«Билл на планете непознанных наслаждений»

Сказать по правде, Биллу никогда не приходило в голову, что причиной всему – секс. Впрочем, время от времени у него возникали на сей счет кое-какие подозрения.

– Это же сатирическая нога! – прорычал он. – Чего скалишься, недоумок? Нашел, над чем смеяться!

По счастью, доктор Делязны был штатским, иначе доблестного воина вздрючили бы по первое число. Ошеломленный красноречием Билла и запахом лука у того изо рта, врач отшатнулся и быстро заморгал, не сводя с Героя Галактики глаз, спрятавшихся за толстыми, как днище бутылки, стеклами очков.

– Ты ошибаешься, солдат. Нога не сатирическая, а сатирова. Сатир – в греческой мифологии получеловек-полузверь, наделенный неутолимой похотью, готовый спариваться с утра до вечера и всю ночь напролет.

Билл почувствовал, что принимает сатира, благо и сам ощущал себя на взводе. Направляя его сюда, в армейский госпиталь на Костоломии-IV, медицинская комиссия поставила в сопроводительном документе индекс ПП, который в действительности означал «покой и полный курс лечения»; однако солдаты расшифровывали эту аббревиатуру как «пьянки и потрахушки». То есть вполне естественно было ожидать: а) наличия женщин и б) изобилия спиртных напитков. Что касается второго, тут особых трудностей не предвиделось, благо в госпитале, по соседству с моргом, имелся бар с богатым выбором всяческого пойла. Но вот с женщинами дела обстояли несколько хуже, ибо все медсестры, к сожалению, оказались стальными роботами. Едва прибыв в госпиталь, Билл не замедлил героически надраться до потери сознания, а когда очнулся, обнаружил, что пытается схватить одного из роботов; разумеется, ни о каком удовлетворении не могло быть и речи.

Ладно, что было, то было. Билл провел пятерней одной из правых рук по редеющим волосам и уставился на свою ногу. Та выглядела просто отвратительно.

– Что с ней такое? – проскулил он.

– Хороший вопрос, – одобрил доктор Делязны. – Я как раз собирался взять образец клеточной ткани, чтобы убедиться, насколько обоснованны мои предположения. Знаешь, солдат, по-моему, ты подцепил ужасную космическую инфекцию, которая вызывается психомутагенным плазмоидным вирусом.

– Чего?

– Ты заимел ногу-капризулю.

– А, проклятый чинджер, гнусный шпион Трудяга Бигер! Подставил меня, мерзавец! Как он меня подставил! А еще говорил, что оказывает услугу! С его подачи я отказался от своей цыплячьей ноги, а теперь только и успеваю выпутываться из неприятностей.

Билл прикусил язык, сообразив, что распространяться о знакомстве с чинджером не слишком разумно. Вражеский лазутчик – вдобавок к тому, что доставлял кучу хлопот, – надоедал ему просьбами перестать воевать, предлагал изменить Империи, стараться подрывать боевой дух солдат имперской армии, разлагать товарищей по оружию – словом, содействовать разоружению и заключению перемирия между людьми и чинджерами. Разумеется, Билл никак не мог нарушить своей пламенной клятвы верности Императору, даже если бы захотел, поскольку в его мозгу, размягченном наркотиками и нейромодуляторами, подобные мысли попросту не задерживались. В результате, добравшись до ставки командования, он тут же во всем признался. Отцы-командиры настолько обрадовались сведениям, которые Билл выложил на допросе, что, когда нога Героя Галактики начала выкидывать всякие фортели, отправили солдата на Костоломию-IV – лечиться у специалиста-протоортопеда, доктора Латекса Делязны.

– Совершенно верно. Мои выводы подтверждают нейрологические образы, которые порождаются объединенными усилиями коры головного мозга и Ф-комплекса. Проще говоря, солдат, твоя нога полагает, что присоединена к телу существа, которое не помышляет ни о чем, кроме секса и выпивки. – Врач угрюмо усмехнулся и покачал головой. – Скажи-ка, это тебе никого не напоминает?

Доктор Делязны получил отличное образование: окончил медицинский институт сразу по нескольким специальностям с наивысшими баллами по офтальмологии и отоларингологии, а также с удовлетворительными оценками по ортопедии. Иными словами, он являлся специалистом по ртам и задницам, а потому среди его клиентуры насчитывалось множество юристов; он успешно практиковал трансплантацию упомянутых органов – ведь с юристами проще некуда, эти органы у них взаимозаменяемы. Но однажды Императору, в приступе садистской филантропии, пришла в голову идея казнить всех до единого юристов в пределах освоенной Вселенной; доктор Делязны остался без пациентов и вынужден был искать работу на стороне. О своих злоключениях он поведал Биллу накануне вечером, в баре за бутылкой «Старого горлодера».

– Разрази меня гром, док! Мужик на то и мужик, чтобы пить да трахаться! Когда кругом такой бардак, без выпивки спятишь в два счета. А женщины успокаивают как ничто другое!

Билл всхлипнул от жалости к самому себе и страдальчески вздохнул, припомнив своих старых – да и молодых – подружек. Закаленные в сражениях мышцы напряглись, стоило ему только подумать о Мете, которая торчит сейчас на какой-то занюханной планетке на краю Галактики – бьется не на жизнь, а на смерть с проклятыми чинджерами. Мета! Да, вот это была женщина! Какие глаза! Какая грудь! Какая круглая, аппетитная попка, способная посрамить даже зад Инги-Марии Калифигии с Фигеринадона-II! Впрочем, Мета явно не из тех женщин, которые шлепают босиком по кухне и рожают детей до конца своих дней. Насчет таких, как она, предупреждала Билла матушка; Мета превосходила его во всех отношениях и была настолько сексапильна, что могла свести с ума главный компьютер боевого звездолета. И надо же такому случиться: едва они с Биллом свели более-менее близкое знакомство, вшивое армейское начальство сослало Мету к черту на рога! Чтоб им пусто было, стервецам!

Билл принялся размышлять, что же с ним, собственно, происходит. Осталась ли в нем хоть крупица достоинства и человечности? Нет, это противоречило бы армейскому уставу. Способен ли он полюбить? Знает ли, как пишется слово «любовь»? Не к тому ли стремится? Не оттого ли стал прятать в обложку комикса «Кровавые порнографические слюноточивые истории», который читал на глазах у новобранцев, другой комикс, «Истинные космически-романтические мелодрамы»?

Нет. И потом, на что годится обыкновенная женщина? Среди солдат бытовало поверье, что женщина заставит мужчину бросить курить и пить в свое удовольствие, а также трепать языком по любому поводу и таращиться вслед распоследней шлюхе, – а для чего тогда, елки-палки, жить на свете?

Доктор Латекс Делязны вновь посмотрел на компьютерную распечатку.

– Восхитительно! Скажи мне, Билл, известно ли тебе что– нибудь об эндокринной системе?

– Вы про планеты с болотами и ядовитыми океанами в системе Кассиопеи?

Доктор Делязны раздраженно подергал себя за жидковатые волосы на загривке. На вид ему было около сорока. Морщинки в уголках глаз начали собираться в изящные паутинки, напоминающие различные геометрические фигуры. Безучастный к происходящему вокруг, словно его мозг выписывал внутри черепа фигуры высшего пилотажа, он гораздо внимательнее следил за этой акробатикой, чем за той клоунадой, которая разворачивалась в смотровом кабинете.

– Вовсе нет, оболтус в погонах! Я рассуждаю о человеческой физиологии. Эндокринная система, гипофиз, щитовидная железа, надпочечник… И так далее, и тому подобное… И, конечно, половые органы. Человеческая анатомия, понял, тупоголовый?! Тебя что, ничему в армии не научили?

Билл сокрушенно помотал головой.

– Эндокринная система, Билл, отвечает за важнейшие функции организма. Между прочим, я имею степень доктора медицины со специализацией по эндокринологии. Как по-твоему, нужно ли это Империи? Ба! Ноги да сфинктеры, сфинктеры да ноги – вот все, чем мне приходится заниматься. Какое чудовищное пренебрежение талантом!

Высокий и тощий, врач выглядел сущим пугалом; впечатление было такое, будто он спал, не снимая халата, что, кстати сказать, происходило достаточно часто. Однако при всех своих недостатках он мог похвастаться и некоторыми достоинствами. В частности, Билл проникся к доктору особым уважением после того, как Делязны накануне вечером расправился в баре с алкпи из системы Антареса.

– Знаешь, Билл, – продолжал доктор, перебирая распечатки, – если говорить о внутренней секреции, то твои нижние железы действуют весьма активно. Замечательнее же всего то, что тестостерона в твоем теле, солдат, хватит, чтобы даже у слона выросла борода!

Делязны окинул Билла восхищенным взглядом. Герой Галактики, сообразив, что невольно привлек внимание, почувствовал себя не в своей тарелке.

– А что с моей ногой, док? Я ведь из-за нее к вам попал…

Доктор Делязны прочистил горло, напыжился и авторитетным тоном заявил:

– Солдат, я назначаю тебе следующее лечение. Все свое свободное время, пока не кончится срок твоего пребывания здесь, у нас, ты проведешь в госпитале. Гуляй по захламленному пляжу, посети свалку, загляни на мусоросжигательный завод. В общем, отдыхай. Радуйся жизни! Наслаждайся всем, что только может предоставить тебе клиника «Грин-Н». А я воспользуюсь случаем и исследую клеточное строение твоей ноги.

– Так вы что, новой мне не дадите?

– Я бы рад, Билл, но разве ты до сих пор не понял, что военная медицина страдает от нехватки ножных трансплантантов? Впрочем, где тебе понять с твоим-то деревенским проспиртованным мозгом!

– Нечего было переходить на метрическую систему, – пробурчал Билл.

Если верить молве, что распространялась из сортира в сортир, еще недавно морозильники просто-напросто ломились от запасных ног, однако когда с Гелиора пришел приказ перейти на метрическую систему мер, олухи-нестроевые не поняли, что от них требуется. «Руки в ноги, футы прочь!» – вопили офицеры. Не разобравшись толком, что к чему, медики повыкидывали все до единой замороженные ноги.

Билл намотал на копыто портянку, сунул ногу в башмак, весь потертый и исцарапанный, и тяжело вздохнул, припомнив, до какого блеска начищал солдатскую обувку Трудяга Бигер, то бишь чинджер Бгр, который прятался внутри робота и выдавал себя за новобранца, что шатается без дела по учебному лагерю. Да, в ту пору башмаки сверкали так ярко, как никогда потом.

– Может, вы и правы, док. Пожалуй, мне и впрямь надо отдохнуть. Поменьше пить, дышать свежим воздухом, питаться фруктами, – при одной только мысли о таком отдыхе Билла охватило неодолимое отвращение. Ладно, пускай этот долговязый хмырь думает, что Герой Галактики смирился со своей участью, а уж он постарается смыться отсюда при первой возможности.

Увы! Билл вряд ли предполагал что-либо подобное, однако в космическом расписании на следующую неделю для него значился вовсе не отдых. Если бы доктор Делязны не упомянул о прогулках по берегу моря, возможно, на долю Билла не выпали бы те поразительные приключения среди мифических существ и богов, а также в Зажелезии, – приключения поистине умопомрачительные, захватывающие настолько, что повествование о них читается на одном дыхании: знай себе успевай переворачивать страницы.

– Да, Билл… Насчет геморроя, от которого у нас не нашлось лекарства, – произнес доктор Делязны, когда Билл направился к двери сквозь лабиринт хитроумного медицинского оборудования.

– Что? – с надеждой в голосе спросил Билл. Он так хотел услышать хоть что-нибудь приятное, что у него защемило задний проход.

– Дружище, боюсь, мы не в силах тебе помочь.

Билл обозвал врача-шарлатана столь обидным словом, что ему сразу полегчало, и двинулся в бар. Наступал Счастливый Час; к тому же сегодня был понедельник, что означало, что в баре угощают бесплатной закуской – свиными ножками под маринадом; это блюдо было у Героя Галактики одним из любимейших.

Оставалось только надеяться, что нога-капризуля будет вести себя прилично.

Глава 2 Чтиво

Биллу снился сон.

Ему снилось, будто он вновь заделался фермером и бредет, весь в поту, следом за своим робомулом. Будто его главная, единственная мечта – стать техником-удобрителем. Пускай говорят, что это дерьмовая работа; он такой ерунды не скажет никогда. Улыбаясь во сне, Билл видел, словно наяву, как бороздит космос, засыпая планету за планетой благоухающим навозом, кучи которого вздымаются до небес, а волшебный аромат щекочет пока еще девственные ноздри миллиарда осчастливленных крестьян.

Внезапно прежний сон сменился другим, и к Биллу, паря на прозрачных ангельских крылышках, подлетел Смертвич Дранг.

– Тридеоигры, Билл. – Дранг хихикнул и стиснул клыки. Послышался скрежет. – Твое будущее – тридеоигры!

Во сне Билл изрядно помолодел. Когда он был маленьким мальчиком, ему отчаянно хотелось отправиться с остальными ребятами в город, чтобы поиграть в тридеоигры. Он всегда побеждал своих товарищей – разумеется, то были шуточки воспаленного воображения. На деле же Билл ни разу не бывал в городе, поскольку не имел карманных денег; тридеоигры оставались неосуществленной мечтой. Поэтому, когда Дранг, оскалив великолепные клыки, изрек свое пророчество, Билл несказанно обрадовался. Вот оно! Наконец-то! Дранг развернул перед его глазами напечатанный на бумаге с блестками контракт, который сулил, что Билл станет величайшим тридеоигроком в истории мириад цивилизованных миров Галактики, и он, не задумываясь, подписал сей многообещающий документ.

Тридеоигры требовали не только зоркости, быстроты движений и крепости нервов, но и полной сосредоточенности. Игрока привязывали ремнями к креслу во чреве машины, которая представляла собой изготовленную из жести и пластика копию звездолета, причем копия была оборудована псевдолазерами и эрзац-пульсарными торпедами, а также всевозможными излучателями и прочими видами оружия в духе старого доброго Дока Смита. Затем включался трехмерный экран, и игрок начинал сражаться с трусливыми чинджерами, которые взлетали на своих грозных, смертоносных кораблях с планеты под названием Клоака Преисподней.

Во сне Билла чинджеры вновь превратились в семифутовых монстров с острыми, как бритвы, зубами. По слухам, они питались жареными младенцами, которых поедали, лежа на осклизлых кушетках и смотря телевизор. «Смерть чинджерам!» – прорычал Билл и устремился в гущу врагов. Он закладывал немыслимые виражи, нарушая все и всяческие законы физики, и, как и полагалось герою, без страха и упрека уничтожал залпами из излучателей корабли ненавистных чинджеров.

Внезапно откуда-то сбоку вывернулся вражеский эсминец, и выпущенный из его орудия снаряд проделал дыру в одной из панелей тридеомашины. Билл от изумления разинул рот. Это же игра! Как могло… И тут он сообразил, что угодил в ловушку, попался на удочку имперских вербовщиков и ведет теперь самый настоящий бой с настоящими врагами!

Выходит, игра была не просто игрой.

В брешь в стене полезли друг за дружкой сотни семифутовых чинджеров, вооруженных каждый абордажной саблей с лезвием семи футов в длину. Происходящее казалось невозможным – но у кого появляются вопросы во сне?

Он обречен!

Билл проснулся с ощущением, что голова у него расколота надвое, а черепные полости словно горят в огне.

Проклятая книга!

Гнусная дешевенькая разобранная книжка из госпитальной библиотеки!

Ноздри Билла широко раздувались, а в носоглотке будто развели костер или какой-нибудь маньяк-ученый налил кислоты. Билл поднялся с койки, подковылял к раковине, обхватил руками голову, застонал и одновременно попытался высморкаться, но добился лишь того, что жжение в носу усилилось. Продолжая стонать, он повторил попытку, шумно вздохнул, ухватился за край псевдофарфоровой раковины и попробовал снова.

Раздался громоподобный звук, и из носа Билла вылетела ромбовидная лепешка около дюйма в поперечнике; из лепешки торчали резиновые отростки, металлические наконечники которых тускло и прерывисто светились. Лепешка упала в раковину и с шипением заерзала по дну. Билл открыл кран, и струя воды в конце концов утихомирила мерзкую штучку.

Книга.

Она называлась – о чем свидетельствовали выпуклые буквы на верхней стороне лепешки – «Лоб в лоб» и принадлежала перу некоего Орсона Пуза Курда. Билл смутно припомнил, что речь в ней шла о слабоумном ученом-сервомеханике, похищенном злобными чинджерами, которые решили использовать знания пленника во вред исполненной благородства Империи; но что было дальше, он даже не догадывался, поскольку книга застряла, не преодолев и половины носоглотки. «Не забудьте вынюхать замечательное продолжение, „Макароны обормотов“, которое скоро выйдет в „Мейс Букс“, – гласила вторая надпись, поубористей первой, самую чуточку заляпанная слизью из носа Героя Галактики.

По причине того, что среди первопоселенцев на недавно открытых пограничных планетах насчитывалось громадное количество неграмотных, книжные компании стали выпускать «клейкие книги», которые сразу же приобрели огромную популярность. Они издавались вместе со специальными автоматическими щупальцами, которые внедрялись в мозг читателя и, действуя затем как передатчики, снабжали беднягу словами и понятиями, необходимыми для понимания книги. После того как жертва заканчивала «чтение», устройство выбрасывало из себя чихательный порошок. Теория утверждала, что, для того чтобы избавиться от адской машинки, достаточно более-менее приличного чиха. Выпавший из носа агрегат следовало промыть; высохнув, книга оказывалась в полной готовности к очередному употреблению. Однако на практике применялась процедура так называемого разоблачения, суть которой состояла в том, что из книг извлекали опознавательные контуры, после чего переплавляли оптовикам, а те продавали товар по сниженной цене военным и обитателям планет для умственно отсталых. Это было намного выгоднее, чем возвращать книги в издательства; впрочем, помимо законов капиталистического рынка, была еще одна причина, по которой упомянутая процедура распространялась повсеместно, а именно – позорная и кровопролитная Галактическая война; при воспоминании о ней стыла в жилах кровь даже у ветеранов вроде Билла. К сожалению, зачастую вместе с опознавательным контуром из книги извлекалась значительная доля содержания; так что, случись вам попасть в госпиталь, вы, если попробуете прочесть такое вот, с позволения сказать, «специальное издание», обнаружите, что книга в лучшем случае обрывается где-нибудь на середине.

Нечто подобное, по всей видимости, и произошло с Биллом, который накануне вечером сунул книгу себе в нос, намереваясь почитать на сон грядущий. Вдобавок проклятая книжка оказалась не слишком чистой: от нее исходил достаточно сильный запах чужих соплей.

Высморкавшись, Билл смахнул выступившие на глазах слезы, вернулся к койке и проглотил изрядную порцию «Пепто-Абисмал» – «успокаивающего желудок антисептика и носоочистителя». Этот мерзопакостный госпиталь действовал ему на нервы! Книжки все без начала и конца, санитарные условия немногим лучше, чем в лагере имени Льва Троцкого, где он столько времени возился с новобранцами. Костоломия-IV относилась к тем планетам, которые открыли совсем недавно. Несмотря на то что в ее атмосфере содержалось довольно много кислорода – что любопытно, в составе атмосферы обнаружились, кроме того, следы ароматных, переносимых по воздуху алкалоидов, наличие которых ученые объясняли тем, что некогда планету населяли ныне вымершие буддисты, индусы или хиппи; итак, несмотря на кислород и на то, что Костоломия вращалась вокруг звезды типа «А ну блесни!», весьма похожей на Солнце, на поверхности планеты не было найдено ни единого живого разумного существа. Сплошные заросли растительности, загадочный черный океан, частые приступы геологической активности… Поскольку Костоломия располагалась на полпути откуда-то куда-то, причем и то и другое было одинаково омерзительно, вполне понятно, почему армейское начальство решило построить на ней временный лагерь с пересыльным пунктом, публичным домом для старших офицеров и госпиталем на побережье черного океана, зловещие воды которого не ведали, что такое прилив или отлив. Вдобавок рядом с госпиталем возвели завод по дегидрации воды, который снабжал солдат водным порошком (нужно только добавить воды – и пожалуйста! – можешь пить воду).

Билл запил лекарство водой, которая имела неприятный привкус, и плюхнулся на койку. Он задремал, но вскоре открыл глаза, опять задремал и вновь встрепенулся, и так продолжалось до самого утра: Билл не мог заснуть, ибо у него по-прежнему болела голова. Наконец подоконника коснулся розоперстый рассвет. Боль слегка поутихла, зато появилась новая забота: по ноге-капризуле побежали мурашки, словно она ни с того ни с сего затекла. Пожалуй, подумалось Биллу, надо бы показаться доктору Делязны. Казалось, к его ноге притронулась своей волшебной палочкой фея Динь-Динь и внутри копыта немедля начали твориться всяческие сказочные безобразия.

Билл натянул поношенную пятислойную бумажную робу и, постанывая на каждом шагу, направился к выходу из палаты, надеясь, что его стоны разбудят четверых солдат, с которыми он делил помещение и которые, накачанные под завязку наркотиками, спали сном если не праведников, то уж нарколептиков – точно. Однако ему не повезло: товарищи упорно не просыпались.

Билл спустился в подвал, где, в приятной близости от бара и морга, находился кабинет доктора Делязны. (Многие пациенты доктора страдали ужасной болезнью, педосфинктерной гнилью, разновидностью ксенорака, который распространяется с поистине сумасшедшей скоростью и является дальним потомком микоза; он уничтожал солдат поодиночке и целыми взводами, поражая в причинные места и их окрестности. Отсюда – двойная специализация Делязны и близость кабинета к моргу.)

Нога все еще капризничала: теперь в ней будто устроила оргию компания подвыпивших гуляк.

Достигнув нижнего уровня, лифт резко остановился. Створки двери с визгом разъехались в стороны. Биллу почудилось, что он видит лысоватый череп доктора Делязны, исчезающий за дверью прачечной. Следом за черепом мелькнули и пропали развевающиеся полы халата.

Интересно, куда так торопится док? И что он забыл в прачечной?

– Эй, док! – крикнул Билл и, припадая на ногу-капризулю, которая вела себя более чем странно, двинулся вперед. – Погодите! Мне надо с вами поговорить!

Билл распахнул дверь с табличкой «Прачечная» и очутился в помещении, вдоль стен которого громоздились кипы белья, а между ними шныряли крысозубы – местные животные вроде грызунов: они обитали в казармах и прочих армейских сооружениях и питались, судя по всему, линолеумным варом и обрезками ногтей. Посредине комнаты свисала с потолка воронка, под ней располагалась корзинка с грязными полотенцами, одеждой и постельным бельем, от которых разило разнообразными запахами человеческого тела.

– Док! Док Делязны! – Билл приблизился к воронке, огляделся. Неожиданно из горлышка воронки выскочила пара перепачканных грязью брюк, которая приземлилась на голову Билла. Он зарычал, схватил брюки и швырнул их в гущу спаривающихся крысозубов. Те тут же набросились на лакомство.

Доктора нигде не было, хотя Билл мог бы поклясться… Минутку! Билл повернулся, вышел в коридор и заглянул в смотровой кабинет Делязны. Никого…

Яркие оранжево-голубые неоновые буквы «Госпитальный бар» сверкали, как обычно, ярко, однако дверь оказалась запертой. Да, заведение откроется лишь в шесть тридцать. Начальство подумывало о том, чтобы нанять бармена, который работал бы круглосуточно, но дальше размышлений дело пока не шло. В морге было пусто – если, разумеется, не считать мертвецов. Таким образом, доктор Делязны, по всей видимости, скрылся за позолоченной дверью, украшенной фальшивыми бриллиантами и табличкой с надписью «Приют героев – только для отважнейших воинов Галактики». При одной мысли о том, что придется зайти туда, Биллу стало плохо. Он попятился, не испытывая ни малейшего желания переступить порог. Однако нога-капризуля снова напомнила о себе и Билл распахнул дверь.

«Приют героев» называли еще салуном «Последний шанс», а настоящего названия – «Палата смертников» – старались не произносить вообще из суеверного страха. В палате стоял излучатель ароматов, однако его флюиды все же не перебивали витавшего в воздухе запаха разложения; тихая музыка сопровождалась сдавленными стонами умирающих и монотонным писком регистрирующих устройств, который означал уход в мир иной очередной партии бродяг. Билл быстренько огляделся по сторонам. Доктора Делязны не было и здесь.

– Чтоб тебе! – прорычал Билл и повернулся, собираясь поскорее унести ноги. Внезапно он заметил нечто такое, от чего у него перехватило дыхание.

Книги! Целая полка книг! И все они, похоже, в полном порядке. Не разодранные! Билл изнемогал от скуки и, пожалуй, не отказался бы сейчас прочесть какую-нибудь книгу с первой до последней строчки. Ему подумалось, что умирающие, должно быть, пользуются особыми привилегиями. Хотя вряд ли кто из них успевает дочитать книгу до конца.

Он принялся изучать заглавия. «Эй-эйо!» Грега Бора. «Планета чужавок-трансвеститов. Том 4: Колодец гениталий» Джека Л. Апчакера. «Ночь живых чинджеров» Стивена Зинга. Елки-палки! Классика!

Впрочем, как ни крути, больше одной ему все равно не вынюхать. Билл выбрал сверкающую книжку под названием «Блинерз Дайджест». Судя по содержанию, в ней помещалось десять романов, ужатых для удобства тех, кому предстояло вскоре свести все счеты с жизнью.

Неплохо, неплохо. По крайней мере, будет чем заняться. Услышав поблизости предсмертный хрип, Билл поторопился покинуть палату.

Естественно, он перво-наперво прокипятил книжку. Его ноздри возбужденно затрепетали, ибо нос Билла уловил запах чужого носа; выходит, он поступил правильно – книжка обносенная, то бишь ею уже пользовались.

Будь Билл повнимательнее, он наверняка заметил бы окуляр электронного перископа, который запечатлевал все его действия и передавал изображение глубоко под землю, где затаилось крохотное ящероподобное существо.

Глава 3 Опасности прогулок по пляжу

Какой чудесный обыкновенный день! Как хорошо быть наполовину живым!

Крохотные волны лениво накатывались на бурый песок. Зеленовато-оранжевое солнце зависло над горизонтом этаким разбухшим гниловатым фруктом. Свинцовые тучи медленно ползли по небу, как бы затягивая его зияющей прорехами вуалью, которая – вот радость! – отчасти поглощала лучи омерзительного светила. Билл ковылял вдоль кромки черной воды, морщась от вони – тут и там на песке валялись разложившиеся рыбины, – которая раздражала его и без того исстрадавшийся нос. Он оглушительно чихнул, затем вытер нос тыльной стороной ладони. Моральный дух Билла провалился в тартарары и остался лежать на дне неподвижной бесформенной кучей.

О да! Какое замечательное место! Как нельзя лучше подходит для ПП! Билл с немалым трудом добился разрешения на утреннюю прогулку. «Подыши свежим воздухом». Ха! Ну и шуточки у этого доктора! Биллу вдруг захотелось очутиться на планете Бормашина. На той, по крайней мере, стоят на каждом углу автоматы с веселящим газом, которого только глотнешь – и уже на вершине блаженства. Разумеется, народ употреблял его с утра до вечера.

Ну да ладно, солдат на то и солдат, чтобы идти куда прикажут, беспрерывно бранясь и жалуясь на судьбу. Бар до сих пор не открылся, свою собственную выпивку Билл давно прикончил, доктор Делязны сгинул без вести – в общем, было от чего прийти в отчаяние. Потому-то Билл и решил немного прошвырнуться, а потом взяться за прокипяченный «Блинерз Дайджест».

Он снял башмаки, поддавшись желанию пройтись по песку босиком, сделал десяток-другой шагов, а затем обернулся и посмотрел на цепочку своих следов, которую лизали ставшие теперь изжелта-зелеными волны. Ну и ну! Отпечатки обычной человеческой ноги, а рядом – ямины от копыта. Загадка для залетного ксенобиолога. Вот бы поглядеть, как тот, бедолага, будет пыжиться!

Пожалуй, можно забрести в воду – пускай охладит разошедшуюся ногу. Билл подобрал плоский камешек и запустил его в море. Внезапно из воды вынырнула рыба – разинула пасть, раздраженно зарычала, поймала камень и плюхнулась обратно. Она исчезла, но Билл все еще видел, мысленным взором, громадные, острые белые клыки.

Он остановился. Да, в воду лезть не стоит; впрочем, ему все равно не особенно хотелось купаться. Он человек простой, со скромными потребностями, ищет самых простых радостей. В общении с противоположным полом. Или в еде, выпивке и наркотиках. Желательно, конечно, все сразу. А лучше всего – демобилизоваться, но на это, естественно, нечего и рассчитывать. К несчастью, прогулка босиком по песчаному пляжу и размышления о милостях старой гниды матушки-Природы не сулили ничего сколько-нибудь похожего на эти непритязательные удовольствия. Билл шумно вздохнул, оглушительно чихнул, вернулся туда, где оставил башмаки, обулся и двинулся к госпиталю, в полной уверенности, что бар наконец-то открылся и он сможет исполнить хотя бы одно из своих немудреных желаний.

На обратном пути Билл как следует присмотрелся к морю – и к дегидрационному заводу за госпиталем. Из заводских труб вырывались густые клубы жирного черного дыма. Интересно, мелькнула у Билла мысль, а что там, в воде? Наверняка какая-нибудь пакость. Он подступил поближе к кромке воды и уставился на маслянистую жидкость.

Морская вода отдаленно напоминала пиво – темное или пресловутое крепкое «Фон Гиннес», которое варили на залитых лучами зеленого солнца побережьях планеты Падди. Волны украшали гребешки золотистой пены. Биллу нестерпимо захотелось промочить горло. Жалко, что в госпитальном баре не подают ничего такого, что могло бы худо-бедно сойти за «Гиннес». Билл сильно подозревал, что пойло, каким угощают в баре, изготавливается из содержимого местной клоаки, приправленного формальдегидом. Впрочем, наклюкаться можно было и им; к тому же он не имел дурной привычки воротить нос от стакана только потому, что от того плохо пахнет.

Билл собрался было двинуться дальше, но тут ярдах в пяти от берега над поверхностью моря взметнулся пенный гейзер. Пена почти сразу опала, и взгляду Билла предстал некий темный предмет, с которого капала вода.

– Эй, верзила!

На мгновение Билл преисполнился восторга. Перед ним стояла обнаженная женщина – набухшие соски, роскошные груди бурно вздымаются, прекрасное лицо выражает всепоглощающую чувственность…

Священный дух великого Ахура Мазды! Кажется, его хотят соблазнить!

Билл предвкушал наслаждение. Женщина направилась к берегу. Ее фигура вырисовывалась все отчетливее – и миг восторга миновал. Ниже талии тело женщины покрывала густая козлиная шерсть того же темно-коричневого цвета, что и грива мокрых волос, обрамлявшая прелестное личико. Женщина ступила на берег, и Билл увидел, что вместо ступней у нее раздвоенные копытца, точно такие же, как у него, разве что поменьше.

– Привет, – сказал он. – Очень рад познакомиться. К сожалению, мне пора делать укол. Я подцепил жуткую болезнь, которая называется – нет, я не посмею произнести это слово. – Он попятился, и вдруг его нога – разумеется, капризуля – провалилась в песок; Билл потерял равновесие и упал.

Женщина продолжала приближаться. Похоже, ее нисколько не смутило признание Билла. Она сладострастно облизывалась и смахивала на ожившую картинку из «Галактического Шлюххауза».

– Ты не красавец, – проговорила она хриплым от страсти голосом. – Но, сдается мне, мы поладим. И потом, у тебя такая замечательная нога! Жалко, что одна.

Билл в ужасе завыл и попытался вскочить. Однако диковинная женщина схватила его за ремень – хватка у нее оказалась на удивление крепкой – и снова повалила на песок.

– Да брось, солдат! Неужели тебе не хочется позабавиться со мной?

Биллу если чего и хотелось, так это вырваться и удрать. К несчастью, он, гора накачанных мускулов, не мог даже пошевелиться, а не то что высвободиться из объятий настырной красотки. В ее изящных ручках таилась недюжинная сила. Похотливо изогнув спинку, женщина поволокла Билла к морю. По песку протянулись две глубокие борозды, оставленные пальцами Героя Галактики, который тщетно пытался за что-нибудь зацепиться.

– Нееееееет! – взвыл Билл. В следующее мгновение вой перешел в душераздирающий визг: ноги Билла погрузились в теплую, мерзопакостную воду.

– Вдохни как следует, дружочек. По-моему, ты уже втюрился в меня по уши. – Женщина захихикала. Должно быть, ее одолел приступ безумного инопланетного веселья. И, все еще хихикая, сатир в женском обличье увлек Билла, отчаянно брыкавшегося и размахивавшего руками, в глубину загадочного, мрачного моря.

Глава 4 Мифическая страна

Ик, подумал Билл. Ик, раз-ик и раз-этак.

Он как будто плавал в глубокой чаше, заполненной желатином с привкусом лакрицы, вроде того, какой радостно пожирал в лагере имени Льва Троцкого Трудяга. Билл всегда отдавал этому психу свою порцию десерта; так же поступали и многие новобранцы, вовсе не по широте душевной – какая там широта души у солдата! – а просто потому, что десерт, как и все остальное, был совершенно несъедобен. Кстати говоря, Трудяга съедал лишь малую толику, а в основном использовал десерт в качестве гуталина.

Вниз, вниз. Билл опускался все глубже. Ик! О-хо-хо. Брр!

Он попытался окинуть мысленным взором прожитую жизнь.

Поскольку та была достаточно короткой, вскоре начались повторы, а затем отдельные эпизоды стали накладываться один на другой.

В конце концов, когда черная жидкость стала до невозможности черной и густой, а сам Билл почувствовал, что вот-вот окочурится, он вдруг обнаружил, что барахтается на земле и выплевывает из себя воду, точно выброшенный на берег кит.

Мало-помалу в груди Билла оказалось столько кислорода, сколько требовалось для того, чтобы изголодавшиеся легкие заработали в полную силу. И тут кто-то выключил свет, и Билл вновь окунулся в кромешную тьму.

«Лампочка!» – только и успел подумать он, проваливаясь в бездну.

Сознание фокусировалось медленно; изображение возникало постепенно, словно в эротическом фильме.

Билла вырвала из забытья птичья трель. Душистый зефир шевелил его волосы, он слышал звонкий смех и мелодичное треньканье какого-то музыкального инструмента. Все было просто замечательно, Билл расслабился и успокоился. Он, вероятно, постарался бы пролежать там, где лежал, как можно дольше, но внезапно, прогнав приятную истому, ему в ноздри ударил едкий, сладостный аромат.

Чвак! Веки разомкнулись, и Билл открыл глаза.

Вино!

В его списке из десяти излюбленных жидкостей, содержащих С2H5OH, вино стояло, пожалуй, на девятом месте; десятое занимало «Стерно», а возглавлял список старый добрый этиловый спирт во всех своих видах и разновидностях. И то сказать, частенько ли простому солдату выпадает случай потешить себя таким изысканным напитком, как вино? Будучи на Шишке-IV, Билл как-то ухитрился надраться вином из лесных ягод – получив увольнительную, он не стал задерживаться в учебном лагере, где проходил обучение на сортирного смотрителя, и завернул в первую же попавшуюся откровенно гнусную забегаловку; о том, каким было похмелье, он до сих пор, когда ему случалось загрустить, вспоминал с содроганием. Однако то вино, которое на него пахнуло сейчас, сулило истинное наслаждение. Если уж на то пошло, алкоголь везде алкоголь. Билл забыл о выпивке единственный раз в жизни – догадавшись, что должен будет пилотировать звездолет. (Примечание. Командование Галактической армии рекомендует воздерживаться от употребления спиртных напитков.) Впрочем, пилотом Билл не был и не имел ни малейшего желания им стать, приходил в ужас при одной только мысли о подобной участи, а потому тревожился за себя крайне редко.

Глаза Билла округлились, в желудке сработало сцепление, и включилась передача, рот заполнился слюной, которая затем выплеснулась наружу, потекла по подбородку, закапала с одного из клыков Смертвича Дранга.

– Эй там! – прохрипел Билл. – У вас найдется лишний стаканчик?

Он приподнялся, огляделся – и забыл даже думать о выпивке.

Он находился в оливковой роще. В небе висело стилизованное солнце, которое излучало тепло и протягивало к Герою Галактики свои нежные золотистые персты. Само небо было голубей яйца малиновки, снесенного в период глубокой депрессии. Вдалеке высились горные пики, а в нескольких ярдах от Билла переплетались лозы дикого винограда. Роскошная трава, на которой распростерся Билл, была мягче ковровых дорожек на офицерской палубе имперского крейсера. Из нее выглядывали цветы самых разных тонов и оттенков, словно нарисованные художником-импрессионистом, создавшим истинный шедевр искусства разбрызгивания краски.

Однако Билла поразила не столько ошеломляющая красота местности, сколько та, с позволения сказать, деятельность, которая кипела вокруг. Едва одетые женщины то прятались в кустарнике, то, смеясь, выглядывали наружу; их одержимо преследовали рогатые и мохнатые сатиры – правда, не все; некоторые, по-видимому, добились своего и теперь возлежали на травке и вкушали багровые апельсины, что свисали с ветвей, сверкая на солнце. Похожие на философов типы в белых хламидах и с венками из лавровых листьев на умудренных возрастом челах обсуждали некую метафизическую теорию, одновременно с вожделением поглядывая на маленьких мальчиков и отвлекаясь от ученого спора лишь затем, чтобы схватить за ягодицу проходящего мимо эфеба.

И все участники этого действа держали в руках огромные, украшенные самоцветами кубки, в которых плескалась ароматная рдяная жидкость; к тому, чей кубок хоть немного пустел, тут же подбегала стройная дриада с полным кувшином.

Да славится вечно всеподатель Ахура Мазда во всем своем величии! Билл давненько не заглядывал в церковь, но сейчас попросту не мог не воззвать к Божеству. Что за диковинная вечеринка!

– О, что это за дивный новый мир, в коем обитают такие существа? – раздался вдруг голосок, сладкий, как любимое детское лакомство Билла, кукурузные хлопья «Хрустящие собачки» (каждое из хлопьев имело вид маленькой собаки).

– Чего? – восторженно пролепетал Билл. Голосок прозвучал у него за спиной, поэтому он повернул голову.

– О милый принц! – продолжал голосок, звонкий, как колокольчик. – Я никогда еще не лицезрела столь прекрасных черт! Снизойди к моей нижайшей просьбе, добрый сэр, позволь поцеловать сей клык слоновой кости!

Билл сообразил, что смотрит прямо в бездонные голубые глаза, подобных которым в жизни не видел. Эти глаза глядели на него с прелестного личика и способны были отправить в небо тысячу звездолетов. А тело – тело могло воспламенить сердца тысячи воинов. Весь наряд обворожительной чаровницы составляли крохотные шелковые лоскутки, а дополняли его водопад светлых волос и гладкая, ослепительной белизны кожа.

О небо! Что за сногсшибательная красотка!

Билл совсем уже собирался наброситься на нее, заключить в свои щедрые объятия, прильнуть к этим пухлым губкам и целовать, целовать – в общем, заняться той ерундой, о которой читал в романтических журналах; но внезапно замер, вспомнив, каким образом попал сюда.

– Где я? – справился он, сознавая, что у него начисто отсутствуют воображение и/или находчивость, затем сел, оглядел себя и обнаружил, что по-прежнему облачен в госпитальный комбинезон, что башмаков на ногах по-прежнему нет и что одна из ног по-прежнему мохнатая и, о чем нельзя не упомянуть, заканчивается раздвоенным копытом. В руке Билл по-прежнему сжимал книжку под названием «Блинерз Дайджест». Он равнодушно сунул чудо техники в карман и с подозрением осмотрелся по сторонам.

– Разве ты не знаешь, милый? – удивилась красавица. – Ты на баснословных Полях Озимандии. Недалеко отсюда еще более известные Елисейские Поля. Скажи мне, добрый сэр, молю тебя, к каким ты относишься мифическим существам?

Билл взглянул на молодую женщину и оказался загипнотизированным и парализованным: так на него подействовали ее озаренное улыбкой личико, жемчужные зубки и пышные груди, едва прикрытые легчайшим и прозрачнейшим кусочком материи.

– Я инструктор по строевой подготовке, солдат имперской армии, рядовой, необученный, сексуально озабоченный!

– Хм-м… Никогда о таких не слышала. Ты, должно быть, из Пещер Гадеса. Там мужчины все как на подбор. Знаешь, прости за смелость, но ты ужасно красив! Могу я налить тебе вина? Конечно, в большой кубок?

Неужели сам Император воссел на трон? Ошарашенный, пьяный без вина, Билл сумел только пробормотать «Уф! Да!» и вытаращился вслед красотке, которая, аппетитно покачивая крутыми бедрами, отправилась за обещанным кубком.

Неожиданно он сообразил, что его сердце колышется в груди не совсем так, как обычно. Вообще-то колыхания при виде особ противоположного пола – в частности, колыхания некой части тела – были ему не в новинку, однако то, что происходило сейчас, означало нечто неизмеримо большее, хотя и сдобренное вздохами и дрожью в подбрюшье.

Билл рыгнул, и дрожь прекратилась, но вот мозг не сумел освободиться от власти наваждения.

Билл влюбился, причем – с первого взгляда!

Естественно, он возжелал поскорее утолить свою страсть, а потому стал с нетерпением ожидать возвращения милашки.

Вдруг из-за ствола оливы высунулась голова того самого сатира в женском обличье. Губы существа растянулись в плотоядной ухмылке.

– Эй, верзила! Ты никак очнулся?

– Ты! – проговорил Билл, пустив от отвращения слюни, которые запузырились на губах, потекли струйками по подбородку. Он поднялся, стряхнул с комбинезона пыль и ткнул в свою похитительницу толстым солдатским пальцем. – Куда ты меня, черт побери, заманила? А ну признавайся! Тебе что, не известно, что похищать солдата армии Его Величества Императора – все равно что изменять присяге, и даже хуже?!

– Слушай, морячок, – отозвался сатир, соблазнительно подпрыгнув и облизнув палец Билла длинным, как у лошади, языком, – я всего лишь хотела поразвлечься. Ты случайно не из гомиков?

Для мужественных солдат вроде Билла обвинение в женоподобности было приблизительно то же, что для быка красная тряпка, однако сейчас Билл пропустил его мимо ушей, решив, что если и будет что-то доказывать, то только той красотке, которая пошла за вином. Ему хватило выдержки повторить вопрос.

– Это место, разрази меня гром, ничуть не похоже на Костоломию-IV! Где я?

– Ты про ту вшивую планетку, с которой я тебя утащила? Скажем так: ты там – и не там. А теперь поделись секретом: какую позицию ты предпочитаешь?

– С тобой – никакой!

– Парень, ты в порядке? Те ребята, которых я похищала раньше, обычно не ждали приглашения. Может, тебе что-нибудь отстрелили на войне? А?

Тут наконец-то показалась красавица, которая свела Билла с ума. Она несла кувшин с вином, такой большой, что ей приходилось держать его обеими руками.

– Зевс-кашевар! – вздохнул сатир. – Теперь мне все понятно. Выходит, тебя зацапала Ирма? – Существо сокрушенно пожало плечами.

– Дорогуша, – ледяным тоном промолвила Ирма, окинув сатира взглядом и заломив прелестные брови, – ты самая омерзительная шлюха, какую я когда-либо видела. И потом, мне казалось, что сатиры все самцы.

– Так и есть, малышка, – ответил сатир, срывая с головы парик и сбрасывая на землю накладные груди. – Просто я люблю разнообразие. Вдобавок интересно ведь узнать, как живет вторая половина. – Он нагнулся, достал из фальшивого бюста сигару, сунул в рот и двинулся прочь, на прощание одарив девушку злобным взглядом.

Для трезвого как стеклышко Билла это было уже слишком. Он выхватил у Ирмы кубок и сделал несколько весьма приличных глотков, после чего, разомлев от удовольствия, испустил сдавленный вздох – такого вина ему пробовать еще не доводилось; правда, до сих пор он вообще не знал вкуса настоящего вина – во всяком случае, настоянного на апельсиновом соке. Почувствовав себя гораздо лучше, Билл посмотрел на Ирму, и его сердце вновь растаяло от любви.

– Ирма! Какое чудесное имя! А меня зовут Билл.

– Спасибо, Билл.

– А что такая замечательная девушка, как ты, делает в здешних местах?

– О, я провела тут всю свою жизнь. Это мой дом. Я сейчас живу в Парфеноне.

– Ноне в законе?

– Что?

– Так, ничего. – Билл снова присосался к кубку, чтобы прочистить мозги. – Что-то я никак не разберу. Сдается мне, я слышал о мифах и прочей дребедени из книжек и комиксов. Однако мифы должны быть мифами, верно? Ну, если они происходят на деле, значит, перестают быть мифами. Правильно?

– Ты попал в точку, Билл, – проговорила Ирма, потупившись. – Твоя правота неоспорима. Я родом вовсе не отсюда. Как и тебя, меня похитили с моей родной материнской планеты. – Она села, прислонилась к стволу дерева и заплакала.

Билл, продолжая попивать вино, погрузился в размышления. Стоило ему посмотреть на девушку, как его сердце начинало выбивать барабанную дробь. Как и положено солдату, он по-прежнему был не прочь перейти к решительным действиям; впрочем, в глубине души он оставался деревенщиной, а потому несколько растрогался, услышав горькие рыдания похожей на прелестный цветок молодой женщины.

– Ну, ну, – пробормотал он, подыскивая слова, которые могли бы успокоить Ирму. – Может, тебе станет лучше, если мы займемся потрясающим сексом.

– Все вы, самцы, одинаковы, свиньи, жеребцы проклятые! – всхлипнула Ирма и зарыдала горше прежнего.

– Послушай, Ирма, – произнес Билл, который принял ее слова за комплимент и растрогался еще сильнее. – Я придумаю, как нам выбраться отсюда. Но для начала нужно побольше узнать друг о друге. – И он принялся излагать, вдаваясь в мельчайшие подробности, свою историю, упомянул и о том, что его притащил сюда похотливый сатир. Ирма, по щекам которой струились совершенные по форме слезы, слушала, время от времени моргая и шмыгая носом. Дважды, когда Билл повторялся, она засыпала, и ему приходилось будить ее. Тем не менее она честно пыталась слушать.

– А теперь твоя очередь, Ирма. Расскажи мне о себе.

Ирма охотно исполнила его просьбу.

История Ирмы, или «Шельма»

Меня зовут Ирма Сказскил. Родом я с планеты Дурман, что находится в Околонаучной системе Полузапеченного сектора Галактики.

Когда я была маленькой, то очень любила котят. О, какие симпатичные зверьки – пушистые, ласковые! Просто прелесть! Я обожала кошек и котят, и слуги прозвали меня Кошечкой. Я до сих пор откликаюсь на это прозвище, так что прими к сведению. Моих котят звали Лунный Зайчик, Пылинка и Снежинка. Они играли с клубками шерсти, прыгали по комнате… О, нам было так весело! Я не рассказывала тебе про котенка по имени Мистер Меховушка? С диковинными серыми пятнышками на спинке, ближе к хвосту? Знаешь, когда они вырастали и становились котами и кошками, они вовсе не делались телепатами, хотя мне хотелось, чтобы с ними стряслось что-нибудь этакое, как в книжках про Храпуна Энди, которые я читала запоем. А ты не читал? Одна называлась «Галактические зверюшки», а другая, моя любимая – «Сучий мир». Нет? О, как жаааааль… Герои и героини все телепаты и могут разговаривать с животными! Да, я совсем забыла про котенка, которого звали Мистер Смутьян. Он, когда вырос…

Тут Билл прервал Ирму и предложил ей заканчивать с котятами и переходить к делу. Дескать, пускай говорит о чем угодно, но только не о том, от чего ему хочется завопить как сумасшедшему. Словом, все равно о чем, лишь бы не о котах.

– Хорошо, хорошо. Я сказала, что была принцессой? Вот именно! Моим отцом был король Ганс Нехристь Сказскил. Между прочим, не каждому так везет с родителями. Это он подарил мне котят. А у папы был советник по имени Мерфад. Он, то бишь Мерфад, заявил однажды, когда на него снизошел дар пророчества, что я – Особая. Не знаю, известно ли тебе, кто такие Особые; их называют талантами, экстрасенсами или, на некоторых планетах, болтунами. Мерфад обнаружил, что моя особенность заключается в том, что я могу общаться с единорогами. К сожалению, на Дурмане единорогов не водилось, а потому я не могла воспользоваться своим дарованием. Тем не менее я твердо знала, что я – не просто Особая, но Особая принцесса!

А теперь о грустном. Меня похитила злая королева Шельма из страны Огромных Снежных Гор. Я тогда была девочкой. Хуже того, она наложила генетическое проклятие на страну Юности, которой правил мой отец. Проклятый Зевс! Сказать по правде, я страшно обрадовалась. Я говорила, что за мной ухаживал один паренек? Представь себе. Его звали Джо. Мы с ним оба любили кошек, потому-то и сошлись друг с другом. Вдобавок Джо тоже был Особым. Он умел разговаривать со слизняками. К несчастью, это его умение не слишком помогало ему в поисках похищенной возлюбленной. Да, Джо искал меня, но вскоре умер от ужасной болезни. Так утверждала злая королева Шельма: она твердила, что Джо прикончили смертельные прыщи. Я быстро выяснила, что ей надо. Она стремилась править всей планетой, хотела изменить орбиту Дурмана и превратить его в галактический лыжный курорт. Она даже пошла на сделку с чинджерами, которые пообещали переправить на Дурман Особого Космического Единорога, из-за чего и выкрала меня – чтобы я общалась с животным!

Так вот, узнав об этом, я решила, что не соглашусь ни за какие деньги. Папа ненавидел туристов! Значит, нужно было бежать. И я бежала! Я спустилась в нижние пещеры, отыскала канализационный сток, подняла решетку и, светя себе фонарем, двинулась по трубе в толщу скал.

Я шла очень долго, и вдруг впереди блеснул свет. Я побежала на него, выбралась наружу… И очутилась здесь.

Оглядевшись по сторонам, я заметила, что отверстие за моей спиной закрылось. И я, бедная и несчастная, осталась тут вековать свой век.

Конец

Прекрасная принцесса Ирма вздохнула и уронила голову на руки.

Билл сочувственно потер ей спину. Какая печальная история! Подобной слезоточивой ерунды он в жизни не слышал! Впрочем, этого он ей говорить не стал, поскольку по-прежнему тешил себя надеждой рано или поздно забраться к ней под юбку.

– Знаешь, мне кажется, тебя развеселит чуточка секса! – весело воскликнул Билл.

– О Билл! Давай хотя бы ненадолго забудем о грубом томлении плоти! По-моему, ты один из замечательнейших мужчин, каких я когда-либо встречала. Разве мы не можем раскрыть друг перед другом сердца?

– Раскрыть сердца? Как в песенке, которую поют «С-Глаз– Долой» и «Прыщи»? – полюбопытствовал Билл.

– Да нет же, глупенький! Раскрывание сердец – разновидность романтической телепатии, точь-в-точь как в комиксе «Умопомрачительные научно-романтические истории»!

Она взглянула на него своими по-детски голубыми глазами, и Билл почувствовал, что превратился в беспомощного кутенка. Возможно, тут отчасти сказалось выпитое вино – ведь он осушил целый кубок, – но, так или иначе, Билл пребывал в настолько потрясенном состоянии, насколько позволяла армейская закалка.

И вот предмет его желаний принялся общаться с душой Билла, как говорится, на тонком плане; самому же Биллу было от того ни тепло ни холодно. Ну и денек выдался! Билл стиснул в руке теплую ладонь Ирмы и задремал, время от времени вставляя в платонический диалог раскатистое «хррр».

Глава 5 Похищение Ирмы

Молния озарила залитую кровью местность.

Раскат грома напоминал отрыжку бробдингнегского великана, которая сопровождалась завываниями тысячи разъяренных кошек.

Билл пришел в себя – не полностью – и увидел спагетти.

Разноцветные макаронины сплетались в жгут, подрагивали, ныряли в утробы гудящих и щелкающих машин. Иглились иголки, шкалились шкалы…

– Частичное обретение сознания, – сообщил визгливый голос. – Блок «альфа-V»!

– Заглушить! – распорядился другой, похожий на царапанье мела по доске. – Заглушить!

– Уровень эндорфинов оптимальный. Пациент отказывается терять сознание. Восприятие затуманено, но приближается к опасной черте!

Билл застонал. Куда его, черт побери, занесло? Он различил пластины нержавеющей стали, заляпанные бесформенными зелеными пятнышками. Фокус! Ему нужно сфокусировать зрение! Где же, чтоб ей пусто было, хваленая армейская дисциплина?!

– Ну так вкати дополнительную дозу, идиот!

На голову Билла обрушилось нечто весьма тяжелое, и Герой Галактики вновь увидел звезды.

Очнувшись вновь, Билл обнаружил, что его голова покоится на ароматных коленях красавицы Ирмы. Девушка гладила волосы Билла и восторженно описывала своих котят.

– …А еще Болванчик. О, этот котенок просто обожал царапаться. Нам пришлось обрезать ему коготки, после того как он выцарапал глаза бедному крестьянину. Здорово, правда?

Билл повернул голову и почувствовал себя вознагражденным за все испытания. Его взгляду открылось изумительное зрелище: над ним нависали роскошные груди Ирмы, за которыми ничего не было видно, что, впрочем, Билла нисколько не заботило.

Святые небеса! Неужели он в раю?! Невероятно! Немыслимо! Какая разница, куда его забросило! Билл решил про себя, что это место, где бы оно ни находилось, на световые годы лучше любого другого, в которое он мог попасть с подачи армейского начальства.

Влюбленные голубки, отчасти утолив палящую страсть, продолжали ворковать и попивать кристально чистое вино, всеми силами желая продлить сей краткий миг вечности. В небесах сверкало эгейское солнце, заливая светом темное, будто вино, море, а невдалеке возвышалась гора Олимп. Всякие духи и певцы, танцоры и сатиры прыгали вокруг майских шестов или развлекались каким-то иным способом. Свежий воздух, буколические сцены – словом, ни дать ни взять, празднество в честь Бахуса.

Билл не мог вспомнить, доводилось ли ему чувствовать себя счастливее, чем сейчас. Правда, если соблюдать точность, он не мог вспомнить, бывал ли счастлив вообще, но решил не вдаваться в такие подробности. Два или три часа подряд он наслаждался солнцем, ощущая, как тело наполняется оргоном, а налитые спермой глаза грозят вот-вот лопнуть от напряжения. Он расслабился и радовался жизни, плененный могущественными чарами, которые сотворили здешний климат, вино и сладострастная красотка, ни на мгновение не закрывавшая рта.

Осчастливленный солдат и не подозревал, что счастье – увы! – недолговечно!

Ирма предложила пройтись.

Билл впервые в жизни столкнулся с такой женщиной. Она была очаровательным существом, сотканным из ослепительных грез. Для него женщины ни в коей мере не являлись загадкой; загадочность подразумевала способность логически мыслить, а все мысли Билла, какие только возникали при виде женщин, ограничивались любострастием. Единственное исключение составляла, разумеется, его матушка. Он помнил ее достаточно смутно, однако был уверен в доброте и нежности своей родительницы, хотя, если бы Героя Галактики спросили почему, он бы затруднился с ответом. Воспоминания о детстве, когда все, возможно, было проще и лучше, оказались погребенными под глыбой вызубренных назубок садистских правил армейского устава и придавленными вдобавок омерзительным жизненным опытом, приобретенным на войне. Тем не менее в сердце Билла оставался уголок, в котором гнездилась любовь к матушке: каким-то образом ему удалось избегнуть хирургической операции на сердце, каковой подвергали всех без исключения солдат имперской армии.

Да, он смутно припоминал те дни на Фигеринадоне-II, когда матушка была рядом, колыбельные, которые она пела – «Песенку страстного поросенка» и «Речка-речушка» – хриплым сопрано, отчаянно при этом фальшивя; соевые пирожные с орехами, которые она пекла в домашней самодельной атомной печке, той самой, что однажды, по чистой случайности, прикончила папашу. Ему вспоминались нежные материнские шлепки и уколы шильцем; тогда матушка застала Билла за чтением «Потрясающих трехмерных историй», а ведь была суббота и мальчику полагалось изучать неокоранические тексты, «Изречения Младшего Гения Зороастрийских Набобов», как то предписывалось правилами религиозного воспитания. Он припомнил исходивший от матушки запах кислого суркового йогурта, увидел как бы воочию прилипшие к ее усам и к торчащим из ноздрей волосам кусочки поданного к ужину кошачьего кебаба. Еще он вспомнил, какой восхитительно голубой была кожа матушки в ту пору, когда у нее возникали обычные затруднения с кровообращением. Бедная матушка! С нее вечно что-нибудь падало, причем в самый неподходящий момент!

Но отчетливее всего ему помнилось, как матушка укладывала его спать, когда у него случались колики. Она включала какую-нибудь музыку погромче и поритмичнее и заставляла Билла танцевать до полного изнеможения, подбадривая залпами из старого микроволнового пистолета, нагревавшими брюки на заднице. Когда же она наконец позволяла сыну опустить головку на подушку, Билл засыпал, как правило, мгновенно.

Да, милая матушка сильно отличалась ото всех других женщин, а потому Билл бережно хранил в памяти – в выжженных дотла нейронных банках своего скукоженного серого вещества – немногочисленные уцелевшие обрывки воспоминаний о доброй и ласковой родительнице.

Другие женщины?

Ну разумеется! Ведь ему приходилось иметь дело с работающими по лицензии потаскухами. Билл редко поднимался выше уровня «два доллара за две минуты», на что, впрочем, ни капельки не обижался. Правда, время от времени он с мимолетным вожделением во взгляде посматривал на мужественных солдаток, но, поскольку те носили алюминиевые лифчики и кольчужные трусики, а также брили головы, чтобы легче было имплантировать сигнальные элементы, он с трудом воспринимал их как женщин. Кстати говоря, слишком многие солдаты из тех, что пытались завести с этими дамочками близкое знакомство, оказывались в итоге с перегоревшими предохранителями плотских утех. Потом была еще Мета. Но даже Мету, с ее выпирающими во все стороны принадлежностями женского пола, высокооктановой сексуальностью и 90-процентной феромонизацией организма, едва ли можно было причислить к истинным женщинам.

А вот Ирма явно принадлежала к числу последних.

Она была не столько истинной, классической женщиной, сколько идеалом женственности. Ласковая и нежная, игривая, как котенок, порой язвительная, однако способная слушать с разинутым ртом, стоит только заговорить о чем угодно; большие и круглые голубые глаза, в которые можно упасть и утонуть, – этакое озеро благоговения и изумления. Билл кашлянул, сплюнул, пустил слезу, опьяненный не только вином, которого выпил целый кубок, но и ароматами Ирмы, что исподволь перетекали один в другой, зачарованный ее изящными телодвижениями и легкими прикосновениями пальчиков к его накачанным мышцам.

Билл об этом, в общем-то, не догадывался, однако обстоятельства, в которых он очутился, угрожали его солдатскому благополучию куда сильнее, чем Смертоносная Колесница Эфира или Испепеляющий Космический Луч, которые могли наслать или направить на Героя Галактики гнусные чинджеры.

Билл влюбился!

Они с Ирмой взялись за руки.

Они разговаривали друг с дружкой как малые дети (Билл, правда, быстро спасовал, поскольку с детским языком у него были некоторые затруднения – он до того пока просто не дорос).

Они поведали друг другу свои сокровенные желания. Ирме хотелось нового котенка, а Биллу – бутылочку «Старого горлодера».

Они гуляли, наслаждаясь весенней свежестью, а над ними щебетали в листве олив попугайчики, ворковали под ногами голуби, издававшие иногда, если на них наступали, сдавленные вопли.

Голуби выглядели чрезвычайно аппетитно, и Билл охотно поджарил бы одного себе на обед, будь у него бластер. Он попробовал было схватить очередную птичку, поймал и свернул бы той шею, когда бы не мольбы шокированной Ирмы.

– Но я же голоден! – заявил Билл достаточно, надо признать, раздраженно. – Чем вы тут, ребята, питаетесь?

– Как чем? Конечно, амброзией!

Билл посмотрел на голубя, который трепыхался у него в руках, а затем с подозрением взглянул на Ирму. Ему вспомнилась отвратительная переработанная пища, которой кормили на борту флагмана имперского космофлота, «Божественного кормчего», и он передернулся от омерзительных воспоминаний, что забулькали и запузырились в его памяти. Он держит в руке свежее мясо, а Ирма пристает со своими сомнительными доводами!

– Амброзия такая вкусная! – проговорила девушка.

– Слушай, а там что, радуга? – спросил Билл, тыча пальцем.

– Где? – Ирма повернулась и устремила взгляд вдаль.

Билл ловко, одним движением, запихнул голубя себе за пазуху – на случай, если амброзия окажется чем-нибудь вроде корабельной похлебки.

– Не вижу никакой радуги, – сказала Ирма, взглянула на Билла и озадаченно взмахнула длинными ресницами. – А где голубь?

– Что? А, улетел. – Билл стиснул руку девушки. – Милая, давай забудем про всяких там голубей и займемся более приятными вещами. Может, пройдемся вон дотуда?

Он разумел чудесный овражек посреди поля, этакую лощинку, по дну которой наверняка бежал с веселым журчанием ручеек. Намерения Билла, разумеется, были в высшей степени неблагородными. Они выпьют вина из кувшина, что болтается на козлиной шкуре, которую где-то раздобыла Ирма, он не станет жадничать и поделится с подружкой, чтобы та слегка захмелела. А потом предложит искупаться: и не придерешься – развлечение ведь невинней некуда. А когда Ирма увидит его мужские достоинства и ее женские соки начнут смешиваться с вином – вот тогда она превратится в игрушку, которой он волен будет распоряжаться, как ему заблагорассудится. Какой шикарный план! Какая блестящая идея!

Однако, едва они приблизились к краю лощины (по дну которой, как с интересом убедился Билл, и впрямь струился бормочущий ручеек), послышался душераздирающий визг, который в мгновение ока разорвал очарование пейзажа на кусочки, словно учитель царапнул когтями по трехмерной школьной доске.

– Взииииииии! – омерзительный звук, казалось, заполнил собой всю Вселенную. Как ни странно, если прислушаться, за ним можно было различить некую ритмичную музыку.

– Что это, черт побери, такое? – удивился Билл.

– Ой, мамочка! – проговорила Ирма с покорностью в голосе и поглядела на небо. – Не стоило нам выходить на открытое место. Я совсем забыла, что Зевсу не терпится удовлетворить свою похоть и осквернить мои девические чресла.

И не только Зевсу, подумал Билл. Но какая связь между Зевсом и этим наишумнейшим шумом?

Он запрокинул голову и в тот же миг задрожал всем телом от накатившего волной страха. В поднебесье, заслоняя собой солнце, парила гигантская птица. Она быстро снижалась, роняя на землю лепешки размером каждая с грейпфрут. На шее у птицы висели громадные громкоговорители, которые и создавали шумовое оформление, напоминавшее свару в обезьяньем питомнике.

Минутку! А не национальный ли это фигеринадонский гимн? «И блаженно лобзаем императорский палец. Фьюить!» Нет, не то. Архаическое сокровище, песенка, которую пели на заре времен; ее исполнял Элвис Дрязгли.

– Боги! – воскликнул Билл. – Что происходит?

– Ты видишь перед собой Рокера! – провозгласила Ирма. – Билл, пожалуйста, не отдавай меня ему. Будь моим героем!

Билл напряг могучие мышцы и изготовился к схватке: оскалил свои весьма внушительные клыки, сжал кулаки, принял боевую позу и застыл, ожидая удобного момента, чтобы прорычать вызов.

Внезапно он увидел острые серповидные когти, жуткий изогнутый клюв, огромные черные глаза, в которых притаилась смерть…

Билл развернулся и опрометью кинулся прочь.

– Билл! – взвизгнула покинутая Ирма. – Билл, не бросай меня!

Герой Галактики и не подумал остановиться. Правда, он оглянулся на бегу, но только затем, чтобы проверить, преследует ли его Рокер. К счастью для Билла, исполинская птица сосредоточила все свое внимание на беззащитной Ирме. Она мерно взмахивала крыльями, и в лицо Биллу, будто отвесив ему пощечину, ударил поднятый ими ветер. Рокер стиснул девушку когтистыми лапами, разодрав в клочья прозрачное шелковое платьице, затем клекотнул и, под завывания Элвиса, устремился с девушкой ввысь. Поднявшись в небо, птица полетела к видневшимся вдалеке горам, а над землей заклубилась пыль.

Билл, который наблюдал за происходящим разинув рот, закашлялся.

Страх постепенно схлынул, на смену ему пришло глубокое сожаление.

По щеке Билла сползла одинокая скупая слеза, перетекла на губу, а оттуда – на клык, где смешалась со слюной и плюхнулась на копыто.

Невосполнимая потеря!

Надежды на энтузиастический секс вспорхнули и унеслись вослед похищенной Рокером Ирме.

– Эй! – произнес кто-то за спиной Билла.

Билл обернулся и увидел того самого сатира, который не столь давно выдавал себя за женщину. Сатир задумчиво глядел на него.

– Между прочим, меня зовут Брюс, – представился сатир и протянул руку. Ошарашенный Билл ответил на рукопожатие.

– Что… Что это такое было?

– Да, у нас, у мифических существ, тоже хватает проблем. Сам видишь, мы не только пьем нектар, лопаем амброзию и трахаемся с кем попало. Тут полным-полно всяких чудовищ, которые, если не поостеречься, мигом тебя сожрут вместе с потрохами. Лишь на прошлой неделе профсоюз наконец-то припер беднягу Геракла и заставил его выплюнуть всех, кого он успел проглотить. – Сатир по имени Брюс задрожал от страха и пустил довольно-таки вонючие козлиные ветры. – Та птичка, о которой ты спрашиваешь, – Зевсов Рокер. Старина Зевс правит богами; он с давних пор все порывался внедриться Ирме промеж ляжек. Однажды притворился лебедем, но Ирма чуть не свернула ему шею. Похоже, вы, ребята, вышли на открытое место.

– Куда ее унесли? – спросил Билл, который вдруг понял, что никакая другая женщина не сможет удовлетворить его желания так, как Ирма.

– О! На макушку Олимпа, во дворец богов. – Брюс, по-видимому, лишь теперь заметил, как вздулся комбинезон Билла. – Эй, приятель, у тебя там лютня или ты просто рад нашей встрече?

– Чего? А… Это голубь. Я нашел его в поле и подобрал на случай, если мне захочется перекусить. – Билл вынул голубя из-за пазухи и с отвращением убедился, что птичка за время заточения успела задохнуться. Он беспомощно уставился на обмякшее тельце, с которого, одно за другим, осыпались на землю перышки.

– Йек! – йекнул Брюс, судорожно сглотнул и попятился. – Ты ведь не…

– Не что?

– Дружище, ты вляпался в дерьмо! – Сатир выпучил глаза, и они сделались похожими на греческие оливки. Он поглядел на Билла из-под ниспадавших на лоб салатообразных волос. – Ты прикончил Небесного Голубя, и… – Налетел ветер, хрипло прогрохотал гром. – И вот они летят! Елки-палки, я совсем забыл, что они имеют на меня зуб! Я как-то сподобился подменить их подменыша…

– Ты о ком? – не понял Билл.

– О фурах, приятель. О фурах-эвме-трах-тарарахнидах!

Не попрощавшись, сатир развернулся и поскакал галопом в направлении оливковой рощи. Однако он успел преодолеть от силы десяток ярдов: воздух распорола ослепительная молния, разорвала напополам, словно расщелина Судьбы. Она угодила точно в сатира, поразила его в задницу и спалила на месте. Когда дым развеялся, стало видно, что Брюс превратился в кусок свежеподжаренного мяса.

Ошеломленный Билл огляделся по сторонам в поисках того, кто метнул эту грозную огненную стрелу, и увидел третью по счету из тех вещей, что изумили его пуще всего на свете (что касается первой и второй, о них разговор впереди).

Над землей парил облачный, клубящийся, насыщенный электричеством остров, на котором восседали три весьма суровые на вид девицы в строгих костюмах. Каждая держала в одной руке кейс, а в другой – по экземпляру «Межпланетного манускрипта» и «Галактической сметки».

– Ты! – рявкнула одна из девиц. Облако разразилось молнией, которая прошмыгнула между ног Билла и обуглила землю в каком-нибудь ярде от его задницы. – Отойди подальше и поцелуй напоследок семейные драгоценности!

С анатомической точки зрения, это была сущая нелепица, однако Билл счел за лучшее исполнить приказ, ибо в воздухе все еще витали запахи жареной козлятины и чеснока, напоминавшие о судьбе несчастного Брюса.

– Сдаюсь! – взвизгнул он. – Я стою на месте! Только не испепеляйте меня!

Девицы пошептались, потом одна из них свесилась с облака и принялась разглядывать Билла. Ее лицо выражало отвращение с примесью подозрительности и гнева.

– Я зовусь Гименестра, предводительница фур, что покровительствуют Небесным Голубям. Наши мистические иглы указывают им, куда лететь и где приземляться. У нас имеются все основания полагать, что одного из наших питомцев постигла ужасная участь! Ведомо ли тебе о том, смертный?

– Никак нет. – Билл состроил гримасу и постарался не слишком заметно переложить дохлого голубя за спину. – Я ничего не знаю!

Вторая фура тоже свесилась с облака и устремила взгляд вниз.

– Меня зовут Вульвания. Мнится ли мне, или же я воочию лицезрею птичьи перья вокруг того места, где воздымается сей смертный?

– Гм-м, – пробормотал Билл. – Мы с Брюсом… э-э… Да, мы с ним дрались подушками. Точно! Так оно и было!

Третья фура уставила на него свой перст.

– Мое имя – Г-спотстра. Поведай, смертный, что ты таишь за своим седалищем?

– А? А-а… Ой, откуда он взялся? – Билл повертел в руках мертвого голубя, который страдальчески поник головой и опустил крылья. Как ни странно, над глазами птицы вдруг появились метки в форме буквы Х. – Ах да! Брюс… Помните такого? Ну, сатир, которого вы изжарили на месте? Так вот, он попросил меня подержать пташку. А старина Брюс неплохо пахнет, верно? Слушайте, дамочки, у вас часом не найдется кусочка лимона и краюхи хлеба?

– Лживый самец! – взревела Гименестра, и земля под ногами Билла заходила ходуном. – Все вы одним миром мазаны! Ты лишил жизни Небесного Голубя! О горе! Смертный, готовься к смерти!

Вновь загрохотал гром и засверкали молнии. Фуры посовещались. Судя по всему, решение, к которому они пришли, не сулило Биллу ничего хорошего. Герою Галактики даже подумалось, что он, пожалуй, предпочел бы оказаться сейчас в космосе и угодить в самый разгар битвы между дредноутами чинджеров и крейсерами Империи, чтобы в него попали залпом из пульсарного излучателя.

– Итак, сестрие! – провозгласила Гименестра, когда затянувшееся совещание наконец завершилось. – Смертный, ты признан кругом виноватым. Ты умертвил священную птицу! Мы узрели в тебе воина. Увы! Сие в духе мужчин! Столь ревностно стремятся они причинить урон ближнему своему, сколь нетерпеливы и дерзостны во гневе! Ну что ж, червь, получай то, что заслужил. Проклинаем тебя и обрекаем на Грязнь Стадного Мутноброда!

Фуры внезапно плеснули в Билла омерзительным месивом, которое зачерпнули со дна своего облачного острова. Выработанные службой в армии рефлексы позволили ему увернуться от первой порции, однако вторая залила лицо, а третья, по всей видимости – или невидимости, ударила в живот. Месиво состояло из очищенного птичьего помета, от него разило вонью, какая исходит от воды, что скапливается в трюме крейсера после знатной попойки продолжительностью в добрую неделю. Билл почувствовал, что его влекут куда-то неведомые силы.

Когда кувырканье прекратилось, он обнаружил, что смотрит на вытоптанную траву, а голова по-прежнему идет кругом. Билл поднялся и постарался вытереть грязь, что прилипла к лицу и комбинезону. Неожиданно он нащупал некий предмет, что висел у него на груди. Почти сразу стало ясно, что это мертвый голубь, сквозь грудку которого пропущен кожаный ремень, завязанный узлом на загривке Билла.

Мало того – голубь начал пованивать!

Разумеется, Билл попытался отделаться от дохлятины. Однако его измазанные слизью пальцы соскальзывали с кончиков кожаного ремня.

– Се наше проклятие и Грязнь Стадного Мутноброда! – раздался с высот глас, то бишь рык, Гименестры. – Ты не избавишься от мертвой птицы, пока не исполнишь два задания. Первое. Ты должен спасти ту, кого любишь более жизни, и выпустить на волю свои нежнейшие чувства. Второе-А. Ты должен найти ответ на старый как мир вопрос: как тот, кому выпало жить в наше время, может добиться мира с чинджерами и не знавать горя до конца своих дней? Второе-Б (оно следует из А). Вызнай, почему волосатые чучела, коих именуют мужчинами, алкают войны, безудержной похоти, крепких напитков и антигравболла по воскресеньям.

– Елки-палки, – прорычал Билл. – Может, мне поискать еще смысл жизни?

– Глупец! Нам, женщинам, он давно известен, – лукаво призналась одна из фур. – А теперь прочь! Неси проклятие, исполняй задания и помни, что заодно с голубем, которого ты убил, гниет твоя душа, а вскоре, быть может, начнет гнить и кое-что другое!

Под раскаты грома фуры вдруг исчезли, только вспыхнуло на миг ослепительное пламя. Они сгинули, будто их и не было, оставив Биллу запахи серы обыкновенной самородной из галантерейной секции галактического универмага «Хэрродз-Блумингдейл».

Билл инстинктивно схватился за причинные места – настолько сильно подействовала на него последняя угроза. При одной лишь мысли о том, что ему, не ровен час, придется обращаться за таким трансплантантом, кровь в жилах Героя Галактики застыла, будто скованная морозом. С него достаточно «ноги». А если появится капризный пе…

– Нет! – возопил Билл, торопясь обуздать разыгравшееся воображение. – Я все сделаю! Честное слово!

Итак, сначала – насчет любви. Ну, здесь все понятно. Фуры наверняка разумели Ирму. Значит, ему предстоит каким-то образом взобраться на Олимп и вырвать любимую из лап Зевса.

Замечательно. А как насчет второго условия, мира с чинджерами? Что-то весьма подозрительно. Впрочем, разве у него есть выбор? Не хочет же он до конца жизни шляться по свету с дохлой, гниющей птицей на груди? Появись он в таком виде в казарме, новобранцы и те обсмеют! Билл снова попытался избавиться от голубя и снова ничего не добился.

Первым делом, впрочем, Билл спустился к журчащему ручью, в котором надеялся искупаться вдвоем с Ирмой, и смыл с себя малую толику Грязни. Затем он выбрался из оврага, подошел к жареным останкам Брюса, отрезал несколько кусков, чтобы было чем перекусить в дороге, и двинулся на поиски небесного дома богов, в котором его ждала схватка mano a mano[1] с самим Зевсом.

Елки-палки, подумалось ему, хорошо бы сейчас оказаться в учебном лагере!

Глава 6 Звездолет «Желание»

Билл карабкался на гору.

Поскольку его родная планета, Фигеринадон-II, была плоской как тарелка и поскольку до сих пор ему не приходилось ни воевать, ни, что называется, отдыхать в горах, он не имел ровным счетом никакого опыта в скалолазании.

Тем не менее благодаря армейской выучке, а также каменным мускулам нынешнего солдата и бывшего фермера он худо-бедно поднимался все выше и выше. Ноги Билла работали, словно заржавленные поршни. Он перебирался через расщелины, шагал крутыми козлиными тропами, подкрепляясь кусочками Брюса, сатира-трансвестита. Подобная диета была ему, скажем так, внове, но будила приятные воспоминания о времени, проведенном среди мифических существ. Вообще-то Брюс оказался неплох на вкус, хотя, по мнению Билла, чеснока в нем могло бы быть и поменьше, да и какой-нибудь соус вроде «Чинджеры» явно не помешал бы. Преодолев приблизительно половину горного склона, Билл достиг некоего подобия плато; подъем стал легче и где-то даже скучнее, поэтому он сунул в нос «Блинерз Дайджест», чтобы отогнать скуку.

Билл чувствовал, как книжка скользит по носоглотке, как впиваются в кожу электронные щупальца. Потом послышалось приглушенное гудение, за которым последовало звонкое «чвак!», и Билла пробрала дрожь. Щупальца проникли в мозг.

Перед мысленным взором Героя Галактики возник своего рода экран, по которому побежали легко читаемые строчки.

Сначала появилось содержание. Билл выбрал наугад один из романов и погрузился в чтение шероховатого текста, тогда как его пальцы продолжали сами собой нащупывать, за что бы ухватиться на шероховатой поверхности скалы.

Майкл Здоровяк-Джексон

«ТВАРИ ИЗ ГЛУБИН ПАМЯТИ»

Зовите меня Конрад Хилтон.

Нет, к черту, зовите меня Ганга Дин.

Нет, валяйте, зовите меня Гас.

Когда я был борцом-профессионалом, меня звали Великолепным Гасом, Вечным Победителем и прочими дурацкими кличками. Мне говорили, будто я спас Землю от гарпий, которые налетали стаями с Греческих планет, но сам я ни шиша не помню, потому что в ту неделю пил с утра до вечера. Ну и хрен с ним! Знаю лишь, что очухался в Парфеноне с раскаленным бластером в руках, а то, что увидел вокруг, напоминало заключительную сцену из какой-нибудь трагедии Софокла. Жуть! Куда ни посмотри – всюду горы трупов!

Хотя, может статься, я все это сочинил.

Речь-то ведь идет о мифах, верно? А что такое мифы? Придуманные истории про богов, героев и всяких там существ. Некоторые критики утверждают, что я и впрямь сочиняю эти истории, а потом нашептываю их на ушко своим возлюбленным, которые и разносят мои небылицы по всей Земле. Другие уверены, что видели, как я тайком выбирался из новоалександрийской библиотеки с украденным экземпляром «Тайных писаний» Джозефа Кэмпбелла под шинелью.

В общем, полная чушь. А правда в том, что, хотя я обычно ношу в кармане брюк книжку Эдит Гамильтон, чтобы отвлечься от наскучивших приключений, мое настоящее имя Филип Чандлер, а прибыл я из таинственного мира Камелот. Земная заварушка началась несколько лет назад; я тогда работал частным сыщиком в старом добром Лос-Анджелесе. Мой рассказ, который следует ниже, должен устранить всяческие недоразумения.

Денек выдался солнечный. Я сидел в своем кабинете – дело происходило в Городе Ангелов, – смазывал ствол пистолета 38-го калибра и одновременно потягивал виски. И вдруг появилась она!

«Меня зовут Фригга Афина, – произнесла она нараспев. Ее огромные груди бултыхались в стальном лифчике, что сверкал, словно необыкновенно яркая двойная звезда. – Вы Филип Чандлер, частное недреманное око закона из таинственного мира Камелот?»

«Верно, милашка, – прорычал я, постаравшись как можно точнее воспроизвести шепелявость Хамфри Богарта. – Изгнан на Землю самим Мерлином, после того как продулся в пространственный бридж».

«Мистер Чандлер, – проговорила она, тряхнув своими великолепными грудями, – у меня ужасное несчастье. Я попала в беду», – и вопросительно уставилась мне в лицо. Голубые, как у ребенка, глаза, личико кинозвезды – естественно, мой пульс участился ударов до тысячи в минуту.

«Выручать из беды, мэм, моя профессия, – отозвался я. – С особым удовольствием я спасаю прекрасных, сказочно сложенных блондинок. Итак, что стряслось? Потеряли своего единорога? Или ваш муж сошелся тайком с этой шлюхой Афродитой?»

Я предложил ей стаканчик виски, и она опорожнила его одним глотком, будто у нее во внутренностях полыхало пламя. Затем села, и меня окатило ароматом духов «Лотофаги», как в решающую ночь в теплице Ниро Вульфа.

«Я беспокоюсь за мужа, Локи Агонистеса. Его шантажируют. Он продавал оружие полумагическим революционным режимам „третьего мира“, и кто-то об этом узнал».

Локи Агонистес! Будда на костылях! Едва я услышал это имя, как мои глаза округлились и стали размером с крупный самоцвет. Я испугался, что они вот-вот выскочат из орбит, но какое-то время спустя, слепо пошарив руками по столу и надлежащим образом сдавленно повздыхав, ухитрился вернуть их на место.

«Иисусе, госпожа! Откровенно говоря, моему дряхлому телу осталось жить еще как минимум пару тысяч лет. Я буду морочить людям головы и после того, как моя карма вместе с Локи Агонистесом угодит в Гадес, а рассказ об этой поре моей жизни окажется в египетской „Книге мертвых“, в разделе „Чокнутые ищейки“. – Я поднялся, чтобы выпроводить посетительницу из кабинета. – Почему бы вам не обратиться к моему приятелю? Он живет в Сосолито, в плавучем доме под названием „Трах-растрах“. Зовут его Трэвис Уоттс. Он занимается метафизическими расследованиями. Что касается меня, я предпочитаю чисто мифологические дела».

«Мистер Чандлер, – лучезарная, исполненная надежд улыбка на ее лице сменилась гримасой разочарования, столь глубокого, что она утонула в нем чуть ли не с головой. – Мистер Чандлер, я хочу именно вас!»

Внезапно она обняла меня, и я уткнулся носом в промежуток между роскошными грудями; она буквально излучала феромоны, причем в таком количестве, что возбудился бы и инеистый великан, застигнутый врасплох в разгар зимы. Она принялась распалять мою похоть; я ничуть не сопротивлялся.

Где-то через полчаса, спустившись на миг с вершины блаженства, я согласился взяться за расследование.

Я, признаться, и не подозревал, что стал участником космической карточной игры и только что вытащил из колоды козырь Психопата.

«Расклад такой, – прошептала она, затянулась сигаретой и выдохнула дым мне в ухо. – Здесь не обойтись без Трех Таинственных Сестер…»

– Эй! – раздался вдруг чей-то голос, который словно шел откуда-то издалека и был усилен расхлябанным клаксоном-громкоговорителем.

Билл моргнул и кое-как выбрался из навеянных романом грез. Он пожелал, чтобы строчки, что горели перед его мысленным взором, исчезли, и те повиновались – правда, со второго захода. Билл сообразил, что перестал подниматься и стоит на ровном плато, а поблизости возвышаются храмы с мраморными колоннами. Ближе всего, на каменной агоре – ну, вы знаете, агорой у греков назывался то ли рынок, то ли место собраний, а может, то и другое вместе, – так вот, на агоре виднелся самый настоящий звездолет: высокий, метров под тридцать, серебристый корпус, острый, как игла, нос, стабилизаторы, последние придавали кораблю вид приза за наихудший рассказ для научно-фантастического журнала. На борту звездолета громадными сверкающими буквами, украшенными изящными завитушками, было выведено: «Желание». Чарующее зрелище напоминало виньетку на киноэкране; над акрилово-голубовато-белыми горами вставала ослепительно яркая луна, существа, что сновали между храмами, выглядели сущими мультяшками. Вдобавок их наряды дополняли кружевные манжеты и брыжи. Словом, ничего греческого. И – Зороастр! – звезды на небосклоне походили на стилизованные блестки, вроде тех, какими усеивают рождественские елки.

Потрясенный увиденным, Билл ощутил, будто наяву, как кто-то взял и впрямь ошарашил его.

Картина, что предстала взгляду, смахивала на вдруг оживший рисунок художника из мастерской Келли Вшиза. Эти ребята, что сидели в университете Л.Рона Хабара, рисовали плакаты, призванные облегчать работу армейских призывных комиссий.

Билл направился к звездолету, настолько ошеломленный бравурными красками и обилием тонов и оттенков, что почти забыл о дохлом голубе у себя на шее, хотя тот вонял куда сильнее прежнего.

Крадущейся походкой Билл приблизился к кораблю, и тут в днище звездолета открылся люк, из которого выпала веревочная лестница. К тому времени, когда Герой Галактики достиг одного из стабилизаторов, на лестнице, что доставала до мраморных плит, которыми было выложено плато, появилась человеческая фигура – высокий, привлекательный мужчина с повязкой из горного хрусталя на глазу и ярко-оранжевыми эполетами, со вкусом отделанными сверкающей мишурой, на плечах. Обут он был в остроносые черные башмаки; изящную талию перехватывал металлический, опять же оранжевый шарф, на котором болталась кобура с ручным бластером внутри и весьма грозная на вид абордажная сабля. Мужчина, который производил достаточно внушительное, если не сказать – устрашающе-пышное, впечатление, лихо спустился по лестнице, а последние восемь футов просто-напросто пролетел, сорвавшись с очередной перекладины, и звучно шлепнулся на задницу. На Билла пахнуло лавандой и ромом. Мужчина поднял голову и озадаченно воззрился на Героя Галактики единственным неправдоподобно голубым глазом; второй закрывала повязка.

– Аррррррр! – произнес он голосом, похожим на рык Черноборода по окончании занятий по исправлению произношения. – Святые гипербореи! Слушай, приятель, не напоминает ли тебе жизнь тот мусор, которым завалено побережье Токийской бухты?

– Нет. По-моему, я никогда не слышал о Токийской бухте.

– Я тоже. Пусть будет не Токийская бухта, а Гудзонов залив. Это на Земле, недалеко от Ньярка. Мне однажды случилось пролистать книжонку о легендарной Земле, прародине человечества, испепеленной ныне ядерными войнами. На чем я остановился?

– Кажется, на середине Гудзонова залива.

– Разумеется, дружище! А ты умен, однако! Впрочем, какая разница? Медицинские штучки, иглы наркоманов, записи старины Чарли Паркера… Не обращай внимания. Я Рик, Рик-Супергерой. – Он протянул руку, которую Билл не преминул пожать.

– Очень приятно. Меня зовут Билл. С двумя «л». Это ты окликнул меня пару минут назад?

– Точно. Увидел, как ты выбрался из-за горизонта с дохлой птицей на шее, и сразу понял, что передо мной скиталец по океану Жизни, такой же, как и твой покорный слуга. – Рик посмотрел на свое плечо. – Арррр! А где моя собственная пташка? Архимед! – рявкнул он, повернувшись к открытому люку в днище великолепного звездолета. – Архимед! Спускайся сюда! Нашелся еще один обожатель птиц!

– Аууууук! – донесся изнутри корабля хриплый вопль. – Дерьмо! Кругом дерьмо!

– Осторожно, Билл, – предупредил Рик. – У Арчи понос. Обожрался чернослива. Не знает никакого удержу.

Внезапно из люка вынырнул попугай. Сверкая зелено-голубым оперением и визжа, как бэнши во время пожара, он взмыл в небо и тут же дал залп из своего клоакального орудия. Во все стороны полетели брызги – и не только. Билл поспешно исполнил ацтекское па на два такта и сумел увернуться, однако Супергерой Рик слегка замешкался – то ли спьяну, то ли потому, что был под наркотической мухой, – и в результате схлопотал «подарок» прямо в лоб. Сладкозвучно выбранившись, Рик вытер лицо кончиком шарфа, затем закинул тот на плечо и жестом пригласил попугая приземлиться. Архимед низвергнулся с небес кобальтово-изумрудным вихрем, выпустил газы – будучи попугаем, он страдал попугайной болезнью, – повернул голову и с подозрением уставился на Билла.

– Аууууук! Птицеубийца! Ауук! Истребитель птиц!

– Я с голодухи, – жалобно проскулил Билл. – Откуда мне было знать, что эти вшивые птички – священные? И потом, тебе-то что за дело, попугайское отродье?! – За последнее время Билл изрядно намучился с птицами, а потому не сдержался и раздраженно ткнул в попугая пальцем. Архимед сердито заклекотал и клюнул Билла в палец. Тот взвыл и сунул раненую руку в рот.

– Архимед, веди себя прилично! Ты же знаешь, я могу клонировать тебя в мгновение птичьего ока! Будешь хулиганить, я обзаведусь новым попугаем, уж наверняка – без проблем с кишечником. Так что смотри у меня!

– Аууууук! Архимед хороший! Аууууук! Кому ты нужна, малышка?

– Ну как клонировать такого симпатягу? – проговорил Рик и сочно поцеловал попугая в клюв. – Эй, Билл, шикарная у тебя нога. Где ты ее раздобыл?

Билл поглядел на свое раздвоенное копыто и нахмурился. Ему ни капельки не хотелось пускаться в объяснения по поводу ноги-капризули. Нет уж, увольте! И без того хлопот хватает. Пожалуй, не мешает вспомнить старинную армейскую поговорку: «Сомневаешься – ври напропалую».

– Я бойцовый остолоп, солдат галактической армии. Когда выполнял очень важное задание, попал в радиоактивную бурю. Могу только сказать, что моя нога, как говорится, мутировала.

– Бедняга! Должно быть, тебе пришлось несладко!

– Информация засекречена.

– Разрази меня гром! Какой ты весь из себя таинственный! Еще и солдат в придачу! Последнее, между прочим, как нельзя кстати. Я остался без первого помощника, который подох от венерической цинги. Говорил ведь ему: собираешься отдохнуть в системе Заднедверии – бери с собой сверхпрочные презервативы. Естественно, они не очень удобны, зато с безопасностью никаких проблем. Подумаешь, несколько царапин на члене! По-твоему, он послушался? Как бы не так! Подцепил заразу на Фадесе, и поминай как звали. – Рик с восхищением оглядел мускулистую фигуру Билла. – Сдается мне, ты не прочь записаться в первые помощники. Понимаешь, тут предстоит одно дельце, и я бы не отказался от толкового спутника.

– Извини, друг, но мне сначала надо отыскать девушку по имени Ирма. Она – моя истинная любовь, и лишь найдя ее, я смогу избавиться от этой дохлятины. – Терзаемый жалостью к самому себе, шмыгая носом от скорби, Билл поведал Рику свою печальную историю – с того самого момента, как очутился в госпитале на Костоломии-IV и до похищения Ирмы Рокером по приказу Зевса.

– Ауууукк! Зевс! Зевс! – попугай широко раскрыл глаза, заклекотал от ужаса, наложил приличную кучу на плечо хозяина, замахал крыльями, взлетел и, продолжая истошно клекотать, нырнул в звездолет.

– Что, Зевс любит жаркое из попугаев?

– Да нет. Понимаешь, этот сексуально озабоченный Бог, после того как прикинулся лебедем и набросился на Ирму, поймал и бедного Арчи. Уловил, о чем я толкую? Арчи был в шоке. Однако то дельце, о котором я упомянул, по чистой случайности, как оно, впрочем, всегда и бывает, имеет некоторое отношение к Зевсу. Мне нужно попасть в одну из его берлог.

– То есть, – нахмурив брови, уточнил Билл, – он не здесь, не на вершине Олимпа?

– Какой там Олимп! – расхохотался Рик. – До вершины горы без малого десять тысяч футов. Мы с тобой находимся на территории общественной уборной для космических путешественников имени Джонсона Говарда. – Он ткнул пальцем в сторону видневшегося за валуном темно-зеленого здания, которого Билл раньше просто не замечал. – Знаешь, лично я насчитал для себя четырнадцать любимейших ароматов, а всего их триста двадцать восемь.

– Рик, будь другом, подбрось меня до вершины, а? Эта пташка гниет на глазах. – Билл посмотрел на мертвого голубя и поморщился. Вокруг трупа вились мухи, две метки Х над глазами птицы тупо иксились на Героя Галактики.

– По-моему, она и впрямь слегка пованивает. Ну что ж, давай договоримся так. Ты летишь со мной в должности первого помощника, а я помещаю твою птичку в стазическое поле. Может, нам повезет и мы отыщем Зевса в его излюбленной дыре. Итак, вперед по пути моего христианского паломничества!

– Чего? – с подозрением справился Билл. На Фигеринадоне-II христианство пребывало в загоне с тех самых пор, как Святой Самокат попытался организовать на континенте фалангистов, среди поселенцев-доннеров, нечто вроде религиозного бдения. Гипердоннеры, будучи каннибалами, естественно, слопали миссионеров, всех до единого, а потом много лет страдали несварением желудка. Неудивительно, что христианам на планете не доверяли.

– Мое паломничество – второе по замечательности среди всех на свете! – провозгласил Рик с пылом завзятого оратора. – Я ищу Святой Гриль-бар!

– Где расписаться? – расплылся в улыбке Билл.

Глава 7 Первый помощник Билл

Как было здорово распрощаться со всей той мифологической дребеденью, в самую гущу которой его вдруг занесло, и очутиться на борту звездолета! Разумеется, корабль Рика не отличался тем комфортом, какой свойствен армейским звездолетам: по своим характеристикам он приблизительно соответствовал галактическому варианту переклепанного вдоль и поперек парохода без дополнительных удобств. Однако после того как старт на полной тяге едва не превратил физиономию Билла в кровавое месиво, Герой Галактики мгновенно сообразил, что требуется от него как от первого помощника. В основном обязанности Билла заключались в том, чтобы собирать дерьмо попугая с пола, отскребать от стен и даже от потолка – надо признать, Архимед выказывал недюжинную акробатическую сноровку – и перетаскивать помет в гидропонную оранжерею. Билл с восторгом сообразил, что наконец-то стал техником-удобрителем, осуществил свою заветнейшую мечту! Работа не отнимала много времени, хотя и была достаточно дерьмовой; во всяком случае, по сложности не шла ни в какое сравнение со службой в армии, и Билл очень быстро свыкся со своим новым положением. Что касается голубя, Рик сдержал слово – извлек откуда-то банку «Сортирного стаза», специального электронного фиксатора, предназначенного для чрезмерно пахучих солдатских голов, и как следует спрыснул дохлую птицу. Вонь моментально исчезла, теоретически ее не должно было возникнуть вновь как минимум два месяца. Естественно, Билл по-прежнему не мог скинуть голубя с шеи; к тому же, стоило притронуться к тому хотя бы пальцем, поле отвечало разрядом статического электричества. Но в общем и целом это была весьма скромная цена за избавление от вони, которую издавала гниющая птичка.

Когда с голубем было покончено и когда Билл окончательно освоился в должности первого помощника, дни потянулись вполне сносной, однако достаточно однообразной и скучной чередой. Подъем при первых проблесках псевдорассвета. Завтрак – галеты в пластиковых оболочках, соленая эрзац-свинина, искусственный кофе. Затем уборка, унавоживание гидропоники, смахивание пыли с парящих в невесомости кубков, полученных Риком на соревнованиях по боулингу. Обед – галеты, свинина, кофе и бутылка рома. Отблеваться, а дальше снова – убрать помет, унавозить гидропонику, протереть столы и нажать кнопку, что приводит в действие излучатель, залпы которого прочищают мозги. Правда, сначала нужно убедиться, что мозги свободны, ибо капитан не одобрит, если окажется, что ему некем командовать. Снять показания с навигационных приборов, помочь Рику проложить курс по «Указателю возможных координат легендарных космопортов» Рэнда Макнелли. Накормить суперхомяков, что приводят в действие двигатели. Потом ужин – галеты, свинина, кофе с искусственным сахаром, две бутылки рома и стакан лаймового сока; последнее – чтобы было повкуснее и чтобы избежать космической цинги. Час отдыха. Послушать похабные анекдоты, рассказать самому, отвести душу, блевануть, вырубиться. Словом, как на службе.

Больше всего – хотя Билл наслаждался тем, что мало-помалу становится настоящим профессионалом в области гуановоживания, а ром был просто восхитительным (правда, он подозревал, что Рик смешивает на камбузе ромовую эссенцию с обезвоженным спиртом и водой из-под крана), – Герою Галактики нравился час отдыха. Они с Риком обычно рассказывали друг другу разные истории или же Рик с Архимедом разыгрывали остроумные комедии или выкидывали всякие номера, которые они сами считали донельзя уморительными, но которые представлялись Биллу настолько скучными, что он засыпал при одном лишь воспоминании о них. Единственное утешение состояло в том, что, когда представление заканчивалось, уже никто не мешал Биллу читать или смотреть книги и фильмы из богатой порнографической коллекции Рика (Билл особенно выделял «Любострастные проказы венерианских полов», которые смахивали на нечто среднее между извращенной оргией и «Лебединым озером»).

Несмотря на всю безмятежность скитаний в поисках Святого Гриль-бара, Билл постепенно пришел к выводу, что все происходящее имеет мало общего с действительностью. С тех самых пор, как сатир Брюс утащил его в море, вокруг стали твориться события, в которых ощущался некий привкус нереального. Да, разумеется, свидание с Ирмой, Елисейские Поля, фуры и подъем на гору представлялись на первый взгляд весьма правдоподобными. Он видел, слышал, нюхал, пробовал и чувствовал то, к чему давным-давно привык, исправно отправлял, не важно – с энтузиазмом или без, – естественные потребности, напивался и испытывал вожделение, причем с тем же восторгом и избирательностью, какие присутствовали у него в бытность фермером и солдатом. Но ведь в обычной жизни человек не сталкивается с мифическими существами, ему не вешают на шею дохлого голубя, он не мчится вослед возлюбленной на звездолете под названием «Желание» в компании с, по-видимому, бессмертным героем и принадлежащим тому невротиком-попугаем. Впрочем, Биллу, пускай он прожил недолгую жизнь, которую, кстати, надеялся продлить, уже доводилось попадать в экзотические до отвращения места и переживать там потрясающие приключения (они описаны в великолепных книгах, которые вы можете купить в той же лавочке, где приобрели эту). Посему Билл попросту отмахнулся от надоедливых мыслей.

Однако время от времени он замечал краем глаза нечто такое, что мнилось лишенным материальности. Пустота, Ничто, Нада, табула раса. В подобных случаях он резко поворачивался, и то, чему полагалось быть в том или ином углу – панель управления, дозатор наркотиков, автомат по выдаче эрзац-продуктов, клозет с обезвоженной водой, попугай или Рик, – оказывалось именно там, где и должно было находиться. Правда, после непродолжительной заминки, которая сопровождалась дрожанием воздуха, так бывает, если включить и быстро выключить головизор или же когда голова раскалывается с похмелья.

Поскольку ром, который Билл употреблял ежедневно, задерживался в организме в достаточном количестве, чтобы ни о чем таком не тревожиться (надо заметить, что ром вскоре выбыл из перечня десяти излюбленных алкогольных напитков Билла, и Герой Галактики с нетерпением ожидал прибытия в Святой Гриль-бар, дабы утолить жажду чем-нибудь другим), то, что случилось однажды утром, потрясло Билла до глубины души. Зевая, потягиваясь и желая навсегда забыть слово «ром», он внезапно сообразил, что никак не может застегнуть свои башмаки. Точнее – не может дотянуться до застежек на липучках, ибо вместо рук у него – безобразные культяшки.

Истошные вопли перепуганного до полусмерти Билла довольно быстро разбудили капитана Рика и его попугая. Супергерой Рик, зевая, сбежал вниз, чтобы узнать, что там за переполох. Он так торопился, что прибежал в одних трусах. За ним, отчаянно маша крыльями, в каюту влетел Архимед.

– Мои руки! – визжал Билл. – Они исчезли!

Поглядев на первого помощника, который размахивал руками и, словно в истерике, метался по каюте, судя по всему, страшно чем-то напуганный, капитан Рик скоро сообразил, что здесь явно что-то не так.

– Святые небеса! Неужели снова венерическая цинга? Ты, паршивый вояка, ну-ка, отвечай! Прикасался к чему-нибудь, чего не должен был трогать? Да погоди ты! Дай я посмотрю! – рявкнул Рик, вставляя в глазницу здорового глаза монокль.

Трясясь с головы до ног, потупившийся Билл, на которого свалилась самая ужасная напасть из тех, какие только могут приключиться с солдатом, медленно и неохотно выставил перед собой культяшки рук.

– Ауууук! – возопил попугай, устрашенный воплями и искренним горем Билла, и каким-то образом ухитрился закрыть глаза крыльями.

– Что ж, по-моему, ты устроил бурю в стакане с чаем. Или же над тобой подшутила ветреная судьба. Я вынужден признать, что не вижу ничего такого, чего следовало бы пугаться.

Билл разлепил веки и ошарашенно уставился на свои кисти. Ладони. Две. Обе на месте.

– Что за елки-палки? – с облегчением взвыл он. – Что со мной происходит? Я схожу с ума, говорю тебе, с ума!

– Время позднее. Давай не будем преувеличивать.

– Конечно. Извини. – Стуча зубами, Билл пустился объяснять капитану Рику, что ему кажется, будто все вокруг становится несколько призрачным. Чувствовалось, что Герой Галактики вне себя от страха и вряд ли способен заснуть, поэтому Рик налил ему стакан теплого соевого молока с медом, горчицей и ромом. Подобная смесь могла вылечить кого угодно; по крайней мере, она избавляла от нелепых мыслей. Когда желудок выворачивает наизнанку, тут уж не до фантазий. Насколько перетрухнул Билл, можно было судить по тому, что он залпом опорожнил стакан гремучей смеси и потребовал второй.

– Аррррр! – капитан Рик тряхнул кудрями и исполнил просьбу помощника. – Я знаю, о чем ты толкуешь, приятель. У меня тоже порой возникает такое чувство. Мы живем странной жизнью. Я только надеюсь, что в конце концов сумею получить ответы на те вопросы, которые столько мне досаждали. Быть может, я получу их в Святом Гриль-баре!

– Вопросы? Какие еще вопросы?

– Что значит какие? Вечные вопросы, которыми задавались все на свете философы. Билл, паренек, я говорю о загадках, которые не давали покоя человеку с незапамятных времен, задолго до того, как изобрели процесс перегонки, а ведь жить без него, согласись, невесело. Во-первых, кто прибыл раньше – «летающие тарелки» или Реймонд Палмер? Или, что логически следует из предыдущего, верно ли, что Реймонд Палмер прибыл на «летающей тарелке»? Во-вторых, что появилось раньше – цыплята или омлет «Западный» с ветчиной? В-третьих, если в лесу падает дерево, а поблизости никого нет, куда оно упадет – вверх или вниз? И дополнение: если в лесу упадет глухой, раздастся ли какой-нибудь звук? В-четвертых, существует ли Бог, а если он – или она – существует, почему выпивка рано или поздно отправляет человека в мир иной, почему от секса заболеваешь и почему никогда нельзя купить приличные билеты в кино на сериал «Миры Галактики»? И последнее, Билл! Так сказать, основа основ. В чем смысл жизни, зачем человек рождается и живет, почему умирает, – и где, черт побери, мне найти флакон «Пепто-Абисмал» для Архимеда?! Корабль уже весь насквозь провонял птичьим пометом!

От непостижимой глубины философских вопросов Рика голова у Билла пошла кругом. Невероятно! Поразительно! Осознав, что с ходу ему всего этого никак не усвоить, он попросил третий стакан соевого молока, чтобы промыть засорившиеся извилины в мозгу.

Дабы первый помощник пришел в чувство, Рик поведал ему о своей жизни.

История капитана Рика, или

«Звезды в моем носовом платке словно зеленые сопли»

…развести цифровой будильник.

Нахлебался пива, рванул во Вселенную, получил прозвище.

Субголос ответил с отрыжкой.

И вырыгнулся ответ: Кид, паршивый киберкарлик, кусок дерьма, на хрена ты мне сдался? Капитан Кид, капитан Рик, готовь астронавтов и надрывай себе глотку, вопи интернациональные гимны, и фьюить! – цена бананов в Никарагуа подскочила к небесам, а операторы лифтов мажут задницы пальцами, а поклонники Пинчона раздолбали недавно фанатов Долтона и Уолдена, так что с какой стати мне провозглашать «Ваше здоровье»? В общем, у меня во рту накопилось достаточно дряни, и думаешь, я знаю почему? Господи! Блям! Ужасный вкус!

Минуту спустя Кид присел на корточки над унитазом, сжимая в руках книжное обозрение «Нью-Йорк ревью» и туалетную бумагу «Литтл Мэгэзин», и прислушался к своему натужному дыханию и керуаковской внутренней музыке.

За раскидистыми деревьями нарисован лунный свет, видны обклеенные обоями и украшенные внутренней отделкой кусочки модного лесного поселения Уэст-Виллидж.

Он подтерся поэзией. Где-то в Сохо (или, может быть, в Трибеке) в художественной галерее открывается выставка пулеметов работы Уильяма Берроуза. Целый город превратился в небоскребное скопище художественных галерей в этом призрачнолитературнореальном мире банд, которые, сильнее, чем жизнь, тупо шляются повсюду с голограммами вместо ножей с выскакивающими лезвиями.

Листва гнусно ухмыляется и подмигивает.

Женщина в спортивном свитере из теней и с прической Джими Хендрикса встает из темной культуры шестидесятых и запаха гашиша. Капелька света на ее носу.

Капитан Кид и женщина занимаются сексом, а потом пытаются догадаться, что произойдет в эпилоге, через восемьсот семьдесят семь страниц.

Ибо что такое «миф», как не неодеконструкционистская проза отсутствующего литературного критика, который шепелявит?

– Чего? – переспросил огорошенный Билл.

– О, прости, я рассказал тебе то, что обычно рассказываю друзьям-интеллектуалам на вечеринках за коктейлем, – отозвался Рик. – Рискну предположить, что сейчас нужно что-нибудь поправдивее. Арррррр! На твое счастье, у меня найдется что сказать.

Рик выкатил на середину каюты тысячеваттовый усилитель размерами с космический буксир, схватил свою стратосферо-бластер-электро-волынко-гитару, взял несколько изысканных аккордов в стиле «жахни-метал» (этот стиль являлся новомодной, усовершенствованной разновидностью рок-н-ролла: приводимые в движение компьютером трупы погибших на электрическом стуле душегубов заменяли обыкновенный ансамбль из соло-гитары, кухонного синтезатора, барабанов и баса) и запел.

Архимед взвизгнул и, бешено замахав крыльями, вылетел из каюты, оставив после себя свежую кучу помета.

История капитана Рика. второй заход.

«Баллада о супергерое»

Меня порой называли Героем с тысячью лиц. Я многого навидался, но ни разу не падал ниц. Я – персонаж преданий, привык бороздить небосклон. Но мой герой – это Кэмпбелл, только не Джозеф, а Джон. Пират, святой… Подумаешь! Личину сменить – пустяк! Я прежде всего – хомо сапиенс и уж не трус никак. Я знаю, что человеку Вселенной владеть суждено. Строить таверны и бары и всюду хлестать вино. Я рос болван болваном, на все на свете плевал, Пока мне однажды в руки Джонов рассказ не попал. Теперь я брожу по космосу, в свое удовольствие пью И инопланетных тварей с ходу без промаха бью. «Терра юбер аллес!» – кричу во все горло я, И крики мои над тысячью покоренных планет звенят. А когда сгущаются тучи и нечем тоску унять, Я Хаббардову «Дианетику» снимаю с полки опять. В каких я бывал переделках? Черт, память нужна позарез! Ах да, мне как-то приспичило – на стенку чуть не полез. К несчастью, я бластер оставил, а без него – каюк. Меня заболтали Лейя и Звездопоносец Люк. Ну, с Лейей я развелся лет пару-тройку назад. В постели с принцессой – скука. Ну ладно, сам виноват. Насчет же Люка я думал, что парень пасет овец. «На помощь! – он крикнул. – Скорее, иначе миру конец!» Вернулся лорд Дарт Вейдер, так его и растак! Чу! Кто-то с натугой дышит… Истинно – это знак! Он восстал из мертвых! О, тяжкие вздохи слышны! Я до смерти перепуган и сейчас наложу в штаны! Едва Люк успел закончить, на нас напали враги, И мы бежали в космос, туда, где не видно ни зги. Из-за туманностей, в коих полно оврагов и балок. И там мы готовились к битве и читали «Аналог». Старый добрый Джон В.Кэмпбелл – вот молодчина! «Эстаундинг» – это классика! Там все было чин по чину! Куда до него всяким Спилбергам? Да разве при нем смогли б Поставить, скажем, «Чужого»? Да разве прошел бы «Ип»? «Сомкнуть ряды, – он изрек бы. – А ну, наверх, гарнизон! Победа за техникой! К бою! Андерсон! Гаррисон! Вторглись инопланетяне? Прижмем их, ребята, к ногтю! Подумаешь, эка невидаль! Бабахнем разок – и тю-тю!» Мы в поте лица пахали, тупицы, – да что с нас взять? Втемяшилось нам в подкорки сверхизлучатель создать. Создали. Джон был бы доволен, Док Смит удавился бы, — Такая вышла хреновина; ну прямо подарок судьбы! Тогда мы рванули навстречу вражеским кораблям. Ну, доложу вам, зрелище – фильма ужасов для. Один другого громаднее, и все придумал Джордж Лукас. Чем только нам нt грозили, а мы решили: «А ну-ка!» «Миром правит Темная Сила, и с нею ты не балуй! Лучше присоединяйся! Снимай про вампиров! Торгуй!» А мы в ответ как жахнем – и всех отправили в ад. Нет, парни Джона не станут лизать Императору зад! Черный лорд Дарт Вайдер был слишком, бедняга, наивен. Он не знал, кто такие Клэнси, Пурнель и Нивен. А те, кто читал «Эстаундинг», в науке все мастаки, Болт отличают от гайки и подраться не дураки. Да, мы разбирались в науке вполне прилично – и вот Набили в наш излучатель ультра– и гиперчастот, Понадергали их из Азимова, Де Кампа и Клемента, Из Диксона и Дель Рея, чтоб держало крепче цемента. Заряд у нас был что надо, ни строчки галиматьи. Да здравствует Джон В.Кэмпбелл, а также его статьи. Враги – те, что уцелели, – скуля, побежали прочь. Темная Сила пала! День переплюнул ночь! По слухам, Джон В.Кэмпбелл, развесив на небе гамак, На нынешних смотрит авторов, что пыжатся так и сяк, И говорит, потягивая нектар пораньше с утра: «Ну, если это фантастика, то мне воскресать пора!»

Последние аккорды повисли в воздухе, словно заключительные такты любимого военного марша Билла, сочиненного Джоном Филипом Клюком. По щекам Героя Галактики заструились громадные слезы. Билл шмыгнул носом и судорожным движением мышц вернул на место сердце, комом застрявшее в горле.

– Елки-палки! Это… самая чудесная песня… какую я только слышал!

– Значит, тебе полегчало, первый помощник Билл?

– Еще бы! Я как заново родился!

– Арррр! Отлично! Ты замечательный солдат, Билл! Аррр! Я рад, что взял тебя на борт. А теперь нам лучше завалиться на койки и задать храпака. Если верить компьютеру, до Святого Гриль-бара осталось лишь несколько дней пути.

Ирма! Он скоро вновь увидит Ирму! Билл страстно вздохнул – ни дать ни взять паровоз, у которого протекает котел. Ему вспомнились ее ясные невинные глаза, точеная фигурка, прелестные, томные вздохи, и на его лице заиграла счастливая улыбка.

Билл так и заснул с улыбкой на губах. Сны Герою Галактики снились исключительно эротические, причем такого содержания, что температура его тела поднялась на пять градусов, а на потолке каюты сконденсировалась влага.

Глава 8 В святом гриль-баре

Вскоре выяснилось, что лететь им еще по меньшей мере неделю, и капитану Рику пришлось подключить желчный привод, разновидность жирового, приобретенный в магазине подержанных звездолетных запчастей. Жировой привод, который применялся на армейских кораблях для прыжков от звезды к звезде, Билл ненавидел всей душой, а желчный, если такое возможно, был гораздо хуже – его подключение означало, что в звездолете будет не продохнуть: каюты и прочие помещения заполнялись омерзительной смесью ксенона, водорода и сернистых газов, и воняло как, если верить Библии, в преисподней. Процедура подключения состояла в следующем: полученная смесь подвергалась электронной вибрации; газы и корабль со всем своим содержимым тряслись как в лихорадке и постепенно синхронизировались с атомным пульсом места назначения. В то самое мгновение, когда происходила синхронизация, космос как бы отрыгивал звездолет, и тот перемещался на то или иное расстояние, причем прыжок, как правило, сопровождался весьма неприятными явлениями. Вот и на сей раз – Билл даже испытал нечто вроде ностальгии, подумав о жировом приводе.

Итак, спустя какое-то время звездолет «Желание» очутился в Случайной системе, и Билл увидел гигантские неоновые вывески – «Святой Гриль-бар», «На песке: мистер Уэйн Ньютон!», «Пей голым!», «Ни верха, ни низа»; последнее, как хотелось думать Биллу, означало отсутствие одежды, а никак не лоботомию и ампутацию ягодиц. На глаза навернулись слезы, дыхание сделалось прерывистым – предвкушая неизбежный цирроз печени, Билл догадался, что наконец-то обрел дом.

Святой Гриль-бар представлял собой комплекс зданий, что располагались над огромной метановой планетой Зевс, сбившись в блаженную кучку в гуще зеленовато-желтых облаков; фундаментом здания служили антигравитационные платформы.

– Старина Зевс обожает эту планету в основном из-за того, что она названа в его честь, – сообщил Рик, разворачивая «Желание» и сажая звездолет на колонну алого пламени.

– Йек! – произнес Билл. – Слушай, под нами что, вулкан?

– Не волнуйся, это всего лишь приветственная ионизирующая обработка корпуса.

– Мы же поджаримся заживо!

– Зато на стабилизаторах не останется ни единой космической бактерии, равно как и всякой дряни вроде астероидных ракушек. Не беспокойся, Билл, все будет в порядке.

Позднее, после того как им наложили мазь от ожогов и повязки, а поджаренного Архимеда, который ухитрился перед смертью дать последний пометный залп, подали в виде начинки в сандвичах, так сказать, в знак благодарности облаченным в белые халаты врачам, Рик неохотно допустил, что, вполне возможно, забыл включить воздушный кондиционер, как то предписывалось правилами посадки на Священную Колонну Очистительного Огня. Откровенно говоря, Билл не столько огорчился, сколько обрадовался. Да, он с удовольствием убирал попугайский помет, однако глупые шутки, которыми сыпал Архимед, приводили Героя Галактики в исступление и заставляли скрежетать зубами. И потому такое наслаждение доставляла мысль, что больше ему не придется слушать бреда в таком вот духе: «Тук-тук! Кто там? Тоби. Какой еще Тоби? Тоби-Шнобби!»

К тому же Билл заранее предвкушал, как опорожнит одним глотком кружку холодного пивка!

Святой Гриль-бар оказался наиболее просторным питейным заведением из тех, в каких Биллу до сих пор доводилось бывать. Они с Риком сняли номер в ломовоценном и весьма непритязательном отеле «Хилтом», а затем отправились в бар. Чтобы добраться до него, им пришлось долго искать дорогу среди множества игральных автоматов, столов для игры в «очко» и киосков галактической лотереи. Билл не знал, что и думать. Сам бар, который находился в главном здании, вытянулся в длину на две с лишним мили, а дальний его конец терялся в облачной дымке. Вдоль стойки выстроилась целая армия похожих друг на друга как две капли воды барменов-андроидов; все они выглядели одинаково отвратительно – кабаньи головы, с клыков капает слюна, на руках по шесть пальцев, чтобы можно было схватить сразу двенадцать кружек.

Пивом в баре поили каким угодно, начиная со «Старинного особого», что варили на планете под названием Англия, и кончая «Всамделишным старинным и куда особеннее особым» с Ирландии, а также «Лакомыми осадками» с Нового Южного Уэльса. Бесчисленные бутылки своими красочными этикетками придавали стойке бара некоторое сходство с положенной горизонтально рождественской елкой длиной в несколько километров. На Билла, перебивая друг друга, обрушились сладостные ароматы благословенных напитков. О головокружительный хмель! О животворящий солод! О великий и могучий алкоголь! Биллу вдруг подумалось, что здесь, может статься, хороши на вкус даже тряпки, какими протирают столики, однако он подавил желание убедиться в этом на собственном опыте.

В мирских делах – например, в общении с женщинами или на службе – Билл обычно действовал не раздумывая, так сказать, по наитию, благо годы армейских внушений стерли из памяти всякие мысли на сей счет заодно с угрызениями совести. Но когда речь заходила о выпивке, он частенько настраивался на философский лад, поскольку выпивка и творческая ругань являлись единственной отдушиной, оставленной ему армией. Почему, вопросил недавно некий ученый муж, хотя сегодня существует множество наркотиков, которые поднимают настроение, меняют взгляд на жизнь, которые поступают в естественном виде из экзотических миров или синтезируются в государственных и подпольных лабораториях, – так вот, почему военные, а быть может, и люди вообще льнут именно к алкоголю во всех его видах и разновидностях?

На этот вопрос у Билла имелось целых три ответа.

1. Алкоголь позволяет напиваться.

2. Когда напьешься, становишься от него пьянее прежнего.

3. Затем теряешь сознание, а иного способа убежать со службы для солдата-сверхсрочника не существует.

Впрочем, вопросы ученого мужа можно продолжить. Почему алкоголь, когда вокруг столько не менее эффективных, но менее опасных зелий, которые не приводят в конце концов к серьезным повреждениям внутренних органов и отнюдь не способствуют деградации человечества, не причиняют страданий, не вызывают стыда, несмотря на всю свою многочисленность и разнообразие?

Билл мог бы ответить, что в человеке, по-видимому, заложена природой потребность время от времени надираться до полной отключки; правда, он догадывался об этом лишь интуитивно, а потому не мог облечь в слова ни мысль, ни желание. Его подмывало пропеть хвалебную песнь вкусу бесчисленных живительных напитков, однако в силу того, что большинство излюбленных напитков Билла имело поистине омерзительный привкус, а также потому, что после третьего или четвертого стакана он переставал ощущать какой бы то ни было вкус вообще, Герой Галактики сдержался.

Однажды, в туманном прошлом, Билла занесло в низкопробный бар на планете Пойло – там находился армейский ПП-центр. Билл сидел за столом, опрокидывал в себя стакан за стаканом, быстро приближаясь к совершенно невменяемому состоянию, и поглядывал краем глаза на пышные груди местных шлюх, которые напоминали гигантских личинок овода, – подобного развлечения не существовало ни на какой другой планете известной Вселенной. И тут с Биллом завязал разговор некий проповедник, приверженец здорового образа жизни, сосланный на Пойло каким-то любителем жестоких шуточек и кипевший негодованием по поводу того, чем занимаются в баре солдаты и прочий люд. Он привел Герою Галактики те самые доводы, о которых упоминалось выше, и спросил, почему, зная о зле, что таится в алкоголе, Билл все же разрушает собственный организм, глуша бесовское зелье.

Будучи пьян настолько, что мог изъясняться толково и связно, Билл ответил: «Потому что чувствую, как оно меня изводит». Миссионер не удовлетворился и потребовал более вразумительного ответа; набравшийся Билл, не в силах размышлять сколько-нибудь глубоко, равно как и произнести без запинки более одного пр-ростого пр-редложения, изрек потрясающую фразу в духе Декарта: «Я пью, следовательно, существую». После чего, как бы подкрепляя слова делом, облевал миссионера с головы до ног и, что было как нельзя кстати, отрубился.

Тем не менее философская точка зрения на выпивку у него сохранилась, и потому, обозревая сей алкоголический Диснейленд, Билл вдруг вообразил, что попал на некий праздник неразумия, и ощутил, что его жжет изнутри священный огонь вроде того, какой горит в душах зороастрийских монахов.

– Наконец! Наконец-то я достиг своей цели! – воскликнул Супергерой Рик, падая в благоговении на колени. – Я обшарил всю Вселенную в поисках единственного на свете пива! И вот дорога привела меня в Святой Гриль-бар, где подают любые напитки, какие только знает мироздание! О драгоценный бар поистине мифических пропорций! – Рик кое-как поднялся и, спотыкаясь, направился к пустому месту у сверкающей полировкой деревянной стойки. – Аррррр! Пошли, Билл! Теперь-то я свое возьму!

Отказываться от бесплатного угощения было не в привычках Билла, а потому он последовал за капитаном, не забывая, впрочем, с тревогой поглядывать на толпу посетителей. Да разве можно отыскать в таком столпотворении Ирму?

– Бармен! – крикнул Рик. – По кружечке мне и моему приятелю!

– Чего тебе налить, парень? – справился с идиотской ухмылкой бармен.

– «Святограальского крепкого»! – отозвался Рик и, широко улыбнувшись, швырнул на стойку орехового дерева свою золотую кредитную карточку «Голд Галактик».

Все те, кто сидел за столиками в пределах слышимости, мгновенно замолчали, бросили пить и, похоже, забыли, что значит дышать. На бармене и его собеседнике скрестилось множество взглядов.

– Извини, незнакомец, – прошепелявил бармен елейным механическим голоском. – Такого пива у нас нет.

– А как насчет «Святограальского светлого»? – моргнув, поинтересовался Рик.

– Увы. Не держим.

– Гм-м… А «Святограальское темное»?

– Никогда не было.

– А «Святограальское легкое»?

– То же самое.

– Аррррр! – прорычал Рик, с лица которого сползла вся краска. – Но я пролетел десятки парсеков, чтобы утолить жажду! Мне говорили, что в Святом Гриль-баре подают все напитки, какие только известны человечеству!

– Так и есть. Все, кроме «Святограальского» пива. Никто не знает, где его взять, хотя к нам забредает немало сэров Галахадов и прочих бродяг вроде тебя, которым вынь да положь «Святограальское». Может, удовлетворишься альдебаранским горьким? Скажу по секрету, лучшего пива к югу от Полярной звезды тебе не найти.

– Спасибо, не надо, – пробормотал павший духом Рик. – Мне нужно что-нибудь покрепче, чтобы утопить депрессию, которая угрожает овладеть мной. Два виски, бармен! Я хочу сказать, два бочонка. А подавать будешь пинтовыми кружками.

Билл ничуть не возражал. Что угодно, лишь бы не ром. Он поднял обеими руками – иначе не получалось – свою кружку, просто-напросто пригубил виски, проявив тем самым поразительную, не свойственную ему выдержку, и принялся изучать посетителей бара (правда, предварительно он ополовинил кружку, дабы удостовериться в крепости напитка). Ирма по-прежнему не показывалась. К счастью, не видно было и джентльменов, что расхаживали бы по бару с перунами в руках, как, по слухам, имел обыкновение Зевс.

Время от времени то одна, то другая часть помещения словно растворялась в воздухе, а потом возникала вновь. Елки– палки, опять двадцать пять! Может, здесь слишком просторно, чтобы его глупенький умишко смог воспринять бар целиком? За размышлениями Билл не забывал прикладываться к кружке. Мало-помалу они с Риком прикончили первый бочонок и взялись за второй, и у Героя Галактики все поплыло перед глазами, но ему уже стало на все плевать.

К концу второго бочонка, когда Билл уже чувствовал себя нализавшимся в стельку, его похлопал по плечу мужчина, что сидел рядом за стойкой.

– Эй, приятель! – проговорил он, глядя на Билла сквозь бутылочные донышки, что служили ему стеклами очков. – А что это у тебя на шее за хреновина?

Билл настолько привык к своему подгнившему пернатому украшению, что совсем забыл про дохлую птицу – ведь та все еще находилась в «сортирном стазе», а потому ни чуточки не воняла.

– А, – отозвался он, наблюдая за мухой, которая угодила в статическое электронное поле. – Это мертвый голубь. Тише, дружище, ладно? Не привлекай внимания, а то всем захочется такой сувенир.

Как бы то ни было, вопрос насчет голубя вывел Билла из алкоголического ступора и заставил вспомнить о том, что предстоит сделать и зачем он вообще очутился в Святом Гриль– баре.

– Ирма! – воскликнул Герой Галактики, повернулся и дернул за руку своего спутника. – Капитан Рик, вы не вв-видите поближошти Ирмы?

Рик, угрюмый и подавленный, подбирался к днищу бочонка с виски, бормоча себе под нос клятвы искать «Святограальское» пиво до конца своих дней.

– Ирмы? – переспросил он, приподнял веки и постарался сфокусировать взгляд на Билле. – Ищи Зевса, приятель. Найдешь Зевса, отыщешь и свою Ирму.

– Зевса? Да где же, елки-палки, его искать? – сказал Билл. – Тут столько народу! Сотни тысяч!

– Люди тебе ни к чему, – непристойно хихикнул Рик. – Ищи бога!

– Зевс? – осведомился сосед Билла по стойке. – Ты разыскиваешь великого бога Зевса? Чего же ты сразу не сказал? Я пару минут назад столкнулся с одним гомиком, который вернулся с попойки из Преисподней. У старины Зевса там сегодня вечеринка.

– Преисподняя? – произнес Билл, слегка протрезвев от восторга при мысли, что скоро отыщет Ирму. – А где это?

– Естественно, внизу. За туалетами – или за сортирами, за гальюнами… В общем, как ни назови, суть одна. – Усатый джентльмен ткнул пальцем в направлении висевших на стене указателей. Четыре светящихся квадрата без каких бы то ни было надписей под рисунками, что представляли собой интергалактические символы. Первый рисунок изображал мужчину, второй, по всей видимости, женщину. Билл несколько раз моргнул, чтобы прояснилось перед глазами. Так, это, должно быть, мужское и женское заведение. На третьем квадрате было нарисовано некое шестилапое существо с панцирем на спине. Отхожее место для инопланетян. Последний квадрат, самый крупный из всех, украшало изображение огромного нимба над унитазом. Нужник богов!

– Рик, я иду за Ирмой, – сказал Билл.

– Валяй. Арррр! Я останусь здесь. – Расчувствовавшийся Рик, испытывая насущную потребность в собутыльнике, братской любви и пьяном сострадании, угостил соседа, и они вдвоем выпили за безвременно ушедшего из жизни попугая Архимеда, без которого на свете очень и очень скучно.

Билл нисколько не сожалел о гибели попугая – ему и без того хватало забот с птицами, – направился туда, где светились указатели, добрался на пневматическом экспрессе до Преисподней, заглянул в мужскую уборную, облегчился и вышел в длинный коридор. Сделав едва лишь несколько шагов, услышал раскаты грома и зычные возгласы. Вечеринка Зевса была, похоже, в самом разгаре.

Герой Галактики распахнул дверь, чуть было не оглох от грохота, который производили музыканты джазового ансамбля, и ошарашенно уставился на представшую взгляду картину. Впечатление было такое, будто смотришь на одно из творений Эсхера. Судя по всему, Зевс решил позабавиться с гравитацией; в итоге в одном углу помещения люди стояли на потолке, а в четырех других – на стенах. Что касается оркестра, многочисленные музыканты болтались под потолком на веревках, образуя в целом нечто вроде полумесяца. Они наяривали мотивчик, от которого сотрясались стены и грозили лопнуть барабанные перепонки. Внезапно, стоило Биллу оказаться в насыщенной музыкой и пронизанной артистическим духом атмосфере комнаты, его нога-капризуля начала елозить по полу и дергаться из стороны в сторону в такт разухабистому мотивчику.

Копыто пыталось танцевать!

– Идиотка! Они же играют «Сатиновое платьице», а не «Сатирово»!

Нога не обратила на слова Билла ни малейшего внимания, и Герою Галактики пришлось продолжать путь вприпрыжку. Он пустился в обход комнаты, ища Зевса и свою истинную любовь, до невероятия сладострастную и утраченную Ирму.

Зевс отыскался довольно быстро. Бог сидел на потолке за длинным столом, заставленным разными контрабандными яствами.

Глава 9 Владыки разума из зажелезии

Чувствуя себя как нельзя паршиво, сексуально неудовлетворенный более чем когда-либо до сих пор, Билл разомкнул слипшиеся веки и поднял руку, намереваясь почесать в затылке. Неожиданно он ощутил слабое сопротивление проводов, услышал хлопки и пронзительный визг – многочисленные технические устройства издавали звуки, похожие на те, с какими лопаются мыльные пузыри, но пропущенные через усилитель. Эхо разносило по комнате писк, треск и щелчки, которые отдавались то гулко-металлически, то шероховато-пластмассово.

– Он снова приходит в себя! Следует ли это допускать, доктор? – спросил чей-то знакомый голос.

– Да. Его бессознательное в достаточной мере напитало матрицу, – отозвался другой голос, ничуть не менее знакомый.

Билл застонал, приподнял голову и огляделся по сторонам. Опять сопротивление проводов! Он почувствовал у себя на лбу что-то тяжелое и холодное, сообразил, что это, должно быть, металлическая пластина. На голове, под кожей, копошились крохотные датчики; в вену вонзилась игла, и в кровь влилось содержимое перевернутого флакона, на этикетке которого был нарисован череп со скрещенными костями. Биллу казалось, что его тело сперва распороли надвое, а затем зашили – наспех, кое-как. Впервые в жизни он понял, каково приходится жуку, которому протыкают грудную клетку длинной булавкой; да, понял, хотя и знал, что лично у него грудной клетки нет и в помине. Комната плыла перед глазами – такое происходит не часто, ибо комнатам весьма затруднительно выкидывать подобные фортели. Билл различил поблизости человеческую фигуру: белый халат, очки, стетоскоп… Внезапно на него знакомо пахнуло антисептиком.

Врач? Антисептик? Он что, вернулся в госпиталь? Вокруг завертелись словно в невесомости – обломки уничтоженного взрывом корабля, обрывки воспоминаний. Смутные образы: сатир Брюс… Елисейские Поля… восхитительное вино… помет попугая Архимеда… улыбка на лице Ирмы…

– Ирма! – воскликнул Билл, пытаясь освободиться от пут.

– Успокойся, солдат! Кому сказано? Лежи смирно! – распорядился елейным голоском врач, который наклонился к Биллу и хотел, по всей видимости, угомонить пациента. Билл присмотрелся, и черты докторова лица тут же приобрели узнаваемость. Отвратительный клювоподобный нос, жуткий подбородок, бегающие глазки навыкате…

– Где я?

– В секретном бункере на дне океана на Костоломии-IV. Тебе предстоит выполнить ответственнейшее задание, которое станет венцом твоих достижений в роли человека.

Билл напряг зрение. Этот голос, это лицо…

– Доктор Делязны!

– Правильно, Билл. Успокойся. Ничего плохого мы тебе не сделаем.

– Секретный бункер? Чей?

– Елки-палки, Билл! – пискнул кто-то рядом. Билл догадался, что слышит, как стучат по металлической поверхности крошечные лапки, ощутил огромную тяжесть на груди. Он изогнул шею и неожиданно встретился взглядом с ящерицей, которая была семи футов ростом и имела четыре лапы. – Разве ты не знаешь? Неужели до тебя еще не дошло?

Чинджер!

Более того! Билл узнал высокий гнусавый голосок, который приучился ненавидеть сильнее, чем призрак сержанта Смертвича Дранга, появлявшийся время от времени в его пьяных снах.

Трудяга Бигер!

– Трудяга Бигер! – проговорил Билл. – Я думал, тебя убили.

– Слухи о моей гибели, Билл, являлись обыкновенной гиперболой! Тебе нравится это словечко? Гипербола… Ха! Между прочим, что касается Трудяги Бигера, про него можно забыть. То был всего лишь робот, которому придали человеческий облик и которым я управлял, сидя там, где у человека помещается мозг. Меня зовут чинджер Бгр. Тебе следовало бы запомнить мое имя, но я понимаю, почему ты запамятовал. Я – специалист по инопланетным формам жизни, а люди – елки-палки! – для нас самые настоящие инопланетяне. Я изучал человеческую семиотику, литературные жанры и, разумеется, глубинную психологию. Елки-палки, я готов зашвырять тебя новыми терминами! Ну-ка, произнеси: «феноменологический психометасегмент». Не можешь? Я так и думал.

Сказать по правде, Билл был занят в основном тем, что пытался вздохнуть. На родной планете чинджеров сила тяжести составляла 10 g, поэтому, несмотря на небольшие размеры, они были чрезвычайно плотными и ну очень тяжелыми.

– Слушай… Трудяга… слезь… с меня…

– Елки-палки! Разумеется! Знаешь, Билл, нам надо о многом поговорить. – Чинджер одним прыжком перескочил на стоявший поблизости аппарат, заглянул Биллу в лицо и завертел хвостом в приступе рептилианского счастья. – Точно! Эй, солдат, как там с подрывом боевого духа имперской армии? И как насчет открывания глаз, всеобщей справедливости и мира на все времена?

– Смерть чинджерам! – прорычал Билл.

– Гм-м… Ясненько. Значит, вот как ты держишь слово? А помнишь, о чем мы договаривались, Билл? Возможно, мы слегка переусердствовали, когда готовили тебя… Елки-палки, жаль!

Билл повернулся к доктору Латексу Делязны. Медленно, со скрипом он начал осознавать истинное положение вещей.

– Меня захватили в плен и держат в бункере чинджеров! Что означает, – Билл оскалил клыки и свирепо зарычал, – доктор, вы – шпион чинджеров! Вы предатель!

Долговязый врач с видом оскорбленного достоинства выпрямился во весь рост и как мог напыжился:

– Ничего подобного! Я просто привержен гуманитарным ценностям! Я тружусь на благо всего человечества! Войну между чинджерами и Империей необходимо прекратить! Я тружусь ради мира, справедливости и счастья! Моя заветная мечта – излечить человеческое бессознательное от свойственных ему аберраций!

– Изменник! И тебе я доверил свою ногу! Куда ты меня завлек? Что происходит?

– Елки-палки, Билл, – произнес Бгр, переместившись, чтобы получше разглядеть раздвоенное копыто, – по-моему, замечательная нога!

– Вспомнил! – воскликнул Билл. – Доктор назвал ее ногой-капризулей. Это ты во всем виноват, Бгр!

– Забудем, Билл. Теперь заткнись и слушай. Доктор сейчас прочтет тебе лекцию. Как ни крути, нам без тебя не обойтись. Елки-палки, вот повеселимся, а?! Ну, насчет лекции я, пожалуй, слегка преувеличил. Он попробует внушить тебе необходимые сведения, что, естественно, далеко не простая задача, особенно с твоей тупой башкой. Постарайся понять, что твое бессознательное должно влиться в коллективное, которое куда толковее твоего сознания. Впрочем, последнее все равно мало на что годится. То, что ты испытывал, происходило в действительности, хотя, может быть, и не в том пространственно-временном континууме, к которому мы все привыкли.

– Ты хочешь сказать, что на мне по-прежнему лежит проклятие Стадного Мутноброда? – простонал Билл, ощущая, как где-то глубоко внутри шеи откуда ни возьмись появилась острая игла, которая так и норовит проникнуть дальше, к жизненно важным органам. – Арррргх! – прибавил он.

– Тебе не следует расстраиваться, Билл. Ты встретил свою истинную любовь, женщину, о которой мечтал всю жизнь… Она и впрямь существует и будет существовать дальше, если ты, конечно, позволишь!

– Чего? – озадаченно пробормотал Билл. Произнести нечто более вразумительное он пока был не в состоянии. Делязны благожелательно кивнул, по всей видимости, обрадованный тем, что общение с пациентом налаживается, пускай даже на самом примитивном уровне.

– Ты понял, парень! Понял! Я говорю об Ирме! О красавице Ирме! – врач указал на свои аппараты. – Ирма ожидает тебя, Билл, но не здесь, а в иной парадигме. Если ты отыщешь ее, возможно, твои развивающиеся умственные способности обретут такую мощь, что благодаря тебе Ирма сможет физически существовать и в нашей плоскости бытия наподобие того, как существует дохлый голубь, что болтается на твоей шее.

– Ирма! – вскричал Билл. Ему вспомнилась ласковая улыбка, аппетитные изгибы точеной фигурки, чудесный аромат надушенных подмышек… Аппарат ЭКГ издал предупреждающий сигнал, игла на шкале счетчика гормонов резко метнулась вправо, на красное поле, а затем, продолжая движение, выскочила из прибора и упала на пол.

– Елки-палки! – вскрикнул Бгр, глаза которого ухитрились выпучиться сильнее обычного. Он изумился настолько, что сумел выдавить лишь свое излюбленное присловье.

Доктор Делязны самодовольно усмехнулся. Когда Билл позвал Ирму, на лице врача промелькнуло странное выражение, как будто имя девушки было ему знакомо; впрочем, он тут же спохватился и вернул себе прежний вид.

– Ну как, Бгр? Я говорил тебе об исключительной силе, которая таится в том диковинном сочетании гормонов и психической энергии, что именуется среди людей любовью, помнишь? – Делязны вновь повернулся к пациенту. – Билл, если захочешь, ты сможешь возвратить Ирму. Понимаешь? Ты можешь привести ее сюда. Но сначала найди свою любовь.

При одной только мысли об Ирме сердце Билла растаяло как воск; с ним случилось нечто вроде сердечного приступа на любовной почве. Ирма! Такая желанная, такая красивая! Ненаглядная Ирма! Он стремился воссоединиться с нею сильнее, чем стать техником-удобрителем или владельцем завода по производству виски на планете Хмель, готов был забыть о новой печени и даже о своем сокровенном желании – чтобы ему наконец пришили нормальную человеческую ногу. Ирма!

– Как мне ее найти, док? – промямлил Билл, пуская слюну; глаза его остекленели от неутоленной страсти.

– Все очень просто, мой мальчик. Как ты понимаешь, до сих пор мы экспериментировали только с твоим сознанием, которое помещали в сконструированную нами парадигму. Из всех кандидатов мы выбрали именно тебя по причине необычайно развитых сперматофорических функций. Они развиты настолько, что, по-видимому, оттесняют рассудок на задний план. Короче говоря, Билл, мы – я и чинджеры – полагаем, что сумели установить истинную сущность человека, а также выяснили, почему люди так воинственны. Дело в том, Билл, что люди думают не столько головой, сколько половыми железами. Поскольку с культурной точки зрения в Империи доминируют мужчины, державой управляет первичная человеческая эмоция под названием «чувственность». Точнее агрессивная чувственность. Хуже того – дальше вмешивается рассудок. К несчастью для чинджеров и остальной Вселенной, женщины отнюдь не являются безмозглыми коровами. Они не слишком заинтересованы в том бессмысленном, беспорядочном, беспрерывном спаривании, которого жаждут все без исключения мужчины, хотя на словах зачастую утверждают обратное, опровергая собственные убеждения, что зреют в их тоскующих по первозданной чистоте сердцах. Женщины вообще гораздо умнее мужчин, но, к сожалению, и они подвержены атакам гормонов, которые в большинстве своем куда коварнее заурядного тестостерона и порождают существ, наделенных весьма посредственными умственными способностями, я разумею в общем и целом, – существ, которые не знают толком, чего хотят, однако всячески стремятся добиться того, о чем не имеют ни малейшего представления. Поскольку мужчины не могут беспрерывно удовлетворять свою похоть, они вынуждены направлять агрессию вовне. Отсюда – привычка воевать. Отсюда – желание подчинить Вселенную…

– А также неприязнь к миролюбивым чинджерам! – ввернул Бгр.

– Совершенно верно. Билл, я ищу понимания и, более того, возможности проникнуть в самую суть человеческого мозга, направить коллективную энергию человечества в иное русло, хочу пробраться, если можно так выразиться, в Зажелезию и, быть может, осуществить хотя бы незначительные эволюционные преобразования!

– Вот так-то, парень! – вмешался Бгр. – На мой взгляд, поток гормонов ничуть не помешает слегка обуздать. Уменьшим до минимума человеческую склонность к агрессии! Сделаем Галактику безопасной для миролюбивых рас! Может, тогда Империя перестанет палить по нам и сообразит наконец, что чинджеры хотят мира во Вселенной, и единственная причина, по которой они сражаются с людьми, состоит в том, что мы не желаем стать сто две тысячи триста двадцать четвертой космической расой, уничтоженной кровожадным человечеством!

– Погоди! – Билл нахмурился. – Давай разберемся. Если я правильно понял, вы предлагаете кастрировать все человечество! Выхолостить всех людей до последнего! Гнусные, вшивые чинджеры! И ты мерзавец, предатель, Делязны! – Билл яростно задергался на столе. На губах у него выступила пена, в мозжечок хлынули гормоны мужества, гордости и прочей дребедени, которая присуща мужчинам.

– Нет, Билл. – Доктор Делязны замотал головой, потом повторил: – Нет. Об оскоплении речь не идет. Мы всего лишь хотим подавить агрессивность людей и считаем, что сумеем это сделать, если найдем ее корни в Зажелезии. На поиски же мы посылаем тебя. Давай рассуждать так: каждый мужчина в силу своего мужского естества чрезвычайно похотлив, верно? И кому будет плохо, если вожделение мужчин уменьшится ровно наполовину? Уверяю тебя, ничего страшного не произойдет. Влюбленные будут любить друг друга как и раньше, и у них по-прежнему будут рождаться дети. Однако, удалив излишнюю агрессивность, мы, я надеюсь, сможем избавиться от войн, убийств и уничтожения всего, что только попадается на глаза. Хорошо придумано, а?

– Хорошо? – воскликнул Билл с пеной у рта. – Бреда чудовищнее я не слышал с тех самых пор, как мне предложили остаться на сверхсрочную! Это ж надо! Поголовная кастрация! – Билл настолько разъярился при мысли о том, что рискует лишиться пускай даже малой толики своего мужского достоинства, что задумался над происходящим и ощутил в себе тягу к справедливости и прилив несвойственного ему красноречия. – Ничего у вас не выйдет, садисты недорезанные! Я не могу допустить такого издевательства над человечеством! Не могу позволить, чтобы люди утратили хотя бы чуточку того, что подвигает их на великие свершения! Ведь благодаря тому, что вы хотите уничтожить, родилось желание бороздить океаны тысяч древних планет, взбираться на горы, подчинять себе элементы мироздания! Именно из так называемых гормональных агрессивных инстинктов возникло стремление к звездам, и люди взлетели в небо на примитивных кораблях и покорили Солнечную систему, а потом рассеялись по Галактике! Вы требуете от меня предать тот источник героизма, испив из которого человечество обрело столь широкую перспективу, столь честолюбивые замыслы, столь грандиозное воображение, столь чудесные мечты, столь много сулящую карму!

– Билл! Подумай головой, а не другим местом! Мы поселим вас с Ирмой на прелестной маленькой планетке, ты станешь техником-удобрителем и сможешь бесплатно напиваться в свое удовольствие хоть десять раз на дню! Никакой войны, никакой службы. Ты только представь! Вдобавок мы снимем с тебя дохлого голубя и, наконец, приделаем тебе замечательную ногу, выращенную в специальном растворе!

Билл мгновенно забыл о своих благородных чувствах, которые не выдержали состязания со здоровым эгоизмом и тягой к наживе.

– Договорились. Что я должен делать?

– Я же говорил, док: все упирается в ногу, – сказал Бгр. – Давайте попробуем снять с него эту проклятую птицу, а затем отвезем нашего друга в переходник.

Глава 10 Шаг наугад

Билл стоял перед огромным, от пола до потолка, зеркалом и, широко разинув рот и выпучив глаза, разглядывал собственное отражение.

– Что за ерунда? – воскликнул он. – Зачем вы напялили на меня этот гнусный балахон? Зачем остригли?

– Брюс, – распорядился доктор Делязны, который что-то искал в груде шляп и прочих предметов туалета, – налей-ка ему еще. Расслабься, Билл. Пей до дна, пей до дна, пей!

Робот-сатир – тот самый, который похитил Билла и утащил его с берега моря в секретный чинджерский бункер, – шагнул вперед и снял с шеи громадный мех из козлиной шкуры. Билл, который никогда в жизни не отказывался от выпивки, а потому не очень-то нуждался в подбадривании, выхватил мех, прильнул к горлышку и ощутил, как мчится по пищеводу темный поток вязкого, неразбавленного вина. Чистой воды отрава – но в ней есть спирт! Герой Галактики облизал губы и вновь уставился в зеркало.

Что ж, уже приятнее, но все равно – диковинней некуда!

Билла одели в длинный, до пят балахон из мешковины, велели обуть кожаные сандалии и повесили на шею деревянный крест, поверх которого по-прежнему болтался дохлый голубь. На загривке топорщился капюшон, в руке Билл сжимал опять-таки деревянный посох. Его шевелюра пала жертвой электроножниц и эпиляторного крема, и теперь макушку Билла украшала тонзура. Хуже всего было шерстяное исподнее, от которого зудело все тело. Билл яростно зачесался, затем поглядел на доктора Делязны, который все копался в куче одежды. Настроение было неважное. Может, это и лучше, чем лежать на столе опутанным всякими разными проводами, но не намного.

– Эй, док, может, вы мне все-таки растолкуете, что к чему? И как насчет голубя? Вы же обещали его снять.

– Секундочку… Ага! – Врач выпрямился. В руках у него была шляпа – точнее скуфейка. Он подошел к Биллу и приладил шапочку ему на голову. – Замечательно! К сожалению, с голубем ничего не вышло, в настоящий момент избавиться от него невозможно. А теперь хорошие новости, Билл. Тебе предстоит поход…

– Нет!

– Да! Поход в страну Зажелезию, где все как бы понарошку. Нам удалось привести ее в полуфизическое состояние – разумеется, с твоей неоценимой помощью, – и теперь мы можем приниматься за поиски той сокровищницы, о которой я уже упоминал. Когда она будет обнаружена, мы вплотную займемся проблемами, которые с ней связаны. Но сначала нужно найти искомое. Итак, в поход. Мы разработали стратегию, взяв за основу средние века древней Земли. В темную эпоху перед мировой катастрофой у подрастающего поколения отмечались отклонения в развитии, которые были названы «ролевыми играми». К счастью для человечества, кто-то открыл, что ролевые игры, шизофрения и подписывание кровью договоров с Сатаной проистекают из-за отсутствия в диете некоторых питательных элементов. Как выяснилось, простой картофель, Solanum tuberosum, содержит в избытке минеральные вещества, восполняющие этот недостаток. Повсюду на планете стали создаваться бесплатные кухни, в которых подростков закармливали жареным картофелем. Результаты не замедлили сказаться: вскоре с заболеванием было покончено, а производители «лекарства» изрядно разбогатели. Однако я убежден, что ролевая игра – как раз то, что нам нужно. Подобрав группу агентов и подготовив их к проникновению на территорию призрачной и в то же время вполне материальной Зажелезии, мы вправе рассчитывать на успех.

– Да, шансы неплохие, – подтвердил чинджер Бгр, выскакивая из головы робота Брюса. – Елки-палки, уж двое-то или один наверняка прорвутся!

– Группа агентов… Вы что, идете вместе со мной?

– Гм-м… Нет, – доктор Делязны покачал головой. – Мы останемся в бункере и будем помогать вам советами. Но мы, Билл, подобрали тебе великолепных товарищей! Игру, в которую будем играть, я назвал «Пьяницы и бутылки». Тебе, Билл, выпала роль «пьяного монаха». Бгр, мне кажется, пора дать Биллу полный мех. Как по-твоему?

– Вам виднее, ведь вы же врач. – С этими словами чинджер вновь забрался в робота, чем-то там щелкнул, и робот шагнул вперед и вручил Биллу мех с вином. Герой Галактики охотно принял подарок, в очередной раз промочил горло, а затем повесил мех себе на плечо.

– Значит, вы мне в походе не товарищи. Кто же тогда идет со мной?

Внезапно раздался оглушительный рев, от которого заходил ходуном пол и содрогнулись стены, и в комнату ввалился высокий бородатый мужчина в меховых одеждах, с мечом на поясе и едва прикрытой двурогим шлемом шапкой светлых волос на голове. В одной из своих громадных, с лапу гориллы, рук он сжимал бутылку виски «Джек Хрениэлс».

– Женщины! Где женщины, которых мне обещали? – рявкнул он и повел носом, словно пытаясь унюхать женские феромоны.

– Билл, это Оттар, древний викинг, которого мы нашли в Зажелезии. Там он сидел в глыбе льда, а в нашей игре будет изображать героя-варвара. – Делязны повернулся к викингу и жестом попросил того утихомириться. – Женщины будут, Оттар. Но сначала надо снять кино, верно?

– Оттар любит кино, – сообщил с ухмылкой викинг; его глаза радостно блеснули. – Оттар – кинозвезда!

– Чего? – не понял Билл.

– Не спрашивай, – отозвался Бгр. – Существуют вещи, о которых лучше не знать. – Чинджер развернул робота, в котором по-прежнему находился, к Оттару. – Не забудь, Оттар, нужно отыскать Источник Гормонов; найдя его, ты найдешь и свою ненаглядную Слайти Тоув.

Оттар фыркнул и снова ухмыльнулся; слюна запенилась на его губах, закапала на бороду, в которой виднелись хлебные крошки. На Билла пахнуло вонью, что исходила от викинга. Да, «сортирный стаз» сейчас явно не помешал бы.

– Ладно. Кто еще? – со вздохом спросил Билл. Он хотел было попросить, чтобы Оттар угостил его виски, но передумал, заметив, что на поверхности зеленой жидкости в бутылке колышется розовая пена.

– Старый друг, Билл. Доказательство эффективности моего оборудования, результат преобразования энергии в материю! – Доктор Делязны отдернул занавеску, что закрывала дверной проем. За занавеской оказалась комната со столом, на котором распростерся человек, сжимавший в одной руке кружку с пивом, а в другой – абордажную саблю. Делязны приблизился к столу и растолкал спящего.

– Рик! – воскликнул потрясенный Билл. – Рик-Супергерой!

– Совершенно верно. В нынешнем походе ему отведена роль рыцаря-девственника.

Веки Рика со скрежетом разомкнулись, к потолку потянулись струйки пара. Рик потер ярко-красные глаза, вздрогнул, крепко зажмурился, потом присосался к кружке, после чего слегка приоткрыл один глаз, моргнул и огляделся по сторонам.

– Слушай, парень, мы с тобой не знакомы? – справился он, задержавшись взглядом на Билле.

– Это и есть ваша группа? – проговорил Билл, поворачиваясь к доктору Делязны, выпил вина и издал звук, который напоминал нечто среднее между вздохом и стоном.

Вскоре появились и остальные члены разношерстной компании: амазонка по имени Клитория, трикстер Гиперкинетик и священник Скотобаз, которого назначили на роль миссионера.

Оттар спьяну начал было приставать к Клитории, однако женщина семи футов ростом живо дала понять, что с ней такое не пройдет: отвесила викингу звучную оплеуху, и тот шлепнулся на пол.

– Ты, недоносок лохматый, если будешь распускать руки, я засуну твою бутылку тебе в задницу, и без динамита ты ее оттуда не вытащишь!

У облаченного в одежду крикливых тонов Гиперкинетика оказалась при себе лютня; как выяснилось, он имел привычку распевать, точнее, гундосить длинные и нудные военные марши, слова которых придумывал на ходу:

А мы идем в поход. Вперед, друзья, вперед! Гормонов Источник мы найдем Под снегом, под солнцем или под дождем!

– Арррр! – заявил капитан Рик. – Мне нравится этот парень, хотя он не умеет петь, а его стихи нельзя скандировать.

– Источник Гормонов? – переспросил озадаченный Билл.

– Он самый, – сказал доктор Делязны. – С помощью компьютера нам удалось установить, что цель вашего похода именуется Источником Гормонов. Что это такое в действительности, а также чем оно не является, мы установить не сумели.

– Елки-палки, – присовокупил Бгр, – по-моему, название само по себе вдохновляет на подвиги.

Священник, румяный и веселый, признался, что идет в поход добровольно.

– Клянусь Господом и верой! – провозгласил он в ответ на расспросы Билла. – Я убежден, что в конце пути нас поджидают гнусные язычники, воплощение плоти, и, если будет на то Божья воля, попытаюсь научить их добру и праведности.

– Аррр! Лично мне плевать! – проговорил Рик. – Я иду потому, что, по слухам, рядом с Источником расположена Святая Пивоварня, та, в которой варят «Святограальское крепкое». Моя душа жаждет праведности, а в горле так прямо пересохло!

– «Святограальское»! – священник чуть было не обмочился от восторга. – Пожалуй, я не отказался бы от глотка-другого!

– Там хватит на всех, – сказал с улыбкой доктор Делязны и простер руки к потолку, будто собираясь благословить участников похода. – Никто не останется обделенным. Однако помните – успех вашего предприятия, вполне возможно, ознаменуется спасением множества жизней, как человеческих, так и чинджерских.

– Елки-палки, здорово! – воскликнул Бгр. Впрочем, он, по-видимому, единственный обратил внимание на слова врача. Остальные были поглощены собственными заботами настолько, что чихать хотели на благородную миссию по спасению Вселенной.

Что касается Билла, пропитанный гормонами и алкоголем мозг Героя Галактики разрывался между сладострастием и выпивкой. Образ утраченной возлюбленной становился каким-то размытым, его заслонял призрак полной бутылки; наконец два образа слились в одно целое, и Билл оказался не в состоянии отличить, где какой. Впрочем, особой разницы он все равно не видел. Находясь в изрядном подпитии, он не сообразил, что доктор Делязны дает ему команду обуздать желания плоти. И то сказать – ведь человеческое вожделение обычно затемняет рассудок, вынуждает и без того хилые умственные способности съеживаться в комочек и даже разлетаться на мелкие кусочки. Древние установили, что размышления приводят сознание к постижению Вечного Сейчас, а похоть повергает в пучину Вечного Любострастия. Мысль о том, что он сможет год за годом удовлетворять с помощью покладистой Ирмы свое сластолюбие, работать техником-удобрителем, заиметь собственный дом на тихой планетке, пить в свое удовольствие и забыть об армии, замкнула предательскую хемобихевиоральную схему, внедренную по приговору трибунала в нервную систему Билла имперскими электриками, а заодно и отогнала всяческие опасения насчет того, что в походе ему, может статься, предстоит столкнуться с опасностями, вообразить которые он своим глупеньким умишком просто-напросто не в силах. Билл не прикидывал, стоит ли игра свеч, не задумывался, что красота Ирмы с возрастом может сойти на нет. Он сосредоточил внимание – то, которое пока сохранилось, – целиком и полностью на Вечном Сейчас. Будущее представлялось точь-в-точь таким же, как настоящее. Разумеется, Биллу никоим образом не приходило в голову, что перегруженная печень может не справиться с тем количеством алкоголя, какое он намеревался выпить. Хуже того: он совершенно не сознавал, что в буквальном смысле сроднился с армией, не может избавиться от нее, как от кожаного ремня у себя на шее, и что крестьянская юность уже дохлее дохлого голубя.

Нет, подобные размышления ни в коей мере не тревожили Билла, которому была присуща истинно армейская широта кругозора. Он думал только об Ирме. Доктор Делязны не ошибся в выборе: наклюкавшись до пелены перед глазами, Билл превратился в архитипического влюбленного глупца.

И потому, когда врач велел диковинной компании приготовиться, Билл беспрекословно подчинился.

– Сюда, ребята, – произнес добрый доктор, взмахом руки приглашая походников следовать за собой. – Выход в парадигму в другой комнате. Когда вы окажетесь с той стороны, мы кинем вам оружие. Вы уж извините, но происшествия нам тут ни к чему.

Чинджер Бгр, управляя роботом-сатиром, погнал людей в переходную камеру. По дороге он, радостно хихикая, рассказывал, что собирается делать, когда в Галактике установится мир, который неизбежно заключат после их замечательного похода. Он вернется к своим интеллектуальным занятиям, продолжит изучение инопланетных форм жизни. Бгр вкратце описал несколько омерзительных существ, с какими ему доводилось общаться, поведал о восторге, с которым ожидает возвращения к исследованиям. Билла чуть было не стошнило. По счастью, лекция по экзобиологии закончилась, едва они переступили порог просторного помещения, заставленного компьютерами и прочим оборудованием самых экстравагантных форм и очертаний. Надо всей аппаратурой возвышался гигантский генератор ван дер Граафа, который то и дело испускал мощные электрические разряды, поджаривая на лету разных комаров, мух и мотыльков, что время от времени выныривали из прохода в потусторонний мир.

– Йек! – пролепетал Билл.

Остальные тоже йекнули – откровенно говоря, не без основания.

Проход представлял собой круглый дверной проем, по окружности которого мерцали красные, зеленые и лазурные огоньки. Время от времени по украшенному чеканкой медному ободу проскальзывал случайный разряд электричества, который либо поглощался металлом, либо вонзался в воздух за проемом.

Ощущение было такое, будто смотришь из окна. Пейзаж смахивал на вычурную декорацию к никуда не годной исторической трагедии. Вдалеке высились полуразрушенные замки, за которыми торчали зазубренные вершины гор. Над выжженной пустошью стелился туман, из которого высовывались кривые, скелетообразные ветви деревьев; по краям впадин, заполненных булькающей водой, располагались заросли утесника и вереска, похожие на колючую проволоку вдоль окопов. Из проема тянуло холодом и сыростью, попахивало гниющими растениями и разложившимися трупами.

– Ну-ка, дружно, ну-ка, вместе, нечего стоять на месте! – усмехнулся доктор Делязны. – Ребята, вас ждет Источник Гормонов!

Походники, не сговариваясь, испустили сдавленный вздох, после чего прильнули каждый к своему сосуду со спиртным, дабы хоть немного приободриться.

Один за другим они шагнули в проем. Волосы Билла встали дыбом – столь мощным было электрическое поле. А может, всему виной был панический страх, что внезапно стиснул Героя Галактики в своих ледяных объятиях? Билл провалился по колено в болотную жижу. Вонь была настолько ужасной, что казалось, они невзначай забрались в насыщенный сернистыми испарениями желудок дракона. Когда все очутились по ту сторону, Бгр и доктор Делязны, как и обещали, швырнули им вслед оружие.

Мечи, кинжалы, луки со стрелами, кортики, ножи, пращи и даже бойскаутские ножики.

– Что за черт? – рявкнул Супергерой Рик, тщетно пытаясь выдернуть из грязи меч. – Мне нужен бластер!

– Извини, Рик, боюсь, что современная технология не подходит для того измерения, в котором вы оказались, – крикнул доктор Делязны. Дверной проем уменьшался на глазах. – До встречи, ребята. Мы будем следить за вами.

– Погодите! – произнес Рик, выдирая ногу из чавкающей жижи. – Мы так не договаривались!

Однако он не успел добраться до проема. Тот исчез в ослепительной вспышке, а Рик, споткнувшись, пролетел по воздуху и угодил, головой вперед, в серо-зеленую лужу.

В этот миг над пустошью раздался душераздирающий получеловеческий вопль, похожий на звук, с каким скребут по школьной доске костлявые пальцы скелета.

– Я все понял, – объявил Оттар, подхватывая меч с такой легкостью, словно тот был всего-навсего зубочисткой, и свирепо озираясь по сторонам. – Мне тут нравится. Кого прикончить первого?

Глава 11 Билл выпускает кишки

Билл вскинул голову, истерически завизжал и кинулся бежать. Однако бежать было некуда. Драконьи челюсти сомкнулись, и миссионер Скотобаз пропал, будто его и не было. Зубы дракона заскрежетали словно турбопаровой экскаватор. На землю упали аккуратно откушенные по середину бедра ноги священника, обутые в полагавшиеся по сану башмаки. Дракон разогнул шею и удовлетворенно зачавкал.

Людей обрызгало кровью, как если бы неожиданно включилась спрятанная где-то поблизости дождевальная установка.

– Может, он наелся, – заметил, стуча зубами, Рик, укрывшийся за спиной амазонки Клитории.

– Или отравился религией, – мудро присовокупил Гиперкинетик, который притаился за спиной Рика.

Билл – он в свою очередь из осторожности, а кто-то наверняка скажет, из трусости, – прятался за Гиперкинетиком, осушил до дна мех и уставился на дракона. Тот, причмокивая, дожевывал Скотобаза.

Герой Галактики в жизни не видел такого громадного дракона. Это умозаключение было правдивым и вполне логичным, поскольку до сих пор видеть драконов Биллу не приводилось вообще.

Чудовище выглядело весьма непривлекательно. Из боков у него торчали огромные нетопыриные крылья – в багровых прожилках, с потрепанными на краях перепонками и множеством сквозных отверстий тут и там. Жуткое туловище покрывал омерзительный чешуйчатый панцирь, из-под которого виднелась красновато-зеленая, тускло поблескивающая плоть. Четыре длинные мускулистые лапы заканчивались серповидными когтями, на которых болтались полоски кожи прежних жертв. Наиболее же отвратительной была голова монстра: налитые кровью выпученные глаза, широко раздутые волосатые ноздри, гигантские клыки в ужасной пасти, над которой росло нечто вроде густых черных усов.

Короче говоря, дракон смахивал на почившего в бозе Смертвича Дранга в момент, когда тот по-отечески ласково изничтожал очередного новобранца.

– Животное! – воскликнула Клитория, взмахнув клинком перед драконом. – Приготовься распрощаться со своими лапами! Я буду отрубать их по частям, пока не доберусь до твоей гнусной вонючей утробы!

– Получай! – гаркнул Оттар, воздев меч к нависшим над землей клубящимся тучам, словно призывал молнию. – Ты у нас еще попляшешь!

– Эй, ребята, – проговорил дракон, приподняв кустистые брови, – осторожнее с этими зубочистками. – Он сунул лапу за спину и извлек из какой-то норы сигару, которую предусмотрительно убрал перед схваткой; закурил и выпустил клуб дыма. – Со мной лучше не шутить. – Он уронил пепел на клинок Клитории. – Вы, верно, не знаете… На днях я придавил слона, который забрался ко мне в пижаму. Даже не успел спросить, что он там забыл.

Дракон оглушительно рыгнул, пахнуло дымом, спиртным, наполовину переваренным священником, а также всякой мерзостью, о которой лучше не упоминать.

Билл сообразил, что ему следовало бы ожидать чего-то подобного. В конце концов весь день напролет, продвигаясь все дальше по этому вшивому измерению, они не ведали покоя, ибо непрерывно попадали во всяческие передряги.

Во-первых, они обнаружили, что вдобавок к выворачивающей наизнанку вони, адскому шуму и тому, что все идет шиворот-навыворот, здешние края населены существами, по сравнению с которыми чинджеры с плакатов Имперского министерства пропаганды кажутся невинными овечками. По счастью, Клитория и Оттар умели обращаться с мечами, а потому проложили отряду дорогу сквозь ряды клыкастых плюшевых медведей и прочих чудовищных тварей. Однако вскоре им повстречалась мифическая бестия, справиться с которой оказалось не под силу ни амазонке, ни викингу.

Во-вторых, спустя всего лишь несколько часов ковыляния по болотам и пустошам выяснилось, что все братья и сестры, составляющие теплую компанию, дружно ненавидят и презирают своих товарищей. Даже Рик и Билл – которые чуть ли не сроднились на борту звездолета «Желание» – умудрились поссориться по поводу того, задушить, а может, заколоть Гиперкинетика, чтобы тот перестал наконец распевать свои баллады, или оставить в живых. Рик, по-видимому, наслаждался песенками трикстера и время от времени прибавлял к ним куплет-другой. Билл же, который не столь давно пришел в восхищение, прослушав «Балладу о Супергерое», считал, что песни Гиперкинетика не заслуживают ни единого доброго слова, ибо певец постоянно фальшивит и не умеет рифмовать строчки. «Хрен» и «опять», «хрен» и «конец», «хрен» и «чудак» – ну разве ж это рифмы?!

В-третьих, запасы спиртного быстро истощались, а потому походники мало-помалу трезвели и начинали понимать, что, согласившись отправиться в путь, который пролегал по закоулкам человеческой психики, совершили поистине кошмарную ошибку.

Исполинский дракон, который внезапно вылез из пещеры и с ходу сожрал одного из участников экспедиции, был последней каплей, переполнившей чашу терпения. Подорванный боевой дух походников не выдержал такого надругательства над собой.

– Эй, назовете нужное слово – получите сотню долларов, – проговорил дракон, попыхивая послеобеденной сигарой.

– Руби! – провозгласила Клитория, размахивая клинком.

– Убивай! – взревел Оттар, с бешеной скоростью крутя над головой мечом.

– Извините, не то. Ну а вы что скажете? Я к вам обращаюсь, вы, олухи с разинутыми ртами! Давайте присоединяйтесь.

Варварский дуэт, по-прежнему потрясая оружием, с рычанием приготовился к нападению, однако Рик, глаза которого вдруг заблестели, а свеча над головой чуть ли не замерцала (никаких лампочек – технология на уровне средневековья), ринулся вперед, увернулся от угрожавших изрубить его в капусту клинков и что-то прошептал на ухо викингу и амазонке. Те неохотно кивнули, с ворчанием опустили мечи и сделали шаг назад.

В сердце Билла зародилась надежда на то, что, может быть, Рику с его светлым умом удастся найти выход из этого препаршивейшего положения.

Гиперкинетик взял на своей лютне несколько душераздирающих аккордов, вскинул голову и пропел:

– А Рик сказал: мол, что за хрен? Секретное слово – тьфу для меня!

– Будь настолько любезен, заткнись, пожалуйста! – предложил Билл, хватая Гиперкинетика за горло. Тот выдавил что-то неразборчивое.

– Оставь его, Билл, – вступился Рик, разжимая пальцы Героя Галактики. – Может, он и фальшивит, но в правоте ему не откажешь. – Капитан повернулся к ухмыляющемуся, дымящему сигарой дракону. – Аррр! Ну что ж, дракон. Значит, секретное слово. Если я назову это слово, ты нас пропустишь?

– Пожалуй. Пообедать я пообедал. – Дракон с довольным видом потер огромное брюхо и вырыгнул очередной клуб дыма.

– Отлично. Слушай, дракон, но ведь в твоем словаре наверняка не одна сотня слов. У меня немного шансов найти нужное.

– Пожалуйста! – выдохнуло чудовище. – Я знаю самое большее сто тридцать три слова, и все по-английски. – Дракон рыгнул. – Это, например, называется отрыжкой.

– Что-то он слишком много болтает, – пробормотал Билл, нервы которого потихоньку не выдерживали. Вдобавок Герой Галактики становился с каждой минутой все трезвее и трезвее.

– Восхитительно! – воскликнул Рик. – Короче говоря, шансы у меня прямо-таки астрономические. – Он принялся расхаживать туда-сюда, поджал губы и явно погрузился в размышления. Внезапно он ткнул пальцем в небо и развернулся лицом к дракону. – Знаю! Такой дракон, как ты, с твоими замечательными умом и эрудицией, должен иметь про запас загадку насчет секретного слова! Сдается мне, мы все же сумеем чего-то добиться.

– Гм-м! – отозвался дракон. – Почему бы нет? Я люблю загадки, хотя и не так, как мой приятель, сфинкс Блинкс. Ладно, с чем справляется он, с тем справлюсь и я! Тебе придется пару минут подождать, пока я соображу. Кстати, имей в виду – если не угадаешь, то все вы должны будете сложить оружие и позволить мне сожрать вас одного за другим.

– Конечно, конечно, – уверил Рик, показывая товарищам скрещенные за спиной пальцы. – Однако будь добр, ответь сначала на несколько вопросов. Скажи, как тебя зовут?

– Меня? Разумеется, Смог. Да, меня зовут Смогом, потому что я имею определенные привычки. – Дракон указал на сигару и ухмыльнулся.

– А в какой мы находимся стране?

– Стране? Вы что, не знаете, как называется эта страна? – От удивления дракон даже рыкнул. – Она называется Страной абсурдных фантазий. Вы попали в край человеческого бессознательного, в чьи чернильные колодцы окунают свои перья писатели, которые создают превосходные романы в жанре высокой комедии. Это часть Зажелезии; каламбуры считаются здесь смешнее всего на свете, а слияние мирского и мифического порождает у тысяч читателей добродушные смешки! – Чудовище неожиданно сбросило на землю кустистые брови и усы. – Потому-то я и подделывался под Граучо Маркса. Смешно, верно?

Рик сдавленно хихикнул, а Билл, который никогда не слышал ни о каком Граучо Марксе, ухитрился лишь выдавить неубедительную улыбку.

– Да, да. Очень смешно, Смог. Еще один вопрос, а потом мы выберем минутку, чтобы разгадать твою загадку. Ты не слышал о таком Источнике Гормонов?

– Источник Гормонов? Конечно, слышал! Кто о нем не знает?! Он расположен посреди Зажелезии, точно на границе Страны непристойных журнальчиков и Края раздевательных романов. – Дракон поднял лапу и ткнул когтем в даль. – Идите все время на юг. – Он снова ухмыльнулся и облизнулся. – Вернее, вы пойдете на юг, если разгадаете мою загадку. – Смог почесал громадным когтем ухо. Послышался неприятный скрежещущий звук. Затем дракон встал на задние лапы, выпрямился во весь рост и зачарованно уставился на свое объемистое брюхо. – Похоже, ребята, вы в любом случае двинетесь на юг: не так, так этак!

Клитория с Оттаром забряцали клинками и зарычали. Рик жестом велел им утихомириться.

– Что ж, мы помолчим, а ты давай придумывай свою загадку. Если не возражаешь, мы пока сбегаем в кустики вон за тот холм. Зачем тебе столько лишней воды?

Молодец, подумал Билл. Какой все-таки молодец Рик! Им бы только добежать до холма, а там они двинут прямиком на юг. Крылышки у Смога хиленькие, долго он на них в воздухе не продержится.

– Не пойдет, сынок, – возразил дракон. – Тебе меня не провести. Забежите за холм, и поминай как звали! Нет уж! К тому же я сочинил загадку. Готов? Считаю до десяти, ребята; если не ответите, пеняйте на себя. – Он подмигнул. – А загадка-то что надо! Готов? – Дракон игриво хихикнул. Попробуйте представить, и вы поймете, насколько отвратительный был у него вид.

– Валяй, Смог, – произнес Рик, вытягиваясь во весь свой героический рост.

– Ладно, ребятки. Итак, загадка: кто ползает на рассвете на четвереньках, днем ходит на двух ногах, а вечером – на трех? – Дракон усмехнулся и высокомерно поднял брови.

– Аррр! – проговорил Рик, хлопнув себя по лбу. – Да, с ходу не ответишь. Ты не против, если мы с друзьями пошушукаемся?

– Шушукайтесь сколько влезет, – разрешил дракон. – Но не забывайте про время. Раз! – громыхнул он.

Походники, озадаченно хмурясь, собрались в кружок. Что касается Билла, он просто не знал, что сказать, ибо в жизни не слышал загадки глупее.

– Знаю! – воскликнул Гиперкинетик, стукнув себя по кончику длинного носа. – Это марсианская оргия! По крайней мере, я читал что-то похожее в «Галактическом плейбое».

– Мы пока еще не в Стране непристойных журнальчиков, – покачал головой Рик. – Тут Страна абсурдных фантазий, от нее-то и надо танцевать.

– Два! – прорычал Смог.

– Чинджеры? – отважился высказать догадку Билл и окончательно сконфузился, заметив, с каким отвращением глядят на него спутники.

– Три! – пустил слюну дракон.

– Нельзя же быть настолько тупым, Билл, – укорил Рик. – У меня куча знакомых остолопов, но никто из них ни за что бы не додумался до такой глупости.

– Времечко бежит! – ласково заметил Смог. – Четыре!

– Дошло! – радостно провозгласил Оттар. – Сэмми Валлунд, возвращается домой после ночной пирушки, спотыкается, падает…

– Пять! – взревел дракон.

– Нет, нет, нет! – Рик начал выдирать волосы на голове. – Я ведь знаю! Вертится на кончике языка, а вот сказать не могу!

– Шесть! – объявил с ухмылкой Смог.

– Может, денубианская скользкая собака? – предположила Клитория.

– Что там после шести? – Дракон принялся пересчитывать когти. – А! Восемь! – По всей видимости, он истощил свой запас присловий и гримас, а потому произнес последнее слово обыкновенным голосом.

– Елки-палки, – проговорил Билл. – До чего же трудная загадка!

– Семь!

– Вот оно! – вскричал Рик. – Ответ! – Он подбежал к дракону, отчаянно маша руками. – Эд Рэкс загадывал мне эту загадку в Святом Гриль-баре!

– Десять! – заявил Смог. – Ну как? Найдется у вас что сказать?

– Думаю, да, – отозвался Рик. – Кто ползает на рассвете на четвереньках, днем ходит на двух ногах, а вечером – на трех? Правильно, Смог? Конечно же, человек! Когда младенец, он ползает, когда вырастает, ходит на двух ногах, а потом на трех, потому что на склоне лет ему требуется палка! Слушай, приятель, у кого ты стащил свою загадку? Небось у того сфинкса, которого тут поминал?

– Черт! – Смог с отвращением поджал губы. – Надо мне было подольше порыться в памяти. Да что там говорить! Вот так рассыпаются трупы.

– Значит, мы можем идти? – радостно воскликнул Билл. – Заодно не подскажешь, как попасть в ближайший бар?

– На первое отвечаю «нет», а на второе – «не знаю», – прошепелявил дракон и ухмыльнулся необыкновенно злорадной ухмылкой. – Не хватало еще, чтобы я отпускал за здорово живешь сочных сосунков вроде вас! И потом, я, по правде сказать, давно уже не сражался с достойным противником.

Едва докончив фразу, он стремительно изогнул шею, и громадные челюсти сомкнулись вокруг Гиперкинетика, который прижимал к груди лютню. Бард взлетел в воздух, трепыхаясь и оглашая окрестности отнюдь не музыкальными воплями, а затем оказался в мгновение ока проглочен и отправился вослед священнику по пищеводу дракона навстречу своей судьбе.

– Лживый пес! – вскричала Клитория, занося над головой клинок.

– Ты обманул Оттара! – прорычал викинг, со свистом рассекая воздух мечом. – Оттар изрубит тебя в капусту!

– Что ж, по крайней мере, баллад больше не будет, – философски заметил Билл, обнажая свой собственный меч. Поскольку в армии пользовались исключительно огнестрельным и дальнобойным оружием, он сомневался, что сумеет совладать с клинком. Оставалось только надеяться, что его не замедлят научить как тренированные армейские инстинкты, так и огромное желание уцелеть.

– Покажем мерзавцу! – крикнул Рик, размахивая мечом. – Вперед! Я прикрою вас с тыла!

Варвары мигом устремились на дракона и принялись колоть и рубить зеленое рычащее чудище.

– Неплохая идея, – признал Билл, увернувшись от струи пламени, весь черный от копоти. Ему бросилось в глаза, что драконьи когти находятся в опасной близости от варваров. – Откуда нам знать? А вдруг кто-нибудь и впрямь нападет со спины, верно?

Клитория и Оттар, похоже, забыли обо всем на свете. Они оба превратились в яростных берсеркеров, то бишь наконец-то обрели свое истинное «я». Битва была для них наслаждением.

К сожалению, с точки зрения Билла, она завершилась слишком уж скоро.

Оттар быстро очутился в пасти дракона, а затем рухнул в пищевод, расчлененный на три или четыре куска. Смог проглотил его вместе с одеждой и рассованными по карманам бутылками виски.

Клитория преуспела чуть больше. Она ухитрилась в нескольких местах оцарапать Смога, однако в следующий миг, едва дракон заглотнул Оттара, разделила участь викинга.

Смог повернулся к двоим оставшимся в живых походникам, поковырял мечом в зубах и криво усмехнулся, а потом оскалил окровавленную пасть.

– Ням-ням. Что ж, пора приниматься за десерт. Кто первый? Умный или дурак?

– Он! – крикнул Рик, указывая на Билла.

– Нет, он! – крикнул Билл, указывая на Рика.

– Ой-ой, какой трудный выбор! – Дракон шагнул вперед, наклонился и злорадно ухмыльнулся. Его брюхо представляло собой мясистую стену зеленой плоти, пуговица на животе была размером с бильярдный стол. Билл моргнул, задрожал от страха, снова моргнул и уставился на драконий пупок, в глубине которого виднелась медная головка винта. Винт?

Не зная, что еще предпринять, уверенный, что, так или иначе, все равно погибнет, он вставил острие меча в паз на головке винта и повернул клинок.

– Не делай этого! – взвизгнул по-девичьи высоким голосом дракон, потом взвизгнул снова, на сей раз – слабее. Третий взвизг был едва различим.

Внезапно Смог начал растворяться в воздухе.

Однако, по мере того как дракон становился все призрачнее, вокруг стали возникать некие отвратительные черные фигуры, которые объединялись и тускло поблескивали.

В Зажелезии явно творилось нечто весьма экзотическое.

Глава 12 Одни-одинешеньки

– Клянусь Вельзевуллой! – произнес Рик, заодно с Биллом застывший изумленным столбом. – Ты только посмотри!

Дракон сделался едва заметным, а черных фигур становилось все больше. Они появлялись приблизительно в том месте, где совсем недавно находилось брюхо чудовища. Щупальца эктоплазматического тумана заключали диковинных существ в белесые коконы. Сквозь достаточно плотную и сугубо локализованную пелену пронизывали молнии электрических разрядов, как в день псевдочетвертого июля на планете Туман в скоплении Плеяд.

– Черт! – заметил Рик. – Это будет пошикарнее вчерашнего фильма по головизору. – Внезапно его обуял страх. – Не скажу, что я в восторге. Что происходит?

– Разрази меня гром, если я знаю! Дракон хотел нас сожрать, а потом испарился. Держи меч наготове, а там поглядим.

Похоже на какое-то перерождение… Билл присмотрелся повнимательнее. Ему показалось, будто он различает в сверкающем тумане, который сейчас собирался в клубы, воссоединение плоти и разорванных тканей. Но прежде чем он успел как следует поразмыслить, один из клубов испустил нечто вроде вздоха и словно раскололся надвое.

Из него, как будто цыпленок из яйца, выпрыгнул долговязый подросток. Очки в роговой оправе с вогнутыми линзами размером с противорадиационные экраны, подсохшая ранка на нижней губе, весь в прыщах, рубашка застегнута на все пуговицы, туго затянутый пояс брюк едва ли не на уровне грудной клетки, в нагрудном кармане пластиковый футляр с ручками и карандашами.

– Привет! Я Питер Перкинс! – моргнув, объявил юноша. – Сдается мне, я слегка зачах, верно? Ну и ладно. Сказать по правде, священник меня достал! – Он посмотрел на свою ладонь, на которой лежало несколько игральных костей. – Пожалуй, прогуляюсь на улицу, погляжу, как дела у Таинственного Альфреда. – Юноша с отвращением огляделся, потом воззрился на Рика с Биллом. – Он лучший Магистр Игры, которого я знаю. Правильно, ребята?

Под ребятами он разумел других подростков, которые точно так же вылуплялись из тумана, все молодые и прыщеватые, все с костями в руках и достаточно туповатые на вид. Один, жирный, как боров, жевал шоколадный батончик «Милки Уэй»; другой, низкорослый и уродливый, был одет в поношенную бойскаутскую форму; третий, точнее, третья, поражала оплывшими телесами, ее одутловатое лицо искажала мужененавистническая улыбка.

– Что за ерунда такая, ребята? – справился Билл, почесав в затылке.

– Разве ты не понял, Билл? – проговорил Рик, лицо которого озарилось внутренним светом, словно он постиг некую истину. – Доктор Делязны и чинджер упоминали о ролевой игре, которую сконструировали для собственного блага. Перед нами игроки из какого-то иного измерения или мира – в общем, называй, как хочешь.

– Точно! А он тоже из вшивых Магистров, – проскулила девица, которая была какое-то время назад амазонкой Клиторией.

– А то, – согласился подросток, не так давно игравший Оттара. – Гомоядный дракон с загадками для детского сада! Источник Гормонов! Ну и бредовая идейка! Страна абсурдных фантазий? – Он пристально поглядел на двоих рыцарей удачи и удивленно моргнул. – Супергерой Рик? Ну да, а вон тот олух – не иначе как Билл, Билл – Герой Галактики! Сходится! А я – Ясон динАльт из Мира смерти! – Мальчишка презрительно хмыкнул. – Слушайте, парни, давайте разнесем эту лавочку и поиграем во что-нибудь стоящее!

– Верно, – согласился последний, который озирался по сторонам, судя по всему, умирая от скуки. – Где гномы с их боевыми топорами? Готов поспорить, эти болваны в жизни не читали Хикмен и Вейс!

Похоже, остальные подростки пришли в ужас при одной только мысли о такой возможности.

– Минуточку, – сказал озадаченный Рик и поскреб затылок. – Я думал, по сценарию нам полагается быть в фантазийной части Зажелезии, там, где все зиждется на архетипах, мифах, сказках и тому подобном, древнем, как Вселенная.

– Мифы? Сказки? Что это такое? Приятель, тут играют всерьез! – заявила воинственная девица. – Всерьез, а не понарошку!

– Точно! – подтвердили остальные подростки. – Ну и воняет, однако!

Они принялись пожимать друг другу руки. Застучали игральные кости, вокруг подростков возникали и пропадали линии, которые передавали движение, – возможно, подарок неведомого художника; вот туман, словно живой, заклубился сильнее прежнего, подростки завертелись на месте…

И сгинули без следа.

– Фью! – проговорил Билл. – Исчезли! Взяли и исчезли. Послушай, Рик, а у нас так не получится? Мне здесь тоже не слишком нравится.

– Нет, Билл, – Рик вздохнул. – Боюсь, мы с тобой застряли тут намертво. Нас удерживают доктор и чинджер. Мы сможем выбраться отсюда только тогда, когда отыщем для них Источник Гормонов.

– Проклятый Бгр! – пробормотал Билл, чувствуя, что желание увидеть Ирму постепенно сменяется жаждой мести. – Мне бы до него добраться! Уж я с ним посчитаюсь!

– Не забудь Делязны! – пробурчал Рик.

– Нет, я не забуду доктора Делязны! Я припас для него кое-что особенное! – Глаза Билла засверкали ненавистью. Он начал что-то подсчитывать в уме. – Пожалуй, я протащу нашего друга доктора под килем космического крейсера! Нет, не годится, слишком просто!

Рик согласно кивнул, и они двинулись на юг, прочь из Страны абсурдных фантазий, в несомненно куда более интересную и порядочную Страну непристойных журнальчиков.

К несчастью, у них не было компаса.

Что, естественно, означало следующее: не прилагая к тому особых усилий, они ухитрились заблудиться. Билл, который с телячьим восторгом предвкушал в скором времени увидеть целые эскадроны обнаженных и шаловливых красоток, полистать дурно написанные, зато соблазнительно проиллюстрированные романы и посмотреть забавные карикатуры на симпатичных дам, наделенных всем, что способно очаровать мужчину, сильно расстроился, когда сообразил, что дорога завела их куда-то совсем не туда, в край почти непроглядного мрака.

– Аррр! – произнес Рик, окидывая взглядом чахлую растительность. Над местностью властвовал серый цвет, в воздухе ровным счетом ничем не пахло – ни хорошо, ни плохо. Немногочисленные деревья стояли, безвольно опустив ветви, трава чуть ли не лежала на земле, как будто прибитая яростным, чтобы не сказать – мокрым и скользким, порывом ветра. В общем и целом, местность выглядела совершенно безжизненной, словно нигде в округе не сохранилось ни крупицы того, что могло бы ее воскресить.

– Зороастр! – проворчал Билл. – Похоже, тут давно не кушали витаминов.

– Мрачновато, верно? Арррр! Знаешь, приятель, по-моему, мы слегка сбились с курса и случайно попали на Легендарный Перешеек Импотенции.

Билл съежился от ужаса. Для насквозь проспиртованного имперского солдата само слово «импотенция» означало нечто невообразимо страшное, грозившее уничтожить тот образ самодовольного жеребца, который усиленно насаждался пропагандой в качестве всеобщего идеала. Герой Галактики плевать хотел на словечки типа «легендарный» или «перешеек», но вот от жуткого слова на букву «и» его буквально пробрало до костей холодом.

– А разве мы не в Зажелезии, куда стекаются подгоняемые буйными химическими реакциями сверхактивные Ид миллиардов людей? – справился он.

– Может, там, в конторе, выдался тяжелый денек? – предположил в ответ Рик и пожал плечами.

– Нет, мне кажется, все гораздо сложнее. У меня такое чувство, будто нас завели сюда намеренно. – Билл огляделся и снова поразился тому, какой плоской и вымершей выглядит местность. – Надо что-то придумать. Ты представляешь, что происходит?

– Нет.

– Зато ты знаешь, Билл, – произнес Билл странным, пустым голосом. – Я ничего такого не говорил! – воскликнул он, прижимая ладони к губам.

– Говорил, – возразил Рик. – Я слышал.

– Это ваш друг, добрый доктор Делязны, – продолжал Билл тем же самым диковинным голосом. – Я общаюсь с вами благодаря эффекту постгипнотического внушения. Если вы слышите меня, то лишь потому, что попали в такую ситуацию, которую не в силах воспринять своими крохотными умишками. А я – пускай даже не лично – спешу вам на помощь. То, что произошла активация данного сегмента псевдопамяти, означает, что вы узнали что-то новое относительно человеческой психики. Разумеется, те истины, которые медикам кажутся прописными, болванов вроде вас потрясают до глубины души; однако – да будет вам известно – и в психике молодого жеребца, который спит и видит, как бы ему кого-нибудь трахнуть, имеется некая область, куда не проникают вездесущие гормоны. Скорее всего речь идет о той области, о которой я уже упоминал, но вы меня, вероятно, не слушали, – о неокортексе, что является источником логики и разумных суждений.

– Нет, – сказал Рик. – Тут слишком уж просторно.

– Слушайте, чайники, вам придется во всем разбираться самим, – сообщил Билл, голос которого звучал теперь немножко глухо, поскольку он по-прежнему прижимал к губам ладони. – Я не с вами, поэтому советовать не могу. Быть может, вы достигли Источника Гормонов? Займитесь делом. До связи.

Рик почесал подбородок и принялся в очередной раз обозревать окрестности.

– Эй, Билл, а что там за замок?

– Какой еще замок? – переспросил Герой Галактики своим обычным скрипучим голосом и вдруг взвизгнул от восторга. – Кончилось! Я – снова я!

– Замечательно! Правда, другой голос мне нравился больше. У него хоть было что сказать. Теперь мы снова одни. Вон там, на холме, видишь? Облака как раз поднимаются.

Поглядев в том направлении, куда указывал Рик, Билл и впрямь увидел, как поднимается выше в небо, словно занавес на театральной сцене, серая пелена пушистых облаков, а на холме вырисовываются очертания довольно-таки приземистого замка: невысокие башни с плоскими макушками, обвисший флаг на погнутом флагштоке.

– Надо постучать в ворота и спросить дорогу, – предложил Рик, настроение которого явно улучшилось.

Преодолев полосу тумана, они добрались до наружной стены замка и остановились перед воротами.

– Эге-гей! – крикнул Рик. – Кто-нибудь дома? Усталые и голодные путники ищут жаркого огня, стаканчика холодной… ээ… воды, горячего ужина и дружеского совета.

В воротах открылось смотровое окошечко, из которого высунулся сквозь железную решетку чей-то нос.

– Кто там? – прогундосил невидимый стражник голосом сильно простуженного бурундука.

– Рик и Билл! – отозвался Супергерой самым дружелюбным, самым дипломатичным тоном, на какой был способен.

– Рика и Билла здесь нет!

Окошечко захлопнулось. Билл забарабанил по утыканной металлическими шипами створке ворот.

– Эй ты, олух! Разуй глаза! Нам нужна помощь!

– Пожалуйста, Билл! – прошипел Рик. – Если мы хотим чего-то добиться, надо вести себя повежливее. Не забывай, мы ведь не в имперской казарме!

И слава Зороастру, подумал Билл, который приобрел привычку спать в бронежилете, после того как распространился слух, что в секторе беты Дракона новобранцы убивают сержантов. Начальство утверждало, что всему виной зета-волновое излучение планеты: дескать, это оно лишило убийц остатков разума; однако Билл знал, как все было на самом деле, – недаром он когда-то маялся под началом ненавидимого и внушавшего дикий страх Смертвича Дранга. В те дни мучений и пыток Билл лелеял мечту, которую разделяли все новобранцы в казарме: превратиться в председателя трибунала и лично наблюдать за тем, как Дранга будут пытать, а затем казнят.

Окошечко со скрипом приотворилось снова, и из него вновь высунулся нос.

– О! Да вы и впрямь Рик и Билл! Говорите, вам нужен совет? Тогда, хе-хе, ступайте к дьяволу! Могу подсказать, как его найти.

– Мы бродячие торговцы! – в отчаянии воскликнул Рик. – Точно! Мы продаем «Старомодный восстановитель волос из обезьяньей печени производства матушки Гольдфарб» со специальными дополнениями. Сегодня предлагаем «Сыворотку папаши Гольдфарба из желез гориллы для повышения потенции». Подумайте! Вам когда-нибудь приходилось видеть гориллу, которая не хочет секса? Разумеется, нет! И… и… – судя по всему, вдохновение Рика иссякло.

– Восстановитель волос нам вроде ни к чему, – прогундел обладатель носа (и то сказать – его ноздри заросли настолько густо, что волосы из них свешивались прядями на верхнюю губу). – А вот что касается второго… У нас тут недавно возникла одна проблема, с которой не мешало бы разобраться. – Стражник помолчал; Биллу показалось, он слышит, как скрипят в мозгу охранника заржавевшие передачи. – Ладно, чужестранцы. Бросьте оружие, и я отведу вас к хозяину.

Билл и Рик с радостью отцепили от поясов мечи и кинжалы и швырнули их на землю. Створка ворот распахнулась настежь, из нее выглянул тощий мужчина в бесформенной шляпе, из-под которой выбивались и ниспадали ему на плечи длинные волосы. Убедившись, что чужаки безоружны, он дернул за рычаг, и перекидной мост под лязг цепей и визг ворот пошел вниз.

– Пошли, – прогундосил стражник и бегающим взглядом пригласил следовать за собой. Он быстрым шагом двинулся прочь, звонко цокая каблуками по камням.

Рик и Билл попытались воспроизвести его диковинную походку, но у них ничего не вышло, и к тому времени, когда очутились во дворе замка, они уже перешли на нормальный шаг.

– Что там было написано? – спросил Рик.

– Где? – удивился Билл. – Я не видел. Признаться, мне было не до того: такой походке в два счета не научишься.

– Может быть, это важно. Пожалуй, я сбегаю посмотрю.

Билл следом за странным охранником вышел из тени стены на свет и вдруг сообразил, что стражник куда-то подевался. В следующий миг он догадался, что на него наставлены острия дюжин обнаженных мечей и нацелены многочисленные стрелы. Оружие держали в руках отвратительнейшие на свете существа; более мерзких тварей Биллу видеть еще не доводилось, хотя он и лицезрел достаточно гнусных созданий – особенно когда после приличной попойки смотрелся в зеркало. Двор замка кишмя кишел орками и троллями, которые припадали к каменным плитам, пускали слюни, размахивали клинками. Гномы и карлики грозили ножами и топорами.

– А вот и я, Билл! – воскликнул вернувшийся Рик. – Там темновато, но, по-моему, я прочитал до конца. Надпись такая: «Оставь… надежду… всяк… сюда… входящий…» Как ты думаешь, что это может означать?

Билл не ответил. Он был слишком занят: вертелся из стороны в сторону, стараясь отыскать проход на волю.

К сожалению, его попросту не было.

Глава 13 В темнице

Тюрьма находилась в подземелье. Нельзя сказать, что она представляла собой лучший курорт во Вселенной, скорее наоборот – явно стремилась оказаться в списке тюрем первой с конца. Пытаясь хоть немного приободриться, Билл решил отыскать в своем нынешнем положении нечто более-менее утешительное. В конце концов он успокоил себя не слишком убедительным доводом, что здесь все же лучше, чем в учебном лагере. Похлебка, которой его кормили, была просто превосходной: ведь в ней время от времени попадались тараканы, то есть она прямо-таки изобиловала протеином. Вообще-то похлебку, по всей видимости, приготовили несколько недель назад, и та жидкость, которая обнаружилась под запекшейся сверху коркой, насквозь проферментировалась, так что Билл получил изрядное удовольствие. Хотя опьянеть он толком не опьянел, поскольку похлебку приносили нечасто; тем не менее у него, по крайней мере, не было необходимости оставаться до отвращения трезвым.

Жестокая судьба! Неужели он никогда не увидит свою ненаглядную Ирму!

Билл погрузился в пучину отчаяния – бормотал что-то неразборчивое, стонал, то и дело пускал из жалости к себе скупую слезу. Через некоторое время он ощутил известное облегчение.

Сильнее всего ему досаждали кандалы. Железные кольца облегали шею, обхватывали руки от плеч до запястий; они были приклепаны к толстой цепи, вделанной другим концом в стену. Когда Билл спал или просто сидел, он порой забывал о кандалах, но стоило только подняться, как те тут же напоминали о себе. Выбраться наружу не представлялось возможным: окон в камере не было, а доступ к двери преграждала решетка; поэтому Билл никак не мог понять, зачем его заковали, и, размышляя над этим, всякий раз раздражался. Он жаловался горбуну, который изредка появлялся в темнице, чтобы накормить Героя Галактики и вынести парашу, однако тот, по-видимому, был глух как пень, да и к тому же глуп как пробка, посему мольбы Билла оставались втуне.

Вот что значит разевать рот и не смотреть по сторонам!

Оглядываясь назад – через прицел 20–20, – Билл постепенно начал понимать, что они с Риком совершили ошибку. Им не стоило заходить в этот замок! Издалека он чудился вполне пристойным; кто мог предположить, что во дворе их встретит целая армия жутких тварей? Да, если бы они не упомянули про железы гориллы, гундосый охранник не отпер бы ворота, и тогда не пришлось бы под угрозой немедленной смерти доказывать эффективность чудодейственного средства. Естественно, того попросту не существовало в природе; Рику пришла в голову замечательная мысль – притвориться, будто целебный эликсир налит во фляжку, в которой на деле плескалось вино. «Его нужно втирать в кожу, – объяснил Рик. – Аррр! Кстати говоря, фляжки вам хватит надолго. Забирайте и пользуйтесь, сколько влезет. А мы с моим приятелем двинемся дальше. Сами понимаете, дело не ждет». К несчастью, головорезы потребовали наглядной демонстрации, сорвали с пленников штаны и плеснули из фляжки на причинные места.

Как и следовало ожидать, результаты оказались не слишком впечатляющими. Холодное вино подействовало совсем не тем образом: нисколько не увеличило размеров, наоборот – уменьшило. Ропот стал громче. Рик заявил, что иногда цель достигается не сразу и нужно подождать, однако его слова никого не убедили. На уловку Супергероя не поддались ни тролли, ни гномы, ни даже орки. Незадачливых продавцов торжественно препроводили в подземелье и развели по одиночным камерам, причем, как выяснилось, головорезы не имеют ни малейшего понятия о чести – они и не подумали вернуть путникам брюки.

Таким вот образом Билл очутился в кромешной тьме. Он не знал, сколько провел взаперти дней, ибо в сырой и вонючей камере разницы между днем и ночью не существовало. За временем можно было следить разве что по приходам горбуна, который приносил миску с ферментированной похлебкой.

Ладно, подумал Билл. Это, конечно, не Вулканическая Ривьера, зато можно сколько угодно валяться на спине и наслаждаться давно заслуженным отдыхом. Если память не подводит, до сих пор вся его жизнь состояла из сплошного «марш-марш-марш!». То надо было обучать и ставить на место зеленых новобранцев, то выпутываться из какой-нибудь заварушки. И теперь он мог исполнить то, о чем мечтал на протяжении многих лет.

Отоспаться.

С того самого дня, как в деревню завернул вербовщик, которого сопровождал робот и который заставил Билла записаться в армию, Герой Галактики не имел ни единой возможности как следует выспаться, а потому слегка подзабыл, как себя при этом чувствуешь.

Но сейчас, когда не нужно было опасаться электронной побудки, которая пронизывала током все естество в тошнотворный час рассвета, Билл обнаружил, что может восхитительно долго купаться в прудах сладостного забвения, и какое-то время только тем и занимался, выплачивая огромный долг сну. Когда же он наконец отоспался, жизнь стала невыносимо скучной: Билл сообразил, что делать здесь и впрямь почти нечего.

По счастью, через денек-другой (а может, через три, пять или двадцать пять) утомленный лишь чуть-чуть притупленной алкоголем скукой, Билл вспомнил, что у него есть книжка. Вернее, сразу несколько книжек! В носу Героя Галактики по-прежнему находился экземпляр «Блинерз Дайджест», прихваченный из палаты смертников в госпитале на Костоломии-IV.

Один из романов оказался эпическим повествованием на тему параллельных миров. Назывался он «Еретики в Гадесе». Поскольку Биллу чрезвычайно понравилась предыдущая антология на ту же тему под названием «Мир должников», Герой Галактики приступил к чтению, преисполненный самых радужных ожиданий.

«Еретики в Гадесе». Робот Голдилокс «Гильганош встречает двух писателей-фантастов». «Война – это ад» – популярная армейская поговорка.

Если Гильганош воистину возродился из мертвых, много веков тому назад, так тому и быть. Но ныне мертвецы ему изрядно надоели.

Размахивая мускулистыми руками, он охотился среди диких сортиров, с бессмысленной жестокостью протыкая адских тварей своими острыми стрелами, общался со знаменитыми римскими цезарями и африканскими королями, равно как и с прочими мертвецами, сосланными на гибельные серые острова Гадеса; показывал свои могучие бицепсы Новым Туристам с их новомодными электронными «Никонами» и «лейками», а также видеокамерами «Сони». Посмотрите, как скачет полуголый Великий Король Урука перед этими диковинными людьми в бермудах, гавайских рубашках и солнцезащитных очках. О могущественные правители обратившихся ныне в пыль городов! О волосатый, дикий король! Твое лицо обрамляет львиная грива, твои ноги – как танки неонацистов, что могут справиться с самим Плутоном! Ты ходишь огромными катышами размерами с бревна!

Сократ! Платон! Божественный Август! Агамемнон! Шумер! Вавилон! Греция! Все, с исторической дребеденью покончено. Мои пальцы не станут больше бегать по клавиатуре! Ваш покорный слуга, Робот Голдилокс, не желает демонстрировать свою эрудицию и утонченность, не прибегая к цитатам из собственных творений – романа «Я, Гильганош» и одного из ранних околонаучных исследований, «Указателя к слабопорнографическим подкорковым мифам», – я устремлюсь вперед на крыльях прекрасной, плавно льющейся прозы и весьма изысканно изъясню (как балерина, что танцует в «Лебедином озере» Чайковского? Нет, как Джозеф Конрад или Филип Рот, или, еще лучше, как те знаменитые писатели былого, Генри Каттнер и К.-Л. Мур!), почему Гильганош изнывал от скуки.

О Гильганош! О могучий герой тысячелетней давности! Тебе скучно, ты остервенел, ибо живешь из века в век – здесь, в Гадесе, где не можешь по-настоящему умереть! Тебе скучно, ибо ты тоскуешь по своему доброму другу, Инки-Динки-Ду, с которым поссорился и который обещал разрубить тебя на кусочки и подать к столу на блюде твою бочкообразную задницу, если ты еще хоть раз подрежешь его колесницу!

Однако слушай! За углом тебя ждет величайшее приключение! Спустись вон с того холма. Разве там не роет когтями землю громадный мифический зверь? Разве он не поднимает клубы пыли, не фыркает, не скачет с пеной у пасти по пустыне?

Нет! Он – такой же анахронизм, как часы с Микки-Маусом на твоем богатырском запястье.

Зри! Это «Форд-Бронко», четыре на четыре!

Мощный автомобиль с ревом мчится по Гадесу, лавируя между сортирами, а водитель и пассажир ведут дружеский спор, жуют все ту же резину, точь-в-точь как Ктулху жует свою жвачку.

«Господи, Г. Ф.! – произносит нараспев краснолицый здоровяк, весь потный, но довольный, сжимая в руках руль. – Сдается мне, нам попросту не о чем спорить! Я был куда потустороннее твоего!»

«Ерунда!»

«Не загибай!»

Эти мертвые фантасты говорят, естественно, о той поре, когда жили на свете, пока не умерли и не отправились в Гадес, сию огромную мифическую нору в земле, ныне диковинно видоизменившуюся, словно по воле некоего автора технотриллеров, сдобренную вдобавок страстью к римской истории какого-нибудь преподавателишки латыни (тут, кстати, наблюдается любопытная тяга к Римской империи). Да, они рассуждают о безмятежных днях былого, тысяча девятьсот двадцатых и тридцатых годах, когда оба шествовали походкой колоссов по страницам журнальчиков вроде «Аргоси», «Невероятных пикантных восточных баек» и, разумеется, «Таинственных историй», этого несравненного образчика жанра. Оба умерли в 1936-м: Говард застрелился, узнав, что его ненаглядная матушка при смерти, Лавкрафт скончался от рака пищевода, почти наверняка вызванного необычной диетой и, возможно, тайным пристрастием к некоторым грибкам. Да, да! Путешествие в один конец в Гадес явно пошло им на пользу. Говард теперь может не отходить от своей матушки, а Лавкрафт наслаждается историей, всяческими экстраваганцами и грибками и пребывает в полной уверенности, что за всем случившимся стоят сами Древние! Ничего не скажешь, бравые парни!

Живые мифы в мифической стране! О! Сик транзит глория мунди-хрюнди, или что-то вроде этого.[2]

«Черт, Г. Ф.! Я из Техаса, – гордо объявляет Боб Говард. – Мы там все как на подбор, одни здоровяки, а потому моя таинственность здоровее твоей! Разве ты исписал столько бумаги? Разве сочинил столько приключенческих романов в восточном духе, столько вестернов, пикантных повестушек, историй про сверхъестественных чудовищ? Разве, наконец, помогал создавать замечательный жанр „меча и колдовства“, с героями, содранными у Руссо и Берроуза, классический пример которых – Конан? – Он делает паузу, чтобы перевести дыхание. – Покончил ли ты с собой в тридцать лет, после того как долгие годы жил героической жизнью на страницах дешевеньких журнальчиков, потому что не мог без матушки? Пускал ли слюни, описывая в своих потрясных книжках пышногрудых богинь и амазонок и чувствуя, что тебе не хватает смелости просто выйти на улицу и снять за два доллара первую попавшуюся шлюху? – Говард мотает головой. На его одутловатом лице играет кривая усмешка. – Слушай, Г. Ф., в свое время мы с тобой много переписывались. Я готов признать, что порой твои штучки оказывались покруче моих, но согласись – мы принадлежим к разным жанрам! Я – техасец, здоровяк, каких мало, живой образчик крутизны! Конечно, сейчас я мертв, но крутой остается крутым и после смерти. И нечего мне лапшу на уши вешать!»

Говард Филлипс Лавкрафт качает головой, как бы выражая свое сочувствие.

«Бедный мой Роберт Э.! Тск и еще раз тск! Ты умер слишком рано, чтобы иметь возможность как следует изучить таинственное, тогда как я познал его сполна. Я знаю, Роберт, ты был расистом, но твой расизм – чисто культурного свойства, обязан своим возникновением твоему паршивому техасскому свинарнику, на задворках которого ты вырос. Я же выпестовал свой расизм, всхолил и взлелеял в том самом затхлом подвале на одной из улиц Провиденса. Боб, ты путался в своих симпатиях, хоть и твердил о превосходстве арийцев. Я же открыто провозгласил примат белой расы. Сдается мне, ты догадываешься, что мой ничтожный доход составляли в основном те деньги, какие я получал, дописывая за других рассказы и повести. Но известно ли тебе, что в двадцатые годы у меня был студент, которого я готовил к поступлению в „Знаменитую писательскую школу Бигота“ и который заплатил мне за то, чтобы я написал для него книгу под названием „Майн Кампф“? Между прочим, несколько месяцев назад я столкнулся с ним здесь, в Новом Берлине. Как раз истекает тринадцатое тысячелетие, которое он проводит по горло в серной кислоте, одновременно страдая от смертельного микоза, а в ближайшем будущем ему предстоит тысячу лет плавать в главной выгребной яме. Так вот, он попросил снова выручить его. Похоже, парень нашел издателя на новую книжку.

И потом, прожил ли ты полжизни на кукурузных хлопьях и молоке? Создал ли гнуснейшую из известных человеку мифологий? Жил ли в дряхлом доме, болел ли едва ли не с рождения, чахнул ли, терзаемый зловещей хворью, сочинял ли бредовые письма коллегам-писателям, вместо того чтобы клепать добротные вестерны по пенни за слово? Ты, Боб, ты клепал вестерны и заработал денег больше, чем ваш местный врач. Ну, признайся, Боб. Пускай ты крут и, без сомнения, загадочен, но со мной тебе не тягаться, и ты должен это понять, вбить в свою чугунную техасскую башку. Я не только гораздо таинственнее – нет, я был величайшим психом столетия!»

Спор закончился весьма неожиданно. «Форд» с разгона врезался в массивную тушу, что возникла вдруг посреди дороги. Когда Г. Ф. и Роберт Э. очнулись, они увидели, что на них хмуро глядит исполин, громаднее которого никто из них в жизни не встречал.

«Эй, водила! – дружелюбно рявкнул Гильганош и в гневе оторвал у машины крыло. – Смотреть надо, куда едешь!»

Гильганош умирал изнутри.

Нет, вовсе не потому, что в него только что врезался рычащий четырехколесный зверь, а тело терзали необыкновенно острые шипы – которые он выдернул, повертел в руках и решительно отбросил в сторону. Гильганош страдал из-за того, что лучший друг Инки-Динки-Ду затаил на него обиду. Он чувствовал себя хуже, чем Шадрах в огненной печи. Великому Гильганошу было не суждено подняться по звездной лестнице на небо. Сей Сын человеческий лишь спускался, несомый на крыльях ночных птиц, которые, быть может, в конце концов сбросят его на какую-нибудь ужасную стеклянную башню.

«Кругом ни души, катайся в свое удовольствие, – проговорил Гильганош, с отвращением глядя на двух писателей, – а вы, тупицы несчастные, умудрились въехать прямо в меня!»

Высокий, крупный мужчина, коротко остриженный и румяный, кое-как выбрался из-за «баранки» и сделал неуверенный шаг вперед.

«Прыгучие кролики Иосафата! Это же Конан! – возопил он. – Клянусь небом! Конан из Киммерии, вылитый, до последней корпускулы!»

Гильганош озадаченно моргнул. Что за чушь? Ну да, он однажды столкнулся с Конаном, однако тот верил в фей и писал про Шерлока Холмса и профессора Челленджера.

«Успокойся, Боб, – сказал спутник здоровяка, бледный мертвец с набриолиненными черными волосами, глазами, как у рыбы, и квадратным подбородком. – Конан – выдумка, весьма к тому же неудачная, с точки зрения стилистики».

«Знаю, Г. Ф. – Боб кивнул. – Но ты должен делать скидку на мое воспитание. Я рос домашним ребенком, маменькиным сынком, а теперь вдруг встречаю громаднейшего, волосатейшего, героичнейшего героя из всех тех, кого только видели мои плакучие глаза! – Писатель рванулся к Гильганошу, издавая на бегу малоприличные, чмокающие звуки. – Эй, морячок! Пойдем прогуляемся?»

«Пожалуй, Боб, ты был прав. До такого лично я никогда не доходил. – Спутник Боба повернулся к варвару. – Пожалуйста, мистер, извините моего друга. Я – Г. Ф. Лавкрафт, а он – Роберт Э. Говард. Мы – послы короля Генриха Восьмого, который отправил нас своими полномочными представителями к Пресвитеру Иоанну. Любопытное, я бы даже сказал – экзотическое наложение исторических срезов, верно? Похоже на фармеровский „Мир реки“, только еще мифичнее».

«Приятель, – прорычал Гильганош, – хватит пороть ерунду. Вы помешали мне, когда я охотился. И потом, сделай одолжение, оторви этого недоумка от моей ноги! Я и сам порой не прочь позабавиться, но плохие писатели-фантасты меня не возбуждают. Убери его, а не то полубог Гильганош выпустит ему потроха!»

«Гильганош! – вскричал Роберт Э. Говард. – Разрази меня гром! Замечательно! Возьми меня, Гильги! Возьми меня!»

По счастью, Гильганош отвлекся на отряд гверильясов, которые имели дурную привычку время от времени заваливать в Гадес. Говарду повезло и в другом: они с Лавкрафтом прихватили с собой в дорогу автоматы, а потому без труда справились с партизанами, тем более что им помогал стрелявший из лука Гильганош.

После схватки все трое отправились в царство Пресвитера Иоанна, и там Гильганош повстречался с Инки-Динки-Ду, и они изрядно отмутузили друг друга, а потом решили помириться. Лавкрафт и Говард обнаружили, что во владениях Пресвитера имеются издательства, порвали с королем Генрихом Восьмым и принялись сочинять эротические рассказы для выходящего в Гадесе журнала под названием «Плейбой-герл».

Как правило, Билл наслаждался теми ощущениями, какие возникали при движении книги по носоглотке, однако ему постоянно хотелось, чтобы романы были подлиннее, дабы удовольствие подольше не кончалось, а потому творение Голдилокса пришлось Герою Галактики весьма и весьма по душе.

Так проходили дни.

Билл прочел все романы, кроме одного, последнего. Он только-только приступил к нему, прочитал заглавие и первую фразу:

Дэвид Писсофф. «Еще один прекрасный архетипический миф»

«Это произошло в темном и бурном Мире Ночи…», – как вдруг дверь камеры распахнулась настежь.

– Бам! – бамкнула она.

– На выход с вещами! – рявкнул офицер, за спиной которого теснились солдаты.

– Летние сборы закончились. Подтирай задницу, Билл, или как там тебя зовут, – прибавил седовласый, весь в шрамах воин, истинный доходяга, вполне достойный сержантских нашивок. – Хозяин этого замка зовет вас с приятелем к себе. Мой совет – готовься к смерти.

– По-твоему, хозяин нас отпустит? – радостно улыбаясь, справился Билл.

– Отпустит? – истерически взвыл солдат. – Только через мой труп! А лучше через твой. Зачем мы, скажи на милость, целый день кипятим масло?

Прежде чем солдаты выволокли его из темницы, Билл ухитрился проглотить последние полмиски ферментированной похлебки.

Глава 14 Король-калека

– Что ты сказал?

Косматый правитель Перешейка Импотенции неохотно привстал, опрокинул со стола на пол кувшин и кубок с вином и свирепо уставился, вытаращив налитые кровью глаза, на посиневших от холода и съежившихся со страха пленников, что стояли посреди зала, закованные с ног до головы в кандалы, из-под которых лишь кое-где выглядывали лохмотья, в какие превратилась их одежда, а потом со стоном опустился обратно в кресло.

Билл облизнулся. Он испытывал нечто вроде отчаяния, глядя, как растекается по полу и сливается в забитое шерстью сливное отверстие драгоценная, пускай и не слишком сладко пахнущая жидкость.

– Я сказал, ваше королевское бессилие, что мы – обыкновенные странники и разыскиваем Источник Гормонов.

– Нет! Нет! – взвизгнул барон, хватаясь за полы своего усыпанного крошками и усеянного жирными пятнами платья, словно собирался от восторга разорвать собственное одеяние. – Вернись на несколько предложений назад! К тому человеку, который вас сюда послал!

Рик и Билл озадаченно переглянулись. Обмен получился равноценным.

– Вы про доктора Делязны? Как по-твоему, Билл? – спросил Рик, который вышел из подземелья заметно бледнее и худее, чем был, когда вошел.

– Делязны! – вскричал барон, выдирая у себя клок прямых волос. – Делязны! Да, да, про него!

– Эй, Билл, сдается мне, этот тип знаком с Делязны!

Билл ошарашенно покрутил головой, причем его движения сопровождались полумузыкальным звяканьем кандалов.

– Мне тоже так кажется. Но ведь это невероятно? Разве может здешний барон хотя бы знать о том, что существует такой доктор Делязны? Не забывай, Делязны, в общем-то, человек, а барон – архетип. Кстати, а что значит «архетип»?

Билл, как и полагалось истинному солдату, благополучно забыл большую часть того, о чем вещал доктор Делязны в своей скучной лекции про архетипы. В крохотном проспиртованном мозгу военного образца, каким обладал Герой Галактики, не было места для мысли, что сексуальные расстройства миллиардов мужчин способны создать нечто вроде такого вот архетипического барона.

Барон снова застонал. Стон получился весьма жалобным, прямо-таки душераздирающим. Бесплод – так его звали, барон Бесплод – попытался встать с кресла, однако не сумел и остался стоять, согнувшись пополам. На глазах у него выступили слезы отчаяния, лицо приобрело свекольный оттенок.

– Нет, нет, я человек, такой же человек, как вы. Настолько же человек, насколько бесчеловечен мерзавец и подлец Делязны! – Глаза барона, глядевшие с прищуром из-под кустистых бровей, тускло сверкнули. Он раскачивался из стороны в сторону, прерывисто, натужно дышал – словом, старался каждым дюймом своего тела устоять хотя бы в этом чрезвычайно неудобном положении. – Скажи мне, Билл, – прохрипел он. – Твою ногу тебе пришпандорил проклятый вивисектор Делязны?

– Не совсем… По правде сказать, я обзавелся ею… ну, в другом месте.

Билл полусознательно спрятал раздвоенное копыто за второй ногой, чтобы на него не пялились толпившиеся вдоль стен зала отвратительные твари, которые, услышав слова повелителя, зашевелились и подступили поближе к Герою Галактики.

– Ты уверен, Билл? – прорычал барон Бесплод и выставил перед собой палец с обгрызенным ногтем. – Здесь наверняка не обошлось без Делязны! Он – дьявол во плоти! Именно он отвечает в Империи за многие, если не за все, зловещие психосоматические исследования. Говорят, что не кто иной, как доктор Делязны, наделил Императора косоглазием, когда проводил операцию на мозге, чтобы вырезать вросшие в мясо ногти. Если это правда, тогда карьера гнусного изменника отмечена еще одной ошибкой. А что Делязны предатель, известно даже нам благодаря моим биотехническим механизмам.

– А когда вы с ним познакомились? – спросил Билл.

– По-твоему, я родился таким уродом? По-твоему, я появился на свет здесь, в тутошнем мраке и запустении? Нет! Неужели ты не понимаешь… Язык меня не слушается. Какая трагедия, а всем плевать! Всем, и тебе тоже! Ты задал свой вопрос лишь затем, чтобы посмеяться надо мной! Я был величайшим ученым на свете! Почитаемым, уважаемым имперским доктором наук. Даже такие олухи, как вы, должны были слышать обо мне. Доктор Кранкенхаус. Самый великий из всех хирургов-психосоматиков, каких знала история! Я выполнял психосечение мозга молодого мужчины, когда мне внезапно открылась истина.

– Истина? – моргнув, переспросил Билл.

– Да! – воскликнул барон Бесплод, брызгая слюной, чего в пылу красноречия просто не заметил. – А истина заключалась в том, что большинство мужчин мыслят своими яичками! Никакой другой ученый ни до чего подобного не додумался! Все считают, что гонады влияют на мозг лишь через выброс тестостерона. Это верно, однако лишь отчасти. Я, доктор Кранкенхаус, в тот знаменательный день в Головотяпском университете убедительно доказал, что происходит на самом деле! Мой гений создал секс-получатель, прибор, который улавливает излучения, исходящие от желез. Никогда не забуду, как включил питание и смог наконец увидеть воочию то, что до сих пор присутствовало только в теории! Я говорю о прежде невидимом энергетическом канале, который соединяет напрямую нижнюю часть человеческого тела с продолговатым мозгом. Цвет у канала был темно-красный, ближе к багрянцу. Я быстро произвел кастрацию, взмах скальпеля – и готово, и канал исчез, что неопровержимо свидетельствует о том, что он идет не от мозга, а с противоположного конца. Ну, господа, неужели вы не понимаете всей важности моего открытия?

– Кастрацию? – произнес Билл. Во рту у него пересохло, руки дрожали – он испытал страх, присущий каждому настоящему мужчине.

– О, я пришил все, что отрезал! Говорю вам, я был великим хирургом! Пришил – и вот оно! Канал появился снова! Понимаете? Канал психической энергии появился снова! Продолжая эксперименты, я также установил, что канал имеет гиперпространственное ответвление, которое входит в море человеческой энергии, что плещется в ином измерении. Получается нечто наподобие протекающего психического водопроводного крана. А это иное измерение – Зажелезия, та самая страна, на территории которой мы с вами сейчас находимся! – Барон настолько разволновался, что упал на пол. Вставать он, похоже, не собирался и продолжал лекцию с пола, временами спазматически дергаясь, словно перевернутый на спину жук. Такое происходило всякий раз, стоило ему особенно чем-то увлечься. – У меня был помощник, Делязны! Он постоянно шпионил за мной! Скоро он узнал все то, что знал я, насчет Зажелезии, и причем почти в то же мгновение, в которое знание пришло ко мне. Я стремился к постижению тайн человеческого организма и не мечтал ни о каких почестях, кроме, разве что, Галактической Нобелевской премии и чудесной должности в Гелиорском университете. Но Делязны!.. Я не понимал тогда, что Делязны жаждет большего! Гораздо большего!

– Да, – подтвердил Рик. – Он хочет принести человечеству мир, прекратить войну с чинджерами.

– Ба! – Бесплод фыркнул и судорожно дернулся от отвращения. – Гнусная ложь! Если он и связался с чинджерами, то – ставлю доллары против навозных жуков! – не преминет предать их столь же быстро, как предал людей. Он алкает власти! Неограниченной власти! Делязны хочет использовать космическую энергию Зажелезии в собственных мерзких целях. Однако у него ничего не выйдет, если только он не отыщет источник энергии…

– Источник Гормонов! – проговорил Билл, начиная смутно догадываться, о чем идет речь.

– Говоря архетипически, да. Источник Гормонов, средоточие космической энергии. Увы, до сих пор никому не удавалось его найти, – барон вяло махнул рукой, как бы показывая, что под «никто» подразумевает своих присных. – Разумеется, если бы мы нашли Источник, то обязательно подыскали бы ему применение. Верно, вы, уроды безмозглые, придурки-доходяги?

Ответом были дружный слабый стон и шарканье ног.

– Я вот чего не понимаю, доктор Кранкенхаус, то есть барон Бесплод, или как вас там еще. Если вы и впрямь первым открыли Зажелезию, то с какой стати вы здесь и в таком плачевном виде?

Доктор Кранкенхаус щелкнул пальцами – по крайней мере, попытался, но те лишь скользнули друг по другу – и, указав на пленников, с бульканьем в горле велел своим сподвижникам:

– Освободите их! И принесите какие-нибудь штаны, а то я совсем замерз, глядя на эти синие задницы! Они такие же невинные жертвы, как и мы!

К пленникам подступили двое гномов, которые принялись отпирать замки на кандалах, а доктор Кранкенхаус тем временем кое-как взобрался на трон и обессиленно, задыхаясь от изнеможения, рухнул на сиденье.

– Спасибо, – поблагодарил Билл, натягивая грязные меховые штаны. Покончив с одеванием, он стал растирать онемевшие руки.

– Вы не ответили на вопрос? – напомнил Рик.

– Нет. Извините. Одна только мысль о том, что со мной стряслось, бередит мне душу, – доктор Кранкенхаус прижал к лицу дрожащие мелкой дрожью ладони, словно норовя заслониться от воспоминаний – по-видимому, безуспешно. – Прошу прощения, что обошелся с вами несколько грубо, но у нас тут так заведено. Мы не любим чужаков, от которых можно ожидать неприятностей.

– А откуда вы знаете, что мы не подосланы доктором Делязны? – спросил Рик.

– Подосланы? – еле слышно хихикнул Кранкенхаус. – Навряд ли. Вы, ребята, чересчур тупоголовы для того, чтобы быть шпионами.

– Может, вам станет лучше, если вы расскажете нам о себе? – предположил Билл.

– Ах да! Моя история! Таких мучений не выпадало на долю никому!

История доктора Кранкенхауса,

или «Не дави фею, лучше дай мне щипчики»

Дело было поздно вечером, в университетской психосоматической лаборатории. Я только что закончил обрабатывать отчет о ежегодном празднике вручения того студенческого общества «Дельта-Смегма-Высший Класс», – празднике, за которым по обычаю следуют рейд по женским трусикам и буйная оргия; естественно, мне хотелось поскорее внести полученные результаты в мой управляемый компьютером аппарат. Понимаете, я находился посредине пути к созданию энергетического аналога «калоканала», того психического канала, по которому в мозг мужчины поступает энергия. В случае успешного завершения эксперимента я предполагал, что сумею с помощью своей машины открыть проход в Зажелезию. К тому времени у меня уже сложилась гипотеза об энергетических манифестациях Зажелезии, однако нужно было заглянуть туда самому, чтобы, так сказать, подкрепить теоретические доводы практическим лицезрением.

Какой замечательный задумал эксперимент! Каким восхитительным обещало быть путешествие! Увидеть собственными глазами пока непостижимый Х-фактор человеческой психики. Что называется, микро против макро. Я могу лишь сказать, что был необычайно взволнован, истинных же своих чувств передать попросту не в силах.

Предполагалось, что мой помощник Делязны в отпуске. Я и не подозревал, что он исподтишка соорудил устройство, благодаря которому мог следить за работой моего компьютера и прочих инструментов в лаборатории.

Итак, дело было поздно вечером. Догадавшись, что я задерживаюсь на работе, моя красавица-дочь Ирма принесла мне домашнего винца и сандвичей со свининой. Я попросил ее не уходить, чтобы она могла засвидетельствовать мой очередной шаг – введение в аппарат незначительного количества энергии, образно выражаясь, прокачку. Я намеревался ввести сексуальный заряд, который называется оргоном и который я собрал на празднике вручения тог. Мне было неведомо, что Делязны наблюдает за каждым мои шагом. Кстати говоря, он не только порядочная свинья, но и никудышный электрик. Едва я дернул за рычаг, чтобы начать процедуру, как изрядная часть заряда перетекла в провода, которые он присоединил к аппарату, и вошла в него, хотя он сидел в своем логове на расстоянии полумили от лаборатории. Я ничего не заметил, поскольку весь ушел в созерцание энергетического канала, протянувшегося из нашего измерения в Зажелезию. В результате происков Делязны произошла флуктуация плоскостей, деформация пространства! А та энергия, которая вызвала эту деформацию, пришла из потустороннего мира, каковой мог быть лишь Зажелезией. Я был близок к успеху!

В следующий миг в лабораторию ворвался Делязны – волосы дыбом, глаза вот-вот выскочат из орбит, из ушей валит дым. «С дороги, идиот! – крикнул он и попытался схватить мою дочь. – Я поимею ее! Я должен иметь ее! Обниму! Затопчу! Дефлорирую! Йо-хо-хо!»

Надо признать, я настолько увлекся своим экспериментом, что не замечал, что Делязны точит зубы на Ирму. Теперь мне все стало ясно. Приток энергии из Зажелезии оказал на него губительное воздействие. Он буквально исходил вожделением!

Мы сцепились, покатились по полу – о, я сражался как лев! – а вокруг грохотали взрывы и сверкали искры. Ирма попыталась оторвать его от меня, однако я поспешил прогнать ее. В конце концов мы очутились у самой границы прохода Отсюда – Туда. Не знаю, откуда у меня взялись силы сопротивляться безумцу, однако я сумел вытолкнуть Делязны за пределы нашего измерения. Зияющая дыра поглотила моего помощника, раздался оглушительный треск. Я кое-как поднялся и заключил в объятия Ирму, уверенный в том, что покончил со злодеем раз и навсегда.

Однако он появился вновь, в тот самый миг, когда я собирался отключить питание. Очевидно, он ухватился за край дверного проема и сумел удержаться благодаря той чудовищной силе, какая присуща всем сумасшедшим. Естественно, теперь оргона в нем было куда больше прежнего. Издав яростно-похотливый рык, он направился прямо к Ирме!

Бедная моя доченька! Ей не оставалось ничего другого, как бежать в Зажелезию, и она, не раздумывая, прыгнула в проем, чтобы избежать ужасной участи быть опозоренной подлым мерзавцем!

А что я? Я чувствовал себя утомленным до изнеможения, изнуренным до последней степени, но все же сверхчеловеческим усилием воли заставил себя встряхнуться и схватил стул, который обрушил сначала на генератор, а затем на другие наиболее ценные устройства. После чего, с именем моей дорогой Ирмы на устах, рухнул в дверной проем, который в следующее мгновение исчез. Падение и та усталость, какую я испытывал в момент перехода, и превратили меня в калеку, которого вы видите перед собой.

Очнулся я здесь, на Перешейке Импотенции. О! Какое совпадение! Обитатели этого гнусного местечка приняли меня за бога; быть может, в какой-то мере я и вправду бог. Бог, которому незачем жить, ибо он навеки утратил свою прелестную дочь, ненаглядную Ирму!

Теперь же я стал еще более жалок. По всей видимости, Делязны, мой бесталанный, ни на что не годный помощник, закончил медицинский колледж. Я уверен, ему удалось этого добиться только за счет обмана и того оргона, который скопился в его организме. Он сделался врачом и таким-то образом – наверное, через похищенные у меня книги – воссоздал проход в Зажелезию, куда и посылает всяких болванов на поиски источника космической энергии, обладание которой позволит негодяю покорить Вселенную. Хуже того, он наверняка заполучил Ирму и лишил ее чести! Горе мне! О горе мне, горе!

Завершив свое повествование, барон Бесплод – иначе именуемый доктор Кранкенхаус – разразился слезами и сдавленными рыданиями и задрожал как в лихорадке.

Билл растрогался настолько, что, несмотря на многолетний опыт, приучивший избегать добровольности во всех ее проявлениях, полагая, что свой зад дороже чужого, невольно шагнул вперед. Не находя от волнения слов, он подковылял к трону, прижал руку к груди и опустился на колени.

– Не тревожьтесь, дорогой доктор Кранкенхаус. Я верю вам всем сердцем и – точно! – всеми фибрами своей души. Меня сюда привела судьба, та самая, что забросила нас обоих на этот страшный перешеек. Я люблю вашу дочь, люблю больше жизни. Я повстречался с ней, когда впервые очутился в Зажелезии. Да, мы встретились, и я разинул рот от ее красоты, плюхнулся в лазурные озера глаз и немедленно, глубоко и неисцелимо влюбился! А она ответила мне взаимностью! Мы с ней любим друг друга!

– Билл, – проговорил Рик, вытаращив от ужаса глаза, явно озабоченный поведением приятеля. – Арррр! Какого дьявола ты несешь всякую ахинею?

– Извини, – отозвался Билл, стряхнув с себя наваждение. – Проклятие комиксов! – Он глубоко вздохнул. – Так или иначе, док, это правда. Если, разумеется, мы толкуем про одну и ту же Ирму. – Он описал вкратце свою возлюбленную.

Король повел себя более чем странно. Слушая Билла, он становился бледнее и бледнее, однако, когда Герой Галактики кончил, на королевские щеки неожиданно вернулся румянец. Бесплод привстал на полусогнутых, его глаза засверкали, словно к нему потихоньку возвращались здоровье и жизненные силы.

– Возможно ли такое? Ты нарисовал портрет моей ненаглядной доченьки! Значит, ты и впрямь видел ее!

– По правде, док, ее я и ищу. Понимаете, я, как говорят у нас в казарме, на ней помешался. Я прибыл сюда вовсе не ради доктора Делязны, а ради Ирмы!

– Не знаю, не знаю, – нахмурясь, произнес король. – Не уверен, что мне хочется, чтобы моя дочь связала свою жизнь с профессиональным солдатом, у которого вдобавок такие клыки. Пойми правильно, в этом нет ничего обидного, однако то, что вполне подойдет для какого-нибудь льва, не слишком соответствует моему представлению о зяте.

– Слушай, урод! – прорычал Билл. – Я могу избавиться от клыков!

– Аррр, Билл! – воскликнул пораженный Рик. – Ты готов ради женщины пожертвовать клыками Смертвича Дранга? Приятель, тогда ты точно влюбился!

А Билл, которого вдруг захлестнули жалость к самому себе и слезливая сентиментальность, сообразил, что по его щекам струятся слезы.

– Верно, Рик! Признаться, мне с трудом верится, что старый солдат-неудачник наконец-то отыскал свою любовь. Женщина, единственная на миллиард, сумела прорвать мою оборону. Знаешь, Рик, даже солдаты имперской армии не могут сопротивляться любви. Я отправлюсь на край Вселенной, дойду до последних рубежей Зажелезии, только бы найти Ирму!

– Старина, поверь мне, у тебя просто закружилась от здешнего воздуха голова, – сказал Рик. – Чтобы ты… Впрочем, ладно. В конце концов нам с тобой пока в одну сторону. Ты ищешь свою любовь, а я – «Святограальское крепкое».

– Ты ищешь «Святограальское крепкое»? – справился доктор-барон. – Я и сам не прочь его отыскать. По слухам, замечательная штука. Быть может, оно восстановит мое подорванное здоровье. Что же ты до сих пор молчал? Я бы тогда не бросил тебя в темницу.

– Да все в порядке, – уверил за приятеля Билл. – Нам все равно нужно было отдохнуть, верно, Рик?

– Пожалуй. – Рик пожал плечами и повернулся к королю. – Док, вы, кажется, сказали, что понятия не имеете, где находится Источник Гормонов?

– Увы! Сие загадка даже для моих приборов!

– Мы столкнулись по дороге с драконом, который отправил нас на юг, – проговорил Билл.

– В Зажелезии все пути ведут на юг! – Барон Бесплод поманил к себе двоих троллей. – Лакеи! Принесите мои носилки! Я хочу показать нашим гостям мои изобретения!

Мгновение спустя к трону подбежали двое уродливых существ с носилками, чуть позже к ним присоединилось третье, и они все вместе принялись закатывать повелителя на носилки. Бесплод несколько раз звучно падал, оглашая зал гневными воплями и повергая в замешательство подданных. Тем не менее после множества проклятий и нелепых телодвижений ему удалось-таки взгромоздиться на носилки. Тролли вскинули те на плечи и двинулись к двери.

– Пойдемте, господа, не пожалеете. Возможно, присутствие незамутненных умов поможет мне разрешить эту злополучную загадку.

Освобожденные от оков, Рик и Билл теперь без труда поспевали за бароном, то есть доктором, то бишь королем – и кем он там был на самом деле.

– Птица, что висит у тебя на шее, – проговорил барон, обращаясь к Биллу. – Раньше, когда мы едва познакомились, я постеснялся спросить, но сейчас мы стали закадычными друзьями, и я знаю, что ты не обидишься на мое любопытство. Знаешь, эта птица – почти такая же диковинка, как твое раздвоенное копыто. Ведь голубь, пускай дохлый, символ мира, или я ошибаюсь?

– Ни капельки, – мрачно ответил Билл. – Меня покарали Грязнью Стадного Мутноброда за то, что я ненароком прикончил птичку. Наказание снимается лишь тогда, когда я отыщу свою истинную любовь, которую зовут Ирмой.

– А что с ногой?

– Старая рана.

– Очень интересно! Однако слушайте. Мы приближаемся к комнате, в которой раньше жарили кофе и которую я превратил в свою лабораторию. Да, да, парни. Заходите ко мне в лабораторию и посмотрите, что там жарится сейчас. Ха-ха! К сожалению, так редко ныне случается пошутить!

– Похоже на то, – согласился Билл. – А если все шутки такие, как эта, то лучше и не надо.

– Если я правильно понял, вы надеетесь с помощью своих приборов установить местонахождение Источника Гормонов? – спросил Рик, с сомнением почесывая в затылке.

– Да. За годы моего правления перешейком я ни в коей мере не забросил своих исследований. Никоим образом! Разве что стал применять другие инструменты… Но стоит ли попусту болтать перед дверью, когда можно распахнуть ее и войти! Воппи! Образина! Вперед! Пускай наши гости узрят великое чудо!

Билл, который в последнее время навидался чудес в избытке, подумал, что с большим удовольствием узрел бы бутылочку чего-нибудь покрепче, однако затем признался себе, что старый калека возбудил его любопытство.

Из-за двери доносилось нечто вроде бормотания. Да, бормотание и причмокивание, шипение и пыхтение, плеск и рев. Подобного сочетания звуков Биллу не доводилось слышать с тех самых пор, как он чуть не утонул, – дело было в учебном лагере.

Дверь лаборатории, огромная, массивная, была изготовлена из древесины дуба, обитой вдобавок железом, и троллям пришлось изрядно поднапрячься, чтобы распахнуть ее. Однако они справились, а затем подхватили носилки с повелителем и устремились в лабораторию. Рик и Билл двинулись следом, все шире и шире раскрывая глаза.

– Я вижу то, что вижу? – выдавил Билл.

– Точно, – подтвердил глухим, как из бочки, голосом Рик.

– Что скажешь?

– Скажу, что, пожалуй, пойду. – Рик медленно попятился.

– Пойдешь? Эта штука что, действует тебе на нервы?

– На нервы? – взвизгнул Рик, судорожно сглотнул и произнес: – Мне не было так весело с того дня, когда свиньи сожрали мою младшую сестренку!

Глава 15 Пептоабисмальный кошмар

– Что за елки-палки? – прошептал Билл и несколько раз быстро сглотнул.

Рик не ответил, ибо стоял разинув рот и выпучив глаза; его лицо приобрело диковинный зеленый оттенок, словно с ним случился неожиданный приступ гастроэнтерита.

Лаборатория оказалась просторным помещением с высоким потолком. Приблизительно четверть комнаты занимало Это, от которого тянулись к примитивной панели управления многочисленные отростки. Это представляло собой скопище рук, желудочков и щупалец, а также прочих органов – мозгов и тому подобного, что виднелись сквозь полупрозрачную кожу. Глаза и уши загадочного существа обнаруживались в самых неожиданных местах. Кроме того, если присмотреться, можно было различить некие органы, которые попросту не поддавались отождествлению; разнообразных размеров и форм, все они находились под многоцветной, полупрозрачной, сшитой из отдельных кусков кожей, впрочем, не все: некоторые – вроде колышущихся кишок или гигантских бьющихся сердец – высовывались наружу. Когда в лаборатории появился доктор Кранкенхаус со своими прислужниками и гостями, существо открыло глаз с добрый ярд в поперечнике. Этот глаз располагался в самом центре скопища органов; он бесстрастно взирал на пришельцев.

– Смотрите, джентльмены! – прохрипел с энтузиазмом барон Бесплод. – Вы, должно быть, догадались, что в Зажелезии обычные технологии не применяются, поскольку не срабатывают. Потому-то я изобрел биотехнологию. Перед вами – первый в мире биокомпьютер! Сейчас вы увидите его в действии.

Вдохновляемый пылом истинного ученого, барон слез с носилок и подковылял к длинному столу, на поверхности которого возлежало несколько мясистых органов. Их удерживали на месте металлические и деревянные рычаги и микрометры. На изящно нарисованных от руки графиках подрагивали стрелки шкал, что показывали результаты измерений. Бесплод нажал на кнопку, и на конце некоего сложного деревянно-органического аппарата чиркнули разом десять кресал, от которых одновременно воспламенились десять свечей. Бесплод словно скинул баронскую личину и превратился в доктора Кранкенхауса, который взялся изучать положение стрелок.

– Гм-м… Похоже, машина пребывает в гомеостазе. Сдается мне, мы можем вызвать образ-другой.

– Арррр! Минуточку! – воскликнул Рик, наконец-то обретя голос. – Да не оскорбит вас мое невежество, но как вам удалось создать эту… штуковину?

– О, какая непростительная глупость! Я забыл упомянуть о том, что являюсь специалистом в области передовой хирургии, генетики и ремонта домашних телевизоров. Если говорить откровенно, то – хо-хо! – я еще и пописываю. По крайней мере, за обучение я платил теми деньгами, которые получил за свои книги. Вырос я в простой семье, мой отец был техником-удобрителем…

– Моя заветная мечта! – вскричал Билл.

– Заткнись. Я писал такие книги, как «Различные способы превращения домашних животных в полезные бытовые приборы» и «Хирургическая желудочно-кишечная диета доктора К. и советы, как трансплантировать мозг в домашних условиях». Иными словами, я обладаю всеми необходимыми познаниями. Когда меня зашвырнуло в это гнусное местечко, мне понадобилось лишь собрать нужные биологические детали, приготовить баки, в которых должны были расти ткани, заточить скальпели, высушить кошачьи кишки, которые я решил использовать вместо ниток, а также разогреть прижигательные утюги. После чего я сначала разрезал на части, а потом сшил между собой различных животных и сконструировал соответствующую нейрохимическую систему, способную поддерживать деятельность моих биотехнических устройств.

– Никогда такого не видел! – проговорил Билл, запихивая вытаращенные глаза обратно в глазницы.

– И не увидишь, – ответил с гордостью в голосе изобретатель. – Это единственный экземпляр. Так, давайте посмотрим, что там у нас на склераэкране. – Доктор Кранкенхаус потянул за рычаг, а затем щелкнул по металлическому датчику, подсоединенному к резиновому ремню, который крепился к чему-то вроде ганглий, что сопрягались с центральной нервной системой.

Веки на огромном глазу диковинного существа распахнулись шире прежнего. Зрачок и радужная оболочка отсутствовали; глазницу заполняла мутная белесая пелена. По склере проскочил разряд электричества, и внезапно на «глазном экране» начало формироваться изображение. Треск и прочие неприятные звуки исходили от двух расположенных под глазом вибрирующих мембран.

Доктор Кранкенхаус что-то подрегулировал. Мигание прекратилось, картинка обрела четкость. На экране появился мужчина: он стоял у стола и высыпал в тарелку содержимое пакета, который держал в руках.

– Сорняхуана, – объяснил он елейным тоном. – Завтрак галактической пехоты! Вы, черт возьми, наверняка откажетесь от такой пищи, зато она сотворит чудо, если использовать ее как удобрение для гидропонной оранжереи!

– Видите! И в Зажелезии можно принимать передачи интергалактического телевидения!

Билла едва не вытошнило. Он прекрасно помнил сорняхуану – очевидно, его желудок тоже не успел о той забыть.

Доктор Кранкенхаус повернул ручку устройства, которое принялось щипать громадные соски на органе, что смахивал на брюхо черной свиньи. Прибор немедленно переключился на другой канал.

– Туповизор! – пояснил довольный барон, заметив озадаченное выражение на лицах Рика и Билла.

На экране возник еще один мужчина, с бутылкой в руке и улыбкой на физиономии.

– Галактик! И вам не нужна сверхновая, чтобы почта пришла вовремя!

Доктор повернул следующую ручку, и картинка на экране вдруг резко изменилась. Она стала гораздо менее четкой; появившиеся фигуры имели размытые очертания, мембраны доносили приглушенные, искаженные голоса.

– Визуальная интерпретация энергетической информации, которая поступает в Зажелезию, – сообщил Кранкенхаус. – Вот та проблема, джентльмены, над которой я сейчас работаю. Мне кажется, что если я сумею улучшить фокусировку, то смогу узнать все, что требуется. Именно таким образом я получал и получаю сведения о том, что происходит в Империи, из которой меня выгнал негодяй Делязны.

– А та загадка, о которой вы упомянули, – сказал Рик. – О чем, собственно, речь?

– Как о чем? О точном местонахождении Источника Гормонов! О том, где же все-таки искать этот источник космической энергии! Найти его нелегко, иначе он давным-давно был бы в моем распоряжении, а мерзавец Делязны уже вовсю пользовался бы им и продвигался семимильными шагами к власти над Вселенной.

– Но почему загадка? – полюбопытствовал Билл.

– Да потому что здесь, в Зажелезии, извращена сама природа физических и математических законов! Давайте я объясню на примере. Тролли! Принесите мою доску и математические расчеты! – Тролли поспешили исполнить распоряжение. Они подкатили к Кранкенхаусу несколько школьных досок, установленных на скрипучие колесики. Доктор-барон взял в руки указку и мел. – Проблема, джентльмены, заключается в том, что здешняя математика, во многом напоминая ту, которая существует в реальном мире, действует по иным биохимическим принципам, – поскольку мы с вами находимся в громадной психожелезе. Поэтому мне пришлось в ходе исследований переименовать некоторые параметры. – Он ткнул указкой в большой нуль на одной из досок. – Эта цифра обычно называется нулем, правильно? В зажелезийной же математике слово «нуль» – значащее, оно расшифровывается как «наивысший утробный лаз», то есть тут мы, естественно, имеем дело с женским принципом железистой математики. Прочие цифры – 1, 2, 3, 4, 5 и так далее – именуются «членами», интегралы – «интерполами», то бишь «интересными положениями», и тому подобное. Когда вы помещаете любой из «интерполов» в скобки, внутри которых наличествует хотя бы один нуль, автоматически происходит умножение, вернее «размножение». Разумеется, железистый вариант теории множеств называется «теорией многоложеств».

Доктор Кранкенхаус принялся что-то писать мелом на доске.

– Господи! – проговорил Рик. – Знаешь, Билл, мне как-то совсем не хочется узнать, как они тут обозвали деление.

– Результатом «размножения», – продолжал доктор, изобразивший на доске знак равенства, – являются, конечно же, «дробгазмы», благодаря которым мы входим в нижний мир квантовой механики, на моем языке – «квантовой мошоники». Теперь, если вы слушали меня достаточно внимательно, вам не составит никакого труда уловить суть железистой физики. В общем и целом она не имеет ни малейшего смысла! – Кранкенхаус показал на рисунок, пестревший диковинными, словно нанесенными куриной лапой символами. – Вот, джентльмены, выведенные мной уравнения. Предположительно, в итоге всех вычислений я смогу установить точные координаты ядра Зажелезии, того самого Источника Гормонов, который мы все разыскиваем. Беда в том, что мой биокомпьютер всякий раз выдает новый набор координат, поскольку проклятые «члены» постоянно совокупляются с нулями и оттого возникают все новые и новые «дробгазмы»! – Он устало покачал головой. – Что ж, Рик и Билл, я объяснил вам все, что мог… Есть какие-нибудь мысли? Вы только представьте, какой нас ждет успех, если мы разгадаем эту загадку! Я исцелюсь и возвращу к жизни Перешеек Импотенции, мы с тобой, Билл, наконец-то увидим Ирму, а Рик – мне кажется, он найдет в Источнике Гормонов струйку «Святограальского крепкого».

Билл тупо уставился на уравнения, потом, почесав в затылке, перевел взгляд на биокомпьютер, который гудел, урчал и издавал прочие малоприятные звуки.

– Я могу складывать и вычитать, ну и немножко, если голова в порядке, делить и умножать. Извините, док. Или барон, или как вас там. Что-то у меня башка не варит. По-моему, нам с Риком лучше всего возобновить поиски.

– Не стоит, – возразил Рик.

Билл и доктор Кранкенхаус дружно повернулись к нему, даже биокомпьютер изрек нечто вроде «Чего?» и недоуменно моргнул.

– Ты придумал? – прошептал Кранкенхаус с видом человека, хватающегося за соломинку.

Лицо Рика озарилось глуповатой ухмылкой, глаза заблестели неестественным блеском, зубы как будто засверкали – то ли от героизма, то ли от чего-то еще.

– Ваши уравнения, доктор. – Рик шагнул вперед и постучал по доске. – Они поистине замечательны. Это переворот в нелинейной математике, не говоря уж о неэвклидовой геометрии.

– Ты разбираешься в высшей математике? – с восторгом в голосе спросил Кранкенхаус.

– Аррр! Так, кое в чем, – отмахнулся Рик. – Понимаете, док, гораздо важнее то, что в Организменном университете меня учила математике и гимнастике прекрасная наставница. Мы изучали эти предметы в действии! – Он ткнул пальцем в одно из уравнений. – Множители, доктор! Вы полностью пренебрегли важностью множителей! Разумеется, в теории подобное вполне допустимо, но ведь железистая математика основывается на практике!

– Не понял.

– Все очень просто. Подставьте во все свои уравнения еще одно число 6, и всякий раз у вас будут точные координаты.

– И какое же именно?

– Ну… – Рик прокашлялся и мрачно кивнул. – Конечно же, 69!

Челюсть калеки-доктора отвисла чуть ли не до пупка. Тролли бросились на помощь своему повелителю и совместными усилиями вернули челюсть на место.

– Такое со мной случается, – извинился перед гостями Кранкенхаус. – Великолепная идея, Рик! Надо ввести ее в компьютер.

Заразившись энтузиазмом доктора, Рик и Билл в мгновение ока затолкали все доски и диаграммы в пасть биокомпьютера, в которой мелькнули на мгновение огромные клыки. Пасть захлопнулась, и машина принялась пережевывать информацию.

– Аррр! – заметил Рик. – Вот что значит грызть гранит науки!

– Мы получим ответ! – провозгласил Кранкенхаус, оторвавшись на миг от начавшей выползать распечатки. – Не верю своим глазам, джентльмены, но машина и впрямь работает! Она выдает координаты, которые не являются переменными… Тролли! Мои карты, живо!

Тролли вкатили в лабораторию стенды с картами, которые выглядели так, словно их рисовал сидящий на игле маньяк, однако доктор-барон, похоже, не испытывал ни малейших затруднений. Он присмотрелся к одной, к другой, сорвал несколько штук со стендов и наконец издал торжествующий вопль.

– Нашел! Я знаю, где находится Источник Гормонов!

– Аррр! Вот и славно. Где же он?

Кранкенхаус выбрался из-под груды карт, стискивая скрюченными пальцами один-единственный листок, чиркнул по тому обгрызенным ногтем – и его глаза выскочили из орбит. На сей раз тролли воткнули ему в ухо рукоятку, вращая которую вернули глаза в глазницы. Едва обретя возможность видеть как следует, добрый доктор прижал карту к груди, а потом, весь дрожа от волнения, протянул ее Рику и Биллу.

На первый взгляд эта карта ничем не отличалась от остальных, более того – она смахивала на изысканную порнографическую гравюру.

– Здесь! – воскликнул Кранкенхаус, указывая на темное, жирное пятно на бумаге.

– О'кей, док, – сказал Билл. – Я сдаюсь. Где?

– Здесь! – повторил доктор, качая головой. Его лицо по-прежнему выражало изумление. – Неужели не понимаете? Здесь, на этом самом месте!

Глава 16 В женомужевороте

– Здесь? – выдохнул Билл.

– Здесь! – пробормотал Рик, глаза которого прямо-таки полыхали от возбуждения.

– Совершенно верно. Согласно расчетам, которые выдал биокомпьютер, Источник Гормонов, средоточие космической энергии, находится в моем замке.

– Ерунда какая-то, – проговорил Билл. – Мы же на Перешейке Импотенции, так? Откуда же тут взяться гормонам?

– Должно быть, он не на поверхности… – неуверенно отозвался доктор-барон. – Потенциальная энергия на периферии зарождающегося существа…

– Чепуха! Ничего подобного! – возбужденно вскричал Рик. – Док, мы с вами толкуем о биологии. О химии! Если представить Зажелезию этакой исполинской амебой, тогда ее средоточие будет соответствовать ядру амебы, плавать, так сказать, внутри. Очевидно, что Источник Гормонов располагается в замке отнюдь не случайно!

– Но где же он? – спросил Билл. – Я что-то не вижу никакого источника.

– Значит, название – всего лишь метафора, – откликнулся Рик. – Но я утверждаю, доктор, что, пока мы тут беседуем, где-то поблизости некие биологические устройства с невероятной скоростью порождают на свет гормоны.

– Я изнемогаю, – пролепетал обессиленный Кранкенхаус и чуть было не упал. – Мои мозговые клетки отказываются работать. Будь настолько любезен, объясни поподробнее.

– С удовольствием, док. – Рик показал на биокомпьютер. – Совмещая тела всех тех животных, о которых вы упоминали, вы должны были объединить их железы, в том числе, естественно, половые. По моей теории, которая, я надеюсь, вскоре подтвердится, эти железы слились в одно целое и образовали гиперсексуальный орган, взаимодействующий сейчас со сложной нервной системой компьютера. Энергия, которую они выделяют, по необходимости привлекает всякую другую. – Рик настолько разволновался, что даже начал пританцовывать. – То-то и оно! Ваш компьютер получает сексуальную энергию изо всей известной Вселенной, а может, как знать, и из неизвестной!

– Молодой человек, – произнес доктор Кранкенхаус, – я вынужден признать, что вы не только разбираетесь в железистой математике и сексуальной механике, – нет, вы как будто осведомлены о том, что находится целиком и полностью за пределами моих познаний!

– Я просто выдвинул гипотезу, док, – отозвался Рик, не обратив, похоже, особого внимания на слова Кранкенхауса. – Ее нужно проверить на практике. Если все точно, тогда мы, наверно, сможем использовать ваши инструменты, чтобы подключиться к Источнику, который на деле правит Зажелезией. Кстати, чего вы оба хотите, пусть и по разным причинам?

– Выпить бы, – облизнулся Билл.

– Да нет же, недоумок! Ты что, уже забыл? Ты хочешь найти свою истинную любовь, Билл. Ты хочешь найти Ирму.

– Ирма! – горестно вскричал доктор. – Ну конечно! Мое ненаглядное дитя! Да, она бродит по Зажелезии; ведь именно тут ей повстречался Билл. Замечательно! Введя в компьютер необходимые данные, мы, возможно, сумеем отыскать Ирму и переместить мою дочурку сюда!

– 38-22-34! – проговорил Билл.

– Скажи, Билл, – изумился Кранкенхаус, – откуда тебе известны такие вещи про мою дочь?

– Так, слышал где-то, – пробормотал Билл и резко сменил тему: – Чего ты ждешь, Рик? Давай программируй!

– С вашего разрешения, доктор.

– Разумеется! О, неужели мои тщетные поиски наконец-то закончатся? Как долго я ее искал! Кажется, столетия. Валяй, Рик! Между прочим, твоя манера выражаться мне почему-то знакома. Мы не встречались раньше?

– Поехали! – провозгласил Рик, пропустив вопрос доктора мимо ушей, и принялся вращать ручки компьютера.

– Минуточку! Откуда ты знаешь, что делать?

– Я быстро учусь, – отозвался Рик, нажимая одну за другой кнопки и дергая за рычаги. Задрожали сухожилия, засверкали нервы и ганглии, затрещали электрохимические разряды.

– Зороастр! – обеспокоенно проговорил Билл. – Что творится с биокомпьютером?

Кожа, которая обтягивала внутренности грандиозной машины, начала светиться, затем вздыбилась на швах и стала на глазах сжиматься, словно претерпевая некие не слишком приятные изменения.

– Точно! – воскликнул Рик. – Пора вводить данные. 38-22-34! Не подкачай, приятель! Нам нужна Ирма Кранкенхаус!

Глаз биокомпьютера то открывался, то закрывался, будто машину изрядно накачали наркотиками. Из множества пастей и ртов высовывались языки, точь-в-точь как у тех игрушек, что продаются на предновогодних базарах. На коже набухали желваки, похожие на раздувающиеся воздушные шары. В следующий миг, испустив утробный стон, компьютер содрогнулся, и внутри одного из желваков возникло человеческое тело. Мембрана угрожающе вспухла.

– У кого-нибудь есть булавка? – спросил Рик.

Тут же выяснилось, что булавка не понадобится. Мембрана лопнула сама по себе. На пол лаборатории хлынула некая жидкость, в потоке которой бултыхалась женщина.

– Ирма! – радостно возопил Билл, не веря собственным глазам. – Ирма!

– Йек! – произнесла женщина, плюхнувшись на пол. – Ну что ты вылупился, идиот?! Помоги мне подняться! Я насквозь промокла.

Билл осторожно шагнул вперед, поставил Ирму на ноги и заключил в объятия. Он нисколько не боялся вымокнуть, а что касается Ирмы, то такой, в прилипшем к телу полупрозрачном платьице, она нравилась ему даже сильнее прежнего.

– Ирма! Ты меня узнаешь?

– Естественно, олух ты этакий! Ты Билл, а я – твоя любовь до гроба. Может, кто-нибудь соблаговолит объяснить, куда меня, черт побери, занесло? Учтите, мне сейчас не до шуток.

Она посмотрела на Рика, проигнорировала его, повернулась к барону Бесплоду – тот стоял, тряся головой в предвкушении счастливой встречи, и с надеждой глядел на Ирму – и вырвалась из объятий Билла.

– Папочка! Папочка! – Она подбежала к старику и прильнула к его груди. – Папочка! – Ирма слегка отстранилась и принялась разглядывать отца. – Твой артрит, наверно, совсем тебя замучил?

– Долго рассказывать, милая. Я очень, очень рад, что ты наконец со мной!

– Смотрите! – крикнул Билл, тыча пальцем себе в грудь. Дохлый голубь таял на глазах вместе с кожаным ремнем, на котором висел. – Я нашел Ирму, и Грязни Стадного Мутноброда приходит конец! Проклятие снимается! Неужели и в жизни бывает так, что все кончается хорошо? – Он подбежал к возлюбленной, подхватил ее на руки и запечатлел на губах девушки сочный поцелуй.

– Хорошо? – переспросил Рик. – Да, пожалуй, что так, Билл. Но вот только не для тебя и не для доктора с Ирмой – и, если уж на то пошло, не для Вселенной!

Билл, по-прежнему сжимая в объятиях Ирму, повернулся к Рику и озадаченно уставился на своего товарища. На лице Рика было написано странное удовлетворение, а цвет его кожи снова изменился и приобрел серый, почти металлический оттенок.

– О нет! Каким же я был глупцом! – проговорил барон Кранкенхаус. – Я должен был это предвидеть! Тролли, остановите, убейте его!

Тролли, спотыкаясь на каждом шагу, устремились к Рику, но – чересчур медленно. Пальцы Супергероя нажимали кнопку за кнопкой. Мгновение спустя биокомпьютер разинул две из множества пастей, из которых высунулись длинные языки, обвились вокруг троллей и уволокли тех прямиком в распахнутые зевы. Рик рассмеялся смехом безумца.

– Я нашел его! Источник Гормонов! Средоточие Зажелезии! Власть, которой я так долго добивался!

– Рик! – окликнул Билл. – Рик, старина! Ты что, слегка спятил? Я знаю, что свой зад дороже чужого, но это просто нелепо!

– Нет! – проскрипел доктор. – Ничуть! О боже! Стража! Демоны! Твари! Помогите!

– Поберегите дыхание, док, – предложил Рик, в ликующем голосе которого вдруг послышались знакомые нотки. – Я предусмотрительно запер, а вдобавок и заклеил суперклеем, – он показал тюбик, из горлышка которого сочились капли вязкой на вид жидкости, – все до единой двери. Поскольку я научился управлять вашим корпускулярным компьютером, достаточно одного движения… – Рик потянул за рычажок, и из-за главной двери донесся многоголосый вопль, – чтобы избежать каких бы то ни было попыток проникнуть сюда снаружи. Друзья, вы имеете дело с психическим эквивалентом удара под дых. Так что стойте, где стоите, или тоже получите свою порцию!

– Рик, да что с тобой такое? – изумился Билл.

– Это голос Латекса Делязны, – сказала Ирма.

– Ирма, я как раз хотел тебя спросить, – проговорил Билл. – Почему ты при нашей встрече назвалась Ирмой Сказскил?

– Не знаю, Билл. У меня в голове все тогда перепуталось. Наверно, я забыла. – Ирма ткнула пальцем в Рика. – Но этот голос не забудешь. Делязны! Ты один во всем виноват!

– Разве не я пришел к тебе на выручку, милая Ирма? К тому же я по-прежнему рассчитываю поиметь тебя, любимая. – Черты Рика исказила похотливая ухмылка. – Тебя и всех остальных красавиц Галактики в придачу. Я покажу тем болванам, которые потешались надо мной, что такое настоящий мужчина!

– Но Рик… Приятель! Что стряслось? Ты что, все время был за мерзавца Делязны? – Мысль о предательстве друга была для Билла нестерпимой.

– Неужели ты ничего не понял, Билл? – выдохнул доктор Кранкенхаус. – Перед тобой вовсе не Супергерой Рик. Это всего лишь андроид, управляемый, вне сомнения, по радио гнусным Делязны, который отсиживается в своем логове за пределами Зажелезии!

– Совершенно верно, Билл. Я построил андроида своими собственными руками, – сообщил через Рика голос Делязны. – И все вышло как нельзя лучше! Я знал, Билл, что могу на тебя положиться! Знал, что твое чутье выведет нас прямо к Источнику Гормонов. Теперь благодаря тому необыкновенному устройству, которое соорудил добрый доктор – нужно будет внести лишь кое-какие усовершенствования, – я могу управлять биокомпьютером со своей базы на дне костоломского океана.

– Что-то я не пойму, Делязны, – признался Билл. – Чего ты, чтоб тебе пусто было, добиваешься? Я думал, ты хочешь мира, пытаешься прекратить войну с чинджерами…

– О, война скоро прекратится сама собой! Обретя власть над Вселенной, я без труда расправлюсь со всеми, кто только посмеет встать у меня на пути! Естественно, я подчиню себе всех людей, до последнего человечка. Моему могуществу позавидовал бы любой из тиранов древности! Моими рабами станут все без исключения мужчины и, что гораздо важнее, все женщины! Все мои! Все! Надо мной смеялись и говорили, что я спятил. – Андроид омерзительно хихикнул. – Теперь мы увидим, кто безумец! Однако прошу прощения. Надо кое-что подрегулировать. – Андроид повернулся к панели управления и принялся вращать рукоятки и нажимать кнопки.

– Нет! – вскричал доктор Кранкенхаус. – Нет, не позволю! – С трудом распрямившись, он заковылял к андроиду, выставив перед собой руки со скрюченными пальцами. – Я убью тебя, Делязны! Ей-богу, убью!

Андроид усмехнулся и повернул какой-то переключатель. Доктор Кранкенхаус издал душераздирающий вопль, содрогнулся всем телом, рухнул на пол, поелозил по тому секунду-другую и затих.

– Папочка! – воскликнула Ирма.

– Назад! – Билл схватил девушку за плечи и не дал ей кинуться к раненому отцу.

Из биокомпьютера высунулась ложноножка, которая обвилась вокруг доктора и увлекла того в отверстие, что открылось вдруг в теле машины.

– Ха-ха-ха! Не двигайтесь, вы двое! – предостерег андроид. – Вы нужны мне живыми, ибо я имею на вас виды. Но если попытаетесь меня обмануть, я с удовольствием накормлю вами биокомп! – Он вновь отвернулся и, не переставая смеяться, занялся кнопками и ручками, с которыми обращался с ловкостью маньяка.

– Папочка! – прорыдала Ирма, падая со стоном на грудь Биллу. – Милый папочка! Я потеряла тебя навсегда!

Билл наслаждался близостью девушки, однако понимал, что сейчас время для трезвых мыслей, а никак не для жарких объятий. Что делать? Нападать на андроида бессмысленно: он всего лишь разделит жалкую участь покойного доктора Кранкенхауса. Гибкое, податливое тело Ирмы под руками изрядно затрудняло процесс мышления. Неужели конец?

– Псст! – прошептал кто-то тоненьким голоском. – Эй, Билл!

– Чего? – Билл ошарашенно моргнул.

Что такое? Кто его зовет? Наверняка не Ирма, которая шмыгает носом и рыдает на широкой мужской груди. И потом, у нее совсем другой голос. Может, ему почудилось?

– Псст! – Шепот повторился. – Билл! Билл, здесь, внизу! – Шепот доносился с пола. – Твоя нога, солдат! Подними свою ногу!

– Которую? – уточнил Билл.

– С копытом, идиот! Мне нужно с тобой поговорить!

– Прошу прощения, Ирма, – сказал Билл, пожимая плечами: мол, как угодно, и осторожно отстранил девушку. – Моя нога хочет поговорить со мной. Подержи меня, пока мы с ней будем толковать.

– Чокнулся, – прорыдала Ирма. – Я понимаю, ты не выдержал. Шарик зашел за ролик. Милый Билл, кроме тебя, у меня никого не осталось!

– Послушай, это мы обсудим потом. Дай я обопрусь на твое плечо.

По-прежнему заливаясь слезами, Ирма кивнула и подставила Биллу плечо, а Герой Галактики поднял ногу – на уровень груди, не выше, да и то суставы угрожающе затрещали. Тогда он наклонил голову.

– Чего тебе? – прошептал Билл.

– Елки-палки, Билл, ты что, не узнаешь мой голос? – осведомилась нога.

– Чинджер! Бгр! – воскликнул Билл.

– Не так громко. Делязны услышит!

– Зачем ты залез в мою ногу? – Билл представил себе, как та выглядит изнутри: сплошные экраны, ручки, кнопки, водоохладитель – точь-в-точь как на борту «Божественного кормчего».

– Елки-палки, олух, я вовсе не в ней! Просто-напросто я установил в углублении – так, на всякий случай – двусторонний телерадиопередатчик. Оказалось, весьма кстати. Делязны посадил меня и всех остальных чинджеров под замок. Должен признать, Билл, затея с заключением мира через доступ в Зажелезию на деле – один обман. Нам надо остановить этого маньяка, иначе и людям и чинджерам капут!

– А то я сам не вижу! Но как быть? Одно движение – и от меня останется лишь горстка пепла. Или же я пойду на обед компьютеру.

В интимную беседу неожиданно вклинился посторонний голос.

– Что за шутки, Билл? Что ты там задумал, почему стоишь на одной ноге? Напряжение сказывается?

– Ну… Да, так точно! – отозвался Билл, выпалив первое, что пришло на ум.

– Промашка, Билл, – прошипел чинджер. – Ну и осел же ты, однако! Придумай что-нибудь! Скажи, что молишься!

– Я молюсь! – гаркнул Билл. – Док, это старинный зороастрийский молитвенный обряд. Готовлюсь предстать перед Господом. Вы не возражаете?

– Ни в коем случае! Извини. Никогда не стремился встрять между человеком и его глупыми предрассудками. Боги ведь все на одно лицо, – пробормотал андроид, снова поворачиваясь к столу.

Ирма наблюдала за происходящим широко раскрытыми глазами, плотно сжав губы и стараясь каждым эргом своей энергии удержать Билла от падения.

– Что теперь? – спросил Билл. – Говори, что мне делать.

– Я думал, ты никогда не спросишь! К счастью, мой умственно отсталый друг, я встроил в твою ногу не только передатчик, но и микрогранату. Усек?

– Чтобы взорвать меня? – справился Билл, сразу исполнившийся подозрительности.

– Елки-палки, Билл! За кого ты меня держишь? Мы же с тобой старые друзья, можно сказать, закадычные. Будь я человеком, я бы, пожалуй, обиделся. Но я не человек, так что продолжим. Взрывать тебя никто, естественно, не собирался. Граната была про запас, опять-таки на всякий случай. По-моему, на вашем языке это называется предвидением.

– Дела, конечно, плохи, но не настолько, чтобы совершать самоубийство. Ты не смеешь требовать от меня такого!

– Да никто и не требует, олух! Сначала вытащи гранату. Сними правую половину копыта. Она внутри полая.

– О'кей. Сейчас, – отозвался Билл. Подпрыгивая на месте, все сильнее пригибая к полу бедную Ирму, он наконец ухитрился ухватиться за копыто, дернул – часть копыта легко скользнула в сторону, и на ладонь Билла выпал крошечный шарик, на котором имелась кнопка.

– Что дальше?

– Нажимаешь кнопку, потом…

Билл послушно нажал.

– Остолоп! – взвизгнул Бгр. – Куда ты торопишься! Теперь до взрыва всего восемь секунд!

– Что мне делать? – с отчаянием в голосе проговорил Билл. Шарик на ладони зашипел, что не сулило ничего хорошего.

– Что там происходит? – спросил, резко обернувшись, андроид. – Я как будто что-то слышал. Знакомый голос. Чинджерский… Бгр! Что ты тут делаешь?

– Скорее, Билл! Надо уничтожить биокомпьютер! Швыряй гранату!

Однако внимание Билла было приковано к руке андроида, которая протянулась к переключателю. Герой Галактики застонал. Все, конец!

– Нет! Никогда! – воскликнул он и метнул гранату в андроида.

– Глупец! – вскричал тот. – Тебе меня уже не остановить. Ты не…

Граната угодила ему точно в рот, прогрохотала по пищеводу и лязгнула о дно металлического желудка.

– О нет! – вздохнул андроид. – Поправь меня, если я ошибаюсь, но, по-моему, я только что проглотил мини-гранату?

– Нет, – возразил Билл. – Не мини, а микро.

– Четыре секунды, Билл, – предупредил Бгр. – Сделай хоть что-нибудь, не то превратишься в светящееся облачко атомов. Моя граната – ого-го!

Билл прыгнул – за секунду до того, как андроид дотянулся-таки до переключателя. Он пролетел разделявшее их расстояние, стиснул металлическую руку, готовую щелкнуть тумблером, напряг могучие мышцы. Армейская закалка против грубой механической силы. Рубашка Билла от натуги расползлась по швам, но дело явно шло на лад. Ему удалось не только оторвать андроида от панели управления, но и приподнять его на несколько дюймов над полом.

– Две секунды, Билл! – воскликнула нога.

Билл затравленно огляделся по сторонам. Выход был один-единственный.

– Биокомп, откройся! – приказал он, сжал вырывающегося андроида обеими руками, прицелился, а затем, тяжело дыша, рванулся вперед и бросил Рика с гранатой в утробе прямо в разинутую компьютерную пасть.

– Беги, Билл! – крикнул по радио Бгр.

– Куда? – спросила Ирма.

– Одна секунда!

Билл подхватил Ирму и ринулся в дальний угол.

Они почти успели.

Вообразите себе звук, какой возник бы при рождении сверхновой, если бы она состояла из сливочного сыра и копченой колбасы. Приблизительно с точно таким же звуком и взорвался биокомпьютер.

Под потолок взмыли куски плоти и галлоны крови. Комнату заволокло алой мглой, похожей по цвету на свекольный сок. Билл кое-как поднялся и уставился на учиненный в лаборатории разгром.

– Не слишком приятно, верно? – сказал Бгр.

– Йек! – проговорила Ирма.

– Друзья так не поступают, Билл, – укорила голова Рика, которая каталась по полу.

Прежде чем Билл собрался с мыслями для ответа, его вместе с Ирмой выволокла из угла некая могущественная незримая длань.

– Билл, что происходит? – вопросительно взвизгнула Ирма.

Билл стукнулся об пол, развернулся лицом к середине комнаты и мельком увидел свою несчастливую судьбу.

На том месте, где еще недавно возвышался биокомпьютер, сверкали яркие искры. Они вращались в воздухе, образуя нечто вроде спиральной Галактики, которая мало-помалу превращалась в чудовищную бурлящую воронку.

Затем Билла снова швырнуло вниз, перед глазами у него замерцали звезды, которые сливались с искрами, и наступила темнота.

Глава 17 Бывалые солдаты не умирают: просто они так пахнут

Вниз сквозь года. Сквозь то, что кто-нибудь, возможно, назовет «всего понемножку», хотя сам Билл не имел склонности к воздержанию, ибо служба в армии приучила его брать от жизни все сразу, пускай даже нередко ставила лицом к лицу со смертью.

Но так или иначе, из всех встреч с омерзительной старухой, из всех испытаний, какие только выпадали на его долю, это было, без сомнения, самым отвратительным.

Биллу грезилось – о, насколько живо! – что он отчаянно бултыхается в гигантской пивной кружке, а рядом плещется добрая дюжина обнаженных девиц. Одна из красавиц – Ирма, она сидит на размякшем ломтике картофеля и манит Героя Галактики к себе, как сирена. Билл восхищался всеми остальными красотками, что резвились вокруг, однако нашел в себе силы отвергнуть их притязания и, грудью вперед, устремился к Ирме.

Говоря откровенно, игнорировать шаловливых девиц, что напропалую заигрывали с ним, было несколько затруднительно, однако Билл в глубине души сознавал, что стал солдатом-однолюбом, а потому упорно не поддавался на искушения. Он подплыл к картофельному ломтю, взобрался на него – тот изрядно осел под весом Билла – и пополз туда, где сидела, лучась улыбкой, Ирма.

– Я здесь, Билл, – произнесла она с чувственной хрипотцой в голосе. – Приди ко мне, возлюбленный, поцелуй меня!

Билл догадывался, что смертельный сон сулит все то прекрасное и загадочное, что составляет суть истинной Любви. Все то, чего он жаждал во время своих скитаний по гнусной Зажелезии: жизнь и смерть, огонь и лед, инь и ян – даже код к тайному декодеру в кольце Капитана Космоса. Это зов жизни, это призыв судьбы, то, ради чего он страдал и терзался неудовлетворенными желаниями.

– О Ирма! – страстно прошептал он, протягивая руку.

Ее уста расцвели розовым цветком экстаза.

Зажмурившись, Билл насупился и прыгнул на Ирму, отринув свое сердце, тело и душу, свои мечты о небесах и свою оставленную на Фигеринадоне коллекцию саламандровых хвостов.

Однако вместо влажных, восхитительных, нежных губ…

Действительность совершила кульбит, смерть отступила, и Билл врезался головой в землю, получив в награду за труды полный рот гравия и песка.

– Пфьюм! – проговорил он и открыл глаза. Они оказались залепленными песком. Билл провел пятерней по лицу, выплюнул изо рта гравий, закашлялся, кое-как встал на четвереньки и неуверенно огляделся по сторонам, пытаясь определить, в какую же глухожелезомань его занесло.

Он сидел посреди пустыни, которая сильно смахивала на ту, что купил в прошлом веке на Фигеринадоне прапрадедушка Билла, когда привез свою семью на колонизированную планету: драгоценный участок земли на морском берегу, но без моря. По счастью, они потом переселились в более плодородную местность; правда, пришлось отдать последние деньги, благодаря чему семья из поколения в поколение перебивалась с хлеба на воду, каковые и перешли по наследству к праправнуку. Повсюду, насколько видел Билл – а видел он совсем чуть-чуть, ибо в его глазах по-прежнему было в избытке песка, – росли кактусы и полынь, заросли которой тянулись до самого горизонта. Время от времени печально вздыхающий ветерок гнал мимо перекати-поля. Вдалеке виднелись величественные, зазубренные, увенчанные снежными шапками горные вершины. Поблизости вилась проселочная дорога, на обочине которой стоял опасно накренившийся знак.

Билл со стоном потер голову, поднялся и быстро осмотрел себя, проверяя, все ли в наличии. Насчет головы и ног можно было не беспокоиться; осмотр подтвердил, что руки тоже в целости и сохранности, да и проклятое копыто никуда не делось. Тем не менее кое-что изменилось: раньше он был одет в лохмотья, а теперь, неведомо как, облачился в джинсы с кожаными накладками и красную клетчатую фланелевую рубашку. На кожаном ремне висела кобура с антикварным огнестрельным оружием – вполне возможно, шестизарядным револьвером. Довершали наряд опять-таки кожаный жилет и громадная широкополая шляпа техасского рейнджера.

Билл без труда узнал костюм, поскольку не раз встречал его описания в ту пору, когда через пень-колоду набирался грамотности. Словарный запас Героя Галактики был тогда весьма ограниченным, а способность к чтению, как и у большинства соучеников, почти нулевой, какой, по большому счету, оставалась и по сей день. Вот почему он читал комиксы со словоизвергателями, которые рассказывали содержание по мере переворачивания страниц. По такому случаю всяким обормотам не было необходимости читать что-нибудь вроде «Бум!», «Бам!» или «Бряк!», ибо звуковой эффект получался не слишком приятным. В те дни одним из любимейших трехмерных слезоточивых журнальчиков Билла были «Истории с галактического Старого Запада».

Прошлое прошлым, но что он делает сейчас, в столь диковинном и все же знакомом месте? Билл снял шляпу и начал ее разглядывать.

И с какой стати внутри новой ковбойской шляпы сидит шестилапая ящерица семи футов ростом?

– Привет, Билл! Елки-палки, старый конь, как я рад, что ты все еще жив! – Чинджер помахал в знак приветствия крохотными лапками, а затем спрыгнул наземь и зарылся в песок. Билл мимоходом подивился тому, как Бгр удалось уцелеть, когда он треснулся головой о землю, однако отогнал шальную мысль, ибо и без нее было о чем заботиться.

– Бгр! Что ты здесь делаешь? И кстати, куда нас зашвырнуло?

– А разве ты не знаешь, Билл? На Великий Мифический Американский Запад на старушке-Земле! Все та же самая дребедень, из которой рождаются сны.

– Земля всего лишь легенда… или… – Билл покачал головой и щелкнул пальцами. – Понятно! Мы оказались в какой-то другой части Зажелезии!

– Не совсем так, Билл, – поправил Бгр. – Мы, похоже, добрались до основания. Что ниже, «пор-» или «мета-»? Впрочем, не важно. Я спрошу у Делязны перед тем, как отправить его на несчастливые охотничьи угодья.

Билл заметил, что Бгр одет в миниатюрный костюмчик героя вестернов. При чинджере было все, вплоть до крохотных шпор и не менее крохотных «кольтов» 45-го калибра, которые он ловко вертел в двух лапах, а две другие засунул за патронташ.

– Эй, приятель, осторожнее! – предостерег Билл. – А что вообще стряслось? Я помню только, что нас засосало в дыру, которая образовалась после того, как взорвался Источник Гормонов.

– Елки-палки, у тебя отличная память, дружок. Этот взрыв – между прочим, Билл, прими мои поздравления, шикарно сработано – уничтожил заодно и приборы Делязны на Костоломии-IV, а нас с ним, вместе с остальными, засосало в женомужеворот. Судя по всему, Билл, наши дороги снова пересеклись. Недаром же меня забросило к тебе.

Билл быстро заморгал: ему требовалось время, чтобы понять услышанное. Все-таки мышление – мучительный процесс.

– Ясно! – произнес он наконец и улыбнулся, но тут же помрачнел. – Я опять потерял Ирму!

– Да нет же, парень! Посмотри вон туда.

Билл поглядел в указанном направлении, уловил за необыкновенно громадным кактусом колыхание ткани, увидел подошву башмака.

– Чтоб меня на фуфу взяли! – гаркнул он и принялся вопить, улюлюкать и подбрасывать в воздух шляпу. – Ирма! – Внезапно на его лице появилось озадаченное выражение. – Что я такое сказал? Что значит «взять на фуфу»?

– Лучше не спрашивай, дружище Билл. Наверняка какой-нибудь жаргон, которых на Диком Западе не перечесть. Арго! Наложение друг на друга транспозиционных квазиреальностей подействовало на всех одинаково. Отсюда все эти побрякушки. – Бгр горделиво подбоченился, явно довольный своим усыпанным блестками нарядом.

– Ирма! – Билл кинулся через полынь и кактусы на помощь упавшей возлюбленной. Та лежала – без сознания, но в соблазнительной позе – на большом валуне. И – о чудо из чудес! Впервые за все время их знакомства Ирма была прилично одета: длинное, веселой расцветки платье, шляпа с пышным плюмажем, изысканные ковбойские башмаки. На высокой груди девушки уютно свернулась змея.

– Е-мое! – проговорил Билл. – Бгр! Тут какая-то змея! Что за тварь?

Чинджер вытащил из кармана книжонку под названием «Утраченный чинджерский путеводитель по Старому Западу».

– Елки-палки, Билл! Их, оказывается, столько! Королевская змея,[3] обручевая, подколодная… Наверно, это гремучая. У нее есть погремушки?

Змея торжественно подняла голову, высунула язык, убрала – и зловеще потрясла погремушками.

– И правда гремучая! Точь-в-точь как описано в книге. Да, тут сказано, что она очень опасна и ядовита.

– Сделай что-нибудь!

– Елки-палки, Билл! С того самого происшествия на Венерии, когда меня проглотила похожая тварь, я – как бы получше выразиться? – побаиваюсь змей. Пожалуй, пойду поищу, чем подкрепиться. У тебя же при себе пистолет! Е-мое, сынок! Пристрели гадину, и все дела! – Донельзя, по-видимому, гордый своим ковбойским видом, чинджер повернулся и, нарочито косолапя, побрел к лагерю, оставив Билла наедине с Ирмой и гремучей змеей.

Змея шевельнула хвостом. Если у Билла и имелись какие-то сомнения насчет того, гремучая она или нет, то сейчас они развеялись окончательно. Шум разбудил Ирму, которая очаровательно взмахнула длинными ресницами.

– Боже всемогущий! – прошептала она. – Где я?

– Сиди спокойно, Ирма! Не шевелись! Я спасу тебя! – Билл вытащил из кобуры пистолет и принялся изучать его. Это оружие ничуть не походило на бластер, который достаточно было просто направить в нужную сторону и нажать на курок. Нет, тут, похоже, требовалось прицеливаться. Что касается патронов, они, судя по всему, вылетают из дырки на конце полой металлической трубки.

Ирма увидела змею – и моментально потеряла сознание. А эта загнутая фиговина, продолжал размышлять Билл, должно быть, спусковой крючок. Точно! На память приходили все новые подробности, почерпнутые когда-то из комиксов. Билл нацелил пистолет и надавил на крючок. Раздался оглушительный грохот, вокруг заклубился дым, отдача отшвырнула Героя Галактики на землю.

Кое-как поднявшись, он заметил в воздухе лиловатый дымок, а на песке и на стеблях полыни – куски змеиной кожи и плоти.

– Эй! – проговорил Билл. – Шикарно получилось, а? – Он со знанием дела повертел пистолет в руках и сунул обратно в кобуру.

Грохот привел в чувство Ирму, искаженное гримасой ужаса лицо постепенно обрело нормальный вид.

– Билл! Ты снова спас меня!

– Мужчина делает то, что должен, – усмехнулся Билл.

– Билл, где мы? И почему я так одета?

Билл расстегнул пряжку на ремне.

– И почему ты раздеваешься?

– Мужчина делает то, что должен.

– О Билл! Мой герой! Иди ко мне!

Наконец-то, подумал Билл. Наконец-то исполнится заветное желание сердца – не говоря уж о желаниях прочих частей тела!

– Елки-палки, Билл, извини, что отвлекаю тебя, прерываю ваш наверняка весьма любопытный ритуал оплодотворения, – прозвучал вдруг поблизости хорошо знакомый писклявый голос Бгр, – однако в нашу сторону катит почтовая карета. Может, нас согласятся подвезти. Так что давай отложим ритуал до лучших времен. Но не забудьте предупредить меня, когда затеете по новой. Я хотел бы посмотреть.

– Йеееек! – взвизгнула Ирма, изящно вскакивая с земли и прячась за спину своего героя. – Билл! Еще одна рептилия! Пристрели ее, Билл! Пристрели!

– С удовольствием, мэм, – произнес Билл, хмуро поглядев на Бгр. – Однако это Бгр, который, может статься, пособит нам выбраться из передряги. – Он смачно сплюнул. – Правда, Бгр же нас в нее и завлек. Нет, чинджер, ничего ты не увидишь.

– Пошли, ребята! Торопитесь! Надо перехватить карету! – Бгр вприпрыжку двинулся вперед. Люди последовали за ним.

– Елки-палки, Билл, разве не замечательно? – справился чинджер, цепляясь за сиденье сразу всеми лапами. Его когти глубоко вонзились в деревянную лавку.

Увлекаемая четверкой лошадей, карета скрипела и раскачивалась из стороны в сторону. Бгр и Билл вынуждены были расположиться на крыше, в компании с седовласым, дочерна загорелым типом по имени Альф Боб Баркер, от которого разило мокрой козлиной шерстью. Ирма же села внутрь, к прочим пассажирам. В небе сверкала лазурная дымка, сквозь которую клонилось к закату солнце, похожее на медную монету, что вот-вот упадет на бескрайнюю пустынную равнину.

Нет, подумал Билл, ничего замечательного нет и в помине. Он чувствовал себя так, будто его внутренности сперва размешали рукоятью топора, а затем обмотали вокруг колючего кактуса – в общем, что-то в таком духе.

– Свежий воздух пустыни! Аромат дикоземья! Запах кожи! Приличная одежда поверх шкуры! – восторженно воскликнул Бгр.

– Заткнись, чинджер, иначе пристрелю! – пригрозил Билл.

Подобравшая их карета направлялась, если верить словам кучера, в городишко под названием Мрак-Бряк-Фоллз. Билл не имел ни малейшего представления о роли, отведенной этому городку в космической драме судеб. Он всего лишь стремился как можно скорее слезть с крыши кареты, которая, судя по всему, являлась некоей новой разновидностью пыточных инструментов, и промочить горло, в котором першило от пыли, пропустив стаканчик чего-нибудь похолоднее и, если получится, покрепче. А потом – потом Ирма!

О да! Наконец-то он нашел ее! Сердце Билла диспептически затрепетало в груди в тот самый миг, когда желудок выполнил очередной кульбит.

Старый чудак, что сидел рядом и жевал табак, громко чавкнул, а затем выпустил из уголка рта струю бурой слюны.

– Точно! – сказал он. – Здорово, что ты мне повстречался, парень. До Мрак-Бряк-Фоллза дорога длинная, пить хочется – просто жуть!

– Мы вам очень благодарны, мистер. Тем более что нам нечем заплатить за проезд.

– У тебя есть «пушка», а это важнее. – Старик сплюнул снова. На сей раз он попал в суслика, который неосторожно высунулся из норки. – Джеба Хокинса, моего стрелка, на прошлой неделе прикончили краснокожие. Апачи. Утыкали стрелами с ног до головы, так что он вполне сошел бы за дикобраза! Точно! Поэтому мне и понадобился такой бравый парень. Здесь ребята норовистые…

– Здесь? В смысле, в Мрак-Бряке? – встревоженно уточнил Билл.

– А то! В нем ошиваются самые отъявленные негодяи к западу от Мессасукки.

– Елки-палки! Вы о ком, мистер? – поинтересовался Бгр.

– Шикарная у тебя игрушка, приятель! И чревовещаешь ты что надо! – Альф Боб почесал ягодицу, хлестнул замешкавшуюся лошадь и одновременно исхитрился прихлопнуть кончиком кнута огромного слепня. – Значит, про кого я толкую? Про Фрэнка и Джесси Джизмов, главарей шайки Джизма. Они частенько наведываются в город, палят направо и налево, а потом закидывают добро, которое награбили, в Первый Общенародный Яйце-Плодородный банк штата Вайоминг. Им куда больше нравится класть добычу в банк, чем попросту грабить. В общем, развлекаются, как могут. А кто пытается их остановить, того они мигом отправляют на тот свет!

Билл закатил глаза, жалея, что еще жив. Выплыть из Источника Гормонов только для того, чтобы угодить в очередную, по-настоящему крутую заварушку!

– Елки-палки, – произнес Бгр. – Вы сказали «Вшизм»?

– Ты что, парень, оглох? Я сказал «Джизм»! У тебя не в порядке со слухом или это я заговариваюсь? – Альф Боб хлопнул себя по колену и визгливо засмеялся. – Боже милосердный! А недавно я слышал, что к шайке Джизмов прибился прожженнейший мерзавец к востоку от Мессасукки. Ты, Билл, верно, слыхал о нем. Вы с ним тезки. Его зовут Уильям Боунер, то бишь Билли Почка.

– Елки-палки! – вскричал Бгр, подпрыгнув на сиденье. То хрустнуло и разломилось пополам. – Туда-то нам и нужно!

– Что за чушь? Ты о чем? – пробормотал Билл, ощущая на губах горький привкус желчи.

– Делязны порой трепал языком насчет того, где зарождается Источник Гормонов. Толковал о парадигме человеческой гетеросексуальности. По-моему, он упоминал и шайку Джизма, и Билли Почку! Все сходится, а, Билл?

– Слушай, будь другом – заткнись и дай мне спокойно умереть, – попросил Билл.

– Подумай, Билл! Забудь о своем желудке и подумай о звездах! Представь себе символические отображения реально существующих энергий. Мужской принцип нападает на женский! Там-то все и происходит, Билл! Если мне удастся накоротко замкнуть всю троицу – Фрэнка, Джесси и Билли, война завершится, а вы, люди, станете милыми, приятными, дружелюбными существами, что будет, кстати, величайшим на свете превращением.

– А ты не забыл о Делязны? Он ведь до сих пор шныряет где-то поблизости.

– У меня при себе мой старый добрый «кольт»! – гаркнул чинджер, воинственно размахивая пистолетом. – Он у меня еще попляшет! Подлец! Он обманул меня и всех чинджеров! Я досыта накормлю его свинцом!

Угрозы Бгр показались Биллу несколько лишними. Ему хотелось если не умереть, то поскорее спрыгнуть с кареты. И, ради всего святого, никакого насилия! С него хватит!

– Поступай как знаешь, Бгр. Что касается меня, то, если я удеру от армейских ищеек, мы с Ирмой, наверно, поселимся в каком-нибудь тихом уголке и будем выращивать дикосвинов или каких других животных.

– Странный ты парень, – заметил Альф Боб. – Сам с собой разговариваешь… Ну да ладно, слушай. Хочу тебя остеречь: те, кто связывается с шутниками из шайки Джизма, обычно кончают на кладбище на Шу-Хилле.

– Ты перепутал, старик. Не Шу-, а Бут-Хилл, – поправил Билл, вспомнив комикс «Головокружительные вестерны».

– Да нет же, черт подери! Бут-Хилл в Додж-Сити? По-твоему, я похож на идиота?

Билл извинился и настоятельно рекомендовал Бгр не разевать пасти до конца путешествия. Герой Галактики надеялся, что ему удастся хоть немного поспать и на какое-то время забыть о том, что творится в желудке. Однако едва он задремал, послышался жалобный голосок.

– Билл!

Билл открыл глаза и свесился с крыши. На него, капризно хмурясь, глядела высунувшаяся из окна кареты Ирма.

– Что, мой пустынный цветочек, мой сладостный аромат прерий? – услышал он свой собственный голос. Брр! Ну и мерзость! Должно быть, так разговаривают в вестернах.

– Мне тут не нравится. Душно. Я хочу к тебе, наверх!

– Е-мое, милашка! Право, не знаю…

– Твоя подружка просится сюда? О чем речь? Только ей придется сидеть у меня на коленках. – Тощий старикашка хрипло расхохотался.

Билл передал его слова Ирме. Та поразмыслила и решила остаться в салоне.

Когда впереди показались первые дома Мрак-Бряка, похожие на гнилые зубы на покореженной челюсти, солнце уже превратилось в огненный шар, а небо окрасилось багрянцем. Висевшая в воздухе пыль придавала закату буро-кровавый оттенок, от которого предместья Бряка – как называл город Альф Боб – выглядели этаким морским побережьем, на какое накатывались волнами то холодный алый свет, то бурые тени. Город как будто выдрали с мясом из трехмерного комикса: сплошные картонки и дешевая краска. Пахло лошадьми и пылью, конским навозом и сточными канавами; равно как и другими, куда менее приятными вещами; люди, которые слонялись по пыльным, грязным улицам и рычали на карету, смахивали на сущих оборванцев.

Биллу почудилось, будто он попал на родной Фигеринадон-II.

– Тпруууу! – произнес Альф Боб Баркер, натягивая поводья у подъезда гостиницы «Единоутробство». – Что ж, приятель. Считай, добрались. Тут я заночую. Спасибо за услугу. Те кролики, которых ты распугал, наверняка замышляли недоброе. – Он подмигнул, отвернулся, скинул багаж прямо в грязь, а затем спрыгнул сам, чтобы помочь выйти пассажирам.

Билл соскочил наземь, распахнул дверцу кареты и раскрыл объятия, в которые и упала Ирма. Мгновение спустя она крепко прижалась к Биллу, их губы слились в жарком поцелуе.

– О Билл! – проговорила Ирма, задыхаясь от страсти.

– О Ирма! – отозвался Билл, расстегивая ремень.

– Не здесь, глупенький мой любовничек! – Она засмеялась и оттолкнула Героя Галактики.

– А где? – страстно вопросил Билл.

– Знаю! – кокетливо воскликнула Ирма. – Милый, я пойду и сниму номер, а потом припудрю носик. Портье подскажет тебе, куда идти. Мы закажем ужин в постель, чтобы нам не вставать, и окунемся в вечность. Ну как? По-моему, просто прелестно!

Биллу казалось, будто сны начали сбываться наяву. Впрочем, его манили и прочие искушения. Краем глаза он углядел нечто весьма и весьма интересное: на той стороне улицы, рядом с пресловутым Яйцебанком, виднелось здание, которое украшала вывеска «Салун „Тупица“.

– Заметано, крошка! Ступай! Я скоро приду, – пробормотал он, с трудом выговаривая слова, ибо во рту у него скопилось вдруг изрядное количество слюны.

Ирма вскользь поцеловала его в щеку, после чего, следом за остальными пассажирами почтовой кареты, устремилась в гостиницу.

– Пошли, Бгр! – пробулькал Билл. – Мы с тобой завалимся вон в тот салун, и я угощу тебя стаканчиком «Старого горлодера»!

– Отличная мысль, парень! Лучше места для разведки не придумать, сколько ни старайся!

Шлепая по грязи, они пересекли улицу, миновали двустворчатую дверь и ввалились в салун.

Билл решил, что попал в рай. Сомневаться не приходилось: он нашел то, что так долго искал! Беда армейских столовых, равно как и большинства баров известной Вселенной, состояла в том, что они были слишком уж синтетические. Определить, где кончается пластмасса и начинается настоящая выпивка, было крайне затруднительно. Нет, Биллу нравились те бары, где пьянила не только – и не столько – атмосфера, поэтому салун «Тупица» как нельзя лучше отвечал его запросам.

Внутри было просторно и темно, попахивало древним пивом, пролитым виски и потухшими сигарами; на память приходили знакомые звуки – звяканье стекла, обрывки пьяных разговоров, шипение, с каким жарится на сковороде печень. Стойка красного дерева тянулась от стены до стены, сверкая медной обивкой. За стойкой красовалась громадная фреска, изображавшая пожилую женщину, пышные телеса которой едва прикрывало полупрозрачное платьице. Женщина с благосклонной улыбкой взирала на восседающих за столиками пьянчуг. Бармен – лысый, чрезвычайно усатый и с внушительным животом – лениво протирал стакан. Он поднял голову и, похоже, ничуть не удивился, увидев ящерицу в наряде героя вестернов.

– Какую вам отраву, джентльмены? – справился он.

– Фтористоводородную кислоту со льдом! – ответил Билл.

– Хо-хо! Сынок, ты мне нравишься. Сейчас подадут пятикратный бурбон в пивной кружке. А как насчет твоего крошечного зеленого приятеля?

– Мне, пожалуйста, сарсапариллу, – проговорил чинджер. – И соломинку!

Выждав, пока глаза привыкнут к полумраку, Билл огляделся по сторонам. За столиками сидели мужчины в ковбойских костюмах. В уголке залы играли по маленькой в покер.

– Шикарное местечко! – радостно воскликнул он.

– Получите, джентльмены. – Бармен подтолкнул к ним заказанное. – С вас шесть монет.

– Елки-палки! – сказал Бгр. – Платит мой друг. – Он окунул в сарсапариллу лапы, а затем принялся жевать соломинку.

– Э… Шесть монет – это сколько?

– Не надо так шутить, сынок. Семьдесят пять центов.

– Ага, – Билл вывернул карманы и обнаружил, что у него при себе лишь корпия. Тем не менее – на всякий случай – он приложился к кружке, а потом спросил: – Вы принимаете армейские кредоногти? – И показал свой ноготь, на котором стояла скромная сумма, что была у него на счету.

– Хватит паясничать, ковбой! – Бармен нахмурился. – Плати наличными и пей, сколько влезет, – в нашем баре такой порядок. Давай гони монету. И никаких бумажек! Монета должна быть звонкой, иначе не возьму.

Билл не имел ни малейшего представления, о чем толкует бармен. У него не было ни бумажек, ни остального. Пожалуй, нужно попробовать сторговаться. Выпивка за пистолет. Он вытащил из кобуры «кольт».

Во взгляде бармена мелькнул испуг. Он всплеснул руками, замахал ими, словно вдруг сошел с ума.

– Надравшийся Вельзевул! Не стреляй! Угощение за счет заведения!

Какой добрый, какой приятный человек! Билл швырнул «кольт» на стойку и схватил кружку. Когда оружие ударилось о полированное дерево, барабан открылся, и по стойке рассыпались пули. Бармен осторожно потыкал в них пальцем. Внезапно у него отвисла челюсть. Тем временем Билл ополовинил кружку, а чинджер Бгр по-прежнему жевал свою соломинку.

– Чтоб меня перевернуло! – выдавил бармен. – Серебряная пуля! Если ты не против, я охотно приму ее вместо наличных. За нее, джентльмены, вы можете пить, пока не свалитесь под стол. Однако, сынок, если в твоем револьвере серебряная пуля, значит… – Он с благоговейным изумлением уставился на Билла. – Значит, ты – Косой Рейнджер!

Глава 18 Баллада о Билли Почке

– Чего? – переспросил Билл.

– Косой Рейнджер, приятель! То-то мне показалось, что я тебя где-то видел! – Бармен расплылся в улыбке, одновременно пытаясь заискивающе усмехнуться, что было весьма непросто. Все посетители и все пивные кружки повернулись к стойке. – Ты, должно быть, узнал, что Билли Почка связался с шайкой Джизма, которая собирается наведаться в город! – Бармен протянул Биллу серебряную пулю. – Держи. Я за тебя. Забирай обратно. Бери, дружище, она тебе наверняка понадобится!

– Косой Рейнджер? – прошептал Билл, обращаясь к Бгр. – Что он такое несет?

– Не раскачивай лодку, как говорят у нас на флоте, – отозвался чинджер. – Бесплатно пьем, бесплатно едим. Что еще нужно? – Он вскочил на стойку, схватил охапку соломинок и принялся энергично жевать.

Из-за столика поднялся мужчина, одетый в костюм из оленьей кожи, усатый, с длинной, свисающей на грудь бородой. Он подошел к стойке и протянул руку.

– Здорово, приятель! Давно хотел перекинуться с тобой парой словечек. Меня кличут Ик-Ик. Дикий Уилл Ик-Ик.

– Рад познакомиться, Дикий! – сказал Билл, ощущая прилив дружелюбия – благодаря виски, которое булькало в животе, неумолимо приближаясь к и без того уже разъеденной циррозом печени, – и предвкушая целый вечер бесплатной выпивки. – Правда, я никак не соображу, о чем ты толкуешь. Меня зовут Билл. С двумя «л».

– Не слушай его! – крикнул Бгр, подпрыгивая на стойке и взмахивая лапами, чтобы привлечь к себе внимание. – Он самый настоящий Косой Рейнджер, косее не бывает! Просто такой характер: не слишком любит признаваться, что перестрелял кучу врагов, вагон и маленькую тележку! Я все про него знаю, потому что я – его верный спутник-чинджер. Позвольте представиться: Прокто, а может, и не Прокто. Мы прибыли сюда, чтобы сразиться не на жизнь, а на смерть с шайкой Джизма и Билли Почкой. Кстати, тут не появлялся тип по фамилии Делязны?

– Билли Почка! – повторил Дикий Уилл, приподнимая кустистые брови. – Чтоб мне пусто было! Нелегкая у вас задачка! Знаете, Косой Рейнджер и Прокто, ни про какого Делязны я слыхом не слыхивал, но вот про Билли Почку у меня найдется что рассказать, уж будьте уверены! Вообще я его биограф, а заодно собираю все баллады про Билли, а также легенды и дешевые книжонки, которых понаписано столько, что не перечесть.

– Что ж, по-моему, мы не прочь что-нибудь услышать, верно, Билл? – спросил Бгр.

Билл пожал плечами, взял кружку и осушил ее до дна.

– Вы мне только подливайте, компаньерос, а так я готов! – Он усмехнулся и уставился затуманенным взором на появившийся перед ним полный стакан. В памяти что-то шевельнулось. Что-то? Или кто-то? Мысль исчезла, смытая очередной волной спиртного; Билл схватил стакан и пожелал доброго здоровья своему новому другу, Дикому Уиллу Ик-Ику, который не преминул пожелать ему того же самого.

– Док! – гаркнул Дикий Уилл, складывая лодочкой ладонь. – Эй, док Самовол! Притащи-ка мой мешок! – Он вновь повернулся к Биллу. – Как раз сегодня купил пару новых книжек про Билли. Сейчас промочу глотку, и мы с вами почитаем!

Дикий Уилл пригубил виски, налитое в громадный стакан, и вручил его вместе с содержимым человеку, который принес его мешок. Док Самовол, под глазами которого набрякли ужасные мешки, хрипло закашлялся.

– Спасибо, док. Бедняга. Он попал сюда по чистой случайности, отстал по пьяной лавочке от звездолета «Унтерменш». Они с шерифом Уайеттом Брехом уже имели дело с шайкой Джизма, верно, док?

Док пробормотал что-то насчет кругов перед глазами, одним глотком опорожнил стакан, вернулся за столик и тяжело плюхнулся на стул. Дикий Уилл порылся в мешке, вытащил две книжки в ярких обложках, напечатанные на плохой бумаге, прокашлялся, поднял руку, призывая к тишине, и начал читать.

– «Лапа – волосатая любовница» (том одиннадцатый сериала «Жеребцы будущего»). Автор – Роберт Э. Хайли.

Денвер шарахнул изо всех стволов.

В небо взлетели десятки ракет, запущенных, чтобы прикончить в пустыне нас с Билли Почкой.

Однако, хоть местные спецы и не подозревали об этом, мы с Билли пахали на Луне, добывали лед и женились напропалую на созревших девицах и шикарных дамочках – да, они были все как на подбор, суровые любовницы! – а еще с нами был наш добрый приятель, спившийся компьютер Шейлок (чурбан чурбаном, сплошные невристоры, старухи ему были ни к чему!)

Мой папаша, Лазарус Жриг, научил меня двум вещам. Быть ласковым с женщинами и не принимать от них никакого дерьма. Так что, когда Денвер разбомбил наше свободное владение в пустыне, мы прикинули, что, пожалуй, надо накормить их той же отравой, а потому обрушили им на головы парочку болтавшихся поблизости астероидов.

НСНННА.

Это значит «на свете не найти независимого адвоката». Спросите у меня, уж я-то знаю, до тех пор, пока я не сменил имя, все обращались ко мне, к Сутяге Ларри. Я провел процессов больше, чем вы сожрали сандвичей с копченой говядиной.

Черт подери! Сукины дети!

Ладно, вернемся к Почке.

Мы с Билли возвратились. Этот сосунок не стареет, не знаю уж, как у него получается. Помню, я прыгнул в прошлое на своей машине времени, «Вдогонку СС», и встретил их – его и Пэта Гаррета – в оклахомском доме развлечений. Тогда Почка был еще молокососом и звался Уильям Боунер. Паршивый щенок! Видел, как он хладнокровно пристрелил пятерых, и подумал тогда: тестостерона в этом парне – по макушку. Он точно пригодится нам на Луне.

Когда я потолковал с ним насчет свободы секса, он сказал: «О'кей». Правда, про адвокатов и кормежку упоминать не стал.

Забавный паренек!

Пока мы путешествовали по времени, чуть не наложил в штаны.

И – черт побери! – начал мутировать!

Откуда мне было знать, что может случиться такое?

Впрочем, Билли Почка все равно отличный мужик. Мы просто пустили к нему робота-уборщика.

Как говорил Лазарус Жриг: «Человек обретает бессмертие через свой мозг и сексуальные наслаждения». Звучит неплохо, пускай и слегка мужешовинистически…»

Чтение прервал донесшийся с улицы хриплый вопль.

– Шайка Джизма! Они здесь! И Почка!..

Ба-бах! К грохоту выстрела тут же присоединилось эхо рикошета: пуля отскочила от потолка и заметалась по зале.

– Арггх! – произнес чей-то голос. Дверь распахнулась, и в салун ввалился высокий мужчина в сапогах и окровавленном жилете. – Они нашли меня! – Он рухнул на пол, задрав к потолку шпоры, которые тихонько позвякивали, словно рождественские колокольчики.

– О господи! – проговорил Дикий Уилл, захлопнул книжку и юркнул под стол. – Это Почка! Он идет сюда! Прячься, Косой Рейнджер! Прячься, Прокто! Когда Почка не в духе, он убивает всех подряд, а если он услышит, что в городе Косой Рейнджер, то наверняка не обрадуется.

Все посетители последовали примеру Уилла. В салуне запахло смертью, даже у Бгр затряслись поджилки. Чинджер рыбкой нырнул за стойку.

– Прячься, Билл! – крикнул он. – Мне что-то не по себе!

Билл, который жадно допивал виски, был слишком пьян, чтобы прислушаться к голосу разума. Впрочем, он попытался укрыться за стойкой, но вдруг обнаружил, что зацепился шпорой за поручень. Герой Галактики принялся стаскивать сапог, и тут входная дверь распахнулась вновь и в залу ворвался первый из налетчиков.

– Фрэнк! Фрэнк Джизм! – испуганно прошептал кто-то из-под стола.

Наружность бандита привела Билла в такое замешательство, что он бросил возиться с обувью и тупо воззрился на незваного гостя.

Тот сильно смахивал на пузырь вроде тех, какие рисуют в комиксах у рта говорящего, облаченный вдобавок в костюм ковбоя. Круглое, луковицеобразное тело, внутри которого колышется какая-то жидкость. Черная шляпа, из-под которой зловеще смотрят темные глаза. А ниже талии… Ниже талии у пузыря было некое подобие щупальца, которое не только поддерживало тело, но и приводило его в движение.

На деле Фрэнк Джизм представлял собой гигантский сперматозоид!

– Яйца! – рявкнул он. – Где мои чертовы пляшущие яйца, разрази вас гром?! – Протоплазматический палец протоплазматической руки надавил на спусковой крючок. Грянул выстрел, с потолка посыпалась штукатурка. Фрэнк повернулся и, прищурясь, уставился на Билла. – Эй, ты! Почему ты не дрожишь и не дергаешься, как все остальные? Почему не залез под стол? – Сперматозоид скользнул поближе и нахмурился.

– Хочешь выпить? – спросил Билл.

– Плевать мне на твою выпивку! – прорычал, брызгая спермой, Фрэнк. – А ну, отвечай! Тоже еще, герой выискался! – Он сунул ствол пистолета в ноздрю Биллу.

– Знаешь, Фрэнк, – отозвался Билл, мгновенно приведенный в чувство холодным металлом в носу, – сказать по правде, я попросту не могу слезть. Застрял. – Он указал на шпору, которая зацепилась за поручень стойки, и пошевелил ногой, а потом, сам не зная почему, рванулся изо всех сил, и нога выскочила из сапога, явив окружающим сырой, зловонный носок.

Бледное лицо Фрэнка Джизма мгновенно приобрело свекольный оттенок. Он начал задыхаться, выронил пистолет и, хрипя, упал на пол.

В тот же миг в салуне загрохотали выстрелы. Стреляли из-под столов и из-за стойки. Пули изрешетили шкуру огромного сперматозоида. Фрэнк Джизм весь обмяк, сперма растеклась по полу, щупальце слабо подергивалось, точно умирающая змея.

Издав судорожный вздох, Фрэнк Джизм умер.

– Господи, Косой Рейнджер! – крикнул кто-то. – Надевай скорее сапог, а то мы все передохнем.

Билл послушно обулся, а затем взглянул на Фрэнка. Тот постепенно таял, словно брошенный в печь кубик льда. Билл содрогнулся, сунул нос в стакан и допил виски.

– Ладно! – донесся вдруг из-за двери чей-то рык. – А ну достань до потолка, ты, поганка!

Билл поднял руки.

В залу прыгнул еще один сперматозоид. Он выглядел точь-в-точь как Фрэнк Джизм, разве что у него не было шрама, пересекавшего лицо и тянувшегося по телу.

– Джесси! – хором воскликнули ковбои. – Джесси Джизм!

Сперматозоид приблизился к мертвому брату, пнул того своим щупальцем, и оболочка Фрэнка будто прильнула к полу.

– Кто? – прошептал Джесси, скрежеща псевдозубами.

Из-под столов взметнулся лес рук, причем все пальцы показывали на Билла.

– Он! Вот он! Косой Рейнджер!

– Косой Рейнджер? – повторил Джесси, отскакивая назад.

– Косой Рейнджер! – подтвердил хор голосов.

– По-моему, тут какая-то ошибка, – проговорил Билл.

– Косой Рейнджер, ты прикончил моего брата! Ты знаешь, кто я такой?

– Тебя называют Джесси Джизм, – ответил Билл, глотая окончания. – Но похож ты больше всего на переросток-сперматозоид!

– Так и есть, приятель, – ухмыльнулся Джесси. – Я – самый большой сперматозоид к западу от Вазэктомической реки. И самый свирепый. Так что приготовься! Сейчас я буду мстить! – Одним движением, быстрым, как смазанная молния, он выхватил пистолет.

Он сделал это настолько проворно, что Билл не успел и подумать о том, чтобы достать свой «кольт». Дуло пистолета смотрело Герою Галактики прямо в лоб, палец Джесси мало-помалу надавливал на спусковой крючок… Неожиданно из-под стойки, паля из четырех стволов, выскочил Бгр. Пули распороли грудь Джесси – вернее, тот кусок оболочки, который воспринимался как грудь. Налетчик выронил пистолет, пошатнулся и уставился на зияющую дыру в теле.

– Косой Рейнджер! Как тебе удалось? Я ведь видел: ты даже не шевельнул рукой!

Снова засверкали вспышки выстрелов. Сперматозоид Джесси Джизм в мгновение ока превратился в пустую оболочку, точно такую же, какой совсем недавно стал его брат Фрэнк.

– Ураааа! – гаркнули горожане. – Слава Косому Рейнджеру! Он убил братьев Джизм!

Билл в притворном смущении шаркнул ножкой, скромно потупился – и увидел чинджера, который стоял возле стойки и любовался проделанной им дырой.

– Кому-то же надо было это сделать, – произнес Бгр, дунув в ствол одного из пистолетов.

– Отличная работа, приятель! – похвалил Дикий Уилл, хлопнув Билла по спине. – Ты покончил с братьями, но остался Билли Почка. Вдобавок на улице тебя наверняка поджидает вся шайка.

– Фрэнк! Джесси! – крикнул кто-то снаружи. – Вы в порядке?

– Они мертвы, Билли Почка! – прорычал бармен. – У нас тут Косой Рейнджер. Только вильни хвостом – он посчитается и с тобой!

– Аррггх! – отозвался Почка. – Косой Рейнджер, говоришь? Ладно, завтра мы идем класть денежки в банк, и нам не помешает никакой рейнджер. Слушай, ты, Косой! Давай разберемся! Ты да я, Билли Почка! Завтра, в корале «Тупик». На рассвете!

– Идет! – крикнул бармен. – Он там будет, Билли. Собирайся в дорогу на Бут-Хилл!

– На Шу-Хилл, – пьяным голосом поправил Билл.

– Нет. Билли давно прикупил себе местечко на кладбище в Додж-Сити, – сообщил бармен. – Слушай, Билли, давай вали отсюда вместе со своим сбродом!

Послышались проклятия, затем застучали копыта коней – шайка покинула город.

– Они ускакали! – бармен усмехнулся. – Шайка Джизма и Билли Почка бежали из города! Гип-гип-ура Косому Рейнджеру и его верному спутнику Прокто!

– Гип-гип-ура!

– Спасибо, ребята. – Билл пьяно ухмыльнулся. – Только вот как быть с завтрашним свиданием?

– Не тревожься, Косой Рейнджер, – проговорил Дикий Уилл. – По чистой случайности сегодня вечером на поезде, что прибывает в десять десять, возвращается из Канзаса шериф. Он тебе поможет.

– Правильно, – сказал Бгр. – И не забудь, в гостинице тебя ждет Ирма. Елки-палки, здорово! Последняя и решительная схватка на рассвете! Может, она положит конец Зажелезии. Как символично!

Заключительную часть восторженной тирады Бгр Билл пропустил мимо ушей, поскольку, услышав имя Ирмы, уже не мог думать ни о чем другом.

– Ирма! – воскликнул он. – Как раз пора вернуться в ее жаркие объятия!

– Ступай, дружище! – одобрил бармен. – На, пропусти на дорожку! – Он поставил перед Биллом стакан виски. – Она заждалась тебя, герой!

– А то! – отозвался Билл, одним глотком осушил стакан до дна, неуверенно развернулся и, пошатываясь, направился к двери.

– Приятных развлечений, Билл! – крикнул ему вслед Бгр. – Я, пожалуй, задержусь тут: пожую соломки, потолкую с Диким Уиллом.

– Пжалста! – произнес Билл, едва разбирая, куда идет. – Ирма! ИРМА!

Как он ее желал, как стремился к ней! Сколько лет хочет прошептать ей на ушко всякую ерунду! Подобное чувство он испытывал впервые в жизни.

Вот, значит, как, думал он, моргая, чтобы разогнать алую алкогольную пелену перед глазами. Он влюбился!

Билл вздохнул.

Он не знал, что тому причиной – любовь к Ирме или к виски, однако ощущал себя счастливее альтаирского кабана в брачный период. Выходит, жизнь все-таки имеет смысл, и этот смысл заключен в кротком, как у лани, взгляде, ласковой улыбке, вздернутом носике, и называется ИРМА!

– И – о чудо из чудес! – она любит его!

Солдаты Империи обычно не влюбляются. По крайней мере, такое поведение запрещается уставом. Но Билл плевал на устав, поскольку был своевольным, придурковатым безумцем. Наконец-то в его закаленном службой сердце что-то зашевелилось. О прелесть первой любви! О милая, ненаглядная Ирма!

Подпрыгивая на ходу – с песней в душе, алкоголем в мозгу и циррозом печени на пороге, – Билл вскарабкался по ступенькам и ввалился в гостиницу. Портье с радостью поведал ему, что мисс Ирма заняла номер 122 и, по всей видимости, ожидает его, ибо только что заказала две бутылки шампанского и филе.

Билл глупо осклабился. Прислушиваясь к стуку сердца, которое словно отбивало ритм страсти, он направился на поиски нужного номера. Наконец перед его воспаленными глазами возникли цифры 122. Он нажал на ручку. Дверь оказалась запертой.

Билл постучал. Тишина. Что такое? Ну-ка, ну-ка… Ему почудилось, будто изнутри доносятся сладострастные вздохи.

– Ирма, ми-лая! – прохрипел Билл. – Это я, Билл, твой любимый. Впусти меня, лапочка.

За дверью раздался истошный вопль, затем послышались такие звуки, словно кто-то крушил мебель. Билл испугался. Что там происходит? Ирма в беде!

– Не волнуйся, Ирма! – крикнул Билл. – Я спасу тебя! – Он отступил на шаг, собрался, кинулся вперед и с разбега ударил в дверь плечом! Спасибо тренировкам в лагере имени Льва Троцкого! Дверь, естественно, не выдержала напора, и Билл влетел в комнату, в которой царил полумрак. Поднявшись, он проревел: – Ирма! Ирма! Где ты, Ирма?

В следующий миг он поскользнулся на пустой бутылке из-под шампанского и с грохотом, лицом вниз, рухнул на пол.

Кое-как оправившись, Билл перевернулся на спину, пьяно моргнул – и уставился на двоих людей, что таращились на него с громадной кровати.

Одно лицо принадлежало Ирме.

Другое же – зловредному доктору Латексу Делязны!

Глава 19 Разборка в корале «Тупик»

– Ирма! – вскричал Билл, моргнул, выпучил глаза, не в силах поверить тому, что видит: его любовь, красавица Ирма в постели со злейшим врагом, маньяком, который стремится править Вселенной! – Ирма! Я пришел спасти тебя!

Он рванулся к кровати – и резко затормозил.

– Не валяй дурака, приятель, – процедила Ирма, наставляя на Билла пистолет. – Тронь хотя бы волосок на лысеющем черепе моего милого, и я всажу в тебя пулю, прямо туда, где вроде бы должен находиться мозг!

– Но… Но… – пролепетал Билл. Неохотно сложив в уме один и один, он получил ужасное два. Постепенно в его затуманенное сознание проникла, просочилась меж проспиртованных синапсов отвратительная истина, от которой никуда было не деться. – Этого не может быть! – беспомощно прохрипел он. – Ты моя девушка!

– Мужчины! Стоит девушке обронить два-три глупых слова, и вам уже кажется, что она ваша! Приятель, в жизни все гораздо сложнее. Ты прочел слишком много мелодраматических комиксов. Вали отсюда! – Ирма презрительно усмехнулась.

– Но я люблю тебя, Ирма! – проскулил Билл, разнюнившийся от жалости к самому себе. – А ты говорила, что любишь меня!

– Ну и что? Я передумала. Женщина вольна менять решения. – Ирма прижалась к Делязны, игриво дернула того за похожее на раковину ухо. – Я нашла себе настоящего мужчину.

– А как же твой отец? Ведь он утверждал, что Делязны преследовал тебя, а ты все время отвергала его домогательства! Вот почему добрый старикан в конце концов спятил! – Билл повернулся к Делязны. – Я понял! Вы хотели узнать секреты Зажелезии ради Ирмы! Попав сюда, вы обнаружили тайный источник привлекательности, которая сводит женщин с ума, превращает их в бестолковых самок!

– Вообще-то еще пока не нашел, – признался Делязны. – Но обязательно найду завтра, после того как мы с Билли Почкой и шайкой Джизма прикончим тебя и твоих сторонников, а потом отправимся сдавать награбленное добро в Яйцебанк. Видишь ли, именно в нем заключены тайны вселенского могущества. – Он посмотрел на Ирму и улыбнулся. – Мы с Ирмой столкнулись внизу и с первого взгляда поняли друг друга.

– Я догадалась, что скучала по нему, что была ужасно наивной и самодовольной. Слушай, старина, если ты не против, почему бы тебе не отвалить подобру-поздорову?

– Точно, – хихикнул Делязны. – Мой тебе совет, Билл, проваливай, пока цел. Увидимся завтра на рассвете. Не забудь подобрать себе приличный гроб!

– Ирма! – проговорил Билл, чувствуя, как уязвленное сердце плавится в груди и медленно, капля за каплей, стекает в пятки. – Скажи, ну что тебе не нравится?!

– Хотя бы твои клыки, – отозвалась Ирма, надменно выпятив губу.

– Ты же говорила, что в восторге от них!

– Билл, ты понятия не имеешь, как надо обращаться с девушками, – высокомерно вздохнула Ирма.

– Я научусь! Ирма… пожалуйста… позволь мне попытаться… Не оставайся с ним! Пойдем со мной! – Билл упал на колени, моля о снисхождении, разыгрывая из себя полнейшего идиота.

– Ступай, Билл. Моя новая любовь насквозь сказочна!

Голова Билла шла кругом, в груди, там, где когда-то было сердце, угнездилась тупая боль. Он поднялся, повернулся и, дрожа с макушки до пят, побрел к двери. Дышать было трудно, почти невозможно.

Доктор Делязны!

Доктор Делязны и Ирма!

Жизнь, которая и раньше не слишком-то смахивала на розовую клумбу, стала в последнее время поистине ужасной. Билл не знал, что такое справедливость, и потому не ждал ее, но все же как было бы хорошо, если бы каждому хоть иногда воздавали по заслугам. Он тяжело вздохнул и, спотыкаясь, начал спускаться по лестнице.

Справедливости нет. Кругом только взятки, крючкотворство и мнимые друзья-приятели. А еще – выпивка! Билл двинулся к салуну, торопясь вернуться, пока остальные не слишком его опередили.

Горизонт напоминал треснувшую яичную скорлупу, из которой краешком желтка высовывалось солнце; белком служило омерзительно бледное небо над далекими горами и пустыней. В воздухе витал запах смерти. Утро имело привкус крови, могил и холодной, безжизненной пустыни. Звеня шпорами, Билл приближался к группе строений, которую местные именовали коралем «Тупик», – кобура расстегнута, револьвер перезаряжен. Рядом семенил чинджер, которого когда-то звали Трудяга Бигер.

– Елки-палки… Надеюсь, ты готов, Билл?

– Пожалуй, – ответил Билл.

– Сегодня красный день на календаре Вселенной?

– Угу.

– Как ты себя чувствуешь?

– Паршивей не придумаешь.

– Замечательно, правда, Билл?! Просто замечательно. Мир через насилие, иначе невозможно, верно?

Голова Билла трещала от похмелья размерами с Великий Каньон; рот словно превратился в Долину Смерти, засыпанную до краев жареными мухами, желудок напоминал бак для ферментации из Галактической Пивоварни; печень же, если бы он мог ее увидеть – чего никоим образом не хотел, должна была выглядеть так, будто в нее заколачивали двадцатифунтовыми кувалдами железнодорожные костыли.

Брр! Прошлым вечером он заявился в салун, напомнил бармену о том, что ему полагается бесплатная выпивка, и принялся надираться, время от времени позволяя сделать глоток-другой всяким там ковбоям, игрокам и сутенерам, которые наперебой выражали свое дружеское сочувствие. Чинджер немного погодя куда-то запропастился, однако Дикий Уилл и док Самовол не покинули Билла: они с радостью приняли дармовое виски, выразили соболезнования по поводу утраты Ирмы, поведали собственные истории о любви, измене, скорби и героических кутежах.

Как не замедлило выясниться, док Самовол обладал поистине неистощимым запасом подобных историй: у него был интерес ко всему мало-мальски инопланетному и экзотическому, а потому он неоднократно оказывался в весьма любопытных и затруднительных положениях. К примеру, сейчас он оправлялся от последствий интрижки с офицером-исследователем из экипажа своего последнего корабля, «ЮСС „Крестовина“. Этот офицер, получеловек, полуметаллоид, был садистом с еще более извращенными, чем у дока, наклонностями. Самовол порывался даже снять штаны и показать шрамы, полученные на почве страсти, однако тут не выдержали и закаленные в испытаниях ковбои. Они выгнали дока из города, а затем вернулись в салун.

Около половины одиннадцатого к ним, как и обещал, присоединился шериф Уайетт Брех, который пустился, что называется вдогонку, опрокидывать в себя стакан за стаканом, чтобы не подвести товарищей.

Билл отрубился приблизительно после полуночи. Он плюхнулся на стойку, положил голову на бутылку виски «Старый канализатор», а ногами уперся в лицо возвратившемуся к тому времени доку – и отключился. Очнулся он лишь под утро: чинджер Бгр крикнул ему на ухо, что вот-вот рассветет. Впрочем, Билл ни за что бы не поднялся, если бы не приобретенная на службе привычка вставать, когда прикажут. Правда, едва он продрал глаза и вспомнил о предстоящем свидании, мысль о том, как он встретится с доктором Делязны и нашпигует мерзавца горячим свинцом, точнее, серебром, придала Герою Галактики ровно столько сил, сколько требовалось, чтобы не сломаться под гнетом похмелья.

– Елки-палки, – произнес Бгр, когда Билл рассказал, что видел в номере гостиницы. – Плохо, ой как плохо! Ну да ладно, у нас, чинджеров, есть подходящая поговорка: на свете полным-полно непринглованных кракселей!

О! Хотя разве стоило ожидать, что какой-то там чинджер способен понять муки растоптанной любви?! Особенно такой чинджер, который принглует краксели! Тем не менее Бгр одобрил решение Билла прикончить доктора Делязны, даже пришел в неописуемый восторг.

– Елки-палки, Билл, – проговорил он, шагая рядом с приятелем в направлении кораля. – Спорю, на роже Делязны играла довольная ухмылка!

– Заткнись, чинджер! – напыжившись, изрек Билл.

– Лично я не стал бы давить на парня, которому предстоит стреляться. Ему надо расслабиться, – сказал Уайетт Брех, расчесывая усы. Шериф, Дикий Уилл и док Самовол тоже вызвались сопровождать Билла к месту дуэли. Из-за пояса Бреха торчали рукоятки двух «кольтов» 45-го калибра, сапоги сверкали, как и у остальных секундантов, – эту услугу оказал им Бгр, бывший Трудяга Бигер, который не спал всю ночь и ностальгически начищал обувь, вспоминая о том, чем занимался много лет назад.

– Расслабляться так расслабляться! – сообщил док Самовол, прикладываясь к бутылке, в которой булькало виски. Он предложил бутылку Биллу, но тот отказался.

– Не пойдет, – сказал Герой Галактики и, прищурясь, поглядел на светлую полосу на горизонте. – Я хочу поквитаться с Делязны, а потому мне нужна трезвая голова.

– Отлично, Билл, старина! – похвалил чинджер, размахивая сразу четырьмя кулаками. – С таким настроением мы в два счета справимся с Делязны, Билли Почкой и его шайкой, как вчера вечером справились с братьями Джизм!

– Точно! – отозвался Билл и сплюнул в пыль.

Впереди показались верхушки зданий, что составляли кораль. Конюшни и надворные постройки окружал деревянный забор. У калитки стоял мужчина, вокруг которого толпились сперматозоиды наигнуснейшего, какой только можно было себе представить, вида.

– С дороги, Билл! – крикнул доктор Латекс Делязны. Безумец ученый был весь в черном, если не считать серебристых револьверов на бедрах. – Мы идем в Яйцебанк, чтобы совершить Изъятие Века! Нет, Изъятие Вечности! Верно, ребята?

– Верно, доктор Д.! – хором воскликнули два десятка сперматозоидов, что раскачивались, как накануне вечером братья Джизм, на своих ножках-жгутиках.

– Бах-бах, и Вселенная у меня в кармане! – вскричал доктор Делязны. – Да, Билл, Ирма просила передать тебе привет.

– Все, хватит! – прорычал Билл и потянулся за пистолетом.

– Подожди, Билл, – остановил его шериф. – Пускай начнут они. Мы, парни в белых шляпах, играем по правилам.

Они было двинулись дальше, но тут Делязны выставил перед собой ладонь, призывая повременить.

– Погодите! Пока вы еще целы, я хочу воспользоваться моментом и познакомить вас с моим другом, мистером Билли Почкой! – Он оглянулся. – Билли, выйди-ка и поклонись нашим гостям!

Из толпы выпрыгнул на редкость уродливый и грязный сперматозоид. Облаченный в лохмотья, он свирепо уставился на Билла и компанию из-под продырявленной пулями шляпы. Глаза его были мертвее, чем у дохлой рыбины. Он что-то жевал, отчего создавалось впечатление, что по телу ковбоя перемещается оживший карбункул. Вот он выплюнул изо рта коричневую слюну, которая ударилась оземь, срикошетила и растеклась по забору.

– Ну что, сосунок, подраться захотелось, а? Думаете, прикончили моих дружков, братьев Джизм, и все шито-крыто? Сейчас вы у меня попляшете! Могилы на Шу-Хилл заказали? – Он выхватил револьверы, покрутил их в руках, а затем нацелил в небо. – Смотрите, кто пожаловал!

Билл поглядел вверх. Над коралем кружила стая омерзительных канюков. Птицы посматривали на ковбоев и жадно облизывали клювы.

– Не шути со мной, Почка, – проговорил Уайетт Брех. – Ты сплюнул последний раз в жизни. Поскольку ты не один, мы с доком поможем Биллу уладить ваши разногласия. И потом, мы с радостью воспрепятствуем вам прогуляться в банк.

– Не горячись, шериф, – рассмеялся Делязны. – Я забыл упомянуть, что вызвал на подмогу племя индейцев виндалу. – Он взмахнул рукой. – Эй, ребята, покажитесь!

В следующий миг из-за конюшен выскочили по меньшей мере пять десятков сперматозоидов – все в перьях, набедренных повязках и мокасинах, по одному на брата. Каждый держал в руках лук и целился в Билла и тех, кто сопровождал Героя Галактики.

Билл широко раскрыл глаза – надо признать, не без причины. Во-первых, ему грозила неминуемая гибель, а во-вторых, гигантские краснокожие сперматозоиды встречаются отнюдь не часто.

Между тем число индейцев все возрастало. Они спускались с близлежащих холмов, мокро поблескивая в лучах рассветного солнца. Их были тысячи и тысячи.

– Замечательная штука сперма! – заметил доктор Делязны. – Если наткнулся на один сперматозоид, можно с уверенностью предположить, что где-то рядом бродит пара миллионов его приятелей.

– Елки-палки, – произнес Бгр. – Сказать по правде, что-то мне это не нравится.

– Черт побери! – Док Самовол печально покачал головой и пожал плечами. – Мне кажется, такова жизнь. От нее никуда не денешься. Мы имеем дело с бесконечным, бурным, кипучим, непреодолимым стремлением к слиянию. Этого требует Природа! А что такое Природа, как не грандиозное космическое преследование, погоня ян за инь? Индивидуальность? Человеческая душа? Ба! Она ничто в сравнении с бурливым морем, которое кишит безмозглыми, слюнявыми существами, которые обеспечивают размножение и правят естеством человека! – Он указал на бандитов и индейцев, кашлянул и достал пистолеты. – Судьба зовет, джентльмены! Умрем же с честью!

– Знаешь, Билл, – задумчиво проговорил Бгр, – я, пожалуй, свалял дурака, полагая, что смогу остановить их! – Чинджер вильнул хвостом, ухватил тот за кончик и торжественно прижал к губам.

– Ты чего? – спросил Билл, пытаясь – не слишком успешно – набраться мужества. – Это что, религиозный обряд?

– Не совсем. Я просто прощаюсь со своим хвостом.

Индейцы издали воинственный клич и, размахивая копьями и что-то напевая, двинулись вперед. Вид у них был донельзя устрашающий: размалеванные краской, они выглядели столь же свирепыми, как галилейские мешотчатые крысы в день Галактического сурка.

– Дерьмо! – выругался шериф. – Похоже, нынешнее утро даст сто очков вперед кровопролитнейшей битве в истории! – Он прицелился. – Ладно, если нам суждено погибнуть, умрем как мужчины! – И точным выстрелом прикончил одного из бандитов: пуля угодила тому точнехонько между вакуолей.

– Но я не мужчина! – возразил Бгр. – Я чинджер! По-моему, мне здесь не место.

– Поздно, ящерка! – отозвался док Самовол, прислушиваясь к свисту пуль и стрел над головой. – За работу! – Он выпалил из своих пистолетов, и ближайшая шеренга индейцев окропила спермой пыль.

Бгр юркнул за камень и уже оттуда принялся стрелять по атакующим.

Едва на землю упали первые стрелы, с Билла слетело всякое ковбойское мужество. Это была не битва, а бойня. Тому, в ком сохранилась хотя бы крупица здравого смысла, оставалось лишь одно – рвать когти.

Однако, развернувшись, чтобы кинуться прочь, Билл увидел, что бежать некуда. За спиной кишмя кишели все те же проклятые индейцы.

Их окружили!

– Блин! – прокомментировал Билл и тоже начал стрелять, рассчитывая пулями проложить себе дорогу. Краснокожие сперматозоиды взрывались один за другим, на место павших немедленно заступали подкрепления. Вдобавок запас патронов постепенно сходил на нет.

Приятели Билла испытывали те же затруднения.

– Дерьмо! – повторил с усмешкой шериф, руку которого пронзила стрела, а в живот воткнулась пуля. – Последний патрон! – Истекая кровью, он прорычал: – Билли! Мой последний патрон для тебя! – Издав боевой клич, похожий на дружный многоголосый вопль взвода взбунтовавшихся солдат, Брех рванулся навстречу подступающим бандитам. Бах! Бах! Бах! Вражеские пули раскроили доблестному шерифу грудь, однако он, весь в крови, продолжал бежать и остановился лишь тогда, когда оказался на расстоянии плевка от Билли Почки. – Почка! – выдохнул он. – Получай!

Билли Почка кинулся прочь, однако пуля шерифа догнала его, поразила в спину, и бандит взорвался, точно наполненный водой воздушный шарик.

– Теперь я умру спокойно, – простонал шериф, глядя на распростертое на песке тело Билли.

– Мы тебе поможем! – воскликнули хором бандиты. Шериф мгновенно оказался нафарширован свинцом, и сила тяжести вынудила его упасть. Шайка Джизма стреляла до тех пор, пока не убедилась, что шериф Уайетт Брех покончил все счеты с жизнью.

Док Самовол не вынес такого издевательства и попросту рехнулся.

– Взорли меня, Орел! – вскричал он, вперяя взгляд в небеса. – Взорли меня!

Вновь засвистели стрелы. Они утыкали дока, словно подушечку для иголок, и он как будто превратился в ходячую расческу. Вернее, в стоячую. Да, док погиб, однако, весь в стрелах, по-прежнему держался на ногах, ибо стрелы подпирали его тело, не давая рухнуть наземь.

Билл стрелял, перезаряжал и стрелял снова – и вдруг, когда барабаны в очередной раз опустели, обнаружил, что серебряных пуль больше нет.

Каким-то образом – благодаря то ли милости судьбы, то ли глупому везению – до сих пор Билл не получил ни единой царапины. Но, прикинув, в каких очутился обстоятельствах, он сообразил, что долго так продолжаться не может.

Значит, он умрет. Сыграет в ящик. Даст дуба. Откинет копыта, прикажет долго жить, протянет ноги, отдаст концы, испустит дух. Перед его мысленным взором промелькнула прожитая жизнь. Несмотря на то что с четырехлетнего возраста пренебрегал заповедями и не ходил в церковь, Билл в глубине души лелеял неразумную надежду: скоро он попадет в туннель потустороннего света, на дне которого будет поджидать прадедушка Билл вместе с верным робомулом Ржавчиком, рвущимся пахать небесные просторы.

Небо содрогнулось от грохота.

– Я иду, прадедушка! – воскликнул Билл. – Я возвращаюсь домой! – Он зажмурился и приготовился к смерти, стиснул зубы, чтобы сдержать навернувшиеся на глаза слезы и, не ровен час, не заскулить от страха.

Однако смерть не ужалила.

Стрелы перестали свистеть, пули прекратили завывать.

– Елки-палки! Билл! Ты только посмотри!

Билл открыл глаза. Бгр, восторженно приплясывая, указывал пальцем вверх. Билл запрокинул голову.

К земле, извергая из дюз струю ослепительно яркого пламени, спускался серебристый, похожий на иглу звездолет. Билл заслонил глаза ладонью и пригляделся повнимательнее.

Не может быть! Да нет, так и есть!

Вон, вон оно, на борту – знакомое, горделивое название!

Это был звездолет «Желание»!

Корабль Супергероя Рика!

Индейцы тут же ударились в панику, бросились врассыпную к холмам, сгрудились у подножия и с благоговением уставились на звездолет, что приземлился на том самом поле, где совсем недавно кипела битва, поджарив при посадке кучку не успевших отбежать на безопасное расстояние. Взметнулись серые клубы дыма и желтые языки пламени, взметнулись – и медленно опали.

– Проклятие! – выбранился доктор Латекс Делязны. – Что происходит? Современная технология в Зажелезии не действует!

– А кто говорит, что это корыто – современное? – рявкнул динамик на борту легендарного корабля. – К твоему сведению, Делязны, он из 40-х годов, со страниц «Эмейзинг Сториз»!

Билл узнал голос. Рик! Настоящий Рик, не тот андроид, которого подсуропил им Делязны! Тот Рик, под началом которого он служит первым помощником!

– Он не забыл меня! – вскричал Билл. – Пришел к нам на выручку! Ура, Рик! Ура!

– Не тревожьтесь, славные вожди, – проговорил Делязны, обернувшись к индейской орде в сотни тысяч голов. – Ни звездолет, ни даже Супергерой Рик не в силах справиться с вами. Взгляните! Видите, какой хиленький у него кораблик? Если вы разом выстрелите по нему, он просто-напросто опрокинется!

– Ты чересчур самоуверен, доктор Д.! – отозвался Рик.

И тут случилось нечто поистине поразительное.

Глава 20 Биллова теория большого взрыва

Биллу не раз доводилось видеть то, что превосходило самое смелое воображение. Дворцовые сады Гелиора! Смертоносные джунгли Венерии! Величественные Горы Удобрений на Фигеринадоне-II!

Однако то, что происходило сейчас у него на глазах, выворачивало душу, что называется, наизнанку.

В носу звездолета открылся люк, из которого высунулся ствол орудия. Прогремел выстрел. В небо взвилась гигантская сверкающая капля. Вот она замедлила движение, задрожала, а затем начала увеличиваться в размерах и вдруг лопнула, будто исполинский мыльный пузырь, обрызгав своим содержимым индейцев виндалу и шайку Джизма в придачу.

– Что такое? – воскликнул Билл.

– Арррр! – отозвался через динамик Рик. – То, чего они никак не ожидали! Я заглянул в одну лабораторию и наполнил свободные топливные баки «Нопрегом», самым эффективным спермицидом в известной Вселенной!

И так они погибли – и бандиты, и виндалу. Так была наконец-то отведена величайшая угроза. Билл испустил вздох облегчения. Всякие мысли о небесном приюте сгинули без следа, впереди снова замаячила долгая и счастливая жизнь – к сожалению, неразрывно связанная с армией.

Что касается доктора Делязны, тот, лишенный своей армии, стоял, дрожа с головы до ног от ярости и досады.

– Эй, стервец, ответь-ка мне на один вопросик, а потом я тебя прикончу, – сказал Билл, подходя к нему. – Что ты сделал с моей дорогой Ирмой? Почему она меня отвергла? Каким образом такой урод сумел занять мое место в ее сердце? – Дабы привлечь внимание доктора, он схватил Делязны за горло и принялся ожесточенно того трясти.

– Йек! – выдохнул Делязны, и Билл слегка ослабил хватку. – Во всем виновата энергия З-заж-железии! Я вам вчера немножечко наврал. Мне в руки попала космическая энергия, и я облучил ею Ирму. Она не могла сопротивляться.

Билл кивнул. На душе у него стало чуть легче. Не то чтобы очень, но все равно приятно. Пожалуй, подумалось ему, он теперь сможет простить Ирму. Билл знал, что по-прежнему – возможно – любит девушку.

– Где Ирма, Делязны? – спросил он и вновь встряхнул доктора, дабы тот осознал всю важность вопроса.

– В… в… в гостинице, где была вчера…

– Ладно, док. Пора с тобой кончать. Мы превосходим тебя числом. Даю тебе две секунды. Не успеешь сдаться – пеняй на себя. Задушу. Раз…

– Йек! Сдаюсь! Сдаюсь!

– Жаль, – пробормотал Билл, еще разок сдавливая горло Делязны, чтобы продлить удовольствие. – Мне так хотелось тебя убить! Что ж… – Он швырнул доктора на землю. – Про твои планы насчет покорения Вселенной можно забыть. Кстати, поразмысли-ка, пока я не передумал, как мне быть с моей ногой. В конце концов, ты же специалист и по ногам, верно?

– О д-д-да… Нога-капризуля. В каком она настроении, Билл? – поинтересовался Делязны, судя по всему, искренне жаждущий помочь. – Правда, у нее такой вид… Боюсь, я вряд ли…

Билл издал разъяренный рык, вновь сдавил горло Делязны так, что тот потерял сознание, а затем с отвращением уронил бесчувственного доктора наземь.

– Арррр! Отлично, Билл! – похвалил Супергерой Рик, спускаясь по трапу. – Если не возражаешь, я бы тоже хотел отвесить ему пару оплеух. Этот мерзавец посадил меня под замок и посмел наделить моей чудесной физиономией какого-то андроида! – Он приблизился к Делязны и пнул того грязным башмаком в зубы. – Так-то лучше! Обидно, что он ничего не чувствует, зато представь себе, как обрадуется, когда поймет, что находится на борту моего кораблика. – Рик похлопал Билла по плечу. – Арррр! Рад видеть тебя, первый помощник. Между прочим, мне нужно кое-что тебе показать. – На шее Рика болтался кожаный мешок, из которого Супергерой извлек шесть упакованных в целлофан банок пива. Он разорвал упаковку и протянул одну банку Биллу.

– «Святограальское крепкое», – с восторгом прочитал Билл. – Рик! Ты нашел его!

– Арррр! Как видишь!

– И где?

– Ты не поверишь, Билл, – ответил Рик, указывая изящным пальцем на радугу, которая только-только проступила на небе и сверкала всеми своими цветами. – Похоже, теория доктора Делязны насчет Зажелезии не совсем верна. Понимаешь, Зажелезия – нечто большее! Она вон там!

Билл не стал дожидаться более внятного объяснения. Он поступил как и положено бывалому солдату, который держит в руке банку с пивом: открыл ее и осушил до дна одним могучим, небесным, райским глотком.

Пенная влага ухнула в пищевод, и на Билла словно повеяло сладостным весенним ветерком. Хмельные шишки, весело барахтаясь в благословенной жидкости, в мгновение ока провалились в желудок, откуда сразу же начала подниматься пелена всеобъемлющего спокойствия и благополучия. Похмелье как рукой сняло. Привкус желчи во рту сменился ароматным привкусом пива. О небеса!

– Ух ты! – проговорил Билл, глаза которого внезапно заблестели. – Лучшего пива в жизни не пробовал.

– Естественно! Это же «Святограальское крепкое»!

– Парень, ты говоришь загадками. Растолкуй поподробнее. О чем ты говоришь?

– Да о том месте, малыш, где раздобыл эти баночки. Кстати, спасибо, что открыл мою камеру, когда сообразил, что Делязны – предатель. Итак, где-то в туманных далях Зажелезии, за пронизанными страхом пещерами Эго и Ид, за архаичными колоннами коллективного бессознательного, не говоря уж о Стране Грез, стране Оз и Атлантиде, лежит земля, которая для меня дороже всех их вместе взятых.

– Ты о чем? – удивился Билл.

– Страна сбывшихся снов! В ней исполняются все твои желания, в которых ты стеснялся признаться. Это – Внутриутробная Пивоварня! Как по-твоему, что впервые побудило людей собрать хмель и приготовить сусло? Разумеется, стремление к опьянению! – Супергерой Рик вздохнул и дружески обнял Билла за плечи. – Эх, Билл! Там все поэзия! Пивоварни и винозаводы повсюду, куда ни посмотри! И в каждом свой собственный бар!

– Полетим туда, Рик, – срывающимся голосом пролепетал Билл. – Полетим!

– Конечно, Билл! Я возьму на борт всех!

– Елки-палки, – глубокомысленно заметил Бгр. – Быть может, вот он, путь к всеобщему миру. Если люди не будут просыхать, к чему стремились все, кого я встречал, тогда они попросту не смогут воевать с чинджерами.

– Угадал, паршивец! – Рик вынул из упаковки еще одну банку и протянул ее чинджеру. – На, попробуй. Думаю, тебе понравится. – Вручив третью банку Биллу, он довольно рыгнул.

Билл пригубил пиво и вздохнул. Какая прелесть! Просто здорово! Надо бы поделиться с любимой…

– Билл? – позвал кто-то тоненьким, жалобным голоском.

Билл оторвался от банки.

– Ирма!

И впрямь – к нему приближалась она, прекрасная, как на картинке, пускай даже слегка не в себе, Ирма Кранкенхаус.

– Билл! Это что, звездолет? Мы спасены, Билл? – На Ирме была лишь ночная рубашка. Распущенные волосы придавали милому личику девушки неизъяснимое очарование.

– Разумеется, дорогуша! Познакомься с моим приятелем. Супергерой Рик. Он прилетел, чтобы забрать нас отсюда и переправить в куда более приятное местечко.

– В Мир Магазинов, где я смогу покупать все, что заблагорассудится?

– Привет, Ирма. Меня зовут Рик. Рад познакомиться. – Рик дружелюбно пожал ей руку. Ирма озадаченно моргнула.

– О… Вы тот, с которого Делязны скопировал своего андроида. Оригинал намного лучше.

– Арррр! Благодарю, мэм. Спасибо.

– Билл, – произнесла Ирма, повернувшись к Герою Галактики, – что случилось вчера вечером? Я не помню.

Она не помнит? Естественно! Откуда ей помнить? Его ненаглядная Ирма ни за что не изменила бы своему возлюбленному, будь она в здравом рассудке. Подлец Делязны полностью подчинил себе ее железы внутренней секреции, оттого-то все и пошло наперекосяк. Билл на мгновение задумался и решил изящно солгать.

– Милая, ты, должно быть, изрядно устала, потому что рано легла в постель и вырубилась, как свет. Я не посмел разбудить тебя, – проговорил он, будто читая отрывок из комикса «Мелодраматические истории».

Ирма блаженно вздохнула. Рик заулюлюкал.

– Ладно, приятель, давай поднимем тост за твое счастье, а потом рванем в край пивоварен. Там как раз на подходе новый сорт. Меня уверяли, что он обязательно станет гвоздем сезона.

– Вы отвезете нас домой, правда, Рик? – спросила Ирма.

– Конечно, детка. Как скажете. Эй, чинджер, помоги мне погрузить дока. За ним числится изрядный, прямо-таки мифический должок.

– Елки-палки! Когда вы с ним разберетесь, может, отдадите нам?

Вдвоем они затащили Делязны на борт звездолета, ухитрившись уронить его всего лишь раз или два.

Билл наслаждался жизнью. Он допил вторую банку пива, расплющил ее в кулаке – и почувствовал себя даже лучше прежнего.

– Пошли, ребята, – сказал Рик, помахав рукой: мол, поднимайтесь.

Может ли такое быть, подумал радостный, полупьяный Билл. Неужели для него и впрямь припасен счастливый конец? Для него, Билла, простого солдата с Фигеринадона-II, ниже чином кого угодно, даже галактического канализационного стока? Невероятно!

– Билл, – произнесла Ирма, ставя ногу на трап, – как, ты сказал, зовут этого молодого человека?

– Рик, – ответил Билл и лучезарно улыбнулся.

– Он похож на настоящего джентльмена, – в глазах Ирмы зажегся диковинный огонек.

– Он лучший на свете, Ирма! – уверил ее Билл. – Второго такого парня не найти, обыщи хоть целый свет!

Чудеса, подумал он, карабкаясь следом за Ирмой по трапу на борт звездолета «Желание», готовый к новым восторгам и приключениям, твердо решивший не возвращаться на службу и вести интереснейшую жизнь, которая будет состоять из оргиастического секса, выпивки и постоянного отлынивания от обязанностей.

Выходит, жить не так уж и плохо!

Эпилог Снова не в седле

– Шикарная у тебя нога, приятель, – заметил бармен. – Повторить?

– Ага, – пробормотал Билл.

– Только тебе придется сесть. У нас тут такие правила. Тех, кто не может сидеть прямо, мы не обслуживаем.

– А, – протянул Билл. – Конечно, конечно.

Бар представлял собой заурядную забегаловку с пластиковой стойкой, обстановкой в неосортирном стиле и множеством кранов, причем все они были закупорены. В темных углах спали познавшие алкогольное счастье и отрубившиеся солдаты, которые сбежали из армии и спешили надраться, пока не придет черед просыхать. Расхлябанный робот-уборщик, лязгая суставами и то и дело поскальзываясь, сметал с желтоватого линолеума многочисленные лужи, пакеты из-под псевдокартофельных чипсов, окурки сигар и прочее, в том числе башмаки и пилотки, которые попадались ему на глаза и втягивались в разинутую пасть мусороприемника.

Бар назывался «Клуб котобоев». Стойку и стены украшали набитые чучела котов и кошек. Билл, разумеется, мог бы отправиться на турбоэкспрессе в город, но тамошние бары не годились этому и в подметки – ужасно! – и к тому же деньги были на исходе. Кроме того, завтра ему предстояло сделать что-то очень важное; правда, сколько ни старался, он так и не сумел вспомнить, что именно.

Он пьяно вскинул голову, попробовал напрячь память… Робот шлепнул его по лицу своей жирной и мокрой насадкой-тряпкой.

Неудивительно, что бармен пришел в восхищение от его ноги! Та лежала на стойке, а сам Билл распростерся на полу, на который рухнул несколько секунд назад. Кое-как Герой Галактики исхитрился сменить положение, поднялся, уронил голову на стойку, а ногу опустил на пол. Нога по-прежнему заканчивалась раздвоенным копытом, но Биллу было наплевать.

Да, ему было наплевать – на все и на всех!

Когда Билл сел, довольный бармен, видя, что клиент в порядке, разве что чуть-чуть покачивается, открыл бутылку «Старого Растворителя и Тараканомора» и наполнил стакан Билла, что называется, всклень.

Билл выпил.

Да, это явно не «Святограальское крепкое». Ну и ладно, спиртное есть спиртное. А забытье есть забытье.

– И клыки твои мне тоже нравятся, – продолжал бармен, судя по плохо пришитым нашивкам на рукавах – нестроевой солдат. Должно быть, подрабатывает. – Ты ведь инструктор, верно?

Билл фыркнул.

– Говорят, на подходе новая партия новобранцев. Кто их будет учить уму-разуму? Ты?

Билл фыркнул снова. Он очень любил подражать свиньям. Значит, вот какое у него дело на завтра! Он пододвинул бармену пустой стакан.

– Послушай, а не слишком ли ты много выпил, если тебе завтра вставать в четыре утра? – справился бармен.

– Все нормально. Как раз буду зол как садист. Наливай и заткнись, – Билл улыбнулся.

– Как скажешь, приятель, – бармен пожал плечами. – За счет заведения. Между прочим, у тебя такой вид, словно твоя подружка сбежала к твоему лучшему другу.

Глаза Билла широко раскрылись. Жидкость выплеснулась из стакана на стойку. Он схватил бармена за грудки и притянул к себе.

– Чего? Неужели все знают?

– Хрр! – прохрипел бармен, начиная задыхаться. Билл слегка ослабил хватку, и бармен принялся жадно глотать живительный, пускай даже с мерзким привкусом, воздух. – Отпусти! Я ничего про тебя не знаю! Извини, если ненароком обмолвился не о том. Слушай, будь моим гостем! Забирай всю бутылку!

– Ее звали Ирма, – проговорил Билл, фыркнул и отпустил бармена. – Она была сверхновой в моей галактике! – Он покачал головой, налил себе виски и какое-то время тупо глядел на стакан. – Но все хорошее рано или поздно кончается, а конец покинутого солдата – всегда трагедия. Она бросила меня и ушла к Рику. Старина Билл чуть не сыграл в ящик, ведь во Вселенной возникла черная, грязная дыра!

– Елки-палки, Билл! Мне очень жаль.

Услышав «елки-палки», Билл пристально поглядел на бармена. Нет, на черепе того не было никакого шва, а потому он не мог быть замаскированным чинджером Бгр. Вдобавок Бгр удрал на спасательной шлюпке вскоре после того, как их вышвырнуло из Зажелезии. Легендарную страну пивоварен им найти так и не удалось. Однако они выпили все спиртное, которое нашлось на корабле, что, если оглянуться, и было причиной разлуки с Ирмой. Рик быстро выяснил, что Ирма влечет его сильнее выпивки, а она, естественно, влюбилась в него по уши и забыла про наклюкавшегося до невменяемости Билла. По крайней мере, такую картину событий нарисовало воображение Героя Галактики.

Он очнулся на Костоломии-IV и увидел приколотую к форменной рубашке записку с извинениями, а в следующий миг сообразил, что к нему, по-собачьи завывая от восторга, приближаются полицейские.

Вот так, как гласит избитое, но тем не менее повторяемое на все лады присловье, все и вышло. В армии ощущалась нехватка инструкторов: последнего съели новобранцы. Поэтому Билла мигом переправили в лагерь имени Брежнева, наказав усердно дробить новобранцев на армейской дробилке и выкидывать отбросы.

Он, прикончив немногих уцелевших в желудке бактерий очередной порцией «Старого Растворителя», не мог не вспомнить, что писал в своей записке чинджер Бгр – в той самой, какую нашел в собственном ухе на следующее утро после побега ящерицы.

«Извини за все неприятности и хлопоты, которые я тебе доставил, связавшись с этим негодным докторишкой. Я всего лишь хочу жить в справедливой, мирной Вселенной. Того же, по-моему, хотят все, за исключением всяких разных вояк. Подписано: твой приятель, чинджер Бгр».

Ерунда какая-то!

– Чинджеры – наши враги, – пьяно пробормотал Билл, обращаясь к бармену.

– Точно, дружище. И еще какие!

– С пьяных глаз не указ.

– Верно. Может, забрать бутылку?

Билл обхватил ту обеими руками и зарычал. Бармен попятился.

– Нет в мире справедливости, – проскулил Билл.

– Значит, нечего ее ждать.

– Правильно! – Билл посмотрел на ногу-капризулю, вздохнул, рыгнул, потянулся за стаканом, поднес его к губам, отпил – и остановился. Что-то было не так? Или так? Он неуклюже заковылял на цыпочках по мозговым извилинам, надеясь набрести на ответ.

Нога.

Что нога?

Твоя нога.

– Нога! – воскликнул Билл, моргнул и воззрился на свою ногу, что заканчивалась раздвоенным копытом.

Копыта не было! Изуродованная нога стала точь-в-точь такой же, как ее здоровая товарка. Ничего себе капризик!

Он сдался. Бежать было некуда. Он понял, что от армии не уйти, что он обречен до конца своих дней маршировать по плацу. И нога-капризуля поймала настроение и снабдила его ногой под стать настрою.

Неужели? Билл в ужасе вновь посмотрел на ногу и увидел на той башмак. Естественно! Ха-ха! Снаружи башмак, внутри нога. Или как? А может, ему суждено до скончания века обходиться башмаком вместо ноги? Куда уж как весело! А как прикажете принимать душ или заниматься любовью?

Билл нагнулся, собираясь расстегнуть «липучки», – и снова испугался. Пальцы задрожали мелкой дрожью.

Нет! Он должен знать правду! Что бы там ни обнаружилось на конце ноги, он должен знать!

Билл отогнул «липучки».

Примечания

1

Mano a mano – один на один (исп.).– Здесь и далее прим. пер.

(обратно)

2

Sic transit gloria mundi. – Так проходит земная слава (лат.).

(обратно)

3

Имеется в виду американский домовый уж.

(обратно)

Оглавление

Глава 1 . Рецепт доктора Д

Глава 2 . Чтиво

Глава 3 . Опасности прогулок по пляжу

Глава 4 . Мифическая страна

Глава 5 . Похищение Ирмы

Глава 6 . Звездолет «Желание»

Глава 7 . Первый помощник Билл

Глава 8 . В святом гриль-баре

Глава 9 . Владыки разума из зажелезии

Глава 10 . Шаг наугад

Глава 11 . Билл выпускает кишки

Глава 12 . Одни-одинешеньки

Глава 13 . В темнице

Глава 14 . Король-калека

Глава 15 . Пептоабисмальный кошмар

Глава 16 . В женомужевороте

Глава 17 . Бывалые солдаты не умирают: просто они так пахнут

Глава 18 . Баллада о Билли Почке

Глава 19 . Разборка в корале «Тупик»

Глава 20 . Биллова теория большого взрыва

Эпилог . Снова не в седле . . . .