравнению с прошлой встречей, как стеклышко.

В таверну добрались без приключений. Я всю дорогу прикидывал, в каком месте Денисовки окажусь, если перемещусь. Совсем не собирался. Просто тренировал уж не знаю, что именно. Зрительную память, глазомер, чувство расстояния… В итоге, естественно, сбился. По моим расчетам, заведение Пылкрюла должно параллелиться с центром поселка. Но в каком месте…

Прибыв на место, рассиживаться долго не стали. Стеганули по стакану и спать. В любом мире утро вечера мудреней…

Проснулись совсем не утром. Судя по солнцу, время было обеденное. После умывания спустились в зал таверны. Не фига прятаться. Да и затеряться в толпе посетителей в случае чего, проще, чем в отдельном номере. А посетителей было достаточно. Видать, все больше и больше народа узнавало о чудодейском напитке с загадочным названием «самопляс».

Для меня с Копадрюком Пылкрюл с подручными мигом освободил угловой столик от уже достаточно опохмелившихся и мирно дрыхнувших трех забулдыг. Я почувствовал слабый укол совести. А вдруг местные обитатели, как наши северные народы, не имеют в организме какой-то фигни, то ли ферментов, то ли еще чего, и после первого стакана становятся законченными алкоголиками? Хорошую тогда услугу я оказал с внедрением самогона… Совесть я успокоил очень быстро. Она ж моя, ручная. Ведь квасили они тут и без меня, упивались своим отвратительным пойлом. Я лишь научил концентрировать напиток. Так что никакого новшества, только еще один шаг вперед по проторенной дорожке.

Мы только уселись за столик, как в таверну вошла примерно дюжина стражников во главе с сотником (я уже знал, что вояка, имеющий золотую свистудку, именно так и называется). Уж не знаю почему, возможно интуиция, но я сразу понял, что явились они совсем не для того, чтобы пропустить по рюмашке, а по очень важному делу. И это дело касается моей скромной персоны.

— Не оборачивайся, — я процедил еле слышно сквозь сжатые зубы Копадрюку, который сидел спиной к входу и не мог видеть вновь прибывших, — стража. Кажись, за мной. Если что, ты меня не знаешь. Просто соседи по столику.

Грабитель — молодец. Никаких вопросов. Почти сразу уронил голову на грудь, а затем и обмяк совсем, мол, дремлющий пьяный посетитель.

Предчувствия не обманули. Какой-то мужичишка, видимо соглядатай, пришедший вместе со стражей, что-то прошептал на ухо сотнику и ткнул в меня пальцем.

Воины подошли. Окружили столик.

— Ты и есть тот самый человек, который называет себя Тем Самым Колдуном?

Сотник старался выглядеть грозно, да так оно и было, учитывая силовую поддержку. Но меня почему-то заинтересовал вопрос, не имеющий отношения к развивающейся ситуации: а если гнать самогон, используя золотую свистудку, он получится вкусней? Крепче?

— Ну, сам себя я так не называл, но краем уха слышал, кое-кто действительно так меня величает.

— Пошли. Король хочет тебя видеть.

Когда стража только появилась в таверне, все разговоры, сливающиеся в неразборчивый гомон, мгновенно прекратились. Теперь же, при упоминании монарха, воцарилась мертвая тишина. Мне показалось, что Копадрюк даже дышать перестал.

— Если хочет — увидит. — Возражать и ерепениться я не собирался. Во-первых, и сам хотел взглянуть на узурпатора, а, во-вторых, неподчинение королевскому приказу являлось одним из тяжелейших преступлений, и я подозревал, что взбрыкнись, и меня поволокут на аудиенцию силой, причем участвовать будет не только стража, но и все посетители заведения. Скорей всего, с мордобоем. А сматываться отсюда и появляться в центре Денисовки средь бела дня, в мои планы не входило. Другое дело, в случае чего, переместиться из дворца. Все ближе к дому. Хотя, тоже нежелательно.

Я встал и направился к выходу. У самых дверей, не останавливаясь, проронил для Копадрюка:

— Ночью там же.

Все мои попытки разговорить сотника не увенчались успехом. А когда я приостановился, желая все-таки выяснить, зачем понадобился королю, глава стражи схватился за эфес меча, само собой, я не стал настаивать, и весь путь до дворца больше не проронил ни слова.

Миновав несколько коридоров, наша процессия наконец оказалась в тронном зале.

Кульдульперпукс, как и полагается, восседал на главном стуле Юпалтыны. Он мне сразу не понравился. И дело не в предвзятости, хотя и не без этого, но ежели бы я совсем ничего не знал о правителе, неприязни было бы столько же. Такие рожи можно было увидеть только в старых фильмах. И даже не про вредителей и шпионов, где антигероев было видно с первых кадров — вот он, гаденыш, а в сказках. Такой внешностью наделялись приспешники сил зла, всяких там Кощеев и прочих колдунов.

Как себя вести с королем, не имел ни малейшего понятия. Опыта общения с августейшими особами не было практически никакого. За исключением Пали.

Кульдульперпукс жестом отослал стражников, а меня, наоборот, поманил подойти поближе.

— Так, значит, ты Тот Самый Колдун?

Я еще не сообразил, как именно надо говорить с владельцем мира. Вертелось в башке, что как-то нестандартно. Наверное, потому и брякнул:

— В натуре!

— Правда?

— Век воли не видать!

— Гм… А ты знаешь, как у нас к колдунам относятся?

— Ясный пень!

— Ладно… Пойдем отобедаем. Застольная беседа в непринужденной обстановке располагает к откровенности.

— А мне не фига скрывать!

Моя манера поведения ставила короля в тупик. Он был явно обескуражен моей наглостью вкупе с жаргоном.

Мы сели за небольшой столик, который тут же был уставлен всевозможными яствами.

— Зовут как?

— Игорь… Сергеевич.

— А я — Величайший Могущественнейший Мудрый Наи…

— Я в курсе, — наглеть, так наглеть.

Кульдульперпукс подавился своим титулом.

— Выпьем вина за знакомство.

— Я такую бурду не употребляю.

— Гм…, - король еще больше смутился, — похоже, ты и правда колдун…

— А-то!

— Сейчас проверим. У меня есть свой придворный чародей. Бзылдюк!

Тут же из-за колонны появился одетый в черный балахон до пят ханурик неприятной наружности. Мне стало интересно, чья рожа противней, короля или колдуна. «Конкурс красоты» выиграл Бзылдюк. Если бы у Кульдульперпукса имелась бы на носу такая же бородавка, он еще мог бы потягаться, а так…

— Бзылдюк, этот человек утверждает, что он колдун. Проверь.

Чародей выпучил глаза, оттопырил нижнюю губу и вперился в меня пронзительным взглядом. По его мнению. А уж какие замысловатые пассы принялся выписывать руками! Как не вывихнулся?

Глаза я не отводил даже от директрисы. А поиграть в гляделки с этим замухрыжкой было даже интересно. Не прошло и минуты, как поросячьи глазки колдуна забегали.

— Ну, что, сам расколешься, или мне базар держать?

Я оказался прав в своем предположении. Среди приближенных сильных мира сего, будь то царь, король или президент, не бывает людей, чистых на руку. Слишком большой соблазн.

Бзылдюк шумно сглотнул, зажмурился и еле слышно выдохнул:

— Сам…

— Ему говори, мне не интересно.

— Я и не колдун вовсе… По случаю в придорожном трактире спер у путника сумку. Там был обгорелый листок с древними заклинаниями. Вот я и выучил три штуки. Дым могу пускать, понос вызывать, и одно — личного характера…

— Говори! — Рявкнул обманутый король.

— Ну, — лжеколдун залился краской и взглядом указал на низ живота, — чтобы там все работало. А все, что украл, верну. Все до шарика.

— Ладно, иди пока.

— Жевалка? — Обречено поинтересовался Бзылдюк.

— Тебя может спасти только заклинание личного характера. Проверим, как оно работает. Видишь, с кем приходится работать? — обратился ко мне король после того, как придворный удалился, — пойдешь ко мне штатным колдуном?

— Ага, а чуть что не так, ты меня Жевалке скормишь или отравишь.

— Это ты про вино? Так это я просто проверить хотел…

Меня прошиб холодный пот. Эта сволочь первым делом пыталась меня отравить. Хорошо, что уже после первого дня пребывания в этом мире, я смотреть не мог на местное вино. В непереработанном виде.

— Нет уж. Пусть тебе Бзылдюк дым пускает и понос устраивает.

— А не боишься? Можно быть колдуном под чьим-нибудь покровительством или, вообще, не быть.

— Начальник, не бери на понт, — я отошел от мысли, что только что чуть не принял безвременную смертушку, и вновь обрел наглую самоуверенность, — и за фраера не держи. Сам посуди, кому надлежит бояться?

— Пугаешь?!!! — Кульдульперпукс чуть не взорвался от возмущения. Но спустя мгновение его настроение резко переменилось. Вроде как, вспомнил что-то. Он еле слышно прошептал: — «… а замыслит если кто-то ухайдукать чародея… Тем же, по тому же месту…»

— Я не пугаю, а предупреждаю.

Бормотание монарха показалось знакомым, где-то уже слышал что-то подобное, но вот где? Услужливая память тут же восполнила пробел. Всплыл, казалось, напрочь забытый эпизод. Дело было во время легендарного уже пятидневного запоя. То ли я пожелал услышать, то ли Копадрюк проявил инициативу, неважно, но грабитель приволок откуда-то здоровенного двухметрового детину, местного менестреля или акына (хрен их знает, как тут эстрадные звезды называются), дабы тот пропел пророчество про меня. Я тогда сказал, что детишкам читать стишки и петь песенки полагается непременно с табуретки. И громила, забравшись на стул, трижды (а может и больше) пропел писклявым голоском пророчество про Того Самого Колдуна.

Оказывается, Кульдульперпукс тоже был знаком с народным творчеством. А в пророчестве говорилось, что связываться с явившимся магом очень нежелательно. Себе дороже выйдет. Так что я решил воспользоваться ситуацией и добавил:

— Если меня не трогать, то и я никого не трону. А то может непонятка случиться. Я конкретно излагаю?

— Никто не собирается тебя трогать, — пошел на попятную король. — А ты один в город пришел?

— Ясный пень.

— А у меня имеются сведения, что у вас есть тайная колдовская организация.

— Разве ж это организация? Так, человек пятьсот. — Ни про какую организацию, естественно, я понятия не имел. Но решил направить королевских ищеек по ложному следу. Пусть выслеживают мифическую коалицию чародеев, а меня оставят в покое. — Только у меня с ними ничего общего. Я — сам оп себе, они — сами по себе.

У Кульдульперпукса так резко открылся рот, что он чуть не проткнул острым подбородком себе грудь. Хорошо, она у него впалая. Не достал.

Увидев, что король пока не собирается выходить из ступора, я поспешил откланяться:

— Пойду я. Что будет надо — обращайся. Чем можем — поможем.

— А?! Ага. — Кульдульперпукс стал приходить в себя. — Тебя проводят.

Я выходил из дворца, понимая, что живой до сих пор лишь потому, что король опасается моей «колдовской» мощи. Да и пророчество о Том Самом Колдуне, за которого меня принимают, думаю, сыграло не последнюю роль, если не главенствующую… Кабы он знал, что кроме как смыться, оставив портки, я больше ничего не умею… Пришлось бы смываться.

Еще когда шел на «стрелку» с узурпатором в сопровождении стражи, заметил, что наша процессия не осталась без внимания со стороны горожан. Народ кучковался, шушукался в подворотнях. Небольшие группки следовали за нами на почтительном расстоянии.

А теперь, когда вышел из королевской резиденции, даже немного обалдел. Любопытствующих заметно прибавилось. На почтительном (разрешенном?) расстоянии от дворца наблюдались уже не просто группки, а небольшие толпы. Также народ тянулся в сторону площади Истины, там где находились омерзительные, пожирающие приговоренных мордовороты, да и чествование монарха во время праздника Кля проходило там же. Наверное, мало у кого вызывало сомнения, что мой визит к королю закончится казнью. Вот и спешили занять места поближе к смертоносным образинам Жевалке и Глоталке.

Хрен вам всем. Не в этой жизни. Как говаривал герой анекдота: «Не дождетесь!».

Однако, становлюсь популярным. Узнаваемым. Очень нежелательно, но с этим ничего не поделаешь.

Я неспешно возвращался в таверну. Мысли в башке бродили всякие-разные. Пока обошлось. Но не стоило рассчитывать на то, что Кульдульперпукс так легко смирится со сложившейся ситуацией. Это сейчас он растерялся от моей наглости. Плюс вера в пророчество. Король просто испугался, что оно свершится дословно. Насчет замыслившего какую гадость против явившегося чародея. Но эта палка о двух концах. Узурпатор теперь не успокоится, пока не будет устранена гипотетическая опасность. А уж как это сделать чужими руками, придумает. Или кто посоветует. Тот же Бзылдюк… Стоп. Имечко знакомое. Где-то слышал. Так это же тот самый стукачок, который «заложил» Палю. Жаль не вспомнил раньше. Тогда ханурик не отделался бы простым разоблачением. Ну, да фиг с ним…

Так же не стоит сбрасывать со счетов так называемый «пройденный этап». Князя Перпуздока. Если он узнает, что я остался жив, то обязательно попытается исправиться. Завершить недоделанное. Я же нечаянно подсмотрел то, что являлось сокровенной тайной, огласка которой неминуемо вела правителя Срединного княжества прямиком в пасть Глоталки. Оставалось надеяться, что столичные шпики Перпуздока не станут больше упоминать мою персону в своих донесениях. Ведь уже сообщили, что явился, зачем повторяться? Они же не знают, что их повелитель меня казнил, а я остался цел и невредим. Но ежели князь прознает, что мое свидание с зыкчугом не завершилось летальным исходом, однозначно пришлет убийц. И не станет проявлять особую изобретательность, дабы самому избежать кары. Ведь не верит в пророчество ни на грамм.

Так что запросто можно «крякнуть» тут в любой момент. Причем совершенно неожиданно. Так, что даже не успею смыться в свою параллельность. Например, заполучить стрелу в спину. Оп! А луки или арбалеты тут есть или еще не изобрели? Что-то не видел ни у кого. Воины все больше с мечами, копьями. Спросить у Копадрюка? Не стоит. Начну объяснять, что это такое, даже в самых общих чертах, то если стрелометательного оружия еще не было, то вскоре обязательно появится. Уж дюже сообразительный малый мой приятель. А внедрять новые смертоносные штучки я не намерен. Это уже не самогон…

Я стал более внимательно приглядываться к встречным людям, особенно воинам. Пока оружия дальнего действия не наблюдалось. Кстати, а чего это они всё идут и идут в сторону предполагаемой казни? Я-то вот он, живой, невредимый. И никто предавать смерти меня не собирается, по крайней мере пока…

Прислушался (а для этого даже развернулся на сто восемьдесят и немножко прошелся в обратном направлении). Гм… Оказалось, что герой дня вовсе не я. Казнить должны были какого-то барона, который в пьяном угаре то ли плюнул на королевский знак, то ли просто сказал, что плевать хотел.

Выходит, не так я и знаменит. Не в смысле, как Тот Самый Колдун, про легендарного чародея, полагаю, знают все, от мала до велика. Но пока его образ и моя физиономия не ассоциируются, как тождественные. И весь сыр-бор не из-за меня, а из-за баронишки-скандалиста. Хорошо, конечно. На руку как можно дольше оставаться в тени. Однако, где-то в глубине почувствовал легкое непонятное разочарование. К чему бы это?

Копадрюк, вопреки моим опасениям, не упился. Может, и пропустил пару рюмок, я не принюхивался, но выглядел грабитель вполне трезво.

— Пошли в номер, там будем обедать. — Я решил, что на фиг быть поближе к народу. Побыл, хватит.

По дороге наверх приятель очень хотел узнать про аудиенцию, но я отделался общими фразами, мол, потолковали с королем о том, о сём, ну, предложил он мне трудоустройство, а я отказался, на том и распрощались.

В номере практически мгновенно был накрыт стол. Пылкрюл всегда заботился, чтобы его наиважнейшие постояльцы, то бишь я и Копадрюк, никогда и ни в чем не испытывали нужду.

Я даже не понял как это произошло. Абсолютно ничего. Сидели с Копадрюком в номере и даже не выпивали. Почти. Ну, если честно, только собирались. Успели лишь хлопнуть по одной. Ну, может, по две… И говорили, так, ни о чем. Вдруг он смолк на полуслове и рухнул лицом на стол. Я не успел ничего подумать, только почувствовал легкий укол в шею и в тоже мгновение отрубился вслед за грабителем.

А очнулся совершенно в другом месте. Большое покрытое полумраком помещение. Хотел покрутить башкой, чтобы получше осмотреться, и ни фига не получилось. Попытался шевельнуться — аналогично. Даже глаза не слушались. Не моргнуть, не взгляд перевести. Я был полностью парализован. Когда понял это, струхнул. Очень. Хорошо хоть и те мышцы, которые при сильном испуге сами собой расслабляются, вне зависимости от волеизъявления хозяина, опорожняя организм, так же были парализованы, и мой страх не вышел наружу в своем самом неприглядном виде.

Это очень жутко, ощущать себя в полной беспомощности. О том, чтобы смыться в свой мир, не было и речи. Не потому что не хотелось. Наоборот. Я очень желал этого. Но не мог пальцем шевельнуть. Сидел в удобном кресле и лупился перед собой. И делать со мной можно было все, что угодно. Живая кукла. Плюс полное неведение. Кому и зачем потребовалось меня похищать? Вроде не было никаких предпосылок. И, главное, что со мной собираются делать? Предположения лезли в голову самые дурацкие и ужасные. Интересно, а волосы тоже парализованы? И умеют ли они в таком состоянии седеть или хотя бы вставать дыбом?

От мрачных мыслей отвлекло ужасного вида создание, представшее пред моим немигающим взором. Бодрости не придало, скорее, наоборот. Но, все-таки, хоть какое-то развитие событий. Это был, скорей всего, человек, хотя стопроцентной уверенности не было. Широкий черный плащ, на котором с трудом просматривался темно зеленый круг, и жуткая оскаленная маска. Если это маска, а не образина какого-нибудь доселе мне не встречающегося существа, у которого полностью отсутствует мимика. Но хотелось думать, что это человек, потому что очень не хотелось думать об обратном. Уж, очень мрачные перспективы рисовались. А если homo sapiens, то оставался шанс остаться живым и невредимым. Если прячет рожу под маской, значит не хочет быть узнанным в последствии. Выходит, последствие для меня предусмотрено. Обнадеживающий вывод. Если только это не ритуальная маска для какого-нибудь мерзопакостного обряда…

— Колдун, слушай меня внимательно. — Голос вполне человеческий, лишь слегка приглушенный, словно незнакомец говорил сквозь тряпку. — А другого ты и не в состоянии делать. — В голосе послышалось нескрываемое ехидство. По крайней мере, мне так показалось. — Тебя обездвижили, чтобы не смог свои заклиная читать. Вообще-то, я не верю в пророчества. Но весть город только про него и твердит. И все ожидают перемен. Кто каких. И в лучшую сторону, и наоборот. Может быть, они и произойдут. Не знаю. Хочу тебя предупредить: они не должны коснуться меня и моих людей. Надеюсь, ты знаешь кто перед тобой?…

Вот, козел. Самодовольный и глупый. Удумал, вопросики задавать. А ведь сам отлично знает, что ответить-то я не в состоянии. Не то, чтобы сказать: «Фиг ты угадал» или отрицательно помотать башкой, я не мог даже удивленно выпучить глаза, мол, знать не знаю, ведать не ведаю…

— Конечно, мало кто меня видел, но слышали все. Но, на всякий случай, все-таки назовусь…

«Уж будь любезен, высокомерный ублюдок!» — Я только мысленно участвовал в разговоре, но в этом были и свои плюсы: можно было как угодно оскорблять собеседника, без всяких последствий.

— Я — Пиндыкус. Верховный магистр касты ниндзкиллов…

Оба-на! Про этих-то, естественно, слышал. Прямо в первый свой день в Юпалтыне. Убивают, охраняют. Но им-то я каким образом на хвост наступил? Насколько помню, никаких соприкосновений. Выходит, это на самом деле всего лишь предупреждение? Оригинально, но стоит признать, весьма действенно. Оно и раньше, в мыслях не было конфликтовать с таинственной кастой, а уж теперь — и подавно. Слухи о их могуществе оказались отнюдь не преувеличенными. «Отключить» меня, «великого колдуна», в собственном номере, да так, что я даже не смог смыться в параллельность… Таких врагов нам не надо. Вообще-то, никаких не надо, а таких — совсем и никогда.

— Теперь понимаешь, что каким бы ты не был могущественным колдуном, мы всегда сможем покончить с тобой?

Я понимал. Но где-то на периферии сознания мелькнула мыслишка: эх, уметь бы шевелиться, да умудриться дотянуться… Тогда бы посмотрел бы на Верховного магистра в Денисовке, голого и ошалевшего. Представил картинку и хихикнул бы, если б мог. Мысль бесперспективная. После такой шутки проживу лишь столько, сколько захотят ниндзкиллы. В данной параллельности, естественно.

— Знаю, что понимаешь. И, надеюсь, глупостей не наделаешь. Перемены и нам нужны. Последние несколько лет что-то дела не очень идут. Клиентов маловато. Так что, нас устроят любые изменения. Хоть в лучшую сторону, хоть, наоборот. В эпоху перемен наша каста процветает. Поэтому, я не стану не только мешать тебе, но и в случае, если на тебя поступит заказ, откажусь, хоть это и не в наших правилах. Но, клянусь Живым Зеленым Богом, — Пиндыкус приложил ладонь на зеленый расплывчатый круг, изображенный на его груди, — если вдруг попытаешься каким-либо образом навредить нам, тут же умрешь.

О, как все повернулось. Только что готов был распрощаться с жизнью (вернее, не готов, к такому разве можно подготовиться? Но панические мыслишки имели место быть…), а оказалось, все не так уж плохо. Даже хорошо. Таинственная могущественная каста заявила о своем нейтралитете. Это, как минимум. А по максимуму можно рассчитывать и на помощь. А что? Заявиться на прием и поплакаться в жилетку, то бишь в плащ, мол, все делаю, для наступления перемен, а вон тот козел мешает. Только убивать его нельзя, а надо только на время обезвредить.

Галиматья, конечно. Пока, вроде, никаких явных противников не имеется. Да и даже если возникнет необходимость связаться с ниндзкиллами, понятия не имел, как это сделать. Воображение тут же услужливо нарисовало дверь офиса наемных убийц. С красочной вывеской над входом: «Пиндыкус и K°. Охраняем, убиваем. Ночью скидки». И в скобочках: «интим не предлагать». Тьфу! Сплошной бред. Конечно же, никакого офиса нет. Но, тем не менее, при необходимости, наверное, есть способ связаться. Благо, пока такой необходимости нет. Да и, сейчас отвязаться бы…

— А теперь тебя доставят на место, — прервал мои идиотские размышления глава касты, — и помни, что я сказал.

И все. Я опять отключился.

А очнулся в своем номере. И Копадрюк все в той же позе. Физиономией на столе. Начала зарождаться страшная мыслишка, мол, я-то для ниндзкиллов вроде как в чем-то даже полезный, поэтому меня парализовали на время, а грабитель, возможно, с их точки зрения, — штуковина бесполезная для грядущих перемен, и его можно и совсем… Фу! Не успел додумать. Копадрюк завозился, поднял голову, потряс ею и прямо по-генеральски поинтересовался:

— Что это было?!

— Ты про что? — Не знаю почему, но я решил пока не посвящать приятеля в подробности последнего своего приключения (если это можно так назвать), наверное, чтобы лишний раз не пугать, или потому что не хотелось распространяться о собственной уязвимости? Пусть продолжает считать, что я великий и могучий, и ни чем меня не проймешь.

— Как про что?! Я же вырубился! И без этого, — он кивнул на емкость с самогоном, — ни грамма не пил. Даже втихаря. Клянусь!

— Вырубился? А я и не заметил. — Как это называется? Брехня во спасение? — Может, на секундочку лишился чувств от радостной мысли о предстоящем возлиянии?

— Я, конечно, рад, но не настолько. Да и не было такого со мной раньше. Никогда.

Копадрюк был явно озадачен и смотрел на меня немножко настороженно. Наверное, заподозрил в случившимся меня. А больше и некого. А я — самая подходящая кандидатура. Одним словом, колдун. Рассказать что ли всю правду? Тогда придется объяснять почему вначале сбрехал. А ведь и сам толком не знал. Выходит, нужно будет опять сочинять новую брехню. А оно нам надо?

— Ладно, не парься по этому поводу. Мало ли что могло быть? У меня у самого, когда резко с кровати встаю, иногда башка кружится. Давай выпьем, и все пройдет.

Грабитель хмыкнул, все еще удрученный случившимся, однако, еще не было случая, чтобы он отказался пропустить стаканчик, и после двух тостов, легкий инцидент (с его точки зрения) был вроде как забыт…

Мысль о том, что сегодня же приступлю к следующему этапу осуществления плана принцессы, то есть вернусь в свой мир, а по его территории выдвинусь на встречу со следующим князем, в голове даже не мелькнула. И без того, событий выше крыши. Надо все хорошенько обдумать, переварить. Но прежде всего — снять всю кучу стрессов, выпавших на меня бедненького в последние дни. Благо, лучшего антистрессового препарата — самогона (а с моей легкой руки самопляса) было предостаточно.

Ближе к ночи пришла неожиданная очень умная мысль, даже гениальная. А после самогона других и не бывает. Что это я каждый раз с такими напрягами перемещаюсь по ночам, Копадрюк постоянно караулит со шмотками, а, что если таверна здесь соответствует какому-нибудь укромному уголку в родном мире? Да, я примерно вычислил, что это где-то в центре Денисовки. Но ведь это ж не город, где война за каждый квадратный метр. Центр отличался лишь наличием административных зданий, обилием магазинов, да заасфальтированностью улиц. Но все эти блага цивилизации не сконцентрированы вокруг какой-то определенной точки, а растянуты по главной улице поселка. А шаг в сторону, и все. Те же частные дома, с дворами и огородами. Да даже дворик позади здания администрации в нерабочее время — вполне укромный уголок. Огороженный бетонным забором. Ворота заперты. Да мало ли вообще малолюдных мест в центре Денисовки? Тьма. А уж в темное время суток, даже там, где днем не протолкнуться, не встретишь ни души.

И, вообще, глупо столько времени провести в заведении Пылкрюла и не знать, какому месту соответствует таверна.

Гениальные идеи надо воплощать сразу. Пока не поблекли. Как-то не очень думалось, что время еще «детское» — всего около полуночи, и молодежь в эту пору гуляет вовсю. Эх, подождать бы хотя бы пару часов! Увы…

Мы опять уже сидели в общем зале. Уж не знаю почему. Наверное, какая-то логика была в очередном выходе в народ. Какая-то пьяная логика. Я сказал Копадрюку, чтобы не волновался, сейчас вернусь, вышел из таверны, огляделся. Никого. Боялся народ шастать ночью по Юпу. Оно и хорошо. Мне на руку.

Все ж я отошел от входа не несколько шагов, чтоб тряпки не потоптали. Или того хуже. Запросто перебравший посетитель мог справить нужду прямо с порога.

Особо не думал, чтобы не передумать. Просто нажал на камень.?

Я очутился в скверике. Выложенные плиткой дорожки, скамейки, фонари и вдоль всех тропинок — декоративный кустарник, образующий квадраты и треугольники, вымахавший в человеческий рост. За живой зеленой стеной ленивые алкаши, которых «ломало» идти куда-то далеко, частенько устраивали пьянки прямо среди бела дня. Не смотря на оживленность прилегающих улиц и самого скверика, сидя в зарослях, можно было долго оставаться незамеченным, если не поднимать шума.

Если бы не вышел из таверны, как раз очутился бы в тех кустах. Но закон подлости действует и редко допускает исключения. Я оказался непосредственно под фонарем. Тут же голос сзади:

— Голый!

Хоть раз кто-нибудь удивился бы моей материализации из неоткуда. Ни фига. Всем и всегда первым делом бросается в глаза моя бесштановость. Я возмутился и вместо того, чтобы сразу переместиться назад, повернулся. Что поделаешь, юпалтынский самогон напрочь изгоняет инстинкт самосохранения. Всего в метре на скамейке компания. Три пацана и три девчонки. Скорей всего старшеклассники или только что закончившие школу. По крайней мере, почти все лица мне были знакомы. Молодые, но пьяные. Единственный плюс. Начало доходить, что творю что-то совсем неправильное. Не узнать меня было невозможно. Требовалось как-то выкручиваться. Дурацкая мысль показалась единственно правильным решением, и я заговорил по слогам, пискляво и монотонно:

— При-ветст-ву-ю-вас-зем-ля-не. Я-при-был-с-соз-вез-ди-я-Аль-фа-ба-ра-на. При-нял-об-лик-од-но-го-из-вас-что-бы-не-пу-гать. Кон-такт-пер-во-го-ро-да. Мир-друж-ба-жвач-ка. Сбой-прог-рам-мы. Те-ле-пор-ти-ру-юсь.

Воцарилась гробовая тишина. Молодежь обалдела и впала во временный ступор. Кое-кто непроизвольно открыл рот, у одного паренька безвольно опустилась рука с бутылкой, и тоненькая струйка пива с шипением выливалась на плиты. В пьяных головах моих визави, наверное, творилось что-то несусветное. Скорей всего, они начали соображать, что так не бывает: голый и писклявый учитель появившийся из небытия.

Дабы закрепить эффект, я продолжил тему неожиданной поломки:

— Сбой-прог-рам-мы-сбой-прог-рам-мы-сбой-прог-рам-мы. Пи-пи-пи-пи-пи…

Затем чуть-чуть конвульсивно подергался и переместился…?

Блин!!! Ну надо же было так опростоволоситься! Если раньше у кого и были какие сомнения насчет личности голого мужика, разгуливающего по Денисовке, то теперь моими стараниями они развеяны напрочь. Теперь все до единого будут знать, что в бесштановом виде по поселку разгуливает никто иной, как Игорь Сергеевич, учитель информатики, ваш покорный слуга.

Может, все-таки поверят в инопланетян? Молодежь, как-никак. Должны фантастикой увлекаться. Хотя вряд ли…

Конечно, если был бы трезвым, то ничего такого не произошло бы. Ну, а раз уж все равно произошло, то хорошо, что пьян. Не стал особо париться по этому поводу. Так и так уже ничего не изменишь, зачем же нервы себе трепать? Не возвращаться же и не вдалбливать вдатым подросткам, что я действительно прибыл с другой галактики и никакой не учитель…

Я оделся и вернулся в таверну. Душа требовала продолжения банкета. Ведь прошлые стрессы еще не до конца победил, а тут еще и новый заработал…

Весь следующий день, вернее, то что от него осталось после позднего пробуждения, я изучал карту и сведения о двух княжествах: Традичайном и Шайчуланском. Как ни странно, но столицы обоих находились очень близко друг от друга. Так что я понятия не имел, в которую меня занесет в первую очередь. И еще, если масштаб и направления в добытой Копадрюком карте совпадают с действительностью, то оба города должны соответствовать в нашем мире тоже столице. Черноземья. Воронежу. Или, по крайней мере, окрестностям центра губернии. Хотя, ничего удивительного. Если Юп — столица королевства по площади уступал Денисовке, то на территории города-миллионника легко могут разместиться центры княжеств на достаточном удалении друг от друга. А с масштабом я определился без проблем. Ведь теперь знал, что Срединец в Юпалтыне, это Нововоронеж в родном мире. Остальное — дело техники. Элементарная экстраполяция.

Ночью, по моим прикидкам часа в три, опять пошли на место перемещения.

— Последний раз меня провожаешь. И встречать больше не надо. — Выдал я свой вердикт грабителю.

Все-таки во вчерашней инопланетной выходке толк был. И немалый. Я решил, что теперь буду перемещаться из таверны здесь и из зарослей в сквере там, соответственно. А старым местом приходилось вновь воспользоваться потому, что, во-первых, в Денисовке пока не была подготовлена материальная база — не припрятаны шмотки в зарослях, а добираться до дома в голом виде из центра гораздо хуже, чем с соседней улицы. А, во-вторых, теплилась надежда, что в палисаднике не обнаружен мой тайник, и не придется на сей раз освещать ночные улицы поселка своими непотребственными частями тела.

— Больше не вернешься?!!! — По своему воспринял мое заявление Копадрюк. И я не понял, чего было больше в его восклицании: удивления, сожаления или облегчения.

— Обязательно вернусь. — Я поспешил успокоить (огорчить?) приятеля. — Только теперь буду появляться прямо в таверне. Так что из нее ни шагу. И не упивайся до потери сознания. Без меня. Гм… Сегодня можно, а потом — ни-ни. Все ясно?

— Конечно. Это я только с виду — дурак.

Когда Копадрюк успел перенять одно из моих выражений? Или по Юпалтыне оно тоже гуляет?

— Ну, все, пока. Сегодня точно не вернусь, а потом, как получится.

Я постарался занять именно то место, на котором материализовался в прошлый раз, даже также присел на корточки и переместился.?

Ошибся всего метра на полтора. Так что и выпрямляться не стал. Гусиным шагом к палисаднику и спустя несколько секунд уже облачался в свои тряпки. Пока пёрло. И до дома добрался не встретив ни единой души. Ведь получается, когда захочу! Кабы раньше как следует удосужился бы наморщить мозги, сколько проблем удалось бы избежать! Но не фига переживать. Жизнь — не компьютер, кнопки «отменить» предыдущее действие не предусмотрено. На ошибках учатся. Теперь умней буду. Успокоив себя, завалился спать.

Утром на электричку шел быстро, бодро, нагло. Люди кругом конечно были. Но если бы они умели читать мысли, то все знали бы, куда следует засунуть свои косые взгляды, и по какому адресу потом выдвигаться.

А время рассчитал так, что на перроне стоять не пришлось. Я и электропоезд появились практически одновременно. В вагоне я притулился на первом сидении спиной к салону и уткнулся в окно. Благо соседи оказались не с Денисовки, а из окрестных сел. Так что обошлось без нежелательных разговоров.

Вышел на первой же городской остановке, как и большинство пассажиров. До вокзала электричка идет еще где-то полчаса, но с окраины города можно было укатить на маршрутке в любой район и добраться до места гораздо быстрей, чем по железной дороге.

Вначале была мыслишка немного пройтись в обратном направлении до ближайшего леса, а оттуда переместиться на разведку. Но потом передумал. Решил доехать до дома. Родители укатили на море, и квартира была в полном моем распоряжении. Да и местность там я знал, как свои пять пальцев. И хоть и не было поблизости лесного массива, как на окраинах, но имелось достаточно безлюдных мест, пригодных для перемещения и возвращения.

Дома переоделся в свои старые вещи. Сколько раз говорил матушке, чтобы выбросила, но она постоянно твердила, что могут пригодиться. Пригодились.

Из квартиры «моргнуть» на разведку не собирался. Вовремя вспомнил про повысотную коррекцию перемещений. Очень мала была вероятность, что вернусь в свою квартиру на четвертый этаж, а не на крышу, в подвал или к кому-нибудь из соседей.

Ключ оставил в старом тайнике в подъезде и вышел из дома. Метрах в ста находился гаражный кооператив. В детстве на его территории играли в войнушку, так что отлично знал там все закутки и тупики, в которых почти что никто и никогда не появляется.

В одно из таких укромных мест между задними стенками гаражей и бетонным ограждением я и пришел. Густая молодая кленовая поросль плюс крапива — то что нужно. Там и специально не сразу найдешь, не то что случайно. А жгучая трава гарантировала, что округа не загажена.

Продравшись сквозь заросли и пару раз обжегшись, я разделся, разулся, упаковал тряпки и старые кроссовки в пластиковый пакет, сунул его в самую гущу крапивы.

Было слегка страшновато. Куда занесет на сей раз? Очень некстати вспомнился тот голос из зарослей у дороги в Срединном княжестве, потребовавший швырнуть меня уже ограбленного ему, потому как голоден… Перемещусь в логово каких-нибудь людоедов, что тогда? Или повезет, и сразу окажусь в одной из столиц?

Вовремя тормознулся со своими гаданиями. Смысла-то никакого. Решил, что не фига оттягивать. А свои домыслы опровергнуть или подтвердить на месте, посмотрев на все собственными глазами…?

Промахнулся. В город «не попал». Кто знает, лучше это или совсем наоборот. Конечно, в идеале, хорошо было бы очутиться нос к носу с князем, тем или другим. Да еще и наедине, чтобы расторопные телохранители со своими колюще-режущими атрибутами не мешали разговору. Изложил бы его светлости то, что имею сказать, пока он обалдел и не успел кликнуть своих церберов, и быстренько назад. Восвояси. Хотя, кто знает, где теперь мои свояси? Там? Здесь? Но, увы. Так не бывает. Даже в хреновом кино. Так что, раз уж не суждено сразу очутиться в резиденции князя, то не беда, и то, что не оказался в самом городе, где-нибудь на рыночной площади, например. А так будет время осмотреться. Может даже одежонкой какой разжиться. И выяснить, на территорию какого княжества попал. Лишь бы неведомые зверушки какие хищные и голодные не сожрали.

Я стоял примерно посередине огромного пологого холма. Окружающий пейзаж, если не ошибаюсь, называется подлесок. Редкие деревья, кустарник, густая трава. А метров на сто выше — стена дремучего леса. Зеленый цвет, конечно, преобладал, хлорофилл, он и в параллельном мире хлорофилл, но то там, то сям виднелись ярко-ядовитые пятна всевозможных цветов и оттенков. То ли цветы, то ли плоды, то ли листья у некоторых представителей флоры. А может и не флоры вовсе… Проверять я не собирался. Это у нас: волков бояться — в лес не ходить. А здесь можно и не успеть испугаться. Отожрет полноги какой-нибудь хищный гриб, пока сообразишь и смоешься в родную параллельность. Или плотоядный дятел спикирует клювом по темечку, и прощай, все государственные перевороты. Может быть, я сгущаю краски, и ничего подобного тут не имеется, а, наоборот, дружелюбные деревья объясняют, как лучше пройти в требуемое место… Но, как говорится, береженого бог бережет. Рисковать и выяснять истину не было никакого желания. Да я и не на экскурсии тут, а по важному делу. Можно сказать, по государственному, вернее, антигосударственному… И если получится, что город находится на той стороне леса, то преодолею это расстояние по родному миру.

Еще раз внимательно осмотрел пространство, разделяющее меня и чащобу, не крадется ли тварюга какая голодная, и, более-менее успокоившись на сей счет, я обратил свой взор в противоположную сторону. К подножию холма. Населенных пунктов не наблюдалось. Зато в самом низу, огибая редкие деревья тянулась узкая полоса дороги. Уже что-то. Куда-нибудь она должна привести. Главное, правильно выбрать направление.

Очень далеко двигался обоз. Не мудрено, что я не сразу его приметил. Едва различимые многочисленные людские фигуры, повозки, запряженные в каких-то животных (есть-таки колеса в этом мире!) постепенно отдалялись от меня. О том, чтобы догнать не могло быть и речи. Бесполезно. Приглядевшись внимательней, понял, что большинство сопровождающих хорошо вооружено. Об этом ярко, в буквальном смысле слова, свидетельствовали частые солнечные блики на кирасах и обнаженных мечах. Охрана. Очень мощная. Видимо, действительно не обремененная войсками местность кишит разбойным людом, и продвигаться по ней безопасно лишь под защитой вооруженных наемников.

И правда… Когда они ко мне подкрались? Да еще так бесшумно и незаметно. Только что никого не было, и, мгновение спустя, стоял, окруженный шайкой разбойников. Человек пятнадцать, не меньше. В том, что предо мной грабители, не было никаких сомнений. Стоило лишь бросить мимолетный взгляд. Всклоченные шевелюры и бороды, дикие злобные глаза, разномастное вооружение, в большинстве своем когда-то бывшее сельхозинвентарем, наподобие вил и цепов. Да и вместо «здасьте», огромный детина, кстати, единственный обладатель меча, по-видимому, главарь, рявкнул:

— Мешкошар или пупок!!!

Семи пядей во лбу не потребовалось, что предложение данной альтернативы соответствует родному выражению: «Кошелек или жизнь». Готовый в любую секунду при малейшем намеке на опасность вернуться в родное измерение, я все же решил вступить в беседу.

— И как ты думаешь, где я прячу свой мешкошар? — Я немного развел руки в стороны, дабы было видно, что мешочек с шариками мне действительно некуда припрятать. — Опоздал ты, мил человек. Заявись ты со своими архаровцами чуть раньше, был бы и мешкошар, и одежда сюсюлевая, и меч, бриллиантами инкрустированный.

Хотел еще добавить про крутой сотовый телефон, полный лопатник баксов и пачку кредиток, но не стал. И без того было ясно, что добрая половина слов осталась непонятой, но, тем не менее, атаман догадался, что только что упустил громадный куш. А в это ему никак не хотелось верить.

— Не понял, объясни, почему опоздал?

— Что ж тут непонятного? Ограбили меня уже. Видишь? — Я вновь развел руки, демонстрируя полное отсутствие каких-либо вещей. — А всё почему?

— Почему?

— А потому что не поделена сфера влияния. — Я перешел на назидательный тон. Учитель как-никак. — В цивилизованном обществе как делается? Все просто. Собираются бандюки и договариваются между собой, какая группировка где грабит. Порядок, одним словом. Кабы у вас тоже так же было бы, и данная местность была бы закреплена за твоей шайкой, сейчас бы был я при шариках и дорогом оружии. Грабь — не хочу. А теперь придется вместо того, чтобы обогатиться, еще и немного своего потерять. Одеть-то вы меня должны.

Не смотря на то, что последнее заявление я произнес самым категоричным тоном, не терпящим возражений, главарь почему-то не поверил, что обязан меня приодеть. Наверное, от жадности.

— Это с какой радости нам тебя одевать? Легче кокнуть!

— Дурацкое дело не хитрое. Нет человека — нет проблемы. Только ведь и о будущем надо хоть чуть-чуть думать. Вы же сами себя готовы лишить потенциального клиента. Если кокните, то я уже точно совсем никогда вам не встречусь, причем еще не ограбленным, то есть при шариках, а может и при шарах. И, наоборот, коли сейчас мне немного подсобите, не исключено, что еще раз встретимся, земля-то круглая. — Ох, зря это я про землю, не подумал как-то, глаза у всех стали круглыми. Очень. Рано им еще такие вещи знать. Надо заглаживать. И я быстро продолжил нести чушь о выгоде грядущей встречи. — И тогда вам даже не придется меня грабить. Сам вознагражу. Весьма достойно. Каждому по золотому шарику, а тебе пять.

Столь щедрые посулы возымели действие. Кокать меня уже никто не собирался. Предчувствуя будущее богатство, главарь приосанился, откашлялся и представился:

— Я — Здяк Вырви Кость.

— А я — Игорь. — Отрекомендовался я в свою очередь.

Тут же, перебивая друг друга, стали представляться остальные члены преступного сообщества. Естественно, я никого не запомнил. Лишь отследил некую тенденцию. Все прозвища так или иначе были связаны с членовредительством в основном в извращенной форме. Такие как: Пожиратель Печени, Разрыватель Грудных Клеток, Плющитель Голов и т. д.

По знаку атамана разбойники начали подбирать для меня одежду. Причем, всячески стараясь угодить. Почти у каждого в котомке нашлось какое-то более менее приличное тряпье, которое было представлено моему вниманию. Еще пару минут назад я был готов нацепить на себя все что угодно, лишь бы прикрыть срамоту, а теперь «перебирал харчами» и не торопился облачаться, стараясь урвать лучшие шмотки из неожиданно образовавшегося если не бутика, то, по крайней мере, развала «секонд хенд».

— Ну, пацаны, удружили! — Перебирая шмотки, я, вроде как, похвалил бандитов за щедрость.

Неожиданно что-то переменилось. Я не сразу понял что. Потом догадался. Воцарилась мертвая тишина.

Спустя несколько секунд Здяк холодным, полным металла голосом переспросил:

— Как ты нас назвал?

— Пацаны. Конкретные пацаны. — Повторил я, догадываясь, что творю что-то непоправимое.

— Значит я не ослышался. — Вырви Кость побледнел, с трудом сдерживая ярость.

Пришла догадка, что пока еще никто не попытался меня убить лишь потому, что желание насладиться зрелищем длительной и мучительной смерти возобладало над сиюминутным порывом уконтропупить наглеца, посмевшего оскорбить всю шайку. Автоматически палец коснулся камня, но пока я не торопился сматываться, все еще надеясь как-нибудь разрулить сложившуюся ситуацию.

Сам виноват. Столько времени провел в обществе грабителя, и вместо того, чтобы выяснить у Копадрюка особенности местного воровского жаргона, хотя бы в плане кого и как следует называть, а что совсем недопустимо, я, наоборот, разъяснял приятелю-слуге нюансы нашего сленга. Требовалось выкручиваться. Причем срочно.

— Не понимаю, в чем дело? В тех краях, откуда я прибыл, все разбойники и бандиты называют себя крутыми конкретными пацанами.

— Странные эти края. Очень странные. Не бывает таких краев. — Процедил сквозь стиснутые зубы атаман. — И не бывает таких разбойников, которые сами себя оскорбляли бы такими словами.

— Да, погодите ж вы! — Я попытался остановить грабителей, которые стали медленно приближаться со всех сторон. — Я и правда прибыл очень издалека и понятия не имею о местных нравах и обычаях! Как правильно вас называть?

— Мы — козлы! — Гордо заявил Здяк.

Приехали. Насколько помнится, в родном преступном мире слово «козел» употребляется исключительно в оскорбительном контексте, и «за козла» полагается «отвечать». Чудны дела творятся под разными небесами…

— Еще бы «петухами» себя называли, — буркнул я.

Громко буркнул. Был услышан.

— Не-ет, — с внезапно появившейся тоской в голосе протянул Вырви Кость, — до петухов нам еще далеко, если вообще когда-нибудь ими станем, да и перевелись настоящие петухи…

— И какие они были? — Засвербила шальная идея, и для ее осуществления требовалось небольшое уточнение. Минимальное. Только, чтобы опять все не испортить.

— Петухи — это легендарные разбойники. Совсем бесшабашные. Жутко отважные. Грабили не только на большой дороге, но и совершали набеги на города. Они не признавали никого. — Здяк перешел на шепот. — Даже короля.

Я решился. А, в принципе, что мне было терять? Ребятушки, отвлеченные на некоторое время упоминанием о высшей касте преступного мира, непременно опять вспомнят, что только что были смертельно оскорблены, и вновь решат предать меня лютой и безвременной кончине. И придется «линять» в свой мир.

— Говоришь, перевелись? — Я приосанился. — За базар ответишь. Потому что я — петух! Гарик Откуси Кадык!

Атаман чисто машинально прикрыл ладонью свое горло. Боковым зрением я увидел, что и остальные члены шайки последовали его примеру. Значит поверили. Будем развивать успех.

Ох, как же все-таки различаются наши миры! Это надо ж, стоять перед целой бандой абсолютно голым и гордо заявлять, что являюсь петухом. В родном мире подобная мысль не придет даже в пустую голову распоследнего отморозка, не говоря уж об учителе информатики. Хотя, стоит заметить, логики гораздо больше у местных преступных элементов. Петух — птица драчливая, порой вплоть до смертоубийства, и баб, в смысле кур, у него целый гарем, то бишь курятник. А наши бандюки наделили сего пернатого несвойственными ему качествами непотребного порядка, и мало слов найдется, которые будут более оскорбительны, чем петух. Для криминалитета, естественно.

— Итак, продолжим подбор вещей. Негоже мне тут перед вами голым красоваться, раз уж вы теперь знаете всю правду. — Заявил я безапелляционным тоном и вновь стал разглядывать предложенные шмотки. Конечно же, держа палец на камне и косясь на немного опешивших грабителей.

Первым пришел в себя, как и полагается, главарь.

— Погоди. Что-то не могу понять. Не все сходится. — Ясно было, ему самому хочется верить, что перед ним настоящий «петух», но мешали некоторые весьма существенные несоответствия. — Если ты тот, кем себя называешь, то как получилось, что тебя обобрала какая-то шайка, оставив в таком виде? Так не бывает!

— Правильно мыслишь. Не бывает. — Знай бы я раньше, что придется выдавать себя за крутого авторитета, несомненно придумал бы более подходящую брехню насчет своего вида, но так как приходилось ежесекундно импровизировать, то требовалось хоть как-то свести концы с концами. — Если обыкновенная банда. Но перед княжеским войском даже я оказался бессилен. Их человек сто-сто пятьдесят было, не считал. Да и напали внезапно, из засады. Как говорится, и на старуху бывает проруха. Но я этого так не оставлю. Отомщу по полной программе.

— Так это были янычамураи Ханбайдуя?!!!

С княжеством определились. Уже что-то.

— Они самые. Ослы позорные. — Чуть запоздало мелькнула мысль, что наверное зря вновь упомянул представителей родной фауны в оскорбительном контексте, вдруг, они тут, как и петухи, занимают почетное место, или, вообще, не существуют. Но обошлось. Бандиты дружно закивали, мол, правда, ослы. — Ну, так вы мне поможете, или искать другую банду?

Местные джентльмены удачи оказались все как один, очень близкими, в смысле, недалекими. Моя наглая брехня была принята за истину в последней инстанции. Так что, предложение о поиске другой шайки перепугало грабителей, и они наперебой стали меня уговаривать не покидать их, рекламируя свое сообщество, как самое крутое и отмороженное во всей округе. Одеваясь, я слегка поломался, но на радость всем присутствующим, наконец согласился.

По данному торжественному поводу был устроен небольшой пир. Пришлось нарушить данное самому себе слово и употребить немного местного вина, дабы не обидеть гостеприимных сотрапезников. Так ведь обещания самому себе для того и даются, чтобы их нарушать. Зато ел теперь весьма смело. Дичь была добыта практически на моих глазах, несколько здоровенных цветастых птиц, некий симбиоз тетерева, индюка и павлина. Так что, не требовалось, как раньше, во время приема пищи гнать прочь мысли о происхождении мясного блюда. А заодно пришло и успокоение насчет ранее съеденного. Если в данном мире существуют петухи, козлы, ослы, то, вполне вероятно, Пылкрюл потчевал нас курятиной и говядиной…

Охота, если это действо можно так назвать, была до обидного проста: один из разбойников отошел метров на тридцать, и при помощи какого-то духового инструмента, отдаленно напоминающего небольшую дудку (как в последствии я понял, своеобразный манок), издал несколько препротивнейших звуков. И через некоторое время со всех сторон на зов стали сходиться данные птицы. Много. Набив простой палкой потребное количество, «охотник» вернулся к нам, а озабоченные пернатые прибывали еще где-то в течение получаса, и поляна стала напоминать двор процветающей птицефабрики. Затем, так и не обнаружив самки, удрученные птицы медленно и весьма неохотно разошлись.

Во время трапезы обсудили план моей страшной петушиной мести зарвавшемуся князю Ханбайдую. Оказалось, что к своему величайшему сожалению и при огромнейшем желании, вся шайка не сможет оказать мне помощь и поддержку «живой силой».

Банда действительно была крутой и известной. И появление в городе большинства разбойников было равносильно самоубийству. Так как в распоряжении князя не имелось ни Жевалки, ни Глоталки, то казнил он более прозаичным образом. Очень мучительным. Приговоренных медленно (в течение трех дней) разрывали лебедками, сороковали (это изощренный аналог нашего четвертования, только отрубались маленькие кусочки, затем останавливали кровотечение, дабы смертник не помер раньше времени, и опять рубили…) и еще множеством ужаснейших способов, которому позавидовали бы палачи и дознаватели всех времен и народов. И придуманная мной брехня про нападение янычамураев ни чуть не удивила грабителей. Они считали, что отряд личной гвардии князя устроил засаду на их шайку, и некоторым образом мое внезапное появление спасло банду от неминуемого захвата. И вообще, в этих местах Здяк с приспешниками с каждым днем чувствовали себя все более дискомфортно: за головы главаря и каждого члена банды была назначена награда, и Вырви Кость уже всерьез подумывал о передислокации в более спокойные места. Но в свете новых событий, то бишь появления крутого петуха (в смысле меня) атаман был готов пересмотреть собственные планы, так как теперь-то все изменится.

Большого труда стоило уговорить Здяка делать то, что он намеревался до встречи со мной. Пришлось объяснять, что страшная петушиная месть — штука очень жестокая и всеобъемлющая, но практически незаметная первые полгода, потому как требует тщательной и скрытной подготовки. И что, если вдруг, кто-нибудь из шайки попадет в руки князя раньше времени и проболтается под пытками обо мне, то вся прелесть возмездия будет испорчена, и придется по-быстренькому кокать Ханбайдуя, а заодно и всех, кто может опознать мою личность. Прозрачно так намекнул на ликвидацию всего бандформирования. Намек был понят, и, крепя сердце, Здяк клятвенно заверил, что шайка снимется с насиженных мест, как только вернутся мои провожатые.

А провожатых было двое. Совсем еще молоденький (лет пятнадцати) парнишка Блюм Раздаватель Оплеух и старик Оляп Доставатель Ребер. Вроде как кандидаты подбирались по внешнему признаку, эти двое имели наименее выраженную бандитскую наружность, и наша троица вполне могла сойти за мирных путешественников, а не за маленькую шайку. Но почему-то подумалось, что таким образом Здяк избавляется от балласта. И дожидаться их никто не будет. Возможно, это и к лучшему. По крайней мере, для мальчишки. Судя по прозвищу, он еще не успел «замазаться» кровью и, если отобьется от шайки, то еще может начать новую жизнь.

Я тепло распрощался с бандой, и мы тронулись в путь. Дабы дорога не казалась однообразной, вели разговоры. Первым делом я поинтересовался, как мои спутники докатились до такой жизни. Насчет парнишки я оказался прав. Единственным его преступлением была оплеуха. Вот только отвесил он ее ни кому-нибудь, а местному княжичу Байдуйхану. Блюм был поваренком во дворце, а малолетний наследничек имел привычку издеваться над прислугой. Однажды Байдуйхан, скорей всего, подглядев папашины утехи, спустился на кухню и попробовал устроить нечто подобное. Стал заставлять девчушек-посудомоек танцевать и раздеваться. Те в слезы, княжич за плетку. Ну, поваренок и не выдержал, наградил малолетнего извращенца затрещиной. Потом еле ноги унес из дворца. Был объявлен вне закона. Бежал из города и прибился к шайке.

А Оляп оказался бывшим дворянином соседнего княжества. Очень давно ему пришлось покинуть родину. Будучи молодым что-то пообещал прилюдно, но не выполнил. Получилось, сбрехал. И, что интересно, не умышленно, просто позабыл о своем обещании, потому как находился под легким градусом. Но в Традичайном дворяне не врут по определению. Преступивший этот обычай, бросает тень на все благородное сословие, и карается самым жестоким образом, чтобы другим неповадно было. Оляпа приговорили к смерти. Избежать кары удалось до смешного просто. Он во второй раз сбрехал, на сей раз преднамеренно, сказал, что сам явится на казнь в назначенное время. Ему поверили, ведь дворяне не врут, и отпустили до экзекуции. А он, не будь дураком, «сделал ноги». С тех пор скитался по Юпалтыне, прибиваясь к разным шайкам.

О себе мои спутники рассказали вкратце. Их в большей мере интересовали мои «петушиные» подвиги. С этим проблем не было. Я ж не традичайный дворянин, имел полное право брехать. А благодаря всевозможным криминальным телепередачам, особенно тем, где в подробностях рассказывалось о похождениях всевозможных маньяков, я вопросом владел в достаточной мере. Естественно, маньячные преступления пришлось немного подкорректировать, и в рассказах о моих похождениях жертвами фигурировали не детишки со старушками, а исключительно янычамураи Ханбайдуя, воины Перпуздока и десятники королевской стражи.

Вот за такими «добрыми» разговорами часа через полтора дошли до столицы княжества. Проблем с фейс-контролем у ворот не возникло. Оляп сунул денежку воину, и мы преспокойненько двинулись дальше. Не удивительно. Стражников на душу населения в городе было предостаточно, мне даже показалось, что побольше, чем в Юпе. Увидел и пресловутых янычамураев. По уже сложившийся привычке, проводя параллели и подыскивая примерные аналоги, я квалифицировал их как личную гвардию Ханбайдуя. Здоровенные воины, вооруженные кривыми саблями. По две штуки у каждого. И никаких щитов или доспехов. Но, по рассказам моих спутников, в бою каждый стоил как минимум пятерых обычных воинов. Ясно стало, почему у них рты пооткрывались, когда я им вещал о том, как маньячил над янычамураями…

А внешне они не были похожи ни кого, ранее виденных в этом мире. Без сомнения это были люди, но точно другой расы. Если все человеческое население Юпалтыны являлись европеоидами (по крайней мере, доселе попадавшее в мое поле зрения), то янычамураи (опять же, исходя из аналогов) напоминали раскосых мулатов. Вроде как являлись выходцами из окраинной провинции княжества. Свирепость, преданность и, с раннего детства, боевое мастерство. Прирожденные воины. Будь я князем, сам бы создал себе такую гвардию.

— А вон и логово Ханбайдуя и его выкормыша. — Блюм указал на показавшийся впереди длинный дворец.

Тут вообще все было длинным. Как и сам город. Он располагался вдоль реки, повторяя контуры берега. А в ширину столица княжества не задалась. По моим прикидкам минут за пятнадцать-двадцать можно было пересечь от одной окраины до другой.

Итак, цель видна. Километра три приблизительно. То, что попасть во дворец обычным путем у меня вряд ли получится, я почти не сомневался. Для простых смертных Ханбайдуй был практически недоступен. Всем занимались многочисленные помощники, добраться до которых стоило немалых средств и времени. А уж потом помощник может решить (в зависимости от величины оплаты), что проситель достоин приема у чиновника более высокого ранга, а тот в свою очередь мог похлопотать об аудиенции, без гарантий положительного результата, естественно. То ли дело Перпуздок. С распростертыми и обрадовано. Для каких целей — другой вопрос…

Ни денег, ни времени, ни желания поступать таким образом у меня не было. Так что официальный визит отменялся. Пробраться татем также было нереально. Охрана супер. Блюму удалось выскользнуть в обратном направлении почти что чудом. В жбане с отходами.

Понятно, я знал как миновать кордоны. Ничего сложного, имея волшебное кольцо. Беспокоило другое: какому месту в моем мире соответствуют княжеские апартаменты? С момента перемещения прошел я немало, однако, если правильно определился с направлением, то двигал все это время не в сторону окраин Воронежа, а совсем даже наоборот. Дворец князя однозначно в черте города. Так что требовалось максимально приблизиться к нему, дождаться ночи, переместиться, определиться. Потом по родному городу добраться до потребной точки, назад в параллельность, поболтать с Ханбайдуем и обратно домой. Фигня, короче. Ничего сложного. Вроде как. Так, нюансики, конечно, имели место быть. Куда занесет ночью голого в родном городе? А вдруг, дворец здесь — это территория какого-нибудь охраняемого объекта там, от одного из многочисленных заводов до тюрьмы? И как тогда быть?… Стоп! Опять та же песня! Сколько раз талдычил себе: не заморачиваться раньше времени, не выдумывать вероятные проблемы, могущие возникнуть, а решать реальные, по мере поступления.

Интересно, мысленно можно накаркать? Кажись, да. Уже не первое подтверждение. Проблема появилась. Реальная…

— Бандиты Здяка!!! — Заверещал с противоположной стороны улицы какой-то доброхот, тыча в нашу компанию пальцем. — Грабители в городе! Держи их!!!

Все до единого обратились в нашу сторону. Стражники обнажили мечи. Нам хватило доли секунды на то, чтобы понять: пора сматываться и как можно быстрее. Наша троица метнулась в боковую улочку, потом поворот, еще, и еще. Минут через пять остановились.

— Оторвались? — Я спросил на всякий случай, сам видел, что оторвались.

Однако мои спутники не разделяли моего оптимизма. Это я понял по затравленным взглядам обоих.

— Нам конец. — Голос Оляпа звучал обреченно. — Облава уже началась. Мы ж вне закона. Поймавшему награда, остальным зрелище — казнь.

— Так что же стоим? Надо прорываться!

— Бесполезно. Район окружен. Идут сплошной цепью.

— А туда? — Я показал в сторону окраины.

Оляп покачал головой:

— Обрыв и река.

— Ну, так, можно ж прыгнуть, переплыть.

Оба посмотрели на меня, как на идиота. Я не стал уточнять почему. Мож, обрыв высокий, или речка мелкая…

— Ладно. — Сам-то я в любой момент мог покинуть опасную параллельность. Пусть окажусь голым в Воронеже средь бела дня, зато живой, не сорокованный. Но я чувствовал ответственность за своих провожатых. Не повстречай шайка мою персону, и Оляп, и Блюм были бы сейчас в безопасности. Крутые бандиты, и нечего их жалеть? Я так не думал. Эта парочка совсем не соответствовала кровожадному образу. Да и вся шайка тоже. А прозвища придумали сами себе для устрашения клиентов. Я ж тоже ни у кого кадыков не откусывал. Наверное, только Блюм по неопытности обозвался правдивым погонялом. — А если двое из нас окажутся позади цепи, смогут выбраться потом из города?

— Конечно, смогут, но не окажутся.

— Попытка не пытка. Пошли. — Я взял бразды правления в свои руки.

Я повел своих спутников в обратном направлении. Навстречу уже слышному шуму облавы. Пробегая, краем глаза приметил удобное для осуществления зародившегося плана местечко. Узенький кривой проулочек, в который мы шмыгнули пару минут назад, выходил на более менее широкую улицу.

— Прячьтесь там, — я указал на сваленную кучу мусора в закутке, недалеко от угла, — когда облава пройдет мимо, сматывайтесь.

— Не пройдет, — пробухтел Оляп.

— Я отвлеку.

— Бесполезно.

— Это, смотря как отвлекать.

Все-таки хорошо быть криминальным авторитетом. Даже пререкаясь, Оляп выполнял мое «петушиное» распоряжение, а Блюм, так вообще молча зарылся. Сам бы я и под пистолетом туда не полез бы, потому как мусор, это так мягко сказано… Дышалось даже через рот очень тяжело рядом с этой помойкой, а запашок… Нашатырь по сравнению — «Шанель N5».

— Не поминайте лихом, — бросил я на прощание и вышел на улицу.

Прошел метров двадцать в сторону реки и остановился в ожидании облавы, которую уже было хорошо слышно, но пока не видно. Ждать не пришлось. Толпа вооруженных людей, среди которых выделялась фигура янычамурая, высыпала из-за изгиба улочки. Шли медленно, но верно, прочесывая все досконально. Даже шунтировали копьями и мечами горы отходов. Точно такие же, как и убежище моих провожатых. Пока это происходило в другом ответвлении, но, если не отвлечь поисковиков, то через минуту другую мои «подельники» будут, как минимум, найдены или даже убиты.

Меня видели, но практически не обращали внимания. Возможно потому, что я никуда не убегал. Нестандартное поведение для разыскиваемого. Пора было действовать.

— Эгей! Хорош в дерьме ковыряться! Вот он я!

— Заткнись, — откликнулся один из гвардейцев, — здесь где-то бандиты из шайки Здяка. Или помогай искать, или проваливай, не то попадешь под горячую руку…

Во как! Наглость сыграла свою роль. Прятался бы, точно приняли бы за члена бандформирования, а тут стою, ору, значит не их клиент. Кабы был один, мог бы вместе со всеми поискать себя, да и двигать дальше по своим делам. Но новообретенных приятелей требовалось выручать. Загонщикам до проулка осталось всего пара метров.

— Нету больше Здяка! Я вместо него! Уконтропупил я бывшего главаря и занял его место. Так что теперь я — Гарик Откуси Кадык являюсь полноправным атаманом и криминальным авторитетом.

Толпа остановилась, не веря своим ушам.

— Что вылупились? Некогда мне тут с вами. Быстренько мне сюда у кого что есть: шарики, украшения, золото, брильянты. — Я подбоченился для пущей важности. — Кстати, обратите все внимание: когда узкоглазые таращат свои зенки, разрез глаз у них становится как у нормальных людей.

И я указал на янычамурая. У него от услышанного разрез из обычного перешел в категорию сверх нормы. И рот приоткрылся. Не привык гвардеец к подобному обращению. А народ хоть и с опаской, но все же бросал косяки на янычамурая. Кто-то даже хихикнул.

Элитный воин наконец тронулся с места и двинул в мою сторону. Очень медленно. То ли потому, что еще до конца не прочухался, то ли от осознания того, что я никуда не денусь. А следом за ним и все остальные поисковики. Успех требовалось закрепить.

— А теперь послушайте, что я думаю обо всем янычамурайском отродье и о тебе, орясина дебильная, в частности.

И я начал выдавать такое, что сам даже подивился: не думал, что умею придумывать подобные оскорбления. Правда, было немножко и плагиата: позаимствовал кое-что из страшной клятвы Копадрюка. Так и шли — я пятился, осыпая проклятиями и оскорблениями всех подряд (от гвардейца и его племени, я перешел и на остальных, чтоб не обиделись из-за отсутствия внимания), а толпа неуклонно надвигалась. То, что я не доживу до казни, читалось в каждом горящем ненавистью взгляде.

Главное было достигнуто. Ловчие миновали проулок, в котором укрывались Оляп и Блюм, даже не заглянув в него. Из-за плотной людской массы я не мог видеть, удалось ли моим спутникам ускользнуть, но понимал, что сделал все, что мог. Теперь пора было подумать и о себе любимом, потому как преследователи начали ускоряться, и тихая поступь переросла в ускоренный шаг.

Перемещаться сразу я не стал. Конечно, если исчезну на глазах у толпы, на некоторое время преследователи впадут в ступор. Но ведь, отойдя, кто-нибудь обязательно вспомнит, что бандюков было трое. Вдруг мои попутчики не успеют смыться? Поэтому я решил, пусть лучше меня поищут подольше.

— Ну, как я понял, шариков от вас не дождешься, — посетовал я на прижимистость участников облавы и, развернувшись, бросился бежать.

Чем дальше к окраине, тем кривей улочки. Я быстро скрылся из поля зрения преследователей, но топот множества ног свидетельствовал о том, что разъяренная масса униженных и оскорбленных не отстает.

Внезапно город кончился. Я еле успел затормозить у обрыва. Внизу шумела река. Как-то неправильно. Странный звук. Не журчание, а что-то непонятное и страшное. Времени ни на раздумья, ни тем более на удовлетворение любопытства не было совсем. Пора было покидать сей негостеприимный мир. Пока никто не видит. Оставшиеся шмотки на краю — самый то: разделся и нырнул. Когда нажимал на камень, где-то на кромке подсознания промелькнул вопрос: а в Воронеже это где??

Да, сегодня однозначно был не мой день. Это ж надо, попасть на проспект Революции. Главная улица города. Главней только площадь Ленина. Но даже переместиться туда было бы сподручней. Там областная администрация, хоть как-то можно было бы объяснить свое бесштановое состояние. Мол, протестую против низкой оплаты труда педагогов. Вот, до чего довели, надеть нечего…

А проспект — другое дело. Сплошной стеной по обе стороны весь утыкан магазинами, салонами, кафешками, барами. И народу — тьма тьмущая. Редко когда можно было пройти по проспекту и не встретить кого-нибудь знакомого. И назад нельзя. Жизнь дороже… И бежать некуда. До ближайшей подворотни, как минимум метров триста. Ведь всего-то метра три-четыре правей, и я оказался бы в магазине, а может быть и в подсобке, что было бы вообще идеально. Уж там-то нашел чем прикрыться или полностью одеться. Хотя, с другой стороны, те же метра три-четыре левей, и царство мне небесное. Уже размазали бы по проезжей части. А тут стою себе на тротуаре. Живой и невредимый. Люди — не машины. Обходят. Не все. Многие останавливаются. За несколько секунд собралась приличная аудитория.

Вот, ведь народ у нас. То что я появился неоткуда, можно сказать, возник из небытия, материализовался у всех на глазах, опять никто не заметил, хотя, вот она, настоящая сенсация. Телепортация, перемещение, инопланетяне, полтергейст, да все что угодно приплести можно. Фигушки. Никто не обратил внимания, как и откуда я появился. А вот то, что голый!..

У меня ничего не спрашивали. Народ образованный, сам все знает и спешит поделиться с остальными.

— Это нудист.

— Не, скорей представитель нетрадиционного меньшинства…

— Да их уже давно большинство…

— Антиглобалист хренов, и до нас добрались!..

— Морж летний…

— А, мож, просто бабу ищет? Они щас любят оригиналов…

— Из казино он, проигрался бедолага…

— Муж неожиданно из командировки вернулся…

Весь этот бред я слушал в пол-уха. А сам усиленно соображал, куда податься.

Но тут… Этого мне еще не хватало. Милиционер. Молоденький сержантик. Разрушая все сложившиеся стереотипы о блюстителях закона, мол, не за порядком следят, а только ищут где бы что урвать, он решительно направился ко мне. Уж с меня-то урвать было абсолютно нечего. Не имелось даже карманов, в которых мог скрываться предполагаемый побочный заработок, ввиду полного отсутствия одежды.

Милиционер подошел, козырнул, как-то смущенно, и потребовал:

— Ваши документы.

Значит совсем неопытный. Проинструктировали спрашивать у всех подозрительных личностей паспорта, вот он и, не долго думая, поступает в соответствии с указаниями.

— И где по-твоему я их ношу? — Не без ехидства (в моем-то положении!) поинтересовался я.

В толпе захохотали. Кто-то предложил:

— Загляни, может, там?

Новый взрыв смеха.

А сержантик оказался не совсем уж зеленым. Только начал зеленеть. От злости. И, по крайней мере, знал для чего к поясу приторочена резиновая дубинка. Он стал судорожно ее отстегивать.

— Что, погоны надоели? — Не шевеля губами, словно заправский шпион, сквозь зубы еле слышно процедил я.

Он удивленно вскинул брови. Рука с дубинкой замерла в воздухе.

— Нас скрытая камера снимает. Для новой передачи по заказу губернатора. «Менты и мы». — Я продолжал развивать только что пришедшую в голову мысль. — Выявляем, как органы поступают в нестандартных ситуациях.

Сержант начал озираться. Затем, подражая мне, не шевеля губами прошептал:

— Не вижу никакой камеры.

— На то она и скрытая, чтобы ее не видели.

Он повелся. Дубинка вернулась на место. Затем новоявленный герой передачи поправил головной убор, спрятав непослушно торчащую прядку волос, вновь козырнул, представившись:

— Сержант Батрушенко.

Я кивнул, мол, очень приятно.

После чего милиционер громко и картинно, как в самой хреновой колхозной самодеятельности, спросил:

— Гражданин, почему Вы в таком виде? Может, случилось что?

— Ой, случилось, товарищ сержант! — Тоже громко и с интонацией идиота пожаловался я блюстителю, раз он считает, что так положено разговаривать под оком тайного объектива, так тому и быть, подыграл, чего уж там. — Вы бы помогли как-нибудь прикрыться, а потом я Вам все расскажу.

— Конечно, конечно. — Спектакль продолжался. — Граждане! Окажите содействие пострадавшему. Какую-нибудь вещь. Только до отделения довести. Там вернем в целости и сохранности.

— Ему и так хорошо! — Крикнул из толпы все тот же шутник.

Нашлась сердобольная старушка, которая извлекла из хозяйственный сумки только что приобретенное на рынке полотенце. Я быстро соорудил вокруг пояса подобие юбки, и мы втроем отправились в отделение, расположенное на прилегающей к проспекту улочке.

— Тебе повезло, имеются бесхозные шмотки, — шепотом сообщил сержант, после того как пенсионерка заполучив обратно свое полотенце удалилась, он достал из шкафчика потертые джинсы и футболку. — На, одевайся. Пару недель назад пьяного задержали, раздели, чтоб не сбежал. У нас ведь тут не отделение, а так, опорный пункт, так что нету ни камер, ни элементарного обезьянника. Вот, и решили, что в трусах никуда не денется. Уложили в комнату отдыха, — он кивнул на прикрытую дверь, — чтоб проспался, и часа не прошло, как задержанный пулей мимо просвистел, только его и видели…

Тем временем я облачился в столь удачно подвернувшиеся вещи. На пару размеров великоваты, но ни в моем положении привередничать.

— Я верну.

— Не надо. Только скажи там, что это мои вещи. Ну, рассказывай, про новую передачу. — Он продолжал играть в шпионов, говорил едва слышно.

— Можно нормально разговаривать, здесь они уже не снимают.

— Не в этом дело. Там, — новый кивок на дверь, — дежурный старлей отдыхает, всю ночь на ногах.

Стало понятно, почему когда наша процессия подошла к опорному пункту, сержант велел нам со старушкой немного обождать снаружи, предварительно поинтересовавшись у меня (сквозь зубы, естественно), будет ли съемочная группа заходить внутрь. Я сказал, что ни в коем случае. Мол, они не желают раскрывать свою инкогнитость, так как слух о новой передаче тут же разнесется по городу, и милиционеры будут вести себя не как обычно, а с поправкой на возможную съемку.

— Да, я, вроде как, уже все рассказал. — Я пожал плечами. — Я же сам многого не знаю. Только в общих чертах. Я на телевидении не работаю. А то стал бы я тебя предупреждать. Просто меня наняли роль сыграть. А вообще-то я — актер театра. Сейчас ни в одном спектакле не занят, вот и приходиться шабашить где придется.

— И сколько же платят за такие роли?

— Сто баксов.

— И ты согласился за сто баксов голым в самом центре города?!!!

— А что делать? Жрать-то хочется. Причем сотня за каждый эпизод. Сейчас в Северный район поедем, потом в Юго-Западный. Вот, уже — триста. А если кто из твоих коллег еще и харю мне начистит — премиальные положены. Ладно, пойду я. А то решат, что вы тут ко мне силовые методы применяете, тогда на выручку подошлют кого-нибудь. Шум поднимут. Старшому твоему не дадут отдохнуть.

В подтверждение того, что в соседней комнате отдыхается по полной программе, что-то звякнуло, булькнуло и приглушенно хихикнуло, почему-то женским голосом.

— Иди, конечно. Только, что теперь будет?

— Точно не знаю, вроде бы самого воспитанного милиционера пригласят на передачу в студию, и сообщат начальству, с ходатайством о поощрении.

— А сейчас мне что делать?

— Ничего. Минут через пять-десять выходи и продолжай нести службу. Я пошел?

— Иди… Погоди. — Сержант покопался в кармане, достал два сильно помятых червонца и протянул мне. — На, вот, на дорогу.

— Не надо. У меня ж там все есть, и одежда, и деньги.

— Бери, бери. И обязательно покажи главному. Расскажи им там, какой я отзывчивый и добрый.

А еще говорят, что все менты — беспредельщики. Нельзя всех под одну гребенку. На кого попадешь. Мне повезло. Уходил из опорного пункта одетый и даже с деньгами. О том, чтобы в этот же день попробовать завершить начатое, мысль даже не попыталась возникнуть. Там чуть не погиб, тут опозорился, как говорится, хорошего понемножку. Я дошел до ближайшей остановки и укатил домой. В городскую квартиру, само собой.

Да и было чем скоротать остаток дня. Удалось запустить свою старинную железяку, которую компьютером можно было назвать только по недоразумению. Однако, техника прошлого столетия не подвела. Жутко скрипя жестким диском, антиквариат минут через десять все же выдал подробную топографическую картинку родного города.

Утром, на свежую голову, еще раз прикинул место по карте, которое должно соответствовать резиденции Ханбайдуя. Задачка не из простых. Маловато отправных точек. Вернее, конкретная только одна. Место моей материализации на проспекте. Остальное же желало лучшего и большего. Имелось лишь визуальное наблюдение дворца до начала облавы и примерное направление нашего бегства. Оставалось надеяться на свой глазомер и чувство расстояния, преодоленного во время панического бегства по закоулкам Шайчулана.

Даже не смотря на такую скудность данных, в одной координате я не сомневался, уж слишком длинен был дворец, чтобы промазать. А вот с другим направлением было посложней. Тут ошибаться никак нельзя. И если не попасть с одной стороны означало оказаться всего лишь по другую сторону кордона янычамураев, неусыпно и круглосуточно охраняющих здание, что не так страшно: пара лишних перемещений с корректировкой, то неточность в другую сторону чревата чем-то неизвестным. А посему более страшным. Можно было угодить в реку. А она мне, ой, как не понравилась даже за то краткое мгновение, что постоял на краю обрыва. А ведь я даже не успел на нее взглянуть. Только слышал. А если еще вспомнить взгляды Оляпа и Блюма, коими они меня одарили, когда я предложил сигануть с обрыва и переплыть водоем, то перспектива вырисовывалась весьма неприятная.

Так что лучше было ошибаться в другую сторону. Но не очень сильно. Попасть просто в Шайчулан близ дворца также не устраивало. Ведь буду как всегда обнажен, чем, несомненно, привлеку всеобщее внимание. А ведь накануне заработал себе такое множество врагов из числа граждан данного княжества, которые будут помнить меня до конца дней своих и узнают, в каком бы виде я не появился. А лишний ажиотаж в любом деле ни к чему.

Короче, требовалось поточней «прицелиться». Да еще и надо было учесть место предполагаемого перехода в нашем мире. Исходя из моих расчетов, улочки там старые, сплошь застроенные пятиэтажными хрущевками. Однако, бывал там всего пару раз и довольно давно, так что вполне могло получиться так, что древние постройки снесены, а на их месте возвышается или элитное жилье, или какой-нибудь торговый комплекс.

Ночи я не дождался. Стало просто невыносимо слоняться в ожидании темноты. Воображение рисовало всяческие страсти из разряда предполагаемого развития событий, как бы я не гнал прочь любые мысли на данную тему. И чтобы до темноты не свихнуться, я поехал на место, вроде как пока на разведку, но вещи одел старые и денег не взял, только пару червонцев, чтобы было чем расплатиться за дорогу.

Никаких новостроек. Оно и понятно. Это в центре стараются натыкать многоэтажек где ни попадя из-за престижности. А сюда влезать не имело смысла. И снесенным потребно жилье предоставлять, и потом еще подключаться к древним коммуникациям. Куда проще вести строительство на новом месте. Городу пока есть куда расширяться. Да и район не очень. Ни развитой инфраструктуры, с транспортом вообще туго — лишь одна маршрутка раз в полчаса. Да и старое кладбище по соседству не располагает.

Времени было около семи вечера. Хотя визуально на вечер совсем не тянуло. Еще бы, разгар лета, дни только-только пошли на убыль. Зато тепло. А если бы вся хренальтенция зимой приключилась? Не приключилась бы. Из-за невозможности выполнения мной возложенной миссии. Не умею я голым на морозе. А если и умею, то совсем недолго. Максимум пару минут… Зато никто бы не тыкал пальцами, мол, ай-яй-яй, голый парень, а, наоборот, было бы: ой-ёй-ёй, замерзнет бедненький, и пытались бы укрыть, обогреть. Народ у нас, не смотря на всю зловредность, все ж таки сердобольный. А воображение выдало еще одну картинку на зимнюю тему: девственный снежный покров, нарушенный лишь одинокой цепочкой следов, которая неожиданно прерывается кучей теплой одежды, будто кто-то разделся и улетел. И обалдевшие менты вокруг…

Опять в сослагательную степь занесло. А ведь пора и место для телепортации присматривать. Кабы не было поздно. Увидел, как из подъезда, как раз в том месте, где по моим расчетам надо бы переместиться, вышла старушка и уселась на скамейку. Явно надолго. Сейчас скорей всего подтянутся товарки, и бабушки-старушки просидят до темноты, лясы тачая. А потом, вероятно, вахту примет молодежь. Да и вообще, безлюдной и так местность не назовешь: кто-то входит в окрестные дома, кто-то выходит, мамаши с детишками прогуливаются, а тут и из других подъездов пенсионерки повалили. Либо какой-нибудь сериал закончился.

Я решил действовать. С физиономией человека, знающего, куда идет, то есть не озираясь и не замедляя шаг, но и особо не торопясь, я продефилировал мимо бабули прямиком в подъезд. Под ее пристальным взглядом, само собой. Там сразу шмыгнул под лестницу, авось в темном закутке будет время незамеченному одеться, ежели в параллельности занесет не туда, и придется возвращаться и менять координаты перехода. Подумав напоследок, что янычамураев бояться — в Шайчулан не ходить, я переместился. Когда уже давил на камень, вдруг дошло, что не все так просто, если попаду не по назначению. Слишком увлекся вычислением плоскостных координат, а про третью повысотную составляющую совсем позабыл, и вернуться обратно под лестницу вряд ли получится…?

Ай да я со своим глазомером! Попал почти что во дворец. Оказался на невысокой (всего ступеней десять), но широченной, обрамляющей все здание лестнице.

Правда, в локальном смысле удачным перемещение нельзя было назвать. Ступни попали аккурат на ребро ступени. Секунду побалансировав, я все ж не удержался и соскочил на ступеньку ниже, слегка ударившись о край задней частью голени левой ноги. Непроизвольно ойкнул, кажется, матом. Чем и привлек к себе внимание. А привлекаться было кому. У них работа такая. У подножия лестницы, вдоль всей ее протяженности, на расстоянии шагов десяти-пятнадцати друг от друга, выстроилась цепь янычамураев. То ли почетный караул, то ли последний рубеж обороны. Словом, однозначный «но пассаран», окажись я по ту сторону, ни за что бы не прошел.

Гвардейцы стояли спиной ко мне, но на звук моего появления отреагировали мгновенно, как минимум трое ближайших. За телодвижениями двоих дальних я наблюдал лишь боковым зрением, а вот с ближайшего не сводил глаз, готовый в любой момент вернуться в родное измерение при малейшем намеке на агрессию со стороны охранника.

У воина, как и накануне у его соплеменника, раскосые глазки округлились, рот приоткрылся. Но и только. И тут до меня дошло: я же оказался за спинами янычамураев, значит, по логике, вышел из дворца. Значит там или живу в гостях у князя, или работаю. Да, выгляжу немножко экстравагантно, учитывая полную обнаженность. Не их собачье дело. Дабы воин укрепился в своих догадках, что имею право расхаживать где угодно в любом виде, я скорчил недовольную мину, мол, службу надо нести как положено, а не пялится на княжьих гостей, затем зевнул, потянулся и отметив, что янычамураи начали разворачиваться, чтобы продолжать наблюдение за вверенным им участком, развернулся и сам. Неспешно поднялся на верхнюю площадку. Там, не удержавшись, оглянулся. Мало ли, вдруг кто крадется? Нет. Все путем. Стоят, бдят в положенную сторону.

Пока все складывалось. Дабы успех не захирел, его надо развивать. Вдоль всей лестницы тянулась терраса. Колонны, бортики, кадки с пальмами, диванчики. Короче, уютные уголки на свежем воздухе. А по другую сторону от ступеней — несколько проходов (никем не охраняемых) во внутренние помещения. И я вошел во дворец. Внешняя прямолинейность сразу же закончилась. Залы, коридоры с множеством ответвлений, опять залы. Лабиринт, да и только. Не останавливаясь ни на секунду, я уверенно шел, на самом деле, понятия не имея, в какую сторону надлежит двигаться.

Хоть и редко, но люди встречались. Воины, слуги, наверное, еще и кто-то рангом повыше, судя по одеяниям и властным физиономиям. Но куда им до меня? Я шел с такой надменной харей, что ни у кого и мысли не возникло остановить и поинтересоваться: что это я разгуливаю в столь непотребственном виде. Всем своим видом я показывал, что имею на это полное право. И пока верили. Останавливались, провожая недоуменным взглядом, но пока молчали.

Я отлично понимал, что это до поры до времени. Стоило натолкнуться на какого-нибудь более менее значимого вельможу из числа приближенных к князю, и все, кранты. Никакая наглая рожа не спасет. И не факт, что кто-то уже не доложил по инстанции, мол, разгуливает парнишка, в чем мать родила и каковы будут инструкции на его счет, ежели встретится вновь?

Так что оказавшись в небольшой и спокойной комнатке, я, недолго думая, сдернул со стены портьеру, бесцеремонно отодрал от нее узкий и длинный прямоугольный клок и соорудил себе из него приблизительное подобие туники. С одной проблемой разобрался. Уже не так буду бросаться в глаза. Да и хоть уже понемногу начал привыкать к своей периодической бесштановости, дискомфорт все ж имел место быть.

Осталось всего ничего — начать и кончить. Найти князя и известить его о наличии принцессы. Знать бы еще, куда идти. Хотя бы в какую сторону. И спрашивать нельзя, сразу спалюсь. Я решил, что рано или поздно попаду куда надо. И продолжал бродить по закоулкам дворца. А в башке крутилась киношная цитата: «Ну, кто так строит?».

Вышел на балкончик с видом на реку. Так и не понял, почему мои провожатые накануне решили, что я рехнулся, когда предложил переплыть на ту сторону. С виду река, как река. Почти как наш Дон. Странный непонятный звук, что-то утробно-глотательное, как и в прошлый раз вызвал мурашки по всему телу. Но источник увидеть не удалось. Как раз лупился в другую сторону, а когда повернулся, то взору предстали лишь расходящиеся кругами волны, словно плесканулась огромная рыба. Типа белой акулы. Скорей всего, в водоеме водились какие-то хищники, пожирающие всех попавших в реку. А там кто его знает? Да и не столь важно. Других дел по горло кроме изучения фауны.

Я покинул балкончик и вновь продолжил скитания, держась речной стороны, где преобладали узкие коридорчики и прочие мелкие помещения. Задворки дворца. Людей встречалось мало, а кто и попадался, прижимался к стеночке, пропуская важного господина какого-то хрена забредшего на служебную половину.

Конечно, понимал, что по этим закуткам могу бродить вечно. Князь уж точно никогда тут не появляется. Поэтому периодически я делал осторожные вылазки на хозяйскую половину. Пока безрезультатно. Но, как говорится, упорство вознаграждается.

Протиснувшись в очередной раз по непонятно для чего построенной щели (назвать коридором этот узкий проход язык не поворачивался), попал за портьеру, выглянул и понял — я в апартаментах княжича. Тот восседал на маленьком троне всего метрах в трех от моего укрытия, лицом ко мне.

Исходя из рассказов Блюма о попытке наследника заставить девчонок на кухне плясать непотребные танцы, я ожидал увидеть тинейджера примерно одного возраста с юным разбойником. Однако княжеский отпрыск оказался совсем ребенком. Лет десять максимум. Успела мелькнуть мыслишка насчет моего провожатого, мол, нехорошо маленьких обижать. Мелькнула и тут же пропала. Чуть приглядевшись, понял, что детеныш одним только своим видом, без непотребственных поступков, напрашивается на тумаки и затрещины. Доселе абстрактные для меня определения, такие как «ублюдок», «выродок» и «гаденыш», приобрели образ. Теперь я знал как они выглядят на самом деле.

А я еще только что ратовал за то, что умею корчить надменную рожу. Да по сравнению с этим пацанчиком, все мои физиогномические упражнения тянули лишь на изображение из себя добряка-парня. Ненависть, презрение, высокомерие, — все это так неестественно смотрелось на детском личике, что антипатия зародилась мгновенно и продолжала возрастать.

А княжич не замечал, что уже не один. И продолжал свое занятие. Как и положено детишкам этого возраста, он играл. В свою своеобразную игру. Вел разговор с воображаемым собеседником. Вникнув в смысл слов, я понял — ублюдок играет в «короля».

— Да, да. Полозий у моих ног. Умоляй, не умоляй, уже ничего не изменишь! — Голос, хоть и тонкий, но какой-то дребезжащий, и надменные интонации вполне соответствовали внешним данным, так что моя неприязнь еще прибавила в весе. — Отныне так и будет! Я отделился от Юпалтыны и создал новое королевство! И теперь я тоже король! Великий и Могучий Байдуйхан! И Традичайное княжество не верну. Я его завоевал, и оно теперь мое! Все, Кульдульперпуксушка, убирайся с глаз моих долой! И помни, скоро возьмусь и за Срединное!

Вот оно как! Конечно, если перефразировать известное выражение, то плох тот князь, который не мечтает стать королем, но не в данном измерении. Оно и у нас в лихие века с самого начала зарождения власти любые посягательства на нее карались самым жесточайшим образом. Конкурентов травили, душили, казнили, в орде, так вообще, додумались до профилактической ломки хребтов вероятным претендентам. Но периодически заговоры прокатывали, власть менялась. Однако, это у нас. А здесь, где король поставлен выше всех богов, и десятой доли подобных речей достаточно для искоренения всего княжеского рода.

Забавная тенденция просматривается. Перпуздок спит и видит себя на королевском троне. Этот наследничек мечтает об отделении и создании собственного государства. Интересно, юный сепаратист сам до такого догадался или за папашей дразнится? Скорей всего, последнее. Хотя, не мое это дело. По крайней мере, пока. Вот станет Паля королевой, тогда совсем другой расклад будет. И опять же, мечтать не вредно, пусть себе мечтают, лишь бы не начали воплощать свои грезы в реальную действительность.

А в данный момент я решил немножко припугнуть княжича и с его помощью добраться наконец до Ханбайдуя. Детенок играется? Что ж, я тоже не против сыграть. В чертика из табакерки.

Я резко отдернул портьеру и в два прыжка оказался нос к носу с княжичем. Как ни странно, но Байдуйхан не испугался. Почти. Только слегка вздрогнул, но это от эффекта неожиданности. А вот во взгляде не читалось ни капельки страха. Недовольство, ненависть — да, но не испуг.

— Ага! Новый воспитатель вместо нечаянно упавшего в речку? — Определил мой статус наследник. — Шпионишь? Плохо кончится. Если расскажешь папуле про то, что видел, он меня, конечно, выпорет. Но и ты долго не протянешь. Нечаянно гибнут почему-то мои воспитатели, то в речку падают, то травятся. А за воспитателей папуля меня не порет. Не ругает даже, а наоборот, молодцом называет и достойной сменой. Ну, что, будешь ябедничать?

— Еще как. Только не папуле. Ты немножко ошибся. Я действительно шпиён, но не твоего папаши, а короля. Так что вам обоим мало не покажется.

Как же быстро сменилось выражение физиомордочки! Только что пуп земли, а спустя мгновение, уже плаксивая гримаса. Видно, понимал, что играется в запрещенные игрушки.

— Это не я. Я не виноват. — Захныкал княжич, и, что интересно, из глаз покатились натуральные слезы. — Это изверг-отец заставляет! Все он. Не я! Он во всем виноват. И не только в этом. Он постоянно проворачивает темные антикоролевские делишки. Его надо судить и казнить. А меня на его место. Буду править правильно и хорошо. Во славу Великого Кульдульперпукса. А отец и сейчас проворачивает какую-то тайную сделку. Если доложишь королю, что я невиновен, а наоборот, помогал разоблачить предателя, то проведу в такое местечко, откуда очень удобно шпионить за князем-бунтовщиком.

Действительно, молодец и достойная смена. Лихо наследничек перевел стрелки. И еще так ненавязчиво открестился от папаши: сначала вместо папули назвал извергом-отцом, а потом и вообще — князем-бунтовщиком, мол, никаких родственных связей.

— Договорились? — Теперь слезки пропали, и княжич даже улыбнулся. Гаденько так. Заискивающе-подхалимски.

— Посмотрим. Веди пока.

— А когда его казнят, я сразу стану князем? — Подленький наследник уже витал в своих грезах.

— Это не мне решать. Может, король и не станет папашу твоего трогать.

— За такое станет. — Уверенно заявил Байдуйхан. — Но, на всякий случай, ты еще прибреши от себя, чтобы уж наверняка. А я в долгу не останусь, отблагодарю по-княжески.

— Прекращай торговаться, веди уже! — Я начинал терять терпение. Ощущение от общения с этим выродком было еще то, словно вляпался во что-то.

— Сейчас, сейчас. А ты князя сразу арестуешь?

— Ты что, забыл кто я? Я только шпионю, а арестовывать явятся другие.

— Но ведь ты наделен властью? Полномочия имеешь?

— Само собой. Данной мне властью принимаю тебя в героический отряд пионеров-стукачей имени Павлика Морозова.

— А это почетно?

— Очень. Для таких, как ты. — Заверил я юного предателя, хотя понимал, что Павлику, ой, как далеко до этого выродка, наш стукачок родителя сдал ради идеи. Хотя и этот тоже не просто так от скуки. А идеи разные бывают. Меркантильные тоже. — Все. Пошли. И если еще слово вякнешь, про папашу умолчу, а тебя заложу по полной программе. И прибрешу еще.

Угроза подействовала. Княжич повел. А чтобы он ненароком не вздумал дать стрекача в какой-нибудь закуток, я крепко держал его за шкирку.

Совсем непонятно было, зачем понастроили эти узкие галереи, всяческие ответвления, какие-то тупички и прочие загогулины, совсем не соответствовавшие моему представлению о дворцах. А, может, это и есть так называемые задворки?

Минут через десять пришли. Почти. Княжич состроил страшную мину, поднеся палец к губам, и перешел на цыпочки. Мне-то попроще было. Босиком я и без того беззвучно передвигался. Крались мы около минуты. Впереди замаячила очередная портьера. Наследный пионер-герой указал на нее пальцем, мол, там его папаша должен в данный момент обделывать темные делишки. Вроде не сбрехал, потому как с той стороны отчетливо слышались голоса.

— Я свободен. — Произнес Байдуйхан практически беззвучно, и что интересно, он не спрашивал, а утверждал. Кипелов, блин.

Я махнул рукой, давая понять, что он может уматывать. Что тот и не преминул сделать. Я же, отыскав щелку между двумя портьерами, прильнул к ней и начал шпионить без каких-либо угрызений совести.

Оказалось, что я нахожусь чуть выше основного помещения. Не знаю, как правильно называется этот архитектурный изыск, может, приступок или балюстрада. Узкая полоса, всего в полметра шириной, уходящая в обе стороны, возвышаясь над полом где-то на метр. Вероятно, раньше по ней были расставлены какие-нибудь вазы, скульптуры или еще какие украшения, а потом князю захотелось сменить интерьер, и он велел задрапировать стену.

Помещение не отличалось размерами. Примерно десять на десять. Да и убранство свидетельствовало, что комната не предназначена для официальных приемов.

Собеседников было трое. Который из них князь я понял сразу. И даже не по надменной харе, богатому одеянию и офигительному сходству со своим отпрыском. Просто остальные двое никак не тянули на высокородный титул. Одного я знал, и весьма удивился, увидев его здесь. По идее, он никак не мог находиться в данном месте. Это был управляющий сюсюлятником Малабук. Вторая личность вроде как тоже была знакома, но полной уверенности не было. Нам же даже представители другой человеческой расы все кажутся на одно лицо, что тогда говорить про тварюгапиенсов? Однако, по логике, это должен быть именно тот ктотышка, что сначала мелькал в сюсюлятнике, а затем управлял зыкчугом. Иначе, Малабук не смог бы так быстро пересечь королевство. Электричек-то у них нет.

И что могло объединять эту троицу? Князь, ктотышка и управляющий сюсюлятником. Непонятно. На первый взгляд. Но стоило перевести персонажей в нашу плоскость, воспользовавшись аналогией, все становилось на места. Крупный губернатор, представитель торгового капитала и директор государственного предприятия. Тут уж без вопросов. Незаконный бизнес. Как выразился наследник, темные делишки.

До меня доносился лишь гул голосов. Пытаясь прислушаться, я присел у щели. Уже лучше. Теперь можно было разобрать обрывки фраз. Как я понял, князь требовал от Малабука доставить несколько маленьких сюсюлей, чтобы наладить производство здесь, потому как воровать готовую продукцию весьма опасно, так что Ханбайдуй заботится о безопасности управляющего. Да и экспорт товара все равно проходит через земли княжества. Однако Малабук наотрез отказывался, во-первых, потому что считал что в таком случае в нем отпадет надобность, и он потеряет свою долю прибыли. А, во-вторых, по той причине, что смерть за воровство маленьких сюсюлей гораздо страшней смерти за воровство сюсюлевой ткани.

А вот, чем она страшней, дослушать не удалось. Подлый княжич, тихо подкравшись, пихнул меня, и я кувыркнулся с возвышения прямо пред светлые очи всей троицы. Благо невысоко, я каким-то чудом умудрился сгруппироваться и, завершив эффектный кувырок, быстро поднялся на ноги, оказавшись метрах в трех от государственных преступников. В принципе, мне было по фигу, что они обворовывают Кульдульперпукса, вот станет Паля королевой, тогда другое дело, а пока пусть себе воруют…

Только я хотел объяснить свою позицию, в смысле ее первую часть, до начала царствования моей знакомой, как раздался паскудный голосок:

— Папуля, это я поймал королевского шпиона. Его убивать надо, а то всем нам — капец!

— Молодец, сынуля! Достойная смена. Конечно, убьем, вопросов нет. — И свистнул.

Мгновенно из каких-то укрытий появилось четверо янычамураев. Странно, мне думалось дворец охраняется только по внешнему периметру. По крайней мере у княжича не было никаких телохранителей, иначе я досюда бы не добрался. Скорей всего Ханбайдуй подстраховался перед встречей. А что? Кокнут прохиндеи вельможу, ограбят, да и улетят на зыкчуге. С них станется.

Меня схватили быстро, но не больно. А то я б уже смылся в родной Воронеж, и по фигу где бы и в каком виде появился. Они даже не достали свои большие кривые ножики, видимо наблюдали из укрытия и решили, что я не представляю опасности. Просто двое телохранителей с двух сторон взяли меня за руки, крепко, но без увечий.

Князь задумался, видимо решал какому виду экзекуции предать незваного гостя. Я воспользовался паузой.

— Погоди, Ханбайдуй, выслушай, а потом будешь решать, казнить или миловать. — И, не дожидаясь высочайшего соизволения, сразу продолжил. — Я никакой не шпион. Пришлось так сказать княжичу, чтобы он меня сюда привел. — Была мыслишка сдать гаденыша, рассказав, как он хотел папулю на казнь отправить, но пожалел: маленький, глупенький… гаденький, подленький. — Я тут совсем по другому делу. Я должен поведать тебе великую тайну. У Кульдульперпукса в заточении находится законная наследница, принцесса Пальпулькидра, дочь пропавшего короля Сильбульлиона. — Как только выговорил? Сам удивился. Про их приставку Кля не стал упоминать, а то еще что-нибудь другое получилось бы нечаянно, неудобное. — Так вот, ты на праздник прихвати с собой побольше своих янычамураев. Желательно всех. На всякий случай. И надо потребовать от узурпатора, чтобы был проведен обряд первородства.

— Что-то я не верю в твою сказочку о принцессе, — князь продолжал смотреть на меня крайне подозрительно, — пытаешься жизнь спасти? Не выйдет, однозначно.

— Хочешь, не верь, мое дело маленькое, новость передать. — Я состроил самую равнодушную рожу, на какую только был способен. — Только Ненебаб поверил сразу и явится с армией. — Я сбрехал, не моргнув глазом, хотя соседнего князя еще и не видел. — А вы с ним, вроде как, не очень дружите и даже периодически воюете. Конечно, на празднике никаких конфликтов, сразу в Глоталку, но на обратной дороге он ведь может и подкараулить тебя… Короче, поступай, как знаешь.

Вроде как все. Миссия выполнена. Можно и домой. Только куда там занесет? А ведь еще и не стемнело. Здесь-то пока не убивают. Опять накаркал…

— Живым ты отсюда не выберешься. — Безапелляционно заявил Ханбайдуй. — Вопрос лишь в том, какова будет твоя смерть. Если хочешь легкой, говори, как попал во дворец? Кто тебя провел?

— Ты не поверишь, сам, без чьей-либо помощи, перенесся из параллельного мира. — С чего меня на правду потянуло? Уж точно не из желания легкой смерти.

Не поверил.

— Не хочешь говорить, не надо. Без тебя найдут предателя. Тебя даже пытать не будут. Потому как самая страшная пытка не терзание тела, а мысленные мучения. — Ни фига себе, он еще и философ. — Так вот, тебе уготована самая страшная участь. Остаток жизни ты проведешь в ожидании живогрызов. — И посмотрел на меня так злорадно, словно ничего страшней и не бывает. Вполне вероятно, но я понятия не имел, о чем речь, так что не оправдал княжеские надежды: не стал просить пощады и даже в лице не переменился. — Не передумал? Крепкий парень. Ну, что ж, у меня дела. Прощай. — Князь обратился к держащим меня янычамураям. — Ведите его в Камеру Страха.

И меня повели. Даже руки отпустили. Так что со стороны я выглядел вполне крутым меном. Иду себе, а по бокам два телохранителя. Я попытался завести беседу, в смысле расспросить немного о страшных живогрызах, но янычамураи хранили молчание, и я оставил попытки разговорить истуканов.

Шли достаточно долго. Сначала пересекли весь дворец, покинули его через торцевой выход, а потом еще метров триста по тропе вдоль реки. Свернули в широкое ущелье между невысокими скалами, прошли по нему еще метров сто. Наконец добрались. Вырезанная в скале лестница поднималась метров на пятнадцать и упиралась в небольшую башенку.

Поднялись. Один из моих сопровождающих постучал в дверь. Условным стуком. Как будто кто-то посторонний захочет сунуться сюда по доброй воле. Судя по тому, что князь считал данное место страшней телесных пыток, никто не должен иметь желание попасть сюда самостоятельно. Хотя, кто их знает, может имеются местные экстремалы.

Дверь открыл стражник. Обыкновенный. В смысле не янычамурай. Мы прошли внутрь. Там находился еще один воин.

— Приговоренный? — В голосе встречающего слышалась надежда на отрицательный ответ.

Гвардеец молча кивнул.

— Значит буду оповещать. Давненько не приходилось. — Стражник подошел к стене, являющейся частью скалы, взял небольшой молоточек и трижды ударил им по металлической пластине, вмурованной в скалу. — Теперь ночью явятся.

Под неусыпным надзором янычамураев меня провели по высеченному в скале коридорчику, ведущему прочь от белого света, вглубь каменного монолита, который метров через пять закончился очень массивной дверью. За которой я благополучно оказался через несколько секунд.

Благо и тут не обошлось без колдуна-светильника. Не мудрено. Ведь внутри скалы даже в полдень — непроглядная темень. Освещенность полумраком назвать было нельзя. Гораздо темней. Но, тем не менее, очертания разглядеть удалось. Камера была весьма просторна для подобных помещений: где-то три на пять. Полное отсутствие каких-либо предметов мебели, включая положенные в таких местах соломенные тюфяки. Классический каменный мешок.

Прогуливаться и обживаться я не пошел, а уселся прямо у выхода, подперев спиной дверь.

И что делать? До дому, до хаты? Так там только сумерки. Как раз молодежь выдвигается на прогулку. Причем старушки еще не задвигаются. Короче, максимальное скопление народа. Оно мне надо? Лучше попозже. Как можно позже.

Опасно и страшно. Еще бы. Таинственные живогрызы. Но с другой стороны уж очень хотелось на них взглянуть. Только одним глазком.

Мои размышления прервали голоса. Причем слышались они так явственно, будто и не было толстенной двери. То ли существовали трещины в каменном массиве, то ли имел место какой-то акустический эффект. Как бы там не было, но слышал я отчетливо, а вот говорившие понятия не имели, что их подслушивают. Понятно, они ж по эту сторону двери скорей всего никогда не были.

Разговаривали стражники. То, что янычамураи покинули пределы башни, было ясней ясного. При личных телохранителях князя таких крамольных речей они вести никогда не посмели бы.

— Жалко парня.

— Не говори.

— А ты заметил, он совсем не боялся.

— Небось уже сбрендил по дороге, иначе не объяснишь.

— Или временный столбняк. Тоже бывает. Бедняга. Слышь, а давай его кокнем, до их прихода, чтоб не мучился.

— Ты что?!!! Они же живогрызы. Мертвяка не станут жрать. А, вдруг, завтра князь пришлет проверяющего? А в камере вместо тряпок — труп. Нас там и запрут.

— Точно. Это я не подумал.

На сем разговор двух гуманистов закончился. Ясно дело, ребята вдвоем столько времени провели вместе, что, наверное, уже все темы обсосали до косточек. Интересно, у них тут дежурство по вахтовому методу или на постоянной основе? Хотя, не так уж это и интересно…

Любопытно другое. То что князь, Малабук и этот вездесущий ктотышка ведут тайный бизнес, ничего странного, везде и всегда подобные вещи происходили, происходят и будут происходить. Но ведь они ворованную сюсюлевую ткань экспортируют! Значит есть кому. А все королевство уверено, что оно единственное во всем мире. Получается, что не всё. Кое-кто знает гораздо больше и не торопится этими знаниями делиться с властями.

Я-то понимал, что Юпалтына — капля в море, ведь сейчас, находясь в отдаленном княжестве, по своему миру я даже родную область не покинул. Просто думалось, что человеческая цивилизация ограничивается единственным королевством, а кругом обитают какие-нибудь хищные кракобяки. А точнее, не очень-то я на эту тему размышлял. Принял как данность — Юпалтына одна, и все тут. Оказалось, имеются соседи. Но это, опять-таки, вопрос будущего. Станет Паля королевой, тогда и будем выяснять.

Я то ли крепко задумался, то ли слегка задремал, но аж вздрогнул от неожиданного звука. Это открывалась казавшаяся монолитной противоположная стена. Она распахнулась в обе стороны, как двустворчатая дверь.

И явились они. Живогрызы. Они появлялись в проходе откуда-то снизу, похоже за стеной-дверью была лестница, ведущая в логово злыдней. Они были очень мелкие, но качество восполнялось количеством. Я вскочил на ноги и приготовился «катапультироваться» в собственную реальность.

Монстрики были не более тридцати сантиметров. Походили на человечков. Очень отдаленно. Ножек побольше. На четыре штуки. Это для того, чтобы побольше точек опоры было, дабы удерживать непропорционально большую голову. В полроста. А такой большой она была для того, чтобы на ней поместился рот. Как говорится, от уха до уха. Правда ушей я не заметил, так что пасть выиграла еще несколько сантиметров. Все живогрызы улыбались, демонстрируя мелкие острые длинные зубы. Улыбочки были еще те. Редко у какого нашего мультяшного монстра можно было увидеть что-либо подобное. И злющие презлющие горящие голодные глазки. Даже я, воспитанный на фильмах ужасов, немного струхнул, представив, что они намереваются сделать.

Я все так хорошо разглядел, потому что у каждого живогрыза в руке был маленький фонарик. И было их несметное множество. А в проеме все появлялись и появлялись новые голодные уродцы. Мелькнула дурацкая мысль — всем же не хватит…

Приближались они не то чтобы стремительно, но достаточно быстро. Когда нас разделяла всего пара метров, я бросил: «Ребята, ужинайте без меня», и переместился…?

Вот, уж совсем бы не сказал, что место, куда меня занесло после этого перемещения, было подходящим. Совсем даже наоборот. Очень не хотелось туда попадать. И если, согласно поговорке, от тюрьмы да сумы не стоит зарекаться, но, тем не менее подавляющему большинству удается прожить без нар и кое-как сводить концы с концами без попрошайничества, то сия чаша не минует никого. Как говорится, все там будем.

Да, угодил на кладбище. Не самое приятное место. Однако, в сочетании со временем перемещения, получилось очень даже удачно — чье-то далекое, врубленное на всю катушку радио пропикало сигналы точного времени, и диктор радостно сообщил, что в Москве полночь. Видимо живогрызы имели обыкновение появляться точно в самый страшный час суток.

Так что я «образовался» меж могильных холмиков аккурат в час «Ч», с точностью до секунд. Такая пунктуальность с моей стороны не имела бы смысла, если не было бы живых свидетелей моего перемещения. Но они были. Буквально метрах в двух от меня, облепив маленький поминальный столик и близлежащие оградки, отдыхала банда подростков. Человек десять-двенадцать. В основном пацанята, но я успел разглядеть и штуки три представительницы прекрасной половины человечества.

Пока компания просто мирно выпивала, об этом свидетельствовали многочисленные баклажки с пивом и пара пузырей водки. Но где гарантии, что залив глазяки, юные «герои» не начнут валять надгробия? Уж слишком часто в последнее время сообщается об актах вандализма. Иначе, вообще, за каким требовалось переться на кладбище? Кураж? Мол, мы такие крутые, что не боимся ночью на погосте водку пьянствовать? Посмотрим.

Меня заметили практически сразу. Не удивительно. Они ж тоже слышали про полночь, и, естественно, закрутили башками в поисках приведений. А тут я. Освещенное луной ничем не прикрытое тело выгодно контрастировало на фоне темных кладбищенских зарослей.

Я даже не успел ничего сказать, типа, «ай-я-яй, как не стыдно» и «негоже тревожить усопших да почивших». Да они и сами все поняли, без слов. Охи, ахи, визги, крики, пуки. Кто-то сразу ломанулся наутек, кто-то плюхнулся в обморок, а некоторые просто оцепенели. Наверное, выбирали какой из вариантов наиболее предпочтителен. Что понравилось, так это то, что никто не обратил внимания на мою полную обнаженность, вернее, не придал этому никакого значения. По крайней мере, я не услышал ни хихиканья, ни гыгыканья.

Я решил немножко помочь неопределившимся, которые все еще туго соображали, что лучше: бегство или обморок. Воздев вверх руки со скрюченными пальцами, я протяжно завыл и, переваливаясь с ногу на ногу, как зомби в третьесортном ужастике (или как утка?), медленно двинулся на подпивших тинейжеров. Подействовало. Один, причем самый крупный, полтора меня будет, лишился чувств, остальные стартанули, подбадривая себя криками ужаса. Я успел-таки схватить за одежду ближайшего парнишку, который зазевавшись (либо позже других выйдя из ступора), ломанулся последним. Он завалился на четвереньки, но я держал крепко, однако паренек ужом выскочил из своих штанов и продолжил бегство с низкого старта. А у меня в руке остались летние брюки. Такие, что без всяких там пуговиц и ширинок, а на резинке.

Очень даже кстати, учитывая особенности межмировых перемещений. Я придирчиво оглядел трофей. Пацан — молодец, со страху не обделался. Так что я без каких-либо угрызений совести облачился в завоеванные в честном бою брюки.

Затем я осмотрел место действия и поверженных противников. Все обморочные, в количестве пяти штук, были живы. К моему удивлению, среди них только одна девчонка. Быстро удаляющиеся (почему-то в разные стороны) взвизгивания двух других, явно свидетельствовали, что слабый пол на сей раз оказался крепче и сильней. Ведь бежать и визжать гораздо труднее, чем просто рухнуть бесчувственной куклой.

Нашлась и рубаха, висящая на оградке. Кому-то стало жарко еще до моего появления, вот и рассупонился. Хозяин сбежал и явно не собирался возвращаться за своей одежкой. Такой вывод напрашивался сам собой, потому как все бесчувственные были одеты. Это к лучшему. Отпала необходимость «мародерствовать». Осталось только объявить рубашку ничейной, хотя бы в первом приближении, и напялить ее на себя, что я и поспешил сделать. Сланцы тоже нашлись на одном из валяющихся. Великоваты слегка, но что уж теперь…

Вроде как все. Пора было и самому уносить ноги, пока болезные не начали очухиваться. Повторюсь, никаких угрызений совести я не испытывал. Даже если после этой ночи чью-то молодую и дурную башку украсит несвоевременная седина. Кладбище вообще не место для выпивки (разве что на Пасху), ведь оно в каком-то смысле все ж общественное место. А уж в полночь, да с девками — совсем грешно.

Так что вместо угрызений имело место моральное удовлетворение. По крайней мере никто из этой компашки на погост не сунется, даже днем. И приятелям закажут. Хотя, может получиться и наоборот. Слух о являющемся ровно в полночь голом приведении распространится быстро, и, естественно, найдется немало бесшабашных отморозков, желающих собственными глазами узреть сверхъестественное явление.

Как бы там не было в дальнейшем, теперь уже ничего не исправишь. Можно лишь немного подправить. Так сказать подкорректировать вектор домыслов и разговоров подростков, после того, как они придут в себя (или найдется храбрец, который отважится вернуться, в чем очень сомневался). А для этого особых усилий и не требовалось. Один из обморочных ухитрился не рухнуть на землю, а завис на оградке, как перекинутый куль. Башка и верхняя часть туловища находились внутри ограждения, а ноги и все остальное. по эту сторону. Поза еще та.

Мне осталось лишь, превозмогая брезгливость, стянуть с паренька штаны, вместе с тем, что под ними, до колен. Не одному мне задом светить в неположенных местах.

Теперь все зависело от того, кто первым очухается. Если сама жертва моего произвола, то паренек быстро натянет штаны на место и отделается лишь внутренними переживаниями и догадками, которыми, уверен на все сто, ни с кем не станет делиться. Но вероятность такого исхода равна одной пятой. В противном же случае, когда первым придет в себя кто-то другой из пятерки бесчувственных, пацану придется весьма несладко. Домыслы всякие появятся. А додумываться-то будут каждый в меру своей испорченности, так что ясно в какую сторону разыграются фантазии, тут и к гадалке не ходи…

Все. Это не моя проблема. Не фига было пьянствовать в непотребных местах. Мне еще с погоста как-то выбираться надо.

С этим проблем не было. Вышел на центральную аллею и вперед. А та вывела к выходу и на одну из оживленных улиц. Денег не было, но до дома все равно доехал. Прикинулся слегка пьяным и «свистанул» водителю маршрутки, что менты забрали и обобрали. Докатил как почетный пассажир…

Утром, воодушевленный вчерашним успехом, решил в Денисовку пока не возвращаться, а посетить еще и княжество Традичайное. В какой стороне находится столица знал, с расстоянием туговато, но с этим можно определиться на месте. Произвести, так сказать, пристрелочные перемещения.

Проехал сначала по городу в нужном направлении на маршрутке, а потом еще и на пригородном автобусе, следующим в небольшой поселок, выехал за город.

Остановка, на которой я вышел, называлась «Дачи». Они и были. Но только по одну сторону дороги и метрах в пятисот от нее. А с другой стороны — поля, обрамленные посадками. То что нужно.

Я вошел в ближайшие заросли. И решил не тянуть кота за хвост или еще за что и сразу переместиться. Пристрелка ведь, скорей всего практически сразу придется возвращаться. Естественно, в глубине души надеялся, что окажусь прямо во дворце перед князем, но в то же время понимал — легче в «Спортлото» все номера угадать.

На всякий случай присел и воспользовался кольцом.?

Оказался в густой траве. Огляделся, как и полагается: выглянул по-партизански и покрутил башкой. Вроде как ничего опасного не наблюдалось. Однако, и хорошего тоже. Никаких признаков цивилизации. В поле зрения не было не то что столицы Традичайного княжества, но и вообще никаких населенных пунктов.

Я поднялся на ноги и понял, что был слегка не прав. Насчет признаков цивилизации. Метрах в пяти от меня пролегала едва заметная тропинка. А по ней, совсем близко… Гм… Я даже еще раз и более внимательно изучил окрестности на предмет наличия крокодилов. Нелишняя предосторожность, если учесть тот факт, что по стежке навстречу мне семенил самый настоящий Чебурашка. Всё один к одному: и коричневая плюшевая шерстка, и мордочка — точная копия мультяшной, и нелепые ножки. Правда, имелось весьма существенное отличие от оригинала, касаемое главной приметы всех Чебурашек — ушей. С размером было все нормально, раза в полтора больше головы, но ухо было лишь одно. И, естественно, дабы не нарушать законов равновесия, располагалось оно сверху.

Я прикинул, что опасаться особо нечего, ну что сможет сделать со взрослым парнем кукленок, ростом чуть выше колена вместе с ухом? Хотя, мало ли… Так и я не лыком шит, смоюсь обратно. Тем более, судя по окружающему пейзажу, я промахнулся, и так и так придется менять место перемещения.

На то, чтобы соорудить себе из окружающей растительности некое подобие юбочки, я не стал тратить время. При моем-то горьком опыте и стесняться каких-то Чебурашек? Так что я просто вышел на тропу, преградив путь плюшевому существу. А оно (он, она?) продолжало семенить, не замечая ничего вокруг, и остановилось только в полуметре от меня, когда чуть не врезалось мне в ноги.

— Ой! — Пискляво вскрикнул от неожиданности одноухий Чебурашка, но быстро адаптировался, сделал несколько шажочков назад и придирчиво оглядел меня с ног до головы. — А это у тебя зачем? — И указал лапкой на заинтересовавшее его место.

Не ожидал я как-то подобных вопросов от этого чуда природы, ни тебе здрасти, разрешите представиться, а вот так вот, сразу. Я не то чтобы смутился, лишь слегка растерялся и ляпнул первое, что пришло в голову:

— Груши околачивать.

— Груши? — Недоверчиво протянуло существо. — Что-то не верится. — Чебурашка скорчил забавную рожицу и трижды с усилием зажмуривался и вновь открывал глаза. — Гм… Вроде и не брешешь и в тоже время брешешь. Странно как-то. Но как этим и груши околачивать? Выдвигается что ли…

— Не бери в голову, штуковина многофункциональная, перечислять все свойства и выполняемые задачи времени не хватит, — я попытался перевести разговор в другое, более приличное русло, — лучше, скажи, до города далеко?

Не тут-то было. Одноухий словно не слышал моего вопроса и продолжал то ли свои измышления вслух, то ли странный разговор со мной.

— Странно, странно. Видел пару раз человеков без одежды, у них такого нет. И вообще, люди раздетыми не ходят, только купаются. Весь ты странный.

— Это ты не за теми подглядывал (хотя, с моей точки зрения, как раз за теми). Половина человечества устроена так же, как я. Мужчинами называется.

— Это, которые покрупней и с лохматыми рожами? Они «он» называются. Правильно, мужчины. — Проявил свою осведомленность собеседник. — Выходит, кроме шерсти на лице и размеров, еще и эта штуковина?

— Точно.

— И что, все околачивают груши?

— Если образно выражаться, то в основном, да.

Чебурашка вновь повторил физиогномическую операцию с зажмуриванием.

— Опять, и брешешь, и не брешешь. Странно. Если бы раньше такого не встречал, то и перепугался бы. И убежал.

— Погоди, ты что, мысли читаешь?

— Фи! Мысли читать неприлично. Да и невозможно, а вот определить, правду ли говорит собеседник, запросто. Или когда злится, радуется, тоже могу.

— Выходит, ты — Полиграф Полиграфович. — Нарек я одноухого неофициальным прозвищем детектора лжи.

— Никакой я не Полиграф! — Обиженно возразил Чебурашка. — Я — Юуа. Так-то вот!

— А я — Игорь. Будем знакомы.

— Больно-то надо. А, может, и надо? А кто ж его знает…

— И ты говоришь, что я странный? На себя посмотри.

— Да, знаю я, — с оттенком горечи признал Юуа, — был бы обыкновенным, не разговаривал бы тут с тобой. Я чуть-чуть неправильный. Так все сородичи говорят. Почти все. Даже каким-то мудреным словом обзывают: дефекстивным, что ли.

— Дефективным?

— Точно. Ведь нам не полагается с людьми разговаривать. Только с любимыми хозяевами можно. Мало кто из человеков вообще знает, что мы говорить умеем. А уж рассказывать про наши способности вообще нельзя. А я тут распинаюсь перед первым встречным.

— И что за тайные способности, кроме как узнавать брехня — не брехня?

— А мы умеем между собой на расстоянии общаться, без всяких разговоров. Правда, если не очень далеко.

— Телепатия.

— Дразнишься?

— Нет, что ты! Так по научному называется способность передачи мыслей на расстоянии. Что, и со мной сможешь общаться без всяких разговоров? — Всегда было интересно, как это услышать чужой голос в своей голове, а то разговоров про это не меряно, а личного опыта — никакого.

— Нет, конечно. Я же сказал, что это мы умеем только между собой.

— Ты, уж меня прости, но кто такие мы, то бишь вы?

— Стоп! — Юуа поморгал. — И точно не знаешь. Странно. Очень странно… К нам по-всякому относятся. Где-то уважают, где-то, наоборот. Кому-то мы верные друзья и помощники, а кто-то держит за домашних зверюшек и за людей не считает, в смысле за разумных. Но все и везде знают, что мы челопундрики! А ты не в курсе. Либо, как и я, дефективный?

— Не местный я. Из такого далёка, где совсем не бывает челопундриков.

— Быть не может! — Мой новый знакомец вновь поработал детектором. — Гм… Может…, - и в очередной раз повторил, — странный ты, Игорь, странный.

— И куда, если не секрет, держит путь одинокий челопундрик Юуа?

— Естественно, секрет, но тебе расскажу. История невероятная, длинная.

— Да я особо, вроде как, не тороплюсь.

Я ляпнул очередное клише. Ведь так полагается говорить, когда речь заходит о длинных историях. Хотя, в принципе, надо было бы и поторопиться. По программе минимум требовалось еще определить местоположение столицы Традичайного. А уж про максимум, вообще молчу.

А уж со стороны мы смотрелись! Голый парень, беседующий с одноухим Чебурашкой. Не знаю, может в этом мире сия картина не столь необычна, про существование челопундриков, как я понял, тут все в курсе, а то что я обнажен, так под одеждой все голые. Но вот если бы данная экспозиция предстала бы пред взором кого-то из жителей моего мира, тут уж легким удивлением никак не обошлось бы. Пьющим и употребляющим прочую хрень было б проще. Приняли бы за глюки. А вот добропорядочным гражданам пришлось бы туговато. Сомнения появились бы насчет собственного душевного здоровья.

— Отойдем, присядем? — Хоть мы и находились не в моей параллельности, но я посчитал, что все равно стоять столбами на тропинке не стоит. Кто-то ж ее протоптал.

Юуа охотно согласился. И мы вернулись на место моего перемещения. Там имелась кочка, на которой мы благополучно устроились, и челопундрик начал свой рассказ:

— Уж и не знаю, с чего начать. Сложно все. И странно. Ну, во-первых, человеки и не знают, что мы, как и вы, неодинаковые. Что и у нас бывают и он, и она. Хоть внешне и не отличаемся. Нам не надо ни лохматых морд, ни штуковин, для околачивания груш. Мы их вообще не околачиваем. Нас и так грушками угощают. Вот, я, например, — он. Юуа. А есть и ОНА. Яюя. Мы с ней даже по-вашему разговаривали, хотя и без языка умеем. Но ей нравилось слышать мой голосок, а уж, как мне ее! Но однажды пришли злые человеки. Всех из замка забрали. И хозяина, и добрую хозяйку, и слуг-людей, и мою любимую Яюю. Никого не осталось. Яюя звала, а что я мог? Меня как раз в замке-то и не было. Я за цветочком для Яюи отлучался. Можно было бы и на клумбе сорвать, но дикие цветочки и красивше и пахнут вкусней. Так что не успел я, чтобы меня вместе с любимой забрали. А теперь она далеко. Очень. Та-ам! — Юуа махнул лапкой, указывая направление. — Я даже голоса ее почти не слышу, ну этого, телепатичелопундрического. И мыслей разобрать не могу. Знаю только направление. Когда еще не сильно от них отстал, она мне передала, что злые человеки везут всех в столицу. Но здесь в Хрантраде ее нету. Выходит, бывают еще какие-то столицы. Где-то там. — Челопундрик вновь указал направление. — Вот, я и иду, иду… Давно уже иду. Приходится стороной обходить города, деревни, большие дороги. Меня ж кто угодно забрать может. Нас диких не бывает, мы домашние. Потому что без людей не можем. Вот и боюсь, что заберет кто-нибудь и увезет в другую сторону. А мне надо туда-а…, - совершенно неожиданно Юуа так жалобно всхлипнул, а потом полным отчаяния и какой-то безысходностью голоском попросил: — Забери меня ты. И отнеси туда-а-а…

Признаюсь, даже если бы у меня не было бы никаких соображений, все равно помог бы этому трогательному влюбленному кукленку. Вернее, челопундрику. А соображения были. Не знаю, может здесь и принято загребать всех обитателей замков и отправлять их в полном составе в Юп, но что-то подсказывало, что это не так, и Юуа раньше жил в замке Каласада.

— Все. Не хнычь. Я тебе помогу. Обязательно. — Я поспешил успокоить своего нового знакомца, который продолжал шмыгать носиком. — Только скажи, твоих бывших хозяев звали случайно не Каласад и Паля?

— Совсем не случайно. Так их и звали. Ой! А ты откуда их знаешь? Ты их видел после ареста? Конечно, после, ты же в замке не бывал, я бы знал. А Яюю видел? Как она? А когда мы туда придем?…

Воспрянувший духом челопундрик засыпал меня вопросами, впрочем не давая ни мгновения даже на то, чтобы вставить хоть словечко, не то чтобы ответить.

— Стоп! Замолчи! — Я прервал поток вопросов немножко грубовато. Как может показаться на первый взгляд. Но это лишь на первый, потому как на языке вертелось вместо почти нейтрального «Замолчи», более громкое и резкое «Заткнись, блин!». — Теперь слушай меня внимательно, отвечай коротко и по существу, а то у меня от твоей болтовни голова начинает болеть. Первое и главное, как у тебя с нервными клетками?

— Не понял…

— Я про то, что, если вдруг ты окажешься в совершенно незнакомом месте, которого по твоему мнению и существовать не должно, где все совсем по-другому, в обморок не рухнешься? Не сбрендишь?

— Ни капельки. Мы хоть и маленькие, и домашние, но очень крепкие! А зачем спрашиваешь? Где такое место для сбрендивания и руханья? В столице? По дороге?

— Цыц! — На сей раз я более грубо прервал Юуа. — Мы же договорились коротко и по существу. Еще раз заведешься со своими вопросами, передумаю тебе помогать. Просто слушай. Дело в том, что я из другого мира. Мы сейчас с тобой туда переместимся, и дальше передвигаться будем там. Потому что здесь, чтобы добраться до столицы и без транспорта потребуется очень много времени, и не факт, что это вообще удастся сделать живым и невредимым. А в моем мире мы просто прокатимся на огромной железной гусенице, электричкой называется, а потом вернемся в этот мир, прямо в столицу.

Во время моей тирады челопундрик безостановочно работал полиграфом, а когда я замолчал, Юуа зачарованно протянул:

— Не брешешь…

— Конечно, не брешу. Смысла нет. Ну, что, готов?

Юуа несколько секунд молча думал, затем пожал плечами:

— Кажись, да. А это не больно? А гусеница не кусается? А она быстро ползает? А как…

— Сейчас сам все увидишь.

Я взял челопундрика за лапку и нажал на камень.?

— Ни одного челопундрика! — Юуа ошарашено крутился на месте, направляя свое ухо в разные стороны, вероятно оно служило своеобразным локатором.

— Мало того, нету ни чикдыкалок, ни ктотышек, вообще никого кроме людей. — Сообщил я своему новому знакомцу, одеваясь.

— Так не бывает.

— Проверь.

— Не брешешь. — Удивленно протянул челопундрик.

— А мне и не надо.

Пора было возвращаться в город, а затем и в Денисовку. Визит к Ненебабу придется отложить из-за вновь открывшихся обстоятельств. Кукленка надо было доставить в Юп. Интересно, как он поведет себя, увидев блага нашей цивилизации? А как поведут представители этой самой цивилизации, увидев челопундрика? Тоже проблема.

— Слушай, ты можешь прикинуться неживым?

— Дохлым? — Юуа склонил голову набок и высунул язычок.

— Не обязательно так натурально. Достаточно просто не шевелиться и, особенно, совсем не разговаривать.

— Зачем?

— Ты ж сам понял, что челопундрики здесь не водятся. И если местные человеки поймут, что ты живой, да еще и разумный, тебя отберут у меня для опытов.

— Каких таких опытов?

— Тебе лучше не знать. Сможешь?

— Запросто.

— Тогда начинай. — Я услышал гул приближающегося автобуса, подхватил Юуа на руки и вышел из посадок на обочину.

— Зверь! — Констатировал челопундрик, завидев приближающийся автобус.

Пришла моя очередь поработать детектором:

— Брешешь. Это автобус. Транспортное средство. Как у вас — чикдыкалки.

— Зверь, — не поверил мне Юуа, — бежим!

— Не бежим, а едем.

Автобус остановился, распахнул двери, и я вошел.

Как и договаривались, челопундрик не подавал признаков жизни. Только мне показалось, что договоренность тут совсем ни при чем. Кукленок от страха впал в ступор.

Моя догадка подтвердилась, когда спустя час мы уже находились в квартире. Наедине. Больше прикидываться потребности не было, но Юуа продолжал смотреть перед собой остекленевшим немигающим взглядом и совсем не шевелился.

Сначала хотел быстро переодеться и рвать в Денисовку. Во-первых, пока челопундрик не прочухался, а, во-вторых, а вдруг не прочухается? Одним словом, хотел как можно быстрей вернуть Юуа в его родной мир. Но потом подумал, что кукленок скорей всего голоден. Да и самому не помешало бы заморить червячка. Вспомнив, как челопундрик похвалялся, что грушки им околачивать не надо, их ими кормят, я пошел в магазин за фруктами и прочими продуктами, предварительно усадив своего необычного гостя в кресло и включив телевизор. Перед выходом бросил:

— Посмотри пока…

Отсутствовал я минут пятнадцать, не больше. А по возвращении застал совсем другую картину. Нет, никакого погрома. Юуа даже не покинул кресло, но ступор из его сознания и тела улетучился бесследно. По телевизору транслировались новости, и одноухий экстрасенс талдычил почти беспрерывно:

— Брешет, брешет…, брешет…, брешет…

Значит и сам не сбрехал, когда говорил, что их племя крепенькое. Сравнительно быстро адаптировался. Хотя, сравнивать было не с кем. Это первое живое существо, которое я «приволок» в свой мир из Юпалтыны.

Челопундрик и правда оголодал, ведь последнее время он сидел на подножном корму в прямом смысле этого слова. И уже три дня ему не попадались съедобные ягоды. Особенно Юуа понравился виноград. В параллельности, вроде как, он не произрастал. Я тоже весьма существенно перекусил. И вопреки расхожему мнению, что на сытый желудок плохо думается, мне в голову пришла продуктивная идея.

— Юуа, а у Ненебаба есть челопундрики? — Поинтересовался я первым делом, потому как при отрицательном ответе — грош цена моей задумке.

— Есть. Один. Аяу. Плохо ему там. Сплошная брехня кругом. Ненебаб считает его домашним животным. И скучно ему. Вот он со мной иногда и общается, не смотря на то, что я дефективный, и большинство сородичей отвернулось от меня.

— Отлично. Мне потребуется ваша помощь. Надо определить какому месту в этом мире соответствует замок Ненебаба в вашем. А потом я обязательно доставлю тебя в Юп. Так называется столица, в которой сейчас находится твоя Яюя. Причем учти, помогая мне, ты поможешь Пале.

Юуа естественно просканировал меня на предмет правдивости и когда понял, что действительно может помочь любимой хозяйке, без раздумий согласился.

Ночью мы отправились «на дело». Когда я выехал за город, пытаясь определить местоположение Хрантрада, то переборщил. Столица Традичайного так же, как и Шайчулан, согласно моим первоначальным предположениям, находилась в черте Воронежа. С одной стороны это усложняло задачу: после посещения князя опять придется материализоваться в людном месте. Однако, на данный момент сей факт был только на руку. Хоть редко, но транспорт ходил даже ночью, так что длительных пеших переходов не предвиделось.

Мой план был прост. Перемещаемся вместе с челопундриком в предполагаем месте расположения Хрантрада. Он связывается с приятелем. Корректируется направление и расстояние, сразу возвращаемся в мою параллельность, дабы я имел возможность тут же одеться, по ней перемещаемся в потребную точку и повторяем процедуру.

После второго перемещения мы уже попали в Хрантрад, а после пяти «морганий» туда-сюда я уже знал с точностью до нескольких метров какому месту в нашем мире соответствуют княжеские покои.

С чувством выполненного долга под утро мы вернулись домой.

Конечно, можно было бы оставить Юуа в квартире, а самому быстренько смотаться к Ненебабу, сказать ему то, что должно, а потом уже возвращаться в Денисовку для перемещения в Юп. Но я не стал рисковать. Что-то не верилось, что посещение Традичайного князя пройдет гладко. Предыдущий опыт общения с другими владыками подсказывал обратное. А случись что со мной, челопундрик застрянет в нашем измерении навсегда. Поэтому я решил сначала доставить кукленка в столицу королевства, а уж потом наносить визит князю.

К маршруткам Юуа за ночь более-менее привык, хотя продолжал считать их зверьми. Попытки переубедить его не увенчались успехом. Я предлагал проверить меня на правду, когда заявляю, что это не животные вообще, но челопундрик безапелляционно заявил, что не фига проверять, и так видно — звери. Но тем не менее, в микроавтобусах кукленок практически уже не впадал в ступор. Только весь напрягался, и что самое главное — молчал. Этого от него и требовалось.

А когда он увидел электричку, то уже не ограничился ставшей привычной и почти равнодушной констатацией: «Зверь». Глазенки полезли из орбит, и Юуа зачарованно прошептал:

— Зверюга!

Поняв, что я вместе с ним намереваюсь отправиться в чрево этого огромного монстра, одноухий, как и во время встречи с первым автобусом, одеревенел. Меня, вроде как, данное положение вещей устраивало. Я же знал, что он попозже отойдет. А пока меньше проблем будет.

Не смотря на ранний час, народа в электропоезде было достаточно. Я устроился на скамейке, примостив недвижимого Юуа между собой и окном. Напротив заняли место мужчина с сыном-подростком. И на крайних местах нашего закутка напротив друг друга расположилась парочка: парень и девушка.

Почти до самой Денисовки все было спокойно. Сын с отцом о чем-то перешептывались, парень с девушкой также вели едва слышную беседу. Слух я не напрягал, поэтому разговоры соседей являлись для меня просто гулом. Шумовым фоном.

— Это точно? — Неожиданно повысил голос папаша, недоверчиво смотря на сына.

— Конечно, точно! — Взгляд подростка источал невинность. — Это Витька с Олегом курили, вот моя одежда и пропиталась дымом. А сам я не курю!

— Брехня, — заявил не во время очухавшийся челопундрик.

— Не брехня! Не курю я!!! — Еще не сообразив, кто его обвинил во лжи, по инерции продолжал гнуть свою линию пацаненок.

— Брехня, — повторил свой вердикт Юуа.

Папаша с сыном уставились на кукленка. Затем перевели взгляд на меня.

— Экспериментальный образец. Япония. — Выдал я первое, что пришло в голову.

— Брехня. — Это уже в мой адрес.

Но данное заявление осталось незамеченным. Мужчина весьма заинтересовался челопундриком:

— А что, эта штуковина точно умеет определять правду ли говорят, прямо как детектор лжи?

— Умеет. — Подтвердил я.

— Правда. Только я не штуковина.

— Япона мать! Ну, узкоглазые дают! — Выразил восторг папаша. И тут же его пытливый ум решил проверить работу детектора. Глядя в глаза одноухому экстрасенсу, он заявил: — Я вчера выпил двести пятьдесят граммов водки.

— Правда. — Поморгав, сообщил Юуа.

Но на этом мужик не остановился:

— Я вчера выпил пятьсот граммов водки.

— Брехня.

— А сегодня я выпил бутылку пива.

— Правда.

— Так, говоришь, не куришь? — Папаша вновь обратил взор на свое чадо.

— Не курю, — очень неуверенно продолжал держаться первоначальной версии подросток.

— Брехня.

— Приедем, поговорим. О вреде никотина и его влиянии на боли в заднице.

— Выключите его! — Зло прошипел пацан, предчувствуя предстоящую порку.

Я проигнорировал то ли просьбу, то ли требование мальчишки. Решил отмолчаться. При Юуа вообще лучше молчать. Или говорить лишь чистую правду. Этого не понял другой сосед — парнишка с края скамейки. Наверное, увлеченный беседой со своей пассией, совсем не следил за происходящим рядом.

— Наташа! Как ты могла подумать такое?! Чтобы я со Светкой! Никогда!

— Брехня.

— Ага! — Наташа явно краем уха слышала о чем идет речь по соседству. — Вон, детектор говорит, что брехня. Значит был ты со Светкой!

— Не был. — Возразил парень и вперился взглядом в челопундрика.

— Брехня.

— Совсем чуть-чуть. — Пошел на попятную молодой человек.

— Брехня.

Девушка смотрела на своего бой-френда гневно и победоносно. А тот растерянно озирался по сторонам, пытаясь придумать правдивую версию. Видимо, он вовремя вспомнил, что лучший способ защиты — это нападение.

— А сама на прошлой неделе чем занималась с Владом?

— Я с ним не оставалась, — испуганно прошептала Наташа.

Было чего пугаться. Юуа незамедлительно отреагировал:

— Брехня.

Электричка подъезжала к Денисовке, и я, подхватив плюшевого обличителя, поспешил выйти в тамбур. Пусть сами разбираются, без «детектора». Думаю, у обоих ума хватит набрехать друг другу и выдвинуть приемлемые версии, объясняющие взаимную неверность, и пара не развалится. А если и развалится, так не фига было друг другу рожки наставлять.

Вообще-то, первоначально я собирался доставить Юуа к Пале. Надо признаться, дурацкая идея. Во всех аспектах. Один выпендреж, не более. Мол, не только с князями общаюсь, но еще и умудрился вернуть домашнего челопундрика. А про то, что охрана рано или поздно обнаружит нового заключенного, тогда как-то не подумалось. Ну, а учитывая то, что одноухий Чебурашка постоянно работает детектором, его присутствие в темнице становилось крайне нежелательным. С одной-то стороны, наоборот, с его помощью можно было наконец вывести Валакалу на чистую воду, ведьма явно темнила и вела какую-то свою непонятную игру. Но с другой — я тоже много чего умалчивал да прибрёхивал, а быть уличенным в этом не возникало никакого желания.

Но и просто так оставлять Юуа в любой точке Юпа было бы неправильно. Пропадет. Я решил доставить его в таверну и поручить Копадрюку заботу о челопундрике.

Не заходя домой, я сразу направился в сквер. Ожидания оправдались — никого. С трудом продравшись сквозь декоративные кусты и оказавшись внутри своеобразного огороженного участочка, я еще раз прикинул расстояние и направление от того злополучного фонаря, стоя под которым был вынужден изображать из себя инопланетянина. Вроде как должен оказаться точно в таверне. Хорошо бы еще не в зале, а на втором этаже. Но тут уж от меня ничего не зависело. Требовалось торопиться. То что пока в сквере никого нет, еще не значит, что и не будет. Не долго думая, я вместе с челопундриком переместился.?

В таверну попал. Но хорошего понемножку. Никакого второго этажа. Мы материализовались аккурат в главном зале. И время получилось не совсем удачное. Посетители, пришедшие с утра, еще не успели ужраться, а те, что пьянствовали всю ночь, уже похмелились, так что и те и другие находились в сравнительно трезвом состоянии.

Естественно, все охренели. Зашептались. Кое-кто громко. Ведь не чаи здесь гоняли, самопляс пили.

— Тот Самый Колдун!

— Каюк теперь всем…

— Может, сытый, и никого не сожрет?

— Он не жрет, он добрый. Сейчас шарики раздавать будет.

— Ты у него много мешкошаров видишь? Он же голый совсем.

— Колдунам так положено…

— Ух, ты! — Это уже челопундрик подал голос. — Яюя совсем близко! Здорово-то как!

— Игорек! — Появился из дальнего угла Копадрюк, которого все это время я тщетно высматривал среди многочисленных посетителей. — Всем заткнуться! Вы ничего не видели! Иначе, сами знаете, что будет. Пошли наверх?

— Нет. Мне сейчас обратно надо. — Отказался я, не обращая внимания на притихших посетителей таверны. — Возьми этого кадра и пристрой где-нибудь здесь.

Я протянул грабителю челопундрика.

— Ой, а можно я буду за ним ухаживать? — Опередив Копадрюка, передо мной возникла одна из крупногабаритных официанток-горничных. В отличие от прочего народа, она, как и весь остальной персонал таверны, по отношению ко мне не питала благоговейного ужаса. — Я его не обижу. У меня никогда не было челопундрика.

— Можно. — Пока я размышлял над предложением, опередил мое решение сам Юуа, наверняка просканировал официантку и пришел к выводу, что ему у ней будет хорошо.

— Забирай. — Я не стал возражать. Только предупредил: — Головой отвечаешь.

Девушка кивнула, почти выхватила из моих рук кукленка и тут же скрылась с ним из общего зала.

— Вернусь через пару дней. — Проинформировал я подошедшего Копадрюка. — Или чуть позже. Будь эти дни в таверне.

— Игорек, так я и без того практически постоянно здесь. Мог бы и не предупреждать. Задания будут?

— Пока нет. Все, мне пора. А вы все забудьте, что видели! Иначе…

Я напоследок пуганул посетителей и нажал на камень.?

За пару минут, что я отсутствовал в своем мире, в сквере никого не появилось. Так что я благополучно оделся и вновь продрался сквозь живую изгородь. Ломиться обратно в Воронеж уже не было никакого желания. Требовалось хоть немного передохнуть. А заодно и к Пале ближе к ночи наведаться. Поэтому, недолго думая, я отправился домой.

Это про такие ситуации принято говорить: тучи сгущаются, круг сужается… Короче, новые неприятности. В почтовом ящике была повестка из милиции. Странно как-то. Вроде как положено такие бумажки вручать лично в руки под подпись. Видимо устали милицейские посыльные аукать у запертых дверей и оставили «приглашение» в ящике, мол, если гражданин законопослушный, то при получении повестки должен явиться и без такой формальности, как личная подпись, удостоверяющая получение.

Являться я не собирался, хоть в бумажке ничего не говорилось насчет «с собой иметь смену белья и предметы личной гигиены». Просто сухое приглашение к десяти ноль-ноль в понедельник к следователю Панкратову. Так что, прочитав, я оставил повестку в ящике. Не получал и знать не знаю, что потребовался славным правоохранительным органам. Но вот разузнать в чем дело, было просто необходимо. Конечно, имелись некоторые соображения на сей счет, но хотелось более конкретных сведений. Благо была суббота, и хоть милиционеры «часто слушают упреки от родных, что работают почти без выходных», все же надеялся застать Серегу Борисова дома и узнать, так сказать, из первых уст, в чем дело.

Повезло. Приятель-участковый действительно был дома, но, как позже выяснилось, не выходной (их в местной милиции в связи с последними событиями вообще отменили), а на больничном. В правоохранительных органах работают обычные люди, и ничто человеческое им не чуждо, даже болезни, особенно когда супруга работает медсестрой в поликлинике. На самом деле Серега был абсолютно здоров, если не считать легкого похмелья, просто всё достало, и он, воспользовавшись служебным положением жены, решил немного отдохнуть.

Ольга отсутствовала.

— Привет. Поговорить бы. — Я предъявил весомый аргумент в пользу долгого разговора: литровую бутылку сорокоградусной перцовки.

— Да, Игорек, поговорить нам действительно надо. Тут такое творится…

Первым делом выпили. Пару раз. С минимальным перерывом «между первой и второй».

— В милиции был? — Начал Серега, у которого заметно улучшилось самочувствие, а с ним и настроение.

— С какого перепугу? — Я изобразил удивление, мол, знать не знаю и ведать не ведаю, что потребен следственным органам.

Приятель только хмыкнул. Не дурак, понял, что мне что-то известно, иначе не приперся бы с литровым пузырем, но акцентировать на этом внимание не стал. Только кивком дал добро на наполнение стаканчиков третьей порцией «лекарства».

— С большого перепугу. Мерин пропал. — Сообщил Сергей и пристально глянул мне в глаза.

— Да ты что?! — Я умудрился выразить в интонации и искреннее изумление, и толику радости за всех жителей поселка, и немного огорчения, мол, какой никакой, а человек все же. И, естественно, изобразил такую невинную физиономию, что хоть сейчас в святые.

— Пропал. С области следователей прислали, районное начальство все здесь. ЧП. Исчез начальник отделения. Так, говоришь, не получал повестки?

— Нет. А должен? Зачем? Я-то с какого бока?

— А с такого, что Мерин пропал как раз в тот день, когда ты приходил ко мне в отделение.

— Что с того? Я его даже не видел тогда. Зачем я-то понадобился?

— Пока в качестве свидетеля. Допрашивают всех, кто в тот день был в милиции или поблизости.

— А почему это «пока»? Прямо как в плохом детективе. Мол, сейчас у нас против тебя ничего нет, но не волнуйся, нароем и посадим…

— Все может быть, все может быть…

— Да, ты что, Серега?!

— Я-то ничего, а, вот, ты… Уж слишком странно пропал Мерин. В кабинете обнаружили форму, пистолет. Никто не видел, как он выходил.

— Да ваш дежурный спал на ходу. Сам видел. А Мерин небось переоделся и сам ушел.

— Голый? Там ведь не только форма была, но и все исподнее, весьма не первой свежести. И носки, и башмаки. Создавалось впечатление, что его прямо из штанов выдернули и куда-то, фьють.

— И получается, что это сделал я, так, что ли? Ну и на фига мне Мерин? Чучело из него сделать? На огород поставить ворон пугать?

— Не знаю, зачем он тебе. Но последнее время вокруг тебя столько слухов.

— Что не знаешь, где живем? Брехня все. А, может, и не все. Вдруг, и правда какие инопланетяне завелись? И проказничают.

— Кстати, об инопланетянах. Тоже хрень какая-то. Но сплетни до области дошли. Уфологическая экспедиция заявилась и желтая пресса тоже. И опять ты замешан.

— Да слышал я уже. Будто я появился перед подростками абсолютно голый, пропикал что-то и испарился. Ты-то сам веришь в это? Неужто, думаешь, что я на такое способен?

— Уж и не знаю во что верить. Фигня какая-то. Но с другой стороны, дыма без огня не бывает. Про меня почему-то ничего не брешут. Всюду ты, и всюду — без штанов.

— Сам прикинь, на фига мне все это? Понимаю, дело нечисто, но я-то чист, аки ангел, пардон за каламбур. Так что, это или барабашки, или внеземные цивилизации.

— Не. В это не верю ни в коем разе. А вот в то, что ты слегка сбрендил и не ведаешь, что творишь, поверить могу. А потом, естественно, ничего не помнишь. — Выдав это предположение, Серега пристально посмотрел на меня, насколько позволяла степень опьянения, мы же уже к этому моменту «скушали» две трети литрухи.

— Ну, спасибо! Теперь я еще и шизофреник! — Я попытался выразить самое искреннее возмущение.

А в башке (кстати, тоже весьма пьяной) зароились очень неприятные мысли. Ведь и правда, еще кто-нибудь кроме Сереги может предположить сей прискорбный диагноз. Конечно, в психушку я ни ногой, смоюсь в спасительную параллельность (или не спасительную?), но лишние проблемы ни к чему. А вот свой человек в милиции очень даже может пригодиться. Особенно, если кто из областных следователей, как и приятель, свяжет исчезновение Мерина с бесштановыми странностями, творящимися в поселке. И зародилась идея…

— Так, говоришь, не веришь ни в инопланетян, ни в барабашек?

Серега энергично отрицательно замотал головой.

— А как насчет параллельных миров?

— Это уж совсем брехня. Пул… пал… Полтергейст и инопланетеняне, тьфу, инопланетяне, вполне вероятно бывают, допускаю. Только они не прикидываются голыми учителями, а вот параллельные миры — чистая фантастика для детишек.

— Ну, как знаешь. — Я протянул Сереге руку.

— А на посошок? — Приятель удивленно кивнул на остатки в бутылке. — Да и не договорили, вроде… У меня еще пузырь самогона заныкан…

— Это тебе сейчас очень пригодится, нервы лечить.

Я продолжал держать протянутую руку, и Сереге ничего не оставалась, как с недоуменной физиономией пожать ее.

— Ну, пока…

Но я-то прощаться совсем не собирался. Я решил «прокатить» участкового на очень кратковременную, но весьма впечатляющую экскурсию. Как только его рука оказалась в моей, я нажал на камень.?

Был бы трезвым, наверное, предусмотрел бы, чем чреват перенос из сидячего положения. И, по крайней мере, хоть чуть-чуть сам бы напрягся и остался на ногах. А так, мы оба шлепнулись голыми задницами на что-то мягкое. Ковер. Попали внутрь чьего-то дома.

В тот же миг что-то круглое размером с баскетбольный мяч, покрытое густой перепутанной зеленой шерстью злобно и отрывисто хрымкнуло несколько раз и укатилось в соседнее помещение в распахнутые двери. Я так и не понял, что это было. Раньше не встречал. Может, местный неразумный домашний любимец, аналог наших кошек или собак, а, может, и хозяин. Хотя, насколько знал, все разумные существа пользуются человеческой речью. Однако, совсем исключать разумность этого создания не следовало. Вдруг, при нормальном разговоре оно и говорит нормально, а хрымкает, когда матюкается? И в данный момент поспешило за подмогой, дабы принять меры по поводу вторжения незваных гостей. Поэтому требовалось торопиться.

— Итак, говоришь, параллельные миры — чистая фантастика для детишек? — Я не мог скрыть удовлетворения от вида испуганной и растерянной рожи Сереги. Не мудрено, я и сам, хоть провел в Юпалтыне не один день, и то слегка опешил при виде зеленого чудища, что же говорить про участкового? — Тогда смотри.

Предусмотрительно не отпуская его руку, я встал сам и помог приятелю подняться, кивнул на окно. Оно выходило на улицу. Как по заказу, мимо неспешно проследовал ктотышка на чикдыкалке. Я решил, что данного зрелища вполне достаточно, чтобы убедить Серегу в достоверности происходящего, и не стал дожидаться каких-либо неприятностей, вернул нас в Денисовку, чтобы в более спокойной обстановке продолжить разговор.?

— Что это было? — Оказавшись вновь в родном доме, Серега начал понемногу выходить из ступора.

— Самый настоящий параллельный мир. Теперь веришь, что он существует?

Он медленно кивнул. Опять застопорился, увидев свои волосатые ноги. Заполучил новую порцию удивления. Ох, и туго до него все доходит! Только теперь участковый понял, что голый.

— Тебе сейчас выпить надо, потом все объясню.

— Это точно. Выпить надо.

Не успели. Сзади раздался какой-то звук, что-то среднее между сдавленным всхлипом и последним выдохом умирающего. Мы дружно обернулись. В дверях комнаты стояла Ольга. Глаза на выкате, рот приоткрыт. Понятно, совсем и никогда не ожидала увидеть ничего подобного. Стоим голенькие, за ручки держимся.

А потом началась сплошная несуразность. Серега спешно выдернул руку, и прикрыл скоромное место, словно предстал в обнаженном виде не перед собственной женой, а выводком монашек. А я наоборот, прикрываться не стал. Привык как-то. В таком виде мы все трое стояли, молча и не шевелясь, словно ревизоровские герои.

Немая сцена продолжалась, но вечно тянуться она не могла. Что подумала Ольга, было ясно, как белый день. Фантазировать о последствиях ее измышлений можно было до бесконечности. Начиная от самого мягкого варианта: она смирится, но на всю оставшуюся жизнь будет нести сей «тяжкий крест», при любом случае напоминая супружнику о его нетрадиционности. И заканчивая самым неблагоприятным: немедленный разрыв и соответственное «ославление» на весь поселок с окрестностями «грязных полюбовников». Про то, чтобы объяснить, как на самом деле было, не могло иди и речи. Странная это штука, пресловутая женская логика. Они легко верят в гороскопы, в оба сразу: и западный зодиакальный, и восточный, в фэн-шуй, приметам, в бога и коммунистам, причем во все одновременно, но ни за что не поверят, что два голых мужика ничем таким не занимались, а просто только что вернулись из параллельного мира.

Требовалось срочно спасать готовую развалиться семью, а вместе с тем Серегину и мою (хоть уже и порядком подмоченную, но не до такой же степени) репутации. Единственное решение проблемы: для того чтобы Ольга поверила, должна увидеть все сама. В три прыжка я оказался рядом с ней, благо у нее еще не прошло оцепенение от шокирующей сцены, схватил за руку и, прежде чем нажать на камень, совсем несвоевременно подумал, что становлюсь профессиональным экскурсоводом по параллельным мирам, пора бы уже и деньги начинать брать…?

Несколько секунд стояли молча. Я даже слегка рожу отвернул. Мол, как приличный и культурный человек, не собираюсь разглядывать обнаженную жену приятеля. Не буду говорить, что совсем не смотрел, это было бы ложью. Даже старые импотенты пенсионного возраста, плюясь и матюгаясь про сплошное телевизионное непотребство, на самом деле, оставшись один на один с телевизором, скрупулезно разглядывают то самое непотребство и опять-таки матюгаются, но уже по поводу того, что мало показали. Что же говорить про нормального здорового парня без всяких отклонений? Поглядывал, конечно. Но корректно и незаметно.

А Ольге не до того было. Она, скорей всего, как пару минут назад и ее супружник, не осознавала, что обнажена. По крайней мере не визжала и не пыталась прикрыться, а только смотрела кругом безумными глазами. Вот ведь парадокс: когда я где-нибудь из ничего представал пред чьими-либо очами, факт возникновения из ниоткуда уходил на второй план, первым делом бросалась в глаза полное отсутствие одежды. Но стоит мне кого-нибудь переместить, тот первое время совершенно не замечает своей обнаженности, только ошарашено смотрит по сторонам.

Мои размышления и редкие созерцания Ольгиных прелестей были прерваны самым бесцеремонным образом. Вновь захрымкало зеленое чудище. Причем в непосредственной близости. Под ногами. Аккурат между нами. Я даже вздрогнул от неожиданности. И ослабил хватку…

Серега как-то рассказывал, что жена до потери чувств боится всего, чего положено бояться среднестатистическим порядочным девушкам и женщинам: крыс, лягушек, змей, пауков. И что один раз пришлось прибегать к нашатырю, после того, как по ее ноге пробежала мышь.

Лучше бы она в обморок рухнулась… То, что Ольга завизжала факт, внешне выглядело именно так. Только я ни чего не услышал, то ли она потеряла дар речи, и рот раскрылся в немом крике, то ли в самых экстремальных ситуациях женский визг переходит на ультразвук. Одновременно со своеобразной беззвучной сиреной она вырвала руку и пустилась наутек, вглубь дома. За доли секунды я успел отметить, что и сзади Ольга тоже очень даже ничего и рванул в погоню. Позади возмущенно хрымкало…

Слава богу, догнал быстро. Не потому, что такой ловкий и шустрый, а потому, что она пронеслась мимо следующих дверей и оказалась в тупике. Ольга развернулась и распласталась по стене, раскинув руки, словно революционерка во время расстрела. По всей видимости, хозяин дома являлся весьма состоятельным гражданином Юпалтыны, по крайней мере, об этом свидетельствовала жилплощадь. Прежде чем остановиться, Ольга успела пробежать, как минимум, метров тридцать. Солидное расстояние по денисовским меркам, после перемещения запросто можно оказаться где-нибудь на улице или в чужом доме. Конечно, надо было бы вернуться на исходную позицию, а уж потом телепортироваться. Но тут стали доноситься встревоженные, быстро приближающиеся голоса, и я решил не рисковать. Даже толком не успел полюбоваться живописной картиной. Обнаженная, обреченная. Голова слегка набок, нижняя губка прикушена, глаза полуприкрыты… Я схватил Ольгу за руку и совершил уже четвертое за последние пять минут перемещение…?

Повезло. Ни в чужой дом, ни на улицу мы не попали, а оказались в их собственном огороде. Я, уже привыкший быстро оценивать обстановку, мгновенно осмотрелся. На соседнем участке семейство что-то пропалывало. Благо все трое — мама, папа и сын (лет тринадцати) — были повернуты к нам спиной. С другой стороны — в тени виноградных зарослей расположилась стайка девчонок-подростков, которые увлеченно листали журналы, бурно обсуждая просмотренное. В общем, наше появление осталось незамеченным. Я приложил палец к губам и попытался увлечь Ольгу в сторону спасительного крыльца. Куда там! Она принялась судорожно вырываться. Пока молча. Я решил ретироваться самостоятельно. Причем мысленно обосновал данный поступок. Ведь, одно дело, когда соседи заметят одну обнаженную Ольгу в своем огороде, и совсем другое — если их взору она предстанет в обществе такого же голого чужого мужика.

За считанные секунды, ни кем не замеченный, я оказался на крыльце и уже с него наблюдал, как станут развиваться события. А они не заставили себя долго ждать. Ведь не даром же говорится, что дома и родные стены помогают. Вернее, применительно к данной ситуации, не стены, а помидоры. Помогли и Ольге. Она начала приходить в себя и осознавать в каком положении оказалась. Но вместо того, чтобы последовать моему разумному примеру и тихонько смыться в дом, она неожиданно и на сей раз очень громко завизжала, естественно, привлекая внимание соседей. То ли голос, наконец, прорезался, то ли ультразвук кончился. Но надо отдать ей должное, визг длился всего несколько секунд. Затем она как-то отрешенно, не торопясь и не прикрываясь, направилась в сторону дома. Я не стал дожидаться и юркнул за дверь. Во-первых, дабы не попасть в поле зрения соседей, которые непременно проводят Ольгу взглядами. А, во-вторых, опасался ее неадекватности. Вдруг, увидев меня на крыльце, она не пойдет в дом, а проследует мимо, на улицу…

Серега так и не удосужился одеться. Так и сидел в неглиже поверх своих шмоток. Бутылка с перцовкой была пуста, ее место занял пузырь самогона, уже опорожненный на треть. Быстро же он. Мы отсутствовали всего ничего… Я принялся судорожно одеваться. А Серега, смерив меня мутным взглядом, спросил:

— Ольга тю-тю? — И изобразил это «тю-тю» скрещенными перед лицом руками, что на языке жестов означает «конец». А, вот, в интонации я не разобрался. Показалось, что одновременно присутствуют и радость, и огорчение…

— Нет, не тю-тю. — Я уже оделся и сел напротив. — Сейчас придет… Надеюсь…

Пришла. Явно еще не в себе, потому как даже халатик по дороге на себя не набросила. Сергей кивком предложил супруге присоединяться к нашему обществу и слегка приподнял бутылку самогона, намекая, что ей в данном состоянии потребно выпить. Ольга так же молча отрицательно помотала головой, удалилась в спальню и буквально через десять секунд вернулась опять же неодетая, но с бутылкой водки. Явно, так же заныканная от мужа. И это семейная жизнь — друг от друга водку прятать?! Он, чтобы выпить втихую, она, чтоб он не выпил…

После принятия всеми участниками по паре доз «лекарства» нервы у всех успокоились, и лечебный процесс превратился в обыкновенное застолье. Почти обыкновенное. Супруги так и не соизволили одеться, наверное, посчитав, что раз уж в таком виде были вместе со мной в параллельном мире, то теперь и не стоит смущаться. Первое время мне даже было как-то неловко. Уж очень непривычно. Кругом все голые, а я одет. В последнее время частенько получалось все наоборот. А потом я тоже привык и все реже поглядывал на прелести (естественно, Ольгины, Серегины меня совсем не интересовали, да и прелестями это назвать было никак нельзя, по крайней мере, с моей точки зрения).

Я рассказал практически все. От начала и до конца. И как все началось, и как вышло с Мерином, и как теперь продвигаются мои дела в осуществлении плана свержения узурпатора. Серега клятвенно заверил, что как только прочухается, тут же выйдет на работу, не дожидаясь закрытия бюллетеня, чтобы направлять расследование исчезновения Мерина по ложному следу. Потом они оба просились хоть на минуточку еще разочек смотаться в такую интересную параллельность. Но я был хоть и пьян, но непреклонен.

Я почувствовал, что пора на боковую. Пришло время посошка. На прощание они пообещали оказывать мне всяческое содействие, причем в обоих мирах, и просили обращаться по любому поводу в любое время суток. И я ушел, оставив супружников пьяными и голыми…

Покидая семейную чету, я, как вполне счастливый человек, не удосужился взглянуть на часы. Так что понятия не имел, сколько времени. Солнце стояло еще высоко, и по моим прикидкам было где-то после обеда. Не терпелось скорей добраться до дома и завалиться спать. Сказывалась бессонная ночь плюс внушительная доза спиртного, принятая у Сереги.

Подходя к дому, почувствовал неладное. Вернее, увидел. Сосед дядя Петя принимал гостя. Скамейка была щедро (для скамейки, естественно) накрыта. Магазинная водка (для соседа это нонсенс, самогон-то дешевле, значит угощение предоставил незнакомец), пара банок консервов, чипсы и что-то в баклажке, издали не разобрать. И хоть посетитель сидел ко мне спиной, человек был явно молодой и, как мне почему-то подумалось, ушлый. Магарычить дядю Петю просто так никто не станет. Невелика радость слушать пьяные матерные базары да еще и за это платить. Итак, получается, товарищ прибыл по мою душу. Областные следователи не станут поить соседей подозреваемых (да и я надеялся, что еще не попал в таковые), дабы получить сведения. Выходит, это представитель той самой наехавшей прессы. Корреспондент, блин! Всегда считал, что статейки в желтых газетенках пишутся не выходя из офиса. На фига тратиться на командировки, если в итоге все равно получается брехня?

Я решил пройти мимо и пирующих, и своей калитки с независимым видом. Вдруг дядя Петя уже достаточно залил глазяки до степени плохо наводимой резкости, и удастся проскочить незамеченным. Сосед что-то рассказывал, энергично жестикулируя. Я все слышал, но ничего не понял. Сплошная галиматья. Однако, щелкопер понимающе кивал. Небось включил диктофон, а потом напишет о пагубном влиянии инопланетянина на разум окружающих и приведет цитаты, убрав матюги, из пьяного монолога соседа.

Когда я поравнялся со скамьей, дядя Петя поднял глаза. Мои надежды не оправдались. Узнал сразу. Не был еще достаточно пьян. Даже взгляд не замутнен. Какого ж он тогда нес такую ахинею? Отрабатывал водку? Сосед начал меня окликать, и решающую роль сыграли разные скорости.

— Иго…, - он говорил медленно, а я, наоборот, интенсивно замотал головой, строя кислую мину, мол, я — не я и лошадь не моя, и не надо меня узнавать. Вопреки ожиданиям, дядя Петя соображал достаточно быстро, и, видимо, решил, что щедрый гость переключится на ожидаемый объект (то бишь меня) вместе с водкой, совершенно неожиданно закончил мое имя, так, что получилось совсем не имя -

…го!

Писака, следуя взгляду своего визави, уже поднял на меня глаза, я за мгновение до этого отвернул рожу, мол, мимо иду по своим делам и не обращаю никакого внимания на мирно выпивающих, вновь уставился на дядю Петю.

— Что?!

— Иго-го. — Повторил сосед, удивляясь бестолковости собеседника. — Лошадки так разговаривают. А собачки — гав-гав, кошки — мяу-мяу…

Ох, молодца, дядя Петя! Магарыч заработал. Я благополучно миновал незваного гостя, затем вход в собственный двор, а на скамейке следующих соседей меня поджидала еще одна сладкая парочка, но совсем не «Твикс». Обложили со всех сторон! Хорошо хоть они не знали, что я — это я. И предположить, что изрядно выпивший парень, разгуливающий средь бела дня по поселку в таком состоянии, является учителем, они явно не могли.

— Молодой человек! Уделите нам, пожалуйста, минутку.

Первым порывом было пройти мимо, сославшись на то, что нету у меня минуточек на всяких, разных, непонятных, но почему-то остановился, наверное, их вид подействовал. Процентов на девяносто был уверен, что это и есть уфологи.

Мужчина, если это чудо можно было так назвать, лет сорока, щупленький. Всклоченные с проседью волосы. Где были. Мало где. В основном голову покрывала лысина. Какая-то неровная. Очки с офигенно выпуклыми диоптриями. Взгляд — не от мира сего. Одним словом, ботаник-переросток. Его бы сфотографировать и снимки раздать мамашам, чтобы пугали своих чад, мол, вот что получится, если не перестанут засиживаться неделями за компьютерами…

Его спутница помоложе. Что-то около тридцати. Волосы в пучок, одежда — а-ля «синий чулок». Молодая «старая дева». Хотя одного взгляда было достаточно, чтобы определить, что она вполне даже ничего. И лицо, и фигура. Расчесать нормально, приодеть, нанести боевую раскраску типа «охотница на самцов», и вперед, валять мужиков штабелями. Так нет же. Внеземные цивилизации ее больше интересуют, чем обыденные бабьи радости и переживания. Ох, женщины! Раньше все принцев дожидались, теперь инопланетян подавай…

— Слушаю вас очень внимательно. — Я решил, что правильно сделал, остановившись. Надо уводить их от дома. И вообще, спровадить из Денисовки.

— Вы знаете Игоря Сергеевича? — И голос у нее достаточно приятный. Чуть томности добавить, и хоть в «секс по телефону».

— Все время думал, что знаю, но иногда, кажется, что зря думал. Чужая душа — потемки.

Уфологи встрепенулись.

— Что, в последнее время какие-нибудь странности происходили?!

— …свиньи — хрю-хрю, — доносились дяди Петины познания языков животного мира, — а вот, как выхухоли разговаривают, понятия не имею, не обессудь. Но уверен, что матом. Зря что ли так называются…

Сладкую парочку требовалось уводить, или, в крайнем случае смываться самому. Писаке вот-вот могут надоесть разглагольствования соседа (ума не приложу, как этого не произошло до сих пор?) или у дяди Пети кончатся зверушки, и корреспондент может заинтересоваться нашей компанией. А интуиция подсказывала, что от него отделаться будет гораздо трудней.

— Ну, я бы не сказал, что совсем уже странности, — я ответил весьма расплывчато, тем самым подогревая интерес.

— А можно поподробней, пожалуйста!

— Конечно, можно. Только я тороплюсь. Если проводите, отвечу на все вопросы.

Их, наверное, уже не раз посылали по известным адресам, потому как вскочили, как по команде, готовые следовать за мной куда угодно.

— Ну, что же странного в поведении Игоря Сергеевича вы заметили?

— Я Игорька с раннего детства знаю. Насколько себя помню. — Тут я ни грамма не сбрехал. — Друзья, вроде как. А третьего дня, представляете, хотел у него стрельнуть полтинник на опохмелку, так не дал, зараза. Говорит, рад бы, но очень самому нужны.

— Вы неправильно нас поняли. Не заметили ли вы чего-нибудь этакого, совсем необычного? То, что не вписывается в привычные рамки?

— Так вы про эту инопланетную историю? Выкиньте из головы. Фигня все это.

Джигиты, по маме посланные, меньше оскорбляются.

— Негоже, молодой человек, в двадцать первом веке придерживаться махрового скептицизма! Тем более, в вашем возрасте. Внеземные цивилизации существуют!!! И тому имеются прямые доказательства!

— Да кто ж спорит? Конечно, существуют. Это вы неправильно меня поняли. Я имел в виду, что Игорек не имеет к этому никакого отношения. Ну, приглянулась его физиономия инопланетянину, вот тот и принял его личину. А сам Игорь ни сном, ни духом. Только вчера об этом разговаривали. Он даже немного на внеземного гостя обижен. Он что удумал? Разгуливает в его обличии в чем мать родила. Народ смущает, Игоря позорит. Авторитет подрывает перед подрастающим поколением. А ему, между прочим, первого сентября в школу, детишек обучать.

— Он не должен строго судить иную цивилизацию. Они же не знают ни наших обычаев, ни принятых норм поведения.

— Ага! Рожу Игорька один к одному срисовали, а портки не смогли придумать… Слушайте! А, может это особенности телепортации? — Я выдал суровую действительность за гипотезу. — Вдруг, они способны перемещать только тела, но не могут материальные вещи?

— Точно!

— Правильно!

— Какая оригинальная и все объясняющая идея! Не желаете вступить в наше общество?

— Не сейчас, — буркнул я, а про себя добавил, что ни в этой жизни. — Кстати, об инопланетянине. В городе он. Оно и правильно. Что ему в нашем захолустье делать?

— Точно?!

— Точнее не бывает. Я только что с электрички. Сам, правда, не видел, но народ бурлит. Его на проспекте видели. Как всегда, голого и невозмутимого. Наверное хотел в администрацию телепортироваться, да немного промахнулся.

Уфологи переглянулись, и я сразу понял, что в ближайшие секунды буду лишен их приятного общества. Успел крикнуть уже в спины быстро удаляющимся в сторону вокзала искателям внеземных контактов:

— А Игорька здесь не ищите! Он мне полтинник не дал, потому что на юга собирался, а теперь уже и умотал до конца лета! А там каждый рубль — на вес золота…

Фу-у! От одних, вроде как, избавился. Конечно, уфологи — наименьшее из зол, но тем не менее. Чем меньше официального и полуофициального народа будет искать со мной встречи, тем лучше. Не до них. Тошно и так. А корреспондент, если не сбрендит от длительного общения с дядей Петей, я надеялся, тоже вскоре отправится восвояси. Материала, в смысле, галиматьи, набралось больше чем достаточно. А там подключит немного фантазии… И появится брехня о моей скромной персоне. Бог ему судья. Каждый зарабатывает на пропитание как может.

У задней калитки двора никто не караулил. Еще раз воздав молитву собственной лени: не удосужился в этом году побороться с сорняками, а повитель родилась на славу, превратив прозрачное ограждение из металлической сетки между участками в сплошной зелены забор, я, никем незамеченный, проник в дом и, не раздеваясь, завалился на диван.?

Узниц, конечно, навестил. Сообщил Пале, что Ханбайдуй теперь знает о ее существовании. Ну, заодно и повыпендривался. Нет, ну а зачем геройствовать, если никто об этом не узнает? Поведал немножко о том, как сперва чуть не погиб, оказавшись захваченным кровожадной шайкой разбойников, потом о грозящей неминуемой гибели от рук янычамураев во время облавы и завершил рассказ свиданием с живогрызами.

А вот про челопундрика рассказывать не стал. И не потому, что имел какой-либо замысел. Просто сообразил, что надо было при перемещении Юуа в таверну, самому немного задержаться, дабы плюшевый экстрасенс связался со своей подружкой и через нее узнал поподробней о судьбе Каласада и остальных обитателей замка. Данную оплошность я решил исправить в следующий раз, когда окажусь в таверне. После чего можно будет выложить все принцессе, с мельчайшими подробностями.

Валакала опять не отличилась оригинальностью. Все те же вопросы о Большой Книге Колдовства и о Том Самом Колдуне. Я, естественно, опять лишь пожал плечами.?

Потом мы с Палей переместились ко мне. А на следующее утро она вернулась к себе в темницу. А мне предстояло отправляться опять в Воронеж, откуда перемещаться в гости к очередному князю — Ненебабу.

В электричке мысли завертелись вокруг книжек и фильмов, в которых персонажи, так же, как и я, попадают в параллельность. И сделал весьма лестное для себя открытие. Ведь все эти фэнтезийные герои, попавшие из нашего мира в параллельный, — фигня, по сравнению со мной. Пацаны. Хоть и становились в другом измерении либо великими воинами, либо колдунами, а то и королями. Они ж как? То ли на самом деле и являлись данными персонажами, кои настоящие сущности в нашей обыденности дремали или крепко спали, а попав в благоприятную среду, тут же пробуждались вместе со скрытыми доселе талантами, то ли попадали в чуждый мир в силу каких-либо — сверхъестественных обстоятельств, типа нечаянно открывшегося портала. В этом случае так называемый герой всеми правдами и неправдами стремиться возвернуться восвояси, походя совершая всяческие подвиги.

А вот я — настоящий герой. Потому как ничего во мне не дремало, каким был, таким и остался. Но не в этом суть. Главное, что я в любой момент могу «забить» на все эти приключения. А что? Пожить какое-то время в городской квартире, пока все устаканится, и нет проблем. Даже могу неплохо заработать, обладая волшебным кольцом. Вариантов не меряно. Хоть в цирке с исчезательными фокусами, хоть эксклюзивное турагентство по путешествиям в параллельный мир можно открыть, новых русских переправлять на денек-другой в Юпалтыну за бешенные кучи зарубежных денег. Это ж покруче космического туризма.

Ан нет. Я продолжаю нести свое тяжкое бремя и совершенно забесплатно то там, то здесь свечу голым задом. И кто настоящий герой? То-то же…

Благодаря челопундрику, было точно известно не только где находится дворец князя Ненебаба, но и даже примерное расположение его покоев. В смысле, какому месту в нашем мире они соответствуют. Хорошо, что не в центре. Хотя, сейчас в городе практически везде «центр», кроме, конечно, частного сектора. А так, практически на любой более менее приличной улице имеются и круглосуточные магазины, и клубы, и забегаловки.

Надо было решить, в какое время суток лучше всего переместиться. С одной стороны, вроде как оптимальным вариантом являлась ночь. Однако, кто знает, как охраняется княжеский сон? Вдруг, у них там традиция на ночь выпускать во дворец каких-нибудь сторожевых зверюг? Или страже отдан приказ: «Секир-башка без предупреждения» любому ночному посетителю.

Рано утром? Так неизвестно, во сколько у них там утро. Наши князья бывало всю ночь кутят, а потом спят до обеда. Да и в своем мире в светлое время суток проблем не оберешься после возвращения.

Так что я решил посетить князя вечерком, как только стемнеет. С людной улицы вошел во дворы, благо, единственным освещением там являлся свет из окон, то есть, царил густой полумрак. Никем не замеченный занял самое подходящее место: наиболее близкое к покоям там (глазомер натренировал, хоть на соревнование), и удобное и для перемещения, и для возвращения здесь — заросли акации в палисаднике между подъездами. Если все сложится идеально (во что верилось с трудом, но, все-таки), то переговорю с Ненебабом, вернусь, оденусь и домой, спать… Мечтать, естественно, не вредно, но надо действовать. И я сменил измерения.?

Попал, кажется, в покои. Вернее, в будуар. Только, вряд ли это чудо — князь… В этом мире хоть и не носили штаны, но, тем не менее, мужская одежда отличалась от женской. Представители сильного пола носили «костюмчики» — «футболка-юбочка», а дамы только целиковые одеяния а-ля платье-сарафан. Плюс длина волос. Примерно, как и у нас: у мужиков короткая стрижка, у женщин — длинные волосы. И без наших непоняток: хиппующих ребят и лысых баб. Плащи были похожи по форме, но опять-таки строгое различие по цветам. Для мужиков — темные, для дам — «веселеньких» расцветок.

Так что, по данным признакам передо мной по идее была женщина. Но уж очень смахивающая на мужика. Мужиковатая баба? Переодетый мужик? Неужели и сюда докатилось трансвеститство? Не должно бы, но тот факт, что существо неопределенного пола, сидя у зеркала, усердно брилось, не замечая моего появления, свидетельствовал об обратном.

Я осмотрелся, поблизости не нашлось чем прикрыться, а шарить по углам не стал принципиально, вдруг, сочтут за грабителя? Наплевав на приличия, кашлянул, обозначая свое присутствие. Чудо природы осмотрело меня с ног до головы. Причем без всяческих подобающих для женского пола реакций на мой внешний вид, типа завизжать или хотя бы просто смутиться.

— Ты это как здесь? Как сюда попал? Кто пропустил? Не полагается в это время тут никому находиться. Князь разгневается. — Существо красноречиво провело большим пальцем себе по горлу, показывая, как именно разгневается князь. — И вообще, кто ты такой?

Не могу сказать, что я обрадовался, но, тем не менее, был немного приятно удивлен. Впервые при моем появлении не озадачились внешним видом, а лишь незаконным проникновением. Причем, особой, по некоторым признакам являющейся вроде как представительницей противоположного пола. Даже странно как-то.

Я решил пропустить все предыдущие вопросы и сразу честно ответил на последний, не вдаваясь в подробности:

— Я — Игорек.

— А я — Тарал… а. Тарала. Представляешь, Игорек, каковы чудны дела вытворяются под небесами? Я совсем недавно нашлась. А до этого меня в младенчестве похитили. Горе родителям. Благо оставался мой брат-близнец Тарал. А несколько месяцев назад и он бесследно сгинул. Совсем. Опять скорбь для отца с матерью. Хорошо, я обнаружилась на радость. Жалко только с братцем так и не увидалась. Но все равно я счастлива. Потому что я — невеста князя. Скоро свадьба.

Галиматья. Бред сивой кобылы. Что к чему? Тем более я ни о чем и не спрашивал. На фига она мне это рассказывала? И она ли? Навряд ли. Если учесть, что «невеста», забывшись, разок с фальцета, который по-видимому должен был быть воспринят как женский голосок, перешла на грубый мужской бас. Правда, быстро поправилась. Да и весь текст звучал как заученная легенда.

Поразмышлять почему и зачем я не успел. Распахнулась дверь, и в помещение ввалился юноша.

— Ты это с кем тут?…

И замер. Рот раскрыл. На пару мгновений вперился взглядом в ту часть моего туловища, которую обычно прячут от любопытных взоров. Покраснел. Жадно глотнул воздуха, выхватил меч.

— Я же говорила, князь разгневается. — Небрежно бросила Тарала и продолжила бритье.

Вот, так-так. Действительно, чудны дела под местными небесами. Все как-то неправильно. Никакой тебе сцены ревности по отношению к невесте. Я бы, застав будущую супружницу в обществе голого мужика, причем не визжащую, а мирно беседующую, первым делом, наверное к ней бы обратил претензии, особенно, если принять во внимание тот факт, что мужик-то никуда не денется.

Однако князь молча и яростно бросился на меня с явным намерением убить на месте. Я еле успел пригнуться. Иначе банальная присказка «секир-башка» стала бы реальной действительностью. Уже хотел было от греха подальше покинуть сей недружелюбный мир и вернуться восвояси, но князь по инерции завалился набок, освобождая мне проход к дверям. Я и решил немного поиграть с ним в догонялки. А заодно и выполнить то, зачем прибыл. Сообщить о существовании Пали.

Я выскочил за двери. Ненебаб следом. Благо, впереди был длинный коридор с множеством проходов и ответвлений. И хоть я был совсем ничем не обременен, а князю помимо одежды мешали и латы, и кожаный шлем, да и меч что-то весит, он не отставал. Мало того, еще успевал махать своим «ножиком». Я отчетливо и близко слышал посвисты рассекаемого воздуха.

— Князь, поговорить бы! — Не останавливаясь (куда там!), я попробовал решить проблему дипломатическим путем.

Но, увы. Он только верещал как-то по-бабьи: «Убью!» и продолжал пытаться воплотить в жизнь свою угрозу. И все.

Понятно. Требовался тайм-аут. Пусть успокоится. Исчезать сразу не стал. Мало ли. В дальнейшем могло пригодиться тайное умение. Решил переместиться, когда буду находиться вне поля зрения Ненебаба. Пусть думает, что я спрятался. Поищут, умаются. А потом я и заявлюсь. Для продолжения разговора.

Как раз коридор поворачивал. Я заскочил за угол и резко остановился. Когда босиком, тормоза работают отлично. А Ненебаба в очередной раз подвела инерция. Он по дуге пролетел мимо меня, а когда «въехал», как я его надул и начал тормозить, я благополучно вернулся, шмыгнул за одну из дверей и, услышав визгливое: «Стража!!!», благополучно переместился из данной параллельности.?

Ух, ты! Я прям, как Терминатор! И голый, и бильярдная полна бандюков! Всё… На этом совпадения завершились. Герой Арнольда сам туда приперся, я же попал совершенно нечаянно. Да и разные у нас с ним весовые категории, так что я не стал выбирать братка подходящего размера, дабы затребовать его шмотки. Хотя, выбрать было из кого. Как минимум, человек десять. И это только в ближайшем поле зрения. Плюс народ за столиками по темным углам.

Как и полагается, моей материализации из ниоткуда никто не заметил. Зато меня самого приметили практически сразу. Уставились, естественно. И слегка обалдели. Привычное дело.

Хотел ретироваться, мол, пардон, ошибся помещением, да и, по воле случая, входная дверь оказалась в непосредственной близости, однако услышав характерный звук передернутого затвора, решил немного задержаться.

Вот, ведь, блин, опять! Правда, когда в последний раз я находился под прицелом, по сравнению с нынешней ситуацией, оказывается, все было не так уж плохо. Мерин, он хоть и отмороженный, но все-таки мент. Значит, где-то в глубинах подсознания у него должны были иметься проблески законности, не смотря на степень опьянения. А, вот, пьяные братки, совсем другое дело. Тормозов нет по определению.

— Стоять! Я не понял, это типа вообще что за непонятка? — Бандюган, направивший на меня ствол, находился в средней степени окосения. — Что за фраер? Кто-то с ним гонял шары на раздевание?

Нет бы кто-нибудь для выпендрежа сбрехал. Мол, это я такой крутой, раскатал фраерка под чистую. Фигушки. Какие-то честные уркаганы попались. Или просто туго соображали. Как бы там не было, но игроков-беспредельщиков не нашлось.

— Ладушки. Говори, кто, как, почему? И без байды, иначе…

Ежу понятно, что иначе. А, вот, как с ними говорить? Это ж не юпалтынские грабители, перед которыми можно было распинаться на языке а-ля феня, да и то чуть не поплатился за случайно оброненное слово. А здесь же все по-взрослому, по понятиям. А бандитский лексикон знаком лишь по литературе и фильмам. А ведь не факт, что авторы сих произведений на самом деле знакомы с языком конкретных пацанов. Скорей всего, нахватались из более ранних таких же продуктов ширпотреба… Хотя, меня же определили во фраеры? Им и буду. Да и, по большому счету, для братков им я и являлся.

— Пацаны! Я не виноват. Это все они! — Надо было что-то брехать, и я начал. — Говорят, передай этим… Гм… Язык не поворачивается повторить оскорбление… Говорят, передай, кончилась в районе ваша власть, теперь они будут крышевать. А кто не подчинится, будет в таком виде разгуливать, если жив останется.

Я немного развел руки в стороны и сделал полный оборот, дабы все хорошенько разглядели перспективы своего будущего внешнего вида.

— Кто?!!! Кто они?!!! — Взревел явный лидер сообщества, Толян.

— А я разве не сказал? Новая группировка. — Знал из телевизора, что бандитские сообщества в основном именуются по какой-либо местности, будь то улица, район или город, а дабы ненароком не навлечь на себя справедливый гнев за клевету реально существующей банды, ляпнул: — Иссык-кульские, — справедливо полагая, что вряд ли уважающая себя банда станет называться подобным образом, а ежели все-таки имеется таковая группировка, то и обитает она где-то в районе Иссык-Куля.

— Где они?!

О, как. Кажется, получилось перевести стрелки. Ну, что ж, требовалось тему развивать.

— Метров двадцать от входа. За углом. Если не уехали. На трех «тачках»: две черных «бэхи» и белый «мерин».

Чем больше конкретных деталей, тем правдоподобней выглядит брехня. Хотя, если честно, на последующую реакцию я совершенно не рассчитывал. Так, ляпнул, лишь бы не молчать.

Завертелось. Всеобщая тревога. Срочный сбор. Звонки по мобилам отсутствующим браткам, прикормленным ментам. Рожи пьяные и злые. Жаль только в кутерьме не удалось тихонько смыться. Перед уходом главарь бросил двум браткам:

— Шпик с Макаком, остаетесь. С фраера глаз не спускать. Бошками отвечаете.

Меня усадили за столик в самом дальнем углу. Церберы устроились напротив, демонстративно выложив стволы, дабы помнил, что любые потуги бессмысленны и чреваты летальным исходом.

— Пацаны, может, найдете мне что-нибудь прикрыться? Тут дамы, как-никак.

Дамы действительно имелись. Правда, из тех, для кого моя бесштановость не являлась чем-то из ряда вон. Лицезреть (и не только) голых мужиков для них было вовсе не экзотическая неожиданность, а, в силу профессии, обыденность, надоевшей рутиной.

Братки переглянулись. Явно решили, что не пацанское это дело, для фраеров шмотки разыскивать, и почти хором отказали:

— Так сойдет.

— Рожа треснет.

— Так, так — так. — Я не стал спорить. — Тогда грамм сто налейте. Для снятия стресса.

Данное предложение прошло, потому как «пузырь» стоял на столе, и от братков не требовалось особых напрягов.

Вот так, в полупустой бильярдной в компании двух отморозков я остался ждать. То ли возвращения банды, то ли того момента, когда во дворце Ненебаба улягутся страсти, вызванные моим появлением.

Прошло часа два-два с половиной. Задушевной беседы с охраняющими меня братками не получилось. Оно и не хотелось. Те спросили, кто я по жизни, сказал правду — инженер-программист. И, дабы не быть голословным, ввернул пару-тройку профессиональных терминов. Ребятушки тут же скисли, после чего завели привычные речи, о своем, бандитском.

Надо отдать должное, мой стаканчик периодически наполнялся, по мере необходимости. Хорошо, что не настаивали выпивать вместе с ними. Опять же в силу разности весовых категорий, я бы давно «спекся».

Наверное, из-за нормального отношения сторожей я дождался возвращения основных сил группировки. Ведь главарь (бригадир?) обещал им головы пооткручивать, в случае утраты подопечного.

Братки ввалились злые все, как черти. Появилась догадка, что никаких иссык-кульских они не нашли.

— Где этот фраер?! — Толян был злее всех, понятно, он же главный, остальные, как всегда, могут сказать, что лишь выполняли указания, а повелся на фраерскую брехню, как последний лох, он, бригадир.

— Здесь мы! — Подал голос то ли Шпик, то ли Макак. За время проведенное в их обществе, я так и не понял, кто есть кто, потому как, обращаясь друг к другу, говорили только «брат», «братан», «брателла».

Толян не потребовал выводить меня на свет божий (в помещении были хорошо освещены только бильярдные столы и стойка бара, а мрак вокруг посадочных мест за столиками слегка рассеивали лишь маломощные бра), а сам соизволил подойти. Пистолета в руках не было, видать, намахался им за время поисков несуществующей группировки, да и по судорожно сжатым кулакам было ясно: смерть от пули будет для меня слишком легким наказанием. Бригадир явно решил меня «забивать» вручную. Причем самолично. Он был еще пьяней, чем в тот момент, когда отправлялся на поиски конкурентов. По-видимому, периодически снимал стресс.

Главарь поманил меня пальцем:

— Иди сюда. Сейчас узнаешь, почем «разводить» Толяна.

Держа палец на камне, я спокойно вышел.

— Ты, что, так и не понял, что на самом деле происходит? — Моя наглая самоуверенность возымела действие: бригадир озадачился и сразу бить не стал.

— Не понял, что за понты?

— Это называется не понты, а разработка группировки. Слышал про такие операции?

Пьяная башка бригадира соображала туго, но страшные слова дошли-таки до мутного сознания.

— УБОП? — Вытаращив глаза, испуганно спросил как-то быстро сникший Толян.

— Хуже.

— Неужели…?

— Отойдем?

Я по-хозяйски направился к полураскрытой двери, ведущей в подсобные помещения. Толян за мной.

— ФСБ? — Заговорщическим шепотом поинтересовался бригадир.

— Точно.

Вот, в этот момент, пока Толян озадаченно переваривает полученную информацию, а остальные бандюки находятся на безопасном расстоянии, мне бы шмыгнуть за дверь, закрыться. После чего преспокойненько переместиться. Скорей всего где-то там имеется запасный выход, пусть братки думают, что я им воспользовался.

Однако, случилось то, что называется «вожжа под хвост». Воспользовавшись временным замешательством бригадира, я схватил его за руку и привел в действие волшебное кольцо. Конечно, я не собирался оставлять Толяна в Юпалтыне, просто хотел, чтобы этот отморозок хоть разочек ощутил, каково находиться в моей шкуре, в смысле совсем без какой-либо шкуры.?

Мы оказались в спальне. На огромной кровати, раскинув руки, сотрясая пространство богатырским храпом, спала Тарала.

— Видишь, Толян, это княжеская невеста. — Уж не знаю зачем сообщил я и вновь нажал на камень.?

Мы отсутствовали ровно столько, сколько требовалось для того, чтобы шмотье бригадира успело упасть на пол. Пару секунд, не больше. Полумрак плюс густой табачный дым снижали видимость до минимума, так что, думаю, нашего краткосрочного отсутствия никто не заметил. А если и заметил, то воспринял как собственные проблемы со зрением по причине повышенной дозы алкоголя в крови.

Ну а потом я толкнул обалдевшего и голого Толяна в глубь бильярдной, на всеобщее обозрение, а сам скрылся за дверью. Как и ожидалось, она была снабжена мощным засовом (наверное, на случай экстренной эвакуации группировки), которым я поспешил воспользоваться. Прислушался. Пара секунд мертвой тишины. Затем удивленные реплики:

— Ух, ты ж, блин…

— Толян, эт ты че?…

— Непонятка, блин…

А потом кто-то приглушенно хихикнул и, спустя мгновение, бильярдная взорвалась диким ржанием. Оно понятно: одно дело, наблюдать раздетого «левого» никому неизвестного фраерка, то бишь меня, и совсем другое — узреть в костюме Адама авторитета, лидера преступного сообщества. Хохот становился все громче, и, тем не менее, он был перекрыт яростным звериным криком, перешедшим на вой:

— Убью-у-у-у-у!!!

С чувством выполненного долга я переместился во дворец Ненебаба.?

Я опять оказался в спальне. Если не считать храпа «невесты», все было тихо. Все-таки не зря я так долго проторчал в бильярдной. Во дворце все успокоилось. Наверное, после тщательного обыска этой части строения, пришли к выводу, что я каким-то образом ухитрился миновать сторожевой кордон (в том, что княжеские покои надежно охраняются, я нисколько не сомневался), и теперь меня ловят где-то в другом месте.

Пока дожидался возвращения поисковиков во главе с Толяном, было время подумать о своем кратком визите в вотчину Ненебаба. Что-то там совсем неправильное вытворялось. Во-первых, эта так называемая невеста. Да что там ежу, амебе и то понятно, что это мужик. Ведь кроме одеяния и длинных волос — полное отсутствие женских половых признаков любого порядка. Да и реакция на мое появление — подумаешь, голый парень, видели, знаем. Удивление вызвал лишь сам факт моего присутствия в помещении.

Во-вторых, сам князь. Уж больно смахивает на бабу. Конечно, вполне вероятно, что это пока еще юноша с ломающимся голосом, но тогда получается какое-то сплошное непотребство. Однако, если это так, то на фига афишировать свои взаимоотношения перед первым встречным? Развратничали бы потихоньку, и все дела. А тут: разрешите представиться — невеста, скоро свадьба. Да и князь, узрев мою бесштановость, зарделся, чисто красна девица. Не похоже на малолетнего прожженного развратника. Плюс история про близнецов, явно рассчитанная на идиотов. Брат пропал, и тут же нашлась сестра. Интересно, нашелся хоть один дурак, поверивший в эту галиматью?

Тарала, вернее, скорей всего, бесследно сгинувший Тарал, ночевал один. Я тихонько вышел из спальни и отправился на поиски Ненебаба. Нашел быстро. В соседней опочивальне. Князь (княгиня?) тоже спал. Я его будить не стал, нашел гардеробную в нише за портьерой, и наконец-то приоделся. Затем там же, в самом дальнем углу устроился поудобней, дабы хоть чуть-чуть покемарить, дожидаясь пробуждения правителя. Конечно, можно было бы растолкать Ненебаба (Ненебабу?) и выложить сонному все, что имею сказать. Но, вдруг, опять истерика со страстным желанием отрубания моей головы? А сматываться в свой мир в данном месте и в это время ой, как не хотелось. Интуиция подсказывала, что криминальный авторитет Толян весьма обрадуется моему новому появлению, ведь, небось, с ног сбился, меня искаючи. Вот только радость свою проявит неадекватно. Скорей всего, с мучительным летальным исходом для моей скромной персоны. Так что оставалось только ждать.

Дремал я весьма чутко, как и полагается нам, разведчикам, находящимся в тылу врага. И при первом шорохе мгновенно пробудился. Тут же выглянул в щелку. Звуки доносились с княжеского ложа. Он завозился, просыпаясь. Ненебаб потянулся и вылез из-под покрывала. И я понял, что не вылез, а вылезла. Князь оказался бабой. Никаких сомнений, потому как одежды на ней было столько же, сколько бывает на мне после перемещения.

Вроде как, картинка начала вырисовываться. Только к чему весь этот маскарад? Она в мужском обличии, Таралу приходится в бабу переодеваться? Звалась бы княгиней, он был бы не невестой, а женихом, и не нужно было бы придумывать нелепую байку про близнецов. Хотя, это их заморочки, мне до них нет никакого дела. Главное, умудриться без проблем сообщить ей о существовании Пали.

Дабы не смущать мадам, я подождал пока она оденется, благо ей потребовались шмотки из противоположного конца гардеробной, после чего бесшумно покинул свое укрытие, заняв позицию между княгиней и ее мечом, который она не успела прицепить на пояс.

— Здравствуй, князь.

Девица вздрогнула, обернулась. То ли она заспала свою вчерашнюю ярость, то ли спросонья плохо соображала, но на сей раз не было даже намека на агрессию.

— Да кто ж ты такой? — Легкая тень удивления и явное неудовольствие, словно ей досаждает назойливая муха. — И как вообще сюда попал?

Я — Игорек. — Нечего оригинальничать, хватит и имени. — Как попал — неважно. Я с добрыми намерениями. Ты, главное выслушай меня.

— Ну? — Княгиня присела на край ложа.

Я по быстрому выложил сведения о томящейся в королевских застенках истиной наследнице престола. Посоветовал являться на праздник Кля с усиленным эскортом в виде солидной боеспособной армии, добавив, что остальные князья именно так и сделают.

— И даже если не веришь про принцессу, хотя это очевидный факт, лично знаком, все равно про армию не забудь, а то после празднеств на обратной дороге соседушка решит ваш давнишний конфликт самым радикальным способом. Перебьет вас всех, и дело с концом.

— Это невозможно. Тридцать дней до и тридцать после праздника в Юпалтыне всеобщее и незыблемое перемирие. Общекоролевская традиция. Нарушившего ждет страшная кара.

— Видел я, как соблюдаются традиции. Да и если не будет свидетелей, то и обвинять будет некого. Все спишется на разбойников, они-то традиции не блюдут.

— Списать на разбойников, говоришь? Это мысль. — Княгиня задумчиво прищурилась.

Я же посетовал на себя за излишнюю болтливость, вроде как хотел попугать, чтобы она наверняка явилась с усиленным эскортом, а получилось, что подкинул идею, как легко и просто избавиться от врага. И пусть не в этот раз, так как сосед заявится в столицу со своей армией. Но праздник-то ежегодный. Что помешает Ненебабе осуществить сей коварный замысел через год или два?

— У тебя все?

Я кивнул.

— Ты давно здесь?

— Ну, как тебе сказать…, - я принялся лихорадочно думать, что выгодней в данный момент: закосить под дурачка, мол, только вошел, или выложить всю правду о том, что я в курсе насчет половой принадлежности будущей семейной пары.

Думал не так уж и долго, однако, княгиня быстрее сделала вывод:

— Значит, ты все знаешь.

— Так уж получилось. — Я не стал спорить с очевидными вещами. — Скажи, зачем весь этот спектакль с переодеваниями?

— Традиция. Испокон веков в нашем роду рождались только мальчики. Править должен князь. Мужчина. Но у родителей сначала получилась я, а потом они погибли в войне с соседями, так и не успев придумать мне братика. Вот и пришлось пойти на маленькую хитрость, дабы не ломать вековые устои княжества.

Ни фига себе, маленькая хитрость — всю жизнь брехать своему народу! Хотя, правители всех времен и народов всегда так и делают. Правда, тем-то легче: «насвистел» с трибуны бла-бла-бла о всеобщем благоденствии и все, а тут ежедневные переодеватушки. И опять же, трудно не заметить обман. Это только в старом наивном кино девок, переодетых в мужские костюмы и кое-как утянувших бюст, считают молоденькими пацанами. А на самом деле, все понятно и видно невооруженным взглядом.

А уж про «невесту» вообще молчу. Ой, как далеко Таралу до наших трансвиститов. Те-то преуспели. Их и замуж зовут, они и конкурсы бабской красоты выигрывают, в Евровидении участвуют. Но местному претенденту на княжескую койку до них дальше, чем декабристам до народа. Как бы он не пытался разговаривать писклявым голосом. Ему бы в соревнованиях по бодибилдилнгу участвовать, а не в баб переодеваться.

— Так ведь видно, что ты — девушка, а Тарала — пропавший Тарал. — Я озвучил свои мысли. — Не ужели вы надеетесь, что обман не раскроется?

— Оно, может, и видно. — С пренебрежением ответила княгиня. — Вот, только по традиции дворяне в нашем княжестве никогда не лгут. И уж тем более князья. И если сказано, что я мужчина, а Тарал — девушка, значит так оно и есть. И ни у кого на этот счет не возникнет ни малейших сомнений. А правду знает очень узкий круг особо преданных людей, который все время сужается…

— Дело ваше. Дурите свой народ, как хотите. Мне по барабану. Думаю, после завтрака отбуду восвояси. Я ж еще не всех правителей посетил.

— Отбудешь, это точно! — На сей раз Тарал даже не пытался пищать.

Как такой здоровый ухитрился так тихо подкрасться, ума не приложу. Он стоял в паре метров от меня с обнаженным мечом. Такая огромаднейшая грозная бабища. Как гласит избитая фраза: «Это было бы смешно, если не было бы так страшно…»

— Ребят, да вы что? — Я машинально попятился, хотя бежать было некуда, разве что в свой мир, «невеста» надежно перегораживала путь к отступлению. — Я же никому ничего не скажу. Могу клятву дать, самую страшную.

— Конечно, не скажешь. — Вновь вступила в разговор княгиня. — Мертвые не умеют разговаривать. Клятва, естественно, хорошо, но зафинтифлюживание надежней.

— Что? Какое такое зафинтифлюживание?

— Публичная казнь так у нас называется. Можно было бы тебя здесь потихоньку кокнуть, но, думаю, слух о незаконном вторжении уже просочился за стены дворца. Тебя ночью вся стража искала. Кстати, где ты прятался?

— У вас свои тайны, у меня свои, не скажу, и все тут, — недовольно буркнул я.

— Ну, как знаешь, — княгиня не стала спорить, — теперь без разницы. Так вот, по нашим обычаям преступник обязательно должен быть наказан. Да и народу периодически требуются зрелища. Так что, немножко времени у тебя еще осталось: пока глашатаи народ оповестят, зафинтифлюживалку зарядят… Ты вроде хотел позавтракать? Да, по дороге к месту казни ты должен молчать. Единственно пророненное слово, и конвой отрежет тебе язык. Приговоренные должны молча и скорбно принимать уготованную участь, без проклятий или здравниц.

— По традиции?

— Ага.

Нет, это полнейший беспредел! Никакой веры людям. Ну, узнал я то, что не полагается знать, и что, сразу казнить? Да мне по барабану, что на самом деле князь — и не князь вовсе, а княгиня. Подумаешь, невидаль! Да у нас бабы не то что занюханным княжеством правили, но и всей империей. И не единожды. А у них тут, видите ли, традиции и обычаи, не позволяющие женскому полу занимать руководящие посты.

И самое интересное, это сугубо местный обычай, не касающийся всего королевства. Ведь собирается же Паля (с моей помощью, между прочим) взобраться на престол и править со спокойной совестью. Без всяких комплексов насчет своей половой принадлежности. А здесь, накось, не полагается.

Достали со своими традициями, обычаями и правилами. Ладно, понятно, раз, существует определенный уклад, пусть живут, как знают. И не собирался я вовсе в чужой монастырь со своим уставом. Не так было бы обидно, если б я натворил что-то вопиющее, не укладывающееся в рамки их традиций. И за то бы приговорили. Ан, нет. Не в том проблема. Сами, заразы, свои же обычаи нарушают втихаря, а меня, как ненужного свидетеля убирают.

Ладно, поквитаемся еще… Может быть. Если захочу. По крайней мере, лишний козырь в рукаве против князя-княгини имеется.

Конечно, в любой момент я мог смыться в свою параллельность. Но пара соображений наводила на мысль, что торопиться не стоит. Во-первых, что-то мне подсказывало, что родной мир в данном месте, не такой уж и родной. Скорей всего местные бандюки дюже на меня обижены. Так что чем дальше окажусь от злополучной бильярдной, тем лучше. Во-вторых, не хотелось вот так в наглую, на глазах у княгини исчезать. Вдруг, ее страх быть раскрытой окажется сильнее суеверного ужаса перед «Тем Самым Колдуном», и она отправит в столицу убивцев, дабы вместе со мной похоронить и тайну? А так оставалась надежда, что получится смыться таким образом, что мадам будет считать меня мертвым, и значит, не представляющим опасность. Как и два предыдущих князя.

Да и, признаться, заинтриговал способ, коим меня собрались уконтропупить. Смертная казнь через зафинтифлюживание. Хотелось хоть одним глазком взглянуть, посредством чего данный приговор приводится в исполнение.

Лобное место, вопреки моим надеждам, находилось рядышком, аккурат на дворцовой площади. И «князь» с «невестой» заняли почетную ложу на балконе. Так что, все-таки придется сматываться на глазах у четы. А вот и приспособа для зафинтифлюживания. Я офигел. Если верить бородатым анекдотам, то как раз из таких рогаток китайцы запускают свои спутники. Только, согласно логики, подданные Поднебесной свои агрегаты направляют вертикально вверх, здесь же, по всем правилам баллистики рогатка была установлена под углом в сорок пять градусов. Дабы приговоренные улетали на максимальное расстояние.

Не знаю, чем я думал, когда позволил «зарядить» себя. Вряд ли головой. А потом все произошло как-то быстро: какой-то чинуша зачитал приговор, обвинив меня в шпионаже и посягательстве на традиции, затем, под радостный рев толпы, палач дернул рычаг, и я полетел…

Это неописуемо. Свободный полет — фигня, по сравнению с тем, что пришлось мне испытать на собственной шкуре. Дышалось, правда, весьма затруднительно, а в остальном… Взмывая по восходящей со скоростью реактивного снаряда, я с восторгом наблюдал за быстро удаляющейся землей. Несколько секунд, и вот она, высота птичьего полета. Деревушки, речки, дороги выглядели игрушечными. Красота!

А потом башка начала соображать. Очень быстро. А мысли приходили одна гаже другой. Вспомнились теоретические измышления в электричке насчет сохраняется ли сила инерции при переходе в параллельность. Теперь-то точно придется проверить это опытным путем, причем на собственной шкуре. Потому как перемещаться придется однозначно. И как бы не был прекрасен полет, приземляться, увы, я не умел. Причем, даже если бы впереди меня ожидала ровная водная гладь, и то вряд ли стоило рассчитывать на благополучный исход. При такой скорости и о воду запросто можно разбиться насмерть или в лучшем случае (какой он к хренам лучший?!) сильно покалечиться. Однако, впереди, вплоть до горизонта, наблюдался сплошной лес с торчащими там и сям острыми пиками скал.

Так что оставалась единственная надежда на то, что при перемещении в этом мире вместе с одеждой останется и инерция. В противном случае… И думать не хотелось. Запоздало пришла мысль, что мог бы преспокойно раньше провести небольшой эксперимент, и сейчас бы не мучился насчет закона сохранения инерции при переходе в параллельный мир. И не обязательно перемещаться из мчащейся электрички. Можно же было просто-напросто разбежаться, прыгнуть и в полете нажать на кольцо.

И какого я не смылся сразу после оглашения приговора? Подумаешь, бандюки. В принципе, милые ребята. Как-нибудь договорились бы. Да и, скорей всего, они давно ночуют. Братве по утрам полагается спать, дабы вечером, со свежими силами, вновь приступить к своей нелегкой и очень неблагодарной работе.

Итак, хорошего понемногу. Полетали и будет. Пора и честь знать. Требовалось перемещаться, пока тело в горизонтальном положении. По любому больше шансов, хоть на скорости, хоть в состоянии покоя, чем вниз башкой. Очень дурной башкой… С замиранием сердца… Нет. С полной его остановкой от ужаса и, по той же причине, похолодевшим и одеревеневшим туловищем, зажмурившись, я нажал на камень.?

Ожидание, вернее главная жизненно-важная надежда, оправдалась. Инерция осталась вместе со шмотками. Состояние покоя. Я лежал на чем-то мягком. С трудом (потому как ужас — штука хитрая: охватывает мгновенно, а отпускает потихоньку) размежил веки, дабы осмотреться, на что же такое удобное я умудрился приземлиться.

Тогда, очутившись голым в женской бане, подумал, что это невероятное совпадение оказаться в бесштановом состоянии в том месте, где все обнажены. Фигня это все. Можно сказать, и не совпадение вовсе, по сравнению с моим теперешним положением. Интересно, по теории вероятности, один из скольких шансов сработал? Наверное, если бы я в одну неделю выиграл все джек-поты всех существующих лотерей, то такая вероятность была бы на порядок выше, чем в данный момент.

Дело в том, что мягкое и приятно-осязаемое подо мной было, точнее была, загорающая на пляже девушка. Весьма симпатичная. Причем возлежал я на ней так аккуратно и ровненько, словно сам это сделал, а не господин великий случай. Ведь переместись я на долю секунды раньше или позже, и оказался бы в нескольких десятков метров от данного «ложа». Скорость-то была — о-го-го!

Мне понравилось сие приземление. Да и ей, наверное, тоже, не смотря на вытаращенные от удивления глаза. Но ведь не заверещала же! Короче, нам обоим понравилось. БЫ!!! Если бы не одно «но». Это «но», в виде огромного мускулистого бугая, возлежало рядом, на том же покрывале, что заранее хоронило надежду, что это не ее бой-френд (муж?), а просто сосед по пляжу. Парень вытаращив на меня глаза и раскрыв рот, явно «играл в городничего» из немой сцены «Ревизора», в смысле пребывал в ступоре. Не мудрено. Я его понимал. Каково лицезреть что на твоей девушке у тебя под носом разместился посторонний голый мужик? По наливающимся кровью глазам бугая, превосходившего меня по габаритам раза в полтора, я понял — договориться не получится.

Уж не знаю зачем, особенно если учесть, что певец я никудышный, наверное, на нервной почве, но я почему-то затянул песенку из репертуара «Наутилуса»:

— Тихие игры под боком у спящих людей, Тихие игры, пока в доме спят даже мыши. Мальчики знают, что надо все делать быстрей, И мальчики делают все по возможности тише…

То ли на него подействовали мои вокальные данные, то ли ему, как и мне, нравились песни Бутусова, то ли просто, как и все хорошее, закончилось действие столбняка, но громила, дослушав до конца, выпал из ступора. Огромный кулачище просвистел в миллиметрах от моего уха. Я успел скатиться с мадамы в противоположную сторону от явной и смертельной угрозы. Тут же вскочил на ноги и рванулся к воде. Народу тьма. Приходилось кое-где перепрыгивать через разомлевшие тела отдыхающих. Сами виноваты: попадали как придется, разлеглись бы рядками, я бы по меже спасал свою шкуру.

Отовсюду раздавались вскрики, визги, хихиканья и откровенное ржание. Но все эти звуки слышались где-то на втором плане. А самым отчетливым, служа подстегивающей силой, являлись очень близкие почти звериный рык и тяжелая поступь моего преследователя. Не останавливаясь, я влетел в переполненную купающимися воду, забежал по колено и нырнул пологой «щучкой». Сделав несколько мощных гребков, при этом чудесным образом умудрившись ни в кого не воткнуться башкой, понял — надо перемещаться.

Затеряться среди огромного количества купальщиков не получится. Даже если оскорбленный бугай и не запомнил моего лица, хотя и пялился несколько секунд на мою физиономию с полуметрового расстояния. Но была у меня очень существенная примета, по которой он меня легко вычислит, — отсутствие плавок. Эх, не очень-то приживаются у нас нудистские пляжи. Попал бы на такой, и ищи меня свищи.

Не выныривая, в который уже раз за последнее время не туризма ради, а спасая свою драгоценную шкуру, я переместился в параллельность.?

Оказался в лесу. Осматриваться не было времени. Благо — не бурелом, и ладно. Развернувшись в противоположную сторону, я опять ломанулся с максимально возможной скоростью. На сей раз в этом мире надолго задерживаться я не собирался. Это у нас: волков бояться — в лес не ходить. А здесь неизвестно чего надо бояться в лесу. А, вдруг, и испугаться не успеешь?

Да и соответствующее место в родном мире было весьма подходящим. И если бы не мое столь удачно-неудачное точное приземление, то лучшего и не требовалось бы. Где, как не на пляже легче всего стырить какие-нибудь шмотки? И не корысти ради, а лишь для того, чтобы не смущать окружающих своей наготой. Мало ли, у какой-нибудь впечатлительной матроны случится приступ?

Так что в моих планах было вернуться в том месте, где меня совсем не ждут. Еще бы: нырнул в речку, а оказался у кромки леса. Место-то я хорошо узнал, не смотря на сумасшедший темп и, если не смертельную, то точно калечную, опасность. Любимое место отдыха воронежцев. Река Усманка. Одна остановка на электричке от черты города. И аккурат в этом месте, в десяти минутах ходьбы от станции, речка, на всей своей протяженности узкая до безобразия (редко где достигавшая в ширину пяти метров), здесь раздавалась на сколько могла. Плюс пологий песчаный берег. Кому на солнышке жарко — в ста метрах от воды — сосновый бор. Там-то я и собирался переждать немного, обдумать дальнейшие действия.

Увы. По этому миру, даже по самым смелым прикидкам, до родного леса я не дотянул. Откуда-то сзади раздался радостный, скрипучий, паскудный и зловещий одновременно вскрик:

— Ух, ты! Обед!

Я не стал оборачиваться, чтобы взглянуть на обладателя мерзкого голоса, и уж тем более выяснять у него, имел ли он ввиду мою скромную персону, или просто в этом момент сподобился словить какую-нибудь дичь. Я нажал на кольцо, справедливо решив, что пусть эти вопросы навсегда останутся для меня кромешной тайной.?

Как говорится, что не делается, все к лучшему. Это я про то, что не дотянул до спасительных сосен. Оказалось, что мое внезапное появление на пляже и последующее бегство в воду внесли заметное оживление в вялый отдых. Весь народ собрался у комки берега. Какая-то часть ловила меня, остальные азартно наблюдали. Таким образом, я оказался за спинами практически всех отдыхающих среди оставленных без присмотра шмоток. Особо выбирать не стал. Схватил первые попавшиеся шорты, тут же натянул их, затем уже из другой стопки одежды прихватил футболку, в третьем месте обулся в сланцы и умеренным шагом, дабы ненароком не привлечь внимания, направился в сосняк.

А на берегу шум стоял такой, что даже не верилось, что весь сыр-бор из-за меня. А поверх всеобщего гвалта слышался командный голос:

— Так, сейчас все по одному выходят из воды и проходят мимо меня! Кто останется, того пацаны притопят. Я понятно объяснил или кому-то растолковать конкретней?

Во, как! Бугай оказался не просто здоровым парнем мирно отдыхающим со своей девушкой, а явным представителем криминала. Иначе, не смотря на его габариты и дружков-приятелей, мужская половина отдыхающих начистила бы хари всей гоп-компании, возмутившись бесцеремонностью приказания. Сам был свидетелем прямо на этом месте, как «отметелили» с десяток подвыпивших и обнаглевших молодчиков. Любопытно, «братва» кругом и повсюду, или это только мне так «везет», что я в последнее время натыкаюсь на конкретных пацанов?

Я не стал дожидаться, чем все закончится. Наперед знал — не поймают. Если, конечно, не стану дожидаться. На ближайшую станцию не пошел. Опасно. Неизвестно, сколько придется ждать электропоезд. Бандюки скорей всего прикатили на «тачках», однако оставались обворованные мной мирные отдыхающие, которые, признав свои шмотки, запросто начистят харю и вновь разденут. И по большому счету окажутся правы.

Благо, я места знал хорошо. Километрах в пяти была другая остановка электрички. А пешая прогулка в тени соснового бора пошла бы только на пользу. Жаль, это не железнодорожная ветка, ведущая в Денисовку. Придется проезжать мимо «опасной» станции, возвращаясь в Воронеж для пересадки.

Все обошлось. В Денисовку вернулся без приключений. Только уже в родной электричке пришлось «уболтать» контролершу не высаживать меня бедненького, ограбленного, без денег и документов. Шорты какие-то безденежные попались, блин!

Я уже находился на своей улице, шел не торопясь, мысленно переваривая последние события. Протяжный клаксон заставил вернуться на землю. Я не обернулся, хотя предчувствие говорило, что сигнал предназначается именно мне.

И не ошибся. Несколько секунд спустя со мной поравнялась красная «Нива», и вновь нетерпеливый гудок.

Это была моя директриса. Все еще надеясь на немыслимое чудо, я продолжал свой путь (мало ли кто кому бибикает?). Но неумолимая начальница, выглянув в окно (как только не застряла?), не терпящим возражений голосом, позвала:

— Игорь Сергеевич!

Делать было нечего. Я повернул голову и, изобразив на лице улыбку, должную означать радость от внезапной и приятной встречи, воскликнул:

— О, Алла Степановна! Здравствуйте.

— Вы ни куда не торопитесь?

Я неопределенно пожал плечами, чуть склонив голову набок. Жест мог означать что угодно, от «конечно, спешу!» до «я в полном вашем распоряжении». Директриса истолковала мое неуклюжее телодвижение в свою пользу.

— Тогда садитесь в машину. Немного прокатимся. Есть разговор.

А что я хотел? И десятой доли абсолютной правды о моих похождениях хватило бы для того, чтобы официально вызвать в кабинет и не просто для разговора, а для весьма серьезной беседы, наиболее вероятным финалом которой было бы увольнение. А если учесть, что в поселке типа «Г» любое более-менее неординарное событие мгновенно обрастало несуществующими подробностями, нелепыми слухами и категоричными выводами, то приглашение прокатиться было приятной неожиданностью.

Так что мне ни чего не оставалось, кроме как повиноваться. Я покорно занял пассажирское сидение, и «Нива» плавно тронулась.

Алла Степановна. Женщина неопределенного возраста (лет сорока с небольшим хвостиком). Хотя, слово женщина мало сочеталось с характером и внешностью директрисы. «Тетка» или «баба» были бы более уместны. Темноволосая грубоватая толстушка, обладательница низкого голоса, подернутого романтической хрипотцой, страстная любительница пива.

Кстати, о пиве. Алла Степановна предпочитала «Балтику» за номером девять, причем в любое время суток и в любом месте. Естественно, она старалась не употреблять любимый напиток на глазах у подчиненных и учеников, но если такое все-таки случалось, директриса не делала из этого трагедии.

Мадам Пиги (так за глаза называла Аллу Степановну вся школа) обладала где-то «на верху» волосатой рукой, повышенной лохматости. Неизвестный покровитель являлся весьма влиятельной фигурой. В результате чего бесчисленные доносы и кляузы о служебном несоответствии, о поведении, несовместимом с занимаемой должностью, о пагубном пристрастии к слабоалкогольным напиткам, все растворялись где-то в вышестоящих структурах народного образования.

Алла Степановна продолжала спокойно хлестать любимую «Балтику». В неимоверных количествах. Хотя, если перевести количества в литро-на-килограммовый эквивалент, то получится не так уж и много. Но и с таким переводом может возникнуть проблема: такие бабы в килограммах не измеряются. Пуд — более приемлемая единица. И таких единиц в мадам Пиги содержалось немногим меньше десяти.

Алла Степановна молча вела автомобиль. Не желая первым начинать скорей всего малоприятный разговор, я также благоразумно безмолвствовал. А дабы хоть чем-то заняться, решил просмотреть газету, которая до моей посадки лежала на пассажирском сидении, а теперь находилась в моих руках. Взглянув на первую страницу, я потерял дар речи.

Оказалось, что когда я «свистел» молодому менту про съемки скрытой камерой, даже не подозревал, что не очень-то и брехал. Камера была. Наружного наблюдения. Метрах в пяти от места моего голого появления располагалась ювелирная лавка. По-видимому, хозяин решил, что его магазинчик должен походить на солидное заведение, торгующее ювелирными изделиями, хотя, скорей всего, в лавчонке продавался турецкий ширпотреб. Как бы там не было, но камера имелась. И направлена была как раз на то место, где я материализовался. Естественно, запись велась покадровая, так как опять не упоминался факт внезапного появления из неоткуда.

Как было на самом деле, оставалось только догадываться. Вероятней всего, один из охранников (секью-мать-его-рити!) обнаружил запись сцены милой беседы обнаженного человека с юным милиционером, происходящей на вверенной ему территории, и решил немного на этом заработать. Результат данной коммерческой деятельности находился передо мной. Губернская «желтая» газета, пользующаяся популярностью среди молодежи. Пара сканвордов, подробная телепрограмма, анекдоты, объявления. И сплетни. Про столичных знаменитостей. И в каждом номере какой-нибудь скандальный материальчик местного значения. Дешево и сердито. Зачем платить больше?

Понятно, взрослые солидные люди никогда не покупали данное издание. Но этого и не требовалось, потому как во всю первую страницу красовалась фотография. Голый я и милиционер, замахивающийся резиновой колотушкой. Как и полагается в желтой прессе, статья ничего общего с действительностью не имела. В ней говорилось о ментовском беспределе, что, мол, эти оборотни в погонах среди бела дня раздевают добропорядочных граждан, избивают на глазах у общественности и т. д. Муть и бред, короче. Но, вот, фото… Ракурс получился весьма удачным… Для милиционера. Ничего, кроме того, что он сержант по снимку определить было невозможно. Со спины все менты одинаковые. Различаются лишь габаритами, но это не принципиально. А я получился на славу. Физиономия в анфас. Угадывался легко и непринужденно. Конечно, эти сволочи срезали нижний край снимка, дабы их не обвинили в публикации непотребства, но таким образом, что не оставалось никаких сомнений: герой снимка абсолютно голый, а не раздет по пояс.

Ознакомившись с содержанием, я сложил газету и отправил ее на заднее сидение. Хотя смысла в этом не было абсолютно никакого. То что мадам Пиги в деталях ознакомлена и с фото, и со статьей, являлось фактом очевидным и бесспорным.

Мы продолжали молча ехать, и очень захотелось выяснить, куда? Этот вопрос завертелся на языке, как только мы миновали дорожную табличку, гласящую, что населенный пункт Денисовка остался позади.

После того, как, не сбавляя скорости, мы оставили за плечами еще одну деревушку, я не выдержал, хотя вопросов задавать не стал, а лишь ограничился красноречивым непонимающим взглядом.

Мадам Пиги улыбнулась и вперилась в меня своими осоловевшими глазками. Мне показалось, что сегодня она гораздо пьяней, чем обычно. Однако, она правильно истолковала мой немой вопрос и полушепотом, в котором прибавилось хрипотцы, поделилась своими планами:

— За Тарасовкой озерцо есть. Чудненькое. И, главное, народу почти никогда не бывает. Дорога туда хреновая. Почти совсем никакая. Но мы-то пропрем где угодно! Правильно? — Она лихо стукнула по баранке своего российского внедорожника, как бы требуя от автомобиля подтверждения правоты своего утверждения. — Искупнемся, а потом поговорим.

Видимо, предчувствие разговора отразилось на моем лице, потому что Алла Степановна успокаивающе добавила:

— Да не волнуйся, ругать не буду. Расслабься, Игорек. Хлебни пивка. Сзади лежит, в сумке. И мне бутылочку подай.

Решив, что объяснила мне все, директриса, наконец-то, соизволила взглянуть на дорогу.

Пиво было весьма кстати. Для прояснения головы.

На заднем сидении расположились две сумки. Одна — а-ля челнок начала девяностых, другая раза в два меньше, но так же внушительных размеров. Последняя отозвалась звоном, свидетельствующим о содержимом. Даже по самым скромным прикидкам она вмещала ящика полтора. Естественно «Балтики». Конечно же N9. Я извлек две бутылки, оказавшиеся неожиданно холодными. Открыл обе, протянул одну мадам Пиги, за что удостоился легкого кивка благодарности.

Подумать было о чем. До сего момента директриса называла меня или Игорем Сергеевичем, или просто Игорем, иногда Боковым (когда концентрация любимого пива в организме была ничтожно мала, и не было ни какой возможности привести ее в норму), но никогда — Игорьком. Но это еще мелочь, по сравнению с откровенным приглашением искупнуться, воспринятое мной, как неприкрытое охмурение. А это — нонсенс. По крайней мере для меня. И дело вовсе не в отношении начальник-подчиненный. И разница в возрасте не имела решающего значения. На этот счет у меня не было никаких комплексов. И внешность была совершенно не причем. Алла Степановна — симпатичная женщина, и, уверен, в эпоху Возрождения она была бы первой красавицей. Да, что Возрождение? И сейчас найдется немало любителей пышных форм.

Но никак не я. Возможно, какой-нибудь мой далекий предок серьезно пострадал от толстой женщины, и мне на генном уровне передалась устойчивая антипатия. Ко всем хоть чуть-чуть полным особам противоположного пола. Я не имел ничего против общения с ними просто по-человечески, но как предмет желания они даже не рассматривались.

А одна только мысль о контакте со «свиноматкой» (еще одно прозвище директрисы) превращало мою антипатию в омерзение, грозящее перейти в истерию. Поэтому я подналег на пиво, извлекая последующие бутылки самым беспардонным образом, то есть без спроса. Однако, моя наглость была вознаграждена одобрительной ухмылкой.

После того, как мы свернули с проселка, я понял, что «хреновая дорога» — слишком мягко сказано. Дороги не было совсем. Нас швыряло из стороны в сторону, я подпрыгивал на сидении, иногда ударяясь головой о крышу. Весь облился пивом. А мадам Пиги езда по пересеченной местности нравилась, она даже повизгивала от удовольствия, подтверждая справедливость данных ей прозвищ.

Все-таки мы добрались до места. Действительно озеро было чудным и безлюдным. Алла Степановна, потная и счастливая опрокинула в себя очередную бутылку пива (уложилась в три глотка) и безапелляционно заявила:

— Зови меня Аллой, Игорек.

Я быстро-быстро согласно закивал, моля о том, чтобы мадам Пиги не вспомнила о брудершафте, положенном при таких обстоятельствах, и последующем поцелуе.

— Ну, что, охлонемся? — Предложила Алла Степановна, то есть теперь просто Алла, и, не дожидаясь ответа, скинув босоножки, прямо в платье вошла в воду.

Я так же не стал раздеваться по причине отсутствия трусов, ведь я даже не успел попасть домой и переодеться. Да и заодно чужие шмотки хоть как-то постираются.

Вода приятно охлаждала. Мадам Пиги попыталась было подплыть ко мне, но я ушел под воду и вынырнул только на середине озерца. Так далеко от берега директриса не рискнула заплывать и, поплескавшись на мелкоте, скомандовала:

— Хватит, выходи. Пора перекусить.

Пришлось подчиниться. Я по дуге обогнул начальницу и первым выбрался на сушу, лишив ее преимущества твердой почвы под ногами на случай внезапного сексуального домогательства.

Может быть именно так из морской пены появлялась Афродита, будь она раз в десять толще.

Алла изо всех своих пьяных сил старалась произвести впечатление. Колыхая всем телом из стороны в сторону, она медленно выходила на берег. Промокшее платье приобрело некоторую прозрачность и облепило могучее тело. Я с ужасом заметил, что на ней нет нижнего белья.

Я-то, ладно, по понятной причине не имел плавок. Но, вот, куда собралась Алла, вырядившись, вернее недорядившись, подобным образом? Были кое-какие подозрения, но я старался об этом не думать.

Директриса легко извлекла из машины сразу обе сумки. Челночный баул оказался заполненным снедью. Чего там только не было! Вряд ли кто удивится, если я сообщу, что вторым любимым занятием мадам Пиги после употребления «девяточки», было много и вкусно пожрать. От мысли, что же является третьим увлечением Аллы, меня пробил холодный пот.

В жару мне никогда не хочется есть. Я зацепил бутерброд и вяло жевал его, обильно сдабривая пивом и стараясь не смотреть на свою визави. Но это плохо получалось, так как она занимала большую часть панорамы. А для того, чтобы не видеть директрису во время ее священнодействия, пришлось бы повернуться к ней спиной. Может быть так я и сделал бы, плевать на приличия. Но меня удержала боязнь быть внезапно атакованным.

Для полной аналогии приема пищи не хватало только двух деталей. Если бы Алла еще и похрюкивала, а настоящая свиноматка прихлебывала пиво, то сходство было бы потрясающим.

Минут через десять, уничтожив солидную часть провианта, мадам Пиги вытерла салфеткой жирные губы и подбородок, открыла очередную (восьмую? девятую?) бутылку и обратила свой взор на меня.

— Я тебя, Игорек, раньше считала заумным маменькиным сыночком, ботаником, — речь прервали пивные газы, зычной отрыжкой вырвавшиеся наружу. — А ты, оказывается, малый — не промах. Я как узнала… Два дня тебя караулила.

Все самые жуткие предчувствия и подозрения подтвердились. Встреча не была случайной.

— Кстати, Игорюша, мы же с тобой до сих пор не выпили на брудершафт!

Естественно! Если уж сбываться хреновым опасениям, то всем и по полной программе.

Я попытался отвратить неизбежное, промямлив что-то насчет подобающего в таких случаях шампанского. Но категоричное утверждение, что «Балтика» ни чуть не хуже, а, в некотором смысле, даже лучше, смело подчистую мою слабую оборону.

Наступил момент истины. Мы перехлестнули руки и приступили к первой части церемониала. Мадам Пиги справилась со своей бутылкой в считанные секунды и, надавив грудью, размером с мою голову, сладострастно уставилась на меня. В этот момент я осознал истинное значение словосочетания «плотоядный взгляд».

Я же со своей бутылкой не торопился, отсрочивая ужасный момент. Через две минуты терпение Аллы иссякло.

— Ну, же! Хватит!

Давление вздымающейся плоти на мою грудную клетку усилилось. Не отрываясь от горлышка, дабы рот оставался недоступным, я едва внятно пробубнил, что положено до дна, иначе брудершафт будет недействительным. Трепещущая вожделенным ожиданием гора плоти смирилась, посчитав мой аргумент убедительным.

Все хорошее когда-нибудь кончается. Даже «Балтика» N9. Свободной рукой Алла выдернула у меня изо рта порожнюю бутылку.

Смутно пьяной головой я все-таки соображал, что так делать не следует. Будь на моем месте кто другой, он, может быть смирился бы с неизбежным и смог стерпеть то, что вот-вот должно было случиться, чтобы потом вспоминать произошедшее, как экзотическое приключение. Но гены древнего предка воспротивились. И я нажал на кольцо…?

Скорей всего звездюлявый камень воспринял руки, сцепленные для брудершафта, как рукопожатие. Я перенесся вместе с Аллой…

Горы, покрытые лесом, журчание воды, создаваемое небольшим водопадиком, обрушивающимся в озерцо. Яркое солнышко. Красота, да и только. Картину немного портили лохматые громилы, окружающие меня и Аллу со всех сторон. Нацеленные копья с костяными наконечниками и тяжеловесные дубины совсем не свидетельствовали об их добрых намерениях.

Алла невольно расцепила наши руки. Ее пьяная голова соображала весьма туго.

— Игорек, что за хрень? Мы это как и где? И когда ты успел меня раздеть, шалун? И сам разделся. Молодец… Красотища!!!

Ей-то хорошо. Даже по сторонам не посмотрела. А я догадывался кто перед нами. Аурюллы. Раньше не видел, но был весьма наслышан. Спасибо Копадрюку, просветил. Дикое племя тварюгапиенсов. Хоть и находятся вроде как на территории королевства, но никакой центральной власти не подчиняются. А давным-давно истребили практически всю столицу в отместку за попытку тогдашнего короля поработить непокорное племя. В городе почти никогда не появляются. Лишь изредка. Для натурального обмена товарами. И к себе никого не пускают. Вернее, может, и пускают, а вот, обратно… Еще никто не вернулся. Поговаривают, что не прочь человечинкой закусить.

Внешне они от людей практически не отличались. Разве что огромным ростом. Метра два с половиной, не меньше. Да и заросшие шибко, везде. Вроде уже и не шерстью, но еще и не волосами. Чем-то средним. Короче, здоровущие кривоногие мужики повышенной лохматости. Прямо, как снежные человеки. Етти. Етит их маму!

Они не спешили. Что-то бубнили и приближались. Нам некуда было деваться. Кольцо сужалось.

— Алла, давай руку! — Надо было срочно сматываться обратно.

Однако окосевшая директриса решила со мной поиграться.

Колыхая всем телом, отпрыгнула в сторону и пробежала несколько шагов в сторону озерца.

— Не догонишь, не догонишь!

Тут я разобрал, что монотонно повторяют аурюллы:

— Богиня — почитать, самец — убивать. Богиня — почитать, самец — убивать. Богиня — почитать, самец — убивать…

Кто есть кто, я успел догадаться, а потом было не до размышлений. Я все еще пытался образумить мадам Пиги. Сделал несколько шагов в ее сторону, зазывно протягивая руку. А она подумала, что я принял условия игры…

Я не уворачивался. Даже не видел, когда и откуда это произошло. Только офигенно счастливое стечение обстоятельств. Поскользнулся на мокром камне и едва удержался на ногах, и в этот момент обдало ветерком от чего-то пролетевшего совсем рядом. С глухим хрустом наконечник копья вонзился в ствол дерева.

— Алла! Бего-о-ом сюда-а-а!!!

Интересно, что бы я подумал о человеке, который месячишко назад сказал, что я когда-нибудь буду орать благим матом на свою голую директрису?

— Не догонишь, не догонишь!

— Богиня — почитать, самец — убивать.

Я увидел аурюлла, который неспешно отводил руку с копьем назад, намереваясь метнуть. А на фига мне это надо? Сама дура виновата. Залила глазяки, и все нипочем. Да и копья в нее не метают. Она не самец, которого убивать. Она богиня, которую почитать. За доли секунды я уладил проблемы с совестью и нажал на камень…?

Снова озеро, только свое. Родное. «Нива» Аллы. Накрытая поляна. Пиво.

Я залпом осушил одну бутылку. Подошел к воде. Побрызгал в лицо. Что делать? Да, с одной стороны, она — сама дура. Не фига было бегать, нашла время играться. Но, с другой, не самостоятельно же она переместилась в другой мир… Если чуть-чуть перефразировать классика, то мы в ответе за тех, кого перемещаем.

Я прикинул, где находится место, соответствующее озеру с водопадом, встал туда и вернулся.?

Попал. Причем удачно. Всего пара метров отделяла от ниспадающего водного потока, за которым можно укрыться. Поднырнул, выбрался на скальный уступ по ту сторону. Конечно, существовал риск, что заметят. Но оставаться в воде не было никакого желания. Хрен его знает, какие твари могут водиться в местных водоемах. Тут среди людей, ни от кого не прячась, такие фиговины живут и здравствуют, а уж в тихом омуте может обитать кто угодно.

Сквозь неплотный поток и пелену брызг осмотрелся. Стало понятно, почему аурюллы появились практически сразу после нашего перемещения. Всего метрах в пятидесяти у подножья скалы ютилась небольшая деревушка. Или как у них называется населенный пункт? Аул? Двадцать-тридцать хижин. Не больше. Вроде как не было видно аборигенов, собирающих хворост. Немного успокаивало. Кажется, пока никто не собирался перекусить Аллой Степановной. Возможно, слухи о людоедстве немного преувеличены? И вообще в селении царила тишина. Никакого движения.

И тут я услышал до боли знакомый хохот директрисы, донесшийся с противоположной стороны. Перевел взгляд. Все события развивались на небольшой площадке, так же, как и деревня, примостившейся на скальном уступе.

Внушительное бесформенное изваяние, примерно в три человеческих роста, отдаленно напоминающее Аллу, изображало полную обнаженную женщину (аурюллку?), сидящую в весьма неприличной позе. У подножия статуи, словно живое воплощение идола, восседала хохочущая мадам Пиги, а коленопреклоненные аборигены то воздевали руки к явившейся богине, то склонялись в покорном поклоне.

Можно было бы попытаться путем перемещений из мира в мир оказаться рядом с Аллой Степановной, схватить ее за руку и вернуть в «родные пенаты». Однако, расстояние от нее до ближайших поклоняющихся не превышало трех метров, и малейший промах был чреват непоправимыми последствиями. Раз уж они только при моем появлении начали копьями кидаться, хоть я им ничего не делал, то чего стоит ожидать при моем вмешательстве в ритуал почитания? Или быстренько пристукнут, так, что не успею слинять в родной мир, или может получиться, что какой-нибудь аурюлл сцапает меня, а потом перенесется вместе со мной. Думаю, ему без разницы в каком мире рвать меня пополам, коли решено «самец убивать».

Так что я решил благоразумно подождать и просто понаблюдать.

Они кланялись еще минут десять. И, наверное, продолжали бы, если бы это не надоело новоявленной богине. Алла встала, что-то скомандовала, шум воды помешал расслышать, после чего ее водрузили на носилки и понесли в деревню. Когда процессия поравнялась с озером, я поплотней прижался к камням, дабы быть менее заметным, все же внимательно следил за директрисой. Ни тени испуга или недовольства. Казалось, что она вполне счастлива.

Спустя пару минут носилки с драгоценной ношей достигли поселения, но на околице останавливаться не стали, а проследовали вглубь. Вскоре я потерял из виду то ли еще действующую, то ли уже бывшую начальницу. Памятуя о пролетевшем в считанных сантиметрах от моей персоны копье, я не рискнул выходить на берег и последовать за Аллой. Успокаивали раскаты довольного хохота, периодически доносящиеся из деревни. Значит, с ней все нормально.

А тут еще вспомнил про машину, оставленную без присмотра. Местность там пусть и безлюдная, но все-таки… Да и урчание в желудке напомнило, что не пивом единым сыт человек… Я опять нажал на камень.?

Никого не было, но тем не менее, я оделся. Пива и провизии оставалось не меряно. Я плотно поел и, естественно, выпил. Не пьянства ради, а чтобы время скоротать. Дождаться темноты.

Кто-то, может, подумал бы, что теперь все складывается как нельзя лучше. Во-первых, даже если самому не суждено продолжить педагогическую деятельность, то, все равно, народное образование будет благодарно за неоценимый вклад, в смысле, изъятие из их системы такого монстра, коим являлась наша директриса. А, во-вторых, теперь имелись «колеса». И это многократно облегчало выполнение поставленной задачи. Подъехал, переместился. Ах, не туда попал? Извините. А как добраться до замка князя? Два дня на зыкчуге в ту сторону? Прекрасно. И назад к автомобилю. Таким образом можно без особого риска добираться практически до места. Однако я не собирался оставлять Аллу в божественном плену у дикарей.

Задремал, блин. Проснулся в кромешной тьме.?

Переместился из положения «лежа» с твердым намерением мгновенно вернуться при малейшем подозрительном звуке. Как и догадывался, электричества у аурюллов не было. Та же тьма. Лишь на скале отблески сполохов пламени от костра в центре деревни. Неужели?!!! Прислушался. Никаких подозрительных звуков. Журчание водопада и все. Лежал распластанный и думал, что делать дальше. То ли попытаться пробраться в деревню на рекогносцировку, то ли дожидаться утра. Что есть в данный момент для меня темнота? Союзник? Вроде бы. Можно незамеченным подобраться поближе к эпицентру событий. Но что я знаю об аурюллах? Может, они уже давно унюхали меня и теперь, пользуясь все той же темнотой, бесшумно окружат меня?

Очередной взрыв хохота Аллы избавил от решения трудной дилеммы. Богиню не сожрали, богиня продолжала веселиться. Со спокойной совестью я вернулся.?

Не пропадать же пиву с продуктами? Правда, полностью уничтожать провиант я не стал. Вдруг, удастся все-таки вернуть Аллу. Ее однозначно на хавчик пробьет от всего пережитого.

Проснулся, если верить автомобильным часам, в начале двенадцатого. На озере по-прежнему ни души. Накануне отметил место, соответствующее уступу за водопадом. Хлебнул пивка и в очередной раз отправился спасать директрису.?

Полчаса томительного ожидания. Сквозь пелену брызг наблюдал какие-то шевеления в деревне, но это были лишь здоровые лохматые фигуры. Аллы не было видно. Хохотнула бы что ли, для моего успокоения… Наконец, мое терпение увенчалось успехом. От сердца отлегло. Показалась богиня. Сладко потягиваясь, она направилась в мою сторону. На это и рассчитывал. Лучшего места для утреннего омовения после бурной ночи невозможно было представить. Чуть поодаль за ней следовали три аурюлла. Слуги? Жрецы? Почетный эскорт? Телохранители? Скорей последнее. Две дубины и копье.

Алла не удосужилась ни чем прикрыться. То ли у аборигенов ничего не нашлось, то ли ей самой не хотелось, а, может, местным богиням вообще не положено одеваться?

Она вошла в воду и, как я ожидал, поплыла прямиком к водопаду.

— Алла Степановна, только тихо.

— Игорек!!! — Куда там — тихо, заорала, словно я внезапно нашедшийся безвозвратно утраченный любимый родственник, встретить которого уже и не чаяла. Радостно так.

Телохранители, коих я не на секунду не упускал из вида, встрепенулись. Разглядели, глазастые.

— Самец убивать?

Я чуть не нажал на камень. Остановила вопросительная интонация. Накануне они декларировали программу действий, а теперь испрашивали разрешения на смертоубийство.

— Я вас сейчас самих поубиваю! Сидеть тихо и не рыпаться! — Алла строго осадила аурюллов.

Те поспешно и испуганно уселись.

Алла подплыла и уселась на камень.

— Алла Степановна, Вы меня, пожалуйста, простите, так уж получилось. Но сейчас я Вас верну…

— Чего? Куда?

— Домой, естественно. В родной мир.

— Игорек, окстись! Ни в коем разе! — В полном решимости голосе слышался испуг. — Какой он мне к хренам родной? Нет, и не думай даже. Удумал. Впервые в жизни почувствовала себя счастливой, и, вот, тебе, здрасьте.

— Но, Алла Степановна…

— Какая Степановна? Все, с этим покончено раз и навсегда. Богиня Аурю. Прошу любить и жаловать. Да и к тому же мы с тобой вчера на брудершафт пили. Так ты говоришь, другой мир? Ну-ка, поподробней.

Я вкратце изложил свою историю и поставленную задачу, опуская некоторые подробности. Так, например, не словом не обмолвился о кольце. Просто сказал, что ведьма посредством магического заклинания наделила меня способностью перемещаться одному или с кем-нибудь из мира в мир. На всякий случай. Мало ли? Алла и в бытность простым человеком слыла весьма непредсказуемой особой, так что я не знал, чего можно было ожидать от Аллы-богини. Вдруг, решит, что ей для полноты счастья не хватает именно моего колечка? Валакала сказала, что кольцо может снять только она. Но это снять, а про оторвать вместе с пальцем ничего не говорила. Береженого бог бережет. Опять-таки, естестественно, умолчал о том, что в данной параллельности еще один землячок имеется. Мерин.

— Так, выходит, нелегкая задачка перед тобой стоит. Государственный переворот. Слушай, а тебе войско потребно? Я пока не разобралась в их численности, но насколько поняла, то этих лохматых парней — хренова куча.

Заманчивая перспектива. Не надо рассчитывать на князей. Тем более, визиты к ним не гарантировали никакого успешного решения вопроса. Самодуры. Мало ли, что им в голову втельмешится? Представилась картина — орда аурюллов входит в город, скандируя: «Король убивать! Принцесса почитать!». Однако, эта мысль промелькнула и тут же была отвергнута, как неприемлемая. Одно дело быть пособником тихого и бескровного, причем, законного дворцового переворота, и совсем другое — стать причиной межвидовой войны.

— Спасибо, не надо.

— А то, смотри. Мне стоит только свиснуть. Передумаешь, обращайся.

Потом я еще раз попытал образумить директрису, теперь уже процентов на девяносто девять бывшую, и попытался вновь убедить вернуться. Тщетно.

— Игорек, ну кем я была там? Тьфу! Маленькая начальница, окруженная подхалимами и ненавистниками. Мне ж мужиков чуть ли не силком приходилось в койку затаскивать. Вот, и тебя хотела… А здесь я — богиня. Они собирались меня еще вчера в столицу отнести и знаешь, что я им велела? Чтобы столицу тащили сюда. Прикинь, они кинулись выполнять. Прямо, как дети малые. Правда, я потом передумала. Сначала надо посмотреть, как выглядит. Вдруг, приглянется.

— Но, кто-то ими до тебя правил?

— Ага. Вождь.

— И ты думаешь, он захочет делиться властью? Подсыплет чего или, скорей всего дубиной шандарахнет, и все дела.

— Это ты по людским меркам меришь. Они не такие. Говорю ж, как дети. Кстати, еще одна причина остаться. Пропадут они без меня. А вождь уже ночью явился. В ногах валялся…

— А как же пиво? — Я привел, на мой взгляд очень существенный аргумент.

— Что пиво? Фи! Не пробовал спросить у человека, полгода мучившегося от зубной боли и, наконец, залечившего зуб, как он обходится без анальгина? Пиво, оно как лекарство. Зальешь глазяки, и жизнь, вроде как легче. Да и здесь имеется напиток на порядок лучше. Кстати!

Алла свистнула, дабы привлечь внимание сопровождающих. Излишне. Те и без того, как преданные псы, не сводили глаз со своего божества. Словно алкоголик со стажем она щелкнула по горлу и, кивнув на деревню, велела:

— Принеси.

Один из телохранителей вскочил и бегом пустился в селение. Ну и скорость! Эх, к нам бы его, побрить и выставить на чемпионат мира или олимпиаду. Все первые места были бы наши. Не прошло и полминуты, как он вернулся и уже плыл к нам при помощи только ног, обеими руками держа над водой глиняный кувшин. Алла приняла напиток и жестом отправила расторопного почитателя обратно. Хлебнула сама. Протянула посудину мне.

— Попробуй.

Я нерешительно взял кувшин, понюхал. Едва уловимый сладковатый запах. Вроде как цветочный.

— Игорек, не бойся. Вчера весь вечер и полночи употребляла. Видишь, никакого похмелья. Это сок какого-то растения. Не запомнила, как называется.

Я хлебнул. Приятно на вкус. Спирт не чувствовался абсолютно. И почти сразу в голове появилась какая-то легкость. Что-то сродни первоначальной степени опьянения. Я приложился еще раз. Стало совсем хорошо. Не пьяно, а именно хорошо. Голова соображала нормально, но в то же время появился полный пофигизм. Все проблемы стали казаться мелкими, незначительными. Особенно те, что не касались меня лично. Решила Алла остаться в параллености? Флаг ей в руки.

Тем не менее я еще раз, правда не особо настойчиво, предложил директрисе вернуться:

— Алла, может, все же до дому? Потом, когда все устаканится, обещаю, буду перемещать сюда по первому требованию.

— Нет, нет и нет! — Новоявленная богиня была категорична. — И не заводи больше разговоры на эту тему. Обижусь. Игорек, у тебя водительские права есть?

— Есть.

— Отлично. Пользуйся моей тачкой. Дарю!

— Не. Мне не надо. Некуда ездить.

— Это когда машины нет, тогда и некуда ездить, а как только появляются колеса, сразу находятся места, куда необходимо прокатиться, по собственному опыту знаю.

— Все равно не надо.

— Как знаешь. Передумаешь, пользуйся. Мне она теперь без надобности.

Тем временем на берегу начали собираться аурюллы. Явно обескоенные долгим отсутствием предмета своего обожания.

— Поплыли к моим подопечным. Я тебя представлю. Чтобы знали, что тебя никогда нельзя трогать. Чтобы эксцессов не было. Вдруг надумаешь проведать.

Предложение показалось весьма разумным. Да и аурюллский напиток продолжал действовать, так что я сразу согласился, не смотря на злобные взгляды, коими награждали меня лохматые гиганты.

Как только мы с Аллой вышли на берег, тут же последовал не блещущий оригинальностью вопрос:

— Самец убивать?

— Сейчас сама всех поубиваю! Это не самец. Это друг. Мой, а значит и ваш. Вождь Аур, свистни всех сюда. Пусть каждый запомнит этого человека. Если кто-нибудь хоть когда причинит ему вред, покараю все племя. А если он что-нибудь попросит для него сделать, вы должны выполнить его просьбу так же, как и любой мой приказ. Все понятно?

А потом я стоял рядом с Аллой. Вереница аурюллов нескончаемым потоком проходила мимо. Меня запоминали. Оказалось, что в племени достаточно много женских особей. Не смотря на лохматость, их было невозможно спутать с мужиками, ведь этот народ не признавал одежды, да и самки были пониже представителей сильного пола. Всего метра два.

Смотрины продолжались около часа. Кабы не напиток, давно бы смылся. А так, все было по фигу…

Наконец меня запомнили все. Те что были. На самом деле, выяснилось, что здесь присутствовали лишь жители окрестных деревушек и столичные гости, прибывшие вместе с вождем. Алла заверила меня, что остальным аурюллам про меня расскажут и закажут ее волю.

Затем я попрощался с бывшей (теперь уже точно) начальницей и вернулся в свою параллельность.?

Права-то у меня были, но, естественно, не в спертых на пляже шортах, а дома. Водить худо-бедно умел. Изредка еще в студенчестве пользовался отцовской машиной. Я быстро оделся, покидал сумки и остатки пива на заднее сидение. Продукты оставил птичкам. Тронулся.

Теперь главное было не нарваться на дядек в форме с полосатыми палками. Хотя вероятность данной встречи была ничтожна мала. Эта дорога практически ни куда не вела. В смысле продолжения. Только связывала Денисовку с окрестными деревушками. И по сему совсем не являлась «хлебной» для гаишников. То ли дело выезд на федеральную трассу или дорога в райцентр. Там-то в основном и паслись блюстители правил дорожного движения.

А если вдруг тормознут, по фигу, отбрешусь. А не отбрешусь, так смоюсь…

Призадумался над ходом мыслей. Полные пофигизм и отсутствие осторожности. Эйфория, блин! Вывод однозначен — аурюллский элексир. Интересно, когда он выветрится? Или мне теперь по жизни все будет по барабану? Ведь кабы не действие сего чудного напитка, я же без проблем мог вернуть Аллу в родную параллельность. Что стоило цапнуть ее за руку да нажать на камень? Ан, нет. Пожелала директриса остаться богиней — пожалуйста.

Пофигизм не означает дурость. Подъехав к Денисовке, я не поперся к дому Аллы через центр. Рано или поздно, но исчезновение директрисы станет фактом очевидным для всего населения поселка, а если кто вспомнит, что видел меня за рулем ее авто, одного. Тут и к гадалке не ходи, какие выводы сами собой напросятся…

Обогнув Денисовку по околице, я, с наименьшей вероятностью быть замеченным, въехал в поселок и уже через пять минут тормознул у дома Аллы. Вроде как обошлось без свидетелей, а там, кто его знает? Бросив ключи в бардачок и прихватив с собой пару бутылок пива, я еще раз осмотрелся и, не заметив ненужных свидетелей, быстро покинул автомобиль, захлопнул дверцу. Затем шмыгнул в проулок, соединяющий улицу Аллы с параллельной.

Путь домой лежал через центр. В сквере никого не было, и я устроился на той самой скамейке, с которой подростки наблюдали появление представителя внеземной цивилизации, то бишь мою материализацию. Допил пиво (первую бутылку я укушал еще на ходу). По идее, надо было бы пойти домой, позвонить Сереге, узнать, что да как с расследованием исчезновения Мерина. Ведь я так и не удосужился нанести визит в отделение. Однако, аурюллский напиток все еще действовал, да и пара девятой «Балтики» сверху — это не хухры-мухры. Короче, я решил, что заработал отдых.

В пределах видимости никого не наблюдалось. И я, продравшись сквозь живую изгородь, переместился.?

Днем в таверне всегда было много народа. И не мудрено, что я появился прямо перед одним из посетителей. Он то ли выходил из заведения, то ли шел к стойке. Не важно. О своих намерениях он забыл напрочь.

Ик, пук, брык — такова была его его реакция на появление в полуметре Того Самого Колдуна. Но, как говорится, не судите, да не судимы будете… Неизвестно, как повел бы мой организм, материализуйся передо мной какое-нибудь воплощение всех страхов, например, высокопоставленный чин ФСБ. Я небось тоже рухнулся бы в обморок. Скорей всего обошлось бы без пуков, а там, кто его знает?..

Задерживаться возле пострадавшего я не стал, просто переступил через него. Бросил через плечо ошарашенному Пылкрюлу:

— Водой его окати, чтоб очухался, — хотел еще добавить, чтобы трактирщик разыскал Копадрюка, но краем глаза увидел поднимающегося из-за углового столика грабителя, жестом показал ему, чтобы следовал за мной, и под обалдевшими взглядами всех присутствующих скрылся на лестнице.

— Как там наш одноухий подопечный? — Поинтересовался я у вошедшего вслед за мной в номер Копадрюка.

— Да, пошел он! Правдолюбец хренов! — В сердцах бросил криминальный приятель. — Я с ним не общаюсь. Но с ним все нормально. Дара и Вара (так звали официанток, я, естественно, не различал, кто из них кто) пылинки с него сдувают.

Я тоже не жаждал пообщаться с челопундриком. Потом, конечно, придется поговорить, разузнать про Каласада и остальных узников. Но не теперь. Собирался же расслабиться, значит надо расслабляться, а не выслушивать про собственную брехливость. Я решил пока не ходить в каморку девок-официанток.

Как там? Если гора не идет к Магомеду, то к горе обязательно пропрется не поймешь кто…

По идее, наше местонахождение держалось в тайне. И про то, что «тот самый колдун» живет в таверне Пылкрюла никто не должен был знать. Но это, по идее. Но, как подсказывал предыдущий опыт, действительность была далека от идеала. А если еще взять во внимание мои обнаженные появления в главном зале таверны прошлое и сегодняшнее… Не мудрено, что как только кому-нибудь становилась потребна моя скромная персона, так сразу же заявлялись в «Фактыть». Короче, не столица параллельного королевства, а большая деревня.

Вот, и сейчас. К нам поднялся Пылкрюл и сообщил:

— Тут с раннего утра в общем зале ошивается какой-то странный тип. Странный потому, что ему явно что-то надо, но не самопляса, как прочим посетителям. За все утро незнакомец кое-как выцедил одну кружку вина. И все высматривает и высматривает, а после того, как ты появился, он вообще сам не свой стал. То порывался подняться вверх следом за тобой, да, видать, страшно, возвращался на свое место. И так три раза.

Копадрюк тут же решил выяснить, что за визитер. Вернулся через пару минут. Вместе с посетителем.

— Точно, по твою душу, Игорек. Юлил что-то, дурачком прикидывался. Пришлось объяснить предназначение моего костыля. Тогда залепетал о срочной необходимости встречи с Великим Тем Самым Колдуном. Говорит, что и тебе это тоже надо.

Пока грабитель говорил, незнакомец молча согласно кивал. А я внимательно его осмотрел. Так себе мужичонка. Щупленький, невзрачный. Возраст — от сорока и выше. Жиденькие волосы, бегающие глазки. Короче, будь я женщиной, ни за что бы не запал на такого, но я мужчина, и мне по барабану внешность собратьев по полу, хоть урод, хоть раскрасавец, без разницы. Оцениваются лишь физические данные. В смысле, легко ли смогу начистить харю, в случае чего. Этому — легко.

— И что тебе от меня потребно? — Как всегда с незнакомцами, я говорил нагло и самоуверенно. На всякий случай.

— У меня очень серьезный разговор. Но конфиденциальный. — Визитер покосился на грабителя, многозначительно поигрывающего своей дубиной. — Сугубо конфиденциальный.

— Говори. У меня от друзей секретов нет.

— Не могу. Это не моя тайна. — Его рожа выражала искреннее сожаление, мол, и хотел бы при Копадрюке выложить цель визита, но, увы. — Речь пойдет о Колдовском Братстве.

Я взглянул на приятеля. Тот заметно скис. Не любил он нашего брата, колдуна. Естественно, за единственным исключением, в моем лице.

— А, вдруг, потребуется мое действенное присутствие? — Копадрюк жестом изобразил, как тюкает своей колотушкой незваного гостя.

— Не волнуйся. Сам управлюсь.

— Знаю, что управишься, — недовольно буркнул грабитель, — но хотелось бы поучаствовать. Я внизу. Свистни, если что. А ты, — он обратился к посетителю, — если что-то сделаешь, что не понравится хозяину, будешь иметь дело со мной. О Жевалке мечтать будешь, как об избавлении. Гарантирую.

— Садись, — предложил я (приказным тоном), как только мы с незнакомцем остались наедине, — и имя свое назови.

Посетитель поспешно опустился на табурет. И представился:

— Я — Блюстыл.

— Итак, Блюстыл, я очень внимательно слушаю. Что же потребовалось загадочному Колдовскому Братству от моей скромной персоны? Такому загадочному, что даже король про него знает.

— Знает король?!!! — Колдун был близок к обмороку.

— Не волнуйся. Только про то, что вы существуете. Больше он не знает ничего. — Но мои слова не возымели успокаивающего действия. Блюстыла затрясло. Я кивнул на кувшин с самогоном. — Налей и выпей.

Зря, наверное, я не сказал, сколько нужно налить. Чародей до краев наполнил серебряный стакан (изготовленный по спецзаказу Копадрюка, на случай срочного принятия действенной дозы успокоительного, граммов двести), залпом осушил его, и только потом сообразил, что это не вода. Не только сообразил, но и почувствовал. И, само собой, среагировал. Закашлялся, глаза вылезли из орбит, дыхание перехватило. Скорей всего, в эту минуту он успел и с жизнью попрощаться, и меня проклясть. Конечно, я об этом мог только догадываться. По полными ненависти грустным глазам.

А когда он опять научился разговаривать, его мировоззрение круто изменилось. Об этом явственно свидетельствовала идиотская улыбка. Ненависть во взгляде сменилась благодарностью. Теперь он не отключился бы, с непривычки…

Но, вроде, обошлось. Блюстыл все с той же улыбкой на устах, потряс головой и вновь потянулся к самогону.

— Стоп! Сначала закуси, затем все-таки расскажи, с чем пожаловал, а уж потом, так и быть, еще выпьешь.

Я был сама категоричность. Да и, наверное, сказывалась репутация, про меня же всякое в городе болтают. Не знал бы, что брехня, сам испугался бы. Колдун подчинился беспрекословно, хотя и не без сожаления. Закусил и начал:

— Как я уже говорил, я принадлежу к тайному Колдовскому Братству. Главная наша цель — возродить былое могущество. При нынешнем положении дел приходится соблюдать строгую конспирацию. Конечно, сейчас гонения поутихли, но, тем не менее, мы практически, вне закона. Король обещал принимать на службу чародеев. Посылали на разведку трех братьев. Не вернулись…

Блюстыл подпер обоими ладонями подбородок и замолчал. Я подумал, что все, спекся. Нам с Копадрюком поставлялся наикрепчайший напиток. Ошибся. Мужичишка оказался стойким. Просто загрустил по сгинувшим братьям.

— От меня-то что потребно вашему братству?

Чародей недоуменно посмотрел на меня.

— Хотим тебе служить. Нас много. Человек пятьдесят. Около десяти здесь, в Юпе, остальные по княжествам. Скрываются.

Я понятия не имел, как можно использовать новых помощников. Здесь, в столице, вполне хватало Копадрюка с его криминальными связями. Да и какая польза от зашуганных чародеев, которые сами ото всех скрывают свои способности? Оповестить тех, что не в Юпе, чтобы они при появлении в их поле зрения голого мужика оказывали ему всяческое содействие? Идиотизм.

— Я, разумеется, благодарю за ваше желание оказать мне посильную помощь, но, думаю, в ближайшее время я в ней не буду нуждаться. Спасибо, свободен. Да, на всякий случай, сообщи тому парню с колотушкой, где тебя можно найти. Вдруг, понадобитесь.

То ли самогон, наконец, начал по-настоящему действовать, то ли по жизни Блюстыл был такой ранимой натурой. Короче, он заплакал. Точнее, распустил нюни. По-моему, это определение самое верное. Губы скривились, колдун начал тонко прерывисто пищать, на ресницах повисла большая слеза.

— Погоди, погоди. — Непривычное зрелище — хныкающий, как малое капризное дитя, взрослый мужчина, но мне почему-то стало его жалко. — Успокойся.

— А что же нам делать? — Перемежая слова всхлипами чародей выдавил-таки из себя риторический вопрос.

— Но до моего появления, вы как-то жили? Выполняли свои тайные задачи. Вот, и продолжайте в том же духе.

— В том-то и дело! В том-то все и дело! Не можем мы, как раньше! Все пропало!

— Что пропало? И разве я в чем-то виноват?

— Может виноват, может не виноват. Не знаю-ю-ю! У-у-у!

Все. Жалость кончилась. Теперь передо мной было не убитое горем дитя, а избалованный капризный выродок.

— Молчать!!! — Я рявкнул так, что чародей мгновенно заткнулся. Эх, знали бы мои ученики, как я умею, наверное подисциплинированней были бы. — Или говори по существу, или пшел вон!

— Беда у нас. Непоправимая. А, может, поправимая. От тебя зависит. У нас, как и в любой организации, был главный. Старший Брат. Он все за нас решал, говорил, что и как делать. А сам скрывался в далеком поместье у родственника. — Блюстыл иногда все же всхлипывал, но как-то боязно, по быстрому. — А потом из поместья все исчезли. Все до единого, кто был там раньше. И появились другие люди, и новый управляющий, и новые слуги. Все. И никто не знает, куда подевался наш Старший Брат. А уж потом появился ты. Колдун, который не боится. Значит ты великий колдун и должен знать, где наш Старший Брат, жив ли вообще.

Сначала я хотел было сказать, что при моей занятости абсолютно некогда заниматься мелкими колдовскими шарашками, да и нет никакого желания. Но в башке быстренько сопоставились два фактора: далекое поместье и исчезновение. И зародилось смутное подозрение. Я, на всякий случай, взял да и ляпнул:

— А ваш Старший Брат случаем не Сестра?

Такого не ожидал. Совсем и никогда. Блюстыл в мгновение ока преобразился. Плаксивая гримаса сменилась наисчастливейшей улыбкой.

— Милая! Любимая! Я знал, знал, что с тобой не может произойти ничего худого. Как же я запамятовал, что ты владеешь заклинанием смены внешнего облика? Только раньше ты могла превращаться в кого либо лишь на короткое время. Ты, наконец, нашла заклинание, продлевающее эффект? Не говори, сам вижу, что нашла. Я истосковался весь. Как я тебя хочу!

С этими словами Блюстыл резко поднялся и кинулся меня обнимать. И не только. Он еще и целоваться полез. Слюнявые вытянутые дудочкой губы чародея оказались в опасной близости от моего лица.

Как я не завизжал? Не знаю. Хотя, наверное, в подобных случаях, нужно именно визжать. Ну, это ж надо! Я в голом виде мельтешу по обоим мирам, всяко бывает: и убить хотят, и просто только отмутузить, но никаких сексуальных домогательств. А тут одетый, в своей комнате, и на те!

Колдуну удалось почти что завалить меня. Он, не смотря на внешнюю тщедушность, оказался цепким мужичишкой, да и фактор неожиданности сыграл свою роль. Но я, находясь на собственном ложе в полулежащем положении под любвеобильным чародеем, умудрился втиснуть согнутую в колене ногу между нашими туловищами и резко распрямить ее. Очень резко. Блюстыл отлетел к противоположной стене, сполз по ней на пол и остался сидеть. Только смотрел на меня печальным, полным укора и непонимания взглядом.

Я вскочил на ноги, в два прыжка оказался нависшим над горе-любовником.

— Меня зовут Игорь. И это моя внешность. И я никогда не был вашим Старшим Братом. То бишь Сестрой. Я — не Валакала. — Упоминание имени колдуньи, казалось, отняло у поверженного Блюстыла последние силы. — Запомни раз и навсегда. Уяснил?

Чародей вяло и, как мне показалось, неохотно кивнул. А его физиономия начала на глазах скисать. Вот-вот, вновь разревется.

— Не смей опять скулить! Вон, выпей лучше. Да и мне не помешает нервишки подлечить.

Я налил свой «аварийный» стакан и залпом осушил его. Затем плеснул немного для Блюстыла.

Как ни странно, но колдун неожиданно резво вскочил на ноги и быстро разделался со своей порцией. Наверное, испугался, что я могу передумать. И лишь после этого задал мучавший его вопрос:

— Но она ведь жива? — И зажмурился в страшном ожидании.

— Жива, жива. Что с ней станется? — Я поспешил успокоить несчастного влюбленного (вот, блин, парочка!) — Только немного ограничена в свободе передвижения.

— Где она? Что с ней? — Тут же вытаращенные глазенки заблестели жуткой смесью счастья и тревоги.

— Стоп! Вопросы здесь задаю я. — В нашем мире эта фраза звучит весьма банально и давно уже превратилась в штамп, но тут нормально прокатила. — Все ясно?

— Да. — Блюстыл не смог скрыть разочарования.

— Если ты мне все подробно и, главное, правдиво расскажешь о Братстве, чем занимались, какие приказы получали от Валакалы, то тогда, может быть, и я поделюсь информацией о предмете твоей страсти.

— Все скажу, непременно… Если это поможет ее найти. Вернуть.

И он мне все выложил. «Сдал» с потрохами свою тайную организацию. Оказалось, что уже много лет по приказу Валакалы Братство занималось лишь единственным делом: поиском бесследно сгинувшего брата, колдуна-светильника Стюляпа. И что интересно, пропадало и продолжает пропадать множество членов организации, однако, Старшего Брата, то бишь, Сестру, интересовала судьба именно Стюляпа. На мой вопрос, чем же тот так примечателен, Блюстыл сообщил, что не знает. Светильников кругом пруд пруди, но Валакале был потребен именно Стюляп. А зачем — загадка. Ведьма никого не посвящала в собственные планы.

А до пропажи брата, кстати, по моим расчетам, она произошла примерно в то же время, что и исчезновение короля Сильбульлиона, Братство вело более активную деятельность. И хоть Блюстыл и тогда являлся правой рукой колдуньи, за давностью лет плохо помнил все подробности. Только то, что в те времена по заданию главы Братства выкрали с копий огромный алмаз, затем нужны были искусный ювелир и человек с феноменальной памятью. Ну, и Стюляп. Все было исполнено. Для чего? Без понятия.

А потом что-то пошло в разрез с планами Валакалы. Это колдун помнил отлично. Она тогда разгневалась не на шутку. Кроме привычных подзатыльников, в ход пошли пинки и более весомые затрещины. Да и вся страна в ту пору бурлила. Непонятная смена короля всколыхнула всю Юпалтыну, вспыхивали мятежи, которые жестоко подавлялись. Братству пришлось совсем прекратить какую-либо деятельность. А когда сравнительно все успокоилось, появилась единственная цель — Стюляп. Если не считать, конечно, извечной задачи Братства: поиск Великой Книги Колдовства.

Когда я понял, что из Блюстыла больше ничего не вытянешь, велел ему уматывать, пообещав обязательно связаться с Валакалой и передать ведьме весточку от преданного помощника. Услышав о возможности связи со Старшей Сестрой, колдун потребовал незамедлительного сеанса. Я даже не осерчал, на обнаглевшего чародея. Его уже весьма-весьма развезло. И отказал я ему более менее в вежливой форме. С умной харей сообщил, что данная телепатическая связь возможна лишь при определенном построении звездюлей, которое придется ждать не один день. И добавил:

— Пшел вон.

Блюстыл не стал искушать судьбу. Почти. Молниеносно (я даже не успел среагировать) он наполнил стакан самоплясом и столь же быстро опрокинул его в себя, после чего пулей вылетел из номера. И тут же с лестницы донеслась удалая колдовская песня…

Рано утром, часа в два дня (а после бурной ночи это как раз утро), я пошел проведать челопундрика. Спустившись в зал, подозвал одну из официанток. Причем по имени. Ну, почти. Кто из них Дара, а кто Вара, я понятия не имел. Так что, скомкав первый звук, я всегда громко произносил: «…ара!» (во, блин, прямо как джигит какой), и вроде как получалось, что обращаюсь конкретно именно к этой официантке. И не потому, что не хотел обидеть. Близнецы не обижаются, а наоборот, всегда радуются, когда их путают. Но мне потребно было держать марку: великий колдун, как-никак, стремно в таких мелочах путаться.

— …ара! Мне Юуа надо повидать, проводи.

— А он просил некоторое время его не беспокоить.

— Думаю, меня это не касается. Пошли.

— Как знаешь, — пожала плечами девушка.

Она довела меня до дверей своей комнаты и удалилась.

Я вошел. Челопундрик, облокотившись на подушку, полулежал на маленькой кроватке, девушки расстарались и обустроили комфортное местечко для кукленка. Юуа улыбался. Такую улыбку принято называть блуждающей, блаженной. Но мне как-то сразу пришел в голову другой эпитет — идиотская.

— Юуа! — Окликнул я челопундрика. Безрезультатно. Ноль внимания.

Я еще трижды повторил попытку, каждый раз увеличивая громкость, пока не удостоился недовольно брошенного:

— Не мешай!

Что за хрень? Может, у челопундриков существует какая телепатическая наркота, и одноухий подсел на нее? Визуально было очень похоже. Он тащился.

Я еще минут пять «поиграл в барана», того самого, что лупится на новые ворота, и собрался уже уходить, но тут Юуа меня окликнул:

— Что надо-то? — Челопундрик все еще находился в состоянии эйфории, но взгляд уже был осмысленным.

— Что это было? — Строго спросил я. Не хватало еще иметь под боком наркошу. В принципе, не мое собачье дело, так сказать, чужой монастырь, однако толику ответственности за кукленка я все еще чувствовал.

— Гм…, - Юуа был явно смущен, что подкрепило мои подозрения, — это связь была, телепатическая.

— Не свисти, видел я твои связи, но ни разу тебя так не растаскивало.

— А это была особая связь, — челопундрик смутился еще больше.

— Так, правдолюбец, или рассказываешь все как есть, или оттарабаню тебя в то место, откуда доставил сюда. — Конечно, я не собирался выполнять угрозу, и если бы Юуа догадался поработать детектором, то сразу бы понял это. Но ему явно было не до того.

— Ладно, — в голосе слышался испуг, — это точно особая связь. Как бы тебе объяснить… У вас это называется размножаться или типа того…

Я понял. Конечно же не размножаться, а именно, типа того. Ежели бы мы при этом каждый раз еще и размножались бы, давно бы обогнали по численности китайцев вместе с индусами. Ни фига себе! На мгновение захотелось стать челопундриком. Лежишь себе дома, вроде как ничего не делаешь, а на самом деле…

— Все, пардон, проехали. — Я чувствовал себя неловко, угрозой вторгся в интимную сферу одноухого телепата. Но кто ж ведал? — Мне надо узнать, как дела у Каласада и всех остальных узников. Все ли живы, здоровы, в общем, где они и как? Поинтересуйся у своей подружки.

— Уже давно все знаю. — Не без обиды сказал Юуа. — Все живы, их не бьют, не пытают, даже кормят хорошо. Только никуда не выпускают. И все за Палю очень волнуются.

— И место знаешь, где они содержатся?

— Примерно.

— Хорошо. Потом с моим помощником прогульнешься по Юпу, покажешь ему точное место. А теперь передай своей Яюе, чтобы она сказала Каласаду, что у Пали и у Валакалы, чтоб ей, все нормально.

— Ты что?! Это я дефективный, разговариваю со всеми. А Яюя не такая, она хорошая…

— И что, теперь пусть барон там изводится из-за того, что обыкновенные челопундрики с людьми не разговаривают? Интересное кино получается. А ведь ты-то в замке балаболил?

— Было дело.

— Значит, если барон не дурак, то догадывается, что и Яюя умеет говорить.

— Я об этом не подумал, — растерянно протянул Юуа после нескольких секунд раздумья, — а точно у Пали и Валакалы все нормально?

— Точно. Живут по-королевски, только свободы лишены.

Челопундрик уже отошел от ментальных утех, так что принялся за старое, просканировал меня:

— Не брешешь. Ладно, Яюя передаст весточку. Только с бароном она точно не станет разговаривать. А Лайве пошепчет, а уж она передаст Каласаду.

— А это еще кто?

— Экономка и очень добрая женщина. Самая добрая в замке, после Пали, конечно. Она-то еще больше барона за принцессу волнуется.

— Ладно, как знаете. Вообще-то, мне по барабану. Не жалко Каласада, не передавайте. Я-то Пале сообщу, что ее приемный папаша жив, здоров. Будешь с Копадрюком по городу искать место заточения барона, сильно язык не распускай. Он парень горячий, чуть что, особо болтливым уши обрывает, а у тебя их не так уж много…

Оставив озадаченного челопундрика, я вышел из комнаты. А тому было над чем подумать. Сканирование показало, что часть сказанного — правда, другая — брехня. А что есть что? То ли грабитель и не горячий вовсе, но уши все равно любит обрывать? То ли наоборот. А может у самого Юуа на самом деле ушей не так уж и мало?

До ночи я пытался как можно больше узнать о последнем оставшемся без моего визита княжестве тюлюлюлистов. Но сведения были крайне скудны. Поклонники Стыдливого Бога держались обособленно, и никто из посторонних ничего толком не знал. Копадрюк предложил попытаться выкрасть одного из них из столичного анклава и потом допросить с пристрастием, но я отверг данную идею и ограничился тщательным изучением карты.

Ночью мы с грабителем спустились в зал. Мне пора было возвращаться в свою параллельность. Конечно, можно было бы попробовать переместиться со второго этажа. Но внизу я точно знал место, с которого следует телепортироваться, а здесь можно было слегка ошибиться. А плюс-минус пара метров здесь, весьма чревата там. Вдруг, в сквере кто-то еще есть. Что, опять корчить из себя представителя внеземной цивилизации? Да и попасть голой задницей на кусты — ощущение не из приятных.

— Объявляй санитарную пятиминутку. — Велел я Пылкрюлу.

— Чего? — Не понял управляющий.

— Убирай из зала посетителей, вот чего.

— Куда?

— Куда хочешь.

В принципе, можно было бы исчезнуть и на глазах у публики. Ведь уже и исчезал, и появлялся. Да и ночь на дворе, все должны быть по идее достаточно пьяны. Однако, как только мы появились в зале, пьяный трактирный гул практически моментально стих, и все, как один, уставились в нашу сторону. Притупленное самоплясом чувство самосохранения молчало, зато разыгралось азартное любопытство: что же сейчас Тот Самый Колдун выкинет? Нашли, блин, скомороха. Никакого страха перед великим чародеем.

— Выходите все на чуть-чуть. — Промямлил Пылкрюл, кивая головой в мою сторону, мол, он ни при чем, все я. Оно понятно, ему-то совсем не хотелось терять клиентов. — Потом вернетесь, я позову…

— Не-а…, - очень неуверенно возразил кто-то из дальнего угла.

И понеслось.

— А вот и не уйдем, пока не допьем!

— Нет таких законов — среди ночи на улицу!

— Не боимся! Колдун добрый.

— Наколдуй чего-нибудь!

Управляющий виновато развел руками, давая мне понять, что сделал все, что мог. Копадрюк перевел свою колотушку из положения «вольно» в режим полной боевой готовности: изящным движением положил ее на левое плечо и ухватился второй рукой. Вопросительно посмотрел на меня. Я, само собой, отрицательно покачал головой. Мало того, что я вообще был против насильственных методов решения проблем, так ведь еще и потом я исчезну, а приятелю придется в одиночку противостоять пьяной ораве.

— Глупый ты, Пылкрюл, — прошептал я управляющему, — совсем не умеешь вести бизнес. Пугнуть надо было хорошенько. Они ж потом, чтобы страх залить, в два раза больше выпивки закажут. Смотри, учись.

Я подбоченился и обвел зал пристальным взглядом. Прижухли. Все-таки не всю осторожность пропили.

— Так, ребятушки. Совсем последнюю наглость потеряли? — Я старался, чтобы голос звучал зловеще, получилось или нет, не мне судить. — Поколдовать вам? Сейчас поколдую. Слушать внимательно. Те, кто желает превратиться в жаб, становитесь по левую сторону. В пауков — справа. Оптом буду вас перевоплощать, чтоб с каждым не возиться. Кто останется на месте, станет червем.

Воцарилась мертвая тишина, которую слегка подпортила хихикнувшая то ли Дара, то ли Вара. Хорошо хоть Копадрюк сдержался, хоть и его щеки раздулись от сдерживаемого смеха. С ближайшего от дверей столика кто-то пьяно поднялся и начал красться к выходу.

— Стоять на месте! — Гаркнул я (эх, на учеников бы так, шелковыми ходили бы).

Попытавшийся сбежать выполнил команду лишь частично: остался на месте, но стоять не смог, приземлился на пятую точку.

— Ну, что, у всех пропало желание фокусы смотреть? Ладно, на первый раз прощаю. Теперь слушайте. Сейчас все выходите на улицу, но никто никуда не расходится. Иначе во что-то превратитесь. Я ж уже начал колдовать, в последний момент передумал. Кто до утра здесь просидит, тому ничего не будет, за остальных не ручаюсь. Все, на выход. Пылкрюл потом позовет.

И посетители пошли. Медленно и осторожно, будто весь пол был покрыт ядовитыми гадами.

— Теперь можешь смело цену на самопляс поднимать, — сказал я Пылкрюлу, когда последний посетитель покинул таверну. — Коп, дня три меня точно не будет, если не больше. Не забудь с нашим ушастиком определить точно то место, что он укажет. Ну, все, пока.

Я встал аккурат на то место, на котором материализовался накануне, и переместился.?

Никого.

Вернее, почти никого. На той самой скамейке под фонарем, перед которой я имел неосторожность материализоваться, а потом пришлось изображать из себя инопланетянина, притулившись друг к другу, дремала парочка. Я без труда опознал в них давешних уфологов. Вот ведь неугомонный народ! Видимо, в Воронеже не удалось обнаружить ничего внеземного, так как там появление голого парня связывалось с ментовским беспределом или, в крайнем случае, с новой смелой телевизионной программой, они и вернулись в Денисовку. Решили караулить на месте появления «инопланетянина».

Надо будет натравить на них Серегу. Пусть отвадит вообще от нашего поселка. Скорей всего, достаточно будет разок пугануть их «обезьянником», в который могут загреметь на время выяснения подлинности паспортов. Небось не только в небо лупятся, но и телевизор иногда смотрят, поймут, что это значит.

Я практически бесшумно оделся, затем очень медленно и осторожно продрался сквозь живую изгородь в противоположной от скамейки стороне. Дипломаты планеты Земля не проснулись. По крайней мере с той стороны не доносилось никаких звуков.

Стараясь не попадать на освещенные участки улиц, я добрался до дома абсолютно никого не встретив.

Полтретьего ночи. Как бы мне не хотелось увидеть Палю, визит пришлось отложить назавтра. Негоже в столь неурочное время беспокоить принцессу, даже если ты герой, спасающий ее. Так что я завалился спать.

Проснувшись и умывшись, первым делом решил позвонить Сереге. Хоть и не очень-то хотелось. Как говорится, меньше знаешь — крепче спишь. Но, с другой стороны, знать-то надо было, каковы дела мои скорбные. Вдруг, все-таки губернские следаки связали исчезновение Мерина с моей скромной персоной. Да и новый небольшой грешок объявился. В виде пропавшей Аллы. Весьма интересовало, стал ли сей факт достоянием общественности? И если да, то каковы официальные версии? Хотя, навряд ли кто хватился директрисы. Разве что она пропустила какую-либо официальную встречу, да и в этом случае ее неявку спишут на «Балтику».

Серега искренне обрадовался, услышав мой голос:

— Фу! Живой! Игорек, ты надолго так не продай, мы тут с Олькой извелись все.

— Сам понимаешь, не всегда имею возможность звякнуть. Нету в параллельности телефонов. Как там расследование?

— А сам как думаешь? Не нашли покуда, — Серега непроизвольно гыгыкнул, — пока с тобой пропажу Мерина не связывают, но все равно следователи жаждут с тобой побеседовать. Ты остался последний из свидетелей, кто был в отделении в тот день и кого еще не допросили.

— Что посоветуешь?

— Даже не знаю. С одной стороны, надо тебе к ним явиться. Я-то выдвинул версию, что тебя уже давно нет в Денисовке. Но вдруг до них дойдет информация, что видели тебя в поселке, ведь сразу решат, что прячешься. А это чревато. Но, с другой, промурыжить могут, даже не знаю, сколь долго. Нету у них никаких версий. Вот, если бы вернуть Мерина, тогда бы и отпали все вопросы.

Последнее предположение Серега произнес очень неуверенно. Понимал, что какие-то вопросы, конечно, и отпали бы, но сколько появилось бы новых…

— Да не знаю я где он, и жив ли вообще. Я там озадачил своего парнишку из местного криминала, помнишь, я рассказывал о нем, чтобы разыскали Мерина. — Тут пошла сплошная брехня, и в мыслях не было озадачиваться судьбой Кобылина, по крайней мере, пока. Но Серега не челопундрик, проглотит все. — Как только его найдут, решим с тобой, как лучше произвести возвращение.

— Лады. Ну, как, будешь являться в отделение?

— Повременю пока. Мне еще одно княжество осталось посетить. Вот разгребусь там, тогда. Слушай, Серег, а что новенького в поселке слышно?

— В смысле? — В голосе послышалось напряжение, мент все-таки, чувствует неладное.

— Ну, не пропадал ли кто в последнее время? — Во время всего разговора я мучительно соображал: стоит ли сообщать приятелю про Аллу, и решился, потому как пока он на моей стороне, но какова будет реакция, если вдруг прознает, что я утаил от него информацию об еще одном перемещении-похищении? Лучше не рисковать.

— Вроде нет. — Пауза пара секунд, и, естественно, Серега догадался. — Давай, колись, кого еще умыкнул?

— Аллу Степановну, директрису свою.

Моя матушка была совершенно ни при чем, да и не ее конкретно имел ввиду Серега, когда выдохнул:

— Твою мать… Ее-то с какого перепугу?

Я вкратце рассказал, как было дело.

— Не боись. Она сама решила там остаться. И в случае чего, ну, типа шум какой поднимется, легко верну ее обратно, — я поспешил в конце своего повествования успокоить блюстителя законности и мысленно добавил: «Если самец не убивать…».

Потом я поведал приятелю о назойливых уфологах. Он пообещал решить эту проблему.

На этом разговор закончился. Пока, вроде как, все складывалось не так уж плохо. Само собой, могло бы быть и лучше, если бы областные ищейки совсем забыли обо мне. Но и существовала вероятность совершенно другого расклада, при котором из свидетелей я мог переквалифицироваться в главные подозреваемые, и уж тогда… Даже думать не хотелось в ту сторону. Так что, главное, пока не светиться на людях, что в последнее время я и так старался делать.

Далее предстояла более приятная миссия — свидание с принцессой. Предвкушая встречу, я занял позицию и нажал на камень.?

Надолго в гостях я не собирался задерживаться. Совсем не хотелось общаться с Валакалой. Мутная старуха. И чем больше я узнавал, тем непонятней становились ее истинные цели. Так что я поимел наглость отказаться от тут же предложенной одежды. Сказал, что в данном измерении долго находиться не могу, потому как мое присутствие крайне необходимо в родном мире. В подробности вдаваться не стал, да и не придумал я никаких подробностей, пусть воспринимают, как данность. Сказал, что все идет по плану, даже более того, появились дополнительные новости, кои могут стать приятным сюрпризом для узниц. И добавил, что ежели интересуют подробности, принцессе следует отправиться вслед за мной.

Перед перемещением отметил, как Паля, хихикнув, наигранно развела руки перед озадаченной Валакалой, мол, ничего не поделаешь…?

Принцесса появилась практически одновременно со мной. На сей раз я даже не стал гадать насчет причин этой поспешности. Просто рад был ее видеть.

Быстро оделись, сам не понимаю зачем. Не знаю, как я, а она без всего выглядела гораздо лучше. Хотя Паля смотрелась прекрасно в любом виде. Прекрасней всех. В обоих мирах. По-видимому, это было мое субъективное мнение, и вполне вероятно, кто-то мог бы со мной поспорить на этот счет, мол, бывают и прекрасней… Кто б еще этому кому-то показал мое сокровище. Фигушки.

Первым делом я поведал о том, как совершенно нечаянно встретил челопундрика Юуа. Как потом доставил его в столицу, где он смог связаться со своей соплеменницей Яюей, которая в свою очередь передала ему информацию о Каласаде и остальных пленных из родового замка. Оказалось, что способности челопундриков разговаривать, для Пали не являются секретом. И не только благодаря балаболу Юуа. Яюя тоже в тайне общалась с принцессой.

А уж потом я рассказал принцессе о своем посещении ее бывшего сюзерена — Ненебаба. О том, что князь на самом деле баба, умолчал. Дабы не травмировать психику. Ведь Паля воспитывалась как дворянка Традичайного, и неизвестно, какова была бы ее реакция, узнай она о том, что основной носитель и хранитель традиций, главнейшим из которых является правдивость, всю свою сознательную жизнь нагло брешет подданным.

Как и в прошлые разы, Паля покинула меня под утро.

А мне предстояло посещение последнего княжества. Хотя, план с оповещением сильных мира сего о существовании претендентки на престол с каждым днем казался мне все менее удачным, и в данный момент он, с моей точки зрения, из гениальных уже переквалифицировался в идиотские. И какая-то часть меня упорно пыталась убедить другую составляющую, что хватит и достигнутого, мол, одним князем меньше или больше — без разницы. И если затее суждено сработать, то сработает и так. Может, с чуть меньшим эффектом. А если план заведомо провальный, в чем я практически не сомневался, то его не спасет наличие еще одной маленькой армии. А принцессе запросто можно сбрехать, что оповестил князя.

Но, другая моя составляющая, та, что была более приличная и ответственная, упорно настаивала на честном выполнении обещания, дабы совесть осталась абсолютно спокойной: сделал все что требовалось, а уж коли не выгорело, — не моя вина. Плюс появился какой-то нездоровый азарт: смогу, не смогу. Задачка предстояла не из легких. И любая оплошность могла стоить не просто нахождением очередного приключения на определенную часть организма, а серьезным геморроем (в переносном смысле, естественно).

Еще одним фактором в пользу того, что потребно честно завершить начатое, являлось наличие «детектора» Юуа. Вдруг, когда в последствии речь пойдет о моих визитах к князьям в его присутствии? Ведь сдаст с потрохами, не смотря на все то, что я для него сделал.

Итак, предстояло посетить княжество тюлюлюлистов, поклонников Стыдливого Бога, попасть на «аудиенцию» к князю Айяю, а по совместительству и верховному жрецу, выложить все, что имею сказать и со спокойной совестью — обратно. Легко сказать…

Памятуя о том, что на людях мне потребно появляться как можно меньше, Денисовку я покинул рано утром. До вокзала само собой добирался окольными путями: сперва огородами, потом по речке до моста, затем вдоль железнодорожного полотна. Естественно, совсем уж остаться незамеченным не получилось. Не один я в это утро садился в электричку на райцентр. Оставалось надеяться, что видевшие меня денисовцы не в курсе того, что областные ищейки жаждут пообщаться со мной, и не станут трепаться, что наблюдали на перроне учителя информатики.

Положительным моментом в данном вояже было то, что княжество находилось далеко. Сомнительный плюс, но все-таки. Практически полностью исключалась возможность предстать в непотребном виде перед кем-нибудь знакомым лично со мной или с моими бесштановыми похождениями. Потому как территория тюлюлюлистов в нашем мире соответствовала землям соседней области. На этом хорошее заканчивалось.

Методом проб и ошибок, перемещаясь из мира в мир, проведя две ночи под открытым небом (в своем мире, естественно) утром третьего дня я наконец приблизился к Тюлюле, столице княжества.

Но почему так?! Почему вотчина любого князя всегда соответствует населенному пункту в нашем мире? Вариантов на этот счет было немного. Во-первых, чистое совпадение. Случайность, блин. Мало верилось. В память въелась неоднократно звучавшая фраза с экрана: «Таких совпадений не бывает». Во-вторых, мелькнула мысль о нашей чрезмерной плотности. Натыкано у нас поселков и городов столько, что редкие юпалтынские поселения волей-неволей совпадают с нашими. Частный случай теории вероятности. Опять же основанный на случайных совпадениях, то бишь первый вариант. Так что по этому поводу я склонялся к мысли, что тот, кто параллелил наши миры, знал о том, что я буду перемещаться, оказываясь в бесштановом состоянии, и сделал свое дело таким образом, мне назло. Единственное логическое объяснение.

Первоначально возникла идея разжиться где-нибудь в близлежащих окрестностях одеянием тюлюлюлиста (стянуть в каком-нибудь крестьянском дворе или, в крайнем случае, ограбить одинокого путника) и, укрывшись под балахоном, уже не таясь, войти в столицу. Однако, на первый взгляд казавшуюся разумной затею, после недолгого размышления пришлось отмести напрочь, как никуда негодную. Раз уж поклонники Стыдливого Бога не имели возможности визуально идентифицировать личность, то наверняка у них существовала система распознавания «свой-чужой», какие-нибудь условные слова или жесты, одним словом, пароли, иначе княжество было бы легкой добычей. И даже если бы мне каким-либо невероятным образом удалось бы подсмотреть или подслушать тайный знак и проникнуть в столицу, то проникнуть во дворец — совсем не реально. Княжьи покои — не проходной двор для рядовых тюлюлюлистов. Так что попасть на аудиенцию к Айяю можно было только из своего мира.?

Я наблюдал за Тюлюлей с небольшого взгорка, укрывшись в кустах. Столица княжества была как на ладони. Большой плюс. Было потребно как можно точнее определить на глаз расстояние до княжеского дворца. Благо практически не было никаких сомнений насчет выбора искомого объекта. Тюлюля не страдала от архитектурных излишеств. Наверное божество предписывало своим адептам стыдиться не только собственных тел, но и каких-либо проявлений роскоши. Мрачные однотипные серые дома. Коробки. И на их фоне выделялось (отнюдь не красочностью или вычурностью, а лишь размером) только одно строение. Согласно логике, там-то и должен обитать верховный жрец, он же князь Айяй. Еще раз мысленно прикинув расстояние, я вернулся в свою параллельность.?

В нашем мире это место соответствовало частному сектору на окраине крупного райцентра соседней области. Перед перемещением я нашел узенький проулочек с едва заметной тропинкой, почти наглухо заросшей, сделал вывод, что им редко пользуются и с твердым убеждением, что за время моего недолгосрочного отсутствия шмотки останутся нетронутыми, отправился в Юпалтыну. А вернувшись, понял, что ошибся. А ведь отсутствовал всего несколько минут.

Мои вещи приглянулись местной «санитарке» окрестностей. Нет, не волчице, а старушенции, которая торопливо запихивала мои вещи в авоську, наполовину заполненную пустыми бутылками. Я кашлянул, дабы привлечь внимание. Ноль эмоций. Старуха повертела перед носом видавшими виды кроссовками, недовольно крякнула насчет растрескавшейся подошвы, и отправила их вслед за драными джинсами. Ну вот зачем они ей?!

— Бабуля, это мои вещи.

Пенсионерка бросила на меня быстрый, оценивающий взгляд. Как ни странно, никак не прореагировала на мой внешний вид, то ли здесь голый мужик был совсем не в диковинку, то ли старушенция принадлежала к непробиваемой категории.

— Брешешь, — небрежно бросила бабка и принялась за осмотр рубашки.

— А я говорю, что это мои вещи! — Я начал терять терпение.

— Брехня. Это Витек, мой внучек, опять свою одежонку раскидал где попало. Как выпьет, так становится таким рассеянным. — Нагло соврала старуха, утрамбовывая рубаху, и наконец соизволила обратить на мою скромную персону более пристальное внимание. — А кто ты, собственно, такой? И почему своей срамотой порядочных женщин смущаешь?

Я принял важную позу и гордо заявил:

— Сама не видишь что ли? Я — жрец тюлюлюлистов! Нам положено так ходить. — Но, подумав, что перед такой лгуньей, конечно не зазорно нагло брехать, однако не стоит перегибать палку, добавил, — правда, не верховный жрец, а его заместитель.

— Что с того? Хоть помощник президента. А вещи Витьковы. — Она явно не собиралась расставаться с добычей.

— А я в милицию заявлю! — Я решил сменить тактику.

— Не смеши. Они тебя там только отдубасят резиновыми палками за хулиганскую наружность. Так что, послушай, милок, совет старого человека. Ступай своей дорогой, а я пойду своей.

И собралась уходить. Благо, тропинка узенькая, и я ее полностью перегородил. Возникшая на ровном месте проблема начинала раздражать.

— Бабка, по-хорошему верни шмотки. Я ведь в свободное от жреческих дел время маньячу понемногу. — Я скорчил зверскую физиономию.

— А пошел ты! — Развернулась и пошла сама. В обратную сторону.

— Стой, старая! — Я засеменил вслед за ней. Обогнать не было никакой возможности, для этого пришлось бы продраться сквозь густые заросли крапивы и чертополоха. А хватать руками мародерку, ой, как не хотелось. — Я еще и с нечистым знаюсь. Не отдашь вещи, уволоку в преисподнюю!

— Не бреши. Не бывает. — В отличие от большинства сверстниц, старуха явно придерживалась материалистического атеизма. Говорила абсолютно спокойно, даже ходу не прибавила. Видимо, поняла, что, несмотря на все мои слова и непотребный вид, я не представляю опасности.

Тем временем впереди замаячил конец проулка. До выхода на улицу оставалось не более двадцати метров. Сия перспектива меня совсем не устраивала. Созрел план. Схватить бабку за руку и вместе с ней переместиться в параллельность. Естественно, я не собирался оставлять ее там. «Моргнуть» туда на пару секунд и обратно. Пусть тогда выбирает, что ей дороже: свои шмотки или вновь приобретенные. Но это лишь на крайний случай. Во-первых, не смотря на крепкий вид, у старушенции может оказаться слабенькое сердце, а, во-вторых, совсем не хотелось лицезреть такое обнаженное тело.?

Я переместился сам, пробежал метров десять, развернулся и вернулся.?

Бабка действительно была материалисткой. Своим глазам поверила безоговорочно. Застыла на месте. Рот начал понемногу открываться, решительная целеустремленность во взгляде уступило место удивлению с начавшим зарождаться ужасом. Дабы закрепить успех, я вновь переместился, два прыжка, и материализовался буквально в метре от старухи.

Звякнула выскользнувшая из цепких пальцев авоська. А бабка решила поиграть в статую. Застыла, словно изваяние. Ее дело.

— Так-то лучше. — Буркнул я, конфисковал собственные шмотки и рявкнул. — Дорогу!!!

Пенсионерка резко отстранилась и, не удержав равновесия, уселась прямо на куст колючек. Ей же лучше — быстрей очухается. Я не стал проявлять джентльменства и помогать бабке подняться. С гордо поднятой головой и шмотками подмышкой проследовал мимо. Вернулся на исходную точку, вновь переместился в Юпалтыну, дабы закрепить визуальную картинку Тюлюли, а то из-за неожиданных перипетий из башки вылетело определенное на глаз расстояние до княжеского строения, опять материализовался в родном мире и только после этого облачился с таким трудом добытые собственные вещи. И пока начавшая приходить в себя старушенция не создала мне новых проблем (из-за небольшого изгиба тропинки я ее не видел, но отчетливо слышал весьма нелестные и нецензурные эпитеты в свой адрес), быстро направился в сторону того места, которое должно соответствовать урочищу верховного жреца.

Прибыл. Такого совершенно не ожидал. Первоначальная задумка: дождаться ночи и нагрянуть в незваные гости в спящую Тюлюлю, оказалась несостоятельной из-за невозможности ее воплотить. Потребное мне место оказалось в центре городка на территории вещевого рынка. Огороженного и естественно запирающегося на ночь. Об этом красноречиво свидетельствовали трое массивных стальных ворот, расположенных в разных сторонах и украшенных табличками, гласящими о времени работы рынка. До 19–00. А после, скорей всего, уборка, вслед за которой прием объекта под охрану и оборону каким-нибудь ЧОПом. Естественно, ворота — на запор. И весьма вероятно на ночь выпустят собак. Распространенная практика.

Так что о том, чтобы затаиться в каком-нибудь укромном уголке и там дожидаться темноты не могло быть и речи. Обязательно обнаружат. И что делать? Вернуться ни с чем? А Пале сбрехать о выполненной миссии или даже сообщить о невозможности ее выполнения, мол, в нашем мире Тюлюля соответствует секретному военному заводу или зоне строгого режима? Только ради чего тогда все тяготы и лишения последних дней? В таком случае можно было бы спокойно где-нибудь отдохнуть, а потом «свистеть» с чистой совестью. И опять же проснулся этот не совсем здоровый азарт. И я решился…

Исчезать из толпы все равно, что с безлюдного места — никто не заметит. Главное не промахнуться. Я вернулся на то место, которое определил как соответствующее обиталищу Айяя. Узкая улочка торговых палаток. Народу — тьма. И удивляясь себе самому, напоследок попросил высшие силы о том, чтобы мой глазомер оказался точным, переместился.?

Попал или помазал, об этом можно судить двояко. Даже философски. С одной стороны, промахнулся напрочь, но, в каком-то смысле, угодил тютелька в тюльку, с точностью до метра. Как я раньше не подумал, что такое помещение обязательно должно быть у тюлюлюлистов? Короче, вместо княжеских покоев я оказался то ли в храме, то ли в молельном зале или как там еще у них называется это место. Это, насчет промазать. А точное попадание заключалось в том, что я стоял аккурат на пьедестале. Насколько знал, что-то вроде алтаря. Всегда пустующего. Предназначенного для Стыдливого Бога. У подножия которого тюлюлюлисты веками молились о том, чтобы божество снизошло до них, грешных.

Молились и в данный момент. Наверное. До моего появления. А теперь воцарилась мертвая тишина. Про такую говорят, что можно услышать жужжание пролетающей мухи. Насекомых не было. А если и были, то молча и бесшумно попадали. Абсолютная тишина. Как в вакууме. И никаких шевелений. Молящиеся явно даже дыхание затаили, или его у них перехватило. Немая сцена, по сравнению с которой ревизоровская — шумный балаган.

Не поворачивая головы, я осмотрелся. Народу — море. Огромный зал битком набит. Не было ни времени, ни желания пересчитывать паству, но даже по самым приблизительным и скромным прикидкам — не менее тысячи укутанных с головы до ног почитателей Стыдливого Бога.

Итак, что имеем? Не обо мне речь. Я-то, что? Жертва. Стечение обстоятельств и неимоверные совпадения привели меня на данный постамент. А вот, как все выглядит с точки зрения тюлюлюлистов? Они изо дня в день молились, чтобы снизошел, и, наконец, соизволил. Да еще и в таком виде. Совсем неожиданном. Они-то от рождения до смерти кутаются таким образом, чтобы из-за одеяний нельзя было рассмотреть не только оголенную кожу, но и даже форму тела. И искренне считают, что это пожелание Стыдливого Бога. И не являлся он им до сих пор лишь потому, что считал рвения своих почитателей недостаточными. И тут — нате! Конечно, шок. Такой поворот жизненных устоев и мировоззрения похлестче, чем разочарование в торжестве коммунистических идей.

Я стоял и выжидал. Рано или поздно ступор должен пройти, и тогда придется действовать по обстоятельствам. Во время вынужденного бездействия мысленно извинился перед Стыдливым Богом, мол, пардон, что занял твое место. Нечаянно получилось. Но дабы не усугублять положение и избежать никому не нужных эксцессов, внуши своим почитателям, что я — это ты. На время. Поговорю с верховным жрецом, и все. Больше никогда и ни при каких обстоятельствах не буду претендовать на божественный престол.

И все к тому, вроде как, уже и шло. Тюлюлюлисты начали оттаивать. И бить поклоны. Я в обратную кланяться не стал. Чай не в Японии. Только слегка приосанился: плечи расправил, подбоченился. А мысленно уже вообразил, как повелеваю предстать предо мной верховному жрецу, затем аудиенция, на которой изложу Айяю то, что имею сказать, причем, в качестве приказа, а потом, под предлогом осмотра владений, в сопровождении почетного эскорта в сторону Юпа (в смысле, поближе к Денисовке). Все казалось до безобразия просто.

Тем временем, тюлюлюлисты, продолжая отбивать поклоны, начали рассупониваться. Наверное, решили, что потребно привести свой внешний вид в соответствие. Гм… В мои планы это совсем не входило. Но что поделаешь? Издержки новообретенной профессии.

Стоит заметить, что все происходило в той же тишине, нарушаемой лишь шуршанием сбрасываемых одеяний, поэтому следующий крик прозвучал, как гром среди ясного неба, и, естественно, был слышен во всех уголках храма:

— Стойте!!! Это не Стыдливый Бог, а злой колдун! Тот Самый Колдун! Я его в Юпе видел! Он в таком же виде появился на нашей территории, оставил огромного голого своего приспешника и исчез!

А как все хорошо начиналось… Ну, надо же! Угораздило именно этого тюлюлюлиста и быть свидетелем перемещения Мерина, и припереться за сто верст, причем попасть в храм как раз в тот момент, когда (по моему мнению) ему там делать абсолютно нечего. Мог бы помолиться чуть раньше или, наоборот, позже. Увы… Опять неимоверные совпадения, но на сей раз совсем не в мою пользу.

— Мужик, может ты ошибся, и это был совсем не я? — Я просто так спросил, абсолютно ни на что не надеясь. Требовалось чудо, чтобы обличитель вдруг сказал: «Простите, и правда обознался…». Чуда не произошло.

— Это он! Точно он!

С разных сторон начали доноситься возмущенные голоса:

— Осквернитель!

— Богохульник!

— Колдовское отродье!

— Казнить!

— Плющить!

— Стыд и срам!

— Расчленить!

— Разорвать!

— Совсем голый!

— Растоптать бесстыдника!

— На себя посмотрите! Сами бесстыдники! — Я поспешил отвлечь тюлюлюлистов от своей скромной персоны, пока они от слов не перешли к делу.

Моя реплика возымела действие. В религиозном порыве поклонники Стыдливого Бога ведь начали рассупониваться. Жаль, конечно, что не успели раздеться полностью. А то я сиганул бы в толпу таких же голых, как и сам. Был бы шанс затеряться, и под шумок напялить на себя чей-нибудь балахон.

Во время паузы мы все занялись своими делами: тюлюлюлисты поспешно и даже с остервенением принялись прятать свои части тела, кто что успел заголить, а я стал прикидывать, каким образом ретироваться. Очень не хотелось возвращаться в таком виде на рынок.

Постамент, примерно два на два в сечении, в высоту был три с половиной — четыре метра. Он находился почти в самом торце зала, и от почитателей его отделяла стена в полтора человеческих роста, которая могла лишь немного затормозить разъяренную толпу, но никак не остановить. Заглянув к подножью возвышения, я понял предназначение ограждения. Все правильно, раз уж Стыдливый Бог не являлся своим поклонникам, то кто-то (а скорей всего, верховный жрец) должен был его замещать на бренной земле.

Между стеной и постаментом имелся мини пьедестал, который был ниже основного, и к нему вела скрытая стеной от взора паствы узенькая лестница, огибающая алтарь. А как же? Это богам и некоторым учителям информатики для того, чтобы оказаться на возвышении непотребны ступени, а бренным верховным жрецам они, ой, как нужны. Я воочию представил, как во время богослужения Айяй тихонько, никем не замеченный, прокрадывается на кафедру (жреческий постамент где-то на метр ниже ограждения, так что на корточках или на четвереньках это запросто делается). И в нужный момент, словно чертик из табакерки, появляется перед народом и начинает читать проповеди или объяснять пастве, как сходить по-маленькому и при этом нечаянно ничего не увидеть.

Как бы там не было, но появился реальный шанс спастись. Если мои предположения окажутся верными, то должен быть потайной ход, ведущий прямо в княжеские покои. Пора было действовать, потому как за время моих измышлений тюлюлюлисты привели свой внешний вид в порядок, и вновь стали раздаваться крики насчет предания меня лихой смертушке.

— Запомните! Под своими балахонами вы все всё равно голые! — Крикнул я напоследок, затем уцепившись руками за кромку постамента повис и спрыгнул на жреческую кафедру.

Вовремя успел. Какая-то сволочь приволокла в храм за пазухой камень, который дзенькнул аккурат в то место, где мгновение назад находилась моя голова. Я быстро спустился по лестнице и лихорадочно принялся осматривать торцевую стену. Ура! Я оказался абсолютно прав! Была потайная дверца. Окрыленный надеждой близкого спасения, в три прыжка оказался возле нее, дернул… Толкнул… Пнул… Ох, как рано я обрадовался. Заперто. Я постучал. Если за дверями кто и был, то гостей с этой стороны явно не ждали. Никаких шевелений.

Я обернулся. Конечно, в балахонах весьма неудобно лазать через стены, но чего не сделаешь в порыве праведного гнева и жажде возмездия над осквернителем и богохульником? Самые ловкие тюлюлюлисты уже спрыгнули по эту сторону стены и стремительно приближались. Я прижался спиной к дверям. Вариантов не было. Только в свой мир, на рынок…?

Что-то в последнее время при перемещении я стал попадать на возвышения. Снайпер, блин! Нет бы угодить в толпу. Да погуще. Там бы мою полную обнаженность не сразу бы и заметили. И объяснение собственному виду в толпе уже имелось. Обобрали. До нитки, в буквальном смысле. Мало кто поверил бы, но это уже их проблема. А так, вообще никто не поверит. Так что я даже не стал заикаться о грабеже. Дело в том, что я стоял на прилавке торговой палатки. Самое интересное, меня не сразу заметили, как это не парадоксально звучит. Товар в данной точке был специфический. Нижнее белье. Женское. Образцы напялены на манекены обрубков женских тел. Вот и я органично слегка вписался в композицию. Не совсем, конечно, но все-таки. Хотя в тандеме дамское белье — голый мужик, только на первый взгляд мало общего.

— Ты это как это?… Зачем? — Откуда-то снизу раздался ошарашенный запинающийся голос продавца.

Не знаю, кто из нас больше удивился. Я впервые увидел, чтобы женским бельем торговал парень. Правда, никогда не приглядывался, да и торговые ряды с таким товаром не посещал. Без надобности. Но логика подсказывала, что данный ассортимент должны втюхивать добропорядочным покупательницам продавцы исключительно женского пола. Ладно бы в палатке была бы примерочная, а так…

— Так уж получилось. — Я не стал вдаваться в подробности, не до того было. Лихорадочно соображал, каким образом оказаться на параллельной торговой улице, чтобы при перемещении оказаться за потайной дверью, подальше от разъяренных тюлюлюлистов. Задачка не из легких. Для этого потребовалось бы перемахнуть через палатку. Остальные направления не подходили ни коем образом, потому что, вернувшись, я все равно оказался бы в храме поклонников Стыдливого Бога.

— И не стыдно? — Поинтересовался назойливый торговец.

Он явно еще не пришел в себя. Вопросы какие-то дурацкие, неуместные. Наверное, он насчет стыда спросил потому, что я даже не пытался прикрыться. Привык. Надоело. И вообще, во мне проснулись древние корни. Вернее, древнейшие. Какие? Любые. Хоть по божественной теории происхождения человека, хоть по обезьянской, изначальный Homo Sapiens был гол. Это потом уже придумали одежду.

— Это тебе должно быть стыдно. Ишь, докатился, бабьими трусами торгуешь.

Как известно, лучший способ защиты — нападение. Сработало. Парень промямлил:

— Да, я…, это не я. Девушка моя торгует.

Наш диалог длился считанные секунды. Как раз то время, чтобы покупатели и торгаши с ближайших палаток обратили на меня должное внимание (мне-то этого как раз совсем не требовалось, но опыт подсказывал — будет так и не иначе). Надо сказать, учитывая ассортимент близлежащего товара, контингент был соответственным. В смысле, женским. За редкими исключениями. Кое-где проглядывались особи и мужского пола. То ли мужья, то ли извращенцы, то ли просто любители потолкаться среди такого обилия представительниц прекрасной половины человечества. Со всех сторон начали раздаваться разные звуки, отображающие меру испорченности: и удивленные ойканья, и легкие взвизгивания, и тихие «Хи-хи», и громкие «Гы-гы», и неопределенное «Вау!».

Одним словом, кругом царило всеобщее замешательство. Самое время попытаться поиграть в акробата. Но тут в голову пришли сразу две мысли, разноплановые, касающиеся разных миров, но обе подсказывали, что самое разумное — пока не предпринимать никаких попыток и на некоторое время задержаться на месте.

Во-первых, если палатка окажется такой же хлипкой на деле, как и выглядит, и сборный алюминиевый каркас, не выдержав моего веса, завалится, то это должно произойти как можно позже. Тюлюлюлистам надо дать время убедиться в моем отсутствии и в прочности потайной двери. Возможно тогда они переберутся обратно за стену, отделяющую общий зал от запретной зоны. Ну, а, во-вторых, я подумал, что если меня тут запомнят, а еще лучше сфотографируют, и эта информация каким-либо образом дойдет до Денисовки (об этом можно и самому позаботиться: наверняка местная пресса не оставит без внимания сей прецедент). Останется лишь озадачить Серегу, чтобы он под каким-нибудь благовидным предлогом раздобыл газетенку и предоставил ее и следственным органам, и возмущенной общественности. На первый взгляд, дурацкая идея самому себя топить еще больше. Но это лишь на первый взгляд. Любой, умеющий хоть граммульку соображать, должен понять, что не мог я вот так вот, за полтысячи верст в райцентре соседей голым на прилавке. Значит и все остальные случаи ко мне не имеют никакого отношения. Пусть находят другие объяснения. Например, полтергейст, аномальные атмосферные явления, массовый гипноз, или опять же пресловутые инопланетяне. Да что угодно.

Оставалось лишь сделать мое посещение более запоминающимся. Чтобы уж точно попасть в местные СМИ. Мало ли, вдруг, у них тут каждый день голые мужики по базару шастают. Была потребна речь.

— Дамы и господа! Попрошу минуточку вашего внимания! — Это я, конечно, зря, насчет внимания, и без того все лупились исключительно на меня. — Доколь, спрашивается, будет продолжаться беспредел? Хватит! Пора самим браться и наводить порядок! А для этого надо всего — ничего. Если не самим вступить в нашу партию, то хотя бы голосовать за нее на выборах. Причем на всех уровнях. И тогда обязательно мы наведем порядок, и наступит долгожданное всеобщее благоденствие!

— И что за партия? — Голос мужской. Понятно, дамы мало политикой интересуются.

— Небось пенсионеров. — Объявился еще один умник. — А в таком виде, чтобы подчеркнуть насчет мизерных пенсий. Мол, не на что одеваться.

Вертелось у меня на языке несколько достойных дискредитации партий. Но в последний момент решил все-таки придумать свою, новую, во избежание возможных проблем в будущем еще и со стороны политических сил.

— ПНБМР. Партия Небеременных Мужиков России! Кто-то может подумать, что наименование отсекает прекрасную половину электората. Ан нет! Потому как даже беременную женщину никто не назовет беременным мужиком! — Глупая ахинея неслась как-то сама, без участия головы. — Таким образом мы охватываем все население! А я — генсек ПНБМР. Прошу любить и жаловать. Причем моя должность расшифровывается не как генеральный секретарь. Мы же — не хухры-мухры! Перед вами генералиссимусистический секретарь!

Я подбоченился поважней, и сделал в своей пламенной речи многозначительную паузу. Дабы народ проникся торжеством момента.

— Срамоту прикрой! — Заорал еще один мужчина, который, скорей всего, приперся на рынок с супругой, и теперь ему не нравилось, что его половина пялится на обнаженного парня.

Я-то думал, начнут поступать вопросы насчет предвыборной программы, или кто поинтересуется уставом партии. А тут опять, на первом плане моя бесштановость.

— Это с какой стороны посмотреть! — Я поспешил парировать. — Может, это не срамота, а, наоборот, — гордость! А у тебя — точно срамота! Если не согласен, залезай меряться! — И, оставаясь подбоченившимся, картинно чуть-чуть подвинулся, предоставляя место оппоненту.

Во, куда уже понесло. Надо завязывать. Тем более, по торговой улочке с обеих сторон к месту действия приближались блюстители порядка. Это в кино они дуют в свои свистки, или предупреждают правонарушителей воем сирен о своем приближении. Эти гады крались. Вернее, пытались красться. Толпа-то, благодаря мне, существенно уплотнилась и с трудом пропускала сквозь себя злобно матерящихся блюстителей. Но, тем не менее, они приближались. Справа трое в милицейской форме, слева — два камуфляжа. Даже интересно стало, кто первым к финишу придет: МВД или ЧОП?

Но удовлетворять свое любопытство я не собирался. Потому как призом в той гонке являлась моя скромная персона.

— А теперь, если четвертый ряд пригнется, то пятый и шестой увидят радугу!

Жив фольклор. Без каких-либо телодвижений с моей стороны, демонстрирующих готовность исполнить намерение, ближайшие к прилавку люди разом отхлынули. Помнили, что собирался герой бородатого анекдота сделать с первыми тремя рядами для получения эффекта радуги. Образовалась небольшая сутолока, заклинив наглухо блюстителей, которые уже находились в опасной близости.

Пора. Я ухватился обратным захватом за верхнюю перемычку палатки и резким движением подъема-переворота отправил тело на крышу торговой точки. О чудо! Каркас выдержал, хоть и слегка погнулся. Я оказался в своеобразном V-образном пологом желобе, образованном тентованными крышами стоящих «спина к спине» палаток.

Вроде бы можно было бы перемещаться. Но я решил еще дальше продвинуться в потребную сторону. Мало ли. Вдруг стены храма тюлюлюлистов офигенно толстые, и я вновь окажусь по эту сторону?

Я осторожно встал на ноги, сквозь материю нащупал металлический каркас и балансируя, словно канатоходец, шагнул вперед. Еще шаг. Третий. Увы. Нога попала на сочленение прогибающейся под моим весом конструкции. На весьма непрочное сочленение. Да и тент попался совсем хлипкий.

Треск материи, и я провалился. Не до конца. Ноги остановились на чем-то мягком. Скорей всего на товаре. Голова с руками еще оставались наверху. Не знаю отчего так истошно заорала торговка, то ли из-за того, что ее крыша внезапно рухнула, то ли из-за лицезрения моих прелестей, внезапно представших перед ее лицом (я задом почувствовал дуновение крика), то ли сработали сразу оба фактора. Под аккомпанемент набирающего силу визга, я нажал на камень…?

И оказался в полной тишине. И, что самое главное, в одиночестве. Небольшая комнатушка, метра три-четыре в поперечнике, окутанная полумраком. Скудность освещения не являлась проблемой. Разглядывать было нечего. Обратная сторона потайной двери, запертой на обыкновенный, но весьма надежный засов, с одной стороны. И винтовая лестница, устланная толстым ковром, как и весь пол, — у противоположной стены. Слабый свет струился как раз из люка, которым заканчивалась лестница. Значит, не заперто. Очень хорошо.

Но я не стал сразу подниматься. Требовался небольшой тайм-аут. Если наверху ожидают неприятности с летальным исходом (а в этом я был уверен процентов на девяносто девять и девять), и придется срочно эвакуироваться, то пусть это произойдет как можно позже. Не хотелось вновь оказаться вблизи эпицентра событий, только что произошедших на рынке.

Я сел на пол в самом дальнем и от лестницы, и от двери углу и слегка призадумался. Было о чем. И как это я до такого докатился? Кабы кто сказал до моей встречи с принцессой, что я такое буду выкаблучивать, я бы ему посочувствовал. Сострадательным надо быть к душевнобольным людям. Да и в начале приключений сам я скромнее был. Очень. А теперь, можно сказать, совсем привык. И телешом на людях чувствую совсем спокойно. Абсолютно не стесняясь.

Привык? А к такому можно привыкнуть? Наверное, скорей всего, просто смирился с обстоятельствами. Как советуют психологи, в неприятных условиях потребно расслабиться и попытаться получить удовольствие. Радовало, что удовольствия не было. А то слышал, что бывают такие товарищи, по мудреному как-то называются, которые специально заголяются перед публикой и тащатся от этого. Больные люди. С психическими отклонениями. А раз уж мне не доставляет удовольствие появление в непотребном виде на людях, значит — здоров. Только расслабился. Уже хорошо. Хоть что-то положительное.

Мысль об отсутствии психических отклонений вселила некий оптимизм, совсем небольшой, но все же. Пора было действовать. Хотя, с другой стороны, разумней было бы подождать князя здесь. Пойдет тайной тропой на очередную проповедь (а может, и на внеочередную, предназначенную для успокоения паствы, взбудораженной моим появлением), а я ему выложу все, что должен сказать. Но, тут много «но». Если разговор не сложится, что очень даже вероятно, и придется сматываться в свой мир, не хотелось опять оказаться в толпе на рынке. Потому что там светило обвинение не в простом хулиганстве, а в злостном. С порчей имущества.

А наверху должно быть какое-то пространство для маневра. Просто обязано быть. Не может князь, да к тому же еще и верховный жрец, ютиться в тесноте. Значит, при угрозе можно будет сначала пробежаться по максимуму в данном измерении, а уж потом перемещаться. Затем, пробежка по родному миру и обратно, и т. д., и т. п. Пока не окажусь в безопасном мире. По фигу в котором. План, как всегда, естественно, гениальный, но лучше бы все прошло без эксцессов, и не пришлось бы к нем прибегать.

Я тяжко вздохнул и медленно начал подъем. Ступал абсолютно бесшумно. Не мудрено: во-первых, босиком, а, во-вторых, будь я даже в кованых сапогах, все равно толстый ковер заглушил бы любой топот.

А хоть и топтался бы. Один черт не услышали бы. Не до меня там было. Это я понял, как только, поднялся. Выход на поверхность находился в углу покоев, за колонной, предусмотрительно укрывающей от постороннего взора начало лестницы. Да и посторонних там не было и никогда не бывало. Явно. Не ведут себя так поклонники Стыдливого Бога, пусть даже среди них верховный жрец с приближенными, при посторонних.

Смотрел как-то «Калигулу». Так, историческое кино для младшего и среднего школьного возраста, по сравнению с тем, что предо мной предстало. Одним словом, бесноватая остервенелая оргия. Такую кучу голых тел я не видел никогда. И меньше всего ожидал увидеть в покоях главного носителя добродетели.

Хотя, оно завсегда так бывает. Те, кто декларируют и несут в массы высоко моральные устои, в узком кругу особо приближенных злостно попирают эти самые устои. Будь то средневековый монастырь или слет комсомольских активистов.

Я понемногу начал приходить в себя. Как раз вовремя. Яростная оргия на огромном ложе метрах в пяти от моего укрытия понемногу стала затухать. Приглядевшись, понял почему. Среди примерно двадцати беспутствующих мужчина был только один. А как известно, возможности у мужиков ограничены, даже если это князь и верховный жрец в одном лице. То, что это именно он, я не сомневался.

Наметив направление, в которое следует ломиться в случае опасности (на противоположной стене под пологом просматривался вход в следующее помещение), я кашлянул, вроде как для приличия, и вышел из-за колонны.

Девушки, точнее, девахи, все как на подбор, отлично сложенные красавицы, мгновенно всколыхнулись. Нет, это нельзя было назвать переполохом. Ни единого визга или попытки прикрыться. За долю секунды они образовали полукольцо, отделяющее меня от князя. Дикие кошки, изготовившиеся к прыжку. Если это были бы здоровые мужики, ощетинившиеся пистолетами, получилась бы один к одному сцена из многочисленных боевиков, когда телохранители ограждают своего патрона от нежелательного контакта.

Айяй издал какой-то звук, почти что крякнул, как я понял — закодированный приказ, и готовые в любое мгновение броситься на меня мадамы тут же расслабились и расступились.

— Ну, и кто ты? Подходи поближе, присаживайся. — Князь кивнул на край ложа. — Не стесняйся.

Мне ничего не оставалось, как подчиниться.

Почему-то в своем воображении я рисовал Айяя злобным сухощавым старцем с фанатичным взглядом, или, наоборот, когда издали увидел «кучу-малу», представил его в виде жирного пресыщенного разожратого борова, страдающего отдышкой. На самом деле, князь выглядел вполне достойно, не смотря на отсутствие одежды. Да, что там, все же, включая незваного гостя, то бишь меня, были в аналогичных костюмах.

Крепкий мужчина лет тридцати, ни единого седого волоса в аккуратной густой черноволосой шевелюре. Под цвет волосам — темные глаза. Умные. Властные. Спокойные. Циничные. Его ни грамма не перепугало мое внезапное появление. Хоть я и вторгся туда, куда путь простым смертным заказан, причем неизвестным способом… На лице читалось всего лишь любопытство. И уверенность. Что это любопытство будет удовлетворено.

— Итак? Ты кто? — Верховный жрец поторопил начало разговора, после того, как я притулился на краешке многоспальной кровати. Благо она была столь огромна, что я не чувствовал никакого морального неудобства от того, что нахожусь на одной постели с голым мужиком. Да и обнаженные девки кругом, опять же…

— Айяй, если не ошибаюсь? — Понимаю, с моей стороны это было сущей наглостью, отвечать вопросом на вопрос, но, вроде как, у меня создалось впечатление, что в ближайшее время мне ничто не грозит, не смотря на добрую дюжину любовниц-телохранительниц вне поля зрения, которые в любой момент по приказу повелителя могли тюкнуть меня по башке чем-нибудь тяжелым.

— Он самый. — Жрец ответил спокойно, но по лицу пробежала тень недовольства.

Так что, я решил больше не испытывать судьбу.

— А я — Игорек. Колдун. Тот Самый, что в Юпе объявился. Слышал что-нибудь?

Айяй сотворил рукой неопределенный жест, который можно было истолковать как угодно. Мол, естественно, слышал, или — понятия не имею. Запоздало пришла мыслишка, что это могло быть и командой обворожительным телохранительницам. Но по башке никто не тюкнул, а князь продолжал выжидательно смотреть на меня.

— Так, вот, дело у меня к тебе. Государственной важности. Речь идет о королевском престоле. По моим сведениям, Кульдульперпукс не является законным наследником. Трон он узурпировал. Дело в том, что у пропавшего короля Сильбульлиона была дочь…, вернее есть. Пальпулькидра. Законная наследница. Узурпатор прячет ее. Было бы неплохо, если бы ты на праздник Кля явился не с обычной свитой, а, как бы это поточней сказать, чуть с более сильным отрядом. Ну, оставить тут необходимый для охраны и обороны гарнизон, а остальных прихватить с собой. Другие князья именно так и поступят.

Айяй выслушал мой монолог беспристрастно. Почти. Лишь пару раз на лице промелькнули намеки на удивление.

Все. Миссия выполнена. Разговор можно заканчивать. С моей точки зрения. Теперь бы откланяться, предварительно выклянчив балахон, не корысти ради, а сугубо для того, чтобы не оскорблять своим видом высоких чувств поклонников Стыдливого Бога. Однако, князь был другого мнения:

— Теперь рассказывай, как сюда попал?

Похоже, насчет «все», я ошибся. Это «все» только начиналось.

— Так, из молельного зала. По лестнице. Но, не волнуйся, дверь заперта, и я никому не скажу о тайном ходе.

— Уж в этом я нисколько не сомневаюсь.

Сказал спокойно, уверенно. Меня так и обдало холодком. Действительно, с какой радости жрецу выпускать меня живым? Я стал свидетелем того, чего в княжестве тюлюлюлистов не должно быть по определению. Да и весь предыдущий опыт общения с правителями заканчивался однообразно — моей казнью. Почему Айяй должен быть исключением?

Тем временем из-за полога появилась фигура, укутанная в балахон по всем правилам и канонам поклонников Стыдливого Бога, приблизилась к Айяю и начала что-то шептать на ухо. Скорей всего, шел доклад об устроенном мной небольшом бедламе в храме. Я сделал такое заключение, потому как князь периодически посматривал на меня и хоть внешне оставался невозмутимым, по зловещему прищуру жреца я догадался, что более менее дружеской обстановке нашей беседы пришел конец.

— А теперь, спрашивай, что хочешь. — Айяй улыбнулся, гаденько так. — У людей не нашей веры всегда так много вопросов про тюлюлюлистов. Пытаются проникнуть, выведать. Глупцы. Но для тебя я сделаю исключение, удовлетворю твое любопытство.

— С чего такая откровенность? — Я-то уже понимал с чего, но, как говорится, надежда умирает последней.

— А ты ж никому не расскажешь. Никогда. — Князь подтвердил мои самые нехорошие опасения. — Только не пытайся колдовать. Не успеешь. Лучше смирись. Итак, вопросы есть?

— Есть, конечно. Раньше очень непонятно было, как при таких запретах вы размножаетесь, но после увиденного здесь, вопрос как-то сам собой отпал. Но появился новый: это общепринятый ритуал или легонькое исключение из строгих правил, позволительное лишь верховному жрецу?

— Как верно подмечено: легонькое исключение! Причем очень тайное. Остальным гораздо хуже приходится. Раз в год, почти в кромешной темноте при минимуме прикосновений. Что поделаешь? Таковы заветы Стыдливого Бога… Жалко их, но ничего поделать нельзя. Дашь в одном месте слабину, моргнуть не успеешь, как все развалится. Еще что-нибудь интересует?

— А как же! Как друг дружку различаете? Ведь под вашими одеяниями запросто лазутчики могут укрываться.

— Это они думают, что запросто. На свою беду. Условные звуки, жесты и много еще чего. Я бы все рассказал, но тебе не к чему голову забивать. Не пригодится.

— Значит, меня казнят?

— Зачем? Та еще тягомотина. Выводить тебя на площадь, объявлять приговор. Потом плющить… А предварительно язык тебе отрезать, чтобы колдовством своим в самый ответственный момент не смог воспользоваться. А так, я на проповеди скажу, что колдуна больше нет. И все. Мне поверят без всякой публичной казни.

— Здесь потихоньку придушите? — Я держал палец на камне. Фиг с ним, с рынком, жизнь дороже.

— Так и было бы. Но ты мне понравился, несмотря на то, что проблем прибавил. Удумал, алтарь осквернять. Мне ж теперь очистительную молитву полдня читать.

— Я не нарочно. Так уж получилось.

— А я зла и не держу. — Айяй был само дружелюбие. — Но, сам понимаешь, оставлять тебя опасно.

— Здесь ты должен сказать: «Ничего личного».

— Это еще зачем?

— А так всегда говорят, когда приходится кого-нибудь уконтропупить не из-за неприязни, а из-за сложившихся обстоятельств.

— Точно. Ничего личного. Только обстоятельства. Сам посуди: ты столько увидел, что с моей стороны крайне неразумно пускать все на самотек. Правильно?

— Вроде как, правильно. — Я не мог не согласиться с логикой. — А если я поклянусь, что никогда никому…

— Ой, не надо! — Князь впервые перебил меня, недовольно сморщившись. — Ну, зачем мне лишняя головная боль? Надеяться на твою порядочность, в коей я ничуть не сомневаюсь, но всяко бывает. Зачем рисковать?

— И что со мной будет?

— Я отправлю тебя в никудздец.

— А что это?

— Понятия не имею. Оттуда еще никто не возвращался, чтобы рассказать. Кстати, раз ты колдун, то, может быть, тебе будет лестно знать, что в свое время там сгинул Верховный чародей Юпалтыны. Бывали раньше и такие…

— А где этот никудздец? — Я старался выглядеть спокойно. Да и, в принципе, особо не волновался. Лишь бы повели куда-нибудь подальше, дабы при перемещении оказаться вне рынка.

— А сейчас и покажу, раз уже тебе так не терпится.

Вот, сволочь, сказал так, будто мне одолжение делает. Будто он и не хотел вовсе, а я его уговорил. Еле-еле.

Пока мысленно возмущался, проворонил поданный Айяем сигнал. А может и не понял, что какое-то телодвижение или звук являлись условным знаком. В мгновение ока девки (именно, девки, как еще после такого их называть? Дамами?) сцапали меня. Одновременно несколько пар, хотелось бы сказать нежных, но увы, сильных рук вцепились мне в плечи, руки. А одна из телохранительниц, не смотря на мою короткую прическу, умудрилась схватиться и за волосы.

Естественно, я инстинктивно дернулся. Стало больно и понятно, что бесполезно. Как только прекратил потуги освободиться, физическая боль прекратилась, но хватка не ослабла.

— Ну, что, пошли? — Любезная вопросительная интонация. Можно подумать, что, скажи я «нет», и меня тут же отпустят.

Князь лениво поднялся и пошел, меня повели следом.

Башка лихорадочно соображала. Никто одеваться не стал. Значит, этот страшный никудздец находится неподалеку. Или зона, свободная от религиозных табу, не ограничивается опочивальней, а распространяется на всю резиденцию верховного жреца? Что если переместиться прямо сейчас? Интересно, сколько девок вместе со мной окажутся на рынке? Только одна? Две? Три? Все, кто за меня держатся? Экспериментов по групповому перемещению никто не производил. Вроде как, самое время провести данное испытание. Да и торговая улочка с дамским бельем явно давно кончилась, и есть вероятность попасть в ряды мужской одежды или, того лучше, в место торговли всяческими железяками. Там и продавцы, и покупатели сугубо мужского пола. Не до меня там будет, окажись я в окружении голых баб.

Но эту идею пришлось отмести. Из-за моральных аспектов. Конечно, на первый взгляд, весело бы получилось. Девки, если они хорошие натренированные телохранители, а в этом я не сомневался, «начистили» бы достаточное количество чужих мужских харь. А что потом? Рано или поздно переловят. Что с ними будет? Подумать страшно. И не виноваты они совсем. Работа такая. И не факт, что мне под шумок удастся ускользнуть. Может, и наоборот. Придушат, находясь в состоянии аффекта от внезапного перемещения, а уж потом обратят внимание на других…

Тем временем, мы миновали несколько небольших помещений, спустились на один уровень и пришли. Так сказал князь у одной из многочисленных дверей. По дороге попадался народ. И мужчины, и женщины. Все одетые, но не в традиционные скрывающие всё балахоны, а в нормальное (для Юпалтыны) удобное облачение. Я сделал вывод, что, несмотря на бытующее мнение о тюлюлюлистах, как о религиозных фанатиках, ничего человеческое им не чуждо. Хоть тайно и в узком кругу особо приближенных.

За дверями оказался зал. Не такой большой, как молельный, но все же внушительных размеров. Что-то наподобие квадратного амфитеатра. Расположенные по периметру строгие каменные скамьи уступами спускались вниз. В центре — небольшая, по сравнению с залом, воронка, огороженная клеткой. Верхний край метров пять-шесть в диаметре, уклон градусов сорок пять. В центре отверстие, способное разом пропустить сквозь себя троих таких, как я.

— Ну, вот, это здесь. — Тоном услужливого экскурсовода сообщил князь, когда мы остановились у запертой на засов решетчатой калитки, отделяющую нашу процессию от зловещего отверстия. — Раньше никудздец пользовался спросом. Но зал слишком маловат. Не мог вместить всех желающих. Да и сам процесс — малоинтересное зрелище. Ну, вякнет приговоренный, прежде чем сгинет, и всё. То ли дело, плющить на центральной площади. Так что лет двести туда уже никого не отправляли. Ну, всё. Рад был знакомству. — Айяй собственноручно отпер дверцу, а говорил так, словно не отправлял меня в страшный и неведомый никудздец, а как радушный хозяин, проводивший дорогого гостя до выхода.

А у меня в голове родилась дурацкая мысль. Что-то они зачастили в критических ситуациях. Подумалось, что не такой уж князь гостеприимный. Даже посошок не предложил. Пить я, конечно, не стал бы. Во-первых, местное спиртное без пылкрюловской обработки — гадость и кислятина, а, во-вторых, могли и отравить. Из гуманных соображений. Чтоб не мучился. Но предложить-то он мог…

А потом все произошло очень быстро. Телохранительницы почти что внесли меня за ограждение, естественно, сами оставаясь снаружи, и разом отпустили. Окажись под ногами лед или какая другая гладкая поверхность щедро политая маслом, и то они показались бы вполне шершавыми и пригодными для сцепления материалами, по сравнению с тем, что покрывало воронку. Я стремительно и неуклонно заскользил к центру. Успел лишь развернуться и чуть-чуть побуксовать, сверкая пятками. Затем шлепнулся на живот и поехал. Последнее, что увидел: прощальный жест радушного хозяина.

Айяй был прав. Никакой зрелищности. Я побарахтался не более двух секунд, прежде чем провалиться в никуда. Вернее, в никудздец. И даже не вякнул. Хоть в этом не оправдал их надежды. Полностью занятый тщетным сопротивлением скольжению, да и, что греха таить, охваченный паникой, я, вроде как всегда готовый переместиться в родной мир, как ни странно, напрочь забыл о кольце. Когда же полетел вниз, естественно, вспомнил, но в момент, когда уже был готов перенестись, приземлился на что-то мягкое. Даже не ушибся. Ну и, справедливо решил, что теперь нет никакого смыла торопиться. Во-первых, рабочий день на рынке был еще далек от завершения, а, во-вторых, когда я еще попаду в никудздец? Так что грешно было не воспользоваться случаем и не осмотреть место со столь экстравагантным наименованием.

Запоздало пришли мыслишки о собственной беспечности. Да такие, что пробил холодный пот. Нельзя было падать в неизвестность. Ни при каких обстоятельствах. Мало ли что могло ждать внизу? От элементарных заостренных кольев а-ля ловушка для зверей или врагов до попадания вообще фиг поймешь куда. Вплоть до чужой параллельности, в которой кольцо может и не работать, а если и работать, то переносить не в родной мир, а куда-нибудь еще. В какое-нибудь страшное, несовместимое с жизнедеятельностью нормального человека место. А почему бы и нет? В этом мире столько загадок и непоняток, что вряд ли меня сильно удивило бы известие о существовании дыры в иную параллельность.

Самокритика, конечно, вещь полезная, но увлекаться не следует. Последнее дело. Можно переборщить и поверить в свою никудышность, а при таком настрое, тяжко даже в самых простых ситуациях, не говоря уж об экстремальных. Так что я себя обматерил совсем легонько. И сам себе дал зарок: впредь всегда быть начеку и не терять бдительности. Тем более, на сей раз все обошлось благополучно. И я приступил к осмотру.

Оказалось, что не так страшен никудздец, как он малюется в перепуганном воображении. Это был всего лишь большой зал. Примерно тех же размеров по площади, что и тот, который я только что покинул. Такой своеобразный погреб. Только без всяких скамей, решеток, воронок. Обыкновенный каменный мешок. Без окон и дверей. Посмотрел вверх и не увидел отверстия, из которого вывалился. Обратный клапан, блин! Тем не менее, я все отлично видел. Колдун-светильник поработал здесь на славу.

То, на что я приземлился, гм…, как бы это помягче сказать, являлось пылью веков. Ведь всё зависит от точки зрения. Одних и тех же людей с определенным родом деятельности можно назвать или гробокопателями, или археологами. В зависимости от того, как взглянуть на проблему. Вот и ту кучу, в центре которой я оказался лучше именовать как-то отстранено, не вдаваясь в подробности. Пыль веков вполне подходит.

Хорошо, что никудздец перестал пользоваться популярность. Все давно перегнило, что могло, истлело, превратилось в труху.

Первые древние сброшенные, наверное, разбивались сразу же. Метров десять до потолка, пол каменный… Следующие, скорей всего, только калечились, удар смягчался об останки предшественников. Ну, а последующие жертвы, как и я не страдали от падения. Об этом свидетельствовали несколько хорошо сохранившихся скелетов в разных частях подвала, в местах, на которые они никак не могли попасть при падении, а добрались на собственных ногах. А уж потом голод и жажда делали свое черное дело.

Воображение начало рисовать жутчайшие картины происходящих тут событий, пред которыми наши фильмы ужасов — детские сказки. Но я тут же тормознул свою фантазию, потому как ни к чему, кроме испорченного настроения данные выдумки не приведут. И, вообще, может и не кушали обезумившие старожилы вновь прибывших, а, наоборот, старались их как-то морально поддержать, помогали стойко переносить все тяготы и лишения…

Одним словом, не стал париться. Да и к тому же, как понял, в никудздец отправляли не только неугодных людей, но и все что ни попадя. Всякие ненужные или вредные вещи. Всевозможного хлама имелось предостаточно. Увидел даже выглядывающий из-под сгнившего балахона краешек сюсюлевой ткани. Все равны перед никудздецом, и бедные, и богатые.

Как бы там не было, но требовалось скоротать время. Дождаться ночи, а уж потом перемещаться. Опять попадать на работающий рынок не было ни малейшего желания. Хорошего понемножку. А то привыкну.

Так что пришлось смириться с не совсем приятной компанией. Эх, был бы я юпалтынским археологом или историком тюлюлюлистов (если они вообще существуют), осторожно ковырялся бы в куче, радуясь очередной находке. Но, увы, я таковым не являлся, поэтому решил найти более менее свободный уголок, в котором вознамерился даже вздремнуть, если получится.

И тут на глаза попалась книга! Огромная. Если учитывать, что большие форматы принято называть подарочными, то ее можно было причислить к очень подарочным форматам. Минимум полметра на сорок сантиметров. И толстенная. Лежала спокойно у стены. Рядом с ней я и устроился. Благо, поблизости никаких целых скелетов. Не люблю, когда через плечо читают.

Абсолютно гладкий кожаный переплет. Название отсутствовало. Я открыл книгу. Страницы из непонятного материала, отдаленно напоминающего очень плотную бумагу, отлично сохранились. Так что, опасения, что сей букинистический образец начнет рассыпаться в руках, как положено древним манускриптам, не оправдались. К большущему удовлетворению. Что лучше книги может скрасить томительные часы ожидания? Знаю пару штуковин, но телевизора поблизости не наблюдалось, не говоря уж о компьютере.

Красивый каллиграфический почерк. Весь текст был написан от руки. Все правильно. Потому как при беглом осмотре выборочных страниц, я понял, что все слова и выражения относятся к тем, что у нас принято называть непечатными. Сплошной мат, да еще какой! Наши трехэтажные композиции — детский лепет. Здесь же все слова сложные, многокоренные. Минимум — трех. Причем слова, сами по себе витиеватые, непонятно что означающие, переплетались в такие замысловатые конфигурации, что обладатель пусть самого богатого или больного воображения не смог бы представить, что сие означает в буквальном смысле.

Неожиданно взгляд натолкнулся на нормальное слово «ветер». Оно стояло в конце матерного выражения через тире. Решил более тщательно просмотреть странный талмуд. Так и есть. После каждого нецензурного набора слов (даже мысленно не мог назвать это предложением, какой-никакой, а учитель все-таки) стояло обыкновенное наименование какого либо явления или действия. Далее шло последовательное описание определенных жестов.

Неожиданно в башке, как будто что-то щелкнуло. Обрывки ранее полученной информации сложились воедино. И экскурс в историю колдовства в рассказе Валакалы, и упоминание Айяя о том, что сюда был сброшен Верховный чародей Юпалтыны. Кусочки мозаики или, как теперь положено говорить — пазлы, сформировались в понятную картинку. Я сообразил, что находится передо мной. Великая Колдовская Книга.

Вот оно как. Наш мат в изощренной форме, и не мат вовсе, а Велеречивые Словеса, с помощью которых строятся все здешние магические заклинания. И тут я похолодел. Вспомнил, как несколько минут назад материл себя любимого за чрезмерную беспечность. Я резко вскочил на ноги. Жалко, нету зеркала. На ощупь новообретенных изъянов, что-нибудь вроде начавших расти рогов или хвоста, либо, наоборот, чего-то отсохшего или отвалившегося, не обнаружилось. Конечно, куда мне до таких извращений, фигурирующих в книге, да еще и в свой собственный адрес. Но, на всякий случай, дал себе еще один зарок: никогда не сквернословить… По крайней мере, в этом мире.

И еще, решил, когда вернусь в Юп, надо будет узнать у Копадрюка, не было ли такого во время наших многочисленных пьянок, чтобы я «послал» кого-то, и тот безвозвратно исчез. Так, на всякий случай. Мой матерок никак не тянул даже на самое простенькое заклинание, но все же.

А потом я устроился поудобней. И принялся за более основательное штудирование материала.

Первоначальная мысль выучить несколько заклинаний, дабы при надобности подтверждать статус Того Самого Колдуна, отпала практически сразу. Уж слишком витиеваты и длинны были выражения. Такое не запоминается. Плюс замысловатые жесты, описание которых так же имелись. Вдруг махнешь рукой не в тот момент? Что получится? А фиг его знает. А тогда и нечего играть в волшебника-недоучку. Обходился пока одними перемещениями, как-нибудь и дальше обойдусь.

Уже хотел было отложить книгу — мало интереса читать сложносочиненную нецензурщину, но в последний момент заглянул в конец трактата. А там оказалось что-то вроде пояснительной записки. Так сказать, откровения Верховного Колдуна. Вначале излагались принципы передачи заклинаний, о которых я уже слышал: один колдун — один ученик. Дабы не расползалось.

А вот дальше пошли сведения, которые меня заинтересовали. Оказалось, что вычурные пассы руками при произнесении заклинаний, на самом деле абсолютно не потребны. Колдовство срабатывает и без них. Это древние колдуны еще придумали, сопровождать текст сложными движениями, для того, чтобы кто-то, случайно подслушавший и запомнивший заклятие, был уверен, что все равно у него ничего не получится, потому что запомнить пассы было совсем нереально. А впоследствии все чародеи уже были уверены в том, что без движений колдовство не получится. Лишь только Верховные Колдуны владели сей тайной, передавая ее от приемника к приемнику.

Я вспомнил, какие выкрутасы руками совершала Валакала при произнесении заклинаний и даже хихикнул. Сразу же решил: не стану ее посвящать в этот колдовской секрет. Пусть и дальше выкаблучивает кренделя. Любо дорого смотреть будет, особенно теперь, когда знаю, что это свершено лишнее.

А еще там был прописан секретный рецепт кушанья для зыкчугов, которыми ранее управляли чародеи. Употребление приготовленной по этому рецепту еды гарантировал покладистость «летательных аппаратов» и максимальную вонючую тягу. В последнем не было ничего удивительного, потому как основными ингредиентами варева являлись горох с бобами…

Больше ничего полезного для себя из книги я не узнал. Этот талмуд Валакале бы, уж она-то почерпнула много полезного.

А потом я задремал. Наверное, сказалось нервное перенапряжение. Очухавшись, решил, что времени прошло достаточно, и по всей видимости рынок уже должен быть закрытым. А может и ночь наступила. Как бы там не было, но так и так выбираться надо. А то опять стали дурацкие мысли появляться насчет никудздеца, вдруг он портал какой? Да и более приземленные проблемы имели место быть: оголодал я порядком.

Так что, выбираться надо было по любому. Приняв позу сидящего на корточках эмбриона, дабы не сильно отсвечивать при материализации в параллельности, я телепортировался.?

Ночь. Уже хорошо. С временем угадал. Опасения насчет попадания в черт знает какую параллельность оказались беспочвенными. Я сидел аккурат меж опустевших торговых рядов. Легкая эйфория оттого, что оказался вновь в родном мире, улетучилась практически мгновенно. На первый план вылезли насущные проблемы. Весьма, надо сказать, значительные. Еще бы! Голый, в чужом городе, да еще и на огороженной территории. Можно сказать, в большой клетке.

А ведь первоначально собирался заныкать где-нибудь или за городом, или на окраине предварительно прикупленные треники с футболкой. И деньжат на дорогу туда же вложить. Однако, когда оказался на месте предполагаемого перемещения, то бишь на рынке, червячок сомнения превратился в огромного змееныша, и я был на грани вообще отказаться от последней части авантюрного предприятия. Так что, на камень нажал почти что спонтанно, дабы не передумать. Какие уж там схроны…

Теперь приходилось расхлебывать. Я поднялся на ноги и пошел. Неспешно так, озираясь по сторонам. Увы, нигде никакой тряпочки. Да что там тряпочки, не было даже обрывков оберточной бумаги, из которых можно было бы соорудить хоть какое-то подобие папуасской юбки. Угадал я с уборкой.

Не знаю, что заставило меня обернуться. Может, интуиция просигналила, или все-таки уловил слабый звук… Угадал я не только с уборкой, но и с собаками тоже…

Они, штуки четыре точно, а может и больше, неслись молча. Даже не рыча. Оно и понятно, не шавки беспородные, способные лишь всех и каждого облаивать взахлеб. А ротвейлерам незачем лаем предупреждать потенциальную жертву. И что-то мне подсказывало, что настигнув меня, они не ограничатся тем, что завалят на землю и будут, порыкивая на любые мои поползновения, дожидаться хозяина. Собаки мчались с явным намерением рвать.

Все эти мысли мелькнули где-то на уровне подсознания, я-то уже бежал во всю прыть, потому как рванул наутек в тоже мгновение, как только увидел этих монстров.

Эх, прав был парнишка из мультика про Масленицу — на четырех оно завсегда быстрее. Свора неуклонно сокращала расстояние. Я это знал, даже не оборачиваясь. Вначале стал слышен дробный топот преследователей, затем добавилось и злобное, с хрипотцой дыхание. А когда где-то в районе моей щиколотки клацнули зубы, не дотянув каких-то несколько сантиметров, я решил больше не испытывать судьбу и нажал на камень.?

По своему миру я пробежал достаточное расстояние, гораздо большее, чем территория дворца Айяя. И теперь очутился на пустынной улице Тюлюли. Быстро осмотревшись и не заметив никого, я перебежал на параллельную улицу, дабы при очередном перемещении оказаться вне поля зрения злобной своры ротвейлеров (а надолго задерживаться в параллельности в мои намерения не входило), и продолжил бег в том же направлении, что и в своем мире, справедливо полагая, что рано или поздно покину огороженную зону негостеприимного рынка.

Я пробежал не более пятидесяти метров, когда из-за угла на очередном перекрестке донеслись какие-то звуки. Я не стал прислушиваться, дабы выяснить, что это: разговор, покашливание или вообще плод перевозбужденного воображения. Просто, практически на автомате, вернулся.?

Не дотянул считанные шаги. Передо мной находился ряд киосков, «спиной» притулившихся к рыночной ограде, а метрах в двадцати справа над торговыми точками виднелась арка ворот.

Там-то, по идее должна быть будка охранников. Может, попробовать разбудить (а в том, что ЧОПовцы спят, я ни грамма не сомневался) и попытаться разжиться какой-нибудь одежонкой? Дурацкая идея. С того места, с которого я менее минуты назад переместился в Тюлюлю, доносился истошный вой моих неудачливых преследователей. И в этом вое мне слышались нотки и разочарования, и дикой злобы, и извечного страха «друзей человека» перед всем сверхъестественным. Пока буду тарабанить в будку (а раз уж охранников не разбудили верные четвероногие помощники, по силе звука недалеко отстающие от пожарной сирены, то значит не обошлось без сорокаградусного снотворного), обязательно привлеку свору, и они, само собой, попытаются взять реванш. А может штаб-квартира, а по совместительству и спальня, частных блюстителей находится вообще не здесь, а у других ворот. Да и неизвестно, как они воспримут голого парня, прервавшего сладкие сновидения.

Вой не прекращался. У меня в голове сами собой завертелись строчки из древней песенки Новикова: «Убежал я и собак перехитрил, совершая полуночный марафон…». Как говорится, собака воет, караван идет. Надо было действовать. Я уже было собрался вновь переместиться, дабы сделать несколько шагов по параллельности, но тут мое внимание привлекла вывеска одного из близстоящих киосков. «Секонд Хенд». Внимательно осмотрев данную торговую точку и не обнаружив внешних замков на металлических створках, решил попытать счастье. Чем черт не шутит, вдруг, предположения окажутся верными?

Я подошел практически вплотную к киоску с подержанной одеждой и переместился.

Мне надо-то было сделать всего один, максимум два шага, и тут же возвращаться. Но на несколько секунд я все же задержался. Дело в том, что попал в дом рядового тюлюлюлиста. В спальню. Парочка спала, но сомнений насчет того, чем они занимались до того, как погрузились в сладкие объятия Морфея, не было никаких. «Раз в год, почти в кромешной темноте, — мысленно передразнил я Айяя, — плохо, князь, ты знаешь своих подданных».

Затем я сделал потребные шаги и вновь привел в действие кольцо.?

Надежды оправдались. Попав внутрь киоска, в кромешной тьме (и почему у нас нету чародеев-светильников?), я не сразу, естественно, но нашел выключатель. А при ярком свете, после того как глаза привыкли к нему, убедился, что створки заперты изнутри простым мощным стальным засовом.

Дальше было то, что называется «делом техники». Шмотки подобрал по размеру и не последнего качества. Жалко, что обувкой тут не приторговывали. Да выручку хозяева выгребли до копейки. А что, и не погребовал бы. Один фиг кража, а средства на обратную дорогу совсем не были бы лишними. Но, не до жиру…

Одевшись, я покинул киоск через открытую изнутри одну из створок, которая кстати неимоверно громко скрипнула. Благо, злобная свора, оглушенная своим же уже охрипшим воем, не услышала постороннего звука.

Ворота оказались решетчатыми, так что не пришлось раздеваться и перекидывать шмотки через ограждение. Я просто переместился, шагнул и вернулся. Затем достал вновь приобретенное одеяние сквозь прутья, облачился и отправился в обратный путь…

Дальше все получилось практически без проблем. Вначале собирался дойти до железнодорожного вокзала и вернуться тем же путем, что и прибыл в сей городок, то есть на электричках. Но по дороге узрел указатель со стрелочкой «Воронеж 180» и решил попытать счастья с дальнобойщиками. Все легче договориться с одним водилой, чем со стаей контролеров, усиленных железнодорожным ОМОНом.

Повезло неимоверно. На окраину городка, где находилась стоянка дальнобойщиков, я вышел, когда уже начало светать. И уже третий собирающийся в путь КАМАЗ оказался попутным. Водила взял пассажира практически сразу. Не смотря на полное отсутствие денег. Пришлось «насвистеть» про пьянку у друга, продолжившуюся на улицах ночного города, последовавший за ней логичный ментовский беспредел с полной очисткой карманов. А дальше — в классическом стиле, мол, сами мы не местные…

Мужик поверил. Видимо, в пользу моей версии сыграл и внешний вид: одет прилично, но босиком, плюс легкая небритость.

Ну, в том, что доберусь на попутках, я особо-то и не сомневался. Вон, европейцы свой союз автостопом вдоль и поперек пересекают, чем мы хуже? А неимоверность везения заключалась в том, что пересадок делать не пришлось. Через два с половиной часа я высадился на федеральной трассе около указателя поворота на Денисовку. А там, если не изменяет память, одиннадцать километров до родных пенатов.

Можно было бы и здесь попытаться тормознуть автомобиль, движущийся в потребном направлении, но я решил лишний раз не отсвечивать и прогуляться пешком. А для этого сошел с шоссе на параллельную тропинку и бодро зашагал восвояси.

Домой попадал как всегда в последнее время: по-партизански, через заднюю калитку. Позвонил Сереге. Приятель обрадовался, что я из очередного вояжа вернулся живым здоровым. А вот в обратную обрадовать меня не смог, скорей, наоборот. Оказалось, что губернским следователям, все еще торчащим в Денисовке, стало известно, что учитель информатики, с кем они так жаждут поговорить, никуда не уехал из поселка, периодически появляется на людях, однако игнорирует многочисленные повестки. А это наводит на определенные измышления. Серега посоветовал отсидеться в параллельности, пока тут более менее не устаканится. Единственной положительной новостью было то, что пока исчезновение Аллы оставалось незамеченным, по крайней мере на официальном уровне.

Я пообещал Сереге воспользоваться его советом этой же ночью и связаться с ним сразу же, как только вернусь в следующий раз.

После разговора я плотно позавтракал и завалился спать.?

Вечером посетил принцессу с тетушкой. Визит был до неприличия кратковременным. Само собой, не стал сообщать Валакале о том, что имел счастье лицезреть разыскиваемую ею Великую Колдовскую Книгу, или как она там правильно называется. Колдунья вела какую-то свою, непонятную мне игру. И узнай она местонахождение артефакта, вполне может начать действовать в соответствии с вновь открывшимися обстоятельствами. А как именно, я понятия не имел. Поэтому и решил пока держать старушку в неведении.

Так что, я доложился о проделанной работе и назад. Даже категорически отверг Палино предложение как всегда проводить меня. Сослался на срочный отъезд. Не до того было. Паскудственное настроение не располагало к общению с прекрасной принцессой. Как-то больше хотелось пылкрюловского самогона. Пообещав, что до начала празднеств обязательно появлюсь, дабы подкорректировать планы совместных действий, я опять переместился.?

Никогда еще время не ползло так медленно. Не помогали ни телевизор, ни компьютер. Поэтому не стал дожидаться первоначально определенных как время «Ч» двух часов ночи, когда, по моим предположениям, ночные гуляки должны уже рассосаться, и вышел из дома на час раньше. Молодежь, естественно, еще веселилась вовсю. И в сквере несколько скамеек были оккупированы компаниями. Благо, ближайшая к месту перемещения оставалась свободной. То ли ее недавно покинули, то ли она пользовалась меньшей популярность у ночных малолетних любителей пива, как не крути, а общественное место, и распивать под фонарем слабоалкогольные напитки — это своеобразный поиск приключений на известное место. В случае появления блюстителей закона.

Так что сквозь живую изгородь я продрался никем не замеченный. Причем гораздо легче, чем в прошлые разы. Блин, скоро тропинку протопчу. В следующий раз надо будет пролезать внутрь своеобразного загона в другом месте. Лучше слегка поцарапаться, чем в один прекрасный момент не обнаружить оставленную одежду.

Я быстро разделся, туго скрутил шмотки, сунул их в полиэтиленовый пакет (мало ли, вдруг дождь), который в свою очередь воткнул в самую гущу и привел в действие кольцо.?

Блин, перед следующим перемещением надо будет распорядиться, чтобы Пылкрюл в определенное время устраивал санитарный час. Надоело светиться интересными частями организма перед хоть и пьяным, но все равно народом. Особенно, перед представительницами противоположного пола. Понятно, что в ночном пьяном гульбище принимали участие девки определенного рода занятия с соответствующими моральными принципами, но тем не менее.

Кстати, на мою внезапную материализацию отреагировали именно особы женского пола. А мужики-завсегдатаи либо уже упились до такой стадии, что появление нового персонажа среди сонма чертей и зеленых человечков воспринималось, как само собой разумеющееся, либо уже привыкли к возникновению в разгар праздника голого колдуна.

А гулящим девкам сия картина была в диковинку. По крайней мере двум из них, находящихся в разных углах таверны. И реакция была диаметрально противоположной. С одной стороны истошный визг, с другой — дикий хохот, вернее ржание. Я подумал, что надо быть выше подобных мелочей, и проследовал на лестницу с гордым видом.

Не прошло и пяти минут, как я уже одетый сидел за щедро накрытым столом. А напротив — Копадрюк. Хоть и пьяненький, но все еще соображающий и готовый выполнять любые распоряжения.

А распоряжение было одно: упиться вместе со мной…

Проснулся я, судя по солнцу, где-то в районе полудня. Копадрюк отсутствовал. То ли раньше меня поднялся, то ли усвистал к какой зазнобе еще ночью. Я не помнил ни фига. Да и не столь важно. До начала празднеств оставалось еще достаточно времени. А проблем практически никаких. Если не считать Мерина. Но с его возвращением пока не стоило торопиться. В идеале, требовалось дождаться воцарения Пали на престоле. Во-первых, не нужен был этот самодур в Денисовке в решающий день, вдруг, форс-мажор какой, и придется поспешно ретироваться из Юпалтыны. А, во-вторых, человека гораздо проще найти, обладая официальной властью. Паля ведь не откажет помочь мне, после того, что я для нее сделал. Но тем не менее, надо назавтра поручить Копадрюку попытаться по своим каналам разузнать о судьбе голого огромного мужика, появившегося в зоне тюлюлюлистов.

Правда, слегка наморщив мозги, я понял, что одним Мерином проблемы не исчерпывались. Была еще Алла. Но решение этого вопроса уж точно придется отложить на потом. А еще и Палин приемный папаша с челядью. Надо придумать способ вызволить заложников еще до торжеств. Но, как говорится, точнее, поется: это завтра, а сегодня… Выходной. Заработал.

Я стеганул стопарик для поднятия тонуса, умылся, еще стеганул, и в этот момент в комнату ввалилось полдюжины стражников. Разумеется, без стука. Кто их обучал хорошим манерам? Оба-на! А стражники-то не простые. Совсем не простые. Судя по надменной роже и золотой свистудке, щедро инкрустированной бриллиантами, ко мне пожаловал сам Кирдец, местный главный силовик, собственной персоной.

— Игорь Сер Геевич?

Ну, это ж надо?! Всего малюсенькая пауза, и он умудрился так испоганить мое отчество! Как-то раньше никогда не задумывался о данном аспекте. Я совсем не «сер». Ни коем образом. Ни в цветовом смысле, ни в каком-либо другом, более непотребном. А что такое Геевич? Вообще, ни в какие рамки не вписывается. Таких отчеств не бывает по определению. До такого еще надо додуматься. Геевич. Это ж все равно, что Педе… гм… На фиг подобные измышления.

Я вовремя тормознул и решил не оскорбляться. Во всяком случае, пока. Да и Кирдец понятия не имеет, кто такие геи, или, по крайней мере, они здесь называются как-нибудь иначе. Хотя, как говорится, незнание не освобождает от ответственности. Но в данный момент все преимущества были на стороне незваного посетителя. Да и, в принципе, сам виноват. Не чего было королю представляться подобным образом. Захотел посолидней выглядеть? Заполучи.

Так что, я только недовольно буркнул:

— Лучше просто — Игорь. — И чуть-чуть подумав, добавил более категорично. — Впредь называть меня только так. Чем обязан?

Все это время начальник стражи пристально смотрел мне в глаза, будто ожидая чего-то.

— Мне приказано доставить тебя во дворец. — Почти равнодушно произнес он, однако, мне показалось, с едва уловимым облегчением. — Король хочет тебя видеть. Хочу сразу предупредить: при малейшей попытке прочитать заклинание будешь немедленно умерщвлен.

Вот, и матюгнуться уже нельзя. А как прикажете выказывать собственное недовольство? Но делать нечего. Я скорчил недоуменную мину, мол, и не собирался вовсе.

— А полюбопытствовать можно: за каким я потребовался Кульдульперпуксу?

— Там все узнаешь. Король изъявил желание тебя видеть, оно будет исполнено при любых обстоятельствах. Желание короля — закон.

Кирдец говорил монотонно, почти что без каких-либо эмоций. Так, легкие интонации. И неожиданно я понял, что раньше уже слышал этот голос. Только, вот, где? Наши пути, вроде как, до сих пор не пересекались.

— Следуй за мной. — Главный стражник вышел из комнаты, даже не удосужившись удостовериться, подчинился ли я или нет.

Оно и понятно. Надо мной нависли оставшиеся стражники и многозначительно молчали. Расплывчатая угроза, брошенная как бы невзначай: «будешь немедленно умерщвлен» приобрела материальное воплощение. Я догадался, кто должен осуществлять ее в случае чего, и поспешно последовал за начальником стражи.

В тоже время меня продолжала мучить мысль, где же раньше я мог общаться с Кирдецом? Вроде как и нигде. Может, показалось?

Вспомнил у входа во дворец. И офигел. А заодно и похолодел. От ужаса. И решил всем видом своим показывать, что не вспомнил, не узнал. Иначе жить бы мне осталось бы совсем нисколько…

Кульдульперпукс встречал нашу процессию в тронном зале на узурпированном царственном стуле. Рядом маячил стукач и самозваный чародей Бзылдюк. Причем последний за время, минувшее с нашей последней встречи, явно преуспел. Теперь он был одет в сюсюлевые одежды, а на шее болтался какой-то массивный золотой в бриллиантах отличительный знак. Никак, получил повышение? Интересно, за какие заслуги?

— В прошлый раз, — начал король без предисловий, как только мы остановились у подножия трона, и мои сопровождающие склонились в глубоком поклоне, а я лишь кивнул августейшей особе, — ты говорил, что не будешь вмешиваться в дела королевства. Однако, до меня дошли сведения, что ты появляешься в разных княжествах и баламутишь там народ. И в Юпе о тебе разные слухи ходят. Что подрывает сложившиеся устои. Кстати, — Кульдульперпукс обратил недовольный взор на Кирдеца, — почему о действиях колдуна я узнаю не от начальника тайной полиции? Хорошо, есть другие надежные люди.

Узурпатор кивнул на расцветшего самодовольной счастливой улыбкой Бзылдюка.

— Твое Величество, я, естественно, знал о всем происходящем вокруг колдуна, — с достоинством ответил главный силовик, — но посчитал эти сведения не достойными твоего внимания.

— Я тут решаю, что достойно, а что недостойно! — Взвизгнул король, затем вновь обратился ко мне. — Итак, по законам королевства и за меньшие преступления полагается смертная казнь. Так что, сам понимаешь, какая участь тебя ожидает. Ты дворянин?

— Само собой.

— Значит, Глоталка.

— Погоди, Твое Величество, — на сей раз я решил обойтись без блатного жаргона, стражники за спиной во главе с Кирдецом как-то не располагали, вдруг непонятные слова истолкуют, как оскорбление сюзерена, и тюкнут по башке, дабы пресечь, — ты, случаем ничего не запамятовал? А как же пророчество?

— Это ты про: «…а замыслит если кто-то…»? Так я тут совершенно ни при чем. Для таких случаев у меня новый министр образовался. Давай, Бзылдюк.

Новоявленный вельможа шагнул вперед. Было бы смешно, кабы речь не шла о моей шкуре. А посмотреть было на что. Раздутый от понимания собственной значимости, словно индюк, лжеколдун в тоже время жутко боялся, о чем свидетельствовали расширившиеся от ужаса бегающие глазенки и мелкая дрожь, колотившая все тело Бзылдюка.

— За совершенные и задуманные преступления, — голос не отставал от хозяина и дрожал так, что хоть инопланетян у Спилберга озвучивай, — я, Министр Приговоров, приговариваю дворянина Игоря Сера Геевича, именуемого в народе Тем Самым Колдуном, к смертной казни через Глоталку. Приговор окончателен и обжалованию не подлежит, как и все приговоры Юпалтыны. И будет исполнен немедленно! Увести!

Сильные руки стражников впились железной хваткой в плечи, меня развернули и повели. Я попытался бросить через плечо пару аргументов в свою пользу, не подействовало. Король уже меня не слушал. Он подозвал Кирдеца и что-то втолковывал силовику. Видать, учинял разнос за неподобающее несение службы.

Мои церберы передали меня другим стражникам, видимо, и у охраны существовало разделение труда, которые и повели по длиннющей галерее, выходящей, как я понял, к Площади Истины.

Перед тем, как меня выволокли из тронной, я выкрикнул, что при таком отношении к осужденным, им никогда не попасть в Евросоюз. Не подействовало. Приговор, как сказал Бзылдюк, был окончательным и обжалованию не подлежал. Глоталка. Перемещаться не спешил. Не хотелось среди бела дня объявляться в поселке в чем мать родила. И так уже… Конечно, когда пресловутый жареный птиц клюнет в столь же пресловутое место, тогда по любому придется смываться, но пока можно было и повременить, мало ли…

— А вот не хрена было своими фокусами заниматься. — Раздался над ухом знакомый голос. — То бы я тебе харю начистил, посидел бы у меня в обезьяннике пару деньков, а потом, глядишь, и договорились бы. А теперь тебя схавает чудо-юдина мерзопакостная.

Я обернулся. И офонарел. Говорил обладатель свистудки. Десятник стражи.

— Мерин?!!!

— Дразнись, дразнись, недолго осталось.

— Пардон, Иван Федорович. Это я от неожиданности.

Еще бы! Последний раз начальника денисовской милиции я оставил голого, в окружении агрессивно настроенных тюлюлюлистов. Он умудрился не только выпутаться из неприятной истории, но и на службу устроиться. Прошло-то всего ничего, а он уже десятник.

— Иван Федорович, Вы меня простите, что я Вас сюда без предупреждения. Испугался сильно. Мне же раньше никогда к башке пистолеты не приставляли. Вот и сдрейфил. Но сейчас мы все исправим. Я Вас назад перемещу.

— Я те перемещу! Охренел?! Что я там забыл, в той богом забытой дыре? Здесь видал какой карьерный рост? Я в ближайшее время в сотники подамся, затем в заместители начальника стражи, а там рукой подать и до поста начальника. А это по нашим меркам приравнивается к Министру Внутренних Дел. А там что? В лучшем случае почетная пенсия. Если дадут до нее доработать, козлы проклятущие! К милиции никакого уважения в последнее время. Их, сволочей охраняешь, а они оборотнями обзываются. Всех бы перестрелял.

— Иван Федорович, а как Вы в стражу-то попали? — Я просто так полюбопытствовал, слушал излияния Мерина в пол-уха, сам мысленно прикидывая какому месту в Денисовке примерно соответствует здешняя площадь казни.

— Недолюбливают горожане тюлюлюлистов. А когда увидели меня без ничего выбегающим из их зоны, почли это за подвиг. Да и потом я еще немного поругался, пару-тройку харь начистил. Народ сам решил что я стражник, только сбрендивший. Сдали меня воинам. Я и там пару рож набил. Мне сразу предложили службу.

— А, может, все-таки домой? Карьера карьерой, только здесь, в случае чего, ментовской зоной не отделаешься. Сразу скормят вон тем милым созданиям. — Мы уже покинули галерею и подошли к лобному месту, я кивнул в сторону отвратительных харь.

— До этого не дойдет. — Самоуверенно завил Мерин. — Чуть-чуть осторожности и хитрости, всего делов-то.

— А если я сейчас скажу, что Вы мой помощник и шпион? Мол, по моему заданию внедрился в стражу…

— Не успеешь. Сначала зубами подавишься, а потом я тебе еще и язык вырву. И скажу, что ты начал заклинания бормотать, колдовское отродье. Я для того и приставлен, чтобы предотвратить.

Неожиданно я понял, что Мерин именно это и собирается сделать. По любому. И ведь идет чуть сзади, не успею увидеть замах и вовремя ретироваться.

— Слушайте, Иван Федорович, Вы же помните, как сюда попали? Помните. Я умею мгновенно перемещаться из мира в мир. Это от меня не зависит. Как только возникает реальная опасность для жизни, я телепортируюсь. Прикиньте, как опростоволоситесь. Доверили Вам приговоренного, а он исчез. Так что, без глупостей.

— Да я и не собирался ничего делать…, - даже странно было слышать в голосе Мерина тень смущения, — ты же у нас вообще VIP-персона. Приговорен к Глоталке. Прямо, как дворянин. Моя бы воля, скормил бы Жевалке, причем по частям. И вообще, неправильно они с колдунами поступают, как с обычными преступниками. А вас жечь полагается. Наш средневековый опыт подсказывает, что костер — самый действенный способ. Получу повышение, сразу внесу рацпредложение…

Мы взошли на возвышение. Вблизи образины были еще противней. Неведомо откуда появившийся Бзылдюк начал монотонно зачитывать приговор. На сей раз он не ограничился общими фразами, как перед королем. Народ любит подробности. А толпа собралась приличная. Как гласит штамп: некуда яблоку было упасть. Когда успели? А судя по длинному списку моих преступлений, я являлся весьма порядочной сволочью.

Взглядом нашел среди толпы Копадрюка. Как и думал, он стоял в первом ряду. Едва заметно подмигнул, мол, будь спок, все под контролем. Пора было сматываться. Конечно, появляться в центре Денисовки (по моим прикидкам площадь примерно соответствовала поселковому рынку) средь бела дня в бесштановом состоянии не хотелось. Но отступать было некуда, позади Глоталка. Хотя, если появиться там вместе с голым Мерином, то получится совсем другая картина. Я буду как бы незаметен. Быстренько смоюсь и все.

— Иван Федорович, давайте попрощаемся что ли? — Я дружелюбно протянул руку стоящему поодаль Мерину.

— Гм… Ну, ладно. Удачно тебе перевариться.

Он протянул мне руку. Сжал сволочь со всей своей дурацкой мочи. Морщась от боли я нажал на камень…

Целая тачка. Хренов. Ничего не произошло. Я по-прежнему находился между двумя образинами. Мерином и Глоталкой. Из головы абсолютно вылетело предупреждение Валакалы, про то, что в какой-то момент кольцо может и не сработать. И почему это не произошло в родном мире? Отдохнул бы, дождался восстановления волшебных свойств, и все дела. Но по закону подлости это случилось в самый неподходящий момент. Ой, как это мягко сказано — неподходящий. Критический. Катастрофический. Это же кирдык!..

Я продолжал жать и жать на волшебный камень. Бесполезно. Что делать в данном случае не представлял абсолютно. Раньше как-то не приходилось прощаться с жизнью. Да еще и публично. Крикнуть что-нибудь, как в старых фильмах про революционеров? Что-нибудь «да здравствует». Только хрен его знает, что. Что должно здравствовать после меня? Совершенно по барабану. Или, может, песенку затянуть? Типа: «Вставай, проклятьем заклейменный…». Наверное, такие идиотские мысли лезли в голову лишь потому, что я еще до конца не мог поверить происходящему. Раньше все было интересно, в диковинку, весело и забавно, а теперь вдруг все очень серьезно, по-взрослому. А когда все-таки окончательно дошло, и я начал пугаться по-настоящему, было уже поздно. Мерин легким движением развернул меня и практически швырнул в раскрытую пасть…

Услышал, как сверху меня проглотили. И заскользил по абсолютно гладкой поверхности, словно на горках в аквапарке. Вот уж не думал, что придется ознакомиться с действиями Глоталки, так сказать, изнутри. Говорят, в последние мгновения жизни люди вспоминают прошлое, мол, вся жизнь проносится перед глазами… То ли брешут, то ли я дефективный. Короче, ничего подобного. Так, мелькнула мыслишка, что все, капец. Еще несколько раз нажал на камень, совсем не судорожно, и, поняв, что бесполезно, оставил попытки. А потом голова как-то сама собой переключилась на отвлеченные темы. Может, защитная реакция?

Первым делом подумалось, что сволочи, они и при перемещении в параллельный мир остаются сволочами. Это я про Мерина. Потом решил, что если бы Кульдульперпукс попал к нам, та же фигня получилась бы. Потому как тоже сволочь. Конечно, такого карьерного роста, как Кобылин, король никак не достиг бы. Разве что, назначили бы старшим по палате в психушке, если там таковые имеются. И то, навряд ли. Там, поди, сплошь и рядом Наполеоны, императоры, диктаторы, вожди мирового пролетариата, а тут обыкновенный король. Ничего примечательного и выдающегося. Все-таки надо было его к нам зафинтифлюжить, не смотря на возражения Пали. Хотя бы на время. Во-первых, спеси поубавилось бы, а, во-вторых, про мои похождения немного подзабыли бы в Денисовке. Голый король примечательней, чем учитель.

Скольжение продолжалось. Причем, достаточно долго. Промелькнула мыслишка: интересно, желудок когда-нибудь будет? Бр-рр-рр! Я ее сразу прогнал. И не собирался представлять, как может выглядеть сей пищеварительный орган, справедливо решив, что если уж попаду туда, тогда и буду с этим разбираться. Как говорится, будем решать проблемы по мере их поступления. Захотел хоть примерно вычислить скорость своего скольжения. Но как? Трение практически отсутствовало. Темнота сплошная. Так что ни на ощупь, ни визуально сделать это невозможно. Кабы, хотя бы ветер дул в лицо… Тоже тю-тю. Хотя, что я знаю о пищеварительных ветрах? Ну, в курсе, что бывают… на выходе из системы.

Потом почему-то башка переключилась уж совсем на отвлеченную тему. Задумался, почему ктотышки называются ктотышками? Причем, насколько я знал, это прозвище они получили, потому что на любую просьбу отвечают именно так: «Ктотышки». И в то же время страшно обижаются, если их так называют. Забитая математикой голова зачем-то разбила прозвище на составляющие, то бишь слоги. Кто-ты-шки. Потом тут же автоматически перевела их на английский (а все программирование на нем). Слог «шки» не перевелся, по сему тут же попал в разряд констант, величин постоянных, непереводимых. С остальными было гораздо проще. Кто — ху, ты — ю. Сложилось. И вроде все стало на свои места. Получился синоним слова «фигушки». Стало понятно, что они отвечают в ответ на просьбы, и почему обижаются на данное прозвище. Может, я был и не прав в своих предположениях, но, тем не менее, появилось ощущение того, что еще одна из загадок (пусть совсем незначительная) этого мира нашла свое разрешение, а вместе с ним и какое-то спокойствие, совсем неуместное в данной ситуации.

Потом башка поигралась в фокусы с обратным послоговым переводом, и стало ясно почему факультет называется факультетом. И в названии таверны «Фактыть» появился хоть какой-то смысл.

А затем, как это не странно, я задремал…

А проснулся я оттого, что плюхнулся в воду. Очухался моментально. Спал-то некрепко, так, слегка вздремнул. Если учитывать обстоятельства, то впору в «Книгу рекордов Гинесса» проситься — меня казнят, а я ночую…

Я оказался в небольшом озерце. Метров пять в поперечнике. Неглубоком. Примерно, чуть выше колена. Вода прозрачная, голубая. Песочек чистенький, словно просеянный, аккурат, как в фильмах о тропических островах. Вверх, в ту сторону откуда я выпал, смотреть не стал. Принципиально. И гнал из головы всяческие логические измышления, типа, если был проглочен огромной безобразной башкой, то вывалиться должен непременно из…

Да и некогда мне было по сторонам харей крутить, да достопримечательности осматривать. Потому как на берегу озерца находилось четыре человека, которые очень внимательно за мной наблюдали. Непривычно как-то. Оказаться в незнакомом месте в поле зрения людей и при этом одетым. Голым-то, получается, проще. Сразу приходится отбрехиваться, сочинять какую-нибудь хрень насчет внешнего вида, а теперь что говорить? Банальное «здрасте»?

Тем временем четверка продолжала молча меня изучать. Три громилы и один мужик обычного телосложения с умными глазами. Сразу почему-то подумалось, что этот в группе главный. Оно завсегда так бывает, у кого силы не меряно, тем ума не надо, за них другие думают.

И тут до меня дошло, кто ж такие встречающие. Психиатр с санитарами. Я ведь недавно был казнен и, по идее, ощутив себя живым и здоровым, мог что угодно вообразить. От попадания в рай (или как тут называется счастливая составляющая загробной действительности?), до чудесного воскрешения. Всего можно ожидать от вновь прибывшего. И, наверное, были прецеденты неадекватного поведения, раз выставлен такой усиленный эскорт.

Я поднялся на ноги (после падения машинально сел, в таком положении и оставался, вода теплая, чистая, песочек мягкий. Куда торопиться?) и, как ни в чем не бывало, представился:

— Меня Игорь зовут. Куда идти?

Они, наверное, ожидали чего угодно с моей стороны: начну молиться, беситься, прыгать от радости, но только не такой невозмутимости.

— Вообще-то, я — Мунляс. А ты осознаешь, что с тобой и где находишься?

Предположения оказались верны, «психиатр» являлся главным среди встречающих, а «санитары» даже не представились. Незачем. Молчаливая, безликая, грубая сила.

— Со мной все в порядке. А вот те, кто меня сюда отправил, сбесились бы, узнай, что после Глоталки все остаются целыми и невредимыми.

— И после Жевалки тоже. Вон там, за утесом вываливаются.

— Да? А выглядит весьма правдоподобно. Кровавое месиво.

— Ничего подобного. Я сам через нее прошел. Это не кровь, а что-то типа слюней. Ты на сегодня последний приговоренный?

— Естественно. Меня на десерт оставляли. Так что больше никого не будет.

— Ладно, пошли.

И мы тронулись. Впереди Мунляс, затем я, а следом — один из громил. Двое других остались у озерца. Наверное, на дежурство. На случай незапланированной казни.

Мы шли по узкой каменистой тропинке с обеих сторон обрамленной густыми зарослями. Так как проводник ступал смело, не косясь по сторонам, то я понял, что никакая гадость не выскочит из кустов, дабы сожрать пару человек.

Неожиданно заросли кончились, и мы оказались на небольшом уступе. Я обалдел. Море! Долина, город.

Спустившись с уступа, мы некоторое время шли молча. Причем, я рядом с «психиатром». Ширина дороги позволяла. Но дуболом-охранник держался чуть позади. На всякий случай.

Первым не выдержал Мунляс. Не привык к такому спокойному казненному. Скорей всего, вновь прибывшие, очухавшись от чудесного «воскрешения», начинали засыпать встречающего кучей вопросов. А я решил проявить благоразумие и не «гнать лошадей». Итак все узнаю.

— А ты знаешь, кто нами правит?

Я прикинул, что народ столь благоговейно относящийся к монархии не станет оригинальничать, и ответил вполне уверенно:

— Ясное дело, конечно, король.

— Король-то, король, но какой?

А я почем знал? Из всего августейшего семейства я знал лишь правящего Кульдульперпукса и заточенную принцессу. И еще слышал, что давным-давно бесследно канул Сильбульлион. Неужели?!.. Слишком смелая мысль. Я не стал ее озвучивать, а только пожал плечами.

— Нами правит настоящий король! Сильбульлион!

Мунляс, наверное, ожидал, что я, как минимум, шлепнусь на задницу от удивления. Но я ему не предоставил радости созерцать подобное зрелище. Он и сам чуть не шлепнулся, после того, как я буркнул:

— Что-то подобное я и ожидал…

— Да кто ж ты такой? — «Психиатр» вперился в меня выпученными от удивления глазами.

— Я ж сказал, Игорь меня зовут.

Насчет своего колдовского статуса я решил не распространяться. По крайней мере, пока. Надо было дождаться того момента, когда кольцо вновь станет действовать. Потому как в королевстве казненных (так я окрестил свое новое местонахождение), скорей всего, отношение к колдунам такое же, как и «наверху». И поэтому надо было иметь возможность смыться, в случае репрессивных мер.

— Это я понял, — не унимался Мунляс, — но кем ты являешься? Странный ты какой-то…

— Долгая история. Ты лучше расскажи, как тут живется, какие порядки?

Разговор был направлен в правильное русло. Скорей всего, это и входило в обязанности встречающего — рассказать что и как, объяснить правила поведения.

Самое главное, что каждый вновь прибывший имел право совсем ничего не говорить о своем прошлом. Здесь можно было начать жизнь с чистого листа. Тем более, все знали, что в Юпалтыне правит узурпатор, и все его приговоры являлись незаконными.

Про то, что отсюда невозможно вернуться назад, я и сам догадался. В противном случае, в Юпе обязательно о таком чуде ходили бы легенды.

Жизнь здесь мирная и спокойная. Уже давно. С тех пор, как править стал Сильбульлион. С его восшествием на престол было не все просто. Местное население делилось на коренных, родившихся в Стране Второго Шанса (так на самом деле называлось королевство), и казненных. Естественно, имелся свой король, потомок одного из князей, «казненного» давным-давно. И когда появился настоящий монарх, тот, конечно же, не пожелал уступить престол. Вышла небольшая гражданская война. Благо, в Юпалтыне начались массовые репрессии, и казненных с каждым днем становилось все больше и больше. Таким образом, верх одержали сторонники Сильбульлиона. Коренное население привели к присяге, и с тех пор в стране тишь и благодать.

— А как же Сильбульлион доказал, что он истинный король?

— Как и положено королю. При помощи Жезла Власти.

А вот эта новость меня действительно ошарашила. Если Жезл здесь, то что же тогда предъявляет Кульдульперпукс, в качестве доказательства своего августейшего происхождения? И, вообще, что делать дальше? Весь план с переворотом — к чертям собачьим. Ну, выйдет Паля к народу, как претендентка на престол, возьмет в руки фальшивый жезл. А эффекта — ноль. Даже если в ней наичистейшая августейшая кровь.

— Теперь, что касается тебя лично. — Мы подходили к городу, и Мунляс перешел к конкретным вопросам. — Некоторое время тебе придется пожить под строгим наблюдением. У нас хоть и Страна Второго Шанса, но иногда среди казненных попадаются такие экземплярчики, которых не исправляет даже прохождение через Жевалку или Глоталку. Поэтому, каждый вновь прибывший вначале ограничен в свободе. Во избежание…

Ну, это понятно. Карантин. Ведь не каждый казненный невиновен, как я. Убийцы, грабители, маньяки — все попадают сюда, и, естественно, некоторые из них, очухавшись, начинают и на новом месте заниматься любимым делом.

— И что становится с теми, кто не встал на путь исправления и не воспользовался вторым шансом, казнят по новой?

— Нет. Просто изгоняют. — Мунляс махнул рукой в сторону, противоположную той, с которой мы пришли. — Оттуда никто никогда не возвращается.

Тем временем мы вплотную приблизились к городу.

— Здесь тебе придется пожить несколько дней. — Мунляс кивнул на ближайший к нам дом. — Это для тех, кто прошел через Глоталку. А после Жевалки живут там.

Провожатый показал на соседнее строение, более напоминающее барак. Оно и понятно, казненных благородных кровей гораздо меньше, чем преступных элементов, вышедших из простого народа. Оба дома усиленно охранялись.

Я уже собирался осмотреть свое временное пристанище, но в этот момент из барака вышел мужик с рожей отъявленного бандюгана, пару секунд таращил на нас глаза, а потом заорал:

— Так это же Тот Самый Колдун! Из пророчества!

Все. Мое инкогнито «крякнуло». Чисто машинально я нажал на камень. Фигушки. Придется как-то выкручиваться без сверхъестественных способностей. Одно радовало: секир-башка здесь не предусматривалась, максимум, что грозило — изгнание.

Мунляс, дуболом и несколько стражников, находящихся поблизости, вытаращились на меня, как водила на честного гаишника, даже рты чуть-чуть приоткрыли. Оказывается, моя скромная персона и по эту сторону пользовалась популярностью.

— Мне бы короля повидать. — Я выказал свое пожелание, как можно более невозмутимо. — Разговор у меня к нему имеется. Так ты передашь мою просьбу, или мне самому до него добираться?

Аудиенция состоялась на удивление быстро. Мунляс вернулся примерно через час, и мы отправились к королю. Миновали кордон, отделяющий зону вновь прибывших от основного города, и пошли по ровной улице, ведущей прямо к дворцу. В Стране Второго Шанса к колдунам относились примерно так же, как и в Юпалтыне. Настороженно. Об этом я мог судить по тому, как народ провожал нашу процессию долгими многозначительными взглядами. Явно, весть о моем появлении разнеслась по городу с той же скоростью, с которой распространяются любые более менее значимые сплетни в любом из миров.

По сравнению с королевской резиденцией в Юпе, дворец выглядел более, чем скромно. И по размерам, и по внутреннему убранству. Да и охранялось его величество чисто символически. Человек пять у входа во дворец и двое — непосредственно перед апартаментами Сильбульлиона.

— Так, значит, ты и есть Тот Самый Колдун, который никого не боится? — Король говорил, растягивая гласные, что-то в этой манере вести речь казалось знакомым, где-то ранее слышанном, но я не мог вспомнить, где. Да и, по моему мнению, монархи не должны так говорить.

Ну а про культуру общения, вообще молчу. Он даже не удосужился поздороваться. Хотя, в принципе, понятно. Зачем королям желать кому-либо здоровья, если они сами этим здоровьем распоряжаются?

— А ты тот самый король Сильбульлион, что бесследно исчез из Юпа? — Мы тоже умеем без хороших манер обходиться.

Величество не ожидало, что я отвечу вопросом на вопрос. Несколько секунд король внимательно смотрел на меня чуть склонив голову набок, потом все же сказал:

— Я-то — король. И легко могу это доказать. — Он кивнул в сторону жезла, лежащего на постаменте справа от трона. — А про тебя, кроме всевозможных слухов, ничего не известно. Так ли ты могуществен, как об этом говорят?

Выходит, здесь весьма внимательно следят за происходящим наверху. Вплоть до сплетен. Наверное, ожидают новых казненных, как свежие газеты.

— Хочешь, чтобы я продемонстрировал свои способности? — Почти надменно поинтересовался я, а мысленно пожалел, что не выучил в никудздеце даже мало-мальски простенького заклинания, этажей так в пятнадцать в матерном эквиваленте. Была — не была, придется импровизировать, коли король даст добро. Августейшая воля — закон.

— Нет, не надо. — Поспешно остановил мои мысленные потуги Сильбульлион. — Я и так верю. Ты мне лучше расскажи, действительно ли сбудется пророчество?… Гм… Хотя, теперь уже нет. Скажи, что ты собирался сделать?

— Я не только собирался, но и сделаю. А намерен я скинуть с престола узурпатора Кульдульперпукса, — я впервые в открытую говорил о свержении монарха и точно знал, что это не грозит никакими последствиями, — и посадить на его место твою дочь.

— Чего? Какую дочь? Ты про что?

Я понял, чью манеру говорить мне напоминала речь Сильбульлиона. Благо, лично с такими типами общаться не приходилось, но частенько представители данной когорты появлялись в телевизоре. То же растягивание слов, то же жеманство. Казалось, король вот-вот назовет меня «дурашкой». Короче, подобным образом разговаривали нетрадиционные мужики (если их вообще можно назвать мужиками). Получается, что проруха бывает не только на старуху, но и члены королевской семьи от нее не застрахован. Как говорится, все мы люди, и даже августейшим особам не чужды человеческие отклонения.

На всякий случай, я все же еще раз повторил:

— Твою дочь. Пальпулькидру. Которая родилась как раз перед твоим исчезновением.

— Самозванка. У меня никогда не было, да и не могло быть никакой дочери!

Интересно, кто же тогда на самом деле Паля? Но с этим надо будет разобраться потом. В данный момент требовалось расставить все точки над «ё».

— Насколько я понял, у тебя не могло быть дочери, потому что ты вообще не интересуешься женским полом?

— Тихо! — Сильбульлион испуганно вытаращился на меня. — Здесь про мою слабость почти никто не знает. Даже королева есть и наследник. — И после непродолжительно паузы добавил. — А ты и верно могущественный колдун…

Было понятно, что король усиленно соображает, что же со мной делать. То ли ликвидировать, дабы я не сделал достоянием гласности его тайну, то ли совсем меня не трогать, от греха подальше, ведь неизвестно, что можно ждать от колдуна. Да и с пророчеством он знаком, значит, должен помнить про «тем же по тому же месту…».

— Не беспокойся. О твоих грешках никто не узнает. По крайней мере от меня. — Я поспешил направить мысли Сильбульлиона в правильное русло. — Мне это ни к чему. И, вообще, я надолго здесь не задержусь. Мне еще Кульдульперпукса свергать потребно.

— Отсюда еще никто не возвращался обратно. А пытались множество раз.

— А сюда что, частенько попадают колдуны из пророчества? — Я решил, что раз уж за мной закрепилась такая слава, то было бы грех ей не воспользоваться. — То-то же. Мне предначертано восстановить справедливость, и я это сделаю. И мне будет гораздо легче, если ты расскажешь все без утайки, как ты здесь оказался.

Наверное, целую минуту Сильбульлион взвешивал все «за» и «против». Наконец, решился и поведал мне свою историю.

Я валялся на пляже уже третий день. Кольцо пока не работало. Пока. Про другое думать не хотелось. Просто камень еще не набрался звездюлявой энергии. Иначе… Очень плохо все, если иначе. Так что, мысли насчет застрять в Стране Второго Шанса навсегда, я давил в башке, как только они начинали зарождаться.

Да и без них было о чем подумать. После рассказа Сильбульлиона не осталось никаких сомнений в том, что Кульдульперпукс — самозванец и узурпатор. История была до банальности проста. Ныне правящий король, естественно, на самом деле не являлся братом монарха, таковых вообще не было, каким-то образом умудрился добиться аудиенции (Сильбульлион уже не помнил, под каким предлогом), представившись мелким разоренным дворянином, как впоследствии оказалось, и происхождение — сплошная брехня. Об этом поведали те, кто раньше знал самозванца. Они практически все прошли через Жевалку в течение недели после Сильбульлиона. На самом деле узурпатор был простолюдином. Дульпер (так раньше звали негодяя) втерся в доверие к молодому монарху и вскоре стал его правой рукой в части тайных развлечений нетрадиционного короля.

И однажды ночью новый помощник выманил Сильбульлиона из дворца. Причем, вместе с Жезлом. Я примерно догадывался, как это происходило. Скорей всего, Дульпер пообещал какого-нибудь чудо-мальчика, который согласен завести знакомство только с королем (для подтверждения статуса и потребовался символ власти), и встреча назначена у Жевалки с Глоталкой, потому как более безлюдного места ночью в Юпе не найти. Суеверный народ стороной обходит место казни.

В том, что король «повелся» на подобное предложение, тоже ничего сверхъестественного. Наши сильные мира во все века также пускались во все тяжкие, инкогнито посещая всевозможные бордели, притоны и прочие злачные места, не смотря на то, что без труда могли заказать любое «приключение» с доставкой на дом. Но всем потребен адреналин.

Таким образом, тогда еще молодой и глупый король поверил новоявленному своднику, за что и жестоко поплатился. Вместо обещанных утех попал в пасть Жевалки. В результате — седая прядь волос, гражданская война в Стране Второго Шанса и, как ее итог, новый трон…

А в Юпалтыне тем временем при помощи поддельного жезла к власти пришел подлый и кровожадный Дульпер, ставший Кульдульперпуксом (не полагались королям простенькие имена). То, что к перевороту каким-то боком причастно колдовское Братство во главе с Валакалой не вызывало ни малейших сомнений. Только распоследний идиот не связал бы воедино ювелира, неординарного колдуна-светильника, и появление фальшивого жезла. Только, что-то у чародеев не срослось. Иначе Валакала не сидела бы сейчас в светлой королевской темнице. Надо будет об этом побеседовать с тетушкой. Интересно, как она все это объяснит? Но это потом…

Что было, примерно ясно. За исключением некоторых деталей. А вот, что теперь делать?! И на фига все делалось до сего момента? Получается, что я совершенно напрасно постоянно рисковал собственной шкурой, не говоря уж о репутации, которая напрочь испорчена на всю оставшуюся жизнь. И все зазря. До соплей обидно. А что будет с Палей? Старуха, явно преследуя какие-то свои цели, вталдычила девчонке, что та принцесса, и теперь разубедить претендентку на трон сможет только тусклый Жезл Власти в ее руке.

И даже если заставить Валакалу рассказать Пале всю правду, скорей всего, она не поверит и тетушке. Решит, что та говорит так, для того, чтобы спасти принцессу от гибели. Благо, после Глоталки люди остаются живыми. Хотя, тоже не факт. Рассказывали, вываливались в Страну Второго Шанса и мертвыми. Наверное, сердечки не выдерживали. Так что, до казни доводить дело никак нельзя. Однако, что-то подсказывало, что взбалмошная девчонка сама приведет все к логическому завершению, не смотря на мое противодействие. Не держать же ее связанной в каких-нибудь варежках, чтобы кольцом не смогла воспользоваться, в своем мире до тех пор, пока все не закончится?… Хотя, тоже вариант. Других-то нету.

О том, чтобы зафинтифлюжить Кульдульперпукса в свой мир, теперь уже не помышлял. И обнародовать всю правду про узурпатора нельзя. Во-первых, никто не поверит. Во-вторых, уконтропупят сразу же за распространение слухов о королевской особе, не смотря на мой статус колдуна из пророчества. А, в-третьих, если поверят, то будет совсем плохо. Желающих занять престол будет предостаточно. Войнушка начнется, никому мало не покажется.

Попытаться заставить Кульдульперпукса добровольно отречься от престола в пользу Пали? Теоретически возможно. Являться по ночам под видом приведения невинно убиенного и шантажировать правдой. Однако, этот гаденыш запросто может с перепугу отравить принцессу (как выяснилось, и не принцессу вовсе).

Вернуть Сильбульлиона? Бесполезно. Без жезла — он никто.

Замкнутый круг. И еще это долбанное кольцо не работает. А, вдруг, и не заработает?… Тьфу, блин! Опять гадости в голову полезли…

Вот так валялся на пляже и думал. Думал и валялся. Изредка купался в море. Только тогда, когда кроме меня еще кто-то в воде был. Мало ли кто там водится… Хотя меня заверили, что возле берега абсолютно безопасно. Вот, если подальше заплыть, тогда да. Редко возвращался тот, кто заплывал. Но я решил особо не рисковать, на всякий случай. Не то чтобы боялся, просто не хотелось быть сожранным неведомым морским чудищем. Дел-то еще о-го-го сколько предстояло. Пусть, сейчас миссия кажется невыполнимой, но все еще может измениться. Да и, в крайнем случае, даже если с узурпатором ничего не удастся сделать, то потребно будет выручать Палю. Да, у нее у самой имеется звездюлявое кольцо. Но в нашем мире молодой красивой девушке без документов одна дорога. В путаны. Это если в город попадет. В Денисовке, конечно, попроще, вроде как бандюков-работорговцев нету. Все равно, без меня пропадет. Причем в любом мире. Так что, не о себе заботился. Так-то, вот.

Благо, меня хоть не беспокоили. Почти. Чурался народ колдунов. Но и без внимания не оставляли. Издали наблюдала за мной парочка типов. Наверное, Сильбульлион приставил соглядатаев. Да еще несколько раз Мунляс приставал с расспросами. Мол, что собираюсь делать в Стране Второго Шанса? Каковы планы? Я ему сказал, что намерен вернуться в Юп, на что тот только рассмеялся.

Для жилья мне выделили комнатку во дворце. Явно для того, чтобы я был под постоянным надзором. Но во дворце я только ночевал. И приходил перекусить.

Я почти задремал, когда рядом кто-то кашлянул. Неужели опять появился желающий вовлечь меня в местные интриги? Был тут один такой, из коренных, объявился на второй день моего пребывания в этом королевстве. Скользкий тип. Битый час «нес пургу» насчет вселенской несправедливости, мол, королям полагается править там, где начинали править, а не шляться по чужим королевствам и захватывать в них власть. А когда убедился, что я не проявляю к его излияниям ин малейшего интереса, заявил в лоб, что имеется законный наследник старого короля, того, что правил до появления Сильбульлиона, не всех тогда изгнали, и пора бы восстановить справедливость. Короче, хотел вовлечь меня в местный заговор. Послал я его. Далеко-далеко. Правда, матюги заменил синонимами, от греха подальше. Хватит с меня и одного переворота. Участвовать в местных разборках не было абсолютно никакого желания.

Но на сей раз, пристроившийся на песке в трех шагах от меня незнакомец повел совсем другие речи.

— Ты и правда Тот Самый Колдун?

Я взглянул на незнакомца. Ничем не примечательный мужик лет пятидесяти.

— Век воли не видать.

— Чего?

— Говорю, точно, Тот Самый.

— А с тобой там, в Юпе, пытались связаться другие колдуны?

— Если ты про тайное Колдовское Братство, которое возглавляет не брат, а сестра, то пытались. — Я не то чтобы из простого бахвальства начал выкладывать собеседнику информацию, ведь там, наверху, я никогда не упоминал о контакте с секретной чародейской организацией, но здесь почувствовал явную заинтересованность, и подумал, вдруг, получится узнать что-нибудь полезное. — Приходил ко мне один колдунишка.

— Про то, что не брат, а сестра, знали только два человека, — удивленно протянул незнакомец.

— Не считая меня. А эти двое: Блюстыл и ты, Стюляп. — Я просто так ляпнул. Полной уверенности, что передо мной давно пропавший колдун-светильник не было, но вероятность, что это именно он, имелась, причем весьма не маленькая. — Ох, и ищут тебя по всей Юпалтыне все члены Братства. Сильно провинился?

— Я не виноват! Так получилось! — Стюляп был явно напуган. — Я уже объяснял братьям, посланным на мои розыски и оказавшимся здесь, как все было!

— А вот с этого места, поподробней.

Однако, чародей неожиданно заартачился:

— А почему я должен тебе все рассказывать? Ты вступил в Братство? Принес клятву верности? Да и бесполезно все. Отсюда еще никто не возвращался…

— Ну, во-первых, не я клялся Братству, а, наоборот, Братство мне присягнуло. И Блюстыл, и Валакала. — Брехать, так брехать. А что я терял? — А, во-вторых, насчет никто не возвращался…

Я чисто машинально нажал на камень. И переместился.?

Наконец-то! Кольцо опять действовало. Я оказался лежащим в грядке с помидорами. Впереди небольшой домик. И главное, на крыше антенна! Значит, я в своем родном мире. А где именно, это уже детали. Выясню потом. Не вставая, я вернулся на пляж в Страну Второго Шанса.?

Ну, от Стюляпа я другой реакции и не ожидал: вытаращенные безумные глаза, приоткрытый рот.

— Понял? Это кто попало не может вернуться, а я — запросто. — Я неспешно оделся, а заодно и осмотрелся. Кажется, мой маневр остался незамеченным. Соглядатаи уже давно потеряли бдительность. Куда я с пляжа денусь? Да и отсутствовал я всего несколько секунд. — Так что, давай, рассказывай все-все подробно, до мельчайших деталей.

Чародей пришел в себя и поведал свою историю.

Кто и когда изготовил копию Жезла Власти Стюляп не знал. В его задачу входило сделать так, чтобы подделка светилась так же, как и настоящий: с той же интенсивностью и длительностью. Для чего? Нет, у Братства и в мыслях не было свергать короля. Это же кощунство! Хотели иметь своего тайного колдовского правителя. По крайней мере, так говорила Валакала. Чародей работал над заклинанием тайно, поселившись в одной придорожной таверне. Уходил далеко в лес и там доводил до ума заклинание. Заставить алмазную поделку засиять это не проблема, может любой светильник, главное и трудное — это заставить Жезл сиять с теми же яркостью и продолжительностью, что и подлинный артефакт. Но когда практически заклинание было готово, чуть не угодил в руки к лихим людишкам. Разбойникам. Еле ноги унес. Благо, тогда был молодым, прытким. Больше из таверны не рискнул выходить. Дожидался какого-нибудь знатного попутчика или торговца, в общем, того, у кого имелась охрана и кому можно было пристроиться за умеренную плату.

Последний раз опробовал заклинание глубокой ночью, причем не в комнате, а в нужнике, находящемся во дворе таверны, чтоб не привлекать внимание кого-нибудь страдающего бессонницей. А утром обнаружил, что жезл пропал. А чуть позже выяснилось, что исчез и самый зачуханный слуга таверны Дульпер, тот, который выполнял самую грязную работу: очистка хлева и отхожего места. То, что вор именно он, у Стюляпа не вызывало никаких сомнений. Проснувшись, понял, что в комнате жутко воняет, даже сначала перепугался, не обделался ли во сне от последних переживаний. А когда обнаружил пропажу, то и правда чуть не обделался.

Что делать, не знал. Братство не простило бы утрату. Единственным шансом на спасение было попытаться вернуть жезл. С этой целью обворованный колдун отправился в Юп. Все происходило незадолго до праздника Кля, и Стюляп решил, что вор должен на нем присутствовать. Конечно, не факт, но хоть какая-то вероятность. В противном случае шансы вернуть потерю сводились к нулю. Невозможно разыскать человека в Юпалтыне, которого даже не знаешь в лицо, а если и видел, то только мельком.

Каково же было удивление, когда вместо Сильбульлиона, которого Стюляп хорошо запомнил с прошлого праздника, перед народом предстал совершенно другой человек, назвавшийся новым королем Кульдульперпуксом. Обворованный колдун не был дураком. Все понял. Все взвесил. И решил, что, чем быть изгоем в Братстве, так лучше стать помощником новоявленного короля. А куда тот денется? Тайна, которой владел Стюляп, открывала широкие перспективы.

Встречи удалось добиться легче легкого. Просто сказал стражнику у входа во дворец, что есть важная новость для короля. Новость из «Последнего приюта», так называлась та злосчастная таверна. Во время аудиенции напрямую потребовал от Кульдульперпукса должность министра и прочих благ, иначе пообещал поменять заклинание… Через несколько минут с кляпом во рту попал в пасть Жевалки.

Спустя несколько дней в Стране Второго Шанса объявились все обитатели «Последнего приюта», начиная с хозяина и заканчивая поварятами.

— Так, значит, заклинание можно поменять? — Внешне я оставался совершенно спокоен, а в душе отплясывал ламбаду, чечетку, лезгинку и джигу одновременно.

— Да, можно. — Пожал плечами неудавшийся шантажист.

— А теперь ты очень подробно научишь меня это делать. И не дай тебе все боги Юпалтыны обмануть меня! — Я попытался придать своей физиономии самое свирепое выражение, на которое только был способен. — Я тогда вернусь обязательно. И моя месть будет такой страшной, что, если вдруг Сильбульлион узнает, по чьей милости, кроме самозванца, он оказался здесь, то, что он с тобой сделает — сущая фигня, по сравнению с моей карой!

Признаюсь, сказал сложно, запутанно, но действенно.

А потом я долго учил сложносочиненные матерные предложения. Вновь и вновь повторял заклинания. Пока они не засели в моей голове покрепче, чем таблица умножения. Стюляп все порывался обучить меня и жестам, уверяя, что без них заклинание не будет работать, но я сказал, что нужные пассы у меня сами собой получаются, когда наступает потребность, не рядовой ведь чародей, а Тот Самый Колдун. Про то, что манипуляции руками на фиг не нужны, говорить не стал.

«Уходить» решил под утро. Причем с пляжа. Потому как вполне устраивал тот огород, который соответствовал берегу в родном мире. Конечно, толком осмотреться не удалось за несколько секунд-то. Но вид небольшого частного домика говорил о том, что это, скорей всего, одна из близлежащих к Денисовке деревень, которых имелось в избытке.

Поэтому, я, основательно поужинав во дворце, сказал, что буду ночевать на свежем воздухе, вернулся на пляж, где и устроился под пальмой. Естественно, мое поведение не могло не вызвать подозрений: полдня разговаривал с каким-то незнакомцем, после чего решил сменить удобную опочивальню во дворце на голый песок побережья. Но мне было по барабану все их измышления по данному поводу.

Уснул не сразу. Долго ворочался. Мысли всяческие лезли в башку. Строились планы дальнейший действий. Один дурнее другого. Наконец, провалился в забытье…

Очухавшись, понял, что проспал. Совсем чуть-чуть. Собирался переместиться еще затемно, но уже было достаточно светло. Солнце еще не встало, но небо посветлело, и морской горизонт окрасился розовым. Были различимы и окружающие пальмы, и ближайшие к морю дома, и крадущиеся фигуры злодеев. А кого же еще? Конечно, злодеев. Кто же еще станет вот так подкрадываться?

Фигуры бесшумно приближались. Я не спешил вставать. Мол, сплю безмятежным сном. Четверо. Все ближе и ближе. Уже различимы рожи злоумышленников. Мунляс, два дуболома, кажется, те самые, что меня встречали, и… А ему-то что не спится?! Из-за спин охранников выглядывал Его Величество Сильбульлион, собственной персоной.

Что они удумали? Посчитали, что я представляю опасность для безмятежного королевства и решили вопреки своим же правилам тихонько уконтропупить? Или просто захватить врасплох, а затем отправить в изгнание? Тогда, с какого перепугу явился сам король? Неужели, решил перед тем, как кардинально решить мою участь, еще и потешить свои нетрадиционно сориентированные наклонности? Вот, ведь гаденыш!

Конечно, можно было просто тихонько переместиться в свой мир, и дело с концом. Что я и сделал, когда незваные посетители приблизились метров на пять.?

Вот только отказать себе в удовольствии немножко поизгаляться над величеством со свитой я не мог. Трехдневное вынужденное бездействие вкупе с ощущением полной безысходности чуть не вогнали меня в дремучую флегматично-меланхолическую депрессию. А теперь-то, вроде как, все налаживалось. Я чувствовал себя полным сил. Энергия требовала выхода.

Я поднялся на грядке, никого не таясь, справедливо полагая, что в столь ранний час все спят. Да и предутренний туман был мне на руку. Осторожно, дабы не поломать растения, прошел несколько метров, с тем расчетом, чтобы оказаться за спинами ночных визитеров.?

Получилось по-снайперски. Руку протяни, достанешь Сильбульлиона. Мунляс недоуменно перетряхивал мои тряпки.

— Готов поклясться, он только что был здесь! — В шепоте местного психиатра сочетались неподдельное удивление и животный ужас. — Не мог же он просто испариться!

Я склонился к самому уху короля и громко гавкнул. От неожиданности Сильбульлион подпрыгнул. А в момент приземления я наградил его Величество хорошим пинком, аккурат по тому месту, что непосредственно соприкасается с троном. Кубарем он покатился, скорей всего не от удара (не так уж сильно я его пнул), а с перепугу. Король тормознулся рядом с Мунлясом, который так же от всего происходящего сел на песок и часто-часто моргал, не веря своим глазам. Только охранники невозмутимо переводили взгляд с меня на свое начальство, явно ожидая дальнейших указаний. Видимо, их интеллектуальный уровень не позволял пугаться каких-то там колдунов, вытворяющих сверхъестественные штучки.

— Ну, что, злыдни, не вышло?! — Поинтересовался я, важно подбоченившись. — Признавайтесь, гады, что удумали?

— Н-ничего п-плохого, — залепетал насмерть перепуганный король, — если б что было б, то т-только по обоюдном-му с-согласию.

Вот ведь сволочуга! Выходит, он и правда решил употребить колдуна из пророчества, то бишь меня, не по назначению. И в смекалке гаду не откажешь. В свете августейших намерений, строчка из пророчества «тем же по тому же месту» приобретала совсем другой смысл, непотребный. Так что пресловутое наказание оборачивалось желаемым эффектом…

Сильбульлион, выдав свое туманное признание, на карачках заполз за пальму и выглядывал из-за ствола, как нашкодившая собака. Тут прочухался Мунляс.

— Хватайте его!!! — Крикнул визгливо, истерично. Ясно дело, страшно.

А громилы даже обрадовались. Еще бы. Непонятки кончились, есть конкретное приказание выполнять свою обыденную работу. Они оба двинули на меня широко расставив для захвата свои могучие ручищи. Я подпустил их поближе и переместился.?

Неспешно прошелся по грядкам…?

… и объявился опять сзади Сильбульлиона. Поза короля сама собой напрашивалась на новый пинок. Но не в этом дело. Главной причиной все же являлись его гнусные намерения. А тут еще мыслишка пришла, что если бы вдруг, он чуть раньше решился на подобные действа, когда кольцо еще не работало? Аж, похолодело все. Посему пинок получился смачным, добротным. Величество даже тюкнулось башкой в ствол пальмы.

Затем я обратил свое внимание на Мунляса. Тот весь сжался и трясся от страха.

— Да кто ж ты есть?

Странный вопрос. Вроде как знакомились. От ужаса отшибло память?

— Я ужас, летящий на крыльях ночи! — Я процитировал Черного Плаща, но королевский пособник даже не улыбнулся. Не мудрено, не видел он мультфильма. — А если будешь продолжать потакать королевским непотребствам, вернусь и заколдую. Обоих!

Для убедительности я подарил сжатому в комок Мунлясу пару затрещин. Не сильных. Так, легенькие подзатыльники. Чтобы он знал, что я вполне материален, а не плод его больного воображения. И переместился. Потому как боковым зрением заметил в опасной близости свирепые рожи охранников, несущихся в нашу сторону.?

Несколько шагов в сторону. И назад, в Страну Второго Шанса.?

Под пальмой скулил король. Дуболомы вместо меня поймали Мунляса. Тот что-то верещал, но громилы пока еще не сообразили, что мутузят своего начальника. Ладно. Хорошего понемногу. Над морем показался краешек восходящего солнца. Пора было возвращаться.

— Так-то вот, козлы. — Тихонько буркнул я и нажал на камень.?

Солнце неумолимо вставало. Правда здесь, по сравнению с морской гладью Страны Второго Шанса, ландшафт был не столь безукоризненно ровным: холмы, лесок на востоке, и светило еще не показалось, но, тем не менее, прояснивалось весьма быстро.

Я огляделся. Все тот же огород. Невзрачный домишко. Жалко, во дворе не сушилось белье. Может, удастся разжиться какими-нибудь шмотками у соседей? Срочно надо было прикрыть срамоту и определиться, где же я все-таки нахожусь. Особо не прячась, потому как находился в полной уверенности, что в столь ранний час полагается еще ночевать, я направился к ограде.

— Дывись, Мыкола, у Галы в огороде голый мужик!

— Шо цэ такэ?!

Ошибочка вышла. Насчет, что все еще ночуют. Не учел деревенский фактор. Совсем забыл, что крестьяне встают с первыми петухами, дабы заняться сельскохозяйственным трудом. Два здоровенных парня с тяпками на плечах с вытаращенными от удивления глазами стояли у ограды метрах в десяти от меня.

Я как можно приветливей улыбнулся и помахал рукой. Не помогло. Скорей, наоборот.

— Пошинкую гада!

Тот которого приятель назвал Мыколой практически без труда перешагнул забо… Нет, не забор. Плетень! Вот, уж не думал, что когда-нибудь увижу подобный анахронизм. Куда же меня занесло?! Может, в другое время? Хотя, антенна на крыше свидетельствовала об обратном.

Впрочем, в данный момент сии измышления и догадки были немножко неуместны. Мыкола с тяпкой наперевес быстро приближался. Да и его дружок тоже перемахнул ограждение с явным намерением принять участие в моем шинковании.

Догадавшись, что договориться вряд ли получится, я бросился наутек. Без всяческих зазрений совести, мол, настоящему мужику зазорно убегать. Ничуть. Они были вооружены, их было больше, да и весовые категории разные.

Оказывается, плетень весьма удобное ограждение, в смысле перемахнуть. Следующий огород, вновь плетень. Я попал на небольшую тропинку и понесся по ней. Преследователи не отставали. Мало того: расстояние между нами катастрофически сокращалось. Я уже отчетливо слышал тяжелое дыхание за спиной, перемежаемое злобными матюгами. Конечно, спортивная форма у ребят, встающих чуть свет для того, чтобы заняться тяжким трудом, выгодно отличается от физподготовки учителя информатики, который в последнее время слишком увлекся употреблением самогона по причине постоянных стрессов.

Как говорится, беда не приходит одна. С другой стороны показалась группа парней. Человек пять. Все в сильном подпитии. Уж их-то ранними пташками назвать было нельзя. Скорей, наоборот. Ребятушки откуда-то возвращались.

— Серго! Олежка! Хлопцы! Держите гада! — Это сзади заорал все тот же Мыкола. Я уже начал его ненавидеть.

Хлопцы явно обрадовались неожиданному приключению. Наглухо перегородили тропинку, раскинув руки, словно в ожидании братских объятий. Свернуть и обогнуть новое препятствие не представлялось возможности: по обеим сторонам дорожки — двухметровые заросли чертополоха. Сквозь них и в одежде-то вряд ли удалось бы продраться, а уж голому… Вся кожа осталась бы на колючках.

Оставался единственный выход: смываться в параллельность. Мгновения хватило, чтобы сообразить, что это совсем не выход. Бежал-то в том направлении, которое соответствует морю. И уже по своему миру переместился на такое расстояние, на какое очень не рекомендовалось заплывать, если жизнь дорога.

В принципе, можно было попробовать максимально приблизившись к пьяной компании, переместиться, там немножко проплыть, вернуться сзади новых преследователей и продолжить героическое бегство. Однако, доли секунды хватило, чтобы понять всю бессмысленность такого маневра. Во-первых, неизвестно, кто или что водится в море, и сколько это чудо-юдо позволит безнаказанно находиться на своей территории. Минуту? Две? Несколько секунд? Рисковать и проверять на себе не было никакого желания. А, во-вторых, плывя, я еще больше выдохнусь, тогда как преследователи, наоборот, отдохнут. Конечно, факт исчезновения-появления может сыграть в мою пользу. Боится народ сверхъестественного, особенно в деревнях. Но и на это полагаться не стоило. По причине пьяного состояния хлопцев. Уж им-то не только море по колено, но и по барабану любые барабашки с инопланетянами. Скорей всего, наоборот, захотят словить диковинку, то бишь меня, во что бы то ни стало.

Все это мгновенно пронеслось в башке. И, заодно, созрел некий план. Я очень надеялся, что за пару секунд морское чудище, если таковое вообще существует, не успеет почувствовать вторжения в свои владения.

Тем временем расстояние до обеих групп преследователей неумолимо сокращалось. И когда и до тех, и до других оставалось не более двух метров, я резко остановился. Пора было действовать.

— Стойте!!! — Повернувшись спиной к чертополоху, дабы видеть и парней с тяпками, и пьяную компанию, я заорал со всей дури, да еще и руки вверх вскинул.

Получилось. Все замерли.

— Серега! Привет! — Один из алкашей вздрогнул, и я понял, что он и есть Серго. — Прикинь, я тут в гости, а на меня с тяпками. Сколько ж мы не виделись? Ну, здорово, что ли!

Тараторя без умолку, я расцвел самой радушной улыбкой, на какую только был способен, и протянув руку, двинул навстречу якобы старинному приятелю. На физиономии того отразилась непомерная мыслительная деятельность. Он явно пытался вспомнить, где и когда мы с ним пересекались. Но, тем не менее, руку протянул, хотя очень неуверенно. А мне большего и не надо было…?

Благо, на море — полный штиль. Под действием силы тяжести, наши тела начали погружаться. Я медленно досчитал до полтора (вода как раз дошла до груди), решил, что хватит, и вновь привел в действие звездюлявое волшебство.?

Хлопцы офонарели. И опять-таки не от волшебных исчезновений-появлений, хотя и не без этого, но главным образом оттого, что их приятель почему-то в мгновение ока оказался голым, стоящим поверх своей одежды. В отличие от самого Серго. Он-то, не замечая своей обнаженности, обалдел по делу.

— Робя, там море…, - зачарованно протянул мой очередной экстремальный турист, и, как полается при сильной степени охренения, забыл прикрыть рот.

Как бы там не было, но небольшой ступор среди моего окружения имел место быть, и я решил закрепить успех. Хапнул за руку ближайшего из алкашей и повторил процедуру.

Хотел было и третьего, увы… Черт от ладана вовсе и не шарахается, а просто кокетливо отстраняется, по сравнению с тем, как хлопчики сиганули от меня. Правда, надо отдать им должное: попавших в беду товарищей не бросили. Ни утренние работники, ни припозднившиеся гуляки не покинули место действия. Отбежали на безопасное расстояние, и только.

Короче, мы поменялись ролями. Теперь я мог сколько угодно гоняться за своими преследователями. Только в мои планы ни коем образом не вписывалась игра в салочки. Так что, я не стал догонять кого-либо. Да и зачем? Так и стояли.

— Ну, что, может, поговорим? — Я решил взять инициативу в свои руки, и первым делом обратился к парням с тяпками. Они хоть и были явно моложе гуляк, но зато — трезвые. Хотя, неизвестно, какие в сложившейся ситуации собеседники являлись предпочтительней, но эти парубки были вооружены, и сие обстоятельство сыграло решающую роль. — А то сплошная непонятка получается. Претензии насчет какой-то Галы, а я про нее ни сном, ни духом.

Правда, в свете событий последней минуты, Гала задвинулась на такой далекий план, что парни сперва и не поняли о чем речь.

— Шо? Иде? Кудась? — Пролепетал приятель Мыколы.

Вопросы непонятные и не по существу, но я догадался, что именно попытался спросить парнишка.

— А мы, вот, с хлопцами в параллельном мире побывали. — Я решил на сей раз сказать правду. Не то чтобы выдохся. Мог бы без проблем что-нибудь придумать. Просто уж очень надоела постоянная брехня, и я позволил себе такую роскошь. — Не верите, можете у них спросить.

— Там море…, - еще раз повторил Серго, вроде как подтверждая мои слова.

— Ага, — согласился второй, — море.

И тут они оба, практически одновременно, наконец-то осознали, что не только окунулись в неведомое море, но и напрочь лишились одежды. И разом прикрыли срамные места. Хорошо хоть не завизжали. По мне, так и непонятно было, с какого перепугу стесняться? Чисто мужская компания. Кабы поблизости находились дамы, то ясно, а так…

Ведь, в основном, прячут скоромные места от представителей противоположного пола. А тут одни мужики. Может, только внешне? А на самом деле, скромники позиционируют себя иначе? А что? Глухая деревушка, девок не хватает… Хотя, вряд ли. Уж очень непохожи парни на заблудших в ориентации. Скорей всего, здесь еще сохранились старые устои, при которых голым и на людях можно быть только в бане…

Да и стресс, наверное, сказался. Они ж не сами разделись. И моего опыта нахождения в неглиже им явно не достает.

— Ну, так, поговорим? — Я повторил предложение.

Понемногу все устаканилось. Причем, частично и в прямом смысле. Мыкола оказался младшим братом Серго. Он с приятелем, после некоторых моих объяснений (почти что совсем правдивых), сбегал в деревню за самогоном и кое-какими шмотками для меня. И уже через полчаса мы все сидели на берегу небольшой речушки и пили за знакомство.

Первым делом требовалось узнать свое местоположение. А когда я узнал, офигел. Первоначальное предположение, что я нахожусь в одной из окрестных деревушек, которых вокруг Денисовки было великое множество, не подтвердилось. Оказалось, что и не так уж на чуть-чуть я задремал в Глоталкиной утробе. Потому как находился я в соседнем районе. Уже за Доном.

В принципе, по прямой, это было совсем недалеко. Каких-то десять-пятнадцать километров. Но на самом деле… Прямого сообщения с Денисовкой, не смотря на незначительное расстояние, не было никогда. И вообще, для жителей этого района, да и всех прочих, расположенных дальше к юго-западу, злые языки даже придумали новую народность. Воронежские хохлы. Языки-то хоть и злые, но отчасти правдивые. Потому как представители этой несуществующей народности изъяснялись на такой жуткой смеси русского языка и украинской мовы, что их с трудом понимали как настоящие хохлы, так и москали.

Хотя, мне эти языковые барьеры были по барабану. Нет, их говор, как и все, я понимал плохо. Но мне и не требовалось его понимать. Уяснил, где нахожусь, и достаточно. Да и не шибко-то они говорили. Все больше слушали.

В существование параллельного мира хлопцы поверили безоговорочно. Еще бы. Имелись живые свидетели, воочию видевшие и несколько секунд побывавшие. Сначала двое, а после трех бутылок — и все остальные. Всего на пару секунд.

Совсем без брехни все же не обошлось. И если мое утверждение про морское чудище, пожирающее всех кого ни попадя, являлось не такой уж ложью, ведь неосторожные смельчаки из Страны Второго Шанса куда-то все-таки исчезали, то про город, виднеющийся на берегу, я «насвистел» от души. Дабы напрочь отбить охоту у неожиданных собутыльников совершить более длительную экскурсию по суше параллельного мира. И еще пришлось оперировать понятными всем персонажами. Не рассказывать же про чикдыкалок, ктотышек и челопундриков. Так что я сказал, что город населен сплошь злобными колдунами, а в горах, как и полагается, живут тролли, гномы, орки, которые служат этим колдунам. Так же сказал, что если сегодня до обеда не попаду в Денисовку, а уж из нее не перемещусь в страну эльфов, то прекрасной принцессе — каюк. Это я для того, чтобы побыстрей вернуться. Как говорится, в гостях хорошо, а домой возвращаться надо. То, что там лучше, я очень сильно сомневался.

Хлопцы были весьма пьяны, и посему приняли мой рассказ за чистую монету. Мыкола сбегал за мотоциклом, затем двойной посошок, и вперед. То, что мы оба были без шлемов, так понятно. На фига они нужны при пьяном мотоциклисте? Впрочем, здесь это не считалось чем-то из ряда вон.

Прокатнулись с ветерком. Правда, Мыкола до места меня не доставил. Тормознул примерно за пару километров до понтонного моста через Дон.

Оказалось, что молодежь в деревнях, как и в старые стародавние времена, смертным боем дерутся между собой. Село на село, деревня на деревню.

— Дале сам, Игарь. Ежели анохинские тебя со мной забачат, кирдык обоим. А один, могёт быть, и проскочишь.

Мы попрощались и я пошел. Не ближний свет. От Анохино до Денисовки километров семь-восемь. Плюс еще этих два. То что проскочу мимо ребятушек без приключений, почти не сомневался. Анохино — наш район. И все пути хоть в райцентр, хоть в Воронеж проходят через Денисовку. Главное, чтобы меня не приняли за представителя противоборствующей стороны.

С этим проблем не возникло. У моста рыбачило много народа, среди которых было несколько денисовских мужиков, с коими я поздоровался, чем снял с себя всяческие подозрения со стороны местных парней. А те-то уже начали подозрительно коситься. Не мудрено, ведь я появился с вражеского берега.

Однако, было весьма жарко. Пешком идти не хотелось. Но и дожидаться окончания рыбалки, чтобы земляки подвезли до дома не хотелось. Да и мужики как-то странно смотрели на меня. Видимо, не только бабы разносят и слушают сплетни…

Делать нечего. Пёхом, так пёхом. Однако, жарко. Когда проходил по селу моя ленивая составляющая подсказала оптимальное решение. И правда, зачем топать на своих двоих, если можно доехать с комфортом? Серега обещал всяческую помощь, так пусть потрудится на благо спасителя принцессы, которая, как оказалось таковой вовсе не являлась.

Не сразу удалось найти телефон. Отказывали почему-то слегка пьяному молодому человеку в заляпанных краской спортивных штанах, выцветшей не по размеру футболке и драных тапках. Но, тем не менее, нашлась добрая душа в лице молоденькой продавщицы сельпо. Предоставила аппарат.

Серегу застал дома. Тот выяснил, где я нахожусь, и велел обязательно его дождаться. И ни в коем случае не соваться в Денисовку, даже если подвернется попутка.

Приятель прикатил достаточно быстро, не прошло и получаса. И тут же обескуражил меня новостью. Он нечаянно подслушал разговор губернских следователей. Те вернулись из Воронежа, куда их вызывали для очень серьезного «втыка» по поводу застопорившегося следствия. Вернулись очень злые. И решительные. И собрались действовать, согласно придуманному по дороге плану. А в этом плане моей скромной персоне отводилась совсем не последняя роль…

Да, озадачил меня Серега данной новостью. Совсем не понравился намечающийся поворот событий. Это ж надо, решили повесить на меня убийство Мерина. Конечно, я причастен к его исчезновению. Но в остальном, дудки. Вот ведь парадокс. Надо еще разобраться, кто кого убивал. Пусть все и происходило в другом мире, но это Мерин недавно швырнул меня в пасть Глоталке, а не наоборот.

Только, интуиция подсказывала, что разбираться никто не будет. Коли решено сделать из меня козла отпущения, так тому и быть. Почему-то думалось, что опыта в подобных делах губернским следакам не занимать. А если и нету такого опыта, не беда. Благодаря криминальным сериалам, вся страна знает, как это делается.

Разумеется, в тюрьме сидеть я не собирался. Всегда можно смыться в параллельность. Но это чревато всероссийским розыском, что ни коем образом не входило в мои намерения. В Юпалтыне также было небезопасно. Как только король прознает про мое чудесное «воскрешение», непременно на меня будет объявлена охота. Так что, было необходимо иметь возможность вовремя смыться в безопасный родной мир.

И даже не в этом дело. Даже когда Кульдульперпукс будет свергнут, а теперь в этом я почти не сомневался, и параллельный мир станет для меня полностью безопасен, я должен иметь возможность спокойно вернуться. Свободу выбора никто не отменял.

Плюс, существовала еще более страшная вероятность, что областные сыскари решат проблему самым радикальным образом, согласно поговорке: «Нет человека, нет и проблемы». Стрельбанут при попытке, дабы не париться с доказательной базой и судебным разбирательством.

Объяснять всю правду с демонстрацией перемещения в присутствии вменяемых свидетелей — тоже не выход. Переквалифицироваться из подозреваемых в подопытные кролики я не собирался. Оставалось единственно правильное решение: вернуть Мерина.

В голове зароились мысли в данном направлении, и вскоре уже был готов примерный план. Сыроватый, без проработанных деталей, но с местом и примерным временем кульминации задумки я определился. Естественно, если все пойдет по плану. Я проинструктировал Серегу, а потом он отвез меня к скверу. Из которого я и переместился.?

В таверне, как и полагается, были все пьяны. Моя материализация не произвела должного впечатления, как в прошлые разы. Привыкли что ли? Или не поверили глазам своим? Я ж, как-никак казненный. А может, и не смотрели вовсе. Только одна из близняшек-официанток удивленно вскинула бровь, но я приложил палец к губам, подмигнул, мол, все нормально, и практически никем незамеченный, поднялся в свою комнату.

Копадрюк горевал. Весело горевал. Оно и понятно. С одной стороны, он собственными глазами видел, как я исчез в пасти Глоталки, но, с другой, скорей всего предпочитал не верить увиденному и продолжал надеяться на мое возвращение. Отсюда и разухабистая энергичная пляска под заунывного «Черного ворона» в собственном исполнении.

Мне с трудом удалось отвлечь слугу от этого мрачно-задорного ритуала. Ни покашливание, ни бурные аплодисменты не помогли. Он лишь бросил на меня мутный взгляд, и продолжил, с еще большим рвением. Пришлось идти на физический контакт и вручную останавливать танец. Наконец, до Копадрюка дошло, что вовсе не мыслеобраз, вызванный пьяным церемониалом, а живой и здоровый (кстати, уже одетый), чудом спасшийся господин, друг, собутыльник и великий колдун в одном лице.

— Игорек! А я знал и верил! Ни чуть не сомневался! Просто, уж очень долго тебя не было, вот и решил утопить начавшиеся зарождаться сомнения. Веришь?

Он кивнул на стол с тремя бутылками и минимумом закуски. Я, конечно, подозревал, что пьянка началась сразу после моей торжественной казни и не прекращалась до сего момента, но озвучивать свои догадки не собирался. К чему? Главное, все обошлось.

— Верю, верю.

— Тогда, за встречу! — Копадрюк наполнил стаканчики.

— Погоди. У нас много работы. Вернее, у тебя. Мне сейчас светиться нельзя. Пусть все продолжают думать, что нет больше колдуна. Объявлюсь в нужный момент. Сюрприз будет.

— Обижаешь! Разве мне повредит такая малость? — Грабитель, слегка шатаясь, продемонстрировал до краев наполненный стаканчик. — За встречу грех не выпить. А то я еще подумаю, что Глоталка переварила тебя, а потом ты хоть и возродился, но уже не прежним добрым и веселым Игорьком, всегда готовым поддержать достойную компанию, а обыкновенным черствым колдуном!

Копадрюк натурально всхлипнул и ехидно прищурился, ожидая моей реакции.

Во, как! Сволочь и шантажист. Хотя, в принципе, я и собирался слегка «расслабиться» в его компании, но только чуть попозже. Однако, делать нечего. Чокнулись, выпили.

— Вот, другое дело! Теперь я уверен, тот самый Игорек. — Произвел экспертный вывод хитрюга. — Споем?

— Копадрюк!

— Ах, да, дела! Запамятовал как-то. Что надо?

Я придирчиво осмотрел слугу. Пьян, конечно, но на ногах держится. И башка вроде как соображает, раз уж додумался до шантажа.

— Ты запомнил того десятника, что меня швырял в Глоталку?

— А то! Я этого гада на всю жизнь запомнил. Будем контропупить? Правильно. Между прочим, я и без колдовских заданий намеревался с ним разобраться, как только протрезвею. Дело чести. Не должны такие ублюдки землю топтать!

— Стоп! А вот контропупить нельзя. Ни в коем случае. Мне это только повредит. Живым нужен.

— Правильно. Пытать и истязать гораздо лучше. Приму посильное участие.

— И этого не будет. Он мне потребен живым и невредимым.

Грабитель заметно помрачнел.

— Тебе видней. — Разочарованно пробормотал он. — Ты ж у нас колдун. Что надо-то?

— Во-первых, по максимуму все о нем разузнать. Где обитает, как подступиться. Но, главное, надо его заманить сюда. Желательно завтра. Думаю, должно получиться. Точно знаю, любит он это дело. — Я кивнул на бутылки.

— А ты мне покажи, кто не любит. Только те, кто ни разу не пробовал. Задание понял!

— И еще, близняшек предупреди, чтоб о моем воскрешении не проболтались. Одна из них меня только что видела.

— Это запросто. Люблю здоровых теток пужать!

Копадрюк отдал честь и вышел. Почти строевым шагом. И вернулся минут через пять.

— А я тоже решил не светиться. — Ответил он на мой немой вопрос. — Перепоручил, так сказать. Мало ли? Кто-нибудь, кто в курсе, что я с тобой дружбу водил, заметит, как я ошиваюсь возле твоего палача, сопоставит факты, сделает соответствующие выводы, да и стуканет, куда следует. Оно нам надо?

Логично. Да и мне не скучно…

Так что, мы в очередной раз расслабились…

Утром Копадрюк отлучился, дабы связаться со своими «агентами», получившими задание наблюдать за Мерином. Вернулся слегка обескураженный.

— Представляешь, Игорек, тот мужик уже не десятник, а сотник. Наверное, за твое смертоубийство повышение получил.

Да, Кобылин времени не терял. Воплощал задуманное с неимоверной скоростью. Не думаю, что карьерный рост как-то связан с моей «казнью». Было б так, стража сплошь из одних начальников состояла бы. Уж очень много народа проживало по ту сторону Глоталки с Жевалкой. Значит, Мерин каким-то образом умудрился «подсидеть» своего прямого начальника, и не факт, что тот отделался только лишь понижением по службе. Вероятно, сейчас проходит курс реабилитации в Стране Второго Шанса.

Мерина требовалось вернуть в родные пенаты как можно быстрей. С такой скоростью он в ближайшее время решится копать под начальника стражи, на том и завершится стремительный карьерный рост. Непременно летальным исходом. С Кирдецом связываться, это не тупого сотника подсидеть…

Примерный план был. И мы приступили к его воплощению. Конечно, пришлось посвящать в некоторые детали и Пылкрюла, как и о моем чудесном «воскрешении». Чтобы он с перепугу все не испортил. Моему появлению в живом и здоровом виде он, не смотря ни на что, был несказанно рад. По крайней мере, так он сам заявил, когда вышел из трехминутного ступора. А вот, когда речь зашла о том, что вскорости таверну посетит сотник, управляющий совершенно неожиданно начал категорически возражать. Ох, ни где не любят ментовское начальство и их параллельные аналоги…

Хотя немного странно. Логичнее было бы со стороны Пылкрюла, наоборот, приветствовать знакомство с таким высоким чином стражи (о том, что оно будет совсем недолгим, его никто не извещал). Отличная «крыша» при таком доходном бизнесе. Однако управляющий начал беспрерывно бухтеть: «Никак не можно, ни в коем разе. Видел я его во время казни. Такую утробу кормить, и то накладно, а уж поить — одни убытки. Он ведь не будет платить! Точно знаю!».

Но сопротивление сквалыги все-таки удалось сломить. Я сказал, что сотник знает секрет изготовления чудодейского напитка, и, вполне вероятно, в ближайшее время наладит собственное производство. И, скорей всего, введет монополию на крепкие спиртные напитки путем физического устранения конкурента. А после разговора со мной (речь шла лишь о мирной беседе с глазу на глаз) высокопоставленному стражнику будет совсем не до самопляса. Тяжко вздохнув, Пылкрюл согласился.

Теперь требовалось как-то осуществить самую главную часть операции: завлечь Мерина в таверну. Надо было сделать так, чтобы он узнал, что в данной таверне есть самогон. Денисовский. И при этом требовалось, чтобы все обошлось без жертв. Истосковавшийся по крепким спиртным напиткам Кобылин мог предать пыткам носителя доброй вести, дабы полностью овладеть информацией.

Я начал предлагать варианты. Всякие. И чтобы разные люди (помощники Копадрюка) как бы невзначай, находясь в поле слышимости Мерина, упоминали про чудо-напиток, сменяя друг друга постепенно привели бы его в таверну. И была идея насчет дорожки из пролитого самогона, чтобы сотник пришел по запаху…

Идиотские планы, согласен. Но другие как-то в голову не приходили.

— Игорек, будь спок! Все беру на себя. — Категорично заявил Копадрюк. — Вы только здесь все обеспечьте. Начинайте готовить встречу.

Он стеганул где-то грамм триста первача из винной кружки и вышел.

Пылкрюл, проклиная несуразность всех наших начинаний, которые рано или поздно пустят его по миру, пошел выпроваживать посетителей. Однако, в этом-то, как раз, никакой несуразности не было. Кто знает, как в этом мире поведут себя силовые структуры после исчезновения своего коллеги столь высокого ранга? У нас бы всё поставили на уши… Так что, чем меньше свидетелей, тем лучше.

Где-то минут через сорок в опустевшую таверну вбежал Копадрюк.

— Встречайте гостя! — Тяжело дыша, занимая столик в углу, сообщил он. — Сейчас заявится.

Я тут же переместился в укрытие.

— Игорек, не торопись. Немножко времени у нас есть. Пока он с конца улицы дошкандыбает.

— Как тебе удалось так быстро Мерина завлечь? — Я действительно был удивлен.

— Легко, — не без самодовольства заявил Копадрюк, — я не стал всякие хитроумные планы разрабатывать и применять, хотя, между прочим, мог бы. Просто подошел и сказал: «Слышь, мужик, а я знаю, где денисовским самогоном торгуют». И дыхнул ему в рожу, чтобы уж точно поверил. А потом мы в догонялки играли. Мне все время приходилось его дожидаться. Шибко грузный, этот Мерин. А ты что вылупился, пасть раззявил? — Грабитель обратился к Пылкрюлу. — Наливай!

В это мгновение дверь распахнулась и в таверну ввалился обливающийся потом, тяжело дышащий Кобылин. Пришло время вступать в роль управляющему.

— Кто к нам пожаловал! Господин сотник! Проходи, присаживайся. — Елейно затянул Пылкрюл и гостеприимным жестом указал на столик в другом от Копадрюка углу, аккурат в непосредственной близости от дверцы в чуланчик, за которой я и скрывался. — Угощение за счет заведения.

Последнюю фразу трактирщик выдавил из себя с невероятным усилием. Мерин бросил злобный взгляд на грабителя (но тот хранил олимпийское спокойствие, только чуть поближе пододвинул свою колотушку), и, видимо, решив, что наглец, заставивший его бегать по жаре, никуда не денется, занял указанное место.

Пылкрюл хлопнул в ладоши, и из кухни, колыхая своими прелестями, выплыла одна из близняшек с подносом, в центе которого возвышался полный кувшин самогона. Плюс всевозможные закуски. Она сразу же наполнила винную кружку пахучим напитком и только после этого приступила к дальнейшей сервировке стола.

Выбравшийся после недельного скитания по пустыне путник и тот пил бы спасительную воду с меньшей жадностью и вожделением. Мерин, трясущимися руками (при этом умудрившись не пролить ни капли) медленно поднял кружку и неспешно, смакуя каждый глоток, опорожнил ее. Счастливо крякнул.

Он несомненно находился на вершине блаженства. Отличный ядреный самогон, щедрая закуска, служанка, которую проводил томным взглядом, явно в его вкусе. Что еще для полного счастья надо бывшему начальнику милиции?… Меня.

И я поспешил предоставить Кобылину этот недостающий кусок счастья. Поспешил, потому что хотел предстать его взору до того, как он замутится под воздействием огненной воды. Может, для более легкого осуществления плана по перемещению, наоборот, следовало бы немножко подождать, пока беспредельщик достаточно охмелеет, после чего без труда транспортировать его в Денисовку. Пьяненького и тепленького. Но я не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать за его удивленной рожей.

— Здорово, Мерин! — Шепнул я в ухо собственному палачу, выйдя из укрытия и оказавшись как раз за его спиной.

Кобылин медленно повернул голову и обомлел. Сказать, что он испугался, — значит ничего не сказать. Его охватил панический ужас. Как все-таки красиво он умеет вытащить глаза!

Не знаю, когда он испугался больше, теперь или тогда, когда впервые попал на улицы Юпа из своего уютно пахнущего перегаром кабинета и осознал это. Но, по крайней мере, работу над ошибками он провел. В тот раз Мерин с перепугу залепетал и засюсюкал на неведомом диалекте, чем-то напоминающем китайскую речь, сейчас же слова можно было разобрать. Монотонные, бессмысленные, матерные.

Я слишком поздно сообразил, что же происходит на самом деле. Сам того не ведая, Кобылин «творил» колдовское заклинание. Уши Мерина с едва слышным щелчком заняли строго перпендикулярную позицию по отношению к черепу (проще говоря, оттопырились по максимуму) при этом слегка увеличились в размере. Сам собой начал курноситься нос, на глазах превращаясь в свинский пятак…

Он сам виноват. Испугался бы, как тогда, по-китайски, и ничего бы не произошло. Или просто обложил бы меня односложными матюгами. Да и, вообще, в человеке предусмотрено пугательное отверстие. Конечно, неприлично при людях выпускать через него накопившийся страх, и экологическая обстановка от такого проявления отнюдь не улучшается, но, тем не менее, никаких катастрофических и необратимых последствий.

Я не стал дожидаться, чем же закончится такой неосмотрительный магический эксперимент Мерина над своей внешностью (хотя, если честно, то очень хотелось), схватил его за руку и нажал на камень…?

Слава богу, в родном мире было все, как должно. Серега сидел в сквере. Правда, с ним была и Ольга, хотя на ее счет мы не договаривались. Без разницы. Не стесняться же мне ее присутствия. Видела она меня в таком виде, да и сама без одеяния при мне щеголяла. Короче, свои люди. Пусть Мерин стесняется, когда «въедет», что вернулся в родные пенаты.

И хоть в сквере никого не было, скорей всего, благодаря Серегиному присутствию, потому как в это время суток здесь только могли баловаться пивком ленивые малолетки или алкаши, кому лень было тащиться на речку. Но такого они не могли себе позволить на глазах у участкового.

Но я все равно не стал терять времени даром:

— Принимайте пропащего. Только осторожно. Когда очухается, может быть очень опасен. Лучше зафиксируйте факт и сматывайтесь.

Серега тут же вскинул обусловленный заранее фотоаппарат.

— Погоди, без меня! — Я вовремя успел одернуть приятеля. — Щелкнешь, когда исчезну.

— Ой, а что это у него с лицом? — Первой заметила разительные перемены внешности Мерина Ольга.

— А это наглядная иллюстрация народной мудрости — не фига в чужой монастырь являться со своими матюгами. Все подробности потом. Фотографируйте красавца и сматывайтесь. Почему-то мне кажется, что он будет очень недоволен. Пока!

Мерин все это время стоял столбом. Вернее, не столбом, а не поймешь, чем. И не стоял вовсе, а находился в стойке, или как там еще назвать подобное телообразование? Ведь до перемещения он сидел. Так и остался в такой позе. Переклинило не только башку, но и весь организм. Только глаза медленно ходили из стороны в сторону. Уж не знаю, то ли в ступор он впал еще там, в таверне, то ли это реакция на неожиданное возвращение. А что? Захлестнула волна ностальгии, да такая сильная, что сил нет шевельнуться…

Впрочем, я не стал дожидаться, когда он очухается и кинется, то ли на людей, то ли с березками целоваться, привел в действие кольцо и вернулся в заведение Пылкрюла.?

Теперь дело было за Серегой. Про фотоаппарат мы заранее договорились. Во-первых, на случай, если Мерин вдруг подастся в бега. Снимок был бы свидетельством о том, что начальник милиции жив, хоть и не совсем здоров, и «шить дело» учителю информатики, то бишь мне, не имеет смысла. Ввиду отсутствия состава преступления. А, во-вторых, даже если Кобылина узрят все жители и гости (в смысле, приезжие следователи) Денисовки, то местной желтой прессе не помешает переключиться с моей скромной персоны на кого-нибудь еще. Например, на возвернувшегося блудного мента…

А в таверне близняшки безуспешно отливали водой управляющего. Тот, как и полагается, лишился чувств. Еще бы. Ему становилось плохо только от одной мысли о происхождении змеевиков для его самогонных аппаратов, в качестве которых использовался неотъемлемый атрибут десятника стражи — серебряная свистудка. А тут сотник исчез прямо на его глазах. Из его таверны. Так что обморок был весьма глубоким.

Пока я одевался, на помощь горничным пришел Копадрюк.

— Ох, девки, ничего без меня не умеете. Этого прощелыгу разве водой надо приводить в чувства? Ни когда не очухается, только простудится. Смотрите как надо.

Грабитель взял кувшин с самогоном, бесцеремонно оттянул Пылкрюлу нижнюю губу и тонкой струйкой начал вливать «живую воду» в управляющего. Тот, все еще находясь без сознания, глотнул пару раз, закашлялся и, наконец, пришел в себя.

— Другое дело, — удовлетворенно констатировал Копадрюк, — глянь, что у меня есть.

Слуга повертел перед носом трактирщика золотой свистудкой Мерина. Пылкрюл, ничего не соображая (об этом говорили абсолютно бессмысленный взгляд и блуждающая улыбка), чисто механически потянулся обеими руками за вожделенной трубкой.

— Так и быть, дарю. Но с условием: первый кувшин — наш.

Свистудка исчезла под одеждой самогонщика.

— Мне надо на время отлучиться, — пробормотал он и опрометью выскочил из таверны.

А мы с Копадрюком поднялись в свою комнату.

Мало-помалу проблемы начали рассасываться. С возвращением Мерина в родном мире с меня снимались всяческие обвинения, губернские следаки вскорости уберутся домой, если уже не умотали, да и вообще, теперь в Денисовке моя скромная персона в сводке последних сплетен отодвинулась на задний план. Надеюсь, появление пропавшего Кобылина произвело настоящий фурор. Голый начальник милиции (скорей всего, уже бывший) куда как интересней скромного педагога, хоть и тоже бесштанового. Что-то мне подсказывало, что Мерин сразу же не ретировался, конфузливо прикрывая срамоту. Лошадиная доза пылкрюловского самогона плюс целый каскад стрессов, плюс сволочной взрывной характер, все это, по-видимому, толкнули экс-сотника на неадекватные действия. Серега расскажет.

А здесь, в параллельности, меня вообще, вроде как, нету. Официально казнен. И о моем чудесном «воскрешении» не знает практически никто. А это офигенное преимущество.

Однако, оставалось еще немало дел. Очень немало. Много. До хрена. А до праздника — считанные дни. Копадрюк доложил, что начали прибывать князья. Уже явились Перпуздок и Ненебаб. Причем не с обычным эскортом, а с маленькими армиями.

Одна из главных задач для благополучного воплощения плана по свержению узурпатора — лишить его возможности шантажировать Палю. То бишь лишить предмета шантажа. А иными словами — освободить и спрятать Каласада, ненастоящего папашу ненастоящей принцессы, причем не одного, а со всей замковой челядью. Включая челопундриков.

Да, я знал, где содержатся пленники. Казалось, в принципе, нет ничего проще — перетягать узников по одному в свой мир, по нему переместиться, а затем вернуть всех обратно, предварительно озаботившись о надежном убежище. Но данный вариант я даже не рассматривал.

Во-первых, не было никакого желания вновь стать главным «героем» Денисовки в связи с новой волной обнаженки, на сей раз групповой. А, во-вторых, тягать юпалтынцев в наш мир чревато необратимыми последствиями для них. В плане психического здоровья. Пусть они привычные к чикдыкалкам, ктотышкам, Глоталкам, Жевалкам и прочим диковинкам. Но это диковинки для нас, а для них — обыденность. Больше чем уверен, что большинство юпалтынцев, попав в наш мир, быстренько рехнутся при виде мчащегося автомобиля или пронесшегося на всей скорости товарняка. Это наши, попав в параллельность, быстро приспосабливаются. Хоть Мерин, хоть Алла, вон, Серега с Олькой постоянно просятся на экскурсию. Да и я сам…

Так что, освобождать пленников надо было без межмировых перемещений. Кое-какие мыслишки имелись на этот счет. Так сказать, план. Наглый и опасный. А что делать? По-другому никак не получится.

И для его воплощения глубокой ночью прямо из таверны я вернулся в Денисовку.?

Домой я не пошел, а отправился прямиком к Сереге. И даже по дороге никого не встретил. Абсолютно никаких приключений. Я уже отвык от такого и немного чувствовал не в своей тарелке. Неужто «подсел» на адреналинчик? Этого еще не хватало.

Кого-нибудь другого Серега, наверное, пристрелил бы на месте. Еще бы, поднять из теплой постели из-под бока жены в три часа ночи… Но мне супруги, а по совместительству мои сообщники, обрадовались.

Рассказали последние новости. Как и следовало ожидать, Мерин, выйдя из ступора, не стал кустами да огородами до дома пробираться, а, наоборот, повеселил поселок. Бегал озверелый, срам свой не прикрывая. Не до стыда ему было, приведение проклятущего колдуна-программиста, им лично убиенного, ловил, то бишь меня, не дать, не взять Иван Бездомный. Еле отловили, скрутили, отвезли в район. Официальная версия — белая горячка. Ничего. Сам нарвался. Нечего было в пьяном виде пистолетом перед носом размахивать.

Затем мы выпили за возвращение блудного Мерина и хоть на немного улеглись поспать.

Утром Серега отправился на службу, строго настрого наказав Ольге не шлындать без него по параллельным мирам. Мог бы не волноваться. В мои планы не входило перемещать кого-либо в Юпалтыну. Хватит. А вот оттуда кое-что (или кое-кого?) я намеревался притянуть. И как раз из этого места. Вернее, того места, которое соответствует в том мире Серегиному дому.

Как и ожидал, Ольга принялась уговаривать хоть на секундочку переместить ее в параллельность. Или лучше не на секундочку, а побольше. Мол, будет мне там всячески помогать, например отвлекать врагов своим обнаженным видом, пока я буду вершить свои делишки переворотного характера.

Я был непреклонен. Пришлось пообещать, что когда все завершится, то обязательно перемещу и ее, и Серегу на длительную экскурсию с питием местного самогона и катанием на чикдыкалках.

Если завершится все хорошо. В чем я весьма сомневался. Если хоть в какой-то мере мои догадки и расчеты не оправдаются, то крест можно будет ставить не только на экскурсии, но и на мне самом. Вернее, надо мной. Хотя, нет, даже такой последней почести не буду удостоен, если задумка сорвется.

Тяни не тяни, а дело делать надо… Да и по времени, вроде как, пора. Я попросил Ольгу побыть пока в другой комнате, потому как вскорости должен вернуться, и не хотел смущать ее своей наготой. Мысленно перекрестился и нажал на камень.?

Повезло. Все та же комната, пустая. Почти. Только, как и в прошлый раз, круглая лохматая зеленая непонятка. Которая тут же захрымкала. Пока все шло по задуманному. Не долго думая, отсекая путь к отступлению, я приблизился к чудищу, схватил за шерсть, моля, чтобы тварь оказалась некусучей, и вновь переместился.?

Удачно. Даже попал в ту же комнату. Правда, в самый угол, аккурат позади тумбочки с телевизором. Хорошо хоть не на сам телеприемник. Тварюга не кусалась, даже хрымкать перестала. Я уже начал пугаться — не сдохла ли? Но буквально через пять секунд хрымканья возобновились. И к моему удовольствию, не так громко и агрессивно. Видать, зеленые и лохматые тоже имеют свойство охреневать на время после путешествия из мира в мир.

На странные звуки примчалась Ольга.

— Это у тебя что?… Кто?… А-а-а, помню эту фигатень…

— Понятия не имею что это или кто, но некоторые считают это существо Живым Зеленым Богом, и поклоняются, соответственно… Надеюсь.

Я очень надеялся, что мои предположения окажутся верными, и эта хрымкалка — и на самом деле является предметом культа главы клана ниндзкиллов. На чем основывались мои измышления? Да практически ни на чем. Только изображение на плаще Пиндыкуса. Уж очень оно напоминало эту хрымкалку. Как бы там не было, вскорости все выяснится.

— Оля, прикрой дверь, чтобы это чудо не укатилось, и брось мне мои шмотки.

Все-таки удачно я попал за телевизор. Никакого конфуза.

Через пару минут я (уже одетый) и Ольга рассматривали существо, которое вело себя на удивление спокойно, лишь периодически тихонько жалобно хрымкало.

— И что теперь? Зачем оно тебе?

— Мне-то не зачем. Потребно, чтобы некоторое время его там не было. Приютишь чудище?

— Надолго?

— Думаю, на пару дней, максимум.

— Без проблем. — Ольга задумалась, с опаской и одновременно с интересом смотря на зеленую лохматость. — Или с проблемами… Что оно жрет?

— Понятия не имею. Тут даже не видно чем жрет, а уж про рацион… Можно будет наложить вокруг всякой жратвы, оголодает, потрескает.

— А не нагадит?

— Время покажет. Если это и правда бог, то навряд ли. Несолидно как-то. А может это вообще, растение какое? Ихнее перекати-поле. Не зря же зеленое.

До вечера я оставался в Серегином доме. Не хотел оставлять Ольгу наедине с лохматым божеством. А оно полностью успокоилось. Лишь изредка хрымкало, да каталось по комнате из угла в угол. Жрать ничего не стало, зато и не нагадило. Олька, осмелев, погладила живой лохматый шар, прямо как котенка. Кажется, ему это понравилось. По крайней мере, хрымканье приобрело какой-то томный оттенок, словно урчание все того же котенка.

Часам к шести вернулся Серега, сообщил, что областные следаки весь день занимались бумажной волокитой а к концу рабочего дня умотали, скорей всего безвозвратно. И еще одна милицейская новость: он, старший лейтенант Борисов Сергей Викторович, с сего дня больше не являлся участковым, а был назначен заместителем нового начальника отделения. Ну, хоть какая-то польза от моих приключений. Отметили повышение. Но только чисто символически.

Вечером я отправился домой. Намерено прошел через центр. С наглой рожей. Мол, я — не я и лошадь не моя. В смысле, знать не знаю, что происходило в последнее время и уж точно к этому не причастен. Время выбрал весьма удачное: больше народа бывает только по утрам, когда денисовцы шляются по рынку и по магазинам. С обеда поселок словно вымирает, сиеста, блин. А к вечеру народ вновь выползает на улицу на прогулку.

Увидев меня, оборачивались, явно шушукались, однако, здоровались, и, что самое главное, в глазах читалось удивление пополам с сомнением. Значит, будут разговоры про то, что, оказывается, молодой учитель совсем не при делах, раз уж неспешно прогуливается по центру. А все слухи про то, что он телешом по ночам молодежь пугает и за девками гоняется — поклеп, клевета и глюки той самой пьяной молодежи и сбрендившего Мерина.

Часа в три ночи вышел из дома. На сей раз добирался до центра темными улочками. Теперь свидетели мне были ни к чему. Благо в сквере никого не было. Продрался сквозь кусты, совершил уже почти ритуальную процедуру с раздеванием и прятаньем шмоток и привел в действие кольцо.?

В таверне опасных свидетелей не было. Пьяные в хлам посетители не в счет. Основная масса дрыхла, уронив головы на столы. А те кто еще бодрствовал адекватностью не страдали. Мое появление заметил лишь один забулдыга.

— Голый призрак колдуна! — Самому себе сообщил он, потому как собеседник не мог его слышать из-за собственного храпа. — Надо бросать пить!

И для закрепления данного намерения наполнил кружечку самогоном и залпом выпил.

Я поднялся в номер. Копадрюк явно устал, меня дожидаючись. В таких позах способны уснуть только очень усталые люди. Или пьяные. В хлам. Не всякий йог так сможет: только задница была на месте — на табуретке, все же остальные части тела заняли произвольные и абсолютно случайные положения. Одна нога на столе, голова свесилась почти до уровня пола, другая нога переплетенная с рукой откинута вбок и назад, оставшаяся рука сверху закрепляла композицию, уходя через шею подмышку.

Если «Мыслитель» Родена воплощал своим образом человека, занятого нормальными общечеловеческими и всем понятными размышлениями, то с Копадрюка можно было ваять «Думателя», увлеченного абстрактными вопросами и идеями. Типа: «Почему, однако, так, а порой совсем иначе?» или «Где собачий вертолет, почему он не ныряет?». Короче, поза была еще та. Даже интересно стало, проснувшись, он сам распутается или придется помогать?

Плюс ко всему на моей постели валялось женское платье, благо без хозяйки. А судя по количеству пустых емкостей из-под самогона, ожидание было длительным и весьма бурным.

Тем временем начало светать. Пора было играть «Подъем» помощнику. Пока прочухается, уже будет утро.

Пару минут я безуспешно звал слугу. Сначала тихо, потом все громче. Ноль эмоций. Тогда я присел на корточки возле грабителя, дабы находиться поближе к уху, и что было дури гавкнул. Грабитель приоткрыл один глаз. Я опять гавкнул. Каюсь, забыл, что собаки в Юпалтыне не водятся. Копадрюк с перепугу рухнул на пол. Оказалась, не такая уж крепкая конструкция. Но, как говорится, нет худа без добра, на ноги он вскочил уже полностью распутанным. Увидев меня, облегченно вздохнул.

— Игорек! Ну на фига так пугать?

— А на фига было так крепко спать да еще и в такой позе?

— Значит, так удобней было. Как хочу, так и сплю. Думал, все, с этого утра — новая жизнь, — Копадрюк тяжело и как-то обречено вздохнул, — но, видать, не судьба. Новый стресс. Хошь, не хошь, а снимать придется. — Грабитель извлек из-под своей кровати заныканный самогон. — Ты, Игорек, сам виноват, что твоему преданному слуге приходится пить в такую рань. Так-то, вот. Ты-то будешь?

— Наливай.

Во, как. Немножко обнаглел Копадрюк. Пообтерся. Вспомнился первый день знакомства, когда бледный и трясущийся от страха грабитель после неудавшегося разбоя произносил слова страшной клятвы. Но человек ко всему привыкает. Я, например, абсолютно перестал комплексовать по поводу своего голого вида при любом количестве зрителей, а мой криминальный приятель перестал бояться «Того Самого Колдуна», тем более, что тот колдун, то бишь я, оказался совсем не страшным и вполне компанейским.

Конечно, я мог бы запретить утреннюю пьянку. Копадрюк был мне потребен в соображучем состоянии, но это с одной стороны. Однако, я не знал, как отреагирует трезвый Копадрюк, услышав о предстоящей ему миссии. Естественно, подчинится, но будет объят двусторонним ужасом. Либо кара колдуна, либо жуткое задание. Так что, мне требовалось, чтобы слуга достиг кондиции пьяного пофигизма, но в тоже время оставался дееспособным.

Такое состояние получилось после первой. Не мудрено, на старые дрожжи-то.

— Слушай, а ты каким-либо образом можешь выйти на ниндзкиллов? — Я начал издалека.

— А на фига? — Копадрюк недоуменно взглянул на меня. — Ежели для охраны, так тебя ж нет. Все враги думают, что тебя переварила Глоталка. А если уконтропупить кого потребно, так мы и собственными силами смогём, причем гораздо дешевле. Знаешь, какие у них расценки?

— Да нет, ни охранять, ни контропупить не потребно. Мне с их главным потолковать нужно, с Пиндыкусом.

Копадрюк икнул. Помотал головой. Затем уставился на меня взглядом, коим глядит психиатр на безнадежно сбрендившего.

— Ты-то там в своем мире, поди тоже отдыхал по полной программе? С ним не то что встречи искать, имя поизносить смертельно опасно. Да и мало кто знает это имя. Дюже засекреченная личность.

— Тем не менее, мне это надо, и ты должен передать для Пиндыкуса от меня сообщение. Это возможно?

Копадрюк застыл. Я подумал, он размышляет над осуществлением моего плана, как выяснилось чуть позже, грабитель мысленно перебирал местных богов, выбирая помогущественнее.

— Нет, тут хрен какая молитва поможет. — Задумчиво протянул Копадрюк и наполнил аварийный стакан до краев. — Решение окончательное и обжалованию не подлежит? — Я кивнул, он залпом выпил. — Говори свое сообщение.

— Значит, так. Потребно, чтобы до Пиндыкуса дошла следующая информация: Тот Самый Колдун почувствовал, что в клане что-то случилось и может помочь. На взаимовыгодных условиях. Стоп! Не надо про Того Самого Колдуна. Померла, так померла. Передай, что тот, кто внимал Пиндыкусу, не в силах шелохнуться, хочет встретиться. Гм… И чтобы не как в прошлый раз. Без обездвиживания. И что я буду там же, откуда тогда забирали.

— Так значит уже и внимал, и прошлый раз был? — Грабитель с недоверием посмотрел на меня. — А почему я ничего про это не знаю?

— Меньше знаешь — крепче спишь. — Я решил отделаться расхожим выражением.

— С тобой, блин, поспишь! Кстати, а что это звуки, которыми ты меня сегодня разбудил? Ты тогда и сотнику тому на ухо тоже самое гаркнул. Колдовское что?

— нет, не колдовское. Обыкновенное гавканье. Или лай. Такие звуки издают звери из моего мира. Собаками называются. Кобелями, суками.

— Ух, ты! Посмотреть бы!

— Когда все закончится, обещаю, посмотришь. — Что-то я в последнее время стал щедрым на обещания межмировых экскурсий. Хотя Копадрюк заработал.

— Вспомнил! Суками ты иногда ругался.

— Было дело.

— А почему не кобелями? Вроде, «кобель» более ругательно звучит.

— Нет. Дело в том, что суки — это собачьи бабы, а кобели — мужики.

— Тогда все понятно и правильно. Ладно, — грабитель вновь разлил самогон, — выпьем за успех нашего безнадежного предприятия, да я пойду с ниндзкиллами общаться. Есть на примете одно местечко…

Он опрокинул в себя горячительный напиток, почему-то не чокаясь, и быстро покинул номер.

Копадрюк вернулся быстро, видимо, «одно местечко» находилось неподалеку.

— Уф, все передал. Теперь от меня уже ничего не зависит. — Грабитель наполнил антистрессовый стакан. — Даже странно, что не убили. Хотя, были должны. Но я их обдурил.

— Каким образом?

— Понимаешь, там куда я приперся, присутствовал не последний человек в клане убийц. Я бы сказал, второй. Не спрашивай, откуда я знаю то место, и кто там заправляет. Не понравятся тебе мои ответы. Давно дело было, я и сам стараюсь не вспоминать. Так вот, я прикинул, что правая рука Пиндыкуса, просто обязан знать про твое посещение главы клана. А то, что ты могучий чародей, даже детишки знают. Я и прикинулся заколдованным.

— Это как?

— Очень просто. Мол, болванчик неразумный. Вошел вот так, — Копадрюк, выпучив глаза, вытянул вперед руки с безвольно обвисшими кистями, — пробубнил, что положено, и так же удалился. — Он изобразил как. На не сгибающихся ногах, раскачиваясь из стороны в сторону. — А такого даже ниндзкиллам убивать незачем.

— Молодец. — Я не переставал удивляться находчивости помощника. — Значит, скоро будут гости. Тебе лучше пока куда-нибудь смыться. Сам понимаешь, им свидетели не нужны.

— Это запросто. — Копадрюк сгреб все еще валяющееся на моей постели женское одеяние. — Понадоблюсь, я в соседнем номере.

Видимо, все ж таки я угадал, насчет проблем в клане ниндзкиллов (не стоит вдаваться в подробности, что я эти проблемы самолично устроил). Больших проблем. По крайней мере, отреагировали они весьма оперативно. И на сей раз донельзя банально. В номер сунулся Пылкрюл и, не переставая заговорщически подмигивать, сообщил, что меня ожидают на заднем дворе, мол, я знаю кто и просто обязан туда пойти.

А там мне нахлобучили на голову колпак, даже не заметил кто, куда-то немножко провели, во что-то усадили (скорей всего в крытые носилки), потом куда-то волокли минут пятнадцать, затем вновь небольшая пешая прогулка, причем внутри здания, и провожатые оставили меня в покое.

— Ну, здравствуй, колдун. — Раздался голос Пиндыкуса. — Снимай с головы колпак, теперь можно. И присаживайся.

Я поспешил воспользоваться разрешением. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что нахожусь в том же месте, что и в прошлое посещение главы клана. И при том же антураже: полумрак, свечи, хозяин при плаще и в маске. Я уселся в тоже кресло, в коем провел несколько полных ужаса минут обездвиженным болванчиком.

— Здравствуй, Пиндыкус. Пардон, что без титулов, не знаю как полагается приветствовать главу клана убийц.

— Никак не полагается. Редко кто из простых смертных встречается со мной лично. А уж дважды… Хотя, как я понял, не такой-то уж ты и простой. Не ожидал тебя увидеть живым после Глоталки. До тебя оттуда никто не возвращался. Так что хочется верить, что ты действительно могущественный чародей. Ты передал, что знаешь про наши проблемы. Интересно, откуда? И в чем они заключаются?

— Погоди. Я не говорил, что в курсе проблем. Просто понял, что в клане что-то случилось. — Я решил не гнать лошадей. Во-первых, уж очень Пиндыкус подозрителен, того и гляди попаду в виновные. А, во-вторых, появился лишний повод продемонстрировать свое несуществующее могущество.

— Каким образом?

— Ментальное поле нарушилось. Аурные чакры клочьями по нему летают. Звездюля опять же про какую-то беду всю ночь трендели. Короче, просто понял, что что-то случилось.

— И как ты собираешься помочь, если сам не знаешь в чем именно требуется помощь?

— Узнать, что за беда стряслась — дело нескольких минут. Ноу проблемс. Сперва хотелось бы договориться. Обещаешь ли выполнить мою просьбу, если я смогу помочь?

— Ты сначала узнай, что стряслось. Потом будем договариваться.

— Ладушки. Только мне не должен никто мешать.

Я встал. Не стой Копадрюка, прикидывающегося заколдованным, выпучил глаза, вытянул руки и стал, приплясывая, медленно поворачиваться вокруг своей оси. Конечно, искусством горлового пения не обладаю, дабы полностью соответствовать собственным представлениям о ритуалах якутских шаманов, но идиотские звуки я из себя исторгал. Сделав полный оборот, как умел, пустился в присядку, затем добавил пару всем известных жестов руками из лезгинки. Замер. Тяжело выдохнул.

— Все. Теперь я знаю, что случилось. — Я вновь рухнул в кресло. — Пропал Живой Зеленый Бог.

Несколько долгих мгновений Пиндыкус зачарованно молчал. А я держал палец на камне, готовый в любой момент смыться в свой мир. Наконец, глава клана, с явным оттенком уважения, смог выдавить из себя:

— Ты все правильно угадал. Уж не знаю как. И ты сможешь его вернуть? — В голосе одновременно слышались и надежда, и испуг. Все понятно: Пиндыкус надеялся на возвращение божества и в то же время боялся услышать, что это невозможно.

— Думаю, что смогу. — Я продолжал набивать себе цену. — Хотя это будет, ой, как непросто. На грани возможностей.

— Так, давай же! Давай! — Глава клана был само нетерпение. — Возвращай!!!

— Стоп. Сначала мы должны договориться. А то получится, я верну вам бога, а потом ты откажешься выполнить мою просьбу.

— Все, что угодно. Все, что в моих силах! Поверь, они почти безграничны! Давай, возвращай!

— Нет! — Я был непреклонен. — Договариваться будем на берегу. Вдруг, я верну Зеленого Бога из Тартарарама (вертевшийся на языке пресловутый Тартар я в самый последний момент заменил придуманным аналогом, мало ли, вдруг у них тут имеется свой), где он сейчас находится, а сам не смогу оттуда выбраться? А у меня здесь останутся незавершенные дела. Я должен быть уверен, что хоть часть из них будет выполнена.

— Говори, что потребно. Клянусь Живым Зеленым Богом, что сделаю все, что в моих силах!

Вот этого и было надо. Клятва произнесена. Вероятно, имей Пиндыкус побольше терпения, он бы не стал разбрасываться обещаниями неизвестно чего. Но мой расчет оказался верным. Исчезновение зеленой хрымкалки выбило его из колеи. А слово — не воробей, топором не вырубишь.

— Некоторое время назад в княжестве Традичайном был арестован барон Каласад вместе со все челядью. Короче, замок был полностью опустошен. Так вот, я хочу, чтобы ты и твои люди выкрали их из плена.

На несколько секунд повисла гнетущая тишина.

— Гм…, - Пиндыкус явно не ожидал подобного условия, — и зачем они тебе?

— Это мое дело. Пути чародеевы неисповедимы. Хочешь, помогу определить, где они содержатся? — Благодаря челопундрику Юуа, я точно знал место пребывания барона, так что лишний раз блеснуть своими колдовскими способностями было совсем не лишним.

Но Пиндыкус отмахнулся от предложенной помощи:

— Это не проблема, узнать про место. Затыка в другом. Понимаешь, насколько я знаю, а я очень многое знаю, их арестовывал и продолжает отвечать за их сохранность сам Кирдец. Главный стражник королевства. И каким бы не был могущественным наш клан, ему дорогу мы предпочитаем не переходить. И он смотрит сквозь пальцы на некоторые наши делишки. А ежели по нашей милости пострадает его авторитет, он разгневается и может принять неадекватные меры. Ведь он сразу поймет, что на такое дерзкое похищение способны только ниндзкиллы. Не хотелось бы с ним ссориться. Может, потребуешь что-нибудь другое?

Нет, ну таких брехунов надо еще поискать! Небось и под маской глаза честные-честные. Единственная правда — это то, что Пиндыкус не хочет, чтобы Кирдец потерял авторитет. Еще бы! Собственная репутация всегда дороже. То, что он «Хед энд Шолдерс», шампунь и кондиционер в одном флаконе, в смысле, основной стражник и глава ниндзкиллов одно и то же лицо, я понял еще тогда, когда Кирдец самолично явился меня арестовывать. Не зря же он так внимательно лупился на меня, пытаясь понять, признал я его или нет. На свое счастье, я сначала запамятовал, где раньше слышал голос первостепенного силовика королевства, а когда вспомнил, то не подал вида. Внешне это выглядело, как проявление недюжинного хладнокровия, на самом же деле, я тогда остолбенел от ужаса. А впавшие во временный ступор выглядят весьма спокойно и невозмутимо.

А ведь неплохо сей господин устроился! С одной стороны под его началом вся стража, армия, сеть шпионов, а с другой — главный мафиози Юпалтыны. В результате, самый могущественный человек королевства. И если бы не врожденное фанатичное отношение юпалтынцев к королевской власти, то Кирдец-Пиндыкус с легкостью мог бы усесться на трон. Хотя, скорей всего, этого ему и не надо.

Итак, теперь все зависело от того, что для данного товарища важнее: авторитет официального лица или религиозные чувства вкупе с незыблемостью положения главы клана убийц. Ведь утрата Живого Бога может внести сумятицу в ряды ниндзкиллов. Я очень надеялся, что последнее имеет превалирующее значение.

— Нет, ничего другого мне не надо. Не хочешь ссориться с Кирдецом, живи без бога.

И дабы напомнить Пиндыкусу о предмете поклонения, я, как мог, хрымкнул. Наверное, это возымело действие. Глава клана тяжело вздохнул (еще бы, ведь придется самому себе на хвост наступить) и, наконец, согласился:

— Быть по-твоему. Освобожу барона с челядью. Только сразу хочу сказать, выкрасть девчонку и старуху не получится. Даже пытаться не буду. Потому как это уже не против Кирдеца, а против самого короля!

Для порядка я скорчил кислую физиономию, но затем великодушно согласился:

— Ладно. Без девчонки, так без девчонки. А про остальных, клянись.

— Что, опять?!!!

— Лишний рубль в кармане не помеха.

— Чего?

— Ничего. Это я так, о своем. Так будешь клясться?

Наверное, Кирдец-Пиндыкиус за всю жизнь столько тяжело не вздыхал, сколько в этот день. Он вновь поклялся Живым Зеленым Богом, на сей раз назвав его Жизебо. Истинным именем идола. Потом мы обговорили некоторые детали, касающиеся дальнейшей участи Каласада и его приближенных.

— Вот и отлично. Ну а насчет того, чтобы ты мне после возвращения божества ничего плохого не делал, клятв с тебя брать не буду. Думаю, ты человек неглупый, и не станешь совершать необдуманные поступки. Да и опять случись что, кроме меня некому будет помочь.

— Да куда уж… Раз уж ты после Глоталки цел остался. Кстати, тогда, при нашей первой встрече, ты правда был обездвижен или только прикидывался?

— А ты сам подумай. — И не дав ему и секунды на размышления, я продолжил. — Вот то-то же. Просто я знал, что со мной ничего не случится. Ладно, к делу. Вели, чтобы меня отвели в то место, откуда пропал Живой Зеленый Бог. Можно с колпаком. И главное условие: чтобы поблизости не было ни единой живой души, ни охранников, ни тайных соглядатаев. Иначе, возвращение будет невозможно. Только оставь кого-нибудь в пределах слышимости, чтобы я смог позвать, когда верну Жизебо. Да, и про то, что я жив, никто не должен знать. Хорошо?

Меня привели в то же помещение, из которого совсем недавно я самолично стибрил зеленую лохматую хрымкалку, оказавшееся в том же особняке, и оставили в одиночестве. Выждав несколько минут, я занял место, из которого точно не промахнусь мимо Серегиного дома, на всякий случай опять «поиграл в шамана», мало ли, а вдруг, не смотря на мои запреты, все ж ведется скрытое наблюдение, перенесся в свою параллельность.?

Свои шмотки, аккуратно сложенные, я сразу же обнаружил на диване и быстро облачился. Ольгу обнаружил в соседней комнате. Она игралась с лохматой хрымкалкой. Или дрессировала предмет поклонения клана убийц? Супруга приятеля держала веник параллельно полу на высоте примерно сантиметров тридцати, а Жизебо с наката перепрыгивал через импровизированное препятствие. После чего счастливо хрымкал.

— Уже забираешь Мурзика? — С явным сожалением спросила Ольга, как только обнаружила мое появление.

— Забирать придется, от его возвращения зависит судьба заложников. А зовут его Жизебо, а не Мурзик.

— Жаль. Мы уже подружились. Жизебо, говоришь? Жизебо! Жизебо! — Ольга позвала шарообразного бога. Практически никакой реакции. Легкое и, как мне показалась, слегка ворчливое похрымкивание. — Мурзик! Кис-кис-кис!

На сей раз Жизебо хрымкнул совсем с другой более радостной интонацией и мгновенно подкатился к Оле.

— А говоришь — Жизебо. Мурзик это.

— Пусть будет Мурзик, — я не стал возражать, — а Серый когда появится?

— Понятия не имею, — пожала плечами Ольга, — у него теперь с новой должностью забот прибавилось, но на обед должен прийти. Дождешься?

— Если недолго. — Я решил не особо торопиться с возвращением, чтобы глава клана не подумал, что мне легко и просто далось возвращение их идола из Тартарарама, но и затягивать не стоило.

Дабы скоротать время, я принял посильное участие в игрищах, и уже через полчаса Мурзик сигал не только через веник.

А Серега так и не появился. Позвонил, что на обед не придет — срочно потребовалось ехать в райцентр.

— Ну, все, мне пора. Мурзик, за мной.

Я вернулся в соседнюю комнату на точку перемещения, взял новоявленного «котенка» на руки.

— А когда у тебя там все завершится, я смогу опять его увидеть?

— Вот это — навряд ли. Это для тебя он Мурзик. А там — Жизебо. Живой Зеленый Бог. И поклоняются ему ни кто-нибудь, а клан убийц. Прознай их главарь, что исчезновение их идола — моих рук дело, мне сразу каюк, не смотря на то, что там меня считают великим чародеем.

— Жаль, мне с ним так весело было…

— Да ладно тебе, Оль. Не стоит этот лохматый шар переживаний. Я тебя потом с челопундриком познакомлю. Один к одному — Чебурашка, только одноухий. И болтает, не умолкая. Вот уж с кем не соскучишься. Ну, пока.

Я нажал на камень.?

Одежда лежала там, где я исполнял свой «шаманский танец», а-ля пляски Святого Витта. Я опустил на пол Жизебо и быстро оделся. Пора было звать «дежурного» бандюка, дабы тот в свою очередь кликнул Пиндыкуса. Только как? В смысле, какими словами? Вспомнилось, как назвал шайку Здяка пацанами и чуть не поплатился за это собственной шкурой. Так то была простенькая провинциальная банда, а здесь древний клан убийц…

И вообще, почему я велел всем удалиться? Логика отсутствовала напрочь. Исчезновение и последующее появление на глазах у главы ниндзкиллов ни коем образом навредить не могли. Скорей, наоборот. В чудеса, наблюдаемые самолично, верится гораздо проще и быстрей, чем в те же чудеса, про которые узнаёшь со слов других очевидцев. А то, что местный дон Карлеоне в курсе о том, что я периодически исчезаю, оставив шмотки, а потом появляюсь в бесштановом обличии, я ни чуть не сомневался. Обязательно было доложено или Кирдецу тайным полицейским соглядатаем, или Пиндыкусу каким-нибудь смотрящим. А скорей всего, сведения поступали из обоих независимых источников.

Что сделано, то сделано. Было б поблизости зеркало, попенял бы на него, а критика на себя любимого — занятие неблагодарное.

Так как же позвать кого-нибудь? Очень просто. Междометия и прочие неопределенные части речи для чего придуманы? Как раз для подобных случаев.

— Э-ге-ге! Ау! — Я крикнул как можно громче.

Секунд через десять в помещение ввалился сам Пиндыкус в сопровождении двух подчиненных.

— Жизебо! Живой! Невредимый! — Куда подевались спокойствие и беспристрастность? Даже маска не приглушала переполнявших главу клана радости и облегчения.

А предмет поклонения не очень-то разделял чувства своего верного адепта. Только хрымкнул разочек, с явным пренебрежением. Оно и понятно. Ведь ниндзкиллам в голову не могло прийти, что Живого Бога можно гладить, тискать и играться с ним.

Наконец Пиндыкус обратил внимание и на мою скромную персону. Властным жестом велел своим сопровождающим удалиться.

— Я свою часть нашего соглашения выполнил. — Пора было брать быка за рога, пока у моего визави не развеялась эйфория. — Теперь твоя очередь. И без глупостей. Ты понимаешь, о чем я. Не буду вдаваться в подробности, но после Тартарарама я и Жизебо связаны неразрывными узами. И если со мной что-нибудь случится, это обязательно скажется и на нем.

А чтобы не быть голословным, я решил продемонстрировать заявленную связь: присел на корточки, вытянул над полом руку и скомандовал:

— Мурзик, алле-оп!

Зеленый шар радостно хрымкнул и с накатика перепрыгнул импровизированное препятствие. На несколько долгих секунд Пиндыкус прикинулся статуей. Оказалось, что ступор, присущий рядовым обывателям, не чужд и столь могущественному человеку.

— Да, и твои люди никогда не должны трогать моего помощника Копадрюка, управляющего таверной Пылкрюла, — я «ковал железо, пока не остыло», — да и вообще никого, с кем я хоть как-то пересекался. Это может нарушить мои планы. И я, соответственно, могу осерчать. Это понятно?

— Понятно, — с трудом выдавил из себя глава клана, наверное, обращение к себе подобным тоном он терпел лишь из уст короля, да и никому, кроме монарха, и в голову не пришло бы так разговаривать хоть с Кирдецом, хоть с Пиндыкусом. — А свое обещание выполню уже сегодня. Я же поклялся.

А потом меня вернули в таверну точно так же, как и доставили, то есть на носилках и с колпаком на голове. И высадили опять же на заднем дворе.

Копадрюк очень долго не верил, что сам Пиндыкус лично пообещал никогда не причинять вреда грабителю. Однако, моя искренняя физиономия вкупе с самоплясом, все ж таки возымели действие. И когда поздним вечером явились подручные главы ниндзкиллов, мой помощник без страха отправился «принимать работу», то есть освобожденных Каласада с подданными.

Было решено, что не стоит всех бывших заложников селить в нашей таверне. Только очень ленивый или глухонемой не знал, что Тот Самый Колдун до своей казни обитал в данном заведении, плюс торговля чудодейственным напитком. Короче, «Фактыть» являлась объектом повышенного внимания. Так что в нашу таверну разместили только самого Каласада.

А остальных экс-пленников Копадрюк устроил в таверну на окраине Юпа, в трущобах. По его словам, в тех местах не то что королевские шпики никогда не появляются, десятка стражи чувствует себя неуютно. Данный район столицы являлся чем-то вроде криминальной слободки. А полную безопасность окружения Каласада за дополнительную плату гарантировал хозяин заведения, а по совместительству и скупщик краденного, и местный авторитет, и очень хороший знакомец Копадрюка.

Многие знания — многие печали. Если сие выражение действует буквально, то, по идее, я до конца дней должен носить грустную физиономию. По крайней мере в Юпалтыне. Потому как слишком много знал. Сокровенного и подноготного. Но еще не всё. И дабы увеличить собственную печаль, решил побеседовать с приемным папашей Пали.

Копадрюк привел Каласада в наш номер, а сам, по моему знаку, удалился.

Ничего так мужик. На вид около сорока или чуть больше. Высокий, сухощавый. Шевелюра, подернутая сединой. И лицо открытое, одухотворенное. У нас такие типажи в кино играют благородных дворян или честных ментов.

— Ну, здравствуй, Каласад. Проходи, садись.

— Здравствуй. — Барон сел напротив. — Если не ошибаюсь, то это тебе я и мои слуги обязаны освобождением?

Я молча кивнул.

— В таком случае, клянусь до конца дней служить тебе. И готов выполнить любое приказание, если только оно не противоречит нашим обычаям и традициям. — Секундная пауза, во время которой с его физиономии слетела вся торжественность, затем вопрос, прозвучавший почти жалобно. — А что с Палей? Она жива?

— Жива, жива. Не волнуйся. Правда пока в неволе, но это поправимо. А насчет отслужить, так это мне не потребно. Да и толку от тебя сейчас никакого. Одна головная боль. Ты ж официально числишься в беглых преступниках. Ищейки Кирдеца тебя повсюду ищут.

— Тогда зачем я здесь? Ты же очень рискуешь. Если застанут нас вместе, казнят обоих. По законам королевства пособники преступников караются очень жестоко.

— Не боись, не застанут. Да и недавно меня уже казнили, так что я у них там в жмуриках числюсь. А сюда тебя привели, потому что мне потребно с тобой поговорить. О Пале. Только без брехни.

— Дворяне никогда не врут! — Вспыхнул Каласад. — По крайней мере дворяне Традичайного княжества!

— Как же, наслышан. Тогда скажи мне, честный и правдивый, кто на самом деле Паля? То что она не принцесса, я уверен. На все сто процентов.

— Дочь она моя. — Сникшим голосом признался барон.

— Я это знаю. Ее младенцем подкинули, и ты удочерил.

— Ты не понял. Она мне родная дочь.

Вот ведь поворот! Хрень какая-то получается.

— Действительно, не понял. На фига было удочерять родное дитя?

— Потому что родила ее мне простая служанка из простолюдинок. По нашим обычаям такой ребенок не может стать наследником. Разбавленная благородная кровь перестает быть благородной. Я не хотел для своей дочери участи простолюдинки.

— Совсем ничего не понял! Это что ж получается, объявить полукровку наследницей нельзя, а неизвестного подкидыша можно? Так в нем вообще может не быть и капельки благородной крови. Может, его бомжи подкинули.

— Кто?

— Бродяги.

— Невозможно. По нашим обычаям, которые веками остаются незыблемыми, в дворянский дом могут подкинуть ребенка только благородных кровей. Простолюдины в основном от детей не избавляются, пусть вначале лишний рот, зато потом — лишняя пара рабочих рук. Но уж если такое происходит, то крестьянское дитя легко сдать в приют. Князю тоже нужны бесплатные работники. Так что, выдав Палю за подкидыша, я хотел обеспечить ее будущее. И традиций не нарушил.

И что интересно, кажется он и сам верил в то, что говорил. Традиций не нарушил. А то, что всем набрехал, чего дворяне по определению не должны делать, и пристроил полукровку в наследницы, что, по его словам, тоже в разрез с обычаями, так это не считается. Любопытно, что бы он сказал, если бы узнал, что и главный хранитель традиций и обычаев Ненебаб, брешет всему княжеству, и на самом деле является бабой? Только я не стал говорить об этом Каласаду. Вдруг у них имеется обычай, узнав про чью-то дворянскую брехню, тут же растрезвонить о ней? А владение чужой тайной может пригодиться лишь до тех пор, пока она остается тайной.

— Ладно. Маленькая хитрость с подкидышем понятна. — Я специально не стал называть вещи своими именами, Каласада и без того коробило от собственных признаний, так зачем бередить старые раны? Пусть уверится в том, что чуть-чуть схитрил, а не сбрехал по-крупному. — Но когда твоя сестрица объявила, что Паля дочь исчезнувшего короля, можно же было сказать, что это не так? Уж Валакале ты бы мог признаться, родная кровь как-никак.

— Да какая там родная! — В сердцах воскликнул барон и чуть не сплюнул, удержался в последний момент, наверное, не в обычаях у благородных плеваться. — Номинально, да. Сестра. Родная. Но только не по крови. Моя мать умерла, когда мне десять лет было. Через пару лет батюшка вновь женился на вдове. А у той уже была пятилетняя дочка, Валакала. Так что мы с ней сводные брат и сестра. И признайся я ей, что Паля полукровка, сестрица, скорей всего, вмиг доложила бы князю. Уж очень она хочет стать единственной и полноправной владелицей баронства. Дочь определили бы в приют, а меня, скорей всего, зафинтифлюжили бы, как нарушителя устоев.

— Ну, так ты мог ее опередить и сам доложить князю про то, что Валакала врет. Ты же точно знал, что Паля никакого отношения к королевской семье не имеет.

— Не мог. Во-первых, Валакала мне какая-никакая, а все ж сестра. Во-вторых, я полностью не уверен, что она предала бы меня, и с моей стороны был бы подло доносить на нее. А, в-третьих, если бы стало известно, в чем заключается ее ложь, а именно, что Паля является, то есть считает себя принцессой, то одним зафинтифлюживанием Валакалы не ограничилось бы. Тут государственной изменой попахивает. А такое выкорчевывается с корнями. Всех имеющих отношение или могущих иметь устраняют. Так что, приходилось терпеть и молчать. Хотя о любых нарушениях обычаев надо немедленно докладывать.

— По обычаю?

— По обычаю…

Вот, блин, пленник традиций и устоев. Не позавидуешь. Понарушил всякие разные дурацкие правила море раз, продолжает нарушать и любое последующее действие будет или новым нарушением, или раскроет старые. Вот, и мучается теперь. Ничего, когда все закончится, поведаю ему тайну князя-княгини и его-ее невесты-жениха, естественно, при условии полной конфиденциальности, может, полегчает у барона на душе, от осознания, что не он один личные обстоятельства поставил выше обычаев.

— Ладно. Проехали. Что было, то было. Хотя разгребать все это мне приходится. Возможно, потребуется твоя помощь. Ты готов рассказать Пале всю правду?

— Ох! — Барон болезненно сморщился, словно на все его зубы внезапно напал таившийся в засаде кариес. — Она же не простит!

— Или умрет. Из-за ваших идиотских обычаев и их нарушителей. Она же искренне верит, что является принцессой. Валакала ведь тоже дворянка, значит, не врет по определению. Ты хочешь, чтобы твоя родная дочь сгинула в Глоталке после того, как Жезл Власти не засияет в ее руках? — Про то, что жезл фальшивый, да и Глоталка совсем не смертельная, я решил не распространяться. Не надо знать всех подробностей этому правдолюбцу.

— Я согласен. Все расскажу.

— Вот и чудненько. Тебя спрячут здесь, чтобы лишний раз в городе не светиться.

— Надолго?

— Не знаю. Может, вообще не понадобишься.

— А можно вернуть меня к своим? Там же…

И барон неожиданно заткнулся. А и так все понятно.

— Мать Пали?

— Да.

— Ну, вы, блин, даете! — Из меня сама собой вылетела генеральская фраза. — Это ж надо, родное дитя при живых родителях объявить подкидышем. А матери каково было, с дочерью расстаться?

— А Лайва никогда с Палей и не расставалась. Сначала была кормилицей…

— Ага, завелся подкинутый младенец, и у одной из служанок нежданно-негаданно появилось грудное молоко.

— Точно. А потом Лайва нянькой была при дочери. Это когда Паля постарше стала, за ее воспитание Валакала взялась, но мать всегда была поблизости.

— Все. Договорились. Только пока ты все равно не вернешься к своим. Лайву приведут сюда.

Вначале у меня были соображения держать Каласада поблизости про запас. На тот случай, если Паля не поверит мне. Думал, что слова приемного папаши будут убедительней. А уж что сказать, я бы научил. Но раз уж выяснилось, что он родной отец, и мать находится рядом, я решил организовать их встречу по-любому. Мало ли как все сложится на празднике. Может, придется Палю эвакуировать в свой мир без возможности возвращения? Ведь если Кульдульперпукс возьмет верх, он непременно объявит претендентку на престол вне закона.

Перед тем как вернуться в свою параллельность, требовалось решить кое-какие оргвопросы. В ближайшие дни явно придется мотаться туда-сюда по параллельностям. И не всякий раз будет возможность дожидаться глубокой ночи. В Денисовке безлюдность места перемещения в случае чего мог обеспечить Серега своим присутствием. А чтобы здесь сохранить в тайне мое чудесное «воскрешение» требовалось принять кардинальные меры.

— Коп, позови Пылкрюла.

Управляющий явился незамедлительно.

— Обстоятельства складываются таким образом, что на ближайшие дни таверну придется закрыть.

Сказать, что Пылкрюл удивился, значит ничего не сказать. Он задохнулся от возмущения. Лишь спустя полминуты управляющий вспомнил, как дышится, а еще через столько же, и как говорится.

— Ап… Эх… Т-так, как же?! Никак невозможно! Нельзя, и все тут! Да во время празднования Кля выручка тройная! Была…, до самопляса. А уж теперь-то!

Я начал прикидывать, чтобы такого сказать и чем бы припугнуть, чтобы скряга перестал ерепениться, и в то же время не испортить отношения, но Копадрюк опередил.

— Пылкрюлушка, а помнишь того сотника, что исчез из твоей таверны? — Елейно поинтересовался грабитель. Я решил, что приятель будет просто шантажировать управляющего, но Копадрюк пошел дальше. — Хочешь отправиться вслед за ним? Игорек, как называется то место, где сейчас обитает тот бугай?

— Тартарарам, — мне ничего не оставалось, кроме как подыгрывать своему помощнику, — а это мысль. А то сотнику не с кем там общаться. Ни единой живой души. Сплошь только демоны.

— Сейчас же закрою таверну! — Пылкрюл с перепугу даже забыл, что при таких угрозах полагается терять сознание или, на худой конец, дар речи. — Не надо меня в Тартарарам!

Управляющий пулей вылетел из номера. А уже через пять минут явился вновь и доложил, что зал пуст. А потом спросил, надо ли удалять и весь персонал, включая официанток, а так же обитающих в других номерах постояльцев. При этом в его голосе слышалась такая неподдельная скорбь, что я благодушно разрешил постояльцев с персоналом не трогать. Велел только, чтобы в обеденном зале никого кроме своих не было.

А на дворе уже стояла глубокая ночь. Так что можно было возвращаться в Денисовку. Правда, от двух посошков (верхнего, в номере, и нижнего, в зале, непосредственно перед перемещением) с Копадрюком отделаться не удалось.

Резко выдохнул, выпил…?

А вдохнул уже в сквере, за живой изгородью. Оделся и пошел. Совсем не таясь. Надоело прятаться. Да и посошки заметно повысили степень пофигизма. Я даже прикинул, какую надменную рожу сострою, ежели кого повстречаю. Зря. Денисовка уже опустела. Только где-то далеко разрывалась автомобильная магнитола, да одиноко брехала собака, мучимая бессонницей.

А в нетрезвой голове роились разные мыслишки. То, что Паля не принцесса, я знал еще со встречи с Сильбульлионом. Но теперь обнаружились и ее настоящие родители. В принципе, на этом можно было бы и успокоиться. Все ей рассказать, да закрепить свидетельскими показаниями Каласада, Лайвы и Валакалы. Естественно, она расстроится. Не мудрено. Почти всю сознательную жизнь считать себя законной наследницей королевской фамилии и оказаться простой байстрючкой захудалого дворянина — офигенное понижение статуса. Но, с другой стороны, в этом были и положительные моменты. Никаких тебе государственных забот. Вполне можно было вернуться восвояси. А уж о том, чтобы семейку оставили в покое, я бы смог позаботиться. Как и о материальном благосостоянии. Путем шантажа. Уверен, что каждый из сильных мира сего легко отвалит приличную сумму, лишь бы я держал язык за зубами. Да, некрасиво и непорядочно. А порядочно каждый раз меня казнить, как только мне нечаянно становилась известна чья-либо тайна?

Но подобный хеппи-энд мог меня устроить в самом начале предприятия. Или в том случае, если бы король был настоящим. Или, пусть и узурпатором, но хотя бы добрым и справедливым. Однако Кульдульперпукс не достоин оставаться на престоле. Таких сволочей еще поискать надо. Хотя, зачастую так и бывает, когда из грязи в князи. А тут еще круче: из дерьма в короли. Вот, самодурство и поперло. И ладно бы только в первое время. Ан нет, уже восемнадцать лет прет и останавливаться не собирается. И чем дочь барона хуже дерьмоуборщика? Гораздо лучше. Так что, придется доводить дело до конца.

Да, теперь я очень многое знал и даже кое-что умел. Да и сделал немало, для осуществления плана мирной смены власти. Но все пойдет насмарку, и неимоверные мои усилия, связанные с постоянным риском для жизни, окажутся тщетными, если не получится «перепрограммировать» фальшивый Жезл Власти.

В принципе, ничего сложного. Заклинательные матюги помнил наизусть, что называется, ночью разбуди… Но «обматерить» подделку требовалось еще до официальной церемонии. Иначе, жезл засияет в руках Кульдульперпукса, и даже если князья внемлют моим увещеваниям и затребуют предоставить принцессу, то у Пали совсем не будет времени самолично менять заклинание свечения. Это должен сделать я.

Однако, до жезла еще надо добраться. И в этом помочь мне мог только один человек, знающий точно где хранится подделка, сам Кульдульперпукс.

Домой я заходить не стал. Королевский дворец соответствовал моей улице. Вот только, я бывал или в темнице Пали, или в тронном зале. А где королевская опочивальня — понятия не имел. Оставалось надеяться, что Кульдульперпукс ночует где-нибудь неподалеку от королевского кресла. Из-за лени, чтобы далеко не ходить. Хотя не факт. Его запросто могут носить сколь угодно далеко.

Но, тем не менее, поиск я решил начать именно с тронной. Надо же откуда-нибудь начинать?

Я дошел до проулка между домами, ведущего к речке, параллельному аналогичному возле моего дома, и немного углубился. Где-то так. Хотя, если верить глазомеру, точней было бы перемещаться с огорода Свиридовых, не доходя два дома до проулка. Однако, лазить по чужим огородам нехорошо, да и кобель у них, чуть поменьше теленка, порвет, не спрашивая фамилии и причины посещения вверенного под охрану и оборону участка. А с проулка я так и так попадал во дворец. А уж разбираться что и где находится, решил на месте.

Предварительно раздевшись и спрятав шмотки в заросли бурьяна, я нажал на камень.?

Как и ожидалось, в тронную залу я промазал. Очутился в широком коридоре. Прямо перед (всего метрах в пяти) бдящими на посту у двери двумя стражниками. Оно и к лучшему, что они видели, как я появился из ничего.

— Служивые, не подскажете, где тут король ночует?

Вроде бы ничего страшного я не спросил, однако один даже не удосужился до конца дослушать вопрос. Второй оказался чуть покрепче, продержался до завершения фразы, а уж потом рухнулся в обморок поверх первого.

Узнали, блин. Пришлось перешагнуть через преградивших проход стражников и двигать дальше. За дверьми оказался еще один коридор, менее длинный. В торце — опять дверь и вновь два часовых.

— Ребята, подскажите, где королевская опочивальня? Приведению срочно требуется аудиенция!

На сей раз повезло. Один, позеленев, свалился сразу, а вот его напарник все ж таки успел не только раззявить рот от удивления и ужаса до немыслимых пределов, но и ткнуть большим пальцем себе за спину, мол, там. Сказать, правда, ничего не сказал, временно разучился, наверное. А потом и он с чувством выполненного долга сполз по стене в спасительное беспамятство. И что в стражу берут кого ни попадя? Слабонервные все какие-то. Или я такой страшный?

И, что интересно, стражник не набрехал. За дверью действительно оказалась спальня Кульдульперпукса. На огромной кровати, за полупрозрачным пологом спал король. Звуки, издаваемые августейшей особой никак нельзя было назвать храпом. Скорей, гундосо-писклявое бормотание, плюс совсем уж непонятное пробулькивание. Времени слушать данную какофонию не было абсолютно, того и гляди, стражники начнут очухиваться.

Я откинул полог. И вначале попытался разбудить Кульдульперпукса просто голосом:

— Ваше королевское узурпаторство! Подъем!

Бесполезно. Пришлось вместе со звуковыми эффектами еще и трясти величество за плечо, как бы это не было противно.

— Товарищ ассенизатор! Кончай ночевать!

Наконец, король разул глаза и ошарашено уставился на мою скромную персону. Какое-то время молча смотрел, моргал, а потом почему-то расцвел счастливой улыбкой. И пояснил почему:

— Ага! Понятненько! Я спаю! И ты мне только снишься!

— Фигушки и ктотышки. Никаких снов, это жестокая реальность.

— А вот и нет! Спаю, и все тут! — Продолжал упорствовать узурпатор. — Сейчас, вот, ущипну себя и не почувствую, потому что во сне не бывает боли!

Кульдульперпукс демонстративно щипнул себя за ляжку и тут же заорал. Переборщил немного.

— Так, это ж как? Не спаю?!!! Так не бывает! — И по примеру охранников откинулся в глубоком обмороке.

Пришлось раз пятнадцать хлестануть его по щекам, пока он вновь не разул глаза.

— Т-ты к-кто? — Дрожащими губами еле слышно выдавил из себя узурпатор.

— Я вообще-то в курсе, что у королей короткая память. Но не до такой же степени. Али не признал?

— П-признал. Но тебя же — ам-ам. Тебя не может быть!

— Меня-то — ам-ам, а вот мой дух неприкаянный, в смысле, душа невинно убиенного, здесь. Так что считай, что я твой персональный кровавый мальчик. Один из великого множества.

— А почему голый?

Вот тебе раз, снова-здорово! И этот туда же.

— А ты думаешь, приведениям нужны шмотки? Это только в дешевых ужастиках призраки в балахонах да саванах цепями гремят, а на самом деле, мы такие, чистые душой и телом. Все по этому вопросу. Кстати, тебе привет от Сильбульлиона.

— Ой!

— И от хозяев твоих бывших, у которых ты нужники чистил.

— Ай!

— И от Стюляпа, если запамятовал, то это колдун, у которого ты фальшивый жезл стибрил.

— Ой-ай-йой!

— А ну говори, как было дело?! — Рявкнул я и, для пущей убедительности, резко воздел руки вверх с растопыренными пальцами и завыл, подражая мультяшным приведениям. — У-ху-ху-ху-у-у-у!!!

Пришлось опять немного постучать по королевской физиономии.

— Рассказывай! — Вновь потребовал я, когда Кульдульперпукс вернулся из обморока.

— Я тогда чистил, чистил, поскользнулся, провалился, сразу выбраться не смог, задремал. А ночью постоялец вошел, зашептал слова непонятные, я их почему-то накрепко запомнил, от испуга, наверное, а потом полыхнуло ярко-ярко. Не помню, как выбрался. Штуковину колдовскую спер чисто машинально. Драгоценная ведь. Хотел продать и купить себе собственную таверну. А когда понял, что штуковина — копия Жезла Власти, решил не упускать шанс. Потом хитростью и подкупом проник во дворец. Я ведь еще и сбережения хозяев с собой прихватил, на всякий случай. Втерся в доверие к королю, а потом, в одну прекрасную ночь…

— Хватит. Я и так все знал. Мы ж, призраки, все знаем. Просто проверял, брешешь или нет. Негоже перед кончинушкой брехать. А кончинушка предстоит тебе страшная. От карающей руки приведения. — Почему-то вспомнился Карлсон, и я добавил. — Симпатичного и в полном расцвете лет.

— Нет! — Поспешил не согласиться со мной бывший дерьмочист. — Потому что этого не может быть, потому как так не бывает. Призраки бестелесны!

— А что ты на это скажешь? — Я отвесил монарху оплеуху, не слишком сильную, но достаточно ощутимую, дабы прочувствовал мою материальность. — Не все призраки одинаково бесплотны!

Кульдульперпукс прочувствовал, осознал и вновь лишился чувств. Странная вещь — затрещины. В зависимости от контекста могут и в чувства приводить, и лишать тех же чувств.

Пришлось уже в третий раз хлестать его по щекам. Как говорится, лечить тем, от чего заболел. А пока августейший неврастеник приходил в себя, в голову закрались мыслишки о воле случая и превратности судьбы. Оказывается, участь целого королевства порой зависит от, казалось бы, незначительных и, на первый взгляд, абсолютно не имеющих отношения к глобальным переменам мелочей. Например, от неаккуратности пьяных постояльцев далекой придорожной таверны. Не было бы на чем поскользнуться ныне здравствующему монарху, разорвалась бы цепочка причинно-следственных событий, и Юпалтына жила бы совсем по-другому. Хотя, скорей всего, Сильбульлион все равно не остался бы на троне. Совсем не верилось, что Валакала задумала авантюру с точной копией Жезла Власти, лишь для того, чтобы иметь тайного правителя колдовского ордена, владеющего атрибутом, один в один похожим на королевский. Ведьма явно задумала переворот. Только ушлый дерьмочист обошел ее по кривой.

Тем временем король вернулся из забытья и вновь вытаращился на меня переполненными ужасом глазенками. И я приступил к следующему акту своего спектакля.

— Жезл я забираю. — Категорично заявил я. — Негоже дерьмоуборщикам Юпалтыной править. — Затем выдержал паузу, делая вид, что прислушиваюсь к чему-то, ведомому только мне. После чего произнес в пустоту. — Все понял, сейчас буду. — А затем уже Кульдульперпуксу. — Срочно вызывают на заседание призраков. Приведенческий консилиум, так сказать. Между прочим, твою судьбу решать будем. Потому как чаша терпения переполнена. Еще одна капля, в виде смертного приговора от тебя, и все, пипец. Будем тебя рвать всем скопом. Так-то, вот.

И переместился.?

Обнаглел денисовский народ. Разбаловался. А все из-за отсутствия половодий. В детстве, помнится, речка по весне разливалась аж до задней стенки бабушкиного дома. Не то что на огород, в сараюшку пройти было невозможно. А теперь, на том же удалении от водоема, что и мой огородик, выстроились пять сравнительно новых домов. В одном из них я и оказался.

И нет бы попасть куда-нибудь на кухню или в зал, фигушки, по закону подлости, я очутился в хозяйской спальне. Прямо перед кроватью. А на ней — супружники Кузнецовы. Родители одного из обучаемых мной оболтусов. Обоим где-то под сорок, а ему еще и под сотню, в смысле, килограммов живого веса. Проснется, мало не покажется. Благо, на дворе глубокая ночь, и семейная пара дрыхла без задних ног. Вот ведь совпаденьице! Из одной опочивальни — в другую.

Я хотел было ретироваться в соседнюю комнату, но при первом шаге под ногой предательски громко скрипнула половица. Кузнецовы, как по команде, завозились. Я присел и замер.

Планы рушились прямо на глазах. Ведь намеревался всего-то сделать несколько шагов по родной земле, дабы при последующем перемещении оказаться по ту сторону королевского ложа и проследить уже незамеченным за Кульдульперпуксом.

Делать нечего. После того, как в Денисовке начало все успокаиваться, и всевозможные слухи непотребного характера, касающиеся моей скромной персоны, стали потихоньку сходить на нет, вновь светить голым задом да еще среди ночи в чужом домовладении, не было никакого желания. И я нажал на камень.?

Получилось очень своевременно. Облаченный в сюсюлевую ночнушку Кульдульперпукс только-только миновал место моего перемещения. Я материализовался аккурат за его сгорбленной спиной. Мгновением раньше, и он бы кубарем перелетел через меня. Я затаив дыхание, продолжал оставаться на месте, надеясь, что король не станет оборачиваться. Так и вышло. Узурпатор переместился в дальний угол опочивальни, откинул в сторону коврик, открыл люк и спустился в тайник.

Все в точности с моей задумкой. Я же ляпнул, что забираю жезл, а после этого испарился, как раз в надежде на то, что Кульдульперпукс тут же кинется проверять, на месте ли колдовская подделка.

Я тихо приблизился к зияющему отверстию. Оттуда доносилось тихое бормотание:

— Вот он, родненький, любименький! А то, ишь, заберу! У-у-у, колдовское отродье. А убивать ему меня еще никто и не разрешит. Приведенческий консислиум не позволит. Не положено мертвым в живые дела вмешиваться. Кабы было иначе, меня б уж давным-давно тю-тю. — Голос начал приближаться, король поднимался по винтовой лестнице.

Я в три прыжка оказался у ложа, обогнул его и улегся в узкую щель между стеной и постелью. Узурпатор улегся, еще несколько минут побормотал что-то насчет того, что надо научиться казнить не только живых людей, но и их приведения тоже, затем гундосое причитание плавно перешло в сопение с пробулькиванием. Кульдульперпукс уснул.

Выждав еще несколько минут, я покинул свое укрытие и спустился в тайник, прикрыв за собой люк. В маленькой комнатушке кроме столика с ларцом ничего не было. Благо, никаких запоров и замков. Потом я «поматерился» над святыней Юпалтыны, перепрограммируя заклинание свечения. Проверил, получилось ли. Еще как! Полыхнуло, еле успел зажмуриться.

Итак, очередной этап завершен. Я выбрался из тайника. Возвращаться к Кузнецовым не было никакого желания. Я решил, что надо перемещаться с того же места, в которое попал сюда, поближе к шмоткам, и вышел из спальни.

Стражники стояли на месте, как ни в чем не бывало. Молодцы. Решили прикинуться, что ничего и не было.

— Пацаны, не верьте в приведения, их не бывает. — Заговорщическим шепотом сообщил я начавшим зеленеть от ужаса охранникам. — Кроме симпатичных и в полном расцвете лет.

И воздев руки, угугукнул. Гремя латами, секьюрити вновь рухнули в непредусмотренный уставом краткосрочный отдых.

За следующей дверью повторилась примерно та же самая картина. Разве что, перед обмороком, тот стражник, что покрепче, успел мне сказать, что меня не бывает. Я с ним согласился, назвал соображучим молодцом и потрепал по щеке.

В том, что, очнувшись, охранники ни словом не обмолвятся о моем посещении, я ничуть не сомневался. Здесь и за меньшие провинности отправляют на казнь. А уж за позволение всяким там приведениям беспрепятственно входить в королевские покои точно по головке не погладят. Очухаются и опять прикинутся, что за время несения службы никаких происшествий не произошло.

Я занял исходную позицию и привел в действие звездюлявую энергию кольца.?

Домой попал абсолютно без каких-либо эксцессов. Во-первых, стояла глубокая ночь, часа три, как минимум, а, во-вторых, до дома было рукой подать.

Проснулся где-то к обеду. Успел лишь умыться и выпить кофе, как боковое зрение уловило некое изменение.

Вот уж не ожидал! Приятный сюрприз. В комнате материализовалась принцесса. Точнее, девушка, считающая себя таковой, и каковой я намеревался ее сделать…

— Паля! Молодец, что сама пришла, а я собирался к тебе, чуть попозже. — Я протянул руки навстречу рыжеволосой красавице. — Иди ко мне!

Когда говорят: «гром среди ясного неба», «холодный душ» и прочие подобные фразеологические обороты, подразумевается, что произошло что-то неожиданное, ошарашивающее. Эти выражения слишком блеклы, по сравнению с тем, что я почувствовал в следующий момент. Потому что прекрасная обнаженная принцесса заговорила скрипучим голосом старой карги Валакалы:

— Отвернись, бесстыдник!

Я мгновенно повиновался. И не потому, что такой послушный. То что ведьма владеет заклинанием перевоплощения, я знал, но не был в курсе, сколь долго оно держится. И не было никакого желания лицезреть старуху в своем истинном обличии без одежды.

— Можешь поворачиваться.

Колдунья уже в своем образе сидела на стуле, со спинки которого сняла и напялила на себя мою чистую рубашку («Опять стирать придется», — мелькнула совсем несвоевременная мысль), ноги и выше прикрыла пледом с дивана.

— Нам надо поговорить. Без свидетелей. Поэтому я здесь.

— Это точно. Надо. Только сначала вопрос: Паля где?

— Спит.

— Кольцо?

— Гм… Не волнуйся, в случае опасности принцесса сможет укрыться в твоем мире.

Конечно, о существовании третьего кольца следовало уже давно догадаться. Глупо было бы снабжать столь мощными магическими артефактами неродную племянницу и незнакомого «левого» парня из параллельного мира, а о путях собственного отхода не позаботиться.

И вообще, скорей всего, первое перемещение в нашу параллельность получилось у Валакалы случайно. Доэкспериментировалась ведьма с заклинанием перемещения. Небось хотела просто оказаться подальше от дворцовой темницы. Потому как знала, что из нее прямая дорога в отвратительную пасть Глоталки.

— Не в первый раз здесь? — Поинтересовался я, чтобы проверить правильность своих соображений.

— Бывала уже, — проскрипела ведьма.

— Так о чем будем говорить? — У меня и самого имелось достаточное количество вопросов к колдунье, но я подумал, что раз уж она сама приперлась, так пусть и начинает.

— Во-первых, прими мои поздравления. Не думала, что живым останешься. Ты действительно виделся с каждым князем и рассказал им о существовании принцессы? Или просто пудришь девчонке мозги?

— Я же не дворянин Традичайного княжества, мне брехать резона нет.

— Вижу, неприятно тебе общаться со мной в данном обличии. — Наверное, моя кислая физиономия явно бросалась в глаза, не мудрено, не знаю, как я отреагировал бы на сказочный факт превращения лягушки в девицу, ведь в подсознании остался бы первоначальный скользкий образ амфибии, но обратное перевоплощение из прекрасной принцессы в жабоподобную старуху восторгов не вызывало однозначно. — Если честно, то мне и самой надоела эта образина. Как я поняла, ты не из болтливых, так что, с твоего позволения…

Мне померещилось, что на мгновение пропала резкость, и уже в следующую секунду передо мной сидела симпатичная (можно было бы назвать и красивой, но с некоторых пор всех особей противоположного пола я стал сравнивать с эталоном, Палей, а на ее фоне любые раскрасавицы казались мне просто симпатягами) черноволосая женщина. Достаточно молодая, визуально ей можно было дать максимум лет тридцать пять. Стройная (это было заметно, не смотря на укутывающий низ фигуры плед). Короче, за такой я был бы не прочь и приударить, до встречи с Палей, естественно.

— Новая внешность, дабы не омрачать мои эстетические чувства своим настоящим видом?

Преображенная колдунья хмыкнула, как мне показалось, слегка ехидно.

— Как у вас здесь говорится, по фигу мне твои чувства. — Голос также изменился. Из противного скрипучего превратился в бархатистый, грудной с едва уловимой хрипотцой, что ничуть не портило, а даже наоборот. Плюс слегка томные интонации. — Если бы та внешность была моей родной, разве назвала бы я ее образиной? Это мой настоящий облик.

В памяти всплыла как-то оброненная Палей фраза, что тетушка совсем не такая, как кажется на первый взгляд. Тогда я подумал, что речь шла о паскудном характере ведьмы. И стала понятна любовь на грани безумия колдуна-помощника Блюстыла. А ведь думалось, что без приворотных чар, не обошлось. Воспылать такой страстью к безобразной старухе по собственной воле было просто невозможно. А вот к даме, представшей перед моим взором, — запросто. Да и Каласад говорил о появлении в его жизни сводной сестры, как о малолетней девчушке, только тогда я не обратил внимания на нестыковку.

— И зачем весь этот маскарад?

— Я облик сменила, когда в замок нагрянули солдаты. Паля-то объявила себя принцессой, ее бы и пальцем никто не тронул. А со мной не стали бы церемониться. Стражники очень любят хорошеньких преступниц, в определенном смысле. А когда Кирдец под страхом смерти велел подчиненным бережно относиться ко всем арестованным, было уже поздно возвращать свой образ. Сразу стало бы понятно, что я колдунья. Да и попадаться в своем истинном обличии на глаза похотливому козлу Кульдульперпуксу не было никакого желания. Итак, поговорим?

— Поговорим.

Не смотря на изменившийся в лучшую сторону облик Валакалы, я не собирался становиться более откровенным. Скорей, наоборот. Ведь передо мной была не выжившая из ума старуха, как думалось раньше, а умная расчетливая интриганка. Так что требовалось ухо держать востро. И еще появилось ощущение, будто получил щелчок по носу. Возомнил себя всезнающим, посвященным в тайны всех сильных мира сего, то бишь не сего, а того, однако, не пожелай ведьма показаться мне в настоящем виде, ведь так и не догадался бы, кто скрывается под личиной старой карги.

Хотя, как всегда, я умудрился найти в этом колдовском маскараде положительные моменты и для себя. Это много позже я пообвыкся с фактом отсутствия одежды после перемещения и перестал «париться» по этому поводу. А каково мне было бы при первом посещении параллельности, кабы мое неожиданное ню лицезрела не старуха через лорнет, а молодая женщина?

— Поговорим, — повторил я, — итак, что у нас, во-вторых?

— В смысле?

— Во-первых, ты поздравила меня с моей живучестью, вот и спрашиваю: что, во-вторых?

— Имеется несколько вопросов.

— У меня тоже. Так что спрашивай. Думаю, нам с тобой в данный момент надо быть предельно откровенными.

— Естественно.

Ага, как же. Интересный намечался разговор. Я точно знал, что брехать будем оба. Нагло и безапелляционно. С наичестнейшими физиономиями.

— До нас в заточение доходят только обрывки информации. Только то, что можно выудить из слегка околдованных стражников. Это правда, что Того Самого Колдуна казнили?

— Да. Вроде как. — Я, как и прежде, не собирался открываться Валакале.

— Вроде как или действительно казнили? Ты присутствовал на лобном месте?

— Некоторым образом. Точно скажу одно: десятник стражи зашвырнул Того Самого в пасть Глоталки. В этом я полностью уверен.

Мне показалось, что по лицу ведьмы промелькнула тень облегчения. Добрая тетушка. Нашла чему радоваться.

— Хорошо. Одной проблемой меньше. Не люблю неясностей. Ну, а книга, про которую я уже неоднократно спрашивала тебе опять не попадалась на глаза?

Логичнее всего было бы сказать как всегда: нет, не видел ничего подобного. Но какая-то из моих составляющих, из тех, что не всегда дружат с логикой, задала встречный вопрос:

— Это такая большая и толстая, — я руками показал размеры колдовской книги, — в кожаном переплете с синим квадратом посередине?

Видимо Валакала знала, как выглядит главный колдовской талмуд, потому как на точное описание среагировала слегка неадекватно. Позабыв обо всем, она вскочила на ноги, сделала пару шагов в мою сторону и вскричала:

— Да! Да! Это она!

При этом плед остался на полу, да и рубаха распахнулась. Так что она нависла надо мной во всей красе. А я не стал отворачиваться или прикрывать глаза. Даже не подумал. Не все же ей лупиться на мое неглиже. Баш на баш. А посмотреть было на что. Я неспешно окинул идеальную фигуру колдуньи с ног до головы (было от чего Блюстылу голову потерять), затем нашел-таки в себе силы спокойно и равнодушно сказать:

— Нет, не попадалась.

Валакала несколько секунд ошарашено моргала. Сменяя друг друга по лицу пробежали непонимание, разочарование, гнев, а потом до нее дошло в каком виде стоит передо мной, и совершенно неожиданно для меня ведьма покраснела. Быстренько ретировалась обратно на стул и укуталась в плед до самого подбородка. Оказывается, кое-что человеческое ей не чуждо. По крайней мере стыд.

— Откуда тогда знаешь, как выглядит книга?

— Случайно услышал разговор в таверне. Ее мужик один разыскивает. — Заметив, как напряглась Валакала при упоминании еще одного соискателя, я поспешил ее успокоить. — Не знаю кто он и что, но если интересует, каков он из себя, могу описать.

И я, как мог, подробно обрисовал внешность Блюстыла. По явному облегчению на лице ведьмы я понял, описание удалось. Колдунья признала своего помощника.

Пока все получалось нормально. Я хоть и сбрехал, но оставил впечатление искренности, а значит мог надеяться на встречную откровенность, хотя бы частично.

— Теперь ты ответь на пару моих вопросов. Один возник только что, по ходу. Так как в нашей параллельности заклинания не работают, кроме тех, что приводятся в действие звездюлявым камнем, а ты только что поменяла облик, вывод напрашивается сам собой: ты это сделала при помощи кольца.

— Да, в моем колечке два камешка. — Ведьма не стала опровергать очевидный факт.

— Ты и мне могла сделать такое кольцо?

— Конечно, могла.

— И я мог бы менять внешность в любой момент?

— Да. Мог бы становиться даже женщиной. А если было бы потребно принять облик определенного человека, надо предварительно показать мне портрет.

— Но почему ты так не сделала?!

— Так ты же не просил. — Пожала плечами Валакала. — Тебе же потребно, чтобы вместе с тобой перемещалась одежда, это заклинание я еще не подобрала, но постоянно работаю над этим. А про перемену внешности ты ничего не говорил.

Да, не говорил, так ведь и не знал, что такое возможно! В голове зароились мысли сослагательного наклонения. Как могло бы быть, ежели колечко умело бы еще и мой облик менять. Ведь при таком раскладе, многих проблем просто-напросто не могло бы возникнуть. И главное, в голом человеке, появляющимся на улицах Денисовки, никто и никогда не узнал бы меня, учителя информатики. И само собой отпала бы необходимость перемещаться по ночам. Чего стесняться, если на тебя никто не подумает? А что думают денисовцы, воронежцы и прочие обитатели нашего измерения по поводу неординарных поступков, например, Анжелины Джоли, по барабану. Хотя, с Анжелиной уже перебор. Как пить дать, изнасиловали бы. Конечно, любопытственно, каково это быть женщиной, но только чисто теоретически. Скорей всего, я бы выбрал мужика покрупней, типа Шварценеггера или Валуева. Но только, чтобы похожим было лишь телосложение. Тут скромный учитель сверкнул задом, и уже желтый корреспондент нарисовался. Что бы было, коли прошел слух об обнаженной знаменитости?

Стоп. Теперь-то уже поздно об этом размышлять. Остальное доделаю и со своей физиономией. Надо продолжать разговор.

— Ладно, с этим проехали и поехали дальше. Понимаешь, пока я выполнял ваши поручения по оповещению князей, попадал во всякие места и иногда узнавал вещи, не предназначенные для широкой аудитории. Так вот, мне стало доподлинно известно, что у исчезнувшего Сильбульлиона не было детей. Так какого ж ты ввела в заблуждение племянницу, пусть и неродную по крови, но надеюсь не чужую? Да еще подобным образом? Насколько я знаю, выдавать себя за члена королевской семьи — страшное преступление, караемое неминуемой казнью. Ты не могла не знать, что Жезл не засияет в руках Пали. Выходит, заранее обрекала девчонку на верную гибель?

— Ты многого не знаешь. Все могло сложиться иначе, и Паля стала бы королевой. А это гораздо лучше, чем быть приемышем у захудалого барона. По крайней мере, зла ей я не желала. Да и теперь не желаю. Первоначально Палю никто на трон сажать и не собирался. — Неожиданно Валакала, как бы опомнившись, подозрительно спросила: — Надеюсь, ты не проникся благоговейными чувствами к королевской власти? Не стал считать свержение Кульдульперпукса святотатством и тягчайшим грехом?

Я отрицательно покачал головой, и при этом моя физиономия расцвела снисходительной улыбкой. Мельком вспомнилась история человечества, на протяжении которой все этим только и занимались — свергали законных правителей, будь то вождь, князь, фараон, хан, царь, император и прочая-прочая, вплоть до президентов…

— Вот и хорошо. — Успокоившись, продолжила колдунья. — Человек один пропал. Потом вышли на его след. Тут-то и появилась задумка с племянницей. Но тот вновь потерялся. Потом опять почти нашелся. Вновь ускользнул. А тебе случайно он не попадался? Имя Стюляп ни о чем не говорит? Может, слышал где?

Я неопределенно пожал плечами, руками повертел, пусть думает, как хочет.

— А без него или без книги все наши планы — насмарку. Ты правильно заметил, Паля мне не чужая. Я и явилась к тебе, чтобы решить, что делать? Даже если рассказать ей всю правду, во-первых, не поверит, а, во-вторых, все равно не станет укрываться в твоем мире. Ведь у Кульдульперпукса в плену Каласад и вся челядь.

— Ну, насчет заложников можешь не волноваться. Так уж получилось, что они на свободе и надежно спрятаны.

Брови колдуньи удивленно взлетели, выгнувшись крутой дугой.

— Один дядька помог. Так получилось, что я оказал ему небольшую услугу, ну и он выполнил мое пожелание, освободил пленников.

У Валакалы от удивления приоткрылся рот, но в глазах отражалось полное недоверие.

— Пойми, это действительно так. Мне нету резона брехать. Причем, такими вещами не шутят. Кем бы стал в глазах Пали, если бы это оказалось ложью?

— И кто же тот могущественный дядька?

— Неважно. Главное — пленники на свободе…

Вдруг глаза Валакалы удивленно вытаращились, брови вновь подскочили. И она спросила испуганным шепотом:

— Что это за могущественный колдун там?

Я сперва даже не понял о чем речь. А потом «въехал». Из-за окна доносился отборно-витиеватый мат соседа дяди Пети. Не знаю, что там у него случилось, может, подсунули некачественный самогон, или он, проснувшись, обнаружил, что нечем похмелиться. А возможно, вообще ничего не произошло, и сосед просто так матерился от избытка чувств. Любых. Что не раз бывало. Вернее, бывало постоянно. Я на эти излияния словесного искусства нецензурного характера давно перестал обращать внимание, воспринимая их примерно так же, как и громкую работу холодильника или грохот транзитных товарняков, то бишь не замечал.

— А-а-а, ты про этого? — Я небрежно кивнул в сторону окна. — Никакой он не могущественный, так, средней руки колдунишка. Не бери в голову. Итак, на чем мы остановились? Что делать с Палей? Так вот, пока ничего. Единственное, что ты должна сделать, это как вернешься, разбуди ее. А потом, как хочешь, но убеди Палю в том, что она должна мне безоговорочно верить и беспрекословно подчиняться. А после отправь сюда. Буду с нетерпением ждать. И главное, запомни: не предпринимай никаких попыток сбежать с Палей, если не будет прямой угрозы жизни. Вплоть до церемонии. И даже во время нее. Ничему не удивляйся и ни во что не вмешивайся, иначе можешь все испортить. Итак уже наворочала. Все. Адью!

Я сделал даме ручкой. За пару секунд Валакала успела раз десять моргнуть, а затем ее фигура подернулась дымкой и вот уже передо мной сидела опять привычная старая карга. А спустя еще мгновение пустые рубаха и плед обмякли на стуле.

Картинка продолжала вырисовываться. Многого, конечно, колдунья не сказала. Но и из обрывков информации можно было догадаться с огромной степенью вероятности, как все было. Первоначально ведьма задумала заменить Сильбульлиона или собой любимой, или кем-нибудь из своих подручных. Но злой рок в лице дерьмоуборщика Дульпера расстроил все планы. Оставалось только смириться и тихо продолжать поиски заветной книги, да еще и сгинувшего Стюляпа. Так бы все и продолжалось, причем безрезультатно, потому как книга давным-давно покоится в никудздеце в сердце княжества тюлюлюлистов, а Стюляп исчез в недрах Глоталки.

Но однажды влюбленный Блюстыл, дабы окончательно не впасть в немилость, говорит, а точнее нагло брешет, что напал на след пропавшего коллеги. Валакала верит безоговорочно. Ведь помощник — уроженец Традичайного княжества. Вот ведь устроились. Я пока не встретил ни одного представителя благородного сословия сего княжества, включая правительницу, который ни разу не солгал бы. Однако, все абсолютно уверены, что остальные-то постоянно говорят лишь чистую правду. И верят в любую галиматью.

И тогда Валакала, не дождавшись долгожданной встречи со Стюляпом, в полной уверенности, что рано или поздно она все равно состоится, загодя начинает претворять в жизнь новый план. Сообщает племяннице, что она принцесса, потому как просто поменять узурпатора Кульдульперпукса на кого угодно уже нельзя. И во время прошлой смены короля ненадлежащим образом вся Юпалтына всколыхнулась. А следующее подобное воцарение вообще может пошатнуть веру в незыблемость и святость королевской власти. И тогда мало никому не показалось бы.

А вот переход власти от узурпатора в руки законной наследницы — совсем другое дело. Девчонка легко уверовала в свое августейшее происхождение. Не мудрено. Во-первых, традичайное воспитание, а, во-вторых, какой подкидыш не мечтает о могущественных и знаменитых родителях? И пошло-поехало. Все наичестнейшие дворяне продолжали брехать, пока сволочь Бзылдюк не стукнул куда следует. И в результате — имеем то, что имеем…

Все-таки, по сравнению с тем, что предстояло, наверное, все мои предыдущие приключения-злоключения — сущая фигня. Конечно, не единожды находился на волосок от гибели, причем во всяческих ее изощренно-извращенных формах. Однако, там все было просто: имелась определенная задача, и ее требовалось выполнить.

Теперь задача тоже была вполне конкретная, вот только каким образом ее решить? Ведь предстояло рассказать всю правду Пале, да так, чтобы она поверила и при этом не впала в депрессию или истерику, не свихнулась, короче, осталась бы адекватной. Я хоть и, вроде как, педагог, но без должного образования, и всякие там психологии не изучал. А пусть бы и изучал, но не думаю, что в пединститутах и университетах преподают психологию принцесс.

Так что когда появилась Паля, я решил действовать проверенным, но неописанным ни в одном учебнике методом. Первым делом заставил ее выпить целый стакан коньяка. Не водки, потому как от нее, родимой, голова становится дурной и непредсказуемой. Коньяк же весьма расслабляет, сознание слегка мутнеет, но все же остается более-менее ясным. Как говорится, то что доктор прописал.

А потом я вкратце изложил Пале суть проблемы. Начал с того, что на самом деле она никакая не принцесса. Естественно, она не поверила. Пришлось немного вдаваться в детали. Без подробностей. Я не стал распространяться про свое путешествие через Глоталку и личную беседу с Сильбульлионом, просто сказал, что мне доподлинно известно, что у короля точно не было никаких детей. Она резонно возразила, что доподлинно о составе королевской семьи никто не может знать.

Я плесканул ей еще полстаканчика чудо напитка, да и сам «принял» и сообщил, что знаком с ее настоящим отцом, да и с матерью, только заочно.

Паля совсем не по-принцесски заявила:

— Брешешь!

— А вот и нет. Могу устроить встречу.

— Как?!!!

— Запросто. Пошли.

Я обрядил Палю в свои более-менее приличные шмотки, да и сам оделся нормально, потому как на дворе были то ли поздний вечер, то ли ранняя ночь. Без четверти полночь. Так что народ, по крайней мере молодежь, еще гуляет вовсю. Дожидаться более позднего времени было нельзя, ночь предстояла, ой, какая насыщенная, и дорога была каждая минута.

За психическое здоровье Пали при виде автомобилей и прочих благ нашей цивилизации я не волновался. Как-никак она не один день провела в моем доме наедине с телевизором и холодильником. Да и полтора стакана коньяка — не хухры-мухры, а весьма действенное средство для адаптации к чудесам чуждого мира. Но на всякий случай предупредил перед выходом:

— Ничему не удивляйся.

И мы пошли. Народ действительно попадался. Оборачивался. Шушукался. Я и сам бы на Палю обернулся… Пришла мыслишка, что вновь стану героем сплетен. Но на сей раз позитивных. Пусть додумывают, где же молодой учитель отхватил такую красотку, кто она, и когда свадьба? Глядишь, за этими пересудами вконец забудутся мои бесштановые похождения.

Повезло. Скамейка рядом с потребными зарослями кустарника оказалась свободной. Правда, напротив сидела молодежь, а при них ломиться с красавицей в кусты как-то не по-учительски… Но и тут фортуна не подвела. В компании имелась пара школьников, а так как отдыхали они как положено, то есть с пивом, то, пошептавшись под моим пристальным взглядом, вся шатия-братия предпочла сняться с насиженного места, от греха подальше.

— Быстро за мной! — Я ломанулся через густые заросли.

Недоуменная Паля после некоторого замешательства все же последовала моему примеру.

— Раздевайся!

— Ты что, очумел?

Застеснялась, блин. Будто я ее не видел во всей красе. Хотя понять можно. При перемещении раздеваться не приходилось, само собой получалось.

— Быстрей, у нас мало времени.

— Нашел место…

— Место самое то. — Я уже полностью обнажился и соорудил из одежды подобие скатки. — Мы сейчас переместимся, а когда вернемся, я хочу, чтобы было во что одеться. Для этого шмотки надо спрятать.

Пришлось объяснять, как малой дитятке. Но с другой стороны, у Пали ведь нету такого опыта перемещений из разных точек обоих миров. Она-то мельтешила туда-сюда из своей темницы ко мне домой и обратно. Никакого экстрима.

Наконец, до нее дошло, и она, бросив: «Отвернись», начала раздеваться. Через несколько секунд тронула меня за плечо:

— Все, можно.

Я обернулся. Паля протянула мне уже готовый сверток. Я быстро спрятал нашу одежду в самых густых зарослях, куда даже утренние старушки собирательницы бутылок не могли добраться.

— Ну, с богом.

— А с каким?

Ляпнул-то просто так, как присказку, совсем запамятовал, что в Юпалтыне богов, как у нас собак нерезаных.

— Не с каким. Без всяких богов. Просто перемещаемся по моей команде. Три-четыре…?

Обеденный зал был практически пуст. Пылкрюл с несчастной рожей, переживающий насчет утраченной выгоды, и Копадрюк, то ли выпивающий, то ли похмеляющийся, за угловым столиком.

Я-то уже примелькался им со своими внезапными материализациями. А появление Пали произвело фурор. Управляющий стоял на ногах, глупый. Увидев принцессу, рухнулся в обморок по своему обыкновению, но теперь не от страха, как всегда, а от изумления. Истинный ценитель прекрасного Копадрюк, выпучив глаза, издал какой-то нечленораздельный звук, схватился за емкость с самогоном и, чего с ним ни разу не бывало, стал наливать мимо кружки.

— На меня смотри!

— Тебя-то я видел, — медленно протянул обретший дар речи грабитель и не подчинился. Смотрел на Палю, не моргая, наверное, боялся пропустить даже краткое мгновение.

— Быстро найди ей что-нибудь одеться и к нам в номер.

Я взял Палю за руку и быстро увлек ее по лестнице.

Копадрюк явился минут через пять. Запыханный, видимо очень торопился вновь лицезреть мою прекрасную спутницу. Принес чистое простенькое платье. Одна беда — размерчик. Еще тот. Наверное, грабитель позаимствовал одежку у одной из близняшек. Но харчами перебирать было некогда. Даже Паля это понимала и быстро облачилась.

— Где у нас барон?

— Пошли, провожу.

Мы поспешили по коридору. Копадрюк остановился у одного из номеров.

— Здесь.

— Жди внизу. — Безапелляционно распорядился я и, постучав, толкнул дверь.

Каласад и Лайва тихо сидели, обнявшись. Первым делом я, как бы невзначай, быстренько окинул взглядом тайную мамашу так называемой принцессы. Ведь говорят же, что дочки, повзрослев, зачастую очень похожи на матерей. По крайней мере в плане конституции. Бывает же, когда девчушка стройненькая, хрупенькая, а на мамашу глянешь, а та в дверь еле-еле проходит, значит, через несколько лет с огромной вероятностью девонька примет аналогичные формы, если только папаша не задохлик. Что поделаешь — гены.

Осмотр удовлетворил. Весьма. И стройная, и красивая. И что самое интересное — рыжая. Да и на лицо очень похожа на мою прелестницу. Короче, один к одному повзрослевшая Паля. Только слепой не заметил бы невероятного сходства. Однако, благодаря брехне правдивых дворян Традичайного княжества, никому и в голову не пришло сопоставить очевидные вещи…

Совершенно неожиданно и, как всегда, неуместно, при виде мирно сидящей четы, в башке зароились совсем несвоевременные фантазии. Представилось, как мы с Палей бухаемся им в ножки, мол, благословите, детей ваших… Потом представилась вообще какая-то несуразность: пьяный Копадрюк в расшитой рубахе и с гармонью, приплясывая, причитает нараспев: «У вас есть товар, а у нас купец…».

Пришлось потрясти башкой, дабы вернуться к реалиям. Хотя, в принципе, мог бы и дальше мечтать. Никто бы не заметил. Каласад и Лайва неотрывно смотрели на Палю полными любви глазами, словно не видели ее все эти годы, а им вернули похищенное в младенчестве чадо. Ну а Паля вообще была полностью ошарашена. Еще бы. Ведь я пообещал ей встречу с настоящими родителями. Уж не знаю, кого там рисовало ее воображение, но уверен, что только не приемного папашу с нянькой.

— Гм…, - я решил, что пора все-таки вмешаться, — барон, сейчас при мне ты расскажешь то, что говорил ранее, а то знаю я вашу правдивость, а потом я покину вас на время, чтобы не нарушать семейную идиллию присутствием постороннего.

Пряча глаза и запинаясь, виноватым голосом Каласад пересказал Пале историю ее рождения и удочерения. Лайва при этом молча кивала, не сводя любящего взгляда с родного и только что обретенного дитя. Паля хранила гробовое молчание.

Как только барон закончил свое повествование, я вновь взял в руки бразды правления:

— В случае чего-нибудь необычного, — обратился я к Каласаду, — немедленно кричи. Я буду рядом.

Я попятился к двери и, выходя из комнаты, добавил уже для всей семьи:

— Ну а теперь милуйтесь, любуйтесь. Но не очень долго. У нас с Палей еще много дел.

И вышел, прикрыв двери.

Когда говорил насчет чего-нибудь необычного, имел ввиду то, что взбалмошная девчонка от расстройства чувств, психанув, могла взять и переместиться в параллельность. И тогда немедленно нужно было выручать. Потому как денисовские ребятушки считают за откровенное предложение, когда девицы дефилируют в фривольных нарядах, что гораздо скромней, чем ню.

А за дверьми события начали развиваться с бурной сцены. Гневная обвинительная тирада Пали, произнесенная надменным тоном (ясное дело, не так легко улетучивается принцессистость из веривших в это избалованных девчонок), сопровождалась абсолютным молчанием со стороны родителей. Затем несколько секунд тишины, всхлип и жалобное:

— Мама! Папа!

А в ответ хором:

— Доченька!

Потом только невнятные звуки: ахи, чмоки, всхлипы, вздохи, явно сопровождаемые слезами, и неразборчивый шепот. Минут через десять все стихло. Я решил, что пора вмешаться и деликатно постучал.

— Да! — Трио голосов звучало в унисон.

Сидели втроем обнявшись. Паля, естественно, посередине. Я даже почувствовал себя вандалом, потому как должен был разрушить такую счастливую семейную идиллию.

— А теперь нам пора. Потом еще успеете, намилуетесь.

Паля удивленно вскинула брови:

— Игорек, зачем? Куда?! Раз уж я не принцесса, и в плену у Кульдульперпукса никого нет, то мы можем тихонько покинуть Юп и жить где-нибудь далеко-далеко, где нас не найдут. Ты только тетушку приведи, нечего ей одной в темнице томиться.

— Не все так просто. Придется тебе еще некоторое время побыть пленной принцессой. Прощайтесь. Обещаю, скоро вы больше не расстанетесь никогда. Веришь?

Как это не странно, но Паля легко согласилась и подчинилась. Я-то ожидал бурю эмоций и настроился убеждать строптивую девчонку, но она только недоуменно кивнула, пожала плечами, затем поочередно обняла родителей и, пятясь, чтобы до последнего не терять из виду отца с матерью, вышла вместе со мной.

Внизу дожидались очухавшийся Пылкрюл и Копадрюк с мокрой башкой. Наверное, грабитель добровольно приводил себя в чувства, чтобы на трезвую голову взглянуть на прекрасную незнакомку.

Я трижды повторил зачарованному грабителю распоряжения насчет барона и Лайвы, затем мы с Палей заняли исходную позицию и переместились.?

Все прошло гладко. В сквере уже никого не было, да и улицы почти опустели. До дома мы добрались без приключений. И только там Паля понемногу начала приходить в себя… После очередной порции коньяка.

— Игорек, объясни, почему я должна оставаться принцессой, если таковой не являюсь? Может, ты не знаешь, но это невозможно. Потому что в нашем княжестве дворяне никогда не врут!

— Ну, уж конечно!

— Ты про папу? Так он хотел, как лучше…

— Еще тетушку вспомни. И вообще, сколько дворян из вашего княжества я не встречал, брешут все до единого. Включая князя.

— Не может быть!

— Может. Но об этом потом. Хоть ты и ненастоящая принцесса, но и Кульдульперпукс — узурпатор. Причем до того, как стать королем, он был простым дерьмоуборщиком в захудалой таверне. Так что, для Юпалтыны гораздо лучше иметь в правительницах новую королеву, то есть тебя, чем этого самодура. Да и князья, согласно нашего плана, затребуют томящуюся в заточении принцессу, а им никого не предъявят. Может войнушка получиться. Ты не против ее предотвратить?

— Ну, — Паля немного замялась, думается, для приличия, — вообще-то, не против, раз уж речь идет о судьбе королевства. Тем более я еще не успела привыкнуть к тому, что простая полукровка, так что в принцессы пока гожусь.

— Вот и отлично!

— Ой! — Неожиданно встрепенулась вновь обретшая свой статус принцесса. — А как же Жезл?!

— Сейчас все объясню.

И я рассказал ей про то, что Жезл Власти ненастоящий, а колдовская подделка, умолчав о роли Валакалы, и про то, что истинный король Сильбульлион никогда не имел наследников и сгинул в чреве Глоталки вместе с настоящим артефактом, так что настоящих претендентов на престол не предвидится.

А потом я подробно проинструктировал Палю, что и как потребно делать в решающий день. И очень долго (вот уж никогда бы не подумал, что придется заниматься чем-нибудь подобным) обучал ее колдовским матюгам, то есть Велеречивым Словесам, которые она должна произнести, как только фальшивка попадет в ее руки. Раз за разом заставлял принцессу повторять непристойности (благо она не ведала, что говорит), пока не убедился, что заклинание совпадает до буковки. Потом Паля училась произносить заклинание очень тихо, не шевеля губами.

Удовлетворенный результатом, я предупредил Палю, чтобы она ни в коем случае не рассказывала обо всем произошедшем Валакале. Только передала ей, чтобы ни во что не вмешивалась и ничему не удивлялась, иначе все испортит. И убегать в мой мир обе должны только в случае явной угрозы для жизни. Принцесса весьма удивилась, но безропотно согласилась.

Паля вернулась в свою параллельность, когда на востоке забрезжил рассвет…

А мне не хотелось оставаться дома. То, что не смогу уснуть, знал наверняка. Как гласит народная мудрость: самое паскудное — это ждать и догонять. Хотя, по моему мнению, последнее гораздо предпочтительней. Находясь в цейтноте порой и собственные поступки некогда обдумать, не говоря уж о глобальных измышлениях. Совсем другое дело — ждать. В голову всякие гадости лезут, когда начинаешь экстраполировать еще не свершившиеся события.

А еще не мешало бы, выражаясь компьютерным языком, «отформатировать» свою башку. Избавиться от всяческих ненужных обрывков идей, сделанных ранее неверных выводов. Понятно, человеческие мозги — не программируемая железяка, и нет кнопочки с потребной командой. Однако, действенный способ «форматирования» имелся. Упиться надо. И непременно в хлам. Нервы были до того напряжены, что без спецсредств легко можно было кукукнуться.

А так как до праздника Кля оставалось чуть больше суток, вопросов насчет чем, где и с кем упиваться даже не возникло. Само собой, беспохмельным самогоном в таверне с Копадрюком.

На место перемещения попал незамеченным по причине раннего часа. Чисто автоматически произвел приготовления и нажал на камень.?

На немую мольбу, явно читающуюся в грустном взгляде Пылкрюла, я ответил:

— Потерпи немного. Завтра по любому откроешься.

— Срочные дела имеются? — Поинтересовался всегда готовый действовать Копадрюк.

— Имеются. Очень срочные. Пошли пить.

Пока алкоголь еще не сделал своего черного дела, и башка худо-бедно соображала, мысли сами собой витали вокруг предстоящих событий. И моей роли в них. Ведь если все пойдет по задуманному, то мое участие и не понадобится вовсе. Но интуиция подсказывала, что обязательно на каком-либо этапе произойдет сбой, не бывает, чтобы события развивались по писанному. Значит, я должен страховать.

Идей особых не было. Просто подумалось, что если принцессу с тетушкой поведут на площадь, то надобность в дальнейшей охране прилегающих к темнице территорий отпадет сама собой. И, воспользовавшись этим, я тихонько проследую за процессией. А даже если и встретится по пути стража — не беда. Хоть и не ночь, но, как я понял, вояки боятся призраков, тем более призраков Тех Самых Колдунов. Даже лучше будет, если попадется одинокий стражник. Раздену обморочного, и не придется искать во что облачиться. Да и под видом охранника проще подойти поближе к королю и иже с ним… Короче, думал, что до места действия доберусь без проблем. А до того собирался ночь коротать рядом с Палей. На всякий случай. Мало ли что взбредет в голову королю-ассенизатору, не смотря на мои приведенческие предостережения.

По мере опьянения посторонние в данный момент мысли потихоньку истаяли, и меня потянуло просто поговорить, как и полагается в данном состоянии.

Вот уж никогда не думал, что нервный бзик в пьяном виде может принести офигенную пользу. Однако, всяко бывает.

Итак, сидели, пили. Я совершенно от себя не ожидал. Вроде как пока все нормально складывалось. И осталось уж совсем немножко. Причем, по сравнению с уже пережитым — сущая мелочь. Но, скорей всего, сказалось нервное перенапряжение. Я вдруг подсел на измену. Пробило, прорвало на откровенность. Правда, в общих чертах. Не смотря на опьянение, вещи и людей своими именами я не называл:

— Послушай, Коп, какая фигатень творится в вашем королевстве. Нет, у нас, само собой, тоже много брешут, но все больше депутаты, чиновники, по телевизору, там корреспонденты, короче, те, кого должность обязывает. И, естественно, имеет место быть бытовое вранье. Кто-то на соседа поклеп наводит, кто-то просто так, дабы выглядеть посолидней. Но здесь — охренеть можно! Основной скромняга страны — развратник, каких свет не видывал. Там где полагается мужикам управлять — баба главенствует переодетая, а чтобы замуж выпрыгнуть, объявляет своего суженого девушкой. Видел бы ты ту девушку! Нас с тобой вместе слепить, и то не доберем до потребного объема. Папаша объявляет родную дочку приемышем и усыновляет… Тьфу, удочеряет. Первый мент на самом деле еще и главный мафиози по совместительству. У нас тоже есть оборотни в погонах, но чтобы Министр Внутренних Дел! Хотя, раньше, вроде как, бывало… А уж про основного рулевого вообще говорить нечего. До того, как дорвался до штурвала, дерьмо выгребал. Тьфу!!! Достало все!!!

И в порыве пьяного отчаяния я, с точки зрения Копадрюка, совершил беспрецедентное кощунство. Схватил бутылку с самогоном и швырнул ее в стену. Вот только до стены она не долетела. Разлетелась, натолкнувшись на невидимую преграду. Что-то ойкнуло, рухнуло и уже снизу продолжало поскуливать.

Мы с грабителем переглянулись и опрометью бросились на подвывающие звуки. Коп споткнулся о что-то невидимое, едва удержался на ногах, пнул это нечто, оно тут же охнуло, и завозилось. Неожиданно показалась нога. Просто нога, без всякого человека. Грабитель присел, потянул за что-то, и через мгновение перед нами лежал человек, испуганно и ошарашено моргающий.

— Живой, теперь видимый, — констатировал Копадрюк, — и узнаваемый…

Последнее слово слуга произнес с какой-то безысходной тоской в голосе. Пару секунд отрешенно о чем-то думал, затем резко прыгнул на поверженного и еще не отошедшего от шока противника, перевернул, заломил ему руки за спину, связал своим веревочным поясом. Быстро обыскал, выложил на стол три единицы холодного оружия: узкий кинжал, претендующий называться маленьким мечом, второй поменьше, похожий на наш морской кортик, и стилет.

Потом Копадрюк усадил связанного пленника спиной к стене, а сам принялся шарить руками по полу. Его поиски увенчались успехом. Он поднялся на ноги и постепенно, начиная снизу, исчез. Я офонарел. Потом в воздухе появилась голова грабителя. Без туловища. Подмигнула. Сбоку возникла кокетливо откинутая ножка.

— Хватит выделываться! — Я не выдержал сюрреалистических видений.

— Хватит, так хватит, — легко согласился Коп и «проявился» почти полностью.

Он что-то протянул мне, при этом его кисть оставалась невидимой. Я взял. Исследовал. Это что-то оказалось большим мягким куском ткани, скорей всего плащом, по размерам способного укрыть полностью с головой крупного человека. Не сдержавшись, я тоже примерил «обновку». Для меня ничего не изменилось. Я все видел так, словно и не накрывался с головой плащом-невидимкой. Однако, когда по примеру Копадрюка выпростал одну голову и взглянул вниз, стало как-то не по себе. Тоскливо смотреть сквозь себя… Я поспешил снять колдовскую тряпку.

— Новая заморочка, мало нам старых, — уныло пробормотал Копадрюк, — лучше бы ты, Игорек, сделал вид, что не замечаешь его.

Вот оно что. Грабитель подумал, что я не просто так, в сердцах, запустил бутылку в стену, а метал именно в лазутчика. Не удивительно. Попал-то весьма удачно, судя по огромной и продолжающей расти шишке ровно посередине лба. Да и сам шпион придерживался того же мнения. Об этом красноречиво говорил полный ужаса и непонимания взгляд, который он ни на секунду не отводил от моей скромной персоны.

Я не стал разубеждать ни грабителя, ни, тем более, незваного визитера. Мол, нечаянно получилось. Не в моих интересах. Копадрюку потом, может быть, и расскажу. А пока пусть укрепится в вере в мое могущество. А то последнее время он что-то расслабился, пообвыкся что ли, и уже не видел во мне страшного колдуна, а воспринимал, как приятеля-собутыльника, чьи просьбы иногда приходится выполнять. В принципе, я был не против подобных отношений, вернее, очень даже «за», но чуть попозже. Когда все завершится. Тем или иным образом.

— И что за заморочка? — Равнодушно поинтересовался я. — Ты думаешь, лучше было бы не замечать тайного соглядатая? Как будто и нет его здесь?

— Ага. Только теперь-то что… Ах, ты ж не знаешь, кому засветил в лоб бутылкой, почти полной, между прочим. Прошу любить и жаловать — это Хрясбум.

— Мне что-то должно говорить это имя? — Я пожал плечами, вроде раньше не то что не знакомился, даже не слышал о таком.

— Не знаю, как тебе, а мне и имя, и физиономия говорят о многом. Хрясбум — правая рука Пиндыкуса. Это он тогда устраивал твою встречу с главой клана.

Интересное кино… А ведь я предупреждал главного бандюка Юпалтыны, чтобы и думать забыл вмешиваться в мои дела.

— Ну, товарищ Хрясбум, что скажешь в свое оправдание?

Взгляд пленника наконец приобрел некую осмысленность, но, тем не менее, оставался затравленным и обреченным.

— Я это… Выполнял приказ. Сам бы никогда. Клянусь!

— Какой приказ? Чей не спрашиваю, и так ясно.

— Наблюдать. И только наблюдать. На всякий случай.

— Ну, а если этот случай произойдет?

— Какой?!

— Всякий.

— Это смотря какой. Может, защитить от кого…, - неожиданно Хрясбум заткнулся, фраза явно не прозвучала до конца.

— А, может, и от меня защитить кого, — продолжил я за него и кивнул на изъятый арсенал.

Зам главы клана промолчал. Только скис еще больше. Понятно, какой-то из всяких случаев предусматривал ликвидацию меня, любимого. И это, не смотря на мои страшилки насчет окончательной и бесповоротной утраты Живого Зеленого Бога, случись что со мной. Оставалось надеяться, что данный приказ был отдан не на всякий, а на крайний случай. Например, если я вдруг занесу руку с ножом над самим Пиндыкусом, или соберусь сожрать Жизебо. А в остальном, надо полагать, функции Хрясбума действительно сводились к наблюдению и охране. Как-никак я же пообещал, что с моей драгоценной головы и волос не должен упасть, иначе… Вот и подстраховался Кирдец-Пиндыкиус.

Правда, легче от осознания ценности своей персоны не стало. Уж как-нибудь сами.

— И что делать будем? — Ни к кому не обращаясь, почти что риторически, поинтересовался я.

Первым, естественно, откликнулся Хрясбум, его же судьба решалась:

— А давай, как будто ты меня не видел, ни чем не кидался, я опять укроюсь, и дело с концом.

Тьфу, блин! Детский сад. Обознатушки-переватушки. Хотел показать ему полруки, но ограничился фигой.

— Не катит.

— Контропупить его надо! — Внес свое радикальное предложение Копадрюк. — Не мы их, так они — нас. — и грабитель поудобней перехватил свою дубинку.

— Погоди контропупить. Сначала допросить полагается. а убивать его вовсе необязательно. Полагаю, я смогу договориться с Пиндыкусом.

При упоминании главы клана убийц, второго по значимости члена данной организации аж передернуло. Мне показалось, что перспектива быть уконтропупленным устраивала Хрясбума гораздо больше, чем возвращение под патронаж непосредственного начальника.

Я тем временем приступил к допросу:

— Ты один здесь такой, или еще кто ныкается? — Я попытался состроить как можно более ехидную физиономию, мол, я-то все знаю, тебя стервеца проверяю.

— Сам же видишь, что один, — уловка сработала.

— И давно ты за нами шпионишь?

Не смотря на испуг, по лицу Хрясбума промелькнуло заметное выражение, мол, хватит ерничать.

— Ты ж сам меня прямо в первый день и увидел. У-у-у! Уставился прямо на меня, и смотрел, смотрел. Я чуть не обделался. Еще тогда сказал Пиндыкусу, что не надо мне тут. Но с ним разве поспоришь? — Отловленного шпика словно прорвало, небось, отходняк от стрессов у него такой, да и устал, наверное, годами хранить обет молчания, а тут такой случай. — Бесполезно спорить. Возражать, и то смертельно опасно. А здесь я с тех пор, как ты вернул нам Живого Зеленого Бога…

Тут уж у Копадрюк глаза на лоб полезли. Ничего, прочухается. Ему не привыкать к моим подвигам.

— Но потом ты исчез и долго не появлялся. Я тут обождал, а потом вернулся к Пиндыкусу с докладом. А сегодня с утра он меня вновь сюда послал. Сказал, что ты обязательно появишься…

Ишь, провидец, блин. А не пожелай я попьянствовать? Фиг бы меня тут кто увидел. Одно хорошо — соглядатай не присутствовал при встрече Пали с родителями и соответственно не доложил своему командиру. А то подобные знания в башке Кирдеца-Пиндукуса совсем неуместны, в свете назреваемых в королевстве перемен.

— А я ведь и пользу приношу, между прочим. — Продолжал свои изливания пленник. — Это же я решил проблему с ктотышками. Вашего пленника теперь никто искать не будет. А если и будут, то только не здесь. Так-то, вот. По ложному следу пустил я его сородичей.

Тут уж пришло время и мне удивленно взглянуть на своего подручного. Копадрюк как-то неопределенно помотал головой. И я решил потом выяснить, что еще за пленники у нас имеются.

— Так что, может, все-таки вернешь мне плащ и притворишься, что ничего не было? — Побирушки в электричках и то менее жалостливо клянчат денежку на обратный билет до Владивостока или на восстановление напрочь сгоревшего хозяйства. — А то плохо мне будет. Очень. Пиндыкус не прощает таких промахов. Он вообще никаких не прощает. Пытать меня будут, долго и больно. И не для того, чтобы что-нибудь узнать, я и так все расскажу, а в наказание. Чтобы другим неповадно было. Ну, пожалуйста…

Я чуть не разжалобился. Но вовремя вспомнил, кто передо мной. И представил, сколько народа он отправил на тот свет. Так что вместо сострадания появилась злость.

— Ну, уж нет! А плащик мне и самому пригодится. Вот тебе, а не плащик!

И на сей раз я все-таки продемонстрировал убивцу полруки. А тот неизвестно чему обрадовался.

— Правильно! Тогда преврати меня в жабу, крысу или паука! Никакой Пиндыкус не найдет. Давай, скорей!

Вот оно что. Незнакомый жест, являющийся синонимом обыкновенной фиги в превосходящей форме, был воспринят как колдовской пасс. А вот просьба удивила.

— А почему в такую мерзость, а не в зайчика, например?

— Вы, колдуны, завсегда всех превращаете в гадких тварей. А чтоб в зайчиков, ни разу не слышал.

Даже обидно стало за нас, колдунов. Я же, как-никак, для всех стал явным представителем данного сословия. Причем не последним, а очень даже наоборот. И что же получается? Мало того, что все, кому ни попадя, могут безнаказанно гонять и шугать нашего брата, так еще и клевещут почем зря. А мы ж добрые, хорошие… Тьфу, ты, эк понесло!

— Не буду я тебя ни в кого превращать. Сам выкручивайся. Кстати, а когда Пиндыкус тебя хватится? В смысле, обнаружит твою пропажу и начнет разыскивать?

— Сейчас ему некогда. Подготовка к торжеству, сам праздник. А если случится что, так я сам должен с ним связаться, доложить. Он же мне доверяет, почти как самому себе. — Хрясбум даже всхлипнул, от полноты чувств. — А я… Эх! Дня через два начнет искать.

— Так за это время ты легко успеешь добежать до канадской границы.

— Куда? — Хором удивились мой подручный и наш пленник.

— Куда хочешь. Я имею ввиду, смыться успеешь.

— Ох, не советую его отпускать. — Осуждающе покачал головой Копадрюк.

— А я и без твоих советов никуда не побегу! — Безапелляционно заявил шпик. — Если плащ вернете, тогда попробую, шанс будет. А так — бесполезно. Все одно отловят. И чем позже, тем хуже для меня.

— Игорек! Не вздумай плащ отдать! — Испуганно взмолился грабитель. — Укокошит на раз, чтобы свою оплошность скрыть.

— Не боись. Не отдам, конечно. Я ж сказал, самому сгодится. Только делать-то что с лазутчиком-охранником?

Копадрюк пожал плечами, зато сам Хрясбум предложил:

— А вы меня в подвале заприте, с пленником-ктотышкой. А потом, может, и правда все наладится… Да, возьми у меня на поясе кошель для плаща, а то потеряешь…

Убивец явно еще надеялся когда-нибудь вернуть клановое имущество, иначе не стал бы так о нем заботиться. Ну, что ж, как говорится, надежда умирает последней.

Кошель, не смотря на свои мизерные размеры, легко поместил внутри себя скомканный плащ-невидимку. Я пристроил новообретенную колдовскую вещицу к себе на пояс. Весьма удобно. При должной тренировке можно исчезать из поля зрения за пару секунд.

А вот наличие пленника меня озадачило. Ведь ни сном, ни духом об его существовании.

— Ну, веди в подвал, — обратился я к своему помощнику, — этого пристроим, а заодно и на уже имеющегося посмотрим.

Копадрюк, поднял с пола за шкирку пойманного лазутчика и бесцеремонно поволок его сначала из номера, затем вниз по лестнице.

Подозреваю, что некоторое время назад, мой помощник боялся даже косо взглянуть в сторону Хрясбума, а теперь спускал его в подвал чуть ли не на пинках.

За все время пребывания в таверне я так и не удосужился посетить подпол. То руки не доходили, то ноги. Оказалось, что под основным зданием имеется не банальный погреб, а целый подземный этаж с основным коридором и множеством дверей, из-за некоторых из которых доносились аппетитные запахи копченостей и прочих хранящихся там продуктов.

Наша процессия подошла к самой дальней двери. Еще снаружи я услышал странное пение, более походившее на завывание без такта и мотива. Однако, некоторые слова были знакомыми и наводили на некоторые подозрения:

— Славный море, Байкал, Байкал!

Моя тут застряла, и я тут пропал!

В небольшой каморке накрепко привязанный к стулу сидел в зюзю пьяный ктотышка. Вот тебе и совсем не пьющая народность, или как тут у них называются разновидности разумных существ? Тварюгапиенсы, кажется.

— Ага! Припёрлися! Злодеи! Ктотышки вам всем, и сами вы все ктотышки! Я требую немедленно… И в сей момент! Так-то вот! — Икая и обводя нас мутным, раскосым взглядом, непонятно чего потребовал узник.

Я хотел было оскорбиться, ишь, как обозвал, но, во-первых, ехадуй находился в невменяемом состоянии, а, во-вторых, расшифровка непонятного слова являлась моей личной догадкой, вдруг они тут про английский язык ни сном, ни духом? Поэтому просто поинтересовался у Копадрюка:

— На свободу хочет?

— Как же! Его сейчас и пинками не выгонишь. — Хмыкнул грабитель. — Продолжения банкета требует.

В этот момент появился Пылкрюл со свежевыгнанным кувшином самогона. Взглянул на меня как-то странно. Немножко и виновато, и в то же время с какой-то гордостью, мол и мы не лыком шиты.

— Явился! — Обрадовано и возмущенно крикнул пьяный пленник. — Быстрей, а то уволю! И чтоб ни капли не пролил, как в прошлый раз!

Управляющий наполнил стакан, бесцеремонно оттопырил губу ктотышки и тонкой струйкой влил обжигающую жидкость в рот узнику. Тот счастливо крякнул. Затем Пылкрюл вслед за самогоном сунул кусок жареного мяса. Раздалось жадное чавканье вперемешку с утробным рычанием. Ага. Ну точно непьющие вегетарианцы эти ктотышки.

Наблюдающий за этой сценой Хрясбум шумно сглотнул, резко уселся на имеющийся еще один стул.

— Давайте, вяжите, да скорей опаивайте, как этого, чтоб я не сбежал!

В голове завертелась мелодия из «Знатоков» «Наша служба и опасна и трудна…». Конечно, ниндзкиллы по определению являются полной противоположностью ментам, но, наверное тоже работают без выходных. И если загуляет представитель правоохранительных органов, то ему укажут на служебное несоответствие или, в крайнем случае, уволят. А вот пустившемуся во все тяжкие убивцу, глава клана скорей всего устроит наказание имени себя — пиндык. Вот Хрясбум и решил расслабиться, раз уж такой случай подвернулся.

— Принимай еще одного подопечного. — Обратился Копадрюк к управляющему, а потом уже мне: — Пошли что ли?

Я пожал плечами:

— Сейчас пойдем. — Не смотря на собственные наблюдения, что тварюгапиенсы одного вида все на одно лицо, будь то аурюллы, чикдыкалки или ктотышки, уж очень знакомой показалась физиономия данного экземпляра. — Сначала объясни, что у нас тут за пленник образовался, про которого я ничего не знаю?

— А это хозяин таверны. Приперся с проверкой. А заведение не работает по твоему указанию. Он возмутился. Решил Пылкрюла выгнать. Пришлось изолировать. А тебе не стали говорить, чтобы не отвлекать всякими мелочами.

— Да, я хозяин! — Ктотышка умудрился не только расслышать наш разговор, но и понять, что речь идет о нем. — И поэтому нельзя поить меня некачественным напитком! И поэтому последняя порция не считается! И поэтому требую повторить из другого кувшина!

— Как это некачественный! — Оскорбился Пылкрюл. — Это же первач!

— А я говорю, некачественный! — Продолжал гнуть свою линию пьяный ктотышка. — От качественного должно быть легко и весело, а не мерещиться всякие страшные видения!

Быстро же он до «белочки» допился, вернее, его допоили.

— И поэтому требую повторить из другого кувшина, и чтобы сразу же вон тот призрак исчез! — Хозяин таверны кивком указал на меня. — Потому что его уже давно заживо сожрали живогрызы!

О, как! Хозяином Пылкрюла оказался мой старый знакомец, промышляющий контрабандой сюсюлевой ткани. Тесна Юпалтына. Потом, когда Паля взойдет на престол, обязательно надо будет побеседовать с этим предпринимателем и выяснить, с кем же ведется незаконная торговля.

— Обоих держать тут, и не выпускать без моего распоряжения. — Велел я управляющему и кивнул Копадрюку. — Пошли.

Теперь имелся чудо-плащик. Эх, пораньше бы! В начале славных дел. А то, как всегда, не вовремя. Хотя, стоп. А на фига, спрашивается, он мне нужен был бы пораньше? Совсем ни к чему. Разве что последний визит к королю прошел бы более эффективно. И то — не факт. Ведь и так получилось все наилучшим образом. А от большего эффекта Кульдульперпукса мог и кондратий хватануть по дороге к Жезлу. А еще раньше обладать здесь волшебным плащом вроде как и не к чему. Разве что прокрасться во дворец да незаметно привесить Кульдульперпуксу связку пустых консервных банок? То, что он «подорвется» бежать в ужасе, словно шелудивая шавка, сомнений не было, однако, большого смысла в данной операции не наблюдалось, да и консервы, как и банки от них мне в Юпалтыне не встречались.

Вот если бы иметь такую штуковину в своем мире — другое дело. Там бы плащ-невидимка был бы весьма кстати. В таком случае, удалось бы избежать множество проблем и неприятных моментов. Однако, имеются небезосновательные подозрения, что данный артефакт, как и прочие материальные шмотки, не смотря на свою невидимость, не станет перемещаться вслед за мной в другую параллельность.

Так что, вещицей мы разжились вовремя. Да и вообще, все происходит вовремя и кстати. Будто по сценарию. Даже те перемещения между мирами, которые на первый взгляд были абсолютно ненужными, и являлись простым баловством, в итоге сыграли немаловажную роль. Если не сказать решающую. Ведь кольцо у меня разрядилось тогда, когда надо. Случись это на одно перемещение раньше или позже, и всё. Из пасти Глоталки я однозначно бы переместился. Без вариантов. И тогда никогда бы не узнал того, что поведали мне обитатели Страны Второго Шанса. А это в корне поменяло бы дальнейшее развитие событий.

Да и прочая информация доходила до меня весьма своевременно, не раньше положенного. Узнай я, что Паля никакая ни принцесса в самом начале своей эпопеи, опять же выложил бы ей всю правду и перестал бы светить по мирам задом на радость окружающим. И так со всем остальным.

Итак, плащ-невидимка появился тогда, когда потребно. Потому как, благодаря ему, не придется мельтешить между мирами (хоть и в пределах своего дома и окрестностей, но все-таки), переодеваться в стражника и терпеть прочие неудобства. Теперь я имел возможность незримо присутствовать на церемонии, и в случае чего вмешаться.

Вечерело. Пора было отправляться во дворец. Я хоть и предостерег узурпатора от необдуманных действий, летального характера, но мало ли что может взбрести в его неразумную башку? Стеганув на посошок (в свете последних событий пришлось отказаться от намерения упиться в драбодан) и отдав последние распоряжения помощнику насчет завтрашнего дня, я накинул плащ-невидимку, походил туда-сюда под внимательным взглядом Копадрюка. Подручный дал добро: нигде ничего не торчит и не просвечивает. Невидимость полная и абсолютная.

По дороге во дворец перебирал в башке, все ли готово к предстоящей церемонии, не упустил ли чего? Получалось, что, вроде как, всё. И даже Серега будет дежурить на своей машине в том месте, которое в Денисовке соответствует главной площади Юпа. На случай экстренной эвакуации.

Так что учтено и не забыто практически все. Почти все. За исключением небольшого дельца, которое периодически вспоминалось и бесцеремонно трясло мою дремлющую совесть. Алла. А вдруг она уже наигралась в богиню? Может, давно уже домой хочет, истосковавшись по девятой «Балтике»? Рыдает там, среди своих лохматых поклонников, а я тут и не чешусь вовсе по этому поводу.

Оно, конечно, можно было бы смотаться на то злополучное озерцо, переместиться, встретиться со своей возможно бывшей директрисой, а ныне богиней Аурю. Но ведь может оказаться так, что Алла переехала в столицу этих етти, а общаться с ними без ее прикрытия не было никакого желания. «Самец убивать!», — скандировали тогда аурюллы. И хоть явившаяся им богиня запретила это делать, но мало ли? Вдруг, решат потихоньку притюкнуть, дабы не нарушать покой своего божества.

Да и если даже аудиенция состоится, как к Алле правильно обращаться? Вероятно, она уже настолько вжилась в новый статус, что может и оскорбиться, со всеми вытекающими. А я понятия не имел, как надо величать небожителей. Люди для всех своих сословий придумали красивые названия. Монархи и их наследники — Величества и Высочества, представители благородных кровей рангом пониже — Светлости, Сиятельства, Высокоблагородия. И духовенство не отстает: Преосвященства, Святейшество. Кажется, даже торгаши велят своей челяди называть себя Степенством. Не удивлюсь, если и бомжи величают главного по помойке Ваша Вонючесть.

А вот насчет богов народ как-то не сподобился придумать соответствующий термин. Или просто я не в курсе? Как бы там не было, но визит в стан лохматых громил, я решил отложить на неопределенное потом. Отмазка, способная утихомирить угрызения совести, была в наличии. Не имел я права рисковать собственной шкурой накануне решающего дня. На одной чаше весов — судьба целого королевства в целом и практически любимой девушки Пали в частности, а на другой — взбалмошной тетки, которой, между прочим, предлагалось убраться в родной мир подобру-поздорову. Но, как говорится, всяк кузнец своего счастья… Так что теоретически, по этому поводу моя совесть могла спокойно ночевать.

Дошел до дворца без приключений. Еще бы. Сам-то я их не искал, а они меня найти не могли, благодаря невидимости. Не смотря на вечер, первым делом я подался в знакомый тронный зал. Вдруг, у королей ненормированный рабочий день, и Кульдульперпукс все еще вершит государственные дела?

У зала несли службу аж четверо стражников. Но дверь была слегка приоткрыта (небось подслушивали, заразы!), и я без проблем, под видом сквозняка проник вовнутрь.

Я не ошибся. Узурпатор восседал на троне. Рядом отирался Бзылдюк. А напротив трона стоял Кирдец, так что я тихонечко, на цыпочках, по широкой дуге обогнул его (уж очень опасный дядька!) и пристроился позади Кульдульперпукса.

— Так, говоришь, все князья прибыли не с простой охраной, как обычно, а с очень усиленной? Каждый привел по маленькой армии?

— Да, мой король. — На лице и в голосе Кирдеца, как всегда, отсутствовали какие-либо эмоции.

— И почему это?

— Есть только одно разумное объяснение: распри между князьями обострились, и каждый из них опасается быть атакованным по окончании празднеств на обратной дороге.

— Обострились распри? Это хорошо. Но на всякий случай завтра пусть вся стража находится рядом, в полной боевой.

— Будет сделано, мой король. Но никаких всяких случаев не будет.

— Гм… Это хорошо, что ты так уверен. Все, свободен.

Глава всех силовых и криминальных структур поклонился и покинул зал.

Любопытно, Кирдец знает что-то больше и просто вешает королю лапшу на уши, или он взаправду и мысли не допускает, что может назревать хоть какой-то заговор против монарха?

— А все-таки лучше принцессу того, — принялся нашептывать Бзылдюк, как только двери закрылись за Кирдецом, — мало ли, вдруг, настоящая?

По харе Кульдульперпукса было видно, что он полностью разделяет мнение своего придворного колдуна и министра приговоров, но в тоже время хорошо помнит мои предупреждения насчет последней капли.

— Да знаю я, что это было бы лучше! — С каким-то надрывом, почти по театральному выдохнул узурпатор. — Но не могу я, не могу! Нельзя! Призрак казненного колдуна являлся, сказал, что если еще одна смерть появится на моей свести, все, каюк. Все приведения явятся рвать меня!

— Это как? Невозможно! Ведь приведения вообще не бывают, а если и бывают, то не имеют тел и, поэтому, никак не смогут никого рвать!

— Не скажи. Не все приведения одинаково бестелесны.

Ишь, запомнил, ясно дело, ведь данный аргумент я подкрепил весьма ощутимой затрещиной.

— Ну, тогда, ведь я сам могу все обтяпать! — Продолжал гнуть свою линию Бзылдюк. — А ты как будто ни при чем. Мол, и не знал ничего!

— А это мысль! Хотя, все равно, страшновато. Осторожность, она — сестра таланта и мать учения.

Такого перла я не ожидал от Кульдульперпукса.

— Да я все сделаю так, что комар носа не подточит! — Продолжал настаивать колдун-недоучка, смотря на своего хозяина по-собачьи преданными глазенками. — Как будто померли все сами по себе, по независящим от нас обстоятельствам. Только, мой король, вели выдать мне яду, да побольше.

Узурпатор наморщил лоб. Видимо, это должно было означать тяжкие раздумья. Пора вмешиваться. Я склонился над ухом Кульдульперпукса и внятно, но так, чтобы слышал только он, пошептал:

— Дурак!

— Ой! — Монарх подпрыгнул, как ужаленный. — Кто здесь?!

— Я здесь, Бзылдюк. — Тупо заморгал колдунишка.

— Ты что-нибудь слышал?

— «Ой» слышал, потом «пук» слышал, затем «Кто здесь?» слышал, снова «пук»…, - принялся перечислять послушный прихвостень.

— Принцессу убивать нельзя, — я прошептал в самое ухо Кульдульперпукса, тот так резко отклонился, что чуть не свалился с трона, но я вновь приблизился и продолжил: — запрети этому идиоту приближаться к ней и гони его, поговорить надо.

— Ты кто? — Зачарованно и еле слышно прошептал король.

— Твой внутренний голос. Гони этого придурка, иначе пропаду, а без меня ты таких дров наломаешь, и последствия будут такими, что, по сравнению с ними, простенькое порватие приведениями покажется детской шалостью.

Около минуты король сосредоточенно моргал, переваривая услышанное. Затем выдал свой вердикт своему коварному подручному:

— Слушай мою королевскую волю, Бзылдюк! Принцессу убивать нельзя, иначе детские шалости с порватием. Пшел вон!

Ошарашенный таким поворотом, но явно привычный к подобным заскокам повелителя, Бзылдюк не стал перечить, а просто, быстро пятясь и кланяясь, поспешил ретироваться.

— Эй! Ты еще здесь? — Зачем-то закатив глаза, прошептал Кульдульперпукс.

— Здесь, здесь. Не волнуйся. — Я ответил нормальным голосом, надоело шептаться. Только немного попытался изменить тембр, дабы монарх не признал в своем внутреннем голосе свой последний кошмар.

— А ты правда мой внутренний голос?

— Правда.

— Ой, что-то не так. Если ты внутренний, то почему я слышу тебя снаружи, а не в голове?

Не ожидал я от Кульдульперпукса такой догадливости, вроде дурак дураком, а смекнул-таки, нашел несостыковочку.

Но и я не лыком шит, было что ответить:

— А снаружи потому, что у тебя башка совсем пустая, и если бы я говорил внутри, то из-за эха ты бы ничего не разобрал и наворочал бы непоправимых ошибок.

С данным аргументом узурпатор спорить не стал. Но поперечить самому себе внутреннему все же решился:

— И никакой Бзылдюк не придурок. Он мне много дельных советов давал, да и про принцессу он доложил.

— Придурок он потому, что находится при тебе. При дураке.

— Дураки не королевствуют. — Обиженно пробурчал Кульдульперпукс, но решив, что на себя грех долго серчать, миролюбиво поинтересовался: — И почему это нельзя принцессу контропупить чужими руками?

— Во-первых, твое согласие равносильно приказу, а призраки только этого и ждут. А, во-вторых, ты не видишь своей выгоды в ее существовании. Ты должен сам привести ее на завтрашний праздник. Показать всем. Сказать, что вот, мол, объявилась самозванка, выдает себя за дочь Сильбульлиона, прошу любить и жаловать. И вручить ей Жезл. И будь она хоть сто раз настоящая принцесса, Жезл все равно на нее не отреагирует, потому как сам символ власти фальшивый. Теперь понял?

— Понял, понял. Ох, мудро, ох, хитро! — Глаза монарха мечтательно заблестели, на губах заиграла самодовольная улыбка, которая почему-то неожиданно и резко стерлась. — Стоп!!! А ты вовсе не мой внутренний голос! Не мой!

— Это еще почему? — Я понятия не имел, как узурпатор ухитрился меня разоблачить.

— А потому, что такие умные мысли не могли во мне зародиться, даже внутри. В самых глубоких недрах, — король почему-то заглянул себе через плечо, косясь на самый низ спины.

Против логики не попрешь.

— А ты догадливый. — Приходилось на ходу менять тактику. — Придется сказать тебе правду. Кому поклоняешься?

— Я?!!! Это мне все поклоняются!

— Я про бога спрашиваю.

— Ах, это. Поклоняюсь, конечно, все поклоняются.

— Так, кому?

— Гм… Ну, это…, - Кульдульперпукс неестественно замялся, — еще с тех времен осталось, когда я не был королем. Мой бог — Дерьмоидол.

— Димедрол? Лекарственный, что ли?

— Никакой не лекарственный! — Узурпатор раздраженно хмыкнул и повторил по слогам: — Дерь-мо-и-дол!

Ага. Понятно. Все правильно. Дерьмо-идол. Бог всех какушек, надо полагать. Учитывая прошлую профессию нынешнего монарха, вполне логично. Ну, что ж, хоть и не по своей воле, но несколько минут я уже побывал в личине Стыдливого Бога, вернее, меня за него приняли, так что побуду и этим, куда ж деваться? Только никому и никогда об этом рассказывать не буду. Однозначно.

— Вот, я — он и есть.

— Кто? — Продолжая демонстрировать недюжинную тупость, не понял Кульдульперпукс.

— Дерьмоидол!!! — Я рявкнул так, что король поверил сразу и безоговорочно и тут же прямо с трона рухнул на колени, отбивая поклоны и умудряясь крутить башкой, наверное ожидал, что сейчас божество явится во всей красе.

Я прикинул, как должен выглядеть идол данной направленности, и неслышно сплюнул. Хрен этому августейшему, а не визуальные картинки. При всем желании, я бы не смог прикинуться огромной какушкой.

— Слушай внимательно, что должно делать, смертный, — я начал вещать замогильным (заунитазным?), короче, потусторонним, голосом, — завтра во время церемонии пусть принцесса и вторая пленница находятся рядом с тобой. Ты вручишь жезл девчонке по первому требованию. Будь то мой голос, голос какого-либо князя, или даже если кто-то неизвестный крикнет из толпы (этим кем-то неизвестным должен был стать не кто иной, как Копадрюк, в случае, если ни от кого больше не поступит данное требование). Хау! Я все сказал!

Да, я завершил речь, как заправский индеец, но не «аминь» же говорить, в самом деле!

— Постой, мой бог! — Взмолился Кульдульперпукс, тюкаясь лбом об пол. — Не покидай меня так скоро!

— Некогда мне. Ждут и другие говеные дела. Так что, быстрей излагай, что потребно?

— Защиты прошу от приведениев. Порвать собрались меня, сволочи! А ты — бог, ты все можешь!

— Я повелеваю какушками разных консистенций, от крутых до жидких, и производными от них, такими, как ты, но над призраками я не властен. И поэтому не перечь им, иначе точно порвут. Теперь говори, где обитает Бзылдюк?

— Ой, а зачем он понадобился моему могущественному богу?

— Буду его в правильную веру обращать, а то молится небось кому не попадя.

Узурпатор объяснил, как найти колдунишку-самозванца.

— Вот теперь полное и окончательное хау! — Не о чем мне было с ним больше разговаривать.

— Хау, — прошептал Кульдульперпукс и на четвереньках пополз к тому месту, откуда доносился мой голос, постоянно принюхиваясь.

Эх, имей я менее приличное воспитание, непременно оставил бы следы своего божественного пребывания. А так, я только вновь неслышно сплюнул и покинул тронную залу.

Вообще-то, по идее Бзылдюк мне был вовсе непотребен. Ничего нового, в смысле полезного, скорей всего, сказать он мне не мог и глупостей натворить уж точно не решится, опасаясь королевского гнева. Так что я просто решил нанести так называемый «визит вежливости». В качестве факультатива. Негоже оставаться совсем безнаказанным человеку, так подло поступившему со своими хозяевами. Шавка, куснувшая руку кормящую…

По идее, если бы не он, то скорей всего я никогда бы не встретился с Палей, не гулял бы по параллельному миру, короче, ничего бы не было. Стоп! Так можно додуматься и до таких мыслей, что благодаря Гитлеру я вообще на свет появился. Ведь, кабы не война, дед с бабушкой могли бы и не встретиться. Вернее, точно не встретились бы…

Так что я предпочел мысль, что Бзылдюк каким-то боком повинен в том, что мне пришлось голым задом светиться во всяких разных местах. Ведь на любое событие можно смотреть под разными углами…

Не без труда я отыскал комнатушку новоявленного министра. Бзылдюк уже улегся, но не спал, ворочался, бормотал что-то невнятное.

— Так, говоришь, призраков не бывает? — Без всяких преамбул вкрадчиво поинтересовался я.

— Ой, ай! Кто здесь?!

— Ужас, летящий на крыльях ночи. — Как они мне надоели все со своими дурацкими вопросами.

Бзылдюк усиленно завертел головой в поисках говорящего. Я решил облегчить ему задачу, высунул из-под плаща-невидимки голову и дружески подмигнул. Конечно, он испугался. Висящая в воздухе башка без туловища кого угодно доведет до паники, не смотря на доброжелательное и миролюбивое выражение лица на этой башке.

Колдунишка впал в ступор. Глазенки остекленели, рот приоткрылся, давая дорогу струйке слюней, весело побежавшей по подбородку. Говорить он, как и полагается в подобных состояниях, временно разучился. Воцарилась тишина. Почти мертвая. Только доносились некие звуки, о происхождении которых не хотелось даже догадываться. Это его организм по-своему реагировал на испуг. Благо, что под одеялом.

Я дождался, когда взгляд Бзылдюка стал более осмысленным, и начал допрос:

— Говори, почему предал принцессу?

— К-кол-лдун. Т-тот самый. Т-так…, это…, - заикаясь, начал Бзылдюк, видимо дар речи возвращался постепенно, — как п-полагается. Долг каждого юпалтынца докладывать о любых происках против короля.

Учитывая местный менталитет, вроде как логично, но не совсем.

— А разве Пальпулькидра что-нибудь замышляла?

— А вдруг?

Тоже не поспоришь, здесь и за меньшие прегрешения, чем объявить себя законной наследницей, отправляли прямиком в пасть Глоталки или Жевалки, в зависимости от статуса обвиняемого.

— А почему же ты тогда ждал несколько лет, а не сразу бросился сообщать кому следует?

Уличенный в преступлении Бзылдюк, захныкал:

— А потому что меня никто не любил! Ни Валакала, ни Лайва, ни Паля, когда подросла! Даже кухарка и служанки только хихикали надо мной, и никакой взаимности!

Еще одна низменная жертва высоких чувств. Оказывается, виновата неразделенная любовь. Это он пусть мозги пудрит тому, кого в зеркале увидит. С офигенным натягом еще можно было поверить, скажи он, что всю жизнь безответно любил кого-то одну (и то не повод для подлого предательства), а тут перечислил весь женский контингент баронства. Обыкновенный похотливый козел.

— А здесь пытался когда-нибудь встретиться с принцессой и ее тетушкой?

— Нет! Никогда! Почти…

— Рассказывай.

— К ним нельзя совсем приближаться. Только несколько стражников имеют право. И обслуга. Однажды не утерпел, хотел только одним глазком взглянуть. Ранехонько утром отправился в запретное крыло. С рассветом. Все в это время спят. Надеялся, что и охрана дремлет. Подкрался почти до самой темницы. Вдруг из закутка мужик огромаднейший как выскочит, голый весь, только шлем на башке и в руках меч, глаза бешеные! Я еле ноги унес…

Во, как. Еще одно доказательство того, что, на первый взгляд, абсолютно несуразные поступки имели смысл и совершались весьма своевременно. Насколько я понял, голый огромаднейший мужик с бешеными глазами — никто иной, как тот «привет» от Пали, который она мне послала в самом начале славных дел, вместо того, чтобы просто переместиться ко мне, разбудить и откровенно поговорить, на что тогда я и рассчитывал.

И кабы не этот, как в то время казалось, дурацкий поступок, еще неизвестно, как бы все сложилось в дальнейшем. Если бы Бзылдюк вместо знойной мадамы, к коей пылал низменной страстью, узрел бы старую каргу, под образиной которой приходилось скрываться Валакале, то непременно заложил бы предмет своего вздыхательства. Естественно, он не прибежал бы к королю с криками, мол, там ведьма. Ведь сам-то поперся на запретную территорию, но, думаю, нашел бы безопасный для себя способ заложить Валакалу. Уж дюже хитрый, сволочуга! Ведь умудрился же до сих пор оставаться живым, да еще и выбиться в придворные колдуны и получить министерскую должность, хотя по обыкновению узурпатор отправлял всех чародеев (сам того не ведая) в Страну Второго Шанса.

Я еще задал Бзылдюку несколько вопросов. Оказалось, что это он посоветовал Кульдульперпуксу, вместо того, чтобы физически устранять всяческие слухи об объявившейся претендентке на престол, тем самым их раздувая, наводнить столицу новыми слухами, один нелепее другого, в коих весть о принцессе благополучно затерялась, как очередная брехня. Да, хитрый, изворотливый, подлый гад.

— А зачем ты сегодня подбивал короля на убийство Пальпулькидры?

— А вдруг она и взаправду настоящая?! Мне ж тогда — конец! А при этом короле я весьма неплохо устроился…

— Слушай внимательно, Бзылдюк! — Я решил хорошенько постращать гаденыша, дабы он не вмешивался в ход событий, мало ли что удумает. — Ни о каких убийствах даже не помышляй! Вообще ничего не предпринимай! Из своей конуры до завтрашнего дня носа не показывай. Тебе под страхом жутчайшей смерти запрещено до конца церемонии вообще с кем либо разговаривать, даже с королем! А если тот что-нибудь спросит, отвечай только одно слово: «Хау». Иначе, я тут же приду за тобой, — я скорчил зверскую физиономию, поклацал зубами и порычал для убедительности, — и не будет тогда тебе покоя даже после смерти! А пока живой, помни, не все призраки одинаково бестелесны!

Я не стал оригинальничать и повторил то, что уже говорил Кульдульперпуксу, да и узурпатор уже доводил до своего придворного чародея данное изречение. А в доказательство своей материальности на сей раз я не стал прибегать к оплеухам и затрещинам, как намеревался ранее. Сама мысль о прикосновении к этому мерзкому типу вызывала отвращение, да и из-под одеяла начал явственно распространяться запах страха. Так что я ограничился лишь тем, что сильно пнул стоявший рядом с ложем ночной горшок (благо, пустой), отчего тот ударившись о стену, разлетелся брызгами мелких осколков. Хотя, данный сосуд Бзылдюку в ближайшее время уж точно не потребуется. Все свои надобности он уже справил, без всяких там специальных приспособлений.

Я не стал досвиданькаться. Просто укрыл голову плащом и удалился с чувством выполненного долга. А Бзылдюк вновь впал во временную парализацию, только слышались непотребные звуки, свидетельствующие о том, что из колдунишки выходят остатки страха…

Вот и наступил, так называемый, последний и решительный… День. Конечно, я понимал: весь замысел держится на волоске. Чуть что не так — и все потуги коту под хвост. Даже не так. Всем котам под хвосты. И кобелям под приподнятые лапы.

Остаток ночи я скоротал возле узилища Пали и Валакалы. На всякий случай. Даже умудрился поспать. Причем ни грамма не опасаясь, что просплю что-нибудь важное, потому как улегся прямо под дверью, как верный пес.

Утром собрался было проведать Кульдульперпукса, шепнуть что-нибудь на ушко, типа: «Хау», дабы напомнить о своем скромном существовании (в королевском сознании — вонючего божества). Вдруг при свете солнышка сочтет вечерний визит идола за кошмарный сон?

Однако слуга, принесший завтрак пленницам, сообщил им, чтобы поторапливались, потому что им предстоит принять участие в празднествах, и, паскудно хихикнув, добавил, что главными действующими лицами, после короля, естественно. Но совсем в другом качестве. Он даже не догадывался, как был прав.

Через некоторое время за Палей с тетушкой явились четверо стражников во главе с сотником. Лицо Валакалы скрывала плотная вуаль, да и вырядилась она в бесформенный балахон, так что определить в котором из обличий в данный момент пребывает колдунья не представлялось возможности. Да оно мне не особо-то и требовалось.

Я лихорадочно соображал. Что делать? Попытаться приблизиться к принцессе и шепнуть, что я рядом? Чтобы не волновалась, мол, помогу, в случае чего. Но, как бы не получился обратный эффект. Она ж про плащ-невидимку ни сном, ни духом, перепугается еще от неожиданности… А с перепуга недолго и вызубренные матюги местами перепутать, что весьма чревато. И я решил сохранять свое инкогнито. Пусть Паля надеется лишь на себя. Ну а в случае чего, само собой, вмешаюсь.

Воины взяли узниц в коробочку и повели к месту действия. Я, естественно, держался рядом. Пленниц не стали выводить на помост, а оставили под охраной в торцевой нише, аккурат напротив Глоталки и Жевалки. Видимо, это местечко предназначалось для монарха, желающего полюбоваться казнью, а самому оставаться незамеченным.

Поняв, что Пале с тетушкой пока ничего не угрожает, я вышел на королевский помост. Ни фига себе! Столько народа не было даже во время моей «казни». Не то что яблоку некуда упасть, тут и оброненное маковое зернышко не достигло бы брусчатки, столь плотной была толпа. И столь же неоднородной. В одной ее части в глаза бросались мощные фигуры янычамураев Ханбайдуя, в другой — балахоны тюлюлюлистов. Я не сомневался, что вояки остальных князей также достойно представлены, просто не так ярко выделяются на фоне рядовых граждан. И еще заметил несколько знакомых лиц в первых рядах публики.

Наблюдалась полная готовность к церемонии. На главном возвышении уже заняли свои места Кирдец, какой-то мужик, как выяснилось чуть позже, церемониймейстер (или как он там правильно называется?), короче, тамада. И чуть в сторонке с затравленным видом — Бзылдюк. Уступом ниже стояли князья (Айяй чуть в сторонке от остальных, укутанный с ног до головы в балахон). На следующей ступени, возвышающейся над площадью всего на полметра расположилась знать Юпалтыны. Не было лишь виновника торжества, Кульдульперпукса. Не удивительно. Положено последним появляться. Кстати, он не заставил себя долго ждать.

«Тамада» трижды долбанул своим посохом в помост. Тут же все разом заткнулись и воцарилась тишина.

— Его Величество Могущественнейший…, - перечисление эпитетов продолжалось минуты две, — …Достославный Кульдульперпукс Кля Омлю Сизы Юпалтын!

И с последними словами приволокли короля. Двенадцать дюжих молодцов, каждый из которых без напряга мог бы запросто притащить Кульдульперпукса, держа его подмышкой. Кабы потребовалась транспортировка лишь одного монарха. Но августейший был доставлен вместе с троном, временно превращенным в импровизированные носилки: под подлокотники были вставлены длинные мощные шесты, почти что бревна.

Трон вместе с величественно восседающим Кульдульперпуксом аккуратно поставили в центр помоста, после чего дюжие молодцы вместе с «бревнами» удалились.

Тут же, как по команде (я даже вздрогнул от неожиданности), толпа взорвалась бурным приветствием. Однако, это ж не наши вояки на параде, так что никаких «Здравия желаю…», «Да здравствует…» или «Ура! Ура! Ура!» разобрать было невозможно. Тысячи глоток хоть и начали орать одновременно, но каждая — свое. В результате — запредельно-децибельный гул.

Около минуты король наслаждался реакцией толпы, о чем свидетельствовало надменно-довольное выражение физиономии, затем резко вскинул руку. Все мгновенно заткнулись.

Кульдульперпукс еще раз обвел взглядом присутствующих. Наконец его взор упал на скромнягу-Бзылдюка. Узурпаторская харя сморщилась недовольной гримасой. Король поманил пальцем придворного чародея. С явным нежеланием, испуганно озираясь, Бзылдюк подсеменил к трону. Я, само собой, тоже приблизился.

— Куда запропастился? Почему не явился утром?

Кульдульперпукс, принюхиваясь, глубоко втянул воздух носом. Это с его-то шнобелем! Хотя, тут впору было не принюхиваться, а совсем наоборот — затыкать нос, потому как Бзылдюк дословно исполнил мое ночное приказание ничего не предпринимать, даже насчет личной гигиены. Вот и несло от него вышедшим наружу страхом.

— Хау! — Министр приговоров продолжал выполнять инструкции.

Кто угодно, получивший столь невразумительный ответ на свой конкретный вопрос да еще и унюхавший непотребственную вонь, впал бы в ярость. Но не узурпатор. Его реакция была диаметрально противоположной. Он снисходительно улыбнулся и кивком велел придворному колдуну оставаться рядом. Скорей всего, в августейшей башке мелькнул какой-нибудь местный аналог нашего расхожего выражения: «В нашем полку прибыло…».

А затем Кульдульперпукс жестом велел церемониймейстеру начинать ритуал. «Тамада» вновь долбанул посохом в помост, привлекая к себе внимание. И обратился к народу Юпалтыны вообще, и к сильным мира сего, то бишь к князьям, в частности: готовы ли они присягнуть (вновь прозвучал длиннющий официальный титул монарха), после того, как Жезл Власти подтвердит его королевское происхождение.

Странно. Никакой драматургии. По идее, вначале надо бы было предоставить возможность всем желающим заявить о своих претензиях на престол (например, находящейся поблизости Пале). А после того, как у претендента ничего не получится, в чем Кульдульперпукс должен был быть полностью уверен, отправить соискателя (соискательницу в данном конкретном случае) в пасть Глоталки на радость публике. А уж потом продемонстрировать разогретой толпе сияющий Жезл Власти. Тем более, он получил недвусмысленный приказ на этот счет от своего вонючего божества, коим поимел наглость пренебречь.

Вероятно, король решил оставить самозванку «на десерт». Или сам опасался, что в свете последних событий Жезл «заартачится», и торопился убедиться в обратном. А, может, он надеялся, что до явления принцессы народу дело вообще не дойдет?

Как бы там не было, но данная последовательность развития событий являлась наиболее благоприятной для осуществления переворота.

После того, как князья хором внятно и разборчиво, а затем толпа новым взрывом неразборчивого ора, подтвердили свою готовность присягнуть, Кульдульперпукс извлек из-под седалища Жезл Власти (я-то думал, что его принесут на какой-нибудь бархатной или, учитывая местные особенности, на сюсюлевой подушке) и соизволил слезть с трона. Король подошел к краю помоста и, держа Жезл в полусогнутой руке перед своей харей, приступил к ритуалу.

Я держался рядом. Хотелось послушать, как король будет шептать заклинание, дабы убедиться, что мой инструктаж для Пали, каким образом надо произносить заветные слова, оказался верным.

Поднаторел Кульдульперпукс в искусстве незаметного зачитывания заклинания. Рот лишь слегка приоткрыт, губы не шевелились совсем. А чтобы расслышать матюги, уже переставшие быть волшебными, мне пришлось приблизиться практически вплотную.

Закончив заклинание, узурпатор артистичным жестом воздел руку с артефактом вверх. К всеобщему разочарованию и моему удовлетворению фальшивка не отреагировала на устаревшее заклинание.

— Так не бывает, — нервно прошептал Кульдульперпукс, вернул Жезл Власти на исходную и начал повторно на него матюгаться, на сей раз более громко, внятно и разборчиво.

Вторая попытка завершилась аналогично первой — никак. Ошарашенные князья, знать и прочая публика начали приходить в себя. Мертвая тишина сменилась слабым ропотом, перекрывая который, до всех донеслась отчетливая, хоть и не совсем трезвая, громкая реплика из первых рядов толпы:

— Принцессу давай! Пусть она попробует!

Молодец Копадрюк. Строго по инструкции.

— Нет никакой принцессы! — Истерично взвизгнул Кульдульперпукс.

— А у меня другие сведения на этот счет, — подал голос из-под своего балахона Айяй.

— Я тоже слышал о претендентке, — присоединился к «коллеге» Перпуздок.

— И я.

— Я тоже.

Ханбайдуй и Ненебаб также решили не отставать.

— Нету принцессы! — Продолжал упорствовать узурпатор. — Как смеете не верить своему королю?! Кирдец, это же бунт! Немедленно арестуй непокорных!

Если бы Жезл Власти некоторое время назад засиял бы в руках августейшего, то, несомненно, все закончилось бы арестом возроптавших князей. Да и они, скорей всего, не посмели бы подать голос.

Номинально Кульдульперпукс оставался королем, и Кирдец не мог не подчиниться. Мановением руки он направил стражников к княжескому уступу. Однако, правители земель успели усомниться в королевском происхождении Кульдульперпукса, хотя ранее неоднократно наблюдали в его руках светящийся Жезл Власти, и не стали смиренно дожидаться собственного ареста. Они практически одновременно условными жестами «активировали» свои маленькие армии. Толпа колыхнулась. Отчетливо стал слышен скрежет извлекаемых из ножен мечей. Княжьи вояки спешили на выручку своим повелителям. Те из них, что находились в первых рядах, без труда преодолели возвышение со знатью и в считанные секунды обступили своих повелителей.

Кирдец также не бездействовал. Со всех сторон «запели» свистудки десятников и сотников королевской стражи.

Пора было действовать. Иначе кровопролитие было бы неизбежно.

— Хау, — шепнул я на ухо Кульдульперпуксу, который к тому времени успел ретироваться с «передовой», то есть с края помоста, и наблюдал за развитием событий, выглядывая из-за трона. — Выпускай претендентку, тупица, иначе покрошат твоих стражников. Сам же знаешь, князья прибыли на праздник с целыми армиями.

— А вдруг…, - шепотом начал возражать своему «божеству» перепуганный до смерти король.

— Никаких вдруг, идиот! — Препираться и выбирать выражения не было ни времени (кое-где уже слышался звон клинков), ни желания. — У нее ничего не получится, а ты выиграешь время. Хау, я все сказал!

И король решился. Он покинул убежище и воздев руку, вновь «похвалился» своим пронзительным фальцетом:

— Хау! Всем стоять!!!

Как ни странно, но все застыли на своих местах, словно игроки в «Замри-отомри». Шум мгновенно сошел на нет. Видимо, у юпалтынцев уже на генетическом уровне заложено подчинение королевской власти, пусть даже приказ прозвучал от монарха, не подтвердившего свою легитимность.

Приободренный беспрекословным подчинением подданных, Кульдульперпукс продолжил более спокойным голосом:

— Я говорил, что нет никакой принцессы. А претендентка есть. Кирдец, давай сюда самозванку.

По знаку главного силовика вывели Палю и Валакалу.

— Ну, на, попробуй, — узурпатор источал ехидство, протягивая Жезл сопернице, и еле слышно зло добавил, — капец твоему папаше и остальным пленникам.

Паля приняла артефакт и заняла то же самое место на краю помоста, где несколько минут назад провалилась попытка Кульдульперпукса подтвердить свое августейшее происхождение. Я, естественно, держался рядом.

Тренировки не пропали даром. Губы не шевелились, заклинание звучало так тихо, что разобрать что-либо не представлялось возможным.

И опять мне вспомнилась всеобщая матерь в самом непотребном смысле… Потому как когда Паля воздела руку с жезлом, тот, как и при предыдущих попытках, хоть и сверкал, как и полагается поделкам из чистейшего алмаза, но не светился. Случилось то, чего я больше всего опасался — принцесса, скорей всего, от волнения перепутала слова в заклинании, не смотря на то, что при «перепрограммировании», я, насколько было возможно, укоротил матерную тарабарщину.

— Ну что, все убедились? — Казалось, Кульдульперпукс вот-вот лопнет от самодовольства. — Что я говорил? В Глоталку самозванку! И старуху тоже. — Корявый палец указал на Валакалу.

— Это кто старуха?! — Колдунья резко сдернула вуаль и отшвырнула ее в сторону, представ перед всеми в своем истинном обличии. — Сам самозванец и старпер!

Откуда благородная дама знала не самые интеллигентные выражения параллельного мира оставалось лишь гадать. Да и не было времени обращать внимание на такие мелочи. Явление Валакалы в образе молодой женщины произвело впечатление только на самого узурпатора, Кирдеца, да стражников, которые ринулись выполнять королевский приказ. Остальная же публика никак не отреагировала на перемену внешности спутницы принцессы, потому что просто-напросто не догадывалась о ней. Зато народ отреагировал на неописуемую наглость Валакалы. Никто и никогда не смел подобным образом обращаться к королю.

Все замерли, то ли переваривая услышанное, то ли дожидаясь кары небесной на голову оскорбительницы. Лишь из первых рядов отчетливо прозвучал одинокий зачарованный шепот: «Любимая!». Краем глаза я успел разглядеть расплывшуюся от счастья рожу Блюстыла. Идиот, нашел время радоваться. Совсем с головой поссорился, узрев предмет своей страсти. А то что его любимую только что было велено отправить в пасть Глоталки, по боку что ли?

Пока всеобщее внимание было приковано к Валакале, я, надеясь, что Паля не очень бурно отреагирует (завизжит, побежит, начнет отмахиваться Жезлом) на мой голос, спокойно прошептал ей на ухо:

— Паля, тихо. Это я, Игорь. Соберись и повтори заклинание. Ты где-то ошиблась.

Надо отдать ей должное: только слегка вздрогнула, а затем кивнула и вновь сосредоточилась на артефакте.

Замешательство, вызванное выходкой Валакалы, длилось лишь несколько секунд. Первым, как не странно, вернулся к действительности Кульдульперпукс:

— Действительно, не старуха, — удивленно протянул король и добавил уже решительно: — все равно в Глоталку обеих!

Замершие стражники вновь отжили и двинулись исполнять приказ. Благо, неспешно, торжество момента обязывало.

А у Пали что-то опять не клеилось. Об этом явно свидетельствовала недовольная гримаса. Знакомая картина. Еще по универу. Бывало какая-нибудь сокурсница, знающая предмет «на зубок», во время экзамена под строгим взглядом преподавателя терялась и не могла связать пары слов. Эмоции, волнение… Но, там-то всегда можно было предмет пересдать, да и за неверный ответ не приговаривали к сожратию…

Делать нечего. Принцессе надо было дать время успокоиться, сосредоточиться. И я решил вызвать огонь, в смысле всеобщее внимание, на себя.

Отойдя от Пали на три шага, чтобы сразу никто не решил, что мы с ней одна шайка-лейка, я резко сдернул с себя плащ-невидимку, быстро скомкал его и убрал в притороченный к поясу кошель Хрясбума.

И началась игра в узнаватушки. Причем, на появление моей скромной (естественно, скромной, я предстал на всеобщее обозрение на сей раз одетым) персоны реагировали поочередно и достаточно внятно, словно процессом узнавания управлял невидимый режиссер. А я молчал, куда торопиться? Пусть выговорятся те, кому неймется. Пока требуемый эффект был достигнут: ошарашенные стражники вновь замерли. Так что я только медленно водил головой из стороны в сторону, удачно выцепляя говоривших и реакцию на их слова отдельных персонажей.

Одинокие реплики зазвучали не сразу. Первым делом произошло всеобщее узнавание. Впервые за время церемонии толпа (пусть и не в полном составе, а лишь знавшие меня визуально, скорей всего те, что присутствовали при моей последней казни) выдохнула хором, да так согласованно, будто были неоднократные репетиции:

— Тот Самый Колдун!

Валакала, поняв, кто является легендарным чародеем, слегка обалдела, даже рот приоткрылся, правда самую малость. Правильно, не всё ей народ удивлять, надо когда-то и самой удивляться.

— Колдун?! Не-а! Это ж петух — Гарик Откуси Кадык! — Подал голос из толпы Здяк Вырви Кость. Добралась-таки банда до столицы.

Теперь Копадрюк ошарашено лупился на меня, будто впервые видит. Еще бы, столько времени бок о бок провести с криминальным авторитетом наивысшего порядка, и ни сном, ни духом об этом. И Кирдецу от неожиданности отказала его хваленая выдержка. Он аж тихо крякнул. Интересно, какая из его ипостасей охренела больше? Та, что, являясь главным полицейским королевства, проморгала бандюка такого пошиба, или та, которая управляла всем криминалитетом Юпалтыны?

Хотя, без разницы. Узнаватушки продолжались. Пришел черед князьям принять в них посильное участие.

— Это наваждение! Изыди, призрак! — Перпуздок замахал руками. — Я ж этого фсбешника скормил зыкчугу!

— Не ты, а я. — Возразил Ханбайдуй. — И не какого-то там фсбешника, а настоящего шпиона. И не зыкчугу, а живогрызам.

— Не могли вы его никому скормить, — пришла очередь Ненебаба, — потому что я его зафинтифлюжила… л… ЗафинтифлюжиЛ! — Сроду бы не подумал, что ударения можно ставить на согласные буквы.

— Врете вы все, — раздалось из-под балахона главного тюлюлюлиста, — совсем недавно, перед тем, как самому отправиться сюда, его я отправил в никудздец!

А у Пали все еще ничего не получалось. Даже произошло маленькое лирическое отступление, которое, кстати, кроме меня никто не заметил. На нее вообще перестали обращать внимание, практически все, за редким исключением. Претендентка на престол в сердцах позволила себе ругнуться, а так как воспитывалась в благородном семействе, то прибегла к выражению, явно почерпнутому во время пребывания в параллельности:

— Твою мать!

— Я здесь, доченька! — Помахала рукой из толпы Лайва, которая явно расслышала только последнее слово и не сообразила, что Паля вовсе не ее зовет, а имеет ввиду абстрактную родительницу, которую принято поминать аккурат в таких экстремальных случаях.

Тем не менее, принцесса кивнула матери, вернее обоим родителям, потому как Каласад, само собой, находился рядом со своей гражданской женой, и вновь принялась матюгаться на Жезл.

Вновь вмешалась толпа. И опять хором, по мановению палочки невидимого дирижера:

— Брехня! Он сгинул в Глоталке!

На несколько мгновений все заткнулись. Переваривали информацию. И, видимо, пытались как-то ее объяснить. Вряд ли ранее кому-либо приходилось видеть целым и невредимым человека, пять раз казненного. Беспрецедентный случай. До сего момента и разика было достаточно.

— Призрак! — Опять всеобщий хор, к которому на сей раз дружно присоединились и князья.

— Не все призраки одинаково бестелесны, — изрек Кульдульперпукс, который перестал играть в застывшего истукана, коим он прикинулся при моем появлении, — этого и казнить можно.

Вот так поворот! Переклинило узурпатора. Забыл напрочь обо всех моих страшилках.

Тем не менее, я радушно улыбнулся королю, помахал ручкой и поздоровался, слегка своеобразно:

— Хау!

— Хау…, - озадаченно выдавил из себя Кульдульперпукс и на некоторое время вновь углубился в прострацию.

Еще несколько секунд удалось выиграть. Ну что же там Паля? Когда наконец правильно отматерится?!

— Хау, — эхом откликнулся и Бзылдюк.

На это я даже не обратил внимания. Не до него. Инициатива перешла к князьям. Отошли от удивления, вызванного моей неимоверной живучестью, и припомнили, что каждый из них не прихоти ради приговаривал меня к экзекуции. А за то, что я волей случая прознал их сокровенные тайны, оглашение которых для одних чревато обвинением в государственных преступлениях, а для других — весьма крупными проблемами в своих княжествах.

И правители земель стали развивать идею короля.

— Правильно! Казнить!

— Непременно!

— Обязательно!

— Стоп! — Айяй не разделял энтузиазма своих коллег. Хоть один здравомыслящий отыскался, только рановато я обрадовался. — Казнили уже, а он целехонький. Надо его просто порубить на кусочки, без всяких казней!

Такой вариант устроил всех князей, и они разом подали знаки своим маленьким армиям, которые вновь пришли в движение.

— Ты король или зачем? — Я обратился к отжившему Кульдульперпуксу. — Без тебя тут решают кого казнить или рубить, будто ты пустое место.

— Точно! — Согласился со мной узурпатор, гневно сдвинул брови и рявкнул: — Всем стоять! Я король, а не зачем! Кирдец, собственноручно поруби колдуна!

Главный силовик замешкался лишь на пару секунд, затем обнажил клинок и двинулся в мою сторону. Опять-таки очень медленно. Да, Пиндыкус обещал мне не мешать и даже помогать по возможности, да и оберегать должен, ради здравия Жизебо-Мурзика, но вот Кирдец никакими обязательствами повязан не был.

И что делать? Воспользоваться плащом-невидимкой? С кем угодно этот вариант прошел бы, но не с Кирдецом-Пиндыкусом. Ведь не дурак, и скорей всего сообразил, каким образом я материализовался на помосте. Начнет махать мечом, глядишь, и зацепит. Так рисковать собой любимым я не намеревался. Отправляться до дому, до хаты? Ох, как не хотелось появляться в центре Денисовки в бесштановом состоянии. Ведь только-только в поселке стало всё устаканиваться. Но, видимо, придется. Как говорится, слегка опозоренный, зато живой. А как же Паля?…

И все из-за Айяя. Рационализатор, мать его! Порубить, и все дела. Глоталка в данной ситуации была бы, ой, как предпочтительней. Прокатнулись бы с принцессой и Валакалой на своеобразном аттракционе, а из Страны Второго Шанса уже переместились бы в параллельность… Ага, размечтался. Паля с тетушкой без понятия о безвредности Глоталки с Жевалкой. А колечки перемещения у обеих имеются. Да и меня никто не собирается вновь отправлять в пасть образины. Так что в ближайшее время порадуем денисовцев. Втроем. Если ничего не получится придумать. Но в башке засели лишь пара слов: тупик и цейтнот.

А Кирдец уже подошел. Вроде как пора и сматываться. Дабы попытаться выиграть еще хоть толику времени, я взял и тихонько хрымкнул, подражая Жизебо.

Уж не знаю, облегчил ли я свою участь или, наоборот, усугубил, давая понять силовику, что владею его тайной, но на некоторое время он замер.

И что я не в старинном вестерне? Там-то завсегда в последний момент какой-нибудь Венету вместе со всем племенем приходит на помощь своему бледнолицему брату, держащему оборону от целой армии злодеев. Да и в порядочных фэнтезийных мирах порой героям перепадает неожиданная помощь, те же всадники Рохана…

Мне же приходилось рассчитывать только на себя. А что в активе? Конечно, можно попробовать, пока Кирдец слегка застопорился, выступить с обличительной речью. В смысле, выложить все тайны. Всю правду-матку. И про князей, и, главное, про узурпатора. Однако, что-то подсказывало, что договорить мне не дадут…

И в этот момент громогласный трубный звук, раздавшийся с противоположной от помоста стороны площади привлек всеобщее внимание. Кажущаяся незыблемым монолитом толпа колыхнулась и подалась в стороны, пропуская лохматый клин новых неожиданных участников действа.

Я пригляделся. Неужели?! Зря роптал. Все ж есть справедливость и под этими небесами. Явился и мой персональный Венету со своим племенем. Вернее, явилась. Алла. Богиня Аурю. Носилки, покоящиеся на плечах четверых мощных аурюллов быстро приближались к помосту. Вместе с остальным лохматым воинством. А сзади своего живого божества продолжали дудеть в свои длинные дудки (один к одному трубы из сказок про древний Восток) мохнатые музыканты, извлекая из своих инструментов все тот же рев, первые звуки которого поверг в шок всех юпалтынцев. Я успел отметить, что Алла соизволила прикрыть свои прелести чем-то вроде нагрудной и набедренной повязок из кожи. Выход в люди, как-никак…

Хоть и война с аурюллами относилась к делам давно минувших дней, но явно не из тех событий, что с годами (точнее с веками) забываются. Об этом свидетельствовали всеобщее уныние и обреченность. Даже у Кирдеца сначала остановилась на полу-замахе, а затем и совсем безвольно опустилась рука с мечом. Видать, лихо позверствовали здесь в стародавние времена эти етти.

— Привет, Игорек! — Совсем не по-божественному поздоровалась со мной бывшая начальница, как только ее носилки были поставлены на нижний ярус помоста, который юпалтынская знать услужливо освободила, попрыгав в толпу. — Что-то ты пропал, не навещаешь, вот и решила сама нанести визит вежливости. Мы с тобой, как гора с Магомедом, только хрен помню, кто там к кому ходил. Я не вовремя?

— Очень даже вовремя, — я не стал лукавить, — рад тебя видеть.

— Проблемы? Мигом устраним. Не смотри, что я с маленьким отрядом. — Алла кивнула на своих сопровождающих. По самым приблизительным и скромным прикидкам маленький отряд насчитывал не менее сотни аурюллов. — Стоит дать знак моим трубачам продудеть тревожный сбор и пара тысяч моих ребятушек прибудут спасать свою богиню. Ну так как, проблемы есть?

— Ну, не то чтобы совсем уж проблемы, — зная импульсивность директрисы, я не хотел вдаваться в подробности и сообщать ей, что меня просто-напросто собрались тут порубить, — так, возникли маленькие разногла…

Я не договорил. От неожиданности. Хотя именно этого ожидал больше всего на свете с того момента, как скинул с себя плащ-невидимку. Наконец-то полыхнуло. Забытая на время Паля, счастливо улыбаясь, держала высоко над головой сияющий Жезл Власти.

— А теперь и эти маленькие разногласия сами собой устранились, — закончил я, обращаясь к Алле.

Та лишь пожала плечами, мол, мое дело предложить…

Юпалтынцы продолжали удивлять. Одним махом забыли об аурюллах, уныние сменилось всеобщим ликованием.

— Да здравствует королева!

— Новая королева!

— Слава королеве!

Отдельные выкрики почти сразу слились в единый радостный рев.

Если церемониймейстер состоял на жаловании, то свою зарплату он получал не зря. Как только Жезл «подтвердил» августейшее происхождение Пали, он подошел к Пале и что-то спросил, почтительно склонившись. Девушка ответила. Не иначе, как знакомились. Потому как, выслушав принцессу, ой, теперь уже королеву, «тамада» опять долбанул своим посохом в помост. И хотя звук удара расслышать было невозможно, как ни странно, все мгновенно умолкли. По всей видимости сработал визуальный эффект. Раз уж распорядитель привлекает к себе внимание, значит потребно заткнуться.

А церемониймейстер бесстрастно, словно ежегодно участвовал в ритуале смены королевской власти, вновь обратился к князьям и народу Юпалтыны практически с тем же вопросом о готовности присягнуть. Только на сей раз само собой вместо Кульдульперпукса фигурировала Паля. Точнее Пальпулькидра Кля дз`Сильбульлион Омлю Сизы Юпалтын. Естественно, никто не возражал.

А тем временем на нижних ярусах помоста произошли некие изменения, я даже не успел заметить, когда случились эти перемещения. Алла на своих носилках и четыре аурюлла оказались в центре княжеского уступа, правителям земель пришлось потесниться, а знать, забыв о своих страхах, в полном составе вернулась на свою ступень.

И началась присяга. Князья хором сообщили, что признают новую королеву (причем безошибочно повторили ее официальное имя, когда успели выучить?) и всецело отдаются под ее власть вместе со всеми своими землями и подданными.

Затем в сценарии церемонии произошли некие незапланированные изменения. Алла подняла руку, и готовая поклясться знать благоразумно промолчала, уступая очередь.

— Я, богиня Аурю, тоже признаю королеву, — директриса не стала заморачиваться с труднопроизносимым именем, как не стала и отдаваться под власть вместе со своими лохматыми почитателями, — и если кто что против нее замыслит, будет иметь дело со мной. А ты девонька, в случае чего жалуйся, не стесняйся. Я хоть и богиня, но ничто человеческое мне не чуждо, помогу чем смогу.

Закончив свою речь, Алла подмигнула мне и жестом разрешила продолжать ритуал.

А толпа взорвалась бурным ликованием. Еще бы. Никогда раньше даже ни один из вождей аурюллов не признавал королевской власти, а тут сама богиня. Пусть и слегка фамильярно обращалась с новоиспеченной повелительницей, но богине позволительно.

Затем церемония вернулась в привычное русло. Присягнула знать, поорал остальной народ.

И вновь бразды правления взял в свои руки церемониймейстер, как уже упоминалось, не зря жравший свой хлеб:

— Согласно законам королевства, правящий доселе Кульдульперпукс и не подтвердивший свое право на престол, подлежит умерщвлению путем отправления в Глоталку!

Вот про кого все напрочь забыли. Включая его самого. Нет бы смыться под шумок, так нет же, стоял столбом, наблюдал, разинув рот. Короче, долбодур.

Услышав приговор, узурпатор вначале просто завизжал, затем визг, все на той же ноте, перешел в верещание:

— Нельзя в Глоталку! Я король! Королева поддельная! Потому что Жезл ненастоящий! А я — настоящий! Хау! И Хау никакой не Хау, а колдун! Кругом колдуны! Приказываю всех в Глоталку! А меня нельзя! Не положено дерьмочистов в Глоталку! Там Сильбульлион поджидает со своим порватием! Не хочу-у-у!!!

Однако, никто не слушал этот бред. Повинуясь жесту Кирдеца, дворцовые стражники опять же чинно, не торопясь, приближались к экс-королю.

Неожиданно Кульдульперпукс с завидной прытью рванул в сторону входа во дворец, ловко лавируя между окружающими его со всех сторон воинами, умудрился вырваться из кольца и, вероятно, смог бы скрыться в недрах своей бывшей резиденции, а затем и покинуть ее каким-нибудь тайным ходом. Но когда до вожделенной свободы оставалось всего несколько шагов, путь узурпатору преградила Валакала. Вытянув руки вперед, колдунья всего на несколько мгновений поменяла облик. Молодая женщина на доли секунды вновь стала старой каргой. Но для Кульдульперпукса этого было достаточно. Вид костлявой старухи, хищно тянущейся к нему, подействовал на свергнутого узурпатора, так, словно ему в харю выпустили пару баллончиков нервно-паралитического газа. Он умудрился крутануться на пятке на все триста шестьдесят градусов, ножки заплелись, и в результате экс-король приземлился на пятую точку.

Тут же подоспели стражники. Подхватили под руки. Поволокли, даже ноги распутывать не стали. Такого, заплетенного и обалдевшего и швырнули в пасть заждавшейся Глоталки. Под всеобщее ликование. Как-то обыденно все получилось и скоротечно. Я даже почувствовал легкое разочарование. Вроде как основная кульминация. Наиглавнейший результат моих мытарств. А узурпатор исчез в пасти казнительной башки как-то походя…

Но, тем не менее, как говорится, справедливость восторжествовала. Или только начала торжествовать? Интересно, как примут Кульдульперпукса в Стране Второго Шанса? Убивать не станут, это точно. Но и безнаказанным не оставят, тоже факт. Вполне вероятно, Сильбульлион накажет узурпатора каким-нибудь своим, нетрадиционным способом…

А народ, прооравшись по поводу сожратия Кульдульперпукса, вновь набрал полные легкие воздуха и с новой силой опять принялся славить новоиспеченную королеву.

Я же стоял, «как добрый вечер». Отвык уже не находиться в центре внимания. Даже подумалось, а не уйти ли по-английски? По дворцу до бывшей «темницы», а оттуда домой, в родную параллельность. А что, мавр сделал свое дело, мавр может уходить. А то чувствовалось как-то неловко, словно стою и дожидаюсь благодарности… И в кино не раз наблюдал нечто подобное: герой скромно удаляется, пока чествуют результат его деяний.

Так бы и сделал, но некоторые обстоятельства удерживали от совершения сего благородного поступка. Во-первых, наличие на праздновании аурюллов во главе с богиней. Алла, заметив мое отсутствие, возможно озаботится поисками. И во что они могут перерасти, никому не ведомо. Во-вторых, оставались еще дела в таверне: пара пленников плюс запрет на работу заведения. В-третьих, предстояло несколько разговоров. С той же Аллой. Вдруг, уже наигралась со своими лохматыми почитателями и желает вернуться в родную параллельность? С Кирдецом-Пиндыкусом насчет судьбы Хрясбума, да и насчет его собственной. А то решит, что я выложу королеве информацию о его двойной жизни и уйдет в подполье. Пусть уж совмещает…

— Хау, — жалобный голос прервал мои размышления.

Рядом переминался с ноги на ногу Бзылдюк. Не смотря на двойное отвращение (вообще, от данного субъекта и из-за все еще не выветрившейся вони), я испытал к нему некое подобие жалости.

— Теперь тебе можно разговаривать. — Я благодушно снял запрет. — И пока про тебя не вспомнили, сигай за своим хозяином, — я кивнул в сторону Глоталки.

— Не достоин такой чести. Мне не положено в Глоталку, я не дворянин. — Поканючил экс-министр, но по голосу было понятно, он не ожидал для себя такой легкой участи. — Кульдульперпукс обещал титул, да позабыл…

— Считаю до трех, — вонь стала нестерпимой, — потом за себя не отвечаю. Раз, два…

В считанные секунды Бзылдюк оказался возле образины и щучкой нырнул в пасть.

Сей акт «суицида» остался практически незамеченным. Потому как в это время Паля вскинула вверх руку, призывая подданных к тишине. Само собой, все мгновенно смолкли. А новоиспеченная королева поманила меня, указывая на место рядом с собой. Вот, блин, достоялся, дождался. Делать нечего, подошел.

Да, было дело, зарекался облачаться в сюсюлевые одежды. Так ведь не публично, а тихо сам с собою. Так сказать, внутренние дела, не касающиеся окружающих. Сам зарекся, сам же и отменил зарок. Тем более, не шибко-то он разумным был. Подумаешь, понаблюдал за процессом производства. Да, зрелище неприятное. Но, попади я, к примеру, на какую-нибудь живодерню, где с буренок и хрюшек шкуры сдирают, уверен, увидел бы более нелицеприятные картинки, чем сбор слюны у голодных сюсюлей. Так, что ж, перестать носить кожаные вещи?

Так что я позволил себя принарядить в сюсюлевый наряд, щедро утыканный драгоценными каменьями, исходя из здравой логики, а вовсе не потому, что Валакала, сообщила очень важную новость: она наконец-то усовершенствовала заклинание, и теперь можно перемещаться из параллельности в параллельность вместе с одеждой.

Я безропотно позволил поматериться колдунье на мой средний палец с кольцом. После чего и переоделся в шмотки, даже по самым скромным оценкам тянущие на пару годовых бюджетов какого-нибудь нефтеносного субъекта федерации.

А еще я не особо возражал по поводу переодеватушек, потому как соображалось туго. А все Паля. Это ж надо, выдать такое, даже не поинтересовавшись моим мнением. Хотя, что значит мое мнение, по сравнению с королевской волей? Но все же…

Так, нет. Как только я подошел к новоявленной королеве, стоящей на краю помоста, она безапелляционно принародно заявила, что в этот раз праздники продлеваются, потому что кроме ежегодного чествования повелителя на сей раз все приглашены и на королевскую свадьбу. Мол, хватит главному семейству Юпалтыны прятать от подданных свои взаимоотношения, пусть королевские радости отныне станут общенародными. А вот он — жених, прошу любить и жаловать. И указала на меня. Преподнесла вот такую сюрприздюлину.

И какие могли быть возражения с моей стороны? Ладно бы поупирался где-нибудь в кулуарах, наедине. А так — любое несогласие с королевской волей — не что иное, как бунт, со всеми вытекающими.

В принципе, где-то в глубине души, я на нечто подобное рассчитывал. Вернее, тихонечко мечтал. Как практически любой человек мечтает когда-нибудь найти бесхозный чемоданчик с миллионом баксов. Знает, что такого никогда не случится, а все равно, грезит.

Да и как-то по-другому представлялось собственное бракосочетание. Вообще-то, совсем никак не представлялось, но в глубинах подсознания имелась полная уверенность, что абсолютно не так, а-ля «без меня меня женили…».

Потому-то и находился в состоянии сомнамбулы и когда позволил «перепрограммировать» кольцо, и когда наряжали меня в дорогущие одежды.

Вообще-то, ничего страшного не происходило. Ведь никаких отметок в паспорте, подозревал, что даже свидетельства о браке не будет. Однако, когда мы с Палей под всеобщее ликование вновь появились на помосте, а церемониймейстер без обиняков, прямо в лоб спросил, по своей ли воле, я, Тот Самый Колдун Игорь Сер Геевич, желаю навеки вечные связать свою жизнь с королевой Пальпулькидрой Кля и прочая, прочая…? Я, вместо всеми ожидаемого «Да», скорей всего, машинально, то бишь без предварительного умысла, нажал на камень…

Ох, Валакала, старая карга!!! Точнее, и не старая вовсе… Но, тем не менее, карга, хоть и симпатичная. Опять у неё что-то не срослось в заклинании. Не то чтобы совсем оно не сработало, но немного не так, как ожидалось. Насчет переноса одежды колдунья оказалась права, шмотки перемесились, а вот я остался на месте… В чем мать родила.

А народ-то как обрадовался! Еще бы. Ведь данная метаморфоза произошла со мной аккурат после вопроса, желаю ли я стать мужем королевы. Интересно, что они там себе нафантазировали? Хотя, вариантов набирается, максимум один. Но, если капнуть, то в каком-то смысле была восстановлена справедливость. Не по отношению ко мне, естественно. А к народу. Ведь я периодически то там, то сям мелькал обнаженным задом, а теперь, как не крути, дело шло к тому, что становлюсь вторым лицом в государстве. И что получается? Кто-то сможет похвастать, что имел честь наблюдать супружника королевы абсолютно голым. Выходит, мог бы появиться лишний признак социального неравенства. А их и без того… Теперь же все посмотрели.

Как бы там не было, но мое преобразование в бесштановое состояние было воспринято, как положительный ответ на заданный вопрос. В основной массе. За редким исключением. Паля с Валакалой, ясно дело, догадались, что я удумал смыться.

В церемонии само собой вновь образовался технический перерыв (порадовал людей чуть-чуть, пора и одеваться), во время которого удалось на удивление легко отбрехаться от претензий Пали. Главное, вовремя перевести стрелки.

— Я собирался сбежать?! Да ты что?!!! — Физиомордию я состроил, хоть в Палату Мер и Весов, как эталон невинного оскорбления. — Хотел просто быстренько за цветочками смотаться. Одна нога там, другая — здесь. Негоже невесте без букета. А в моем мире в этом месте как раз находится рынок, где цветами торгуют. Так что, все вопросы к тетушке. Это она что-то нахимичила со своими звездюлями.

Паля безоговорочно поверила. То ли была в курсе насчет наших свадебных обычаев, то ли просто хотела верить… А Валакала не стала возражать против своего назначения «стрелочницей». Видимо, еще не отошла от известия, что я есть колдун из пророчества и не понимала чего можно от меня ожидать. Мало того, она по первому моему требованию вернула кольцу первоначальные свойства. А я заявил, что пока не проверю работоспособность кольца, ни о каком продолжении бракосочетания не может быть и речи. Тем более, есть весьма существенный повод посетить свою параллельность, кроме банального свадебного букета. Я вспомнил о Сереге. Он ведь до сих пор должен был дежурить в районе рынка, дабы обеспечить более менее достойный отход нашей обнаженной команде в случае провала переворота.

Мне никто не возразил. Только Паля заявила, что отправится со мной. Я, в свою очередь, ничего не имел против. Мы быстро пересекли дворец, добрались до комнаты, до недавнего времени служившей узилищем для экс-принцессы и экс-старухи, и синхронно переместились.?

Да здравствует мобильная связь. Я позвонил Сереге, который, как и следовало ожидать, дежурил в своей машине возле рынка. Я сообщил приятелю, что все прошло благополучно, и надобность в страховке отпадает. А потом добавил, что ежели они с Ольгой, все еще желают посетить параллельность, то сейчас самое время, и повод достойный имеется, свадьбой называется. Моей, между прочим. С королевой. Только следует поторопиться, а то там целое государство ждет.

Оказалось, что Ольга находится рядом с мужем, а окончание разговора Серега вел на ходу. Так что, когда я положил трубку, у дома тормознула «девятка» приятеля.

Время поджимало, поэтому решили отложить поздравления на потом. Только быстро познакомились, кому это было потребно. Дам мы пропустили вперед. Паля взяла Ольгу за руку, и они исчезли на наших глазах, оставив после себя горку шмоток. А через пару минут, минимум времени на то, чтобы девушки оделись и покинули место перемещения, дабы не возникали лишние неловкости, мы с Серегой последовали их примеру.?

Шмотки для Сереги принесли быстро. Я еще не успел полностью одеться сам. Потом слегка помучился, объясняя приятелю что и как следует одевать. Хотя, даже странно, наши штаны имели гораздо более сложную конструкцию, чем местные одеяния.

Спустя некоторое время мы в обновленном составе вновь вышли на помост. Возможно, зря так торопились. Все ждали безропотно. В принципе, мы могли бы и через сутки заявиться. Никто и слова бы против не сказал. Разве что Алла. Но тут особый случай, во-первых, воспитание в духе марксизма-ленинизма не предполагало уважения к прихотям королевских особ, а, во-вторых, статус богини позволял проявлять недовольство.

Первым делом Паля представила публике вновь прибывших, заодно производя их в дворяне:

— Это мои друзья: барон Серега и баронесса Оля. Отныне они под моим покровительством.

— И под моим тоже. — Не осталась в стороне и Алла. — Привет, землячки. Чего вылупились? Давайте ко мне, нечего там отсвечивать. А то мы эту парочку никогда не поженим. Да не бойтесь вы моих лохматиков. Они с виду только такие грозные.

Обалдевшие Серега и Ольга присоединились к Алле. И прерванная церемония возобновилась.

На сей раз все прошло без сучка и задоринки. Я ответил, что добровольно желаю стать мужем королевы, и церемониймейстер объявил меня таковым. Пале дурацких вопросов он не задавал. Она же уже выказала свою волю.

Я уже думал, что с торжественной частью покончено, но «тамада» вновь обратился ко мне с очередным предложением. Оказывается, существовала вероятность еще одного обряда, связанного с Жезлом Власти, правда до сей поры только теоретическая, касаемая супруги или супруга августейшей особы.

— Желаешь ли ты, Игорь Сер Геевич, претендовать на титул короля или останешься мужем королевы?

Вот оно как. Я, конечно, понимал, что в Юпалтыне король и муж королевы — две большие разницы. До сегодняшнего дня уже несколько веков семейное положение монарха являлось государственной тайной. И в основном вторую августейшую половину вообще не представляли широкой публике. Однако, создатели Жезла предусмотрели и такую возможность. Хотя, совсем не понимаю, как это должно было сработать с подлинным артефактом. По моему разумению, принцип действия настоящего Жезла основывался на чем-то вроде генетического анализа, и с какого перепуга он должен отреагировать на постороннего человека, пусть и избранного королевской особой в спутники жизни? А, может, генетика, явно еще не открытая в этом измерении, при работе идентификатора короля абсолютно ни при чем, и прибор измеряет что-то совсем другое, какую-нибудь ауру? Хотя, без разницы. Истинный Жезл в руках Сильбульлиона и никогда не окажется в Юпе.

В принципе, мне выше крыши был и этот статус. Хотя, не совсем. Учитывая злобные и одновременно полные ужаса взгляды князей, коими они меня периодически награждали с того самого момента, как я сбросил плащ-невидимку, быть королем все же предпочтительней. А то, неровен час, кто-то из них решится на государственное преступление, в виде умерщвления опасного свидетеля, то бишь меня? Да и Кирдеца-Пиндыкуса не стоило совсем уж сбрасывать со счетов и вычеркивать из списка потенциальных противников. Мало ли как может повернуться? Например, издохнет Жизебо, и глава клана ниндзкиллов решит, что это моих рук дело? А в случае получения мной титула короля, все угрозы жизни, могущие исходить от недоброжелателей, автоматом обнуляются. Вот такой здесь менталитет.

Однако, тем не менее, я не собирался прятаться за королевским титулом. И без него договорюсь как-нибудь.

— Он желает! — Предварила готовый сорваться с моих уст отказ Паля.

Церемониймейстер, продолжая смотреть лишь на меня, добавил:

— Если Жезл признает в тебе короля, то станешь полноправным правителем Юпалтыны. В противном случае — Глоталка, в независимости от королевской воли.

Я взглянул на Палю и понял. Ее решение не было обосновано желанием отблагодарить. По крайней мере, не это являлось главным. В ее глазах читалась мольба. Девчонка наконец осознала, что королевская власть не только почитание, но и огромная ответственность. Ей-то она и хотела поделиться. Ну, что ж, ежели слегка перефразировать, то мы же в ответе за тех кого усадили на трон? Будем и дальше расхлебывать.

— Я согласен!

Паля тут же всучила мне артефакт. О том, что собьюсь в заклинании, не опасался ни грамма. Как говорится, ночью разбуди… Главное, умудриться неслышно и незаметно прочитать его. Палю-то я тренировал это делать, а вот сам не тренировался…

Опасения оказались напрасными. Жезл засиял, и никто ничего не понял. Очередной взрыв ликования в честь нового короля. Который сменился неким замешательством. Публика переводила взгляд с меня на Палю и обратно.

Ясненько. Прецедентов-то не было. Вот народ и не понимал, что должно быть дальше, то ли королева вновь должна была подтверждать статус, то ли сие действие больше непотребно. Даже «тамада» выглядел растерянным и не знал, что делать. Видимо, не до конца было прописано в древних трактатах как следует поступать в подобных случаях. Наверное, предполагался отказ августейшего избранника, как само собой разумеющееся.

Решение пришло практически сразу. Я вложил Жезл в руку королеве, не выпуская сам. И шепнул:

— Паля, давай хором. Три-четыре.

И мы в позе рабочего с колхозницей практически беззвучно хором поматюкались на алмазную поделку. И жезл воссиял с удвоенной силой.

Потом еще была тягомотина с присягой. И наконец-то торжественная часть мероприятия завершилась. Благо, местные свадебные обычаи не предполагают идиотского присутствия молодых на пьяном пиру и реагирования на выкрики «Горько!». Тем более, что чета молодых, ни кто иной как король с королевой…

И когда на площадь стали выкатывать бочки с угощением, мы удалились.

Праздник продолжился во дворце в узком кругу: я, Паля, Валакала, Каласад, Лайва, Серега, Ольга, Алла и Копадрюк, который кстати весьма оперативно организовал поставку пылкрюловского самогона на королевский стол.

Глупо было бы надеяться, что на свадебном пиру, даже в таком малочисленном составе, никто так и не заорет «Горько!», учитывая наличие представителей нашей параллельности. Само собой уже после второго тоста Алла, Серега и Ольга начали скандировать. К ним практически сразу присоединился Копадрюк, как только уяснил что это значит и что должно за этим последовать. А потом орали уже все. Даже два аурюлла-телохранителя под дирижерские жесты своей богини. А мы с Палей и не возражали. Свадьба, все-таки…

Эпилог

Праздники завершились. И стали мы жить-поживать. Не совсем уместно прозвучит окончание присказки: «да добро наживать». Этого добра, когда владеешь целым королевством, куда уж его еще и наживать? Хотя и не без этого. Были кое-какие мыслишки и на этот счет.

Многие проблемы удалось разрешить еще во время затянувшихся торжеств. Само собой, я поговорил наедине с Кирдецом-Пиндыкусом. Дал понять, что меня вполне устраивает сложившееся положение и ничего менять не собираюсь. И велел ему не наказывать Хрясбума, потому как он совершенно не виноват в провале, мол, на его месте фиаско потерпел бы кто угодно. И еще порекомендовал клану (а рекомендации, исходящие от короля, равносильны приказам) исполнять свои заказы только через Глоталку и Жевалку.

Так же имели место аудиенции со всеми князьями поочередно. Каждого из них заверил, что не стану предавать огласке факты, волей случая ставшие моим достоянием.

Перпуздоку приказал завязывать с грабежами на дорогах, а вплотную заняться поиском и разведением зыкчугов, потому как вскорости нам потребуется дальняя авиация. И настрого запретил кормить их людьми. И поведал ему секрет тяговой пищи.

С Айяем вообще разговор был коротким. Не собирался я в чужой монастырь со своим уставом. Только запретил плющить вероотступников, а так же отправлять неугодных в никудздец. Всех приговоренных доставлять в столицу и казнить через Глоталку с Жевалкой.

Ненебабу запретил зафинтифлюживание, а чисто по человечески посоветовал завести новую традицию, предусматривающую управление княжеством особами и женского пола. Мол, понятно, что самой ей не получится воспользоваться нововведение, потому что если откроется такая великая брехня, все устои пойдут прахом. Но ведь надо думать и о будущем. А как у них с Таралом дочка родится, что ж ей тоже всю жизнь мучиться с переодеватушками?

Ханбайдуй ничего существенного сказать не мог по поводу тех, с кем ведется подпольная торговля сюсюлевой тканью. Только то, что это происходит где-то за землями янычамураев, племена которых по мере удаления от Шайчулана выглядят все более дикими и неуправляемыми. Естественно, я велел князю завалить камнями башенку с живогрызами, а лестницу, ведущую в нее, вообще стесать.

В какой-то момент, мне показалось, что простых запретов на экзекуции, прозвучавших с глазу на глаз с правителями, будет маловато. Вышел на помост на радость гуляющей публике и провозгласил свой первый декрет о казнях. Даже картавил немного и жестикулировал. Но мне простительно, был пьян. Однако, тем не менее, донес до всех, что отныне все казни на территориях княжеств запрещены, и все до единого приговоренные должны доставляться в столицу и умерщвляться только через Глоталку с Жевалкой. О том, чтобы совсем запретить приговоры, даже не помышлял. Не в Евросоюзе. Не поймут. И будут втихаря контропупить неугодных. Да и страх перед наказанием за преступления должен присутствовать. Возникла небольшая непонятка: привыкшие к указам подданные не могли понять, что такое декрет. Объяснил, что это тот же указ, только исполнять надо еще строже. Опять не поняли, куда же еще строже, коли и так любой указ воплощается неукоснительно. Но это уже их проблема…

Само собой о существовании Страны Второго Шанса я никому не обмолвился. Даже Пале. Ведь если скажешь «А», рано или поздно должно прозвучать и «Б», в смысле, не должна она прознать о том, что настоящий король жив и здравствует. Она и без того, воспитанная в традичайном духе, тяжко переживала такой грандиозный обман, коим являлся наш приход к власти. Смириться заставляли лишь мои постоянные напоминания, что это ложь во благо, потому как мы сменили на троне злодея и узурпатора… Так что о секрете Жевалки и Глоталки по эту сторону образин никто кроме меня не знал. Правда еще Серега с Ольгой были в курсе, но им я запретил об этом даже заикаться под страхом отлучения от параллельности.

Был и откровенный разговор с Валакалой. Улучили момент: Паля с Олькой смылись в наш мир, а Копадрюк повел Серегу на ознакомительную экскурсию по Юпу. Говорили тет-а-тет и по пьяной лавочке. Так что, в отличие от прошлых бесед, правды прозвучало гораздо больше. Ну, не вся, конечно. Например, о своей встрече со Стюляпом я не сказал ни слова. Поведал лишь то, что искать его бесполезно, так как Кульдульперпукс отправил светильника в Жевалку много лет назад.

То что Жезл Власти на самом деле искомая подделка, Валакала знала, поди не дура. Пришлось изложить свою версию произошедшего, лишь слегка отличающуюся от истины. Сказал, что после того, как меня якобы казнили (Валакала решила, что я просто переместился в параллельность из пасти Глоталки), я заявился ночью к узурпатору под видом приведения, а тот, перепуганный до смерти, выложил мне всю правду-матку, вплоть до текста заклинания, который я передал Пале. А остальное — дело техники. Укрытый плащом-невидимкой во время церемонии нашептывал на ухо Кульдульперпуксу всякие страсти, отчего тот сбился, и в результате Жезл не среагировал.

Также я посоветовал Валакале попробовать колдовать без жестикуляции. Мол, должно работать. Потому как и Кульдульперпукс, и я, и Паля совсем не махали руками. А заклинание все равно сработало. И рассказал даже про Мерина, как тот нечаянно наколдовал себе полусвинячью харю. И выдал почерпнутые сведения из Великой Книги Колдовства как собственные измышления: мол, древние колдуны специально придумали замысловатые манипуляции руками во время заклинаний, дабы у всех сложилось впечатление, что колдовать — дело непростое, требующее длительного обучения и терпения. А то начнут ворожить все кому ни попадя. И порекомендовал и далее держать чародеев в данном заблуждении.

О местонахождении Великой Книги Колдовства говорить не стал. Неугомонная ведьма ведь все равно попытается до нее добраться, даже если рассказать, что да как: про никудздец в самом сердце тюлюлюлистов в этом мире и оживленный рынок в том. А иметь проблемы с религиозными фанатиками совсем не хотелось.

В свою очередь Валакала призналась, что действительно тогда, много лет назад хотела совершить переворот. Прознала от одного своего тайного приспешника, который служил при дворе, об извращенных наклонностях Сильбульлиона и поняла, что это шанс. Поменять недостойного короля на хорошую добрую королеву (себя любимую), править справедливо, ну и, заодно возродить Колдовское Братство. И торжественно поклялась, хоть об этом я и не просил вовсе, что не станет даже думать о новом перевороте. А оно ей и не надо было уже. Мы ж с Палей прямо на второй день гульбища своим высочайшим указом принародно назначили Валакалу Верховной Колдуньей Юпалтыны.

Я пообщался и с протрезвевшим ктотышкой, которого мне доставили из «Фактыти». Оказалось, что он тоже понятия не имел о соседях, с которыми вел подпольную торговлю. Сделки заключал с соплеменником на размытой дальней границе Шайчуланского княжества. А кому тот в дальнейшем сбывал сюсюлевую ткань, мой собеседник не интересовался, главное, выручка хорошая. Так же ктотышка рассказал и о зыкчуге. У Перпуздока служил его соплеменник, он-то и продал секрет своего хозяина вместе с экспериментальным «пастушьим рожком», звуки которого привлекали лишь одного зыкчуга. Остальное было делом техники. Ехадуй стал подкармливать «летательный аппарат» сладостями и постепенно приручил. Правда, подчинить зыкчуга только себе не получилось. Призыв усовершенствованной дудки князя действовал безотказно. Таким образом и вышло, что вылетевший с очередной партией контрабанды зверь поменял маршрут и залетел к башне Перпуздока.

Короче, ктотышка оказался ушлым дядькой. Такими кадрами разбрасываться нельзя. Я назначил его Министром Торговли. А Васьсься (так звали этого ехадуя), на радостях наверное, подарил свою таверну Пылкрюлу. Разве можно отказать королю в его маленькой просьбе? Да и не до мелкого бизнеса стало новоявленному министру. Я его озадачил организацией первого торгово-разведывательного каравана за границы Шайчуланского княжества. Силовую поддержку должны были обеспечить Кирдец и янычамураи Ханбайдуя. Плюс воздушная разведка на зыкчугах Перпуздока.

Конечно, Юпалтына долгие века существовала изолированно. Может, и еще столько же просуществует, если ничего не предпринимать. Однако, если есть подозрения насчет существования соседнего государства (а за контрабанду расплачивались кубиками, которые ктотышка переплавлял в шарики), то о нем надо узнать как можно раньше. Потому как во все времена соседи перво-наперво пытаются завоевать друг друга. Зачем платить, когда можно взять все даром? Я-то воевать и что-то завоевывать совсем не собирался, но кто поручится за противоположную сторону?

Да и понимал, что Юпалтына лишь маленькая частичка данной параллельности, соразмерная с нашей губернией. Так что разведку требовалось вести в различных направлениях. И как только новоявленный Министр Торговли разгребется с первым караваном, начнет организовывать следующий, путь которого проляжет через земли аурюллов. Алла говорила, что ее подопечные что-то упоминали о других людях в противоположном от Юпа направлении. Только ничего внятного добиться от них не получилось. Дикари-с.

А подаренная таверна Пылкрюлу, вроде как, не пригодилась. В этом мире не существовало дурацкого правила: «Даренное не дарят», и он передарил заведение близняшкам. По крайней мере, собирался. Не к чему мелкое розничное предприятие общепита Министру Самоплясоварения.

Да, я решил поставить производство крепких спиртных напитков на государственный уровень. Во-первых, юпалтынцы и до моего появления и пили, и напивались, так что никаких аналогий с приучением малых народов к употреблению «огненной воды». Только нажирались они очень слабенькими напитками. Вполне вероятно, это одна из причин того, что так плохо исследовано ближайшее к королевству пространство. Пока той бурдой упьешься до нужной кондиции, какие уж там подвиги с переполненным брюхом? Успевать бы отливать. А теперь, — другое дело: стеганул граммов двести первача, и вперед, с песнями, навстречу с неизведанным. Поди и Колумб с Магелланом не были трезвенниками, да и Дежнева вряд ли занесло в такую даль на трезвую голову.

А, во-вторых, раз уж самогон появился и понравился, то он уже по любому получит распространение. И чем раньше ввести госмонополию, тем лучше. Знаем, к чему приводит отсутствие контроля на данном рынке.

Челопундрик Юуа воссоединился со своей Яюей. Но только после праздников. С этим я специально не торопился. Он ведь и без личного контакта имел возможность общаться с любимой, вплоть до чего хочешь. А так, вдруг его правдолюбие взяло бы верх над любовью к Пале и чувством благодарности ко мне? И ляпнул бы принародно, что утверждение о том, что мы с ней король и королева, — брехня. Конечно, его слова против наших, подкрепленных сиянием Жезла Власти, вряд ли имели бы вес, но зачем допускать даже самую малую вероятность проблемы, если ее можно совсем избежать? Тем более, для этого не требовалось ничего делать, а, наоборот, сделать обещанное чуть попозже.

Бывшую темницу во дворце в Юпалтыне и мой дом в Денисовке впору было бы переименовать в порталы. Причем к организации перемещений наша компания подошла основательно. В обоих мирах места перехода были разделены на две изолированные друг от друга половины, мужскую и женскую. С запасом шмоток. Дабы не было лишних поводов для смущения. А мельтешить туда-сюда приходилось частенько. Так сказать, на два мира жили.

Алла все ж решила вернуться (само собой, с гарантией в любой момент посещать своих поклонников). И не только потому, что наигралась со своими лохматиками и истосковалась по благам цивилизации. Хотя и не без этого. Но главным аргументом было ее утверждение, что богиня должна являться своим почитателям, а не жить среди них, чтобы не превратиться в обыденность.

Паля весьма сблизилась с Ольгой, и подруги много времени проводили вместе в обеих параллельностях. Вернее, в нашем мире уже и не Паля, а Полина Константиновна Юпалтынова. Серега расстарался с документами. Оформил ее и Валакалу (Валентину Ивановну Юпалтынову), то ли как вынужденных переселенок, то ли как беженок. На очереди паспорт для Копадрюка. Как только он определится с приемлемым именем. А то ему подавай то дона Карлеоне, то Робокопа то Сашу Белого. «Подсел» бывший грабитель на криминальные боевики. Но Серега категорично заявил, что никакой экзотики не допустит, и без того коллеги косятся. Замом стал без года неделю, а уже хлопочет за переселенцев, хоть и не его прерогатива, не иначе, как за мзду… А я, в свою очередь, заверил Копадрюка, что города ему не видать (по Денисовке-то он гулял, естественно только в моем или Серегином обществе) до тех пор, пока не посмотрит как минимум десяток мелодрам. А то, небось, думает, что мы в своем измерении только и делаем, что хренячим друг дружку…

Кстати, Копадрюк отказался от чинов в Юпалтыне. Вернее, успел предвосхитить, попросив ни кем не назначать. И не награждать материально, сказал, что сам стибрит, что понравится.

Каласад и Лайва еще не посещали параллельность. Традичайное воспитание, плюс консерватизм в мышлении. Тут требовалось действовать очень осторожно, чтобы не рехнулись. Паля и Валакала пока постепенно вводили их в курс дела. А родители королевы обживались во дворце. Даже решали мелкие государственные проблемы во время нашего отсутствия. Полномочиями их наделили, да и Кирдец помогал.

Больше всего хлопот и забот выпало на долю той, что и заварила много лет назад всю эту кашу — Валакалы. Но, похоже, ей это нравилось. Мельтешила из мира в мир, как одержимая. В королевском дворце ежедневно устраивала аудиенции для все прибывающий колдунов, которых с неимоверным рвением разыскивал и «подгонял» ее влюбленный помощник Блюстыл. Каждый чародей надиктовывал свои заклинания, а Верховная Колдунья старательно записывала, создавая новую Великую Книгу.

А в нашей параллельности она зачастила в гости к моему соседу дяде Пете. Никаких амуров. Он ее интересовал только с профессиональной стороны. Напоив охальника водкой, Валакала провоцировала его на возмущенны откровения. Например, заведя речь о чиновниках-взяточниках или о мировой политике. Короче, получалось взаимовыгодное сотрудничество. Дядя Петя имел халявную водку и благодарную слушательницу, а колдунья новые многоэтажные обороты Велеречивых Словес, которые запоминала, а потом в другом измерении экспериментировала с ними.

Не смотря на такую загруженность, Валакала выкроила время и «починила» Мерина. Бывший начальник отделения, выйдя из психушки практически не показывался на люди. И, вообще, кардинально изменился. Стал ниже травы и тише воды. Как мешком пришибленный, заявил Серега, который случайно встретил экс-босса в магазине, а пятак и уши так и остались свинячьими. Вот Верховная Колдунья и решила помочь. Она же с внешность умела работать покруче любого голливудского гримера. Серега, не без труда, уговорил Ивана Федоровича явиться ко мне домой. Откуда я его переместил. А Валакала, предварительно изучив последние фотографии измененного, вернула Мерину прежний облик, после чего я отправил его обратно.

Да и я подкинул Верховной Колдунье еще одну проблемку. Произошло это после того, как Серега в очередной раз изложил мне новый бизнес-план. По его разумению, несправедливо было иметь несметные богатства там, где их и тратить-то нет никакой потребности, королю и так все доставалось бесплатно. И в то же время считать копейки там, где действительно есть на что потратить, в нашем мире. А наши зарплаты, как говорится, желали быть лучшими. Хорошо хоть Алла выделила кругленькую сумму на всеобщие потребности из своих директорских накоплений. Взяли без зазрения. Это она к аурюллам слегка поостыла, а во дворце была частой гостьей. И Серега утверждал, что раз уж нет возможности переносить из мира в мир материальные ценности, то их легко можно заработать на месте, обладая такими способностями.

Теперь он предложил организовать экстремальный туризм в параллельность для нуворишей, которым обрыдли египты с таиландами. Мол, те будут вываливать огромные бабки за такие приключения. Хоть я и соглашался с несправедливостью насчет неправильного и неравномерного распределения материального благосостояния в разных измерениях, тяжеловато из королей в бедные учителя перестраиваться (обратно гораздо проще), да и раньше меня самого посещали идеи подобного плана, но теперь я был непреклонен. Больше ни одного посвященного ни за какие деньги. Мысли про тайные лаборатории и подопытных кроликов никуда не подевались.

И в ответ на предложение Сереги, вместе с отказом я посоветовал ему как милиционеру кое-что отыскать. И рассказал о первом дубле моего бракосочетания, когда вместо меня в параллельность переместились сюсюлевые шмотки, усыпанные драгоценными камнями. Так что если их найти и правильно реализовать, всем до конца дней хватит, и еще детям с внуками останется. Но приятель заверил, что появись такие вещи в Денисовке, он обязательно был бы в курсе. Да и дежурил он тогда по моей же просьбе возле рынка. Потом мы с ним глубокой ночью провели эксперимент. Он поставил машину на то же самое место, что и в тот день, а я переместился в Юп, там встал точно на ту точку на помосте, на которой нечаянно оголился перед своими будущими подданными, и вернулся. Оказался в двух метрах от Серегиного капота. Проглядеть появление сверкающего тряпья он никак не мог.

Вывод напрашивался сам собой: Валакала, сама не ведая, что творила, умудрилась опять приоткрыть калитку в новую параллельность. О чем я и не преминул ей сообщить. Колдунья весьма заинтересовалась. А я решил больше ни за что не подставлять свое кольцо под ее матюги, то бишь под Велеречивые Словеса. Пусть над собой экспериментирует. Или сварганит еще одно колечко для своего преданного Блюстыла. Тот ради предмета страсти готов не только в огонь и в воду, но и в новую параллельность. Лучшего объекта для опытов вряд ли можно найти.

А мне не то что не до колдовских экспериментов, даже не до государственных дел было. Имелись занятия и поважней. Пале паспорт был потребен не только для того, чтобы безбоязненно кататься со мной или с Ольгой в Воронеж. Намечалось еще одно наше бракосочетание. Теперь в моем измерении, и на сей раз по моей инициативе. И, как можно, скорей. Вот, только мои родители вернутся из отпуска, а ее будут готовы к перемещению. А скорей, потому что негоже невесте на свадебных фотографиях выделяться не только белым платьем, но и выпирающим животом…

Короче? Happy, но не end, все только начиналось…

Владимир Черепнин, № 2008 г.

Оглавление

Владимир Черепнин БЕСШТАНОВЫЙ ПЕРЕВОРОТ (Трон для Пальпулькидры)

Эпилог

Реклама на сайте